O Simona : другие произведения.

Ирида и Диана. Пленницы чувств

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Не бывает любви без расставания
  ИРИДА И ДИАНА. ПЛЕННИЦЫ ЧУВСТВ
  
  
  - Мое имя - Ирида, - девушка торопливо говорила.
  Боялась, что не успеет высказаться. - Я - радуга!
  А эгоистичную, равнодушную мою подругу зовут Диана.
  Диана готова пожертвовать кем угодно, только не собой.
  Она на все решится ради достижения своих низменных целей.
  Неужели, Диана не думает о том, что будет дальше?
  Почему она не советуется со мной?
  Не посылает мне гонца с папирусами?
  Может быть, она думает, что ничего хорошего не получится?
  Не напоминает о себе, чтобы не возбуждать во мне новые чувства?
  Надеюсь, что Диане трудно уснуть.
  Я же, как только подумаю, что мы расстанемся, сразу чувствую невыносимую боль в груди.
  Меня мучают воспоминания о том, как я застала Диану в купальне с Артемидой.
  Диана оправдывалась.
  Но не могла донести свои оправдания до философского конца.
  Диана сказала, что она только натирала благовониями гибкое упругое тело Артемиды.
  Что же еще Диана могла сказать?
  Она не хотела, чтобы я смотрела на нее с презрением.
  
  Когда мне было восемь лет, я упала в засыхающий колодец.
  Непременно сломала бы себе ноги, или шею.
  Но в колодце завязла в вонючей грязи.
  Грязь смягчила мое падение.
  Лягушки, крысы, змеи, тарантулы, жуки сразу набросились на меня.
  Меня лишь спасала толстая корка грязи.
  Грязь облепила меня, поэтому население колодца приняло меня за свою.
  Отец запрещал мне гулять около этого колодца.
  От него рукой подать до казарм с копейщиками.
  Сердце мое едва не выпрыгивало из груди.
  Я представляла, как проживу в этом колодце всю свою долгую жизнь.
  Еды и влаги мне хватит, чтобы не умереть.
  Я закрыла глаза.
  Мечтала, чтобы меня кто-нибудь нашел.
  Но только не копейщики и не мой отец Соломон.
  Зевс услышал мои рыдания.
  Я открыла глаза.
  Увидела далеко в небе лицо Дианы.
  Втайне я раньше думала, что в наших рощах нет никого красивее Дианы.
  У нее небольшой прямой носик.
  Пронизывающий взгляд бездонных глаз.
  В глазах Дианы всегда прыгали золотые искры.
  Волосы Дианы отливали золотом на утреннем солнце.
  "Ирида, - Диана с любопытством высунула язычок. - Что ты делаешь в колодце?"
  Мы с Дианой - одногодки, подружки.
  Поэтому я не удивилась ее столь странному вопросу.
  "Я упала в колодец", - я просто ответила.
  Другая девочка пожалела бы меня.
  Побежала за помощью.
  Но только не Диана.
  Она рассмеялась звонко, весело.
  Долго подшучивала надо мной.
  Но затем привела осла.
  К ослу привязала веревку.
  "Ирида.
  Ты слишком тяжелая, чтобы я тебя вытащила, - Диана вещала с неба. - Пусть тебя осел выдергивает из грязи".
  Рывок осла.
  Я вылетела из колодца, как болотная птица аист.
  С обожанием смотрела на Диану.
  "Диана, ты для меня теперь богиня, - я пролепетала. - Когда мы вырастем, мы будем всегда вместе".
  "Ирида, - Диана улыбнулась грустно. - Ты настолько красивая, что твоя красота пробивается сквозь грязь, которая налипла на тебе в колодце.
  Мы с тобой подружки.
  Я бы с радостью дружила с тобой всегда.
  Но мы из разных семей".
  "Мы разные, поэтому нам будет легко вместе, Диана".
  "Мой отец - купец знатный.
  Твой отец - благородный ковровщик из Патагонии.
  Тебе придется подыскать другую подружку".
  "Нет, Диана, - я упрямо подняла подбородок. - Не хочу другую подругу.
  Я буду только с тобой".
  "Если ты так хочешь, Ирида", - Диана протянула мне руку.
  Не побрезговала моей грязью.
  Повела на речку отмывать меня.
  Когда мы проходили мимо черешневых деревьев, я услышала храп.
  Мой отец спал на ковре под черешней.
  "Вот так", - Диана непонятно прошептала.
  С грацией дикой кошки обошла моего отца.
  Распустила по спине свои золотые волосы.
  Они падали водопадом до земли.
  Вечером я и Диана возвращались от реки.
  Мой отец проснулся.
  Он размахивал амфорой и пел о реке Нил.
  "Диана, - мой отец пустил слюну. - Ты стала красавицей.
  Когда ты подрастешь, я возьму тебя в жены".
  "Меня?" - Диана обожгла моего отца взглядом.
  "Диана, - я закричала. - Мой отец тебе не подходит.
  Немедленно забудь о нем".
  
  Через год Диана со своей семьей переехала в славный город Херес.
  Прошло еще восемь лет.
  Мой отец подавился финиковой косточкой.
  Он лежал на ковре.
  Медленно умирал.
  "Отец, я сбегаю за травником", - я смотрела в глаза отца.
  "Все травники - лгуны, - мой отец прохрипел.
  В последнее время он только и делал, что ругался на всех. - Ты хочешь отдать травнику мои монеты, Ирида.
  Ничего не получит лекарь".
  "Тогда ты задохнешься, отец".
  "Лучше умру, чем отдам кому-нибудь хоть самую маленькую монетку в половину сольдо".
  "А мне, отец?
  Мне оставил завещание?"
  "Ничего ты не получишь, Ирида".
  Это были последние слова моего отца, которые я слышала от него.
  Нет, отец не умер.
  Он выплюнул финиковую косточку.
  Проклял меня:
  "Ирида.
  Ты - плохая дочь.
  Не помогла отцу.
  Засунула бы руку мне в глотку.
  Вытащила бы финиковую косточку из моего горла.
  Я только на тебя зря деньги тратил.
  Теперь живи одна".
  Отец отвернулся от меня.
  Я думала, что он просто угрожал.
  Но утром я проснулся на голом месте.
  Наш шатер, ковры, горшки, все имущество, козы - исчезли.
  "Твой отец забрал вещи и ушел с караваном, - сосед горшечник Персей радостно заржал. - Ирида.
  Теперь ты одна.
  Бесприданница.
  Но ты благородных кровей.
  Будешь моей наложницей?"
  "Спасибо за щедрое предложение, горшечник, - я поднялась с земли.
  С презрением плюнула под ноги горшечнику. - Дочь ковровщика никогда не опустится до того, чтобы стать наложницей горшечника.
  К тому же я долгое время была жрицей в храме Весты.
  Весталки не продаются!"
  "Тогда подыхай с голода, Ирида", - улыбка сползла с лица соседа.
  Он наклонился и поднял камень.
  Первый в моей жизни камень полетел мне в голову.
  "Я беззащитная, - я увернулась от камня. - Но еще и злопамятная". - Я сбежала в горы.
  Но догадывалась, что дядя Персей будет меня преследовать.
  Поймает и продаст в рабство.
  Как только ночь спустилась на землю, я подожгла дом горшечника Персея.
  "Пожар отвлечет Персея от меня", - я убегала через персиковую рощу.
  Дорога назад была закрыта.
  Я отважно направилась в Херес.
  "Диана ждет меня, - я убеждала себя каждый час. - Моя подружка меня не бросит одну".
  
  Через несколько дней я нашла дом Дианы в Херес.
  Но сразу не вошла.
  Притаилась в тени персикового дерева.
  Подсматривала.
  Подслушивала.
  Диану я узнала сразу.
  "Много лет прошло, - я подумала с печалью. - Мы уже невесты.
  Диана расцвела".
  Диана разговаривала с толстым мужчиной.
  Судя по тунике и бляхе на груди, он был домашним надсмотрщиком.
  "Нашим рабам нужны тряпки на руки, - Диана водила пальчиком по пергаменту. - Если рабы сломают пальцы во время работы, то потеряют в цене".
  "Обойдутся рабы и так, - надсмотрщик грубо ответил Диане. - Меня никогда не интересовало твое мнение, Диана".
  "Но рабы станут напрасно страдать.
  Будут меньше работать.
  Я не смогу тебя уговорить, Акустий.
  Ты слишком упрямый.
  Боюсь наговорить лишнего". - Диана направилась в сад.
  
  Я побежала за ней.
  "Диана", - я задрожала.
  Не поняла, что произнесла ее имя.
  "Ирида? - Диана обернулась.
  Смотрела на меня внимательно и насторожено. - Твоя туника истрепалась".
  "После стольких лет разлуки ты замечаешь только мою тунику, Диана?"
  "Еще я замечаю, что твои волосы свободно падают, Ирида.
  В Херес так незамужние девушки не ходят.
  Волосы должны быть убраны под платок".
  "Я имею право ходить с распущенными волосами, Диана. - Наш разговор шел не так, как я представляла.
  Я надеялась, что мы обнимемся. - Я сначала была служкой в храме Весты.
  Потом поднялась до жрицы".
  "Тебя выгнали из храма Весты, Ирида?"
  "Да, - я закусила губу. - Но о своем позоре я не люблю вспоминать".
  "Зачем ты пришла ко мне, Ирида?"
  "Вот так вопрос, Диана.
  Я думала, что ты обрадуешься.
  Ведь мы в детстве решили, что когда вырастем, то будем жить вместе".
  "Ты так решила, Ирида, а не я.
  Ты - благородная..."
  "Я благородная, но нищая.
  Мне негде жить.
  Нечего есть..."
  "Я - всего лишь дочь купца".
  "Дочь купца.
  Но я не могу отвести взгляд от твоей красоты, Диана".
  "Я думаю, что тебе не жить в моем доме, Ирида", - Диана выпрямилась.
  "Мне не нравится выражение твоих глаз, Диана".
  "Ты всегда была упрямая, Ирида", - Диана сверкнула золотыми глазами.
  
  "А ты всегда была злая и наглая, Диана", - я не выдержала.
  "Наконец, ты произнесла это, Ирида, - Диана засмеялась. - Я почувствовала облегчение после твоего обвинения.
  Я еще раздумывала.
  Мне было неудобно тебя прогонять.
  Но теперь..."
  "Ты - точная копия богини Афродиты, - я приложила пальчик к губкам подружки детства. - Высокая.
  Грациозная, стройная.
  Ты возвращаешь меня в детство".
  "Тогда в колодце ты была грязная и беспомощная, Ирида", - голос Дианы потеплел.
  "Но я уже не ребенок, Диана.
  Я запыленная с дороги.
  Одета в простую тунику.
  Но под ней, под туникой, скрываются высокая грудь и тонкая талия".
  "Высокая грудь и тонкая талия - все твое богатство?" - Ироничная улыбка скользнула по лицу Дианы. - Я подумаю, что с тобой делать, Ирида".
  "Я долго шла".
  "Тебя здесь не ждали, Ирида".
  "Ты думаешь, что оскорбила меня, Диана?
  Я ко всему привыкла за эти годы.
  Где твой отец?
  Он раньше благосклонно смотрел на меня.
  Не упускал возможности ущипнуть.
  Не ты, так хоть твой отец меня примет".
  "Мой отец попал на галеры.
  И давно исчез.
  Теперь я управляю домом".
  "Ты стала важная, Диана".
  "Ты же, наоборот, потеряла все, Ирида", - Диана опустила ладонь на мое левое плечо.
  "Твое прикосновение, Диана, обжигает меня жарким пламенем даже через тунику.
  Огонь ударил меня в головку и в низ живота".
  "Но тон у тебя ледяной, Ирида".
  "Благородная кровь не дает мне расслабиться, Диана".
  "Ты должна вернуться в храм Весты, Ирида.
  Ты же весталка..."
  "Меня нигде не ждут.
  Особенно, весталки мне не будут рады..."
  "Я найду тебе место среди своих рабов, Ирида".
  "Разве мы не подружки, Диана?
  Обычай требует, чтобы мы жили вместе".
  "Ты - бродяга, Ирида".
  "Я не бродяга.
  Я - ничто".
  "Ты путешествовала одна, Ирида.
  С тобой в дороге много, что могло приключиться". - Диана усмехнулась иронично.
  Взглядом оценила мои прелести
  "Ты ничего не знаешь обо мне, Диана", - я разозлилась.
  С гордо поднятой головой пошла в дом.
  "Ирида, - Диана догнала меня.
  Схватила за край туники. - Тебе нельзя в мой дом".
  "Я не спрашиваю разрешения у дочери купца, - я надменно посмотрела на подругу детства. - Если ты не приглашаешь меня, то я останусь без приглашения.
  Подумай, Диана...
  Ты останешься дочерью купца.
  Я же - со своей благородной кровью - могу выйти за патриция.
  Или даже буду приближена к цезарю.
  Я твой дом по камням разнесу".
  "Артемида в купальне, - Диана побледнела. - Можешь поговорить с ней".
  "С кем поговорить?
  С купальней?"
  "С моей... управляющей... Артемидой".
  "Почему у тебя глазки бегают, когда ты произносишь имя своей управляющей, Диана?"
  "Глазки не могут бегать.
  У глаз нет ног".
  "Я так поняла, что у тебя управляющий...
  Толстый мужик средних лет".
  "Акустий и Артемида - мои управляющие, - Диана опустила глаза. - Они собираются пожениться".
  "Ты управляешь, Диана.
  Артемида управляет.
  Акустий - управляет.
  Кто же работает?"
  "Как, кто работает? - Диана засмеялась. - Рабы работают".
  
  "Много у тебя рабов, Диана?"
  "Я их не считала.
  Рабами занимается Акустий".
  "Акустий занимается рабами, а Артемида занимается Акустием", - я пошутила.
  Проследовала через огромный диванный зал.
  "Я не ожидала от тебя неприветливости, Диана.
  Мой страх усиливается".
  "Если ты станешь женой знатного патриция, Ирида, то не забудь о скромной дочери купца", - Диана прошептала.
  Она подвела меня к купальне.
  "Лепестки розы в воде, - я сразу оценила роскошь. - И среди лепестков прекрасная дева. - Я в упор рассматривала девушку среди роз в купальне. - Я так думаю, что ты - управляешь делами Дианы?"
  "Да, я - Артемида", - девушка ответила осторожно.
  Взмахом руки отправила от себя четырех рабынь.
  Оставила лишь одну - хорошенькую девушку.
  Рабыня быстро-быстро моргала.
  "Моя подруга детства - Ирида", - Диана промычала.
  "Диана, ты, почему мычишь? - Я с насмешкой обернулась к Диане. - Артемида - всего лишь твоя управляющая.
  Ты же главная в доме.
  Ты - хозяйка.
  Или между тобой и твоей управляющей есть что-то больше, чем отношения хозяйки с работницей?"
  "Ирида!
  Ты злишься, значит, ты не права", - мне ответила Артемида.
  Она со скучающим видом подняла прелестную головку.
  Смотрела на меня, как на дешевую вазу.
  "Не смей..." - Я вскрикнула.
  "Смею, - Артемида засмеялась. - Судя по твоей запыленной дешевой тунике, дела у тебя идут совсем плохо... подружка Дианы. - Или у тебя, вообще, нет дел".
  "Диана, - я почувствовала, как ноги мои подгибаются. - Скажи этой, что я благородных кровей".
  "Кровь тебе еще не пускали, Ирида, - снова Артемида заговорила. - Но я управляю делами Дианы.
  Поэтому могу сказать, что лишние рты нам в доме не нужны.
  Все стоит на деньгах, деточка.
  Все на деньках..."
  "Я тебе не деточка, - я зашипела. - И ты мне не мать.
  Мы примерно одного возраста...
  Все втроем.
  Поэтому должны думать одинаково.
  Ты хочешь сразу меня поставить на место, Артемида.
  Да, я не при деньгах.
  Но, когда я стану женой благородного патриция, я прогоню тебя из дома моей подружки".
  "Нашла чем запугать, - Артемида фыркнула.
  Пальчиком разгоняла лепестки роз. - Нищих подружек у Дианы много.
  Все нищие мечтают подружиться с богатыми.
  Но хорошую управляющую найти очень трудно.
  Меня с радостью примут в любой дворец.
  Так что я еще оказываю милость, что работаю у Дианы".
  "Ирида, - Диана потянула меня за руку. - Будь вежливая с Артемидой.
  Если Артемида уйдет, то я не справлюсь с рабами..."
  
  
  ГЛАВА 433
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И ДИАНА
  
  "Тебе плохо, Диана? - Я ответила с насмешкой. - Ты позеленела от страха.
  Позвать лекаря?"
  "Нет, Ирида, - Диана икнула от волнения. - Лекарь убьет меня ядом".
  Диана сделала шаг от купальни.
  Остановилась в нерешительности.
  Артемида смотрела на Диану.
  Но хозяйка дома не поднимала глаза.
  Тогда в Артемиде снова проснулся интерес ко мне.
  "Твоя грязная рваная туника, Ирида..."
  "Все твердишь - туника, туника, - я в негодовании притопнула. - Не выходит у тебя из головы моя туника. - Я сдернула с себя тунику. - Теперь лучше? - Я протянула тунику Диане. - Диана, будь добра.
  Отдай тунику своим рабам.
  Пусть ее постирают и... заштопают.
  Я же пока искупаюсь с дороги", - я ступила на мраморную ступень купальни.
  Помедлила.
  Затем осторожно опустилась в благоухающую воду.
  
  "Ирида?" - Артемида облизнула язычок.
  "Да, Артемида?"
  "Ты стройная.
  Почти одного роста с Дианой.
  Только недовольная гримаса портит твое прекрасное лицо".
  "Подвинься, корова, - я ответила грубо. - Расселась в купальне, как царица".
  "Я не корова, - Артемида не рассердилась на меня.
  Наоборот, засмеялась хрустально. - Спроси у любого.
  Каждый скажет, что мое тело идеальное.
  Ты сама видишь.
  Ты злишься, Ирида..."
  "На что же я злюсь?"
  "Ты хотела увидеть меня безобразной.
  Тогда ты у тебя была бы причина смеяться и подшучивать надо мной.
  Но ты увидела мое совершенство, и не можешь ничего плохого сказать обо мне".
  "Особого совершенства я не вижу, - я пробурчала. - Хотя, конечно, ты идеальная.
  Но я видела и более красивых девушек..."
  "Где ты их видела, Ирида?" - Артемида заинтересовалась.
  "Я в детстве прислуживала в храме Весты.
  Затем была жрицей".
  "Так ты весталка... еще?"
  "Йа...
  Ты права, я осталась еще..."
  "Я растерялась, Ирида.
  С весталками, даже бывшими, нужно общаться осторожно.
  Зачем ты пришла к своей подруге?"
  "Может быть, моя подруга Диана сама ответит, зачем я пришла в ее дом?" - Я с вызовом посмотрела на Диану.
  "Вы разговаривайте, разговаривайте, - Диана прошептала. - Я просто так постою...
  Рядом с купальней".
  "Артемида?"
  "Да, Ирида".
  "Ты получила власть над Дианой?"
  "Я над многими властвую, Ирида".
  "Но надо мной ты не сможешь властвовать, Артемида".
  "Ну, отвечай же, Ирида".
  "Что отвечать".
  "Зачем ты пришла сюда".
  "Йа?
  Я думала, что буду жить с Дианой...
  Помогать ей". - Я почувствовала, как мои щеки наливаются жаром.
  "Помогать Диане?" - Артемида хотела еще что-то сказать.
  Но послышалась грубая брань.
  Так могут ругаться только рабы на галере.
  Я поймала испуганный взгляд Артемиды.
  Перевела взгляд на Диану.
  Диана, от страха, вообще, чуть не упала.
  Вошел Акустий.
  Его волосы уже начинали седеть.
  Выражение лица высокомерное.
  Акустий поймал мой взгляд.
  Прищурился.
  "Ха!
  Весталка из храма Весты посетила Наш дом!
  Я узнал тебя весталка.
  Ты прямо в храме подожгла центуриона Юлиуса".
  "Я?
  Йа? - я проблеяла. - Откуда ты знаешь?"
  "Я был в храме.
  Ты облила центуриона Юлиуса горящим маслом".
  "Йа...
  Я нечаянно.
  Споткнулась о жертвенного раба. - Я проблеяла. - Центуриона успели потушить".
  Мой позор в храме Весты выплыл наружу.
  А я так надеялась, что Диана не узнает о нем.
  "Зато центурион похож на обгорелую курицу".
  
  "Ирида уже не весталка", - Диана зачем-то добавила.
  "Не весталка уже?" - Акустий округлил глаза.
  "Нет, я как была, так и осталась весталкой...
  В душе, и телом.
  Я чистая и непорочная.
  Но я уже не жрица в храме Весты".
  "Какая неожиданная радость, - Акустий распахнул руки. - А я - управляющий над рабами в доме Дианы".
  "Диана - моя подруга".
  "Я была твоей подругой, Ирида", - Диана снова отказывалась от меня.
  "Бывших подруг не бывает", - Акустий неожиданно встал на мою защиту.
  Более того - Акустий упал передо мной на колени.
  Целовал мою руку.
  "Я не помню, виделась ли с тобой раньше, Акустий. - Я с удивлением взирала на управляющего над рабами. - Ни твое лицо, ни твой голос не кажутся мне знакомыми.
  Тем не менее, когда ты прикоснулся губами к моей руке, мне стало приятно.
  Не каждый день мне руку целуют..."
  "Ирида, ты не должна подставлять свою руку под чужие губы", - Диана вздрогнула.
  Потом посмотрела на Акустия.
  Он не сводил глаз с меня.
  Но лицо его уже ничего не выражало.
  "Диана? - Акустий произнес надтреснутым голосом. - У тебя нет работы по дому?
  Займись своими делами.
  И предоставь мне возможность заниматься твоей подругой".
  Диана внешне никак не показала своего отношения к словам Акустия.
  Однако Артемида подняла брови.
  Я почувствовала в воздухе запах грозы.
  Артемида вздохнула.
  Диана с кривой улыбкой посмотрела на управляющего над рабами.
  Не произнесла ни слова.
  Удалилась величественно.
  "Артемида, - Акустий бросил предостерегающий взгляд на Артемиду. - Ты мне больше не нужна".
  "Я не нужна тебе, Акустий?" - Артемида медленно поднялась из купальни.
  "Я имел в виду, что сейчас не нужна, Артемида, - управляющий заюлил. - Я хочу поговорить с Иридой наедине".
  "Только поговорить, Акустий?" - Артемида не спешила одеваться.
  "Артемида, ну почему ты так мало помнишь? - Акустий натянул сладкую улыбку. - Помнишь раба со скошенным подбородком?
  Он тоже не торопился, как и ты.
  Утром раба нашли мертвым.
  Как шептались другие рабы... он умер от старости".
  "Я намного моложе тебя, Акустий, - Артемида вздернула подбородок. - Скорее ты умрешь от старости, чем я..."
  Артемида с рабыней удалились.
  
  "Ирида", - Акустий перевел на меня лучистый взгляд.
  Теперь уже - добрая - улыбка появилась на его лице.
  "Да, Акустий".
  "Ты очень привлекательная".
  "Мне кажется, что сейчас ты не лжешь, Акустий".
  "Я сам себя не понимаю.
  У меня невеста Артемида.
  Рабыни всегда готовы.
  Даже рабы.
  Но я смотрю на тебя.
  Первое впечатление никогда меня не обманывало".
  "Чем же я тебя впечатлила, Акустий?" - я водила пальчиком по воде.
  "У тебя удивительное сходство с наложницей цезаря".
  "У каждого человека одна голова, две руки, две ноги, Акустий.
  Поэтому все люди похожи друг на друга".
  "Я начинаю жалеть, что ты похожа на подругу цезаря".
  "Сосредоточь свое внимание на Артемиде, Акустий.
  Она - твоя невеста.
  Ты сам признался".
  "Да, Артемида - моя невеста", - Акустий прожигал меня взглядом.
  "Прикажи, чтобы мне принесли тунику, Акустий.
  Не мою...
  Пусть рабы возьмут у Дианы, или у Артемиды тунику для меня..."
  "Ты без туники выглядишь ослепительно, Ирида".
  "Ты еще в роскошной тунике меня не видел, Акустий".
  "Герострат, - Акустий призывно закричал. - Неси самую лучшую тунику для госпожи Ириды".
  "Раб тебя услышал? - Я оглядывалась по сторонам. - Здесь никого, кроме нас нет".
  "Рабы обязаны меня всегда слышать, - Акустий самодовольно провел ладонью по волосам. - Кто меня не слышит, тот, вообще, больше ничего не услышит".
  "Ты слишком доверяешь себе, Акустий".
  "Я никому не доверяю, Ирида".
  "Даже мне не доверяешь?"
  "Тебе - совсем не доверяю, Ирида.
  Но зачем тебе мое доверие?
  Достаточно, что ты мне нравишься.
  И ты должна присутствовать на моей свадьбе".
  "Невестой?"
  "Что невестой, Ирида?"
  "Я должна быть невестой на твоей свадьбе?"
  "Неееет, Ирида, - Акустий расхохотался. - Ты прекрасна.
  Но красоты мало, чтобы стать моей невестой или женой.
  Артемида меня полностью удовлетворяет..."
  "Чего же у меня не хватает, чтобы я стала твоей невестой?"
  "У тебя нет денег, Ирида".
  "Да.
  У меня нет денег", - я в досаде закусила губу.
  Понимала, что управляющий над рабами прав.
  Он и Артемида, думаю, уже набрали денег в казне Дианы.
  "До свадьбы осталось совсем немного времени, Ирида.
  Я и Артемида войдем в храм Афродиты в новолуние".
  "Тебе точно нужна весталка... бывшая жрица храма Весты, то есть я?"
  "Точнее не бывает, Ирида".
  "Я хочу, чтобы обряд в храме прошел тихо.
  Без лишних слов.
  Без заверений в любви".
  "Ваше дело, - я вышла из купальни. - Я сюда не жениться приехала.
  Где моя туника?"
  
  "Твоя туника, госпожа", - словно из-под земли возник коренастый немолодой раб.
  Он с поклоном протянул мне изящную тунику.
  "Чья она?" - Я с удовольствием натянула шелковую - не дешевую - тунику.
  "Госпожи Артемиды".
  "Акустий, - я улыбнулась Акустию. - Твоя невеста не будет возражать, что я взяла ее тунику?"
  "Артемида даже не заметит пропажу", - Акустий ответил неуверенно.
  "С Артемидой я как-нибудь договорюсь", - я пожала плечами.
  "Лучше ты промолчи, Ирида, - Акустий двинулся к выходу из зала. - Ты будешь жить в колоннаде.
  Раньше там проживала моя... рабыня".
  "Рабыня?"
  "Герострат, отнеси сундуки Ириды в ее комнату".
  "У меня нет сундуков", - мне стало неловко.
  "Ты путешествовала налегке, Ирида?"
  "Не твое дело, Акустий", - я ответила резко.
  Пусть управляющий знает, что я выше его.
  "Ты отвечаешь, как благородная".
  "Я и есть благородная.
  Во мне течет голубая благородная кровь". - Я не обратила особого внимания на вызывающий взгляд Акустия.
  И на недовольный взгляд раба Герострата.
  "Я запомню расположение комнат, - я бормотала, пока мы шли по огромному дому Дианы. - Коридор заканчивается трапезным залом.
  Мраморная лестница ведет на портик".
  "Комнатка большая и уютная", - Акустий пропустил меня вперед в мою залу.
  Шлепнул ладонью меня по попке.
  "Много воздуха и света", - я грозно посмотрела на Акустия.
  "Только самые почетные гости в доме Дианы получают отдельную залу.
  Обычно два или три человека делят одну кровать".
  "Почему не Диана распоряжается, кто и где будет проживать в ее доме?"
  "Для этого нужны управляющие, - Акустий ответил ожидаемо. - У госпожи Дианы много других важных дел".
  "Значит, ты, Акустий, считаешь меня важной гостьей?"
  "Важная, или не важная ты, Ирида, я сейчас узнаю", - Акустий по-хозяйски опустил ладони на мои бедра.
  Тут же получил от меня увесистую оплеуху.
  "Акустий.
  Нас в храме Весты учили, как противостоять соблазнам.
  Мы умеем сражаться за свою честь.
  Я бы могла воткнуть тебе в глаз отравленную иглу.
  Но я подожду".
  "Я тоже подожду, Ирида", - Акустий побледнел.
  Отошел от меня.
  "Ты бледный, Акустий.
  Но с твоего лица не сходит чарующая улыбка.
  Ты все надеешься овладеть мной?"
  "Надеюсь овладеть тобой, Ирида", - Акустий в знак согласия склонил голову.
  "А ты - дерзкий, - я засмеялась. - Мне нравятся дерзкие.
  Но лишь те, кто держится от меня подальше".
  "Я бы поселил тебя в другой зал, - Акустий прижался спиной к мраморной колонне. - В том зале еще более просторно.
  Но Артемида вытребовала тот зал для себя.
  Мне кажется, что благосклонность Дианы портит мою невесту Артемиду".
  "Понимаю, Акустий, - я присела на скамью из красного мрамора. - Ты ходишь из спальни в спальню.
  Навещаешь девушек.
  Твоя работа - подглядывать, подсматривать и щупать девушек?"
  "Я иногда делю с рабынями долгие вечера", - Акустий ответил уклончиво.
  
  Я прошла по комнате.
  Увидела древний сундук.
  "Акустий, что в сундуке?"
  "Не знаю, что в сундуке, Ирида".
  "Разве ты в него не заглядывал?"
  "Ирида.
  Я не открывал сундук".
  "Почему?"
  "Боюсь".
  "Боишься сундука, Акустий?"
  "Боюсь того, что в нем может находиться".
  "Например?"
  "Я живу спокойно, Ирида.
  То, что в сундуке, возможно, изменит мою жизнь.
  Мне не нужно ничего нового.
  Чужие тайны мне не нужны".
  "Вдруг, в сундуке золото, Акустий?"
  "Открой и посмотри сама, Ирида, что находится в сундуке".
  "Йа?"
  "Тыыыы".
  "Но я...
  Я пока подожду.
  Не сразу же я полезу в сундук.
  У меня времени хватит..."
  "Вот и я не сразу лезу, Ирида".
  "Но ты полез ко мне, Акустий".
  "Хлопнул по попке и пощупал твои бедра, Ирида.
  Это не означает - полез".
  "Ты должен..."
  "Что я тебе должен, Ирида?" - голос управляющего над рабами стал хищным.
  "Ты смотришь на меня, как на персик, Акустий.
  Мне неловко".
  "Надеюсь, что персик сам упадет мне в руки, - Акустий пробормотал.
  И сразу его голос стал каменным. - Я пришлю к тебе рабов, Ирида.
  Она умаслит твое тело благовониями.
  Наверняка, ты не прочь благоухать, как роза".
  "Конечно, я желаю, чтобы меня умаслили, - я ответила осторожно.
  К чему ведет Акустий? - Но меня тревожит твой взгляд".
  "Я не сделал ни одного неверного движения.
  Не высказал ни единой угрозы, Ирида".
  "Но я уверена, что ты уже представляешь себе, как я нежусь под ласковыми руками рабов.
  Обнаженная и беззащитная..."
  "Не беспокойся о рабах, Ирида.
  Они не посмеют тронуть тебя".
  "Как же они не тронут меня, если будут натирать благовонными маслами?"
  "Не в том смысле, Ирида.
  Рабы тебя не тронут не в том смысле..."
  "Я не желаю рабов.
  Предпочитаю, чтобы меня растирали девушки.
  Нет.
  Даже не девушки.
  Я приехала к своей подружке Диане.
  Надо же.
  Заболталась и забыла, что Диана - хозяйка дома".
  "Я предпочитаю, чтобы..." - Акустий не договорил.
  Он быстро вышел из моей спальни.
  Я была жрицей в храме Весты.
  Весталка никогда не упустит возможность подсмотреть, подслушать.
  Но только ради собственной безопасности.
  Нам везде угрожает опасность.
  Каждый желает отведать сладкий персик...
  Поэтому мы исхищряемся, интригуем, сами заботимся о своей безопасности.
  "Куда отравился Акустий?" - Я неслышно выскользнула из спальни.
  В конце анфилады мелькнула туника Акустия.
  Я побежала.
  Старалась держаться ближе к стене.
  "Акустий слишком уверен в себе, - я не выпускала из виду управляющего над рабами. - Даже не оглядывается.
  Впрочем, он шел недолго..."
  
  "Артемида", - Акустий вошел в большой зал.
  Я затаилась за колонной.
  Мне хорошо видна постель Артемиды.
  Сама Артемида восседала перед большим серебряным зеркалом.
  "Да, Акустий".
  "Размышляешь о нашей свадьбе, Артемида?"
  "У нас будет свадьба, Акустий?" - Артемида не поворачивала очаровательную головку.
  "Шутишь, Артемида?"
  "Мне показалось, что ты увлекся подружкой Дианы, Акустий.
  Я не ожидала подобного.
  Но не боюсь твоей близости с Иридой".
  "Слишком уж велико искушение удержать в доме Ириду, - наглец даже не оправдывался перед своей невестой. - По крайней мере, пока Диана с Иридой не помирятся.
  Тебе и мне не нужны осложнения, Артемида.
  Вдруг, Ирида - тайная соглядательница цезаря?"
  "Что великий цезарь забыл в доме Дианы?"
  "Кто их знает, великих, - Акустий пробормотал задумчиво. - Может быть, Ирида или Диана - незаконнорожденная дочь цезаря?
  Ирида призналась, что она благородных кровей...
  Поэтому нет смысла пока от нее избавляться.
  Почему бы себя не порадовать?"
  "Если ты будешь радовать себя Иридой, Акустий, то я тоже найду того, кто меня обрадует, - Артемида с гневом вскочила. - К тому же, мне кажется, что ты не пробьёшь стену весталки".
  "Мне кажется, что Ирида не очень умная, - мерзавец Акустий обидно для меня захохотал.
  Я кипела от возмущения. - Хотя кто вас, девушек, знает?
  Все равно я не допущу, чтобы Ирида здесь командовала.
  Я мог бы отравить Ириду.
  Или посадил бы ее на цепь в подвале.
  Но боюсь, что это причинит нам вред..."
  "Как славно, Акустий, что ты подумал и обо мне, - Артемида ехидно заметила. - Теперь подумай о Диане".
  "Диана - слабое звено, - Акустий грозно зарычал. - Она выглядит покорной.
  Но покорности я больше всего боюсь.
  Я привык к прямоте.
  Например, приставал к Ириде..."
  "Ты приставал к Ириде?"
  "Для общего дела приставал, Артемида.
  Проверял Ириду.
  Она мне прямо заявила, что может за себя постоять..."
  "Так и сказала?"
  "Даже больше!
  Ирида угрожала мне.
  Говорила, что весталок обучают противодействовать мужчинам и соблазнам.
  Потом добавила, что не хочет, чтобы рабы растирали ее благовонными маслами..."
  "Ни одна девушка не откажется, - Артемида покачала миленькой головкой. - Каждая желает, чтобы ее растирали благовониями".
  "Ирида намекнула, что рабы ей не нужны.
  Но она не сказала о рабынях".
  "Ты предложил ей рабынь?"
  "Иди и сама предложи Ириде рабынь, - Акустий опустил ладони на плечи Артемиды. - Почему я все должен делать?
  Все я и я..."
  "Акустий?"
  "Да, Артемида".
  "Убери ладони с моих плеч".
  "Но ты же - моя невеста".
  "Именно поэтому, Акустий.
  Женихи не лапают своих невест до свадьбы".
  "Ну и день сегодня, - Акустий отошел от Артемиды. - Ирида обещала убить, если буду ее щупать.
  Теперь - ты".
  "Иди, найди своё счастье у рабынь, Акустий", - Артемида нервно переставляла хрустальные малюсенькие амфоры с места на место.
  "Одна хрустальная амфора стоит много монет, - я жадно глядела на богатство. - Откуда у управляющей по дому дорогие вещички?"
  "Рабыни трепещут передо мной, - Акустий присел на мраморную скамью.
  Рассматривал свои коленки. - Но за моей спиной рабыни хихикают.
  Я все время боюсь получить нож между лопаток".
  
  "Акустий, ты сегодня в плохом настроении, - Артемида подошла.
  Погладила жениха по голове. - Робкий.
  Неуверенный в себе.
  Ты стал слабым, Акустий.
  Слабый как раз и получает нож в спину".
  "Ты меня пугаешь, Артемида".
  "Даже меня ты боишься, Акустий.
  Но я же - твоя невеста".
  "Что ты хочешь, Артемида?"
  "Я хочу правду, Акустий.
  Ты будешь и дальше пытаться овладеть Иридой?"
  "Да, Артемида.
  Но тебя это не касается.
  Ты готовься к нашей свадьбе".
  "Ты подложил на стол Дианы папирус, Акустий".
  "Какой папирус я подложил на стол хозяйки?" - Управляющий рабами назвал Диану хозяйкой.
  Хороший знак...
  "Не лги мне и себе, Акустий.
  Не делай вид, что не ты купил у бонжурских купцов гадкий папирус с непотребными картинками.
  Ты пытаешься с помощью веселых картинок разжечь страсть Дианы.
  Но что произойдет, если в Диане пробудится вожделение?
  На кого оно будет направлено?"
  "На меня, конечно.
  Я все делаю только для нашего с тобой счастья, Артемида.
  Нам же лучше будет, если Диана влюбится в меня..."
  "А, если Диана влюбится не в тебя, Акустий".
  "В кого же ей влюбляться?
  На пиры и оргии Диана не ходит.
  Занята торговлей.
  С мужчинами не видится..."
  "Ты так уверен в своей неотразимости, Акустий.
  Но ты уже не молодой воин.
  Твое копье опущено к земле".
  "Я не молодой, поэтому опытный".
  "Что, если Диана загорится от твоих папирусов, Акустий?
  И выберет не тебя, а, например... свою подругу Ириду?"
  "Ой, не смеши меня, Артемида, - Акустий напряженно расхохотался. - Диана ненавидит Ириду.
  Ты же сама видела.
  Она только и мечтает о том, чтобы Ирида исчезла из ее дома".
  "Но они же дружили в детстве".
  "Детство прошло, Артемида.
  Не беспокойся, Артемида.
  Диана полюбит только меня".
  "Об этом я и беспокоюсь, Акустий".
  "Я мешаю ложь с правдой, Артемида.
  Но я только тебя одну люблю.
  Остальные девушки - лишь ступеньки к нашему с тобой счастью".
  "Упадешь с этих ступенек, Акустий.
  Свернешь шею".
  "Не упаду, - Акустий махнул рукой. - Не сверну шею".
  
  "Ты не слишком хорош для меня, Акустий.
  Я не особо любила тебя раньше.
  Не люблю и сейчас.
  Нас связывает только будущая свадьба".
  "Муж и жена без любви намного крепче привязанны друг к другу, чем с любовью".
  "С кем ты еще хочешь подружиться, Акустий?"
  "С кем?"
  "Например, с женой наместника Кагора?"
  "Зачем?
  Что я буду иметь с этой дружбы?"
  "Я буду очень рада, если ты с ней сойдешься, Акустий.
  Очень рада".
  "Я знаю, чем закончится твоя радость, Артемида.
  Ты хочешь получить доступ в дом наместника Кагора.
  Но я безразличен ко всему.
  Я не собираюсь очаровывать жену наместника.
  И с наместником не желаю иметь ничего общего.
  Когда он проходит со своими воинами по улице, я стараюсь не попадаться ему на глаза".
  "Потому что ты соблазнил его старшую сестру, Акустий".
  "Сестра наместника на двадцать лет меня старше.
  Но она меня отвергла.
  Оскорбила.
  Сказала, что любой из ее рабов лучше, чем я".
  "Жестоко она сказала".
  "Но я не буду упускать из вида сестру наместника".
  "Акустий, ты слишком напряжен, - Артемида сменила гнев на милость.
  Подошла к жениху. - Я давно не прикасалась к тебе.
  Не дарила свою ласку".
  "Я все время откликался на твои ласки, Артемида".
  "Хотя у меня сейчас много дел, но я по-прежнему хочу уложить тебя..."
  "Я играю с тобой, Акустий, а не ты", - Артемида засмеялась хрустально.
  "Ой, Артемида, больно".
  "Тебя ранят мои слова, Акустий?"
  "Не слова ранят.
  Ты больно щиплешь меня.
  Неласково смотришь..."
  "Поцелуй мой ласковый?" - Артемида наклонилась.
  Поцеловала жениха.
  "Я готов на все, Артемида.
  Даже к твоему поцелую приготовился.
  Но клянусь, что ты меня не обманешь".
  "Ты сдаешься, Акустий?"
  "Сдаюсь".
  "Теперь, когда ты сдался, я отталкиваю тебя, - Артемида смеялась жениху в лицо. - Ты думал, что я буду за тебя держаться...
  Но я не прилипну к тебе, Акустий.
  Ты слишком скучный для меня".
  "Я?
  Скучный? - надсмотрщик над рабами дернулся, словно Артемида его ударила. - Ты же никогда не скучала со мной.
  Я соловьем пою.
  Превозношу тебя до Олимпа.
  Я никогда не менял решения взять тебя в жены, Артемида.
  Думаешь, что сын купца Гефест тебе больше подойдет в мужья, чем я?"
  "Сын купца Гефест? - Артемида пристально посмотрела на Акустия. - Не понимаю, что у тебя на уме.
  Может быть, ты сам хочешь жениться на Гефесте?
  Ревнуешь меня".
  "Разве сын купца Гефест может сравниться со мной?" - Акустий зарычал.
  Артемида пришла в ярость от тона жениха.
  Она схватила Акустия за уши.
  После чего накрутила его жидкие волосы на кулак.
  Безжалостно впилась поцелуем в его посиневшие губы.
  Акустий не остался равнодушным...
  Жених и невеста упали на пол.
  Тяжело дышали.
  Акустий сорвал с невесты тунику.
  "Нет, Акустий, - Артемида засмеялась. - На меня, где сядешь, там и слезешь".
  "Я хочу на тебя сесть, а потом слезть, Артемида".
  "Я не ослица.
  Нельзя на мне скакать", - Артемида поднялась с пола.
  "Поиграла со мной и бросила", - Акустий с яростью стучал кулаком по скамье.
  "А ты хочешь, чтобы я тебя бросила, а затем поиграла с другим?"
  "Я сломаю тебя, Артемида", - Акустий выбежал из зала.
  
  Я потихоньку отступала из-за колонны.
  "Ирида", - Артемида неожиданно пропела.
  "Артемида видела меня? - Я затаила дыхание. - Или спрашивает на всякий случай".
  "Ирида, ты прячешься и пряталась за колонной.
  Подойди.
  Я не сержусь на тебя".
  "Но...
  Как...
  Ты... узнала...- Я робко подошла к Артемиде. - Я очень искусно прячусь.
  Нас в храме весталок обучали скрытности".
  
  
  ГЛАВА 434
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И АРТЕМИДА
  
  "Ты искусно прячешься, - Артемида улыбнулась мягко. - Я тебя не видела.
  Я тебя унюхала".
  "Как унюхала?"
  "Ты же была со мной в купальне, Ирида.
  Я запомнила твой чарующий запах навсегда.
  Тем более что от тебя пахнет розами, как и от меня".
  "Я учту", - я не знала, что делать.
  "Ирида?"
  "Да, Артемида".
  "Ты очень любишь Диану?"
  "Люблю ли я Диану? - Я задумалась. - Нет, Артемида.
  Любовь - не то слово.
  Мы же расстались, когда были девочками.
  Любовь еще не успела в том возрасте зародиться.
  Может быть, я бы полюбила Диану сейчас.
  Не знаю...
  Но Диана не идет мне навстречу.
  Она затаилась".
  "Ничего удивительного, Ирида, - Артемида провела пальцем по моей груди. - Диана боится тебя".
  "Боится меня?"
  "Диана боится твоей красоты".
  "Диана боится моей красоты?"
  "Ты удивительно красивая, Ирида.
  Диана опасается, что не справится со своими чувствами.
  Тогда она забросит свое хозяйство..."
  "Но ее делами управляешь ты...
  Ты и Акустий управляете делами Дианы".
  "Диана понимает, что надеяться на управляющих - глупо".
  "Тогда, зачем же она держит вас?"
  "Слуги, рабы, управляющие - как звери.
  Когда хозяин или хозяйка в силе, то все покорные.
  Выполняют свою работу.
  Но стоит только хозяйке ослабнуть, то рабы и слуги превращаются в диких зверей.
  Никто не работает.
  Звери же не работают...
  Каждый старается украсть больше.
  Пока Диана сильная, мы ей подчиняемся..."
  "Ты так откровенно признаешься, что можешь предать Диану, свою госпожу..."
  "Закон службы, Ирида.
  Закон службы".
  "Ты - порочная, жадная и бессердечная, Артемида.
  Как и твой жених Акустий.
  Даже противно было за вами подглядывать и подслушивать".
  "Но я же еще и красивая?"
  "Причем здесь твоя красота, Артемида?"
  "Красота - всегда самое важное, Ирида".
  "Да, ты красивая.
  Но я не знаю..."
  "Я удивилась, насколько ты горячая, Ирида.
  Однако ты не помешаешь моим планам".
  "У тебя есть планы, Артемида?"
  "А у тебя, Ирида, нет планов?"
  "Не отвечай вопросом на вопрос, Артемида".
  "Разве ты знаешь, что тебе нужно, Ирида?" - Артемида искоса посмотрела на меня.
  
  Наступило неловкое молчание.
  Я его прервала:
  "Артемида?"
  "Да, Ирида".
  "Акустий мог бы меня сразу прогнать из дома.
  Но он оставил меня.
  Я не знаю, зачем..."
  "Во-первых, Акустий хочет добиться твоей любви, Ирида..."
  "Но тогда ты, Артемида, избавилась бы от меня.
  Но и ты меня не прогоняешь.
  Для чего я тебе нужна?"
  "Я пока не решила, Ирида, - Артемида засунула пальцы в миску с щербетом.
  Облизала пальчики. - Хочешь щербет, Ирида?"
  "Хочу.
  Меня в этом доме еще не угощали.
  Не приглашали на пир". - Я с наслаждением съела весь щербет.
  "Мое настроение повышается", - я тоже облизала пальчики.
  "Кушай персики, пахлаву, Ирида.
  Хочешь, я прикажу слугам принести жареного поросенка?"
  "Спасибо, Артемида.
  Я уже наелась".
  "Ирида?"
  "Да, Артемида".
  "Тебе Акустий нравится?"
  "Странный вопрос, Артемида".
  "Почему странный вопрос?
  Обыкновенный".
  "Я знаю Акустия примерно час.
  Я еще не составила о нем мнение.
  Но, судя по тому, как ты и Диана на него смотрели, он знающий надсмотрщик над рабами".
  "Я спросила о другом, Ирида".
  "О чем другом ты меня спросила, Артемида?"
  "Тебе нравится Акустий, как мужчина?"
  "Я к нему еще не успела присмотреться..."
  "Ирида.
  Не лги".
  "Нуууу.
  Мужчина он видный.
  Хотя не молодой".
  "Ты бы хотела стать его женой, Ирида?"
  "Я поняла тебя, Артемида, - я нервно рассмеялась. - Ты проверяешь меня.
  Хочешь узнать, не отобью ли я у тебя жениха?
  Отвечаю честно - нет.
  Не нужен мне твой Акустий в мужья.
  Мужчина он интересный, но мне не нужен".
  "Я могу подарить тебе Акустия".
  "Чтооо?"
  "То, что слышала, Ирида.
  Я серьезно.
  Хочешь моего жениха в подарок?
  У тебя, вроде бы ничего нет.
  Ни дома, ни денег.
  Акустий кое-что скопил.
  Да и работать дальше будет..."
  "Ну, уж, Артемида, ты слишком далеко зашла", - я нервно теребила край туники.
  "Акустий умеет быть милым, заботливым, добрым..."
  "По твоим словам, Артемида, Акустий - бог с Олимпа!"
  "Если тебе будет угрожать опасность, то Акустий спасет тебя, Ирида".
  "Мне не угрожает опасность".
  "Пока тебе ничего не грозит, Ирида.
  Но..."
  "Я не хочу Акустия в мужья.
  Странно, что ты так настойчиво мне его пихаешь, Артемида.
  Ты что-то задумала".
  "Нет.
  Я не задумала плохое против тебя, Ирида.
  Просто мне Акустий надоел".
  "Надоел жених? - Я распахнула глаза. - Но вы же с ним обсуждали, что для мужа и жены любовь - не главное".
  "Ирида, ты - замечательная, - Артемида бросилась мне на шею.
  Обнимала меня.
  Целовала.
  Улыбалась. - Если ты останешься честной весталкой, то у тебя все будет.
  Даже больше, чем у цезаря. - Артемида отпустила меня: - Теперь же иди, отдохни с дороги.
  Помни, что Акустий будет за тобой подглядывать.
  В стене твоей залы есть потайной узкий коридор.
  Акустий спрячется в нем.
  Станем смотреть, чем ты занимаешься..."
  "Мне нечего скрывать, - я зевнула. - Тем более что Акустий видел меня обнаженную..."
  "Ты раздевалась перед моим женихом?" - Голос Артемиды зазвенел.
  "Ты забыла, Артемида?
  Акустий видел меня голую в купальне.
  Когда мы с тобой..."
  "Мы не с тобой, Ирида", - Артемида отвернулась от меня.
  
  Я озадаченная возвращалась в свой зал-спальню.
  "Странно ведет себя Артемида.
  То подластивается ко мне.
  То становится строгой.
  То ревнует своего жениха.
  То пытается мне его впихнуть".
  В спальне я сбросила тунику.
  Сделала вид, что закрыла глаза.
  Но из-под полуопущенных ресниц разглядывала стены.
  "Нет, не видно щели, - я ничего не нашла. - Либо Артемида обманула меня, когда сказала, что Акустий станет подсматривать из тайного коридора.
  Либо панели на стене очень искусно пригнаны друг к дружке.
  Но дырочка для подглядывания должна быть. - Я прилегла на кровать.
  Накрылась белоснежной шелковой накидкой. - Нет! - Через минуту я чуть приспустила с себя покрывало. - Если Акустий сейчас за мной подсматривает, то пусть видит хоть чуть-чуть.
  На прикрытую меня ему смотреть не интересно.
  Акустий может разозлиться.
  Я же должна его приручить.
  Дам ему половину того, что он хочет.
  Тогда Акустий не станет интриговать против меня.
  Его голова будет забита мыслями о моей красоте. - Я лежала на животике.
  Покрывало сдвинула чуть ниже талии.
  Не настолько, чтобы очень уж.
  Но и не настолько, чтобы не очень уж...- Пусть любуется моей спиной и чуть ниже.
  Остальное Акустию подскажет его воображение.
  Я должна быть посредине желаний Акустия.
  Не соблазнять, но и не вызывать к себе ненависть". - Я под подушкой сжала кулак.
  И заснула.
  Снился мне восхитительный горячий сон.
  Я проснулась под намокшим покрывалом.
  "Прекрасно себя чувствую!" - Я потянулась.
  Вдруг, моя правая рука нащупала тело.
  Не мое тело...
  "Тело?" - Я резко поднялась.
  Рядом со мной мирно посапывала девушка.
  Ее черные кудри смело разлетелись по подушке.
  "Рабыня? - Я пальчиком осторожно прикоснулась к ошейнику рабыни. - Рабыня!" - Я повторила.
  Но уже без вопроса.
  "Ах, - девушка проснулась.
  Несколько мгновений хлопала необычайно длинными бархатными ресницами.
  Вскочила.
  Встала на колени. - Прости, госпожа.
  Я нечаянно заснула".
  "Нечаянно заснула на моей кровати?"
  "Да, госпожа".
  "Не называй меня госпожой.
  От этого слова я старею.
  Конечно, я - госпожа.
  Но как-то...
  Не надо пока".
  "Как же я могу тебя называть, если ты не госпожа?"
  "Я же тебя рабыней не обзываю, хотя ты - рабыня".
  "Называй меня рабыней".
  "Как твое имя, рабыня?"
  "Моя кличка - Дездемона".
  "Дездемона?
  Ты родилась далеко от Эллады?"
  "Да.
  Моя родина - Пиза".
  "Так ты - из Пизы?"
  "Все мы из Пизы, - рабыня тяжело вздохнула. - Вернее, многие из Пизы".
  "Что ты делаешь в моей кровати, рабыня?
  В сарае для рабов тебе тесно стало?" - Я спросила ядовито.
  "Мне... Мне приказали, - рабыня Дездемона испуганно быстро-быстро моргала.
  Госпожа..."
  "Я - Ирида".
  "Госпожа Ирида".
  "Просто - Ирида".
  "Ирида.
  Мне приказали лечь к тебе на ложе".
  "Кто приказал?"
  "Мне приказали не говорить, кто приказал".
  "Тайна, значит, - я внимательно рассматривала рабыню. - Ты - красивая.
  Изящная.
  Грациозная.
  Утонченная.
  Мне могли бы подложить в кровать какого-нибудь безобразного раба.
  То, что мне подсунули красивую рабыню, говорит о том, что меня уважают.
  Не хотели надо мной посмеяться.
  Ты - образец совершенства, Дездемона".
  "Спасибо... Ирида", - щечки рабыни загорелись зарей волнения.
  
  "За что спасибо, Дездемона?"
  "За то, что похвалила меня.
  Если бы ты была недовольна, то меня бы высекли кнутом на конюшне".
  "Зачем ты на моем ложе, Дездемона?"
  "Мне приказали исполнять любую твою прихоть, Ирида".
  "Исполнять любую мою прихоть?"
  "Любое твое желание".
  "Хм.
  Как же я могла пожелать что-то, если я спала?"
  "Я уже исполнила твое желание, Ирида.
  Хочешь еще?" - Рабыня потянулась ко мне.
  "Ты исполнила мое желание? - Я выставила перед собой руки. - Но я спала".
  "Да, ты спала, Ирида".
  "Не говори загадками, Дездемона.
  Как я могла пожелать, если я спала?"
  "Ты во сне пожелала, Ирида.
  Наверно, во сне, - рабыня преданно смотрела мне в глаза. - Ты прошептала, сказала - "Обними меня, моя дорогая радость.
  Я так долго тебя ждала".
  Я и обняла тебя, Ирида.
  Потом.
  Потом все свершилось, Ирида".
  "Что все, Дездемона?"
  "Ну, все..." - Дездемона опустила очаровательную головку.
  "Да ты что..." - Я проблеяла с испугом.
  "Да, так и было, - Дездемона согласно кивнула прелестной головкой. - Я была обязана исполнить все твои желания.
  Как мне приказали...
  Ты выказала желание.
  Я его исполнила".
  "Но я же - весталка.
  Бывшая жрица".
  "Разве у весталок не бывает желаний, Ирида?"
  "Оставим этот пустой разговор, - я в досаде сжала кулачки. - Кто-то устроил комедию.
  Наблюдал за нами из потайного коридора за стеной.
  Я же, как комедиантка..."
  "Но ты просила, Ирида.
  Если бы ты молчала во сне, то я бы ничего не делала без твоей просьбы...
  Я еще подумала, что может быть, ты не спишь.
  Глаза твои закрыты.
  Но ты не спишь.
  Просишь меня наяву..."
  "Я спала, - я повысила голос.
  Пусть тот, кто подсматривает за нами, слышит. - Все произошло без моего желания".
  "Я не виновата", - губы Дездемоны задрожали.
  "Почему ты испугалась, Дездемона?"
  "Ты накажешь меня, госпожа?"
  "Не накажу.
  Ты и так наказана, что ты - рабыня".
  "О, госпожа, - рабыня схватила мою руку.
  Приложила ее к своей щеке. - Я для тебя..."
  "Не надо для меня, - я поднялась с кровати.
  Медленно натянула тунику. - Почему ты не одеваешься, Дездемона?"
  
  "Я же - рабыня, - Дездемона соскочила с кровати.
  Прижалась ко мне. - Рабыням одежду не дают.
  У рабов нет никакого имущества..."
  "Не обнимай меня, Дездемона".
  "Я должна обнимать тебя, Ирида".
  "Почему ты должна меня обнимать?"
  "Я прочитала в твоих глазах желание, чтобы я тебя обняла.
  Я лишь исполняю твое желание, Ирида". - Рабыня вжалась в меня.
  Не выпускала из своих объятий.
  Прислонила губки к моему правому уху.
  Я пыхтела, но не могла выскользнуть.
  Жаркая рабыня вплавилась в меня...
  "Госпожа...
  Ирида... - рабыня шептала быстро-быстро.
  Словно боялась, что не успеет сказать. - Не отталкивай меня.
  Не прогоняй.
  Я нарочно тебя обнимаю, чтобы прошептать на ухо".
  "Ммммм", - я многозначительно промычала.
  Не хотела выдавать рабыню.
  Перестала вырываться из ее объятий.
  "Ирида.
  Потребуй, чтобы я к тебе приходила каждый вечер.
  Или, лучше, прикажи, чтобы я всегда была в твоей спальне.
  Скажи, что тебе понравилось со мной.
  Иначе надсмотрщик Акустий мне жизни не даст.
  Я провинилась перед ним.
  Он затаил на меня злобу.
  Вне этой спальни я долго не проживу..." - рабыня обреченно замолчала.
  Я же задумалась:
  "Если прогоню рабыню, то ее запорет до смерти надсмотрщик над рабами Акустий.
  Если, конечно, рабыня не врет...
  С другой стороны, кто-то мне подсунул эту рабыню, как шпионку.
  Чтобы Дездемона докладывала обо мне все.
  Но что я могу скрывать, чтобы за мной усиленно следили в доме Дианы?
  Моя собственная рабыня?
  А, что, если Дездемона не обманывает?
  Ей грозит опасность от Акустия.
  Тогда, если я возьму рабыню под свою защиту, она будет безмерно мне благодарна.
  И станет шпионить для меня.
  Все будет узнавать для меня.
  Расскажет тайны.
  Я же одинока...
  Пока одинока в доме Дианы.
  Я надеялась на Диану.
  Диана же меня подвела.
  Даже не хочет встречаться со мной.
  Пусть тогда рабыня Дездемона сторожит мою спальню.
  Мне в кровать никто не подбросит ядовитую змею...
  Да, пожалуй, я оставлю у себя Дездемону.
  Но пусть не надеется на повторение моего желания.
  Я - честная весталка!
  Рабыня будет спать отдельно..."
  
  "Рабыня, - я произнесла вслух. - Мне понравилось с тобой.
  Я подумаю.
  Возможно, что я оставлю тебя при себе. - Я нарочно сказала для подслушивающего, что я - возможно оставлю рабыню.
  Я не собираюсь никого просить.
  В этом доме только у меня благородная кровь.
  Я имею право приказывать... - Но сначала я должна узнать о тебе.
  Не желаю, чтобы рабыня вредила мне".
  Я почувствовала, как Дездемона разжала объятия.
  Она с благодарностью смотрела преданно мне в глаза.
  "Что ты хочешь услышать обо мне, Ирида?"
  "Не желаю знать историю жизни рабыни.
  Ты расскажи, как ты ко мне пришла.
  Какие у тебя мысли были..."
  Я присела на мраморную скамью.
  Рабыне присесть не предложила.
  "Госпожа..."
  "Просто - Ирида.
  Называй меня по имени.
  Но так, чтобы мое имя звучало, как - госпожа".
  "Да, Ирида, - рабыня подострастно поклонилась.
  Произнесла "Ирида", как я и приказала.
  "Ирида" звучало, как - госпожа. - Расскажу с того момента, как...
  Я очень устала.
  Но не могла заснуть.
  После того, как надсмотрщик Акустий запер нас в сарае, я никого видеть не хотела.
  Я выпила холодной воды.
  Съела черствую лепешку.
  Я чувствовала себя прокаженной.
  Я все время чего-то боюсь.
  Меня продали в рабство недавно.
  И безысходность еще не охватила меня полностью.
  Я видела безучастные лица рабов, которые были давно в рабстве...
  Лица серые.
  Без искры желания...
  Я совершенно не понимала, для чего я живу.
  Я пыталась убедить себя, что мои родственники найдут меня.
  Выкупят из рабства.
  Но тут же вспоминала, что родственники сами меня продали в рабство.
  Я бы получила большую часть наследства.
  Но родственники избавились от меня...
  К счастью, я попала в добрый дом. - Рабыня произнесла громко.
  С опасением смотрела на стену, из-за которой, возможно, сейчас подслушивали и подглядывали. - Хозяйка Диана - моих лет - приветливая, щедрая и добрая.
  Надсмотрщик над рабами Акустий - замечательный и справедливый.
  Никого не наказывает без причины...
  Управляющая хозяйством Артемида - прекрасная и понимающая красавица...
  Некоторые рабы ведут себя, как хозяева.
  Но им все прощается.
  Я не видела надсмотрщика над рабами Акустия раньше, до моего рабства.
  Но искала причину, почему я его так уважаю.
  Многим нравятся прикосновения Акустия.
  В эту ночь я ворочалась на полу в бараке для рабов.
  Старалась удобнее устроиться на соломе.
  Меня одолевали тревожные мысли.
  Я думала о том, как отблагодарить радушную хозяйку дома.
  Провалы в памяти мешали мне вспомнить, как нужно правильно благодарить.
  Я засыпала на минутку.
  Вернее - проваливалась в бездонные ямы.
  Стоило мне сделать неправильный шаг, и я бы умерла во сне.
  "Здесь у меня много друзей, - я думала. - Все рабы друзья.
  В нужный момент придут мне на помощь".
  Мне не давало покоя странное поведение надсмотрщика над рабами Акустия.
  За что Акустий меня так крепко полюбил?
  Наверно, наш надсмотрщик рассчитывает на мою дружбу.
  Я же - неблагодарная - не умею дружить.
  Я вспомнила своего невысокого худого отца.
  Он в три раза был короче, чем моя мать.
  За хрупкой наружностью отца скрывалась железная воля.
  Мои родители ждали мальчика.
  Но родилась я.
  Поэтому они пытались воспитать из меня настоящего мужчину.
  Я так думала и думала.
  Смущалась своим мыслям.
  Я присела на соломе.
  Я представила, как наши добрые Артемида и Акустий поженятся в храме.
  Видела в грезах, как Акустий поцелует Артемиду.
  Ей будет очень приятно.
  Я снова попыталась заснуть.
  Но после нескольких попыток заснуть, поняла, что мне приснится недозволенное.
  То приснится, что приличной девушке... рабыне... не должно приходить в головку.
  Поэтому я встала с соломы.
  Прохаживалась между спящих рабов.
  Сквозь щели в крыше проникал свет звезд.
  Вдруг, я услышала, как загремел замок с другой стороны двери.
  "Рабыня? - Мне приказали. - Если ты не спишь, то собирайся.
  Пойдешь к гостье Ириде.
  Будет ублажать ее.
  Выполняй любое ее желание".
  Меня вывели из барака.
  Привели в твою комнату, Ирида.
  Я увидела тебя во всей твоей блестящей нагой красоте.
  Шелковое покрывало сползло с тебя.
  Ничто больше не скрывало твое совершенство.
  Я осторожно прилегла рядом...
  Тебя беспокоил тревожный сон.
  Вернее - не тревожный, а особенный.
  Ты стонала.
  Улыбалась.
  Твои сочные губы были приоткрыты.
  Глаза закрыты.
  И, когда ты потребовала - обними меня, я обняла...
  Так я оказалась рядом с тобой, Ирида". - Рабыня замолчала.
  С затаенным испугом смотрела на меня.
  Ждала мое решение.
  
  "Дездемона, - я подошла к рабыне.
  Прислонила губы к ее уху.
  Шептала так, чтобы со стороны казалось, что целую рабыню в ушко. - Ты в рассказе своем восхваляла Акустия, Артемиду и Диану, потому что боишься их.
  На самом деле, они, ведь не добрые для рабов?"
  "Да, - Дездемона вздрогнула. - Но госпожа Диана...
  Мы, рабы, не понимаем ее.
  Она с нами не злая.
  Она - никакая.
  Словно нас не замечает.
  Наверно, она хочет, чтобы все проблемы с рабами решал надсмотрщик Акустий..."
  "Я поняла тебя, Дездемона".
  "Ты оставишь меня у себя, Ирида?"
  "Почему ты думаешь, что со мной тебе будет лучше, чем в бараке с рабами?
  Ты боишься, что Акустий тебя кнутом на конюшне запорет.
  Но, может быть, я тоже жестокая?"
  "Лучше ты, чем Акустий", - Дездемона доверчиво опустила дивную головку мне на левое плечо.
  "Спасибо, что сравнила меня...- Я нервно засмеялась.
  Затем громко произнесла: - Рабыня Дездемона.
  Я оставляю тебя в своей спальне.
  Будешь прислуживать только мне.
  Ты угодила мне ночью...
  Но ты должна беспрекословно выполнять все мои приказы".
  "Я - рабыня.
  Я должна", - Дездемона засветилась счастьем.
  "Ты будешь следить за всеми, Дездемона, - я уже тихо прошептала ей на ушко. - Станешь докладывать мне даже о рабах.
  Я здесь чужая.
  Боюсь покушения".
  "Да!
  С удовольствием стану для тебя шпионить, Ирида".
  "Ну, не шпионить, - я захихикала. - Хотя, конечно, по-другому это не назовешь.
  Спать будешь отдельно от меня, Дездемона".
  "Почему?
  Ты не хочешь ко мне прижиматься, Ирида?"
  "Дело не в прижиманиях, Дездемона.
  У меня есть подруга - Диана.
  Я к ней пришла".
  "Хозяйка Диана не станет возражать против меня, - рабыня горько усмехнулась. - Я же - рабыня.
  Рабыня не считается.
  Тем более, будет странно выглядеть.
  Я тебе понравилась.
  Поэтому ты меня оставила при себе.
  Но спать заставляешь не на твоем ложе".
  "Где ты будешь спать... со мной, или около ложа... я решу позже, - я раздумывала над словами рабыни. - Но только будешь спать.
  Не лезь ко мне".
  "Как прикажешь, Ирида".
  "Теперь что делать, Дездемона?
  Подскажи.
  Я же не знаю.
  У меня не было близких рабов и рабынь..."
  "Потому что ты меня оставила, ты должна проявить снова ко мне интерес, - рабыня подсказывала. - Мы сейчас с тобой упадем на ложе, Ирида.
  Начнем обниматься нежно.
  Просто обниматься...
  Пусть те, кто за нами смотрит, поверят, что я нужна тебе для утех в постели, а не для серьезных дел..."
  "Разумно, Дездемона".
  Я за руку повела рабыню обратно к ложу.
  Мы медленно опустились.
  Дездемона сняла с меня тунику.
  
  "Накрой нас покрывалом, Ирида, - я приказала. - С головой накрой.
  Мне стало холодно".
  "Слушаюсь, Ирида", - рабыня набросила на нас шелковое покрывало.
  Теперь мы могли шептаться без боязни, что подглядывающий или подгладывающая за нами увидит выражения наших лиц.
  Некоторое время мы молчали.
  "Я придумала, что похолодало, - я прошептала. - Но даже под покрывалом уже чувствую прохладу".
  "Шелк тонкий, - рабыня заметила. - Если бы мы прикрылись бараньей шкурой, то не замечали бы прохлады.
  Но бараньими шкурами закрываются только надсмотрщики.
  Хозяйки спят под шелком и на шелке".
  
  
  ГЛАВА 435
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И ДЕЗДЕМОНА
  
  "Не хочу шкуру барана в моей спальне, - я проблеяла. - Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Прижмись ко мне.
  Но не очень...
  Так, чтобы только согреться".
  "С удовольствием, Ирида, - Дездемона придвинулась. - Вместе согреемся.
  Зачем же теплу наших сердец напрасно пропадать?
  Чтобы еще ближе, я закину на тебя ногу, Ирида?"
  "Да, Дездемона.
  Закинь ногу мне на талию".
  "Так теплее, Ирида?" - рабыня бережно опустила на меня ножку.
  "Теплее намного.
  Даже почти жарко, Дездемона.
  Теперь расскажи, что в доме творится.
  Почему Диана не выглядит хозяйкой".
  "Я - рабыня.
  Не прислушивалась к тайнам слуг и хозяйки", - Дездемона поерзала.
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Не ерзай".
  "Я только удобнее устроюсь".
  "От твоего ерзанья у меня мысли заплетаются".
  "Да, Ирида.
  Все.
  Я устроилась".
  "Продолжай, Дездемона".
  "Продолжать ерзать и устраиваться удобнее?"
  "Продолжай рассказывать, Дездемона, - я зашипела. - То, что знаешь.
  Иначе я подумаю, что ты от меня скрываешь тайны дома".
  "Ничего я не скрываю, - рабыня обиженно засопела. - Сегодня после купальни надсмотрщик Акустий..."
  "Не добавляй - надсмотрщик.
  Говори для краткости либо Акустий, либо - просто надсмотрщик.
  Я и так пойму, о ком".
  "Акустий ушел в сад.
  Артемида сразу побежала к хозяйке Диане".
  "Откуда ты знаешь, Дездемона?"
  "Я прислуживала Диане".
  "Выполняла любое ее желание?" - Я спросила ехидно.
  "Нет, что ты, что ты, Ирида, - рабыня как бы испугалась. - Я прислуживала за столом.
  Принесла хозяйке персики и щербет.
  Ждала ее приказаний.
  Вдруг, на пороге показалась управляющая Артемида.
  Ах, забыла, ты же просила, Ирида, чтобы я говорила кратко.
  Свет бил в спину Артемиды.
  "Диана, - Артемида начала с порога. - Думаешь, что со своей подругой детства начнешь там, где кончила со мной?"
  "Артемида, - пальцы Дианы задрожали.
  Она отложила персик. - Ты пришла не вовремя.
  Вежливость дается мне с трудом.
  Все, что тебя интересует, ты спроси сама у моей подруги Ириды".
  "Акустий проводил твою подругу в большой зал, - Артемида вошла.
  Пальчиками стучала по столу. - Мой жених подсматривает, чем занимается твоя подружка детства".
  "Ты что-то важное хотела у меня узнать, Артемида?"
  "Купец Афанасий прибыл на ярмарку, - Артемида многозначительно улыбнулась. - Он пробудет здесь несколько дней".
  "Я удивлена, - Диана отложила персик. - Но не скажу, что рада приезду на ярмарку купца Афанасия".
  "Но он же тебе нравился, Диана".
  "Афанасий нравился мне, как человек.
  Но как купец он - обманщик.
  Я не желаю его видеть".
  "Купец Афанасий сказал, что ты ему должна, Диана".
  "Я?
  Должна?
  Афанасию?"
  "Афанасий сказал, что в прошлый раз угостил тебя пахлавой.
  И ты должна за пахлаву заплатить либо монетами, либо собой..."
  "Но он же просто угощал".
  "Диана, ты же - дочь купца.
  Знаешь, что купцы просто так ничего не дают".
  "Я вначале ощущала приязнь к купцу Афанасию, - хозяйка воскликнула с гневом. - Но сейчас мое хорошее к нему отношение мгновенно сгорело.
  Я чувствую только отвращение.
  Мне и так нелегко нести дом на своих плечах.
  А еще какой-то заморский купец меня унижает.
  Я хочу, чтобы этот мерзавец провалился сквозь землю".
  "Ты, Диана, желаешь, чтобы купец Афанасий исчез? - Артемида прищурилась. - Он смертельно заболеет?
  Или разорится настолько, что никто ему даже корку хлеба не подаст?
  Или..."
  "Не лезь в мои дела, Артемида", - хозяйка ответила резко.
  "Но ты же сама сказала, что купец тебя обидел.
  Я не прощаю обиды".
  "Не тебя же он обидел, Артемида".
  "Я не отличаю свои обиды от твоих, Диана".
  "И ты отомстишь за меня?" - хозяйка с интересом посмотрела на управляющую.
  "Ты же знаешь, Диана, как я к тебе отношусь, - управляющая облизнула губки. - Поэтому...
  Да.
  Я отомщу купцу Афанасию".
  "Найдешь его в балагане, или в доме Фозикарда, - хозяйка ответила после недолгого раздумья. - Он наверняка, угощает пахлавой кого-нибудь еще..." - Хозяйка скривилась.
  Хозяйка Диана и управляющая Артемида разговаривали, словно меня рядом не было.
  Конечно.
  Кто же обращает внимание на рабыню..." - Дездемона горячо вздохнула.
  "Я тоже почти рабыня, - я ответила долгим вздохом. - У меня нет денег.
  Поэтому я - рабыня обстоятельств.
  Мне не могут приказывать прямо, как рабыне.
  Но заставляют меня подчиняться.
  Я угождаю за еду и за крышу над головой".
  "Ты очень красивая, Ирида".
  "Моя красота меня пока не спасает.
  Как ты считаешь, Дездемона, - я задержала дыхание перед важным для меня вопросом. - Диана и Артемида - подружки?"
  "Диана - хозяйка.
  Артемида - управляющая в ее доме.
  Какие же они подружки?"
  "Спрошу по-другому.
  Ты видела Артемиду на ложе Дианы?"
  "Ирида? - удивление разорвало расстояние между нами. - Как можно девушке с девушкой?
  Это нельзя".
  "Но ты же, Дездемона, сегодня ночью.
  Когда исполняла мое желание..."
  "Это совсем другое, Ирида.
  Я выполняла приказ...
  Я же - рабыня.
  Все равно, что я работала в саду".
  "Ты сравниваешь меня с садом, Дездемона?"
  "С очень красивым благоухающим садом сравниваю тебя, Ирида".
  "Хм".
  "Если ты хочешь узнать - близкие ли очень подружки Диана и Артемида..."
  "Да, близкие ли они очень..."
  "Я видела, как Диана и Артемида в купальне долго играли в мяч, - Дездемона старалась угодить мне рассказом.
  Я же просила ее обо всем мне сообщать. - Еще в саду хозяйка и управляющая бегали друг за дружкой.
  Потом..."
  "Что потом?"
  "Потом они исчезли в роще.
  Я - потому что рабыня - не последовала за ними".
  "Бегали друг за дружкой, - мое настроение упало ниже кровати. - Когда девушка гоняется за другой девушкой - много значит".
  Я откинула покрывало.
  Спрыгнула с ложа.
  Натянула тунику.
  "Ирида, - груди рабыни вызывающе смотрели на меня. - Какие будут приказания?"
  "Уберись в зале, - я оглядывалась по сторонам. - Затем пройдись по дому.
  Может быть, найдешь что-нибудь, что украсит мое скромное временное жилище". - Я многозначительно подмигнула рабыне.
  Дездемона чуть склонила дивную головку.
  Значит, поняла, что я намекнула, чтобы она шпионила по дому.
  "В саду собери лепестки роз, - я добавила.
  Пусть рабыня и в саду подглядывает. - Укрась мое ложе лепестками белых роз".
  "Под цвет твоих глаз, госпожа, будут прекрасно смотреться розовые лепестки". - Рабыня дерзнула.
  Но я ее не слушала больше.
  Иначе заметила бы глупость рабыни.
  Мои глаза не розовые...
  Вышла из зала.
  Направилась в сад.
  
  "Вот и единственная моя радость", - из зарослей можжевельника навстречу мне вышел надсмотрщик над рабами Акустий.
  Надсмотрщик на веревке тащил старого сморщенного раба.
  "Я - радость", - я смутилась.
  В ответ Акустий пробормотал что-то непонятное.
  Я развернулась.
  Побежала к каменным невысоким сараям.
  Надеялась встретить Диану.
  Она же - дочь купца.
  Должна следить за тюками и рулонами...
  Диану я увидела около повозки.
  Грациозная подружка сразу заставила мое сердце стучать быстрее.
  Диана потянулась, чтобы поправить перевязь на лошади.
  Короткая туника оголила крепкую попку Дианы.
  "Диана", - я радостно позвала.
  Она обернулась.
  Ее огромные глаза засверкали изумрудами.
  "Ирида, - Диана улыбнулась. - Осматриваешь мой дом?" - На этот раз Диана была более приветливая, чем при встрече...
  "Диана, ты слишком много работаешь, - я кивнула на повозку. - Почему ты, а не рабы?
  "Не всем рабам можно доверять".
  "Диана".
  "Да, Ирида".
  "Ты рада, что я здесь..."
  "Рада".
  "Но почему так неприветливо встретила меня?"
  "Так надо было", - улыбка исчезла с лица моей давней подружки.
  "Мы снова подружки, Диана?"
  "Я представляла, как мы встретимся, Ирида.
  Мы сидим на скамье.
  Ты что-то шепчешь мне на ушко. - Диана сжала кулачки.
  Стукнула кулачок об кулачок. - Теперь мне больно.
  Боль не придуманная.
  Я уже не маленькая девочка.
  Ты не можешь больше играть мной, как прежде, Ирида.
  Ты - благородных кровей.
  Наше неравное положение - стена между нами.
  Я раньше не придавала значения своим снам.
  Но теперь я не попаду под твои чары, Ирида.
  Ни одна расчетливая дочь купца не позволит себе попасть под очарование бездушной благородной девушки.
  Может быть, у тебя лицо богини, бывшая весталка Ирида.
  Но сердце свое ты давно продала Аиду".
  "Почему ты на меня обозлилась, Диана?" - Я хотела взять подружку за руку.
  Но Диана отпрыгнула от меня - как мышь от лисицы.
  "Я могу разбогатеть, Ирида.
  Даже, возможно, стану любовницей цезаря.
  Но я уже никогда не смогу родиться благородной.
  Ты, даже без золота, будешь на меня смотреть свысока".
  "Но я прежняя твоя Ирида", - я рассмеялась.
  "Несмотря на мою решимость, - Диана заскрипела зубками, - я почувствовала прилив нежности, как ты только засмеялась, Ирида.
  Я готова зарезать себя кинжалом, потому что я настолько слабая".
  "Ты не слабая, Диана.
  Ты безумно красивая.
  Ты - воплощение моих самых дерзких мечтаний".
  "У меня сейчас только две дороги, Ирида.
  Если ты останешься долго в моем доме, то я не смогу устоять.
  Я буду проклинать себя за слабость.
  Дочке купца нельзя быть слабой".
  "Я уже это слышала, Диана, что дочь купца не имеет право быть слабой".
  "Но если я ублажу свое тело, то потеряю совесть, Ирида.
  Буду проклята.
  И ты будешь проклята, весталка".
  
  От слов подруги я отшатнулась.
  "Бежать!
  Бежать из дома Дианы. - В голове раненой птицей билась мысль. - Диана меня любит по-прежнему.
  Или даже еще сильнее.
  Но я принесу ей только несчастья.
  Без меня Диана выйдет замуж за купца или за горшечника.
  Со мной будет страдать.
  Я не стану ей обузой.
  Убегу.
  Немедленно.
  Сейчас же.
  Нет.
  Утром.
  Или...
  Через несколько дней покину дом Дианы.
  Я ведь так долго к ней шла..."
  В смятении чувств я отправилась к дымам.
  Около земляной печи суетились два высоких статных раба.
  Если бы не рабские ошейники, то рабов можно было бы принять за олимпийских бросателей дисков.
  За дискоболов можно было бы принять рабов.
  Управляющая Артемида давала рабам ценные указания.
  Рабы в них не нуждались.
  Но почтительно слушали Артемиду.
  Она же - свободная, а они - рабы.
  "Ирида? - Артемида обернулась ко мне. - Проголодалась?
  Но ты должна кушать с Дианой, со мной и с Акустием".
  "Я не голодная".
  "А рабы - вечно голодные, - Артемида звонко засмеялась.
  Отбросила прядь волос со лба. - Каждый раб хочет кушать".
  "Не только кушать рабы хотят, - я тоже засмеялась.
  С управляющей разговаривать было намного легче, чем с Дианой... - Они бросают на меня недвусмысленные взгляды.
  Но ничего не говорят".
  "У многих рабов отрезаны языки", - Артемида нахмурилась.
  "Отрезаны языки? - Я ужаснулась. - Бесчеловечное!
  Неужели Диана настолько жестокая... стала?"
  "Нет.
  Мы не отрезаем языки своим рабам.
  Но многие рабы уже продаются без языков".
  "Но зато другое у них целое".
  "Тебя интересуют рабы, Ирида?" - Артемида склонила хорошенькую головку к правому плечу.
  "Нет.
  Рабы мне не нужны". - Я ответила быстро.
  "Ты же благородная, Ирида.
  У благородных должны быть рабы". - Ирида подколола меня.
  Но смотрела прямо и доброжелательно.
  "Кстати, о рабах и рабынях, Артемида, - я облизнула губки. - Кто мне подсунул рабыню в кровать?"
  "Красивая?"
  "Кто красивая?"
  "Рабыня в твоей кровати - красивая?"
  "Рабыня красивая, - я пристально смотрела в глаза Артемиды. - Ты ее мне подложила, Артемида?"
  "Честно отвечу - не я, - Артемида пожала плечами. - Древний шумерский обычай - когда хозяева предлагают гостям рабов и рабынь.
  "Если тебе не нравится обычай, то прогоняй из своей спальни рабов".
  "Кто я, чтобы обсуждала и осуждала древние шумерские обычаи?"
  "Может быть, ты хочешь раба, а не рабыню в постель?"
  "Раба? - Я отвела взгляд от двух статных рабов. - Раба тем более не желаю в постели.
  Я же весталка... была.
  Законы Весты остались в моей благородной крови".
  "Значит, ты довольна тем, что рабыня спала с тобой?" - Артемида сложила губки бантиком.
  "Нет, я не была довольна, что рабыня мне подкинули без моего разрешения".
  "Не понравилась тебе рабыня?"
  "Понравилась".
  "Рабыня тебе понравилась, но ты была недовольна, Ирида?
  Что тебе плохого сделала рабыня?"
  "Она без спроса влезла в мою личную жизнь.
  Я спала, а она влезла".
  "Только в личную жизнь к тебе влезла рабыня?"
  "Ага".
  "И?"
  "Что и, Артемида?"
  "Тебе же понравилось?"
  "Отвечу так, Артемида.
  Я оставила рабыню себе.
  По крайней мере, я ее уже знаю.
  Я с ней договорилась.
  А то в следующий раз, когда я буду спать, мне подкинул в постель какого-нибудь бойкого раба..."
  "Я вижу, Ирида, что ты не проходишь мимо интересных людей.
  С каждым устраиваешь праздник".
  "Почему бы и тебе, Артемида, всегда оставаться на празднике?"
  "Ты приглашаешь меня в свою спальню, Ирида?"
  "Да ты что, Артемида, - я всплеснула ладонями. - Ты не правильно меня поняла.
  Праздник должен быть в сердце.
  Праздник сердец".
  
  "Но ведь ночью тебе рабыня не только праздник сердца устроила?"
  "Я не знаю, Артемида.
  Я спала.
  Мало ли что рабыня расскажет..."
  "Сядь, Ирида, - Артемида похлопала по лавке. - Сядь и расскажи, что ты собираешься дальше делать в доме Дианы".
  "Я, наверно, уйду отсюда".
  "Почему, Ирида?
  Диана же твоя подружка".
  "Я не остаюсь там, где мне не рады".
  "То есть, Ирида, там, куда ты приходишь, все должны быть рады тебе?"
  "Да, Артемида.
  Все должны быть рады мне.
  Разве я о плохом мечтаю?
  На самом деле не всегда мне рады.
  Но хотеть же я имею право".
  "Ирида", - Артемида подсела ко мне.
  Махнула рукой рабам, чтобы они ушли.
  Рабы послушно убежали.
  "Да, Артемида".
  Мы почему-то стали говорить тише, хотя никого поблизости не было.
  "Нам ты не нужна в доме.
  Мне не нужна, потому что вносишь суету.
  Соблазняешь моего жениха Акустия.
  Акустию ты не нужна...
  Ну, может быть, на одну ночь понадобишься...
  Акустий не любит чужаков.
  Он свои дела проворачивает без лишних глаз.
  Диане ты, как мне кажется, тоже не нужна.
  У Дианы много тайн".
  "Может быть, у Дианы - любовник", - мое сердечко замерло.
  "Нет у Дианы любовников, - Артемида ответила уверено. - Если бы были, то я бы о них знала.
  Но у Дианы есть тайны, которые я не могу разгадать".
  "Диана в детстве не хранила секретов от меня".
  "Зато сейчас она - сплошной секрет".
  "Получается, что я не нужна никому.
  Я не знаю, что делать.
  У меня нет ни работы, ни денег".
  "Но в то же время Акустий не отпустит тебя, Ирида".
  "Почему Акустий меня не отпустит?"
  "Он держит тебя в запасе против Дианы".
  "Да?"
  "Да, Ирида".
  "Мне ты тоже необходима... на всякий случай...
  И Диана тоже тебя не отпустит".
  "Мне не рады, но меня не отпустите".
  "Да, Ирида.
  Мы тебе не рады, но тебя не отпустим".
  "Я - как бы рабыня в этом доме?"
  "Почетная главная рабыня, Ирида.
  Ты можешь не работать.
  Кушай, пей, что пожелаешь.
  Наслаждайся.
  Сейчас ты больше, чем хозяйка..."
  "Может быть, ты, Артемида, права, когда назвала меня рабыней". - Я задумалась.
  
  Мы молчали.
  Настроение мое улучшалось.
  "Ирида?"
  "Да, Артемида".
  "Ты опустила свою ладонь на мою коленку".
  "Ой, Артемида, - я отдернула руку. - Я задумалась".
  "Задумалась обо мне, Ирида?"
  "Обо всем я думала".
  "Только не думай сбегать из этого дома, Ирида.
  Мне кажется, что Акустий тебя не отпустит живой".
  "Все так плохо?"
  "А ты не догадываешься, Ирида?"
  "Не догадывалась, что Акустий меня живой не отпустит.
  Но, с другой стороны, что меня ждет на улице?
  Меня ждут шайки разбойников.
  Одинокие насильники тоже меня ждут.
  Голод, волки, дикие собаки, змеи, опасности для меня за загородью дома Дианы.
  Так что здесь совсем неплохо..." - Я взглянула на персиковые деревья.
  "Любишь персики, Ирида?" - Артемида перехватила мой взгляд.
  "Очень люблю персики.
  Сочные нежные персики.
  Надавишь на него пальчиками слегка.
  И потечет липкий сладкий сок".
  "Я гораздо меньше думаю о персиках, чем ты, Ирида, - Артемида рассмеялась. - Прикажи, и тебе рабыня будет доставлять свежие персики в кровать".
  "Я люблю сама срывать персик.
  Подхожу к дереву.
  Сначала высматриваю самый лучший персик.
  Затем нагибаю ветку.
  Персик приближается ко мне.
  Моя ладонь ложится на него.
  Я медленно и осторожно тяну персик к себе.
  И вот - ветка освобождается.
  В моей ладони лежит теплый, нагретый солнцем, сочный - самый лучший в саду - персик".
  "Ты с любовью рассказываешь о персиках, Ирида, что я вспотела", - Артемида ладошкой сбила бриллиантовые капельки со лба.
  Я не сразу ответила:
  "Я болела, когда мой благородный отец надорвался с коврами.
  Он лежал на ковре и стонал.
  Я же металась в горячке.
  Это не был простой укус ядовитой змеи.
  Мне было намного хуже, чем, если бы меня укусила королевская кобра.
  Отец стонал.
  Говорил, что ничем мне не может помочь, потому что сам надорвался.
  Я умерла бы от горячки.
  Но ко мне пришла Диана.
  Она не боялась моей болезни.
  Диана даже не убежала, когда мой отец пытался схватить ее за ногу.
  Мой отец...
  Диана не знала, чем мне помочь.
  Она присела у моей постели.
  Затем вложила мне в ладонь что-то круглое и нежное.
  Я спросила Диану, что это.
  Она ответила, что украла с пира персик.
  Принесла мне.
  Персик, пока Диана его несла, помялся.
  От него исходил одуряющий аромат.
  По моей ладони потекла липкая благоухающая жидкость.
  Я поняла, что не умру в горячке.
  С того момента я до одури обожаю персики.
  И никогда не предам Диану.
  Я навсегда запомнила ее персик".
  
  "Я представляю, как Диана пересиливала себя, когда воровала с пиршественного стола персик для тебя, Ирида.
  Какие чувства могла вызвать у тебя твоя подружка...
  Вы были счастливы?"
  "Да, мы были счастливы, как дети.
  Других друзей и подруг у нас не было.
  Диана идеально подходила мне.
  Я же нравилась Диане.
  Для других...
  Многие говорили, что у меня плохой характер.
  С Дианой тоже никто не дружил, кроме меня.
  Ее считали заносчивой гордячкой.
  Но мы нашли друг дружку.
  Поэтому я шла к прежней Диане".
  "Найдешь и других подруг, Ирида.
  Только дай время разглядеть тебя.
  Знаешь, когда я тебя увидела, я подумала, что богиня Афродита упала с облака.
  Мне нравятся статуи Афродиты.
  Она - бесподобна!"
  "Мне очень жаль, что я не богиня Афродита, - я засмеялась. - Афродита, если существует, красивая богиня".
  "Это точно, Ирида.
  Я тоскую, потому что в детстве не пошла служкой в храм Афродиты.
  Однако жизнь не стоит на месте".
  "Ты хотела стать жрицей богини Афродиты, Артемида?" - У меня перехватило дыхание.
  "Да.
  Но не многие об этом знают.
  Да, Ирида.
  Я поклоняюсь богине Афродите.
  Ты любишь ее?"
  "Я - жрица богини Весты.
  Но Афродита мне тоже нравится".
  У нас много общего, Артемида.
  "Ты даже не представляешь, Ирида, сколько у нас общего.
  Поэтому, если мне придется воевать против тебя, то я буду очень страдать..."
  "Я редко ругалась с соседями.
  Редко, но метко.
  Поэтому, Артемида, не вставай у меня на пути".
  "Да, характер у тебя, Ирида, божественный".
  "У тебя тоже не мягкий характер, Артемида".
  "Я удивляюсь, что ты мне нравишься, Ирида".
  "Почему ты удивляешься тому, что я нравлюсь тебе, Артемида?"
  "Потому что мы, как только что я сказала, похожие.
  А две одинаковые девушки не дружат.
  Обычно дружат полные противоположности".
  "Я с тобой не дружу, Артемида".
  "Но ты меня с обожанием рассматриваешь, Ирида".
  "Да, я любуюсь тобой.
  Ищу хоть один маленький изъян у тебя".
  "Нашла?"
  "Нет, Артемида.
  Ты идеальная по красоте.
  Если бы еще молчала, то превратилась в богиню".
  "Чтоооо?" - Артемида распахнула глазища.
  С недоумением смотрела в меня.
  Затем до нее дошел смысл мной сказанного.
  Артемида засмеялась.
  Я тоже расхохоталась.
  Слезы смеха застилали мои глаза.
  Я покачнулась.
  Артемида схватила меня, чтобы поддержать.
  И мы с хохотом упали со скамьи на землю.
  
  
  ГЛАВА 436
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ПРИКОСНОВЕНИЯ
  
  "Ты...
  Ты, Ирида..."
  "А ты...
  Ты... Артемида".
  Мы закончили смеяться.
  Всхлипывали.
  Поднялись.
  
  "Диана все время занята, - Артемида сбивала с моей туники пыль. - Акустий часто делает вид, что не замечает меня.
  Лишь ты, Ирида..." - Артемида странно посмотрела на меня.
  "Артемида?"
  "Да, Ирида".
  "Можно, я тебя спрошу".
  "Конечно, Ирида.
  Тебе все можно.
  Не только спрашивай".
  "В хозяйстве Дианы много рабов и рабынь".
  "Да, Ирида.
  Одних рабов покупаем.
  Других - не понравившихся нам - продаем".
  "Сейчас около тебя работали два красивейших статных молодых раба".
  "Хочешь, чтобы я их тебе прислала?"
  "Нет, Артемида.
  Я же сказала, что я - весталка. - Я опустила глазки. - Вообщем, как у тебя взаимоотношения с рабами?"
  "Что у меня с рабами?"
  "Взаимоотношения".
  "Ирида!
  Какие могут быть взаимоотношения свободного и раба?"
  "Но тебе же красивые рабы нравятся, Артемида?"
  "А!
  Я поняла, о чем ты спрашиваешь, Ирида.
  Никаких отношений с рабами у меня нет.
  Рабы красивые.
  Но они красивые, как вещи.
  Как мраморные статуи.
  Не могут же у девушки быть отношения с мраморной статуей..."
  "Ты успокоила меня, Артемида".
  "Ирида, ты боялась, что рабы набросятся на тебя?"
  "Боялась".
  "Но ты же подруга хозяйки дома".
  "Рабы понимают, что Диана меня отталкивает".
  "Ирида.
  Не позволяй ей отталкивать тебя.
  У Дианы доброе сердце.
  Она - хорошая хозяйка.
  Сейчас что-то у нее в голове не то.
  Впрочем, она должна держать в уме все хозяйство.
  Встаёт рано.
  Проверяет товары.
  Заботится о рабах".
  "Диана не предназначена для тяжелой работы, - я фыркнула. - Она родилась нежной красавицей.
  А сейчас пытается стать купчихой".
  "Я опять не знаю, что сказать, Ирида.
  Я не вижу причин насмехаться над Дианой. - Артемида, словно в задумчивости, прикоснулась пальчиком к моей левой груди.
  Водила по ней кругами. - Диана ложится спать позже, чем рабы.
  Встает раньше рабов".
  "Неужели, Диана ни о чем другом не мечтает, кроме работы?"
  "Я завидую тебе и Диане, - Артемида убрала пальчик от моей груди. - Я пойду". - Артемида посмотрела на дверь в дом.
  "Я помогу тебе в работе, Артемида", - я тоже поднялась.
  "Нет, Ирида.
  Ты гостья в доме.
  Ты не должна работать".
  "Я и не буду работать.
  Я только помогу тебе". - Я упрямо сжала губы.
  Подумала:
  "Нарочно, или в забытьи Артемида прикасалась к моей груди?
  Что это значит?"
  "Лучше будет, если ты отдохнешь, Ирида", - Артемида мне нежно улыбнулась.
  Приблизила свое лицо к моему лицу.
  Мы затаили дыхание.
  "Артемида.
  Ты считаешь, что я должна отдохнуть?"
  
  "Кто собирается отдыхать в рабочий полдень?" - Неожиданно донесся голос Дианы.
  "Я не собиралась", - я проблеяла.
  "Отдых - не работа, Ирида, - Диана подошла к нам. - Ты всю жизнь бездельничала, Ирида.
  Работать не умеешь.
  Поэтому, наверно, Артемида права.
  Иди, отдыхай".
  "Во-первых, я никогда не бездельничала, - я усмехнулась. - Диана.
  Работа для меня - величайшее наслаждение".
  "Я могу доставить тебе это величайшее наслаждение, Ирида, - Диана воткнула кулаки в бока.
  Артемида поспешно удалилась. - Хочешь выгребать навоз из овчарни?"
  "Я не умею таскать навоз".
  "Ничего сложного, Ирида.
  Набираешь две корзины овечьего навоза.
  Одну корзину ставишь на голову.
  Вторую несёшь перед собой.
  Сваливаешь навоз на рисовое поле.
  Рис очень хорошо растет на овечьих какашках.
  Один раб может за день перетаскать до трех дюжин корзин с навозом".
  "Вот и обращайся к этому одному рабу, Диана, - я сердито запыхтела. - Ты же потом не захочешь сидеть со мной за одним столом, Диана.
  Когда от меня будет вонять овечьим навозом".
  "Я и так с тобой не сижу за одним столом, Ирида.
  А запах овец - так и от меня овцами пахнет.
  Я не стыжусь".
  "Я просто хочу быть тебе полезной, Диана".
  "Я не разбираюсь в полезных подругах, Ирида, - Диана махнула тонкой рукой.
  Ее глаза зажглись гневом. - Думаю, что твоя рабыня Дездемона лучше знает, как тебе быть ей полезной".
  "Ты подослала мне Дездемону, Диана?
  Ты проверяла меня?"
  "Я не собираюсь тратить время на рабынь и на тебя, Ирида, - Диана пробурчала. - Иди к своей Дездемоне.
  Она доставит тебе величайшее наслаждение.
  Будет тебе полезной.
  А ты - ей".
  "Ты подглядывала и подслушивала за нами, Диана? - мои щеки загорелись. - Но я же спала.
  Я же не знала, что у меня в постели появилась девушка".
  "Как ты докажешь, Ирида, что ты не знала?
  Может быть, ты притворялась спящей?"
  "Ты ревнуешь меня к рабыне, Диана?
  Но я же добиваюсь твоей благосклонности".
  "Фуй, ревную, - Диана натянуто засмеялась. - Скажи еще, что я тебя и к Артемиде ревную.
  Она же подарила тебе свою лучшую тунику...
  Ты так понравилась в купальне Артемиде, что она тебя облагодетельствовала туникой своей". - Диана сузила глаза.
  "Артемида не дарила мне тунику, - я разозлилась.
  Скрестила руки на груди. - Да, кто-то же должен был меня облагодетельствовать.
  Одеть.
  Накормить.
  Комнату мне дать.
  Ты же сбежала от меня, Диана.
  Ты обязана была за мной ухаживать.
  В купальне я осталась без своей туники.
  Во что мне было одеться?
  Акустий мне помог.
  Акустий меня облагодетельствовал.
  Приказал рабу.
  Раб принес одну из туник Артемиды.
  Акустий обещал, что Артемида даже не заметит пропажи.
  У нее туник полные сундуки...
  Акустий же мне зал выделил для отдыха.
  Тебя, словно нет в твоем доме, Диана.
  Все за тебя меня облагодетельствовали.
  Даже рабыню мне подсунули в постель.
  Поэтому ты не имеешь права так со мной разговаривать..."
  "Как я не имею права с тобой разговаривать, Ирида?"
  "Словно я какая-то уличная вакханка, а не весталка".
  "Ты сказала, что ты была весталкой.
  Но, возможно, что ты обманываешь всех, Ирида.
  Не удивлюсь, если ты окажешься вакханкой, а не весталкой..."
  
  "Диана?" - Я ласково улыбнулась подружке детства.
  "Ну, что тебе, подруга?"
  "За оскорбление весталки положена смерть..."
  "Так убей себя, Ирида".
  "Смерть тому, кто весталку оскорбил".
  "Не угрожай мне, Ирида.
  Ты все равно не осмелишься поднять на меня руку".
  "Диана.
  Почему ты думаешь, что я не осмелюсь поднять на тебя руку?"
  "Ты всегда была трусихой, Ирида".
  "Йа?
  Да ты что, Диана, - я задыхалась от возмущения. - А мне кажется, что - наоборот.
  Ты всего всегда боялась в детстве".
  "Ты испугалась паука, Ирида".
  "А ты, Диана, убежала от козла".
  "Когда солдаты проходили мимо, ты спряталась от них под корыто".
  "Ты же, Дианочка, моего отца боялась.
  Он всего лишь хотел обучить тебя игре на кифаре".
  "Видела бы ты кифару своего отца, Ирида.
  Сама бы ты испугалась".
  "А ты, Дианка..."
  "Лучше на себя посмотри со стороны, Иридка.
  В тунике моей управляющей щеголяешь.
  Думаешь, что Артемида - дура?"
  "Артемида не дура.
  По крайней мере, она умнее, чем ты, Дианка".
  "Артемида увидела свою тунику на тебе, Иридка.
  Но не хотела тебя унижать.
  Артемида делала вид, что ничего не произошло.
  Что никто не крал у нее тунику и не отдавал тебе.
  Ты и так жалкая, Иридка".
  "А, может быть, Артемида не хотела тебя унижать, Дианка?"
  "Как бы Артемида меня унизила?"
  "Если бы Артемида сказала, что я ношу ее тунику, то выходило бы то, что ты, Дианка, не позаботилась обо мне.
  Ты - моя подружка детства - даже не озаботилась, чтобы дать мне новую тунику.
  Значит, ты - плохая хозяйка.
  Еще худшая - подруга.
  Вот, так бы Артемида тебя унизила.
  Потому что она благородная".
  "Ха!
  Артемида - благородная?
  Наверно, столь же благородная, как и ты, Иридка?"
  "Ты завидуешь, что я благородных кровей, Дианка?"
  "Было бы чему завидовать, Иридка".
  
  Мы стояли друг против дружки.
  С ненавистью смотрели в глаза.
  Между нами пролетел соловей.
  Но мы даже не дрогнули.
  И, вдруг...
  Диана набросилась на меня.
  Было так неожиданно, что я не успела защититься.
  Я думала, что она меня будет душить.
  Но Диана сильно, яростно впилась своими губами в мои губы.
  До крови прокусила мою нижнюю губу.
  Так же страстно отпрыгнула, как и набрасывалась.
  Опустила голову и забежала в дом.
  "Что на Диану нашло? - Я с недоумением слизывала кровь с губы. - Вот так поцелуйчик.
  Как хочу, так и должна его понимать.
  Был ли поцелуй настоящей любви, или поцелуй - ненависти... - Я медленно побрела в сад.
  Присела за огромным кустом розы. - Здесь меня никто не найдет, - я с наслаждением вдыхала густой аромат цветов. - Могу подумать в тишине.
  Нужно разобраться с мыслями.
  В доме Дианы все сумасшедшие.
  И она - не совсем здорова..."
  Но одна я оставалась недолго.
  "Ирида! - Послышался слабый зов.
  Я узнала голос рабыни Дездемоны. - Госпожа Ирида!"
  Я раздумывала:
  "Открыться Дездемоне?
  Но рабыня должна сейчас шпионить по дому.
  Почему она ищет меня?
  Если я промолчу, а Дездемона меня найдет за кустом розы, то - неизвестно что обо мне подумает.
  Конечно, меня не волнуют мысли рабов.
  Но...
  Вдруг, Дездемона подслушала и подсмотрела что-то очень важное для меня.
  Поэтому спешит сообщить".
  "Дездемона".
  "Ирида, - рабыня обрадовалась. - Ты где, госпожа?"
  "В розе я".
  "Врозия?"
  "Дездемона, какая ты глупенькая, - я захихикала. - Не Врозия, а - в розе я.
  Я за кустом розы".
  "Что ты там делаешь, Ирида?"
  "Не твое дело, рабыня, что я делаю в кустах", - я ответила резко.
  Подумала:
  "Все же, нужно изредка называть рабыню рабыней.
  А то забывается она.
  Считает уже своей подружкой".
  "Но в розах шипы".
  "Ты осторожно ко мне пробирайся, Дездемона.
  Я не собираюсь отсюда выходить к тебе".
  
  "Уже иду, Ирида", - рабыня с сопением отодвигала ветки роз.
  "Не поцарапалась, Дездемона?"
  "Если, то - немножко", - Дездемона пожала узкими плечами.
  Я сидела, а она стояла передо мной.
  "Присаживайся рядом, - я опустила руку на травку. - Трава мягкая, приятная".
  "Спасибо, Ирида, - рабыня смущенно улыбалась. - Но не могу".
  "Почему не можешь присесть, Дездемона?"
  "Кажется, что мне в попку впился шип от розы".
  "Так вытащи шип из ягодицы, Дездемона".
  "Боюсь".
  "Боишься шипа?"
  "Ага".
  "Ладно, - я снисходительно засмеялась. - Поворачивайся задом ко мне.
  Я избавлю тебя от страданий".
  "Избавишь меня от страданий, Ирида? - рабыня задрожала. - Не убивай меня".
  "А что, ты сейчас очень страдаешь, Дездемона?
  Мне казалось, что ты счастлива, что я тебя оставила при себе".
  "Я счастлива, Ирида.
  Но когда ты произнесла, что избавишь меня от страданий, я подумала, что убьешь.
  Эту фразу обычно говорят палачи.
  Или жрецы над жертвой".
  "Разве жизнь - страдания?" - я выдернула шип розы.
  "Уже все?" - рабыня вздрогнула.
  "Все, все.
  Садись, Дездемона.
  Не свети своими..." - Я хотела произнести - "не свети своими прелестями", но вовремя остановилась.
  Дездемона может возгордиться, что я называю ее прелестной.
  Я же должна быть только одна сверкающая красавица...
  
  "Уютно здесь", - рабыня опустилась на траву рядом со мной.
  "Зачем ты меня искала?"
  "Ирида, - рабыня с жаром дотронулась до моей руки. - Что-то в доме затевается".
  "После моего прихода затевается?"
  "Да, Ирида.
  Акустий нервничает.
  Бьет рабов просто так.
  Спасибо, что ты меня к себе забрала.
  Иначе и мне бы досталось".
  "Ты говорила, что Акустий тебя хотел запороть кнутом".
  "Да, запорол бы..." - Дездемона притихла.
  "Он уже знает, что я тебя к себе взяла?"
  "Да, Ирида.
  Рабы ему доложили, что я пока у тебя.
  Но, откуда рабы узнали?"
  "Рабы откуда-то узнают, а ты, Дездемона, еще ничего не узнала, - я процедила сквозь зубы. - Вдруг, на меня устроят покушение..."
  "Я защищу тебя, Ирида.
  Если ты позволишь, то защищу".
  "Тыыы? - Я с усмешкой осматривала худенькую рабыню. - Ручки тонкие.
  Ножки тонкие.
  Просвечиваешься".
  "Не в толщине сила, - рабыня высунула язычок. - Центурион Соломон был толще, чем упитанный бык.
  И что?"
  "И что, Дездемона?"
  "Осел лягнул центуриона.
  Толстый Соломон в колодец свалился.
  Правда, в колодце ему помогла его толщина.
  Центурион застрял на половине пути падения".
  "Наверно, трудно было вытаскивать толстого центуриона". - Я представила, как толстяка на веревках поднимают из колодца.
  "Никто центуриона из колодца не вытаскивал".
  "Как не вытаскивали?"
  "Вот так не вытаскивали, Ирида.
  Колодец все равно был отравленный.
  Сверху на колодец положили большую гранитную плиту.
  "Но там же центурион остался.
  В колодце..."
  "Ну и что?
  Он же сам говорил, что на войне никто не плачет о потерях".
  "Тебе центурион говорил?"
  "Мне центурион Соломон так сказал".
  "Ты знала центуриона Соломона, рабыня?"
  "Ну, как знала.
  Я по поручению Акустия бежала на ярмарку.
  Центурион Соломон поймал меня за руку.
  И потащил в казарму.
  Я отбивалась.
  Говорила, что я не его рабыня.
  Вот тогда центурион и произнес, что на войне никто не плачет о потерях.
  Это он намекал, что я из казарм не вернусь..."
  "И?"
  "Что и, Ирида?"
  "Как ты освободилась?"
  "Я так испугалась, Ирида.
  Так испугалась, - рабыня округлила глазища.
  Я поняла, что мне досталась болтливая рабыня.
  Даже хорошо.
  Будет меня развлекать болтовней. - Я от страха вспотела в руках центуриона.
  Я же голая, потому что - рабыня.
  Я стала скользкая.
  Выскользнула и убежала".
  "Значит, ты не переживаешь, что осел лягнул центуриона Соломона.
  Радуешься, что Соломон упал в колодец.
  Да в колодце и остался".
  "Еще как радуюсь, - глаза рабыни мстительно сверкнули. - Я даже сверху гранитной плиты над колодцем еще свой камень добавила..."
  "Ты опасная рабыня", - я медленно обернулась.
  Думала, что увижу испуг в глазах Дездемоны.
  Она опустила прелестную головку:
  "Я не опасная.
  Я всего боюсь.
  Но именно из-за страха совершаю иногда что-то, что некоторые считают храбростью".
  "Не мое дело тебя осуждать, Дездемона.
  Разве, если я только решу, что ты плохо стараешься для меня".
  
  "Что нужно сделать, Ирида?" - рабыня сразу опустила горячую влажную ладонь мне на бедро.
  "Сначала убери с меня руку, Дездемона.
  Я объясню, что означает - стараться.
  Стараться - это значит, что ты не должна спрашивать меня, что тебе делать.
  Ты должна предугадывать мои желания.
  Делать все без подсказки!
  Но так, чтобы мне на пользу шло".
  "Я стараюсь.
  Я подслушиваю и подсматриваю, Ирида.
  Сегодня притаюсь в спальне хозяйки".
  "Ха!
  Дездемона.
  Диана - хозяйка в этом доме?
  Я этого не заметила".
  "На глиняной табличке написано, что Диана - хозяйка.
  Жрецы храма Зевса подтвердят..."
  "Ты слишком доверчивая, Дездемона.
  Тебя с твой доверчивостью может кто-нибудь придушить..."
  "Я доверчивая, но не слепая и не глухая", - рабыня не сводила с меня взгляд.
  Я почувствовала, как мои щечки наливаются жаром.
  Что это значит?
  Я очень красивая.
  Но терпеть не могу, когда на меня так подобострастно смотрят...
  "Ты уже закончила, Дездемона?"
  "Что закончила?"
  "Шпионить по дому?"
  "Нет, Ирида.
  Я только начала.
  Или ты желаешь уйти в спальню?
  Хочешь, чтобы я прислуживала тебе там?"
  "Я должна сначала пообедать с Дианой, Артемидой и Акустием.
  Обед - не ради насыщения.
  Но только за общим столом я стану ощущать себя, как равная им".
  "Артемида, Акустий и Диана редко кушают вместе".
  "Но все же бывает..."
  "Да.
  Иногда они соединяются во время пира".
  "Соединяются?"
  "В смысле, что вместе пируют".
  "Так и говори, Дездемона, что вместе пируют.
  Если люди соединяются во время пира, то это называется оргией".
  "Оргия - ужасно", - Дездемона сморщила носик.
  "Ты была на оргиях, Дездемона?"
  "Была.
  Но только, как рабыня.
  Я подносила полные амфоры.
  Затем уносила пустые.
  Мне не понравилось на оргии".
  "Не все любят оргии, Дездемона".
  "Да, я, наверно, из тех, кто не любит оргии.
  Гости и хозяева сначала начинают благопристойно.
  Затем все напиваются до бессознательности.
  Ужас".
  "Диана устраивает в своем доме оргии?"
  "Нет, Диана не устраивает оргии.
  У нее нет на оргии времени.
  Время - очень дорогое, Ирида".
  "Я плевала на цену времени, Дездемона".
  "Ты красиво сказала, Ирида, что тебе плевать на цену времени".
  "Иногда я бываю грубая.
  Меня так отец воспитал.
  И характер у меня тяжелый, грозный".
  "Ты не тяжелая Ирида".
  "Ты меня взвешивала, Дездемона?" - Я засмеялась.
  "Я не взвешивала тебя, Ирида.
  Я тебя... поглаживала".
  "Как по поглаживаниям можно узнать - тяжелый ли человек, или легкий?"
  "Можно, Ирида.
  Поглаживаниями можно все узнать".
  "Мне многому нужно учиться, Дездемона".
  "Хочешь, я научу тебя, Ирида?" - Глазища рабыни загорелись.
  "Здесь и сейчас научишь, Дездемона?"
  "Здесь и сейчас научу, Ирида".
  "Пожалуй...
  Пожалуй, позже обучишь меня, Дездемона, - я ответила после некоторых колебаний. - Нас могут неправильно понять".
  "Нас и так неправильно поймут, если заметят, что мы прячемся в кустах, Ирида", - рабыня доверительно опустила свою ладонь мне на коленку.
  
  "Накаркали, - я приложила пальчик к губам рабыни. - Идут.
  Сиди тихо, Дездемона.
  Ни звука". - Я сжала губы.
  Рабыня молча кивнула, соглашаясь.
  "Ты красив, как солнце на небе, Сократ", - около нашего укрытия остановились два раба.
  Те самые рабы, которых я видела рядом с Артемидой около земляной печи.
  Почему рабы не прошли дальше по саду?!!
  Почему они разговаривают?
  Артемида говорила, что многим рабам отрезают языки.
  Вот я и подумала...
  "Что это значит, Канифолий?
  Я же терпеть тебя не могу".
  "Не будем ссориться, Сократ".
  "Не станем радовать нашей ссорой надсмотрщика", - раб Канифолий промычал.
  "Ты прячешь улыбку, Канифолий".
  "Мне весело, Сократ".
  "Что же тебя развеселило, друг мой?" - Раб Сократ провел пальцами по щеке раба Канифолия.
  "Наша хозяйка Диана и управляющая Артемида беседуют сейчас за столом, - хоть что-то важное для меня раб сказал. - Если их застанет надсмотрщик Акустий..."
  "Что плохого, Канифолий, что хозяйка со своей управляющей кушают вместе?
  Они и должны пировать за одним столом".
  "Раньше так было.
  Но теперь...
  Ты видел Ириду?"
  "Новую подружку нашей госпожи Дианы?"
  "Не новая она подружка, а - старая".
  "Ирида не старая".
  "Я имел в виду, что наша госпожа знала свою подружку с детства".
  "Да!
  Дела!"
  "Нет, милый мой.
  Еще не дела.
  Но дела скоро начнутся.
  Акустий не позволит".
  "То-то я смотрю, что Акустий нервный стал".
  "Может быть, поднимем надсмотрщика на вилы?"
  "Тогда госпожа найдет нового надсмотрщика над нами.
  Вдруг, он будет еще хуже, чем Акустий?
  К Акустию мы привыкли.
  Он бьет нас часто, но не сильно.
  Устает быстро Акустий".
  "Ты дружок сразу на колени падай.
  Зад подставляй под удары кнута Акустия.
  Акустию нравится подобострастие.
  Тогда он легонько ударит.
  И простит".
  "Будто бы я не знаю, что нужно Акустию зад подставлять".
  "Ну, ты уж слишком, милый мой".
  "Кто сегодня прислуживает хозяйке и Артемиде?"
  "Сапег".
  "Сапег?
  Да он амфору в руках не удержит.
  У Сапега руки трясутся".
  "А хозяйке и Артемиде не нужна амфора".
  "Почему хозяйка не приглашает за стол свою подругу Ириду?"
  "Сам знаешь, почему хозяйка сторонится, избегает встречаться со своей подругой детства".
  "Потому что у хозяйки другая подруга?"
  "Кто?"
  "Ну, Артемида, сам понимаешь".
  
  
  ГЛАВА 437
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  КАК БЫ ПОДРУГА
  
  "Разве наша управляющая Артемида - подруга хозяйке?"
  "Ну, как бы подруга.
  У них все сложно.
  Если с одной стороны взглянуть - то они очень близкие подруги.
  С другой стороны посмотреть - как-бы и не близкие".
  "Но они в купальне..."
  "Подумаешь - в купальне.
  Что же тогда все девушки, которые вместе купаются - подруги?"
  "А в спальне?"
  "В спальне, конечно, другое у них было.
  Но это не доказывает, что хозяйка Диана и Артемида - подружки".
  "По крайней мере, они сейчас с удовольствием проводят время".
  Рабы захихикали.
  
  "Как ты думаешь, Канифолий, Ирида знает?"
  "Я думаю, что не знает, но догадывается, Сократ".
  "Я не о подругах хозяйки спрашиваю".
  "Ах, об этом?
  Нам лучше не лезть в господские дела.
  Там смертью пахнет".
  "Может, сбежим?"
  "Ты с ума сошел!
  Кто же нас тогда кормить будет?"
  "По поводу кормежки.
  Пойдем к печи.
  Я тебя приглашаю".
  "Как скажешь!
  Мне нравится с тобой пировать, дружок".
  "Может, возьмем с собой Дездемону?"
  "Она упрямая.
  Я никак не могу найти к ней подход".
  "Зачем подход?
  Свяжем руки..."
  "Дездемона сейчас прислуживает подружке хозяйки дома".
  "Хитрая Ирида.
  Рабыню взяла шпионить за нами".
  "Не за нами, а за Акустием, Артемидой и хозяйкой".
  "Нам нет до них дела".
  "Не скажи, голубь мой.
  Когда в доме неспокойно, то и нам может обломиться".
  "Палкой по спине рабу только может обломиться".
  "Тогда давай пировать сейчас.
  Я амфору шумерского древнего припрятал".
  "А я - амфору асирийского крепкого".
  Рабы обнялись.
  Направились к земляной печи.
  
  "Богато живут рабы, - я процедила сквозь зубы. - Воруете у хозяйки?"
  "Я не ворую", - Дездемона опустила глазки.
  "По тебе видно, Дездемона, что не воруешь еду.
  Худая".
  "Они собирались связать меня", - Дездемона задрожала.
  "Зато назвали тебя упрямой".
  "Да, я упрямая".
  "Я не заметила, Дездемона, чтобы ты была упрямая".
  "Так ты, Ирида, не пытаешься причинить мне зло.
  Поэтому я с тобой открытая и ласковая".
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "О каких тайнах рабы говорили?
  Что они знают обо мне?
  Что в доме намечается?
  Что изменилось после того, как я пришла?
  Рабы явно что-то знают!"
  "Я же не знаю", - Дездемона приложила пальчик к носику.
  "Так войди в доверие к рабам.
  Расспроси их".
  "Они свяжут меня, и..."
  "Ты не хочешь рискнуть собой ради меня, Дездемона?"
  "Хочу рискнуть собой ради тебя, Ирида.
  Но дело в том, что рабы могут связать меня и...
  А сами ничего не расскажут.
  Зато на тебя, Ирида, падет тень.
  Рабы посчитают тебя слабой, если ты так просто отдаешь свою рабыню.
  Начнут над тобой смеяться.
  Будут плевать в пахлаву..."
  "Плевать в пахлаву станут?
  Но это же ужасно, Дездемона".
  "Ничего удивительного, Ирида.
  Рабы так по-своему выражают протест.
  То в пахлаву плюнут, то в амфору с вином пописают...
  Хоть как-то мстим..."
  "Ты плевала в хозяйскую пахлаву, Дездемона?
  Ты в амфору... это?"
  "Нет, я не вредила, - щечки рабыни порозовели. - Во-первых, я воспитана в уважении к еде.
  Мы хлебом даже свиней не кормили.
  Во-вторых, я девушка.
  Я делаю только приятное и красивое..."
  "Приятное и красивое, это - приятно и красиво", - я высунула голову из кустов.
  "Ты уходишь, Ирида?"
  "И ты уходишь, Дездемона.
  Хватит в кустах отсиживаться. - Я намеренно накручивала себя. - Я немедленно отправляются к наглой Диане.
  Надо же!
  Она пирует со своей новой подружкой - управляющей Артемидой.
  Милуются.
  Наверно, целуются.
  А я - лучшая подруга детства Дианы - должна в кустах отсиживаться?
  Нет!
  Я не буду вести себя смирно!"
  
  "Почему, Ирида?"
  "Что - почему, Дездемона?"
  "Почему ты не будешь вести себя смирно?"
  "Потому что я желаю собой гордиться, Дездемона.
  Меня должны бояться и любить".
  "Бояться и любить", - рабыня повторила.
  "Но только ты не докладывай никому о наших делах, и о моих словах, Дездемона".
  "Я же все понимаю, Ирида, - Дездемона округлила небесные глазища. - Я - хотя и рабыня Дианы, но я и твоя рабыня".
  "Просто будь сама собой, Дездемона".
  Мы выползли из кустов.
  Направились к дому.
  Дездемона шла на шаг сзади.
  Она же - рабыня...
  "Счастливая встреча", - навстречу нам выскочил надсмотрщик над рабами Акустий.
  "Мда", - я промычала неопределенно.
  Не хотела сейчас разговаривать с надсмотрщиком.
  Но он настроен на долгую беседу.
  "Вы уже подружились, Ирида и Дездемона? - Акустий ядовито спросил.
  Тут же, как комедиант, хлопнул ладонью по ляжке. - Что я говорю?
  Как может свободная подружиться с рабыней.
  Но вижу, что вы поладили".
  "Поладили, - я старалась держаться гордо. - Акустий?"
  "Да, Ирида".
  "Тебе уже донесли, что я оставила рабыню Дездемону себе...
  На время пребывания в доме моей подруги Дианы..."
  "Я не возражаю", - надсмотрщик над рабами развел руками.
  "Мерзавец, - я подумала с негодованием. - Акустий, видите ли, не возражает.
  Да кто он?
  Он всего лишь - надсмотрщик над рабами.
  Я же - подруга хозяйки дома.
  Во мне течет благородная кровь.
  Акустий должен был поклониться.
  Сказал бы, что я вольна поступать, как пожелаю.
  Но он показал, что от его слова зависит свобода моих действий".
  Вслух я, разумеется, это не произнесла.
  "Ирида?" - Надсмотрщик слащаво улыбался.
  "Да, Акустий".
  "Как тебе туника Артемиды?
  Не жмет в груди?"
  "Не жмет", - я процедила.
  Акустий нарочно перед рабыней повторил, что тунику я заимствовала у Артемиды.
  Чтобы унизить меня.
  "И не должна жать туника в груди, Ирида, - Акустий продолжал издеваться надо мной. - У Артемиды груди больше твоих.
  Поэтому ее туника на тебе сидит свободно.
  Но зато у тебя груди аккуратнее.
  Хотя, конечно, как сказать.
  Если сравнить твои груди и груди Артемиды...
  Неизвестно, кто из вас выиграет..."
  "Я не собираюсь сравнивать свои груди с грудями управляющей домом", - я зашипела.
  "И не надо, Ирида.
  Не надо сравнивать. - Акустий выставил перед собой руки. - И так все видно..."
  "Ты бы еще сравнил грудь Дианы с..."
  "О, нет, - надсмотрщик нагло перебил меня. - Диана, хозяйка наша, несравненная.
  Несравненная, означает - ее нельзя сравнивать.
  Она лучше всех!"
  "Лучше всех?"
  "Да, Ирида.
  Наша хозяйка - лучше всех.
  Или ты так не считаешь?"
  "Если бы я так не считала, то я бы не пришла к Диане", - я пропищала.
  "Сравнивать можно тех, кто попроще, - надсмотрщик подошел к Дездемоне. - Вот, например, рабыня. - Акустий опустил ладони на груди девушки. - Дездемона - рабыня.
  Но груди у тебя, рабыня, как у принцессы".
  "Ты и принцесс лапал, надсмотрщик над рабами?" - Я зло выдохнула.
  "Принцессы?
  Ну, что принцессы? - Акустий не смутился. - Принцессы, наложницы цезаря - тоже люди..."
  "Наложницы цезаря - тоже люди? - Я прищурилась. - Может быть, ты хочешь сказать, надсмотрщик, что и наш просветленный цезарь - тоже человек?"
  "Нет, Ирида, - в глазах Акустия мелькнул испуг. - Цезарь - Бог с Олимпа.
  Слава цезарю!"
  "Цезарю слава!" - Я и Дездемона быстро ответили.
  Помолчали.
  Потом Акустий, чтобы за ним осталось последнее слово, снова стал приставать к рабыне:
  "Дездемона иногда прикидывается больной".
  "Я и правда, часто чувствую слабость", - рабыня проблеяла.
  "Дездемона, Дездемона, - Акустий благодушно смотрел на рабыню. - Я часто видел, как ты примеряешь наряды госпожи Дианы.
  Хочешь себя снова почувствовать вольной, Дездемона?"
  "Ах", - Дездемона побледнела.
  "Не думай, рабыня, что я ничего в доме не замечаю.
  Я знаю все!".
  "Ты знаешь все, потому что подглядываешь, Акустий", - я не могла остыть.
  
  "Ирида!
  Ты имеешь в виду, что я подглядываю за тобой через дырочку в стене?
  Из тайного коридора?" - Акустий ни капли не смущен.
  "Да.
  Я это имею в виду".
  "Только для твоей безопасности, Ирида.
  Я же о тебе забочусь. - Надсмотрщик провел ладонью по моей попке. - Рабыни очень ненадежные.
  Мстительные.
  Злобные.
  Вдруг, Дездемона захочет тебя задушить в постели?
  Я же должен проследить..."
  "Дездемона мне не кажется мстительной и злобной".
  "Это сейчас, Ирида.
  Сейчас.
  А потом, из-за какой-нибудь мелочи Дездемона начнет тебя душить.
  Ты даже не догадаешься, когда и почему.
  Тем более что у Дездемоны душевная травма.
  Поэтому я купил ее очень дешево".
  "Купил Дездемону или травму ее?"
  "Купил их вместе - Дездемону и травму.
  Однажды Дездемону уже душил раб.
  В постели.
  Поэтому наша Дездемона очень нервная".
  "Хм, - я обернулась к рабыне. - Дездемона.
  Это правда?"
  "Да, Ирида, - Дездемона быстро-быстро моргала. - Но я для тебя безопасна.
  Зато беспощадна к твоим врагам.
  Я тебе ничего плохого не сделаю, Ирида".
  "Ирида?" - Надсмотрщик над рабами больно ущипнул Дездемону за левую грудь.
  Девушка вскрикнула от боли.
  "Да, Акустий.
  Кстати, не щипай мою рабыню..."
  "Я могу прислать тебе другую рабыню, вместо Дездемоны.
  Покладистую рабыню...
  Которая не станет тебя душить ночью".
  "Так, значит, ты прислал мне Дездемону?"
  "Я".
  "А я спрашивала Диану, Артемиду.
  Не могла догадаться, что ты, Акустий, мне подложил в кровать Дездемону.
  Ты же - надсмотрщик над рабами".
  "Я забираю Дездемону? - Акустий все же спрашивал у меня разрешения. - Тем более, она мне должна.
  Я ее запорю кнутом на конюшне".
  "Может быть, надсмотрщик и рабыня играют вместе против меня? - Я пристально смотрела в глаза Дездемоны. - Но в какую игру?
  Я, вообще, ничего не знаю.
  Нет!
  Дездемона, боится Акустия по-настоящему.
  С мольбой смотрит на меня".
  "Я оставляю Дездемону, - я произнесла, как можно суше. - Я не боюсь, когда меня душат.
  Также не боюсь, когда плюют в мою пахлаву..."
  "Плюют в пахлаву?" - Надсмотрщик над рабами перевел взгляд с меня на Дездемону.
  "Я не плюю в пахлаву", - Дездемона проблеяла.
  Акустий зашел к ней сзади:
  "Осмотрю собственность нашей хозяйки, - голос надсмотрщики снова стал ядовитым. - В целостности и сохранности ли наша рабыня".
  "То рабыня - хозяйки, то - ты ее уже называешь нашей, - я усмехнулась. - Акустий".
  "Да, Ирида".
  "Чья это - наша рабыня?"
  "Наша Дездемона?
  Она - рабыня Дианы, хозяйки.
  Но в то же время и твоя рабыня - на время", - надсмотрщик хитро выкрутился.
  "Я так и подумала, Акустий", - я произнесла надменно.
  "Ой, что это у нас?" - надсмотрщик присел за Дездемоной.
  "Смотришь на попку Дездемоны, а снова говоришь - у нас", - я заметила.
  "Милочка Дездемона, - Акустий издевательски назвал рабыню по имени и милочкой. - У тебя на попке ранка.
  А рядом - след губ... чьих-то.
  Губная красная краска.
  Тебя кто-то укусил за попку, а потом поцеловал в ягодицу?
  Кто же это мог быыыыть".
  Надсмотрщик поднялся.
  С насмешкой посмотрел на меня.
  "Хм, Акустий, - я поняла, что должна признаться. - Шип розы вонзился в ягодицу Дездемоны.
  Я вытащила шип.
  От боли Дездемона дернулась.
  Приложилась попкой к моим губам.
  Я губы подкрашиваю для яркости".
  "Я же говорил, что вы подружились.
  Очень подружились". - Акустий захихикал.
  "Акустий, это не то, что ты думаешь..."
  "Разве красавицу должно волновать мнение какого-то надсмотрщика над рабами?" - Акустий обнял меня за талию.
  Притянул к себе.
  
  "Акустий, - мой голос упал. - Не лапай меня".
  "Я лишь дружески прижался, - Акустий тяжело дышал мне в ухо. - Поцелуй меня в щечку, Ирида".
  "С ума сошел, надсмотрщик?"
  "Один разок, Ирида.
  Рабыню поцеловала, а меня не хочешь?"
  "Я не целовала рабыню.
  Так случайно получилось.
  Дездемона дернулась..."
  "Так и меня случайно поцелуй.
  Я тоже дернусь, Ирида".
  "Зачем тебе мой поцелуй, Акустий?" - Я проблеяла.
  "Краска на твоих губах пахнет замечательно.
  Я хочу получить часть этого блаженства".
  "Прекрасная краска?" - Я была польщена.
  Оказывается, надсмотрщик над рабами не столь уж грубый...
  "Краска на твоих губах восхитительная, Ирида".
  "Я ее на ярмарке купила... давно.
  У Бонжурских купцов.
  Бонжурцы - мужчины, женщины, даже дети и старики - подкрашивают губы".
  "Как я их понимаю, Ирида".
  "Если понимаешь, то сними с меня руки, надсмотрщик.
  Вдруг, Диана увидит нас вместе".
  "Поцелуешь - отстану".
  "Но только мой поцелуй - ничего не значит, Акустий".
  "Разве что-то может значить простой поцелуй, Ирида?"
  "Я просто передаю тебе краску со своих губы на щеку, Акустий".
  "Да!
  Дааааааааааа!".
  "Только один раз", - я приложила свои губы к щеке надсмотрщика над рабами.
  "Остался на мне отпечаток твоих губ, Ирида?"
  "Остался - еще как, - я захихикала. - Теперь кто-то очень внимательный может подумать, что ты поцеловал Дездемону в попку".
  "Внимательных в доме Дианы нет", - Акустий многозначительно подмигнул мне.
  
  "Я должна идти", - я произнесла.
  Тут же себя мысленно обругала:
  "Словно прошу разрешения у надсмотрщика".
  "Встретимся ночью, Ирида", - Акустий потирал руки.
  Я же вздернула подбородок.
  Дездемона мелкими шажками следовала за мной.
  "Дездемона?" - Я спросила в доме.
  "Да, Ирида".
  "Мой поцелуй Акустию может иметь невыгодные для меня последствия?"
  "Нет, Ирида, - рабыня провела пальчиком по моей щеке. - Поцелуй никогда не имеет невыгодных последствий.
  Только польза от поцелуев.
  Например, Ирида, ты сейчас с помощью поцелуя завоевала доверие Акустия.
  Во-вторых, он тебя отпустил.
  В-третьих, будет мечтать о втором поцелуе.
  Ну, и дальше и дальше".
  "Надеюсь, что ты, Дездемона, знаешь, о чем говоришь, - я пробормотала. - Приведи меня туда, где сейчас мирно за столом беседуют Диана и Артемида.
  Сама же в зал не входи.
  Я советую тебе подслушать рабов Канифолия и Сократа.
  Только не попадайся к ним.
  Они же хотят тебя связать, Дездемона..."
  "Я буду осторожна, - на этот раз рабыня шла впереди меня.
  Мы долго петляли по бесконечно большому дому. - Здесь. - Дездемона прошептала. - Я уверена, что у тебя получится так, как ни у кого не получится, Ирида, - рабыня присела в поклоне.
  Улыбнулась мне. - Ты полна грациозности и достоинства".
  В ответ я шутливо погрозила рабыне пальчиком.
  Зашла в пиршественный зал.
  Диана увидела меня первая.
  Вздрогнула.
  Опустила глаза к блюду с перепелками.
  Артемида была более приветливая:
  "Присаживайся к нам, Ирида, - Артемида повела рукой над столом. - Надеюсь, что с тобой ничего не случится в доме Дианы.
  Я переживаю за тебя, Ирида.
  Потому что ты очень красивая..."
  "Ну, я не красивее тебя, Артемида, - я присела рядом с Артемидой. - Всегда мечтала о локонах, как у тебя".
  "Твои добрые слова еще раз убедили меня, что ты счастливая и добрая, Ирида", - Артемида пододвинула мне блюдо с пахлавой.
  "Нет, спасибо, Ирида.
  Я возьму немного щербета".
  "Не любишь пахлаву, Ирида?"
  "Обожаю пахлаву.
  Но...
  Я вспомнила, что некоторые рабы, чтобы навредить хозяевам, плюют в пахлаву".
  "Плюют в пахлаву? - Артемида с недоверием смотрела в мои глаза. - Да ты что!
  В доме Дианы никто на подобное не осмелится".
  "Откуда ты знаешь, Артемида?" - Я с удовольствием рассматривала свежее красивое лицо управляющей домом.
  "Рабы шпионят друг за другом.
  Докладывают.
  Если бы, кто плюнул в пахлаву, то нам бы другие рабы немедленно сообщили".
  "Какой прок рабам выдавать друг друга?"
  "Прок в том, что за каждый донос мы даем рабу амфору вина".
  "Ого, - я даже рот раскрыла от удивления. - Как щедро".
  "Наша госпожа Диана не скупится, - Артемида нежно посмотрела на Диану. - Правда, Диана?"
  "Угу", - Диана по-прежнему не поднимала взгляд от блюда.
  Я отметила, что Артемида сначала назвала Диану госпожой, а потом - просто Диана.
  "Все же между Артемидой и Дианой есть более чем дружба", - я подумала.
  Мое сердце бешено забилось.
  Я с трудом сдерживала ярость.
  
  "Все дома около ярмарки - большие?" - Артемида решила заполнить неловкую тишину.
  "На другом берегу реки дома побольше", - Диана пропищала.
  "Я осматривала сады на другом берегу реки, - Артемида стучала пальчиком по столу. - Урожай апельсинов у них необыкновенный".
  "Апельсины сейчас дешевые", - Диана пищала.
  "Клавдий посадил апельсиновую рощу на кладбище".
  "Правда, Артемида?" - Диана подняла головку.
  На миг наши взгляды встретились.
  Пролетела молния.
  И я... отвела взгляд.
  "Через неделю я и Акустий поженимся в храме, - Артемида говорила ровно.
  Без чувств.
  Словно не о себе. - Вы спляшете на нашем свадебном пиру".
  "Я не стану плясать у тебя на свадьбе, Артемида", - Диана вспыхнула.
  "Все пляшут на свадьбах, Диана", - Артемида мягко опустила ладонь на ладонь Дианы.
  Но затем спохватилась.
  Резко убрала руку.
  "Я нарушила их планы, - я скрежетала зубами. - Артемида и Диана миловались.
  Вот, почему Диана не хотела, чтобы я оставалась в ее доме.
  Я мешаю ей играть с Артемидой.
  Но на что Артемида рассчитывает?
  Она же выходит замуж за Акустия".
  "Диана, - я говорила натянуто сладко. - Ты же прекрасно танцуешь.
  В детстве танцевала так, что менады завистливо цокали языками".
  "С каких пор жрицы храма Весты, весталки, водят дружбу с вакханками?" - Диана задрала подбородок.
  "Наверно с тех пор жрицы храма Весты, весталки водят дружбу с вакханками...
   С тех пор, когда весталкам не с кем стало дружить.
  Когда нет друзей, то и вакханка - в подруги сойдет".
  "Удобно же ты живешь, Ирида, - Диана зашипела. - Все придумываешь под себя.
  Любое свое действие, даже грязное, себе на пользу повернешь".
  "Ох, Диана, - я растянула губы в вымученной улыбке. - Ты права.
  Ты же все понимаешь.
  Ты же умненькая с детства.
  У тебя большой дом.
  Хозяйство.
  Рабы.
  Управляющие.
  Одни друзья вокруг.
  Друзья и близкие подруги.
  Мне же приходится искать подруг среди рабынь.
  Никто не желает знаться с нищей, но благородной мной". - Я откусила от персика.
  
  Артемида сидела между мной и Дианой.
  Поворачивала прелестную головку то к хозяйке, то - ко мне.
  Но в наш разговор пока не вмешивалась.
  "Артемида не желает ссориться", - я догадалась.
  "Значит, ты, Ирида, с рабыней Дездемоной..." - Диана снова начала нападать.
  "Прикуси свой язычок, Диана, - я оборвала наскок подружки.
  Сердито на нее посмотрела. - Твой надсмотрщик над рабами хотел запороть кнутом Дездемону на конюшне.
  Я спасла бедную рабыню.
  Тебе же некогда следить за своими рабами.
  Ты все по пирам, по пирам..."
  "Ты так спасла рабыню, что она расцвела", - Диана злобно разгрызла миндальный орех.
  "Жаль, что у Дездемоны нет защитников настоящих, - я засмеялась издевательски. - Они не потерпели бы издевательств над ней".
  "Теперь у Дездемоны есть защитница", - Диана отшвырнула скорлупу ореха.
  "У каждого должен быть защитник, Диана.
  Тебя, например, защищает Артемида". - Я поняла, что придется отбиваться не только от подружки, но и от Артемиды.
  "Йа?" - Артемида распахнула глазища.
  "Да, Артемида.
  Ты же защищаешь свою госпожу везде.
  В купальне защищаешь.
  В спальне тоже...
  Мне все известно". - Я заметила, как Артемида и Диана быстро переглянулись.
  "Тебе уже донесли, Ирида? - Артемида подняла брови.
  Поняла, что проговорилась.
  Решила смазать тему. - Я обязана помогать своей госпоже.
  В купальне спинку растирала.
  В спальне подушки взбивала".
  "Вообще, растирать спину госпожи и взбивать для нее подушки - задача рабов".
  "Артемида делает это намного лучше, чем рабы", - Диана пропищала.
  "Диана!
  Что Артемида тебе делает лучше, чем рабы? - Я поднялась со скамьи.
  Так ты уже и с рабами..."
  
  "Госпожа Ирида", - в зал быстро вошла Дездемона.
  "Дездемона - умная рабыня, - я отметила и подумала: - При Диане и Артемиде называет меня госпожой".
  "Что тебе, рабыня?" - я подняла головку.
  Дездемона встала ко мне лицом.
  Спиной - к Артемиде и Диане.
  Отчаянно подмигивала мне.
  Корчила рожицы.
  Наверно, важное хотела донести.
  "Госпожа, - рабыня склонилась ко мне.
  Шептала на ухо. - Не пей вино.
  Тебе подадут чашу с отравой. - И громко произнесла: - Ты просила доложить, когда будет готова постель".
  "Хорошо, рабыня, - я величественно кивнула. - Я поняла тебя.
  Иди.
  Жди меня в спальне".
  "Слушаюсь, госпожа", - Дездемона распрямилась.
  Хотела идти.
  "Стой, рабыня, - Артемида схватила Дездемону за руку. - У тебя отпечаток губ на попке?
  Кто тебя поцеловал?
  За что?
  В честь чего рабынь целуют в зад?
  Насколько я понимаю, рабы губы не подкрашивают..."
  "Заметила, - я молча скрипела зубами. - Ну, почему Дездемона не догадалась стереть мою краску со своей попки?
  А Акустий обещал, что никто не обратит на рабыню внимание.
  Акустия нельзя слушать..."
  "Что же ты спрашиваешь рабыню, Артемида? - Диана зло рассмеялась. - Посмотри на Ириду.
  Моя подруженька сейчас спешно слизывает краску со своих губ.
  Понятно, кто целовал Дездемону в попку".
  "Дездемона, иди в спальню", - я строго приказала.
  "Можно?"
  "Иди, иди, - хозяйка разрешила рабыне. - Ты же заслужила благосклонность Ириды.
  Наверно, ты ночью ублажала..."
  "Замолчи, Диана", - я вскрикнула.
  Дездемона воспользовалась суматохой.
  Сбежала.
  
  
  ГЛАВА 438
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ЦЕЛУЕШЬ БЕССТЫДНО
  
  "Как тебе не стыдно, Ирида, целовать рабынь ниже пояса, - Артемида тоже разъярилась. - Мы же с тобой, Ирида.
  Я уже подумала, что..." - Артемида не продолжала.
  Она задыхалась от негодования.
  "Ого, - я подумала. - Артемида ревнует меня к рабыне.
  Ревнует, или просто не хочет, чтобы я общалась с кем-то в этом доме?
  Что управляющая задумала?"
  "Ни стыда, ни совести у тебя, весталка", - Диана назвала меня весталкой.
  И началось.
  Артемида и Диана наперебой стыдили меня.
  Я даже не огрызалась.
  Не могла пробиться сквозь водопад их обвинений.
  "Иридка, ты проявила неуважение к моему дому, ко мне".
  "И к управляющей".
  "Разрушаешь все".
  "Целуешь всех бесстыдно".
  "Хоть бы с рабыней скрывалась от чужих глаз".
  "Зачем же Иридке скрываться?
  Она нарочно провоцирует".
  "Решила нас разозлиться".
  "Нас ругает, а сама бесчинства творит".
  "Нет, нет, Иридка.
  Продолжай целовать рабынь в попки.
  Подавай пример другим рабам.
  Им же больше нечего делать.
  Пусть хотя бы оргии устраивают в доме".
  "Испортила рабыню".
  "Думаю, что не только одну Дездемону Иридка испортила".
  "Но мы же должны прощать, тебя, Иридка.
  Ты же благородных кровей.
  А благородные всегда правы".
  "Не стесняйся, Иридка.
  Кого еще хочешь совратить?"
  
  "Сын цезаря прискакал жениться", - я завизжала.
  Диана и Артемида мигом замолчали.
  С недоумением смотрели на меня.
  "Кууууда?
  Куда сын цезаря прискакал?" - Артемида побледнела.
  "Ктоооо?
  Кто его невеста?" - Диана задрожала.
  "Куда прискакал сын цезаря? - Я мстительно рассмеялась. - В балаган на ярмарку он прискакал жениться".
  "В балаган на ярмарку сын цезаря?" - Диана и Артемида переглянулись.
  "Где же еще цезари женятся? - Я потирала вспотевшие ладошки. - Только в балаганах на ярмарках или в комедиях дети цезаря женятся".
  "Иридка?" - Артемида стучала зубами.
  "Ты пошутила, Иридка?" - Диана сузила глазища.
  "Конечно, я пошутила, - я фыркнула. - Иначе, как я могла остановить ваши обвинения?
  Вы болтали и болтали.
  Не давали мне слово вставить о..."
  "О сыне цезаря, который прискакал жениться, мы не давали тебе слова вставить?" - Диана ротик раскрыла до невозможного.
  "Диана, - Артемида постучала пальчиком по лбу хозяйки дома. - Ирида нас нарочно сыном цезаря, который прискакал жениться, отвлекла.
  Чтобы мы замолчали".
  "Чтобы мы замолчали? - Диана опустошенно опустила плечи. - Значит, сын цезаря не прискакал жениться?"
  "Может быть, и прискакал, - я подошла и опустила ладони на плечи Дианы. - Кто их знает, сыновей цезаря.
  Они тайно везде появляются.
  И также тайно исчезают.
  Наверно, и по ярмаркам шастают.
  В балаган тоже заходят.
  Сыновья цезаря должны знать, как живут подданные его отца...
  В дороге я слышала от бродяг, что сын цезаря тайно путешествует.
  Вот и решила вам сообщить.
  Чтобы вы заткнулись.
  Но я не о сыне цезаря скажу, вообщем..."
  "А о ком ты скажешь, Ирида?"
  "Я оправдаюсь, что не целовала рабыню Дездемону в попку".
  "Как же ты оправдаешься, Ирида?
  Слова сына цезаря приведешь в доказательство?"
  "Я с цезарем не встречалась.
  Я с рабыней Дездемоной встретилась в саду..."
  "Зачем ты с рабыней в саду встретилась, Ирида? - Диана нехорошо засмеялась. - Вам мало места в спальне?
  Акустий, вроде, вам самый большой спальный зал отдал".
  "Не нам отдал, а мне, - я сжала плечи Дианы. - С Дездемоной я случайно встретилась в саду.
  Я сидела в кустах..."
  "Ты сидела в кустах, Ирида?" - Артемида захихикала.
  "Я устала, поэтому спряталась в кустах розы, - я показала язычок Артемиде. - На меня наткнулась моя рабыня Дездемона".
  "И ты сразу поцеловала ее в попу?"
  "С ума вы сошли со своими попами, - я зашипела. - Дездемона сказала, что ей в ягодицу шип розы воткнулся.
  Попросила меня вытащить его".
  "Рабыня сама не могла избавиться от шипа в заднице?"
  "Дездемона боялась".
  "Мне не трудно было, - я спокойно рассказывала. - Я выдернула шип из... из Дездемоны.
  От неожиданности рабыня дернулась.
  Приложилась попкой к моему лицу.
  Вот поэтому на попке рабыни остался отпечаток моих губ.
  Я губы подкрашиваю".
  
  "Ирида?"
  "Да, Диана".
  "Ты раньше не красила губы.
  В детстве..."
  "Не красила, потому что у меня не было краски для губ, Диана.
  Да мы и не знали, что губы можно подкрашивать.
  Теперь я знаю.
  И подкрашиваю губы".
  "Зачем ты подкрашиваешь губы, Ирида? - Артемида приблизила свое лицо к моему лицу. - У тебя губы и так яркие, красные, сочные.
  Как у Дианы у тебя губы.
  Вы, подружки, друг дружку стоите..."
  "Я намазываю краску на губы, потому что так благородные матроны поступают, - я поняла, что подкрашивать губы - не самая лучшая идея для бедной девушки. - Я - благородных кровей".
  "С этого хвастовства ты бы и начинала, Иридка, что ты - благородных кровей, - Диана пробормотала. - Ты все делаешь возможное, чтобы при случае похвастаться, что в тебе течет благородная кровь ковровщика из Патагонии".
  "Диана, а ты каждый раз обижаешься и завидуешь мне, когда я напоминаю, что я благородная, - я произнесла как можно мягче. - Хорошо.
  При тебе я не стану упоминать, что я благородных кровей.
  Хотя по мне и так видно, что я не простая девушка".
  "Ты не простая, Ирида.
  Ты помогла рабыне избавиться от шипа розы в попке.
  Другая прошла бы мимо рабыни.
  Или отвесила бы ей подзатыльник за дерзость.
  Ты же не побрезговала и не посчитала ниже своего достоинства вылечить рабыню". - В похвале Артемиды прозвучало уважение к моему поступку.
  "Ирида".
  "Да, Диана".
  "Прости, что я неправильно тебя поняла с поцелуем рабыни.
  Не было никакого поцелуя".
  "Не было никакого поцелуя", - я наклонилась и обняла сидящую Диану.
  "И меня прости, Ирида, - Артемида примирительно пропищала. - А то мы подумали о тебе и о Дездемоне слишком уж..."
  "Да, Ирида, - Диана залилась звонким смехом. - Слишком мы уж подумали о вас!".
  
  "Ваша дружелюбная встреча убедила меня, что я не зря зашел сюда, - как всегда не к месту появился надсмотрщик над рабами Акустий.
  Он прошел к столу.
  Присел на скамью. - Конечно, вы веселитесь, девушки.
  Я бы мог пройти мимо.
  Но вы так мило смеялись.
  А я решил, что в некоторых случаях я буду нарушать правила.
  Тем более что вы все мне, как родные".
  "Я тебе не родная, Акустий", - Диана перестала смеяться.
  Сразу опустила очаровательнейшую головку.
  "Ты мне почти родная, Диана, - Акустий откусил от пирога с луком. - На мне лежит ужасная ответственность.
  Обязанностей у меня множество.
  Я за все отвечаю в твоем доме". - Акустий неловко улыбнулся.
  "Что с тобой, Акустий?" - Голос Артемиды ледяной.
  "Почему вы на меня так необычно смотрите? - Акустий отложил кусок пирога. - Диана и ты, Артемида, со злобой взираете на меня.
  Ирида - с ужасом".
  "Откуда у тебя на щеке отпечаток губ Ириды?" - Диана, наконец, нашла силы спросить.
  Артемида же сидела онемевшая.
  "Отпечаток?
  Губ?
  Ириды? - Акустий подмигнул мне. - Так ты же, Диана, сама спросила.
  Сама и ответила.
  Да!
  У меня на щеке отпечаток губ Ириды".
  "Ирида тебя поцеловала?" - Артемида ожила.
  Медленно двинулась к Акустию.
  Я же маленькими шажками направилась к выходу из пиршественного зала.
  "Ирида меня поцеловала, - надсмотрщик над рабами ответил мужественно.
  Только пальцы немного дрожали. - Дружеский поцелуй.
  В тех местах, откуда Ирида прибыла, в щечку целуют без смысла.
  Обычаи..."
  "Я тоже прибыла из тех мест, - Диана подняла амфору.
  Бросила на пол.
  Глиняные черепки вперемешку с вином усеяли пол. - Но я не помню обычаев, когда девушка целует чужого мужчина в щеку просто так..."
  "Ты слишком давно покинула родные края, Диана, - я проблеяла. - Все меняется.
  Патриции не только эти обычаи принесли".
  "Иридка?"
  "Да, Дианочка".
  "Когда ты врешь, у тебя кончик носа краснеет".
  "Да?"
  "Да, Иридка".
  "У меня и сейчас кончик носа покраснел?"
  "Да, и сейчас у тебя нос покраснел от вранья".
  "Нет.
  Не от вранья у меня кончик носа покраснел.
  А от холода". - Я остановилась около выхода.
  Если на меня набросятся, то я успею ускользнуть.
  "Акустий, Акустий", - Артемида сказала едва слышно.
  "Вы на меня смотрите с необычным любопытством, - Акустий вытер обильные капли пота с лица. - Так разглядывают чужаков".
  "Я не чужака в тебе вижу, Акустий, а своего жениха, - Артемида внезапно вцепилась в бороду надсмотрщика над рабами. - У нас с тобой через неделю свадьба.
  Ты же пытаешься за неделю догнать больше девушек, чем за всю предыдущую жизнь.
  Какая-то Иридка.
  Ты даже не узнал ее толком.
  Сразу на нее полез. - Артемида прижала голову жениха к столу. - Весталку захотел.
  Где ты видел и слышал, чтобы весталка сразу к незнакомым мужикам лезла целоваться?
  Ирида не весталка, а - вакханка.
  Мало тебе вакханок в балагане?"
  "Я - весталка, а не вакханка, - я пропищала. - Дружеский поцелуй..."
  "Иридка, - Диана не смотрела на меня. - Многих ты успела поцеловать в моем доме?
  Кого ты еще целовала?"
  "Тебя, Дианочка, я целовала, - я воткнула кулаки в бока. - Вернее, ты меня целовала.
  Даже губу прокусила от страсти.
  Но почему-то ты бежишь от меня, Дианочка".
  "Если бы я от тебя не убегала, то ты не целовала бы рабынь и надсмотрщиков над рабами, Ирида?"
  "Во-первых, всего одну рабыню я поцеловала..."
  "Но поцеловала же, Ирида.
  В попку поцеловала..."
  "Во-вторых - тоже самое, но я ее не целовала.
  Случайно вышло".
  "И с Акустием - тоже случайно?
  Ты случайно тыкнулась своими накрашенными губками в щеку Акустия?
  Хорошо, что ты в другое место не поцеловала Акустия.
  Хотя...
  Кто знает.
  Под туникой не видно".
  
  "Диана, мне никто не нужен, кроме тебя", - я еще раз призналась.
  "Никто не нужен, кроме меня.
  Но ты пробуешь всех, Иридка.
  Хочешь убедиться, что я лучше других.
  Но для этого ты должна всех перепробовать". - Диана не обратила особого внимания на мое признание.
  Оно не затронуло ее сердечко.
  "Никого я не пробовала, кроме Акустия и Дездемоны.
  Тьфу, Дианка.
  Ты всегда умела меня запутать".
  "Ну, и как, Иридка?"
  "Что - и как?"
  "Кто лучше?"
  "Как кто лучше?"
  "К кому тебе приятнее прикасаться губами - ко мне, к рабыне Дездемоне, или к надсмотрщику над моими рабами Акустию?" - Диана нахмурилась.
  "Ни!
  К!
  Кому!" - Я чеканила слова.
  "Как ни к кому, Ирида?"
  "Как к рабыне Дездемоне я прикоснулась губами, я даже не заметила..."
  "Не просто к рабыне Дездемоне ты приложила губы, Ирида, - Диана ядовито зашипела, - а к ее попке".
  "Не заметила я.
  Поэтому не знаю - приятно, или неприятно с Дездемоной...
  Ты, Дианка, укусила меня за губу.
  Мне было больно.
  Тоже - неприятно.
  А к мужчине, к волосатой щеке Акустия прикасаться губами - отвратительно.
  Поэтому - ни один поцелуй не принес мне облегчения, покоя и радости..."
  "Ко мне прикасаться губами отвратительно? - Надсмотрщик над рабами зарычал. - Ты, Ирида, балованная.
  Всем приятно меня целовать, а тебе не понравилось".
  "Кому это всем?" - Артемида отпихнула от себя жениха.
  "Нуууу, я к слову сказал", - надсмотрщик над рабами поправлял измятую Артемидой бороду.
  "Ну, и я, тогда - к слову", - Артемида неожиданно обняла меня.
  Накрыла своими горячими влажными губами мои губы.
  "Артемида!" - Диана и Акустий вместе взвыли.
  "Я же сказала - к слову поцеловала Ириду, - Артемида обернулась к жениху и хозяйке дома.
  Затем ласково спросила меня: - Ирида?"
  "Да, Артемида?"
  "Мой поцелуй тебе понравился?"
  "Твой поцелуй, Артемида?"
  "Да, мой поцелуй".
  "Скажу так, что..." - Я тут же замолчала.
  Догадалась, что все, что скажу, будет использовано против меня.
  Но я могла и не говорить.
  На меня начали кричать Акустий и Диана.
  "Мою невесту отбиваешь, Ирида", - Акустий накалялся.
  "Мою подругу отбиваешь, Ирида", - Диана проговорила растеряно.
  "Все из-за тебя, Ирида".
  "Все по твоей вине, Иридка".
  "Пришла".
  "Соблазняет".
  "Только и думает о порочном".
  "Не работает".
  "Ей зал предоставили".
  "Рабыню себе схватила Иридка".
  "Соблазнила рабыню".
  "Артемиду соблазнила тоже".
  "Все беды от тебя, Ирида".
  "Сына цезаря придумала..."
  "Все беды от меня? - Я захохотала. - Тогда обращайтесь со мной вежливо.
  Чтобы я еще больше вам бед не принесла. - Я благоразумно не отходила от выхода из зала. - Я с самого рождения была благородной.
  Вам не понять.
  Я специально не глядела на деревенских.
  Зато выбрала тебя, Диана.
  Многие сильно беспокоились, что мы подруги".
  "Диана, не обращай внимания на бормотание твоей подружки, - Акустий обрадовался, что внимание с него перешло на меня. - Ирида сама не понимает, что болтает".
  
  "Можно подумать, что вы - важные патриции", - я фыркнула.
  "Важный патриций", - в зал влетела рабыня Дездемона.
  Пробежала мимо меня.
  "Ты так неслась, Дездемона, что не можешь остановиться", - я криво улыбнулась.
  Подумала:
  "Еще Дездемоны здесь не хватало".
  "Рабыня?" - надсмотрщик над рабами грозно зарычал.
  "Акустий, почему твои рабы свободно разгуливают по дому?" - Диана выпрямила спину.
  "Потому мои подопечные рабыни бегают по дому, что твоя подружка Ирида забрала себе Дездемону", - Акустий резко ответил хозяйке дома.
  Диана сразу уменьшилась в росте.
  "Не кричи на мою подругу, надсмотрщик над рабами Акустий", - я вздернула подбородок.
  "Госпожа...
  Ирида..." - Дездемона очень волновалась.
  Щечки ее горели маковой зарей.
  "Ты так напряжена, Дездемона, - я решила шутками сбить беду. - Тебя, что, рабы связывали?"
  "Меня?
  Связывали?" - Дездемона хлопала длинными бархатными ресницами.
  Не понимала меня.
  Потому что целиком была в своих мыслях.
  "Ты что-то сказала о важном патриции, рабыня"? - Акустий напомнил.
  "Да, да, - Дездемона обрадовалась, что надсмотрщик над рабами ей помог вспомнить, зачем она прибежала. - Удивительно совпадение.
  Моя любимая госпожа Ирида..."
  "Ирида - уже твоя любимая? - Диана криво усмехнулась. - Потому что поцеловала тебя в попу, рабыня?"
  "Моя госпожа, - Дездемона трясла миленькой головкой. - Сказала только что о важных патрициях.
  Я же бежала с вестью о знатном патриции.
  К тебе, хозяйка, - Дездемона поклонилась Диане, - какой-то важный патриций прискакал с визитом.
  Так и приказал мне.
  Чтобы я немедленно тебе доложила.
  Иначе отрубит мне голову".
  "Почему тебе патриций приказал, а не другим рабам?"
  "Так...
  Я же..." - Дездемона ждала помощи от меня.
  Не может же она признаться, что шпионила для меня по дому.
  "Потому Дездемона рабыня встретила важного гостя, - Акустий неожиданно помог нам выпутаться, - что Дездемона только одна сегодня из рабов не работает.
  Все заняты.
  Дездемона же, потому что теперь на побегушках у Ириды, свободная.
  Вот важный гость и наткнулся на нее".
  "Мы ждали сегодня гостей?" - Артемида озвучила общий вопрос.
  "Сегодня день гостей, - надсмотрщик скосил глаза на меня. - Валят и валят гости.
  Не к добру они.
  Как бы сборщик податей не заявился".
  "Я заплатила все налоги цезарю, - Диана побледнела. - У меня на глиняных табличках все набито".
  "Мытарь пишет", - Акустий злобно засмеялся.
  "Что я должна ответить важному патрицию? - рабыня Дездемона подошла ко мне. - Он грозился мне голову отрубить".
  "Кто ты, чтобы предстала перед важным патрицием? - Диана поднялась со скамьи. - Важных гостей всегда встречает хозяйка дома".
  
  "Меня ты не встретила, Диана, - я вставила свою обиду. - Я для тебя не важная".
  Диана лишь мазнула по мне взглядом.
  Быстро шла по анфиладе.
  Мы двинулись следом за хозяйкой дома.
  Интересно же посмотреть на важного патриция...
  Патриция мы сначала услышали, а затем увидели.
  "Негодная рабыня, - послышался свист кнута.
  Затем удар.
  Вопль боли девушки. - Неповоротливая.
  Если твоя хозяйка столь же ленивая, как ты..."
  "Кто бьет мою рабыню? - Диана спросила строго.
  Оглядела незваного гостя.
  Решила, что с ним можно не церемониться. - Как ты смеешь, трогать мое имущество - мою рабыню?
  Ты - кто?"
  "А ты, кто?" - Высокий красивый молодой мужчина спросил повелительно.
  Его золотые кудри сияли на солнце.
  "Я кто?
  Я - хозяйка дома".
  "Если ты хозяйка, - тон наглого гостя не изменился, - то прикажи рабам, чтобы двигались лучше".
  "Акустий", - Диана гневно посмотрела на надсмотрщика над рабами.
  Показывала взглядом, что он должен следить за поведением рабов.
  Рабыня не стала дожидаться очередного удара кнута от непрошенного гостя.
  Побежала в сад.
  На спине ярко алела полоса от кнута.
  "Хозяйка, - гость по кругу обошел Диану. - Веди меня в зал пиршеств.
  Не при рабах же мы с тобой будем беседовать.
  Да прикажи, чтобы мне достойную еду поднесли". - Тон важного гостя настолько властный, что Диана дрогнула.
  Не посмела дерзить.
  Она наклонила голову:
  "Следуй за мной, патриций".
  "Диана, - я догнала подружку. - Ты в беде?
  Может, заколем патриция?
  Труп закопаем в саду.
  Я никому ничего не расскажу.
  Мы же с тобой подружки".
  "Труп? - Диана с недоумением смотрела на меня. - Труп - позже.
  Ирида?"
  "Да, Диана".
  "Ты не бросай меня одну с ним.
  Не уходи".
  "Не брошу тебя одну", - мое сердце бешено застучало.
  Я взяла подружку под руку.
  "Артемида", - Диана позвала.
  "Да, хозяйка", - в присутствии неизвестного гостя Артемида называла Диану хозяйкой.
  "Устрой нам пир...
  Как... важный патриций приказал... хочет".
  "Да, хозяйка", - Артемида скрылась в боковой комнате.
  
  "Мы в пиршественном зале", - Диана вошла в тот зал, из которого мы только что вышли.
  Присела во главу стола.
  "Зал.
  Для пиров". - Я подумала и присела по правую руку подружки.
  "Она кто?" - Гость небрежно кивнул на меня.
  "Она, то есть я - подруга хозяйки дома, - я ответила с достоинством.
  По крайней мере, мне казалось, что с достоинством. - Между прочим, я благородных кровей..."
  "Подруга, значит, - патриций подкрутил ус. - А у меня друг есть. - И неожиданно зычно крикнул: - Паноптикум!
  Где тебя Харон на ладье носит?"
  "Я здесь, мой Клавдий", - в зал грациозно влетел парень.
  Застыл посредине зала.
  Чтобы мы могли налюбоваться на его красоту.
  Из одежды на слуге патриция только тонкая кожаная полоска на бедрах.
  В волосах - золотой обруч.
  "Красавец! - Я с восхищением рассматривала Паноптикума. - Знает цену своей красоты.
  Позволяет нам любоваться собой.
  Да и не нужны ему особые украшения.
  Тонкий.
  Грациозный.
  С нежным девичьем лицом.
  Персик, а не парень".
  "Почему ты отстал от меня, Паноптикум?" - Патриций Клавдий спросил с подозрением.
  "В саду груши.
  Я груши околачивал. - Слуга протянул своему хозяину сочную спелую грушу. - Я уже одну съел.
  Не отравленные на деревьях растут груши.
  Тебе принес, Клавдий".
  "Ты так заботишься обо мне, Паноптикум", - важный гость расплылся в улыбке.
  Смотрел в глаза слуге.
  С удовольствием принял от него грушу.
  Откусил.
  Вернул обратно.
  Паноптикум тоже откусил от груши.
  "Нравится?" - важный патриций обернулся к Диане.
  "Груша?
  Груша мне нравится.
  В моем саду груши диковинные.
  Рабы их обильно удобряют навозом..."
  "Мой друг, нравится?
  Язык не поворачивается называть Паноптикума слугой.
  Но он мне все же слуга..."
  "Очень красивый твой слуга друг", - Диана не стала юлить.
  "А меня не спросил патриций, нравится ли мне его Паноптикум", - я подумала.
  Обиженно сопела.
  Улыбалась сквозь силу.
  "Кабан", - раб торжественно объявил.
  На огромном блюде рабы принесли большого запеченного кабана.
  
  "Ооооо, - гость захихикал. - Пир начинается.
  Потом пир перейдет в оргию.
  Все, как у моего отца".
  "Прежде, чем пир перейдёт в оргию, - щечки Дианы покраснели, - я хочу узнать, кто ты, благородный патриций.
  И зачем ты здесь?"
  "Я?
  Я - сын нашего всеми горячо любимого цезаря.
  Клавдий...", - патриций просто ответил.
  "Сыыыыын, - Диана проблеяла в полной тишине. - Своего отца сын?"
  "Каждый сын - сын своего отца, - важный гость выхватил кинжал.
  Ловко срезал ухо кабана.
  Разрезал на тонкие полоски.
  Одну полоску бросил своему слуге.
  Паноптикум ловко поймал.
  Засунул в рот.
  Сын цезаря тоже невозмутимо жевал лакомство. - Люблю изысканное, - сын цезаря объяснял при полном к нему обожании. - Другой на моем месте сразу бы вырвал бок кабана.
  Впился бы зубами в жирный кусок мяса.
  Но я не так грубо воспитан.
  Все же я - сын цезаря.
  Моему отцу короли и цари поклоняются...
  Я изысканно кушаю.
  Своего слугу тоже научил".
  "А я - Диана", - моя подружка проблеяла.
  Я даже почувствовала, как она отчаянно хочет получить внимание сына цезаря.
  "Диана? - сын цезаря милостиво улыбнулся. - Угадал я с именем.
  Это я правильно зашел в твой дом, Диана".
  "Как это ты, сын цезаря, угадал с моим именем?" - моя подружка рот распахнула, как какая-то... какая-то дочь купца.
  
  
  ГЛАВА 439
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  СЫН ЦЕЗАРЯ КЛАВДИЙ
  
  "Твое имя, как имя богини Дианы, - важный гость провел пальцем по лбу.
  К Клавдию подсел его слуга.
  Слишком близко подсел.
  Прижался бедром к бедру. - Жрецам понравится".
  "Жрецам понравится?" - Диана зачаровано повторила.
  "Ты собираешься принести мою подругу в жертву на алтаре?" - Я вымученно улыбалась.
  Обидно, что сын цезаря только на мою подружку смотрит.
  "Зачем же в жертву, - сын цезаря снизошел до взгляда на меня. - Я жениться прискакал.
  На Диане".
  Наступила саркофагная тишина.
  
  "Жениться? - Диана неожиданно нервно расхохоталась. - На мне?"
  "Диана, веди себя пристойно, - я похлопала подругу между лопаток. - Не ржи от радости.
  Сын цезаря Клавдий пошутил".
  "Не пошутил я", - сын цезаря поставил локти на стол.
  "Клавдий", - тут же слуга легонько дотронулся тонкими пальчиками до руки сына цезаря.
  "Да, Паноптикум".
  "Локти на стол класть неприлично.
  Тебя же бонжурские купцы учили..."
  "Ах, да, прости, Паноптикум, - сын цезаря сразу убрал локти со стола.
  Не накричал на слугу.
  Не ударил его. - Я забыл".
  "Забавно, - Диана дрожала. - Все вы, как будто сговорились.
  Только что моя подружка Ирида пошутила перед твоим приходом, сын цезаря.
  Ирида говорила, что ты прискакал жениться.
  По балаганам на ярмарках ищешь невесту...
  Так, значит, это правда?"
  "Кто она - Ирида?"
  "Я - Ирида!"
  "Дианка нарочно меня подставляет, - я подумала со страхом. - Хочет от меня избавиться.
  Желает, чтобы сын цезаря в гневе меня зарезал кинжалом".
  "Так я не сама придумала, что сын цезаря скачет, чтобы жениться, - я улыбнулась цезарю. - Я от бродяг на дорогах слышала".
  "Хм.
  Бродяги.
  Даже каждый бродяга уже знает о моей тайной миссии, - сын цезаря нахмурился.
  Рабы с испугом выбежали из зала. - Балаганы...
  Хм.
  Ярмарки.
  Нет.
  Не в балаганах и на ярмарках я невесту ищу.
  Мне нужна породистая невеста.
  С богатым большим домом.
  Чтобы не стыдно жрецам показать...
  У тебя дом большой, Диана.
  И груши сладкие в саду..."
  
  "Почему же ты меня выбрал, сын цезаря?" - Диана беспокойно ерзала на мраморной скамье.
  "Да, почему мою подругу?" - Я заскрипела зубами.
  "А - какая разница, - сын цезаря беспечно махнул рукой. - Женитьба по расчету.
  Мне срочно нужно жениться".
  "Срочно жениться?
  Зачем?"
  "Скоро мой отец, светлейший и обожаемый цезарь... падет на поле брани...
  Или просто умрет.
  Но не раньше, чем я найду жену.
  Жрецы выдвинули обязательное для меня условие.
  Они поставят меня цезарем, если я буду женат.
  Жрецы говорят, что у цезаря должна обязательно быть жена.
  Чтобы народ видел, что цезарь, как и все".
  "Тогда понятно", - Диана чуть спустила тунику с правого плеча.
  Плечи у моей подружки мраморные.
  "Но цезарь может взять в жены благородную, а не дочь купца. - Я тут же поправила тунику на Диане. - Бывают девушки небогатые.
  Бедные.
  Без денег совсем.
  Но благородных кровей.
  Например, я.
  Я - благородная".
  "Но у тебя нет большого дома и хозяйства, - сын цезаря сказал, как отрезал от меня. - И не нужны мне благородные.
  От благородных только одни беды.
  Передерутся из-за меня отцы благородных дочерей.
  Каждый сенатор хочет мне подсунуть свою дочку.
  А зачем мне дочь богатого патриция?
  Дочь будет шпионить в моем доме.
  Постарается меня отравить, чтобы своего отца на мое место поставить.
  А дочь купца Диана...
  Я спрашивал о тебе на ярмарке, Диана, - сын купца игриво подмигнул моей подружке.
  Диана сразу упрямо приспустила тунику. - Купцы о тебе хорошо отзываются.
  В связях, порочащих тебя, ты не замечена.
  Богатая.
  Знатная.
  Люди тебя любят.
  Молодая.
  Красивая.
  Народ захочет тебя видеть рядом со мной.
  Никто не придерется".
  "Ты все продумал, сын цезаря, - голос Дианы задрожал. - Ты берешь в жены приличную девушку... меня.
  Жрецы ставят тебя цезарем вместо твоего - рано погибшего - отца.
  Все ликуют.
  А я?
  А любовь?"
  "Любовь?
  Люби до свадьбы и после свадьбы, кого захочешь, Диана.
  Хоть меня, хоть свою подругу, хоть конюха, хоть рабов...
  Я не запрещаю.
  Я же себя не сдерживаю в любви". - Сын цезаря благосклонно посмотрел на своего слугу.
  "Любить - кого угодно?" - Диана проблеяла.
  "Что тебе не нравится, невеста моя? - цезарь как бы официально объявил Диану своей невестой. - Сделаем это по-быстрому.
  После свадьбы я сделаю тебя благородной.
  Поженимся с общей пользой.
  Каждая хочет стать женой сына цезаря.
  Твоя подруга с меня глаз не сводит".
  "Йа?" - Я подавилась косточкой финика.
  "Ты, ты, Иридка, - Диана выбила из меня финиковую косточку. - Хочешь отбить моего важного благородного жениха".
  "Не хочу отбить у тебя сына цезаря, Диана.
  У меня своих женихов... выше крыши".
  "Ага, Иридочка.
  Не ври, что не хочешь сына цезаря в мужья.
  То-то ты твердила, что ты благородная.
  Видите ли, бедная, но благородная".
  "Да.
  Я - благородная.
  Мой отец - ковровщик из Патагонии..."
  "Заткнись ты со своим отцом, Иридка".
  "Не нравится мой отец?
  Он же тебя за ногу хватал, Дианка..."
  "Кабана я забираю с собой, - сын цезаря неожиданно поднялся из-за стола. - Паноптикум.
  Посмотри на кухне.
  Что еще можно взять?"
  "Груш наберем".
  "Груш - обязательно".
  "Какие будут приказания?" - Артемида появилась, словно подслушивала.
  Хотя, может быть, и подслушивала.
  "Ээээ.
  Пусть рабы нам соберут груши, - сын цезаря уже распоряжался, как у себя дома. - Кабана заверните в пергамент.
  А то испортится в дороге".
  "Клавдий... жених, - Диана пролепетала. - А жениться?"
  "Хм.
  Понимаешь, невеста моя, Диана, - сын цезаря прокашлялся в кулак. - Я сначала отвезу жрецам твое изображение на папирусе.
  Паноптикум очень хорошо рисует цветными мелками на папирусах.
  Сходство - необыкновенно.
  Я же - сын цезаря.
  Сначала я должен получить одобрение жрецов..."
  "Но я могу поехать с тобой к жрецам...
  Сразу..." - Глазища Дианы сверкали.
  "Ммммм.
  Диана.
  Ты же почти, что богиня.
  Я признаюсь, что должен быть выбор.
  Жрецы просили, чтобы я привез изображения многих - достойных меня - невест.
  Должны же быть какие-то выборы... невесты".
  "То, есть я не единственная и неповторимая для тебя, сын цезаря?" - Диана мило выпятила нижнюю губку.
  "Тыыы?
  Ты, конечно, единственная и неповторимая, Диана.
  Но не одна.
  Единственных и неповторимых много.
  Я же - сын цезаря.
  Сын бога!
  Но не волнуйся сильно.
  Я честно тебе признаюсь, что у тебя больше шансов, чем у остальных моих невест.
  Жрецы определенно проголосуют за тебя.
  Ты очень красивая.
  Паноптикум сейчас тебя нарисует на папирусе.
  Раздевайся, невеста моя".
  "Диана", - я яростно зашептала на ушко подруги.
  "Что, Ирида?"
  "Кабана жрал.
  С собой забирает остатки кабана, груши.
  Тебя хочет голую видеть.
  Нарисует тебя голую.
  Потом размножит папирусы.
  Картинки с голой тобой будут продавать по всей Элладе".
  "Ты плохо думаешь о сыне цезаря, Ирида, - Диана ответила надменно. - Потому что завидуешь мне.
  Нехорошо, Ирида, завидовать своей лучшей подруге".
  "Ты не доказала еще, что ты моя лучшая подруга осталась.
  Была моей лучшей подругой в детстве.
  Теперь на лучшую подругу ты, Дианка, не похожа".
  "Фуй, Иридка.
  Какая ты нудная". - Диана мигом разделась.
  "Я даже не представляла, что девушка так может быстро и бесстыдно раздеваться перед мужчинами, - я пробормотала. - Где научилась, Диана?"
  "Само собой получилось оголиться, - Диана от меня отвернулась.
  Спросила сына цезаря: - Как мне встать?"
  "Ооо, моя дорогая невеста, - сын цезаря зацокал языком. - Здесь я уступаю пальму первенства моему Паноптикуму.
  Только он умеет непревзойденно изображать на пергаментах".
  "Залезь на стол, - слуга сына цезаря уже командовал. - Диана.
  Колени вместе целомудренно сдвинь.
  Жрецам нравятся целомудренные девушки".
  
  "Я - целомудренная, - я вскричала в отчаянье. - Я была жрицей в храме Весты.
  Я и осталась весталкой.
  Изобразите и меня на пергаменте.
  Вдруг, я жрецам понравлюсь?
  Непременно им понравлюсь..."
  На мой крик сын цезаря поморщился с досадой.
  Паноптикум не обратил внимания.
  Диана же прикрикнула на меня:
  "Ирида, не мешай моему счастью.
  Иначе я позову рабов.
  Они тебя выгонят".
  "Ах, так, Диана", - мои ножки подкосились.
  Я обречённо упала на мраморную скамью.
  Поняла, что осталась одна.
  Никому я не нужна.
  
  Тем временем слуга сына цезаря уже колдовал около Дианы.
  "Правую руку подними над головой.
  Согни в локте.
  Левой рукой стыдливо прикрой персик свой.
  Но так прикрой, чтобы он чуть-чуть был виден.
  Встань в луч света из окна.
  Не двигайся!
  Сейчас я буду переносить тебя на папирус".
  "Паноптикум?"
  "Да, Диана".
  "Ты всех невест Клавдия изображаешь на папирусе в одной позе?"
  "Да, Диана.
  Правая рука над головой полусогнутая.
  Левая прикрывает персик.
  Так издревле положено.
  Птолемей завещал так рисовать девушек.
  Еще можно кувшин на плечо поставить.
  Деды наши так изображали.
  Я верен..."
  "Паноптикум, - Диана нарушила приказ слуги не двигаться.
  Широко развела руки в стороны. - Ты же изображатель.
  Ты должен творить.
  Если я буду изображена на папирусе в той же позе, что и остальные невесты Клавдия, то для жрецов - хотя бы по картинке - ничем не буду отличаться.
  Я же желаю, чтобы я была особенная на рисунке". - Диана широко развела руки в стороны.
  Ноги тоже расставила.
  Но не очень широко".
  Паноптикум вытаращил глаза.
  Сын цезаря тоже долго не мог ничего сказать.
  Но затем проблеял:
  "Это же...
  Это же поза бесстыдной вакханки".
  "Правая рука не согнута над головой, - слуга Паноптикум пробормотал. - Левая рука не прикрывает персик".
  "Зато так интереснее!" - Диана не смеялась.
  "Что-то я нахожу волнующее и новое в твоей позе, Диана". - Паноптикум развернул чистый папирус.
  "Я не бесстыжая вакханка, - теперь Диана рассмеялась. - Наоборот.
  Жрецам понравится рисунок.
  Я как бы обнимаю солнце.
  То есть похожа на богиню плодородия.
  В то же время я крепко стою на ногах.
  Подданные цезаря увидят, что я смогу их защитить".
  
  "Грандиозно!
  Великолепно", - Паноптикум быстро работал мелками.
  "Паноптикум?" - Сын цезаря с подозрением посмотрел на слугу.
  "Да, мой Клавдий".
  "Где ты слов громких неизвестных нахватался?"
  "У вьюжных купцов, мой господин, - слуга не смотрел на сына цезаря. - В завьюжных царствах мало яркого.
  Зато слова у них полновесные, звонкие.
  Один донерветер - чего стоит. - Или - карамба, эль диабло колорадо".
  "Но ты же не знаешь их смысл, Паноптикум".
  "Смысл? - Паноптикум воодушевился. - Кому нужен смысл, Клавдий?"
  "В современном мире нет места смыслу".
  "Как же без смысла?" - Я отчаянно пыталась привлечь на себя внимание.
  "В тебе есть смысл, Ирида?" - Паноптикум даже не посмотрел на меня.
  "Конечно, во мне есть смысл".
  "Откуда ты знаешь, Ирида, что в тебе есть смысл?
  Я в тебе смысла не вижу".
  "Вот как, - меня, словно пустой амфорой по голове ударили.
  Я знаю это чувство.
  Отеч часто бил меня пустой амфорой.
  Полную амфору жалел... - Ты просто не видишь во мне смысл, Паноптикум".
  "Я в тебе не вижу смысла, Ирида, - Паноптикум захихикал. - Но, если я его не вижу, то его и нет".
  "А в тебе есть смысл Паноптикум?" - Я скрежетала зубками.
  "Да ты что, Ирида, - Паноптикум даже руки с мелками поднял над головой. - Зачем мне смысл?
  Мне золотые и серебряные монеты нужны, а не смысл.
  Ни в ком, и ни в чем нет смысла.
  Ни в тебе, Ирида, ни в твоей подруги Диане, даже в цезаре нет смысла.
  Ни в чем нет смысла.
  В словах нет смысла.
  В делах нет смысла. - Слуга распалялся. - Какой смысл в песнях и в танцах..."
  "Паноптикум", - сын цезаря погрозил своему слуге пальцем.
  На пальце - огромный золотой перстень с изумрудом.
  "Да, мой Клавдий".
  "Не философствуй.
  От мудрствования появляются морщинки под глазами".
  "Клавдий, отойди от Дианы, - Паноптикум произнес напыщенно. - Ты загораживаешь солнце.
  Ты всегда загораживаешь солнце.
  Потому что ты сам - солнце, Клавдий".
  "Ах, ну что за друг, - сын цезаря троекратно облобызал Паноптикума. - За что я тебя люблю, Паноптикум, так за твой ум!"
  "За ум и красоту ты меня любишь, Клавдий".
  "Да, за ум и за красоту тебя люблю, Паноптикум".
  
  Наступила тишина.
  Лишь поскрипывали мелки по папирусу.
  Да возбуждено сопел Клавдий.
  Сын цезаря не выдержал бездействия.
  Подсел ко мне.
  "Ирида", - сын цезаря опустил ладонь на мою левую коленку - хороший знак.
  Но тут же убрал ладонь с моей ноги - плохой знак.
  "Да, сын цезаря", - я ответила ласково, как нас учили в храме Весты.
  "Мы не будем мешать Паноптикуму и Диане".
  "Ты хочешь со мной уединиться, сын цезаря? - я задрожала. - Но я весталка...
  Была жрица в храме Весты.
  Впрочем, если ты..."
  "Я не могу с тобой уединиться, Ирида".
  "Почему ты не хочешь со мной уединиться, сын цезаря?"
  "Хочу, но не могу.
  Паноптикум будет ревновать".
  "Паноптикум?
  Тебя волнует ревность твоего слуги, Клавдий?"
  "Очень волнует.
  Намного сильнее меня мой слуга волнует, чем ты, или Диана".
  "Что же ты хочешь от меня, сын цезаря?" - Я по-прежнему нежно улыбалась.
  Оставалась же еще надежда, что сын цезаря переметнется от Дианки ко мне.
  "Мы с тобой поболтаем, Ирида.
  Я должен знать тревоги, радости моих подданных.
  Будущих подданных.
  Особенно - девушек".
  "У девушки одна радость в жизни - выйти замуж.
  И тревога у нас одна - не выйти замуж".
  "От твоих слов у меня стало легко на душе, - сын цезаря приблизил свое лицо к моему. - Оказывается, что вы, девушки, слишком простые".
  
  "Осел тоже простой, - я снисходительно усмехнулась. - Ходит вперед или назад.
  Но попробуй сдвинь с места осла, если он не захочет".
  "Я - сын цезаря.
  В ослах и ослицах не очень разбираюсь.
  Я - больше по коням породистым".
  "По коням или по лошадкам, Клавдий?"
  "По жеребцам, Ирида, - сын цезаря смотрел на меня.
  И в то же время сквозь меня. - Давно я хотел сбежать из огромного отцовского дворца.
  Не на долгий срок сбежал.
  Даже не сбежал, а нахожусь в поисках невесты, которая будет достойна меня.
  Ты же близкая подруга Дианы..."
  "Я - очень близкая подруга Дианы".
  "Скажи, Ирида.
  Диана - хорошая девушка?
  Надежная?
  Здоровая?
  Спокойная?
  Умная?
  Властная?
  Чистая душой?"
  "Дианка-то? - Я злобно зашипела. - Хуже Дианки я никого не встречала.
  Она очень плохая девушка.
  Ненадежная.
  Предаст в любую минуту. - Я очень хотела, чтобы сын цезаря выбрал меня в жены, а не Диану.
  Ведь я благородных кровей.
  С Дианой я бы потом помирилась... - Нездоровая.
  Как какая болезнь, так она сразу на Дианке выскакивает.
  О спокойствии нет и речи.
  Дианка психованная.
  Неуравновешенная.
  Буйная в гневе.
  Кричит.
  Амфоры бьет.
  За волосы рабов таскает.
  И ума у нее нет ни капельки.
  С хозяйством не справляется..."
  "Но хозяйство у нее крепкое..."
  "Хозяйство крепкое, потому что Дианка наняла управляющую хозяйством - Артемиду.
  И надсмотрщика над рабами Акустия Дианка призвала.
  Они за нее все делают.
  Дианка у них под ногами путается.
  Мешает всем.
  Артемида и Акустий хотя пожениться.
  После свадьбы, я думаю, отнимут у Дианки хозяйство.
  А она ничего не подозревает.
  Потому что Диана - дура дурой.
  Ты еще спрашивал - властная ли Дианка.
  Ха, Клавдий.
  Любой раб прикажет Дианке, хотя она и хозяйка.
  Что бродяга на улице скажет, то она и исполняет.
  Она хитрая, лживая, изворотливая.
  Недостаток ума компенсирует интригами.
  Только гадости всем делает.
  И душа у Дианки нечистая.
  На душе столько скопилось грязи, что не вычистить душу.
  Это я тебе, как весталка говорю, сын цезаря Клавдий". - Я даже немного вспотела, когда обвиняла подругу.
  Конечно, я много лишнего плохого наговорила на Диану.
  Но я же боролась за свое счастье - за сына цезаря.
  Вины перед Дианой я не чувствовала.
  Она же меня плохо приняла в своем доме...
  
  "Говоришь, что хуже Дианы ты никого не встречала, Ирида?"
  "Ага".
  "Диана - ненадежная?
  Предаст в любую минуту?"
  "Отца родного предала.
  Мать родную предала Диана".
  "Диана постоянно болеет? - сын цезаря теребил бородку. - Из болезней не вылезает?
  Но потом выздоравливает, а не умирает от болезней".
  "Да, Клавдий.
  Диана еще не умерла от болезней.
  Но стремится к смерти".
  "Неспокойная Диана?
  Неуравновешенная?
  Буйная?
  Психованная?
  Амфоры в гневе бьет?
  За волосы рабов таскает?" - Голос Клавдия потеплел.
  Что он задумал?
  Неужели, меня выберет вместо Дианы?
  "Да, Клавдий.
  Диана непредсказуемая бешеная".
  "Глупая она, говоришь?"
  "Глупее Дианы нет ни одного философа".
  "Ничего в хозяйстве не должна понимать хозяйка.
  Вместо хозяйки обязаны управляющие работать.
  "Чтооо, Клавдий?"
  "Я говорю, что Диана мудро сама не портит себя по хозяйству.
  Не изнашивается".
  "К чему ты клонишь, Клавдий"? - Я начала нервничать.
  "К тому же Диана хитрая, изворотливая интриганка.
  Для одних - дура дурой.
  Для других - склочная хитрюга.
  Делает вид, что подчиняется рабам".
  "Она плохая, Диана..."
  "Душа у нее нечистая, Ирида?"
  "Очень нечистая душа.
  Все пороки собраны в моей подруге".
  "Невероятно, - глаза Клавдия загорелись черным огнем. - Я даже не подозревал, что подобные девушки бывают.
  Мне все время попадались целомудренные, изнеженные, чистые, умные, властные девицы.
  Но зачем мне они?"
  "Зачем тебе они, Клавдий?" - Я глупо повторила.
  "Вот и я говорю, что не нужны они мне.
  Моя жена должна быть хитрой, наглой, безудержной в гневе, лживой, плохой, порочной, непредсказуемой.
  К непредсказуемой мои враги не найдут подход".
  "А болезни, Клавдий? - Я проблеяла.
  Она же болеет постоянно". - Я уже не могла остановиться врать.
  Диана никогда ничем не болела.
  Ее здоровью позавидовали бы гладиаторы и Олимпийцы.
  "Диана болеет, но не умирает, - Клавдий поплыл.
  Взгляд его затуманился. - Значит, у Дианы отменное здоровье.
  Она крепче тысячелетнего дуба.
  Другой невесты мне не надо!
  Даже, если Диана не понравится жрецам, то я все равно возьму ее в жены.
  Злая, безумная Диана легко справится со строптивыми жрецами.
  Она же их не испугается". - Глаза сына цезаря мечтательно закатились.
  Язык вылез.
  Слюна капала на шелковую тунику.
  
  "Надо же, - я молча ругала себя. - Я наговаривала плохое на Диану.
  Хотела, чтобы сын цезаря от нее отказался.
  Но вышло наоборот.
  То, что я считала плохим, Клавдий называл хорошим.
  Оказывается, я совсем не знаю, что нужно богатым патрициям.
  Неужели, когда найду богатого знатного жениха, то должна предстать перед ним ненадежной, порочной, больной, слабой, безумной?
  Или подобных только цезари любят?"
  Я надолго задумалась.
  Лишь через некоторое время заметила, что Клавдий что-то говорит.
  Но, в основном, он говорил для себя.
  "Я возвращался во дворец ранним утром.
  После оргий моего отца цезаря дворец наполняется ненавистью.
  Сначала гости пируют.
  Но утром просыпаются больные и злющие.
  На оргии легко отдавали своих жен друзьям и рабам.
  Но по утрам патрициев охватывает едкая ревность.
  Слышны только шорохи туник и стук кинжала о ребра.
  В детстве я любил подглядывать, как патриции по утрам травят друг друга и закалывают кинжалами.
  Дворец занимает огромное место.
  В нем легко затеряться.
  Поэтому патриции носятся друг за другом по дворцу.
  Как же приятно чувствовать на себе ненавидящие взгляды.
  Патриции ненавидят меня, потому что я сын цезаря.
  Ненавидят, но боятся.
  Постоянно за мной кто-нибудь следит.
  Ладно бы - посмотрели и успокоились.
  Нет, им нужно каждый день преследовать меня.
  Иногда я просыпаюсь оттого, что кто-то стоит около моего ложа и смотрит на меня.
  Я выхватывал меч.
  Соглядатай сразу убегал.
  Я вставал.
  С зажжённым факелом ходил по огромной спальне.
  Заглядывал в каждый угол.
  Иногда натыкался на обнаженную благородную девушку.
  Или рабыню...
  Каждая мечтала, чтобы я на нее обратил свой величественный взор.
  Но голые девушки не понимали, что сыну цезаря нужно иное.
  Стоило только девушке на меня посмотреть, я сразу отворачивался.
  Ни с кем не разговаривал.
  Не отвечал на вопросы.
  Если за столом со мной начинали разговаривать о свадьбе, то я переводил беседу на что-нибудь гадкое.
  Я говорил, что не нуждаюсь в чужой жизни.
  У меня своя жизнь.
  Если в своей постели заставал несколько обнимающихся девушек, то уходил из дворца.
  Я не прогонял девушек.
  Они шли на все, чтобы меня соблазнить.
  Если уж оказались на моем ложе, то пусть сами себя соблазняют, а не меня.
  Я пряталась в шумерских развалинах, чтобы меня не тревожили.
  Иногда из укрытия я пускал стрелу в какого-нибудь патриция, который сбежал с оргии.
  Мой отец цезарь ведет себя по-другому.
  Однако и его иногда пугает повышенное к нему внимание женщин.
  Мой отец при каждом удобном случае старается ущипнуть какую-нибудь красавицу.
  Но спит цезарь в запертой клетке.
  
  
  ГЛАВА 440
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  СТРАДАНИЯ СЫНА ЦЕЗАРЯ
  
  Я тоже пытался спать в своей клетке.
  Запирал ее на замок.
  Но все безуспешно.
  Девушки подбирали ключи к замку моей клетке.
  Получалось еще хуже, чем без клетки.
  Девушка, или девушки забирались ко мне в клетку.
  Запирали ее на замок.
  А ключ выбрасывали далеко.
  Поэтому я метался в клетке, как дикий тигр.
  Не мог сбежать.
  Я даже не понимал, где настоящее, а где сны.
  Однажды я нашел в дальнем зале сундук.
  Он оказался пустым.
  Я залез в сундук и заснул.
  Чуть не задохнулся в сундуке.
  Пытался прятаться в лесу около ручья.
  Присаживался на большой плоский камень.
  Смотрел на быстро текущую воду.
  Думал о том, что я никогда не смогу быть рабом.
  Смешно...
  Каждого можно продать в рабство.
  Каждого, но только не цезаря и не сына цезаря.
  Все боятся, что их сделают рабами.
  Я же даже боязни лишен.
  Никогда не смогу грести на галере.
  Не обрушится на мою спину кнут надсмотрщика за рабами.
  Эти мысли навевали на меня грусть.
  Цезарь имеет все, кроме самого себя.
  Я даже торговать шелками на ярмарке не смогу.
  Не буду никогда разбойником.
  Невеселые мысли посещали меня у ручья.
  Я засыпал на камне.
  Но неизменно просыпался от пения девушек.
  Девушки очень чистоплотные.
  Они не вылезают из воды.
  То купальня, то речка, то - озеро.
  Девушки находили меня в моем уединении.
  Щекотали мои ноздри.
  Подкладывали под голову мох.
  Я не открывал глаза.
  Проводил рукой.
  Пытался угадать, чей мох рядом - лесной, или девичий...
  Я был весь в мыслях о будущем.
  Радовался, что девушки балуются, но не очень пристают ко мне.
  Около ручья девушки должны следить за собой строго.
  Некоторые девушки погружались в мысли.
  Шептали, что нельзя исполнять чью-нибудь предсмертную волю.
  Перед смертью никто ничего хорошего остающемуся жить не пожелает.
  
  Иногда около ручья наступала тревожная тишина.
  Девушки разбегались.
  Я же надеялся на опасность.
  Мало интересного видел во дворце.
  А в лесу хотя бы с разбойниками или с бродягами встретился бы...
  Но бродяги обходили меня стороной.
  Разбойники - наоборот.
  Если находили меня в лесу, то приносили к моим ногам щедрые дары.
  Разбойники шептали мне на ухо, что я лучше, чем мой отец.
  Конечно, же, разбойники подластивались ко мне.
  Они надеялись, что когда я займу трон цезаря, я припомню разбойникам их щедрые подношения.
  Случалось, что ветер и листва замирали.
  Тогда между деревьев начинали скользить белые призраки.
  От них не было никакого шума.
  Но я догадывался, что это не призраки.
  Я не видел - мужчины или женщины.
  Но сердце мое начинало радостно биться.
  Возможно, что меня преследовали достойные...
  Призраки исчезали.
  Снова появлялись купальщицы.
  Я начинал злиться.
  Неужели, нельзя оставить меня в покое?
  Речка длинная.
  Можно купаться в любом месте.
  Нет, лезут ко мне.
  Визжат.
  Брызгаются.
  Хохочут.
  Поют.
  Пляшут передо мной.
  Бесстыдно показывают свои прелести.
  Я всегда удивлялся, что на реке девушки превращаются в бесстыдниц.
  Попробуй, задери тунику какой-нибудь надменной дочке сенатора на пиру.
  Зашипит девица.
  Одернет тунику.
  Начнет долго и нудно стыдить.
  Но как только та же самая стыдливая благородная дочка сенатора приходит на речку, то мигом избавляется от одежды.
  Позволяет мне оглядывать все блестящие прелести.
  Более того.
  Подходит.
  Встает около меня.
  Всячески заманивает.
  Покачивает бедрами.
  Поглаживает себя ладонями.
  Но после купания...
  После реки...
  Разнузданная дочка сенатора превращается в надменную весталку.
  Во дворце цезаря не позволяет прикоснуться к ней.
  А о том, чтобы снять тунику - не может быть и речи...
  Поэтому я вырос на пороке и лжи.
  Но я не виноват.
  Сами девушки порочные и лживые.
  Говорят одно, делают - другое.
  Делают одно, говорят - другое.
  Вечно...
  Однажды меня разозлили дочки сенатора.
  Сначала Клио и Гера щипали меня на пиру.
  Им казалось, что я на них с вожделением посматривал.
  Придумали они все...
  Даже пожаловались центуриону, что я хочу к ним под туники заглянуть.
  Разозлили в первый раз.
  Я сбежал в лес.
  Хотел побыть в одиночестве.
  Через несколько минут к ручью прибежали Клио и Гера.
  Наверно, гнались за мной по следам.
  Мигом разделись.
  Начали передо мной выгибаться.
  Нарушили мое одиночество.
  Испортили мой покой.
  Клио и Гера около ручья были совсем не столь целомудренные, как на пиру.
  Двоякость разозлила меня во второй раз.
  Я даже испугался.
  Что хорошего можно ждать от девушек, которые сбрасывают одежду сразу?
  Я побежал от Клио и Геры.
  Они по тропинке неслись обнажённые за мной.
  Бежали, что есть сил.
  Я не остановился даже в поле.
  Выскочил из леса.
  Мечтал как можно быстрее оказаться под защитой дворца.
  Кровь стучала в мои пятки.
  Пот лизал глаза.
  Я дрожащей рукой стирал его.
  Во дворце я спрятался за колонну.
  Гера и Клио побежали за новыми туниками.
  Они во дворце не желали ходить без одежды.
  У меня была передышка.
  Я поплелся в свою спальню.
  Был уверен, что не устою на ногах.
  Меня поддерживали слуги.
  Постепенно дыхание мое успокоилось.
  Страх перед Клио и Герой отступил.
  Я прислушивался.
  Не идут ли они ко мне.
  Зачем они бежали за мной по лесу голые?
  Что они хотели?
  Неужели, они не видели, что я смотрел на них с плохо скрытой угрозой?
  Меня снова охватил страх.
  Вдруг, дочки сенатора придумают что-то еще?
  В мою спальню они пока не пришли.
  Но могут спрятаться в любом месте.
  Например, за колонной.
  Неужели, они только и ждут, чтобы я вышел из спальни?
  Я уже ничего не соображал от страха.
  Схватил меч и лук.
  Выбежал из дворца.
  На половине пути к лесу оглянулся.
  Далеко сзади бежали две девушки.
  Я не уверен - Клио и Гера, или другие.
  Я спрятался за обломок древней стены.
  Вдруг, дочки сенатора пробегут мимо?
  Или, пока я отдыхаю, они настигнут меня.
  Я выглянул из-за камня.
  На дороге никого не было.
  Но упорные Клио и Гера могли прятаться где угодно.
  Неужели, они только и ждут, когда я высунусь?
  От страха я понесся.
  Не разбирал дороги.
  Вдруг, со всей силы налетел на что-то.
  Я закричал, что столкнулся с человеком.
  Затем всхлипнул.
  Мы оба не удержались на ногах.
  Свалились на траву.
  Я сначала оказался сверху.
  Но человек перевернулся.
  Быстро перекатился и сдавил меня.
  Я не мог пошевельнуть ни одним членом.
  Волосы упали мне на лицо.
  Мешали разглядеть обидчика.
  Клио?
  Гера?
  Человек провел руками по моей груди.
  Я был уверен, что руки тянутся к моему горлу.
  Я бы закричал.
  Но крик застыл в моей груди.
  Я понял, что человек - не Клио и даже не Гера.
  На мне сидел...
  Так я и Паноптикум познакомились.
  Паноптикум собирал в поле душистую землянику.
  Паноптикум убрал волосы с моего лица.
  Я расслабился.
  Понял, что новый друг защитит меня от многих бед.
  В основном - от чувства страха.
  Внезапно все переменилось.
  
  Я почувствовал беду.
  Прочел ее в глазах Паноптикума.
  Снова страх сковал меня.
  За спиной Паноптикума стояли Клио и Гера.
  Паноптикум наклонился надо мной.
  Он не замечал дочерей сенатора.
  Дышал мне в лицо.
  Я бы принял от него все.
  Даже то, что стоило бы мне жизни.
  Он слез с меня.
  И меня сразу охватило сильнейшее желание дружить с ним.
  Взгляд Паноптикума нежный, добрый.
  Гера и Клио же своими взглядами требовали моего подчинения.
  Клио подошла.
  Наклонилась.
  По-хозяйски поцеловала меня в губы.
  Гера сменила свою сестру.
  Умело поцеловала меня.
  Они целовали меня, как зачарованные.
  Паноптикум все видел и понимал.
  Я слышал стук его сердца.
  "Это не то, что ты думаешь", - я крикнул.
  Паноптикум дернулся, словно его ударили хлыстом.
  Я повернул голову.
  Сестры прижали меня к земле.
  Чтобы не видеть их красивые лица, я отвернул голову.
  Смотрел, как жук тащит муравья.
  В траве зрели алые ягоды земляники.
  Аромат двух сестер - Клио и Геры - врывался в мои ноздри.
  От девушек пахло полуденным солнцем.
  Но ветерок донес до меня и другие запахи.
  Одуряющий аромат земляники.
  Аромат Паноптикума.
  Еще несколько мгновений...
  Я забыл о сестрах Клио и Гере.
  Они сначала удивились, что я не вырываюсь.
  Заколебались.
  Переглянулись.
  Затем страсть их утихла.
  Клио на прощание погладила мою щеку.
  Гера прижалась ко мне.
  Погладила затылок.
  Сестры поднялись.
  Улыбнулись Паноптикуму.
  Он вежливо улыбнулся в ответ.
  Ничего больше.
  Туника Клио сползла с груди.
  Обнажила крепкую девичью грудь.
  Но меня и раньше она не радовала.
  Для меня в тот миг ничего не существовало, кроме радости момента.
  Я горел в огне.
  Только Паноптикум был для меня.
  Гера и Клио все поняли.
  Так и ушли с пониманием.
  Я взглянул в лицо Паноптикума.
  Увидел в его глазах жажду жизни.
  Тогда я отбросил все сомнения.
  Подставил лицо освежающему ветру.
  Паноптикум подал мне руку.
  Я схватил его дрожащую ладонь.
  Я плавал в озере блаженства.
  Паноптикум разрумянился.
  Он хотел что-то сказать.
  Но я приложил палец к его губам.
  Столь упругих губ я еще не встречал.
  Я прикоснулся к своему уху.
  Паноптикум пролепетал непонятное.
  Красиво встал.
  Искушение дружбы было слишком велико для меня.
  Даже, если бы Паноптикума тогда забрал Харон, то я бы без раздумий поплыл бы с ними в одной ладье.
  Паноптикум потянул ремень на переметной суме.
  На лице Паноптикума блуждала довольная улыбка.
  Паноптикум достал сыр и лепешку.
  Преломил хлеб.
  Угостил меня.
  Тут у меня помутилось в голове.
  Тело Паноптикума, его лицо, даже его улыбка напомнили мне о Гере и Клио.
  Мне показалось, что Паноптикум смеется надо мной.
  Наслаждается своей победой.
  Меня охватила ярость.
  Спокойствия, как и не было.
  Будто меня за ноги подвесили на ворота.
  Я отбросил хлеб и сыр.
  Прилег на камень.
  Потерял способность думать.
  Я утерял контроль.
  Лишился разума.
  Паноптикум с недоумением посмотрел на меня.
  Задавал вопросы.
  Я его, словно плохо слышал.
  Отвечал холодно.
  Невпопад.
  Глаза Паноптикума сияли.
  Он встал на четвереньки.
  Стал собирать землянику.
  Его движения были легкими, как полет мотылька.
  Слова звучали нежно, словно шорох лепестков.
  "Парень придумал.
  Он все придумал. - Я так решил. - Он хочет, чтобы я снова боялся.
  Тогда парень завладеет мной".
  Но Паноптикум был настолько предупредительным, что мои страхи улетели.
  Мы возвратились во дворец цезаря вдвоем.
  С тех пор Паноптикум мой слуга и мой товарищ.
  
  "Ты всем девушкам рассказываешь о своем Паноптикуме, сын цезаря? - Мне было неприятно. - Ты играешь с девушками?
  Хочешь, чтобы мы ревновали тебя к твоему слуге.
  И тебе это удается.
  Я ревную.
  Но не думай, что я сдамся, сын цезаря Клавдий.
  Ты мне за все заплатишь.
  И за нежные словечки, и за Диану".
  Я постучала пальчиком по лбу сына цезаря.
  "Ирида?"
  "Да, Клавдий".
  "Твои губы кривятся в злой усмешке".
  "Это хорошо для тебя, Клавдий, или плохо?
  Ты вроде бы любишь злых, бешеных девушек".
  "Не всех девушек злых и бешеных я люблю, - сын цезаря ответил не сразу. - Только своих невест.
  Ты же не невеста мне, Ирида".
  "Я не вакханка, которая продает себя в сточной канаве".
  "Ты не вакханка? - сын цезаря долго и пристально разглядывал меня.
  Затем неприлично захохотал: - Ты - вакханка, Ирида!
  Ты же только что предлагала себя мне.
  Набиваешься в невесты.
  Ты ничем не лучше, чем дочки сенаторов, которые бегали за мной.
  И искали моей благосклонности.
  Но они хоть дочки сенаторов.
  Ты же - кто?
  Кто же ты еще, как не вакханка?"
  "Йа?
  Я предлагала?
  Набивалась? - Я заикалась от непонимания. - Ну, да.
  Предлагала себя.
  Заикалась.
  Что еще остается бедной, но благородной девушке?
  А ты...
  Ты не сын цезаря.
  Ты - сын купца". - Я не выдержала.
  Завизжала.
  Вцепилась в волосы Клавдия.
  Пригнула его голову к столу.
  Три раза стукнула о столешницу.
  "Что там у вас за драка?" - Диана вытянула шейку.
  "Не драка, а - избиение", - Я отпустила цезаря.
  Тяжело дышала.
  "Ну, все, - я подумала. - Сын цезаря не простит мне обиду".
  "Мой Клавдий, - Паноптикум захихикал. - Ты живой?"
  "Живой, живой.
  Цезарь и его дети - бессмертные.
  Потому что мы - боги!" - Сын цезаря отсел от меня на расстояние вытянутой руки.
  Моей руки.
  Хотя верил, что он бог, но на всякий случай...
  "Диана, я же предупреждал, - Паноптикум прикрикнул на мою обнаженную подружку. - Не шевелись.
  Губки скривила.
  Весь образ потеряла".
  
  "Ирида?" - Сын цезаря таращил на меня глаза.
  "Да, Клавдий".
  "А ты...
  Ты - лучше, чем я о тебе думал, - сын цезаря захохотал. - Люблю мужественных женщин".
  "Я не женщина, - я пропищала. - И я не мужественная".
  "Как ты меня ловко за волосы таскала".
  "Я сама удивлена, как я тебя таскала за волосы, Клавдий!
  И головой о стол била".
  "И головой о стол била", - сын цезаря повторил с удовольствием.
  "Но ни одного протестующего вопля не услышала от тебя.
  Ты стонал от радости.
  С готовностью расслабился".
  "Мне понравилось", - сын цезаря подполз ко мне.
  Обхватил за плечи.
  Привлек к себе.
  "Не делай этого до свадьбы, сын цезаря, - я не смотрела ему в глаза. - Ты же знаешь, что весталкам жрецы запрещают до свадьбы.
  Только ты меня коснулся, как у меня все поплыло".
  "Весталкам жрецы запрещают до свадьбы?
  Не понимаю.
  Ирида!
  Я не собираюсь тебя брать в жены".
  "Не берешь меня в жены? - Я оттолкнула сына цезаря. - Тогда, зачем лапаешь?
  Будто бы я твоя невеста".
  "В жены не возьму.
  Но любовницей моей ты стать можешь.
  Если, конечно, одолеешь других претенденток на меня.
  Вставай в очередь за дочками сенаторов..."
  "Я стараюсь сдерживать себя, Клавдий, - я с презрением смотрела на сына цезаря. - Я бы тебе отказала.
  Но я настолько бедная, что не могу отказываться от того, что мне предлагают".
  Про себя я подумала:
  "Любовницей сына цезаря я не стану.
  Подожду удобного момента.
  И сразу в жены.
  Подкуплю жрецов...
  Дианка и другие невесты от зависти... позеленеют".
  "Когда ты схватила меня за волосы, Ирида, я сначала испугался".
  "Я тебе волосы не выдрала, Клавдий".
  "Ты не виновата, Ирида.
  Я вспомнил, как в детстве на меня напал разбойник.
  Отец со свитой оказался далеко впереди.
  Я же отстал.
  Из темного леса выскочил злодей.
  Он схватил меня за шею.
  Я молчал и сопротивлялся.
  Но не мог вырваться из цепких рук.
  Испугался, что разбойник возьмет меня силой.
  Я заплакал.
  Разбойник сразу меня отпустил.
  Спросил с удивлением:
  "Что значат твои слезы, Прокруст?
  Разве ты не сам просил меня схватить тебя?
  Разве ты не хочешь?"
  "Я не Прокруст", - я пропищал.
  "Не Прокруст? - Разбойник наклонился.
  Перед моим лицом зажег факел. - Ох, я ошибся. - Разбойник вскричал с раскаяньем. - Ты не Прокруст, мальчик.
  Темно.
  Мои глаза плохо стали видеть.
  Вот я тебя и спутал с другим мальчиком.
  Он хотел, чтобы я его схватил и душил.
  Надеюсь, что ты не пожалуешься на меня?"
  "Зачем мальчик хотел, чтобы ты его схватил и душил?" - Я ненавидел себя за свои слезы.
  Презирал разбойника.
  Оттолкнул его.
  "Прокруст так вырабатывает характер, - разбойник просто ответил. - Ищет трудности.
  Затем их преодолевает".
  
  "И он одолел бы тебя, разбойник?
  Мальчик с тобой не справится".
  "Конечно, мальчик Прокруст не победил бы меня.
  Но я бы ему поддался.
  Так во всех играх.
  Богатый требует.
  Бедный поддается".
  "Ты - хороший разбойник", - я с трудом стоял на шатающихся ногах.
  "Я бы сбежал от тебя, мальчик, - разбойник вычесывал из бороды вшей. - Но меня что-то держит.
  В твоих глазах полыхают страсть и ярость".
  "В твоих глазах, разбойник, тоже полыхали бы страх и ярость, если бы тебя ночью кто-нибудь душил".
  "Мальчик, я должен знать.
  Это ты бегал за мной по лесу?"
  "Не йа.
  Мальчик не станет гоняться за разбойником по лесу.
  Я удивлен твоему вопросу.
  Уходи, разбойник.
  Ты больше не заслуживаешь моего внимания".
  "Клевентина", - разбойник тихонько прошептал.
  "Какая Клевентина?" - Я с недоумением смотрел на злодея.
  "Вот я какая, Клевентина!" - Из темных зарослей роз вышла девочка необыкновенной красоты.
  Ее глаза сияли в ночи.
  Она была необычайно хороша.
  "Я всегда в трудных ситуациях подзываю свою дочку Клевентину, - разбойник наслаждался моим оцепенением. - Клевентина настолько красивая, что все сразу забывают о своих обидах.
  Ведь и ты, мальчик, уже забыл, что я тебя душил?" - В голосе разбойника слышалась тайная надежда.
  "Да, твоя дочь Клевентина - необыкновенная, - я выдохнул с усилием. - Кстати, где она?
  Почему убежала?"
  "Посмотрел на Клевентину, и - хватит, - разбойник пробурчал. - Прекрасного - помаленьку.
  Думаешь, у моей дочери нет других дел, как перед тобой красоваться?
  Теперь же, мальчик, уходи.
  Я должен Прокруста искать.
  Мне заплачено. - Разбойник поискал в своей суме.
  Достал зловонную тряпку.
  Протянул мне: - Возьми подарок".
  "Подарок?
  Но это же грязная тряпка!"
  "Зато, какая тряпка!"
  "Какая тряпка?"
  "Тряпка разбойничья, мальчик.
  Береги ее.
  Я этой тряпкой жертвам рты затыкал.
  Чтобы жертвы не кричали".
  "Важный подарок", - я бережно свернул тряпку.
  Побежал за свитой отца". - Сын цезаря замолчал.
  "У тебя дрожат губы, Клавдий, - я с жалостью смотрела на сына цезаря. - Ты так тоскуешь по девочке Клевентине и ее отцу разбойнику.
  Но Клевентина уже выросла.
  Ее отец разбойник, наверняка, одряхлел от старости.
  Или его убили.
  Клевентина, уже, возможно не та...
  Вышла замуж за горшечника.
  После ярмарки он напивается и колотит ее.
  Клевентина располнела.
  Обрюзгла.
  Ты ее не узнаешь, если встретишь".
  "Удивительное у тебя свойство, Ирида".
  "Какое у меня удивительное свойство? - Я выпятила грудки. - Ты удивляешься, что я приношу людям радость?"
  "Радость?
  Нет, Ирида.
  Твое удивительное свойство - ты говоришь гадкое о девушках.
  Свою подругу Диану ругаешь.
  Клевентину ты не видела, но уже придумала о ней гадкое".
  
  "Ты - сын цезаря, Клавдий, - я зашипела. - Между прочим, ты тоже всех обгаживаешь.
  Насмехаешься над девушками, которые за тобой бегают.
  Видите ли, тебе дочки сенаторов не по вкусу.
  Мне дерзишь, цезарь.
  Думаешь, что, если я бедная, то ты можешь безнаказанно надо мной издеваться?
  Я - подданная твоего отца цезаря.
  Ты должен со мной уважительно обращаться.
  Я приношу прибыль Империи цезаря".
  "Ты приносишь прибыль, Ирида?
  Ты же не работаешь?"
  "Своей красотой я приношу прибыль Империи...
  Неправильное ты говоришь, сын цезаря".
  "Что я неправильное говорю, Ирида?"
  "Ты сказал, что я гадкое говорю о Клевентине.
  Разве плохо, если девочка выходит замуж за горшечника?"
  "Рано ей замуж, Клевентине".
  "Почему же ей рано замуж, Клавдий?"
  "Клевентина сейчас не старше тебя, Ирида".
  "Но мне уже девятнадцать лет".
  "Девятнадцать лет для весталки - детский возраст, Ирида".
  "Спасибо за похвалу, Клавдий".
  "Я не могу оторвать взгляд от твоей нежной кожи, Ирида.
  Ты - произведение искусства".
  "Многие меня желают, Клавдий..." - Я многозначительно наматывала на пальчик локон.
  "Не за столом", - цезарь проговорил очень тихо.
  Я с трудом поняла его слова.
  "Клавдий.
  Я изо всех сил стараюсь..." - Я хотела опустить свою ладонь на руку сына цезаря.
  И тут меня, словно молния пробила.
  Я задрожала.
  Затем закаменела.
  "Что с тобой, Ирида?
  Ты выглядишь, будто бы умерла.
  Но еще дышишь..."
  
  
  ГЛАВА 441
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ПРОВЕРКА СЫНА ЦЕЗАРЯ
  
  "На тебе нет короны, Клавдий.
  Короны сына цезаря на тебе нет.
  Ты - проходимец.
  Ты - лгун.
  Ты не сын цезаря.
  Ты - обманщик.
  Неужели подобное возможно?
  Ты же пришел к нам в дом, - я нарочно назвала дом Дианы нашим... - Обманул двух девушек.
  Твой дружок Паноптикум рисует мою Диану голую.
  За этим вы пришли, чтобы посмеяться над моей обнаженной подружкой?"
  
  "Кто тебе сказал, Ирида, что сын цезаря должен носить корону?"
  "Об этом на всех каменных плитах написано".
  "Слишком ты переволновалась, Ирида.
  Я - сын цезаря нашего.
  Сын всеми любимого обижаемого цезаря.
  Камень - не человек.
  Иероглифы на камнях могут лгать".
  "Древние иероглифы не обманывают, Клавдий".
  "Иероглифы не обманывают, Ирида.
  Но законы древности устарели.
  Теперь дети цезаря не носят короны".
  "Чем же плох закон, чтобы дети цезаря короны носили?"
  "Раньше было меньше опасностей, Ирида.
  Люди могли спокойно разгуливать по лесам.
  Даже разбойники были в те времена добрые.
  Поэтому сыну цезаря не грозила беда.
  Никто к нему не подбежит.
  Никто не сорвет корону с головы сына цезаря.
  Сейчас же, наоборот.
  Мало утешительного, Ирида.
  Ох, как мало утешительного!
  Сыновьям цезаря с детства грозят опасности.
  Каждый хочет убить сына цезаря..."
  "Я не хочу убить сына цезаря, Клавдий".
  "Но ты же таскала меня за волосы, Ирида".
  "Подумаешь - за волосы таскала, - я пожала плечами. - Что ты за воин, если боишься, что тебя девушка за волосы таскает?
  Ты даже радоваться должен.
  В балаганах многие суровые воины платят танцовщицам и певицам большие монеты, чтобы девушки за бороды таскали".
  "Откуда ты знаешь о балаганах, Ирида?
  Ты же весталка!
  Весталка не должна посещать балаганы".
  "Еще как мы посещали балаганы, Клавдий, - я усмехнулась.
  Воспоминания давались мне легко. - Жрицы нас, юных послушниц, нарочно в балаганы приводили в полночь.
  В полночь в балагане самое веселье..."
  "Зачем же жрицы таскали вас в балаган?"
  "В балагане мы смотрели на мерзости.
  Видели зло.
  Чтобы бороться со злом, нужно его сначала увидеть..."
  "Много зла ты в балагане видела, Ирида?"
  "Достаточно я видела зла в балагане, Клавдий".
  "Ты уже не называешь меня сыном цезаря, Ирида".
  "Прости, Клавдий.
  Но я не могу называть тебя сыном цезаря.
  Я с детства думала, что на голове сына цезаря должна быть корона.
  Иначе - как ты докажешь, что ты - сын цезаря.
  Каждый проходимец может представиться сыном цезаря".
  "Я прихожу в ужас от мысли, что все девушки настолько дотошные, - Клавдий горько засмеялся. - Ты хочешь корону?
  Хочешь доказательств, Ирида?"
  "Да, я хочу видеть твою корону, Клавдий.
  Если ты, конечно, сын цезаря.
  Хочу доказательств".
  "В твоих глазах, Ирида, благолепие.
  В голосе - мир и покой.
  Но ты требуешь.
  От твоего требования мне становится страшно".
  "Мне самой страшно, Клавдий", - я насмешливо улыбнулась.
  
  "Вот тебе корона, Ирида", - Клавдий поднялся со скамьи.
  Повернулся ко мне спиной.
  Поднял тунику и наклонился.
  "Фуй, - я хотела закрыть глаза.
  Не должна весталка смотреть на обнаженности мужчин.
  Но не успела закрыть глаза.
  Потому что увидела... - Клавдий?"
  "Да, Ирида".
  "На левой ягодице у тебя выжжена корона".
  "Эта корона показывает, что я - сын цезаря".
  "На правой ягодице иероглифы.
  Что они обозначают?"
  "Иероглифы подтверждают, что я - сын цезаря.
  Жрецы при рождении детям цезаря выжигают корону и эти иероглифы.
  Лучшие доказательства".
  "Но, почему под туникой и на ягодицах, Клавдий?"
  "А где еще можно тайно носить знаки отличия, Ирида?
  Все важное в человеке прячется ниже пояса..."
  "Хм, Клавдий".
  "Если бы у меня на голове красовалась золотая корона сына цезаря, то враги видели бы ее издалека.
  Все войско вражеское охотилось бы за мной.
  А так - в толпе копейщиков я не отличаюсь от простых воинов.
  Но при случае, как сейчас...
  Я показываю доказательства, что я сын цезаря".
  "Когда ты станешь цезарем, Клавдий...
  Если ты станешь цезарем, то жрецы тебе вторую корону выжгут на теле?
  Где?"
  "Нет, Ирида.
  Цезарь носит золотую корону на голове".
  "Но в короне цезарь слишком заметен среди воинов.
  Его могут убить враги".
  "Никто не убивает цезарей, Ирида.
  Никому в голову не приходит убить цезаря.
  Цезари же - бессмертные боги".
  "Да?"
  "Да, Ирида.
  Хочешь потрогать мою корону?"
  "Нет, Клавдий.
  Спасибо.
  К твоей короне я притронусь только после нашей свадьбы".
  "Значит, ты никогда не притронешься к моей выжженной короне, Ирида".
  "Ты - гадкий, Клавдий".
  "Почему же я гадкий, Ирида?"
  "Ты плохой, потому что не хочешь взять меня в жены".
  "Не хочу взять тебя в жены, Ирида".
  "Ну, тогда целуйся со своей Дианкой, сын цезаря".
  "Это жрецы решат".
  "Что жрецы решат, Клавдий?"
  "Жрецы решат - нужно ли мне целоваться с Дианой".
  "Ты мне стал неинтересен, Клавдий".
  "Почему же, Ирида, я стал не интересным для тебя?
  Мной все восхищаются".
  "Все восхищаются тобой, сын цезаря.
  Только я тобой не восхищена".
  "Ты так говоришь от злости, Ирида".
  "Йа?
  Злюсь?
  На кого сержусь?
  На тебя?
  На Диану?"
  "На меня и на Диану сердишься, Ирида".
  "Ты - скучный, Клавдий", - я закинула левую ногу на правую.
  Болтала ногой.
  "Ты меня не дооцениваешь, Ирида".
  "А сколько ты стоишь, Клавдий?"
  "Я стою много золота".
  "Поэтому ходишь и кушаешь на чужих пирах".
  "Пока мое золото не у меня..."
  "Если у парня есть голова на плечах, и отвага в сердце, то он найдет золото для девушки, Клавдий".
  "Когда я был маленький, я воровал золотые монеты у патрициев, - сын цезаря вздернул подбородок. - Не стыжусь.
  Не помню, чтобы меня ловили на воровстве.
  Никто меня не смел обижать.
  Почему сын цезаря не может брать чужое золото?
  Могу.
  Я не разбойник.
  Я выше разбойника.
  Я - дикий, как зверь".
  "Я не в силах выдержать твой холодный взгляд, сын цезаря. - Я опустила глаза. - Во мне что-то поднимается..."
  "Ты не должна знать, что поднимается в тебе, Ирида.
  И, тем более - что поднимается у мужчин".
  "Я пойду в одно место, - я поднялась со скамьи. - Я хочу побыть одна.
  Посиди и помечтай обо мне, сын цезаря".
  "Куда ты удаляешься, Ирида?"
  "В спальню".
  
  "В спальню?" - Сын цезаря неожиданно вздрогнул.
  Я захотела обнять его.
  "Неужели, в сыне цезаря не осталось доблести предков?"
  "Продолжай, Ирида.
  У меня есть доблесть выслушать тебя.
  Что ты собираешься делать в спальне?"
  "Ты странно произнес свой вопрос, Клавдий.
  Тон у тебя изменился.
  Я понимаю, что ты ждешь ответ.
  Но что-то темное пугает меня в твоем вопросе.
  Я не знаю, что тебе ответить.
  Ты же закрыл от меня свое сердце, Клавдий".
  "Ничего я не закрыл, - сын цезаря фыркнул, как жеребец. - Я даже открывался перед тобой, Ирида.
  Поднимал тунику.
  Показывал знаки отличия сына цезаря на ягодицах".
  "Не говори гадости весталке, сын цезаря".
  "Какие гадости?"
  "Я больше не желаю слушать о твоих царственных ягодицах, Клавдий", - я многозначительно посмотрела на сына цезаря.
  "Хочешь - ударь меня, Ирида".
  "Слишком много чести для тебя, Клавдий.
  Весталка не поднимет руку на сына цезаря".
  "Почему ты не хочешь меня ударить, Ирида?"
  "Я не верю тебе, сын цезаря".
  "Ты не поверила короне и иероглифам на моих ягодицах?"
  "Поверила короне и иероглифам на твоих...
  Но я не верю тебе в другом, сын цезаря.
  Ты во дворце своего отца пропитался ядом интриг.
  Ты не можешь сам отличить свою правду ото лжи.
  Я верю, что за тобой бегают богатые благородные девушки.
  Нечему удивляться.
  Нечем хвастать, Клавдий.
  Не за тобой девушки бегают.
  А за твоим титулом.
  Ты всем расставляешь ловушки.
  Но никто в них не попадается".
  "Йа?" - Сын цезаря чуть со скамьи не упал.
  В его глазах появились слезы.
  "Как ты смеешь плохо думать обо мне, Ирида?
  Как можешь предположить, что я пустой?"
  "Я не говорила, что ты пустой, Клавдий".
  "Но намекала".
  "Да, намекаю".
  "Да?"
  "Да!"
  "Некоторым женщинам нравятся пустые мужчины".
  "И старики некоторым девушкам нравятся.
  Но я - весталка.
  Я не они". - Я долго смотрела на губы сына цезаря.
  Они пухлые, как у девушки.
  Щеки сына цезаря горели.
  Я отвернулась.
  "Я должен тебя убедить, что я не скучный, Ирида?"
  "Ты спрашиваешь, Клавдий?"
  "Спрашиваю?
  Да - спрашиваю.
  Но в то же время утверждаю, что я должен тебя убедить, Ирида.
  Ты должна поверить, что я могу править миром".
  "Хватит притворяться цезарем, сын цезаря.
  Не строй из себя великого воина.
  Ты - сын цезаря.
  Ищешь невесту.
  Я вижу, что ты можешь разжечь девушку.
  Но тебе горящие девушки не нужны". - Я приблизилась к сыну цезаря.
  Он с испугом отодвинулся от меня.
  
  "Не прикасайся ко мне, Ирида".
  "Почему я не могу прикоснуться к тебе, Клавдий?"
  "Потому ты не имеешь права ко мне прикасаться, Ирида, что ты осмелилась дерзить мне.
  Сначала хочешь нежно поцеловать.
  Зато потом смотришь волчицей".
  "Я и есть волчица", - я схватила Клавдия за руки.
  Потянула к себе.
  "Не приставай, Ирида".
  "Почему не приставать к тебе?
  Я не получила от тебя, Клавдий то, что обещают мне твои глаза".
  "Что мои глаза тебе обещают, Ирида?"
  "Твои глаза обещают, что мы будем с тобой до конца, Клавдий", - я приглушенно смеялась.
  "Ты не нужна мне, Ирида.
  Ты, словно сломанный меч".
  
  "Клавдий?"
  "Да, Ирида".
  "Ты хочешь сказать, что я тебе не нужна?
  Я не тревожу твое воображение?"
  "Ты...
  Ты тревожишь меня, Ирида, - сын цезаря пробормотал. - Но не так тревожишь, как надо.
  Я тебя боюсь, Ирида".
  Сын цезаря молчал.
  Я тоже не говорила.
  Ждала.
  Дождалась.
  
  Со стола спрыгнула Диана:
  "Все.
  Мы закончили".
  "Что вы закончили?" - Я ошалело трясла головой.
  "То, что я и Паноптикум делали, то и закончили".
  "Ты - бесстыдница, Диана".
  "Я не бесстыдница".
  "Бесстыдница, бесстыдница, - я кричала в неистовстве. - Сначала ты украла сердце сына цезаря.
  Потом позировала голая его другу.
  Теперь голая расхаживаешь по залу.
  Словно у себя дома..."
  "Я у себя дома, Ирида.
  А вот ты..." - Диана многозначительно смотрела мне в глаза.
  "Оденься, бесстыдница", - я швырнула Диане ее тунику.
  "Знаешь, что, Ирида?" - Глазища Дианы вспыхнули недобро.
  "Что, Дианка?"
  "Я бы оделась, Ирида.
  Но так как ты требуешь от меня это, то я не стану натягивать тунику.
  Мое тело идеальное.
  Я не буду его скрывать.
  Любуйтесь!".
  "Да, твое тело идеальное, Диана, - Паноптикум проблеял. - Я подтверждаю".
  "А мое тело?" - Сын цезаря надул губы.
  "Мой Клавдий, - Паноптикум обнял сына цезаря. - Твое тело - бесподобное".
  "Что лучше - идеальное, или бесподобное?" - Я спросила ядовито.
  "Иридка!
  Тебе не то, ни другое не светит - ни идеальное, ни бесподобное", - Диана показала мне язычок.
  "Мне?
  Не светит?
  Да я сама свечусь красотой. - Я подскочила. - Я тоже могу раздеться догола, как ты, Диана.
  Тогда я затмю своей красотищей твою красоту".
  "Ну, что же ты не раздеваешься, Ирида?"
  "Йа?
  Йа - весталка, а не бесстыдница.
  Тебе, порочной, не понять меня".
  
  "Весталки голые в храме танцуют", - Паноптикум заметил глубокомысленно.
  "Паноптикум, - сын цезаря пропищал. - Ты подглядывал за голыми танцующими весталками".
  "Только по долгу службы, Клавдий.
  Только в целях твоей безопасности, Клавдий, я смотрел на голых весталок в храме".
  "Ты заботишься обо мне, Паноптикум".
  "Очень даже.
  Забочусь о тебе, Клавдий".
  "Покажи папирусы, Паноптикум", - я протянула руку к свиткам.
  "Только, если тебе понравится, Ирида", - Паноптикум развернул папирусы.
  "Я тоже не видела, как ты меня изобразил, Паноптикум", - Диана склонилась над рисунком.
  "На одном папирусе голова Дианы, - я хихикала. - На другом - Диана в полный рост спереди.
  На третьем папирусе Дианка со спины".
  "Жрецы должны составить общую картину о возможной невесте Клавдия, - Паноптикум скромно переминался с ноги на ногу. - Многие не предают значения виду девушки сзади.
  А ведь спина, и все, что под ней - очень нужное..."
  "Ты изобразил мои бедра чуть крупнее", - Диана цокала языком.
  "Тебе так кажется, Диана, - Паноптикум отстаивал свое право рисовальщика. - На папирусе и в жизни разные ракурсы".
  "Ты забыл нарисовать подвисы под ягодицами Дианы, - я водила пальчиком по папирусу. - У Дианы попа висит, как у старой мельницы..."
  "Ничего у меня не висит, Иридка, - Диана взвизгнула. - Убедитесь". - Моя подруга повернулась ко всем спиной.
  "Никаких подвисов на попе Дианы я не вижу, - сын цезаря удовлетворенно хмыкнул: - Паноптикум!
  Ты правдиво передаешь на пергамент".
  "Рад стараться, мой дорогой Клавдий".
  "С подвисами я ошиблась, - я искала другие несоответствия. - Зато носик Дианы ты нарисовал меньше.
  На самом деле он огромнейший.
  Не носик, а - носище".
  "Обыкновенный Элладский милый нос, - Паноптикум постучал пальцем по носику Дианы. - Он прекрасен".
  "А ухи? - Диана рассматривала папирус. - У меня маленькие аккуратненькие грудки..."
  "Ты говорила об ушах, Диана.
  Но закончила своими грудками..."
  "Ушки у меня маленькие и аккуратненькие".
  "Согласен, - Паноптикум тут же пальцем подтер на папирусе. - Ушки я твои преувеличил.
  Теперь исправил".
  "Вообщем, я довольна изображениями", - Диана выпрямила спину.
  Я отметила, что осанка у Дианы стала гордая.
  "На этом мы откланиваемся", - Сын цезаря быстро свернул папирусы.
  Передал Паноптикуму.
  "Клавдий, а как же я?" - Диана распахнула глазища.
  "Эээээ, Диана.
  Я пришлю с голубем иероглифы на папирусе.
  Ты узнаешь о результатах споров жрецов.
  Но, как я уже говорил, ты победишь.
  Я жду, когда ты станешь моей женой, ненаглядная Диана". - Сын цезаря пятился к выходу.
  "Ты всем своим девушкам говоришь, что пришлешь голубя с иероглифами на папирусе", - Диана двинулась за Клавдием.
  "Диана, - я остановила подругу. - Тебе нельзя провожать важных гостей".
  "Почему, Ирида, я не могу проводить своего жениха и его друга?"
  "Потому что ты голая, Диана, - я ответила мстительно. - Рабы и управляющие не должны видеть тебя голой.
  Подумают, что ты сошла с ума".
  "Я оденусь".
  "Поздно, Диана.
  Сын цезаря уже далеко.
  Я его догоню.
  Ты пока оденешься.
  Потом тебе за сыном цезаря бежать придется.
  Что за невеста, которая голая бегает за женихом?
  Да и не жених он тебе еще..."
  
  Я махнула ручкой.
  Заторопилась за сыном цезаря.
  Его и Паноптикума застала около колесницы.
  "Артемида, ты щедро насыпала груш сыну цезаря и его другу, - я подошла к управляющей. - Кабан, лепешки, пахлава в корзинах.
  Не проголодаются сын цезаря и его друг в дороге".
  "Все равно лепешки черствые, - Артемида захихикала. - Пахлава...
  Пахлаву мухи обсидели.
  Кабан жестковат.
  Но цезарь в пути не заметит...
  Проголодается.
  Все съедят с дружком".
  "Ты - хитрая управляющая, Артемида, - я засмеялась. - Сын цезаря запомнит твою доброту".
  "Я добрая, - Артемида опустила ладошку мне на плечо. - Ирида?"
  "Да, Артемида".
  "А где, Диана?
  Почему хозяйка не провожает сына цезаря?"
  "Диана не провожает Клавдия, потому что она голая.
  Диана не успела одеться".
  "Диана раздевалась перед гостями?" - Артемида округлила глазища.
  "Не просто Диана раздевалась перед сыном цезаря и перед его другом.
  Она красовалась на столе".
  "Но это же...
  Только менады танцуют обнаженные на пирах".
  "Не знаю, что в голову Диане пришло", - я хитро не стала говорить, что Диана позировала для рисования на папирусе.
  Я же не лгала, что Диана разделась.
  "На Диану не похоже, - Артемида провела ладошкой по моей шее. - Она обычно скромная".
  "Наверно, Диана потеряла голову, когда увидела сына цезаря".
  "Голову потерять - не так страшно, как потерять честь".
  "Я не знаю, - я задумалась над словами Артемиды. - Я ни то ни другое не теряла.
  И честь, и голова при мне".
  "Ирида", - Артемида прошептала.
  "Да, Артемида".
  "Ты мне нравишься, Ирида".
  "Я тебе нравлюсь, Артемида?"
  "Да, Ирида.
  Ты мне очень нравишься".
  "Я многим нравлюсь, Артемида".
  "Прости, Ирида, что я призналась, - Артемида опустила очаровательную головку. - Теперь я сгораю от стыда.
  Горько пожалела, что не удержалась.
  Я не лгала тебе, когда сказала, что ты мне очень нравишься.
  Я полюбила тебя сразу.
  Увидела в доме Дианы и полюбила.
  Теперь уже ничего невозможно изменить.
  Невозможно, остановить волну морскую".
  "На твоем прекрасном лице, Артемида, отражается смятение, - я пробормотала. - Мне кажется, что я понимаю, что с тобой творится".
  
  "Ничего ты не понимаешь, Ирида, - из тени платана вышел надсмотрщик над рабами Акустий. - Ты все перепутала.
  Ты спутала чувственное влечение с любовью.
  И, ты, Артемида, - Акустий недобро посмотрел на свою невесту, - тоже ошибаешься".
  "Я, пожалуй, не стану твоей женой, - Артемида сжала кулачки. - Свадьба отменяется.
  Я не хочу отдавать себя мужчине, который подслушивает.
  Ты же еще и плохо обо мне думаешь".
  "Я плохо о тебе думаю, Артемида? - Акустий расхохотался. - Сколько монет ты берешь за предательство?"
  "Я никого не предавала, Акустий".
  "Ты только что предала нашу любовь.
  Не думай, что я тебя так просто отпущу, Артемида.
  Ты будешь моей женой".
  "Женой, может быть, и стану твоей, Акустий.
  Но любить тебя не буду".
  "Ты никого никогда не любила, Артемида.
  И никого никогда не полюбишь.
  Мне не нужна твоя любовь.
  Артемида?"
  "Да, Акустий?"
  "Сколько стоит любовь вакханок?"
  "Я не знаю".
  "Знаешь, Артемида".
  "Скорее ты, Акустий, знаешь цену вакханкам", - я обняла Артемиду за плечи.
  "Ирида, Ирида!
  Только не говори, что ты весталка"
  "Ты же слышал, что я - весталка, Акустий".
  "Весталка без храма Весты", - от Акустия поднимались волны смрада.
  "Вы пока побеседуйте мило, - Артемида меня бросила. - Я навещу хозяйку.
  Ведь она обнаженаня на столе..."
  "Артемида?"
  "Да, Ирида?"
  "Диана уже спрыгнула со стола".
  "Она спрыгнула со стола и оделась?"
  "Нет, Артемида".
  "Диана спрыгнула со стола, но не оделась".
  "Тогда все легко исправимо", - Артемида полетела к дому.
  "Что ты имеешь в виду, что все легко исправимо, Артемида?" - Я крикнула.
  Но Артемида уже была далеко.
  
  "Не надо было тебе приходить в дом Дианы, Ирида", - надсмотрщик над рабами взялся за меня снова.
  "Акустий!
  Ты мне уже это говорил.
  Все мне это сказали.
  И не раз.
  Я остаюсь.
  Я должна дождаться ответ сына цезаря Клавдия.
  Вдруг, он передумает?
  И вернется ко мне, а не к Диане".
  "Ты целовала сына цезаря, Ирида?"
  "Нет.
  Я не целовала сына цезаря".
  "Тебя охватывало отчаяние, что ты не целовала сына цезаря?"
  "Нет.
  Меня не охватывало отчаяние".
  "Но так радуйся, Ирида.
  Не уходи из дома Дианы.
  Ты многим здесь нужна".
  "На меня навалилась усталость, - я вяло улыбнулась. - Подобную усталость я еще не знала".
  "Нужна - не то слово, Ирида".
  "Что, Акустий?"
  "Я говорил, что ты многим нужна в доме.
  Но потом понял, что "нужна" - не то слово".
  "Мы уже перешли к моей усталости, Акустий".
  "Я к тебе приду в спальню, Ирида".
  "Я не хочу, чтобы ты пришел в мою спальню, Акустий".
  "Почему ты не любишь меня, Ирида?"
  "Отвечу твоими словами, Акустий.
  Не любишь - не те слова...
  Ты не нужен мне в моей спальне".
  "Я не обсуждаю с тобой, Ирида.
  Я просто сказал.
  Когда тебе удобнее принять меня в спальне, Ирида?
  Утром или на ночь глядя?"
  "Ооооо!
  Только не на ночь глядя, Акустий", - я подумала, что до утра может многое случиться.
  "Я уже испугался, что ты ударишь меня, Ирида", - надсмотрщик над рабами прижался ко мне.
  Я его оттолкнула.
  "Тогда - утром", - Акустий не смутился.
  "Я не понимаю, Акустий, - я кусала губы. - Твой тон холодный.
  Но словами ты выказываешь чувства.
  То хочешь избавиться от меня.
  То ко мне лезешь".
  "Я навсегда запомню, Ирида, как прижимался к тебе.
  Как пахли твои волосы и груди.
  Какой вкус у твоих губ".
  "Ты меня не целовал в губы, надсмотрщик над рабами".
  "Не целовал?" - Акустий грубо расхохотался.
  Быстро зашагал к бараку рабов.
  
  "Может быть, Акустий целовал меня, когда я спала? - Я ужаснулась. - Дездемона рабыня все видела.
  Но не смела ослушаться надсмотрщика.
  Не мешала ему..." - Я понеслась в свою спальню.
  "Дездемона, - я позвала. - Дездемона".
  Но, вдруг, увидела рабыню Дездемону на моей кровати.
  "Я же говорила ей, что она спать со мной не будет, - я в нерешительности остановилась около ложа. - Разбудить Дездемону?
  Или пусть спит?
  Кровать огромная.
  Мы даже не соприкоснемся ночью...
  Хотя спать еще рано..." - Я присела на край кровати.
  Смотрела на рабыню.
  Думала:
  "Она даже не накрылась.
  Постеснялась использовать мое шелковое покрывало. - Я не сводила глаз с блестящего идеального тела рабыни. - Кожа у нее, словно атлас.
  Наверно, рабыня натирается какими-то мазями.
  Но откуда у рабыни мази. - Я, сама не зная, как получилось, дотронулась пальчиком до натянутой ягодицы рабыни.
  Провела дальше. - Кожа гладкая, словно мрамор.
  Спит Дездемона, или притворяется?
  Делает вид, что не слышит меня, не чувствует, как мои пальцы поглаживают ее кожу?
  Или дает мне возможность изучить ее?
  Я не для шалостей.
  Я просто выполняю свой долг.
  А долг мой - узнать, что творится в доме Дианы.
  Любая рабыня может хранить тайну Дианы.
  Вот только я безрассудная.
  Но никто не назовет меня бесчестной. - Мои пальцы остановились около груди рабыни. - То, что говорил надсмотрщик над рабами Акустий, можно сказать о любой девушке.
  
  
  ГЛАВА 442
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ВСЕ ЛЮБЯТ ИРИДУ
  
  Он меня, кажется, тоже любит.
  Диана меня любит - раз.
  Акустий меня любит - два.
  Артемида меня любит - три.
  Дездемона, возможно, что меня любит - четыре.
  Я обыгрываю Диану по любви.
  Но ее любит сам сын цезаря.
  Именно в этом дело".
  Неожиданно, я почувствовала пупырышки на коже под пальцами.
  Так кожа Дездемоны отреагировала на мои прикосновения.
  Я наклонилась к лицу рабыни.
  Вглядывалась в ее глаза.
  Но они закрыты.
  Густые бархатные ресницы чуть подрагивают.
  Дыхание Дездемоны ровное.
  С сопением.
  "Либо ты, милочка, искусно притворяешься, будто спишь, - я прошептала чуть слышно, - либо спишь на самом деле". - Я распрямила спину.
  Пальцы с груди рабыни не убирала.
  Дездемона заворочалась.
  Затем перевернулась на животик.
  "Наверно, Дездемона спит, - я бездумно поглаживала спину рабыни.
  Приятно ощущать под пальцами прохладный мрамор безупречной кожи. - Я ведь - умничка, - я вернулась мыслями к сыну цезаря. - Клавдий хотел сразу сбежать.
  Делал вид, что не обращает на меня внимания.
  Но я заинтересовала его беседой.
  О своей красоте уже и не говорю.
  Клавдий был очарован моей красотой.
  Я выиграла.
  При слабых обстоятельствах - мой успех.
  Да, мысли сына цезаря не прочитаешь...
  А очень мило я щебетала.
  Главное, что рассказала, какая Дианка нехорошая.
  Сын цезаря соврал, что ему нравятся плохие девчонки.
  Очень бесчеловечный сын цезаря.
  Меня даже в дрожь бросает.
  Просто мог предложить мне стать его женой.
  Я бы не отказалась.
  Я не простая девушка.
  Я в храме Весты жрицей прислуживала.
  Я не способна на подлости.
  Не ворую.
  Не обманываю.
  Не убиваю.
  Но уверена, что если понадобится, то спокойно отравлю кого-нибудь...
  Понадобится мне...
  Ум у меня девичий.
  Память - тоже девичья.
  Я не умею философствовать.
  Но оно как-то само собой получается.
  Когда я гуляю, то патриции для меня всего лишь - добыча. - О патрициях я подумала напыщенно.
  Не совсем правда, что мне патриции по пути попадаются.
  Но мне понравилось. - Поэтому я стала думать, в чем же я еще хорошая.
  Никогда ни в чем не раскаиваюсь.
  Не боюсь собственной совести.
  Меня так в храме Весты учили.
  Я когда-нибудь достучусь до цезаря.
  Сегодня запросто общалась с сыном цезаря.
  А потом - Олимп!
  Я даже сама себя боюсь.
  Не хочу быть соперницей себе.
  Кто бы мог подумать, что я столь удивительная?
  Для меня жизнь - праздник.
  Я впиваюсь в каждое дело.
  И обязательно узнаю тайну дома Дианы.
  Люблю ли я, чтобы меня боялись?
  Не знаю еще...
  Слишком я самонадеянная?
  Почему бы и нет?
  У меня нет ни денег, ни дома, ни друзей, ни покровителей.
  Тем не менее, я живу в роскошном огромном доме Дианы.
  Еда, прогулки.
  Даже рабыню мне дали на время.
  Зачем же я тогда буду себя считать неудачницей?
  Я жажду успеха!
  Я слабая девушка, но..."
  
  Я хвалила, хвалила себя.
  Упала на кровать.
  Накрыла голову подушкой.
  Зарыдала.
  Я вспомнила, как в детстве мы играли с Дианой.
  Очень любили друг дружку душить подушками.
  Вскоре я перестала плакать.
  Ничего не понимала.
  "Я никак не могу отделаться от любви к Диане.
  Она меня не любит.
  Но у меня нет выбора.
  Я могу ее любить и люблю.
  Вернее, люблю как подружку.
  Я не вакханка.
  Надсмотрщик над рабами Акустий ответит своей кровью за то, что намекал, что я вакханка.
  Я его самого сделаю продажным рабом".
  Я встала с кровати.
  Вытерла слезы.
  Скосила глаза на спящую Дездемону.
  Она сопела.
  Ноги чуть развела в стороны.
  Я подумала - скушать ли персик.
  Но есть не хотела.
  Вместо персика я решила обследовать спальню.
  Вдруг, найду что-нибудь интересное?
  Я направилась к сундуку.
  Он закрыт на замысловатый замок.
  "Не смогу открыть без ключа замок, - я просто потянула за замок.
  На мое удивление он был открыт.
  Я с содроганием сердца приподняла крышку. - Надеюсь, что это не ящик Пандоры. - Я успокаивала себя. - В храме нам рассказывали о ящике Пандоры.
  В нем хранятся все болезни, беды.
  На самом дне лежит надежда.
  Надеюсь, что я не выпущу надежду.
  Пусть она остается. - Я пошутила.
  Или не шутила?
  Откинула крышку. - Нет!
  Не ящик Пандоры.
  Рваный ветхий пергамент не похож на подарок богов. - Я подняла свиток. - Странно.
  Ничего, кроме пергамента в сундуке нет.
  Диана могла бы с бОльшей пользой использовать огромный ящик.
  Может быть, на пергаменте написано мудрое?
  Он хранит тайну?
  Но тогда, почему в моей спальне?
  И замок ведь открыт.
  А, может быть, кто-то нарочно подложил пергамент в ящик?
  Замок оставил открытым?
  Ведь известно, что мы, девушки, очень любим тайны.
  То есть подстроили, чтобы я заглянула в ящик
  Развернула пергамент и прочитала. - Я опустила пергамент обратно в ящик.
  Захлопнула крышку. - Я снова выиграла.
  Не сделала то, к чему меня подталкивали.
  Не изучала найденный пергамент.
  Я не столь глупа, как мне бы хотелось.
  Или - столь? - Я вытерла вспотевшие ладони о тунику.
  Долго не сходила с места.
  Медленно огляделась. - Ничего необычного.
  Но, куда не полезет приличная скромная девушка, весталка?
  Правильно!
  Приличная девушка не станет искать в неприличных местах.
  Поэтому от меня спрятали что-то в неприличном месте.
  Что в этой спальне неприличное? - Я остановила взгляд на спящей Дездемоне.
  На ее бедрах...
  На широко раздвинутых ножках. - Нет.
  Это приличное.
  Неприличное для девушки - там, где грязь.
  Где грязь, девушка не полезет.
  А я полезу.
  Потому что я не просто девушка.
  Я - бесприданница.
  Чтобы подняться, я должна опускаться еще ниже.
  Для разбега. - Я встала на колени.
  Нагнулась.
  Заглянула под кровать. - Целиком под мраморное ложе не полезу. - Я решила. - Слишком пыльно под кроватью.
  Но, если увижу что-нибудь интересное... - Я внимательно вглядывалась. - Давно под кроватью не убирали.
  Пыль древняя под ложем.
  Рабы ленивые у Дианы. - Я пролезла под кровать так, что все, что ниже талии оставалось снаружи. - Попка вызывающе вздернута.
   Я очень уязвима сейчас. - Я подумала с испугом. - Вдруг злодей подойдет сзади.
  Схватит меня.
  Даже подумать страшно.
  Нужно выкарабкиваться. - И тут я увидела то, что отличалось от пыли. - Кажется кусочком глиняной таблички. - Я вытянула руку, как можно дальше. - Но здесь не хранилище табличек, пергаментов и папирусов.
  Кто читал на ночь глиняные таблички в постели? - Я изогнулась.
  Подхватила кусочек глины. - Все.
  Больше ничего интересного под ложем нет. - Я выдохнула с облегчением. - Вылезаю".
  
  Тут холод сковал меня.
  Затем бросило в жар.
  Кто-то сначала прикоснулся к моей попке.
  Затем раздался хлопок.
  Меня сильно ударили по ягодице.
  "Больно же!" - От неожиданности я ударилась головой о мраморное ложе.
  Снизу ударилась.
  Затем меня обхватили за талию.
  И потащили из-под кровати.
  "Не выйду, - Я подумала.
  Схватилась руками за мраморную ножку кровати. - Я - в западне.
  Назад - нельзя.
  Сзади насильник.
  Вперед - не получится.
  Насильник не пускает меня. - Я крутила попкой в надежде вырваться.
  Вырвалась бы, а дальше - что? - Все же нужно назад". - Я обреченно привела приговор в действие.
  "Вор!
  Ты не особо дергайся.
  Зачем ты залезла в спальню моей госпожи? - В мою правую ягодицу сильно укололо. - У меня кинжал".
  "Кинжал?
  Дездемона? - я узнала голос рабыни. - Я никогда не испытывала столь великую радость.
  Не тычь мне в попку кинжалом".
  "Госпожа?
  Ирида? - Давление на меня исчезло. - Прости, Ирида.
  Я бы никогда не подумала, что ты - чистенькая - под кровать полезешь. - Рабыня быстро бормотала. - Я проснулась.
  Увидела - попа торчит белая.
  Я сначала удивилась.
  Потому что попка очень красивая, соразмерная.
  Стала вспоминать - есть ли в доме Дианы столь идеальные попки".
  "Почему же не узнала мою попку, Дездемона?" - Я пыхтела.
  "Я не успела ее еще узнать, твою попку, Ирида, - рабыня виновато блеяла. - Мы мало знакомы".
  "Но ты же видела меня в кровати..."
  "Только в темноте, госпожа, я видела твою попку в кровати.
  Сейчас, когда схватила тебя, то у меня возникло подозрение.
  Но ты так яростно сопротивлялась, Ирида...
  Ты хотела спать под кроватью?
  Зачем?
  Потому что я на кровати была?"
  "Сначала вытащи меня, Дездемона, - я заскрипела зубами. - У меня спина закаменела.
  Не могу разогнуться после твоего устрашения.
  Сначала била ты меня..."
  "Ладошкой хлопнула..."
  "Затем кинжал в попу воткнула..."
  "Уколола тебя кинжалом, Ирида.
  Легонько уколола.
  Я же должна была испугать вора".
  "Испугала меня.
  Тебе удалось, Дездемона".
  "Госпожа, я не могу тебя вытащить".
  "Ты обхвати за талию, Дездемона".
  "Талия, как раз на границе кровати.
  Мрамор мешает".
  "Возьми розовое масло благовонное.
  Натри меня сзади.
  Там, где я застряла.
  Я и выскользну".
  "Ох, а я и не подумала", - рабыня вскочила.
  Вернулась.
  "Запах не розового масла", - я принюхалась.
  
  "Лавандовое благовонное масло, - рабыня оправдывалась. - Оно ближе всего стояло на столике.
  Все равно же - масло".
  "Лавандовое? - Я протянула. - Я стану пахнуть лавандой.
  Как невеста.
  Впрочем, намазывай.
  Лаванда мне тоже нравится".
  "Сейчас, сейчас выскользнешь, Ирида", - рабыня втирала масло мне в кожу.
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Ты, зачем в ноги втираешь?
  Они же не застряли".
  "Если уж умасливаю тебя, Ирида, то нужно по всем правилам начинать с ног.
  Мы же никуда не торопимся?"
  "Как приятно, - я замурлыкала. - Ногам приятно.
  Но все же, может быть, нужно сначала меня выдернуть из-под кровати?"
  "Я намажу попку и талию, - Мягкие ладошки рабыни побежали вверх. - Щель узкая, Ирида".
  "Какая щель узкая, Дездемона?"
  "Щель, в которой ты застряла".
  "Ах, эта щель, Дездемона".
  "Я тоже думаю, какая из щелей узкая?" - Раздался насмешливый грубый мужской голос.
  "Дездемона", - я завизжала. - Кто пришел?
  Твой любовник?"
  "У меня нет любовников, - рабыня обиделась. - Я девушка честная".
  "Я принес пахлаву, финики, инжир, капусту, лепешки, мед и молоко, - мужчина издевался. - Хозяйка Диана приказала мне отнести госпоже Ириде".
  "Приказала?"
  "Приказала".
  "Отнес?"
  "Принес".
  "Так оставляй, а не пялься на мою попку", - я прорычала из-под кровати.
  "Откуда я знаю, что вижу попку госпожи Ириды?"
  "Я уверяю тебя, что она - это она", - рабыня захихикала.
  "Дездемона", - я разозлилась.
  "Да, Ирида".
  "Не смейся надо мной.
  А то я тебя и твоего раба засуну под кровать...
  Когда вылезу, то засуну.
  И буду над вами издеваться".
  "О, как угодно, госпожа, - раб первый отозвался. - Накажи меня.
  Но только, если ты - госпожа Ирида".
  "Дездемона", - я завизжала.
  "Да, Ирида".
  "Ты устроила балаган.
  Выдергивай же меня".
  "Тащу.
  Уже тащу снова, Ирида.
  Но..."
  "Я помогу?" - голос раба приближался.
  "Не смей притрагиваться ко мне, - я скрипела зубами. - Если ты дотронешься до меня, раб, то я тебя на кол посажу".
  "Вдруг, ты не госпожа Ирида, а - воровка, - раб философски пробормотал.
  Но пока не касался моей попки. - Тогда я обязан тебя поймать".
  "Все, - Ирида. - Дездемона запыхтела снова. - Ты пошла".
  "Куда я пошла?"
  "Я тебя тащу", - рабыня ликовала.
  Тут я выскользнула из-под кровати.
  Как по маслу...
  Дездемона упала на спину.
  Я завалилась на нее.
  
  "Госпожа Ирида, - над собой я увидела одухотворенное красивое лицо раба. - Я теперь убедился, что ты - ты.
  Я принес тебе яства от хозяйки Дианы".
  "Раб?"
  "Да, госпожа Ирида?"
  "Ухмылку довольную спрячь, - я слезла с Дездемоны.
  Поправила тунику. - Никому не рассказывай".
  "Не рассказывать о чем, госпожа Ирида?"
  "Не рассказывай о том, что видел".
  "О том, что я видел - вхожу, а голая Дездемона рабыня втирает в твою попку благовония, госпожа Ирида?
  Об этом не рассказывать?"
  "Угу".
  "И о том, как Дездемона обнимала тебя за талию, прижималась вызывающе всем телом, вжималась в тебя, почти оседлала?
  Об этом тоже не рассказывать?"
  "Раб!
  Задушу".
  "О том, что ты лежала на Дездемоне, тоже молчать, госпожа Ирида?"
  "Раб!
  Уходи!
  В гневе я страшна".
  "Либо ты не гневаешься на меня, госпожа Ирида...
  Потому что ты не страшная, а красивая сейчас...
  Либо..."
  "Дездемона, - я повернулась к рабыне. - Прогони раба.
  Я устала с ним".
  "Софокл, не мешай нам, - Дездемона взяла раба за руку.
  Довела до двери.
  Погрозила ему пальчиком. - И не подглядывай за нами.
  У девочек есть маленькие девичьи секретики..."
  "Не шалите, девочки", - раб хлопнул ладонью по попке Дездемоны.
  Захохотал.
  Открыл дверь.
  "Раб", - я строго произнесла.
  "Да, госпожа Ирида".
  "Ты не плевал в пахлаву?" - Я замерла.
  С нетерпением и ужасом ждала ответ.
  Ведь рабы, если хотят навредить хозяину или хозяйке, плюют в пахлаву.
  "Нет, я не плевал в пахлаву, госпожа Ирида.
  Я думал, что, вдруг, ты прикажешь отнести яства обратно.
  Тогда я бы сам ел эту пахлаву".
  "А без своих дум, ты бы плюнул?" - Я приложила ладошку к груди.
  Но раб не ответил.
  Он издевательски захохотал.
  Закрыл за собой дверь.
  "Дездемона".
  "Да, Ирида".
  "Ты встречаешься с этим рабом?"
  "Я?
  Йа?
  Я ни с кем не встречаюсь, Ирида".
  "Но он так дружески хлопнул тебя ладошкой по попке".
  "Ах, это! - Рабыня небрежно махнула тонкой ручкой. - Самец так метит территорию".
  "Метит территорию?"
  "Мужчины внутри очень уязвимые, Ирида.
  Мужчина должен всегда говорить последнее слово.
  Должен быть выше, чем женщина.
  Но что происходит, когда мужчина - раб, а женщина - его госпожа?
  Мужчина не может дерзить госпоже.
  Но ее рабыне может нагрубить.
  Или покажет превосходство над рабыней.
  Так раб Софокл.
  Хлопнул меня по попке ладонью.
  Показал, что он главный надо мной.
  Заодно, как бы последнее слово оставил за собой.
  Засмеялся и ушел".
  "Но ты, почему так мила была с рабом?"
  "Потому что он - мужчина, - рабыня опустила глаза. - Мужчины сильнее женщин.
  Мужчина может безнаказанно ударить.
  Поэтому мы не портим с ними отношения.
  Я же живу в бараке с рабами.
  Вот я и была ласковая и милая с рабом Софоклом".
  
  "Кругом - позор, - я бессильно опустилась на ложе.
  Но пахлаву кушала охотно. - Сладкая пахлава".
  "Хозяйка Диана не жалеет мед для пахлавы".
  "Дездемона".
  "Да, Ирида".
  "Ты тоже ешь.
  Не стой, как голодная куница.
  Если проголодаешься, то бери без спроса мою еду.
  Не хватало еще, чтобы я каждый раз упрашивала тебя покушать".
  "Спасибо, Ирида", - рабыня схватила финик.
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Откуда у тебя кинжал?
  У рабыни нет имущества.
  Рабыня с кинжалом не должна быть". - Я подняла маленький изящный кинжал.
  
  "Я его... нашла.
  Должна же я как-то защищать тебя, Ирида.
  Без тебя я ходила без оружия.
  Но теперь я боюсь за тебя..."
  "Ты меня так защищала, что била по попке и в нее же кинжалом колола".
  "Я думала, что воровка под кроватью.
  А, если на самом деле была бы злодейка?
  Или злодей залез бы под твое ложе, Ирида?"
  "Тогда нам нужен кинжал, - я ответила после непродолжительного раздумья. - Пожалуй, что носи кинжал с собой.
  Но так, чтобы его никто не видел".
  "Доверяй мне, Ирида".
  "Мне больше ничего не остается, как доверять рабыне, - я с безысходностью подумала. - Не Диане же доверять.
  Было время, когда я Диане доверяла полностью".
  "Дездемона".
  "Да, Ирида".
  "Кинжал без драгоценных камней.
  Не украшен излишествами.
  Рукоять простым кожаным ремешком обмотана.
  Но чувствуется в этом кинжале сила.
  Где ты его взяла?"
  "Очень дорогой кинжал, - щечки рабыни зарумянились зарей. - Понтийпилатское железо.
  Подобные кинжалы не требуют дополнительных украшений..."
  "И?"
  "Что, и, Ирида?"
  "Откуда очень дорогой кинжал у тебя?"
  "У сына цезаря взяла".
  "Украла у сына цезаря Клавдия?"
  "Ага", - рабыня посмотрела мне в глаза.
  "Но он же...
  Сын цезаря...
  Взбесится, когда поймет, что его обворовали в доме Дианы..."
  "Ты не стала обвинять меня, что я украла, - рабыня склонила очаровательнейшую головку к правому плечу. - Я думала, что ты сначала закричишь на меня, Ирида.
  Будешь орать, что воровать - нельзя.
  Что воровство - грех".
  "Воровать нельзя, Дездемона.
  Воровство - грех.
  Но взять ради благого дела...
  А ты же взяла для очень благородного дела - для защиты меня.
  Поэтому - не грех, и не воровство.
  Нам же никто в доме оружие для защиты не дал.
  Мы с тобой, как две улитки без раковины беззащитные".
  "Лучше сказать, что я и ты, Ирида, две птички в клетках.
  Так беззащитнее звучит.
  А улитка - некрасивая.
  Птичка - красивая".
  "Да, мы, как две птички в клетке, Дездемона.
  Надсмотрщик над рабами Акустий тебе угрожает.
  Мне же угрожают все.
  Поэтому хоть один кинжал нас защитит".
  "Я не могла взять нож из нашего дома, - Дездемона воодушевилась. - Пропажу бы сразу заметили".
  "Но и сын цезаря Клавдий заметит сразу пропажу".
  "Я нарочно сделала в корзине в колеснице дыру, - рабыня удивляла меня больше и больше. - Сын цезаря подумает, что кинжал вывалился из дыры в походной корзине..."
  "Ты бы могла служить интриганкой во дворце цезаря, Дездемона, - я приблизила свое лицо к лицу рабыни. - Я восхищаюсь тобой".
  "Я думаю, что в доме Дианы страсти кипят, как и во дворце цезаря, - губки рабыни увлажнились. - А интриг у нас, явно больше".
  "Дездемона", - я прикоснулась губами к губам рабыни.
  
  Неожиданно, Дездемона завела свою руку мне за шею.
  Прижала головку к головке.
  Накрыла своими губами мои губы.
  Сплела свой язык с моим.
  "Дездемооооооона", - я прошипела, когда с трудом отлипла от рабыни.
  "Да, Ирида.
  Тебе понравилось?"
  "Ты с ума сошла, Дездемона.
  Я же нарочно приблизила свое лицо к твоему лицу".
  "Нарочно, Ирида?" - Ресницы рабыни быстро-быстро порхали.
  "Я только хотела, чтобы нас не слышали, если подслушивают.
  Поэтому приблизилась к тебе слишком..."
  "А я подумала, что нельзя тебя огорчать, Ирида.
  Если ты лезешь целоваться, то я должна ответить".
  "Только и всего, Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Тогда недоразумение улажено, - я шептала.
  Мы смотрели друг дружке в глаза. - Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Я кое-что нашла под нашей кроватью".
  "Кое-что, или кое-кого?" - Дездемона распахнула глазища.
  "А что, должен быть кое-то?"
  "Я думаю, что кто-то может прятаться под ложем".
  "Тогда в следующий раз потыкай под нашу кровать палкой, Дездемона".
  "Может быть, копьём - лучше?"
  "Копье?
  Где ты возьмешь копье, Дездемона?"
  "Найду копье".
  "Рабыня с копьем?
  Вызывающе.
  С копьем ты будешь похожа на бунтарку против цезаря, Дездемона.
  Лучше палкой потыкай.
  Можешь к концу палки кинжал привязать".
  "А, если ты снова под кровать залезешь, Ирида?
  Я кинжалом пораню тебя".
  "Тогда лучше без кинжала тыкай, Дездемона".
  "Без кинжала простой палкой я не справлюсь с врагом под ложем".
  "Тогда сначала, перед тем как тыкать палкой с кинжалом, спроси - я, или не я под кроватью".
  "А если не получу ответ?"
  "Тогда лучше кинжалом не тыкай под кровать.
  Если не ответят, то убегай.
  Вдруг, я залезу под кровать и потеряю сознание.
  Или засну.
  А ты в меня кинжал воткнешь".
  "Будет обидно, Ирида".
  "Очень обидно - кинжал в сердце".
  "Мы шепчемся, потому что нас подслушивают?"
  "Возможно, что нас подслушивают, Дездемона.
  Ты знаешь, как из спальни открыть потайную дверь в коридор для подглядываний?"
  "Знаю, Ирида.
  Я специально изучила перед сном.
  Сначала изучила, а потом заснула.
  Ты меня спящую на кровати нашла".
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Очень хорошо, что ты изучила вход в тайный коридор из нашей спальни.
  Но..."
  "Что - но, Ирида?
  Ты меня в чем-то подозреваешь?"
  "Совсем в немногом подозреваю тебя, Дездемона".
  "Но я тебе верна".
  "Не в этом дело, Дездемона".
  "А в чем дело, Ирида?"
  
  "Ты сказала, что я тебя спящую на кровати нашла".
  "Да.
  Так и было, Ирида".
  "Ты - точно спала, Дездемона?"
  "Да".
  "Не притворялась спящей?"
  "Не притворялась.
  Я спала.
  Хотя, после твоих вопросов, Ирида, я уже не уверена".
  "Я до тебя дотрагивалась.
  Ты чувствовала прикосновения моих пальцев?"
  
  
  ГЛАВА 443
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  СОН ИЛИ НЕ СОН
  
  "Мне снилось, что ты до меня дотрагивалась, Ирида.
  Или не снилось? - Дездемона пососала мизинчик. - Ты меня запутала, Ирида".
  "Вообщем, не важно", - я прижалась к рабыне.
  "Ирида?"
  "Что, Дездемона?"
  "Ты сейчас тоже нарочно прижимаешься ко мне?
  Или ты хочешь, чтобы я ответила..."
  "Конечно, нарочно, Дездемона, - я тихо-тихо шептала. - Если за нами следят и подслушивают, то не должны ничего заподозрить.
  Пусть думают, что мы очень увлечены друг дружкой.
  Я хочу показать тебе то, что нашла под ложем.
  Но нельзя, чтобы о моей находке узнали другие".
  "Я понимаю, Ирида".
  "Мы сейчас обнимемся крепко-крепко, Дездемона".
  "Ага".
  "Будто бы безумно целуемся".
  "Угу, Ирида".
  "Будем передвигаться, будто охвачены безумной страстью".
  "Я не умею изображать безумную страсть, Ирида.
  У меня ее еще не было".
  "Кого у тебя еще не было, Дездемона?" - Я с непониманием трясла головкой.
  "Безумной страсти у меня еще не было".
  "Так и у меня не было безумной страсти, Дездемона.
  Мы должны тренироваться.
  С безумной страстью окажемся около входа в тайный коридор.
  Усыпим бдительность подглядывающих.
  Если за нами подглядывают...
  И ты резко откроешь проход в коридор.
  Если нас не подслушивают, то я покажу тебе свою находку".
  "Я поняла, Ирида, - голос Дездемоны дрожал. - Встаем?"
  "Поднимаемся, Дездемона".
  "Идем?"
  "Сначала прижмёмся в безумной страсти, Дездемона".
  "Прижимайся первая, Ирида".
  "Почему я первая, Дездемона?"
  "Я боюсь безумной страсти".
  "Хорошо.
  Я попытаюсь изобразить безумную страсть.
  Я же была весталкой.
  Весталкой и осталась".
  "Разве у весталок есть безумная страсть, Ирида?
  Весталки же ведь...
  С мужчинами нельзя".
  "Дездемона".
  "Да, Ирида".
  "Слишком много говорим, - я так ответила, потому что с обсуждением безумной страсти мы зашли слишком далеко и заболтались. - Прижимаемся".
  Я прижалась к рабыне.
  Опустила руку на ее талию.
  Дездемона тоже вжалась в меня.
  Обняла меня за талию.
  
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Ты, зачем мне ладонь на попку спустила?"
  "Изображаю безумную страсть".
  "Разве безумная страсть - когда ладонь на попе?"
  "Не знаю, Ирида.
  Мы обе не знаем.
  Но надо пробовать.
  Вдруг, она появится".
  "Безумная страсть, Дездемона?"
  "Да, вдруг, появится безумная страсть?"
  "Нам она не нужна, Дездемона.
  Нам нужно только ее изображать".
  "Как же мы будем изображать безумную страсть, если ладонь не на попке, Ирида?
  По крайней мере, мне кажется, что сейчас мы ближе к безумной страсти, чем минуту назад".
  "Тогда не убирай ладонь с моей попки, Дездемона, - я согласилась. - Я тоже опущу ладонь на твою попку.
  Безумная страсть должна быть общей".
  Мы мелкими шажками приближались к стене с входом в тайный коридор.
  Иногда останавливались.
  "Ирида?"
  "Да, Дездемона".
  "Как ты думаешь, Ирида.
  Похожи мы на охваченных безумной страстью?"
  "Я так не думаю, Дездемона.
  Я ничего не ощущаю".
  "Тогда те, кто, возможно, подглядывают, могут заподозрить, что мы не искренние, Ирида".
  "Что нам еще сделать? - Я сдвинула брови. - Ты выглядишь мрачнее, чем грозовая туча, Дездемона".
  "Я расстраиваюсь, что у нас не получается, Ирида".
  "Может быть, еще поцелуемся?" - Я прислонила свои губы к губам рабыни.
  "Так уже что-то загорается во мне, - рабыня через розовый туман улыбалась. - Еще не безумная страсть.
  Но со стороны кажется, что она приближается".
  "Мне тоже так кажется, Дездемона, что безумная страсть загорается.
  Мы - прекрасные актерки.
  Может выступать в балаганах,
  Или играть у комедиантов".
  "Опять начинать, Ирида?"
  "Что начинать?"
  "Пробовать, Ирида.
  Я дотронусь до твоей груди.
  Пусть подглядывающие подавятся нашей безумной страстью".
  "Ага!
  Конечно!
  Пусть подавятся, - я в свою очередь накрыла ладошкой левую грудь рабыни. - Только и могут подглядывать за нами.
  Низменные интересы у подглядывальщиков".
  "Они совсем стыд потеряли, потому что за нами подсматривают, - дыхание рабыни сбилось. - Пустые у них мысли".
  "Зато у нас мысли светлые, Дездемона.
  Разговоры правильные.
  Высокая чувственность".
  "Нам не скучно, Ирида".
  "Да, нам не скучно, Дездемона.
  Мы же пытаемся изобразить безумную страсть".
  "Не по настоящему, Ирида".
  "Конечно, не по настоящему, Дездемона.
  Ты проведи ладонью по моей груди.
  Нежно проведи.
  Чтобы выглядело по-настоящему, но на самом деле, мы знаем, что мы не увлечены".
  "Я прижмусь к тебе коленями, Ирида".
  "Давно пора нам коленями прижаться, Дездемона.
  Так, наверно, лучше выглядит безумная страсть".
  "Жаль, что мы не видим себя в большое серебряное зеркало, Ирида.
  Мы бы тогда исправили возможные ошибки".
  "Зеркало далеко, Дездемона.
  Поглядывающие могут заподозрить?"
  "Ничего они не заподозрят, Ирида.
  Я полагаю, что безумно страстно влюбленные любят смотреться в зеркало".
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "А безумная страсть и безумная любовь - одно и то же?"
  "Не знаю".
  "И я не знаю".
  "Вдруг, мы изображаем не безумную страсть, а - безумную любовь".
  "Я полагаю, что для тех, кто за нами возможно подглядывает - нет разницы.
  Что безумная страсть.
  Что безумная любовь.
  Все одно".
  Мы подплыли к зеркалу.
  "Дездемона?" - Я спросила озабочено.
  "Да, Ирида?"
  "Где твоя правая рука?"
  "Моя правая рука между нами, Ирида".
  "Ее не видно.
  Вытащи руку...
  Подглядывающие мало ли что подумают о твоей руке между нами.
  Пусть они видят твою руку".
  "В безумной страсти все должно быть видно, Ирида?"
  "Я не знаю, Дездемона.
  Я запуталась".
  "Тогда руку мою оставим между нами, Ирида.
  Ты же не..."
  "Я не, - я прошептала. - Лишь бы мы выглядели естественно".
  "Ирида?"
  "Да, Дездемона".
  "Мы должны что-то громко обязательно говорить.
  А то только шепчемся.
  Подслушивающие могут заподозрить, что мы только изображаем безумную страсть".
  "Что говорить-то, Дездемона?"
  "Ты - весталка.
  Тебе лучше знать, Ирида".
  "Тогда я начну, - я не отпускала рабыню из объятий. - Ага, Дездемона. - Я громко и внятно произнесла. - Ты проявляешь обо мне заботу.
  Но не думай, что ты меня так легко завоюешь.
  В один прекрасный миг у меня широко раскроются глаза, Дездемона.
  Я увижу всю твою лесть.
  Ты ласкаешь меня только потому, что я твоя госпожа".
  
  "Да, я ласкаю тебя, потому что ты моя госпожа, - рабыня прекрасно играла.
  В комедию в Колизей бы ее. - Ради чувственности все делаю.
  Ради безумной страсти.
  Но ты же мне еще просто нравишься, Ирида.
  Твои глаза, как голубое пламя.
  Твое тело горит Везувием.
  Ты моя госпожа - во всех смыслах". - Дездемона покачала дивной головкой.
  Замолчала.
  "Ирида, ответь хоть что-нибудь, - Дездемона прошептала. - Неловкая пауза затянулась".
  "Я не знаю, что сказать, Дездемона, - я блеяла тихо. - Ты меня озадачила".
  "Не обращай на мои слова внимания, Ирида.
  Мы же только играем.
  Изображаем безумную страсть".
  "Ах!
  Я и забыла, что мы только играем. - Я подняла подбородочек.
  Затем произнесла громко: - Погляди вокруг, Дездемона. - Я оглядывалась по сторонам. - Все напоминает о тебе.
  Даже в зеркале ты отражаешься.
  Во всем видна твоя любовь ко мне.
  Ты можешь часами говорить, как восторгаешься мной.
  Но свои разговоры разбавляешь умелыми ласками.
  Ты, даже иногда командуешь мной.
  Вот сейчас я не могу вырваться из твоих объятий, Дездемона".
  "Это только начало, Ирида", - рабыня очень хорошо подыгрывала.
  "Начало? - Я с искусственным изумлением воскликнула. - Ты приготовила мне что-то незабываемое?"
  Мы медленно от зеркала двинулись к стене с входом в тайный коридор.
  "Я еще сама себя не знаю, - рабыня с жаром воскликнула. - Ты пробуждаешь во мне безумную страсть, Ирида.
  Ты же весталка.
  Ты все умеешь".
  "Все умеют только вакханки, Дездемона".
  "Вакханки умеют все, Ирида.
  А весталки умеют чуть больше, чем вакханки.
  Я не знаю, что будет через минуту.
  Я о тебе ничего не знаю, Ирида.
  Ты ловко все скрываешь.
  Но я тебя чувствую так, будто мы знакомы с детства".
  "Ты угадываешь мои желания, Дездемона, - я крикнула.
  Если Диана слышит, то пусть знает.
  Что эти слова должны были прозвучать от меня к ней. - Ощущение, будто мы с тобой вместе были всегда".
  "Позволь, я покажу тебе..." - рабыня не договорила.
  Впилась в мои губы.
  Я почувствовала, как наши тела слились.
  "Это уже переходит все законы цезаря, - я пролепетала. - Продолжай, Дездемона..."
  "Если ты сейчас прикажешь мне, что угодно, - еще шаг к стене, - то я взлечу, Ирида.
  Я уже не могу сдержаться". - Дездемона прижала меня к панели в стене.
  Свободной рукой шарила.
  Искала нужный камень.
  Рабыня ерзала усердно.
  И тогда со мной произошло что-то непонятное.
  Меня подбросило.
  Я оказалась на гребне волны.
  Потом меня швыряло.
  На некоторое время я потеряла себя.
  "Милая Ирида, что случилось с тобой?"
  "Со мной? - Я тяжело дышала. - Кто ты?"
  "Я - Дездемона.
  Твоя рабыня...временная".
  "Кто я?"
  "Ты - Ирида.
  Подруга хозяйки дома Дианы".
  "Почему все мокрое, Дездемона?
  Мы в море?
  Мы купались?"
  "Нет, Ирида.
  Мы не в море.
  Мы не купались".
  "Я поняла, - я захохотала. - Я торжествую.
  Вот она, безумная страсть.
  Что ты так испугалась, Ирида?"
  "Я думала, что ты в безумной страсти меня задушишь, Ирида".
  "У тебя, разве, безумная страсть не была, Дездемона?"
  "Была, но не так, как у тебя, Ирида".
  "Получается, что ты вызываешь во мне сильнейшую безумную страсть, Дездемона?
  А я в тебе - всего лишь страстишку?
  Ты хочешь сказать, что я не так хороша для тебя, как ты для меня?" - Меня, действительно, охватило безумство.
  Я вжалась в Дездемону.
  Я все пылала.
  Дрожала.
  Моя дрожь передавалась рабыне.
  "Ирида, - Дездемона шептала жалобно. - Мы же только играем.
  Изображаем безумную страсть".
  "Нет, уже не изображаем, - я рычала. - Я хочу доказать, что я лучше тебя.
  Ты сейчас взлетишь так же, как я взлетала от тебя.
  Нет, Дездемона.
  Ты взлетишь выше!
  Потому что я - весталка".
  
  "Ирида!
  Я окаменела от ожидания".
  "Я чувствую".
  "Что ты чувствуешь, Ирида?"
  "Что ты окаменела, Дездемона".
  "Я способна всадить кинжал в спину разбойнику, Ирида.
  Но не способна выдержать твой натиск".
  "Посмотрим", - я поцеловала рабыню в шею.
  Дездемона изогнулась.
  Протяжный стон вырвался из ее груди.
  Рабыня затрепетала в моих руках.
  "Дездемона, - я шептала. - Эй, Дездемона!
  Кажется, у нас получилось.
  Мы изобразили безумную страсть.
  Если это не безумная страсть, то - что же это?"
  "Иыыыыы", - рабыня выдохнула.
  И тут все произошло одновременно.
  Я обхватила Дездемону крепче.
  Рабыня нашарила нужную панель на стене.
  Или нечаянно рукой надавила.
  Или, не рукой надавила, а другой частью тела.
  Панель отошла.
  Открылся узкий потайной ход.
  "Никто нас не подслушивал", - я обрадовалась.
  Мы упали на пол.
  Рабыня снизу.
  Я сверху.
  Тут Дездемону отпустило.
  "И...
  И...
  И...
  Ирида"! - рабыня не сдерживала рыдания.
  Безумно хохотала.
  "Успокойся, Дездемона, - я ущипнула рабыню, чтобы она не рыдала. - Все кончено.
  Мы с помощью игры в безумную страсть узнали, что за нами не подглядывали и не подслушивали".
  "И...
  И...
  И...
  Ирида".
  "Не икай, Дездемона".
  "Это не игра".
  "Что не игра, Дездемона?"
  "Для меня страсть безумная - настоящая", - Дездемона обняла меня за шею.
  Притянула к себе.
  Жарко поцеловала.
  "Хватит уже, Дездемона".
  "Не хватит, Ирида".
  "Я, кажется...
  Кажется..."
  "Что тебе кажется, Дездемона? - Я обеспокоилась. - Ты что-то узнала?
  Увидела?
  Нашла?"
  "Я, кажется, влюбилась в тебя, Ирида".
  "Чтоооо?"
  "Само собой получилось, Ирида".
  "Но, зачем?
  Зачем ты в меня влюбилась, Дездемона?" - Я все же выскользнула из объятий рабыни.
  Она нервно кусала губки.
  "У любви не спрашивают - Зачем".
  "Мы только играли, Дездемона.
  Понимаешь?
  Только играли в безумную страсть".
  "Доигрались, Ирида".
  
  "Но я же не влюбилась в тебя, Дездемона".
  "Мне все равно, Ирида, - рабыня прошептала. - Главное для меня, что я тебя безумно люблю..."
  "Даже безумно? - Я прислонилась спиной к холодному камню. - Хватит мне безумства".
  "Но какой успех, Ирида!
  Какой успех!"
  "Где успех, Дездемона?"
  "Наша шутливая игра переросла в любовь".
  "Ты слишком влюбчивая, Дездемона".
  "До встречи с тобой я не знала, что я влюбчивая.
  А, может быть, я не влюбчивая?
  Просто пришло время полюбить одну, единственную.
  Ненаглядную..."
  "Дездемона, мне не нравятся твои слова.
  Еще больше не нравится твой зовущий взгляд".
  "Хочешь, чтобы я отрезала себе язык, Ирида?
  Я отрежу себе язык, - Дездемона выхватила кинжал. - Выколю глаза".
  "Кому нужна рабыня без глаз и без языка?" - Я перехватила руку с кинжалом.
  "Как прикажешь, Ирида", - рабыня расслабилась.
  "Все это выдумки, Дездемона.
  Страстная любовь.
  Дружба.
  Их придумали купцы для получения выгоды.
  Я верю чему угодно, только не любви.
  Диана была моей самой лучшей подругой.
  Когда мы играли, я знала, что мы подружки.
  Теперь не знаю.
  Диана есть, а дружбы нет.
  Плевать мне на любовь и дружбу".
  "Хочешь, я сменю кличку Дездемона на кличку Диана? - Дездемона рабски заглядывала мне в глаза. - Будешь называть меня Дианой.
  Получится, что Диана тебя любит".
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Рабом делает не рабство, а взгляд.
  Ты на меня рабски смотришь, Дездемона".
  
  "Совсем другой разговор, - рабыня вытерла слезы. - Ты заметила, что я на тебя смотрю с любовью.
  Я - раба своей любви!"
  "Мне кажется, или я слышу, - я приложила пальчик к губкам рабыни. - Вроде мужские голоса?"
  "Акустий и раб Софокл, - рабыня вскочила.
  Любви уже нет ни в одном глазу. - В спальню направляются.
  Что будем делать, Ирида?"
  "Можем броситься на кровать нашу, - я кусала губы. - Изобразим безумную любовь".
  "Безумную любовь?
  Снова?" - Дездемона вспыхнула.
  "Нет, Дездемона, - я испугалась. - После первой любви ты превратилась во влюбленную кошку.
  Я передумала.
  Ты можешь закрыть изнутри панель?"
  "Не знаю, как.
  Но получится.
  Здесь явно выпирает камень". - Рабыня локтем нажала на камень.
  "Стена задвинулась, - я на миг ощутила липкий страх. - Что, если это ловушка?
  Мы из нее никогда не выберемся".
  "Где есть вход, там и выход", - голос рабыни слегка дрожал.
  "Акустий и Софокл уже входят в спальню, - я посмотрела в узкую подглядывательную щель. - Как они смеют являться ко мне без стука?
  Без моего разрешения?"
  "Акустий все смеет", - Дездемона прошептала.
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Ты слишком откровенно ко мне прижимаешься".
  "Лаз узкий".
  "Чуть отодвинься, Дездемона".
  "Я боюсь".
  "Чего ты боишься, Дездемона?
  Мы же в проходе одни".
  "Вдруг, меня из темноты кто-нибудь схватит".
  "Все же отойди от меня, Дездемона.
  Ты меня отвлекаешь... очень.
  Своим телом отвлекаешь".
  "Я пересилю свой страх перед рукой из темноты", - рабыня обреченно пробормотала.
  Больше ко мне не прижималась.
  "Дездемона", - я спросила с испугом.
  "Да, Ирида", - донеслось приглушенное.
  "Ну...
  Ты...
  Вернись.
  Мне тоже страшно.
  Ты напугала рукой из темноты, которая схватит.
  Лучше ты меня схвати.
  Вдвоем не так страшно..."
  "Вдвоем не так страшно", - рабыня согласилась.
  Я снова почувствовала ее, горячую.
  "Так лучше, Ирида?"
  "Так намного лучше, Дездемона.
  Но ты губами шекотишь мое ушко".
  "Лучше мои губы, чем губы призрака, Ирида".
  Или ты не согласна?
  Я могу убрать..."
  "Не убирай, - я ответила поспешно. - Лучше уж ты, чем привидение".
  
  Я постаралась отвлечься от горячего дыхания рабыни.
  Трудно отвлечься.
  Но Акустий и Софокл затеяли интересный разговор.
  "Где они?" - Акустий постучал ладонью по кровати.
  "Можно не щупать кровать, Акустий, - раб Софокл засмеялся. - Видишь же.
  Нет никого в спальне".
  "Но ты говорил, что Ирида и Дездемона здесь были".
  "Были - не означает, что есть, - раб присел на кровать. - У меня была свобода.
  Теперь у меня ее нет".
  "Ты сказал, что увидел попку Ириды".
  "О, да, Акустий!
  Попка у Ирида прекрасная".
  "Я не о попке Ириды спрашиваю, - надсмотрщик над рабами с досадой хлопнул ладонью по ляжке. - Что Ирида делала под кроватью?
  Та ее часть, которая до попки, что делала под кроватью?"
  "Сам спроси у Ириды, надсмотрщик".
  "Ты слишком обнаглел, раб".
  "Красивому рабу все можно, надсмотрщик".
  "Я твою красоту могу испортить, раб".
  "Ой, только не пугай меня, Акустий.
  Нашел, кого пугать - бесправного раба.
  У меня ничего нет.
  Даже страха не осталось.
  Я могу долго тебе перечислять, чем закончатся твои угрозы.
  Нас рабов больше.
  Мы сильнее тебя.
  Мы терпим вас только потому, что здесь есть крыша и еда.
  Иначе ушли бы в разбойники".
  "Твои слова, раб, похожи на слова бунтаря.
  Ты восстаешь против власти цезаря?"
  "Надсмотрщик!
  Ты не переводи разговор с себя на цезаря.
  Ты - не цезарь.
  Тебя можно зарезать.
  Подстеречь ночью и задушить.
  Отравить тебя тоже можно.
  Потом сбросить в реку.
  Никто не станет искать пропавшего надсмотрщика над рабами.
  Ты же сам прекрасно знаешь.
  Я по твоему лицу читаю.
  На нем отражаются твои страхи.
  Только перед рабынями ты смелый, надсмотрщик.
  Издевайся над рабынями.
  Мы не запрещаем.
  Но только нас - рабов - не тронь".
  "Ох, оказывается, что надсмотрщик боится гнева рабов, - рабыня заскрежетала зубками. - Рабынь, значит, Акустий может убивать.
  Рабов же не трогает".
  "Дездемона, - я зашипела. - Рабы и рабыни мне не интересны.
  Молчи".
  "Софокл, - голос надсмотрщика над рабами смягчился. - Посмотри под кроватью".
  "Сам смотри, Акустий".
  "Ну, Софокл.
  У меня спина болит.
  Не могу наклоняться".
  "Точно - спина болит?"
  "Очень".
  "Ладно, - раб лениво поднялся.
  Встал на колени перед кроватью. - Только ты не балуй, Акустий".
  "У меня невеста есть - Артемида".
  "Знаем мы твою невесту".
  "С какой стороны вы ее знаете?" - Надсмотрщик над рабами закричал.
  "Все же иногда Акустий срывается сильно, - я подумала. - Тогда не боится рабов.
  Возможно, что рабы знают, что надсмотрщика нельзя выводить из себя.
  Даже наглый раб Софокл задрожал".
  
  "Мы знаем Артемиду, потому что она управляет домом, - раб подобострастно ответил. - Ты не подумай плохое, Акустий.
  Конечно, мы пробовали к Артемиде подластиться.
  Но она нас не терпит.
  Гектору так ответила, что у Гектора нога два дня не сгибалась".
  "Гектор, значит, - надсмотрщик над рабами мстительно прошептал. - Не удивлюсь, что в ближайшее время Гектор упадет с грушевого дерева и сломает себе шею".
  "Давно пора ему, Гектору, - от наглости раба Софокла не осталось и следа. - Он и нам, рабам, не нравится.
  Заносчивый.
  Слишком много о себе возомнил.
  Будто бы он цезарь среди рабов..."
  "Полезай уже под кровать, Софокл", - надсмотрщик над рабами подпихнул раба в зад.
  "Раб целиком под кровать залез, - я прошептала Дездемоне. - Я только - на половинку под кроватью была.
  Зачем полностью забираться под ложе?
  Видно же, что там ничего нет...
  Уже нет".
  
  
  ГЛАВА 444
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  АКУСТИЙ И СОФОКЛ
  
  "Ну, как, Софокл?" - надсмотрщик над рабами в волнении ходил возле кровати.
  "Ничего нет.
  Пыль местами стерта.
  Это Ирида руками водила.
  Ее бы в рабыни.
  Пусть пыль убирает".
  "Какой наглец", - я чуть не выдала нас с Дездемоной.
  "Вылезай, - Акустий присел на мраморную скамью. - Ирида что-то искала под кроватью".
  "Почему искала?"
  "Девушка просто так не полезет под кровать.
  Особенно, когда там пыль".
  "Может быть, затащить Ириду в подвал.
  Пытать?
  Хрупкая девушка сразу все расскажет.
  О своем прошлом зачирикает.
  О подружке Диане.
  Вообщем, все!"
  "Ирида не так проста, как кажется".
  "Чем же Ирида сложна, Акустий?
  Две руки.
  Две ноги.
  Голова.
  Ничего сложного в ней нет".
  "Ирида шепталась с сыном цезаря Клавдием".
  "Сын цезаря - уже серьезно, - раб вылез и сжался в комок. - Я - всего лишь простой раб.
  В играх господ и цезарей не участвую".
  "Никуда ты не денешься, раб, - надсмотрщик над рабами скептически расхохотался. - Я тебе расскажу о рабе Самахе.
  Самах тоже думал, что раб останется в стороне, когда хозяева дерутся.
  
  Хозяин отправлялся на трёхдневную войну с печенегами.
  Я же в доме был надсмотрщик над рабами.
  Но хозяин позвал не меня, а раба Самаха.
  "Самах, - хозяин погрозил Самаху кулаком. - Я знаю, что ты самый красивый среди моих рабов".
  "Ты часто отдавал свое внимание мне, хозяин", - Самах поклонился.
  "Я тебя предупреждаю, Самах, - хозяин протянул плеткой по спине раба. - Моя жена - женщина насквозь честная.
  Добродетельная.
  Следит за собой.
  Она холодная на ложе.
  Но всестороннее развита - понимает иероглифы, поет, танцует.
  Не болтливая.
  Бережливая.
  Мной она не командует.
  Прошлое у нее светлое.
  Она - дочь знатного патриция".
  "Господин, - раб Самах побледнел. - Зачем ты расписываешь мне добродетели твоей жены Кассиопеи?
  Все знают ее порядочность.
  Я бы даже не подумал.
  Но ты так красочно ее расхваливаешь...
  Словно торгаш на ярмарке расхваливает своего белого верблюда".
  "Ты только подумай, раб Самах, - хозяин никак не хотел уезжать на войну. - Я живу с Кассиопеей пять лет.
  Мы счастливы.
  Я не замечал за своей женой ни одной непристойности.
  Прекрасно, ведь, раб?"
  "Прекрасно, хозяин".
  "Я тебе все это сказал, чтобы ты даже не пытался смотреть на мою жену.
  Она для тебя - госпожа.
  Ты очень красивый, раб Самах.
  Возможно, если будешь наседать на мою Кассиопею, то она дрогнет".
  "Не буду я на нее наседать, господин".
  "Не говори, раб, - хозяин усмехнулся. - Моя жена настолько любит меня, что я с ней безмерно радовался.
  Но невозможно не взглянуть на Кассиопею, когда она купается.
  Ее тело безупречное.
  Она - идеальная.
  Моя жена даже светится по ночам своей красотой.
  Поэтому, раб, Самах, не смотри на нее.
  Даже если ты закроешь глаза, то все равно свет моей жены будет тебя тревожить.
  Кроме того, моя жена овладела танцем живота.
  После купальни, когда она танцует обнаженная...
  Чтобы обсохнуть.
  Крупные капли воды медленно стекают с тела Кассиопеи.
  Заглядывают в каждую ее ложбинку.
  Останавливаются на сосках.
  Не появляйся около купальни, раб Самах.
  Ты веришь в свою красоту.
  Я же верю в добродетель моей жены.
  Если я узнаю, что ты хоть чем-то обидел мою жену, то я немедленно посажу тебя на кол".
  "А свою жену ты тоже на кол посадишь, хозяин"? - Раб дрожал от страха.
  "Не знаю, - хозяин небрежно ответил. - Меня интересует война.
  Для меня важно только, чтобы ты не соблазнил мою прекрасную жену.
  Не входи в ее спальню, когда она спит.
  Не приноси ей поднос с пахлавой и щербетом.
  Моя жена спит обнаженная.
  Когда ты взглянешь на нее на ложе, то можешь не выдержать.
  Конечно, Кассиопея будет защищаться от твоего насилия.
  Но женщины слабы.
  Ты слишком красив, чтобы в тебя втыкать кинжал.
  Вот на кол тебя посадить - да.
  А кинжал...
  Не у каждого и не у каждой столько отваги, чтобы выпустить из тебя кишки сразу".
  "Йа?
  Я не трону твою жену, хозяин.
  Я запрусь в самой дальней комнате.
  Посажу себя на цепь.
  Закрою лицо руками.
  Три дня и три ночи не буду есть и пить.
  Дождусь тебя.
  Твоя жена останется непорочно чистая.
  Без моего вмешательства..."
  "Я знаю тебя три года, Самах.
  Ты услужливый раб.
  Я считаю тебя порядочным и честным...
  Насколько может быть порядочным и честным раб...
  Поэтому не превращайся в негодяя соблазнителя чужих жен.
  Только красота женщины может толкнуть порядочного человека на преступление.
  А моя жена Кассиопея безумно красивая".
  "Уезжай же ты скорее на войну, хозяин, - раб Самах рыдал. - Не рассказывай мне насколько соблазнительная твоя жена..."
  "Смотри у меня", - хозяин на прощание отвесил рабу звонкую пощечину.
  Раб Самах, как и обещал, убежал в самую дальнюю комнату.
  Приковал себя цепью к стене.
  Закрыл голову руками.
  Приготовился три дня и три ночи не пить, не есть.
  Стал ожидать хозяина с трехдневной войны.
  Так героически раб просидел минуту.
  Или чуть меньше минуты.
  "Ну, зачем, - раб кулаком бил по полу. - Зачем хозяин расписывал красоту своей жены?
  Я же никогда не обращал внимания на крупные капли воды, которые стекают по безупречному телу хозяйки Кассиопеи после купальни.
  Я просто прислуживал.
  Не смотрел на хозяйку.
  Знал, что она прекрасная.
  Но не думал даже..." - Раб Самах с воем вырвал цепь из стены.
  Помчался в спальню жены хозяина.
  Как голодный хорек набросился на спящую красавицу.
  Обвязал ее своими цепями.
  Ну...
  Чтобы не убежала раньше времени.
  Честная добродетельная жена проснулась.
  Распахнула свои озерные очи.
  Увидела раба.
  Не только видела его.
  Но и чувствовала, как Самах надругается.
  Кассиопея хотела убежать.
  Но цепи и еще что-то держало ее.
  Раб Самах был настолько красивый и настойчивый...
  "Прости, хозяйка, - через некоторое время раб Самах иссяк. - Я бы даже не решился.
  Но хозяин так красочно расписывал твою красоту.
  Теперь он посадит меня на кол". - Раб хотел подняться и сбежать.
  Но Кассиопея удерживала его же цепями:
  "До этого момента я думала, что я порядочная, добродетельная женщина.
  Но теперь, раб.
  Ты сам виноват, что красивый и бурный...
  Продолжай же свое грязное дело".
  "Какое дело, хозяйка?"
  "Грязное".
  Три дня и три ночи раб и хозяйка не выходили из спальни.
  На четвертый день гонец известил, что хозяин возвращается с трехдневной войны.
  Хозяйка Кассиопея поспешно продала дом, стада, виноградники.
  Забрала все драгоценности и золото.
  Вместе с рабом Самахом сбежала.
  Хозяин прискакал.
  С удивлением узнал, что он теперь нищий.
  Ни дома, ни хозяйства, ни жены, ни денег, ни раба Самах.
  А нечего было языком зря с рабами болтать". - Надсмотрщик над рабами Акустий многозначительно замолчал.
  
  "Я не понял, Акустий, - раб Софокл растеряно моргал. - Зачем ты мне рассказал о каком-то рабе и его хозяйке?"
  "Я тебе поведал историю, Софокл, чтобы ты понял, - надсмотрщик над рабами поднял кулак. - Я не тот глупый хозяин.
  Я - другой.
  Я - надсмотрщик над рабами.
  Если ты затронешь честь моей невесты, то я тебя посажу на кол.
  Любого раба посажу.
  Так и передай рабам".
  "Никто на честь твоей Артемиды не покушается, Акустий.
  Успокойся, надсмотрщик.
  К тому же, Артемида и тебя не особо жалует".
  "Как Артемида не жалует меня?" - Акустий выпучил глаза.
  
  "Я проходил мимо.
  Случайно услышал, как Артемида признавалась в любви Ириде".
  "Вранье!
  Ты лжешь, раб".
  "Я что? - раб Софокл пожал плечами. - Ты не особо разбрасывайся словами, надсмотрщик. - Раб снова осмелел. - Говорю, что слышал и видел.
  Твоя невеста Артемида сказала, что любит Ириду".
  "Любит Ириду? - надсмотрщик над рабами быстро-быстро моргал. - Ну, это не опасная для меня любовь.
  Гораздо хуже было бы, если бы Артемида полюбила сына цезаря".
  "Она еще и нашу хозяйку Диану любит".
  "Я знаю, что Ирида и Диана подружки.
  Поэтому Ирида пришла в ее дом.
  Не удивительно, что Ирида любит Диану".
  "Не Ирида.
  Хотя, может быть, и Ирида".
  "Что не Ирида?"
  "Твоя невеста Артемида и нашу хозяйку Диану любит", - раб заявил с торжеством.
  "Да ты что, Софокл!".
  "Ага.
  Сам знаю".
  "Может быть, Артемида не по-настоящему любит Диану?"
  "Я бы не назвал это притворной игрой", - раб Софокл захихикал.
  "Вот так... - Я бессильно опустила руки. - Даже рабы знают, что Артемида по-настоящему любит мою подругу Диану.
  А я не догадывалась".
  "Ирида? - Дездемона успокаивающе поглаживала меня. - Ты в безысходности своей не слишком упирайся лбом в потайную дверь.
  Можем вывалиться к Акустию и Софоклу в спальню".
  "Теперь уже все равно, Дездемона.
  Тем более что спальня - моя".
  "Не все равно, Ирида.
  Акустий мечтает о тебе.
  И тут ты сразу в постель - бац.
  Акустий не отпустит тебя просто так..."
  "Тогда уж и раб Софокл тебя тоже - бац", - я злобно ответила.
  "У меня кинжал, Ирида".
  "А у раба Софокла ошейник железный, Дездемона.
  К тому же твой кинжал - чтобы ты защищала меня".
  "В любом случае, на мне нужно, чтобы надсмотрщик над рабами и Софокл нас увидели, Ирида", - Дездемона на этот раз пропищала жалобно.
  "Я тоже не хочу встречаться с Акустием", - я согласилась обреченно.
  В это время надсмотрщик над рабами подошел к зеркалу.
  Заглянул за него.
  "Ты смотришь в зазеркалье, Акустий, - нижняя челюсть раба отвисла. - Не боишься?"
  "Боюсь, - надсмотрщик над рабами отошел от зеркала. - Но надо, раб, надо".
  "Скажи мне, что мы ищем, надсмотрщик.
  Тогда проще будет искать.
  Я же буду знать, на что обращать внимание".
  
  "Ты хочешь, чтобы я открылся перед тобой, Софокл?"
  "Ты и так открыт передо мной, Акустий".
  "Я не в этом смысле сказал, раб".
  "А я в этом смысле сказал, хозяин.
  Но хотел бы я знать и другие смыслы".
  "Какие они умные", - Дездемона восторженно шептала мне в ушко.
  "Да.
  Акустий и Софокл умные.
  Я тоже ничего не поняла, что они говорят".
  "Я рылся в сундуке Дианы, - надсмотрщик над рабами Акустий продолжал нас всех удивлять.
  Искал скорпионов.
  Вдруг, в сундуке появились скорпионы?
  Я должен заботиться, чтобы хозяйке ничто не угрожало.
  Только из-за скорпионов я полез в ящик Дианы". - Надсмотрщик многозначительно повторил.
  "Да, да, я понял, что ты рылся в сундуке госпожи, чтобы найти скорпионов", - раб Софокл с трудом сдерживал ядовитую усмешку.
  "Я перебирал свитки.
  Перекладывал с места на место глиняные таблички.
  В детстве я от нечего делать по вечерам разбивал глиняные древние таблички камнем.
  Я считал, что только так можно избавиться от прошлого.
  Позже я стал интересоваться девушками.
  Поэтому потерял интерес к глиняным табличкам шумеров.
  Я без особого интереса перекалывал глиняные таблички в сундуке Дианы".
  "Зачем ты перекладывал глиняные таблички, Акустий?
  Ты же искал скорпионов.
  Скорпион не пролезет под глиняную табличку".
  "Скорпион в любую щель пролезет, Софокл.
  Ты хочешь убедиться в силе скорпиона?
  Проснешься, а из твоей ноздри торчит хвост скорпиона..."
  "Я бы не хотел, чтобы скорпион залез в меня, Акустий".
  "А Диана - наша хозяйка - не хочет, чтобы скорпион залез в нее.
  Чувствуешь разницу, раб?"
  "Неа".
  "А я чувствую".
  "Ты очень чувственный, Акустий", - раб дотронулся до плеча надсмотрщика над рабами.
  "На время оставим наши чувства, Софокл, - Акустий улыбнулся. - Так вот, в том сундуке я увидел пергамент.
  Древний пергамент.
  Не свежий.
  Я долго вглядывался в него.
  На пергаменте изображена девушка.
  Чувственные губы.
  Умные глаза.
  Нижняя губа полнее верхней.
  Густые волосы.
  Изображение девушки навеяло на меня грусть.
  Когда я вижу красивое, я всегда грущу.
  Потому что красивое недосягаемо для меня..."
  "Ты можешь купить красивое, Акустий".
  "Можно получить красивое.
  Но оно все равно будет не мое.
  Красивое можно купить.
  Но иметь красивое я не могу".
  "Как грустно, Акустий".
  "Ты даже не представляешь, Софокл, как болит мое сердце".
  "У цезаря болит, у царя Ихидрийского болит, а у нашего Акустия не болит", - раб забормотал.
  
  "Что ты бормочешь, Софокл?"
  "Я снимаю с тебя боль".
  "Спасибо, раб.
  Уже полегчало, - надсмотрщик над рабами ладонью растирал левую половину груди. - Знаешь, кто та девушка на пергаменте?"
  "Знаю, кто девушка на пергаменте.
  Она - рисунок".
  "Это - Ирида", - надсмотрщик над рабами торжественно произнес.
  "Тыыыы? - Дездемона запищала мне в ухо. - Откуда у Дианы пергамент с твоим изображением?"
  "Йа? - Я чуть не упала. - Откуда у Дианы пергамент с моим изображением?"
  "Ирида? - раб Софокл воскликнул.
  Но не столь ярко, как удивились я и Дездемона. - Но откуда у нашей госпожи пергамент с Иридой?
  Ирида утверждала, что она не виделась с детства с нашей хозяйкой Дианой".
  "Так и говорила Ирида, - Акустий кругами ходил по спальне. - Я разглаживал пергамент.
  Искал хоть один иероглиф.
  Затем перевернул пергамент.
  Не сразу поверил своим глазам".
  "Что же там было, Акустий?
  Не тяни!" - Раб Софокл вытянул шею.
  "Да, не тяни, Акустий", - я дрожала.
  "На оборотной стороне пергамента стояли два иероглифа, - надсмотрщик над рабами остановился перед рабом. - Один иероглиф - солнце.
  Второй иероглиф - птица".
  "Солнце и птица, - раб Софокл заворожено пищал. - Что они означают?"
  "Солнце - означает солнце, - надсмотрщик над рабами засмеялся невесело. - Птица - означает птицу.
  А вместе эти два иероглифа, согласно асирийским древним легендам, значат одно - любовь!".
  "Любовь!
  Да ты что, Акустий! - раб Софокл по-женски всплеснул руками. - И кто же кого любит?"
  "Я не знаю.
  Либо изображённая на пергаменте Ирида написала, что любит.
  Либо тот, кто ее рисовал, изобразил иероглифами любовь.
  Либо...
  Много можно придумать, раб"
  "Чудеса".
  "Да, раб.
  Чудеса.
  Но я искал не чудеса.
  Меня заинтересовала одна глиняная табличка.
  Не скажу тебе, что на ней начертано.
  Это тебя не касается.
  Но у глиняной таблички отбит нижний угол.
  Судя по другим иероглифам, на отбитом куске был самый главный иероглиф.
  Без него другие иероглифы теряли смысл.
  Вот я тебе и признался, раб.
  Я ищу отколотый от глиняной таблички кусок с иероглифом".
  
  "Ты же сказал, что искал скорпионов в сундуке хозяйки Дианы".
  "Искал скорпионов, а нашел и пергамент, и глиняную табличку..." - Акустий оказался перед потайной дверью в проход.
  Я и Дездемона затихли.
  Не шевелились.
  Если надсмотрщик над рабами сейчас откроет дверь, то обнаружит нас.
  Мы не успеваем убежать дальше по коридору.
  "Мне кажется..." - Надсмотрщик протянул руку к панели.
  Сейчас нажмет.
  Дверь отползет в сторону.
  "Почему мрамор на полу мокрый. - Акустий на миг замер. - Что за..." - надсмотрщик над рабами не договорил,
  Поскользнулся на мокром.
  Грохнулся затылком на мраморный пол.
  "Дездемона! - Я развернулась. - Бежим!"
  "Пока Акустий не очухался", - рабыня с готовностью пошла первая.
  "Мы не бежим, Дездемона?"
  "В темноте не разгонимся, Ирида.
  Я в первый раз в этом тайном проходе.
  Вдруг, здесь ловушки".
  "Дай свою руку, Дездемона.
  А то можем потеряться".
  "Вот тебе моя рука, Ирида".
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Ты трогаешь мою грудь".
  "А я вижу, Ирида?
  Бери мою руку с твоей груди.
  В темноте грудь найти проще, чем руку".
  Наконец, наши пальцы сплелись.
  "Дездемона!
  Не торопись".
  "Мы должны успеть до того момента, как Акустий очухается после падения".
  "Он не умер?"
  "Ирида.
  Надсмотрщики над рабами не умирают".
  "На чем он поскользнулся?"
  "Мы же с тобой изображали безумную страсть, Ирида".
  "Изображали безумную страсть, Дездемона.
  Но пол, почему мокрый?"
  "Потому что мы вспотели, Ирида.
  Вспотели, когда изображали безумную страсть".
  "Да, Дездемона.
  Мы вспотели, когда изображали безумную страсть.
  Чрезмерно вспотели".
  "Очень".
  Некоторое время мы шли молча.
  "Проход слишком длинный, Дездемона.
  Я думала, что он ведет в соседний зал".
  "Если бы дверь была в соседний зал, то не было бы прохода, Ирида".
  "Мы спускаемся.
  Возможно, в подвал, где пытают".
  "Вот и узнаем, Ирида".
  "Что узнаем, Дездемона?"
  "Ты же ищешь тайны, Ирида.
  Где прячутся тайны?
  В подвалах прячутся тайны".
  "В подвалах прячутся тайны и под кроватями", - я пробормотала.
  "Ты что-то нашла под нашей кроватью, Ирида?"
  "Ты называешь кровать нашей, Дездемона?
  Ты слишком самоуверенная.
  Не забывай, что ты всего лишь рабыня".
  "Я - рабыня, - Дездемона ответила с достоинством. - Но спать буду в одной кровати с тобой, свободная благородная Ирида.
  Я так решила".
  "Ты так решила, Дездемона?" - Я усмехнулась.
  "Нет.
  Так решила за меня любовь".
  
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида!"
  "Я вижу свет в конце прохода".
  "Свет?
  Ирида!
  Я иду первая.
  Я должна была увидеть свет.
  Да.
  Теперь и я его вижу".
  "Ты, наверно, шла с закрытыми глазами, Дездемона".
  "Как ты узнала, Ирида?"
  "Что я узнала?"
  "Ты смотришь мне в спину.
  Но видела, что мои глаза были закрыты".
  "Я не узнала, Дездемона.
  Я пошутила.
  Но моя шутка оказалась горькой правдой.
  Дездемона!
  Почему ты шла с закрытыми глазами?"
  "Я закрыла глаза, чтобы не так страшно было.
  К тому же - в темноте все равно ничего не видно.
  Хоть закрыты глаза, хоть открыты, хоть выколоты".
  "Не шути о выколотых глазах.
  Шутки иногда сбываются". - Рабыня остановилась.
  "Что стоим?
  Почему?"
  "Я боюсь идти на свет, Ирида".
  "Свет - это хорошо.
  Свет - радость, Дездемона.
  Тьма - плохо".
  "Только подумай, Ирида.
  Кто-то под домом зажег факелы.
  Зачем?
  Под землей прячутся либо разбойники, либо мертвецы".
  "Твои предположения успокоили меня, Дездемона".
  "Я тебя успокоила, Ирида?
  Наоборот, ты должна была испугаться разбойников и мертвецов".
  "Я успокоилась, потому что твердо решила не идти вперед на свет факелов.
  Мы возвращаемся обратно в спальню".
  "Но в спальне нас ждут Софокл и Акустий".
  "Дездемона!
  Софокл и Акустий обыскали спальню.
  Ничего и никого не нашли.
  Зачем они останутся?"
  "Два мужчины могут соблазниться нашей кроватью, Ирида".
  "Как можно соблазниться кроватью?"
  "Наша кровать огромная, - Дездемона упрямо повторяла, что кровать наша общая.
  И я...
  Я смирилась. - Кровать устлана шелками и шкурами.
  Каждый захочет на нашей кровати поспать".
  "Тем более, Дездемона.
  Акустий и Софокл, наверняка, уже спят.
  Мы пройдем мимо них тихо.
  Как мышки пробежим".
  "Мыши топают, Ирида.
  У мышей лапки маленькие.
  Но, когда мышь бежит, то становится мне страшно.
  Мышь топает в темноте".
  "Ну, зачем ты напомнила мне, Дездемона, что мышь в темноте топает?
  Теперь я боюсь в туннеле не только разбойников, Акустия и Софокла, но и мышей.
  Вернее, мышей я всегда боюсь.
  Но не всегда думаю о мышах.
  Теперь думаю".
  "Ирида!"
  "Да, Дездемона".
  "Ты настолько умная", - в голосе рабыни неподдельное восхищение.
  "Мне приятна твоя похвала, Дездемона.
  Но почему же ты считаешь меня умной.
  Многие говорят, что я не...
  Ну, да ладно..."
  "В твоей голове помещаются и разбойники, и надсмотрщик над рабами Акустий, и раб Софокл, и мыши.
  Я же не умею думать сразу обо всем.
  Только об одном".
  
  "Дездемона?" - Я проблеяла.
  "Да, Ирида".
  "Это ты подпихиваешь меня в попку?"
  "Йа?
  Не йа!
  Я же впереди стою".
  "Вот я тоже так думаю, - я икнула. - Не ты меня в попку толкаешь.
  Тогда кто?"
  "Тогда кто тебя толкает сзади, Ирида?"
  "Не знаю".
  "Обернись, посмотри, Ирида".
  "Сама обернись и посмотри".
  "У меня глазки закрыты".
  "Тогда я посмотрю, - я отважно повернула головку. - Далекий факел слегка освещает тьму.
  Уууууу! - Я даже подпрыгнула. - Дездемона!
  Бежим!"
  Так как Дездемона продолжала стоять, я ее толкнула.
  Дездемона, разумеется, с воплем упала:
  "Ирида!
  Меня оно тоже в попку толкнуло".
  "Я тебя толкнула", - я свалилась на рабыню.
  "Ты меня толкнула в попку?
  И себя ты в попку толкала, Ирида?"
  "Себя я не толкала", - я почти задыхалась от ужаса.
  Потому что на меня навалилось что-то.
  "Ирида, ты тяжелая стала", - рабыня Дездемона пыхтела подо мной.
  "Я не потолстела.
  На меня кто-то тоже упал".
  "Разбойник?"
  "Разбойник!".
  Мы завизжали.
  Разбойник тоже завизжал.
  Мы барахтались.
  Затем рабыня выбралась.
  Дернула меня за руку.
  Мы побежали вперед.
  "На свет факела бежим", - Дездемона вопила.
  "Отступать поздно.
  Сзади - оно".
  Я и рабыня вывалились в огромную пещеру.
  "Не надо было так быстро бежать, - меня кто-то обхватил за талию. - Я уже не в тех годах".
  
  
  ГЛАВА 445
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА, ДЕЗДЕМОНА, СИБИЛА
  
  "Женщина? - рабыня Дездемона не испугалась.
  Начала разжимать чужие пальцы на моей талии. - Отпусти Ириду".
  "Женщина? - Я обернулась. - Очень пожилая женщина".
  "Не стесняйтесь.
  Называйте меня старухой. - Старуха засмеялась. - Мне уже больше ста лет.
  Но я еще - ОГОГО!
  Меня зовут Сибила".
  "Ты за нами бежала, Сибила?"
  В ответ старуха что-то забормотала на непонятном нам языке.
  "Не понимаю", - я пожала плечами.
  "Древний финикийский, - старуха потирала сухие руки. - Я решила вспомнить некоторые фразы".
  "Вспоминала бы без нас", - рабыня выпятила нижнюю губку.
  "Ты испугала нас, Сибила, - я пристально разглядывала старуху. - В темноте ты была похожа на... на разбойника.
  Зачем толкала меня в попку?"
  "Вы встали на одном месте.
  Дальше не шли.
  Должна же я была вас как-то подгонять, красавицы". - Сибила обошла нас.
  Стала расправлять на огромной кровати шкуры.
  "Что ты делаешь, Сибила?
  Спать захотела?"
  "Я для вас ложе готовлю". - Сибила подняла голову.
  С удивлением переводила взгляд с меня на Дездемону и обратно.
  
  "Выглядишь потрясающе для своих лет, - рабыня цокала языком. - Сухая.
  Но лицо свежее.
  Я бы сказала, что в полутемноте ты похожа на худую девушку".
  "Спасибо, красавица, - старуха засмеялась. - Как приятно слышать!
  А сохранилась я прекрасно, потому что воздух в пещере живительный.
  Свежий воздух.
  На поверхности давно подобного воздуха нет.
  Там люди и животные надышали.
  Всюду воняет.
  У меня же в пещере чистота, вдохновение.
  Речка с хрустальной водой.
  Волшебная вода".
  "Вода волшебная?" - Я посмотрела на подземную неширокую речку.
  "Искупайтесь, красавицы.
  Почувствуете, как вода вас взбодрит".
  
  "Не стану я купаться в неизвестном месте, - я в негодовании притопнула. - Может быть, речка бездонная.
  Или вода ледяная.
  Неизвестно, кто водится в подземелье".
  "Ирида!
  Не обижай хозяйку пещеры", - Дездемона с укором на меня посмотрела.
  "Хозяйка пещеры? - Я хлопнула в ладоши. - Я не понимаю, что здесь и как.
  Сибила.
  Ты - рабыня Дианы?"
  "Диана?
  Кто Диана?"
  "Диана - хозяйка дома.
  Под домом находится твоя пещера".
  "Моя пещера находится в сердце любви!"
  
  "Мы не собираемся спать...
  По крайней мере, здесь не будем спать".
  "Так зачем же вы пришли?" - Старуха хлопала длинными ресницами.
  "Ты думаешь, что мы нарочно шли по тайному коридору сюда, Сибила?"
  "Все идут сюда, если идут".
  "Нет.
  Мы просто убежали из спальни".
  "Просто не убегают, красавицы.
  Вы же вдвоем.
  Значит, пришли ко мне в пещеру развлекаться".
  "Развлекаться? - Я возмутилась. - Мы не из этих.
  Мы не менады какие-то.
  Не подумай о нас недостойное, Сибила.
  Я - Ирида - гостья хозяйки дома.
  Дездемона - ее рабыня.
  Но на время Дездемона стала моей..."
  "Я вижу, что рабыня стала твоей, - старуха любовно взбивала подушки. - На тебя рабыня так и смотрит.
  Так и смотрит жадно.
  Я узнаю этот любящий взгляд".
  "Мало ли что", - я запнулась о слова.
  "Все.
  Можете ложиться.
  Играйте.
  Я отвернусь". - Старуха пристально смотрела на меня.
  "Ты сказала, что отвернешься, - Дездемона пропищала.
  Хотя не об этом нужно было говорить. - Но сама на нас смотришь".
  "Плату давайте".
  "Плату?"
  "Ну, какие вы несмышлёные, Ирида и рабыня.
  Вы пришли ко мне в мое уютное гнездышко.
  Давайте мне дары.
  Думаете, почему я живу здесь долго?"
  "Почему ты живешь здесь долго?" - Я проблеяла.
  "Потому что мне монеты приносят.
  Я золото и серебро меняю на еду.
  У меня всегда самое свеженькое.
  Могу и вас угостить.
  За отдельную плату..."
  "Мы просто мимо шли".
  "Мимо моей пещеры не пройдешь.
  Сюда все дороги сходятся".
  "Я бы и рада заплатить, - я подняла руки. - Немного.
  Но у нас нет монет.
  Еды с собой тоже нет.
  Мы спешно убегали из спальни..."
  "Как же вы пришли ко мне развлекаться, а не взяли монеты и еду? - Старуха Сибила недобро прищурила глаза.
  Сняла со стены ржавый меч. - Ко мне без даров не ходят".
  "Мы не развлекаться.
  Мы не к тебе шли, почтенная женщина".
  "Не ко мне шли, а ко мне пришли.
  Я думала, что вы знаете".
  
  "Что мы должны знать, Сибила?" - Я говорила, как можно ласковей.
  "В мою тайную пещеру ходят те, кто хочет уединиться".
  "Кто хочет уединиться?" - Я и рабыня Дездемона повторили вместе.
  "Да.
  Те, кто желает скрыть свои пороки от других.
  Любовники приятно проводят время в моем гнездышке.
  Они знают, что их тайна останется под землей.
  Я в политику не лезу.
  Даже не знаю, какой сейчас цезарь.
  Я имен не спрашиваю..."
  "Но ты знаешь наши имена.
  Я сказала". - Я стучала зубками.
  В пещере было прохладно.
  Наверно, от подземной реки.
  "Сказала ваши имена, ну и - дура, - старуха Сибила засмеялась. - Но я все равно никому не скажу, что вы были здесь и развлекались, Ирида и рабыня Дездемона.
  За молчание меня любят".
  "Мы не развлекались.
  И не собираемся развлекаться".
  "Никуда вы не денетесь, девочки.
  Только я могу вам показать выход из моей пещеры".
  "Мы уйдем по тому ходу, по которому пришли".
  "Не получится у вас, - Сибила захихикала. - Без моего разрешения ход вам не дастся".
  "Ловушки?" - Я догадалась.
  "Да, ловушки.
  И змеи.
  Войти сюда можно просто.
  Но выйти...
  Выйдите, когда я разрешу".
  "Сибила".
  "Да, Ирида".
  Разреши нам выйти".
  "Сначала заплатите.
  Потом развлекайтесь.
  Затем уже можете покидать мое уютное гнездышко".
  "Заплатить? - Я постучала пальчиком по лбу. - Но я же сказала - нет у нас ничего".
  "Тогда останетесь моими пленницами, Ирида и Дездемона.
  Будете услаждать тех, кто пожелает вас..."
  "Шоооо? - Я воткнула кулаки в бока. - Я - честная весталка..."
  "Я тоже почти что весталка, - Сибила не испугалась моего гнева. - Я вся в белом, как весталка".
  "А, если мы тебя, Сибила?"
  "А, если я вас, Ирида?"
  "Не ссорьтесь, - Дездемона отважно заслонила меня грудью. - Почтенная хозяйка..."
  "Начало хорошее", - Сибила склонила голову.
  "Если ты примешь от меня...
  От нас в дар замечательный кинжал. - Рабыня протянула наглой старухе кинжал. - Кинжал я украла у сына цезаря Клавдия. - Рабыня без страха призналась.
  Наверно, потому, что рабы давно страх потеряли. - Больше у нас ничего ценного нет.
  Ну, если, не считать, нас самих".
  "О, мой малыш, - Сибила схватила кинжал. - Ты ко мне вернулся, друг мой". - Она поцеловала лезвие.
  "Вы знакомы?" - я спросила осторожно.
  "Замечательный кинжал, - старуха сияла. - Он все время возвращается ко мне.
  Мне его дарят.
  Я его меняю на пищу.
  Потом снова мне его дарят разные влюбленные".
  "Мы не влюбленные", - я покосилась на Дездемону.
  Но на мое замечание Сибила не обратила внимания.
  
  "Слишком долго я живу здесь, - Сибила подобрела. - Все меняется.
  Все возвращается на круги своя".
  "Ээээ, бабушка, - я проблеяла. - Тебе понравился наш дар?" - Я назвала дар общим, нашим с Дездемоной.
  Хотя кинжал был ее.
  "Теперь ты нас отпустишь?" - Дездемона поняла мою мысль.
  "Я вас отпущу через четыре, - старуха Сибила перевернула песочные часы. - Обычно я даю влюбленным три часа.
  Но кинжал очень ценный.
  Вы будете наслаждаться друг дружкой на час дольше".
  "Мы...
  А, если сразу?"
  "Сразу вас не отпущу.
  Что обо мне люди скажут?
  Вы проболтаетесь, что я отпустила вас.
  Некоторые подумают, что вам и не нужно было уединяться у меня.
  Но другие могут меня обвинить.
  Скажут, что я получаю дары, а кров тайным любовникам не предоставляю.
  Нет уж, красавицы.
  Вы будете развлекаться.
  Я обязательно прослежу за вами.
  Не отлынивайте.
  У вас должно остаться прекрасное впечатление от моего гостеприимства".
  "Сибила, как же мы будем развлекаться, если мы не тайные любовники?" - Я пробормотала.
  "Ты еще не знаешь себя, Ирида, - Сибила из мешочка достала сушеную травку.
  Бросила в огонь ближнего факела.
  Трава вспыхнула.
  Поднялось ароматное облачко. - От меня никто не уходил недовольным.
  Посмотрите на эти стены, девочки.
  Я их долгие годы шлифовала.
  Берег подземной реки благоустроила.
  Теперь в воду сходить стало удобно.
  Даже песок мне принесли.
  Чтобы вы не ранили ножки об острые камни на дне".
  "Но нам это не надо", - я услышала свое блеянье как бы со стороны.
  "Ты замерзла, Ирида", - голос старухи ласковый.
  Он обволакивал меня.
  "Я согрею тебя, Ирида, - Дездемона ко мне прижалась. - И ты меня согреваешь.
  Прохладно в пещере".
  "Ты тоже заметила, Дездемона, что прохладно?"
  "Ага".
  "Вы под шкуры залезайте, - старуха Сибила посоветовала. - Под шкурами тепло.
  И не так будете стесняться меня.
  В первый раз..."
  "Все равно, как-то не так, бабушка", - я капризничала.
  "Может быть, сначала искупаетесь в речке? - Сибила наклонила голову к правому плечу. - Вода холодная.
  Но бодрит.
  Я вас потом жесткой шкурой волка разотру".
  "Искупаемся?" - Дездемона с вопросом смотрела на меня.
  "Дездемона, ты с ума сошла?" - Я ответила вяло.
  Дым от сгоревшей травы расслаблял.
  "Ты, Ирида, как хочешь, - рабыня отлипла от меня. - Я же искупаюсь.
  Мы же с тобой, когда изображали безумную страсть... вспотели немного..."
  "Вы изображали безумную страсть? - старуха Сибила услышала и воодушевилась. - И как?
  Получилось?"
  "Получилось", - Дездемона улыбнулась.
  "Дездемона".
  "Да, Ирида".
  "Отвечай за себя, - я вздернула подбородочек. - Может быть, у тебя и получилась настоящая безумная страсть.
  Но я только играла.
  Чтобы отвлечь Акустия, или того, кто за нами, возможно, подглядывал через дырочку в стене.
  Я не впадала в безумство".
  "Конечно, конечно, Ирида, - Дездемона остановилась около края тихой воды. - Ты не впадала в безумство. - Рабыня вошла в воду по колени. - Ледяная вода.
  Я ног не чувствую".
  "Ты ног не чувствуешь, Дездемона, потому что ноги у тебя длинные, - старуха Сибила притушила один факел. - Пока от них до головы дойдет..."
  "Ууууух, - рабыня отважилась.
  Рабыне нечего терять, кроме своих цепей...
  Окунулась с головой.
  Вынырнула. - Ирида!
  Потрясающе.
  Иди ко мне".
  "Что я в подземной речке не видела, Дездемона?"
  "Ничего ты в подземной речке не видела, Ирида.
  Песочек мелкий под ногами.
  Вода настолько холодная, что я ее уже не чувствую.
  Я свечусь под водой, Ирида.
  Так великолепно".
  "Я не буду купаться", - я сжала губки.
  "Ты упускаешь замечательный шанс, Ирида".
  "Что за шанс я упускаю, Дездемона?
  Ничего я не упустила в жизни..."
  "Когда тебе еще представится возможность искупаться в подземной реке?"
  "Зачем мне подземная река? - Я фыркнула. - Мне и надземных рек хватает".
  
  "Хвастаться будешь, Ирида".
  "Хвастаться, что я с рабыней купалась?" - Я ответила довольно жестоко по отношению к Дездемоне.
  Она радуется.
  Я же ее хорошее настроение порчу.
  "Похвастаешься, что в ледяной воде подземной реки была, Ирида, - рабыня сделала вид, что не обиделась на меня за сарказм. - Сыну цезаря Клавдию на пиру небрежно скажешь, что, между прочим, была в подземной реке.
  Не каждый сын цезаря купался в подземной речке.
  Или Диане признаешься, Ирида.
  Вот Диана удивится".
  "Диана? - Уговоры рабыни начинали действовать на меня.
  К тому же приятный дым от ароматной травы...
  Но тут же больно кольнуло в сердце: - Дездемона".
  "Да, Ирида".
  "Может быть, Диана в этой пещере тоже тайно с кем-то встречалась и встречается. - Я повернулась к Сибиле.
  Она внимательно слушала наш разговор: - Сибила".
  "Что, Ирида?"
  "Диана, хозяйка дома, сходила со своим любовником... или любовницей в твою пещеру?
  В твоем уютном гнездышке она развлекалась?"
  "Да хоть сам цезарь, - Сибила захихикала. - Я имена не спрашиваю.
  А хозяев дома надо мной, думаю, сменилось множество.
  Я не интересовалась, кто - кто.
  И не сказала бы тебе все равно, Ирида.
  Как и о тебе и Дездемоне не скажу".
  "О нас нечего говорить, Сибила, - я приложила ладошку ко лбу.
  Меня бросило в жар.
  Наверно, от чудесного дыма. - Мы еще не.
  И не...- Я сделала шаг к речке. - Жарко стало".
  "Охладись, Ирида", - рабыня призывно махнула мне рукой.
  "Действительно, ты светишься в воде, Дездемона", - я вступила в воду.
  "И ты будешь светиться, Ирида". - Дездемона протянула ко мне руки.
  Глаза рабыни огромные преогромные.
  Наверно, от дыма.
  Я влетела в ледяную воду.
  Ахала.
  Охала.
  Ухала.
  Дездемона подхватила меня.
  Мы закружились в танце в воде.
  Меня бросало в жар.
  Затем в холод.
  Снова становилось жарко в холодной реке.
  Мы резвились, как сошедшие с ума вакханки.
  Когда совсем обессилили, выползли на берег.
  Сибила уже ждала нас.
  Она помогла нам подняться.
  Растирала жесткой шкурой волка.
  Я смотрела в глаза Дездемоны.
  Но не видела их.
  Я проваливалась в пустоту.
  Летела в глазах рабыни.
  Мы слились.
  Тела наши горели.
  Я уже не соображала.
  От растираний Сибилы?
  Или от ароматного благородного дыма?
  Или еще от чего-то...
  Сибила помогла нам добраться до кровати.
  Мы упали на шкуры.
  Обнялись крепко.
  Дездемона тут же накрыла мои губы своими слегка припухшими горячими губами.
  Я уже не различала реальность и грезы.
  Мы ныряли в розовую бездну.
  Поднимались в облака на Олимп.
  Смотрели на людей сверху.
  Летали, пока хватало сил.
  Потом я почувствовала, что не могу пошевельнуть ничем.
  Настолько устала.
  Выдохлась.
  
  "А вы говорили, что случайно ко мне пришли, - из ниоткуда донесся голос Сибила. - Вы пришли, потому что хотели.
  Три часа пролетели так, что вы не заметили".
  "Три часа пролетели?" - Голос Дездемоны усталый.
  "У меня большой опыт встреч", - Сибила зажгла факел.
  Я невольно скосила глаза на рабыню.
  Дездемона лежала на спине.
  Ноги широко расставлены.
  Руки - в стороны.
  Влажная кожа блестит.
  Дездемона почувствовала мой взгляд.
  Повернула ко мне свою очаровательнейшую головку.
  Я не могла отвести взгляд.
  Просто не двигалась голова.
  Мы смотрели друг в дружку.
  До - меня терзало.
  Я была натянутой тетивой лука.
  Но после...
  Я сейчас была совершенно расслабленная.
  Так хорошо не было мне никогда еще...
  "Я не верю никаким словам, никаким заверениям, - доносился спокойный голос Сибилы. - Ни рабам, ни господам не верю.
  Люди обманывают самих себя.
  Верят в свою ложь.
  Например, ты, Ирида.
  Ты клялась, что тебе не нужна игра с Дездемоной.
  Но ты сама не понимала, что в глубине твоего сердца ты любишь ее.
  А ответы всегда заранее придуманы.
  Ты можешь оправдывать себя.
  Но неосознанно стремишься быть с Дездемоной.
  Я всех знаю.
  Мы, девушки, очень противоречивые.
  Но во что-то нужно верить.
  Во что я верю?
  В случайные неожиданные встречи.
  Во всякие приятные неожиданности верю.
  Резкие поступки обличают нас.
  Когда ты прыгнула в ледяную реку в Дездемоне, Ирида, ты раскрыла себя.
  Я дала тебе возможность узнать себя.
  Я помогаю влюбленным выболтать все, что они заранее придумали.
  Делаю вид, что мне интересно.
  Я обманываю вас, когда говорю, что верю вам.
  Вы увлекаетесь.
  А затем незаметно для себя срываетесь.
  Иные сводницы стараются подластиться.
  Но только сбивают с толку тайных любовников.
  Я же ищу полного взаимопонимания.
  Сейчас я терпеливо выжидала.
  И дождалась.
  То, что я увидела..."
  "Что ты увидела, Сибила?" - Я слабо прошептала.
  На вопрос ушли все мои оставшиеся силы.
  "Я видела чистую правду в ваших отношениях, - старуха Сибила торжественно подняла правую руку. - Без вранья.
  Без лжи.
  Ты сорвалась, Ирида.
  Сорвалась в любовь.
  У меня нет от вас тайн, девочки.
  Мы почти что друзья.
  Я расскажу, как я здесь оказалась.
  Но самое главное - почему осталась навсегда в пещере под землей.
  Когда мне исполнились года, я влюбилась.
  Я полюбила - как мне казалось - самого лучше парня.
  Конделябр - сын горшечника.
  Мы хотели соединиться.
  Но боялись родителей.
  Мой отец - знатный водонос.
  Он считал всех остальных ремесленников ниже себя.
  Часто говорил, что вода нужна всегда, а горшки - нет.
  Кто станет есть и пить горшки, когда наступит голод и засуха?
  Я нечаянно разбила амфору, в которой мой отец носил воду.
  Отец выпорол меня до полусмерти.
  Что он бы сделал, если бы узнал, что я и сын горшечника Конделябр хотим быть вместе.
  Убил бы меня отец.
  Я в печали пришла в этот дом.
  В давние времена в них устраивали пиры и оргии.
  Я хотела забыться.
  Но, когда на оргии ко мне полез целоваться толстый патриций, я испугалась.
  Побежала.
  Упала в дыру в полу.
  Ползла по проходу.
  Наконец, оказалась в этой пещере.
  Она мне показалась очень милой.
  Вскоре я привела в пещеру своего возлюбленного Конделябра.
  Мы расширили проходы.
  Украшали пещеру.
  Устроили милое гнездышко для нас двоих.
  Казалось мне, что счастье никогда не закончится.
  Мы стали часто сюда наведываться.
  Однажды, Конделябр сказал мне:
  "Ты иди первая, Сибила.
  Я же подойду позже.
  Дела у меня..."
  Я пришла в пещеру.
  Взбила подушки.
  Приготовила нам ложе и угощения.
  Стала терпеливо дожидаться жениха.
  Вдруг, раздались робкие шаги.
  "Два человека", - я вскочила с ложа.
  Быстро натянула тунику.
  Ведь я же обнаженная возлежала на ложе...
  "Сибила, - мой Конделябр вывел в круг света девушку. - Познакомься.
  Мельпомена.
  Это Сибила.
  Сибила.
  Это Мельпомена".
  "Конделябр, - я от ужаса чуть не задохнулась. - Зачем ты в наше тайное убежище привел постороннюю?
  Она выдаст нас".
  "Во-первых, Мельпомена не посторонняя, - Конделябр, словно по голове ударил меня. - Мельпомена - моя невеста.
  Она из благородных".
  "Не она, а - я, - Мельпомена с неудовольствием посмотрела на Конделябра. - Не называй меня - она.
  Я - благородная.
  А не какая-то дочь водоноса".
  "Так ты, Конделябр, рассказал своей подружке все обо мне? - Безысходность окутала меня. - Ты меня предал".
  "Я тебя не предавал, Сибила".
  "Но мы же должны были пожениться".
  "Я не обещал тебе ничего, Сибила".
  "Как так? - Я задрожала. - Ты меня обесчестил".
  "Невозможно обесчестить того, у кого нет чести, - Конделябр захохотал. - Сибила.
  Я подумал и решил.
  Пещера потайная.
  Здесь уютно.
  Сюда можно приглашать тех, кто хочет оставить в тайне свои любовные утехи.
  Ты будешь следить за пещерой, Сибила.
  Я же стану получать деньги.
  Для пробы я и Мельпомена сейчас поиграем.
  Мельпомена должна от меня родить ребенка.
  Тогда ее отец согласится, чтобы я стал ее мужем.
  А до этого патриций никогда не выдаст свою дочь за горшечника".
  
  "Мельпомена?
  Это правда?" - Я беспомощно смотрела на девушку.
  "Полуправда, - Мельпомена отошла от Конделябра. - Да.
  Так я и Конделябр так задумали.
  Мы побалуемся.
  Затем я принесу ребенка.
  Потом я и Конделябр поженимся".
  "Но что тебе мешает стать женой важного, равного тебе благородного патриция?" - я спросила чуть дыша.
  "Обо мне идет дурная слава, - Мельпомена покачала очаровательной головкой. - Что я ведьма.
  И тому подобное.
  Благородные меня боятся взять в жены.
  Поэтому я выбрала сына горшечника".
  "Но между вами нет любви".
  "Нам не нужна любовь", - Конделябр снова захохотал.
  "Без любви нельзя", - я с вызовом посмотрела на Мельпомену.
  "Да, ты права, Сибила.
  Без любви нельзя". - Голос Мельпомены дрогнул.
  "Мельпомена, невеста моя, - Конделябр жадно облапил благородную. - Иди ко мне.
  Зачем тебе слушать какую-то глупую дочь водоноса?"
  "Мне не нравится твой тон, Конделябр", - Мельпомена ответила сухо.
  "Тон мой не нравится? - Конделябр сдвинул брови. - Зато все остальное тебе понравится, душа моя.
  Обещаю".
  
  
  ГЛАВА 446
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  МЕЛЬПОМЕНА
  
  "Сначала искупайся, жених мой, - в глазах Мельпомены мелькали зеленые звезды. - Войди в реку.
  А то от тебя запах дурной.
  Как и твои дурные мысли". - Голос Мельпомены стал чарующим.
  Конделябр послушно скинул с себя одежды.
  Медленно входил в подземную реку.
  Дальше.
  Дальше.
  И дальше.
  Затем скрылся под водой.
  "Он утонул?" - Я спросила через час.
  "Утонул, - Мельпомена ответила равнодушно. - Река хранит свои тайны.
  Куда она унесла Конделябра?"
  "Куда подземная река унесла Канделябра?" - Я не могла успокоиться.
  "В никуда, - Мельпомена подошла ко мне. - Я уже забыла Конделябра.
  Слишком он переменчивый.
  Тебя предал.
  Меня бы тоже предал.
  Нас бы предал".
  "Почему ты говоришь - нас?"
  "Разве мы с тобой не вдвоем остались, Сибила?" - Мельпомена выжидательно посмотрела на меня.
  Я поняла, что сейчас все решится.
  От моего ответа зависит все!
  Сердце мое разрывалось в груди.
  Наконец, я выдохнула:
  "Да, Мельпомена.
  Мы с тобой...
  Вдвоем".
  С тех пор мы стали жить в пещере.
  Я, как безумная, любила Мельпомену.
  Мне почему-то вбрело в голову, что Мельпомена - богиня с Олимпа.
  Мельпомену на Олимпе все знают.
  Я ведь не какая-то менада.
  Ко мне и богиня может сойти.
  Ни разу мы не упрекнули друг дружку.
  Ни разу не было у нас ссоры.
  Никаких сомнений.
  Все ограничивалось взглядами.
  И заканчивалось поцелуями.
  Прекрасные годы". - Старуха Сибила замолчала.
  
  "Сибила!
  Где теперь твоя Мельпомена?" - рабыня спросила осторожно.
  "Моя Мельпомена навсегда со мной".
  "Она в пещере?"
  "В пещере".
  "Почему не показывается нам?"
  "Потому что Мельпомена не может выйти из-под камня, - волосы Сибилы растрепались.
  Она стала похожа на безумную.
  Потому что... была безумная. - Мельпомена однажды по своему обычаю колдовала.
  Я подошла сзади и обняла ее.
  От неожиданности Мельпомена вздрогнула.
  Ее правая рука описала в воздухе полукруг.
  Запахло серой.
  Мельпомена отскочила от меня далеко.
  И на нее упал огромный камень. - Сибила показала на валун в углу пещеры. - Я сбила колдовство моей подруги.
  Что-то сразу пошло не так.
  Поэтому Мельпомена оказалась под камнем.
  Я верю, что Мельпомена когда-нибудь наберется сил.
  Сдвинет с себя могильный камень.
  Поднимется.
  Вернется ко мне.
  Поэтому я с тех пор не выхожу из пещеры.
  Боюсь, что я уйду, а Мельпомена без меня проснется".
  "Да, да, камень, - я почувствовала прилив сил. - Не уходи из пещеры, Сибила".
  "Я стала устраивать в пещере встречи, - старуха Сибила продолжала с нежной улыбкой. - Ко мне приходили.
  Я всех принимала.
  Но без души пировала...
  И просто приходили со своими тайными подругами и друзьями.
  Все смешалось в пещере.
  Некоторые делали глупости.
  Особых драчунов уносила река...
  Навсегда...
  Я уверена, что река впадает в реку Времени.
  В Стикс!
  Иногда в пещеру вваливался ревнивый муж чей-нибудь, со стражниками.
  Ревнивые очень глупят.
  Когда узнавали, что я устраивала встречи, то, вообще, криком исходили.
  Один год был сплошным недоразумением.
  Много людей уплыло под водой по реке.
  Но и стражники - тоже люди.
  Они сразу поняли свою выгоду.
  Стали приходить тайно.
  Кто с другом, кто - с подругой.
  Я признаюсь, что держусь превосходно.
  Не плачу.
  Не молчу обижено.
  Перед сном подробно отчитываюсь перед Мельпоменой.
  Жду, что она заговорит со мной.
  Иногда меня терзала ревность.
  Ни к чему, ни к кому.
  Просто душа надрывалась.
  
  Десятки раз я придумывала слова, которые скажу Мельпомене, когда она оживет.
  Мне было плохо.
  Но как представлю, насколько Мельпомене плохо под камнем, так сразу начинаю себя щипать за щеки.
  Год назад у меня заболели ноги.
  Я, конечно, стала заказывать лечебные травы.
  В моей пещере под землей травы не растут.
  Но ничто не помогало от болей в коленях.
  Удивительно, какой противной становится жизнь, когда в ней что-то ломается.
  Заболят ноги, а сердце уже не справляется.
  Я чувствовала себя неуверенно.
  Боялась своей тени.
  Я прикладывала мокрый песок к ногам.
  В момент наивысшей боли мне приснился сон.
  Во сне Мельпомена мне говорила:
  "Моя дорогая Сибила.
  Мне себя жаль, что я попала под камень.
  Но еще больше я жалею тебя.
  Представь, Сибила, я хотела вылезти из-под камня.
  Но не могла.
  Поэтому я унесла свою страсть.
  Не сердись на меня, что я не разговариваю с тобой.
  Но я тревожусь, что так долго у тебя болят колени.
  Колени?
  Что это?
  Колени - мы их не замечаем в молодости.
  В молодости люди не смотрят на себя.
  Мы смотрим на других.
  Но чем ближе болезни, тем тщательнее себя начинаем осматривать.
  Оказывается, что колени могут принести больше боли, чем палач цезаря.
  Палач посадит на кол, и уйдет.
  Боль в коленях не уходит.
  Она остается.
  Ты долго не получаешь сообщений от меня, Сибила.
  Мне под камнем грустно.
  Но я тебе не стану сообщать подробности.
  Ты меня интересуешь, а не камень.
  Если бы мы были прежние, я бы потащили тебя в речку купаться.
  Ты так всегда была ласкова со мной...
  Но после моей смерти ты стала нервная.
  Ты даже не рассказываешь себе о своих новых подругах.
  Они говорят, что ты жаркая.
  Надо бы тебе отдохнуть от постоянных пиров и оргий.
  А то ты переутомилась.
  Даже колени у тебя свело от игрищ.
  Жду, когда мы с тобой снова будем вместе.
  Надеюсь, что и твоя новая подружка Феодосия тоже присоединится к нам.
  Колени лечи речкой, Сибила.
  Слышишь меня - речкой лечи колени". - Мельпомена погрозила мне пальцем.
  Я проснулась.
  Сразу навестила огромный камень.
  Все было по-прежнему.
  Мельпомена из-под него не вылезала...
  Тогда я зашла в речку.
  Стояла столь долго, пока не упала.
  Ноги заледенели.
  Не держали меня.
  Я вылезла на берег.
  Отлежалась.
  С тех пор мои колени, как новенькие.
  Не болят.
  Я могу на пирах и оргиях хоть всю ночь стоять на коленях".
  "Сибила, а Сибила", - я, покачиваясь, подошла к старухе.
  "Что тебе, красавица Ирида?"
  "Твоя подружка Мельпомена разговаривала с тобой из загробного царства Аида".
  "Не из царства мертвых Мельпомена со мной говорила во сне, - Сибила нехорошо сверкнула на меня глазами. - Из-под камня Мельпомена вещала.
  Царство мертвых и камень - огромная разница, Ирида.
  Понимаешь?
  Огромная разница".
  Сибила вскочила.
  Я отшатнулась.
  Испугалась, что старуха затащит меня в подземную реку.
  "Нет разницы, - я проблеяла. - А о сокровищах твоя подружка Мельпомена ничего не говорила?"
  "О каких сокровищах, Ирида?"
  "Обычно мертвые рассказывают о спрятанных сундуках с золотом, - я пососала пальчик. - Так бродяги на ярмарках рассказывают".
  "Сокровищ в моей пещере - множество, - Сибила указала на стену. - Бери кетмень, Ирида.
  Долби гранит.
  Что-нибудь да найдешь драгоценное.
  На золотую жилу наткнешься.
  Или рубин с сапфиром из камня извлечешь".
  "Долбить я не желаю, - мой интерес к драгоценностям резко упал. - Пусть мужчины долбят.
  Я - девушка.
  Мне должны приносить дары".
  "Что я тебе отвечу, Ирида? - старуха Сибила хитро на меня посмотрела. - Ты сказала, что тебе должны приносить дары, потому что ты - девушка.
  Кто-нибудь назовет тебя глупой.
  Но только не я.
  Высказывание твое не очень умное.
  Но в нем виден блеск золота.
  Я бы никогда не поверила, что ты можешь произнести это.
  Но услышала.
  Ты - истинная, настоящая, правда, Ирида!
  Правда всегда бывает случайно!
  Я хочу плакать и хохотать от счастья".
  "Песочные часы, - рабыня обозначила себя пищанием. - Они закончились.
  Я не хочу вмешиваться в твои разговоры, Сибила.
  Но опасаюсь, что ты нам предоставишь новый счет за просроченное время нахождения в твоей пещере".
  "Да, Ирида и Дездемона, - старуха Сибила сильно огорчилась.
  В уголках ее покрасневших глаз показались слезинки. - Ваши четыре песочных часа истекли.
  Уходите скорее.
  Сейчас в пещеру придёт центурион Болеслав со своим молодым другом Гефестом".
  "Ты же клялась, Сибила, что не выдаешь имена своих посетителей, - я заметила ядовито. - Но назвала их имена.
  Центурион Болеслав и Гефест".
  
  Я торжественно победно вздернула подбородок.
  Дездемона ущипнула меня и зашипела:
  "Ирида!
  Зачем ты сказала, что узнала имена?
  Старуха нас не выпустит.
  Побоится, что мы разгласим тайну".
  "Ой, что это я?" - Я запоздало прикрыла ротик ладошкой.
  "Центурион Болеслав и его дружок Гефест - не настоящие имена, - старуха Сибила захохотала.
  Ее дребезжащий смех жутко отражался от стен пещеры и от поверхности спокойной реки. - Тайные любовники придумывают себе звания и звонкие имена.
  Родители назвали ребенка неблагозвучным именем, например, Энастид.
  Всю жизнь Энастид мучается со своим именем.
  Няньки над ним смеются.
  Рабы хохочут.
  Придумывают обидные клички, созвучные с именем Энастид.
  В школе философов мальчика каждый день терзают его именем.
  Поэтому только в моей пещере он преображается.
  Берет на время другое имя.
  Высокое, благородное.
  Так простой собиратель хвороста превращается в сенатора Агамнемнона.
  Или в центуриона Болеслава.
  Каждый второй тайный любовник в пещере - цезарь".
  "Очень хорошие у тебя любовники, Сибила", - я нервничала.
  Дездемона права.
  Заболтается старуха с нами.
  Потом заставит еще платить...
  За просроченное время...
  "Не мои любовники..."
  "Не твои любовники, Сибила".
  "Они сами себе любовники тайные".
  "Да, они тайные сами себе любовники", - я охотно соглашалась.
  "Я выведу вас, - Сибила провела ладонью по лицу. - Но только всем говорите, что вы отлично порезвились в моем гнездышке.
  Мне нужны хорошие отзывы..."
  "Обязательно всем расскажем, что мы прекрасно резвились в твоем уютном гнездышке, Сибила", - я тут же солгала.
  Не собиралась я рассказывать о том, что произошло между мной и рабыней Дездемоной.
  До сих пор у меня все горит.
  От стыда.
  Или не было ничего?
  Все привиделось в розовом дыме?
  
  "Прямо по проходу, - старуха нас подвела к узкому лазу. - Нигде не останавливайтесь.
  Если услышите змеиное шипение, то не бойтесь.
  Я предупредила змей, что вы - свои".
  "Мы змеям свои?" - Я нервно сжала груди.
  Дездемона увидела.
  Усмехнулась...
  "Я пойду за тобой, Ирида", - рабыня облизала пересохшие губки.
  "Дездемона, ты хочешь..." - Я строго посмотрела на рабыню.
  Но благоразумно не договорила.
  И так понятно, почему Дездемона пойдет сзади.
  Она будет безнаказанно любоваться мной.
  "Почтенная Сибила, - рабыня проявила благоразумие.
  Пока я пыталась обелить свою честь, Дездемона узнавала дорогу. - Куда выведет проход?"
  "Я не знаю точно, где заканчивается проход, - хранительница пещеры фыркнула. - В доме это точно.
  Но в каком зале.
  Не удивлюсь, если вы вылезете в конюшне".
  "На конюшню к рабам я не хочу попасть", - я отважно двинулась первая.
  "Мох на стенах светится, - через некоторое время рабыня пропищала. - Не темно".
  "Я сама вижу, что не темно, - я огрызнулась. - Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Почему у тебя голос с легкой хрипотцой стал?"
  "Не нравится мой голос, Ирида?"
  "Нравится.
  Очень милая хрипотца.
  Но она что-то да значит..."
  "Что-то да значит", - рабыня ответила загадочно.
  Столь же загадочно, как я спросила.
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Между нами ничего не было в пещере".
  "Было, Ирида".
  "Тебе...
  Нам все приснилось".
  "Одинаковый сон, Ирида?"
  "Да, одинаковый сон, Дездемона.
  Он очень опасный для жизни.
  Лучше его не вспоминать".
  "Нельзя запретить вспоминать, Ирида".
  "Но можно запретить озвучивать воспоминания, Дездемона".
  "Не станем ссориться, Ирида".
  "Не будем ругаться", - я согласилась.
  Хотя, конечно, я - свободная и благородная.
  Дездемона - всего лишь рабыня.
  Но не моя рабыня.
  И рабы в доме Дианы очень и очень резвые и дерзкие.
  Поэтому лучше с ними не ругаться.
  "Хорошо, что я не рассказала Дездемоне о своей находке, - я подумала. - Она спрашивала.
  Но я промолчала.
  Пусть отколотый уголок от глиняной таблички останется только моим секретом".
  
  "Ирида?"
  "Да, Дездемона".
  "Я подумала.
  Вдруг, надсмотрщик над рабами Акустий и раб Софокл - следующие посетители пещеры старухи Сибилы?"
  "Почему Акустий и раб Софокл?
  Сибила сказала, что придут центурион Болеслав и его дружок Гефест".
  "Но еще Сибила добавила, что все берут тайные имена, - Ирида пыхтела позади меня. - Акустий назвался центурионом Болеславом.
  Раб Софокл взял имя - Гефест".
  "Но Софокл - красивое имя, Дездемона.
  Зачем раб будет менять его на Гефест?"
  "Потому что Гефест - бог", - рабыня ответила просто.
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Все в пещере называются другими именами".
  "Берут другие имена", - Дездемона пропищала.
  "Но я и ты...
  Ты же поняла уже?"
  "Что я уже поняла, Ирида?
  Говори проще.
  У меня в головке шумит".
  "У тебя шум в голове, оттого, что ты не о том думаешь, Дездемона".
  "Откуда ты знаешь, о чем я думаю, Ирида?"
  "Пыхтишь за мной.
  Я догадываюсь, о чем ты думаешь, Дездемона".
  "О чем я думаю?" - Рабыня спросила с вызовом.
  "Ты, Дездемона, думаешь не об именах".
  "Ты угадала, Ирида, - рабыня восхищенно взвизгнула. - Ты читаешь мысли?
  Ты - пифия?
  Ты - прорицательница?"
  "Я - весталка", - я скромно сжала губки.
  Напрасно я придавала своему личику благородное выражение.
  Дездемона видит мою спину и затылок.
  Ну, и ниже спины.
  Но никак не лицо.
  Получается, что я напрасно стараюсь...
  "Ты - необыкновенная, Ирида".
  "Знаешь, чего необыкновенная я боюсь?"
  "Пока не догадываюсь, Ирида, чего ты боишься".
  "Мы назвали свои настоящие имена Сибиле.
  Надо было придумать что-нибудь другое".
  "Но она обещала, что никому не рассказывает о посетителях".
  "Ага, не рассказывает, - я заскрипела зубками. - Выдала центуриона Болеслава и его друга Гефеста.
  У них-то имена придуманные.
  Сибила подумает, что Ирида и Дездемона - наши не настоящие имена.
  Тогда..."
  "Ничего страшного не случится, Ирида", - рабыня беспечно пропищала.
  "С тобой уже ничего ужасного не может произойти, Дездемона.
  Все плохое для тебя случилось.
  Ты - рабыня.
  Я же - благородная свободная.
  Я замуж за сына цезаря хочу". - Вот я и проговорилась.
  "А Диана?"
  "Что Диана?
  Почему Диана?
  Где Диана? - Я продолжала шипеть. - Диана не рада, что я пришла в ее дом".
  "Ирида?"
  "Да, Дездемона".
  "Ты шипишь, Ирида?"
  "Я шиплю".
  "А я думала, что змея шипит", - Дездемона схватила меня за руку.
  Я остановилась.
  
  "Змея", - голос рабыни задрожал.
  И тут я увидела большую змею.
  Она свисала с красного камня.
  Недружелюбно сверкала золотыми глазами.
  "Нас Сибила предупреждала, что змеи".
  "Но старуха сказала, что змеи нас не тронут.
  Они знают, что мы - свои".
  "Еще Сибила предупредила, чтобы мы не останавливались, - я, к счастью, вспомнила. - Кто останавливается, тот для змеи перестает быть своим.
  Видишь, как сердится змеюка.
  Пойдем?"
  "Ага, - рабыня проблеяла. - Тем более что я не хочу топтаться на месте.
  Мне в ножку кто-то тычется.
  Может быть, вторая?"
  "Вторая кто, Дездемона?"
  "Вторая змея..."
  "Не оглядывайся, Дездемона".
  "Я что - глупенькая, оглядываться под землей?
  Может быть, не змея, а Мельпомена мне в ногу тычется".
  "Мельпомена?"
  "Да, Ирида.
  Мельпомена.
  Подружка Сибилы.
  Она вылезла из-под камня..."
  "Как девушка вылезет через много лет из-под тяжеленого камня?"
  "Также Мельпомена вылезет из-под упавшего на нее куска скалы, как Мельпомена во сне дает советы Сибиле".
  "Я ничего не поняла, - я медленно двинулась мимо шипящей змеи. - Не стану изображать удивление.
  Ты же не видишь мое лицо, Дездемона.
  Зачем же я тогда буду его напрягать". - Я вздохнула.
  "Змей мы прошли", - через один поворот рабыня радостно объявила.
  "Мы прошли только первых змей, Дездемона".
  "Ирида?"
  "Да, Дездемона".
  "Мы не должны останавливаться".
  "Да, Дездемона.
  Мы не должны останавливаться".
  "Но тогда пойдем очень медленно, Ирида.
  Мелкими шажками..."
  "Ты не хочешь выбраться как можно быстрее из подземелья, Дездемона?"
  "Хочу выйти на свет, Ирида.
  Но опасаюсь.
  Мы сначала должны все обсудить".
  "Что обсудить? - У меня тревожно забилось сердечко. - Ты снова признаешься мне в любви?
  Даже если скажешь, что меня любишь, то ответ не получишь.
  Я говорю только то, что хочу".
  "О любви скажу позже, Ирида.
  Сейчас нужно обсудить возможную встречу с Акустием".
  "Я не боюсь надсмотрщика над рабами, Дездемона".
  "Акустий станет расспрашивать - нашла ли ты что-нибудь интересное под кроватью".
  "Ага".
  "Что ага, Ирида?"
  "Станет расспрашивать".
  "Что ты ему ответишь, Ирида?"
  "Я отвечу Акустию, что не его дело".
  "Этот ответ не понравится Акустию, Ирида".
  "Тогда скажу, что ничего не нашла под кроватью".
  "Акустий не поверит тебе, Ирида".
  
  "Тогда я не стану обращать внимания на вопросы какого-то надсмотрщика над рабами.
  Кто он?
  А кто я?"
  "Акустий - всесильный в доме Дианы".
  "Ты же простая гостья.
  Если ты исчезнешь, Ирида, то тебя искать не станут.
  Акустий скажет, что видел, как ты убегала из дома".
  "Но ты же меня защитишь, Дездемона".
  "Я буду тебя защищать, Ирида.
  Но я слабая хрупкая девушка.
  Любой раб согнет меня в бараний рог".
  "Эх, если бы я не пришла в дом Дианы, то не встретила бы Акустия, - я пробормотала. - Если бы мы с тобой не...
  Вообщем, если бы ты и я не... в одной спальне, то не побежали бы по тайному проходу.
  Если бы не убежали из спальни, то не встретили бы старуху Сибилу.
  Если бы не встретили старуху Сибилу, то ты бы не отдала ей замечательный кинжал, который украла у сына цезаря Клавдия.
  Если бы кинжал остался у тебя, то ты бы защитила меня кинжалом.
  Слабая хрупкая девушка с кинжалом сможет одолеть раба.
  Кинжал уравнивает силы..."
  "Если бы ты не пришла в дом Дианы, Ирида, то я бы не встретила тебя, Ирида.
  Если бы ты не взяла меня под свою защиту, то надсмотрщик над рабами Акустий посадил бы меня на кол.
  Если бы ты не оказалась в доме Дианы, то ты не разговаривала бы с сыном цезаря Клавдием.
  Он бы о тебе не знал бы.
  А теперь, наверняка, думает о тебе, Ирида".
  "Правда, - я захихикала от радости. - Ты думаешь, что сын цезаря Клавдий бросит Диану?
  Он возьмет меня в жены?"
  "Ты очень красивая, Ирида", - рабыня ответила уклончиво.
  "Ты тоже очень красивая, Дездемона.
  Но ты - рабыня.
  Диана - безумно красивая.
  Она - хозяйка дома.
  Артемида - тоже потрясающе красивая.
  Но Артемида - всего лишь управляющая хозяйством в доме Дианы.
  Артемида - не благородная.
  Я же - благородная".
  "Благородство у тебя на лбу не написано, - рабыня дерзко оскорбила меня. - Чтобы узнали о твоем благородстве, ты, Ирида, должна повесить на грудь табличку с иероглифами - Я благородная".
  "Мое благородство видно во всем, - я с трудом удерживала свой гнев на наглую рабыню. - Мой подбородок вздернут благородно.
  Моя осанка благородная.
  Моя походка - благородная..."
  "Патриции смотрят не на осанку, а на то, что ниже осанки, - рабыня захихикала. - Мужчинам нравится, когда девушка вихляет бедрами.
  Каждая, даже не благородная, может вихлять..."
  "Я - весталка.
  У меня вихляния бедрами особенные".
  "Я знаю, что ты лучше всех, Ирида", - рабыня пропела.
  "Так лучше, - я улыбнулась широко. - Ты хвали меня, Дездемона, а не ругай.
  От похвалы мы, девушки, расцветаем".
  "Мы с тобой два цветочка, Ирида", - рабыня дышала мне в затылок.
  "Сегодня я усомнилась, что я хозяйка своей судьбы", - я остановилась в конце прохода.
  Перед нами была сплошная стена.
  "Стена", - рабыня приблизилась ко мне и прижалась.
  "Мы можем вернуться к Сибиле.
  Спросим у нее, почему мы не вышли на поверхность".
  "Я подозреваю, Ирида, что мы не дойдем до Сибилы.
  Змеи уже не будут нас считать своими".
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Мы же не видели черепа на пути.
  Значит, выход есть".
  "Может быть, стена отодвигается, - Дездемона обошла меня.
  Водила ладонями по камням. - В нашу с тобой спальню был проход".
  "Если стена отодвигается, то должно быть и подглядывательное отверстие, - я потянула за выступающий камень.
  За ним оказалась узкая щель. - Вот оно. - Я прошептала. - Я слышу голоса".
  "Артемида и Диана, - рабыня взглянула в щель. - Зал Дианы".
  "У Дианы из спальни особый ход в подземелье утех Сибилы?" - Я стиснула кулачки.
  "Но, может быть, Диана о нем не знает, - рабыня прижалась ко мне. - И ни разу не пользовалась услугами Сибилы.
  Ты только не волнуйся, Ирида".
  "Я сама решу - волноваться или не волноваться".
  "Ирида".
  "Да, Дездемона".
  "Давай смотреть вместе.
  Вместе что-нибудь придумаем.
  Только нам нужно прижаться ближе".
  "Куда уж ближе, Дездемона", - я усмехнулась.
  Рабыня промолчала.
  Мы слились.
  Жадно подслушивали и подглядывали.
  
  "Диана, - Артемида сидела на кровати.
  Диана возлежала на боку. - Ирида не должна уходить из твоего дома.
  Она не зря пришла.
  Что Ирида тебе рассказала?"
  "Беседуют, как две близкие подружки, а не как служанка с госпожой", - я накалялась.
  "У тебя хитро сверкают глаза, Артемида, - Диана беззаботно засмеялась. - Я даже слышу, как стучит твое сердце". - Диана подняла руку.
  Ткнула пальчиком под левую грудь Артемиды.
  "Бесстыдница Дианка", - я зашипела.
  "Ирида!
  То, что ты прижимаешься ко мне липко, ты не считаешь бесстыдством", - Дездемона жарко шептала.
  
  
  ГЛАВА 447
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  РАЗГОВОР В СПАЛЬНЕ
  
  "Мы же для пользы, Дездемона
  Нам же тесно...
  А они!
  Они.
  Им не тесно".
  "Диана, - разговор в спальне хозяйки дома продолжался. - Ты не ответила мне.
  Ты со мной заигрываешь".
  "Да, я с тобой заигрываю, Артемида, - Диана хихикала. - Но мое заигрывание ничего не значит".
  "Как ничего не значит? - Артемида прижала руки к груди. - А я думала".
  "Я неприветлива со свой любимой подружкой Иридой, - Диана сладко потянулась. - Моя неприветливость может оказаться лживой, как и заигрывания с тобой, Артемида".
  "Зачем ты меня мучаешь, Диана?"
  "А ты меня не мучаешь, Артемида?"
  "Как я тебя мучаю?"
  "Ты со своим женишком Акустием.
  Он тебя бесстыдно лапает.
  Ты закатываешь свои великолепные глазища, Артемида.
  Мне после ваших игр до тебя противно дотрагиваться".
  "Но ты же до меня дотрагиваешься, Диана", - Артемида шутливо хлопнула хозяйку по руке.
  "Противно, но дотрагиваюсь, Артемида.
  Дотрагиваюсь, и мне противно.
  Ты столь противная, Артемида".
  "Я буду для тебя, какой ты захочешь, Диана, - Артемида придвинулась к хозяйке. - Хочешь, чтобы я была противная?
  Буду.
  А, захочешь..."
  "Оставайся пока сама собой, Артемида".
  "Ты хочешь мне помочь, Диана?"
  "В чем помочь тебе, Артемида?
  Оставаться самой собой?"
  "Да".
  "Хочу".
  "Я тоже хочу, Диана", - Артемида склонилась над моей подружкой.
  Поцеловала ее в губы.
  "Йа.
  Я больше не могу, - пот заливал мои глаза. - Это предательство.
  Диана - моя подруга - предала меня со своей служанкой.
  Артемида говорила, что любит меня.
  Но тут же предала с моей подругой". - Я медленно сползла по стенке.
  "Ирида?"
  "Да, Дездемона".
  "Они не по-настоящему поцеловались".
  "Как можно целоваться не-по-настоящему?
  Губы в губы?
  Язык к языку?"
  "Они поцеловались, чтобы заполнить неловкую паузу.
  Мы же девушки, когда задумываемся, часто целуем".
  "Получается, что я редко задумываюсь".
  "Поднимись, Ирида.
  Убедись, что Артемида и Диана просто беседуют дальше.
  Дружеский поцелуй ничего не изменил".
  
  "Да.
  Я должна подняться, Дездемона.
  Ты же мне на голову села.
  Моя голова застряла у тебя между ног.
  Неудобненько получается".
  "Мне удобно", - голосок рабыни дрогнул.
  Я поднялась.
  Взглянула в щель:
  "Сидят, словно не целовались", - я согласно кивнула.
  Стукнулась головкой о головку Дездемоны.
  Мы захихикали, как две заговорщицы против цезаря.
  "Моя Ирида, - Диана назвала меня своей, - очень чистая".
  "Совершенно с тобой я согласна, Диана, - Артемида одобрительно кивала. - Ты превращаешься в разумную девушку.
  С тобой уже можно серьёзно разговаривать".
  "Я предпочитаю несерьезные разговоры.
  В них больше можно узнать".
  "Ирида - настоящее имя твоей подруги? - Артемида выпытывала. - Отец ее не звал по-другому?
  Кто ее отец?"
  "Отец Ириды - ковровщик из Патагонии", - Диана мило улыбнулась.
  Улыбалась ли она Артемиде, или воспоминаниям улыбнулась.
  "Диана, я хочу тебе помочь", - Артемида сошла с кровати.
  Присела на сундук.
  Широко развела колени в стороны.
  "Я чуть не кричу в отчаянье, Артемида, - Диана встала с кровати. - Чем ты мне хочешь помочь?
  В том, что с Акустием после свадьбы собираетесь завладеть моим домом?"
  "Я не говорила этого", - Артемида не смутилась.
  "Зато я знаю.
  Твой жених Акустий только и мечтает о моем хозяйстве".
  "Мечтать не запретишь, Диана", - Артемида улыбнулась.
  "Твоя улыбка - улыбка сумасшедшей, Артемида", - Диана завизжала некрасиво.
  "Зато я не хитрю с тобой, Диана.
  Ты же хитришь со всеми.
  Даже со своей подружкой Иридой ты хитришь.
  А Ирида не заслуживает невежливого с ней обращения".
  "Невежливое обращение? - Диана даже подпрыгнула от возмущения. - Ирида, вообще, на меня внимания не обращает.
  Рыскает о дому.
  Спит с рабыней Дездемоной.
  Тебе глазки строит, Артемида.
  Я знаю, что ты на Иридку смотришь с любовью...
  А Иридка и твоего жениха Акустия не упускает".
  "Ирида - весталка.
  Весталки - чистые.
  Они делают все для блага людей".
  "Хоть себе ты не ври, Артемида, - Диана остановилась перед управляющей домом. - Весталка.
  Хорошая шутка.
  В Фивах печенеги разрушили храм Весты.
  В Алехандрии толпа рабов разнесла храм Весты по камешкам.
  В Финикии степняки в храме Весты устроили балаган.
  Только не бормочи непонятное о весталках, Артемида".
  "Некоторые храмы Весты разрушены.
  Но некоторые остались, Диана.
  Ирида - весталка в душе".
  "Ты только об Иридке думаешь, Артемида".
  "Я - управляющая твоим хозяйством, Диана.
  Я обо всех думаю.
  Я должна делать так, чтобы всем было хорошо".
  
  "Слишком ты усердная, Артемида, - Диана покачивала бедрами. - Обычаи предков соблюдаешь.
  Но только те обычаи, которые тебе выгодны.
  Неудивительно, что Акустий не доверяет тебе".
  "Мне Акустий доверяет", - Артемида побледнела.
  "Ха, Артемида.
  Акустий никому не верит.
  Я даже видела, как он отшатнулся от зеркала.
  Акустий подумал, что его отражение в зеркале угрожает ему.
  Я думаю, что Акустий сошел с ума.
  Иногда он ведет себя здраво.
  Но недолго". - Диана присела рядом с Артемидой.
  "На кровати сидели вместе, - рабыня Дездемона ядовито заметила. - Теперь на сундук переместились.
  Артемида и Диана хотят разнообразия".
  "Тут я с тобой согласна, Дездемона", - я с трудом выдохнула.
  Настолько была зла на Артемиду и на Диану.
  "Ты со мной согласна, Ирида?" - Дездемона расцвела.
  "Ага".
  "Тогда..." - рабыня неожиданно впилась губами в мои губы.
  "Дездемона, - я с трудом оторвалась. - Ты меня напугала.
  Я даже не смогла увернуться от твоего поцелуя.
  Здесь тесно".
  "На это я рассчитывала", - Дездемона захихикала.
  Я решила промолчать.
  Зато Артемида и Диана не молчали.
  
  "Артемида?" - Диана захихикала.
  "Ты смеешься, Диана?" - Артемида игриво толкнула Диану плечом.
  И засмеялась.
  "Ты тоже хихикаешь, Артемида", - в ответ Диана тоже шутливо толкнула Артемиду плечом.
  "Но ты хихикаешь сильнее, чем я, Диана".
  "Нет, Артемида.
  Ты смеешься громче!"
  "Что они расхихикались?" - Я пробурчала.
  "Им весело", - Дездемона грустно мне ответила.
  "Тебе же тоже весело, Дездемона.
  Мы с тобой достаточно веселились".
  "Веселья много не бывает, Ирида".
  "Ты лучше на Диану и Артемиду смотри, Дездемона.
  Может быть, они что-нибудь важное скажут".
  "А что для тебя важно, Ирида?"
  "Ты меня запутала, Дездемона", - я захихикала.
  Ущипнула рабыню где-то внизу.
  "Ты тоже хихикаешь, Ирида", - рабыня обрадовалась.
  "И ты, Дездемона", - я приложила пальчик к губкам рабыни.
  Дездемона хотела что-то сказать.
  Но отвлеклась на игры Дианы и Артемиды.
  "Диана", - Артемида в это время спрашивала хозяйку дома.
  "Да, Артемида".
  "Хочешь, я раскрою тебе свой характер?"
  "Хочу, Артемида.
  Раскрой свой характер".
  "Ты мне тоже открой свое самое сокровенное, Диана".
  "Что ты хочешь узнать обо мне, Артемида?
  Ты же мое сокровенное видела и знаешь отлично..."
  "Мой характер ужасный, Диана", - Артемида начала себя обличать.
  Опустила реснички.
  "Характер - ничто.
  Красота - все, Артемида".
  Диана и Артемида снова захихикали.
  Артемида ткнула пальчиком в пупок Дианы.
  Наступила неловкая пауза.
  
  "Можешь еще пальчиком дотронуться до моего пупка, Артемида.
  Это же не больно".
  "Точно - не больно тебе, Диана".
  "Не больно.
  Сама почувствуй, Артемида". - Диана дотронулась мизинчиком до пупка Артемиды.
  Больно?
  "Неа!
  Не больно.
  Даже приятно".
  "Ты - моя управляющая, Артемида".
  "Хочешь, чтобы я сейчас тобой управляла, Диана?"
  "Управляла мной?"
  "Не по-настоящему.
  Мы же играем".
  "Я боюсь, Артемида".
  "Чего ты боишься, Диана?"
  "Боюсь, что ты узнаешь мои сокровенные мысли".
  "Но ты же сама хотела рассказать о себе, Диана".
  "Был бы здесь кто-нибудь еще, - Диана вертела очаровательной головкой. - Тот, кто бы нам помог".
  "Ты думаешь, Диана, что мы сами не справимся со своим смехом?"
  "Нет, я думаю, что мы не справимся, если будем пальчиком дотрагиваться друг до дружки, Артемида".
   "Но мы же только пупочки потрогали".
  "Пупочек - очень важно, Артемида".
  "Я.
  Йа. - Артемида застенчиво пробормотала. - Если никто не видит нас сейчас.
  Не подслушивают нас, то я...
  Пожалуй...
  Разрешу тебе, Диана..."
  "Что ты мне разрешишь, Артемида?"
  "Пододвинься ближе", Диана, - голос Артемиды стал бархатный.
  "Мы и так прижимаемся друг к дружке, Артемида".
  "Надо быть еще ближе, Диана.
  Ты сейчас не задумывайся.
  Делай первое, что придет тебе в голову".
  "Делать то, что придет мне в голову? - Диана переспросила робко. - Не задумываться?"
  "Да, - Артемида поспешно ответила. - Ты первая.
  Начинай.
  Я смущаюсь".
  "Первое, первое, - щечки Дианы порозовели. - Я давно хотела запустить руку в твои волоса, Артемида.
  Да.
  Я часто их трогала.
  Но не так, как мечтала".
  "Потрогай мои волосы, Диана".
  "Можно?"
  "Можно, Диана".
  "Тогда я рискну", - Диана провела ладошкой по головке Артемиды.
  Затем пальчики Дианы стали перебирать ее густые волосы.
  "Все, - через несколько минут Диана вздохнула с облегчением. - Я сделала то, что первое мне сейчас пришло в голову".
  "И как, Диана?"
  "Что - как, Артемида?"
  "Понравились тебе мои волосы?
  Понравилось их перебирать?"
  "Ты задала два вопроса, Артемида.
  На какой из них отвечать?"
  "Отвечай сразу на два вопроса, Диана".
  "Сразу на два?"
  "Да".
  "Тогда я отвечу - да, понравилось перебирать твои прекрасные волосы, Артемида".
  "Как замечательно", - Артемида захлопала в ладошки.
  
  "Что замечательно, Артемида?
  Замечательно, что мне понравились твои волосы?
  Или замечательно, что я их трогала?"
  "Теперь ты задала два вопроса, Диана".
  "Отвечай на два вопроса, Артемида".
  "Да, Диана.
  Замечательно, что тебе понравились мои волосы.
  И замечательно, что ты их ласкала".
  "Я не ласкала.
  Я лишь играла с твоими волосами, Артемида".
  "Игра и есть ласкание, Диана".
  "Ну, когда как, Артемида".
  "Мы сейчас с тобой играем, Диана?
  Или ласкаемся?"
  "Играем в ласкание, Артемида".
  "Тогда мой ход в игре, - Артемида облизнула губки. - Сейчас я сделаю первое, что придет мне в головку, Диана".
  "Я с нетерпением жду, Артемида".
  "Что же сейчас находится в моей головке? - Артемида приложила пальчик ко лбу. - Ага.
  Увидела.
  Поняла". - Артемида резко замолчала.
  "Что ты увидела, Артемида?
  Что ты поняла?"
  "Мне стыдно, Диана".
  "Ты еще ничего не сделала постыдного, Артемида".
  "Мне стыдно заранее".
  "Артемида!
  Стыдно, у кого не видно".
  "Ты, действительно, хочешь, Диана?"
  "Как я могу хотеть то, что не знаю?"
  "Я.
  Йа.
  Я хочу перед тобой станцевать, Диана". - Артемида опустила хорошенькую головку.
  "Передо мной станцевать, Артемида?
  Это же замечательно".
  "Вот, что мне пришло в голову".
  "Станцуй, Артемида.
  Разве танец - плохо?"
  "Но я не какая-нибудь менада.
  Вакханки на оргиях бесстыдно танцуют перед патрициями".
  "Мы не на оргии, Артемида.
  Ты не вакхакна".
  "Но, вдруг, Диана, ты увидишь в моем танце что-то неприличное. - Артемида побледнела. - Нет, конечно.
  Я не собираюсь показывать тебе бесстыдный танец менады.
  Но тебе может показаться...
  Случаешься же подобное.
  Например, на ярмарке ветер на девушке тунику задерет высоко.
  Купец увидит голую попку девичью.
  Он подумает, что девушка его соблазняет.
  Что красавица нарочно попку оголила.
  Тунику специально подняла.
  А девушка даже не заметила, как ветер на ней тунику задрал.
  Ни о чем не будет подозревать девушка.
  Через неделю с удивлением девушка узнает, что все на ярмарке ее считают бесстыдницей".
  "Мы не на ярмарке, Артемида, - Диана доверительно подмигнула Артемиде. - Тем более что мы никому не расскажем".
  "Обещай, что не будешь меня ругать за мой танец".
  "Обещаю, что не стану ругать тебя за танец", - Диана торжественно заявила.
  
  "Какой танец тебе показать, Диана?"
  "У тебя много танцев?"
  "У меня море танцев".
  "Покажи, что-нибудь веселое, Артемида".
  "Как?" - Артемида сделала вид, что не поняла.
  "Морское".
  "Морское?"
  "Ну, как волны играют".
  "Это я могу, - Артемида обрадовалась. - В волнах нет ничего постыдного".
  "Если волны сами себя не стыдятся".
  "Волны стыдятся?" - Артемида раскрыла ротик в удивлении.
  "Я просто так сказала", - Диана захихикала.
  "Торжественно веселое, или грустно веселое?"
  "Что ты имеешь в виду, Артемида?"
  "Веселое бывает разное".
  "Торжественно веселое покажи, Артемида.
  Грустное мне не интересно".
  "Веселая волна", - Артемида решительно поднялась.
  Вышла на середину зала.
  Начала извиваться в танце.
  Артемида наклонялась.
  Поднималась.
  Выгибалась.
  Подражала волне морской.
  Волосы Артемиды облаком летали.
  "Похожа я на волну?" - Артемида откинулась назад.
  Ножки широко расставила, чтобы не упасть.
  "Ты похожа на море", - Диана восторженно проблеяла.
  "Тебе нравится мой танец, Диана?"
  "Ни одна танцовщица из балагана не сравнится с тобой в танце, Артемида.
  Ты танцуешь даже намного лучше, чем вакханка на оргии".
  "Танцовщица из балагана не сравнится со мной? - Артемида остановила танец.
  Быстро-быстро моргала. - Я танцую лучше, чем вакханка на оргии? - Артемида надула губки. - Ты меня оскорбила, Диана".
  "Ой, прости, - Диана запоздало приложила ладошку ко рту.
  Но затем убрала ее. - Почему я должна извиняться перед тобой, Артемида?
  Я тебя похвалила.
  Да - это лучшая похвала!"
  "Назвать танцовщицей из балагана или вакханкой - это, разве похвала?
  Это - оскорбление.
  Мне жаль тебя, Диана, если ты не можешь отличить похвалу от оскорбления".
  "А мне жаль тебя, Артемида, если ты не можешь отличить похвалу от оскорбления".
  "Ты повторила мои слова, Диана".
  "Нет.
  Я не повторяла твои слова, Артемида.
  Я сказала свое.
  То, что мной сказанное - точь-в-точь, как твое высказывание - простое совпадение".
  
  "Диана..."
  "Я не хочу ссориться, Артемида, - Диана подошла к управляющей ее хозяйством. - Я постараюсь тебе объяснить.
  Я не сказала, что ты вакханка или танцовщица из балагана.
  Хотя ничего позорного в вакханках и в танцовщицах не вижу.
  Они веселятся.
  Веселят людей...
  Ты тоже меня развеселила своим танцем.
  Порадовала меня".
  "Ты не обманываешь, - Артемида сразу улыбнулась. - Тебе - правда - понравился мой танец?"
  "Очень.
  Поэтому я сравнила его с танцем вакханок на оргии.
  Ты не вакханка, Артемида.
  Но твой танец столь же хорош, как у вакханок.
  Вакханки с детства учатся танцевать.
  Все движения отточены и продуманы.
  Также, как и у танцовщиц из балагана.
  Днем - танцовщица в балагане, ночью - вакханка на оргии.
  Одно перетекает в другое, Артемида.
  Огромная похвала, если тебе скажут, что ты танцуешь, как балаганная актерка или менада на оргии".
  "Я не подумала об этом, Диана.
  Теперь понимаю, что ты меня похвалила.
  Похвалила мой танец морской волны".
  "Ты притоптывала, Артемида.
  Извивалась.
  Будто бы изливалась".
  "Я старалась для тебя".
  "Я видела".
  "Что ты видела?"
  "Я все видела, Артемида".
  "Ты сказала, что я как вакханка, или как танцовщица из балагана..."
  "Мы же закончили эту тему, Артемида".
  "Я - по-хорошему.
  Ты часто бывала в балагане, Диана?"
  "Часто".
  "Зачем?"
  "Я же веду торговые дела.
  Купцы предпочитают торговлю обсуждать в трактирах, или в балаганах.
  Но чаще всего - в балаганах.
  Поэтому я - по своим торговым делам - с купцами в балагане..."
  "А вакханки на оргиях, Диана?
  Тебя патриции приглашали на оргии?"
  "Патриции - те же самые купцы.
  Только богаче и важнее.
  Купцы - в балаган.
  Патриции - на оргию".
  "Ты сама танцевала перед купцами в балагане, Диана?"
  "Я?
  Йа?"
  "Только честно, Диана?"
  "Нуууу, не по своей воле.
  Я пару раз... несколько... танцевала перед купцами в балагане".
  "Ты хочешь стать балаганной танцовщицей, Диана?"
  "Ни за что!"
  "Но ты же сказала, что ты танцевала перед купцами в балагане".
  "Только ради своего торгового дела, Артемида.
  Только из-за торговой выгоды".
  "Как можно танцевать из-за торгового дела, Диана?"
  "Еще как можно танцевать из-за торговли, Артемида.
  Я девушка тонкая.
  Хрупкая.
  Молодая.
  Нет у меня мужа.
  Защитника у меня тоже нет.
  Все хотят что-то получить от меня.
  Постоянно я доказываю, что я умею торговать.
  Вот в балагане купцы некоторые начинают сомневаться.
  Стоит ли вести со мной торговлю.
  И тогда мне приходится танцевать перед купцами".
  "Танец помогает в торговле?"
  "Еще как танец помогает в торговле!
  После того, как я станцую перед купцами, у них все вопросы отпадают.
  Купцы видят, что мне можно доверять.
  Девушка, которая откровенно обнажила..."
  "Ты обнажалась перед купцами, Диана?"
  "Я обнажала душу...
  И сразу становилась торговым партнером заморских купцов.
  Своя для них".
  "Ты столько натерпелась, Диана".
  "Да мне не трудно станцевать перед хорошими людьми".
  "А на оргиях?
  Ты танцевала вместе с вакханками, Диана?"
  
  "Еще как я танцевала с вакханками на оргиях.
  Ведь патриции, когда развеселятся, когда напьются, то не отличают купца от менады.
  Патрицию все равно становится.
  На этот случай на оргиях всегда наготове мускулистые парни".
  "Диана?"
  "Да, Артемида".
  "Покажи мне свой танец..."
  "Йа?
  Тебе?"
  "Ты.
  Мне".
  "Но ты же девушка, Артемида".
  "Я знаю, что я девушка".
  "Девушка перед девушкой не танцует".
  "Перед купцами ты танцевала, Диана.
  Перед патрициями ты плясала с вакханками.
  Передо мной не желаешь?"
  "Но тогда было ради дела".
  "Представь, что я купец или патриций".
  "Тыыы? - Диана сложила губки дудочкой.
  Затем заливисто засмеялась. - Ты не купец и не патриций, Артемида.
  У купцов и патрициев - бороды, усы.
  Животы толстые.
  Ноги короткие.
  Ты же совсем не похожа на купца или на патриция".
  "Тогда закрой глаза, Диана".
  "Я закрыла глаза".
  "Представь, что перед тобой купец сидит в балагане.
  Или патриций на оргии".
  "Невозможно представить сейчас, что передо мной патриций на оргии, или купец в балагане".
  "Почему не можешь представить, Диана?"
  "Потому что от купцов и патрициев запах другой.
  Кислый от них запах.
  Ты же, Артемида, благоухаешь розами.
  От тебя веет свежестью".
  
  "Но я все равно хочу видеть твой танец, Диана", - Артемида упрямо топнула.
  "Не могу, Артемида".
  "Но я же танцевала перед тобой, Диана".
  "Это было твоё желание, Артемида".
  "Ты не желаешь передо мной танцевать, Диана?"
  "Очень даже хочу показать свой танец тебе, Артемида.
  Мы бы сравнили наши танцы.
  Но я стесняюсь".
  "Я тоже стеснялась.
  А потом начала".
  "Я не могу пересилить себя, Артемида".
  "А, если я придумаю что-нибудь?"
  "Если ты что-нибудь придумаешь, Артемида, то я буду очень рада".
  "Тогда я придумаю.
  Придумываю...
  Уже придумала. - Артемида подпрыгнула. - Ты будешь учить меня своему танцу, Диана".
  "Учить тебя танцевать, Артемида? - Диана похлопала себя по груди. - Но ты же танцуешь великолепно.
  Как балаганная танцовщица.
  Как вакханка на оргии ты танцуешь.
  Даже лучше.
  Я не смогу тебя научить лучше".
  "Ты покажешь мне то, что я в танце не знаю, Диана.
  Я покажу тебе свое.
  Так мы обучим друг дружку.
  И тогда точно - ни вакханка, ни танцовщица из балагана, ни весталка не станцует лучше, чем мы".
  "Весталка?
  Разве весталки хорошие танцовщицы?"
  "Диана!
  Ты все по балаганам, да по оргиям.
  Я же в храмы иногда хожу.
  Видела бы ты, как танцуют весталки.
  Вакханки и танцовщицы из балагана им в подошвы сандалиев не годятся".
  "Неужееееели?"
  Я думала, что весталки - скромницы..."
  
  
  ГЛАВА 448
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ВЕСТАЛКА ИРИДА
  
  "Весталки - скромницы.
  Но, чтобы показать насколько грязь черная, нужно рядом с грязью положить белый шелк.
  Так и весталки.
  Они показывают слишком уж откровенные танцы.
  Чтобы люди видели, как много в мире пороков и стремилась к совершенству и чистоте".
  "Да ты что, Артемида!
  "Ага".
  "Тогда и моя подружка детства Ирида тоже превосходно танцует.
  Она же весталка.
  Была весталкой".
  "Весталкой Ирида и остается", - Артемида ладошкой вытерла бриллиантики капелек со лба.
  
  "Ты видела, как Ирида танцует? - Голосок Дианы треснул. - Ирида танцевала перед тобой?"
  "Нет, я не видела танец Ириды, - Артемида ответила поспешно. - Она не танцевала передо мной".
  "Может быть, Ирида - неправильная весталка.
  Не умеет танцевать?"
  "Еще как умеет", - Артемида засмеялась.
  "Но ты же только что призналась, что не видела танец Ириды.
  Сейчас же утверждаешь, что Ирида прекрасно танцует".
  "Я походку Ириды видела.
  У нее летящая походка.
  Танцующая.
  Ирида идет, как танцует.
  А что будет, если она по-настоящему начнет танцевать".
  "Я попрошу Ириду, чтобы она станцевала перед нами.
  Тогда и решим, чей танец лучше", - Диана закусила нижнюю губку.
  "Чтобы мы решили, кто лучше танцует, я должна сначала увидеть твой танец, Диана".
  "Хорошо, - Диана опустила миленькую головку. - Но только мы не будем танцевать, Артемида.
  Ты придумала, что мы обучим друг дружку".
  "Начнем обучение, Диана?"
  "Начнем".
  "Тогда мы должны чувствовать друг дружку, Диана".
  "Как чувствовать?"
  "Возьмемся за руки, Диана".
  "Но, если мои руки будут заняты твоими руками, Артемида, то я не смогу размахивать.
  У меня много размахиваний".
  "Мы будем размахивать вместе, Диана".
  "Я отставляю левую ногу назад..."
  "Это уже начало танца, Диана?"
  "Да".
  "Мне нравится, как ты отставила свою левую ножку назад.
  Я так еще не танцевала.
  Я повторю". - Артемида свою ногу тоже отставила.
  "Теперь я кручу головкой", - Диана покрутила прелестнейшей головкой.
  "Так я умею, - Артемида обрадовалась. - Я бы посоветовала тебе, Диана, крутить головкой в другую сторону.
  Так красивее".
  "Да?"
  "Да, Диана".
  "Действительно, так лучше", - Диана крутила головку в другую сторону".
  "Теперь потрясем плечами, Диана".
  "Я называю не плечами трясти, а - грудями".
  "Я бы тоже так называла.
  Но "трясти плечами" звучит целомудреннее и более философски, чем "трясти грудями".
  Трясти грудями - как-то уж..."
  "Я у купцов научилась дурным словам", - Диана густо покраснела.
  Девушка потрясли плечами и грудями.
  "Теперь вращаем бедрами, Диана".
  "В одну сторону вращаем?"
  "Ага".
  "Красиво у нас получается, Диана".
  "Я сама обалдеваю, Артемида".
  "Процветаем".
  "Зацветаем".
  "Бедро к бедру прижмем?"
  "Бедро к бедру".
  "Теперь пойдем по кругу".
  "В ногу?"
  "Не сбиваемся.
  В ногу".
  
  "Теперь я обхвачу тебя сзади за талию.
  Повторяй мои движения".
  "Ты сзади.
  Я не вижу твои движения".
  "Тогда ты меня обхвати за талию.
  Крепче!
  Крепче обхвати.
  Прижмись.
  Мы всего лишь танцуем".
  "Я боюсь крепче.
  У тебя тонкая талия.
  Переломится".
  "Моя талия не уже, чем твоя.
  И не переломится.
  У тебя ручки хрупкие".
  "Одна за другой идем".
  "Хахахаха!
  Мне нравится".
  "Кажется, что вдвоем мы танцуем лучше, чем вакханки и балаганные актерки".
  "Еще как мы лучше их".
  "А весталок?"
  "Что весталок?"
  "Мы лучше, чем весталки танцуем?"
  "За весталок сразу так и не скажу.
  Весталки - особенные.
  Вроде танцы у них бесстыдные и вызывающие.
  Но в то же время - целомудренные".
  "Попросим Ириду".
  "Да, Ириду попросим".
  "Согласится?"
  "Кто их, весталок, знает".
  "А теперь повернемся лицом к лицу".
  "Повернулись".
  Прижимаемся друг к дружке.
  Танцуем так".
  "Но так не очень удобно".
  "Зато - красиво".
  "Красивое!"
  "Не слишком ли мы откровенно прижимаемся?"
  "Откровенно.
  Но мы изучаем танцы.
  Откровенно изучаем".
  "Придумай новое танцевальное движение.
  Только быстро!".
  "Так интересно?"
  "Это, разве, танцевальное движение?"
  "Все что в танце происходит, считается танцем".
  "Прекрасно".
  "Соответствующее!"
  "Мне радостно".
  "Я чувствую себя в блаженстве".
  "А я - в купальне".
  "Пойдем в купальню?"
  "Чуть позже пойдем в купальню.
  Сначала дотанцуем".
  "Ага.
  Дотанцуем!"
  "Голова кружится".
  "Потому что мы кружимся".
  "Оттого, что мы кружимся - голова кружится?"
  "И от кружения тоже..."
  "Ты - огонь!
  "Огнем и танцем!".
  "Странно сейчас я как-то почувствовала.
  Повторим?"
  "Ты отзывайся движениями, а не словами".
  "Как тебе это движение?"
  "Мммммм".
  "Я тоже мычу".
  
  "Руку.
  Руку чуть выше подними.
  Теперь - ниже".
  "Смотри мне в глаза".
  "У тебя невинный взгляд".
  "Как и я вся невинная".
  "Не так сильно".
  "Чуть медленнее?"
  "Чуть медленнее, потому что мы все-таки, танцуем, а не..."
  "Настоящее счастье".
  "Очень манящее движение".
  "Я назову этот танец - Несчастная любовь?"
  "Ты - несчастная?"
  "Нет.
  Я - счастливая.
  Любовь несчастная".
  "Почему так грустно?"
  "Купцы любят грустить в балагане.
  Рядом амфора с дорогим асирийским вином.
  На коленях сидит певичка.
  Самое время грустить купцу!"
  "У меня чешется.
  Почеши, пожалуйста.
  А то мои руки заняты... танцем".
  "Прошу повторить".
  "С удовольствием".
  "Мы чудесно танцуем".
  "Потому что мы вдвоем.
  Одна учит другую танцу".
  "Ты покраснела от стыда?"
  "Я?
  Я покраснела?"
  "Немного.
  Так мило, когда ты краснеешь".
  "Я от танца покраснела".
  "Я тоже покраснела и взмокла.
  Мы так быстро танцуем".
  "Быстро и красиво".
  "Быстро и красиво".
  "Сейчас бы в колеснице покататься".
  "В колеснице промчаться в триумфальную арку в Афинах".
  "Чтобы на нас любовались разукрашенные патриции".
  "Ага.
  Патриции пусть нам свистят вслед.
  Патриции и центурионы".
  "Откроем новое в танце?"
  "Открываю..."
  "Возьми меня за попку.
  Я попробую изогнуться сильно-сильно.
  Поддержи, чтобы я не упала".
  "Ты разбушевалась.
  Как шторм".
  "Я в шторме чувствую себя в своей стихии".
  "А я - в своей галере".
  
  "Достаточно потанцевали?"
  "Совершенно верно.
  Достаточно".
  "Теперь мы должны поцеловаться".
  "Поцеловаться?
  Зачем?
  Мы же не вакханки".
  "Наш необычный танец должен закончиться поцелуем.
  Ничего личного.
  Просто поцелуй указывает на окончание танца.
  Как же еще мы поймем, что мы уже потанцевали".
  "Да.
  Конечно.
  Я сама должна была додуматься до танцевального поцелуя.
  С закрытыми глазами".
  "С закрытыми глазами?
  Потрясающе!
  Поцелуй с закрытыми глазами.
  Нас не догонят!
  Мы лучше всех!".
  
  "Они лучше всех, - я разъярилась в укрытии. - Вас не догонят?
  Догоню и перегоню.
  Танцы с поцелуями устроили. - Я кричала и колотила кулаком по стене.
  Дездемона меня пыталась успокоить.
  Но я ее отталкивала. - Совесть совсем потеряли".
  "Вроде шум какой-то? - Диана насторожилась. - Мыши?"
  "Наверно, стена слишком толстая, - Дездемона покачала дивной головкой. - Ты кричишь.
  А они слышат мышиную возню".
  "Я им покажу мышиную возню, - я навалилась на стенку. - Я им покажу и мышей, и крыс.
  Крокодилов покажу.
  Анаконду.
  Верблюдов.
  Ослов и ослиц покажу". - Я неожиданно вывалилась в зал.
  Пока колотила кулаками в стену, пока надавливала на нее, наверно, нажала на нужный камень.
  Мое появление заморозило Диану и Артемиду.
  Они не шевелились.
  Стояли тесно прижавшись друг к дружке.
  Перед поцелуем...
  "Что же вы не целуетесь больше?" - Дездемона своим появлением тоже изрядно удивила Артемиду и Диану.
  Хотя, кажется, уже удивлять нечем.
  Стена за нашими спинами вернулась на свое место.
  Никакого прохода не видно.
  Обыкновенная стена без намеков на тайный ход за ней.
  "Танцы.
  Поцелуйчики. - Я воспользовалась тишиной чужой и онемением Дианы и Артемиды. - Вам сюда хоть труп принести окровавленный.
  Вы и не заметите.
  Красавицы!
  Под видом танца менадствуете.
  В вакханок играете.
  Меня обсуждали.
  Да.
  Вы правы.
  Весталки танцуют лучше всех.
  А я танцую прекраснее, чем все весталки вместе взятые.
  Я - весталка весталок.
  Но мой танец - не для вас.
  Вы же не весталки.
  Вы - наоборот".
  "Ирида?" - Диана проблеяла.
  "Для подруг я - Ирида, - я ответила ядовито. - А для тебя - никто".
  "Диана?" - Артемида тоже проблеяла.
  "Ты, Артемида, постыдилась бы, - я подошла и размахивала руками перед - слившимися после танца - девушками. - Диана - понятно.
  Она перед купцами в балагане и перед патрициями на оргиях танцевала.
  Диану уже не отмыть.
  Но ты же чистая, Артемида.
  Тебе замуж через неделю.
  А ты попкой крутишь перед этой бесстыдницей, - я плюнула под ноги. - Вам должно быть стыдно, подружки".
  "Ирида, ты - главное - не волнуйся, - Диана распахнула глазища. - Позволь, я тебе сейчас все объясню".
  "Главное - не волнуйся, - я передразнила подружку детства. - Я тебе сейчас все объясню.
  Это самые тупые слова, которые может произнести виноватый.
  Представь, как центурион оправдывается перед своей сотней в битве:
  "Солдаты.
  Я вас завел в болото.
  Вы все умрете.
  Вы - главное - не волнуйтесь.
  Я вам сейчас все объясню".
  Или купец тебе продаст тухлый товар, Диана.
  Но начнет оправдываться:
  "Диана!
  Это не то, что ты думаешь.
  Главное - не волнуйся - я тебе сейчас все объясню".
  Поэтому, Дианочка, медный цент - цена твоим словам.
  А нашей дружбе даже цены нет.
  Никто за нее не даст и сольдо".
  "Ирида", - Артемида сложила руки на груди.
  "Ты бы, Артемида, помолчала бы, - я зашипела на управляющую домом Дианы. - Ты - красавица.
  Наверняка, в каком-нибудь доме патриций умер бы от счастья, если бы ты к нему пришла.
  Но заметь, Артемида.
  Я к тебе в подружки не набивалась.
  Ты сама призналась мне в любви".
  "Артемида? - Диана подняла в удивлении брови. - Ты призналась в любви Ириде?"
  "Йа?
  Йо...
  Я?
  Диана, ты главное, не волнуйся, - Артемида проблеяла. - Я тебе сейчас все объясню". - Артемида замерла.
  Я и Диана переглянулись.
  Затем одновременно зло засмеялись над Артемидой.
  
  "Диана, я в своем уме, - я, отсмеявшись, снова обличала подругу детства. - Но ты, где свой ум потеряла?
  Красота твоя осталась.
  Ума нет.
  У тебя улыбка...
  Да, глядя на тебя, я уверена, многие задумываются об уютной спальне.
  Чем ты платишь Артемиде?
  Своей любовью?"
  "Ирида, - Диана прищурилась. - Я бы пыталась пробиться к твоему разуму.
  Но вижу, что дорога к нему заросла".
  "Мы с тобой одинаковые, Диана, - я не отступала. - Ты ругаешь меня, поэтому ругаешь себя.
  У меня женихов хоть отбавляй". - Вот о женихах я сказала совершенно не к месту.
  Оно как-то само вылетело о женихах.
  Я хотела похвастаться.
  Разумеется, что женихов у меня нет, и не было.
  Диана, Артемида и рабыня Дездемона это прекрасно понимали.
  Но за мои слова уцепились.
  "Кто твои женихи, Ирида?" - рабыня Дездемона пропищала первая.
  "Женихи в твоей спальне прячутся, Ирида?" - Артемида показала зубки.
  "Ирида!
  Ты сказала, что мы одинаковые.
  Все у нас одинаковое. - Диана играла на моих словах. - Значит, у меня столько женихов, сколько у тебя.
  Но у меня нет женихов..."
  "А сын цезаря Клавдий? - Я зарычала. - Ты бесстыдно показывала себя сыну цезаря и его слуге".
  "Сын цезарь не жених мне... еще, - Диана кусала губки. - Он не прислал гонца с радостным известием".
  "Подожди, Дианочка, - я натужно расхохоталась.
  Хохотала, как комедиант на арене Колизея. - Твой женишок сын цезаря Клавдий, наверняка, еще и других невест подбирает у дороги.
  Выгодное и веселое дело.
  Находит красивую девушку.
  Его слуга раздевает ее.
  А затем рисует на пергаменте.
  У сына цезаря этих пергаментов целое хранилище".
  
  "Ты была в хранилище сына цезаря, Ирида?" - Молнии летели из глаз Дианы.
  "Не была".
  "Тогда и не придумывай, Иридочка", - Диана показала мне язычок.
  "Я и не придумываю, Дианочка", - я показала язычок в ответ.
  "Насторожитесь, - рабыня Дездемона приложила ладошку к уху. - Не время ссориться.
  Идет большая ссора".
  Напрасно рабыня влезла в наш разговор.
  Ох, напрасно.
  "Рабыня, - Диана перенесла свое внимание на Дездемону. - Ты и Ирида ворвались в мою спальню, как ураган.
  Даже не подумали постучать.
  Ты - рабыня.
  Ты забыла благородные манеры.
  Но твоя Ирида должна о них помнить.
  Иридка же постоянно повторяет, что она благородная.
  Ты бы ей напомнила..."
  "Как я могу напомнить Ириде о благородных манерах, если я о них забыла, потому что я - рабыня". - Дездемона ответила ядовито.
  Но Диана не обратила никакого внимания на дерзкий ответ рабыни.
  Направилась к ней:
  "Вы появились внезапно.
  Из ниоткуда.
  Может быть, вы - призраки?
  Я вас пощупаю. - Хозяйка дома опустила ладони на груди Дездемоны.
  Затем спустила их до ее бедер. - Вроде бы живая ты, рабыня.
  Сейчас пощупаю Ириду.
  Иридка.
  Ты просвечиваешься насквозь.
  Некоторые думают, что ты настолько хрупкая и худенькая.
  Но я предполагаю, что ты - призрак".
  "Щупай себя, Дианка, - я взвизгнула и отпрыгнула.
  Прижалась к стене. - Тебе же больше некого щупать.
  Ах, я и забыла.
  Ты можешь пощупать свою управляющую Артемиду.
  Вы даже танцы придумали, чтобы друг дружку пощупать.
  Ох, Дианочка, - я пропищала.
  Якобы подражала голосам Дианы и Артемиды во время их танца. - Их, Артемида".
  "Наверно, она все-таки призрак, - Диана нагло обратилась к Артемиде. - Не дает до себя дотронуться".
  "Дианка!
  Не смей разговаривать обо мне так, словно меня здесь нет", - я в негодовании бросила тонкую вазу на мраморный пол.
  Ваза разлетелась на мелкие кусочки.
  "Ваза исчезнувшей цивилизации атлантов, - Диана сухо произнесла.
  В голосе нет сожаления. - Последняя ваза легендарного царства.
  Ей цены не было".
  "Ей и сейчас нет цены", - я пошутила.
  "Артемида, - Диана вернулась к управляющей. - Меня Акустий предупреждал, чтобы я следила за Иридой.
  Она не должна была болтаться без дела по моему дому.
  Вот вазу разбила". - Диана удостоила меня насмешливым взглядом.
  "Не зли меня, Дианка, - я погрозила кулачком. - А то я еще что-нибудь разобью".
  "Ты намекаешь, что разобьешь чье-то сердечко, Ирида? - Диана захихикала. - Одно сердце ты уже разбила.
  Сердце Дездемоны.
  Рабыня на тебя смотрит преданно и с любовью".
  "Я?
  Йа? - Дездемона заикалась. - Я всех люблю.
  Я люблю жизнь и наш огромный мир".
  "Рабыня"
  Ты наслушалась глупостей на ярмарке у бродячих философов, - Диана с презрением посмотрела на Диану. - Сама не понимаешь, что повторяешь".
  "Я умела разбирать иероглифы, - рабыня не смутилась.
  Не испугалась гнева хозяйки. - Но потом меня продали в рабство.
  Ничего странного, что я помню высказывания некоторых философов.
  Некоторые, даже иероглифы не понимают..." - Прямой вызов Диане.
  
  Диана внимательно посмотрела в глаза Дездемоны.
  Ничего не ответила.
  Зато Дездемона решила оправдаться.
  Оправдать себя и меня...
  Хотя я в поддержке не нуждалась.
  "Мне не нравится, что все нервничают, - рабыня хрустела тонкими пальчиками. - Мы могли бы сказать друг другу много доброго.
  Пожелали бы счастья.
  Вместо этого бормочем гадости.
  Я не сомневаюсь, что сердца у всех добрые.
  Они стучат, как надо.
  Я же хочу, как лучше..."
  "Ты спала с Иридой?" - Диана спросила в лоб.
  "Мы спали в одной кровати, - Дездемона ответила наивно. - Только и всего".
  "Спали в одной кровати.
  Только и всего", - Артемида зло расхохоталась.
  "Незадолго до этой встречи Ирида послала меня в спальню.
  Сказала, чтобы я ее ждала. - Рабыня хлопала длинными бархатными ресницами. - Я сначала ходила по спальному залу кругами.
  Затем попробовала открыть сундук.
  Сундук не открывался.
  Я по нему кулачком стукнула.
  Раздался грохот.
  Затем я представила, как Ирида одна мучается.
  Она одна стоит в саду.
  Жадно вдыхает аромат роз.
  Я подняла головку.
  Стала смотреть в сад.
  Но Ириду не увидела.
  Любопытно мне стало.
  Но даже не возникло мысли убежать из спальни.
  Ирида же мне приказала ждать ее.
  Пусть Ирида побудет одна в саду, если ей так хочется.
  Я хотела понять.
  Но не могла понять.
  Я прилегла на постель.
  Принимала разные позы, чтобы не заснуть.
  Но затем встала с постели.
  Послышались шаги за дверью.
  Я обрадовалась, что пришла Ирида.
  Но шаги оказались тяжелые.
  Кто-то прошел мимо нашего зала.
  Я снова опустилась на кровать.
  Вспомнила нашу с Иридой первую ночь.
  Правда, что Ирида не знала, что я была рядом.
  За дверью послышались голоса.
  Рабы тихо переговаривались.
  Один другому сказал, что скучал без него.
  Второй ответил, что тоже скучал.
  Но захотел есть.
  В животе у него забурчало.
  Затем рабы начали говорить о великом голоде.
  Они уверены, что голод скоро начнется.
  Я же вспомнила, как спящую Ириду обхватила за талию.
  Приподняла.
  Любовалась ее лицом.
  Я надавила пальчиком на кончик носа Ириды.
  Но она не проснулась.
  Рабы же снова за дверью заговорили.
  Наверно, они думали, что в спальне никого нет.
  Один раб другому сказал:
  "Вот так.
  Поголодаем.
  Быстро в постель!".
  Второй ответил:
  "Еще рано.
  Но, если ты голодный, то тоже давай - в постель!"
  Первый раб засмеялся:
  "Я приду чуть позже.
  Сначала на кухне возьму зерно.
  Спрячу в саду в яме.
  На голодный случай".
  Второй раб ему посоветовал:
  "Возьми еще и соль.
  Соль в голодные годы дорого ценится".
  Потом на рабов закричал надсмотрщик Акустий:
  "Сейчас же бегите к выгребной яме.
  Жаль, что я вас не могу сейчас избить до смерти.
  Вы должны быть здоровые, чтобы работали".
  "Но мы хотим спать", - рабы начали упрямиться.
  "Я вам сейчас ладонями рты закрою, - Акустий обещал рабам. - Не сможете дышать.
  Не станете омрачать своим смрадным дыханием и дерзкими словами мою жизнь.
  Не зевайте!"
  "Но мы хотим кушать", - рабы ответили.
  "У вас даже лица потемнели от наглости, рабы, - Акустий закричал. - Вы знакомы с моей плеткой?"
  "Плетка у тебя красивая, надсмотрщик", - рабы сдались.
  Снова стало тихо за дверью.
  Я подумала, что Ирида очень красивая.
  С мыслями об Ириде я заснула. - Дездемона с нежностью смотрела мне в глаза. - Когда я проснулась, Ирида, то увидела тебя.
  Ты мне очень нравишься.
  Если ты была в саду долго с кем-то, то я не стану на тебя обижаться. - Дездемона оглядела нас - обалдевших от ее рассказа. - Потом я и Ирида тонули в безумной страсти.
  Мы прижимались друг к дружке.
  Целовались..."
  "Мы изображали безумную страсть", - я напомнила рабыне.
  "Да.
  Мы изображали безумную страсть.
  Но затем в ней тонули.
  Мы хотели отвлечь тех, кто, возможно, следил за нами тайно.
  Потом мы провалились в проход.
  Одна на другую упали.
  Долго не поднимались.
  Опьяненные безумной страстью, побежали к старухе своднице. - Рабыню понесло.
  Не остановить ее. - Сибила нам приготовила уютное гнездышко для развлечений.
  Я и Ирида развлекались три часа.
  Потом час отходили от безумной страсти.
  Ах, я еще забыла сказать, - рабыня засмеялась в полнейшей тишине.
  Хлопала в ладоши. - К нам в спальню приходили Акустий и раб Софокл.
  Софокл рассказал Акустию, что видел, как я хватала за талию Ириду.
  Хватала.
  Прижималась к Ириде.
  Тащила ее.
  Акустий заинтересовался и тоже захотел посмотреть..."
  "Дездемона, - я прикрыла ладошкой ротик рабыни. - Больше ни слова.
  Ты и так напридумывала все это".
  
  "Почему же напридумывала Дездемона? - Злобная улыбка исказила лицо Дианы.
  Но оно не стало менее прекрасным... - Я думаю, что рабыня всю правду подробно рассказала.
  У тебя по всему телу, Ирида, свежие синяки от чьих-то пальцев".
  
  
  ГЛАВА 449
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  СИНЯКИ ОТ БЕЗУМНОЙ СТРАСТИ
  
  "На мне туника.
  Ты не можешь видеть все мое тело, Диана", - я беспомощно проблеяла.
  "Зато я вижу тело Дездемоны.
  Синяки.
  Синячки..."
  "Наверно, синяки появились оттого, что мы неосторожно изображали безумную страсть, - я оправдывалась не лучше, чем оправдывалась Дездемона. - Я ничего не помню.
  Невиноватая я поэтому.
  Во всем розовый благовонный дым виноват.
  Сибила окурила нас дымом.
  Что было потом - не помню".
  "Ах, бедненькая Иридочка, - Диана издевательски пропищала.
  Провела пальчиками по моей щечке. - Удобно делать вид, что не помнишь".
  "Зато ты не делаешь вид, что не помнишь, Дианка, - я наклонила головку. - Ты с Артемидой резвилась в танце".
  "Но мы же не знали, что за нами подглядывают моя гостья и рабыня", - Диана назвала меня своей гостьей.
  Могла бы сказать, что я - подружка...
  Могла, но не сказала.
  "Пришлось вмешаться, дорогая Дианочка, - я растянула губы в неискренней улыбке, - иначе ты и Артемида дотанцевались бы".
  "Мы просто танцевали", - щечки Артемиды порозовели.
  "Вы не просто танцевали, Артемида, - я печально покачала головкой. - Я не удивлюсь, Артемида, что когда меня будут сажать на кол...
  Конечно, подобное не случится.
  Но если бы меня палач сажал на кол, то ты поцеловала бы меня в губки, Артемида.
  А затем шлепнула бы ладошкой по попке.
  Предательница ты, Артемида!" - Я повернулась спиной к Артемиде.
  Но получилось глупо.
  Потому что я стояла лицом к стене.
  Вот, если бы я повернулась к окну.
  Затем выглянула бы в сад, то получилось бы очень величественно.
  Я помедлила.
  Затем повернулась к Артемиде.
  "Сегодня день волшебный", - рабыня Дездемона пыталась снять напряжение со всех.
  "Дездемона, у тебя щеки вспыхнули румянцем стыда, - Диана сбросила непослушную прядь со лба. - Расскажи, как ты очаровала Ириду".
  "Я?
  Мы случайно.
  Все произошло не по нашей воле", - Дездемона чуть не плакала.
  "Я не хочу знать", - Диана топнула.
  "Диана.
  То расскажи, то не хочешь знать", - я иронично засмеялась.
  "К счастью все скоро закончится, - Диана пробормотала. - А пока я не потерплю вашу безумную страсть".
  "Ты расстроилась, Дианка", - я хотела дотронуться до локтя подружки детства.
  Но в последний момент опустила руку.
  "Ты не знаешь меня совсем, Ирида".
  "Я бы открыла рот и ничего не сказала бы, Дианка.
  Но я многое о тебе знаю.
  Думаю, что и ты тоже обо мне многое знаешь.
  Поэтому не станем выдавать друг дружку гораздо больше, чем тебе хотелось бы".
  "Но, Ирида..."
  "Я уже говорила, что ты меня предала, Диана", - я ответила раздраженно.
  "Я не хочу ничем и никем рисковать.
  Ты меня слышишь, Ирида?
  Оставь свои мечты.
  Я никогда не стану снова твоей подружкой".
  
  "Ничего другого я бы от тебя не услышала, - я вздохнула. - Оставайся в своей спальне с Артемидой.
  Можете продолжать танцевать.
  Не имеет смысла вам что-нибудь втолковывать разумное.
  По крайней мере, тогда, когда вы держитесь за руки". - Я с горькой улыбкой смотрела на руки Дианы и Артемиды.
  "Мы только подбадриваем друг дружку, - Диана и Артемида тотчас расцепили руки. - Держимся за руки для подбадривания".
  "Тогда и я подбодрю Ириду", - рабыня Дездемона взяла меня за руку.
  Ладонь рабыни теплая, нежная.
  "Спать вам не хочется?" - Артемида тут же заскрипела зубками.
  "Дездемона заставляет Ириду сомневаться", - Диана выкрикнула.
  "По крайней мере, Дездемона меня любит, - я ляпнула. - Любит и защищает. - Я не могла остановиться. - А ты, Дианка.
  И ты, Артемида, вы бесчувственные предательницы.
  Вы меня ненавидите.
  Вы...
  Вы...
  Грязные девки".
  "Йа?
  Что ты сказала, Ирида?
  Ты в моем доме назвала меня грязной девкой?" - Диана побледнела.
  "В твоем.
  В твоем доме я назвала тебя грязной девкой, Диана.
  У меня же нет своего дома.
  Зато ты постоянно повторяешь, что у тебя собственный дом.
  Но он не твой.
  Ты его не заработала, Диана.
  Он достался тебе из наследства твоего отца.
  Я же не виновата, что мне отец ничего не оставил, кроме плохих воспоминаний о нем".
  "Я умираю", - Диана упала на кровать.
  Но никто не помог ей.
  Никто не утешал.
  Я и рабыня боялись подойти.
  Артемида же выясняла со мной отношения.
  "Ирида!
  Как ты могла?!!
  Ты назвала меня грязной девкой?
  Мы же с тобой в купальне вместе были".
  "Были, да сплыли, - я расправила плечи. - Ты признавалась мне в любви, Артемида.
  У тебя жених - Акустий.
  Но я застала тебя, когда ты хохотала в бесстыдном танце с Дианой".
  "Я тебе не какая-то, грязная девка", - Артемида рассвирепела.
  Отвесила мне звонкую пощечину.
  У меня в ушах зазвенела.
  "Я тебе не какая-то грязная девка", - Диана ураганом подлетела.
  Ударила меня ладонью по другой щеке.
  "Я даже не знаю, кто из вас больнее меня стукнул", - я быстро-быстро моргала.
  "Как вы смеете... грязные девки, - рабыня Дездемона взбунтовалась. - Никто не имеет права бить мою Ириду".
  И рабыня сделала то, чего боятся все владельцы рабов.
  Она подняла бунт.
  Дездемона отвесила оплеуху по левой щеке Артемиды:
  "Вот тебе, Артемида, - затем одарила пощечиной свою хозяйку: - И тебе, Диана.
  Не прикасайтесь к моей Ириде". - После звенящих оплеух наступила тишина.
  Кажется, что сама тишина обалдела от происходящего.
  
  "Все излились пощёчинами, - я пробормотала. - Только я одна обделена.
  Придется исправить". - Я левую руку с визгом запустила в волосы Артемиды.
  Правую - в волосы Дианы.
  Визжала.
  Таскала Диану и Артемиду за собой.
  Но продолжалось недолго.
  Сначала вырвалась Артемида.
  Обхватила меня за талию.
  Не угрожала.
  Наверно, хотела успокоить.
  Но рабыня Дездемона подумала, что Артемида хочет меня переломить.
  Дездемона накинулась на Артемиду.
  Диана пришла на помощь Артемиде.
  Я же защищала Дездемону.
  Мы закрутились в орущем, вопящем клубке.
  Катались по полу.
  Неизвестно как, но оказались на огромной кровати Дианы.
  Продолжали безумство.
  Первой закончила драку Диана.
  "За нами подглядывают", - Диана вырвалась из моего захвата.
  А я радовалась, что я так ловко схватила ее.
  Сидела у Дианы на груди.
  Прижимала ее руки к кровати.
  "Акустий? - Артемида отпустила Дездемону. - Ты что здесь делаешь?"
  "Наслаждаюсь", - Надсмотрщик над рабами сидел на сундуке.
  Радостно потирал руки.
  "Ты без разрешения проник в мою спальню", - Диана поправляла всклокоченные волосы.
  "Проходил мимо.
  Слышу - убивают.
  Я вбежал.
  Думал, что на тебя, Диана, напали печенеги.
  Пока вглядывался, пока приглядывался...
  Оказалось, что не печенеги.
  И не убивают.
  Вы так мило резвились".
  "Мы дрались".
  "Возьмете меня к себе драться?" - Акустий медленно облизал губы.
  
  "Пошел вон", - Артемида тихо произнесла.
  "Что?
  Что ты сказала, дорогая?" - Улыбка слетела с лица надсмотрщика над рабами.
  Артемида его прилюдно унизила.
  "Я сказала, чтобы ты немедленно убирался из спальни хозяйки дома", - Артемида зарычала.
  "Но, дорогая Артемида, - надсмотрщик над рабами пытался сохранить самообладание. - Ты же моя невеста..."
  "Я твоя невеста, Акустий.
  Но это не повод за мной шпионить".
  "Поговорим позже", - надсмотрщик над рабами вздернул подбородок.
  Вышел из спальни Дианы.
  "Не боишься, что Акустий тебе отомстит? - Рабыня спросила Артемиду, как равную. - Отравит?"
  "Не отравит, - Артемида усмехнулась горько. - Акустий знает, что я на пирах все время переставляю чаши.
  Если он попытается меня отравить, то случайно выпьет свою же отраву..."
  "Ничего не произошло, - я примирительно проблеяла. - Диана.
  Артемида.
  Я и Дездемона уходим".
  "Я всегда знала, что добром не кончится, - Диана подняла руку. - Если начинается, то не остановишь.
  Я даже не хочу думать, что сейчас творится в душе Акустия.
  Надеюсь, что не выльется в мой ночной кошмар.
  Я не хочу, чтобы Акустий умер, а затем приходил бы ко мне в спальню.
  Проснусь, а около кровати стоит фигура в белом саване.
  Бормочет.
  Крутится.
  Вертится, хочет напугать".
  "Артемида, - я провела пальцем по наливающемуся синяку под левым глазом Дианы. - Дай Диане какой-нибудь успокоительной травки".
  "Я спокойная, - Диана мягко взяла меня за руку: - Артемида.
  Дездемона.
  Прошу вас уйти.
  А ты, Ирида, останься".
  "Йа?"
  "Ты".
  "Хорошо, Диана, я останусь.
  Я слезла с кровати. - Кстати.
  Артемида и Диана.
  Во время драки... ссоры...
  Недоразумения...
  Наши туники порвались.
  Мы боролись обнаженные.
  Вот поэтому Акустий так радовался.
  И неправильно нас понял".
  "Ты, Ирида, еще бы сказала Акустию, что мы все объясним", - Артемида подмигнула мне.
  Все засмеялись.
  Стало намного легче дышать.
  
  "Дездемона, я тебе подарю тунику, - Артемида опустила ладонь на левое плечо рабыни. - Оставим Ириду и Диану поговорить.
  Им есть, что обсудить".
  "Дездемона", - я улыбнулась рабыне.
  "Да, Ирида".
  "Спасибо тебе за помощь".
  "Мне?
  Спасибо?" - ресницы рабыни быстро-быстро порхали крыльями бабочки.
  "Дождись меня в спальне.
  Никуда не уходи".
  "Я занесу тебе, Дездемона, тунику в спальню...
  В вашу спальню". - Артемида первая вышла из спальни.
  "Мне тунику?
  Я же - рабыня, - Дездемона не могла прийти в себя. - Мне туника не положена".
  "Наверно, Артемида хочет сделать тебе просто приятное", - Диана улыбнулась нежно.
  "Так много хорошего", - Дездемона беспомощно бормотала.
  Опустила дивную головку.
  Вышла из спальни хозяйки дома.
  Я не смотрела на Диану.
  Мы молчали долго.
  Неизвестно, сколько бы еще сидели без общения.
  Но я увидела... ужас.
  "Ужас, - я закричала.
  Подпрыгнула на кровати. - Крыса.
  Огромная.
  Лезет к нам".
  "Крыса? - Диана особого беспокойства не выказала. - Где?"
  "У тебя в ногах".
  "Ах, это Соломон".
  "Заколдованный царь?"
  "Нет.
  Просто Соломон.
  Я назвала крысу Соломоном.
  Она очень умная".
  "Твоя ручная крыса? - Я с содроганием смотрела, как крыса бежит по вытянутой ноге Дианы. - У нее во рту...
  В пасти персик".
  "Соломон часто угощает меня персиками, - Диана забрала у крысы персик.
  Крыс довольно запищал.
  Встал на задние лапки. - Спасибо, Соломон.
  Ты - настоящий друг".
  "У тебя крыса друг, - я опустила головку. - У меня же подруга - крыса".
  "Ты хотела меня оскорбить, Ирида?
  Но я вижу, что ты пошутила.
  Мы же в детстве так шутили".
  "Я не хочу тебя оскорбить, Диана".
  "Попробуй персик, - Диана откусила от персика.
  Протянула мне огромный плод. - Соломон замечательным чутьем выбирает самые лучшие персики.
  Он даже по деревьям бегает.
  Срывает и несет мне".
  "Персик восхитительный, - я с огромным удовольствием кушала персик. - Лучше я не пробовала".
  "Ирида?"
  "Да, Диана".
  "На тебя сок из переспелого персика льется.
  Я вытру". - Диана провела ладонью по моей груди.
  Груди сразу ответили.
  
  "Диана?"
  "Да, Ирида".
  "Может быть, слезем с кровати?
  Как-то неправильно получается".
  "Я сама тебе хотела предложить пересесть на сундук, - щечки Дианы запылали. - Я боюсь нашей встречи".
  "Может быть, оденемся, Диана?"
  "Ты меня стесняешься, Ирида?
  С каких пор?
  Мы же с тобой в детстве вместе в купальне..."
  "Не стесняюсь.
  Но, вдруг, кто-нибудь войдет".
  "Все, кто могли, уже вошли", - Диана величественно сошла с кровати.
  Я медлила.
  Диана присела на крышку сундука.
  Я решилась.
  Подошла.
  Присела рядом.
  Опустила ладошку на коленку Дианы.
  Не знаю, зачем.
  Но чувствовала, что так будет правильно.
  Диана задрожала.
  Я решила успокоить и успокоиться.
  "Мы сидим, как ты сидела с Артемидой". - Первая моя попытка провалилась.
  Я поняла, что сделала еще хуже.
  "Вы нагрели попками крышку сундука", - вторая попытка не лучше первой.
  "Угу".
  "Что в этом сундуке, Диана?" - Наконец, я нащупала мысль.
  "Не знаю".
  "Ты не знаешь, что в этом сундуке? - Я удивилась. - Сундук стоит в твоей спальне.
  Может быть, в сундуке подземный ход".
  "Подземный ход в сундуке? - Диана на меня с недоумением посмотрела. - Как подземный ход поместится в маленький сундук?
  Подземный ход большой".
  "Вход в подземный ход, - я ответила горячо. - Так часто бывает.
  Потайные ходы прячут в сундук.
  Или за ширму.
  Там, где никто не догадается их искать".
  "Может быть, потайной вход в сундуке", - Диана пропищала.
  
  "Не поверю, что ты не залазила в этот сундук, - я с подозрением смотрела на подружку детства. - Мы - девушки - любопытствуем".
  "Я бы с радостью, - Диана проблеяла. - Мы вселились в этот дом.
  В первый день я так устала, что даже не было сил открыть крышку сундука в моей спальне.
  Ночью я проснулась от приглушенных голосов.
  Кто-то ссорился отчаянно.
  Я очень испугалась.
  Мне показалось, что фигуры светятся в темноте.
  Они не испытывали друг к другу теплых чувств.
  Затем один призрак взмахнул кинжалом.
  Второй призрак закричал.
  Я тоже закричала.
  Я видела, как раненый призрак истекает кровью.
  Истекает кровью и исчезает.
  Я не в силах была подняться и шагнуть к сундуку.
  Я замерла на кровати.
  Но все же пересилила себя через некоторое время.
  Я подошла к лежачему призраку.
  Он истончался.
  Я заглянула ему в лицо.
  Готова была ко всему.
  Но то, что я увидела, меня испугало до смерти.
  Лицо призрака было твоим лицом, Ирида". - Диана замолчала.
  Опустила свою ладонь на мою руку.
  "Призрак с моим лицом, Диана? - Я не могла шевельнуться. - Ты уверена?
  Может быть, ты перепутала.
  Всего лишь сон..."
  "Я надеюсь, что всего лишь сон, - голосок Дианы дрожал. - Поэтому я не звала тебя к себе в гости, Ирида.
  Я боялась, что в этом доме с тобой случится несчастье.
  Но ты сама пришла.
  Я же сказала, что не рада тебя видеть в своем доме, Ирида.
  Я боюсь за тебя.
  Прогнать тебя не могу.
  Потому что ты мне очень дорогая.
  Но и оставаться тебе в этом доме нельзя.
  Вдруг, мой сон исполнится наяву".
  "Ты только поэтому была со мной неприветлива, Диана? - Я опустила головку на плечо подружки. - Почему же ты раньше не сказала?
  Я думала, что ты меня...
  Что ты меня больше не хочешь видеть..."
  "Ничего бы не изменилось, Ирида.
  Все очень сложно!"
  
  "Не сложнее, чем человек внутри. - В спальню Дианы зашла высокая красивая женщина.
  Я и Диана вытаращили глаза. - Человек снаружи очень простой.
  Но, если разрезать.
  Внутри нас много сложного".
  "Диана, - я прошептала. - Ты же сказала, что больше никто в твою спальню сегодня не войдет".
  "Девочки, - женщина засмеялась приятно. - Не перешептывайтесь.
  Я слышу лучше, чем колизейская мышь".
  "Ирида, познакомься, - Диана проблеяла робко.
  Она явно боялась эту женщину. - Мандрагора.
  Предсказательница.
  Мандрагора.
  Познакомься с моей...
  С моей подругой Иридой".
  "Не до знакомств, - женщина не смотрела на нас.
  Она стучала пальцами по мраморному столику. - Диана?
  Где мои деньги?
  Почему ты их не приготовила?"
  "Прости, Мандрагора, - Диана соскочила с сундука.
  Добежала до небольшого сундучка.
  Извлекла несколько серебряных монет. - Я ожидала тебя завтра.
  Конечно, я виновата.
  Деньги для тебя должны всегда лежать на столике.
  Вдруг, ты придешь, а меня в спальне нет.
  Не будешь же ты меня ждать из-за каких-то монет.
  Ты очень занятая".
  "Чем же ты, Мандрагора, так занята, - я была раздражена бессовестным появлением наглой женщины, - что не станешь ждать подачку?"
  "Ирида, - Диана прислонила руки к груди. - Не надо.
  Не ссорься с Мандрагорой".
  "Чем я занята? - Посетительница не повернулась ко мне. - Да важнее у меня дела, чем у тебя, Ирида.
  Ты же только можешь своим задом сундук греть.
  Я же сижу на ярмарке.
  Прошу милостыню".
  "Так я и познакомилась с Мандрагорой, - Диана быстро вставила слова.
  Чтобы я еще что-нибудь непочтительное не сказала ее гостье. - Иду.
  Смотрю.
  Приятная женщина.
  Милостыню просит.
  Я и дала один сольдо.
  С тех пор Мандрагора каждую неделю ко мне ходит за милостыней".
  "Чтооо?
  Нищенка приходит в твой дом, Диана?
  И требует милостыню?
  Не просит.
  Не умоляет.
  А требует?!!"
  "Одного серебряного дирхема не хватает", - Мандрагора пересчитала монеты.
  "Прости, Мандрагора, - Диана всплеснула ручками. - Я задумалась.
  Заговорилась. - Моя подруга добавила гостье две монеты. - Возьми два серебряных дирхема.
  Один - за мою забывчивость".
  "Мне лишней милостыни не надо, - гостья вернула одну монету Диане.
  Наконец, соизволила посмотреть на меня. - Кто это ротик прекрасный открывает не по теме?"
  Посетительница распахнула глаза.
  Разжала руку.
  Монеты серебряные посыпались на пол.
  Но гостья не стала их собирать.
  Даже не смотрела на них.
  
  "О моем ротике ты озаботилась, - я не щадила попрошайку, - а свой рот забыла закрыть.
  Стоишь с открытым ртом, как статуя Зевса".
  "Тыыыы, - гостья упала на колени.
  Ее лицо перекошено. - Я же говорила.
  Я же пророчествовала". - И на коленях поползла ко мне.
  "Диана, - я закричала. - Я боюсь.
  Твоя знакомая нищенка - сумасшедшая".
  "Мандрагора.
  Она.
  Она. - Диана лепетала. - Мандрагора!
  Что ты делаешь?"
  
  Но было поздно.
  Женщина обхватила руками мои колени.
  Уткнулась головой в низ моего живота.
  "Я же голая", - я проблеяла.
  "Царица, - голос женщины изменился. - Царица Савская.
  Пенелопа ты.
  Ты на Собейской ярмарке раздала все свое добро нищим.
  Поэтому нищие твоего царства стали богатыми.
  Но ты вскоре вернула себе все золото.
  Помпей Царух - молодой стражник - так влюбился в тебя, что всех победил.
  Он сложил к твоим ногам богатые дары.
  Ты милостиво их приняла.
  Назначила стражника Помпей Царух сотником.
  Сама же удалилась с Клеопатрой.
  Ты же еще и жена царя Итаки Одиссея.
  Из шкуры Циклопа ты сшила себе плащ.
  В нем ходила незамеченная по городу.
  Навещала лучших танцовщиц.
  Наслаждалась их танцами.
  Ты же еще и Клеопатра.
  Прости меня, владычица Шумер.
  Я тебя сразу не признала.
  Ты придумала шумерскую новую клинопись.
  Твои иероглифы будоражили философов.
  Одни философы видели в твоих иероглифах величие и возвышение Шумер.
  Другие же находили твои иероглифы неприличными.
  Вокруг иероглифов возникали споры.
  Даже третья Шумерская война была из-за твоих иероглифов.
  В ней погибли твои любимые жрицы.
  Ты же - царица Асирии.
  Славилась виноделием.
  Ты запечатывала амфоры с вином и бросала в море.
  Амфоры отправлялись в свободное плаванье.
  Через некоторое время их вылавливали в царствах.
  Так, благодаря тебе, вино Асирии разошлось по миру.
  Владычица Атлантиды.
  Подняла атлантов на войну с орлами.
  Но атланты не могли добраться до гнезд орлов.
  Высоко было.
  Половина твоего войска атлантов замерзли в снегах на вершинах гор.
  Орлы же терзали печень твоих атлантов.
  За твой подвиг атланты назвали тебя мудрейшей.
  Из огромной скалы вытесали статую в честь тебя.
  Статуя упиралась в небо.
  Тебя белокаменную видно было из всех царств мира.
  Повелительница Аккад.
  Ты в своем царстве Аккад устроила висячие сады.
  Всякий, кто заходил в твой висячий сад, там оставался.
  Никто не хотел уходить.
  Ты качалась в висячих садах Аккад.
  Милостиво разрешала всем питаться от плодов их.
  Но лишь с одной яблони ты запрещала брать плоды.
  Это была твоя любимая яблоня.
  Никто не смел к ней подходить.
  Однажды, ты под той яблоней наслаждалась жизнью.
  Рядом с тобой была твоя подруга Семирамида.
  Она забылась.
  Чтобы сделать тебе приятное, Семирамида сорвала яблоко с яблони и протянула тебе.
  Ты огорчилась.
  Не должна была Семирамида срывать сама яблоко с той яблони.
  Ты обиделась.
  Вы поссорились с Семирамидой.
  Она сбежала из твоего сада.
  Позже Семирамида заложила свои висячие сады.
  Но они были жалкой тенью садов твоих.
  
  
  ГЛАВА 450
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ЦАРИЦА И КОРОЛЕВА ИРИДА
  
  Ты же еще и наперсница Эбла, Эбрука и Элама.
  Ты объединила Эбл, Эбрук и Элам.
  Правила ими мудро и богато.
  Тройное царство стало самым великим и богатым.
  У каждого бедняка было стадо коров.
  Не переводились песни и праздники в Тройном царстве твоем.
  Однажды пришел Разрушитель.
  Он со своим войском сгубил треть твоего тройного царства.
  Ты не вышла на войну с Разрушителем.
  Ты сказала, что жалеешь его.
  Мужчина не должен воевать с женщиной.
  Потом ты что-то долго шептала на ухо Разрушителю.
  После той беседы он покраснел.
  Приказал воинам вернуть тебе все отобранное.
  Поклялся, что никогда больше не будет нападать на твое Тройное царство.
  Ты пристыдила не только Разрушителя.
  Ты же была еще Царица Хуритов.
  В своем царстве Хуритов ты провозгласила высокую мораль.
  Запретила купцам брить бороды.
  Девушки в твоем царстве должны всегда ходить с распущенными волосами.
  Волосы женщинам, девушкам, девочкам ты запретила срезать.
  Ты приказала всем женщинам быть красивыми.
  Никакой грязной или ветхой одежды.
  Если у твоей подданной не хватало денег на золотые украшения и на шелковую тунику, то ты выделяла средства из своей казны.
  Все женщины твоего королевства блистали.
  Не было их краше.
  Ты же еще Королева Куш.
  В своем королевстве Куш ты ввела свободные нравы.
  Закон был один - живи, как хочешь, но так, чтобы это не мешало другим.
  Любой мог жить по своему желанию.
  Королевство стало процветать.
  Люди были сытые, богатые, спокойные.
  Они восхваляли тебя.
  Отливали тебя в бронзе.
  В каждом доме была мраморная статуя тебя.
  Ты же еще и царица царства Бактрия
  Бактрия под твоими ногами.
  В Бактрия ты построила для себя и своих приближенных огромный дворец на горе.
  Облака висели на башнях дворца.
  Подданные твои восхищались дворцом.
  Он им казался небесным.
  Ты же свысока видела все земли своего царства.
  Ничто не ускользало от твоего взгляда.
  Могучий герой Персей в дар принес тебе тушу исполинского горного козла.
  Ты приказала разрубить козла на множество кусков.
  Твои верные слуги отнесли в каждый дом по куску мяса огромного горного козла.
  Всем домам хватило.
  Осталось еще и собакам.
  Ты же с высоты своего дворца смотрела на пиры и радовалась.
  Ты же еще и царица Вифиния.
  Вифиния поклоняется тебе.
  Вифинию сделала царством грации, мудрости и очарования.
  В твоей свите, о, царица прекрасная, были утонченные веселые девы.
  Дни и ночи ты с ними проводила в радости.
  Песни не смолкали в садах твоего царства.
  Танцы с утра до ночи и с ночи до утра.
  Многие говорили, что царство твое развалится.
  Что нельзя все время проводить в удовольствиях.
  Бурчали, что еще и работать нужно.
  Но назло завистникам твое царство богатело и богатело.
  Когда на душе праздник, тогда хочется работать и работать на благо царства.
  Ты же еще и Царица Цопк.
  Прославила Цопк рисом.
  До тебя в Царстве выращивали только овес.
  Но ты приказала провести воду на горячие земли.
  Превратила поля в болота.
  В болотах сажали рис.
  Вскоре Цопк стал самым рисовым царством.
  Рис ты продавала за серебро и золото.
  Говорили, что золотых монет в твоей казне не сосчитать.
  Некоторые шутили, что у тебя столько золотых монет, сколько рисинок на полях.
  Ты же еще и Повелительница Понт.
  В царстве Понт ты обязала всех, даже самых нищих и бродяг, ходить в золоте.
  Заморские гости завидовали тебе.
  Еще большей завистью наливались на твоих подданных.
  Заморские купцы и цари говорили, что царство твое бедное.
  А золото вы на себе носите только для хвастовства.
  Завистники с легкой руки, или с легкого языка философа Амадея, стали тех, кто носит на себе много золотых украшений, обзывать понтовыми.
  А сами золотые украшения получили второе название - понты.
  Ты же еще и Королева Ямхад.
  Могучий завоеватель Самсон хотел взять тебя в жены.
  Он грозился уничтожить твое Королевство Ямхад, если ты откажешься стать его женой.
  Ну, или наложницей, на худой конец.
  Ты не могла отказать жестокому тирану.
  Но и стать его женой или наложницей тоже не могла.
  Ты же все-таки королева Ямхад.
  Тогда ты придумала ему испытание.
  Сказала, что если завоеватель Самсон закатит огромный камень на гору, то ты согласишься.
  Могучий Самсон обрадовался.
  Он думал, что поднять камень на гору - ему, сильному - будет легко.
  Самсон с радостью покатил камень на вершину горы.
  Но как только собирался водрузить камень на вершине, что-то столкнуло.
  Камень и завоеватель Самсон покатились вниз.
  Второй раз.
  Третий раз.
  До сих пор завоеватель Самсон упрямо катает камень до вершины горы.
  Но каждый раз камень скатывается с вершины.
  Просто его ногой сталкивает огромный Циклоп.
  Так Циклоп развлекается.
  Ты же еще и Принцесса Дмт.
  Ты несколько раз меняла название своего Королевства.
  Королевство твое, скажем так, не процветало.
  Но как только ты подобрала правильное название королевству, назвала - Дмт, то все пошло, как по маслу.
  Новое название королевства дало и богатство, и славу, и почет, и уважение.
  Ты же еще и Царица Кушан.
  В тебя безумно влюбился королевич Елисей.
  Елисей приплыл на ладье из далекого королевства.
  Увидел тебя и сразу влюбился.
  Невозможно не влюбиться в тебя, красавица.
  Королевич тебе тоже понравился.
  Но у тебя была любимая подруга Элеонора.
  Элеонора не хотела, чтобы ты и королевич Елисей поженились.
  Ночью Элеонора пришла в спальню королевича Елисея.
  Напоила его сладким медовым вином.
  Вложила в руки королевича лук и стрелу.
  Сказала, что куда стрела упадет, там и будет свадьба.
  Королевич Елисей с восторгом побежал к твоей спальне.
  Спустил стрелу с тетивы.
  Королевич думал, что стрела упадет к твоим ногам.
  Но хитрая Элеонора еще до этого предложила тебе провести ночь с ней в саду.
  В твоей спальне был только молодой привлекательный евнух.
  Стрела королевича Елисея попала евнуху в правую ягодицу.
  Пришлось королевичу брать в жены евнуха, а не тебя.
  Королевич не особо огорчился.
  Юноша евнух ему очень понравился.
  Утром они уплыли в королевство Елисея.
  Ты же осталась с Элеонорой..."
  "Фуууу.
  Стрела в попе.
  Евнух. - Я скорчила недовольную гримаску. - Только не стрела в...
  А в остальном я полностью с тобой согласна, Мандрагора, - я не могла ногой пошевелить.
  Настолько крепко Мандрагора меня обнимала за ноги. - Пусть я царица цариц.
  Но отпусти меня.
  Неприлично.
  Ты женщина солидная.
  Я же еще девушка.
  Весталка.
  Вдруг, нас кто-нибудь увидит в двусмысленной позе. - Я набралась храбрости. - Убери голову с моего живота".
  "Слушаюсь и повинуюсь, царица Митанни".
  "Так я еще и царица Митанни?"
  "А как же!
  И Митанни, и Лазика, и Катабан, и Химьяр, и..."
  "Мандрагора.
  Ты что предсказываешь?" - Я решила отвлечь женщину вопросом.
  К счастью, она убрала голову с низа моего живота.
  Но за колени держала крепко.
  Смотрела мне в глаза.
  "Что я предсказываю?
  Твое появление я предсказала.
  Больше разве нужно?"
  
  "Спасибо, спасибо", - я жалко лепетала.
  Не знала, что делать. - Я могу быть свободна от тебя, Мандрагора?
  Я царица царств и королева королев все-таки..."
  "О, как я тебя понимаю, царица Аргоса, - Мандрагора поднялась.
  Но непрерывно мне кланялась. - Ты должна оказать мне честь".
  "Ээээ, - я блеяла. - А, разве я не оказываю тебе честь сейчас?"
  "Оказываешь, но не так, Ирида".
  "А как надо оказывать тебе честь, Мандрагора?"
  "Посети мое скромное жилище, царица Ирида".
  "Твое скромное жилище посетить? - Я сдвинула колени. - Зачем?
  С какой целью?"
  "Всю жизнь я мечтала, что ты придешь, царица Ирида.
  А теперь ты отказываешься снизойти до меня?" - В голосе предсказательницы появились угрожающие нотки.
  "Ирида, - Диана подбежала.
  Заглядывала в мои глаза. - Пожалуйста.
  Нуууу, пожалуйста, Ирида.
  Сделай так, как хочет Мандрагора.
  Она же могущественная прорицательница.
  Что скажет, то и будет.
  Я не хочу, чтобы..."
  "Но я боюсь, Диана", - я задрожала.
  "Со мной ты ничего не бойся, - Мандрагора поцеловала мне руку. - Ни немейского льва, ни Циклопа, ни Геракла не бойся, королева Ирида.
  Со мной ты в полной безопасности.
  Хотя... что я говорю.
  Ты же великая царица.
  На твой зов слетятся птицы.
  Прискачут олени.
  Приплывут киты и спруты".
  "Я подожду пока зов... созывать..."
  "Ирида, не упрямься, - Диана подталкивала меня к выходу из спальни. - Сходи.
  Побеседуйте.
  Выпейте теплого молочка с медом.
  Ты обязательно подружишься с Мандрагорой.
  Я же тем временем буду тебя ждать.
  Подготовлюсь к нашему Настоящему разговору".
  "Ты будешь меня ждать, Диана? - Я с недоверием прищурилась. - Верю с трудом.
  Хотя, конечно, если хочу верить, то поверю.
  А я хочу..."
  "Вот и славно! - Диана расцвела. - Возвращайся скорее.
  Но особо не торопись.
  С Мандрагорой интересно.
  Она, действительно, удивительная женщина".
  "Диана?"
  "Да, Ирида".
  "Я тебя привяжу".
  "Что ты сделаешь, Ирида?"
  "Привяжу тебя к кровати.
  Чтобы ты не убежала".
  "Куда я убегу из своего дома?"
  "Куда угодно и к кому угодно ты сбежишь, Диана.\
  Я тебе пока не верю.
  И не хочу тебя потерять".
  "Как ты себе это представляешь, Ирида?"
  "Что представляю, Диана?"
  "Как ты меня свяжешь и привяжешь?"
  "Одну руку - к одной стойке кровати.
  Другую руку - к другой стойке привяжу.
  Третью руку...
  Ногу привяжу к..."
  "Ирида?" - Диана постучала пальчиком по моему лбу.
  "Да, Диана?
  Ты так стучишь, как в детстве мы стучали пальцами по головам друг дружки, - я рассмеялась. - Проверяли - пустая ли голова".
  "Наверно, у тебя голова опустела с того времени, Ирида, - Диана вроде бы оскорбляла меня, но и вроде бы - шутила по-подружески. - Если ты меня привяжешь обнаженную на кровати, то, что будет?"
  "Что будет, если я привяжу тебя голую к кровати, Диана?
  Ничего не будет страшного.
  Просто ты не сбежишь..."
  "А, если насильник, Ирида?
  Разбойник?"
  "Я не разбойница".
  "Не ты, Ирида.
  Вор влезет в мою спальню.
  Захочет обворовать.
  Подумает, что я сплю.
  Но когда увидит меня обнаженную прекрасную беззащитную, связанную...
  Конечно же, вор на меня набросится.
  И украдёт у меня самое дорогое, что есть у девушки..."
  
  "Да ты что, Диана, - я выдохнула со свистом. - А я и не подумала.
  Но, откуда в твоем саду воры?"
  "Воры, как комары.
  Вор почувствует, что на кровати лежит беззащитная связанная красавица...
  Я же красавица?"
  "Да, Диана.
  Ты - красавица!" - Я приложила ладошку к левой груди.
  "Или не вор, - Диана накручивала на пальчик непослушный локон. - Любой, кто увидит меня, сразу превратится в насильника.
  Невозможно пройти мимо моей беззащитной красоты".
  "Ты права, Диана, - я задумалась. - Но что же делать?"
  "Я обещаю, что не сбегу, Ирида.
  Ты же поверь моему обещанию.
  Как в детстве мы доверяли друг дружке".
  "Тогда поклянись, Диана, что не сбежишь", - я обняла подружку.
  "Клянусь, что не сбегу от тебя, Ирида", - Диана прошептала.
  Затем мы провели обязательный ритуал клятвы.
  Подпрыгнули.
  В воздухе столкнулись грудями.
  С хохотом упали.
  Сцепили мизинчики левых рук.
  И торжественно повторили:
  "Клянусь, клянусь, клянусь".
  "Я, зачем клялась?" - Я вытирала слезы смеха.
  "На всякий случай ты клялась, Ирида.
  Чтобы и ты не убежала от меня".
  "Я к тебе пришла, Диана.
  Поэтому сбегать не собираюсь".
  
  "Царица Алехандрии, - Мандрагора потянула меня за руку. - Я жду".
  "Уже иду, - я вскочила: - Диана?"
  "Да, Ирида".
  "Одолжи мне одну из своих туник.
  Не пойду же я обнаженная по улице".
  "Никаких туник, царица Аулак, - Мандрагора взбунтовалась. - Я ждала тебя, чтобы насладиться твоим видом, царица Вавилонии.
  Я не на тунику желаю смотреть.
  А на тебя, королева Бургунды.
  Запечатлю твой образ в своих очах на века.
  Зачем мне запоминать твою одежду".
  "Но я голая не пойду по улице, - я в негодовании топнула по розовому мрамору пола. - Я - весталка.
  Я - не какая-то менада".
  "Ты не менада, Ирида.
  Ты - королева Хасмонейская.
  Ты всегда обнаженаня выходила к своим подданным.
  Обнаженностью показывала, что ничего не скрываешь.
  Ты открыта душой и телом".
  "Но мы сейчас не в царстве Хасмонейском", - я пролепетала.
  "Ирида, - Диана встала на сторону Мандрагоры. - Тебя в нашем городе никто еще не знает..."
  "Когда голая пойду по городу, то узнают меня..."
  "Подумаешь, голая, - Диана фыркнула. - Все рабы голые ходят.
  И не ропщут".
  "Если рабы ропщут, то это называется бунтом.
  За бунт рабов казнят.
  Поэтому они не ропщут..."
  "Ирида, не капризничай, - Диана поцеловала меня в щечку. - Быстро добежите.
  Туда и обратно.
  Раз, два".
  "Раз, два, - я опустила голову. - Тебе легко говорить, Диана.
  Ты говоришь, а я голая пойду я".
  "Ты умница, Иридочка", - Диана сделала вид, что подумала, что я согласилась.
  Мне пришлось сделать вид, что я согласилась.
  "Что Диана и Мандрагора задумали? - Я лихорадочно размышляла. - Может быть, Мандрагора - не прорицательница?
  А - обыкновенная сводница?
  Мандрагора приведет меня к продавцу рабов.
  Меня продадут, как рабыню.
  Но с другой стороны...
  Я и так, как рабыня".
  Я расправила плечи.
  Гордо вздернула подбородочек.
  Нарочно - чтобы позлить Диану - обняла Мандрагору:
  "Веди!"
  
  В доме Дианы мы ни с кем из рабов не столкнулись.
  Вышли на улицу.
  И... началось.
  "Мандрагора, Мандрагора! - Подскочил разносчиц пахлавы. - Погадай мне".
  "Без денег не прорицаю", - Мандрагора отмахнулась от просителя.
  "Я сегодня еще ничего не продал.
  Возьмешь натурой?"
  "Натура у тебя слаба, Эдип".
  "Я имею в виду пахлаву..."
  "Пахлава толстит.
  Я не ем сладкое мучное". - Мандрагора вела меня за руку за собой.
  Только продавец пахлавы остался позади, как вырос перед нами патриций.
  Золотой лавровый венец на его голове.
  "Мандрагора, что ты мне предскажешь"? - Патриций знал правило.
  Сразу сунул в ладонь Мандрагоры монету.
  Я же вспомнила, что Мандрагора не подобрала, не захватила с собой монеты, которые ей дала Диана.
  Монеты остались на полу.
  Значит, Мандрагора не жадная.
  Плату берет не из-за денег, а чтобы просто ее уважали.
  "Что тебе предскажу, Касий Калхаун? - прорицательница остановилась.
  Впилась взглядом в глаза патриция. - Я вижу тебя на белом коне..."
  "На белом коне - это хорошо, патриций обрадовался. - Я на белом коне в Сенат въеду?"
  "Ты на белом коне просто, патриций, - голос Мандрагоры изменился.
  Словно не она отвечала патрицию. - Ты на коне.
  А твоя голова отдельно в поле лежит.
  Всадник без головы".
  "Ужасы ты мне предсказываешь, прорицательница, - патриций побледнел. - Я прикажу тебя побить палками".
  "Приказать ты можешь, Касий Калхаун.
  Но никто не исполнит твой приказ. - Мандрагора захохотала. - Ты надеялся, что за монету я предскажу тебе счастливое богатое будущее?
  Ты правду хотел, или ложь?"
  "Я хотел красивое".
  "Красивое ты и получил, Касий Калхаун.
  Конь.
  Всадник без головы.
  Голова отдельно в поле лежит.
  Что может быть красивее?"
  "Красивое должно радовать, - я вспомнила уроки философии в школе весталок. - Отрезанная голова - не радость.
  Всадник без головы - гадость, а не радость".
  
  Своим писком я обратила на себя внимание патриция.
  "О, рабыня! - Патриций ошибочно принял меня за рабыню.
  Наверно, потому что я обнаженная на улице.
  Рабам одежда не положена... - Я возьму тебя у Мандрагоры на ночь.
  Ведь моя жизнь коротка.
  Нужно успеть все.
  А то потом буду скакать без головы. - Патриций Касий Калхаун ощупал мои груди. - Я требую, чтобы ты в постели делали все, как надо.
  Может быть, подарю тебе жизнь, рабыня.
  Придется тебе потерпеть.
  Иначе - несчастный случай с рабыней..."
  "Я не рабыня", - я ударила по руке наглого патриция.
  "Не рабыня, - патриций издевательски захохотал. - Тогда, кто же ты?"
  "Я - весталка".
  "Весталка - рабыня, - патриций по-своему понял меня. - Обернулся к Мандрагоре: - Продай мне свою весталку, Мандрагора.
  На одну ночь.
  Я всегда тебе щедро милостыню подаю".
  "Моя подружка сама себя продаст, если захочет, - Мандрагора прошипела. - Попробуй, возьми ее.
  Царица Бургундии так просто не дается в руки, патриций.
  У тебя монет не хватит.
  Силы у тебя не хватит". - Мандрагора бросила вызов патрицию.
  И он отступил:
  "Проклятая прорицательница, - патриций отбежал на безопасное - он считал, что безопасное - расстояние. - Предсказала мне смерть.
  Свою рабыню не даешь".
  "Царица Занкла тебе не по зубам, Касий Калхаун", - Мандрагора повела меня дальше.
  
  "Мандрагора?"
  "Да, Ирида".
  "Очень плохо, что ко мне все цепляются.
  То продавец пахлавы, то патриций без головы!"
  "Ты правильно сказала, что патриций без головы, Мандрагора согласно кивнула. - Голова у него на плечах.
  Но скоро ее не будет".
  "Патриций погибнет в славном бою?"
  "Патрицию Касию Калхауну отрежет голову ее жена.
  Она хочет взять в мужья молодого любовника конюха..."
  "Во как", - я приложила пальчик к носику.
  "Ага!
  Но я не сказала об этом Касию Калхауну.
  Зачем я буду желать неприятности его жене?"
  "Ты в своих пророчествах увидела, как жена убьет своего мужа патриция?"
  "Нет.
  Не в пророчествах я увидела убийство.
  Мне сама жена Касия Калхауна рассказала.
  Она призналась, что собирается отрезать мужу голову".
  "Нехорошо это", - я сжала губки.
  "Что хорошо, что - плохо никто не знает", - Мандрагора ткнула пальцем в мою левую грудь.
  "Что вы все в мою грудь тычете пальцы?
  Щупаете сиську". - Я разозлилась.
  "Грудь у тебя выдающаяся, Ирида.
  Поэтому так и просится, чтобы до нее дотронулись".
  "Тогда другое дело", - я подобрела.
  "Что - плохо, а что - хорошо, никто не знает, - Мандрагора вернулась к прежней теме.
  Наверно, хотела высказать умное. - Касий Калхаун хотел тебя взять к себе в спальню.
  Плохо?"
  "Для одних девушек - хорошо, а для других - плохо, когда патриций в спальню тащит.
  Кому, как нравится". - Я неожиданно согласилась с Мандрагорой.
  "Если жена надоевшему мужу отрезает голову, то - хорошо или плохо?"
  "Жене - хорошо.
  Мужу - плохо".
  "Я и говорю, что хорошо, что плохо - все одно", - Мандрагора остановилась около внушительной дубовой двери.
  "Мы пришли?" - я догадалась.
  "Мы пришли", - прорицательница навалилась на дверь.
  С трудом ее открыла.
  "Слишком дорогая дверь для жилища нищенки, - я пропищала. - Дуб мореный.
  Дверь тараном не пробьешь".
  "Пытались бревном выбить мою дверь.
  Не смогли". - С теми же неимоверными усилиями Мандрагора закрыла за нами дверь.
  Зажгла факел.
  "Проход вниз, - я спускалась по широким ступенькам. - Ход, как в пещеру Сибилы". - Разумеется, я проговорилась.
  Девичий язык длинный.
  "Ты была в пещере Сибилы?" - Мандрагора остановилась.
  С интересом смотрела на меня.
  "Была".
  "Скажи, о, хозяйка Иллирийского царства.
  С кем ты была у Сибилы?
  С Дианой?"
  
  "Не с Дианой я была в пещере Сибилы, - я решила солгать. - Я была одна".
  Не хотела, чтобы прорицательница узнала обо мне и Дездемоне.
  Ничего плохого и порочащего не было.
  Но все же...
  "Не лги мне, Ирида.
  Царица Калинга.
  Сибила по одному посетителю не пускает в свою пещеру.
  Она одиночек сразу убивает.
  Затем по реке отправляет в царство мертвых".
  "Я и не знала, что Сибила одиноких посетителей убивает, - я задрожала. - Теперь я предупреждена".
  "Не хочешь, не говори, что ты у Сибилы была с Дездемоной, царица Карфагена".
  "Откуда ты узнала о Артемиде Дездемоне, Мандрагора? - Я прикрыла ротик ладошкой. - Я же тебе не говорила".
  "Я - прорицательница".
  "Тогда - зачем спрашивала меня?"
  "Проверяла тебя на честность, Ирида".
  "Проверила?
  Довольна?"
  "Да.
  Я проверила тебя на честность, царица земель Цинь.
  Ты честная".
  "Я же солгала тебе, Мандрагора.
  Я ответила, что я была в пещере Сибилы одна.
  Без подружки.
  Но на самом деле я пришла с Дездемоной".
  "Ты не солгала мне, Владычица Сабейского царства.
  Ты защищала честь подруги.
  Это ложью не считается".
  "Я рада".
  "А, как я безмерно рада, - Мандрагора ввела меня в просторный подземный роскошный зал. - Пойдем за стол, радость моя".
  "Подземный дворец, - я с удивлением вертела головкой. - Сибила живет в пещере.
  У тебя же, Мандрагора, рукотворный дворец.
  Но откуда дворец у нищенки?"
  "Ну, я не совсем нищая.
  А дворец я сама нашла.
  Прорыла из каморки к нему ход.
  Никто не догадывается, что здесь дворец шикарный".
  "Получается, что я первая его увидела?"
  "Нет, Ирида.
  Я многих в свой дворец привожу".
  "И убиваешь, чтобы они не рассказали твою тайну?"
  "Никого я не убиваю, Ирида, - Мандрагора подвела меня к столу.
  Стол уставлен блюдами, корзинами, амфорами с яствами. - Зачем убивать, если человек все равно - рано или поздно - умрет?
  Просто те, кто здесь побывали, не рассказывают никому о дворце моем.
  Боятся меня".
  "Я тоже боюсь тебя, Мандрагора", - я призналась.
  "Страх - волнительное чувство.
  Страх возбуждает тело.
  Со страхом не разделаешься, как со своим врагом".
  "Диана.
  Моя Диана была в твоем дворце, Мандрагора?"
  "А как же!"
  "Тогда я могу Диане рассказать о том, что и я побывала во дворце".
  "Царица Саламинских земель.
  Ты можешь все!"
  
  "А ты - жуткая, - я дрожала. - Загадочная и пугающая.
  Я полагаю, что никому в голову не приходит с тобой ссориться, Мандрагора".
  
  
  ГЛАВА 451
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И МАНДРАГОРА
  
  "Садись на шкуру золотистого барса, - прорицательница заботливо подложила мне под попку шкуру. - Я бы позвала музыкантов.
  Мы можем с тобой устроить пир, Ирида".
  "Пир для нас двоих, Мандрагора?"
  "Люблю пиры.
  Ты тоже их любишь, царица земель Сасанидов.
  Но сейчас не время пировать".
  "Я тоже думаю, что пир здесь неуместен, - я храбро отломила от пышной рисовой лепешки: - Не отравлена лепешка?"
  "А я и не знаю - отравлена лепешка или нет, - прорицательница засмеялась.
  Затем провела ладонью над хлебами. - Нет.
  Хлеб не отравлен".
  "Мне здесь нравится, Мандрагора".
  "Я люблю свой дворец.
  Но еще больше я обожаю персиковые рощи".
  "Я тоже персики обожаю".
  "Я знаю, как ты обожаешь персики, Ирида", - Мандрагора скосила на меня глаза. - Посмотри вверх, царица Южных земель Лян".
  "Вверх-то я посмотрела.
  Но почему ты меня каждый раз называешь царицей или королевой какого-то царства или королевства?
  Ты на ходу придумываешь?"
  "Я не придумываю королевства и царства.
  Их придумываешь ты, царица.
  Все эти королевства и царства существуют.
  И ты их Владычица".
  "Пусть будет по-твоему, Мандрагора", - я натянуто засмеялась.
  Полностью уверилась, что прорицательница сошла с ума.
  Но сошла с ума только на мне.
  В остальном она мыслит здраво.
  "Ирида.
  Полюбуйся длинной янтарной комнатой.
  Она находится над входом в большой зал.
  Из комнаты можно наблюдать за пирующими".
  "Зачем за пирующими наблюдать?
  Если пир, то всем лучше пировать, чем смотреть на пирующих".
  "Некоторые любят не участвовать, а - наблюдать, Ирида".
  "Я - весталка.
  Я знаю, что большинство людей любят наблюдать, а не участвовать.
  Например, надсмотрщик над рабами в доме Дианы Акустий подглядывал... в мою спальню". - Я снова резко замолчала.
  Зачем Мандрагора будет знать о подглядывающем Акустии?
  Если ей надо, то увидит все в своих видениях.
  "Патриции и простой народ с трибун подглядывают, как гладиаторы убивают друг друга на арене, - Мандрагора бубнила. - Зрители подглядывают за актерами.
  Центурионы подглядывают за солдатами.
  Мужья подглядывают за женами.
  Жены подглядывают за мужьями.
  Пастухи подглядывают за..."
  "Пастухи подглядывают за овцами", - я подсказала Мандрагоре.
  "Пастухи подглядывают за пастушками", - Мандрагора погладила меня по головке.
  
  "Ты, Мандрагора, за кем подглядываешь?"
  "Я - прорицательница.
  Я подглядываю за всеми.
  Ты тоже подглядываешь за всеми, царица Селевкидов".
  "Ну да, ну да".
  "Ты любишь актеров в балагане, Ирида?"
  "Неожиданный вопрос.
  Я - весталка.
  Весталки по балаганам не ходят".
  "Но ты же была в балагане, царица горских Тарент".
  "От тебя ничего не скроешь, прорицательница, - я пожала плечами. - Да.
  Пару раз я посещала балаган.
  Но только по делам".
  "Я же балаганы обожаю, - Мандрагора облизнула тонкие губы. - Ни одного нового представления в балагане не пропускаю.
  Три дня назад - приплывшие из далеких земель - танцовщицы и певички показывали комедию.
  Комедия непонятная.
  О снегах.
  Как мы можем понять в Элладе снег?
  Но актеры так увлекательно вертели бедрами, что даже непонятное стало понятным.
  Они показывали комедию, как муж из ледяного дома ушел на охоту на белого медведя.
  Жена же сразу позвала рыбака в гости.
  Они мило развлекались.
  В это время неожиданно вернулся муж.
  Он забыл в ледяном доме копье.
  Мы хохотали над комедией, как безумные.
  Затем нас развлекал факир.
  Он изо рта выпускал огонь.
  Факир был похож на дракона.
  Может быть, он и был драконом.
  Дракон, который на время превратился в человека".
  "Драконов не существует, Мандрагора".
  "Ой, кто бы говорил, что драконы не существуют, - прорицательница всплеснула ладошками. - О, царица джунглей и гор Туманагара.
  В твоем подчинении дюжина драконов.
  Ты на них летаешь".
  "Летаю?"
  "А ты и не знала, Ирида?"
  "Знала, что я летаю", - я не стала спорить с опасной прорицательницей.
  Подумала:
  "Хочет, чтобы я была царицами - я буду.
  Летаю?
  Хорошо.
  Я стану говорить, что я летаю.
  Лишь бы Мандрагора не зарезала меня.
  Может быть, ей нужна кровь весталки?
  Прорицательница гадает на крови девушек?" - Я себя сама пугала.
  "Я за актерами часто подсматриваю и подслушиваю, - добродушный голос Мандрагоры успокоил меня.
  С теми, кого хотят зарезать, об искусстве не разговаривают. - Я использую все, что узнаю.
  Актеры три дня назад в своих комнатах болтали о пустяках.
  Я уже хотела уйти.
  Но заметила, что не только я одна подглядываю за актерами в балагане.
  Я спряталась за мраморную колонну.
  Замерла на месте.
  Из своего укрытия появился... надсмотрщик над рабами Акустий".
  "Акустий?
  В балагане? - Я вскрикнула. - Но это же - неприлично для надсмотрщика.
  Надсмотрщик должен следить за рабами Дианы.
  А он по балаганам подсматривает".
  
  "Акустий дождался, когда юная танцовщица отделится от компании актеров, - Мандрагора продолжала бесстрастно. - Схватил ее за руку.
  Затащил в свое укрытие.
  И начал страстно целовать".
  "Хм.
  Может быть, они знакомы? - Я пропищала. - Акустий не хотел никому показывать, что он знает танцовщицу.
  И балаганная танцовщица заботилась о своем добром имени..."
  "Нет, Ирида.
  Акустий и танцовщица не были знакомы.
  Поверь мне. - Мандрагора стучала пальцами по амфоре. - Меня больше всего удивило, что танцовщица не испугалась.
  Ее из укрытия неожиданно схватил грубый мужчина.
  Тонкая юная танцовщица не закричала.
  Не стала отбиваться".
  "А что же танцовщица сделала, когда Акустий ее целовал и лапал?"
  "Отвечала ему тем же?"
  Отвечала насильнику любовью?"
  "Да, царица.
  В своем царстве Тир ты не допускаешь подобное хватание и бесстыдство.
  А у нас, значит, приплывшим и местным все пороки доступны...
  Времена настали тяжелые.
  Я так разволновалась, что подняла с пола лютню.
  Кто-то в балагане ее потерял.
  Настраивала струны.
  Тем временем после поцелуев танцовщица сбежала от Акустия".
  "Честная девушка".
  "Честная девушка подбежала к своей подружке - певичке.
  Наклонилась.
  Долго шептала ей на ушко.
  Подружка поднялась.
  Ушла от компании.
  Нашла Акустия в его укрытии.
  И с поцелуями набросилась на него.
  Акустий, кажется, был напуган напором девушки.
  Обычно мужчины считают себя выше нас.
  Но боятся, когда девушка сама, первая.
  В голове у меня зашумело.
  Я пыталась заглянуть в дымку пророчеств и видений.
  Заглянула.
  Увидела пир.
  Посмотрела оргию.
  Вообщем, какие-то вечные праздники были в видениях.
  Певичка балаганная продолжала целовать Акустия
  Ничего не изменилось.
  Хотя я ожидала многого.
  Очень многого.
  Вскоре певичка ушла.
  Пошепталась с танцором балаганным.
  И...
  К Акустию легкой летящей походкой направился танцор.
  Я с трудом заставила себя в это поверить.
  Акустий хотел убежать.
  Но танцор схватил его за талию.
  Уронил на пол.
  Я была уверена, что танцор поколотит Акустия.
  Я думала, что певички пожаловались на Акустия своему другу по актерству.
  Актер же отомстит за поцелуи.
  Но актер сам начал осыпать Акустия поцелуями.
  При этом он действовал расчетливо и умело.
  У Акустия не было никаких шансов вырваться.
  Я в раздумье перебирала струны лютни.
  Никак не могла понять - что, зачем и почему?
  Виденья и пророчества уже не помогали.
  Я сердито ударила по струнам.
  Но никто не обратил на меня внимания.
  Я подумала, что нет разницы - кто, кого целует.
  Главное - не обманывать себя.
  Для одних разница была.
  Для других - нет.
  Позже я узнала, что актеры приплыли из снегов.
  Но сами певцы и певички рождены в Бонжурии.
  А в Бонжурии - вечный праздник любви.
  Я задумалась.
  Чтобы прийти в норму, бережно настраивала лютню.
  Я обещала себе, что не стану больше подсматривать за актерами в балагане.
  Тогда для меня это имело большое значение.
  Я ненавидела себя за то, что не родилась за морями.
  То, что я - она, меня подстегивало.
  Я должна исправиться!
  Одна струна на лютне не натягивалась.
  Я же потянула за нее слишком сильно.
  Струна порвалась.
  Я стиснула зубы и отбросила лютню.
  В то же время я почувствовала на своих плечах легкие руки.
  Я сразу подумала, что ко мне со спины незаметно подкрался наемный убийца.
  Врагов у меня много.
  Потому что не всем нравятся мои предсказания.
  
  "Не бойся, шалунья, - за моей спиной раздался нежный ангельский голосок. - Ты любишь подглядывать?"
  "Йа?" - Я оглянулась.
  Я - прорицательница.
  Не привыкла бояться.
  Моих предсказаний и меня должны бояться.
  Но все же я дрожала.
  Те певичка и танцовщица, которые целовали Акустия, а затем передали его актеру, нежно смотрели на меня.
  "Приди же ко мне", - певичка тихо пропела.
  Погладила меня по голове.
  По голове можно по-разному гладить.
  Но так, как умеют бонжурийки - никто больше не умеет.
  От руки певички тепло разлилось по моему телу.
  Я зажглась.
  Почувствовала на своих губах мягкие влажные губы танцовщицы.
  Не удивилась.
  Не испугалась.
  Раньше я не сомневалась в себе.
  Но при встрече с двумя бонжурийками, заколебалась.
  Может быть, это был сон?
  Или надуманное воспоминание? - Мандрагора мягко улыбалась. - Я не верила в то, что что-то успокоит мою душу.
  Но так произошло.
  Мне стало намного лучше.
  Руки певички и танцовщицы порхали по мне.
  Сердце мое бушевало.
  Неужели, подобное никогда не повторится?
  Сейчас мне нужна была поддержка.
  Как воздух нужна.
  Я бы убежала от счастья.
  Но от счастья не спрячешься.
  Вскоре я в бессилии опустилась на пол.
  Блаженство окутало меня.
  Певичка и танцовщица с любовью на меня смотрели.
  Они ничего не просили.
  Ничего не требовали за свои ласки.
  Они просто живут любовью.
  Я щедро насыпала бонжурийкам золотых монет.
  Не считала их.
  Девушки приняли монеты с достоинством.
  Мне кажется, что, если бы я не дала им золото, то они бы все равно относились ко мне также тепло". - Прорицательница Мандрагора замолчала.
  
  "Мандрагора!
  Мандрагора! - Я опустила свою ладошку на локоть прорицательницы.
  Пользовалась моментом.
  Мандрагора плыла в воспоминаниях. - Ты цезарю пророчествовала?
  А сыну цезаря Клавдию?
  Погадай мне.
  Я стану женой сына цезаря?
  Или - женой цезаря?"
  Я замерла.
  От ответа и действий гадалки зависело много.
  "Ирида?"
  "Да, Мандрагора".
  "Я тебя чем-то обидела?" - Предсказательница медленно выплывала из своих розовых грез.
  "Ну, началось, - я подумала. - Долго оставаться нормальной Мандрагора не может".
  "Нет, Мандрагора, - я отвечала нежно и мягко. - Ты меня ничем не обидела.
  Почему ты спросила?"
  "Если я тебя ничем не обидела, Ирида, то, зачем ты меня просила погадать тебе на сына цезаря Клавдия?
  Или на цезаря.
  Посмотри на себя, Ирида".
  "Я себя видела в зеркале..."
  "Кто ты, а кто - сын цезаря Клавдий?
  Кто сам цезарь перед тобой, царица земель Чампа?
  Держись от цезаря и его сына Клавдия подальше.
  Я не хочу, чтобы они испортили тебя.
  Ты хочешь стать женой сына цезаря?
  Или женой цезаря?
  Но это же так низко для тебя, Ирида.
  Царица Урарту, Чел, Шугут намного выше цезаря.
  Цезарь не достоин отирать пыль с твоих сандалий, царица Эпирии".
  "Я так понимаю, что гадать мне на цезаря ты не будешь, Мандрагора".
  "Что тут гадать, Ирида.
  Ты не будешь женой цезаря.
  Но не потому, что...
  А - потому что, ни цезарь, ни сын его Клавдий никогда не поднимутся до твоего величия.
  Они - рабы твои, Ирида, царица Трои".
  "Понятненько, - я вздернула подбородок. - Значит, не быть мне женой сына цезаря Клавдия или женой цезаря.
  Ну, ну.
  Это мы еще посмотрим.
  Я сама всего добьюсь".
  "Ты всего сама добилась, царица Финикии".
  
  "Я не искала с тобой встречи, - я поднялась из-за стола. - Не вини меня, Мандрагора, если я не захочу с тобой дружить".
  "Слова царицы Месопотамии!" - Мандрагора с обожанием смотрела на меня.
  Я же гордо направилась к ступеням:
  "Мандрагора?"
  "Да, царица Кальвадоса".
  "На ступенях нет ловушек?"
  "Мне не нужны дополнительные ловушки.
  Ко мне и так без разрешения не приходят.
  Мое имя - лучшая защита дворца".
  "Я не возьму от тебя тунику, Мандрагора, - я уже с лестницы кричала. - Не хочу быть тебе должна".
  "В моем дворце нет царских одежд, Ирида".
  "Мне бы и обыкновенные, не царские туники подошли, - я тихо пробурчала. - Но боюсь от тебя брать".
  Я надеялась, что Мандрагора не слышала моего бурчания.
  
  "Наконец, дверь, - я потянула за ручку. - Тяжеленая.
  Почему не открывается?"
  Я запыхтела.
  С силой тянула дверь.
  Но добилась лишь небольшой щелочки.
  "Я помогу тебе, царица гор и полей Хунну, - за моей спиной возникла Мандрагора. - Открывать легче вдвоем. - Мандрагора прижалась ко мне сзади.
  Опустила ладони рядом с моими на дверь. - Тянем, Ирида".
  "Мне кажется, что ты тянешь меня, а не дверь, - я робко пропищала через некоторое время. - Ты настолько крепкая и жаркая, Мандрагора...
  Что - лучше не надо меня тянуть".
  "А ты очень гибкая и поддатливая, Ирида.
  Так приятно помогать тебе".
  "Вот я и выбралась, - я сквозь узкую щель протиснулась за дверь. - Спасибо за угощение, Мандрагора.
  И за советы тоже благодарю.
  Мне было приятно", - я чувствовала, как между лопаток у меня стекает холодный пот.
  "Заходи в любое время ко мне, Ирида".
  "Ты же сказала, что к тебе не любят ходить".
  "Ты - царица.
  Ты обязательно придешь ко мне, Ирида".
  "Ты видела в пророчествах, как я приду к тебе, Мандрагора?"
  "Я читаю по твоим грудям, Ирида".
  "Ну, уж слишком", - мои щеки запылали.
  Я бегом понеслась по улице.
  Не оглядывалась.
  "К счастью, никого не встретила, - я надавила на ворота. - Закрыто?
  Диана?
  Артемида?
  Акустий?
  Дездемона?
  Кто посмел закрыть ворота?
  Или просто раб привратник? - Я кулачками колотила в ворота. - Немедленно открывайте, мерзавцы.
  Я не какая-то вакханка, чтобы голая через ворота полезла.
  Я - весталка!
  Я вам покажу еще..." - Снова забарабанила кулачками по двери.
  Оказалось, что уже мои кулачки стучат не по твердому, а - по рыхлому.
  "Весталка - в дом, радость - в дом.
  А, когда весталка еще и обнаженаня, да еще и вакханка-весталка..." - Передо мной стоял солидный купец.
  Халат на груди расстегнут.
  "Прости, почтенный, - я распахнула глазища. - Я стучала в ворота.
  Ворота раскрылись.
  Я по твой груди стучала".
  "Стучи, стучи, красавица", - купец сжал меня в своих объятиях.
  "Ты кто? - Я выдохнула с возмущением. - Ты - гость Дианы?
  Отпусти меня немедленно".
  "Я?
  Я не гость.
  Я - хозяин.
  Мое имя Помпей.
  Сижу в саду.
  Вдохновляюсь.
  Вдруг, стук в ворота.
  Я думал, что сборщики податей, мытари.
  Но ты закричала, что ты вакханка весталка..."
  "Я не вакханка.
  Весталкой я была.
  Ну, и остаюсь весталкой...
  И в теле я весталка по-прежнему". - Я пролепетала.
  "Главное, чтобы человек был хороший, - купец пробасил. - А ты, я вижу, все у тебя хорошее.
  Даже больше скажу - прекрасное все в тебе.
  И душа, и тело".
  "Ты душу мою не видел, купец".
  "При красивом теле всегда душа прекрасная.
  В плохом теле хорошая душа не поселится.
  Душа у тебя через сиськи выпирает". - Купец отпустил меня.
  "Хозяин?
  Помпей?
  Диана о тебе мне не рассказывала".
  "Какая Диана?
  Почему Диана обо мне не рассказывала?"
  "Диана.
  Моя подруга.
  Она торгует.
  Кажется, что я ошиблась домом", - я только сейчас заметила, что дом другой.
  "Ты не ошиблась, красавица.
  Ты пришла ко мне.
  Очень приятно", - купец расплылся в улыбке.
  "Меня зовут Ирида", - я на всякий случай улыбалась.
  Положение мое незавидное.
  Голая ворвалась в дом купца.
  Что стражники подумают о весталках?
  
  "Заходи, Ирида, - купец сделал широкий жест. - Сад у меня большой.
  Прогуляемся по саду.
  Я выращиваю разные травы.
  Поговорим о жизни, Ирида".
  "Поговорим о жизни, Помпей? - Я недоверчиво нахмурила брови. - Ты хочешь с обнаженной девушкой о жизни говорить?
  Как можно верить мужчине.
  Особенно купцу?
  Ты лучше мне скажи, где дом Дианы.
  Я - ее подружка".
  "Диана? - Купец бесстыдно рассматривал меня. - Диана честно торгует.
  Уважаю Диану.
  Девушка она красивая.
  Я однажды переплатил за рис.
  Так Диана ко мне вечером в дом пришла.
  Вернула разницу в монетах.
  Побольше бы подобных красавиц в торговле было.
  И подружка у нее замечательная", - купец облизнул губы.
  "Далеко дом Дианы?"
  "На соседней улице.
  Рядом со статуей Аполлона, - купец Помпей ответил охотно. - Но не советую тебе головой бежать, Ирида".
  "Почему?"
  "Потому что час стражи сейчас.
  Заметят одинокую обнаженную девушку на улице..."
  "Дальше не продолжай, Помпей, - я приложила пальчик к носику. - Что же мне делать?"
  "Ты сама должна догадаться, что тебе делать, красавица, - Помпей развел руками. - Можешь стоять на улице перед моим домом.
  А можешь прогуляться со мной по саду моему...- Помпей приложил руку к уху. - Слышу бряцанье оружия.
  Стража".
  "Стража?
  Обманываешь.
  Я не слышу. - Я тоже прислушалась. - Теперь слышу.
  Помпей?" - Я встала к купцу боком.
  Чтобы он любовался мной. - У меня к тебе просьба".
  "Вакханки не просят.
  Вакханки требуют".
  "Я не вакханка.
  Я - весталка!"
  "Весталки говорят от имени богини Весты".
  "Помпей!
  Я говорю от имени богини Весты.
  Дай мне какую-нибудь тунику.
  Я отдам.
  Не обману.
  Я живу у Дианы в доме".
  
  "Отдать тебе тунику, красавица? - Помпей запустил ладонь в бороду.
  Долго чесал. - Ты - весталка.
  Я - купец.
  У весталок свои принципы.
  У купцов - свои.
  Купец ничего не дает просто так.
  В этом смысл торговли.
  Если я тебе подарю тунику, то меня купцы перестанут уважать".
  "Тогда продай мне тунику.
  Деньги я тебе занесу позже. - И добавила для солидности. - У меня в подругах Мандрагора..."
  "Мандрагора и Диана в подругах? - Купец испытующе посмотрел на меня. - Как ты так успела все, красавица?"
  "Потому что я красавица".
  "Но все равно не могу дарить, - Помпей огорчил меня. - Иначе свою честь купеческую потеряю.
  Вот, если бы ты, Ирида..."
  "Даже не думай об этом, купец.
  Лучше я умру..."
  "Я не об этом, - купец Помпей захихикал.
  Словно случайно распахнул халат. - Ты же сама видишь, Ирида.
  Ты обворожительная.
  Манящая.
  Чарующая.
  Передо мной обнаженная.
  А я - никак.
  Во всем виновато мое обжорство.
  Очень люблю жирных барашков на вертеле.
  Поэтому на другую любовь сил не хватает".
  "Вижу, - я засмеялась. - Твое опущенное состояние успокоило меня, купец Помпей.
  Успокоило, но не не обнадежило".
  "Знаешь, что, весталка?"
  "Не знаю, что, купец Помпей".
  "Станцуй для меня".
  "Станцевать для тебя?"
  "Заодно посмотрю - настоящая ли ты весталка.
  Я видел танцы весталок в храме Весты.
  Меня не обманешь".
  "Йа...
  Я могу станцевать для тебя, купец. - Я ответила после недолгого раздумья. - И тогда ты одолжишь мне тунику?"
  "Не только одолжу, но подарю тебе тунику, Ирида.
  Если, конечно, твой танец захватит меня".
  "Захватит мой танец, - я обещала легко. - Мой танец, кого хочешь, захватит".
  
  
  ГЛАВА 452
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ТАНЕЦ ВЕСТАЛКИ
  
  "Тогда пройдем в сад, Ирида".
  "В сад?
  А танец?"
  "Не во дворе же будет красивейшая девушка меня радовать".
  "Тебя радовать?"
  "Да, Ирида.
  Танец весталки - радость для меня".
  "Ты назвал меня красивейшей девушкой, Помпей?"
  "Назвал тебя красивейшей, Ирида.
  Ты же - красивейшая".
  "Ты умеешь подластиваться к девушкам, Помпей".
  "Мне нравится быть рядом с тобой, Ирида".
  "Да ты - любитель прекрасного, купец", - я шутливо ткнула купца пальчиком в грудь.
  "Любитель прекрасных, - купец самодовольно захихикал. - Охохо, Ирида".
  "Ахаха, Помпей".
  "Ирида..."
  "Я не знаю, Помпей.
  Имеет ли смысл что-нибудь объяснять.
  Ты и так видишь во мне только хорошее.
  Тем не менее, я скажу, что не обману тебя, Помпей".
  "Не обманешь меня в чем, весталка?"
  "Я обещала, что станцую.
  И я станцую для тебя".
  "Это даже чувственнее, чем, если бы ты исполнила последнюю волю моей матери, весталка".
  "А какая последняя воля твоей матери, купец?"
  "Еще никакой воли последней мать не изъявляла.
  Она еще живая".
  "Я не уйду, пока не доставлю тебе радость, купец".
  "Доставишь мне радость, весталка?" - Помпей прищурился.
  "Только танцем, только танцем, шалун", - я похлопала купца по животу.
  Помпей радостно расхохотался.
  
  "Что за смех, а драки нет? - около ворот остановились стражники".
  "Мы не нарушаем покой граждан", - купец Помпей ответил величественно.
  Я заметила, что ноги его дрожат.
  "Не понимаю, Помпей, почему ты так подозрительно на меня смотришь каждый раз, - начальник стражников попытался войти во двор.
  Но купец широкой грудью заслонил проход. - Подати в казну цезаря ты платишь исправно".
  "Самоха!
  Плачу.
  Исправно.
  И не только цезарю".
  "Ну, ну, Помпей, - начальник стражи растянул улыбку.
  По ней видно, куда уходит часть податей купца Помпея. - Я же - ничего личного.
  Девушку для утех купил?"
  "Эээээ.
  Моя дальняя родственница из Римбурга утром прискакала.
  Вечером ускачет", - Помпей проблеял.
  "Почему она голая?
  Рабыня?
  Рабы не должны скакать без сопровождения хозяина.
  Где ошейник рабыни?"
  "Я не рабыня, - я выдвинула вперед грудки.
  Стражники и начальник Самоха приклеились к ним взглядами. - Я - дочь патриция.
  Во мне течет благородная кровь.
  А обнаженная я, потому что - жарко.
  Я освежаюсь".
  "О, благородная дочь патриция, дальняя родственница Помпея, начальник стражи Самоха с трудом разлепил слипшиеся губы. - Зайди за ворота, пожалуйста.
  Я бы хотел, чтобы ты осталась с нами, со стражниками.
  Но не смею даже сказать..."
  "Зачем ты меня искушаешь, стражник? - Я захихикала. - Я чистая весталка.
  Надеюсь, что мне беда от стражников не грозит?"
  "Все, что происходит в городе, имеет ко мне отношение", - начальник стражи самодовольно усмехнулся.
  "Все имеет отношение к тебе, начальник?" - Я не удержалась.
  Хотела подразнить стражника.
  Он принял вызов.
  Подошел ко мне.
  Встал так близко, что чуть не касался носом носа.
  
  "Я не могу ничего прочитать в твоих словах, красавица, - Самоха выдохнул мне в лицо.
  Меня обдало смрадом похлебки из лука и бобов. - Но я доверяю своему чутью.
  То, что касается девушек, все при мне.
  Тем не менее, прелестница...
  Я не расскажу тебе о своей невесте.
  Не узнаешь ты и о моих детях - от невесты ли они, или я их купил на рынке рабов.
  Можно обойтись и без долгих споров.
  Но почему ты выбрала купца Помпея, а не меня?"
  "Я отвечу за свою родственницу из Римбурга, - Помпей протиснулся между мной и стражником. - Моя родственница выбрала меня, потому что она - моя родственница.
  И еще потому, что я плачу не только подати.
  Понятно, Самоха?"
  "Понятно, Помпей", - начальник стражи отвел глаза.
  Победа осталась за купцом.
  "Я понял, что ты имеешь в виду, Помпей.
  Надеюсь, что твоя дальняя родственница не утонет в колодце, как утонули две твои рабыни".
  "Самоха, - Помпей зло прищурил глаза. - Если хочешь узнать, как и почему утонули рабыни в колодце, то ты узнаешь.
  Первым узнаешь". - В глазах купца мелькнула решимость.
  "Купец Помпей не так прост, как выглядит с первого взгляда, - я подумала с восхищением. - Не боится стражников.
  Даже угрожает.
  Намекает, что и начальник стражи может утонуть в колодце.
  У купцов - деньги.
  Деньги - сила.
  Наймет Помпей наемных убийц.
  И исчезнет начальник стражи Самоха..."
  Только я подумала, что начальник стражи Самоха исчезнет, как он исчез.
  Просто ушел со своими стражниками.
  "Я даже растерялся немного, - купец Помпей тщательно закрыл ворота.
  Я оказалась на его территории. - Вчера за ужином тоже сомневался.
  Продавать овец или подождать месяц до очередного голода?
  Что-то я часто стал сомневаться".
  
  "Зато я не сомневаюсь в тебе, Помпей, - я по мраморным плиткам направилась в роскошный сад.
  Не оглядывалась.
  Была уверена, что купец ползет за мной. - Ты смелый.
  Дерзкий.
  Ты ловко поставил начальника стражи и стражников на их места.
  Не думай, что я порочная девушка.
  Я - непорочная.
  Просто я, как весталка, много знаю.
  В храм Весты приходили разные люди.
  Рассказывали о своих бедах и победах.
  Со временем я научилась отличать правду ото лжи.
  Но розовые мечты у меня остались.
  Но целоваться не научилась.
  Так, слегка".
  "Разве, весталки целуются?"
  "Мы целуемся друг с дружкой.
  На прощание.
  При встрече.
  Так положено.
  Подружеские поцелуи".
  "Ты возвысилась в моих глаза, весталка Ирида".
  "А ты поднялся в моих глазах, купец Помпей". - Мы встали друг против друга.
  Еще мгновение...
  Но купец наступил на улитку.
  Поскользнулся.
  Начал заваливаться на куст розы.
  С трудом удержался.
  Прекрасное мгновение улетучилось.
  "Купец?"
  "Да, весталка".
  "Ты утопил своих рабынь в колодце?"
  "Я не топил своих рабынь в колодце, - Помпей горестно вздохнул. - Даже не оправдываюсь.
  Если бы я захотел избавиться от своих рабынь, то я бы их просто продал бы".
  "Но может быть, они узнали какую-нибудь твою тайну?"
  "Даже, если бы рабыни очень досадили бы мне, я бы все равно не стал их топить в своем колодце.
  Нашел бы другой способ избавиться...
  Колодец денег стоит.
  После рабынь колодец пришлось долго очищать.
  Зачем бы я сам себе и своему колодцу убыток нанес?"
  "Но кто тогда?"
  "Гермиона и Палерина сами утопились в колодце!"
  "Сами?
  Невероятно!"
  "Никто не знает.
  Но я догадываюсь, что они у колодца подрались из-за меня".
  "Рабыни подрались из-за тебя, Помпей?
  Мужчина ты, конечно, очень видный.
  Солидный.
  Рассудительный..."
  "Гермиона и Палерина были безумно влюблены в меня.
  Обе.
  Наверно, выясняли, кто из них станет ко мне ближе.
  Вот и нечаянно обе в колодец свалились".
  "Как романтично".
  "Романтичней некуда.
  Только один убыток".
  "Я постараюсь, чтобы ты забыл об убытках, купец".
  "Танцем?"
  "Танцем, Помпей.
  Но только ты возьми себя в руки".
  "Как это - взять себя в руки?"
  "Не поддавайся ни радости, ни страсти.
  Во время танца держись от меня подальше.
  Мой танец весталки - как и все танцы весталок - очень откровенный и проникновенный".
  "Твой танец откровенный и проникновенный, Ирида?" - Купец от неожиданности икнул и побледнел.
  "Может быть, тебе даже будет немного больно, Помпей".
  "Больно?"
  "Сердце заболит от щемящей радости, купец".
  "А!
  Ты сердце имела в виду, Ирида..."
  "Сердце.
  А ты, что имел в виду, купец?"
  "Йа?
  Я тоже о сердце думал.
  Что ему будет немного больно".
  "Не забудь о том, что ты обещал мне тунику за танец, Помпей".
  "Я помню, что обещал тебе тунику за танец, Ирида".
  "Сейчас ты помнишь о тунике.
  Но после моего танца забудешь обо всем".
  "Даже так?"
  "Но я тебе напомню о тунике, Помпей".
  "Если я забуду, а ты напомнишь, то, зачем сейчас говоришь, Ирида?
  Лишние слова".
  "Слова мои не лишние.
  Они подготавливают тебя к моему танцу.
  Иначе ты можешь сразу свалиться замертво, купец.
  Мой танец настолько хорош..."
  "Твой танец настолько хорош, весталка, что убьет меня?"
  "Убьёт мучительной тянущей радостью..."
  "Меня не убили цены на овечью шерсть в Вифлееме.
  Не убьет и танец весталки".
  "Мой танец не убьет тебя, Помпей, только потому, что я буду с тобой нежна.
  В танце нежна".
  "Так танцуй же, скорей, Ирида".
  "Даже, если ты будешь держаться подальше от меня, то все равно это ничего не даст.
  Я все равно проникну в твое сердце".
  "Упрямое выражение твоего прекрасного лица, весталка, повергает меня в смятение.
  Надеюсь, что я сейчас увижу то, что никогда не видел".
  "Ты не видел и оборотную сторону нашего мира, Помпей.
  Не видел и подземное царство мертвых.
  Поэтому надеяться увидеть то, что никогда не видел - не всегда хорошая мысль. - Я прислонилась спиной к толстому стволу платана. - Я начинаю свой танец.
  Танец весталки.
  Трепещи, купец".
  Я постаралась не выдать себя случайной улыбкой.
  Медленно двинулась от дерева.
  "В танце весталки главное - смысл, - я вспомнила слова наставница.
  Жрица Пенелопа лучшее всех танцевала в храме Весты. - На смысл наложатся движения.
  Танец весталки - каждый раз новый.
  Потому что мысли все время меняются". - Я медленно двинулась к купцу.
  Он сидел на мраморной скамье.
  Я опустилась перед купцом.
  Наши лица оказались на одном уровне.
  Затем я отпрыгнула.
  И завертелась в бешеном танце.
  В нем я говорила о своей дружбе с Дианой.
  Артемиде и Дездемоне тоже нашлось место в моем танце.
  Не забыла я и Мандрагору.
  Затем углубилась.
  "Вспомнила то, о чем давно не помнила, - я подумала.
  Летала в танце, как ночная бабочка. - Не так все просто.
  Не помнила я не зря.
  Главное, чтобы в мой танец не влились кошмары.
  Но они протискиваются в каждое движение.
  Мне становится плохо.
  Я понимаю, что танец пугает меня моими же воспоминаниями.
  Я вспомнила чистоту и простодушие наших с Дианой отношений в детстве".
  Я краем сознания видела, что устаю.
  Что мои движения теряют плавность.
  Поэтому с огромными усилиями я вернулась в настоящее.
  В танце показала - на окончание - мою благодарность купцу Помпею.
  Рассказала языком жестов, какой он хороший для меня.
  Я обнаружила себя на коленях.
  Я сидела на чужих коленях.
  Сидела на коленях купца Помпея.
  Чтобы не упала, обхватила купца левой рукой.
  
  "Не знаю, танцевала ли я хорошо, - я с трудом приходила в себя. - Но знаю, что танцевала я так, как раньше не танцевала.
  Куууупец!
  А купец?
  Помпей?
  Очнись, Помпей!
  Ты выглядишь так, словно сову проглотил.
  Даже больше, чем сову.
  Я не могу вспомнить подробности своего танца.
  Может быть, ты напомнишь?
  И, почему, я у тебя на коленях сижу?"
  "Тыыыыы, - вылезшие глаза купца стали возвращаться в голову. - Тыыы, кто?"
  "Я - Ирида.
  Я пришла, чтобы ты дал мне тунику.
  Ты обещал мне тунику за мой танец.
  Я - весталка". - Не стала добавлять, что уже не весталка в храме Весты.
  Все же весталкой осталась...
  "Нееееет, - нижняя челюсть купца отпала. - Тыыыы не человек.
  Ты - богиня!" - Помпей зарыдал.
  Я соскочила с его коленей.
  Но он неожиданно схватил меня за руку.
  "Ты меня пугаешь, Помпей, - я засмеялась натянуто. - Глаза твои черные.
  Но сверкают красным пламенем.
  Я вижу в них слезы".
  "Я снова обниму тебя, Ирида.
  Прижму к себе".
  "Лучше сдержи свой порыв, Помпей, - я нависла над купцом.
  Он сидел.
  Я стояла.
  Но хуже всего, что мои груди были устремлены в лицо купца. - Тунику давай.
  Потом поговорим".
  "Тунику?
  Разве туника - достаточный дар за твой танец?" - Помпей отпустил мою руку.
  "Ну не в колодец же меня сбрасывать, - я нервно засмеялась. - Тунику в благодарность за танец будет достаточно".
  "Ты, богиня с Олимпа, покушай персиков из моего сада, - купец, словно сам с собой разговаривал. - Я - туника.
  Я - тунику".
  Он заплетающимися шагами направился в сторону огромного своего дома.
  "Я затанцевала купца до бессознания, - я праздновала победу.
  Подошла к самому развесистому персиковому дереву.
  Сорвала сочный душистый персик. - Хоть персиков наемся.
  Мало ли что придумает купец.
  Танец был.
  Туники пока нет.
  Жду.
  Может быть, укроюсь пальмовыми листьями?
  Нет.
  Стражник Самоха меня и в пальмовых листьях будет видеть, как голую. - Я погрустнела.
  Надолго задумалась. - Нелегкая моя девичья судьба.
  Я пришла к подруге своего детства.
  Но она со мной интригует.
  Я хотела получить сына цезаря в мужья.
  Но он ускользнул.
  И прорицательница Мандрагора не разрешила мне за цезарей выходить замуж.
  Сумасшедшая предсказательница видит во мне царицу цариц.
  С купцом Помпеем тоже не получилось.
  Зря перед ним танцевала.
  Он тунику мне обещал.
  Да, наверно, после танца моего так утомился, что заснул". - Я с горя скушала еще один персик.
  Они огромные.
  Много не съем...
  
  Вдруг, мое сладостное горе было нарушено.
  Раздались мерные удары твердого о твердое.
  Я обернулась.
  "Не поняла, - я вглядывалась в наступившую ночь. - Что ко мне ползет? - Пригляделась. - Помпей!
  Купец!
  Ты почему ползешь?
  Почему лбом ударяешь в мраморные плиты дорожки?"
  "Несравненная, вышестоящая, - купец дополз до меня.
  В последний раз ударил лбом в мрамор дорожки.
  Расколол лбом большую плитку.
  Поднялся во весь рост.
  Сиял разбитым лбом. - В знак величайшей почести я кланялся тебе, о, богиня".
  "Тунику принес?" - Я схватила купца за руку.
  "Принес тунику.
  Даже не туника, а - чудо, - купец засуетился.
  Из-под своей туники извлек нечто восхитительное. - Специально я спрятал.
  А то полз.
  Лбом в плиты бил.
  Боялся, что твоя туника кровью запачкается".
  "Я не разочаровалась в тебе, Помпей, - я выхватила тунику из рук купца.
  Оглядела. - Крови на тунике нет.
  Но что это?"
  "Где?"
  "У меня в руках!"
  "Туника".
  "Это не туника, Помпей.
  Я видела разные туники.
  Эта же превосходит все туники по красоте и богатству".
  "Драгоценные камни на тунике этой, Ирида".
  "Но..."
  "Я дарю тебе эту тунику, весталка.
  Прости, что мой дар слишком скромный.
  Твой танец стоит несравненно больше".
  "Скромный дар? - Я взвесила тунику на руке. - Здесь одних сапфиров, изумрудов, бриллиантов по весу овцы.
  У меня плечи отвиснут.
  Но я превозмогу".
  "Я не верил в предсказание Мандрагоры", - купец с благоговеньем взирал, как я натягивала тунику.
  "Вроде бы туника мне по размеру", - я провела ладонями по бедрам.
  "Мандрагора предсказала, что тунику наденет царица..."
  "Какая царица?
  Мандрагора говорила, что я царица разная".
  "Царица Шумер".
  "Шумеры давно вымерли".
  "Шумеры вымерли, Ирида.
  Но царица осталась".
  "Я согласна и на царицу, Помпей.
  Но, откуда у тебя туника?
  Мандрагора дала?"
  "Нет, Ирида.
  Мандрагора мне не дала.
  Тунику я приобрел по случаю в Норде".
  "Норд далеко от бывшего шумерского царства".
  "Зато в Норде все есть".
  "Я слышала, что в Норде все есть".
  "Туника царицы и для царицы.
  Материл - не шелк, не бархат.
  Неведомый материал.
  В огне не горит.
  Стрела не пробивает.
  Я пробовал.
  Я держал эту тунику для случая.
  Кому ее продать?
  Цезарю не продашь.
  Цезарь, как увидит, так сразу без денег заберет.
  Цезарь считает, что ему все должны".
  "Потише о цезаре, Помпей".
  "Я не бунтарь.
  Ты доложишь обо мне стражникам, весталка?
  Что я нехорошее сказал о цезаре?"
  "Я не предам тебя, купец.
  Тем более что ты подкупил меня туникой".
  
  "Я думал, что туника царицская у меня останется навсегда.
  Но увидел тебя, и понял - твоя туника.
  Ты - моя царица".
  "Приятно слушать, Помпей, что я - твоя царица", - я в смущении носком сандалии рисовала на песке треугольники.
  "Весталка Ирида?"
  "Да, купец Помпей".
  "Счастливый случай!"
  "И?"
  "Счастливый случай свел нас".
  "Откуда ты знаешь, что случай счастливый?"
  "Я, как увидел твой танец, весталка, так не знал - радоваться мне, или печалиться.
  Я готов был улететь на Олимп.
  Лишь бы подальше от тебя.
  Сердце моё разрывалось от любви.
  Я ощупывал себя.
  И не мог прощупать.
  Ничего не понимал.
  Лишь остался только твой танец, Ирида.
  Все в нем слилось.
  Да, умеют же весталки танцевать, - купец почмокал губами. - Другие весталки так же танцуют, как и ты?"
  "Я лучше всех", - я ответила осторожно.
  Не хватало еще, чтобы купец отнял у меня подаренную тунику.
  Не отдам.
  Я теперь богатая невеста.
  Благородная и богатая - убийственное сочетание!
  "Ты - лучше всех, весталка Ирида, - купец снова поплыл умом. - Когда я очнулся после танца, я понял". - Купец замолчал.
  Глаза его закатывались.
  "Что ты понял после моего танца, купец Помпей?"
  "Я понял, что ты должна стать моей, Ирида", - Купец с треском костей упал передо мной на колени.
  Уткнулся головой в низ моего живота.
  "Хорошо, что туника прикраивает мою красоту, - я проблеяла. - Помпей.
  Не мни бриллианты своим лбом".
  "Бриллианты крепкие".
  "Бриллианты крепкие, Помпей.
  Но ты своим лбом мрамор на садовой дорожке крошил".
  "Так ты станешь, Ирида?"
  "Как мне стать, купец?"
  "Станешь моей женой?"
  "Стать твоей женой?" - Я обалдела.
  
  Наступило долгое многозначительное молчание.
  Я бы многозначительствовала и дольше, но слишком уж откровенно купец упирался в меня лбом и дышал в низ моего живота.
  "Меня в первый раз пытаются поженить.
  Я не желаю помогать или препятствовать тебе, купец, признаваться мне в любви.
  Не хочу мешать тебе охмурять меня.
  Свадебный подарок ты мне уже сделал.
  Тунику..."
  Я сказала и тут же мысленно себя обругала:
  "Зачем я сказала, что свадебный подарок уже сделан?
  Дура дурой.
  Помпей мне еще подарок бы подарил к свадьбе. - В досаде я ущипнула себя за грудь. - Но, с другой стороны, Помпей будет моим мужем.
  Если я соглашусь стать его женой.
  Тогда все его станет моим.
  Об этом я обязательно позабочусь".
  "Ты будешь, Ирида?"
  "Я девушка честная, - я надула губки. - Я - весталка.
  Просто так, сходу, я не могу ответить.
  Ко мне сам сын цезаря Клавдий сватался.
  Я ему еще не дала ответ".
  "Сын цезаря Клавдий хочет взять тебя в жены, Ирида?"
  "С этого момента я должна быть осторожней, - я подумала. - Купец может обидеться.
  Скажет, чтобы я убиралась к сыну цезаря и с ним целовалась".
  Поэтому я вслух с нежной, многообещающей улыбкой ответила:
  "Сын цезаря по сравнению с тобой - ничто, купец Помпей. - Я всегда могу сказать, что я это не говорила. - Ты мне больше нравишься.
  Даже, если упадешь на камни и переломаешь ноги, то не потеряешь для меня привлекательности".
  "Я брошу своих любовниц ради тебя, Ирида".
  "Твои глаза горят непонятным мне огнем, Помпей".
  "Огонь понятный.
  Для мужчин.
  Но ты - девушка, Ирида.
  Весталка.
  Этот огонь не понимаешь".
  "О некоторых огнях лучше не говорить в присутствии весталки, Помпей".
  "Ты должна стать моей женой, Ирида", - купец сделал попытку снять с меня тунику.
  Драгоценные камни на ней недовольно зашелестели.
  "Может быть, я и стану твоей женой, Помпей, - я отпрыгнула. - Но, зачем ты так торопишься?
  Куда спешишь?
  У нас с тобой впереди целая жизнь".
  "Так начнем жить вместе здесь и сейчас, Ирида!"
  "Здесь и сейчас? - Сердце мое бешено колотилось. - Я правильно тебя поняла, Помпей?"
  "Угу", - купец пробормотал.
  
  "А свадебная церемония? - Я недовольно притопнула. - А венок из белых роз на моей головке?
  А обряд в храме?
  А семидневный свадебный пир, который перерастет в семидневную оргию?
  А слоны с трубадурами?
  А комедианты?
  А подружки невесты?
  А цезарь в качестве почетного гостя?
  А гонки на колесницах?
  А Олимпиада в мою честь?
  А катание на галерах?
  А война для меня? - Я замолчала. - Нет.
  Война будет лишней.
  Лучше пусть сто прекрасных невинных юношей добровольно принесут себя в жертву на алтарь ради моего счастья".
  "Прекрасных невинных юношей не бывает.
  Если юноша прекрасен, то уже - не невинный".
  "Мы с тобой еще не поженились, Помпей.
  Но ты уже споришь со мной".
  "Все будет у тебя, моя царица, - все же купец не отступал от своего намерения овладеть мной в саду. - Но годы мои уже слабые.
  Я сам себя убиваю временем.
  Я думаю, что ты не хочешь умереть вместе со мной.
  Я могу не дожить до счастливого мига, когда после семидневного пира, семидневной оргии, гонках на колесницах, катании на галерах войду к тебе в спальню.
  Поэтому порадуй меня собой заранее, Ирида.
  Мы же с тобой уже обо всем договорились.
  Только одна ты меня утешишь.
  Только ты станешь моей женой.
  После моей смерти все богатство мое отойдет к тебе".
  
  
  ГЛАВА 453
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА ЗАВОРОЖИЛА
  
  "Твое богатство отойдет ко мне, если мы успеем пожениться до твоей смерти.
  Вызывай писаря и жрецов на дом.
  Женимся сейчас, Помпей.
  Я готова пропустить катание на галерах и гонки на колесницах..."
  "Значит, ты согласна стать моей женой, прекрасная весталка.
  Твой танец заворожил меня.
  Зачаровал меня..."
  "Эк, купца дернуло от моего танца, - я запоздало подумала. - Надо было перед сыном цезаря Клавдием потанцевать.
  Может быть, сын цезаря воодушевился бы, как разгорелся купец Помпей?"
  "Помпей?"
  "Да, моя царица Ирида".
  "Я не отвечу тебе ни да, ни нет.
  Только при свидетелях.
  При писце и при жрецах".
  "Но я сейчас хочу, Ирида.
  Твой танец меня поднял.
  Давно со мной подобного не бывало..."
  "Я тебе еще станцую, Помпей.
  После свадьбы.
  Если ты снова захочешь мой танец".
  "После свадьбы тоже станцуешь, Ирида.
  Сейчас же, пока есть возможность... - Помпей наклонил голову к левому плечу.
  С трудом наклонил.
  Шея слишком толстая. - У меня есть подозрение, весталка, что ты меня не любишь!"
  "Откуда у тебя подозрение, что я тебя не люблю?" - Я испугалась.
  Приглядела камень.
  Если купец захочет отнять у меня драгоценную тунику, то я камнем ему в лоб приложу...
  
  "Я думаю, что ты меня не особо любишь, весталка, потому что ты все время стоишь на своем.
  Если бы ты меня любила, то ты бы обязательно сразу бы мне жарко отдалась.
  Ты бы все сделала, чтобы я был счастлив".
  "Но ты счастлив моим танцем".
  "От танца я сошел с ума.
  Теперь мне это нужно куда-то засунуть".
  "Ты слишком много придаешь значения мелочам, купец, - я проблеяла. - Утебя богатая игра воображения".
  "Я ничего не хочу, кроме как сейчас овладеть тобой, Ирида.
  А потом стать твоим мужем".
  "Можно наоборот, Помпей?"
  "Как наоборот?
  Овладеть наоборот?
  Поворавчивайся задом..."
  "Нет, Помпей.
  Не овладеть наоборот.
  Сначала ты станешь моим мужем, а потом - овладеешь мной". - Я в отчаянии закрыла лицо ладошками.
  Но сквозь пальцы следила за купцом.
  "Ты поникла, Ирида".
  "Я расцветаю от счастья, Помпей".
  "Где твоя улыбка, весталка?"
  "А, где твоя горделивая осанка, купец?"
  "Мне тебя жалко, весталка.
  Я люблю тебя.
  Позволь же мне расслабиться". - Толстый купец неожиданно легко, как барс, прыгнул ко мне.
  Прижал меня к стволу персикового дерева.
  На нас посыпались персики.
  "Хочешь персик, Помпей?" - Я проблеяла.
  "Хочу персик, - голос купца стал хриплый. - Ты даже не представляешь, весталка, как я хочу персик.
  Не бойся меня.
  Станешь моей женой - будешь в золоте купаться.
  Иногда я буду рыдать от счастья.
  В моей душе начнется борьба.
  Что, если ты сделала меня бессмертным?
  Или ты та, кто есть?
  Нет в тебе вероломства, Ирида.
  Только одни упругие..."
  "Ну, уж ты слишком, Помпей", - я засмущалась.
  "Жаль, что ты до свадьбы не доверяешь мне, весталка.
  Не позволяешь коснуться..."
  "Ты же меня лапаешь откровенно, Помпей".
  "Но ты же не позволила мне тебя щупать.
  Поэтому я лапаю откровенно.
  Без разрешения".
  "Возможно, ты и прав, Помпей, - я закусила губку. - Ты любишь меня.
  Полюбил после моего танца.
  Я люблю тебя.
  Полюбила, как только увидела твой большой дом...
  Твою большую душу увидела...
  Ты же не убить меня собираешься.
  У меня нет никакого желания отказывать тебе.
  Теперь нет никакой разницы.
  Мы уже почти муж и жена.
  Я не буду плакать.
  Можешь продолжать дальше, купец Помпей.
  Продолжай и не останавливайся.
  Ничто тебя не должно остановить на пути к нашему счастью".
  Я закрыла глаза.
  Открыла ротик.
  Чувствовала на себе горячие руки купца.
  Везде чувствовала.
  "Ничто не остановит меня на пути к нашему счастью", - купец Помпей повторил мои слова.
  И тут началось...
  
  "Помпей!
  Поооомпееей! - Раздался громкий требовательный зов.
  "Голос женский, - я прислушалась. - Помпей.
  Тебя рабыня ищет".
  "Да.
  Рабыня...
  Меня.
  Ищет". - Помпей побледнел.
  Или даже посинел.
  В свете нарастающей луны трудно различить оттенки серого.
  "Ты испугался, Помпей? - Я заглядывала в глаза купца. - Думаешь, что, утонувшая в колодце рабыня, превратилась в призрака".
  "Да.
  Так я и думаю.
  Что призрак меня зовет". - Купец неожиданно схватил меня за руку.
  Потащил за собой в глубину сада.
  "Рука твоя дрожит, Помпей.
  Взмокла от страха.
  Не бойся призраков.
  Я тебя защищу.
  Я же теперь твоя невеста.
  Ты хотел меня сейчас..."
  "Хотение перенесем на потом", - купец Помпей подгонял меня.
  "Поооомпей, - голос рабыни стал злой. - Ты под каким кустом?
  Я знаю, что ты от меня прячешься в саду.
  Куда же запропастился этот несносный муж".
  "Мууууж? - Я пыталась остановиться. - Помпей.
  Призрак утонувшей в колодце рабыни ошибся?
  Зашел не в тот дом?
  Не в тот сад?
  Не того Помпея ищет?"
  "Идуууу, любимая Флотильда, - купец Помпей заблеял в сторону голоса призрака. - Дорогая не беспокойся.
  Я подрезаю ветки роз".
  "Дорогая Флотильда? - Я запищала. - Кто она?"
  "Она...
  Она... - купец развернулся.
  Тряс меня за плечи. - Ирида.
  Я потом тебе объясню.
  Сейчас не показывайся на глаза моей..."
  "Помпей", - призрак совсем близко.
  Купец спрятал меня за старый ствол вишневого дерева.
  "Флотильда.
  Любовь моя. - Купец подобострастно блеял призраку. - Ты, почему так рано вернулся из Алехандрии?
  Я тебя ждал только через три ночи".
  "А я сюрприз тебе сделала, дорогой муженёк.
  Подумала, что ты скучаешь без меня".
  "Конечно, скучаю, любимая моя жена".
  "Мне показалось, или я видела, что-то белое рядом с тобой, Помпей?"
  "Показалось.
  Очень показалось, моя Флотильда.
  Я в саду один.
  Совсем один.
  Извелся без тебя.
  Ночью вышел подышать.
  Заодно и кусты роз подрезаю..."
  "С рабыней розы подрезаешь, Помпей?"
  "Без рабыни я.
  Зачем рабыня?
  Рабыня все испортит".
  "Я подумала, что ты с рабыней..."
  "Не могу я с рабыней.
  Ты же знаешь, моя дорогая жена Флотильда".
  "Все знают, что ты не можешь, Помпей.
  Слишком много кушаешь, - голос призрака стал удаляться. - Я жду тебя".
  "Сейчас, Флотильдочка.
  Только кетмень в сарай поставлю.
  Украдут же.
  Воры кругом. - Купец Помпей засуетился. - Никому нельзя доверять".
  "Никому нельзя доверять", - я зашипела с сарказмом.
  "Тише, весталка, - Помпей приложил толстый палец к моим губам. - Жена услышит".
  "У меня нет жены, купец.
  А у тебя, оказывается, есть жена.
  Я бы еще потерпела мужа рядом с тобой.
  Но жену - неееет!".
  "Мы с тобой, весталка, потом поженимся.
  Когда моя жена снова в Алехандрию поскачет за покупками.
  Ярмарка в Алехандрии богаче, чем наша.
  Какая ярмарка в Херес?
  В нашем Херес - подобие ярмарки.
  А в Алехандрии на ярмарке щербет и пахлава - пальчики оближешь. - Купец убрал палец с моих губ.
  И... облизал его. - Сладость!".
  "Сладость моих губ, а не щербет из Алехандрии", - я пылала гневом.
  "Запечённые ребрышки барашка в Алехандрии..." - Купец не мог остановиться.
  Еда его больше волновала, чем разборки с женой и... со мной.
  
  Но я остановила купца:
  "Что мне теперь делать, Помпей?"
  "Сначала перестань на меня шипеть, весталка".
  "О, ты обретаешь силу, Помпей.
  Чем дальше жена, тем прямее у тебя спина.
  И тем строже голос".
  "Тебе не понравится то, что я тебе сейчас скажу, весталка".
  "Мне уже не нравится.
  Заранее.
  Что ты скажешь.
  И что ты сделаешь".
  "Я бы мог сдать тебя стражникам.
  Доложил бы, что в мой дом прокралась воровка.
  Ты похитила драгоценную тунику..."
  "Нехорошее блеснуло в твоих глазах, - я прижалась спиной к шершавому стволу. - Не вздумай меня топить в колодце, купец.
  Стражники меня видели с тобой".
  "Да, стражники тебя видели со мной, - купец Помпей недовольно запустил пальцы в седую бороду. - Я не собирался убивать тебя, весталка".
  "Кто весталку убьет, у того потом не встает", - я вспомнила поговорку весталок.
  "Что не встает?"
  "Не знаю.
  Так говорится.
  Наверно, у того, кто весталку обидит, больше солнце не встает перед глазами".
  "Ты, Ирида, снимай тунику.
  Верни ее мне".
  "Снять?
  Тунику?
  Вернуть?
  Тебе?"
  "Никто об этой тунике не знает, Ирида.
  Я ее никому не показывал.
  Поэтому..."
  "Поэтому я говорю, что эта туника моя, - я обрадовалась. - Никто ее не видел у тебя.
  Но на мне увидят.
  Я легко докажу, что я пришла в Херес в этой тунике.
  Нет.
  Я ее принесла с собой.
  А теперь надела.
  Перед походом к тебе, купец Помпей.
  В саду твоем я эту тунику сняла.
  Начальник стражи Самоха докажет, что я так говорила, что сняла тунику, чтобы освежиться".
  "Самоха мне предан.
  Я ему плачу монеты".
  "Начальник стражи Самоха тебя ненавидит, купец Помпей.
  Он с радостью предаст тебя.
  Вы же не поделили меня.
  Самоха отомстит за поруганную свою честь".
  "Значит, не отдашь мне тунику, Ирида?"
  "Не отдам".
  "Но так нечестно.
  Тунику я тебе подарил к свадьбе, весталка".
  "Не к свадьбе ты мне тунику подарил, купец.
  Ты мне ее даровал за мой танец, - я прищурилась. - Хорошо.
  Ты верни мне мой танец, Помпей.
  Я же тогда тебе верну тунику".
  "Танцевать перед тобой, весталка?" - Толстый купец Помпей задумался.
  Неужели, он на самом деле думает, что повторит танец весталки?
  "Танцуй, купец, - я продолжала издеваться.
  Мстила коварному купцу. - Твою жену позовем.
  Пусть посмотрит на танец своего мужа.
  Ты же перед женой не танцевал, купец?"
  И подумала:
  "Даже, если произойдет невероятное - купец Помпей станцует, то все равно тунику не отдам.
  Всем же будет понятно, что купец - не весталка.
  И его танец - не танец весталки".
  
  "Ирида", - голос купца смягчился.
  "Что-то ты задумал, купец".
  "Не хочу никаких ссор и волнений.
  Пусть туника пока останется у тебя, моя невеста..."
  "Я не твоя невеста, купец.
  У тебя есть жена - Флотильда".
  "Флотильда - не навсегда.
  Мы с тобой поженимся, Ирида.
  Лучше молодая ты, чем - всегда недовольная Флотильда".
  "Ты - нечестный человек и плохой муж, Помпей".
  "Спасибо за похвалу, весталка, - широкая улыбка засветилась на круглом лице купца. - Я - купец.
  Купец должен быть нечестным".
  "Я не хочу, чтобы Флотильда исчезла...
  Ну, сам, понимаешь..."
  "Зачем ворошить темное прошлое, Ирида?"
  "Какое прошлое?"
  "Мы с тобой уже минуту назад говорили о Флотильде.
  Это уже - прошлое".
  "Быстро же у тебя настоящее становится прошлым, купец".
  "Тебе, Ирида, наверно, тоже не все равно.
  Не трогай мои тайны.
  Я не трону твои.
  Мы с тобой поженимся".
  
  "Не раньше, чем через неделю, купец".
  "Что, не раньше, чем через неделю, весталка?"
  "Через неделю зайди к Диане, Помпей.
  У нее обговорим наши с тобой отношения. - Я погрозила пальчиком купцу. - Но только - без убийства твоей жены".
  "Наши с тобой отношения, Ирида?" - Сомнение плескалось в глазах купца.
  "Ты же позаботишься обо мне, толстячок-старичок? - Я шутливо дёрнула купца за бороду. - Тебе же нравится мой танец весталки.
  Танец - каждый раз разный.
  Ты успеешь насладиться..."
  "Насладиться..." - Снова глаза купца загорелись вожделением.
  "Для того чтобы ты не скучал ночью, я сделаю еще пару танцевальных движений, - я изогнулась.
  Красиво закружилась.
  Резко остановилась. - Нравится, Помпей?"
  "Ооооо, - купец зарычал. - Ирида!
  Богиня с Олимпа!" - Потные руки купца потянулись ко мне.
  Пытались залезть под тунику.
  "Как обидно, что жена купца Флотильда прискакала. - Я уже была согласна стать его женой. - Купец мне бы еще что-нибудь подарил за танцы.
  Я бы танцевала.
  Купец дарил бы и дарил..."
  "Помпеееей? - Снова неугомонная Флотильда звала мужа.
  Зачем он ей?
  Никчемный... - Ты свой кетмень уже убрал?"
  "Убрал, убрал", - купец снял ладонь с моей груди.
  "Неплохая ночка, - я усмехнулась. - Ты сам накликал на себя беду, Помпей".
  "Я возьму тебя в жены, Ирида, - купец страстно шептал. - С твоей помощью, или силой, но возьму.
  Я все о тебе узнаю!".
  "Ты не защитишь меня от разочарования, Помпей.
  Узнаешь то, что хочешь.
  И даже больше узнаешь..."
  "Значит, через неделю, Ирида?" - Снова купец вел меня за руку.
  "Через неделю".
  "Почему ровно через неделю".
  "Может быть, не ровно через неделю, купец.
  Акустий и Артемида в храме женятся примерно через неделю.
  У всех недели разные.
  Мы под шумок поженимся во время их женитьбы".
  Я наклонила головку.
  Не хотела, чтобы купец по моим глазам прочитал мысли.
  Подумала:
  "Либо поженимся с купцом через неделю.
  Либо сын цезаря за это время одумается.
  Поймет, что лучше меня девушки нет.
  Вышлет гонцов за мной.
  Я стану женой сына цезаря.
  Либо - в самом плохом случае...
  А случай не так уж и плох.
  Я останусь без мужа.
  Но с драгоценной туникой.
  Я теперь богатая невеста.
  Была просто благородная.
  А сейчас - богатая благородная.
  За мной женихи будут гоняться, как за..." - Я размечталась.
  Не заметила сук с персиками.
  Больно ударилась лбом.
  Посыпались персики.
  Я один успела подхватить.
  
  "Мало тебе меня, весталка, - купец все заметил. - Мало тебе моей туники с бриллиантами, сапфирами, рубинами и изумрудами.
  Так еще и персик с собой прихватила".
  "На, подавись, жадина", - я бросила персик под ноги купца.
  Жалко персик...
  "Я пошутил, - купец вымученно улыбнулся. - Кушай персики, Ирида".
  "Другое дело", - я подняла персик с земли.
  "Граница моего сада, - купец остановился перед загородью из камней. - Перелезай, весталка.
  Затем - огородами, огородами.
  Выйдешь на улицу.
  Там и дом твоей подружки Дианы близко.
  Только тунику не потеряй, весталка.
  Чтобы ни один драгоценный камень с нее не слетел!
  Иначе я тебе голову за нее оторву".
  "А можно до ее сада огородами пройти? - Я благоразумно сделала вид, что не заметила замечания об отрыве моей головы. - Я опасаюсь встречи со стражниками".
  "И до сада Дианы огородами доберешься, - купец Помпей согласился. - Я сам частенько в ее сад заглядываю.
  Персики у нее сладкие.
  В чужом саду персик слаще.
  Наберу мешок.
  И огородами возвращаюсь". - Купец Помпей признался.
  При этом нисколько не смутился.
  "Помпей уже считает меня своей женой или подружкой, - я так поняла откровение купца. - Не боится доверять мне свои тайны".
  "Я тебя подсажу, Ирида, - купец запыхтел сзади меня. - Я сам обычно на раба встаю, когда перелезаю через камни".
  "Я сама.
  Без раба.
  Без рабыни.
  Сумею. - Я бормотала. - Там, где хитрый купец пролез, весталка пройдет".
  Но не получалось.
  Слишком камни каменистые.
  Неожиданно, я почувствовала ладони Помпея на своих ягодицах.
  "Ладони у тебя широкие, как лопаты, купец", - я заскрежетала зубами.
  "Ладони мои чувственные.
  Лопаты - бесчувственные, Ирида".
  "Спасибо, Помпей, за подсадку", - я оказалась на вершине каменной загороди.
  Осторожно слезла.
  Но уже на другую сторону.
  В чужой сад.
  С горькой усмешкой подумала:
  "Зато сад купца Помпея я уже считаю своим..."
  
  "Ирида?" - Приглушенное из-за за камней.
  "Да, Помпей".
  "Ноги не сломала, когда спрыгивала?"
  "Не сломала ноги".
  "Береги ноги.
  Ты же огородами.
  Ноги тебе пригодятся после нашей свадьбы".
  "Спасибо за заботу, купец".
  "Ирида?"
  "Что еще, Помпей?"
  "По этому саду ты спокойно пробежишь.
  Старый ковровщик Ахилес крепко спит.
  Его топором не разбудишь".
  "Я не стану будить человека топором.
  И топора у меня нет".
  "В третьем саду будь осторожна, весталка". - Голос купца затихал.
  "Почему осторожна? - Я остановилась. - Я же девушка.
  Меня никто не тронет..."
  "Большая обезьяна охраняет сад центуриона Архимеда".
  "Большая обезьяна?"
  "С красным задом".
  "У кого красный зад?
  У центуриона Архимеда?"
  "У обезьяны красный зад.
  Большой зад.
  Обезьян меня по запаху знает.
  Меня пропускает". - Последнее предупреждение от купца Помпея.
  К женушке своей Флотильде торопится.
  "А у меня?
  У меня другой запах, - я от страха присела. - Я не так пахну, как ты.
  Артемиде мой запах нравится..." - Но я не получила ответ.
  "Хозяин этого сада спит, - я лихорадочно искала решение. - Вернуться в сад купца Помпея?
  Выйти через его ворота?"
  "А, вдруг, нарвусь на его жену?
  Или сам Помпей сделает вид, что не знает меня...
  Вперед - большая обезьяна.
  Может быть, через ворота этого дома выйду?" - Я пригнулась, как можно ниже.
  Высматривала выход.
  Но тут в доме что-то грохнуло.
  Покатилось со звоном.
  "Это хто в моем саду?" - Раздалось шамканье.
  Зажгли факел.
  "Хозяин проснулся, - я в панике побежала по садовой дорожке. - Обманул купец Помпей.
  Он обещал, что хозяин спит. - Меня, словно ледяной водой из колодца облили. - Может быть, купец Помпей нарочно хотел, чтобы хозяин меня поймал. - Мимо меня прошелестела в кустах стрела. - Или подстрелил". - Я с визгом перескочила невысокую ограду в другой сад.
  Пробежала немного.
  Упала на землю за кустами роз.
  "Сбежал вор?" - Над камнями изгороди появился факел.
  "Значит, не заметили, что я девушка, - я дрожала на земле. - От кого убегаю?
  Почему убегаю?
  Я же ни в чем не виновата.
  Нет.
  Виновата.
  Ночью оказалась в чужом саду.
  Все же купец Помпей меня подставил, предал.
  Смерти моей желает.
  Подожди, Помпей.
  Я до тебя доберусь". - Я скрежетала зубками.
  "Хозяин, - подобострастный голос.
  Наверно раб. - Вор убежал.
  Далеко не уйдет.
  Обезьян его разорвет на куски".
  "Ты прав, Керамзит, - голос скрипучий. - Возвращаемся.
  А то обезьян так раззадорится, что и на нас полезет.
  Не хочу, чтобы мои кости мял обезьян". - Факел потух.
  
  "Не хочет он, видите ли, чтобы его обезьян мял, - я разозлилась.
  Поднялась.
  Стряхивала с себя листья и комочки грязи. - А я хочу?"
  Вдруг, словно воздух за моей спиной сгустился.
  Повеяло неотвратимой угрозой.
  "Ыыыы... - Я медленно повернулась. - Обезьян?
  Очень большой обезьян!" - Я натянуто улыбалась.
  Было чему улыбаться.
  Над моей головой закрывала небо другая голова.
  Пасть открыта.
  С желтых длинных клыков стекала слюна.
  Обезьян стоял на задних лапах.
  Глухо ударил кулаками в грудь.
  Словно в жертвенный барабан.
  "Обезьян хороший.
  Обезьян безобидный". - Я проблеяла.
  Главное - не потерять сознание.
  Обезьян зарычал.
  Глаза его загорелись красным.
  "Ты тоже был маленьким, обезьян, - я где-то слышала раньше, что с животными надо разговаривать. - Но кажешься старше, чем я.
  Я - девушка.
  Ты - мужчина. - Я заметила что-то вроде понимания в глазах страшного зверя. - Я рада, что ты в темноте нашел меня.
  Теперь я - идти спать.
  Ты тоже - идти спать". - Я все же уговорила большого обезьяна.
  Думала, что уговорила...
  По крайней мере, красные костры в его глазах потухли.
  Вдруг, обезьян схватил меня за волосы.
  Наклонял ниже и ниже мою голову.
  Чтобы она не осталась в лапе обезьяна, я следовала за своей головой.
  Наконец, встала на четвереньки.
  "Эй, обезьян, - я раскрыла рот чуть не до разрыва.
  Оглянулась. - Ты что задумал?
  Я же не самка обезьяны.
  Люди не произошли от обезьян.
  Фу!
  Фу, обезьян!
  Я другому отдана.
  И буду век ему верна... наверно...
  Я - невеста купца Помпея. - Имя купца не подействовало на обезьяна. - И невеста сына цезаря.
  Клавдия знаешь?
  Нет?
  Не знаешь Клавдия?
  А я знаю.
  И Мандрагору знаю.
  Она предсказательница.
  Мандрагора тебе за меня пасть порвет". - Но все мои уговоры оказались напрасными.
  Большой обезьян возбудился.
  "Не так я представляла себе первую свадебную ночь", - я кусала губы.
  Попыталась расслабиться...
  Вдруг, обезьян склонился.
  Начал увлеченно обнюхивать мою попку.
  Даже волосы мои отпустил.
  "Купцом Помпеем моя попка пахнет, - я обрадовалась. - Помпей потными руками меня подталкивал через изгородь.
  Ты почуял родной запах Помпея, обезьян?"
  "Ррррррр", - обезьян ответил сладострастно.
  И... начал ко мне пристраиваться сзади...
  "Вы дружите". - Я поняла, что произойдет сейчас непоправимое. - Помпей говорил, что подкармливает тебя. - Я закричала в отчаянье. - Еда.
  Вкусная еда от купца Помпея".
  Обезьян замер.
  Склонил валун головы к правому плечу.
  Слушал меня внимательно.
  
  
  ГЛАВА 454
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  БОЛЬШОЙ ОБЕЗЬЯН И ПЕРСИК ИРИДЫ
  
  "Персик.
  У меня есть персик. - Я вспомнила, что прихватила из сада купца Помпея сладкий персик.
  Отвоевала у купца. - Не туда смотришь, обезьян. - Я проблеяла. - Не тот персик...
  Персик у меня в руке.
  Еда.
  Еда!"
  "Ржуууу", - большой обезьян протянул лапу.
  "На, бери!" - Я отшвырнула персик за куст.
  Обезьян так резво за ним бросился, что грязь из-под задних лап щедро меня осыпала.
  Я не стала дожидаться окончания пира.
  Понеслась по саду дальше.
  
  "Обезьян закончит с персиком, - я перелетела через очередную каменную заграду между садами. - Персик маленький.
  Обезьян начнет искать еще персик.
  А другой персик убежал. - Следующий огород я пробежала без приключений.
  Постепенно успокаивалась. - Все мужчины одинаковые.
  Что купец Помпей, что - большой обезьян.
  Только услышат о еде, так сразу забывают о девушке. - Небольшая досада грызла меня.
  Но я не могла понять причину досады. - Хм.
  Обезьян так искренне обнюхивал мою попку.
  Может быть, не только запах купца Помпея заинтересовал обезьяна?
  И мой запах тоже?
  А что если, - от своей догадки я чуть не свалилась с очередной каменной изгороди, - купец и большой обезьян дружат по-особому.
  Купец Помпей не может.
  Но большой обезьян может.
  Я видела у него... - Но тут же наступила на ежа. - Нет мне интереса ни до купца Помпея, ни до большого обезьяна. - Я решительно сломала сук яблони.
  Вооружилась палкой. - После стрелы, после насмешек от большой обезьяны я ничего не боюсь". - Я шла открыто.
  Уверено шла.
  Возможно, поэтому ко мне больше ничто не приставало.
  Я потеряла счет пройденным огородам и садам.
  Вдруг, увидела на очередной садовой дорожке круглую фигуру.
  "Прочь с дороги, - я замахнулась палкой. - Призрак ты, или не призрак.
  Сокрушу!"
  "Ирида?"
  "Йа, - я резко остановилась. - Акустий?"
  "Что ты делаешь в саду ночью, Ирида?"
  "Ты даже не представляешь, Акустий, как я рада тебя видеть, - я с рыданиями обняла надсмотрщика над рабами. - Я дома".
  "Что с тобой произошло, Ирида?" - надсмотрщик над рабами воспользовался случаем.
  Похлопал меня по попке.
  "Акустий, сними ладони с меня, - я опомнилась.
  Слезы мигом высохли. - Что вы сегодня все ночью неравнодушны к моей попке?"
  "Кто все, Ирида?"
  "Я пошутила, Акустий", - я поняла, что проговорилась.
  Натянула лживую улыбку.
  "Откуда у тебя замечательная туника, Ирида?" - Акустий впился взглядом в мою драгоценность.
  "Откуда, откуда, - я тянула время. - С собой принесла".
  "Но ты же сказала, что пришла без вещей".
  "Туника - не вещь, Акустий.
  Туника - одежда.
  Я ее берегла.
  В саду Дианы сначала спрятала.
  Потом пошла знакомиться со всеми.
  Теперь же тунику извлекла. - Я отбросила палку. - Палкой выкопала".
  "Палкой?"
  "Палкой, палкой, Акустий.
  Никогда палки не видел? - Я вглядывалась в лицо надсмотрщика над рабами. - Как-то неспокойно ты меня разглядываешь, Акустий".
  
  "Ты не врешь мне, Ирида?"
  "Фуй, Акустий.
  Я - благородных кровей.
  Чтобы соврать, нужно приложить усилия.
  Зачем я буду напрягаться и придумывать ложь перед простым надсмотрщиком над рабами". - Я нарочно злила Акустия.
  Чтобы он забыл о тунике.
  Не подействовала моя хитрость.
  Туника слишком уж сверкающая.
  Даже в ночи драгоценные камни светятся.
  Я должна срочно что-то придумать.
  Надсмотрщик над рабами - не большой обезьян.
  Акустия за персик не куплю.
  "Откуда у тебя туника, Ирида?"
  "Я же сказала - моя.
  Отец мне подарил.
  На день моего совершеннолетия.
  В праздник цветения вишни.
  Мой отец - благородный торговщик коврами из Патагонии.
  Хочешь - спроси моего отца об этой тунике".
  "Твой отец тоже придет в этот дом?"
  "Мой отец далеко".
  "Что за камни на тунике?
  Драгоценные?
  Но тогда бы они стоили бешеные монеты".
  "Камни не драгоценные, - я натянуто захохотала. - Подумай только, Акустий.
  Стала бы я нищенствовать, если бы камни на тунике были настоящие?
  Я бы один самый маленький камешек продала.
  И купила бы себе дом...
  Камни - чайнинские.
  Дешевые.
  Для блеска".
  И с ужасом подумала:
  "Вдруг, не бриллианты, не изумруды, не сапфиры и не рубины на тунике?
  Может быть, купец Помпей меня обманул?
  Подарил за мой танец дешевку?
  Нет.
  Наверно, не обманул.
  Он очень хотел вернуть тунику назад.
  Бешено хотел.
  Из-за подделки купец Помпей не суетился бы так.
  И не угрожал бы, что оторвет мне голову, если я потеряю хоть один камешек с туники..."
  
  "Украшения дешевые? - надсмотрщик над рабами задумчиво почесал за ухом. - Не драгоценные камни?
  Ну, ну".
  "Акустий что-то задумал о моей тунике, - я поняла. - Попытается украсть ее".
  "Шел бы ты спать, Акустий".
  "Ушел бы спать, да не с кем", - Акустий показал зубы.
  "С Артемидой?"
  "Артемида до свадьбы не позволяет мне с ней спать, - надсмотрщик над рабами прищурился. - Кстати, ты не знаешь, где моя невеста?"
  "Ха, Акустий.
  Твоя невеста.
  Ты за ней и следи".
  "Ты стала дерзкая, Ирида".
  "Я от волнения, - я опустила реснички. - Девушка.
  Ночью в саду.
  Поэтому и волнуюсь".
  "Возвращайся в дом, Ирида".
  "Еще подышу свежим воздухом.
  В это время листья благоухают.
  Ночью распускаются розы и мечты".
  "Розы ночью не распускаются, Ирида".
  "Тех, кто придирается к словам, девушки не любят", - я шутливо погрозила Акустию пальчиком.
  Акустий засмеялся.
  Но посмотрел на меня с подозрением.
  Все же развернулся.
  Медленно побрел к дому.
  Я осторожно следовала за ним.
  Акустий не оборачивался.
  Свернул и скрылся в бараке для рабов.
  "Он же - надсмотрщик над рабами, - я лихорадочно раздумывала. - С рабами сейчас проводит беседу.
  Я же должна успеть.
  Успеть спрятать тунику.
  Где?
  В саду зарыть?
  Хитрый Акустий найдет по свежей земле.
  В дупло засунуть?
  Акустий в каждое дупло привык заглядывать...
  В своей спальне?
  Смешно!
  В спальню все входят в любое время.
  В... - Я хлопнула ладошкой по лбу. - Я же опытная бегунья по чужим садам и огородам. - Я стрелой понеслась к каменной заграде в соседний сад.
  Перелетела через нее.
  Присела.
  Ощупывала камни. - С этой стороны Акустий не станет искать.
  Чужая территория.
  А хозяин даже не подумает, что кто-то может прятать что-то между камней его загороди. - Я нашла шатающийся камень.
  Вытащила его. - Удобное местечко. - Я сняла с себя тунику.
  Воровато спрятала ее в углубление, закрыла камнем. - Не найдут. - На всякий случай я прошла вдоль забора дальше.
  Только потом перелезла. - Сокровища закрыла. - Я опустила головку.
  Не заметила, как дошла до дома Дианы. - Куда сначала?
  К Диане?
  Или в свой спальный зал?
  Диана ждет.
  Но и рабыня Дездемона тоже меня ожидает.
  Сначала навещу Дездемону. - Я захихикала. - У Дианы, я, возможно, долго задержусь.
  Предупрежу Дездемону... - Я осторожно вошла в свою спальню. - Все тихо и мирно. - Я медленно подходила к кровати. - Но Дездемона, как бы выросла.
  Стала больше и толще...
  Или не рабыня в кровати.
  Акустий?
  Нет.
  Не Акустий.
  А кто же? - Я склонилась и пригляделась. - Не спящая, а - спящие. - Я пробормотала с удивлением. - Дездемона и Артемида.
  Спят обнявшись.
  Артемида даже ножку на бедро рабыни забросила.
  Сопят.
  Будто трудились и утомились. - Я хотела закричать в негодовании.
  Но, вдруг, вспомнила. - Артемида же хотела проводить Дездемону в спальню.
  Вот и проводила.
  Может быть, Артемида боится оставаться одна в своей спальне?
  Опасается Акустия?
  Поэтому нашла приют в моей кровати.
  А мне, где место? - Я поглаживала свои бедра.
  Успокаивалась. - Даже - к лучшему, что Артемида сторожит Дездемону, а рабыня - держит Артемиду.
  По крайней мере, я знаю, где они.
  И знаю, что они в ближайшее время не отправятся искать меня в спальню Дианы". - От мысли о Диане у меня защипало в носу.
  Кровь прилила к ногам.
  
  "Пойду к Диане, - я на цыпочках отошла от кровати. - Дездемона и Артемида крепко спят".
  "Акустий", - Артемида едва различимо пробормотала во сне.
  Во сне?
  "Хм, - я остановилась. - Спящая красавица более откровенна, чем сидящий под пытками.
  Может быть, Артемида, что-нибудь важное для меня скажет. - Я бесшумно вернулась к кровати.
  Глаза Артемиды закрыты. - Артемида спит.
  Или делает вид, что спит. - Я вспомнила, как наблюдала за спящей Дездемоной. - Может быть, в доме Дианы игра - делать вид, что спишь?"
  "Отстань, Акустий, - Артемида снова бормотала.
  Буду думать, что во сне... - Ты же мой брат родной..."
  "Акустий - родной брат Артемиды? - Я приложила ладошку ко рту. - Не может быть.
  Но они же собираются пожениться..."
  "Нельзя брату и сестре быть вместе, - спящая Артемида завлекала меня новыми тайнами. - Ну, и что, что ты старше меня.
  Какая разница, что ты - мужчина, а я - девушка.
  Я не люблю тебя, Акустий.
  Вернее, люблю, но как брата".
  "Артемида рассуждает довольно четко, - я подумала.
  Странно для спящей... - Я ужаснулась. - Может быть, и я во сне разговариваю?
  Выдаю свои секреты?
  Рабыня Дездемона сказала, что я шептала во сне.
  Вспоминала Диану.
  Опасно!
  Очень опасно!
  Вдруг, я проговорюсь во сне, что у меня есть дорогущая туника с драгоценными камнями?
  Во сне и раскрою, где ее спрятала...
  Ужас!
  Ужас!!!
  Но только, если я буду спать с кем-то в одной постели, то меня подслушают.
  И, если потом предадут и обворуют.
  Тогда - опасно.
  Если же я буду спать с подругой...
  Например, с Дианой, или с Дездемоной...
  Не соблазнятся ли они бриллиантами? - Я даже почувствовала, как по спине течет холодный ручеек. - И, если одна буду спать, то тоже - опасно.
  Акустий нагло может войти в спальню.
  Или подошлет раба". - Я бы дальше раздумывала.
  Но Артемида снова заговорила во сне.
  
  "Смешно, Акустий.
  Тебя же не видно в темноте.
  Я совершенно спокойно восприняла твой рассказ, брат.
  Да, понимаю.
  Мы женимся только по расчету.
  Да, Акустий.
  Я - по расчету.
  Мне нужны деньги.
  Ты же можешь, хоть сколько угодно утверждать, что берешь меня в жены из любви.
  Брат влюблен в сестру - редкость.
  Не правда ли, Акустий?
  Как мы будем врать о нашей любовной связи?
  Ах!
  Не будет никакой любовной связи.
  Я тебя к себе не подпущу.
  Ты считаешь меня дурочкой, Акустий?
  Я иногда даю слабину в присутствии красивых девушек.
  Я без ума от Дианы и от Ириды.
  Как ни странно, но рабыня Дездемона мне тоже очень нравится.
  Я не разобью твое сердце, Акустий.
  У тебя нет сердца.
  Ты кнутом на конюшне запорол раба Палеонтолога.
  Палеонтолог всего лишь украл сливу из сада.
  При этом он так подавился косточкой, что все равно бы сам задохнулся и умер.
  Не допрашивай меня настойчиво, Акустий.
  Я не расскажу тебе о себе все.
  Занимайся своими любовницами и любовниками.
  Я не стану ссориться с братом.
  Ночь - не повод для любви.
  Не дотрагивайся до меня, Акустий.
  Ты вступил на опасную дорогу.
  Я тебе не отвечу.
  Если мой отказ огорчает тебя, то так и быть.
  Ты сам напрашивался.
  Все, у кого есть глаза и ум, знают, что ты не однолюб.
  Ты не переносишь удары по твоему самолюбию.
  Кто был тот патриций?
  Я должна знать. - В это время рабыня Дездемона заворочалась во сне.
  Вложила правую грудь Артемиды в свою ладонь.
  Слегка нажала на сосок.
  И тоже - якобы во сне. - Акустий, - Артемида жарко засопела. - Немедленно убери ладонь с моей груди.
  Ой!" - Артемида отползла от Дездемоны.
  Я испугалась, что Артемида сейчас проснется.
  Потом я осадила себя:
  "Чего я боюсь в своей спальне?
  Я виновата?"
  Но Артемида продолжала посапывать во сне.
  Я склонилась над Дездемоной.
  Решила разбудить рабыню.
  Я боялась, что Дездемона может закричать.
  Увидит во сне темный силуэт над собой.
  Может испугаться.
  На всякий случай я прислонила пальчик к губам рабыни.
  Слегка нажала.
  "Разыгралась? - рабыня два раза провела ладонями по грудям.
  Проснулась.
  Но не открывала глаза. - Какая ты ненасытная.
  Хочешь, чтобы я тебя еще ласкала?" - Дездемона шутливо укусила меня за пальчик.
  Затем открыла глаза.
  Глаза открыла.
  Но распахнула уже глазища.
  "Дездемона, - я корчила рожицы. - Тише.
  Артемиду разбудишь.
  Не смотри на меня, как на призрак.
  Я - Ирида".
  "Ирида", - Дездемона пропищала в ужасе.
  "Ты боишься меня, рабыня?
  Что ты натворила?
  Что ВЫ натворили?"
  "Я вижу тебя во сне, Ирида? - Дездемона проблеяла. - Сон?
  Всего лишь сон.
  Не обвиняй меня, Ирида.
  Я не сомневаюсь, что ты подумала обо мне плохое.
  Но я твоя преданная рабыня.
  И...
  Я тебя никогда не обману.
  Потому что я тебя..." - рабыня отвернулась.
  
  "Хорошо, что Дездемона не сказала, что любит меня. - Я торжествовала молча. - Слишком был бы тяжелый груз любящих на моем сердце.
  Я пришла в Херес за дружбой... Дианы.
  Но получила любовь многих.
  Даже любовь купца Помпея..."
  "Дездемона, - я склонилась к уху рабыни.
  Шептала едва слышно. - Выйдем из спальни.
  У меня к тебе небольшой разговор".
  "Мы можем говорить... общаться здесь, - Дездемона пролепетала. - В спальне.
  На кровати.
  Мне кажется, что Артемида все знает.
  Даже больше, чем мы думаем".
  "Нет уж, Дездемона, - я поднялась. - На этот раз я больше знаю". - Я тихонечко поплыла к выходу.
  За мной летела легкая, невесомая рабыня.
  "Куда мы идем?" - Дездемона взяла меня за руку.
  Смело...
  "Мы уже пришли, - я остановилась около колонны недалеко от спальни. - Артемида отсюда нас не услышит".
  "Мы что-то скрываем от Артемиды?"
  "Артемида что-то скрадывает от нас".
  "Да? - рабыня проблеяла. - А я ночью и не заметила.
  Артемида была столь открыта и естественна..."
  "Да ты, что, Дездемона, - я яростно зашипела. - Неужели?
  Может быть, вы обе были открыты и естественны друг для дружки".
  "Это не то, о чем ты думаешь, - рабыня побледнела. - Я же тебя только... Ирида.
  Я вечером...
  Ты же приказала.
  Я вошла в спальню.
  Вскоре пришла Артемида.
  Она сказала, что проверит только.
  Не нужно ли мне что..."
  "Управляющая спросила рабыню, не нужно ли рабыне что-нибудь?" - Я ядовито заметила.
  "Ну, может быть, не так Артемида спросила.
  Она очень заботливая.
  Не то, что ее жених Акустий.
  Акустий не спрашивает.
  Он сразу бьет..."
  "Бьет?"
  "Бьет рабов и рабынь..."
  "По нему и видно".
  "Да, по Акустию и видно", - рабыня опустила прелестнейшую головку.
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Запах от тебя..."
  "Что запах? - рабыня переполошилась.
  Поднесла прядь волос к лицу. - Я - чистенькая".
  "Я не говорю, что запах плохой, - я захихикала. - Наоборот.
  Очень приятный запах".
  "Нравится?"
  "Нравится, Дездемона".
  "Это аромат Артемиды".
  
  "Чтоооо?"
  "Ты не подумай плохое, Ирида", - Дездемона быстро - быстро моргала.
  "Конечно, же я не подумаю плохое, - я скрежетала зубками. - Я только имею право хорошее думать и делать.
  Всем все можно.
  Даже рабыням.
  Вам разрешено и плохое и хорошее.
  А я - благородная - только хорошее должна думать и делать".
  "Ты повторила, Ирида".
  "Что я повторила, Дездемона?"
  "Ты сначала сказала, что думать и делать.
  Затем снова сказала, что думать и делать".
  "Ты следишь за моими словами, Дездемона".
  "Я не знаю, как тебя не злить, Ирида, - слезы выступили в уголках бездонных очей Дездемоны. - Все, что я говорю, тебе не нравится".
  "Нравится, нравится", - я успокаивала дыхание.
  "Запах Артемиды, потому что Артемида милостиво разрешила мне использовать ее ароматическое масло".
  "Ах, так, Дездемона".
  "Да.
  Артемида добрая.
  И тебя она очень любит, Ирида".
  "То, что Артемида меня любит, ты могла бы не упоминать, Дездемона.
  Не твое это дело".
  "Герань и бергамот".
  "Что герань и бергамот".
  "Масло герани и бергамота.
  Поэтому запах непривычный, - Дездемона солнечно улыбалась. - Обычно мы используем розу и апельсин".
  "Артемида - большая выдумщица, - я пробормотала примирительно. - Роза ей не нравится..."
  "Роза тоже нравится Артемиде.
  Очень".
  "Все ты узнала за одну ночь об Артемиде", - я растянула губы в подобие улыбки.
  "Я и раньше знала, Ирида.
  Ты недавно у нас.
  Я дольше знаю Артемиду".
  "Я не вмешиваюсь в ваши отношения, Дездемона".
  "Нет у нас особых отношений, Ирида.
  Управляющая домом - она.
  Рабыня - я".
  "Может быть, и о том, что Артемида и Акустий - родные брат и сестра - ты тоже знала, Дездемона?
  Для тебя это не тайна?"
  "Родные брат и сестра? - рабыня выпрямилась.
  Отодвинулась от колонны. - Акустий надсмотрщик над рабами и управляющая домом Артемида?
  Не может быть.
  Они же собираются пожениться.
  В храме.
  Но, если они родные, то храмовый огонь сожжет их".
  "Дездемона, - я похлопала рабыню по плечу. - Я жрица из храма Весты.
  Я сначала служкой, а потом - жрицей...
  Но ни разу не видела, чтобы жертвенный огонь сам по себе кого-то сжег.
  Конечно, иногда жрицы нарочно поджигали жертву.
  Но... чтобы сам огонь.
  Враки это.
  Выдумки".
  
  "Я верю тебе, Ирида", - рабыня проблеяла.
  "Веришь.
  Не веришь.
  Все одно, Дездемона.
  По твоему удивлению я поняла, что ты не знала, что надсмотрщик над рабами Акустий и Артемида - родные брат и сестра".
  "Не только по удивлению, Ирида.
  Я же тебе сказала.
  Ты должна мне верить".
  "Дездемона".
  "Да, Ирида".
  "Все нормально, Дездемона".
  "Ирида.
  Ты видела?"
  "Что видела? - Я хищно улыбалась. - Как вы спали обнявшись?
  Видела..."
  "Ты видела, как Акустий и Артемида - брат и сестра?" - Щечки Дездемоны загорелись смущением.
  "Как можно видеть родство, Дездемона?"
  "Но как же ты узнала о них, Ирида?"
  "Я подслушала, как Артемида бормотала во сне".
  "Во сне?"
  "Да, Дездемона.
  Во сне Артемида четко показала, что Акустий - ее родной брат.
  Несколько раз повторяла".
  "Артемида разговаривала во сне, - рабыня сцепила пальцы. - А я что-нибудь говорила?"
  "У тебя есть тайны, которые ты скрываешь от меня, Дездемона?"
  "У рабыни нет тайн.
  Тайны не положены рабам.
  Тайна - собственность.
  А собственности у рабов нет".
  "Отвечай прямо, Дездемона.
  Ты же не философ из Асуана".
  "Нет у меня тайн от тебя, Ирида.
  Но..."
  "Что - но?"
  "Как-то не очень, когда один спит, а другой слышит его бормотание во сне".
  "Ах, не очень, Дездемона, - я всплеснула руками. - Прости меня, подружка.
  Я виновата, что не вовремя пришла в свою спальню.
  Вы же так мирно спали.
  Переплелись, что я сначала не поняла, кто, что, где у кого.
  Я виновата, что при мне Артемида начала бормотать".
  "Ирида.
  Ты же прекрасно понимаешь, что я не обвиняю тебя.
  Во-первых, не имею права обвинять свободную.
  Я же - рабыня.
  Во-вторых, я тебя очень... ценю, Ирида".
  "Спасибо, Дездемона".
  "За что спасибо, Ирида?"
  "За то, что ты искренне призналась, что очень меня ценишь".
  
  "Я переживаю за тебя, Ирида.
  Боюсь за тебя".
  "Разве мне угрожает опасность в доме Дианы?"
  "Опасность в том, что человек начинает верить, в то, что нет опасности", - рабыня важно ответила.
  "Ты слишком запутано говоришь, Дездемона.
  Девушки должны изъясняться просто".
  "Тогда - проще, Ирида.
  Некоторые тайны нельзя трогать.
  Вдруг, Артемида не спала.
  Она увидела, как ты пришла.
  Притворилась, что продолжает спать.
  Нарочно тебе наболтала.
  Ты поверила".
  "Я тоже об этом подумала, что Артемида, может быть, притворялась спящей, - я заглянула в глаза Дездемоны.
  Они пылали чистой откровенностью. - Но зачем Артемида выдумала о том, что Акустий - ее родной брат?
  Если не спала..."
  "Причины для интриг разные, Ирида.
  Всегда в выигрыше тот, кто интригу плетет.
  Мы не знаем много.
  Я думаю, что, возможно, Артемида подбросила тебе выдумку о ней и Акустии, чтобы ты не думала о другом?"
  "О чем я не думала бы, Дездемона?"
  "Например, об Артемиде и Диане.
  О них..."
  "А что они?" - Я схватилась за сердце.
  "Я для примера только сказала".
  "Подбирай примеры проще, Дездемона, - я зарычала. - Диана - моя подруга детства.
  Она - твоя госпожа".
  "Или, еще, например, Артемида придумала, что она и Акустий родные брат и сестра, для того..."
  Неожиданно рабыня крепко обняла меня.
  Опустила ладони на мою попку.
  Крепко впилась губами в мои губы.
  Наше противостояние длилось довольно долго.
  Во-первых, я сначала не поняла.
  Во-вторых, я окаменела от непонятного.
  В-третьих, я заледенела от дерзости рабыни.
  В-четвертых, Дездемона крепко прижимала меня к себе.
  Не позволяла вырваться.
  В-пятых, я решила, что она сошла с ума.
  Зачем внезапно поцеловала?
  И откровенно ладонями мою...
  А с сумасшедшими нужно быть ласковыми и нежными.
  "Ну, и?" - Я все же оторвалась от рабыни.
  "Я не нарочно", - Дездемона возбужденно шептала.
  "Конечно, не нарочно, - я издевательски шипела. - Глаза лихорадочно блестят.
  Соски затвердели.
  Губки набухли.
  Вся покрылась росой.
  Случайно вышло, Дездемона?
  Да?"
  
  "Мимо проходил раб Тиран с амфорой, - рабыня пропищала. - Наверно, вино Акустию несет.
  Тиран обо всем докладывает Акустию".
  "Ты хотела порадовать Акустия, Дездемона?"
  "Нет, Ирида.
  Представь.
  Тиран наябедничал бы Акустию, что я и ты шепчемся в анфиладе.
  Ночью.
  Акустий бы удивился.
  Почему мы с тобой шепчемся у колонны, но не в спальне?
  Тогда - кто в твоей спальне?
  Тот, кого ты боишься?
  У Акустия появилось бы множество вопросов.
  А так - все просто.
  Тиран скажет, что мы бесстыдно целовались около входа в спальню".
  
  
  ГЛАВА 455
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ДЕЗДЕМОНА И ИРИДА
  
  "Более чем бесстыдно целовались мы, Дездемона, - я покачала головкой. - Ты меня откровенно лапала".
  "Только для правдоподобности, Ирида.
  Только для правды я опустила ладони на твою попку".
  "Допустим, Дездемона...
  Вышло у нас слишком уж правдоподобно.
  Как тогда, когда мы в спальне изображали с тобой безумную страсть...
  Чтобы нам поверили..."
  "Тиран сообщит Акустию..."
  "Ты сказала, что две девушки шепчутся около спальни ночью - ненормально.
  Но тут же добавляешь, что две жарко целующиеся ночью около спальни девушки - нормально".
  "Да, Ирида.
  Когда охватывает страсть, то многие начинают целоваться до спальни.
  Некоторые не доходят даже до ложа.
  Вот Акустий поверит и успокоится".
  "Мда, Дездемона...
  Ты, откуда знаешь мелочи интриг любовных?
  Часто целовалась до ложа, до спальни?"
  "Никогда! - рабыня ответила с жаром.
  Даже руки приложила к груди. - С тобой сейчас в первый раз".
  "Но знаешь же, что и как?"
  "Я - рабыня.
  Я часто видела, как страсть не доводит до спальни.
  Теперь сама попробовала".
  "Надеюсь, Дездемона, что ты меня не использовала".
  "Не сердись на меня, Ирида, - Дездемона прошептала.
  Снова подалась ко мне.
  Но остановилась. - Не подозревай меня.
  Так нам обеим будет проще.
  Это не просто мои догадки".
  
  "Так что ты думаешь о том, что Акустий и Артемида - брат и сестра родные?" - Я вернулась началу разговора.
  Тиран нас слишком отвлек.
  Я нарочно не смотрела на Дездемону.
  Кто придумал рабам голыми ходить?
  Один раз посмотришь на обнаженного раба.
  Второй раз.
  Потом начинают мысли разные - не весталковские - вертеться в головке.
  
  "Нас окутала тайна Артемиды, - рабыня взяла меня за руку. - Мы должны ее узнать, как можно скорее".
  "Ты, Дездемона, уже лучше меня знаешь Артемиду".
  "Пойдем в спальню, Ирида..."
  "Что я не видела в спальне сегодня ночью, Дездемона?"
  "Сон ты не видела, Ирида".
  "Ага!
  Я буду спать.
  Наверняка, тоже начну разговаривать во сне.
  Проснусь - неизвестно где, и неизвестно, в какой позе..."
  "Но ты же должна спать, Ирида".
  "У меня есть обязательства перед собой.
  Я храню верность себе.
  Я - весталка. - Я мягко высвободила свою руку из руки рабыни. - Ты, Дездемона, ложись обратно под бок Артемиды.
  Но не спи.
  Слушай, что дальше Артемида во сне скажет.
  Чтобы Артемида не заподозрила, если внезапно проснется, то ты забрось ей ногу на талию".
  "Ой..."
  "Да, Дездемона.
  Надо.
  Ты же умелица по игре в безумную страсть и отвлекающие поцелуйчики.
  С обжиманиями..."
  "Я - честная девушка!"
  "Все мы честные девушки, - я провела пальцем по губкам рабыни. - Почему я тебе отвечаю?
  Я уйду в... сад, - я намеренно не призналась, что собираюсь к Диане. - Вдохновлюсь в саду".
  "Может быть, со мной вдохновишься?"
  "Тогда никто не поверит в мою невинность, Дездемона.
  Я же..."
  "Да, ты - весталка, Ирида", - рабыня договорила за меня.
  Она чуть не плакала.
  Опустила руки.
  "Трудно поверить, что я - весталка?
  Я и сама иногда сомневаюсь.
  Потом смотрю - да, весталка...
  Я верно служила своему отцу.
  Мой отец - ковровщик из Индурмана".
  "Твой отец - ковровщик из Индурмана?" - Дездемона вскрикнула.
  Распахнула глазища.
  "Да, Дездемона.
  Мой отец - ковровщик из Индурмана.
  Почему ты так перепугалась?"
  "Но это же...
  Так...
  Ииииии", - рабыня жалобно пищала.
  "Я пошутила, Дездемона, - я расхохоталась. - Шутка!
  Мой отец - ковровщик из Патагонии.
  А это разное.
  Ковровщик из Патагонии - почет и уважение.
  А ты поверила, что мой отец - ковровщик из Индурмана.
  Видела бы ты свое лицо сейчас..."
  "Свое лицо невозможно видеть, Ирида, потому что глаза внутри лица находятся, - рабыня выдохнула с облегчением. - Ты напугала меня".
  
  "На самом деле я в детстве чуть не погибла.
  Дездемона!
  Ты не представляешь, как трудно вытащить толстого упирающегося пьяного отца из горящего сарая".
  "Любого толстого пьяного упирающегося мужчину трудно тащить.
  Не только отца".
  "Теперь ты понимаешь, почему я стала весталкой?"
  "Да, Ирида.
  Теперь я понимаю, почему ты служила в храме Весты".
  "Я постараюсь быть помягче с тобой, Дездемона".
  "Ты и так слишком ласковая со мной, Ирида", - рабыня вскрикнула.
  "Не кричи по ночам", - я приложила пальчик к губкам рабыни.
  Дездемона неожиданно укусила мой пальчик.
  Как на кровати...
  Некоторое время мы пронзали друг друга взглядами.
  Я стала понимать, почему некоторые парочки не могут дойти до спальни.
  Дездемона взвилась и убежала в спальню.
  "Отпустило, - я тыльной стороной ладошки вытерла пот со лба. - Что на меня нашло?
  Дездемона, случайно, не ведьма?
  Может быть, она очаровывает меня нарочно?"
  В раздумьях я побрела по анфиладе.
  Спугнула двух котов.
  Вдруг, ладонь мягко легла мне на плечо.
  "Дездемона, - я не оборачивалась. - Я ответила на твои вопросы.
  Ты ответила на мои.
  Незачем тебе возвращаться из спальни.
  Я могу попросить рабов, чтобы они охраняли тебя и Артемиду".
  "Я не Дездемона, - мелодичный голос пропел. - Я - Тиран".
  "Тиран? - Я остановилась и резко обернулась. - Раб.
  Как ты смел дотронуться до свободной?
  Без разрешения?"
  "Но Дездемона дотрагивалась до тебя, Ирида", - раб нагло растянул губы.
  Впрочем, он очень миловидный.
  Стройный.
  Грациозный.
  Красивый.
  "Я разрешила Дездемоне дотрагиваться до меня".
  "Разрешила рабыне?
  Тогда и мне, рабу, разреши тебя поцеловать.
  Я же лучше, чем Дездемона". - Раб вытянул губы дудочкой.
  Я отметила, что он уже без амфоры.
  Значит, отнес вино Акустию.
  Рассказал ему обо мне и Дездемоне.
  Теперь возвращается по своим рабским делам.
  "Раб Тиран ведет себя дерзко и вызывающе со мной, - я подумала. - Может быть, Акустий ему разрешил надо мной издеваться?
  Или Тиран знает, что я беззащитная в доме Дианы?
  В любом случае, да.
  Я беззащитная.
  Поэтому должны быть ласковая и с рабами.
  Но - в меру".
  
  "Ирида".
  "Да, раб".
  "Ты величественная, как царица".
  "Влюбился в меня, что ли, раб?" - Я не выдержала и захохотала.
  "А, может быть, и влюбился", - раб ответил без искры смеха.
  "Ты можешь идти по своим делам, раб.
  Я тебя не держу.
  Я никуда пока не собираюсь из дворца.
  Не следи за мной".
  "Все девушки - ветреные", - раб Тиран поднял правую бровь.
  Голос его звучал твердо.
  "Я останусь до свадьбы".
  "До чьей свадьбы ты собираешься остаться в доме Дианы, Ирида?" - Раб Тиран, действительно, все вынюхивал и выведывал.
  Дездемона права.
  "Я подумаю, до чьей свадьбы я останусь в доме твоей хозяйки.
  Диана тебе госпожа.
  Мне же - подруга".
  "Я храню верность моей хозяйке Диане", - раб солгал.
  Даже не моргнул.
  "Я должна идти", - я, словно бы, отпрашивалась у раба.
  "Ирида.
  Расскажи о себе.
  Ты же благородных кровей".
  "Ты слишком много знаешь для раба, Тиран".
  "Раб - не означает, что - глупый".
  "Ночью стоим, беседуем.
  Я - весталка.
  Я ухожу".
  "Почему ты обнаженная, как рабыня?
  Где твоя туника, Ирида?" - Тиран, похоже, не обращал внимания на мои слова.
  Он говорил и слышал только то, что хотел.
  "Почему твой ошейник рабский отличается изяществом, раб?" - Я применила тактику Тирана.
  Не ответила на его вопрос.
  Но задала свой.
  "Мой ошейник? - Тиран облизнул пересохшие губы. - Мне его Акустий купил.
  За мои особые заслуги".
  "Особые заслуги перед Акустием?
  Или особые заслуги перед Дианой?"
  "Нравится мой ошейник, Ирида?"
  "Он очень изящный.
  Обычно ошейники рабов и рабынь грубые".
  "Хочешь носить ошейник рабыни, Ирида?
  Тебе Акустий самый лучший на ярмарке купит".
  "Ты издеваешься надо мной, раб", - я лихорадочно размышляла.
  "Как от него избавиться? - Я подумала.
  Опустила глаза. - Тиран все рассказывает Акустию.
  Может быть, я нагружу раба тяжелой ложью?
  Пусть он и Акустий помучаются, разгадывая".
  Я приняла решение.
  Сразу стало легче.
  
  "Тиран?" - Я начала интригу.
  "Да, весталка".
  "Я ловила ночью мускусных крыс.
  Ни одной еще не поймала.
  Жарко.
  Поэтому я обнаженная.
  Без туники".
  "Мускусных крыс ловила? - Раб напрягся.
  Подумывал, как донесёт новость до Акустия. - Зачем девушке мускусные крысы?"
  "Мандрагора попросила".
  "Что Мандрагора попросила?"
  "Ты же видел меня и Мандрагору вместе?
  Я к ней в гости ходила". - Я разбавляла ложь правдой.
  Так лучше.
  "Тебя видели с Мандрагорой, Ирида", - Тиран ответил уклончиво.
  "Мандрагора обещала, что за каждую мускусную крысу будет платить мне золотой сольдо".
  "Целый золотой сольдо? - В глазах раба вспыхнули костры жадности. - Кто же платит золотой за мускусную крысу?"
  "Мандрагора платит".
  "Но тогда и я могу ей принести мускусную крысу".
  "И ты можешь, раб поймать мускусную крысу и отнести предсказательнице Мандрагоре".
  "Не врешь, Ирида?"
  "Благородные весталки не врут.
  Если благородная весталка соврет, то она.
  То она...
  То она превращается в неблагородную не весталку".
  "Я бегу..."
  "Раб, - я засмеялась. - Но не за любую мускусную крысу прорицательница Мандрагора платит золотой дукат".
  "Нуууу, - раб разочаровано протянул.
  Сложил губы дудочкой. - Я так и знал, что будет подвох".
  "Только белая мускусная крыса с красными глазами".
  "Белая мускусная крыса с красными глазами? - глаза раба закатились. - В детстве у меня была мускусная крыса.
  Белая.
  Глаза горят алым.
  Я влюбился..."
  "Ты влюбился в крысу, раб?"
  "Я влюбился в Терпсихору.
  В своей любви забыл обо всем.
  Забыл и о том, что крыса, даже если она белая с красными глазами, тоже должна кушать.
  Та белая мускусная крыса умерла от голода и жажды.
  Наверно - больше от жажды, чем от голода.
  Но она все равно не дожила бы до желания Мандрагоры.
  Много лет прошло от моего детства".
  "В Херес белые мускусные крысы водятся?"
  "Хаха, Ирида.
  Пришла.
  Узнала все.
  Нет.
  Так не произойдет.
  Я не скажу тебе - водятся ли белые мускусные крысы с красными глазами в Херес.
  Я сам наловлю крыс".
  
  "Мандрагора от тебя не примет белую крысу, Тиран".
  "Почему от тебя примет, Ирида, а от меня - нет?
  Ты нарочно выдумываешь".
  "Не нарочно я придумала, Тиран.
  Мандрагоре важно, чтобы весталка ей доставила белую мускусную крысу с красными глазами.
  От нас, весталок, дух иной".
  "От вас иной дух, чем от крыс?"
  "Нет, от нас иной дух, чем от мужчин, раб".
  "Тогда поступим так, - раб нагло меня уже принял в свои друзья. - Я ловлю белых мускусных крыс с красными глазами.
  Ты их относишь Мандрагоре.
  Получаешь от нее золотые монеты.
  Половину монет по честности отдаешь мне".
  "Хорошо, раб.
  Но сначала я должна посоветоваться с купцом Казием", - я придумала имя и купца.
  Следовала своей задумке - нагрузить доносчика раба ложью.
  "Скупцом Казием?"
  "В караване купца Казия много золотых статуэток Венеры.
  Купец по всем царствам закупает золотых Венер. - Я вдохновенно лгала. - Он говорит, что по ночам беседует со статуями.
  Золотые Венеры открывают купцу Казию Истины.
  Поэтому, я хочу узнать у купца Казия - что говорят его золотые Венеры о Мандрагоре и о ее желании получить белых мускусных крыс с красными глазами.
  Вдруг, Мандрагора готовит ловушку патрицию сенатору Соломону?"
  "Соломон?
  Патриций Соломон?
  Сенатор Соломон?" - В глазах раба Тирана заплясали звезды.
  Тиран даже подпрыгивал от нетерпения.
  Настолько ему хотелось бежать сообщать Акустию.
  Он уже представлял милости, которыми его осыплет надсмотрщик над рабами за сведения, полученные от меня.
  "Ах, Соломон, - я небрежно махнула ручкой.
  Направилась в сад.
  Оглянулась через левое плечо: - Раб?"
  "Да, госпожа", - Тиран уважительно назвал меня госпожой.
  "Ты сначала бежал в сторону барака для рабов.
  Теперь возвращается в дом.
  Не ошибся?"
  "Я кое-что забыл", - раб Тиран унесся стрелой.
  "Жизнь - не блюдо с пахлавой, - я почувствовала сильнейший голод. - У Дианы наемся!" - Я вприпрыжку побежала к спальне своей подружки детства.
  Вроде бы сейчас наша дружба налаживается.
  
  Я уже подбегала.
  Я уже была близка от зала Дианы.
  Вдруг, за дверями спальни послышался задорный смех.
  "Голосок Дианы, - я остановилась около дверей. - Ее голос я узнаю даже среди блеянья стада овец.
  Но второй.
  Второй - женский.
  Наглый, противный, омерзительный смех". - Я закусила нижнюю губку.
  Конечно, я так сказала со злости.
  Потому что и второй голос был очень приятный.
  Я бы сказала - завораживающий...
  Я успела отскочить за мраморную колонну.
  Двери в спальню Дианы распахнулись.
  "Селена, - Диана выглянула.
  Не сдерживала - вырывающийся из нее - смех. - Никого нет.
  Тебя никто не увидит.
  Уходи, пока темно".
  "Темно и мрачно, как на лице Лапедуза во время пира", - пропела гостья моей Дианы.
  "Смешно - как на лице Лапедуза во время пира, - Диана захохотала.
  Складывалась пополам от смеха. - Ты меня всегда смешишь, Селена".
  "Не смешу, а - веселю, - та, которую Диана назвала Селеной, тоже засмеялась. - Смешить может и осел.
  Когда осел морковку хрумкает, - девушка наверно изобразила осла с морковкой.
  Начала хрюкать. - А веселить только мы можем по-настоящему".
  "Ой, Селена, я сейчас описаюсь от смеха, - Диана хохотала.
  Сжала коленки. - Беги уже!"
  "Муууур", - гостья промурлыкала.
  Приплясывая, пошла по анфиладе.
  Оглянулась около столба, за которым стояла я:
  "Диана?"
  "Да, Селена".
  "Я завтра приду?"
  "Завтра? - Диана приложила пальчик к носику. - Завтра лучше не приходи, Селена".
  "Почему?"
  "Ты уже не хочешь веселиться со мной?
  Но ведь надо, Диана".
  "Надо, Селена.
  Но ко мне пришла моя давняя подруга.
  Подруга детства... Ирида"
  "Пусть она тоже с нами веселится, Диана".
  "Она нас не поймет".
  "Я еще не видела ни одного человека - мужчину или женщину - кто меня не понял".
  "Моя подруга - весталка".
  "Веееееесталка? - гостья захихикала. - Тогда - лучше без нее".
  "Лучше без нее", - Диана согласилась.
  Воровато закрыла дверь в спальную залу.
  "Да, конечно, - я молча наливалась злобой. - Разумеется, что лучше без меня.
  Диана меня не заметила за колонной.
  Никого, видите ли, нет, для нее.
  Пожалуй, что я уже для нее не существую.
  Только я за порог, а Дианка другую привела.
  Распутницу.
  Приходи, приходи, Ирида, - я мысленно передразнивала Диану. - Я буду тебя ждать.
  Что же ты, Дианка, не дождалась меня?
  Я же сто лет и три года не была..." - я открыто шла за гостьей моей подруги.
  Не знаю.
  Наверно, с этого момента Диана перестанет быть моей подругой.
  Я разорву с ней связь.
  Разорву связь с Дианой?
  Но как бы мы еще связь не наладили.
  Я не боялась, что Селена оглянется.
  "Сначала вырву наглой гостье все волосы, - я готовила месть. - Потом вырву все остальные волосы...
  Пусть Дианка и ее подружка не думают, что весталка столь проста.
  Мы, весталки, не прощаем обид.
  Без меня им, видите ли, лучше.
  Это мне без вас лучше. - Слезы душили меня. - Я - благородных кровей.
  Мой отец - ковровщик из Патагонии". - Последние слова я произнесла вслух.
  Набросилась со спины на наглую девку.
  От неожиданности она упала на мраморный пол.
  Я сидела на спине Селены.
  Таскала ее за волосы:
  "Мерзавка!
  Будешь знать, как чужих подруг воровать!"
  
  "Ой, больно, - Селена запищала. - Кто это?
  Что это? - Она легко подо мной перевернулась. - Уберите с меня психическую рабыню".
  "Сама ты психическая, - я отвесила звонкую пощечину лежащей.
  Но вторую не успела.
  Девушка перехватила мою руку.
  Я увидела у нее на лбу рисунок. - Вакханка".
  "Вакханка, - девушка неприлично изогнулась подо мной.
  Но это помогло ей выскользнуть.
  И... вакханка уже сидит на мне.
  Прижимает меня к мраморному полу. - А ты, кто?
  Рабыня?
  Не похожа ты на рабыню.
  С чего это ты на меня напрыгнула, как дикая кошка".
  "Или, как осел, который жует морковку", - Я ядовито напомнила часть разговора вакханки с Дианой.
  "Ты подслушивала?"
  "Я просто стояла, - я отметила, что вакханка не пользуется своим преимуществом.
  Она сковала меня по рукам и ногам.
  Но не возвращает пощечину.
  Не рвет мои волосы. - Ты и Дианка так бурно прощались, что не заметили меня".
  "Так ты - весталка?
  Ирида? - вакханка спокойно с меня слезла.
  Поправляла растрепанные густые волосы. - Подруга Дианы?"
  "Я уже не подруга Дианы.
  После того, что увидела и услышала".
  "А что ты увидела и услышала? - Селена побледнела. - Ты подслушивала у дверей в спальню?"
  "Да, я еще и у дверей в спальню подслушивала.
  Все знаю о ваших делишках". - Я сыграла втемную.
  Но, видимо, что угадала.
  У Дианы и ее гостьи были секреты, которые они не хотели выдавать.
  "Но ты никому не должна рассказывать о том, что ты слышала", - Селена умоляюще смотрела мне в глаза.
  "Все, все расскажу, - я злобно пыхтела.
  Поднялась.
  Тоже поправляла волосы. - Пусть все узнают, чем моя подруга Диана с вакханкой занимается".
  "Пойдем в сад? - вакханка наклонила прелестнейшую головку к правому плечу. - В саду все обсудим".
  "Ха!
  Знаю я вас, вакханок.
  В саду ты попытаешься меня убить.
  Но обещаю, что не получится у тебя, вакханка.
  Мы, весталки, с детства обучены противостоять блуду и хитростям вакханок.
  Вы наши - заклятые враги".
  "Почему же мы враги весталкам?
  Мы вас уважаем за... стойкость".
  "Мы вас не уважаем за распутство".
  "Но вакханки и весталки трудятся на благо людей, - вакханка все же медленно продвигалась в сторону сада.
  Я не хотела ее упускать из вида.
  Тем более что в стене в саду спрятана моя драгоценная туника.
  Поэтому брела за Селеной. - Вы вызываете благодатные дожди на поля.
  Мы тоже помогаем крестьянам растить рис".
  "Только у вас танцы бесстыдные, вакханка.
  А у нас танцы - чистые, благопристойные".
  "Так ли?" - Селена исподлобья посмотрела на меня.
  Захихикала.
  Я не удержалась.
  Тоже захихикала.
  Но нервно.
  Вспомнила, что у весталок танцы иногда более... чем у вакханок.
  Даже толстый купец Помпей завелся от моего недавнего танца.
  "Вы...
  Вы...
  Бесстыдницы", - я задыхалась от волнения.
  "А вы.
  Вы...
  Вы... целомудренницы", - вакханка передразнивала меня.
  "Поклоняетесь вину".
  "А вы поклоняетесь молоку", - вакханка присела на мраморную скамью под персиковым деревом.
  "Я с тобой рядом не сяду, вакханка", - я выпятила грудки.
  "Я не опасная.
  Вы, весталки, самые опасные".
  "Почему это мы - самые опасные?
  Мы - самые безобидные!"
  "Вы завидуете всем.
  Нам завидуете.
  Поэтому всегда злые.
  Я уверена, что у тебя в волосах спрятана ядовитая игла".
  "И не одна ядовитая игла", - я гордо расправила плечи.
  "Если ты целомудренная весталка, то, почему, голая?"
  "Йа?
  Я?
  Потому я обнаженная, что мне скрывать нечего.
  У меня нет язв порока на моем безупречном теле".
  "У меня тоже нет язв на моем прекрасном теле, - вакханка легко сбросила с себя одежды.
  Обнаженная предстала передо мной в блеске луны и своей красоты. - Я идеальная".
  "Оденься, наглая, - я опустила глаза.
  Тихо добавила: - А я голая, потому что у меня нет туники".
  "У тебя нет туники, Ирида?
  Бедненькая Ирида, - вакханка пропела.
  Голос у нее очаровательный.
  Улыбка нежнейшая.
  Взгляд добрый. - Весталка без туники, как вакханка в тунике". - Селена оделась.
  Вернулась на мраморную скамью.
  
  "Мы немножко повздорили: я, Диана, управляющая домом Артемида и рабыня Дездемона.
  Подрались.
  Порвали друг на дружке туники.
  Вот..."
  "Весталка дерется?" - Селена распахнула глазища.
  "Я защищала свою честь".
  "Защищала честь от кого?
  От Дианы?
  От Артемиды?
  Артемиду я хорошо знаю...
  От рабыни Дездемоны?"
  "От всех я защищала свою честь.
  Злые силы вокруг, - я стояла перед Селеной.
  Как рабыня стояла.
  Поэтому чувствовала себя не очень хорошо. - Подвинься, - я опустилась на скамейку. - Думаешь, что если ты наглая вакханка, то тебе все скамейки положены для блуда?"
  "Бедра у тебя горячие", - Селена подвинулась на скамейке.
  "Ты только о чужих бедрах и думаешь, вакханка, - я с презрением фыркнула. - Начинай разговор.
  Ты же меня привела в сад.
  Хочешь без свидетелей предложить мне монеты, чтобы я молчала?
  Чтобы не рассказала, что услышала у дверей спальни Дианы?" - Я прозрачно намекнула, что жду мзду.
  "Ловко я научилась обманывать, - я подумала с небольшой горечью. - Весталка, а обманываю..."
  "Тебе очень нужны монеты, если ты, весталка, вымогаешь, - Селена ткнула пальцем мне в левую грудь. - Не притворяйся, Ирида.
  Притворяться вредно.
  Патриций Сенека на оргии притворялся, что он, как молодой.
  Перепил кислого асирийского и лопнул".
  "Главное, чтобы ты не лопнула от вина, вакханка", - я пробурчала.
  "Я пировала и с цезарем.
  Цезарь высоко оценил мое пение. - Селена скрестила ножки.
  Засмеялась заразительно: - В термах.
  Помню, как в термах патриций Лукас загорелся.
  Он декламировал Аристофана".
  "Что патриций Лукас делал с Аристофаном?"
  "Лукас декламировал Аристофана".
  "Фу, какая гадость, - я сморщила носик. - Без бестыдных подробностей рассказывай".
  "Декламировал - пересказывал, - вакханка рассмеялась. - А не то, что ты, весталка, подумала.
  Вот уж я не думала, что вы только об одном думаете..."
  "Не думаем мы.
  Совсем не думаем". - Я пробурчала.
  "Лукас в упоении прислонился к факелу.
  Волосы патриция Лукаса вспыхнули.
  Рабы вытащили Лукаса из терм.
  Бросили в пруд.
  Мы так хохотали, так хохотали!
  Даже безногий Патрон в пляс пустился".
  "Вакханка Селена.
  Я терплю твой рассказ только из уважения к моей подруге Диане.
  Бывшей подруге..."
  "Я не собиралась вас разлучать".
  "Не собиралась, а - разлучила".
  "Вы, весталки, всегда нарываетесь на неприятности.
  Ищите плохое в хорошем".
  "Где же здесь хорошее? - Я оглядывалась по сторонам. - Только я одна хорошая".
  
  "Хочешь, я уйду, Ирида?"
  "Уходи, вакханка".
  "Все же я пока останусь, - вакханка терпеливая. - Вот, еще, девочка моя..."
  "Я не твоя девочка".
  "Так просто говорят".
  "Так просто говорят только вакханки".
  "Не забывай, что Диана очень ранимая, нежная.
  Веди себя с ней соответственно..."
  "Ранить и нежить Диану?"
  "Поступай так, как тебе привычнее, весталка".
  
  
  ГЛАВА 456
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ВСТРЕЧА ВАКХАНКИ И ВЕСТАЛКИ
  
  "Не называй меня весталкой.
  В твоих устах это насмешка!"
  "Зависит не от того, как говорят, а оттого, как слышат".
  "Спасибо за совет, вакханка.
  Я его приберегу для встреч с другими вакханками.
  Много вас развелось.
  Гораздо больше, чем весталок".
  "Нас больше, потому что люди хотят радоваться, Ирида.
  А не скорбеть, как весталки скорбят".
  "Мы не скорбим".
  "Но ты первая начала со мной ругаться, Ирида".
  "Извини, что я сорвалась, - я зашипела с сарказмом. - Моя подруга обманула меня с вакханкой".
  "Ой, Ирида, прости", - Селена приложила ладошку к ротику.
  "Ты не виновата, вакханка, - я - неожиданно для себя - смалодушничала. - Ты - вакханка.
  Тебе на роду написано обманывать.
  Но Диана.
  Как она могла..."
  "Диана очень хорошая, - Селена улыбнулась. - Надеюсь, что ты ее простишь".
  "Простить могу.
  Но полюбить снова, как раньше, не смогу".
  "Ты любила Диану?"
  "Любовью я называю дружбу.
  Крепкую девичью дружбу..."
  "Я не допущу, чтобы вы расстались, - вакханка вскочила со скамьи.
  Ее глаза горели решительностью. - Я не богиня с Олимпа..."
  "Да уж.
  Ты не богиня с Олимпа, Селена.
  Хотя, если судить по красоте, то ты - богиня.
  Богини олимпийские - во многом вакханки".
  "Ты считаешь меня красивой, весталка?" - Селена воткнула кулачки в бока.
  "Ты безумно красивая.
  Но красота твоя порочная.
  Почему-то все порочные очень красивые..."
  "Теперь я обязана", - Селена потянула меня за руку.
  "Куда ты меня тянешь?"
  "К Диане".
  "К Диане?"
  "Да.
  Ты настолько искренняя, Ирида, что я не успокоюсь, пока вас не помирю".
  "Не получится помирить", - я покачала головкой.
  "Нож мне в спину, если я не смогу", - вакханка тянула меня и тянула.
  "Нож сломается о твое сердце, вакханка".
  "Почему клинок сломается о мое сердце?"
  "Потому что ты - разлучница".
  "Я не разлучница, - вакханка неожиданно перестала меня тянуть. - Почему я оправдываюсь перед тобой, весталка?"
  "Почему ты оправдываешься передо мной, вакханка?"
  "Ты сама сказала, Ирида, что я не виновата.
  Я - вакханка.
  Вакханкам прощается бесстыдство.
  Значит, виновата Диана".
  "Я об этом не подумала, - я приложила ладошку к груди. - Диана, если бы не захотела с тобой, то не стала бы.
  А она захотела".
  "Она давно со мной".
  "Насколько давно?" - Я замерла.
  "С того времени, как ее семья приехала в Херес.
  Сначала я была с отцом Дианы.
  Затем уже с Дианой".
  "Ты еще в детстве, - я тяжело дышала. - Не подумала бы я, что вы, вакханки, настолько испорченные".
  
  "Мы не рыбы.
  Мы не портимся, - прежняя решительность вернулась к Селене. - Идем же немедленно".
  "Ты думала, что я не пойду, - я встала рядом с вакханкой. - А я пойду.
  Хочу заглянуть в бесстыжие глаза своей подруги.
  Своей бывшей подруги..."
  "Не отказывайся от того, что тебе не предлагали.
  Древняя шумерская мудрость". - Селена почти бежала.
  "Да.
  Диана не особо предлагала мне заново дружить с ней". - Я едва успевала за вакханкой.
  "Ирида?"
  "Да, Селена", - я через силу назвала ненавистную мне разлучительницу вакханку по имени.
  "Ты будь ласковая с Дианой.
  Не обижай ее".
  "Конечно.
  Зачем я буду обижать чужую мне девушку. - Мы остановилась перед спальней Дианы. - Селена?"
  "Да, Ирида".
  "Диана ждет...
  Ждала меня.
  Ты пока не входи.
  Стой за дверью.
  Я хочу взглянуть в глаза Дианы".
  "Я подожду за дверью, Ирида.
  Но, если что..."
  "Не будет никаких если.
  Никаких что тоже не будет". - Я открыла дверь.
  В спальне царил полумрак.
  "Диана", - я постаралась, чтобы мой голос не выдал мою злость.
  "Я заждалась тебя, Иридочка, - Диана ответила с постели. - Почему ты так долго?"
  "Потому что я беседовала с твоей новой подружкой", - я хотела ответить.
  Но ответила другое:
  "Я задержалась.
  Погода сегодня отличная".
  "Погода в Херес всегда прекрасная.
  Поговорим о погоде?
  Ты очень бледная.
  Что произошло?"
  "Тебе кажется, что я бледная, - я щипала себя, чтобы не закричать. - Зато ты, Дианочка, бодрая.
  Веселенькая.
  Свеженькая.
  Губки опухли даже.
  Радовалась без меня?"
  "Я не понимаю, о чем ты говоришь, Ирида".
  "Диана!
  Когда дешевый кинжал бьет в ребро, то он ломается.
  Не нужно экономить на оружии.
  Но и дешевый клинок легко войдет под ребро".
  "О, Зевс и Меркурий!
  Ирида!
  Ты психуешь?"
  "Нет, я совершенно спокойная, Дианочка.
  Только не разговаривай со мной, как с вакханкой.
  Я тебя не пойму. - Я издевательски захохотала. - Ты же моя подруга, Диана.
  Тебе не трудно притворяться передо мной".
  "Йа?"
  "Ты.
  Диана.
  К тебе, оказывается, заходят разные всякие там..."
  "Разные всякие там?"
  "Но я на тебя не сержусь, Дианочка.
  Я совершенно спокойна.
  Как же я могу сердиться на тебя, моя радость". - Я натянула самую нежную улыбку.
  Но думаю, что она сейчас предстала в виде злобной гримасы.
  Я развернулась, чтобы уйти.
  Но...
  Снова повернулась к Диане.
  Обхватила ее.
  Повалила на кровать.
  Хлестала по щекам.
  Визжала:
  "Предательница!
  Бесстыдница!
  С вакханками развлекаешься.
  За моей спиной.
  Сказала бы мне честно.
  Я бы сама ушла.
  Но ты дала мне надежду.
  Зачем?
  Диана, зачем?" - Я зарыдала.
  
  Почувствовала, как меня кто-то отрывает от Дианы.
  Тот кто-то - легко объясним.
  Груди Селены уперлись в мою спину.
  "Диана, держи ее за ноги, - вакханка пыхтела. - Твоя подруга сошла с ума.
  Брыкается.
  Мне чуть волосы не выдрала.
  Наверно, на нее полная луна так действует.
  Луна сводит весталку с ума.
  Превращает весталку в волчицу".
  "Сами вы - волчицы позорные, - я безуспешно пыталась вырваться.
  Но Диана и вакханка держали меня крепко. - Секретики от меня.
  Предательницы".
  "Ирида!
  Я тебя, чем предала, весталка?" - Селена удивилась.
  "Отпустите меня, - я через минуту выдохлась. - Мне уже все равно.
  Меня вы уже не интересуете".
  "Тебе все равно, Ирида?" - Диана постучала пальчиком по моему лбу.
  "Да, Диана.
  Мне все равно".
  "А мне не все равно, Ирида.
  Мои щеки горят, как дуб в костре.
  Ты, за что меня била?"
  "За дело я тебя била, Диана".
  "За дело?"
  "Диана, - вакханка дотронулась до руки моей подруги. - Ирида все знает.
  Она подслушивала за дверью спальни.
  Слышала все".
  "Слышала все? - Диана отпрянула от меня. - Ирида.
  Подслушивать - нехорошо.
  Особенно подслушивать около спальни".
  "Угу.
  Твоя подружка вакханка подтвердит, Диана, что все, что не хорошо, то - интересно и заманчиво".
  "Ты никому не расскажешь, Ирида?" - Диана с надеждой смотрела мне в глаза.
  "Ты так боишься огласки, Диана?"
  "Боюсь.
  Меня и Селену изгонят из Хереса.
  Отнимут все имущество мое.
  Но перед этим высекут кнутом на центральной площади Херес".
  "Суровые законы в вашем городе Херес, - я усмехнулась. - Можете не бояться ничего, девочки.
  Продолжайте.
  Даже этой ночью.
  Зачем пропадать ночи?
  Я никому ничего не расскажу о вас".
  "Спасибо, Ирида", - вакханка обняла меня.
  Поцеловала в губы.
  "Спасибо, Иридочка, - Диана засияла. - Ты - настоящая подруга".
  "Зато ты, Диана, не настоящая подруга", - я опустила голову.
  "Ирида.
  Ну, Ирида, - Диана заныла. - Я не могла рассказать тебе о себе и о Селене.
  О нас.
  Тебе было бы неинтересно".
  "Разумеется, что мне было бы неинтересно, - я не могла подняться с кровати. - Ваши слова не искренние.
  Диана?"
  "Да, Ирида".
  "В оплату моего молчания...
  И просто - по старой нашей дружбе... бывшей.
  Верни мне мою старую тунику.
  Тунику, в которой я пришла к тебе.
  Утром я уйду.
  Вечером уходить страшно.
  Вечером только мертвые уходят".
  
  "Йа.
  Я...
  Я не отпущу тебя, Иридочка".
  "Ой, да ладно, Дианка.
  Не кривляйся.
  Вам без меня с Селеной будет веселее".
  "Не правда", - вакханка пробормотала.
  "Неужели, наши дела так сильно тебя подломили, Ирида?"
  "Еще как подломили меня ваши делишки".
  "Я не догадывалась, что у весталки настолько нежное доброе сердце.
  Сердце, которое тянется к правде". - Селена опустила ладошку на мой затылок.
  "Селена?"
  "Да, Ирида".
  "Не трогай меня".
  "Тебе неприятно?"
  "Наоборот, Селена.
  Очень приятно.
  Вы, вакханки, научились делать приятное.
  Я боюсь, что прощу тебя..."
  "Ирида, - вакханка послушно убрала ладонь. - Может быть, нужно прощать?
  Я понимаю, то, что я и Диана делали - ужасно для тебя.
  Но нам тоже надо как-то жить".
  "Всем надо как-то жить, Селена", - я поправила волосы.
  "Мы никого не обманываем, Ирида".
  "Я тоже никого не обманываю, вакханка.
  Но я и не предаю".
  "Кого же мы предали, Ирида?"
  "Меня".
  "Ты, здесь, причем, Ирида?"
  "Йа?"
  "Да.
  Если купцы узнают, что мы с Дианой в сговоре..."
  "Еще в каком сговоре ты и Диана..."
  "То нас оштрафуют.
  Накажут.
  Мы потеряем часть доходов".
  "Доходы?
  Причем здесь доходы купеческие?" - Я вздернула подбородочек.
  "Но ты же слышала, как мы готовились к приплытию купцов из Ардабека".
  "Слышала", - я соврала.
  И обалдела.
  По-моему, я что-то не так поняла...
  "Купцы приплывут.
  Пойдут по ярмарке.
  Станут прицениваться.
  Ну, как всегда", - Диана уловила перемену в моем голосе.
  Поэтому торопилась.
  Она и вакханка перебивали друг дружку.
  "Как всегда", - Селена кивнула.
  "Заморские купцы зайдут в мою лавку", - Диана.
  "По привычке купцов будут говорить, что товар плохой и дорогой". - Селена.
  "Купцы всегда сначала делают недовольный вид", - Диана.
  "Тут появляюсь я.
  Купцы видят вакханку.
  Приободряются. - Селена. - Я делаю вид, что очень пьяна.
  Говорю купцам, что у меня много шелков и бархата нордических.
  Мне купцы из Норда подарили.
  Дорогущие редкие шелка и бархат из Норда у нас нельзя продавать.
  Запрет цезаря.
  Нордические шелка и бархат настолько хороши, что подорвут монетную систему Эллады.
  Заморские купцы сразу интересуются.
  Вакханка, по их мнению, как и по твоему мнению, Ирида - глупое, бесцельное, недалекое существо.
  Я говорю купцам, что шелка и бархат нордические получила в подарок на оргии.
  Купцы верят.
  Они охотно верят, что вакханки деньги лопатой гребут.
  А мы получаем жалкие подачки.
  На оргиях в первую очередь наедаемся...
  Купцы с радостью следуют за мной в мой шатер.
  Надеются у меня почти даром скупить шелка и бархат.
  И скупают.
  Но не даром.
  А за очень хорошие монеты.
  Потому что настоящую цену нордическому шелку и бархату в наших краях никто не знает.
  На следующее утро моего шатра уже нет на месте.
  Вакханка - вольная птица.
  Где хочет, там и останавливается".
  "Мы никого не обманываем, - Диана пропищала. - Купцы до конца верят, что шелк и бархат нордические.
  Что они дешево их купили у вакханок.
  Все в выигрыше.
  А, если бы захотели пожаловаться, то - нельзя.
  За то, что они покупали нордические шелка и бархат в Хересе, купцов заморских накажут.
  Вымажут в глине.
  Галеры и товары отнимут.
  Купцов продадут в рабы.
  Вот так". - Наступило молчание.
  
  "Шелк.
  Бархат.
  Норд.
  Заморские купцы.
  Шатер.
  Весталка.
  Ты, Диана.
  Так вы обманываете купцов заморских?"
  "Не обманываем.
  Наоборот, помогаем им.
  Ну, заодно и нам достается".
  "Это все ваши дела?"
  "А какие еще дела могут быть, Ирида?
  Ты же слышала все, когда подслушивала.
  Других дел у нас нет.
  Мы - подружки.
  Хорошие подружки".
  "Только подружки?" - Я проблеяла.
  "Только подружки.
  Разве мало - быть настоящими подружками?"
  "Но я.
  Ноя. - Я блеяла. - Я признаюсь.
  Я не подслушивала у дверей в спальню.
  Подслушивать - не хорошо.
  Я - честная чистая весталка".
  "Не подслушивала, Ирида? - Диана и вакханка переглянулись. - Но ты сказала, что все знаешь о наших делах..."
  "Я другие дела имела в виду.
  Не торговые".
  "Не торговые наши дела, Ирида?"
  "Я...
  Йа...
  Я была уверена, что вы... любовницы".
  "Ктооо? - Диана выдохнула. - Да как у тебя язык поворачивается, Иридка?"
  "Хтооо мыыы? - вакханка возмутилась. - Как тебе не стыдно, весталка?
  Любовницы?"
  "Что я еще могла подумать, девочки, - я отошла в угол залы. - Вы хохотали в спальне.
  Мило распрощались.
  Ночью встречались в спальной зале.
  Не о купцах же я должна была догадаться..."
  "Вот оно, что Ирида, - Селена захохотала. - Ты нас всех перехитрила.
  Вытащила из нас нашу тайну".
  "Вы сами ее рассказали", - я пищала.
  "Ирида, ты меня напугала, - Диана подбежала ко мне.
  Обняла.
  Целовала. - Я думала, что ты сошла с ума.
  Била меня.
  Обзывала".
  "И меня била и обзывала", - вакханка присоединилась к Диане.
  Они вдовем меня тискали и щипали.
  "А с купцами вы очень умно придумали, - я плакала и смеялась.
  Понимала, что Диана меня не предала. - Вы - настоящие подруги. - Все же я сделала паузу: - Вы точно не... вместе?"
  "Да ты что, Ирида? - вакханка возмутилась. - То, что я вакханка не означает, что я легкая в поведении.
  Наоборот.
  Мы, вакханки, очень требовательные и капризные.
  Нам трудно угодить.
  Многие вакханки чище, чем весталки".
  "Не оскорбляй весталок, Селена", - я надула щечки.
  "Ирида!
  Только не рассуждай, как у алтаря в храме Весты, - Селена похлопала меня по попке. - Я тебя понимаю.
  Диана поймет тебя.
  Но другие не захотят думать, как ты.
  Ты же красавица!
  Неужели, не можешь притворяться?
  Все красавица - притворщицы!".
  "Ты тоже красавица, Селена".
  "Я и не скрываю, что я - притворщица".
  "В спальню Дианы заходят самые подозрительные личности, - я бормотала. - Прорицательница Мандрагора.
  Управляющая Артемида.
  Ты, вакханка Селена".
  "Самая подозрительная это ты, Ирида", - Селена звонко рассмеялась.
  
  "Селена, - Диана обняла подружку по продажам. - Оставишь меня и Диану вдвоем?"
  "Кис-кис", - вакханка поцеловала Диану.
  "Не целуйтесь страстно, - я зашипела. - Вам еще завтра купцов заморских обманывать".
  "Ты права, Ирида, - вакханка с трудом перестала смеяться.
  Но золотые искорки плавали в ее чарующих глазах. - Поцелуи - просто недопустимое занятие ночью в спальне.
  Кто-нибудь донесет цезарю.
  Потом кнутом будут бить больно.
  И все посчитают, что поступили правильно, когда побили целующихся.
  Пойду я в свое скромное жилище".
  "У тебя роскошный шатер, Селена, а не скромное жилище", - Диана погрозила пальчиком вакханке.
  "Да.
  Шатер мой и правда великолепный", - вакханка вышла из спальни Дианы.
  
  Я сделала два круга по залу.
  "Будем кружиться или спать?" - Диана присела на краешек кровати.
  "Спать?"
  "Спать, Ирида.
  Спать".
  "В каком смысле, спать, Диана?"
  "Скоро светает, Ирида.
  Роса выступила на лепестках роз".
  "Роса выступила на лепестках?"
  "Свежая зелень лезет изо всех щелей".
  "Изо всех щелей лезет, Диана?"
  "Зелень - лук, укроп, салат.
  Через несколько часов солнце будет выжигать глаза".
  "Потянутся первые караваны на ярмарку, Диана".
  "Торговля оживает быстро, Ирида.
  Так что самое время нам с тобой, Ирида".
  "Ты ложись, ложись, Диана, - я ответила поспешно. - Я еще не отошла от окаменения.
  Все же ты и твоя вакханка Селена меня напрягли".
  "Не моя вакханка.
  Вакханка принадлежит Бахусу".
  "Хотела бы я, чтобы Селена принадлежала только Бахусу, а не тебе, Диана, - я отошла от кровати.
  Присела на сундук. - Я на сундуке пока посижу.
  Потом...
  Потом приду спать рядом с тобой, Диана".
  "Ты меня избегаешь, Ирида", - Диана прилегла.
  Повернулась ко мне спиной.
  "Кажется, что ты начала меня избегать, Диана, - я не могла глаз отвести от плавных изгибов тела подружки. - Накройся шкурой, Диана".
  "Зачем?
  Сейчас же жарко".
  "Или шелковым легким покрывалом прикрой наготу, Диана".
  "Ты стесняешься на меня смотреть обнаженную, Ирида?"
  
  "Йа?
  Я - нет.
  Но, вдруг, кто-нибудь войдет?"
  "Ты на себя посмотри, Ирида.
  Ты голая сидишь на сундуке.
  В первую очередь будут смотреть на тебя".
  "Я голая - невольно.
  Не нарочно.
  Весталка просто так не разденется".
  "Очень мне твой голосок знаком, Ирида", - Диана протянула.
  "Мы же с тобой давно, Диана.
  С детства.
  Поэтому тебе мой голос знаком".
  "Но раньше он звучал нежнее, Ирида".
  "Диана".
  "Да, Ирида".
  "Я все же считаю тебя виноватой".
  "Виноватой в чем?"
  "В случае с вакханкой.
  Приличная девушка с вакханками не общается".
  "Ирида.
  Представляешь, как сейчас Селене ее подружка вакханка выговаривает.
  Подружка укоряет Селену за то, что она водит дружбу со мной.
  И говорит Селене, что приличные вакханки с торговыми женщинами не должны дружить".
  "Вакханки, торговки, - я с вызовом смотрела на подружку. - Только я одна чистая".
  "Ты чистая, Ирида, потому что ничего не делаешь".
  "Йа?
  Я ничего не делаю?"
  "Ты, Ирида.
  Ты ничего не делаешь".
  "Ты упрекаешь меня, Диана?"
  "Я не упрекаю тебя, Ирида.
  Какое мне дело до других.
  Каждый живет, как хочет".
  "То есть я - для тебя - другая, Диана?"
  "Ты для меня много значишь, Ирида.
  Друзей детства не выбирают".
  "Я для тебя много значу, Диана.
  Но все же я стою в одном ряду с другими, - я вытаращила глаза.
  Но Диана молчала.
  Не давала мне повода дальше продолжить ругань.
  Но я сама продолжила. - Ты мне завидуешь, Диана".
  "Я?
  Тебе?
  Завидую?"
  "Да, Диана.
  Ты мне завидуешь.
  Я - благородная.
  Я не дружу с вакханками..."
  "А с кем ты дружишь, Ирида?
  С Мандрагорой только?"
  "Не только с Мандрагорой, - я издевательски захохотала. - Но и на прорицательницу Мандрагору я произвела впечатление.
  Ее глазки так и бегали.
  Ресницы порхали, как соловьи.
  Мой отец тренировал меня смотреть искоса и из-подлобья.
  За сердце схватишься, когда я ласково смотрю с хитринкой".
  "Ты очаровала Мандрагору, Ирида?"
  "Ой, не только Мандрагору, - на меня напала волна хвастовства. - Еще и купец Помпей мной прельстился".
  "Купец Помпей? - Диана побледнела. - Я знаю несколько купцов с именем Помпей".
  "Тот Помпей, который живет на соседней улице", - я потеряла бдительность.
  Выдавала свои секреты.
  С другой стороны - для кого я их беречь буду?
  "Как же ты встретилась с Помпеем, Ирида?" - Диана взвыла.
  "Я - девушка красивая.
  Видная.
  Я, что?
  Не могу с купцом встретиться?
  Помпей солидный.
  В возрасте.
  Борода окладистая, седая.
  Живот большой.
  Настоящий жених!"
  "Жених, но не для тебя, Ирида".
  "Чем же я плохая для Помпея?
  Между прочим, я - благородная весталка".
  
  "Ты для купца Помпея слишком хороша, Ирида.
  Но он женат".
  "Подумаешь, - я свистнула.
  На мой свист из-под кровати высунул голову суслик.
  Затем снова спрятался. - Знаю я жену Помпея.
  Флотильда - никто.
  Я - все!
  Помпей обещал мне, что бросит жену и возьмет меня в жены".
  "Тебя? - Диана соскочила с кровати.
  Прыгала передо мной, как сумасшедшая. - Я не допущу.
  Я тебя не отдам толстому старому Помпею.
  Он еще и жульничает, когда торгует рисом.
  Ваша свадьба, Ирида - толко через мой труп".
  "Я же сказала, что ты мне завидуешь, Диана", - я самодовольно расхохоталась.
  "Ирида?"
  "Да, Диана".
  "Что-то не так.
  Ты очень красивая.
  Но купец Помпей не может.
  Не может с девушками".
  "Откуда ты знаешь, Диана?"
  "Что знаю?"
  "Что купец Помпей не может с девушками?
  Ты проверяла купца?
  Ты пробовала Помпея?"
  "Все знают, - Диана отвернула прелестнейшую головку. - Селена тоже говорила.
  Она часто встречается с Помпеем на оргиях".
  "Разумеется, - я воткнула кулачки в бока. - У тебя же в доносчицах вакханка".
  "Не доносчица мне Селена, а - подруга".
  "Как я - подруга?"
  "Ты для меня больше, чем подруга, Ирида.
  Ты - подруга детства".
  
  
  ГЛАВА 457
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ВСТРЕЧА ВАКХАНКИ И ВЕСТАЛКИ
  
  "Спасибо, Диана, - я подобрела. - А купец Помпей влюбился в меня безумно".
  "Влюбился?"
  "Безумно!
  Я соблазнила его танцем".
  "Ты танцевала перед купцом Помпеем, Ирида?"
  "Я не знала, что он женат.
  Потом узнала.
  Его жена Флотильда раньше срока прискакала.
  Но купец Помпей все равно на мне женится.
  Примерно через неделю".
  "Через неделю?
  Не допущу!" - Диана в истерике топала по коврику из шкуры медведя.
  "Не тебе решать, Диана.
  Я у тебя разрешения не спрашиваю.
  Ты же не спрашивала меня, когда приглашала в спальню вакханку".
  "Мы с Селеной обсуждали дела".
  "Вы могли бы беседовать на улице.
  Или в саду".
  "Мы не хотели, чтобы нас видели".
  "И я не хотела, чтобы меня видели с купцом Помпеем.
  Поэтому я перед ним танцевала не на улице, а в его саду".
  "Голая?"
  "Что голая?"
  "Ты голая танцевала перед купцом, Ирида?"
  "Скажу так - я танцевала без одежды!"
  "Какой позор для тебя, Ирида.
  Огромный позор весталке!"
  "Весталки допускают танцы без одежды".
  "Чем тогда весталки целомудреннее, чем вакханки?"
  "Но - но!
  Не сравнивай весталку с вакханкой, Диана, - я погрозила пальчиком. - Мы совершенно разные.
  Противоположные".
  "Разве ты противоположное плясала голая перед купцом ночью?
  В его саду.
  Не рухнула перед купцом на колени, Ирида?"
  "До коленей не дошло.
  Ну.
  Только в конце танца я нашла себя на коленях Помпея.
  Но не сама.
  Оно как бы просто получилось.
  Танец меня занес к купцу на колени".
  
  "Тыыыыыы, - Диана зашипела, как вода на раскаленных углях. - Ты плясала голая перед купцом.
  Затем все так же голая сидела у него на коленях?
  Какая же ты весталка после этого, Ирида?
  А еще меня обвиняла, что я дружу с вакханкой.
  Ты - настоящая лисица, Ирида".
  "Лисица? - Я икнула. - Я просто очумеваю от твоей наглости, Диана.
  Так назвала свою подругу лисицей?
  Все равно, что меня на кол посадила.
  На подобное способна только сумасшедшая.
  Или та, которая ненавидит весталок, а любит вакханок".
  "Странно, что ты меня поняла, Иридка! - Диана визжала. - Ты - глупая.
  Скажи спасибо, что глупых я не обижаю", - Диана в безумстве оглядывалась по сторонам.
  "Кого ищешь?
  Свою подружку вакханку Селену?"
  "Веревку ищу.
  Тебя свяжу".
  "Себя свяжи, Диана, - я дико расхохоталась. - Вы же с Селеной, наверняка, любите играть в связывание".
  "Ирида?
  Ты, правда, так обо мне плохо думаешь?"
  "Разве связывать друг дружку в спальне - плохо, Диана?" - Я издевалась.
  "Тебе лучше знать, - Диана показала зубки. - Ты же перед купцами голая танцуешь".
  "Это любовь, Диана.
  Ты не поймешь любовь.
  Купец Помпей мне тунику подарил.
  Бриллианты, изумруды, рубины, сапфиры на тунике.
  Она дорогущая.
  Вот, как меня мой жених Помпей любит".
  "Где же эта туника?
  Почему ты тогда голая, Ирида?"
  "Я спрятала тунику".
  "Ха-ха, Иридка.
  Ни за что не поверю, что ты не хотела бы похвастаться.
  Ты хвастушка, Иридка".
  "Сама ты хвастушка, Дианка.
  Ты нарочно продержала у себя вакханку Селену до моего прихода.
  Ты хвасталась передо мной, что у тебя в подружках вакханка".
  "Покажи!
  Покажи мне драгоценную тунику, Ирида", - Диана дразнила меня.
  "Не покажу тунику с бриллиантами".
  "Значит, нет никакой туники".
  "А вот и есть.
  Но я не покажу ее тебе.
  Ты ее украдешь, Диана!"
  "Йа?
  Украду твою тунику, Иридка?
  Ты так думаешь?"
  "Я знаю, а не думаю.
  Ты украла у меня сына цезаря.
  Жениха у меня увела".
  "Но сын цезаря Клавдий на меня запал, Ирида".
  
  "Он всего лишь хотел сделать тебя невестой, Диана".
  "Разве мало, что я невеста сына цезаря?"
  "Но Клавдий только на меня смотрел.
  Разговаривал только со мной.
  Он переменит свое решение, Диана.
  На белом коне прискачет.
  Возьмет меня в жены".
  "Но ты же невеста купца Помпея, Иридка", - Диана ядовито напомнила.
  "Хм".
  "Ты, врушка, Иридка.
  Не предлагал тебе купец Помпей стать его женой.
  Не дарил тебе драгоценную тунику".
  "Думай, как хочешь, Диана, - я тяжело выдохнула. - Я устала". - Я опустила головку.
  "Иридочка, - Диана сразу обеспокоилась.
  Опустила ладонь на мою грудь. - Тебе плохо?"
  "А кому сейчас хорошо, Дианочка?"
  "Прости!
  Прости, Иридочка, - Диана встала передо мной на колени.
  Целовала мои ноги.
  Целовала мои ладони. - Я виновата перед тобой.
  Ты - чистая.
  Непорочная.
  Впрочем, как и я.
  Я должна быть с тобой ласковой.
  Но я тебя огорчаю".
  "Прощаю", - я шмыгнула носиком.
  Потянулась вперед.
  Поцеловала Диану в лобик.
  Мы неловко молчали.
  Чтобы разбить тишину, я спросила первое, что пришло в голову:
  "Диана.
  А ты знаешь, что Акустий и Артемида - родные брат и сестра".
  "Не знаю", - Диана не показала особого удивления.
  "Но они же собираются пожениться".
  "Пусть женятся, если любят друг друга".
  "Но брат не может брать в жены свою сестру, Диана.
  Законы цезаря запрещают".
  "Тогда пусть Акустий и Артемида никому не рассказывают, что они брат и сестра родные".
  "Да ты что, Дианочка, - я всплеснула ручками. - Ты допускаешь подобное?
  В своем доме?"
  Любовь не знает законов, Иридочка, - Диана с вызовом и надеждой смотрела мне в глаза. - Я бы, например, хотела, чтобы ты жила со мной...
  Это же тоже не по закону цезаря..."
  "С тобой? - Я обеими руками вцепилась в плечи Дианы. - В каком смысле, Дианочка?"
  "Ты только не подумай неприличное, Иридочка, - Диана быстро-быстро залепетала. - Мы будем, как две подруги..."
  "Как две подруги?" - Я опустилась.
  Наши глаза оказались на одном уровне.
  
  "Может быть, продолжим завтра?" - Диана жалобно пролепетала".
  "Что продолжим завтра, Диана?"
  "Мне так стыдно, Иридочка".
  "Нам нечего стыдиться, Дианочка.
  Мы чисты душой друг перед дружкой.
  У тебя есть я.
  У меня есть ты.
  Мы - подружки!"
  "Ирида?" - Диана повернула милейшую головку.
  "Да, Диана".
  "Откуда ты узнала, что надсмотрщик над рабами Акустий, мой управляющий и Артемида - родные брат и сестра?"
  "Случайно узнала, - я рассмеялась.
  Любовалась красотой Дианы. - Я возвращалась от купца Помпея огородами..."
  "Не будем о купце Помпее продолжать, - Диана напряглась. - Неприятные воспоминания".
  "Согласна, - я погладила Диану по головке. - Забудем о купце Помпее.
  И об его соседе старом ковровщике Ахилесе".
  "Ты и с ковровщиком Ахилесом встречалась ночью, Ирида? - Диана побледнела. - Потому что твой отец тоже был ковровщиком?"
  "Тоже мне - ковровщик из Хереса, - я улыбнулась мягко. - Старый ковровщик Ахилес рядом с моим отцом не стоял.
  Мой отец - знатный ковровщик из Патагонии!
  А Ахилес кто?
  Он гнался за мной.
  Даже стрелой в меня не попал".
  "Почему старый ковровщик Ахилес гнался за тобой, Ирида?"
  "Влюбился, наверное, - я пожала плечами. - Я же ослепительно красивая.
  Блистала в свете луны.
  Ахилес меня не догнал.
  Поэтому разозлился и пустил в меня стрелу". - Я, конечно, немного приукрасила.
  Ахилес бежал за мной, потому что думал, что я - вор...
  "Значит, еще и старый ковровщик Ахилес был у тебя", - Диана задрожала.
  "Не был, не был Ахилес у меня, - я покровительственно похлопала по плечу подружки. - То, что я осталась живая - неслыханная удача.
  Обычно об огромных обезьянах ходят разные слухи.
  Огромная обезьяна может разорвать и съесть беззащитную весталку..."
  "Огромная обезьяна разорвала и съела тебя, Ирида?" - Диана прикрыла ладошкой ротик.
  "В некотором смысле так и было, Диана.
  Огромная обезьяна охраняла третий сад.
  Она увидела меня.
  Очень обрадовалась.
  У обезьяны же видно.
  У нее все наружу торчит.
  Вернее - он, обезьян.
  Обезьян набросился на меня.
  На меня трудно не наброситься, Дианочка.
  Я же - прелесть!"
  "Нуууу?!"
  
  "Обезьян показал клыки.
  Я показала свой характер.
  Но одного характера мало, чтобы девушка защитила свою честь от обезьяна.
  Обезьян влюбился в меня.
  Безумно.
  Страстно.
  Всей душой огромный обезьян полюбил меня".
  "Купец Помпей, ковровщик Ахилес, Огромный обезьян", - Диана шептала, как в бреду.
  Или в бреду шептала...
  "Обезьян схватил меня, - я вскочила.
  Показывала, насколько умела, как обезьян хватал меня. - Нагнул меня.
  Сам сзади пристраивался".
  "Сзади пристраивался к тебе, Иридка?
  Ужас!".
  "Обезьян обнюхал меня, Дианочка.
  Сама понимаешь.
  Животное.
  Узнал знакомый запах".
  "Ты пахла обезьяной, Ирида?
  Откуда?"
  "Не обезьяной я пахла.
  Нет, после большого обезьяна, я, конечно, воняю обезьяном.
  Но до него я пахла купцом Помпеем!"
  "Купец обнюхивал тебя, Ирида?"
  "Купец меня за попку держал".
  "Как ты допустила, Ирида, чтобы купец тебя за попку держал?
  Или ты сама подставлялась?"
  "Обижаешь меня, Диана, - я надула губки. - Я перелезала через каменную ограду.
  Купец меня в попку толкал".
  "Чем толкал тебя купец в попку, Ирида?"
  "Ладонями.
  Руками помогал мне.
  Он очень милый, купец Помпей.
  Он большого обезьяна приручил.
  Обезьян его запах знал.
  Поэтому на мне, на моей попке огромный обезьян учуял запах рук купца Помпея.
  Но уже было поздно".
  "Почему было поздно".
  "Поздно, потому что огромный обезьян очень уж возжелал меня.
  Если бы не персик, то я бы пропала".
  "Персик?"
  "Я сначала показала огромному обезьяну свой персик".
  "Стыдно же, Ирида".
  "Потом я бросила персик в кусты.
  Огромный обезьян бросился за ним.
  Всем мужикам одно и то же надо.
  Лишь бы пожрать".
  "Огромный обезьян сожрал твой персик, Ирида?" - Диана опустила глазки.
  "Диана?"
  "Да, Иридочка".
  "Ты совсем бледно-зелёная стала".
  "Потому что ты ужасы рассказываешь".
  "Обезьян очень чавкал персиком".
  "Чавкал персиком?"
  "Персик я взяла из сада купца Помпея".
  "Теперь понимаю, Ирида".
  "Что ты понимаешь, Диана?"
  "Какой и чей был персик", - бледность постепенно сходила с прекрасного лица моей подружки.
  "Диана?"
  "Да, Ирида".
  "О персиках еще не все..."
  "Как не все о персиках?" - Бледность вернулась к Диане.
  "Оказывается, что купец Помпей ходит часто в твой сад воровать персики.
  Он говорит, что твои персики вкуснейшие", - я торжественно замолчала.
  "Ах, он вор, - Диана стиснула кулачки. - Ему своих персиков мало?
  За моими потянулся.
  И тебя еще хотел у меня украсть".
  "Я же сладкая, как персик", - я потянулась.
  "Я прикажу.
  Рабы нароют в саду ловушки на медведя.
  Купец Помпей в яму провалился.
  На колья".
  "Только колья нужны длинные.
  У купца Помпея много жира на животе".
  "Поставим длинные копья".
  "Диана?"
  "Да, Ирида?"
  "Но, если купец Помпей нарвется на кол, то я не смогу стать его женой".
  
  "Тебе так надо стать женой старого лживого купца, Ирида?"
  "На всякий случай надо иметь несколько женихов, Дианочка. - И не удержалась: - У тебя же, есть запасные подружки, кроме меня..."
  "Настоящая подружка может быть только одна, - Диана с нежностью взяла мою ладонь в свою. - Я не сержусь на тебя, Ирида.
  Ни за купца Помпея.
  Ни за старика ковровщика Ахилеса.
  Ни за Огромного обезьяна, которого ты соблазняла, соблазняла, да вывернулась.
  Мы же с тобой подружки".
  "Подружки, подружки, - я согласно кивала. - Я произвожу на всех самое приятное впечатление.
  И ты передо мной не устояла, Диана".
  "Ирида?"
  "Да, Диана".
  "Я хочу тебя..."
  "Чтоооо".
  "Спросить хочу".
  "Спрашивай", - я похлопала ладошкой по щеке.
  "Ты сразу после своих ночных приключений побежала ко мне в спальню, потому что меня любишь?"
  "Нет, не сразу я к тебе побежала в спальню, Диана, - ну, почему я сначала говорю, а намного позднее думаю? - Сначала я зашла в свою спальню.
  Хотела проведать рабыню Дездемону".
  "Ну, и как?
  Проверила Дездемону?" - Голос Дианы зазвенел боевыми мечами.
  "Проверила".
  "Хорошо проверила, Диана?"
  "Хорошо я проверила Дездемону.
  Почему ты спрашиваешь с подозрением, Диана?" - Я разжала пальчики.
  Вытерла ладонь о крышку сундука.
  "Ты же всем помогаешь, Ирида.
  У тебя очень широкая душа и большое сердце", - слова Дианы прозвучали с насмешкой.
  Или мне показалось?
  "Дездемона спала с Артемидой!"
  "С Артемидой?" - Диана заинтересовалась.
  "Артемида пришла проверить, как там Дездемона..."
  "Артемида тоже пришла проверять Дездемону?
  Пришла и осталась?"
  "Артемида пришла и осталась с Дездемоной.
  Но дело не в этом, Диана".
  "Я уже не понимаю, в чем дело, Ирида".
  
  "Артемида и Дездемона спали, обнявшись.
  Крепко обнялись.
  Наверно, очень холодно им было.
  Но это к разговору нашему не относится.
  Главное, что Артемида разговаривала во сне".
  "И ты подслушала, Диана?"
  "Я случайно подслушала.
  Вернее - услышала случайно. - Я перевела дыхание. - Я просто раздумывала - прилечь ли с Дездемоной и Артемидой, или пойти к тебе в спальню..."
  "Ты думала? - Диана распахнула глазища. - Но мы же договорились, что ты - сразу ко мне".
  "Так я к тебе и пришла, - я развела руки в стороны. - Вот я!
  Здорово, да?"
  "Прекрасно", - голос Дианы едва слышный.
  
  "Артемида во сне как бы с Акустием разговаривала.
  Много раз повторяла, что они брат и сестра родные.
  Так, что ошибки быть не может".
  "И что нам это дает, Ирида?" - Диана прошептала.
  "Как что?
  Мы раскрыли тайну Артемиды и Акустия".
  "Дальше, что Ирида?"
  "Да, дальше что? - Я приложила пальчик ко лбу. - Действительно, что дальше?
  Я тогда так удивилась, что разбудила Дездемону.
  Мы с ней..."
  "Все!
  Достаточно, Ирида!" - Диана неожиданно завизжала.
  Отвесила мне пощечину.
  "Ого", - я пролепетала обалдевшая.
  "Хватит с меня твоих подвигов, Иридка!
  Дездемону разбудила.
  Сейчас еще кого-нибудь приплетешь в рассказ..."
  "Раб.
  Раб Тиран с нами..."
  "Ах, ты дрянь.
  Грязная девчонка.
  Бесстыдница!
  Купец Помпей.
  Ахилес старик.
  Дездемона.
  Огромный обезьян.
  Артемида.
  Раб Тиран!
  Сколько же можно за одну ночь?" - Диана с продолжительным воем вцепилась мне в волосы.
  Навалилась.
  У меня было два выхода.
  Первый - схватить Диану за волосы.
  Тогда мы обе грохнемся за сундук.
  Можем что-нибудь сломать себе.
  Второй выход - я ухватилась за крышку сундука.
  Держалась, чтобы не упасть.
  В итоге получилось, что и грохнулись.
  Да еще сундук на бок свалили.
  Крышка сундука отлетела.
  Я заплакала.
  Диана сразу сменила гнев на сочувствие.
  "Иридочка!
  Я нечаянно".
  
  "Ты уже второй раз просишь у меня прощение за сейчас", - я всхлипывала.
  "У торговцем мало добродетелей.
  Я не исключение".
  "Ты - добрая, Диана.
  Ты так смешно улыбаешься.
  Я бы засмеялась, но... - Я замолчала.
  Полностью ошарашенная. - Диана?"
  "Ирида!
  Не пугай меня.
  Ты побледнела.
  Что за моей спиной?
  Куда ты смотришь?"
  "Йа?
  Куда смотрю?
  Диана.
  Кажется, что я смотрю на себя".
  "Зеркало увидела?"
  "Нет, не зеркало, - я проблеяла. - Ты знала, что у тебя в сундуке?"
  "Я же говорила.
  Я не открывала сундук.
  Кто там?
  Мертвец?"
  "Я себя увидела.
  На пергаменте.
  В разных рисунках".
  "Себя?" - Диана поворачивалась.
  Очень медленно.
  Оттягивала момент, когда надо будет думать и принимать решение.
  Я опередила Диану.
  Потянулась.
  Взяла древнейший свиток.
  "Я на пергаменте, - я всматривалась в рисунки. - Я - спереди.
  Я сзади.
  Я с боков начертана.
  Отдельно - голова с подробностями.
  Точно так же рисовал друг сына цезаря Паноптикум.
  Паноптикум тебя, Дианочка, запечатлел в разных позах.
  Голую".
  "Но пергамент очень древний, - Диана отвела взгляд.
  Пальчиком поскребла пергамент. - Рисунку очень много столетий.
  Или тысячелетий.
  Паноптикум тогда не жил".
  "А я жила? - Я ткнула пальчиком в изображение головки на пергаменте. - Ты же сама видишь, что сходство со мной полное.
  Признайся, Диана.
  Ты подделала пергамент.
  Но зачем тебе нужно было меня рисовать?
  И, когда ты успела?
  Ты же не знала, что я к тебе приду.
  И не видела меня с детства.
  Ты не могла.
  Никто не мог".
  
  "Может быть, твоя родственница изображена?" - Диана проблеяла.
  "Моя родственница?
  На древнем пергаменте?
  В сундуке в твоей комнате.
  В городе Херес?
  Вы же вселились в чужой дом, Диана.
  Сундук остался от прежних хозяев.
  И пергамент давний...
  Надо же, - я приблизила лицо к пергаменту. - Даже три родинки треугольником на моей левой ягодице совпадают.
  Словно с меня рисовали. - Я подняла голову. - Признавайся, Диана".
  "Йа? - Диана прищурилась. - Судя по тому, как ты бурно действуешь в моем доме, Иридка, то это твой пергамент.
  Ты заранее его подбросила в мой сундук.
  Подкупила слугу, или сама тайно принесла.
  Самое простое объяснение!
  Ха!".
  "Да, объяснение самое простое, - я согласилась. - Но я знаю, что я вижу пергамент впервые.
  Хотя и изображена на нем я..."
  "Я не знаю, что думать, Ирида".
  "А ты и не думай, Дианочка.
  Я тоже не буду думать".
  "Мандрагора все время называла тебя царицей, королевой, - Диана водила пальчиком по пергаменту. - Может быть, твои предки были царицами?"
  "Ого, - я забыла, как дышать. - Я знаю, что я благородная.
  Но так, чтобы царица.
  Это было бы великолепно, Диана.
  Я - царица.
  Ты - приближенная царицы".
  "У тебя много будет приближенных во дворце, Ирида.
  Я среди них затеряюсь".
  "Ты не затеряешься, Дианочка.
  Ты очень красивая".
  "Царица найдет еще красивее подруг..."
  "Нельзя найти красивее, Дианочка.
  Можно быть просто красивой.
  Невозможно сказать - эта красивая, а та - еще красивее.
  Неправильно!
  О монетах, о богатстве - можно.
  Один богат.
  У другого больше монет, поэтому он считается - богаче.
  Но красота - разная.
  Каждая девушка красива по-своему".
  "Мило ты сказала, Иридочка", - Диана захихикала.
  "Что с пергаментом будем делать?" - Я свернула пергамент в трубочку.
  "Пусть в сундуке лежит.
  Завтра покажем его Мандрагоре.
  Что она скажет?"
  "Я думаю, что Мандрагора снова будет величать меня царицей".
  "Тоже - хорошо, Иридочка, когда тебя называют царицей".
  
  "Диана?"
  "Да, Ирида".
  "Хочешь, я тоже буду называть тебя царицей?" - Я смотрела в глаза подруге.
  "Ты?
  Меня?"
  "Да.
  Я.
  Тебя.
  Мандрагора называет меня царицей.
  Почему я не могу тебя..."
  "Мандрагора - особенная, - Диана проблеяла. - Ей все можно.
  Она - прорицательница.
  Предсказательница".
  "А я тебя буду называть царицей не при всех, Дианочка".
  "Непривычно как-то, - щечки моей подруги запылали. - Ты лучше называй меня, как называешь сейчас - Дианочка.
  Мне так больше нравится, чем царица".
  "Дианочка", - я провела пальчиком по щеке подруги.
  "Как приятно", - Диана замерла.
  "Я должна искупаться, - я поборола желание поцеловать подругу.
  Диана может меня неправильно понять. - Я бегала огородами.
  На мне запах купца Помпея и Огромной обезьяны".
  "Ты просто обязана искупаться, - Диана захихикала. - Я с тобой".
  "Да, ты со мной пойдешь в купальню, - я принюхалась. - От тебя исходит очень знакомый мне запах, Дианочка".
  "Очень знакомый запах?" - Диана занервничала.
  "Я тебя обнюхаю", - я тщательно обнюхивала подружку.
  Даже присела.
  "Почему запах знакомый, Иридочка?" - Диана отошла от меня.
  "Бергамот и герань, - я воткнула кулачки в бока. - Признавайся, Диана".
  "В чем я должна признаться, Иридочка?"
  "Ты с кем была?
  С кем обнималась?
  С рабыней Дездемоной или со своей управляющей Артемидой?"
  "Ты обнюхала меня, как собачка обнюхивает собачку.
  Ни с кем я не обнималась", - Диана жалобно проблеяла.
  "Уважаю за стойкость, Диана, - я прошипела. - Своих подружек ты не выдаешь.
  Не грешишь.
  Открыла ротик и солгала мне".
  "Я не лгала".
  "Второй раз ты солгала, - я подошла.
  Ткнула пальчиком в левую грудь подружки. - Ты благоухаешь бергамотом и геранью.
  Везде благоухаешь.
  Даже внизу.
  Точно так же пахнут рабыня Дездемона и Артемида.
  Дездемона призналась, что использовала благовонное масло Артемиды".
  
  
  ГЛАВА 458
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ВСТРЕЧА ВАКХАНКИ И ВЕСТАЛКИ
  
  "Ах, благовонное масло герани и бергамота, - Диана засмеялась с облегчением. - Всего лишь благовоние.
  Сейчас полнолуние.
  В полнолуние я обычно предпочитаю в купальне бергамот и герань.
  Либо, Артемида и Дездемона резвились в купальне.
  Либо Артемида одолжила у меня малую хрустальную амфору с маслом бергамота и герани.
  И на Дездемону Артемида, наверняка, капнула..."
  "Артемида капнула на Дездемону?"
  "Да.
  Капнула благовонное масло.
  Поэтому мы все благоухаем".
  "Все, кроме меня", - я поверила сразу Диане.
  "После купальни ты тоже будешь бергамотная и гераниевая, Иридочка". - Диана обняла меня за плечи.
  Мы прижались друг к дружке.
  Побрели к купальне.
  
  "Иридочка?"
  "Да, Дианочка".
  "Ты Дездемону тоже везде обнюхивала?
  Как меня?"
  "Нет, Дианочка.
  Я у Дездемоны обнюхивала только волосы.
  Слово неприличное - обнюхивала.
  Я просто нюхала".
  "Просто нюхала Дездемону".
  "Дианочка, не начинай".
  Мы снова замолчали.
  "Красивое сегодня небо", - Диана задрала подбородочек.
  "На фоне неба очень выделяются персики.
  Персики в твоем саду великолепные, Дианочка".
  "Ты еще мои дыньки не пробовала, Иридочка".
  "Попробую и дыньки твои".
  "Твои груди увеличились, Ирида".
  "Странно, что ты смотришь на небо, а видишь мои груди, Дианочка, - я захихикала. - Да.
  Я подросла везде.
  Мы же давно не виделись.
  С детства".
  "Я имела в виду, что за день твои груди увеличились, Ирида".
  "Не за день, а ночью, - я засмеялась. - По ночам они почему-то увеличиваются.
  Крепнут.
  Соски твердеют.
  Не знаю, почему".
  "Вода в купальне прохладная, - Диана первая сошла в купальню. - Отвлечет".
  "От чего прохладная вода отвлечет, Дианочка?"
  "А?
  Я сказала, что вода отвлечет?" - Диана засмущалась.
  "Да.
  Ты так и сказала, Дианочка.
  От чего вода отвлечет?" - Я повторила вопрос.
  "Не обращай внимания на мои слова, Иридочка.
  Я задумалась.
  Вот и сказала.
  Наверно, о продаже риса завтрашней я подумала".
  "Все дела и дела, - я с наслаждением окунулась с головкой.
  Вынырнула около Дианы. - Действительно!
  Вода благоухает бергамотом и геранью.
  Ты не обманула меня, Диана".
  "Почему я должна была тебя обмануть?"
  "Не должна была меня обмануть.
  Но могла солгать.
  У тебя много секретиков, Дианочка".
  "Я думаю, что у меня не больше секретов, чем у тебя, Иридочка".
  "У меня нет секретов, - я легла на воду.
  Широко, как могла, развела ножки. - Я открытая перед тобой, Дианочка.
  Ты же видишь, что нет во мне тайны".
  "Ирида, перестань", - Диана захихикала.
  "Ты смущена, Дианочка? - Я продолжала дразнить подругу. - А в детстве мы не смущались".
  "В детстве мы изучали все подряд, Иридочка".
  "В детстве все было проще, Дианочка".
  "Да, Ирида.
  В детстве все было проще".
  "Может быть, вернёмся в наше беззаботное счастливое детство, Дианочка?"
  "Прямо сейчас вернемся, Ирида?"
  "Ага".
  "Я не знаю, как вернуться..."
  
  "Просто расслабься, Дианочка".
  "Ирида".
  "Да, Диана".
  "Ты сказала, что в тебе нет от меня тайн.
  Даже показываешь...
  А как же пергамент с твоим изображением?
  Разве он - не тайна?"
  "Тайна - пергамента, а не моя, - я наслаждалась мягкой ночью в купальне. - Дианочка".
  "Да, Иридочка".
  "Да мне руку, - я протянула руку. - Ой...!"
  "Что не так, Ирида?"
  "За твоей спиной стоит... мужик.
  В черном.
  Страшно". - От страха я прижалась к подружке.
  Наши ноги и руки переплелись
  "За моей спиной? - Диана побледнела.
  Медленно оглянулась. - Фу, Ирида.
  Ты меня напугала.
  Не мужик, а - чучело.
  По ночам Акустий заставляет рабов расставлять по саду чучела людей.
  Чтобы садовые воры боялись".
  "Не только садовые воры боятся.
  Я тоже испугалась. - Я с недоверием рассматривала чучело под деревом. - Ужас.
  Но, когда я проходила по саду, то чучел не было".
  "Значит, рабы еще не успели их поставить".
  "Меня даже в жар бросило от страха, Дианочка".
  "Я чувствую твой жар, Иридочка".
  "Это не то, что ты думаешь, Диана".
  "Я не думаю, Иридочка.
  Луна высоко стоит".
  "Да, луна высоко стоит, - я проблеяла. - Я напрыгнула на тебя, Диана.
  Увидела чучело и напрыгнула".
  "Так даже лучше, Иридочка", - Диана пищала.
  "Что лучше?"
  "Не отплывай от меня.
  Прижимайся.
  Мне с тобой спокойнее".
  "Тебя что-то беспокоит, Дианочка?"
  "Нет.
  Меня сейчас ничто не беспокоит.
  Но с тобой, все равно, спокойнее".
  "Тогда я с тобой, Диана".
  "Да, Иридочка.
  Ты со мной".
  Мы снова замолчали.
  Я боялась пошевельнуться.
  Думала:
  "Сейчас я и Диана близкие.
  Но в то же время мы далеко друг от дружки.
  Нет простой детской легкости.
  Может быть, если мы повторим все, как в детстве, то наша дружба вернётся?
  Или сейчас дружба будет иная?
  Мы обнимаемся в купальне.
  Со стороны может показаться неприличным.
  Но в то же время мы не обнимаемся.
  Просто одна девушка прижалась к другой девушке.
  Нам хорошо вместе".
  
  "Недавно я была на сходке", - голос Дианы прошелестел неожиданно.
  Я даже не поняла сначала, что она говорит.
  Голос ее подобен шелесту листьев на персиковом дереве.
  "На какой сходке ты была, Диана?"
  "Купцы пригласили меня отметить удачные продажи.
  У нас традиция.
  Знакомые купцы иногда собираются вместе.
  Ну, и я с ними.
  Я подумала, что будет обычный пир.
  Но купцы прошли мимо балагана.
  Мы поднимались в горы.
  Нас было тринадцать.
  Шесть купцов и семь девушек.
  На горе в оливковой роще для нас были расстелены шелка.
  На них уже стояли корзины с разными кушаньями.
  Сначала я нервничала.
  Спрашивала купцов, почему мы пируем в горах.
  Почему не пошли в балаган, как обычно?
  Но вскоре мое любопытство прошло.
  Мы пили сладкий мед из амфор.
  Смеялись.
  Но мне казалось, что купцы что-то ждут.
  В полночь купцы поднялись.
  Старший подошел к большому камню.
  Затянул нудную песню.
  Другие мужчины ему подпевали.
  Я переглядывалась с девушками.
  Мы ничего не понимали.
  Старший забрался на камень.
  Сбросил с себя все одежды.
  Купцы тоже разделись.
  Сказали, чтобы и мы раздевались.
  Я ответила, что я не на оргию пришла.
  Всего лишь решила в компании отметить успешную торговлю.
  "Ты, Диана, можешь не раздеваться", - Старший не стал со мной спорить.
  Я только потом, после завершения, поняла, почему Старший выбрал меня.
  Оставил меня.
  Девушки без стеснения разделись.
  Они хихикали.
  Воспринимали все, как игру.
  Возможно, что они рассчитывали на оргию с купцами.
  Затем все взялись за руки.
  Стояли так - мужчина, женщина, мужчина, женщина...
  Старший продолжал петь на камне.
  Купцы и девушки ходили вокруг камня.
  Я же наблюдала со стороны.
  Я дрожала от сырости.
  Затем наступила тишина.
  Мужчины и девушки двигались вокруг камня в странном ритме.
  Но видно, что каждое движение девушкам дается с трудом.
  Они что-то заподозрили.
  Но у них не было выхода.
  Мужчины разжали руки.
  Бросились к своим кинжалам.
  И...
  Вскоре кровь первой девушки оросила жертвенный камень.
  Я не успела моргнуть.
  А уже семь девушек были принесены в жертву.
  Я бы побежала.
  Но запах крови мешал мне двигаться.
  "Диана, - Старший произнес совершенно спокойно. - Ты ничего не бойся.
  Мы продолжим пировать.
  Девушек мы принесли в жертву.
  Так положено, Диана.
  Чтобы следующие продажи возросли.
  Ты же - одна из нас.
  Поэтому, тебе тоже на пользу пойдет жертвоприношение". - Старший взял меня за руку.
  Посадил рядом с собой.
  Я же понемногу отходила.
  Я часто видела насилие.
  Херес - не простой город.
  На ярмарке случаются смертельные драки.
  Иногда утром находим около шатров отрезанные головы несчастных ночных гуляк.
  Купцы насыщались.
  Я же дрожала.
  Потом пир перешел в мужскую оргию.
  Купцам для оргии девушки были не нужны.
  Утром мы расстались.
  Купцы даже не потребовали, чтобы я молчала.
  Для них и так было понятно, что я одна из них.
  И в случае раскрытия тайны, я буду казнена, как и они".
  
  "Диана"?
  "Да, Ирида".
  "То, что ты рассказала - ужасно".
  "Может быть, и ужасно, Иридочка. - Диана пожала плечами. - Но на удивление на следующий день я получила огромную прибыль с продаж.
  Поверила, что жертвоприношение дало ее.
  Но все равно, Ирида.
  Я решила отомстить купцам за смерть девушек.
  Не знаю, скольких они уже принесли в жертву ради торговли.
  Месть моя будет страшной..." - Диана замолчала.
  Смотрела сквозь меня.
  "Дианочка".
  "Да, Ирида".
  "Скажи, что ты все придумала".
  "Конечно, Иридочка.
  Я все придумала.
  Разве подобное возможно?" - Диана натянуто улыбнулась.
  "Шутница..."
  "Мы же в детстве пугали друг дружку страшными рассказами, Иридочка".
  "Да.
  Страшилки мы любили".
  "Вот и сейчас я придумала страшилку, Ирида". - Диана опустила головку мне на плечо.
  Затем, словно мою подружку кнутом ударили.
  Она дёрнулась.
  Пришла в неистовство.
  Сжала меня в объятиях.
  Целовала больно.
  Ее руки и ноги были в постоянном движении.
  "Так хорошо, Иридочка?"
  "Хорошо, Дианочка.
  Но ты меня испугала.
  Что на тебя нашло?
  И это не совсем..."
  "Так лучше?"
  "Так тоже прекрасно, Дианочка, - я погружалась в бездну. - Ооооо!
  Что ты со мной делаешь, Дианочка?
  Мы так раньше не..."
  Я потеряла себя.
  Не понимала, где нахожусь.
  Что со мной.
  "Уже светает?" - Я пробормотала со смущением.
  "Светает, - Диана пропищала. - Мы слишком долго купались".
  "Моя грудь разрывается, Дианочка".
  "Да твои груди..."
  "Грудь, а не груди..."
  "Прости, Иридочка".
  "Ыыы?"
  "Я боялась, что не смогу.
  Что мы заболтаемся.
  Что момент будет упущен.
  А я так хотела тебя поцеловать".
  "И поцеловала, - я рассматривала красные пятна на груди, на ногах. - Еще как поцеловала". - Я рассмеялась.
  Диана тоже засмеялась.
  Сначала - робко.
  Потом - открыто и счастливо.
  "Ты не отставала от меня, Иридочка".
  "Я не отставала от тебя", - я смутилась.
  "Ага", - Диана пальчиком показывала на себе красные пятна.
  Похожие на те, которые на мне.
  "Я тебя даже там поцеловала?" - Я вскрикнула.
  "Угу".
  "Кошмар, - я продолжала смеяться. - Наверно, потому что я тебя..." - Я замолчала.
  "Что ты меня, Иридочка?" - Диана напряглась.
  "Все.
  Момент упущен, - я опустила руки. - Потом скажу, Дианочка, что я тебя..."
  
  "Мне пора", - Диана поднялась в купальне.
  Медленно вышла.
  "Куда тебе пора, Дианочка?" - Мое сердце заболело.
  "Ранние торги на ярмарке.
  Я должна участвовать".
  "Я пойду с тобой, Дианочка?"
  "Нет, Ирида, - Диана покачала хорошенькой головкой. - Ты меня будешь отвлекать".
  "Я ничего не скажу".
  "Твое присутствие будет меня отвлекать, Иридочка.
  Ты на меня сильно действуешь..."
  "Хм, Дианочка, - я любовалась изяществом подруги. - я начинаю тебя ревновать".
  "К кому?" - Диана не спешила натягивать тунику.
  "К купцам.
  К покупателям.
  К ярмарке.
  У меня щемящее чувство, что с купцами тебе интереснее, чем со мной.
  У вас общие интересы.
  Темы.
  Я же, словно из другого мира".
  "Ты из другого мира, Ирида.
  Ты из мира моего детства".
  "Но я хочу сейчас в твой мир.
  В теперешний".
  "Разве подобное возможно, Иридочка"? - Голосок Дианы грустный.
  "В купальне нам было хорошо, Дианочка?"
  "Более чем хорошо нам было в купальне, Иридочка.
  Волшебное!
  Но купальня - не весь мир".
  "Ах, так, Дианочка? - Я выскочила из воды. - Ты поиграла со мной и бросила меня?
  Я понимаю, что если стану набиваться тебе в лучшие подруги, то проиграю.
  Силой дружба не получится".
  "Силой дружба не получится", - Диана прошептала.
  "Ты думаешь, что мы с тобой потеряли связь детства, Диана.
  Не хочешь меня обидеть.
  Но поверь мне.
  Я все налажу.
  Я сделаю так, что ты безумно захочешь быть со мной.
  Навсегда.
  Уж я, если обещаю, то исполню.
  Слово весталки". - Я расставила ноги.
  "Было бы прекрасно, - Диана пробормотала.
  Взгляд ее был прикован к..."
  "Так не пойдет, Дианочка, - я сдвинула ножки. - Я тебе - не игрушка.
  Вот когда ты захочешь со мной по-настоящему.
  До крови из-под ногтей...
  Тогда я разрешу тебе быть моей лучшей подругой".
  "Ты - жестокая, Ирида".
  "Жестокость в дружбе важнее, чем равнодушие, - я по-подружески поцеловала Диану в щечку. - Я отправляюсь спать".
  
  "Диана не знает о наступающей беде, - я шла по анфиладе.
  Сжимала кулачки. - Когда она поймет, то не станет цепляться за сны.
  Отчаянье покинет ее. - Я придумала, что буду делать. - Я стану торговкой.
  Не купцом, а девушкой торговкой, как Диана.
  Тогда у нас появится много общего.
  Мы будем обсуждать цены на рис и на шелк.
  Станем хихикать над незадачливыми покупателями.
  И даже вакханка Селена станет меня уважать.
  Но для начала я изменю свою жизнь к лучшему.
  Я продам один... драгоценный камень с моей туники.
  Камней на ней огромное количество.
  Мне нужны деньги.
  В любом случае.
  Я поставлю шатер.
  Закуплю у заморских купцов товары.
  Затем стану перепродавать втридорога.
  Я стану богатейшей в Херес.
  Диана повернется ко мне другим боком". - Я вспомнила блестящие бока Дианы.
  В глазах сразу поплыли розовые облака.
  Я остановилась около входа в свою спальню.
  Прислушалась.
  Затем медленно открывала дверь.
  "Ого!
  А спальня, как бы уже не моя, - я подумала и с удивлением распахнула глазища. - Артемида массирует Дездемону!
  Управляющая.
  Свободная девушка унижается перед рабыней.
  И Артемиде, кажется, нравится водить руками по телу Дездемоны. - Я затаила дыхание.
  Если рабыня Дездемона или Артемида оглянутся, то увидят меня. - Я не скрываюсь.
  Но они заняты очень.
  Артемида с упоением водит руками по телу Дездемоны.
  Судя по запаху - бергамот, герань и роза".
  "Дездемона", - Артемида нежно пропела.
  "Да, Артемида", - Дездемона промурлыкала.
  "Тебе приятно?"
  "Очень".
  В массаже главное - чтобы было приятно.
  Если больно, то ты сразу так и скажи".
  "Твои волшебные пальцы не смогут причинить боль, Артемида".
  "Ты меня хорошо промассировала, Дездемона".
  "Ах, рабыню уже сделала свое дело", - я заскрежетала зубками.
  "Теперь я тебе постараюсь отплатить, Дездемона", - Артемида провела ладошками по попке рабыни.
  "Восхитительно, - Дездемона изогнулась. - Артемида?"
  "Да, Дездемона".
  "Надо быстрее закончить".
  "Ты куда-то спешишь, Дездемона?
  Вроде бы, ты сейчас при Ириде".
  "Я не спешу.
  Но не хочу огорчать Ириду.
  Вдруг, она застанет нас за..."
  "Ирида застанет нас за совершенно безобидным занятием, - Артемида расставила ножки.
  Ее обнаженно тело светилось. - Мы сделаем Ириде массаж в четыре руки".
  "В четыре руки", - Дездемона мечтательно пропела.
  "В четыре руки, - я попятилась к выходу из своей спальни. - Сегодня выспаться мне не удастся.
  Да и поздно спать. - Я без страха и бессовестно подхватила тунику Артемиды.
  С ее туникой бесшумно выскользнула из спальни.
  Пробежала до сада.
  В саду натянула тунику. - Я вечером верну". - Планы у меня были самые самые.
  Через торговлю я должна по-настоящему сблизиться с Дианой.
  Но осуществить задуманное - не так просто.
  
  "Рабы уже убрали чучела из сада, - я отметила с удовольствием. - С чучелами было бы сложнее. - Я добежала до каменной загороди с другим садом.
  Огляделась. - Ни на той, ни на этой стороне никого не видно.
  Но все равно, я буду очень-очень осторожна". - Я перелезла через камни.
  Сразу присела в чужом саду.
  Выжидала за кустом несколько минут. - Ночью казалось, что место скрытное, - я кусала губки. - Утром - все по-другому.
  Я, как бы на виду. - На мое счастье ничего не происходило. - Может быть, хозяин этого дома и сада уплыл на галере. - Я приободрилась. - Надо работать.
  У меня от волнения голова начинает болеть. - Я вытащила камень из тайника в каменной изгороди. - Туника на месте. - Я прищурилась. - Драгоценные камни блестят до боли в глазах.
  Какой камень возьму?
  Бриллиант?
  Бриллиант - слишком дорого.
  Я никого и ничего в Херес не знаю.
  Брилилант вызовет ненужное для меня внимание.
  Изумруд?
  Изумруд - на любителя.
  Сапфир?
  Сапфир - камень царей.
  Тогда - рубин.
  Красный рубин привлекает мужчин и женщин.
  Начну с рубина. - Я с усилием оторвала от туники небольшой рубин. - Даже дырки нет. - Я снова огляделась по сторонам. - Беспокойно. - Я вернула камень в ограде на место.
  Придирчиво оглядела стену. - Если не знаешь, то не найдешь тунику". - Я, как и ночью, для тайны прошла вдоль забора.
  Перелезла. - Забыть скорее прошлую ночь". - Я быстрым шагом направилась к воротам.
  "Ирида? - Разумеется, появился передо мной Акустий. - Ты хочешь выйти, или уйти из дома Дианы?"
  "Не надейся, Акустий, - я подняла подбородочек. - От меня ты просто не отделаешься.
  Даже, если захочешь убить".
  Наверно, рубин придал мне силы.
  Власть денег сметает все на своем пути.
  "Я прогуляюсь", - сурово посмотрела на надсмотрщика над рабами.
  Акустий почувствовал во мне перемену.
  Отошел от ворот.
  "Хороших рабов тебе, Акустий", - я важно прошла мимо надсмотрщика над рабами Дианы.
  Свернула на соседнюю улицу.
  Тут решительность из меня улетучилась.
  "Где сдам рубин?
  За сколько монет?
  Я даже не представляю его цену.
  Меня обманет меняла.
  И, кстати, где ярмарка?" - Я низко наклонила головку.
  Вдруг, встречу Диану.
  Встреча с ней в мои планы на ярмарке не входит.
  
  "Где люди, там и ярмарка", - я шла за потоком ремеслеников, патрициев и детей.
  На небольшой площади я почувствовала, как кто-то осторожно, ласково пытается залезть мне под тунику.
  "Диана? - Я оглянулась.
  Уличный воришка уже скрывался в подворотне. - Куда только стража смотрит, - я крепче сжала рубин в руке. - На ходу у девушки могут честь украсть. - Я быстро вышла к ярмарке. - Дом Дианы удобно стоит рядом с торжищем. - Я смотрела по сторонам.
  Приметила толстого менялу: - Начну с этого менялы". - Настроение мое повысилось.
  Торговаться я умела.
  Отец в детстве посылал меня за покупками.
  Давал мелкую монетку.
  Но требовал, чтобы я купила, как на серебряный доллар.
  "Главное - не начинать торговаться первой, - я вспомнила правило. - Не показывать заинтересованность". - Я остановилась около менялы.
  Перекатывалась с пятки на носок.
  Меняла с интересом меня рассматривал.
  Через положенное время я разжала ладонь.
  Рубин поблескивал.
  Влажный от моей ладошки.
  "Ну, и?" - Меняла играл в равнодушие.
  "И ну", - я ответила без эмоций.
  "Продаешь?"
  "Нет, меняла.
  Просто так показываю тебе.
  Хвастаюсь", - я ответила с иронией.
  "Я тебя не видел на ярмарке, красавица".
  "Я приплыла недавно.
  Ты еще не только меня увидишь, но и услышишь обо мне.
  Херес вздрогнет".
  "Ты самонадеянная, девушка".
  "Девушка с дорогим драгоценным камнем обязана быть самоуверенной".
  "Сколько ты хочешь за рубин, красавица?"
  "Я хочу за него столько, сколько он стоит.
  И еще две монеты сверху".
  "Посмотрим", - купец протянул руку.
  "Только из моих рук.
  Пока не договоримся", - я сделала шаг назад.
  "Восемьдесят золотых талеров", - купец пожал плечами.
  "Восемьдесят золотых талеров? - Я подумала.
  Чуть не закричала от неожиданности. - Я рассчитывала на десять - двенадцать золотых".
  Огромным усилием сдержала себя.
  Смотрела на менялу бесстрастно.
  "Я пройдусь по рядам.
  Поспрашиваю". - Я повернулась, как деревянная.
  Очень хотела получить восемьдесят золотых.
  Я за всю жизнь видела только два золотых.
  Да и то не в нашем доме...
  Но нельзя сразу соглашаться.
  Я уходила.
  Спиной чувствовала взгляд менялы.
  Ждала, когда меняла меня окликнет.
  Но он молчал.
  Только, когда я уже была около рядов с козами, крикнул.
  "Сколько ты хочешь, красавица?"
  "Сто двадцать золотых", - я обнаглела.
  "Сто.
  И ни сантима больше, - меняла, как отрезал. - Тебе больше никто в Херес не даст за этот рубин".
  "В Херес не дадут.
  Зато в Пелопонесе, - я вздохнула.
  Будто бы соглашалась через силу. - Сотня.
  Только потому, что я добрая".
  "Разорила ты меня", - меняла тяжело вздыхал.
  Отсчитывал монеты.
  Но как только получил рубин, повеселел.
  Рассматривал его через выпуклое стекло.
  "Неужели, рубин фальшивый?" - Я затаила дыхание.
  "Будут еще драгоценности, заходи, - купец спрятал рубин в бархатный черный мешочек. - Я тебе хорошо заплачу.
  Меркатор своих не обманывает".
  "Я запомню тебя, Меркатор", - я важно кивнула.
  
  Мешочек с монетами повесила на шею.
  Он тяжело завис между моих грудей.
  "Сто золотых за какой-то красный небольшой камешек, - я не могла прийти в себя. - Я богаче цезаря.
  Как только купец Помпей решился подарить мне драгоценную тунику?
  Я думаю, что он очухался после вчерашнего моего танца.
  Постарается забрать тунику обратно.
  Сто золотых!
  Сто золотых!!
  Сто золотых!!!"
  От возбуждения я приплясывала.
  У другого менялы разменяла один золотой на мелкие и серебряные монеты.
  Получила увесистый мешок.
  "Мне нужен помощник, - я раздумывала. - Я ничего не смыслю в торговле.
  Лучше всего - раб". - Я отправилась на площадку, где продавали рабов.
  "Для каких целей госпожа выбирает раба? - Сразу ко мне подскочил надсмотрщик. - Мое имя - Кастор.
  Мальчик раб нужен?
  Девочка?
  Бабушка?
  Старик?
  Философ?
  Раб для тяжелых работ?
  Раб для утех?
  Раб для философствования?"
  "Только не для философствования", - я хихикнула.
  "Раб для сбора урожая?
  Раб для рыбной ловли?
  Раб - воин?
  Раб - охранник?
  Раб - милый друг?
  Раб - знаток иероглифов?
  Раб - комедиант?
  Раб - для пиров?
  Раб - для оргий?
  Раб - Олимпиец?
  Раб - дискобол?
  Раб - управляющий колесницей?
  У нас сегодня скидка.
  Берешь одного строптивого раба, второго раба - охранника - получаешь бесплатно!"
  
  
  ГЛАВА 459
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ВСТРЕЧА ВАКХАНКИ И ВЕСТАЛКИ
  
   "Йа? - Я пососала мизинчик.
  Торговец рабами не упомянул о рабах, которые умеют торговать.
  Но я сама не решилась первая сказать.
  Будет выглядеть подозрительно.
  Если девушка покупает раба для утех, то это ни у кого не вызовет подозрений.
  Даже одобрят люди раба для утех.
  Но раб, умеющий торговать...
  "Я хочу рабыню для души, - я протянула. - Я сама с рабынями побеседую".
  
  "Госпожа!
  Я могу собой заменить тебе рабыню для души, - торговец приспустил с правого плеча тунику. - Полюбуйся моей нежной кожей.
  Ты уже трепещешь.
  Я вижу.
  Не отворачиваешься".
  "Ты, словно из мрамора выточен, торговец, - я улыбнулась.
  Дотронулась пальчиком до его плеча. - Но ты - мужчина".
  "Понимаю, - работорговец не спускал взгляд с моего мешка. - Надеюсь, что ты не просто так пришла посмотреть и пощупать рабов, госпожа".
  "Боишься, что я никого не куплю?"
  "Вид у тебя важный, госпожа.
  Ты без толку по ярмарке не ходишь, - торговец живым телом заюлил. - Некоторые приходят на ярмарку, чтобы покушать.
  У одного торговца попробуют пахлаву.
  У другого - творог.
  У третьего - черешню.
  Ничего не купят.
  Но уже как бы позавтракали задаром.
  Так и с рабами.
  Пощупают.
  Полюбуются рабами.
  Потрогают их за разные места.
  Затем уйдут.
  Хорошо, что если просто уйдут.
  Некоторые еще и обругают рабов.
  Рабов - за то, что не понравились.
  Меня обругают за то, что продаю якобы плохих людей и задорого".
  "Я не из тех и не из этих, - я выпрямила спинку. - Веди".
  
  "Женский уголок, - торговец Кастор подвел меня к девушкам.
  Некоторые сидели на земле.
  Другие стояли, прислонившись к глиняной стене. - Мы держим женщин отдельно от мужчин.
  Во избежание недоразумений". - Торговец остановился около смуглой рабыни.
  "Хозяин, купи меня сам, - рабыня потянулась к торговцу. - Я тебе дам то, что ты никогда от другой женщины не получишь".
  "Фернандина, - торговец рабами горько усмехнулся. - Я же евнух. - Он скользнул рукой по длинным волосам девушки.
  Опустил ладонь на ее шею.
  Теперь рабыня, даже, если бы захотела увернуться от ласк, то не смогла бы. - У меня кружится от тебя голова, Фернандина.
  Но, если я положу тебя на ложе, то буду дрожать от страха, а не от страсти. - Работорговец коснулся груди девушки.
  Указательным пальцем погладил ее сосок. - Еще немного, и я потеряю сознание от собственного бессилия.
  Никогда я не испытывал ничего подобного.
  Я радуюсь и боюсь одновременно".
  Вдруг, от мужской группы рабов раздалось рычание.
  "Снова Геракл бунтует", - торговец рабами побежал к рабам мужчинам.
  На ходу доставал плетку.
  "Весталка, купи меня, - рабыня Фернандина умоляюще на меня смотрела. - Я сделаю, все, что ты прикажешь".
  "Откуда ты знаешь, что я - весталка?"
  "Вид у тебя глупый, госпожа.
  Наивная ты, как весталка".
  "Не унижайся оскорблениями, рабыня", - я опустила глаза.
  "Тебе легко говорить, свободная госпожа, - рабыня Фернандина взвилась. - Ты делаешь, что захочешь.
  Мне же цепь мешает".
  "Ты не из спокойных, рабыня".
  "Тебе нужна спокойная? - Худенькая молчаливая рабыня потянула меня на руку. - Я буду для тебя спокойная.
  Ты не увидишь меня и не услышишь.
  Иногда будет казаться, что я мертвая.
  Мое имя - Лейла".
  "Лейла.
  Ты торговое дело знаешь?" - Я начала допрос.
  "Нет.
  Я торговое дело не знаю.
  Но зато я замечательно пою и танцую..."
  "Я тоже замечательно пою и танцую, Лейла".
  "Будем вместе танцевать и петь?" - Лейла схватила меня за руку.
  "Я подумаю, Лейла.
  Отпусти мою руку".
  "Все так говорят, - Лейла отвернулась от меня.
  Выпустила мою руку. - Затем не возвращаются".
  "Рабыни, - я не повышала голос. - Мне нужна рабыня, которая понимает в торговле.
  От и до".
  "В торговле?" - Рабыни переглядывались.
  Опускали глаза.
  "Значит, нет торговок", - я поникла.
  Рушился мой план заинтересовать Диану торговлей моей.
  "Госпожа", - рабыня Фернандина процедила сквозь зубы.
  "Да, Фернандина".
  "Спроси Белоснежку".
  "Белоснежку?"
  
  "Кожа ее белая, как снег.
  Я видела снег на вершине гор.
  Но кожа Белоснежки еще белее". - Фернандина кивнула в сторону рабыни с золотыми волосами.
  "Но та рабыня слышала наш разговор.
  Слышала, как я спрашивала, кто умеет торговать.
  Почему она сама не ответит?"
  "Она странная, - Фердинанда пожала плечами. - Все время молчит.
  Палисандр хотел заглянуть ей в рот на галере.
  Проверял, может быть, у нее нет языка.
  Но она так ударила Палисандра, что он потерял сознание.
  Рабыню потом хлестали до полусмерти.
  Водой отливали ледяной.
  Снова били кнутами.
  Но она только смеялась".
  "Смеялась, когда была без сознания?"
  "Нет.
  Без сознания она не смеялась.
  Но, зато когда очухивалась от ударов, то откровенно ржала.
  Смех у нее жуткий.
  Не умеет смеяться".
  "Зачем мне странная рабыня?" - Я с опаской смотрела на Белоснежку.
  "Она из Норда.
  Из Норда все странные".
  "Из Норда? - Все же я решилась.
  Подошла к Белоснежке. - Ты из Норда.
  Расскажи.
  Я давно хотела узнать о Норде.
  Говорят, что вы кушаете только один снег. - Я провела рукой по плечу рабыни. - Отвечай.
  От ярости меня удерживает только один шаг".
  "Госпожа, - подбежал торговец рабами Кастор. - Эта рабыня очень хороша.
  Я бы сказал - смертельно красивая.
  Но вряд ли она тебе подойдет для души. - Кастор плеткой ударил по ногам рабыни.
  Девушка дрогнула.
  Но в глазах у нее ничего не появилось.
  Ни боль.
  Ни отчаянье.
  Ни злость.
  Никаких эмоций. - Она бесчувственная.
  Но, если ты захочешь, то я тебе эту рабыню уступлю.
  Она будет вместо статуи украшать твой сад.
  Вороны будут облетать твои рисовые посевы стороной.
  Эта рабыня своей холодностью любого отпугнет..."
  "Я присмотрюсь к рабыне, - я строго посмотрела на торговца рабами. - Что ждешь, Кастор?
  Хочешь, чтобы я тебя поцеловала?
  Я так и поступлю". - Я напугала торговца рабами.
  Он посмотрел на меня, как на сумасшедшую.
  Убежал в дальний конец площадки с рабами.
  
  "Рабыня, - я снова смотрела в глаза Белоснежки. - Как твое имя?
  Отзовись?
  Ау!"
  Но она смотрела сквозь меня.
  Казалось, что видит - только ей открытые - снега Норда.
  "Я в отчаянье, - я прошептала тихо. - Время уходит.
  Утекает время, как песок между пальцев.
  А я еще не начала.
  Скоро прискачет вестник от сына цезаря.
  Может быть, сын цезаря сделает предложение Диане стать его женой.
  А я не успею достучаться до Дианы.
  Если умеешь торговать, то помоги мне.
  Пожалуйста".
  "Да", - послышалось легкое, незаметное.
  "Мне показалось, что ты сказала да?"
  В ответ рабыня чуть-чуть кивнула.
  Или даже не кивнула.
  Может быть ее "да" и кивок мне показались?
  "Я сделаю вид, что ты согласилась, - я засуетилась. - Я себя убеждаю, что ты умеешь торговать.
  Все равно у меня нет времени и выбора". - Я щелкнула пальцами.
  На полусогнутых подбежал надсмотрщик Кастор.
  "Я беру эту, - я небрежно ткнула пальцем в правую грудь Белоснежки. - Если, конечно, ты цену не задерешь".
  "Справишься, госпожа"? - Кастор отцепил цепь от общего железного прута.
  "Не твое дело, торговец. - Я начинала злиться. - Слишком много слов.
  Лучше бы ты брал пример с этой молчаливой Белоснежки".
  "Так тебе понравилось, что она молчит", - торговец по-своему понял.
  "Сколько?"
  "Один серебряный дирхем.
  И три медные полушки".
  "Ого, торговец, - цена показалась мне очень маленькой.
  Но я знала, что нужно выказывать недовольство. - Я - благородная.
  Мой отец - торговец коврами из Патагонии.
  Я на ярмарке родилась.
  Один серебряный дирхем и одна медная полушка".
  "Добавь еще медный цент, госпожа"? - Довольная улыбка осветила прыщавое лицо работорговца.
  "Избавляешься от строптивой рабыни, - я пробурчала. - Я тебе сэкономила на ее кормежке.
  Если бы я ее не купила, то ты должен был бы ее покормить вечером и утром.
  Поэтому серебряный и одна полушка".
  "Ты знаешь толк в торговле, - Кастор не огорчился.
  С радостью вручил мне конец цепи. - Сейчас на глиняной табличке начертаю купчую.
  Как твое имя, госпожа?"
  "Ирида".
  "Теперь ты, госпожа Ирида, владелица рабыни с золотыми волосами", - через пару минут торговец дал мне глиняную табличку - купчую на рабыню.
  "Вот тебе за труды, - я добавила к оплате железный песо. - За то, что не особо торговался и не ныл".
  "О, госпожа, - работорговец даже подпрыгнул от счастья. - Щедрость твоя не знает границ".
  "Я сама не знаю границ", - я потянула за цепь.
  Рабыня дернулась.
  Словно раздумывала - идти за мной, или остаться на торговой площадке.
  "Не огорчай меня, рабыня", - я строго посмотрела в глаза Белоснежки.
  Она помедлила и пошла за мной.
  
  Я намеренно вела рабыню туда, где на ярмарке мало людей.
  Мы оказались в рядах, где продавали метлы и глиняные дешевые амфоры.
  Товар не очень популярный...
  "На, сама тащи свою цепь, - я бросила конец цепи рабыне. - Я не хозяйка, которая выгуливает корову".
  Рабыня поймала конец цепи.
  В глазах девушки мелькнуло что-то похожее на удивление.
  "Не боишься?" - рабыня едва слышно спросила.
  "О, наша снежная статуя заговорила, - я присела на скамью для уставших посетителей ярмарки. - Чего я должна бояться?
  Кажется, что я все видела.
  Все испытала.
  Мне нечего бояться".
  "Я могу сбежать.
  Ты мне дала цепь".
  "Сбежишь, ну и?"
  "Ну и?" - рабыня повторила.
  "Дальше, что, рабыня?
  Сбежишь от меня.
  Тогда я куплю другую рабыню".
  "Странная".
  "Не страннее тебя.
  Разговариваешь со мной, как с равной". - Я пробурчала.
  Но рабыня ожидаемо не ответила.
  Я закинула левую ногу на правую.
  Через пять минут потянулась.
  "Эй, щербетчик, - я щёлкнула пальцами.
  Подозвала разносчика сладостей. - Мне и моей рабыне - щербет".
  "Я не люблю щербет", - рабыня подняла подбородочек.
  "Обнаглела?
  Да? - Я засмеялась. - Не любишь щербет.
  В твоем положении рабыни должна брать то, что дают.
  Что же ты хочешь?"
  "Персик!"
  "Персики на деревьях растут, - я пробурчала. - Незачем персик покупать. - Я приняла из рук лоточника щербет. - И еще одну пахлаву".
  Я расплатилась мелкой монеткой.
  Продавец сладостей долго кланялся.
  "Бери пахлаву, - я сунула в руки рабыни сладость. - Не захочешь, я сама съем". - Я вытерла липкие пальцы о скамью.
  Рабыня с достоинством приняла пахлаву.
  "Хоть бы спасибо сказала за пахлаву", - я пробурчала.
  Рабыня и на этот раз промолчала.
  "Как твое имя?"
  "Белоснежка".
  "Не кличка, а - имя".
  "Будет больно".
  "Мне будет больно, рабыня?"
  "Не тебе.
  Мне".
  
  "Ты говоришь коротко и загадками, - я поднялась со скамьи. - Я не собираюсь изучать тебя, рабыня.
  Хочешь - сама говори.
  Не хочешь - молчи.
  Мне уже все равно.
  Мне кажется, что я ошиблась, когда тебя купила.
  Думала, что ты будешь мне помогать".
  "Вильгельмина".
  "Что?"
  "Вильгельмина".
  "Вильгельмина - твое имя?"
  "Да".
  "Вильгельмина - как-то не по-элладски, - я рассматривала свои ноготки. - Даже не по-шумерски.
  Я буду звать тебя Медуса.
  Так проще для покупателей". - Я думала, что рабыня сейчас спросит, почему тогда я спрашивала ее имя, если все равно решила называть Медуса.
  Но она с безразличием молчала.
  Я застыла во времени.
  Солнце начинало жечь.
  
  "Медуса", - Я дотронулась до плеча рабыни.
  Она задрожала.
  "Медуса.
  Я не хотела тебя огорчать, - я округлила глаза.
  Шептала. - Нет.
  Все уже не имеет значения.
  Я ошиблась.
  Поняла, что не потяну торговлю".
  Я медленно побрела мимо рядов метельщиков.
  По звону нашла ярмарочную кузницу.
  "Кузнец, - я вошла в огненный мир.
  От жара глаза стали слипаться. - Сними ошейник с рабыни.
  Я ее хозяйка.
  Я дарю своей рабыни вольную".
  "Я сейчас занят, - купец ковал подкову. - Подожди госпожа".
  "Нет времени ждать.
  Ни на что нет времени. - Я зазвенела монетками. - Я заплачу и за твою подкову".
  "Глиняная табличка купчая?" - Купец протянул руку.
  Я вложила в огромную, как сундук, руку кузнеца глиняную табличку.
  "Три песо".
  "Три, так три". - На этот раз я не торговалась.
  С кузнецами не торгуются.
  Если кузнец не захочет, то его и за сто золотых не упросишь.
  "Будет болезнено", - кузнец бросил монеты в железный короб.
  От глиняной таблички отломил половину.
  Так требует закон цезаря.
  Купчая уже недействительна.
  Но половину таблички кузнец отнесет жрецам.
  Чтобы никто не усомнился, что рабыня свободная.
  "Даже боль ничего не изменит, кузнец, - я отошла от раскаленных углей. - Мне кажется, что рабыня... уже не рабыня.
  Ничего не почувствует.
  Она - бесчувственная".
  "Ты ошибаешься, госпожа, - кузнец взял в руки устрашающие клещи. - Бесчувственных не бывает.
  У меня долгое время жил каменный зверек.
  При малейшей опасности он сворачивался клубком.
  Панцирь у зверька, как камень прочный.
  Однажды от наковальни улетел уголек.
  Упал на панцирь.
  Зверек завизжал.
  Долго болел.
  Все чувствуют боль.
  Даже камни".
  "Медуса, может и чувствует боль.
  Но не покажет..."
  "Не шевелись, счастливица", - кузнец обратился к бывшей рабыне.
  "Ты назвал ее счастливицей", - я усмехнулась.
  "Конечно, она счастлива.
  Но, как и боль, не покажет счастья.
  Ты же ее освободила, госпожа. - И посчитав, что сделает мне подарок, кузнец назвал свое имя. - Я - Сенека.
  Для тебя в моей кузнице, госпожа, всегда будет скидка.
  Редко встречаются добрые люди.
  А добрые девушки - еще реже".
  "Ты ненавидишь девушек, кузнец?"
  "Я девушек обожаю.
  Но только, когда они не вертят шеей, в то время, когда я пытаюсь снять с них ошейник рабыни, - последние слова были к Медусе. - Хочешь без головы остаться?
  Мои щипцы перекусывают каленое железо.
  Твоя тонкая шея для них - незаметна.
  Не ошибись, красавица.
  То, что я делаю, важно для тебя.
  Ярость редко охватывает меня.
  Но страшное разочарование всегда при мне.
  Сегодня ты и твоя госпожа меня порадовали.
  Значит, я не буду мучиться ночью". - Щелкнули устрашающие щипцы.
  Я подпрыгнула.
  
  "Все будет хорошо", - кузнец снял разорванный ошейник с шеи рабыни.
  Бросил мне его и цепь.
  "Оставь железо себе, кузнец", - я смотрела на Медусу.
  По ее шее стекала тонкая струйка крови.
  "Ты даришь мне цепь и ошейник рабыни?" - Кузнец Сенека недоверчиво посмотрел мне в глаза.
  "Не дарю.
  А прошу взять".
  "Тогда я возвращаю тебе твои монеты, госпожа.
  Цепь и ошейник стоят намного дороже, чем моя работа".
  "Монеты я приму, - я бросила монеты обратно в кошель. - Нет ли у тебя зелья остановить кровь?
  Видно, ты задел нежную кожу Медусы".
  "Мазь для копыт лошадей, - кузнец зачерпнул - черным от копоти - пальцем мазь из глиняной чашки.
  Растер по ранке Медусы. - Заживет, как на лошади".
  "Главное, чтобы у Медусы копыта не выросли", - я засмеялась.
  Кузнец Сенека заржал радостно.
  Ему ответили кони с ярмарки.
  Но Медуса не улыбнулась даже.
  Словно не слышала мою замечательную шутку о копытах.
  "Госпожа", - кузнец Сенека коснулся губами моего плеча.
  Я задрожала от страха.
  "Да, кузнец?"
  "Ты мне нравишься".
  "Йа?"
  "Я каждый вечер бываю в балагане.
  Ты меня там легко найдешь".
  "Буду знать", - я проблеяла.
  Поспешно вышла из кузницы.
  Бесцельно брела по улице.
  Через несколько домов оглянулась на бывшую рабыню:
  "Медуса? - Не получила ответ.
  Тогда просто спросила. - Почему ты за мной идешь?
  Ты же свободная".
  "Зачем?"
  "Ты, наверно, хотела спросить, зачем я тебе дала свободу?
  Почему выкупила?
  А потом отпустила тебя?
  Даже головкой не кивнешь, Медуса.
  Отвечаю.
  Сначала у меня были большие планы.
  Но потом я поняла, что у меня ничего не получится.
  У меня ничего не получается.
  Наверно, потому что я не пытаюсь по-настоящему. - Я усмехнулась. - Даже рабыню неправильную купила.
  Но теперь у меня нет рабыни.
  Нет тебя.
  Отравляйся в свой любимый Норд.
  Дать тебе денег на еду и на плаванье на галере?" - Я запустила руку в мешочек с не золотыми монетами.
  
  "Ты говорила о торговле".
  "О, ты даже несколько слов связала, Медуса".
  "Я рыбачка.
  Рыбу.
  Ловила. - Медуса отделяла слова. - Продавала.
  Покупала на ярмарке.
  Я умело торгую".
  "Да?
  А мне с того что, что ты умело торговала в Норде?
  Я же тебе дала свободу".
  "Помогу".
  "Поможешь мне?
  Но ты уже не рабыня".
  "Красивое".
  "Что красивое?
  Нужно говорить - красивая, если ты обо мне...
  Поможешь мне, потому что я - красивая?
  Я тебе нравлюсь?"
  "Красивое делаешь, Ирида".
  "Откуда знаешь мое имя".
  "Ты сказала надсмотрщику".
  "Ты все разговорчивее и разговорчивее, Медуса.
  Скоро, лет через пять, сможешь изъясняться понятно". - Я пробормотала с сарказмом.
  Медуса молчала.
  "Я куплю шатер.
  Товары закуплю.
  Потом дорого перепродам".
  "Да".
  "Что да, Медуса?"
  "Так надо торговать".
  "Без тебя знаю, что надо покупать дешево, а продавать дорого.
  Но как сделать?"
  "Не всегда".
  "Отлично помогаешь мне советами, Медуса".
  "Не всегда нужно покупать дешево, а продавать дорого".
  "Ты советуешь покупать дорого, а продавать дешево?
  Может быть, при подобной торговле в твоем Норде можно разбогатеть.
  У нас, в Элладе, так только разоряются".
  "Дешевое дорого не продашь.
  Но, если купить дорогое, то можно продать ещё дороже".
  "Хм.
  Философский совет.
  Но работает ли это правило на ярмарке?"
  "Чем торговать?"
  "Я не знаю, Медуса.
  Я ничего не знаю". - Неожиданно, слезы потекли из глаз моих.
  Я разревелась.
  
  Медуса долго не думала.
  Она подошла.
  Обняла меня.
  Так мы стояли замороженные.
  Я плакала.
  Бывшая моя рабыня молчала.
  Но не отходила от меня.
  "Расскажи.
  Я должна знать.
  Чтобы помочь!" - Голос Медусы прозвучал издалека.
  "Что рассказывать?
  Что рассказывать-то? - И из меня понеслись обиды. - Я и Дианка дружили.
  В детстве.
  Потом расстались.
  Через много лет я нашла ее в этом городе Херес.
  Думала, что Дианка обрадуется встрече.
  Но она меня чуть в шею не гонит из своего дома.
  А еще Артемида, Акустий, прорицательница Мандрагора, вакханка Селена.
  Все против меня. - Я, конечно, от обиды перегнула.
  Но пусть знают, что меня предали.
  Даже рабыня Дездемона.
  А зачем она Артемиду поглаживала в моей спальне, на моем ложе? - Я пыталась достучаться до Дианы.
  Но у нее новые знакомые.
  Свежие друзья.
  Я поняла, что смогу быть с ней на одной волне, если тоже буду торговать.
  Диана торгует.
  С купцами отмечает.
  У них общие разговоры.
  Общие интересы.
  Поэтому я тоже решила, что стану интересной для Дианы.
  Решила торговать.
  Купила тебя.
  Думала, что ты знаешь толк в торговле.
  Ты же сказала "да".
  Но торговать я не умею.
  И на тебя уже надежды нет.
  Не думай, что я богачка.
  До вчерашнего дня у меня не было ни одной монетки.
  Я внезапно разбогатела.
  Но это секрет.
  Никому не рассказывай. - Я поздно спохватилась. - Впрочем, если расскажешь, то, что я могу с тобой сделать?
  Ничего не могу. - Я перестала плакать.
  Но всхлипывала. - Все.
  Можешь идти, свободная.
  Я все сказала".
  
  Медуса отстранилась от меня.
  Словно собиралась уйти.
  Но затем приблизила свое лицо к моему лицу.
  И поцеловала меня.
  В губы.
  "Ого, - я отшатнулась. - Поцелуй твой ледяной.
  Но ледяной холод обжигает.
  Никогда не думала, что ледяной поцелуй может быть жарким.
  Весело вы живете в Норде".
  "Давай", - Медуса забрала из моей ослабевшей руки кошель с монетами.
  "Забираешь мои деньги.
  Бери".
  
  
  ГЛАВА 460
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  МЕДУСА САМА
  
  "Нет.
  Пойдем.
  Я сама". - Медуса решительно взяла меня за руку.
  "Куда ты меня тащишь? - Я пыталась освободиться. - Руки у тебя тоненькие.
  Но хватка железная.
  Ты рыбачка.
  Тяжеленые сети вытаскивала из моря.
  Да еще на холоде.
  Из ледяной воды. - Я болтала, чтобы не сойти с ума. - Я с тобой не сближусь.
  Не пытайся взять меня силой.
  Я знаю много трюков.
  Я не наивная вакханка.
  Я - благородная.
  Я - весталка!
  Неужели, ты думаешь, что приобретешь надо мной власть?
  Ты, наверно, хочешь, чтобы я считала себя виноватой за то, что тебя купила.
  Но я не виновата.
  Я не теряю голову даже от страсти.
  Ты меня разозлила, ледышка", - я подпрыгивала.
  Медуса остановилась.
  Прошла взглядом по моей груди, ногам, животу, лицу.
  Мои щеки пылали.
  Но я не пошевелилась.
  
  "Жаль", - Медуса ввела меня в шатер.
  "Если бы я знала, что означает твое "жаль", то мы обе получили бы удовольствие, - я ядовито засмеялась.
  Огляделась. - Здесь продают ношеные вещи.
  Шатер перекупщика.
  Ты хочешь купить себе одежду?
  У меня денег хватит на новое".
  "Госпожа ты ошибаешься, - ко мне подскочил хозяин шатра. - Старое иногда лучше, чем новое.
  Я - Камбуз.
  К вашим услугам, девушки".
  "Руки у тебя дрожат, торговец Камбуз, - я с подозрением осматривала вещи. - Глаза слезятся.
  Все у тебя старое.
  Не надейся и меня продать.
  Я - не поношенная туника".
  "Ты лучше, чем поношенная туника, - госпожа, - хозяин горько рассмеялся. - Здравый смысл мне подсказывает, что я не могу давить на вас.
  Слишком вы красивые и строгие.
  Когда-то я знал искусство любви.
  Наблюдал, как моя мать очаровывала патрициев.
  Но и сейчас я - Огого". - Торговец Камбуз перешел от меня к Медусе.
  "Да, Медуса много тебе скажет, торговец", - я со злорадством подумала.
  "Что госпожа желает?
  Ты обнаженная.
  Значит, туника нужна?"
  Медуса, как я и ожидала, не обратила на торговца внимания.
  Не проронила ни слова.
  Она бросала в корзину понравившиеся ей вещи.
  С моей точки зрения - странные...
  Бронзовая застежка.
  Платки из тончайшего шелка.
  Торговец Камбуз сначала обиделся, что мы не особо с ним хотим болтать языками.
  Но по мере того, как вещей в корзине прибавлялось, веселел.
  Он скривил губы в почтительной улыбке:
  "Госпожа знает толк в изысканных вещах".
  Похвала относилась к Медусе.
  Не ко мне.
  Мне стало больно, как от удара кнутом.
  Впрочем, удар перенести легче, чем молчание Медусы.
  "Для кого она отбирает вещи?
  Для себя?
  Для меня?
  Для нас?
  Только и сказала, что все сама.
  Пусть все делает сама.
  Я не балованная".
  
  "Я был очень красивый в молодости, - торговец Камбуз понял, что лучше общаться со мной, чем с ледяной Медусой. - Я могу читать в душе.
  Я даже один раз видел цезаря.
  Я крикнул - Аве, цезарь!
  Цезарь милостиво взглянул в мою сторону.
  Однажды, я соблазнил жену сенатора.
  Я не постыдился войти в ее спальню, когда сенатор заседал в Колизее.
  Я ублажал жену сенатора, как мог.
  Высшей наградой мне было, когда Аленка, а ее звали Аленка, сказала мне - Да.
  Тогда мне стало очень хорошо.
  О, да, красавица.
  У меня был легион любовниц.
  Но я не повторю ошибки своей молодости.
  Если я лягу с тобой, то только на своих условиях".
  "Твои слова, торговец Камбуз, долго будут звучать в моих ушах, - я покровительственно улыбнулась. - Боюсь, что я не смогу заснуть спокойно сегодня ночью.
  Буду себя ругать за то, что слушала твои сладкие речи.
  Не удивлюсь, если я стану твоей любовницей, - я, конечно, зло шутила.
  Никогда! - Я - весталка!
  С тобой чувствую себя маленькой шаловливой девочкой.
  Ты так неожиданно предлагаешь себя, Камбуз.
  Я даже пришла в отчаянье, что не могу сразу тебе услужить.
  Я не верю себе.
  Не могу понять, зачем тебе, успешному торговцу, нужная скромная весталка в любовницы?
  Правда, я всегда гордилась своим идеальным телом..."
  "Нет, красавица, - торговец округлил глаза. - Ты намного моложе меня.
  У моей матери был раб любовник Сэнсей.
  Я не понимал, зачем ей любовник, который намного моложе ее". - Торговец Камбуз искоса взглянул на Медусу.
  Она поставила перед ним полную корзину.
  Пристально смотрела на торговца.
  "Посчитать?" - Камбуз перевел взгляд с Медусы на меня.
  "Посчитай, торговец, - я нервно засмеялась. - Моя подруга сама ничего не скажет".
  "Туники я отдаю почти даром, - торговец перекладывал вещи в другую картину. - Кому нужны невзрачные туники?
  Они, конечно, добротные.
  Но серые.
  Мы же в Элладе любим яркое.
  Вы, девушки, наверно удивлены, что я не расхваливаю свой товар.
  А, наоборот, принижаю его ценность.
  Но я открытый.
  Ничего не могу поделать со своей честностью.
  Ну, и с добротой тоже ничего не могу поделать. - Купец вертел в руках бронзовую подвеску. - Не знаю, сколько стоит украшение.
  Судя по царапинам, подвеска древняя.
  Шумерская, асирийская, или даже готическая".
  "Не шумерская, не асирийская, не готическая подвеска, - я небрежно произнесла.
  Хотя, понятия не имела, что за подвеска.
  И зачем она нужна Медусе. - Подвеска бесценная".
  "Бесценная?"
  "В том смысле подвеска бесценная, что за нее жалко дать даже самый щербатый пенс".
  "Мы не в балагане, госпожа, - торговец Камбуз пожал плечами.
  Постучал пальцем по носу.
  Пыхтел долго.
  Наконец, решился.
  Выдал цену: - За все я прошу три медных сольдо".
  В ответ Медуса молча протянула торговцу один сольдо.
  Камбуз с недоумением переводил взгляд с Медусы на меня и обратно.
  "Девушки.
  Конечно, я за вашу красоту могу вам отдать все бесплатно, - купец проблеял с сарказмом. - Но я забочусь о вас.
  Вы захотите в следующий раз еще что-нибудь купить у меня.
  Придете в шатер.
  Ах!
  Не придете в мой шатер.
  Потому что шатра не будет.
  Городская стража его заберет за мои долги.
  Даже то, что я получаю от разбойников и воров почти бесплатно, должно мне приносить прибыль.
  Я даю мзду всем - ярмарочным ворам, стражникам.
  Плачу пошлину цезарю.
  Сам кушаю... иногда.
  Три щербатых сольдо - почти даром.
  Я даже не посчитал вам платки на лицо.
  Закрываю шатер?
  Я ставлю около него табличку глиняную с надписью - Разорен?"
  
  "Три", - Медуса добавила к одному сольдо еще два.
  "Один плюс два равно три", - я почувствовала, как мои ладошки вспотели.
  К чему бы это?
  "Переоденемся", - Медуса взяла покупки и ушла за ширму.
  "Твоя подружка слов на ветер не бросает, - торговец Камбуз усмехнулся. - Для нее слово - золото.
  Трудно тебе с ней?"
  "С подружкой не может быть трудно", - я тоже проследовала за ширму.
  Медуса уже натягивала тунику.
  "Медуса, - я шептала ей на ухо. - Почему ты сдалась?
  Торговец отдал бы вещи за два цента".
  Медуса молча приложила пальчик к моим губкам.
  Показывала, чтобы я молчала.
  "Я и так поняла", - я пробормотала.
  В это время Медуса стала стягивать с меня тунику.
  "Эй!
  Зачем ты меня раздеваешь?
  Я еще не хочу в постель. - Шутка.
  Я сопротивлялась. - Моя туника намного красивее, чем ты купила.
  Ну, ладно.
  Не моя туника.
  Я ее взяла...
  На время забрала у Артемиды".
  Я сдалась.
  
  Позволила Медусе переодеть меня.
  "Теперь ты довольна, Медуса?"
  Она несогласно покачала миленькой головкой.
  И...
  Повязала мне на лицо полупрозрачную шелковую накидку.
  "Нет уж, Медуса, - я зашипела. - Тряпку на лице не стану носить".
  "Твоя подруга не должна узнать тебя на ярмарке", - Медуса удивила длинной речью.
  Сама себе тоже закрыла лицо прозрачным шелком.
  "Ты имеешь в виду, Медуса, что я не должна показываться перед Дианой на ярмарке? - Я с опозданием признала правду Медусы. - Умно.
  Я же хочу сделать ей сюрприз.
  Если Диана поймет, что я тоже торгую, то сюрприза не будет.
  Ты все рассчитала, Медуса.
  Надеюсь, что и с торговлей справишься". - Я уже с пониманием относилась к тому, как Медуса меня перевоплощает.
  Она придирчиво оглядела меня.
  Кивнула.
  Молча вышла из-за ширмы.
  Я вздохнула.
  Подхватила корзину с остатками покупок.
  "Госпожа, - торговец Камбуз подбежал.
  Поцеловал мне руку.
  Он понял, что со мной проще общаться, чем с Медусой. - Ты улыбчивая.
  Веселая.
  Я легко смотрю в твои глаза.
  Заходи ко мне чаще".
  "Обязательно", - я отметила, что стала подражать Медусе.
  Не хотела ронять лишние слова.
  Мы вышли из шатра.
  Я дернула Медусу за руку:
  "Теперь объясни мне.
  Почему ты выбрала столь разные, диковинные вещи у старьевщика?
  Может быть, в Норде вы все умные?"
  "Туники, - Медуса ткнула пальчиком мне в грудь.
  Затем дотронулась до своей туники. - Они из нордического шелка сшиты.
  Для тех, кто понимает".
  "Нордический шелк?
  Он же очень дорогой".
  "Одна туника, даже поношенная сейчас стоит не меньше пяти золотых талеров".
  "Вреееешь, Медуса, - я вытаращила глазища. - Пять золотых за тряпку?"
  "Или больше".
  "Но почему Камбуз об этом не знает?"
  "Нордический шелк очень редкий.
  Камбузу воры принесли то, о чем сами не знали.
  Воры не понимают толк в нордических шелках.
  Торговец - тоже.
  Но купцы поймут.
  И кантаберийский амулет на твоей шее - тоже поймут.
  Амулет показывает власть".
  
  "Надеюсь, что ты не ошиблась, Медуса, - я трясла головкой.
  Провела рукой по тунике.
  Теперь она мне казалась очень дорогой. - Амулет себе надень. - Я отдала амулет Медусе. - Ты будешь главная по торговле.
  Власть должна исходить от тебя.
  Но нас могут ограбить".
  Медуса вытащила из корзины невзрачный кинжал.
  "Намекаешь, что отобьешься кинжалом от воров?"
  Медуса ловко прокрутила его в руке. - Вижу.
  "Вижу, что с кинжалом ты обращаться умеешь, Медуса".
  Медуса вертела, вертела кинжал.
  И, вдруг...
  Довертелась.
  Я обнаружила на своем запястье тонкую рану.
  Кровь еще раздумывала - появиться ли.
  Но Медуса уже сама себе на руке сделала надрез.
  Молча приставила свою ранку к моей.
  "Я обалдеваю, - я быстро-быстро моргала. - Ты повязала нас кровью, Медуса.
  Зачем?
  Я тебе теперь буду должна?
  Как кровная сестра?
  Что ты еще припасла для меня?
  Ощущение, что не я, а ты купила меня на рынке рабов.
  Теперь развлекаешься".
  "Я - твоя должница, Ирида.
  Кровная должница. - Медуса плюнула на пальчик.
  Провела по моей ранке.
  Затем также - народным средством - закрыла свою рану. - Мы теперь одной с тобой крови.
  Ты и я.
  Ты спасла меня.
  Освободила".
  "Мне это ничего не стоило, Медуса, - я проблеяла.
  Но поняла, что ответа от Медусы не будет. - Хорошо, что ты обо мне будешь заботиться, - я не могла замолчать. - Даже приятно.
  Я была предоставлена сама себе.
  Думала.
  Предугадывала.
  Но теперь у меня есть... как бы сестра.
  Удобно очень.
  И сестра, и не сестра.
  Ты меня обрадовала, Медуса. - Я понизила голос. - Ты куда-то решительно направляешься.
  Скажи мне.
  Я тоже должна знать.
  И это куда-то - море".
  "Порт", - Медуса внимательно оглядывалась по сторонам.
  "Что ищешь?
  Порт?
  Он же перед нами".
  "Воду".
  "Вода в море".
  "Пить".
  "Пить хочешь? - Я подозвала водоноса.
  Купила две чаши воды. - Я тоже промочу горло.
  Пересохло, видите ли.
  Волнения.
  Страсти кипят".
  "Спасибо", - Медуса вернула свою чашу водоносу.
  Непонятно, кому сказала спасибо - водоносу, или мне.
  
  "Нет, не в порт", - Медуса резко остановилась.
  "Медуса, - я ласково проблеяла. - Я даже назову тебя Вильгельминой.
  В честь великого события.
  Вильгельминочка.
  Ты хочешь мне помочь.
  Но то порт, то не порт.
  Определись с желаниями".
  "Сначала возьмем шатер на ярмарке.
  Мы же должны складывать товары".
  "Ах, шатер, - я всплеснула руками. - Ох, товары.
  Я как-то не подумала".
  "Зато я подумала", - Медуса сделала вид, что не поняла моей иронии.
  "Тогда ты делай.
  А я буду платить".
  "Сколько у нас денег?"
  "Ты спросила, сколько у нас денег, - я дотронулась до груди.
  Намекала на кошель на шее. - Девять раз по десять золотых монет.
  И еще девять.
  Плюс мелкие монеты почти на одну монету золотом.
  Но я думала, что это мои деньги.
  А не наши, как ты выразилась...
  Но мы же с тобой уже кровные сестры". - Последние мои слова пропитаны ядом.
  Но, наверно, яд не берет Медусу из Норда...
  "Большие деньги".
  "Очень большие деньги, Медуса".
  "Тогда нам проще", - Медуса повеселела.
  "С большими деньгами все очень просто, Медуса".
  "Ты будешь торговать лучше, чем твоя подруга Диана, - Медуса запомнила имя моей Дианочки. - Получишь прибыль и свою подругу детства".
  "Если мы вместе, то и ты прибыль получишь, Медуса", - я решила сразу определить долю Медусы в нашей торговле.
  "Мне лишние деньги не нужны", - бывшая рабыня меня ошеломила.
  "Медуса?"
  "Да, Ирида".
  "Подскажи философскую школу, где ты училась".
  "Философскую школу? - Медуса холодно смотрела в мои глаза. - В Норде нет философов".
  "Но лишь философ может так сказать, что ему деньги не нужны.
  Заметь - только сказать".
  "Мне Норд нужен".
  "Ага.
  А в Норд ты приплывешь с голым задом?
  Прости, Медуса.
  Не с голым задом, а - с голой попкой?"
  
  "Норд?
  В Норде у всех все есть".
  "В Норде у всех все есть, - я передразнила. - Зачем же ты тогда рыбу ловила?
  И продавала ее на ярмарке?"
  "В Норде все работают.
  Нам нравится".
  "Умная глупую не поймет", - я закончила бесцельный разговор.
  Причем здесь Норд?
  Просто Медуса сошла с ума.
  Я подумала, что Медуса сошла с ума.
  И мне сразу легче стало.
  "Медуса не хочет обсуждать долю в прибыли - не надо", - я подумала.
  На ярмарке мы быстро нашли ярмарочного распорядителя.
  "Нам нужен шатер", - Медуса сразу заявила.
  "Шатер? - Распорядитель разглядывал наши туники.
  Пытался определить наши средства.
  Но не смог определить по туникам. - Я - распорядитель ярмарки Птолемей.
  Шатер вам для утех?
  Для утех шатер дороже будет.
  Сами понимаете - пошлина цезаря на пиры и оргии".
  "Шатер для торговли", - Медуса была холодна.
  "Для торговли?" - Распорядитель почесал бороду.
  "Господин, - я не выдержала. - Ты каждое слово будешь повторять?
  Ощущение, что ты только что на ярмарку пришел.
  Первый раз здесь.
  Будто бы шатров не сдавал".
  "Какой вам шатер для торговли?" - Распорядитель отвернулся от меня.
  Торговец Камбуз общался со мной.
  С Медусой не хотел.
  А распорядитель выбрал для общения Медусу.
  Наверно, почуял в ней торговую жилку.
  "Нам средний шатер.
  На бойком торговом месте".
  "Место дорого стоит".
  "Сколько?"
  "Нуууу, - распорядитель приступил к самому главному. - Сольдо золотой.
  "В месяц?"
  "В неделю".
  "Показывай", - Медуса не торговалась.
  Распорядитель уже смотрел на нее с уважением.
  "Ярмарочные воры в цену входят? - Я проблеяла.
  Показывала, что и я что-то знаю о ярмарках. - Не знаю, как в вашем городе Херес, но в моем городе торговцы платили ворам, либо стражникам".
  "Ты, наверно, издалека приплыла, госпожа, - распорядитель с трудом сдерживал вежливость. - И не торговала в больших шатрах.
  Шатер находится под защитой ярмарочной стражи.
  Воришки в богатые шатры не наведываются".
  "У меня уже голова заболела, - я пробормотала.
  И тихо добавила: - Никого не хочу видеть".
  Я так говорила только для себя.
  Медуса и распорядитель Птолемей меня не слышали.
  
  Мы медленно шли к центру ярмарки.
  Я опустила головку.
  Боялась встретиться с Дианой.
  "Шелк скрывает мое лицо, - я подумала. - Но лучше я буду более осторожная".
  "Ваши туники необычные", - распорядитель Птолемей все же не выдержал.
  "Редкие.
  Дорогие", - Медуса ответила коротко.
  Не скрывала, что туники дорогие.
  Но и не открыла, что они из нордического шелка.
  Птолемей с удовлетворением кивнул.
  Ответ Медусы его успокоил.
  Распорядитель ярмарки подвел нас к шатру:
  "Замечательный шатер.
  Около площади.
  Если кого-нибудь будут казнить, или бить кнутом, то народ собирается толпой".
  "Мы не торгуем сладостями для толпы, - Медуса покачала очаровательной головкой. - Толпа будет отпугивать богатых покупателей".
  "Тогда шатер соседний, - распорядитель указал на шатер за первым. - Я возьму с вас сольдо золотой, но не за неделю, а за десять дней".
  "Солнце будет бить в глаза покупателям, - Медуса деловито прошлась вокруг шатра. - Но мы поставим полог.
  Справимся".
  "Носильщиков ярмарчоных будете брать? - Распорядитель Птолемей получил плату за шатер. - Или у вас свои рабы?"
  "Рабы у нас на галере, - Медуса ответила после заминки. - Сколько стоят твои рабы носильщики?"
  "По одному сентаво за дюжину тюков".
  "Но в порту носильщики рабы дешевле.
  Нам выгоднее тех брать". - Медуса торговалась.
  "В порту вас обворуют".
  "А, если мы купим своих рабов?"
  "Тогда придется платить за них мне же".
  "Ты - хитрец, Птолемей", - Медуса изобразила подобие улыбки.
  Я подумала:
  "Медуса совсем не умет улыбаться.
  Улыбка у нее не получается".
  "Сейчас будете переносить товары в шатер? - Птолемей выставил перед собой ладони. - Не подумайте плохое.
  Я не лезу в ваши дела.
  Просто я должен знать - созвать ли рабов носильщиков".
  "Сейчас", - Медуса вздернула подбородочек.
  "Мне нужно поговорить со своей подружкой, - я отвела Медусу в шатер. - Ты что, Медуса? - Я тихо, но яростно шептала.
  У нас еще нет никакого товара".
  "Купим в порту".
  "Ты уверена?
  Может быть, сначала купим, а потом возьмем рабов носильщиков?"
  "С рабами носильщиками солиднее, Ирида.
  Нам купцы дадут скидку.
  Иначе можем договориться.
  Но, когда придем с рабами, то купцы передумают".
  "Ты победила, Медуса, - я опустила плечи. - Теперь я полностью на тебя полагаюсь".
  "Спасибо, Ирида".
  "За что спасибо, Медуса?"
  "За то, что доверяешь мне".
  "Тебе спасибо, Медуса.
  Без тебя я бы ничего не смогла.
  Мой план остался бы у меня в голове".
  
  "Ирида?"
  "Да, Медуса".
  Ты не обидишься?"
  "Сначала скажи, Медуса.
  А я подумаю - обижаться, или нет".
  "Я буду торговать".
  "Торговать ты умеешь, Медуса".
  "Ты же, как хозяйка, сиди в шатре с важным видом.
  Беседуй с покупателями.
  Но только не о цене".
  "Я поняла, Медуса".
  "Мы все решили, - Медуса потерла ладошки. - Я даже немного волнуюсь".
  "Ты?
  Медуса.
  По тебе не видно, что ты волнуешься.
  Ты - лед".
  "Я - лед?"
  "Да, Медуса.
  Ты ледяная".
  "Я так рада, что ты похвалила меня, Ирида".
  "Лед - похвала?"
  "В Норде лед и снег - величайшая похвала".
  "Таешь, Медуса?"
  "В смысле?"
  "Таешь, от радости?"
  "Нет, Ирида.
  Я не таю никогда.
  Но я очень хочу помочь тебе.
  И по торговле соскучилась.
  Ярмарка - праздник.
  Ты подарила мне праздник".
  "Ты сама утром была на празднике, Медуса.
  Тебя продавали". - Шутка вышла неловкая.
  Но Медуса внешне на нее не отреагировала.
  
  "Госпожа? - нас потревожил худой, но жилистый раб. - Госпожи?" - Раб выбирал, кто из нас главная.
  "Она все решает", - я без ревности показала на Медусу пальчиком.
  "Госпожа.
  Мы пришли". - Раб вышел вперед.
  За ним стояли еще пять рабов.
  "Ты - старший?" - Медуса наклонила головку к правому плечу.
  "Да, госпожа.
  Я - старший.
  Мое имя - Сепаратист.
  Ну, это если ты снизойдешь, чтобы называть меня по имени.
  Я просто раб.
  Но по имени удобно".
  "Сепаратист, - Медуса из мешочка достала горсть монет. - Раздала пятерым рабам по мелкой монетке.
  Старшему - две. - Еще по пенсу получите после работы".
  "О, госпожа, - старшой спрятал монету за щеку. - Я твой верный раб" - Сепаратист показал зубы в улыбке.
  Остальные рабы кланялись.
  Они светились счастьем.
  "Медуса, - я отвела в сторонку напарницу - она уже моя напарница по торговле. - Мы же платим за рабов распорядителю Птолемею.
  Нет.
  Мне не жалко монет рабам.
  Я бы сама дала".
  "Ты бы сама дала рабам, Ирида?"
  "Дала бы монетки.
  Но ты?
  Мне казалось, что ты бережливая, Медуса".
  "Я очень бережливая".
  "Зачем тогда платила лишние монеты?"
  "Так рабы сберегут наши товары.
  Не уронят.
  Не помнут.
  Не порвут.
  Монеты пропьют в нашу честь.
  Будут нам помогать.
  Иногда помощь раба важнее и нужнее, чем помощь стражника.
  Мы выиграем, Ирида".
  "Я восхищаюсь тобой, Медуса".
  "Да?"
  "Не тобой, а твоим умением торговать я восхищена.
  Ну, и тобой тоже... немножко!".
  "Ты еще не видела меня в торговле, Ирида".
  "Надеюсь, что у нас все получится".
  
  "Сепаратист, - Медуса помахала рабам ручкой. - Мы идем в порт".
  "Слушаюсь и повинуюсь, госпожа".
  Рабы шли за нами.
  Переговаривались.
  Хихикали.
  "Они радуются", - Медуса прошелестела голосом.
  "Радуются, что будут таскать тюки?" - Я фыркнула.
  "На рынке рабы больше работают.
  Пока идут в порт - отдыхают.
  К тому же, мы им заплатили хорошо.
  Некоторые наниматели не платят".
  
  
  ГЛАВА 461
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ПРИЯТНАЯ ИРИДА
  
   "Ты заплатила, Медуса.
  Ты облагодетельствовала рабов.
  Не скромничай.
  Я не присвою твою славу".
  "Ты - приятная, Ирида".
  "Приятная?"
  "Ты мне нравишься".
  "Надеюсь, что нравлюсь характером", - я нарывалась на похвалу.
  Разговор обещал быть милым.
  Но Медуса молчала.
  "Медуса?"
  "Да, Ирида".
  "Что мы...
  Что ты собираешься купить в порту?"
  "Не знаю".
  "Как не знаешь, - я вскрикнула. - Я думала, что ты уже все решила".
  "Как я могу знать, что купить в порту, если не знаю, что купцы привезли.
  Приплывшие купцы либо сразу весь товар продают в порту.
  Либо сами торгуют на ярмарке.
  На ярмарке прибыль больше.
  Но и расходы тоже большие.
  Никогда не угадаешь, что выгоднее".
  "Ты в Норде на ярмарке рыбу продавала сразу?
  Или по отдельности?"
  "Когда как! - Лицо Медусы засветилось приятными воспоминаниями.
  Но теплее оно не стало. - Если в сеть попадает тунец огромный, то я не жадничаю.
  Больше не беру рыбу.
  Продаю тунца сразу.
  Если же сельдь, или форель, то продаю корзинами.
  Иногда засаливаю рыбу".
  
  "А я ничего не продавала.
  Только покупала, - я вздохнула. - Мой отец - знатный ковровщик из Патагонии.
  Он ковры на дому продавал.
  На ярмарку их не носил.
  Боялся воров.
  Экономил на носильщиках.
  Мы жили бедно.
  Отец постоянно меня ругал.
  Он говорил, что я его объедаю". - Я ждала слов сочувствия от Медусы.
  Не дождалась.
  "Может быть, нордячка Медуса так сочувствует - молча", - я себя успокаивала.
  Мы вошли в порт.
  По набережной ходили торговые люди.
  Приезжие заморские гости либо торговались с перекупщиками из Херес, либо ждали в тени.
  "Продаете?
  Покупаете? - К нам подбежал бойкий купец.
  Халат его дорогой.
  Расшит розами и золотой нитью. - Или по другим делам". - Глазки купца так и бегали.
  Так и ощупывали нас.
  "Сепаратист, - Медуса не ответила купцу.
  Подозвала раба носильщика. - Держитесь ближе к нам.
  Обступите.
  Чтобы всякие не суетились около".
  Раб носильщик Сепаратист с рабами окружили нас.
  "Госпожа, ты не очень вежливая с купцами, - бойкий заскрежетал зубами. - Так ты ничего не купишь.
  Ничего не продашь".
  "С купцами я вежливая.
  Но ты не купец", - Медуса ответила очень холодно.
  "Я тоже поняла, что он - портовый вор", - я пожала руку Медусы, когда "купец" отстал от нас.
  Медуса едва заметно кивнула.
  Мы медленно двинулись по набережной.
  "Табак.
  Перец", - купцы зазывали нас.
  Вернее, пытались угадать.
  "Свита из рабов носильщиков придает нам солидность, - я шептала Медусе. - Ты правильно поступила.
  Купцы видят, что мы не просто так пришли в порт".
  Медуса снова мне слегка кивнула.
  "Медуса, - я захихикала. - Легче слово сказать, чем головой каждый раз мотать".
  "Язык не поворачивается".
  "Шутишь, Медуса?"
  "Ага".
  "Тебе комедиантом в Колизее нужно выступать".
  
  "Диковинки золотых дел мастеров Бонжурии, - следующий купец заинтересовал нас. - Ювелирная красотища".
  Купец одет странно.
  Я бы сказала - по-женски.
  Клетчатая юбка.
  Что-то белое и пышное вместо туники.
  Чулки в белую и красную полоску.
  Изящные женские сапожки, как у некоторых амазонок.
  "Золотые диковинки из Бонжурии? - Медуса остановилась.
  Застыла.
  Посмотрела на меня: - Нет.
  Ирида.
  Золотые украшения выгодно продавать.
  Но они привлекают повышенное внимание воров".
  "Я и не думала золотом торговать, - я проблеяла. - До этого момента не думала".
  "Господин?" - Медуса остановилась около следующего купца.
  Он невысокий.
  Щуплый.
  Неважно выглядит.
  Пьет зеленый чай из широкой белой чаши.
  Казалось, что купец оказался в городе Херес случайно.
  Ему нет дела до торговли.
  Но Медуса низко и вежливо поклонилась.
  "Я сегодня толкнул дверь в каюту моей подруги, - купец, будто бы сам с собой разговаривал. - Но дверь оказалась заперта.
  Я пришел в негодование.
  Ревность завладела мной.
  Огненный дракон когтями терзал мою душу".
  Я хотела пошутить, по поводу огненного дракона.
  Если дракон огненный, то зачем когти портит о душу странного заморского купца.
  Портил бы его душу огнем.
  Но что-то мне подсказывало, чтобы я не открывала ротик...
  "Я увидел, что моя возлюбленная Тяньшань лежит рядом с надсмотрщиком над рабами Куртом.
  Лучше бы я ослеп.
  Курт ведет себя недостойно.
  Я пригляделся.
  Не Тяньшань была на ложе.
  Я ошибся.
  Приносил свои извинения надсмотрщику и его подружке.
  Желал им доброго утра. - Купец говорил.
  Но изучал нас из-под полуприкрытых век. - Говорил, что они должны сыграть свадьбу". - Купец отпил из чаши.
  Потом склонился в низком поклоне перед нами.
  "Медуса кланяется, - я молча негодовала. - Купец кланяется.
  Сегодня день поклонов?
  Когда работа начнется?"
  "Я как раз думал, останетесь вы выпить со мной чашечку чая", - купец, словно только что нас увидел.
  "Мы не..." - Я забыла, что должна молчать.
  Но Медуса вовремя приложила ладошку к моему ротику.
  Без слов опустилась на подушки рядом со столиком.
  Я подумала, подумала и тоже присела.
  Не знала, куда спрятать ноги.
  "Если сяду бесстыдно, то купец заглянет мне под тунику.
  Все купцы одинаковые.
  Сначала длинные речи.
  Потом - пир.
  Затем - под тунику хотят...
  Я - весталка.
  Я знаю".
  Купец достал еще две тончайшие чаши.
  Подул в них.
  Налил чаю.
  Протянул мне и Медусе.
  "Чайная церемония", - Медуса успела шепнуть мне.
  "Как будто что-то прояснилось, - я шепнула на ушко подруге. - Больше похоже на оргию немощных старцев".
  "Он - чайнинец, - Медуса прикоснулась губами к моему уху. - У чайнинцев прекрасный шелк.
  Конечно, хуже нордического.
  Но все же..." - Медуса погрозила мне пальчиком.
  Мы пили чай и молчали.
  Молчали и пили.
  Для Медусы привычно.
  Она не говорунья.
  Но я сгорала от желания поговорить.
  
  "Чай вкусный", - я солгала.
  Чай мне не понравился.
  Зачем подкрашивать воду?
  Вода сама по себе вкусная.
  Чайнинский купец милостиво кивнул мне.
  Одним махом выпил свой чай.
  Перевернул чашку вверх дном.
  "С чайной церемонией здесь не церемонятся", - я пошутила.
  Но Медуса обдала меня ледяным взглядом.
  Желание поболтать у меня не пропало.
  Но оно стихло.
  Затаилось.
  Купец поднялся.
  Молча направился к галере.
  "Ты бы могла стать прекрасной женой чайнинскому купцу.
  Вы оба замечательно молчите", - я злорадно шептала на ушко Медусе.
  Мстила за ее ледяной взгляд.
  "Я не собираюсь брать мужа", - голос моей напарницы не показывал эмоций.
  "Как ты красиво сказала - не собираешься брать мужа.
  У нас, в Элладе говорят - не собираюсь выходить за мужа".
  "А у нас в Норде девушка берет, или не берет мужчину в мужья.
  Мы решаем".
  "Вы в своем Норде совсем заледенели", - я сказала и замолчала.
  Потому что чайнинский купец остановился около горы тюков.
  Молча ждал.
  Медуса обошла купца.
  Присела.
  Трогала шелка и бархат.
  "Красивое", - я протянула.
  Крик чайки был мне ответом.
  Медуса медленно обходила тюки.
  Приподнимала.
  Даже обнюхивала.
  Я думала, что она сейчас начнет торговаться.
  "Долго плыл, купец?" - Медуса поглаживала шелк.
  "Десять по десять лун", - купец чайнинский не удивился вопросу Медусы.
  "Солнце?" - Вопросы Медусы стали совсем короткие.
  Но чайнинский купец их прекрасно понимал.
  Не выказывал непонимания.
  "Прикрывал".
  "Дождь?"
  "Тоже прикрывал".
  "Сколько?"
  "За все?"
  "За все!" - Медуса, кажется покупала все рулоны.
  "Сто три за шестьдесят три".
  "Больших?"
  "Средних".
  "Согласна", - Медуса кулачком постучала по рулону бордового шелка.
  
  "Я бы тоже согласилась, - я пропела. - Если бы знала".
  "Что тут непонятного, Ирида? - Медуса ответила мне благожелательно. - Я спросила - выгорали ли шелка на солнце.
  Купец ответил, что закрывал их от солнца.
  Затем я узнавала - намокали ли во время дождя".
  "Он сказал, что тоже закрывал от воды", - я проявила величайшую сообразительность.
  "Купец попросил шестьдесят три монеты за сто три рулона.
  Я согласилась.
  Шестьдесят три золотых червонца.
  Но, если ты не согласна, Ирида..."
  "Согласна, согласна, - я затараторила. - Я же не умею торговать.
  Но не кажется ли тебе, что шестьдесят три золотых - сумасшедшие деньги?"
  "Не кажется, Ирида.
  Наш друг купец, - Медуса поклонилась низко чайнинскому купцу, - оказал нам милость".
  "У меня дрожит язык", - чайнинский купец в ответ почтительно поклонился Медусе.
  Я подумала, подумала...
  И тоже поклонилась чайнинскому купцу.
  Он также церемонно ответил мне поклоном.
  "Медуса?"
  "Да, Ирида".
  "Ты даже не торговалась".
  "Нельзя", - Медуса приложила пальчик к своим губам.
  "Тогда - ладно", - я отсчитала шестьдесят три золотых червонца.
  Вручила купцу.
  "Я бы предложил вам вина, - чайнинский купец сошел с галеры.
  Невозмутимо вернулся к столику.
  Налил себе чай. - Но вина у меня нет.
  Не употребляю. - Выражение лица купца не менялось. - Предложил бы вам чай с необычным сочетанием меда и гвоздики.
  Но мед не кушаю. - Купец понизил голос. - Спасибо вам".
  "И тебе, купец, спасибо", - я проблеяла.
  Медуса молча поклонилась.
  С этого момента чайнинский купец перестал нас замечать.
  
  "Сепаратист, - Медуса подозвала рабов. - Сто три тюка.
  Шелк.
  Бархат". - Медуса показала на галеру.
  "Всего - то сто три тюка, - рабы обрадовались. - Мы быстро, госпожа.
  А то думали, что до утра всю ночь будем разгружать".
  "Госпожа, - раб Сепаратист умильно заглядывал мне в глаза.
  Затем также подобострастно - Медусе. - Госпожи.
  Вы не говорите нашему хозяину, что мы закончили".
  "Вы еще не начали переносить тюки в наш шатер", - я едко усмехнулась.
  "Не скажем, - Медуса обещала рабам. - Не наше это дело, следить за рабами".
  "Вот спасибочки, госпожи", - рабы чуть не взлетели.
  Они бегом начали перетаскивать шелк и бархат с галеры в наш шатер.
  "Я немного волнуюсь", - Медуса призналась мне.
  "Если твое ледяное выражение на лице ты называешь волнением, то я просто разрываюсь от волнения, Медуса".
  "Девушки, - купец, который раньше предлагал нам золотые украшения на продажу, окликнул нас. - Что же вы у меня шелк и бархат не купили?"
  "Ты нам не предлагал".
  "А вы и не спрашивали".
  "В другой раз у тебя купим", - Медуса обещала.
  Мы отошли от покрасневшего купца.
  "Он недоволен, - я с боязни оглядывалась. - Может быть, и у него прикупим шелк и бархат?"
  "У бонжурца купить? - Медуса с презрением фыркнула. - Ни за что!"
  "Бонжурец обманет нас?"
  "Может быть, и не обманет.
  Но бонжурцы слишком любят себя.
  Веселиться любят.
  Все плаванье, наверняка, бражничали с вакханками и орфеями.
  Я уверена, что шелк и бархат купец не защищал от солнца и воды.
  Шелк выцветал во время плаванья.
  Выцвел и прогнил слегка.
  Покупатели не заметят.
  Но мы с тобой - торговки.
  К тому же, бонжурцы покупают шелк и бархат у чайнинцев.
  Так что, мы бы переплатили".
  "Медуса! - Я в восхищении распахнула глаза. - Какая ты у меня умная".
  "Я не у тебя, Ирида, - Медуса поправила. - Я и ты - сестры по крови!
   Я просто знающая.
  Опытная".
  "В девятнадцать лет не каждая назовет себя опытной".
  "Значит, я не опытная", - уголки губ Медусы дрогнули.
  Означало ли, что она улыбнулась?
  
  Пока я и Медуса шли к шатру, рабы сделали уже три ходки с тюками.
  В шатре Медуса заставила рабов сложить тюки так, как считала нужным.
  "Яркий шелк - к выходу.
  Он приманивает покупателей. - Медуса командовала.
  Дорогой бархат - на самый низ.
  Дотошный купец будет рыться везде.
  Почему-то многие считают, что продавец припрятывает лучшие товары.
  Ирида?"
  "Да, Медуса.
  Ты хочешь посадить меня на шелка и бархат?"
  "Нет, Ирида.
  Ты важно сиди в тени.
  Сейчас я прикуплю подушки для тебя.
  Откинешься на мягкие подушки. - Медуса послала раба за подушками.
  Сама же прикупила сладостей, фруктов. - Теперь можно торговать", - Медуса объявила через час.
  "Торговать? - Я проблеяла. - Когда я задумывала заинтересовать Диану, то как-то в далеком будущем.
  Но так, чтобы стразу..."
  "Ты сиди и важничай, Ирида", - Медуса смело откинула полог шатра.
  "Новенькие? - В шатер тут же заглянул ушлый купец. - Откуда приплыли?"
  "Из Норда", - Медуса не очень - то заманивала покупателя.
  Я думала, что она начнет лебезить.
  Предложит гостю чашку шербета.
  Но трудно представить Медусу лебезящей.
  "Вижу, что из Норда, - купец ощупывал шелка. - Мало слов.
  Зато много важности.
  Ваши хозяева где?"
  "Мы - сами хозяева.
  В Норде и женщины торгуют".
  "И у нас в Херес женщины торгуют, - купец поднял брови. - Но не всем удается".
  Покупатель ожидал продолжения беседы.
  Но Медуса молчала.
  Я тоже ничего не говорила.
  Боялась все испортить.
  "Шелк и бархат - нордические?" - Купец понял, что сам должен идти к победе над нашим молчанием.
  "Нордические шелка запрещены к торговле у вас, - Медуса ответила отстраненно. - У нас чайнинские шелка и бархат".
  "Но не нордические же", - глазки покупателя блеснули.
  "Не нордические".
  "Может быть...
  Для меня...
  В трюме вашей галеры...
  Найдутся пару рулонов нордического шелка или бархата?" - Купец понизил голос.
  "Не найдутся", - Медуса твердо ответила.
  
  "Жаль, - купец сделал вид, что уходит.
  Но остановился и вернулся в шатер. - Я куплю у вас отрез на хитон.
  Я устраиваю оргию.
  Должен блистать в дорогом шелке".
  "На оргиях блистают не одеждами, а - наготой", - все же я проблеяла.
  "Но, чтобы нагота заинтересовала, нужно сначала блеснуть дорогой одеждой", - покупатель попытался разглядеть черты моего лица под завесой из полупрозрачного шелка.
  Я опустила головку.
  "Этот шелк подойдет для оргий", - Медуса развернула рулон с алым шёлком и золотым шитьем.
  "Ты часто была на оргиях?" - Купец дотошный.
  "Не часто.
  Но в шелках для оргий понимаю".
  "Сколько же ты просишь за замечательный отрез шелка для хитона?"
  "Две с половиной серебряных дублона".
  "Два с половиной серебряных дублона? - Посетитель даже подпрыгнул. - Цена высока. - Развязал кошель на поясе. - Но я того стою.
  Режь".
  Купец отсчитал два с половиной серебряных дублона.
  Медуса уже отрезала от рулона.
  Подала покупателю его радость:
  "Заходи еще, честный покупатель.
  Будем рады".
  "Я - Каспий!
  Не мне будете рады, а моим деньгам. - Покупатель довольный насвистывал. - Может быть, и вы присоединитесь к нашей оргии?
  Девушкам из Норда мы окажем почет и уважение".
  "Мы подумаем", - Медуса важно кивнула.
  
  "Ты с ума сошла, Медуса, - я запищала, когда покупатель ушел. - Я не пойду на оргию.
  Я - весталка!"
  "Я тоже..."
  "Тоже весталка?"
  "В некотором смысле - да.
  Я не пойду на оргию.
  Но нельзя сразу отказать покупателю".
  "Ты с ним не особо ласковая была, Медуса".
  "В торговле нужно быть либо ласковым, либо строгим.
  Мы же из Норда..."
  "Ты из Норда, Медуса".
  "Но покупатели будут думать, что и ты из Норда, Ирида".
  "Нордические девушки ласковыми с покупателями не бывают?
  А просто - ласковыми?"
  "Мы очень ласковые, Ирида.
  И преданные.
  Но только с теми, кого уважаем или любим".
  "Ты меня уважаешь, или любишь, Медуса?"
  "Ни то, ни другое, Ирида".
  "Могла бы соврать, Медуса, - я надула губки.
  Все равно недовольного выражения моего лица через завесу не видно. - Я тебя выкупила из рабства.
  Дала свободу".
  "Я благодарна тебе, моя сестра по крови".
  "Я и забыла, что мы сестры по крови, Медуса", - я скосила глаза на ранку на руке от кинжала.
  "Уважение или любовь придет позже, Ирида.
  Возможно".
  "Не нужно мне уважение или любовь... от рабыни, - я отвернулась.
  Медуса молчала. - С тобой я не наговорюсь, Медуса. - Я вздохнула. - Медуса, а Медуса?"
  "Да, Ирида".
  "Даже хорошо, что ты не солгала мне".
  "В чем?"
  "Ты могла бы соврать, что любишь или уважаешь меня.
  Но не солгала.
  Поэтому, я чувствую, что должна быть лучше..."
  "Да?"
  "Почему покупатель хотел нордический шелк?"
  "Я думаю, что купец просто испытывал нас.
  Если бы у нас был, и мы бы продали ему нордический шелк или бархат, то он бы нас сдал страже.
  Шпион для себя".
  
  "Медуса.
  Я подумала о рабах на торжище". - Я сделала паузу.
  "Ты хочешь выкупить рабынь?"
  "Как ты догадалась? - я бы упала с мягких подушек.
  Но некуда падать. - Медуса.
  Я только подумала.
  Ты же догадалась..."
  "Я догадалась.
  Потому что знаю тебя, моя кровная сестра".
  "Звучит ужасно - кровная сестра.
  Диана мне ближе.
  Но она не кровная мне сестра".
  "Ты добрая, Ирида".
  "Добрая я".
  "Ты бы купила рабынь и освободила их".
  "Угу".
  "Но нельзя, Ирида!"
  "Чтоооо?
  Ты же сама была рабыней, Медуса. - Я подскочила. - Я тебя спасла.
  Ты же не возражала, когда я тебя выкупила, а потом сняла с тебя железный ошейник рабыни.
  Почему же другим рабыням нельзя?"
  "Нас долго продают.
  Я изучила всех рабынь.
  Они не захотят быть вольными.
  Вернее - некоторые захотят.
  Фернандина.
  Гуаякоколь...
  В первую очередь раб мечтает о хорошем добром хозяине.
  Но не о свободе".
  "Ты же захотела свободу, Медуса".
  "Я из Норда.
  Если рабыни станут свободными, то разбегутся.
  Их снова поймают.
  Или они добровольно пойдут в рабство.
  У них же нет ни дома, ни еды.
  Хорошее не всегда хорошо, Ирида".
  "Я даже не подумала об этом", - я пропищала.
  
  "Некоторые, доложат на тебя, Ирида".
  "Как доложат?
  За что?
  За то, что я им дала свободу"
  "Да, Ирида.
  За то, что помогла им.
  Например, Сабрина и Асамблея.
  Они живут интригами.
  На галере подластивалась к надсмотрщику над рабами.
  Клеветали на других рабов и рабынь".
  "Зачем их это?"
  "Чтобы выделиться".
  "Не надо мне клеветы, Медуса".
  "Да.
  Клевета испортит нашу торговлю".
  "Медуса.
  Но есть же рабыни нормальные.
  Неужели, только ты одна была хорошая?"
  "Есть.
  Одна..."
  "Так выкупи ту рабыню".
  "Йа?
  Я боюсь!"
  "Тыыы?
  Ты боишься, Медуса?!! - я захохотала. - Тебя даже Циклоп не испугает.
  Ледяной тролль тебя не напугает.
  Неужели, та рабыня страшнее чудища".
  "Наоборот".
  "Что, наоборот, Медуса?
  Ты могла бы говорить больше.
  Конечно, ум у меня не отвалится.
  Но изъясняйся проще.
  Я не чайнинский купец.
  Вот он понимал тебя с полуслова".
  "Алехандра - не страшная.
  Она не чудовище.
  Не тролль.
  Не Циклоп.
  Она..."
  "Ой, Медуса, - я вглядывалась в глаза напарницы. - Глазки у тебя увлажнились.
  Щечки чуть-чуть порозовели.
  Да ты, что, Медуса?
  Влюбилась в другую рабыню?"
  "Не влюбилась, - Медуса закусила губку. - Просто Алехандра - трепетная.
  Нежная, как первый снег.
  Она - лепесток лотоса".
  "В снежном Норде растут лотосы, Медуса?"
  "Не растут в Норде лотосы.
  Но Алехандра не из Норда.
  Она легкоранимая.
  И безумно красивая".
  "Безумно красивая?
  Красивее, чем ты, Медуса?
  Не может быть".
  "Алехандра красивее, чем я".
  
  "Враки, Медуса.
  Я всех рабынь на торгах видела.
  Никого красивее тебя не было".
  "Правда?" - Медуса приложила руку к левой груди.
  Но поняла, что слишком много эмоций.
  Успокоилась.
  Заледенела.
  "Да, Медуса.
  Ты поразительно, пронзительно красивая.
  Только и всего".
  "Ты красивее, чем я, - Медуса опустила глазища. - Я не хотела говорить.
  Но ты меня сразу завоевала своей красотой.
  Только и всего, Ирида.
  К нашему общему делу не относится".
  "Теперь мы все выяснили, Медуса.
  Иди и покупай свою подружку".
  "Я боюсь".
  "Снова боишься?"
  "Алехандра будет меня отвлекать от торговли".
  "А ты напрягись, Медуса.
  Я преодолеваю трудности.
  Ты - тоже преодолевай".
  "Но тогда некоторые купцы заподозрят, что мы оказываем покупателям не только торговые услуги".
  "Как это, Медуса?" - Я пропищала.
  "Три красивые девушки.
  Если, ты не обманула, что я красивая..."
  "Красивая, красивая ты, Медуса.
  Продолжай".
  "Три красивые девушки в роскошном шатре.
  Что распорядитель ярмарки говорил?
  Он предлагал нам шатер для увеселений.
  Намекал, что мы можем торговать собой.
  Как вакханки".
  "Да ты что, Медуса, - я стала заикаться от волнения. - Я - весталка.
  Разве я подобное допущу?"
  "Но думать будут".
  "Веди свою красавицу, Медуса.
  Что-нибудь на ходу придумаем.
  А то ее продадут другим".
  
  "Не продадут", - Медуса проблеяла неуверенно.
  Растирала пальцами виски.
  "Ты же сказала, что она слишком красавица.
  Каждый захочет взять красавицу в рабыни".
  "Алехандра на торгах не показывает свою красоту.
  Она ее закрывает волосами.
  Волосы у нее до земли".
  "Вспомнила.
  Я мазнула взглядом по твоей подружке.
  Она меня не заинтересовала.
  Я другое искала.
  Торговую девушку".
  
  
  ГЛАВА 462
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ХРУПКАЯ АЛЕХАНДРА
  
  "Алехандра очень хрупкая.
  Нежная.
  Тонкая.
  Она для работ в поле и по дому не подойдет.
  Она сломается".
  "Значит, заставят ее прислуживать на оргиях.
  На оргиях хрупкие девушки сгорают быстро".
  "Уже бегу", - Медуса подхватила мешочек с мелкими монетами.
  "Стой, - я перехватила подругу. - А, если покупатель придет?"
  "Тогда продай ему, Ирида".
  "Я не знаю, как.
  Не умею отрезать.
  Цены не понимаю".
  "Постепенно научишься, Ирида.
  Ты же должна блеснуть торговыми навыками перед твоей подругой Дианой".
  "Не оставляй меня одну, Медуса".
  "Ты просишь, как воин в битве, Ирида".
  "Я близка сейчас к состоянию испуганного воина".
  "Хм".
  "Давай, я выкуплю твою Алехандру".
  "Исключено, Ирида!"
  "Почему?
  Монеты мои!"
  "Я должна сама".
  "Чтобы твоя подруга была тебе благодарна, Медуса?"
  "С другим она не пойдет".
  "Кто спрашивает рабыню?
  Купят - пойдет с новым хозяином.
  Не захочет - потащат на цепи".
  
  "Я не хочу, чтобы Алехандру тащили".
  "Значит, бросаешь меня, Медуса?"
  "Я быстренько".
  "Я счет не знаю.
  Как, например, ты назвала цену нашему первому покупателю?
  Два с половиной серебряных дублона?
  Ты угадала с ценой.
  Мало бы попросила - мы бы были в проигрыше.
  Много бы запросили - покупатель не взял бы шелк".
  "Опыт, - Медуса пальчиками стучала по левой груди. - Если перевести два с половиной серебряных дублона за отрез шелка, то за все тюки получится около двухсот золотых.
  В три раза выгода".
  "Двести золотых из шестидесяти трех? - Я выпучила глаза. - Но будут большие траты, Ирида.
  Стражникам - мзду.
  Пошлина цезарю.
  Но все же двойную прибыль мы получим".
  "Ты благородно говоришь - Мы".
  "Мы сестры кровные, Ирида".
  "Поэтому не оставляй свою кровную сестру на растерзание покупателям".
  "Закроешь шатер, Ирида, - Медуса придумала. - Все поймут, что временно мы не торгуем".
  "Ага.
  Временно не торгуем.
  А что делаем, Медуса?
  Что подумают покупатели?
  Наш шатер на бойком месте.
  О нас подумают, что мы резвимся..."
  "Или кушаем".
  "Купцы кушают и торгуют одновременно".
  "То хочешь торговать, Ирида.
  То не хочешь".
  "Оставляй.
  Справлюсь".
  "Умничка, - Медуса похлопала меня по животику. - Верхние шелка и бархат продавай по два с половиной серебряных дублона за отрез на хитон.
  Нижние - по три серебряных талера.
  Нижние - дороже".
  "Ты же сказала, что ты быстренько.
  А поучаешь, словно ко мне слетятся все купцы".
  
  "Весталка не должна бояться".
  "Шутишь, Медуса?"
  "Шучу".
  "А Нордячки не должны шутить", - я показала язычок.
  Медуса покачала миленькой головкой.
  "Медуса?"
  "Да, Ирида".
  "Раба прикупи.
  Красивого.
  Мощного..."
  "Для твоих утех, Ирида?"
  "Ты обалдела от своих утех, Медуса.
  Одни оргии у тебя на уме.
  Не забывай, что я - весталка.
  Ты же будешь ночевать, жить в шатре.
  Пока...
  Раб - для охраны шатра".
  "Я сама - охрана".
  "Тогда раб - для важности.
  Мы же дорого продаем.
  Я на других ярмарках видела мускулистых красавцев рабов.
  Они стояли с факелами у шатров знатных купцов.
  Просто раб и факел.
  Факел и раб".
  "Нужное.
  Притягивает. - Медуса подмигнула мне. - Ирида!
  Ты уже входишь в торговлю.
  Уже сможешь заинтересовать свою подругу Диану".
  "Но раб не будет заходить в наш шатер", - я поставила условие.
  "От мужчин шелк и бархат тускнеют, - Медуса согласилась. - Запах другой от мужчин".
  "Но мужчины купцы перевозят и продают шелк и бархат, Медуса".
  "Они - не настоящие мужчины", - Медуса ответила загадкой.
  Покинула шатер.
  "Только бы не покупатель.
  Только бы не покупатель. - Я покрылась липким ледяным потом. - Пусть покупатель придет, когда Медуса вернется.
  Мне страшно торговать... - Я кругами ходила в шатре. - Вроде бы тихо на ярмарке.
  Все мимо.
  Пусть мимо моего шатра проходят".
  
  "Флотильда", - послышался писклявый голос.
  Я узнала его.
  Ошибки не могло быть.
  Тем более что имя - Флотильда.
  "Помпей, ты меня утомил".
  "Помпей и Флотильда, - мне не повезло.
  "Купец Помпей мне ночью предлагал стать его женой, - я кусала губки. - Лживо предлагал.
  Не сказал, что у него жена есть.
  Жена Помпея Флотильда прискакала домой раньше условленного срока.
  Меня как бы спасло ее нежданное появление.
  Иначе купец Помпей соблазнил бы меня, весталку..."
  Я хотела опустить полог в шатре.
  Но не успела.
  "Чудесный чайнинский шелк, - купец Помпей по-хозяйски зашел в шатер.
  Обернулся к жене: - Флотильда.
  Все для тебя".
  "Что-то ты щедрый стал, муженек, - жена ощупывала шелк и бархат. - Прошлая ночь изменила тебя".
  "Вода течет.
  Люди меняются, - купец Помпеей тоже осматривал шелка. - Я же люблю тебя, моя дорогая Флотильда".
  "Каков подлец, - я молча наливалась гневом. - Ночью передо мной лебезил.
  В жены меня хотел взять.
  Днем - жене признается в жаркой любви.
  Что, если я сейчас расскажу?
  Раскроюсь?
  Нет.
  Нельзя.
  Тогда купец Помпей может затребовать у меня обратно тунику с драгоценными камнями.
  Он и так ее хочет вернуть.
  Но только через неделю.
  Я не смогу..."
  
  "Хозяйка.
  Вино найдется для доброго покупателя?" - купец Помпей взглядом искал амфору с вином.
  "Мы не успели взять вина, - я проблеяла.
  Постаралась, как можно сильнее изменить голос. - Щербет.
  Пахлава".
  "Пахлава у вас сладкая, - Флотильда набросилась на угощения.
  Словно три дня не ела. - У Пифагора брали?"
  "Мы сами торговцы не местные, - я бормотала. - В Херес впервые приплыли.
  Не всех продавцов сладостей изучили".
  
  "Шелк и бархат чайнинские, - купец Помпей насыщался урюком. - Много денег отдали?"
  "Кому - как", - я понизила голос.
  "А продаете дорого?"
  "Кому - как", - я не находила других слов.
  Меня, словно сковало.
  "Этот сколько?" - купец был настоящим купцом.
  "Этот? - Я лихорадочно соображала. - Отрез на хитон?"
  "Я, разве, похож на простого покупателя?
  Я беру целый рулон".
  "Рулон - проще, - я подумала. - Сто три рулона мы купили за шестьдесят три средних золотых.
  Значит, если я продам рулон за одну золотую большую монету, то не прогадаю.
  Или за золотую и..."
  "Золотой доллар и три серебряных песо", - я брякнула.
  Думала, что купец расхохочется.
  Даже головку в плечи вжала.
  "Приемлемо, - купец Помпей присел на корточки. - А, если этот тюк?".
  "Этот дороже, - я вспомнила, что Медуса предупреждала, что нижние рулоны дороже идут, чем верхние. - За рулон - два золотых каури".
  "Сбавишь серебрушку - возьму два".
  "Договорились", - я уже устала считать.
  "Помпей", - жена вмешалась.
  Женщина должна показать свою значимость.
  "Да, моя ненаглядная любимая Флотильдочка", - Помпей вытянул губы дудочкой.
  "Ты бы мог купить шелк в порту.
  Дешевле".
  "В порту шелк продают только галерами, моя дорогая.
  Чайнинский купец просит девяносто золотых за сто три рулона".
  "Девяносто золотых за сто три рулона, - я молча ликовала. - А нам чайнинец продал за шестьдесят три золотых.
  Наверно, Медуса вела себя правильно при торговле.
  Вот чайнинец и сбавил цену.
  Или ему уже пора отплывать..."
  "Рабы из этого шелка пошьют туники на продажу, - купец провел ладонью по щеке жены.
  Любит свою жену... - Мы прибыль получим".
  "Я захвачу с собой кусочек замечательной пахлавы", - Флотильда даже не спрашивала у меня разрешения.
  Просто взяла сладость.
  
  "Кто умеет торговать? - За купцом и его женой я опустила полог.
  Как бешеная лисица носилась по шатру. - Я умею торговать!
  Кто умничка?
  Я - умничка!
  Кто красавица?
  Я - красавица".
  Я допрыгалась.
  В изнеможении упала на мягкие подушки.
  Наслаждалась своим величием.
  Долго ждать не пришлось.
  "Ирида?" - Первая в шатер вошла Медуса.
  "Шляешься, гуляешь, - я не остыла от торгового жара. - А я успешно торгую". - Я показала на вырученные деньги.
  За два тюка шелка.
  Нижний и верхний".
  "Хорошая прибыль, - Медуса обрадовалась. - А зачем шатер закрыла?"
  "Переволновалась".
  "У тебя получается торговать, Ирида".
  "А у тебя получается покупать, Медуса.
  Не прячь свою покупку за спину".
  "Мээээ, - Медуса сразу уменьшилась в росте.
  Согнулась.
  Прятала взгляд.
  Проблеяла. - Алехандра.
  Познакомься.
  Ирида.
  Ирида, познакомься - Алехандра".
  "Алехандра, значит, - я поднялась с подушек.
  Подошла к рабыне. - А ошейник, почему не сняли?"
  "Я к тебе торопилась, Ирида", - Медуса уже не блеяла.
  Пищала в изнеможении.
  "Благородно, что ты и обо мне подумала, Медуса".
  "Ошейник всегда успеем снять", - Медуса откинула полог.
  "Ты куда, Медуса?" - Я остановила напарницу.
  "Сладостей докуплю, - Медуса не смотрела на Алехандру. - Морских ежей на ужин.
  По мелочам докуплю".
  
  "Нет уж, - я злорадно засмеялась. - Не оставляй нас.
  Мелочи потом купим".
  "Как скажешь, Ирида".
  "Раб где?
  Забыла купить раба, Медуса?"
  "Раб снаружи.
  В шатер не входит.
  Как договаривались с тобой, Ирида".
  "Но".
  "Что но, Медуса?"
  "Раб без языка".
  "Жалко раба.
  Но и нас жалко".
  "Его имя - Кентавр!"
  "Человек-конь?
  Почему он называет себя Кентавром, Медуса?"
  "Выйди.
  Взгляни.
  Сама поймешь, Ирида".
  "Все сама, все сама, - я вышла из шатра. - Огого! - Пришлось задрать головку.
  Настолько высокий раб. - Теперь понимаю, почему - Кентавр. - Я почувствовала, как мои щеки наливаются смущением. - Огромный!
  Гора мускулов.
  Но ничего лишнего.
  Соразмерный!
  Ноги и... как у коня.
  Если бы я не была весталкой...
  Но я - весталка!
  Медуса?"
  "Да, Ирида.
  Нравится раб?"
  "Прикрыть бы его чем".
  "Тогда к рабу пропадет интерес.
  А так - многие останавливаются.
  Любуются рабом.
  Заодно и на шелка наши поглядывают".
  "Факел где?"
  "Факел скоро принесут.
  Я раба Сепаратиста наняла на побегушки".
  "Подкармливаешь Сепаратиста монетками?"
  "Только мелкими монетками, Ирида".
  
  "Медуса?"
  "Да, Ирида".
  "Ты робеешь перед Алехандрой?"
  "Почему ты так решила, Ирида?" - Медуса отвернулась.
  Сделала вид, что рассматривает раба.
  Раб, словно из скалы высечен.
  Неприступный.
  Смотрит в никуда.
  Казалось, что он не живой.
  "Тогда вернемся в шатер, Медуса.
  Поговорим с твоей подружкой.
  Нужно ее куда-нибудь пристроить.
  Или ты желаешь, чтобы она вместе с нами в шатре была?"
  "Неееет", - Медуса вцепилась мне в руку.
  "Спасибо, подружка, что не в волосы мне вцепилась, - я зашипела. - Всего лишь руку оторвешь.
  За что?
  Да просто потому, что ты отчаянно трусишь общаться с Алехандрой!"
  "Не смейся надо мной, Ирида.
  Я же не подшучиваю, что ты - ради того, чтобы понравиться Диане - начала торговать на ярмарке".
  "Не будем хихикать друг над дружкой", - я не выдержала и хихикнула.
  "Не будем", - Медуса повторила.
  И к моему величайшему удивлению тоже хихикнула.
  Вернее - пискнула.
  "Медуса!"
  "Да, Ирида".
  "Я и не подозревала, что ты можешь издавать звуки, похожие на смех".
  "Я нечаянно, Ирида".
  "Ты извиняешься за то, что хихикнула, - я развеселилась. - Ну, идем же к Алехандре.
  А то она о нас может подумать неизвестно что".
  "Я плохое никогда не подумаю о тебе, госпожа, - из шатра вышла Алехандра, - и о тебе, Медуса.
  Вы - лучи света в темном царстве моем".
  "Так уж твое царство темное, Алехандра, - я раскрыла рот от удивления. - На солнце ты засияла.
  Глаза - сапфиры.
  Брови - волна морская.
  Твоя красота утонченная, как у принцессы.
  Права была Медуса, когда называла тебя красавицей красавиц.
  Ты умело скрывала свою красоту от надсмотрщика над рабами и от покупателей".
  "Медуса, ты, правда, называла меня красавицей из красавиц?" - Алехандра улыбнулась мне солнечно.
  Но за руку взяла Медусу.
  "Йа? - Медуса проблеяла жалобно. - У меня несколько провалов в памяти.
  Нужно их заполнить торговлей.
  Да.
  Торговать надо. - Медуса вымученно растянула уголки рта.
  Но глаза ее оставались ледяными. - Чувство вины не оставляет меня, Алехандра.
  Даже, когда ты улыбаешься мне".
  "Нет желания вспоминать прошлое, - Алехандра не сводила взгляда с Медусы. - Я хочу взять с тебя слово, Медуса".
  "Никаких слов".
  "Но... - Алехандра опустила взгляд на руку Медусы.
  Сбилась с мысли. - У тебя ранка на руке, Медуса? - Алехандра перевела взгляд на мою руку. - И у тебя свежая ранка, Ирида.
  Вы породнились кровью".
  "Да, я и Медуса теперь кровные сестры, Алехандра", - я почувствовала неловкость.
  Хотя ни в чем не виновата перед Алехандрой.
  Наоборот, я позволила и дала возможность Медусе выкупить Алехандру.
  
  "Я тоже хочу стать кровной сестрой..." - Алехандра прищурилась.
  "Ни за что, - Медуса сказала, как отрезала: - Прости, Алехандра.
  У меня очень много дел". - Медуса нырнула в шатер.
  "Медуса меня боится?" - Алехандра улыбнулась мне мягко.
  "Да.
  Я думаю, что больше - да, чем нет. - Я сдерживала смех. - Ты ее не обижай.
  Медуса очень за тебя переживает".
  "Йа?
  Обижать Медусу? - Алехандра прикрыла ладошкой ротик.
  Чтобы приглушить смех. - Во-первых, Медусу невозможно обидеть по-настоящему..."
  "У Медусы тонкая душа".
  "Во-вторых, кто Медусу обидит, тот долго не проживет.
  Она же из Норда.
  В Норде все девушки суровые.
  Но в то же время, если подружатся, то - навсегда.
  Жизнь свою отдадут, не раздумывая".
  "Я догадывалась, - я уже не смеялась. - А ты, Алехандра?"
  "Что я?"
  "Медуса в тебя влюблена по уши".
  "Ты хочешь спросить, люблю ли я Медусу, Ирида?"
  "Приближенно".
  "Ты говоришь коротко, Ирида.
  Как Медуса.
  У нее я научилась за несколько часов".
  "Я не знаю, как я отношусь к Медусе", - Алехандра тяжело вздохнула.
  "Как это - не знаешь, Алехандра?"
  "Я очень влюбчивая", - Алехандра сделала шаг ко мне.
  Хотела взять меня за руки.
  "Не сходи с ума, Алехандра, - я зашипела. - Вдруг, Медуса увидит.
  И что это значит?
  Ты только меня увидела, и сразу руки ко мне тянешь.
  Я - весталка.
  Ты очень красивая.
  Но для меня красота не столь важна, как чувства.
  У меня есть подружка детства Диана.
  Вот, если бы она ко мне руки протянула..."
  
  "Я ничего не могу с собой поделать, - на ресничках Алехандры появились слезы. - Ты спрашивала меня, люблю ли я Медусу.
  Я всех люблю.
  Вот в чем моя беда.
  Я сразу влюбляюсь.
  В Кентавра, в Медусу, в тебя.
  Даже надсмотрщик над рабами мне казался милым.
  Я знаю, что моя красота привлекает многих.
  Поэтому я хожу с опущенной головой.
  Если я на кого-нибудь приветливо взгляну...
  Ужас!
  За Медусу я жизнь отдам.
  Я ее очень уважаю.
  Она не побрезговала, когда я на галере тяжело заболела.
  Не боялась заразиться.
  Выходила меня.
  Ночами не спала.
  Медуса для меня - все!
  Она для меня, как...
  Как..."
  "Медуса для тебя - как мать родная?
  Как сестра родная?"
  "Ты угадала, Ирида.
  Но это не означает, что я других люблю, а Медусу просто уважаю.
  Я же говорю, что у меня болезнь страшная - я люблю всех.
  Котенка увижу голодного - не могу сдержать слез.
  Пыталась накормить всех бездомных, бродяг.
  Ну, это просто доброта.
  С влюбчивостью - сложнее.
  Я даже рабыней стала из-за своей влюбчивости".
  "Как это, Алехандра?
  Ты полюбила рабство?"
  "Нет.
  Я купалась в реке.
  Надсмотрщик привел рабов купаться.
  Раб при продаже должен пахнуть свежестью.
  За несвежего раба денег меньше дают.
  Рабы в реке натирали себя листьями душистого аира.
  Я обратила внимание на одного невысокого и немолодого раба.
  Он злобно косился на меня.
  Я спросила, почему он на меня недобро смотрит.
  Раб ответил с презрением:
  "Ты свободная.
  А мы - рабы.
  Ты наслаждаешься жизнью.
  Мы же страдаем".
  Я спросила, как я могу помочь рабу не страдать.
  Он ответил, чтобы я заняла его место на цепи.
  Надсмотрщику важно количество рабов.
  Он простой доставщик.
  Велено ему доставить на ярмарку семнадцать рабов.
  Семнадцать и должно.
  Тогда я с большим трудом сбила с раба ошейник.
  С того раба, который меня презирал.
  Затем нацепила ошейник на свою шею.
  Раб меня даже не поблагодарил.
  Он назвал меня дурой и сбежал.
  С тех пор я - рабыня".
  "Самая удивительная и глупая история, которую я слышала, - я чуть не упала от откровенности Алехандры. - Наверно, все же не глупый твой поступок, Алехандра.
  Я совершала гораздо глупее".
  "Наверно, мне в менады нужно идти, - Алехандра кротко улыбнулась мне. - На оргиях я хоть как скрою свою влюбчивость природную.
  Вакханки со всеми ласковые".
  "Вот что ты хочешь, Алехандра, - я понизила голос. - Я - весталка.
  Думаешь, я не хочу стать вакханкой?
  Каждая девушка только и мечтает о пирах и оргиях.
  Но быть вакханкой - очень ответственно и опасно.
  Каждый может обидеть.
  Поэтому постарайся пока не быть.
  Спрячь свою влюблённость.
  А потом...
  Я, может быть, попрошу свою подругу Диану...
  Просто Диану...
  Она познакомит тебя со своей подругой вакханкой Селеной.
  Селена - необычная вакханка.
  Она - умная вакханка".
  "Ирида, - глаза Алехандры засияли.
  Она порывисто меня поцеловала.
  Отпрянула. - Ты просто прелесть".
  "Пора в шатер, Алехандра.
  Медуса уже, наверняка, ревнует.
  Мы с тобой заболтались".
  "Знаешь, Ирида, что..."
  "Что, Алехандра?"
  "Мне кажется, что я в скором времени справлюсь со своей влюбчивостью.
  И смогу полюбить по-настоящему Медусу.
  Если, конечно, она к тому времени захочет быть со мной".
  "Я не властна над временем и чувствами, Алехандра.
  Но твое желание - похвально.
  Ты сможешь. - Я скосила глаза на раба.
  Он уже держал зажжённый факел.
  Красивое! - Спрячемся в шатре.
  Кентавр оказался очень чувствительный.
  Отреагировал на твой поцелуй.
  Ярмарочные люди уже хихикают.
  Надо было покупать менее чувственного раба". - Я затащила Алехандру в шатер.
  
  Медуса стояла на коленях.
  Взбивала подушки.
  "Медуса, не делай вид, что занята делами по уши", - Алехандра подошла.
  Обняла подругу.
  "Пыль.
  Подушки не мягкие. - Медуса бормотала. - Столько дел!
  Столько дел".
  "Ты права, Медуса, - я бесцеремонно упала на мягкие подушки, которые Медуса взбивала. - Мы должны подумать, где Алехандра будет жить".
  "Разве я не с вами в шатре буду?" - В глазах Алехандры удивление сменилось радостью.
  Я поняла, что Алехандра очень даже рада, что я хочу найти ей временное жилье.
  Каждый хочет жить отдельно.
  Медуса замерла.
  Я ответила твердо:
  "Нет, Алехандра.
  Не с нами.
  Я живу отдельно.
  Медуса будет в шатре.
  Ты же...
  Найдем тебе дом.
  Я могла бы купить тебе уютный домик в Херес.
  Но...
  У кого-то другие планы, чем оставаться с тобой в Херес, - я безжалостно посмотрела на Медусу. - Кое-кто желает вернуться в родные снега Норда".
  "Я закончу твои дела, Ирида.
  Затем уплыву в Норд". - В голосе Медусы сталкивались снежные вихри.
  "Поэтому покупать дом в Херес, я бы считала неразумным", - я продолжала.
  Медуса делала вид, что увлечена амфорой с благовониями.
  "Неразумно привязываться к одному месту, городу, - Алехандра пристально на меня смотрела.
  Затем подошла к Медусе: - Медуса?"
  "Да, Алехандра", - Медуса проблеяла.
  "Возьмешь меня с собой в Норд?"
  "Чтоооо? - Медуса выронила хрустальную амфору.
  Благовонные масла разлились по полу. - Вот я амфору разбила".
  "Я никогда не была в Норде, - Алехандра лепетала. - Ты так увлеченно о нем рассказывала.
  Покажешь мне Норд, Медуса?"
  "Норд, Норд, - Медуса пищала. - Ты не подумай, что в Норде холодно, Алехандра.
  Тебе обязательно понравится.
  Снег?
  Льды?
  Ну и что?
  У меня очень теплый дом, Алехандра.
  Я тебе сошью шубку из белого песца".
  "Ты так мила со мной, Медуса".
  "А если тебе Норд не понравится, Алехандра?"
  "Разве Норд может не понравиться, Медуса?"
  "Норд прекрасен.
  Но, вдруг, ты захочешь..."
  "Если я захочу, Медуса, то ты поможешь мне.
  По крайней мере, мы можем уплыть из Норда.
  На время.
  А пока я буду помогать тебе ловить, и продавать рыбу".
  "Мы можем уплыть из Норда? - Медуса поднялась. - Ты сказала - мы".
  "Медуса, ты все поняла, - Алехандра засмеялась. - Давай же работать".
  "Да я.
  Да я теперь, - Медуса разошлась. - Я все работы сломаю".
  "Не надо ломать, Медуса", - я за спиной Медусы подмигнула Алехандре.
  Алехандра счастливо улыбалась.
  
  "Быстро у Алехандры и Медусы все наладилось, - я приуныла слегка. - Алехандра влюбчивая.
  Медуса влюблена в нее.
  Собрались.
  Поплывут в Норд.
  Вместе поплывут.
  Будут вместе.
  А у меня с Дианой постоянные проблемы.
  Может быть, бросить Диану?
  Уйду от нее.
  Подружусь с... - Я тут же ущипнула себя. - От Дианы я могу уйти.
  Уплыть могу.
  Но всю жизнь буду жалеть.
  Тосковать.
  Лучше пусть Диана сама меня прогонит.
  Палкой побьет.
  Попытается отравить.
  Тогда мне будет легче уйти".
  "Медуса?"
  "Да, Ирида".
  "Я продала шелк купцу Помпею.
  Купец был с женой...
  Не имеет значения".
  
  
  ГЛАВА 463
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  О ФЛОТИЛЬДЕ
  
  "И?"
  "Что, и, Медуса?
  Ах, прости!
  Я забыла о твоей манере экономить слова.
  И, я правильно поняла - вопрос от тебя?"
  "Да, Ирида".
  "Флотильда бурчала на мужа..."
  "Кто она, Флотильда?"
  "Флотильда - жена купца Помпея.
  Она ругала мужа за то, что, по ее мнению, он дорого заплатил за шелк.
  Купец успокоил жену.
  Сказал, что из шелка рабы пошьют туники.
  Туники продадут дорого.
  Шелк окупится".
  
  "Туника стоит дороже, чем отрез шелка".
  "Очень глубокомысленное замечание, Медуса.
  А глиняная амфора стоит дороже, чем глина".
  "Мы не продаем глину, Ирида".
  "Зато мы продаем шелк, Медуса.
  Поняла?"
  "Поняла только, что мы продаем шелк.
  И успешно продаем".
  "Медуса, - я хлопнула в ладоши. - Я намекаю, намекаю, что неплохо бы нам найти рабов, которые умеют шить туники.
  Мы получим больше прибыли с продажи дорогущих туник".
  "Умно".
  "Я знаю, что я умная, - я потирала вспотевшие ладошки. - Где мы найдем мастеров по пошиву туник?"
  "Йа", - Алехандра пропищала.
  "Что ты?" - я и Медуса спросили одновременно.
  "Я умею шить туники".
  "Но у тебя тоненькие пальчики, Алехандра", - я не поверила рабыне.
  Думала, что она хочет нам быть полезной.
  "Тоненькие и длинные пальчики.
  Я - мастерица.
  У меня была подружка - чайнинская расшивальщица..."
  "Кто?"
  "Когуада расшивала шелка золотыми нитями.
  Узоры получались волшебные.
  Золотые драконы, птицы чудесные.
  Когуада обучила меня шить".
  "Алехандра, ты - ценная находка", - я в радостном порыве обняла рабыню.
  Груди уперлись в груди.
  За спиной послышалось недовольное сопение Медусы.
  Ревнует?!!
  "Я не только туники, но и халаты могу шить.
  Халаты дороже продадите заморским купцам".
  "Алехандра, не увлекайся.
  Шитье - опасное занятие, - Медуса озаботилась. - Можешь пальчик поранить".
  Я неприлично громко заржала.
  Не могла сдержать смех.
  "Мои пальчики не для того, чтобы я в них иголкой тыкала, - Алехандра растопырила пальчики.
  Уже не просила, а требовала. - Мне нужны будут золотые и серебряные нити.
  Иглы из тонких костей морских змей.
  Сложно вышивать я не стану.
  Слишком долго.
  Да и на богатых патрициев рассчитано.
  Но простую чудо-птицу на готовую тунику или халат я набью за ночь".
  "Ночью глаза устанут очень быстро", - Медуса трогательно заботилась о Алехандре.
  Но выглядела со стороны глупо.
  Ледяная, спокойная, невозмутимая - ей бы не сюсюкать, а воевать... хотя бы с покупателями.
  "Вот прекрасно, - я воодушевилась. - Алехандра будет шить халаты и туники.
  Медуса - продавать.
  Я.
  Йа.
  У меня свои дела.
  Надеюсь, что на галеру до Норда наторгуем.
  Прибудете в Норд не с пустыми руками".
  "О, Ирида", - Медуса распрямила плечи.
  "О, я и Алехандра идем искать жилье и закупать иглы, - я полна решимости. - Ты, Медуса, торгуй.
  Потом меня обучишь торговле.
  Может быть, я и туники, и халаты научусь у Алехандры шить.
  Пригодится в жизни.
  Я - благородных кровей.
  Но иногда и благородным приходится работать".
  "Кажется, что ты успокаиваешь себя, Ирида, - Алехандра робко взяла с блюда финик. - Все у тебя будет прекрасно".
  "Будущее не определено", - я пробурчала.
  Вспомнила о Диане.
  
  Чтобы отвлечься от невеселых мыслей о Диане, я двинулась к выходу из шатра.
  Хотела посмотреть - как там факел в руке Кентавра.
  Горит ли?
  Но у входа на меня налетело стремительное.
  Легкое, но быстрое.
  Оно сбило меня с ног.
  Я влетела в шатер.
  Удачно упала на тюки с бархатом.
  "Ой, госпожа, извини, - вошедшая девушка бросилась меня поднимать. - Я спешила посмотреть на вас.
  О вас уже многие купцы говорят.
  А о вашем рабе с факелом - все хихикают.
  Умно вы придумали. - Диана (я сразу поняла, что она) упорно тянула меня подняться. - Кто из вас догадался поставить у входа в шатер монументального красавца раба с горящим факелом?"
  "Кто придумала поставить раба?" - Медуса медленно повторила.
  Меня пробило жаром.
  Затем бросило в ледяной колодец.
  "Медуса и Алехандра не знают, что Диана, моя подружка, пришла.
  Сейчас Медуса произнесет мое имя.
  Оно довольно редкое в Херес.
  Диана догадается, что под новой туникой и прозрачным шелком прячусь я".
  Я в отчаянье замычала.
  Привлекла внимание Медусы и Алехандры к себе.
  Показала им кулачок.
  Надеюсь, что Диана не видела мои жалкие потуги остаться неузнанной.
  
  "Я - Медуса, - Медуса умничка поняла меня. - Моя... рабыня... - Слово "рабыня" Медуса произнесла с трудом.
  Но иначе нельзя.
  На Алехандре ошейник рабыни. - Алехандра.
  А наша главная, - Медуса показала на меня. - Ихтиандра.
  Она повелевает.
  Раба Кентавра Ихтиандра поставила с факелом".
  "Угу", - я промычала.
  И подумала:
  "Ну и имечко Медуса мне придумала - Ихтиандра.
  Но, во-первых, у Медусы нет времени подыскивать мне благозвучное имя.
  И нордячка не разбирается в Элладских именах.
  Во-вторых, Ихтиандра и Ирида - созвучные имена".
  "Я - Диана!
  Ихтиандра.
  Ты позволишь мне посмотреть ваши шелка?" - Диана засмеялась.
  "Я покажу и расскажу", - Медуса выступила вперед.
  Я кое-как доковыляла до подушек.
  Присела.
  Нервно катала в руках персик.
  "Вы милые, - Диана легко порхала вокруг рулонов с шелком и бархатом. - Веселые.
  Уступите мне цент с рулона?" - Диана поглаживала ладошкой рулон розового бархата.
  "Для каких целей нужен розовый бархат?" - Медуса спросила ровно.
  Деловито.
  На меня нарочно не смотрела.
  "Медуса догадывается о моем полуобморочном состоянии", - я подумала.
  "Для свадьбы я покупаю розовый бархат", - Диана прикоснулась рукой к руке Медусы.
  Выказывала вежливость.
  "Сама госпожа женится?"
  "Нет, - Диана звонко рассмеялась. - Мне еще рано жениться.
  Много дел на моих плечах.
  Моя управляющая Артемида и надсмотрщик над рабами Акустий решили пожениться.
  Я сделаю им свадебный подарок".
  "Боюсь, что розовый бархат в подарок на свадьбу не годится, - Медуса прошелестела сухо. - Но желание ваше..."
  "А что нужно дарить на свадьбу? - Диана мило хлопала длинными ресницами. - Я по свадьбам не очень понимаю.
  Вот моя подруга Ирида, она, наверно, знает о свадьбах больше.
  Она была жрицей в храме Весты".
  
  "Так спроси у своей подруги весталки, госпожа, - Медуса старалась говорить, как можно мягче.
  Но у ледяной девушки плохо получалось с нежностью и мягкостью. - Весталки проводят свадебные обряды.
  Не у каждой есть подруга весталка".
  "Нет, - Диана ответила после длительного молчания. - У Ириды, - назвала мое имя, - я спрашивать не стану".
  "Вы в ссоре?"
  "Почему тебя так интересует моя подруга?" - Диана насторожилась.
  "Я хотела помочь", - Медуса вздернула подбородочек.
  "Помочь мне?"
  "Помочь с подарком, а не с подругой".
  "Чем розовый бархат чайнинский плох для свадебного подарка"? - Диана пытливо всматривалась в глаза Медусы.
  Хотя полупрозрачный шелк прикрывает лицо Медусы, но глаза сверкают льдинками.
  "Розовый бархат - для влюбленных, госпожа", - Медуса развернула рулон голубого шелка.
  Затем сняла со своего лица шелк.
  Зачем Медуса будет скрывать свое лицо?
  Это лишь мне надо прятать себя от Дианы...
  В моей игре...
  "Разве женятся не по любви?" -
  "По любви редко женятся, госпожа".
  "Не называй меня госпожой.
  Я - торгую, как и ты".
  "По любви редко женятся, Диана, - Медуса повторила без "госпожа". - Любовь - холодный расчет".
  "Но мне кажется, что Артемида и Акустий любят друг друга", - Диана неуверенно произнесла.
  Время от времени она посматривала на меня.
  Ждала совет от главной по торговле.
  "Может быть, и любят они друг друга, - Медуса не стала спорить с Дианой дальше. - Но для молодоженов лучше голубой шелк.
  Он практичный.
  Успокаивает.
  Наводит на хорошие мысли".
  "А розовый бархат наводит на плохие мысли?" - Диана засмеялась.
  "Розовый бархат - для игр влюбленных".
  "Тогда я возьму рулон розового бархата и рулон голубого шелка", - Диана решилась.
  "Правильный выбор, Диана"! - Медуса чуть склонила головку.
  "Для кого?
  Для кого Диана покупает розовый бархат? - Я молча кричала. - В кого она влюблена?
  С кем будет играть на розовом бархате?"
  "Сколько монет я должна за два рулона?" - Диана достала кошель.
  Наступил щекотливый момент.
  Продать своей подруге дорого?
  Для этого и торгуем.
  Или уступить в цене.
  Все же Диана - моя подруга.
  "Ээээ, - Медуса тянула время. - Ты мне понравилась, Диана.
  Тем более что ты тоже торгуешь.
  Но и нам в убыток я не продам шелк и бархат".
  "Я понимаю.
  Монеты у меня есть.
  Я выгодно сдала партию риса воинам в обоз".
  "Тогда я отдам по золотому за рулон, - Медуса высказала цену. - Это не дорого".
  "Это даже меньше, чем я думала", - Диана обрадовалась.
  Но во мне кипела вулканическая лава.
  "Гы", - я обозначила себя.
  Показала два пальца.
  Не могла говорить.
  Диана узнает мой голос.
  Даже, если я его изменю.
  "Ир..., - Медуса спохватилась.
  Хотела назвать меня по имени.
  Но вовремя исправилась. - Ихтиандра.
  Ты показала два пальца.
  Что это значит.
  Как два пальца...?"
  "Ихтиандра редко разговаривает", - Алехандра тоже вступила в разговор.
  Хотя ошейник рабыни на ее тонкой шейке.
  "Мало разговариваешь? - Диана присела рядом со мной. - У тебя беда?"
  Я поднялась и подумала:
  "Беда.
  И у этой беды есть имя - Диана".
  Вместо того чтобы ответить, я достала из мешочка две серебряных большие монеты.
  Показала Медусе.
  "Ты хочешь сделать скидку на два серебряных дирхема, Ихтиандра?"
  "Уууу?" - Я помотала головкой.
  "Надбавить".
  "Угу".
  Я была зла на Диану.
  Она терзает меня.
  Не признает нашу дружбу.
  Из-за нее я торчу в шатре и торгую.
  Пусть помучается.
  Хоть деньгами помучается.
  "Что ж, Диана, - Медуса вздохнула. - Ихтиандра добавляет к двум золотым цену два серебряных дирхема".
  "Небольшая надбавка", - Диана охотно доплатила.
  
  "Я позову рабов.
  Они отнесут шелк и бархат до твоего дома, Диана", - Медуса холодно на меня смотрела.
  Ледяной взгляд пробивался через полупрозрачную ткань на моем лице.
  "Ты очень добрая, Медуса, - Диана улыбалась. - Приходи в гости.
  У меня свой дом".
  "Спасибо за приглашение, Диана", - Медуса чуть склонила головку к левому плечу.
  Я не выдержала.
  Схватила Алехандру за руку.
  Вывела девушку из шатра.
  "Алехандра, мы собирались снять тебе жилье.
  Иглы.
  Серебряные нити нужно купить".
  "Ты убегаешь, Ирида? - Вне шатра Алехандра назвала меня по имени. - Я так поняла, что что-то тебя связывает с покупательницей Дианой.
  Но не знаю, что.
  Она - та подруга, о которой ты говорила, Ирида?"
  "Идем", - я не ответила Алехандре.
  "Прости, что я лезла в твои дела, Ирида".
  "Ты не лезла в мои дела, Алехандра.
  Мои дела сами лезут изо всех щелей". - Мы быстро удалялись от шатра.
  Вернее - я уходила.
  Алехандре ничего не оставалось, как догонять меня.
  "Ирида?"
  "Да, Алехандра".
  "Куда мы идем?
  Ты знаешь, где будешь снимать дом?"
  "Понятия не имею, Алехандра, - я фыркнула. - К счастью, мы познакомились с распорядителем ярмарки.
  Птолемей, наверно, подскажет".
  "Кто упомянул мое имя? - Распорядитель оказался рядом.
  На то он и распорядитель. - Госпожа?
  Как идет торговля?
  Шатер и место нравятся?"
  "Более чем, Птолемей, - я ответила неопределенно.
  Нельзя хвалить, но и выказывать недовольство нельзя. - Я к тебе с просьбой".
  "Ты мне, как невеста, Ирида.
  Любую просьбу..."
  "Невеста?"
  "Я так шучу".
  "Я хочу снять для своей рабыни жилье!"
  "Жилье для рабыни? - Брови ярмарочного смотрителя полезли на лоб. - Есть места для рабов в бараке при ярмарке.
  Рабыня может и на коврике у шатра спать.
  Только нужно приковать к столбу.
  Чтобы не сбежала".
  "Не место для рабыни, а дом, - я произнесла с нажимом. - Согласно высокому положению моей подруги Медусы и меня.
  Не очень, чтобы роскошный дом.
  Но и не бедный.
  Возможно, что мы будем принимать гостей.
  Вести торговые переговоры с купцами.
  Дом должен быть около ярмарки.
  Чтобы не далеко ходить".
  "Я понял, - неизвестно, что понял распорядитель ярмарка.
  Но глаза Птолемея заблестели. - Дом для утех".
  "Дом для рабыни".
  "Дом для утех с купцами и рабынями".
  "Главное, чтобы дом, Птолемей.
  Не барак.
  И, чтобы никто не интересовался.
  Ни стражники, ни воры".
  "Дом под моей защитой, Ирида?"
  "Дом под защитой распорядителя ярмарки, Птолемей.
  К счастью, ты распорядитель".
  
  "В том и дело, - Птолемей постучал пальцами по губам. - Я бы хотел стать твоей рабыней, Ирида!"
  "Рабыней, а не рабом, Птолемей?" - Я подхватила шутку.
  "Рабыней, Ирида.
  Твоей рабыней.
  На рабов ты смотришь строго".
  "Так как с домом?"
  "Если бы не было у меня подходящего дома для тебя и твоей подруги, Ирида, то я выгнал бы кого-нибудь из их жилища.
  Но, к счастью, есть хороший домик.
  Сад с персиками..."
  "Я люблю персики..."
  "Купальня.
  Розовые кусты.
  Патио.
  Просторная спальня с видом на сад".
  "Показывай дом, Птолемей".
  "Я сейчас занят, - распорядитель ярмарки достал кнутом пробегающего раба. - Торговый день заканчивается.
  У меня дел выше головы.
  Поверь мне, Ирида.
  Дом вам понравится.
  И прошу я совсем малость.
  Всего лишь три каури..."
  "В день?"
  "В неделю".
  "Я согласна".
  "Тогда раб проведет тебя и покажет дом, - Птолемей выдохнул с облегчением.
  Смотрел по сторонам.
  Увидел пробегавшего раба: - Полуякс?"
  "Да, господин".
  "Чей мешок тащишь?"
  "Господин Плинтус приказал донести до галеры".
  "Полуякс!
  Ты, чей раб?
  Мой или какого-то заморского купца Плинтуса?
  Кто тебя кормит?"
  "Ты - мой господин", - раб задрожал.
  Задрожал и мешок.
  "Мне купец Плинтус задолжал за день торговли, - распорядитель ярмарки надул щеки. - Полуякс!"
  "Да, господин".
  "Сбрасывай мешок.
  Пойдешь с госпожой Иридой.
  Покажешь ей дом Парфенона".
  "Парфенона?
  Но этот же дом..." - Раб вытаращил глаза.
  "Что не так с домом? - Я насторожилась. - Почему дом Парфенона?"
  "Дом прекрасный, - распорядитель ярмарки отвел взгляд.
  Погрозил рабу кулаком. - Не привередничай, госпожа.
  Лучшего дома для сдачи в Херес нет".
  
  "Я полы в доме вымою", - Алехандра с надеждой смотрела в мои глаза.
  "Так тебе хочется это жилище, Алехандра?"
  "Очень".
  "Тогда идем", - мы пошли за рабом Полуяксом.
  Я воспользовалась возможностью.
  Расспрашивала раба.
  "Раб.
  Птолемей - хороший распорядитель ярмарки?"
  "Лучше Птолемея никто с ярмаркой не управится, - раб отвечал с охотой. - Прежний распорядитель Фалалей украл городскую казну.
  Со своими любовницами уплыл на галере.
  До сих пор ищут их".
  "Казну и любовниц?"
  "И галеру с рабами ищут, - раб изобразил восторг. - Фалалей пугал нас.
  Он наблюдал за рабами сквозь ресницы.
  Не поймешь - смотрит, или спит.
  Часами он глядел на мраморную колонну.
  Иногда прожигал нас взглядом.
  Еще у него была дурная привычка.
  Он подходил к рабу.
  Пальцами барабанил по лбу.
  Некоторые рабы в обморок падали от стука в лоб.
  По ярмарке Фалалей ходил кругами.
  Неожиданно останавливался около какой-нибудь красивой матроны.
  Молча на нее смотрел.
  Может быть, Фалалей был не в себе?
  Но многие считали его великим руководителем ярмарки.
  На ярмарке надо следить сразу за всем: за крысами в амбарах, за шатрами, за заморскими купцами, за ворами, за стражниками, за вакханками, за балаганом и еще за множеством.
  Фалалей ни за чем особо не следил.
  Но у всех складывалось впечатление, что он везде и при делах.
  Я же думаю, что у него было помутнённое сознание.
  Он часто говорил, что мечтает родить воина.
  Мужчина, а хотел родить.
  По ночам Фалалей мог появиться бесшумно.
  Встанет за спиной.
  Ты думаешь, что один стоишь.
  Оглянешься.
  А тебя распорядитель ярмарки Фалалей огненным взором облизывает.
  Однажды он ночью опустил свою руку на мое плечо.
  Я закричал от страха.
  Хотел убежать.
  Но распорядитель крепко меня держал.
  Затем он признался, что хотел, чтобы я обезумел от страха.
  Очень неприятно было с Фалалеем.
  Сегодняшний распорядитель Птолемей - совсем другая радость.
  Всего у него понемногу.
  Везде поспевает.
  Но особо не старается.
  Под его присмотром как бы все само собой получается".
  
  "Да.
  Он предложил нам дом для съема. - Я усмехнулась. - Но сам поленился показать.
  Тебя послал".
  "Почему дом Парфенона?" - Алехандра спросила.
  Раб Полуякс на нее с недоумением посмотрел.
  Затем перевел взгляд на меня.
  Словно спрашивал взглядом - разрешаю ли я рабыне разговаривать.
  "Алехандра уже не рабыня, - я согласно кивнула. - Раб.
  Мы еще не успели снять с нее ошейник.
  Можешь разговаривать с ней, как с госпожой".
  "Нет уж, - раб Полуякс скривил губы в злой усмешке. - На шее ошейник.
  Девушка голая.
  Значит - рабыня.
  Я буду общаться, как с рабыней".
  "Тогда веди к кузнецу, Полуякс", - я приказала. - Снимем с Алехандры ошейник.
  Оформим свободную глиняную табличку".
  "А глиняная табличка на покупку имеется?" - Раб сузил глаза.
  "В шатре нашем.
  В торговом". - Я проблеяла.
  Как я упустила?
  "Без таблички кузнец не снимет ошейник с рабыни, - Полуякс даже как бы обрадовался. - Свободу не даст".
  
  "Тогда возвращаемся в шатер за глиняной табличкой", - я упрямо остановилась.
  "Мне хозяин приказал вас в дом проводить, - Полуякс раб показал зубы. - На другое я не согласен".
  "А, если цезарь тебе прикажет?" - Я вспомнила, что Медуса всех рабов одаривала мелкой монеткой.
  За деньги любой свободный станет рабом.
  А раб за деньги превратится в свободного.
  Я показала рабу мелкую монетку с изображением лика цезаря.
  Вложила монетку в ладонь раба.
  "Его приказы я исполню с удовольствием", - раб Полуякс засиял.
  Поцеловал лик цезаря на монете.
  "Считай, что цезарь тебе приказал сбегать в мой шатер.
  Возьмешь глиняную табличку.
  Принесёшь мне, - после дачи денег разговаривать с рабом было сплошное удовольствие. - Затем мы пойдем к купцу.
  Снимем с Алехандры ошейник".
  "Йа", - раб в нетерпении подпрыгнул.
  "Полуякс?"
  "Да, госпожа, - раб мне поклонился. - Как я найду твой шатер?"
  "У входа в шатер стоит огромный раб.
  С факелом".
  "Этот что ли?" - раб Полуякс присвистнул.
  "Да".
  "Умно вы придумали раба поставить с факелом".
  "Нам уже об этом говорили, раб".
  "Я не удивлюсь, если завтра у многих шатров появятся могучие рабы с факелами", - Полуякс заржал.
  "До завтра сначала доживи, раб. - Я сдвинула брови. - Но, если будешь послушным со мной, то еще получишь монетку, или даже монеток".
  "Я об этом только мечтаю", - вместо раба осталось облако, поднятой им, пыли.
  "Ирида?" - Алехандра робко взяла меня за руку.
  "Да, Алехандра".
  "Я тебе очень благодарна за заботу.
  Но..."
  "Что но, Алехандра?"
  "Ты могла бы так не утруждать себя.
  Потом.
  После.
  Ошейник рабыни подождал бы".
  "Алехандра, ты не понимаешь, - я сжала ладошку рабыни. - Ты останешься в доме одна.
  Если к тебе стражники зайдут?
  Одно дело, когда их хозяйка выгонит.
  И совсем другое, когда стражники увидят беззащитную рабыню.
  Поэтому - лучше раньше, чем позже".
  "Спасибо, Ирида", - Алехандра опустила очаровательную головку.
  "Ты бы поступила так же, Алехандра".
  "Да!
  Я освободила бы Медусу и тебя, если бы..." - Алехандра замолчала.
  Не могла подобрать слова.
  "Тунику мы тебе не будем покупать, Алехандра, - я засмеялась. - Ты же сама шьешь.
  У нас самый лучший чайнинский шелк.
  Ты умеешь шить.
  Первую тунику сшей для себя".
  "Я так не могу", - Алехандра пронизывала меня взглядом.
  "Не можешь шить туники? - Во мне все замерло. - Но ты же говорила, что не только туники, но и халаты шьешь.
  Золотой нитью вышиваешь".
  "Шить я умею, - Алехандра лепетала. - Я не могу получать сразу столько добра.
  Я лопну от добра".
  "Добра много не бывает, Алехандра".
  "Во мне добро.
  Вокруг меня добро.
  Я сошью тунику на продажу.
  Потом быстренько себе..."
  "Как считаешь нужным, Алехандра, - я всматривалась в торговые ряды. - Пока раб Полуякс бегает за глиняной табличкой.
  Пока он объясняется с Медусой, закупим нужное для шитья".
  
  "Было бы великолепно", - Алехандра приблизила свое лицо к моему лицу.
  "Алехандра?"
  "Да, Ирида".
  "Не соблазняй меня.
  Не получится".
  "Я не соблазняю.
  Просто выражаю свою радость и благодарность".
  "Тогда не выражай.
  А то со стороны твоя благодарность выглядит, как соблазнение".
  
  "Иглы и нити - там", - Алехандра отвернулась от меня.
  Показала пальцем на ряды суконщиков.
  "Алехандра?"
  "Что, Ирида?"
  "Ты на меня обиделась?"
  "С чего бы я на тебя обиделась, Ирида?"
  "Не скрывай.
  Вижу, что губы дрожат.
  Щеки надула.
  Извини, если я тебя обидела резкими словами".
  "Ты меня огорчила, Ирида.
  Но не обидела".
  
  
  ГЛАВА 464
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ВСТРЕЧА ВАКХАНКИ И ВЕСТАЛКИ
  
  "Тогда пойдем за покупками.
  Нет веселее для девушки занятия, чем покупать".
  "Только я сама буду выбирать иглы", - Алехандра засмеялась.
  Печаль отпустила ее.
  "Ну не я же шить туники собираюсь, - я кивнула согласно. - Хотя, поучусь у тебя..."
  Мы зашли в первый раскидистый шатер.
  "Ого, - Алехандра бросилась к полкам. - Иглы дикобраза.
  Иголки шелешпера..."
  "Не прикасайся к товару, рабыня, - купец даже с мягких подушек поднялся. - Сломаешь иглу.
  Кто заплатит?
  У тебя же нет ничего, кроме цепей".
  "Почтенный купец, - слово "почтенный" далось мне с огромным трудом.
  Я уже не могла сдержаться. - Судьба переменчива.
  Сегодня моя рабыня - рабыня, а завтра - госпожа.
  А кто-то сегодня важный, а завтра - раб.
  Я заплачу за все.
  Ты, наверно, недавно торгуешь.
  Не понимаешь, что рабыня принадлежит мне?
  Я, что?
  Я сама должна иголки выбирать и нити?
  Я купила рабыню, чтобы она на меня работала.
  Но ты, купец, предлагаешь, чтобы я сама рылась в иглах и других непонятностях?
  Я, разве, не похожа на госпожу?"
  "Ты, ты, госпожа, - тон купца изменился на медовый. - Твое лицо закрыто полупрозрачным шелком.
  Я не сразу понял, что ты госпожа этой прекрасной рабыни.
  У нас почтенные матроны не закрывают свои лица".
  "Я не матрона, - я немного успокоилась. - Я - хуже.
  Тебе простительно.
  Ты меня не видел раньше в Херес.
  Я прибыла со своей подругой из Норда". - Врать, так врать до конца.
  
  "Так ты та госпожа, которая торгует в шатре с великолепным рабом? - Купец всплеснул руками. - Раб с факелом замечательный.
  Восхитительный раб".
  "Кажется, что только на раба около моего шатра все смотрят".
  "Конечно, на раба, - купец не заметил моей иронии. - Он же чудесный.
  Если раба маслом намазать, то ему цены не будет".
  "Маслом намазать?"
  "Да.
  Тогда раб будет лосниться.
  Днем - блистать.
  Ночью - загадочно притягивать взоры усталых путников".
  "Я подумаю о масле для раба, купец".
  "Ирида?" - Алехандра пропищала.
  "Да, Алехандра".
  "Можно я буду выбирать иглы?"
  "Конечно, Алехандра, - я вспыхнула. - Не скупись.
  Бери самое лучшее".
  "Самое лучшее - самое дорогое".
  "Я монеты не считаю".
  "Купец? - Алехандра пропищала через пару минут. - Я не вижу у тебя игл из чудо-рыбы".
  "Иглы из чудо-рыбы я храню отдельно, - купец с интересом, по-новому, смотрел на Алехандру. - Иглы ценные.
  Воришки их часто воруют.
  Воткнут в тунику иглу.
  А как я каждого проверю".
  "Покажи, купец", - Алехандра перебирала иголки дикобраза.
  "Они у меня в шкатулке, - купец с пыхтением опустился на колени.
  Из-под подушек извлек шкатулку. - Самые замечательные иглы чудо-рыбы".
  "Толстоваты, - Алехандра перебирала иглы для шитья. - У чудо-рыбы кости есть и тончайшие".
  "Тонкие чудо-иглы раскупили, - купец развел руками. - Я больше не закупал.
  Товар не пользуется особым спросом".
  "Жаль, купец".
  "Я вижу, что ты знаток шитья, рабыня, - купец называл Алехандру рабыней.
  Но разговаривал с ней, как с госпожой.
  Она же платит.
  Вернее, я плачу.
  Но Алехандра выбирает. - У меня есть иглы более ценные, чем иглы чудо-рыбы".
  "Более ценные?" - Алехандра насторожилась.
  "Иголки из тончайших косточек морского дракона".
  "Иглы из костей морского дракона? - Алехандра побледнела. - Но морских драконов не существует".
  "Многие в морских драконов не верят.
  Но иглы из их костей у меня имеются". - Купец с величайшей осторожностью раскрыл другую шкатулку.
  Сдул пыль.
  "По-моему, обыкновенные иглы из рыбьих костей", - я заглянула через плечо.
  
  "Да ты что, госпожа?" - купец затрясся.
  "Ирида.
  Ты с ума сошла", - Алехандра проблеяла.
  "Я?
  Я не обязана разбираться в иглах.
  Я - весталка".
  "Прости, Иридочка.
  У меня вырвалось.
  Нечаянно.
  Я так разволновалась из-за игл морского дракона.
  Но они не стоят твоей слезинки. - Алехандра подбежала ко мне.
  Порывисто поцеловала. - Я - нехорошая".
  "Она - нехорошая.
  Накажи ее, госпожа". - У купца слюни потекли.
  "Алехандра, не устраивай балаган, - я шлепнула ладошкой по попке Алехандры. - Закупайся.
  У нас еще много дел сегодня".
  "Возьмете меня в свои дела?" - Купец захихикал.
  "Почему все напрашиваются к нам в гости?" - Я пожала плечами.
  "Разве не понятно, почему? - Купец одним глазом любовался моей красотой.
  Другим глазом следил - чтобы Алехандра ничего не украла. - Вы - красавицы.
  Госпожа и рабыня!
  Мечта любого мужчины".
  "Главное, чтобы ты о женщинах мечтал, купец", - я погрозила торговцу пальчиком.
  "Иглу из кости дракона не сломать, - Алехандра суетилась.
  Она была полностью во власти предметов для шитья. - Я беру тонкую иглу из кости дракона.
  А из чудо-рыбы - толстую иглу.
  Для окантовки. - Алехандра поднялась. - Покажи теперь, торговец, золотые и серебряные нити.
  Если они у тебя имеются".
  "Каждый купец мечтает, что когда-нибудь зайдет настоящий покупатель, - купец воодушевился. - Золотые нити для шитья по шелку?"
  "По шелку и по бархату".
  "Замечательные нити Вестландские.
  Уступлю дешевле". - Купец погрузился в деловой разговор.
  "Нашли общий язык", - я пробормотала.
  Вышла из шатра.
  
  "Госпожа Ихтиандра, - раб Полуякс подскочил ко мне. - Я искал, искал тебя.
  Хорошо, что мне Соррос подсказал, что ты и рабыня направились в шитейные ряды".
  "Табличку принес?"
  "Да, госпожа Ихтиандра". - Протянул мне глиняную табличку.
  Купчая на Алехандру теперь - у меня.
  "Ха, - я сразу подумала, - раб называет меня вымышленным моим именем - Ихтиандра.
  Значит, Медуса правильно скрывает мое настоящее имя.
  Но как же тогда я купцу в шатре, - я с опаской оглянулась, - говорила, что я - Ирида.
  Вернее, Алехандра называла меня Ирида.
  Впрочем, купец не обратит внимания.
  А, если придерется, то Ихтиандра и Ирида - созвучные имена.
  Я скажу, что для Норда я - Ихтиандра, а в других землях, для простоты - Ирида".
  Кое-как я себя успокоила.
  "Полуякс, я сейчас вернусь, - я зашла в шатер: - Алехандра?"
  "Да, Ирида".
  "Выбрала?"
  "Почти все, - Алехандра схватила с полки что-то плоское. - Еще резак по шелку".
  "Почему ты взяла этот резак, Алехандра?"
  "А что?" - Алехандра замерла.
  "Мне кажется, что на полках достопочтимый купец хранит то, что подешевле".
  "Нет разницы в резаках по шелку и бархату, Ирида.
  Вот иглы - другое дело.
  От иглы зависит качество туники или халата.
  А резак - всего лишь резак.
  Можно и кинжалом отрезать шелк".
  "Не надо нам всего лишь резак, Алехандра, - я потрясла кошелем: - Купец, - я важно протянула. - Дай нам самый свой дорогой резак для шелка.
  Нет.
  Два резака".
  "Самый - самый", госпожа?"
  "Самый - самый резак, купец".
  "Тогда - два резака из жаберной пластины морского дракона?
  Я думал, что никто даже не спросит".
  "Два резака из жаберной пластины морского дракона", - я подписала приговор мелким монетам в мешочке.
  "Ирида, да ты что? - Глаза Алехандры округлились до облаков. - Ты серьезно?"
  "Очень серьезно я покупаю, Алехандра.
  Считай это моим подарком тебе".
  "Подарок?
  Мне?"
  "Да, Алехандра.
  Подарок тебе.
  На твое освобождение".
  "У меня нет слов, Ирида", - Алехандра задрожала.
  
  "Госпожа.
  А мне сделаешь подарок?" - Купец нагло облизывал губы.
  "Посмотрел на меня, купец?"
  "Посмотрел на тебя, госпожа".
  "Это и есть тебе подарок", - я расплатилась за корзину для шитья.
  "Госпожа, госпожа", - купец преданно смотрел мне в глаза.
  "Что еще, купец?"
  "Ты в купальню на реку ходишь?"
  "Какую купальню?"
  "В купальню имени Афродиты".
  "Купальня в честь Афродиты, купец?
  Я же сказала.
  Мы сами не местные.
  Я не знаю купальню Афродиты в вашем городе Херес".
  "Обязательно приходи, - щеки купца пылали. - Каждый третий и седьмой день перед закатом происходят купания".
  "Что, разве нельзя в реке купаться в любое время, купец?"
  "Можно купаться в любое время, госпожа.
  Но в третий и седьмой день интереснее".
  "Чем же интереснее?"
  "Девушки и мужчины купаются отдельно.
  Но не запрещается подглядывать сквозь камыши.
  Ты даже не представляешь, какие страсти кипят в купальнях".
  "Не представляю.
  И не желаю представлять, - я величественно подняла подбородок.
  Подумала, что слишком резко ответила купцу.
  А он ведь хотел мне добра.
  Поэтому исправилась: - Спасибо, купец.
  Возможно, я навещу купальню... в третий или в седьмой день".
  "Подружек прихвати, госпожа".
  "Обязательно", - я с трудом отвязалась от назойливого купца.
  
  Но тут же прицепился раб Полуякс.
  "Куда купец просил прихватить подружек?" - Раб вытянул шею.
  "Много будешь знать - скоро голову потеряешь, раб, - я щелкнула Полуякса пальцем по носу. - Купец нас звал в купальню на реке".
  "В третий и в седьмой день звал?"
  "Откуда ты знаешь, раб?"
  "В третий и в седьмой день в купальне на реке игрища.
  Я тоже хожу в купальню".
  "Хозяин Птолемей разрешает рабам купаться в реке со свободными?"
  "Река - общая.
  Рабы тоже должны мыться, госпожа".
  "Отведи нас к кузнецу..." - Я решила сменить тему.
  "О, я знаю очень хорошего кузнеца.
  Гиппократ..."
  "Нам нужен купец Сенека".
  "Сенека?" - Раб даже остановился.
  Выпучил глаза, как краб.
  "Что ты таращишься, Полуякс?"
  "Ты, госпожа, ходила к кузнецу Сенеке?"
  "Ходила.
  Одну рабыню уже он расковал для меня".
  "И как, госпожа?"
  "Что, как, раб?"
  "Понравилось тебе?"
  "Что понравилось?
  Как кузнец кует?"
  "Нет, другое".
  "Что другое, раб?
  Ты говоришь загадками.
  Тянешь свое время.
  Воруешь мое время".
  "Нуууу, госпожа.
  Я понимаю, что сама ты не местная.
  Вообщем, к кузнецу Сенеке женщины ходят...
  Ну, сама понимаешь".
  "Сама я не понимаю, раб".
  "Сенека не может удержаться, когда видит женщину в своей кузнице.
  Набрасывается.
  К всеобщему удовольствию накидывается.
  Творит оргию".
  "Да ты, что, раб?
  Не врешь?"
  "Не вру, госпожа".
  
  "Но кузнец Сенека не...
  Наоборот.
  Он вел себя, как сдержанный патриций, а не как разнузданный купец.
  Конечно, если бы он набросился, то я и моя подруга Медуса отстояли бы свою честь.
  Я - весталка.
  Мы из Норда, - снова маленькая ложь, что я из Норда.
  Но, если начала лгать, то нельзя останавливаться. - Может быть, кузнец Сенека понял, что мы честные девушки?"
  Я вспомнила, как кузнец Сенека уважительно стал относиться ко мне, когда я приказала расковать рабыню Медусу.
  Может быть, в этом дело?
  "К Сенеке, так к Сенеке, - раб Полуякс потирал ладони. - Мне даже интересно будет".
  "Купальня на реке тебя испортила, раб", - я пробурчала.
  Вскоре мы были в кузнице Сенеки.
  Он как раз заканчивал ковать меч.
  Бросил пылающую сталь в чан с ослиной мочой.
  Затем Сенека коротко взглянул на меня.
  Узнал.
  Видно по взгляду.
  Но ничего не сказал.
  Перевел взгляд на Алехандру.
  "Сенека?" - Я проблеяла.
  "Расковать?" - Кузнец кивнул в сторону Алехандры.
  "Ага.
  Вот ее табличка на свободу". - Я протянула глиняную табличку кузнецу.
  Он молча принял табличку.
  Отломил от нее кусок.
  Половину мне вернул.
  Затем, как в прежний раз с Медусой, ловко освободил шею Алехандры от ошейника рабыни.
  "Алехандра, ты теперь свободная", - я чувствовала повисшее напряжение в кузнице.
  "Шея чешется", - Алехандра засмеялась.
  Потирала ладошкой красную полосу на шее.
  
  "Кузнец.
  Сенека. - Я продолжала блеять. - Сколько я тебе должна монет?
  Я помню прошлую цену.
  Но сейчас вечер.
  Может быть, больше цена под вечер?"
  "Нисколько, госпожа", - кузнец извлек заготовку меча из чана с мочой.
  Бросил на горящие угли.
  "Куууузнец", - я жалобно протянула.
  "Уходи, - кузнец зарычал. - Я едва сдерживаю себя.
  Слишком ты заманчивая.
  Красивая".
  "Поняла, - я попятилась к выходу. - Уходим.
  Уже летим".
  "Но я не понял, - раб Полуякс, наверняка, шпионил для кого-то.
  Поэтому у него нездоровый интерес. - Ты не взял монеты, Сенека.
  И так просто отпустил двух красивых девушек.
  Одна из них еще голая.
  Вторая в тунике.
  Но выглядит, как голая".
  "Полуякс, - кузнец Сенека опустил широкую ладонь на плечо раба. - Я сказал, что я едва сдерживаюсь.
  Но с тобой я могу не сдержаться.
  Обратись к Зевсу, чтобы он даровал тебе силы.
  Ведь я так же легко могу с тобой, как и с женщиной".
  "Я пошутил, Сенека, - раб побледнел. - Пощади меня.
  Я родился мертвый.
  Но потом ожил.
  Слишком много мне пришлось страдать.
  Даже с Вавилонской башни я падал.
  Вот и иногда заговариваюсь".
  "Я рад, что ты видишь мое лицо, Полуякс.
  Видишь, что я не лгу".
  "Бедняга Сенека", - раб Полуякс пробормотал.
  "Беги", - кузнец убрал ладонь с плеча раба.
  "До встречи в купальне, Сенека?" - Раб не убегал.
  
  "Я всегда удивлялась твоему умению попадать в неприятности, Полуякс, - кузнец Сенека ухмыльнулся. - Ты сочиняешь истории, вместо того, чтобы думать.
  Я мало о тебе знаю.
  Но одно знаю точно: ты на себя в зеркало никогда не смотришь.
  Боишься увидеть что-то страшное.
  Поверь мне, Полуякс.
  Ты выглядишь прекрасно.
  Если бы не твой язык, то ты дослужился бы до старшего раба".
  "Я ни в коем случае не хочу уходить из рабства, Сенека.
  Ты был любовником почтенной жены нашего центуриона.
  Ты никогда не лжешь.
  И я не лгу.
  Ну, разве, иногда и то - только для пользы своей.
  Однако, я еще вопрос тебе задам, Сенека".
  "Задавай.
  Но только не об этих двух красавицах", - кузнец закопчённым пальцем указала на меня и на Алехандру.
  "Я о другом, Сенека.
  В купальне на реке Бамбардира заплатила тебе много монет!
  Почему?
  Потому что ты ей шепнул что-то сладостное на ушко?"
  "Девушки за шепот не платят, Полуякс".
  "А танцовщица из балагана Мельпомена?"
  "Это уже второй вопрос, Полуякс", - кузнец подозрительно посмотрел на своего товарища по купальне на реке.
  "Мельпомена платит тебе каждые пять дней.
  Как верному слуге платит.
  Подобные платежи не прекращаются".
  "Если ты думаешь, Полуякс, что Мельпомена и тебе заплатит, то ты ошибаешься".
  "Куда мне, - Полуякс расхохотался. - Но мне и без Мельпомены монеток хватает, - раб нагло подмигнул мне.
  Что он имел в виду? - Сенека.
  Я знаю, что у тебя много денег.
  Ты даже подумываешь продать кузницу.
  Говорят, что твоя рабыня Саския - дочь короля из далекого королевства завьюжного".
  "Полуякс, - кузнец Сенека широко раскрыл глаза. - Как ты мог подумать, что Саския - дочь короля?
  Ее родители - простые крестьяне".
  "Крестьяне - так крестьяне", - раб Полуякс насмешливо улыбнулся.
  Давал кузнецу понять, что его не обманешь.
  "Ты не боишься, что сказал слишком много, Полуякс? - Кузнец Сенека приподнял левую бровь. - Не забывай, что ты мне обещал в купальне на реке.
  Мне не трудно убедиться.
  Наверно, ты не задумал плохое".
  "Сенека.
  Кто против тебя плохое задумает, тот сгорает в твоей кузнице в печи".
  "И это тебе известно, Полуякс".
  "До встречи на реке, Сенека".
  "До встречи в купальне, Полуякс".
  Кузнец и раб расстались с улыбками.
  Словно не переругивались.
  
  "Ирида, - Алехандра мне шептала на ушко, когда мы шли от кузницы. - Я боялась, что кузнец нас на углях поджарит".
  "Я боялась другого, Алехандра.
  Что кузнец нас просто жарить будет.
  Я же - весталка.
  Но мы купцу ничего плохого не сделали".
  "Но мы слышали часть его тайн, Ирида".
  "Все равно мы ничего не поняли, Алехандра".
  "Мне кажется, что кузнец с нами так добр был из-за тебя, Ирида".
  "Почему из-за меня?"
  "Полуякс говорил, что кузнец набрасывается на женщин.
  Но на тебя не набросился".
  "Потому что я - весталка.
  Кузнец весталку не обидит"
  "Не в твоем весталчестве дело, Ирида", - Алехандра поджала губки.
  
  "Нравится?" - за ярмаркой раб Полуякс остановился.
  "Что нравится, раб?"
  "Дом ваш?"
  "Который?"
  "Самый видный".
  "Тот, перед которым фонтан"?
  "Да".
  "О, какая прелесть", - я и Алехандра одновременно завизжали счастливые.
  "Тогда войдем в дом", - Полуякс открыл ворота.
  Мы вошли.
  Восторгу нашему не было предела.
  "Дорожка из розового мрамора", - Алехандра.
  "Розы в глиняных горшках", - я.
  "Купальня.
  Ручей в нее втекает.
  Вода всегда свежая в купальне". - Алехандра.
  "Роскошный сад", - я.
  "Манго", - Алехандра.
  "Персики", - я.
  "Повсюду мягкие подушки разбросаны", - Алехандра.
  "Удобные мраморные скамьи", - я.
  "Под деревьями настилы из красного дерева", - Алехандра.
  "Кровать в доме огромная", - я.
  "Но кровать одна", - Алехандра.
  "Тебе одной нужны две кровати?" - я.
  "Всюду статуи!" - Алехандра.
  "Роскошь.
  Мрамор.
  Цветы.
  Позолота". - я.
  
  "Полуякс, - я опустила ладошку в воду в купальне. - Водичка тепленькая.
  Но я не о воде хочу спросить.
  Почему ты так испугался, когда хозяин сказал, что дом Парфенона?"
  "Ты боишься призраков, госпожа?"
  "Призраков?
  В этом доме призраки?"
  "Кто как говорит.
  Дурная слава об этом доме.
  Поэтому цена маленькая.
  Иначе он вам бы не достался".
  "Призраков мы не боимся.
  Правда, Алехандра?" - Я подмигнула Алехандре.
  "Я была в рабстве.
  Плетка надсмотрщика над рабами - чувствуется.
  А призрак не чувствуется.
  Как может напугать то, чего нет. - Алехандра с наслаждением откусила от персика.
  Подумала.
  Протянула персик мне. - Бери, Ирида.
  Персик очень душистый".
  "Кстати, о персиках, - раб Полуякс сбросил тунику.
  Под ней он оказался сухощавый, но жилистый. - Вы не боитесь призраков".
  "Боимся призраков.
  Но не до той степени, чтобы ради них отказаться снимать этот замечательный дом".
  "Полуякс, - Алехандра уже не рабыня.
  Она спрашивала повелительно.
  С неприязнью смотрела на голого раба. - Зачем ты разделся?"
  "Как зачем, дорогуша, - раб прыгнул к Алехандре.
  Она отскочила. - Я выполню любое ваше желание, девушки.
  Заодно, заработаю несколько монеток".
  "Голый ты похож на призрака, раб, - я выпятила нижнюю губку. - Одевайся.
  Любое наше желание ты не сможешь выполнить.
  Ты не волшебник.
  Не джин из лампы".
  "Разве я не прекрасен?" - Раб крутанулся на левой пятке.
  "Ты?
  Ты прекрасен, раб? - Алехандра засмеялась обидно. - Для нас ты не прекрасен, Полуякс.
  Сравни себя с Иридой.
  Ирида - красота.
  Ты же не похож на нее".
  "Как хотите, госпожи", - раб наклонился за туникой.
  Преувеличенно долго одевался.
  Надеялся, что мы передумаем.
  "Полуякс.
  С твоего лица не сходит удивленное выражение", - я зазвенела монетками в мешочке.
  "Я - раб, - Полуякс оделся.
  Через силу улыбнулся. - Меня то бьют, то прогоняют, то заставляют бесплатно работать. - Он коснулся своих волнистых волос. - Жаль растрачивать свою красоту на работах". - Полуякс шагнул ко мне.
  Я испугалась.
  Но вида не подала.
  "Да, раб.
  Тебе больше подходит быть милым другом какой-нибудь знатной дамы.
  Ты привык к обожанию.
  Но я не собираюсь превращаться в игрушку для тебя.
  Думаю, что Алехандра - тоже".
  "Я?
  Йа?
  Разумеется", - Алехандра ответила с возмущением.
  "Я не верю ни одному вашему слову, - раб Полуякс надул щеки. - Вы просто боитесь, что я расскажу вашим знакомым о том, что был с вами".
  "Найди себе жену патриция в подружки, Полуякс", - я дала рабу целый серебряный талер.
  Полуякс раскрыл рот.
  С недоумением смотрел на меня.
  Слишком щедрый я сделала подарок для раба.
  В принципе, если Полуякс захочет, то за серебряный может себя из рабства выкупить у хозяина.
  "Госпожа.
  Если я могу для тебя что-то сделать, то только скажи", - наконец, раб выдохнул.
  "Я запомню твои слова, раб, - я избегала его взгляда. - В жизни всякое случается..."
  
  Раб Полуякс поклонился нам.
  Вышел из ворот.
  "Какое огромное облегчение, что мы одни остались", - Алехандра сразу прыгнула в купальню.
  Водила руками по - упавшим на воду - листьям и лепесткам.
  "Облегчение, что мы одни?" - Я проблеяла.
  
  
  ГЛАВА 465
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  В КУПАЛЬНЮ!
  
   "Раб Полуякс очень надоедливый, Ирида.
  Правда?"
  "Очень".
  "Что же ты не идешь купаться? - Алехандра серебряно засмеялась.
  Хлопала ладошкой по воде. - Сегодня жаркий день был.
  Нужно обязательно смыть его с себя".
  "Отказываться купаться - глупо, - я думала и улыбалась.
  Улыбалась и думала. - Но еще глупее залезть в купальню к Алехандре.
  Алехандра и так сверкает глазищами.
  Разыгралась в купальне.
  Девушка сама признавалась, что влюбчивая.
  Из влюбчивости много чего вытекает.
  Нас в купальне могут заметить.
  Кто заметит нас? - Я сама с собой спорила. - Вдруг, Медуса неожиданно войдет?
  С Дианой!
  С Дианой?" - Настроение мое испортилось.
  "Пожалуй, - я медленно сбросила с себя тунику. - Вода притягивает.
  Невозможно не искупаться".
  "Я люблю кататься на лошадке, - Алехандра покачивалась на воде. - Любила, когда не была рабыней".
  "Ты уже не рабыня, Алехандра".
  "При малейшей возможности я снова сяду на лошадь".
  "Я не сомневаюсь, Алехандра, - я вошла в купальню. - Наездница из тебя, наверно, шикарная".
  Подплыла в самый дальний от Алехандры угол.
  "Так странно себя чувствовать свободной", - Алехандра проговорила медленно и задумчиво.
  "Радостно.
  Ты, наверно, хотела сказать - радостно себя чувствовать свободной.
  Не рабыней".
  "Радость придет позже, Ирида.
  Пока мне странно.
  Чтобы почувствовать то, что чувствует освобожденный раб, нужно сначала попасть в рабство".
  "Так и в любом деле, - я ответила важно. - Чтобы узнать что-то, нужно это сделать".
  "Ты умная, Ирида.
  Умная и красивая".
  
  "За - красивая - спасибо, - я захихикала. - А - умная - не похвала.
  Девушка не должна быть умной.
  Я скорее - изворотливая, чем умная".
  "Ты красиво изворачиваешься, Ирида.
  Гибкая.
  Умопомрачительно прекрасная.
  Грациозная!" - Алехандра кончиком пальцев коснулась моей шеи.
  Я похолодела.
  Затем меня бросило в жар.
  "Да!
  Я очень". - Я проблеяла.
  "Ирида?"
  "Да, Алехандра".
  "Хочешь узнать мою тайну?" - Алехандра подплыла ко мне.
  Прижалась.
  Обняла за талию под водой.
  "Алехандра милая, - я подумала.
  Не чувствовала неудобства. - Она - моя подружка.
  Нежная.
  Трогательная.
  Не навязывается.
  А то, что прижалась, то она призраков боится.
  Как и я.
  Вместе нам легче..."
  "Моя тайна в том, что моя сестра хотела меня убить".
  "Тебя?
  Убить?
  Сестра?
  За что?" - Я сразу потеряла мысль о нежности.
  Подумала:
  "Может быть, Алехандра - не столь уж и добрая?
  Она пила кровь младенцев?
  Или отравила своего отца?"
  "Моя сестра Киликия старше меня, - Алехандра трогательно облизнула губки. - Ее муж - знатный центурион Флюбод.
  Два года назад у них родился замечательный мальчик Лекгорн.
  Поэтому Киликия хотела меня убить".
  "Как-то не вяжется твой рассказ, Алехандра.
  Если бы твоя сестра ревновала бы тебя к своему сыну, то есть - к твоему племяннику, то он еще маленький..."
  "Я дочь царя", - Алехандра произнесла просто.
  Как если бы сказала, что она - ведьма.
  "Дочь царя?
  В рабстве? - Я усмехнулась.
  Заметила, что Алехандра уже сидит у меня на коленях.
  В купальне, под водой трудно сидеть на коленях.
  Но Алехандра умудрилась.
  Она прижалась к моим ногам своей попкой. - Алехандра?"
  
  "Да, Ирида".
  "Ты мне так на шею сядешь".
  "На шею?
  Ты хочешь, чтобы я тебе на шею села? - Алехандра обрадовалась. - Как прекрасно.
  Покатаешь меня в купальне.
  Ты будешь лошадкой.
  Я - наездницей".
  "С ума сошла, Алехандра", - я чувствовала, что вода вокруг нас закипает.
  "Почему я сошла с ума, - Алехандра надула губки.
  Но с моих коленей не слезла. - Я с сестрёнкой Киликией так часто играла в купальне.
  Мы катали друг дружку".
  "Поэтому твоя сестра Киликия хотела тебя убить?" - Я ядовито пошутила.
  "Нет!
  Киликия меня любит".
  "Любит так, что убить хочется".
  "Моя сестра не виновата.
  Я же сказала, что я - дочь царя.
  Я - прямая наследница трона.
  Наше царство маленькое.
  Нет даже большого войска".
  "Как же нет войска, если муж твоей сестры Флюбод - знатный центурион?" - Я подловила Алехандру на лжи.
  Думала, что подловила.
  "Флюбод служит в войске цезаря.
  Под цезарем множество королевств и царств.
  Ничего странного, что многие знатные люди из других царств воюют за цезаря".
  "Я в политике ничего не понимаю, Алехандра".
  "Ты лучше всех, Ирида", - Алехандра поцеловала меня в губки.
  Я застыла.
  Не могла собрать мысли.
  Думала:
  "Алехандра - чистая и наивная.
  Она целует меня и прижимается не с каким-то смыслом.
  Просто подружка доверяет подружке.
  Может быть, она говорит правду.
  Что она - царица.
  И со мной - от сердца, а не от ума".
  "Алехандра?"
  "Да, Ирида".
  "Ты сказала, что ты прямая наследница трона.
  Если умрет твой отец, то ты станешь царицей?"
  "Во-первых, правит не отец мой, а моя мать.
  Во-вторых, я уже не стану царицей никогда, - в голосе Алехандры зазвенела грусть. - По нашим древним обычаям раб или рабыня не могут занять трон".
  "Но по старшинству твоя сестра должна быть прямой наследницей трона.
  Она же старше тебя".
  "Киликия меня очень любит.
  Любит и любила.
  Поэтому она отреклась от трона в мою пользу".
  "Во как.
  Если очень любит и любила, то почему убить хотела?"
  "Дело в том, что если я не займу трон, то он перейдет к сыну Киликии".
  "Вот, откуда ноги растут, Алехандра".
  "Как откуда ноги растут?" - Алехандра быстро-быстро моргала.
  Ресницы у нее густые и длинные, как бархатные крылья ночной бабочки.
  "Поговорка - вот, откуда ноги растут".
  "А я думала, что ноги отсюда растут", - Алехандра под водой провела ладошкой по моей попке.
  
  "Ноги они - ух!
  Ноги везде растут".
  "Киликия хотела меня убить, чтобы трон ее сыну достался".
  "Вот так любящая сестра, - я ужаснулась. - Если бы у твоей сестры было много детей, то она бы их всех передушила".
  "Киликия - добрая.
  Она не убила меня.
  Даже мысль эту отогнала.
  Она просто решила меня продать в рабство".
  "И от сестры избавилась твоя Киликия.
  И сына на трон посадит.
  И денег на продаже тебя взяла.
  Все выгодно рассчитала".
  "Сначала Киликия упрекала меня, что я жадная.
  Что не хочу отдать трон просто так.
  Затем пыталась столкнуть с мраморной лестницы.
  Но, чтобы я покалечилась, а не убилась".
  "Ваш же отец живой.
  Зачем вы за трон сражались?
  Может быть, ваш отец еще сто лет проживет.
  За это время сын твоей сестры, твой племянник благополучно сгинет где-нибудь в сражении".
  "Да!
  Очень много забот у Киликии. - Алехандра жалела свою сестру.
  Очень добрая Алехандра... - Она написала на глиняной табличке послание цезарю, что наш отец хочет поднять против него бунт".
  "Твой... ваш отец хотел бунтовать против цезаря?" - Я прикрыла ротик ладошкой.
  Даже страшно стало.
  За себя я боялась.
  На моих коленях сидела дочь бунтовщика.
  "Мой отец предан цезарю.
  Киликия придумала, что он бунтарь.
  Цезарь прискачет и...
  Вообщем, на трон взойдет сын Киликии.
  Умно она придумала?" - Алехандра сияла.
  "Ты сияешь гордостью за свою сестру?" - Я не могла успокоиться.
  "Конечно!
  Моя Киликия все продумала.
  Даже продать меня в рабство хотела ночью.
  Я ночью проснулась.
  Увидела в своей спальне ловцов людей.
  Меня спасла моя красота.
  Как спасла?
  Ловцы людей могли бы меня... а затем заколоть кинжалом".
  "Да ты что, Алехандра"?
  "Ага!
  Но я спала обнаженная.
  Не в тунике же спать.
  Ловцы людей загляделись на мою красоту.
  Закаменели.
  Я вскочила.
  Прошмыгнула у них между ног!"
  "Между ног ты прошмыгнула у ловцов людей?"
  
  "Я тоненькая.
  Изворотливая.
  Выскользнула за дверь.
  Тихо пробежала через спальню моей сестры.
  Киликия в это время мило развлекалась со своим рабом.
  Я спряталась в саду.
  Была уверена, что меня никто не видит.
  Затем я вернулась в дом.
  В свою спальню.
  И сразу заметила на кровати мужчину.
  Его борода свисала до пола.
  Несмотря на вернувшийся страх, я засмеялась.
  Поняла, что бородач не станет меня убивать.
  Он поднялся.
  Степенно подошел ко мне.
  Надел мне ошейник раба.
  Взял за конец цепи.
  И повел на торжище.
  Первый раз меня продавали в родном царстве.
  Даже Киликия с маленьким сыном пришла посмотреть.
  Но меня никто не перекупил.
  Все боялись взять в рабыни почти царицу.
  Поэтому меня на галере повезли за три моря.
  Мной интересовались.
  Но я показывала свои иголки и характер.
  От меня отказывались.
  Перепродавали".
  "Ты же говорила, что ты влюбчивая, Алехандра.
  Разве это плохой характер?"
  "Влюбчивость не устраивала хозяев.
  Они хотели покорную рабыню, а не влюбчивую.
  В очередной раз меня продали в Вифлеграде.
  Вместе с рабами посадили на галеру.
  Галера должна была уже отчалить.
  Рабы подняли весла.
  Но со стороны пристани раздались крики.
  Шум.
  Звон цепей.
  Я выглянула через борт.
  На пристани сражалась рабыня.
  Стражники на нее налетали.
  Затем отлетали.
  Рабыня очень ловко молотила их своей рабской цепью.
  Рабыня сражалась так легко и спокойно, что сразу всем понравилась.
  Понравилась всем, кроме побитых стражников...
  В конце концов, ее ударили дубиной сзади в спину.
  Рабыня упала.
  Стражники ее немного потоптали.
  Но работорговец запретил калечить.
  Кричал, что рабыня - товар.
  Ее погрузили на галеру.
  Так я встретила Медусу.
  Это была она".
  
  "Потрясающе", - я только и могла сказать.
  "Теперь я счастлива", - Алехандра поднялась.
  Медленно вышла из купальни.
  "У меня дурные мысли, - я подумала. - Я решила, что Алехандра станет ко мне приставать.
  Ластилась, прижималась.
  Даже попку мою погладила.
  Я приготовилась мягко отказать Алехандре.
  А она - не нарочно.
  Нежность у нее чистая.
  Без задних мыслей.
  Я - весталка.
  Я должна быть, как она.
  А у меня были мысли, как у вакханки". - Я даже покраснела от стыда за себя.
  "Ирида!
  Осмотрим дом?" - Алехандра обернулась через левое плечо.
  Солнце разыгралось в ее роскошных волосах.
  "Мы его уже рассматривали, Алехандра".
  "То было с рабом Полуяксом.
  Теперь мы вдвоем".
  "С удовольствием пройдусь с тобой по дому", - я выскочила из купальни.
  Не стала на мокрое тело надевать тунику.
  Подошла к Алехандре.
  Алехандра посмотрела на меня.
  Накрыла своими губами мои губы.
  Потом, словно ничего не было, спокойно вошла в дом.
  "Может быть, мне поцелуй показался?" - Я засомневалась.
  Вслух произнесла:
  "Ты возвратишься в свое царство, Алехандра?
  Будешь бороться за трон.
  Он же тебе принадлежит по праву".
  "Зачем?"
  "Что зачем, Алехандра?"
  "Зачем мне трон?
  Тем более что он мне не достанется.
  Я же была рабыней".
  "Но тебя обманом продали в рабство, Алехандра".
  "Не имеет значения.
  Слишком наши обычаи крепкие, цепкие.
  Рабыня, так рабыня".
  "И ты не отомстишь своей сестре Киликии?"
  "Отомстить любимой сестре?
  За что?"
  "За то, что она тебя хотела убить.
  Потом в рабство продала".
  "Но Киликия меня любит.
  Она и сына своего любит.
  Все делала ради любви".
  
  "Ох, Алехандра, - я подняла руки. - Больше не хочу лезть в ваши семейные дела царские".
  "Мне с Медусой интереснее".
  "Тебе интереснее с Медусой, чем со мной, Алехандра?" - Ревность кольнула меня в сердце.
  Тут же я себя охладила, подумала:
  "Ирида!
  Очнись!
  Какая ревность?
  Медуса принадлежит Алехандре.
  Алехандра принадлежит Медусе.
  У меня есть Диана.
  Я ее добиваюсь...
  Ее дружбы...
  Снова.
  Просто обидно, что Алехандре с Медусой интереснее, чем со мной.
  Неужели, я скучная?"
  "Мне с Медусой интереснее, чем в моем царстве, - Алехандра пояснила.
  Я же зря голову ломала. - Но с тобой, Ирида, мне интереснее, чем с Медусой".
  "Вот как, Алехандра", - я обалдела.
  "Медуса - нордячка.
  Я очень привязана к Медусе.
  Надеюсь...
  Я уверена, что у нас с ней все получится в Норде".
  "Я желаю вам счастья, Алехандра", - я с жаром произнесла.
  "Спасибо, Ирида", - Алехандра снова попыталась меня поцеловать.
  Но я со смехом увернулась.
  
  Мы бродили по дому.
  Затем вышли в сад.
  Собирали спелые персики.
  Срывали манго.
  Набрали глиняную миску малины.
  "Здесь замечательно, - Алехандра кружилась в танце. - Тепло.
  Фрукты.
  Цветы.
  Купальня".
  "В Норде, я думаю, не хуже будет, - я проблеяла. - Персики и манго в Норде в снегах не растут.
  Но, наверняка, там много того, чего нет здесь, в Херес".
  "Я бы хотела здесь остаться".
  "Я могу купить тебе дом в Херес, - я ответила после долгого раздумья. - Но Херес - не только дома.
  Еще и законы.
  Может быть, законы Херес отвергнут тебя, Алехандра".
  "Почему законы Херес меня отвергнут, Ирида?"
  "Ты - чужачка.
  Мы снимаем дом у распорядителя рынка Птолемея.
  Мы под его защитой.
  Но, если ты будешь одна, то к тебе набегут".
  "Женихи?"
  "Ты хочешь, чтобы женихи набежали?"
  "Нет.
  Не хочу.
  Я боюсь женихов".
  "К тебе придут стражники.
  Возьмут мзду в казну города Херес.
  Затем навестят мытари.
  Будут требовать пошлину цезарю.
  Затем соседи затеют с тобой тяжбу.
  Ты девушка тоненькая.
  Тебя легко обмануть и сломать.
  Соседи будут говорить, что стена твоего сада передвинута на метр.
  По закону ты ее должна отодвинуть.
  И много подобного.
  Ты не справишься, Алехандра.
  Тебя будут таскать к судье.
  Здесь же все друг друга знают с детства.
  Каждый помогает своим.
  Ты в Херес чужая".
  
  "Ты меня испугала, Ирида".
  "Ты не выглядишь испуганной, Алехандра".
  "Я же была принцессой, - Алехандра засмеялась свободно. - Принцессы всего боятся.
  Ты права, Ирида.
  Я не останусь в Херес.
  Лучше с Медусой в ее родном Норде.
  И Медуса мне нравится..."
  "Мне не доставляет удовольствия пугать тебя, Алехандра.
  Но в Херес тебе будет хуже, чем в Норде с Медусой.
  Очень многие стремятся попасть в Норд".
  "А ты, Ирида?"
  "Что я?" - Я насторожилась.
  "Ты хочешь в Норд?"
  "Не отказалась бы.
  Но позже.
  Как у меня с Дианой сложится..."
  "Ты приплывешь в Норд ко мне, Ирида?"
  "К тебе, Алехандра?"
  "Ко мне и к Медусе приплывёшь?"
  "Обязательно приплыву к тебе и к Медусе, Алехандра", - я не верила, что поплыву в Норд.
  Но не хотела огорчать Алехандру.
  Ее огорчили другие.
  "Призрак", - Алехандра взвизгнула.
  "Не пугай меня, Алехандра, - я застыла. - Где призрак?"
  "Под деревом.
  Стоит.
  Не исчезает".
  "Призрак!" - Я завизжала.
  Мы обнялись с Алехандрой.
  Убежать не было сил.
  Так стояли и вопили от ужаса.
  "Исчез призрак Парфенона?" - Я открыла глаза.
  "Исчез призрак, - губы Алехандры побелели от страха. - Призрак на то и призрак.
  Сначала появляется.
  Потом исчезает.
  И снова прилетает".
  "Призрак в конце сада, - я задумалась. - Удивительно".
  "Что удивительно, Ирида?
  Призрак?
  Или то, что призрак в конце сада?"
  "То, что призрак в конце сада - удивительно.
  Призраки обычно по домам летают.
  Я не видела раньше призраков.
  Но слышала о них".
  "Ирида!"
  "Да, Алехандра".
  "Призраки еще и на кладбищах появляются".
  "Ты думаешь, что в конце сада кладбище?
  Древнее?
  Шумерское?"
  "Или разбойники в этом саду закапывают свои жертвы.
  Дом ничейный.
  Распорядитель ярмарки его сдает за деньги.
  А в конце сада прячет трупы убитых купцов".
  "Почему трупы купцов?"
  "Птолемей убивает заморских купцов.
  Их деньги забирает себе.
  А купцов закапывает..."
  "Мы тоже заморские.
  Птолемей так думает.
  Он и нас убьет?
  Затем закопает в саду".
  "Если меня убьют, то пусть закопают под раскидистым кустом плетистой розы".
  "Может быть, мы все придумали о кладбище в саду?"
  "И призрака тоже придумали?"
  "Ага.
  И призрака тоже придумали".
  "Пойдем, посмотрим".
  "На что посмотрим?"
  "Где призрак прячется".
  "Призрак может проходить сквозь землю.
  Как же мы его увидим под землей?"
  "Тогда взглянем.
  Вдруг, свежие могилы в саду.
  Тогда мы с Птолемея потребуем уменьшить плату за съем дома и сада".
  "На погребенных должны хорошо ягоды расти".
  "И персики".
  "Сочные.
  Жирные.
  Ароматные".
  
  Мы подбадривали друг дружку щипками.
  Но как сладостно было идти навстречу призраку!
  "Нет свежей земли", - я внимательно всматривалась.
  "Не похоже, чтобы здесь кого-то хоронили недавно", - Алехандра обошла куст с душистыми ягодами малины.
  "Алехандра"?"
  "Да, Ирида".
  "Нора".
  "Нора?"
  "Широкая нора, - я с боязнью остановилась перед дырой в земле. - Следы человека около норы".
  "Следы призрака?"
  "У призрака нет ног, Алехандра.
  Призраки летают.
  Без ног летать легче, чем с ногами.
  Зачем призраку ноги?
  К тому же, призраки - невесомые.
  Они бы не оставили следы".
  "Ирида!
  Ты думаешь, что в норе живет бездомный бродяга?"
  "Я в этом уверена, Алехандра.
  Сейчас проверим".
  "Как проверим, Ирида?"
  "Принесем две амфоры воды из купальни.
  Нальем воду в нору.
  Так хомяков и сусликов садовники выгоняют из нор.
  Бродяга вылезет..."
  "Не надо мне воды, - из норы донеслось глухое. - Мужчины не умываются".
  "Ты хто? - Я пересилила страх.
  Крикнула в нору. - Призрак?"
  "Я - призрак.
  А ты - дура".
  "Я - дура? - Я взвилась. - Я хотела тебя водой из норы выгнать.
  Но теперь поняла, что нужно - огнем и дымом.
  Сейчас разожжём костер около твоей дыры".
  "Не задымляйте мою дыру, - послышался шорох.
  Призрак с сопением и трудом полез к выходу. - Ну, не дура ты.
  Я так почему тебя обозвал?"
  "Почему ты так обозвал меня, дурой?"
  "Потому что ты сначала доказала своей подружке, что я не призрак.
  Затем ты же спросила меня - призрак ли я..."
  "Умный очень?
  Умные в норах не живут".
  "В норах как раз живут умные, - показалась голова. - В норах живут философы".
  "Ты философ? - Алехандра недовольно скривила личико. - Философы - гадкие".
  "Почему ты считаешь философов гадкими?" - Обитатель норы вылез.
  Старик.
  Седая борода закрывает все его тело.
  "Философы - гадкие, - Алехандра не изменила свое мнение, - потому что философы говорят одно, а делают другое.
  Я знаю.
  Я была принцессой".
  "Принцесса, - старик нагло расхохотался. - Я - философ Ификл.
  Что же мы делаем, что тебе кажется гадким, принцесса?"
  "Я уже не принцесса.
  А гадкие вы, потому что подглядываете за девушками.
  Рассуждаете об Олимпе.
  О Зевсе и Андромеде философствуете.
  Но как только представляется вам возможность, лезете в кусты.
  Из кустов за нами подглядываете".
  "Я не подглядывал за девушками".
  "А за нами?
  Когда мы были в купальне?
  Ты не подглядывал, Ификл?" - Я воткнула кулачки в бока.
  "За вами?
  Ха!
  Голые передо мной стоите и укоряете, что я за вами подглядывал.
  Скажу так - я был привлечен девичьим смехом из купальни.
  Взглянул - не воры ли залезли..."
  "Воры в купальне, философ?
  Оригинально".
  
  "Я слежу за домом и садом".
  "Так бы и сказал, что ты - сторож".
  "Сторожу деньги платят.
  Я служу только за еду.
  Что выросло, то и съел.
  Птолемей экономит на всем.
  Он предоставил мне нору для жилья.
  Зато персики, манго, виноград, сливы, финики..."
  "Мы поняли тебя, Ификл", - я кивнула.
  "Так бы и сказал нам, что ты сторожишь сад и дом от воров, - Алехандра прикрыла ладошками свои прелести.
  Сколько могла прелестей - прикрыла.
  Я частично спряталась за апельсиновое дерево. - Но почему нас пугал своим призраком?"
  "Своим призраком вас пугал? - Философ опустил взгляд. - Он у меня волосами и бородой скрыт.
  Мой призрак..."
  "Не это, - Алехандра выпятила нижнюю губку. - Показался и исчез, Ификл.
  Мы думали, что ты - призрак".
  "Призраки в доме и саду бывают, - старик втянул голову в плечи. - Я их сам боюсь.
  Призраки Парфенона".
  "Снова слышим о призраках Парфенона в этом доме.
  Кто они?
  Или он?"
  "Я не знаю, девушки, - старик руками описал круг. - Вам призраки нужны, или я?"
  "Ни ты, ни призраки не нужны, Ификл", - я ответила быстро.
  "Тогда я отправляюсь спать. - Философ встал на четвереньки перед норой.
  Я и Алехандра сразу отвернулись: - Я дальше своей норы и сада не хожу.
  Во-первых, боюсь призраков дома.
  Во-вторых, нельзя мне.
  Не положено". - Философ скрылся в норе.
  
  
  ГЛАВА 466
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ВСТРЕЧА ВАКХАНКИ И ВЕСТАЛКИ
  
  "Вот и познакомились", - Алехандра взяла меня за руку.
  "Со сторожем спокойнее", - я проблеяла.
  "Пойдем в дом, Ирида.
  Я тебя буду..."
  "Может быть, не надо меня... - я проблеяла. - Я - весталка".
  "Весталки не шьют туники?"
  "Ах, ты о шитье туник, Алехандра".
  "Да, я о том, что ты хотела посмотреть, как шить тунику, Ирида.
  А ты, о чем подумала?"
  "Ты так откровенно на меня смотрела, Алехандра, что я подумала, - я махнула рукой. - Не важно.
  Научи меня шить".
  "Научу тебя шить, Ирида, - Алехандра захлопала в ладошки. - Я могу работать, даже когда мысли заняты другим".
  "Женихом?"
  "Почему ты спросила о женихе моем, Ирида?"
  "Ты сказала, что мысли твои заняты другим.
  Я и подумала, что - жених".
  "Я говорила - у меня нет жениха".
  "Я недовольна собой, - я присела на мраморную скамью. - Потому что никак не могу выкинуть Диану из головы".
  "Диана?"
  "Просто так соскочило ее имя с языка".
  "Дело, наверно, не в твоей подружке, - Алехандра оглядывалась по сторонам: - Ирида?"
  "Да, Алехандра".
  "Мы же не взяли с собой шелк.
  Из чего я буду шить тунику и халаты?"
  "Я возвращусь в шатер, Алехандра, - я поднялась со скамьи. - Ты пока обживай новое жилье.
  Я прикажу рабу.
  Он принесет тебе шелк для работы".
  
  "А я хотела тебе показать, Ирида".
  "Я и так тебя разглядываю с удовольствием, Алехандра".
  "Я имела в виду, что не себя покажу, а - как шить, - Алехандра захихикала. - Но то, что ты сказала, что рассматриваешь меня с удовольствием, мне нравится". - Алехандра поцеловала меня в губы".
  "Алехандра?"
  "Да, Ирида".
  "Почему ты меня постоянно целуешь?"
  "Потому что я хочу тебя целовать, Ирида.
  Ложись".
  "Ложиться?"
  "Да.
  Чтобы туника или халат вышли по телу, нужно лечь на шелк.
  Затем отрезать шелк по контуру".
  "Шелк в шатре, Алехандра.
  Забыла?" - Я пятилась к выходу.
  "Приходи скорей, Ирида, - Алехандра прошептала. - Медусу тоже приводи.
  Я могла бы сказать, что так хочу ей дать отдохнуть.
  Но это не будет правдой.
  Со мной не отдохнешь, Ирида.
  Я начинаю верить самой себе.
  Но сомнения снова и снова меня одолевают.
  Я не забуду, как Медуса меня искушала..."
  "Медуса тебя искушала, Алехандра?"
  "Она даже не понимала, что искушает.
  Медуса интригами похожа на мою сестру Киликию.
  Киликия сделала своим любовником казначея.
  Затем принялась за его великовозрастного сына.
  Киликия даже не скрывала от своего мужа, что предпочитает казначея.
  Муж был в ужасе.
  Муж Флюбод не нашел в себе сил порвать с Киликией.
  Центурион Флюбод говорил, что ему очень легко жить с ней.
  Но он пытался отомстить казначею.
  Но казначей сбежал.
  Муж был зол.
  Пытался голыми руками задушить сына казначея.
  Но сын казначея не слабый.
  Чуть шею не свернул обманутому мужу.
  Центурион вылечил шею.
  Жаловался всем, что противен сам себе.
  Старался не показываться на глаза жене".
  "Все, конечно, интересно, - я проблеяла. - Алехандра?"
  "Да, Ирида".
  "Я побежала..."
  "Дай я вдохну твой аромат, Ирида, - Алехандра приблизилась. - Ты изумительно пахнешь.
  Не исчезай навсегда.
  Иначе я умру!"
  "Тук-тук, Алехандра, - я постучала пальчиком по лбу Алехандры. - Не сходи с ума.
  Если ты умрешь, то и Медуса покончит с собой.
  Мне ваши трупы убирать?
  Где я их спрячу?
  В саду?
  Кто будет тогда шить туники и халаты для продажи?
  Кто станет продавать?"
  
  "Тогда я не умру", - Алехандра засмеялась.
  "За твое решение не умирать, я тебя поцелую, Алехандра", - я быстро прислонилась губами к губам Алехандры.
  Отпрыгнула.
  Выбежала из дома.
  Через пару улиц я отдышалась.
  "Так могу запутаться", - я качала головой.
  Смеркалось.
  "Стой!
  Кто идет?" - стражник около ярмарки окликнул меня.
  "Йа".
  "Кто я?"
  "Кто ты?
  Ты - стражник".
  "Я - стражник.
  А ты, кто?"
  "Почему ты спрашиваешь, стражник?"
  "Ярмарка закрыта до утра".
  "У меня шатер на ярмарке.
  Я и моя подруга Медуса торгуем".
  "Тот шатер, около которого стоит огромный мускулистый красавец раб с факелом?" - Стражник оживился.
  "Да!
  Тот самый шатер - наш".
  "Я провожу тебя до шатра", - стражник произнес без тени сомнения.
  Из-за рядов корзин послышался недовольный голос:
  "Фосген.
  Куда ты с девушкой собрался?"
  "Раба с факелом смотреть".
  "Ты же уже сто раз сегодня бегал смотреть на этого раба".
  "Я хозяйку провожу".
  "Хозяйку? - из-за корзин поднялся второй стражник. - Красавица, покажи личико.
  Подними полупрозрачную завесу шелковую".
  "Нельзя, - я пропищала. - Плохая примета.
  Торговля будет плохая, если я покажу свое лицо незнакомцу".
  "Что только девки не придумают, чтобы отказать мне", - стражник снова скрылся за корзинами.
  "Патрокл - хороший, - первый стражник - Фосген - привязался ко мне.
  Брел рядом. - Когда он в казарму в первый раз пришел, то страшно боялся.
  Кричал.
  Топтал туники и щиты.
  Почему-то он любил носить свадебные туники.
  Тонкие, полупрозрачные, как накидка на твоем лице.
  Я однажды проснулся ночью.
  Патрокл стоял надо мной.
  Глаза его горели красными огнями.
  Патрокл схватил меня за руки.
  Непонятно бормотал.
  "Нельзя, нельзя, Патрокл", - я испугался до онемения пальцев на ногах.
  "Фосген, пойдем обряжать невесту", - Патрокл заговорил на человеческом языке.
  "У тебя нет невесты, Патрокл, - я стучал зубами. - У меня тоже нет невесты".
  "Смерть - твоя невеста, Фосген, - Патрокл закатил глаза. - Твоя смерть проживет еще два дня.
  Затем умрет.
  У нее в последнее время подавленное состояние.
  На оргиях смерть твоя застряла, Фосген.
  Подстриги бороду и кудри.
  Надень красную тунику.
  Не теряй терпение".
  "Все исполню, как ты приказываешь, Патрокл", - я мечтал, чтобы Патрокл замертво свалился.
  "Я теряю терпение, Фосген, - Патрокл не проваливался и не умирал. - С удовольствием смотрю на тебя.
  Твои босые ноги торчат из-под накидки.
  Завяжи пояс на два узла".
  "Уходи, Патрокл".
  "Никогда", - Патрокл закричал в исступлении.
  Лицо его покрылось красными пятнами.
  От крика Патрокла проснулись стражники.
  Окружили нас.
  "Патрокл?
  Фосген?
  Чем вы занимаетесь среди ночи?
  Делали бы свои дела тихо, как муж и жена".
  Нас осуждали.
  Напрасно я пытался оправдаться.
  Кричал, что Патрокл сошел с ума.
  Что он сам пришел.
  А я - невиноватый!
  Надо мной лишь смеялись.
  "Фосген, - Патрокл холодно произнёс.
  Усмешка исказила его некрасивое лицо. - Я даю тебе час.
  За это время ты должен исправиться". - Патрокл развернулся.
  Вернулся к своему ложу.
  Упал и сразу захрапел.
  Я не выдержал.
  Зарыдал.
  Отчаянье разрывало меня.
  Но затем охватила дикая ярость.
  Я схватил палку.
  Бросился к кровати Патрокла.
  Неистово колотил его палкой.
  Но он избитый не просыпался.
  Я устал.
  Бродил вокруг барака до утра.
  Утром спросил Патрокла:
  "Патрокл!
  Ты помнишь, что было ночью?"
  "Не помню.
  Кстати, Фосген.
  Откуда на мне синяки?
  Будто бы меня сильно палкой побили".
  "Не знаю, Патрокл, откуда у тебя синяки.
  Я ночью крепко спал".
  Я вглядывался в нежно-розовое лицо Патрокла.
  "Патрокл - невинный, как младенец, - я думал. - Ночью он бредил".
  С тех пор я сплю в другой казарме.
  Подальше от Патрокла.
  Он - хороший товарищ на страже.
  Но по ночам превращается, когда спит, в чудовище". - Стражник Фосген остановился.
  Раб по-прежнему держал зажжённый факел.
  "Какой красивый раб, - стражник открыл рот. - Целый день на него любуюсь.
  Надо же, как природа создала совершенство.
  Могучий.
  Мускулистый.
  Со снисходительным взглядом.
  Госпожа?"
  "Да, стражник Фосген".
  "Можно я его потрогаю?"
  "Потрогаешь? - Я выпятила нижнюю губку. - Не знаю, понравится ли рабу твое троганье.
  Если раб разозлится, то отвесит тебе пощечину.
  Улетишь из Херес в Фивы".
  "Тогда я просто полюбуюсь".
  "Полюбуйся на нашего раба, стражник Фосген".
  
  И тут я услышала из шатра задорный смех... Дианы.
  "Не поняла, - я не смогла дышать от неожиданности. - Диана до сих пор в шатре?
  Она же должна была давно уйти.
  Купила шелк и бархат.
  Что она с Медусой делает?
  Вернее, что они делают вместе?" - Я ворвалась в шатер.
  "Ихтиандра?" - Медуса проблеяла.
  "Ихтиандра пришла", - Диана пропищала.
  Я стояла посредине шатра.
  Пыхтела, как загнанная ослица.
  Если бы Диана вгляделась, то узнала бы мое лицо под полупрозрачным шелком.
  Но Диана засуетилась.
  Опустила очаровательную головку.
  "До свидания, Медуса и Ихтиандра.
  Мне пора домой.
  Рабы и подруга Ирида заждались.
  У вас хорошо, а дома - тоже хорошо". - Диана выскочила.
  "Диана", - стражник Фосген окликнул мою подругу.
  Стражники должны знать своих купцов и торговок.
  "Фосген?"
  "Скажи, Диана.
  Тебе нравится этот раб?"
  "Раз замечательный", - Диана пропела.
  "Я тоже так думаю, что раб замечательный", - стражник Фосген наслаждался.
  Я подождала, пока Диана убежит.
  Вроде бы и стражник ушел.
  "Хорошо повеселились, Медуса?" - Я старалась говорить спокойно.
  "Мы просто беседовали, Ирида, - Медуса проблеяла. - Заговорились.
  Твоя подруга Диана - прекрасная собеседница".
  "Я так рада, так рада, Медуса, - я подняла прозрачное покрывало с лица. - У нас все - лучше не бывает!
  Раб - замечательный.
  Моя подруга Диана - прекрасная собеседница.
  Только я одна..."
  "Ирида!
  Ты не должна волноваться", - голос Медусы ледяной.
  "Я сама знаю, что я должна, и что не должна, Медуса, - Я подняла вазу с персиками.
  Грохнула ее о пол. - Никто не смеет отбивать у меня мою подругу детства Диану.
  Я - ее подруга.
  Моя обязанность - научить эту неблагодарную дружить со мной заново.
  Мой долг! - Я бегала вокруг столика. - Если ты, Медуса, будешь заигрывать с моей Дианой, то я отниму у тебя Алехандру".
  "Ты не посмеешь", - Медуса зашипела.
  
  "Я не посмею? - Я облизнула губы. - Отбивать подругу интереснее, чем печь хлеб.
  Ты сама это поняла, Медуса.
  Я еще как посмею.
  Смету любого и любую, кто станет на моем пути.
  То, что ты - воинственная нордячка, Медуса, тебя не спасет от моего гнева.
  Ты даже не представляешь, Медуса, на что способна разъяренная весталка.
  Уничтожу любого и любую!"
  Я остановилась.
  Тяжело дышала.
  Думала, что Медуса набросится на меня с кулаками.
  Или мы начнем долгую ругань.
  Но Медуса молчала.
  Она лишь пронзала меня ледяным взглядом.
  "Ты не посмеешь, Медуса, сломать мою жизнь", - я выдохнула тяжело.
  Медуса прыгнула ко мне.
  Я не успела отскочить.
  Медуса крепко обняла меня.
  До боли впилась губами в мои губы.
  
  "Медуса, - я в изумлении уставилась на свою напарницу. - Я ожидала от тебя всего.
  Но только не поцелуя.
  Я думала, что мы подеремся", - я все еще задыхалась.
  Но уже не от гнева.
  Мне не хватало воздуха после затяжного поцелуя Медусы.
  "Ирида, - Медуса встала передо мной на колени.
  Обняла мои ноги. - Ты не представляешь, как я счастлива".
  "Счастлива с Дианой?
  Забирай ее себе.
  Мне уже все равно.
  Хватит предательств на один день".
  "Счастлива, что ты кричала на меня.
  Грозилась уничтожить.
  Я почувствовала себя в родном Норде.
  Надоело здесь видеть, как все прогибаются
  Интригуют словами, а не делами.
  Ты же была открытая, откровенная, как нордячка".
  "У меня не было выбора, Медуса.
  Ты и Диана взбесили меня.
  Я разозлилась от зависти.
  У тебя с Дианой все было хорошо, весело.
  Я же постоянно с ней преодолеваю трудности".
  Я сжала кулачки.
  Выпрямилась.
  Вздернула подбородочек.
  Мои кудри рассыпались по спине.
  "Я бы никогда не ударила тебя, Медуса.
  Только угрожала".
  "Ты меня все больше и больше приятно удивляешь, Ирида.
  Сначала ты придумала торговать.
  Чтобы стать ближе по интересам к Диане.
  Ты угадала.
  Мы с Дианой, почему заболтались..."
  "Почему вы с Дианой заболтались, Медуса?"
  "Потому мы много говорили, что - о торговле.
  Диана может о торгах говорить целую вечность.
  Ты теперь найдешь со своей подружкой общий язык.
  Прекрасно, когда две подруги думают об одном".
  "Спасибо тебе за все, Медуса", - я робко улыбнулась.
  "Ты так говоришь, словно хочешь со мной расстаться навсегда, Ирида".
  "Не навсегда, а до утра.
  Кстати, Алехандре нужен шелк для шитья туник и халатов".
  "Я отправлю с рабами два рулона", - Медуса побледнела.
  "Сама не навестишь, Алехандру?"
  "Я?
  Йа?
  Я очень занята", - Медуса присела.
  Бессмысленно поглаживала рулон шелка.
  "Медуса, Медуса, - я засмеялась.
  Гладила нордячку по головке. - Не бойся Алехандру.
  Она же... к тебе тянется всей душой. - Я хотела сказать, что Алехандра любит Медусу.
  Но это было бы не совсем правдой. - Ты никого не боишься, Медуса.
  Но Алехандру боишься".
  "Йа?
  Я подумаю.
  Может быть... потом".
  "В доме, возможно, водятся призраки.
  Ты оставишь Алехандру одну с призраками?"
  "Оставлю.
  Призрак - не я".
  "Как хочешь, Медуса, - я направилась к выходу из шатра. - До следующего утра.
  Я приду торговать утром".
  "Спокойной ночи, Ирида".
  "Ночь у меня будет неспокойная, - я захихикала. - В доме Дианы кипят страсти.
  Сплошные интриги.
  Главное - выжить".
  
  Я бы добавила еще что-нибудь жизнеутверждающее.
  Но в шатер влетел... стражник Фосген.
  Он тонко завопил, как женщина.
  За Фосгеном вбежал стражник Патрокл.
  Он опустил палку на плечо своего товарища.
  "Девушки, не останавливайте Патрокла, - Фосген заверещал от боли. - Он во сне бегает и бьет меня.
  Патрокл не виноват.
  Он сам не ведает, что творит".
  Патрокл остановился.
  Затем нерешительно двинулся ко мне.
  Но на его пути встала Медуса:
  "Стражник!
  Хочешь услышать, как с незабываемым стуком падают на пол твои зубы?"
  Медуса даже не изменила спокойное выражение лица.
  Стражник Патрокл, хоть и не понимал (по мнению Фосгена), спал, но от меня и от Медусы отстал.
  Он ударил палкой Фосгена еще раз:
  "Фосген!
  Ты заслужил! - Патрокл кряхтел. - Сам виноват. - Палка стучала по голове, спине и ягодицам стражника Фосгена. - Не защищайся.
  Наказание настигло тебя, Фосген.
  Ты все равно станешь моим мужем".
  "Не выйду я за тебя замуж, Патрокл", - стражник Фосген рыдал.
  "Кричи!
  Надрывайся от крика и боли, Фосген, - Патрокл с удовольствием колотил своего напарника.
  Неужели, Патрокл на самом деле спит?
  И не понимает, что происходит? - У меня уже почти не осталось сил.
  Но я не отступлю.
  К тому же, я должен тебя палкой учить, Фосген.
  Я разукрашиваю твою кожу синяками.
  Получаю удовольствие.
  Ты бы мог мне помешать, Фосген.
  Но я тебя тогда с силой оттолкну.
  Ты ударишься головой о колонну.
  Упадешь на пол.
  Сразу станешь моим".
  "Патрокл, очнись", - стражник Фосген закрывал лицо руками.
  Не делал попытки убежать.
  Не пытался ответить на удары.
  "Фосген.
  Я от твоей беззащитности зверею еще больше, - Патрокл пришел в ярость. - Упрямый верблюд.
  Как ты смеешь отказывать мне?"
  Палка опустилась на голову Фосгена.
  Оторвала ухо.
  Сразу хлынула кровь.
  Стражник Фосген заскулил.
  Схватил свое ухо.
  "Немедленно убирайтесь из шатра, - Медуса отвесила стражнику Патроклу звонкую оплеуху. - Если хоть одна капля крови упадет на наш товар.
  То...
  То я выпущу из вас всю кровь".
  "Уходите, - я завопила, - пока целы ваши руки и ноги".
  "Неблагодарные, - Патрокл заверещал.
  Быстро-быстро моргал. - Где я?
  Девки затащили меня в шатер?
  Хотят надо мной снасильничать?
  Фосген?
  Кто оторвал тебе ухо?"
  "Проснулся, друг? - Фосген улыбнулся Патроклу. - Я сам во всем виноват.
  Глаза мои заволокло кровавым туманом.
  Но я слышу тебя, Патрокл.
  Ты не жужжишь".
  "Зато ты, Фосген, хнычешь, как девка", - стражник Патрокл бережно поддерживал своего товарища.
  Наконец, они покинули наш шатер.
  
  "Медуса?"
  "Да, Ирида".
  "Ну, и как я тебя оставлю в этом кошмаре?
  Наш могучий раб с факелом пальцем не пошевелил, чтобы нас спасти".
  "Во-первых, нам ничто не угрожало, Ирида.
  Во-вторых, раб куплен для того, чтобы с факелом украшал собой вход в шатер.
  Кентавр - раб не для охраны".
  "Ты справишься, Медуса?"
  "Иди, Ирида, - Медуса выталкивала меня из шатра. - Если я не справлюсь, то никто не справится".
  "Ты меня успокоила, Медуса".
  "Главное, чтобы ты справилась с Дианой, Ирида".
  "Это будет сложно", - я невесело засмеялась.
  Вышла из шатра.
  Раб Кентавр невозмутимо стоял с зажжённым факелом.
  "Ирида? - Медуса догнала меня. - Переоденься. - Напарница передала мне мою тунику. - Иначе Диана поймет, что в шатре была ты".
  "Ой, чуть не попалась", - я скинула тунику.
  "Не боишься переодеваться вне шатра?"
  "После сегодняшнего, я ничего не боюсь, Медуса, - я быстро натянула свою тунику. - За один день я прожила больше жизней, чем за свои девятнадцать лет".
  Я отдала серую дорогую нордическую тунику Медусе.
  Обняла новую подругу.
  Мы поцеловались на прощание.
  "Медуса".
  "Да, Ирида".
  "Твои губы ледяные".
  "Я же из Норда.
  Зато твои губы жаркие, Ирида".
  "Я - местная!" - Я помахала ручкой.
  Побежала с ночной ярмарки.
  "Красавица, - из тени зашептало. - Ты сейчас голая была?"
  "Не я, - я ответила бродяге. - Даже не думай.
  Погрузись в свои мысли.
  Постарайся заснуть.
  Надеюсь, что тебе приснится не столь ужасный сон, какой постоянно снится стражнику Патроклу".
  "Патрокл снова бил Фосгена?" - Из темноты заскрипело смехом.
  "Бил.
  Ухо ему оторвал".
  "Бьет, значит - любит".
  "Хм".
  "Ложись со мной, красавица".
  "Обалдел, старче?"
  "Покорись!"
  "Никогда".
  Я побежала.
  На этот раз не спутала улицу и дом.
  Открыла ворота.
  Вошла тихо.
  Закрыла за собой на палку.
  
  "Понятно, почему у ворот нет раба, - я пробиралась к дому. - Сегодня ночь палок.
  Стражник Патрокл колотит стражника Фосгена.
  В доме Дианы тоже сражение".
  Из барака доносились стоны.
  Я передумала.
  Развернулась от дома.
  Побежала в сторону барака.
  "Свет факелов бьет в глаза, - я вглядывалась. - Ничего не видно. - Я склонила голову.
  Заметила на земле рабыню.
  Нехорошее предчувствие кольнуло меня в сердце. - На тонкой спине рабыни длинная красная полоса от кнута. - Я подняла взгляд.
  Увидела надсмотрщика над рабами Акустия с кнутом. - Кто же это сделал?"
  "Ирида, не лезь в наши дела, - Акустий прищурился. - Ты здесь чужая.
  Ты в доме Дианы - никто, Ирида". - Акустий еще два раза опустил кнут на спину Дездемоны.
  "Йа?
  Я - никто?
  Я - весталка.
  Я подруга Дианы.
  Была подругой.
  Надеюсь, что еще останусь.
  Вот ты, надсмотрщик над рабами - никто в этом доме.
  Как ты смеешь бить мою рабыню, Акустий?" - Я схватила палку.
  Вспомнила, как стражник Патрокл колотил стражника Фосгена.
  Замахнулась на Акустий.
  Он вытаращил глаза.
  Поднимал руку, чтобы защитить голову.
  Но не успел.
  Палка обрушилась на него, как молния.
  Акустий упал на колени.
  Тряс головой.
  На лоб стекала кровь.
  "Ирида.
  Дездемона не твоя рабыня, - надсмотрщик над рабами поднял затуманенный взгляд. - Дездемону дали тебе попользоваться.
  Временно".
  "Дездемона - моя рабыня, - я закусила губу. - Не смей воровать у меня рабынь, гнусный надсмотрщик.
  Акустий!
  Не бери чужое!"
  Я снова замахнулась палкой.
  На этот раз Акустий опередил меня.
  Он кнутом выбил палку из моих рук.
  Хлестал меня, как какую-то...
  Какую-то рабыню.
  Впрочем, я могла бы догадаться.
  Я не стражник.
  Я не справлюсь с надсмотрщиком над рабами.
  
  Рабыня Дездемона кричала.
  Она с трудом поднялась.
  Пыталась отнять у Акустия кнут.
  Но надсмотрщик над рабами оттолкнул ее.
  Он не унимался.
  Хлестал и хлестал меня.
  Я потеряла представление о реальности.
  Пока не появилась хозяйка.
  
  
  ГЛАВА 467
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДУ БЬЮТ КНУТОМ
  
  "Акустий, - Диана громко крикнула. - Что происходит?"
  "Будто бы Диана не видит, что происходит, - я подумала с безразличием. - Ее надсмотрщик бьет меня кнутом.
  Вот, что происходит".
  Диана вырвала у Акустия кнут.
  Отшвырнула его подальше.
  "Ее следует бить!
  Бить кнутом! - Акустий сделал движение к палке.
  Но Диана не дала. - Ирида не должна командовать в твоем доме, Диана.
  Не должна!" - Акустий задыхался.
  Но не смел оттолкнуть Диану.
  "Бедняжка Акустий", - Диана усмехнулась.
  "Акустий - бедняжка? - Я поднялась на дрожащих ногах. - А я не бедняжка?
  Диана!
  Одумайся!
  Кого ты защищаешь?
  Того, кто бил кнутом твою подругу".
  "Акустий, - рабыня Дездемона плакала. - Посмотри на Ириду.
  Посмотри, что ты наделал".
  "Дездемона, - я опустила окровавленную ладонь на ладонь рабыни. - Я благодарна, что ты в первую очередь обо мне думаешь.
  Тебя Акустий тоже изрядно поколотил.
  Но, кажется, что нашей Диане нет до нас интереса.
  Она не испугалась бы, если бы я не шевелилась - Я обернулась к Диане: - Диана, ничего страшного, что я и твоя рабыня Дездемона запачкали своей кровью твою землю?"
  Диана ответила прежде, чем кто-нибудь что-то сказал:
  "Не страшно, Ирида
  Когда бьют, то всегда идет кровь".
  "Дездемона, держи меня, - я завопила. - Я сейчас Диане все волосы хочу выдрать".
  "Я не позволю обидеть хозяйку, - надсмотрщик над рабами пришел в себя. - Ирида!
  Если ты попытаешься обидеть Диану, то я тебя до смерти забью кнутом".
  "Ты меня успокоил, Акустий, - я вымученно засмеялась. - Теперь все стало ясно.
  Ты не позволишь обидеть твою хозяйку, потому что сам собираешься ее обворовать и убить".
  "Ты сошла с ума, Ирида, - Диана взяла меня за руку. - Я провожу тебя в спальню.
  Ты должна поспать несколько часов".
  "Я пойду спать с рабыней Дездемоной, Диана.
  Мы обе побиты, как собаки.
  В твоем доме".
  "Дездемону жалко", - Диана привела меня в свою спальню.
  "Дездемону жалко? - Я почувствовала, как отказывают ноги. - А меня не жалко?"
  "Тебе же тоже жалко Дездемону, Ирида.
  Поэтому, почему удивляешься, что я ее жалею?"
  
  "Все нормально, Диана, - я подошла к сундуку. - Голова кружится.
  Все тело болит после ударов кнутом.
  Боль даже бодрит. - Я подняла крышку сундука. - Диана.
  Я забираю пергаменты со своим изображением.
  Вернее, с изображением девушки, которая очень на меня похожа.
  Потому что я не могу быть на древнем пергаменте.
  Забираю и ухожу из твоего дома".
  "А дружба, Ирида?"
  "Дружба?
  О какой дружбе ты смеешь говорить?"
  "О нашей с тобой дружбе".
  "Ты только что с безразличием наблюдала, как твой надсмотрщик над рабами избил меня".
  "Акустий - хороший надсмотрщик над рабами.
  Он знает свое дело.
  За что же я его буду осуждать?
  Он почувствовал, что ты представляешь угрозу для меня...
  Поэтому тебя наказал".
  "Ты так спокойно об этом говоришь, Диана.
  Больше ни слова.
  Я ухожу.
  Акустий проследит за тобой". - Я дрогнула.
  "Ты бросаешь свою подружку, Ирида?"
  "Ты сама сказала, что я тебе уже не подружка, Диана".
  "Я сказала.
  Может быть, я некоторое время считаю, что ты мне не подружка, Ирида.
  Но главное, как ты считаешь.
  Я для тебя подруга еще?"
  "Тыыыы?
  Да.
  Диана.
  Ты моя подруга, - я ответила после мучительного молчания. - Но мне легче без тебя, чем с тобой".
  "Ты считаешь, что я неправильно веду себя с тобой, Ирида?"
  "Так я и считаю".
  "Ты обижаешься на меня.
  Считаешь мое поведение странным?"
  "Ты угадала, Диана.
  Ты - хозяйка дома.
  Допустила, что мою рабыню надсмотрщик над рабами истязает кнутом.
  И меня тоже побил".
  "Я запуталась, Ирида.
  Ты, как подруга, должна мне помочь.
  Ты же сбегаешь, кода тебе плохо.
  Так подруги не поступают".
  "Прекрасно, - я развела руки в стороны. - Ты ловко обвиняешь меня.
  Я стою избитая.
  Ты могла бы приказать Акустию, чтобы он не смел прикасаться ко мне и к Дездемоне.
  Но ты не приказала ему.
  Я истекаю кровью по твоей вине..."
  
  "До свадьбы заживет, Ирида!"
  "Чтоооо?"
  "То, что слышала, Ирида.
  Я сказала, что до твоей свадьбы заживет".
  "Я не собираюсь замуж, Диана.
  Мне не надо".
  "Ты не собираешься замуж, Ирида?
  "Да.
  Не собираюсь".
  "А твой жених Помпей сказал, что ты - его невеста".
  "Помпей приходил?"
  "Не только приходил, но и искал тебя.
  Говорил, что ты обещала ему, что станешь его женой.
  Еще о какой-то тунике спрашивал.
  Сказал, что ты ему должна".
  "Должна что?"
  "Это у тебя я хочу спросить, Ирида, что ты должна толстому купцу, у которого есть жена по закону цезаря".
  "Я с Помпеем... - я блеяла. - Нас Мандрагора познакомила. - Врать, так врать. - Не пойду замуж".
  "Ты украла у Помпея тунику, Ирида?"
  "Я еще не опустилась, чтобы у толстого купца воровать тунику.
  Где я могла ее украсть?"
  "Например, в термах, Ирида".
  "В каких термах?"
  "Ты и купец Помпей развлекались в термах.
  Потом ты прихватила его тунику".
  "Ахахахаха, Дианочка.
  Я с мужчинами в термы не хожу".
  "Или на оргии, Ирида".
  "На оргии?"
  "Ты и Помпей веселились на оргии.
  Ты украла его тунику".
  "Ты настолько низко обо мне думаешь, Диана, что допускаешь, что я стану воровать туники у купцов".
  "Я настолько низко о тебе думаю, Ирида, что допускаю, что ты можешь стать невестой толстого женатого пожилого купца".
  "Откуда ты знаешь, Диана?"
  "Помпей мне сказал".
  "Но ты же целый день была на ярмарке, Диана".
  "Я приходила домой.
  Вот тебя, Ирида, день не было дома.
  Я даже боюсь представить, где ты, весталка, развлекалась и с кем".
  "Бойся представить, Дианочка.
  "Весталка" из твоих уст звучит, как оскорбление".
  
  "А "подруга" от тебя звучит, как издевательство, Дианочка.
  Тем более, я знаю, что ты тоже домой не приходила целый день".
  "Кто тебе доложил?
  Ты же только что пришла в мой дом".
  "Прекрасно, что ты напомнила мне, Дианочка, что я нахожусь в твоем доме, - я заскрипела зубами. - А то я забыла, где нахожусь.
  Хорошо, что и твой надсмотрщик над рабами Акустий напомнил мне кнутом.
  Сказал, что я - никто в твоем доме.
  Ты так Акустия подговорила, что я для него - никто?
  Я для тебя тоже - никто, Дианка?"
  "Иридка!
  Ты спросила, кто я для тебя?
  Сначала ответь - кто ты для него или нее?"
  "Кого - нее или него?" - Я тихо проблеяла.
  Подумала:
  "Неужели, Диана узнала меня в шатре.
  Полупрозрачный шелк не полностью скрывал мое лицо".
  "Тот, или та, с кем ты сегодня день провела, Иридка".
  "Ах, день провела! - Я натянуто захохотала. - Я купалась".
  "Купалась?"
  "В реке купалась.
  В купальне на реке, Дианка".
  "Но в моем доме есть купальня".
  "Кажется, что в купальне в твоем доме мне никто не рад.
  Поэтому мне проще было на реку сходить.
  Главное, что сегодня не третий день, и не седьмой.
  А то в эти дни в купальне на реке много народа". - Кто меня за язык тянул.
  Сначала я солгала, что ходила на реку в купальню.
  Затем сказала о третьем и седьмом дне, когда все купаются и подглядывают друг за другом в купальнях на реке.
  
  "Иридка, откуда ты знаешь о третьем дне и седьмом в купальнях?" - Диана прищурилась.
  "А ты, Дианка, откуда знаешь о третьем и седьмом днях в купальнях?" - Я воткнула кулаки в бока.
  "Мне...
  Я местная.
  Все знают".
  "Ах, все знают о подглядывании в купальнях в третий и седьмой день, - я завизжала. - А, может быть, не все горожане знают о бесстыдствах в купальнях на реке в эти дни?
  Приличные граждане по домам сидят.
  А девушки бесстыдницы, как ты, по купальням бродят".
  "Это ты - бесстыдница, Иридка!"
  "От бесстыдницы слышу".
  Мы пыхтели.
  Смотрели глаза в глаза.
  "Я старалась убедить Акустия не трогать тебя и Дездемону, - Диана, наконец, пошла на примирение. - Он меня не послушал.
  Сказал, что наказывать надо заранее.
  Потом поздно будет".
  "Ты внятно ему сказала, Диана?"
  "Внятней не бывает".
  "Я могу обвинить Акустия в попытке убить меня...и рабыню Дездемону"
  "Кто вас защитит, Ирида?
  Надсмотрщик над рабами имеет право убивать рабов.
  А ты..."
  "Что я?
  Договаривай, Диана".
  "Ты - беззащитная, Ирида".
  "Разве ты не можешь меня защитить, Диана?"
  "Меня бы кто защитил", - Диана вздохнула грустно.
  "Не прибедняйся, Дианочка, - я снова закипала. - Не настолько ты беззащитная.
  Ты в шатре с Медусой прекрасно время провела.
  Ты громко хохотала.
  Не похоже, чтобы беззащитная могла так хохотать".
  "С Медусой?
  В шатре? - Диана проблеяла.
  Даже побледнела до синевы.
  Тянула время. - Кто тебе сказал, Ирида?
  Медуса сообщила?
  Но Медуса - нордячка.
  Еще вчера ее не было на нашей ярмарке.
  Я всех знаю.
  Когда ты успела с ней подружиться?"
  "Ха, Дианочка.
  Я проходила мимо ее шатра.
  Вдруг, слышу твой громкий, жизнерадостный, заливистый хохот.
  Со мной ты так не смеялась, Дианка.
  Я осторожно заглянула.
  А там вы бесстыдством занимаетесь". - Я наугад сказала.
  Просто так.
  Но нечаянно попала.
  "Так ты все видела, Ирида?"
  "Все-все ваше бесстыдство видела", - я солгала.
  И замерла в ужасе.
  "Значит, Дианка и Медуса не просто так хохотали, - я подумала. - Они спелись.
  У них секретики общие".
  "Но мы же опустили полог шатра".
  "Не до конца закрыли, Дианка", - я поняла, что своими расспросами сделала себе хуже.
  Не спрашивала бы - не узнала бы.
  
  "Йа.
  Я...
  Ты увидела меня обнаженную и неправильно поняла". - Диана схватила меня за руки.
  "Обнаженную..." - Мое сердце ухнуло в пропасть.
  "Я сняла свою тунику".
  "Ты сняла свою тунику", - я деревяно повторяла.
  "Медуса сама предложила мне".
  "Медуса казалась мне приличной девушкой.
  Нордячка.
  Замороженная.
  Но увидела тебя, Дианка, и ее в жар бросило.
  Не мудренно.
  В тебя все влюбляются.
  Ты - красавица, Диана".
  "Что ты говоришь, Ирида?
  Причем здесь влюбилась?"
  "Ты сказала, что Медуса сама предложила тебе раздеться.
  Снять тунику".
  "Ты и обнаженную Медусу видела.
  Но это не то, о чем ты подумала, Ирида.
  А как же иначе, Ирида?"
  "Конечно, как же иначе, Дианка, - я пропищала. - Иначе быть не могло.
  Ты голая.
  Медуса голая.
  Шатер закрыли, чтобы никто не видел ваших бесчинств".
  "Как бы я иначе примерила тунику Медусы, Иридка?
  Ты странная какая-то.
  Я спросила, из чего ее серая туника сшита.
  Материал похож на шелк.
  Но шелк замечательный.
  На чайнинский шелк не похож.
  Медуса призналась, что туника у нее из нордического шелка сшита.
  Я же знаю, что нордический шелк - дорогущий.
  Медуса предложила мне примерить свою тунику.
  Ох, - Диана закатила глазки. - Как приятна туника из нордического шелка.
  Ты даже не представляешь, Ирида".
  "Не представляю, как приятна туника из нордического шелка", - я поймала себя на мысли, что с Дианой сейчас толко вру и вру.
  Ведь свою тунику из нордического шелка я сняла меньше часа назад...
  "Значит, ты просто примеряла тунику какой-то торговки Медусы?"
  "Просто примеряла тунику, Ирида.
  Ты же подумала, что Медуса в меня влюбилась", - Диана рассмеялась.
  Хлопала ладошками по коленкам.
  "Ты смеялась с Медусой тоже - просто так, Диана?"
  "Медуса - милая собеседница.
  Мы обсуждали торговлю.
  Медуса постоянно упоминала свою напарницу по торговле - Ихтиандру.
  Я видела Ихтиандру мельком.
  Она с рабыней ушла из шатра".
  "Что же торговка Медуса говорила о своей напарнице Ихтиандре?" - Я облизнула пересохшие губы.
  "Сейчас узнаю, что Медуса обо мне на самом деле думает".
  "Торговка из Норда от своей напарницы Ихтиандры без ума, Ирида, - Диана погрозила мне пальчиком. - Я даже ревновала".
  "Без ума от меня? - Я оговорилась.
  Кашлянула в кулак.
  Захихикала. - Я хотела спросить - без ума от напарницы?
  В каком смысле?"
  "Она обожает Ихтиандру.
  Только о ней и говорит".
  "А свою рабыню она не обожает?"
  "Почему ты спросила о рабыне Медусы? - Диана с подозрением смотрела на меня. - Ты же не видела ее".
  "Не видела рабыню Медусы, - ложь на ложь порождает новую ложь. - Но ты же сказала, что Ихтиандра ушла с рабыней.
  Вот я и пошутила".
  "Мне кажется, что Медуса боится свою рабыню.
  Но боится нежно".
  
  "Как можно бояться нежно, Диана?
  Разве палача, привидение, ожившего мертвеца можно бояться нежно?"
  "Рабыня Медусы - палач, привидение, оживший мертвец?" - Диана приложила ладошку ко рту.
  "Я так для примера сказала, Диана.
  Нельзя бояться нежно".
  "Нет, можно бояться нежно, Ирида.
  Когда Медуса говорила о своей рабыне, то у нее глаза загорались.
  В них мелькали золотые искорки".
  "Мне надоело слушать о каких-то нордячках с золотыми искрами, - я притворно зевнула. - Ты не оправдалась передо мной, Дианка".
  "Я и не собиралась перед тобой оправдываться, Иридка".
  "Куда ты дела пергамент из сундука?"
  "Пергамент из сундука?
  Какой пергамент?"
  "Пергамент с моими изображениями, Диана".
  "Тот пергамент?"
  "Тот пергамент, Диана".
  "Он, что, пропал?"
  "Я его в сундуке не нашла".
  "Не может быть, - Диана подбежала к сундуку.
  Заглянула.
  Начала рыться.
  Склонилась так низко, что оголилась попка. - Действительно, нет пергамента. - Диана распрямилась. - Ужасно не то, что пропал твой пергамент.
  Более страшно то, что кто-то свободно ходит по моему дому.
  Нагло заглядывает в мою спальню.
  Спокойно роется в моих вещах.
  И берет, что ему надо".
  "Я догадываюсь, кто украл пергамент, - я устало опустилась на кровать. - Акустий.
  Твой надсмотрщик над рабами украл его".
  "Зачем Акустию пергамент с твоим изображением, Ирида?
  Или с изображением древней девушки, которая поразительно на тебя похожа?"
  "Я тоже думаю - зачем?"
  "Мне кажется, что ты, Ирида, изначально пошла по ложному пути".
  "Чтоооо?
  Кто тебя научил изъясняться слишком длинно и умно, Диана?
  Я ничего не поняла.
  Какой длинный путь?
  Что означает - изначально?"
  
  "Я с вестляндскими купцами торговлю веду, - щечки Дианы порозовели. - Вестляндцы говорят длинно, непонятно, но красиво".
  "Я - весталка, а не вестляндка, - я засмеялась. - Смешная сказала - весталка, а не вестляндка".
  "Смешно, - Диана захихикала. - Я хотела сказать, что ты все беды на Акустия валишь, Ирида".
  "На кого же еще?"
  "Ты на него зла, потому что надсмотрщик над рабами тебя кнутом выпорол.
  Но кнут не означает, что Акустий украл пергамент из моего сундука".
  "Если бы тебя Акустий кнутом хлестал, то ты бы не была столь добра к своему надсмотрщику".
  "Акустий - надсмотрщик над моими рабами, а не надо мной".
  "Кого же я должна подозревать, Дианочка?
  Кто украл из твоего сундука пергамент?
  Ты украла?
  Или прорицательница Мандрагора?
  А, может быть, рабыня Дездемона стащила?
  Или управляющая домом Артемида?
  Я еще подозреваю вакханку Селену.
  Не дом, а - гнездо скорпионов".
  "Скорпионы живут в гнездах, Ирида? - Диана распахнула глазища.
  Стала еще красивее.
  Хотя красивее уже некуда. - Я думала, что в гнездышках только птички живут".
  "Лицо смерти в гнезде живет".
  "Лицо смерти? - Диана испугалась. - Ты, Иридка, начала предсказывать?
  Превращаешься в прорицательницу?
  Тебя Мандрагора заразила прорицательностью?"
  "Лицо смерти - как-то само собой вырвалось, - я задрожала. - Я сама испугалась своих слов, Диана.
  Прорицать я не желаю.
  Слишком я худенькая.
  В меня много всего не вместится.
  Достаточно и того, что в меня весталка вмещается".
  "Тогда следи за своими словами, Ирида".
  "Вот еще.
  Ты не можешь уследить за своими слугами, Диана.
  Я же обязана следить за словами".
  "Ирида?"
  "Да, Диана".
  "Я не предлагаю помириться, Ирида.
  Дружбу просто так не вернешь.
  Но может быть, мы попробуем что-нибудь затеять вместе?"
  
  "Например?
  Ты хочешь, чтобы я торговала с тобой, Диана?"
  "Торговать? - Диана обидно расхохоталась. - Нет.
  Торговля не для тебя, Ирида.
  Ты торговать не умеешь.
  И не научишься.
  Торговать - нужно ум иметь.
  Торговая жилка должна быть.
  Ты же - благородная весталка".
  "Издеваешься, Диана?"
  "Почему издеваюсь?
  Я просто говорю то, что ты любишь повторять.
  Через каждое слово ты хвастаешься, что ты благородная и весталка".
  "Вот так подружились, Диана", - я ядовито зашипела.
  Подумала:
  "Диана не верит в меня.
  Не верит в то, что я могу торговать.
  Сама же она купила у меня, в моем шатре, мой товар - голубой шелк и розовый бархат.
  При этом мне не призналась, что приобрела.
  Пусть и дальше думает, что я не умею торговать.
  Что у меня нет таланта к торговле".
  "Когда я говорила, что можем что-нибудь затеять вместе, я имела в виду другое, - Диана сделала вид, что не обратила внимание на мой гнев. - Например, сходим куда-нибудь вместе".
  "Сходим вместе, Диана?
  Ты приглашаешь меня на свидание?
  Как патриций приглашает рабыню?"
  "Почему, как патриций приглашает рабыню, Ирида?"
  "У меня нет денег, чтобы с тобой вместе ходить", - снова ложь.
  "Тогда сходим туда, где деньги не понадобятся, Ирида".
  "Разговор с нищей.
  Я думала, что ты скажешь, что заплатишь за меня, Диана".
  "Ты бы не приняла от меня подачку, Ирида.
  Ты бы не унизилась до того, чтобы взять у меня монеты".
  "Кто хочет выжить, тот и камни будет грызть".
  "Я предлагаю завтра прогуляться на речку".
  "Завтра?
  На речку?
  Зачем?"
  "Эээээээээ.
  Если мы сами не веселимся, Ирида, то посмотрим, как веселятся другие.
  Завтра - третий день.
  Вечером в купальнях на реке будет весело".
  "Ты хочешь, чтобы я смотрела на бесстыдства, Диана?"
  "Почему на бесстыдства?
  Я думаю, что в купальнях все благопристойно".
  "Вечером завтра?"
  "Завтра вечером, Ирида.
  После торговли.
  Завтра ярмарочный день".
  
  "Купальня, так купальня", - я согласилась через силу.
  Подумала:
  "Все же появилась возможность пообщаться с Дианой вне ее дома.
  Может быть, только в доме она суровая и непонятная?"
  "Только ты будь вечером дома, Ирида.
  Я зайду за тобой".
  "Где же я еще буду, Диана?
  В Херес я ничего не знаю.
  Монет у меня нет.
  Знакомых - тоже".
  "Но ведь ты сегодня бродила, неизвестно где, неизвестно с кем, Ирида".
  "Все, Диана, - я решительно поднялась с кровати. - Достаточно на сегодня.
  Иначе снова поругаемся.
  Я пойду зализывать раны".
  "Куда же ты пойдешь, Ирида? - Диана надула губки. - Я думала, что ты останешься со мной.
  На кровати всем места хватит".
  "На твоей кровати хватит места всем, кроме меня, Дианочка".
  "Я смажу твои раны лечебным снадобьем, Иридочка.
  Или ты хочешь, чтобы рабыня Дездемона зализывала твои раны?"
  "Рабы лучше знают, как лечить раны от ударов кнута.
  У рабов больше опыт..."
  Я гордо развернулась.
  Направилась к выходу из спальни Дианы.
  Около кровати задела за статую Венеры.
  Статуя угрожающе закачалась.
  Я могла бы спасти ее.
  Но не стала.
  Статуя грохнулась.
  Разлетелась на множество осколков.
  "Венера разбивается - к счастью", - я выбежала из спальни.
  
  "Не понимаю, что творится, - я бормотала под нос. - Радоваться - не получается.
  Но и печалиться - тоже не выходит.
  Я ни в чем не уверена.
  Даже, если бы залезла на дерево и упала бы с него, то тоже не была бы уверена, что упала".
  "Ирида?" - Из-за мраморной колонны вышла Артемида.
  "Артемида?
  Не думаю, что я хотела бы сейчас с тобой встретиться", - я остановилась.
  "Я ждала тебя.
  Заметила, как ты прошла в спальню Дианы.
  Подождала, пока ты выйдешь".
  "А, если бы я осталась у Дианы до утра? - я ядовито спросила. - Ты бы меня до утра ждала за колонной?"
  "Ждала бы", - Артемида ответила с жаром.
  "Я не верю тебе, Артемида".
  "Я тебе ничего плохого не сделала, Ирида".
  "Зато твой жених и брат Акустий меня кнутом хлестал.
  Как рабыню избивал.
  Как ослицу".
  "Ты не похожа на ослицу, Ирида, - Артемида вскрикнула.
  Побледнела. - Ты сказала, что мой жених и брат Акустий...
  Но откуда ты узнала..."
  "Что надсмотрщик над рабами Акустий - твой жених, все знают, Артемида".
  "Нет, что он мой родной брат..."
  "Может я, и выгляжу глупенькой, Артемида, но я не она".
  "Но я и Акустий никому не рассказывали, что мы родные сестра и брат".
  "Я - прорицательница".
  "Ты?
  Прорицательница? - Артемида даже заикаться стала. - Не может быть".
  "Не может, так не может.
  Зачем ты меня ждала, Артемида?
  Чтобы я сказала тебе, что ты и Акустий - родные?" - Я тонко пошутила.
  
  
  ГЛАВА 468
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  АРТЕМИДА И РАНЫ ИРИДЫ
  
  "Я хочу залечить твои раны, Ирида, - Артемида показала на плошку с зеленой жижей. - Акустий тебя избил кнутом..."
  "Так мило, - я пропищала с издевкой. - Брат калечит, а сестра - лечит".
  
  "Йа", - Артемида медленно стала сползать на пол.
  "Эй, Артемида, - я подхватила ее. - У тебя глаза остекленели.
  Тебя надо лечить".
  "Я просто переволновалась, - Артемида поднялась. - Осталось сил только на шепот".
  "Бессильная ты хотела лечить меня, Артемида?"
  "Я все понимаю, Ирида.
  Но я уже в норме".
  "У тебя синяки от пальцев на шее, Артемида".
  "Я обругала Акустия.
  Он не выдержал.
  Схватил меня за волосы и потащил в спальню.
  Я хотела вырваться.
  Но он меня душил.
  Я упала". - Артемида показала на разбитую левую коленку.
  "Твой брат Акустий хотел тебя убить?"
  "Не думаю.
  Акустий по-своему любит меня".
  "Мертвую он бы любил тебя больше, Артемида".
  "Я догадываюсь.
  Лучше забыть то, что не кажется важным.
  Воспоминания бьют сильнее кнута".
  "Главное, что мы живы, Артемида".
  "Огонь в нас не умирает, Ирида".
  "Что-то ты стала заговариваться.
  Я провожу тебя до твоей спальни, Артемида".
  "А, Дездемона?"
  "Что Дездемона?"
  "Ей тоже надо помочь".
  "Я от тебя вернусь к себе.
  Надеюсь, что чудодейственная мазь останется.
  Я смажу раны Дездемоны".
  "Пойдем, Ирида, ко мне".
  "Я доведу тебя до кровати, Артемида", - я уточнила.
  "Лучше бы мы летали", - Артемида прошептала.
  
  Я привела Артемиду в ее роскошную спальню.
  "У тебя мило", - я разглядывала подушечки.
  "Я не дурочка, - Артемида села на кровать.
  Не касалась подушек. - Мне не нужна правда".
  "Тебе нужен сон, а не правда, Артемида", - я помогла Артемиде раздеться".
  "Ирида?"
  "Да, Артемида".
  "Ложись со мной".
  "Это не входит в мои планы, Артемида".
  "Мне холодно одной".
  "Тебя знобит, Артемида?"
  "Холод на душе".
  "Если бы я была могущественной жрицей, - я прилегла рядом с Артемидой, - я бы вылечила всех.
  Потом стала бы еще могущественнее".
  "Ирида?"
  "Да, Артемида".
  "Разденься".
  "Зачем?"
  "Согрей меня".
  "Ради согревания только", - я стянула с себя тунику.
  "Прижмись ко мне, Ирида".
  "Прижалась".
  "Обними меня".
  "Обняла", - я проблеяла.
  Подумала:
  "Не думала, не гадала, а оказалась в кровати Артемиды".
  Артемида закрыла глаза.
  Дыхание ее уравнивалась.
  Я решила не засыпать.
  Вдруг, Акустий войдет без разрешения в спальню своей сестры и невесты.
  Или, еще кто-нибудь.
  В доме Дианы слухи разносятся быстро.
  А я с Дианой только начала мириться.
  "Ирида"? - Артемида прошептала.
  Я подумала, что она шепчет во сне.
  Но на всякий случай я ответила:
  "Да, Артемида".
  "Чем быстрее ты уйдешь, тем безопаснее для тебя".
  "Ты уже согрелась, Артемида?"
  "Не я согрелась, а ты меня согрела, Ирида.
  Я твоя должница".
  "Чем долг отдавать будешь? - я горько усмехнулась. - Тем же?"
  
  Я медленно встала с кровати.
  Прикрыла блестящую наготу Артемиды шелковым покрывалом.
  Захватила плошку с лечебным зельем.
  Артемида глаза не открывала:
  "Не покидай дом Дианы, Ирида.
  Уже скоро.
  Совсем скоро".
  "Я решу, когда мне и куда, - я поняла, что на этот раз Артемида шептала во сне. - Я на многое способна".
  Без приключений я добралась до своей спальной залы.
  С опаской вошла.
  В доме Дианы множество сюрпризов.
  Но в спальне, к счастью, сюрприза не было.
  Рабыня Дездемона лежала на животе.
  Тихонько стонала.
  Я подбежала к кровати.
  "Ирида, - рабыня вскрикнула радостно. - Мне трудно говорить.
  Ты пришла ко мне?"
  "К кому же мне идти, Дездемона?"
  "Я думала...
  Не важно, что я думала, Ирида".
  "Я принесла...
  Мне Артемида дала целебное зелье.
  Для нас..."
  "Ты будешь меня лечить, Ирида?" - рабыня хотела перевернуться на бок.
  Но застонала и снова упала.
  "Дездемона.
  Не двигайся.
  Тебе больше кнута досталось, чем мне". - Я запустила два пальца в прохладное зелье.
  Осторожно выложила на красную полосу на спине Дездемоны.
  "Ой, холодное", - по коже рабыни побежали пупырышки.
  "Подогреть?"
  "Чем ты подогреешь снадобье, Ирида?"
  "Собой подогрею зелье".
  "Может быть, оно и должно быть прохладным.
  Не надо.
  Намазывай дальше.
  Кажется, что я оживаю. - Дездемона широко раздвинула ножки. - Твоя неожиданная нежность меня растрогала до слез, Ирида".
  "Не нежность, а - сочувствие, Дездемона.
  Не шевелись.
  Ножки можешь сдвинуть".
  "Ты не будешь наносить зелье туда?"
  "Зачем туда, Дездемона?
  Следы ударов у тебя только на спине".
  "Обещаю, что не буду дергаться, Ирида.
  При лечении нужно оставаться спокойной.
  Излишние движения вредят".
  
  Наступило молчание.
  Я втирала зеленую кашицу в дорожки от кнута на спине рабыни.
  Дездемона мирно посапывала.
  "Ты спишь, Дездемона?"
  "Не сплю.
  Я плаваю в счастье, Ирида".
  "Так уж ты и счастлива".
  "Я только что стонала от боли.
  Но боль прошла.
  Замечательное снадобье.
  Судя по запаху, в нем есть мята".
  "У Артемиды спросишь завтра, откуда она взяла зелье".
  "Ирида?"
  "Да, Дездемона".
  "Ты пойдешь на свадьбу Артемиды и Акустия?" - Дездемона неожиданно спросила.
  "Только о свадьбах мне сейчас думать, Дездемона.
  Нет.
  Конечно, я на их свадьбу не явлюсь.
  Во-первых, они меня не приглашали.
  Во-вторых, Акустий меня кнутом побил.
  Я что?
  Буду на свадьбе славить Акустия?
  Желать ему долгих счастливых лет жизни?
  Стану кричать - Спасибо, Акустий, что побил меня и Дездемону?"
  "Я разбила твое сердце, - Дездемона вскочила.
  Чуть не уронила меня. - Ты спасаешь меня.
  Лечишь.
  Я разлеглась, как корова на лугу.
  Надеюсь, что ты на меня не все зелье растратила, Ирида? - Дездемона выхватила у меня плошку. - Еще много.
  Прости, Ирида".
  "За что простить, Дездемона?"
  "Что я забыла о тебе.
  Не ты мои раны должна лечить, а я - твои".
  
  "Я бы подождала, Дездемона".
  "Вот теперь ты, Ирида, лежи и не двигайся", - Дездемона ловко меня раздела и разложила на кровати.
  "Дездемона, зачем ты села на мои ноги?"
  "Я знаю, как надо лечить, - Дездемона похлопала ладошкой по моей шее. - Расслабься и успокойся, Ирида".
  "Я догадывалась, что ты знаешь, как лечить побои, Дездемона", - я проблеяла.
  Через минуту я вздрогнула.
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида?
  Не мешай.
  Мой язык занят".
  "Я об этом и говорю, Дездемона.
  Кажется, что ты вылизываешь мои раны".
  "Ирида?"
  "Да, Дездемона".
  "Кошки глупые?"
  "Кошки?
  Почему ты спросила о кошках, Дездемона?"
  "Ответь сначала.
  Кошки глупые?"
  "Кошки?
  Я считаю кошек очень умными.
  Они умудряются выжить с собаками и людьми".
  "А собаки глупые, Ирида?"
  "Собаки?
  Собаки тоже умные.
  Они могут жить с людьми и без людей".
  "Кошки и собаки зализывают свои раны.
  Вылизыванием лечатся".
  "Но мы не кошки и не собаки, Дездемона".
  "К сожалению, мы не можем вылизывать себя там, где нужно, Ирида.
  Для этого и существуют помощники".
  "Ты вылизываешь меня, как кошка, Дездемона?"
  "Да, Ирида.
  Сначала вылижу.
  Потом мазь наложу.
  А не в обратном порядке.
  Как же я буду мазь слизывать?"
  "Мазь лучше не лизать", - я захихикала.
  Дездемона вылизывала меня.
  Я же таяла от удовольствия:
  "Кошки все знают", - я пробормотала.
  "Ирида?"
  "Да, Дездемона".
  "Я чувствую, как взлетаю".
  "Ты взлетаешь, Дездемона?
  Нет!
  Ты не взлетаешь.
  Ты продолжаешь на мне сидеть.
  Это я чувствую".
  "Во мне появилась легкость необыкновенная.
  Пока я не улетела, я намажу тебя, - пальчики рабыни нежно прикоснулись к ране.
  Затем я почувствовала приятный холодок.
  Дездемона втирала в раны зелье. - Головка моя кружится, Ирида".
  "Может быть, мазь так подействовала?"
  "Наверняка мазь кружит мою головку, Ирида.
  Какое-то в ней есть летающее.
  Наверняка, Артемида добавила в зелье мак".
  "Ты думаешь, что Артемида сама изготовила зелье?"
  "Ирида.
  Я не знаю".
  "Мандрагора может принести зелье?"
  "Мандрагора?
  Прорицательница?"
  "Да, Дездемона".
  Мандрагора прорицательница".
  "Мандрагора все может.
  Но не все хочет, Ирида".
  "Я тоже начинаю чувствовать легкость в теле, Дездемона, - я прислушалась к ощущениям. - Приятно.
  Боль затихла.
  Я, словно бы поднимаюсь над кроватью".
  "Полетаем с тобой, Ирида?"
  "Мы не Гермесы.
  У Гермеса крылатые сандалии, Дездемона.
  Гермес летает".
  "Зевс тоже летает.
  В колеснице своей носится по небу Зевс".
  "Колесница летает.
  А Зевс?
  Зевс не существует".
  "Тогда и Гермес не существует, Ирида".
  "Если Гермес не существует, то, почему мы летим, Дездемона?
  Я вижу, как ты летишь.
  Я же кружусь вокруг тебя".
  "Главное, что боль от побоев Акустия прошла, Ирида".
  
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Я хочу спать.
  Я очень хочу спать и не спать".
  "Ирида!
  Я тоже проваливаюсь в сон.
  И, вроде бы, не сон он".
  "Сон про сон.
  Сон о том, как он не сон".
  "О, Ирида!
  Ты разбиваешь мое сердце.
  Я боюсь за свою жизнь.
  Глупо бояться чего-то большего.
  Ты коснулась губами моего лба, Ирида".
  "Йа?
  Я коснулась губами твоего лба, Дездемона?"
  "Да, ты поцеловала меня в лобик, Ирида".
  "Ай!
  А я и не заметила!".
  "Я обещаю, что ты в следующий раз заметишь, как целуешь меня, Ирида".
  "Мы же просто лечимся, Дездемона".
  "Очень".
  "Я бы вела себя так с любым человеком.
  Мой поцелуй ничего не значит, Дездемона".
  "Тогда считай, что поцелуй тебе приснился, Ирида.
  Нам все снится.
  Мы спим.
  А во сне всякое случается.
  Никто не осудит за то, что было во сне". - Дездемона пропала в розовой дымке.
  Я проснулась с необычным чувством легкости.
  Меня раздирало желание петь.
  Я хотела сойти с кровати.
  Но обнаружила себя не на кровати.
  "Дездемона, - я присела. - Почему я и ты на полу?"
  "Мы? - Дездемона протерла глазки.
  Тоже поднялась. - Мы не на полу, а на шкуре".
  "Шкура волка лежит на полу, Дездемона".
  "Значит, мы вчера переместились с ложа на пол.
  И, чтобы нам не жестко было, мы бросили на мраморный пол шкуру волка".
  "Но на кровати удобнее спать, чем на шкуре волка на полу".
  "Ирида!
  Ты можешь спрашивать меня, о чем пожелаешь.
  Но я не смогу тебе ответить.
  Я ничего не помню.
  Мы же после чудесного зелья спали".
  "Спали, - я внимательно осматривала Дездемону. - Раны от кнута на тебе почти зажили, Дездемона.
  Удивительно!
  Они должны были заживать не меньше семи дней".
  "Целебную мазь тебе дала, Артемида".
  "Да, Артемида дала мне хорошо", - я посмотрела на пустую плошку из-под зелья.
  "Ирида?"
  "Да, Дездемона".
  "У тебя на попе и на груди синяки...
  Похожи на синяки от пальцев".
  "У тебя тоже, Дездемона, - я прикоснулась к синяку под левой грудью рабыни. - Нас ночью кто-то тискал?
  Неужели, надсмотрщик над рабами Акустий воспользовался нашей беспомощностью?"
  Я в ужасе подскочила.
  Осматривала себя везде.
  "Может быть, не Акустий? - Дездемона пролепетала. - Я потрясена.
  Я не боюсь за себя.
  Кажется, что синяки не от пальцев Акустия".
  "Если бы мы друг дружку поранили, Дездемона, мы бы ощущали боль".
  "Боли не было.
  Мазь унесла боль, Ирида".
  "Я никак не могу..."
  "А я никак не могу заставить себя выкинуть тебя из своего сердца, Ирида".
  "И не выкидывай", - я потянулась.
  
  "Не надо быть глупыми.
  Но глупенькими мы обязаны быть".
  "Снова тебя на философию потянуло, Дездемона?
  Мы выздоровели.
  Поэтому не должны философствовать.
  Не нуждаемся в защите".
  "А я желаю тебя защищать, Ирида".
  "Лучше скажи, что ты узнала в доме.
  Я целый день была на ярмарке".
  "Я сначала искала тебя, Ирида.
  Заглядывала в колодцы.
  Проверяла в саду.
  Не закопана ли ты под яблоней".
  "Ты думала, что меня убили?"
  "Что я еще могла подумать, Ирида?
  Ты пропала на долгое время.
  В следующий раз предупреждай меня".
  "Но ты же не нашла меня в колодце и в саду под яблоней".
  "В заброшенном колодце я нашла чей-то скелет, Ирида.
  Но не твой".
  "Почему ты думаешь, что скелет не мой?"
  "Потому в колодце скелет не твой, Ирида, что ты живая сейчас рядом со мной.
  И даже в синячках".
  "Я не сомневаюсь, что скелет в заброшенном колодце будет хранить свою тайну, Дездемона".
  "Живые живут для живых, Ирида.
  Мертвые умирают для мертвых".
  "Я думала, что ты скажешь, что мертвые живут для мертвых".
  "Мертвые не живут, Ирида".
  "Не ставь мое имя рядом с мертвыми, Дездемона".
  "Я в ужасе, Ирида".
  "Что ты еще узнала, кроме скелетов, Дездемона?"
  
  "Я скелет не узнала.
  Но слышала, как рабы переговаривались.
  Они уверены, что скоро Акустий и Артемида станут хозяевами дома Дианы".
  "А Диана куда денется?"
  "Я не знаю.
  Рабы очень осторожные, когда сплетничают.
  Я видела, как раб Самсон закопал в саду серебряную ложку.
  Я подождала, пока Самсон уйдет на конюшне.
  Откопала ложку и перепрятала.
  Теперь у нас, Ирида, с тобой на черный день есть серебряная ложка".
  "Главное, чтобы на черный день было, что этой ложкой зачерпывать, Дездемона".
  "Рабы Гектор и Памфлет спрятали за сараем мешок ячменя.
  Я ячмень не перепрятала.
  Мешок слишком тяжелый для меня. - Дездемона загибала пальчики.
  Рассказывала, что подглядела и подслушала. - Акустий надсмотрщик над рабами заперся в своей зале.
  Долго сидел там.
  Два раза пел".
  "О чем Акустий пел?"
  "Он пел "Славься цезарь", а затем - "Бурное море, галера плывет".
  Акустий вышел из зала очень счастливый.
  Лицо красное, потное".
  "А Диана?
  Чем Диана занималась весь день?" - Я решила проверить честность Дездемоны.
  Выдумывала ли она, что слышала и подглядела, или не обманывает меня.
  Я же знала, что Диана была на ярмарке.
  "Дианы не было дома.
  Она пришла незадолго до тебя".
  "Но как ты узнала?
  Тебя же Акустий кнутом бил".
  "Когда хозяйка в доме, чувствуется".
  "Кстати, за что тебя Акустий бил?"
  "Просто так".
  "Просто так, Дездемона?"
  "Мне кажется, что он бил меня, чтобы позлить тебя, Ирида.
  Я же твоя рабыня на время".
  
  "Акустий добился своего.
  Разозлил меня.
  У тебя найдется яд, Дездемона?"
  "Ты хочешь отравить Акустия, Ирида?"
  "Я его отравлю", - я нахмурилась.
  Опустила головку.
  Но затем снова заставила себя смотреть на рабыню.
  "Не балуйся с ядами, Ирида".
  "Разве с ядами балуются?"
  "Акустия многие хотели отравить.
  У него нюх на покушения.
  Может случиться так, что будешь травить Акустия, а он сделает так, что твой яд окажется в твоей миске.
  "Я буду есть только персики".
  "Акустий в персик яд запустит".
  "Тогда нужно бояться любой еды в доме Дианы.
  Даже персик может убить".
  "Некоторые пытались кушать только яйца куриные.
  Ошибочно думали, что яйцо нельзя отравить.
  Отравить можно курицу.
  Долго действующий яд проникает в яйцо, когда оно еще находится в курице.
  Или, например, также ошибаются, когда следят, кто, что ест.
  Акустий может кушать пахлаву.
  Ты подумаешь, что пахлава с его подноса не отравлена.
  Но Акустий покушает, а потом из рукава на оставшуюся пахлаву высыплет яд..."
  "Все, Дездемона.
  Ты уже отравила меня своими речами.
  Я буду есть только то, что ты принесешь с ярмарки.
  Иди, купи себе и мне на завтрак пахлаву, булки, персики...
  Нет.
  Персики не покупай.
  Я рискну кушать персики из сада Дианы". - Я дала Дездемоне пару мелких монет.
  "Откуда у тебя деньги, Ирида? - Дездемона округлила глазища. - У тебя же не было ни монетки".
  "Приличная девушка без денег не останется".
  "Тогда я сбегаю за едой.
  Одна нога здесь.
  Другая нога - там".
  "Оставь свои ноги при себе, Дездемона, - я засмеялась. - Они тебе еще понадобятся".
  "А тебе, Ирида?"
  "Что мне?"
  "Тебе понадобятся мои ноги?" - рабыня игриво склонила головку к левому плечу.
  "Лети", - я махнула ручкой.
  
  Дездемона засмеялась и выпорхнула из спальни.
  Я подумала еще немного поспать.
  Утро слишком раннее.
  Но, разумеется, мне не дали.
  "Тут-тук!
  Можно войти?" - Акустий постучался.
  И сразу вошел.
  "Обычно ты не спрашиваешь разрешения войти, надсмотрщик над рабами, - я надменно произнесла.
  Натянула тунику. - Но сейчас спросил.
  Зато не дождался моего ответа.
  Что тебе, надсмотрщик над рабами?
  Снова пришел бить меня кнутом?"
  "Если заслужишь, Ирида, то я с удовольствием отхлестаю тебя кнутом".
  "А я с удовольствием воткну отравленную иглу тебе в глаз, Акустий".
  "Мы выяснили все, - надсмотрщик над рабами не смутился.
  Засмеялся. - Воюем на одной стороне".
  "С чем пришел, надсмотрщик над рабами?
  Зачем пришел?
  Я тебя не звала".
  "А где, Дездемона?"
  "Не твое дело".
  "Кстати, мазь для заживления ран я дал Артемиде, - Акустий кивнул на пустую чашку из-под зелья. - Попросил Артемиду передать тебе".
  "Какой ты добрый, надсмотрщик над рабами!
  Сначала избил меня и Дездемону.
  Затем озаботился о зелье для нашего лечения"
  "Мог бы и не озаботиться, Ирида.
  Видишь, я - строгий, но справедливый".
  "Ты мне надоел, надсмотрщик над рабами".
  "Я всего лишь спрошу, Ирида.
  Затем уйду".
  "Спрашивай.
  Но не уверена, что отвечу тебе".
  "Ты не заметила вчера, что Артемида себя странно ведет?
  Она не заболела?"
  "Вчера?
  Вечером? - Я расхохоталась. - Я была озабочена своими ранами.
  Ты же меня отхлестал кнутом, надсмотрщик над рабами".
  "Ирида, - Акустий недовольно проскрипел. - Хватит самолюбоваться и жалеть себя.
  Только и говоришь о себе.
  О моей Артемиде не заботишься".
  "Я вчера об Артемиде позаботилась.
  Проводила до спальни.
  Уложила спать".
  "Только проводила?
  Всего лишь уложила спать Артемиду?"
  "А что я должна была еще сделать с Артемидой, Акустий?"
  
  "Я не комедиант.
  Я не знаю, что можно было сделать с Артемидой.
  Комедианты поют и танцуют, Ирида.
  Я не пою и не танцую".
  "Вчера ты пел, Акустий.
  Славу цезарю пел.
  И о галере".
  "Тебе донесли? - Акустий кивнул на кровать. - Эта подслушивает и подглядывает за мной?"
  "Кто эта?
  На кровати нет никого, надсмотрщик над рабами".
  "Будто бы ты не знаешь, о ком я говорю, Ирида".
  "На моей кровати многие спали.
  До меня...
  И со мной". - Я решила разозлить надсмотрщика над рабами.
  "Ты считаешь меня злым, Ирида.
  Но не понимаешь, что я забочусь обо всех в доме".
  "Заботишься?
  Кнутом?"
  "Без меня рабы подняли бы бунт.
  Сожгли бы дом и амбары Дианы.
  Хозяйку... ну, сама понимаешь".
  "Не понимаю.
  И не желаю понимать".
  "Всех девушек рабы сначала бы любили.
  Потом бы убили.
  Я своей железной рукой держу дом в страхе.
  Но и в порядке.
  Рабы видят, что я могу наказать не только рабов, но и подругу хозяйки.
  Поэтому не бунтуют.
  Подумаешь - всего лишь легко отхлестал тебя кнутом, Ирида.
  Для твоей же безопасности.
  Я тебя на кол не посадил.
  Не отравил.
  Не зарезал спящую.
  Скажу честно, что ты больше всех вносишь смуту в жизнь Дианы.
  И больше всех заслужила кол".
  
  "Я так и поняла, Акустий, - на всякий случай я отошла к двери. - Разумеется, что я во всем виновата.
  Вы жили тихо и спокойно.
  Счастливо трудились.
  Пришла я - подружка Дианы.
  Нарушила мирное течение вашей жизни.
  Кто виноват?
  Весталка Ирида виновата!"
  
  
  ГЛАВА 469
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  СЕСТРА НЕВЕСТА
  
  "Хорошо, что ты поняла, Ирида, что ты во всем виновата, - надсмотрщик над рабами ответил нагло.
  Пока я таращила на него глаза, пока готовила достойный ответ, он продолжал: - Я волнуюсь за Артемиду.
  Она моя невеста.
  (Я мудро промолчала.
  Не сказала, что Артемида еще ему и родная сестра...")
  Ирида!
  Если ты заметишь странное в поведении Артемиды, то немедленно мне доложи.
  Для общего блага".
  "Для общего блага?" - Я усмехнулась.
  Но сомнения уже начали меня терзать:
  "Что, если надсмотрщик над рабами Акустий - самый честный и самый полезный в доме Дианы?
  Может быть, он не солгал, что на нем дом держится.
  Диана - странно себя ведет.
  Она бы не сдержала бунт рабов.
  О рабах и говорить нечего.
  Нет преданности в рабах.
  Вдруг, и Артемида?
  Если Акустий подозревает свою невесту, она же - его родная сестра - то, Артемида готовит бунт?
  Или задумала другое, но тоже страшное?
  Наверно, нет ничего плохого в том, что я стану докладывать надсмотрщику над рабами об Артемиде?
  А, если все друг за другом следят в доме Дианы?"
  Мне стало противно.
  Сквозь мои мысли доносился нудный голос Акустия:
  "Она была как во сне.
  Причесалась.
  Натянула лучшую тунику.
  Две рабыни поддерживали ее за руки.
  Были почти все.
  Отсутствовали Афродита, Колапс и Апогей".
  "Акустий, - я прислушалась. - Я все поняла. - На самом деле я ничего не поняла.
  Но так сказала, чтобы отвязаться от надсмотрщика над рабами: - Что за шум за дверью?
  Словно призраков гоняют?"
  "Я слышу вопли Дездемоны, - надсмотрщик над рабами фыркнул. - С ней Софокл".
  
  "Софокл для меня хуже призрака", - я выскочила из спальни.
  Раб Софокл тянул корзину из рук Дездемоны.
  Мое появление нисколько не смутило раба.
  "Ирида!
  Софокл хочет украсть наш завтрак", - Дездемона сопротивлялась.
  Пыталась пнуть Софокла между ног.
  "Софокл!
  Немедленно отдай нашу корзину", - я приказала рабу.
  "Ирида!
  Чем докажешь, что корзина с едой ваша? - Раб нагло отвечал. - Может быть, вы воруете еду?"
  "Чем докажу, - я поняла, что слова не помогут.
  Разозлилась настолько, что не сдержала себя. - Вот, чем я докажу тебе, раб".
  Я отвесила Софоклу звонкую пощечину.
  Затем ногой ударила раба туда, куда пыталась попасть Дездемона.
  Софокл сразу потерял интерес к корзине с едой.
  Упал на мраморный пол.
  Заверещал тонко.
  Как девушка.
  "Софокл, Софокл, - Акустий вышел. - Не справился с двумя девушками.
  Рабыня и весталка тебя одолели.
  Отправляйся на конюшню.
  Я тебя высеку".
  "И ты, Акустий", - Софокл стонал.
  "Не нервничай, Софокл, - на лице надсмотрщика за рабами невозможно что-либо увидеть осмысленного.
  Он похлопал по попке Дездемону.
  Ущипнул меня за левую грудь: - Отдельно кушаете, девочки?"
  "Я сказала, чтобы Дездемона купила для нас завтрак на ярмарке".
  "Деньги откуда взяли?"
  "Я - весталка".
  "То, что ты весталка, объясняет, откуда у тебя деньги, Ирида, - надсмотрщик над рабами расхохотался. - Я начинаю уважать тебя.
  Ты не кричишь.
  Не бьёшься головой о мраморную колонну".
  "Ты всегда говоришь, как злодей, Акустий.
  Почему?"
  "Я не скрываю своих чувств.
  Не молчу, Ирида". - Акустий толстыми короткими пальцами перебирал мои волосы.
  Потом дотронулся до правой моей груди.
  Крепко сжал.
  Я застонала от боли.
  Акустий схватил меня за руку.
  Глаза рабыни Дездемоны сверкнули гневом.
  "Все молчат, - надсмотрщик над рабами отпустил меня. - Никто не возражает.
  Может быть, Ирида, тебе нравится, что делается в доме твоей подруги Дианы.
  Ты даже не будешь против, если Диана станет женой сына цезаря Клавдия.
  Тебе же достанется купец Помпей в мужья.
  Ты с ним вчера провела все время на ярмарке?"
  "Помпей на ярмарке был счастлив со своей женой Флотильдой".
  "Он еще не избавился от нее?"
  "Помпей любит Флотильду.
  Флотильда любит Помпея.
  Они - идеальная пара".
  
  "Помпей и Флотильда, Флотильда - Помпей.
  Не пара, не пара, не пара", - надсмотрщик над рабами пропел.
  "Акустий, мы собирались завтракать", - Дездемона не стерпела.
  "Что?
  Я мешаю вашему завтраку, рабыня и Ирида?
  Не принадлежу к вашему обществу?"
  "Акустий, мы потом поговорим", - я постаралась, чтобы моя улыбка получилась добрая.
  Я и Дездемона вошли в спальню.
  Закрыли за собой дверь.
  "Акустий даже не попытался остаться с нами", - Дездемона удивилась.
  "Кажется, что я меняю отношение к Акустию, - я оторвала ягодку винограда от пышной грозди. - Возможно, что он не настолько наглый и жестокий, как кажется.
  Он прячет доброе сердце под панцирем жестокости".
  "Возможно - да.
  Но, возможно, что - нет.
  Как назвать мужчину, который собирается взять в жены свою родную сестру?"
  "Я - весталка.
  В храм Весты разные люди приходили.
  Одни с радостью оставляли свои жизни на жертвенном алтаре.
  Другие ругали своих родных и близких.
  Чем больше я узнавала людей, тем меньше их понимала".
  "Ирида?"
  "Да, Дездемона".
  "Подари мне кольцо".
  "Кольцо?
  Какое кольцо, Дездемона?"
  "Любое колечко.
  Самое дешевое.
  Я надену его на безымянный палец.
  От безымянного пальца жила идет к сердцу.
  Я буду смотреть на кольцо и вспоминать тебя".
  "Но рабыням не положено имущество, Дездемона".
  "Я это кольцо стану защищать.
  Кто захочет у меня его отнять, тот получит вместо кольца - смерть".
  "Я куплю тебе колечко, Дездемона, - я дотронулась до безымянного пальчика рабыни. - Пальчики у тебя тонкие".
  
  "Не тоньше, чем твои пальчики, Ирида", - губки рабыни задрожали.
  На ресницах повисли бриллиантики слез.
  "Я покушала, - я поднялась.
  Не хотела дольше оставаться.
  Иначе утреннее расставание затянулось бы - Я приду поздно, Дездемона.
  Ложись спать без меня".
  "Поздно придешь? - Рабыня надула губки. - Я постараюсь узнать много нужного тебе, Ирида.
  Я хочу быть тебе полезная".
  "Ты и так стараешься для меня, Дездемона.
  Кстати, еды ты купила много.
  Кушай, сколько пожелаешь.
  Мне не оставляй.
  Я в городе покушаю".
  "На оргии?"
  "Почему на оргии, Дездемона?" - Я засмеялась.
  "Ты на оргию идешь, Ирида?"
  "Я - весталка.
  Весталки по оргиям не шастают".
  "Ты меня успокоила, Ирида".
  "Ты Диану сегодня видела, Дездемона?" - Я замерла.
  "Диана ушла рано на ярмарку.
  Ярмарка с рассветом открывается".
  "Диана на ярмарке, - я молча озаботилась. - Медуса уже, наверняка, торгует.
  Алехандра?
  А я разговоры разговариваю с рабыней и надсмотрщиком над рабами". - Я вылетела из зала.
  Понеслась, как ветер на ярмарку.
  "Вчера Диана сказала, что мы пойдем вечером в купальню, - обрывки мыслей складывались в план дня. - Я же предупредила Дездемону, что я поздно вернусь.
  Значит, нужно и Диане сказать, что я буду ждать ее на реке, в купальне.
  Не хочу лишний раз возвращаться в дом Дианы.
  Что-нибудь придумаю..." - Я чуть не столкнулась с толпой.
  Они стояли около нашего с Медусой шатра.
  Любовались рабом Кентавром.
  "Красавец"!
  "Похож на статую".
  "Величественный".
  "Факел зажжённый в его руке подобен мечу карающему".
  "На Зевса похож".
  Некоторые любопытствующие заходили в шатер.
  Приценивались к чайнинскому шелку и бархату.
  "Медуса кормила Кентавра? - Я подумала. - Он отдыхал?
  Похоже, что ему нравится, что им любуются. - Я осознала, что стою с открытым лицом.
  К счастью, на меня никто не обращает внимания.
  Зеваки увлечены рабом Кентавром. - Даже обидно, что на меня не взглянули. - Я пятилась, пятилась. - Куплю новый отрез шелка на лицо".
  Через несколько минут я вернулся к шатру.
  Мое лицо плотно прикрыто.
  Никто не разглядит черты моего прекрасного лица.
  На этот раз меня заметили.
  Узнали по походке...
  
  "Пропустите хозяйку", - передо мной расступались.
  "Разве она - хозяйка?
  А не Медуса?"
  Ого!
  Они знают Медусу по имени.
  "Ихтиандра - хозяйка", - другие отвечали уверенно.
  Значит, и мое вымышленное - для ярмарки - имя знают.
  "Ихтиандра, сделаешь мне скидку на шелк?"
  Я в ответ кивнула.
  Мой кивок можно понять и как "да", и как "нет".
  Я вошла в шатер.
  "Ихтиандра, - Медуса подбежала ко мне. - Я так волновалась". - Нордячка шептала мне на ушко.
  Чтобы посетители не слышали.
  "По поводу торговли волновалась, Медуса?"
  "За тебя волновалась.
  Я переживаю за тебя".
  "А я за тебя переживаю, Медуса.
  За тебя волнуюсь и за Алехандру". - Мне стало стыдно.
  Я подумала:
  "Я за ночь не думала ни о Медусе, ни об Алехандре, ни о рабе Кентавре.
  Надеюсь, что под накидкой на лицо не видно румянца моего стыда".
  "Переоденься, Ихтиандра", - Медуса протянула мне мою тунику из дорогущего нордического шелка.
  "При всех переодеться?"
  "Уважаемые, - Медуса хлопнула в ладошки. - Прошу вас выйти на минутку.
  Госпожа Ихтиандра переоденется".
  "Зачем ты объявила им, что я буду переодеваться, - я проследила, как Медуса проводила покупателей.
  Опустила полог. - Могла бы просто сказать, чтобы вышли".
  "Так таинственнее, Ихтиандра.
  И не разбегутся покупатели.
  А то некоторые могли бы обидеться".
  "Все ты предусмотрела, Медуса", - я подмигнула напарнице.
  Скинула с себя тунику.
  И...
  "Ихтиандра?
  Тебя били?"
  "Не били", - я натянула тунику из нордического шелка.
  "Откуда полосы на спине?
  Я знаю эти красные полосы.
  Они от удара кнута".
  "Медуса.
  Разве я похожа на ту, которая даст себя бить?"
  "Ты не дашь себя бить, Ирида, - так как посетителей не было, Медуса назвала меня по имени настоящему. - Но тебя могли бить насильно".
  "Разве это помешает нашей торговле", - я отшутилась.
  Открыла вход в шатер.
  Впустила посетителей.
  
  "Торговля идет прекрасно, Ихтиандра", - Умничка Медуса не рисковала называть меня моим настоящим именем.
  Пусть в шатре я буду для всех - Ихтиандра.
  Я так поняла, что Медуса оставила вопрос о побоях до подходящего случая.
  "Много продала, Медуса?"
  "Два рулона лилового бархата.
  И только - за утро.
  Садись на мягкие подушки, Ихтиандра.
  Наблюдай, учись торговать".
  "А как же Алехандра?
  Как она перенесла ночь?"
  "Я к ней забежала...
  На минутку. - Медуса стала запинаться о слова. - У Алехандры все хорошо.
  Она увлечена шитьем.
  Но мне еще не показывала, что сшила.
  Сказала, что принесет чуть позже в шатер".
  "Всю ночь Алехандра шила, - я проблеяла. - Когда же она спать будет".
  "За Алехандру не волнуйся.
  Она - крепкая". - Медуса произнесла с гордостью.
  Словно себя хвалила.
  Я покорно откинулась на мягкие подушки.
  Внимательно слушала.
  Следила.
  Училась торговле.
  "Все к вашим услугам", - с одними посетителями Медуса была преувеличено приветливая.
  Объясняла.
  Показывала.
  Но как раз эти посетители ничего не покупали.
  Они были всем недовольны.
  То цвет шелка им не нравился.
  То бархат не слишком мягкий.
  То цена высокая.
  Эти посетители говорили, что видели шелк и бархат где-то-там-в-неизведанных далях дешевле и лучше.
  С другими посетителями Медуса была холодна.
  Коротко общалась с ними.
  "Да.
  По вашим глазам вижу.
  Вы сами все понимаете.
  Вы все знаете.
  Моя помощь вам не нужна".
  Так Медуса говорила.
  Клиентам было приятно, что Медуса увидела в них знатоков.
  Они брали.
  Кто - отрез.
  Кто - два отреза".
  
  На меня покупатели поглядывали с любопытством.
  Сижу.
  Молчу.
  Значит - важная.
  Значит - за всеми слежу.
  "Кажется, что я вызываю у покупателей больше уважения, чем Медуса, - я удивлялась. - Без шелка на лице меня не замечали.
  Как только закрыла лицо, так сразу пропустили в шатер.
  Узнали хозяйку.
  Медуса рассказывает посетителям, показывает шелк и бархат.
  Я - молчу.
  Но обо мне думают, что я - хозяйка, а Медуса - моя работница.
  Получается, что чем меньше говоришь и делаешь, тем - важнее выглядишь".
  
  Я с нервной дрожью встречала взглядом каждого нового посетителя.
  Все ждала Диану.
  Но, наверно, у Дианы торговля тоже бойко шла.
  Моя подруга не появлялась.
  Постепенно я успокоилась.
  "Медуса, - через пару часов я отсидела ножки. - Я выйду по делам".
  "По делам?" - Медуса не показала своего удивления.
  Я решила сказать правду:
  "Я хочу купить одной из рабынь Дианы колечко".
  "Колечко рабыне?" - Медуса чуть приподняла левую бровь.
  Но, насколько я узнала невозмутимую нордячку, это было величайшим удивлением для нее.
  "Я знаю, что рабам имущество не положено, - я пролепетала. - Но я хочу сделать Дездемоне подарок".
  "Рабыню зовут Дездемона?"
  "Да.
  Ее имя - Дездемона.
  Она очень помогает мне в доме Дианы.
  И предана".
  "Ихтиандра".
  "Да, Медуса".
  "Я уже вчера тебе говорила".
  "Ты много мне говорила, Медуса".
  "Я сказала, что начала тебя уважать.
  Но ты удивляешь меня все больше и больше.
  Ты - удивительная".
  "Удивительными бывают и уродцы".
  "Ты - удивительная красавица, Ихтиандра.
  И удивительная в том, что я ни разу не слышала о девушке, которая делает подарок рабыне.
  Некоторые дают рабам волю.
  Я слышала и видела.
  Ты даешь волю.
  Но, чтобы кольцо подарить...
  Дешевенькое кольцо?"
  "Почему ты думаешь, что кольцо я куплю дешевое?"
  "Золотое кольцо привлечет внимание рабов.
  Рабы будут завидовать твоей Дездемоне".
  "Она не моя.
  Она - рабыня Дианы".
  "Что-то мне подсказывает, Ихтиандра, что ты выкупишь Дездемону из рабства.
  Не сейчас.
  Позже.
  Ты уже выкупила меня и Алехандру.
  На нас не остановишься.
  Кстати, золото на пальце рабыни привлечет и внимание надсмотрщика над рабами.
  Хозяйка дома - твоя подружка Диана - тоже удивится.
  Ее не обрадует, что ты даришь золото другим девушкам, а не ей.
  Поэтому я подумала, что кольцо будет дешевое".
  "Ты права, Медуса.
  Но с другой стороны, я не могу дарить дешевое подругам.
  Я сама себя буду ощущать дешевкой". - Я вышла из шатра.
  Подумала:
  "Красиво я сказала, что я буду ощущать себя дешевкой, если я стану дарить дешевое подругам.
  Сказать-то сказала красивое.
  Выпендрилась.
  Любовалась собой.
  А как теперь выкрутиться?
  Золото - нельзя покупать для рабыни.
  Медуса совершенно в этом права.
  Но и деревянное колечко, или простое железное - тоже не должна покупать".
  
  С тяжелыми мыслями я брела.
  Оказалась в золотых рядах.
  "Ихтиандра!
  Госпожа Ихтиандра! - Ко мне спешил толстый важный купец.
  Судя по аккуратно завитым волосам, чистенькой пышной одежде - он из Бонжурии. - Я рад, что ты навестила меня".
  "Тебя навестила?" - Я подняла брови.
  Все равно их за завесой из полупрозрачного шелка не видно.
  Купец узнал меня.
  Я же его не знала.
  "Я девушка видная, - я подумала с легким смущением. - Обо мне и Медусе уже вся ярмарка знает.
  Понимают, что золотые монеты у нас водятся..."
  "Прекрасная скромная серая туника, госпожа Ихтиандра, - купец облизывал взглядом мою тунику. - Боюсь даже предположить.
  Похоже на нордический шелк.
  Но это невозможно..."
  "Я недостойна туники из нордического шелка?
  Шелк нордический у вас нельзя покупать и продавать.
  По закону цезаря.
  Но носить туники из нордического шелка не запрещено". - Я расправила плечи.
  "Мое имя - Паладий, - купец церемонно поклонился. - Я сказал, что невозможно, чтобы твоя туника была из нордического шелка.
  Потому что нордический шелк крайне редкий.
  Он стоит бешеных денег".
  "Ага.
  Бешеных денег.
  Если бы ты знал, купец Паладий, - я подумала, - что две туники из нордического шелка были у тебя под носом в лавке перекупщика краденого..."
  "Ну и что, - я ответила неопределенно.
  Затем показала зубки. - Ты хочешь, чтобы я сняла свою тунику?
  И отдала ее тебе?"
  "Царевна, - купец чмокал, как кушающий крокодил. - Конечно, я желаю, чтобы ты сняла свою тунику.
  Но боюсь, что буду ослеплен твоей красотой.
  И, мне кажется, что ты пришла в эти ряды не тунику снимать перед недостойными тебя". - Бонжурский купец засуетился.
  Почти силой ввел меня в шатер. - Золотая корона. - Купец со стола поднял самую настоящую золотую корону.
  Торжественно надел мне на голову. - Ты достойна золотой короны".
  "Достойна я золотой короны, - мне понравилась обходительность купца. - Но ты прав.
  Я пришла в золотые ряды не для того, чтобы раздеваться.
  Я добавлю - и не для того я тут, чтобы покупать золотую корону. - Я со вздохом вернула корону купцу. - Золотая корона плохо будет гармонировать с моей скромной - на взгляд - серой туникой.
  Не все же столь знающие, как ты, купец Паладий.
  Мало кто слышал о нордическом шелке.
  Еще меньше тех, кто его видел и узнает.
  К тому же, золотая корона на моей головке будет бесить покупательниц.
  Каждая девушка в душе считает себя царицей.
  И разозлится, если увидит другую царицу.
  Я же - простая весталка".
  "Что же ты пожелаешь, Ихтиандра, простая весталка?" - Глаза бонжурского купца горели любовью.
  Он уже несколько раз меня раздел... взглядом.
  Любвеобильные бонжурцы.
  "Колечко".
  "Колечко?" - купец Паладий выпучил глаза.
  "Я понимаю твое разочарование и недоумение, купец Паладий, - я засмеялась. - Ты уже думал продать мне золотые браслеты, цепи золотые с драгоценными камнями".
  "Да, я так и надеялся, прекрасная царица Ихтиандра".
  "Я же прошу всего лишь колечко.
  Но мне нужно кольцо, которого нет ни у кого".
  "Особенное кольцо?" - Купец бонжурский снова сиял.
  "Более чем особенное колечко.
  Оно должно быть очень дорогим.
  Но выглядеть - бедненько, как подделка.
  Моей подруге нельзя носить дорогое.
  Из-за ее безопасности...
  Я хочу сделать утончённый подарок.
  Подруге".
  "Любимой подруге?"
  "Очень подруге..."
  
  "Вы девушки, умеете напрячь даже самого искусного купца, - купец Паладий засмеялся.
  Все в нем было просто и мило. - Много лет назад я влюбился до смерти...
  Я, конечно, влюбляюсь до смерти и сейчас.
  Каждый день.
  В тебя влюбился, госпожа Ихтиандра..."
  "Продолжай влюбляться и говорить, Паладий".
  "Ридженейра тоже меня любила безумно.
  Я в то время был не столь богат, как сейчас.
  Но мы не смотрели на деньги.
  В один весенний день, обезумев от любви, - голос купца Паладия зазвучал громко и торжественно, - я захотел сделать своей возлюбленной подарок.
  Я спросил Ридженейру, что она хочет.
  Золото, бриллианты, рубины, изумруды, серебро чернёное скифское?
  Моя прекрасная Ридженейра поцеловала меня нежно.
  И ответила, что не хочет меня разорять.
  Она просит всего лишь простенькое зеркальце серебряное.
  Я удивился и посоветовал:
  "Серебряное зеркальце?
  На каждой ярмарке можно купить серебряное зеркальце.
  Не дорого".
  "Я хочу серебряное зеркальце, как в сказании о Пенсельване и Акромеде", - Ридженейра опустила длинные бархатные ресницы.
  "Ридженейра!
  Я - купец.
  Сказание балагуров не слушаю.
  Подскажи, что за серебряное зеркальце в сказании о Пане Силье и некроманте".
  "О Пенсельване и Акромеде, - Ридженейра засмеялась звонко.
  Смех у нее удивительный.
  Серебряный смех. - Ты, Паладий, должен саморазвиваться".
  "Саморазвиваться?"
  "На ярмарках слушай сказителей.
  Обогащай свои знания".
  "Кто же тогда торговать будет, если купцы балагуров и сказителей будут слушать?"
  "У красавицы Пенсельваны было серебряное простенькое зеркальце, - моя возлюбленная Ридженейра стала мне объяснять, какое серебряное зеркальце хочет от меня в подарок. - Как посмотрит на себя в серебряное зеркальце Пенсельвана, так каждый раз любуется.
  Потому что то зеркальце показывало ее краше, чем она была.
  Проснется Пенсельвана с утра помятая.
  Волосы всклокочены.
  Под глазами мешки.
  Но посмотрит на себя в зеркальце.
  А зеркальце серебряное ее показывает вымытой, отдохнувшей, свеженькой.
  Вот, какое мне зеркальце серебряное нужно.
  Но слишком простое.
  Думаю, Паладий, что тебе достать это зеркальце - пустяк", - Ридженейра поцеловала меня страстно.
  
  После ее поцелуя для меня все стало простым и доступным.
  Я бросился на ярмарку.
  Обежал всех знакомых купцов.
  Искал серебряное зеркальце особенное.
  Которое приукрашивает.
  Разные зеркала перепробовал на себе.
  Но ни одно серебряное зеркало меня не показало красивее, чем я есть.
  Безумный взгляд.
  Красное лицо.
  Ну, не стану перечислять...
  Я тогда стал опрашивать сказителей, менестрелей и балагуров ярмарочных.
  Они тоже разводили руки в стороны.
  Радостно говорили, что не могут мне помочь.
  Я забросил свою торговлю.
  Лишь на третий день поисков я встретил в корчме старого-престарого балагура.
  Борода клоками свисала.
  
  
  ГЛАВА 470
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ВОЛШЕБНОЕ ЗЕРКАЛЬЦЕ
  
  "Я знаю, где ты найдешь серебряное это зеркальце, - голос балагура высохший, как тысячелетняя береза. - За тремя морями, за тысячью горами находятся бескрайние земли чайнинские.
  В тех землях множество чудес.
  Слышал я, что в дремучих лесах изготавливают мастера чудесные серебряные зеркала для девушек.
  Зеркальце серебряное стоит малых монет.
  Но найти его очень трудно".
  "Что для других трудно, для меня - просто", - я был молод и самонадеян.
  Три дня и три ночи я прощался со своей возлюбленной Ридженейрой.
  Три дня и три ночи она не выпускала меня из своей спальни.
  Золотые были времена!
  На дракаре смуглян я отправился в долгое и опасное путешествие.
  Целый год наш корабль швыряло по волнам.
  Мы давно съели корабельные запасы.
  Затем скушали рабов.
  Потом питались кровью летучих мышей.
  Пили жижу из медуз.
  Наконец, прибыли в бескрайние чайнинские земли.
  Мои товарищи по беде в дракаре сразу побежали жениться.
  В тех землях, к которым мы пристали, не было мужчин.
  Почти не было.
  Они погибали в бесконечных войнах.
  Меня на берегу сразу выбрала прекрасная девушка Грациэлла.
  "Красавчик, возьми меня в жены, - Грациэлла обняла меня, как только я вступил на берег. - Я буду ласкать тебя, кормить, одевать.
  Стану работать на тебя.
  Ты же только сиди в доме и на меня смотри".
  "Предложение заманчивое, Грациэлла, - я обрадовался.
  Но затем снова стал грустным. - Но не за тобой я столь долго плыл.
  Я должен найти и купить серебряное зеркало.
  Кто в него глянет, тот сразу красивым себя в этом зеркале видит.
  Оно - волшебное?"
  "Ах, зеркало, - Грациэлла недовольно сдвинула соболиные брови. - Зеркальце серебряное - не волшебное.
  Мастера серебряной горы делают эти зеркальца.
  Они шлифуют серебряную поверхность зеркала особым способом.
  Чтобы свет отражался под разными углами.
  Игра света и теней делает отражение прекрасным.
  Только и всего.
  Умелые ручки, и никакого колдовства.
  Только зачем оно тебе, зеркальце серебряное?
  Я и так красавица.
  Никаких зеркал не нужно, чтобы увидеть, как я прекрасна.
  А ты мне в любом виде нравишься, купец Паладий.
  Мужчин у нас почти нет.
  Выбирать мне не приходится".
  "Ну.
  Я хочу это серебряное зеркальце.
  Дело принципа.
  Я должен". - Я не стал говорить красавице Грациэлле, что дома, в Бонжурии меня ждет другая красавица - Ридженейра.
  Девушкам о девушках умные мужчины не говорят.
  "Я провожу тебя, о, купец, к Мастерам серебряной горы.
  Хоть немного с тобой побуду..."
  Я и Грациэлла отправились в путь за чудесным серебряным зеркальцем.
  По дороге Грациэлла развлекала меня, ласкала.
  Она заботилась обо мне с тревожной любовью.
  По вечерам около костра Грациэлла для меня танцевала и пела.
  Танцы ее подобны искрам костра.
  Песни сливались с пением птиц.
  Грациэлла сама ловила рыбу для еды.
  Собирала мед, ягоды и фрукты.
  Баловала меня грибами и овощами.
  Каждый день она готовила разнообразные чудесные кушанья из мяса, рыбы, овощей, фруктов, душистых трав.
  За время похода я прибавил в весе.
  Последние мили мне давались с огромным трудом.
  Грациэлла очень печалилась, что не может нести меня на своих плечах.
  Она была худенькая, хрупкая.
  Кушала мало.
  Берегла фигуру.
  Одно мне не нравилось в нашем походе - мужчин по пути прибавлялось.
  Чем дальше от дома Грациэллы и берега моря, тем больше мужчин.
  В горах воевали не меньше, чем на равнинах.
  Но в горах меньше воинов погибало.
  Прятались за камнями.
  Разумеется, что мужчины с интересом поглядывали на красавицу Грациэллу.
  Она же строила им глазки.
  Но была мне предана, как прежде.
  Я однажды у костра грустно предложил...
  Сказал, что Грациэлла - вольная девушка.
  Может оставаться в горах с новым другом сердечным.
  Грациэлла ответила мне после долгого раздумья:
  "Паладий.
  Я тебя знаю давно.
  Лучше ты в кулаке, чем горный воин на горизонте".
  Наконец, мы пришли к серебряной горе.
  Но купить серебряное зеркальце у мастеров оказалось не так просто.
  "Мы не продаем наши изделия чужеземцам", - главный Мастер отказал мне сразу.
  "Тогда продайте зеркальце мне, - Грациэлла выступила вперед. - Я - не чужеземка".
  "Тебе зеркальце серебряное не нужно, красавица, - главный Мастер понял нашу хитрость. - Ты прекрасна и без зеркальца.
  Ты хочешь помочь чужеземцу.
  Но мы не позволим.
  Уходите обратно без нашего серебряного зеркальца".
  "Ах так, - я не привык отступать.
  Я же купец. - Вы не продаете серебряные зеркала чужеземцам.
  Тогда я стану одним из вас.
  Вы будете обязаны продать мне серебряное зеркальце".
  "Одним из нас?" - Мастера серебряной горы переглянулись.
  Заржали долго и протяжно.
  Самый старый мастер даже умер от смеха.
  Захрипел.
  Выпучил глаза.
  Выпустил изо рта зеленую пену.
  И свалился мертвый.
  Но потом ожил...
  Другие мастера выжили после продолжительного хохота:
  "Чтобы стать одним из нас, заморский купец Паладий, ты должен пройти одно из испытаний".
  "Я согласен, - я кивнул головой.
  Пути назад не было. - В пасть дракону заглянуть?"
  "Драконов у нас нет, - Мастера серебряной горы переглянулись. - Один из способов стать нашим - монетный".
  "Монетный способ?"
  "Ты должен внести в казну нашего царя двести пятьдесят золотых монет.
  Тогда наш великий царь милостиво согласится, чтобы ты стал его подданным".
  "Я - купец.
  Купцы золото не раздают.
  Мы золото копим.
  Нет у меня с собой двести пятьдесят золотых монет.
  Даже, если бы были, то не отдал бы вам.
  Иначе теряется смысл серебряного зеркальца.
  Оно должно быть дешевым".
  "Тогда для тебя другой способ стать нашим, купец Паладий.
  Ты обязан в течение десяти лет усердно работать на нашего царя.
  Будешь исправно вносить дань в казну.
  Если в чем-нибудь провинишься, то все сразу аннулируется.
  Царь не сделает тебя подданным своим".
  "Десять лет - долгий срок.
  За десять лет любая девушка, - при Грациэлле я не хотел говорить, что меня в Бонжурии ждет невеста Ридженейра, - превратится в не девушку.
  Ни одно серебряное зеркальце ее не приукрасит".
  "Тогда попробуй третий способ стать нашим, купец Паладий, - в бескрайних землях много возможностей получить подданство местного царя.
  Но все способы - либо долгие, либо опасные, либо требуют огромных денег. - Отправляйся на войну.
  Соверши подвиг.
  За подвиг наш царь дарует тебе милость - стать подданным".
  "Ага.
  Служить, чтобы потом получить милость - возможность дальше служить.
  Нет.
  Мне этот способ не подходит".
  "Остаются два последних варианта, купец Паладий.
  Нужно пройти полосу препятствий..."
  "На полосу препятствий я согласен, - я не стал спрашивать еще об одной возможности стать подданным местного царя. - После плаванья по морю год без женщин мне любые препятствия кажутся незначительными".
  "Ты должен будешь войти с одной стороны горы в пещеру, а выйти - из другой", - Мастера серебряной горы захихикали.
  "Только и всего?"
  "Да, чужеземец.
  Только и всего.
  На другой стороне горы тебя будет ждать серебряное зеркальце.
  Ну и подданство нашего великого и могущественного царя".
  "Я должен подготовиться, мастера".
  "Сколько времени ты будешь готовиться, заморский купец?"
  "Я сообщу, когда буду готов", - я взял под руку Грациэллу.
  За время похода мы с ней подружились.
  Стали, как муж и жена...
  "Грациэлла", - я поцеловал подругу в щечку.
  "Да, Паладий", - голос Грациэллы нежнейший.
  "Испытание Мастеров - сложнейшее.
  Я должен подготовиться в полнейшей самоконцентрации...
  "О, как я тебя понимаю, Паладий".
  "Поэтому мы будем жить отдельно...
  До испытания".
  "Жить отдельно от тебя, для меня - величайшее испытание, Паладий", - Грациэлла погрустнела.
  Я поцеловал ее в лобик.
  Ушел самосовершенствоваться.
  И готовиться к полосе препятствий.
  Готовился я по-бонжурски.
  Бонжурия - царство любви.
  Мы светимся любовью.
  На ярмарке я просто прогуливался, якобы без цели.
  "Купец?" - через некоторое время ко мне подошла стройная ухоженная женщина.
  "О, свет моих очей.
  Я ослеп от твоего сиянья, - я приложил ладонь к глазам. - Столь дивной красоты я не видел никогда".
  "Вообще-то, я по другому делу хотела тебя спросить, чужеземец, - женщина была ошарашена.
  Но не убежала. - Если я свет твоих очей, то прошу тебя посетить мой дом.
  Выпьем по чашечке чая.
  Изольем..."
  "Изольем", - я смирено отправился за прекрасной женщиной.
  "Мой муж - один из Мастеров серебряной горы. - В доме хозяйка усадила меня на мягкие подушки. - Сейчас он в пещере".
  "Я понял, красавица", - я сбросил халат.
  Через три часа Суламифь - жена Мастера серебряной горы - была счастлива и измождена.
  "Суламифь, - я натянул халат. - Скоро твой муж вернётся из шахты.
  Скажи, как мне пройти полосу препятствий в горе.
  Я хочу стать подданным вашего царя".
  "Полоса препятствий, - Суламифь грациозно изогнулась.
  Я снова сбросил халат.
  От горы до дома Мастеру путь далекий... - Я знаю только о первом препятствии".
  "А сколько их всего?"
  "Всего препятствий - семь".
  "Лучше бы я подвиг совершил".
  "Нельзя отказываться теперь, Паладий.
  Дал слово - пройти полосу препятствий - держи слово.
  Иначе на кол посадят".
  "Тогда держу слово.
  Колом в меня его забили..."
  "Первое препятствие - пройти по тонкому канату над пропастью".
  "По тонкому канату над пропастью?
  Посмотри на меня, прелестная Суламифь.
  Я - пышный.
  Не только по канату...
  Я на тропинке не умещаюсь".
  "Я дам тебе старые горные башмаки моего мужа.
  Башмаки мастера.
  В подошве башмаков выдолблена щель для каната.
  Башмаки крепко сцепляются с веревкой.
  Даже, если перевернешься, Паладий, то не упадешь.
  Горные башмаки не дадут".
  "Благодарю, о, госпожа моего сердца Суламифь.
  А кто знает... кто из женщин знает о втором препятствии?"
  Я нарочно спросил о женщинах.
  С женщинами я могу легко договориться.
  С мужчинами, конечно, тоже.
  Но только с бонжурскими мужчинами.
  "О втором препятствии знает жена мастера - Эвтерпа.
  Эвтерпа - моя подруга.
  Ну, как подруга...
  Как могут дружить женщины, когда нет выбора в друзьях..."
  Суламифь торжественно вручила мне мешок с горными ботинками мужа.
  Тяжеленые ботинки.
  Не модные.
  В Бонжурии подобные не носят.
  "С Эвтерпой я смогу", - я уже летел к жене второго Мастера серебряной горы.
  Постучал в ворота ее дома.
  "Тук-тук.
  Я - твой друг".
  "Моих друзей давно в шахте Серебряной горы завалило", - Эвтерпа не открывала ворота.
  Мудро.
  Женщина не должна открывать свои ворота каждому, кто в них постарается войти.
  "Чей волшебный голосок раздается? - Я сладко пропел. - Соловьи завидуют твоему голосу.
  Если и красота твоя под стать голосу, то нет другой красавицы во всех землях.
  Покажи хоть часть красоты.
  В щелочку, прекрасная обладательница дивного голоса".
  "Если и руки твои столь ласковые, как голос, то нет другого героя во всех горах" - Эвтерпа ответила мне в тон.
  Но показала в щёлочку ворот только часть красоты.
  Потом еще другую часть - часть красоты.
  Потом приоткрыла ворота.
  И пропустила в щель.
  После бурных утех я задал - нужный мне - вопрос.
  "Эвтерпа.
  Если хочешь и дальше наслаждаться моими сладкими речами, то помоги мне".
  "Я смотрю, что ты сам можешь, Паладий.
  Без моей помощи".
  "Я о другом.
  О полосе препятствий в горе.
  Я должен ее пройти.
  Знаешь ли ты о втором препятствии?
  Которое за веревкой?"
  "А по веревке как пройдешь, Паладий?" - Эвтерпа спросила с подозрением.
  "Я - быстрый.
  Как кузнечик шустрый".
  "Кузнечик не быстрый и не шустрый".
  "Веревка - проще простого", - я, разумеется, не сказал, что узнал у Суламифь о веревке над пропастью.
  "За веревкой на тропе сидит лепрекон, - Эвтерпа сдалась под натиском моих ласк. - Лепрекон пересчитывает золотые монеты в горшке".
  "Золотые монеты я люблю".
  "Лепрекон их тоже любит.
  Ты должен забрать у лепрекона горшок с золотом".
  "Идея мне нравится".
  "Золото понесешь дальше, славный, нежный Паладий.
  К третьему испытанию.
  О третьем испытании знает моя подруга - жена горного Мастера - Платонида.
  Платонида - мне, как бы подруга.
  Ну, в той степени, как бывают подруги, когда больше нет никого порядочного в городе для дружбы". - Эвтерпа повторила мысль Суламифь.
  "Как я отберу у лепрекона горшок с золотом?"
  "Лепрекон начнет с тобой торговаться за золото, Паладий".
  "Торговаться я люблю и умею".
  "Но ты не переторгуешь хитрого лепрекона, купец.
  Еще никто не мог его переторговать".
  "Тогда как же с горшком золота, несравненная Эвтерпа?"
  "Мой муж каждый раз бьет лепрекона камнем по голове, - Эвтерпа рассмеялась жизнерадостно. - Вот и весь торг.
  Пришел.
  Ударил.
  Отнял.
  Действует лучше, чем любые торги.
  Пока лепрекон лежит в отключке, мой горный муж проходит дальше по своим серебряным делам".
  "И не берет золото?
  Я бы забрал горшок золота себе".
  У меня мелькнула мыслишка - возьму горшок с золотом лепрекона, сбегу из страны бесконечных земель.
  Тогда не привезу для своей несравненной Ридженейры серебряное зеркальце.
  Ну и пусть с ним.
  Как и с моей честью.
  Честь купца - золото.
  Чем больше золота, тем больше у купца чести.
  О Грациэлле я даже не думал...
  
  "Горшок с золотыми монетами полезен только в той горе, - Эвтерпа меня вернула с Олимпа на землю. - Вне пещеры золото лепрекона превращается в глиняные черепки".
  "Я знал, что есть подвох, - я с силой ударил кулаком в лоб.
  Голова загудела. - Что я должен делать с золотом лепрекона?"
  "В пещере спит дракон.
  Ты придешь к нему с горшком золота лепрекона, купец Паладий.
  Дальше?
  Дальше я не знаю".
  "А кто знает, Эвтерпочка любимая?"
  "Ах, ты медоречивый купец, - Эвтерпа облизывала меня взглядом.
  Я не остался в долгу.
  Но только не взглядом облизывал жену Мастера серебряной горы. - Что делать с золотом лепрекона и с драконом знает Платонида".
  "Благодарствую, Эвтерпа, - я набросил халат. - Одна моя нога здесь, у тебя.
  Вторая нога - у Платониды.
  Вторая нога - в горах".
  
  Я отправился за новыми знаниями.
  Силы мои изрядно истощились.
  Но я пожевал одолень-траву.
  Бонжурец всегда должен быть готов к встрече с прекрасным...
  Или - к встрече с прекрасной.
  Жена Мастера серебряной горы - Платонида в саду наслаждалась ароматом роз.
  "О, роза моего сердца", - я сразу приступил к делу.
  Затем спросил немного удивленную, но обрадованную Платониду:
  "Знаешь, ли ты, о, чудо-роза, как пройти дракона в пещере с полосой препятствий?
  "Нужно золото из горшка лепрекона насыпать в глаза дракона".
  "Только и всего, - я захохотал. - Засыпать глаза золотом.
  Благодарствую, моя горячая Платонидочка".
  "Паладий?"
  "Да, Платонида".
  "Но до дракона ты не дойдешь по полосе препятствий.
  Сначала нужно пройти по веревке над пропастью.
  Затем - отобрать у хитрого лепрекона горшок с золотыми монетами".
  "Я справлюсь, Платонида.
  Я же с тобой справился.
  А с тобой справиться не каждый бонжурец смог бы".
  "О, конь настырный!"
  "О, роза распустившаяся".
  "После дракона знаешь?"
  "Нет, Платонидочка.
  Подскажи".
  "После дракона тебя ждет в пещере стая летучих мышей.
  Но как пройти их знает моя подруга Каисса.
  Она как бы подруга.
  В серебряных горах подруг не бывает.
  Только - знакомые".
  "Где живет Каисса?"
  "Каисса?
  Разве она живет?
  Разве жизнь у нее?
  Не живет, а - существует".
  
  Я - после долгих и продолжительных поцелуев - покинул ароматную Платониду.
  Каиссу я нашел легко.
  Оказывается, что ее все легко находили, кто пожелает.
  Муж Каиссы дни и ночи проводил в серебряной горе.
  Поэтому его жена - Каисса - была свободна, как камень в полете.
  "Ты лучше всех, купец Паладий, - Каисса после наших утех выдохнула опустошенно. - Откуда ты приплыл?"
  "Из Бонжурии".
  "В Бонжурии все мужчины прыткие и обходительные, как ты, Паладий?"
  "Более, чем".
  "Надо сплавать в Бонжурию".
  "Поверь.
  В Бонжурии тебе будут рады, Каисса.
  У нас всегда рады открытым женщинам и мужчинам".
  "Мда?"
  "Очень.
  Скажи, Каисса.
  Как пройти летучих мышей на полосе препятствий в горе".
  "Зачем тебе гора, Паладий?
  Зачем тебе летучие мыши?
  Ведь есть я".
  "Чтобы я вернулся к тебе, мне нужно пройти по полосе препятствий в горе.
  Ты же поняла, что я сам - не местный".
  "Летучим мышам нужно закружить головы, Паладий", - Каисса выдала секрет.
  Мой муж Фалалей каждый раз при встрече с летучими мышами в горах - танцует".
  "Танцует от радости, что увидел летучих мышей?
  Любопытный твой муж Фалалей.
  Надо бы с ним встретиться.
  Люблю жизнерадостных танцующих мужей".
  "Не от радости танцует мой муж, - Каисса долго и пристально смотрела на меня. - Когда человек танцует, кружится в танце, то мыши вертят головами.
  Они следят за танцем.
  Так что можно вскружить головы летучим мышам.
  Пока летучие мыши головы обратно будут поворачивать, пробегай через пещеру".
  "Как все просто, если знаешь", - Я поцеловал Каиссу.
  "В следующий раз принеси амфору вина, - Каисса умела обращаться с мужчинами. - Но не дешевое кислое Понтийпилатское.
  Я хочу сладкого древнего асирийского".
  "Бонжурское сладкое еще лучше, - я подмигнул Каиссе. - Выпьем с тобой амфору..."
  "Тогда две амфоры вина неси, заморский купец".
  Своей строгостью Каисса меня раззадоривала.
  Я чуть не остался у нее навсегда.
  Но вспомнил, что я не ее муж.
  Я - ничейный муж.
  "Каисса, а за летучими мышами - что?"
  "За летучими мышами - могучий каменный троль".
  "Троль?
  Как его победить?"
  "Как одолеть троля знает Андора.
  Наши мужья дружат.
  Они - Мастера серебряной горы.
  Вот и мне приходится дружить с Андорой.
  Подруга - так себе".
  "Целую ручки", - я поцеловал ручки Каиссы.
  Она мне небрежно помахала на прощание.
  Когда я выходил из ее сада, то кусты зашевелились.
  Наверно, в кустах барбариса поджидал очередной любовник Каиссы.
  Но мы, бонжурцы, не ревнивые.
  Пока мы у других, другие - у наших.
  Андору я нашел задумчивую.
  Она сидела у окна своего дома.
  Вязала из железных нитей рубашку.
  Черты лица Андоры - утонченные.
  Волосы золотые.
  Глаза - изумруды.
  Выглядела Андора неприступно, как полоса препятствий.
  
  "Прекрасная госпожа, - я начал издалека. - Ваши тонкие пальчики искусные.
  Что вы вяжете?"
  "Кольчугу", - Андора посмотрела на меня холодно.
  Взглядом давала понять, что она честная жена своего мужа - Мастера серебряной горы.
  "Кольчугу?
  Для мужа?" - Я расплылся в улыбке.
  "Уходи, чужеземец.
  Я никому не рада".
  "Я бы ушел.
  Но ты пальчик уколола, госпожа".
  "Что тебе с моего пальчика?
  Не достанется тебе мой пальчик.
  Он не для тебя.
  Мой пальчик принадлежит моему мужу.
  Как и все остальное, что у меня есть".
  "Муж не обрадуется, если ему будет принадлежать пораненный пальчик.
  Ты же хочешь, чтобы муж радовался на твои пальчики здоровые.
  А над раненым пальчиком твой муж будет плакать.
  Я помогу тебе залечить пальчик, несравненная Андора".
  "Но только пальчик, купец.
  На большее не рассчитывай".
  "На большее у меня сил не хватит", - я солгал.
  Одолень-трава уже ударила по всем моим рукам и ногам.
  "Тогда залезай в окно, купец".
  "В окно?
  Может быть, лучше - в дверь?"
  "Муж с одной стороны запирает меня на замок.
  С другой стороны я запираю дверь на замок.
  Никто не нарушит мой покой".
  "В окно - так в окно, - я запыхтел.
  Пролезал в узкое окно. - Только силы зря растрачиваю".
  "Вот мой пальчик, - честная жена горного мастера показала раненый пальчик. - Лечи".
  "Лечение пальчика начинается издалека, госпожа".
  "Как издалека?"
  "Все в теле человека взаимосвязано.
  Иногда, чтобы вылечить пальчик, нужно начинать с низов".
  "Низы не отдам, купец.
  Бери только пальчик".
  "Тогда я пойду другим путем, прекрасная Андора.
  Начну с пальчика".
  Я поцеловал пальчик.
  Через час бурных и неистовых ласк я еле отдышался.
  В тихом омуте черти водятся.
  "Впервые со мной подобное, - жена серебряных дел мастера смотрела в потолок. - Будет спокойнее, если я стану вдовой.
  Мы же с тобой поженимся, заморский купец Паладий?
  Поженимся, когда мой муж погибнет?"
  "Обязательно".
  "Дом после смерти моего мужа перейдет мне и тебе, Паладий".
  "Заманчиво звучит, Андора".
  
  "На нашу свадьбу пригласим лютнеистов и флейтистов.
  С галереи сказители будут петь баллады..."
  "А, если троль, Андора?" - Я спросил хитро.
  Андору так в лоб нельзя спрашивать о полосе препятствий.
  Она же думала, что я полюбил ее раненый пальчик.
  Если заподозрит, что я пришел не за пальчиком, а за советом, как пройти троля, то ничего не расскажет...
  "Что троль, Паладий?"
  "Если на нашу свадьбу явится троль из горы?
  Троль разгонит флейтистов, лютнеистов и балладистов.
  Испортит веселье.
  Троли для того и рождены, чтобы веселье портить".
  "С каменным тролем мы справимся, Паладий, - Андора жарко меня поцеловала.
  А прошел всего лишь час с того времени, как Андора прогоняла меня в шею. - У троля между ног находится камень силы".
  "Камень силы между ног?"
  "Да.
  Если вытащить этот камень силы, то каменный троль рассыплется".
  
  
  ГЛАВА 471
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИСТОРИЯ КУПЦА ПАЛАДИЯ
  
  "Тогда я спокоен за нашу свадьбу, - я расслабился.
  Но предстояло выведать о дальнейшем испытании.
  Как узнать, если об испытании нельзя говорить Андоре? - Андора.
  Кто будет твоей подругой на свадьбе?"
  "Подругой?
  У меня нет подруг".
  "Но подруга нужна на свадьбе".
  "Тогда пусть - Моноприла.
  Она мне не подруга.
  Но мы иногда болтаем.
  Больше мне разговаривать не с кем.
  Все вокруг развращенные". - Андора обнаженная лежала подо мной.
  "Моноприла - жена Мастера серебряной горы?
  Она умная?"
  "Нет глупее женщины, чем Моноприла, - Андора с презрением фыркнула. - Она ничего не знает.
  Только хвастается, что умеет проходить поющий водопад".
  "Поющий водопад?
  Как интересно".
  "Ничего интересного, Паладий, - Андорой укусила меня за ухо. - В пещере поющий водопад преграждает дорогу.
  Чтобы пройти за поющий водопад, нужно в нем искупаться.
  Если человек понравится водопаду, то вода остановится.
  Путник сможет пройти дальше".
  "Как твоя подруга нравилась водопаду?"
  "Моноприла - бесстыдница, - разумеется, что подруга о подруге не скажет доброе. - Она непристойно вела себя в водопаде.
  Водопад даже петь переставал.
  Затихал.
  Моноприла и пробегала дальше".
  "Меня это совершено не интересует", - я притворно зевнул.
  "Бонжурец Паладий.
  Повтори мне, как ты делал..."
  На мое счастье загремел замок с другой стороны двери.
  "Муж вернулся, - Андора побледнела. - Срази его своим мечом, мой герой".
  "Мой меч не для твоего мужа", - я в панике одевался.
  Мастер серебряной горы уже колотил кулаками в дверь:
  "Андора, жена моя, - муж надрывался.
  Судя по густому басу, силы в горном мастере предостаточно. - Открывай.
  Ты, что, не одна?"
  "Я не одна, - Андора осмелела. - Я с милым другом.
  Он во многом превосходит тебя".
  "До встречи на нашей свадьбе, Андора, - я пыхтел.
  Протискивался в окно. - Пальчик береги". - Я вывалился из окна.
  
  В этот момент в комнату ворвался разъярённый муж.
  "Андора!
  Шутница. - Гнев мужа угасал. - Нет никакого у тебя милого друга, кроме меня.
  Зачем обманывала?
  Почему ты обнаженная на полу лежишь?"
  Я по стеночке, по стеночке отползал.
  Не люблю участвовать в чужих семейных драмах.
  Да и кто любит?
  "Что же получается, - я ошеломленный остановился у фонтана. - Андора знала не только, как каменного троля пройти, но и подсказала, как минуть поющий водопад.
  Значит, мне Моноприла не нужна для подсказки?
  Нет.
  Нужна.
  Моноприла подскажет о той, которая знает о последнем испытании на полосе препятствий. - С горечью я подумал об Андоре: - Андора, до встречи со мной, даже и не думала изменить своему мужу.
  Но как только изменила, то сразу решила предать мужа.
  Не просто предала бы, а готова его убить, чтобы жить со мной.
  Муж трудится мастером в серебряной горе.
  Зарабатывает добро для жены.
  А появится сладкий, вроде меня, то даже самая преданная и честная жена изменяет своему мужу.
  В Бонжурии, конечно, так же.
  Но в Бонжурии это считается нормой.
  Даже наш всемилостивейший король поощряет.
  Поэтому вреда никому никто не наносит.
  Пока муж у любовницы, жена принимает любовника.
  Никто не собирается никого убивать".
  Без огня в глазах я поплелся искать дом Моноприлы.
  Моноприла отдыхала в саду на шкуре полевого медведя.
  "Заморский купец Паладий? - Моноприла изучающе смерила меня взглядом. - Слышала, слышала о тебе. - Моноприла была обнаженная.
  Нисколько не стеснялась своей наготы. - Полосу препятствий в горе хочешь пройти?"
  "Полоса препятствий для настоящего мужчины - раз плюнуть", - я взбодрился при виде блистающей Моноприлы.
  "Вот и плюнь, Паладий.
  Хоть раз плюнь.
  Хоть два раза".
  "В каком смысле плюнуть, Моноприла?"
  "Паладий.
  Уже вечер.
  Скоро придет из горы мой муж - Мастер серебряной горы".
  "Но я же ничего плохого не делаю, Моноприла".
  "Я об этом и говорю, купец заморский.
  Что ты еще ничего плохого не сделал".
  "Моноприла, - я поспешно сбросил халат и туфли. - Кто знает, как пройти последнее испытание в пещере?"
  "Я думала, что ты меня спросишь о поющем водопаде, Паладий.
  Я только о нем знаю".
  "Поющий водопад я пройду без остановки.
  Мне бы дальше.
  Выйти из пещеры после седьмого препятствия".
  "О седьмом препятствии тебе расскажет моя хорошая подруга Ипсилона".
  "Хорошая подруга?
  Моноприла?
  Я не ослышался?
  Ты, действительно, назвала Ипсилону - хорошей подругой?"
  "Что удивительного, заморский купец?
  Разве у девушки не может быть хорошей подруги?"
  "Нет, нет, что ты, Моноприла.
  Но все предшествующие жены мастеров серебряной горы - Платонида, Суламифь, Андора, Эвтерпа, Каисса - нелестно отзывались о своих подругах.
  Только ты назвала подругу хорошей".
  "Надо же.
  И скромница Андора не устояла перед тобой, купец Паладий, - Моноприла засмеялась. - Умеете вы, заморские купцы.
  Что-то есть в вас заморское. - Моноприла игриво укусила меня за палец.
  Я вспомнил пальчик Андоры.
  Пальчик, с которого началось наше веселье с ней.
  Сколько сегодня у меня было женских пальчиков? - Ты Ипсилону о седьмом препятствии спроси, купец.
  Но сразу предупреждаю.
  Не лезь к Ипсилоне со своими бонжурскими ухищрениями.
  Она не поддастся на твои чары и ласки.
  Чем больше будешь ее соблазнять, тем грубее она с тобой будет.
  Моя Ипсилоночка не похожа на других".
  "Понял.
  Я же бонжурец.
  Но как же тогда она с мужем живет?"
  "Муж у нее, как и она".
  "Тоже понял".
  "Если понял, то иди, Паладий.
  Не забудь меня навестить на обратном пути.
  Не проходи мимо".
  "Мимо тебя, Моноприла, если кто захочет пройти, то не пройдет.
  Запнется и упадет на тебя".
  
  Я с легким сердцем бежал к дому Ипсилоны.
  Ипсилона нежилась в купальне с розовыми лепестками.
  На меня посмотрела доброжелательно, но без особого интереса.
  "Ипсилона, - я присел галантно.
  Перьями на шляпе подмел пол из розового мрамора.
  Станцевал в плезире. - Я не стану своим видом портить тебе вечер".
  "Ты не портишь.
  Ты, как девушка, купец", - Ипсилона милостиво улыбнулась.
  Но я знал цену подобным улыбкам.
  Если бы я полез к Ипсилоне в купальне, то вероятно получил бы мечом по голове.
  Ипсилона, наверняка, под водой держала меч.
  Мечом отсекала соблазны, исходящие от мужчин.
  "Ипсилона, скажи мне, как другу".
  "Ты мне друг, заморский гость?
  У меня друзей нет.
  Только - подруги".
  "Я тебе, как подруга, Ипсилона.
  Моноприла просила, чтобы ты мне помогла".
  "Моноприла? - Прекрасное лицо Ипсилоны озарилось нежной розовой улыбкой. - Спрашивай, что хочешь.
  Но только не об этом".
  "Об этом я даже боюсь спросить, Ипсилона.
  Я - о другом спрошу.
  Как мне пройти последний зал в пещере с полосой препятствий?"
  "Последний зал?
  Да.
  Я знаю, как выйти из пещеры, заморский гость.
  В пещере проживают семь прекрасных дев..."
  "Семь прекрасных дев?" - Сердце у меня сладостно защемило.
  "Очень прекрасных дев".
  "Что нужно сделать, чтобы миновать их"?
  "Чтобы пройти мимо девушки, гость, нужно просто мимо нее пройти".
  "Как просто пройти мимо девушки? - Я вытер пот со лба. - Ты подсказываешь, что я должен спокойно выйти из пещеры?
  Не соблазнять дев?
  Не бороться с ними?
  Не подкупать их, чтобы они меня выпустили?
  Не хитрить?"
  "Да, гость.
  Просто пройди мимо семи красавиц.
  И ты уже на свободе".
  "В чем подвох, Ипсилона?"
  "Нет подвоха, гость".
  "Тогда еще один вопрос, Ипсилона.
  Не по теме.
  Спрашиваю просто из любопытства.
  Зачем семь прекрасных дев живут в пещере?"
  "Чем пещера - плохое жилище для прекрасных девушек?
  Пещера дороже, чем дом.
  Пещера - просторная.
  В пещере чистый воздух.
  Вода хрустальная.
  Что хочешь, то и делай в пещере".
  "С этим я согласен, Ипсилона, что пещера просторнее, чем дом".
  
  В глубокой задумчивости я вышел из дома Ипсилоны.
  Спорил сам собой.
  Искал в ее словах подвох.
  Но потом решил:
  "На месте пойму.
  Семь прекрасных дев намного приятнее испытание, чем каменный троль, или дракон".
  Я вернулся к своей верной Грациэлле.
  На следующий день я предстал перед семерыми Мастерами серебряной горы.
  Мастера хихикали.
  Смотрели на меня с насмешкой.
  Я же ответ взирал на них с легкой печалью.
  Думал о том, что я был ласков и нежен с их женами...
  Кроме Ипсилоны.
  Но Мастера даже об этом не догадывались.
  Если бы узнали, то не хихикали бы.
  "Мастера.
  Я иду". - Я подошел к входу в гору.
  "Пройдешь полосу препятствий - получишь подданство нашего царя, - Мастера не переставали надо мной смеяться.
  Но уже не хихикали, а - ржали. - Мы тогда тебе продадим серебряное зеркальце.
  Из-за которого ты столько много мучений испытал".
  "Не всё было мучениями, - я усмехнулся. - Я бы сказал, что больше приятного я получил".
  "Мы не понимаем тебя, иноземец".
  "Около этого входа в гору я - чужеземец для вас.
  Но, когда выйду с другой стороны, то стану вашим соотечественником".
  "Из другой стороны только г...но выходит", - Мастера серебряной горы катались от смеха.
  Кони тоже ржали вместе с хозяевами.
  Кони нужны для того, чтобы Мастера успели прискакать к другому выходу из горы.
  "Купец Паладий, а купец?"
  "Что, Мастера Серебряной горы?"
  "Что у тебя в мешке за спиной?"
  "Сухари.
  Я сухари сушил".
  "Тогда хрен огородный тебе в мешок, - Мастера умирали от смеха. - Хрен в мешок, чтобы сухари не мялись". - Все же мастера умели шутить.
  Эту древнюю шумерскую поговорку многие повторяют.
  Но она не становится менее смешная.
  
  Я смело шагнул в пещеру.
  Мастера вскочили на коней.
  Я прошел до первого поворота в пещере.
  "Пропасть.
  Над пропастью веревка натянута, - я развязал мешок.
  Достал горные башмаки. - Не обманула Суламифь.
  Благодарные женщины не обманывают. - Я натянул ботинки с прорезями для веревки. - Фасон обуви ужасный. - Я разглядывал ботинки на ногах. - Неудобно носить.
  Но с другой стороны - подошва должна быть толстая.
  Чтобы щель в ней была глубокая.
  Что-то неуловимо изящное проглядывает в этих ботинках.
  В Бонжурии они, если их обработать, могут войти в моду".
  Я долго щупал, топал, притоптывал.
  Времени у меня было навалом.
  Наконец, вздохнул и ступил на веревку над пропастью.
  "Суламифь обещала, что ботинки удержат меня, даже, если я упаду". - Подумал.
  И сразу перевернулся.
  Висел вверх ногами.
  Щель в ботинках не отпускала веревку.
  Я кричал, пока горло не сжалось.
  Затем подтянулся.
  Живот мешал.
  Но ботинки помогали и с животом.
  Я зацепился за веревку руками.
  Кое-как дополз до другого козырька в пещере.
  Отдышался.
  Оглядывался по сторонам.
  "Где этот проклятый урод лепрекон?" - Я проговорил в раздражении.
  "Полностью с тобой согласен, заморский гость, - Из темной ниши появился невысокий человечек.
  В руках он держал горшок с золотыми монетами. - Я - урод.
  Я проклят.
  И золото мое проклято.
  Но не отдам даже проклятое".
  "Извини, - я почувствовал прилив стыда. - Не знал, что ты услышишь.
  Канат.
  Нервы на пределе натянуты.
  Натянуты нервы, как тот же канат.
  Вот я и ругался.
  Ты же совсем не урод.
  И я тебя не проклинал. - Я пощупал зеленый кафтанчик лепрекона. - Кафтан твой пошит со вкусом.
  Серебряной нитью прошит".
  "Серебро - не золото", - лепрекон презрительно скривил губы.
  "Не скажи, я - постучал пальцем по лакированным башмакам лепрекона. - К зеленому лучше идет серебро, чем золото.
  Поэтому мудро твой кафтан расшит серебряными нитями.
  Башмаки у тебя тоже изящные.
  С серебряными пряжками.
  Да ты - знаешь толк в одевании".
  "Спасибо за похвалу, заморский гость, - лепрекон выдавил улыбку. - Меня никто еще не хвалил.
  Меня каждый избивал.
  Почему-то люди думают, что если побить лепрекона, то я отдам золото.
  Суеверия".
  "Я не собирался тебя бить", - я соврал.
  Отвел взгляд от камня.
  Как раз хотел этим камнем лепрекона по голове стукнуть.
  "Бей меня, заморский купец.
  Отнимай золото. - Все же лепрекон перехватил мой взгляд на камень. - Я погорюю, погорюю и прощу тебя, гость.
  Тебе же надо идти дальше по полосе препятствий.
  Я же останусь один.
  Никому не нужный.
  Я порочный.
  Нет на меня королевского суда.
  И мне нет дела до людей.
  Однако, прибыль ни я, ни вы не получаете".
  "У тебя добрые глаза, лепрекон, - я бонжурец.
  Мы - бонжурцы - вокруг да около не ходим. - Не буду лгать, что твои глаза огромные.
  Маленькие глазки, но добрые.
  Признаюсь.
  Я хотел тебя камнем ударить по голове.
  Отнял бы горшок с золотом.
  Но не могу бить того, у кого глаза добрые.
  Все равно, что побить собаку, которая мне доверяла".
  "Я избегал встречаться с тобой взглядом, гость, - лепрекон отставил горшок с золотыми монетами в сторону.
  Словно приглашал меня схватить золото. - Я искоса посматривал на тебя.
  Нет в тебе зла, заморский гость".
  "Ты прав, лепрекон.
  Нет во мне зла.
  Со злом я пришел к тебе.
  Но зла тебе не хочу.
  Как же мне пройти дальше без твоего золота".
  "Сначала покушай со мной, - лепрекон развязал узелок. - Персиковый пирог.
  Я сам приготовил". - Лепрекон протянул мне большой ломоть.
  "Уууууу, ароматный, - я откусил. - Наслаждение.
  Пирог соком истекает.
  Ты - мастер на все руки, лепрекон".
  "У меня только две руки", - лепрекон вытянул руки вперед.
  "Две руки сильные и две ноги стройные".
  "Воспоминания заставляют нас молчать, - лепрекон произнес задумчиво. - Хорошие люди помогают нам говорить.
  Возьми мое золото, гость.
  Без него ты не пройдешь дракона".
  "Ты даришь мне золото?
  Твое золото, лепрекон? - Я чуть пирогом не подавился. - Но все же говорят, что ты никому не отдаешь золото".
  "Кому же я должен отдавать свое золото, гость?
  Тому, кто меня колотит?
  Кто камнем мне в лоб бьет?"
  "Я думал, что придется повернуть назад, лепрекон.
  Я бы тебя не ударил.
  Поэтому не прошел бы дальше по полосе препятствий".
  "Бери, бери золото, пока я не передумал", - лепрекон смахнул набежавшую слезу.
  "А как же ты, лепрекон?
  Не возьму твой бесценный подарок".
  "Бери золото, гость.
  Все равно оно вне пещеры превратится в глиняные черепки.
  Ты же высыплешь золото на глаза дракона.
  Золотые монеты все равно мне вернутся.
  Я и дракон дружим".
  "Доброте твоей нет конца и края, лепрекон, - я принял горшок с золотом. - Красотой душевной ты блещешь.
  При других обстоятельствах я бы остался с тобой.
  Ты элегантный.
  Красивый лепрекон.
  В твоих глазах светится ум.
  Доброта твоя безгранично".
  "Иди уже, - лепрекон похлопал меня по заду. - А то я плакать начну.
  А лепреконы не плачут".
  
  "До встречи, друг, - я с тяжелым сердцем покинул лепрекона.
  Оставалась надежда на встречу...
  Я шел с печалью. - Если дракон полыхнет на меня жарким пламенем, то я, наверно, не огорчусь".
  Я так задумался, что чуть не наступил на дракона.
  Он мирно спал.
  Даже храпел.
  "Как я насыплю золото на глаза спящего дракона? - Я озаботился. - Сначала нужно, чтобы он открыл глаза. - Я целый час будил дракона.
  Кричал ему в ухо.
  Бросал в него камни.
  Стучал по голове сталактитом.
  Наступал на хвост. - Не просыпается дракон. - Я осторожно поставил около его головы горшок с золотом. - Зачем будить спящего дракона?
  Я всего-то должен пройти мимо него.
  Золото лепрекона не пригодилось".
  Пробежал в другую пещеру.
  На меня сразу налетела стая летучих мышей.
  "Напрасно я не взял с собой горшок золота в эту пещеру, - я отбивался, отмахивался от налетающих мышей. - Бросал бы в мышей золотые монеты. - К счастью, я вспомнил: - Летучим мышам нужно закружить голову.
  Танцем".
  Я начал подпевать себе.
  Закружился в танце.
  Кружился быстро, насколько позволял мой отвисший огромный живот.
  Мыши кружились вместо со мной.
  Через минуту некоторые особи стали проявлять усталость.
  Либо улетали, либо падали в изнеможении.
  Закруженные.
  Но и я не вечный.
  Я тоже уставал.
  Через пять минут кружений меня начало тошнить.
  В голове кружилось.
  Меня мутило.
  Но все же моего танца оказалось достаточно.
  Мыши попадали, закруженные.
  Я осторожно переступал через их маленькие хрупкие тельца.
  Старался не навредить.
  Не наступить на летучую мышь.
  
  В очередной пещере я присел отдохнуть.
  Меня продолжало мутить.
  "Где троль?
  Троль где?
  Каменный, появись". - Я произнес устало.
  На мой зов груда камней зашевелилась.
  Поднялась.
  "Не просто камни, а - каменный троль. - Я стал искать у троля главный камень.
  Который находится между ног. - За какой же камень дернуть?
  В каменном троле множество камней.
  От маленькой гальки до огромных валунов.
  За валун, наверняка, не стоит дергать". - Я решил действовать наугад.
  Бросился тролю между ног.
  Каменный троль удивился.
  Заговорил со мной каменным голосом:
  "Ты не хочешь драться, человек?
  Зачем ты щупаешь у меня между ног?"
  "Дерутся только слабаки, - я быстро, быстро перебирал камни.
  За некоторые дергал.
  Некоторые оставлял в покое.
  Были и камни, которые я только поглаживал. - Дерется тот, кто должен что-то доказать себе и окружающим.
  Я никому не должен, троль.
  Ты тоже мне ничего не должен".
  "Ой, - троль дернулся.
  Перестал двигать руками и ногами. - Погладь еще раз кусок кварца".
  "Этот?"
  "Нет.
  Это полевой шпат.
  Ты кварц погладь.
  Прозрачный он.
  Очень приятно".
  "Мне не трудно, троль", - я поборол смущение.
  Полировал ладонью кварц между ног каменного троля.
  Троль загремел камнями.
  Ухал.
  Сопел довольный.
  Ему очень нравилось, как я искал камень.
  Искал.
  Нашел.
  Но нашел другой.
  Не тот, который разрушит троля.
  "Важен результат, - я продолжал гладить кварц между ног троля. - Я должен пройти мимо троля.
  Зачем убивать?
  Можно же договориться по-хорошему".
  Мои мысли совпали с падением троля.
  Он грохнулся.
  Довольно зарычал.
  Потом заснул.
  Я никогда не видел спящего троля.
  Да и не спящего троля не видел.
  Со стороны он снова стал похож на груду камней.
  Грудой камней он и был.
  Но груда камней довольно храпела.
  Храпение - стук сталкивающихся камней.
  
  "Сонное царство, - я прошел мимо спящего троля. - Дракон спит.
  Каменный троль спит.
  Летучие мыши спят после головокружительного танца.
  Хорошо бы, чтобы водопад спал. - Я шел на грохот падающей воды.
  За тысячи лет вода пробила в камнях огромную яму. - Я не прыгну в яму с бурлящей водой. - Я брел по мокрым камням. - Нужно найти камень безопасный. - Наконец, я оказался между двух огромных валунов. - Наверно, в этом водопаде каменный троль купается. - Я захихикал. - Вместе с драконом купаются. - Мое настроение повышалось.
  Я встал у края падающей воды.
  Она не столь мощная, как в центре водопада. - Теперь я должен удивить водопад.
  Заинтересую его.
  Водопад от удивления остановится зачарованный.
  Очарованный мной". - Я не считаю себя пропорционально сложенным, как атлет.
  Но своим круглым телом горжусь.
  Купец не обязан быть Олимпийским дискоболом.
  Я разделся.
  Придавил мокрую одежду тяжелым сталагмитом.
  "Горные ботинки помогают мне не соскользнуть с влажных камней, - я поглаживал себя.
  Похлопывал по животу.
  По ягодицам.
  Принимал различные позы.
  Водопад начал утихать.
  Заинтересовался моими действиями.
  Я добавил усилия.
  Томно вздыхал.
  Приложил ладони к груди.
  Затем провел пальцем по губам: - Пора.
  Вода остановилась. - Я был не менее удивлен, чем водопад.
  Он удивился моему очарованию.
  Я же обалдел оттого, что фонтан залюбовался мной. - За водопадом находится щель в другую пещеру". - Я воспользовался моментом.
  Одеваться не стал.
  Не было времени.
  С одеждой в руках я пробежал дальше.
  "Если жены горных мастеров не обманули меня, а они не обманули в прежних препятствиях, то я встречу последнее препятствие.
  Семь прекрасных дев.
  Нужно всего лишь пройти мимо них". - Я бормотал.
  Нашел сухое место.
  Хотел одеться.
  Но то, что увидел, лишило меня сил.
  Мои руки окаменели.
  Я мог только моргать в восторге.
  "Семь девушек необычайной порочной красоты.
  Обнаженные.
  Вызывающе дерзкие.
  Все на меня смотрят". - Я был поражен роскошью пещеры.
  Шелк, бархат, золото, серебро.
  Диковинные вазы.
  Но самыми драгоценными были семь девушек.
  "Не одевайся, друг, - казалось, что все семь красавиц произнесли одновременно. - Мы в пещере по-простому.
  Не стесняйся.
  Развесь свои одежды.
  Пока мы пируем, они просохнут".
  
  
  ГЛАВА 472
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ПАЛАДИЙ И ГРАЦИЭЛЛА
  
  "Я сам не местный, - я, наконец, обрел голос.
  Все же оделся в мокрое. - Я здесь проходом.
  Я не горный.
  Просто пройду мимо вас.
  Вижу свет в конце туннеля.
  Мне - на свет". - Я прислонился спиной к стене.
  Вдруг, девушки превратятся в кровожадных гарпий?
  Набросятся на меня.
  "А, ну-да, ну-да", - ближняя ко мне красавица надула губки.
  "У тебя много дел, купец", - другая красавица печально пропела.
  "Ты спешишь.
  Нам спешить некуда". - Третья.
  "У тебя дела.
  У нас нет дел.
  Мы - как цветы.
  Только радуемся и радуем". - Четвертая.
  "Наслаждаемся и наслаждаем", - пятая.
  "Ты нами не заинтересовался, господин". - Шестая.
  "Снова мы будем скучать без верного друга", - седьмая.
  "Вы прекрасные, - я прохрипел. - Вижу, что вы не скучаете". - Сказал глупость.
  Одна красавица качалась на золотых качелях.
  Вторая томно возлежала в гамаке.
  Третья стояла на коленях.
  Спиной ко мне.
  Наклонилась.
  Что-то искала под роскошной кроватью.
  Четвертая и пятая катали друг дружке золотой шар.
  Они сидели с широко расставленными ногами.
  Шар должен удариться о промежность.
  "Вот так игра, - я облизнул пересохшие губы.
  Подумал: - Я бонжурец.
  Я должен соблазнять девушек.
  Но невозможно соблазнять тех, кто сам хочет.
  Девушки предлагали мне остаться на пир.
  А может быть, еще дольше.
  Но я уверенно двигаюсь к своей цели.
  Вернее - неуверенно двигаюсь".
  Я уже оказался недалеко от выхода из горы.
  Показалось, что слышу ржание коней и Мастеров серебряной горы.
  Оглянулся через левое плечо на семерых прекрасных дев.
  Не нужно было через левое плечо смотреть.
  Плохая примета.
  Нет.
  Девушки не превратились в камни.
  Не стали оборотнями.
  Они лишь с бесконечной грустью и печалью смотрели на меня.
  Даже шар золотой не перекатывали.
  Я остановился и повернулся к девушкам.
  Медленно побрел к ним.
  "Я многое сейчас понял, - руки и ноги дрожали.
  Язык поворачивался с трудом.
  Краем уплывающего сознания я понимал, что совершаю глупость. - Я долго плыл по большой воде.
  Приплыл в бескрайние земли.
  Дошел с подругой до Серебряных гор.
  Мне нужно серебряное зеркальце Мастеров серебряной горы.
  Кто в зеркальце то взглянет, то себя увидит похорошевшим.
  Мастера серебряной горы поставили мне условие.
  Я должен был пройти полосу препятствий в этой горе.
  Одним из препятствий были вы.
  Вы же им и остаетесь.
  Вы - непреодолимое препятствие для меня, красавицы.
  Я - бонжурец.
  Во мне любовь играет.
  Я думал что вас как раз пройти проще, чем по натянутому канату над пропастью, чем - лепрекона, троля, летучих мышей, дракона, водопад пройти.
  Всего лишь пройти мимо вас, красавицы.
  И выйти из горы.
  Но я не могу.
  Повторяю: я - бонжурец.
  Как я себе потом буду в глаза смотреть?
  Воспоминания меня погубят.
  Я никогда не простил бы себе, если бы просто так вышел из пещеры...от вас".
  "Ты остаешься нам на радость?" - девушки завизжали от восторга.
  "Нет.
  Не остаюсь. - Я ответил твердо.
  Почему так сказал?
  Зачем так решил? - Если бы я вышел из пещеры, то я бы выиграл у Мастеров серебряной горы спор.
  Но кем бы я тогда был?
  Человек, который отвергает прекрасное.
  Опять и опять повторяю: я - бонжурец.
  Мы живем, чтобы наслаждаться.
  Я бы прошел мимо наслаждений.
  И тогда бы все говорили, что я вас бросил, прекрасные девы.
  Я бы по ночам выщипывал свою бороду.
  Проклинал бы себя за сумасшествие и жестокость.
  Нет!
  Прелестницы!
  Теперь никто не скажет, что я прошел мимо вас и вышел из горы.
  Мимо вас приличный мужчина не пройдет.
  Но и остаться с вами я не имею права". - Я побежал.
  Споткнулся о коленопреклоненную красавицу.
  Кувырком вылетел в предыдущую пещеру.
  Пробежал сквозь ревущий водопад.
  Упал в бездонный каменный котел с кипящей водой.
  Но он меня не остановил.
  Каменный троль гнался за мной в следующей пещере.
  Не догнал.
  Он швырял в меня камни.
  Не попал.
  Настолько я был быстрый.
  Я убегал сам от себя.
  От своих проблем убегал...
  Летучие мыши облепили меня в другой пещере.
  Но я их небрежно смахнул.
  По дракону я пробежался.
  Дракон проснулся.
  Дохнул в меня пламенем.
  Огонь не успел за мной.
  Я нечаянно опрокинул горшок с золотом лепрекона.
  Лепрекон тянул ко мне руки:
  "Ты вернулся, друг мой".
  Я не остановился, чтобы дружески попрощаться с лепреконом.
  Пробежал по канату над пропастью.
  И выбежал из входа в гору.
  "Я не прошел полосу препятствий, - я обнял Грациэллу.
  Она ждала меня. - Я не получу серебряное зеркальце.
  Я не обрадую свою... - Я вовремя замолчал.
  Не стоило при Грациэлле говорить о Ридженейре. - Я ничего не получу от Мастеров серебряной горы. - Я немного лукавил.
  От Мастеров серебряной горы я получил их жен... - Но зато я не потерял свою честь купеческую и мужскую".
  "Паладий, - Грациэлла неистово меня целовала. - Ты получишь меня".
  "Ты и так у меня была, Грациэлла.
  Кстати.
  Почему ты ждала меня у входа, а не у выхода в гору?
  Ты не верила в меня?
  Но я же прошел полосу препятствий.
  Даже два раза прошел.
  Туда и обратно.
  Но не захотел выходить к Мастерам серебряной горы.
  Тогда бы я был, как они.
  А быть на них похожим не желаю".
  "Я не ждала тебя у выхода из горы, Паладий, - Грациэлла пожала узкими плечами, - потому что не знаю, где он находится.
  Просто!"
  "Все так просто", - я жевал бороду.
  "Паладий?"
  "Да, Грациэлла".
  "Оказывается, что ты можешь стать подданным нашего царя.
  Тогда Мастера тебе продадут серебряное зеркальце, за которым ты приплыл в наши бескрайние земли".
  "Но я же исчерпал все возможности стать подданным вашего царя".
  "Не все".
  "Что-то осталось?"
  "Да, Паладий.
  Осталась последняя возможность.
  Ты должен взять в жены подданную нашего царя".
  "И кто же она?"
  "Я!"
  "Тыыыы?"
  "Да, Паладий.
  Я.
  При мастерах ты только произнеси - Я, заморский купец Паладий, беру в жены вашу девушку.
  Тогда я стану твоей женой".
  "Я не собирался жениться, Грациэлла.
  Я еще хочу...
  Ни на ком не собирался жениться".
  "Фиктивный брак, Паладий, - Грациэлла опустила прелестнейшую головку. - Когда ты получишь заветное серебряное зеркальце, то разведёшься со мной.
  Скажешь просто - Я отпускаю тебя, жена.
  Вот и все, Паладий".
  "Ты жертвуешь собой ради моих забав, Грациэлла". - Я зарыдал от счастья.
  "Ничем я не жертвую, Паладий.
  Мне самой будет приятно побыть твоей женой хотя бы денечек и ночку".
  "Бежим к Мастерам серебряной горы, Грациэлла, - я схватил подругу за руку.
  Рука у Грациэллы влажная. - Пока Мастера вместе".
  
  Мы успели вовремя.
  "Наш герой не смог пройти полосу препятствий, - Мастера серебряной горы, как я и ожидал, дружно заржали. - Не получишь серебряное зеркальце, чужак".
  "Рано радуетесь, - я надул щеки и грудь. - Я - заморский купец Паладий - беру в жены вашу девушку Грациэллу".
  Я сказал и замер.
  Вдруг, Грациэлла пошутила.
  Но наступило напряженное молчание.
  "Теперь ты подданный нашего царя, - Мастера серебряной горы заскрежетали зубами. - Равный нам".
  "Как равный вам я требую, чтобы вы мне продали серебряное зеркальце.
  Ради него все было затеяно".
  "Серебряное зеркальце, - старый мастер - тот, который умер недавно от смеха, а потом ожил - из кармана достал серебряное небольшое зеркало.
  Дунул на него.
  Потер рукавом. - С тебя один сольдо.
  Мы могли бы потребовать с тебя огромные деньги.
  Но не имеем права продавать своим соотечественникам с надбавкой.
  Цена - ярмарочная.
  Небольшая".
  "Один сольдо, - я расплатился с Мастером серебряной горы: - Грациэлла!
  Жена моя!
  Проверь зеркальце.
  Вдруг, не сработает?"
  Я протянул зеркальце Грациэлле.
  Она взглянула в него.
  Я смотрел через плечо Грациэллы:
  "Ничего не изменилось, Грациэлла.
  Зеркало должно было показать тебя красивее, чем ты есть".
  "Обезьяна ты, а не человек, - старый Мастер закричал на меня.
  Топал тонкими ножками. - Красота твоей жены Грациэллы идеальная.
  Даже зеркальце не покажет лучше.
  Нельзя сделать красивее то, что самое красивое.
  Ты на каком-нибудь уроде попробуй наше зеркальце.
  На себя взгляни в него".
  "Я не урод, - я смотрел в зеркало. - Ах!
  А в зеркале выгляжу писаным красавцем.
  Благодаря вашей шлифовке серебра я отражаюсь прекрасным.
  Щеки исчезли.
  Красные прожилки на носу не видны.
  Темные круги под глазами - тоже не отражаются.
  Лишние висячие жировые подбородки пропали.
  Есть, к чему стремиться!"
  
   "Паладий", - Грациэлла шептала мне на ухо.
  "Да, жена моя".
  "Ты можешь воспользоваться правом первой ночи".
  "Правом первой ночи?"
  "Да, Паладий.
  По закону право на первую ночь имеет кто-нибудь из Мастеров серебряной горы".
  "Мастер серебряной горы спит с чужой молодой женой?"
  "Закон нашего царя.
  Молодой женой может...
  Молодую жену может...
  Каждый именитый, кто окажется рядом.
  Муж по закону не притрагивается к своей жене до тех пор, пока она со всеми...
  Сам понимаешь, Паладий".
  "Моя Бонжурия - страна любви, - голос мой дрогнул. - Но даже у нас нет столь вызывающего закона, чтобы молодую жену все, кто попало".
  "Посади меня на..."
  "Посажу, Грациэлла".
  "Посади меня на коня, Паладий.
  Ускачем в горы".
  "Мне надо к морю, Грациэлла".
  "Поскачем в те горы, которые спускаются к морю".
  "Все же лучше, Грациэлла, чем оставлять тебя похотливым Мастерам серебряной горы".
  Я схватил ближайшего коня.
  Мастера серебряной горы что-то кричали мне на своем, горном языке.
  Щечки моей Грациэллы покраснели от смущения.
  Значит, Мастера серебряной горы кричали нам неприличное.
  Конь понес меня и Грациэллу от серебряной горы.
  Вскоре мы остановились на ночь у хрустального ручья.
  
  "Даже те, кто видел меня обнаженную в купальне, не всегда могут прийти ко мне", - Грациэлла шептала мне.
  Мы заснули под пение ночных птиц.
  Проснулись от гомона птиц утренних.
  "Самая прекрасная ночь в моей жизни", - Грациэлла потянулась.
  Она смотрела на меня с нескрываемой любовью.
  "Хм.
  Мне тоже понравилось", - я кашлянул в кулак".
  
  "Паладий?"
  "Да, Грациэлла".
  "Еще два дня скачки, и мы - дома".
  "Но до моря не меньше недели пути, Грациэлла".
  "На перекрестке трех торговых дорог стоит замок.
  Хозяйка замка - моя тетушка - Восхителла.
  Она примет нас".
  "Я тороплюсь уплыть в свою Бонжурию, Грациэлла".
  "Мы пробудем у тетушки моей пару дней, - взгляд Грациэллы умоляющий. - Отдохнем.
  Ты можешь выбирать самые аппетитные куски со стола на пирах.
  Не заботься о других.
  Кабан, запеченный с оленем и крокодилом, бесподобен".
  "Отдых мне не помешает", - я согласился.
  Вскоре мы прискакали к замку тетушки.
  "Какой он огромный, - я задрал голову. - Не замок, а - целый город".
  "Ты тоже не маленький, Паладий", - Грациэлла засмеялась.
  "Я не знаю, как меня примет твоя тетушка".
  "Не беспокойся, Паладий.
  Моя тетушка обожает все, что исходит от меня".
  "А я от тебя исхожу, Грациэлла?"
  "Ты - мой муж.
  Муж на час". - На лицо Грациэллы налетела тучка.
  "Грациэлла.
  Не переживай.
  Наша женитьба - не настоящая.
  Она была лишь для получения зеркальца".
  "Да, Паладий.
  Женитьба не настоящая.
  Любовь твоя ко мне - не настоящая.
  Только моя любовь - настоящая". - Грациэлла отвернула от меня свое прелестное личико.
  "Я предвкушаю удовольствие от пира", - я похлопал ладонью по животу.
  За воротами замка было много народа.
  "Они все - слуги моей тетушки Восхителлы", - Грациэлла преобразилась.
  Ей кланялись подобострастно.
  Она же лишь намечала поклон.
  Держала себя важно, гордо.
  "Грациэлла?"
  "Да, любимый муж".
  "Я не вижу мужчин и мальчиков.
  Два седых старика только..."
  "Я же говорила, что в наших краях почти нет мужчин.
  Все гибнут на войне.
  Войны у нас не прекращаются".
  "Йа..."
  Я не успел договорить.
  К нам из парадного зала вышла очаровательнейшая девушка.
  "Грациэлла, - девушка обняла мою молодую жену. - Я так счастлива, что ты меня навестила".
  "Восхителла!
  Разве я могла обойти стороной твой замок?"
  
  "Грациэлла, - я бормотал. - Почему ты не сказала, что твоей тетушке лет примерно, столько, сколько тебе".
  "Я не сказала, что моей тетушке лет столько, сколько мне, птому что мне девятнадцать лет, а тетушке Восхителле уже двадцать". - Грациэлла пропищала совсем тихо.
  "О чем вы шепчетесь? - Восхителла не спускала с меня взгляд. - Грациэлла!"
  "Да, Восхителла".
  "Кто этот прекрасный, невообразимо недоступный, важный юноша?"
  "Мой муж".
  "Твой муж? - Восхителла побледнела.
  Растирала пальцами виски. - Но, как, Грациэлла?
  Где ты нашла это сокровище?"
  "Оно - заморское.
  Приплыло к нам по делам. - Почему-то Грациэлла стала называть меня - оно. - Корабль разбился".
  "Еще женихи остались?" - Восхителла жадно распахнула губки.
  "Нет, Восхителла.
  Всех мужчин с разбитой галеры расхватали.
  Я успела схватить последнего".
  "Повезло же тебе, Грациэлла", - гримаса боли исказила прехорошенькое личико Восхителлы.
  "Сама не верю своему счастью".
  "Грациэлла, ты же позволишь мне поухаживать за твоим мужем?" - Хозяйка замка взяла меня за локоть.
  "Только из моих рук, - Грациэлла уцепилась за мою вторую руку. - Только под моим надзором.
  Я боюсь, что ты уведешь у меня Паладия".
  "Я, что, собака? - Я важно надул щеки. - Разве можно увести мужчину, который..."
  Я скосил глаза на идеальную Восхителлу.
  Замолчал.
  Потому что понял - Да, можно увести мужчину.
  Любого.
  
  "Сегодня на пир у нас три королевских оленя, - Восхителла весело щебетала.
  Кажется, что она забыла о своей племяннице.
  Смотрела только на меня. - Паладий.
  Тебе нравится королевский олень с луком и ананасами?"
  "Не пробовал.
  Но судя по твоим глазкам, Восхителла, мне понравится все". - Я нечаянно начал флиртовать с хозяйкой замка.
  Я же - бонжурец.
  "Мне кажется, что фрески в большом зале выцвели", - Грациэлла заговорила громко.
  Требовала к себе внимания.
  "Грациэлла, не ревнуй, - Восхителла засмеялась. - Мы же всегда найдем с тобой общий язык.
  У нас много точек соприкосновения".
  "Язык найдем", - Грациэлла чуть расслабилась.
  "Грациэлла?"
  "Да, Восхителла?"
  "Прости, что я не посоветовалась с тобой.
  Но тебя трудно найти было.
  Я половину своего замка, скота и рабов переписала на тебя.
  Глиняная табличка с дарственными иероглифами ждет тебя в спальне.
  Конечно, ты можешь возражать..."
  "Я возражаю, тетушка, - Грациэлла даже в негодовании притопнула. - Мне с моими домами, пастбищами и деревнями забот хватает.
  Ты же еще мне половину своего хозяйства подарила.
  Что я буду делать?"
  "Грациэлла? - Я вмешался в спор. - Почему ты не сказала, что у тебя пастбища, деревни..."
  "Еще и замок, Паладий".
  "Еще и замок?"
  "Зачем бы я тебе об этом говорила, Паладий?
  Ты же не к этому стремился.
  Тебе нужно было только серебряное зеркальце".
  "Конечно, только серебряное зеркальце", - я присел на трон.
  Мебель во дворце тетушки Восихтеллы была богатая.
  Богаче, чем во дворце нашего короля Бонжурии.
  "Грациэлла богатая.
  Ее молодая тетушка - тоже богачка.
  Грациэлла стала еще богаче от подарка Восхителлы.
  Остаться у них?
  Не плыть в родную Бонжурию?
  Но как же моя возлюбленная Ридженейра?
  Я же ей обещал".
  "Паладий, - серебристый голосок хозяйки дворца вывел меня из глубочайших раздумий.
  Восхителла провела пальчиком по моим губам. - Кушать.
  Ам-ам.
  Ням-ням".
  "Кушать? - Во мне поднималось нечто большее, чем любовь. - Но сейчас же день.
  Пиры устраивают по вечерам".
  "Я - хозяйка!
  Когда хочу, тогда и пируем! - Восхителла опустила миленькую головку на плечо Грациэллы. - Вернее, теперь две хозяйки.
  Когда пожелаем, тогда и пируем.
  Ты же не против наших обычаев, Паладий?"
  
  "Ваши обычаи мне нравятся, - я соскочил с трона. - Ведите на пир!"
  Мы торжественно направились в пиршественный зал.
  "Паладий, - Восхителла снова повисла на моей руке. - Зал для пиров выходит в сад.
  В саду большая купальня.
  У меня во дворце все просто.
  Так как все девушки, то мы не стесняемся
  Из-за стола можем сразу побежать в купальню.
  Ты же не будешь стыдиться нашей наготы?"
  "Вашей наготы? - У меня сердце упало в пятки. - То есть у вас не пир, а - оргия?"
  "Нет, не оргия, Паладий", - взгляд Восхителлы стал строгий.
  "У нас пир.
  Ничего плохого мы себе не позволяем.
  Поем.
  Танцуем.
  Купаемся.
  Но никак не другое.
  Согласись, Паладий, что глупо было бы девушкам купаться в одеждах", - Грациэлла ущипнула меня за ляжку.
  "Соглашаюсь, что глупо купаться в одеждах, - я икнул. - А, если я захочу искупаться?"
  "Тыыыы?
  Мы только об этом и мечтаем".
  "На меня смотрят, как на жареного оленя, - я уводил разговор от обо мне... - Хотят сожрать?"
  "Ты - настоящий, потому что единственный, мужчина во дворце, Паладий.
  Женщины и девушки не могут сдержать свои чувства".
  "Мне тоже так кажется, что не могут сдержать", - я улыбался всем.
  Когда я приближался, то женщины кланялись мне, как хозяину.
  Но при этом с жарким жадным любопытством рассматривали меня, как диковинного зверя.
  Не отрываясь смотрели.
  У одной красавицы нечеловеческий вопль вырвался из груди.
  Она не могла сдержать свой восторг.
  Другая упала лицом на стол.
  Сердце, наверно, не выдержало.
  Кто-то из девушек истерически расхохоталась.
  Я сдвинул брови.
  Напустил на лицо мрачное выражение.
  За столом Грациэлла присела справа от меня.
  Восхителла - по левую руку.
  Словно зажали меня, чтобы я не сбежал.
  Или - чтобы меня не украли.
  
  Восхителла тут же под столом опустила ладошку на мою коленку.
  Грациэлла с другой стороны поглаживала мою ногу.
  Служанки на телеге вкатили запеченного огромного оленя.
  "Восхителла, - я обернулся к тетушке Грациэллы. - Ты сказала, что будут три королевских оленя".
  "Да.
  Три оленя.
  Но два ждут у земляной печи.
  Или ты прикажешь, чтобы подавали сразу". - Восхителла многообещающе подмигнула мне.
  Облизнула губки.
  "Она сказала, что я могу приказывать в замке, - я подумал.
  Голова закружилась. - Чудеса!"
  Я поднялся.
  Грациэлла и Восхителла внимательно за мной следили.
  В зале пиршеств наступила напряженная тишина.
  Я встал перед запечённым оленем на колени.
  Из живота, из пасти запеченного оленя торчали ананасы.
  "Олень мертв!
  И пропечен!
  Насладимся же!" - Я воткнул кинжал в брюхо королевского оленя.
  Радостный визг пирующих женщин оглушил меня.
  Начался роскошный пир.
  Все происходило, как обещала Восхителла.
  Девушки и женщины пели.
  Кружились в танцах.
  Бегали в купальню.
  Я сначала смиренно отводил взгляд, когда девушки раздевались.
  Но так я рисковал получить косоглазие.
  Потому что многие не утруждались.
  После купальни не одевались.
  Голова моя стала кружиться.
  Все чаще и чаще я бросал взгляд на красный бархат, на котором возлежали некоторые из пирующих.
  Во мне боролись две жилки.
  Купеческая жилка нашептывала - Кто, богаче: Грациэлла или ее тетушка Восхителла?
  Другая жилка - бонжурская - уговаривала меня сорваться в пляс.
  Раздеться.
  Бежать к купальне.
  Но все же купеческая была сильнее... на тот момент.
  Я подумал:
  "Вдруг, Грациэлла и Восхителла любят меня за мое целомудрие.
  Если я опущусь...
  Если потеряю степенность и солидность, то меня разлюбят? - Я продолжал мучиться и терпеть: - Восхителла подкладывает мне лучшие куски.
  Очень откровенно прижимается бедром к моему бедру.
  Ловит мой взгляд.
  Страстно на меня смотрит...
  Может быть, подождать с Грациэллой?"
  На третий час пира ум мой затуманился.
  Грациэлла отвернулась в сторону.
  Выбирала с блюда самые спелые ягоды земляники.
  Восхителла воспользовалась моментом.
  Жарко поцеловала меня в шею.
  Во мне надорвалось.
  "Грациэлла", - я хрипел.
  "Да, муж мой, Паладий". - Грациэлла пододвинула мне чашку с ароматными ягодами.
  
  "Ну, какой я тебе муж, - я натужно засмеялся. - Мы же не по-настоящему муж и жена.
  Свадьбу нужно выстрадать".
  "Но..."
  "Никаких но, Грациэлла, - я решил действовать решительно.
  Боялся, что не смогу в дальнейшем. - Ты говорила, Грациэлла, что развестись муж и жена по вашим законам могут так же легко, как и пожениться".
  "Ты хочешь бросить меня, Паладий"? - Грациэлла задрожала.
  
  
  ГЛАВА 473
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ПАЛАДИЙ И ВОСХИТЕЛЛА
  
  "Почему же бросить тебя, Грациэлла?
  Я тебя не поднимал, чтобы бросать. - Я пошутил.
  Но никто не засмеялся. - Мы сейчас официально разведемся, Грациэлла.
  Начнем все сначала.
  Будем страдать, ругаться, как жених и невеста.
  И, если не возненавидим друг друга, то через годик, пару лет, возможно, поженимся, но уже со смыслом".
  "Год?
  Другой?"
  "Я уплыву.
  Затем приплыву к тебе, Грациэлла".
  "Ой".
  "Вообщем, я тебя отпускаю, Грациэлла.
  Ты мне больше не жена". - Я сказал.
  Грациэлла застыла.
  "Паладий, - Восхителла дернула меня за руку. - Ты понял, что только что совершил?"
  "Я отказался быть мужем Грациэллы.
  По вашим законам так можно".
  "Да, Паладий.
  Теперь вы больше не муж и жена".
  "Угу.
  Но я могу потом..."
  "Не можешь, Паладий".
  "Что не могу, Восхителла?"
  "Второй раз мужчина не имеет права брать в жену одну и ту же женщину.
  Теперь ты никогда не сможешь стать мужем Грациэллы".
  "Вот так беда, - я повернулся к Грациэлле. - Почему же ты меня раньше не предупредила, милая?"
  "Не называй меня милой, Паладий, - голос Грациэллы зашелестел опадающими лепестками розы. - Милой может называть только парень девушку.
  Бывший муж не имеет права так обращаться к бывшей жене".
  "Ты сама виновата, что осталась без мужа, Грациэлла, - я валил вину на бывшую жену. - Если бы сразу сказала, что женятся один на одной только раз.
  Теперь мучайся без меня".
  "Йа.
  Я думала, что ты останешься со мной.
  
  Не бросишь меня".
  "Напридумывали же правил, - я пробурчал.
  Обернулся к Восхителле: - Ну, а на другой женщине мужчина может...
  Другую имеет право взять в жены?"
  "Ага, - Восхителла как бы испугалась. - Ты хочешь взять меня в жены, Паладий?"
  "Хочу, - я вертел головой.
  То на Грациэллу, то - на Восхителлу. - Но пока подумаю".
  Я не обманул.
  Мрачно жевал мясо запечённого королевского оленя.
  Закусывал ананасами.
  Думал:
  "Восхителла - тоже богатая.
  Но, вдруг, есть еще богаче девушки в этом царстве?
  Ближе к серебряным горам попадаются мужчины.
  Например, Мастера серебряной горы.
  Но здесь мужчин почти нет.
  Всех война съела.
  Я один в поле воин.
  Что, если возьму в жены царицу?
  Так и поступлю.
  Войду в королевский дворец.
  И сразу - к принцессе, или к царице в ноги упаду...
  Лучше сразу в спальню войду".
  Настроение мое поднялось.
  Но все же не до прежней высоты.
  
  "Грациэлла, - я поднялся. - Восхителла.
  Как говорят у нас в Бонжурии - утро вечера мудренее".
  "Почему у вас так говорят?" - Голосок Грациэллы дрожал.
  "Потому что только утром можно осмыслить то, что совершил вечером, - я поднял блюдо с пахлавой. - Я должен отдохнуть.
  Все обдумаю.
  Где, положенные мне залы для отдохновений?"
  Я потребовал.
  Потому что понял, что могу требовать здесь...
  "Мой флигель в замке, - Восхителла пролепетала. - Он - самый роскошный.
  Отдыхай в моих залах, Паладий".
  "А ты, где будешь спать, Восхителла?
  И ты, Грациэлла?"
  "Мы вместе, - Восхителла щебетала быстро-быстро. - Мы всегда вместе.
  Мы же не только племянница и тетушка.
  Но и подружки".
  "Да, мы - подружки", - Грациэлла пропищала.
  "Мы переспим в флигеле для гостей.
  Главное, чтобы ты, Паладий, был доволен". - Восхителла пожертвовала мне свою роскошную часть дворца.
  
  "Возможно, что я еще вернусь на пир", - я подмигнул Грациэлле.
  Но бывшая жена не ответила мне.
  Я последовал за двумя служанками.
  "Господин, - служанки вели меня по - действительно роскошным - залам. - Вот ваша спальня.
  Что пожелаете?"
  "А что я могу пожелать?"
  Я осмотрел служанок.
  И все былое во мне ожило.
  "Что пожелаешь, наш господин".
  "Я пожелаю потом", - я махнул рукой.
  Служанки переглянулись.
  Щечки их полыхнули розовым закатом.
  Девушки убежали.
  Я долго лежал на шкурах диковинных зверей.
  Смотрел в потолок.
  
  За стеной раздалось тихое покашливанье.
  "Если вы думаете, что кашлем заинтересуете меня, то ошибаетесь", - я поднялся с ложа.
  Был уверен, что служанки вернулись.
  Или Восхителла.
  Я уже был согласен веселиться снова.
  "Я не нуждаюсь в твоем одобрении", - в спальню протиснулся трясущийся старик.
  "Я же в тебе не нуждаюсь", - я ответил высокомерно.
  Но что-то во мне замерло.
  "Ты, подданный нашего великого царя Иммануила, купец Паладий, призываешься на войну.
  Враг у стены".
  "У какой стены враг?"
  "У Большой Стены враг".
  "Кто враг?" - Я подумал, что может быть, Бонжурия объявила войну бескрайним землям.
  "Все вокруг считются врагами".
  "Тогда и ты, старик, враг мой".
  "Я не старик, - остатки седых волос падали на пол. - Я - гонец от царя.
  Собираю мужчин в войско.
  Услышал о тебе, и прискакал".
  "Йа? - я ткнул пальцем в свою грудь. - Но я не могу воевать.
  У меня живот и одышка".
  "Не надо было тогда становиться подданным нашего величайшего царя Иммануила, если ты не собирался воевать, - старик заметил ехидно. - Все воюют".
  "Все воюют?
  А ты, старик?"
  "Я тоже сражаюсь с нашими врагами.
  Мы будем служить вместе, купец Паладий".
  "Вместе? - Я задыхался от страха. - Но на войне могут убить".
  "На войне не только могут, но и убьют", - гонец ответил жизнерадостно.
  И тут во мне загорелась искра надежды:
  "Гонец?"
  "Да, призывник".
  "Ты сказал, что не надо было мне жениться и становиться подданным вашего царя".
  "Угу".
  "Но я теперь не подданный вашего царя.
  Я бросил жену".
  "Что?
  Что ты сказал, чужеземец? - Гонец схватился за левую грудь.
  Ноги его задрожали.
  Он упал на мою кровать.
  Вернее - на кровать Восхителлы. - Я только посижу немного.
  Водички бы выпил".
  "Лежи, сколько пожелаешь, старик, - я сразу стал добрый. - Зачем вода?
  Славному воину нужно вино. - Я щедро из бурдюка налил в огромную чашу. - Пей, вояка.
  Ешь все, что увидишь".
  "Можешь надо мной смеяться, купец Паладий, - гонец лихо осушил чашу.
  Налил еще.
  Может быть, он не старик по годам?
  А выглядит так, потому что заливает щедро себя вином? - Глупо раздражать нашего царя. - Гонец бормотал. - Царь сердится".
  "Но я только что на пиру сказал, что отпускаю свою жену Грациэллу.
  Теперь я не подданный.
  Я не солгал".
  "Значит, мне придется воевать одному за нас двоих".
  
  "Ты же сказал, что на войне убьют.
  Ты даже можешь не успеть повоевать".
  "Я тебе не отвечу, купец.
  Потому что не уверен - услышишь ли ты меня. - Гонец отставил чашу.
  Для верности пил вино прямо из амфоры. - Ты не будешь угрожать нашим врагам?"
  "Не буду".
  "Но придется, купец Паладий".
  "Опять ты за старое, старик, - я захохотал. - Смешно звучит - старик за старое".
  "Ты не подданный нашего царя Иммануила".
  "Да, я не подданный вашего царя.
  Я - бонжурец.
  Я - подданный нашего славного короля..."
  "Тогда ты - бонжурский шпион", - гонец выдохнул.
  "Я - шпион?"
  "Да, ты - шпион, купец Паладий.
  Как шпион, ты будешь направлен в передовой отряд.
  Копейщиком.
  Тебя сразу сомнут вражеские кони.
  Испугаться не успеешь".
  "Я уже успел испугаться".
  "Раздень меня, Паладий", - язык гонца заплетался.
  "Зачем?"
  "Я спать буду.
  С тобой, Паладий...
  Потом уведу тебя с собой на войну.
  Тебя закуют в цепи".
  "Но, если меня закуют в цепи, то я не смогу сражаться".
  "Тебе и не надо сражаться, шпион бонжурский.
  Ты нужен для того только, чтобы тебя смяли враги".
  "Теперь понимаю, почему в вашем царстве нет мужчин", - я зашипел.
  "Подай мне мой мешок, купец шпион".
  "Что в мешке?"
  "Достань мою походную амфору", - гонец махнул рукой.
  Я исполнил его приказание:
  "Что в амфоре?"
  "Что, что, - гонец отбил горлышко амфоры. - Сок земли здесь.
  Он перебродил настолько, что горит, если его поджечь.
  Вино у Восхителлы слабое.
  Для девушек вино.
  Я же ношу с собой мужское. - Гонец выдул полную амфору. - Одно из снадобий для настоящих воинов. - Гонец захихикал. - Смешать, но не взбалтывать". - Мой мучитель упал и захрапел.
  "Дело ясное, - я засуетился.
  Кругами бегал по спальне. - Меня заставят воевать.
  Либо - как подданного царя Иммануила, либо - как шпиона бонжурского.
  Дело ясно, но что же мне делать?" - Я спросил себя, что делать.
  Сердце билось в панике.
  Ум помутился от страха.
  Но руки загребущие действовали.
  Я подхватил мешок гонца.
  Из него вытряхнул на пол все мне не нужное.
  Глиняные таблички с иероглифами призывников на войну.
  Гребень для бороды.
  Мешочек с резко пахнущими травами.
  В мешок забрасывал все ценное, что находил в спальне Восхителлы.
  А ценного у хозяйки замки было много...
  "Я все верну.
  Потом привезу обратно.
  Сейчас мне нужны деньги на галеру. - Я лгал себе.
  Мешок уже раздулся от золотых украшений.
  Тогда я стал бросать драгоценности в корзиночку для фруктов. - Все.
  Больше не унесу". - Я с сожалением посмотрел на оставленное.
  Обошел кровать.
  Гонец похрапывал.
  Но дыхание его стало спокойным.
  Гонец быстро возвращался в нормальное трезвое состояние.
  "Я должен спешить, - я запаниковал. - Гонец скоро проснется.
  На то он и гонец.
  В гонцы берут только тех, кто быстро трезвеет".
  
  Под тяжестью награбленного... взятого на время... я брел из дворца.
  Видел, как девушки продолжают пировать.
  Некоторые танцевали среди зала.
  Одежды ни на ком не было.
  "А ведь среди них мог быть я, - я закусил губу. - Нехорошо поступил с Грациэллой.
  С другой стороны, меня бы взяли на войну.
  Или Грациэлла и Восхителла спрятали бы меня в подвале?"
  Я вышел через другие ворота.
  Мне повезло.
  Как сказать - повезло ли.
  Я подумал, что с моей хитростью и изворотливостью я бы избежал похода на войну.
  Либо откупился бы.
  Либо подкупил бы лекаря.
  Он выдал бы мне пергамент, на котором начертаны были бы иероглифы, что я по состоянию здоровья не годен для войны.
  Если бы я остался с Грациэллой.
  И с Восхителлой.
  Но они уже остались в моей прошлой жизни.
  Несколько дней и ночей я брел в слезах.
  На пустынном берегу я увидел галеру.
  Вестляндские купцы только что приплыли.
  "Скажи нам, о, господин.
  Что за диковинные земли здесь?
  Хорошо ли идет торговля?
  Где ближайшая ярмарка?"
  "Земли здесь удивительные, - я проследил, чтобы все купцы сошли на землю.
  На галере остались только рабы. - Ближайшая ярмарка - там. - Я наугад ткнул пальцем в горизонт. - За горой.
  Что продаете?"
  "Рис".
  "За корзину риса местные дают корзину золотых монет", - я солгал.
  Я же купец.
  Знал, как действует заветное слово - золото.
  "Так много? - Купцы забеспокоились. - Рис на золото меняют один к одному".
  "Поспешите, купцы.
  Солнце уже склоняет свою голову".
  Купцы меня не слушали.
  Понеслись к заветной ярмарке.
  
  "Будут у местного царя Иммануила новые воины, - я усмехнулся. - Крепкие, здоровые вестлянские купцы. - Я взошел на галеру. - Не по чести я поступил.
  Обманул вестляндцев.
  Они же мне собратья по торговле.
  Но купец купцу - враг.
  А, что если, - снова заболело сердце, - купцы вестлянсдкие войдут в замок Восхителлы?
  Попадут на пир?
  Возьмут в жены Восхителлу, Грациэллу.
  Найдут и принцессу, и других богатых красавиц.
  Что, если царь Иммануил прекратит воевать?
  Купцы тогда будут жить богато и счастливо.
  А я?"
  Огромная волна подняла галеру.
  Мысли мои от купцов перешли к спасению своей жизни.
  Прикованные к галере рабы, завопили.
  Волна подумала, подумала - куда бросить галеру.
  В море, или на сушу.
  Выбрала - море.
  Море для волны - привычнее.
  "Гребите, гребите, - я поднял с досок кнут надсмотрщика над рабами. - Хотите, чтобы мы утонули?"
  И нас понесло.
  Много лет галеру бросало, как щепку.
  Я понял, что никогда сам не найду дорогу обратно, к Грациэлле.
  В море нет дорог.
  Наконец, нас выбросило на скалистый берег.
  Все рабы гребцы утонули вместе с галерой.
  Трудно выбраться рабу, который цепью прикован.
  Я остался один живой.
  "Жаль рабов, - я смотрел на бушующее море. - И галеру жаль.
  Я бы мог выгодно продать галеру с рабами".
  Еще через несколько месяцев я входил в ворота дома моей возлюбленной Ридженейры.
  "Ты кто? - Ридженейра не узнала меня. - Продавец пахлавы и щербета?"
  "Я - продавец счастья", - я скромно ответил.
  Отметил, что Ридженейра потеряла прежнюю свежесть.
  
  "Дорогая Ридженейра, - я извлек из мешка серебряное диковинное зеркальце.
  По примеру Мастера серебряной горы обтер его о край кафтана. - Ты с утра выглядишь помятой.
  Как мятое платье.
  Взгляни в зеркальце.
  Оно все исправит". - Я поднес зеркальце к носу Ридженейры
  "Ой.
  Красавица в зеркальце. - Ридженейра воскликнула сраженная. - Я так выгляжу?"
  "Нет, Ридженейра.
  Ты сейчас не выглядишь красавицей.
  Но зеркало показало, какой ты должны быть.
  Нанеси пудру.
  Покрась лицо.
  Мастера серебряной горы особым способом шлифовали это серебряно.
  Оно преломляет отражение.
  Выставляет всех в лучшем виде".
  "Тогда ты тоже отразись в зеркале, мужчина.
  Я попытаюсь вспомнить тебя".
  "Вспомнить меня", - я повторил с безысходностью.
  Догадался, что прежняя серебряная нить любви и приязни между мной и Ридженейрой лопнула.
  "А ты отражаешься, как один мой давний знакомый, - Ридженейра захлопала в ладошки. - Ты, мужчина, выглядишь ужасно.
  Седина в бороде.
  По всему лицу шерсть.
  Живот висит, как у беременного бегемота.
  Неужели это ты?
  Как тебя...
  Я забыла твое имя".
  "Мое имя - Паладий".
  "Точно - Паладий", - Ридженейра отобрала у меня зеркальце.
  "Бери, бери зеркальце, - я усмехнулся. - Все равно ты его уже взяла.
  Я за зеркальцем для тебя плавал за сто морей".
  "Плавал и плавал, - Ридженейра зевнула. - Что же ты от меня сейчас хочешь, Паладий?
  Много лет прошло.
  Надеюсь, что ты не думал, что я тебя стану ждать.
  Мы же - бонжурцы.
  Любовь не ждет, Паладий".
  
  "Пригласи меня в дом, Ридженейра".
  "А зачем?
  Мы на пороге можем поговорить".
  "Хочу посмотреть, как ты сейчас живешь, Ридженейра.
  Прикоснусь к прошлому".
  "Ну, заходи", - Ридженейра нехотя меня пропустила в дом.
  "Все в доме изменилось, - я провел рукой по гобелену. - Раньше здесь висел мой портрет.
  Теперь стену украшает гобелен со сценой из оргии.
  Красавцы с крылышками.
  А за столом?
  Ты, что ли, Ридженейра, вышита?"
  "Да, Паладий.
  На гобелене я и боги Олимпа.
  Правда, красивое?"
  "Красивое, Ридженейра".
  "Паладий, а ты теперь богатый?"
  "Почему я должен быть богатым теперь?" - Я почесал нос.
  "Ты же купец.
  Плавал.
  Наверно, торговал.
  За столько лет наторговал добра".
  "Нет, Ридженейра.
  Я не богатый сейчас", - я солгал.
  Не рассказал о мешке и корзине с золотом и драгоценными камнями, которые захватил из спальни Восхителлы.
  "Если, не богатый, то я тебя даже угощать не стану, Паладий.
  Будут деньги - заходи.
  Может быть, где-нибудь на пиру встретимся". - Ридженейра подтолкнула меня к выходу из дома.
  "Как же так, Ридженейра? - Я схватил ее за руку. - Я жизнью своей рисковал.
  Меня чуть на войну копейщиком не утащили.
  Меня могли бы растоптать вражеские кони.
  Все из-за тебя, Ридженейра.
  Я хотел добыть для тебя серебряное зеркальце".
  "Добыл для меня серебряное зеркальце, Паладий?"
  "Добыл.
  Ты его в руке держишь".
  "Так что же ты стоишь?
  Добыл.
  Подарил.
  Теперь уходи".
  "А любовь, Ридженейра?"
  "О любви я забыла, - Ридженейра пробормотала.
  Сбросила с себя полупрозрачную ночную тунику. - Мы же бонжурцы.
  Должны всегда любить.
  Но только тихо люби меня, Паладий.
  А то Пантагрюэль проснется".
  "Кто он?"
  "Мой друг милый.
  У него кулаки, как амфоры".
  "Кулаки, как амфоры?
  Хрупкие кулаки у твоего милого друга?"
  "Не хрупкие у него кулаки, а большие, как амфоры".
  "Тогда, Ридженейра, пожалуй, любовь оставим на потом, - я на цыпочках уходил из дома.
  Когда Ридженейра закрывала за мной ворота, то не удержался: - Ридженейра?"
  "Да, Паладий".
  "Я обманул тебя".
  
  "В чем ты меня обманул, Паладий?
  Да и не важно уже".
  "Я - богатый, Ридженейра.
  У меня мешок и корзина золота и драгоценностей".
  "Тыыы? - Ридженейра переменилась.
  Засветилась.
  Даже на миг проглянула ее молодость в лице. - Почему же сразу не сказал?"
  "Проверял тебя, Ридженейра.
  Если бы ты приняла меня бедного, то наша любовь вернулась бы".
  "Я - бонжурка, а не дура, Паладий.
  Кому ты нужен без денег?
  А с золотом, да, нужен мне". - Ридженейра попыталась схватить меня за волосы.
  Чтобы удержать.
  Но я изловчился.
  Убежал от бывшей возлюбленной. - Купец Паладий улыбнулся прошлому. - В Бонжурии я часто встречался с Ридженейрой и ее милым другом Пантагрюэлем.
  То в купальне, то на ярмарке, то на пиру, то на оргии.
  Бонжурии - царство любви.
  Мы хорошо ладили втроем.
  Скажу больше - Пантагрюэль мне больше нравится, чем Ридженейра.
  Вот так время показало.
  Лишь иногда я скучаю по Грациэлле и Восхителле.
  Может быть, не стоило уплывать от них?"
  "Когда-нибудь, купец Паладий, ты вернешься к Грациэлле и Восхителле", - я попыталась ободрить понурившегося купца.
  "Нет уж, - купец Паладий сильно сжал мою руку. - Я представляю, как за сто морей снова с трудностями плыву.
  Допустим, что я найду те земли.
  Случайно.
  Но, возможно, что у Грациэллы и Восхителлы уже появились мужья.
  Или милые друзья.
  Не хочу услышать от прекрасной Грациэллы, что я ей больше не нужен.
  Лучше буду мечтать..."
  
  "Купец?"
  "Да, госпожа?"
  "Я забыла, зачем пришла в золотые ряды.
  Ты интересным рассказом выбил из меня все".
  "Ты, госпожа, хотела купить колечко для своей подруги.
  Колечко простенькое.
  Но необычное.
  Я же рассказал, как плавал за простеньким зеркальцем необычным.
  Намекал, что все простое дается с огромной сложностью".
  "Я за колечком не поплыву за три моря, купец".
  "Тебе и не надо, красавица.
  За тебя сплавали уже".
  "Так у тебя есть кольцо, или нет, купец?"
  "Есть ли у меня кольцо? - Купец выпятил губы.
  Постучал пальцами по животу. - Я должен спросить у других купцов.
  Ведь городская стража меня обдерет до нитки, если что".
  "За то, что ты продашь мне кольцо, купец?"
  "Да, госпожа.
  За то, что продам тебе необычное кольцо.
  По закону цезаря все необычное и прекрасное должно идти в казну цезаря".
  "Я не хочу прекрасное кольцо для своей подруги.
  И выглядеть оно должно обычно, купец.
  Я же сказала.
  Колечко обязано быть простеньким по виду".
  "Десять монет мне, госпожа".
  "Десять монет?
  Каких монет?"
  "За посредничество".
  "Ты хочешь меня сосватать патрицию, купец?
  За посредничество возьмешь деньги?"
  "Я сведу тебя с купцом Шумом.
  Ты договоришься с Шумом о цене кольца.
  Я за сводничество возьму десять монет".
  "Возьми их с купца Шумом".
  "С него тоже возьму".
  "Ты не пропадешь в бедности, купец Паладий".
  "Я признаю твою правоту, госпожа, - купец Паладий фыркнул. - На мне нет никаких ран.
  Нет подозрительных болезненных пятен.
  Я веду дела очень осторожно".
  "Что, если я без тебя договорюсь с купцом Шумом?
  Я теперь знаю, где искать кольцо для моей подруги.
  Ни я, ни купец Шумом тебе не выплатим монеты за посредничество.
  Сэкономим".
  "Госпожа, госпожа, - купец Паладий покачал головой. - Мы же торговые люди.
  Неужели я бы назвал настоящее имя купца?
  Нет, конечно.
  Ты могла бы всех купцов обойти на ярмарке.
  Но не найдешь купца с именем Шумом".
  
  "Ты умный, купец Паладий", - закусила губку.
  Подумала:
  "Я новичок в торговле.
  Простых хитростей не знаю.
  Но потихоньку начинаю присматриваться и прислушиваться..."
  Мы договорились не на десять монет, а на пять.
  Я выторговала.
  Хотя еще не знала, за что торгуемся.
  "Достопочтимый Солекамск, - купец Паладий ввел меня в роскошный шатер другого купца золотых дел. - Я тебе покупательницу привел".
  "Госпожа Ихтиандра! - Купец Солекамск на коротких ножках подбежал ко мне. - Для меня огромная честь..."
  "А для меня огромная честь, что меня многие купцы знают", - я выпятила нижнюю губку.
  "Уважаемый Паладий, - купец Солекамск с трудом повернул голову: - Разве у меня может быть то, чего у тебя нет?
  У тебя же украшения со всех земель".
  "Не прибедняйся, уважаемый Солекамск, - купец Паладий подмигнул мне и купцу. - Если бы у меня было нужное для госпожи, то я бы с нее три шкуры содрал".
  Наверно, это купеческая старая шутка.
  Потому что купцы заржали.
  Я тоже захихикала.
  Я же, вроде бы, тоже торговка.
  "Я возьму с тебя пять частей, Солекамск", - купец Паладий торопился.
  "Никаких пять.
  Мы же давно знакомы, Паладий.
  Дам только три".
  "Три, и сойдемся".
  "По рукам".
  "А с меня Паладий содрал пять, - я обиженно подумала. - Пять, так пять.
  Я же не знакома с Паладием давно..."
  
  "Я хочу подарить моей подруге колечко, - я решила прекратить славословия купцов и лобызания. - Необычное.
  Особенное.
  Оно должно выглядеть простенько, как подделка.
  Но быть уникальным".
  Я на этот раз не добавила - что кольцо обязано быть дорогим.
  Слишком купцы ухватистые.
  "Простенькое колечко, как твоя серая, непримечательная, но дорогущая туника из нордического шелка, госпожа Ихтиандра?" - купцы захихикали.
  "Еще проще".
  "Я могу предложить тебе..." - Купец Солекамск из дальнего угла извлек шкатулочку.
  Протянул мне колечко.
  Но больше ничего не говорил.
  Паладий и Солекамск ждали моего решения.
  "Проверяют меня, - я поняла. - Хотят продать под видом уникального что-то дешевенькое.
  Еще одно правило я уяснила.
  Купец с первого раза правду не скажет.
  Не назовет с первого раза нужную цену.
  Не покажет лучший товар с первого раза..."
  "Чем же это колечко уникальное?
  Простенько выглядит.
  Да.
  Не золото.
  Не серебро.
  Никаких драгоценных камней.
  Простота мне нравится.
  Но уникальное ли?" - Я небрежно вернула кольцо купцу Солекамск.
  "Кольцо древней царицы Шамаханы.
  Она не снимала его до самой своей смерти".
  "Нет.
  Это кольцо мне не подойдет". - Я фыркнула.
  "Тогда другое кольцо", - купец Солекамск покачал головой.
  Из второго хранилища достал мешочек.
  Снова ничего не говорил.
  Просто дал мне кольцо.
  Оно было из необычного сделано.
  
  
  ГЛАВА 474
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И КОЛЬЦА
  
   "Не золото, - я вертела в руках колечко. - Не серебро.
  Что это?"
  "Кольцо со звезды, - купец Солекамск почесал под бородой. - Звезда упала и сгорела.
  Одно лишь это колечко осталось".
  "Уникальное, но слишком приметное", - я отдала кольцо купцу.
  "Я совсем потерял голову, госпожа Ихтиандра, - купец Солекамск похлопал себя по щекам. - То не нравится тебе.
  Это не нравится".
  
  "Ихтиандра - девушка.
  Девушка имеет право на капризы, - купец Паладий заступился за меня.
  И за свою долю монет от сделки заступился... - В голове девушки много разные мыслей.
  Девушка не знает, за какую уцепиться.
  По крайней мере, госпожа Ихтиандра не говорит, что кольца - дешевка.
  Просто девушка хочет то, не знает, что".
  "Зато ты, Паладий, знаешь толк в женщинах, - купец Солекамск забулькал смехом. - Не смог очаровать танцовщицу в балагане.
  Алевтина тебе ручкой помахала".
  "Она просила больших денег", - купец Паладий опустил голову.
  "Купцы, - я воткнула кулаки в бока. - Вы обсуждаете при мне других девушек.
  Я - честная весталка. - Я прикусила язык. - Если больше ничего мне не предложите интересного, то я поищу в других шатрах".
  "Избавляешься от нас, госпожа Ихтиандра, - купец Солекамск запаниковал. - Меня ненавидят многие.
  Но тебе я услужу.
  Что же получится, что покупательница не нашла в моем шатре то, что искала? - С натужным кряхтением купец Солекамск открыл большой сундук.
  Долго рылся в нем.
  С самого дна достал кольцо. - То, что тебе нужно, госпожа Ихтиандра".
  "Просто называй меня - Ихтиандра.
  Так проще". - Я приняла кольцо от купца.
  Сразу поняла, что оно - оно.
  "Колечко без прикрас, - я надела кольцо на палец. - Ровное.
  Без резьбы.
  Без надписей.
  Без драгоценных камней.
  Но чувствуется в нем сила огромная.
  Сила и спокойствие.
  Спокойствие, как вечные льды на вершине горы. - Я почувствовала ледяной холод кольца. - Холодное.
  Само по себе холодное.
  Ничто его не согреет".
  Я медленно сняла кольцо.
  "Ихтиандра, - купец Солекамск заголосил. - Если тебе и это кольцо не понравилось..." - Он выхватил саблю.
  Замахнулся на меня.
  Я застыла.
  Ни звука не могла произнести.
  Разъярённый купец хотел убить меня.
  Всего лишь за то убьет, что я не купила у него кольцо.
  Вернее, он думает, что не куплю.
  Я же решила, что куплю.
  "Дай кольцо, Ихтиандра", - Солекамск забрал у меня кольцо.
  "Говоришь дай, а сам взял", - я проблеяла.
  "Ихтиандра, у меня руки толстые?" - купец Солекамск, словно с ума сошел.
  
  "Как я должна ответить, чтобы тебе понравился мой ответ?" - я блеяла.
  "Скажи, что у меня мощные руки".
  "Да, купец Солекамск.
  У тебя мощные руки".
  "Я бы мог стать палачом или убийцей, - купец Солекамск оглядывался по сторонам. - Но ничего против законов цезаря не сделаю.
  У многих возникнут вопросы, почему я не воин.
  Ведь силы у меня... - Купец саблей бабахнул по каменному столику.
  Сабля прошла через гранит, как через масло. - Дамаская сталь, - купец Солекамск поцеловал лезвие сабли. - Режет все.
  Но, как оказалось, что не все. - Солекамск на кусок гранита опустил кольцо.
  С силой ударил по нему саблей. - Не берет сабля это колечко.
  Ничто его не берет.
  Даже, если три месяца буду по нему бить саблей и камнями, то ни одной черточки не останется на кольце".
  "Я же не против, - я выставила перед собой руки.
  Поняла, что не для того, чтобы меня убить купец Солекамск саблей размахивал. - Благодарю за показ, купец.
  Я покупаю это кольцо.
  Если в цене сойдемся".
  "Чепуха.
  Со мной всегда можно договориться, - купец Солекамск повеселел.
  Отложил в сторону саблю. - Я не знаю меры в еде.
  Но Судьба еще не покарала меня в обжорстве.
  Зато в торговле знаю мену".
  Мы начали торговаться.
  Купец Паладий тоже участвовал в споре.
  С одной стороны он хотел, чтобы кольцо было продано мне по огромной цене.
  Но с другой стороны - по большой цене я могла бы отказаться покупать.
  Тогда бы Паладий не получил бы ничего.
  Наконец, золотых монет в моем кошеле убавилось.
  С покупкой я вышла из шатра.
  Вытерла тыльной стороной ладони пот со лба.
  И тут на меня обрушились сомнения.
  Терзали за груди.
  Кусали за ноги.
  "Умно ли я поступила, что обменяла золото на непонятно, что.
  Кольцо не из металла.
  Не из камня.
  Ледяное кольцо.
  Не слишком ли я избалую рабыню Дездемону, если подарю ей дорогущее колечко.
  Оценит ли она его? - Я спорила с собой.
  Убеждала себя. - Если Дездемона не обрадуется подарку, то я сама буду носить это кольцо.
  С другой стороны - чем больше человек тратит, тем больше к нему денег придет.
  Я всего лишь продала один драгоценный камень с туники.
  А на тунике этих драгоценностей - как звезд, прибитых к небесному своду".
  
  Я задумалась.
  Ничего не замечала вокруг.
  Налетела на что-то худенькое, хрупкое, но в то же время нежное и смеющееся.
  "Ихтиандра, - Алехандра хохотала серебряно. - Я тебя зову, зову.
  Ты меня не слышишь и не видишь.
  Чуть с ног не сбила".
  "Алехандра?" - я проблеяла.
  "Я искала тебя, Ихтиандра".
  "Здесь?
  В золотых рядах?
  Откуда ты узнала?
  Медуса сказала, куда я ушла?"
  "Я еще не видела сегодня Медусу.
  Я раба Сепаратиста спросила.
  Он все на ярмарке знает.
  Он мне подсказал, где тебя искать".
  "Но ты могла бы подождать меня в шатре, Алехандра.
  Или у тебя какое-то дело, о котором ты не хочешь, чтобы знала Медуса?
  Но помни, что Медуса мне подруга..."
  "Мне Медуса больше, чем подруга, - Алехандра пролепетала. - Ты, Ихтиандра, тоже".
  "Что я - тоже?"
  "Ты мне больше, чем подруга.
  Поэтому я не хотела, чтобы Медуса огорчалась".
  "Огорчалась?
  Чем ты ее хочешь огорчить, Алехандра?"
  "Как раз я не хочу огорчить Медусу, - Алехандра из мешка извлекла что-то невесомое.
  Но блестело оно нестерпимо на солнце. - Я сшила и вышила повязку на волосы.
  Вышивала для Медусы.
  Но почему-то думала о тебе, Ихтиандра.
  Вот и лента в волосы получилась яркая, как ты.
  Для тебя ленточка.
  Я Медусе потом...
  Другую ленточку золотыми и серебряными нитями вышью.
  Я уже шелк придумала.
  Нет.
  Золото лишним будет.
  Медуса - из Норда.
  Серебряные снега.
  Значит, вышивка серебром".
  "Я ничего не поняла, Алехандра.
  Но ленточка красивая.
  Просто замечательная".
  "Мой тебе подарок, Ихтиандра".
  
  "Подарок?
  Мне? - Я чуть язык не проглотила от удивления.
  Мне никто и никогда не дарил подарки... - Я тебе очень благодарна, Алехандра".
  Я смотрела, как радуется Алехандра.
  И думала:
  "Оказывается, что дарить не менее сладостно, чем получать.
  Я почему-то не подумала, что у меня много подружек.
  Искала подарок для одной рабыни Дездемоны.
  Да и то, потому что она меня попросила.
  Сама бы я не додумалась ничего дарить.
  Теперь же я поняла, какую ошибку совершила, что не купила подарки для Медусы и Алехандры.
  Алехандра для меня старалась.
  А я даже не задумалась, что нужно что-то ей подарить.
  И о Медусе не подумала я.
  С одной стороны, я сделала им вчера подарки.
  На свои деньги купила им свободу.
  Но с другой стороны..."
  "Алехандра".
  "Да, Алехандра".
  "Как ты угадала, - я горячо вскрикнула. - У меня для тебя тоже есть подарок.
  Но он лежит на хранении.
  У купца.
  В шатре.
  Я боялась, что потеряю его".
  "Тыыы?
  Мнееее? - Алехандра приложила руку к левой груди. - Зачем?
  Мне ничего от тебя не надо.
  Ты и так сделала для меня и Медусы все, что могла".
  "Не все, что могла я сделала, - я подпрыгивала от нетерпения. - Закрой глаза.
  Так стой и жди меня".
  "С закрытыми глазами ждать?"
  "Да.
  С закрытыми глазами жди.
  Прислонись к колонне мраморной.
  Будто бы тебе плохо на солнце стало".
  Я оставила недоумевающую Алехандру у мраморной колонны.
  Белой чайкой полетела в шатер купца Солекамск.
  "Солекамск..."
  "Тебя убили?" - Купец вздрогнул.
  Я сбила его с мягких подушек.
  "Почему ты спросил, что меня убили?"
  "Ты выглядишь так, словно сбежала из царства мертвых, Ихтиандра".
  "Утешил меня, купец, - я язвительно зашипела. - Ты же не видишь мое лицо.
  Оно скрыто под тонким шелком".
  "Для меня ничего нет скрытого".
  "Солекамск".
  "Да, госпожа Ихтиандра".
  "Без госпожа".
  "Да, Ихтиандра".
  "Продай мне кольцо царицы Шамаханы.
  И еще что-нибудь интересненькое из колец.
  Но сразу предупреждаю.
  Столько денег, сколько за первое кольцо, я не дам".
  "Я и не прошу много", - купец Солекамск снова достал простенькое колечко царицы Шамаханы.
  К нему добавил тонкое кварцевое колечко.
  "Обыкновенный горный кварц? - Я рассматривала колечко. - Из большого куска колечко выдолблено.
  В чем его необычность?"
  "Необычность в том, что это не горный дешевый кварц".
  "А что же это?"
  "Бриллиант".
  "Бриллиант?"
  "Бриллиантище.
  Был.
  Но я не стану по нему стучать саблей.
  Бриллиант расколется.
  Кто-то выточил из большого алмаза тонкое кольцо.
  Возможно, что остальная часть алмаза была с трещинами.
  Но это - безупречное.
  По моему мнению - мастер испортил большой алмаз.
  Я за это кольцо возьму даже меньше, чем стоит бриллиант".
  "То, что нужно, Солекамск, - я не удержалась.
  Поцеловала купца в макушку. - Это колечко и кольцо Шамаханы забираю".
  Я отдала купцу все свои золотые монеты.
  
  "И нисколько не жалею, что все потратила, - я бежала к Алехандре. - Завтра продам еще один камень драгоценный с туники".
  Я резко остановилась около Алехандры.
  Она стояла с закрытыми глазами.
  "Ихтиандра?" - Алехандра глаза не открывала.
  "Как ты догадалась, что я - я?"
  "По запаху, Ихтиандра.
  От тебя исходит тонкий аромат".
  "Ты меня совсем захвалила, Алехандра, - я засмеялась. - Если говорим об ароматах, то ты тоже замечательно пахнешь, Алехандра".
  "Я искупалась утром с лепестками розы.
  Жаль, что тебя не было рядом, Ихтиандра".
  "Зато я сейчас рядом, Алехандра.
  Глазища распахни. - Я вложила в нежную ладошку Алехандры кольцо царицы Шамаханы. - Надеюсь, что тебе понравится".
  "Колечко?
  Мне?"
  "Тебе, Алехандра.
  Я выбирала ценное, но не приметное".
  "Но это же.
  Это же кольцо легендарной царицы Шамаханы". - Алехандра с недоверием переводила взгляд с кольца на меня и обратно.
  "Ты знаешь это колечко, Алехандра?" - Я просто обалдела.
  "Я его хотела, Ихтиандра.
  Купцы предлагали мне, когда я была еще царицей.
  Но в казне не нашлось денег.
  Это кольцо стоит целое состояние".
  "Теперь оно твое, Алехандра".
  "Тебе кто-то подсказал, что я мечтала об этом кольце?"
  "Сердце мне подсказало".
  "Я догадывалась.
  Я знала, - Алехандра зарыдала. - Я верила, что кольцо ко мне вернется.
  И ты..." - Алехандра обняла меня.
  "Алехандра, не привлекай к нам внимание, - я за шуткой скрывала свои слезы счастья. - Мы же торговки.
  Ярмарочные зеваки могут подумать, что ты рыдаешь, потому что у нас дела плохо идут".
  "Я.
  Йа.
  Я все. - Алехандра промочила мою тунику слезами.
  Надела колечко на пальчик. - Ты - моя судьба, Ихтиандра.
  Судьба, которая дала мне то, о чем я мечтала".
  "Я - всего лишь - твоя подруга, Алехандра".
  
  "Царица Шамахана всю жизнь не снимала это кольцо с руки, - Алехандра бормотала.
  Я согласно кивала.
  Делала вид, что знаю о кольце все. - Шамахана, благодаря кольцу, ни разу не проиграла ни одно сражение".
  "Понятно, Алехандра".
  "Но сражалась Шамахана не с солдатами.
  А с достойными мужчинами.
  Все они были побеждены ее красотой.
  Все преклоняли колени перед ней.
  У Шамаханы был гарем мужей.
  И несметное число тех, кто ее обожал до смерти.
  Все мужчины были влюблены в Шамахану".
  "Дыыыы? - Я пропищала. - Ты не боишься, Алехандра, что ты тоже?"
  "Что в меня будут влюбляться все мужчины, которых я хочу?"
  "Да, Алехандра.
  Или ты мечтаешь, как и Шамахана, побеждать всех мужчин в любовных интригах?"
  "Нет!
  Нет!!
  Нет!!! - Алехандра засмеялась. - Я мечтаю об уютном гнездышке.
  И спокойствии.
  Безмолвие снегов Норда мне очень подходит.
  А кольцо?
  Кольцо - символ моего счастья.
  И подарок от тебя, Ихтиандра.
  Я тебе должна..."
  "Повяжи свою ленточку мне в волосы, Алехандра.
  Тогда все твои долги передо мной спишутся", - я распушила волосы.
  Алехандра завела руки мне за голову.
  Наши взгляды встретились.
  Мы захихикали, как две заговорщицы.
  "Алехандра?"
  "Да, Ихтиандра".
  "Я должна тебе признаться.
  Мое имя не Ихтиандра, а - Ирида.
  Но называй меня Ихтиандра.
  Я и лицо под тонким шелком прячу, чтобы меня не узнала..."
  "Ты скрываешься от стражников, Ихтиандра? - Голос Алехандры закаменел. - Я тебя грудью защищу..."
  "Не от стражников я скрываюсь.
  Ни от кого не скрываюсь.
  Моя давняя подруга.
  Подруга детства.
  Диана.
  Мы дружили.
  Я нашла ее через много лет в Херес, здесь.
  Диана стала другая.
  Она увлечена торговлей.
  Я тоже затеяла торговлю.
  С одной целью - снова приблизиться к Диане.
  Чтобы у нас были общие интересы и разговоры.
  Поэтому я изучаю торговцев".
  
  "Очень благородно, Ихтиандра, - Алехандра пролепетала. - Я тебя очень люблю, Ирида-Ихтиандра".
  "Возвращаемся в шатер, - я испугалась, что Алехандра начнет меня целовать посредине ярмарки.
  Да и, вообще, испугалась, что начнет целовать.
  Ее даже упоминание о Диане не охладило. - Медуса нас заждалась.
  Она одна с посетителями".
  "Конечно!
  Я соскучилась по Медусе". - Алехандра взяла меня за руку.
  "Алехандра?"
  "Да, Ихтиандра".
  "Когда подойдем к шатру, то ты отпусти мою руку".
  "Я не маленькая.
  Сама понимаю".
  Мы засмеялись.
  "Алехандра.
  У тебя замечательная туника.
  Ты ночью сшила?"
  "Ой, Ихтиандра, - Алехандра взмахнула свободной рукой. - Эта туника для продажи.
  А тунику для себя я еще не примеряла.
  В шатре переоденусь".
  "Две туники и ленту сшила за ночь?" - Я распахнула глазища.
  "Не только, - Алехандра лукаво улыбалась. - Еще и халат для продажи.
  Но с вышивкой я особо не беспокоилась.
  На другом халате феникса и дракона вышью золотом и серебром".
  "Халат?
  Как же ты успела за одну ночь, Алехандра?"
  "Я увлеклась, Ихтиандра.
  С места не сходила.
  Работу я знаю.
  Мне нравится шить.
  Когда все умеешь, то и дело быстро двигается.
  Замечательные иглы ты для меня купила, Ихтиандра.
  И резак по шелку сам так и ходил.
  Не продешевила.
  Иглы сами работали за меня".
  "Ты ночь не спала, Ихтиандра?"
  "Подумаешь - не спала, - Ихтиандра пожала плечами.
  Неотрывно смотрела на колечко.
  Мне было приятно, что кольцо очаровало Алехандру. - Я в рабстве редко, когда спала.
  Рабов заставляют работать день и ночь.
  А сейчас - не рабство.
  Для себя хочется работать".
  "Я поражена, - я склонила голову. - Но днем ты обязана выспаться, Алехандра".
  "Успею", - Алехандра беспечно махнула рукой.
  
  "Госпожа, - худой крестьянин с мешком за плечами поклонился мне. - Где ты купила замечательную ленту в волосы?
  Дорого монет за нее отдала?
  Хочу своей жене в подарок купить.
  А то она, кроме камней на огороде ничего не видела в жизни".
  "В шатре, около которого стоит раб с факелом, - Алехандра ответила за меня. - На сегодня там ленты закончились.
  Приходи завтра".
  "Завтра я уплыву", - крестьянин покачал седой головой.
  "Тогда вечером сегодня.
  Будут ленты разной цены.
  Думаю, что по твоему кошелю найдется ленточка".
  "Вечером? - Крестьянин почесал затылок. - Однако..."
  "Однако ты хотел все деньги в корчме спустить, или в балагане, - Алехандра погрозила крестьянину пальцем. - Выбирай - жена, или танцовщица в балагане..."
  "А, если?"
  "Если не будет, - Алехандра, словно мысли крестьянина читала. - Давай задаток за ленту.
  Чтобы наверняка купил".
  "Ты не обманешь?" - Крестьянин судорожно икнул.
  Выпучил глаза.
  "А танцовщица в балагане, крестьянин?"
  "Что танцовщица в балагане?"
  "Она, разве, тебя не обманет.
  Но ты знаешь, что обманет.
  Все равно пойдешь на нее взглянуть.
  Или трактирщик.
  Он всегда обманывает.
  Ты и об этом знаешь.
  Но пойдешь к нему.
  Лучше купи амфору дешевого вина.
  Найди укромное место в персиковой роще.
  Или на берегу моря между камней затаись.
  Дешевле выйдет.
  Не обманут тебя.
  А то разбойники около таверны подстерегут тебя.
  Ударят дубиной по затылку.
  Оберут до нитки.
  Или без нитки оставят.
  Очнешься голый, побитый, без всего.
  Я же тебе предлагаю хорошее".
  "Во мне нет ни злости, ни живого, - крестьянин пробормотал. - Удумал, что в Херес попирую.
  Как бы не так.
  А залог за ленту, сколько монет?"
  "Один медный грош.
  Остальное вечером отдашь.
  Ленты по разной цене будут в шатре госпожи...
  Госпожи..." - Алехандра с вопросом в глазах посмотрела на меня.
  Не знала сказать ли - госпожи Медусы, или госпожи Ихтиандры.
  "Госпожи Медусы", - я подсказала Алехандре.
  
  "В шатре Медусы и Ихтиандры", - Алехандра все же высказала по-своему.
  "Мое имя Меркурий, - крестьянин развязывал тощий кошель. - В детстве я быстро бегал.
  Сейчас тоже быстро могу бежать... если за мной гонятся.
  В Микенах меня можете на ярмарке встретить, красавицы.
  Я коз продаю своих.
  Козы мясистые, как...
  Как... - Крестьянин Меркурий опустил взгляд. - Хотел сказать, что козы мясистые, как твоя попа.
  Но у вас попы не крестьянские и не козьи".
  "Найди себе попу лучше, Меркурий", - Алехандра сдвинула бровки.
  Приняла от крестьянина медный грош задатка.
  "Или козу с мясистой попой", - я мстительно добавила.
  Крестьянин Меркурий направился в ряды с амфорами.
  Значит, прислушался к совету Алехандры - в тихом месте напиться одному...
  "Алехандра?" - Я с подозрением прищурилась.
  "Да, Ихтиандра".
  "Ты же сказала, что днем спать будешь.
  Отдыхать.
  Но обещала крестьянину ленту для его жены.
  Кого ты обманула?
  Меня?
  Крестьянина Меркурия обманула?
  Шить собираешься?"
  "Я сошью несколько лент.
  И посплю.
  Все успею.
  День длинный". - Алехандра проблеяла.
  "Сгубишь себя, Алехандра, за работой.
  Ты не рабыня".
  "Я быстро шью, - щечки Алехандры порозовели. - Сразу нарежу несколько полос шелка.
  Затем золотой нитью пройду по всем.
  Потом - серебряной.
  Концы нитей обрежу и завяжу узелками.
  Штук пять лент в волосы одним шитьем..."
  "Я не мастерица, Алехандра.
  Но я проверю.
  Прослежу, чтобы ты отдыхала".
  "Проследишь, чтобы я отдыхала? - Алехандра облизнула губки. - Значит, будешь следить за мной, когда я в кроватке?
  Рядом приляжешь, Алехандра?
  Обнимешь меня, чтобы я не убежала..."
  "Алехандра!" - Я выпятила нижнюю губку.
  
  К счастью продавец пахлавы прервал скользкую - для меня - беседу.
  "Эй, красотки", - молодой парень погладил край туники Ихтиандры.
  "Не лапай.
  Руки у тебя в меду", - Алехандра отпрыгнула.
  "Может, я купить у тебя тунику хочу?" - Продавец пахлавы не смутился.
  "А я без туники пойду?" - Алехандра наклонила миленькую головку к левому плечу.
  "У тебя же, наверно, другая туника есть".
  "Есть".
  "Но я эту хочу".
  "Эта туника, как бы для девушек сшита.
  Ты же парень". - Алехандра и продавец пахлавы легко разговаривали.
  Я же молчала.
  Гадала, чем разговор закончится.
  "Туники не бывают женские или мужские, - парень не отступал. - Хотя..."
  "Моя туника приталенная, - Алехандра крутанулась. - Ты в нее не влезешь".
  "Спорим, что влезу".
  "На что спорим?" - глазища Алехандры загорелись азартом.
  "Алехандра, - я проблеяла. - Ты же не собираешься раздеваться перед этим..."
  "Келомар.
  Мое имя Келомар".
  "Перед этим Кальмаром".
  "Раздеваться я не собираюсь.
  Но, если Келомар даст хорошую цену за тунику, я продам ее".
  "Сколько ты хочешь?" - Продавец пахлавы облизнулся.
  Он задрожал от предвкушения.
  "Одну тройную серебрушку".
  "Одна тройная серебрушка?
  Однажды за день я заработал одинарную серебрушку.
  Но сейчас цена кажется неимоверно высокая.
  Серебрушку двойную я с трудом за три раза по десять лун зарабатываю на пахлаве.
  И то - если повезет.
  Ты же хочешь тройную".
  "Все равно ты в эту тунику не влезешь, Келомар".
  "Мы хотели поспорить?"
  "Спорим на пахлаву, Келомар.
  Если ты натянешь мою тунику, то я сбавлю с серебрушки пять медяков.
  Но, если туника не по размеру, то я забираю твою пахлаву".
  
  "Алехандра! - Я влезла в спор. - Не выгодно ты споришь. - Пахлавщик порвет тунику.
  Расплатится пахлавой.
  Мы будем в убытке".
  "О, Ихтиандра, - Алехандра быстро-быстро моргала.
  Но между морганиями подмигнула мне заговорщицки. - Я настолько глупенькая.
  Все равно я не получу прибыль.
  Но Келомар поразил меня в самое сердце.
  Он умеет спорить".
  "Ужасное подозрение терзает меня, - я кусала губы. - Лучше бы я промолчала.
  Но я же не могу молчать.
  Что-то мне не нравится".
  
  
  ГЛАВА 475
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  У КЕЛОМАРА КОСТЬ УЗКАЯ
  
  "Все будет хорошо, госпожа, - продавец пахлавы Келомар меня успокоил. - Я - худенький.
  У меня кость узкая".
  "Можно подумать, что я не худенькая", - Алехандра фыркнула.
  "Но на тебе туника болтается, - Келомар заметил. - Мне же будет в самый раз".
  "Пахлавщик!
  Почему именно эта туника? - Алехандра пробурчала. - Мало тебе других туник на ярмарке?
  С радостью тебе продадут дешевле".
  "Но эта туника из шелка, - Келомар уцепился за тунику. - И еще.
  И еще... - Он понизил голос. - Я желаю эту тунику.
  Потому что ты...
  Ты ее...
  Ты ее носила". - Щеки продавца пахлавы залились румянцем.
  "Поооонятно, - Алехандра с нежностью посмотрела на парня.
  Не с презрением, а - с добротой. - Так бы сразу и сказал.
  А то - спор, спор.
  Берешь за тройную серебрушку?"
  "За двойную..."
  "Двойная и три больших куска пахлавы", - Алехандра закончила торг.
  "Согласен.
  Снимай тунику".
  "Пойдем в наш шатер.
  Там я передам тебе эту тунику".
  "Зачем далеко идти? - Торговец индустанским перцем крикнул от своего шатра. - Можешь у меня в шатре снять тунику свою".
  "У тебя в шатре, купец"? - Алехандра захихикала.
  "Да, у меня в шатре".
  "Ты же будешь подсматривать".
  "Буду подсматривать".
  "Все равно я без туники до своего шатра добегу", - Алехандра решилась.
  
  "Алехандра!"
  "Да, Ихтиандра".
  "Ты не рабыня, чтобы голая по ярмарке бегала", - я бурчала.
  "Ихтиандра!
  Я быстренько.
  Никто ничего не заметит.
  Подумают, что я - рабыня".
  "Разве так торгуют, Алехандра?"
  "Только так и торгуют", - Алехандра шепнула мне на ушко.
  Мне сразу стало грустно.
  Значит, и Алехандра умеет торговать.
  Почему же она сразу не призналась.
  Оказывается, для того, чтобы продать что-то, одного товара мало.
  Нужна к товару еще и игра, и история.
  Недаром же Алехандра затеяла спор с продавцом пахлавы.
  Мы вошли в шатер.
  "Никто сюда не войдет, - купец опустил покрывало на вход. - Слово купца Шакира.
  Если входят, когда шатер закрыт, то я бросаю незваному посетителю едкий индустанский перец в глаза.
  "Я бы побоялась войти без приглашения", - я пропищала.
  "Ты, госпожа Ихтиандра, входи ко мне всегда, - глаза купца увлажнились. - Тебя я приму без перца".
  "Деньги давай, - Алехандра протянула руку к продавцу пахлавы. - Сначала деньги, потом - туника".
  "Вот тебе две серебрушки", - ладони Келомара вспотели.
  "И три больших куска пахлавы".
  "Три куска пахлавы", - Келомар аккуратно завернул пахлаву в пальмовые листья.
  "Вот я", - Алехандра медленно стягивала с себя тунику.
  По поему мнению - слишком медленно.
  "Алехандра, не устраивай балаган", - я зашипела.
  
  "Не торопись, Алехандра, - купец Шакир причмокивал. - Можешь порвать тонкую тунику, если поторопишься".
  "Все же - балаган", - я устало присела на шкуру крокодила.
  Подумала:
  "Все знают, что делают.
  У каждого своя цель в этой интриге.
  Продавец пахлавы Келомар покупает тунику, которую носила девушка.
  Это легко объяснить.
  На оргиях патриции обожают обмениваться своими туниками с вакханками.
  Алехандра ведет торговлю.
  Купец Шакир получает удовольствие от комедии.
  Одна только я ничего не понимаю"
  
  "Теперь твоя очередь, Келомар", - Алехандра протянула тунику продавцу пахлавы.
  Стояла обнаженная, как статуэтка.
  "Я только руки оботру, - Келомар засуетился.
  Вытер ладони пальмовым листом.
  Затем спокойно, без стеснения сбросил свою тунику.
  И бережно, очень осторожно натянул тунику Алехандры. - Идеально подходит туника. - Только теперь Келомар позволил себе смутиться. - Плотно прилегает к телу".
  "Туника показывает твои...
  Шелк слишком тонкий". - Я проблеяла.
  "Так и задумано, чтобы обтягивало, - Келомар от меня обернулся к Алехандре: - Туника хранит часть твоего тепла, Алехандра.
  Я в ней чувствую себя девушкой".
  "Я не из тех, кто молчит, когда радуется, - купец Шакир вытер слезу. - Готов перевернуть ярмарку вверх дном, чтобы найти то, что мне хочется.
  Сегодня же я получил.
  Келомар?"
  "Да, купец Шакир".
  "Ты тоже желанный гость в моем шатре.
  В любое время дня и ночи".
  "Спасибо, купец Шакир, - продавец пахлавы степенно поклонился. - Я обязательно приму твою доброту".
  "Скажи, о, чудо, - Шакир взглядом пожирал Алехандру. - Есть ли у тебя еще что-нибудь на продажу?"
  "Для почтенного купца у меня сшит халат", - Алехандра с готовностью наклонилась.
  Долго рылась в мешке.
  "Что она там долго роется? - Я подумала.
  Кусала губки. - В мешке еще одна туника и халат.
  Все.
  Но Алехандра нарочно медлит доставать.
  Показывает себя?
  Чтобы мы насладились ее красотой.
  Да, красивая.
  У купца и продавца пахлавы глаза вылезли.
  Или Алехандра нарочно, по-торговому тянет время.
  Чтобы повысился интерес к халату?
  Много.
  Много мне еще предстоит узнать о торговле".
  "Халат не для роскошных оргий и пиров, - Алехандра, наконец, извлекла халат.
  Растянула его. - Но для почтенного купца - прекрасен.
  Если ты облачишься в этот халат, почтенный Шакир, то посетители сразу поймут, что торговля у тебя идет успешно".
  "Золотые и серебряные нити, - купец Шакир жадно перехватил халат. - Тонкая строчка.
  Сшит халат добротно".
  "Я еще могу дракона и феникса вышить.
  Но дороже будет".
  "Дракон и феникс мне не нужны на халате.
  Я - скромный торговец пряностями.
  Сколько ты бы взяла монет за этот халат, Алехандра?
  Если бы я подумал купить его?" - Торговля началась издалека.
  
  "Цену халата назначает Ихтиандра", - неожиданно Алехандра перекинула на меня торговлю.
  "Йа?
  Бееее.
  Меееее". - Я перепугалась не на шутку.
  "Я боюсь повторного колдовства, - купец Шакир заухал. - Красавица Ихтиандра.
  Покажи личико.
  Почему ты его скрываешь под тонким шелком?"
  "Мы халат покупаем или мое лицо?" - я пропищала.
  Душа у меня улетела в пятки.
  "Может быть, и лицо покупаю.
  Я должен все хорошенько обдумать.
  Не будем торопиться".
  "Но мы торопимся".
  "Ихтиандра, - Алехандра ущипнула меня. - Не теряй достоинство".
  "Кто бы советовал, - я проблеяла. - Ты сама голая стоишь, Алехандра".
  "Но я же уже продала тунику.
  Игра входит в стоимость".
  "Игра входит в стоимость", - купец Шакир запустил ладонь в бороду.
  "Два золотых сольдо за халат", - я выдохнула.
  По моему мнению цена очень высокая.
  "Золотых и серебряных нитей ушло на халат не больше, чем на десять медных песо, - я молча подсчитывала. - Шелк - на половину серебряного дирхема.
  Работа Алехандры прибавляется.
  Шелк, серебряные и золотые нити, работа примерно на один золотой.
  Я же запросила два золотых.
  Судя по удивлённым лицам, я очень завысила цену.
  Ну, и пусть". - Я обнаружила, что я уже, как торговка, все подсчитываю.
  Значит, научилась считать.
  "Два золотых, - купец Шакир пристально посмотрел в мои глаза. - Главное, как говорит твоя подруга - не потерять достоинство.
  Не куплю халат - пожалею.
  Куплю дорого - пожалею.
  Куда бедному купцу податься?"
  "Купец!
  Ты можешь сначала отдать половину стоимости халата, - Алехандра улыбнулась. - Долг запишем на глиняной табличке".
  
  "Дурак тот купец, который оставляет за собой следы на глиняных табличках", - Купец Шакир назидательно поднял толстый палец.
  "Я не хочу слушать бранные слова", - продавец пахлавы Келомар тонко произнес.
  Туника утончила его голосок?
  "Ты не трус, Келомар, - купец не выпускал халат из рук: - Присаживайтесь.
  Поговорим.
  Чаю выпьем".
  "У нас уже есть пахлава к чаю", - я обрадовалась.
  Присела на мягкие подушки.
  Купец Шакир остался сидеть на высоком мраморном пьедестале.
  "Мне нет места", - пахлавщик надул губы.
  "Садись мне на колени, Келомар, - купец Шакир милостиво предложил. - В ногах правды нет".
  "И выше ее нет", - Келомар пошутил.
  Подумал.
  Переминался с ноги на ногу.
  Но все же решился.
  Опустился на колени купца.
  "Тунику одерни, Келомар, - я зашипела. - Постыдился бы перед весталкой светить своими..."
  "Кто из вас весталка?" - Купец Шакир оживился.
  Крепко держал Келомара за талию.
  "Я - весталка.
  Горжусь, что я была жрицей весталкой".
  "Молодая, а уже жрицей была", - купец Шакир протянул с уважением.
  Из пузатого серебряного чайника налил чай в глиняные чаши.
  "Чай вкусный", - Алехандра прихлебнула.
  "Ихтиандра, - купец кивнул Алехандре, но обращался ко мне. - Поговорим о цене на халат".
  "Поговорим, купец Шакир", - я уже готова была снизить цену.
  "Раздевайся, Ихтиандра", - купец Шакир закрыл глаза.
  "Чтоооо?"
  "Ой, прошу прощения, госпожа, - Шакир открыл глаза.
  Засопел.
  Я не с того начал торг".
  "Очень не с того ты начал торг, купец".
  "Я вспомнил свое детство".
  "Вспомнил свое детство, поэтому предложил мне раздеться, купец?
  Но я не могла быть в твоем детстве.
  Я тогда еще не родилась.
  Я не родилась и тогда, когда ты был юношей". - Яд капал с моего языка.
  "Мои года - мое богатство", - купец Шакир задумчиво перебирал кудри продавца пахлавы.
  Парень закрыл глаза.
  Сопел.
  
  "Кууупец", - через некоторое время я напомнила о себе.
  "Я заснул, - купец Шакир засмеялся. - С вами уютно, спокойно и хорошо".
  "С нами со всеми?" - Я уточнила.
  "С вами со всеми.
  Я не мог избавиться от некоторых мыслей, - купец потер переносицу. - Но теперь я чистый.
  Даже воспоминания детства меня так не будоражат".
  "Воспоминания детства, купец Шакир?"
  "В детстве я мечтал о роскошном халате, - купец с любовью взглянул на халат. - Но мой отец считал, что я должен расти в нищете.
  В голоде.
  В холоде.
  В мучениях.
  Отец говорил, что только через нищету можно стать купцом.
  Что-то я не так много видел купцов, которые поднялись из нищеты.
  Из старого мешка мать сшила мне халат.
  Грубая ткань раздражала мою нежную кожу.
  В мешковине постоянно водились насекомые.
  Они меня кусали.
  Мешковина царапала.
  Я постоянно чесался.
  При этом дыры в халате были настолько огромные, что не скрывали мое худое обнаженное тело.
  Разумеется, что я жил только мечтами.
  Представлял, как я в роскошном халате сижу в шатре.
  В своем шатре на ярмарке.
  Я могу купить пахлаву, шербет.
  Любые сладости могу себе позволить.
  Любых рабов и рабынь...
  Детские мечты согревали меня.
  Но не утоляли голод.
  Однажды мой отец собрался на дальнюю ярмарку.
  Предупредил мою мать:
  "Ничего из еды не давай детям и рабам.
  Я отравил часть кушаний.
  Чтобы не воровали".
  Мой отец уехал.
  Даже денег и еды не оставил.
  Он всегда так поступал.
  Считал, что рабы могут сами себя прокормить.
  "В горах персики дикие и оливки, - отец часто учил. - В реке - рыба.
  Голодным человек не останется".
  Я спросил отца:
  "Если можно персики собирать в горах, рыбу ловить в реке, то почему ты покупаешь еду на ярмарке.
  И сам один все съедаешь.
  Ни с кем не делишься.
  Почему ты не собираешь в горах дикие травы и фрукты?"
  В ответ от отца я получил затрещину.
  Три дня лежал в бреду.
  
  Так - вот.
  Отец предупредил, что оставил часть еды отравленной.
  Мы с жадностью смотрели на мясо, на рыбу, на овощи.
  Боялись кушать.
  Кто знает, куда отец насыпал яд.
  От голода на третий день у меня помутилось сознание.
  Рыбу из реки не поймать?
  Рыба в реке хитрая.
  Почти всю выловили голодные крестьяне.
  А та рыба, которая осталась в реке, стала очень осторожная.
  Дикие персики в горах были сожраны.
  Я поплелся искать хоть что-нибудь поесть.
  Вдруг, в конце деревни увидел рисовые зерна.
  "Кто-то разбросал рис по дороге", - я бросился к еде.
  Собирал рис в мешок.
  Даже не задумывался, зачем кто-то выкинул ценный рис.
  К моему счастью, прибежали крысы.
  Набросились на рис.
  Я отгонял крыс палкой.
  Но голод сильнее палки.
  Крысы скушали по несколько рисинок.
  Затем начали дергаться.
  Все крысы умерли после сильнейших мучений.
  "Не только мой отец еду травит ядом, - я вытирал пот страха. - Отравленным рисом убивают крыс.
  Я тоже мог умереть".
  Все же я собрал остатки рисовых зерен.
  Мечтал в реке смыть с них яд.
  Но другая мысль опередила первую,
  "Отец сказал, что оставил отравленную еду.
  Лгал он, или, действительно, отравил еду - никто не знает.
  Угощу я отца отравленным рисом.
  Тогда никто не подумает, что отравили специально.
  Где и когда я достану яд еще?
  Яд нынче дорогой".
  Я принес рис с ядом домой.
  Спрятал до приезда отца.
  Через три дня застучали копыта.
  Отец ввел в дом новую рабыню-наложницу.
  Мать разозлилась до посинения...
  "Шакир, - отец подозвал меня. - Будешь прислуживать Кларе. - Рабыню звали Клара. - Если не угодишь ей, то я тебя выгоню из дома".
  "И не даешь поесть?" - Я разозлился.
  "Так ты еще и есть хочешь? - Отец расхохотался. - Заработай сначала".
  "Заработаю", - я заскрипел зубами.
  Страх боролся во мне с голодом.
  Дважды я хотел поднести отцу чашу с отравленным рисом.
  Но дважды останавливался.
  Бесконечные насекомые беспокоили меня.
  Наступили сумерки.
  Затем - совсем темно.
  Наконец, я решился.
  Направился к спальне отца.
  Я услышал тихое мирное сопение под пологом.
  Рабыня Клара спала на полу.
  Отец занял всю кровать.
  Я зажег факел.
  Держал его в левой руке.
  В правой руке - чашка с отравой.
  Я аккуратно высыпал рис с ядом в открытый рот отца.
  Отец даже не проснулся.
  Затем я поставил чашку около кровати.
  Стал ждать - что дальше будет.
  Случайно я бросил взгляд на рабыню.
  Рабыня Клара была прекрасна в своей наготе.
  Меня охватило страстное желание.
  Первое мужское желание в моей жизни.
  Я хотел прикоснуться рукой к темным вьющимся волосам рабыни.
  Прижаться к ее манящему телу.
  Я сам не понимал себя.
  Как я мог думать о женщине, когда рядом лежал мой отравленный отец?
  Я взглянул на отца.
  Он уже тихо посинел.
  Умер во сне.
  Без мучений.
  Теперь я - законный наследник.
  А состояние моего отца купца - не маленькое.
  
  Я бы убежал из спальни.
  Но не мог оторвать взгляд от нагой рабыни.
  Мечтал, что встречусь с ней в более безопасное время.
  Хотел оказаться в ее объятиях.
  Все меньше и меньше мне хотелось уйти.
  Рабыня Клара открыла глаза.
  Сонная она выглядела потрясающе.
  "Я все знаю.
  Я не спала, господин". - Рабыня Клара затуманивала мой разум.
  "То, что ты не спала, рабыня, и все знаешь - плохо для тебя и для меня.
  Но то, что ты не убежала, меня успокаивает".
  "Шакир.
  У тебя выражение глаз, какое бывает у мужчины, когда он страстно желает женщину".
  "И?"
  "Пойдем из спальни, Шакир.
  Мы должны поговорить".
  "О чем я буду с тобой говорить, рабыня?"
  "Я дам тебе то, что ты хочешь, Шакир.
  Ты же дашь мне свободу.
  Как я понимаю, теперь ты в доме хозяин".
  "И не только в доме, Клара".
  "Начертай на табличке вольную для меня, Шакир".
  "Так просто дать рабыне свободу..."
  "Не так просто, Шакир.
  Или ты хочешь оказаться на колу около городских ворот?
  Сначала ты посидишь на колу.
  Потом с городских ворот, с палки на твое тело будет взирать твоя голова.
  Отдельно от тела".
  "Ты угрожаешь мне, Клара".
  "Угрожаю".
  "Тогда другой разговор", - я с готовностью на свежей глиняной табличке написал иероглифы свободы для рабыни Клары.
  Приложил свою пятерню.
  "Теперь я свободная женщина, - рабыня забрала глиняную табличку. - Хочешь меня взять в жены, молодой господин?"
  "В жены?
  Тебя?
  Очень хочу".
  Так я и Клара стали мужем и женой.
  Я умело управлял торговлей.
  Скоро приумножил богатства отца.
  Плаваю за моря".
  "А твоя жена - Клара?"
  "Моя жена Клара сбежала от меня".
  "Сбежала от молодого преуспевающего купца?"
  "Клара ушла от меня недавно.
  Не так уж я и молод.
  А моя жена - тем более.
  Но любовь поймала ее в сети.
  Клара влюбилась по уши в надсмотрщика за рабами на галере.
  Он безумно полюбил ее.
  Надсмотрщик угнал мою галеру с рабами и Кларой.
  Теперь они счастливые.
  Путешествуют с любовью".
  "Твоя история когтями терзает мое сердце, купец Шакир", - Алехандра всхлипнула.
  Продавец пахлавы Келомар рыдал на коленях у купца.
  Я с трудом сдерживала слезы.
  
  "Я подошел к самому главному, - купец Шакир сделал паузу. - Теперь я не в забытьи прошу тебя, Ихтиандра - разденься".
  "Куууупец".
  "Набрось на себя этот замечательный халат.
  На голое тело надень халат.
  Расхаживай по моему шатру.
  Изображай мою жену Клару.
  Я по ней тоскую.
  Воспоминания подстегнут меня.
  И тогда я куплю этот халат за два золотых".
  "Чтобы я, весталка..." - я набрала полную грудь воздуха.
  Хотела закричать.
  "Ихтиандра, - Алехандра жарко шептала мне на ушко. - От тебя не убудет, Ихтиандра".
  "Ты мне предлагаешь бесстыдство, Алехандра?
  Ты.
  Моя подруга..."
  "Не бесстыдство, а - почет, - взгляд Алехандры умоляющий. - Ты на время заменишь купцу Шакиру сбежавшую жену.
  Сделаешь доброе дело для человека.
  Подобное доброе нужно делать бесплатно.
  А купец милостиво согласился потом купить халат за два золотых.
  Всем будет приятно".
  "Но, Алехандра".
  "Ты же голая танцевала в храме, когда была жрицей.
  Перед всеми танцевала.
  А сейчас...
  Купец не просит о многом.
  Поверь, тебе понравится, Ихтиандра".
  "Не могу даже представить".
  "Я все подскажу, - купец Ширак отозвался. - Все покажу.
  Ты, Ихтиандра, только на время представь себя моей женой Кларой".
  "Но повязку с лица я не сниму", - я сдалась.
  "И не надо, Ихтиандра!
  Наоборот, прикрывай, не показывай личико.
  Так я еще более буду верить, что ты - моя Клара".
  "Хорошо ли сравнение, - я взяла халат. - Отвернитесь.
  Не подглядывайте.
  Нечего на голую весталку пялиться".
  
  "Как раз есть чего, - купец Шакир шумно выдохнул. - На обнажённую весталку посмотреть - честь".
  "Ты, Ихтиандра, сама закрой глаза, - Алехандра посоветовала. - Не видишь - не знаешь.
  Сомнения тебя не будут терзать".
  "Алехандра", - я сжала кулачки.
  Затем подумала, что я слишком затянула.
  Медуса ждет нас.
  Я закрыла глаза.
  Быстро стянула с себя тунику.
  Наощупь одевала халат.
  Запуталась в рукавах.
  Упала.
  Открыла глаза.
  Но смотрела в пол.
  "Я в халате, - я, наконец, справилась. - Слишком широкий халат".
  "На солидного купца халат сшит", - Алехандра захлопала в ладошки.
  "Ихтиандра!"
  "Да, купец Шакир".
  "У меня к тебе несколько вопросов".
  "Какие вопросы, купец?"
  "Ощущаешь ли ты себя хозяйкой шатра?"
  "Ощущаю.
  Только головой трудно двигать".
  "Я не скрываю радость, Ихтиандра.
  Позволь, я пока буду называть тебя Кларой".
  "Как только меня не называли в последние несколько дней", - я пробормотала.
  "Клара, - голос купца изменился.
  Стал медовым: - Принеси мне кайанский перец красный".
  "Подскажи, Шакир, - я изменила голосок на плаксивый.
  Так - по моему мнению - должна разговаривать жена с мужем. - Я забыла, где у нас в шатре мешки с кайанским красным перцем".
  "Ты знаешь лучше, чем я, Клара".
  "Я поищу, - я обходила мешки и короба. - По крайней мере, знаю, что перец должен быть красным".
  "Клара, ты занималась колдовством?"
  "Нет.
  Шакир!
  Я не колдунья".
  "Старайся говорить медленнее, Клара.
  Иначе я не смогу успокоиться.
  Ты вызываешь у меня сильнейшее желание, Клара".
  "Я уже чувствую твое желание, Шакир, - продавец пахлавы Келомар захихикал. - Я же у тебя на коленях сижу".
  "Ты слишком напряжен Шакир, - я обернулась. - У тебя потемнели глаза.
  Дыхание прерывистое.
  Шакир... муж, - я не узнавала своего голоса.
  Как комедиант на арене Колизея. - У тебя все в порядке... муж?"
  "Мое тело вспыхнуло огнем, - купец Шакир отвечал тихо. - Я целиком отдаюсь своему счастью.
  Ох, Ихтиандра.
  Ох, Алехандра.
  Ох, Келомар".
  
  "Горшочки с душистыми пряностями нужно отставить от мешочков с черным перцем, - я делала перестановку в шатре купца. - Черный перец забивает запах тмина".
  "Жена моя, Клара", - купец бережно ссадил продавца пахлавы со своих коленей.
  Расставил ноги для равновесия.
  Подошел ко мне.
  Провел ладонями по моей спине.
  И, вдруг, крепко обнял меня".
  
  
  ГЛАВА 476
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  КАК ИРИДА СТАЛА ЖЕНОЙ ШАКИРА
  
  "Подожди, муж Шакир", - я испугалась.
  "Что не так я делаю, жена моя?
  Разве я не могу обладать своей женой?"
  "Йа?
  Можешь, муж.
  Обладай.
  Но предупреждаю.
  Я стала посещать храм Весты.
  Дала обет недотроги на неделю.
  Тот мужчина, кто ко мне притронется, будет проклят.
  У него начнет трястись голова. - Умно я придумала! - Мысли спутаются.
  Боль прильет ко всем членам.
  Тело будет болеть".
  "У меня все болит, - купец Шакир отстал от меня. - Но я думал, что болит, потому что тело жаждет любви".
  "Болит, потому, что ты осмелился ко мне притронуться, муж мой.
  На твоем лице пылает любовь.
  Везде у тебя видна страсть".
  "Я не могу скрыть свое желание, Клара.
  Я снова и снова желаю тебя.
  Хотя ты всеми силами противишься нашему сближению".
  "Весталку жену нельзя трогать... неделю", - я, незаметно от купца, пододвинула горшок с молотым перцем к краю стола. - Хочешь узнать о своей матери новое, купец Шакир?"
  Я отвлекла купца.
  Он задел горшок.
  Горшок упал и разбился.
  Легкое облако молотого перца поднялось.
  Я взмахнула полами халата.
  "Я разбил горшок, - купец Шакир чихал, как крокодил. - Мать моя?
  Я не догадывался. - Купец подался назад.
  Голос его звучал горячо. - Я умру не своей смертью".
  "Тебя убьют, муж мой купец Шакир?"
  "Меня съедят с перцем?" - Купец протирал глазам.
  Но получалось еще хуже.
  От перца глаза купца покраснели, как две розы в саду цезаря.
  Я не знала - продолжать ли еще играть в жену купца.
  Алехандра подсуетилась:
  "Шакир.
  Покупай халат, если хочешь продолжения.
  Иначе мы уйдем... в храм Весты".
  "Халат!
  Что халат! - Купец с готовностью отдал за халат два золотых.
  Настолько его перец разжег. - Я не трус, Клара.
  Ты так просто не отмахнешься от меня.
  Ты можешь околдовать каждого.
  Ты - моя убийца".
  "Я не собираюсь тебя есть, купец Шакир".
  "Наконец, ты поняла, Клара".
  "Тебя нужно искупать в ледяной воде, муж мой.
  Только не утони".
  "Я тону в твоих глазах, Клара", - купец протянул ко мне руки.
  Заревел, как горный олень во время гона.
  
  "Ихтиандра, бежим, - Алехандра оттолкнула обезумевшего от страсти купца. - Бросай халат.
  Мы его продали".
  "Вот твой халат, муж мой, купец Шакир".
  Я скинула халат.
  Хотела натянуть свою тунику.
  Но поняла, что не успеваю.
  Купец Шакир разошелся.
  Да и у парня - продавца пахлавы Келомара - глаза разгорелись.
  Летучее облако перца разожгло мужчин.
  Алехандра за руку вытащила меня из шатра.
  Сзади раздался двойной вопль разочарования.
  "Ихтиандра, не останавливайся".
  "Алехандра!
  Но я не успела одеться.
  Ты тоже голая.
  Две обнаженные торговые девушки несутся по ярмарке.
  Стыдно".
  "Мы уже почти у нашего шатра, Ихтиандра.
  Стыдно будет, когда ты остановишься.
  Тем более, тебя не узнают.
  Твое лицо скрыто под тонким шелком.
  Если попытаешься одеться - запутаешься в своей тунике.
  Упадешь.
  Купец Шакир тебя догонит.
  Лучше голой пробежаться.
  Чем погибнуть под толстым купцом".
  "Наш шатер!" - Я обрадовалась.
  Раб Кентавр невозмутимо стоял с зажжённым факелом.
  Алехандра сбила почтенную женщину.
  Она выходила из нашего шатра.
  Я помогла женщине подняться.
  Извинилась.
  Она была настолько ошарашена нашей обнаженностью, что не особо ругалась.
  Я и Алехандра вбежали в шатер.
  В шатре находилась только одна Медуса.
  "Ихтиандра?
  Алехандра? - Ледяного спокойствия хватило Медусе.
  Но она не сводила с нас взгляд. - Без одежды по ярмарке бегаете?
  Игра у вас?
  Мне, конечно, все равно". - Все же голосок нордячки слегка дрогнул.
  Чуть-чуть...
  Она же безумно влюблена в Алехандру.
  А тут я с ее подругой... голые.
  "Мы не сошли с ума", - Алехандра.
  Не лучший ответ.
  "Я тебе сейчас все объясню", - я.
  Еще худший ответ.
  "Мне все равно", - Медуса пожала плечами.
  Отвернулась от нас.
  Сделала вид, что увлечена перебиранием тюков с шелком.
  
  "Медусочка, - Алехандра сзади обняла подругу по рабству. - Не подумай плохое".
  "Я покупала колечко для своей рабыни Дездемоны, - я проблеяла. - Ты же знаешь, Медуса".
  "Покупала колечко для рабыни?
  А потом оказалась голая около Алехандры.
  Обычное дело, Ихтиандра". - Медуса даже не усмехнулась.
  "Знаешь, что, Медусочка, - Алехандра пищала. - Ты не как подруга поступаешь с нами".
  "Как подруга я должна тоже раздеться?
  Втроем голые по ярмарке побежим?"
  "Может быть, на нас напали", - я поняла, что нужно наступать, а не оправдываться.
  "Мы не виноваты", - Алехандра.
  "Купец Шакир хотел мной овладеть", - я.
  "И мной он хотел овладеть", - Алехандра.
  "Купец?" - Медуса выхватила кинжал.
  "Не трогай купца", - я и Алехандра повисли на руке Медусы.
  "Он - хороший", - Алехандра.
  "И продавец пахлавы Келомар - тоже хороший, - я. - Не убивай Келомара.
  Парень не виноват, что загорелся страстью".
  "Келомар и Шакир нанюхались перца", - Алехандра.
  "Я рассыпала перец".
  "Ихтиандра разбила горшок с молотым перцем".
  "Вот продавец пахлавы и купец Шакир нанюхались", - я.
  "А Ихтиандра была голая.
  Но в халате", - Алехандра.
  "Я была женой для купца Шакира", - я.
  "Ты взяла в мужья купца, Ихтиандра? - В бездонных глазах Медусы вспыхнули голубые костры. - Быстро меняешь своё мнение.
  То хотела подружку детства Диану.
  То за купца замуж вышла скоропостижно".
  "Я на время была жена купца", - я.
  "Чтобы продать халат", - Алехандра.
  "Продали халат.
  Я сразу стала не женой купца", - я.
  "Мы сбежали из шатра", - Алехандра.
  "Голые", - я.
  "Ихтиандра хотела одеться.
  Но я сказала, что нет времени", - Алехандра.
  "А ты, почему, голая, Алехандра? - Медуса заледенела. - На тебе уже нет ошейника рабыни.
  Ты не рабыня.
  А не рабыни голые по ярмаркам не ходят".
  "Свободные девушки голые не ходят, - я. - Но бегают".
  "Я обнаженная, потому что продала свою тунику продавцу пахлавы Келомару, - Алехандра. - Он хорошо заплатил".
  "И еще пахлавы дал.
  Три больших куска", - я.
  "Где пахлава?" - Медуса постучала пальчиком по столику.
  "Пахлава осталась в шатре купца", - Алехандра.
  "Шакир полюбил продавца пахлавы Келомара", - я.
  "Как вы вместе оказались в шатре купца?"
  "Случайно оказались вместе в шатре купца Шакира", - я.
  "Случайно", - Алехандра проблеяла.
  "Я чуть не сбила с ног Алехандру.
  Не заметила ее". - Я.
  "Ихтиандра была взволнована", - Алехандра.
  "Я только что ушла от купца Солекамска", - я.
  "Был и другой купец еще у тебя утром, Ихтиандра?
  Тоже твой муж?"
  "Не то же.
  Не муж.
  И Шакир был моим мужем понарошку.
  Шакир вспоминал свою жену Клару.
  Я была его женой Кларой.
  Поэтому купец купил халат за два золотых.
  Что же здесь непонятного, Медуса?" - Я вжала кулачки в бока.
  Расставила ноги.
  "Разумеется, все понятно, Ихтиандра, - Медуса чуть склонила прелестную головку. - А еще у тебя, кто утром был?"
  "Купец Паладий был у меня".
  "Понятно, Ихтиандра".
  "Вернее, я была у купца Паладия".
  "Еще более понятно".
  "Ты, Медуса, так только говоришь нарочно, чтобы позлить меня.
  Ничего тебе не понятно".
  "Как не понятно, Ихтиандра?
  Ты пошла покупать колечко для своей подруги рабыни Дездемоны.
  Встретила купца Солекамск, купца Паладия, продавца пахлавы Келомар, купца Шакир.
  Алехандру ты тоже встретила.
  Чуть с ног не сбила от радости.
  Потом вы разделись перед купцом.
  Кстати, перед купцами Солекамск и Паладий ты тоже раздевалась?
  Ах, я глупенькая. - Медуса хлопнула ладошкой по лбу. - Ты жена им всем была.
  Поэтому танцевала перед ними обнаженная".
  
  "Во-первых, танец весталки очень ценный, чтобы я его раздавала всем подряд, - я зашипела. - Во-вторых, Медуса, ты все переврала.
  У купца Паладия были красавицы Грациэлла, Восхителла, Ридженейра.
  Я уже купцу Паладию не влезала.
  У купца Шакира милый друг - Келомар, продавец пахлавы.
  Ты просто сошла с ума, Медуса".
  "Я сошла с ума?"
  "Да, Медусочка, - Алехандра проблеяла. - Ты злишься.
  Словно я и Ихтиандра - две восковые фигурки.
  Ты думала, что у нас свидание с купцами.
  Но дело в другом.
  Дело в тебе, Медуса".
  "Во мнеееее?"
  "Да, в тебе, Медуса, - я процедила мстительно. - Ты должна была сопереживать.
  Но ты нас обвиняешь.
  Между прочим, Алехандра ночь не спала.
  Сшила две туники, ленту в волосы и халат шикарный".
  "Халат мы продали дорого купцу Шакиру", - Алехандра.
  "Если две туники, то, почему вы - голые?" - Медуса присела на мраморный столик.
  "Я свою тунику еще не успела надеть", - я натянула тунику из нордического шелка.
  "Я одну тунику продала продавцу пахлавы.
  Мы уже об этом говорили, Медуса". - Алехандра надула губки.
  "Бедненькая.
  Ты ночь не спала. - Медуса с любовью смотрела на Алехандру. - Работала".
  "Я тоже бедненькая, - я обратила на себя внимание. - Хотя я и спала".
  "Эту ленту Алехандра сшила ночью?" - Медуса дотронулась до ленты в моих волосах.
  Снова голос Медусы заледенел.
  "Эту, - Алехандра проблеяла. - Но я просто шила ленту.
  Не для кого.
  Для продажи".
  "Но подарила Ихтиандре", - Медуса была беспощадна.
  "Алехандра подарила мне ленту, когда я ее чуть не сбила с ног", - я пролепетала.
  "Пожалуйста.
  Обменивайтесь подарками". - Медуса пожала плечами.
  "Ихтиандра мне подарила колечко!" - Алехандра растопырила пальчики.
  Хвасталась кольцом.
  "Красивое, - Медуса ответила холодно. - Наверно, память меня подвела.
  Ты, Ихтиандра, вроде бы покупала колечко для своей подружки - рабыни Дездемоны".
  "Покупала.
  И купила". - Я похвасталась кольцом для Дездемоны.
  "Простенькое.
  Как ты и хотела, Ихтиандра". - Медуса была на грани отчаянья.
  Я чувствовала.
  Но внешне Медуса невозмутимая.
  "Простенькое? - Я передразнила Медусу. - Выглядит просто.
  Я так и искала кольцо.
  Дездемона же - рабыня.
  Рабыням не положено золото.
  Но это кольцо выдолблено из цельного алмаза".
  "Из цельного алмаза? - Алехандра высунула язычок. - Поразительное кольцо!
  Я подумала, что из горного простенького кварца.
  Любишь же ты свою подругу рабыню".
  "Дездемона - не моя рабыня.
  Она рабыня Дианы.
  У нас с Дездемоной свои дела.
  Не подумайте неправильно, подружки, - я выставила перед собой ладошки. - Дездемона заботится обо мне.
  В доме Дианы много опасностей.
  Она как бы служит мне...
  Мне не жалко монет на хороший подарок.
  Я почти все монеты оставила у купца".
  "Зато я наторговала тебе, - Медуса показала на тюки чайнинского шелка и бархата. - Торговля утром была успешная.
  Тебе денег хватит, Ихтиандра".
  
  "О деньгах не беспокойся, Медуса", - я захохотала натянуто.
  "Ты всем подарки купила, Ихтиандра, - Алехандра не опускала руку с колечком. - Мне.
  Своей подруге рабыне".
  "Диане.
  Подруге детства, что ты купила, Ихтиандра?" - Медуса холодно смотрела на меня.
  "Диане?
  Диане - ничего. - Я пробормотала. - Она тоже мне ничего не подарила.
  У нас с Дианой свои счеты".
  "Мое колечко замечательное, - Алехандра не могла остановиться. - Медуса!"
  "Да, Алехандра".
  "Это кольцо легендарной царицы Шамаханы".
  "Я не слышала о царице Шамахане".
  "Она давно правила".
  "Мне не интересна давняя царица.
  У меня дела по торговле шелком и бархатом".
  "Медуса?"
  "Да, Алехандра".
  "Ты так нарочно говоришь.
  Ты же видишь, что я без ума от этого кольца.
  Я о нем всю жизнь мечтала.
  Ихтиандра мою мечту исполнила".
  "Все счастливы, Алехандра", - Медуса сцепила пальцы.
  "Медуса, - я подошла к ледяной нордячке. - Пора мириться".
  "Я не сержусь".
  "Не лги, Медуса".
  "Я не лгу".
  "Снова лжешь, Медуса.
  Я же тебе купила тоже подарок!"
  "Мне? - Ничего не изменилось в лице нордячки. - Зачем?
  Я не просила, Ихтиандра".
  "О подарках не просят, Медуса".
  "Я боюсь, что разочарую тебя, Ихтиандра.
  В теперешнем настроении ты подумаешь, что я - неблагодарная.
  Алехандра подарила тебе ленту.
  Ты осчастливила Алехандру колечком, о котором она мечтала.
  Рабыня Дездемона служит тебе.
  Ты награждаешь ее дорогим кольцом за верность.
  Я же не собиралась тебе делать подарок, Ихтиандра.
  Я вчера сказала, что я полностью принадлежу тебе.
  Я - твоя вечная должница.
  Ты меня спасла от унижения рабства.
  И за то, что ты выкупила мою подругу Алехандру, я тебе тоже должна.
  Поэтому, даже не показывай мне подарок.
  Я его не приму".
  
  "Ты - ледяная и колючая, Медуса, - я засмеялась. - У меня сегодня счастливый день.
  Дарить - огромное счастье.
  Я угадала с подарком для Алехандры".
  "Очень угадала.
  Лучшего подарка не могло быть для меня", - Алехандра сияла.
  
  "Думаю, что и рабыне Дездемоне понравится колечко, выдолбленное из алмаза.
  Заранее буду считать, что я и с Дездемоной угадала.
  Полагаю, Медуса, что ты не найдешь в себе силы, чтобы отказаться от моего подарка тебе".
  "А я полагаю, что ты ошибаешься, Ихтиандра, - Медуса поднялась.
  Сомнение появилось в ее глазищах.
  Затем - исчезло. - Я мучаюсь, Ихтиандра.
  Разрываюсь между желаниям поверить тебе и не поверить.
  Ты не можешь справиться со своими внутренними демонами, Ихтиандра.
  Так что не приму твой подарок, Ихтиандра".
  "Со своими демонами я договорюсь, - я достала колечко.
  Зажала в ладони. - Я же - весталка.
  Вытяни руку, Медуса".
  "Отрубишь мне руку?"
  "Ты бы дала мне отрубить тебе руку, Медуса?
  Если бы мне в голову пришла дикая мысль оставить тебя без руки?"
  "Я бы тебе дала, Ихтиандра".
  "Вот и я тебе даю, Медуса.
  Вытяни руку.
  Растопырь пальчики". - Я немного нервничала.
  Думала:
  "Вдруг, кольцо не понравится Медусе?
  Она же упрямая.
  Подумала обо мне, что я ветреная.
  Что я с купцами и с Алехандрой веселилась.
  Ну, веселилась я.
  Имею право.
  Я весталка".
  Медуса молча подняла руку.
  "Так, на этот пальчик кольцо подходит идеально", - я надела Медусе кольцо на палец.
  "Этот палец называется пальцем невесты", - Алехандра захихикала.
  Но Медуса не двигалась.
  Она стояла, как ледяная статуя.
  Наступило тягостное молчание.
  В шатер заглянул покупатель.
  Но увидел, что мы очень серьёзные.
  Сбежал.
  
  "Медуса, скажи что-нибудь, - через пару минут я не выдержала. - Нравится мой подарок?
  Хоть чуть-чуть?
  Мне самой это колечко очень приглянулось.
  Чувствуется в нем что-то сильное.
  Это самое дорогое кольцо, Медуса.
  Оно стоит даже дороже бриллиантового и кольца царицы Шамаханы.
  Кольцо все время холодное.
  Оно не согревается от тепла рук.
  Я его увидела, и сразу поняла, что это кольцо для тебя, Медуса".
  Я кончила расхваливать.
  Медуса не отвечала.
  "Ихтиандра?" - Алехандра прижалась ко мне. - Мне кажется, что ты заморозила Медусу".
  "Я?
  Йа?
  Я заморозила Медусу?
  Нет, Алехандра.
  Медусу невозможно заморозить.
  Она нордячка.
  Медуса сама, кого хочет заморозит.
  Если захочет..."
  Вдруг, Медуса ожила.
  Она обняла меня крепко-крепко.
  Накрыла мои губы своими ледяными губами.
  Целовала меня неистово.
  Словно сошла с ума.
  Я увидела в глазах Медусы нарастающие кристаллики слез.
  Медуса резко меня оттолкнула.
  Я упала на мягкие подушки.
  Медуса выскочила из шатра.
  "Ихтиандра?"
  "Да, Алехандра".
  "Что это было, Ихтиандра?"
  "Я сама обалдела.
  Мне кажется, что Медуса расплачется".
  "Медуса никогда не плачет".
  "Но теперь...
  Она боялась, что мы увидим ее слезы".
  "Ты своим подарком довела Медусу до слез! - Алехандра распахнула глазища. - Я в шоке, Ихтиандра!
  Горжусь, что дружу с тобой".
  "Может быть, догнать ее?" - Я нерешительно пропела.
  "Ни в коем случае, Ихтиандра, - Алехандра присела рядом со мной.
  Приложила пальчик к моим губам. - Медуса хочет побыть одна.
  Осмысливает твой подарок".
  "Ты думаешь, что кольцо ей понравилось..."
  "Не просто понравилось, Ихтиандра.
  Медуса от твоего подарка сошла с ума.
  Наша невозмутимая Медуса сорвалась.
  Умеешь ты делать подарки!"
  "Когда с душой, то подарок радует", - я проблеяла.
  
  Я и Алехандра молчали.
  Ждали возвращения Медусы.
  Разумеется, что я нервничала.
  Наконец, Медуса появилась.
  Вошла, как будто ничего особого не произошло.
  Невозмутимая.
  Ледяная.
  Но дальше...
  Медуса присела у моих ног.
  Обняла мои колени.
  Опустила на них головку.
  И замерла.
  
  Я и Алехандра переглянулись.
  "Медуса, - Алехандра через пять минут потыкала мизинчиком в левое плечо Медусы. - Ты живая?"
  "Это кольцо - Сердце Норда, - Медуса тихо произнесла. - Я слышала много легенд о Сердце Норда.
  Но главное, что нет тепла в Сердце Норда.
  Оно всегда холодное.
  Я была уверена, что его не существует.
  Красивая история на пергаменте.
  Теперь Сердце Норда у меня".
  "Чего только нет у заморских купцов, - я осторожно опустила ладошку на головку Медусы. - Мы за бесценок купили у старьевщика дорогущие туники из нордического шелка.
  Затем кольцо царицы Шамаханы.
  Твое кольцо, Медуса.
  Может быть, оно и Сердце Норда".
  "Оно - Сердце Норда.
  Я знаю.
  Я чувствую его.
  Оно меня даже понимает.
  Слышит меня".
  "Я не удивлюсь, что кольцо из цельного бриллианта также легендарное, - я приложила пальчик к носику. - Купцы перекупщики не знают истинную ценность многих вещей.
  Может быть, займемся скупкой древностей?
  Затем будем перепродавать в десятки раз дороже".
  "На древностях много не заработаешь, Ихтиандра", - Медуса поцеловала мою ладонь.
  "Медуса.
  Не целуй мне руки.
  Я - не царица".
  "Ихтиандра?
  Я не буду благодарить тебя за подарок.
  Кольцо бесценное.
  Слова благодарности будут жалкими.
  Но ты сама видишь, Ихтиандра.
  Что благодарность моя...
  Нет.
  Не так говорю.
  Благодарность... - Медуса махнула рукой.
  Рассмеялась. - Я запуталась".
  
  "Я тебя распутаю, - Алехандра обрадовалась. - Я вас распутаю.
  Я - всесильная. - Алехандра из своего мешка извлекла шелк. - Только не смейтесь надо мной".
  "Ты смешная сейчас, Алехандра", - я засмеялась.
  Смехом смывала напряжение.
  "Я тунику сшила для себя, - Алехандра расправила шелк. - Сэкономила на материале.
  Простенькая туника.
  Но я давно хотела подобную сшить.
  Не было возможности.
  Когда я была принцесса...
  Принцессам подобное одеяние нельзя носить".
  "Принцессам запрещены туники?"
  "Мои туники, - Алехандра смущенно хихикала. - Я однажды увидела у наложницы бонжурского купца подобную тунику.
  Сразу загорелась.
  Поклялась, что когда-нибудь у меня будет подобная.
  Сегодня ночью сшила".
  "Алехандра, - Медуса поднялась.
  На меня не смотрела.
  Наверно, была очень смущена моим подарком. - Натягивай тунику.
  Ты думаешь, что голая ты выглядишь менее бесстыдно, чем в тунике?"
  "Именно так я и думаю, - Алехандра натянула одежду. - Вертелась перед нами".
  "Действительно, - я выдохнула. - Обнаженная ты кажешься менее бесстыдная, чем в этой тунике.
  Красотища".
  "Красивое", - Медуса тоже была поражена.
  "Алехандра, - я проблеяла. - А она не слишком распутная?"
  "Кто - она?
  Медуса?
  Я думаю, что Медуса совсем не распутная", - Алехандра засмеялась громко.
  Серебрянный смех разносился по шатру.
  "Я не о Медусе спросила.
  Туника - не слишком ли вызывающая?
  Ты в ней выглядишь, как вакханка на оргии".
  "Ихтиандра?"
  "Да, Алехандра".
  "Ты хоть одну вакханку когда-нибудь видела в подобной замечательной тунике?"
  "Нет.
  Не видела.
  Но она, слишком коротая... туника-то".
  "Туника не короткая, - Алехандра наслаждалась нашим вниманием. - Она же все скрывает".
  "Как все скрывает?" - Медуса произнесла слишком холодно.
  Я не думала, что голос бывает настолько ледяным.
  Оказывается, может.
  "Я ни в чем не сомневаюсь, - Алехандра красовалась перед нами. - Край туники внизу проходит.
  Даже чуть ниже, чем надо.
  Попку скрывает".
  "Даже чуть ниже, чем надо, - я передразнила. - Наклонись немножко, Алехандра".
  "Зачем?"
  "Наклонись, наклонись.
  Ты же не можешь все время ходить прямо".
  
  "Я - дочь своей матери", - Алехандра чуть склонилась.
  "Дочь своей матери и своего отца, - я захихикала. - Все девушки - дочери своей матери и отца.
  Дочь своей матери!
  Когда ты наклонилась, то туника задралась.
  И попка, и все остальное видно".
  "Но за мной же не будут ходить зеваки, - Алехандра не отступала. - Наклонюсь, когда никто не видит".
  
  
  ГЛАВА 477
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ТУНИКА АЛЕХАНДРЫ
  
  "Присядь, Алехандра", - Медуса захихикала.
  "И ты туда же, Медуса, - Алехандра покорно присела на мраморный столик. - Довольна?"
  "Довольна, - Медуса проблеяла. - Туника показывает твою душу и тело".
  "Ножку подними, Алехандра", - я командовала.
  "У нас военные действия?
  Я не актриса в балагане, чтобы поднимала ножку и наклонялась по приказу", - Алехандра не обиделась.
  Она хихикала.
  Но ножку подняла.
  "К храму Весты ведет мраморная широкая лестница, - я пробормотала. - Если ты начнёшь подниматься по ней...
  В этой коротенькой тунике...
  При каждом твоем шаге будет все у тебя оголяться".
  "В храм Весты приходят с чистыми мыслями.
  Каждый смотрит на небо.
  Ищет чистоту.
  А те, кто смотрят под туники, могут идти в храм Аида". - Алехандра кружилась.
  "Алехандра?"
  "Да, Медуса".
  "Туника короткая.
  Допускаю.
  Ты сэкономила на шелке.
  И красивое.
  Но на спине у тебя что?"
  "На спине у меня спина".
  "Спина голая, Алехандра".
  "Голая до бесстыдства, - я зажужжала. - От шеи до попки у тебя глубокий вырез.
  Ниже талии.
  Если кто руку просунет...
  И не надо в вырез руку просовывать.
  Итак, почти все видно".
  "Спереди!
  Спереди тоже вырез. - Медуса шептала. - Прикрывает груди.
  Но чуть полуоткрывает.
  Когда туника колышется.
  Не туника, а - соблазн сплошной".
  "Туника тебя соблазняет, Медуса?" - Алехандра наклонила прехорошенькую головку к правому плечу.
  "Алехандра!
  Ты соблазняешь Медусу, - я расхохоталась. - Туника тебе помогает".
  "Мне нравится", - Медуса отвернулась.
  
  "Что тебе нравится, Медуса? - Я вспыхнула. - Короткая открытая туника Алехандры тебе нравится?
  Алехандра тебе нравится?
  Или Алехандра и туника нравятся вместе?"
  
  "Ихтиандра!
  Не беспокойся. - Медуса на меня смотрела умоляюще. - Ты в жизни видела одно.
  Я - другое.
  Алехандра видела больше, чем мы.
  Алехандра была принцессой.
  И шьет Алехандра превосходно.
  Жаль, что я халат не видела, который вы успели продать".
  "Я новый сошью", - Алехандра высунула розовый язычок.
  "Ихтиандра!"
  "Да, Медуса".
  "Может быть, Алехандра права?
  Туника - правильная.
  Только мы на нее смотрим неправильно".
  "Может быть вы правы, - я подошла к Алехандре: - Снимай тунику".
  "Не отдам".
  "Мне не отдашь?" - Я сузила глаза.
  "Иридочка, - Алехандра приложила ладошки к грудкам. - Тебе я все отдам".
  "Я просто хочу примерить твою прекрасную тунику, Алехандра".
  "Ты назвала ее прекрасной?" - Алехандра мигом сбросила тунику.
  Мраморной статуей сверкала передо мной.
  "Ты лучше меня разбираешься в видах туник, Алехандра", - я переоделась.
  Встала посредине шатра.
  "Ихтиандра", - Медуса проблеяла.
  "Что не так?"
  "Ты стала совсем другая, Ихтиандра", - голос Алехандры шелестел лепестками розы.
  "Совсем другая я стала? - Я наклонилась.
  Поправила ремешок на сандалии. - В каком смысле другая?
  В хорошем или в плохом?"
  "Тыыыы.
  Ты не стала красивее, Ихтиандра.
  Потому что красивее, чем была, стать невозможно.
  Ты просто другая красавица".
  "Очень удобно для моего будущего мужа, - я сняла тунику.
  Натянула свою привычную - из нордического шелка. - В одной тунике - одна.
  В другой - другая.
  Никогда мужу не надоем.
  Или на оргии.
  Одна вакханка в разных туниках заменит войско вакханок".
  "Кто твой муж, чтобы решал - какой тебе быть, Ихтиандра? - Алехандра вскрикнула в гневе. - Мы еще посмотрим, будет ли у тебя муж, Ихтиандра".
  "Чтоооо?"
  "Мы сами решим - нужен ли тебе муж, Ихтиандра", - Медуса встала рядом с Алехандрой.
  "Заговор?
  Против меня? - Я протянула тунику Медусе. - Теперь ты, гордая нордячка.
  Натягивай бесстыдную тунику.
  Изменит ли она тебя?
  Растопит ли лед в твоем сердце".
  "Мое сердце горячее, - Медуса опустила прелестную головку. - Вы растопили в нем лед".
  "Да, Медуса.
  Ты же будешь продавать эти туники, - Алехандра мне заговорщицки подмигнула. - Попробуй, как она сидит.
  Удобно ли в ней.
  Не жмет ли где туника".
  "Йа?
  Зачем".
  "Натягивай, натягивай, Медуса, - я схватила Медусу за талию: - Алехандра!
  Раздевай, Медусу".
  "С огромным удовольствием", - Алехандра начала стягивать с Медусы ее тунику.
  "Что вы делаете? - Медуса сопротивлялась только голосом. - Вдруг, кто-нибудь войдет?
  И увидит, как две девушки силой меня раздевают".
  
  "Какая ты скромная стала, Медусочка, - Алехандра смеялась хрустально. - На галере тебя цепями приковали к скамье.
  Ты сидела с широко разведёнными ногами.
  Но не стыдилась своей открытости".
  "Алехандра!
  Отпускай ее. - Я отбежала от Медусы. - полюбуемся нашей ледяной красавицей".
  "Ого, - Алехандра подбежала ко мне. - Наша Медуса - Снежная Королева".
  "Восхитительнейшая красавица, - я распахнула глазища. - Медуса!
  Туника, наоборот, делает тебя более целомудренной".
  "Кто заявил о целомудрии"? - в шатер неожиданно ворвалось облако.
  "Зевс?" - Я задрожала.
  Облако разделилось на несколько облаков.
  "Я бы с радостью принял имя - Зевс, - одно облако поклонилось мне. - Но родители дали мне имя Вальпургий.
  Я со своими товарищами.
  Мы путешествуем.
  Ищем диковинки.
  Нам посоветовали посмотреть чайнинские шелка в вашем шатре.
  Подходим.
  Ба!
  Раб красавец могучий.
  С зажжённым факелом.
  Вы, девочки, умеете заманить даже бонжурцев". - Гость ущипнул меня за бедро.
  Но не обидно ущипнул.
  Я даже не рассердилась.
  Гости щеголяли пышными кружевами.
  Одеты изысканно, но слишком странно.
  "Вы - бонжурцы! - Медуса сразу разобралась. - Желаете взглянуть на наши шелка".
  "На твой шелк желаем любоваться, красавица", - молодой усатый подмигнул Медусе из своих кружевов.
  "Звучит двусмысленно", - Алехандра забыла, что у нее нет теперь туники.
  Стояла обнаженная.
  Прелестная в своей нагой красоте.
  "Это мы хорошо зашли, - третий бонжурец промурлыкал.
  Изобразил поклон.
  Поклон ли?
  Бонжурец довольно долго пританцовывал с поклонами, притоптывал. - И шелк, и целомудрие, и вызывающая нагота".
  "Йа.
  Я посмотрю", - я, наконец, поняла, что посетителей - трое.
  Настолько они подвижные.
  Пышные.
  Все время перетекают.
  Я присела на подушки.
  Не хотела мешать торговле.
  А торги раскалялись.
  "Вам под ваши кружева подойдут тонкие платки из лилового чайнинского бархата". - Медуса прикоснулась к рулону бархата.
  "Лиловый бархат?" - Один из бонжурцев поцеловал Медусу в плечо.
  Опять же - не вызывающе поцеловал.
  Все у бонжурцев весело и естественно.
  "Моя матушка умерла год назад, - другой бонжурец щелкал пальцами. - В первый месяц после ее смерти я спал мало.
  Придумывал новые наряды для скорби".
  "Новые наряды для скорби?" - Я не выдержала.
  "Конечно.
  Целый год я должен ходить в трауре.
  Только черный цвет.
  Но у черного множество оттенков.
  Черный бархат переливается.
  Черный шелк отсвечивает.
  Я ночами вертелся перед зеркалами.
  Примерял.
  Оценивал.
  Одевался, как хотел.
  Но в то же время не нарушал закон трагедии".
  "Черный шелк у нас имеется, - Медуса наклонилась.
  Разумеется, что коротенькая туника задралась высоко.
  Но Медуса, кажется, не замечала.
  Или не замечала.
  Настолько была увлечена торговлей. - Но он дороже.
  Потому что редкий.
  Будете смотреть?"
  "Я уже смотрю, - тот, который скорбел о матери, подкрутил ус. - Как приятно блестит твой шелк, госпожа".
  "Алехандра, - Медуса пыталась вытащить рулон с самого низа.
  Для этого совсем уж склонилась. - Помоги".
  "Конечно, Медуса", - Алехандра наклонилась.
  Ухватила за другой конец рулона.
  Медуса и Алехандра стояли спинами к посетителям.
  Алехандра без одежды, обнаженная.
  Медуса в тунике короткой.
  Но казалась еще больше обнаженная, чем Алехандра.
  Бонжурцы со знанием дела переглядывались.
  Но ни одного пошлого взгляда я не заметила.
  Гости просто наслаждались красотой моих подруг.
  
  "Какое бесстыдство, - я молча рыдала. - Бонжурцы нарочно потребовали шелк с самого низа.
  Чтобы Медуса и Алехандра наклонились.
  Показывали свои попки. - И тут же я себя успокаивала: - Или это - настоящая торговля?"
  Наконец, после бесконечно долгих минут, бонжурцы приобрели небольшой отрез голубого шелка.
  Розовый бархат.
  И черный шелк.
  Всего - понемножку.
  Я подумала, что так вежливые бонжурцы отблагодарили Медусу и Алехандру за представление.
  А комедия была лучше, чем в балагане.
  "Красавица, - бонжурец поцеловал ручку Алехандры. - Я подарю черный шелк тем, кто нес гроб моей матушки".
  "Прелестница, - другой бонжурец поцеловал руку Медусы. - Твоя туника - выше всяких похвал.
  Не ошибусь, и не оскорблю мастерство наших портных, если скажу, что эта туника достойна королевы".
  "Я благодарен тебе за нежное спокойствие", - третий бонжурец поклонился мне.
  Я поняла, что он сказал из вежливости.
  Бонжурцы не допустят, чтобы хотя бы одна из женщин осталась без внимания и похвалы.
  "Какие они милые, - Алехандра проводила покупателей до выхода.
  Вернулась.
  Улыбалась широко. - В шатре стало даже теплее".
  "Я и забыла, что была в короткой тунике", - Медуса чуть-чуть улыбнулась.
  "Зато бонжурцы все заметили, - я подпрыгнула с подушек. - Они бесстыдно глазели на ваши прелести.
  Вы так усердно наклонялись.
  Так тащили снизу рулон черного шелка, что я подумала, что вы специально".
  "Что мы специально?" - Медуса быстро-быстро моргала.
  "Ихтиандра хотела сказать, что мы нарочно показывали бонжурцам наши попки", - Алехандра приложила пальчик ко лбу.
  "Спасибо, Алехандра, что отвечаешь за меня, - я зарычала. - Лучше за собой следи.
  У тебя вошло в привычку - чтобы продать, раздеваешься".
  "Ихтиандра, ты сердишься, - Алехандра водила пальчиком перед моим лицом. - Посмотри на мой пальчик".
  "Красивый пальчик, Алехандра".
  "Правда, ведь смешно?"
  "Что смешного в пальчике, Алехандра?"
  "Пальчик сгибается.
  Кланяется тебе, Алехандра".
  "Не смешно.
  Совсем не... - я не удержалась.
  Захихикала. - Очень смешно". - Я рассмеялась.
  "Уже не сердишься, Ихтиандра".
  "Простите, Медуса и Алехандра, - я мотала головкой. - Я переволновалась.
  Набросилась на вас.
  Я приношу свои извинения".
  
  "Так просто мы тебя не простим, - Алехандра и Медуса переглянулись. - Мы тебя, Медуса..."
  Но не успели договорить.
  Я так и не узнала, что они хотели сделать со мной.
  "Медуса, - в шатер вплыла Диана.
  Моя Диана... - Я думала, что ты одна".
  "Диана надеялась, что Медуса одна в шатре, - я молча упала на ложе. - Все понятно теперь.
  Вчера Диана влюбилась в Медусу.
  Они долго сидели и хохотали.
  Сегодня навестила свою подружку новую.
  Я - никому не нужна".
  "Диана, - Медуса обняла посетительницу.
  Расцеловались. - Тебе я всегда рада.
  Мы рады... - Медуса коротко взглянула на меня.
  Робко взглянула. - Мы же торговки.
  Понимаем друг дружку.
  Ты просто так зашла, или..."
  "Я зашла просто так, - Диана облизнула губки. - Но теперь понимаю, что зашла - или".
  "Швыряешься деньгами, Диана?" - Алехандра засмеялась.
  Она обратилась к Диане, как к давней знакомой.
  Но ведь вчера не общалась с ней.
  "Я не думала швыряться деньгами, - Диана отвечала Алехандре.
  Но глаз не спускала с Медусы.
  Словно меня не было в шатре. - Но швырну один золотой. - Диана опустила руку на плечо Медусы. - Покупаю".
  "Меня покупаешь?" - Медуса повернулась ко мне спиной.
  Наверно, чтобы я не видела выражение ее лица.
  "Тебя бы я купила, Медуса, - Диана улыбнулась. - Но у меня на тебя денег не хватит.
  Твою тунику хочу купить!"
  "Мою тунику?"
  "Медуса, - Диана говорила горячо.
  Прижала руки к груди. - Я увидела тебя в новой тунике и обалдела.
  Где ты купила это чудо?
  Я тоже хочу".
  "Алехандра сшила", - Медуса кивнула в сторону Алехандры.
  "Алехандра? - Диана обрадовалась. - А еще туники будут?"
  "Будут".
  "Эти?"
  "Эти".
  "Но мне сегодня нужна туника", - щечки Дианы загорелись.
  "Сегодня?
  К чему спешка? - Медуса говорила ровно. - Ты выходишь замуж, Диана?"
  "Замуж я еще не выхожу, - Диана пропищала. - Возможно, что в ближайшее время прискачет гонец от сына цезаря.
  Сын цезаря Клавдий назвал меня своей невестой.
  Но у него претенденток много.
  Жрецы должны решить, кто будет его женой.
  Вот я и жду".
  "Ты выходишь замуж за сына цезаря?" - Голос Медусы стал холоднее.
  "Я еще не решила.
  Стану или не стану женой сына цезаря.
  Клавдий - милый.
  Каждая девушка мечтает стать женой сына цезаря.
  Но все так неожиданно.
  А я и не собиралась обзаводиться мужем".
  
  "Не пожалеешь, Диана?"
  "Пожалею о чем?
  О том, что хочу купить твою тунику, Медуса?"
  "Не пожалеешь, что станешь женой сына цезаря?"
  "Я не знаю, - Диана сложила губки бантиком. - Я бы, может и нет...
  Но моя подруга.
  Бывшая подруга детства Ирида...
  Она всячески пыталась отбить у меня Клавдия.
  Друг Клавдия меня рисовал для жрецов.
  В разных позах изображал весьма искусно.
  А Ирида всячески отговаривала Клавдия от меня.
  Иридка нагло навязывала себя сыну цезаря.
  Хотя он выбрал меня.
  Иридка говорила обо мне гадости.
  Но сын цезаря с детства привык к интригам".
  "Может быть, твоя подруга детства Ирида ревновала тебя к цезарю? - Медуса пропищала. - Не хотела тебя отдавать?"
  "Ирида была мне подруга.
  В детстве.
  Но сейчас...
  Слишком много времени прошло.
  Мы стали другие.
  Я думаю, что Ирида только о себе заботилась.
  Мечтала стать женой сына цезаря.
  Я не виню ее.
  Она осталась без всего.
  Монет нет.
  Дома нет.
  Слуг нет.
  Только и повторяет, что она благородных кровей.
  Дочь ковровщика из Патагонии".
  "Бывает так, что думаешь о человеке одно, а он оказывается другим, - Медуса отошла от Дианы. - Добрее.
  Лучше.
  Может быть, ты просто забыла свою подругу детства.
  А она не нищая.
  Монеты у нее есть.
  Она щедрая.
  Не жадная.
  Умеет делать дорогие удивительные подарки.
  Но она проверяет твою любовь.
  Сможешь ли ты полюбить ее нищей?
  Всеми брошенную?"
  "Медуса!
  Почему ты так горячо заступаешься за Иридку?
  Ты же ее не знаешь! - Диана прищурилась. - Ты думаешь, что я ослица?
  Что я сама ничего не понимаю?
  Может быть, Ирида хочет меня убить?"
  
  "Мы заболтались, - снег пошел в голосе Медусы. - Ты хотела эту тунику, Диана?"
  "Я дам за нее золотой".
  "Целый золотой? - Алехандра воскликнула. - Но туника стоит дешевле.
  Мы не можем обдирать наших постоянных покупательниц".
  "Туника - идеальная и уникальная, - Диана с нежностью посмотрела на Алехандру. - Ты сошьешь еще туники.
  Но эта - первая в нашем городе.
  Над некоторыми вещами я торгуюсь.
  Но некоторые хочу купить дорого.
  Мне будет приятно, если я куплю эту тунику за золотой, а не дешевле.
  Туника поднимется в моих глазах".
  "Если эта туника поднимется, то все оголит", - Медуса хихикнула.
  Алехандра и Диана рассмеялись.
  Лишь одна я молча скрипела зубами:
  "Диана рассказала Алехандре и Медусе обо мне.
  Показала меня гадкой интриганкой.
  Первым встречным.
  Наверняка, Дианка всем обо мне плохое говорит.
  Я же - как дура - верила ей.
  Хотя, она права.
  Зачем я отбивала у нее сына цезаря.
  Да.
  Я хотела счастья для себя.
  Но желала получить счастье за счет несчастья своей подруги детства.
  Но и Дианка - дрянь дрянью.
  Ходит на свидания к Медусе.
  Обо мне забыла.
  Нет.
  Не забыла.
  Если нужно пожаловаться, то жалуется на меня".
  "Золотой доллар", - Диана протянула монетку Медусе.
  Медуса медленно сняла с себя тунику.
  
  "Если хочешь за один золотой, то я не стану возражать.
  Твое желание, Диана". - Медуса передала тунику Диане.
  "Ты еще не знаешь моих желаний", - Диана тут же сняла свою тунику.
  "Много у тебя желаний, Диана?"
  "Не сосчитать, сколько у меня желаний", - Диана натянула тунику от Алехандры.
  Туника пользуется огромным успехом...
  "Диана, - Алехандра захлопала в ладошки. - Я удивилась.
  Не замечала раньше.
  Ты очень загадочная!
  Наверно, ты отводила мне глаза своими шелковыми волосами и бездонными глазами.
  Сейчас я даже трясусь от волнения".
  "Твоя туника меня преобразила", - Диана улыбнулась Алехандре.
  Погладила ее по спинке.
  "Надеюсь, что ты никому не скажешь", - Алехандра захихикала.
  "О чем не скажу"? - Диана судорожно сглотнула.
  "Что я туники шью".
  "Почему ты хочешь скрыть, что ты - мастерица, Алехандра?"
  "Потому что в торговом деле лучше ссылаться на далеких мастеров, - Медуса ответила за Диану. - Те, кто на виду, не кажутся загадочными.
  Но если мы будем говорить покупателям, что туники изготавливают за тремя морями..."
  "Добавим, что шьют мастера в высоких-высоких горах, - Алехандра воодушевилась. - Одну тунику - в месяц.
  Тогда - совсем другая торговля пойдет.
  А то - всего лишь я.
  Да еще тунику шью в олимпийско короткие сроки..."
  "А, если ты уже рассказала?
  Если не я одна знаю?"
  "Нууууу, еще купец Шакир.
  И продавец пахлавы Келомар...
  Но я могу сказать, что пошутила.
  Захотела славы себе.
  Присвоила славу горных мастеров.
  Я знаю, что сказать купцам и торговцам сладостями".
  
  "Я уверена, что ты, Алехандра, знаешь толк в сладостях", - Диана стыдливо опустила миленькую головку.
  Я сжала пальцы в кулак.
  Стукнула по коленке.
  Боль отвлекла меня от ярости.
  "Как Дианка посмела со всеми заигрывать?
  При мне!
  Хорошо.
  Диана не догадывается, что мое личико спрятано за шелковым платком.
  Но все же.
  Имела бы совесть".
  Я взмахом руки подозвала Медусу.
  "Ты хочешь мне что-то сообщить, Ихтиандра?" - Медуса подбежала.
  Встала около меня на колени.
  Я нагнулась и прошептала ей на ушко:
  "Отдай Диане тунику бесплатно.
  Верни ей золотой".
  "Ихтиандра", - Медуса прошептала.
  Смотрела мне в глаза.
  Медленно поднялась.
  Диана с интересом переводила взгляд с Медусы на меня и обратно.
  "Диана, - голосок Медусы едва заметно дрогнул. - Ихтиандра попросила, чтобы ты приняла тунику в дар. - Медуса вложила в ладонь обалдевшей Дианы золотой. - Возьми свою монету".
  "Но почему? - Диана недоумевала.
  Переступала с ноги на ногу. - Так торговые дела не ведутся.
  Вы можете проторговаться".
  "Именно так торговые дела ведем мы, - Алехандра подбежала.
  Поцеловала меня в макушку. - Наша мудрейшая из мудрейших Ихтиандра, наверно, хочет, чтобы ты носила эту тунику.
  Ты в городе Херес известная торговка.
  Тебя уважают.
  Увидят тебя в этой тунике.
  Заинтересуются.
  Захотят купить.
  Так что мы не будем в убытке".
  
  "Это так? - Диана подсела ко мне.
  Пыталась заглянуть через тонкий шелк.
  Я отвернулась. - Ихтиандра!
  Ты поступаешь очень мудро...
  И безумно благородно.
  Не каждый день мне дарят золотой.
  Скажу больше - никогда не дарили.
  Но, почему ты сама не говоришь?
  Зачем прячешь лицо под шелком?"
  "Эээээ, - Алехандра потянула Диану за руку. - Ихтиандра прячет лицо, птому что.
  Потому что...
  Очень скромная.
  Она - весталка". - Вот брякнула, так брякнула.
  Я напряглась.
  "Весталка?
  Интересные у вас обычаи для весталок.
  Моя подруга...знакомая Ирида тоже весталка.
  Но она не прячет лицо.
  Наоборот.
  Ничего не прячет".
  "А наша Ихтиандра прячет, - Медуса подняла подбородочек. - Ихтиандра не разговаривает с покупателями.
  Она не знает элладского языка".
  "Ой, тогда передайте Ихтиандре, что я очень тронута ее подарком, - Диана поднялась.
  Глаза ее светились. - Я не так самоуверена, как кажусь.
  Приходится показывать себя для торговли бойкой, смелой.
  На самом деле я нежная в душе. - Диана в волнении схватила Медусу за руку. - Надеюсь, что я не оскорблю вас предложением".
  "Ты приглашаешь нас на пир?" - Алехандра высунула язычок.
  "Почти на пир.
  Каждый третий, и каждый седьмой день в нашем скромном городке Херес происходят общие купания на реке.
  Мы общаемся обнаженные.
  Ничем себя не сковываем.
  Заводим новые связи".
  
  "Без общего купания нельзя заводить новые связи?" - Медуса постучала пальчиком по кончику носа.
  
  
  ГЛАВА 478
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  О СОВМЕСТНОМ КУПАНИИ
  
  "Так откровеннее, - Диана ответила с воодушевлением.
  Ее щечки горели маковой зарей. - Не подумайте плохое.
  Только хорошее в купаниях совместных.
  Благопристойное.
  Никто не прячется.
  Поэтому никто не подглядывает из-за кустов за обнаженными резвящимися купальщицами.
  Я к себе близко никого не подпускаю.
  Только разговариваем.
  Мы с купцами часто заключаем взаимовыгодные сделки в купальне.
  Вы обязательно тоже получите выгоду.
  Договоритесь с купцами о продажах..."
  "Хм".
  "Сегодня как раз третий день.
  Я не боюсь, что правда выплывет наружу.
  Правда во мне.
  Я собиралась сегодня пойти с моей Иридой.
  Была бы счастлива, если вы с ней познакомитесь.
  Несмотря ни на что, Ирида - хорошая.
  Она будет рада знакомству.
  Все время проводит в моем доме.
  Наверно, ей скучно.
  И вам..."
  "Хитро ты подошла к приглашению, Диана, - Алехандра захихикала. - Сначала пригласила.
  Не дождалась - согласимся ли мы.
  Но уверено перешла, что мы подружимся в купальне с твоей подругой Иридой".
  "Что вам скучать в шатре? - Диана провела язычком по алым губкам. - Повеселимся на реке.
  Я принесу еду для пира.
  Поговорим".
  "Только поговорим?" - Алехандра склонила головку к левому плечу.
  Искристо подмигнула Диане.
  "Дааааа.
  Только поговорим.
  Расскажите Ихтиандре.
  Она обязательно должна быть"
  "Ну, если ты приглашаешь, Диана", - Медуса вопросительно посмотрела на меня.
  "Любопытно, - я подумала, - я разорвусь на две половинки?
  Должна прийти с Дианой.
  В то же время с Медусой и Алехандрой".
  К счастью, нелепость ситуации дошла до Медусы и Алехандры.
  "Ихтиандра не сможет прийти в купальню, - Алехандра с трудом сдерживала ухмылку. - Она и с нами не купается.
  Входит в купальню, когда я и Медуса выходим.
  Вот, насколько наша Ихтиандра весталка".
  "А как же вы спите?
  Не вместе? - Диана медленно направилась к выходу из шатра. - Я должна вернуться к себе.
  Торги еще не закончены".
  
  "Мы спим вместе, - Алехандра снова впереди на лишние слова. - В одной кроватке".
  "Но Ихтиандра между нами ложит острый меч", - Медуса язвительно прошипела.
  Обожгла Алехандру предупреждающим взглядом.
  Чтобы не говорила лишнее.
  Алехандра втянула головку в плечи.
  "Я за вами зайду после торгов?" - Диана спросила с надеждой.
  "Заходи, Диана, - Медуса ответила после паузы. - Мы тоже любим веселиться".
  "Мы тоже любим веселиться, - я зашипела, когда убедилась, что Диана ушла. - Все любят веселиться.
  Только я одна - скромненькая весталка".
  "Но ты же все равно придешь с Дианой", - Медуса меня обняла.
  "Спасибо, что придумали, что я не понимаю, по-элладски, - я улыбнулась подружкам. - Я бы не догадалась".
  "Мы же тебя любим, Ихтиандра", - Алехандра тоже меня обняла.
  "Любите...
  После того, что Диана рассказала обо мне?
  Что я отбивала у нее жениха?"
  "Ну и что? - Алехандра беспечно махнула тонкой рукой. - Разве это не правильно?
  Каждая девушка хочет себе мужа.
  Да получше".
  "Но у лучшей подруги", - я проблеяла.
  "Ты не виновата, Ирида.
  В тебе сыграли чувства.
  Они сильнее, чем мы.
  Но на самом деле ты - необыкновенная.
  Мы тебя ни на кого не променяем".
  "Вы?"
  "Да.
  Мы.
  Мы теперь одна семья". - Алехандра подняла руку.
  В очередной раз похвасталась колечком Шамаханы.
  Медуса своим кольцом легко стукнула по кольцу Алехандры.
  "Только у меня нет кольца".
  "Утебя пока нет кольца, Ирида, что ты - уникальная.
  Ты лучше всех!
  Ни одно кольцо пока не достойно, чтобы украшать твой пальчик".
  "Вы меня захвалили, подружки, - мое настроение улучшилось.
  Я поцеловала Алехандру в щечку.
  Затем поцеловала Медусу. - До конца дня далеко".
  "Поэтому, Ирида, отправляйся домой, - Медуса решила за меня. - Диана же за тобой домой забежит?"
  "Да.
  Она хотела забрать меня после торгов".
  "Алехандра, - Медуса обернулась к сияющей Алехандре: - Ты тоже беги спать.
  Ты всю ночь работала.
  Что-то мне подсказывает, что и эту ночь ты не сомкнешь глаз".
  
  "Бежать спать вместе с Ирида?" - в глазах Алехандры мелькали звезды.
  "У Ириды есть рабыня Дездемона", - Медуса сдвинула бровки.
  "Шучу, шучу, Медусочка, - Алехандра поцеловала в губы. - Я буду шить!"
  "Спать, Алехандра.
  Ты будешь спать".
  "Спать и шить", - Алехандра оставила последнее слово за собой.
  Выскользнула из шатра.
  "Куда же она, - Медуса следом вылетела.
  Вернулась расстроенная. - Улетела.
  Она же без туники".
  "Алехандра привыкла, - я засмеялась. - Да и бегает она быстро.
  Никто не успеет разглядеть - раздета Алехандра, или нет".
  "Ихтиандра?" - Медуса опустила головку
  "Да, Медуса".
  "Уходишь?"
  "Я должна проведать Дездемону".
  "Будь осторожна, Ихтиандра".
  "У меня прекрасные подруги.
  Поэтому я могу не беспокоиться.
  Встретимся на реке в купальне, Медуса". - Я поцеловала Медусу в щечку.
  Переоделась в "домашнее".
  Сняла шелковую завесу с лица.
  Покинула шатер.
  "Неплохо стоишь, - я кивнула рабу Кентавру.
  Не знаю, слышал ли он меня. - Похож на статую Аполлона.
  Горящий факел в руке тебе очень идет".
  
  Я медленно побрела по ярмарке:
  "Зайти к предсказательнице Мандрагоре в гости?
  Зачем?
  Или не зайти?"
  Неожиданно я обнаружила себя около двери в жилище Мандрагоры.
  "Что я теряю?
  Ничего не теряю. - Я подбодрила себя.
  Налегла на тяжелую дверь. - У меня есть пара вопросов к предсказательнице. - Я протиснулась в щель.
  Робко спускалась по скальным ступеням: - Мандрагора!
  Ты дома?
  Ау?"
  Разумеется, я споткнулась.
  Полетела вниз.
  "Уа", - Мандрагора выросла на моем пути.
  Поймала меня, словно пушинку.
  "Я живая?" - Я выдохнула.
  "Смотря с какой стороны смотреть, Ирида".
  "Зачем меня пугаешь, предсказательница?"
  "Весталку можно напугать?"
  "Когда я падала, то не ощущала себя весталкой, - я пробурчала. - Даже наоборот весталка".
  "Неплохо выглядишь, Ирида".
  "Спасибо тебе, Мандрагора, что ты поймала меня.
  Иначе я выглядела бы сейчас очень плохо.
  По-другому выглядела бы".
  "Туника из нордического шелка осталась в шатре?"
  "От твоих глаз и знаний ничто не укроется, Мандрагора".
  "Ты можешь получить мою руку и мои знания, Ирида".
  "Твою руку, Мандрагора? - Я выпучила глаза. - Ты предлагаешь мне руку и сердце?
  Но я не согласна".
  "Как ты могла подумать, что я предлагаю тебе свое сердце, Ирида"? - Мандрагора погрозила мне пальцем.
  "А как ты могла подумать, что я так подумала?"
  "Ты же сказала, Ирида".
  "Слова ничего не значат, Мандрагора".
  "Я хочу попросить у тебя прощения, Ирида".
  "Прощения?
  У меня?
  За что?"
  "Я взяла пергаменты с твоим изображением, Ирида.
  Ты же о них хотела у меня спросить".
  "Я поражена, Мандрагора! - Холодная струйка пота щекотала между лопаток. - У меня была мысль рассказать тебе о странных пергаментах...
  Но ты сама все знаешь.
  Даже то, что они исчезли из сундука в спальне Дианы".
  "Я знаю, что пергаменты пропали из сундука, потому что я сама их забрала".
  "Сама?"
  "У меня две руки, Ирида.
  Разве я не могу взять?"
  "Без спроса?
  Без разрешения Дианы?"
  "Мне разрешения не нужны, Ирида".
  "Пожалуй, я уйду", - я рассердилась.
  
  "Не дай себя оплакивать, Ирида".
  "Ты говоришь загадками, Мандрагора".
  "На то я и предсказательница.
  Если знаю точно, то говорю четко.
  Если будущее в тумане, то я туманно и предсказываю".
  "Я не могу больше сдерживать свое любопытство, Мандрагора.
  Ты забрала пергаменты.
  Теперь скажи - кто на них изображен?"
  "Ты на пергаментах, Ирида.
  Видно же".
  "Йа?
  Но я не могу быть на древних пергаментах, Мандрагора.
  Я еще слишком молодая".
  "Ну и что, Ирида".
  "Конечно, я должна тебе поверить, - я изо всех сил старалась быть серьезной. - Ты же прорицательница".
  "Будь хорошей девочкой, Ирида".
  "Я - весталка.
  Весталки плохими не бывают".
  "Ни в чем никому не признавайся.
  Тогда кошмар обойдет тебя стороной".
  "Какой кошмар?"
  "Разный кошмар, Ирида".
  "Так просто ничего не получится, - я ответила мрачно. - Если не знаю, то, как могу".
  "Ты что-нибудь узнала новенькое о Диане и ее слугах?"
  "Нет.
  Ничего нового.
  Там столько же тайн, Мандрагора, как у тебя".
  "Яд никому не подсыпай".
  "Я даже и не думала".
  "Не колдуй".
  "Колдовать я не умею.
  Да и не существует колдовства".
  "Я много лет не была в купальне на реке, Ирида.
  Передавай от меня привет Диане".
  "Ты и о купальне знаешь, Мандрагора?
  Что мы пойдем сегодня в купальню?"
  "Знаю".
  "А, если я нарочно не пойду?
  Тогда твое пророчество не сбудется, Мандрагора.
  Ты же предсказываешь, что я окажусь сегодня в общей купальне на реке".
  "Пойдешь, Ирида.
  Никуда не денешься".
  "Не пойду".
  "Ножки сами тебя понесут, Ирида".
  "А я себя веревками к кровати привяжу".
  "Веревки порвешь - настолько сильно будешь хотеть бежать в купальню".
  "Я цепями к стене прикую свои ноги".
  "Ноги оторвешь, Ирида.
  Без ног поползешь".
  "Спасибо, утешила, Мандрагора".
  "К столу не приглашаю сегодня, Ирида.
  У меня тайный посетитель".
  "Все же, Мандрагора, - я сложила губки бантиком.
  Надеялась, что так будет выглядеть жалостливее. - Кто на пергаменте?"
  "Ты, Ирида".
  "Я серьезно спрашиваю".
  "Ты, Ирида, изображена на древнем пергаменте.
  Ты там тоже очень древняя.
  Я не могу пока понять - изображена ты царицей Шумерской, или царицей Тьяньской.
  Поэтому я забрала пергаменты.
  Когда разберусь, то верну их обратно в сундук".
  "А смысл, Мандрагора?
  Для меня какой смысл в пергаментах этих?"
  "А какой в тебе смысл, Ирида?" - Мандрагора мягко меня подталкивала к выходу.
  Не хотела, чтобы я увидела ее тайного гостя.
  
  "Какой во мне смысл? - Я пробурчала на улице. - Действительно.
  Мандрагора не хотела меня оскорбить.
  Если бы хотела, то палкой побила бы.
  Она намекнула, что я должна понять свой смысл.
  А зачем девушке смысл?" - Я быстро добежала до дома Дианы.
  Ворота были закрыты.
  "Откройте", - я постучала кулачком.
  На всякий случай присмотрелась.
  Ворота дома Дианы.
  На этот раз я не ошиблась.
  В прошлый раз я зашла к купцу Помпею.
  Удачно зашла.
  Получила тунику с драгоценными камнями.
  "Кто ломает ворота?" - Послышался нудный голос.
  "Кто смеет спрашивать меня?" - Я неуютно чувствовала себя на улице.
  Почтенный патриций со своей женой скосили на меня глаза.
  "Я - Софокл.
  А ты, кто?"
  "Ты не просто Софокл, - я заскрипела зубками. - Ты - раб Софокл".
  "Ты - рабыня?"
  "Я - Ирида.
  Подруга твоей хозяйки Дианы".
  "Чем докажешь, что ты Ирида?"
  "Ты видел меня, Софокл.
  В моей спальне видел. - Еще пара зевак заинтересовались моими переговорами у ворот. - Открывай.
  Иначе я тебя на кол посажу, раб". - Я не выдержала.
  За моей спиной неодобрительно зашумели прохожие.
  "Если я открою и впущу вора, то меня надсмотрщик над рабами Акустий посадит на кол".
  "Ты - философ", - я произнесла "философ" с издевкой.
  "Я думаю, что ты пришла отомстить Акустию, злая женщина".
  "Я не женщина, - я криком заинтересовала продавца хвороста. - Я - весталка.
  Ирида".
  "Докажи, что ты та самая Ирида".
  "Взгляни на меня и узнаешь".
  "А, если ты мне глаз выколешь, когда я поднесу голову к щелочке".
  "Мысль неплохая, раб.
  Я поняла.
  Ты просто надо мной издеваешься.
  Мстишь мне за что-то".
  "Я пойду на солому.
  Лягу на живот.
  Упрусь локтями в душистую солому".
  "Сначала открой ворота, раб.
  Потом уходи на солому".
  
  "Ты говоришь дело, красавица, - около меня вырос круглый купец.
  Его лицо лоснилось. - Пусть сначала привратный раб отопрет ворота.
  Его не смущает, что он может поскользнуться на ровном месте и упасть головой на камни".
  "С тобой мужчина? - Раб Софокл взвизгнул за воротами. - Я так и полагал, что вы - разбойники.
  Госпожа Ирида с мужчинами не водит дружбу.
  Ирида спит со своей рабыней Дездемоной.
  Еще Ирида старается залезть в постель нашей хозяйки Дианы.
  Но никак не с мужчинами..."
  "Это правда, Ирида?" - Купец облизнул губы.
  "Не имеет никакого значения.
  Я просто хочу войти в дом.
  Рабу нужен козел отпущения.
  Я идеально подхожу.
  Ведь я чужая в этом доме.
  Никто не собирается меня защищать".
  "А рабыня?" - Купец проявил нездоровый интерес.
  "Какая рабыня?"
  "Рабыня Дездемона.
  Так раб сказал".
  "Дездемона меня защищает.
  Но она сейчас не слышит, как раб Софокл издевается надо мной".
  "Неожиданно мне в голову пришла странная мысль, - купец пронзал меня взглядом. - Я даже присел бы, чтобы ее обдумать!"
  "Какая мысль?"
  "Что ты выиграешь, Ирида, если окажешься по ту сторону ворот?"
  "Ну и мысль.
  Ради этой мысли ты хотел присесть, чтобы ее обдумать?"
  "Я не заслуживаю, чтобы ты меня оскорбляла, весталка", - купец побагровел.
  "Я не оскорбляла.
  Ты сам ко мне подошел".
  "Подошел, потому что хотел полюбоваться твоей красотой".
  "Полюбовался?"
  "Еще не совсем.
  Часть твоей красоты скрыта под туникой".
  "Хочешь, чтобы я разделась перед воротами, купец?"
  "Вопрос неприличный.
  Но отвечу честно.
  Да, я хочу, чтобы ты разделась передо мной".
  "Я тоже хочу посмотреть", - раб Софокл пискнул из-за ворот.
  "Сначала я войду в дом, а потом разденусь", - я поставила условие.
  
  "Тогда я предложу тебе просто просунуть руку в это отверстие, - купец показал небольшое отверстие рядом с воротами. - Нащупай веревку.
  Потяни.
  Ворота откроются".
  "Откуда ты знаешь об этом секрете, купец?"
  "Это не секрет.
  Дома в Херес типовые.
  Многое в них повторяется".
  "Надеюсь, что раб Софокл не укусит меня за палец", - Я последовала совету купца.
  Просунула руку в отверстие.
  "Нащупала веревку.
  Теперь тяну. - Я почувствовала, как что-то сдвигается.
  Ворота скрипнули. - Я с силой надавила на створку.
  Вошла во двор. - Сегодня я только и делаю, что открываю ворота и двери. - Я нависла над уменьшившимся рабом Софоклом. - У Мандрагоры дверь тяжеленая.
  У Дианы ворота открываю".
  "А раздеться?" - Купец проблеял за моей спиной.
  "Я потом разденусь, купец.
  Когда захочу.
  Сейчас у меня пропало желание".
  "Ты обманула меня", - купец запыхтел.
  "И меня обманула", - раб Софокл проблеял.
  "Ирида?"
  "Да, купец".
  "Я пожалуюсь на тебя Диане".
  "Диане?
  Что ты ей скажешь"?
  "Я доложу, что ты обещала раздеться передо мной.
  Но обманула.
  Не сняла тунику".
  "И?"
  "Диана заставит тебя раздеться, Ирида".
  "Да ты что! - Я вспыхнула гневом.
  Строго посмотрела на раба. - Софокл.
  Если купец последует за мной в дом, то я скажу надсмотрщику Акустию, что ты пускаешь подозрительных людей".
  "Ты уверена, что благородный господин - подозрительный человек?" - Софокл поднял с земли палку.
  Я величественно кивнула.
  Купец хотел прорваться за мной.
  "Не пройдешь", - раб Софокл опустил палку на его плечо.
  "Пройду и получу свое!"
  Завязалась потасовка около ворот.
  Купец проклинал раба.
  Раб Софокл с помощью палки победил.
  Закрыл за купцом ворота.
  
  "Я так и думал, что нельзя тебя пускать, Ирида, - раб Софокл злобно блеснул глазками. - Из-за тебя у меня неприятности с почтенным купцом".
  
  "Запомни, раб.
  Человек - сам себе враг.
  Самый большой враг". - Я сказала мудрое.
  Вздернула подбородочек.
  Величественно вошла в дом.
  Но споткнулась.
  С трудом удержалась за мраморную статую Аполлона.
  За его нижнюю мужскую часть в мраморе...
  "Величественности не вышло, - я зашипела. - Почему я все время спотыкаюсь сегодня?
  Меня кто-то вспоминает?"
  "Тебя все вспоминают, Ирида", - надсмотрщик над рабами Акустий оказался тут, как тут.
  Опустил ладонь на мою левую грудь.
  "Мне кажется, что мы не настолько близки, Акустий", - я выразительно посмотрела на руку Акустия на моей груди.
  Но все равно, что я пыталась бы усовестить камень.
  Тогда я просто убрала ладонь надсмотрщика со своей груди.
  "Ирида, пойдем в мою спальню".
  "Обалдел, Акустий?"
  "Я с первого раза обалдел, когда тебя увидел, Ирида.
  Глаз не мог от тебя отвести.
  Даже сейчас больно смотреть на твою красоту.
  У тебя сейчас настолько нежное выражение лица, что я наброшусь на тебя.
  Поэтому предлагаю по-хорошему".
  "Отравленную иголку в глаз получишь, Акустий", - я зарычала.
  "Угрожаешь, Ирида?"
  "Угрожаю".
  "А так? - Наглый надсмотрщик над рабами схватил меня за ягодицу. - Так тоже не нравится?"
  "Мне больно, Акустий", - я с надеждой оглядывалась по сторонам.
  Надеялась, что кто-нибудь меня спасет от наглости надсмотрщика над рабами.
  "Не понимаю, что меня больше мучает, - Акустий смотрел мне в глаза. - Твое нежелание быть со мной, или твоя гордость, Ирида.
  В любом случае я тебя ревную".
  "Ты и Артемида женитесь скоро", - я напомнила.
  "Наложница - не жена".
  "Ты хочешь, чтобы я была твоей наложницей, Акустий?"
  "Жена может быть только женой.
  А наложница бывает и презренной рабой, и повелительницей".
  "Артемида может тебя отравить из ревности".
  "Я это заслужил.
  Мужчина, который не может добиться любви какой-то нищей бездомной девушки - не мужчина".
  "Ты называешь меня нищей и бездомной, жалкий надсмотрщик над рабами?"
  
  "Кто же ты еще, Ирида? - Акустий с насмешкой смотрел на меня. - У тебя нет монет.
  Нет дома.
  Значит, ты нищая и бездомная".
  "Я - подруга хозяйки дома Дианы.
  Если ты забыл, надсмотрщик над рабами".
  "Явилась без приглашения, Ирида.
  Тебя никто не звал.
  Задаешь вопросы всем.
  Бегаешь по дому.
  Мы будем спать спокойнее, когда ты исчезнешь, Ирида".
  "То в постель тащишь меня, Акустий, то хочешь, чтобы я исчезла".
  "Исчезнешь через мою постель, Ирида.
  Я тебе даже дам целый медный песо".
  "Весталки - не продаются!"
  "Зато весталки покупаются".
  "Купи хоть одну весталку, Акустий".
  "Это правда, - Акустий согласился. - Не могу купить весталку.
  Но, если ты исчезнешь, то стражники не станут тебя искать".
  "Ты меня боишься, презренный надсмотрщик над рабами", - я сузила глаза.
  "Боюсь?
  Тебя?" - Акустий расхохотался.
  "Смех твой не искренний, Акустий".
  "У тебя непредсказуемое поведение, Ирида".
  "Зато у тебя все предсказуемо, Акустий.
  Берешь в жены свою сестру Артемиду, - я, наконец, показала, что знаю тайну Артемиды и Акустия. - Вы родные брат и сестра.
  При этом щупаешь по углам подружку хозяйки дома.
  Меня щупаешь.
  Очень предсказуемо, Акустий".
  "Что я и Артемида - родные брат и сестра - все знают, - Акустий расхохотался.
  На этот раз искренне. - Ты меня не испугаешь, Ирида".
  "Не все знали, Акустий", - я пробормотала.
  "Знали, знали, Ирида.
  Просто не говорили тебе.
  А, когда ты рассказывала, то делали вид, что в первый раз от тебя услышали.
  Поэтому, ты не будешь против, если я потащу тебя на свое ложе, Ирида.
  Тебе больше нечем крыть.
  Я не сомневаюсь, что научу тебя не соваться не в свои дела".
  "Ладно, Акустий, - я сделала вид, что сдалась. - Я стану твоей наложницей.
  Но только после того, как ты и Артемида поженитесь".
  "Я вижу, что ты лжешь, Ирида".
  "Я знаю, что ты знаешь, что я лгу, Акустий.
  Но зато как лгу.
  У тебя же зародилась надежда..."
  "Зародилась надежда, - надсмотрщик над рабами постучал ладонью ниже пояса. - Надежда разрастается".
  "До встречи, Акустий", - я помахала ручкой.
  Напустила на лицо тучку задумчивости.
  Пусть надсмотрщик над рабами думает, что у меня неотложные дела.
  Хотя, плевал он на чужие дела...
  
  "Как хорошо - хоть на время - остаться одной", - я вошла в свою спальню.
  Сразу сбросила тунику.
  Повесила ее на стену.
  Чтобы туника закрыла подглядывательное отверстие.
  Если кто-то захочет подглядывать за мной, то ничего не увидит.
  Вернее, увидит только мою тунику.
  "Ножки вытяну, - я растянулась на кровати. - Ножки раздвину.
  Ручки распахну. - Я смотрела в потолок. - Все же, девушка не должна оставаться одна.
  Хочется поговорить.
  Прижаться к кому-нибудь. - В памяти всплыли лица. - Диана, Дездемона, Артемида, Алехандра, Медуса. - Я засмеялась. - Может быть вакханка Селена.
  Она, хоть и вакханка, но хорошая.
  Или, может быть, потому что она - вакханка, она и хорошая?
  Смешно - весталка и вакханка - подружки". - Я захихикала.
  По телу разливалась приятная истома.
  Я опустила руку на левую грудь.
  "Ой, - от двери пискнула Дездемона. - Я не вовремя пришла?
  Я тебе помешала, Ирида?
  Или хочешь, я тебе помогу".
  "Слишком много вопросов, Дездемона, - я убрала руку с груди. - Ты - рабыня.
  Как ты можешь быть вовремя, или не вовремя, если время тебе не принадлежит?
  Помешать рабыня тоже не может.
  Многие не замечают рабов.
  Помочь?
  Я сама справлюсь". - Я присела на кровати.
  "Я не хотела", - Дездемона зашла мне за спину.
  На кровати встала на колени за моей спиной.
  Опустила руки на мои плечи.
  "Я не просила", - я оглянулась через левое плечо.
  "Я вижу, что ты напряжена, Ирида.
  Мой долг, как рабыни - помочь тебе расслабиться.
  Я сделаю тебе успокаивающий массаж".
  "Не на...
  Впрочем, делай". - Я замурлыкала. - Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Ты прижалась ко мне?"
  "Прижалась.
  Так удобнее.
  Отжаться?"
  
  
  ГЛАВА 479
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И ДЕЗДЕМОНА - ОДНО ЦЕЛОЕ
  
  "Не отжимайся, - я засмеялась.
  Очень мне понравилась игра в слова. - Твои пальчики очень быстрые, Дездемона.
  Быстрые и чуткие.
  Знают, что мне нужно".
  "Конечно, Ирида.
  Когда мы вместе, мы становимся одним целым.
  Я даже не понимаю, где я..."
  "Я верю тебе, Дездемона.
  Чуть левее спинку.
  Прекрасно.
  Здесь помассируй.
  Мне кажется, что там что-то защемило.
  Я летела с лестницы".
  "Ты упала с лестницы, Ирида?"
  
  "Не упала.
  Я летела с лестницы.
  Упасть мне не дали.
  Поймали.
  Одна хорошая знакомая".
  "Хорошая знакомая, как я?"
  "Ох, Дездемона.
  Ну, Мандрагора, Мандрагора меня поймала".
  "Мандрагоре - можно", - Дездемона пропищала.
  "А кому нельзя меня ловить, Дездемона?"
  "Йа..."
  "Вот и не отвлекайся, Дездемона.
  Постарайся быть беспристрастной".
  "Какой быть?"
  "Беспристрастной.
  Не знаешь этого слова, Дездемона?
  Ай, яй, яй.
  Моя рабыня... подружка должна все знать".
  "Ты объясни, тогда я буду знать, что означает - беспристрастная".
  "Честно говоря, - я захихикала, - я тоже не знаю, что означает это слово.
  Слышала на ярмарке.
  Мне понравилось, как патриций своей наложнице сказал в рыбных рядах - Миссури, постарайся быть беспристрастной".
  "Я запомнила слово.
  Действительно, звучит очень важно".
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Я лягу?"
  "Я как раз хотела тебя попросить, Ирида.
  Неудобно массировать попку и ножки, когда ты сидишь".
  "Как прекрасно", - я вытянулась.
  "Полный массаж, Ирида?"
  "Полный.
  Но без...
  Но самый полный".
  "Я поняла тебя, Ирида".
  "Что ты поняла?"
  "Как бы не, но при этом, чтобы было да".
  "Ничего я не поняла", - я закрыла глаза.
  Через бездну времени выплыла.
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Все, хватит, - я с трудом села на кровати. - У меня больше нет сил".
  "Но ты же теперь не напряжена, Ирида?" - Дездемона искательно заглядывала мне в глаза.
  "Я теперь мягкая, как облако".
  "Я счастлива, Ирида".
  "Дездемона?"
  "Еще?"
  "Нет.
  Я же сказала - хватит.
  Потом.
  Перед сном.
  Может быть...
  Лучше расскажи мне, что ты подслушала, подглядела в доме.
  Если подслушала и подглядела".
  "Я подсматривала за подсматривающими.
  Подслушивала подслушивающих".
  
  "Подсматривала за подсматривающими?
  Подслушивала за подслушивающими? - Я выпятила нижнюю губку. - Звучит, как на оргии..."
  "Я поняла, что подслушивающие или подсматривающие могут выдать больше тайн, чем те, за кем подглядывают, - глаза Дездемоны сверкали.
  Она была необычайно красивая.
  Наверно, Дездемона прочитала в моих глазах.
  Потянулась.
  Но я приложила пальчик к ее губкам.
  Дездемона понимающе улыбнулась: - Те, кто просто говорит, много не скажут.
  Они боятся, что за ними подглядывают.
  Правильно боятся.
  Но те, кто подглядывает, уверены, что за ними никто не подсматривает.
  Поэтому они более откровенные".
  "Ты меня заинтересовала, Дездемона.
  За кем подслушивала и подглядывала?"
  "Сначала я подглядывала за рабом Гермесом.
  Он же подсматривал за рабами Полуэксом и Пифагором.
  Гадостное". - Щечки Дездемоны вспыхнули.
  "Если гадостное, то зачем продолжала подсматривать?"
  "Я должна была до конца.
  Чтобы не пропустить важное".
  "Не пропустила важное?
  До конца?"
  "Как сказать, - Дездемона похлопала себя по щечкам. - Я в рабстве всякое видела. - Но сегодня было противное".
  "Ты сказала, что - гадостное".
  "Гадостное и противное".
  "А не гадостное и противное было?"
  "Да, Ирида.
  Мне удалось подсмотреть за подглядывающими Артемидой и Дианой!"
  "Артемида и Диана? - Я вскрикнула. - Разве Диана дома?
  Она же... - Я чуть не выдала, что видела Диану в шатре Медусы... - Диана же торгует до вечера".
  "Она, наверно, на время сбежала из своего торгового шатра".
  "Сбежала, чтобы встретиться с Артемидой?" - Во мне все замерзло.
  "Это я не знаю.
  Но они поглядывали за тобой и Акустием".
  "За мной и Акустием?"
  "Да, Ирида.
  А я подслушивала и подглядывала за Дианой и Артемидой.
  Довольно много узнала.
  Потому что Диана и Артемида были напряжены.
  Постоянно ругались.
  Но тихо.
  Чтобы ты и Акустий не услышали их.
  То, что за ними могут следить и подслушивать, Артемида и Диана даже не думали".
  "Подробнее, Дездемона".
  
  "Я хорошо запомнила, о чем они говорили, - Дездемона виновато на меня посмотрела. - Я расскажу правду.
  Может быть, тебе она не понравится".
  "Я - весталка.
  Я правду всякую приму"
  "Вообщем, - рабыня набрала полные легкие воздуха, - Диане не понравилось, что надсмотрщик над рабами Акустий потрогал твою грудь".
  "Мне тоже не понравилось, как Акустий меня лапал".
  "Мне тоже", - рабыня пропищала.
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Чувства оставим на потом".
  "Согласна, Ирида.
  Диана стала обвинять Артемиду.
  Зло шептала.
  Но я слышала.
  У меня ушки на макушке.
  Диана сказала Артемиде:
  "Твой женишок Акустий совсем обнаглел".
  На что Артемида ответила язвительно:
  "Акустий настолько же мой, как и твой.
  Это твоя подружка Ирида обнаглела.
  Бесстыдно соблазняет Акустия.
  Словно бы и не весталка, а - менада какая-то".
  Диана зло шипела в ответ:
  "Ирида - моя подружка, как и твоя.
  Ты, Артемида, распустила своего братца Акустия.
  Хватает все, что ходит".
  Артемида ответила глухо:
  "Акустий перешел все границы.
  Теперь лапает Ириду за попку".
  Диана чуть не побежала к вам.
  Шипела, что надсмотрщик над рабами обнаглел до беспредела.
  Артемида сказала:
  "Если бы на моем месте была прежняя я, то я бы постаралась соблазнить тебя и Ириду.
  А, если бы мне не удалость, то я бы обругала себя и стала мстить вам.
  Но я уже не та, не прежняя".
  Диана ответила:
  "Ты - точная копия своего родного братца.
  Но я не обвиняю тебя".
  Артемида ответила, что ее не в чем обвинять.
  Потом ты ушла, Ирида".
  "Ах, они наглые, - я задыхалась от смущения. - Подглядывали за мной".
  "Это еще не все, Ирида".
  "Что может быть хуже?"
  "То, о чем Диана и Артемида говорили после того, как ты ушла".
  "Да ты что, Дездемона".
  "Хочешь узнать правду?
  Или лучше не надо?"
  "Я уже отвечала, что я обязана знать правду".
  
  "Ты ушла, Ирида".
  "Ну, хватит уже мне уходить, Дездемона.
  Продолжай короче".
  "Диана и Артемида... после твоего ухода, Ирида... немного ругали тебя.
  Называли тебя бесстыдной соблазнительницей".
  "Меня?
  Йа?
  Бесстыдная соблазнительница?
  Может быть, они перепутали.
  Не поняли, что надсмотрщик над рабами Акустий давил на меня?"
  "Все они понимали, Ирида, - Дездемона стиснула кулачки.
  Так переживала за меня. - Затем Артемида стала расхваливать тунику Дианы.
  Она, действительно, обалденная".
  "Туника или Диана обалденная?"
  "И туника, и Диана - обалденные.
  Особенно - Диана в тунике обалденная.
  Диана сказала, что купила тунику у торговок из Норда.
  Правда она сомневалась.
  Говорила, что одна торговка - точно из Норда.
  Вторая - непонятно, откуда.
  А третья прикрывает лицо завесой из шелка".
  "Как много Диана узнала", - я зашипела.
  К счастью, Дездемона не предала большого смысла моему шипению.
  "Диана даже не купила тунику.
  Она заплатила за нее один золотой.
  Огромные деньги. - Дездемона округлила глазища. - Но потом одна из торговок - та, которая не показывала свое лицо - прошептала другой торговке, что дарит тунику".
  "Почему же сама торговка не сказала Диане?" - Я хотела узнать, насколько Диана правдиво описала Артемиде произошедшее в шатре.
  Пока все было честно.
  "Та, которая без лица, не разговаривает по-нашему.
  "Поэтому общается через своих подруг".
  "Понятно.
  Как ты тонко подметила - торговка без лица".
  "Не я, а Диана так сказала, что торговка без лица".
  "Чем же замечательна та туника?"
  "О, Ирида, - Дездемона в восхищении закатила глаза. - Туника как бы короткая.
  Все, что нужно, прикрывает.
  Но как бы и не прикрывает".
  "Непонятное".
  "А сзади голая спина.
  Вырез глубокий на тунике.
  До попки.
  Первое впечатление - обалдение.
  Потом присмотришься - тоже обалдение.
  Но другое.
  Первое обалдение - что туника бесстыдная.
  Второе обалдение, что туника шикарная и не бесстыдная".
  "Я рядом с Дианой буду выглядеть жалкой оборванкой".
  "Твоя туника тоже неплохая", - Дездемона пропищала с жалостью ко мне.
  "Придет и на нашу улицу в Херес праздник, - я стукнула кулачком по ладони. - У тебя будет туника, как у Дианы.
  У меня".
  "Правда?"
  "Правда, Дездемона".
  "Но я - рабыня.
  Рабыням туники не положены".
  "Продолжай о Диане и Артемиде", - я ловко вернулась к прежней теме.
  
  "Артемида сказала Диане, что не понимает, знает ли Диана, насколько она привлекательная.
  Артемида польстила Диане.
  Сказала, что:
  "Я не заигрываю с тобой, Диана.
  Но читаю по твоим глазам.
  Вижу, что ты часто хочешь меня приласкать".
  Диана засмеялась:
  "Артемида, ты меня тогда околдовала.
  Сейчас, даже стыдно вспоминать".
  Артемида ответила:
  "Ты, Диана, сама совратишь, кого пожелаешь.
  У тебя сильные чары.
  И, если бы не Акустий, то Ирида стала бы твоей жертвой".
  Потом они стали обсуждать тебя, Ирида.
  Диана сказала:
  "Посмотри на лицо Ириды.
  Оно, как бы не может остыть после сильной страсти.
  Ирида удивительно сохраняет страсть и нежность".
  Артемида ответила:
  "Иногда Ирида задевает меня за живое.
  Я готова поверить, что Ирида - колдунья.
  Слишком в ней все хорошо.
  Но никак не могу представить Ириду у костра в ведьмином лесу".
  Диана предложила:
  "Давай, посмотрим на Ириду, когда светит полная луна.
  Но, если Ирида колдунья, то увидит нас.
  Разгадает.
  И тогда будут нам утехи, о которых даже патриции на оргиях не смеют мечтать".
  Артемида сказала:
  "Было у нас тихо и спокойно.
  Мне не понятно, зачем и откуда Ирида появилась.
  То, что она скучала по тебе, Диана, мне не кажется правдой".
  Диана призналась:
  "Ирида изображена на древних пергаментах".
  Артемида всплеснула руками:
  "Не может быть".
  Диана кивнула:
  "Предсказательница Мандрагора называла Ириду царицей".
  Артемида приглушенно вскрикнула:
  "Еще больше не может быть!"
  Диана предложила:
  "Нужно внимательно следить за Иридой.
  Может быть, о ней поползут по ярмарке и по городу какие-нибудь слухи".
  Артемида согласилась:
  "Обязательно надо".
  Потом Диана усомнилась:
  "Вдруг, мы ошибается?
  Ирида обыкновенная.
  Как и была в детстве моей подругой.
  Почему мы не можем ей верить?
  Я спрошу сегодня Ириду в купальне на реке".
  Артемида тут же прицепилась к слову:
  "Так ты и Ирида идете в купальню общую.
  Я и забыла, что сегодня третье.
  Без меня".
  Диана вроде бы смутилась:
  "Ирида моя подруга.
  Возможно, что она скажет что-то важное для меня".
  Артемида возмутилась:
  "А я, значит, не твоя подруга?
  То, что я говорю и делаю - не важно для тебя?"
  
  Диана начала оправдываться:
  "Артемида!
  Я с тобой в общую купальню схожу в другой раз.
  Обещаю"
  Артемида презрительно фыркнула:
  "Не надо мне одолжений, Диана.
  Я могу одна пойти в купальню.
  Я девушка видная.
  Красивая.
  Умная.
  Грациозная.
  Найду себе друзей и подруг новых".
  Диана приревновала:
  "Как тебе не стыдно одной идти в общую купальню.
  Так только вакханки поступают".
  Артемида напомнила Диане:
  "Ты ходила одна.
  Называешь себя вакханкой?"
  Диана побледнела:
  "Никогда я не была одна.
  Я с купцами была в купальне".
  Артемида зло засмеялась:
  "Вакханка с купцами".
  Диана продолжала оправдываться:
  "С купцами я по делу.
  По торговым делам".
  Артемида продолжала хохотать:
  "Видела, как вы веселились.
  Торговыми делами ваши бесстыжие пляски вокруг костра трудно назвать".
  Теперь Диана поймала Артемиду на слове:
  "Ты тоже тогда была, Артемида?"
  Артемида нехотя ответила:
  "Была".
  Диана сузила глаза:
  "Одна была?"
  Артемида опустила головку:
  "Не одна я была.
  С Акустием.
  Тогда мы тебя и увидели, как ты с купцами кругом около костра бегала голая.
  Ноги высоко поднимала.
  Широко расставляла ноги".
  Диана смутилась:
  "В шатре торгую.
  После торгов полезно ноги высоко задирать и расставлять".
  Артемида иронично заметила:
  "Надеюсь, что ты не мучилась, Диана".
  Диана не осталась в долгу:
  "Мои мучения не проходят так быстро, как у тебя, Артемида".
  Потом Диана и Артемида снова помирились.
  Стали шептаться совсем тихо.
  Хихикали.
  Я слышала лишь обрывистое.
  Наподобие - "Ты с ума сошла", "Это же стыдно", "Стыдно, но зато весело".
  Я потихоньку, незаметно прокралась в нашу спальню.
  
  "Заговоры!
  Кругом заговоры.
  И, кажется, что против меня". - Я кусала губки.
  "Я могу тебя утешить, Ирида", - на прекрасных глазах рабыни Дездемоны появились слезы.
  "Мне кажется, что я могу тебя утешить, Дездемона, - я вовремя вспомнила о подарке. - Ты просила у меня какое-нибудь колечко.
  Простенькое.
  Чтобы все время вспоминала меня.
  Я тебе купила.
  На ярмарке". - Я раскрыла ладонь.
  "Красивое, - рабыня засветилась счастьем. - И не очень бросается в глаза.
  Думаю, что никто не станет отнимать у рабыни простенькое колечко.
  Оно из кварца?"
  "Почти из кварца.
  Примерно из простенького кварца". - Я торжествовала.
  В левом боку даже закололо от избытка чувств.
  "Ирида!"
  "Да, Дездемона".
  "Я поверю во все!
  Но мне невыносимо больно смотреть, как ты страдаешь.
  Ты очень добрая.
  Мне колечко купила.
  А твоя подруга детства..."
  "Дездемона, - я погрозила пальчиком. - Не говори ничего о Диане.
  У меня с ней особые отношения".
  "Я сама по себе.
  И люблю тебя, Ирида.
  Мы могли бы стать подругами.
  Но невозможно соблазнить Судьбу".
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Чтобы мы не забыли на время о колечке, я скажу - оно не из кварца".
  "Но ты...
  Неужели из горного хрусталя кольцо?"
  "Нет, Дездемона.
  Не из горного хрусталя колечко.
  Оно - из бриллианта!"
  "Что?
  Повтори, пожалуйста, Ирида".
  "Кольцо выдолблено из цельного алмаза.
  Мой тебе подарок".
  "Мне?"
  "Только что ты приняла простенькое колечко, Дездемона.
  Но как только узнала, что оно с вида только простое, то сразу не веришь, что это подарок от меня тебе?"
  "Как из бриллианта?"
  "Да, Дездемона.
  Из бриллианта.
  Скоро наступит вечер.
  Приведи себя в порядок".
  "Но бриллиант очень дорогой, Ирида, - Дездемона с непониманием хлопала огромными ресницами. - Целое состояние".
  "Разве я не могу своей рабыне... подружке подарить бриллиантовое кольцо?"
  "Я не спрашиваю тебя, Ирида, откуда у тебя это кольцо, - Дездемона в изнеможении присела на кровать. - Даже, если ты убила цезаря и сняла с его руки это кольцо.
  То я отдам свое сердце за тебя".
  "Дездемона!
  Я дарила кольцо, чтобы ты радовалась, а не мучилась".
  "Меня обвиняли во множестве грехов, Ирида.
  Я привыкла воспринимать спокойно свое рабство.
  Но за то время, как я с тобой, я узнала много нового.
  Теперь я боюсь, Ирида".
  "Чего ты боишься, Дездемона?
  Кольца боишься?" - Я захихикала.
  
  "Я боюсь добра".
  "Добра боишься?"
  "Да, Ирида".
  "Я теперь боюсь добра.
  В рабстве мне стало все одно.
  Каждый день серый.
  Я ничего не боялась.
  Раб не боится, потому что не принадлежит себе.
  Теперь же я принадлежу тебе.
  И себе...
  Я боюсь, что это разрушится.
  Что я все потеряю".
  "Примеряй кольцо, Дездемона.
  Все болтаешь и болтаешь".
  "Я буду носить это кольцо, Ирида, - Дездемона надела на пальчик колечко. - Но все равно не перестану считать его твоим.
  Как только тебе понадобятся монеты, я продам кольцо и..."
  "Не смей, Дездемона.
  Ты портишь праздник подарка.
  Твое нытье угнетает.
  Даже благодарности не радуют.
  Смотри.
  От твоих причитаний колечко потемнело".
  "Потемнело колечко? - Дездемона побледнела.
  Подняла руку с кольцом. - Не вижу потемнений.
  Бриллиант прозрачный, как вода".
  "Я пошутила, Дездемона!
  Пошутила, - я залилась смехом. - Веселись".
  "Кольцо..."
  "Не продавай его, Дездемона.
  Если продашь, то, как бы меня продашь.
  Береги.
  Как меня береги".
  "Я схожу с ума", - Дездемона в один прыжок оказалась около двери.
  Вернулась к кровати.
  Затем подбежала к сундуку.
  "Ты, как голодная собака с куском мяса.
  Собака ищет место, где его тайно съесть.
  Не обижайся на сравнение, Дездемона".
  "Обижаться на тебя, Ирида?" - Глаза рабыни горели безумством.
  "На меня не обижайся, Дездемона.
  Я повторила, если ты не поняла".
  "Я теперь от тебя ни на шаг не отстану, Ирида".
  "Как раз это не нужно, Дездемона".
  "Я с тобой пойду в купальню".
  "В купальню?
  Откуда ты узнала, что я собираюсь в общую купальню на реку?" - Я проблеяла.
  
  "Ирида, Ирида, - Дездемона покачала очаровательнейшей головкой. - Я тебе только что рассказывала, как подглядывала за Артемидой и Дианой.
  Они обсуждали, как ты и Диана будете веселиться в купальне".
  "Ах, да", - я хлопнула ладошкой по лбу.
  "Больно?" - Дездемона тут же озаботилась.
  "Дездемона!
  Мне нужна подруга, а не сиделица".
  "Я с тобой, Ирида..."
  "Ты не пойдешь со мной на реку в общую купальню, Дездемона.
  Я приказываю".
  "Я окольцована.
  Мы теперь один человек, Ирида.
  Куда ты, туда и я.
  Не может же одна половинка человека быть в разных местах".
  "Я уже сегодня слышала о том, что... единое целое, - я подумала. - Не переиграла ли я с подарками?"
  Вслух произнесла внушительно:
  "Я и Диана..."
  Внушительности не получилось.
  Рабыня бесцеремонно перебила:
  "Я - твоя рабыня.
  Ты поведешь меня на цепи.
  Будешь выглядеть важно".
  "Мне кажется, Дездемона, что в общую купальню со своими рабами не ходят".
  "Я на берегу подожду, Ирида.
  Ты можешь, чем угодно заниматься с Дианой, с купцами.
  Хоть со всеми стражниками.
  Я буду тихая и покорная.
  Незаметная".
  "Обалдела, Дездемона? - Я запыхтела. - Что значит - занимайся, чем угодно со стражниками?
  Ты уже сейчас меня напрягаешь, Дездемона.
  А в купальне я буду думать не о веселье, не о разговоре с Дианой, а о том, что ты пристально за мной следишь".
  "Ирида".
  "Да, Дездемона".
  "На реке в купальне опасно".
  "Почему в купальне на реке опасно".
  "Крокодилы..."
  "Диана ничего не говорила о крокодилах".
  "Подплывет крокодил.
  За ногу схватит.
  Утащит тебя крокодил, Ирида.
  Я же буду рядом.
  Спасу тебя из пасти крокодила".
  "Ой".
  "Или какой-нибудь весельчак.
  Запрыгнет тебе на плечи, Ирида, - рабыня запугивала меня. - Захочет покататься на тебе, Ирида.
  Но он может оказаться слишком толстым и тяжелым.
  Ты же - хрупкая.
  Тоненькая ты, Ирида.
  Ножки твои подкосятся.
  Спина твоя сломается под тяжестью весельчака.
  А я его камнем с тебя собью".
  "Что, если камнем попадешь в меня, Дездемона?"
  "В тебя камнем не попаду, Ирида", - рабыня опустила миленькую головку.
  "Неуверенно ты произнесла, что не попадешь в меня камнем, Дездемона", - я потерла ладошку о ладошку.
  "Скорпион укусит тебя, Ирида".
  "Ты уже не предполагаешь, Дездемона.
  Ты уверено меня запугиваешь".
  "Я высосу яд скорпиона из твоей раны, Ирида".
  "Высосешь?"
  "Высосу".
  "Ни с кем ничего не произойдет страшного в купальне, Дездемона.
  Все будут веселиться.
  Только одну меня за ногу будет таскать крокодил.
  Толстый купец прыгнет мне на плечи.
  Сломает мне ноги и спину.
  Скорпион укусит меня.
  Так?"
  "Так, Ирида.
  Так и будет, если ты меня с собой не возьмешь в общую купальню.
  И...
  Я никогда не была в общей купальне на реке, Ирида.
  У рабов нет праздников и веселья..."
  "Ты меня уговорила, Дездемона, - я ответила после долгого раздумья. - Не знаю, сколько у меня врагов.
  Но недоброжелателей, возможно, хватает.
  Девушка я беззащитная.
  Может быть, будет хорошо, если я буду знать, что кто-то за мной приглядывает.
  Заботится о моей целостности..."
  
  "Значит, ты берешь меня с собой на реку, Ирида?" - рабыня подпрыгнула от неожиданности.
  "Но только, чтобы тихо сидела, Дездемона.
  Не высовывайся.
  Не давай советы..."
  "Я свое место рабыни знаю, - печально прозвучало. - Но и место твоей подруги тоже знаю".
  
  
  ГЛАВА 480
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  НА РЕКУ!
  
  "Мы все решили, Дездемона".
  "Я соберу корзину".
  "Какую корзину?"
  "Корзину с едой.
  Фрукты, напитки, Ирида, - Дездемона не могла стоять на одном месте.
  Кругами бегала по спальне. - Мы же не с пустыми руками пойдем на речку".
  "Я думала, что Диана позаботится".
  "Да, Диана заботливая, - Дездемона остановилась.
  Поцеловала меня в лобик.
  Со смехом снова бегала. - Но у Дианы много друзей купцов".
  "Друзей купцов много у Дианы", - мое настроение упало.
  "Купцы они кто?"
  "Кто они, купцы?" - Я раскрыла ротик.
  "Купцы - хитрецы.
  Один скажет, что забыл еду дома.
  Второй солжет, что не любит кушать на реке.
  Но все сожрут, что Диана принесет.
  Поэтому, как раз моя корзиночка с яствами пригодится".
  "Но как же ты возьмешь еду?
  Тебе не дадут, Дездемона".
  "Я?
  Мне?
  Йа?" - Дездемона опустила плечи.
  "Тебе не дадут.
  Мне дадут". - Я почувствовала прилив решимости.
  Но догадывалась, что он продлился недолго.
  Чтобы моя решимость не выветрилась, я выбежала из спальни.
  Дездемона спешила за мной.
  "Дездемона", - я подумала, что рабы могут меня опозорить.
  Чтобы Дездемона не видела мое падение, я решила ее отправить в сад.
  "Да, Ирида".
  "Ты в саду набери груш и персиков.
  Я же возьму мясо, рыбу, лепешки..."
  "Справишься, Ирида?"
  "Твой вопрос вредный, Дездемона", - я хлопнула рабыню по попке.
  Как бы подгоняла, чтобы она бежала в сад.
  Но мое прикосновение заморозило Дездемону.
  "Ирида?"
  "Беги, Дездемона.
  Ничего личного.
  Никаких игр".
  "Да", - рабыня засмеялась серебряно.
  Я побрела к еде.
  Чем ближе, тем меньше становились мои шаги...
  "Раб Софокл не пускал меня в дом, - я вспомнила. - Издевался.
  Что будет, если рабы на кухне надо мной будут издеваться? - Совсем стало невесело.
  Но, вдруг, синей молнией пробилась мысль: - Я куплю еду.
  Да!
  Так и поступлю, если рабы не дадут мне рис.
  Дездемоне скажу, что на ярмарке еда лучше, чем в доме Дианы.
  Поэтому я решила купить.
  Дездемона, конечно, все поймет.
  Но..." - Я остановилась около земляной печи.
  
  Два раба переговаривались.
  Один лениво грыз запеченную баранью ногу.
  Второй откусывал от рисовой лепешки.
  На меня рабы посмотрели.
  Но мое появление не изменило жизнь рабов...
  "Если этот цветок подсыпать в кушанье, то оно будет отравлено, - раб с лепешкой доказывал своему товарищу. - Отравленный человек с необыкновенной ясностью увидит свое будущее.
  Поймет, как страдают копейщики, когда их кони топчут. - Раб протер глаза. - Что-то у меня в глазах мутится".
  "От выпитого вина у тебя глаза в разные стороны смотрят", - раб с бараньей ногой захохотал.
  "Нет, я серьезно.
  Все вижу в розовом свете.
  С утра у меня понос. - Раб приложил руку к животу. - Сильно болит между ног.
  Ночью меня вырвало.
  Я бился в конвульсиях.
  Дрожал от холода".
  "Я спал.
  Не видел, как ты мучился.
  Может быть, тебе приснилось, что ты болел?"
  "Может быть, и приснилось".
  "Тогда прикажи себе, чтобы больше плохое не снилось.
  И не пугай меня бессмыслицей".
  "Рабы, - я пропищала.
  Самой не понравился голосок. - Ээээ".
  Но рабы не смотрели на меня.
  Нарочно.
  "Рабы.
  Принесите корзину с едой, - я прокашлялась.
  Добавила для солидности. - Мы с хозяйкой...
  С вашей хозяйкой Дианой уходим на речку.
  Пир хотим".
  "Ну, тогда пусть Диана сама прикажет нам", - раб с бараньей ногой лениво на меня посмотрел.
  "Я проиграла еще до начала боя, - я запаниковала. - Рабы меня не видят и не слышат.
  Не станут меня слушать.
  Как раб Софокл".
  Во мне надломилось.
  Я подскочила.
  Смотрела на себя со стороны.
  Словно не я была...
  
  "Как ты смеешь так разговаривать со мной?
  Я - благородная.
  Я - свободная.
  Я - весталка.
  Я - подруга твоей хозяйки. - Я схватила раба за ухо.
  Хотела наклонить его голову.
  Но оказалось, что болтаюсь у огромного раба на ухе.
  Как золотая подвеска. - Я не глупее любого философа". - Я жалобно проблеяла.
  
  Мое геройство было напрасным.
  Раб издевательски захохотал.
  Он даже баранью ногу не отпустил.
  Второй раб схватил меня за волосы:
  "Тебе нужна еда, госпожа Ирида?" - Прозвучало откровенно и с презрением.
  "Отпусти меня", - я запищала.
  Подумала:
  "Хорошо, что Дездемона не видит, как рабы меня унижают.
  Никто не защитит бедную девушку". - Слезы брызнули у меня из глаз.
  "Мерзавцы.
  Воры.
  Я думал, что крысы. - В воздухе засвистело зловеще. - Вот, кто крысятничает". - Акустий кнутом разговаривал с рабами.
  На них кнут подействовал, как на философа учение о Солнце.
  Рабы бросили добытое.
  Лепешка и баранья нога упали в пыль.
  Рабы с визгом и причитаниями понеслись к бараку.
  "Сегодня без ужина останетесь", - надсмотрщик над рабами крикнул вслед рабам.
  "Акустий, - я шмыгала носиком. - Ты вовремя".
  "Я - надсмотрщик над рабами.
  Я должен быть там, где рабы, - Акустий с насмешкой смотрел на меня.
  Но его насмешка была менее обидна, чем насмешки рабов. - Кушать захотела, Ирида?" - Акустий выкатил маленькие глазки.
  "Я и Диана, - я постаралась, чтобы голос не дрожал. - Собираемся в общую купальню на реке.
  Я хотела взять корзину еды".
  "В общую купальню?
  На реке?
  Ты и Диана? - Глаза Акустия из маленьких глазок превратились в огромные глазища. - Но, зачем?"
  "Как зачем?
  Весело же будет".
  Я подумала, что надсмотрщик над рабами увяжется с нами в купальню.
  Но ошиблась.
  "Весело? - Акустий расхохотался. - Я понимаю Диану.
  Она в купальне с купцами общается.
  Но ты, Ирида.
  Ты же другая.
  Зачем тебе нужны пляски головой вокруг костра?
  Ты же - благородная весталка".
  "Спасибо, Акустий, что напомнил мне, что я благородная и весталка.
  Но я должна посмотреть".
  "Посмотреть на голых мужиков и баб?"
  "Фу, Акустий.
  Как не философично.
  Философ Демагогий осудил бы тебя за грубые слова".
  "Философ Демагогий - который содержит философскую школу для мальчиков?"
  "Я об его мальчиках и девочках ничего не знаю, Акустий".
  
  "Зато я знаю, Ирида.
  Демагогий в прошлом году справлял свой сто десятый день рождения.
  Но глаза его по-прежнему сияют зарей молодости.
  Может быть, потому, что Демагогий всегда в учении.
  Я короткое время был его учеником".
  "Ты - философ, Акустий?"
  "К счастью, нет.
  Не успел Демагогий посвятить меня в философы.
  Я ничего плохого не могу сказать о нем.
  Но и себе добра желаю.
  Моя мать почему-то решила, что я должен стать философом.
  Что ее так подвинуло?
  Может быть, философ Калиостро?
  Моя мать с философом Калиостро подружилась.
  Очень сблизилась.
  Отец в то время плоты гонял по горным рекам.
  Поэтому мать увлеклась философией и философом.
  Она отдала меня в философскую школу Демагогия".
  "Почему не в философскую школу философа Калиостро?
  Ведь твоя мать близко знала Калиостро.
  Или философа Демагогий она знала еще ближе?"
  "У философа Калиостро не было своей философской школы.
  Денег не скопил.
  Школа должна быть обязательно с термами.
  В купальне учитель объясняет ученикам истины.
  Мать отдала философу Демагогию за мое годовое учение трех баранов.
  Демагогий сразу начал меня обучать.
  "Акустий, - Демагогий принес три глиняные таблички. - Первый иероглиф, который ты узнаешь, есть иероглиф - любовь".
  "Дяденька Демагогий.
  Мне рано еще знать о любви". - Я насторожился.
  Но философ Демагогий напирал.
  От страха я не мог усвоить иероглиф.
  К вечеру Демагогий устал.
  Все ученики ужинали за одним большим столом.
  Наставник Демагогий восседал во главе стола.
  Он учил нас правильно кушать.
  Я хотел сказать, что неправильно кушать не получится.
  Если ем, то - правильно.
  Но я стеснялся.
  После ужина Демагогий хлопнул в ладоши:
  "Отправляемся в купальню познавать истину".
  Я же подумал:
  "Вне купальни я не познал истину.
  Не смог разобрать иероглиф любовь.
  А в купальне - тем более - ничему не обучусь".
  Еще я немного стыдился.
  Дома, я обычно купался с девочками.
  С мальчиками мне не нравилось купаться.
  Только к зрелым годам пришло осознание, что с парнями веселее..."
  "А Артемида?"
  "Что Артемида?"
  "С кем купалась твоя родная сестра Артемида?"
  
  "Ирида?"
  "Да, Акустий".
  "О своей сестре Артемиде я ничего не скажу.
  Любое может ей повредить.
  Тем более что она сейчас моя невеста".
  "Родная сестра - невеста", - я фыркнула.
  "Ты хотела корзину с кушаньями, Ирида?" - Акустий не желал говорить о свадьбе со своей сестрой.
  "Хотела".
  "Я решил сбежать от философа Демагогия, - надсмотрщик над рабами наполнял корзину запечённым мясом, рисом, рисовыми лепешками. - Когда выходил за ворота, то споткнулся о труп какого-то ученика.
  По золотым украшениям видно, что он был из богатой семьи.
  Даже туника и сандалии очень дорогие.
  Я удивился, что с мертвого никто не снял драгоценности.
  Может быть, ждали до утра?
  Я забрал все, что мог.
  А мог я все...
  Посыпал мертвое тело лепестками роз.
  Они перебили запах мертвеца".
  "Весь аппетит перебил, Акустий".
  "Аппетит приходит во время еды, Ирида.
  Ты же не голодная.
  По глазам вижу".
  "Глаза могут соврать".
  "Я тогда тоже посмотрел в глаза мертвого, - надсмотрщик над рабами вернулся к рассказу о днях своей бурной молодости. - Смотрю в глаза, а глаз - нет".
  "Как нет глаз?"
  "Кто-то забрал его глаза.
  Золото оставил.
  А глаза взял.
  Я подумал, что философ Демагогий с учениками в купальне познают истину.
  Пока они ее познают, я могу пошарить по дому.
  Все равно, я уже сделал шаг назад.
  Возвращаться к Демагогию не собирался.
  В доме из ниши в стене я взял зажжённый факел.
  Под ногами стоял большой сундук.
  Но я решил не рыться в нем.
  Мало времени.
  Философ в сундуке не станет хранить ценности.
  Я спускался по скользким ступеням.
  Факел чадил.
  Света давал мало.
  Я едва видел, куда поставить ноги.
  Что-то зловеще хрустело под подошвами моих сандалий.
  В самом низу я уперся в стену.
  Задрожал от волнения.
  Тихо.
  Даже дыхание мое казалось очень шумным.
  
  Я шарил рукой по стене.
  Знал, что должен быть какой-то выступ.
  Или углубление.
  Все тайные ходы сделаны слишком просто.
  На что-то нажать.
  Или за что-то потянуть.
  Наконец, дверь открылась.
  "Я не тороплюсь, - я принюхался. - Воняет гнилью и серой.
  Я попал в Аид?
  Где я?"
  У меня не было другого выхода, как искать впереди.
  Я поплелся в новом проходе.
  Снимал с бровей паутину.
  С ужасом рассматривал грязные стены.
  На тропинке попадались крупные камни.
  Они давно упали с потолка.
  "Я сейчас под купальней, - я думал, что я хорошо ориентируюсь под землей. - Нельзя останавливаться. - Все же остановиться пришлось.
  Передо мной стояла новая стена. - Что за философские штучки? - Я посветил факелом на стену. - Все секретики и секретики.
  Придумал философ потайные двери.
  Зато камни на стене отшлифованы рукой там, где часто нажимали. - Я уверено надавил на гладкий камень.
  Дверь открылась. - Я со вздохом безысходности отправился дальше. - Надеюсь, что я не в ловушке. - Я уже раскаивался, что спустился в подземелье.
  Золота, которое я снял с мертвого ученика, мне хватило бы надолго. - Может быть, коридор ведет по кругу. - Я даже засмеялся.
  Коридор раздваивался.
  Я уверенно свернул налево. - Если не знаю, куда идти, то нужно идти в любом направлении. - Через несколько шагов началась еще одна лестница.
  Потом опять стена с секретиком. - Секрет, который секретом не являлся. - Я потерял счет дверям.
  Наконец, вышел в небольшую каменную комнату. - Другого выхода нет из нее.
  Придется возвращаться тем же путем, которым я пришёл. - Я внимательно осматривал сокровищницу философа Демагогия. - Древние глиняные таблички.
  Истлевшие пергаменты.
  Рассыпающиеся папирусы.
  Может быть, для философов они представляют ценность, но для меня - ничего не стоят. - Я скрежетал зубами. - Но зачем здесь столько туник?
  Многие уже потемнели от сырости. - Я наугад поднял одну дырявую тунику.
  На ней увидел бурые пятна. - Следы крови?
  Философ Демагогий убивает своих учеников?
  Туники же бережно хранит.
  Любит заходить в эту комнату.
  Разговаривает с туниками, как с живыми учениками". - Я вспомнил рассказы матушки о взбесившемся центурионе.
  Он тоже хранил под домом в тайнике одежды убитых им воинов.
  Я разозлился.
  На себя злился.
  Потому что полез под землю, и ничего ценного не нашел.
  На философа Демагогия ругался.
  Досталось и каменному мешку.
  
  Я возвращался быстро.
  Торопился, потому что не до утра же философ Демагогий с учениками в купальне будет искать истину.
  Или все же до утра.
  Я вышел из последней двери.
  Вернул факел в нишу.
  Вдруг, на мое левое плечо опустилась чья-то рука.
  Рука легкая.
  Не опасная.
  "Если бы я захотела тебя убить, то я бы подперла дверь камнем, - рука принадлежала миленькой девушке.
  Девушке было не больше лет, чем мне. - Дверь ничего не значит, если она закрыта.
  Закрытая дверь превращается в стену.
  Если бы ты кричал, то тебя все равно никто бы не услышал".
  "Кто еще знает, что я спускался под землю?" - я оглядывался по сторонам.
  Подыскивал камень.
  Хотел ударить по голове девушку.
  Не сильно.
  Но так, чтобы она не позвала на помощь.
  "Поцелуй меня, если хочешь, чтобы я ответила на твой вопрос", - девушка закрыла глаза.
  Доверчиво потянулась ко мне.
  Мне ничего не оставалось.
  Я прикоснулся губами к губам девушки.
  "Спасибо, - она распахнула глазища. - Теперь мне легче".
  "Уверена, что тебе полегчало от моего поцелуя?" - Я подумал, что девушка сумасшедшая.
  Что она делает в философской школе для мальчиков?
  Да еще с поцелуями лезет.
  "От поцелуя полегчало, - девушка робко улыбнулась. - Но не, потому что поцелуй твой.
  Просто мне нужно было успокоиться.
  Мой брат Персифаль всегда меня целовал, чтобы успокоить".
  "Брат Персифаль?
  Брат тебя целовал?
  И ты успокаивалась?"
  "Мое имя - Креатива, - девушка согласно кивнула очаровательнейшей головкой.
  Посмотрела на тунику в моих руках.
  В глазах Креативы потемнело: - Откуда у тебя туника моего брата Персифаля? - Креатива дернула за тунику.
  Из нее посыпались золотые украшения.
  Выпали и сандалии, которые я снял с мертвого тела у выхода из философской школы. - Золотые обереги моего брата Персифаля". - Девушка была на грани потери сознания.
  Жадно ловила ртом воздух.
  Тяжело дышала.
  Я подумал:
  "Было бы прекрасно, если бы она упала в обморок.
  Все бы вопросы исчезли.
  А, если еще крепко приложится затылком об острый камень".
  Но было нежное и хрупкое в этой девушке.
  Я - впервые в жизни - пожалел девушку.
  
  "Персифаль!
  Ах, Персифаль. - Я понял, что смогу вывернуться.
  Может быть, даже с пользой для себя. - Персифаль - мой друг.
  Я не знал, что у него прекрасная сестра".
  "Прекрасная сестра?
  Кто она?"
  "Ты же сама сказала, что ты сестра Персифаля".
  "Йа?
  Да, я сестра Персифаля.
  Но я не прекрасная".
  "Поверь мне, Креатива, - у меня возникло желание обнять девушку. - Ты более чем прекрасная.
  Ты - красавица из красавиц".
  "Да? - Креатива беспомощно моргала. - А брат Персифаль говорил, что я уродина".
  "Говорил, что ты уродина?
  Но зато целовал тебя?" - У меня появилась ревность к мертвому Персифалю.
  "Персифаль говорил, что все брезгуют целовать меня, потому что я уродина.
  Только он один собой жертвовал".
  "Какое самопожертвование", - с моего языка капал яд.
  "Если ты друг Персифаля, то скажи, где он сейчас?
  Я хочу видеть своего брата.
  Он слишком долго учится в философской школе Демагогия.
  Домой не приезжает.
  Обо мне забыл.
  Вот я тайком прокралась в вашу школу.
  К счастью, встретила тебя, друг Персифаля".
  "Мое имя - Акустий".
  "Акустий, веди меня к Персифалю", - Креатива доверчиво коснулась моей руки.
  "Персифаль мертв, - я сказал со злорадством.
  Собрал золото обратно.
  Завернул его в тунику. - Лежит около ворот.
  Без глаз лежит.
  Но ты не подумай обо мне, что я обокрал Персифаля.
  Он перед смертью отдал мне свое золото, тунику и сандалии.
  Сказал - "Носи, пользуйся на здоровье, друг Акустий".
  "Без глаз?
  Мертвый Персифаль? - Мое сообщение не особо огорчило девушку. - Дофилософствовался Персифаль.
  Я его предупреждала, что философия доведет до могилы".
  "Не только философия доводит до могилы, - я мрачно пробурчал. - Все, что мы делаем, ведет к могиле".
  "Я никогда не умру, - Креатива вздернула подбородочек. - Я буду вечно молодая и красивая".
  "Завидую тебе, если ты будешь вечно молодая и красивая, Креатива, - я вздохнул. - Наверно, ты права.
  Кто хочет - тот стареет и умирает.
  Кто не желает стареть и умирать, тот не стареет и не умирает.
  Остается вечно молодым и красивым".
  "Акустий".
  "Да, Креатива".
  "Ты - философ".
  
  "Только в твоем присутствии я философ, Креатива.
  Без тебя я - расчетливый, спокойный, не болтливый воин".
  "Акустий?"
  "Снова - да, Креатива".
  "Стань моим родным братом".
  "Твоим родным братом? - Я зачем-то переспросил. - Все могу.
  Но родиться от твоих матери и отца я уже не смогу".
  "Замени мне Персифаля".
  "В каком смысле, Креатива?"
  "Во всех смыслах замени мне родного брата Персифаля, - Креатива приблизила свое очаровательное лицо к моему лицу. - Называй уродиной.
  Целуй меня..." - От губ девушки веяло огнем.
  "Кошмар, Креатива, - я отшатнулся. - Я не могу тебя называть уродиной.
  Во-первых, это не правильно.
  Мужчина не должен оскорблять девушку.
  Во-вторых, ты - красавица".
  "Спасибо, Акустий, - Креатива крепко обняла меня.
  Силой усадила на камень.
  Сама присела мне на колени. - Акустий!
  У меня есть причина просить тебя стать моим родным братом".
  "У меня нет причины становиться твоим родным братом, Креатива!"
  "Разве я не причина?"
  "Ты - причина!
  Но..."
  "Без но, Акустий".
  "Кажется, что мне начинает нравиться, что ты мной командуешь.
  Даже огонек загорелся во мне".
  "В каком месте у тебя загорелся огонек, Акустий? - Креатива мило засмеялась. - Подожди...
  Можешь не отвечать, где у тебя загорелся огонек.
  Я чувствую его".
  "Все девчонки - дуры", - я чувствовал себя неловко.
  "Ты знаешь всех девушек, Акустий?"
  "Не знаю.
  Я люблю повеселиться.
  Девушки тоже веселятся.
  Ничего умного в этом нет".
  "Я уже слышала подобное, Акустий.
  Обними меня за талию.
  Иначе я упаду с твоих коленей".
  "Я не люблю, когда мне указывают, что делать.
  Особенно, если указывает девушка".
  "Привыкнешь ко мне, Акустий.
  Сначала мы с тобой будем встречаться тайно".
  "Брат и сестра не встречаются тайно.
  Какие тайны между братом и сестрой, Креатива?"
  "У родных брата и сестры нет тайн друг от друга.
  Но есть тайны от других.
  Поэтому наши встречи будут тайные".
  
  "Я боюсь тебе возразить, Креатива.
  Пошевелиться боюсь".
  "А что ты не боишься, Акустий?"
  "Я не боюсь покойников.
  Мертвых обыскивать легче, чем живых".
  "Очень важное у тебя качество, Акустий.
  Многие парни боятся мертвецов.
  Но ты не боишься умерших.
  Ты можешь спокойно обходить поле боя.
  С убитых будешь снимать все ценное.
  Ты пригодишься мне в хозяйстве, Акустий".
  "Ты собираешься на войну, Креатива?"
  "Нет, Акустий.
  Ты пойдешь на войну.
  Принесешь мне с войны много добычи".
  "Нет, Креатива, - я пропищал.
  Мой голос стал девичьим. - Сначала ты заставляешь меня стать твоим братом.
  Братом, с которым станешь тайно встречаться.
  Братом, который будет тебя целовать.
  Потом ты уже меня на войну посылаешь.
  Чтобы я собирал с убитых воинов дань".
  "Я придумаю для тебя и другие развлечения, Акустий".
  "Обирать мертвых - развлечение?"
  "А чем ты еще можешь заниматься, Акустий?"
  "Я?
  Йа?
  Я могу...
  Я - парень".
  "Чем занимаются парни?
  Вы играете в куклы?"
  "Глупости ты говоришь, Креатива.
  Парни не играют в куклы.
  У тебя был брат родной.
  Ты должна знать, чем занимаются парни".
  
  "Ах, ты об этом, - Креатива даже рассмеялась. - Успокойся, Акустий.
  Я уже не беспечная девочка, которая с подружками в купальне играла в куклы.
  Я ощущаю себя богиней с Олимпа.
  Могу же я повеселиться, как веселятся богини? - Креатива хитро посмотрела на меня.
  Ткнула пальчиком мне в нос. - Я намного интереснее, чем кажусь".
  "Куда уж более интересная, - я засопел. - Мы с тобой знакомы несколько минут.
  Но кажется мне, что я знаю тебя уже тысячу лет".
  "Акустий!
  Ты не знаешь меня с другой стороны", - Креатива вертелась у меня на коленях.
  "Ты сидишь на мне, Креатива.
  Я тебя со все сторон вижу".
  "Хочешь видеть больше, Акустий?"
  "Нууууу".
  "Обычно парни пристают и заигрывают.
  Если ты просишь, Акустий..." - Креатива без смущения засунула руку под свою тунику.
  Пошарила.
  Я уже было подумал...
  Но она достала сухой корешок какого-то растения.
  "Пожуй корень куркумы, Акустий.
  Он снимает боль.
  У некоторых от него начинаются видения.
  Персифаль часто жевал корень куркумы".
  "У меня ничто не болит, Креатива".
  "Ничто не болит, Акустий?" - Креатива захихикала.
  "Ну, разве что немного побаливает, - я пробурчал. - Ты же сидишь на моих коленях".
  "Слезть?"
  
  
  ГЛАВА 481
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  АКУСТИЙ И КРЕАТИВА
  
  "Не слезай, Креатива.
  Так мне спокойнее и теплее".
  "Все же попробуй корень куркумы, Акустий".
  "Ты хочешь, чтобы у меня начались видения?"
  "Ты сам хочешь видений, Акустий".
  "Но не здесь, и не сейчас, Креатива.
  Наставник Демагогий сейчас в купальне с учениками.
  Я хочу покинуть философскую школу до того момента, как он выйдет из воды".
  "О, Акустий, - Креатива еще крепче и еще жарче прижалась ко мне. - Ты - беглец!
  Как мило и волнующе.
  У меня даже пупырышки по коже побежали.
  Потрогай".
  "Йа.
  Я чувствую все твои пупырышки, Креатива".
  "Не, все, конечно, ты видишь и чувствуешь, Акустий.
  Я же в тунике". - Она подняла мою руку с корнем куркумы.
  Заставила все-таки меня пожевать.
  "Почему ты сама не жуешь корень куркумы, Креатива?" - У меня появились подозрения.
  Может быть, корень - ядовитый?
  "Странная Креатива своего родного брата Персифаля отравила?
  Теперь меня хочет...
  Хочет отравить...
  Но, зачем?
  Может быть, она - сумасшедшая?
  А для сошедших с ума нет вопроса - зачем..."
  
  "Я не жую корень куркумы, - Креатива пропела ласково. - Мне не надо".
  "Бээээ", - я проблеял.
  Меня два раза пытались отравить в детстве.
  Мои товарищи.
  Они хотели посмотреть - умирают ли люди от белладонны.
  На мне пробовали.
  От белладонны я не умер.
  Но научился прятать за щеку.
  И теперь я не разжевал корень куркумы.
  Надкусил.
  Чувствовал легкое жжение на языке и на деснах.
  Корень я надежно держал за щекой.
  Ждал удобного случая, чтобы - незаметно - выплюнуть.
  "Ты проглотил корень куркумы, Акустий?" - Креатива озаботилась.
  "Да.
  Я разжевал корень куркумы.
  Проглотил его".
  "Тогда жди видений, Акустий".
  "Жду видений, Креатива.
  На всякий случай подскажи мне, Креатива.
  Какого рода видения будут.
  А то я не смогу отличить видения от реальности".
  "От реальности до видений - один шаг, Акустий".
  "Ты говоришь, как философ, Креатива".
  "Я интересуюсь необычными танцами, Акустий".
  "И?"
  "Танцы настолько необычные, что в нормальном состоянии парень может обеспокоиться слишком сильно".
  "Что значит - обеспокоиться?
  Да к тому же - сильно?"
  "Сойдешь с ума от счастья".
  "А!
  Понял". - Я подумал - не проглотить ли все же корень куркумы?
  Но решил подождать.
  "Мой танец - зажигательный, Акустий.
  Он близок к колдовству.
  От танца до безумства - только один шаг.
  Я уже говорила. - Креатива соскочила с моих коленей.
  Встала передо мной.
  Разделась. - Подержи мою одежду, Акустий.
  Все равно, когда действие корня куркумы пройдет, ты не поверишь в случившееся.
  Ты подумаешь, что все тебе казалось.
  Что были видения меня обнаженной и моего танца". - Креатива блистала своей красотой.
  Она начала изгибаться...
  
  Я много раз видел, как в деревне танцуют женщины и девушки.
  Даже в балаган подглядывал в щелочку.
  Насмотрелся и на танец живота.
  Но то, как танцевала Креатива, я никогда не видел.
  Чтобы не спутать ее с видениями я осторожно выплюнул корень куркумы.
  Бросил на камень.
  Наступил и растер.
  Чтобы никаких следов не было.
  Креатива не заметила.
  Потому что в этот момент танцевала ко мне спиной.
  Огненная волна подняла меня.
  Страсть сжигала.
  Но это была не обычная страсть.
  Я хотел плакать над танцем Креативы.
  Я умилялся.
  Я растворялся в ней.
  Она, действительно, была облаком.
  Неуловимое олимпийское облако.
  Разве можно обладать облаком?
  Облаком можно только любоваться.
  "Креатива, у меня видения", - я проблеял, чтобы не вызвать у девушки подозрений.
  Должен ли я разговаривать во время видений?
  "Сильные видения?" - Креатива подплыла ко мне.
  Бриллиантовые капельки выступили на ее переносице.
  "Очень сильные видения, Креатива.
  Ничего лучше я в жизни не видел".
  "Что у тебя за видения, Акустий?"
  "Мне кажется, что ты разделась полностью, Креатива".
  "Да, видения у тебя.
  Я не раздевалась. - Креатива продолжала умопомрачительно танцевать. - Тебе кажется.
  Я одетая сижу у тебя на коленях, Акустий".
  "Еще я вижу твой изумительный танец, Креатива.
  Ты - богиня".
  "Я не умею танцевать, - Креатива крутанулась в танце. - Я - обычная девушка.
  Я - не богиня".
  "Я бы спросил тебя о другом, Креатива.
  Но я нахожусь под корнем куркумы.
  Все это не по-настоящему".
  "Все не по-настоящему, Акустий, - Креатива дотанцевала.
  Тяжело дышала.
  Забрала у меня свои одежды.
  Оделась.
  Затем аккуратно вернулась, присела на мои колени.
  Легонько хлопнула ладошкой по моей щеке: - Очнись, Акустий".
  "А?
  Что?
  Где?
  Когда?
  Кто ты?
  Кто я?
  Что ты делаешь на моих коленях?" - Я строил из себя непомнящего.
  "Я - Креатива, - девушка заразительно засмеялась. - Ты - Акустий.
  Ученик школы философа Демагогия.
  Ты скушал корень куркумы".
  "Да, я съел корень куркумы, - я мотал головой.
  Будто вспоминал. - Я видел чудесное, Креатива".
  "Да ты что, Акустий".
  "Ты мне не веришь?"
  "Еще бы".
  "В моих видениях ты обнаженаня танцевала.
  Танцевала так, как никто не танцует.
  Ты божественно танцевала, Креатива".
  
  "Ты - просто озабоченный парень, - щечки Креативы порозовели. - Я бы никогда не разделась перед незнакомцем.
  И не танцевала бы перед ним голая.
  У тебя были видения, Акустий".
  "Да, у меня были самые настоящие видения, Креатива.
  В действительности так хорошо и волшебно не бывает.
  По крайней мере, у меня не было".
  "Ну, может быть, некоторые девушки умеют хорошо танцевать..."
  "Хорошо, но не великолепно многие умеют.
  Волшебно, чарующе только богини могут".
  "Акустий, ты уже совсем", - Креатива хмыкнула.
  Провела пальчиком по моим губам.
  "Креатива?"
  "Да, Акустий".
  "Я подумал, подумал и решил.
  Я буду твоим родным братом".
  "Правда, Акустий?" - Креатива расцвела.
  "Правда, Креатива.
  Но я не буду называть тебя уродиной.
  Зато в губы целовать буду.
  Чтобы ты не чувствовала себя лишней в этом мире".
  "Ой".
  "И еще - я стану воином.
  Буду после сражения собирать с погибших ценные вещи.
  Дань тебе принесу.
  Ты - победительница моего сердца".
  "Мне очень приятны твои слова, Акустий".
  "Сделаю все, что ты пожелаешь, Креатива".
  "Эк, как на тебя куркума подействовала, Акустий".
  "Ты - моя куркума, Креатива".
  "Ты хочешь, чтобы мы были вместе, Акустий?"
  "Вместе и навсегда, Креатива".
  Я любовался необыкновенной девушкой.
  Ощущал жар ее души и тела.
  Верил и не верил в свое счастье.
  Задумался надолго:
  "Может быть, Креатива придумала, что у нее есть родной брат Персифаль?
  Все - ложь Креативы?
  Она выдумала себе новый мир.
  Или был родной брат?
  Но Персифаль хитрый.
  Он придумал называть Креативу уродиной.
  Чтобы она чувствовала себя неудобно.
  Вроде бы, уродина никому не нужна.
  Но тут приходит он - избавитель, родной брат Персифаль - и целует ее.
  Или еще что-то.
  Например, Креатива очень хотела показать свой танец брату.
  Но стеснялась танцевать обнаженная перед ним.
  Тогда она придумала корень куркумы.
  Что он дает видения.
  Персифаль делал вид, что находится под воздействием одурманивающего корня куркумы.
  Креатива делала вид, что верит, что Персифаль не отличает действительность от видений.
  Всем было хорошо.
  Креатива как бы оправдана, что танцевала перед непонимающим.
  Персифаль, якобы находился в видениях.
  Тоже не виноват, что любуется танцем обнаженной сестры.
  Она знала, он знал.
  Она делала вид, что он одурманен.
  Он делал вид, что одурманен.
  Или она не знала.
  Думала, что он одурманен.
  А родной брат Персифаль наслаждался наивностью родной сестры.
  Или все же корень куркумы - дурманит.
  Жаль, что я его выплюнул.
  Надо было попробовать, разжевать.
  Нет.
  Лучше в другой раз.
  На сегодня для меня острых ощущений и так много.
  Вдруг, корень куркумы действует не видениями, а иначе.
  Я его испытаю в горах.
  Когда буду один".
  
  "Акустий?" - Нежный голосок Креативы вывел меня из тягучих раздумий.
  "Да, Креатива".
  "Ты о чем думаешь?"
  "Я думаю о нас, Креатива".
  "О нас?" - Креатива потянулась ко мне.
  Я тянулся к ней.
  Наши губы должны были вот-вот встретиться.
  Вдруг...
  "Кто целует мою родную сестру?
  Кто качает ее на коленях?"
  К нам подошел... Аполлон.
  Был он необычайно красивый.
  Вьющиеся локоны.
  Мраморное тело.
  Чарующие обаяние исходило от красавца.
  "Персифаль?" - Креатива распахнула свои огромные глазища.
  "Персифаль?" - Я подавился вопросом.
  Подумал:
  "Значит, не Персифаль мертвый без глаз лежал на улице?
  Или - он?
  Ожил.
  Вставил себе глаза..."
  "Креатива, ты удивлена, будто меня мертвого увидела", - Аполлон взял Креативу за руку.
  Снял с моих коленей.
  Прижал к себе.
  "Ээээ, Персифаль, - Креатива проблеяла. - Я удивлена больше, чем, если бы увидела тебя мертвого.
  Я вижу тебя ожившего".
  "Кто же меня похоронил?
  Он?" - Аполлон-Персифаль указал на меня пальцем.
  Его палец тоже был великолепен.
  Если, вообще, можно оценивать красоту пальцев.
  "Акустий?" - Персифаль расхохотался.
  "Ты меня знаешь?" - Я искал пути отхода.
  Если проскользнуть по стеночке...
  "Ты меня знаешь?" - Я блеял.
  "Ты - новенький в школе Демагогия.
  Я здесь уже год".
  "Почему я тебя не видел сегодня, Персифаль?"
  "Я очень красивый.
  Поэтому наставник Демагогий прячет меня у себе в спальне.
  Демагогий не без оснований боится, что ученики будут думать только о моей красоте, а не философии.
  Поэтому я появляюсь только в купальне".
  "По тебе и видно, что ты только что из купальни вышел.
  Даже не обсох.
  Напряжен весь.
  Голый".
  
  "Ах, Персифаль, - Креатива вскрикнула. - Ты - голый?
  А я и не заметила.
  Как бесстыдно, что мы обнимаемся".
  "Креатива, мы же родные брат и сестра.
  Мы не стыдимся друг друга".
  "Персифаль, ну не при посторонних же", - Креатива пропищала.
  "Кто посторонний?
  Я - посторонний? - Я разозлился.
  Понимал, что никогда не стану для девушек самым любимым.
  Всегда найдется парень - Аполлон-Персифаль - который красивее, чем я. - Я не посторонний.
  Только что Креатива, ты согласилась, чтобы я стал твоим родным братом".
  "Ты?
  Родной брат для Креативы? - Персифаль расхохотался.
  Он смеялся надо мной. - Посмотри на себя.
  Ты не пара для моей родной сестры".
  "Но ты же называл ее уродиной", - я заметил мстительно.
  "Только любя, только любя", - Персифаль нагло не выпускал Креативу из объятий.
  "Хорошо устроился, Персифаль, - я взвыл.
  Я побежден. - Корень куркумы.
  Тайные встречи с сестрой".
  "Откуда у тебя моя одежда, Акустий?" - Персифаль сузил глаза.
  "Акустий сказал, что был твоим другом, Персифаль, - Креатива - ветреная девушка - тут же меня предала. - Ты ему передал свое золото и одежду". - Креатива дернула за мой сверток.
  Из развязавшейся туники посыпались золотые украшения.
  "Моя туника, - брови Персифаля поползли вверх. - Мои украшения.
  Сандалии мои.
  У меня все было украдено сегодня утром".
  "Акустий сказал, что ты мертвый лежишь, Персифаль.
  Без глаз.
  У ворот". - Креатива, словно и не подластивалась ко мне раньше.
  Словно чужая.
  Доносила на меня с удовольствием.
  Еще бы.
  Ее родной брат намного превосходит меня...
  
  "Я не виноват, - я понял, что меня обвинят в убийстве ученика школы философии и в воровстве. - Я не знал, что мертвый - не Персифаль.
  Тем более, Креатива, ты сама узнала вещи своего брата.
  Я и подумал, что мертвец и есть твой родной брат Персифаль.
  То, что я его - мертвого - обобрал...
  Ты же сама меня хвалила.
  Даже требовала, чтобы я ушел в войско цезаря.
  После боя обирал бы трупы.
  Приносил бы тебе дань..." - Я хоть немного отомстил Креативе за предательство.
  Хотя девушек обижать нельзя.
  Даже месть выглядит низко и отвратительно.
  "Ничего я не просила, - Креатива не осталась в долгу. - И не плясала перед тобой голая".
  "Плясала, плясала, Креатива".
  "Нет.
  Не танцевала.
  Твои видения, Акустий.
  После корня куркумы".
  "Я корень куркумы не разжевал.
  Не проглотил.
  Выплюнул его.
  Ногой растер по камню. - Я с торжеством показал на мокрое пятно на полу. - Вот где твой корень куркумы, Креатива.
  Не было никаких у меня видений, Креатива.
  Я видел тебя обнаженную и танцующую.
  Ты извивалась передо мной.
  Наклонялась".
  "Все это в прошлом, - красавец Персифаль поднял руку. - Главное, что ты, Креатива, снова со мной.
  А тебя, Акустий, будут судить..."
  "Сначала поймай меня", - я наклонился.
  С хохотом проскользнул между ног...
  Сначала пролетел между ног Персифаля.
  Что-то ударило меня по затылку.
  Затем я пролетел между широко расставленных ног Креативы.
  Мою спину обдало влажным жаром.
  "Лови вора", - Персифаль кричал мне в спину.
  Ловить меня не собирался.
  "Хватайте насильника, лгуна и извращенца", - Креатива тоже вопила.
  Навстречу мне шел Демагогий со своими учениками.
  Он расставил руки в стороны.
  Хотел меня схватить.
  Я сбил наставника школы философии с ног.
  Пробежался по нему.
  Борода Демагогия щекотала мои пятки.
  Я вылетел из школы, которая стала для меня царством мертвых.
  С тех пор к философам я отношусь...
  Я не отношусь к философам.
  Если что-то философское проскакивает в моей речи, то - нечаянно.
  И грустно.
  Как память о Креативе".
  
  "Акустий?"
  "Да, Ирида".
  "Ты до сих пор любишь Креативу?"
  "Я Креативу до сих пор ненавижу.
  Ненависть моя настолько острая, что я не сплю ночами.
  Может быть, это не ненависть, а - любовь?
  Из-за Креативы и ее родного брата Персифаля я стал надсмотрщиком над рабами.
  Только так я мог мстить красивым мужчинам и женщинам.
  Чем раб прекраснее, тем он ближе к Персифалю.
  Поэтому красавцам от моего кнута достается больше, чем уродцам.
  То же самое с красавицами рабынями.
  Я их обожаю.
  Я их презираю.
  Я их боюсь.
  Поэтому бью и преследую.
  Даже казню особо красивых".
  "Поэтому ты так обозлился на красавицу рабыню Дездемону?"
  "Дездемона - моя игрушка.
  Вернее, я так думаю.
  Но рабыня Дездемона не игрушка.
  Она не дает мне..." - надсмотрщик над рабами Акустий замолчал.
  "Что тебе не дает Дездемона?" - Я затаила дыхание.
  "Ничего не дает.
  В ближайшее время ей отомщу жестоко".
  "Я не дам".
  "Ты дашь, Ирида".
  "Ты меня тоже преследуешь и ненавидишь, из-за Креативы?"
  "Да, Ирида".
  "Хоть что-то стало ясным, - я засмеялась зло. - А то я не понимала, почему ты придираешься ко мне и к Дездемоне".
  "К тебе я еще по-настоящему не придирался, Ирида", - Акустий протянул мне вторую корзину с яствами.
  "Слишком много для пира ты положил, - я поставила корзину между ног. - Обходительный мужчина.
  Злой, но хозяйственный.
  Повезло Артемиде, что ты у нее брат и жених в одном лице".
  "В одном лице и в теле одном", - Акустий поклонился мне.
  Направился к бараку.
  Рукояткой кнута стучал по правому колену.
  
  "Ирида! - Дездемона бесшумно подошла ко мне. - Я ждала, когда Акустий уйдет.
  Почему он тебе поклонился?"
  "Кланяется, значит - уважает", - я пожала плечами.
  "Колечко твое обалденное", - Дездемона не могла налюбоваться на колечко.
  "А ты, Дездемона, собрала шикарные персики и груши, - я похвалила рабыню. - Мы объедимся на реке".
  "Колечко? - Диана неожиданно вышла на ступеньки из дома. - Я услышала о колечке.
  Ты, Ирида, подарила кольцо Дездемоне?"
  "Больше ты ничего не слышала, Диана? - Я пожирала глазами подружку детства. - Подслушиваешь по углам".
  "Я не подслушиваю, - Диана надула губки. - Мы же с тобой договорились, Ирида.
  Я за тобой зайду.
  Вместе отправимся в купальню на реке.
  Я зашла в твою спальню.
  Никого нет.
  Я потрогала кровать..."
  "Зачем ты трогала мою кровать, Диана?"
  "Проверяла - теплая ли кровать.
  Хотела узнать - давно ли ты из спальни вышла".
  "Теплая кровать?" - Я вжала кулаки в бока.
  "Кровать не теплая.
  Но шкуры влажные".
  "Ты себя потрогай, Диана.
  Наверняка, теплая и влажная". - Я зашипела.
  "Не будем ссориться, Ирида".
  "Мы не ссоримся, Диана.
  В последнее время мы так с тобой разговариваем".
  "Как разговариваем?"
  "С издевкой разговариваем, Диана".
  "Колечко? - Диана подошла к Дездемоне. - Простенькое".
  "Все, что исходит от Ириды - не простое", - Дездемона выставила вперед груди.
  Я за спиной Дианы показала рабыне кулак.
  "Ирида, - Диана обернулась ко мне. - То, что ты подарила рабыне колечко - очень мило.
  Но не позорилась бы с дешевкой.
  Попросила бы у меня денег.
  Я бы тебе дала на подарок для Дездемоны".
  "Да ты, что, Дианочка, - зубки мои скрежетали. - Я - благородная, весталка - не опущусь до попрошайничества.
  Вот, если бы ты сама мне дала.
  Но ты мне не даешь монет.
  Ничего не даешь.
  Ни монет, ни дружбы.
  Да и нет у тебя монет, Диана".
  
  "Почему ты решила, что у меня нет монет?"
  "Если бы были монеты, то ты не купила бы столь странную тунику.
  Когда ее шили, то сэкономили на шелке.
  Туника короткая.
  Как раз тебе под обрез.
  На спине огромный вырез до попы от шеи.
  Груди чуть не вылезают в другой вырез.
  Кто же тебя осчастливил столь странной дешевой туникой?"
  "Между прочим, Иридочка, - Диана сверкала глазищами. - Туника дорогая.
  Золотую монетку стоит". - Диана прожигала меня взглядом.
  Если бы она знала, что я подарила ей тунику.
  Не взяла золотой... - Да, она необычная туника.
  Она всем нравится.
  Никто, кроме тебя, не считает ее дешевой".
  "Ох, прости меня, Дианочка, - я с сарказмом захохотала. - Я же необразованная весталка.
  Мой отец - знатный ковровщик из Патагонии.
  Мы же в дорогих туниках не разбираемся".
  "И в дорогих кольцах тоже ты ничего не понимаешь, Иридка".
  "Да, и в кольцах не понимаю, - меня так и дергало за язык сказать, что кольцо дорогущее.
  Выдолблено из алмаза.
  Но я героически молчала.
  Лишь бы Дездемона не проговорилась. - Зато ты, Дианка, во всем знаешь толк.
  В дорогих кольцах, в шикарных туниках.
  Ты в этой тунике выглядишь, как вакханка".
  "Сама ты - вакханка, Иридка".
  "Я не вакханка.
  Я - весталка".
  "Тунику я выбрала не случайно, Ирида, - Диана опустила миленькую головку. - Я хотела тебе понравиться".
  "Правда, Диана?" - Во мне вспыхнули костры.
  "Правда, Ирида.
  Я хотела произвести на тебя впечатление".
  "Ты произвела на меня впечатление, Диана.
  Туника - замечательная.
  Шикарная туника.
  Я уверена, что подобной красоты в Херес нет.
  Ты в ней выглядишь потрясающе, в этой тунике..."
  
  "Но ты же сказала, что я в ней похожа на вакханку".
  "Ну и что, Диана?
  Ты похожа на изумительно прекрасную вакханку.
  В то же время туника делает тебя необычайно целомудренной весталкой.
  Ты прелестна".
  "Ой, Ирида".
  "Я горжусь тобой, Диана.
  Мне очень приятно, что ты - моя подруга.
  Мило, что ты купила дорогую тунику, чтобы понравиться мне".
  "Хочу признаться тебе, Ирида..."
  "Признавайся только в хорошем, Диана.
  Не испорти впечатление..."
  "Я сначала купила тунику.
  Но потом хозяйка вернула мне золотой.
  Просто подарила тунику".
  "Признание далось тебе с трудом, Диана".
  "Конечно.
  Было бы благороднее, если бы я купила тунику за золотой.
  Но хозяйка Ихтиандра очень щедрая..."
  "Хозяйка Ихтиандра?"
  "На ярмарке появились новые торговки, - Диана рассказывала с жаром. - Ты их не видела.
  Обязательно посмотри на них.
  Около шатра стоит могучий огромный прекрасный раб.
  В руке он держит горящий факел".
  "Зачем факел?"
  "Факел - для красоты.
  С факелом красивее".
  "Пожалуй, что с факелом красивее, Диана".
  "В шатре рулоны чайнинского шелка и бархата.
  Умелая Алехандра шьет из шелка туники.
  Мою сшила".
  "На тебя примеряла тунику?"
  "Нет, Ирида.
  Алехандра сшила для продажи.
  На себе показывала первую тунику.
  Но я упросила ее мне отдать".
  "В тебя влюбилась?"
  "Кто в меня влюбилась?"
  "Та, которая тунику подарила?
  И та, которая тунику тебе продала?
  Или та, которая тунику сшила?"
  
  "Никто в меня не влюбился".
  "Да, Дианка.
  Трудно узнать - любят, или нет.
  Но просто узнать - сама любишь, или нет.
  Ты в них влюбилась?"
  "В них? - Диана распахнула глазища. - Ирида!
  Ты из-за туники устраиваешь мне скандал?
  Я ничего не должна покупать и продавать?
  К покупателям и продавцам ты меня будешь ревновать?"
  
  "Диана".
  "Да, Ирида".
  "Дай клятву, что больше не будешь заигрывать с торговками".
  "Не могу дать тебе эту клятву.
  Потому что я не заигрывала.
  Что ты понимаешь под заигрыванием?"
  "Тогда поклянись, что никому не расскажешь о них.
  Твою похождения бросают тень на мою честь.
  Получается, что моя подруга детства - хихикает и перемигивается со всеми на ярмарке".
  "Я не сразу тебя поняла, Ирида, - Диана провела рукой по моим волосам. - Если бы ты ревновала меня день назад, я бы пришла в отчаянье.
  Сейчас я всего лишь удивилась.
  Ты творишь со мной непонятное".
  "Люблю всякие тайны, - я заглянула в глаза Дианы. - Ты тоже полна тайн, Дианочка.
  Но я не буду плясать под твою мандолину".
  "Под что ты не будешь плясать?
  Какая моя мандолина?"
  "В наших краях появилось выражение - "Плясать под чужую мандолину".
  Ветляндские купцы привезли".
  "Я давно не была в родных краях, Ирида.
  Поэтому не могу знать вестляндскую поговорку.
  У вестляндцев их много.
  Длинные языки у вестляндцев".
  "Не только длинные языки у вестляндцев, Диана".
  "Тебе лучше знать, Ирида, что у вестляндцев длинное".
  "На что ты намекаешь, Диана?"
  "Ты же весталка, Ирида.
  Вот и тянешься к длинному".
  "Не тянусь я к длинному.
  Я хотела сказать, что у вестляндцев языки и волосы длинные".
  "Я не поняла сразу".
  "Ты только о деньгах сразу понимаешь, Диана.
  И о заморских торговках.
  Поэтому, не удивительно, что..."
  
  
  ГЛАВА 482
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И ДИАНА РУГАЮТСЯ
  
  "Я тоже о тебе много узнала, Ирида, за пару дней.
  Но я не стану с тобой ругаться.
  Мы собрались в общую купальню веселиться.
  А стоим в моем саду и ругаемся".
  "Очень мило, что ты намекнула, что сад твой, Диана.
  Чтобы я себя чувствовала гостьей твоей".
  "Ты и так моя гостья, Ирида".
  "Я надеялась, что я - подруга".
  
  "Меня не касаются ваши секреты, госпожа Диана и госпожа Ирида, - Дездемона церемонно поклонилась нам. - Меня интересует, чтобы вы не подрались.
  Солнце уже заходит.
  Наверно, в купальне собрались ваши друзья.
  Я бы хотела, чтобы лучшие места на лужайке достались нам".
  "Дездемона? - Диана с недоумением посмотрела на рабыню.
  Затем на меня остро взглянула: - Ирида?
  Разве Дездемона идет с нами?"
  "Я иду сама по себе, - рабыня дерзко ответила, прежде чем я придумала мягкий ответ для Дианы. - Кто же понесет корзину с грушами и корзину с яствами?
  Вы понесете?
  Над вами тогда будут смеяться.
  Скажут, что у тебя, госпожа Диана, нет рабов.
  Что ты бедная".
  "Все знают, что у меня есть рабы", - Диана помотала прелестной головкой.
  "Тогда еще хуже.
  Поползут слухи, что твои рабы не помогают тебе, госпожа Диана, - Дездемона торжествовала. - Купцы будут перешептываться, что рабы тебя не слушают.
  Что они ленивые.
  Не служат тебе.
  Это повредит твоей торговле.
  Купцы станут с тобой торговать без уважения.
  Без должного почтения..."
  "Уговорила, Дездемона, - Диана сверкнула звездами в глазах. - Неси за нами корзины".
  "С превеликим удовольствием понесу за вами корзины", - щечки Дездемоны загорелись зарей.
  "Диана?" - Я закусила губку.
  Старалась не рассмеяться.
  Ловко рабыня переспорила свою хозяйку.
  "Да, Ирида".
  "Диана.
  Я бы хотела, чтобы ты не называла Дездемону рабыней.
  Хотя бы в купальне".
  "Почему?
  Дездемона - рабыня.
  На ней цепь и ошейник рабыни.
  Все же видят".
  "Все видят цепь и ошейник, Диана.
  Но среди многих патрициев уже бродят вольные слухи.
  Даже сенаторы рассуждают, что рабы - тоже люди.
  Что к рабам нужно относиться по-человечески.
  Конечно, ни один сенатор не откажется от рабов.
  Это только красивые слова.
  Но, если ты станешь называть свою рабыню по имени, то многим понравится.
  Все будут считать тебя обновленной.
  Если же продолжишь по-старому - назовёшь Дездемону рабыней, или палкой побьешь в купальне, то скажут, что ты придерживаешься старых методов.
  Что ты сама устарела.
  В купальне все будут благодушные.
  Праздник все-таки.
  Поэтому, либо никак не называй Дездемону, либо - по имени".
  "Ну...
  Мне не трудно". - Диана понимающе кивнула.
  
  Рабыня Дездемона обожгла меня взглядом.
  Я - на всякий случай - отошла от нее.
  Боялась, что Дездемона набросится на меня и задушит в объятиях.
  "В купальню?" - Я проблеяла.
  "В купальню!" - Дездемона и Диана радостно выдохнули.
  Застоялись мы, однако.
  Мы вышли на улицу.
  Я и Диана важно шествовали впереди.
  Дездемона несла за нами корзины с едой.
  Я чувствовала себя неловко.
  Все время хотела обернуться и помочь рабыне.
  "Наверно, я не умею обращаться с рабами, - я подумала. - Не привыкла.
  К рабам с детства нужно привыкать".
  "Ирида?" - Диана пропищала.
  "Да, Диана.
  Что-то в твоем голосе пищит.
  Мне кажется, что ты хочешь сделать сюрприз".
  "Я обещала Медусе, Алехандре и Ихтиандре, что зайду за ними в шатер.
  Они сами не местные.
  Не найдут дорогу в купальню".
  "Те самые Медуса, Ихтиандра и Алехандре?"
  "Да.
  Те самые.
  Тебе Ихтиандра понравится.
  Она - весталка.
  Даже больше, чем весталка.
  По купальням не ходит.
  Но я надеюсь, что с нами пойдет".
  "Надеешься? - Я зашипела. - Что означает, что твоя Ихтиандра больше, чем весталка?
  Я, по-твоему, не совсем весталка?
  То есть, я - весталка просто?
  А есть еще недовесталки и сверх весталки?"
  "Ихтиандра очень скромная!" - Диана покраснела.
  "А я не скромная?"
  "Ты - тоже скромная, Иридочка".
  "Но я не настолько скромная, как твоя Ихтиандра?"
  "Ихтиандра - не моя".
  "Я не настолько скромная, как Ихтиандра.
  И я к тому же не столь весталка, как она?"
  "Ты - самая скромная весталка", - Диана примирительно поцеловала меня в щечку.
  Я сразу забыла свои обиды.
  "Я и Ихтиандра - одно лицо, - я мысленно хихикала. - Любопытно посмотреть и слушать, что обо мне говорят со стороны".
  
  "Шо, красавицы, - дорогу нам перегородила два воина.
  Седобородый держал в руках большую амфору.
  Молодой поставил щит и копье на землю.
  Воины надеялись на длительный разговор с нами.
  Или даже не на разговор расчитывали.
  "Мы спешим.
  Уйдите с дороги", - Диана проблеяла.
  Самое неудачное, что может сказать девушка двум солдатам в тесном переулке.
  "Даже мы не спешим, - старый воин отхлебнул из амфоры.
  Передал ее молодому. - Войны нет.
  Девушка никуда не может спешить.
  В этом суть девушки".
  "Ты - философ?" - Я покосилась на кривой опасный меч на поясе воина.
  "Я - Цесарий!
  Мой друг - Полоний.
  Мы выросли в Шумерах близ Афин.
  У нас все философы.
  Дай только амфору в руки.
  А, если еще рядом красивая девушка, - воин подошел и притянул меня к себе за талию, - то мы готовы философствовать до утра".
  "Я так понимаю, что я должна молчать или соглашаться на все твои предложения, - я пищала. - Чтобы вы сохранили нам жизни?"
  "Цесарий, - молодой оторвался от амфоры. - Красавица намекает, что мы хотим их убить".
  "Промолчал бы ты, Полоний.
  В последней схватке ты не убил ни одного врага.
  Сейчас же хочешь беззащитных девушек убить".
  "Зато ты, Цесарий, в последней схватке убил воина, - молодой солдат тоненько захихикал, как девушка. - Нашего убил.
  Если сотник узнает..."
  "Ничего сотник не узнает.
  Если ты, Полоний, болтать не будешь лишнее.
  Карбункул сам под мою стрелу сунулся, - Цесарий отвечал неохотно. - Хотя, признаюсь.
  Не нравился мне Карбункул.
  Он воровал мой хлеб".
  "Я же не осуждаю тебя, Цесарий.
  Карбункул и мне не нравился".
  "Мы пойдем? - Диана попыталась протиснуться по стеночке. - Вы мило беседуете вдвоем.
  Вам девушки не нужны".
  "На что ты намекаешь, красавица? - Молодой Полоний прижался к Диане.
  Дышал ей в лицо.
  Правую руку запустил под тунику. - Тебе не нравятся солдаты?
  На кол хочешь сесть?"
  "Полоний, может быть, девушки нуждаются в деньгах?" - Цесарий гадко захохотал.
  "Полоний, не лезь к моей подруге", - я зашипела.
  "Ой, что ты сделаешь мне, красотка? - Полоний вытащил руку из-под туники Дианы.
  Опустил ладонь на рукоятку меча. - Ты возомнила себя воином?
  В окопах ты вшей кормила?
  С копьем против конницы варваров стояла?"
  
  "Ты тоже не кормил вшей в окопах, Полоний, - Цесарий показал зубы.
  Вернее, то показал, что от зубов осталось. - И с копьем против варваров не стоял".
  "Не позорь звание воина, Цесарий", - Полоний огрызнулся.
  Обозлился.
  Но странным образом излил свою злость не на боевого товарища, а на меня.
  На мне проще.
  Полоний отвесил мне оплеуху.
  В моей голове зазвенело.
  "Беззащитную девушку бьешь? - Диана сзади вцепилась в волосы молодого Полония. - Не навоевался?
  Наверно, в обозе воевал".
  "Ах, ты", - Полоний грубо отпихнул Диану.
  Толкнул в грудь.
  Толкнул...
  И сам упал.
  Не поднимался.
  "Цепь? - пожилой воин вытаращил глаза. - Ты, рабыня, моего друга цепью ударила". - Воин выхватил саблю.
  "Не успел, - рабыня Дездемона подтянула к себе цепь. - Сам прилег отдыхать рядом с товарищем".
  "Как и Полоний тоже неудачно упал, - я выдохнула с восторгом. - Из головы кровь течет".
  "Головкой об камень ударился, - Диана перешагнула через Цесария. - А у Полония пена изо рта идет.
  Выпили много вина.
  Упали нехорошо.
  С каждым воином может случиться".
  "А, если они донесут на Дездемону, когда очнутся?" - Я обеспокоилась.
  "Они? - Диана презрительно фыркнула. - Во-первых, ничего не вспомнят.
  Во-вторых, никто им не поверит, что рабыня цепью с ног сбила двух воинов.
  В-третьих, самим будет стыдно, что худенькая рабыня их одолела".
  "Дездемона", - я наклонила головку к левому плечу.
  "Да, Ирида".
  "Где ты научилась так ловко размахивать рабской цепью?"
  "В рабстве я научилась.
  Рабам нечего терять, кроме своих цепей.
  Я отбивалась от желающих мной полакомиться".
  "Успешно отбивалась".
  "Ты же знаешь, Ирида".
  "Что я знаю?"
  "Что никто от меня кусочка не откусил".
  
  "Вы не подумайте, девочки, - Диана вела нас на ярмарку. - В Херес все спокойно.
  Лишь иногда кто-то шалит.
  Но их быстро успокаивают.
  Либо стражники.
  Либо ночные лихие люди.
  Я уверена, что воины проснутся голые.
  Ни амфоры, ни кошелей с монетами, ни оружия, ни одежды.
  Все с них снимут".
  "Лихие люди, - у меня защипало в глазах. - Ты же сказала, что в Херес все спокойно".
  "Спокойно для нас.
  Своих лихие люди не трогают.
  Херес - небольшой городок.
  Все обо всех знают.
  Даже, если бы лихие люди ограбили бы нас, то куда бы ограбленное понесли?
  На ярмарку принесли бы.
  А на ярмарке, кто?"
  "Кто на ярмарке?"
  "На ярмарке я, мои знакомые купцы.
  Так что нас не тронут".
  "Тогда я спокойна, - я вытерла бриллиантики пота с переносицы. - Смешно было".
  "Смешно, как мне воин под тунику залез?
  Или, как тебе оплеуху отвесил, Ирида?" - Диана нервно хихикнула.
  "Смешно, как Дездемона их проучила", - я покосилась на рабыню.
  "Я сама испугалась, - Дездемона робко улыбнулась. - Потом само собой все получилось.
  Я увидела летящую цепь.
  Я - трусливая по жизни.
  Сначала хотела задобрить воинов едой.
  Но потом поняла, что еды им будет мало.
  Им другие сладости нужны.
  Тогда и цепь зазвенела..."
  "А он - бах! - я захохотала. - Треськ".
  "А второй - бух, - Диана тоже нервно смеялась. - Потом - бульк-бульк".
  "Я еще хотела им добавить цепью, - рабыня пищала. - Но руки от страха онемели".
  Мы с шуточками добрались до шатра.
  До моего шатра.
  "Только ни рабыня Дездемона, ни Диана не знают, - я нервничала немного, - что шатер и все товары принадлежит мне.
  Даже Медуса и Алехандра принадлежали бы мне.
  Но я их выкупила из рабства".
  "Ирида?" - Диана вывела меня из задумчивости.
  "Да, Диана?"
  "Нравится тебе раб с факелом?"
  "Какой раб с факелом?"
  "Ирида? - Диана фыркнула. - Ты не заметила огромного раба с зажженным факелом?"
  "Ах, раб, - я должна была удивиться. - Потрясающий раб.
  Огромный!
  Могучий.
  Эпично выглядит факел в его руке".
  Хорошо, что Кентавр не разговаривает.
  А то бы мог меня выдать.
  "Ирида!
  Что означает - эпично?"
  "Не знаю, что означает - эпично.
  Не знаю, но говорю".
  
  "Дездемона, - Диана обернулась к рабыне. - Подожди нас у шатра.
  Если что - кричи".
  "УУУУУУУУ!" - Дездемона закричала.
  На крик из шатра выбежали Медуса и Алехандра.
  "Кто кричал?" - Медуса взглянула на меня.
  Застыла ледяной статуей.
  Я отчаянно моргала.
  Подсказывала, что Медуса и Алехандра не должны меня узнать.
  "Я кричала", - рабыня Дездемона отвлекла внимание на себя.
  "Зачем ты кричала?" - Диана сдвинула брови.
  "Ты же сама сказала, если что - кричи.
  Вот я и закричала". - В глазах Дездемоны плясали звезды.
  "Я предупредила - если что".
  "А я подумала, что это что наступило".
  "Моя рабыня Дездемона, - Диана засмеялась. - Просто Дездемона.
  Стала очень дерзкая...
  Смелая стала с тех пор, как прислуживает Ириде, - Диана нас знакомила. - Ирида - моя...
  Я с Иридой знакома с детства".
  "Значит, я - просто знакомая, для тебя, Диана, - я молча скрежетала зубами. - Ты не нашла в себе силы сказать, что я твоя подруга.
  Веселье начинается.
  Мне уже очень весело.
  До тошноты весело".
  "Ирида, - Диана не смотрела на меня. - Мои подруги...
  Знакомые - Медуса и Алехандра.
  Они продают шелк и бархат.
  Я тебе о них рассказывала".
  "Много рассказывала", - я проблеяла.
  Отметила, что Диана Медусу и Алехандру сначала назвала подругами.
  
  "Я очень рада знакомству", - Алехандра, незаметно от других, подмигнула мне.
  Кажется, что Медуса и Алехандра затеяли игру.
  Они тонко намекают, что знают меня.
  Но при этом так говорят, что Диана не догадается.
  Зато я уже вся мокрая.
  Вспотела оттого, что Медуса и Алехандра случайно раскроют меня.
  "Ирида?"
  "Да, Медуса".
  "Значит, ты - подруга Дианы?"
  "Я считаю Диану своей подругой".
  "Ты очень красивая, Ирида".
  "Не жалуюсь, что я красивая".
  "Не скрываешь свою красоту, Ирида", - Медуса снова начала играть.
  "Почему я должна скрывать свою красоту?"
  "Нуууу.
  Некоторые лицо прячут за тонким шелком".
  "Я не прячу".
  "Зато Ихтиандра прячет лицо свое под шелком", - Медуса выпятила нижнюю губку.
  Очень мило у нее получилось.
  "Да, а ваша подруга Ихтиандра, где? - Диана, не подозревая, выручила меня. - В шатре?"
  "Нет.
  Ихтиандра ушла домой.
  Спать".
  "Так рано спать?" - Диана не сдержала крик удивления.
  "Ихтиандра рано ложится и рано встает, - зато Алехандра захихикала. - Скромница она у нас.
  Осторожничает.
  Прячется.
  Спит, когда другие веселиться идут".
  Я подошла к Алехандре.
  Незаметно для других, больно ущипнула ее за попку:
  "Хватит, на меня намекать, Алехандра", - я на ушко прошептала.
  "А, если..."
  "А, если, то я закусаю тебя до смерти, Алехандра".
  "Только об этом и мечтаю", - Алехандра смотрела на меня с обожанием.
  "Ирида?" - Теперь за меня Медуса снова взялась.
  "Да, Медуса".
  "Простенькое колечко у твоей прислужницы рабыни".
  "Я называю ее по имени.
  Дездемона.
  А колечко простенькое.
  Рабыням не положены дорогие вещи.
  Никакие вещи не положены.
  Но думаю, что одно дешевенькое колечко никого не смутит".
  "Да, дешевенькое прозрачное колечко никого не смутит, - Алехандра показала мне язычок.
  Медуса и Алехандра решили меня добить. - Я тоже люблю простенькие колечки, - Алехандра подняла ладонь.
  Растопырила пальцы. - Мое колечко неприметное, как и у Дездемоны".
  "Как и мое кольцо", - Медуса не удержалась.
  Показала свое кольцо - Сердце Норда.
  "Ощущение, что все мы обожаем простенькое и дешевое", - Алехандра захихикала.
  
  "Не только простенькое и дешевое ты обожаешь, Алехандра, - я не удержалась.
  Перешла в наступление. - Почему ты обнаженная?"
  "Потому что свою тунику я...
  Мы подарили Диане".
  "Диана говорила, что тунику ты сшила, - я обошла Алехандру. - Не подумайте, что я веду себя нагло.
  Шатер - ваш.
  Мне как-то стыдно с обнаженной девушкой стоять на улице.
  Алехандра.
  Спрячь в шатре свою наготу".
  "Стыд - понятие растяжимое, - Алехандра за мной вошла в шатер.
  Медуса и Дездемона - следом. - Растяжимое, как твоя улыбка, Ирида".
  "Эй, Алехандра, не заигрывай с моей подругой", - Диана засмеялась.
  "Теперь я для Дианы - подруга, - я подумала с безысходностью. - То подруга, то не подруга.
  В зависимости от обстоятельств.
  И от настроения Дианы зависит..."
  "Я не хотела отнимать у тебя твою Ириду, - Алехандра подбежала к Диане. - Но она сладенькая.
  Я увлеклась.
  Я просто часто увлекаюсь.
  Всегда увлечена.
  Вот смотрю на тебя, Диана.
  И меня затягивает.
  Затягиваешь.
  Одолжишь мне Ириду на вечер"? - Алехандра серебряно рассмеялась.
  "Алехандра, - Медуса произнесла сухо. - Диана права. - Не веселись.
  У нас намечено веселье в купальне на реке".
  "Ну, если меня никто не любит, - Алехандра сдвинула бровки.
  Притворно печально вздохнула. - Я продолжу с новой туникой.
  Вы пока угощайтесь.
  Я быстро".
  
  "Можно, я посмотрю, как ты шьешь?" - Дездемона с любопытством вытянула шейку".
  "Я не хочу, чтобы меня отвлекали", - Алехандра скрылась за тюками с шелком и бархатом.
  "Ты так сказала, потому что я - рабыня.
  Поэтому не хочешь мне показывать"?
  "Рабыня? - Алехандра вернулась.
  Встала лицом к лицу с Дездемоной.
  Из беспечной веселой превратилась в каменную статую. - Не смей упоминать, что ты - рабыня.
  Я не терплю это слово". - Алехандра опустила ладонь на затылок Дездемоны.
  Притянула ее к себе.
  Крепко-крепко поцеловала в губы.
  Мы стояли онемевшие.
  "На меня любуетесь? - Алехандра снова превратилась в беззаботную.
  Щебетала, как соловей. - Любуйтесь, любуйтесь.
  Когда я натяну новую тунику, то вы будете замечать только ее". - Алехандра упорхнула за шелк и бархат.
  "Я вспомнила сейчас старую легенду, - Дездемона стояла посредине шатра. - Хозяин и раб проходили мимо жертвенного камня.
  На нем лежал - заколотый в честь Зевса - теленок.
  Хозяин спокойно отрезал от жертвенной туши кусок мяса.
  Начал жевать.
  "Хозяин, - раб голодно смотрел на гору жертвенного мяса. - Можно разве есть теленка, которого принесли в жертву Зевсу?
  Я знаю - что нельзя".
  "Да, тебе нельзя, раб", - хозяин продолжал жевать.
  "Почему тебе можно, а мне нельзя?"
  "Потому что я не спрашивал, раб" - Дездемона переступила через корзину.
  "Дездемона, к чему ты рассказала древнюю притчу?" - Я с недоумением смотрела на рабыню.
  "К тому я сказала, что я спросила Алехандру - можно ли мне посмотреть, как она дошивает тунику.
  Алехандра мне ответила, что - нельзя.
  Если бы я не спросила, то мне можно было бы.
  Поэтому, я начинаю все сначала.
  Я без спроса посмотрю", - Дездемона скрылась за шелком и бархатом.
  "Дездемона.
  Твой подход мне нравится, - раздался звонкий смех Алехандры. - Ты и дальше можешь не спрашивать моего разрешения.
  Просто бери и делай, что хочешь.
  Хоть с шелком, хоть со мной".
  "Я верна Ириде", - Дездемона тоже засмеялась.
  
  "Дездемона договорится до того, что ее на конюшне Акустий запорет кнутом.
  Или на кол посадит". - Диана едва слышно прошептала.
  "Пахлава очень вкусная, - Медуса произнесла без выражения. - Диана.
  Кушай".
  "Я немного съем, - Диана отщипнула кусочек. - Не хочу растолстеть".
  "Мне кажется, что ты не растолстеешь, Диана".
  "С лишним весом очень тяжело торговать и бегать по ярмарке", - Диана скосила взгляд на меня.
  Медуса воодушевилась:
  "Ирида?"
  "Да, Медуса".
  "Присядь на мягкие подушки".
  "Я не устала", - я проблеяла.
  "На этих подушках Ихтиандра сидит обычно", - Медуса подтолкнула меня к подушкам.
  Я плюхнулась.
  "Ээээ.
  К нам воины приставали, - я снова в панике пыталась отвлечь Медусу от игр со мной. - Диане под тунику руку засунул".
  "А тебе, Ирида, оплеуху воин отвесил".
  "Оплеуху?
  Под тунику руку? - Медуса переводила взгляд с меня на Диану. - Ирида.
  Я думала, что у тебя щечка красная, потому что на солнце загорела.
  Если девушка ходит без шелка на лице..."
  "Птичка летит", - я ткнула пальчиком в сторону входа в шатер.
  "Где птичка?" - Медуса отвлеклась.
  "Показалась мне птичка", - я - незаметно для Дианы - погрозила Медусе кулачком.
  "Медуса, - Диана стряхивала с ладоней крошки. - Спасибо за пахлаву.
  Очень вкусная".
  "Пахлава не вкуснее, чем ты, Диана", - Медуса холодно ответила.
  "Чтооооо?" - Диана отшатнулась.
  Побледнела.
  "Я пошутила, Диана, - тон Медусы не изменился. - Алехандра и Ихтиандра большие шутницы.
  Я девушка нордическая.
  Характер у меня снежный.
  Ледяной характер.
  Но Алехандра и Ихтиандра своими шуточками даже меня растормошили.
  Поэтому у меня вылетело нечаянно.
  Что пахлава не слаще, чем ты, Диана".
  "Сначала ты сказала, что пахлава не вкуснее, чем я".
  "Не мои слова, Диана.
  Не мои".
  "Ты совершенно спокойная, Медуса, - Диана выдохнула с облегчением. - А то я уже подумала..."
  "Диана!
  Ты подумала, что Медуса слишком быстро идет на сближение? - Донеслось задорное из-за горы шелка. - Наша Медуса замороженная.
  Она, как айсберг.
  Движется медленно.
  Но, если налетит, то потопит".
  "Алехандра.
  Не языком работай.
  Иглой". - Снег падал в голосе Медусы.
  
  "Я сегодня подсчитаю, - Диана подошла к бархату.
  Присела.
  Отблески факела играли на ее бедрах. - Шелк и бархат выгодно продавать.
  Но нужно уметь.
  Вы умеете.
  Я же - на рисе и на овцах монеты получаю.
  С шелком и бархатом не получится у меня".
  "Шелк и бархат - не надежное, - Медуса присела на корточки рядом с Дианой. - Сегодня берут.
  Завтра утрачивают интерес.
  Зато спрос на рис и овец будет всегда.
  Я думаю, что тебе не нужно торговать шелком и бархатом, Диана.
  Моя...
  Наша торговля держится на Алехандре.
  Ее туники и халаты на короткое время заинтересуют жителей Херес.
  А дальше что?
  Дальше - придется плыть в другие земли.
  Ты же не найдешь мастерицу, которая будет шить для продажи шелковые туники и халаты..."
  
  
  ГЛАВА 483
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ДИАНА И МЕДУСА
  
  "Рис и овцы - мое, - Диана согласно кивнула милейшей головкой. - Сегодня на рисе я сделала два золотых сольдо".
  "Да ты что, Диана", - Медуса искренне обрадовалась.
  "Настроение у меня сегодня хорошее.
  Покупатели чувствуют настроение продавца".
  "Полностью с тобой согласна, - Медуса потянулась. - У угрюмого печального продавца никто ничего не купит".
  "Полностью согласна, - я мысленно передразнила Медусу. - Все согласны.
  Лишь я одна не согласна.
  Не знаю, с чем, но не согласна. - По привычке я начала с собой спорить. - Почему злюсь?
  Потому что Дездемоне и Алехандре весело?
  Хихикают.
  Переговариваются.
  Медуса и Диана начали обсуждать шелк, бархат, рис и овец.
  Я же - не к месту.
  Но с другой стороны, я же сама затаилась.
  Сама от всех стараюсь держаться подальше.
  Секретики, тайны.
  Но, когда признаюсь Диане, что я и Ихтиандра - одно и то же...
  Когда Диана узнает.
  То совсем другое начнется.
  Но, когда признаюсь?
  Только не сегодня.
  И не завтра".
  
  "Мы готовы", - Дездемона свободно засмеялась.
  Вышла к нам.
  "Рабыня, а смеется свободно", - я подумала.
  "Дездемона!
  Как вы можете быть готовы? - Диана подняла брови. - Алехандра шила тунику...
  Для себя".
  "Мы вместе шили, - Алехандра выпорхнула, как бабочка.
  Встала под факелом. - Наслаждайтесь!
  Завидуйте!
  Трепещите в благоговейном восторге!".
  "Трепещем", - Медуса округлила глазища.
  "Медуса, - Алехандра выпятила нижнюю губку. - На твоем лице я вижу ужас.
  Дракон прилетел?"
  "Ой", - Диана пропищала.
  "И?" - Дездемона настороженно на нас смотрела.
  "Я думаю, что я буду самая многословная, - я зашипела. - Алехандра!"
  "Да, Ирида".
  "Как тебе не стыдно, Алехандра!
  Что на тебе?"
  "Туника из розового бархата".
  "Где ты видела тунику из розового бархата, Алехандра?"
  "В мечтах видела.
  Теперь сшила".
  "Но это не туника".
  "Тогда, что же это, Иридочка?" - Алехандра воткнула кулачки в бока.
  "Это лоскут.
  Кусок испорченного бархата.
  Ладно, первая туника вышла бесстыдная.
  Но она хоть все прикрывает".
  "Эта туника тоже прикрывает снизу".
  "Снизу, да, - я с сарказмом захохотала. - Только ветер...
  Неловкое движение.
  Малюсенький наклон.
  Тогда оголится.
  А так, да, конечно, прикрывает.
  Но сверху..."
  "Сверху сзади, как на первой тунике, - Алехандра подошла к Диане.
  Пальцем водила по ее спине. - Большой вырез до попы.
  Но скромный..."
  "Но спереди, спереди, - я хлопала ладонями по своим щекам. - Стыд спереди у тебя, Алехандра. - Я вскочила с мягких подушек.
  Сделала три круга по шатру. - Как я - скромная весталка - оказалась в центре порока?
  Я же благородная. - Я тихонько завыла. - Алехандра!
  У тебя же спереди сиськи!".
  
  "Ирида, - Медуса провела рукой по моей голове. - У всех спереди сиськи.
  У Алехандры спереди сиськи.
  У меня.
  У тебя.
  У Алехандры.
  Даже у цезаря спереди сиськи.
  Но у цезаря сиськи не девичьи".
  "Вырез, - мне не хватало воздуха. - В нем сиськи.
  Сиськи торчат.
  Да что там торчат.
  Сиськи в вырезе видны!
  Туника должна скрывать.
  Но ты, Алехандра, сшила так, что туника показывает сиськи.
  У Дианы на тунике вырез до сисек.
  Немного видно груди.
  Но на этой тунике ты нарочно сделала вырез, чтобы в него светились твои замечательные грудки.
  Ты еще сшей тунику, с вырезом на попе.
  Чтобы туника попу не скрывала".
  "Я думала об этом, Ирида, - Алехандра захихикала. - Ты хочешь, чтобы я сшила тебе тунику с вырезом для попы?"
  "Нет!
  Нет!!
  И нет!!!
  Алехандра!
  Ты подорвала мое доверие туникам!"
  "Всем нравится, а тебе не нравится, Ирида", - Алехандра надула щечки.
  "Ирида?"
  "Да, Диана.
  Ты что-то хочешь сказать в мою защиту.
  Если нет, то лучше молчи".
  "Не закрывай мне рот, Ирида, - Диана вздёрнула подбородочек.
  Подошла ко мне.
  Встряхнула за плечи. - Открой глаза, Ирида".
  "Не открою глаза.
  Мне больно и стыдно смотреть на тунику Алехандры".
  "У тебя дрожат губы, Ирида.
  Ты говоришь с трудом, - Диана не щадила меня. - Мне не нравится, как ты разговариваешь с Алехандрой.
  Алехандра старалась.
  Шила тунику.
  Ты же ругаешь Алехандру, как... как свою рабыню.
  Или - как давнюю близкую подружку ругаешь.
  Но вы едва знакомы.
  Будь вежливой, Ирида".
  "Я не ругаю, Алехандру, - я опустила голову. - Я просто хотела помочь.
  Сказала все, что думала.
  Но не помогла".
  "Ирида, - Алехандра приблизилась ко мне.
  Я старательно не смотрела в вырез в тунике. - Во-первых, будь терпимой.
  Ты ещё не видела одежд бонжурских красавиц, когда они танцуют на ночном пиру.
  Моя туника - верх приличия по сравнению с теми, как они называют, комбинациями.
  Просто принимай мир, как он есть.
  Не осуждай.
  Ты же не осуждаешь осла, когда он посредине дороги, при людях выпускает струю".
  "Ну, ты и сравнила, Алехандра, - я не выдержала.
  Засмеялась: - Сравнила струю осла со своей туникой".
  "Я для примера сказала, Ирида.
  Во-вторых, мы же - торговки.
  Нам не важно, кто и для чего купит наши бархат и шелк.
  Поверь мне, тунику с вырезом на груди будут покупать дороже.
  Многие захотят дома, среди своих щеголять в откровенной тунике".
  "Алехандра сшила тунику для веселья на реке в купальне, - Медуса тихо прошелестела голосом. - Как раз для случая туника.
  Как я понимаю, что в купальне все будут без одежд".
  
  "Да, в купальне все голые", - Диана подхватила радостно.
  "Диана, ты бы постыдилась, - я пробурчала. - Но...
  Новая туника Алехандры...
  Очень оригинальная.
  Нежная.
  Розовенькая.
  Как раз, чтобы щеголять в купальне..."
  "Наконец, Ирида сказала свое главное слово, - Алехандра захихикала. - Без насилия обошлось".
  "Ирида?"
  "Да, Диана".
  "Ты можешь поклясться, что не сердишься на Алехандру".
  "Мы не на войне, чтобы клясться", - я сжала кулачки.
  "Не пугайте мою госпожу Ириду", - рабыня Дездемона прижалась ко мне.
  "Но твоя госпожа - Диана", - Алехандра приложила пальчик к губкам.
  Наступило неловкое молчание.
  Дездемона опомнилась первая.
  Подхватила корзины с едой.
  Вышла из шатра.
  "Пора уже", - Медуса вышла за Дездемоной.
  Через несколько минут мы весело шагали в сторону реки.
  "Алехандра?"
  "Да, Ирида".
  "Ты между нами иди.
  На тебя пялятся.
  На твою тунику..."
  "Благожелательно смотрят, - Алехандра захихикала.
  Невозможно на нее сердиться. - Думаю, что завтра будет наплыв покупателей в нашем шатре".
  "Лишь бы волной покупателей не снесло шатер", - я пропищала.
  "Дездемона, - Медуса остановилась.
  Подождала, пока рабыня поравняется с ней. - Дай одну корзину.
  Я понесу".
  "Мне не тяжело", - рабыня пыхтела.
  "Я не спрашиваю, тяжело тебе, или нет.
  Я беру твою корзину, Дездемона", - Медуса почти силой забрала корзину у рабыни.
  Я почувствовала, как кровь стыда прилила к моим щекам.
  Диана же опустила миленькую головку.
  Госпожа помогает рабыне нести тяжести.
  "Диана, - Алехандра высунула язычок. - Какие правила на реке в купальне?
  Мы сами не местные".
  "Какие могут быть правила? - Диана развела руками. - Нет никаких правил в веселье.
  Веселитесь, и все".
  
  "Ха, Диана, - я с сарказмом усмехнулась. - Веселитесь и все?
  Представь, что я бы в твоем доме стала бы веселиться.
  Вы бы меня сразу заклевали.
  Ты бы сказала, чтобы я не устанавливала свои правила".
  "Купальня - не мой дом, Ирида".
  "Поэтому, Алехандра права.
  В купальне на общем веселье должны быть строгие правила.
  Например, к кому-нибудь нельзя подходить.
  К другим, наоборот, невежливо, если не подойдешь".
  "Ты права, Ирида, - Диана протянула. - Ты тоже права, Алехандра.
  Я как-то не задумывалась раньше о правилах.
  Я приходила.
  Подсаживалась в круг моих друзей купцов.
  Или они ко мне подходили в кружок".
  "В кружок?" - Алехандра захихикала.
  "Мы беседовали о торговле.
  Смеялись.
  Плясали в общем хороводе около костра.
  Пели песни.
  Кушали".
  "Кушали то, что ты принесла, Диана", - я ядовито заметила.
  
  "Мелочная ты, Ирида, - Диана фыркнула. - Наверно, потому что все эти годы жила в бедности.
  Мне же не жалко еды.
  Пусть купцы пируют с моей едой".
  "Не жалко тебе еды, Диана, - я зашипела. - Ты не мелочная.
  А купцы свою еду жалеют.
  Они твое съедят.
  Затем, когда ты уйдешь, свое будут жрать.
  Я уверена, что купцы над тобой посмеиваются.
  Называют простушкой..."
  "Правда?" - Диана быстро-быстро моргала.
  Длинные бархатные ресницы летают, как бабочки.
  "Правда", - за меня ответила Медуса.
  "Тогда сегодня я к купцам не подойду.
  У меня же своя компания". - Диана решила.
  "На речку? - Нас остановили ночные стражники. - Купаться в общем веселье?
  Диана, - стражники знали Диану. - Потрясающая у тебя туника.
  Синяя.
  С вырезами.
  Коротенькая.
  Так и зовёт, так и зовет.
  И у твоей подружки туника - выше похвал.
  Где купили?"
  "В нашем шатре продаются", - Алехандра из торговых соображений не призналась, что сама сшила.
  "В шатре, где огромный красавец раб стоит с зажжённым факелом?"
  "Да".
  "Тогда я приду завтра, - начальник стражи подкрутил ус. - Своей Персефоне куплю тунику.
  Пусть радует меня".
  "Какую из туник? - Алехандра склонила головку к левому плечу. - Эту, - Алехандра опустила ладонь на локоть Дианы. - Или эту? - Алехандра крутанулась на пятке?"
  "Конечно, эту.
  Розовую.
  Хочу сиськи Персефоны видеть.
  Очень соблазнительная туника".
  "А я возьму, что поскромнее, - молодой стражник покраснел от смущения. - Вроде бы скромная туника.
  А ничего не скрывает.
  Мелиса не заподозрит, что я хочу..."
  "Ой, будто не заподозрит твоя Мелиса, - стражники заржали. - Увидишь, что она - как только натянет тунику - так сразу найдет работу на полу.
  Встанет на коленки.
  Начнет какую-нибудь плитку вытирать.
  Как раз работа для девушки в коротенькой тунике".
  Стражники еще минут пять обсуждали туники работы Алехандры.
  Наконец, с неохотой отстали от нас.
  
  "С пользой мы идем в купальню, - Алехандра воодушевилась. - Вечер.
  А уже множество заказов на утро".
  "Алехандра!
  Ты за ночь сможешь сшить много туник?" - Диана распахнула ротик.
  "Даже больше, чем много.
  У меня свое мастерство.
  Сначала нарежу заготовки для туник.
  Ихтиандра мне купила самые дорогие иглы и резак.
  Они сами режут и шьют.
  Затем единообразно обработаю туники.
  Так что озолотимся завтра".
  "До завтра нужно не утонуть в купальне", - я пробурчала.
  Почему-то получалось, что я выгляжу всем недовольная.
  "Ирида, - Алехандра заметила мое состояние. - Выше нос!
  Все будет прекрасно!"
  "Алехандра? - Диана не могла отойти от вопроса о туниках. - Ихтиандра тебе помогает во время шитья туник?"
  "Ихтиандра? - Алехандра взглянула на меня.
  Захихикала. - Ихтиандра была занята".
  "Тогда можешь взять в помощь Дездемону", - Диана свободно распоряжалась своей рабыней.
  "Что Диана задумала? - Я размышляла. - Хочет, чтобы Дездемона научилась шить туники?
  Потом Диана будет их продавать?
  Или просто желает помочь подружкам?"
  "Дездемона мне прислуживает", - я холодно сказала Диане.
  "Тогда ты, Ирида, мне помоги", - Алехандра обнаглела.
  "Йа?
  Я? - Я проблеяла. - Я не умею шить".
  "Я научу тебя шить, Ирида".
  "Но я занята".
  "Нет никаких у тебя дел в доме, Ирида, - Диана засмеялась невесело. - Может быть, польза тебе будет.
  Научишься шить туники.
  Станешь продавать.
  Заработаешь монеты.
  Не век же тебе нищей... безмонетной быть".
  "Спасибо, подружка, за добрый совет, - я горько усмехнулась. - Диана.
  Я от тебя не ожидала..."
  "Что ты от меня не ожидала?"
  "Что ты меня продашь на работы".
  "Для твоей же пользы, Ирида.
  Я вижу, как ты киснешь в доме.
  Я не говорю "работа".
  Я думаю об увлечениях для тебя.
  Вдруг, тебе понравится шить туники?
  Тебе же лучше".
  "За меня все ты решила, Диана.
  Как всегда.
  Сначала ты решила, что мы уже не подруги.
  Теперь заявляешь, что я должна работать.
  Потому что скучаю".
  "Ты злобничаешь, Ирида.
  Напряжена.
  Я думаю, что от безделья", - Диана осмеяла меня.
  
  "Раз все за, то мое против не считается, - я расправила плечи. - Алехандра!
  Я буду с тобой по ночам шить туники". - Я говорила Алехандре.
  Но смотрела на Медусу.
  Она как бы уменьшилась в росте.
  Смотрела на меня с испугом.
  "Медуса безумно влюблена в Алехандру.
  Алехандра ее тоже любит по-своему.
  Медуса будет переживать, когда я и Алехандра ночью в съемном доме станем шить вместе.
  Медуса не может же покинуть свой шатер, чтобы к нам присоединиться.
  Станет ревновать.
  Но и меня Медуса безмерно уважает.
  И... любит..."
  "Медуса, - я взяла гордую нордячку за руку.
  По коже Медусы пробежала дрожь. - Ты не станешь возражать, если Алехандра будет шить в шатре?
  Я стану помогать Алехандре.
  Мы будем тихо.
  Тебя не разбудим".
  "А так можно"? - искры благодарности летели из глаз Медусы.
  "В шатре не так удобно, как в доме, - Алехандра пососала пальчик. - Но рядом с Медусой веселее".
  "Мы снимем второй шатер, - я воодушевилась. - Специально для шитья.
  В нем будем продавать готовые туники.
  Расширим торговлю". - Я не заметила, как сказала "мы".
  Зато все заметили.
  Медуса и Алехандра замерли.
  "Ирида?" - Диана указательным пальчиком постучала по моему лбу.
  "Да, Диана", - я проблеяла.
  Видела, что меня все слушают внимательно.
  "Ты хочешь работать с Медусой, Алехандрой и Ихтиандрой?
  А их позволение спросила?
  Ты же ничего не умеешь.
  Зачем ты им нужна?"
  "Мы с радостью примем Ириду в нашу торговлю, - Алехандра повисла у меня на руке. - Тебе, Ирида, не надо будет ничего делать.
  Ты же благородная.
  Ты - весталка.
  Станешь лицом нашей торговли.
  На тебе туники сидят изумительно".
  "У тебя идеальное тело, Ирида, - Медуса взяла меня за вторую руку. - В новой тунике будешь прохаживаться по шатру.
  Выйдешь на ярмарку.
  Прекрасная благородная весталка в изумительной тунике.
  К нам посетители слетятся, как ночные бабочки".
  "То волна, то бабочки, - я пропищала. - Я подумаю".
  
  "Ваша подружка Ихтиандра не будет ли против?" - Диана явно не хотела упускать меня.
  Хотя только что предложила работать у Медусы, Ихтиандры и Алехандры...
  "Против чего Ихтиандра должна возражать?" - Медуса и Алехандра переглянулись.
  "Против Ириды.
  Вы же пригласили Ириду.
  Но не спросили разрешения у Ихтиандры".
  "Ихтиандра не будет против, - Алехандра захихикала. - Ирида Ихтиандре обязательно очень понравится".
  "Я же сказала - подумаю", - я прятала взгляд.
  
  К счастью, показалась река.
  Настроение наше улучшилось.
  "Костры горят, - Алехандра вытянула шейку. - Люблю огонь в ночи.
  Он греет мне сердце".
  "Купаются.
  Плескаются". - Медуса была менее многословной.
  "Радуются.
  Танцуют около костров. - Я жадно вглядывалась. - Много народа".
  "Сейчас я заплачу за нас пошлину", - Диана достала кошель.
  "Пошлину?
  За что? - Я трясла головкой. - Я думала, что веселье бесплатное".
  "Веселье бесплатное, - Диана подошла к голому мужчине.
  Он без стыда разглядывал нас.
  И совсем уж без стыда гордился своей наготой. - Но поддержка костров.
  Уборка мусора.
  За отпугивание воров и разбойников тоже надо платить.
  Ирида.
  Не беспокойся.
  Я за всех заплачу.
  Я же приглашала".
  "Мы можем тоже заплатить", - Медуса взвесила на ладони тяжелый кошель.
  "Вы меня обидите, - Диана мягко отвела руку. - Мелкие монетки".
  "Диана, замечательная у тебя туника, - голый дотронулся до края туники. - Дорогая?"
  "Очень.
  Очень дорогая туника. - Диана вручила смотрителю несколько мелких монет. - Где нам устроиться, Ахерет?"
  "Вас, - служитель Ахерет нас пересчитал. - Четыре и рабыня.
  Рабыня - на лугу за кустами.
  Чтобы никто не оскорбился видом рабыни".
  "Кто тогда нам будет прислуживать? - я возмутилась. - Моя рабыня, - назвала Дездемону своей рабыней - будет при мне".
  "Тогда я посажу вас в камыши.
  Там есть закрытая полянка. - Смотритель Ахерет не смутился. - За рабыню придется доплатить".
  "Я доплачу за Дездемону, - Медуса произнесла с нажимом. - Сколько монеток?"
  "Рабыня стоит как три свободных, - Ахерет обрадовался новому доходу. - Потому что рабы - лишние на нашем празднике".
  "В камыши, так в камыши", - Диана кусала губки.
  "Диана, разве ты не хочешь присоединиться к купцам? - Смотритель помолчал.
  Хотел удостовериться, что Диана его поняла. - Ты же всегда с ними веселилась".
  "На этот раз у меня подруги, - Диане разговор не нравился.
  Но и осечь смотрителя она не решалась.
  Наверно, он был здесь главный по размещению.
  Вот и правила. - Я с подругами".
  
  "С подругами веселее, чем с купцами, - Ахерет подмигнул. - Я же буду вас охранять.
  Сегодня утром нашел труп в камышах..."
  "В камышах, где мы будем сидеть?" - Я взвизгнула.
  "Нет.
  В других камышах. - Ахерет мог и соврать легко. - Сначала подумал, что патриций умер от обжорства.
  Однако, когда рассмотрел его, то нашел рану на затылке.
  Я допускаю, что патриция принесли в жертву.
  Никто не знает, что его ждет завтра.
  Поэтому сегодня все должны веселиться, как в последний раз". - Смотритель Ахерет отвел нас в камыши.
  Поклонился.
  Облизнулся на Алехандру.
  Скрылся в сторону голосов.
  "Ахерет раздражает своей важностью", - Алехандра пропищала.
  "Полностью с тобой согласна, Алехандра", - я кивнула.
  Медуса постелила на траву отрез шелка.
  Не пожалела.
  "Я могу сказать об Ахерете, - Диана раскладывала еду на шелк. - Не портите с ним отношения.
  Ахерет очень мстительный.
  Не прощает обид.
  Говорят, что он задушил свою мать.
  Она, якобы, была колдунья.
  Но распорядитель он прекрасный.
  С ним на веселье можно ни о чем не беспокоиться".
  "Уж я точно не стану беспокоиться, - я разделась. - Я же не мать Ахерета".
  Шутка тяжелая.
  Но Алехандра, Дездемона и Диана засмеялись.
  Медуса - из-за своей невозмутимости - лишь оттянула уголок губ.
  "Я пока не стану раздеваться, - Алехандра прислушивалась. - Покажу всем новую тунику.
  Пусть оценят.
  Приценятся".
  "Даже на отдыхе ты работаешь, Алехандра", - я вздохнула.
  "Ирида? - Алехандра подпрыгнула.
  Засмеялась серебряно. - Ты, действительно, считаешь это работой?
  Я что, камни в каменоломне таскаю?
  В замечательной тунике пройтись вдоль берега.
  Показать себя.
  Насладиться всеобщим вниманием.
  Это - удовольствие".
  "Мало тебе общего внимания, Алехандра", - Медуса ревниво прошелестела губами.
  "Мало! - Алехандра обняла Медусу.
  Поцеловала в шею. - Мне всегда всего мало.
  Мало себя.
  Мало тебя.
  Мало Ихтиандры.
  Мало Дианы. - Алехандра перелетела к Диане.
  Поцеловала и ее. - Мало Ириды. - Алехандра поцеловала меня. - Мало Дездемоны".
  Достался поцелуй и рабыне.
  Затем Алехандра упорхнула.
  
  "Алехандра!
  Будь осторожна", - Медуса крикнула вслед.
  "В купальне спокойно, - Диана расслабилась.
  Медленно сняла тунику. - За Алехандру можешь не переживать.
  Ахерет не даст ее в обиду".
  "Не даст в обиду, - Медуса тоже разделась. - Алехандра хрупкая.
  Нежная.
  Легкоранимая.
  Но за себя постоит.
  За себя и за того, кого посчитает нужным защитить.
  Я думаю, что Алехандра не обидится, если я раскрою тебе ее секрет, Диана..."
  "И мне раскроешь секрет Алехандры", - я пролепетала.
  Я же, по моей интриге, меньше знаю, чем Диана...
  "Алехандра - принцесса..."
  "Принцесса?" - Диана охнула.
  "Бывшая принцесса, - Медуса протянула персик мне. - Но не может вернуться на престол.
  По законам ее царства рабыни, даже бывшие рабыни не могут править.
  Поэтому сестра продала Алехандру в рабство.
  Теперь Алехандра, как бы никто..."
  "Как жаль", - в голосе Дианы не слышно сожаления.
  Ей было бы приятнее, если бы Алехандра оставалась принцессой.
  "У вас - товар.
  У нас купец". - К нам без разрешения подошел толстенный мужчина.
  Я сначала подумала, что он - женщина:
  "Большие висячие груди.
  Живот огромный скрывает низ.
  Голос тонкий".
  Но потом поняла, что женщин с длинной седой бородой не бывает.
  
  
  ГЛАВА 484
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  В ОБЩЕЙ КУПАЛЬНЕ
  
  "Доброго веселья", - мужчина не присаживался.
  Стоя выглядел не очень.
  "Тебе тоже доброго веселья, Лахэтэм", - щечки Дианы порозовели.
  Я насторожилась.
  Слишком ярко Диана отреагировала на появление купца.
  "Медуса, познакомься.
  Купец Лахэтэм, - Диана начала знакомить. - Мой торговый друг. - Ирида.
  Дездемона", - после колебания Диана все же назвала имя рабыни.
  Я подумала:
  "Диана поступила по-доброму.
  Могла бы не представлять рабыню Дездемону купцу".
  "Почему не купаетесь, девочки?" - купец Лахэтэм без разрешения сграбастал запечённую курицу.
  Впился в нее зубами:
  "Я тебя знаю", - купец Лахэтэм пережевывал кости курицы.
  "Курицу знаешь?"
  "Тебя знаю, - Лахэтэм ткнул толстым пальцем в сторону Медусы. - Уважаю.
  Со своими товарками шелком торгуешь и бархатом".
  
  "Не купаемся, потому что еще не покушали", - я злобно прошипела.
  Жаль курицу...
  Перебила разговор купца и Медусы о торговле.
  Свернула на купание.
  "Напрасно не купаетесь, - купец намек на его обжорство бесцеремонное не понял. - Вода еще теплая.
  Мы сидим, веселимся.
  Вдруг, Гермес говорит - Диана пришла.
  Я думал, что ты к нам подойдешь.
  А ты с подругами.
  Вот я и подошел спросить, что и как".
  "Спросил?" - Я скрестила ноги.
  Диана меня ущипнула за попку.
  Умоляюще смотрела.
  Не хотела, чтобы я ссорилась с купцом.
  Наверно, он ей дорог... как торговый друг.
  "Диана, помнишь, как мы в прошлый раз забавлялись?" - Купец хрюкнул.
  "Лахэтэм.
  Моим подружкам не интересно..."
  "Еще как интересно послушать, как вы в прошлый раз забавлялись, - яд сочился из моих слов. - Мне все интересно, что связано с моей лучшей подругой детства".
  "Так вы с детства знакомы?" - Купец облизал меня взглядом.
  "С детства".
  "Вы в детстве тоже играли в - Оседлай кита?"
  "Нет.
  Мы в детстве не играли в - Оседлай кита, - я фыркнула. - Наверно, потому не играли, что у нас не было кита.
  Я и Диана по весу и строению на кита не похожи".
  "Зато я похож на кита, - купец звонко стукнул ладонью по животу.
  Съеденный цыпленок отозвался из живота. - Могу с вами со всеми сыграть.
  Меня на вас хватит.
  Оседлаете меня..."
  "Какие правила?" - Медуса с жалостью посмотрела на меня.
  Она понимала, как я страдаю.
  Страдаю, потому что у моей Дианы другая жизнь.
  "Правила морские, - купец Лахэтэм загрохотал утробным смехом.
  Или это невесело смеялся жареный петух в его кишках? - Я - кит.
  Вы на меня в реке пытаетесь залезть".
  "Как это залезть?" - холод сковал мои пальцы.
  "Как на кита залезаете.
  Я в воде мокрый.
  Вы скатываетесь с меня.
  Весело".
  "Очень весело, купец Лахэтэм, - я выпрямила спинку. - На тебе даже ухватиться не за что.
  Круглый.
  Скользкий".
  "Поэтому Диана в прошлый раз все скатывалась и скатывалась, - купец принялся за рисовую лепешку. - Но потом закрепилась на мне".
  "Закрепилась на тебе, купец?" - Мне стало все безразлично.
  "Я села Лахэтэму на шею", - Диана поспешно объяснила.
  "Кожа у тебя, Диана, нежная, - купец облизнулся.
  Казалось, что он хочет съесть Диану. - А там - совсем уж нежно".
  
  "Как мило, - я заскрежетала зубами. - Я непременно хочу с тобой сыграть в Оседлай купца".
  "Ирида?" - Диана вскрикнула.
  "Да, Диана".
  "Тебе зачем играть в Оседлай кита?"
  "Я и ты подружки, Диана, - я натянуто улыбнулась. - Я хочу чувствовать то, что чувствовала ты.
  Тоже постараюсь оседлать Лахэтэма.
  Зацепиться.
  Укрепиться".
  "Ирида", - Диана скрестила пальцы.
  "Я отнесу корзины с едой в камыши.
  Чтобы не затухло". - Дездемона спасала меня, Диану и кушанья.
  Уловила момент, когда ненасытный купец Лахэтэм снова потянулся к еде.
  Опередила купца.
  Он разочаровано смотрел на пустую руку.
  Медуса молча поднялась.
  Вошла в реку.
  "Вода, действительно, теплая?" - Я спросила Медусу.
  "Вода? - Медуса обернулась. - Не знаю.
  Я же из Норда.
  Я никогда не думаю - теплая, или холодная вода.
  Для меня любая вода - радость.
  Я же - рыбачка".
  "Рыбачка, а стать, как у царевны", - купец Лахэтэм с удовольствием причмокивал.
  "Медуса - красавица", - я медленно шла по воде за Медусой.
  "Ты, Ирида, красавица из красавиц, - купец Лахэтэм шумно ко мне присоединился в реке. - На кого-то ты похожа.
  Я тебя на ярмарке не видел?"
  "Я не из Херес, - я подумала, что купец вспомнит меня на ярмарке. - Ты ошибся, Лахэтэм".
  "Наверно, ошибся.
  В шатре, где Медуса, еще две девушки.
  Одна из них на тебя статью похожа, Ирида.
  Но лицо у нее закрыто шелком".
  "Я тоже заметила, что Ихтиандра статью похожа на тебя, Ирида, - Диана весело засмеялась за моей спиной.
  Брызнула в меня водой. - Вам нужно обязательно познакомиться".
  "Как только, так - сразу", - я беспомощно пролепетала.
  Купец Лахэтэм шумно грохнулся в воду.
  "Как морское чудовище, - я запищала.
  Первая, чтобы досадить Диане, попыталась Оседлать кита. - Скользкий.
  Я не могу". - Я с хохотом свалилась с пузатого купца.
  Он уже не казался мне злобным обжорой.
  Веселый купец!
  "Я тоже попробую, - совершенно спокойная Медуса легла на живот необъятного купца.
  Затерялась в его жировых складках. - Ирида!
  Поддержи меня за попку, - Медуса пищала. - Сползаю".
  "Я тебя подержу за попку, Медуса", - Диана опередила меня.
  "Так нельзя, - довольный купец Лахэтэм набрал в рот воды.
  Выпустил фонтан. - Поддерживать нельзя.
  Не по правилам".
  "Мы маленькие.
  Ты - большой". - Я счастливо смеялась.
  Но к своему стыду, заметила, что рядом нет Дездемоны.
  "Нехорошо как-то по отношению к рабыне, - я подумала. - Но можно ли рабыням купаться с купцами?"
  "Дездемона, - Медуса прочитала мои мысли.
  Помахала рукой. - Иди к нам".
  "Да, иди к нам, Дездемона", - я пропищала.
  
  Дездемона с радостью присоединились.
  "Далеко не заходи в воду, - я позаботилась. - Цепи рабские у тебя тяжелые.
  И ошейник..."
  Через минуту мы вчетвером пытались Оседлать кита.
  Визг, хохот.
  Необычайно весело.
  "Диана?
  Медуса?
  Дездемона? - Я вдруг поняла. - Вам не кажется, что с нами кого-то нет?"
  "Ихтиандры?"
  "Ихтиандры - тоже".
  "Купец Лахэтэм?"
  "Да".
  "Ого". - Мы засуетились.
  Нащупали ножками тело купца.
  Медуса нырнула.
  Несмотря на трагедию, я залюбовалась блестящей гладкой попкой Медусы.
  С огромным трудом вы дотащили купца на мелководье.
  "Что делать?" - Диана приложила ладошки к щечкам.
  "Я не умею делать насильственное дыхание", - Дездемона прочирикала.
  "Я не хочу", - я пищала.
  "Попрыгаем", - Медуса предложила.
  "Думаю, что купца не развеселит, если мы будем перед ним, утонувшим, танцевать", - я продолжала пищать.
  "Не танцевать.
  Может и танцевать.
  На нем попрыгаем. - Медуса подала пример.
  Запрыгнула на живот купца.
  Подпрыгнула. - Я легкая слишком.
  Присоединяйтесь".
  "Так бы и сказала, Медуса.
  А то - попрыгаем на купце.
  Мы тебя неправильно поняли".
  Мы стали скакать на купце.
  Внутри него булькало.
  Глухо отвечало.
  Кажется, что проснулся в животе жареный съеденный петух.
  "Вид!
  Вид потрясающий снизу на вас. - Купец Лахэтэм прохрипел. - Продолжайте, продолжайте, девочки".
  "Если ты живой, то я слезу, - я спрыгнула с живота купца. - С живым не интересно играть".
  Медуса, Диана и Дездемона соскользнули за мной.
  "Лучшее веселье в моей жизни, - купец медленно поднялся.
  Сначала на четвереньки.
  Затем - на ноги. - Всю жизнь буду вспоминать, как мы играли в Оседлай кита.
  Четыре красавицы на меня забирались.
  А потом еще прыгали на мне".
  "Мы не просто прыгали.
  Мы спасали".
  "Без объяснений.
  Без двусмысленностей, - купец Лахэтэм быстро пришел в себя. - Спасли меня.
  Не намекали призрачно, что я умер в воде.
  Я даже не успел удивиться.
  Наверно, с красивыми девушками мужчина не умирает, а - воспаряет!
  Если бы я убивал себя, то я бы так и поступил - убивал бы руками красавицы. - Купец Лахэтэм движением руки призвал к молчанию: - Вы подтверждаете мои слова?"
  
  "А что ты сказал, купец? - Я пыталась понять. - Из твоих слов я поняла, что тебя ничто не заботит.
  Если хочешь, чтобы мы тебя понимали правильно, то говори коротко". - Я уставилась на купца, как на глиняную статую.
  "Ты - настоящая весталка, Ирида, - купец похлопал меня по плечу.
  Ладонь у него большая.
  Поэтому получилось, что и по груди похлопал. - Душа у тебя тоже настоящая.
  И грудь настоящая".
  "С груди бы и начинал", - я захихикала.
  "У меня тоже грудь настоящая", - рабыня Дездемона расправила плечи.
  Груди с укором смотрели на купца.
  "Я тоже", - Медуса не выставлялась.
  Но у нее и так все выставлено напоказ.
  "Я.
  Йа". - Диана тоже попыталась сказать, что у нее груди настоящие.
  Но купец Лахэтэм остановил ее:
  "Диана!
  О тебе отдельный разговор".
  "Чем же я отдельная?" - Диана провела ладонями по бедрам.
  "Диана?" - Я ткнула пальчиком в ее плечо.
  "Что, Ирида?"
  "У тебя на плече мотылек".
  "Мотылек сидит на моем плече?"
  "Ночная бабочка".
  "Опасная?"
  "Не опасная на вид, Диана.
  Она красивая.
  Красивые не бывают опасными".
  "Как раз красивые - самые опасные, - купец Лахэтэм заколыхался: - Ирида?"
  "Да, купец Лахэтэм?"
  "Ты могла бы не перебивать меня хотя бы минуту".
  "Не нравится мой голос? - Я облила купца презрением. - Кому девушки не нравятся, те с ними в купальне в кита не играют".
  "Очень ты мне нравишься, - купец приложил ладонь к левой груди.
  Своей левой груди. - Голос у тебя завораживающий.
  Нежный голосок.
  Сама ты - прекрасная.
  Но своей красотой и нежностью ты меня отвлекаешь".
  "Как можно отвлечь красотой и нежностью?" - рабыня Дездемона за меня заступилась.
  "Также можно отвлечь красотой и нежностью, как поверить словам рабыни", - купец Лахэтэм хрюкнул нечаянно.
  "Лахэтэм, - Диана протянула с восторгом. - Ты очень умный.
  Говоришь непонятно".
  "Я не философ.
  Непонятно говорю, потому что волнуюсь".
  "Ты?
  Купец Лахэтэм, - я захохотала. - Ты слишком толстый, чтобы волновался".
  "Я не толстый.
  Я - купец. - Лахэтэм с укором на меня посмотрел.
  Затем обернулся к Диане: - Диана.
  Я бы встал на колени перед тобой.
  Но избыточный вес мне мешает".
  "Я же сказала, что ты - толстый", - я крутила головой.
  "Ирида!
  А я просил, не мешай своим очарованием.
  Я отвлекаюсь на тебя.
  Мои мысли и остальное на тебя смотрит.
  А я сейчас хочу сказать Диане важное".
  
  "Важное хочешь мне сказать? - Диана охнула.
  Приложила руку к груди.
  Расставила коленочки. - Рис подорожает?
  Овцы подешевеют?"
  "С рисом и овцами ты управишься, Диана, - купец Лахэтэм засопел. - Важное для меня сейчас другое.
  Хотя, конечно, рис и овцы - да!
  Овцы и рис - очень важное.
  Но чтобы они были еще важнее, я хочу тебя взять в жены!"
  "Взять меня в жены? - Диана загибала пальцы. - Один, два, три.
  Но как это скажется на цены на рис и на овец?
  Продажи увеличатся?"
  "Купец, - Медуса влезла в разговор. - В Норде женихи говорят - не хочу взять в жены, а - согласись стать моей женой.
  Или по-другому - Возьми меня в мужья".
  "Мы не в Норде, - купец Лахэтэм дотронулся указательным пальцем до левого соска Медусы. - Но, если в Норде девушки все столь ослепительно красивые, как ты, то я готов плыть в Норд хоть на льдине".
  "Льда у нас нет, - Диана расслабилась. - У нас жарко".
  "Диана, - я вытаращила на подружку глаза. - Ты не поняла?"
  "Что я не поняла?
  Ирида!
  Ты на меня смотришь, как на раздавленный персик.
  Вроде хочешь, но в то же время сторонишься.
  Что произошло?"
  "Диана!
  Купец Лахэтэм только что предложил тебе стать его женой".
  "Женой?
  Чьей?"
  "Купца Лахэтэма".
  "А кто женится?"
  "Купец Лахэтэм хочет на тебе жениться, Диана".
  "Я понимаю о рисе и овцах.
  Но о женитьбе ничего не знаю".
  "Диана, очнись, - Медуса хлопала ладошками по щекам Дианы. - Тебе купец Лахэтэм сделал предложение.
  Мы в купальне сейчас.
  Голые сидим.
  Все сидим.
  Потому что сегодня третье.
  День общего купания".
  "Да.
  Вода в реке теплая".
  "Диана, - я не выдержала. - Тебя женят!".
  "Меня женят? - Диана расхохоталась. - Я не восковая фигурка.
  На солнце я не растаю".
  "Лахэтэм, - я повернулась к купцу. - Ты ошарашил мою подружку.
  Она от неожиданности сошла с ума".
  "Поэтому Диана не впускает в свою головку мысль, что ей сделали предложение, - рабыня Дездемона пропищала. - Ты сначала должен был подготовить Диану к важному событию".
  "Но мы же купались голые.
  Веселились.
  Разве это не подготовка к женитьбе?" - Купец Лахэтэм стучал кулаком в свой лоб.
  "Девушки - очень чувствительные, - я захихикала. - Я тебе это, как весталка говорю.
  Если бы кто-нибудь неожиданно предложил мне стать его женой, то я бы, наверно, бросилась с обрыва в реку".
  И подумала:
  "Купец Помпей предлагал мне стать его женой.
  Но я с обрыва не прыгнула".
  "Берег здесь не обрывистый, - Диана изучала меня взглядом.
  Затем посмотрела на Медусу. - Вы непонятное говорите.
  Почему не веселимся?"
  "Довеселились, Диана, - я зашипела. - Ты выходишь замуж за купца Лахэтэма".
  "Я что делаю?"
  "Позволь, Диана, - купец Лахэтэм с кряхтением все же встал на колени перед Дианой. - Я хочу, чтобы мы жили вместе".
  
  "Мы торгуем на одной ярмарке, Лахэтэм, - Диана погладила купца по огромной голове. - Под одним небом живем".
  "Да.
  Но будем жить в моем доме.
  У меня свой дом, Диана".
  "Я не понимаю тебя, Лахэтэм".
  "Я хочу, чтобы ты стала моей женой".
  "Твоей женой, что?"
  "Стала ты!"
  "Как же я стала твоей женой, если я не твоя жена, Лахэтэм?"
  "Поэтому я прошу, чтобы ты стала моей женой", - терпение у купца удивительное.
  Наверно, он никого из покупателей не отпускает без покупки.
  "Твоей женой?" - Диана проблеяла.
  Лицо ее побелело.
  Затем позеленело.
  Затем - посинело.
  "Диана меняет цвет, - я ядовито отметила, - значит, до нее дошел смысл слов купца".
  После моего замечания Диана потеряла сознание.
  "Воды!" - рабыня Дездемона брызгала водой из речки в лицо Дианы.
  "Травы", - Медуса выискивала на берегу какие-то травинки.
  "Писца, - купец Лахэтэм суетился. - Пока Диана без сознания, заключим с ней свадебный договор на глиняной табличке".
  "Никаких глиняных табличек", - я сорвала стебелек с пушистым хвостиком.
  Пощекотала в носу Дианы.
  Диана чихнула и поднялась.
  "Подействовало!" - Медуса на меня смотрела с обожанием и уважением.
  С другой стороны на меня взирала рабыня Дездемона.
  Обожания и уважения в ее взоре было не меньше, чем у Медусы.
  "Я же подруга Дианы с детства, - я скромно заявила. - Хочет Диана сейчас меня признавать подругой, или не желает - не имеет смысла.
  Детство ушло.
  В нем мы дружили.
  Часто щекотали травинками друг дружку.
  Смешно было.
  Смешно и чихабельно".
  "Часто вы в детстве теряли сознание?" - рабыня Дездемона присела рядом со мной.
  "Не так часто мы теряли сознание, как нам бы хотелось, - я с высокой ветки заглянула в детство. - С дерева падали.
  Ударялись головками сильно.
  Тогда травинка в ноздре выводила из состояния забытья".
  "Как интересно у вас было", - рабыня Дездемона с жадностью протянула.
  "Тогда - интересно.
  Сейчас еще интереснее, - я указала на растерянную Диану. - Сейчас купец Лахэтэм пытается женить на себе мою подружку".
  
  "Лахэтэм, - Диана блеяла. - Но у тебя есть жена.
  Геродонта - замечательная красавица".
  "Геродонта, Геродонта, - купец кулаком ударил по животу. - Вот где у меня сидит моя жена Геродонта".
  "Ты ее сожрал?
  Свою жену съел?" - Диана округлила глазища.
  "Я хотел ударить по сердцу.
  Но мое тело везде одинаковое.
  Поэтому ударил кулаком наугад.
  Попал в живот. - На глазах купца выступили слезы. - Моя жена изменяла мне с Шарлем".
  "С кем?
  Что это за Шарль?"
  "Шарль - имя бонжурского мореплавателя.
  В Херес он приплыл пополнить запас воды и женщин".
  "Запас женщин?"
  "Подругу Шарля смыло волной с галеры.
  А без женщин бонжурцы не могут.
  Даже в мореплавании.
  Поэтому Шарль пришел на ярмарку.
  Увидел мою жену Геродонту.
  Влюбился в нее сразу".
  "Разве можно влюбиться сразу?"
  "У бонжурцев все быстро происходит в любви.
  Могут за один час влюбиться.
  Полюбиться.
  Надоесть друг другу.
  И поругаться, в конце концов.
  Все за один час...
  Но моя жена удивительная красавица.
  Бывшая жена...
  Она пленила бонжурца Шарля.
  Он хотел от нее сбежать.
  Но сила любви приковала его к Геродонте.
  Геродонта изменяла мне при мне".
  "Как изменяла тебе при тебе?"
  "Шарль невысокого роста.
  Очень невысокого.
  Совсем невысокий.
  Очень совсем короткий.
  Но очень прыткий.
  В любую щель залезет.
  Моя жена прятала его под длиной туникой".
  "Ого".
  "Геродонта не боялась, что их увидят, - купец Лахэтэм сжал кулаки.
  Помолчал. - Я не понимал, почему Геродонта мне не признается.
  Потом - понял.
  Она не просто мне изменяла.
  Она хотела изменить свою жизнь.
  Сбежала на галеру Шарля.
  Они поплыли из Херес".
  "И ты не догнал галеру?
  Ты же никого не упустишь, Лахэтэм, кто не заплатил".
  "Да.
  Я на галере со стражниками помчался следом.
  Мы скоро догнали галеру бонжурца Шарля.
  Бонжурцы беспечные.
  Они уверены, что всегда выкрутятся за счет своей любвеобильности.
  Шарль сидел на коленях моей жены
  Не она на его коленях, а он - на ее коленях.
  Как ребёнок сидел.
  И, как ребенок держался за грудь Геродонты.
  Я крикнул:
  "Геродонта!
  Возвращайся.
  Я все прощу".
  Но она покачала печально удивительно красивой головкой:
  "Лахэтэм.
  Для тебя торговля дороже, чем я.
  За мешками с товаром я жизни не видела.
  Поэтому, прощай, мой муж.
  Найди себе жену, которая разделяет твои интересы".
  Я надрывался:
  "Геродонта!
  Шарль тебя поматросит и бросит.
  Ты одна.
  Без монет.
  Не выживешь".
  "Мне этих мигов любви с Шарлем достаточно, Лахэтэм, - Геродонта смеялась надо мной. - Я выживу.
  Я буду жить в Бонжурии.
  Я научилась любить по-бонжурски.
  Там, где любовь, там нет смерти, Лахэтэм".
  Так мы и расстались. - Купец Лахэтэм почесал шею. - Все счастливы.
  Я бы и не подумал.
  Теперь ищу новую жену.
  Хозяйство у меня большое", - купец Лахэтэм запыхтел.
  "Хозяйство у тебя маленькое, Лахэтэм, - я зло заметила. - Сдвинь ноги".
  
  "Лахэтэм? - Диана погрозила мне пальцем.
  Не хотела, чтобы я смеялась над купцом. - Твое предложение слишком необычное".
  "Что тут необычного, Диана? - Купец прокашлялся в кулак. - Ты - красивая, молодая, бойкая.
  Умеешь торговать.
  Дом у тебя большой.
  Много рабов.
  Я - тоже - весь в торговле.
  Мы даже не поймем, что раньше жили отдельно.
  Сдвинем наши шатры на ярмарке".
  "Наоборот, - глаза Дианы загорелись торговым интересом. - Шатры поставим отдельно.
  Далеко друг от друга.
  Ты будешь ставить низкую цену на рис.
  Ну, как низкую.
  Высокую.
  Но я буду торговать завышено очень.
  От меня покупатели будут уходить искать рис дешевле.
  После моих заоблачных цен они с радостью будут покупать рис у тебя.
  Он будет им казаться дешевым.
  Покупатели даже не поймут, что у нас заговор". - Щечки Дианы покраснели.
  "Я не прогадал, - купец Лахэтэм захохотал.
  Облапил Диану.
  Она утонула в его теле. - Мы еще не закрепили нашу женитьбу на глиняных табличках, а ты уже придумала, как торговать будем вместе".
  "Диана, - я вскочила.
  Заламывала руки.
  Кричала. - Купец Лахэтэм тебя сожрет.
  Он лжет.
  Но у меня нет доказательств его вранья.
  Я могу поклясться, что он тебя использует и выбросит".
  "Зачем я буду выбрасывать то, что приносит доход?"
  "Диана!
  Лахэтэм старый.
  Ты - молодая".
  "Я подкрашу волосы в молодой цвет, - купец махнул рукой. - Моя жена может развлекаться с молодыми на стороне.
  Лишь бы торговле не мешало.
  Я закрою глаза на твои измены, Диана.
  Хоть с рабами, хоть с конюхами, хоть со стражниками, хоть с моими товарищами.
  Веселись, сколько пожелаешь.
  Главное для меня, чтобы мы были с тобой вместе".
  "Диана.
  Лахэтэм тебя обдерет до нитки".
  "Ха!
  Диана свои монеты будет хранить в отдельном сундуке". - Купец Лахэтэм смотрел на меня с жалостью.
  "Он же.
  Же он..." - Больше я не могла придумать причину, по которой свадьба Дианы и купца невозможна.
  
  Но Диана сама обдумывала:
  "Лахэтэм?"
  "Да, Диана".
  "Сын цезаря Клавдий думает - взять меня в жены, или нет.
  Он должен прислать гонца".
  "Сын цезаря? - купец Лахэтэм вытаращил глаза. - Вот, где большие деньги крутятся".
  "Поэтому, я подожду, Лахэтэм.
  Вдруг, я стану женой сына цезаря".
  "Тогда мы сможем, как друзья, торговать, - купец даже не огорчился. - Ты не торопись с нашей свадьбой, Диана.
  В торговом деле нельзя спешить.
  Я всегда буду рядом.
  Только свистни - я прибегу жениться.
  А, если сын цезаря Клавдий...
  То - нам еще лучше будет.
  Сын цезаря возьмет тебя в жены.
  Поиграет с тобой.
  Потом бросит.
  Ты же вернешься с сундуком драгоценностей ко мне.
  Не жизнь, а - сказочная торговля".
  "Ты даже любовь продаешь, купец", - я фыркнула.
  "Любовь стоит денег, - купец не обиделся. - Ирида!
  Любовница требует монет.
  Жена хочет побольше монет.
  Подруга любящая, бескорыстная все равно о монетах думает.
  Чем больше монет, тем больше любви".
  
  
  ГЛАВА 485
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ВСЕ ВМЕСТЕ
  
  "Ох", - я упала.
  Да так неловко упала на спину, что задрала ножки.
  Бесстыдно упала.
  Не как весталка свалилась.
  "Ирида, - купец Лахэтэм радостно заржал. - Я бы тебя тоже взял в жены.
  Но ты не торговая".
  "Я не торговая? - Я поднялась. - Я еще как торговая.
  Только ты, купец, не можешь разглядеть монеты там, где их пока нет.
  Поэтому никогда не будешь самым богатым на ярмарке".
  
  "Ирида у нас торговая", - Медуса меня обняла за талию.
  "Медуса, - Диана наклонила прелестную головку к левому плечу. - Ты только что познакомилась с Иридой.
  Как же ты можешь знать - торговая Ирида, или нет?"
  "У меня нюх на своих", - Медуса поцеловала меня в щечку.
  "О! - Купец Лахэтэм с огромным трудом поднялся. - У вас девичник намечается.
  В тесном кругу.
  Еду у вас я больше не получу, - купец грозно посмотрел на рабыню Дездемону.
  Но она не дрогнула.
  Не предложила ему еду. - Возвращаюсь к своим. - Лахэтэм тяжело, как бегемот, проламывался сквозь камыши. - Диана?"
  "Да, Лахэтэм".
  "Ты к нашему костру приходи".
  "Кто из наших уже пришел?" - Диана спросила обычно.
  Но меня по сердцу больно резануло - из наших.
  "Меня Диана не считает своей", - я подумала с безысходностью.
  "Парфюмус уже у костра, - Лахэтэм пыхтел. - Меркурий.
  Афиноген, Пифагор.
  Скоро подойдут Самуил, Полукс и Кастор".
  "А Александр?"
  "Александр сегодня торгует в ночную смену, - купец Лахэтэм оглянулся.
  Для этого повернулся всем телом.
  Голова не ворочалась на толстой шее: - Диана!
  С собой корзиночку с лепешками захвати.
  Ну, и мясо.
  Все, что есть у вас в корзинах.
  Побеседуем.
  Потанцуем.
  Повеселимся".
  
  "Корзину с едой захвати, - я шипела, когда купец Лахэтэм ушел. - Мясо.
  Побеседуем.
  Потанцуем.
  Повеселимся.
  Наглец.
  Все они наглецы около костра.
  Я представляю, Диана, с какой скоростью они опустошат твои корзины.
  Не купцы, а - жадины".
  "Мне для друзей еды не жалко, - Диана усмехнулась. - Ты, Ирида, по бедности каждую рисовую лепешку считаешь".
  "Диана! - Я вспыхнула. - Ты уже об этом говорила.
  Меня твои слова больно обожгли.
  Ты упрекаешь меня в том, что у меня нет монет?
  Для друзей тебе еду не жалко.
  А мы тебе не подруги?
  Ты накормишь купцов.
  Они тебе спасибо не скажут за твою глупость.
  Но Медусу, Алехандру, Дездемону и себя оставишь голодными.
  Я не говорю скромно о себе.
  Тебя это не волнует.
  Кто я?
  Никто.
  Раньше я для тебя была целым миром.
  Мы делились апельсиновыми корками.
  Сейчас ты меня рисовой лепешкой попрекаешь". - Я с трудом сдерживала слезы.
  "Простите меня, - Диана кусала губки. - Прости и ты, Ирида.
  Я не то хотела сказать".
  "Что хотела, то сказала, Диана".
  "Я переволновалась.
  Купец Лахэтэм расшатал мои мысли.
  Неожиданно предложил стать его женой".
  "И ты согласилась, Диана", - я зарыдала.
  "Я не согласилась.
  Я сказала, что подожду.
  Жду решения сына цезаря".
  "То есть, ты, Диана, в любом случае через неделю выйдешь замуж.
  Либо купца Лахэтэма в мужья возьмёшь.
  Либо осчастливишь собой сына цезаря.
  Украсишь своим телом его ложе".
  "Слишком богатое у тебя воображение, Ирида".
  "Потому что я - благородная.
  Мой отец - знатный ковровщик из Патагонии".
  "Снова Ирида, ты ставишь себя выше меня.
  Ты - благородная.
  Я - не благородная.
  Ты постоянно пытаешься надо мной возвыситься.
  Так почему же ты обижаешься, когда я смеюсь над тобой, что ты нищая?
  Я не благородная.
  Гибкие речи не умею.
  Говорю, что на уме".
  "Ирида не нищая, - рабыня Дездемона не выдержала.
  Подняла ладонь.
  Бриллиант сверкнул в свете звезд. - Ирида - добрая, щедрая, заботливая.
  Она мне подарила это кольцо".
  
  "Это кольцо ничего не стоит, Дездемона", - Диана опустила головку.
  "Даже, если бы это колечко было дешевенькое, то оно для меня - самая большая драгоценность в мире, - Дездемона тоже заплакала, как и я. - Это кольцо Ирида подарила от сердца.
  Тебе же Ирида ничего не подарила".
  "Ничего не подарила, потому что Ирида нищая", - Диана серьезно обозлилась на меня.
  Наверно, я напрасно упрекнула ее, что она не благородная.
  У нее же отец не знатный ковровщик из Патагонии...
  "Ирида нищая.
  Но нашла возможность купить кольцо для рабыни. - Дездемона расцвела. - Для тебя не нашла..."
  "Зачем мне простенькая безделушка на пальце? - Диана фыркнула. - Я бы все равно не надела это кольцо".
  "Это кольцо стоит огромных денег, - Дездемона сорвалась.
  Сейчас выдаст мою тайну. - Знаешь, Диана, из чего оно выдолблено?"
  Но в этот момент Медуса приложила пальчик к губкам Дездемоны.
  Палец со своим кольцом.
  Кольцо - Сердце Норда - обожгло холодом губы рабыни.
  Дездемона замолчала.
  "Бедная Дездемона, - Диана покачала миленькой головкой. - Я тебе когда-нибудь куплю серебряное колечко.
  Или медное.
  Я понимаю, что эта безделушка, которую подарила тебе Ирида, для тебя стоит огромных денег.
  Самая мелкая монетка для нищей рабыни - огромные деньги.
  Но, поверь мне, Дездемона.
  Кольцо из кварца - самое дешевое на ярмарке.
  Ирида тебя обманула, что оно дорогое".
  Я смотрела на разъярённую Дездемону.
  Думала:
  "А, если Дездемона поверит Диане?
  Подумает, что я купила ей дешевое кольцо?
  Обманула.
  Сказала, что дарю кольцо бриллиантовое дорогущее.
  Рабыня не отличит бриллиант от кварца. - Но тут же я себя остановила: - Тогда это кольцо будет испытанием для Дездемоны.
  Если она не поверит, что я подарила ей очень дорогое алмазное кольцо, то, значит, что Дездемона мне не доверяет.
  А те, кто мне не доверяет, мне не нужны.
  Кроме Дианы...
  Я ее приму любую..."
  
  Я мучилась.
  Медуса замораживала Дездемону взглядом.
  Наступило тягостное молчание.
  "Пришли веселиться, - я пробормотала. - Но поругались так, что вода в реке замерзла".
  "Вода в реке замерзла?
  Где?"
  "Я пошутила".
  Опять помолчали.
  "Корзины с едой можно вытаскивать?" - Дездемона насторожено смотрела по сторонам.
  "Раскладывай еду, Дездемона, - Медуса повела плечами. - Если снова купец, или купцы подойдут.
  Я им прямо скажу.
  Мужчины должны угощать девушек.
  А не наоборот".
  "Так ты никогда не найдешь жениха, Медуса", - Диана пробурчала.
  "Мне не надо жениха".
  "Не надо жениха, Медуса?"
  "Да".
  "Но как же ты без мужа?"
  "Жила без мужа.
  Проживу и дальше.
  Я - рыбачка в Норде".
  "Без мужа нельзя", - Диана помогала Дездемоне разгрузить корзины с едой".
  "Почему без мужа нельзя, Диана?"
  "Нууууу.
  Так положено, чтобы муж был".
  "Цезарь не преследует девушек, которые не хотят замуж".
  "Не преступление.
  Но замуж надо". - Диана задумчиво водила пальчиком по персику.
  "С мужьями и женами пусть занимаются жрецы", - Медуса вертела в руках оранжевый большой апельсин.
  "Ты хочешь оставаться свободной, Медуса?" - Диана надкусила персик.
  "Каждый стремится избежать рабства".
  "Но замужество - не рабство, Медуса".
  "Прогнали жениха, а женихов обсуждаем, - я растеряно посмотрела на свои руки. - Благодаря купцу Лахэтэму я осознала, что есть надежда не выходить замуж.
  Хотя сама не понимаю, как прожить без мужа".
  
  "Ты не преступница, Ирида, - Медуса шелестела голосом. - Не совершала чудовищное преступление.
  Тебя не наказывали.
  Так почему же ты дрожишь, когда говоришь о мужах?"
  "У меня есть мысли, - я лепетала жалко. - Я боюсь произнести неосторожные слова".
  
  "Если боишься, то первой наноси удар, Ирида", - Дездемона высунула язычок.
  "Ты намекаешь, чтобы я убила жениха?
  Дездемона!
  У меня нет жениха.
  Но, если он появится". - Я поймала себя на лжи.
  Ведь я считала своим женихом женатого купца Помпея.
  И сын цезаря Клавдий, в моем понимании, как бы мой жених...
  "Ирида.
  Мысль об убийстве выкини из головы!" - рабыня Дездемона поцеловала мою руку.
  "Дездемона.
  Ты не должна целовать мои руки".
  "Я целую не по-рабски, Ирида".
  "Дездемона, веди себя прилично, - Диана сдвинула брови. - Не распускай руки и губы.
  Мы тебе простим.
  Но купец Лахэтем был удивлен твоим поведением.
  Он может подумать, что ты не уважаешь меня".
  "Единственное обвинение, которое я могу предъявить Дездемоне, - Медуса говорила отстранено, - это обвинение в любви.
  Дездемона любит и предана тебе, Диана.
  Она также любит и предана тебе, Ирида".
  "Самоеды едят влюбленных, - Дездемона пропищала не совсем внятно. - Они уверены, что плоть влюбленных дает счастье".
  "Дает, но не убитым влюбленным", - я подмигнула рабыне Дездемоне.
  "Йа..." - Дездемона улыбнулась.
  "Дездемона, принеси воды", - Диана приказала.
  "Дездемона, стой, - Медуса остановила рабыню. - Не ходи за водой".
  "Медуса, - щечки Дианы вспыхнули. - Почему ты командуешь моей рабыней".
  "Потому что мне не нравится, что ей командуют другие, - Медуса полностью спокойная. - Диана".
  "Да, Медуса".
  "Продай мне рабыню Дездемону". - Медуса застыла ледяной статуей.
  Мы открыли рты.
  Дездемона приложила ладошку ко рту.
  
  "Продать тебе рабыню Дездемону?" - Диана икнула.
  "Диана.
  Сейчас ты не позеленела и не посинела, - я хищно растянула губы. - Не то, что после предложения купца Лахэтэма.
  После предложения купца стать его женой ты бледнела, посинела и потеряла сознание.
  Сейчас держишься".
  "Если бы Дездемона предложила мне стать ее женой, тогда бы я побледнела, посинела, позеленела и упала в обморок, - Диана отвечала ядовито. - Но всего лишь мою рабыню пытаются купить".
  "Диана.
  Сколько ты хочешь монет за Дездемону?" - Медуса повторила свое предложение.
  "Не в монетах беда, - Диана кусала губки. - Я не продам тебе Дездемону, Медуса".
  "Не продашь?
  Но купец Лахэтэм уверен, что продается даже любовь".
  "Любовь легче купить и продать, чем некоторых рабов".
  "Диана.
  Я дам тебе хорошую цену".
  "Намного больше монет, чем стоит Дездемона?" - Диана показала зубки.
  "Я не оцениваю людей, Диана".
  "Нет.
  Медуса.
  Я не продам тебе рабыню Дездемону".
  "Диана!
  А мне продашь Дездемону?" - Я с вызовом смотрела в бездонные глаза подруги детства.
  "Ирида" - Медуса опустила ладонь на мою коленку. - Я торгую Дездемону.
  Не ты". - Медуса холодно посмотрела на меня.
  "На что Медуса намекает? - я подумала. - На то, что я давно должна была выкупить Дездемону из рабства?
  Или на то, что покупает Дездемону для меня?"
  "Я никому не продам Дездемону".
  "Никому не продашь рабыню Дездемону? - голос Медусы не изменился.
  Внешне она всегда спокойная. - Тогда я перестаю быть твоей подругой, Диана".
  "Из-за рабыни, Медуса, ты не хочешь со мной больше дружить?"
  "Да, Диана.
  Из-за рабыни".
  "Но причем здесь рабыня и наша дружба, Медуса?
  Я же не отравила твою еду.
  Хотя возможность была.
  Я - твоя подруга".
  "С каких пор вы - близкие подруги?" - Я спросила с подозрением.
  Медуса и Диана дружно опустили головки.
  Не хотели мне отвечать.
  
  "Заговор за моей спиной", - я забыла, как дышать.
  "Заговор? - Медуса обдала меня холодом. - Ирида.
  Любовь нордячки очень трудно завоевать.
  Мое отношение к тебе никогда не изменится.
  Ты для меня..." - Медуса поймала мой умоляющий взгляд.
  Не стала договаривать, как меня любит и уважает.
  "Мне кажется, что заговор как раз за моей спиной", - Диана прищурилась.
  "Пока мы ищем заговор, Дездемона находится в рабстве, - Медуса нависла над Дианой. - Диана.
  В последний раз прошу.
  Продай мне свою рабыню Дездемону".
  "Йа.
  Я. - Диана лепетала. - Рабство у нас.
  Кто бы мог подумать, что рабов не только можно покупать и продавать, но еще и нельзя продать".
  "Диана!
  Ради цезаря.
  Ради сына цезаря! - я не выдержала.
  Закричала: - Речь идет о Дездемоне.
  Ее надсмотрщик над рабами Акустий обещал на кол посадить.
  Или запороть кнутом на конюшне".
  "Сначала кнутом, а потом на кол", - Дездемона прошептала.
  С любопытством посмотрела на меня.
  Словно мы друг дружку в первый раз видим.
  "Медуса, - Диана проблеяла. - Почему ты волнуешься за рабыню Дездемону?" - Диана вжала головку в плечи.
  Но Медуса молчала.
  Она все, что ей нужно, уже спросила.
  На пустые слова ледяная нордячка себя не тратила.
  "Диана", - я обняла подружку за плечи.
  "Йа.
  Я не могу продать Дездемону.
  Потому что Дездемона - не моя рабыня". - Диана вытерла слезинки.
  Мы раскрыли рты.
  Даже невозмутимая Медуса покачнулась.
  "Дездемона не твоя?" - Медуса пронзала Диану ледяным взглядом.
  "Диана, скажи, что ты выдумала, что рабыня Дездемона не твоя", - я пропищала.
  "Рабыня Дездемона принадлежит моему надсмотрщику над рабами Акустию.
  Вот, почему, я не властна над Дездемоной. - Диана выдохнула. - Вот я все и сказала".
  "Любопытно.
  Даже я не знала". - Дездемона сузила глаза.
  "А тебе, Дездемона, зачем знать, - Диана выкрикнула. - Какая тебе разница, чья ты рабыня?"
  "Как оказалось - большая разница, - Дездемона смело ответила. - Диана.
  Я называла тебя своей хозяйкой.
  Никто не возражал.
  Даже надсмотрщик над рабами Акустий".
  "Так получилось, - Диана распрямила плечи. - Акустий потребовал, чтобы чистая, красивая ты принадлежала ему.
  Акустию нравится издеваться над красивыми девушками.
  Он поэтому тебя не особо пока бьет, Дездемона.
  И не наседает на тебя.
  Бережет для особого случая".
  "Особый случай - когда Акустий меня на кол посадит?"
  "Он - хозяин.
  Он решает".
  "Диана.
  Зачем ты продала Дездемону Акустию?" - я прошептала.
  "Не зачем, а - почему.
  У меня другого выбора не было".
  
  "Значит, хозяин в доме - Акустий?"
  "Хозяйка в доме - я", - Диана ответила с вызовом.
  "Какие еще секреты ты прячешь от меня...
  От нас, Диана?"
  "Мои секреты - мои секреты, Ирида".
  "В детстве у нас не было секретов друг от дружки".
  "Мы не в детстве, Ирида".
  "Поэтому ты смело называешь меня нищенкой, Диана".
  "А ты хвастаешься своей благородной кровью, Ирида".
  "Ты, как хочешь, думай, Диана.
  Но я из детства не выходила.
  Я живу в детстве.
  Я хочу петь и смеяться, как в детстве".
  "Я завидую тебе, Ирида", - Диана погладила меня по ладошке.
  "Диана", - с другой стороны подошла Медуса.
  Присела рядом.
  "Да, Медуса.
  Ты меня теперь ненавидишь?"
  "Я тебя теперь еще больше считаю своей подругой, Диана.
  Ты призналась в том, в чем не обязана была признаваться нам. - Медуса ласково перебирала густые волосы Дианы.
  Неожиданно спросила: - Ты - любовница Акустия?
  Поэтому продала ему рабыню?"
  "Йа?
  Я - кто? - ресницы Дианы летали крыльями бабочки. - Любовница Акустия? - Диана нервно расхохоталась. - Медуса!
  Ты можешь стать любовницей надсмотрщика над рабами Акустия?"
  "Я не знаю, и не видела Акустия.
  Но сразу скажу твердо - я никогда не стану любовницей и подругой надсмотрщика над рабами". - Медуса поднялась.
  "Почему же ты думаешь, Медуса, что ты не можешь, а я - могу?"
  "Но ты же..."
  "Я не ты, Медуса, - Диана вздернула подбородочек. - Ты - смелая.
  Уверена в своих силах.
  Ты закаленная в снегах.
  Я же - одинокая девушка".
  "Ты стремишься к одиночеству, Диана, - я отсела от подружки. - Отталкиваешь от меня".
  "Ирида?"
  "Да, Диана".
  "Ты веришь, что с тобой мне станет легче?"
  "Уже не верю, что с тобой...
  Что со мной тебе станет легче.
  Я уже не верю тебе".
  "Мой отец часто отбирал у меня мои привязанности, - Дездемона тихо сказала. - Но Акустий...
  Я - дерзкая рабыня.
  Видеть надсмотрщика над рабами Акустия не желаю.
  Да ему мои желания - не интересны".
  
  "Дездемона, - Медуса спокойно вертела между тонких пальцев виноградинку. - Ты не достанешься Акустию.
  Никакому надсмотрщику над рабами ты не достанешься".
  "Ну да, ну да, - Дездемона поправила корзинку с фруктами. - Вы о себе заботьтесь.
  Я - о себе.
  О себе и об Ириде.
  Я тебя, Ирида, не подведу".
  "Значит, ты, Иридочка, в полной безопасности, - Диана натянула свою тунику. - Я же навещу тех, о ком забыли".
  "О ком мы забыли?" - Медуса скрестила руки на груди.
  "Например, об Алехандре.
  Где она?"
  "Кто меня спрашивает? - Из камышей шумно выбежала Алехандре. - Я думала о вас.
  Вы думали обо мне.
  Как замечательно. - Алехандра сияла. - Почему вы мрачные?
  Крокодил за пятку укусил?"
  "Мы играли в Оседлай кита", - я не сдержала улыбку.
  "Кита среди вас нет, - Алехандра подбежала и поцеловала меня.
  По-подружески.
  Но в губы. - Утопили кита?"
  "Утопили кита.
  Но потом оживили.
  Да так оживили, что он сразу жениться захотел", - я радостная докладывала Алехандре.
  "Кит захотел жениться? - Алехандра приняла мое веселье к своему. - Обычное дело, когда кит женится на девушках.
  Увидел вас и решил жениться.
  Сразу на вас всех?
  Вы же все красавицы".
  "Нет, кит пожелал только Диану".
  "Кит - гурман", - Алехандра поцеловала и Диану.
  "Алехандра, ты, где пропадала?" - Медуса спросила с ледяной ревностью.
  "Йа?
  Я?
  Разве, похоже, что я пропадала?
  Я - веселилась!
  Сначала я подошла к купцам.
  Купцы толстые.
  Около костра сидят.
  Меня узнали.
  Охи!
  Ахи!
  Спрашивают:
  "Ты из шатра, где огромный красавец раб стоит с факелом".
  Я обиделась:
  "Почему все говорят - Шелк продают в шатре, около которого красавец раб Кентавр с зажжённым факелом.
  Почему никто не скажет, что раб стоит около шатра, в котором красавицы торгуют".
  Купцы оживились.
  Но спросили сначала - нет ли у меня поесть.
  Я ответила, что сама бы угостилась.
  Купцы засмеялись:
  "Подожди.
  Наша подружка Диана скоро к нам подойдет.
  У нее всегда угощений полные корзины".
  Вот, какие наглые купцы.
  Я сразу, Диана, поняла, что они твои друзья".
  "Подлецы, - Диана процедила сквозь зубки. - Я была уверена, что я их подруга по торговле.
  Но оказалось, что они со мной веселятся только потому, что я их подкармливаю".
  
  "А купцы, а купцы, - Алехандра закатывала глазки.
  Щебетала. - Они разговаривали, словно не со мной.
  Будто с моими грудками в вырезе туники беседовали.
  Тунику расхваливали.
  Один купец даже примерить хотел.
  Но он настолько толстый, что я отказала".
  "Наверно, купец хотел, чтобы ты сняла тунинку", - я проблеяла.
  "Судя по всему, купцы не очень чего-либо, кроме еды, хотели.
  Они голые сидели.
  У них все желания и нежелания открыты. - Алехандра засмеялась заразительно хрустально. - Потом две девушки подошли.
  Солидные.
  Важные.
  Меня обнимали долго.
  Как родную.
  Обещали, что завтра в шатер зайдут.
  Посмотрят на наш товар".
  "Не на товар, а на тебя посмотрят, Алехандра", - Медуса протянула Алехандре персик.
  "Медусочка дорогая, - Алехандра снова поцеловала подружку. - Только ты обо мне заботишься.
  Только ты меня подкармливаешь".
  Все засмеялись.
  "Потом два молодых патриция подошли.
  Без одежд.
  Совсем...
  Богатые...!"
  "Алехандра?"
  "Да, Ирида".
  "Как ты узнала, что патриции богатые, если они без одежд.
  Совсем!"
  "Ирида!
  Не обвиняй меня в неточностях!
  Богатого мужчину по походке видно.
  Нищие мелкими шажками передвигаются.
  Богатые широко расставляют ноги в стороны.
  Словно у каждого между ног амфора привязана".
  "Ахахаха!" - Мы снова засмеялись над шутками Алехандры.
  "Патриции меня в речку пытались затащить.
  Обещали, что покажут мне речного дракона.
  Я ответила, что драконы меня не интересуют.
  Я русалок люблю.
  Поэтому к вам и сбежала. - Алехандра подлетела к Диане: - Дианочка.
  Все без туник.
  Ты же - в.
  Мошки тебя закусали?"
  "Я хотела навестить Ихтиандру, - Диана поправила локон. - Мы веселимся.
  Она страдает".
  "Я думаю, что Ихтиандра не страдает сейчас, - Алехандра косо на меня посмотрела. - Ихтиандра веселится с подружками".
  "Вы же говорили, что Ихтиандра спать ушла.
  Она скромница".
  "Я пошутила, Диана, - Алехандра хитро посмотрела на Медусу: - Отпустим Диану к Ихтиандре?"
  
  "Ну, если Ихтиандра захочет, чтобы Диана к ней пришла и успокоила..." - Медуса тоже на меня взглянула.
  С трудом сдерживала смех.
  "Странное вы говорите, - Диана в пальмовый лист завернула жареного цыпленка. - Как Ихтиандра может захотеть, чтобы я к ней пришла и успокоила, если она спит далеко? - Диана хихикнула. - Я жареного цыпленочка возьму.
  Не с пустыми же руками идти в гости.
  Думаю, что у Ихтиандры персики свои есть.
  А жареный цыпленочек..."
  "У Ихтиандры персики есть, - Алехандра захихикала. - В саду.
  Сладкие персики.
  Поэтому, ты, Диана, не увлекайся".
  "Чем можно увлечься ночью? - Диана трясла очаровательнейшей головкой. - Я же только утешить Ихтиандру.
  Поговорю с ней.
  Потом пусть дальше спит.
  Я потом к вам на веселье сюда успею вернуться".
  "Диана?"
  "Да, Алехандра".
  "Но Ихтиандра не поймет тебя".
  "Почему Ихтиандра не поймет меня?
  Я же не стану к ней приставать...
  С расспросами".
  "Ихтиандра не понимает на вашем языке", - Алехандра напомнила о том, что сама придумала.
  "Ах, да, - Диана облизнула губки. - Я и забыла. - Диана обняла Алехандру. - Алехандра!".
  "Я так понимаю, что ты сейчас начнешь меня упрашивать, чтобы я пошла с тобой к Ихтиандре?"
  
  
  ГЛАВА 486
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  К ИХТИАНДРЕ?
  
   "Ну, Алехандра.
  Ну, пожалуйста!
  Мы - одна нога здесь, другая нога - там".
  "Когда одна нога, а потом вторая нога, - Алехандра снова взглянула на меня. - Я провожу тебя к Ихтиандре, Диана.
  Но мы пойдем медленно.
  Очень медленно". - Алехандра подмигнула мне.
  "Алехандра подсказывает мне, чтобы я обогнала их, - я подумала и задрожала. - Ночью.
  Одна.
  Я должна бежать по ночному Херес.
  Притворяться Ихтиандрой.
  Все только по прихоти Дианы".
  
  "Диана", - я воткнула кулачки в бока.
  "Да, Ирида".
  "Но ты же пригласила меня в купальню на веселье.
  Теперь хочешь сбежать от меня к какой-то..."
  "Ирида!
  Я мыслями с тобой".
  "Мыслями со мной, а телом - с другой".
  "Не обижайся, Иридочка", - Диана меня поцеловала.
  "Поцелуй твой не искренний, Диана".
  "Как поцелуй может быть искренним или не искренним, Ирида?
  Поцелуй - касание губами с губами". - Диана пожала плечами.
  "Вот и играй в касания губами с Ихтиандрой", - я отвернулась.
  "Ты - жестокая, Ирида, - Диана взвизгнула. - Ихтиандра одна страдает".
  "Не страдает.
  Ихтиандра спит".
  "Страдает во сне.
  А ты только о себе думаешь".
  "Зато ты обо мне не думаешь, Диана".
  "Я вернусь и подумаю о тебе, Ирида", - Диана махнула мне ручкой.
  "Мы медленно, медленно", - Алехандра шепнула мне.
  "Они ушли, - Медуса прижалась ко мне сзади.
  Дездемона успокаивала меня улыбкой. - Я думаю, Ирида, что ты должна оказаться в доме быстрее, чем Диана и Алехандра.
  Подготовься к встрече".
  "Ты думаешь за меня, Медуса.
  Ты уверена, что я должна.
  За меня никто не думает.
  Я никому не должна".
  "Ты - благородная, Ирида.
  Позволь и твоей подружке Диане проявить благородство.
  Она хочет утешить Ихтиандру.
  Не подозревает, что ты и есть Ихтиандра".
  "Вернее, Ихтиандра и есть я, - я взглянула на рабыню Дездемону. - Теперь и Дездемона об этом знает".
  "Ну и что, - Дездемона поцеловала меня в губы. - Мне все равно, в какие игры и с кем ты играешь, Ирида.
  Кажется, что здесь только одна я не боюсь признаваться, что тебя люблю.
  Когда люблю, то хочу, чтобы было хорошо любимой".
  "Спасибо, Дездемона".
  
  "Йа.
  Я...
  Я тоже тебя люблю, Ирида", - Медуса произнесла слишком холодно.
  "Тыыы? - Дездемона вытаращила глазища. - Медуса?
  Ты любишь Ириду?"
  "Кто же не любит Ириду, - Медуса присела.
  Скрестила длинные ноги. - Все любят Ириду".
  "Все любят меня.
  Но от меня же и убегают к другим", - я почесала переносицу.
  "Любовь зла, Ирида".
  "Любовь зла только ко мне".
  "Хватит самолюбоваться, Иридочка.
  Догоняй...
  Перегоняй Диану и Алехандру.
  Алехандра обещала, что пойдут медленно.
  Но Алехандра не может ничего делать медленно".
  "Разве только для того побегу, чтобы посмотреть в наглые, бесстыжие, предательские глаза Дианы". - Я рванулась в камыши.
  "Ирида", - Дездемона остановила меня криком.
  "Что еще, Дездемона?"
  "Тунику натяни".
  "Туника.
  Туника... - Я вернулась.
  Надевала тунику. - В последнее время у меня сложилось впечатление, что об одежде в городе Херес мало, кто задумывается. - Я оделась. - Справитесь без меня?"
  "Мы? - Медуса и Дездемона засмеялись.
  Причем, Медуса - приглушенно. - Как-нибудь..."
  Но я не стала слушать.
  Мои ноги должны бежать.
  Я проскочила мимо удивленного стража купальни.
  Забыла его имя.
  Понеслась в город.
  "Одна.
  Ночью...
  В чужом городе. - Я бежала к ярмарке.
  Потому что от ярмарки знала дорогу к дому, который мы сняли. - Моя Судьба - быть одной!
  Что это я себя так жалею?
  Сама виновата во всех своих бедах.
  У меня же есть туника с драгоценными камнями.
  Почему я не купила себе дом за один бриллиант?
  Почему организовала какую-то торговлю?
  Я решила понравиться Диане, чтобы у нас были общие интересы.
  Торговые интересы.
  Но кажется, что Диане совершенно не интересно, что со мной происходит. - Я увидела свет факела. - Кентавр. - Я остановилась около своего шатра. - Как дела? - Я забыла, что раб Кентавр не разговаривает.
  Он смотрел мимо меня.
  Гордо держал зажжённый факел. - Завидую Кентавру. - Я побежала дальше. - У него есть цель в жизни.
  Цель - держать зажжённый факел.
  И эту цель ему дала я.
  Но он не считает меня своей Судьбой.
  Или считает, но не говорит.
  Некоторые могут подумать, что просто держать факел - ничего особого не значит.
  А что тогда значит что-то?
  Как узнать, что важно, а что - не важно?
  Что хорошо, а что плохо?" - Я задумалась.
  Даже гордилась, что так складно умно думаю.
  Поэтому пропустила момент.
  Не заметила опасность.
  Опасность вылетела из темной ниши в стене.
  Вцепилась в мою руку.
  Повисла на ней.
  
  "Разбойник, - от неожиданности у меня пропал громкий голос.
  Ужас еще не пришел. - Отпусти.
  Иначе я воткну ядовитую иглу в твой глаз.
  Я благородная.
  Я - весталка.
  Поэтому охраняю свою..."
  "Весталка.
  Весталочка, - тонкий голосок запищал. - Не убивай меня.
  Не опрокидывай".
  "Что означает - опрокидывать?" - Я перестала вырываться.
  Разглядела худенькую девушку.
  Примерно моих лет.
  Девушка одета богато.
  Сверкала золотыми украшениями.
  "Огромное счастье, что я встретила тебя, весталка.
  У весталок ведь только доброе на уме?" - Девушка бормотала испуганно.
  "Очень.
  Очень у нас доброе на уме. - Я развеселилась.
  Ужас встречи сменился смехом. - Только доброту я несу".
  "Я так и подумала.
  А то ко мне все пристают".
  "Кто к тебе пристает?
  Ты же одна на улице".
  "Мое имя - Верба", - девушка не отпускала мою руку.
  "Я - Ихтиандра".
  "Ихтиандра, можешь меня проводить до галеры?
  Мы живем на галере".
  "Ты - рабыня?
  Нет.
  Ты не рабыня".
  "Я не рабыня.
  Ихтиандра.
  Я боюсь на улице.
  Одна не дойду".
  "А две дойдем?"
  "Наверно".
  "Верба!
  Я спешу.
  Очень спешу.
  Моя честь весталки под угрозой".
  "Моя честь тоже под угрозой, Ихтиандра".
  "Две девичьи чести под угрозой ночью на ярмарке, - я показала зубки.
  И прекрасная, мне показалось, что мысль удачная, озарила меня: - Верба!
  Хочешь мне помочь?
  Потом я тебя провожу до твоей галеры".
  "Помочь? - Верба распахнула огромные глазища. - Да.
  Я помогу тебе, Ихтиандра.
  Ты выглядишь беззащитной".
  "Хоть ты увидела во мне беззащитность, - я пролепетала. - Другие видят во мне...
  Не имеет значения, что другие во мне видят".
  "Как я помогу тебе, весталка Ихтиандра?"
  
  "Просто притворишься моей подругой".
  "Притвориться твоей подругой.
  Это опасно?"
  "Не более опасно, чем стоять одной в золоте на ночной улице".
  "Я стану твоей подругой...
  На время, Ихтиандра.
  Что я должна делать?
  Перед кем притворяться?"
  "Ээээээ.
  Я постараюсь объяснить просто".
  "Да, Ихтиандра.
  Пожалуйста, попроще.
  Я сложное не понимаю.
  Дядя Анкор надо мной смеется.
  Он говорит, что чем красивее девушка, тем глупее".
  "Я ничего не поняла, что ты сейчас сказала, Верба".
  "Ты не поняла меня, потому что ты красивая", - Верба захихикала.
  "Я опять не поняла, - я сморщила носик. - Ага.
  Вроде бы немножко уловила суть.
  Вообще, о чем мы говорили, Верба?"
  "Ты хотела, чтобы я стала твоей подружкой".
  "Но у меня есть подружка - Диана".
  "Ты просила, чтобы я на время была твоей подружкой".
  "Я вспомнила", - я ладошкой хлопнула по лбу.
  "Ихтиандра?"
  "Да, Верба".
  "Сильно по лбу не хлопай.
  Грабители могут нас услышать".
  "Тогда бежим, Верба".
  "Куда бежим, Ихтиандра?"
  "Туда, где грабители нас не услышат.
  Ко мне домой бежим".
  "Я у тебя дома буду твоей подружкой, Ихтиандра?"
  "Ко мне придут две...
  Назову сразу их имена.
  Алехандра и Диана.
  Они думают, что я сплю одна.
  Я же - весталка.
  Весталки спят одни.
  Диана захочет со мной поговорить.
  Но я сделаю вид, что крепко сплю.
  Если они будут меня будить, то я не проснусь.
  Они начнут тебя расспрашивать, Верба.
  Вот им и придумай, что ты моя подружка.
  Ты лгать умеешь?"
  "Неа.
  Вернее, не знаю.
  Меня никогда не ставили в положение, чтобы я врала.
  Меня воспитывали в строгости.
  Если я делала ошибку, то дядя Анкор бил меня по попке ладошкой.
  Не больно бил.
  Для запугивания только".
  
  "Хорош твой дядя Анкор..."
  "Я бы не сказала, что он хороший...
  Но я обязана его любить".
  "Почему ты обязана любить своего дядю, который хлопал тебя ладонью по попке?"
  "Обязана его любить, потому что он - мой дядя".
  "Родственные связи", - я протянула важно.
  "Что означает - родственные связи?"
  "Не знаю точно.
  Наверно, родственные связи - когда дядя бьет ладошкой по попке".
  "Я так и подумала, Ихтиандра.
  Я постараюсь солгать".
  "Ну, обмани, как-нибудь.
  Скажешь, что ты моя подруга, Верба".
  "Мы недавно приплыли в Херес".
  "Я тоже не так давно в Херес, Верба.
  Например, мы познакомились на ярмарке.
  Подружились.
  Сегодня я пригласила тебя в гости.
  Мы заболтались до ночи.
  Ты побоялась одна идти домой.
  Поэтому осталась в моем доме.
  Тебе страшно.
  Мне страшно.
  В доме призрак".
  "В доме призрак, Ихтиандра?"
  "Говорят, что да - призрак.
  Призрак бродит по дому.
  Боишься?"
  "Наоборот!
  Я всегда мечтала увидеть призрака!".
  "Странная у тебя мечта, Верба.
  Девушка должна мечтать увидеть жениха на белом коне".
  "Я росла одна.
  Мне и призрак показался бы другом".
  "Тогда скажешь Диане и Алехандре, что я боялась спать одна с призраком..."
  "Спать с призраком, - Верба захихикала. - Как можно спать с призраком?
  У него нет тела".
  "Зачем тебе тело призрака, Верба?"
  "Мне не нужно тело призрака, Ихтиандра.
  Мне бы на призрака только взглянуть".
  
  "Расскажешь, что я испугалась призрака.
  Поэтому мы спали вдвоем в одной постели.
  Так ты меня защитишь от моей подруги Дианы".
  "Ты боишься свою подругу, Ихтиандра?"
  "Не боюсь я Диану.
  Но она не должна видеть мое лицо.
  Я буду делать вид, что крепко-крепко сплю.
  На животе.
  Если Диана попробует меня перевернуть, то не позволяй ей это.
  Повторяю - она не должна видеть мое лицо".
  "Загадочное, - Верба важно протянула. - Люблю загадки".
  "Поговоришь с Дианой и Алехандрой.
  Затем прогонишь их".
  "А, если мне понравится с ними болтать?"
  "Все равно, гони их.
  Я не должна долго в доме оставаться.
  Тем более, что обещала тебя проводить на твою галеру, - я открывала засов на воротах. - Мы дома.
  Забегай скорей, Верба".
  "Как у тебя красиво, - Верба вошла.
  Восхищенно выдохнула. - Даже купальня.
  Сад огромный.
  Дом прекрасный!".
  "Любуйся, но не забывай, зачем мы здесь.
  Поторопимся в спальню, Верба.
  Алехандра и Диана явятся скоро".
  "Ты так обо мне заботишься, Ихтиандра", - Верба долго смотрела на меня.
  Затем рассмеялась.
  Из глаз у нее посыпались бриллиантики слез.
  "Моя истерика ненадолго, Ихтиандра", - Верба за мной шла по дому.
  "Ты сказала, что я забочусь о тебе, Верба.
  Ты помогаешь мне.
  Я помогу тебе. - Я вошла в огромную спальню. - Кровать большая.
  Поместимся на ней свободно".
  "Крвоать роскошная, - Верба присела на кровать.
  Попрыгала на ней. - Дома у меня маленькая кроватка.
  Дядя Анкор сказал, что большую кровать я получу только после свадьбы".
  "Твой дядя хочет взять тебя в жены, Верба?"
  "Ни за что! - Верба рассмеялась. - Дядя хочет меня женить выгодно.
  Мы живем богато.
  Но даже богатую невесту - меня - никто не хочет брать в жены".
  "Богатая.
  Красивая.
  В чем же дело?"
  "Я красивая?" - щечки Вербы порозовели.
  "Ты безумно красивая, Верба.
  Говорю тебе, как... весталка.
  Мы, весталки, понимаем красоту".
  "Ты тоже очень красивая, Ихтиандра.
  Тоже безумно..."
  
  "Не надо, Верба.
  Мы с тобой подружки на час.
  Лучше расскажи, почему тебя в родном городе замуж не берут".
  "Все из-за моих родителей.
  Мой отец и мать обокрали городскую казну.
  Сбежали с золотом и драгоценными камнями.
  Бросили меня одну".
  "Почему тебя с собой родители не взяли, Верба"?
  "Меня родители не забрали с собой, наверно, потому что я - не золото.
  Меня приютил дядя Анкор.
  Он меня попрекал каждым куском хлеба.
  Говорил, что слишком много на меня тратит.
  Но надеялся выгодно сдать меня замуж".
  "Наверно, не сдать замуж, а - выдать?"
  "Нет, Ихтиандра.
  Именно - сдать замуж.
  Сдать, как овцу на ярмарке.
  Но я не сержусь на дядю Анкора.
  Наоборот.
  Я ему обязана.
  Если бы он не спас меня от разъяренной толпы, то меня продали бы в рабство.
  Чтобы хоть как-то покрыть убыток, который нанесли казне мои родители.
  Вообщем, дядя Анкор придумал выдать меня замуж в другом царстве.
  Где обо мне и моих родителях не знают.
  Дядя познакомился с одним купцом Самилакой из Херес.
  Купец сказал, что у него подрос сын - Везувий.
  Дядя Анкор и купец Самилака решили меня и Везувия поженить.
  Ударили по рукам.
  Вот я и дядя приплыли на своей галере в Херес.
  Жениться, однако".
  "А как ты оказалась ночью на улице?
  Одна?"
  
  "Ко мне все приставали.
  Дядя на галере много пил.
  Успокаивал нервы перед моей свадьбой.
  Пил и спал.
  Когда дядя засыпал надсмотрщик над рабами на галере Консул пытался ущипнуть меня.
  Я убегала от него.
  Когда бежала в узком проходе между лавок рабов-гребцов, они меня тоже пытались щупать.
  Кто до чего на мне достанет.
  Защупали совсем.
  Наконец, мы приплыли в Херес.
  Сегодня дядя повел меня знакомиться с моим будущим мужем Везувием.
  И тут в большом доме купца Самилаки и его сына Везувия началось.
  Сначала ко мне приставал купец Самилака.
  Он заставил своего сына беседовать с моим дядей.
  В это время купец Самилака оттеснил меня в свою спальню.
  Повалил на кровать.
  Задрал на мне тунику.
  Шептал на ухо, что он - по закону цезаря - имеет право первой ночи с женой сына.
  Я ударила купца вазой по голове..."
  "Откуда на кровати ваза, Верба?"
  "Ночная ваза.
  Ночной горшок стоял около кровати.
  Я не сердилась на порывистость купца Самилаки.
  Я уважаю чужое мнение.
  Так воспитана.
  Но что-то во мне сопротивлялось...
  Потом я вышла к дяде Анкору и Везувию.
  Сын купца Везувий...
  Да...
  Он, действительно, подрос.
  Везде.
  Борода подросла.
  Щеки подросли.
  Живот подрос.
  Везувий сразу схватил меня за талию.
  Посадил к себе на колени.
  Начал нещадно лапать.
  Моему дяде он сказал:
  "По закону Эллады, жених до свадьбы должен проверить невесту".
  Мой дядя не возражал.
  Мой дядя самых честных правил..."
  "А не честных он не правил?" - Я засмеялась.
  "Мой жених Везувий ощупывал меня, как мешок с кунжутом, - Верба жалобно блеяла. - Я говорила жениху:
  "Я боюсь.
  Ты меня больно тискаешь".
  Он отвечал:
  "Я лишь поправляю твою тунику, Верба.
  Потом только стану мять твою попку.
  Туника у тебя свежая и дорогая".
  Я терпела, терпела.
  Затем отвесила жениху звонкую пощечину.
  В этот момент вошел отец жениха - Самилака:
  "Анкор!
  У тебя строптивая племянница. - Самилака ничего не скрывал.
  А я думала, что он боится, что все узнают, как он меня на кровати пытался. - Мне отказала в чести любви первой добрачной ночи.
  Моего сына бьет.
  Он же по закону цезаря щупает свою невесту.
  Так с женихами и отцами женихов не поступают, купец Анкор". - Самилака налился гневом.
  Я же думала, что мой дядя Анкор - потому что он самых честных правил - заступится за меня
  Но дядя, наоборот, закричал:
  "Верба!
  Я не для того тебя растил, чтобы ты отказывала в любви знатным людям!"
  Я чуть в обморок не упала.
  Сидела молча.
  Мое молчание отец жениха, мой дядя и сам жених Везувий приняли за покорность.
  Самилака решил:
  "Мы проучим и научим тебя, Верба.
  Ты узнаешь, как должна себя вести порядочная невеста.
  Отправляемся все в балаган".
  Я обрадовалась:
  "В балаган?
  Я слышала, что в балагане весело".
  Везувий, дядя Анкор и Самилака заржали:
  "Весело!
  Очень весело!
  В балагане научишься, Верба, как себя вести с мужчинами".
  Меня повели в балаган.
  Я же не знала...
  В балагане я пришла в ужас.
  Дым столбом.
  Море запахов.
  И ни одного приятного запаха.
  Трубадуры гремят так, что не слышно криков певичек.
  Танцоры и танцовщицы пляшут везде.
  "Верба, - отец жениха указал мне на маленький столик. - Сиди одна.
  Набирайся опыта".
  Отец жениха Самилака увел моего дядю Анкора и своего сына Везувия к столу, который стоял близко от танцовщиц на возвышении.
  Я робко сидела на липкой мраморной скамье.
  И тут ко мне опыт попер.
  Сначала ко мне подсел продавец сладостей.
  Он прилепил свою липкую ладонь к моей левой груди.
  Затем толстый купец подзатыльником сбил продавца сладостей со скамьи.
  Купец деловито ощупывал мои ноги.
  Купца прогнали два воина.
  Один лапал меня слева.
  Другой щупал - справа.
  Я подумала, что достаточно набралась опыта.
  Пора выбираться из балагана.
  Сначала я хотела просто сбежать.
  Но солдаты крепко держали меня в руках.
  Тогда я сказала, что мне нужно на минутку уединиться.
  Через дыру в стене я сбежала из балагана.
  Но на улице ночью в Херес опыта не меньше, чем в балагане.
  За мной погнались два бородатых незнакомца.
  Они кричали о бесплатной свободной любви.
  К моему счастью, преследователи запутались в своих бородах.
  Я хотела отдышаться.
  Потеряла направление к морю.
  Прислонилась к финиковой пальме.
  Но тут меня за попку схватила дрожащая рука.
  Я сбросила сандалии.
  Снова понеслась, как стрела Купидона.
  Мне кричали.
  Свистели вслед.
  Постоянно за спиной я слышала топот преследователей.
  В ужасе забилась в темную нишу в стене.
  Там ты меня и подобрала, Ихтиандра".
  
  "Бедненькая, - я погладила Вербу по прелестной головке. - Может быть, ты все придумала о преследователях?
  Почему за нами не гнались?
  Не свистели нам вслед.
  Не приглашали остановиться и подарить любовь?"
  "Не знаю, - Верба распахнула бездонные глазища.
  И я ей сразу поверила: - Может быть, тебя не трогают, потому что хорошо знают в Херес?
  Я же - новенькая, дичь".
  "Возможно, ты права, - я наматывала локон на пальчик. - Моя подруга Диана говорила, что ночные разбойники не обижают горожан.
  Я же, наверно, стала своей в Херес, потому что торгую в палатке на ярмарке". - Я вдруг, подумала, что мое лицо во время торгов в шатре всегда прикрыто шелком.
  Как же меня узнают тогда ночью?
  Или просто видели на ярмарке без шелка на лице?
  "Водички, Ихтиандра?" - Верба заботливо набрала в чашу воды.
  "Водички? - Я прислушалась. - Не до водички сейчас нам будет.
  Идут!
  Ворота открывают.
  Я слышу смех Алехандры и Дианы. - Я упала на кровать.
  Набросила на голову шкуру песчаного тигра. - Скажешь им, что я люблю спать с накрытой головой.
  Я на тебя надеюсь, Верба!"
  "Я не подведу, - Верба пропищала. - Ихтиандра?"
  "Что, Верба?"
  "Так не спят".
  "Как не спят, Верба?
  Мне никто не запретит закрыть голову шкурой".
  "В туниках не спят, Ихтиандра".
  "Ты предлагаешь мне снять тунику, Верба?"
  "Так будет правдивее".
  "Точно", - я стянула тунику. - Снова легла на животик.
  Набросила на голову и на плечи шкуру.
  Шкура песчаного тигра нежная, тонкая и очень прочная.
  Я слышала через нее каждый шорох.
  Алехандра и Диана шумно вошли в дом.
  Вдруг, я почувствовала жар обнажённого тела рядом с собой.
  
  ГЛАВА 487
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И ВЕРБА В ПОСТЕЛИ
  
  "Верба, - я зашипела. - Ты тоже разделась?
  Зачем ты ко мне прижимаешься?"
  "А как иначе, - Верба дрожала. - Ты хочешь, чтобы нам поверили.
  Якобы ты боишься призрака, поэтому позвала меня спать с тобой.
  Я должна обнять тебя, - Верба обняла меня.
  Забросила ногу мне на попку. - Так все поймут, что я охраняю тебя от призрака".
  "Ух, ты, - я проблеяла из-под шкуры песчаного тигра. - Горячая ты.
  Но запомни!
  Я - весталка".
  "Со мной подобное впервые, - Верба дрожала. - Я горю от стыда, Ихтиандра.
  Но я должна тебе помочь".
  "Жаркий и влажный у тебя стыд", - я пролепетала.
  В это время в спальню вошли Алехандра и Диана...
  
  "Кого это?" - Диана вскрикнула.
  "Диана, не делай вид, что ты не узнала попку Ихтиандры", - Алехандра понизила голосок.
  "Узнала ее часть тела, - Диана пропищала. - А!"
  "Тише, - Верба отважно вступила в игру. - Ихтиандру разбудите".
  "Тебя мы уже разбудили, - Алехандра всегда дружелюбная. - Ты - кто?"
  "Кто я?
  Я - Верба!"
  "Нет имени Верба в Элладе, - Диана заявила с легкой неприязнью. - В Шумерии не было Верба.
  В Асирии.
  В Атлантиде.
  Я знаю".
  "Ты настолько древняя?" - Верба не хотела оскорбить Диану.
  Но получилось.
  "Верба, - Алехандра миролюбиво мурлыкала. - Почему твоя нога на Ихтиандре?
  Ты крепко обнимаешь нашу подружку.
  Как вы оказались в одной кровати?"
  "Может быть, для начала узнаем, кто она?" - Диана ядовито продолжала шипеть.
  "Я - Верба! - Девушка крепче в меня вжалась. - Я - подружка Ихтиандры.
  Мы познакомились на ярмарке".
  "Ночью познакомились?"
  "Вчера днем познакомились", - Верба соврала.
  Ложь далась честной девушке с трудом.
  Я почувствовала, как Верба покрылась липким холодным потом.
  "Я не знала, что у Ихтиандры еще есть подружки", - Диана проблеяла.
  "Я тоже не знала, - Алехандра захихикала. - Но я одобряю выбор Ихтиандры.
  Верба - великолепная".
  "Алехандра, - Диана набросилась словами на Алехандру. - Как ты можешь утверждать, что подружка Ихтиандры великолепная, если она лежит попкой вверх".
  "Все равно видно все великолепие Вербы".
  "Я же вижу только наглую уличную девку".
  "Диана, ты сердишься, потому что хотела увидеть Ихтиандру одну, - Алехандра печально произнесла. - Ихтиандра не должна ни тебе, ни мне.
  Я и ты должны радоваться, что у Ихтиандры красивая заботливая подружка".
  "Заботливая, потому что бесстыдно навалилась на Ихтиандру?" - Диана не сдавалась.
  "А ты, наверно, хотела оказаться на моем месте?" - Верба спросила невинно.
  Возможно, что она придавала словам иной смысл, чем то, что подумала Диана.
  
  "Почему я должна тебе верить? - Диана опустила ладонь на мою попку. - Может быть, ты - воровка и разбойница".
  "Все разбойницы - воровки, - Верба ответила спокойно. - Поэтому, если разбойница, то обязательно - воровка.
  Не нужно ставить эти два слова вместе".
  "Ты у нас умная, Верба?
  Да?"
  "Я не только у вас умная.
  Я еще и дома умная.
  Мой ум мешает мне выйти замуж".
  "Ты не из бедных, Верба, - Диана заскрежетала зубами. - Голая лежишь.
  Но на тебе столько золота, что оно кажется одеждой.
  Я думаю, что Ихтиандра тебя выбрала из-за твоего золота..."
  "Ихтиандра сама богатая, - Алехандра произнесла резко. - Ты просто плохо знаешь, Ихтиандру, Диана.
  Золото для нее - ничто".
  "Да, я плохо знаю Ихтиандру, - Диана фыркнула. - Поэтому хотела узнать поближе.
  Думала, что она одна спит.
  Я хотела ее пожалеть.
  Навестила.
  Курочку запеченную с собой принесла.
  А Ихтиандра не нуждается ни в чьем сочувствии и поддержке.
  Теперь я вижу истинное лицо Ихтиандры".
  "Ты видишь не ее лицо, а - попку!" - Верба захихикала.
  "Ты убила Ихтиандру, - Диана выдвинула новое обвинение. - Прикрыла ее головку шкурой какой-то..."
  "Шкура песчаного барса, - Алехандра заметила. - Очень дорогая шкура.
  Верба проявила заботу об Ихтиандре".
  "Ихтиандра спит.
  Она сама попросила, чтобы я прикрыла ее головку шкурой, - Верба продолжала враньем спасать мою честь. - Ихтиандра сказала, что боится призраков".
  "Призраков?"
  "В этом доме водятся призраки", - Алехандра подтвердила.
  "Зачем же вам дом с призраками?" - Диана удивилась.
  "Дом удобно расположен около ярмарки.
  Лучше с призраками близко от шатра на ярмарке, чем без призраков, но с ночными разбойниками", - Алехандра засмеялась.
  "Я хочу посмотреть на лицо Ихтиандры", - голос Дианы приблизился.
  "Не дам, - Верба ответила твердо. - Ихтиандра переутомилась.
  Она заснула с большим трудом.
  Я не позволю будить мою подругу.
  Она так и просила".
  "Я только послушаю, дышит ли Ихтиандра".
  "Слушай, но без рук", - Верба предупредила.
  Я поняла.
  Начала усердно сопеть, как во сне.
  Даже всхрапнула слегка.
  
  "Спит, - Диана удивилась. - Ни за что бы я не поверила". - Диана не убирала ладошку с моей попки.
  "Диана, - Алехандра мягко произнесла. - Мне кажется, что Верба - заботливая подруга для Ихтиандры.
  Мы с тобой сейчас лишние".
  "Я не лишняя", - Диана вскрикнула.
  "Тише!
  Ихтиандру разбудишь!" - Верба шикнула на нее.
  "Я нигде не лишняя, - Диана понизила голос. - Я торгую.
  У меня большой дом.
  Хозяйство крепкое.
  Меня уважают купцы.
  Сын цезаря Клавдий думает меня в жены взять.
  Разве, я лишняя?"
  "Дианочка, - послышался звук поцелуя. - Ты совсем не лишняя".
  "Они там целуются? - я на миг потеряла дыхание. - Совсем стыд потеряли.
  При живой мне.
  Тьфу.
  Не при живой, а - при спящей мне!"
  "Верба, - голос Дианы бархатный. - Выйдем в сад?"
  "Зачем в сад пойдем?"
  "Поговорим в саду.
  Ты расскажешь о себе.
  В саду, чтобы Ихтиандра не проснулась".
  "В купальне поговорим", - Алехандра захихикала.
  "Я даже не знаю, - в голосе Вербы послышались сомнения. - Нет.
  Не пойду из спальни.
  Ихтиандра проснется одна.
  Испугается".
  "Ты - преданная подруга, Верба", - Диана восхитилась.
  "Подруга не может быть преданной, или не преданной, - Верба снова умничала.
  Забыла, что я просила ее просто подыграть. - Если подруга, то означает уже, что - преданная.
  Если не преданная, то не может быть подругой".
  "Ой", - Алехандра и Диана захихикали вместе.
  "Тогда, когда Ихтиандра проснется, приходите в общую купальню на речку.
  Сегодня там большое веселье. - Диана прицепилась к Вербе".
  "Общее веселье на реке в купальне? - Верба задрожала от возбуждения. - Я никогда не веселилась".
  "Повеселимся вместе", - Алехандра заверила.
  "Я надеюсь, что Ихтиандра проснется скоро", - Верба промямлила.
  "Мы подождем".
  "Нет, нет, - Верба понимала, что я не проснусь, если Алехандра и Диана будут рядом. - Вы уходите.
  Я тоже немного посплю.
  А то с Ихтиандрой утомились".
  "Хм", - Диана хмыкнула многозначительно.
  "Как я найду вашу общую купальню на реке?"
  "Ээээээ.
  Тебе ночные стражники подскажут.
  Вам подскажут".
  "Я обязательно...
  Мы обязательно придем", - Верба обещала горячо.
  "До встречи в купальне, Верба".
  Снова послышались звуки поцелуя.
  На этот раз я не обозлилась.
  Девушки целуются на прощание.
  Затем голоса Алехандры и Дианы постепенно утихали.
  Подружки уходили.
  Разговаривали и смеялись громко.
  По голосу их легко отследить...
  
  "Ихтиандра, - Верба приподняла шкуру песчаного тигра с моей головы. - Твои подруги ушли".
  "Слышу, - я медленно открыла глаза. - Верба?"
  "Да, Ихтиандра".
  "Ты не убрала ногу с меня".
  "Ой, Ихтиандра.
  Я пригрелась, - Верба торопливо разжала объятия.
  Отодвинулась от меня. - С тобой так спокойно лежать.
  Я никогда так не наслаждалась моментом.
  Дома у меня одни лишения".
  "Тогда, зачем так быстро отодвинулась", - я засмеялась.
  "Полежим еще немного?" - Верба снова ко мне прижалась.
  Мы смотрели друг дружке в глаза.
  "Но как же твоя галера, Верба?
  Что подумают твой жених Везувий, твой дядя Анкор, отец жениха Самилака?
  Они будут волноваться за тебя".
  "Они обо мне еще три дня не вспомнят, - Верба горько усмехнулась. - Я слышала, как они собирались с тремя танцовщицами из балагана уплыть на остров.
  Называли это мальчишником..."
  "Какое коварство!"
  "Поэтому я три дня свободна", - Верба чуть приоткрыла ротик.
  Что-то от меня ждала.
  "Верба?"
  "Да, Ихтиандра".
  "Не все так просто.
  Мы делаем вид, что не замечаем то, что не хотим замечать.
  Нужно дать возможность человеку заработать монеты.
  Сочувствовать".
  "Ты о чем, Ихтиандра?"
  "Глаза у тебя несчастные, Верба.
  Мне нетрудно понять, в чем дело".
  "Я не хочу замуж, Ихтиандра.
  Не хочу Везувия в мужья.
  Никого не желаю в мужья.
  Я хочу жить, как ты, как твои подруги.
  Веселиться в купальне на реке..."
  "Ты хочешь в купальню, Верба?
  Ко всем?
  На реку?"
  "Пожалуйста, Ихтиандра.
  Своди меня к своим подругам.
  Обещаю, что я не буду вам мешать.
  Хоть одним глазком взгляну".
  "Верба, - я захохотала. - Никогда не говори, что хочешь одним глазком взглянуть.
  Зевс с Олимпа услышит твое желание.
  Выбьет тебе глаз".
  "Ужас!" - Верба тоже засмеялась.
  "Как ты представляешь, Верба?"
  "Что представляю?
  Как Зевс мне глаз выбьет?"
  "Нет, Верба.
  Как ты представляешь, что я тебя приведу в купальню к своим подругам?"
  "Просто приведешь".
  "Но я же там не та, что здесь".
  "Объясни, Ихтиандра.
  Я пойму.
  Или сделаю вид, что поняла".
  "Я для своей подруги Дианы - Ихтиандра.
  Я же тебе объясняла, Верба.
  Но Ихтиандра я для нее на ярмарке.
  Диана даже лица Ихтиандры не видела.
  Но дома я для Дианы - Ирида.
  Подружка ее детства.
  Обо мне, когда я - Ихтиандра, Диана думает, что я - торговка вместе с Алехандрой и Медусой.
  Поэтому я не могу быть и Ихтиандрой и Иридой сразу для Дианы".
  
  "Тогда я пойду на галеру, - Верба горестно вздохнула. - Буду терпеливо ждать, когда дядя Анкор вернется с мальчишника".
  "У нас мальчишник называют оргией..."
  "Наверно, дядя Анкор силой меня выдаст замуж за Везувия.
  Везувий силой меня возьмет.
  Я убегала сегодня ночью от насильников.
  Но все равно окажусь с насильниками по закону".
  "Я не допущу, чтобы ты пострадала, Верба".
  "Правда?" - Глаза Верба зажглись новыми звездами.
  "Очень правда, Верба.
  Скажи, а кто получит имущество твоего дяди Анкора, если он не вернется домой?"
  "Как это, Ихтиандра?"
  "В случае смерти твоего дяди..."
  "Все получу я.
  Я - его единственная наследница.
  Так записано на пергаменте".
  "Тогда ты возвращайся домой, Верба.
  Пока твой дядя поплавает с танцовщицами из балагана.
  Пока найдет другую галеру...
  Пройдет много времени.
  Тем более, что после мальчишника у твоего дяди не останется ни монеты.
  Купец Самилака и танцовщицы свое дело знают.
  Выпотрошат твоего дядю, как селедку".
  "Я защищу дядю Анкора".
  "Защитишь.
  Но после.
  Сначала ты получи его дом, монеты, состояние.
  Дядя вернется, а ты уже хозяйка.
  Пусть он живет у тебя, как ты жила у него".
  "Но это жестоко, Ихтиандра.
  Ты настолько жестокая?"
  "Посмотри мне в глаза, Верба".
  "Я только и смотрю в твои глаза, Ихтиандра", - Верба неожиданно поцеловала меня.
  Прерывисто дышала.
  Мы лежали лоб в лоб.
  "Ты назвала меня жестокой, Верба".
  "Очень жестокая.
  И мне это безумно нравится.
  Мне все нравится, что исходит от тебя, Ихтиандра.
  Твой одуряющий прекрасный запах.
  Твой бархатный голос..."
  "Никто еще не называл мой голос бархатным".
  "Я все приму от тебя, Ихтиандра".
  "Ты так говоришь, потому что жила взаперти, Верба.
  Доверилась первой девушке, с которой...
  С которой встретилась".
  "Разве это плохо, Ихтиандра?"
  
  "Я не говорю, что плохо, Верба"
  "Может быть, так и надо, Ихтиандра?"
  "Что надо?"
  "Может быть надо ждать, а потом сразу - довериться?
  Если бы мне в голову пришла мысль завладеть состоянием моего дяди Анкора, то я бы, наверняка, сошла с ума от ужаса.
  Но я тебе доверяю, Ихтиандра.
  Ты так просто предложила забрать у дяди Анкора его имущество, что мне показалось это естественным.
  Нормальным.
  Я верю тебе Ихтиандра".
  "Хм.
  Поверишь ли ты мне, когда я буду Иридой?"
  "Я тебе любой поверю", - Верба снова накрыла мои губы своими губами.
  Так продолжалось бесконечно долго.
  Верба дрожала.
  Вжималась в меня.
  Стонала.
  Но поцелуй не прерывала.
  Наконец, она отодвинулась.
  "У тебя совсем другое лицо, Верба", - я засмеялась.
  "Как другое лицо?
  Я украла у тебя лицо, Ихтиандра?" - Верба тоже смеялась.
  "Ты была испугана.
  Напряжена, словно тебя крокодилы грызли.
  Теперь ты спокойная.
  Расслабленная, как после купальни.
  В глазах появилась уверенность".
  "Значит, я во время поцелуя, и во время... - щечки Вербы загорелись. - Я украла у тебя уверенность, Ихтиандра.
  И твою жестокость украла".
  "У меня еще осталось уверенности", - я опустила ладошку на плечо Вербы.
  "Тогда я заберу у тебя последнее", - Верба прижала меня к кровати.
  "Верба, что ты делаешь?" - Я только и могла произнести...
  
  Через час мы медленно одевались.
  Старались не смотреть друг на дружку.
  "Птицы приятно поют", - Верба стояла ко мне спиной.
  "Ночью птицы особенные", - я проблеяла.
  "Тепло".
  "Тепло, Верба".
  "Звезды сияют ярко, Ихтиандра".
  "Да, звезды.
  Они любят сиять, Верба".
  "Море неспокойное, Ихтиандра.
  Отсюда слышно, как море волнуется".
  "На галеру, Верба?"
  "Нет.
  Сейчас отправляться опасно.
  Поэтому я пережду на общем пляже, в купальне на реке, Ихтиандра".
  "Но я же..."
  "Не беспокойся, Ихтиандра.
  Я не выдам, что знаю тебя.
  Ты придешь первая к своим подругам.
  Затем - я.
  Я сделаю вид, что не знаю тебя, Ихтиандра.
  Потому что ты придешь, как Ирида".
  "Как неестественно получается.
  Глупо".
  "Глупо все, что неестественно.
  Все, что естественно - просто и приятно, - Верба дошла до выхода из спальни. - Идем, Ихтиандра?"
  "В купальню?"
  "В купальню".
  "Ты победила, Верба".
  "Нет, Ихтиандра.
  Я полностью тобой побеждена".
  "Ничего страшного не случится, если ты появишься на веселье в купальне, Верба", - я сошла со скользкого разговора.
  Мы вышли из дома.
  Быстрым шагом направились в сторону реки.
  "Ихтиандра?"
  "Да, Верба".
  "Ты поплывешь со мной?"
  "Поплыву куда, Верба?
  На остров?
  На девичник?"
  "Можно на остров на девичник, - Верба опустила миленькую головку. - Я приглашаю тебя к себе.
  Я стану богатой.
  Будем жить вместе".
  "Заманчивое предложение, Верба.
  Но я отказываю.
  У меня есть подруга детства Диана.
  Я ее не брошу".
  "Диана? - Губы Вербы искривились. - Но она очень нехорошо без тебя хотела быть с другими.
  Не видно было, что она тебя любит".
  "Важно, что я ее люблю", - я прикусила язычок.
  Подумала:
  "Люблю ли я Диану? - И сама себе ответила уверенно - да!
  Я здесь ради Дианы..."
  "У тебя подруга Диана, - Верба застонала. - У меня никого нет.
  Был дядя Анкор.
  Злой.
  Нехороший.
  Но свой.
  Теперь никого не будет".
  "Верба.
  Если у тебя появится богатство, то у тебя будет все.
  Друзья, подруги возникнут, как из-под земли".
  "Друзья, подруги.
  Нужны ли они?
  Может быть, достаточно одной подруги?"
  "Я поняла тебя, Верба.
  Я к тебе приплыву.
  Обязательно.
  Когда-нибудь".
  "Приплывай в Вестбург, Ихтиандра, - Верба засветилась - Я покажу тебе замечательные места".
  "Я уже видела самое замечательное из Вестбурга".
  "Когда?"
  "Только что, Верба.
  Я тебя видела.
  Ты - замечательная".
  Я произнесла просто.
  Но на Вербу мои слова подействовали праздником.
  Она задрожала.
  Смотрела на меня неотрывно.
  "Верба?"
  "Да, Ихтиандра".
  "Не целуй меня на улице", - я погрозила пальчиком.
  
  "Зато меня можете целовать на улице.
  Обе". - Из-за угла выскочила Алехандра.
  Она шла нам навстречу.
  "Алехандра?" - Я проблеяла.
  "Ихтиандра, не беспокойся, - Алехандра подпрыгивала от возбуждения. - Ирида-Ихтиандра!
  Диана на реке.
  Я ее проводила до нашего костра.
  Видела бы ты Медусу и Дездемону, Ихтиандра".
  "Я видела Медусу и Дездемону. - Я насторожилась. - Что с ними случилось?
  Крокодил откусил им ноги?"
  "Крокодил был бы искуплением.
  Дездемона и Медуса смотрели на меня и на Диану, и не видели нас".
  "Розовый фламинго им глаза выклевал?"
  "Что-то ты острая стала, Ихтиандра, - Алехандра взяла меня за руку. - Выспалась под шкурой песчаного тигра?
  Хорошо выспалась с Вербой?"
  "Как это можно с кем-то выспаться?" - Я мычала.
  "Мы теперь подруги, - Верба без стеснения обняла меня за талию.
  Прижала к себе.
  Поцеловала. - Близкие подруги".
  "Я разве против? - Алехандра захихикала. - Ихтиандра!
  Вообщем, Медуса и Дездемона подружились.
  Тоже".
  "Почему бы им не подружиться? - Я пожала плечами. - Медуса хотела выкупить рабыню Дездемону из рабства.
  Обещала, что не оставит ее у надсмотрщика над рабами Акустия.
  Дездемона ей благодарна".
  "Благодарность Дездемоны не знает границ".
  "Алехандра?"
  "Да, Ихтиандра".
  "Почему ты возвращаешься с веселья?"
  "А туники и халаты для продажи кто шить будет?
  Цезарь? - Алехандра воткнула кулачки в бока. - У вас игры и веселье.
  Только я одна работаю..." - Алехандра притворно печально вздохнула.
  Но в глазах летали золотые звезды.
  "Ихтиандра?" - Верба на меня посмотрела с вопросом.
  "Что, Верба?
  Наверно, хочешь, чтобы я и ты помогли Алехандре шить туники?"
  "Да.
  Я хочу помочь Алехандре.
  Как ты угадала, Ихтиандра?"
  "Теперь я угадываю твои желания, Верба, - я ответила с ироний.
  Но ни Алехандра, ни Верба ее не заметили. - Боюсь, что если мы станем помогать Алехандре, то она ни одной туники, ни одного халата не сошьет".
  "Так и будет, - Алехандра поцеловала.
  Сначала меня обняла.
  Потом - Вербу. - Бегите на реку.
  Мне с моим шитьем одной весело".
  
  "Хорошая она", - Верба смотрела вслед убегающей Алехандре.
  "Около меня плохих людей нет, - я хвастливо заметила.
  Но потом добавила: - Я же - весталка".
  "Ты очень хорошая весталка, Ихтиандра".
  "Верба!"
  "Да, Ихтиандра".
  "Не подкалывай меня".
  "Я серьезно сказала, что ты очень хорошая весталка, Ихтиандра".
  "Все, Верба, - через несколько домов я отпустила руку Вербы. - Расходимся.
  Смотрителю дашь мелкую монетку за вход на веселье.
  Скажешь, что ты к Диане и ее компании пришла.
  Попросишь его проводить до нашего костра.
  Я же пойду отдельно.
  Мы же с тобой друг дружку не знаем.
  Только для Дианы вся эта игра придумана мной".
  "А Дездемона и Медуса?" - Верба, оказывается, запомнила имена.
  "Медусе все известно.
  А рабыня Дездемона...
  Она не понимает, почему я - то Ирида, то - Ихтиандра.
  Но будет молчать на эту тему.
  Она меня защищает".
  "Тогда я спокойна, как галера на суше, - Верба выпрямила спинку. - Ты права, Ихтиандра".
  "Я всегда права, Верба, - я хихикала. - В чем я сейчас права?"
  "Ты говорила, что тебя не трогают ночные разбойники, потому что знают тебя".
  "Да".
  "К нам никто не приставал".
  "Вот и хорошо, Верба.
  Или ты уже хочешь, чтобы к тебе приставали?"
  "Уже хочу", - Верба потянулась ко мне.
  "Верба, - я погрозила пальчиком. - Я пойду первая.
  Увидишь, где смотритель за купальней.
  Потом ты иди".
  "Ихтиандра?"
  "Да, Верба".
  "А мы еще будем?"
  "Будем еще, Верба.
  Хотя не понимаю, о чем ты спросила..."
  Я не стала дожидаться объяснений Вербы.
  Все я прекрасно поняла...
  Я побежала по тропинке.
  "Смотрителя на прежнем месте нет, - я остановилась. - Где-то рядом бродит? - Я вертела головкой. - Около большого костра скачут голые мужчины. - Мое сердце екнуло. - Набросятся?"
  Один из танцующих побежал ко мне.
  Я узнала распорядителя праздника.
  "Я.
  Йа уже заплатила, - я проблеяла. - Выходила в город на минутку".
  "Красавица, - смотритель схватил меня за руку. - Я тебя узнаю из легиона".
  "Я в легионеры не собираюсь".
  "Пойдем с нами танцевать, прелестница".
  "Но у вас же одни мужчины".
  "Мы на веселье не делаем разницы между мужчинами и женщинами".
  "Я.
  Йа.
  Сначала к своим подружкам сбегаю, - я мычала. - Кстати.
  Я видела девушку на тропе.
  Она тоже хочет на веселье".
  "После полуночи каждый может войти на веселье бесплатно". - Смотритель побежал вверх по тропе.
  "Вербу он встретит", - я немного успокоилась.
  До нашего костра в тростнике я мигом долетела.
  "Где все? - Я остановилась около корзин с едой.
  Вдруг, со стороны над водой раздался дружный смех. - Вот вы где!" - Я сбросила тунику.
  С брызгами полетела над водой.
  
  
  ГЛАВА 488
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ВСЕ И ВЕРБА
  
  "Ирида!
  Иди к нам!" - Дездемона, Диана и Медуса хохотали.
  "Ирида!
  Ты, где пропадала?"
  "Ирида!
  Становись в круг!".
  "Будем играть в Оседлай кита?" - Я веселилась с подружками.
  "Кита у нас нет!
  Мы играем в сирен!"
  "В сирен?
  Но сирены с хвостами".
  "Под водой не видно - ноги, или хвост!
  Хахаха!
  Залезай ко мне на плечи, - Дездемона обняла меня в воде. - На плечах спой что-нибудь.
  Как сирена приманивает мореходов.
  Твоя песня должна звучать соблазнительно.
  Чтобы мы приманились".
  
  "Йа?
  Я?
  Да я сирена с великим удовольствием. - Я забралась на плечи рабыни Дездемоны.
  Она держала меня за ноги. - Я любую песней приманю.
  Нет лучше сирены, чем весталка!".
  Я затянула старую песню шумеров - Славное море, Олимпа волна...!
  Через несколько куплетов Диана и Медуса стянули меня с Дездемоны.
  "Ирида!
  Ты песней всех крокодилов распугала. - Мои подруги визжали от восторга. - Никого не приманила!"
  Я подумала:
  "Да, действительно!
  Все мои подруги.
  Что же мне еще надо?
  Чем же я недовольна?"
  "Неправда, неправда, - я барахталась с визгом и хохотом.
  Старалась стащить Медусу с плечей Дианы. - Я - самая зовущая сирена.
  Кого-то да приманила. - Я показала на берег.
  Разумеется, что я узнала Вербу.
  Но Медуса, Диана и Дездемона не должны знать, что мы знакомы...
  Свет костра бил Вербе в спину. - У нее огонь между ног".
  "Действительно, - Дездемона захихикала. - Ножки широко расставила.
  Между них костер светит".
  "Незнакомка, - Дездемона приветливо помахала ручкой. - Раздевайся и иди к нам!"
  "Она не незнакомка, - Диана выскочила к Вербе. - Твоя очередь веселить нас.
  Верба!
  Мы в сирен играем! - Диана потащила Вербу в воду. - Познакомьтесь.
  Верба!
  Она - подруга Ихтиандры".
  "Верба, Верба, - Дездемона прыгала в реке. - Садись на меня.
  Песню пой, как сирена".
  "Дездемона, - я провела ладонью по воде. - Ты всех на себе сегодня катаешь!"
  "Я же - рабыня", - Дездемона смеялась.
  Но после ее слов наступило тяжелое молчание.
  "Что приуныли? - Медуса пришла на выручку веселья. - Дездемона - рабыня.
  Но я ей обещала.
  Она уже как бы не рабыня".
  "Ты это надсмотрщику над рабами Акустию - ее хозяину - скажи", - я подумала.
  Но благоразумно не произнесла вслух.
  "Я - Верба!
  Верба!" - Верба знакомилась с Дездемоной, Медусой и... мной.
  "А я - Ирида", - я проблеяла.
  Хорошо, что в ночи огонь на моих щеках не виден.
  "Приятно познакомиться, Ирида, - Верба под водой погладила меня.
  Мы стояли по грудь в воде.
  Никто не видел.
  Но все же. - Мне правда, очень приятно познакомиться, Ирида".
  
  "Ихтиандра и Верба очень дружны, - Диана протянула.
  Ну прооосто, очень".
  "Ихтиандра где?"
  "Ихтиандра спит", - Верба показала мне язычок.
  Облизнула губки.
  "Верба, ну пой уже", - Дездемона вплыла между нами.
  "Я спою.
  Сирены позавидуют. - Верба уселась на плечи Дездемоны. - Песнь орла!"
  "Кого песнь?"
  "Ты будешь орать?"
  Веселье постепенно к нам возвращалось.
  "Эту песню нашли на древнем пергаменте тысячу лет назад, - Верба расправила плечи. - В песне поется о..."
  "Да пой уже, сирена! - Диана брызнула в Вербу речной водой. - А то скинем".
  И Верба запела.
  Ее голос чарующий, зовущий.
  Он мягко стелился над водой.
  "Крокодил приплыл на песню сирены Вербы, - Диана пробормотала. - Его глаза горят отблесками костра".
  "Крокодил зачарован, - Медуса прошептала. - Никого не тронет".
  "Зачарованный крокодил", - я окунулась с головой.
  Смывала с себя наваждение, которое навеяно песней Вербы.
  "Слава!
  Слава нашей сирене! - Диана завопила. - Твоя песня, действительно, всех призвала к себе..."
  "Я счастлива, что вам понравилось, - Верба соскользнула с плечей рабыни Дездемоны. - Теперь моя очередь".
  "Куда очередь?"
  "Я для вас буду скалой для сирены.
  Хочу послушать ваши песни призывные.
  Дездемона!
  Ты первая! - Верба не отпускала от себя Дездемону. - С моих плечей изображай сирену".
  "Я?
  Проще некуда". - Дездемона оказалась на Вербе.
  Пела Дездемона очень красиво.
  До слез.
  Затем Верба катала на своих плечах Медусу, Алехандру и Диану.
  Наконец, добралась до меня.
  "Ирида, - Верба взяла меня за руки. - Будь для всех сиреной. - Наклонилась к моему ушку.
  Прошептала. - Для меня одной будь сиреной".
  "О чем вы шепчетесь?" - Диана смеялась.
  Но смех натянутый.
  "Я подбадривала Ириду", - Верба научилась лгать.
  Или это не ложь?
  Она меня подбадривала.
  
  "Йа?
  Я потом, - я чувствовала, как вода между мной и Вербой нагрелась.
  Даже пар над водой пошел.
  Может быть, не пар.
  Предутренний туман? - Я уже пела".
  "Все уже пели, Ирида, - Медуса наслаждалась. - Теперь очередной круг песен сирен".
  "А Алехандра где?" - Я знала, где Алехандра.
  Мы же с ней столкнулись в городе.
  Но я должна показать, что не знаю, где Алехандра.
  "Сирена побежала шить".
  "Алехандра шьет, а я, значит, развлекаться и развлекать песнями буду?"
  "Ирида!
  Не порти веселье!
  Алехандра счастлива с шитьем!" - Диана погрозила мне пальчиком.
  В это время Верба поднырнула под меня.
  Поднялась.
  А я уже на ее плечах.
  "Ну как-то, - я запищала.
  Прошептала Вербе на ушко. - Верба.
  Ты не очень шеей крути.
  Я - весталка очень чувствительная".
  Я запела.
  Чтобы отвлечься.
  На этот раз я пела песню всех ковровщиков - Ковер из Патагонии.
  "Под эту песню мой отец продавал ковры", - я не прямо намекнула, что я - дочь знатного ковровщика из Патагонии.
  "Ирида! - Диана протянула восторженно. - Ты сейчас сирена лучше, чем с первой песней.
  У меня даже пупырышки по коже побежали.
  Я так захотела с тобой.
  К тебе..."
  "Я - тоже", - Верба не собиралась меня отдавать.
  "Я тоже обалдела от песни Ириды, - Медуса подплыла ко мне. - Я заледенела".
  "Медуса!
  Ты обжигаешь меня холодом, - я спрыгнула с плечей Вербы. - Но холод твой очень горячий".
  "Мое кольцо замораживает воду, - Медуса прижалась ко мне. - Кольцо, которое ты мне подарила, Ирида".
  "Я не чувствую холод и лед", - ресницы Вербы порхали, как стрекозы над рекой.
  "Ты не чувствуешь холод кольца Медусы, потому что тебя Ирида подогревает", - Диана засмеялась невесело.
  "Снова на мне все замкнулось, - я молчала и кусала губки. - Приятно, конечно.
  Но кажется не настоящим.
  Надуманным.
  Я люблю всех: Дездемону, Медусу, Алехандру, Вербу, Диану.
  Но я хочу.
  Я не знаю, что я хочу.
  Я пришла к Диане.
  Но, кажется, что ни на шаг к ней не приблизилась.
  Никак не могу вернуть нашу дружбу из детства.
  Может быть, потому не могу вернуться с Дианой в детство, что дружить и стараться вернуть прошлые радостные дни, должны мы вдвоем?"
  "Ирида!
  Ты заледенела?" - Медуса пронзала меня своим ледяным взглядом.
  В нем кружились снежные девы.
  "Странно, - я подумала. - Медуса кажется ледяная.
  Почти не смеется.
  Не умеет смеяться.
  Взгляд холодный.
  Голос - снежный.
  Но в то же время она кажется пылающим айсбергом.
  Наверно, только для тех, кого она любит".
  "Мы будем когда-нибудь кушать?" - К костру я и Медуса шли бедро к бедру.
  "Я бы сейчас тюленя съела".
  "Тюленя, к сожалению, нет, - Диана и Дездемона снова выкладывали из корзин еду. - Жареные цыплята заменят тюленя?
  Персик - разве, не тюлень?
  Виноград очень похож на тюленя".
  
  Мы кушали и веселились.
  Забывали о плохом.
  "Я сейчас лопну, - Диана упала на спину.
  Широко раскинула руки. - Объелась.
  Ведь клялась себе, что не стану обжираться.
  Простите, за грубое слово..."
  "Это грубое слово применимо и ко мне, - Дездемона легла рядом с Дианой. - Я тоже, извините, обожралась".
  "А у меня нет сил сказать это, - Верба похлопала ладошкой по животику. - Но я так никогда не кушала".
  "Еды осталось много, - Медуса простонала. - Не тащить же ее обратно.
  И выбрасывать жалко".
  "Крокодилам, - я пищала. - Все крокодилам".
  "Я думаю, что крокодилы сами к нам придут, - Диана захихикала. - Крокодилы проголодались".
  "Диана, не пугай, - я проблеяла. - Я не могу бежать от крокодилов".
  "Вот они, - Диана подняла руку. - Слышите, как трясется земля?
  Тростник ломается под тяжестью крокодилов и бегемотов".
  "Да ты штоооо", - я с трудом присела.
  Из тростника вышли три купца.
  Знакомый нам купец Лахэтэм.
  И его два - не менее толстых - товарища.
  "Лахэтэм, - я высунула язык. - Я тебя помню.
  Мы тебя седлали".
  "Вы седлали Лахэтэма?" - Два купца затряслись смехом.
  "Мы седлали Лахэтэма, когда играли в Оседлай кита".
  "Лахэтэм, Полидеусес, Энтеросгел, - Диана знала всех купцов. - Просим к столу.
  Мы как раз собирались к вам в гости".
  "А стол с гостями сам к нам пришел", - рабыня прошептала еле слышно.
  Но я и Диана услышали.
  Захихикали.
  "Если стол не приходит к нам, то мы приходим к столу", - купец Лахэтэм, наверно, все же тоже услышал шёпот Дездемоны.
  Но не смутился.
  Он первый схватил рисовую лепешку.
  Обмакнул в мед.
  Полидеусес и Энтеросгел начали рыться в наших корзинах.
  Полидеусес вытащил баранью запечённую ногу.
  Вгрызся в нее мелкими зубами.
  Но трапеза не мешала купцу говорить.
  Судя по довольной улыбке, Полидеусес болтать языком любил не меньше, чем кушать.
  "Скоро будет день Купца, - Полидеусес не вытирал бараний жир с щек и губ. - Раньше он назывался Праздник Урожая.
  Но мы купили название праздника.
  Глаза лезут на лоб, когда долго нет веселья.
  На прошлый день Купца нас было семеро.
  Семеро отважных.
  Мы решили съесть все, что находится в трактире "Дом Купца"."
  "Скамейки и столы тоже?" - Я пропищала.
  "Что, скамейки и столы?" - Купец Полидеусес с недоумением осматривал меня.
  Мне не понравился его плотоядный взгляд.
  Будто Полидеусес ищет, где бы от меня откусить.
  "Я пошутила.
  Имела в виду, что скамейки и столы вы тоже собирались есть?" - Я подумала, что купцы даже поленились узнать наши имена.
  Она пришли только уничтожать запасы Дианы.
  
  "Ах, шутка.
  Я отвык от шуток, - Полидеусес вернулся к еде. - Во время торговли не пошутишь.
  Без халата можно остаться, если променяешь торговлю на шутки.
  Мы завалились тогда - без шуток - в "Дом купца".
  Приказали хозяину, чтобы тащил на столы все, что есть.
  Как мы кушали.
  Полная луна взошла.
  Мы даже имена свои забыли, когда насыщались.
  Если невозможно было дышать, то прочищали желудки.
  Потом снова ели и ели.
  Кто-то пустил слух, что у трактирщика есть слабительная трава - Ослаби-трава.
  Мы потребовали, чтобы он нам дал пожевать травки.
  Трактирщик сделал вид, что травками не торгует.
  Зато дал нам корень хрена.
  Мы так накушались хрена, что охренели. - Купец Полидеусес забулькал смехом. - Я даже немного испугался, что взорвусь.
  Потом у меня начались видения.
  Что-то странное плавало в воздухе передо мной над столом.
  Я подумал, что - призрак.
  Я бы и призрака скушал.
  Но его поймать очень трудно.
  Я руками размахивал.
  Даже выбил утку из рук моего друга Аркебуза.
  Из кухни завоняло серой.
  Пошел густой черный дым.
  Я подумал, что трактирщик нас окуривает нарочно.
  Потом счет предъявит огромный.
  Я сам так делаю иногда.
  В своем шатре зажигаю одурманивающие огни.
  Потом посредине трактира появилось пламя.
  Я думал, что царство мертвых пришло за нами.
  Но оказалось, что трактирщик очередного барана для нас запекал.
  Представляете?
  Прямо на полу около столов.
  Трюк для гурманов.
  Я начал себя ругать.
  Невзлюбил себя.
  Осознал, что много не съем.
  Но появились вакханки.
  Когда рядом вакханка, то можно съесть и выпить немерено.
  Я отдался во власть полненькой вакханки.
  Она щипала меня.
  Приглашала станцевать с ней на столе.
  Но я отказывался.
  Танцы на столе - не мое.
  Вакханка тащила меня из трактира в балаган.
  Говорила, что хочет со мной быть вечно.
  Но я отвечал, что сейчас я другой.
  Все сейчас по-другому.
  Но это было видно по мне и без объяснений.
  Вакханки начали ругаться с трактирщиком.
  Спорили об амфорах с вином.
  Но мы положили конец их ругани.
  Пробежали два раба.
  Они запыхались.
  Что-то прятали в закрытых корзинах.
  Мы потребовали выложить из корзин на стол.
  Так и вышло.
  Рабы украли рисовые лепешки.
  Пир продолжался.
  Постепенно запасы еды в трактире иссякали.
  Мы доедали последнее.
  Я сказал, что больше не буду думать о еде.
  И предупредил, чтобы не удивлялись, что я сильно потолстел в ту ночь.
  Мы расплатились с трактирщиком.
  Он вздохнул с облегчением и благодарностью.
  Но напрасно он так радовался.
  Мы вернулись через два часа.
  Закричали, что проголодались.
  Трактирщик послал рабов на ярмарку за свежей едой для нас.
  Мы привели с собой новых вакханок.
  Прошлых вакханок за два часа мы потеряли в порту.
  Нерасторопный раб подбежал к нам с амфорой.
  Поскользнулся на бараньих кишках.
  Упал.
  Облился вином.
  "Раб в вином соусе", - наш друг купец Мавзолей захохотал.
  Не мог остановиться.
  Хохот буквально разрывал нашего друга на части.
  В конце концов, Мавзолей лопнул.
  Но мы дружно продолжали пир.
  Без Мавзолея.
  Под утро решили забрать с собой вакханок и нанести визит соболезнования родным и близким Мавзолея.
  Когда выходили из трактира, я застрял в дверях.
  Я решил подождать, пока похудею.
  Трактирщик был против моего решения.
  Он говорил, что скоро придут рыбаки за вином.
  Утро рыбацкое начинается.
  А я загораживаю вход в заведение.
  Я накричал на трактирщика.
  Потом пожалел о своем порыве.
  Трактирщик обмазал меня горчичным маслом.
  Я выскользнул из трактира.
  Побежал догонять вакханок и друзей купцов.
  Они уже были в доме вдовы Мавзолея.
  Выражали ей свое сочувствие.
  При этом пировали.
  Я обеспокоился, что мне еды не достанется.
  Но щедрая вдова приказывала рабам подносить и подносить.
  Мы вспоминали Мавзолея добрым словом.
  Хвалили его супругу Иоланту.
  Вдова спросила меня, почему я в масле.
  Я пошутил, что катаюсь, как сыр в масле.
  Иоланта долго смеялась.
  Потом спросила, невинный ли я.
  Я ответил, что я не из числа невинных.
  Но мне было приятно ее внимание.
  Вдова сказала, что хотела бы узнать меня ближе.
  Она будет маслом, а я - сыром.
  Я ушел в спальню вместе с вдовой.
  Наш уход не заметили.
  Потому что как раз внесли запечённого быка.
  Я приказал рабам, чтобы часть туши отнесли нам в спальню.
  В спальне я и вдова продолжили пир.
  Но уже в других условиях.
  В какой-то момент Иоланта спохватилась.
  Испугалась, что муж застанет ее и меня вместе.
  Но я успокоил Иоланту.
  Напомнил ей, что она теперь вдова.
  Ее муж - купец Мавзолей - лопнул от переедания.
  Мы пировали до потери сознания.
  Я потерял сознание от вкусной жирной еды.
  Так без сознания вышел из дома.
  Пришел к себе в шатер.
  Раб Хеопс сказал, что я выгляжу усталым.
  Я же ответил, что защищал свою честь на пиру.
  А усталым купец не имеет права быть.
  Наш долг - торговать.
  Я кинул рабу рисовую лепешку.
  Раб долго меня благодарил.
  Затем я обнаружил шишку на голове.
  Откуда она у меня взялась?
  Я не помнил.
  Стал вспоминать, что было.
  Вдруг, в шатер вошла вдова нашего общего друга Мавзолея.
  Иоланта подмигнула мне.
  Но я уже был весь в торговле.
  Иоланта закупила десять мешков риса для поминального пира.
  Спросила, буду ли я.
  Я ответил, что, конечно же, еще раз поскорблю о лопнувшем Мавзолее.
  Мы еще поболтали немножко.
  Иоланта пошутила, что я стал шире.
  Я стеснялся сказать ей, что и она не похудела.
  В шатер вошли Пифагор и Антиохий.
  Они с подозрением посмотрели на вдову Иоланту.
  Купили горшок персикового меда..."
  
  "Какой ужас", - я шепнула на ушко Вербы.
  "Ирида?"
  "Да, Верба".
  "Я сейчас сойду с ума от этих купцов.
  У меня уже голова кружится от рассказа купца Полидеусеса.
  А ведь он еще не закончил.
  Вдруг, его друзья тоже пожелают рассказать, как обжирались на пирах".
  "Терпи, Верба.
  Это в Херес называется весельем".
  "Мы в реке неплохо повеселились, Ирида".
  "Очень..."
  "Купец Полидеусес напомнил мне о моем дяде - купце Анкоре.
  И об отце жениха - купце Самилаке. - Верба явно нервничала. - Пожалуй, что мне пора на галеру..."
  "Я полностью с тобой согласна, Верба".
  "Ты так просто отпускаешь меня, Ирида?"
  "Мы же договорились.
  Ты должна уплыть, чтобы завладеть имуществом твоего дяди Анкора.
  Верба!
  Еще мы решили встретиться.
  Я приплыву к тебе, Верба". - Прозвучало не очень убедительно.
  "И куда ты ко мне приплываешь, Ирида?" - Верба прищурилась.
  "Ээээ.
  Куда ты мне сказала.
  Ты еще обещала, что покажешь мне свои интересные места.
  Сказала, что в них замечательно".
  "И где мои интересные места находятся?"
  "На тебе твои интересные места, Верба", - я за шутками лихорадочно вспоминала.
  Где же Верба проживает?
  Вестляндия?
  Вроде бы.
  Но в слове были рычащие буквы.
  "Не прошло и пару часов, а ты уже забыла, где я живу, Ирида". - Верба склонила очаровательную головку.
  "Да ты что, Верба, - я с жаром шептала.
  В памяти мелькнуло воспоминание - Вестбург! - Я нарочно так шутила.
  Разумеется, что я в сердце храню твои слова.
  Вестбург!
  Я приплыву к тебе в Вестбург, Верба.
  Вестбург и Верба очень похожие слова".
  "А я уже подумала, что ты забыла..."
  "Никогда".
  "Ты, правда, хранишь в сердце мои слова, Ирида?"
  "Правда".
  "Проводишь меня до галеры?"
  "Конечно, я с тобой, Верба.
  Я же обещала, что..."
  "А без обещала?
  По своему желанию проводишь?"
  
  "Какая ты въедливая, Верба", - я засмеялась.
  Двумя пальчиками зажала левое ушко Вербы.
  Потрепала его.
  "С вами очень весело, - Верба поднялась. - Но мне пора.
  Меня дядя ждет.
  Будет волноваться".
  "Ага!
  Твой дядя начнёт волноваться, когда узнает, что ты завладела его имуществом, - я ехидно подумала. - С моей подсказки завладела".
  "Так скоро, Верба?"
  Диана, Медуса и Дездемона вскочили.
  Купцы не отвлеклись на наши проблемы.
  Они опустошали корзины с едой.
  "С вами хорошо, а без вас - плохо, - Верба торопливо одевалась.
  Словно боялась, что ее остановят.
  А она не сможет отказать. - Кто-нибудь меня проводит?
  Чуть-чуть?
  Я Херес не знаю".
  "Я, - Диана выгнула спинку. - Я провожу".
  "Я, - рабыня Дездемона подпрыгивала. - Я - рабыня".
  "Я", - Медуса вызвалась.
  "Медуса, - я поняла игру Вербы.
  Теперь моя очередь подыгрывать. - Ты Херес не так хорошо изучила, как я".
  "Когда ты успела узнать Херес, Ирида?" - Диана с подозрением на меня смотрела.
  "Тогда я бродила по улочкам Херес, когда ты, Диана, торговала".
  "Ты упрекаешь меня, Ирида, за то, что я торговала?"
  "Нууууу, не начинайте", - Медуса процедила сквозь зубки.
  "Диана.
  Купцы - твои друзья...
  По торговле друзья.
  Поэтому ты останешься с ними, - я старалась не выказывать сарказм. - Медуса.
  Как мы уже поняли, ты не знаешь Херес.
  Дездемона..."
  "Я должна защищать тебя, Ирида", - рабыня Дездемона сделала шаг ко мне.
  "Дездемона!
  А тебя я прошу остаться, - я сказала твердо. - На тебе забота о Диане и Медусе".
  "Я как-то сама..." - Медуса без эмоций.
  "А я - тем более", - Диана усмехнулась.
  "Мы все поняли и решили, - я дотронулась до плеча Дианы. - Дианочка.
  Я провожу Вербу.
  Затем сразу - домой.
  Со мной ничего не случится ночью на улицах города.
  Я - весталка.
  У весталки для разбойника припасена в волосах ядовитая игла.
  И не одна игла.
  Буду ждать тебя".
  "Хм.
  Ты?
  Меня?" - подозрение не уплыло из глаз Дианы.
  
  Я, пока все не пришли в себя, схватила Вербу за руку.
  Потащила за собой вверх по тропинке.
  Мы долго шли молча.
  Наконец, Верба прервала молчание:
  "У меня теперь больше причин радоваться жизни, Ирида".
  "Ух, ты".
  "Я все делаю ради тебя, Ирида".
  "Ради меня хочешь получить наследство твоего дяди Анкора?" - Я сжалась в комок.
  "Конечно, Ирида.
  Если я осталась... останусь под влиянием дяди, то он не пустит тебя ко мне в гости.
  Или будет насмехаться над тобой.
  Дядя Анкор любит пошутить над слабыми.
  Он даже злится, если ему напоминают о долге верности.
  Дядя Анкор даже свою любовницу прогнал".
  "Потому что любовница ему была неверна?"
  "Нет.
  Просто она не смеялась над его шутками.
  Дядя и разозлился на свою подругу.
  Потом говорил:
  "Что мне оставалось делать?
  Девушка, которая не смеётся над моими шутками - низменная лгунья".
  "Ого".
  "Поэтому я должна забрать у дяди все, Ирида.
  Чтобы достойно встретить тебя".
  "Не стоило так беспокоиться, Верба, - я промямлила. - Ты о себе подумай в первую очередь".
  
  
  ГЛАВА 489
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ДИАНА И ВЕРБА В ПОРТУ
  
  "Я о себе подумала.
  Как ты сказала - в первую очередь.
  Я хочу, чтобы мне было хорошо, Ирида.
  А мне с тобой хорошо".
  "Мы пришли, - я увидела море. - Где твоя галера, Верба?
  Вернее, где галера твоего дяди Анкора?"
  "С этого момента все мое, - Верба вздернула подбородочек. - А мое принадлежит тебе, Ирида".
  "Верба".
  "Да, Ирида".
  "Как ты объяснишь надсмотрщику за рабами на галере, что уплываешь без дяди?"
  "Как я объясню? - Верба наморщила лобик. - Просто объясню".
  "Верба?"
  "Да, Ирида".
  "Медуса научила меня одному трюку с рабами".
  "Вы развлекались с рабами?"
  "Нет.
  Наоборот.
  Медуса дала рабам носильщикам лишние монетки.
  Я спросила Медусу - зачем?
  Ведь мы заплатили их хозяину.
  Медуса ответила, что благодарные рабы будут работать втрое быстрее и добросовестнее.
  За лишнюю монетку они не испортят нарочно товар.
  Постараются угодить".
  "Я верю тебе, Ирида.
  И словам Медусы верю.
  Но причем здесь..."
  "Сейчас мы купим в таверне еды.
  Много хорошей еды, Верба.
  Амфоры с вином.
  Ты надсмотрщику на галере скажешь, что дядю твоего убили... вакханки.
  Что нужно немедленно отплывать из Херес.
  Надсмотрщик над рабами усомнится в твоих словах, Верба.
  Но ты тогда поставишь перед ним корзины с едой.
  Рабам на галере тоже щедро еды и вина дай.
  Но, чтобы не упились.
  Им же еще грести до твоего Вестбурга...
  Надсмотрщику пообещай, что в Вестбурге, когда получишь наследство своего дяди Анкора, за службу добавишь еще... пять золотых".
  "За пять золотых в Вестбурге можно купить хороший дом.
  Но у меня нет пяти золотых, Ирида".
  "Я же сказала - отдашь ему, когда получишь наследство своего дяди Анкора.
  Поэтому надсмотрщик будет стараться.
  Он и рабы с удовольствием докажут - кому там у вас надо - что твоего дядю Анкора убили.
  Ты получишь союзников..."
  "Ты так интригу заплела, Ирида!
  Я восхищаюсь тобой!"
  "Вот тебе несколько монет, Верба", - я протянула монеты. - Последние остались.
  Я думала, что все потратила на кольца...
  Не важно".
  "Не возьму от тебя монеты, Ирида".
  "На память, Верба.
  Я же для дела.
  Когда приплыву к тебе, то отдашь".
  
  "Я лучше золотую подвеску в трактире за еду для рабов отдам, - Верба сняла с шеи золотой кулон. - Чем меньше на мне золота на галере, тем меньше соблазнов для надсмотрщика над рабами".
  "Умно ты придумала, Верба.
  Главное, обещай больше".
  "Я научилась у тебя, Ирида".
  "Чему научилась?
  Обещать?"
  "Всему научилась", - Верба поцеловала меня.
  "Сначала поговори с рабами и надсмотрщиком, Верба.
  Потом будем целоваться и прощаться".
  "Только ты никуда не уходи, Ирида", - Верба по сходам побежала на галеру.
  "Куда же я уйду, - я пробурчала. - Я вросла в камень".
  "Ирида, - Верба вернулась очень быстро. - Все произошло, как ты и сказала.
  Сначала Карбункул..."
  "Кто?"
  "Карбункул - надсмотрщик над рабами.
  Он сначала не поверил мне.
  Но, когда я пообещала пять золотых после, и свои золотые браслеты - до, то сразу заявил, что готов под присягой заявить, что видел, как мой дядя Анкор остался без головы".
  "Сговорчивый надсмотрщик над рабами".
  "Он ничего не теряет, Ирида.
  А рабам я обещала..."
  "Еду обещала?"
  "Не только еду, - Верба опустила милейшую головку. - Я обещала им свободу".
  "Чтооооо?
  Зачем?"
  "Я подумала - мало ли что может случиться.
  А за свободу рабы будут меня оберегать.
  Даже, если внезапно приплывет обратно дядя Анкор, рабы докажут судьям, что он - не он.
  Словам свободных поверят.
  А рабам никто не поверит.
  Их даже спрашивать не станут.
  Поэтому я сделаю рабов свободными".
  "Ну, ты и размахнулась, Верба".
  "Все, ради того, чтобы встретиться потом с тобой, Ирида".
  "За свободу рабы подтвердят любое.
  А надсмотрщик над рабами за золотые монеты докажет, что пожелаешь.
  Ты, к тому же, еще обезопасила себя на время плаванья.
  С тебя пылинки будут сдувать.
  Никто тебя не ущипнет.
  Никто не потащит..."
  "Ирида", - на глаза Вербы накатились бриллиантики слезинок.
  "В трактир! - Я обняла новую подружку за талию. - Только в ночном заведении можно купить запас еды.
  Сейчас ярмарка еще не началась".
  "Как скажешь, Ирида", - Верба опустила миленькую головку.
  В трактире стоял запах ночного пира.
  Не запах, а - удушливая смесь гадостного.
  "Госпожи желают отдельную комнату? - Из клубов дыма к нам выскочил хозяин.
  Он был без одежды.
  Только широкий кожаный фартук прикрывал хозяина спереди. - Прошу прошения, что я по-простому.
  По-домашнему я.
  Меня все знают.
  Я - Фракиец.
  К утру у нас многие раздеваются.
  Жарко.
  Душно".
  "Что же ты не проветришь трактир?" - Я подняла брови.
  "Нельзя проветривать, - хозяин Фракиец грязной тряпкой смахнул с плеча Вербы невидимую пылинку. - От проветривания - сквозняки".
  "Боишься сквозняков, Фракиец?"
  "Я не боюсь даже морского черта, - хозяин заведения облизнулся. - Но многие посетители заботятся о своем здоровье.
  Капризничают.
  Если свежо, то требуют, чтобы я зажег огромный огонь в очаге.
  Если в жару проветриваю заведение, то жалуются на сквозняк.
  Потом натужно кашляют.
  Изображают из себя заболевших.
  Требуют бесплатное горячее вино с перцем".
  "Нам нужно..."
  "Я знаю, что вам нужно, госпожи, - хозяин Фракиец подталкивал меня в попку к лестнице. - Многие робеют.
  Смущаются.
  Говорят загадками.
  Я же по глазам вижу, что вам нужно уединиться.
  Как раз освободилась комнатка для нежных девичьих разговоров.
  Купальня с розовыми лепестками.
  Мягкие шкуры на огромной постели.
  Вид из окна на дельфинов и чаек".
  "Как мило", - Верба пролепетала.
  С вопросом на меня посмотрела.
  "Верба, - я горячо шептала на ушко подружки. - Не верь хозяину.
  В порту не бывает честных добрых трактирщиков.
  Даже самый добрый трактирщик через несколько дней работы превращается в жадного, хитрого, беспринципного доносчика, убийцу, вора, скупщика и продавца краденного.
  У трактирщика на нас свои планы.
  Нас могут усыпить.
  Отвезти на рынок рабов в соседний город.
  Оберут до нитки.
  Заберут монеты и твои золотые украшения".
  "А, если нет, Ирида? - Верба провела пальчиком по моим губам.
  Хозяин Фракиец довольный захохотал. - Может быть, мы с тобой найдем минуту прощания?"
  "Не получится, Верба, - я печально улыбнулась. - Трактиры для того в портах ставят, чтобы обирать покупателей".
  "Но как же мы закупим еду для галеры?"
  "С едой проще.
  Еда везде одинаково стоит.
  Но в трактире ночью с небольшой наценкой".
  "Договорились, госпожи? - Фракиец и Вербу толкал к лестнице. - Не пожалеете.
  Я с вас денег не возьму за комнату".
  
  "То, что ушлый трактирщик не возьмет с нас денег, полностью меня убедило, что он что-то задумал нехорошее о нас, - я подумала. - Верба побледнела.
  Она тоже думает, как я, что трактирщик нас обманет".
  "Мы войдем в эту комнатку, - я опустила руку на плечо трактирщика. - Фракиец.
  Не лапай.
  Я - весталка!
  Меня только мои подруги могут в попку подталкивать.
  Ой", - я прикрыла ротик ладошкой.
  "Я - твоя лучшая подруга", - трактирщик захохотал.
  Крутанулся на месте.
  Показал волосатую спину и медвежий свай зад.
  "Шутка, о подругах - ее все мужчины говорят, - я протянула избалованно. - Сначала мы закупим провизию на нашу галеру.
  Потом только войдем в комнатку.
  Когда убедимся, что галера полна запасов еды".
  "Вы мешками будете закупаться?" - Фракиец почуял свою выгоду.
  Другую выгоду.
  "Ты же в порту, хозяин, - я растянула губы в подобие улыбки. - Знаешь, что и сколько нужно на галеру".
  "Куда плывете?"
  "В Норд", - Верба быстро ответила.
  Подмигнула мне.
  Не хотела выдавать, что галера отправляется в Вестбург.
  "До Норда долгий путь", - Фракиец с нетерпением переступал с ноги на ногу.
  "Мы по дороге будем заходить в разные порты.
  Докупать еду".
  "Я сейчас все организую, - Фракиец обернулся к кухне: - Саманта!
  Яхонт.
  Быстро несите рис, копченых зайцев, рыбу, соль..."
  "Соль не нужно, - Верба оборвала. - Соль в море".
  "Тогда хлеба, сушеные финики..."
  "Амфоры с вином, - я постучала пальчиками по локтю хозяина трактира. - Но не жульничай.
  На галере проверят - вино ли в амфорах.
  Хорошее ли".
  "Обижаешь меня, госпожа", - хозяин Фракиец сделал вид, что огорчен.
  Но глаза сверкали алчностью.
  "Пусть поторопятся, - я повысила голос.
  Чтобы слуги меня слышали. - Ветер сейчас зюйд-ост.
  Если не успеешь нам продать, то мы на ярмарке купим.
  Купцы скоро откроют свои шатры..."
  "Никто не услужит вам лучше, чем Фракиец", - хозяин поклонился.
  Скрылся за дверью.
  Сразу начал на кого-то кричать:
  "Асмодей!
  Амояру тебя в ж...
  Если уронишь мешок со сходней, то я тебя палкой скину в воду.
  Не вылезешь, пока все до рисинки не соберешь со дна морского".
  "Обманет нас хозяин таверны", - Верба сказала "нас".
  Но я сделал вид, что не заметила оговорки.
  Она же одна отплывает.
  "Если и обманет, то не намного, - я хлопнула ладошкой по лбу. - Ох.
  Надо было ему сказать, что я остаюсь.
  Тогда точно не обманет.
  Если бы мы вместе уплыли, то хозяин обманул бы серьезно.
  Ведь уплыли бы... - Я взяла Вербу за руку. - Пойдем.
  Я огорчу Фракийца".
  "Мы вышли из душного трактира".
  "На улице очень тепло, - Верба с удовольствием вдыхала свежий морской воздух. - Но после жаркого трактира кажется, что на улице холод.
  В трактире я вспотела.
  Ты, Ирида, я вижу тоже.
  Потрогай, как вспотела моя грудь". - Верба приложила мою ладонь к своей груди.
  "Верба, - я зашипела. - На нас пялятся".
  "Ну и пусть.
  Мне не стыдно, Ирида".
  "Я же о твоей безопасности забочусь, Верба", - я убрала ладонь с груди подружки.
  "Ирида?"
  "Да, Верба".
  "Твоя рука дрожит".
  "У меня все дрожит, Верба.
  Но мы должны наполнить твою галеру едой.
  Поэтому, пойдем к Фракийцу".
  Мы подошли к хозяину таверны.
  "Фракиец?" - Я не стала юлить.
  "Да, госпожа".
  "Я остаюсь в Херес.
  Уплывает моя подруга".
  "Ну и что?" - трактирщик пожал плечами.
  Но алчный блеск в глазах его угас.
  "То, что если товар окажется испорченный, или даже подмененный, то моя подруга сообщит мне через чайку с пергаментом на лапке".
  "Не доверяешь мне, госпожа"? - Фракиец показал зубы.
  "Не доверяю, - я смело смотрела ему в глаза. - Мне кажется, что мешок с рисом не совсем полный..."
  "Правильно, что не доверяешь, - Фракиец вытер нос ладонью. - Тогда бы сразу предупреждала".
  "О чем предупреждать?
  О том, что не доверяю мужчине, который одет только в один кожаный фартук?"
  "Нет.
  Мужчине, который в фартуке, женщина должна доверять полностью.
  Ты должна была заказать честную покупку".
  "Честная покупка?"
  "Честная покупка - стоит больше монет.
  Но там без обмана".
  "Тогда я заказываю честную покупку, хозяин".
  
  "Яхонт! - Фракиец махнул рукой рабам. - Тащи все обратно.
  Госпожа заказала честную покупку".
  "Вот как, - Верба ко мне прижалась. - Теперь я знаю, как закупать провизию в портах.
  Нужно говорить - честная покупка".
  "Так же, как с рабами, - я вздохнула. - Доплатишь рабу, он будет стараться".
  "День будет жаркий, - хозяин таверны хотел поболтать.
  Он зорко следил за рабами.
  Но не отходил от нас.
  Завязал разговор с погоды. - Ты, госпожа, в гости к кому в Херес приплыла? - Фракиец осматривал мою тунику.
  Не мог определить - дорогая, или дешевая. - Туника у тебя необычная.
  Серая.
  В Херес подобные не носят.
  Мы любим яркие цвета.
  Твоя же туника серая".
  "Серая, но дорогая, - я зевнула.
  Прикрыла ротик ладошкой. - Я к своей подружке детства Диане пришла.
  Она просила помогать ей в торговле".
  "Диана?
  Торговка Диана?"
  "Да, торговка Диана".
  "Знаю ее.
  Очень умело она ведет торговлю. - Трактирщик продолжал изучать меня. - Что же ты у нее запасы для подруги не взяла?
  У Дианы рис прекрасный!"
  "Так вышло", - я ответила сухо.
  Не объяснять же трактирщику, что я и Верба задумали, что Верба сбежит от своего дяди, жениха и отца жениха.
  "Я тоже хотел торговать рисом на ярмарке, - Фракиец поднял глаза к небу. - Но купцы мне не дали.
  А Диану приняли в свои ряды".
  "Сначала отец Дианы торговал.
  Он был купцом".
  "Тогда понятно".
  "А я - благородная.
  Дочь ковровщика из Патагонии". - Я зачем-то ляпнула.
  "Дочь ковровщика из Патагонии? - Трактирщик Фракиец даже присел от удивления. - Уважаю!
  В Патагонии ковровщики считаются...
  Ну, как у нас патриции!".
  "А то", - я важно задрала подбородочек.
  "Я плавал в Патагонию, - трактирщик хотел мне понравиться.
  Говорил с подобострастием. - Хотел купить очень редкий патагонский ковер.
  Долго ходил по разным ярмаркам.
  Я не разбирался в коврах.
  Не знал, который лучше.
  Но для того, чтобы казаться мудрецом, не нужно много знать.
  Достаточно на себя напускать умный вид.
  Со всеми спорить.
  Ни с кем не соглашаться.
  И всегда выглядеть недовольным".
  "Даааа", - я протянула с пониманием.
  Верба ущипнула меня за попку.
  Прижалась горячим бедром к моему бедру.
  "Я заходил в лавку или в дом ковровщика в Патагонии, - для трактирщика было важнее выговориться, чем смотреть на нас. - Щупал ковры.
  Пил с хозяином кислое молоко.
  Долго беседовал о коврах".
  "Как же ты беседовал о коврах, когда в них ничего не смыслил?"
  "Я же сказал - нужно только казаться мудрым.
  Например, ковровщик расхваливал свои ковры.
  Я сидел с унылым видом.
  Время от времени замечал:
  "Ковры твои хороши.
  Но я видал и лучше".
  Так я искал что-нибудь диковинное".
  
  "Фракиец.
  Как бы ты отличил диковинный ковер от простого?"
  "А как вы выбираете подруг?" - Фракиец ошарашил нас вопросом.
  "Что значит, как выбираем подруг?" - Верба проблеяла.
  "Подруг не выбирают", - я тоже блеяла.
  Мы - как две овечки.
  "Например, ты ходишь, ходишь среди патрициев, мастеровых, рабов, - трактирщик ткнул меня пальцем в левую грудь.
  Моя грудь была недовольна. - Потом - бац.
  Ты останавливаешься.
  Тебе кажется, что солнце в глаза светит.
  Нет.
  Ты увидела парня, или девушку.
  Сразу приклеилась... ну, будем говорить о девушках.
  Вы же подруги...
  Приклеилась к девушке взглядом.
  Ты не можешь сказать, чем она тебя завлекла.
  Другие проходят мимо.
  Ты же не можешь от нее взгляд отвести.
  Понимаешь - вот, она!
  Та, которая тебе нужна.
  Та, которая будет тебе подругой".
  "Так и было, - Верба заворожено лепетала. - Трактирщик!
  Если ты настолько мудрый, то почему без одежды?"
  "Все мудрецы оголяются, - трактирщик Фракиец самодовольно улыбался. - Я же угадал, с тобой и твоей подружкой?"
  "Да, Фракиец, - щечки Вербы загорелись. - Я, как увидела, так и поняла - моя подруга навсегда". - Верба с вызовом посмотрела на меня.
  "Я...
  Йа тоже. - Я мычала. - Даже...
  Ну ладно....
  Я запуталась".
  "Так не только с людьми, - Фракиец торжествовал. - Например, шатер старьевщика.
  Огромная куча древних вещей.
  Каждый посетитель долго роется.
  Переходит с места на место.
  Он не знает, что ищет.
  Но знает, что купит ту вещь, которая его в сердце уколет.
  Ищет то, не знает, что.
  Вдруг, среди хлама он выбирает что-то.
  То, что другим не легло.
  Надеюсь, что сейчас вы поняли, как я искал диковинный ковер в Патагонии?"
  "Поняли, поняли", - я и Верба зачаровано кивали.
  Трактирщик сумел нас заинтересовать.
  
  "Я бродил среди ковровщиков Патагонии семь дней.
  Ни один ковер меня не радовал.
  Были ковры дорогие.
  Были дешевые.
  Старые.
  Или только что сотканные.
  Настал последний день пребывания в Патагонии.
  Утром наша галера должна была отчалить в Спарту.
  Без проблеска надежды я зашел в жалкую лачугу.
  Хотел купить прокисшего молока подешевле.
  На ковре храпел оборванный хозяин.
  Я растолкал его.
  Он долго бессмысленно таращился на меня.
  Потом понял.
  В грязную чашу налил кислое перебродившее конское молоко.
  Я сделал глоток.
  Мое зрение прояснилось.
  Я увидел, что старый протертый ковер на полу - тот, который мне нужен.
  Не знаю, чем ковер меня задел.
  Но я понял, что не уйду без него.
  Я стал расспрашивать хозяина о его житье.
  Медленно подходил к вопросу о ковре.
  Хозяин рассказал, что его отец был знатный в Патагонии ковровщик.
  Но отец умер.
  Потому что даже знатные ковровщики - не вечные.
  Сын потихоньку пропивал состояние отца.
  Пропил и все ковры.
  Лишь остался один на земле.
  Тот ковер, который никто не хотел брать.
  Настолько был старый и грязный коврик.
  Но я почувствовал в этом ковре огромную силу.
  "Хозяин, я возьму у тебя этот ковер, - я произнес с напускной брезгливостью. - Постелю рабам".
  "Но ты можешь дешево купить хороший новый ковер у моих друзей, - хозяин упрямо тряс немытой головой. - Этот ковер - единственная память о моем отце и былом нашем величии.
  Я его ни за что не продам.
  Ни за какие деньги.
  Все равно я пропью все монеты.
  А этот ковер я не сумею пропить.
  Он никому не нужен".
  Я сразу понял, что невозможно уговорить нищего.
  Богатый всегда продаст, если ему дать хорошую цену.
  Но нищий...
  У нищих своя философия.
  Они будут держаться за какую-нибудь свою безделушку.
  Ненужную никому.
  Но нищий ее не продаст, не отдаст, не подарит, потому что у него с головой не все в порядке.
  Каждый нищий уверен, что обладает огромной какой-нибудь ценностью.
  Например, бабушкины сандалии.
  Нищий будет уверять, что подобных сандалий сейчас нигде не купишь.
  Что раньше умели делать сандалии, а сейчас - не умеют.
  Так и с ковром.
  Нищий уперся.
  Я не стал тратить свои силы на торг.
  Ударил хозяина ковра палкой по голове.
  Связал его.
  Через некоторое время он развяжется.
  Но наша галера уже будет далеко.
  Я взвалил ковер на плечо.
  Вышел из дырявой хижины.
  На сердце моем пели соловьи.
  Я добился того, что хотел.
  Получил ковер, за которым охотился.
  На галере я с дрожью развернул ковер.
  Рисунок был загадочный.
  Краски поблекли.
  Я трогал неровные края ковра.
  Не сомневался, что ковер диковинный.
  Вскоре мы отплыли от берега Патагонии.
  "Погода замечательная", - надсмотрщик над рабами радовался.
  С замечательной погодой над галерой мы плыли не больше часа.
  Затем попали в шторм.
  Рабы вопили.
  Надсмотрщик их нещадно хлестал кнутом из кожи акулы.
  Огромные волны швыряли галеру, как щепку.
  "Что за Аид, - надсмотрщик над рабами выпучил глаза. - Только над нами и под нами шторм.
  Вокруг море чистое.
  Небо за нашей галерой - светлое".
  Действительно.
  Галера шла в круге шторма.
  А в нескольких локтях от борта была спокойная волна.
  Я сразу догадался, что виной всему мой ковер.
  Он не хотел уплывать из Патагонии.
  Разумеется, что я никому не сказал о своей догадке.
  А то меня бы с ковром выбросили в шторм.
  Мне стало страшно.
  Я спрятал ковер под лавку.
  Шторм немного успокоился.
  Мне стало страшнее.
  Ночью мне приснилось, что ковер меня задушил.
  Я проснулся.
  Ковер мне сказал, что не душил меня.
  Оказалось, что я не проснулся по-настоящему.
  Был сон во сне.
  Затем снились вакханки.
  На ковре выросла трава зеленая.
  Я с вакханками по этой траве скакал нагишом.
  Я проснулся и попытался вырвать одну нить из ковра.
  Она болталась.
  Но ковер не отдал мне свою нить.
  Я все плаванье изучал ковер.
  Изучил каждый его узелок.
  Наконец, мы приплыли в Херес.
  Все в порту удивлялись.
  Спрашивали, где так нашу галеру потрепало.
  Пятерых рабов во время плаванья смыло за борт.
  Даже цепи рабские не удержали рабов.
  Я же потихоньку с ковром удалился.
  Старался не привлекать к себе внимание.
  На ярмарке я пошел в самые бедные ряды.
  Там крестьяне и горшечники продавали свои товары.
  Ковер я расстелил на земле.
  На него насыпал орехи.
  Якобы орехи продавал, а не ковер.
  "Мой ковер необычный, - я себя уверял. - Не знаю, в чем его необычность.
  Но я же его выбрал.
  Значит, найдется настоящий ценитель и богатый покупатель".
  Два дня я торговал орехами.
  Заработал медное сольдо.
  На третий день подошел заморский купец.
  Халат его богато расшит золотом.
  Я подумал:
  "Богатый купец не просто так оказался в бедных рядах на ярмарке".
  Он спросил меня:
  
  
  ГЛАВА 490
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ЧУДО КОВЕР
  
  "Орехи твои дорого стоят?"
  Я опустил голову.
  Не хотел, чтобы радостный блеск глаз выдал меня:
  "Орехи мои дешевые, господин.
  В балагане тебе танцовщицы поднесут настоящие орехи.
  И персики.
  И дыньки у танцовщиц в балагане имеются".
  Купец заколыхал огромным животом.
  Так он смеялся:
  "Ты развеселил меня, торговец орехами.
  За это я куплю у тебя все орехи".
  Я покорно ответил:
  "Как угодно господину".
  Купец переступал с ноги на ногу.
  Но я уже знал, что он начнет хитрить.
  Потому что не орехи ему нужны, а - мой ковер:
  "Торговец.
  Я прихвачу и твой ковер.
  Чтобы орехи было удобнее нести".
  Я тоже засмеялся:
  "Я дам тебе для орехов мешок".
  Купец засопел:
  "Не утруждай себя, торговец орехами.
  Я заберу ковер".
  Тогда я решился:
  "Ковер очень дорогой.
  Я не думаю, что у тебя хватит на него золотых монет, купец".
  Купец даже присел:
  "Кто тебе сказал, что этот старый, дырявый, протертый ковер стоит много золотых монет?
  Ты - безумец!".
  Я же был спокоен, как греческий орех:
  "Я знаю цену этому ковру, купец.
  Он очень дорогой".
  Купец покраснел:
  "Что же ты не продаешь его дорого?
  А орешками балуешься?"
  Я усмехнулся:
  "Я жду настоящего покупателя.
  Кажется, что я дождался".
  Купец долго ловил руками воздух.
  Краснел.
  Пыхтел.
  Затем хлопнул меня по плечу:
  "Тебя не проведешь, торговец ковром и греческими орехами.
  Но я сначала внимательно осмотрю ковер. - Купец присел рядом со мной.
  Водил пальцами по ковру: - В ковре не хватает двух нитей".
  Я обеспокоился:
  "Что в них было, купец?"
  Купец накручивал бороду на палец:
  "Ощущение полета в тех двух нитях, - у купца было растерянное выражение лица. - Но и без двух полетных нитей ковер хорош".
  Я замер:
  "Из чего сделаны те нити, купец?
  Может быть, мы их заменим?"
  Купец тяжело дышал:
  "Я только вчера изучал глиняную древнюю шумерскую табличку.
  Иероглифы показывали, что полетные нити ковра изготавливают из белого дурмана".
  Я подпрыгнул.
  Орехи стукались об орехи:
  "Белый дурман?
  Жрецы рассказывали, что тот, кто вдохнет дым горящего белого дурмана, окажется на Олимпе".
  Купец снова забулькал смехом:
  "Не на Олимпе окажешься, а в царстве Аида".
  Я закаменел:
  "Ты меня перепугал, купец.
  Последний раз меня так пугала матушка в детстве".
  Купец ободряюще похлопал меня по плечу:
  "Ты же понимаешь некоторые асирийские иероглифы?
  Ты - тот, кто прикидывается простым продавцом греческих орехов".
  
  Я успокаивался:
  "Йа?
  Некоторые иероглифы мне знакомы.
  Особенно я люблю пергаменты с изображением прекрасных дев".
  Мы поговорили о прекрасных девах.
  Затем купец снова вернулся к ковру:
  "Некоторые только прикидываются глупцами.
  На самом деле они - мудрецы.
  Ковры тоже иногда стараются быть незаметными.
  Но в них спрятана огромная сила".
  Я задумчиво произнес:
  "Хорошо быть там, где ковер".
  Купец подкрутил бороду:
  "На глиняных табличках иероглифы нужно разбирать.
  На ковре не обязательно быть мудрецом.
  Даже тот, кто не знает иероглифов, может прочесть узор на ковре.
  На нем все нарисовано нитью".
  Я покачал головой:
  "Ковер невзрачный, но дорогой.
  Как ты думаешь, уважаемый купец, красивая девушка ляжет на этот ковер?"
  Купец долго думал.
  Пристально смотрел мне в глаза:
  "Нет, торговец греческими орехами и диковинными коврами.
  Красивая девушка даже не прикоснется к этому ковру.
  Девушкам подавай яркое и новое.
  Ковер же не яркий и не новый".
  Я возразил:
  "Я однажды видел весталку красавицу.
  Она восседала на старом ковре".
  Купец с пониманием икнул:
  "Возможно, что весталка ждала вопрос".
  Я удивился:
  "Какой вопрос весталка ждала на старом ковре?"
  Купец засмеялся утробно,
  "Весталка ждала, что ее спросят, почему она сидит на старом ковре.
  У весталки, наверно, уже заготовлен ответ.
  Девушки хитрые.
  Они даже на ковер ловят женихов.
  Моя прежняя жена Исидора коврами заманивала красавцев патрициев.
  Развертывала ковер.
  Патриций сразу интересовался - почему моя жена развернула ковер.
  Моя жена отвечала, что она развернула ковер, а не рабыня.
  Патриций переспрашивал:
  "Кто?"
  Жена отвечала:
  "Я развернула".
  После этого они предавались блуду на ковре.
  Я об этом узнал слишком поздно.
  Моя жена сбежала с сенатором.
  Я очень долго горевал.
  Не понимал, зачем моей жене понадобился сенатор.
  У меня и так много монет злотых.
  Я не хотел подозревать свою жену в неблаговидном.
  Но не мог избавиться от ощущения, что моя жена имеет от сенатора больше, чем от меня имела.
  До свадьбы я был близок с Исидорой.
  Но потом она променяла меня на любовников. - Купец провел ладонью по ковру: - Вернемся к торгу, владелец орехов и ковра.
  Сколько золотых монет ты желаешь за это чудо?"
  Я встрепенулся:
  "Золотые монеты не спасут от всех бед, - я старался не продешевить. - Ты мне не золотыми монетами за ковер заплати, купец".
  Купец погрозил мне пальцем:
  "Чем тебе заплатить за ковер, торговец греческими орехами?
  Ты, я вижу, хитер".
  Настал мой счастливый час:
  "Я давно мечтал о своем трактире".
  Купец нахмурился:
  "Ты хочешь, чтобы я для тебя купил трактир?
  Трактир в обмен на ковер?"
  Но я был несломим:
  "Не просто трактир за ковер я получу от тебя, купец.
  Я хочу прибыльный трактир.
  В порту.
  Трактир с тремя земляными печами.
  Три жаровни.
  Комнаты для гостей.
  Большой зал с мраморными скамьями.
  Купальня для изнеженных патрициев.
  Большой амбар для хранения продуктов..."
  Купец прислонил палец к носу:
  "Ты еще клетку и цепи для рабов потребуй, наглый торговец".
  Я обрадовался:
  "Забыл!
  Забыл о клетке и цепях для рабов.
  Еще их требую.
  Спасибо, что напомнил, купец".
  Купец нахмурился.
  Затем внезапно захохотал:
  "Ты все, сказанное мной, используешь против меня.
  Посмотрю трактир для тебя.
  Дай мне ковер и греческие орехи.
  Я понесу, чтобы ты спину не надорвал".
  Я сжал кулаки:
  "Ха, купец, - я свернул ковер. - Ковер ты получишь после того, как трактир будет мой.
  Если я сейчас отдам свой ковер, то ты с ним сбежишь".
  Купец хитро прищурился:
  "Я толстый.
  Ты - тонкий.
  Ты меня быстро догонишь".
  Я разволновался:
  "Купец!
  Ты знаешь силу ковра.
  Может быть, он тебя понесет.
  Унесет тебя ковер.
  Он же на море шторм устроил для отдельно взятой "нашей галеры"".
  Купец встрепенулся:
  "Ковер устроил шторм?
  Красивое!
  А я и не знал!
  Бежим же покупать для тебя трактир, торговец греческими орехами".
  Мы пришли в порт.
  Купец выбрал для меня самый прибыльный и самый большой трактир.
  Заплатил за него.
  Даже не торговался с прежним хозяином.
  Я думал, что я в выигрыше.
  Довольный передал купцу старый ковер.
  Купец удивил меня.
  Разделся догола.
  Затем завернулся в ковер.
  И произнес с торжеством для себя и с издевкой - для меня:
  "Ну и дурак ты, торговец греческими орехами.
  Так тебе и надо.
  Торгуй дальше орехами.
  Ты продешевил.
  Продал мне бесценный ковер".
  После этих слов купец и ковер пропали.
  Я же стоял опустошенный.
  Даже мой трактир меня не радовал.
  Я горевал.
  Думал о том, что ковер позволяет быть невидимым.
  Невидимый человек может легко войти в любой дом.
  Возьмет все ценное.
  Что дом... - Трактирщик по имени Фракиец понизил голос: - В казну цезаря можно ходить, как в свою спальню.
  Из сундуков цезаря черпать золотые запасы". - Трактирщик замолчал.
  
  "Хозяин, - подбежал раб Яхонт. - Мы погрузили.
  Галера трещит от мешков еды.
  Можно в Норд и обратно сплавать и не пополнять запасы".
  "Обратно?" - Верба расплатилась с торговцем.
  Мы остались вдвоем около галеры.
  "Ну...
  Верба! - Я смотрела на чаек. - До скорой встречи?"
  "Ирида, - Верба присела.
  Поняла ракушку. - Возьми от меня подарок".
  "Ракушка морская?"
  "Не просто ракушка морская.
  Ирида!
  Ракушка - мой тебе подарок".
  "Спасибо, Верба".
  "Когда тебе будет плохо..."
  "Мне никогда не будет плохо, Верба..."
  "Когда ты загрустишь, Ирида..."
  "Я не хочу грустить, Верба".
  "Ракушка тебя спасет, Ирида.
  Посмотришь на нее и вспомнишь обо мне".
  "Мне еще никто не дарил талисман, Верба.
  Даже прорицательница Мандрагора...
  Очень мило".
  "Как много мы с тобой вместе не познали, Ирида".
  "Мы познали..."
  "Мы даже вместе не встречались с твоей прорицательницей Мандрагорой..."
  "Ветер поднимается, Верба.
  Надсмотрщик машет тебе рукой с галеры".
  "Я ничего не стану объяснять тебе, Ирида, - Верба обняла меня.
  Мы поцеловались. - Больше никто не испугает меня, - Верба торжественно заявила. - Даже ты, Ирида". - Верба легко вбежала на галеру.
  "Что Верба имела в виду, когда говорила, что я ее не испугаю? - Я взглядом провожала уплывающую галеру. - Может быть, Верба имела в виду, что я не испугаю ее расставанием?
  Теперь поздно спрашивать.
  От галеры осталась точка на горизонте. - Через минуту я приложила ладонь ко лбу. - Даже точки от галеры нет. - Я вытерла слезинку.
  Побрела к дому Дианы. - Удивительно.
  Даже в Херес я все время возвращаюсь к Диане. - Во владениях Дианы было на удивительно спокойно. - Тихо вокруг! - Я пробиралась в спальню. - В доме Дианы всегда стоял шум.
  Кто-то кричал.
  Кто-то бил амфоры.
  Громко смеялись.
  Интриговали все.
  Даже рабы воруют ячмень и серебряные ложки.
  Но тишина.
  Тишина в этом доме меня пугает. - Я добралась до своей спальни. - Дездемона еще не пришла.
  Веселятся в купальне.
  Я же - впервые за долгое время - высплюсь". - Я растянулась на шкурах.
  Погрузилась в нежный сон.
  Мне снилась Верба в Вестбург.
  Верба почему-то восседала на троне царицы.
  Трон из белого мрамора.
  Накидка на плечах Вербы - из шкуры белого зверя.
  Верба сама белая-белая.
  Лишь золотой обруч стягивает волосы.
  В обруч вставлен пронзительно зеленый изумруд.
  
  "Приснится же... - Я не стала договаривать.
  Проснулась.
  Открыла глаза.
  Ничего не видно.
  Кромешная тьма.
  Я поняла, что меня заживо закопали. - А?
  Аааааа!" - Я рванулась вверх.
  Мне не хватало воздуха.
  "Ирида", - рядом со мной раздался приглушенный шепот.
  "Дездемона!
  Тебя тоже живьем закопали? - Я паниковала. - Меня - понятно, за что.
  Но ты!
  Ты же невинная рабыня.
  Тебя закопали, чтобы в загробном царстве я не оставалась одна.
  Ты будешь мне прислуживать в царстве мертвых, Дездемона?"
  "Я не хочу участвовать в похоронах, - Дездемона пролепетала. - Даже, если похороны пышные.
  Ни на твоих похоронах я не буду, Ирида.
  Ни на своих".
  "Но нас уже похоронили, Дездемона".
  "Правда? - Тьма вечная отступила.
  Дездемона на меня смотрела с испугом. - Но я ощущаю себя живой". - Дездемона больно ущипнула меня за попку
  "Ай, Дездемона.
  Ты, зачем меня ущипнула?"
  "Я проверяла, Ирида.
  Живая ли ты".
  "Уффффф!
  Я проснулась во тьме, Дездемона.
  Думала, что меня похоронили живой.
  Потом ты заговорила.
  Я и тебя тоже мысленно похоронила рядом с собой".
  "Значит, долго жить будем", - Дездемона засмеялась.
  "Почему долго жить будем, Дездемона?"
  "Ты не хочешь долго жить, Ирида?"
  "Я хочу жить долго, Дездемона".
  "Примета - если один раз похоронили, то следующего раза своих похорон очень долго ждать придется".
  "Хоть что-то радует, - я присела на кровати. - На улице светло.
  Почему же я была во мраке?"
  "Я накрыла твою головку шкурой медведя, Ирида".
  "Мою голову ты накрыла шкурой?"
  "Да, Ирида.
  Светало.
  Я подумала, что яркий свет будет мешать тебе спать".
  "Ты правильно подумала, Дездемона.
  Яркое мешает.
  Но не шкуру медведя же на голову бросать.
  Представь, Дездемона.
  Я бы тоже захотела тебе сделать добро.
  Ты бы спала.
  А я бы на твою голову присела, чтобы свет факелов не мешал тебе спать". - Я захохотала.
  Откинулась назад.
  Шутка мне показалась крайне смешной.
  Но Дездемона не смеялась.
  Она пристально смотрела на меня.
  Ее глаза увлажнились.
  "Ирида?"
  "Да, Дездемона.
  Тебе не смешно?
  Ты не смеешься над моей шуткой!"
  
  "Ты хочешь присесть мне на голову, Ирида?"
  "Ой, Дездемона.
  Ты все не так понимаешь.
  Все изворачиваешь". - Я выбежала в сад.
  Вовремя.
  Раб Софокл пытался поймать голубя.
  К лапке голубя привязан кусочек пергамента.
  "Раб!
  Не твоя птица. - Я воткнула кулаки в бока. - Тебе, разве, послание с голубем посылают?"
  "Ирида, - рабыня Дездемона выбежала за мной. - Ты забыла одеться".
  "Ох", - я быстро натянула тунику.
  "Ирида, - Софокл подпрыгивал.
  Пытался дотянуться до голубя. - На твою красоту многие слетаются.
  Но только не голуби".
  После едкого замечания раба голубь прозрел.
  Он опустился на мое плечо.
  Раб Софокл бросился ко мне:
  "Я отнесу почтового голубя Акустию". - Раб вытянул руки.
  "Я часто намекала, что я весталка, - я распушила волосы. - На честь весталки многие покушаются.
  Поэтому мы, весталки, носим с собой отравленное иглы. - Я из волос извлекла одну иглу. - Я предупреждала.
  Говорила.
  Но мои слова отлетали от вас.
  Но игла не отлетит.
  Пришло время действовать..."
  "Я пожалуюсь надсмотрщику, - раб Софокл передумал ко мне приближаться.
  Побежал в дом. - Акустий!
  Ирида меня обижает".
  "Ирида, - Дездемона всплеснула руками. - Ты смелая.
  Отважная.
  Дерзкая.
  Даже голубь тебя полюбил".
  "Только голубь, - я сняла с лапки голубя пергамент.
  Развернула его. - Дездемона.
  Иероглифы сложные.
  Пока я пытаюсь их разобрать, надсмотрщик над рабами Акустий у меня отнимет послание.
  Ты знаешь, где найти небольшой пергамент?
  Мы подметим записку..."
  "Пергамент? - Дездемона наклонилась.
  Оторвала от сандалии кусочек. - Вот пергамент".
  "Сейчас я начертаю, - я обрадовалась.
  Отломила длинную твердую иглу акации.
  На коже из сандалии рабыни чертала".
  "Ирида! - Дездемона заглянула через мое плечо. - Ты так быстро иероглифы чертаешь!
  Поразительно!
  Ты еще и мудрец!
  Знаешь клинопись шумерскую!".
  "Ну, не шумерская, - я от усердия высунула язычок. - Не совсем клинопись.
  Но достаточно, чтобы одурачить Акустия".
  
  Пергамент, который принес голубь, я спрятала под камень.
  Присела на мраморную скамью.
  Делала вид, что пытаюсь разобрать иероглифы, которые только что начертала на куске кожи из сандалии Дездемоны.
  "Ирида, Ирида!" - Акустий подлетел незаметно.
  Я от неожиданности вздрогнула:
  "Акустий! - Я проблеяла. - Сегодня утро испугов.
  Я проснулась в темной могиле.
  Теперь ты, как Аид, выскочил из царства мертвых".
  "Ирида!
  До царства мертвых очень долго идти.
  Но можно сразу попасть, если умрешь".
  "Акустий, ты меня пугаешь".
  "А ты напугала моего раба, Ирида.
  Софокл дрожит, как белка после дождя".
  "Дрожу", - Из-за спины надсмотрщика над рабами выглянул раб Софокл.
  "Раб испугался весталки", - я фыркнула.
  "Дай мне пергамент", - надсмотрщик над рабами властно вытянул руку.
  "Но голубь прилетел ко мне, - я погладила голубка.
  Он закурлыкал довольный: - Дездемона. - Я повернулась к рабыне. - Принеси еду голубю.
  Он летел издалека".
  "Ирида?
  Что голуби едят?"
  "Дездемона!
  Я не знаю, чем питаются голуби.
  Принеси всего понемножку.
  Рис.
  Хлебную лепешку.
  Персик.
  Малину.
  Рыбу.
  Куриное мясо.
  Овечий жир.
  Если голубь не съест, то я и ты позавтракаем".
  "Голубь не должен голодать.
  Люди могут голодать.
  Потому что человек осознанно выбирает голод.
  Но птицы и животные должны быть всегда сыты" - Дездемона побежала к земляной печи.
  "Дездемона поумнела, - надсмотрщик над рабами задумчиво смотрел в спину Дездемоны. - Ты ее научила уму-разуму, Ирида?"
  "Откуда у меня ум и разум? - я махнула ручкой.
  Засмеялась. - Я думаю, что рабыня где-то услышала красивые речи.
  Теперь повторяет".
  "Ирида?"
  "Да, Акустий".
  "Почему ты думаешь, что голубь прилетел издалека? - надсмотрщик над рабами хитро выхватил у меня кусок пергамента.
  Я ртом голубей ловила, а надсмотрщик над рабами подсуетился. - Ты уже расшифровала иероглифы на пергаменте?
  Откуда пергамент?
  Кто прислал?
  Кому?"
  
  "Ха, Акустий, - я дерзко расхохоталась. - Ты же умник.
  Самый важный и умный в доме Дианы.
  Вот ты и разбирай чужие иероглифы.
  Я - девушка красивая..."
  "Не продолжай, Ирида, - надсмотрщик над рабами поднял руку. - Сейчас ты скажешь, что красивым девушкам иероглифы не нужны".
  "Откуда ты знаешь, что я думаю?" - Я от удивления раскрыла все, что у меня раскрывается - ротик, глазища.
  "Я угадал, - Акустий обидно рассмеялся. - Судя по твоему ответу, ты, действительно, очень красивая, Ирида".
  "Я и без ответов красивая.
  Безответно красивая".
  "Я не понимаю эти иероглифы, - Акустий поднял голову от пергамента. - И пергамент странный какой-то.
  Будто не от писца, а от ремесленника".
  "Мне мой жених послание прислал", - я выдумала.
  Даже сама удивилась лёгкости своих мыслей.
  "У тебя есть жених, Ирида?"
  "Конечно!
  Я подозреваю, что даже у тебя есть жених.
  Тиран или Софокл..."
  "Свои подозрения оставь для рабынь, Ирида, - надсмотрщик над рабами все же улыбнулся. - Почему твой жених шлет тебе послания?"
  "Мой жених - Проктолог, - я придумала имя жениху, - переписывается со мной.
  Я сейчас напишу ответ и отправлю ему".
  "Что же написал твой жених?" - Акустий помахал кусочком пергамента.
  "Проктолог начертал иероглифы любви.
  В послании стонет, что любит и ждет меня.
  Хочет, как можно скорее заключить меня в свои объятия".
  "Все ты врешь, Ирида".
  "А ты докажи, Акустий, что я лгу".
  "Эти иероглифы мне незнакомы, Ирида.
  Не древние шумерские.
  Не клинопись вымерших атлантов.
  Не современные элладские иероглифы.
  Даже на иероглифы не похожи.
  Каракули какие-то.
  Но я отнесу писарю на ярмарку.
  Может быть, он разберется".
  "Ты украл пергамент, который принадлежит мне, - я раскрыла ладошку. - Жених Простор мне прислал..."
  "Ты сказала, что твоего жениха зовут - Проктолог.
  Теперь уже - Простор". - Акустий поймал меня на лжи.
  "Только и умеешь, надсмотрщик над рабами, придираться к моим словам", - я надула губки.
  Ничего умнее, чем надуть губки не придумала.
  
  "Я ухожу на ярмарку к писарю, Ирида, - надсмотрщик над рабами понял подбородок. - Если ты обманула меня..."
  "Никаких если, Акустий.
  Хорошо.
  Если я тебя обманула, то ты можешь выйти замуж за моего жениха Проктолога", - я захохотала с натугой.
  Акустий хмыкнул.
  Молча удалился.
  Я же прилегла на землю.
  Прикрыла собой камень, под который спрятала истинный пергамент...
  "Ирида?" - Рабыня зависла надо мной.
  "Да, Дездемона".
  "Акустий тебя ударил?
  Кулаком сбил на землю?"
  "Нет, Дездемона.
  Я просто лежу.
  Отдыхаю".
  "Но ты только что спала, Ирида".
  "Дездемона, - я зашипела. - Сделаем вид, что завтракаем на траве.
  Подо мной камень.
  Под камнем послание на пергаменте.
  Я уверена, что надсмотрщик над рабами Акустий подсматривает за нами.
  Или приказал рабам следить.
  Я же должна незаметно извлечь пергамент из-под камня.
  Поэтому лежу на нем.
  Я поерзаю.
  Полежу.
  Незаметно пергамент под туникой спрячу".
  "Ты более чем умная, Ирида, - Дездемона выдохнула с восхищением. - Я загорожу тебя. - Рабыня присела спиной ко мне. - Пусть на меня подсматривающие глядят".
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Ты для голубя принесла полную корзину еды".
  "Не только для голубя.
  Мы тоже покушаем, Ирида.
  Тебе рис, или рыбу?"
  "Мне - персик.
  Кто же с утра ест рыбу и рис?"
  "Рабы едят.
  Для рабов нет ни дня, ни ночи.
  Еда - в любое время, когда появится".
  "Голубю нравится твое подношение, - я захихикала. - Он прямо в корзину залетел.
  Выбирает, что ему вкуснее".
  "Надо же, тварь летающая, - Дездемона тоже смеялась. - Курицу запеченную клюет".
  "Голубю нужно много мяса.
  Чтобы силы прибавились".
  "Я думала, что птицы только зернышки клюют".
  "Дездемона, если бы ты была птицей, то не клевала бы зернышки.
  Зернышки - невкусные.
  Твердые.
  Сухие зернышки.
  Птицы зерно клюют из бедности.
  Когда другой еды нет.
  А, если есть выбор, то птичка запеченную курицу с удовольствием пожирает".
  
  
  ГЛАВА 491
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ЗАГОВОР
  
  "Ирида?" - Голос рабыни потухал.
  "Да, Дездемона".
  "Медуса обещала, что спасет меня из рабства".
  "Медуса обещала.
  Я тоже помогу тебе".
  "Но мой хозяин Акустий не отдаст меня".
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Тебе не кажется, что Медуса из тех, кто не спрашивает разрешения?"
  "Я надеюсь.
  Кажется, что надсмотрщик над рабами Акустий догадывается.
  Он на меня косо подглядывает".
  "Не переживай, Дездемона.
  У Акустия обыкновенное косоглазие от ревности".
  "Кого и к кому Акустий ревнует?
  Он не похож на ревнивца".
  "Дездемона!
  Все ревнуют. - Я под собой приподняла камень. - Не шевелись, Дездемона".
  "Змея?!!"
  "Нет.
  Я ерзаю.
  Пергамент под тунику засовываю".
  "Не выпадет?"
  "Я пергамент к груди прижму".
  "Тебе помочь, Ирида?"
  "Чем ты мне поможешь, Дездемона?"
  "Я буду поддерживать твои груди".
  "Мои груди и так сами на мне держатся, - Я спрятала пергамент на груди. - Еще немножко я полежу, Дездемона.
  Чтобы подглядывающие ничего не заподозрили.
  Потом схожу к Мандрагоре".
  "К Мандрагоре?"
  "Она наверняка расшифрует послание".
  
  "Хорошо, когда у тебя подруга прорицательница", - Дездемона мечтательно выдохнула.
  "Хочешь Мандрагору в подруги, Дездемона?
  Я тебе уже не подруга"?
  "Ирида!
  Не шути так. - Голосок рабыни задрожал. - Ты у меня единственная подруга..."
  "Дездемона".
  "Да, Ирида".
  "Я и Верба ушли с веселья на реке.
  Как вы продолжали веселиться?"
  "Ты даже не поверишь, Ирида", - Дездемона задрожала.
  "Расскажи! - Мое сердце бешено застучало. - Диана в купальне нашла жениха?"
  "Жених - было бы смешно, - Дездемона захихикала.
  Но почувствовала мой ледяной ужас.
  Перестала смеяться. - В купальне мертвеца хоронили".
  "Да ты что!
  Кто-то умер от переизбытка счастья и веселья?"
  "Нет.
  Просто по обычаю труп знатного патриция принесли к реке.
  Чтобы совершить последнее омовение".
  "В купальне веселятся.
  Лучшего места для мытья покойника не нашли?"
  "Родственники и друзья трупа решили совместить обязательное и приятное.
  Покойника обмоют.
  Заодно и повеселятся со всеми.
  Со смертью одного не должно прекращаться веселье других".
  "Ужас!"
  "Когда рассказываю, то кажется ужасным.
  На самом деле, в купальне даже мертвец веселился, - Дездемона придвинулась ко мне ближе.
  Попкой прижималась к моей руке.
  Я лежала.
  Дездемона сидела. - Вдова умершего шла во главе процессии.
  Под руки веселую вдову поддерживали два статных раба.
  Они оживленно болтали со своей госпожой.
  Трудно в траурных одеждах смеяться.
  Но вдова смогла.
  Сразу за носилками величаво вышагивали сыновья патриция.
  Сыновья от разных женщин
  Кто шел один с понурой головой.
  Но у большинства сыновей были друзья сердца или подруги.
  Дочери покойного тоже отдали последнюю честь отцу.
  Дочери тоже при друзьях и подругах.
  Два раба несли пустые свадебные носилки.
  Так положено.
  Свадебные носилки на похоронах означают, что умерший женится на смерти.
  За родными и близкими покойного следовали просто любопытные.
  Те, которые надеялись, что их позовут на погребальный пир.
  Я заметила нищих, бедняков и несколько воришек.
  Все они получат мелкие монетки в качестве оплаты за свое присутствие при омовении.
  Я сначала была напугана.
  Боялась, что покойный заберет и мою душу.
  Проверяла.
  Щупала - не улетела ли от меня душа".
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Как можно щупать душу?"
  "Попробуй, Ирида.
  Пощупай меня.
  Почувствуешь под руками трепещущую плоть.
  Это душа трепещет".
  "Ого!
  А я и не знала!"
  "Попытайся сосредоточиться на душе, Ирида".
  "Позже.
  Сейчас я занята таинственным пергаментом".
  "На реке покойника из носилок свалили в воду, - Дездемона продолжала рассказ. - Вдова попыталась читать отрывок из комедии Аристофана об Осле и морковке.
  Но так перевирала, что слушать ее невозможно было.
  Потом старший из сыновей покойника отвлек на себя внимание.
  Он начал свистеть.
  Все зашушукались.
  Будто бы свист отгоняет от покойного злых духов.
  Но я думаю, что это все - враки.
  Как же покойник сам будет свистеть на костре?
  Потом устроили траурный поминальный ужин.
  Прямо на траве.
  Как ты и я".
  "Мы завтракаем, Дездемона.
  Не поминальный у нас завтрак.
  Не сглазь!"
  "Траурный ужин на реке перерос в пир, - Дездемона опустила ладонь на мою поясницу.
  Потом - чуть ниже. - Я обопрусь, Ирида?
  А то сидеть неудобно стало".
  "Опирайся, опирайся о меня, Дездемона.
  Но не заигрывайся".
  "Я же не на похоронах, - Дездемона захихикала. - На реке они стали играть на пиру.
  Забыли, что должны скорбеть.
  Покойник давно уже пропал..."
  "Покойник пропал? - Я ужаснулась. - Его Аид забрал в царство мертвых?"
  "Нет.
  Покойник поплыл по реке.
  Потом, наверно, его крокодилы съели.
  Но родные умершего патриция, кажется, даже обрадовались.
  Не надо обратно во дворец нести носилки с покойным...
  На пиру все шумели.
  Никто никого не останавливал.
  Многие братья и сестры подружились на траурном пиру.
  По-видимому, до смерти отца они не ладили друг с другом.
  Вдова скрывала свое лицо под черным прозрачным траурным шелком.
  Правда, она кушала с большим аппетитом.
  Не изображала глубокое горе.
  Изредка принимала соболезнования".
  
  "О покойнике ты рассказала достаточно, Дездемона.
  Ты, Медуса и Диана.
  Как вы?
  Неужели, вам было весело при покойнике?"
  "Вспомни, Ирида.
  Нас веселили купцы.
  Друзья Дианы очень смешно шутили над обмыванием покойного".
  "Вы сошли с ума".
  "Ирида".
  "Да, Дездемона".
  "Нужно ловить каждую минуту счастья.
  Мы, рабы, лучше других это понимаем.
  Если горевать по каждому умершему, то на свою жизнь времени не останется.
  Умирают очень много..."
  "Мне не нравится разговор о покойнике, который веселился, - я поднялась.
  Голубь сразу взлетел на мое левое плечо. - Отяжелел от еды. - Я подмигнула голубю. - Скоро обратно полетишь.
  Наверно..."
  "Ты уходишь, Ирида?" - Дездемона склонила головку к левому плечу.
  "Я говорила.
  К - Мандрагоре.
  Потом... - Я чуть не проговорилась, что зайду к Медусе и Алехандре в палатку. - Не жди меня скоро, Дездемона".
  "У тебя новая подруга?" - В глазах рабыни загорелись костры.
  "Я - весталка", - я ответила неопределенно.
  Что определенного я бы сказала?
  Нет подруги - плохо.
  Есть подруга - тяжело всех подруг успокаивать...
  Я проскользнула между воротами и калиткой.
  Медленно побрела к жилищу Мандрагоры.
  Задавала себе вопросы:
  "Для кого послание голубь принес?
  От кого доставил?
  Может быть, голубь ошибся домом?
  И пергамент предназначен для других?
  Правильно ли я доверяюсь Мандрагоре?
  Она же дружит с Дианой.
  Расскажет Диане о пергаменте. - Я спорила с собой. - Пусть предсказательница ябедничает Диане.
  Я и так каждого куста боюсь.
  Нужно быть смелой.
  Для чего мне смелость?
  Я же - девушка.
  Девушка обязана быть робкой.
  Робкий румянец.
  Смущение в глазах.
  Дрожь в коленках.
  Сдвинутые колени". - Я увлеклась самолюбованием.
  Уперлась в дверь жилища прорицательницы.
  С величайшим трудом, как в прошлый раз, приоткрыла дверь.
  Протиснулась.
  Внизу слышался шум.
  Я осторожно спускалась по ступенькам.
  Смотрела под ноги.
  Спугнула белого ежа.
  Когда он убежал, подумала:
  "Белые ежи очень редкие.
  Я бы могла его поймать и продать дорого на ярмарке.
  Или белый еж украшал бы наш шатер".
  Я подошла к входу в подземный зал-пещеру.
  Вдруг, услышала громкие крики.
  Они переходили в отчаянный визг.
  "Последний раз я слышала столько шума, когда мой отец нечаяно сжег свой ковер".
  Я бросилась по лестнице вниз.
  Заметила прорицательницу Мандрагору.
  Она сидела на красивой женщине.
  На ее груди.
  Дергала ее за уши и за волосы.
  Незнакомая мне женщина отчаянно кричала.
  
  "Что вы делаете?" - Я вскрикнула.
  "О, наша царица Шумер и Асирии, - Мандрагора оторвалась от увлекательного занятия.
  Женщина под прорицательницей замолчала.
  С интересом на меня посмотрела. - Ирида!
  Ты считаешь, что можешь в моем жилище задавать мне вопросы?"
  "Считаю, что я могу в любом жилище задавать вопросы", - я дрожала.
  Но голову держала высоко.
  "Я же говорила, - Мандрагора обрадовалась.
  Обращалась к женщине под ней. - Она всегда права.
  Царица земель Инь и Янь.
  Владычица Оров и Калебасов.
  Только царица может так со мной разговаривать".
  "Йа?
  Я?
  Да, я царица", - я пролепетала.
  "Ирида, царица Арухов, - Мандрагора не слезала с женщины. - Посмотри на Фемиду.
  Она только вчера похоронила...
  Да какое там - похоронила...
  Муж у нее умер.
  Патриций Авгий.
  Вдова отправилась его обмывать на реку.
  Да упустила тело мужа.
  Его крокодилы сожрали".
  "Так это вы вчера в купальне веселились на пиру?" - Я удивилась, что рассказ рабыни Дездемоны совпал с моей встречей с вдовой из ее истории.
  "Ты там была? - вдова Фемида заинтересовалась. - Я не помню тебя на пиру.
  Тебя бы я запомнила, красавица".
  "Йа.
  Я знаю..." - Я пролепетала.
  Пусть Мандрагора и вдова Фемида догадываются, что я знаю.
  "Царица Савская всегда все знает, - Мандрагора заявила торжественно. - Ирида, царица Конанов!
  Крокодилы еще не переварили труп ее мужа, а она мне не отдает его сандалии".
  "Сандалии - кого?
  Крокодилы не носят сандалии. - Я быстро-быстро моргала. - Ничего не понимаю".
  "Царица Атлантов не должна ничего понимать.
  Ты и так все знаешь, Ирида, - Мандрагора меня выручала.
  Хорошо, что до сих пор верит, что я какая-то царица.
  Или я - много цариц. - Я хочу забрать сандалии покойника".
  "Они мои по праву, - вдова Фемида заверещала под Мандрагорой. - Мой муж жил в сандалиях.
  Умер в сандалиях".
  "Вот в чем дело", - я заметила глубокомысленно.
  
  "Без сандалий моего мужа не пустят в царство мертвых", - вдова с надеждой на меня смотрела.
  "А что ему делать в царстве мертвых? - Я выпятила нижнюю губку. - Я уверена, что патриций не хочет в царство мертвых".
  "Я же говорила, - Мандрагора подняла руки . - Устами царицы Атлантиды говорит истина!
  Не нужно патрицию Авгию в царство мертвых".
  "Сначала я была недовольна, твоим замечанием о сандалиях моего мужа, Ирида, - вдова запомнила мое имя. - Но теперь верю.
  Не хочет Авгий в царство мертвых.
  Но и я не хочу, чтобы он вернулся.
  Я с Юлием уже..."
  "Не вернется твой муж, - я говорила, как прорицательница. - Его крокодил сожрал.
  В каком же виде тогда Авгий умерший вернется?"
  "Уходи, Фемила, - прорицательница Мандрагора слезла с вдовы.
  Ткнула пальцем в ее грудь. - Ты еще свежая.
  За визит ты мне должна два золотых".
  "Два золотых сестерция, - Фемида вложила в ладонь Мандрагоры две полновесные монеты. - Спасибо, Мандрагора, что научила меня разуму. - Фемида и мне поклонилась: - И тебя, благодарю, Ирида.
  Ты очень мне помогла, когда сказала, что из крокодила никто еще не возвращался".
  "Мы не приказываем крокодилам, - я вещала. - Крокодилы на нас не работают.
  Разве мы можем распоряжаться рекой?
  На реке всегда война.
  Мы же живем в мире.
  Пир, а не война нам нужен". - Я обалдела от своей речи.
  
  "Мандрагора, - я сцепила пальцы. - Вдова ушла.
  Скажи мне теперь.
  Что со мной произошло?
  Почему я умно говорила?"
  "Место здесь прозорливое, - прорицательница показала на лёгкий дымок из щели в скале. - Когда земля курит, то мысли разные приходят.
  Слова появляются, о которых даже не подозреваешь.
  Не понимаешь, что говоришь, поэтому говоришь правду".
  "Тогда мне нужно побыстрее от тебя уйти, Мандрагора, - я протянула прорицательнице пергамент. - Голубь принес послание.
  Ты можешь разобрать иероглифы?
  Взгляни, пожалуйста.
  Если кто-нибудь к тебе еще придет сейчас, то я попрошу подождать.
  Или выгони в шею".
  "Иероглифы я не разбираю, - прорицательница развернула свиток. - Но я их понимаю.
  Я толкую.
  Прорицаю.
  Поэтому скажу больше, чем самый знающий писарь увидит в этих иероглифах. - Мандрагора водила пальцем по пергаменту: - Записка от сына цезаря.
  Сын цезаря Клавдий сообщает, что Диана прошла по конкурсу".
  "По чему прошла?"
  "Ну, Диану выбрали невестой сына цезаря, - Мандрагора с любопытством на меня взглянула. - Диане надлежит предстать перед жрецами и цезарем.
  Они дадут окончательный ответ - будет ли Диана женой сына цезаря, или его наложницей".
  "Наложницей кого?" - мои губы покрылись солью.
  "Наложницей либо сына цезаря, либо цезаря, либо жрецов".
  "Ого! - Я с трудом сдерживала себя. - Огромная честь для Дианы".
  "Я не пойму, Ирида.
  Ты говоришь с радостью за свою подругу, или с сарказом?"
  "Ты - прорицательница, Мандрагора.
  Вот и догадайся, - яд капал с моего языка. - Радуюсь ли я, что моя подруга детства Диана станет женой сына цезаря, или наложницей".
  "По твоим глазам, о, царица Осириса, я вижу, что ты готова разорвать живьем Диану, сына цезаря и цезаря вместе со жрецами".
  "Ты - хорошая прорицательница, Мандрагора".
  
  "Ты побледнела, о, царица Олимпа.
  По закону цезаря ты можешь обвинить меня в колдовстве.
  Ты же веришь моим предсказаниям".
  "Я шо?
  Глупая я?
  Ты же мне помогаешь, Мандрагора.
  Зачем я буду тебя обвинять?"
  "Многие считают меня опасной", - Мандрагора вздернула подбородок.
  Прямо смотрела мне в глаза.
  "Ты ошибаешься, Мандрагора.
  Не так уж много тех, кто тебя считает опасной!"
  "Я не ведьма.
  Я не готовлю бунт против цезаря.
  Не собираюсь ему на оргии влить яд в щербет".
  "А я с собой ничего не могу поделать, Мандрагора, - я вздохнула. - Напишешь ответ сыну цезаря Клавдию?"
  "Ответ от имени Дианы?" - Мандрагора склонила голову к правому плечу.
  "Просто ответ, Мандрагора.
  Обыкновенный ответ.
  Ни от кого ответ".
  "Начертаю, о, царица Кахетии.
  Разве я могу тебе отказать?
  Никто тебе не откажет, царица Финикии".
  "Тогда чертай ответ, прорицательница, - я набрала полные легкие воздуха. - Шелудивый шакал, сын змеи и ехидны".
  "С большого иероглифа чертать"? - Мандрагора на куске пергамента начала чертать.
  "С самого маленького иероглифа чертай, Мандрагора.
  Сын шелудивого шакала, змеи и ехидны не достоин, чтобы его упоминали с большого иероглифа".
  "Шелудивый шакал, сын змеи и ехидны, - Мандрагора ожидала продолжения. - Начертала иероглифы".
  "Так быстро?"
  "Иероглифы - сын шелудивого шакала, змеи и ехидны часто используют...
  Поэтому они легкие в начертании".
  "Как ты смел, грязный разбойник и развратник, не выбрать Ириду".
  "Не выбрать Ириду, - Мандрагора послушно чертала. - Добавить, что ты царица Шумерская?"
  "Не надо.
  Пусть сын цезаря локти кусает без царицы.
  Дальше чертай, Мандрагора.
  Благородная Ирида наделена всем, чем должна быть украшена жена сына цезаря.
  Ты же прошел мимо ее красоты.
  Ты - слепой, глухой и каменный истукан, а не сын цезаря.
  Жаба ты.
  Ирида благородная весталка показывала тебе себя.
  Ты же, гнусный лжец, не оценил.
  Пусть тебя поглотит зловонное болото.
  Пусть морские ежи растащат твои кости, сын цезаря Клавдий.
  Пусть имя твое будет забыто.
  Не появляйся больше в нашем городе Херес.
  Не нужен ты никому.
  Никто не станет твоей женой.
  Плохой ты воин.
  Ты должен был выбрать по красоте Ириду.
  Дальше собственного носа не видишь.
  Провались сквозь облако, злодей". - Я устала.
  Присела на мраморную скамью.
  "Все начертала", - Мандрагора протянула мне тонкий пергамент.
  "Что-то мало иероглифов".
  "Главное - дух послания.
  У сына цезаря на службе прорицательница Агросфера.
  Агросфера приложит руку к пергаменту.
  И повторит все, что ты сказала, Ирида".
  "Тогда добавь еще иероглифов ругательных, Мандрагора.
  Не скупись на брань.
  Ругай сына цезаря.
  Я же - весталка.
  Я - благородная.
  Плохих слов не знаю".
  "Готово, - Мандрагора еще начертала иероглифы.
  Свернула пергамент в трубочку. - Посылать с голубем?"
  "Посылай, Мандрагора, - я побрела к ступеням. - Я тебе что-то должна за труды, прорицательница?"
  "С великой царицы Ильской я не возьму ни монетки.
  Для меня огромная радость - служить тебе, Ирида".
  "Да?"
  "Да, царица Атлантиды".
  
  "Прорицательница?"
  "Да, царица Кнекхтов".
  "Можешь сказать, где сейчас моя подруга Верба?"
  "Твоя подруга Верба сейчас стоит у борта галеры.
  Всматривается в морскую даль.
  Лицо ее мокрое от слез и морской пены".
  "Так от слез, или от морской пены мокрое лицо Вербы?
  Ответ очень важен для меня".
  "Слишком большое расстояние.
  К тому же слезы и морская пена соленые.
  Но слезинки выкатываются из глаз Вербы".
  "По живым не плачут, - я поднялась по лестнице.
  Вышла на улицу. - Я отправила сыну цезаря послание.
  Хорошо ли это?
  От имени Дианы отправила.
  Сын цезаря Клавдий разозлится.
  Разумеется, после бранных иероглифов не возьмет Диану в жены.
  Жрецам покажет послание.
  Жрецы проклянут Диану.
  Сын цезаря ее проклянет.
  Цезарь проклянет.
  Не слишком ли много проклятий на голову моей подруги? - Я даже остановилась около разносчика сладостей.
  Он облизывал меня взглядом. - Все равно Диана ничего не узнает.
  Она будет думать, что ее не выбрали в невесты сыну цезаря".
  Я постепенно успокоилась.
  Подошла к нашему шатру на ярмарке.
  "Ирида!" - Алехандра повисла у меня на шее.
  С визгом целовала.
  "Мы тебя заждались, - Медуса тоже поцеловала меня. - У нас новый шатер.
  Второй".
  "Чтобы Алехандра работала рядом?
  Как ночью на реке придумали?"
  "Ага".
  "Ирида!"
  "Да, Алехандра".
  "Угадай, кто мне помогает шить", - Алехандра высунула язычок.
  "Диана?" - Я даже охнула.
  Быстро переоделась в серую тунику.
  Закрыла лицо шелковой повязкой.
  "Нет, не Диана мне помогает, - Алехандра светилась. - Дездемона".
  "Дездемона? - Я вспомнила вчерашний разговор.
  О том, что рабыня Дездемона будет шить туники вместе с Алехандрой. - Но она же...
  Она ко мне приставлена.
  Должна по дому вынюхивать.
  Подслушивать.
  Подглядывать".
  
  "Фу, Ирида.
  Как некрасиво!
  Подглядывать.
  Подслушивать.
  Дездемона не все время будет со мной. - Алехандра смеялась. - Она и домой к Диане будет убегать.
  Или ты не хочешь, чтобы мне помогала Дездемона?"
  "Почему же не хочу, - я подошла к груде уже готовых туник. - Алехандра?"
  "Да, Ирида".
  "Когда ты успела столько нашить?"
  "Ночью".
  "Но ты уже вторую ночь не спишь".
  "Сплю я, сплю.
  Урывками.
  Нужно торопиться, пока мы интересны покупателям.
  В Норде отосплюсь.
  У Медусы в доме".
  "У меня в доме.
  У нас в доме.
  Дом общий.
  Мой, твой, Ириды...
  Я всегда рада новым подругам".
  "Добрая ты, Медуса.
  Ты, Алехандра, мастерица.
  Хотя и принцесса".
  "Бывшая я принцесса", - Алехандра беспечно махнула рукой.
  "Бывших принцесс не бывает, Алехандра.
  Как и бывших рыбачек и весталок.
  Медуса - рыбачка.
  Я - весталка.
  Мы - не бывшие".
  "Я побежала в другой шатер, - Алехандра поцеловала меня в губы. - Диана, уже, наверно, нарезала шелк для туник".
  "Диана?" - Я дернулась.
  "Я спутала, - Алехандра хитро прищурилась. - Дездемона, Диана.
  Имена похожие.
  Как и Ирида и Ихтиандра".
  "Как Дездемона оказалась на ярмарке? - Я недоумевала. - Когда я выходила из дома, Дездемона была еще там".
  "Ты, Ирида, наверно, по дороге на ярмарку куда-то заходила, - Медуса подмигнула мне. - Поэтому Дездемона тебя обогнала".
  "Неужели, я так долго была у предсказательницы..."
  "Ты посещала предсказательницу, Ирида?"
  "По мелочам..." - Я и Медуса остались вдвоем в шатре.
  Наступило молчание.
  "Медуса, - я не выдержала первая. - Ты на меня смотришь с обожанием.
  Ну, насколько ледяная нордячка может показывать свои чувства.
  Я смущаюсь". - Я расправила одну из новых туник.
  
  "Красивая?
  Правда?"
  Медуса встала за моей спиной.
  Опустила ладони на мои плечи.
  
  
  ГЛАВА 492
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И МЕДУСА
  
  "Да, Медуса.
  Ты очень красивая".
  "Я о тунике говорила".
  "Ты говорила о тунике, что она красивая.
  Но это не мешает мне сказать тебе, что ты очень красивая".
  "А ты, Ирида, безумно красивая".
  "Великолепная туника, - я взвизгнула. - Золотой и серебряной нитью шитая".
  "Ты еще не видела новый халат от Алехандры, - Медуса произнесла с удовольствием. - Алехандра расшивает его слонами и огненными птицами".
  "Но Алехандра говорила, что не будет расшивать халаты дорого.
  Нет в Херес столь богатых покупателей".
  "Значит, Алехандра переменила свое мнение.
  Халат - просто великолепный".
  "Я взгляну на него, когда он будет готов, - я любовалась блестящими туниками. - Медуса?"
  "Да, Ирида".
  "Может быть, наши туники из нордического шелка Алехандра тоже золотой нитью разошьет?
  А то туники серые".
  "Нордический шелк дорогой и уникальный сам по себе.
  К нему не нужно дополнений.
  Но, если ты пожелаешь, Ирида..."
  "Ты права, Медуса.
  Не нужно красивое приукрашивать.
  Туники с золотой и серебряной вышивкой есть у многих.
  Но из нордического шелка - только у избранных".
  "Ты меня понимаешь, Ирида".
  "Еще бы, Медуса.
  Мы с тобой породнились кровью.
  Я знаю, о чем ты думаешь.
  Ты догадываешься о моих мыслях".
  
  "Лучше мы..." - Медуса не досказала.
  "Медуса?"
  "Да, Ирида".
  "Ты можешь меня спрашивать, о чем захочешь.
  От подруг у меня нет секретов".
  "Нет секретов от подруг, Ирида?"
  "Ага".
  "Но, когда ты ругаешься с Дианой, мне кажется, что у вас друг от дружки - тайны".
  "Во-первых, Диана перестала меня считать своей подругой.
  По крайней мере, я для нее не близкая подруга...
  Во-вторых, я Диане свои тайны открывала.
  Но Диана либо не верит мне, либо не желает верить".
  "Но ты же торгуешь и скрываешь на ярмарке свое лицо от Дианы..."
  "Это не секрет, Медуса.
  Это - секретик.
  Сюрприз готовлю для Дианы.
  Как только пойму, что могу с Дианой беседовать о торговле, так сразу и признаюсь.
  Я даже о своей тунике драгоценной Диане сказала.
  Диана мне не поверила!"
  "Драгоценная туника?"
  "Да, Медуса.
  Драгоценная туника.
  Я и тебе о ней расскажу сейчас.
  Пару дней назад я заблудилась в Херес.
  Я - не местная.
  Случайно оказалась в доме купца Помпея.
  Купец сразу уцепился за меня".
  "Ты - красивая, Ирида.
  Ты всем нравишься".
  "Спасибо, Медуса.
  Я тогда была без туники.
  Обнаженная.
  Я попросила у купца, чтобы он одолжил мне какую-нибудь тунику.
  На время.
  Самую простенькую, дешевую.
  Купец Помпей отказался давать просто так.
  Он сказал, что потеряет свою честь купца, если будет что-либо дарить, или одалживать без монет.
  Я тогда предложила свой танец за тунику".
  "Ты обнаженная танцевала перед купцом?"
  "Я - весталка.
  Мы, весталки, часто в храмах танцуем обнаженные.
  Показываем, что не скрываем ничего...
  Купец Помпей согласился дать тунику за мой танец.
  Я станцевала.
  Не ожидала, что купец сойдет с ума от моего танца.
  Помпей обезумел.
  Подарил мне тунику.
  Не простую тунику, а - драгоценную".
  "Из нордического шелка?"
  "Нет, Медуса.
  Хотя - не знаю.
  Может быть, шелк нордический.
  Ты посмотришь.
  Оценишь.
  Но главное, что туника вся в драгоценных камнях.
  Очень много бриллиантов, изумрудов, сапфиров, рубинов на ней.
  Потом купец Помпей пожелал, чтобы я немедленно стала его женой".
  "Ого, Ирида!"
  "Да!
  Я подумала.
  Подумала... и согласилась.
  Почти согласилась.
  У меня не было ни монетки за душой.
  Диана называла меня нищенкой.
  Свадьба с богатым купцом исправила бы мое денежное положение.
  Купец потребовал, чтобы мы сразу провели вместе первую свадебную ночь.
  Как жених и невеста.
  Я не согласилась.
  Я же - весталка.
  Помпей настаивал.
  Мой танец возбудил его.
  Взбудоражил.
  Купец боялся, что приподнятое его состояние - не надолго...
  И тут...
  Прискакала его жена!"
  "Ах, он распутник!
  При живой жене с вакханками танцует".
  "Медуса?"
  "Да, Ирида".
  "Надеюсь, что ты оговорилась, Медуса.
  Я не вакханка.
  Я - весталка!".
  "Да, конечно, Ирида.
  Ты - весталка!".
  "Помпей ждал жену через несколько дней.
  Но она раньше явилась.
  Купец струсил.
  Сказал, чтобы я огородами уходила.
  Бормотал, что потом мы обязательно поженимся.
  Хотел тунику обратно получить.
  Но я не дала".
  "Не дала?"
  "Не отдала тунику.
  Купец пригрозил.
  Сказал, чтобы я тунику берегла.
  Он ее потом у меня заберет.
  Либо возьмет меня в жены.
  Туника тогда вернется к нему все равно.
  Я тунику с драгоценными камнями спрятала в надежном месте.
  Один рубин продала.
  За эти деньги выкупила тебя и Алехандру из рабства.
  Мы за золотые монеты наладили торговлю".
  "Ты и колечки безумно дорогие купила, Ирида.
  Три кольца.
  Мне, Дездемоне и Алехандре.
  Ты не зря потратила деньги".
  "Деньги нам возвращаются, Медуса, - я нарочно сказала - нам. - Теперь я не нищенка.
  Но Диана об этом не знает.
  Пусть полюбит меня без моего богатства.
  Если, конечно, купец Помпей тунику у меня силой или хитростью не заберет".
  "Не допустим купца Помпея к тебе, Ирида".
  "А свадьба?"
  "Ты хочешь стать женой купца Помпея?"
  "Хотела.
  Сейчас раздумываю.
  Но он же будет требовать меня и тунику".
  
  "Ирида!
  Каждый имеет право требовать.
  Даже требовать то, что ему не принадлежит.
  Но и каждый имеет право не отдавать.
  Даже не отдавать то, что ему не принадлежало.
  Нет никому никакого дела до других.
  Хочешь помочь - помогай.
  Но, если хочешь сотворить зло - не делай зла".
  "Медуса?"
  "Да, Ирида".
  "Ты что-то сказала?
  Прости.
  Я не слушала.
  Я любовалась шелком и бархатом".
  "Ты права, Ирида".
  "В чем я права?"
  "Ты права в том, что это важнее".
  "Что важнее, Медуса?
  Что важнее чего?
  Ты снова выражаешься кратко".
  "Важнее любоваться, чем слушать".
  "В этом я с тобой полностью согласна, Медуса.
  Важнее любоваться, - я поглаживала розовый бархат. - Мне нравится розовое.
  Оно нежное".
  "Мне тоже нравится розовое, - в шатер впорхнула девушка. - Обожаю розовое". - Новая посетительница вздернула подбородочек.
  Красоты девушка была великой.
  "Надменная красота.
  Красота, которая знает себе цену.
  Прямой нос.
  Ухоженные волосы.
  Дорогие одежды.
  Грациозная походка хищницы. - Я придирчиво рассматривала девушку.
  Искала в ней изъяны. - Я не хочу, чтобы посетительница была безупречной.
  Тогда получается, что я и Медуса уже не самые красивые в шатре".
  "Ты права, торговка", - девушка с усмешкой на меня взглянула.
  Затем рассматривала с любопытством.
  "В чем я права?" - Я проблеяла.
  Ты сказала, что я безупречно красивая грациозная хищница.
  Еще ты добавила, что не хочешь, чтобы я была самой красивое в шатре.
  Каждая девушка хочет быть красивее других".
  "Я?
  Йа?
  Ийа?
  Я произнесла вслух?"
  "Ирида!
  Ты ничего страшного не сказала". - Медуса, как всегда заступилась за меня.
  "Получается, что ты - Медуса, - посетительница с любопытством изучала нордячку. - Твоя напарница не права.
  Я не самая красивая в этом шатре.
  Ты - дивной красоты. - Если посетительница хотела увидеть эмоции Медусы, то прогадала.
  Нордячка Медуса спокойная, как вечные льды Норда. - А ты, - девушка ткнула пальчиком в мою правую грудь. - Если снимешь тряпку с лица...
  Под шелком не видно твоей красоты".
  "Ну, и не надо, чтобы было видно", - я проблеяла.
  
  "Я - Мельпомена, дочь сенатора Алкалоида, - девушка переводила взгляд с меня на Медусу и обратно. - Не слышу подобострастных воплей радости.
  Также не вижу всеобщего восторга и прямого обожания".
  "Не услышишь и не увидишь, - Медуса пожала плечами. - Мы не знаем ни сенатора Алкалоида, ни тебя, Мельпомена.
  Мы сами не местные".
  "Вот и познакомились", - дочь сенатора неожиданно рассмеялась.
  Смеялась она легко, беззаботно.
  Я подумала печально:
  "Я так смеяться не умею.
  Чтобы быть легкой и беззаботной, нужно с детства жить в роскоши, веселье и безопасности.
  Ни в чем себе не отказывать.
  Беззаботность и веселье покупаются..."
  "Ты мне нравишься, - дочь сенатора провела пальчиком по губам Медусы. - Очень нравишься.
  Медуса, показывай, что у тебя".
  "Все показывать?" - Голос нордячки бесстрастный, как вечный снег.
  Снег имеет право быть спокойным.
  Лежит и лежит.
  "Все ты мне не покажешь, девушка из Норда, - дочь сенатора наклонилась над тюками с шелком и бархатом.
  Даже тунику не одернула.
  Сверкала попкой. - Хотя бы расскажи о шелке и бархате.
  Затем я посмотрю ваши туники.
  Слух о вашем шелке и бархате разнесся далеко за пределы ярмарки".
  "Шелк не наш, а - чайнинский, - Медуса чуть-чуть оттаяла.
  Ей понравилась посетительница. - Представлены разные цвета.
  Чайнинский шелк состоит из треугольных нитей.
  Свет преломляется на них.
  Поэтому мы видим красивое переливание и блеск.
  Длина одной нити...
  Если бы мы растянули нить, то она дотянулась бы до местного порта и еще - обратно".
  "Настолько длинная?" - Мельпомена облизнула губки.
  "Длинная и прочная.
  К тому же красивая и блестит".
  "Длинная, красивая и блестит, - дочь сенатора засмеялась серебряно. - Как ты, Медуса".
  "Чайнинский бархат, - Медуса продолжала невозмутимо, - шелк с натянутым или нарезным густым ворсом.
  Ворс получают переплетением четырех нитей шелка.
  Четыре нити образуют попарно верхнюю и нижнюю - основы.
  Пятая - ворс".
  "С каждым твоим словом, Медуса, шелк и бархат дорожают, - Мельпомена снова смеялась. - Теперь покажи туники и халаты.
  Я бы хотела сделать подарок своему отцу сенатору".
  "Халат?
  Наша подруга, - Медуса не сказала "работница".
  Называла при всех Алехандру нашей подругой. - Наша подруга готовит роскошный халат.
  Золотой нитью вышивает диковинных птиц и драконов".
  "Беру, - дочь сенатора произнесла спокойно. - Оставьте халат за мной.
  Чтобы никто не перекупил".
  "Но цена...", - я обозначила себя.
  А то дочь сенатора болтает с Медусой, будто бы меня нет в шатре.
  
  "Цена не имеет значения, - Мельпомена не обернулась ко мне. - Чем больше патриции тратят, тем выше поднимают торговые налоги.
  Получается, чем дороже продадите халат, тем больше заплатите налог моему отцу сенатору.
  В любом случае он получит халат и монеты".
  "Не успеет, - Медуса не изменила спокойный сон. - Мы уплывем.
  Налог не заплатим".
  "Смело, - дочь сенатора расхохоталась. - Ты мне все больше и больше нравишься, нордячка.
  Я к тебе в Норд приплыву".
  "Я принимаю только подруг".
  "Не беспокойся, Медуса.
  Я умею становиться и быть подругой".
  "Умеешь становиться и быть подругой, дочь сенатора", - я снова блеяла.
  Подумала:
  "Кто меня тянет за язык?
  Сидела бы и слушала.
  Надо мне выскочить.
  Я же благородная?
  Все мое благородство слетает, когда рядом богатая благородная.
  Нужно быть не просто благородной, а - благородной с большими деньгами... - И еще я с завистью подумала. - Дочь богатого сенатора умеет становиться подругой и дружить.
  Этому ее тоже учили с детства.
  Медусе Мельпомена уже понравилась.
  Я уверена, что Мельпомена, если захочет, то подружится и с Дианой.
  Намного быстрее подружится, чем я...
  Мельпомена на мой выпад не ответила.
  Что еще раз подтвердило ее благородство и умение уходить от скандалов.
  Дочь сенатора слышит только то, что желает слышать".
  "Восхитительно! - Дочь сенатора уже перебирала туники. - Поразительно. - Мельпомена мигом сбросила с себя одежды.
  Будто в своей спальне находится, а не в шатре на ярмарке. - Натянула тунику, которую сшила Алехандра. - Вертелась. - Эту голубенькую я беру.
  На пирах в ней стану щеголять".
  "На пирах?
  Но эта туника больше подходит для оргий. - Медуса заметила. - Груди наружу.
  Нижний край - под самое.
  Туника больше для домашнего пользования".
  "Пиры знатных патрициев как раз и напоминают домашние посиделки.
  Патриции не отличают пир от оргии. - Дочь сенатора сняла тунику из голубого шелка. - Натягивала розовую. - Прелестная. - Мельпомена провела ладонями по бедрам. - Я одета.
  Но ощущение необычайной легкости, словно я голая.
  Удачная туника.
  Ее тоже покупаю. - Мельпомена сняла розовую тунику.
  Отложила к голубой.
  Примеряла тунику из лилового бархата.
  Скромную тунику.
  Без выреза для грудей.
  Скромная, если не обращать внимания на то, что туника очень короткая.
  Да!
  Алехандра выше пояса шила туники с разными вырезами.
  Но ниже пояса все они были неизменно короткими. - Ой, в груди жмет.
  Груди мои великоваты для этой туники".
  "Прекрасные груди, - Медуса добавила деловито.
  Проверяла натяг туники. - Великолепные у тебя груди, Мельпомена.
  Нельзя их называть великоватыми.
  Несправедливо по отношению к твоей груди.
  Просто Алехандра шила на обычный размер.
  Ты же превосходишь все обычное, Мельпомена".
  "Благодарю за похвалу, Медуса", - солнечная улыбка осветила прекрасное лицо Мельпомены.
  
  "Я не хвалю, - Мельпомена пыталась растянуть шелк на груди дочки сенатора. - Я говорю, что вижу.
  Ты - необычная, Мельпомена.
  Но туника.
  Я не стану настаивать.
  В груди слишком уж она натянута.
  Многие бонжурийки стремятся к этому.
  Чтобы тонкий шелк обтягивал.
  Подчеркивал каждую черточку тела.
  Но к этой тунике не относится.
  Если хочешь, то Алехандра подправит эту тунику.
  Либо сошьет тебе новую.
  По твоему размеру".
  "Хочу", - дочь сенатора ответила коротко и ясно.
  "Алехандра шьет в соседнем шатре, Мельпомена.
  Покажи ей".
  "Обязательно покажу, - Мельпомена приблизила свое лицо к лицу Медусы.
  Просто приложила свои губы к ее губам.
  Как две подружки.
  Ничего особенного. - Мои туники не продавай, - Мельпомена шутливо погрозила пальчиком. - Я вернусь за ними".
  "Ирида?", - Медуса посмотрела на меня.
  "Что, Медусочка?" - Я нарочно ответила натянуто слащаво.
  На душе у меня было тяжело.
  "Проведи, пожалуйста, нашу покупательницу к Алехандре в шатер".
  Я хотела ответить, что как я проведу Мельпомену к Алехандре, если сама я не была в том шатре.
  Медуса сняла его сегодня утром.
  Я же не успела даже взглянуть на тот шатер.
  Но я вовремя прикрыла ротик.
  Подумала:
  "Не хватало еще, чтобы дочка сенатора узнала, что я не знаю о втором шатре.
  Какая же я тогда хозяйка торговли.
  Был бы мой полный провал.
  "Да, Медуса, - я поднялась с мягких подушек. - Конечно.
  Я проведу Мельпомену к Алехандре и Дездемоне!"
  "Дездемона? - дочь сенатора не пропускала важное для нее. - Кто она?
  Ваша напарница?"
  "Дездемона - пока еще рабыня", - я вышла из шатра.
  "Веди меня, Ирида", - Мельпомена нагло взяла меня за руку.
  Ну, как нагло.
  Ощущение, что мы с ней много лет ходим под ручку.
  "Даже брать за руку богатых учат с малых лет", - я молча завидовала.
  За нами бесшумно выскользнула Медуса.
  Кивнула мне головкой.
  Указала на соседний шатер.
  "Медуса меня понимает, - мое настроение сразу повысилось. - Она видит, как я страдаю, что не могу влиться в беседу с покупательницей.
  Медуса всегда поддержит..." - Я улыбнулась Медусе.
  Она меня легонько шлепнула ладошкой по попке.
  Скрылась в шатре.
  "Вы очень дружны", - Мельпомена заметила, когда отошли от шатра.
  "Ага".
  "Ирида", - Мельпомена остановилась.
  "Мельпомена.
  Прежде, чем ты скажешь, я замечу - эта туника тебе изумительно подходит.
  Лиловый - цвет одежд цариц.
  Ты - как царица, Мельпомена".
  
  "От царицы слышу", - дочь сенатора ответила без малейшего намека на шутку.
  "И?"
  "Ирида!
  Я ходила к Мандрагоре...
  Она рассказала о тебе, Ирида..."
  "К прорицательнице Мандрагоре ходила?
  Она все рассказала обо мне?"
  "Да, Ирида.
  Все о тебе Мандрагора рассказала".
  "Ыыыыыыы", - я завыла.
  Сердце мое упало в пятки.
  "Мельпомена - посланница сына цезаря, - я молча паниковала. - Мандрагора - шпионка цезаря.
  Прорицательница меня предала.
  Сказала, что я - вместо Дианы - ответила на послание сына цезаря.
  Меня обвинят в бунте против цезаря". - Я бы побежала.
  Куда угодно сбежала бы.
  В море.
  В горы.
  Хоть в снега Норда.
  Но ноги мои онемели.
  Я не могла сделать ни шага.
  "Мельпомена, - я говорила жарко.
  Быстро-быстро. - Не подумай ничего плохого.
  Я знаю, что тебе обо мне рассказала Мандрагора.
  Я не со зла.
  Я - по велению сердца".
  "Не со зла, Ирида?
  По велению сердца?"
  "Да, Мельпомена.
  Ты - дочь сенатора.
  Ты - благородных кровей.
  Я тоже благородная.
  Мой отец - знатный ковровщик из Патагонии.
  Но у тебя есть монеты.
  У меня золота нет.
  Если бы я была богатая, я бы построила для нас с Дианой огромный дом.
  Я его построю еще. - Я вспомнила, что я теперь богатая.
  Все время забываю о тунике с драгоценными камнями. - Я с Дианой дружила с детства.
  Но так получилось, что наши семьи расстались.
  Диана с семьей переехала в Херес.
  Я пришла к Диане через много лет.
  Недавно пришла.
  Нам уже по девятнадцать.
  Я надеялась встретить прежнюю свою подругу Диану.
  Но она стала другая.
  Смеется надо мной, что я нищенка.
  Обращает на меня внимания не больше, чем на рабынь.
  Все ей.
  Мне же - ничего.
  Цезарь со своим дружком к Диане в дом заглянул".
  "Цезарь?"
  "Не цезарь, - я захохотала, как безумная. - Сын цезаря Клавдий.
  А я сказала, что - цезарь.
  Я уже Клавдия цезарем вижу.
  Сын цезаря Клавдий захотел сделать Диану своей невестой".
  "Сделать своей невестой?
  Твою подружку?" - Дочь сенатора Мельпомена была потрясена.
  "Я вижу, как ты удивлена, Мельпомена.
  Я тоже удивилась.
  Диана - простая торговка".
  "Простая торговка", - Мельпомена повторяла с ужасом.
  "Но Диана безумно красивая.
  Сын цезаря попросил своего дружка.
  Диану нарисовали.
  Сын цезаря обещал, что покажет рисунки жрецам.
  Сын Цезаря Клавдий ищет невест в разных городах.
  Его друг Паноптикум рисует их голыми.
  Жрецы потом будут по рисункам выбирать достойную быть женой сына цезаря.
  Невест много.
  Жена сына цезаря будет одна...
  Я говорила Клавдию, что я - благородная.
  Я - весталка.
  Я достойна быть его женой.
  Я.
  А не Диана.
  Понимаю, что ревность пожирала меня.
  Я - не права.
  Сын цезаря укатил в колеснице.
  Перед этим сказал, что, если жрецы выберут Диану его невестой, то он пришлет послание с голубем.
  Я не верила.
  Но сегодня утром прилетел голубь.
  К его лапке был привязан пергамент.
  Голубь выбрал меня.
  Ко мне ластился.
  Я - добрая.
  Все животные меня обожают.
  Но не все люди.
  Я часто предавала животных.
  Подбежит ко мне в поле зайчик.
  Ластится.
  Я зайчика приласкают.
  Затем за уши хватаю.
  На ярмарку несу.
  Обмениваю зайца на хлеб.
  Кушать мне хочется.
  У самой рука не понимается забить зайца.
  Наверно, что я все-таки добрая очень..."
  "Голубь с пергаментом прилетел от сына цезаря?" - Губы Мельпомены пересохли.
  "Я не разбирала иероглифы на пергаменте.
  Отнесла Мандрагоре.
  Предсказательница разобрала, что сын цезаря Клавдий выбрал Диану в невесты.
  Вернее, не он, а - жрецы.
  Из всех девушек только одна Диана понравилась жрецам.
  Я знаю, почему..."
  "Почему только одна Диана понравилась жрецам?"
  
  "Диана на картинках понравилась жрецам, потому что бесстыдно выгибалась.
  Друг Клавдия рисовал ее.
  А она выгибалась, как вакханка на оргии.
  Конечно, все жрецы - бесстыжие.
  Я знаю.
  Я сама жрицей в храме Весты была.
  Жрица, весталка, но не жрец.
  Да.
  Мы часто танцевали без одежд.
  Но для пользы были обнаженные.
  Прихожане в храме Весты видели, что мы ничего не скрываем.
  Мы, весталки, очень открытые для всех.
  Жрецы же и вакханки, - я перевела дыхание. - Прости, Мельпомена.
  Я сбилась с мысли.
  Вообщем, я попросила Мандрагору, чтобы она написала ответ сыну цезаря.
  Я говорила всякие гадости на Клавдия.
  Но основной смысл, что он - ишак облезлый.
  Дальше своего носа не видит.
  Жрецы столь же глупые.
  Не Диану должны были жрецы выбрать по картинкам в жены Клавдию.
  А другую девушку.
  Благородную.
  Красавицу из красавиц..."
  "Твоя подружка Диана - не красавица?"
  "Моя Диана - не красавица.
  Она намного больше, чем красавица.
  Диана - красавица из красавиц".
  "Но тогда жрецы правы..."
  "Все равно они не правы.
  Я потом сожалела.
  Правда, переживала.
  После моего ответа Клавдию, он не возьмет Диану в жены.
  Слишком грубый был мой ответ.
  Теперь жрецы вернутся к пергаментам.
  Будут выбирать новую невесту для сына цезаря Клавдия".
  "Да?"
  "Да, Мельпомена.
  Прорицательница Мандрагора тебе это все уже рассказала.
  Я надеялась на ее порядочность.
  Думала, что она будет молчать".
  "Ирида?"
  "Да, Мельпомена".
  "Сын цезаря Клавдий и ко мне заезжал".
  "К тебе?"
  
  
  ГЛАВА 493
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И МЕЛЬПОМЕНА
  
  "Да.
  Я же - богатая и благородная девушка.
  Ко мне сыновья цезаря так и шастают.
  Друг сына цезаря Паноптикум меня тоже обнаженную зарисовал.
  Обещали, что жрецам покажут.
  Жрецы должны были меня выбрать невестой сына цезаря.
  Но...
  Голубь прилетел к Диане.
  Ужасное!
  Я бы, конечно, отказала сыну цезаря.
  Я о себе большого мнения.
  Но обидное и противное, что Клавдий первый мне отказал.
  Теперь же, Ирида...
  Ты отослала сыну цезаря достойный ответ.
  Ругала Клавдия.
  Я полностью с тобой согласна.
  Ты поступила, как настоящая девушка.
  Я бы, на твоем и на своем месте, убила бы Клавдия".
  "Тыыыы?
  Мельпомена!
  Но убить сына цезаря - бунт!".
  
  "Бунт - выступить против цезаря.
  Сын цезаря - никто.
  Вот, если и когда он станет цезарем.
  И станет ли, вообще.
  А пока Клавдий - всего лишь сын цезаря.
  Он - наглец - посмел отказать мне.
  Хм.
  Отказал многим.
  Сначала подарил надежду.
  Потом надежду отнял.
  И ради кого?"
  "Ради кого?" - Я заинтересовалась.
  "Променял благородную дочь сенатора на какую-то торговку из шатра".
  "Диана - не простая торговка из шатра.
  Диана - моя подруга.
  Она - самая - самая лучшая.
  Поэтому я не отдам ее даже сыну цезаря".
  "Благородно, Ирида.
  А себя Клавдию ты бы отдала?"
  "Отвечу так, Мельпомена, - я переступала с ноги на ногу. - Я пожертвовала бы собой ради... Эллады.
  Ради Дианы - тоже...
  Должна же кто-то страдать замужем за сыном цезаря.
  Пусть бы была я..."
  "Ты - самоотверженная, Ирида, - в уголках бездонных глаз Мельпомены появились бриллиантики слез. - Ты - истинная царица.
  Ты не боишься признаться в том, что послала сыну цезаря ругательства.
  Ты не боишься гнева Клавдия и жрецов".
  "Нууу.
  Я призналась тебе.
  Мандрагора же рассказала тебе, Мельпомена, о моем ответе".
  "Ничего Мандрагора мне не рассказывала.
  Ни о голубе.
  Ни о послании сына цезаря.
  Ни об ответе твоем Клавдию..."
  "Как Мандрагора не рассказала тебе? - Я выпучила глаза. - Но ты же говорила, что Мандрагора рассказала обо мне все".
  "Все...
  Я имела в виду, что прорицательница Мандрагора называла тебя царицей цариц, Ирида.
  Она говорила, что ты царица Шумер... Асирии, царства Инь-Янь.
  Ты - царица Катабан, Бактрия, Куш, Лазика, Фригия, Атропатен, Парфия, Диаоха, Дакия..."
  
  "Я знаю, Мельпомена, - я проблеяла. - Можешь не продолжать.
  Так говорила Мандрагора".
  "Поэтому, Ирида, я почувствовала жгучий интерес к тебе".
  "Жгучий интерес?"
  "Ирида?
  Ты - царица цариц.
  Кто же откажется с тобой познакомиться?"
  "Йа!
  Я - да".
  "Поэтому, Ирида..."
  "Не называй меня Иридой, Мельпомена, - я проблеяла. - На ярмарке я - Ихтиандра".
  Я с ужасом вспомнила, что в шатре Медуса называла меня Иридой.
  Наверно, Медуса забыла о нашем уговоре.
  А я не обратила внимания.
  Вдруг, Диана узнает?
  "У царицы цариц должно быть много имен, - Мельпомена засмеялась. - Ихтиандра - мелодичное имя.
  Как раз подходит для царицы Атлантиды".
  "Эээээ, Мельпомена.
  Мы должны были пойти к Алехандре.
  Вместо этого стоим и болтаем".
  "Тебе не нравится со мной болтать по-подружески, Ихтиандра?"
  "Очень".
  "Ну, тогда..."
  "Очень нравится мне с тобой разговаривать, Мельпомена".
  "Хахахахаха, - дочь сенатора залилась звонким смехом. - А я подумала".
  "Думать вредно, Мельпомена", - я захихикала.
  Поймала себя на мысли:
  "Я болтаю с дочкой сенатора.
  Потому я с ней общаюсь, что она богатая и благородная?
  Или мне с ней просто легко.
  Поэтому я разговариваю и разговариваю..."
  "Думать вредно, Ирида, - Мельпомена согнулась от смеха.
  Похлопывала себя по коленкам.
  Затем неожиданно, сквозь смех, попросила: - Ихтиандра.
  Покажи личико".
  "Чтоооо?"
  "Приподними легкий шелк..."
  "Зачем?"
  "Я желаю видеть лицо царицы цариц".
  "Но, вдруг, тебе не понравится мое личико".
  "Не может не понравиться".
  "Тогда смотри, Мельпомена", - я приподняла завесу.
  "Ого, Ихтиандра, - дочка сенатора распахнула глазища. - Я люблю красоту.
  У меня самые красивые рабыни.
  Но подобной твоей красоты я еще не видела.
  Ты - неизмеримо красивая, Ихтиандра".
  "Ты меня расхвалила".
  "Ихтиандра", - Мельпомена взяла меня за руки.
  Искательно заглядывала в глаза.
  Искала ответ на - известный только ей - вопрос.
  "Ихтиандра, Ихтиандра, - из второго шатра вышла Алехандра.
  Приложила ладошку ко лбу. - Солнце светит мне в глаза.
  Солнце, или ты, Ихтиандра, так сияешь?"
  
  "Йа?
  Нет.
  Солнце в глаза бьет тебе, Алехандра".
  "Та самая мастерица Алехандра?" - дочь сенатора поймала на лету.
  Но моих рук не отпускала.
  "Я - она, - Алехандра подошла ближе. - А ты - та, которая купила мою тунику. - Алехандра деловито опустила ладони на груди Мельпомены.
  Мяла их. - Тебе туника жмет в груди.
  Натянута".
  "Алехандра, - я захихикала. - Ты лапаешь Мельпомену.
  А она, между прочим, дочь сенатора.
  Благородная".
  "Не лапаю, а проверяю, как сидит моя туника", - Алехандра показала мне язычок.
  "Мне нравится, - Мельпомена коротко выдохнула. - Алехандра.
  Ты профессионально ощупываешь.
  Сразу видно, что ты - мастерица.
  Твои пальчики очень быстрые и умелые".
  "Мои пальчики подсказывают мне, где тебе нужно сделать разрез на тунике".
  "Мы как раз за этим шли к тебе, Алехандра, - я успела вставить. - Чтобы ты подправила эту тунику.
  Две туники Мельпомена уже подобрала себе.
  Эта - третья". - Я говорила так, будто была моя заслуга в том, что дочка сенатора купила у Медусы две туники Алехандры.
  "Зачем же тунику подправлять, - Алехандра, наконец, убрала ладони с грудей Мельпомены. - Резать.
  Подшивать.
  Лучше я новую тунику сошью.
  Новое всегда быстрее, проще и лучше, чем подработанное".
  "Но эта туника мне понравилась, - Дочка сенатора пропищала. - Я привыкла брать то, что мне нравится".
  "Ты привыкла брать то, что тебе нравится, Мельпомена, - Алехандра захихикала. - Поэтому ты взяла Ихтиандру?"
  "???".
  "Ты держишь Ихтиандру за руки".
  "Моя Ихтиандра.
  Что хочу, то с ней и делаю", - дочка сенатора тоже хихикала.
  "Вы нашли общий язык", - я запыхтела.
  "Общий язык мы нашли, - Алехандра не возражала. - Но не нашли нужную тунику, - Алехандра кивнула в сторону шатра. - Пошли?"
  "Идем", - Мельпомена легко согласилась.
  Меня, как маленькую, неразумную, вела за руку.
  Мы вошли во второй шатер.
  "Здесь мы шьем", - Алехандра с гордостью размахивала руками.
  "Мы? - Я сдвинула брови. - Ты и Дездемона".
  "О, рабыня, - дочка сенатора подошла к Дездемоне. - Красивая.
  Грациозная.
  Статная".
  "Я - рабыня Ихтиандры", - умничка Дездемона назвала меня Ихтиандрой, а не Иридой.
  "Ихтиандра выкупила из рабства меня, Медусу, - Алехандра зачем-то рассказала тайну. - Дездемоне тоже даст свободу".
  "Алехандра расхваливает меня, как неразумную, - я подумала. - Так хвалят ребенка.
  Алехандра, словно подсказывает мне.
  Но Дездемону Медуса собиралась освободить".
  "Я не сомневалась, - Мельпомена ответила Алехандре вежливо.
  Но впилась взглядом в заготовки туник. - Что я вижу!
  Финикийская строчка.
  Я думала, что шитье по-финикийски забыто".
  "Я финикийской строкой дополняю Камскую строчку".
  "Вижу и Камскую строчку.
  И шумерский надрез.
  По какому плану ты шьешь, волшебница?"
  "Какой план?!! - Алехандра вскричала. - Я творю по-бонжурски.
  От души. - Алехандра еще что-то пробормотала.
  Я не услышала: - Я разденусь, - Алехандра тут же стянула с себя тунику. - В шатре жарко.
  Но полог мы не поднимаем.
  Никто не должен видеть, как мы трудимся".
  "У тебя прекрасное тело, Алехандра, - дочь сенатора восхитилась. - Не прячь его от нас.
  Твое тело - волшебное, как и твои туники".
  
  "Иногда я забываю, что шью, - Алехандра смеялась. - Только что передо мной лежал отрез шелка.
  Я задумалась.
  Очнулась, когда уже туника готова".
  "Я хочу посмотреть на диковинный халат, - Мельпомена оглядывалась по сторонам. - Медуса сказала, что ты вышиваешь золотом дорогой халат.
  Я возьму его в подарок моему отцу".
  "Халат для пира с цезарем, - Алехандра подняла шелк.
  Под ним лежал халат.
  С первого взгляда видно, что он - чудесный. - Золотые фениксы и дракон.
  Я добавила саламандру серебром.
  Так не вышивают.
  Но я рискнула".
  "Саламандра?
  Серебром? - Мельпомена подскочила. - Очень смело.
  Даже завьюжные мастерицы не создавали ничего подобного.
  Мне многие лгут.
  Но твой халат - чистая правда.
  Алехандра, признайся.
  Ты спустилась с Олимпа?
  Кто тебя обучил дивному шитью?"
  "Сначала ты, Мельпомена", - Алехандра выпятила губку.
  "Что я сначала?"
  "Сначала ты расскажи, как ты - дочь сенатора, благородная так тонко разбираешься в шитье.
  Видишь и узнаешь все..."
  "Йа?
  Я обязана, Алехандра.
  Я же только что сказала, что мне многие лгут.
  Купцы пытаются обмануть меня с туниками, с шитьем.
  Поэтому я училась разбираться в шелках, в методах шитья у мастериц.
  Даже в Бонжурии год провела на ярмарке".
  "Похвально, похвально, Мельпомена, - Алехандра хлопала в ладошки. - Тебя, как покупательницу, не обманут".
  "Я еще разбираюсь в сортах риса и ячменя".
  "Достанется кому-нибудь столь знающая жена", - я скрестила руки на груди.
  "Ихтиандра, - дочь сенатора шутливо хлопнула меня по попке. - Если бы...
  Я бы сыграла свадьбу с тобой".
  "Со мной?" - Я подавилась вопросом.
  "Шутка!
  Шутка"! - Мельпомена натянуто улыбнулась.
  По ее глазам я поняла, что дочь сенатора не шутила.
  Она от меня повернулась к Алехандре:
  "Алехандра!
  Теперь ты расскажи, где научилась..."
  
  "Во дворце".
  "Ты шила для царицы?
  Не удивлюсь, если..."
  "Нет, Мельпомена.
  Я шила для принцессы.
  Но для этого я долго училась.
  Как и ты.
  Ведь я была принцессой.
  Поэтому тоже обязана разбираться во всем: в мясных коровах, в откорме гусей, в правильной посадке персиковых деревьев.
  Шитье увлекло меня.
  Поэтому я... шью.
  Помогаю моим подружкам Ихтиандре и Медусе".
  
  "Как мило, принцесса Алехандра", - дочь сенатора красиво поклонилась Алехандре.
  "Но я уже не принцесса.
  И не стану ей больше.
  Я была в рабстве. - Алехандра не стеснялась. - По законам моего царства те, кто были в рабстве, не смогут взойти на трон.
  Да мне и не нужно.
  Мне и так хорошо".
  "Ты не обманываешь, Алехандра.
  По твоим глазам вижу, что ты счастлива сейчас", - дочь сенатора Мельпомена улыбалась.
  "Очень! - Алехандра светилась счастьем. - Более чем я счастлива.
  Я была простой принцессой.
  Даже не знаю, любил ли меня кто-нибудь тогда.
  Уважали, как наследницу престола.
  Немного боялись.
  Но любили ли?
  Бросился бы кто-нибудь меня грудью защищать от стрелы?
  Но в плену я нашла подругу.
  Впервые меня защищали.
  Любили.
  Я знала, что Медуса, не раздумывая, если понадобится - жизнь свою отдаст за меня.
  Поэтому я стараюсь не попадать в ситуации, когда за меня нужно жизнь отдавать.
  Потом я встретила Ихтиандру".
  "Алехандра, - мои щеки загорелись. - О нас не рассказывай!".
  "Слишком жаркое о вас?" - Глаза Мельпомены заблестели интересом.
  "Не слишком жаркое, - я скосила глаза на рабыню Дездемону.
  Из ее глаз вылетали молнии ревности. - Просто - наши воспоминания".
  Я хотела добавить, что я и Алехандра - ни-ни.
  Но дочь сенатора уже отвлеклась на новую тунику.
  "Какая мерзость!" - Мельпомена подхватила тунику.
  Взвешивала на ладони.
  С восторгом рассматривала.
  "Правда, она отвратительная?" - Алехандра с гордостью спросила дочку сенатора.
  "Более гадкой туники я не видела, - Мельпомена визжала от восторга. - Она - бесстыдная.
  Откровенно вызывающая.
  Беру!
  Покупаю".
  "Но я еще катеберийскую строчку хочу пустить по низу".
  "Испортишь только тунику", - Мельпомена не отдала Алехандре ее новую тунику.
  "Тогда я надорву лямку, - все же Алехандра дотянулась до шелковой туники.
  Рванула за лямку.
  Лямка оторвалась. - Видишь, какие жуткие края рваные, - Алехандра снова хвалилась. - Туника еще страшнее стала".
  "Ты - чудесница! - дочка сенатора не выдержала.
  С чувством поцеловала Алехандру. - В этой рваной бесстыдной тунике не стыдно пойти на оргию к цезарю".
  
  "Ничего не понимаю, - я заблеяла. - Мне объясните.
  Я - весталка.
  Мы, весталки, любим аккуратное и не вызывающее".
  "Я оценила твою тунику и тунику Медусы, - дочь сенатора согласно кивнула. - Потрясающие туники из нордического шелка.
  Серые, как снег Норда".
  "Но я ничего знатного в новой тунике Алехандры не вижу.
  Алехандра!
  Она - в отличие от других твоих туник, - открывает все.
  Рваная при этом".
  "Ихтиандра!
  В этом смысл уникальной туники", - Алехандра отвечала как можно мягче.
  Но все же нотка снисходительности прозвенела.
  "Подобную тунику уже невозможно изготовить, - Мельпомена тоже пыталась не оскорбить меня.
  Но в ее голосе звучала легкая жалость к моему незнанию. - Туника бесподобная и неповторимая.
  У меня от нее в груди щемит приятно.
  Я с детства мечтала о подобной".
  "Что же тебе, дочка сенатора, не хватало?" - Я процедила сквозь зубки.
  "Всего мне не хватало.
  Того, что много, всегда мало.
  В детстве я ненавидела пиры.
  Мой отец сенатор устраивал пир почти каждый день.
  Я же - в чистенькой дорогой тунике - должна была присутствовать на каждом пиру.
  Я же - дочка сенатора.
  Я мечтала, что когда-нибудь на пиру сделаю что-нибудь Вызвающе гадкое.
  Скину свою ненавистную дорогую тунику.
  Разорву ее в клочья.
  Испачкаю в грязи.
  Или разобью амфору о чью-нибудь голову.
  Пусть знают, что дочка сенатора тихая только внутри.
  Я увлекалась древними глиняными табличками и иероглифами.
  В овчарне мы содержали рабов.
  Часто, втайне от отца, я брала двух, трех рабов на полевые работы.
  С утра до вечера мы раскапывали могильники.
  Я с благоговеньем вытаскивала из-под земли глиняную древнюю табличку или истлевший пергамент.
  Рабы часто сбегали от меня.
  Но их в доме отца настолько много, что никто не замечал пропажи.
  Разумеется, что отец не поощрял мои увлечения древностями.
  Он говорил, что я - потому что дочь сенатора - должна готовить себя к беззаботной богатой жизни.
  Мне исполнилось восемь лет.
  К нам приехал с деловым визитом сенатор Плутоний.
  С собой он привез своего тринадцатилетнего сына Ендохия.
  Оказывается, что наши отцы решили нас сделать женихом и невестой.
  Мне - восемь.
  Жениху - тринадцать.
  "Мельпомена, - мой отец со слезами на глазах держал меня за волосы. - Через год сыграем свадьбу.
  Ендохия станет твоим мужем.
  Ты же будешь его женой".
  Я ответила с неприязнью:
  "Отец!
  Я - тоненькая тростиночка.
  Худенькая, как камышинка.
  У Ендохия ноги не сходятся.
  Живот его висит до коленей.
  Он сейчас в теле.
  Через год он меня сомнет и раздавит".
  Отец сжал мое плечо:
  "Мельпомена!
  Ты не будешь носить Ендохия на своих плечах.
  Рабы его понесут в носилках.
  Никто тебя не раздавит, если я не прикажу.
  А, если не захочешь жениться на Ендохия, то я - обещаю - прикажу тебя раздавить, дочь моя".
  Я завизжала:
  "Ты...
  Ты...
  Ты - настоящий сенатор".
  
  Я сбежала в хранилище древностей.
  Но ко мне сразу два отца втолкнули моего жениха.
  Ендохия чавкал.
  В правой руке у него рисовая лепешка.
  В левой - огромный солнечный апельсин.
  "Ендохия и Мельпомена, - отцы торжественно заявили. - Вы будете сидеть здесь, пока не подружитесь.
  Вам не дадут ни еды, ни воды".
  Нас заперли на тяжелые засовы.
  Я с ненавистью взирала на своего жениха.
  В его глазах не могла ничего понять.
  Глаза скрыты за толстыми веками.
  Через час я почувствовала жажду:
  "Жених.
  Дай апельсин".
  "Не дам, невеста".
  "Ну, ты и гад, Ендохия". - Я подошла к жениху.
  Оперлась плечом о полку.
  "Я не гад.
  Я просто тебя ненавижу".
  "Ненавидишь меня? - Я выпучила глаза. - Какое совпадение.
  Я тоже ненавижу тебя.
  Но ты, почему?
  Я же - красивая легкая девочка".
  "Потому что", - Ендохия ответил неопределенно.
  "Объясни, жених".
  "К тебе лично, Мельпомена, у меня нет претензий.
  Ты была обыкновенная девочка.
  Но теперь.
  Теперь тебя насильно от моей воли сделали моей невестой.
  Я должен с этим жить?"
  "Я не хочу быть твоей женой, Ендохия".
  "Серьезно? - от удивления жених протянул мне апельсин. - Но я тоже не хочу брать тебя в жены".
  "Я никого не хочу", - я отошла от полки.
  "Ты - эта, Мельпомена?"
  "Не знаю, эта ли я.
  Но я дружу только с древними глиняными табличками.
  Кстати, Ендохия.
  Вроде бы ты парень правильный.
  Поэтому признаюсь.
  Я подготовила, чтобы тебе на голову упала глиняная табличка древних асирийцев.
  Я ее нарочно к краю полки пододвинула.
  Сейчас бы тряхнула полку.
  Табличка свалилась бы..."
  "Спасибо, что не убила, - Ендохия поднялся с мраморной скамьи.
  С интересом посмотрел вверх. - Да.
  Табличка глиняная как раз над моей головой.
  Но так, как ты не хочешь быть моей женой, то и я признаюсь, Мельпомена.
  Я подложил в твою спальню свой фамильный перстень.
  Я бы сказал, что ты его украла".
  "Ух, ты!
  Ендохия!
  А ты умный".
  "Я - философ.
  Я обучаюсь в школе философа Аристократа.
  Школа для мальчиков..."
  "По-моему, все философские школы - для мальчиков".
  "Скажи, Мельпомена.
  Ох.
  Ты уже все сказала.
  Твои друзья - древние пергаменты..."
  "Древние пергаменты и глиняные таблички с иероглифами", - я добавила.
  
  "Я же хочу не жениться, а... - Ендохия выдержал паузу. - Ты никому не расскажешь, Мельпомена?"
  "Расскажу?
  Я?
  Да ты что, Ендохия.
  Ты же тоже будешь молчать, что я на тебя глиняную табличку собиралась сбросить".
  "Я через год сбегу в войско цезаря.
  Я мечтаю стать великим полководцем".
  "Полководцем?
  Ты?"
  "Ты не веришь мне, Мельпомена?"
  "Почему же не верю, - я тщательно подбирала слова. - Просто ты выглядишь изнеженным...
  Откормленным. - Не сказала - толстым. - В большого человека легче попасть стрелой или копьем".
  "Я нарочно толстею, - Ендохия вздохнул. - Не лезет в меня пахлава.
  Но руками ее запихиваю в рот.
  Дома при мне всегда два раба.
  Носят за мной корзину с яствами.
  Мельпомена!
  Знаешь, для чего я набираю вес?"
  "Не знаю, для чего ты набираешь вес, Ендохия.
  Но я знаю, зачем я худею.
  Чтобы была красивая".
  "Ты красивая, Мельпомена, - Ендохия сказал просто. - Я толстею, чтобы быть красивым".
  "Ендохия!
  Но только купцы становятся красавцами, когда толстеют.
  Сын патриция должен быть мускулистым и подтянутым, как скаковой жеребец".
  "Я для этого набираю вес, - Ендохия вздернул подбородок.
  Вернее, несколько подбородков... - С завтрашнего дня я начну упражнения с саблей.
  Весь мой запас жира перейдет в мускулы.
  Через год я буду стройным красавцем со стальными мускулами.
  Из худого не получится мускулистый и мощный.
  А из толстого - да.
  Ловко я придумал?"
  "Что ты придумал, Ендохия?
  Извини, я отвлеклась на муху.
  Муха жуЖиполитит".
  "Я придумал, что сначала стану толстым, а потом - стройным мускулистым гигантом воином".
  "Ты прекрасно придумал, Ендохия.
  Я тебя даже уважать стала".
  "А я тебя уважаю уже, Мельпомена.
  Ты увлечена глиняными табличками и древними пергаментами.
  Увлечение украшает девушку".
  "Теперь можем звать наших отцов, - я засмеялась. - Иначе, они нас голодом заморят".
  "Голодать мне нельзя, - Ендохия взял меня за руку.
  Как друг взял. - Я сражаться с врагами цезаря должен. - Ендохия стучал в дверь.
  Удар у него поставлен.
  Тяжелые удары сыпались на дверь. - Мы готовы.
  Я и Мельпомена подружились".
  Через некоторое время вошли наши отцы.
  
  "Так быстро подружились?" - Отец Ендохия с подозрением прищурился.
  "Отец, я с тебя пример беру, - Ендохия дерзко ответил. - Ты же на пирах и оргиях быстро сходишься с незнакомцами..."
  "Через год вы станете мужем и женой", - мой отец сдвинул брови.
  Прошел год.
  И...
  Ендохия сбежал в войско цезаря.
  Я увидела Ендохия снова только через четыре года.
  Увидела и не узнала.
  В окружении утонченных молодых юношей воинов на белом коне возвышался гигант.
  Его мускулы подобны питонам.
  Ни одной жиринки.
  "Мельпомена, - гигант соскочил с коня.
  Подбежал и обнял меня.
  Обнял по-дружески... - Не узнала?
  Я - Ендохия.
  Твой несостоявшийся муж".
  "Ендохия? - Я рот раскрыла. - Но ты не похож..."
  "Нравлюсь?"
  "Нравишься, как мраморная статуя, Ендохия.
  Тебе удалось из круглого парня превратиться в достойного воина".
  "Я добился своего, - Ендохия лучезарно смотрел на меня.
  Его друзья воины, наоборот.
  Они взирали на меня с подозрительностью.
  Проходящие девушки - с завистью. - Стал воином красавцем.
  Цезарь обещал, что после следующего сражения сделает меня центурионом".
  "Ого".
  "А ты, как, Мельпомена?"
  "Я как?
  У девушек не столь бурная жизнь, как у воинов", - я пожала плечами.
  
  
  ГЛАВА 494
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И МЕДУСА
  
  "Продолжаешь заниматься древнейшими глиняными табличками и пергаментами?"
  "Неа.
  У меня другие интересы теперь.
  Хотя, конечно, я иногда возвращаюсь к своим прошлым увлечениям". - Я прикусила губу.
  Ко мне подбежала Ливадия.
  Обняла:
  "Мельпомена? - Ливадия выпятила нижнюю губку. - Кто это?"
  "Мой друг.
  Давний друг".
  "Друг?"
  "Друг, Ливадия.
  Друг".
  "Ты не очень, Мельпомена..."
  "Теперь я понимаю, какие у тебя появились увлечения, Мельпомена", - Ендохия захохотал.
  Смеялся он не издевательски.
  Наоборот - по-доброму.
  "Встретимся, Ендохия", - я помахала ему рукой.
  О наших отцах и об их уговоре мы не стали разговаривать.
  Ендохия не хотел печалить своих друзей.
  Я - своих подруг.
  Наши отцы переживали, попереживали, а потом оставили нас в покое.
  С тех пор Ендохия каждый раз, когда возвращается домой, то заходит ко мне в гости.
  Рассказывает истории о сражениях. - Мельпомена встрепенулась: - К чему я рассказывала?"
  "Мы говорили о том, что тебе не хватало".
  "Теперь мне всего хватает, - дочка сенатора подмигнула мне. - Но в то же время, мало мне всего".
  
  "Дездемона, - я подошла к рабыне. - Тебе нравится работать с Алехандрой?"
  "Нравится, Ирида", - Дездемона прошептала.
  Потянулась ко мне.
  Алехандра и Мельпомена захихикали.
  "Прости, Ихтиандра.
  Каждый раз меня к тебе тянет, - Дездемона опустила милейшую головку. - Мне приятно помогать Алехандре.
  Но еще больше мне нравится, когда я помогаю тебе..."
  "Дездемона", - я приложила пальчик к губам рабыни.
  Не стала ее ругать за то, что она без моего разрешения сбежала из дома Дианы на ярмарку.
  
  "Чистенько у вас, - Мельпомена оглядывала шатер. - Обычно мастеровые держатся кучей в грязи.
  Даже не могу представить, как они дышат.
  У вас же вольно".
  "Мы для себя живем", - Алехандра приложила ладошку к щеке.
  "Алехандра, ты что-то задумала?" - Мельпомена шутливо обняла Алехандру за талию.
  Затем отпустила.
  "Я чуть не упала, - Алехандра засмеялась заливисто. - Предупреждай, когда будешь в следующий раз меня отпускать".
  "В твоих глазах полыхает пламя, Алехандра".
  "Пламя ярости в моих глазах, Мельпомена".
  "Ты злишься?"
  "Злюсь на себя.
  Только что у меня в голове была мысль о новой... как бы тунике".
  "Что означает - как бы туника?" - Мельпомена округлила глазища.
  "Даже не представляю, что я могу наделать, - щечки Алехандры запылали. - Я задумала..."
  "У тебя все получается превосходно", - дочка сенатора подбодрила Алехандру.
  "Обещайте, что не будете все вокруг крушить, - Алехандра обводила нас взглядом. - Можете думать, что я сошла с ума.
  Но поймите.
  Что моя туника не может убить.
  Хотя, конечно...
  Я не из тех, кто восторгается непонятным.
  Но некоторые чувствительные весталки..."
  "Я - весталка", - я выпятила грудь.
  "Я не о тебе, Ихтиандра, - Алехандра выставила перед собой ладошки. - Ты - понимающая.
  Умная.
  Но другие..."
  "За других весталок не беспокойся, Алехандра.
  Врядли твоя туника может заставить чьё-то сердце остановиться".
  "Надеюсь, - Алехандра взяла в руки резак: - Дездемона".
  "Да, Алехандра".
  "Помоги мне.
  Нужно нарезать несколько полосок шелка.
  Толщиной в палец".
  "В чей палец, Алехандра?"
  "В любой пальчик, Дездемона.
  У нас у всех пальчики одинаковой толщины".
  "Какой шелк, Алехандра?"
  "Одна полоска алая.
  Две полоски - голубые.
  Одна полоска розовая".
  "Алехандра!
  Ты будешь шить пояс для туники?" - Мельпомена жадно смотрела на Алехандру.
  "Можно сказать, что пояс, - голосок Алехандры задрожал. - Не мешайте мне.
  Не говорите под руку.
  Не смейтесь.
  Когда все будет закончено, тогда обсуждайте.
  Если бы под рукой были яды и травы, - Алехандра бормотала. - Для успокоения...
  Вы неподдельно удивитесь.
  Словно разбирали иероглифы, а затем обнаружили, что многие иероглифы стерты.
  Я же могу только сказать, что никогда не шила эту тунику".
  "Ты сказала - поясок, Алехандра".
  "Поясок?
  Ну-да, ну-да.
  Поясок..."
  
  "Ты скрываешь от нас, Алехандра?"
  "Увидите, когда туника будет готова.
  Что я ничего не скрываю. - Алехандра проблеяла. - Можно же не убивать. - Алехандра с помощью Дездемоны нарезала шелк на полоски. - Я, конечно, иногда бываю дура дурой.
  Но не совсем.
  У меня есть доказательства, что я...
  Я запуталась.
  Если бы не ты, Мельпомена, то мне бы и в голову не пришло шить подобную тунику.
  Нет, конечно.
  Я бы ее сшила.
  Но вряд ли бы в ближайшее время кому-нибудь показывала бы".
  "Ты нас всех заинтересовала, Алехандра", - Мельпомена выдохнула горячо.
  "Не одевайся, Мельпомена", - Алехандра предупредила.
  "Я и не одеваюсь.
  Я понимаю, что твою новую тунику буду я примерять.
  Заранее обещаю, что обязательно ее куплю". Мельпомена обвела взглядом меня, Алехандру и Дездемону.
  "Я здесь ни при чем, - я приложила ладони к груди. - Алехандра у нас заведует туниками и халатами".
  "Я не удивлюсь, если ты, Ихтиандра, взлетишь", - Алехандра захихикала.
  "Потому что я весталка я взлечу?"
  "Ага".
  "Ты меня до смерти запугала, Алехандра, - я ущипнула Алехандру за бедро. - Из-за твоих намеков, Мельпомена может подумать о нас...
  Подумает не то, что надо".
  "Ни за что, - Мельпомена трясла очаровательной головкой. - Не бойтесь меня.
  Не изумляйтесь, если я что-то не то сделаю".
  "Твоего жениха нужно бояться.
  Он же красавец центурион", - я пошутила.
  "Ендохия сам вас испугается".
  "Мы красавицы.
  Мы не гарпии.
  Почему же твой жених..."
  "Бывший жених, - Мельпомена поправила. - Ендохия сейчас просто друг..."
  "Почему твой друг центурион красавец Ендохия нас испугается?"
  "Он побаивается девушек.
  Ему привычнее и уютнее с солдатами.
  Поэтому Ендохия опасается девушек.
  Некоторые ему угрожали вымогательством".
  "Вымогательством?"
  "Да, девушки приносят младенцев.
  Будто бы это дети Ендохия.
  Распускают о нем сплетни
  Так девушки мстят ему за то, что он не берет их в жены.
  От нападок Ендохия иногда становится совсем холодным.
  Говорит, что у нас любая девушка - чтобы покрыть свои темные развлечения - может свободно вертеть центурионом.
  Ендохия жалеет о своих ограниченных возможностях.
  Он, как сын сенатора, имеет огромное влияние в войске.
  Но свиту цезаря нужно подкупать.
  Друзья цезаря без золота никого слушать не станут".
  
  "Мельпомена, застынь", - голосок Алехандры напряженный.
  На лбу выступили бриллиантики.
  "Ты не слушала, что я говорила об Ендохия?" - Мельпомена засмеялась.
  "Ноги расставь широко, Мельпомена".
  "Ты и теперь меня не слушаешь, - Мельпомена послушно расставила широко ноги. - Ты настолько серьезная стала, Алехандра.
  Я боюсь".
  "Ничего ты не боишься, - Алехандра на левое плечо дочки сенатора набросила алую отрезанную полоску шелка.
  На правое плечо поместила - розовую.
  Две голубые полоски зажала в ладони: - Ихтиандра?"
  "Да, Алехандра".
  "Стань, пожалуйста, на колени".
  "На колени?"
  "На колени за Мельпоменой, Ихтиандра".
  "Алехандра?"
  "Да, Ихтиандра"
  "Я тоже трусовата. - Я послушно опустилась на колени за спиной Мельпомены...
  Уже не за спиной.
  Спина была раньше.
  Теперь передо мной - ниже спины дочки сенатора. - Надеюсь, что у тебя имеются причины, чтобы я так стояла". - Я проблеяла.
  "Ихтиандра.
  Зажми конец голубой ленты в ладони".
  "Ты уже командуешь, Алехандра", - я неловко засмеялась.
  Но Алехандра полностью поглощена работой.
  Она вложила в мою ладонь кончик голубой ленты.
  Подозвала рабыню:
  "Дездемона".
  "Да, Алехандра".
  "Пальчиком прижми конец голубой ленточки и розовой.
  Под грудью Мельпомены прижимай".
  "Угу", - Дездемона возилась с другой стороны.
  Я же смотрела сзади на широко разведенные ноги Мельпомены.
  Подумала:
  "Попка дочки сенатора без единого изъяна.
  Мельпомена не распустила себя.
  Не раскормилась на пирах".
  "Ихтиандра, - Алехандра вскрикнула. - Ты упустила свой конец".
  "Нет у меня конца, Алехандра", - я пропищала.
  
  "Теперь нет у тебя конца голубенькой ленточки, Ихтиандра.
  Потому что ты его выпустила".
  "Ой.
  Правда, нет.
  У меня ладошка от волнения вспотела.
  Я загляделась на попку Мельпомены".
  "На мою попку любуешься, Ихтиандра? - Голос дочки сенатора стал медовый. - Нравится?"
  "Хм.
  Я не в этом смысле, Мельпомена".
  "Хорошо, Алехандра.
  В любом смысле нравится моя попка?"
  "В любом смысле нравится", - я проблеяла.
  "Ихтиандра, - Алехандра просунула руку между ног Мельпомены.
  Снова протягивала мне конец голубенькой ленточки. - Держи крепче.
  Иначе с размером я не угадаю".
  "Но мои влажные ладошки, Алехандра..."
  "Зажми конец не ладошками, Ихтиандра".
  "Чем зажать ленточку?"
  "Зубками.
  Зубками зажми, Ихтиандра", - Алехандра проговорила с нетерпением.
  "Если я зажму ленточку зубками, то не смогу...
  То слишком близко моя голова будет находиться около Мельпомены".
  "Тебя это смущает, Ихтиандра?"
  "Немного смущает.
  Я - скромная весталка".
  "Для дела надо, Ихтиандра, - Алехандра умоляла. - Мы быстро.
  Я спереди узелки завяжу".
  "Ну, если для дела и быстро", - я покорно зажала кончик голубенькой шелковой ленточки в зубах.
  Алехандра тут же потянула за ленту.
  Я, чтобы не выпустила из зубов ленточку, вынуждена была упереться головой в попку Мельпомены.
  "Какой ужас, - я подумала. - Видели бы сейчас меня мои наставницы жрицы из храма Весты. - Мелькнул свет.
  Я поняла, что в шатер вошла Медуса. - Как не вовремя. - Я застонала. - Но ничего не могла произнести.
  Иначе разожму зубки.
  Ленточка улетит".
  "Ихтиандра! - Медуса произнесла, как всегда, холодно и без внешних эмоций. - Ты упираешься головкой в попку Мельпомены?"
  "Словно ты не видишь, Медуса", - я подумала.
  Мычала только.
  "Алехандра новую тунику шьет, - рабыня Дездемона известила радостно. - Для Мельпомены".
  "Туники я не вижу", - Медуса подошла к нам.
  "Туники не видишь, потому что Алехандра только мерку снимает, - Мельпомена захихикала. - Ленточками меня обмеряет".
  "Мерку снимаю? - Алехандра бормотала.
  Она подошла ко мне.
  Опустилась рядом со мной на колени. - Ленточкой обмеряю?
  Туники не видите? - Алехандра из моих зубов захватила конец голубой ленточки.
  Прошептала: - Ихтиандра!
  Спасибо огромное.
  Ты мне очень помогла". - Алехандра на миг накрыла своими горячими губами мои губы.
  "Вы там целуетесь что ли?" - Мельпомена задорно засмеялась.
  "Да.
  За твоей попкой Алехандра и Ихтиандра целуются", - Медуса бесстрастно прошелестела снежным голосом.
  "Не целуемся, - Алехандра потянула ленточку вверх.
  Лента проходила между ног Мельпомены. - Я Ихтиандру поцеловала.
  Она, пока держала конец ленточки в зубах, губки натерла".
  "О моих губках не забудь, - Мельпомена вскрикнула. - Больно".
  "Больно, Мельпомена? - Алехандра ослабила натяг ленточки. - А так?
  Ты скажи, когда тебе будет комфортно.
  Ленточка не должна провисать.
  И натягивать не должна.
  В этом смысл ленточки между ног".
  
  "Сейчас подумаю, - Мельпомена захихикала. - Чувство необычное.
  Ты там ленточкой елозишь, Алехандра".
  "Не еложу, а тунику новую сотворю".
  "Так в самый раз, - Мельпомена выдохнула. - Натяг ленточки чувствуется.
  Но не мешает.
  Наоборот - бодрит".
  "Я вижу, как ты бодришься, Мельпомена", - я поднялась с коленей.
  "Я завязываю последний узелок, - Алехандра бережно подвязывала голубую ленточку к соединённым розовой и алой. - Надеюсь, что зря время не потеряли.
  Дело сделано.
  Туника готова.
  Я ни за что не признаю, если будете меня обвинять, что я совершила ошибку.
  Потому что я ее не совершала".
  "Туника готова?" - Медуса первая уцепилась за слова.
  "Где туника?" - Мельпомена повернула милейшую головку.
  "Это?
  Туника?" - Мельпомена задрожала.
  "Пройдись, Мельпомена", - голосок Алехандры тоже дрожал от волнения.
  "Так?" - дочка сенатора покорно ходила кругами.
  "Не жмет?" - Алехандра выпятила нижнюю губку.
  "Что не жмет?"
  "Туника?"
  "Ты имеешь в виду ленточку у меня между ног, Алехандра?"
  "Да, Мельпомена.
  Я спрашиваю, не мешает ли при ходьбе, не жмет ли ленточка между ног?
  Не натирает?"
  "Нееет".
  
  "Тогда я объявляю, что туника готова", - Алехандра сжала ножки.
  "Розовая и алая ленточки спереди.
  Под ними - голубая ленточка, - Медуса нашла в себе силы выговорить. - Вторая голубая лента между ног.
  Теряется между ягодиц ленточка.
  Это - туника?"
  "Туника - для тесной компании подружек, - Алехандра прямо посмотрела в глаза Медусы. - Надеюсь, что меня не забросают камнями".
  "Я думаю, что камни в тебя попытаются бросать, Алехандра, - Медуса пожала Алехандре руку. - Но я и другое думаю и знаю.
  Я никому не позволю причинить тебе вред.
  По простой причине..." - Медуса замолчала.
  "По простой причине, что ты любишь Алехандру, Медуса", - я закончила чужую фразу.
  "Ну, вас", - щечки Медусы запылали.
  Она выскочила из шатра.
  "Йа?
  Я не хотела.
  Вернее, я хотела, - я блеяла. - Хотела, но не то".
  "Ихтиандра, ты ни в чем не виновата, - Алехандра опустила ладошку на мое плечо. - Ты помогла мне и Медусе.
  Я уверена, что Медуса благодарна тебе за то, что ты досказала за нее признание в любви.
  Не понимаю, почему Медуса придает этому столь большое значение".
  "Потому что Медуса - нордячка, - я ответила после раздумья. - Наверно, у них любовь серьезная.
  Скована льдами".
  "Вы о какой-то любви рассуждаете, - Мельпомена обратила на себя внимание. - Мне кажется, что новая туника от Алехандры - выше любви.
  Эта туника и есть любовь".
  "Передние ленточки как бы прикрывают соски, - Алехандра обрадовалась.
  Суетилась около дочки сенатора.
  Тыкала в нее пальчиком. - Очень целомудренно.
  А ленточка между ног...
  Так попа выглядит голой.
  Но ленточка показывает - нет.
  Не голая попка.
  Между ягодиц - ленточка!
  И спереди ленточка словно прикрывает".
  "Всего несколько лент, - Мельпомена выдохнула жарко, - а - сколько всего.
  Эти ленты на голом теле одних разозлят, других - обрадуют.
  Никогда бы не подумала, что можно сшить подобное чудо".
  
  "Я тоже хочу померить эту тунику", - я надула губки.
  "Ихтиандра!
  Я для тебя отдельно сошью, - Алехандра обняла меня. - Туника из ленточек - индивидуально.
  Ленты нужно натягивать.
  Ленточки Мельпомены тебе не подойдут под размер".
  "Мы, вроде бы, одного размера", - я изучала взглядом тело Мельпомены.
  "Нет, Ихтиандра, - дочка сенатора покачала очаровательнейшей головкой. - Здесь у тебя чуть больше.
  А тут, наоборот, меньше.
  Поэтому..."
  "Не нужна мне туника из ленточек, - я расправила плечи. - Я - весталка.
  Весталки - либо в целомудренных туниках ходят, либо, вообще, танцуем без одежды".
  "Тоже - красивое", - все прошептали.
  "Я в тунике из ленточек пойду домой.
  Не стану ее переодевать", - дочка сенатора заявила с гордостью.
  "Ээээ, Мельпомена, - Алехандра пропищала. - Как бы...
  Туника из ленточек очень призывная.
  Всех сразу к себе призовешь".
  "Я не боюсь".
  "Мы за тебя боимся, Мельпомена.
  Вот в кругу подружек своих ты можешь их очаровывать".
  "В кругу подружек, - Мельпомена приложила пальчик к носику. - Объявляю вас всех своими новыми подружками. - Дочка сенатора дружески подмигнула Дездемоне.
  Значит, не стесняется назвать рабыню своей подругой. - Через три дня я устраиваю пир для подружек.
  Вы приглашены!".
  "Ого, - Алехандра захлопала в ладоши. - Я предвкушаю удовольствие".
  "Что ты делаешь, Алехандра?" - Я распахнула глазища.
  "Что ты делаешь, Алехандра?" - Дездемона проблеяла.
  "Что ты делаешь, Алехандра?" - Дочка сенатора приложила ладошку ко лбу.
  "Предвкушаю удовольствие", - Алехандра произнесла тише.
  Робко попятилась от нас.
  "Алехандра!
  Что означают твои слова?"
  "Нуууу.
  Как бы...
  Жду - веселья".
  "А просто ты не могла сказать, что ждешь веселье?"
  "Йа?
  Но так красивее - предвкушаю удовольствие".
  "Так не красивее, Алехандра, - я погрозила пальчиком. - Так заумно слишком.
  По-философски.
  Предвкушать удовольствие - можно по-разному понимать.
  А, если понимать по-разному, то все понимают сначала плохое, неприличное".
  "Ох, так уж и неприличное", - Алехандра хлопала себя по бедрам.
  "У меня все пиры для подружек - приличные", - дочка сенатора изумительно выгнула спину.
  Ленточки на и в натянулись.
  "Приличный пир, когда ты почти голая будешь в ленточках", - я захихикала.
  Щеки мои загорелись.
  "Я для всех сошью специальные туники для пира, - Алехандра поняла мои слова, как просьбу. - Все будем в новом".
  "Тогда со стороны будет выглядеть, как оргия".
  "Ну и пусть, будем выглядеть, как оргия, - Мельпомена прохаживалась между нами. - Главное, что пир приличный.
  А то, как мы выглядим - наша забота".
  
  "Мельпомена", - рабыня Дездемона обозначила себя тоненьким голосочком.
  Я подумала, что Дездемона, возможно, через три дня уже не будет рабыней...
  "Да, Дездемона?" - дочь сенатора с нежностью смотрела на рабыню.
  "Где ты устроишь пир?"
  "В доме моего отца.
  У меня отдельные залы".
  "А где дом твоего отца?"
  "Ах, я не предупредила, - Мельпомена хлопнула ладошкой по лбу. - Мы живем на острове".
  "На острове?"
  "Я пришлю за вами галеру.
  Она в порту будет ждать вас и другим моих подружек.
  Видели ли вы, когда-нибудь дворец цезаря?"
  "Неа".
  "Дворец моего отца чуть меньше дворца цезаря.
  Он похож на сплющенную вавилонскую башню.
  На месте дворца раньше стояло капище древних шумеров".
  "Капище древних шумеров?"
  "Капище, или ярмарка.
  Под землей находятся пещеры с железными крюками".
  "Покажешь, Мельпомена?"
  "Все на пиру покажу".
  "Крюки покажешь?
  Жутко, но заманчиво и любопытно".
  "Вы даже можете покачаться на цепях".
  "Нет уж, - Алехандра сжалась в комочек. - Цепей с меня достаточно.
  Я была в рабстве".
  "А я еще в рабстве", - рабыня Дездемона пропищала.
  "Девочки, сразу предупреждаю.
  Среди моих подруг - моя давняя знакомая - Семафора.
  Я ее обожаю.
  Вы ее тоже полюбите.
  Но не сразу.
  Насмешливый тон Семафоры многих выводит из себя.
  Но она старается сдерживаться.
  Привыкнете.
  Очень интересно с Семафорой общаться".
  "Я лучше в твоем дворце посмотрю на капище древнейших шумеров, чем буду выслушивать насмешки, - я надула щеки. - В ямах для преступников иногда бывает уютно.
  В самой нижней яме обычно сыро.
  Почти нет ни света, ни воздуха.
  Страшно подумать, как люди могут там находиться.
  Но зато после ямы мир кажется ярче".
  "Ты была в яме, Ихтиандра?"
  "Я - весталка.
  Мы иногда навещали узников в ямах.
  Некоторые узники высохли.
  Некоторые смотрели на весталок испуганно.
  Лица других ничего не выражали.
  Мы иногда похищали узников.
  Освобождали их.
  Но понимали, что нарушаем законы цезаря.
  Я знала, что если меня саму посадят в яму, то меня никто не захочет выкупить".
  "Теперь у тебя есть мы, - Алехандра прижалась ко мне. - Залезай в любую яму, Ихтиандра.
  Мы тебя спасем".
  
  "По закону цезаря сенатор имеет право держать в яме любого человека не больше трех дней.
  Мой отец так часто подшучивал над друзьями во время оргии.
  Какой-нибудь гость просыпался на цепи в древней яме для преступников.
  Три дня ему не давали ни воды, ни еды.
  Потом отец снова приглашал гостя на оргию".
  "И, Мельпомена?"
  "Что, Ихтиандра?"
  "Гостям нравилось три дня находиться без еды и без воды в яме?"
  "Еще бы!
  Изнеженным патрициям очень нравилось.
  Во-первых, они получали передышку от возлияний и обжорства.
  Во-вторых, в яме не имели обязательств ни перед женой, ни перед любовницами и любовниками.
  Никто не пытался сбежать".
  
  "Это называется - с жиру бесятся", - я пробурчала.
  "Ты, Ихтиандра, с жиру не бесишься, - Алехандра погладила меня по спине. - Где у тебя жир?
  Нет у тебя жира".
  "Алехандра!"
  "Да, Ихтиандра".
  "Ты меня...
  Ладно, мне не жалко".
  "О чем вы?" - дочка сенатора высунула язычок.
  "Алехандра похлопала Ихтиандру по попке, - рабыня Дездемона подсказала. - Проверяла - есть ли жирок у Ихтиандры на попе".
  
  
  ГЛАВА 495
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И МЕДУСА
  
  "С вами мне нравится, - дочка сенатора бережно избавилась от туники из ленточек.
  Натянула другую тунику. - Но меня галера ждет.
  Отец будет волноваться.
  Подумает, что я сбежала с каким-нибудь ярмарочным вором".
  "Почему твой отец думает о тебе плохо, Мельпомена?" - Я высунула язычок.
  "Как-то я поругалась со своим отцом.
  Он кричал, что из меня не получится достойной жены какому-нибудь богатому сенатору патрицию.
  Я в запальчивости ответила, что не нужны мне богатые женихи.
  Я возьму в мужья первого попавшегося красавца ярмарочного вора.
  Отец пришел в бешенство.
  Даже немного разум его помутился.
  С тех пор отец панически боится, что я приведу во дворец своего мужа - ярмарочного вора.
  Я успокаивала отца.
  Говорила, что пошутила.
  Но моя шутка крепко у него засела в голове.
  Лекарь отца нарочно возил его по разным ярмаркам.
  Показывал разных ярмарочных воров.
  Говорил, что не существует красивых воров.
  Поэтому я не выйду замуж за ярмарочного вора.
  Отца это немного успокоило.
  Кстати, девочки, - Мельпомена водила пальчиком по ладошке. - Вы когда-нибудь видели красивого разбойника?
  Я - нет.
  Все разбойники ужасно выглядят".
  
  "Я, когда была принцессой, присутствовала на казни разбойника, - Алехандра тихо произнесла. - Он был высокий.
  Ладный.
  С черными вьющимися волосами.
  Я подумала - какой красавец пропадает.
  Зачем он ступил на путь разбоя?
  Разбойник повернулся ко мне спиной.
  Я увидела огромную дыру на его крестьянских портах.
  Через дыру проглядывало непотребное заднее, заросшее густыми волосами.
  Они были похожи на шерсть.
  К тому же, на затылке - плешь.
  Я сразу поняла, что разбойник - не красавец".
  "Я никогда не видела красивого разбойника, - я тоже вспоминала следом за Алехандрой. - Все разбойники с хитринкой в глазах.
  А тот, кто хочет обмануть - никогда красивым не будет".
  "У каждого свои понятия о красоте, - рабыня Дездемона пропищала. - Красота - как хлеб.
  Когда сытый, то хлеба не хочется.
  Но когда очень голодный, даже засохший грязный заплесневелый кусок хлеба выглядит прекрасным.
  Так и с людьми".
  "Дездемона, - я вздохнула тяжело. - Ты нагрузила мой мозг.
  Ущипну тебя за..."
  "Щипайтесь, подружки", - Мельпомена выбежала из шатра.
  "Я тоже загляну к Медусе, - я поцеловала сначала Алехандру, потом - Дездемону. - Она одна торгует..."
  Я подходила к нашему торговому шатру.
  Быстрая Мельпомена уже из него выскочила.
  В руках несла сверток с купленными туниками.
  "Ихтиандра, - дочка сенатора засияла солнечной улыбкой. - Ты мне нравишься".
  "Ты совсем не знаешь меня, Мельпомена.
  Зачем я тебе?"
  "Я уверена, что ты царица".
  "А, если бы я не царица?"
  "Если бы...
  Ихтиандра.
  Ты очень красивая.
  Не будем говорить об если.
  Нужно приукрашать жизнь, а не замазывать яркие краски". - Мельпомена упорхнула в сторону порта.
  
  "Медуса, - я зашла в шатер. - Как торговля?
  Ой.
  Прости, Медуса.
  Я хотела спросить - как ты?"
  "Я - превосходно, Ихтиандра".
  "Почему ты грустная, Медуса?"
  "Разве я грустная?"
  "Утебя почти всегда одинаковое спокойное выражение лица, Медуса.
  Но я чувствую".
  "Мне как-то тревожно, Ихтиандра".
  "Опасность?"
  "Да, Ихтиандра.
  Кажется, что опасность приближается".
  "Об опасности прорицательницы и гадалки думают, Медуса.
  Я - весталка.
  Я бы почувствовала опасность".
  "А ты ее не чувствуешь, Ихтиандра?" - Медуса заглянула мне в глаза.
  "Если честно, Медуса..."
  "Да, если честно, Ихтиандра".
  "Все у нас хорошо.
  Торговля идет бойко.
  Я научилась торговать.
  Алехандра шьет.
  Новая подружка общая появилась - дочка сенатора Мельпомена.
  Дездемону мы из рабства Акустия вызволим, - я сделала ударение, что "мы" спасем Дездемону. - Денег у нас хватает.
  С Дианой я в купальне на веселье на реке стала немного ближе.
  Все налаживается...
  Как бы налаживается.
  Мандрагора меня величает царицей цариц.
  Но...
  Ты права, Медуса.
  Что-то неуловимое витает в воздухе.
  Может быть, мы не привыкли к хорошей, спокойной жизни.
  Поэтому боимся потерять".
  "В Норде я ловила рыбу.
  Я была спокойная".
  "Я тоже, как птица...
  Была еще день назад".
  "Ирида?" - Медуса назвала меня настоящим именем.
  "Да, Медуса".
  "Найди Диану.
  Ты уже готова, чтобы с ней разговаривать о торговле.
  Пообщаетесь.
  Диана удивится, что ты так много знаешь о торгах.
  Может быть, хоть твоя тревога испарится".
  "Спасибо, Медуса.
  Ты управишься одна в шатре?"
  "Я?
  Я не одна, Ирида.
  Со мной вы, мои подруги", - Медуса почти с силой вытолкала меня из шатра.
  
  "Чтобы поговорить с Дианой, нужно сначала ее найти, - я опустила голову.
  Словно искала следы Дианы на земле. - Я по ярмарке бегала туда-сюда.
  Но ни разу не подумала о том, чтобы узнать, где шатер Дианы".
  "Ихтиандра, хорошо выглядишь", - Незнакомый мне купец похлопал по попке.
  Я взвизгнула:
  "Ой".
  Меня многие знают.
  Я же - нет.
  Наверно, купец видел меня ночью в купальне на реке.
  "Подскажи, где шатер Дианы", - я улыбнулась купцу.
  "Дианы?
  Твоей подруги?"
  "Ага".
  "Разве, ты не знаешь, Ихтиандра, где ее шатер?"
  "Знаю.
  Но с утра голова тяжелая".
  "У меня бывает часто так с утра, - купец расхохотался. - Когда из балагана возвращаюсь рано утром, то часто не понимаю, в каком я царстве".
  "Со мной подобное случается, - я захихикала. - Только я не возвращаюсь из балагана рано утром.
  Я в балаган не хожу".
  "Шатер Дианы находится в рисовых рядах, - купец махнул рукой в сторону длинных рядов. - На ее шатре гобелен с овцой.
  Ну, это ты, наверняка, помнишь, Ихтиандра".
  "Угу.
  Гобелен с овцой я помню, - я поспешила от купца.
  Шатер Дианы нашла быстро: - Ого!
  Большой шатер. - Я набрала в легкие воздуха. - Может быть, не надо?
  Подожду Диану дома? - Ноги мои задрожали.
  Тут же я себя обругала: - Я испугалась свою подругу детства?
  Тогда, зачем, вообще, к ней пришла?" - Я решительно вошла в шатер.
  "Сколько народа, - я прошептала. - Купцы заморские.
  У Дианы торговля идет бойко.
  Но где она сама?"
  "Грильяж, я не отдам твои монеты, - донесся голос моей подружки.
  Диана стояла около мешков с рисом.
  Размахивала руками. - Я продала тебе самый лучший рис.
  Ты же утверждаешь, что рис подпорченный.
  Почему ты ко мне пришел через десять дней после покупки?
  Чем докажешь, что рис был мой?"
  "Диана, мне это не нравится, - один из купцов надул губы. - Зачем тебе ссора?"
  "Вы уплывете, купцы, - Диана увидела меня.
  Распахнула глазища.
  Замерла на мгновение.
  Но взяла себя в руки.
  Продолжала спорить с купцами. - Обо мне же пойдут дурные слухи, что я продаю гнилой рис.
  Поэтому, давайте разбираться на месте".
  
  "Диана, деньги верни".
  "Вы забрали мой рис отличный.
  Возвращаете мне чье-то гнилье.
  Хотите получить мой рис и мои монеты?" - Диана отвернулась от меня.
  Тут меня обожгло:
  "Я же без повязки на лице.
  Ну, это нормально.
  Потому что я пришла к Диане, как Ирида.
  Но серая туника из нордического шелка.
  Я забыла ее поменять".
  Но было поздно.
  Я не хотела уходить из шатра.
  На мою подругу нападали купцы.
  Я обязана защитить Диану.
  "Мне все известно, - Диана пищала. - Вы, заморские гости, смотрите на меня с неприязнью.
  Но мне известно, кто больше всего хочет моего позора.
  Если бы, в самом деле, я продала бы вам гнилой рис, то вы бы не так вопили.
  Вы побежали бы к стражникам.
  Но вы почему-то опасаетесь обращаться к страже".
  "Ночью начальника стражи убила его ревнивая любовница, - самый длиннобородый купец выпятил живот. - Стражникам сейчас не до гнилого риса. - Купец огляделся.
  Посмотрел на меня.
  Тыкнул мне в живот пальцем. - Ты, красавица.
  Тебе бы понравилось, если бы тебе продали гнилой рис?"
  "Какое счастливое совпадение, - я скрестила руки на груди. - Я кушаю только гнилой рис".
  "Ты ешь гнилой рис?" - Купцы выпятили глаза.
  Они рассчитывали на другой мой ответ.
  "Конечно, же нет, купцы, - я захохотала. - Я сейчас лопну от злости.
  Вы сейчас обвините Диану, что она подмешала вам в рис яд".
  "Яд в рисе? - Купцы переговаривались. - Впервые слышим".
  Старший купец подозрительно посмотрел на меня:
  "Я бы хотел узнать твое имя, прежде, чем вызову стражу".
  "Сначала покончим с обвинениями на Диану, - я дернула купца за бороду.
  Это было неожиданно для всех.
  Особенно для меня. - Я - весталка.
  Ты, купец, на весталку не похож.
  Скажи, чем докажешь, что гнилой рис вы купили у Дианы".
  "Вот ее мешки", - купцы пинали мешки.
  "Мешки?
  Вы высыпали хороший рис в другие мешки.
  В мешки Дианы вы набрали гнилой рис".
  "А ты, чем докажешь, красавица? - Купцы на меня окрысились. - На тебе туника из нордического шелка.
  Но нордический шелк запрещен к продаже и покупке в Элладе.
  Ты виновна..."
  
  "Я тебе сейчас остаток бороды выдеру, разбойник, - я завизжала. - У меня впечатление, что вы, заморские купцы, только тем и промышляете, что всех обманываете.
  С Дианы хотите монеты за то, что она якобы продала вам гнилой рис.
  Мне угрожаете стражей, что на мне туника из нордического шелка.
  Не выйдет, купцы.
  Нордический шелк у нас нельзя покупать и продавать.
  Но моя туника не покупалась в Элладе и не продается.
  Тут вы прогадали.
  Но за ваш выпад, я вас накажу".
  "Весталке слова не давали", - купцы загудели.
  "А я сейчас говорю не как весталка, а - как торговка".
  "Где же ты торгуешь, красавица?"
  "Я держу шатер с чайнинскими шелками.
  Около шатра стоит примечательный огромный красавец раб.
  В руке раба заЖиполитённый факел".
  "Так это твоя торговля?" - Купцы попятились.
  "Мой шатер.
  Мои шелка.
  Мои туники и халаты".
  
  "Тогда твое слово веское, Ихтиандра".
  "Ихтиандра?" - брови Дианы взлетели на лоб.
  "Но даже твое заступничество не поможет Диане, - самый старший купец злобно сверкал глазками. - Я не верю женщинам.
  Мое имя - Гербарий.
  У меня была давным-давно была жена.
  Звали ее Акулина.
  Я ей доверял полностью.
  Но она меня гнусно обманула.
  С тех пор я не доверяю женщинам".
  "С конюхом сбежала твоя жена Акулина?" - Я фыркнула.
  "Весталка! - купец Гербарий вытаращил глаза. - Ты - весталка и уважаемая торговка.
  А слова произносишь, как дочь простого ковровщика".
  "Мой отец - не простой ковровщик, - я зашипела. - Мой отец - знатный ковровщик из Патагонии".
  "Ого!
  Знатный ковровщик из Патагонии", - купцы с почтением склонили головы.
  "Моя невеста не сбежала с конюхом, - глава купцов Гербарий продолжал жаловаться.
  Мужчины все бросят, лишь бы болтать языками без дела... - Когда я подрос, мой отец решил, что настало время меня женить.
  Мне отец не доверял.
  Поэтому отправился сам искать подходящих невест.
  Долго он шел по разным землям.
  Около города Клозбург остановился у пруда.
  Отдыхал, слушал пение соловьев.
  Вскоре к пруду пришли девушки.
  Мой отец спрятался в камышах.
  Он боялся, что девушки его увидят и обвинят, что он за ними подсматривает.
  Поэтому постарался, чтобы девушки его не заметили.
  Девушки долго резвились.
  Плескались.
  Затем вышли из воды и стали одеваться.
  Лишь одна девушка осталась обнаженная.
  Мой отец преследовал девушек до города.
  Выждал момент, когда обнаженная девушка отстанет от подруг.
  Зажал ее в темном углу и спросил:
  "Красавица!
  Твои подруги в ярких одеждах.
  Ты же бредешь обнаженная, как бесстыдница".
  "Старче, - девушка не испугалась моего отца. - Мой отец очень богатый.
  Я могу позволить себе любую роскошную одежду.
  Но кто знает?
  Может быть, мой отец рассердится на меня и выдаст замуж за бедняка.
  Я должна уметь ходить и без одежды, как жена горшечника".
  Мой отец удивился мудрости девушки.
  Он решил, что возьмет ее для меня в жены.
  Отец обратился с предложением к отцу красавицы.
  А тот очень обрадовался:
  "Я жду, когда смогу выдать замуж мою дочь Акулину.
  Слишком она умная.
  Богатые ее не берут в жены.
  Боятся, что разорит.
  Меня же Акулина позорит.
  Голая по городу ходит.
  Рассказывает всем, что вдруг, я ее выдам замуж за бедняка.
  Поэтому она привыкает ходить без одежды.
  Позорит меня дочь.
  Я с радостью выдам ее за твоего сына.
  Даже если он последний дурак и бедняк".
  Отцы договорились о дне нашей свадьбы.
  Я с нетерпением ждал свою невесту.
  Молодой, горячий.
  Я на любую был согласен.
  Но когда увидел Алину, то сразу в нее влюбился.
  Обалдел от ее красоты.
  Мы сыграли свадьбу.
  День проходит нашей счастливой жизни.
  Второй день.
  Неделя прошла.
  Я не выдержал.
  Спрашиваю молодую жену:
  "Акулина!
  Ты до свадьбы ходила обнаженная по городу.
  Позорила своего отца.
  Над тобой горожане смеялись.
  Но ты говорила, что, возможно тебя выдадут замуж за бедняка.
  Поэтому ты готовишься ходить без одежды.
  Известно, что жены нищих об одежде не задумываются.
  Но я не бедняк.
  Мы с тобой муж и жена.
  Я купец, сын почтенного купца.
  Своим голым поведением ты подрываешь мою торговлю.
  Одевайся!"
  "Умный?
  Да? - Акулина на меня посмотрела с презрением. - Нет, ты не умный, Гербарий.
  У тебя не хватает ума завести любовницу.
  Мне тоже позорно, Гербарий.
  Ты считаешь, что я тебя позорю, потому что гуляю обнаженная.
  Я думаю, что ты меня позоришь, потому что ты не завел любовницу.
  У каждого почтенного мужчины должна быть тайная любовница.
  Ты - мерзкий тип, муж мой".
  Я ответил с негодованием:
  "У меня после твоего обвинения, жена, убавился любовный пыл.
  Я могу кричать, что ни в чем не виноват.
  Но у тебя много интриг в голове.
  Ты прекрасно меняешь голос.
  Разговариваешь разными голосами.
  Ты меня можешь легко обвинить чужим голосом.
  К тому же, ты ведешь себя со мной, как равная.
  Ты - моя жена.
  Поэтому должна слушаться меня.
  Ты же предлагаешь мне завести любовницу.
  И отказываешься одеваться".
  Жена Акулина отвечает мне со смехом:
  "Ничего глупее я не слышала, Гербарий.
  Ты ошибаешься во всем".
  "Не ошибаюсь", - я возразил. - Ты никогда не заставишь меня совратить какую-нибудь девушку и сделать ее своей любовницей".
  "Так докажи мне, что ты умный, Гербарий, - Акулина топнула ножкой.
  Сверкала очами. - Тогда я стану тебя слушаться".
  "Ты все придумываешь, жена.
  Даже если я..."
  "Уходи.
  Возвращайся умным". - Жена вытолкнула меня из моего дома.
  Я до утра стучал в ворота.
  Требовал, чтобы открыли.
  Но слуги предали меня.
  Они с удовольствием слушали приказы моей обнажённой жены.
  "Я докажу", - я в отчаянье побрел на раннюю ярмарку.
  Задумался.
  Не заметил, как наступил на нищего.
  "Купец Гербарий, - нищий проснулся. - Доброго утра!"
  "Мы знакомы, нищий?"
  "Мы знакомы наполовину, купец Гербарий.
  Я тебя знают.
  Ты меня - нет".
  "Подскажи, нищий.
  Как мне стать умным".
  "Зачем тебе ум, купец? - Нищий вытаращил глаза. - Купцу ум не нужен.
  Ум не нужен и женщинам.
  Ум мешает торговать и думать.
  Для купца смекалка намного важнее, чем ум".
  "Жена потребовала, чтобы я стал умным", - я неохотно признался.
  "Ах, жена, - нищий вычесал из бороды горсть вшей. - Ты уже не умный, если послушал свою жену.
  Кто она?"
  "Акулина".
  "Акулина? - Тонкая струйка слюны потекла из ямы рта нищего. - Та Акулина, которая не признает одежды?
  Голая по городу ходит?"
  "Она".
  "Повезло тебе с женой купец Гербарий, - в голосе нищего звучала неподдельная зависть. - У Акулины грудь - во!
  Бедра - ух.
  Ноги..."
  "Мы не о моей жене должны беседовать, - я прервал восторги нищего. - Я должен поумнеть".
  "Проще простого, - нищий покопался в лохмотьях. - Вот тебе волшебное зеркало, купец Гербарий.
  В нем отражается тот, кто скоро умрет".
  "С этим зеркалом я стану умным?"
  "Умным не станешь, купец.
  Но будешь выглядеть умным".
  "Беру", - я щедро расплатился за зеркальце.
  "Это не все, купец Гербарий, - нищий уже протягивал мне старый поднос. - Купи еще волшебный поднос.
  Нужно поставить его в доме.
  Громко кричать, что требуешь еду.
  Скоро на волшебном подносе появится еда".
  "Теперь я умный?"
  "Нет, купец Гербарий.
  Ты еще не умный.
  Купи у меня кусок волшебной буйволиной кожи.
  Привяжешь кожу к коню.
  Сядешь на нее.
  И полетишь".
  "С летающей кожей я стал умнее", - я купил у нищего и кожу для полетов.
  "Последнее, что тебе нужно, купец Гербарий, - нищий поднял с земли тяжелый камень. - Камень волшебный.
  К кому этим камнем прикоснешься, тот умирает".
  "Волшебное", - я купил камень.
  Поспешил домой.
  "Жена моя, - я стучал камнем в ворота. - Открывай.
  Я ум себе купил".
  Ворота распахнулись внезапно.
  Я не успел остановить руку с камнем.
  Камень ударил в лоб привратника.
  Привратник упал мертвый.
  "Волшебное действует, - я восторгался. - Акулина.
  Нищий провидец сказал, что до кого волшебный камень дотронется, тот сразу мертвый становится.
  Так и произошло".
  "Ум твой где, муж?" - Акулина покачала миленькой головкой.
  Обнаженная смотрела на меня пристально.
  Стража подоспела.
  Схватили меня за то, что камнем привратника убил.
  Привели к судье.
  Я судьбе все честно рассказал.
  "Я тебе верю, почтенный купец Гербарий, - судья улыбался. - Зеркальце, поднос, камень и кожа буйволиная - волшебные.
  За ними можно любое преступление спрятать.
  Давай, с тобой испытаем волшебный поднос, купец.
  Как раз время обеда подошло".
  Я торжественно ответил:
  "Г...но вопрос, уважаемый судия".
  "Жрать хотим!
  Пить хотим! - Я стал кричать.
  Так учил меня нищий. - Еду давай".
  И - о, чудо!
  Прибежали слуги.
  Наставили на поднос разных кушаний.
  Я и судья чуть с седалищ не попадали.
  Начали жадно кушать.
  Когда насытились, я поднес к лицу судьи волшебное зеркальце:
  "Судия!
  Кто в зеркале отразится, тот скоро умрет".
  "Так я же вижу свое отражение", - судия от страха косточкой персика подавился.
  Посинел.
  Позеленел.
  Покраснел.
  Почернел.
  Побелел.
  И задохнулся.
  "Я умный, - я вскочил. - Все волшебное.
  Теперь осталось убедить в этом мою жену Акулину.
  Как проскочу мимо стражников дома судьи?
  Как быстро доберусь до дома?
  На волшебном летающем куске буйволовой кожи!!!"
  Я выскочил на улицу.
  Слуги судьи нашли своего господина мертвым.
  Подняли переполох.
  Побежали меня догонять.
  Дом судьи стоял на горе.
  "Неси меня, волшебная кожа", - я упал на волшебную кожу буйвола.
  И она меня понесла.
  С горы я полетел.
  Как раз к себе домой попал.
  Врезался в ворота.
  Вышиб их.
  Волшебная кожа буйвола донесла меня до спальни.
  Влетела туда и ударилась о кровать.
  На кровати возлежали обнаженная Акулина и нищий.
  Акулина на меня смотрела с насмешкой.
  Нищий - без эмоций.
  "Почему вы не спрятались от меня? - Я упал на колени.
  Выщипывал свою бороду. - Я бы не узнал, что моя жена мне изменяет.
  Акулина!
  Ты изменила мне с нищим!".
  "Я думала, что мы хорошо спрятались, - моя жена захохотала. - Ты давненько не заглядывал в спальню, муж мой".
  Потом жена отвернулась от меня.
  И продолжила развлекаться с нищим". - Купец Гербарий гневно смотрел на меня.
  
  "Гербарий, - я воткнула руки в бока. - Ты смотришь на меня, словно я виновата в том, что твоя жена в далеком прошлом изменила тебе".
  "Кто же еще?" - Гербарий нагло меня рассматривал.
  "Йа?
  Я?"
  "Ты!
  Ты же - весталка!
  Весталки должны поддерживать порядок в чужих семьях.
  Заботиться, чтобы жены не изменяли мужьям".
  "Я еще тогда не родилась, когда твоя жена взошла с нищим на ложе".
  "Все равно, ты виновата, весталка".
  "Поэтому ты решил свою злость перенести на мою подругу Диану и на меня?
  Придумал, что Диана продала тебе гнилой рис.
  Затем додумался, что я виновата, что твоя жена изменила тебе.
  Я же в начале предположила, что жена изменит тебе с конюхом.
  Я угадала".
  "Не с конюхом мне жена изменила, а с нищим".
  "Нет разницы.
  Что конюх, что - нищий".
  "Ты ничего не понимаешь в изменах, весталка".
  "Именно так".
  "Конюх и нищий - две разницы.
  Конюх - не философ.
  Нищий - философ.
  Все нищие - философы.
  Изменить с философом - обыкновенно для женщины.
  Даже изменой не считается".
  "Так что же ты волнуешься, рогатый муж?
  Считай, что твоя жена Акулина не изменяла тебе.
  Потому что изменила с философом.
  Ты же так только что сказал".
  
  
  ГЛАВА 496
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И МЕДУСА
  
  "Акулина изменила мне, но как бы и не изменила.
  Но она не показала, что я умный.
  А это - самое главное, - купец Гербарий пнул ближайший мешок с рисом: - Я знаю, что ты хочешь, весталка".
  "Купец, подскажи, что я хочу.
  А то я не знаю, чего желаю".
  "Ты хочешь заболтать меня.
  Потом мы с любовью посмотрим друг на дружку.
  И вместе покинем шатер Дианы".
  "Лжец! - У Дианы побелели глаза. - Ничего этого не будет!".
  "Ты продала нам гнилой рис, Диана, - купцы снова зашумели. - Мы спросим другим купцов.
  Они подтвердят, что ты нарушила закон вашего цезаря.
  Тебя обвинят в отравлении.
  Отправят в каменоломни".
  "Как складно вы говорите, купцы, - я не утерпела. - Долго готовились обмануть девушку?
  Или у вас уже по накатанному?
  Большой опыт в обманах?"
  "Ты тоже была в этом шатре, весталка, - купцы суживали вокруг меня круг. - Ты все слышала и видела".
  "Вы восстали против меня, потому что я защищаю Диану?"
  
  "Весталка!
  Ты в ярости готовишься броситься на нас.
  Но мы готовы к нападению.
  С нетерпением ждем его.
  Мы разобьем тебе лицо.
  Никто тебя не поддержит".
  "Я поддержу свою подругу", - Диана выпятила грудь.
  "Уберите ее отсюда, - главный купец Гербарий кивнул в сторону Дианы. - Не могу больше видеть ту, которая продает гнилой рис". - купец Гербарий говорил о Диане.
  Но сжал в объятиях меня...
  "Ты крепко держишь меня, старик", - я пищала.
  "Крепко держу тебя, весталка.
  Но не настолько крепко, чтобы остались синяки на твоей нежной коже.
  Ты не веришь, что Диана лжет нам.
  Ты заслуживаешь наказания за зло, которое она причинила нам".
  "Ты - мое наказание, старик?" - Я захохотала.
  "Меня по-разному называли.
  Даже сравнивали с цезарем и с царями, - главный купец Гербарий вытаращил глаза. - Но никогда не называли злом".
  "Я сдаюсь, - я пропищала. - Я согласна с тобой, купец Гербарий.
  Со всеми вами согласна".
  "Ирида! - Диана в негодовании размахивала руками. - Ты меня предаешь.
  Даже, если бы я продала кому-нибудь гнилой рис, то ты должна была бы защищать меня".
  "Диана!
  Ты продала купцам гнилой рис?" - Я фыркнула.
  "Нет, конечно, же.
  Ирида!
  Я не торгую гнилым рисом.
  Я к слову сказала.
  Мне кажется, что торговать гнилым рисом намного труднее, чем сухим хорошим.
  От гнилого злой дух стоит.
  Из мешков с гнилым рисом течет чёрная жижа.
  Мешки портятся.
  А волнения?
  Волнения, я спрашиваю!
  Все время нужно волноваться, чтобы продать испорченный рис.
  Нет, уж!
  Проще торговать отборным свежим рисом!".
  
  "Твои слова несут крупицы мудрости, Диана, - купец Гербарий захихикал. - Тухлое продать намного сложнее, чем свежее.
  Мы в Пелопенесе продали тухлую скумбрию местным туземцам.
  На огромные затраты и хитрости мы пошли!
  Сначала вымыли тухлую рыбу в соленой воде.
  Соль тоже монет стоит.
  Потом отмачивали несвежую скумбрию в чанах с раствором мела.
  Глиняные чаши потом пришлось выбросить.
  Тухлый запах глубоко въелся в них.
  Затем посыпали тухлую скумбрию индустанским чабрецом.
  Индустанский чабрец стоит пять медных дирхемов за горсть.
  Он отбивает дурной запах.
  Обычно индустанский чабрец кладут в постели старого мужа и молодой жены.
  Запах тления мужа исчезает...
  Получилось, что мы затратили на продажу тухлой скумбрии больше монет, чем, если бы продали свежую рыбу.
  К тому же, нас чуть не побили разгневанные покупатели.
  У них после тухлой нашей скумбрии случился страшный понос".
  "Ты так просто признаешься, что вы обманываете, купцы?" - Диана быстро-быстро моргала.
  Ее длинные бархатные ресницы порхали крыльями ночной бабочки.
  "Диана, ты поняла, что мы хотим, - купец Гербарий потирал ладони. - Ты можешь доказывать, что рис был не тухлый.
  Мы будем говорить, что рис - тухлый ты нам продала.
  Важно, что мы хотим получить за него свои монеты обратно".
  "Я же сказала, что я согласна, - я криком обратила на себя внимание: - Купец Гербарий.
  Что тут непонятного?
  Или вы не видите меня и не слышите?
  Я похожа на прозрачную медузу?"
  "Ты подтверждаешь, что Диана продала нам гнилой рис?" - Купец Гербарий показал остатки гнилых зубов.
  "Я подтверждаю, что от тебя гнилой запах, купец Гербарий, - я не стеснялась в выражениях. - Мне трудно долго находиться в твоих объятиях.
  Голова уже кружится.
  Я на все согласна.
  Ничего необычного.
  Толпа толстых мужиков издевается над двумя хрупкими девушками.
  Боюсь, что наброситесь на нас.
  Снасильничаете".
  "Этого ты от нас не дождешься, весталка", - купцы загрохотали хохотом.
  "Купец Гербарий, - я приложила пальчик к носику. - У тебя есть глиняная табличка свежая?"
  "Глиняная табличка?" - купец Гербарий даже отпустил меня из своего захвата.
  "Я отдам монеты.
  Сколько вы требуете.
  Начертаем иероглифы, что я заплатила вам.
  Вы же хитрецы.
  Можете и по второму, и по третьему разу потребовать с Дианы монеты за гнилой рис".
  
  "Ты хочешь нам заплатить за торговку Диану?" - Купцы разволновались.
  "Да что же вы за купцы, - я развела руками. - Я прямо вам сказала.
  Не хочу.
  Не желаю.
  Поэтому отдаю монеты.
  Монеты - вам.
  Спокойствие - мне и Диане.
  Вы не верите в свое счастье".
  "Что ты говоришь, весталка?" - купец Гербарий постучал меня по лбу пальцем.
  "Певцов из балагана позвать?
  С кифарой? - Яд капал с моих слов. - По-балаганному вы лучше понимаете?
  Или я и Диана еще для вас сплясать должны?
  Без одежд?"
  "Было бы прекрасно".
  "За свои танцы мы с вас монеты возьмем.
  Взяли бы монеты.
  Но я и Диана не станем перед вами танцевать.
  Мы заплатим монетами за, якобы гнилой рис".
  "Я здесь, - толстенный купец навис надо мной. - Я все слышал, весталка.
  Нам пора заняться важными делами.
  Неважные дела делаются в жутких ямах.
  Я сомневаюсь, что ты облегчишь участь умерших в царстве мертвых.
  Но ты должна к этому стремиться, весталка.
  Я бы подарил тебе ящик.
  Мог бы предложить тяжелый кошель с монетами.
  Золото внесло бы успокоение в твою душу, весталка.
  Но я не стану звенеть".
  "Томек, - главный купец Гербарий нежно взял за руку своего собрата по торговле. - Мы не в храме. - Гербарий обернулся и подмигнул мне. - Не обращай внимания на Томека, весталка.
  Он во время шторма сильно приложился головой к скамье.
  С тех пор заговаривается.
  Ну, как заговаривается.
  Иногда пророчествует.
  В сенате его бы поняли".
  "Йа?
  Я.." - Я пропищала.
  Не поняла, что хотела ответить о свихнувшемся купце Томеке.
  Купец Гербарий присел на мешок с рисом.
  Важно восседал, словно он - хозяин в шатре, а не Диана.
  Перед ним уже лежала свежая глиняная дощечка.
  "Весталка, плати пять золотых монет за гнилой рис твоей подруги торговки".
  "Ого?!!" - Я пробормотала.
  "Пять золотых за гнилое? - Диана побледнела. - Ирида!
  Это ловушка.
  Свежий рис стоил намного дешевле.
  Ирида!
  Не отдавай монеты.
  Что я говорю?
  Ты нищая.
  У тебя нет монет.
  И у меня нет пяти золотых.
  Были бы - все равно не дала бы".
  "А я бы от тебя не взял, Диана, - купец Гербарий захихикал. - Мне приятнее, если весталка мне заплатит.
  Пять золотых с учетом оскорбления, которое ты, Диана, нанесла нам гнилым рисом. - Обернулся ко мне: - Весталка!
  У тебя нет монет? - купец Гербарий строго на меня посмотрел.
  Задрожал всем телом. - Я с большой неохотой согласился на сделку.
  Я не лошадь под толстяком.
  Не доводи меня до отчаянья, весталка".
  
  "Пять золотых? - Я засмеялась зло. - Вы думаете, что я ношу по ярмарке с собой пять золотых?
  Где я их спрячу?" - Я без задних мыслей похлопала себя по попке.
  "Там и спрячешь", - купцы развеселились.
  Они почувствовали запах золота.
  "Я сейчас принесу пять золотых, - я продвигалась к выходу из шатра. - К счастью, моя торговля идет широко.
  Я же не торгую и не торгуюсь за гнилой шелк.
  Нет у нас гнилого шелка". - Я выскочила на ярмарку.
  Вернулась очень быстро.
  "Ирида", - Диана проблеяла.
  "Что хочешь сказать, Диана? - Я вздёрнула подбородочек. - Наверно, желаешь меня поблагодарить?
  Или удивлена, что я вернулась?
  Ты думала, что я не возвращусь".
  "Йа..."
  "Все ты, да ты, Диана, - я фыркнула. - Ты бы для меня подобного не сделала.
  Ты для меня ничего не сделала".
  "Монеты при тебе, весталка? - купец Гербарий тряс седой головой. - Поторопись.
  Глина на табличке засыхает".
  "Пять золотых", - я разжала кулак.
  "Пять золотых? - Диана задрожала. - Где ты взяла золото, Ирида?
  Украла?"
  "Спасибо за поддержку, Диана, - я с презрением и жалостью посмотрела на свою подругу. - Ты обо мне думаешь только плохое.
  Даже тогда, когда я спасаю тебя".
  "Я..
  Я не..."
  "Молчи, Диана", - я ответила грустно.
  "Пять полновесных долларов золотых", - купцы тихо переговаривались.
   Не верили.
  "За золотом девушек не видите", - я подошла к купцу Гербарию. - Чертай иероглифы.
  Но не обманывай.
  Я прекрасно разбираюсь в шумерской клинописи и вестляндских иероглифах".
  "За пять золотых я становлюсь честным, - Купец Гербарий высунул язык. - Начертал первый иероглиф.
  Затем палочка для начертания полетела быстро-быстро: - Готова глиняная табличка должника.
  Записано, что торговка из города Херес Диана продала нам гнилой рис.
  Но осознала свою ошибку.
  Вернула деньги с наваром". - Купец Гербарий поднял голову.
  "Ты забыл приложить свою ладонь, - я в иероглифах не разбиралась.
  Обманула купца.
  Но то, что под должностной запиской обязан стоять отпечаток руки, знала. - И кольцо свое купеческое.
  Тоже оставь оттиск".
  "Тебя не обмануть в торговле, весталка, - Гербарий закряхтел. - Что за времена пришли.
  Что за весталки.
  Грустно, когда весталка разбирается в торгах.
  Весталка должна плясать обнаженная и ..."
  "Я знаю, что должна весталка, и кому, - я оборвала воспоминания купца об его древней молодости. - Давай табличку".
  "Сначала ты давай, весталка".
  "Я - честная весталка.
  Я не даю..."
  "Ирида!
  Гербарий имеет в виду пять золотых", - Диана пропищала.
  "Ах, я и забыла, но на большее вы не способны.
  Сами же признались. - Я смотрела на волнующихся купцов. - Не вздумайте обмануть меня. - И неожиданно для всех, позвала: - Медуса".
  "Я здесь", - в шатер вошла Медуса.
  "Медуса.
  Я отдаю купцам пять золотых.
  Возьми, пожалуйста, табличку должницы". - Я протянула купцу Гербарию пять монет.
  Подхватила глиняную табличку.
  Передала Медусе.
  Она - под пристальными, изучающими взглядами вестляндских купцов - вышла из шатра.
  "Монеты влажные, - купец Гербарий зажал золотой доллар в зубах. - Но подлинные".
  
  "Мои ладошки вспотели от волнения", - я вытерла руки о край туники.
  Взглянула на Диану: - Подружка!
  Что ты головку опустила?"
  Но Диана мне ничего не ответила.
  "Монеты у нас, - купец Гербарий потряс кошелем. - Девочки!
  Мы угостим вас в кабаке вином.
  Но только много не заказывайте.
  Затем покатаем на галере".
  "Ага.
  Катание на галере, - я усмехнулась. - В рабство нас увезете".
  "Ну, мы не какие-то разбойники", - купцы зашумели.
  Некоторые с трудом сдерживали смех.
  "Мы вино не пьем, - я заявила твердо. - На галерах с незнакомцами не катаемся".
  "Я тебе знакомый уже, весталка, - купец Гербарий похлопал меня по ниже пояса. - Я рассказал о своей жене".
  "И сказал, что женщинам не доверяешь", - я отпрыгнула от купца.
  "Весталка!"
  "Да, купец Гербарий".
  "Ты не выглядишь дурочкой.
  Вернее, ты красивая.
  Поэтому должна...
  Ты торговка.
  Почему ты, торгующая, так легко рассталась с золотыми монетами?
  Не верю в твою искренность и доброту". - Купец Гербарий задрал бороду.
  Захохотал.
  "Ты прав, Гербарий", - я присела на мешок с рисом.
  "В чем я прав?"
  "В том, что я красивая ты прав.
  Но я не рассталась с монетами.
  Сделка не закончена".
  
  "Что твои слова означают, весталка? - смех сразу прекратился. - Ты хочешь нам продать еще гнилой рис?"
  "Нет, купец Гербарий.
  Я предлагаю вам...
  Вы, если захотите, можете выкупить глиняную табличку обратно".
  "Выкупить глиняную табличку обратно? - купцы насторожились. - Мы не ощущаем одиночества.
  Нам и без той глиняной таблички хорошо".
  "Вы брошены на милость судьбы, купцы, - я постаралась, чтобы мой голосок не дрожал. - Вас не интересовала судьба Дианы.
  Виновата Диана или нет, мне тоже без разницы.
  Я заступилась за свою подругу.
  Но я торговка.
  Желаю вернуть свои деньги...
  С наваром..."
  "Я не отдам тебе пять золотых, весталка", - купец Гербарий опустил ладонь на кошель.
  Боялся, что я сорву кошель с пояса и сбегу.
  
  "Вы - вестляндские купцы.
  Видно по вашим знакам отличия".
  "Издалека заходишь, весталка".
  "Для купца важно доброе имя.
  Даже для вас".
  "У нас добрые имена.
  Я - Гербарий.
  Томека ты тоже знаешь, весталка".
  "Я сегодня же с голубем пошлю глиняную табличку..."
  "Ты пошлешь глиняную табличку с голубем? - Купцы захохотали. - Где ты возьмешь столь мужественного олимпийского голубя?
  Чтобы птица подняла табличку глиняную?
  Птица должна быть столь же велика, как птица Рух".
  "Да.
  Не подумала я.
  Тогда отправлю самую быструю галеру с гонцом.
  Заодно мои товары галера отвезет на продажу в Вестбург.
  Я расширяю торговлю.
  Херес уже стал мал для меня".
  "Весталка?"
  "Да, купец Гербарий".
  "Ты произнесла Вестбург?"
  "В Вестбурге живет моя очень влиятельная знакомая.
  Не скажу вам ее имя.
  Поверьте, купцы.
  Когда вы приплывете домой, то в Вестбурге все уже о вас будут знать".
  "Все и так знают о нас в Вестбурге, весталка".
  "Но вас знают с хорошей стороны.
  Теперь же будут знать - с плохой".
  "Ты хочешь рассказать, что мы хитростью выманили у торговки из Херес пять золотых? - купец Гербарий пожирал меня глазами. - Никто над нами не станет смеяться.
  Наоборот, будут хвалить.
  Скажут, что мы - умелые купцы.
  За гнилой рис взяли пять золотых".
  "Гонец сообщит, а моя подруга подтвердит, что вы, купцы, действительно, купили в Херес гнилой рис", - я повысила голос.
  "Ирида, - Диана взвизгнула. - Я не продавала гнилой рис.
  Ты обо мне плохо думаешь.
  Ты затеяла какую-то интригу.
  Я не согласна..."
  "Твое согласие не требуется, Диана, - я прикоснулась к руке подруги. - Почему-то ты не особо возражала, когда я заплатила пять золотых.
  Но теперь пытаешься меня остановить - Я отошла от Дианы: - Купцы.
  Я позабочусь, чтобы в Вестбурге вашем вестляндском, в других торговых городах знали, что вестляндских купцов легко обмануть.
  Над вами будут смеяться.
  Что смеяться?
  Нет.
  Хохотать над вами будут.
  Вы войдете в песни сказителей, как дурачки простачки.
  О вас комедианты станут писать, что вас легко обмануть.
  Надо же!
  Какая-то торговка из Херес.
  Не торговец, а девушка торговка...
  Обманула вас.
  Продала вам гнилой рис.
  Вы даже не заметили подмену.
  Опомнились только через несколько дней.
  Люди поймут, что вестляндцам можно подсунуть любую дрянь.
  Жены ваши отвернутся от вас.
  Ваши любовницы бросят вас.
  Дети ваши будут стыдиться вас.
  Вы же - обманутые простачки.
  Вы даже на глиняной табличке указали, что вам обманом продали гнилой рис".
  
  "Достаточно, весталка, - купец Гербарий заскрипел зубами. - Я понял тебя, весталка.
  Наверно, в храме Весты жриц учат не только голыми танцевать.
  Теперь я не удивлен, что храм Весты золотом блистает.
  Возьми обратно свои пять золотых, весталка.
  Верни нам глиняную табличку".
  "Нуууу, не знаю, - я выпятила нижнюю губку. - Медуса уже, наверно, передела посыльному ее.
  Галера, уже, возможно, отплыла..."
  "Гербарий, - купец с рыжей бородой подскочил к Гербарию. - Ты у нас главный.
  Но золотые монеты - общие.
  Я не позволю, чтобы ты их вернул весталке".
  "Не позволишь, Астрофаг? - Купец Гербарий показал, что его не зря выбрали старшим среди вестляндских купцов в Херес. - Тебе терять нечего.
  После того, как бык тебя боднул между ног...
  Ни семьи у тебя нет, ни детей, ни любовницы".
  "Да.
  Я не боюсь насмешек".
  "Зато тебя дома ждет твой милый друг Образина.
  Ему не понравится, что над тобой смеются".
  "Образина поймет меня.
  Он всегда меня понимал".
  "Зато мы не поймем тебя, почтенный Астрофаг, - купцы зашушукались. - Мы тебя исключим из нашего братства.
  Скажем, что ты сам по себе торгуешь.
  Тебя, а не нас обманула весталка...
  Весталка и ее подруга Диана - торговка рисом".
  "Решетка над ямой, - неожиданно подал голос свихнувшийся купец Томек. - Подземелье.
  Узники в цепях.
  Они кричат.
  Тянут друг к другу руки.
  Поджидают нас.
  Потому что мы - убийцы.
  Меня тошнит.
  Астрофаг.
  У тебя провалятся щеки.
  Набухнут глаза.
  Дыхание станет невыносимо смрадным.
  Ты вспомнишь трех танцовщиц из балагана в Микенах.
  Мы их обокрали, а потом убили..."
  "Томек, - купцы обступили своего собрата. - Ты же шутишь.
  Тебе пора на галеру.
  Мы тебе даже позволим грести вместе с рабами".
  "Весталка, - тем временем Гербарий вернул мне пять золотых. - Прикажи, чтобы твоя подружка вернула нам глиняную табличку".
  "Затраты на галеру.
  На посланца".
  "Сколько, весталка?"
  "Еще три золотых".
  "Два золотых".
  "По рукам, купец Гербарий", - я приняла от купца еще пару золотых.
  
  "С тобой неприятно иметь дело, весталка", - Гербарий подмигнул мне.
  "Спасибо за похвалу, старший купец. - Я подошла к выходу из шатра. - Медуса?"
  "Я все слышала", - Медуса передала мне глиняную табличку.
  "Твоя подруга подслушивала? - Купцы радостно охали. - Какая интрига.
  Какое коварство".
  "Моя подруга не подслушивала, - я расслабилась. - Медуса меня поддерживала.
  Вдруг бы вы захотели применить силу..."
  "Но даже втроем вы бы с нами не справились", - купец Гербарий самодовольно заявил.
  "Справились бы, - от ледяного ответа Медусы повеяло вечным холодом. - Нам бы еще раб Кентавр помог".
  "Раб Кентавр?
  Красавец раб, который стоит с факелом около вашего шатра? - Купцы хихикали.
  Толкали друг друга локтями. - Он может.
  Он достоин".
  "Хотите его?"
  "Хотим".
  "Я продаю Кентавра.
  Дешево".
  "Медуса, - я вытаращила глаза. - Как ты можешь?"
  "Могу, - Медуса мне ответила глухо. - Меня же могли продавать.
  Меня.
  Дездемону.
  Алехандру.
  И многих других девушек.
  Я думаю, что Кентавр не станет возражать".
  "А, если дать ему свободу?"
  "Весталка!
  Ну, ты и пошутила, - купцы затряслись от смеха. - Дать свободу рабу.
  Лучшая шутка дня".
  "Я спрашивала Кентавра, - Медуса опустила миленькую головку. - Он не хочет на свободу.
  Он с детства в рабстве.
  Не знает, что со свободой делать будет.
  У него нет ни дома, ни родных".
  "Я дам за твоего раба две медные монеты", - купец Гербарий подбежал к Медусе.
  "Забирай.
  Покупка и продажа раба свершились при свидетелях", - Медуса заявила.
  К новой глиняной табличке приложила свою ладонь.
  "Я думал, что ты будешь торговаться, нордячка, - вестляндском купец Гербарий видел, что Медуса из Норда. - Две медные монеты за прекрасного раба - слишком малая цена.
  Он стоит не меньше двух серебрушек".
  "У нас монет хватает, - Медуса небрежно махнула рукой. - Забирайте Кентавра.
  Я вместо него куплю рабыню.
  Я - девушка, мои подружки по торговле - девушки.
  Зачем же нам мужчина раб с факелом около шатра?
  Он нас поползут дурные слухи.
  Уже слухи ползут.
  Венера с факелом - то, что нам нужно".
  "Поставите Венеру с факелом?"
  "Да.
  Обнаженная Венера.
  В руке факел пылает.
  Мы Венеру каждое утро будем натирать маслом розы.
  Для блеска и для благоухания".
  "Обязательно придем посмотреть".
  "Приходите, вестляндские купцы.
  Халаты у нас покупайте и туники. - Медуса подталкивала купцов к выходу из шатра: - Теперь уходите.
  Мы, девочки, устроим пир".
  
  "Можно нам остаться на ваш пир?" - Купцы закудахтали.
  "Если вы останетесь на пир, то он перестанет быть пиром, - Медуса выпроваживала последних купцов. - Пир девушек с купцами называется оргией.
  Мы же не хотим, чтобы наш пир перерос в оргию".
  Медуса за купцами опустила занавесь на вход в шатер.
  "Я еще буду торговать, - Диана проблеяла. - Медуса, зачем ты закрыла вход в шатер?"
  "Диана, - Медуса опустила ладошку на левое плечо моей подруги детства. - Если хочешь что-то получить - плати".
  "У меня есть деньги, - Диана распахнула глазища. - За что я должна платить?"
  "Ты, Диана, мне ничего должна, - Медуса говорила ровно. - Но Ириде".
  "Сначала объясните, почему - то Ирида, то - Ихтиандра".
  
  
  ГЛАВА 497
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И МЕДУСА
  
  "Я об этом и начала говорить, - Медуса приложила ладошку ко лбу. - Не перебивай мои мысли, Диана.
  Я и так запутаюсь.
  Без твоей помощи.
  Я сказала, что за то, что желаешь получить - плати.
  Ирида заплатила.
  Она хотела твою дружбу, Диана.
  Поэтому платила за нее".
  "Мне Ирида ничего не заплатила", - Диана упрямо сжала губки.
  "А ты хотела? - Я взвизгнула. - Ты хотела, чтобы я давала тебе монеты, чтобы ты со мной дружила?
  Ты - наглая, Дианка!
  Наглая и жадная.
  Без монет ты со мной не хочешь дружить.
  Теперь я поняла.
  Нужно было сразу заявиться к тебе с мешком монет.
  А я пришла без монет.
  Поэтому ты..."
  "Ирида, хватит, - Медуса ущипнула меня за попку.
  Я подпрыгнула. - Я же говорила, что собьюсь.
  Без меня вы подеретесь.
  Уже сбилась".
  "Ты остановилась на том, что Ирида хотела мою дружбу, - Диана услужливо подсказала. - Якобы Ирида заплатила за дружбу.
  Но потом Иридка тебя запутала.
  Бесцеремонно перебила твою плавную речь, Медуса.
  Иридка всегда ведет себя не как весталка".
  "Йа?" - Я надула щеки.
  "Ирида, сдуй щеки.
  С круглыми щеками ты похожа на лягушку".
  
  "А ты и без щек, Дианка - овца".
  "Я - овца?"
  "Ты - овца, Дианка.
  Глупая овца".
  "Я развожу и продаю овец, Ирида.
  Знаю, что многие овцы умнее, чем некоторые весталки.
  Даже, чем благородные весталки".
  "Судя по тому, сколько у тебя подружек, Дианка, ты всех весталок знаешь".
  "Диана, - Медуса встала между нами. - Ты мне подруга.
  Но Ирида для меня больше, чем подруга..."
  "Ты называла Ириду Ихтиандрой.
  Теперь - Ирида..."
  "Ирида выкупила меня из рабства.
  Меня и Алехандру".
  "Чтооооо?"
  "Ирида сняла шатер для торговли.
  Взяла на время дом для Алехандры.
  Закупила на свои деньги чайнинский шелк.
  И ни разу не показала, что она выше нас.
  Даже колечки на оставшиеся монеты купила нам в подарок
  Мне, Алехандре и Дездемоне. - Медуса показала свое кольцо. - Дорогие очень.
  Но дорогие кольца не только по монетам.
  Они дороги тем, что шли от чистого сердца Ириды".
  "Колечки - дешевенькие, - Диана фыркнула. - На Ириду похоже.
  Подарит дрянь, а затем требует много чего взамен".
  "Диана!
  Я тебе ничего не дарила в Херес, - я покачала головой. - Ничего от тебя не требовала взамен".
  "Мое кольцо - Сердце Норда, - Медуса настаивала на кольцах. - Оно - бесценное.
  Кольцо для Алехандры - кольцо легендарной царицы Шамаханы.
  Ты же, Диана, не станешь возражать, что кольцо царицы - дешевка".
  "Зато для рабыни Дездемоны..."
  "У Дездемоны кольцо выдолблено из цельного алмаза.
  Бриллиантовое кольцо".
  "Бриллиантовое?" - Диана побледнела.
  "Диана, ты стала белая, как старый мед, - мои щеки загорелись. - Завидуешь рабыне Диане: - Я обернулась к Медусе. - Медуса.
  Напрасно ты открыла Диане, что кольцо Дездемоны бриллиантовое.
  Теперь все узнают".
  "Я не болтушка, - Диана пропищала. - Но деньги, Ирида.
  Откуда ты взяла столько монет?
  Я бы заподозрила, что ты меня обокрала.
  Но у меня столько золота не найдется".
  "Деньги? - Медуса поцеловала меня в щечку. - Разве о деньгах настоящая подруга должна спрашивать подругу?
  Важно, что Ирида не оставила монеты себе.
  Она порадовала всех".
  "Но к чему?"
  "Все ради тебя, Диана, - Медуса провела пальчиком по губам. - Все из-за тебя".
  "Я виновата?" - Диана нервно расхохоталась.
  "Дружба не дается легко, - в голосе Медусы шел снег. - Ирида придумала, что сблизится с тобой, если у вас будут общие интересы.
  Поэтому Ирида задумала торговлю.
  Она училась торговле.
  Судя по тому, как она вытянула из вестляндских купцов золотые монеты, Ирида может считаться отличной торговкой.
  Ирида носила на лице прозрачный шелк, чтобы ты ее не узнала.
  Она даже имя сменила на Ихтиандра.
  Жаль, Диана.
  Жаль, что... - Глазища Медусы сверкнули. - Но это уже не мое дело".
  
  "Медуса, - Диана смотрела на нордячку умоляюще. - Я ни с кем не хочу портить отношения.
  Они сами по себе портятся.
  Возможно, что я проклята.
  Все, кто рядом со мной - страдают".
  "Диана!
  Кто тебе внушил, что все, кто рядом с тобой, страдают?"
  "Акустий...
  Надсмотрщик над рабами сказал мне..."
  "Больше не слушай Акустия, Диана", - Медуса легкой тенью выпорхнула из шатра.
  "Ирида?"
  "Да, Диана".
  "Медуса вернется?"
  "Тебя больше волнует Медуса, чем я, Диана?"
  "Нет, Ирида.
  Ты у меня на первом месте, - Диана стояла бледная. - Просто я не хочу никого из подруг терять.
  Вот какая я собственница.
  Все мне и мне.
  Подруги не должны уходить".
  "Ты нравишься Медусе, Диана".
  "А тебе я нравлюсь, Ирида?"
  "Ты знаешь ответ на этот вопрос.
  Нет.
  Ты мне не нравишься.
  Ты - моя подруга давняя.
  Подруга давняя - намного другое, чем просто нравиться друг дружке".
  "Спасибо, Ирида".
  "Спасибо за Медусу?"
  "Спасибо за поддержку".
  "Только и всего, Диана?
  Только - за поддержку спасибо?
  Я похожа на гимнастку из Олимпа?
  Гимнастка, которая поддерживает за руку?"
  "Тогда я буду гимнасткой сейчас, - Диана взяла меня за руку.
  Захихикала. - Ты ради меня занялась торговлей!"
  "Да, Диана.
  Ради тебя".
  "Как мило, Ирида".
  "А ты, Диана?
  Что ты сделала для меня?
  Для нашей дружбы?
  Для нас?"
  "Ты права, Ирида.
  Я ничего пока не сделаю.
  Но я буду стараться".
  "Обещаешь, Диана?
  Повтори, что ты будешь стараться ради нашей дружбы".
  "Повторяю, Ирида.
  Я буду стараться для нашей дружбы".
  "Нет, Диана.
  Не то.
  Не так", - я стукнула кулачком по распахнутой ладони.
  "Что не так, Ирида?"
  "Нельзя стараться для дружбы.
  Дружба ценна тем, что она получается легко.
  Без усилий и напрягов". - Я смотрела в глаза Дианы.
  Она неотрывно смотрела в мои глаза.
  Молчание затянулось.
  
  Вдруг, как в комедии раздался повелительный голос:
  "Именем цезаря.
  От его имени и от своего.
  Требую!
  Открывайте!"
  "Ох, - я судорожно сжала ладонь Дианы. - Я узнала этот голос.
  Сын цезаря Клавдий.
  Но, если он здесь, то...
  То либо пришел схватить тебя, Диана, либо..."
  "Либо пришел жениться, - Диана приложила ладошку к левой груди. - Ирида?"
  "Да, Диана".
  "Почему ты сказала, что Клавдий - сын цезаря - пришел меня схватить?"
  "Я пошутила, - я проблеяла.
  Не говорить же Диане, что я послала с голубем пергамент с ругательными иероглифами. - Диана?"
  "Да, Ирида".
  "Твои щеки горят.
  Ты хочешь стать женой сына цезаря?"
  "Очень".
  "Ну, тогда - совет вам да любовь, Дианочка".
  "Спасибо, Ирида.
  Ты - настоящая подруга".
  "Йа? - Я ткнула пальцем себе в лоб.
  Не попала.
  Пальчик оцарапал веко. - Я - подруга?
  Ты тоже шутишь, Диана". - Я натянуто улыбнулась.
  Но Диана уже не смотрела на меня.
  Она поправила длинные густые волосы.
  Гордо вздернула подбородочек...
  "Почему не открываете посланнику цезаря?" - За шатром сын цезаря Клавдий не унимался.
  "Посланник цезаря не нуждается в разрешении, - я ответила сарказмом. - Цезарь приходит и берет.
  Все принадлежит цезарю.
  Пора бы и сыну цезаря научиться..."
  "Кто посмел так дерзко разговаривать со мной, - первым в шатер вошел сын цезаря Клавдий. - Впился взглядом в меня. - Ирида?
  Подруга моей невесты Дианы?
  Тебе я прощаю дерзкие речи.
  Тебе можно..."
  "Почему мне можно дерзить сыну цезаря? - Я по привычке спорила. - Разрешают все только приговоренным к смерти".
  "Ирида, - друг цезаря Паноптикум вторым вошел в шатер.
  Приложил ладонь к моим губам: - Не порти молодым сватовство.
  Праздник все же".
  "Праздник? - Я зашипела. - Паноптикум.
  Ты друг Клавдия.
  Скажу больше.
  Ты - очень ему друг.
  Как ты допускаешь, что твой Клавдий возьмет в жены Диану?"
  "Пустяки, - Паноптикум тряхнул золотыми кудрями. - Клавдий все равно останется моим.
  Свадьба важна для девушек.
  Мужчины дружат и без свадьбы".
  "А девушки никогда не дружат", - я пробормотала.
  
  Сын цезаря Клавдий с удовольствием осматривался в шатре:
  "Ты - не бедная невеста, Диана.
  Ухватистая.
  Бесстрашная..."
  "Я торгую рисом и овцами, - Диана проблеяла, как овца. - Держу шатер на ярмарке.
  Доходная торговля".
  "Я не об овцах сейчас, - сын цезаря по-хозяйски улегся на мягкие шкуры. - Ты послала мне пергамент с голубем.
  Ругала меня, как горшечника.
  Начертала иероглифы, что я сын шакала и ехидны.
  Никто так не позволял говорить обо мне.
  Ты же смогла".
  "Йа? - Из бледной Диана стала зеленая. - Я..."
  "Ты, ты, Диана, - сын цезаря послал моей подруге воздушный поцелуй: - Ты посланием насмешила и очаровала всех.
  Даже мой отец - сиятельный цезарь - изрядно смеялся над твоими ругательствами.
  Цезарь любит грубую солдатскую брань.
  Жрецы переписывали твое послание, Диана.
  Они сказали, что дерзкая и бесстрашная ты будешь мне надёжной опорой.
  Приплывут заморские послы для переговоров.
  Будут готовить сладкие речи.
  А ты, Диана, ответишь им сразу и без сладости - Вы, дети шакалов и ехидны". - Сын цезаря Клавдий расхохотался.
  "Ййййа?" - Диана с вопросом посмотрела на меня.
  Я слегка кивнула головкой.
  Подмигнула.
  Намекала, что я все подстроила.
  "Вот как вышло, - я подумала. - Я хотела отомстить цезарю за то, что он выбрал Диану, а не меня.
  Заодно и разбила бы союз жениха и невесты.
  Я надеялась, что после ругательного послания сын цезаря Клавдий проклянет Диану.
  Ни за что не возьмет ее в жены.
  Но вышло наоборот.
  Значит, так Судьба решила.
  Судьба указывает на то, что Диана станет женой сына цезаря.
  Мы расстанемся с Дианой навсегда..."
  "Пахлава в этом городе Херес отдает ослиным навозом", - в шатер вошел...
  Жрец храма Аполлона.
  В левой руке жрец держал кусок пахлавы.
  В правой зажал посох.
  
  Я почувствовала жгучее желание провалиться сквозь землю.
  "Сговорились?" - Жрец ласково взглянул на сына цезаря и Диану. - Скоро свадьбу сыграем". - Жрец перевел взгляд на меня.
  Улыбка застыла на лице жреца.
  Пахлава выпала из руки.
  "Тыыыыыыы", - жрец затрубил, как слон.
  "Ййййййаааааа! - я показала зубки.
  "Весталка Ирида из храма Весты, если не ошибаюсь", - жрец кругами ходил вокруг меня.
  "Жрец Антимирий из храма Аполлона.
  Но я не ошибаюсь". - Я внимательно следила за посохом жреца.
  "Вы знакомы?" - Сын цезаря Клавдий с благодушием смотрел на нас.
  "Есть ли в мирах два человека, которые ненавидят друг друга больше, чем я и Ирида?" - Змеиное шипение вырвалось из глотки жреца.
  "Я тебя не ненавижу, Антимирий, - я врастала в землю. - Ты для меня не существуешь".
  "Ты сожгла моего брата, Ирида".
  "Во-первых, не сожгла.
  Не совсем сожгла.
  Только опалила слегка.
  Нечаянно.
  Во-вторых, не брат он тебе, жрец Антимирий".
  "Все мы, жрецы храма Аполлона - братья".
  "Тогда и ты обидел моих сестер, Антимирий.
  Но больше всего ты обидел меня.
  Ты порвал и топтал мою парадную тунику.
  Это злодейство намного больше, чем обидеть какого-то жреца и сжечь его".
  "Да ты, что, весталка, - жрец показал зубы. - А комнату с ядовитыми змеями ты помнишь, весталка?"
  "Ты хотел улучшить свое положение, жрец.
  Но у тебя не было ни ума, ни монет".
  "У тебя тоже не было монет, весталка".
  "Зато у меня была шикарная туника".
  "Теперь тебе нечего надеть, весталка?"
  "Я сомневаюсь, что у тебя осталась совесть, жрец, - я пожала плечами. - Тебе нужно другое в обмен на твою надменность".
  "Ты думала, что я в твоей власти, весталка.
  Но затем с горечью рыдала".
  "Ты ходил в подвал, жрец.
  Тебя там мертвецы встречали с радостью.
  Ты сидел на воде и пустой похлебке из белладонны".
  "Решетка по тебе плачет, весталка".
  "По тебе яма плачет, жрец".
  "Ты когда-нибудь получишь новую тунику, весталка".
  "Ты получишь от меня по затылку, жрец".
  "Разумное решение, весталка", - жрец ухмыльнулся.
  "Ты свои решения принимаешь только в балагане, жрец.
  Пируешь с писцом и вакханками.
  Выбираешь комнаты с узким окном".
  "Зато ты пировала широко, весталка.
  Помнишь, как за тобой приехали подруги из Фивы?"
  "Не подруги они мне.
  Они - тоже весталки".
  "Мне пришлось иметь с ними дело, весталка".
  "Весталки легко уговорили тебя, жрец.
  Вы вместе выступили против меня".
  "Надо было тебе сидеть на ступенях храма Аполлона, весталка".
  "На ступенях храма Аполлона я долго не смогла сидеть.
  Ты постоянно щипал меня, жрец".
  "Я щипал тебя, потому что ты пренебрегла обязанностями весталки".
  "Ты долго пыхтел, жрец.
  Шумно дышал".
  "Я заболел.
  Потому что выпил чашу с ядом".
  "Не я отравила тебя, жрец".
  "Но в чаше был твой волос, весталка".
  "Ты сдался, жрец".
  "Если бы ты осталась, я бы задушил тебя, весталка".
  "Ты должен был повиноваться мне, жрец".
  "Мне не хватило выдержки, весталка.
  Ты запускала в мою постель скорпионов".
  "Скорпионы помогали тебе жить, жрец".
  "Я тебя сейчас посохом по голове ударю, весталка".
  
  "Хахаха, - я натужно расхохоталась. - Смельчак силач жрец из храма Аполлона Антимирий хвастается, что поднимет руку на слабую девушку.
  Даже не руку поднимет, а посох.
  Твои руки, Антимирий, отсохли.
  Слабенькие у тебя ручки, как у девушки, жрец.
  Ты всегда был слабаком".
  "Ты воткнула в мою ягодицу кинжал", весталка.
  "Нечего было лезть ко мне, жрец".
  "Как же я мог не лезть к тебе, весталка, когда ты украла статую Аполлона из храма".
  "То, что ты сообщаешь, жрец, ценности не имеет.
  Ты меня не обвинишь".
  "Я видел, как ты входила в зал Больших Торжеств".
  "Входила.
  Но это не значит, что я отравила твой рис, жрец.
  Ты тоже пытался отравить меня.
  Подсыпал яд в вино.
  Но весталки вино не пьют".
  "Ты дала вино моему другу жрецу".
  "Я дала твое вино, жрец".
  "Он корчился, как побитая собака".
  "Зря он рылся в древних пергаментах".
  "Пыль забила его глотку, весталка.
  И я знаю, кто эту пыль подняла".
  "Паль - не камень.
  Пыль нельзя поднять, жрец".
  "Ты связала мои руки за спиной.
  Толкала меня в пропасть".
  "Тогда у тебя возникло желание сбежать, жрец?"
  "Я смотрел в твое лицо.
  Лица твоего не видел.
  Ты продала себя Аиду, весталка".
  "Ты не видел моё лицо, потому что таращился на раба.
  Раб не изменился с тех пор, как ты его приблизил к себе".
  "Никто не позволял тебе, весталка, сжечь мою сокровищницу.
  Я остался в жалких обносках".
  "Ты поклялся, что убьешь меня, жрец.
  Даже заплатил наемникам, чтобы они меня нашли.
  Мне пришлось раздеться перед наемниками.
  Только так я смогла сбежать".
  "Наемники с ума сошли, весталка.
  Они в бреду трусливо кричали, что видела злой огонь в твоих глазах.
  Ты перепугала наемников до смерти, весталка".
  "У меня была слабая надежда, что кто-нибудь защитит меня, жрец".
  "Ты думала о своей защите, весталка.
  Но засунула мне под хламиду королевскую кобру", - жрец натужно кашлял.
  "Ты визжал так, словно тебя сто кобр кусали.
  Но кусала всего лишь одна.
  Бедная королевская кобра очень испугалась твоих воплей, жрец.
  Я ее потом долго молоком отпаивала".
  "Я поклялся, что больше не взгляну на тебя, весталка Ирида.
  Мне больно было на тебя смотреть.
  Зачем я мучил себя мечтами, что задушу тебя?
  Мечтам не суждено было сбыться.
  Но теперь у меня появился шанс, весталка.
  Ты спряталась от меня в Херес".
  "Ха, жрец.
  Я о тебе забыла, Антимирий.
  Слишком ты ничтожен для моих мыслей.
  Я пришла в Херес по своим делам", - я не хотела подставлять под удар Диану.
  Поэтому не сказала, что пришла к своей подруге детства.
  
  "Вы так мило переругиваетесь, - сын цезаря Клавдий хихикал. - Вы похожи на мужа и жену, которые вместе сто лет".
  "Ирида, - Диана всплеснула ладошками. - Почему бы вам не пожениться?"
  "Правда, Диана?
  Сама додумалась?
  Или сын цезаря тебе подсказал?"
  "Правда, Ирида! - Диана не уловила сарказм в моих словах. - Я возьму в мужья сына цезаря.
  Ты станешь женой жреца из храма Аполлона.
  Мы будем часто видеться".
  "Охохо, - жрец Антимирий надрывно хохотал. - Ирида убьет меня в первую ночь.
  Задушит на свадебном ложе".
  "Ошибаешься, жрец, - я сузила глаза. - Ты слишком плохого обо мне мнения.
  Мы давно не виделись.
  Ты забыл, как я действую.
  Ты умрешь еще у алтаря жертвенного.
  Думаю, что твои друзья жрецы с удовольствием примут твою жертву".
  "Вот видите, - жрец замахнулся на меня посохом. - Как на ней жениться".
  "Опусти посох, - я зашипела. - Отравленную иглу в глаз тебе воткну".
  "Я решу, что с вами делать, - сын цезаря взмахом руки обрубил наш разговор. - После того, как сыграю свадьбу с Дианой, я займусь вами, весталка и Антимирий".
  "Клавдий?"
  "Да, Ирида".
  "Ты возмужал с прошлой нашей встречи.
  В голосе твоем появилась сталь".
  "Пришлось стать другим, весталка.
  Какие девушки, такие и парни.
  Чтобы ладить с подобными тебе и Диане, мужчины должны превратиться в монстров, или в каменных истуканов".
  "Каменный истукан - тоже монстр", - я проблеяла.
  "Ты даже не подала виду, что боишься меня, весталка, - Клавдий задрал подбородок. - У тебя даже голос не дрожит".
  "Голос дрожит у твоих рабов, сын цезаря.
  Я не имею право дрожать голосом". - Я огрызнулась.
  
  "Пахлава и мед с рисом?" - Диана выручала всех.
  В том числе и себе помогала.
  "Пахлава в Херес мне не понравилась", - жрец Антимирий с опаской смотрел на мои руки.
  Боялся отравленную иглу.
  "Я не покупаю пахлаву, - Диана протянула блюдо жрецу. - Угощайся, Антимирий.
  Мы пахлаву сами делаем.
  Домашняя пахлава".
  "Вкуснотища", - жрец сразу запихнул большой кусок пахлавы в рот.
  "Смотри, не подавись, жрец", - я захохотала.
  "Я не смотрю на тебя, весталка, - жрец облизывал пальцы. - Поэтому не подавлюсь.
  Если бы смотрел на тебя, Ирида.
  То - да.
  Подавился бы".
  "Мой Клавдий, - Диана погладила сына цезаря по голове. - Ты, почему не кушаешь пахлаву?"
  "Потому что рядом со мной ты, моя сладкая невеста".
  "У Дианы и Клавдия далеко зашло, - я молча кусала губы. - Диана обращается с сыном цезаря, как со своей вещью.
  Клавдию это нравится".
  "Диана!
  Поехали жениться, - сын цезаря подтвердил мои мысли. - Я даже не думал, что так гладко получится.
  Послал тебе голубя с пергаментом.
  Но у меня и жрецов оставались сомнения.
  Ты прислала настолько гневное письмо, что у всех на сердце радость легла.
  Теперь ты, Диана, моя невеста настоящая.
  Никто, кроме тебя".
  "Восхитительно, Клавдий", - Диана поцеловала сына цезаря в макушку.
  "Меня сейчас вырвет от омерзения", - я прошептала тихо-тихо.
  Чтобы сын цезаря Клавдий не услышал.
  "Ирида?" - Сын цезаря захохотал.
  "Что Клавдий?"
  "Ты и жрец Антимирий можете тоже поцеловаться".
  "У меня кусок пахлавы во рту застрял от твоих слов, Клавдий", - жрец Антимирий натужно кашлял.
  Даже посинел.
  "Не умри от радости, жрец", - я похлопала жреца по спине.
  "Спасибо, весталка.
  Ирида!
  Ты спасла мне жизнь. - Антимирий выплюнул скорлупу греческого ореха. - Я орехом насмерть подавился".
  
  "Я никогда бы не подумала, что могу помочь жрецу храма Аполлона".
  "Я бы никогда не подумал, что меня выручит весталка храма Весты".
  "И не думай дальше, жрец.
  Не мечтай". - Я направилась к выходу из шатра.
  "Ирида?" - Диана звонко крикнула.
  "Что еще, Диана?
  Мы все выяснили.
  Ты все решила".
  "Не уходи, Ирида".
  "Ноги есть, поэтому уйду".
  "Чтобы уйти, нужно иметь голову на плечах, Ирида".
  "С головой у меня все в порядке, Диана.
  Я же не выхожу замуж ни за сына цезаря, ни за жреца храма Аполлона".
  "Если ты уйдешь, Ирида, то кто будет моей подружкой на свадьбе?"
  "У тебя много подруг, Диана.
  Вакханка Селена, Мандрагора, Медуса, Алехандра.
  Рабыня Дездемона стала твоей подругой.
  Что я говорю?
  Теперь твое основное занятие будет - по утрам палкой прогонять подруг и парней.
  Ты же теперь знатная.
  Невеста сына цезаря.
  Когда поженитесь, то море подруг появится у жены цезаря Клавдия".
  "Мой отец цезарь еще в силах", - сын цезаря произнес задумчиво.
  Я перехватила переглядывания Клавдия с жрецом и с златовласым Паноптикумом.
  "Какая-то у них интрига против цезаря намечается", - я подумала.
  "Клавдий, - Диана погладила жениха по головке. - Я так сразу не могу жениться".
  "Я не сразу, - сын цезаря заржал. - Сначала я тунику сниму".
  "Очень воинственно, Клавдий", - Диана промурлыкала.
  "Диана.
  Невеста моя.
  Я поклялся, что непременно овладею тобой, как только найду тебя на ярмарке.
  Я ведь немало странствовал в поисках невесты.
  Много платил монет всем.
  У меня даже вакханку ночью украли.
  Зачем разбойникам моя вакханка? - Сын цезаря отвёл взгляд от Дианы. - Я обычно вешаю разбойников или сажаю на кол.
  Но у того разбойника спросил бы.
  Зачем?
  Ну, зачем он украл мою вакханку?
  Я не расстроен потерей.
  Неудачи преследуют меня.
  Все видят на мне тень моего отца цезаря.
  Цезарь - солнце.
  Сын цезаря - Луна!
  Но языки пламени по ночам лижут меня.
  Как их избежать?
  Только женитьбой.
  Ты, Диана, будешь по ночам облизывать меня.
  Твой язык, а не языки пламени.
  Я вновь почувствую себя новорожденным ребенком.
  Я сильный.
  Я прогоню красный туман с глаз своих.
  Больше меня никто не станет мучить.
  Если бы у меня отросли ногти и были свободны руки, то я бы когтями вцепился в надменное лицо..."
  
  "Друг мой, Клавдий, - Паноптикум обнял сына цезаря. - Не выдавай наши секреты.
  Наше оружие - хитрость и ледяное спокойствие".
  "Наша подруга Медуса из Норда, - я зачем-то вставила. - У нее тоже ледяное спокойствие".
  
  
  ГЛАВА 498
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И МЕДУСА
  
  "Твоя подруга хочет убить нашего цезаря?" - Жрец Аполлон встрепенулся.
  Глаза Клавдия и Паноптикума засветились надеждой.
  "Неееет, - я проблеяла. - Мы все любим цезаря".
  "Ну да, ну да", - мужчины потухли.
  "Клавдий, - Диана поднялась.
  Сверкала глазами. - Обвиняй меня в том, что я продала гнилой рис вестляндцам.
  Но я не распутница.
  Я не позволю грязнить мое честное имя.
  До свадьбы я с тобой на ложе не взойду.
  Сыграем свадьбу через неделю".
  "Неделю я потерплю, - сын цезаря Клавдий неожиданно сдался. - Я за это время успею изловить разбойника, который украл у меня вакханку".
  "Значит, до встречи через неделю?" - жрец Антимирий степенно поклонился Диане.
  "Ты еще спляшешь на нашей свадьбе, Антимирий", - Диана величественно кивнула жрецу.
  Гости вышли из шатра.
  "Ирида?"
  "Да, Диана".
  "У тебя много тайн.
  Ты от меня все скрывала и скрывала.
  Я даже боюсь подумать, что у тебя за душой".
  "А ты не думай, Диана".
  "Ты торговала тайно".
  "Не твое это теперь дело, Диана".
  "Жрец Антимирий много бы о тебе рассказал, Диана".
  "Он еще успеет с тобой поговорить обо мне, Диана.
  Вы же теперь со жрецом будете близки.
  На пирах.
  На оргиях.
  Пообщаетесь.
  Если, конечно, на слова у вас найдется свободное время".
  "На что ты намекаешь, Ирида?"
  "Намеки пугают тебя, Дианка? - Я воткнула кулачки в бока. - Подожди недельку.
  Тебя уже ничего не будет пугать.
  Сын цезаря Клавдий - муж твой - мечом прогонит все твои страхи".
  "А твой давний друг жрец Антимирий..."
  "Жрец храма Аполлона Антимирий не друг мне.
  Он - мой враг".
  "От врага до друга - один шаг, Ирида", - Диана дико захохотала.
  "От подруги до вражницы - один шаг, Диана.
  И ты его сделала".
  "Целуйся со своим жрецом, Ирида".
  "Я бы ответила, чтобы ты целовалась со своим Клавдием, Диана.
  Но ты уже с ним целовалась".
  "Когда это я с Клавдием целовалась?"
  "Только что.
  Ты поцеловала сына цезаря в макушку, Диана".
  
  "В макушку - не считается".
  "Сын цезаря Клавдий уже не просто сын цезаря.
  Он - твой жених, Диана.
  От жениха любой поцелуй в любое место считается.
  Также, как и от невесты. - Я дурашливо поклонилась. - Я перед тобой должна теперь подобострастничать.
  Ты теперь не просто Диана, торговка с рынка.
  Ты - невеста сына цезаря".
  "Сама ты невеста, Ирида.
  Невеста, без места".
  "Я найду себе место, Дианка".
  "Вот и ищи себе место, Ирида".
  "Ну и найду место лучше, чем рядом с тобой, Диана", - я решительно шагнула к выходу из шатра.
  Вдруг, что-то налетело на меня сзади.
  Уронило на пол.
  Навалилось.
  "Диана меня хочет задушить, - я подумала отстраненно. - Она не хочет, чтобы приближенные его мужа знали об ее прошлом.
  Ну, и пусть".
  "Хватит, Иридка, - Диана прорычала. - Я не отпущу тебя". - Голос Дианы прозвучал сухо.
  Но оттого, что она держала меня крепко, мое сердце забилось быстрее.
  "Покончим с нашей дружбой, Диана".
  "Мы даже не начинали дружить заново, Ирида".
  "У меня нет желания разбивать твою новую жизнь, Диана".
  "Новая жизнь у меня будет только с тобой, Ирида".
  "Но ты же и Клавдий..."
  "Я играла, Диана.
  Понимаешь, играла. - Диана зарыдала. - Медуса рассказала, как ты старалась найти общий интерес со мной.
  Ты торговала, Ирида.
  Продавала не шелк и туники.
  Ты продавала себя".
  "Я - честная весталка.
  Я себя не продавала". - Я проблеяла.
  Спокойствие, что Диана меня не отпустила, обволакивало меняю.
  "Ты продавала свою гордость.
  Лишь бы достучаться до меня, Ирида".
  "Достучалась?"
  "Да, Иридочка.
  Ты достучалась до меня".
  "Так, почему же ты рыдаешь, Дианочка?"
  "Я - от счастья.
  Ты не знаешь.
  Но я уже решила все.
  Сын цезаря появился внезапно.
  Но он уже ничего не мог изменить.
  Я знала, что никогда не стану его женой.
  Я хочу быть только с тобой, Ирида.
  Это необычно".
  "Все мое существо поет от радости, Диана".
  "Говори проще, Ирида.
  Ты же не философ".
  "Я не могу смотреть на тебя.
  Ты ослепительно сияешь".
  "Мы вместе сияем".
  
  "Но твои слуги, рабы, Диана?
  Акустий имеет над тобой власть".
  "Никто надо мной не имеет власти, Ирида, - Диана смеялась сквозь слезы.
  Погрозила мне пальчиком. - Я - свободная девушка.
  С кем хочу, с тем дружу.
  Ни сын цезаря Клавдий, ни Акустий...
  Все мои беды - в прошлом".
  "Мы должны снова подружиться, Диана".
  "Глупости, Ирида, - Диана сдвинула бровки. - Мы с тобой всегда оставались подружками".
  "Но мы ругались".
  "Подружки могут ругаться друг с дружкой.
  Никто не запрещает, Ирида".
  "Диана?"
  "Да, Ирида".
  "Ты переменила свое мнение только потому, что узнала, что у меня своя торговля?
  Оттого, что у меня есть монеты и подружки, ты заинтересовалась мной?"
  "Хочешь, проверим, Ирида?"
  "Да, Диана.
  Я хочу.
  Но не знаю, чего хочу".
  "Проверим.
  Ты отказываешься от своей торговли.
  От шелков.
  Отдаешь монеты...
  Например, Медусе и Алехандре.
  Они - хорошие.
  Я тебя любую приму, Ирида.
  Монеты здесь ни при чем".
  "Но ты обзывала меня нищенкой, Диана".
  "Готовься, что я буду подшучивать над тобой постоянно, Ирида.
  Как в детстве.
  У тебя тоже остренький язычок", - Диана слезла с меня.
  Прилегла рядом.
  "Диана?"
  "Ни слова, Ирида.
  Без слов хорошо".
  "Как в детстве, Диана".
  "Как в детстве, Ирида".
  Над нами был шатер.
  Не знаю, о чем думала Диана.
  Но я видела вместо шатра небо.
  "К небу золотыми гвоздиками прибиты звезды, - я думала. - Почему-то в детстве небо казалось ближе".
  Мы бы лежали бесконечно долго.
  Но...
  
  "Диана!
  Ирида". - В шатер ворвались три грации.
  "Мы здесь, - я лениво присела. - Медуса.
  Алехандра.
  Дездемона. - Я зевнула. - Ложитесь с нами.
  Будем просто лежать.
  Лежать и ни о чем не думать".
  "Ни о чем не думать уже поздно", - Медуса сжала губки.
  "Чем вы взволнованы? - Диана тоже присела.
  Обняла меня за талию. - Дездемона без ошейника рабыни?
  Без рабских цепей? - Диана радостно вскрикнула. - Вы договорились с Акустием?"
  "Мы договорились с Акустием", - Алехандра пропищала.
  "Алехандра!
  Не делай из Акустия добренького, - Дездемона возразила. - С ним невозможно договориться.
  Акустий делает то, что хочет.
  А хочет надсмотрщик над рабами Акустий только злое.
  Я теперь могу говорить все, что пожелаю.
  Я - свободная! - Дездемона перевела дыхание. - Мы усыпили Акустия.
  Медуса усыпила его...
  Но через несколько часов он проснётся.
  У нас мало времени".
  "На что у вас мало времени? - Я трясла головой. - Я обалдеваю.
  Во-первых, Дездемона, поздравляю тебя со свободой.
  Во-вторых.
  Что вы будете делать со свободой?
  Акустий отомстит, когда проснется".
  "Поэтому мы уплываем из Херес, - Медуса произнесла медленно.
  Не спускала с меня взгляда. - Ирида?
  Ты с нами?"
  "Я бы подумала, - я поднялась.
  Поцеловала Медусу в губы. - Но думать нечего.
  Я остаюсь с Дианой".
  "Вы уже?" - Медуса улыбнулась.
  "Да, мы уже снова помирились.
  Представляете, девочки, - я завизжала. - Диана ради меня отказалась от сына цезаря Клавдия".
  "Обалденно!" - Алехандра.
  "Восхитительно!" - Дездемона.
  "Потрясающе!" - Медуса.
  "Сын цезаря Клавдий приходит весь в себе уверенный, - я захлебывалась восторгом. - Все ему всегда должны.
  Девушку, невесты на шею вешаются.
  Он только выбирает.
  Разрешает к себе прикоснуться.
  А тут - бац!
  Облом сыну цезаря!
  Диана ему отказала!" - Я немного переврала.
  Диана не отказала сыну цезаря напрямую.
  Она сказала мне, что не станет его женой.
  Сказала, когда сын цезаря Клавдий ушел.
  Ушел, уверенный, что через неделю сыграет свадьбу с Дианой.
  Но я имею право приукрасить в свою пользу.
  Я же столько страдала...
  "Сын цезаря притащил с собой своих дружков, - Диана подпрыгивала радостная. - Паноптикум и жрец Антимирий.
  Оказывается, что жрец и Ирида знали друг дружку давно".
  "Не так я велика в годах своих, чтобы обо мне можно было говорить "давно"". - Я засмеялась.
  "Жрец и Ирида вцепились друг в дружку.
  Потом Ирида поцеловала жреца.
  Они подружились.
  Даже, возможно, что поженятся". - Диана тоже немного перегнула в рассказе.
  
  "Ирида!
  Ты и жрец станете мужем и женой?" - Медуса побледнела.
  Если о нордячке можно сказать, что она бледнеет.
  "Диана - выдумщица, - я косо взглянула на Диану. - Не возьму я жреца в мужья".
  "Но ты же его поцеловала, - Дездемона выдохнула с трудом. - До свадьбы целуются только жених и невеста".
  "Ой, Дездемоночка, - Алехандра сжала локоток Дездемоны. - Можно подумать, что ты не целовала Ириду?"
  "Так мы с Иридой - как подружки целовались, - длинные бархатные ресницы Дездемоны летали. - Наш поцелуй не считается".
  "О поцелуйчиках поговорим на галере, - Медуса кусала нижнюю губку.
  Для нордячки - сильнейшее волнение. - Мы не просто уплываем.
  Мы убегаем из Херес.
  Акустий надсмотрщик над рабами не простит нам то, что мы украли его рабыню".
  "Не простит и то, что усыпили его", - Алехандра согласно кивнула прелестнейшей головкой.
  "Не простит и мне, - глазища Дездемоны играли языками пламени. - Акустий хотел меня на кол посадить.
  Оттягивал радостный для него момент.
  Но я лишила его удовольствия видеть меня на колу".
  "Мы пойдем закупать продовольствие на галеру, - Медуса с вопросом посмотрела на меня.
  Будто от меня что-нибудь зависело. - Рабы уже переносят остатки шелков..." - Медуса не договорила.
  В шатер раб просунул голову:
  "Госпожа, куда шелк и туники складывать?"
  "Несите сюда.
  Диана потом разберется". - Медуса командовала в шатре Дианы.
  "Диана, - Алехандра обняла хозяйку шатра. - Мы оставляем тебе шелк, бархат непроданные".
  "Не с собой же их за три моря везти", - Медуса нервно усмехнулась.
  "Я туники сшила, - Алехандра погладила обалдевшую Диану по спинке. - Халат расшитый.
  Продашь, или себе оставишь".
  "Зачем мне халат? - Диана не могла прийти в себя от потрясения. - Я не купец.
  Спасибо, конечно.
  Но мне ничего не нужно".
  "В Норде прохладно для туник, - Медуса обняла Дездемону. - Для своих подружек я куплю накидки на нашей ярмарке".
  "Ты уже мыслями в родном Норде, Медуса, - я не хотела.
  Но в моих словах прозвучала печаль. - Ты всегда была мыслями с Нордом".
  "Ирида?"
  "Да, Медусочка".
  "Одно твое слово, и я останусь в Херес. - Медуса подняла подбородочек. - Или пойдем туда, куда пожелаешь".
  "Ты уже была в рабстве, Медуса.
  Со мной снова окажешься в рабстве.
  У меня, как я поняла в Херес, плохой характер".
  "Я не знала характера лучше, чем твой, Ирида", - голос нордячки шелестел снежинками.
  "Я приплыву к тебе, Медуса.
  К вам приплыву, Медуса, Дездемона и Алехандра", - я обещала.
  Но сама не знала - правду ли говорю, или просто успокаиваю сама себя.
  
  "Мы приплывем в Норд, - Диана поцеловала меня в щечку. - Кто знает, как здесь дела пойдут.
  Возможно, что Акустий устроит охоту на меня.
  Мне кажется, что лучше распродать все и уйти в другие земли торговать.
  Тем более что сын цезаря Клавдий тоже не простит, что я его обманула".
  "Слишком много болтаем, - Дездемона преобразилась после рабства. - Я еще слышу звон своих цепей.
  Не хочу в них обратно.
  Бегу закупать рис, мясо в плаванье..."
  "Зачем вам закупать, - Диана встрепенулась. - Берите мои запасы.
  Я с вас ни монетки не возьму".
  "Мы все равно заплатим", - Медуса произнесла с нажимом.
  "А я все равно ничего не возьму, - Диана наклонилась.
  Потянула за мешок с рисом. - Вы же мне подарили тунику.
  Не стали брать с меня золотой".
  "Ирида тебе подарила тунику".
  "Шелка, туники, халат, бархат чайнинские оставляете мне.
  Я понимаю, что от меня денег вы не возьмете за них.
  Так что я - хуже, чем вы?
  Вы с меня денег не берете, а я с вас возьму монеты?
  Нет уж.
  Зовите рабов носильщиков.
  Эти мешки не трогайте, - Диана пнула ближайший мешок. - Тут рис гнилой".
  "Ты продаешь гнилой рис, Диана"? - Алехандра захихикала.
  "Нет.
  Я продаю только самый лучший рис.
  Но вестляндские купцы решили меня подловить".
  "На вестляндцев похоже, - Медуса покачала миленькой головкой. - На ярмарках интриги плетут".
  "Не все вестляндцы плохие, - я провела рукой по лицу. - Верба - хорошая".
  "Мы говорим о вестлянсдких купцах, Ирида".
  "Вестляндцы забрали мой лучший рис.
  Потом предъявили мне, что я им продала гнилой.
  Где-то нашли гнилой рис...
  Требовали, чтобы я вернула им деньги".
  "Вернула монеты вестляндцам? - Дездемона от любопытства высунула язычок. - Вестляндские купцы прилипчивые".
  "Ирида вернула им монеты", - Диана захихикала.
  "Ирида вернула монеты вестляндским купцам?" - Алехандра захихикала.
  "Ирида так закрутила интригу, что вестляндские купцы еще нам должны остались, - Диана с гордостью на меня посмотрела. - Нет времени рассказывать.
  Но коротко скажу.
  Диана с их главного торгаша взяла табличку должника.
  Иероглифы указывали, что мы заплатили за гнилой рис.
  Что продали им гнилой рис...
  Потом Ирида обещала вестляндцам, что об этой табличке узнают в Вестбурге и на других ярмарках.
  Над вестляндскими купцами станут смеяться.
  Будут называть глупыми.
  Потому что они не отличат гнилой рис от хорошего".
  "Диана, ты меня захвалила", - я ущипнула Диану за попку.
  
  "Ирида, - Медуса тоже улыбнулась. - Ты научилась торговать.
  Твоя мечта сбылась.
  Теперь вам с Дианой есть о чем поговорить... подружки".
  "Вам тоже есть, о чем поговорить... подружки", - я ответила ехидно.
  "Ирида".
  "Да, Медуса".
  "Вот монеты, которые мы заработали.
  Твои монеты... - Медуса протянула мне увесистый кошель. - С прибылью.
  Золотых монет здесь больше, чем мы затратили на покупку шелка и бархата".
  "Мы с тобой покупали шелк и бархат, Медуса, - на мои глаза навернулись слезы. - У чайнинского купца в порту.
  Сняли шатер для торговли.
  Пару дней назад.
  Но, кажется, что так давно это было".
  "Ирида?"
  "Да, Медуса".
  "Ты сама сказала, что к тебе словно "давно" не должно относиться, - Медуса обняла меня. - К нам всем словно давно - не подходит".
  "Медуса, - я отстранила руку Медусы с кошелем. - Эти деньги твои.
  Ты, Алехандра, Дездемона их заработали.
  Мне золото не нужно.
  Нужно, конечно.
  Но вам нужнее в плаванье.
  Тем более вас трое.
  Вернешься в Норд.
  С тобой - подруги.
  Вам понадобится много золотых монет на увеличение дома.
  Может быть, прикупите еще пару домов".
  "Купим обязательно, - Алехандра обещала. - Но мы сами заработаем".
  "Я тоже заработаю золотые монеты, - я засмеялась. - Я и Диана.
  Диана будет продавать овец..."
  "Диана станет продавать овец, а ты, Ирида, будешь блеять, как овечка", - Дездемона захихикала.
  Мы все захохотали.
  "Я впрягусь в плуг.
  Диана на мне пахать будет".
  "На тебе пахать прекрасно, Ирида", - Алехандра потянулась.
  "Алехандра?"
  "Да, Медуса".
  "Что значит - на Ириде - прекрасно пахать"?
  "Я?
  Йа?
  К слову само собой сказалось". - Щеки Алехандры загорелись смущением.
  Диана, Медуса и Дездемона с подозрением переводили взгляд с Алехандры на меня и обратно.
  "Ой, навыдумываете еще", - я прыгнула к выходу из шатра.
  Чуть не сбила с ног зазевавшегося раба с мешком риса.
  "Ирида, ты куда?" - Медуса, Алехандра, Дездемона и Диана крикнули одновременно.
  "Вы дружно спросили, - я засмеялась. - Подружились".
  "Ты нас сдружила, Ирида.
  Без тебя ничего бы не было".
  "Я скоро вернусь".
  "Ирида!
  Мы будем ждать тебя в порту.
  Не уплывем, не попрощавшись". - Медуса подмигнула мне.
  Или мне показалось, что она подмигнула.
  
  Я ничего не ответила.
  Понеслась к дому Дианы.
  "Надеюсь, что тунику драгоценную никто не нашел, - я подгоняла себя страхом. - Обидно бы было".
  Я забарабанила в ворота.
  "Кого..." - раб спросил испуганно.
  "Открывай.
  Я не позволю больше рабам держать меня за воротами", - я пригрозила.
  Не хватало еще, чтобы, как в прошлый раз, умоляла бы раба впустить меня.
  Возможно, что рабы знали о том случае.
  Либо мой голос был слишком грозный.
  Ворота распахнулись.
  "Госпожа Ирида..."
  "Оооооооо!
  Что-то изменилось в доме Дианы, - я погрозила рабу пальчиком. - Раньше вы меня госпожой не называли".
  "Рабыня Дездемона сбежала..."
  "Рабыня Дездемона сбежала, - я пожала плечами. - Какое мне дело до рабынь и рабов.
  Я - всего лишь гостья в доме своей подруги Дианы".
  "Рабыня Дездемона с вами была".
  "Ну, и что, - я фыркнула.
  Во мне все похолодело.
  Неужели, меня подозревают?
  Что я участвовала в побеге Дездемоны. - Значит, я теперь без рабыни осталась?
  Попрошу Диану.
  Она мне другую рабыню выделит.
  Рабыню, которая не сбежит.
  Или раба..." - Я потрепала раба по щеке.
  "Пальцы у тебя ледяные, госпожа Ирида".
  "У меня не только пальцы ледяные, - я фыркнула. - У меня сердце ледяное.
  Пообщалась с нордячкой.
  Вся заледенела".
  Я оставила раба обдумывать мои слова.
  Вбежала в спальню:
  "Мешок.
  Какой-нибудь мешок.
  В него заверну драгоценную тунику.
  Не в рубинах, сапфирах, бриллиантах и изумрудах же мне бежать по ярмарке. - Я подхватила тончайшее покрывало из шкуры белого волка. - В шкуру заверну тунику. - И тут же сама себя снова пугала. - Если ее никто еще не нашел. - Я выбежала в сад.
  Не осматривалась по сторонам.
  Убедила себя, что нет больше времени на осторожности.
  Перелетела через каменную ограду.
  С другой стороны присела на корточки.
  Вытащила потайной камень: - Уффффффффф!
  Туника на месте. - Меня обдало жаром. - Зачем заранее думала о плохом?" - Я бережно завернула тунику с нашитыми драгоценными камнями.
  Теперь уже - осторожно - вернулась в сад Дианы.
  "Дорогая моя невеста!" - передо мной выросло облако.
  Оно загораживало собой сразу все дорожки в саду.
  Я проморгалась.
  Облако превратилось в толстого человека.
  
  "Купец Помпей?"
  "Зачем же так по-ярмарочному, - купец тянул ко мне пухлые руки.
  Ко мне, или к драгоценной тунике. - Я и ты - жених и невеста, Ирида.
  Называй меня - Помпеюшка".
  "Помпеюшка, - я проблеяла с сарказмом. - А твоя жена Флотильдочка знает, что ты ее бросаешь ради меня?"
  "О моей жене, зачем ты сказала? - Купец Помпей яростно замычал. - Все настроение испортила, весталка.
  Я шел к тебе с любовью.
  Теперь любовь быстро опала".
  "Была ли любовь, купец Помпей?
  Ты увлекся моим танцем..."
  Молча подумала:
  "Накаркала, что за мной могут следить.
  Почему не огляделась по сторонам в саду?
  Торопилась.
  Вот и попалась в лапы купца. - Но начала с собой спорить: - Туника у меня.
  Что изменилось бы, если бы Помпей меня остановил без туники?
  Начал бы расспрашивать.
  Сейчас есть шанс, что я от него сбегу".
  "Ты своим танцем меня тогда преступно завлекла, весталка".
  "Вот как, купец? - Я решила не сдаваться.
  Говорила с нажимом. - Теперь ты говоришь, что я тебя преступно завлекла танцем.
  Но тогда ты сюсюкал, что я своим танцем тебя воспламенила.
  Все честно, купец.
  Мой - танец.
  Твоя - туника.
  Ты сам обещал тунику за танец".
  "Но не с драгоценными камнями тунику я обещал, весталка".
  "Ты мне принес эту тунику.
  Жениться предлагал".
  "Почему? - купец растирал ладони. - Почему ты споришь со мной, Ирида?
  Отдай тунику".
  "Тунику отдам.
  Но драгоценные камни - рубины, бриллианты, изумруды и сапфиры с нее - себе оставлю".
  "Все отдашь".
  "О драгоценностях мы не уговаривались".
  "Я сильнее тебя, весталка.
  Ты - никто.
  Нищая приживалка в доме своей бывшей подруги".
  "Я так часто слышу в последнее время, что я нищая, - я показала зубки, - что уже не обращаю внимания на это слова".
  "Тунику..." - купец Помпей подался вперед.
  Я отпрыгнула назад.
  "Не прыгай от меня, Ирида.
  Мне тяжело за тобой бегать.
  Но я тебя все равно раздавлю".
  
  "Я тебе, купец, ничего не должна".
  "Моя туника..."
  "Не докажешь, что туника твоя, Помпей.
  Ты сказал, что никто не знает, что ты ее купил.
  Ты ее приобрел тайно.
  Возможно, что не совсем честным путем".
  "Когда девушку бьют, то ей никто не может ничем помочь", - купец пыхтел.
  "Бесстрастное выражение на твоем лице не выдает чувств, Помпей, - я пока увертывалась от толстого купца.
  Но понимала, что так долго не протянется. - Отправляйся к своей жене Флотильде.
  Забудь о тунике".
  "Ты думаешь, что я тебя отравлю, или расправлюсь другим способом, весталка?
  Правильно думаешь".
  "Я предполагаю, что ты начнешь приставать ко мне, Помпей".
  "Ты сама так думаешь, Ирида".
  "Я думаю, что я не я.
  Ты - добрый, купец Помпей..."
  "Я тронут твоим доверием, весталка.
  Постараюсь избавить тебя от неприятного чувства".
  "Во мне нет пока неприятного чувства, Помпей.
  Оно - вне меня".
  "Не уйдешь от меня, Ирида".
  "Не уйду, а убегу".
  
  
  ГЛАВА 499
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И МЕДУСА
  
  "О чем ты говоришь, весталка?" - глаза купца недобро сверкнули.
  Он прижал меня к каменной ограде.
  Вдавливал меня в камни.
  "Туника - не причина меня убивать, Помпей", - я пропищала.
  С удивлением думала, что купец больше хочет мне отомстить, чем забрать тунику.
  "Ты слишком много обо мне знаешь, Ирида".
  "Что я о тебе знаю, купец?
  То, что ты хотел изменить своей жене?
  Что ты подарил мне драгоценную тунику.
  Это не знания, купец.
  Любой философ тебе докажет, что я ничего не знаю о тебе".
  "Я от удивления даже не могу дышать, Ирида".
  "Ты не можешь дышать, потому что живот тебе мешает, Помпей.
  Кстати, он упирается в меня.
  Если ты не почувствовал еще меня.
  Твой живот и мне мешает".
  "Ты мне нравишься, весталка".
  "Разве можно любить и подозревать в воровстве туники, купец?
  Неужели, можно любить и пытаться убить?"
  "Ты меня несправедливо обвиняешь, Ирида.
  Я избавлю тебя от неприятных мыслей". - Купец Помпей немного отодвинулся.
  Я вздохнула с облегчением:
  "Разойдемся мирно, Помпей?"
  Я так не думаю, весталка".
  "Если бы ты хотел меня убить, купец, то давно бы убил бы".
  "Я терзался сомнениями, весталка.
  Но сейчас сомнения от меня ушли.
  Я задушу тебя голыми руками, Ирида". - Купец сомкнул пальцы на моем горле.
  "Я в отчаянье, Помпей, - я захрипела. - Лучше ты стукни кулаком в стену.
  Боль успокоит тебя".
  "Я тебя не убиваю, весталка.
  Я просто пытаюсь задушить".
  "Я тебя тоже не убиваю, купец Помпей, - у меня в глазах потемнело.
  Но я нашла в себе силы. - Я просто пытаюсь тебя остановить".
  Я воткнула иглу в куда-то купцу.
  
  Подумала:
  "Пора бы уже вспомнить, что я настоящая весталка.
  Была жрицей в храме Весты.
  А то только языком болтала о своем весталчестве".
  Я почувствовала облегчение.
  Купец Помпей мешком свалился у моих ног.
  "Надеюсь, что я не перепутала иглы, - я озабоченная склонилась.
  Выдернула иглу акации из купца. - Красная игла - с сонным ядом.
  Черная - со смертельным.
  Эта игла вроде бы красная.
  Но с оттенком черного. - Я извернулась.
  Сделала три шага от купца. - Вроде бы дышит.
  Сопит.
  Когда очнется, то ничего не будет помнить. - Спасительная мысль осветила меня: - Персики!
  Купец Помпей тогда ночью признался мне, что ходит воровать персики из сада Дианы.
  Для Помпея эти персики - самые сладкие. - Я подобрала персик с земли.
  Второй.
  Третий.
  Собрала около купца кучку персиков: - Теперь выглядит, будто Помпей воровал персики.
  Затем его хватил удар...
  Или Помпей сам проснется.
  Надеюсь, что ему хватит сообразительности без шума сбежать из сада Дианы... - Я не выдержала.
  Забрала из кучи персиков самый большой и дурманяще ароматный. - Какие купцы все жадные. - Я откусила от персика. - Ха!
  Теперь и я торговка.
  В некотором смысле. - Я подхватила шкуру с туникой.
  Сдерживала себя, чтобы не побежать. - Если побегу, то привлеку внимание рабов.
  Девушка не должна бегать по саду.
  Либо - степенно должна прогуливаться.
  Либо - танцевать".
  Танцевать мне не хотелось сейчас.
  Поэтому я пыталась изобразить важную походку.
  "Что с моей головой?" - Из дома вышел надсмотрщик над рабами Акустий.
  Стучал ладонью по лбу.
  "Вот так встреча, - я бросила шкуру волка с туникой на мраморную скамью.
  Присела на них. - Акустия мне еще не хватало.
  Но он же должен еще спать.
  Надеюсь, что Акустий не обратит на меня внимания".
  Я застыла на драгоценностях.
  Но, чтобы Акустий не заметил меня - не могло произойти.
  Слишком я заметная.
  "Ирида?"
  "Да, Акустий".
  "Рабыня Дездемона сбежала, - надсмотрщик над рабами тяжело присел на скамью рядом со мной. - Ты ей помогла?"
  "То, что рабыня Дездемона сбежала от тебя - не удивительно, - я прошипела. - Ты же ее хотел на кол посадить.
  Но я рабыне не помогала ни в чем. - Правда.
  Потому что Медуса выручила Дездемону.
  Я просто была занята другими делами. - Дездемона прислуживала мне.
  Зачем я буду отпускать услужливую рабыню".
  "Да.
  Вы с Дездемоной неплохо развлекались", - надсмотрщик над рабами икнул.
  
  "Не понимаю твоих намеков, Акустий", - я пробормотала.
  "Тебе не выгодно освобождать рабыню, - надсмотрщик над рабами ладонями растирал лицо. - Меня усыпили.
  Может быть, хотели до смерти отравить.
  Но они не знают Акустия. - Надсмотрщик погрозил кулаком небу.
  Словно угрожал богам Олимпа. - Я с детства принимаю яды в малых дозах.
  Меня очень трудно отравить.
  Хотя голова кружится.
  И ноги, словно из песка".
  
  "Иди, выспись, Акустий, - я постаралась сказать с заботой. - Тебе нужно лежать".
  "С тобой я бы полежал, Ирида".
  "На подобную жертву я не пойду, надсмотрщик над рабами.
  Даже ради твоего здоровья".
  "Никуда ты не денешься от меня, - Акустий махнул рукой. - Но не сейчас.
  Я должен вернуть Дездемону.
  Больше не буду с ней заигрывать".
  "Ты заигрывал с Дездемоной, Акустий?"
  "Я ее берег".
  "Ты ее кнутом бил".
  "Бил, значит, любил.
  Но сегодня же я посажу Дездемону на кол".
  "Сегодня? - У меня во рту пересохло. - Но ты не поймаешь рабыню.
  Она, наверно, уже далеко".
  "Никуда не сбежит рабыня", - Акустий натужно захохотал.
  Хохот перешел в надрывный кашель.
  Я старалась удержать надсмотрщика над рабами в разговоре.
  Задерживала его.
  Давала возможность моим подругам сбежать.
  Вдруг, с ужасом поняла:
  "Медуса сказала, что не уплывет, не попрощавшись со мной...
  Кошмар".
  "За Хересом - горы, - надсмотрщик над рабами рассуждал. - В горах разбойники и тигры.
  Дездемона не сунется ни к тем, ни к другим.
  С восхода - болота с ядовитыми змеями и пауками.
  Девушки не ходят в болота.
  Морем?
  Я успею сообщить стражникам.
  Если какая-то добрая душа возьмет на свою галеру беглую рабыню, то всех схватят.
  Думаю, что скоро мне приведут Дездемону.
  Она же в цепях и в ошейнике..."
  "Дездемона - в цепях рабских и в ошейнике рабыни, - я молчала и застывала. - Акустий ошибается.
  Дездемона была без цепей и без ошейника.
  Значит, кузнец снял с нее оковы.
  Но как?
  Ведь Медуса при себе не имела глиняную табличку на рабыню.
  Дездемона принадлежала Акустию.
  Неужели, кузнец пошел на преступление?
  Нарушил закон цезаря?
  И мне кажется, что я знаю, кто этот купец". - Приятно тепло разлилось на сердце.
  На сердце тепло.
  А в попку покалывают драгоценные камни.
  "Ирида?"
  "Да, Акустий".
  "Ты все время ерзаешь.
  Шкуру волка под себя подстелила".
  "Я - девушка нежная.
  Мраморная скамья слишком твердая для меня.
  Вот я и подкладываю под себя все, что мягкое".
  
  "Во мне нет мягкого, Ирида".
  "В тебе нет мягкого, Акустий.
  Поэтому я на тебя не присаживаюсь".
  "Ирида".
  "Да, Акустий".
  "Продолжай.
  Ты меня лечишь своими сладкими словами.
  Я всегда лечился любовью". - Акустий приложил влажную ладонь к моей левой груди.
  "Акустий.
  Не лапай весталку.
  Я пожалуюсь Диане.
  Она - твоя хозяйка".
  "Диана - моя хозяйка.
  Это правда.
  Но только потому, что она владеет этим домом.
  Я не пытаюсь затащить Диану на свое ложе.
  Скажу честно.
  Диана мне нравится.
  Но ты нравишься мне еще больше, чем Диана".
  "Я слышала, что у тебя есть любовник", - я решила резко сменить тему.
  "Откуда я знаю, - надсмотрщик над рабами развел руками. - Смотря, кого злые языки называют моим любовником.
  Сейчас я думаю о тебе, Ирида".
  "Ты же отравлен, надсмотрщик над рабами.
  Отравленные не думают.
  Отравленные не желают".
  "Только часть меня отравлена, - Акустий расхохотался. - Но другая часть бодрствует.
  Она - другая часть - сначала посадит беглую рабыню Дездемону на кол.
  Потом посадит тебя на..."
  "Мне необходимо знать", - я пролепетала.
  Не придумала, что мне необходимо знать.
  Главное - тянуть время.
  Может быть, Акустий снова заснет?
  "Ты можешь доказать свою невинность, весталка?"
  "Чтооооооо?
  Обалдел, надсмотрщик над рабами?"
  "Судя по тому, как ты разозлилась...
  По тебе итак видно, Ирида - невинная овечка!".
  "Своим умом ты ничего не добьешься, гадкий надсмотрщик над рабами".
  "Ирида!
  Я требую, чтобы ты прямо сейчас возлегла со мной".
  "Но ты же сказал, что сначала посадишь рабыню Дездемону на кол, - я ядовито напомнила. - Затем уже обратишь свой взор на меня".
  
  "Ты не доверяешь, мне, Ирида.
  Не разочаровывай меня.
  Ты обязана меня утешить.
  При тебе мягкое покрывало.
  Постелем в саду под яблоней.
  На покрывале я покажу свою любовь".
  "Тунику одерни, надсмотрщик над рабами".
  "Зачем?"
  "Твоя любовь и так видна из-под туники".
  "Ирида!" - надсмотрщик над рабами прижался ко мне каменным бедром.
  Поцеловал в шею.
  Оттолкнул меня.
  Но опустил руки на мои плечи.
  Заглядывал в лицо.
  "Хочешь предложить мне стать твоей женой, Акустий?"
  "Поооо...
  Почему ты так подумала, Ирида?"
  "Взгляд у тебя жениховский.
  Мне знаком этот затуманенный взгляд. - Я вспомнила, как купец Помпей смотрел на меня после моего танца. - Так мужчина смотрит на девушку перед тем, как сделать ей предложение стать его женой".
  "Я подумаю.
  Под мою ответственность, Ирида.
  Если откажешь, то я не спущу с тебя глаз.
  Не надейся, что будешь спать без меня, весталка".
  "Я в счастливом смятении, Акустий, - я проблеяла. - Еще и ты в женихи напрашиваешься.
  Я часто разочаровывалась.
  Потеряла осторожность.
  Заигрывай со мной, надсмотрщик над рабами.
  Поддразнивай меня.
  Но я не согласна..."
  "Ты не боишься моего гнева, весталка?"
  "Я готова кусать свои локти, Акустий.
  У тебя изменилось лицо.
  Оно стало похоже на мрамор".
  "Ирида!
  Ты не умеешь шутить.
  Ты в положении нищей.
  Будешь делать то, что я захочу.
  Считай это своей работой на меня, Ирида.
  Может быть, тогда тебе будет легче сойтись со мной".
  
  "Стать твоей женой, надсмотрщик над рабами?
  Променять свободу на твое покровительство?
  Я очень злюсь на тебя.
  В то же время радуюсь".
  "Тон твой безразличный, весталка".
  "Зачем я тебе нужна, надсмотрщик над рабами?
  Я же нищая".
  "Если ты согласишься стать моей, то у тебя появятся монеты".
  "Как же Артемида?"
  "Что Артемида?"
  "Твоя родная сестра Артемида.
  Она же - твоя невеста".
  "Артемида не стремится к нашей свадьбе, - Акустий грыз ногти. - Нет.
  Она не против.
  Но она не в восторге".
  "Зато у нее есть выбор".
  "А у тебя, Ирида, выбора нет".
  "Я не могу тебе отказать, Акустий.
  Слишком твое предложение великодушное.
  Я спала и мечтала стать твоей.
  Хоть наложницей, хоть женой.
  Видишь, как я старательно прячу радость".
  "Ты свою радость далеко запрятала, Ирида.
  Я ее даже не вижу".
  "Мне ничего не остается другого, как..." - Я сделала длительную паузу.
  "Тебе ничего не остается ничего другого, как стать моей", - надсмотрщик над рабами расхохотался.
  Он, неожиданно для меня, резко дернул за шкуру волка под моей попкой.
  Я слетела с мраморной скамьи.
  Упала на четвереньки.
  "Я думал, что на шкуре будет удобно, - Акустий продолжал ржать. - Но вижу, что ты уже готова". - Надсмотрщик над рабами навалился на меня.
  "Как обезьяна, - я запыхтела. - Ты, Акустий, не человек.
  Ты, как огромный обезьян".
  "Ты была с обезьяном, весталка?
  Охотно верю.
  Вы, весталки, слишком уж..."
  "Обезьян хотел.
  Но я не хотела.
  Теперь - та же самая ситуация.
  Только обезьян другой. - Я почувствовала, что нельзя медлить. - Я говорила, что ты не оставил мне выбора, Акустий. - Отравленная игла акации вонзилась в ляжку надсмотрщика. - Люди сами виноваты в своих бедах.
  Этим мы отличаемся от животных".
  "Ирида?"
  "Да, Акустий", - я проблеяла.
  Удивлена, что надсмотрщик над рабами после укола иглой еще может разговаривать...
  "Меня кто-то кольнул.
  Наверно, скорпион".
  "На тебя яд скорпиона не действует, Акустий?"
  "Смотря, какой скорпион.
  Если самка скорпиона... - Акустий вытаращил глаза на тунику с драгоценными камнями. - Камушки интересные", - надсмотрщик над рабами прошептал.
  К моему величайшему успокоению заснул.
  Он свалился с лавки.
  "Меня здесь не было, - я огляделась по сторонам. - Выйду через сад соседа.
  Не желаю, чтобы рабы Дианы увидели, как я выхожу из ее сада.
  Купец Помпей, надсмотрщик над рабами Акустий - спящие.
  Многовато для скромной весталки". - Я перелезла через каменную ограду.
  Прошла по чужому саду.
  Выискивала выход не через ворота.
  
  "Я долго тебя ждал, вакханка", - из-за пальмы вышел поспешно стареющий мужчина.
  Отбросил палку-копалку.
  Вытер руки о грязную рваную тунику.
  "Я не вакханка".
  "Я ждал вакханку".
  "Я - весталка.
  Вакханка позже придет".
  "Зачем мне весталка?"
  "Я тоже тебе так скажу, почтенный муж.
  Зачем тебе весталка".
  "Если ты не вакханка, то, как оказалась в моем саду?"
  "Я?
  Йа?
  Я шла и заблудилась.
  Да!
  Я задумалась о ценах на рис.
  Так задумалась, что нечаянно вошла в твой сад.
  Мне же в порт нужно".
  "Я искренне хотел купить твои ласки, - хозяин сада не выглядел озлобленным. - Думал, что ты обыкновенная вакханка.
  Но теперь вижу - ты не она.
  Я понял.
  Но тогда, что мне с тобой делать?"
  "Ничего со мной не делай.
  Почему, если девушка, то обязательно с девушкой надо что-то делать", - я показала зубки.
  Отравленных игл акации у меня на всех деловых хватит.
  "Не сердись на меня, весталка, - хозяин выставил перед собой руки. - Твой дерзкий ответ убедит любого, что ты невинная.
  Но ты ходишь по чужим садам.
  А все знают, что по чужим садам бродят только весталки".
  "Я хочу - как можно скорее - покинуть твой сад, - я подумала и добавила, - добрый хозяин".
  "Мое имя - Полифен, - широкая улыбка расплылась по лицу хозяина.
  "Я - Ирида", - я решила не скрывать свое имя.
  "Ирида.
  Ты мою жену Фитосферу не видела?"
  "Диану видела, Медусу видела, - я загибала пальчики.
  Очень хотела помочь Полифену.
  Он выглядел очень несчастным. - Дездемону видела, Алехандру, Мандрагору.
  Купца Помпея видела.
  Акустия видела.
  Но Помпей и Акустий вряд ли могут быть твоей женой.
  Твоя Фитосфера - красивая?"
  "Я не помню".
  "Ты не помнишь, как выглядит твоя жена?"
  "Вернее - я не знаю, как она сейчас выглядит, - Полифен опустил руки.
  Голос его дрожал. - Мы расстались три раза по десять лет назад.
  Сразу после свадьбы.
  Мы даже не вкусили плодов семейной любви.
  Так что моя Фитосфера - в какой-то степени - тоже весталка.
  Мы в храме поженились.
  Сели в повозку.
  Поехали в мой дом.
  Я смотрел на новую жену.
  Никак не мог прийти к решению.
  Фитосфера спросила меня:
  "Что ты так на меня странно смотришь, муж мой?"
  Я ответил со стыдом:
  "Не знаю, где нам остановиться, Фитосфера.
  Где мы устроим праздник для нас двоих".
  "На площади, где каждый год бывает ярмарка, остановимся, - моя жена обрадовалась.
  Мы ехали, ехали и проехали. - Значит, дальше остановимся, - Фитосфера кусала губки. - Нам нужен тихий скрытый уголок для наших утех".
  Вскоре мы оказались рядом с торфяным болотом.
  "Место холмистое, - я высматривал лужайку. - В Микенах горы и долины.
  Здесь же холмы и болото".
  Мы молчали.
  Постепенно наше молчание становилось более недружелюбным.
  
  "Муж мой, - жена начала злиться. - Ты в любом месте можешь доказать мне свою любовь.
  Даже около торфяного болота".
  "Фитосфера, - я нежно обнял жену. - Я не так представлял первую нашу свадебную ночь.
  На полях и лугах пасется скот.
  Скот на нас смотрит.
  В зеленых кустах прячутся пастухи.
  Представляешь, что они подумают и скажут, когда увидят нас резвящихся.
  Даже через пятьдесят лет эти пастухи будут рассказывать о нас".
  "Пастухи скоро переберутся в Херес.
  О нас забудут".
  "Население Хереса быстро растет, Фитосфера".
  "Так, давай и мы, Полифен..."
  "Фитосфера.
  Не торопись.
  Наши отношения закончатся необратимым.
  Нужно ли тебе это?
  Я тоже хочу доказать тебе и показать.
  Но только не в этой опасной местности.
  Я куплю землю около Херес.
  Земля начнет приносить доход.
  Тогда я тебе и докажу себя".
  "Ты любишь землю больше, чем меня, муж мой, - Фитосфера произнесла тихо. - Ты задумался о земле, а не обо мне".
  "Да, я люблю землю".
  "Я уже забыла, как ты за мной ухаживал перед женитьбой, Полифен".
  "Ты о многом забыла, Фитосфера".
  "Да, от радости, что мы с тобой муж и жена стали, я забыла почти все.
  Но вспомню.
  И не забываю, как ты настойчиво приставал ко мне.
  Пытался залезть под тунику".
  "Ты хочешь моей любви, Фитосфера?"
  "Да, муж мой.
  Дело не в том - хочу ли я, или не хочу.
  Но ты должен".
  "Тогда опускайся на мягкую траву, Фитосфера".
  Фитосфера выпрыгнула из повозки.
  Улеглась на траву:
  "Земля мокрая, Полифен.
  Но и я не сухая".
  "Ветер шевелит траву, жена, - я выбрался из повозки. - Ветер играет с твоими волосами.
  Сначала приведи волосы в порядок". - Я ладонью пытался пригладить волосы жены.
  "Ты боишься коснуться меня, Полифен", - жена захихикала.
  "Я приглаживаю твои волосы, Фитосфера.
  Ветер же их треплет".
  "Оставь мои волосы, муж.
  Во мне есть много, что интереснее волос на голове".
  "Не слишком ли много с нас взял монет жрец? - я отвлёкся от жены. - Мне кажется, что он пожадничал".
  "Нас двое, а жрец был один, - жена задумалась. - Ты мог бы не платить".
  "Ты думаешь, что так легко обмануть жреца, Фитосфера?
  Я не стану тебя разубеждать".
  "Полифен.
  Я готова.
  Поспеши.
  К нам направляются коровы".
  "Очень упитанные коровы, - я восхитился. - У каждой круглые бока".
  Но моя жена мне не ответила.
  Я кашлянул в кулак.
  Снова заговорил:
  "На мокрых землях у болот обычно выращивают рис.
  Рис добавляют в костяную муку.
  Из муки делают солод для пива.
  А вот персиковых деревьев я здесь не нахожу".
  "Где-то кого-то или что-то сжигают, - грудь Фитосферы взволнованно поднималась и опускалась. - Я чувствую запах паленого мяса".
  "В деревне можно жечь все.
  Преимущество деревни перед городом.
  Без сжигания нельзя жить в деревне.
  Поля вокруг покроются костями.
  Я буду разводить овец.
  Не меньше пятидесяти голов.
  А, может быть, и сто.
  Ты хорошая слушательница, Фитосфера.
  Я не зря тебя выбрал в жены".
  "А мне кажется, что я зря стала твоей женой, - Фитосфера ответила с негодованием. - Может быть, ты ничего не можешь?"
  "Теперь, когда мы женаты, мы можем не торопиться в любви.
  Я не хочу всю жизнь кланяться тебе, Фитосфера.
  Я скопил немного монет.
  Ты не должна их тратить.
  Овцы мне кажется очень милыми".
  
  "Полифен.
  Если ты сейчас умрешь, то, сколько человек придут на твои поминки?"
  "Я думаю, что только ты одна будешь на моих похоронах, жена".
  "Ты ошибаешься, Полифен.
  Если ты не докажешь мне, что ты мужчина, то на похоронах своих меня не увидишь".
  "Придется мне поработать сейчас, - я сбросил тунику. - Верь мне.
  Я не хочу, чтобы всю нашу семейную жизнь ты обвиняла меня в том, что я евнух.
  Так мы ничего не добьемся".
  "Наконец", - Фитосфера сладко потянулась.
  "Я не дам тебе повода думать иначе, жена".
  "Так не давай повода, - Фитосфера с удивлением смотрела на меня. - Почему ты не начинаешь, Полифен?
  Я вижу, что ты готов к празднику любви".
  "Ты можешь поклясться мне, Фитосфера?"
  "В чем тебе поклясться, муж?"
  "Поклянись, что ты меня любишь".
  "Люблю, люблю, Полифен".
  "Если любишь меня, то, зачем подгоняешь? - Я присел рядом с женой.
  Крепко сжал кулаки.
  Костяшки пальцев побелели.
  Несколько минут сидел с опущенной головой.
  Затем смело взглянул в глаза жены: - Ты станешь мне изменять, Фитосфера?"
  
  
  ГЛАВА 500
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И МЕДУСА
  
  "Клянусь, что не стану тебе изменять, муж мой".
  "Кое о чем мы должны поговорить Фитосфера.
  Иначе я не смогу осчастливить тебя собой".
  "Разве сейчас разговоры нужны, Полифен?" - Жена потянулась ко мне.
  "Расскажи о своей матери, Фитосфера".
  "Чтоооооо?"
  "Какова мать, такова и дочь.
  Я хочу знать, во что ты превратишься через тридцать лет".
  "Моя мать умерла, Полифен.
  Ты знаешь".
  "Но у тебя есть сестра".
  "Ты хочешь взять в жены мою сестру Каиссу? - Жена расхохоталась. - Ты даже меня еще не взял, Полифен".
  "Я преодолеваю себя, Фитосфера.
  Сам себе не верю".
  "Ты не скрываешь свое желание, Полифен".
  "Да.
  Мое желание у меня на виду".
  "Просторная туника скрывает страсть мужчин, - Фитосфера улыбнулась. - Но ты сбросил с себя тунику".
  
  "Если у нас будут дети, Фитосфера..."
  "Судя по тебе, Полифен, дети не намечаются..."
  "Наш ребенок может упасть с обрыва.
  Или его затопчут овцы.
  Сколько детей нужно родить, чтобы хотя бы один достиг возраста воина?"
  "Снова между нами встала стена, Полифен, - Фитосфера присела.
  Поправила волосы. - Я не понимаю твое отношение ко мне.
  Мы поженились.
  Жрец нас записал на глиняные таблички.
  Мы должны радоваться и наслаждаться.
  Вместо этого ты разговариваешь о земле, о мертвых, о холмах.
  Мои холмы должны тебя интересовать, Полифен".
  "Я изо всех сил стараюсь, Фитосфера.
  Проклинаю себя.
  Но никак не могу тебя так просто повалить".
  "Нет любви, нет детей, Полифен.
  Еще вчера ты пытался меня соблазнить.
  Но сегодня - задумчивый и холодный.
  Даже - поглупевший".
  "Возможно, что ты все придумываешь обо мне, Фитосфера.
  Я по-прежнему желаю тобой обладать.
  Но до нашей женитьбы я спешил.
  Боялся, что другой перехватит тебя.
  Уведет мою невесту.
  Теперь же я - твой муж.
  Я успокоился.
  На жизнь и твое тело смотрю иначе.
  Все равно, как залез в чужой сад.
  В чужом саду надо спешить.
  В своем саду спешить некуда.
  Перезревший персик сам ляжет в ладонь".
  "Персик уже созрел".
  "Персик созрел, Фитосфера.
  Но и завтра он будет... персик то...
  Какое это имеет значение?"
  "Ты не спешишь ко мне, муж, - Фитосфера медленно натянула тунику.
  Забралась в повозку. - Я думаю, что нужно возвращаться в Храм Зевса".
  "Мы только что из Храма Зевса, - я прыгнул в повозку. - Туда-сюда ездить - только ослов зря гонять".
  "Ты не хочешь меня, Полифен".
  "Хочу.
  Ты же видишь, Фитосфера".
  "Он желает, а ты - нет".
  "Разговариваешь непонятно, Фитосфера".
  "Мы вернемся в Храм Зевса.
  Жрец нас разлучит.
  Я больше не хочу быть твоей женой, Полифен".
  "Но ведь мы еще с тобой не были, как муж и жена".
  "Нет, Полифен.
  Мы как раз были с тобой, как муж и жена.
  Как муж и жена, которые прожили вместе тридцать лет.
  И успели надоесть друг другу".
  "На жреца у меня больше нет монет, Фитосфера.
  Я коплю монеты, чтобы купить землю и овец".
  
  "Жрец нас разведет без монет.
  До года женитьбы - бесплатно".
  "Фитосфера".
  "Да, муж мой Полифен".
  "Но, если ты перестанешь быть моей женой, я снова стану приставать к тебе.
  Буду добиваться близости.
  Изомну твою тунику.
  Потому что буду бояться, что тебя уведет другой жених".
  "Я тогда начну вопить, как резаная.
  Мой крик услышат даже в Афинах".
  "Я тебе верю, Фитосфера.
  Улыбка у тебя ослепительная.
  Но, если я сейчас стану приставать, то ты, наоборот, будешь радоваться".
  "Да.
  Потому что мы муж и жена.
  Но ты не пристаёшь ко мне, Полифен".
  "Как все сложно, Фитосфера.
  До свадьбы я горел желанием.
  Но ты не давала себя.
  После свадьбы ты даришь себя.
  Но желание мое не может тебя опалить.
  Я стал мудрее и спокойнее".
  "Вакханки тебя успокоят, Полифен", - Фитосфера подгоняла ослов.
  Мы возвращались в Храм Зевса.
  Моя жена нахмурилась.
  Прикусила губу.
  Я почувствовал, как мое желание возросло.
  Чем ближе развод, тем сильнее становилась моя страсть.
  "Это всего лишь борьба с самим собой", - я бормотал.
  Уже хотел наброситься на жену.
  Но ослы резко остановились.
  Нам дорогу перегородила колесница.
  Красавец патриций не спешил освободить нам путь.
  Патриций пронзал мою жену взглядом.
  Раздевал ее в своих мыслях.
  "Бывает, что в навозной куче светится жемчужина, - патриций мимолетно мазнул по мне взглядом.
  Но обращался к моей жене. - Красавица из красавиц.
  Прелестница из прелестниц!
  Что ты делаешь в грязной повозке?
  Надеюсь, что этот крестьянин тебе не муж?
  Ты - царица!
  Разбойники ограбили твой караван.
  Перебили твоих рабов и стражников.
  Забрали твои богатства.
  Теперь ты вынуждена трястись в разбитой повозке с крестьянином".
  "Фитосфера - не царица", - я не знал, как реагировать на слова знатного патриция.
  У богатых свои развлечения.
  Стукнет меня саблей по голове...
  Но моя жена знала, как реагировать на сладкие речи молодого богатого красавца патриция.
  Оно распахнула глазища.
  И таинственно улыбалась.
  "Перебирайся в мою колесницу, царица", - патриций моей жене подал руку.
  Я сидел с открытым ртом.
  Фитосфера легко перепорхнула в колесницу.
  Сразу засияла, как царица.
  Величественно подняла подбородок:
  "Патриций.
  Надеюсь, что в делах ты столь же дерзкий, как в речах".
  "Я пылаю желанием облобызать тебя, прелестница", - патриций сказал.
  Патриций сделал.
  Он жадно поцеловал мою жену в губы.
  Фитосфера не сопротивлялась.
  "Твое желание не остынет, если ты увидишь торфяное болото?" - Фитосфера спросила строго.
  "Ничто не снимет мое желание, красавица.
  Только ты".
  "На ложе будешь думать об овцах и о земле?"
  "Ты - моя овца".
  "Тогда я согласна", - Фитосфера прижалась к патрицию.
  Он развернул колесницу.
  Кони легко понесли патриция и мою жену.
  Как на Олимпиаде неслась колесница.
  "Фитосфера, - я подгонял ослов.
  Тяжелая повозка с трудом двигалась. - Жена моя.
  Что же ты делаешь?
  Жрец еще не разъединил нас.
  Ты остаёшься моей женой. - Я рыдал.
  Кусал кулаки. - Патриций тебя бросит.
  Он страстно желает тебя, потому что ты не его жена.
  Я теперь тоже готов наброситься на тебя, Фитосфера.
  Потому что ты снова стала недоступная для меня".
  Разумеется, что ни патриций, ни моя жена Фитосфера меня не слышали.
  Я вопил для своего успокоения. - Хозяин сада Полифен вытер набежавшие слезы. - Три по десять лет прошло.
  Я же все еще хочу вернуть свою жену.
  Время от времени утоляю тоску с вакханками.
  Весталка!
  Хочешь на время превратиться для меня в вакханку?"
  "Все мое хорошее к тебе отношение исчезло, Полифен, - я фыркнула. - Я тебя жалела.
  Но ты захотел сделать меня - весталку - вакханкой.
  Подумай в одиночестве о своей глупости". - Я смело отстранила Полифена.
  Вышла из его сада.
  Проскользнула в ворота.
  "Подлец, - я шагала по улице. - Мог бы попытаться меня остановить.
  Неужели, я его ничем не заинтересовала?
  Все обожают весталок.
  Любуются нами.
  Но время предпочитают проводить с вакханками".
  
  Настроение мое ухудшалось и ухудшалось.
  Я прижимала к груди шкуру белого волка.
  В нее завернута туника с драгоценными камнями.
  В порт я вбежала.
  "Ирида, - Диана подпрыгивала и размахивала руками.
  Привлекала мое внимание. - Ты сейчас мимо всех пролетишь.
  В море уйдешь".
  "Я задумалась".
  "Ты бледная, Ирида.
  Что тебя печалит?" - Дездемона, Алехандра, Медуса и Диана обступили меня.
  "Ты долго отсутствовала, Ирида, - Медуса обняла меня. - Мы уже давно погрузились.
  Ждем только тебя...
  Попрощаться".
  "Ирида, - Дездемона смотрела на шкуру белого волка. - Эта шкура на нашей кровати лежала".
  "Звучит нежно - на нашей кровати", - Алехандра облизнула губки.
  "Вот", - я развернула шкуру.
  Отвлекала всех от скользкой темы моей с Дездемоной кровати...
  Сапфиры, рубины, изумруды и бриллианты заискрились в солнечных лучах.
  "Какая красота!" - мои подружки - а я уже твердо решила, что все они мои подружки - запищали в изумлении.
  "Драгоценные камни.
  Бриллианты, сапфиры, рубины, изумруды. - Я проблеяла. - Здесь много.
  Они настоящие.
  Не подумайте, что...
  За один средний рубин меняла мне отсыпал сто золотых".
  "Ого!
  Ирида!
  Мы не спрашиваем, откуда у тебя столько драгоценностей".
  "Вы знаете, откуда.
  Я говорила.
  Намекала.
  Но теперь это не важно.
  Медуса, Дездемона, Алехандра.
  Это вам на новый дом и на жизнь в Норде".
  "Ты с ума сошла, Ирида", - Медуса распахнула глазища.
  "Мы сами заработаем", - Дездемона пропищала.
  "Тебе эти драгоценности нужнее, Ирида", - Алехандра с печалью смотрела на меня.
  "Ирида, не свети богатством, - Диана зашипела.
  Помогла мне завернуть тунику с драгоценными камнями в шкуру волка. - Никто, кроме нас, не должен знать".
  "Забирайте", - я пыталась всучить сверток Медусе.
  "Ни за что, Ирида".
  "Я не прошу.
  Я не предлагаю.
  Я требую. - Я зашипела. - Вдруг, случится так, что я и Диана будем вынуждены сбежать из Херес к вам в Норд.
  Тогда драгоценности нам всем будут очень нужны".
  "Оставь здесь тунику, Ирида".
  "Слишком опасно.
  Зато в Норде у вас драгоценности будут в безопасности".
  "Ты так уверена, Ирида?"
  "Я уверена и не так", - я все же всучила сверток Медусе.
  "Мы не будем тратить твои драгоценности, Ирида, - Медуса прошептала. - Они будут ждать тебя".
  "Нет смысла в драгоценностях, если не тратить их", - я погрозила Медусе пальчиком.
  
  "Ирида, - Алехандра воскликнула и приложила ладошку к губам. - У тебя на шее синяки намечаются.
  Следы пальцев.
  Тебя душили?
  Кто посмел?"
  "Мой жених купец Помпей душил меня", - я усмехнулась.
  "Мы его сейчас..."
  "Не надо его сейчас, - я погладила Алехандру по головке. - Я его уже..."
  "Убила?" - мои подружки спросили с восхищением.
  "Не знаю.
  Вроде спал.
  Я его отравленной иглой уколола.
  У меня иглы со смертельным ядом и с ядом, который усыпляет.
  После сна человек ничего не помнит за последний день.
  Я не поняла, какая игла была.
  Затем Акустий ко мне приставал..."
  "Акустий? - Медуса задрожала мелко. - Но он же должен был спать".
  "Акустий сказал, что с детства принимает яды в малых количествах. - Я поцеловала Медусу в губы. - Пришлось и Акустия уколоть иглой акации.
  Акустий точно не умрет.
  Иначе нельзя было.
  Он грозился догнать Дездемону.
  А потом, как я уже сказала, пожелал меня обидеть".
  "Ирида!
  Ты столько натерпелась за короткое время".
  "Я знаю больше, чем говорю, - я ответила с неохотой. - Помпей и надсмотрщик над рабами Акустий - быстро было.
  Я же хотела уйти через другой сад.
  Через соседний".
  "Через сад Полифена?" - Разумеется, что Диана знает своих соседей.
  "Да, через сад Полифена, - я прищурилась. - Ты любишь соседа, Диана?
  Хочешь стать его женой?
  Или его вакханкой?
  Он мне предлагал..."
  "Вот сама и становись женой Полифена, - Диана надула губки. - Он очень нудный".
  "Полифен предлагал мне стать его женой.
  Только - вакханкой.
  Но это долгая история.
  Он рассказал о своей жене Фитосфере.
  Она тридцать лет назад, сразу после свадьбы, бросила его.
  Умчалась в колеснице с молодым красавцем патрицием".
  "Врет все, Полифен, - Диана расхохоталась. - Каждый раз у него новая история.
  Он забывает, о чем раньше рассказывал.
  Снова начинает придумывать.
  Но он не злой.
  Странный просто.
  Говорят, что он сражался за цезаря.
  Камень от катапульты ударил Полифену в голове.
  С тех пор Полифен - загадочный".
  "Хм.
  А мне его рассказ показался правдоподобным".
  "Полифен часто заходит в мой шатер на ярмарке, - Диана смеялась. - Ты, Ирида, если будешь со мной торговать..."
  "Буду.
  Я уже стала торговкой".
  "То наслушаешься рассказов Полифена.
  То он на ковре-самолете летал.
  То плавал в брюхе огромной рыбы.
  То был мужем царицы Клеопатры.
  То женат был на цезаря.
  Тебе рассказал другую историю"
  "Диана?"
  "Да, Ирида".
  "Разве один человек не может вмещать в себя все? - Я засомневалась. - Вдруг, все это с Полифеном произошло?
  Мы же не знаем?"
  "Мы поговорим с ним завтра", - Диана перестала смеяться.
  "Почему завтра?
  Почему не сегодня, Диана?"
  
  "Диана, Ирида, - Дездемона опустила свою хорошенькую головку на мое плечо. - Вы уже полностью в свои дела погрузились.
  Выглядите, как две настоящие подружки.
  Нам же нужно спасаться из Херес".
  "Время отплывать", - Медуса не смотрела мне в глаза.
  "У кого-то праздник великий, - я подняла подбородочек. - За ярмаркой шумят и веселятся".
  "Совсем неплохо было в камышах на реке, - Алехандра вспомнила. - Мы тоже шумели и смеялись".
  "Играли в Оседлай кита".
  "Мы думали об одном".
  "Прощание может растянуться до вечера", - я пробормотала.
  Молча обняла Медусу.
  Затем - Алехандру.
  Дездемону...
  Диана тоже расцеловалась со всеми.
  Медуса взяла меня за руку:
  "Ирида..."
  "Нет, Медуса, - я покачала головой. - Не надо слов.
  Не надо о серьезном".
  "Ирида.
  Ты говоришь, словно у нас траур", - Алехандра провела ладонью по глазам.
  "Разве..." - Дездемона хотела сказать что-то важное для нее.
  Но замолчала.
  Я отвернулась.
  Медленно побрела из порта.
  Диана взяла меня за руку.
  Мы дошли до ярмарки.
  Только тогда я оглянулась.
  "Галера уже далеко в море, - Диана поняла меня. - У них новая жизнь".
  "У нас тоже новая жизнь, - я пропищала. - Каждый день - новая жизнь.
  Надеюсь".
  Мы вернулись в дом.
  "Ирида?"
  "Да, Диана".
  "А где Акустий?"
  "Здесь лежал.
  Около мраморной скамьи".
  "Как ты думаешь, Ирида.
  Акустий очнулся?
  Сам ушел?
  Или его нашли и унесли рабы?"
  "То, что я думаю - не важно.
  Главное, что Акустия нет в саду.
  Проведаем Помпея?"
  "Где он?"
  "Под персиковым деревом".
  
  "Помпея тоже нет, - Диана остановилась, когда мы обошли сад. - Его тоже унесли".
  "Кто его унес?
  Он слишком тяжелый.
  Не поднять купца".
  "Ты уверена, что Помпей и надсмотрщик над рабами Акустий не вспомнят, что было сегодня?
  Когда очнутся..."
  "Если они очнутся", - я мрачно отвечала.
  "Мы не должны знать о них, - Диана повела меня в дом. - Пусть все думают, что мы не знаем о случившемся".
  Мы вошли в дом.
  Три раба слуги вытаращили на нас глаза.
  "Идите готовить пир", - Диана махнула рабам рукой.
  Они побежали на улицу.
  "Рабы застыли, когда нас вместе увидели", - я засмеялась.
  "Они думают, что ты отравила Акустия и купца Помпея? - Диана сама себя спросила. - Не знают.
  То ли доносить на тебя стражникам.
  То ли благодарить".
  "Мне страшно, Диана".
  "Ирида?"
  "Да, Диана".
  "Ты, куда направилась?"
  "В свою спальню".
  "Дездемона же уплыла".
  "Ну и..."
  "Ты не боишься спать одна, Ирида?"
  "Я же сказала - мне страшно, Диана".
  "Мне тоже страшно, Ирида.
  Поэтому, - щечки Дианы загорелись розовым, - ты будешь жить со мной.
  В моих залах".
  "С тобой, Диана?"
  "Или ты хочешь с Акустием, Ирида?"
  "С Акустием не хочу".
  "Ирида?"
  "Да, Диана".
  "Мы же с тобой подружки..."
  "Мы подружки, Диана.
  Хорошо, что ты поняла".
  "Я была поражена твоим поступком, Ирида.
  Ты так просто отдала драгоценности...
  Я бы назвала твой поступок глупым.
  Безрассудным.
  Но...
  Это великий поступок.
  Я тебе уважаю, Ирида".
  "Так мило, Диана".
  "Ирида?"
  "Да, Диана".
  "Теперь все должны видеть, что ты и я - одно целое".
  "Очень одно целое, Диана".
  "Нам нечего стыдиться, Ирида".
  "Я - весталка.
  Тебя все знают.
  Никто не посмеет нас стыдить, Диана".
  
  Мы пришли в спальню Дианы.
  Я присела на скамью.
  Неловко ерзала.
  Диана кругами ходила вокруг кровати.
  "Ирида?"
  "Да, Диана".
  "Сходим в купальню?
  День был душный".
  "Ты иди, Диана.
  Я к тебе присоединюсь в купальне, - я поправила тунику. - Мне нужно кое-что обдумать". - Просто я не хотела так сразу.
  Нужно хотя бы не вместе появиться в купальне.
  "Я буду ждать", - Диана опустила миленькую головку.
  Кажется, что подруга прочитала мои мысли.
  Диана выбежала из своей залы.
  Я подошла к кровати.
  Присела на шкуру лилового барса:
  "Неужели, мы снова подружились? - Я водила пальчиками по мягкому ворсу. - Невероятно.
  Волшебно.
  Если бы не...
  То я всегда могу уплыть в Норд.
  К Медусе, Алехандре и Дездемоне. - Я вдохнула полной грудью.
  Прилегла на шкуру барса.
  Может быть, на несколько минут заснула. - Сколько времени прошло? - Я открыла глаза.
  Встрепенулась. - Диана еще не пришла?
  Ее увели стражники?
  Обвинили в том, что она отравила Акустия и купца Помпея?" - Я сорвалась с места.
  Понеслась из спальни в купальню.
  Вдруг, услышала из купальни веселый смех.
  Я резко остановилась.
  Сердце мое заколотилось, как соловей в клетке.
  Я спряталась за мраморную статую Венеры.
  Осторожно выглянула.
  "Артемида и Диана, - я чуть не упала в обморок от неожиданности. - Вместе в купальне. - Руки и ноги мои заледенели. - С одной стороны - ничего необычного.
  Никто не мешает Артемиде купаться.
  Но почему они веселятся?
  Диана только сегодня со мной наладила прошлую дружбу.
  Должна была смирено поджидать меня в купальне.
  Она так и сказала, что будет ждать меня.
  Но вместо этого Диана резвится с Артемидой.
  Они держатся за руки и хохочут.
  Им очень весело вдвоем.
  Ах!
  Разжали руки.
  Артемида посыпает голову Дианы розовыми лепестками.
  Диана в ответ осыпает Артемиду... тоже - лепестками роз.
  Почему они хохочут, как безумные?
  Диана что-то рассказала неприличное обо мне?
  Или, наоборот, Артемида сказала смешное обо мне?
  Со мной так ни Артемида, ни Диана не хохотали.
  Со мной ни одна из них не была так свободна и раскрепощена. - Я медленно пятилась.
  Уткнулась спиной в мраморную статую Аполлона: - Только Аполлонов мне сейчас не хватает". - Я уронила Аполлона.
  Он грохнулся.
  Развалился на куски.
  "Ирида?" - Диана выскочила из купальни.
  Артемида приветливо мне махала рукой.
  "Ирида, тебя Аполлон не ушиб?" - Диана заглядывала в мои глаза.
  "Нет, Дианочка, - я едва шевелила губами. - Аполлон не затронул мое сердце.
  Ты с Артемидой купаешься?"
  "Я тебя жду, Ирида.
  Помогала Артемиде.
  Натирала благовониями ее гибкое упругое тело".
  "Этот захватывающий момент я не застала, - я натужно улыбнулась. - Все хорошо, Диана.
  У меня голова заболела.
  Я не стану купаться.
  Подожду тебя в спальне.
  На широкой огромной кровати, на которой так сладко мечтать".
  "Точно, все хорошо, Ирида?"
  "Более чем, - я махнула рукой. - Не обращайте на меня внимания.
  Ты растирала Артемиду.
  Теперь она тебя разотрет с маслом розы.
  Подружки должны помогать друг дружке".
  "Я - скоро", - Диана поцеловала меня в губы.
  Жарко поцеловала.
  Вернулась в купальню к Артемиде.
  Я побежала обратно в спальню Дианы.
  Отыскала чистый пергамент.
  Палочкой на нем чертала иероглифы.
  В иероглифах я не очень.
  Но два знаю точно - иероглиф расставания, и иероглиф возвращения.
  "Пусть Диана расшифровывает эти два иероглифа, как захочет, - я высунула язык от усердия. - Подумает, что я куда-то ушла по делам и скоро вернусь.
  Либо - что я ушла надолго.
  Когда-нибудь вернусь. - Я с окаменевшим сердцем поднялась. - Моя маленькая месть Диане за ее предательство.
  Та, которая подружка, с другими в купальне не должна хохотать. - Я тайно вышла из дома.
  Никем не замеченная, проскользнула за ворота.
  На улице расправила плечи. - Вот и все. - Я вытирала слезинки. - Плохо все начиналось.
  Затем все стало прекрасно.
  И снова - плохо.
  Плохо для меня. - Я наслаждалась своими слезами. - Никому я не нужна.
  Диана даже не поймет, куда и зачем я ушла.
  Она будет продолжать веселиться с Артемидой.
  Еще вакханку Селену в купальню позовут.
  Так им и надо". - Ирида провела ладонью по лицу.
  Словно смахивала свою историю. - Вот я и здесь.
  Рассказала вам о Диане.
  На душе сразу стало легче.
  На душе легче, а на сердце - тяжелее.
  Что мне теперь делать?
  С кем дружить?
  На чье плечо опустить свою голову?
  
   - Ирида, - Джейн потирала ладошки. - Ты надеешься, что мы начнем тебя утешать?
  Я так и не поняла, что с тобой произошло.
  Твоя подруга с твоей подругой ждали тебя в купальне.
  Зачем ты ушла от них?
  Почему не присоединилась?
  Сейчас тоже хохотала бы с ними.
  Что ты напридумывала?
   - Но они.
  Но гадкая Дианка... - Ирида кусала губы.
   - Никакая твоя подруга Диана не гадкая, - Джейн потянулась. - Ты сама создаешь проблемы.
  Преодолеваешь их. - Джейн захихикала. - Прости, что я слишком умно и сложно говорю.
  Я сама не особо понимаю, о чем я.
  Но когда умные слова, то выглядит - важно.
  Возвращайся к своей подруге Диане.
  Не выдумывай.
   - Правда? - Ирида быстро-быстро моргала.
  Повернула головку к Семирамиде и Палладе. - Девочки, вы тоже так думаете, что я сглупила?
   - Конечно, - Паллада опустила ладони на плечи Ириды. - Слишком богатое у тебя воображение.
   - Если бы амазонки так ревновали своих подруг, то не было бы Фемискира. - Семирамида с любовью провела пальчиком по тетиве лука.
   - Спасибо, что поддержали меня, - Ирида вспорхнула. - Я возвращаюсь к Диане.
  
  
  ГЛАВА 501
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  БЕЗ ИРИДЫ
  
  
  (ДАЛЬШЕ ЧИТАЙТЕ В "ХРОНИКИ ФЕМИСКИРА")
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"