O Simona : другие произведения.

Хроники Фемискира. Главы 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение. Хроники Фемискира.
  
  ГЛАВА 54. КАЛИПСО В КОЛЕСНИЦЕ ПРИЖИМАЕТСЯ К СЕМИРАМИДЕ
  
  "Паяц, я - мужчина".
  "Без упоминания моего имени рядом с мужчиной".
  "Я - мужчина", - Пенелопа смышлёная, но упрямая.
  "Теперь другое дело, Пенелопа.
  Теперь я отправлюсь с тобой в Афины".
  Взялись мы за руки и отправились вместе в большой город.
  "Паяц, может быть, станем сенаторами", - в Афинах Пенелопа сразу предложила мне.
  "Я могу стать сенатором, Пенелопа.
  Но ты не можешь быть избрана в сенат, потому что ты девушка".
  "Я же сказала тебе, что я - мужчина".
  "Любой сенатор, который поднимет твою тунику, тут же обнаружит, что ты не мужчина, а девушка, Пенелопа".
  "Паяц, но ты же за все время нашего похода ни разу не поднял на мне тунику".
  "Потому что мы друзья, Пенелопа".
  "Я так не хочу дружить, Паяц".
  "Дружи не так и не со мной, Пенелопа", - мы поругались немножко, а затем скрепили нашу мужскую дружбу поцелуем.
  Вечером мы добрались до жилища философа мудреца Соломона.
  Сначала мы поклонились изображению Аполлона, потом - самому мудрецу, а затем уже - его ученикам.
  "Так ли вы мудры, как красивы, миловидные женственные юноши", - даже мудрец Соломон не распознал в Пенелопе мужчину.
  "Мудрость наша иногда через край выливается", - я смело отвечаю.
  Пенелопа в это время строила глазки ученикам.
  "Через край выливается?" - Соломон заинтересовался.
  "Через край, учитель".
  "Выливается?"
  "Еще как".
  Ночью мы спали все вместе.
  Рядом с Пенелопой по ее левую руку - красивый, добродушный смышлёный юноша Адрастос.
  Справа от Пенелопы - неподражаемый я.
  Крепко мы подружились той ночью.
  Стали неразлучными друзьями втроем.
  Адрастос даже не догадался и не заметил, что Пенелопа - девушка.
  Он называл ее милым другом.
  Я и Пенелопа влились в дружный коллектив философской школы Соломона.
  Провести и подшутить над Адрастосом было проще простого.
  Он полностью ушел в науки и шуток не понимал.
  Мы шутили с Пенелопой, вместе посещали термы.
  Но никто из учеников и даже мудрец Соломон так и не поняли, что Пенелопа - не миловидный женственный юноша, а - девушка.
  Так бы и продолжалось дальше, если бы не жена Соломона - Саския.
  "Как ты до сих пор не приметил, что Пенелопа - девушка?" - Саския пытала мужа.
  Мы потом узнали об их разговоре.
  "С чего ты взяла?" - мудрец от удивления даже чуть бороду из рук не выронил.
  "Мужчины, когда кланяются перед статуей Аполлона, то сначала на левое колено становятся, а потом на правое.
  Женщины - наоборот".
  "Это еще не доказательство, что Пенелопа - девушка.
  Паяц тоже сначала на левое колено встает".
  "Паяц он и есть Паяц, - Саския не отступала от своей идеи разоблачить Пенелопу. - Разве одного случая тебе не достаточно с коленями Пенелопы, Соломон?"
  "Колени у Пенелопы примечательные, замечательные, мраморные, - мудрец засмеялся. - Нет, нужен еще один случай.
  Без второго доказательства я не поверю, что Пенелопа - девушка".
  "Тогда просто задери на ней тунику, Соломон".
  "Я? Прославленный учитель философ стану задирать тунику своего ученика?
  Не бывать этому, Саския".
  "Сколько раз бывало, Соломон, а теперь - не бывать?
  Тогда в термах просто осмотри голую Пенелопу".
  "В термы ходят не для того, чтобы осматривать друг друга и пялиться друг на друга".
  "Зачем же еще ходят в термы, Соломон?"
  "В термах люди омывают свои тела".
  "А я и не подумала об этом", - Саския надолго замолчала.
  И вот однажды Саския пригласила меня и Пенелопу в гости.
  Подала крепкий чай.
  И когда я и Пенелопа от чая захмелели, то Саския расспросила нас обо всем.
  Мы ей все и рассказали.
  Проснулись мы утром.
  Вспомнили, что выдали жене учителя свою тайну.
  Теперь нам нельзя было оставаться в философской школе.
  Сказали мы Адрастосу, что надо нам немедленно домой возвращаться.
  Запечалился Адрастос.
  В печали выбивал на глиняных табличках наши имена.
  Начал нас Адрастос на коленях уговаривать.
  Тысячу раз умолял нас.
  Сказал, что без нас ему не жить.
  Мы же боялись гнева Соломона, поэтому не оставались в школе.
  Вызвался Адрастос нас проводить до Помпеи.
  Долго мы шли, никак не могли наши руки расцепить.
  Пришла пора около Фив расстаться нам, попрощаться.
  Но мы так и не смогли.
  Далеко ушли от больших городов.
  Решила Пенелопа Адрастосу тайну открыть, что она не мужчина, а девушка.
  Но стыдно так просто в лоб залепить ученому юноше правду.
  Решили я и Пенелопа, что станем Адрастосу загадками открывать свою тайну.
  Я увидел у дороги утку.
  "Адрастос, утка - самка, а у нее яйца есть", - я тонко намекаю, что Пенелопа - девушка.
  Не понял Адрастос моего намека.
  "Посмотри, Адрастос, на белых кроликов в поле, - Пенелопа с другого бока к Адрастосу подходит. - Один кролик впереди скачет.
  Второй кролик сзади него заходит.
  Весело кроликам, когда они разного пола".
  "Мне всегда весело", - Адрастос и на этот раз не понял нашу подсказку.
  Прошли мы еще дорогой пыльной.
  "Видишь, Адрастос, воин с воином сражаются на мечах, - я показал пальцем. - Один воин другого воина мечом поразит в сердце.
  Заберет себе вещи и деньги проигравшего.
  Домой отнесет - жене и детям".
  "Кровавые деньги", - Адрастос не понял намека.
  "Погляди, Адрастос, два орла вместе летели.
  Затем они полетели в разные стороны.
  Один орел - на Норд.
  Другой орел - на Юг.
  Орлы, орлы, зачем вы расстаётесь.
  Лучше в одном гнезде воркуйте". - Пенелопа уже терпение теряет с недогадливым Адрастосом.
  "Пенелопа, Паяц, - Адрастос слезы вытирает. - У меня и так тяжело на сердце, потому что мы расстаемся.
  Вы же мне о воинах, об орлах, об утках и кроликах рассказывается.
  Сердце разрывается от ваших рассказов".
  "Если не понимаешь наших разговоров, Адрастос, то разойдемся по-плохому, - я поднял камень. - Итак, слишком далеко зашли".
  "По-плохому не надо, - Адрастос взмолился. - Позвольте еще за ваши руки жаркие влажные подержаться".
  "Если так уж влюбился в нас, Адрастос, то приглашаю тебя в гости, - Пенелопа начала интриговать. - Есть у меня сестренка, очень похожая на меня.
  Умная красавица сестра моя.
  Я, когда домой ворочусь, то с отцом поговорю.
  Пусть он отдаст мою сестренку за тебя замуж.
  Согласен?
  Тогда копи деньги на свадьбу.
  Я же постараюсь все уладить".
  "Непременно прибегу на свою свадьбу с твоей сестренкой, Пенелопа, - Адрастос отвечал с жаром.
  Обернулся ко мне и обнял крепко-крепко, по-дружески: - Паяц, а у тебя нет второй сестренки красавицы для меня?
  Я бы взял замуж двух ваших сестричек".
  "У тебя будет шанс, Адрастос, - я отвечаю. - Только у меня нет ни братика, ни сестрички.
  Поэтому сестрёнка Пенелопы у нас одна на двоих, сестренка".
  "Одна на двоих, Паяц?" - Адрастос внимательно долго смотрел в мои глаза.
  "Одна на двоих", - Пенелопа не выдержала нашей глазной дуэли и вставила свое слово.
  "Одна на двоих, Пенелопа?" - Адрастос перевел пытливый взгляд на Пенелопу.
  "Одна на двоих", - Пенелопа повторила.
  "Если я возьму замуж вашу сестренку, то она будет одна на троих?" - Адрастос подсчитывал на пальцах.
  "Тогда, наша сестренка будет одна на троих".
  "Точно - одна на троих?"
  "Сколько денег у тебя хватит, столько и будет одна на троих", - Пенелопа заверила.
  Пошли мы дальше.
  Вдруг широкая река с крокодилами нам дорогу перегородила.
  "Адрастос, сбегай, найди нам лодку, чтобы переправиться", - я приказываю нашему другу.
  Адрастос за лодкой побежал, а я и Пенелопа случайно с обрыва свалились в реку.
  Чудом выплыли на другой берег.
  Вымокли, туники наши прилипли к телам и обрисовывают формы.
  Смотрим, Адрастос к нам гребет на лодке.
  "Что же вы меня с лодкой не подождали, - Адрастос торопится. - Вымокли.
  Снимайте ваши тунику и сушите их на солнце".
  "Нет, Адрастос, нам стыдно до свадьбы снимать туники, - я и Пенелопа в один голос взвыли. - Лучше ты ворочай назад.
  Пришла пора нам расстаться до свадьбы.
  Не подплывай к нам близко, Адрастос.
  Возвращайся назад в школу Соломона.
  Но не забывай о своем обещании взять в жены нашу сестричку.
  А то нехорошо выйдет: гостей пригласим на свадебный пир.
  Невеста приготовится, умаслит тело лепестками роз.
  А ты не придешь, жених".
  "Если я не приду, то никто не придет", - Адрастос ответил словами из сочинения Сократа.
  Неделя прошла.
  Как-то утром вспомнил, Адрастос, что мы его жениться приглашали.
  Собрался он в дорогу, денег прихватил - своих и учительских.
  Подошел юноша к воротам дома Пенелопы.
  Назвал свое имя и сказал, зачем пришел.
  "Почему ты пешком, а не в колеснице? - Пенелопа спрашивает из-за двери. - Ты бедняк, Адрастос?
  Не насобирал денег на колесницу?"
  "Я богатый, поэтому не разбрасываю деньги на ерунду, - Адрастос важно отвечает. - Если у меня будет колесница, то меня призовут в армию.
  В армии моих коней убьют.
  Тогда я превращусь в бедняка".
  "Если ты богатый, Адрастос, то заходи", - Пенелопа приказала слугам, чтобы они открыли ворота.
  Сидит Адрастос в пиршественном зале, ждет, когда я и Пенелопа к нему якобы нашу сестренку приведем.
  Но не знал Адрастос, что два дня назад Пенелопа вышла замуж за сенатора Циклопа.
  У сенатора один глаз, поэтому его Циклопом зовут.
  Мы же не можем открыть Адрастосу страшную для него истину.
  Он все надеется на свадьбу.
  Долго ждал Адрастос.
  Потом потерял терпение, рассердился.
  Забыл о хороших манерах.
  Забыл и о том, что он доброго нрава.
  Поднял Адрастос шум.
  Разбил все статуи, которые в зале находились.
  Пришлось нам выйти к Адрастосу.
  Только забыли мы одеться.
  Понял, Адрастос, что Пенелопа - не юноша, и что никакой у нее сестры нет.
  Поглядел на нас печально и спрашивает:
  "Значит, не будем втроем с сестрой?"
  "Значит, не будем втроем с сестрой".
  "Помните наш уговор, когда мы прощались?"
  "Ты бы еще год просидел у Соломона в учениках, Адрастос.
  Не надо было уплывать от нас на лодке.
  Думал, что тебя вечно ждать будут", - Пенелопа очень рассердилась, когда увидела, что Адрастос все статуи изувечил.
  "Вы же сами меня отослали", - Адрастос гневом наливается.
  Лицо стало свекольным, фиолетовым.
  "Мы сказали, а у тебя должна своя голова на плечах быть, Адрастос, - я присел на обломок статуи сатира. - В кругу друзей не надейся".
  "Захотел бы, не послушал бы нас и не ушел бы", - Пенелопа язык показала Адрастосу.
  "Слишком долго ты в школе Соломона собирался, - я язвительно добавил. - Наверно, тебе нравится больше на табличках палочкой чертить, а не любить".
  "Забыли мы друг друга, - Пенелопа произнесла печально. - Не порти наши прежние хорошие отношения, Адрастос.
  Отдавай мне деньги, которые ты принес".
  "Я принес их на свадьбу".
  "Вот и будут твои деньги свадебным подарком мне и сенатору Циклопу", - Пенелопа выхватила мешок с деньгами из рук Адрастоса.
  "Мало ты насобирал денег", - я и Пенелопа пересчитали монеты.
  "Аяйяай", - Адрастос заплакал от горя.
  Но делать нечего - без жены, без денег пустился в обратный путь.
  Я побежал за ним, хотел утешить.
  Так утешил, что и расставаться не захотел с Адрастосом.
  Мы дальше вдвоем с ним пошли.
  Но Адрастос все о Пенелопе тоскует.
  Заболел даже от тоски, прыщами и язвами покрылся.
  Ни один лекарь бесплатно не хочет лечить Адрастоса.
  Отправились мы к Соломону за советом, как самому Адрастосу излечиться от тоски.
  "Только новой девушкой старая скорбь лечится", - Соломон осмотрел Адрастоса и произнёс печально.
  Вышли мы с Адрастосом на центральную площадь в Афинах.
  Стали искать девушку, похожую на Пенелопу.
  Девушек много, и похожих - еще больше.
  Но ни одна не хочет выходить за больного бедняка Адрастоса.
  От горя Адрастос ушел из Афин и сделался отшельником.
  День сидит отшельником, второй день сидит - уже настоящий отшельник.
  Простился Адрастос с миром людей веселых.
  Поселился в мире людей болтливых, философов.
  Задумала Пенелопа со своим мужем в Афины в сенат наведаться.
  Запрягли они статных коней в колесницу.
  Сели и поехали в Афины в сенат.
  Я за колесницей бегу, потому что места мне не хватает в колеснице.
  Остановились мы около Афин, чтобы полакомиться сладкими финиками с финиковых пальм.
  В Афинах овощи и фрукты дорогие, поэтому мы наедались впрок.
  Сенатор Циклоп довольный очень был.
  Все на молодую жену - Пенелопу - оглядывается.
  Ну, и на меня бросает изредка красноречивые взгляды.
  Я же Пенелопе, как брат, или как сестра.
  Пенелопа за сладкими финиками все дальше и дальше отходит от колесницы.
  Остановилась она около самого большого финикового дерева.
  "Замри", - я кричу Пенелопе.
  "Здесь разбойники водятся, в финиках", - сенатор Циклоп побежал к Пенелопе, чтобы ее обратно в колесницу вернуть.
  Вдруг, загудело под землей, зашумело.
  Высунулась грязная рука из норы и за ногу Пенелопу потащила под землю.
  Пенелопа верещит, руки к нам протягивает, просит, чтобы мы помогли ей.
  Но я и сенатор Циклоп застыли от страха.
  Слишком уж рука неправдоподобно выглядела.
  Зацепилась туника Пенелопы за куст розы.
  Осталась на кусту.
  А голая Пенелопа с криками и слезами в норе скрылась.
  Мы час прождали, а затем осторожно к норе подошли.
  Сенатор Циклоп рваную тунику Пенелопы с куста снял и к лицу поднес.
  "Туника сохранила запах моей Пенелопы", - сенатор вдыхал аромат тунику.
  "Рваная?"
  "Да, рваная рана на сердце".
  "Я о тунике спрашиваю, сенатор".
  "Рваная туника, ее уже не продашь".
  "Может быть, можно ее починить кожаными нитками?"
  "На нитки больше денег уйдет и на починку, чем на новую тунику, Паяц".
  "Зачем тебе новая туника для Пенелопы, сенатор, если Пенелопы уже нет?"
  "Не нужна мне новая туника для Пенелопы", - сенатор согласился.
  Мы осторожно заглянули в нору.
  А нора - не нора, а огромная пещера.
  И та пещера в другую пещеру переходит.
  Зажгли мы факелы и по пещерам отправились.
  "Здесь наш товарищ Адрастос жил отшельником, - я догадался по рисункам и надписям на стенах пещер. - Очень подробно изобразил, чем мы занимались в учении у мудреца Соломона".
  "Так вы этим занимались"? - сенатор Циклоп в неописуемый гнев пришел.
  Стал меня колотить больно и обидно.
  Когда устал меня колотить, то мы дальше отправились.
  Видим свет в конце туннеля.
  Перед выходом на стене стихотворение выбито на камне.
  "Циклоп, серьезный богатый патриций.
  Почему ты один?
  Сам себе ты господин.
  Взял невесту для добра.
  Пенелопа предала.
  Стыдно, стыдно, Циклоп жених.
  И Паяц чего-то тих.
  Нет ни денег, ни вина.
  Пенелопа теперь мне жена".
  Сенатор до конца стихотворение дочитал.
  Разозлился пуще прежнего.
  Из пещеры выскочил.
  Да не заметил высокий обрыв над рекой.
  С обрыва в реку так и скатился к крокодилам.
  Я же осторожно спустился и собирал по дороге вещи, которые слетели с сенатора Циклопа, когда он падал. - Паяц слез с колесницы.
  - Почему сенатор Циклоп не предложил тебе стать его женой, Паяц? - Амфибрахий усмехнулся.
  - Потому не предложил мне сенатор стать его женой, - Паяц орошал кустики. - Потому, что не успел он.
  - Откуда ты знаешь, Паяц, что он предложил бы, если бы успел?
  - По глазам сенатора видно, что я ему понравился
  - Если ты ему понравился, то зачем сенатор колотил тебя в пещере.
  - Бьет, значит - любит, - Паяц опустил тунику.
  - Ого, Паяц, а к нам новая Пенелопа пришла, - Амфибрахий задрожал.
  К нему медленно приближалась обнаженная Калипсо.
  Семирамида наложила стрелу на тетиву:
  "Зачем Калипсо вышла из укрытия?
  Теперь я не услышу от мужчин военную тайну, которую они могли бы разболтать, уверенные, что их никто не подслушивает".
  
  НЕ БЫВАЕТ ВОЕННЫХ ТАЙН, ВСЕ ТАЙНЫ - ОДИНАКОВО ТАЙНЫЕ
  
  - Нет, не Пенелопа, а другая, - брови Паяца полезли на лоб от удивления. - Моя Пенелопа лучше была. - Паяц с презрением смотрел на Калипсо.
  Калипсо ответила ему уничтожающим взглядом.
  - Нет, лучше не бывает, - Амфибрахий облизывал губы языком, а - Калипсо - взглядом.
  За похвалу Калипсо улыбнулась Амфибрахию.
  - Калипсо, прячься обратно в кусты, - Семирамида вскричала в отчаянии.
  - Еще одна голая? - Паяц переполошился.
  - Семирамида, что ты боишься, выходи, - Калипсо махнула ручкой кустикам, за которыми стояла за деревом Семирамида. - Ты же в любой момент можешь пустить стрелы в Амфибрахия и Паяца.
  - Не могу, потому что ты стоишь на линии стрелы, - Семирамида отчаянно завизжала.
  - Засада, - Амфибрахий схватил Калипсо и прикрылся девушкой.
  - Засада и досада, - Паяц спрятался за ними.
  - Калипсо, ты вызываешь только отрицательные эмоции, когда все портишь, - Семирамида вышла на дорогу.
  - Я вызываю интерес к себе, - Калипсо улыбалась амазонке.
  - Вы, девушки, разговариваете так, будто вы одни в лесу, - Амфибрахий укорил. - Ничего, что мы здесь?
  Я и Паяц?
  - Калипсо, если бы ты не выскочила похвастаться своим блистающим телом, то я бы дослушала мужчин, - Семирамида не ответила на вопрос Амфибрахия.
  Она не опускала лук.
  Паяц и Амфибрахий не спускали с него глаз.
  - Но ты же сказала, чтобы я обнаженная вышла отвлечь мужчин.
  - Отвлекла бы, когда нам понадобилось бы, - Семирамида сделала шаг назад.
  - Мне понадобилось выйти, Семирамида.
  - Почему же тебе за кустиками не сиделось, Калипсо? - Семирамида распалялась. - Захотела покрасоваться?
  - Я не красовалась, я испытывала волнение, Семирамида.
  - Испытывала мое терпение, а не волнение, Калипсо.
  - Знаешь, как приятно, когда подруга прикрывает мою спину? - Калипсо томно пропела.
  - Я знаю, как приятно, когда подруга в бою прикрывает спину, Калипсо.
  Но сейчас не тот случай.
  И ты мне не подруга, Калипсо.
  
  ЗА ПОДРУГ ПРИХОДИТСЯ РАСПЛАЧИВАТЬСЯ ДОРОЖЕ, ЧЕМ ЗА ВРАГОВ
  
  - Я чувствовала себя и чувствую в полной безопасности.
  Кожу слегка покалывает, но это покалывание возбуждает хорошие мысли.
  - Судя по набухающим сиськам, не только мысли у тебя возбуждаются, - Амфибрахий захохотал.
  Мужчины пока никак не воспринимали всерьез одну хрупкую амазонку и ее безоружную подругу.
  - Семирамида, они на меня пялятся и оскорбляют, - Калипсо надула губки, но глазки ее блестели в восторге.
  - Разве это оскорбление для девушки, когда ее голую разглядывают храбрые воины? - Амфибрахий игриво укусил Калипсо за ушко.
  Калипсо взвизгнула.
  - Ты получаешь то, что хотела, - Семирамида зашипела. - Выдумала выйти из-за кустиков.
  - Ты мне завидуешь, Семирамида.
  - Я так понимаю, что Итона вы убили? - Амфибрахий даже не расстроился. - Сдавайтесь, девушки, лес окружен нашими когортами.
  - Или Итон заключил с вами сделку? - Паяц захихикал. - Он - вам дал, вы - ему.
  - Наглец, - первая стрела ударила в грудь Паяца.
  Вторая через секунду нашла Амфибрахия.
  - Все же убили, - Паяц прошипел через булькающую во рту кровь.
  - Паяц, ну кто тебя за язык твой дергал? - Амфибрахий стонал. - Мы бы договорились с девушками.
  Они сложили бы оружие к нашим ногам.
  - Не сложили бы мы оружие, - Семирамида сверкнула глазищами.
  - Сложили бы, сложили, - Паяц злорадствовал.
  - Никуда бы вы не делись от мужской силы, - Амфибрахий затихал.
  - Значит, мы ошиблись, что не сложили оружие к вашим ногам, - Семирамида выдернула стрелы из Паяца и Амфибрахия.
  - Она еще шутит, - Паяц закрывал ладонью рану.
  - Остроумно шутят амазонки, - последние слова Амфибрахия.
  - Не нравится мне юмор амазонок, - Паяц выгнулся. - От ваших шуток в груди колет.
  - Вы все равно бы погибли, потому что один воин плюс один воин - два воина, - Калипсо добралась до своей любимой темы - цифры.
  - Я узнал тебя, Калипсо, - Паяц задрожал. - Ты все считаешь.
  - Я вас тоже посчитала.
  - Поэтому мы умираем, - Паяц страшно засмеялся с хрипами и бульканьем.
  - Вообще-то вы умираете, потому что я вас стрелами достала, - Семирамида покачала очаровательной головкой.
  - Нет, не стрелы нас убили, а цифры этой, - рука Паяца застыла, указывая на Калипсо.
  - Нет, все же амазонка вас убила, а не мои цифры, - Калипсо подняла головку: - Семирамида, ты могла бы и не насмерть их убить, - Калипсо натягивала тунику.
  - Не насмерть я убивать не умею.
  - Дикая ты, амазонка.
  - Я много раз слышала, что я дикая.
  Между прочим, Калипсо, ты сорвала мне военную операцию по прослушиванию.
  - Что интересного могли сказать два воина? - Калипсо пожала плечами. - Только шуточки у них и болтовня пустая. - Калипсо забрала кошельки Паяца и Амфибрахия.
  - Нам нужна эта колесница, - Семирамида отважно вступила в колесницу.
  Лошади с недоверием посматривали на амазонку, но стояли смирно. - Чем быстрее мы дальше, тем лучше.
  
  ДАЛЬШЕ ВСЕГДА СПОКОЙНЕЕ, ЧЕМ БЛИЖЕ
  
  - А это я тоже слышала, что нам нужно быстрее убегать, - Калипсо с опаской взошла в колесницу. - Ты умеешь управлять колесницей?
  - Ха, любительница цифр Калипсо, - Семирамида надменно засмеялась. - Умеет ли амазонка управлять колесницей?
  Цезарь так не управляет страной, как амазонки колесницами, - Семирамида чуть повела поводьями.
  Лошади послушно двинулись дальше по дороге.
  - Семирамида, - Калипсо захохотала.
  - Над собой смеешься? - Семирамида сдвинула брови.
  - Нет, ты снова не в ту сторону.
  - Я думала, что лошади знают, где Фивы.
  - Может быть, лошади лучше тебя знают, где Фивы, Семирамида, но ты же не объяснила лошадям, что нам надо в Фивы.
  - Нам надо в Фивы, - Семирамида сказала лошадям.
  - Фивы - там, - Калипсо указала рукой. - Лошади меня понимают больше, чем тебя, амазонка.
  - Лошади просто не хотят тебя обидеть, Калипсо, - Семирамида надула губки.
  - Почему ты не гонишь лошадей во весь опор, Семирамида? - Калипсо полюбопытствовала через пять минут.
  - Во весь опор означает - спалить сразу лошадей, - Семирамида наслаждалась ровным ходом колесницы. - Тише едем - дальше будем.
  - В моей умной головке вопросов возникает все больше и больше, - Калипсо намеревалась сказать, какие вопросы.
  Но тут колесо налетело на камень.
  Девушки подпрыгнули.
  - Ай, я язык прикусила, - Калипсо зашипела на Семирамиду.
  - Следи за дорогой, Калипсо.
  - Я думала, что ты, возница, поэтому ты должна следить за дорогой.
  - Я слежу за дорогой, но не за камнями, - Семирамида усмехнулась.
  - Семирамида, мне кажется, что тебе понравилось, что я прикусила язык.
  - Нет, я не злорадствую, Калипсо.
  Меня не радует твой прокушенный язык.
  - Зато ты показываешь свое превосходство в колеснице, Семирамида.
  - Если будешь смотреть на меня и искать слова, чтобы поддеть, то снова можешь язык прокусить, - Семирамида захихикала.
  - Семирамида, мне страшно подпрыгивать в колеснице на камнях, - Калипсо после третьего прыжка пролепетала. - Можно я подержусь за тебя?
  - За меня?
  - Да, Семирамида, подержусь за тебя, чтобы не вылететь из колесницы.
  - Но мы же условились не дотрагиваться друг до дружки, Калипсо.
  
  ТРУДНО НЕ ДОТРАГИВАТЬСЯ, КОГДА РУКИ ТЯНУТСЯ
  
  - Я буду держаться за край твоей туники, Семирамида.
  - Ты можешь порвать мою тунику, Калипсо.
  - Твою тунику стрела не пробила, Семирамида.
  - Стрела не пробила, а твои ручки могут порвать небесный материал.
  - Тогда я обхвачу тебя за плечи, Семирамида.
  Обхват троганьем не считается.
  - Обхвати, но не трогай меня, Калипсо.
  - Спасибо, что вошла в мое положение, Семирамида.
  - Я не вошла в твое, Калипсо.
  - Ай, - на очередной кочке Калипсо чуть не вылетела из колесницы.
  - Ай, Калипсо, - Семирамида вскрикнула. - Ты обнимаешь не мои плечи, а грудь.
  - Где плечи, там и грудь, Семирамида.
  - У тебя вроде бы груди не из плечей растут, Калипсо.
  - У меня вроде бы груди?
  Нет, Семирамида.
  У меня - груди, а не вроде бы.
  - Все равно - убери руку с моей груди, Калипсо.
  - Тогда я упаду.
  - Если будешь меня лапать в колеснице, то я тогда упаду, Калипсо.
  - Упадешь от радости, Семирамида?
  - Упаду, потому что не смогу управлять колесницей.
  Ты дергаешь меня постоянно, Калипсо.
  - Больше дергать не буду, - Калипсо надула губки. - Простую поддержку в колеснице ты, сладострастная амазонка, превратила в обиду.
  - Я - сладострастная? - Семирамида обернулась.
  Пропустила выбоину на дороге.
  Колесницу тряхнуло сильно.
  - Конечно, ты сладострастная, амазонка, - Калипсо злобно проблеяла. - Сладострастничала с моей Дианой.
  - Но ты же сказала, что тебе нравится, и ты не обиделась.
  - Сказала, а теперь пересказала, - Калипсо вцепилась в плечи Семирамиды. - У нас, девушек, все зависит от настроения.
  - Да, я согласна, что настроение нами управляет.
  
  НАШЕ НАСТРОЕНИЕ ЗАВИСИТ ОТ НАСТРОЕНИЯ ТЕХ, КТО НАМ ДЕЛАЕТ НАСТРОЕНИЕ
  
  - Семирамида, впереди крутой поворот, - Калипсо от страха нарушила запрет.
  Крепко-крепко прижалась к Семирамиде.
  
  
  ГЛАВА 55. СЕМИРАМИДА, КАЛИПСО и ФИЛОСОФ ТИБЕРИЙ
  
  - Для кого крутой поворот, а для кого - поворот в настроении, - Семирамида лихо засвистела. - Не бойся, Калипсо.
  Любой поворот мне под силу. - Семирамида чуть подалась вперед.
  Поворот стремительно приближался, словно... словно поворот.
  Справа нависала красная голая скала.
  Слева - яркими изумрудами играла пропасть с далёкими деревьями внизу.
  - Что за Аид, - Калипсо натянула поводья.
  На дороге выросло чудовище.
  Волосатое, мычащее оно размахивало длинными лапами.
  Лошади шарахнулись от неожиданного препятствия.
  - Не налево, а направо, хотя бы чуть направо, лошадки, - Семирамида сжала зубы.
  - Семирамида, топчи его, топчи конями, - Калипсо завизжала.
  - Я бы затоптала конями, но они не согласны, - Семирамида оттолкнула от себя Калипсо.
  Левое колесо колесницы ударило чудище.
  Аид, или его волосатое воплощение, отлетел, воспарил над обрывом и рухнул вниз.
  - Не Гермес он с летающими сандалиями, не Гермес. - Неимоверными усилиями Семирамида развернула колесницу к скале и остановила.
  Пока лошади раздумывали: спрыгнуть ли в пропасть или просто умереть от ужаса, Семирамида выскочила из колесницы.
  - Он не волк, но что-то волчье в нем проглядывало, - амазонка обмотала поводья вокруг жилистых кустов.
  Но обезумевшие лошади загадочно выпутались.
  Они свободные понеслись по дороге в светлую даль.
  - Теперь мы без лошадей, но с колесницей, - Калипсо поднималась с коленей.
  - Я тебя запрягу в колесницу, Калипсо, - Семирамида прорычала.
  - Семирамида, ты рычишь, как чудовище, которое стояло на дороге, - Калипсо осматривала себя.
  - Калипсо в тебе сзади палка торчит, - Семирамида произнесла спокойно. - Только не волнуйся.
  Сучок в правую ягодицу вошел.
  Сучок в попе - не стрела.
  Не опасно и даже почетно.
  - Сучок в попе? - Калипсо побелела. - Почему почетно?
  - Потому что ты живая еще, - Семирамида выдернула палочку из ягодицы Калипсо.
  
  ЖИТЬ - ВСЕГДА ПОЧЕТНО
  
  - Ты лечи меня, лечи, амазонка, - Калипсо прошептала внезапно истончившимися губами. - Я же отвернусь, и всем своим гордым и надменным видом буду показывать, что в твои дела не лезу.
  - Что тут лечить, - Семирамида поморщилась от боли под лопаткой. - Сейчас мазь наложим. - Семирамида наклонилась, собирала травки и листики.
  Затем набрала полный ротик и жевала. - Калипсо, повернись ко мне спиной и немножко наклонись.
  - Звучит романтично, как в комедиях Сократа, - Калипсо захихикала через силу.
  Но исполнила, что потребовала Семирамида.
  - В течение двух часов тебе лучше воздержаться от поездок на колесницах, - Калипсо наложила мазь и одернула тунику на Калипсо.
  - В течение двух часов мне воздержаться от поездок на колесницах? - Калипсо заливисто рассмеялась.
  - От поездок и от сучков воздержись, Калипсо, - Семирамида тоже хрустально смеялась. - Калипсо...
  - Спасибо, Семирамида.
  - От спасибо у меня после удара стрелы наемного убийцы болеть не перестанет, - Семирамида сложила губки сердечком. - Намажь и мне, пожалуйста, Калипсо.
  - Намазать целебным снадобьем твою попку, Семирамида?
  - Не попку, а ямку под левой лопаткой, где стрела хотела войти в меня, - Семирамида сморщилась от боли. - А то я забуду, что в меня стрелял убийца.
  - Здесь, Семирамида?
  - Здесь, Калипсо.
  - Я приложила всю мазь - хватит?
  - Калипсо, - через пять минут Семирамида прошептала. - Достаточно.
  Убери свою ладонь с моей спины.
  - Подумаешь, - Калипсо фыркнула, как молодая сноровистая кобылка. - Ничего интересного для меня в твоей спине нет, амазонка.
  Ты же не сказала, сколько времени нужно прижимать мазь к твоей болячке.
  Я и держала ладонь до полного исцеления.
  - Исцеление началось, - Семирамида опустила тунику.
  
  ИСЦЕЛЕНИЕ НАЧИНАЕТСЯ, КАК ТОЛЬКО ПОЯВЛЯЕТСЯ НАДЕЖДА
  
  - Нет, честно, скажите, откуда вы взялись, болтливые женщины, - донеслось из пропасти.
  - Аид разговаривает с нами из Тартара? - Семирамида раскрыла очаровательынй ротик.
  - Тартар с нами говорит голосом Аида, - Калипсо подобрала с земли длинную палку и двинулась к краю пропасти.
  - Калипсо, тебе пора в Тартар? - Семирамида осторожно ступала за Калипсо.
  - Я вишу, слушаю, и никакого удовольствия не получаю, - из бездны слышалось ворчливое. - Вы, девушки, готовы часами, годами говорить о ни о чем.
  Зачем говорить, если говорить не о чем?
  - Кажется, философ объявился на нашем жизненном пути, - Калипсо заглянула в пропасть. - Философы любят селиться около больших дорог.
  Роют пещеры, философствуют, ведут праздный образ жизни.
  - Ведут праздный образ жизни, - Семирамида повторила. - Калипсо, ты, наверно, сильно ударилась головкой, потому что говоришь не по-человечески.
  - Я говорю заумно, потому что места здесь философские, - Калипсо недовольно пробурчала. - Где поселяются в норах философы отшельники, там вся местность заражается от них умными словами.
  - Девушки, вы еще договоритесь до того, что вы философы, - донеслось презрительное из пропасти.
  - Что за гадость? - Семирамида сморщила миленькое личико. - Я сначала думала, что на кустах кишки висят.
  - Не кишки, а - философ вверх ногами, - на личико Калипсо набежала тень.
  - Когда лошади его сбили...
  - Когда ты меня сбила, амазонка... - философ чудом уцепился длинной бородой за жалкий кустик, который рос на вертикальном склоне горы.
  Ветер покачивал тщедушное тело старого мудреца.
  - Мужчина, до чего же ты безобразен, - Семирамида погладила свой подбородочек.
  - Не безобразен, а благообразен, - философ сразу отозвался. - Я еще не упал, потому что существую.
  Но, если вы меня не вытащите, проклятые амазонки...
  - Я не проклятая и не амазонка, - Калипсо зашипела вниз. - Но сейчас я немножко расстроена, что я не дикая необузданная амазонка.
  Настоящая амазонка швырнула бы в тебя камень, чтобы ты не мучился.
  - Или палкой, палкой его раскачать, чтобы философ отцепился и полетел вниз свободной птицей.
  Как наши кони полетели свободно дальше по дороге... без нас...
  - Ничего интересного вы не услышите, если я упаду, - голос философа смягчился. - Но зато, когда вы меня извлечете из бездны, то мы с вами поговорим.
  - О чем могут говорить порядочные девушки с голым седобородым стариком, который бесстыдно раскинул свои гадости... - Калипсо вниз, к философу опускала палку.
  - И этими гадостями тычет нам в глаза, - Семирамида наложила стрелу на тетиву.
  
  ЛУК ГОВОРИТ САМ ЗА СЕБЯ И ЗА МЕНЯ
  
  - Не тычьте в меня палкой и не стреляйте стрелой, - философ разволновался.
  Его глазки маленькие забегали перепуганными жуками. - Я сегодня смотрел на небо и увидел изображения двух девушек из облаков.
  Я сразу понял, что встречусь с вами, и мы побеседуем о новых моделях туник из Бонжурии.
  - О новых моделях туник из Бонжурии? - Калипсо и Семирамида переглянулись.
  - Пожалуй, я не стану тыркать в тебя палкой, философ, - Калипсо произнесла после долгого раздумья. - А то мне потом будет сниться, как я палкой разворошила непотребное.
  Или осиное гнездо.
  - Я не потрачу на тебя свою драгоценную стрелу, философ, - Семирамида опустила лук.
  Убрала стрелу в колчан.
  - Семирамида, а как мы его вытащим? - Калипсо задумалась над этапом спасения. - Философы, хотя и худыми кажутся, но весят очень много.
  - Часто ты философов на своих плечах носила? - Философ тут же спросил ядовито.
  - Надо же, еще болтается над бездной, а уже наглеет, - Семирамида покачала очаровательной головкой.
  - Я не носила философов на своих плечах, - Калипсо убрала палку. - Но вы, философы, очень любите подкрасться к бедной, беззащитной девушке и повиснуть на спине.
  Вы хуже сатиров, философы.
  - Откуда ты знаешь, что я организовал театр сатиров? - философ воскликнул. - Тебя прислал мой враг Тесей? - Снизу затрещало: - Девочки, помилосердствуйте, - философ взмолился. - Борода не выдерживает меня.
  - Мы не выдерживаем тебя, - Калипсо отозвалась.
  - Часто я из пропасти вытаскивала тушу убитого оленя, - Семирамида отвязала поводья колесницы и зацепила за камень. - Философ, конечно, менее ценен, чем олень, но обещал же нам рассказать о туниках из Бонжурии.
  - Если борода его оторвутся, то мы не услышим о новой моде на туники, - Калипсо жарко произнесла.
  Девушки бросили вниз свободный конец поводьев.
  - За шею, за шею цепляй, - Семирамида советовала.
  - Если я обмотаю поводья вокруг шеи, то я задохнусь и повешусь, - Философ хрипел снизу.
  - Ах, я и забыла, - амазонка хлопнула ладошкой по лбу. - За шею я мертвого оленя подцепляла.
  Тогда привяжи за самый ненужный тебе орган.
  - За голову что ли? - Калипсо захихикала.
  - Кажется, что все ущелье уже слышало нас и поняло, что вы будете ловить призраков, - костлявая рука философа появилась на краю пропасти.
  Вскоре и сам обладатель руки с кряхтением выбрался на ровное место.
  - Что же ты не кланяешься нам за то, что мы тебя спасли, философ? - Калипсо выпятила грудь.
  - Вы меня столкнули в пропасть и требуете, чтобы я вам за это был благодарен? - глаза философа сверкнули остро.
  - Ты заговорил по-другому, мужчина, - Семирамида ответила презрительным взглядом. - Снизу ты был кроток, умолял нас спасти тебя.
  Наверху ты преобразился.
  
  МУЖЧИНЫ ВНИЗУ ПОДОБОСТРАСТНЫЕ, ВВЕРХУ - НАГЛЫЕ
  
  - Что еще ждать от мужчины, кроме неприятностей и неблагодарности, - Калипсо на всякий случай палку не бросала.
  - Калипсо, - амазонка строго посмотрела на попутчицу.
  - Что, Семирамида?
  - Слова - что "что еще ждать от мужчины, кроме неприятностей и неблагодарности" - я должна была произнести.
  Мы, амазонки, воюем с мужчинами.
  - Хорошо, Семирамида, - Калипсо легко согласилась. - Тогда я скажу так: что ждать от философа, кроме неблагодарности и неприятностей.
  Так лучше звучит?
  - Так правильней звучит, - Семирамида склонила чудесненькую головку к левому плечу.
  - Что еще ждать от женщин, кроме порицания, - философ не остался в долгу перед девушками.
  Он долго рассматривал Семирамиду.
  Затем ткнул палец в ее левую грудь: - Амазонка, я, кажется, тебя помню.
  - Если ты еще раз дотронешься до меня пальцем, - голос Семирамиды совершенно спокоен, что означает, что амазонка в бешенстве, но в боевом бешенстве, когда не теряет рассудок, - то больше ничего не вспомнишь, мужчина. - Последнее слово - мужчина - Семирамида произнесла с презрением.
  - Когда я висел и смотрел на вас снизу, то я задумал вас убить сразу, как только поднимете меня, - философ вытянул перед собой руки. - Руки, мои большие руки.
  Они много видели на своем веку.
  - Что твои руки видели? - Калипсо поинтересовалась.
  - До того, как стать знаменитым философом отшельником...
  - Ты знаменитый? - уголки рта Семирамиды растянулись в усмешке.
  - Знаменитые философы на оргиях в Афинах пируют, - Калипсо важно добавила, гордая, что знает о философах все.
  - Я командовал когортой, - философ попробовал выпрямиться.
  Но кости трещали и сопротивлялись.
  Философ отбросил неразумную затею покрасоваться перед девушками.
  - Кости трещат - к плохой погоде, - Калипсо с трудом сдерживала смех.
  - С тобой я бы расправился на два счета, - философ похлопал Калипсо по плечу. - Силы у меня уже нет, но сноровки хватило бы, чтобы убить тебя.
  - Убить девушку - самый великий подвиг для мужчины, - Семирамида иронично расхохоталась. - Знала я одного народного героя великого, который гонялся с мечом, щитом, луком и копьем за безоружными девушками.
  - Но ты, амазонка, наверно, более шустрая, чем я теперь, - в голосе философа проскользнуло уважение. - Тебя я убить не в силах... наверно.
  - Хорошо, что ты понял это до, а не после своей смерти, философ, - Семирамида обозначила поклон философу за то, что он честно признался в своем бессилье.
  
  ДАЖЕ МУЖЧИНА СЛАБЕЕТ
  
  - Время - самый опасный и безжалостный враг, - старик зашелся в кашле.
  Калипсо постучала палкой по спине философа.
  - Благодарю тебя, красавица, - философ взглянул на Калипсо тепло.
  - Не обольщайся, мудрец, - Калипсо опустила палку. - Я постучала тебя по спине, чтобы ты не задохнулся кашлем.
  Ты нужен нам живым, хотя бы потому, чтобы рассказал о моде на бонжурские туники.
  И для того, чтобы объяснил по поводу два счета.
  - Что два счета? - старец затряс головой.
  - Ты сказал, что убил бы меня на два счета.
  - Так ты - та, которая считает? - философ забулькал: то ли смеялся, то ли прочищал горло кашлем.
  - Калипсо, слава о тебе, как о считающей девушке, далеко ушла, - Семирамида поджала губки.
  - Если ты мне завидуешь, Семирамида, то я могу и тебя научить считать.
  - Нет, Калипсо, так как ты считаешь, никто, наверно, не считает, - Семирамида засмеялась. - Весь твой счет сводится к тому, что тебя преследуют и хотят побить за цифры.
  - Семирамида, если мы будем с тобой ругаться, то не услышим от философа о бонжурских туниках новых, - Калипсо примирительно протянула Семирамиде мизинчик. - Философ может умереть от старости, пока мы с тобой переругиваемся.
  - Не от старости умру, а от скуки, девочки, - философ захихикал со скрежетом. - Тело мое еще - ОГОГО! - Старик раздвинул бороду и крутил костлявыми бедрами. - Но терпение мое уже - ОХОХО!
  - Калипсо, давай мириться, - Семирамида в ответ протянула Калипсо пальчик.
  Девушки потрясли руками.
  - Смотреть противно на ваши сюсюканья, - философ запустил руку в бороду. - Но на ваши сотрясания смотреть приятно.
  - Ты о бонжурских туниках обещал нам рассказать, - Семирамида присела на камень у дороги.
  - Амазонка, - голос старика изменился.
  В нем загремели фанфары, и застучали мечи по щитам.
  - Я с рожденья амазонка, - Семирамида сорвала ягодку с веточки и рассматривала ее.
  - Если ты не сдвинешь колени целомудренно, то я ничего не смогу рассказать, амазонка, - старик захрипел.
  - Да, я думала, что уже ты... - на щечках Семирамиды появился розовый восход.
  Амазонка вскочила и одернула тунику.
  - Какие глиняные таблички с шумерскими иероглифами утверждают, что я уже того? - старик спросил деловито.
  - Ты сам похож на иероглиф, - Семирамида захихикала.
  
  ЧЕМ СТАРШЕ МУЖЧИНА, ТЕМ ЕГО ИЕРОГЛИФ СЛОЖНЕЕ
  
  - О бонжурских туниках я пошутил, девочки, - старик прокашлялся. - Я знал, что вы обязательно меня спасете, чтобы послушать о новой моде.
  Иначе вы меня бы не вытащили.
  - Знаешь, как я пошучу с тобой сейчас, старик? - Семирамида выхватила меч.
  - Знаю, знаю, амазонка, как ты шутишь, - старик примирительно выставил перед собой руки, словно они могли защитить его от меча. - Я же говорил, что помню тебя...
  - Ты помнишь меня? - Семирамида вгляделась в лицо философа. - Может быть, мы с тобой воевали?
  - Тебе девятнадцать лет, Семирамида, а философу сто девятнадцать, - Калипсо засмеялась. - Какая между вами могла быть война?
  - Войны не было, но... - философ не успел закончить фразу.
  - Немедленно! Рассказывай! О! Бонжурских! Новых! Туниках! - в голосе амазонки боевые кони сталкивались грудью в грудь.
  - В тот год стояла невыносимая жара, - философ пятился, пока не уперся спиной в скалу. - В битве при Карфагене моя когорта, которой я командовал, отличилась.
  Мы потерялись во время боя.
  Где-то рядом шло кровавое сражение, а мы никак не могли найти дорогу к полю боя. - Старик сполз по скальной стене. - Меня зовут Тиберий.
  Отличное имя для великих подвигов.
  Мы не особо расстроились, что выбыли из битвы.
  Отправились целой когортой в лес и на речку.
  Зверей ловили, на кострах жарили, рыбу ловили, сырую кушали, потому что в сырой рыбе больше полезного, чем в вареной.
  Я пошел вверх по реке, чтобы выяснить, где наши войска теперь.
  Моя когорта осталась в деревушке пировать.
  Вижу - стада овец неисчислимые.
  От одного леса до другого все луга овцами заполнены.
  Вошел я в богатый город.
  Приняли меня, усадили к властителю за мраморный стол.
  Подали мне приготовленный овечий желудок.
  Никогда еще никто центуриону не подавал столь гадкую пищу.
  Плохая пища, мерзкая.
  Я, конечно, обиделся.
  Встал из-за стола и отправился к своей когорте.
  Даже ни одну овцу с собой не захватил на жаркое.
  Вернулся к солдатам, рассказал им, как мне предложили есть желудок овцы.
  С обидой рассказал.
  Мои солдаты послушали и тоже обиделись за меня.
  На всех тех людей обиделись.
  Решили мы, что плохие они.
  Надо с ними воевать.
  Собрались и отправились в тот город.
  Напали на жилища.
  Убили всех мужчин, а всех женщин в плен взяли, в рабство.
  Лишь один юноша спасся, убежал.
  Пустили за ним стрелы.
  Не догнали стрелы, лишь в ягодицы ему вонзились.
  Я побежал следом за юношей, чтобы его образумить.
  Юноша плакал всю дорогу, но бежал быстро очень.
  Прибежал он в тот город грехов.
  На него наставили кучу луков и много стрел.
  Юноша ждал, пока выстрелят.
  Но и они не стреляли, а ждали.
  Наступила зима Афинская.
  Аид ей в помощь...
  Озеро покрылось трехметровым льдом.
  Русалки и водяные сатиры не смогли пробиться сковз толщу льда.
  Тогда жители изготовили луки из кости мамонтов и стрелы из костей древних шумеров.
  Времена года не зависят от подготовки жителей.
  Трещала суровая зима, когда все отмерзает.
  Жители оставшиеся того города вышли на лед и ловили рыбу через лунки леской.
  И, вдруг, от берега выскочили на лед неизвестно кто.
  Они сидели верхом на баранах.
  Но это были не те священные бараны, которых ласкали весталки в храме Афины.
  Нападавшие стреляли по моим людям, которые ловили рыбу.
  Очень метко стреляли.
  Стрелой в любое место попадали.
  Куда побежит человек, стрела ему в ягодицу обязательно воткнется.
  Почти всех перебили.
  Стемнело в глазах.
  Но плохие люди не успокоятся.
  Хвастаются друг перд другом, сколько хороших людей перебили.
  И еще хотя убивать.
  И стрелы в живую плоть втыкать.
  Без разбора.
  Понеслись плохие люди на баранах за моим юношей.
  Юноша за спинами женщин и детей укрывается.
  Вдруг, за спиной у него выскочили враги.
  Колчаны полные стрел.
  В руках луки из моржовой кости.
  Стреляли по моим воинам, которые форель ловили.
  Метко стреляли.
  Кто из воинов споткнется, в того стрела сзади воткнется.
  Половину моей когорты перебили.
  Темно стало, а стрелы летят вперед и в зад.
  Хвалятся друг перед другом враги, кто, сколько моих героев воинов перебил.
  Хотят дальше воевать.
  И понеслись по кочкам и по селеньям и по городам.
  В одном городе пастушка Андромеда против них выступила.
  Никак враги ее осилить не могли.
  Они в нее одну стрелу пускают, а она в них десять в ответ стрел.
  Один злодей даже так проникся, что хотел Андромеду в жены взять.
  Но денег у него на выкуп не хватило.
  Андромеда в замок из слоновьей кости убежала.
  Сломали враги крышу замка.
  Долбятся, пытаются достать красавицу девушку.
  Мне до Андромеды нет никакого дела.
  Она, вообще, ни при битве была.
  Шла лесом, да в нашу битву ввязалась.
  Но враги не хотели по-доброму отпускать нас и Андромеду.
  Крыши с домов сняли и в дырки бросали горящую сухую одуряющую траву.
  Надеялись враги, что от травы той у нас ум за разум зайдет.
  Не напрасно надеялись они.
  Зашел он за него...
  Старики в дыму выскочили.
  Вспомнили, как раньше воевали.
  Женщин и детей впереди себя толкают, как щитами за ними укрываются.
  Испугались враги.
  Заохали дети и женщины со стариками.
  Я нашел камень и начал его натирать о свой локоть.
  В детстве я на глиняной табличке вымерших эламитов прочитал, что если камень долго тереть о себя, то счастье появится.
  Тер я, тер долго, а вместо счастья красавица передо мной явилась.
  Из стана врагов она, или из наших помощников - я не раздумывал.
  Когда видишь обнаженную девушку, то не надо ее разбирать по частям.
  Целиком она лучше выглядит.
  Девушка мне говорит мягко, словно мед со сливками смешивает:
  "Центурион Тиберий, знаешь ли ты?"
  "Что знаю ли я?" - я заинтересовался.
  Не каждый день ко мне девушка с подобными вопросами пристает.
  "Знаешь ли, ты, центурион Тиберий, где раки зимуют?" - спросила, а сама серебряным хохотом заливается.
  "Девушка, - я отвечаю с открытым забралом. - Каждый мужчина знает, где у девушки раки зимуют".
  "Отгадал ты мою загадку, Тиберий, - девушка в лице переменилась. - Я побегу от тебя.
  Ты же догоняй меня и наказывай за незнания.
  Слабая я на загадки, Тиберий", - красавица глазами сверкает.
  Груди у нее ходуном ходят.
  Я сначала гонялся за ней, а потом устал.
  Мои воины красивых пленных рабынь в рабство уводят.
  Лишь я один стою в поле воин.
  Поженились мои воины на красивых пленных рабынях.
  Я один стою, центурион.
  Не знаю: воевать дальше, или мир держать?
  Сам я уже ничего не хотел, кроме, как поспать много.
  Мои воины, хоть и жен взяли, но готовили себя к войне.
  На всякий случай, который всяким бывает.
  Подошла ко мне красавица, волосы по земле тянутся.
  Говорит, и руками тут же помогает словам:
  "Нравишься ты мне, центурион Тиберий.
  Может быть, не достигнешь ты золотых звезд на небесном своде.
  Но мужское в тебе проглядывает".
  "Что же за мужское, если я только копьем и мечом размахиваю?" - спрашиваю я красавицу Филомелу.
  "То женское и то мужское, которое мы выясним, когда через скакалочку станем скакать", - Филомела полностью вовлекла меня в интригу.
  "Где же твоя скакалочка, Филомела?" - я свой меч полирую рукой.
  "Скакалочка моя такова что через нее не всякий Зевс перепрыгнет"
  "Не станем вспоминать имя грозного Олимпийца без дела", - я Филомелу предупреждаю.
  "Почему же третьим Зевса в наши забавы не возьмем?"
  "Потому Зевса третьим в наши забавы не пригласим, потому что третий - лишний", - не нравится мне построение мыслей Филомелы.
   "Тиберий, - Филомела стала грустная, как осенне облачко. - Нравлюсь ли я тебе?"
  "Филомела, встань передо мной.
  Руки опусти вдоль тела. - Приказываю девушке. - Теперь руки подними и присядь три раза.
  Очень хорошо, даже - более, чем очень и более, чем хорошо.
  Боком встань ко мне бедром.
  Прекрасно! Восхитительно, Филомела.
  Теперь повернись задом.
  Это зад?
  Мда, слишком он хорош, чтобы так грубо назывался задом.
  Все у тебя идеальное, Филомела.
  Показывай свою скакалочку".
  "Только скакалочку показывать, Тиберий?"
  "Пока только - скакалочку, показывай, Филомела".
  "Вот моя скакалочка, через которую мы станем прыгать", - Филомела достала кнут Аида.
  Круто тот шипами покрыт и рогами дикими.
  Я от вида кнута даже задыхаться стал.
  Филомела начала меня кнутом стегать.
  Я уворачиваюсь, да наименее уязвимые места свои под кнут подставляю.
  Мои воины подбадривали меня, одобряли мои действия.
  "Тиберий, центурион наш, - воины аплодировали. - Задай Филомеле жару и перца".
  "Я задаю ей жар и перец".
  "Мало, мало мне жара и перца", - Филомела хохочет.
  Настолько я изловчился ловить кнут и обратно его посылать, что наши враги призадумались.
  "Если и дальше так Филомела обучит Тиберия уклоняться от кнута и поклоняться прянику, то мы проиграем войну", - Враги забеспокоились.
  Даже мой трофейный щит их не радует.
  Я же ловлю зубами кнут Филомелы и обратно ей отправляю.
  Пришли враги и попросили у Филомелы разрешения в меня копья бросать.
  Филомела меня любила, но не смогла отказать врагам.
  Очень хотела девушка посмотреть на мою ловкость, как я от копий уворачиваюсь.
  Копья сначала сделали с тупыми концами, чтобы не ранили меня и не убивали.
  Тупой конец - делу венец.
  Я так наловчился копья губами ловить, что даже олимпийцы мне аплодировали с горы Олимп.
  Враги наши, которые овцами владели, забеспокоились нашей возрастающей мощью.
  Решили меня своей женой соблазнить и увлечь.
  Прислали ко мне девушку невиданной красоты.
  Филомела сразу возревновала меня к ней.
  Устроила Филомела с девушкой состязания за меня.
  Сначала они бились поэмами и комедиями.
  Филомела выиграла, потому что прочитала наизусть поэму Сократа "Афродита и Гермес".
  Но на следующем конкурсе соперница ее обошла.
  Девушки бежали между камней.
  Филомела благополучно миновала полосу препятствий.
  Ее соперница задевала за все камни, за все колья
  В итоге туника у нее разорвалась на клочки.
  Девушка выскочила голая и в царапинах.
  За что получила первый приз.
  Что происходило дальше, что поразило воображение?
  Я с юношей ушел в поля, добывать шкуры для кибиток.
  Мы выбирали самые легкие и прочные шкуры мастодонтов.
  Юношу звали Ватерман.
  Он был младшим из рода шумерских писцов.
  С Ватерманом мы потихоньку забрали казну когорты.
  Золота было не так много, но на двадцать лет безбедной жизни нам хватило.
  После двадцати лет нашей счастливой совместной деятельности Ватерман заскучал.
  Скажем так - я не стал моложе, да и Ватерман пообтрепался жизнью.
  Захотелось нам подвигов.
  Вдруг, смотрим, обновленная армия идет войной на амазонок.
  - Так это были вы, подлецы? - Семирамида вскричала.
  
  ДЕВУШЕК НИКТО В ПОКОЕ НЕ ОСТАВИТ
  
  - Не то, чтобы я, но моя тень шла в бой, - Тиберий ударил себя кулаком в грудь.
  Напрасно, ох, напрасно, из себя корчил стойкого воина.
  Грудь отозвалась глухим хрипом, стоном и подозрительным эхом. - Снова на Карфаген отправилась армия.
  Но по пути - Фемискира.
  Почему бы не взять золото амазонок?
  - Золото амазонок вам поперек глотки встало, - Семирамида зашипела на старого философа.
  - Так оно и встало, хотя никто не думал, что встанет.
  Я уже едва ноги передвигал.
  Мой друг в почтенных года за нами тележку с мешками вез.
  Мы надеялись поживиться после боя.
  Для меня и моего друга не так важно было, кто одержит победу.
  Главное, чтобы на поле боя осталось как можно больше трупов с кошельками и драгоценными украшениями.
  Я в тележку запряжен.
  Мой друг сзади пихает и пихает меня и тележку.
  Когда меня пихает - мне забавно.
  Но, когда тележку толкает, то мне - больно.
  Смотрю, казна полковая развалилась по частям.
  Сундук свалился с колесницы и раскрылся.
  Из сундука золото и драгоценные камни потоком льются.
  Я сразу бросился к богатству, которое само в руки просится.
  Но тут смотрю - ты, амазонка.
  - Я? - Семирамида похлопала себя по зардевшимся щечкам.
  - Ты, конечно, ты, амазонка, - Тиберий философ даже пальцем дотронулся до кончика ее носа.
  Но вспомнил угрозу Семирамиды и тотчас отдернул руку. - Неслась на своем коне, как безумная.
  - В бою не нужен ум, - Семирамида строго смотрела на философа.
  - Глаза твои горели, меч в руках сверкал.
  Твой конь затоптал коня Бергамо, командира манипулы.
  Ты рубанула по бедному Снайперу мечом.
  Даже не обернулась посмотреть на отлетевшую его руку.
  Щеки у тебя горели.
  Глаза безумные.
  Изо рта пар вырывается.
  Туника на тебе задралась боевая.
  Так с голой задницей пролетела мимо меня.
  - Голая задница у тебя, философ, - Семирамида резко осадила старика. - У нас, у девушек, не задница, а - попка.
  - Семирамида, сейчас можем получить очередное приключение на наши попки, - Калипсо с тревогой смотрела на дорогу. - Кони ускакали.
  С одной стороны обрыв.
  С другой стороны - отвесная скала.
  На этой дороге нас легко увидят и поймают.
  - Не люблю, когда обо мне говорят в третьем лице, - Тиберий пожамкал сухими губами. - Особенно настораживает, когда амазонка спокойно раскрывает свои тайны. - Философ выпучил маленькие глазки: - Вы собираетесь меня убить!
  - Не собираемся, но убьем, - Семирамида ответила без эмоций. - Иначе ты расскажешь нашим врагам, куда мы спрятались или убежали.
  
  БЫЛ БЫ ЧЕЛОВЕК, А ПРИЧИНА, ПО КОТОРОЙ МОЖНО ИСПОРТИТЬ ЕМУ НАСТРОЕНИЕ, НАЙДЕТСЯ
  
  - Очень мудрый ход - убить свидетеля, - философ засуетился.
  - Мудрее не бывает, - Калипсо пробурчала. - К тому же ты своим числом разваливаешь мой с Семирамидой крепкий союз.
  - Нас трое, а три - неплохо, - философ пролепетал с отрешенным видом. - Три - уже сила.
  - Три - всего лишь - кое-что, - Семирамида достала меч.
  
  
  ГЛАВА 56. ПЕЩЕРА УЖАСОВ
  
  - Нас не трое, а с тобой, философ, одна, - Калипсо ловко пересчитала.
  - Почему же одна? - старик поднял указательный палец и рассматривал его.
  - Я и забыла, Калипсо, что ты считаешь по-другому, - Семирамида засмеялась.
  - Как по-другому? - Калипсо пожала плечами. - Обыкновенно считаю, как все математики мудрецы астрономы.
  Я - одна, ты одна.
  Вместе мы одна плюс одна равно две.
  Две плюс один равно одна.
  - Амазонка убьет и тебя, Калипсо, - Тиберий взял Калипсо за руку.
  Призывал ее к непрочному союзу против Семирамиды.
  - Не убьет, - Калипсо уверенно заявила. - Амазонки девушек не убивают.
  - Если амазонки девушек не убивают, то я тогда - девушка, - Тиберий надул щеки.
  - Ты - девушка? - Семирамида и Калипсо расхохотались.
  - Невеста без места, - Семирамида согнулась от хохота.
  - Старик, где твой парик? - Калипсо хлопала ладошками по атласным бедрам.
  - Я бы огорчился, если бы от меня ничего не зависело, - старик выпятил грудь. - Я имею право быть тем, кем хочу.
  Скажи мне, амазонка, - указующий перст смотрел Семирамиде в лицо. - Если бы ты захотела стать лучшей копейщицей, то ты стала бы?
  - Да, если я буду долго тренироваться с копьем, то я стану лучшей копейщицей, - Семирамида склонила миленькую головку к правому плечу.
  - Ты бы стала лучшей копейщицей, и тебя называли бы Лучшая Копейщица, - указательный палец переместился на Калипсо.
  Да так удачно палец указал, что надавил на левый сосок Калипсо: - Теперь ты, Калипсо, ответь мне.
  Если ты захочешь стать ученицей Архимеда, то...
  - То я стану ученицей Архимеда, - Калипсо ответила быстро.
  - Калипсо, будь осторожна, - Семирамида сделала шаг к Философу. - Тиберий хитрит.
  Он хочет поймать нас в лживые сети мудрости.
  
  МУДРОСТЬ - ОПАСНА
  
  - Если ты, амазонка, можешь стать Лучшая Копейщица. - философ сжался, уменьшился.
  Наверно, надеялся, что в маленького Семирамида не попадет мечом.
  Или пожалеет малыша: - Ты, Калипсо, можешь превратиться в Ученицу Архимеда, то почему же я, философ и мудрец Тиберий, бывший командир когорты, не могу быть женщиной? - Философ мутным взглядом гипнотизировал Семирамиду.
  - Потому что, потому... - Семирамида запнулась.
  - Потому что у тебя мужское, а не женское между ног, - Калипсо покраснела.
  - Мужское, а не женское между ног, - философ воскликнул молодо. - Вы посмотрите на эту девушку. - Голос мудреца возвысился до триумфального. - Она считает, что только мужское, что болтается между ног, или женское, что розовеет между ног, делает одного мужчиной, а другого - женщиной.
  - Чему я была свидетельницей, о том и рассказала, - Калипсо кусала набухшие губки.
  - Когда цезарь на оргии переодевается в женское платье и говорит нарочито тонким женским голоском, то разве кто осмелится назвать его мужчиной? - старик не унывал.
  - Но пирующие на оргии знают, что у цезаря спрятано под туникой, - Семирамида кончиком меча почесала затылок.
  - Но, если цезаря на оргии увидят заморские купцы, которые и не подозревают, что он цезарь в женской одежде?
  Что скажут заморские купцы о человеке, который в женской тунике и разговаривает по-женски?
  - Купцы скажут, что перед ними некрасивая женщина, - Калипсо пролепетала.
  - Актеры в театрах - одни мужчины.
  Но они играют женские роли. - Философ, казалось, уже навис над девушками.
  Нависала его увеличивающаяся уверенность в своих силах и мудрость. - Вы на представлении комедиантов думаете, потому что вам внушили, что мужчина актер переодевается в женское и играет женщину.
  Но, вдруг, на самом деле, под туникой скрывается настоящая женщина?
  Например, мужчина актер заболел, и Сократ вместо него на игрища пригласил женщину.
  Ты, амазонка, - философ брызгал слюной, - подумаешь, что убила актера мужчину, который изображал женщину.
  Но на самом деле убьешь женщину.
  Как же тогда это будет согласоваться, что амазонки женщин не убивают?
  - Я... я... актера не убивала бы, - Семирамида проблеяла. - Зачем я убью актера?
  
  МУДРОСТЬ НЕ ТОЛЬКО ОПАСНА, НО ЕЩЕ И ОЧЕНЬ ОПАСНА
  
  - Ха, зачем она убьет актера? - мудрец кулаком ударил себя в пустую грудь. - Ты же амазонка убийца.
  На, убивай мое сердце. - Философ сделал жест, будто рвет на груди тунику. - Я голый.
  Но если бы на мне была туника, то я бы разорвал ее на груди.
  - Зачем рвать тунику? - Калипсо трясла очаровательной головкой. - Я ничего не понимаю из твоих слов, Тиберий.
  - Тунику на груди рвут, чтобы доказать свою правоту, - философ возгордился. - Доказал я вам, что я могу быть женщиной, если захочу.
  Да, в этот момент я захотел и стал женщиной. - Философ очень печально вздохнул. - Жаль, что я не додумался называть себя девушкой, когда был очень молодым.
  Мне казалось, что юноша - величественно, а девушка - приземлено, позорно.
  - Теперь так не считаешь, Тиберий? - Калипсо прищурила левый глаз.
  - Ты считаешь, Калипсо, а я не считаю.
  Я знаю!
  - Но все же у тебя мужское, - Семирамида не сдавалась. - Оно видно.
  - И борода, - Калипсо добавила.
  - Если бы на мне была туника, - мудрец прикрыл руками вывалившееся во время спора из бороды мужское, - то вы бы не заглядывали под тунику, чтобы проверить - мужчина я или женщина.
  - Борода, - Калипсо напомнила.
  - В Акрополе вы найдете много бородатых и усатых женщин, - философ захохотал торжественно. - Борода и усы у женщин вошли в моду.
  Стираются грани и различия между мужчинами и женщинами.
  У мужчин лица гладкие, выбритые, без единого волоска.
  У женщин - аккуратные усики, и - как особый шик - бородки.
  Конечно, у тех счастливых женщин, у которых повышенная волосатость.
  Поэтому, подружки мои, - философ захихикал. - Давайте пошепчемся, как подружки.
  И не станем друг дружку убивать.
  - Ты же говорил, что если бы была возможность, то убил бы нас, - Семирамида убрала меч.
  - Что только безумная шаловливая девчонка не ляпнет своим подружкам, - Тиберий понизил голос.
  - Тогда, если ты наша подружка, то отправляйся с нами в Фивы, - Семирамида неуверенно переступала с ноги на ногу.
  - Семирамида, что ты наделала, - Калипсо скрестила руки на груди. - Ты выдала философу, бывшему командиру когорты, нашу тайну, куда мы направляемся.
  Теперь мы обязаны его убить, даже, если он - женщина.
  - Да, амазонка, ты опять все испортила, - Тиберий осмелился и постучал костяшками пальцев по лбу Семирамиды. - Ты испортила всю целостность моей теории, которую я воздвиг на шатких кочках болота вашего мышления.
  Но я помогу вам...
  - Помоги нам, философ, - на миленькое личико Семирамиды набежала тень.
  
  ДЕВУШКИ НЕ ПРОСЯТ ПОМОЩИ У МУЖЧИН
  
  - Я убедился, что вам ваши жизни не по вкусу, - философ уверенно пятерней расчесывал бороду.
  - Нам нравятся ваши жизни, - Калипсо проблеяла неуверенно.
  - Если бы вам нравились ваши жизни, то вы бы сидели на одном месте, которое вам нравится.
  - На попках что ли? - Семирамида раскрыла очаровательный ротик.
  - За что я люблю амазонок, так - за вашу детскую наивность, - Тиберий уже ласково смотрел на Семирамиду.
  - Ты любишь амазонок? - глаза Семирамиды сверкнули.
  - Ну, не то, чтобы я любил вас, как личности, - философ наматывал бороду на палец, - но как форму личностей люблю.
  Ваши утончённые олимпийские гимнастические формы. - Философ закашлялся.
  - Не умри от кашля старик, - Семирамида рукояткой меча постучала по спине мудреца.
  - Слюни распустил, слюной подавился, когда думал о ваших формах, амазонки, - Тиберий вытер рукой слезящиеся глаза. - Чем человек старше, тем больше его тянет на молоденьких и к молоденьким.
  Старики питаются и подпитываются чужой молодостью.
  - Ты ешь девушек? - Семирамида воскликнула.
  - Амазонка, - Тиберий довольный эффектом потирал руки, - твоя наивность украшает тебя.
  - Смотри, чтобы Семирамиды не украсила тебя синяком под глаз, - Калипсо пробурчала.
  - Тебя же, Калипсо, украшает твоя нарочитая грубость по отношению к старшим, - философа невозможно переговорить.
  - Пора действовать, - Семирамида подняла руку. - Я слышу далекий стук копыт.
  - Может быть, сатиры за вами охотятся? - в глазах философа загорелся озорной огонек.
  - Старый сатир, прощай, - снова меч блеснул в руке Семирамиды.
  - Не совсем я старый, и не совсем сатир, - философ пригнул голову и вытянул руку вверх. - Прошу в мою пещеру, в мое убежище.
  - Где твоя пещера, твое убежище, философ? - Калипсо вглядывалась в кусты на склоне горы.
  - Я не вижу, но я чувствую, где находится вход в пещеру, - Семирамида напряженно смотрела.
  - Чувствительность - замечательное свойство амазонок, - старик с кряхтением стал подниматься между камней.
  - Если ты крикнешь и позовешь на помощь, то знай, мудрец, что я выпускаю стрелы быстрее, чем думаю, - Семирамида предупредила. - Моих стрел на всех хватит.
  - Стрелять из лука быстрее, чем думать - великий подвиг амазонок, - то ли старик хвалил, то ли иронизировал.
  По его иссохшей спине и дряблым ягодицам не прочитать.
  - Хорошее укрытие, - Семирамида забежала вперед и заглянула в пещеру.
  - Мое укрытие - бесконечное, - хозяин пещеры вошел следом за амазонкой. - Я, не знаю, где оно заканчивается.
  Множество природных ходов.
  Но еще больше вырубленных руками человека или сатиров проходов.
  Цивилизации погибают, а пещеры, выбитые их рабами в скалах, остаются.
  Здесь мы в полной безопасности. - Философ бережно сдвинул за собой ветки около входа в пещеру.
  - Даже, если вход найдут, то мы спрячемся в глубине горы, - Семирамида обернулась и вскрикнула.
  
  ОТ СМЕРТИ УБЕГАЕМ, К СМЕРТИ ПРИХОДИМ
  
  - Тиберий, ты спишь в гробу? - Калипсо проследила за видалом Семирамиды и застыла, словно превратилась в известковый столбик.
  - Гроб - самый веселый из моих зловещих экспонатов, - Тиберий захихикал.
  - Экспонат, что это? - Семирамида держалась подальше от гроба.
  - Экспонат - то, что останется в веках, - Тиберий поднял подбородок. - Через миллион столетий патриции будущего откопают эту пещеру.
  Скажут, что великий философ и знаменитый военноначальник Тиберий лежал в этом гробу.
  - Лежала в этом гробу, - Калипсо захихикала. - Ты же девушка.
  - Лежал, или лежала, или лежало для патрициев будущего не имеет значения, - Тиберий пробурчал. - Главное, что - я!
  - Колесницы, - Семирамида подбежала к входу в пещеру. - Много.
  - Воины нас не найдут, - Тиберий неуверенно переминался с ноги на ногу.
  - На всех у меня стрел не хватит, - Семирамида озаботилась.
  - Тогда выйди с открытой грудью и мечом против них, - Калипсо выглядела самодовольной и радостной.
  - Лучше ты, Калипсо, выйди с открытой грудью против врагов, - Семирамида показала Калипсо язычок розовый. - У тебя две груди.
  Ты будешь в два раза эффективнее сражается, чем я - простая другая амазонка.
  - Никто никуда не пойдет сражаться, - Тиберий проявил твердость. - Не в моих интересах, чтобы солдаты пришли в мою пещеру.
  Разграбят, унесут мои ценности.
  - Есть, что ценного грабить? - Калипсо потянулась к Тиберию.
  - Гроб, руки и другие исторические ценности, свидетели ужасного, - Тиберий из-за гроба достал две отрубленные сушеные руки.
  - Что за гадость, - Калипсо сморщила прекрасное личико.
  - Не гадость, а руки знаменитой Безручки, - философ бережно убрал руки обратно. - У меня много того есть, что того.
  Пьяный патриций так не гонит колесницу, как я подгоняю историю.
  Безручка сначала была с руками.
  Она пишет историю нашей цивилизации своими руками на глиняных табличках...
  Писала...
  Однажды красавица Психея выписала из древних шумерских папирусов несколько иероглифов.
  Богиня Андромеда увидела, как Психея собирает иероглифы и возревновала Психею к письму.
  "Психея, если бы будешь слишком умной, то ты превзойдешь самого Зевса", - Андромеда нашла зацепку оскорбить Психею.
  "Андромеда, разве мои руки для скуки?" - Психея показала ручки.
  "Твои руки не соответствуют", - Андромеда, не знала, что сказать.
  "Соответствуют моей мудрости, Андромеда".
  "По определению не может быть мудрее Зевса, Психея".
  "Вся мудрость скрыта в руках, а не в голове".
  "Тогда я отрублю тебе руки", - Андромеда отрубила руки Психее.
  Конечно, у Психеи отросли новые руки.
  Но эти руки достались мне в качестве исторического сувенира.
  Подобных диковинок в моей пещере отшельника множество.
  - Ты спишь в гробу? - Семирамида спросила прямо.
  
  В ГРОБУ СПАТЬ СПОКОЙНО И ПОКОЙНО
  
  - Я сплю не в гробу, а на костях, - Тиберий показал на груду костей человеческих. - Когда кости втыкаются в меня ночью, то я чувствую, будто все человечество прошлого в меня входит.
  У патриция Феофана родился сын.
  Феофан решил купить ребенку колыбель.
  Он отправился к плотнику в Константинополь и дал ему риал и сказал:
  "Сделай для моего сына колыбель".
  Плотник посмотрел на небо, сосчитал звезды, которые золотыми гвоздиками прибиты к небесному своду и ответил Феофану:
  "Приходи в будущую пятницу на рассвете и бери колыбель.
  Дело в том, что, что Акрополь не сразу строился, а Фивы слезам не верят".
  На всю работу плотник отвел себе целых восемь дней.
   В назначенный срок Феофан пришел к плотнику:
  "Давай колыбель".
  "Колыбель еще не готова, - ответил плотник. - Звезды встали не так, а этак.
  Если хочешь узнать, как делаются настоящие колыбели, то обратись к пьяному возничему.
  Он понесется на колеснице, запряженной тремя конями.
  Вот тогда колыбель и покажется тебе".
  "Я не вижу ничего, чем мог бы тебя убить, - Феофан огляделся по сторонам. - Ты заговариваешь мне зубы.
  Может быть, если бы ты родился под знаком весом, то ты бы меня бесил бы не так сильно, как сейчас.
  Если колыбель не будет готова через месяц, то я на тебя пожалуюсь цезарю".
  Феофан ушел и даже дверью не хлопнул.
  Шло время.
  У Феофана сын начал ходить в философскую школу.
  Потом вырос, стал большим, женился.
  У сына Феофана родился сын.
  Молодой отец говорит Феофану:
  "Тот плотник, да поцелует его Аид, до сих пор не сделал колыбель для меня.
  Пусть же он сделает колыбель для моего сына, твоего внука".
  "Уже двадцать лет прошло, - Феофан костями скрипит. - Пойди к ленивому плотнику и получи у него колыбель, которую я заказал у него двадцать лет назад для тебя".
  Пришел сын к плотнику и говорит:
  "Давай колыбель, которую мой отец заказал у тебя для меня двадцать лет назад.
  Ты за нее получил риал.
  За двадцать лет накапали проценты на проценты с риала".
  "Возьми свой риал, - отвечает ленивый плотник. - Не хочу я спешить с колыбелью".
  "Риал я взял, - сын Феофана взял деньгу. - Теперь отдавай проценты на этот риал.
  Тысячу колыбелей ты мне должен, плотник".
  "Тысячу колыбелей я даже для войска Александра Македонского не делал", - плотник испугался.
  "Тогда сделай колыбель для себя и ложись в нее".
  "Я уже взрослый мужчина в годах, - плотник сопротивлялся. - Я в колыбель не влезу".
  "Колыбель для взрослого называется гроб", - сын Феофана был беспощаден.
  Плотник - нечего делать - сколотил гроб.
  Да, когда вез его домой, оступился и упал в пропасть.
  Я забрал себе гроб, как страшную реликвию.
  Гроб - не способ самоутвердиться, а - средство передвижения в стране мертвых.
  Жил в Басре крепкий сильный юноша с большими мускулистыми ногами.
  Звали юношу - Большой Мук.
  И умом, и отвагой Большой Мук выделялся среди товарищей.
  Но особенно выделились его замечательные ноги.
  Большой Мук с детства влюблен в девушку из соседнего дома - Мирабель.
  Мирабель относилась к Большому Муку с интересом, но не с почтением.
  Однажды Большой Мук спросил Мирабель:
  "Я завтра отправляюсь с на базар в Индустан.
  Что тебе привезти в подарок, Мирабель, любовь моя?"
  "Золото у меня есть, - Мирабель загибала пальчики. - Драгоценных камней у меня горы.
  Стада моего отца необозримы.
  Все у меня есть, кроме Счастья.
  Привези мне из Индустана счастье, Большой Мук".
  "Задача твоя не под силу простому смертному, - Большой Мук был уверен в своих силах. - Но я не простой смертный.
  Я - красавец Большой Мук со стройными ногами".
  Отправился Большой Мук в Индустан.
  Много девушек он перецеловал по дороге.
  Но не нашел девичьих губ, которые были бы слаще, чем губы его Мирабель.
  На рынке в Индустане Большой Мук долго расспрашивал торговцев, кто продает Счастье.
  Но все смеялись над Большим Муком.
  Трогали его ноги, восхищались ногами, но не говорили, кто продает счастье.
  К концу дня Большой Мук отчаялся купить счастье для своей любимой Мирабель.
  Он присел в тени нищего под платаном.
  "Я в белом балдахине и с красными туфлями выгляжу на сто золотых дирхемов, - Большой Мук причитал в тени. - Все неприятности позади, кроме одной".
  "Я не вижу у тебя сзади неприятность, - нищий отозвался. - Наоборот, Большой Мук, у тебя сзади одни приятности".
  "Нищий, ты промок до нитки, - Большой Мук заметил, что нищий совершенно мокрый. - Нужно тебе найти новую одежду.
  Пойдем на гостиный двор, я куплю тебе выпить".
  "Ты же сказал, что найдешь мне новую одежду, а не вино", - нищий удивился.
  "Вполголоса, вполголоса, - Большой Мук ответил загадочно. - Ты, главное, подхвати меня под руку и доверься мне".
  "Подхватить тебя под руку - большая честь, - нищий обрадовался. - Но ухватить тебя за ногу - еще больше честь".
  "Тогда хватай меня за ногу", - Большой Мук разрешил нищему.
  "За твою доброту я продам тебе счастье для твоей любимой Мирабель", - нищий, оказывается, все знал.
  "Сколько же будет стоить твое счастье, нищий?"
  "Не мое счастье, а твое счастье, и счастье Мирабель".
  "Сколько будет стоить счастье Мирабель?"
  "Твои ноги, Большой Мук".
  "Да, мои ноги великолепные, - Большой Мук показал свои ноги от пяток до ягодиц. - Ну, а цена за счастье для Мирабель?"
  "Твои ноги и есть цена за счастье Мирабель".
  "Ты хочешь мои ноги, нищий?" - Большой Мук грозно топнул.
  От его богатырского топота земля содрогнулась.
  "Ты хочешь, чтобы Мирабель получила счастье?"
  "Да, я хотел купить счастье для Мирабель".
  "Тогда отдавай свои ноги в обмен на счастье Мирабель, Большой Мук".
  "Может быть, обойдемся без ног?"
  "Вот ты и обойдешься без ног, Большой Мук", - нищий вытащил огромную пилу.
  "Может быть, пойдем на террасу? - Большой Мук взмолился. - Там стоит уставленный амфорами мраморный столик.
  Изящный диванчики покрыты шкурами диковинных зверей.
  В приятной обстановке мне легче будет расстаться со своими ногами".
  "Не ищи легких путей, Большой Мук".
  "Без ног мне будет трудно искать свой путь", - Большой Мук усмехнулся.
  Он отдал нищему свои ноги в обмен на счастье для Мирабель.
  "Где же обещанное счастье?" - Большой Мук очнулся и посмотрел на обрубки своих ног.
  "Счастье нельзя потрогать ругами, Мук", - нищий засмеялся.
  "Мои ноги можно было потрогать руками.
  Так почему же счастье нельзя потрогать?"
  "Потому что счастье - неосязаемо".
  "Мне кажется, что я продешевил, - Большой Мук разрыдался. - Отдал ноги неизвестно за что".
  "Ты отдал ноги за свободу, Мук".
  "За какую свободу я отдал свои ноги?"
  "За свободу передвигаться без ног, Мук".
  "Тогда можно сказать, что я отдал свои ноги за счастье.
  За счастье Мирабель".
  "Можно и так сказать, что ты отдал ноги за счастье.
  Можно не добавлять имя Мирабель.
  За свободу и счастье - звучит торжественно.
  Ты отдал свои ноги за свободу и счастье, Мук".
  "Почему ты называешь меня Мук, а не Большой Мук?".
  "Потому что ты с ногами, с великолепными мускулистыми ногами, был Большой Мук.
  Теперь же ты не выглядишь большим, Мук.
  Да, ты уже не тот, что прежде, - нищий удрученно покачал головой. - Теперь ты - просто Мук.
  Или даже - Маленький Мук".
  "Посмотрим, понравлюсь ли я Мирабель, как Маленький Мук", - Мук вернулся в родной город.
  "Мирабель, я купил тебе счастье, но кровавой ценой, - Маленький Мук сразу отправился в дом Мирабель. - Я отдал за твое счастье свои могучие ноги.
  Теперь ты счастлива, Мирабель?"
  "Счастлива ли я теперь, Мук? - Мирабель расхохоталась. - Все твое достояние, которое было, это твои красивые ноги.
  Ни денег у тебя, ни образования, ни благородного происхождения.
  Я все время мучилась: выйти за тебя, бедняка, замуж или отказать тебе.
  Если бы я отказала, то мои конкурентки могли бы взять тебя в мужья.
  Тогда я бы слушала их и завидовала бы, как они хвастались бы, что живут с человеком, у которого замечательные ноги.
  Но, если бы я согласилась стать твоей женой, то сама бы страдала.
  Зачем мне твои ноги, если в них нет золота.
  Но теперь, я действительно, счастлива.
  Все сомнения у меня отпали.
  Нет ног у тебя, поэтому ты для меня уже не представляешь никакого интереса.
  Теперь я найду себе жениха богатого, достойного меня". - Так ответила Мирабель с жестоким сердцем.
  Опечалился Маленький Мук и ушел из родного города искать свое счастье.
  У кузнеца на распутье он заказал себе золотые ноги.
  Денег на золото у Маленького Мука не было, поэтому он сделал ноги в долг.
  С золотыми ногами Маленький Мук отправился в Византию.
  До Византии пришлось идти целое утро.
  Только в полдень Маленький Мук с золотыми ногами достиг городских ворот.
  Город застроен красивыми домами и украшен роскошными базарами.
  Широкие улицы были полны патрициями и рабами.
  Маленькому Муку очень хотелось есть и спать.
  Но никто не открыл перед ним дверь и не пригласил зайти и отдохнуть на ложе.
  Маленький Мук уныло брел по улицам и с трудом волочил тяжеленые золотые ноги.
  Он проходил мимо дворца.
  Ворота распахнулись, и красивый патриций закричал:
  "Сюда, сюда.
  Готова на оргии еда!
  Столы накрыты,
  Враги зарыты.
  Чтобы каждый был сыт,
  Приглашаю всех".
  Тотчас в ворота стали входить красивые девушки и миловидные юноши.
  Маленький Мук подумал, подумал и тоже вошел во дворец.
  Как раз перед ним бежали две красавицы в прозрачных туниках.
  Маленький Мук решил от девушек не отставать.
  Девушки всегда знают, где можно вкусно бесплатно покушать.
  Маленький Мук поднялся по мраморной лестнице и увидел патриция, который звал всех на оргию.
  "Что тебе нужно?" - Патриций схватил Маленького Мука за руку.
  "Ты звал всех на пир, - Маленький Мук растерялся. - Я давно не был на пирах.
  Вот я и пришел покушать и отдохнуть бесплатно".
  "Откуда ты упал? - патриций расхохотался. - Все в городе знают, что я устраиваю оргии только для милых девушек.
  Но, чтобы им не было скучно, я приглашаю милых юношей!"
  "Вот и накорми меня на пиру, - Маленький Мук попросил. - Мне с золотыми ногами очень трудно передвигаться по городу".
  Маленький Мук рассказал патрицию обо всем, что с ним произошло.
  Как он встретил нищего и отдал нищему свои мускулистые красивые стройные ноги за счастье для своей девушки Мирабель.
  Патриций расчувствовался и предложил:
  "Знаешь, что, Маленький Мук?
  Оставайся у меня жить.
  Мне очень нужен на оргиях раб с золотыми ногами.
  Работа у тебя будет очень легкая.
  Тебе понравится прислуживать".
  Маленький Мук поблагодарил за оргию и согласился работать у патриция во дворце.
  У господина Агасфена (так звали патриция) были любимицы среди девушек и среди юношей.
  Каждое утро Маленький Мук расчесывал девушкам и юношам волосы и натирал их драгоценными мазями.
  Днем Маленький Мук подавал девушкам еду, а юношей укладывал на диванчике и накрывал их мягкими шкурами.
  Кроме любимых девушек и юношей в доме патриция проживали три безумно красивые девушки.
  Их Агасфен любил меньше, потому что они были очень строптивые и все время ругались с ним.
  Возни со строптивыми у Маленького Мука было больше, чем с не строптивыми.
  Поэтому Маленький Мук невзлюбил строптивых красавиц.
  Вскоре Маленькому Муку стало скучно во дворце.
  Он отъелся, пресытился, девушки его уже не интересовали.
  "Сначала я жил весело, - Маленький Мук стал искать оправдание себе и укоризну для патриция Агасфена. - Но со временем, кажется, девушки избаловались.
  Когда патриций дома, то девушки играют на арфах и чинно разгуливают по саду.
  Но, как только Агасфен уходит по делам, девушки начинают носиться по дворцу.
  Пакостничают, рвут гобелены, бьют дорогую посуду.
  Но лишь только хозяин возвращается, девушки сразу укладываются на мягкие диванчики и мурлыкают.
  Я оправдываюсь перед Агасфеном, говорю, что не я, а девушки устроили погром во дворце.
  Но хозяин верит не мне, а своим девушкам.
  Разумеется, я же не девушка".
  Все больше обозлялся Маленький Мук на девушек.
  Наконец, он решил уйти из дворца патриция.
  "Господин Агасфен обещал платить мне жалованье.
  Но не заплатил еще ни риала.
  Вот получу у него за свою работу, тогда сразу уйду
  Если бы я знал, где Агасфен прячет свои деньги, то я бы взял свое, сколько мне следует за работу и за унижения, которые я испытывал от юношей и девушек в этом доме".
  В доме патриция была огромная запертая комната.
  "Вдруг, в этой комнате спрятаны сокровища Агасфена?" - пришло на ум Маленькому Муку.
  Он так захотел пробраться в сокровищницу патриция, что золотые ноги задрожали.
  Как-то раз утром, когда патриций ушел из дома, к Маленькому Муку подбежала одна из строптивых девушек.
  (Маленький Мук часто растирал ее благовонными мазями в термах)
  Девушка показывала Маленькому Муку язычок и тянула за собой.
  Она привела его в спальню патриция и остановилась перед маленькой дверью.
  "Я раньше не замечал эту дверь, - голос Маленького Мука задрожал. - Наверно, за дверью патриций спрятал новые ноги для меня".
  Девушка толкнула дверь и вошла в эту комнату.
  Маленький Мук вошел за красавицей и застыл на месте от удивления.
  Он оказался в сокровищнице патриция, куда давно стремился попасть.
  Сокровищница переполнена ценностями народов мира.
  Платья, старинная посуда, монеты, хрусталь, драгоценные камни.
  Маленький Мук схватил золотой кувшин с хрустальной крышкой.
  Руки Маленького Мука вспотели.
  Кувшин выскользнул, крышка упала и разбилась.
  "Теперь нужно бежать без рассуждений, - Маленький Мук набивал карманы золотыми монетами. - Когда патриций вернется и обнаружит, что я разбил крышку ценного кувшина, то убьет меня на месте".
  "Я привела тебя сюда, чтобы мы вместе набрали золота и сбежали, - строптивая девушка подала голос. - Мне нужен был помощник в побеге.
  Ты же, Маленький Мук, прекрасно подходишь на роль вора.
  Тебя будут искать по всем странам".
  "Каждый за себя, каждый за себя, - Маленький Мук отстранился от девушки. - Я не стану тебе помогать, строптивая красавица.
  У меня золотые ноги, поэтому я буду чувствовать себя неловко рядом с тобой.
  Ты будешь упрекать меня, что у меня ноги не настоящие.
  Станешь оскорблять меня, смеяться над моей бедой.
  Зачем мне под боком сопящая жена, которая смеется надо мной?"
  Маленький Мук оглядел комнату и вдруг увидел в углу туфли.
  Они были очень большие и некрасивые.
  Но собственные башмаки Маленького Мука давно развалились.
  Муку даже понравилось, что туфли большие.
  Когда он их наденет, то все поймут, то у него все большое.
  И золотые ноги надо спасать, потому что золото легко стирается на дорогах.
  "Ты обворовал казну патриция, - строптивая девушка зашипела на Маленького Мука. - Я показала тебе казну, а ты не хочешь брать меня в жены".
  "Я не ворую, я взял только то, что патриций мне задолжал за мою работу".
  "Твоя работа стоит одну золотую монету, - девушка обидно для Маленького Мука расхохоталась.
  Ее великолепные груди с укором смотрели сосками в глаза Маленького Мука.
  Девушку звали Мельпомена. - Ты же наворовал столько, что за тысячу лет не заработал бы".
  "Я тебя побью палкой, строптивая Мельпомена, - Маленький Мук огляделся по сторонам в поисках палки. - Около статуи Венеры с отрубленными руками стояла тонкая тросточка с львиной головой. - Палка подходит, чтобы тебя ей побили". - Маленький Мук замахнулся на Мельпомену тросточкой.
  "Если каждый возомнивший себя мужчиной, будет поднимать на девушку руку, то скоро мужчин не останется", - строптивая Мельпомена перехватила руку Маленького Мука.
  Вывернула его руку с тросточкой.
  Маленький Мук от боли упал на колени.
  В глазах его появились слезы.
  "Прости, я больше никогда не подниму на тебя палку, - Маленький Мук обещал. - Достаточно, что я из-за своей первой неудачной любви к Мирабель потерял ноги.
  Кстати, ваши имена чем-то схожи: Мирабель и Мельпомена".
  
  
  ГЛАВА 57. СЕМИРАМИДА НА КОЛЕНЯХ У КАЛИПСО
  
  "Никогда, слышишь меня, Маленький Мук, никогда не смей сравнивать ни меня, ни мое имя с другими девушками", - строптивая нависла над Маленьким Муком.
  "Пожалуй, мне пора в мою комнату, - Маленький Мук испугался разъяренную Мельпомену. - Я возьму и эту тросточку.
  Она все равно стоит без дела".
  "Любимое оправдание воров, что те вещи, которые они украли, все равно не нужны были хозяевам", - Мельпомена с презрением окатила Маленького Мука ледяной водой из амфоры.
  "Ну, и ладно, ну, я и обсохну", - Маленький Мук пробормотал.
  Он с наворованными вещами прибежал в свою комнату.
  В одну минуту он надел плащ и шапку из дикой овцы, и побежал по лестнице.
  "Надо убежать, пока патриций хозяин не пришел", - Маленький Мук покатился вниз по лестнице.
  В новых сворованных туфлях Маленький Мук бежал без оглядки, пока не оказался в поле, где крестьяне выращивают рис.
  "Ноги, мои золотые ноги, остановитесь", - Маленький Мук, вдруг почувствовал, что не может остановиться.
  Ноги его бежали сами и тащили.
  Маленький Мук пытался их удержать, но не тут-то было.
  Ноги его почему-то начали бегать за крестьянками.
  Крестьянки с хохотом уворачивались от Маленького Мука.
  "Экий ты шустрый, мужчина", - крестьяне заливисто призывно смеялись.
  "Ноги, это мои золотые ноги виноваты", - Маленький Мук понимал, что никто не поверит его словам.
  Крестьянам не понравилось, что незнакомец бегает за их женщинами.
  Крестьяне с вилами и лопатами погнались за Маленьким Муком.
  Образовалась длинная процессия: впереди бежали, высоко поднимая ноги в коленях, радостные крестьянки.
  За ними несся, как молодой конь, Маленький Мук.
  За Маленьким Муком тяжело пыхтели краснолицые обозленные крестьяне.
  За час рисовое поле было вытоптано.
  Не осталось ни одного живого рисового кустика.
  Маленький Мук падал, пробовал изворачиваться, чтобы остановиться.
  Но ничего у него не получалось.
  Понял Маленький Мук, что дело в его новых туфлях.
  "Это я хорошо зашел к кладовые патриция, - Маленький Мук хохотал в истерике. - Обзавелся волшебной обувью.
  Патриций меня приютил, кормил, баловал, дал личную комнату, ни в чем мне не отказывал.
  А я у него из сокровищницы похитил".
  Бедный Маленький Мук в ужасе выбежал с рисового поля в горы.
  Он выбился из сил, и даже имя свое забыл.
  Крестьяне и крестьянки остались далеко сзади на потоптанном поле.
  "Я не знаю, что мне делать, - Маленький Мук возопил, когда ноги понесли его к обрыву. - Тпру, туфли.
  Стоять на месте.
  Именем цезаря вас заклинаю".
  И тут туфли остановились.
  Маленький Мук со всего размаха упал носом в груду опавших спелых персиков.
  Маленький Мук без сил заснул в персиках.
  Приснилась ему строптивая девушка Мельпомена.
  Во сне она уже не казалась злобная.
  Наоборот, Мельпомена с любовью гладила его по затылку и шептала.
  "Маленький Мук, ты еще не знаешь, какие у тебя дорогие туфли.
  Их изготовил далекие чайные мастера.
  Стоит тебе три раза повернуться на каблуке, и туфли перенесут тебя туда, куда захочешь.
  Хоть на Луну.
  Тросточка поможет тебе искать клады.
  Тросточку тоже изобрели и создали чайные мастера.
  Где она ударит три раза в землю, там спрятано золото.
  Если два раза ударит, то - серебро".
  "Если один раз тросточка ударит по земле?"
  "Тогда я прибегу на твой зов, Маленький Мук.
  Я дороже золота и серебра вместе взятых", - строптивая Мельпомена во сне поцеловала Маленького Мука.
  Он почувствовал на губах сладкий аромат ее губ.
  Маленький Мук тотчас проснулся, чтобы продолжить.
  Но к своему величайшему разочарованию понял, что целовался со зрелым персиком, а не с незрелой Мельпоменой.
  "Я могу стукнуть один раз тросточкой по земле, - Маленький Мук уже поднял руку с тростью. - Тогда Мельпомена прибежит на мой зов. - Маленький Мук задумался. - Хорошо ли это?
  Нет, я лучше обустроюсь с новыми вещами, разбогатею, а потом уже вызову Мельпомену в свои покои".
  Маленький Мук воодушевился и решил сразу проверить, как работают замечательные туфли чайных мастеров.
  Он повернулся один раз на каблуке и тут же упал.
  "Мне золотые ноги мешают, - Маленький Мук расстроился. - На своих замечательных мускулистых ногах я бы не упал".
  Он попробовал еще раз и грохнулся.
  Но тут из зарослей орешника вышел невыскокий круглолицый мужчина.
  "Я - чайный мастер Чан", - мужчина церемонно поклонился Маленькому Муку.
  "Если ты мастер чайный, - Маленький Мук оценил вежливый глубокий поклон иностранца, - то помоги мне с туфлями, которые изобрели твои соотечественники".
  "Туфли в отличном рабочем состоянии, - мастер Чан произнес после беглого осмотра туфель. - Мешают твои золотые ноги.
  Но я быстро все сейчас исправлю!" - Чайный мастер встал на колени и что-то проделал с золотыми ногами Маленького Мука.
  "Золотые ноги стали значительно легче, - Маленький Мук удивился.
  Он три раза обернулся на каблуке и приказал туфлям: - Перенесите меня в соседний город Андорру".
  Вдруг, туфли подняли Маленького Мука в воздух.
  И быстро быстро побежали по облакам.
  Не успел Маленький Мук испугаться, как уже оказался в Андорре на базаре.
  Он присел на ковер около лавки старьевщика и стал раздумывать, как ему добыть золото.
  "Моя волшебная тросточка покажет, где золото и серебро спрятаны под землей.
  Но как найти то место, где они спрятаны?
  В конце концов, я бы мог показываться за деньги.
  Но я слишком горд для этого".
  Маленький Мук, вдруг, вспомнил, что его туфли могут быстро быстро бегать.
  "Пойду я к цезарю в скороходы, - Маленький Мук не особо разбирался в ценностях.
  Вместо того чтобы искал золото и серебро с помощью замечательной тросточки из чайной страны, он отправился в змеиное гнездо цезаря.
  Цезарь крут.
  Сегодня на пиру обнимается с друзьями, а на утро друзей под меч пускает, головы рубит нещадно.
  Маленький Мук спросил у старьевщика, где находится дворец цезаря.
  "Цезарь тебе нужен?" - только и спросил старьевщик.
  Он указал скрюченным грязным пальцем и заснул.
  Через пять минут Маленький Мук подошел к воротам дворца цезаря.
  "Я хочу поступить на службу", - Маленький Мук признался привратнику.
  Привратник повел его к начальнику рабов.
  "Господин начальник, - Маленький Мук низко поклонился начальнику рабов. - Я умею очень быстро бегать.
  Возьмите меня на службу цезаря гонцом.
  Мне и лошадь не понадобится".
  "Я думал, что у тебя ножки тоненькие, как палочки, - начальник рабов ощупывал золотые ноги Маленького Мука. - Но они золотые.
  Как ты с золотыми ногами сможешь бегать?"
  "Золото само себя несет", - Маленький Мук ответил мудростью из учений древних эламитов Месопотамских.
  "Я не для того поставлен начальником рабов, чтобы всякий учил меня о золоте, - начальник рабов обозлился. - Лучше убирайся, пока твоя голова не украсила Храм Аполлона в Андорре".
  "Господин начальник, - Маленький Мук проявил упорство. - Я не издеваюсь над вами.
  Давайте спорить, что я обгоню самого быстрого вашего скорохода".
  "Я сам тебя обгоню, а потом еще раз догоню и отдам тебе сполна, - начальник рабов развеселился. - Ты забавный, Маленький Мук.
  Отправляйся на кухню.
  Там тебя напоят и накормят.
  Я же пока расскажу о тебе цезарю". - Начальник рабов за ручку самолично провел Маленького Мука на кухню.
  "Везде меня принимают и кормят", - Маленький Мук возгордился.
  Начальник рабов в это время рассказал цезарю на оргии о Маленьком Муке.
  Цезарь долго смеялся и захотел еще смеяться.
  Он похвалил начальника рабов за то, что не отпустил Маленького Мука, а приказал ему остаться.
  "Вечером назначаю состязание скороходов, - цезарь поднял руку. - Приказываю всем явиться на стадиум на игрища".
  Гости на оргии услышали, что вечером будет интересное зрелище.
  Рассказали своим друзьям и подругам.
  Те же, в свою очередь, передали весть дальше.
  И вечером все, у кого были ноги, пришли на стадиум посмотреть, как будет бегать Маленький Мук.
  Когда цезарь с рабынями заняли ложу для важных гостей, Маленький Мук вышел на поле.
  Он отвесил цезарю низкий поклон.
  Все захохотали, потому что овечья шапка слетела с головы Маленького Мука.
  Но его не смутил хохот патрициев и плебеев.
  Маленький Мук стоял с тросточкой и ждал главного скорохода.
  Наконец, прибыл самый быстрый из бегунов.
  Ведь Маленький Мук сам хотел сразиться в беге с наилучшим.
  Скороход с презрением смотрел на Маленького Мука.
  Он никак не мог поверить, что юноша с золотыми ногами сделает хотя бы одни верный шаг к победе.
  "Раз, два, три, - вскричала одна из подруг цезаря и взмахнула платком. - Состязания начинаются".
  "Будь я проклят Аидом, если она не моя строптивая Мельпомена. - Маленький Мук узнал девушку, с которой общался в сокровищнице у патриция. - Что она делает рядом с цезарем?
  Наверно, она - не совсем простая девушка, или девушка не из простых".
  Скороход цезаря и Маленький Мук побежали.
  Сначала скороход обгонял Маленького Мука.
  Но потом юноша с золотыми ногами обошел скорохода.
  Он первый пересек финишную черту с лавровым венком.
  Маленький Мук стоял и обмахивался туникой, пока королевский скороход бежал.
  Скороход добежал, и мертвый упал за финишной чертой.
  Кровь пошла из горла скорохода.
  "Он жил, тренировал свои ноги, завоёвывал место в свите скороходов цезаря, - Маленький Мук торжествовал.
  Как сладок триумф! - Я пришел.
  Раз, два и - я победитель забега.
  Я думаю, что скороход цезаря умер не от истощения во время бега, а от разрыва сердца от горя.
  Он понял, что не дооценил меня.
  Почему все люди рассматривают только ноги друг друга, а в душу мало кто заглядывает".
  "Победил Маленький Мук", - вскричала Мельпомена.
  "Победил Маленький Мук", - цезарь с неодобрением посмотрел на девушку выскочку.
  "Да здравствует победитель, Маленький Мук!"
  "Мой милый цезарь: - Маленький Мук перешагнул через мертвого скорохода. - Возьми меня к себе на службу".
  "Даже, если бы ты не попросил, я все равно назначил бы тебя своим личным скороходом, - цезарь рассмеялся. - Моего прежнего скорохода ты загнал до смерти.
  Кто вместо него, как не ты, будет бегать по моим поручениям?"
  Маленький Мук обрадовался:
  "Наконец, я нашел свое счастье.
  Теперь я могу жить безбедно и спокойно во дворце цезаря".
  Цезарь высоко ценил золотые ноги Маленького Мука.
  И постоянно оказывал ему милости.
  Он отсылал Маленького Мука с самыми важными поручениями.
  Никто их не исполнял лучше, чем Маленький Мук.
  Но друзья цезаря и остальные слуги и рабы были очень недовольны.
  "Какой-то пришел, увидел, победил, - слышался недовольный ропот из каждого угла дворца цезаря. - Мы кровью и потом завоевывали свое место рядом с цезарем.
  А Маленький Мук получил сразу все".
  Слуги и рабы все время сплетничали цезарю о Маленьком Муке.
  Но цезарь не хотел слушать ничего плохого о нем.
  Вскоре он назначил Маленького Мука самым главным после себя.
  Маленький Мук очень огорчался, когда рабы щипали его и смеялись над ним.
  Он хотел завоевать их доверие и любовь.
  Однажды Маленький Мук вспомнил о своей замечательной тросточке.
  "Если я найду клад, - Маленький Мук раздумывал, - то гордые господа перестанут меня ненавидеть.
  Говорят, что старый цезарь, отец нынешнего цезаря зарыл в саду клад.
  Никто не мог этот клад найти.
  Старый цезарь умер с тайной о кладе в сердце".
  Маленький Мук только об этом и думал.
  Целыми днями он ходил по саду с тросточкой в руке.
  Однажды, в полнолуние, в заброшенном углу старого сада тросточка в его руках задрожала и три раза ударила о землю.
  Маленький Мук затрясся от волнения и алчности.
  Он побежал к садовнику и попросил у него самый большой кетмень.
  Затем Маленький Мук спрятался до рассвета в кустах и ждал восхода солнца.
   С первыми лучами Маленький Мук начал долбить землю.
  Земля твердая, а руки у юноши слабые.
  За час Маленький Мук всего лишь продолбил в глубину на один палец.
  "Мои ноги, мои золотые ноги мне помогут", - Маленький Мук догадался и скинул туфли.
  Он встал на четвереньки и золотыми ногами, как собака лапами, стал разгребать землю.
  Вскоре золотые ноги звонко звякнули о металл.
  Маленький Мук увидел железную крышку.
  "Даже у цезаря крышки из железа, а у меня, я ведь не цезарь, но ноги у меня золотые".
  Маленький Мук поднял крышку и стал задыхаться от восторга.
  В глаза ударил яркий отражённый свет золотых монет.
  Маленький Мук потянул на себя огромный горшок с золотом.
  Но, разумеется, простой смертный не смог унести столько, сколько спрятал цезарь.
  Тогда Маленький Мук напихал в мешок золотых монет.
  Вернулся к себе в комнату во дворце.
  Очень умно Маленький Мук придумал спрятать золото в постели под периной.
  Лег спать радостный и довольный своей работой.
  На следующее утро Маленький Мук подумал:
  "Теперь рабы и слуги станут меня любить за золото".
  Он раздавал золото налево и направо - всем.
  Но его стали еще больше ненавидеть, потому что завидовали.
  "Смотрите, - начальник рабов охаивал Маленького Мука. - Скороход делает фальшивые деньги.
  Он выпросил их у цезаря".
  "Ты хочешь сказать, что у цезаря фальшивые деньги?" - Маленький Мук очень огорчился.
  "Маленький Мук ворует золото из казны цезаря", - главный казначей сразу обрадовался, что может прикрыть свое воровство.
  Он часто запускал руку под тунику цезаря.
  Чтобы раскрыть тайну Маленького Мука рабы придумали хитрость.
  У цезаря был любимый друг Гефест.
  Он подавал цезарю на пирах сладкие кушанья и вино.
  На очередной оргии Гефест сделал вид, что очень печален.
  "Почему у тебя недовольное лицо, Гефест? - цезарь сразу заметил перемену в любимчике. - На моих оргиях все должны веселиться".
  "Я печален и недоволен, цезарь, потому что ты лишил меня своего внимания".
  "С каких это пор я лишил тебя своего внимания? - цезарь расхохотался. - Вчера в термах ты тер мне спину мочалом.
  Сейчас подаешь мне кушанье и вино.
  Разве этого внимания тебе мало, неблагодарный?"
  "С тех пор, как у тебя появился скороход Маленький Мук, вы обсыпаешь его милостями, а о своих верных слугах и рабах забыл".
  Гефест рассказал, что Маленький Мук раздает золото налево и направо.
  Золота у него много, как на Олимпе.
  Цезарь очень удивился и велел позвать к себе начальника рабов и казначея.
  Те подтвердили, что Гефест говорит правду.
  Тогда цезарь велел своим сыщикам проследить за Маленьким Муком.
  На беду у Маленького Мука в тот день вышло все золото.
  Он сильно потратился на раздачу взяток рабам.
  Он решил навестить горшок, зарытый в саду.
  Сыщики отправились за Маленьким Муком попятам.
  С ними - начальник рабов и казначей.
  В тот самый момент, когда Маленький Мук наложил золота в мешок, его схватили.
  Маленькому Муку заткнули рот туникой, и повели к цезарю.
  Цезарь очень не любил, когда его отрывали от пира.
  Да и кому это понравится?
  "Где накрыли этого бесчестного мерзавца? - цезарь разозлился на Маленького Мука. - Никому нельзя доверять, даже скороходу".
  "Мы связали его, когда он зарывал золото в вашем саду".
  "Правду ли говорят мои любимые слуги?" - цезарь еще не верил в вину Маленького Мука.
  Но Маленький Мук лишь мычал в ответ.
  "Мычание - знак согласия со своей виной", - начальник рабов обрадовался.
  "Вынь тунику изо рта и говори членораздельно", - цезарь заметил тунику во рту скорохода.
  Ему вытащили тунику изо рта, и Маленький Мук тут же начал осыпать проклятиями всех:
  "Мой милый цезарь, - Маленький Мук шлепал онемевшими губами. - Я не зарывал золото.
  Я не дурак.
  Наоборот, я отрывал золото в саду".
  "Отрывал золото в моем саду?" - у цезаря волосы встали дыбом.
  "Бесчестный скороход, - начальник рабов стукнул Маленького Мука кетменем по затылку. - Не смей врать цезарю".
  "Ты лжешь, Маленький Мук, - цезарь даже с ложа вскочил и напугал рабов. - Ты обокрал меня, а теперь унижаешь своим присутствием. - Цезарь обернулся к казначею: - Казначей, здесь столько золота, сколько пропало из моей казны?"
  "Из твоей казны, о могучий и великий цезарь, пропало намного больше золота, - казначей все списал на Маленького Мука. - Могу поклясться, что это золото Маленький Мук украл из твоей сокровищницы".
  "Заковать Маленького Мука в цепи для рабов и отправить на галеру, - цезарь закричал в бешенстве: - А ты, казначей, отправляйся в сад.
  Забери остальное золото и верни его в мою казну".
  "Нашел дурака", - казначей про себя посмеялся над приказом цезаря.
  Он отправился в сад и забрал себе все золото.
  Все же часть монеток казначей отправил в казну.
  Но монетки так заманчиво блестели, что казначей присвоил себе весь клад.
  На дне горшка он нашел старый пергамент, на котором написано на древнем вымершем языке:
  "Тот, кто найдет это золото и заберет себе, будет счастлив навек".
  Казначей обучался грамоте в Пелопоннесе, поэтому прочитал клинопись.
  "Еще бы не быть счастливым с золотом", - казначей потирал руки, покрытые золотой пылью.
  Маленький Мук сидел на весле на галере и думал о том, как спастись.
  Он понимал, что за кражу золота его ждет смерть.
  Но никак Маленький Мук не хотел рассказывать цезарю о своей тросточке и туфлях из далекой прекрасной чайной страны.
  Цезарь отберет все, на то он и цезарь.
  Маленький Мук хотел повернуться три раза на каблуке, но не мог, потому что сидел на скамье, прикованный к другим рабам.
  "Утром мы прибудем в Трою, - к Маленькому Муку подошел палач цезаря. - Готовьтесь все к смерти, рабы".
  "Не хочу умирать, - Маленький Мук возопил.- Отправьте меня к цезарю.
  У меня для него ценное донесение".
  Маленький Мук решил расстаться с тросточкой и туфлями.
  "Лучше жить на коленях без тросточки и без туфель, чем умереть под стенами чужого города".
  Палач испугался и велел доставить Маленького Мука к цезарю.
  Маленький Мук по дороге мог сто раз провернуться на каблуке и улететь от беды.
  Но у него ума не хватило воспользоваться помощью волшебных туфель.
  Во дворце цезаря Маленький Мук припал к его ногам и рассказал все в ярких красках и подробностях: и о своей невесте Мирабель, и о том, как отдал свои ноги за ее счастье, и о золотых ногах рассказал, за которые еще не расплатился, и о золоте в саду, и о волшебных туфлях и тросточке.
  "Великий цезарь, обещайте мне пощаду, если я докажу, что я не врал".
  Цезарю стало интересно проверить правдивость своего личного скорохода.
  Он закопал в саду несколько золотых монет и приказал Муку найти их.
  Маленький Мук долго не искал, потому что подглядывал за цезарем, когда тот закапывал золото в землю.
  Как только он дошел до того места, где закопаны монеты, палочка три раза ударила в землю.
  Цезарь понял, что казначей лгал ему и обворовывал.
  Казначея по приказу цезаря привязали в поле к двум коням.
  Кони разорвали казначея...
  За Маленьким Муком тянулся кровавый след.
  Цезарь позвал Маленького Мука на пир и погрозил ему пальцем с именным перстнем:
  "Я обещал, что подарю тебе жизнь, Маленький Мук.
  Но мне кажется, что ты не сказал мне всю правду.
  Ты будешь грести на галерах, пока не откроешь тайну, почему ты быстро бегаешь".
  Бедному недогадливому Муку не хотелось больше грести на галерах рядом с потными гребцами.
  Он рассказал цезарю о своих туфлях.
  Только не подсказал, как их остановить.
  Цезарь сам на игрищах Олимпийских решил испытать туфли из чайной страны.
  Он надел туфли, встал на старт и, как бешенный, помчался по олимпийской дорожке с препятствиями.
  Цезарь хотел остановиться, но не тут-то было.
  Напрасно цезарь хватался за туники рабов.
  Он пытался схватить за волосы рабынь.
  Но все ловко уворачивались от бегущего цезаря.
  Маленький Мук стоял и злобно посмеивался.
  Он радовался, что хоть так может отомстить цезарю за то, что сам глуп и недогадлив.
  "А ведь я мог в этих туфлях сто раз по сто раз сбежать от цезаря", - Маленький Мук расстроился с опозданием.
  Цезарь едва живой упал за финишной чертой.
  "Да, я победитель Олимпийских игр, - цезарь был вне себя от ярости. - Но я побеждал всегда и без этих замечательных туфель.
  Вот как, негодяй, ты обращаешься со своим цезарем.
  Я обещал тебе жизнь.
  Но, если через двенадцать часов ты все еще будешь топать своими золотыми ногами мою землю, то я тебя казню.
  Тросточку и туфли, разумеется, я оставляю себе".
  Бедный Маленький Мук поскорее убрался из дворца.
  Он плелся по улицам города и проклинал себя за недальновидность.
  "Я бедный и несчастный, как был раньше.
  Дала мне судьба тросточку, туфли, золото, а я не смог извлечь из них выгоду".
  Маленький Мук вышел за ворота и через час оказался в горах.
  Настолько было жарко и утомительно, что Маленький Мук лег на траву под апельсиновым деревом и заснул.
  Проснулся он очень голодным.
  Над его головой висели сицилианские апельсины: сочные, спелые, мясистые.
  Маленький Мук сломал ветку с апельсинами и наелся досыта.
  Потом он захотел пить, после сладких апельсинов...
  Маленький Мук наклонился над водой пруда и вскрикнул от ужаса.
  Из пруда на него смотрела огромная голова с бородкой и завитыми рогами.
  "От апельсинов у меня выросли рога", - Маленький Мук вскричал в ужасе.
  "У тебя рога выросли, потому что твоя подруга детства Мирабель вышла замуж за патриция, а не за тебя, - голова с рогами ответила. - И потому что твоя другая подруга Мельпомена живет с цезарем".
  "Почему я разговариваю, а мой рот не шевелится", - Маленький Мук обернулся и увидел представительного патриция в дорогой тунике.
  Ниже пояса патриция было, как у козла: ноги наоборот и с копытами.
  На голове красовались рога архара.
  "Что выросло, то выросло, - патриций произнес грустно. - Ты видел в воде отражение мое, а не свое.
  Я же вынужден скрываться в лесах, потому что мой вид портит семейные традиции".
  "Тогда я пошел?" - Маленький Мук обрадовался, что не у него выросли рога и копыта.
  "Можешь идти, но только взгляни на свой нос", - патриций захохотал.
  "Нос, как нос, только вырос, словно хобот", - Маленький Мук дотронулся до своего вытянувшегося носа.
  "У тебя аллергия на сицилианские апельсины, - сатир захохотал. - От переедания у тебя вытянулся нос, потому что наполнился кровью".
  "Что же мне делать, добрый патриций, - Маленький Мук подластивался к хозяину этих мест. - Подскажи, как избавиться от носа?"
  "Чтобы аллергия отступила, поешь оливок с этого дерева, - патриций отломил ветку от оливкового деревца. - Оливковое масло, которое находится в плодах, снизит действие апельсинов на твой организм и прочистит кишечник.
  Аллергию, как рукой снимет".
  "Как оливкой снимет", - Маленький Мук обрадовался.
  Он откушал сочных оливок с ветки.
  Нос постепенно вернулся в прежний размер: не большой, но и не маленький.
  "Счастье снова привалило мне", - Маленький Мук обрадовался и нарвал апельсинов и оливок столько, сколько смог унести.
  Он обратно отправился во дворец цезаря.
  Весной оливки и апельсины на оргиях были очень редкие, потому что дорогие.
  Маленький Мук пришел рано утром на базар и сел около ворот.
  В это время появились рабы цезаря, которые работали на кухне.
  "О, великолепные сицилианские апельсины, - рабы обрадовались. - Сколько ты хочешь за них, торговец с золотыми ногами?"
  "Я не стану набивать цену для цезаря", - Маленький Мук с удовольствием дешево продал апельсины.
  Рабы приготовили для цезаря целого жареного барана.
  Цезарь ел и нахваливал рабов за искусство приготовления пищи.
  Рабы посмеивались, толкали друг друга локтями в бока и шептались:
  "Подожди, цезарь, вот когда угостим тебя свежими апельсинами, тогда наградишь нас щедро".
  Когда цезарь закончил с бараном, то рабы подали на столы золотые блюда с апельсинами.
  "Ах, вот так витамины", - цезарь и его рабыни воскликнули с восторгом.
  Они хлопали в ладоши и предвкушали, как насладятся спелыми сочными плодами сицилианского апельсина.
  Цезарь лично чистил апельсины и из своих рук кормил присутствующих на оргии.
  Лишь одна его рабыня не стала есть апельсин.
  "Мельпомена, почему ты не хочешь полакомиться?" - цезарь удивился.
  "Голова болит", - Мельпомена не стала говорить цезарю, что унюхала от апельсинов запах рук Маленького Мука.
  "У тебя всегда болит голова, когда я предлагаю", - цезарь рассердился.
  Но апельсины были столь сладостные, что цезарь скоро забыл о строптивой рабыне Мельпомене.
  "Цезарь, цезарь, - воскликнул начальник рабов. - Что сделалось с твоим носом?"
  "Нос, как нос, - цезарь пробурчал. - Он мне достался в наследство от моих родителей".
  И тут цезарь почувствовал, как что-то мягкое и гибкое коснулось его подбородка.
  Цезарь скосил глаза.
  К своему ужасу он увидел, что нос свисает до нижней челюсти.
  "А я бы и не подумал, что нос".
  "Лекаря, лекаря", - рабы и гости стали призывать.
  Они сами выглядели не лучше, чем цезарь.
  Прибежали заморские лекари.
  Не меньше ста врачевателей.
  Они выдавали целебные снадобья.
  Но лекарства не помогали.
  "Резать", - цезарь коротко приказал.
  Славные воины тотчас зарезали всех лекарей.
  "Не лекарей надо было резать, - цезарь засмеялся. - Я имел в виду, что попробовать отрезать носы".
  Тогда командир когорты Палладий отрезал нос вестляндскому купцу Адольфу.
  На месте носа образовалась огромная аллергическая блямба.
  "У вас аллергия на апельсины, - один из докторов остался жив, но истекал кровью от ран. - Аллергию можно вылечить оливковым маслом.
  Но где мы сейчас найдем оливки и оливковое масло?
  Все на пирах подъели дочиста, как шакалы".
  "Все на базар, - цезарь отправил рабов на базар. - Найти и купить оливки".
  Рабы выбежали на базар.
  Но Маленький Мук уже сам направлялся во дворец.
  Он, чтобы цезарь его не узнал, намазал щеки свеклой.
  Губы подкрасил морковкой.
  Под тунику подложил круглые дыни.
  Выглядел Маленький Мук, как женщина с базара.
  "У меня есть то, что снимет отек с лица", - Маленький Мук во дворце начал хвастать.
  "Разве у тебя есть оливки?" - цезарь спросил с нетерпением.
  "Мельпомена, открой ротик", - Маленький Мук ничего не ответил цезарю.
  Он подошел к Мельпомене и вложил в ее ротик пару оливок.
  "Вот видите, - Маленький Мук торжествовал. - Мои чудесные плоды принесли свои плоды.
  У красавицы носик стал по-прежнему аккуратненький и маленький".
  "Он и не отрастал у нее, - цезарь страшно захохотал. - Мельпомена - единственная, кто не лакомилась апельсинами.
  Поэтому у нее нос остался прежний".
  "Ошибся я, - Маленький Мук покраснел от своей промашки.
  Но его порозовевших щек не видно под толстым слоем свеклы. - Тогда ты, начальник кухни..."
  "Я здесь цезарь, - цезарь подскочил и схватил Маленького Мука за руку. - Я здесь главный. - Цезарь привел Мука в свою сокровищницу: - Лекарь, возьми все, что пожелаешь из моей сокровищницы.
  Но только верни мой прежний размер носа".
  "Нос - как нос", - Маленький Мук стал расхаживать по сокровищнице.
  Он делал вид, что выбирает подарок.
  Наконец, Маленький Мук увидел свои туфли и тросточку.
  Мигом он вскочил в туфли и схватил трость.
  Маленький Мук сорвал с себя тунику и вытирал ей краски с лица:
  "Злой цезарь, - Маленький Мук закричал. - Ты злом отплатил мне за верную службу.
  Да, конечно, я сам того...
  Но ты-то...
  Оставайся на всю жизнь с длинным носом!"
  "Маленький Мук? - цезарь тянул к нему руки. - Напрасно ты стер краски с лица.
  Они тебе очень шли".
  "Я улетаю", - Маленький Мук три раза повернулся на каблуке.
  Он ожидал, что туфли перенесут его из дворца подальше.
  "Ты не те туфли натянул, Маленький Мук, - цезарь согнулся от хохота. - И не ту трость захватил"
  "Трость, она, как оружие", - Маленький Мук не растерялся и тростью со всей силы ударил цезаря поперек спины.
  Цезарь рухнул, как... как ударенный тростью.
  Маленький Мук нашел свои туфли и тросточку.
  После этого набил мешок золотом из казны и улетел в Микены.
  "Теперь я богат, как цезарь, - Маленький Мук построил себе огромный дворец. - Но у меня нет любимой девушки.
  Попробовать старые связи?" - Маленький Мук пригласил Мирабель и Мельпомену.
  Девушки, как услышали, что Маленький Мук разбогател, так сразу прибежали по его зову.
  "Я не знаю, кого из вас пригласить к себе жить", - Маленький Мук расхаживал перед Мельпоменой и Мирабель.
  "Возьми меня, - Мирабель выступила вперед. - Ты же любил меня с детства".
  "Но ты отправила меня за счастьем, Мирабель, - Маленький Мук с тоской смотрел в глаза девушки. - Моя любовь еще не потухла в сердце.
  Из-за тебя я потерял ноги, отдал их за твое счастье.
  А ты не знала, что счастье было рядом.
  Я - твое счастье.
  Стоило тебе только руку протянуть, Мирабель, и ухватить..."
  "Но ты ушел от меня, поэтому стал счастлив, - Мирабель подмигнула задорно. - Если бы я не прогнала тебя, то ты не разбогател бы в дальних странствиях и не построил бы этот замечательный дворец".
  "Маленький Мук, не слушай Мирабель, - Мельпомена поняла, что проигрывает сопернице. - Мирабель уже в положении.
  Она ждет ребенка от своего мужа".
  "Разве чужой ребенок - помеха любви?" - Маленький Мук строго посмотрел на Мельпомену.
  "Ребенок - не помеха, - Мельпомена кусала губы. - Помеха - отец ребенка.
  Муж будет постоянно захаживать к тебе во дворец, якобы повидаться со своим ребенком.
  Привыкнет здесь, приживется, а потом отнимет у тебя все".
  "Не слушай ее, Маленький Мук", - Мирабель завизжала.
  "Когда-то ты назвала меня Большой Мук", - Маленький Мук осуждающе посмотрел на подругу детства.
  "Зато я проверенная.
  У меня могут быть дети, Маленький Мук.
  А у твоей драной кошки Мельпомены надо еще проверить - сможет ли она принести тебе наследника".
  "Вот и проверь меня, Маленький Мук", - Мельпомена с радостью поймала Мирабель на слове.
  "Вот и проверю тебя, Мельпомена", - Маленький Мук воодушевился. - Философ Тиберий замолчал и заглянул за огромный валун.
  - Калипсо, я сижу у тебя на коленях? - Семирамида распахнула глазища. - Ты нежно придерживаешь меня за талию?
  Мы же договорились не дружить.
  
  НЕ ДРУЖИТЬ ТАКЖЕ ТЯЖЕЛО, КАК И ДРУЖИТЬ
  
  - Какой ужас, - Калипсо завизжала. - А я и не заметила, Семирамида.
  Наверно, мы так заслушались о Маленьком Муке, что ничего не поняли.
  - Возможно, что я испугалась рассказа и прыгнула тебе на коленочки, - Семирамида надула розовые влажные губки.
  
  
  ГЛАВА 58. ТАЙНЫ ТИБЕРИЯ
  
  - Или я испугалась, и попросила, чтобы ты меня защитила, Семирамида.
  Упросила, чтобы ты сидела и защищала меня...
  Защищала сидя, Семирамида.
  - В любом случае этого не должно повториться, - Семирамида сползла с коленей Калипсо.
  - Ни в коем случае не повторится подобное безобразие, - Калипсо торжественно подняла руку в девичьей клятве. - Мы не имеем право дотрагиваться друг до дружки.
  У тебя своя дорога, Семирамида, у меня - свой путь.
  - Чем путь отличается от дороги, Калипсо?
  - Путь - светлый, а дорога - трудная.
  - Почему у тебя тогда светлый путь, Калипсо, а у меня трудности с дорогой?
  - Потому что ты должна сражаться с царём Навуходоносором и со всем его войском, Семирамида.
  - Я должна сражаться? - грусть налетела на прекрасное личико Семирамиды. - Я думала, что царь Навуходоносор миром отдаст мне пояс Ипполиты.
  Ипполита - была нашей царицей, царицей амазонок.
  - Миром? Царь отдаст? - Калипсо расхохоталась.
  - Не все цари, наверно, злые, - Семирамида взглянула вверх: - Калипсо.
  У тебя колени мокрые.
  Наверно, пещера протекает.
  - Может быть, пещера и протекает, - Семирамида, - Калипсо дотронулся пальчиком до правой коленочки. - Но мои колени мокрые, потому что не пещера на меня натекла, а из тебя...
  - Не может быть, - Семирамида в ужасе прижала ладошки к щечкам. - Я же не...
  - Ты просто боялась рассказа о Маленьком Муке, Семирамида, - Калипсо пришла на помощь амазонке. - Боялась, переживала, вот и от переживаний... вспотела...
  - Да, я вспотела слегка, - Семирамида густо покраснела.
  
  ЗАЧЕМ СТЫДИТЬСЯ ТОГО, ЧТО ВНУТРИ НАС
  
  - Семирамида, - Калипсо приложила пальчик к губам.
  Тот самый пальчик, которым дотрагивалась только что до коленки.
  - Да, Калипсо, - Семирамида склонила очаровательную головку к правому плечу.
  - Ты запрыгнула ко мне на коленки, потому что, возможно, боялась.
  Но амазонки ничего не боятся.
  - Амазонки боятся очень многого, - Семирамида постучала кулачком по камушку. - Даже, когда неприятности позади, мы все равно переживаем и боимся.
  Боимся, что потеряем красоту, даже, если выглядим, как олимпийские богини.
  Боимся, что мужчины победят в битве.
  Нет, даже не боязнь, - Семирамида расправила узкие плечи. - Я назову страх и боязнь предосторожностью.
  Предосторожность помогает нам сосредоточиться на главном.
  - На главном что?
  - Главное - наша война против мужчин.
  - Значит, когда ты присела ко мне на коленочки, ты предостерегалась, Семирамида?
  - Разумеется, я на твоих коленочках предостерегалась, Калипсо.
  - Поэтому вспотела от предостережения, Семирамида?
  - Да, поэтому я вспотела от предостережения, Калипсо.
  - Ноги, я, наконец, нашел ноги, - из-за валуна вышел философ Тиберий. - В каждой руке он держал по высушенной человеческой ноге. - Там столько у меня всяких диковинок, что с трудом нашел ноги Большого Мука.
  Я даже подумал, что ноги сами по себе куда-то ушли. - Тиберий забулькал и захрипел старческим смехом. - Ноги сами, без хозяина ушли.
  - Ноги Большого Мука? - Семирамида переспросила с недоверием.
  - Да настоящие живые ноги Большого Мука, который без ног стал Маленьким Муком.
  - Где же его золотые ноги?
  - Золотые ноги остались при Маленьком Муке.
  Кто же бедному философу пожертвует на музей золотые ноги?
  Моя пещера находится у дороги.
  Очень удобно для меня просить милостыню.
  Услышу стук копыт или ржание купцов.
  Выбегаю на дорогу, протягиваю руку и:
  "Подайте на пропитание великому отшельнику мудрецу философу, бывшему командиру когорты цезаря". - Тиберий пропел тонким жалостливым голосом.
  - Подают много? - Семирамида пальчиком дотронулась до ноги Большого Мука.
  
  ПОТРОГАТЬ - НАМНОГО ВАЖНЕЕ, ЧЕМ ПРОСТО ПОСМОТРЕТЬ
  
  - На жизнь хватает подаяний, - философ захихикал. - Кто корзину персиков подарит, кто - барана, а кто и реликвию преподнесёт.
  Например, ноги Большого Мука или голову Горгоны Медузы.
  - Голова Горгоны Медузы? - Семирамида и Калипсо выпучили миленькие глазки.
  - Но она же опасная, - Калипсо пососала свой пальчик.
  - Калипсо, не облизывай палец, - Семирамида тут же заметила. - Ты дотрагивалась им до своей коленочки, после того, как я на ней посидела.
  - Я стала растерянной, - на щечках Калипсо выступил розовый румянец смущения.
  - Голова Горгоны Медузы не менее опасная и не более опасная, чем любой человек, - философ переводил взгляд с Калипсо на Семирамиду и обратно на Калипсо.
  - Может быть, не настоящая голова Горгоны Медузы? - Калипсо произнесла с сомнением.
  - У меня все настоящее, - старик мудрец стукнул кулаком в тощую грудь, чем вызвал переполох среди летучих мышей. - Вот смотрите...
  - Спрячь свое, - Семирамида недовольно сморщила лобик. - Нашел, чем хвастаться.
  - Головой Медузы Горгоны я мышей летучих травлю, когда их слишком много разводится, - старик поднял за каменную лапку окаменевшую летучую мышь.
  - Почему же голова Горгоны Медузы не превращает тебя в камень, Тиберий? - Калипсо вжала головку в плечи.
  - Потому что я не верю, что голова Горгоны Медузы превратит меня в камень, - философ небрежно забросил ноги Большого Мука за камень. - Если не верю, то не окаменею.
  - Мыши верят, что закаменеют?
  - Если каменеют, то, значит, верят в то, что закаменеют от головы Горгоны Медузы, - старик пятерней почесал затылок.
  - Пожалуй, что мы не станем смотреть на голову Горгоны Медузы, - Семирамида отвернулась к стеночке.
  - Жаль, очень жаль, - философ закряхтел. - Много теряете, девочки.
  - Тиберий, а, если тебе не подадут подаяние, - Калипсо похлопала себя по попке, - то ты останешься голодный?
  - Нет, если мне не подают, то я сам забираю силой, - философ усмехнулся. - Я же бывший солдат, командир когорты.
  У меня есть, чем взять, и найдется, чем устрашить.
  - Ты нас уже устрашил, философ, - Семирамида засмеялась.
  
  СТАРИКОВ НИКТО НЕ УВАЖАЕТ И НИКТО НЕ БОИТСЯ
  
  - Вы промокли до нитки туники, - Тиберий облизнул исчезающие губы.
  - Это не то, что ты думаешь, - Семирамида и Калипсо вскричали одновременно.
  - Пойдемте в теплую пещеру, - старик мудрец поманил рукой. - Там обсохнете.
  - Ну, если в теплую, - Калипсо пропищала.
  - Здесь, около входа прохладно.
  - Дует.
  - Задувает.
  - Я бы взял вас под руки, девочки, - философ сокрушался. - Раньше я не только под руки девушек водил, но и на руках носил.
  Но время не только лечит, но и калечит.
  - Ты еще ОГОГО, мудрец, ты себя еще покажешь, - Калипсо бесцветным голосом подбодрила старика.
  - Вы думаете, что я беспомощный и никому не нужный? - философ зашамкал губами. - Местные крестьянки ко мне толпами ходят, чтобы остаться жить со мной в пещерах каменных.
  - Где же эти толпы живущих крестьянок сейчас? - Семирамида опустила ладонь на рукоятку меча.
  - Может быть, тебе снится, что приходят крестьянки, - Калипсо старательно держалась ближе к Семирамиде. - Или призраки бродят по пещерам.
  - Калипсо, не пугай меня призраками, - Семирамида задрожала.
  - Боишься призраков, амазонка? - философ тут же оглянулся.
  - Я призраков не боюсь, потому что их не существует, - Семирамида взяла Калипсо за руку. - Но призраки, если бы существовали, очень бы нервировали нас, амазонок.
  Призрака нельзя убить копьем, или мечом.
  На призрака стрела амазонки не действует.
  Поэтому неприятно, когда мы бы стреляли и кололи призраков, а им все было бы нипочем.
  - Семирамида, ты взяла меня за руку, - Калипсо с насмешкой произнесла. - Мы же договорились не трогать друг дружку.
  - Извини, Калипсо.
  - Тебе нечего извиняться, Семирамида.
  - Я сейчас отпущу твою руку.
  Только пройдем страшный проход.
  - Не отпускай мою руку, Семирамида.
  - Почему же, Калипсо?
  - Я сама хотела попросить взять меня за руку, - Калипсо проблеяла, как овечка. - Мне тоже страшно.
  Хорошо, что ты первая дотронулась до меня.
  - Но мы с тобой подержимся, подержимся, а затем не будем дотрагиваться, - голос Семирамиды истончился до жалобного.
  
  СТРАХ ЗАСТАВЛЯЕТ НАРУШАТЬ ЗАПРЕТЫ
  
  - Да, сейчас да, а потом - нет, - Калипсо прижалась к Семирамиде.
  Семирамида вздрогнула, но не возражала.
  - Тиберий, да здесь целая пещера неожиданностей, - Семирамида вскрикнула, когда перед ней открылась огромная пещера.
  - Здесь дорогих вещей больше, чем во дворце повелителя, - Калипсо даже взвизгнула от восторга.
  - Калипсо, бери выше, - философ самодовольно разглаживал бороду пятерней. - Здесь вещей больше, чем у самого цезаря.
  Думаете, почему крестьянки ко мне бегают?
  Они зарятся на мое добро.
  Каждая хочет жить в моей пещере.
  - Сегодня у крестьянок выходной? - Калипсо робко предположила.
  - Да, сегодня у меня от них выходной, - философ расхохотался. - Мощи отшельника тоже нуждаются в отдыхе от девушек.
  Но видно, Судьба меня не хочет оставить одного.
  Крестьянки не пришли, зато вы появились.
  Очень трудно богатому отшельнику оставаться одному, без девушек.
  Как только появляются деньги, так появляются за ними девушки.
  Даже, если старик и живет далеко от деревень и городов в пещере.
  - Нам твои деньги и вещи не нужны, - Семирамида присела на изогнутую скамейку из слоновой кости.
  - Мы не крестьянки, мы здесь проходом, - Калипсо опустила попку на скамью из диковинного голубого камня.
  - Все девушки так сначала говорят, а потом привыкают, и метлой вас не выгонишь, - философ произнес настолько добродушно, что Семирамида и Калипсо не обиделись. - Думаете, что я не понимаю, что крестьянкам нужны мои богатства, а не мою мудрая засыхающая плоть.
  Хорошо, что я знаю, что за любовь надо платить не любовью, а деньгами.
  Многие поэты, которые в молодости были обласканы патрициями и их женами, в старости остаются уверены, что их должны любить за их поэмы.
  Поэтому так много одиноких состарившихся поэтов и актеров, которые бродят по базарам, бессильно разводят руки в стороны и спрашивают:
  "Ну, почему?
  Дамы, почему?
  Раньше вы меня любили, а теперь брезгуете мной?
  Мои поэмы с годами стали более совершенными".
  Поэты и актеры не хотят признаться, что не их стихи и игра на арене привлекали женщин.
  Их привлекала в поэтах молодость.
  Если бы поэты в старости поняли бы это, не врали бы сами себе, то покупали бы любовь за деньги, как я покупаю.
  - Тиберий, ты - настоящий философ, - в голосе Семирамиды промелькнула нотка уважения.
  
  ФИЛОСОФ, КОТОРЫЙ ПОНИМАЕТ, ПРЕВРАЩАЕТСЯ В МУДРЕЦА
  
  - Здесь все, что досталось мне честным военным трудом, когда я ночью выхожу на дорогу с мечом, - философ с благодарностью за комплимент посмотрел на амазонку. - Купцы с караванами очень беспечны.
  Они даже не подозревают, что может совершить одинокий старик философ на узкой дороге. - Тиберий, словно стал выше ростом. - Внизу, в пропасти валяются пустые кибитки тех купцов, которые меня недооценили.
  В моей пещере покоятся их товары.
  - Ты, словно стал выше в этом пещерном зале, Тиберий, - Калипсо подошла к философу и прислонилась спиной к спине, чтобы сравнить рост. - Или мне только так кажется.
  - Нет, ты угадала, Калипсо, - философ погладил Калипсо по головке. - Богатство возвышает мужчину.
  Поднимает на иной уровень уважения.
  - Ты поднялся, Тиберий, - Семирамида отвернулась.
  - Ты тоже заметила, амазонка? - философ захихикал. - Мне иногда кажется, что крестьянки, ослепленные моими богатствами, видят меня не немощный стариком с седой бородой, а молодым командиром когорты: мускулистым, с бронзовой кожей и вьющимися черными кудрями.
  - Тиберий, я хотела спросить тебя, забыла, а теперь вспомнила, - Семирамида пальчиком дотронулась до кончика миленького носика.
  - Что ты забыла, а потом вспомнила, амазонка? - философ подошел и опустил руки на плечи Семирамиды.
  - Тиберий, убери руки, - Семирамида пробурчала недовольно. - Даже, если бы я увидела тебя бронзовым молодым гигантом со смоляными кудрями, то я бы не воодушевилась и не воспламенилась тобой.
  Я - амазонка.
  - Прости, во мне взыграло, - Тиберий убрал руки от Семирамиды. - Так, в чем твой вопрос, Семирамида?
  - Я снова забыла, - Семирамида беспомощно хлопала ресницами.
  - Семирамида, я постучу тебя кулачком между лопаток, - Калипсо спросила и тут же постучала.
  - Зачем? - Семирамида выдохнула.
  - Когда человек подавится, то просит, чтобы ему постучали по спине.
  - Но я не подавилась финиковой косточкой, Калипсо.
  - Зато ты подавилась мыслями, Семирамида.
  Они у тебя застряли.
  - Спасибо, Калипсо, ты мне помогла, - Семирамида засмеялась. - Ты, действительно, выбила мое воспоминание.
  Я хотела спросить Тиберия, - Семирамида повернулась к философу. - Тиберий, а кто тебе принес голову Горгоны Медузы?
  Геракл сразился с ней и...
  - И Геракл мне ее и принес, - философ отвел глаза в сторону. - Вернее, великий герой утомился на склоне горы, когда гонялся за Иолаем.
  - Геракл гонялся за Иолаем, как за Керинейской ланью, - Калипсо всплеснула руками. - Ушам своим не верю.
  - Не как за Керинейской ланью, а как за львом Геракл гонялся за Иолаем, - отшельник слегка покраснел в щеках. - Игры у великих тоже великие.
  Иолай нарядился львом, набросил на себя шкуру льва.
  Геракл бегал за Иолаем.
  Весело им было, хохотали, пока на Иолая не напал настоящий лев.
  Он принял Иолая за львицу.
  - И? - Семирамида выдохнула.
  
  ДЛЯ ТЕХ, НА КОГО НЕСЕТСЯ ЛЕВ, НЕТ ВРЕМЕНИ РАЗДУМЫВАТЬ: ЛЕВ ИЛИ ЛЬВИЦА
  
  - Пока лев играл с Иолаем в брачные игры, Геракл хохотал.
  Великий герой упал на землю и стучал кулаками и ногами в полнейшем восторге.
  Мешок Геракла с его трофеями лежал рядом.
  - Понятно, ты подкрался и украл мешок Геракла, - Семирамида поправила колчан за спиной. - Теперь я могу вздохнуть свободно.
  А то я подумала, что Геракл принес тебе голову Горгоны Медузы для того, чтобы ты с ее помощью умертвил меня.
  - Семирамида, - Калипсо топнула ножкой и строго посмотрела на амазонку. - Не надо лишних слов.
  Тиберий и так много узнал от нас, что ему знать не положено.
  - Девочки мои, - отшельник широко расставил руки. - Я посвящен во все тайны великих.
  Мне ваши тайны кажутся камушками мелкими у ног моих.
  Царица Савская Клеопатра, когда отдыхала на этом ложе, - отшельник похлопал ладошкой по широкой кровати из золота...
  - Царица Савская Клеопатра была у тебя в гостях? - Семирамида открыла ротик. - Я общалась... немного с ней...
  Она кажется недоступной...
  - Недоступной для всех, но не для меня, - Тиберий самодовольно потирал руки. - Клеопатра записалась на глиняной табличке ко мне на прием за два месяца.
  Настолько длинная была очередь из девушек, которые желают со мной побеседовать наедине.
  Когда Клеопатра оказалась в этой пещере, она интимно наклонилась ко мне и прошептала:
  "Тиберий, отшельник мой дорогой!
  Выпьем?" - Клеопатра из-под туники извлекла небольшую древнюю амфору с вином умершей цивилизации эламитов.
  "Все твои слова и предложения, Клеопатра, плохо сочетаются с твоим обликом", - меня не так просто соблазнить царицей и древним вином.
  Нет, конечно, так просто меня соблазнить девушкой и вином исчезнувшей цивилизации, но я должен для вида поломаться.
  "Я могу для тебя, отшельник, превратиться в любую звездочку, - Клеопатра многообещающе подмигнула мне. - Я присяду тебе на колени.
  Ты подашь мне золотой кубок с ароматным дурманящим напитком.
  Мы с холодной вежливостью поцелуемся.
  Но оставим свои мысли и впечатления при себе".
  "Конечно, Клеопатра, впечатления и мысли, несомненно, тревожат меня, - я соблазняюсь царицей Савской. - По глазам вижу, что все, что я предложу тебе, ты примешь с величайшим восторгом".
  "Ах, да, мы же с тобой почти знакомы, отшельник Тиберий, - Клеопатра спохватилась. - Ты похож на затонувшую галеру с золотом сфинксов".
  "С золотом скифом, ты хотела сказать, Клеопатра?", - я поправил великую царицу.
  "Нет, то, что я сказала, и что вылетело из губ моих, то и останется навек, Тиберий".
  "То, что вылетело из губ твоих, Клеопатра", - я повторил заворожено.
  "Отшельник, ты смотришь не туда", - царица засмеялась по-доброму.
  "Как можно смотреть не туда, Клеопатра? - Мои брови поползли дальше и дальше на лоб. - Куда смотришь, то место и называется - Туда".
  "Мой отец двенадцать лет жил в супружестве, - Клеопатра облизнула пухлые губки. - Он прижил только одну дочь - меня.
  Когда моя мать ушла к другому, мне было восемь лет.
  Отец мой вынул из-под туники куклу и протянул мне:
  "Клеопатра, я дарю тебе куклу вуду.
  Береги ее и не показывай шумерам".
  "Отец, шумеры вымерли".
  "Все равно не показывай никому.
  Когда тебе понадобится совет, то покорми куклу овсяной кашей из далекой Вестляндии и спроси у нее совет".
  "Совет спросить у Вестляндии, отец?"
  "Клеопатра, ты не посещала уроки философа Сенеки, - отец с укором ударил меня деревнями ложкой в лоб. - Совет спросишь у сытой куклы".
  "Отец, а совесть у тебя есть?" - я рассмеялась в лицо отца.
  "Совесть - она - либо есть, либо ее едят, отец умел завернуть разговор так, что сам не понимал".
  Отец недолго переживал расставание с моей матерью.
  
  Понравилась ему танцовщица из храма Афродиты в Микенах.
  Она умела так вежливо кланяться патрициям, что сразу раскрывалась всем.
  Танцовщица была очень опытная в амурных делах.
  От прошлых амуров у нее остались две дочери.
  С ними танцовщица переехала в наш дом.
  "Клеопатра, - после свадьбы отец часто навязывался в мою спальню и рыдал на моей груди. - Промахнулся я с вдовушкой.
  Ты первая в Микенах красавица.
  Моя жена и твои сводные сестры завидуют твоей красоте.
  Они тебя мучают всевозможными грязными работами.
  Ты похудела местами.
  А от ветра и от солнца местами стала бронзовая.
  "Отец, хуже тебя нет человека в мире, - я ласково отвечала. - Ты вогнал меня в рабство.
  Но я от трудных работ и хлопот не только становлюсь дурнее, но прибавляю в красоте.
  С каждым днем я расцветаю, и во мне все расцветает.
  Зато мачеха со своими дочерями чернеют и превращаются в пособниц Аида.
  Тартар - их дом, а не наш дворец".
  Я не сказала отцу, что помогала мне куколка вуду.
  Без нее я бы не сладила со злой мачехой и сводными сестрами.
  Вечером, когда все улягутся спать по мраморным ложам, я подсовываю куколке сладкий кусочек и начинаю с ней долгий, липкий, как мед, разговор:
  "На, куколка, покушай, моего горя послушай.
  Мои бедра атласные - шелковые, гладкие.
  Мои зубки - жемчуг сдренеморский.
  Мои глаза - звезды небесные.
  Перси мои..."
  Ну, и дальше в том же духе.
  Куколка глазками соломенными моргает, а я продолжаю жаловаться.
  "Живу я у батюшки в рабстве.
  Как только мы ложимся спать, из батюшкиной спальни доносятся крики дикие, непристойные.
  И из спален моих сводных сестер звуки не лучше.
  Я же одна нежусь.
  Но не вижу в своей жизни никакой радости.
  Злая мачеха гонит меня со света белого.
  Научи меня, куколка, как мне жить, и что делать".
  Куколка меня послушает, советы дает разные, как дальше жить.
  Вместе со мной спит, рядом шебуршит.
  Наутро за меня всю работу делает, пока я в купальне отмокаю после ночного разговора с куколкой.
  Выхожу из купальни, а уже розы подстрижены, грядки с артишоками выполоты, морковь полита, а вода из реки во все резервуары наношена, и печь с хлебами жарко пылает.
  Хорошо мне жить за куколкиной спиной.
  Прошло несколько лет.
  Вошла я в возраст, когда по телу волны розовые бродят, в томление меня вводят.
  Вроде бы невеста я, а никто ко мне, царице, не сватается.
  Всех женихов, всех принцев и патрициев моя злая мачеха прогнала от нашего двора.
  Не нравится мачехе, что на меня патриции заглядываются, а на ее дочерей лишь искоса смотрят.
  "Не выдам тебя, прежде чем мои дочки за цезаря да за царей замуж не выйдут", - злая мачеха мне угрожает.
  Иногда бьет меня.
  Но как-то странно бьет, вроде бы для своего удовольствия меня поколачивает.
  Однажды мой отец уехал по делам в Рим, заседать в сенате.
  Злая мачеха переехала во дворец в дальних горах.
  Возле нашего дворца была обширная оливковая роща.
  В той роще на опушке стоял храм забытым божествам исчезнувших людей.
  Не олимпийским богам посвящен храм, а - до олимпийским.
  В том храме жили жрецы древние.
  Они ели девушек на обед, завтрак и ужин.
  Злая мачеха каждый раз отсылала меня к жрецам в храм, чтобы они меня съели.
  Но куколка каждый раз указывала мне способ, как вывернуться и выскользнуть из объятий жрецов.
  Пришел праздник Благодарения Цезарю.
  Мачеха раздала мне и моим сводным сестрам кружева, чтобы мы туники плели, наподобие бонжурских.
  Злая мачеха во всем дворце затушила факелы.
  Лишь оставила огонь там, где мы кружева плели.
  Одна из мачехиных дочерей вместо того, чтобы факел поддержать, вылила на него воду.
  "Что же мы будем теперь делать? - Я испугалась, что не сплету кружева к рассвету. - Огня нет во дворце".
  "Сбегай к жрецам в древний храм, Клеопатра, - мои сводные сестры меня хотят убить жрецами. - Они тебе расскажут и покажут, что делать".
  "Мне от лунного света светло", - я стала возражать.
  Упрашивают меня мои сводные сестры.
  Но я ни в какую не соглашаюсь ночью к мужчинам в гости идти:
  "Сейчас, когда Луна за тучу ушла, мне и от иголок светло".
  Но сестры подластиваются.
  Не терпится им меня с белого света сжить.
  "Хорошо, мои сводные сестрички, - я поднялась от рукоделия и поправила тунику. - Но перед уходом я поцелую вас.
  Вдруг, никогда мы больше не встретимся".
  Я впилась губами в губы первой моей сводной сестры.
  Сначала она сопротивлялась.
  Не хотела со мной целоваться.
  Но потом стала мягче, а под конец поцелуя, вовсе растаяла.
  Повисла на мне, не отпускает.
  С трудом я от нее отлепилась и вторую сестру целую на прощание, на дорожку.
  Вторая сестра задрожала, затряслась.
  Так ее мой проникновенный поцелуй сжигает.
  Выгнулась, закричала жалобно и обмякла в моих руках.
  "Все, когда мы выяснили отношения и поцеловались на дорожку, то я вас покидаю", - я решительно направилась к выходу из дома.
  "Никуда мы не отпустим тебя, Клеопатрушка, - сводные сестры повисли на мне. - Мы относились к тебе раньше с предубеждением.
  Теперь мы по уши влюблены в тебя.
  Не отдадим тебя древним жрецам в храме на поругание".
  "Кто честна, ту не поругаешь", - я еще раз на прощание расцеловала сводных сестричек.
  Они без сил упали на мягкие шкуры.
  Я подхватила куколку и выбежала из дома.
  "Куколка, - я засовывала в куколку пахлаву с медом. - Покушай, да моего горя послушай.
  Должна я от красавиц сводных сестричек идти к бессовестным жрецам в храм затонувшей или сгоревшей цивилизации.
  Что я могу показать жрецам, кроме своей наготы ослепительной?
  Что я предложу им за то, чтобы они зажгли мой факел?"
  Глазки у куколки заблестели, загорелись.
  "Не бойся мужчин, Клеопатра, - куколка прошептала мне проникновенно. - Отправляйся к жрецам в храм за огнем.
  Только меня держи при себе под туникой.
  Пока я с тобой, ни один жрец тебя не обидит".
  Я засунула куколку под тунику и без страха пошла в храм к древним жрецам.
  Иду и пою, пою и иду.
  Вдруг, мимо меня скачет на козлиных ногах сатир.
  Шкура у сатира белая, копыта белые, глаза белые.
  Сразу стало рассветать.
  Иду дальше, уже ничего не боюсь.
  Куколка мне греет.
  Вдруг, скачет второй сатир.
  Шкура у него красная, копыта красные, глаза красные.
  Сразу стало солнышко красное припекать мне везде.
  Дорога короткая, но я с остановками шла всю ночь и весь день.
  Когда подошла к храму, то обнаружила вокруг него забор из человеческих костей.
  На пальмах висят скелеты людские.
  На кольях высятся черепа людей.
  Вместо кольев в заборе - ноги человечьи.
  Вместо запоров - руки.
  Вместо замка - рот с острыми зубами.
  Я встала, словно меня закопали, а потом откопали.
  Не боюсь я костей.
  Я извращенцев жрецов боюсь.
  Вдруг, несется сатир черный.
  Шкура у сатира чёрная, копыта черные, и глаза, разумеется, в тон - тоже черные.
  Сатир подскакал к воротам и пропал.
  Сразу наступила ночь бархатная, теплая, обволакивающая.
  Черепа засветились красными глазницами.
  Из оливковой рощи послышался шум, а затем раздались отборные проклятья.
  Вышел жрец в разодранной тунике.
  "Фуй, фуй, фуй, - жрец вопит. - Девушкой пахнет".
  "Еще бы не пахло, - я жрецу наперерез бегу.
  Боюсь, что и он исчезнет, как сатир. - Я - девушка".
  "Ты - та Клеопатра, которая к нам раньше ходила и нас возмущала?" - жрец затрясся от страха,
  "Да, я та Клеопатра, - я уже ничего не боюсь. - Я вас возмущала.
  Вы же меня не добились, жрецы".
  "Что тебе надо сейчас от нас, Клеопатра?" - жрец с трудом со своим страхом справляется.
  "Мне нужен огонь для факелов, - я раздумывала: поклониться ли жрецу, как требовали древние обычаи, или не наклонять свою гордость. - Огонь давай. - Я решила не кланяться.
  Слишком жирно для тщедушного жреца будет. - С огоньком веселей!"
  "Знаю я тебя, - жрец попятился. - В тебе огня столько, что всех мужчин в нашем монастыре за ночь можешь спалить.
  Лучше ты отправляйся на наш задний двор..."
  "Задний двор, жрец?"
  "Очень задний двор, Клеопатра".
  "Самый задний?"
  "Задней не бывает, Клеопатра.
  На заднем дворе поработай у нас.
  Тогда тебе и факел еще зажжем.
  Если же не угодишь нам, то пеняй на себя,
  Убежим из храма, и не найдешь нас.
  Днем с огнем не сыщешь!".
  "Эх, деньки мои юные, - я по воротам кулаком ударила.
  Костяные ворота в испуге отворились. - Поработаю я у вас, но только ради любопытства моего". - Мы вошли.
  Ворота за нами в испуге заскрипели и закрылись.
  Пришли мы на кухню Храма.
  Я приказываю жрецу:
  "Подавай мне лакомства сладкие и диковинные.
  Я есть хочу".
  Жрец зажег свечу от огня, который горел в глазницах черепов.
  Стал мне подавать еду из погреба, не меньше, чем на десять человек.
  Я немножко покушала, а то, что не съела, то собакам бросила.
  Жрецу же дала краюшку хлеба и воды из родника.
  "Я завтра уеду, - жрец расхрабрился от полезной пищи, - Ты храм вычисти, статуи отлакируй, за обедом проследи, тунику мне новую приготовь, да в роще возьми персиков и очисти их от кожуры.
  Чтобы все было сделано, а то мы уйдем от тебя, Клеопатра.
  Все жрецы от тебя сбегут".
  Тут жрец без памяти захрапел.
  Я же поставила объедки со стола перед куколкой и попросила ее:
  "Сделай так, как жрец желает.
  Странные они, древние жрецы.
  Желания у них низменные, не те, которые девушка ожидает".
  Куколка мне отвечает с лукавой улыбкой:
  "Клеопатра, с твоей ли красотой печалиться.
  Ложись со мной спать.
  Завтра все сделаю, как недальновидный жрец приказал тебе".
  Легла я с куколкой.
  Спокойно мне, тепло, уютно и даже весело иногда.
  Утром я проснулась, да в окошко взглянула.
  Жрецы с опаской на мое окно косятся.
  Сами на коней собираются и из храма убегают.
  Я потянулась, позавтракала вкусно и дорого.
  Умылась в купальне, намазала свое тело дорогими ароматными маслами индостанскими.
  По храме обнаженная расхаживаю, потому что одна осталась.
  Хотела я работу сделать, да смотрю - вся работа уже сделана переделана.
  "Ох, куколка, - я благодарю. - Жаль, что ты не живая девушка.
  Я бы тогда тебя..."
  
  
  ГЛАВА 60. ОТКРОВЕНИЕ СТАРОГО МУДРЕЦА
  
  "Кто живая, кто мертвая, только сердце подскажет, - куколка смеется. - Ты должна своими белыми ручками для жрецов постели приготовить.
  Я бы сама справилась, но от твоих ручек останется аромат девичий.
  Жрецы очень любят спать, чтобы девушкой рядом пахло".
  "Здоровья тебе, куколка", - я пощекотала куколке пузико.
  Куколка залилась задорным смехом.
  Вечером жрецы возвратились в храм.
  Кости у жрецов трещат - настолько жрецы волнуются.
  "Все ли сделано?" - спрашивают меня насторожено.
  "Вы сами попробуйте, жрецы", - отвечаю.
  Только тогда заметила, что забыла одеться к приходу жрецов.
  Они глаза отводят, краснеют, а мне смешно.
  Покушали жрецы, наелись до отвала.
  В кровати прыгнули и принюхиваются.
  "Кровати твоими руками сбиты, Клеопатра", - жрецам нравится.
  "Чьими же руками еще? - я гордо подбородок подняла. - Или вы хотите, чтобы я ногами кровати вам смягчала?"
  Смутились жрецы.
  "Не положено нам, чтобы девушки в храме прислуживали", - глаза жрецы прячут.
  Чтобы как-то снять напряжение, жрецы мне новое задание придумали:
  "Клеопатра!
  Какая-то скотина... сатир смешал наши бриллианты с хрусталем.
  Завтра, отдели бриллианты от хрусталя.
  Глаз у тебя зоркий, справится с бриллиантами".
  "С бриллиантами не только мой глаз справится, но и я сама справлюсь", - я отправилась спать с куколкой.
  Куколка среди ночи проснулась.
  На меня шаловливыми глазками блестит.
  Я накормила куколку тем, что под руку попало.
  Обрадовалась куколка, затряслась вся от восторга.
  Мигом она отделила бриллианты от стекол.
  Жрецы, когда проснулись не то, что шокированы были, но еще и потрясены:
  "Мы не ожидали, что когда-нибудь наши бриллианты вернутся к нам, - жрец мне на ушко шепчет. - Холодная вежливость льется из твоих глаз, Клеопатра.
  Все ты умеешь, со всем справляешься.
  Присаживайся ко мне на колени, будем завтракать".
  "Как же я присяду к тебе на колени, - я с усмешкой смотрю на жреца, - если на твоих коленях уже сидит твой друг?"
  "Ах, да, мы давно знакомы, - жрец спохватился и покраснел от волнения. - Мы с детства ищем вместе клады.
  Мечтаем о горшках с золотом, о занесенных в песках караванах с добром".
  "Жизнь у вас веселая, - я поклонилась жрецам. - Не то, что у меня".
  "Не переживай, царица Савская, - жрецы меня успокаивают. - Не всем же девушкам мужчинами быть, правда?
  Зато, можем поспорить, что отражение твое в зеркале обильнее и красочнее, чем наши отражения, мужские".
  "Я не жалуюсь на свое отражение", - я ответила с улыбкой превосходства на устах.
  Мы молчали длительное время.
  "Что же ты с нами не разговариваешь, Царица Савская?" - жрецы начали нервничать.
  "Не смею со столь умными и занятыми друг другом мужчинами разговаривать, - я отодвинула от себя блюдо с жареными перепелами. - Но, если вы уже свободны, то я бы хотела у вас спросить..."
  "Спрашивай, только помни: не каждый вопрос к добру ведет.
  Много будешь знать - скоро состаришься". - Жрецы вконец обнаглели.
  "Я так понимаю, что когда начинает светать, то это - утро?" - Я начала с самого главного для меня вопроса.
  "Да, когда начинает светать, то - утро", - жрецы аж рты открыли от моей наблюдательности.
  "Когда совсем светло, то это - день?"
  "Клеопатра, тебе все астрономы позавидуют.
  Да, когда светло, то это - день".
  "Когда темно, то - ночь?"
  "Слишком ты проницательная и мудрая для девушки", - жрецы переволновались.
  Я же хотела спросить еще и о том, почему жрецы так любят украшать храм человеческими костями.
  Но что-то мешало мне, хотя другое что-то постоянно подталкивало первое что-то.
  "Почему замолчала, Клеопатра?" - жрецы насторожились.
  "Я боюсь, что если спрошу, то скоро состарюсь".
  "Хорошо, что ты вовремя остановилась с вопросами, Клеопатра.
  Мы не любим слишком любопытных девушек в нашем Храме.
  Мы их на обед кушаем.
  А костями девушек украшаем ворота, заборы, стены и другие детали нашего быта.
  В свою очередь мы тебя спрашиваем, Клеопатра: как у тебя получается ловко и быстро справляться с нашими заданиями?
  Кто за тебя работает?
  Месопотамские эламиты за тебя трудятся?"
  "Мне помогает в трудах вера в себя", - я не выдала куколку.
  "Так убирайся из нашего храма к своей вере в себя", - жрецы не поверили и вытолкали меня за ворота.
  "Не очень и хотелось", - я тунику поправила и показала жрецам язык.
  Один из жрецов снял с ворот череп с горящими глазами.
  Натянул его на палку и протянул мне:
  "Вот тебе огонь.
  Ты же за огнем сюда пришла для своих подружек".
  "Они не совсем мне подружки, - я с благодарностью череп приняла. - Подружки, это когда тепло не только от взглядов, но и от...
  Вообщем, пошла я".
  Добежала я до своего дворца.
  Свет черепа мне дорогу освещал.
  Когда подошла к воротам, то хотела череп выбросить.
  Думаю, что череп подожжет лес - будет нам огонь.
  Но вдруг услышала из черепа глухой голос:
  "Не бросай меня, Клеопатра!"
  Послушалась я приказа из черепа.
  С черепом на палке во дворец зашла.
  Как мне рады были, как рады!
  "Мы так ласково и нежно тебя встречаем, - сводные сестры подластиваются, - потому что, как ушла ты, во дворце никакого огня не было.
  Ты, Клеопатра, с огоньком.
  Мы и свой огонь зажигали, и от соседних племен приносили костры, но они тут же гасли во дворце".
  "Мой огонь вам по душе придется", - я черепом на палке размахиваю.
  Огонь из глаз черепа начал сжигать моих сводных сестер и мачеху.
  Они с воплями по дворцу бегают, пытаются спрятаться от огня.
  Но огненные глаза черепа их везде находят.
  Вскоре всех сжег череп.
  Только меня и мою куколку пощадил.
  Зарыла я череп в землю и жду.
  Скучно стало ждать.
  Я в Микены отправилась и к красавице, дочери сенатора, попросилась жить.
  Через месяц веселого житья стало меня томить, в сердце колоть.
  "Скучно мне без дворцовых интриг, Венесуэла (дочь патриция Венесуэлой зовут).
  Пойду на базар, куплю себе жемчуга и ниток, чтобы бусы драгоценные делать".
  Вернулась я с базара с сундуками жемчуга и ниток.
  Венесуэла мной любуется, нахвастаться мной не может.
  Льнет ко мне, прижимается.
  Глаза Венесуэлы увлажняются.
  Я жемчуг на нитки нанизываю, к себе бусы примеряю.
  Но и самолюбование мне надоело.
  Стала я куколке жаловаться на жизнь безбедную, спокойную.
  "Куколка! Я и так Царица Савская, - по ночам я куколку по-прежнему с собой спать укладываю. - Но хочется мне больше власти, больше земель завоевать!"
  "Клеопатра, выдели мне кувшин с золотом на расходы, - куколка после обеда меня просит. - Тогда к утру я тебе что-нибудь завоюю".
  "Бери, куколка, золото мое и жемчуга мои, - я не жадничала, потому что на дело нужно. - Но к утру, чтобы были у меня новые государства под сапогом".
  "Хозяйка, но у тебя нет сапог", - куколка засмеялась.
  "У тебя, куколка нет одежды, поэтому ты за словом в карман не лезешь", - я пошутила в ответ.
  Утром куколка будит меня за руку:
  "Клеопатра, просыпайся, пойдем новые твои земли осматривать".
  "Ты завоевала для меня города и земли куколка?"
  "Проще некуда завоевать, - куколка зевнула. - На твое золото я купила рабов и наняла профессиональных наемников.
  Закупила оружие и коней.
  Но знаешь, что, Клеопатра, что самое любопытное?" - Куколка лукаво на меня смотрит.
  "Что любопытное в войне, куколка?".
  "Что, разумеется, твоего золота не хватило на огромную армию.
  Но я придумала в армии самоокупаемость".
  "Что значит - самоокупаемость, куколка?"
  "Самоокупаемость - все равно, что у купцов окупаемость, Клеопатра.
  Купец нанимает работника и заставляет работать.
  Если работник заработает для купца десять золотых, то купец торжественно выплачивает работнику один золотой.
  Если же работник ничего не заработает, то не получит денег и еды.
  Работник приносит в десять раз больше купцу, чем получает сам".
  "Солдаты торгуют, куколка?"
  "Нет, я обещала половине армии деньги после взятия Триполи.
  Солдаты с радостью покоряли города и земли.
  А из завоеванных денег я солдатам отдавала за работу одну десятую часть.
  Все довольны, Клеопатра.
  Это и называется самоокупаемость в армии.
  Если бы солдаты ничего не завоевали для тебя, то не получили бы ничего от меня".
  "Затейливая ты, куколка, - я обрадовалась. - Мастерица военная".
  "Знаешь, что мне не нравится, Клеопатра?" - куколка губки надула.
  "Что тебе не нравится, куколка?" - я насторожилась, потому что раньше куколка не выказывала претензий.
  Теперь, когда у нее армия грозная, то неизвестно, что куколке на ум придет.
  "Мне не нравится, хозяйка, что когда я армию собирала, да на войну для тебя ходила, ты спала с Венесуэлой, - куколка показывает ручкой маленькой на Венесуэлу на моем ложе.
  Венесуэла как раз раскрыла себя, раскинулась во сне, как роза. - Обычно ты спишь со мной, Клеопатра.
  Я прижимаюсь к тебе.
  Ты прижимаешься ко мне, Клеопатра".
  "Куколка, Венесуэла - не то, что ты подумала, - я обрадовалась, что куколка недовольна только Венесуэлой на моем ложе. - Я и Венесуэла всего лишь подружки.
  Мы боимся призраков, поэтому спим вместе, чтобы не так страшно было ночью. - Я подняла куколку и прижала к своей груди. - Куколка, мы с тобой сейчас будем спать вместе". - Я улеглась, а куколку на животик опустила.
  Понравилось куколке.
  Она улыбнулась и глазки закрыла.
  Когда проснулись, то втроём: я, Венесуэла и куколка отправились на базар продавать военные трофеи.
  Купцы подходили, щупали тончайшее полотно, осматривали причудливые амфоры, дивились на огромные кувшины.
  "Нет, девушки, - купцы головами печально качали. - Эти вещи нам не по карману.
  Этим вещам место во дворце цезаря".
  "Ну, так, купцы, распорядитесь, - я властно махнула рукой. - Продайте цезарю диковинки, а деньги мне принесите".
  Обрадовались купцы, что на чужом товаре могут неплохо заработать и себе.
  Отправились они во дворец цезаря.
  Цезарь, как увидел богатство, так глаза распахнул в восторге:
  "Откуда это все?"
  "Царица Савская навоевала", - купцы отвечают.
  "Что хотите за все эти вещи, купцы?" - Цезарь стражников вызвал.
  "Товару цены нет, - купцы поняли, что скупой цезарь сейчас им головы порубит, а товар себе заберет бесплатно. - Мы тебе, цезарь, товары в дар принесли".
  "Тогда - другое дело", - цезарь сразу подобрел.
  Стражников отпустил, а купцов щедро наградил золотыми подарками.
  Вышло даже больше, чем, если бы купцы продали все.
  Стали рабы цезаря вещи по дворцу расставлять.
  Да все не получается ладно.
  То акропольская ваза не смотрится рядом со статуей Аполлона, то амфора не вписывается среди мраморных колонн.
  Цезарь вызвал купцов и приказывает им:
  "Сумели мне подарить, сумейте и расставить вещи по местам во дворце моем".
  "Цезарь, - купцы снова перепугались. - Не наши были вещи.
  Царица Савская Клеопатра их завоевала трофеями".
  "Ну, так пусть Царица Савская Клеопатра сама с этими вещами управится", - слово цезаря - закон на глиняной табличке.
  Вернулись купцы ко мне и за руку с ложа стаскивают:
  "Выручай, Клеопатра.
  В опасное дело ты нас вовлекла к цезарю".
  "Вы свои деньги получили, купцы?" - Я в негодовании ножками топаю по мрамору.
  "Получили свою награду, царица".
  "Так чем же вы недовольны, купцы?"
  "Мы не жалуемся, - спокойно ответил один из купцов.
  Он разглядывал меня открыто, с благодушной улыбкой крестьянина.
  Крепко сложен купец, примерно того же объема, что и Геракл.
  Но невозмутимый, как заяц. - Мы не жалуемся, - купец молодой повторил с чарующей улыбкой. - Вот только зачем мы, почетные и знатные купцы, будем воевать с цезарем?
  Мирные крестьяне не заметили бы искры, которая пробежала между купцами и цезарем.
  Но ты же, Клеопатра, догадываешься, о чем я говорю.
  Под белоснежной туникой у тебя прячется благородное умное сердце.
  Ты его скрываешь от всех.
  Трудно делать выводы тебе, но даже у Аида взгляд не всепроникающий.
  Но судя по моим наблюдениям, ты думаешь не об амфорах и цезаре, а об Амуре.
  Интересно, царица Савская.
  Ты не нервная и не мнительная.
  Пиратов и разбойников, судя по всему, не боишься.
  У тебя слишком невозмутимый вид для нервнобольной!".
  "Заболтал ты меня, парень, - я начала таять под его раздевающим взглядом. - Жаль, что ты не сумел расставить амфоры по дворцу цезаря.
  Иначе у нас с тобой завязался бы разговор.
  Я бы спросила, откуда красавец прибыл..." - Я замолчала, потому что при всех купца назвала красавцем.
  Куколка меня за руку щиплет.
  Недовольная Венесуэла меня от купца оттаскивает.
  Но я, словно приклеилась к нему взглядом.
  "Ты, Клеопатра, надеюсь, не видишь во мне сумрачный Аид?" - парень купец меня взглядом прожигает.
  Он все понимает, видит, какое у меня смятение в груди.
  "Вот чем бы я занялась в последний момент, так это поиском Аида в твоей груди".
  "Жаль, если бы Аид был столь очаровательный, как ты, то я бы позволил ему пошарить у меня на груди".
  Парень мне подмигнул.
  Его товарищам купцам не понравилось заигрывание.
  А мои подруги - куколка и Венесуэла - кипели от бешенства.
  Но я уже вступила в словесную перепалку с молодым красавцем купцом.
  Для меня было делом чести выиграть словесную битву с ним.
  Да и парень, видно, удила закусил.
  "Твое дело, царица", - парень едва шевелил губами.
  "Ты сказал - мое тело?"
  "Я только перехватил твой взгляд на мое, Клеопатра".
  "На твое или на твой?"
  "Я вижу, что тебя вовсе не цезарь интересует, Клеопатра.
  Интерес у тебя в другом.
  Даже дураку ясно в чем!"
  "В чем же мой интерес, дурак?" - я поняла, что парень начинал мне все меньше и меньше нравится.
  Купец со своей наглостью переходил дозволенные границы общения с приличной девушкой.
  "Интерес твой, Клеопатра - как бы половчее снять с меня белую тунику.
  Понятно, что желание твое естественное.
  Увидела меня и влюбилась по уши.
  Ничего с тобой я поделать не могу.
  Но зачем же ты заставляешь нас, купцов, мебель в доме цезаря расставлять".
  "Не я вас заставляю, купцы, а вы меня с ложа подняли и требуете, чтобы я цезарю помогала со своими же вещами".
  Купцы после моих слов оживились.
  Я же теряла последнее терпение.
  "Клеопатра, а, если я поймаю тебя на каком-нибудь слове? - Тот же красавец купец не унимается. - Тогда ты поклонишься мне три раза за мой ум и мою красоту?"
  "Ты сам должен мне кланяться, купец", - я удивилась, как быстро приязнь и искра дружбы между мной и красавцем купцом переросла в открытую ненависть и в черное противостояние.
  "Я не кланяюсь девушкам", - парень обидно захохотал.
  "Я не девушка".
  "Как же ты не девушка, Клеопатра? - Купец потыркал пальчиком в мои груди и ниже живота. - Мы же видим, что ты девушка".
  "Для кого я - девушка, а для кого - Царица Савская".
  "Но царица - все равно - девушка?"
  "Если бы я что-то забывала, - я поджала губы. - Но даже, если речь идет не о времени, то я все равно помню.
  Кланяйся мне, купец".
  "Нет, ты мне поклонишься, Царица".
  "А я приказываю, кланяйся, купец".
  "А я тебе приказываю, кланяйся, Клеопатра".
  Мы бы так долго препирались.
  Но куколка вскочила с ложа и мечом голову парню отрубила.
  "Так или иначе, Клеопатра, но его голова у твоих ног", - куколка меч отбросила окровавленный и снова ко мне прижимается нежно.
  "Тунику, тунику с Карла снимайте, - купцы засуетились над обезглавленным телом товарища. - Пока тунику кровь не пропитала.
  Не пропадать же добру".
  Купцы присмирели и на меня с вызовом смотрят.
  "Хорошо, я согласна на условия цезаря, - я обрадовалась покладистости купцов. - Но только в доме цезаря не я буду переставлять мебель, а моя куколка".
  "Нам-то что, кто мебель двигает, - купцы руки потирают. - Лишь бы наши головы остались на плечах".
  Я отправила куколку к цезарю расставлять трофейные вещи по комнатам.
  Затем мы с Венесуэлой купались вместе.
  "Венесуэла?" - я робко попросила.
  "Да, Клеопатра".
  "Я догадываюсь, что цезарь за мной пришлет".
  "Конечно, за тобой пришлет, - Венесуэла меня ласково по головке гладит. - Цезарь - не дурак".
  "Я вымылась чисто перед свиданием с цезарем".
  "Ты благоухаешь, Клеопатра".
  "Благоухания недостаточно, Венесуэла".
  "Почему же чистоты и благоухания - недостаточно, Клеопатра?"
  "Я хотела бы, чтобы цезарь видел меня спокойную, уравновешенную".
  "Тогда успокойся и уравновесься, Клеопатра".
  "Я вся на нервах, Венесуэла, - губы мои задрожали. - Сначала молодой купец расшатал мои нервы.
  Теперь думы всякие меня тревожат".
  "Ерунда, - Венесуэла протянула с очаровательной улыбкой. - Все это пустяки, Клеопатра".
  "Не пустяки, Венесуэла.
  Если цезарь увидит, как я волнуюсь и дрожу, то обязательно неправильно истолкует мое волнение".
  "Цезарь окончил философскую школу Сократа.
  Полагаю, что он правильно может истолковать волнение любого".
  "Цезарь самонадеян, Венесуэла.
  Он подумает, что я дрожу и напряжена, потому что мечтаю прыгнуть ему на ложе.
  Мужчины самоуверенные и самолюбивые.
  Даже простой купец возомнил, что я только о том и мечтаю, чтобы стянуть с него тунику".
  "Да, цезарь непременно решит, что ты волнуешься, потому что хочешь его, - Венесуэла губки поджала. - Но как же тебе расслабиться, Клеопатра?"
  "Как мне расслабиться, Венесуэла? - я почувствовал, как щеки мои запылали. - Как всегда я расслаблялась с тобой".
  "Но то были дружеские расслабления, Клеопатра, - Венесуэла целомудренно опустила головку. - За ними ничего не стояло.
  Мы же с тобой две подружки.
  Поэтому нет ничего плохого, когда мы резвимся вместе.
  Но теперь, когда твое расслабление нужно цезарю, Клеопатра, оно будет иметь другой смысл.
  Мне будет стыдно.
  Ты застыдишься.
  Вместо того чтобы ты расслабилась, ты станешь еще более нервной и дерганой, Клеопатра".
  "Не вижу выхода", - я грустная прилегла на ложе.
  Мы печально молчали примерно час.
  "Клеопатра", - Венесуэла неожиданно подскочила и напугала меня.
  "Так у меня сердце остановится от страха, - я вскрикнула. - Венесуэла, предупреждай, когда в следующий раз после часа молчания подпрыгнешь".
  "Мне кажется, что я нашла выход, как тебе расслабиться, Клеопатра!"
  "Не может быть, Венесуэла".
  "Мы будем с тобой играть, как прежде, Клеопатра".
  "Как прежде?" - я ротик раскрыла в недоумении.
  "Да, мы будем резвиться и не думать о цезаре.
  Как будто цезаря не существует.
  И, словно ты расслабляешься, как всегда, а не для того, чтобы выглядеть перед цезарем расслабленной и спокойной".
  "Ты замечательно придумала, Венесуэла", - я от восторга захлопала в ладоши.
  Мы начали резвиться и шалить.
  Через два часа я уже на ногах не могла стоять, потому что так расслабилась с Венесуэлой.
  "Все, я готова к любой неожиданности, - я пропищала. - Меня никакой цезарь не смутит".
  Я присела на мраморную скамеечку у ворот и стала ждать.
  "Клеопатра, ты тунику не наденешь? - Венесуэла пропела. - Голая сидишь..."
  "Я настолько сейчас спокойная и невозмутимая, что меня не волнует уже ни туника, ни моя обнаженность", - я лишь рукой махнула.
  Смотрю, куколка моя от цезаря возвращается.
  Глаза у нее сверкают, губки пунцовые.
  "Цезарь хочет видеть тебя, Клеопатра, - куколка ко мне подбежала. - Он наградит тебя из своих рук"
  "За что наградит?"
  "За то, что ты воспитала умелую меня, - куколка хихикает. - Я все амфоры и все вещи так по дворцу цезаря разложила, что будто они всегда там и лежали.
  Цезарь восхитился моей работой и спрашивает:
  "Куколка, кто же тебя научил столь ловко управляться с вещами".
  Я ответила, что моя госпожа Клеопатра..."
  "Я не госпожа тебе и не хозяйка, куколка.
  Я - твоя подружка".
  "Да, после того, что между нами было, ты, Клеопатра, моя подружка, - куколка засмущалась. - Иди скорее к цезарю, Клеопатра.
  Он ждет тебя с нетерпением". - Куколка меня за руку тянет.
  "Подождет цезарь", - я грациозно потянулась.
  "Клеопатра?" - из глаз куколки полетели молнии.
  Она смотрела на меня с подозрением.
  "Ты чем-то взволновала, куколка?"
  "Я взволнованна твоим абсолютным спокойствием и невозмутимостью, Клеопатра.
  После того, как ты напрягалась с молодым купцом, а затем видела его отрубленную голову, ты должна была бы сейчас нервничать".
  "Я - царица, а царицы не напрягаются по пустякам, куколка".
  "Может быть, дело не в том, что ты - царица, - куколка печально головкой качает. - Может быть, ты расслаблялась с Венесуэлой?".
  Куколка в точку попала своими догадками.
  Но я не хотела расстраивать свою подружку куколку.
  "Ты же знаешь, куколка, что мы втроем дружим - я, ты и Венесуэла.
  Между нами нет тайн".
  "Тайн нет, но есть секретики и недомолвки, Клеопатра".
  "Куколка, - я крепко-крепко поцеловала подружку. - Обещаю, что, когда я вернусь от цезаря, то между нами не останется ни одного секретика.
  Я раскрою тебе себя всю".
  "Буду надеяться, Клеопатра, - куколка помахала мне на прощание ручкой.
  Затем догнала мою колесницу и протянула тунику: - Стыд прикрой, Клеопатра.
  Все-таки, стыдно показываешь себя голую рабам".
  Я не огорчила куколку, поэтому оделась.
  Цезарь принял меня во дворце с огромным почетом.
  "Нет, Царица Савская, - цезарь обнял меня. - Никуда я красавицу и искусницу не отпущу.
  Будешь жить со мной, и веселить меня на оргиях".
  "У меня есть, с кем жить", - я отвечаю дерзко.
  "Странно ты выглядишь, Клеопатра, - цезарь обошел меня по кругу. - И странно говоришь.
  Обычно передо мной женщины смущаются и опускают глаза.
  Нервничают, волнуются, потому что каждая хочет войти на мое ложе.
  Ты же расслабленная необычайно и спокойная".
  "А то, цезарь", - я отвечаю с ленцой в голосе.
  Цезарь так и застыл в удивлении.
  Лишь глазами на меня хлопал - хлоп, хлоп.
  "Чем дольше я к тебе приглядываюсь и присматриваюсь, Клеопатра, - цезарь, наконец, отмер, - тем сильнее убеждаюсь, что ты не простого происхождения.
  Наверняка, окончила не одну школу философии и мудрости в детстве.
  Происхождения высокого.
  Очень в тебе мне нравится сочетание красоты и величественности, Клеопатра.
  Зубки жемчужные, тело идеальное".
  "Это плохо, цезарь?" - я - совершенное спокойствие.
  "Нет, ничего плохого, наоборот", - цезарь замычал.
  "Будем считать, что я не замечаю твоих наглых бесцеремонных взглядов, цезарь".
  "Жаль, что ты царица, Клеопатра, а то я бы с тобой по-другому поговорил, по-другому действовал бы".
  "Я - царица, ты - цезарь, - я отвечала дерзко. - Тоже неплохо.
  А по поводу поговорить...
  Молодой купец со мной разговаривал долго.
  Договорился до того, что его голова к моим ногам покатилась".
  "Красивый купец?" - цезарь губы облизнул.
  "Красивый был купец".
  "Красоту в карман не спрячешь, Клеопатра".
  "Я и не прячу свою красоту в карман, цезарь".
  "Ты отрубила купцу голову?" - цезарь с сомнением посмотрел на мои тонкие ручки.
  "Не я, а куколка моя отрубила купцу голову".
  "Куколка твоя занятная затейница, - цезарь засмеялся. - Шустрая она.
  Сразу все определила, где что будет стоять в моем дворце".
  "Хорошо теперь стоит, цезарь?"
  "Да стоит великолепно, - цезарь расхохотался. - Замечательно стоит новая мебель.
  И амфоры вписались в стиль моего дворца".
  "Я рада за твой дворец, цезарь".
  "Я рада, или я рад за твой - так говорят в южных землях, царица".
  "Ты будешь учить меня говорить, цезарь?"
  "Я вижу, что ты уже всему обучена, Клеопатра".
  "Я обучена всему, цезарь, - я кивнула величественно. - Обучена даже не удивляться и не радоваться, когда с шиком к моим ногам высыпают золото из бочки".
  "Куколка мне говорила о твоих пристрастиях, Клеопатра".
  "Куколка говорила обо мне плохое?"
  "Нет, только хорошее говорила о тебе куколка, - цезарь пристально посмотрел мне в глаза: - Скажи, Клеопатра, ты была с куколкой? - Цезарь смутился и щелкнул пальцами. - Ты, ну сама понимаешь, о чем я..."
  "А ты, цезарь, был с моей куколкой? - я невозмутимо вопросом ответила на вопрос. - Ну, ты сам понимаешь, о чем я, цезарь". - И также замысловато щелкнула пальцами.
  "Нет, я не был с твоей куколкой, - цезарь откровенно приложил руку к груди. - Представляешь, как я старался понравиться твоей куколке?
  Она очаровала меня своими плавными движениями, когда перетаскивала амфоры с места на место.
  Я даже предложил ей войти на мое ложе.
  Красиво предлагал.
  Обещал, что золото рекой потечет к ее ногам.
  Но куколка стояла гордая и загадочная, как королева.
  Она отказала мне в близости, сказала, что любит только тебя, Клеопатра", - цезарь закусил губу и поднял лицо к потолку.
  "Я тоже люблю свою куколку, цезарь".
  "Мне понравились мечтательно глупенькие глазки куколки, - цезарь протяжно застонал.
  Затем овладел собой и взял себя в руки: - Но я буду вести с тобой речь не о твоей куколке, Клеопатра".
  "Так зачем же вел речь о моей куколке? - я присела на низкий диванчик. - Ты, цезарь ходишь словами вокруг да около.
  Я думала, что твое время дорого, цезарь".
  "Мое время очень дорогое и измеряется в золотых слитках", - Клеопатра.
  "Тогда почему ты рассуждал о моем благородном происхождении.
  Говорил, что догадываешься, что я не простая.
  Мог бы в лоб спросить - простая я или не простая.
  Я бы тебе так в лоб и ответила".
  "Другой царице я не простил бы подобные дерзкие слова, - цезарь не казался в тот момент великим. - Я бы с огромной охотой и без сомнения кулаком вмазал бы в челюсть".
  "Боишься меня, цезарь?" - я спросила с желчной усмешкой.
  "Не тебя боюсь, Клеопатра, а твоего спокойствия боюсь.
  Твоего спокойствия и красоты, - цезарь постучал пальцами по мраморной статуе Аполлона.
  Слишком низко постучал, поэтому выглядело неприлично. - Но именно девушка с твоим характером мне нужна. - Цезарь подошел к главной теме нашей встречи, поэтому я не перебивала его шуточками. - Мое величество строится не только на силе и власти, Клеопатра..."
  "Цезарь, ну, не на красоте твоей величество строится, это точно, - я расхохоталась в лицо цезаря. - Ты не выглядишь красавцем, цезарь".
  "Золото..."
  "Я - золото, Цезарь?"
  "Нет, золото любого мужчину делает красавцем", - цезарь без стеснения разделся передо мной.
  Затем стал обматывать золотые цепи вокруг шеи, вокруг рук, ног, талии, груди, ягодиц.
  Когда весь покрылся золотом, только глаза сверкали, спросил:
  "Теперь я выгляжу красавцем для тебя, Клеопатра?"
  "Я потрясена, цезарь, - я захлопала в ладоши. - Ты выглядишь не только для меня, но ты и есть красавец в золоте, цезарь".
  "Можно любить или ненавидеть золото, - цезарь не снимал с себя золотые цепи. - Но от отношения к нему ценность золота не уменьшится.
  Золото само себя покупает и само себя продает, Клеопатра".
  "Но и не о золоте ты пригласил меня поговорить, цезарь", - я облизнула внезапно пересохшие губы.
  "Мое величие и могущество держатся на том, что я самый великий и самый могущественный, - цезарь говорил просто. - Даже народный герой Геракл опасается со мной выступать на олимпийских играх.
  Геракл, знает, что все должны мне поддаваться.
  Поэтому не хочет искусственно проиграть мне.
  А выиграть у цезаря Геракл не имеет права".
  "Что дальше, сиятельный цезарь?" - Я случайно назвала цезаря сиятельным, потому что золото нестерпимо сияло на нем.
  "Если появляется кто-то более могущественный и величественный, чем я, то я его уничтожаю.
  Потому что я - единственный и неповторимый цезарь.
  Никто не может быть лучше меня".
  "Намекаешь, что уничтожишь меня, потому что я лучше, чем ты?"
  "Ты? Царица Савская? Считаешь себя лучше меня? - цезарь расхохотался. - Ты - женщина.
  Женщина не может быть выше, чем мужчина.
  Тебе эту простую истину любой крестьянин подтвердит, или олимпиец!"
  "Потому что олимпийцы и крестьяне тоже мужчины", - я скрипнула зубками.
  "О мужчине речь, Клеопатра".
  "О каком мужчине, цезарь?"
  "Появился в горах старец отшельник по имени Тиберий, - цезарь присел на диванчик. - Я присяду, потому что золотые цепи очень тяжёлые, Клеопатра.
  Очень тяжелые, но в то же время почетные.
  Так вот - Тиберий раньше служил центурионом у моего отца.
  Командовал когортой героев.
  Конечно, не всегда его герои были героями, но это к нашему разговору не относится.
  Тиберий стал отшельником.
  Возраст его к сотне лет подбирается медленными шагами.
  Но в то же время Тиберий еще крепок местами, как дуб.
  Он еще огого! - В голосе цезаря послышалось уважение. - Живет Тиберий с крестьянками.
  Они к нему толпами ходят, заранее записываются на папирусе в очередь.
  В пещерах Тиберия наворованного богатства - горы.
  В последнее время я стал сомневаться, что Тиберий прежний человек".
  "Обыкновенный старик", - я пожала плечами.
  "Старики не бывают обыкновенными, Клеопатра.
  Старики - никакие".
  "Слишком жестоко говоришь о стариках, цезарь".
  "Все там будем", - цезарь застонал.
  "Я часто вижу крепких стариков на улицах, цезарь".
  "Конечно, как ты появляешься - красивая, обольстительная, гибкая, то каждый старик крепчает, - цезарь захихикал. - Даже, если старик не был лет двадцать крепок, то при взгляде на тебя становится крепким снова".
  "Вот в чем причина, - кровь прильнула к моим щечкам. - Причина в моей красоте".
  
  
  ГЛАВА 61. СЕМИРАМИДА, КАЛИПСО, ПАРИС, ЛЕОНИД
  
  "Да, Клеопатра, причина в твоей красоте, - цезарь с золотым звоном забросил одну ногу на другую, чтобы я не видела его причину... - Я очень боюсь колдунов, Клеопатра".
  "Вот так откровение от цезаря, - я приложила пальчик к губам. - Колдунов не существует".
  "Может быть, колдунов не существует, но Тиберий живет и здравствует в отшельнической пещере.
  Мне кажется, что его величие растет изо дня в день.
  Крестьянки о нем с улыбками шушукаются.
  Краснеют только при упоминании одного его имени.
  Вот я и боюсь, что Тиберий в один момент затмит мое могущество своим могуществом.
  Я подговаривал крестьянок, которые к нему ходят в пещеру, чтобы они отравили Тиберия.
  Но крестьянки каждый раз с возмущением отвергали мое золото, бросали к ногам и уходили.
  Они помешались на старце отшельнике.
  Никто не хочет его предавать и убивать".
  "Ты же - цезарь, - я напомнила. - Отправь своих стражников к Тиберию.
  Стражники, надеюсь, быстро справятся с одиноким стариком отшельником", - в моем голосе появилась усмешка.
  "Я не могу отправить мало стражников, - цезарь вскричал. - Тиберий знает все тайные тропы.
  Он убивает моих воинов, а их деньги и доспехи забирает себе".
  "Так отправь много стражников".
  "Если я отправлю когорту, или две когорты, чтобы изловить одинокого отшельника и казнить его, то я потеряю свой авторитет не только у простого народа, но и среди патрициев.
  Надо мной начнут смеяться, что я не мог справиться со стариком.
  Начнут на базарах в меня пальцами тыкать.
  Объявят слабаком.
  Что еще хуже - назовут убийцей стариков.
  Мне это не надо, Клеопатра.
  Да и к тому же, старик отшельник скроется от моих воинов в подземных лабиринтах.
  Когорта легко сгинет в бездонных пропастях.
  Говорят, что в тех пещерах находится мрачный Тартар".
  "Твое положение незавидное и шаткое, цезарь, - я растирала щеки ладонями. - И так плохо, и этак выходит отвратительно".
  "Поэтому я попрошу тебя, Клеопатра, сходить к Тиберию".
  "Ты, меня, царицу, женщину, девушку, отправляешь шпионить за стариком и убивать его?"
  "Зачем же сразу убивать, Клеопатра, - цезарь заюлил.
  Голос его стал просительно медовым. - Посмотришь на Тиберия.
  Узнаешь его секреты - колдун он или не колдун.
  Ну, а потом убьешь в любом случае.
  Вы, девушки, не прощаете и не терпите, когда кто-то лучше, чем вы..."
  "Ну, цезарь, ну ты и аве, - я задумалась. - Я бы с негодованием ушла от тебя, цезарь.
  Как уходили от тебя разъяренные крестьянки, которым ты предлагал убить отшельника старца.
  Но во мне взыграло девичье любопытство.
  Так ли хорош Тиберий, как его описывают крестьянки".
  "Я надеялся, что заинтересую тебя, Клеопатра, - цезарь выдохнул с явным облечением. - Не только крестьянки, но и знатные дамы навещают отшельника.
  Поэтому никто не удивится, что ты прибудешь под своим видом, как царица".
  "Я прибуду к отшельнику, как любопытствующая, - я махнула рукой.
  Показывала, что разговор закончен.
  Цезарь утомил меня". - Клеопатра изучающе посмотрела на меня. - Отшельник Тиберий смахнул непрошеную слезу.
  - Ты убил Клеопатру? - Семирамида спросила безо всяких эмоций.
  
  СТАРИКИ НАМНОГО ПРОЩЕ, ЧЕМ ПЫТАЮТСЯ КАЗАТЬСЯ
  
  - Зачем же убил, если полюбил, - старик философ захихикал мелко. - Мы нашли много общего.
  Клеопатра спросила меня:
  "Тиберий, ты - колдун?"
  "Я не волшебник, я только учусь.
  Но порой даже самый маленький подвиг творит чудеса". - Я ответил скромно.
  "Я видела твои чудеса и положительно оценила их, как достойные не только старика отшельника", - Царица Савская улыбнулась мне.
  "Чем могу, тем помогу".
  "Не поздно ли в твоем возрасте творить чудеса, Тиберий?"
  "Какие мои годы, Клеопатра?
  Ты лучше у Зевса спроси, сколько ему лет.
  Назовешь ли ты после этого Зевса стариком?
  Предложишь ему уйти на покой?" - Я огрызнулся.
  Неприятно, когда женщина, перед которой ты только что показал себя молодцом, укоряет возрастом.
  "Прости, Тиберий", - Клеопатра мне низко поклонилась, как рабыня.
  - Царица поклонилась отшельнику? - Калипсо сложила губки сердечком.
  - От поклонов шея не переломится, - отшельник философ из ящика достал берцовую кость, повертел в руках: - Каждый думает, что он горд.
  Но когда рассыплется костями в ящике, то меняет свое мнение.
  Клеопатра подробно рассказала мне о своей миссии.
  - О своей миссии и о своей пиписии, - Калипсо засмеялась. - Рассказала и показала. - Калипсо отметила, что кроме нее никто не смеется над шуткой и покраснела.
  Злилась или смущалась - непонятно.
  - Клеопатра интимно приблизилась ко мне, - на лице старика в глубине бороды заиграла хищная улыбка. - "Тиберий, по воле цезаря или по своему желанию я бы отравила тебя".
  "Многие пытались отравить меня", - я беспечно махнул рукой.
  "Но я бы отравила умело", - Клеопатра считала себя самой большой отравительницей в Мире.
  "О чем ты говоришь? - Я лихо расправил плечи. - С детства я глотаю в маленьких дозах различные яды.
  Нет, наверно, яда, который я бы не принял.
  Должность воина - очень опасная и почетная.
  Каждый, кто ниже тебя, хочет отравить.
  И враги тоже не дремлют.
  Почти каждую ночь кого-нибудь из своей когорты я находил посиневшим от ядов.
  А, когда я стал командиром когорты, так травили меня по несколько раз в день.
  В пищу подсыпают и подливают яды - это уже пройденный путь.
  Мне дули порошком в лицо.
  Пожимали руку отравленной рукой.
  Распыляли надо мной ядовитые облака.
  И видишь ли, Клеопатра, я жив и здоров.
  Многие патриции позавидуют моему физическому состоянию.
  Это у вас, у царей, патрициев и цезаря все основывается на расчёте и уме.
  Мы, солдаты, натуры тонкие, чувствительные, поэтические. - Моя рука коснулась волос Клеопатры.
  Волосы у нее шелковистые, достойные моей руки. - Яды, нож в спину, стрела из-за дерева.
  Песни у костра, совместные бдения".
  "Я удивляюсь, Тиберий, как ты или тебе еще шею не свернули".
  "Как непоэтично, Клеопатра.
  Я - старый солдат, Царица Савская.
  Поэты и солдаты одинаково могут свернуть шею другому".
  Я и Клеопатра обменялись откровенными взглядами.
  Из наших глаз тянулись лучики понимания.
  Клеопатра бросилась мне в объятия.
  И наши тела, как и наши взгляды, снова скрестились.
  Мы понимали, что за любовный поединок происходит между нами.
  И нисколько не беспокоились. - Отшельник философ старик бывший командир когорты замолчал надолго.
  - Весело живешь, отшельник, - Семирамида постучала пальчиком по плечу Тиберия. - Весело для мужчины.
  
  ВЕСЕЛЬЕ - ТОТ ЖЕ ПЛАЧ, ТОЛЬКО НАОБОРОТ
  
  - Весело у тебя в пещере, - Калипсо с сомнением посмотрела на кости. - Но нам, наверно, проще и спокойнее вне ее.
  - Мы уходим, Тиберий, - Семирамида более ясно выразила мысль Калипсо.
  - Не получится вот так сразу взять и уйти от меня, - отшельник казался опечаленным.
  - Ты нас силой берешь в плен? - Семирамида даже обрадовалась.
  Теперь перед ней стояла четкая задача - отразить атаку воина Тиберия и нанести ответный удар.
  - Нет, нет, амазонка, - отшельник поспешно выставил перед собой руки. - Я не собираюсь вас удерживать силой рук и применять к вам иную силу.
  - Применять к нам силу? - Калипсо переспросила. - Что означает - применять?
  - Применять, все равно - что примерять, - философ выкручивался. - Примерять тунику, например.
  - Ты хочешь примерить наши туники? - Семирамида приподняла брови.
  - Почти так, - старик вытер выступивший на лбу ледяной пот. - Другими словами, девочки, сами посмотрите за пределы пещеры.
  Осторожно только, чтобы солдаты не увидели вас и вход в мою пещеру.
  - Удивительно, - амазонка поправила колчан со стрелами. - Крестьяне знают, цезарь знает, Царица Савская знает, где находится твоя пещера.
  Но солдаты ее ищут и никак не найдут?
  - Многие воины находятся не в той личине, которая кажется и видится другим со стороны, - отшельник снова попал в колею философии. - Солдаты играют роль в комедии, которая им часто не нравится.
  В армии много людей, которые являются не теми, кем кажутся.
  - Оборотни? - Семирамида приложила пальчик к розовым губкам.
  
  ОБОРОТНЕЙ НЕ СУЩЕСТВУЕТ, НО ИХ ВСЕ БОЯТСЯ
  
  - Не оборотни, но очень осторожные, - Тиберий прошептал.
  - Очень осторожные называются трусами, - амазонка протянула с презрением.
  - Очень осторожные называются живыми, - отшельник бесшумно продвигался к выходу из пещеры.
  Поманил левой рукой девушек.
  Палец правой руки останвоил на губах: - Тише, - отшельник прошелестел едва слышно.
  Семирамида подкралась бесшумно и спряталась за камнем.
  Калипсо наступила на чью-то историческую кость.
  Кость хрустнула под ногой.
  - Леонид, ты слышал? - через кусты видны два тяжеловооруженных воина. - Что-то хрустнуло в кустах. - Один из воинов вжал голову в плечи.
  - Парис, не паникуй, - второй воин стоял спиной к кустам. - Дикая кошка грызет мышь.
  Кошка любит издавать звуки, когда грызет.
  - Да, Леонид, мышь не издаст звук, если ее грызут.
  - Парис, как ты считаешь, хватит ли одной когорты, чтобы изловить амазонку?
  - Нас пять сотен отважных опытных воинов, - Парис засмеялся.
  Затем смех медленно затих. - Конечно, пятьсот воинов никогда не поймают одну амазонку.
  Здесь же горы, леса, тайные пещеры.
  Если бы амазонок была армия, то мы бы нашли их всех.
  С армией проще, чем с одной амазонкой.
  Армия всегда видна.
  Амазонка одна может скрываться, где угодно.
  Из укрытия выпустит стрелу, и сменит место.
  Так амазонка может пять сотен нас положить за несколько часов.
  Особенно ночью.
  - Ночью одной стрелой можно пробить двух, или даже трех воинов, - Леонид обеспокоился. - Парис, а сейчас амазонка не следит за нами?
  - Конечно, следит откуда-нибудь.
  Я спиной чувствую вдалеке стрелу на тетиве.
  - Почему же амазонка не стреляет в нас... в тебя, Парис?
  - Когда поймаешь амазонку, тогда у нее и спроси, Леонид, почему она не стреляет, - Парис ответил злобно.
  - Может быть, вернемся в лагерь и спрячемся за спины товарищей?
  - Леонид, когда всех амазонка перебьет, то за чьими спинами будем прятаться?
  - За горой трупов спрячемся, Парис.
  - Боюсь, что амазонке помогает отшельник неуловимый, - Парис нагонял страху на товарища и на себя. - Тиберий старик философ.
  Он раньше командовал когортой.
  - Нет ничего хуже, чем воин философ, - Леонид дрожал от страха. - Философ сначала душу вымотает, затем кишки намотает на копье.
  - Леонид, как ты думаешь, зачем я тебя позвал в сторонку от товарищей, - голос Париса стал медовым.
  - Наверно, чтобы мы спрятались от амазонки и ее товарища.
  - Конечно и за этим, Леонид, - Парис выхватил кинжал и приставил к горлу напарника. - Помнишь тот летний вечер в Риме, Леонид?
  - В Риме много летних вечеров, Парис, - Леонид под кинжалом обрел уверенность в себе. - Убери кинжал, а то и я что-нибудь придумаю.
  - Ты тогда придумал, Леонид, ты уже тогда в Риме придумал, потому что выдумщик, - Парис не убрал кинжал. - Ты предложил, чтобы мы с тобой переоделись в новые туники.
  С ворохом конфискованных в Фивах туник мы скрылись за щитами.
  Когда ты натягивал тунику, появилась молодая крестьянка с корзиной персиков.
  Она постояла рядом с нами, задумчиво теребила свои локоны.
  - Локоны у нее были, помню, - Леонид прохрипел.
  Потому что кинжал Париса надавил на кадык.
  - Я тогда тебе сказал, Леонид, что ты очень хороший мне товарищ в битвах, но жену не заменишь.
  - Почему же не заменю жену...
  - Именно так ты и ответил.
  Но это дела походные, Леонид.
  Я имел в виду, что не заменишь жену, как мать моих будущих сыновей и дочерей.
  - Ты в этом смысле, Парис?
  - Я во всех смыслах, Леонид.
  - Ты, Парис начал мне угрожать тогда.
  - Не угрожал, а предупреждал, Леонид.
  Я выбрал крестьянку себе в жены, но ты был второй - лишний.
  - Второй всегда лишний, - Калипсо не удержалась.
  Она подползла к Семирамиде и прошептала ей на ушко. - Один плюс один равно - два.
  Два воина и одна девушка - плохое сочетание цифр, неудачное.
  - Цифры цифрами, - Семирамида прошептала сквозь зубки, - но ты опираешься рукой на мою...
  
  БЛИЗОСТЬ НАСТУПАЕТ, КОГДА БЛИЗКО
  
  - Я так разволновалась, что не заметила, - Калипсо тут же отстранилась от амазонки.
  - Леонид, - воин по имени Парис продолжал обличать. - Я просил тебя по-хорошему отстать от крестьянки.
  - Во-первых, я не приставал к ней, Парис, - Леонид нервно засмеялся. - Во-вторых, и не собирался приставать.
  - Но она не могла отвести взгляд от твоего лица, Леонид.
  У меня возникло желание тогда исполосовать твое лицо мечом, чтобы ты не светил своей красотой перед моей девушкой.
  - Шрамы украшают воина, Парис, но не меня.
  - Я это понял, поэтому обратился к благоразумию девушки.
  Я ей сказал, чтобы она полюбила меня, а не тебя.
  И тогда она не влипнет во что-нибудь неприятное.
  А воин я опытный.
  - Да, - Леонид продолжал хрипеть под нажимом кинжала. - Я тогда прикинул свои шансы и понял, что рассчитывать мне не на что, Парис.
  Ты страстно вздыхал, а у меня не было твоего опыта владения оружием.
  В любовной схватке ты победил бы меня.
  - Я обещал девушке преданную любовь, Леонид.
  - Я же предложил всем пойти искупаться, чтобы охладить пыл, - Леонид старался держаться стойко.
  - Мы отправились на речку и быстро скинули одежды, - голос Париса дрогнул. - Я сразу по округлости бедер девушки, по ее осиной талии, по ее налитым грудям понял, что она - моя.
  - Ты умеешь читать по бедрам и грудям девушек, - Леонид, несмотря на свое положение под кинжалом, усмехнулся. - Умеешь читать, только иероглифы бедер и грудей не понимаешь.
  - Ты оскорбляешь меня, Леонид?
  - Оскорбляю, но не оскопляю тебя, Парис.
  - Мы плескались, резвились в речке, Леонид.
  Все было хорошо.
  Я понял, что шансы мои на крестьянку увеличиваются.
  - Все видели, как твои шансы увеличились, Парис.
  - Тогда ты придумал подлость и коварство, Леонид.
  - Не подлость и коварство, а простое состязание в плаванье, Парис, - тон Леонида стал примирительный. - Я предложил новую игру.
  Девушка с радостью ее подхватила.
  - Да, ты предложил наперегонки доплыть до противоположного берега, Леонид.
  - И мы поплыли, Парис.
  - И вы поплыли, Леонид.
  Я же не умелый пловец.
  Я остался на мелководье этого берега.
  Огонь сжигал меня изнутри.
  Снаружи меня обдавала холодом река.
  Вы отсутствовали долго.
  Я уже начал строить камышовый плот.
  Ты приплыл только на рассвете, Леонид.
  Один, без крестьянки.
  Вид у тебя был измочаленный и удовлетворенный.
  - Я же тебе говорил, Парис, что случилось на другом берегу, - Леонид накалялся. - Я запутался в сетях рыбаков.
  Рыбаки на ночь оставили в реке сети на крокодилов.
  Девушка, когда увидела, что я бьюсь в сетях, потеряла ко мне интерес.
  Она вышла на берег, попрыгала на левой ножке, чтобы вода вылилась из левого уха.
  Затем попрыгала на правой ножке.
  При этом, когда она прыгала усердно, ее большие груди повторяли движения.
  Груди тоже подпрыгивали. - Леонид облизнул губы. - Сети были прочные, поэтому удержали меня от соблазна.
  Девушка, когда допрыгалась, обратилась ко мне с прочувственной речью:
  "Воин, ты не оправдал мои надежды, - голос девушки печальный и тихий.
  Он бархатом окутывал меня. - Твой товарищ не умеет плавать.
  Иначе я бы понадеялась и на него.
  Но зачем мне отец моего ребенка, который не может переплыть реку?
  Я не хочу, чтобы у меня от него родился сын, который также не будет уметь плавать.
  Ты же в сетях, как рыба.
  И ты тоже мне не нужен, как продолжатель моего рода.
  Если бы ты не запутался в сетях на крокодила, то я бы попросила тебя стать моим мужем на час.
  Но теперь понимаю, что мне не нужен отец, от которого я бы родила дочку, а она постоянно путалась бы в сетях лжи, обмана и порока".
  "Крестьянка, ты слишком много говоришь, но мало делаешь, - я скрипел зубами в воде. - Не сравнивай сети лжи, порока и обмана с сетями на крокодила, в которых я сейчас запутался".
  "Сети на крокодила и сети обмана, лжи и порока - одно и то же, - если девушка уверена, то ее не переубедить. - У меня только одно желание - найти достойного жениха.
  Все же женихи оказываются слабоваты. - Крестьянка всхлипнула. - Например, ты не можешь из сетей на крокодила выбраться.
  Твой товарищ даже ради любви ко мне не хочет переплыть реку.
  Даже, если не умеет плавать, то ради подвига должен был попробовать.
  Вдруг, у него получилось бы.
  Течение снесло бы его, а я бы выловила, высушила, осушила слезами, поцеловала бы в посиневшие губы.
  Нет же, вам подавай сложный путь.
  Мы же девушки, хотим путь короткий, быстрый и надёжный...
  Вы еще старались, а до вас женихи были - совсем слабые.
  Почему-то мои отец и мать пожелали мне самого красивого на всем свете жениха.
  Мне и некрасивый подойдет, лишь бы соответствовал моим требованиям, вкусам и интересам...
  Но родители мои властные, сами стали искать мне жениха.
  Когда овец на базаре продавали, то мои родители всех спрашивали, где найти парня красавца, богатого, чтобы на патриция был похож.
  Но никто не видел в соседних деревнях крестьянского парня, похожего на патриция.
  Моему отцу надоели поиски, и сам он стал ко мне приглядываться нехорошо.
  Ум помутился у моего отца.
  Решил он, что сам станет моим женихом.
  Женится на своей дочери.
  Мать моя как услышала от мужа, так побелела от злости.
  "Грех великий брать в жены свою дочь", - моя мать отца вилами в бок тычет.
  Но тот лишь мычит.
  Я за жизнь отца испугалась.
  Решила его немного осадить.
  "Отец, я согласна на свадьбу с тобой.
  Буду я, твоя дочь, твоей новой женой.
  Но только до свадьбы подари мне три туники.
  Одна туника - золотая.
  Вторая - серебряная.
  Третья туника - алмазная.
  И накидка мне нужна, сшитая из шкур тысячи зверей".
  Я, конечно, понимала, что простой крестьянин за всю жизнь не заработает даже на лоскуток серебряной туники.
  Надеялась, что отец не справится с задачей и перестанет думать о женитьбе на мне.
  Дурные мысли выветрятся из его поседевшей головы.
  Но мой отец так умом тронулся, что обрадовался моему условию.
  "Конечно, доченька, - отец обнял меня на прощание.
  Обнял не совсем так, как отец дочку должен обнимать... - Через три дня я вернусь со свадебными подарками.
  Ты же готовь себя к первой брачной ночи со мной". - Совсем рехнулся старый.
  Каково же было мое удивление, когда отец вернулся с подарками: золотым, серебряный и алмазными платьями.
  Сверху бросил мантию, сшитую из шкур тысячи зверей".
  - Вот, кто украл у меня из сокровищ платья и мантию, - Тиберий обернулся к Семирамиде и Калипсо. - Я думал, что мыши летучие унесли.
  Оказывается, что простой крестьянин пошарил в моей пещере.
  Вот гад.
  Но я на него не в обиде.
  - Девушка так мило рассказывала, что я уже не замечал пиявок, которые в реке сосали из меня кровь, - воин Леонид улыбнулся. - Крестьянка продолжила свой рассказ.
  "Тогда я поняла, что отец от меня не отступится.
  Жить со своим отцом, как с мужем я не желала.
  В тесном доме, рядом с моей матерью, второй женой отца - как-то не для молодой девушки.
  Что честные крестьяне скажут тогда обо мне?
  Моего отца они оправдают, скажут, что страсть закрыла его разум.
  Мать мою пожалеют.
  Меня же обвинят в распутстве и забросают камнями на большой дороге в Рим.
  Ночью, когда отец отправился в купальню, я собрала туники, подхватила меховую накидку из шкур тысячи зверей и убежала из родного дома.
  Шла я долго, пока не стала падать от усталости.
  В тех местах водятся дикие злобные волки.
  Поэтому я забралась на дерево и заснула среди ветвей.
  Проснулась от звонкого мужского смеха.
  Взглянула вниз, а там крестьяне на охоту вышли.
  Диковинные крестьяне, не похожи на крестьян из моих родных мест.
  Далеко я забрела, если люди другими стали.
  Ко мне на дерево залез один самый смелый крестьянин и потыкал в меня палочкой:
  "Люди добрые, крестьяне, - закричал парень. - На дереве сидит диковинный зверь.
  Его шерсть похожа на тысячу зверей".
  Я тогда подумала, что этого дурака мне в женихи не надо.
  Не смог отличить девушку в накидке меховой от зверя.
  Тогда деревенский староста приказал схватить меня.
  Как только парень дернул меня за руку, так накидка и раскрылась.
  Я предстала перед ним во всей своей обворожительной красоте.
  В глазах крестьянина на дереве появилась загадочность, которая заставила меня изменить мнение о нем.
  Я подумала, что крестьянин, хоть и глуп, но интересуется мной.
  Ожидание наше затянулось.
  Крестьянам снизу не понравилось молчание на дереве.
  Они стали кидать в меня камни.
  "Я бедная девушка, - я закричала, когда первый камень больно ударил меня в попку. - Я ушла из своей деревни, потому что отец хотел взять меня в жены.
  Найдется ли в вашей деревне место для бедной красавицы?"
  Как только услышали крестьяне мой человеческий голос, так сразу ко мне интерес потеряли.
  Им нужен был диковинный зверь, или зверь простой на ужин.
  Бедная девушка никому не нужна.
  Крестьяне увидели зайца и за ним погнались.
  Я же осталась на дереве с тем парнем.
  Просто он не успел слезть с дерева, потому что я его за руку держала.
  "Отпусти меня, девушка чужая, - парень умолял. - Я побегу с друзьями зайца ловить на обед".
  "Не дрыгайся, - я ответила невозмутимо. - Сначала мы с тобой станем хорошими друзьями.
  Сделаем вид, что знакомы с детских лет.
  Потом ты поймешь, что я хорошая девушка, и ко мне стоит приглядеться.
  Затем меня в жены возьмешь".
  "Понял твои намерения, - парень стал грустным. - Но ты же бедная.
  Зачем в крестьянском хозяйстве бедная невеста?
  Я хочу невесту с приданным: с овцами, с домом, или с телегой хотя бы".
  "У меня тоже в планы не входило выходить замуж за моего отца, - я ответила уклончиво. - Я еще покажу тебе себя.
  Только замуж меня возьми.
  Зарабатываю я мало, но честно".
  "Жаль, что ты не во дворце цезаря росла, и что ты не дочка сенатора", - крестьянин обнаглел.
  "Сначала скажи свое имя, парень", - но и я не отпускала добычу.
  "Если я скажу свое имя, то и ты свое имя назовешь, - Парень бился в моих руках.
  Но не мог вырваться. - Между нами возникнет невидимая связь.
  Она позже перейдет в доверие.
  Потом я пойму, что нехорошо тебя бросать одну.
  Придется тебя взять в жены, девушка, чтобы не огорчать подружку.
  Я потом, конечно буду сожалеть, что взял бесприданницу.
  Вот как ты меня хочешь завлечь.
  Сначала имя, а потом - общая постель".
  "Верю тебе, - я кусала губы. - Мое имя Анфилада".
  "Меня же зовут - Гай".
  "Гай?"
  "Гай".
  "Гай и никак иначе?"
  "Гай и никак иначе!" - Парень проговорился.
  Когда понял свою ошибку, то горько зарыдал:
  "Вот ты и выведала мое имя, хитрая Анфилада.
  Поймала меня в сеть лжи, порока и обмана".
  "Поймала, поэтому никуда не денешься, Гай, - я обрадовалась. - Бери меня в жены".
  "Беру тебя в жены, Анфилада", - Гай руки вытянул, глаза закрыл и губами к моим губам тянется.
  Я же, как последняя дура, тоже глаза закрыла.
  Вдруг, слышу треск.
  Подумала я, что трещит моя туника, которую страстный Гай разрывает на мне.
  Или еще что другое трещит.
  Оказалось, что трещали ветки - так быстро с дерева от меня Гай удирал.
  Парень летел вниз созревшим плодом.
  Пока я спускалась, он уже был далеко.
  Но я решила не отступать от него.
  Слезла с дерева и направилась в деревню.
  "Женщина, не найдется ли у тебя работы для меня?" - в деревне я решила не сразу показывать свои намерения, что ищу Гая.
  Выбрала женщину, которая в огороде тыкву сорвала.
  "Какая я тебе женщина, - обернулась и бросила тыкву. - Я девушка, примерно твоих лет.
  Сколько тебе?"
  "Мне девятнадцать", - я не скрывала свои годы.
  "И мне девятнадцать, - девушка засмеялась. - А как зовут тебя?"
  "Мое имя - Анфилада".
  "А меня зовут - Афина, - крестьянка показала блестящие жемчужно белые зубки. - Имена у нас тоже схожие".
  "Я сначала подумала, что ты женщина", - я с трудом скрывала свое смущение.
  "Ты, наверно, подумала, что я в годах, когда взглянула на мою тунику?"
  "Да, туника у тебя не очень, - я согласилась. - Старая, поношенная туника, рваная".
  "Обычно я хожу в доме обнаженная, - Афина подошла ко мне и наматывала на пальчик мой локон. - Туника висит в огороде для отпугивания ворон".
  "Зачем же ты сейчас натянула эту тунику с пугала?"
  "Повадился один на меня смотреть, - Афина печально вздохнула. - Персифаль, наш староста.
  В годах он.
  Жена, дети, а на молоденьких девушек засматривается.
  Поэтому от Персифаля я туникой прикрываюсь".
  "Кажется, я видела вашего деревенского старосту, - я оглядывалась по сторонам. - Дом у Афины просторный. - Может быть, он Персифаль.
  Крестьяне сейчас за зайцем бегают".
  "На охоте все? - Афина обрадовалась. - Тогда я сброшу тунику.
  Пусть мое тело дышит". - Девушка без стеснения оголилась передо мной.
  Повесила потрёпанную тунику на шест, чтобы ворон отпугивала.
  Мне было неловко смотреть на блестящее в мелких капельках пота идеальное тело девушки.
  Казалось, что подсматривая, я как бы ворую.
  Афина наклонилась и стала поднимать тыкву с земли.
  Совсем уже я засмущалась, когда наблюдала, как склонилась очень красивая девушка.
  Я подбежала и стала помогать тащить тыкву.
  "Анфилада, а у тебя жених есть?" - Афина в доме поставила тыкву на стол.
  "Как бы есть, и как бы его нет", - я сначала не хотела открывать, что решила взять в женихи Гая.
  Вдруг, он - жених Афины?
  "И есть, и нет?" - Афина склонила головку к левому плечу.
  Ее язычок высунулся от удивления.
  Груди сосками строго смотрели на меня.
  Я отвела взгляд:
  "Сначала у меня был жених - мой отец.
  Он хотел взять меня, его дочь родную, в жены.
  Я сбежала от отца.
  Переночевала на дереве.
  Утром обнаружила на ветке рядом с собой парня.
  Мы познакомились, назвали друг другу свои имена.
  Поэтому я как бы считаю Гая своим женихом.
  Он для меня - выгодная партия.
  Потому что я, после того, как из родной деревни убежала, стала нищей бесприданницей.
  Даже Гай не хочет взять бесприданницу в жены.
  Но я добьюсь его, обязательно добьюсь". - Я зарыдала.
  "И у меня нет жениха, - Афина меня ласково утешала.
  От ее утешений у меня потеплело. - И Гай мне не жених.
  Но только по другой причине.
  Тебя Гай отвергает, потому что ты бесприданница, а за мной бегает, потому что у меня хозяйство большое.
  Только вот беда - Гай мне в женихи не подходит.
  Слишком он беден для меня.
  Я мечтаю выйти замуж за патриция".
  "Значит, Афина, ты не возражаешь, если я буду считать Гая своим женихом?"
  "Возражаю ли я? - Афина поцеловала меня в лобик. - Я даже помогать тебе буду, Анфилада".
  "Почему ты добрая ко мне, Афина?"
  "Потому что ты понравилась мне, Анфилада".
  "Девушка девушке не может понравиться, Афина".
  "Девушка девушке не может понравиться, Анфилада".
  "Так почему же ты говоришь, что я понравилась тебе?"
  "У меня маленький жизненный опыт, - Афина поставила передо мной блюдо с вкусностями. - Ты же получила немалый жизненный опыт, когда с отцом сражалась, да убегала от него, из своей родной деревни.
  Ты для меня сейчас сияешь, как дочь патриция, Анфилада".
  "Плохо верится, - я отломила кусочек от куриной ножки. - Может быть, я для тебя - темная лошадка?"
  "Хочешь сказать, что я для тебя не слишком хороша?" - Афина спросила, как отрезала.
  "Нет, что ты, Афина, - моя рука дрогнула. - Ты для меня очень и даже очень хороша".
  "Тогда кушай, - Афина обрадовалась. - Кто нас знает, и кто нас поймет?" - Она простодушно засмеялась.
  "Я искала работу, Афина..."
  "Будешь работать у меня, Анфилада?"
  "Если ты только возьмешь меня к себе, Афина".
  "Я возьму тебя, Анфилада, - голос Афины задрожал. - Уже взяла тебя на работу".
  "Где моя комнатка, Афина? - я насытилась. - Я буду жить в загоне с овцами?
  Поверь, что спать на соломе с овцами для меня, крестьянской девушки, привычно.
  По крайней мере, я не прикидываюсь царицей.
  Кто я есть, так я и есть.
  Надеюсь, что это качество - плюс для меня".
  "Плюс для тебя", - Афина засмеялась и взяла меня за руку.
  Смеялась она часто.
  Почти никогда улыбка не сходила с ее замечательного прекрасного лица.
  Она привела меня в просторную, богато убранную комнату.
  "Здесь ты будешь жить, Анфилада, - Афина заискивающе посмотрела мне в глаза. - Нравится комната?" - Афина боялась, что мне комната не понравится, и что я уйду из ее дома.
  "Широкие окна, большая кровать, - я обходила комнату. - Бадья для купания.
  Да, мне очень нравится комната, которую ты для меня выделила, Афина".
  "Тогда отдохни, Анфилада, - Афина отвела взгляд. - Потом примемся за работу.
  В крестьянском хозяйстве дел много".
  "Я отдохнула на дереве, Афина, - я была полна сил. - Могу сейчас же приступить..."
  
  
  ГЛАВА 62. АФИНА И АНФИЛАДА
  
  "Тогда приступим, Анфилада", - смех Афины мне показался напряженным и искусственным.
  Работы, на самом деле, оказалось слишком мало.
  Дома я во много раз больше трудилась.
  Мы с Афиной быстренько выгребли золу из печи.
  Посыпали золой грядки.
  Принесли воду и дрова, подстригли трех овец.
  Медленно наступил вечер.
  "Что за шум на улице?" - я насторожилась.
  Все же я не хотела встретиться с крестьянами.
  "Наверно, мужчины устроили пир по случаю пойманного зайца, - Афина усмехнулась мягко.
  Ее улыбка светилась в темноте. - Мужчины всегда находят причину для пира.
  Им лишь бы встретиться и языками поболтать вместе.
  Повод они всегда найдут".
  "Под покровом наступающей ночи я проникну в дом Гая, - я размышляла вслух. - Поговорю с ним серьезно.
  Если сидел со мной на одном суку, то, как честный крестьянин, должен взять меня в жены".
  "Да, конечно, посватайся к Гаю", - голос Афины стал печальный.
  "Афина?"
  "Да, Анфилада".
  "Ты будешь моей подружкой на моей с Гаем свадьбе?"
  "Конечно, Анфилада, - Афина не улыбалась. - Я сочту за честь быть твоей подружкой на свадьбе".
  "Лишь бы Гай не сорвался с крючка", - я направилась в свою комнату.
  Афина не пошла за мной.
  Она берегла и уважала мое личное пространство.
  Я в комнате искупалась, смыла деревенскую грязь.
  Одела золотую тунику и засияла, как солнце.
  Одно лишь меня немного волновало: что скажет Афина, когда увидит у меня золотое платье?
  Ведь я пришла к ней, как нищенка...
  Но, к моему удивлению, я Афину во дворе не встретила.
  "Наверно, Афина утомилась и спит в своей комнате", - я решила.
  Огородами я прокралась к единственному в деревне дому, в котором горел свет.
  Оказалось, что дом Гая.
  Где же еще собираются женатые степенные крестьяне?
  Конечно, только в жилище холостяка.
  Дом Гая небольшой, покосившийся.
  Намного беднее выглядит, чем дом Афины.
  "Еще бы, у мужчин слишком много дел: за зайцем гоняться, болтать языками.
  На починку дома времени и сил не остается". - Неприятная мысль, что мой будущий муж Гай будет лениться, кольнула меня в сердце.
  Но я решила, что обязательно перевоспитаю Гая после свадьбы.
  Он мне и новый дом поставит, и о своих зайцах и дружках забудет.
  Я так размечталась, что не заметила, как вошла в дом Гая.
  Увидели меня крестьяне в золотой тунике, так сразу и обомлели.
  "Никогда мы не встречали и не думали, чтобы дочь сенатора войдет в простую крестьянскую избу, - крестьяне переполошились.
  Но, вопреки моим ожиданиям, не радовались мне, а, наоборот, посуровели. - Уходи-ка ты, девка, пока мы тебе ребра под золотой туникой вилами не пересчитали.
  Захотела поразвлечься, жизнь крестьянскую изнутри посмотреть?
  Посмотрела?
  Так беги, пока туника и ты под ней цела.
  Мы люди бедные, с богатыми не общаемся".
  "Я сразу, как вошла к вам, так увидела признаки делового оживления, - я от неожиданности не убежала, хотя должна была нестись из дома со всех ног. - Один возится с вертелом, на котором жарится овца.
  Конечно, овца - не заяц, но тоже для пира сойдет.
  Другой из амфоры подливает вино в глиняные кружки.
  Третий - судя по всему - самый главный из вас, местных, на столе танцует".
  "Слишком много ты видишь, дочь сенатора, - крестьяне переглянулись. - Но это пока до поры, до времени.
  Пока глаза твои на месте". - Крестьяне намекали, что лишат меня зрения, выколют глаза.
  "Подождите, други мои, - Гай робко улыбался товарищам крестьянам. - У вас у всех есть жены, и не по одной.
  Вы еще и к чужим женам захаживаете, когда мужа нет дома.
  У меня же нет жены.
  Пусть дочь патриция станет моей женой". - Конечно, слова Гая для меня приятны.
  Я и хотела стать его женой.
  Но меня немного смущало только то, что скажет Гай, когда после свадьбы под золотой туникой найдет не дочь патриция, а простую крестьянку.
  "Подожди, Гай, - крестьяне переглянулись. - Ты сказал, что мы к чужим женам захаживаем.
  Ты видел?
  Ты подсматривал?
  Или ты придумал, чтобы нас очернить?"
  "Очернить крестьянина не сложно, потому что мы и так вычернены солнцем и землей, - Гай, наверно, не крестьянин, потому что кожа его белая.
  Или слишком мало времени проводит в поле. - Но за свои слова, что вы от жены к жене бегаете, я отвечаю".
  "Приведи пример, - самый тощий крестьянин сжал кулаки. - Кто к моей жене ходит, когда я в поле с овцами сплю?"
  "К твоей жене, Исидор, к Прасковье ходят все, кроме меня, - Гай откинул голову и засмеялся звонко, обидно.
  Наверно, вымещал злость за то, что его не допускает к себе жена Исидора. - Родос ходит, Павел захаживает, Константин, Илья, Петрос, Сатри, Демьянос..."
  "Все, значит, к моей Прасковье гуляете, - Исидор схватил вилы. - Я же вас за это..."
  "В моем доме, Исидор, вилами размахивать только я имею право, как хозяин, - Гай осадил крестьянина.
  Мне понравилась решительность Гая. - Ты сам посещаешь всех жен крестьян: Ирину, Кассиопею, Жаннет..."
  Слова Гая подняли бурю в кружке с вином.
  Крестьяне начали галдеть, как галки на заборе.
  Но самое удивительно, что никто не дрался.
  Когда, наконец, затихли и выпили мировую амфору, то деревенский староста снова обратил внимание на меня.
  Смотрел на мои ноги, но говорил Гаю:
  "Гай, мы одобряем твой выбор.
  Ты бери в жену эту дочку сенатора в золотой тунике.
  Мы будем к ней в гости ходить, когда тебя дома не будет".
  "Без меня меня женили и решили за меня.
  Мое мнение никто не спрашивает?" - Мне стало обидно немножко.
  Я стремилась к свадьбе, но когда вот так, нагло, нахрапом меня поделили между всеми крестьянами...
  "Красавица, потанцуй со мной, - Гай взял меня за руку. - В танце мы с тобой договоримся..."
  "О чем мы с тобой договоримся в танце, Гай?"
  "В танце мы договоримся о том, чем будем заниматься после танца".
  "Как будто и так не понятно, - я пробурчала. - После танца мы с тобой сыграем свадьбу". - Я прильнула к Гаю.
  Но мои слова вызвали настолько дикий ржач крестьян, что Гай тоже затрясся от смеха.
  "Мы с тобой случайно не встречались раньше? - Гай смотрел в мои глаза и не узнавал меня.
  Всего несколько часов прошло с того времени, как мы договаривались на дереве, но в золотой тунике крестьянин не узнает красотку. - Нет, не встречались, - Гай решил. - Я общался сегодня только с замарашкой, нищей крестьянкой на дереве".
  Слова Гая оставили глубокие царапины на моем сердце.
  Поэтому я передумала в ту ночь выходить за Гая замуж.
  Я сказала крестьянам, что выйду из дома подышать.
  Вышла, подышала и сбежала.
  Долго я слышала после возмущенные крики Гая и других крестьян.
  Они искали меня и не могли успокоиться, потому что заранее поделили меня.
  Я вбежала в свою комнату, скинула золотую тунику, измазала лицо и руки грязью - на всякий случай.
  Примерно час я лежала и ждала, что Афина зайдет ко мне.
  Неужели ей не интересно узнать, чем закончился мой поход к жениху Гаю.
  Томление поднимало мою взволнованную грудь.
  Мысли мои носились розовыми чайками.
  Но Афина не пришла ко мне в ту ночь.
  Я засыпала немного обиженная.
  Я подумала, что не представляю интереса ни для кого.
  Утром я проснулась от пристального взгляда Афины.
  Я еще не открыла глаза, но почувствовала, что Афина меня разглядывает.
  "Извини, Анфилада, что я вторглась в твою комнату, - Афина поняла, что я проснулась. - Я хотела поправить на тебе покрывало, если оно сбилось.
  Но ты спала без покрывала.
  Я собиралась уйти, но мой взгляд зацепился за твою... красоту".
  "Мою красоту обсуждали вчера все мужики этой деревни, - я открыла глаза и сладко потянулась. - Гай собирался взять меня в жены. - Я не стала рассказывать, что крестьяне приняли меня в золотой тунике за дочь сенатора. - Но потом крестьяне хотели ходить от своих жен ко мне.
  Я убежала, потому что как они будут ко мне ходить, если у меня нет своего дома".
  "Ты зажгла интерес в сердцах крестьян, Анфилада".
  "В твоих глазах я тоже зажгла огонь, - я невинно захихикала. - Глаза твои сверкают, как два изумруда".
  "Я пойду, приготовлю нам завтрак", - Афина засмущалась.
  "Я твоя работница, Афина, - я резво соскочила с ложа. - Я должна приготовить нам завтрак".
  "Нет, я, - Афина счастливо засмеялась. - Я хозяйка".
  Мы дурачились, шалили, бежали бок о бок к столу.
  "Ой, Афина, я забыла натянуть тунику", - я всполошилась около огня.
  "Анфилада, в моем доме никто за тобой не подсматривает".
  "А ты, Афина?"
  "Я не подсматриваю, я только любуюсь".
  "Ну, тогда другое дело, Афина, - я старалась побороть смущение. - Какую работу я должна сегодня выполнять по дому?"
  "Мы с тобой пойдем на речку, Анфилада".
  "Ловить рыбу?"
  "И рыбу ловить, и собирать полезные травы, Анфилада".
  "Работа не сложная, а приятная, Афина".
  "Да, приятная, Анфилада.
  У меня все приятное".
  "Все приятное, Афина?"
  "Все работы у меня приятные, Анфилада.
  Зачем делать работу, если она не нравится.
  Поэтому я оставила только те работы, которые доставляют радость". - Афина улыбнулась в предвкушении хорошего.
  Мы быстро позавтракали.
  Затем натянули туники - не голыми же ходить по деревне.
  За деревней в оливковой роще протекала неширокая, но чистейшая речка.
  Мы на берегу быстро сбросили одежды и забежали в хрустальные воды.
  "Не холодно, Анфилада?" - Афина подплыла ко мне.
  "Водичка бодрит, - я провела пальчиком по пупырышкам на коже Афины. - Прижимайся ко мне.
  Вдвоем нам будет теплее".
  "Я робею, - но все же Афина прильнула ко мне. - Но мы же ловим рыбу.
  Мы не должны выходить из речки".
  "Мы не должны", - мои губы случайно прикоснулись к губам Афины.
  "Анфилада, что ты делаешь?" - Афина вскричала с удивлением.
  "Толко согреваюсь и согреваю тебя, - я попыталась отстраниться от Афины. - Извини, оно само получилось согревание".
  "Спасибо, что согрела поцелуем, Анфилада, - румянец выступил на щечках Афины. - Я уже не чувствую, что водичка прохладная".
  "Вода нагрелась от нас", - я захохотала весело.
  "Мы же подружки", - Афина подхватила мой смех.
  "Где здесь прячется рыба?"
  "Анфилада, форель", - Афина указала пальчиком вниз.
  "Где форель, Афина?"
  "У тебя между ног форель".
  "Так хватай ее, Афина, а то я не вижу эту форель у себя между ног".
  "Хватаю у тебя между ног", - Афина нырнула.
  Ее красивая упругая попка вывернулась перед моим лицом и ушла под воду.
  Я почувствовала, как между моих ног началось шевеление.
  Продолжалось оно долго, минуты три.
  "Я все же ее схватила, - Афина вынырнула с большой форелью в руках.
  Швырнула рыбину на берег. - Ты совсем замерзла, Анфилада.
  Твои груди налились, а соски затвердели от холодной воды".
  "Ты так долго находилась под водой, что я переволновалась", - я прикрыла ладонями груди.
  "Я могу задерживать дыхание на три минуты, Анфилада".
  "Очень полезно задерживать дыхание на три минуты, Афина".
  "Хочешь, я научу тебя тоже задерживать дыхание долго, Анфилада?" - губы Афины потянулись к моим губам.
  "Конечно, хочу научиться от тебя, Афина, задерживать дыхание долго.
  Мы будем нырять".
  "Мы потом нырнем... вместе".
  "Как же без погружения мы станем задерживать дыхание, Афина?"
  "Мы наберем полные легкие воздуха, Анфилада.
  Затем наши губы соприкоснутся..."
  "Снова целоваться, Афина?" - я засмеялась.
  "Нет, не целоваться, а тренироваться задерживать дыхание, - Афина погрозила мне пальчиком. - Когда у тебя не будет хватать дыхания, я передам тебе немножко своего".
  "Ты умно придумала, Афина".
  "Попробуем, Анфилада?"
  "Заодно и согреемся, Афина".
  Наши губы слились.
  Через минуту я почувствовала, что мое сердце вырывается из груди.
  Но не от недостатка воздуха в легких, а от замечательного чувства.
  Еще через минуту у меня поплыло в глазах.
  Но Афина добавила мне дыхание.
  "Ты отлично справилась, Анфилада", - после длительного урока Афина отпустила мои губы.
  "Заодно и согрелись, Афина", - я горела.
  От воды вокруг нас поднимался пар.
  "Да, заодно и согрелись, - Афина невинно дотронулась пальчиком до моей груди. - У тебя, Анфилада, и от холода, и от жара груди одинаково наливаются, и соски одинаково твердеют".
  "Надо у них спросить, почему?" - я залилась хохотом.
  Афина подхватила мой смех.
  "Теперь под водой будем тренироваться задерживать дыхание, - Афина предложила. - Под водой красивее и эффективнее".
  "Это же не поцелуйчики, это тренировка, когда мы сливаемся губами и дыханием".
  "Разумеется, Анфилада, это совсем другое", - Афина увлекла меня под воду.
  "После трех тренировок я уже чувствую себя под водой, как рыба, - я, наконец, расслабилась. - Спасибо тебе, Афина, за помощь и за уроки".
  "Обращайся, когда захочешь еще потренироваться", - Афина в смущении отвернулась от меня.
  "Захочу, обязательно захочу, - я водила руками в воде. - Кто же меня еще научит задерживать дыхание".
  "Половим еще рыбки, Анфилада?" - голос Афины стал хриплый.
  "Мы же пришли ловить рыбу, Афина", - я кивнула.
  "Знаешь, как в наших местах ловят форель, Анфилада?"
  "Я не была в ваших местах раньше, поэтому не догадываюсь даже о методах, как вы ловите форель".
  "Форель - рыбка, которая всем интересуется".
  "Рыба и должна интересоваться, Афина".
  "Я встану, широко раздвину ножки.
  Форель из укрытия заметит мое розовое и приблизится рассмотреть.
  Тогда ты ее хватай, Анфилада".
  "Любопытный метод, Афина".
  "У мужчин лучше получается ловить форель, - Афина вздохнула. - У мужчин приманка для форели заметнее.
  Но зато и опаснее для мужчин.
  Форель может схватить приманку".
  "Мы не мужчины, Афина, поэтому приходится довольствоваться своими... методами", - я внимательно вглядывалась под воду.
  "Анфилада, ты видишь ее?" - Афина прошептала.
  "Большая, как бревно? - я запищала. - Я не видела никогда столь больших форелей в наших реках".
  "Зато для нашей реки эта форелька считается средней, - Афина сложила губки сердечком. - Хватай ее, Анфилада".
  "Угу, уже хватаю, - я попыталась схватить форель.
  Мы долго сражались. - Все, я держу нежную форель".
  "Анфилада, - Афина захихикала. - Форель уплыла.
  Ты держишь меня..."
  "Ох", - я тут же отпустила руку.
  "Ничего, первая рыбалка - для смеха, Анфилада".
  "Мне не смешно, а стыдно, Афина".
  "В следующий раз, когда увидишь форель между моих ног, то ныряй с открытыми глазами.
  Под водой ты сама превратишься в большую рыбу.
  Тогда и справишься с форелью".
  "Спасибо, Афина за добрые слова, - на моих глазах навернулись слезы. - Ты так много и бесплатно меня учишь".
  "Дыхание ты уже научилась держать под водой, Анфилада".
  "Мне это поможет, когда я нырну за форелью", - на этот раз я сама первая увидела форель.
  Она была чуть меньше предыдущей, но внушительная.
  "Я ныряю", - я прошептала.
  "Ныряй, но будь осторожна".
  "Осторожна с форелью, Афина?"
  "Смотри, не промахнись на этот раз, Анфилада", - Афина захихикала.
  Я набрала полные легкие воздуха и нырнула.
  Под водой я глаза не закрывала.
  Видела прекрасно бедра Афины и низ ее живота.
  Форель не подозревала, что я коршуном сверху приближаюсь.
  Я уже почти достала форель руками, но меня выталкивало на поверхность.
  Я никак не могла нырнуть глубже.
  Форель взглянула на меня голубым глазом, лениво махнула плавниками и уплыла в свое укрытие.
  "Афина, - я вынырнула с рыданиями. - Я не смогла опуститься к форели.
  Меня выталкивало".
  "Я научу тебя нырять полностью, Анфилада.
  На этот раз я тебе просто помогу - подтолкну твою попку руками.
  Ты погрузишься, и тогда хватай форель".
  "Мою попку руками? - я смутилась. - Афина, ты же умеешь нырять.
  Может быть, я стану приманкой для форели?
  Широко раздвину ноги под водой, чтобы форель заинтересовалась и подплыла.
  Ты же ловко нырни и поймай форель".
  "Тогда ты ничему не научишься, Анфилада.
  Не научишься ловить форель и нырять. - Афина грустно покачала очаровательной головкой. - Но, если ты так хочешь..."
  "Нет, Афина, я буду учиться, - я закусила нижнюю губку. - Ведь толкание руками в попку - это только помощь для ныряния".
  "Конечно, это только помощь для ныряния и ничего больше, - Афина округлила глазища. - Также, как прикасание губ к губами - помощь в обучении задерживать дыхание.
  В прошлый раз, когда твоя попка очаровательная поплавком маячила перед моими глазами, я могла бы руками надавить и опустить тебя поближе к форели под воду.
  Но ты тогда была не предупреждена.
  Могла под водой вскрикнуть от неожиданности".
  "Я бы подумала, что коршун меня топит, - я почесала за ушком. - Теперь, когда ты объяснила, я буду знать, что твои ладони помогают мне нырнуть и поймать форель".
  "Мои ладони помогут тебе, Анфилада".
  "Я не сомневаюсь, Афина".
  "Я знаю, что ты не сомневаешься во мне, Анфилада".
  "Я ныряю за форелью?"
  "Ныряй, я поддержу".
  "Поддержишь за попку, Афина!"
  "Поддержу за то, что увижу, Анфилада.
  Так нужно для рыбной ловли".
  "Если для рыбы нужно, Афина..."
  "Да, для рыбы нужна твоя попка, Анфилада".
  "Я нырну?"
  "Ныряй, Анфилада".
  "Ныряю".
  "Ныряй, я поддержу".
  Я опустилась под воду.
  Попа по-прежнему держалась над водой.
  Но вдруг, я почувствовала, как ладони легли на мою попу.
  И надавили, вдавливали меня под воду.
  Я опустилась, схватила большую форель и вынырнула.
  "На этот раз ты не ухватила меня, Анфилада".
  "Да, зато я ухватила форель".
  "Позвольте, девушки, я тоже поймаю форель", - к нам по воде приближался голый Гай.
  Я зарделась, щеки пылали.
  "Моя приманка подзовет большую форель", - Гай расхохотался.
  "Твоя маленькая приманка заинтересует только кильку, Гай", - Я расхохоталась.
  "Маленькая приманка возьмет большую рыбу", - Гай не обиделся на мой смех.
  Но мы уже вышли с Афиной из воды.
  "Слишком опасно с тобой рядом, Гай", - Афина показала Гаю язык.
  "Хорошо, если я не поймаю рыбу, то я поймаю тебя, Афина", - Гай даже не обращал внимания на меня.
  "Может быть, оглянешься вокруг, Гай?" - Афина многозначительно смотрела на меня.
  "Ты имеешь в виду эту нищенку? - Гай облил меня взглядом позора. - Я вчера с этой девицей сидел на дереве.
  Она мечтала, чтобы я на нее посмотрел и взял ее замуж, - Гай даже не пытался быть вежливым. - Но я отказал ей, потому что она бесприданница.
  Ты же знаешь, Афина, что мне в жены нужна девушка богатая, с приданным.
  Я за тобой давно охочусь.
  Дом твой полон, груди твои полны.
  Ты подходишь мне в невесты".
  "Анфилада - бесприданница?" - Афина остро взглянула на меня.
  "Конечно, у нее, кроме нищей туники ничего нет".
  "А душа, а красота и внутренний прекрасный мир Анфилады?"
  "Внутренний мир не продашь на базаре.
  Разве что, внутренние кишки и печень можно отдать в мясные ряды".
  "Ты, Гай, слишком жизнерадостно рявкаешь", - Афина заступилась за меня.
  "Конечно, я не возьму в жены эту пришлую бесприданницу.
  Кстати, я даже о тебе, Афина, со вчерашнего вечера начал сомневаться.
  Вчера ночью ко мне в дом заявилась дочка патриция в золотом платье".
  "Дочка патриция в золотом платье?" - Афина многозначительно посмотрела на меня.
  "Да, дочка сенатора в золотом платье.
  Она домогалась меня.
  Теперь я стою перед выбором: взять тебя в жены, Афина, или отдать предпочтение дочке сенатора".
  "Я помогу тебе с выбором, Гай, - Афина отвечала сухо. - Я не соглашаюсь стать твоей женой, Гай.
  Поэтому у тебя остается одна невеста - дочка сенатора". - Снова Афина многозначительно посмотрела на меня.
  "Но дочка сенатора вчера сбежала от меня".
  "Она сегодня обязательно вернется к тебе, Гай", - Афина ущипнула меня за попку.
  "Если вернётся ко мне дочка сенатора в золотом платье, то я, конечно, окажу ей честь и возьму ее замуж".
  "Честь за честь, Гай?" - я прошептала.
  "Ты, безродная, бесприданница, почему влезаешь в разговор двух крестьян, которые имеют земельные наделы?" - Гай на меня накричал.
  Его глаза светились черным Аидским гневом.
  "Не осуждай мою работницу, Гай, - Афина прикрыла меня своим великолепным телом. - Бедная девушка бесприданница работает на меня.
  Анфилада - моя помощница".
  "Видел я, как она тебе помогала", - Гай захохотал.
  "Зато мы поймали форель, Гай, - Афина не сдавалась. - Ты же со своей приманкой можешь поймать только незначительную рыбку".
  "Важен не размер, а смысл размера", - Гай выгнул спину.
  "Тогда, Гай, оставайся со своим смыслом на берегу".
  "Афина, если мне откажет дочка сенатора, то я приду к тебе?"
  "Ты приходи ко мне, Гай, - Афина засмеялась. - Но чем закончится твой приход?"
  "Я надеюсь, что мой приход закончится между нами брачной ночью".
  "Брачная ночь слишком далека от нас, Гай".
  "Афина, - Гай сдался и сдулся во всех смыслах и во всех частях тела. - Продай мне твою форель".
  "Ты сам поймай на свою приманку, Гай!"
  "Ты же знаешь, Афина, что на мою приманку никто не клюет.
  Ни девушки, ни рыбы!".
  "Тогда я продам тебе форель за один песо, Гай".
  "Один песо - слишком большая цена за рыбу, Афина".
  "Один песо - минимальная денежная единица в наших краях, Гай,
  Ниже денег не бывает".
  "Я хочу угостить дочку сенатора в золотом платье, Афина.
  Поэтому мне нужна форель.
  Заявится ко мне в гости дочка сенатора сегодня.
  Спросит:
  "Гай, что у тебя из деликатесов приготовлено для меня".
  Я должен ответить:
  "Форель нежнейшая деликатесная дорогущая для тебя, дочка сенатора".
  "Гай, а, если дочка сенатора к тебе сегодня не придет?" - Афина смотрела на меня.
  "Она обязательно посетит меня, дочка сенатора", - Гай самодовольно засмеялся.
  "В той же золотой тунике?" - Афина печально опустила миленькую головку.
  "Думаю, что дочка сенатора сменит тунику, - Гай выпятил ягодицы. - Дочки сенаторов два дня в одном и том же не ходят".
  "Тогда покупай у нас форель за песо, Гай".
  "Куплю, чтобы сделать тебе одолжение, Афина.
  Я не только куплю у тебя живую форель.
  Но ты приготовь вторую рыбину и принеси ее в мой дом поджаренную".
  "Уж, сделай мне одолжение, Гай", - Афина усмехнулась.
  Гай ушел с форелью в одну сторону.
  Я и Афина с другими пойманными форелями отправились в другом направлении.
  "Анфилада, - Афина дома сбросила форель около печки. - Я спрошу тебя?"
  "Ты моя хозяйка, поэтому я отвечу на твоей любой вопрос, Афина".
  "Только потому, что, я твоя хозяйка?"
  "Да".
  "Но я не хозяйка тебе, Анфилада".
  "Я живу в твоем доме.
  Ты даешь мне еду, кров и деньги, Афина.
  Значит, ты - моя хозяйка".
  "Ты считай меня своей хозяйкой, Анфилада.
  Но я не буду считать тебя своей рабыней.
  Скажи, Анфилада, ты была вчера у Гая в золотой тунике?
  Он тебя принял за дочку сенатора?"
  "Не только Гай, но и остальные крестьяне подумали, что я дочка сенатора.
  Золотая туника смутила их умы.
  Крестьянская жадность!"
  "Ты не показала мне свою золотую тунику, Анфилада".
  "Я много чего не показала тебе, Афина", - я имела в виду серебряную и алмазную туники.
  "Я видела нечто, что ты показала, Анфилада".
  "Это не то, что ты думаешь, Афина"
  "Не то, что я думаю, зато то - что я видела, Анфилада".
  "Что ты видела во мне, о чем не думала, Афина?"
  "Потому что не думала раньше, поэтому раньше и не видела, Анфилада"
  "У меня остались серебряная и алмазные туники, Афина.
  Но я их не считаю богатством.
  Это - откуп от моего отца, который хотел безнравственно жить со мной.
  Я - его дочь, не хотела жить со своим отцом.
  Золотая, серебряная и алмазные туники в эту историю не вписываются, Афина".
  "Зато ты вписываешься в мою историю, Анфилада".
  "Давай, готовить для Гая форель, Афина?"
  "Только вместе, Анфилада".
  "Да, только вместе, Афина".
  Мы начали трудиться над запеканием форели.
  В кухне было жарко от огня печи.
  Время от времени я сталкивалась с Афиной.
  Наши потные обнаженные тела соприкасались, слипались в одно целое.
  Но мы извинялись и разлипались.
  "Вот и готова форель для твоего жениха, Анфилада, - Афина низко согнулась, показала мне всю себя.
  Из печки достала доску с копченой форелью. - Иди и женись, Анфилада".
  "Иду и женюсь", - я приняла форель.
  "Я смотрю на тебя с восхищением, Анфилада".
  "С не меньшим восхищением я таращусь на тебя, Афина", - я засмеялась случаю.
  Я приняла от Афины форель на глиняной дощечке с иероглифами.
  "Афина, а что ты начертала на глине на дощечке?"
  "Я написала, что эта форель Гаю от твоего чистого сердца, Анфилада.
  Что ты надеешься, что вы будете жить вместе долго и счастливо, Анфилада".
  "Долго и счастливо жить я буду с форелью?"
  "Долго и счастливо ты будешь жить с Гаем, Анфилада".
  "Афина, - во мне закипел мозг. - С кем и счастливо я собираюсь жить, я сама выбираю.
  То, что ты подсовываешь меня Гаю, мне льстить.
  Но все же в глубине моей души шевелится червячок, что что-то идет не так.
  Позволь мне самой решить мою судьбу с Гаем".
  "Решай свою судьбу с другой туникой, Анфилада".
  "Я надену сегодня вторую тунику, Афина".
  "Скатертью дорожка, Анфилада".
  "Жди меня, и я вернусь, Афина".
  "Вернёшься после первой брачной ночи, Анфилада?"
  "Как получится, Афина".
  "Получись, как, Анфилада", - Афина заглянула в печь.
  Еще одна форель уже была готова.
  Я выложила ее на доску.
  Затем без стеснения оголилась и переоделась в серебряное платье.
  В форель я засунула золотое колечко.
  Мы холодно расстались с Афиной.
  Я принесла Гаю горячую форель.
  "Дочка сенатора, - Гай не узнал меня в серебряном платье. - Я просил Афину и ее рабыню приготовить для меня форель.
  Но ты ее доставила мне.
  Ты знакома с Афиной?"
  "Я не знаю никакую Афину, - я солгала. - Я шла мимо вашей деревни.
  Вдруг, из кустов розы выбегает обнаженная девушка и сует мне в руки блюдо с зажаренной форелью.
  "Возьми и отнеси Гаю", - мне девушка говорит"".
  "Значит, это была Афина, - Гай меня под ручку берет. - Она служит и готовит для меня лакомства.
  Наверно, сломала ногу, поэтому не принесла мне сама заказ.
  Попросила тебя".
  "Наверно, ногу", - я злилась на Гая за пренебрежение к Афине.
  "Твоя нога не сломана, дочка сенатора", - Гай ко мне подластивается.
  "Моя ножка взлетает и опускается так, что тебе и снилось, крестьянин", - я заявила надменно.
  Моя надменность понравилась крестьянину Гаю.
  "Я нашел в форели золотое кольцо", - зуб Гая треснул.
  Но крестьянин не обратил внимания на потерянный зуб.
  Кольцо дороже.
  "Афина вложила в форель золотое обручальное кольцо для меня?" - Гай задумался.
  Я тогда пожалела, что бросила в форель золотое кольцо.
  Я испугалась, что моя тайна откроется.
  Гай наседал на меня.
  Я сказала, что форель приготовлена в доме Афины.
  И все золотые кольца в форели, значит, оттуда.
  Гай отправился в дом Афины.
  Он спросил, откуда в форели появилось золотое кольцо.
  "Не знаю ни о каком золотом кольце, мой дорогой Гай, - Афина с насмешкой смотрит на меня, но отвечает Гаю. - Я с Анфиладой рыбу готовила.
  Никто о золотом кольце не слышал".
  Гай на нас строго посмотрел и ушел в задумчивости.
  Я же осталась наедине с Афиной.
  "Анфилада", - Афина погладила меня по головке.
  "Я догадываюсь, Афина", - мои щеки пылали.
  "Ты добавила в форель золотое кольцо?"
  "Я подумала, что золотое обручальное кольцо соединит нас навек с Гаем".
  "С Гаем тебя, Анфилада, ничего не может соединить".
  "Почему, Афина?"
  "Потому что Гай тебе не пара, Анфилада".
  "Тогда, кто мне пара, Афина?"
  "У тебя нет пары, Анфилада", - Афина опустила головку и удалилась в свою комнату.
  На следующее утро Гай пришел к нам расфуфыренный.
  На меня он не смотрел, потому что я для него - бесприданница нищая.
  "Афина, я устраиваю сегодня деревенский пир, - Гай к Афине подкатывает.
  За попку ее хватает. - Приходи на танцы", - Гай сообщил и убежал в свой разваливающийся домик.
  Я же перед балом переоделась в платье из серебра.
  Пришла незваная на пир.
  На этот раз крестьяне приняли меня благожелательно: кланялись, подобострастничали.
  Гай танцевал с Афиной, но на меня поглядывал.
  Я в серебряной тунике была в триумфе.
  Вот закончились танцы обжиманцы.
  Я быстренько накинула мантию из шкур тысячи зверей.
  Намазала лицо и руки грязью и убежала с пира деревенского.
  Я прилегла в кроватку.
  Скоро явилась Афина.
  "Анфилада, ты спишь?" - Афина зажгла свечу.
  
  
  ГЛАВА 63. ШКУРА АСТРОНАВТОВ
  
  "Афина, я не сплю, но повторяю урок, как задерживать дыхание".
  "Ты была сегодня на пиру деревенском, Анфилада?"
  "Была или не была - вопрос не ко мне, а к философам, Афина".
  "Дочка сенатора щеголяла в серебряной тунике".
  "У кого есть серебряная туника, та - щеголяет", - я вывернулась от неудобного для меня вопроса.
  "Я бы отдала дочку сенатора Гаю", - Афина склонилась надо мной.
  "Дочке сенатора решать, - я почувствовала, что задыхаюсь. - Афина".
  "Я слушаю тебя, Анфилада".
  "Я задыхаюсь".
  "Что с тобой, Анфилада?" - Афина перепугалась.
  "Мне срочно нужно упражнение по подаче дыхания".
  "Повторим, как на речке, Анфилада?"
  "Повторим, как на речке, Афина", - я с готовностью подставила губы.
  Афина долго учила меня вновь и вновь, как задерживать дыхание.
  "Анфилада, ты вся взмокла от учения".
  "Да, я вся промокла от твоих уроков, Афина".
  "Перенесём учения на другой день, Анфилада?"
  "Перенесем поцелуи на другой день, Афина".
  "Не поцелуи, а учение - губы в губы, Анфилада".
  "Извини, что я спутала с поцелуями, Афина".
  "Не надо извинений, Анфилада".
  Мы попрощались.
  Афина отправилась спать в свою комнату.
  Я же ощущала себя, как прежде: одинокая и брошенная.
  Утром Афина разбудила меня прикосновением губ к моим губам.
  "Мы закрепляем вчерашний урок", - Афина объяснила свой поступок.
  "Я хочу и дальше учиться у тебя, Афина", - я выдохнула.
  "Анфилада, Гай сегодня снова устраивает пир".
  "Пир каждый день в деревне?"
  "Да, в деревнях каждый день - пир.
  Жизнь крестьянина тяжелая, поэтому работники на пирах расслабляются".
  "Я не заметила тяжесть жизни в деревне, Афина.
  Крестьяне обжираются, ходят к чужим женам, пьют, веселятся, языками болтают".
  "Так положено, чтобы крестьянин страдал.
  Даже, если крестьянин не страдает и веселится, то все полагают, что он несчастен.
  Не будет разбивать стереотипы, Анфилада"
  "Что означает - стереотипы, Афина?"
  "Стереотипы, это наподобие, как мы прижимали губы к губам, Анфилада, и тренировались".
  "Тогда подобное разбивать не нужно, Афина".
  "Я не отпущу тебя на пир, Анфилада".
  "Ты ревнуешь меня к Гаю, Афина?".
  "Нет, я не ревную тебя, потому что Гай мне не нужен.
  Но я боюсь за твою целостность и сохранность, Анфилада.
  Слишком ярко на тебя посматривают деревенские мужички.
  Боюсь, что они устроят на тебя охоту, как на зайца".
  "Я не заяц, Афина".
  "Тогда - как на зайчиху на тебя устроят охоту мужики".
  "Только одним глазком посмотрю на пир, Афина".
  "Ты хочешь остаться без глаза, Анфилада?"
  "Поговорка - взглянуть одним глазком".
  "В нашей деревне нет поговорок, Анфилада.
  Зато есть наговоры.
  Одним глазком - наговор.
  Он может исполниться".
  "Тогда двумя глазками взгляну".
  "Взгляни двумя глазками, Анфилада", - Афина почему-то согласилась и больше не отговаривала меня пойти на пир к крестьянам.
  Я приготовила чесночную похлебку и ждала, когда Афина заснет.
  Афина скромно удалилась, помахала мне ручкой.
  Тогда я натянула тунику из алмазов.
  Когда я вошла в избу, то Гай так обрадовался, что не отставал от меня ни на минуту.
  Он даже мне кольцо на палец золотое надел.
  Мое кольцо...
  Наконец, мне удалось вырваться из рук Гая.
  "Сама себе удивляюсь, - я уходила огородами. - Набиваюсь к Гаю в невесты.
  Но в то же время от него все время сбегаю.
  В Северных странах мое поведение назвали бы интригой".
  Я вбежала в дом Афины и скинула тунику из алмазов.
  Намазала лицо и руки грязью и легла в кроватку.
  Затем я снова натянула тунику из алмазов - настолько она мне понравилась дивным сияньем.
  Сверху на тунику набросила мантию из шкур тысячи зверей.
  Слышу, как мужики кричат.
  Их крики приближались, словно потоп.
  "Анфилада, мужики кого-то ищут, - Афина ворвалась в спальню. - Не тебя ли?"
  "Я - мирная девушка, я сплю", - я покраснела.
  "Мирная девушка спит в накидке из шкур тысячи зверей? - Афина приподняла левую бровь. - Зачем снова руки и лицо измазала в грязи?
  Наша работа не настолько грязная, чтобы мы ходили грязные". - Все же Афина смотрела на меня с восхищением.
  "Возможно, что я сплю", - я попыталась провалиться в спасительный сон.
  Все, что происходило наяву меня пугало.
  "Ничегошеньки ты не спишь, Анфилада, - Афина опустила ладонь на мою коленку. - Я заранее предполагаю, что Гай настолько влюбился в дочку сенатора в серебряной и в золотой тунике, что ищет ее по всем домам".
  "И в алмазной тунике", - я пропищала и выдала свою тайну туник.
  "Откуда ты знаешь об алмазной тунике, Анфилада?"
  "Знания приходят, как откровенность, Афина.
  Тем более что я тебе показывала и рассказывала о своих туниках".
  "Не хочешь - не говори".
  "Не хочу и не скажу".
  "Крестьяне врываются в дома, - Афина выглянула в окно. - Самое любопытное, что некоторые из мужичков, время от времени отделяются от поиска и заглядывают в дом своей любовницы.
  Тут их и застают Гай и его компания.
  Мужья уличают неверных жен и друзей.
  То и дело ударяют лицом в грязь.
  Уже дымятся подожжённые дома.
  Утром будут скулить разорённые мужья".
  "Я чувствую некоторый стыд оттого, что происходит в вашей деревне", - но виноватой я себя не ощущала.
  "Афина, открывай дверь, а то выломаем", - послышался голос Гая.
  "Я тогда тебе все зубы выломаю, Гай, - Афина побежала к дверям. - Свой рот больше не откроешь".
  Слова Афины успокоили мужиков.
  Многие присмирели и стали разбредаться по чужим женам.
  Афина открыла дверь.
  "Почему ты голая, Афина?" - не осуждение, а подобострастие слышались в голосах спрашивающих.
  "Потому я голая, что сейчас ночь.
  Я сплю обнаженная", - Афина не прикрывала свою наготу.
  "Я знаю, что ты спишь обнаженная, Афина", - Гай икнул.
  "Откуда ты знаешь, Гай, что я сплю обнаженная? - Афина сузила глаза. - Может быть, я ложусь в кроватку в ночной тунике?"
  "Отправляешься в кровать в ночной тунике, а ночным гостям открываешь голая, - мужики заржали. - Перед дверью оголяешься".
  "Я не так выразилась", - Афина покраснела от смущения.
  "Зато ты выразительная, - Гай дотронулся двумя пальцами до щеки Афины. - То, то ты голая, я знаю, потому что часто подглядываю за тобой в окно твоего дома".
  "Мы тоже любим это дело", - крестьяне открыли себя с другой стороны.
  "И что же вы видели, когда подглядывали в окно моего дома?" - Афина выставила груди, как защиту.
  "Например, наблюдали, как ты целовалась со своей новой работницей".
  "Мы не целовались, - я и Афина вскричали. - Мы тренировались задерживать дыхание".
  "Потренируйте и нас задерживать дыхание, - крестьяне продолжали ржать. - А то, когда на вас глядим, то дыхания не хватает".
  "Афина, я бы взял тебя в жены, если бы уже не женился на дочке сенатора", - Гай начал привирать.
  "Ты взял в жену дочку сенатора, которая в золотой тунике?" - Афина стала потухать.
  "И в золотой тунике, и в тунике из алмазов, - Гай важно кивнул. - Она согласилась стать моей женой.
  Скоро мы переедем в ее дворец в Риме".
  "Ложь, - я топнула ножкой по мраморным плиткам пола. - Не вышла еще дочка сенатора за тебя замуж.
  И не дочка сенатора она совсем".
  "Ты, откуда знаешь, бесприданница? - Гай подошел ко мне и заглянул в глаза. - Лицо твое черное от грязи.
  Руки твои измазаны сажей.
  Пальцы твои...
  Пальцы твои... - Гай выпучил глаза.
  Он тыкал пальцем в золотое колечко на моей руке. - Откуда у тебя золотое кольцо, нищенка?
  Это золотое кольцо я нашел в форели, которую мне подавала дочка сенатора.
  Затем я золотое кольцо надел на ее пальчик в знак того, что мы поженимся.
  И вдруг, я вижу золотое кольцо на твоей руке, нищенка.
  Признавайся, ты убила дочку сенатора и с мертвой руки сняла золотое кольцо?"
  "Золотое кольцо мое", - я хотела выпрыгнуть в окно, но крестьяне схватили меня за накидку из шкур тысячи зверей.
  Накидка слетела.
  Туника из алмазов осветила комнату.
  Я думала, что Гай признает меня, узнает, скажет, что не нужна ему никакая дочка сенатора, что он возьмет меня в жены, простую бесприданницу возьмет...
  Но ни Гай, ни крестьяне не узнали меня, как дочку сенатора.
  "Дочка сенатора повыше была", - крестьяне фантазировали.
  "И сиськи у нее больше".
  "И ноги длиннее".
  "И лицо выразительнее и благороднее".
  "Бесприданница, признавайся, - голос Гая возвысился до судейского. - Где закопала убитую тобой дочку сенатора?"
  "Афина, скажи им, что я - я.
  Что я в своих туниках на время превращалась в благородную девушку.
  Дочки сенатора не было", - я взмолилась.
  Но тут же закусила губу.
  Потому что Афина мельком видела меня в золотой, серебряной и алмазной туниках.
  Она могла поверить, что я убила богатую дочку сенатора.
  "Мы часто натягиваем маски стыда и покаяния, - Афина произнесла тихо.
  Все замолчали и сосредоточено сопели, глядя на блистательную обнаженную Афину. - Мало кто может похвастаться перед смертью, что ни одного трупа за собой не оставил или не оставила.
  Мы озабочены.
  Стареем мы или молодеем с годами?
  Иногда с незнакомцами чувствуем себя так, словно пять минут назад расстались на базаре в Микенах. - Афина повернула ко мне свою изумительную головку: - Анфилада, ты убила дочку патриция..."
  "Что за бред, Афина", - я проблеяла.
  "Пойдемте, достопочтенные крестьяне, я покажу вам, где моя работница зарыла труп дочки сенатора", - Афина неторопливо вышла в огород.
  Накинула тунику с пугала.
  В толпе пронёсся разочарованный единый вздох.
  "Ты, Афина, наверно, сама убила какую-нибудь дочку сенатора и прикопала ее у дороги, - я зашипела. - Теперь нашла способ обелить себя.
  Но я проверю - свежий ли труп, или давний.
  Возможно, что там не только одна девушка, убитая тобой". - Я не могла сдержать гнев.
  Страх лишил меня разума.
  Крестьяне схватили меня и держали крепко.
  Толпа потащила меня следом за Афиной.
  Афина легко и грациозно плыла впереди процессии.
  Я обвисла на руках крестьян.
  "Чему бывать - того не миновать".
  "Пришли на место, - Афина остановилась около древнего оливкового дерева. - Здесь собака зарыта.
  Нет, не собака, а дочка сенатора, которую Анфилада убила, зарыта здесь".
  Несколько крестьян и Гай начали сосредоточено разгребать руками камни и землю.
  "Нашел, есть", - через десять минут Гай восторженно выдохнул.
  "Дочка сенатора живая?" - Крестьяне подались вперед к яме.
  Те, кто меня держал, отпустили меня за ненадобностью.
  Каждый хотел взглянуть в могилу.
  "Не дочка сенатора, а амфора", - Гай нисколько не разочаровался ошибке.
  "Ах, я спутала амфору с дочкой сенатора, - Афина ударила ладошкой по своему лобику. - Я же приказала своей работнице Анфиладе закопать здесь амфору с вином".
  "Амфора с вином", - по толпе крестьян пробежала волна восторга.
  "Анфилада, беги, - Афина подошла и прошептала мне на ушко. - В лесу тропиночка.
  Лесом, затем полем до утра ты пройдешь несколько миль.
  Там и Парфенон - большой город - покажется".
  "Ты придумала, что я убила дочку сенатора, чтобы спасти меня от крестьян?" - на моих глазах выступили слезы.
  "Гай не отступился бы от тебя, Анфилада.
  Он, во что бы то ни стало, хотел доказать, что ты убила дочку сенатора".
  "Дочки сенатора не было, Афина".
  "Я знаю, Анфилада".
  "Ты пожертвовала своей амфорой с вином ради меня, Афина".
  "Я бы пожертвовала всем ради тебя, Анфилада.
  Но оказалось, что достаточно одной амфоры с вином".
  "Ну, я пошла, Афина?".
  "Ты не просто иди, Анфилада, ты убегай".
  "Но тогда мы больше с тобой не встретимся, Афина".
  "Вот и весь разговор", - Афина ответила преспокойно.
  Я же печальная бочком, бочком вышла на тропиночку.
  Никто из крестьян не собирался меня преследовать.
  Амфора и для Гая оказалась дороже, чем я.
  Конечно, амфора полезная, а я - бесполезная.
  Слезы душили меня.
  Я остановилась и присела под раскидистым платаном.
  "Нет, я так не могу просто уйти от Афины.
  Я вернусь и поблагодарю ее за все.
  Чем я могу отблагодарить Афину?
  У нее остались две моих туники - золотая и серебряная.
  Дорогие туники, очень красивые.
  Я подарю Афине еще и эту тунику из алмазов". - Я приняла решение.
  Выждала у платана два часа.
  Мне помогали скоротать время маленькие лисята.
  Они выбежали из норы и без страха устроили игры у моих ног.
  Я щупала, тискала лисят, осыпала их блестящие носики поцелуями.
  Время пролетело быстро, стало светать.
  Лисята отправились досыпать в нору.
  Я же побежала в деревню к дому Афины.
  Утренний туман скрывал меня и прикрывал.
  Я вошла в дом тихо, чтобы ни одна мышка не проснулась.
  К своему удивлению я не нашла Афину в большой комнате, которая раньше была моей.
  "Неужели, Афина осталась у Гая в его доме ночевать? - Нехорошее предчувствие закралось в мое сердечко. - Да, разумеется, Афина влюбилась в Гая.
  Он же, когда понял, что дочка сенатора ему не достанется, с радостью принял предложение Афины жить вместе.
  Нет, Афина сама не хотела Гая раньше. - Я спорила с собой.
  Ревность душила меня. - Но я ревновала не Гая, а ревновала Афину. - Не хотела Гая раньше, а сейчас возжелала.
  Но еще искорки надежды тлели в моей груди. - Дом у Афины большой.
  Может быть, она спит в другой комнате, в которой спала, когда эту отдала мне?"
  Я начала осмотр дома.
  Странно, но до этого времени я даже не интересовалась комнатами.
  Не мой дом, поэтому мне не интересен.
  Я прокралась в соседнюю комнату.
  "Нет, это не спальня, - я оказалась в просторном помещении с душистыми сушеными травами и цветами. - И здесь нет Афины, - я осматривала следующую комнату.
  В ней Афина держала куски мрамора для хозяйства.
  Среди мраморных глыб я обнаружила лазурь и амазонит. - Где же Афина? - Я обыскала весь дом и не нашла свою подружку. - Все же она у Гая. - Я сообщила себе с прискорбием и вышла во двор. - Больше меня здесь ничто и никто не держит.
  А так было прекрасно, когда Афина учила меня ловить рыбу, помогала, заталкивала за попку под воду.
  Тренировала задерживать дыхание долго. - Вдруг, я в сарае с травами для овец увидела блеск. - Так может блестеть только бедро Афины. - Мое сердце застучало в бешеном ритме. - Неужели, Афина спит на скошенной траве для овец?" - Я на цыпочках подкралась.
  Затаила дыхание, как меня обучала Афина.
  Да, она спала на мятных травах, милая Афина.
  Губки ее слегка припухли.
  Коленочки Афина подтянула к груди.
  Я судорожно сглотнула.
  "Не стану будить подружку.
  Оставлю ей только свою тунику из алмазов, - я медленно стянула с себя тунику.
  Бережно опустила рядом с Афиной. - Вот теперь все". - Я развернулась, вытерла слезы любви и сделала шаг...
  Вдруг горячее, нежное, шелковистое обхватило меня, поглотило целиком.
  "Алмазы на алмазной тунике не могут оставаться в покое, - Афина обдала меня жаром и шептала на ушко. - Когда ты опускала тунику из алмазов, то два камешка стукнулись.
  Мой сон чуткий.
  Я проснулась и вижу - чудо".
  "Да, туника из алмазов - чудесная, - я обернулась. - Я нарочно вернулась, чтобы оставить ее тебе за все то хорошее, что ты сделала для меня, Афина".
  "Значит, ты вернулась не из-за меня, а для того только, чтобы отблагодарить?"
  "Разве благодарность - не из-за тебя?"
  "Я не ждала благодарности, Анфилада"
  "Не ждала, но получила, Афина".
  "Ты очень щедрая, Анфилада".
  "Почему же я щедрая?"
  "Потому что ты могла тайно вернуться и забрать свои золотую и серебряную туники.
  Но вместо этого ты оставила их мне, да еще добавила к ним тунику из алмазов".
  "Так вышло, Афина".
  "Где входит, там и выходит, Анфилада".
  "Мне эта поговорка неизвестна, Афина".
  "Я же тебе говорила, что в нашей деревне нет поговорок.
  Есть только наговоры, которые часто сбываются".
  "Я выйду из твоего дома там, где вошла", - я поняла смысл деревенского наговора.
  "Я не это имела в виду".
  "Скажи, Афина, почему ты выделила мне, твоей работнице, огромную шикарную комнату с роскошной обстановкой и необъятной кроватью, а сама ты спала на скошенной траве в загоне для овец?"
  "Потому что другого места для спанья у меня в доме нет".
  "Но ты могла бы определить меня в загон для овец, Афина.
  Я бы не обиделась.
  Сама бы ты жила в своей комнате".
  "Я хотела, чтобы ты имела все самое лучшее, что я могу дать тебе, Анфилада".
  "Ты пожертвовала уютом ради меня? - Тайна распахнула мои глазища. - Ты пожелала дать мне все самое лучшее, что есть у тебя".
  "Да, Анфилада".
  "Но я воспользовалась только твоей комнатой и кроватью, Афина.
  Остальным самым лучшим я не воспользовалась".
  "Анфилада, ты меня пугаешь", - Афина отстранилась от меня.
  Ее лицо покрылось румянцем стыда.
  "Самое лучшее, что есть у тебя, Афина, не только комната и кровать. - Я наступала на смущенную Афину. - Самое лучшее, что есть у тебя - ты сама.
  Так что, если ты хотела себя мне отдать, как самую лучшую, то отдавай". - Я со звериной страстью набросилась на Афину.
  Накидка из шкур тысячи зверей придавала моей звериности достоверность.
  Я неистово целовала Афину.
  Увлажняла ее своими слезами.
  Обнимала так крепко, что уже не различала - где я, а где Афина.
  Мы слились, словно две устрицы.
  "Я голодна, как кошка", - через бездну времени Афина счастливо засмеялась.
  "Я не знаю, сколько времени мы были вместе", - наконец, смущение охватило меня.
  "Я отсчитала только два восхода и захода, - Афина целовала мои волосы. - Дальше солнце закрутилось, словно веретено.
  Не удивлюсь, если прошла неделя в наших безумствах".
  "Я ухожу, Афина, - я сама себе не верила. - То, что произошло - прекрасно, лучше не бывает.
  Но я девушка на выданье.
  Мне нужен муж. - Я дрожащими руками нащупала накидку из шкур тысячи зверей. - Вернусь в свою деревню..."
  "Я поняла, - Афина ответила спокойно. - То, что между нами сейчас произошло, было только твоей благодарностью мне".
  "Ну, не совсем точно ты сказала, Афина".
  "Тогда и я ухожу по своим делам, - Афина поднялась восхитительная в своей наготе. - За неделю огород покрылся сорняками".
  "Афина, ты даже не жалеешь?"
  "О чем?"
  "Так, к языку прилипло", - я старалась не смотреть в глаза Афины.
  "Язык у тебя великолепный, Анфилада.
  К нему может прилипнуть только хорошее".
  "Ты - хорошая, Афина".
  "Я знаю, что я хорошая", - Афина ответила просто.
  Мы не попрощались.
  Я вышла с огорода.
  Чувствовала, что что-то давит мне в спину между лопаток.
  Оглянулась и вижу: Афина стоит и пристально смотрит мне в след.
  "Анфилада, я буду ждать тебя, - Афина нервно засмеялась. - В отличие от тебя, мне муж не нужен".
  Я ничего не ответила и опустила головку.
  Через несколько дней пути я была в родной деревне.
  Правдами и неправдами заимела новый дом". - Вот, что мне сказала девушка, из-за которой мы поссорились, Парис. - Воин Леонид закончил оправдываться.
  - Складную ты выдумал историю от имени девушки, Леонид, - Парис кинжалом сильнее надавил на горло Леонида. - Но мне все же кажется, что ты позабавился с ней.
  - Она убежала, а рыбаки выпутали меня из сетей, - Леонид взвился.
  Перешел на визг. - Посмотри, Парис здесь и здесь.
  Видишь, я весь покрыт красными пятнами.
  Это меня кусали пиявки, пока я запутанный в сетях болтался в реке.
  Анфилада рассказывала и рассказывала, а пиявки кусали меня и кусали.
  - В нужные места тебя кусали пиявки, Леонид, - Парис нехорошо усмехнулся. - В самые нежные места.
  - Пиявка и выбирает место понежнее, Парис.
  - Не только пиявка выбирает нежные места на теле мужчины, Леонид.
  - На что ты намекаешь, Парис?
  - Разве это намек?
  Я не намекаю, а обвиняю.
  Красные пятна остались не от укусов пиявок а от поцелуев девушки, которую ты называешь Анфиладой.
  Вы уже и именами обменялись, Леонид.
  Может быть, и свадебные кольца передали друг другу?
  - Ты с ума сошел, Парис, - Леонид шипел, потому что кинжал Париса сильно надавил на горло. - Укус пиявки не отличаешь от поцелуя девушки.
  - Я не целовался с пиявками, Леонид.
  - Я и не прошу, тубы ты целовался с пиявками, Парис.
  - Значит, ты целовался с крестьянкой, которую увел от меня, а я должен целоваться с пиявками? - Парис побелел от гнева.
  - Не я, а ты все придумал, Парис.
  Из-за того, что ты не умеешь плавать и не поплыл с нами.
  - Я не умею плавать, но думать я умею, - Парис коротко резанул кинжалом по горлу Леонида. - Я отомстил за свою поруганную честь, Леонид.
  Будешь легенды Аиду в Тартаре рассказывать.
  По крайней мере, ты уже не поведаешь всем другим воинам, как наставил мне рога.
  Иначе ты бы похвастался перед боевыми товарищами.
  Потом на меня показывали бы пальцами, шушукались за моей спиной и перешёптывались:
  "Вот идет Парис, у которого его друг Леонид из-под носа увел крестьянку". - Парис отошел от исходящего кровью Леонида. - Я скажу, что амазонка убила тебя, Леонид.
  Так закрывается твоя история.
  - Ничего ты не скажешь уже, мужчина, - Семирамида выпустила стрелу в горло Париса.
  
  МУЖЧИНЫ ВО МНОГО РАЗ БОЛТЛИВЕЕ, ЧЕМ ЖЕНЩИНЫ
  
  - Ты выстелила ему в горло, чтобы он не закричал, - Калипсо вскрикнула.
  - Он не закричал, зато ты вскрикнула, - Семирамида укорила Калипсо.
  - Замечательные экспонаты для моей пещеры ужасов, - отшельник Тиберий выполз из пещеры.
  За пять минут он перетащил мертвые тела Леонида и Париса за камни. - Я обмажу их известкой.
  Парис и Леонид закаменеют в веках.
  Никто никогда не узнает их историю.
  - Ты можешь начертать на глиняных табличках или на стенах пещер легенду о Парисе и Леониде, - Калипсо пошутила.
  - Замечательное предложение, - отшельник воспринял шутку, как умное предложение. - Я так и поступлю, Калипсо.
  Стану вести не только опись своих славных дел, но и о других нацарапаю на камнях.
  - Все же мне как-то неспокойно, - Семирамида осторожно раздвинула несколько веток у входа в пещеру. - Воинов, воинов сколько!
  - Сколько бы ни было воинов, - Калипсо пропела, - но их стало на два меньше.
  Два - не один.
  Общее число воинов в когорте минус два человека получается - столько же, только без двух.
  - Калипсо, попрошу в моей пещере не считать, - отшельник с испугом вжал голову в плечи.
  - Ты боишься моего счета, храбрый, хитрый, философ отшельник Тиберий, бывший командир славной когорты? - Калипсо расхохоталась.
  - Я не боюсь твоего счета, Калипсо, - мудрец ответил уклончиво. - Но я боюсь пещеры.
  Пещера неожиданностей.
  Кто знает, как она может откликнуться на счет.
  - Пещера не откликнется, потому что она мертвая, - Семирамида засмеялась.
  
  УМИРАЮТ ЛИ КАМНИ
  
  Никто не засмеялся вместе с амазонкой.
  - Тиберий, покажи нам другой выход, - Калипсо надула губки.
  - Свой выход? - старик отшельник захихикал.
  - Философ ты, и шутки твои философские, - Калипсо дотронулась пальчиком до ушка.
  - Я выведу вас в оливковую рощу, - философ зевнул. - Солдаты туда не могут попасть с дороги.
  Так что вы будете в безопасности.
  - Не предашь нас, мужчина? - Семирамида поправила меч на перевязи.
  - Спасибо, амазонка, - отшельник поклонился Семирамиде.
  - За что спасибо? - Семирамида смотрела на Тиберия с подозрением.
  - За то, что назвала меня мужчиной, спасибо.
  Признаюсь, что я, да, отшельник, философ, мудрец, командир когорты, но все же самое приятное для меня, что я - мужчина.
  - Я бы умерла от позора, если бы стала мужчиной, - Семирамида подняла подбородок.
  - Я бы умерла от смеха, если бы увидела тебя, Семирамида, как мужчину с мужскими, - Калипсо завизжала от смеха.
  Поднялась встревоженная туча летучих розовых мышей.
  - Калипсо, солдатам, когда ловят девушек, не нужно, вообще суетиться, - отшельник побрел по проходу в пещеру. - Достаточно только сесть и прислушиваться.
  Девушка всегда себя обнаружит сама.
  Вы - очень нетерпеливые существа.
  Не можете минуту посидеть спокойно и бесшумно.
  - Зато вы, мужчины, очень терпеливые существа, - Семирамида отвечала в тон отшельнику. - Сидите в засаде и ждете, когда появится девушка.
  Потом догоняете ее и мечом в спину поражаете, как Геракл.
  - Каждому свое, - Тиберий не стал спорить.
  Он засунул руку в бороду и насвистывал.
  Чем дальше в глубину горы, тем походка старика становилась легче.
  - На всякий случай, чтобы ты не убежал от нас, - Семирамида в два прыжка догнала отшельника и взяла его за локоть. - Неприятно дотрагиваться до мужчины, но я тебя подержу.
  Потом смою с руки воспоминания о том, как держала тебя.
  - Я - жертва амазонок? - отшельник спросил деловито, как купец.
  - Не разрушай мои остатки хороших представлений о мужчинах, Тиберий, - Калипсо шла с другой стороны старика.
  - Почему так много разных отрезанных ног в этой пещере? - Семирамида с неприязнью смотрела по сторонам.
  - Ноги астронавтов, - Тиберий произнес благоговейно.
  - Ну и что, что ноги астронавтов? - Калипсо не поняла.
  - Ноги - ничьи, - Семирамида оглянулась назад. - Лишь бы они за нами не бежали, ноги без хозяев.
  Когда ноги при теле - они тогда - чьи-то.
  Но отрезанные ноги отдельно - ничейные ноги.
  
  ТАК ЛИ ВАЖНЫ НОГИ
  
  - Какая разница, - Калипсо пожала плечами. - Я уверена, что люди будущего, вообще, будут обходиться без ног.
  Ноги - лишние.
  - Калипсо, если бы мужчина сказал, что ноги - лишние, я бы покрутила пальцем у виска, - Семирамида с недоумением смотрела на Калипсо. - Но нам, девушкам, ноги нужны для красоты...
  Для красоты и сражений.
  - Для красоты нужны и груди девушкам, - Калипсо показала Семирамиде язычок. - Но вы, амазонки, груди себе правые уничтожаете.
  Губите природную красоту.
  - Груди, ноги - ничто, по сравнению с золотой шкурой, - в следующей пещере отшельник остановился.
  Он прислонил руку к глазам - настолько сильный золотой свет струился от шкуры быка.
  Шкура лежала на вечном валуне.
  - Какая красота, - Семирамида и Калипсо одновременно всплеснули руками.
  - Шкура астронавтов, - Тиберий пояснил.
  - У астронавтов была одна кожа на всех?
  - Нет, не их шкура, но они ее добыли.
  - Кто они, астронавты? - Калипсо вытянула губы дудочкой.
  - У властителя Эрисфена была красавица жена Гелио, - Тиберий присел на золотую шкуру быка. - Эрисфена родила сына - великого и отважного воина Астро.
  - Так сразу ребенок и стал воином - великим и отважным? - Семирамида надменно засмеялась.
  - Да, амазонка, - Тиберий с насмешкой посмотрел на Семирамиду. - Воинами не становятся, воинами рождаются.
  Например, Геракл.
  Он сразу родился героем.
  - О Геракле - другой разговор, Семирамида заскрипела зубами.
  - Ты наверно, удивишься, амазонка, но герои ходят культурно и тихо, даже удивительно, - отшельник пальцем поводил перед лицом Семирамиды.
  - Ты разговариваешь со мной, как с маленькой девочкой, Тиберий.
  - Не как с маленькой девочкой, Семирамида, а разговариваю с тобой, как с неразумной...
  - Неразумной?
  - Хорошо, не как с неразумной, а как с глупенькой...
  - Как с глупенькой.
  - Как с очень мудрой девушкой, - Тиберий захихикал.
  - Очень мудрая девушка - оскорбление, - Калипсо тоже хихикала.
  - Калипсо, ты бы постыдилась, - Семирамида пшикнула на Калипсо.
  - Я смеюсь сама по себе, а не потому, что Тиберий смеется.
  - Тиберий не смеется, он хихикает.
  - И я хихикаю, Семирамида, но сама.
  - Ну, вас, - Семирамида обиженно надула губки и потрогала золотую шкуру мизинчиком.
  - Когда Астро подрос, то отец решил от него избавиться.
  Властитель справедливо полагал, что сын убьёт его, чтобы завладеть троном.
  "Отравляю тебя в поход за золотым тельцом, Астро", - властитель Эрисфен расцеловал сына в обе щеки и выгнал из дворца.
  Астро построил корабль и назвал его Астро в свою честь.
  В плаванье Астро пригласил великих героев.
  Одним из которых был Геракл.
  - Без Геракла ни один поход не обойдется, - Семирамида едко зашипела.
  
  КРУГОМ ОДНИ ГЕРОИ, А ГЕРОИНИ ГДЕ
  
  - Через три года астронавты высадились на острове Лесбос.
  Остров Лесбос им не понравился.
  Астро и герои отправились дальше за золотой шкурой быка.
  Они прибыли в город Константинополь.
  Местный властитель согласился отдать Астро золотую шкуру быка.
  Но за нее Астро должен был избавить окрестности от каменных деревьев.
  Эти деревья стояли с начала века.
  Астро целый день пытался справиться с окаменевшим деревом.
  Но никак не мог отломить даже веточку.
  У других героев дела обстояли не лучше.
  
  
  ГЛАВА 64. СЕМИРАМИДА И КАЛИПСО В ОДНОЙ ПЕЩЕРЕ С МУЖЧИНОЙ
  
  Лишь могучий Геракл смог повалить каменное дерево.
  Но дальше уже не стал с ними заморачиваться.
  "Астро - твой подвиг, ты его и выполняй, - Геракл отказался. - У меня своих подвигов достаточно.
  Я же не сваливаю на тебя свои подвиги".
  - Слова настоящего героя, - Семирамида усмехнулась.
  - Астро тогда пошел другим путем, - отшельник старец не обратил внимания на язвительное замечание амазонки. - Он влюбил в себя дочку царя Соломона прекрасную Ребекку.
  - Как можно влюбить в себя? - Калипсо от усердия даже язычок высунула.
  - Астро - красавец и молодой, - Тиберий заскрипел костями. - Когда молодая девушка смотрит на молодого парня, то между ними пролетает искра любви.
  - У меня нет никаких искр с парнями, - Семирамида заявила твердо.
  - То, что ты молодая, Семирамида, я не спорю, - Тиберий покачал седой головой. - Но то, что ты девушка - не верю.
  Ты - амазонка.
  Амазонка - не девушка.
  - Как я не девушка? - Семирамида всплеснула руками.
  
  ОБВИНЕНИЕМ ОБМАНУЛ
  
  - Нормальная девушка не станет отрезать себе сиську, чтобы было удобно стрелять из лука.
  - Мы, амазонки, воюем, - Семирамида накалялась.
  - Представь, Семирамида, что Архимед или Аристотель изобретет, например, педальный лук, - Тиберий решил добить словами амазонку.
  - Педальный лук? - Семирамида расхохоталась. - Нелепее я ничего не слышала.
  - Да, педальный лук, амазонка, - Тиберий снисходительно смотрел на Семирамиду сверху вниз. - Раньше амазонки смеялись над горными воинами, потому что горные воины первые приручили лошадей и стали на них воевать.
  Амазонки хохотали, говорили, что человек на лошади выглядит уныло и нелепо.
  Но затем потихоньку и вы, амазонки, стали приручать лошадей.
  Когда поняли, что они помогают воевать.
  Смеялись, а потом согласились вы.
  Так и с педальным луком будет.
  Например, ногой можно натягивать тетиву лука, которую рукой не натянешь.
  Огромная прочная стрела из педального лука пробьет любую каменную стену.
  - Стрела пробьет педальную стену, - Семирамида пропела зачарованно.
  - Не педальную стену пробьет стрела, а каменную, - Тиберий захихикал. - У тебя ум за разум зашел, когда ты представила себе мощнейший педальный лук.
  Ногой надо будет натягивать тетиву педального лука.
  Ну, а, если правая нога будет мешать левой ноге натягивать тетиву?
  Вы тогда правую ногу себе отрежете, амазонки?
  Без правой груди, без правой ноги.
  - Надо будет сражаться, то и правую ногу отрежем себе, - Семирамида ответила храбро.
  - А, если к педальному луку Архимед изобретет еще и педальное копье? - отшельник хитро прищурил глаза. - То и вторую ногу придется отрезать, амазонки?
  - Семирамида, философ шутит, - Калипсо пожалела растерянную амазонку. - На то он и мудрец философ, чтобы придумывал разные педальные луки и педальные копья.
  Никто никогда не изобретет подобное.
  А, если и изобретет, то любая амазонка легко своей стрелой собьет педальщика.
  Не успеет он ногой тетиву исполинского педального лука натянуть.
  На тебя жалко смотреть, Семирамида.
  Руки трясутся.
  Губы дрожат.
  Глаза бегают из стороны в сторону.
  Ты сейчас не на амазонку похожа, а на испуганную...
  Ну, просто на испуганную.
  - Амазонки не боятся философов, - Семирамида медленно восстанавливала спокойствие.
  
  АМАЗОНКИ НЕ БОЯТСЯ МУДРЕЦОВ
  
  - Астро влюбил в себя Ребекку, - Тиберий произнёс примиряюще. - Ребекка подсказала, как можно сразу уничтожить древнюю рощу каменных деревьев.
  - Мы, девушки, умные, - Калипсо радостно кивнула хорошенькой головкой.
  - Ребекка наклонилась к уху Астро и прошептала:
  "Под равниной находится пещера.
  В той пещере стоит тонкий известковый столб.
  Если дернуть за волосок, то будет больно".
  "Ты говорила, что столб, а не волосок".
  "Извини, Астро, - Ребекка засмущалась. - Я спутала волосок со столбом.
  Ты спустись в пещеру, Астро, и дерни за столбик тонкий.
  Потолок обвалится, и вся долина с каменными деревьями рухнет в пещеру.
  Так выполнишь наказ властителя и получишь золотую шкуру быка".
  "Но, если на меня обрушится долина с каменными деревьями, то она меня придавит", - Астро умел думать.
  "Не разбив яйца, яичницу не приготовишь, Астро".
  "Может быть, ты, Ребекка разобьёшь яйцо?" - Астро пристально смотрел в глаза любимой девушки.
  "Будет больно, Астро".
  "Я не об этом яйце говорю"
  "И я не о яйце, Астро.
  Я говорю, что, если на меня упадет долина, то мне будет больно".
  "Лучше тебе, чем мне".
  "Я не согласна, Астро".
  "Даже ради любви ко мне не согласна, Ребекка?"
  "После того, как ты предлагаешь мне умереть в пещере, Астро, я уже начинаю тебе все меньше и меньше любить".
  "Ребекка, стареешь что ли?" - Астро пошел на хитрость.
  "Я? Старею? - Ребекка попалась на уловку Астро. - Я докажу, что девушка свободно в опасную пещеру войдет". - Ребекка скрылась в пещере.
  Через двадцать минут раздался оглушительный грохот.
  Долина с каменными деревьями медленно оседала, а затем мощно провалилась под землю.
  Астро с гордостью пришел к властителю Константинополя:
  "Я выполнил твое условие, властитель, - Астро выпятил боевую грудь. - Избавил твое царство от каменных деревьев.
  Отдавай мне золотую шкуру. - Тут Астро увидел любовницу властителя.
  Волосы ее золотые пылали на солнце живым огнем. - И дочку свою отдавай впридачу.
  Золотые ее волосы похожи на золотую шкуру быка".
  "Моя любовница в договор не входила, - властитель наклонился к Астро с трона. - Поговорим".
  "Разговаривать не о чем, - Астро уверенно чувствовал себя, когда за спиной стояли его непобедимые герои. - Шкура и любовница.
  Любовница и шкура".
  "Мне иногда кажется, - властитель не выдержал сурового тона.
  Он перешел на восторженные вопли. - Слушай же меня великий герой Астро..."
  "Я тоже великий герой", - Геракл отозвался из толпы героев.
  "И я - великий герой", - почти сразу добавил Тесей.
  "Слушайте же, великие герои, - властитель потирал руки. - Каменные деревья - пустяк по сравнению с моей любовницей Ингеборгой и твоей невестой Ребеккой, Астро".
  "Ребекка? - Астро побелел, как сандалия Ингеборги. - Но Ребекка погибла под обломками долины каменных деревьев".
  "Астро, - из-за колонны вышла целая невредимая Ребекка.
  Лишь под левым глазом у нее светился синяк. - Убить меня также нелегко, как кошку.
  У Ребекки девять жизней.
  Для тебя же одной жизни много, Астро.
  Ты думал, что избавился от меня, - Ребекка приобняла за плечи Ингеборгу, - поэтому решил взять в жены любовницу властителя Ингеборгу.
  Так бери!".
  "Я согласна, - Ингеборга прижалась к Ребекке. - Бери нас в жены, Астро, великий герой.
  Ты хотел обладать двоими: мной и Ребеккой, поэтому - обладай, двоеженец".
  "О женитьбе я не задумывался, - Астро проблеял. - Я только хотел дружить... с Ребеккой и с тобой, Ингеборга".
  "Без женитьбы дружбу не получишь", - две девушки крепко стояли на своем.
  "Ребекка, как ты выбралась только с одним синяком?" - Астро робко перевел разговор в другую плоскость.
  "Астро, чтоб тебя черти уволокли", - Ребекка остро посмотрела на Астро.
  "Не надо чертей приплетать в нашу компанию", - Астро поморщился.
  "Меня спасли подземные человечки", - Ребекка объяснила свою живучесть.
  "Подземные человечки?" - В зале торжественных приемов ахнули.
  "Да, подземные человечки", - Ребекка ответила надменно.
  "Я часто общаюсь с подземными человечками, - Ингеборга захихикала. - Они очень милые.
  Приходят по ночам.
  Прячутся под ложем, а с наступлением тьмы мы..."
  "Ингеборга, - Ребекка ладошкой зажала рот новой подружки. - Мы умолчим о главном достоинстве маленьких подземных человечков".
  "Умолчим, Ребекка?" - Ингеборга с нежностью смотрела на Ребекку.
  "Да, это будет наша маленькая тайна".
  "Тайна маленькая, как маленькие человечки, Ребекка?"
  "Еще меньше, чем маленькие человечки, Ингеборга".
  "Маленькие подземные человечки не так уж и маленькие, Ребекка".
  "Да, они иногда становятся большими, Ингеборга".
  "Маленькие человечки, девичьи секретики, - Астро кусал губы.
  Ему не нравилось, что он из положения главного героя перешёл во второстепенного комедианта из пьесы Аристотеля об обманутом муже. - Поплыли?"
  "Не знаю, как ты, Астро, - Ребекка захихикала. - Но я и Ингеборга уже поплыли".
  "Ребекка, все же, совершила подвиг, - Астро решил подластиться к отважной Ребекке. - Ты победила долину каменных деревьев и отделалась лишь синяком под глазом".
  "Долина каменных деревьев здесь нипричем, - Ребекка влюбленно смотрела на Ингеборгу. - Просто, когда мы с Ингеборгой разговаривали на ложе..."
  "Разговаривали мы очень эмоционально", - Ингеборга покрылась розовым цветом смущения.
  "Ну, вообщем, нечаянно я ударилась подглазьем о пяточку Ингеборги".
  "Случайно ударилась лицом о пятку подружки?" - Астро выпучил глаза.
  "Тебе не понять, Астро", - Ингеборга обняла подружку.
  "Мы слишком заигрались", - Ребекка опустила глазки.
  "Я, как дрессированный герой, таскал каменные деревья по приказу властителя, - Астро думал вслух. - А в это время моя невеста Ребекка..."
  "Во-первых, ты не таскал каменные деревья, Астро, - герои загудели. - Ты нас подрядил, чтобы мы выкорчевывали каменные деревья.
  Мы работали, а славу ты себе забрал, Астро".
  "Все против меня, - Астро потянулся за золотой шкурой быка. - Я забираю свое".
  "Забирай свое, - властитель оттолкнул Астро. - Твое сейчас - моя любовница Ингеборга и невеста твоя - Ребекка.
  Шкуру же я подарю той, которая убрала каменные деревья - Ребекке", - властитель триумфально вручил золотую шкуру тельца Ребекке.
  "Послушайте, что я вам скажу, патриции и простые граждане, - Астро возвысил голос и встал на пьедестал. - Как не впасть в отчаяние, когда вижу, что творится вокруг героев.
  Я знаю много молодых достойных героев, которые в глаза не видели войну.
  Все их подвиги - домашние, на пирах.
  Но какой же он тогда великий герой?"
  "Хорошо говоришь, Астро, продолжай", - настоящие герои шумели.
  "Я так думаю, что героем становятся только после великой битвы.
  Я же, и мои товарищи - великие герои".
  "Среди великих героев есть и самые великие герои", - Геракл тут же обозначил себя зычным рыком.
  "Но что получается, патриции и простолюдины, рабы и слуги? - Астро остро сверкнул глазами на Геракла за его выскочку. - Мы воюем, а потом приходит девушка, - Астро указал на Ребекку. - Борется не с врагами, а с каменными деревьями. - Астро пренебрежительно засмеялся. - И после этого девушку называют героем?
  Ты, Ребекка, даже стрелу или копье не нюхала".
  "Нюхала, нюхала", - Ребекка воткнула кулаки в бока.
  "И кто ее защищает и возвеличивает, новоиспеченную героиню?
  Кто, я спрашиваю вас? - Астро возвышался над толпой.
  Он покорил ее своей речью. - Возвышает героиню властитель, который меча в руке никогда не держал.
  Да, нам героям приходится трудно.
  Мы, в глазах народа, не должны совершать ошибок.
  Мы можем совершить сто подвигов, и нас назовут героями.
  Но стоит только один раз ошибиться...
  Нас сразу свергнут с пьедестала почета.
  Вот, все прежние подвиги уже будут забыты.
  Как, например, писцы, я уже видел, я знаю, писцы срочно на табличках глиняных оставляют иероглифы для истории.
  Выбивают, выцарапывают, что Астро - не великий герой.
  Что девушка Ребекка затмила своим подвигом меня.
  Тут же появились философы и мудрецы.
  Они уже сочиняют комедии со мной и моими героями.
  Ученики философов, которые войны не видели, тут же строчат на пергаментах и папирусах придуманное позорное смешное о героях.
  Нет, не бывать, чтобы чернь черной ночью очернила героев. - Астро взглянул на пустой трон: - Властитель где?"
  "Мой покровитель властитель на время бунта сбежал и укрылся в подземельях, - Ингеборга пососала пальчик. - Властитель так всегда поступает во время народных кровавых бунтов и восстаний.
  Вы его не найдете.
  Когда он выберется, то казнит всех виновных.
  Потекут реки крови..."
  "Мы не будем ждать, когда твой трусливый властитель выйдет из Пещер, - Астро поднял руку. - Возвращаемся домой, герои".
  "Астро, - Ребекка повисла на левой руке героя, а Ингеборга уцепилась за его правую руку. - Ты надеялся, что мы обидимся и останемся здесь?
  Нет, Астро, так не выйдет у тебя.
  Мы отправляемся с тобой.
  Теперь твоя задача - опекать нас, веселить, ублажать, кормить, поить, одевать дорого, баловать, зарабатывать для нас много золота".
  "Астро, с одной войны ты попал на другую битву", - герои беззлобно засмеялись.
  "И мы обратно поплывем с остановкой на сказочном острове Лесбос, - Ингеборга заявила твердо. - Меня много с ним связывает доброго и приятного".
  "На Лесбосе замечательные золотые пляжи", - Ребекка облизнула сразу затвердевшие губки.
  "Плавали на Лесбос, знаем, - герои недовольно шушукались. - Ничего замечательного для мужчины на Лесбосе нет.
  Только, разве что для женщины..."
  "Друг мой, - Ребекка спустилась к героям и безошибочно остановилась перед Гераклом. - Ты так задумчиво одухотворенно улыбаешься.
  Ты же - сын бога - понимаешь, что девушкам необходимо отдохнуть на острове Лесбос".
  "Я здесь главный", - Астро подал голос.
  "Ребекка и Ингеборга, - Геракл отвечал проникновенно. - Вы одухотворенно улыбаетесь".
  "Ты великий герой, Геракл, - Ингеборга потрогала бицепс Геракла. - Никто не сомневается в твоем могуществе.
  То, что ты под командованием Астро отправился за золотым тельцом нисколько не принижает твою власть над умами и сердцами".
  "Геракл, ты извини, если мы славим тебя не столь изыскано, как весталки из Храма Афродиты".
  "Вы очень умело и правильно славите меня, - Геракл принимал различные выгодные позы.
  Даже герои залюбовались статью и мощью сына бога. - Вы нашли единственный путь к сердцу мужчины - восхваления".
  "Честное девичье слово, я горжусь, что мне, слабой девушке, выпала честь прижаться боком к твоему боку", - Ребекка прижалась к Гераклу.
  "Геракл - мой", - друг Геракла Иолай с ненавистью смотрел на девушек.
  "Ребекка - моя", - Астро вспомнил о своем праве собственности на Ребекку.
  "Я тебя умоляю, Астро, - Ребекка насмешливо пропела. - Дай мне возможность оставаться рядом с Гераклом хотя бы на часик".
  "Я принял решение, - Геракл подошел ближе к горящим факелам, чтобы отблески пламени выгодно играли на его бронзовом могучем теле. - Мы плывем на Лесбос.
  Там тепло, там сирены".
  "А что, Геракл правду говорит, - многие герои стали на сторону Геракла. - Не поучаствуем, так хоть посмотрим".
  "Геракл, ты замечателен, - Ребекка громко восхищалась великим героем. - Чуть заметная улыбка.
  Ясный, светлый, чистый взгляд на вещи.
  Лицо озарено и преисполнено неземной благодати.
  Хоть сейчас с тебя скульптуру из мрамора выбивай".
  "Да, в голове меня часто рождаются озарения, - Геракл поманил рукой Иолая: - Иолай, награди девушек за их замечательные слова и за умение найти выход из безвыходной ситуации".
  "Гера, но они же девушки.
  Ты девушек не награждаешь".
  "Они уже не девушки, они - герои, - Геракл произвел Ребекку и Ингеборгу в герои. - Я отлично читаю песни по выражениям их одухотворенных лиц".
  Геракл щедро наградил золотом Ребекку и Ингеборгу.
  Астро же шептал в сторонке:
  "Нет, я здесь самый герой.
  Толко что я говорил об изгнании героев.
  Меня возвеличивали, но стоило мне один раз оступиться - не сам отправился в пещеру, не сам сломал столбик под долиной каменных деревьев, не сам обвалил каменные деревья под землю - и тут же народная молва меня затоптала.
  Никто уже не вспоминает торжественно, как я со своими трехстами спартанцами противостоял в узком ущелье стотысячному войску царя Мидаса.
  Никто не возвеличил меня, когда я на корабле пересек ледяные воды с плавающими ледяными горами.
  Никто не извлечет запылившиеся глиняные дощечки с описью ста тринадцати моих подвигов.
  Все почему?
  Потому что одна капля черного портит белую тунику. - Астро направился к своему кораблю. - Я подчинюсь народной воле.
  Но потом, когда представится случай, я поднимусь.
  Покажу миру, что я главный из главнейших".
  Герои и счастливые девушки взошли на корабль.
  Около берегов острова Лесбос корабль Астро попал в сильнейшую бурю.
  Шторм бросал суденышко из стороны в сторону.
  Когда небо прояснилось, и море чуть успокоилось, то герои уже не видели острова Лесбос.
  Слишком далеко отнесло их в сторону.
  Не досчитались Ребекки, Ингеборги и золотой шкуры тельца.
  Одни поговаривали, что Ингеборга и Ребекка вплавь добрались до Лесбоса.
  Другие спорили с этими героями и утверждали, что видели, как в шторм Ребекка и Ингеборга целовались с сиренами, а затем уплыли вместе с морскими нимфами.
  Третьи просто сказали, что девушек смыло за борт.
  Я не спрашивал Ребекку и Ингеборгу, как они добрались до моей пещеры.
  Не до того мне было.
  - Ребекка и Ингеборга оказались в твоей пещере, Тиберий? - Семирамида раскрыла ротик широко широко.
  
  ЗОЛОТО К ЗОЛОТУ ПРИЛИПАЕТ
  
  - Да, они восторгались мной и моими экспонатами, - отшельник поднял подбородок. - Говорили, что не видели подобных чудес даже в мусейонах Рима и Афин.
  - Ты отнял у девушек золотую шкуру тельца? - Калипсо тыкала пальчик в шкуру.
  - Почему отнял? - старик мудрец отшельник покровительственно засмеялся. - Ребекка и Ингеборга сами мне ее подарили.
  - За что же они так расщедрились? - Семирамида сузила глаза.
  - За мою мудрость, за мою красоту, за мою уникальность во всем остальном, - Тиберий не преуменьшал своих заслуг. - Прочитайте на вечном камне.
  Камень - не девушка, камень не обманет.
  Ребекка и Ингеборга три дня выбивали иероглифы и рисунки, старались, увековечивали нашу встречу. - Тиберий золотой светящейся шкурой осветил огромный валун.
  - Здесь были Ребекка и Ингеборга, - Калипсо медленно шевелила губами, читала иероглифы. - Дальше непонятно.
  То ли на древнем эламитском, то ли на вымершем шумерском Ребекка и Ингеборга писали.
  Зачем они использовали мёртвые языки.
  - Мертвые языки привлекают больше внимания, чем живые, - мудрец философ охотно пояснил. - Мёртвый язык кажется загадочным и значительным.
  Почему-то все уверены, что на мертвом языке можно колдовать.
  - Здесь множество неприличных рисунков, - Семирамида пальчиком водила по линиям на камне. - Мужчина и две женщины.
  - Ребекка и Ингеборга изобразили в вечности, как мы с ними занимались... философией.
  - Разве это философия? - Калипсо фыркнула. - Это непристойности.
  - Философия везде вокруг нас, - Тиберий руками очертил круг над головой. - Философия присутствует и внутри нас.
  - Внутри меня присутствует сытость, - Семирамида засмеялась.
  - Семирамида, ты так смешно сказала, что внутри тебя присутствует сытость, - Калипсо согнулась в хохоте. - Ой, не могу, умираю от смеха.
  - А я тебя еще пощекочу, Калипсо, - Семирамида пощекотала Калипсо под мышками.
  - Семирамида... мы... же... условились... не... обращать... внимания... друг... на дружку... и не прикасаться... - Калипсо с трудом выговаривала в промежутках безудержного смеха.
  - Тогда я отступаю, - Семирамида перестала щекотать подружку.
  
  ЩЕКОТКА - ЯЗЫК ОБЩЕНИЯ МЕЖДУ ДЕВУШКАМИ
  
  - Я думал, что вы торопитесь, амазонки, - старик отшельник произнес сухо. - Вы же хиханьки и хаханьки развели в моей пещере.
  - Мы не амазонки, - Семирамида сдвинула брови. - Я - амазонка.
  Калипсо - сама по себе, но не амазонка.
  - Называйте меня, как хотите, только в золотую шкуру тельца не заворачивайте, - Калипсо пропищала сквозь слезы смеха.
  - Называйте, как хотите, только в золотую шкуру не заворачивайте, - на этот раз Семирамида залилась смехом. - Калипсо, ты меня смехом убьешь.
  - Ну, знаете, девушки, - Тиберий стащил Калипсо с золотой шкуры. - На шкуре сидеть нельзя.
  Мусейонный экспонат.
  - Все, все, мы уходим, - Семирамида с трудом вышла из приступа смеха. - Веди нас дальше, отшельник.
  Я чувствую, что выход уже близко.
  - Близко ли, далеко ли выход, - отшельник мудрец Тиберий хотел красиво завернуть фразу, с философской мудростью, которая обязательно запомнится девушкам и останется в веках.
  Но Калипсо бесцеремонно перебила его.
  - Мы уже прошли семь пещер.
  Я подсчитала.
  Семь - для пещер - неудачное число.
  Нам нужно, как можно быстрее перейти в восьмую пещеру.
  - Ах, ты, счетоводка, - отшельник произнес ошарашено и побледнел. - Ты снова считала?
  Я вижу по твоей торжественной улыбке.
  Зачем ты считала пещеры, мерзавка?
  - Мне твои беспочвенные оскорбления не нужны, - Калипсо попятилась от разъярённого отшельника.
  - Ты... ты... - Тиберий тянул к шее Калипсо костлявые руки.
  - Вид у тебя, отшельник, сейчас не отшельнический, а злодейский, - Семирамида обнажила меч.
  
  МУЖЧИНА ЛЕГКО ПЕРЕХОДИТ ИЗ ДОБРОГО В РАЗБОЙНИКА
  
  - Змеи, змеи вы подкаменные, - старик мудрец завизжал. - Шпионки Навуходоносора.
  Бесчестные девицы.
  Вы за моим горбом считали все...
  - Я не считала, - Семирамида коротко взглянула на Калипсо.
  - Ну, и что, что я считала пещеры, - Калипсо вжала идеальную головку в узкие плечи. - Нужно было считать, на случай, если мы заблудимся.
  И, вообще, не понимаю паники.
  Ничего же плохого не происходит.
  Я не обязана перед вами отчитываться, что считаю и как считаю. - Калипсо усилием воли выпятила грудь.
  Ну, и усилия мышц приложила...
  - Ничего не происходит плохого, - отшельник зашипел и посмотрел на свой палец. - Тише, прислушайтесь.
  - Как мы можем тише прислушаться, - Семирамида принюхалась. - Бедой пахнет.
  - Вроде грозы за пределами пещеры, - Калипсо посмотрела на потолок.
  - Не гроза за пределами пещеры, а гроза в пещере, - Тиберий схватился за бороду. - Веками стояли эти пещеры.
  Никто их не тревожил счетом.
  Только тогда, когда ты их подсчитала, Калипсо...
  - Простое совпадение, - Калипсо прокомментировала приближающийся гул. - Мой счет не виноват.
  - Бежим обратно, - Тиберий подхватил бороду.
  - У входа нас солдаты ждут, - Семирамида замешкалась.
  - Солдаты - ничто, обвал в пещере - все, - Тиберий уже почти добежал до прохода обратно.
  Но тут рухнула часть пещеры.
  - Проход закрыт, - отшельник страшно засмеялся. - Я философ надёжный.
  Хорошо зарекомендовал себя среди крестьянок.
  Так, что девочки, извините.
  Вы дальше своего носика не видите.
  Я остаюсь в этой пещере с золотой шкурой тельца.
  Вас же попрошу покинуть помещение.
  Думаю, что когда вы уйдете, то проход сам по себе чудесным образом очиститься для меня.
  Например, заграда пролетит дальше в щель, в новое образовавшееся озеро.
  - Куда же мы пойдем? - Калипсо жалобно пропищала.
  - Куда и шли, - старец указал на туннель в глубину горы.
  - Но ты нас вел, - Семирамида кусала губы. - Мы дорогу под землей не знаем.
  
  ПОД ЗЕМЛЕЙ ТОЖЕ ДОРОГИ
  
  - Аид вам укажет дорогу в Тартар, - Тиберий выпучил глаза.
  - Семирамида, там грохочет, - Калипсо кивнула на чёрный проход. - Но зато там нет Тиберия.
  Я уже боюсь отшельника сильнее, чем обвала в пещерах.
  Кажется, что Тиберий сошел с ума.
  - Когда кажется, то считать надо, - Семирамида отважно направилась к зловещему проходу.
  - Вот я и считаю, что в восьмой, следующей пещере, нам будет менее страшно, - Калипсо произнесла менее уверенно.
  - Уходите, а то я призову на вас громы небесные и подземные, - старец отшельник начальник когорты мудрец Тиберий потрясал костяными руками.
  - Мы девушки бесхитростные, без затей, - Калипсо следом за Семирамидой вбежала в следующую пещеру.
  За спиной ухнуло и грохнуло.
  - Проход и туда закрыт, - Семирамида оглянулась. - Теперь Тиберий оказался в каменном мешке.
  - Я уверена, что если сам не выберется, то его откопают крестьянки, - Калипсо прижалась к спине амазонки.
  - Калипсо, не прижимайся, мы не подружки, - Семирамида дрожала.
  - Я так себя чувствую увереннее.
  - Я же, наоборот.
  - Что ты наоборот, Семирамида?
  В пещере я поприжимаюсь, а потом попрошу у тебя прощения за то, что прижималась, - Калипсо жалобно пропищала. - Просто мы по узкой тропинке идем над пропастью.
  Поэтому я к тебе прижимаюсь, чтобы не так страшно было.
  - По узкой тропинке под пропастью, - Семирамида ахнула. - Я и не заметила.
  Смотрю вперед, а не под ноги.
  Не знала, а ты сказала. - Семирамида медленно оседала.
  Затем легла на тропинку. - Зачем ты сказала мне о пропасти, Калипсо?
  - Я не думала, что вы, амазонки, боитесь высоты.
  - Мы амазонки боимся всего, но не всегда правду расскажем, - голос Семирамиды дрожал.
  - Семирамида, если мы будем лежать на тропинке, то умрем от голода.
  - Лучше умереть от голода на тропинке, чем в полете в бездонную пропасть.
  
  СМЕРТЬ ОТ ГОЛОДА ПОХОЖА НА НАСМЕШКУ
  
  - Гудит пещера, - Калипсо проблеяла.
  - Калипсо.
  - Да, Семирамида.
  - Я попрошу тебя, чтобы ты не дышала мне в попку.
  - Тропинка узкая, я лежу за тобой, Семирамида.
  - И не гуди и не вибрируй мне между ног, Калипсо.
  - Я не могу сползти с тропы, Семирамида.
  - Тогда отползи назад от меня, Калипсо.
  - Назад дороги нет, Семирамида.
  Лучше ты ползи вперед.
  -Да, конечно, я лягушка, - Семирамида робко поползла. - Я прилипаю к любой поверхности.
  К тропинке мне прилипнуть легче всего.
  - Мы несколько метров ползли не меньше часа, - Калипсо выдохнула, когда тропинка вышла на плато перед проходом в другую пещеру. - Кругом грохочет.
  - Где-то обваливается, - Семирамида тяжело дышала.
  - Пещера и гора перестраиваются.
  - Только не считай больше, Калипсо.
  По крайней мере, в пещере этой, пока мы не вышли наружу.
  Я, конечно, не верю в твои подсчеты и в то, что они гору свернут.
  Но... береженую амазонку Судьба бережет.
  - Как же я не подсчитаю, Семирамида, - Калипсо снова задрожала. - После пещеры номер восемь, после была эта - девятая.
  Девятая - тоже хорошее число для подземелий.
  Но следующая - десятая.
  А десятая - очень плохая цифра для пещер.
  - Давай, тогда обойдем десятую пещеру и сразу окажемся в одиннадцатой, - Семирамида постучала кулачком по лбу Калипсо.
  - Семирамида, ты гениальная амазонка, - Калипсо закричала в восторге.
  Ее крик отозвался от стен пещеры и сорвал несколько больших глыб.
  - Не кричи, не буди гору, - Семирамида понизила голосок.
  
  ГОРА СПИТ
  
  - Я раньше не догадалась, что можно перескакивать через плохие числа, - Калипсо почтительно смотрела в глаза Семирамиды. - Ты не только красивая, Семирамида, но и умная.
  - Зачем ты сказала, что я красивая? - Семирамида в негодовании топнула ножкой по каменной крошке. - Мне раньше все говорили, что я необычайно красивая, и я спорили с ними.
  Потом я свыклась со своей красотой и очарованием.
  Перед встречей с тобой, когда ты убегала от крестьян с топорами, вилами и дубинами, я в водичке решила, что, если меня полагают очаровательной красавицей, то я так и буду считать себя.
  Но я не хочу слышать эти слова от посторонних девушек.
  Мы же с тобой договорились, Калипсо, что мы - только подружки.
  Не смей меня больше называть красивой. - Глаза амазонки пылали гневом.
  - Я и не называла тебя красивой, Семирамида, - Калипсо надула губки.
  - Но ты произнесла...
  - Я сказала, что ты не только красивая, но и умная.
  Но в этих словах совершенно другой смысл, чем, если бы я объявила, что ты красивая.
  В моем предложении главное слово - "умная".
  - Согласна, что если умная, - то не очень красивая, - Семирамида смирилась.
  - Если мы останемся в этой пещере еще пару минут, то здесь не будет уже ни красивой, ни умной, - Калипсо в последний момент отпрыгнула от упавшей с потолка известковой сосульки.
  - Веди же сразу в одиннадцатую пещеру, - Семирамида наложила стрелу на тетиву.
  - Во-первых, где она, одиннадцатая? - Калипсо задумалась. Чтобы попасть в одиннадцатую, нужно пройти десятую.
  Во-вторых, не понимаю, зачем тебе сейчас лук и стрелы.
  Ты собираешься стрелять в гору?
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"