Симачинский Анатолий Александрович : другие произведения.

Нигилистический роман

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  НИГИЛИСТИЧЕСКИЙ РОМАН
  
  ИСПОВЕДЬ НЕУСЛЫШАННОГО
  
  Очередное произведение от автора "Эстет" и "Шесть дней до раскаяния..." Анатолия Симачинского. Все так же злостно, грубо, цинично, но правдиво о нашем мире глазами главного героя Алексея Галлера
  
  No Copyright: Анатолий Симачинский, 2014
  Свидетельство о публикации ?214092401870
  
  Вместо предисловия
  
  Нигилизм - мировоззренческая позиция, выражающаяся в отрицании осмысленности человеческого существования, значимости общепринятых нравственных и культурных ценностей, непризнании любых авторитетов.
  (Википедия)
  
  Нигилизм как психологическое состояние должен будет наступить, во-первых, после поисков во всем совершающемся 'смысла', которого в нем нет: ищущий в конце концов падает духом.
  (Фридрих Ницше)
  
  Молодые люди обрадовались. И в самом деле, прежде они просто были болваны, а теперь они вдруг стали нигилисты.
  (Иван Тургенев)
  
  - Ты сказал 'нигилизм'?
  - Да, а что? Прочитал на коробке чая!
  (Тайлер Ховкинс)
  
  Нигилисты - это последний тип людей, который стоит уважать сейчас, ведь они не верят ни в одну чепуху в мире... Кроме себя.
  
  (Анатолий Симачинский)
  
  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  Такой ненатуральный мир
  Мое сознание возвращает меня ровно в тот момент, когда мое тело еще сильнее вжимается в, чертов, диван. Вжимается с такой силой, что кажется, если бы не перегородка сзади, я бы просто нырнул вниз со всего маху...Что она творит?! Это просто невероятно! Это божественно! Это, как в сказке со счастливым концом! Это просто... В общем, это просто проститутка - ничего удивительного, и делает она все это чисто с материального интереса, стоит признать. Хотя, может я и ошибаюсь, и она испытывает любовь к своему делу, но меня это не волнует. Другое дело, что мое сознание опять начинает пропадать - слишком много было вина за сегодня. Вот, что действительно важно сейчас.
  Пока она продолжает кружится над моим обездвиженным телом, в голову приходят только две мысли. Первая: я потратил почти все свои деньги на нее. Вторая: мир стал таким ненатуральным. Первое - заботит меня меньшего всего, а вот второе...
  Кажется, что я проспал тот момент, когда этот мир стал не таким, каким я его помню. Все изменилось. Абсолютно все. Люди, понятия, отношения. Вместе с оболочкой мир стал меняться изнутри и рушить все вокруг: рушить нас с тобой. Жаль, что ты этого сейчас не замечаешь. Будь ты один или с девушкой, или может с женой, а возможно и любовницей. Будь ты в кругу друзей или в окружении врагов. Будь-то ты счастлив или потеряв последнюю надежду. Будь ты сказочно богат или убогим и бедным. Если ты не замечаешь, как изменился этот мир - значит, ты не понимаешь, о чем я говорю сейчас.
  Все в этом мире стало таким ненатуральным. Начиная с молока, которое готовят на заводе с порошка, заканчивая улыбкой симпатичной девушки, которая растягивается шире при виде мужчины с значительным статусом или его навороченной тачкой, которой у меня нет. Ненатуральное общество, которое поглощает ненатуральные продукты, рождает ненатуральные отношения, идеи и детей, которые дарят следующее поколение ненатуральных людей.
  Интересно, а я особенный в этом мире или такой же ненатуральный, как и все остальные? Где же я, черт побери, был, когда все вокруг менялось: в запое, в себе, анабиозе, спал, работал, страдал, ненавидел, может был влюблен?! Э-э-э-э, последнее точно нет! Все, как будто кануло в пропасть, живет теперь только в моем сознании, в котором по прежнему, все еще царит тот мир, к которому я так привык, и который мне был так дорог.
  Я раскрываю глаза и вижу ее над собой. Она ведет мной в такт моему сердцу, которое бьется все быстрее и быстрее, сильнее и сильнее. Кажется, мое сердце делает это, скорее, по инерции и принуждению, нежели по собственному желанию, ощущая, при этом, что мир и, вправду, стал ненатуральным и натянутым. Секс с этой брюнеткой, тоже, стал ненатуральным - ощущения не те. Все уже утрачено... Даже ее внешность ненатуральна: силиконовая грудь - грубая на ощупь, силиконовые губы, пластика, косметика, одежда. Мне кажется, что даже ее мозг силиконовый. Но, честно, теперь мне уже не до этого. Мое тело просит выпустить все чувства на свободу, освободить себя полностью, опустошить и забыться. Я не сопротивляюсь, даже напротив - делаю все, чтобы это скорее закончилось.
  Мгновение за мгновением, и вот он долгожданный миг такого блаженного счастья в этом ненатуральном мире...Одинокое счастливое тело в мире, наполненном до отказа ложью, фантазиями, иллюзиями и чем-то еще. Чем-то, что пахнет как она...Духами или смесью гормонов и пота. Вот, что действительно сейчас натурально...
  Она поспешно слазит с меня, словно, ничего и не было. Делает одно ловкое движение и вот она уже быстро стягивает черную юбку на место, подходит к зеркалу и поправляет волосы. Смотрит на себя с какой-то странной похотью и медленно облизывает губы. У меня это, лично, вызывает чувство отвращения, я стараюсь не смотреть на нее - не получается: моя голова замерла ровно в том положении, в котором была несколько минут назад, и повернуть ее у меня нет ни единого шанса - приходится наблюдать за этой ужасной картиной. Слава богу, она закончила...Улыбаюсь и упираюсь глазами в потолок - все-таки я перебрал с вином...
  - Деньги где?
  - Ну, как 'где'? - протягиваю я, пока еще членораздельно. - На месте деньги, у входа, на тумбочке. Там, это... Вся сумма.
  - Хорошо, - медленно, но весьма строго отвечает проститутка.
  - Ты может это... - не успеваю договорить я.
  - Все давай, спи смирно!
  После этой фразы я слышу только, как на тумбочке у входа зашуршали купюры в ее руках и открылась входная дверь.
   - Тебя, это... Как зовут? - в ответ только успела хлопнуть дверь и послышались ее шаги на лестничной клетке - она ушла. Наверное, навсегда. Впрочем, как и все в моей жизни: все, что я люблю и ненавижу - все рано или поздно уходит. Она тоже ушла.
  Все на что меня хватает в остаток этой ночи - это поднять со стола пачку сигарет, взять одну и затянуть. Затягивая во все легкие табачный дым, я смотрю в самое сердце этому городу. Смотрю в его черную бездну, сквозь окно своей квартиры. Черная бездна, которая лишь отбивает свет уличных фонарей и машин, несущихся одна за одной. Типичная картина ночного мегаполиса. Яд, дым и шум машин в темноте.
  Кажется, я все больше проваливаюсь в неизвестность. Ужасно кружится голова и болят глаза. Нет сил сопротивляться тому, что неизбежно...Ухожу в неизвестность и мое сознание, которое было потрясено событиями последнего получаса даже не противится, чтобы остаться здесь...Темнота. Кромешная темнота и боль внутри напоследок. Заваливаюсь на диван, успевая только потушить сигарету...
  В целом, неплохой был денек: напился непонятно с кем, заказал шлюху, потратил, в итоге, почти весь кэш и провалился в астрал. День прожит не зря, по гедонистическим меркам, этого гедонистического общества.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Гудбай, Америка!
  Звонок. Еще звонок, а вот еще один...Череда звонков от моего мобильного, который, явно, невзлюбил меня в это утро, впрочем, как и в каждое, которое я начинаю на хмельную голову. Я не могу открыть глаза, тело затекло, а телефон, кажется, хочет меня добить окончательно, ввинчивая, словно дрелью, свой тонкий звук в мою грешную голову. Я делаю несколько нервных и безрезультатных попыток встать. Потом еще и еще. Утомительный процес поднять себя с этой позы...Наконец-то! Ура! Я начинаю понемногу подниматься, по телу постепенно циркулирует кровь, глаза начинают видеть определенную картину, а голова - соображать.
  Поднимаюсь с дивана, оглядываюсь по сторонам: пустая бутылка вина на полу, презерватив со вчерашней ночи, пачка сигарет, тоже на полу - телефона нет. Ну, боже, где ты, мать твою? А звонков меньше не становится. Приходится хаотично крутить головой, которая явно еще не совсем отошла от вчерашнего и вернулась в данный момент времени. Рядом с этим внутри, как эхо прошлого гудит: 'Такой ненатуральный мир...Такой ненатуральный мир'. Как все сложно!
  Делаю последнюю попытку найти в этом 'бермудском треугольнике' телефон. В противном случае - хватаю шмотки и убегаю, нахер, с квартиры.
  Да! Да! Да! Вот он! Вот он, мой родной...Лежит под джинсами и зовет меня. Поднимаю его и тут же выключаю звук. Какое же облегчение наступает после этого. Весьма своеобразное удовольствие, да и, к сожалению, не длительное. Откидываю голову назад на спинку дивана, а перед глазами слайд-шоу вчерашней ночи: брюнетка, ее хаотичные движения, ее руки, глаза и запах, финал.
  Я не успеваю насладиться всеми прелестями той ночи - в руке вновь начинает разрываться телефон. Хочется запустить его в стену и увидеть в слоумоушн как куски пластмассы проделают кульбиты по моей комнате, но приходится сдержать себя - на новый нет денег. Наклоняю глаза к дисплею и... Не могу поверить в это - Гена! Еще раз всматриваюсь в телефон - не ошибся, Гена звонит. Какого черта ему надо-то?! Напился, что ли? Звонить из заграницы мне, сейчас. Может он уже в миллионера превратился? Давно его не слышал, не видел - еще больше. С чего вдруг? Пока прокручивал варианты в голове, мобильный по второму кругу начал вибрировать в руке...Что делать?! Приходится ответить. Может просто пьяный и все:
  - Алло, Гена, ты что ли?
  - Хвала украинским небесам! Они меня услышали, а ты, я вижу, разучился трубку брать - отупел в край, Леша!
  - Из нас двоих отупел только ты - звонить по роумингу! Дебил, одним словом! - заключаю я.
  - Это ты, Лешенька у нас дебил, если не понял смс-ки!
  - Смс? Какое еще смс? - мысли у меня окончательно разбежались по углам и как-то не желали сходиться в одном месте.
  - Так, ладно. Я вижу, что это длинная история. Ты сейчас берешь, одеваешься и спускаешься вниз - я жду в машине.
  - Ты здесь, в Киеве, что ли?
  - Дошло! - радостно орет Гена.
  - Что 'дошло'? - все еще теряюсь я.
  - Да, видимо, мое смс до тебя дошло, - посмеивается он. - Ладно, хватай вещи и выходи - жду внизу.
  Черт, то ли разыгрывает, то ли реально ждет внизу? Подхожу к окну, смотрю вниз - у подъезда стоит только серебристый 'Кайен'. Неужели он? Не верю сам себе, но, тем не менее, начинаю выполнять запрограммированный алгоритм действий: умываюсь, чищу зубы, укладываю волосы, далее бросаю на тело футболку, пиджак, вскакиваю в джинсы, раскладываю по карманам всякую мелочь, иду на выход. Похоже, что все...
  Через минуту, выходя с парадного, в мое нутро попадает глоток свежего городского воздуха. Хотя со 'свежим' это я явно поторопился. Правда, он не такой затхлый, как у меня в квартире. Медленным шагом подхожу к серебристому Порше, оттуда доносятся звуки музыки, но внутри ноль реакции. Делаю небольшую паузу, перед тем как открыть дверцу машины, делаю последний глоток воздуха и аккуратно пальцами щелкаю дверной замок. Одним движением проваливаюсь в салон машины - лицо Гены растягивается от радости:
  - Леха! - орет он.
  - Генка! - подхватываю я. - Мы оба замираем в крепких объятиях друг друга. Тех самых, дружеских объятиях, которых уже не было столько времени.
  - Чего не ожидал, того не ожидал! Каким ветром ты здесь? Чего ты меня не предупредил, что будешь здесь, я бы...
  - Леха, вообще-то, я отправлял тебе смс неделю назад, но это ладно - вижу, что она затерялась где-то по пути к тебе. Так, поехали. Отметим нашу встречу, заодно все обмозгуем - дел у нас с тобой много.
  - У нас с тобой? - пытаюсь я уловить ход мысли Гены.
  - Да, у нас с тобой! Короче, все уже обговорим в ресторане.
  - Вот как.
  - Да, именно так. Я приехал сюда дела делать.
  - А в Штатах ты что делал? - не спуская давления с Гены, продолжаю я.
  - В Штатах? В Штатах тоже были дела - ситуация там, просто, уже не та. Короче, я тебе все объясню, только позднее.
  - Ладно, поехали, - даю я команду Гене, и тот неспешно и даже несколько элегантно поворачивает ключ в замке зажигания.
  Пока ехали, Гена включил плеер в машине и оттуда начали, во все тяжкие, распевать 'White Stripes' со своим хитом 'Seven Nation army'. От чего с виду мы стали больше похожи на, неких, хипстеров с далекого прошлого, которое превратило нас в солидных людей в этом настоящем. Большего пафоса этой картине добавлял наш прикид, манера Гены курить сигареты, которая осталась у него еще с его юношеского прошлого и наши томные взгляды рок-бунтарей, которые смотрят на все уже давно уставшим и пройденным взглядом. А тем временем, с динамиков протягивает тонкий голос вокала: '...A seven nation army couldn't hold me back'. Я смотрю на Гену и начиню понемногу отматывать пленку назад, до той самой сцены, когда мы с ним первый раз увиделись и познакомились.
  Как видимо, судьбе было благоугодно, чтобы два абсолютно диаметрально противоположных парня, которые мир не видели и жизнь на прочность не проверяли, встретились за одной университетской скамьей. Правда, университетская жизнь объединяла и держала нас вместе формально. Так как, из года в год Гена все реже появлялся на парах, а я как полностью отторгнутый человек социумом, находил свое утешение именно в стенах родного универа, и большую часть времени проводил именно там. Пересекались мы обычно вечером, и если не в барах и пивных, то на чьих-то квартирах, где царил дух свободы: пьяных девушек и парней, наркоты и музыки. Скажу прямо, что первым к 'духу свободы' приснастился Гена, а вскоре и я. Вечер от вечера, день ото дня, да и вобщем год за годом, мы творили одну и ту же хрень, в один и тот же способ. На нашу судьбу выпало много всего - это нас и скрепило. Нас скрепил вместе алкоголь, наркотики и проблемы, которые обычно были в итоге после них. Короче, есть, что вспомнить! И теперь, глядя на Гену, я понимаю - мой препод по философии Нового времени был прав: 'Лучшие друзья - собутыльники', - это его слова. И если бы теперь, спустя столько времени, сколько я знаю этого засранца, меня бы спросили, что из трех вещей я взял бы на необитаемый остров, не задумываясь ответил: Гену, спички и бутылку.
  Гена, кстати, ни капли и не изменился с того времени, как укатил в Америку: тот же разговор, те же манеры, тот же внешний вид. Кривоватая искренняя улыбка, большие квадратные очки с роговой оправой и темные волосы зачесанные набок и много-много слов не впопад - это Гена. Я вообще, до сих пор недоумеваю, как он стал тем, кем стал. С него такой же агент и продюсер, как с меня японский самурай - ничего общего. А он взял и стал. Один из немногих, который после 'духа свободы' смог не просто скатиться вниз по социальной лестнице, как большинство из тех, с кем он пил, а сделать нечто больше. Воротить дела, сшибать деньги, иметь важные, а главные нужные связи - короче, это идеальный человек нашей эпохи. Барыга, на рынке культуры, человек с многогранным лицом и чуйкой, когда нужно делать ноги в случае непредвиденных проблем. Сам Гена, конечно, не подарок, но чего скрывать - он меня не один раз спасал, хотя, наверное, столько же мог и потопить. Воротить с ним дела - это все равно, что проводить экспедицию на вулкане, никогда не знаешь, когда произойдет извержение. Именно, поэтому я и удивился сначала, когда он начал разговор с фразы: '...наши с тобой дела'. А в целом, человек он неплохой... 'And I'm Bleeding, and I'm Bleeding, and I'm Bleeding' - тянутся слова с песни.
  - Так и получается, Леша. Прижали меня к стенке - серьезно так прижали. А самое 'смешное', знаешь что? - он резко поворачивает голову ко мне и пристально смотрит в мои глаза. - А самое 'смешное' Леша, что всему виной моя тупая курица - жена. Хотя, как оказалась, не такая она и тупая - все просчитала до последней мелочи. И теперь в суд на развод подает, зараза.
  - И в чем проблема? Ты боишься бракоразводных процессов? - пытаюсь я немного смягчить наш диалог.
  - Вот тебе смешно, а мне не до смеха сейчас, понимаешь?! Это же все грозит мне разделом имущества, моего имущества, понимаешь?! А она, я чувствую, справки навела и теперь знает, на что метит - хочет половину моего лейбла отобрать.
  - А у тебя свой лейбл есть? - спрашиваю я у Гены, - Ты никогда не рассказывал...
  - Ну, как у меня...Вообще-то, есть, но он не мой. Юридически он мой, а принадлежит другим людям - детройтской мафии.
  - Круто! - резюмирую я его рассказ.
  - На словах может и круто, а на деле...Короче, если будет развод, то эта дрянь - жена моя, - уточняет Гена, - эта дрянь, она же захочет часть с лейбла, понимаешь?! А меня за такой реверанс америкосы по голове не погладят и конфет не дадут, - на этой фразе лицо Гены сразу же побагровело от возможного исхода сия события.
  - И? Что собираешься? Может, поговоришь с ней, по-человечески, и все, - пытаюсь я успокоить Гену.
  - Ага, щас. Мне ее адвокат в Штаты звонил и уже намекнул, что он узнал приблизительную стоимость лейбла.
  - Ого! Красавцы!
  - Да, суки они - вот кто! Короче, оценили часть моего лейбла в 500 тысяч долларов. Представляешь?! 500 ТЫСЯЧ! Откуда у меня такие бабки, вот откуда? Хорошо, что они еще с сумой лохонулись - лейбл стоит гораздо дороже, - на этой фразе Гена немного успокоился и опять прикурил.
  - Короче, теперь мне опять нужны 250 тысяч и дело, как бы закрыто и детройтцы меня не будут доставать.
  - Так, стоп. А доходы от лейбла? У тебя, что их не было?
  - Как не было? Были! Так все уже ушло давным-давно: что-то на раскрутку этих говнюков-рокеров, что-то на погашения кредитов в банке, а что-то мафии в карман. Вот, только на 'Порш' и хватило, в конце концов, - после чего Гена поглаживает салон машины, пытаясь показать всю ее, действительно, внушительную красоту. - Хватило еще на переезд сюда и квартиру снять, а так все - пусто.
  - Так, а что с рокерами? Они что убыточные?
  - Парни они толковые, но рано начали 'звездить': райдеры, телки, наркота - все, теперь они могут только права качать, а не песни сочинять. Короче, они в творческом поиске, - отвечает Гена, немного посмеиваясь.
  - Мда, печаль, Гена. Большая, огромная печаль! - тоскливо отвечаю я.
  - Вот поэтому я и решил, что ты мне поможешь.
  - Я?! Чем?! - чуть не вскрикиваю я, услышав заявление Гены.
  - Погоди, денег мне от тебя не надо. Мы будем зарабатывать на твоем творчестве, на твоих книгах.
  - Гена, к твоему сведению, я ничего в последнее время не писал, вообще, - наотрез отказываюсь я.
  - Леша, ты погоди. Нам, пока не надо, чтобы ты что-то писал - давай возьмем твою старую роботу, она ведь круто зашла, когда-то.
  - Гена, ее время уже прошло - нужен, как минимум, перезапуск. А за чьи деньги мы будем ее переиздавать, в таком количестве, чтобы получить, хоть десятую часть того, чтобы отбить твой долг перед женой, я уже не говорю о своей прибыли. Это нереально.
  - Да никто полностью на твою книгу уповать не собирается - есть и свои способы заработать. Просто права от продажи книги ускорили бы поиск этой, гребанной, суммы.
  - Блин, Гена, не дури. У тебя нет денег, даже на перезапуск - о чем мы вообще говорим, - уже не выдерживаю я.
  - У тебя есть, - радостно парирует Гена.
  - Слушай, Гена, а не пошел бы ты в жопу?! - без колебаний отвечаю я.
  - Да тебе чего, жалко вложить бабки в себя, что ли?
  - У меня их просто нет! Это ты понимаешь?
  - Как нет? - Генино лицо становится похожим на вопросительный знак.
  - Вот так, нет. Ты пока был в Америке, я что, по-твоему, святым духом питался и жил в аскете.
  - О-о-о-о! - протягивает от досады он. Кажется, мой ответ испортил ему не только настроение, но и планы на ближайшее будущее.
  Ладно! - сделав глубокий вдох, отвечает Гена, - Будем начинать все с нуля. С полного нуля: с нас с тобой. Иначе ситуация с мертвой точки не сдвинется, а у тебя будет на одного покойного друга больше. Пошли, перекусим.
  Последняя часть нашего с Геной диалога состоялась уже припаркованными у входа к ресторану, который находился, где-то загородом - я не особо вникал, куда мы едем. Пока выходили из машины, перед нами раскрылся чудесный весенний фасад заведения: белые колоны оплетенные плющом, большие огромные витрины с видом на озеро - не знал бы, что это ресторан, мог запросто перепутать с чьим-то загородным домом или дачей.
  Внутри было не менее шикарно, нежели снаружи: красивый белый интерьер, мягкие диваны, изысканные столы, музыка лаунж и вышколенный персонал, который, при каждой удобной возможности, улыбается тебе. Честно, меня здесь все раздражает. Посетителей практически нет - время ранее, поэтому раствориться здесь не получится - вся порция взглядов персонала и посетителей, в любом случае, будет прикована к тебе. Впрочем, Гена абсолютно не растерялся и сразу занял место в глубине зала за огромным белым диваном:
  - Садись. Что будешь?
  - Не знаю. Сейчас полистаю меню, может что-то и выберу.
  - Давай быстрее - официантка уже подходит.
  - Бекон с яйцами - этого будет достаточно, - отвечаю я, спокойно откладывая меню в сторону.
   Гена вальяжно поднимает голову в сторону официантки и заявляет:
  - Нам, мадам, бекон с яйцами, порцию спагетти и...Ты вино будешь? - я молчу. - И бутылку вина нам, красного.
  - Ну а что? За встречу, как-никак.
  - Гена, я не против, - отвечаю я, чтобы сбить его напряжение...
  Пока мы стреляли взглядами по залу ресторана и нашли несколько симпатичных особ за двумя столиками, нам принесли наш заказ. Гена, словно, уже несколько дней не ел, набросился на тарелку с карбонарой, проталкивая ее вином.
  - Может тост, Гена?
  - Да, да. Конечно, - пережевывая остатки еды, отвечает Гена, подхватив в этот момент бокал. - За что выпьем?
  - За встречу, Гена! За нашу встречу и твой приезд.
  - И за наши с тобой будущие дела, - резко добавляет Гена.
  - Ну и за это тоже, - раздается резкий звон бокалов. Надпиваем вино, смотрим друг на друга в ожидании, кто первый начнет этот скучнейший диалог о наших делах - пальма первенства сразу же переходит к Гене и он заряжает уже знакомую мне пластинку:
  - Нужно искать каналы, выходы, спонсоров. Нужно начинать все с начала - я пройдусь по своим связям. Может, конечно, что и выгорит, но я ничего обещать не могу. Подниму связи в издательстве, но все упирается в бабки, а где их искать - ума не приложу! Хотя у меня есть несколько ребят, которые знают, где деньгами пахнет лучше всего. Узнаю - скажу, и начнем просить. Потом сможем пойти в издательство и предложить им контракт от которого они не смогут отказаться. Если получится, можем еще фильм снять по мотивам книги...
  - И как ты себе это представляешь? - сразу же перебиваю я Гену.
  - Были бы бабки, дорогой, а там и не такое кино замутим - главное правило за бугром.
  - И давно ты стал переносить американские правила игры в наши суровые реалии? - подшучиваю я над Геной.
  - Суть не в этом, главное - быстро найти нужных людей с деньгами и быстро их раскручивать на проект.
  - И кто на такой проект клюнет?
  - Поищем и найдем, не переживай - я знаю, что делаю. Тут на кону моя шкура висит, а ты думаешь, где найти спонсора. Найдем и точка. Я тебя, хоть когда-то подводил, а?
  - Тебе честно или так, чтобы ты не обиделся? - отвечаю я Гене, а затем делаю глоток вина.
  - Перестань. Я за тобой буду стоять, как камень.
  - Гена, не пизди, а! Или тебе напомнить твой 'дружеский поступок', который ты совершил два года назад?! 'Камень', блин, - в этот момент, Гена прячет глаза, поглядывая на дисплей своего смартфона. - Так что просто закроем эту тему.
  Этот разговор, по поводу, того, что сотворил Гена со мной спустя это время, до сих пор не оставляет нас холодными - больные воспоминания. Все началось с того, что я написал ту самую книгу, на которую теперь этот засранец уповает. Он обещал, что сделает всё, чтобы раскрутить мое произведение, когда я его закончу, но ситуация повернулась очень кривым боком, прежде всего ко мне. На горизонте, кроме меня, появился скульптор, а точнее скульпторша, с которой Гена познакомился на одной из творческих тусовок. Я не знаю, что там было и к чему, но одним, не очень радостным утром, я остался без своей последней надежды на то, чтобы издаться, так как Гена просто включил идиота, отказавшись от моей книги. За то, он с радостью согласился помочь с раскруткой этой скульпторши и ее произведений. Не смотря на то, что Гену отговаривали абсолютно все, заявляя, что она полный провал - Гена своего решения не изменил, сказав мне, что моя очередь скоро подойдет. Полный мудак...Как же я его тогда ненавидел, но это ситуации не поменяло. Обидно было признавать, что единственная разница между мной и ею заключалась в ее вагине. Вот и все ее плюсы...Опускаться в детали не стоит: Гена прогорел на ней, скульпторша полностью вскочила на финозепам и умерла от передоза, а я таки нашел способ опубликоваться, правда, с меньшим понтом, нежели мне мог организовать Гена, но это было моей победой перед ним, который потом свалил в Штаты... Такая вот история.
  - Ладно, Леша проехали, я тебя прошу! Сколько ты мне будешь еще вспоминать об этом? Там просто такие расклады были...
  - Знаю я твои расклады - постель, - вновь я подстегиваю Гену. - Ладно, закрыли тему.
  - Так бы и сразу. Сегодня вечером, у одной известной особы будет пати вечером: тусовка, все дела. Я несколько пригласительных пробил - вот держи, - Гена протягивает ко мне белый конверт и спокойно продолжает. - Тебе главное явиться, там будем искать ребят, которые нам помогут. Вот и весь наш план. А сегодня в два поедешь по этому адресу и переговоришь с главным редактором этого издательства - протягивая мне визитку, говорит Гена. - Нужно становиться в очередь.
  - Ты серьезно? Ты думаешь, что мы просто поедем, накачаемся алкоголем, посветим фейсами и найдем человека, который не знает, куда бы спустить бабки, кроме как издать мою книгу?! Гена, это не план - это провал, как и ты.
  - Леша, а у тебя есть, какой-нибудь другой план? Нет?! Вот и все! Тогда сегодня вечером едешь по этому адресу и будем там прощупывать почву. Может еще и с какими-то телками познакомимся - все же может быть. Убьем двух зайцев сразу!
  - Убьем свой мозг сразу, - парирую я.
  - Ты мой мозг, Алеша, убьешь. Все, не будь унылым и запасайся хорошим настроением к вечеру, я тебя прошу. На таких тусовках любят веселых ребят, как я.
  - Ты хотел сказать 'таких идиотов', как ты?!
  - Заткнись! - спокойно отвечает мне Гена.
  Потом он кидает неспешный взгляд на свой мобильный и спохватывается, как угорелый.
  - Блин, блин, блин! Опаздываю, твою мать. ОПАЗДЫВАЮ! - кричит Гена.
  - Что случилось?
  - Все, полетел, - на этой фразе он достает несколько купюр со своего бумажника и кладет их на стол со словами, - Приятного аппетита!
  - Спасибо, засранец!
  Гена быстро скрывается за входной дверью, и дальше я могу только фантазировать, как он в спешке заводит машину и уезжает прочь. Поворачиваю голову к своему столу и вижу остаток вина в бутылке и свой, почти законченный, завтрак. Так не хочется никуда уезжать - сил просто нет, пускай даже день только начался. Не долго думая, смотрю сначала на пару купюр на столе отдающие темно зеленый цвет, потом на официанта и заказываю себе еще бутылку вина.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Не говори мне про любовь
  Пока официант собирался принести еще одну бутылку вина за мой стол, за соседним столом заметил молоденькую девицу. Такой себе лакомый продукт с хорошими базовыми данными. Сочная блондинка с ярко накрашенными губами и шикарными ногами, которые аккуратно вырисовывались из-под ее юбки. Тонкая шея, которая вздымает вверх прелестное лицо. Руки, которыми она эффектно расправляясь с едой лежащей на тарелке - все это привораживает и не оставляет тебе ни шанса на то, чтобы попытаться хоть на секунду отвернуть свой взгляд в другую сторону. И я уверен, что глядя на меня, глазами другого человека, все это походит больше на то, что я просто пялюсь на девушку до самой непристойности, но это не так - я восхищаюсь, только по-своему. Мое восхищение ласкает ее тело в невесомости и проскальзывает ей под одежду. Мое восхищение изумляется ее нежной коже и ее идеальным формам, которые уже нарисовала моя, уже не совсем трезвая фантазия...Она - это что-то! Просто космос!
  Я бы и дальше продолжал парить в этом космосе, глядя на нее, но тут мои фантазии одной фразой оборвал официант:
  - Ваше вино, как вы и просили.
  Я только киваю ему в ответ и показываю на его попытку налить мне вина, что это я сделаю сам. В это же время, блондинка кинула свой кроткий взгляд за мой столик и я успел быстро, но явно неуклюже, улыбнуться. Слава богу, ее это не смутило и она улыбнулась в ответ...И тут началось. Мы стали перекидываться взглядами друг с другом, словно 'азбукой Морзе', посылали друг другу короткие и длинные в виде взглядов. Кажется, что это могло бы длиться вечность или, как минимум, пока у меня не закончится бутылка с вином, но все закончилось гораздо раньше.
  Блондинка в последний раз бросила свой нежный взгляд в мою сторону и затем аккуратно приподнялась со своего места и двинулась...Да! Прямо ко мне! Сказать, что я обрадовался - ничего не сказать. Подойдя ко мне в упор, она спрашивает:
  - Не занято?
  Не подавая виду, отвечаю:
  - Нет, присаживайтесь.
  А на таком близком расстоянии она еще более впечатляет: сочные губы, яркие зеленые глаза, белое изящное лицо, но кажется, о последним я уже говорил...
  - Так, что вы тут делаете? - начинает она.
  - Не поверите, завтракаю, - все также, без лишних эмоций продолжаю я.
  - М-м-м... Один?
  - Нет, был с другом, но он быстро ушел, теперь вот остался наедине с бутылкой вина
  - Так может я помешала вам и вашей компании? - с неким кокетничеством спрашивает блондинка?
  - Напротив - украшаете его, - сказав это, я уже чувствую, как меня понесло с ответом. Большего пафоса и придумать было нельзя.
  - А вас как зовут? - спрашивает меня блондинка с неугасаемой улыбкой на лице.
  - Алексей... Алексей Галлер. А вас?
  - Алёна, - отвечает она, несколько призадумавшись, видимо, не желая раскрывать информацию о своей фамилии. - Просто Алёна.
  - Очень приятно.
  - Взаимно, - тут же выстреливает Алёна.
  - Так может вина? За знакомство, - спешно предлагаю я ей.
  - А почему бы и нет?! Тем более, что сегодня я весь день свободна, - с радостью соглашается девушка на мое предложение.
  В этот момент, высматриваю взглядом официанта и показываю ему на свой бокал, перевожу взгляд на девушку, чем делаю просьбу принести за наш столик еще один такой же.
  - Эх, не могу похвастаться тем же, - возвращаясь к Алёне, отвечаю я ей. - Дела и еще раз дела.
  И тут она делает опасный шаг - спрашивает о том, чем я занимаюсь и просит немного разбивать наш разговор о себе... Черт, с чего бы начать...Может сказать правду? Может соврать? Хотя в моем случае сказать правду - это и есть соврать...Рассказать, что мне 34, я философ-писатель, живу один, полезных привычек не имею, друзей почти тоже, мир считаю обреченным, людей полным дерьмом, в любовь не верю - только в секс. Еще верю в себя, но только по большим праздникам, не считая собственного Дня рождения, в споре на ящик коньяка со своим университетским товарищем сделал себе вазэктомию, поэтому детей у меня никогда не будет. Надо, наверное, ей рассказать, что ещё я циник, нигилист и полный мудак и, что мое жизненное предназначение делать людей несчастными....Вот так бы и надо было бы сказать, если бы мы не жили в мире, где не соврав, познакомиться с девушкой, подобно ей, невозможно. Еще с ней невозможно познакомиться, если у тебя на кармане нет пару сотен долларов...Я же не думаю, что она на свой айфон собственноручно собирала - бред. Точно, кто-то же купил. Ах, что же ей сказать?! Ладно, была не была...
  - Ну, я свободный художник по жизни, - лаконично представляю я себя.
  - Так вы рисуете картины? Здорово! А я всегда знала, что художники, ну они же типа богема, вот в таких ресторанах зависают, а моя подруга говорит, что я дура, и что у них денег нет на такие заведения. Вот видите - я права.
  Слушая ответ Алёны, я понимаю, что окончание фразы 'по жизни' она не услышала. Ну и бог с ним.
  - Да, где-то так. Вы правы! А вы чем занимаетесь?
  - Ой, я... - затягивает моя собеседница. - Я работаю в салоне красоты на Печерске, знаете такой?
  - Разумеется, - одобрительно отвечаю я на вопрос. 'Я же каждый раз там зависаю', - как же мне не знать, блин?!
  - Вот там я и работаю.
  - А не сильно ли далековато: ездить позавтракать с Печерки, сюда - загород?
  - Ай, я просто ночевала у своего приятеля. Ну, короче бойфренда...Полный козёл! Сказал, чтобы я утром убиралась с его дома, даже кофе не дал попить. Короче, я решила заехать сюда поесть. Целый день без дела сегодня. Кстати, а что вы делаете вечером?
  - Вечером? Наверное, занят, - неуверенно отвечаю я Алёне. - А вот в любое другое время можно пересечься.
  - Наверное, выставки и галереи всякие, - а потом еще немного погодя, с улыбкой добавляет, - Вот видите, я разбираюсь в искусстве!
  - Я не сомневался! - радостно отвечаю я ей.
  Ведь знание двух слов из раздела искусства - это значительная информация для блондинки, хотя это стереотип - всего лишь мой мужской стереотип.
  Она не спешно протягивает айфон со своего края стола к моему, просит, чтобы я ввел свой номер мобильного. Быстро прощелкав комбинацию цифр на ее дисплее, возвращаю ей телефон и добавляю:
  - Теперь вы знаете, как со мной связаться - в любое время, в любом состоянии, - моя фраза вызывает у нее истерический смех, отчего она становится еще более забавной. Всё-таки в ней что-то, да есть - нужно будет с ней поближе познакомиться. А пока мне нужно идти. Успеть бы еще в эту редакцию, адрес которой мне дал Гена.
  - Слушайте, мне пора бежать - дела. Наберете меня, когда появится желание повидаться - буду только 'за'. А вообще был рад встречи и знакомству - вы просто очаровательны. От чего ее щеки наливаются багряным цветом и я тут же посылаю еще туда свой поцелуй - белая кожа на ее лице становится совсем ярко красной. Хватаю со стола свой телефон и получаю напоследок:
  - Леша, я вам позвоню, - киваю головой в ответ и уже иду на выход, так ни разу и не обернувшись в ее сторону. А про себя уже раскрашиваю красками нашу следующую встречу, и поверьте, она получается очень яркая - особенно финал.
  Выйдя на улицу, мысли с Алёны резко перемыкает на то, что нужно каким-то волшебным образом добраться до города, но как? Выхожу на трассу в поисках попутки, но безрезультатно...Провожу на обочине минут 15 оставив за своей спиной десятки машин. Теперь уже мысли о том, как бы не увидела меня Алена в таком виде - как я тут с пафосным лицом пытаюсь поймать машину...Но небеса в этот день благосклонны - возле меня останавливается 'Вольво' и абсолютно бесплатно предлагает довезти до ближайшего метро. Быстро вскакиваю в машину и отправляюсь на встречу, а она не за горами. С машины перескочил на метро и уже через час был на месте. Пока ехал, из головы не выходил адрес на визитке - уж больно он был знаком. Чувство дежавю. Мне казалось, что чем ближе я подхожу к месту прибытия, тем больше оно усиливается это чувство...Даже, когда стоял уже на пороге подъезда дома, где размещался офис издательства, я еще не мог поверить, что с этим местом меня что-то связывает, но увы...
  Поднявшись наверх в обставленный офис на седьмом этаже, задерживаюсь около рэсепшэна и девушки, которая там сидит.
  - Здрастэ, - неловко начинаю я. - Мне бы к главному редактору издательства.
  - Здравствуйте, - даже не подымая голову, отвечает мне загробный голос по ту сторону стола. - Вы записаны на предварительный приём?
  - Ну да, к двум часам у меня назначена встреча с главным. Меня зовут Алексей Галлер, - при этом я поглядываю на часы, которые висят на стене, чтобы убедиться, что я пришел вовремя. Все точно - без пяти два.
  - Ну, тогда Вера Георгиевна примет вас буквально через пару минут. Сейчас я с ней свяжусь, а вы, будьте добры, пройдите к ее кабинету - это прямо по коридору.
  Я не могу передать, что я почувствовал, когда услышал 'Вера Георгиевна'. Мое сердце кануло вниз и я почувствовал, как внутри все стало резко холодеть. Теперь это уже не было чувство дежавю - это был жирный, такой, намек на моё не совсем хорошее прошлое, к которому, при лучшем стечении обстоятельств, я бы не хотел возвращаться. Так что же теперь? Хотя...Может это и не она?! Может это просто совпадение?! Дурацкое совпадение...Просто Гена решил пощекотать мне нервы... Вот гад! Но мне, наверное, стоит признаться: если бы на визитке было бы указано это имя, хрён бы я поехал сюда...А так...Теперь-то поздно говорить об этом.
  Чертова дверь никак не открывалась, и мне показалось, что я ожидаю здесь своего приговора или его исполнения, никак не меньше. Время тянулось, словно сладкая и липкая жидкость по коже - это было отвратительно. Мне казалось, что я не способен был пережить каждую следующую минуту, но, увы, я её переживал, а потом следующую и следующую. И так прошло, в целом, минут десять, а по-моему времени - тысяча световых лет...
  Дверь раскрылась, моё сердце чуть не выпрыгнуло прочь, благо его своевременно остановила моя грудная клетка. А дверь тем временем распахнулась полностью и оттуда вышла Вера... Это была она. Это был ее силуэт, лицо, фигура, волосы и её дурацкий взгляд, который вводил меня в ступор. И все, что я мог сказать ей в этот момент:
  - Не говори мне про любовь!
  По коридору разлился ее громкий смех и она зашла в своей кабинет...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Лучшее прошлое - это мертвое прошлое!
   - Не говори мне про любовь! - смеется, черт бы ее побрал.
  Смеется, ведь при любых раскладах: она господин, а я ничтожество. Она-то знает, кто к ней должен был прийти и зачем. 'Вот Гена, вот мудак', - размышляю я про себя - это была реальная подстава от лучшего друга 'с любовью', как говорится. Она уже, наверное, приготовила целый обряд экзекуции, при котором будет лишать меня моего морального достоинства. Я мог бы в любой другой ситуации с девушкой выйти победителем, если и не с гордо поднятым лицом, то хотя бы с победой. А что делать тут? Все козыри в ее руках, в моих руках, как и в голове, гуляет ветер и мысль быстрее удирать отсюда, но это было бы еще большим позором.
  - Привет, Лёша.
  - Привет, Вера. - так, наверное, и начинают разговор бывшие пары, которые попрощались в прошлом на минорной ноте.
  - А я думала, ты догадаешься? Что адрес оказался незнаком?
  - Если честно, то....
  - Наверное, потому что ты сюда заходил только по пьяни и давал пустые обещания.
  - Просто хотел навсегда забыть это место и тебя заодно, - не сдаюсь я в этом бою.
  - Вот видишь, как поворачивается судьба: вчера ты меня нагнул, а сегодня - я тебя. Что проблемы с изданием книги, малыш мой?
  Этот ее чертов 'малыш мой' - этой фразой она называла, чуть ли, не пол писательского подвода Киева, и меня заодно. И этот писательский подвод успел ее здорово потрахать от чего рост издательства литературы в столице был равно пропорциональным с ростом сексуального удовольствия Веры. Не скрою, я тоже вложил в этот процесс свою двухлетнюю лепту литературных наработок и кропотливых ночей в постели с ней. Разница между мной и всеми остальными была проста: в случае с другими писателями Вера динамила их, в случае со мной - я её. Причем, громко так продинамил. Кажется, я ей сорвал контракт с серьезными спонсорами и рекламодателями на сотни тысяч гривен и ушел по своей дороге, оставив Веру с долгами и незаконченной книжкой. Тогда я был во всех тяжких: наркотики, шлюхи с наших тусовок, утра в 'обезьяннике' и главное - творческий кризис. Хотя главным, конечно, было не это. Главным во всей моей жизни была Вера.
  Лучше бы моё прошлое было мертво и вся эта встреча была бы не больше, чем пост алкогольный бред, но, увы... Эта сучка дала мне шанс ощутить нечто больше, чем просто движения в постели. Она дала мне чувства, она возродила меня из пепла и превратила вновь в что-то стоящее. Подняла с самого дна, чтобы я воспарил в небе. Но я быстро забылся, набрав высоту, точнее не понял, где прошла страсть и чувства, и началось обыденное отбывание ролей Верой ко мне, и наоборот. А роль свою, стоит отметить, играла она, как настоящая актриса. Эмоции, слова, действия - она не могла заставить думать меня по-другому. Я верил ей, и кажется, только от этого уже и был счастлив, но все быстро закончилось. Моя вера в Веру (дурацкая тавтология!) и её чувства канули, когда я увидел её лежащую на её же рабочем столе дома в объятиях одного козла, который по совместительству был еще и моим конкурентом. Сволочи! Как же я их возненавидел, но это чувство быстро прошло, как и то, что я ощущал к Вере. Дальше было отчаяние, забытье, бутылка, туман... так и недописанная книга вместе с заваленным контрактом. Была еще и моя писательская карьера, которая быстро полетела в преисподнюю, но это не столь важно...История написанная моими страданиями, её ложью, нашими чувствами и еще чем-то. История, которая воскресла в прошлом, чтобы сделать ещё один губительный шрам на том, что уже давно загнило от боли, выделяя только яд...
   - Что проблемы с изданием книги, малыш мой? - возвращает она меня в наше время.
  - Проблемы? Я бы так не сказал, - прихожу я в себя.
  - Тогда, какого черта тебе надо? Твой имбецил-агент Гена сказал, что тебе нужен перезапуск для твоего шлака, - не скупится она на эпитеты.
  - Для моей книги, - лаконично поправляю я ее.
  - Называй, как хочешь. Для меня ты - бездарность.
  - А ты для меня - шлюха! - резко парирую я, от чего её лицо сразу же несколько раз меняется в выражении.
  - Пошел нахер, Галлер! Кто ты такой, чтобы оскорблять меня в моем же кабинете? - с яростью спрашивает она у меня.
  - Твой потенциальный партнер, так устроит?!
  - Да мне такие партнеры и с приплатой не нужны, усек? - не успокаивается она. Видно, я ее здорово задел.
  - А кто нужен? Партнер по постели, мальчик на побегушках?
  - Заткнись! Заткнись, Галлер! - орет она.
  - Легче, Вера, легче! Я не отношения пришел с тобой выяснять. Я, действительно, пришел сюда поговорить об издании книги - только бизнес. Мне и Гене нужна помощь, чтобы начать всё с нуля. И ты можешь помочь, я знаю. Если забыть о том досадном факте, что я подставил тебя с контрактом, а ты перетрахала пол-Киева, когда мы были вместе, то можно попробовать начать сотрудничать...
  - Ты хоть знаешь, на сколько я влетела? - перебивает меня Вера в спешке. - Знаешь? А ты знаешь, что меня чуть не грохнули из-за тебя? Знаешь?
  - Меньше нужно было ноги, перед кем попало, раздвигать! Но это в прошлом, - черт опять это слово 'в прошлом'. Все в прошлом, а болит и тревожит в настоящем. - У нас тут форс-мажор и нужно срочно искать возможность переиздать книгу - ты же, точно, не будешь в минусе.
  - Та пошел ты со своим 'форс-мажором'. Ты и Гена - вместе идите ко всем чертям, - она берет сигарету и закуривает, чем делает финальный аккорд - здесь мне ловить нечего. - Ты, Леша, бессовестная тварь. Пришел сюда после всего, что случилось и вот так просто говоришь 'только бизнес'. Я тебе, что 'дура' или 'лохушка' какая, а? Леша, пока я здесь, в этом издательстве главная - книга не то, что не выйдет, не ляжет на стол редактору, понял?! Так что ты свободен и Гене можешь мой пламенный привет передать.
  - Передам - не переживай! - тихо отвечаю я, понимая, что выигранный бой, не гарантировал победы в войне.
  Уже собирался идти на выход, как ее голос из-за спины останавливает меня:
  - А ты, Леша, по-английски, не прощаясь?! А знаешь, что Галлер? Переспи со мной, здесь и сейчас. Переспи, а? И мы в расчете! Будем считать прошлое в прошлом!
  Я оторопел! Неспешно поворачиваюсь к ней, смотрю в ее глаза, которые горят дьявольским пламенем и ждут с нетерпением моего ответа. Такого поворота я не ожидал - секс, чтобы унизить меня. Нужно признаться - она изобретательна. Но я не из ее кукольного дома, не ее очередная игрушка, ее время властвования надо мной прошло, теперь в моей голове наступили новые свежие времена свободы, достоинства, а главное нигилизма.
  - Сама себя трахай, Вера! А хочешь, позови своих мировых любовников-писателей - у тебя их тут целая свора - я знаю, они помогут. Счастливо, не рад был увидеться!
  Зашагал к двери и громко хлопнул ею, так что эхо прошло по всему коридору. На выходе из офиса меня остановила девушка на ресепшэне и спросила:
  - Как прошла встреча?
  - С сатаной все встречи одинаковые, - не задумываясь, ответил я.
  Девушка вырисовалась во весь рост за своего стола, чтобы посмотреть мне в след, но меня это не трогало, как и то, что шанс издаться здесь я потерял. Я вышел на улицу и затянулся табачным дымом, от чего жутко разболелась голова. Вспомнил, как когда-то гуляя по улицам ночного города, за разговорами с Верой мы любили скуривать на двоих по пачке сигарет и болтать, болтать, болтать. Она курила с особенным запалом, чем жутко меня возбуждала. Такое я видел только в кино и когда смотрел на нее. Дым обволакивал ее лицо и она тонула в сером облаке, а я ловил каждый ее взгляд и целовал. Это было похоже на игру, словно прятки: она пряталась - я искал. И всегда находил...Находил всегда доступной и готовой окунуться в мои объятия. Это было чудесно. Чудесно и невероятно. Теперь все не так.
  Лучшее прошлое - это мертвое прошлое. Я не хотел больше его держать в себе. Пока ехал к себе домой постарался раз и навсегда его похоронить. Выкопать огромную яму, положить туда мысленно Веру и все воспоминания связанные с ней. И над всеми этими воспоминаниями я положил огромную гранитную плиту из моей боли и ненависти, которые испытал, пока был с ней. Ну и, в конце концов, вонзил в эту могилу крест, на котором распял любовь и все то, что называл 'любовью'. Последний раз посмотрел в сторону этой могилы и поднял глаза к небу, как будто, пытался попросить прощение за то, что вновь поверил в иллюзию. Потом обвел глазами свое кладбище чувств и увидел десятки крестов...
  ...Беру в руки телефон и машинально набиваю на нем сообщение, которое отправляю Гене со словами: 'Гена, ты полный баран... И спасибо тебе'. Я отпустил все страхи и страдание вместе с этой смс-кой. Отпустил в далекий мир, в один конец под названием 'Забвение'.
  Пластмассовые рамки
  Пока отсыхал дома, успел сделать за один раз кучу глупостей, без которых жить в современном мире просто невозможно. Решил, так сказать, вновь очутиться в пластмассовых рамках, чтобы выведать нужную информацию. Получить подпитку. Пищу для размышлений. В общем, хоть что-то, что даст возможность отвлечься от нависших проблем, которые пришли за эти сутки.
  Для начала проверяю почту - там сплошной мусор. Спам, скидочные купоны, какая-то еще рассылка, на которую подписался, бог знает когда. Пару писем от редакции, где сообщается, что моя статья для их журнала не помещается в контекст их тем. Далее, слова с извинениями и просьбой прислать что-то еще...Я что, блять, похож на графомана или копирайтера?! Я похож на пишущий станок с вечно свежими идеями?! Уроды, одним словом. Привыкли, что в их пустом мире есть те, кто могут писать хоть о проблемах гносеологизма, хоть о фаянсовом унитазе. Причем, все это будет писать один и тот же человек. Привыкли, что за бабки из человека думающего, можно сделать человека выполняющего или пишущего, что по сути одно и тоже. Создали новый формат оценки информации в количествах символов за пару гривен и назвали того, кто бездумно строчит эти символы журналистами, философами, авторами, колумнистами, блоггерами и т.д. Склонность думать - это не их фишка, их козырь - склонность писать столько, чтобы хватило на клуб, телок, квартиру, смартфон, бухло и отдохнуть в Египте. Их фишка в том, что они на все смотрят через одинаково 'точную' призму ценности - деньги. А там хоть политика, хоть психология, хоть экономика... Я, увы, воспитанный думающий мозг 'старой школы' и у меня вся эта свора дегроидов вызывает отвращение на грани возможного насилия над ними. 'Время у нас такое', - говорит мне мое подсознание. Время испорченного мусора, которым торгуют на каждом шагу и за огромные деньги. Теперь, что они напишут рекламу на сайте, что я напишу статью о проблемах нигилизма в современном мире - мы получим одинаковые бабки, и даже, возможно, что они получат больше, потому что у них будет больше символов в тексте, нежели у меня...
  Читаю последние свершившееся события на новостном портале и непринужденно думаю о том, что стоит себя, наверняка, застраховать или уже подыскивать себе гроб и место на кладбище - шансов выжить в этом мире, с каждым днем все меньше и меньше. Теперь при просмотре новостей нужно садится с калькулятором в руках и считать: количество смертей, ежедневно, идет не на единицы, а на десятки, за неделю - на сотни и т.д. Единственное стабильное место в этом мире - это небеса и пластмассовые рамки. Хотя и там тебя может поджидать все, что угодно. Мне и, вправду, страшно. Страшно, потому что виноватыми в том, что происходит с нами - мы сами, а никто другой. Мы сами пришли к тому, что у нас сейчас есть и жаловаться нам не на кого. Мы виноваты и должны это расхлёбывать. Но мы не спешим. Видимо, все еще пытаясь найти крайнего во всем, что происходит. И находим...Власть, соседи, ЖЕК, менты, судьи, преступники ,журналисты, олигархи - у каждого свой враг у ворот и каждый считает, что не будь его - все бы изменилось. Ложь дранная - не больше. Но я больше не хочу об этом думать. Этими мыслями ты стесываешь себя до крови и умываешься нею, чтобы привести себя в чувства, а от этого не менее противно, чем обычно. Это чуть хуже, чем мир без распродаж и дешевого удовольствия, и чуть хуже, чем война и мировой апокалипсис. Просто медленно и больно.
  Захожу в твиттер: фолловеров нет, событий никаких (существенных) не происходит, никто тебя здесь не искал. Несколько минут подумав над всем, пишу: 'Все уже предрешено...'. Через пару минут у этой фразы появляется несколько ретвиттов. Вскоре набиваю новый месседж: 'Думаю, что когда мы очнемся - будет темно', а потом: 'Ждать пока выхода книги не приходиться...Жаль!((('.
  Включаю на полную музыку, достаю из серванта последнюю бутылку виски в доме и сажусь на пол... 'I know It's the last day on the Earth...We'll never say goodbye' - напеваю я тихо с Мэнсоном, а затем глотаю малыми порциями вискарь. Не то, чтобы все плохо...Или нет, не так...Не то, чтобы я не знал, что все плохо, просто чувство того, что ты не можешь ничего изменить, делает в тебе глобальную черную дыру, в которой погрузло так много, что даже не помнишь, что именно.
   Нет ничего хорошего, нет ничего плохого - ты просто сидишь на полу и пытаешься прийти в себя, как после затяжного прыжка в никуда. Это как у Бегбедера, только у него проблемы все связанные с любовью, а у тебя проблемы с обществом и его, неким, крахом. Это, как пытаться дотянутся до неба - возможно только в твоих фантазиях. Это, как право на счастье - ты имеешь право ним обладать, но ты можешь никогда его не познать. Это, как быть собой, понимая, что ты полная дрянь и потраченное существо... 'I know It's the last day on the Earth', - мне кажется, что Мэнсон знает, чуть больше, чем мы с вами, но прячет все за своим эпатажем и полным чувством отвращения к тому, что его окружает...
  'Не коснувшись ада - не построишь рай', - мы уже сполна потоптались в преисподней. Так, когда наступит время строить хоть что-то лучше, чем у нас есть сейчас? Когда оно наступит?! Ведь у нас его осталось не так много, как кажется, а мы все еще продолжаем устраивать ежедневную содомию и разврат, превращая свою жизнь в кучу ежедневных радиоотходов и барахла, которое уже не помешается в наших съемных квартирах и загородных дачах. Похоже, все, что мы делаем - это расширяем пластмассовые рамки и теряем связь с реальностью. Прощай, жестокий мир - да здравствует мир счастливых аватарок и мудрых статусов!
  Последние мысли уже приходили, когда я стоял у зеркала за несколько минут до выхода из дома. Сегодня к вечеру я пообещал Гене, что приду на эту сходку 'обреченных' на счастье людей. Впрочем, развеется мне, точно, не помешает. Как подсказывает моя интуиция: там будет жарко. Да и, тем более, нужно было вытаскивать со дна Гену и самому зарядить в этот мир мощным патроном по всеустоявшимся ценностям...С момента, когда о моей книги говорили хоть что-то, прошло не мало времени - пришло время напомнить о себе во весь голос и рост. В конце концов, заложить хоть малую долю стабильности в мое финансовое состояние, которое последнее время тяготеет к минусу...Шансов, как всегда, один к миллиону, но его нужно брать - выхода другогоa, просто, нет. Сейчас или никогда. Сейчас я выгляжу, как никогда шикарно - стоит этим воспользоваться. Сейчас я уверен в себе и значит, пора действовать. Шанс один к миллиону, но он есть...
  
  
  
  
  
  Танцы, танцы, танцы
  Такси меня выбрасывает в нескольких шагах от входа в особняк. Дальше таксист просто физически не может подъехать - всю переднюю площадку загородили дорогие и очень дорогие тачки приглашенных гостей. Я выхожу из машины и еще раз всматриваюсь в свой прикид, потом смотрю на гостей и спокойно выдыхаю - дресс-код мною был соблюден, что для меня особая редкость. Осталось найти Гену у входа или ждать его уже внутри - пока не знаю?! Стою у входа с охраной, но подойти к ним не решаюсь. Набираю Гену по мобильному и жду ответа...Грохот музыки по ту сторону трубки четко дает понять, что Гена уже внутри и все, что я слышу на свои 'Где ты?' - 'Вход...внутри...около диванов'. Из этого не сильно хитроумного ребуса можно четко понять, где примерно стоит ожидать Гену в этом особняке. Достаю пригласительный, делаю глубокий вдох и выдох, и двигаюсь к охране. Вся процедура проверки заняла всего несколько секунд, и вот я уже внутри.
  Красный полумрачный интерьер, который изредка бросается в глаза, как только свет зажигается ярче обычного, статуи, колоны, огромные мониторы на стенах, на которых транслируются танцы стриптизёрш по одну сторону и видео с оргиями - по другую. Мебели практически нет: со входа, сразу, глаза упираются в огромную лестницу, которая по обоим бокам ведет на второй этаж, а там и на третий. Ищу диваны - впустую. Продвинувшись среди танцующих и выпивающих тел, натыкаюсь на какого-то фрика с красными волосами и одетым в женское платье. Спрашиваю у него, где здесь вообще есть хоть какие-то диваны, но тот даже головы в мою сторону не повел. Останавливаю девицу на огромных каблуках, пытаюсь сквозь грохот музыки задать тот же вопрос, но она только смотрит сквозь меня своими стеклянными, голубыми глазами и спокойно танцует дальше.
  Свет хаотично мерцающий во всей зале не дает мне даже и малейшего шанса среди всего этого сброду найти Гену. Я только верчу головой по сторонам, двигаясь с одного края зала к другому и натыкаясь на все более нетипичных в обычной жизни персонажей. С каждой минутой меня охватывает все большее беспокойство и я уже чувствую необходимость написать смс Гене, чтобы он искал меня...Но только я попытался достать телефон с карманов джинсов, как чья-то рука резво схватила меня за плечо и повернула в свою сторону - слава богу, Гена. Только в какой-то дурацкой маске на лице и с красным цветком в пиджаке, что по своему, не отделяет этого придурка от всей толпы.
  - Я уже думал, что тебя не найду, - пытаюсь я перекричать музыку, но по виду Гены, понимаю, что безрезультатно.
  - Я ничего не слышу, - орет он. - Почему ты написал, что я 'баран' и за что 'спасибо'?
  - Гена, я не слышу тебя, - ору я ему на ухо.
  В этот момент, Гена хватает меня под руку и быстро тащит на второй этаж. Удивительно просто, как в мгновение музыка из моего мозга опустилась куда-то вниз и была слышна лишь отдаленно на фоне шума от гостей, которые разместились у перил и столиков второго этажа.
  - Почему я 'баран'? - весьма обидчиво спрашивает Гена.
  - Ну, так сложилось, - с улыбкой отвечаю я.
  - Я, вообще-то, про смс...
  - Ты хоть знаешь, с чьим издательством ты меня свел, а?
  - Ну...
  - Гена, не мычи. Ты меня с Костровой свел, понимаешь?! С КОСТРОВОЙ!!! С Верой, блин. С моей бывшей, которая меня просто размазала сегодня у себя в кабинете. Поверь, если бы она могла - она бы делала это снова и снова.
  - Блин, я думал вы, типа, уже не в ссорах...
  - Гена, мы все еще, типа, в ссорах. Ладно, это уже история. Ты кого-то нарыл на этой тусовке: спонсора, человека похожего на спонсора или может того, кто знает, кто такой спонсор?
  - Ну, тут, понимаешь, - пытается, оттянуть время Гена.
  - Гена, 'да' или 'нет'? - теряю я терпение.
  - Пока еще нет, но времени у нас сегодня достаточно, чтобы все зашло. Мне тут человечек один нашептал, что скоро сюда приедет тот, кто нам нужен и тогда мы все решим.
  - Что за 'человечек'?
  - Леш, я точно не знаю - говорят весьма влиятельный парень. Он сюда, в этот праздник свое бабло вложил, так что будет 100%.
   - Ясно, - с разочарованием и досадой отвечаю я.
   - Ты успокойся, расслабься, выпей, - тут Гена хватает с подноса официанта два стакана и один протягивает мне.
  - Я думал, тут публика по солидней будет, - говорю я Гене и делаю первый глоток.
  - Хм, здесь отдыхают весьма состоятельные люди, Леша. Все составляют пирамиду нашего сранного общества и все при деньгах. Сюда приходят дурака повалять, потусить и нанюхаться кокаина до фиолетовых лебедей или пожрать экстази. Ты, кстати, как? Не хочешь? - переводит на меня взгляд Гена.
  - Слушай, мы сюда пришли 'колеса' жрать или дела решать?
  - Можно совместить приятное с полезным, - улыбается Гена и хитро потирает руки. - Так, ладно - я в разведку, а ты отрывайся, может, кого найдешь сам. Встречаемся здесь, ок?
  - Ок, - кидаю я напоследок, допивая что-то похожее по вкусу на бренди и возвращаю стакан на стол.
  - Тогда увидимся, - говорит Гена, перед тем, как исчезнуть где-то в толпе на первом этаже...
  А тем временем, танцы. Танцуют все, причем, как угорелые. Танцуют, не чувствуя ритма и скорости того, что несется с огромных колонок. С моего ракурса, все, что происходит внизу, больше походит на хаотичное движение механических кукол. Ярко раскрашенных, красиво одетых, беззаботных и очаровательных кукол. Каждый из них двигается, по-разному, и абсолютно в своей тактовой частоте, я бы сказал - каждый, в своей вселенной. Иногда, эти вселенные пересекаются, обнимаются, толкаются, целуются и извиваются друг перед другом - сливаясь в одно целое. Некоторые сгорают во время танца и уходят ближе к барной стойке или на задний двор...
  Я прохожу дальше по второму этажу и натыкаюсь на огромное окно с видом на задний участок особняка, где все выглядит еще более обезбашено. На заднем дворе есть бассейн, там тоже рубит музыка и все тоже невменяемые. Кто-то бездыханно плавает в бассейне на надувном круге, кто-то разместился на лежаках около бассейна, а кто и танцует. Все упоротые, как один. Вывод напрашивающийся непринужденно, глядя на людей, которые, как заколдованные, смотрят в отражение в бассейне; те, кто плавают в бассейне и те, кто мочатся в бассейн. Картина, вызывающая у меня неподдельную улыбку и поднимает настроение. Решаюсь пойти на улицу и увидеть все воочию.
  На улице настоящая свобода: свежий воздух, освобожденный от запаха духов и человеческого пота, где-то пространство пронзает тонкий запах кальянного дыма, пахнет еще коктейлями и шампанским, которым, видимо, пытались залить бассейн. Публика не изменилась - все те же лица: добрые, счастливые и в своем большинстве невменяемые. Пытаюсь найти место, где можно занять позицию для релакса, но все вокруг занято: лежаки, стулья, даже место около бассейна оккупировано. Краем глаза замечаю, более-менее, адекватную девушку, которая примостилась около стены дома и потягивает что-то отдаленно напоминающее шампанское. Располагаюсь рядом и спокойно продолжаю наблюдать за всем, что твориться вокруг.
  - Забавные они, - кидаю я безадресные слова.
  - 'Кислота' делает с людьми чудеса, - откликается рядом стоящая девушка. - Сегодня по их грядке прошелся 'кислотный дождь'.
  - А по твоей? - пытаюсь я подхватить разговор.
  - Я уже отлипла.
  - Так быстро? - вновь спрашиваю я ее.
  - А что, всю ночь виснуть? Я, как-то, пас.
  - Хм, понятно, - подытоживаю я..
   Стоим молча, продолжая смотреть на все, что происходит около бассейна. Там события приобрели весьма красочный оборот: двое парней, натянув на себя детские спасательные круги и вооружившись свистками, начали просто прыгать в бассейн с режущим свистом, еще двое начали ласкать друг друга, а остальные не обращают на них внимание. И только одна девушка с полностью промокшим платьем кричала, что желает любви, причем немедленно.
  - Принеси еще шампанского, - окликнула меня девушка. Я же, на всякий случай, осмотрелся вокруг, нет кроме нас тут кого-то еще, посмотрел на нее, махнул головой и двинулся за добавкой.
  Путь оказался не таким легким, как могло показаться сначала: обдолбанная публика не давала мне и шагу сделать, чтобы не сказать какую-то чушь или зацепить меня, всматриваясь пристально мне в лицо с абсолютно отсутствующем взглядом. Мне уже даже хотелось повернуть назад, но разочаровывать свою новую знакомую не хотелось...
  Наконец-то, добрался до подноса с шампанским и схватив два бокала, двинулся назад. Пару минут и я уже около нее. Она все еще продолжала стоять с полностью отрешенным взглядом, только теперь она делала это вдыхая сигаретный дым.
  - Пожалуйста, - протягивая ей шампанское, сказал я.
  - Всего бокал?! - удивленно и даже несколько с упреком спросила она.
  - Не знаю, бутылки я не нашел, - попытался я оправдаться.
  - Да и хрен с ним. За нас! - резко сказала она и легко соприкоснула свой бокал с моим, от чего получился очень тонкий звон, который не было слышно даже мне - так волала музыка вблизи нас.
  - За нас! - успел только и сказать я в ответ. - Тебя как зовут?
  - Жанна. А тебя?
  - Алексей, а можно просто Лёша. Кстати, очень приятно.
  - Да, взаимно, - ответила она. - А ты тут, что забыл? Ты не похож на типичную публику.
  - Ну, я тут по делам больше.
  - Какие могут быть дела в этом кубле? Шутишь, что ли?
  - Нет, серьезно, - настоял я на своем.
  - Ну, как знаешь, конечно. И как продвигаются здесь дела? - спросила меня Жанна.
  - Да пока никак, - с каким-то опустошением ответил я. - Изначально дурацкая идея моего друга.
  - А друг-то где?
  - Честно, ума не приложу?! Может быть, где-то рыщет в поисках того за чем мы сюда приехали?! - ответил я.
  - Тут можно найти только две вещи: девку на ночь или хороший стафф. А можно: и то, и другое вместе.
  - Мы тут, явно, не за этим! - выкидываю я.
  - Как знаешь! Могу сказать, что первое ты уже, практически, нашел - ты мне нравишься, - говорит она и тут же хватает меня одной рукой, впиваясь в мои губы, дарит мне длительный поцелуй со вкусом шампанского и еще чего-то сладкого, а потом добавляет. - Осталось найти последнее, и я даже знаю, где...
  - Может не сегодня, Жанна? Я как-то не в форме, хотя за поцелуй спасибо, он меня взбодрил, - отвечаю я и целую ее в ответ.
  - Зря отказываешься, - говорит она мне, потирая свои влажные губы языком. - Если все-таки решишься - я здесь точно буду еще час.
  Ставлю бокал на землю и двигаюсь обратно вовнутрь особняка. Как и условились, поднимаюсь на второй этаж и пытаюсь найти взглядом Гену. Еще одним взглядом посматриваю в окно и наблюдаю, что происходит на улице, около бассейна - Жанна еще там, как и обещала и, похоже, не собирается уходить. Но в отличии от нее, Гены я не вижу и это заставляет меня нервничать, хаотично набирать его номер на мобильном. Пусто. Одни гудки. Хватаю рядом стоящий стакан с виски и выпиваю его залпом. Модели поведения сейчас у меня может быть две. Первое: я продолжаю ожидать, как пес Хатико своего хозяина, Гену и мы едем домой, так как, шансов на то, что этот кретин нашел хоть кого-то - просто нет. Стоит признать, что Гена просто решил оторваться на очередной тусе, и грешным делом заманил меня сюда под видом воображаемых дел. Даже Жанна будучи, весьма недалекой, точно определила, что здесь можно решать только два типа вопросов.
  Второе: я хватаю любого обдолбанного придурка, трясу его с криками 'Где можно закинуться?', он мне дает порцию праздника на руки и я иду к Жанне, а дальше - все по накатанной. Дилема в чистом виде...Весь я разделился на два таборы: один кричит, чтобы я хватал стафф и летел к Жанне, другая - ожидать Гену. Здравый же смысл трубит о том, чтобы я брал тачку и ехал домой - полная безысходность, одним словом. При этом, я нервно заглядываю то через окно в поисках Жанны, то на первый этаж, то посматриваю на свои часы, стрелка которых перевалила за час ночи...
  - Вот... Я тебя искал...Ты где, - несвязная речь окликает меня сзади.
  - Гена, где тебя черти носят? - спрашиваю я у последнего, понимая, что он сейчас явно не со мной.
  - БАРБАРА СТРЕЙЗЕНД! У-у-у-у! У-у-у-у! - орет Гена и типичными жестами парадирует всем известный ситком.
  - Ты еще 'Тагил' закричи, придурок, - негодую я.
  - ТАГИИИИЛЛ! - не унимается Гена. - Я люблю эту страну, маза фака!
  - Гена, я, конечно, понимаю, что это бесполезно, но я спрошу: Ты, случайно, спонсора не видел здесь? Он мимо не пробегал?
  - Все спонсоры ушли на дно, но... - запинаясь, говорит Гена. - Тут одна тема нарисовалась и мы...Мы можем все решить, только не сейчас - меня спалят, что я немного не в себе.
  - 'Немного не в себе?'! - кричу я. - Да ты полный аут, Гена.
  - Вот-вот, - подтверждает Гена.
  - Так, Гена: найди мне хороший стафф и я полетел - завтра все обсудим.
  Гена с минуту смотрит на меня, видно пытаясь обработать всю информацию, потом машет кому-то рукой и через мгновение около нас оказывается человек в маске клоуна и весьма типичными техно-движениями в придачу.
  - Сударь, колес моему другу! - орет Гена.
  Чувак неспешно роется внутри своих брюк и достает несколько таблеток со словами:
  - Кроет, как цунами в Японии. Только бухлом не заливай, а то будешь как это чудо, -указывает парень пальцем на Гену.
  Беру с рук клоуна таблетки, киваю головой и прячу их уже в карманах своих джинсов.
  - Все, Гена - до завтра! Чао! - говорю я ему и хлопаю по плечу.
  За секунду слетаю на первый этаж и начинаю расталкивать 'генотипичные' тела вокруг. Сквозь плотную темноту и оглушающий рев музыки пробиваюсь к выходу на задний двор. Ловлю себя на мысли, что забыл посмотреть, осталась ли Жанна на своем месте. Пытаюсь успокоить себя, что час то еще точно не прошел, но понимая в каком сейчас состоянии Жанна, у меня есть все шансы её не застать на месте...
  Выхожу к бассейну и пытаюсь усмотреть у стены Жанну - бесполезно. Плотная толпа угашенных и потерянных тел пляшущих около бассейна, перекрыла мне весь обзор. Пробиваясь с боем дальше, отдаленно вижу чей-то силуэт у стены. Шаг, еще шаг, затем еще одни и...Она стоит у стены все с тем же скучным взглядом, который направлен в никуда.
  - Я здесь! - радостно объявляю я Жанне о своем прибытии к ней.
  - Я вижу, - без особого энтузиазма отвечает она. - Ты сам или с друзьями?
  Понимая, что речь идет о наркоте, радостно отвечаю:
   - Конечно!
  - Ладно, пошли, отойдем немного, а то тут людно, - перестраховывается Жанна.
  Спокойным шагом моя спутница отмеривает расстояние вглубь заднего двора, где в тени деревьев совокупляется, какая-то парочка и отчеканивает все свои движения еще и ритмичными вздохами. Жанна останавливается, затем смотрит на меня и протягивает руку. Вручаю ей 'волшебный ключ' к двери удовольствия и перед тем, как закинуть таблетку вовнутрь, заявляю:
  - За нас! - отправляю 'колесо' в свою бездонную пустоту, а затем наблюдаю за Жанной - ее лице совсем не изменилось, как будто, она съела витамин С, а не 'кислоту'.
  - Как ощущения? - спрашиваю я ее наспех.
  Она молчит, как парализованная или онемевшая - точно не знаю, как это описать. И я начинаю наблюдать, как ее глаза с каждой минутой наливаются каким-то странным льдом - точь-в-точь, как у Гены. Затем она подходит ко мне и начинает меня целовать, покрывая все мое лицо поцелуями. Я опускаю свои руки ниже пояса и запускаю их ей под юбку, чувствуя в своих ладонях упругость ее ягодиц - меня это страшно заводит. Она в ответ отправляет свои холодные ладони под футболку, от чего у меня по телу проходит неимоверная дрожь. Я не знаю, что будет в следующий момент, но я знаю, что это будет восхитительно. Прижимаю ее к стене и все так же безрассудно и лихорадочно целую ее тело. Затем одной рукой обхватываю ее грудь, а другой - заползаю ей под нижнее белье и нежно начинаю ласкать ее вагину...
  - Потом, - вдруг отрезает Жанна и быстро отталкивает меня от себя, словно ее прошибло электрическим током.
  Я весь задыхаюсь от нехватки воздуха и только смотрю в ее яркие, как звезды глаза.
  - Потом, Лёша - у нас еще вся ночь впереди. Пошли лучше потанцуем, - говорит она, при этом поправляет на себе одежду и черные локоны волосы. - Пойдём.
  Жанна хватает меня за руку и тащит в особняк. Я не могу сопротивляться и, как бесформенная субстанция, следую за ней. По дороге мне кажется, что земля подо мной проваливается и вязнет. Бассейн, а точнее вода в нем, стала такой красочной - наконец, я понял, почему все гости пытались попасть в него. Я и сам рвусь дотронуться до воды, но хватка Жанны сильнее и я продолжаю волочиться за ней. Кажется, что 'кислота' берет своё и отвоёвывает каждую клетку моего организма, я все больше и больше ощущаю на себе святость и благословение чего-то свыше. А мы, тем временем, уже внутри...Не знаю, что со мной, но мое тело само решает без моего ведома, что мне делать: оно корчиться в каких-то движениях и я прыскаю улыбкой во все стороны, потом мне кажется, что все вокруг стало нежно фиолетового света и музыка уже не кричит, а спокойно пульсирует в моей крови. Жанна извивается вокруг меня и я улыбаюсь ей - все так прекрасно.
  Танцы, танцы, танцы...Все вокруг танцуют и все это делают так элегантно. Вскоре, я замечаю рядом пляшущего Гену со свистком в его распухших губах, которые, как ни странно, ему очень идут. Я улыбаюсь ему, он - мне. И сквозь музыку я стараюсь докричаться до него:
  - Я прощаю тебя, Гена! ПРОЩАЮ! - ору я.
  - За что? - кричит рядом стоящая Жанна.
  - Не тебя, дура! Его прощаю! Гену! - пытаюсь я объяснить все Жанне, но она, похоже, просто меня не слышит, как и Гена.
  Меня побеждает изнурительное желание поцеловать Жанну. Я все ближе и ближе подхожу к ней. Вот она - на расстоянии моего выстрела. Я стреляю и, стоит отметить, очень метко. Мы утопаем в поцелуе...Снова и снова. Вскоре я отрываюсь от её нежных губ, но замечаю, что я целовал вовсе не Жанну, а какую-то девушку в ярком макияже. Вновь пытаюсь найти Жанну, но мне не дает этого сделать близстоящая деваха, которая снова впивается в меня...
  Танцы, танцы, танцы...Вскоре, с самих небес, словно святая благодать, на нас падает пена и мы начинаем орать от наплывшей на нас эйфории, хотя, скорее, больше от прилива новой волны наркотического удовольствия. Во всеуслышание с динамиков проносится трэк группы Plazma 'Lady Linda' и мы отчаянно прыгаем и кричим: 'LADY, LADY LINDA... BE MY BABY, PLEASE!'. От наскока эмоций у меня все разрывается внутри и выливается неимоверный жар, я вновь и вновь целую девушку в ярком макияже, даже не пытаясь остановиться - Жанна становиться, словно, миражем, как будто, её и не было...Она уже позади. Я вижу, как её, а может и вовсе не её, кто-то обнял нежно за талию и целует, так как это делал я - мне даже нисколько не противно. Все в розовом цвете...Мое сознание провалилось...
  Сквозь темноту я чувствую, как свежий ветер щекочет мое лицо, я нахожусь в статичном положении, хотя это не избавляет меня от того, что земля вращается вокруг меня. С неимоверным трудом раскрываю глаза и вижу, как полумрачный утренний свет бьет по мне. Опять закрываю глаза, затем, снова, пытаюсь их разлепить - опять свет. Сквозь шум в голове, различаю еще и пение птиц. Тело ломит от боли, а внутри чувствую неимоверную пустоту и чувство голода, а еще жажду. Смотрю по сторонам и обалдеваю все больше и больше: моя спина уперлась в колесо чьей-то машины, по ходу внедорожника, справа от меня лежит та самая девушка в ярком макияже: как оказалось шатенка, по ее лицу стекает пена, не поддающая признаков жизни. Я протягиваю свою руку к ее шее и чувствую, как сквозь холодную кожу пробивается пульс. 'Жива', - радостное эхо несется по моим пустым просторам в голове...Замечаю, что шатенка наполовину раздетая: свое нижнее белье черного цвета она держит в руках. Смотрю на свои джинсы - немного приспущены. Несложно догадаться, чем и как все закончилось. Чувствую еще один предмет в своей руке, поворачиваю голову влево - бутылка минеральной воды. АЛИЛУЙЯ! Хватаю её и жадными глотками пытаюсь восполнить свой организм влагой. Затем выливаю еще часть воды себе на голову, чтобы привести себя в порядок, а остатком бутылки окропляю рядом лежащую девушку, от чего та, только замычала и проклацала нервно зубами. Роюсь в кармане, нахожу сотенную купюру и вкладываю в руку шатенки...
  Вскоре поднимаюсь и держу путь на выход со двора особняка: по пути разбросаны бутылки, колеса, презервативы и полумертвые тела. Прозябая от холода, выхожу за ворота, где стоят два огромных охранника. Пытаюсь объяснить им, чтобы они вызвали такси, называю им свой адрес - охранник кивает в ответ и уходит куда-то с телефонном. Через пару минут у ворот особняка появляется иномарка с шашками на крыше - такое ощущение, будто она караулила тут еще с ночи. Сажусь на заднее сиденье, еще раз говоря конечный адрес, а сам проваливаюсь в мир совсем невеселых снов.
  Прихожу немного в себя только когда машина остановилась. Следующий слайд - подъезд, затем - дверь квартиры, потом - ванная, кровать и опять черная пустота, а в голове, словно на реверсе, звучали строки: 'LADY,LADY LINDA... BE MY BABY, PLEASE!', а рядом кто-то лежал со мной и терзал мои распухшие от боли губы...
  
  
  'Доброе утро, мудак!'
  Утро далеко не было таким добрым, как бы того хотелось мне...В зеркале отражались красные, налитые кровью, глаза. Лицо растекалась по всей плоскости стекла, на голове было, черт знает что. Футболка в каких-то странных пятнах, а меня самого прошибал такой холод, будто в моей квартире была минусовая температура. Буквально за двадцать с лишним минут я опустошил весь холодильник на наличие воды и еды. Меня трясло и выворачивало наизнанку, тошнило, вертело, коробило - мой организм стал самой настоящей камерой пыток, которые я проходил одну за другой. Сквозь стены доносились чьи-то голоса, повсюду мерещилась Жанна с ярко раскрашенным лицом, как у той шатенки, которую я оставил около машины. Было уже явное ощущение того, что я медленно, но весьма уверенно схожу с ума, а мое тело налилось горячим свинцом и распекало меня изнутри - я больше не мог этого вынести.
  Я принял пару таблеток аспирина и уже через час почувствовал, что меня начинает отпускать. Лег на кровать и стал ожидать, когда закончиться весь этот кошмар. Не знаю, сколько миллион раз я успел покаяться за то, что вчера принял 'колеса' и теперь неистово расплачиваюсь... Мой взгляд железно уперся в потолок и люстру в ожидании хоть каких-то новостей и результатов самолечения. Результатов не было. Все было больше похоже на пытку тишиной и временем, которое тянулось настолько медленно, что хотелось разбить часы, которые были на тумбочке. Безжалостные две стрелки преодолевали обычную дистанцию с такой задержкой, что десять минут, в моем случае, значило целый час.
  За пару из них, проведенных в неподвижном состоянии, я успел многое обдумать и вспомнить: зачастую, мысли переплетались с размазанными воспоминаниями прошлого вечера. Все это разбавляла музыка, которая отложилась, также, со вчерашнего и острые головные боли, которые напоминали еще ярче о том, сколько ошибок я допустил. Моментами, мое состояние достигало критической боли и просто хотелось сорваться в крике или попытке разбить себе голову об стену, но сил на первое и второе не было. Приходилось невыносимо ждать. Правда, чего - я не знал? Все так бы и продолжалось в томном состоянии ожидания, если бы не звонок от Гены:
  - Спишь? Доброе утро, мудак! Подрывайся, скоро нужно быть на ногах и в форме. Кажется, я нашел того, кто нам нужен. Точнее, мне помогли найти, но это не суть важно. Короче, через час жду тебя в пабе на Красноармейской. У нас там будет что-то, типа, деловой встречи.
  - Гена, я сейчас ласты склею, - отвечаю ему не своим голосом.
  - Погоди умирать: сначала встретимся, решим все дела, потом можешь со спокойной душой отправляться на тот свет.
  - Ты сволочь, Гена, - хриплю я в телефон.
  - Да, я знаю. Через час в пабе - я жду, - говорит Гена и вешает трубку.
  Мне ничего не остается, как начать хоть какую-то имитацию движения. Я понемногу чувствую самого себя и ощущаю свое собственное тело - это уже хороший признак из последней канвы событий. Кажется, что так себя чувствуют рок-звезды: сломленные, опустошенные и побежденные. Только я не рок-звезда и я не слаживаю баллады от которых плачут малолетние девушки и расклеивают плакаты с моим лицом у себя в комнате. У меня у самого на стене, в спальне, висит огромный черно-белый постер с хитрым и интригующим лицом Дэвида Боуи в роли Зигги Стардаста, от которого плачут те, кто спит со мной. Это он для них Иисус и Мессия, а я просто его послушник...А вот замашки у меня настоящего рок-воротилы: непомерные силы пить водку и виски, закидываться препаратами сомнительного содержания и спать под эти препараты с такими же сомнительными девушками... 'Господь придумал рок-н-ролл и нам суждено его играть', - вспоминаю я с оправданием слова какого-то голливудского актера. Ко мне эти строки мало чем подходят, но я пытаюсь полностью им соответствовать, создавая полную видимость того, кем я никогда не являлся, а лишь пытался подражать. В свои самые непросты годы я кричал слова песен в парке с разношерстной публикой под портвейн...Кричал слова, смысла которых, я не понимал. А мной умилялись девушки и делали кокетливый вид, перед тем как переспать. Я чем-то, отдалено, напоминал того, кем хотел стать, но при этом я был очень далек, где-то на расстоянии миллионов солнечных лет от настоящей рок-иконы. У меня было глобальное отличие от тех, кто был нашими героями в молодые годы - не было железного стержня, нигилистического нутра, которым я обзавелся не так давно. У меня не хватало духу бросить все, к чертовой матери, порезать себе вены или вынести себе мозги в один из не самых удачных деньков. Теперь я могу только жалеть, что я не стал 'Меккой' для миллионов подростков, я не собираю стадионы и мои песни не орут все подряд. Теперь у меня есть право говорить, что обстоятельства были сильнее меня и сожалеть, что социальный статус, в свое время, стал для меня больше, нежели право на свободу и личное счастье. И все это я говорю, когда в очередной раз пью водку или виски, закидываюсь сомнительными препаратами и под этими сомнительными препаратами сплю, точно с такими же, сомнительными девушками... Рок-звезды из меня не получилось, а вот философом и писателем нашего времени - я стал отличным...по моей версии.
  У меня нет железного стержня, но горького жизненного опыта - хоть отбавляй. Его бы с лихвой хватило бы не на один альбом с печальными и страдающими названиями. И в этом есть своя доля гротеска: я пишу и выражаю свои мысли о том, о чем поют мои кумиры. Мне это определенно нравится - просто жить по-другому и делать что-то еще, я не умею. Это единственный шанс сказать окружающим о том, что ты чувствуешь, переживаешь и думаешь по любому поводу. Мне плевать на деньги, которые мы получим с этого проекта, просто поставить на реверс дело всей моей жизни - это и есть мой смысл. Именно поэтому я беру себя в руки и пытаюсь собраться с мыслями, что бы прийти на эту, чертову, встречу. По-другому, жить я просто не умею.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Денежный свет в конце тоннеля
  За мной захлопываются двери метро и поток людей вместе со мной рвется к эскалатору. Вокруг так душно и такой спертый воздух, что каждая секунда под землей кажется невыносимой.
  Не хочется готовить пафосные речи и тирады о том, почему именно тебе должны отвалить солидный куш на издание книги. Не хочется, а придется. Я надеюсь, что Гена сделает все сам и мне придется просто махать головой в знак согласия с ним. В моей голове хаос: я даже не смогу сейчас сложить два плюс два, не говоря уже о том, что мне нужно объяснять кому-то причину необходимости денег.
  Вообще, просить деньги на любой свой проект - это унизительное занятие. Ты больше напоминаешь клоуна на арене цирка, которому нужно, во что бы то ни стало, рассмешить публику - ты должен довести себя до предсмертного состояния, но должен вызвать их улыбки. Тоже и здесь: плачь, смейся, ври, обманывай, вводи в заблуждение, обещай невозможное, но получи деньги. Это схему мы проворачивали с Геной миллион раз: просишь, обещаешь золотой горизонт, а потом, как получится. Зная хитрожопую натуру Гены - вариант безотказный. Я прекрасно помню то время, когда у Гены не было денег на солидный костюм, не то, что на пачку 'Собрания', которые он сейчас курит. Тогда Гена создавал настоящую иллюзию, а мы получали свои бабки на проект и спокойно их разбазаривали, пропивали и вкладывали в другие авантюры. Выкручивались и потом опять просили деньги, и так по кругу. Верили не нам и моему таланту - верили в наши 'сказки', которые, как и все сказки, заканчивались счастливым концом. Мы блефовали от начала и до конца, от первого и до последнего слова и, порой, сами верили в свои слова...Сегодня в нашем заблудшем путешествии появился новый денежный свет в конце тоннеля, и настало время вновь блефовать. Правда, козырей в наших рукавах не было, кроме самоуверенного состояния после кислоты. Но я знал, что Гена что-то придумает и, что этот день подарит нам новую надежду на хорошее продолжение истории, мне не придется опять садиться за свой ноутбук и писать очередную книгу. Я верю, что господь пожалеет меня и мне не придется работать. Пожалеет, и я буду живой, как после своего наркотического залета прошлым вечером. Пожалеет, снискав мне оную жизнь в этом бренном мире... Ведь я его такой нерадивый, но все еще любящий сын, который в очередной раз запутался и вместо пути, который ведет к его храму, сворачиваю в иную сторону в поисках дешевого виски-бара...
  На летней веранде паба, которую по какой-то непонятной причине в такое время года - апрель как-никак, уже открыли, сидели двое, хорошо знакомых мне субъекта: Гена и торчок, который в столичных тусовках считается богемой и имеет богатые связи в мире денежных кошельков Киева. Однажды, мы с этим парнем имели одно темное дело - толку было мало, но печень мы все втроем, включая Гену, подорвали капитально. Гена сидит в больших солнцезащитных очках, что в такую туманную погоду выглядит, как минимум, по-идиотски. Оба потягивают что-то вроде апельсинового сока и ведут сто процентов светские беседы. Из колонок паба разрывается MUSE со своим 'Uprising', что, несомненно, добавляет им обоим боевого виду. Заприметив меня, Гена на порядок оживился и даже приподнялся из-за стола, начав хаотично зазывать меня рукой. Говорим банальное 'привет', 'как дела?' обнимаемся, пожимаем друг другу руки и усаживаемся за стол.
  - Видок у тебя Гена, конечно, не комильфо, - сразу подмечаю я. - Ты, нахрена, очки напялил, сейчас же дождь начнется?
  Гена спокойно приспускает свои 'RayBan', которые открывают мне панораму на полностью опухшие и красные глаза Гены, за которыми даже не видно зрачков.
  - Твою мать, - успеваю я только подметить.
  - Ты на себя посмотри 'герой', - тут же отбивается от моих нападок Гена.
  - Что хорошо тусонули на днях? - включается третий.
  - Это, кстати, Паша, - сразу водит меня в курс дела Гена. - Ты должен его помнить...
  - Да-да, помню, - по формату отвечаю я. - Так, а где твой 'мегаспонсор'?
  - Обещал, что скоро будет. Ты главное не суетись, мало ли чего. Олигархи люди со своими странностями, так что говори мало и по делу.
  - Слушай, Гена я ничего не хочу говорить.
  - Так не пойдет: придется пару слов кинуть, хотя в основном беседу буду вести я и Паша. Ты больше так, для солидности...
  - А он в курсе дела? - сразу перебиваю я Гену.
  - Ну, в принципе, да. Правда, для уверенности придется все еще раз объяснить.
  - Да не переживайте вы так, - вновь влезает в наш разговор Паша. - Деньги у него наготове: он уже хочет вложиться в ваш проект, иначе бы он сюда не ехал.
  - А чего 'паб', а не ресторан или офис? Что-то это не похоже на поведение 'олигарха', -удивляюсь я.
  - Он сам выбрал место, - вновь успокаивает меня Паша.
  - Да не кипятись, Лёш. Все будет ок! - напоследок говорит Гена
  Где-то минут 15 мы еще сидели особо без дела и томно пили свой сок, рассматривая улицу и прохожих. Но вскоре наши взгляды и поведение быстро активизировалось - через дорогу паркуются одновременно три черных 'Рендж Ровера': оттуда неспешно выходят несколько упакованных в костюмы 'шкафа', которые вначале осматриваются по сторонам, затем подходят к третьей машине и открывают ее дверцу. Оттуда появляется, судя по всему, наш 'олигарх'. Вид у него такой себе: синие джинсы, белые шузы и розовая футболка с каким-то дурацким принтом.
  - Слабо что-то он похож на олиграха, - спокойно говорю я Гене и Паше.
  - Лёш, потом. Все потом. Не забывай: мало и по делу, - бросает Гена.
  С каждым шагом, который приближает к нам нашего олигарха, нам приходится сами подниматься из-за столов и светить улыбками, как минимум, на миллион, причем не гривен. Первым выдвинулся Паша: он аккуратно обошел наш стол и выскочил навстречу гостю. Они поздоровались, с улыбками перекинулись несколькими фразами, а затем подошли к нам.
  - Вот, как я и говорил: писатель и продюсер, - начинает Паша. - Это Гена, а это творческое дарование, Алексей Галлер. Они, собственно говоря, и хотели тут кое-что обсудить...
  - Слушай, давай они сами Паш, а ты пока отдохнешь и выпьешь чего-то, ок?! - говорит человек с ярко зелеными глазами и спокойным голосом наперевес, что, безусловно, располагает уже с первой минуты.
   - Ок, вы, что будете? - спокойно спрашивает Паша.
  Гена тут же бросает невнятное 'повтори', а наш гость остановился на пиве 'Гиннесс' и спокойно присел за столик, предварительно пожав нам с Геной руки.
  - Меня зовут Виталий Владимирович, если вам Паша не говорил.
  - Очень приятно, - кидаем мы с Геной на пару.
  - Можно, кстати, просто Виталий, - на этой фразе наш новый знакомый достал пачку сигарет и неспешно потянулся за одной. Не успел он приложить фильтр к губам, как Гена замаячил перед его лицом зажигалкой с горящим пламенем.
  - Спасибо, - затягивая в себя первую порцию дыма, говорит Виталий. - Если честно, я бы сюда никогда не приехал, если бы не ваше резюме, - указывает он горящей сигаретой в мою сторону.
  Мы успели с Геной только переброситься ничего непонимающими взглядами и вновь пристально продолжили слушать олигарха:
  - Твоя книга меня впечатлила в свое время. Я многое почерпнул оттуда и скажу, она меня многому научила.
  - Спасибо, - сухо отвечаю я.
  - Он умеет взять за живое, - кидает в мою сторону Гена.
  - Так вот, Паша сказал, что вы, якобы, хотите её переиздать - я не против, деньги у меня есть. А какие гарантии, что люди вновь начнут опять ее читать? Обычно 'пипл' хочет 'хавать' новую еду, а не забрасываться старым кормом.
  - У нас тут все продумано, - уверенно заявляет Гена. - Мы берем огромный тираж, делаем мощную промо-акцию с намёком на то, что книга уже взорвала книжные лавки и головы людей. Показываем Лёшу успешным писателем, приводим его в нужный вид...А самое главное - распускаем слухи, что скоро выход мегабестселлера от Галлера - все, читатель в нашем кармане.
  - Как у тебя на словах-то лихо выходит! А если проект не выгорит, вы чем отдавать бабло будете? Паша, успел намекнуть мне, что у вас с деньгами туго.
  - Паша преувеличил, - быстро отбивается Гена от этой нападки. - Деньги нужны, но гарантии железные.
  И тут я понимаю, что началась жесткая авантюра в исполнении Гены, который нагло врёт, и у которого за спиной детройтская мафия и жена, которая требует развод и половину имущества, которого, кстати, у Гены нет. Но, похоже, Виталий ему верит или делает вид, что верит - честно, не понятно...Пока они обсуждали, какие-то деловые мелочи без которых этот проект не состоится, в их разговор вмешалась музыка из динамиков паба - БИ-2 вырванными кусками текста попадали ко мне во внутрь и я просто ушел из этого разговора. Спокойно пил свой сок, принесенный Пашей и смотрел куда-то вдаль, мимо всей суеты и бравурного движения прохожих... '1000 миль у меня за спиной', - ловлю я последнюю фразу фронтмена группы Лёвы, который тонко вытягивает ноты по ту сторону пластмассы.
  За моей спиной намного больше миль: жизни, разочарования и надежд. Эта хорошая попытка быть в этой системе координат вечно движущейся точкой в надежде не остаться без надежды. Быть человеком с блефом внутри, в ожидании 'денежного чуда' и попыткой убежать от себя с клятвой поменять все с завтрашнего дня. Я так и сделаю - поменяю все, только в следующей жизни. Вот запустим, по новой этот проект, откатаем бабки и все - конец страданиям. Я начну новую жизнь...Я буду новым человеком, вне системы координат без этой суеты и не буду качаться над пропастью, как псих, в ожидании новой надежды. Я все поменяю от и до... Все. Уеду отсюда и устрою новый формат своего существования...Я... Ах, кого я тут обманываю? В лучшем случае, всё закончится просто моей смертью в виду алкогольного угара, и в лучшем случае, ко мне на похороны придет Гена и гробовщики, которые меня погрузят в яму.
  Когда эта картинка стала быть полноформатной и обретать четкие рамки меня настигла фраза:
   - Тогда по рукам. Дальше будем думать, что с вами делать, - с улыбкой отвечает Виталий. - Надеюсь, что эта встреча принесет нам в будущем очень много пользы.
  Я даже не понял, как так случилось, что за пару десятков минут мы получили солидные деньги на издание книги и расположение этого парня? Я, как в тумане, пожимаю Виталию руку, говорю, что не разочарую его. Потом еще несколько слов - общая формальность...Охранники ведут его обратно к машине, а мы провожаем его своими взглядами. Это случилось! Черт, мы это сделали! Только сейчас я реально осознаю, что происходит, и мое сердце начинает сумасшедший марафон ударов с необыкновенной скоростью. Три внедорожника скорым темпом уезжают в своем направлении, а мы не отрывая взгляд, провожаем их вдаль.
   - Не благодари, - спокойно говорит Гена, закуривая сигарету.
  - Не буду, - отвечаю я ему.
  - Я же вам говорил, а вы мне не верили - дело в шляпе, - пафосно заявляет Паша.
  - Всё! Отдыхать! - говорит Гена, не обращая внимания на фразу Паши. - Блин, я думал, полжизни отдам за этим разговором. Реально, крутой чувак.
  - Виталий Владимирович, слов на ветер не бросает, - подытожил Паша.
  - Хрен с ним, - говорю я без особого энтузиазма. - Гена, держи меня в курсе событий, а я полетел домой.
  - Ты на такси?
  - Метро... - отвечаю я ему.
  - Ладно, - хватает меня Гена. - Мы тут с Пашей еще коё-что перетрём. Будут новости - наберу тебя.
  - Ок, - прощаюсь со всеми и двигаю на выход с чувством выполненного долга.
  В воздухе витало чувство дежавю и реверанса. Это было сложно объяснить, но еще сложнее было с этим находиться в одном теле. Мне нужно было больше кислорода и больше свободы. Мне не хватало самого себя и пока я шел к метро, казалось, что я этого просто не вынесу и брошусь прямо с платформы под поезд...
  Вот, что делает с человеком жизнь в стиле 'дешевый гедонизм'. Если пытаться получить все счастье разными способами, результат будет более, чем печален. Но ты этого не замечаешь, пока не подойдешь к этому впритык. Пока не посмотришь этому чувству в глаза, и от этого взгляда тебя не стошнит. Мне сложно понять, почему я пошел именно таким путем, но мне ясно только одно: я не владею собой...У меня нет самого себя: я не знаю какой настоящий, я не знаю, что мне нужно на самом деле и в чем смысл моего существования? Я исчерпал себя очень рано и сейчас моя жизнь напоминает рефлексы и конвульсии, которые возникают из-за внешних раздражителей: денег, друзей, баб, алкоголя и наркотиков. Я машинально встаю утром и, в отличии от других, не бегу и не воюю за социальный статус или сумасшедшие деньги, я просто терзаю себя и всех вокруг, выставляя их посмешищем перед другими, будучи сам, при этом, в счастливом гриме клоуна. Боль, разочарование, пустота - это абсолютно нормальные ферменты, которые присутствуют в моей крови и разгоняются по телу сердцем, превращая меня в центр страдания. Я глобальная пустота и вселенная не имеющая близких планет. Я чужой в чужом мире. И все, что у меня есть, меня не волнует, ведь все, что я имею, я имею для комфорта других.
   Привет, я нигилист XXI века и я опасней любого террориста, потому что у меня нет веры! Мне не за что умирать, у меня нет ценностей, ведь я и есть ценность. Меня нужно бояться, только потому, что я не имею авторитетов и правил: все законы и правила моей жизни меняются ежесекундно, и ты можешь увидеть сейчас меня одного, а завтра - другого. Я не испытываю ни одного нормального чувства, как простой смертный. Сотни людей обожглись и сгорели пытаясь меня изменить, еще больше меня ненавидит, потому что я единственный человек, который улыбается, когда страдает и не боится умереть не увидев, как вырастут его внуки, которых у него никогда не будет. Я не привязан ни к одной социальной или человеческой догме, кроме себя. В общем, я реальная угроза системы, иеговистов, масонов, политиков, дураков и прочего отребья, которое создает наш с вами мир... Привет, я нигилист XXI века и чем я действительно лучше всех остальных - я не боюсь об этом говорить...
  - Алло, привет! Узнал? - это женский голос настигает меня из мобильного телефона в шаге от входа в вагон метро.
  - Ммм, нет! - отрицательно отвечаю я ей.
  - Алена, загородный ресторан и все такое...
  Вспомнил - глупышка, с которой я недавно завтракал. Симпатичная блондинка с жутко низким интеллектом, но это не суть.
  - Припоминаю, - держу я интригу между нами. Это очень полезно с девушками не раскрывать все карты во избежание свадьбы, детей, развода и остальных глупостей, в которые любят играть современные мужчины и женщины.
   - Так, если припоминаешь нужно освежить твою память - приезжай ко мне, будем лечить твою амнезию.
  - Заманчиво. Оказывается, иногда полезно забывать такие вещи, - в ответ женский звонкий смех
   - Так ты приедешь? - сквозь смех продолжает говорить Алёна.
  - Куда ехать?
  - Боже, да у тебя реально проблемы с памятью! Печерск. Записывай адрес. Жду.
  Выключаю телефон, сворачиваю на противоположную платформу. И эта страница тоже в прошлом.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Избалованный ребёнок
  ...Мы не стали оттягивать неизбежное - просто переспали. Никаких прелюдий, наигранности, фальша - только эмоции, только секс. Она знает в этом толк - поверьте мне. Ничего лишнего: отчеканено каждое движение и каждая секунда. Тебе ничего не нужно делать - лежи и наслаждайся. Вы думаете эта квартира заработана на ее кровные, эта шикарная спальня, эта плазма в спальне? Чушь! Она делает в постели с вами такое, от чего вы теряете голову - и за это можно платить. Хороший секс стоит хороших денег. И не нужно говорить, что качественный секс бывает, когда люди любят друг друга. Практика и только практика с разными партнерами дает настоящий результат. Мне даже страшно представить, сколько у нее было партнеров, и какой я в этом списке? И даже этого мало, чтобы быть профи...Она первая за последнее время от кого у меня внутри взрывается фейерверк...
  Я не знаю, кончила ли она? Обо мне речь вообще не идет... Ее голубые глаза наполнены удовольствия - значит не все потеряно. Мы лежим молча, ласкаем друг друга, мечтая каждый о своем. Хорошо, что мы сейчас ничего не говорим - мне, лично, нечего сказать. В некотором смысле, я пустой.
  Я ее совсем не знаю и чувствую от этого, некий, страх и в тоже время интригу, что будет дальше. Хотя ясно одно - я скоро уйду отсюда. Жутко хочется спать и мой организм наперебой с моим чувством здравого смысла борется друг с другом. Если она сейчас скажет мне идти на выход - это будет печально. У меня нет сил куда-либо идти. Попросить остаться я не могу - это не по правилам. В такие моменты понимаешь, зачем нужен 'sweet home' и дорогая жена. С помощью них можно формально решать все проблемы. Нужно было бы и мне обзавестись такими нехитрыми вещами: женой, а не секс-партнерами, уютным домом, а не логовом и стабильным рабочим графиком, чтобы не было время на все эти глупости и ерунду, которые не дают мне жить. Мелочь, но теплая постель и еда больше, чем раз в день, причем вкусная еда - это некий минимум, который сделал бы из меня среднестатистического, нормального человека. Наверное, таким, каким я был в детстве. То самое святое время, когда я был избалованным ребенком...
  В своем далеком детстве у меня была и теплая постель, и вкусная еда, и даже обильное женское внимание, правда, только от одной женщины - от моей мамы. При этом, оно было настоящим. Не смотря на то, кем я был или кем я стал. Были ли у меня деньги на кармане или я был пуст как внутри, так и снаружи - она меня любила.
  Её любви хватало, чтобы считать, что этот мир идеален, а люди не полное дерьмо.
  Её любви могло хватить для того, чтобы мой закоренелый пессимизм сменился на зрелый оптимизм.
  Её любовь не имела границ, размера и форм.
  Её любовь была вселенной, в которой я был маленькой беззащитной планетой, согревался её солнцем и был окружен плотным астероидным кольцом защиты.
   Её любовь превращала меня в нечто больше, чем я был сам...
  Но в тоже время, её любовь взращивала во мне отравленные корни эгоизма, которые проросли в моём сердце, выпив его до дна. Она сделала всё, чтобы я больше не смог признать никакой любви, кроме той, которая выглядит безоговорочной и бескорыстной...Я избалованный ребёнок ненавидящий всех женщин, который хочет их всех одновременно. Я, вряд ли, в чем-то виноват только потому, что хочу тепла и ласки, не говоря сегодня о том, какую вершину я покорил. Я хочу секса, не смотря на свой статус и положение в обществе. Будь я сегодня популярен, а завтра всеми забытый - я хочу, чтобы она сказала мне, что обожает меня больше любых других мужчин. Я не хочу думать: достоин ли я её - я просто должен знать, что она достойна меня. Я прошу не так много: понять меня и осознать меня, таким, каким я есть. Так, как это делала моя мама...
  Я не познаю больше любви, потому что их любовь хочет, чтобы я был постоянно на первом месте в обществе, где я чаще на задворках. Поэтому вернуть себе теплую постель и вкусную еду, да черт бы их побрал, просто понимание и поддержку, я смогу только за первое место в жизни и за хорошие бабки...Поэтому я и выбрал поехать к Алёне, а не стал искать кого-то идеального и на всю жизнь. Идеальный и на всю жизнь для себя - это я. Всё остальное: постель, интрига и создание видимости отношений только на один день и только с теми, кого не знаешь ты, и с теми, кто не знает тебя. Точка...
  Я хотел бы верить в другую жизнь для себя, но я уже большой мальчик, хотя и избалованный. Когда-то я перестал верить в Деда Мороза, сегодня я перестал верить в идеальные семьи и хороших жен и мужей. Я не хочу, чтобы моей женой или матерью моих детей была Алёна. Она может делать минет хоть на космическом уровне, но всё вышеуказанное ей никогда не подастся, в силу отсутствия ответственности и воспитания, которое обошло её десятой дорогой. Поэтому мы и выбрали быстрый и качественный секс, а не общий быт, детей, ипотеку, машину в кредит, скандалы, измены и развод. А потом детей наших детей, их быт, их ипотеку, их машину в кредит...ну и дальше вы поняли... Нам достаточно лишь одного, и от этого мы остаемся вполне самодостаточными людьми вместе с теми, кто строит эту адскую спираль.
  Под эту канву мыслей, я сам не заметил, как отключился и крепко заснул. Заснул в её объятиях, под её биение сердца, которое прорывалось изнутри. Оно дарило мне далекое воспоминание моего детства и того, как я засыпал на руках у своей матери отсчитывая удары её сердца. Тогда я был избалованным ребенком, и это чувство никуда не делось...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Мужчины любят напиться, девушки любят выпить
  Я нехотя поднимаюсь под звуки дверного звонка, который разбудил меня в этот день раньше, чем обычно. Вчера, я целый день был в трансе: проснулся у Алены к часам 11 и толком не поняв в чем суть, поехал домой, где также не смог прийти в себя и просто опять отключился. Не смотря на все это я, откровенно говоря, не выспался.
  - Иду, блин, иду! - кричу я с коридора уже явно ненавидя того, кто трезвонит в дверь.
  Натягиваю на себя футболку и уже начинаю открывать дверной замок...Блин, Гена.
  - Какого черта тебе надо?
  - Скажи, ты хоть когда-то рад меня видеть? - негодует Гена стоящий на пороге.
  - Как ты в подъезд попал, там же домофон?
  - Бабка какая-то открывала дверь - я проскочил, - радостно отрапортовал мне Гена.
  - Проходи, что с тобой поделаешь!
  Гена, весьма шустро, вбежал в холл, наверное, так, как он это сделал несколько минут назад в подъезде, и не снимая обуви, прошагал на кухню.
  - Блин, а у тебя ничего не поменялось, Леш. Хотя нет, прости, поменялось: магнитики новые появились на холодильнике, - заливается он от смеха.
  Я захожу на кухню и сначала даю подзатыльника Гене, который сидит на стуле, после чего беру с самого холодильника томатный сок и кусок засохшей пиццы, которая уже неясно, сколько дней стоит в нем. Гена, видимо, почувствовав себя, действительно, как дома достал сигареты и уже хотел затянуть одну...
  - Гена, твою мать, - кричу я на своего друга.
  - Что? - недоумевает тот.
  - Да нихера. Все ок! Ноги, блять, только на стол забрось и все будет ништяк! - вычитываю я Гену.
  Гена, который видимо до сих пор не понимает, что он делает не так, смотрит то по сторонам, то на себя, но ничего не находя опять принимается поджигать сигарету.
  - Тут не курят, - вырываю я рукой сигарету с губ Гены и бросаю в раковину.
  - Блин, тоже мне, - продолжает негодовать он.
  - Какого ты так рано?
  - Так я что? Я сам жертва обстоятельств. Мне Виталий Владимирович с утра позвонил, сказал, что есть дело, - оправдывается Гена, невинно глядя мне в глаза.
   - И?
   - Так что 'и'? Нужно сегодня будет кое-чем заняться, причем щепетильным.
  - 'Щепетильным'? Гена, не темни.
  - Короче, Лесков попросил 'выгулять' его племянницу, - говорит мне Гена, а вскоре добавляет. - Лесков - это фамилия нашего олигарха.
   - Я в курсе, - отвечаю я ему и начинаю понемногу прожевывать кусок пиццы, которая, кстати, оказалась не такой и давней, как я ожидал.
  - Ты ее хотя бы разогрел, - брезгливо замечает Гена.
  - А чего мы? Что у племянницы олигарха нет бойфрэндов и нахлебников, которые готовы погулять с ней? Я, как понимаю, она же совсем юная, раз он просит нас ее 'выгулять', а мы с тобой не первой свежести. Мы же в музей с ней не пойдем...
  - Не волнуйся, - перебивает меня Гена. - Там уже все решено. В принципе, можно жить и можно дружить. Сначала, идем с ней куда-то поесть и посветить фейсами: ресторан, бар или кафе. Потом торговые центры, молы, шопинги и прочая бабская херня. Ну а на вечер в клуб - будем отрываться по полной. Виталий все оплачивает, - договаривая последние слова Гена, разгорается настоящим азартом, в предчувствии легких денег, которые он готов сначала сэкономить на племяннице, а потом замутить.
  Деньги были действительно легкими: провести время с 17-летней девушкой потребительского характера, без особых интеллектуальных запросов и дурными молодежными манерами - все выглядит просто. Главное: не быть унылым, быть в тренде и не вести себя, как чмо. Последний пункт, практически, архисложный: у современной молодежи слишком тонкая грань между 'чмом' и не 'чмом', и не скатиться в первую плоскость очень сложно. Не так давно, я общался с одной молоденькой 'мажоркой' из какого-то столичного вуза. И как оказалось, вся её группа, факультет и курс поделены на: чмо, лохов и, вполне, нормальных ребят. Сначала мне казалось, что все зависит от статуса твоих родителей и их заработка, но как потом выяснилось, многие весьма небогатые молодые люди были, например, 'в тренде', а ее подруги частенько бывали 'отстоем' и 'лохушками'. У них слишком сложная философия, явно сложнее, нежели философия периода Ренессанса. Поэтому угодить племяннице олигарха в этом пункте будет непросто.
  Сначала нам предстояло на своих колесах забрать ее со съемной квартиры. Меня, реально, удивил тот факт, что племянница Лескова живет на съемной квартире, без охраны и в свое удовольствие. Хотя, как потом объяснил мне Гена, все у них просто: племянница - заноза, её поведение - головная боль Виталия, тратить на нее деньги и время с охранной - бессмысленно: время уже не то. Короче, по всем канонам жизни мы были обязаны не давать знать о существовании племянницы Виталию в этот день и занять чем-то ее родственницу. Хотя, с другой стороны: это была еще и проверка. Нам доверили весьма родного человека и, если мы не справимся с таким заданием - делать нам на ниве бизнеса Лескова нечего. Таким образом: он проверял к нам свое доверие и возможность быть с нами бизнес-партнерами.
  В салоне машины, через полтора часа нас было уже трое: Гена за рулем, я на переднем сиденье...и она. Сидевшая сзади девчушка выглядела на все 20, если не больше. Высокая, окрепшая физически брюнетка с тянущимся и невыразительным голосом. Только ее первая фраза: 'Привет, меня зовут Юля', - как будто, оплела мои уши тянущейся жидкостью, которая скапывала на мое тело. Гена, судя по его лицу, отреагировал на появление Юли более приятно. Он, вообще, любитель молодого мяса. А Юля была, именно, молодым мясом. Одетая по всем законам секс-приманки: короткая юбка, из-под которой выглядывали стройные ножки большие ботфорды, розовый свитер с белым воротником от рубашки, который неплохо подчеркивал форму и размер ее груди и косметика дающая понять, что она в поисках свободного самца.
  Мы выбрали самое неудачное место, где можно было позавтракать в это время: точнее, она выбрала самое неудачное место. Суши-бар! И все! От этих двух слов идет железная, отвращающая меня от еды аскома, которая плотно усаживается в моем желудке и имитирует присутствие в нем сырой рыбы или морепродуктов приготовленных на восточный лад. Если бы не водка в суши-баре и салаты с закусками, меня бы ждала голодная смерть, ведь все с кем я знаком и посещаю ресторации, обожают суши-бары. Это дань моде, которая диктуется не понятно кем и не понятно откуда. Это целая традиция, культурная ниша, которую заполняют все у кого доход выше или на уровне офисного планктона. Нет, я истинно верю, что где-то в Японии, суши - это действительно культура и традиции, но у нас это дешевое позерство, которое выгодно покупается нашим затурканным потребителем, который идя с работы, мечтает не о домашней еде, а о нескольких кусках сырой рыбы с рисом...И пусть подавятся те, чьи чувства я обидел!
  Обстановка в японском ресторане и за нашим столиком была ожидающей. После того как нам принесли две порции роллов, два сока, салат и графин с водкой, Юля стала тут же фотографировать на свой планшет содержимое стола, не давая начать трапезу. После удачной фотки, которая получилась с десятого раза, мы с Геной очень пристально наблюдали за девчушкой, которая 'заливала' эту фотку в инстаграм. Вскоре, под их монотонную игру деревянными палочками в руках и чавканье Гены в мою сторону, приходилось выслушивать гневные тирады Юли о том, что соевый соус недостаточно острый, а вай-фай, простите, полное 'говно'. Но больше всего ее оскорбляло то, что у Гены порция была больше, чем у нее.
  - Выпей немного и расслабься, - не с того, не с сего пальнул я. Стоило только видеть, как поменялось лицо Гены, и как последний кусок суши застрял у него в горле, упорно не желая проходить далее к пищеводу. Скажу честно, я тоже понял, что моя последняя фраза была, явно, не к месту и сказана не тому человеку.
  - Я не пью. Я вообще презираю девушек, которые пьют - они лохушки, - очень искренне выразилась Юля.
  - Да-да, - тут же промямлил Гена. - Если девушка пьет - это провал.
  И тут я подумал, что если мужчина пытается поддержать девушку в том, в чем кардинально с ней не согласен, да еще и едя суши с ней - это, по умолчанию, провал.
  - Унылые что-то вы, - возразила нам Юля.
  - Так, неделя тяжелая Юленька, понимаете!? - возразил Гена к 'пониманию' нашей юной подруги.
  - Прям, как у моего дяди Витали: нет ни времени, ни желания, ни нормального способа жизни. Только бизнес в голове, а зачем ему этот бизнес, спрашивается, если жить все равно толком не умеет?
  - Ну, так каждому свое, - опять отвечает Гена, при этом, пинает меня своей ногой под столом, явно намекая мне на то, чтобы я включился в разговор.
  Я сначала неспешно выливаю содержимое своей рюмки вовнутрь, затем наматываю на свою вилку салат, и только немного прожевав его, замечаю:
  - Если кто-то не будет делать дела и бизнес, исчезнут ваши суши-бары, да и вообще весь ваш мир.
  - Суши-бары будут всегда, - кричит мне Юля, успевая еще и пролить немного соевого соуса на стол. - Тут вкусно.
  Эта фраза понемногу, но уверенно вызвала у нас с Геной на лицах очень смешные гримасы. Лично, как я сдержался, чтобы просто не рассмеяться прямо ей в лицо, не понимаю... Потом было еще и ее короткое:
  - Ну, я так думаю, - что вызвало не менее смешные реакции у нас, правда, это уже было не так весело, как предыдущая фраза.
  С той же детской наивностью Юля рассказала нам о своей жизни, друзьях, которых, как оказалось, у нее вагон, своих занятиях, которые не выходили за пределы потребительской чепухи, и еще о родителях, которые погибли в автокатастрофе. Нам сразу стало как-то неловко с Геной, но глядя на ее лицо, которое не вызывало и тени сожаления о случившемся, то ли потому что через килограммы макияжа этого не просматривалось, то ли от того, что внутри у нее пусто и зябко, как в колодце - мы перестали особо переживать.
  Я не знаю, сколько прошло времени с момента нашего захода сюда - лень было доставать телефон или спрашивать кого-то; одно я знал точно: мне не хочется на улицу - погода там была, далеко не прогулочная. Поэтому, так мы и сидели: молча, перекидываясь фразами, поглядывая в окно. Сидели и не торопили друг друга. Иногда Юля спрашивала у нас с Геной, как пишется то или иное слово, видимо набивая что-то в соцсетях, а мы как всезнающие оракулы отвечали ей...
  Скажу, что шопинг в одном из торговых центров был не более весел, нежели просиживание в суши-баре...хотя Гене и Юле было, определенно, весело. Суть шопинга этого молодого дарования была в том, что она хочет все и сразу, поэтому мы покупали все и сразу. Правда, стоит сказать, что среди тонн разных шмоток, которые мы волокли в пакетах за Юлей, мы оказались, также, не обделены ее вниманием. Гене достался крутой шерстяной свитер известного британского лейбла, а мне модные коричневые шузы и футболка с принтом британского флага.. Вообще, она была добрым созданием. Глупым и добрым. Это многое смягчало в ее минусах и делало их не такими явными.
  Потом нас ждали: кинотеатр, кафе, боулинг, каток, на который я не пошел. Еще был массаж, на который уже не пошел Гена...И клуб.
  Сразу появились и пригласительные, и силы у моей компании, которая ныла целый день, что сил ни у кого не осталось. Выглядели они бодро и готовыми гудеть еще ночь напролет...Я уже был в своих новых шмотках, которые щедро получил с 'барского плеча', а в голове гудел на всех басах техно, что приводило нас троих в непонятную систему движений. Сняли стол, заказали вискарь и кальян, взяли что-то выпить Юле и начали прожигать вечер. Поскольку, только Гена ощущал себя среди всей этой своры малолеток в одной возрастной категории, то и прыгал он на дэнс-поле за нас двоих. Местами приходилось следить за Юлей: бегать и искать ее по клубу, отбивать от активного мужского внимания сия заведения и объяснять каждому засранцу, что у него будут проблемы. И все было бы хорошо, но в какой-то момент все пошло далеко не по плану...
  - Где Юля? - спрашиваю я у Гены, лицо, которого напугано так, будто он увидел приведение или Виталия Владимировича.
  - Она там, я...
  - Гена, яснее: куда она подевалась?
  - Она ко мне начала приставать. Просто вцепилась меня и начала лизать, как сумасшедшая. Она невменяемая, Леш. ОНА НЕАДЕКВАТНАЯ! - кричит Гена.
   - Под наркотой?
  - Похоже, что да! - испуганно отвечает Гена.
  - Блин, вот так расклад, - недовольно замечаю я. - Пошли ее искать, чего ты стоишь?!
  Мы рванули с Геной рыскать по всему углам этого притона, а результата не было. Телефон молчал. Потом кто-то взял трубку и сказал сквозь ревущие динамики: 'Пшел, нахер!', - голос мужской, и это меня нехило напугало. Правда, если думать логически, то звуки доносившиеся с телефона четко говорили, что она еще здесь. Кто знает, чем бы закончился этот вечер и встретили бы мы с Геной рассвет, если бы не счастливый случай?!
  Юля сидела с какими-то быками на кожаных диванах за столом, а те откровенно ее лапали и стеснялись этого. Видно, что она уже не только не понимала, что происходит, но и с трудом держалась в сознании. После недолгого консилиума с Геной решили силой отбивать Юлю у этого быдла...
  - Ребят, нам бы девушку с собой забрать - ей домой пора, - начал вещать я этим дегенератам.
  - А ты кто такой? Она тут с нами хорошо проводит время, а ты все портишь. Правда, Женя? - спрашивает мудило у Юли-Жени у себя на руках.
  - Послушай, во-первых, ее зовут Юля, во-вторых, не хочешь проблем - отпускай ее с нами, нам ее домой еще везти, - не угомоняюсь я.
  - Ты? Проблемы? Ты хоть знаешь, баран, с кем сейчас беседуешь или тебе внятно объяснить? - взвелся уже другой собеседник.
  Стоит ли говорить о том, что все шло к обычному пьяному мордобою. Мои ладони весьма рефлекторно стали сжиматься в кулаки и, кажется, я уже входил в самый настоящий раж не допуская обратного пути развития событий. Правда, я романтик, а не боец и это, увы, многое меняет. Мне, как минимум, придется здорово отхватить, а я не хочу летать по клубу собирая остатки себя. В лучшем случае, нас успеет растащить охрана и в этой суматохе мы успеем схватить Юлю и просто бежать, куда глаза глядят, даже оставив на стоянке 'Порш'...Минута за минутой отделяют меня от того, что вскоре будет больно...Это был бы триумфальный конец, если бы не Гена.
  Не знаю, какого черта, он придумал, но он подошел к быдлу за столиком и начал весьма продолжительно что-то объяснять одному из них, при этом постоянно показывая на свой телефон. Честно, в какой-то момент мне показалось, что Гену просто сейчас вынесут из-за стола вперед ногами, но...Дипломатия - великая вещь. Буквально, через пару минут два быдло-боя берут Юлю и отталкивают ее к Гене. Я быстро подхватываю вместе с ним невменяемую девушку и мы втроем двигаем на выход. Сквозь затихающий рев динамиков я слышу за спиной: 'Предупреждать же надо, а то такими кадрами разбрасываетесь'. Не оборачиваясь, идем на улицу. Даже выйдя с этого проклятого места Гена не дает сбавить шаг и постоянно подгоняет меня фразой: 'Быстрее, твою мать', и только, когда мы приблизились к его 'Порше', он дал возможность немного отдышаться.
  - Что ты им такого сказал, что они вот так, просто, отдали нам Юлю? Я думал все - драка заказана, - с неистовой задышкой, спрашиваю у Гены.
  - Заказана, блин. Папа все разрулил! Пришлось этих лосей припугнуть: сказал, что девушка с ними - дочь Лескова. Поверили, твою мать. Сказал: хотите проблем - ща организую. Все! Как пошептали, блин! - все еще прибывая в эйфории, ответил мне Гена.
   - С ней-то, что делать будем? - показываю я ему на Юлю.
  - Что? Ну, проветрим немного. В таком состоянии ненадежно оставлять ее одну - мало ли, что она там жрала.
  Катались мы до самого восхода солнца. Объездили практически весь ночной город и насмотрелись на разные картинки: одна нелепей другой. Сначала видели в доску обдолбанных ребят, которые поливали себя водой и кричали 'радуга приди', потом пьяную парочку, которая занималась сексом на лавочке, практически в центре города, а вскоре и ментов, которые пили пиво около патрульной машини и смеялись просто до упаду. В тот момент, я подумал, что слишком много идиотизма на один квадратный метр и решил закрыть глаза, чтобы отвлечься, забыться в музыке. Когда я их открыл, мы уже были на месте под подъездом Юлиного дома. Гена дремал на руле собственной машины, а Юля мирно мычала какие-то не членораздельные слова на заднем сиденье и разбавляла это все под конец идиотской улыбкой. Выбора не было - пришлось в одиночку тащить ее к ней в квартиру. С трудом найдя связку ключей в ее сумочке, поднял это горе-дитё на ее этаж и уложил в квартире. Дальше пусть сама...Нашел в Юлином холодильнике минералку сделал пару глотков прямо с бутылки, успел еще заскочить в умывальник умыться и полетел на выход.
  Картина в машине не поменялась - Гена спал.
   - Вставай Гена, уже утро на дворе! - закричал я.
  Гена сначала не понял, что случилось, долго смотрел по сторонам, а вскоре посмотрев на меня и на заднее сиденье, как будто, был в курсе всех событий, спросил:
  - Отвел?
  - Да отвел, куда деваться?! Блин, реально не могу поверить, что этот ад закончился, - подытожил я.
  - Да, было сложно, но мы, все равно, на коне. Кстати, - Гена делает паузу и достает скрученный ком зеленных долларов и отдает их мне.
  - Вот так значит: только после всего, что случилось, ты решился отдать мне деньги?! А сразу не мог?!
  - Успокойся, братишь...Деньги деньгами, дружба дружбой, - с ухмылкой подначивает меня Гена. - Там все честно. Я просто забыл и все...
  - Проехали, - говорю я, полностью исчерпан, чтобы вести подобные разговоры.
  - Выпьешь? - предлагает Гена.
  - А есть что?
  - Обижаешь! - говорит Гена, протягивая из-под своего пиджака бутылку вискаря. - Одолжил у клуба - потом отдам. И на этой фразе мы вместе разрываемся от смеха.
  Здорово тонуть в этом напитке. Мы сидим на тротуаре в шесть утра и спокойно хлещем алкоголь с горла бутылки, радуемся жизни или ее никчемным остатком - плевать. Ведем себя, как полные подонки, презирая все манеры и правила. Делаем вид беззаботных ребят, вне системы и всего, что нас окружает - это здорово. Давно мы так не проводили с ним время. Мы понимали друг друга с полуслова и говорили о своем наболевшем, о том, что долгое время копили в себе, а потом вновь радовались. Это было настолько прекрасно, что когда бутылка оказалась на дне, нам показалось, будто, у нас забрали сказку или прекрасное мгновение.
  Распрощались, чуть не расплакавшись, как будто, отпускали друг друга навсегда. Долго обнимались и обещали никогда не расставаться, а по дороге домой много говорили о планах на будущее, которое было уже не за горами. Если бы мы знали об этом...Одно я знал точно, вспоминая Юлю: мужчины любят напиться и вести себя сдержано и красиво, а девушки любят выпить и творить черт знает что...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Просто формальность
  - Ну что ж господа, браво! Юля от вас в восторге, - говорит Виталий спокойным голосом, стоя к нам спиной и глядя куда-то в окно.
  Пока Виталий не видит наших лиц, мы с Геной очень быстро показали своим выражением друг другу чего нам стоял этот светский раут с его племянницей.
  - Но это только начало. Скажу сразу, что деньги на книгу уже идут полным ходом: есть и свои активы, и те, кто не безразличен к современной литературе. Но это только начало. Как ты говорил Гена? Нужна правильная реклама? Так вот, реклама нужна, но эффективная. Откуда ее брать, ума не приложу. Придется вас показывать людям и говорить что к чему...
  - А интернет? Соцсети? - интересуется Гена.
  - Там, таких как вы...Короче, мы же не хотим раствориться в потоке других авторов, тем более, что Лёша уже был на первых местах, а это ключ к успеху. Играть будем по моим правилам, я хочу, тоже, получить нормальную выгоду с этого проекта...Кроме денег, конечно.
  - С чего начнем? - резво спрашивает Гена, явно умирающий от нетерпения, что еще предложит нам Лесков.
  - Сегодня вечером я устраиваю в своем особняке встречу - будут солидные люди разной масти. Приходите, а ты Лёша должен быть вне всяких вопросов... - последняя фраза была просто отчеканена мне в лицо.
  - Буду. Карету подадите? Или своим ходом? - без энтузиазма спрашиваю я.
  - Да о чем разговор: жди машину ровно в десять вечера - за тобой приедут, - на одном дыхании ответил Виталий.
  - Вот и славно, - заключил Гена. Смысла, правда, в его фразе не было никакого, поэтому мы сразу распрощались до вечера и разошлись каждый по своим делам.
  'Перед тем, как жизнь дает нам шансы - мы всегда задумываемся: брать их или нет, не понимая, что это может быть последний шанс', - отправляю я свой очередной твит. В ответ получаю три ретвитта и ответ на один из них: 'Как дела, философ?'. Кира. Черт, Кира! Сколько я уже ее не слышал, не видел, не знал, чем она сейчас живет? Моя университетская головная боль, которая забрала у меня не один месяц на мои воздыхания, а потом лишь вильнула своим личиком со снежной улыбкой и ушла с другим. Ради приличия, я показал, что не огорчен и согласился на тупую формулировку 'остаться друзьям', в ситуации, когда, по сути, между нами ничего не было - только провальная попытка секса, который закончился тем, что один из нас отрезвел. Без эмоций отвечаю на ее мессэдж: 'Как всегда: поиски смысла жизни и денег на хороший алкоголь)))'. В ответ: ')))Люблю тебя)))'. Приятно, что тебя любят в электронном формате смайликами и символами. 'Взаимно)))', - мой ответ Кировским любезностям. 'Хочу встретиться)))Хочу! Хочу! Хочу!'. Все, что мне остается написать: 'Надо будет что-то придумать. Тоже хочу увидеться)'. Дальше немой молчок, как будто нашего разговора и не было. Итак понятно, что последние слова были сказаны больше для формальности. Это тоже самое, что поехать на тусовку к Виталию - просто формальность: если он скажет дать денег на книгу, то ему их дадут - это и так понятно. Дело в другом: нужно проверить, на что мы готовы, чтобы урвать этот лакомый кусок пирога. Так и здесь: она проверяет, насколько я еще остаюсь зависим от нее и что готов сделать, чтобы увидеть ее. Жаль, что время поменялось. Случился бы этот разговор десяток лет назад, я бы рванул в пропасть под воздействием эндорфина в крови и умер бы на дне этого обрыва с улыбкой на лице. Теперь об этом она может только мечтать. Я настолько независим от чувств, что готов послать ее при любой хорошей возможности, но останавливает лишь клише между нами: '...мы просто друзья'. Терплю, хотя и знаю, что это неправильно, потому что мои святые чувства поимели в лучших позах немецкого порно и потом выбросили на обочину за ненадобностью.
  В этой жизни мы все формалисты, не только Кира. Обвинять ее одну в том, что она поступает со мной, как последняя сволочь, было бы неверно. Так делают многие кругом - это правильная модель поведения в наше время. Если не ты, то тебя. Формализм просто заставляет нас не обращать внимание на многие детали, и говорить обо всем общими фразами. Фразами, не имеющими острых углов и какого-то посыла. Они ни о чем, как и большинство людей. Формализм придуман, чтобы прикрыть наше нищее существование среди тех, кто нас оскорбил или кого оскорбили мы этими самыми общими фразами. Сказал такую фразу тому, кого предал - все в порядке. Соврал кому-то - тоже самое. Не вспоминал о ком-то целую вечность, а потом написал о том, что хочешь безумно его увидеть и все - ты красавчик. Я обожаю, когда люди делают и говорят такие вещи по отношению ко мне - это еще раз убеждает меня в правильности моей теории и делает её безупречной. Я сам люблю говорить по отношению к другим общие фразы, потому что другого большинство и не заслужило. Именно поэтому я не обижаюсь, если мне говорят тоже самое в ответ. Но не стоит перегибать с этим палку, не стоит думать, что кто-то не понимает в чем тут дело?! Понимает! Прекрасно понимает! Не нужно думать, что умнее Вас никого нет. Что умнее тебя, Кира, никого нет. Не нужно всех ровнять по себе. Но я на тебя не обижаюсь, ведь ты об этом совсем не думаешь...Ты вообще редко думала о чем-то. Ты никогда не читала умных книг, лишь те, что продавались на книжных рядах с подписью 'детектив' или 'женский роман'. Ты никогда не о чем не задумывалась. Я не обижаюсь на тебя, потому что ты полностью подтверждаешь все мои мысли по поводу формализма и глупости. Так что, спасибо тебе. Без тебя эта картинка была не такой яркой. Ты просто формальность и иметь таких друзей, тоже, лишь формальность.
  Я еще какое-то время думал об этом даже сидя в машине, которая заехала за мной ровно в десять. Курил и думал о том, что значит для нас весь этот формализм. Мои мысли звучат в ритме 'Wolfsheim' и песни 'Wundervoll', а в этот момент мимо нас текли ровным потом ночные огни. Все сияло и воспламенялось неоновыми огнями витрин и вывесок, что напоминало игру света и, если в этот момент можно было представить что-то прекрасное, то нужно было просто выглянуть в окно. Честно, я даже не хотел, чтобы машина приезжала к месту назначения - сама дорога уже давала повод чувствовать себя невесомо и настолько прекрасно, насколько это возможно...
  Моим желанием не было суждено сбыться. Через несколько минут машина уже парковалась около ворот огромного особняка, который освещал наружный свет. Шум и музыка доносившееся из-за стен особняка давали понять, что большинство гостей уже давным-давно в сборе. Значит Гена уже, тоже, там...Я вышел из машины и взглянув еще раз на дом, подумал про себя: 'Это всего лишь формальность'.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Последняя надежда утопающего
  Музыка лаунж, постоянный смех вокруг и разговоры, люди, которые шныряли туда- сюда в дорогих и очень дорогих костюмах. Ненавящия атмосфера среди гостей и просто ослепительный интерьер - все это было в одном месте. Внутри особняка Лескова. Глядя на свой внешний вид, я понимал, что просто растворяюсь в этой толпе и выгляжу где-то на ровне с прислугой, которая разносила напитки и подбирала пустые бокалы. Немного было не по себе: сковывало чувство неуверенности и легкой апатии, которая наступила, глядя на все вокруг.
  Без лишних колебаний выхватил с подноса идущего официанта бокал с шампанским и прислонившись к опоре лестницы стал ожидать своего часа. За то время, которое пришлось ожидать, пока меня наберет Гена или позовет к себе Виталий, которого я еще не видел, со мной поздоровались десятки неизвестных мне людей. От чего, я не знал? Да меня это и не волновало. Это была еще одна формальность, о которой я уже вспоминал. Со временем все стало настолько однотипным, что я уже ни на что не обращал внимания, впрочем, как и на меня. Все протекало в своем ключе и это успокаивало, казалось, что все так и закончиться ничем толком не начавшись, но это был поспешный вывод.
  Из своры развлекающейся толпы я увидел силуэт очень мне знакомый, и по мере его приближения ко мне, все больше в нем просматривалась фигура Виталия. Когда между нами осталось расстояние меньше метра, было абсолютно ясно, что это он.
  - Лёша! - радостно крикнул Виталий, наконец-то, увидев меня.
  - Да, привет. Как видишь я приехал, - быстро подскочил я к Виталию и пожал ему руку.
  - Так, пошли я тебя кое-кому представлю - твоим реальным рекламодателям и промоутерам.
  - Они точно реальные? - перепросил я его с улыбкой.
  - Реальней быть не может. Успокойся, все сейчас будет тип-топ. Там все уже читали твою книгу, по крайней мере, мне так сказали, а нет, то будет интрига. Короче, релакс.
  - Как скажешь, - спокойно ответил я.
  Виталий провел меня сквозь толпу к небольшой компании, которая стояла в углу огромной гостиной и спокойно попивала свое шампанское. За их разговорами, и нужно судить очень важными, нас они не замечали. Лишь, когда мы приблизились в упор с Виталием, один из них - староватый мужчина с редкой сединой на голове и в светлом костюме, обратил на нас свой взгляд. Потом уже вся компания сделала полуоборот в нашу сторону и начала улыбаться во весь рот, но скорее всего, улыбались они Виталию, а не мне.
  - Вечер добрый, господа, - радостно начал Виталий, обращаясь к стоящей компании. - Как вечеринка? Как настроение?
  - Виталий! - начал один их них. - Что за вопросы? Все супер! Все классно! Ты, как всегда, на высоте.
  - Не праздник, а сказка! - выкрикнула женщина, стоящая в самом центре компании.
  - Вот и чудесно, - ответил всем Виталий, а затем вывел меня рукой ближе к ним. - А вот и мой сюрприз.
  На этой фразе вся компания не поняла, собственно говоря, в чем был сюрприз. Они смотрели на меня так, будто им привели на показ инопланетянина с дальней галактики. В конце концов, когда мои смотрины закончились, все потянулись здороваться со мной, и скорее делали это, снова, лишь из уважения к Виталию.
  - Это Алексей Галлер! Я вам о нем рассказывал. Талант!
  - А! Да-да, помню - это же медийный магнат! - крикнул один из них, улыбаясь мне.
  - Ты что, Коля?! Это же Галлер! Директор крупной айтишной компании, надо бы знать! - попыталась пристыдить Колю та самая женщина, стоящая в центре.
  - Господа, Галлер - писатель - я о нем говорил! - внес небольшую коррективу Виталий. Хотя, честно, я не против быть и медийным, и айтишным магнатом.
  - Мы собираемся переиздать его книгу. Это просто бестселлер. Несколько лет назад ее просто размели с книжных магазинов - теперь, пожалуйста, настало опять ее время. Надо бы, господа, помочь в новой раскрутке этого проекта. И я знаю, что вы мне поможете в этом. Да и не только мне, но и Леше.
  В этот момент, наша компания стала очень живо обсуждать идею озвученную Виталием, и стоит признать, на принятие решения у них ушло меньше минуты. Все единогласно решили помочь таланту Галлеру в его непростом решении переиздать книгу. Заодно, помочь и Гене с его разводом и детройтской мафией, правда, об этом они не знали.
  После всей этой суматохи, разговор перешел в спокойное русло и все стали опять говорить каждый о своем. Некоторые даже стали беседовать со мной и признались, что очень восхищены моим творчеством. Другие просто рассказывали, что кроме меня на литературной вершине не осталось достойных представителей, а заинтересованность Виталия этому подтверждение. Честно говоря, за час общения с ними я почувствовал себя, если не классиком, то уж точно писателем с мировым именем, который пришел сюда не просить помощи у Виталия и этих людей, а похвастаться своим талантом и рассказать о себе прекрасном. Наконец-то, Виталий отвел меня в сторону и с улыбкой сказал:
  - Вот и все! Дело уже на мази, а на них не обращай внимания - козлы они. У них только бабки перед глазами, а вкладывать их в тебя или в войну - им плевать. А ты красавец, кстати, я не ожидал. Манерный такой, спокойный - твой бы Гена уже жопу бы себе разорвал перед ними, а ты...Короче, красава! - на этих словах он обнимает меня и хлопает по спине. - Скажу честно, ты мне всё больше и больше начинаешь нравиться. А щас иди, гуляй. Можешь накидаться немного. Хочешь, сними бабу на вечер, тут их, как собак нерезаных - скажешь, что ты со мной - все будут твои.
  - Ладно, я подумаю, - говорю я Виталию.
  - Если что - я тебя вызвоню, не переживай.
  - Ок, давай.
  Я сразу пошагал на свое старое место, опять схватил бокал с шампанским и спокойно прислонился к лестнице. Обстановка не поменялась, даже стала еще унылей. Разговоры, музыка, смех - ни драйва, ни эмоций. Такое ощущение, будто они оставили их дома или при входе сюда. Это был не отдых, а каторга - все вокруг было натянуто, как гитарная струна на старой колодке, которая скоро порвется. Их улыбки натянуты, натянутые разговоры, комплименты друг другу. 'Хоть бы коксом забросились для пущего эффекта', - подумал я про себя. И понимая, что я больше не могу стоять и смотреть на это богатое убожество, двинулся наверх в поисках комнаты, где можно было бы просто отдохнуть.
  Шагая по лестничному пролету, вдруг заметил дверь ведущую на балкон, где абсолютно никого не было. Ни секунды не сомневаясь, вышел на балкон. Боже, как тут было здорово, тихо и легко! Луна ярко светила на небосклоне, своими лучами заглядывала в сад, освещая практически все вокруг, даже балконное ложе - было просто прекрасно. Я стал глотками попивать шампанское и мирно смотреть вокруг, восхищаясь тем, что удалось увидеть при лунном свете. Я бы с радостью наведался сюда одним солнечным днем и погулял по этому саду. Надо будет напроситься в гости к Виталию сюда - это будет хорошей идеей, тем более, что я уже заработал первые очки перед ним, а это хорошее начало.
  Тишина - вокруг только тишина. За двери доносилась лишь музыка соприкасаясь с этой тишиной и ничего больше. Я бы мог провести тут целую вечность, если не больше. Вот чего мне, по-настоящему, не хватало - глотка свежего воздуха. И пока я мог насыщаться этим воздухом, мне не хотелось уходить отсюда. Но ликовать мне пришлось недолго: резко дверь раскрылась и оттуда показалась женская фигура с бокалом в руках. В темном, вечернем платье, в красивом отбивающим лунный свет колье с такими же яркими глазами.
  - Галлер? Алексей Галлер? - спрашивает женский голос.
  - Возможно... - не спешу разоблачать я себя.
  - Значит, это точно вы. Рада, наконец-то, с вами познакомиться лично, - какой у нее бархатный голос. - Я прочитала все ваши роботы, так сказать, давний поклонник вашего творчества.
  - Спасибо, мне очень приятно, - сказал я на отмах.
  - Виталий рассказал мне, что вы будете здесь. Я долго искала вас среди гостей. Специально приехала, чтобы с вами увидеться, - и через паузу. - Вы не поверите, но я даже была на презентации второй вашей книги 'Смерть. Начало пути', но вы меня не помните, правда?!
  - Да, честно говоря, не очень, - даже не пытаюсь оправдаться я. - Так может вы представитесь?
  - Инна, - протягивает она мне руку, которою я подношу к своим губам и говорю что-то в стиле 'очень приятно'.
  - У меня смешанные чувства: никогда не думала, что смогу увидеться с вами в такой романтической обстановке, - говорит Инна с улыбкой на лице.
  - Я тоже этого не мог предвидеть, так что, можете не переживать.
  - Давно вы здесь? - спрашивает Инна.
  - Да так... - не знаю, как лучше ответь на ее вопрос.
  - Просто хочу знать, сколько я могла сэкономить времени в поисках вас?
  - Давайте перейдем на 'ты' - так будет проще, - в ответ тишина.
  Нашу тишину разбавляет звон бокалов и тихие глотки шампанского. Еще её разбавляли пустые разговоры о моем творчестве и прочих мелочах, разговоры о вечном, о сегодняшнем вечере, о её проблемах и делах. Кстати, предо мной стоял, как оказалось, первоклассный киевский ресторатор - владелец нескольких сетей закусочных в итальянском стиле, в которых меня уже объявили самым желанным гостем. С меня обещалась одна из первых книг на выходе с оригинальным автографом и пожеланиями Инне, ну и т.д.
  Честно признаюсь, время с ней шло незаметно: она тонко вела меня по всем доступным для нас темам, которые все больше и больше опускались только к одному: к кому мы поедем в этот вечер. После недолгих дискуссий, решили, что к ней...Хотя, честно, я этого желал меньше всего. Хотелось взять небольшой отдых в свете последних событий, которые, как снежный ком, накатились на меня одного и давили своим грузом. Хотелось остановиться немного и сказать себе 'хватит'. Это уже давно пора было сделать. Правда, только после того, как мы отправимся к Инне. Я уже об этом, кажется, размышлял, когда мы сидели в пабе и говорили с Виталием о наших делах, вот только я не помню к какому выводу я тогда пришел?!
  Увы, не все так просто... Ведь ровно, через пару минут я увижу свет, который отбивался в кустах сада, потом движение, опять отбивающееся свет...Черт! Черт! Там фотограф! В кустах шнырял папарацци - это отбивается свет от его объектива. Ни единого сомнения - это был папарацци. Я уже подумывал о том, чтобы забрать Инну с балкона, но эта дура увидела его также отчетливо, как и я, и просто начала неистово орать:
  - Лёша! Там, кажется, кто-то есть. Там в кустах! - но ей этого показалось мало и через пару секунд об этом знали все гости, и хорошо, если бы на этом всё и закончилось...
  Минуты так через две об этом знали уже и охранники Виталия. Ещё минута и в саду загорается свет, разрываются собаки, которые явно держались неподалеку в псарне. Чьи-то крики, маты....В зал, как ошалелый, вылетает Виталий и разрывается на своих секьюрити:
  - Вашу мать! Какого...Вы чё, блять?! Вы чё, блять, спутали?! Как это, так?! Где главный? Кирилл! - орет Виталий. - Где, мать вашу, Кирилл?
  Навстречу Виталию выбегает Кирилл. Это огромный и стройный мужик лет тридцати, с прической зачесанной назад, кулаками как отбойник и глазами переполненными желания расплаты, только непонятно за что. Он успокаивает Виталия, но получается у него это с трудом. Оба пытаются что-то объяснить, но в общем шуме ничего не слышно. Вдруг, из другого конца залы двое амбала тащат под руки перепуганного и уже избитого папарацци. Его лицо и футболка в крови. Он только хаотично машет головой по сторонам и кричит всем гостям: 'Я свободная пресса! Вы не имеете права!', за что получает своей же камерой по своей голове - камера вдребезги. Фотограф падает на колени...
  - Так забирайте его - не будем устраивать здесь кровавое шоу! - командует Виталий. - В погреб, там с ним и поговорим.
  Охранники тут же волокут окровавленное тело фотографа куда-то в сторону, и казалось, что на этом все...
  - Всем шампанского! Успокойтесь господа - недоразумение, - а потом сквозь паузу. - Галлер, идём с нами.
  Честно, я просто застыл к тому месту, где стоял и не мог сдвинуться с него. Уже ничего не понимая, я даже подумал, что мне послышалось...
  - Галлер, твою мать! Я что не с тобой говорю?! За мной! - орет на меня Виталий.
  Я делаю машинальные шаги вслед за Виталием и его свитой, которая тащит отключенного папарацци. Мы спускаемся куда-то вниз. Открывается дверь - видимо, это и есть погреб. Здесь очень прохладно и очень жутко. Обстановку дополняют только огромные бочки с вином и ящики с прочим алкоголем. Охранники садят папарацци, который всё ещё в отключке, на стул и пытаются привести его в чувства ударами по щеках. Тот по не многу подводит голову и смотрит на нас. Его глаза испуганны, лицо изуродовано, тело бьется в каких-то конвульсиях - это кошмарная картина. Мне самому страшно представить, что будет через пару мгновений.
  - Ты чего сюда залез, дружок? - спокойно спрашивает его Виталий.
  - В глаза смотри! - орет Кирилл, пытаясь загладить свой предыдущий прокол перед хозяином.
  Фотограф подымает вновь голову на нас и глядя четко на Виталия отвечает:
  - Я просто пресса, по заданию...Гонорар обещали...Простите, я больше не буду, - протягивает он жалким голосом.
  - Конечно, не будешь. Ты теперь уже никогда не будешь, - резко отвечает ему Виталий.
  - Прошу, не убивайте меня. Умоляю вас! Не убивайте! Забирайте камеру, негативы, всё забирайте - пощадите только, - плачет фотограф.
  - Вот вроде парень умный, а творит такую херню, - ласково говорит Виталий. - Тебя как зовут-то?
  - М-М-М-иша, - ели отвечает тот.
  - Миша, а семья у тебя есть?
  - Мама и девушка - мы сына хотим, - плачет тот и, давясь собственными слезами, пытается внятно ответить нам.
  - Сына? Сын - это хорошо. Только я не думаю, что твоему будущему сыну нужен отец-дебил, а?! Ты как считаешь? Вот, нахера, ему отец, который не думает головой, что делает?!
  - Простите, я не хотел...Я больше не буду.
  - Это я уже слышал. И я тебе не верю. Как ты там писал, Леш: '...Тот, кто совершает одну ошибку, обязательно сделает ее еще раз'...
  Этой фразой Виталий делает выстрел по мне раньше, чем поэтому недоделанному фотографу. 'Черт! Что? Что говорить?', - мои губы парализовало не то от страха, не то от растерянности. Я ничего не могу с собой поделать и говорю первое, что приходит спустя минутную кому:
  - Виталий, он сам уже жалеет, что это сделал! Причем тут то, что я писал? - пытаюсь я достучаться до сознания Виталия.
  - 'Каждая хрень, которую мы совершаем, каждый грех, ошибку, проступок - абсолютно все имеет свой логичный конец и человек должен помнить об этом', а? Твои слова? Твои, я спрашиваю?
  - Мои, но это другая ситуация! - кричу я от бессилия.
  - Ты врёшь сейчас! Ты говорил правду в своей книге...Вот её воплощение в жизни...Получай. Я уважаю, твои мысли, они мне импонируют, а ты сейчас врёшь? Зачем? Он заслужил! Это проступок! А он должен об этом помнить! Люди всегда будут делать подлость по отношению к тебе, пока ты это сам не прекратишь...
  - Причем здесь книга?! - заорал я.
  Сказать, что я проклял в тот момент свою книгу - не сказать ничего. Мне было противно ни сколько от того, что я написал, сколько от того, кому она попала в руки и насколько максимально тот, кто её познал, может воплотить все её строки в самую страшную реальность. Пока я об этом думал, над нами воцарилась та самая тишина, которая предшествует большим грехам и проблемам.
  - Пожалуйста, - истерически взвыл фотограф, сидя на стуле, и закрывая своё лицо руками.
  - Таков приговор! Ты останешься? - спрашивает у меня Виталий.
  В этот момент лицо папарацци поднялось к нам и его глаза уставились прямо в мои. Он просто просил ними, чтобы я спас его. Но, что я мог сделать? Он умолял меня сделать хоть что-то. Даже не знаю, почему он так взывал своим взглядом ко мне? Может от того, что Виталий оппонировал ко мне, а может еще от чего? Последняя фраза застала меня уже в зале, где ничего не подозревающие гости развлекались также, как и до этого. Первого, кого я смог рассмотреть в толпе, была Инна. Она стояла и молча смотрела на меня своими светлыми глазами, как будто, на что-то намекая...Потом не спеша спустилась ко мне и взяла за руку.
  - Поехали. Поехали ко мне?
  - Да...К тебе... - сквозь две длинные паузы ответил я ей.
  - Что-то не так? - опять заинтересовалась она.
  - Не думаю...Просто поехали.
  Выйдя на улицу, мы погрузились в подогнанный к самому выходу черный 'Прадо', в который она села за руль, а я на переднее сиденье. Мы тихо двигались по улицам и проспектам, умело проскакивая все светофоры, которые к тому моменту уже горели однообразным желтым....
  - Люблю водить одна в такое время суток - это расслабляет. Чувствуешь некую свободу легкость. Раньше у меня был бумер-кабриолет - надоел, - без умолку тараторила она. - Да, что с тобой такое? Перестань. Забудь ты этого фотографа - он сам виноват. Тоже мне беда! Нечего было лезть, куда не следует. Да что ему там будет! Боже! Ну сделают несколько физических замечаний, что бы знал и всё...Ну камеру разобьют...Возьми бренди в бардачке - тебе нужно расслабиться.
  Трясущимися руками нащупал бардачок, а в нем бутылку с бренди. Открыл и неистовыми глотками начал поглощать содержимое...Шум в голове куда-то ушел, но чувство отвращения никуда не девалось - оно было сильнее, чем я. В голове как слайд-шоу проскакивало то лицо фотографа смотрящее на меня, то Виталий выносящий приговор, то лицо этого туповатого Кирилла, похоже, который только и ждал, чтобы получить приказ. Всем, чем я себя смог успокоить это дебильной фразой в стиле 'спасение утопающего - дело рук...'. Бог, ты той! Меня сейчас стошнит...
  - Домой! Поворачивай, Инна...Я хочу домой! - прокричал я.
  - Ты странный, - тихо ответила Инна и начала разворачивать машину.
  - Я не странный. Я убийца, - тихо с чувством безысходности ответил я.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Неисповедимы пути Господни
   - Шутишь? Чё, реально грохнули? - не унимался Гена. - Вот так взяли и завалили фотографа?
  - Нет, Гена. Сначала они ему оплатили медстраховку, потом дали денег за неудобство и отвезли домой, уложили спать...И только потом ГРОХНУЛИ! - заорал я.
  - Ей-ей, по легче, - успокаивает меня Гена, видя, что сидящий напротив явно не в себе.
  - Ты же ничего не видел, верно? То есть, ты не уверен: убили или нет? Это только твои догадки...
  - Гена, соберись, блин! Это все понимали, включая фотографа. Черт, какого его дёрнуло пойти туда?!
  - А ты тут причем? Он сам себя подставил - это его проблемы, - спокойно протороторил Гена.
  - Нет у него больше проблем, - отчаянно ответил я.
  - Между прочим, сегодня встреча с Виталием, он мне писал. Надо бы приехать к нему. Будем что-то обсуждать...Не понимаю, что ему еще надо? Все ж готовы вкладывать бабки, что ещё?!
  - Не знаю...
  - Придется ехать, Лёш, - говорит мне Гена.
  - Я не могу. Понимаешь: НЕ МОГУ! - говорю я каждое слово по отдельности.
  - Забей. Надо...
  Мы еще выпили по сотке водки и спокойно начали собираться на встречу. Было ощущение, что меня ведут на исполнение приговора, правда, я не до конца понимал какого. За полчаса уже подъезжаем к гостинице, еще через десять минут мы уже в холле, ну а через мгновение в ресторане нас уже ждет Виталий. В светлом костюме с улыбкой на все лицо - такое ощущение, что все случившееся вчера - это плод моего воображения. Первыми здороваются Гена и Виталий, затем я. Причем, нужно сказать, что Виталий больше рад видеть меня и всячески отсыпает мне комплименты, говоря, как я прекрасно выгляжу. За столом к которому нас ведет Лесков сидит еще кто-то...В костюме и с бокалом коньяка в руках...С его губ торчит дымящееся сигарета, на глаза надвинуты очки - трудно в нем кого-то опознать. Мы рассаживаемся за стол. Второй неопознанный не спешит разоблачать себя, как впрочем и здороваться.
  - У меня тут для вас кое-что есть, - радостно оглашает Виталий нам. - Его святейшество настоятель Троицкой церкви отец Семён, Московского патри.... Ну вы сами поняли чего, - улыбнулся Виталий.
  Первым заволал Гена, ну а потом подключился и я. Это было скорее не знакомство, а встреча после долгого расставания. Сёмкка вскочил в полный рост и быстро схватил своими огромными руками нас обоих. Загреб в одну охапку и сжал так, что казалось, будто сейчас я потеряю сознание. Ситуация с фотографом растворилась где-то в воздухе.
  - Гена! Лёша! Твою ж ты...Прости Господи! - крикнул Сёма, перекрестившись, радостно посмотрел в небо и начал обнимать нас еще сильнее.
  - А вы? - удивленно протянул Виталий, видимо, не до конца понимающий, что происходит, но осознав, что мы знакомы, тоже стал улыбаться.
  - Сколько лет! - закричал я.
  Когда атмосфера немного спала, мы расселись за столом и начали радостно переговариваться между собой, вспоминая что-то, вроде 'сколько же прошло...'. А прошло, увы, не мало. Последний раз я видел Сёмку, а в его парафии отца Семёна где-то года два назад. Тогда еще Сёма не был таким крутым: обычная ряса, обычный крест и потертая обувь, которая выглядывала из-под полы. Сейчас в этом человеке я, если бы и захотел узнать, то не смог того священнослужителя, которым он был еще пару лет назад. Вообще, обширная биография этого бородача повернутого лицом к поместному богу, вполне, заслуживает на отдельную книгу в стиле рассказ под тяжелые наркотики и 'Джек Дэниэлс'...
  Сёмка был далеко не из самой религиозной семьи: мать - швея на заводе, а отец секретарь оного парткома в оном обкоме при партии КПСС. Верить в бога, в его семьи было не положено по ранжиру. Как и творить тот мрак, который мы творили втроем, когда сошлись на университетской скамье. Абсолютно безобидный Сёма на первом курсе, уже к курсу третьему превратился в кутилу и наркомана, которого свет не видывал. Он играл тяжелый рок и трахал всех, кто приходил его послушать: гитара и очередная баба были его несменными спутниками по жизни. Еще были притоны, КПЗ и хаты с барыгами разной масти, откуда мы его вытаскивали невменяемого. Скажу прямо, что Сёмен был самым талантливым в этой теме из нас. В него помещалось столько отборного дерьма из колес, портвейна и водки, что его кончина казалась очевидной. Может быть, сейчас мы бы стояли на могиле у Сёмена, если бы не 'чудо виденье', которое произошло с ним после приема викодина. В наркотическом бреду к нему пришел апостол Петр и сказал, что бы он, цитирую 'остепенился' и это произвело на Сёмку очень сильный эффект. Хотя со временем появились еще варианты этой же истории, которые повествовали о том, что наш грешный друг встретил вовсе не апостола Петра, а обычную уборщицу в общаге, которая и произнесла те самые чудотворные слова. Существовали ещё варианты, но они были более нелепей предыдущих, поэтому для красоты истории, молва так и оставила апостола Петра, его святую аура и эту чудотворную фразу.
  Сказать, что Петр полностью отвернул Сёму от всего, что с ним было до этого - полное преувеличение. Даже уйдя в местную духовную семинарию и, кажется, оторвавшись от всех точек, где можно было пробить хороший стафф, оторвавшись от рок-группы и нимфеток, Сёма оставался собой. Он развращал местных черниц, которые только начинали учиться в соседней женской семинарии, подкармливал их галлюциногенами и знакомил их со мной и Геной. И это было здорово - я вам так скажу. Все шло очень весёлой чередой и, кажется, не имело обратного поворота, но потом Сёма выскочил из семинарии и мы его потеряли, как и дешевый секс с черницами по выходным и алкогольные угары в стенах его 'альмаматер'. После многих лет позади нам осталось только и говорить, что: 'Сколько же прошло...'.
  Сидя за столом и распивая дорогущий вискарь, никто из нас четверых не спешил оборвать эту легкость в нашей компании за разговором, и перейти к делу - все же понимали, что приехали мы сюда не просто так. Как я и ожидал, первым прервал всю эту ностальгическую мелодию между нами Виталий:
  - Забавные вы ребята! Я и не знал, что вы знакомы - теперь дело упрощается.
  - В чем суть? - робко спросил Гена Виталия.
  - Да ни в чем! Просто отец Сёмен мой хороший друг, помогает, так сказать в делах мирских, - ответил тот.
  - Кстати, Леша: ты же знаешь, как я отношусь к твоему творчеству - ты голова. Так что...
  - Спасибо. Только зачем это? - недоумеваю я.
  - Ну хотел, чтобы вы ближе к религии были, не отрывались от духовного начала
  - Кажется, уже поздно, - тихо ответил я.
  - Поздно или не поздно - это неважно. Важно то, что Сёма всегда замолвит за нас слово перед ним, - на этих словах Виталий поднял глаза к потолку.
  - Интересно, - подмечаю я, будучи при этом, явно не в восторге.
  - Вопрос закрыт, - резко ответил Виталий. - Так надо, потому что все мы под богом ходим и точка. Я с ним пытаюсь быть в постоянной связи. Это понятно?
  - Вполне, - тихо отвечает Гена.
  - Остальной пиар у вас будет, но потом. А пока - радуйтесь и хвалите господа, - саркастически подметил Виталий напоследок.
  Дальше разговор, опять, повернулся в дружеское русло под первый тост за проект и успешное содружество моего творчества и 'бога', с которым имел связь Сёма. Честно, эта тема и ее подтекст вызывали у меня резкое отвращение - мне нужно содружество с тем, кто не признает меня в ровной степени, как и я его. Но здесь не я заказывал музыку, поэтому и звучала она так противно. После часа разговора под виски мы с Семёном решили выйти на улицу и покурить. Стали на пороге гостиницы и молча затянулись табаком не горя желанием что-то говорить. Наконец-то, Семён сделал глубокий выдох, из его рта повалил густой серый дым, а затем фраза:
  - А ты изменился...
  - Я? А ты совсем нет, ни капельки. Время над тобой не властно, - с недовольством ответил я.
  - Я не это имел в виду...
  - Ты знаешь, что он вчера человека завалил? - вновь прервал я Сёму.
  - Слышал. Слухами же земля полниться, прости Господи.
  - И что? Твой господь его простил?
  - Он всех простит, - отвечает мне Сёма, при этом крестясь правой рукой.
  - Перестань, а...Зачем его было убивать? - уже на тон выше начал я.
  - Ты чего орешь?! Хочешь рядом лечь? Ты не знаешь, кто он? - схватив меня за барки, полушепотом спросил он.
  - Брось - такой же, как и все, - вытянув из сигареты дым, ответил я.
  - Ну вот. Какого черта, ты начинаешь, прости Господи?!
  Кажется, что фраза 'прости господи' уже существовала в лексиконе Семена больше для связки слов, нежели, чтобы в оный раз извиниться перед ним.
  - Это за его бабки тебе такой приход отбабахали? Видел я твой Троицкий храм. Там, если убрать башни с крестами, то не хуже 'Хилтона'. Охренеть, у вас получается: одними и теми же руками убиваются люди, и теми же руками строятся божьи храмы? Тебе не кажется, что что-то не так?
  - Леша, ты чего такой наивный? А где мне деньги на храм брать - у бабушек и малоимущих просить? А фотограф твой - баран редкий: полезть к олигарху в загородный дом за несчастный гонорар. Так что, по делам ему.
  - Пиздец, и это говорит человек... Ай, ладно, мне плевать! Но скажи только вот что: зачем, твоему господу храм, построенный на человеческих жизнях? ЗАЧЕМ? - вновь на полтона выше спрашиваю я его.
  - 'Неисповедимы пути Господни', - слышал о таком?
  - Такими путями нам скоро придется верить в другого господа.
  - А ты не переживай - он у каждого свой. У тебя, у меня, у Виталия - у нас разные высшие силы и мы по-разному их воспринимаем. А они нас по-разному наказывают...И его накажут, - неуверенно сказал Семён.
  - А это тогда что? - спрашиваю я у Сёмы и показываю рукой в сторону вздымающегося золотого купола церкви с-под десятка небоскребов.
  - Не знаю, - кратко ответил тот, бросив остаток недокуренной сигареты в урну.
  - Сёма, на тебе туфли за пару тысяч долларов и часы, которые никто просто так не может позволить...
  - 'Cвоч' между прочим! Швейцария! - хвастливо подметил Сёмен.
  - Ты ними час Апокалипсиса отсчитываешь?
  - Брось! 'Апокалипсис', - как ты выразился, уже давно происходит, просто мы его не видим. А хорошо жить мне никто не запретит - таковы правила.
  - Твой господь - чокнутый мудак! - прошипел я.
  - Он в курсе, - улыбчиво ответил Сёма.
  ....Был вечер. Мы уже не выходили, мы выплывали с ресторана гостиницы. Все были порядком поддатые, и сквозь смех у нас терялась вся логическая цепь разговора - каждый говорил о своем. Прощаясь друг другом, мы стали расползаться по разным сторонам. Дольше всего не могли разойтись Сёма и Гена, которые даже на радостях начали прощаться с личной охраной Виталия - он к тому времени уже сидел в своем джипе и даже не показывался в окно. Сёма ленивым шагом побрел к своему 'БМВ', не смотря на наши уговоры поехать на такси, он показал, что все хорошо и завел своего 'железного коня'. Двинулся, правда, не с первого раза, но двинулся, и за считанные секунды скрылся в потоке других машин. Когда Сёма уезжал, я даже пожалел, что начал тот разговор о фотографе и боге. Пожалел, что мы поссорились. Жалел, что не извинился и не сказал, как рад был его видеть. Вообще, жалел, что мы встретились именно при таких обстоятельствах, а никак не иначе. Жалел, что судьба его и меня связала с Виталием, и что он - это наше главное связующее звено, а не дружба. Наша дружба умерла под грузом обстоятельств, и я настолько поник от этой мысли, что в пору было просто забыться от отчаяния...
  'Иногда даже не понимаешь, что та дружба, в которую ты когда-то верил - уже давно умерла', - последнее, что я смог нацарапать в твиттере. В ответ получил от Киры: 'Тебе плохо?'. Но я не стал отвечать на это сообщение: я толком даже не знал плохо мне или это мое обычное состояние. Да и пошла она - это я про Киру. Сквозь пьяный виток мыслей я пытался осознать: почему она вдруг стала так трепетно ко мне относиться? Как только я начал над этим размышлять зазвонил телефон - Кира.
  - Я могу приехать...Тебе плохо? Может, я приеду? У тебя что-то случилось?
  - Не в этой жизни...Я спать!
  Меня не надо утешать - это лишнее. Это просто жизнь и здесь неисповедимы пути господни - это касается и моей умершей дружбы...Меня и Сёмена.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Микки Маус - плейбой!
   - Так, все по местам. Свет. Камера. Все готовы? Мотор! - орет бородатый, гламурно приодетый мужик в кресле с огромным мегафоном. Статистка говорит банальную фразу и хлопает хлопушкой - началось!
  Перед моими глазами всплывает картина, которая, нет, не повергает в шок - она просто убивает: огромная розовая комната, черный кожаный диван посреди неё, на котором сидит человек в костюме Микки Мауса. Поверх Микки Мауса строгий черный костюм - вроде смокинга. Вокруг мультяшного героя извиваются, далеко не мультяшные барби с силиконом наперевес, в клетчатых юбках, как у западных школьниц из нашего любимого порно и тоннами макияжа. На фоне слышится фонограмма и голос девушки, который тянет: 'Это падшая любовь! Это падшая любовь!'. Судя, по поведению Микки Мауса ему нравится все, что происходит вокруг: он шлепает их, раздевает и нежно ласкает всех барби поочередно... 'Это падшая любовь!', - вновь звучит женский голос. Дальше, всю эту содомию на последнем припеве поливает пена, и голые барби вместе с диснеевским героем утопают в сумасшедшем порыве любви...
  Кто бы мог подумать, что один из моих любимых мультяшных героев, все-таки, вырастет, и у него появятся реальные сексуальные потребности. Нет, он и до этого проявлял внимание к женскому полу: у него была, кажется, рисованная подружка с бантиком на голове, но, чтобы так...Они ходили вместе на пикник, развлекались на каруселях и играли в разные игры, но оказывается вот, что ему было нужно: пять разукрашенных нимфеток, шампанское и море секса... Черт, куда мы катимся? Кажется, что хоть что-то святое осталось только в моем прошлом и моих воспоминаниях, где-то совсем на задворках - в моем далеком детстве... Вот теперь и Микки Маус. Аморальный герой, у которого очень хороший вкус на дешевых пустышек. Вдобавок, он еще и любитель пропустить лишнюю рюмку - он стал бы моим лучшим другом. Вместе, мы бы снимали с ним шлюх и радовались жизни, слушая, как через колонки пронзает нас песня со словами: 'Это падшая любовь!'.
  - Чего мы сюда пришли? Смотреть на этот мусор? - спрашиваю я у Гены.
  - В этом что-то есть, - даже не слыша меня, отвечает Гена.
  - Гена - это же дно! Что песня, что клип...
  - Розовая комната, черный диван...А вот Микки Маус... - бубнит про себя Гена.
  Я понял, что искать в нем поддержку бессмысленно, так что стал вертеть головой по сторонам, и на мое удивление сзади стоял Виталий. В какой-то момент я даже обрадовался, что не наговорил большего - этот же шлак снимался за его деньги, кажется, он кого-то продюсирует. Певицу кажется...
  - Не такой уж это и мусор, - категорично парировал мне Виталий. - Хотя, если подумать, то я в этом ровным счетом ничего не понимаю.
  - Так чего взялся? - спрашиваю я у него.
  - Моя племянница говорит, что раскручивать 'лохушек' на эстраде - последний трэнд. Вот я и взялся за 'Афродиту'... - и через паузу. - Это ее творческий псевдоним.
  - Я понял, - с полным безразличием ответил я.
  - Пойдем я тебя познакомлю с режиссером этого клипа - Славик, мировой чувак, такое снимает, что закачаешься, - тараторил Виталий.
  Пока подходили к месту, где стоял режиссер, нам на встречу успели проскочить все пять 'барби-нимфеток', которые поочередно начали подмигивать мне и Виталию. Потом вышел мужик в костюме, того самого Микки Мауса, держа под мышкой голову диснеевской мыши. Ничего сногсшибательного в нем не было, даже напротив: увидь я его в метро, хрен бы сказал, что еще пару часов назад он лапал сексапильных баб и поливал их шампанским. Так что, когда он проходил мимо, было бы очень резонно попросить его одеть голову обратно для сохранения сексуального вида, но я как-то не сразу смекнул, а когда опомнился, парень уже прошагал дальше.
  - А где 'Афродита'? - спрашиваю я у идущего впереди Виталия.
  - Понятия не имею: где-то на съемочной площадке, - и после паузы. - Я надеюсь...
  А вот и он - режиссер. Мужик 40 лет, среднего роста, с очень противным голосом, которым он резал наш слух, ну мой, так уж точно.
  - Свет полное дерьмо! Понимаете: ДЕ-РЬ-МО! - говорит он по слогам стоящему рядом осветителю. - Ты потратил два часа на площадке для того, чтобы расставить свет и, тем не менее, получилась лажа. Ты понимаешь, что нам придется переснимать? Понимаешь? Да нихрена ты не понимаешь!!! Пошел вон, чтобы я тебя не видел! Катя, воды мне быстро!
  Выдержав некое мгновение, Виталий вскоре обратился к режиссеру:
  - Привет, Славик!
  - А...Виталий Владимирович! Рад, очень рад Вас видеть! - бросается режиссер к Виталию и пожимает ему руку. Тут же, видимо машинально, тоже он делает и со мной. - Робота кипит! Правда, работаю с идиотами, ну ничего - справимся!
  - А Афродита...
  - Афродита - чудо. Песня - это будущий хит. Видео будет бомбой - я Вам обещаю.
  - Вообще-то, Афродита - это полный отстой, - говорит Виталий. - Вот Леша считает, что это 'мусор', - ссылается тот на мою персону.
  - Я не совсем это имел в виду... - стал запинаться я сзади Виталия.
  Режиссер заглядующий через плечо Виталия, смотрит с недоумением на меня и спокойно заряжает:
  - Да, вы правы - полный мусор. Провал! И Афродита - дура сисястая... - и потом через паузу. - А вот клип, вроде, ничего.
  - Леш, ты как думаешь: стоит вообще в это вкладываться? - спрашивает у меня Виталий.
  - Если это видео только для частного просмотра, то можно. Я бы это смотреть не стал, разве пьяный или обдолбанный - все слишком пошло и отвратительно, особенно Микки Маус.
  - Вообще-то, на Микки Мауса ставиться весь упор - это же центральная фигура клипа. Это некая фантазия. Попытка вообразить другого мультипликационного героя, понимаете?! Это наша пошлая фантазия, о которой мы предпочитаем молчать! Воля эмоциям!
  - Так может весь 'Дисней' переснять в стиле порно под песни дур набитых соломой? - кидаю я этому Славику.
  - Может и стоит. Тот, кто ничего в этом не понимает, зря вмешивается: тут свои законы и свои правила, - обидчиво говорит режиссер недовольный моими словами. - Ты, конечно, прости Виталий, но, где ты его откопал? Он просто пришел сюда и смешивает меня с грязью, это как называется? В конце концов, он мешает мне работать.
  Виталий сквозь смех, пытаясь совладать с собой, отвечает режиссеру:
  - Ты Галлера знаешь - писателя? Книгу 'Человек не нашего времени. Правила современной жизни' читал?
  - Читал, - тихо говорит Славик.
  - Ну вот: Алексей Галлер, собственной персоной! - указывает рукой на меня Виталий.
  Пауза. Удивленные глаза Славика и потом взрыв:
  - Вот так встреча! - кричит режиссер и, кажется, забыв все обиды, пошел обнимать меня своими ручищами.
  - Ну все-все. Хватит, - сычу я сквозь объятия этого ненормального. - Проехали - это чисто мое, личное мнение.
  - Да ладно 'личное'! Все это мусор: песня, клип, телки...А вот Микки Маус - это круто. Моя идея, - с гордостью говорит режиссер.
  Мы все смеемся и обсуждаем еще все, что ничтожными оказались: диван, свет, интерьер и Катя - статистка. Каждый из нас выбросил ей хорошую порцию слов, которых бы с лихвой хватило на громадное резюме, где в ярких красках описывалось, что это криворукая, тупая лошадь, у которой даже нет ни малейшего понятия, как приготовить классный кофе и подготовить нормально роботу для удачных съемок. Далее мою эстафету перехватил Гена, который пообещал пригласить Славика на презентацию книг, за что получил достаточно серьезный выговор от Виталия, который в ответ на фразу Генки, заявил, что эти вопросы решает явно не он, и даже не я. Правда, последнее я уже слышал сквозь шум монтажных работ в павильоне, поэтому особо не предал значения их разговору.
  - У вас сигарет не найдется? - спрашиваю я рядом стоящую девушку очень милого вида.
  - Может и найдется... - холодно отвечает она и протягивает мне свои 'слимы'.
  Жаль, конечно, что 'слимы' но что делать - беру сигарету и затягиваю мягкий ментоловый дым. Как они это курят? Никакого удовольствия - только механическая работа губами и легкими.
  - А вы тут работаете? - пытаюсь я разговорить девушку.
  - Работаю! Правда, хреново, и кофе у меня полный отстой, - с сарказмом говорит она.
  - Чего так?
  - А я знаю? Не нравится некоторым, а как переспать с ним, так все сразу хорошо. Катька уже не такая криворукая!
  Последняя фраза пришлась мне, как кувалдой по голове. После недолгих умозаключений, нетяжело догадаться, что это и есть, та самая 'Катя', которую мы так активно поливали дерьмом вчетвером. И тут наступает моя мозговая анемия, так как, я не знаю, что говорят человеку, которого до этого поливали отборным дерьмом.
  - Да он не со зла, - пытаюсь я сбавить масштаб нашей ошибки, которая стала расти с того момента, когда я решился разжиться у нее на сигарету.
  - А вы, со зла?
  - Что, простите? - задаю я встречный вопрос.
  - А вы, со зла говорили? Вы же меня даже не знаете, или знаете?!
  - Скорее нет, но я верю, что вы хороший ассистент и у вас хороший кофе, честно.
  - А чего ж вы не сказали им? Побоялись? Решили покичиться? Ну, тогда все хорошо - у вас это получилось...
  - Простите, я не хотел.
  - Да мне, все равно - козлом больше, козлом меньше, - без интереса говорит она мне.
  Я, к слову, ничего ответить так и не сумел, так как наш разговор прервало смс пришедшее мне на телефон. На дисплее горело имя: Алена... 'Не желаешь увидеться? А то я одна. Скучаю. Жду ответа)))'. Дочитав смс и подняв голову, я уже не видел Свету, которая непонятно куда скрылась...
  Хм, может она действительно хреновый ассистент? И все, что мы говорили с ребятами чистая правда?! Микки Маус же смог стать плейбоем, чтоб ему!
  
  
  Это было не так страшно
   Я не могу это видеть со стороны, но у меня хорошая фантазия, поэтому я спокойно представляю, как наш 'Порш' летит с сумасшедшей скоростью по ночным улицам под рев мотора доносившегося из-под капота. Сзади орали, те самые 'барби' со съемок клипа, которых Гена смог успешно снять на ночь. Как ему это удалось, он не говорил?! Понятно было, что тут не обошлось без влияния Виталия и его веского слова, но теперь это не имело значения.
  Абсолютного драйва этой картине добавляет трэк DJ Tiesto ' I don't need, to need you': мы несемся, как ненормальные, под жестокие басы песни и орем сквозь открытые окна всем прохожим. Я поворачиваюсь назад, смотрю на заднее сиденье, где эти девахи уже откупорили шампанское и заливают ним салон машины.
  - Гена, они тебе салон испортят своим шампанским, - ору я, пытаясь преодолеть мощь динамиков.
  - Да мне плевать, - ржет Гена и сигналит со всей силы, продолжая неистово кричать.
  - Ты коксу прихватил?
  - Прихватил, не переживай. У меня все схвачено.
  Это было нечто: мы были невесомыми, не чувствуя скорости, не понимая, что происходит, просто гнали в любой ночной клуб и представляли, как там сожжем эту ночь в пепел. Я уже до деталей прорисовал картину, как пересплю с одной из этих кукол, и нажрусь кокаином до потери собственного достоинства. Все это настолько согревало мне сердце, что все прошлые неурядицы отошли на второй план. Все было позади. Я оставил все дома: и свое сознание, и свои переживания - абсолютно все. Я смотрел, как лицо Гены расплывалось в улыбке, и сам таял в ней. Заглядывал сквозь тонированное окно на свет вечерних улиц и был неимоверно счастлив от того, что все сливалось с моим порывом. Мы были с этим миром, впервые за последнее время, в ладах и понимали друг друга. 'Агов! Чертов мир! Я люблю тебя! Я завтра обязательно раскаюсь за эти слова, но я люблю тебя, понимаешь?!', - звучит голос внутри меня. Я сознательно обманываю себя, чтобы быть счастливым и делать вид беззаботного человека. Мне хочется верить, что я один из них, ведь они счастливы. Я пьян и я им завидую - мне хочется быть одним из них. Да будет так! Аминь!
  Смотрю в зеркало заднего вида и просто охреневаю: они целуются, черт, целуются! Они облизывают друг друга и ласкают. 'I don't need, to need you...Help me find away'! Толкаю локтем Гену, который, словно гонщик Формулы-1, уперся глазами в дорогу, и показываю ему на заднее сиденье. Теперь он тем же взглядом смотрит не на дорогу, а на этих нимфеток....Твою мать! Хватаю руль и выворачиваю его вправо! Нас охватывает противный сигнал машины, которая чуть было в нас не влетела.
  - Следи за дорогой, идиот! - кричу я на Гену.
  В ответ он просто смеется, и я смеюсь. Девки на заднем сиденье тоже ржут, правда, они даже не понимают, что могло только что случиться, и поэтому их смех - это примесь эндорфинов и алкоголя. Они просят на всю врубить музыку, Гена поворачивает микшер, и мы уже полностью не слышим друг друга. Я закуриваю сигарету и закрываю глаза. В этом темном пространстве мне как-то спокойнее. Я здесь один и тут никого. Темная комната, в которой звучит только Tiestо, слышится женский смех и откуда далеко доносится шум улиц. Я вижу лицо Киры, которое упрекает меня, а потом лицо мертвого фотографа, который говорит мне, какого бы он хотел сына. Появляется Виталий и дает денег фотографу - последний уходит. Остается лишь Кира и говорит мне, что она может помочь, но мне это не нужно. Я слышу этот смех и хочу быть только с ними...Все замерло.
  Открываю глаза. Мы остановились.
  - Ты чего Гена? - спрашиваю я у Гены, который успел уже покрыться мелким потом.
  - Что-то мне это не нравится?
  - Да что происходит-то? - я осматриваюсь по сторонам и понимаю, что с обеих сторон нас зажали два огромных джипа. Зажали в каком-то переулке и выехать отсюда вообще никак. Музыка замерла, женский смех исчез. Я попытался еще раз закрыть и открыть глаза, но картина, к моему глубокому разочарованию, не изменилась. Мы продолжали стоять на месте и тучи над нами, кажется, сгущались.
   - Может, выйдем и узнаем, что там? - прерываю я тишину.
  - Может...
  - Гена, мы же не можем просто так сидеть - нужно пойти и разобраться!
  - А если нас грохнут!
  - Да за что нас грохнут? - кричу я на Гену.
  - Не знаю...
  - Гена, мать твою, не темни. Что ты уже натворил? - спрашиваю я у него.
  - Ничего. Просто предчувствие плохое...
  - Да пошел ты со своим предчувствием, - говорю я и выхожу из машины.
  Стоит сказать, что из двух машин тут же нарисовалось несколько человек: с такого расстояния я не мог сказать, кто перед нами, но со статурой у этих ребят было все хорошо. Первыми начали идти трое около машины. Приближались они без спешки и даже несколько вальяжно. И это пугало...Они сейчас были хозяевами ситуации по всем позициям. Гена, тварь, из машины не выходил. Честно, сказать, что я был на пределе - ничего не сказать. Мне стало абсолютно страшно, ведь теперь слова Гены о том, что нас могут грохнуть обретали четкую форму. Трое, молча подошли в упор ко мне, и теперь было уже не страшно...Было безысходно. В этой компании я не знал лишь одного. Двое других - ребята из клуба, у которых мы, почти, с боем отбили Юлю, а Гена им еще и угрожал тогда. Вычислили, блин! Но как?! Ах, пасли машину Гены. Вот и весь ответ. Правда, на кой им это нужно? Вот вопрос.
  - Ну что? Узнал нас, урод? - начал один из этих шкафов.
  - Допустим, - спокойно отвечаю я, хотя внутри у меня уже все оборвалось.
  - А ты дерзкий!
  - Даже очень! - сразу подхватил другой.
  - Нехорошо мы как-то распрощались в прошлый раз: не посидели, не поговорили...
  - Еще и девочку увили, - опять подхватил второй амбал.
  - Да как-то времени не было, - с ухмылкой отвечаю, и тут же понимаю, что это глобальная ошибка.
  - Так может сейчас?
  - Ребят, мы спешим. Давайте обменяемся телефонами, встретимся и обязательно поговорим...
  Клац! И я на земле! Фокус: одно движение и я теряю равновесие. Я слышу, как сзади открывается дверь и оттуда слышится голос Гены. Я слышу, как он бежит ко мне, а потом вижу его на земле, недалеко от меня...Я смеюсь, давясь собственной кровью, но вскоре не до смеха. Нас наперебой бьют ногами. Бьют без разбора и куда придется. Я инстинктивно закрываю голову и почки, но понимаю, что это бессмысленно, так как, большинство ударов уже угодило туда. Месят нас с особой жесткостью, приговаривая что-то. Я не слышу - у меня в голове сплошной гул, как от контузия. Сколько длится эта вакханалия - не знаю. Я уже с трудом вообще различаю, куда меня бьют: я просто становлюсь однородной массой, которая даже не терпит, а просто принимает, как должное, град ударов. Мир перевернулся и я перевернулся вместе с ним. Когда я полностью распластался по земле, мне видеться облик Киры, который говорит мне, что она предлагала помочь, но я отказался. 'Ты сам виноват', - звучит ее голос надо мной.
  Я пытаюсь подняться, но у меня не получается, и я опять падаю, как подкошенный. Рев моторов разрывает мне голову - обхватываю ее руками и кричу, словно псих. Кажется, они уехали прочь. Но я не решаюсь встать: нет, мне не страшно - это вообще не так страшно, как могло показаться. Тебя просто избили и ты просто лежишь в грязи и крови. Делая сквозь боль нервные попытки дышать. Дыхание прерывистое и холодное со вкусом крови. Я поворачиваю голову в сторону Гены и вижу, как он на четвереньках ползет к нашей машине. Хочу окликнуть его, но голос скатился куда-то вниз и вытянуть его наружу нет сил...Перевернувшись на спину я увидел синее небо и, впервые за последнее время, звезды. Много звезд на темном фоне. Одна из них даже канула в неизвестность. Загадать бы сейчас желание, но жаль, что оно все равно не сбудется. Нельзя же отмотать время вспять. Нельзя же с этого момента начать все сначала. Нельзя быть тем, кем ты не являешься. Нельзя верить в то, чего нет, когда тебя жестоко избили и говорить, что все хорошо. Может, конечно, все и не так плохо, но мое тело так не считает.
  Гена подполз ко мне спустя какое-то время. Обнял меня и начал меня успокаивать.
  - Суки, Леша! Они суки! - говорит он, отхаркиваясь своей кровью.
  - Ты куда ходил?
  - За кокаином! Куда же еще?
  - Кому что, а бомжу - мыло! - смеюсь я, но чувствуя как это больно, пытаюсь успокоить себя.
  - Это, чтобы попустило, Леш. Потому что болит так, что я сейчас кончусь. Ловко они нас вычислили. Не поленились, суки!
  - Зря времени не теряли, - отвечаю я.
  - Я уже успел и забыть эту историю.
  - Платим за свои грехи...
  - Забудь! Давай лучше коксу, - перебил меня Гена.
  Я не стал протестовать - вариантом тут не много. Тем более, кокаин успокоил бы боль или хотя бы разрядил обстановку. Мы сперлись с Геной на ноги и побрели к машине. Девушек в ней уже не было - убежали, наверное. Бог с ними...На капоте лежала черная папка, на которой Гена раскатал четыре дорожки. Он же и первым приставил купюру сложенную в тонкую трубочку, прокатил в каждую ноздрю по разу. Потом задрав окровавленную голову вверх, начал протягивать остаток порошка вовнутрь. Далее был я. Все тоже самое. Я сразу скатился вниз и прижался к колесу машины. Гена сидел рядом, и просто смеялся, приговаривая, что он идиот. У него на глазах проступили слезы, и я обнял его от жалости. Он прижался к моей груди и тихо плакал, как ребенок...
  Я хотел взлететь высоко в небо туда, откуда рухнула та самая звезда, которую я видел. Мне хотелось знать, куда она упала? Что с ней случилось? Кто еще ее видел, кто еще попытался загадать в этот момент желание? Жаль, у меня не было крыльев - эти уроды их обрезали. Они выпотрошили меня и оставили догнивать в этой грязи, в своей собственной крови. Меня лишили возможности летать, пригвоздив к земле и оставив здесь умирать. И теперь, даже сквозь мое кокаиновое сознание, не пробивался луч надежды. Я бредил сейчас аморфным счастьем, пытаясь поймать его в свои ладони и больше никогда не отпускать. Но все, что я ловил своими окровавленными руками - это пустой воздух и темное пространство. Оно было таким же, как и я: холодным и пустым. Теперь я сомневался: любил ли я этот мир, так как это было совсем недавно? Сомневался в том: хочу ли я быть похожим на других? Я сомневаюсь в себе и тихо прижимаюсь к колесу машины, чтобы этот мир не увидел, как я сожалею о том, что говорил...
  Бреду сквозь грязь и поток машин скользящих по улицам. Они ослепляют меня своим встречным светом, и я постаю перед ними абсолютно несовершенным. Морально униженным, разбитым, обдолбанным - человеком, который даже не пытается спрятать свои недостатки. Бреду, абсолютно лишившись первородного страха. Его у меня украли, избивая на влажной земле и превращая меня в ту самую грязь, на которой я прозябал еще час назад. И о чудо: меня даже не останавливает идущий мимо патруль ППС. Им все равно на меня. Как и большинству идущих мимо. Они видят такое каждый день: каждый день кого-то бьют, унижают и превращают в подножный корм. Из человека в низшую ступень развития. Кто-то говорил, что физическая боль - это путь к совершенству. Значит я уже совсем близко к идеалу, ведь я поймал сегодня столько ударов, что их должно было бы хватить для того, дабы стать на ступень выше. Впрочем, боль - это не самое ужасное, что происходит внутри меня. Наркотики помутнили рассудок, я уже совсем не понимаю, куда бреду...Я вижу за горизонтом оранжево-синий рассвет и понимаю, что я совсем ничего не понимаю. Становиться все холоднее и даже уже тлевшая во рту сигарета не согревала. Пора домой. Но я с трудом представлял, где он, поэтому решил ехать другим маршрутом. Мой дом сегодня там, где меньше проблем. Тем более, Кира - ты обещала помочь...Мне уже не так страшно.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Нам не нужен повод
   - Ты просто приперся посреди раннего утра, просто облевал мне всю ванну, измазал все кровью и обматерил меня. Галлер, надеюсь это все?! Вообще, какого черта?
  - Прости меня. Это все тяжелый вечер, - оправдываюсь я сидя на полу.
  - Ну, отлично! У тебя тяжелый вечер, а у меня, похоже, утро. Знаешь, Леш: ты не сволочь, не мудак - ты просто не человек. Когда тебе предлагают помощь - ты плевать на всех хотел, но только тебя прижимает - пожалуйста, Галлер, тут как тут.
  - Прости, - выдавливаю из себя. - Просто ты звала к себе и обещала помочь.
  - Что прости? Что ты несешь? Кому помочь? Кого звала? Леша, кто тебя так избил? Что с тобой?
  Я не знаю, почему она прицепилась с этими вопросами? Это непохоже на Киру. Это не она. Изнутри схожая, но внутри абсолютно чужой мне человек. Что с тобой случилось, Кира? Я пришел присмерти к тебе, а ты жалуешься, что у тебя ужасное утро. Несколько часов назад меня пытались изувечить, унижали, пытались заставить просить о пощаде. Били, чтобы восстановить, якобы справедливость. Били, чтобы утешить свое 'эго'. Я даже не под наркотой - скорее я блевал от того, что у меня было сотрясение. Может, поэтому у меня голова вращается во все стороны и я с трудом понимаю, что происходит?! КИРА, ТЫ ЖЕ ВРАЧ! Соберись!
  - Абсурдный ты человек, Леша. Существуешь, в своем придуманном мире, который изредка соприкасается с нами, и когда он соприкасается, то все мы должны прислуживать тебе, чтобы у нашего Галлера все было хорошо. Давайте его жалеть! Да, Лешенька?!
  - Кира, ты серьезно? Меня только что чуть не убили, а ты читаешь мне свою поганую мораль. Мне, что полегчает от этого, а? Ты просто единственная, кто может мне помочь...
  - Кто бы сомневался!
  - Да, пошла ты, - говорю я и пытаюсь подняться, но тело и голова меня не слушается: комната двигается из стороны в сторону, так что далеко уйти я не смог.
   - Боже, Леша сядь! Куда ты пойдешь в таком состоянии? Сейчас я наберу тебе ванну...
  В какой-то момент дела пошли значительно лучше. Наступила, так называемая, стабильность: тебя уже не трясет, ты не боишься, что тебя еще раз отметелят, ты просто оперся о стенку, чтобы не упасть, и этого достаточно, чтобы просто существовать.... Горячая ванна покрывает твое тело благим теплом. Чувствуешь, как сквозь кожу проникают частицы тепла от воды, и ты растворяешься в этой жидкости. Периодически открываешь глаза, чтобы убедиться, что ты не умер - как-никак, я употреблял наркоту. Делаешь глубокий вдох и вновь закрываешь глаза. Под тяжестью век появляются все новые и новые картинки: одна красочней другой. Появляется параллельная реальность - без жестокости и насилия. Без всего дерьма, которое ты так любишь. Которое дарит тебе боль и любовь одновременно. В этой параллельной реальности ты и все вокруг - идеалы. Без изъянов, без проблем, в невесомости, блаженные своим существованием и прекрасны своими телами, которые нежно соприкасаются. В этой реальности все по-другому, в этой реальности - ты необходим каждому, и все необходимы тебе. Ты всесилен и ты всем своим желанием даришь счастье другим. Там звучит музыка, которая обвивает тебя, словно теплое одеяло в декабрьскую холодную ночь и дарит тебе тепло. Все вокруг прекрасно... Я не хочу возвращаться обратно в этот, реальный мир. Я не хочу жить здесь. Я хочу остаться в этой сладкой невесомости: без боли, без насилия, без проблем. Хочу остаться! Оставьте меня здесь! Я не хочу жить среди вас! Боже, реальность такая ужасная. Она противна, она убивает меня и тех, кто находится рядом со мной. Реальность пронзает тебя своим ржавым лезвием, сквозь которое сочатся все грехи этого мира. Эти грехи заражают твою кровь, и вот, через мгновение, твое сердце разгоняет зараженную греховную смесь по телу. И ты даришь ее другим, а они следующим. Вы без остановки заражаете всех вокруг. Они такие же падшие тела, как и ты. Неидеальные тела, которые ты желаешь: опухшие наркотические губы, которые ты хочешь целовать, гнилые души, которые ты хочешь познать - они так уродливы и ты так хочешь их. Вы вместе утопаете в грязи и дарите друг другу что-то среднее между болью и страхом, превращая свою жизнь в пустой звук после выстрела пистолета приставленного к виску последнего святого на этой земле...
  Он мертв. Он был последним... Я убил себя раньше, чем это сделал он. Поэтому я смотрю на его поступок, как на то, что было неизбежным. Его окровавленное лицо отдаленно напоминает мое лицо. В его глазах, в последний миг, горела надежда, которая с каждой минутой гасла в темном пространстве. Зеленые глаза наполненные надеждой - это последнее, что я помню с того времени. Они пылали, но все же погасли. Тлели в пустой комнате наполненной моими страхами и комплексами, но все же погасли. Я не смог сохранить их блеск...Он был святым...Он был последним святым. Но его руками загребали мерзкие грехи другие, абсолютно неизвестные ему люди: любовницы, драгдиллеры, посторонние, коллеги по работе, собутыльники, псевдодрузья, родные, близкие - все, кто не хотел погружать кисти своих рук в мерзкое и холодное болото грехов, в которых уже погрязло все общество, кроме них - они так думали. Его руками строился ад на земле, поэтому он знает все о грехах, падших людях и их пристанище. Им больше не нужно ждать смерти, чтобы попасть в преисподнюю. Они могут гореть в адском пламени прямо здесь, на земле, не отрываясь от своей реальной жизни, а его руками они подкидывают жар и подливают бензин, дабы пламя не погасло. Оно, это пламя, не погаснет никогда, пока есть он и его руки смогут загрести больше грехов для того, чтобы они продолжали таять, словно свечи, во мраке...
  Нам не нужен повод. Мне не нужен был повод, чтобы прийти сюда. Я не знал, и не хотел знать: ждала ли меня Кира? Мне было все равно: хотела она меня видеть сейчас таким или каким-то еще? Хотела, чтобы бы я ее обнял и поцеловал или с порога начал блевать во все стороны. Суть не в этом. Я пришел, потому что мне некуда было идти - в этом вся суть. Я пришел туда, где меня бы не прогнали. Туда, где я мог бы чувствовать себя в безопасности. К тому, кто не смотрел бы с, абсолютно, лишенным интереса взглядом на то, как я умираю в конвульсиях и наркотическом порыве - даже спустя столько времени с момента, когда мы виделись в последний раз. К тому, чье сердце все еще волнуется, видя, как я танцую по тонкому лезвию ножа, приплясывая и припевая о том, что рано или поздно мы все умрем. Я знал, что она меня спасет, чтобы не случилось. Если я умру - она воскресит меня. Если я сойду с ума - она вернет меня в этот, чертов, мир. Если я решу покончить с собой - она опередит меня ровно на мгновение, чтобы этого не произошло. Если я...
  Если я стану хоть немного лучше - она уйдет прочь и не посмотрит мне в след. Пока я страдаю и танцую по тонкому лезвию ножа - я ее герой и идеал, которым она грезит. Как только я становлюсь лучше - я становлюсь живым покойником, который ее больше не волнует. Этаким оксюмороном. Чем больше боли я приношу себе, тем больше я возбуждаю ее. Мы это уже проходили. Я бы мог убить себя и навсегда стать ее 'вечным идеалом', но я захотел стать кем-то больше, и она ушла из моей жизни. Это была новая боль, которая дарила себя, когда рядом не было ее. Я больше не был ее идеалом, и она потеряла ко мне интерес. И я вновь принялся убивать себя, пока не попал сюда, к ней. Теперь я ее единственный...
  Она нежно гладит мои волосы, шепчет что-то, тихо и обрывисто дышит надо мной, словно ангел, который оберегает меня своим дыханием, отгоняя все зло, которое ждет меня за дверью ее квартиры. Я купаюсь в ее нежности и объятиях. Знать бы сейчас о чем она думает? Чего хочет? Что она думает обо мне? Я хочу знать это, потому что сквозь ее карие глаза этого не понять. Она ласкает меня и проговаривает надо мной, что я 'дурак' и 'идиот'. Может быть... Для меня, иногда, это свойственно. Она наклоняется над моим лицом и целует меня. Делает это еще и еще раз. Я согреваюсь от тепла ее губ, от ее прикосновений и прячу его где-то в глубине себя. Она зажигает во мне что-то новое, то, чего я уже давно не ощущал. В ее объятиях то, что я 'дурак' и 'идиот' превращается в громадные плюсы, которыми я бесконечно горжусь. Мне, кажется, что она дарит мне больше, чем я заслуживаю, больше, чем я могу оценить. Это, некий момент, когда стоит остановиться, сказать себе 'хватит'. И я готов это сказать...
  - Твою ж ты мать! Леша, как ты мог?! Убирайся отсюда! - кричит Кира и свирепо бросает в меня моим же телефоном.
  Кажется, я уснул, и за это время что-то уже случилось. Черт! Ни на секунду нельзя покидать реальность. В любое мгновение может произойти какая-то подстава. Потерял бдительность, беспечно закрыл глаза - получай. Я поднимаю телефон с пола и вижу, что мне пришло смс от Алены: 'Скучаю без тебя и целую так, как ты любишь)))'. Под крики Киры о том, что я 'редкостный мудак' мне приходиться покинуть ее квартиру и удалиться прочь. Я даже и не пытался ничего объяснить - она не поймет. Ее кристально чистое самолюбие не даст ей шансов принять от меня хоть слово оправдания. Хотя, в чем оправдываться? Вот в чем? Я пришел к Кире, только с чистыми намерениями, я не хотел причинять ей боль...А Алена? А что, Алена?! Проходной этап, ничего больше - я же не просил отправлять мне смс, я даже ничего об этом не знал.
  Только на улице я еще раз открыл смс и смог толком осмыслить все, что в нем было написано: 'Где ты? Ты пропал: не пишешь, не звонишь. Нам нужно прервать молчание. Жду тебя. Скучаю без тебя и целую так, как ты любишь))'.
  Закричать бы сейчас от досады, а потом умереть. Жаль, что никто не оценит. Прихожу домой и первое, что делаю зайдя в дом - это открываю ноутбук и пишу в твиттере: 'Нам не нужен повод, чтобы прийти...Мы не ищем повод, чтобы уйти'. Потом, на скорую руку, набираю сообщение, отправляю Алене: '))) Ты ломаешь мою судьбу, но мы скоро увидимся. Я позвоню тебе)'. Через пару секунд меня уже оповещает телефон, что смс нашло адресата, а я сижу в полумраке и пытаюсь понять, что же в этой жизни пошло не так.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Возмездие
   Открываю входные двери громадного офиса в центре Киева, в одном из новейших бизнес-центров. Виталий сидит на огромном кожаном диване и смотрит куда-то в потолок. В таком же кожаном кресле, параллельно ему, сидит Гена и душит, как ненормальный, кокс. Честно, я никогда не видел еще столько кокаина в одном месте, и никогда не видел, чтобы этот дебилоид с таким рвением проталкивал в себя столько порошка. Наконец, Гена бросает долларовую купюру на стол, закуривает и триумфально заявляет:
   - Вот это - стафф! Вот это тема! Все остальное стоит забыть после этого момента, как дурной сон. Это все моветон. Братан, это лучшее, что ты можешь пожелать и получить. Лучше, чем безотказная шлюха, лучше, чем...
  - И ради этого я приехал?! Поглазеть на моего обдолбанного друга? Огорчу тебя, Виталь - это для меня не открытие! - перерываю я Гену и пытаюсь получить ответ от абсолютно отсутствующего Виталия.
  - Хорошо, что тебя не покидает чувство юмора и сарказм - это хорошо, - немного приподымаясь, говорит мне Виталий. - Конечно, я позвал тебя не для этого.
  - И?
  - Леша! - кричит он. - Как же так получается, что вас мудохает непонятно кто, а я узнаю самым последним?!! Причем, от кого? От него, - указывает тот пальцем на уже приунывшего Гену и срывается ко мне.
  Минуту помолчав, добавляет:
  - Этот 'красавец' вынюхал уже столько порошка, что ему до конца жизни придется в переходе торговать твоими книгами, и даже этого не хватит, так что придется еще торговать твоими книгами его детям...Что там случилось? Кто посмел вас трогать, а? Кто? Ты ж пойми: твой помятый фейс - это всё так, формальность. Но все знают, что вы подо мной, а это уже преступление. Они знают, кто за вами стоит и, все равно, пошли творить беспредел. Такого я не прощаю. Я не знаю, что там между вами случилось, но вы были просто только обязаны сказать мое имя, и все - конфликт исчерпан. ИСЧЕРПАН! Понимаешь? - опять заводится Виталий. - Этот кретин так толком и не объяснил, кто вас тронул. Может, ты скажешь?
  - Быки какие-то...Я с ними не знаком.
  - Да этот тоже блеял, что беспредельщики. Но беспредельщик беспредельщику рознь. Кто конкретно?
  - Мы с ними пересеклись первый раз возле клуба, они на тачке были.
  - А вот это уже что-то... - обрадовался Виталий. - Расскажешь все Кириллу, потом выясним, что за одни - не терпится взглянуть на них.
  После недолгого диалога с Кириллом и его короткого резюме в конце 'найдем козлов', я упал на диван и стал смотреть на Гену, который глазами путешествовал по кабинету и не мог найти точку соприкосновения с реальностью. Я спокойно попивал виски стоящий на столе и ждал развития событий. Найдут, не найдут? Ожидание затягивало во времени. Особенно Гену, который, казалось, скоро приземлится лицом в эту гору порошка, и скорее всего, отбросит ласты.
  - Остепенись Геннадий. Куда ты столько жрешь? - пытаюсь я привести в чувства Гену.
  - Только чистый, только карибский, - уже не говорит, а еле шевелит губами тот.
  - Ты на тот свет намылился? Остепенись, говорю! - толкаю Гену на кресло, который потянулся вытягивать еще дорожку. Сил подняться у Гены не было и он просто расплылся по креслу.
  Так мы просидели еще полчаса. Я почти допил виски, Гена раз пять просыпался и засыпал, чавкал губами и пускал слюну со рта. Безумно хотелось вернуться домой, поспать, позвонить Кире или Алёне - в зависимости того, кто бы пошел со мной на диалог. Хотелось забыться и забыть этот ужас. В голове, что не мгновение, то проскакивали моменты с того вечера: то меня бьют с какими-то криками, то я плетусь по улице, совсем промерзший от холода, заплаканное лицо Киры, и еще, черт знает что. Так бы мы и сидели в этом офисе отрезанные от реальных рамок жизни, если бы не...
  - Так, собирайтесь - нашли ваших героев. Полный расклад, - как вихрь, влетел в кабинет Кирилл и начал подгонять нас.
  - Я думаю, Гена останется - он, явно, не в форме, - говорю я Кириллу и одновременно поглядываю на Гену, а точнее на то, что от него осталось.
  - Шеф сказал, чтобы ехали оба: бери его, машина уже внизу.
  Я только успеваю с недовольством посмотреть на Кирилла и его дурацкую улыбочку, которая вскользь проскочила меж его рта, а потом на Гену, понимая всю сложность этой ситуации. Слава богу, что до лифта было идти не так далеко, и охранник, сидящий возле кабинета, быстро спохватился и помог дотащить мне моего горе-друга до дверей того самого лифта. Плюс Гены был в том, что он особо не мешал транспортировать его, хотя особо и не помогал. В самом лифте, Гена оперся головой о стекло одной из стенок и тихо посапывая до самого выхода, не покидал своим лбом точку опоры.
  - Гена, вот скажи: почему всегда так? Как кокс в себя запихать - ты первый, за впечатлениями - ты первый, а дойти своими двумя до выхода - Лёша выручай!
  - Йеа, бейби! - кричит Гена и опять начинает пускать слюну со рта.
  В машину Гену вела уже личная охрана Виталия и я был тому, только безумно рад. Сел он вместе с Кириллом, а я поехал в одной тачке с самим Лесковым. Куда ехали? Зачем? Он не говорил. О тех, кого он вычислил - тоже молчал. Может, вообще это левые ребята, и я только зря тащил на себе Гену. Вот об этом мне было более всего обидно думать. Не о том, что не наступит какая-то сатисфакция, в которой я только разменная монета, не о том, что я не узнаю, как нас вычислили и не о том, что я, также, не узнаю чем закончиться эта история для тех быков. Обидно, что может быть потрачено столько времени в пустую. Времени, которое я бы мог использовать на что-то более важное - на примирение с Кирой, например.
  Мы просекали одну улицу за другой, одну за другой. И чем дольше мы ехали, тем сильнее меня волновал лишь один вопрос 'когда?'. Когда мы уже приедем, и все это закончится? Машина сделала еще один вираж и нырнула вглубь другой улицы. Остановились мы около какой-то автомойки на окраине города. Захолустный район промзоны с серыми стенами вокруг, одинокими деревьями на обочине и толстым шаром дыма, который оседал над нами. Мы не спешили выходить из салона машины. Вначале в огромную арку нырнуло другое авто, ведущее до этого нас впереди, потом тачка с Кириллом и Геной. Ворота не закрывались. Спустя минут пятнадцать у водителя зазвонил телефон, он без особого энтузиазма поднял трубку, несколько раз кивнул головой и нажал на газ, заезжая во внутренний двор автомойки...
  Во дворе было абсолютно пусто. Кроме охранников Лескова увидеть кого-то еще мне просто не удалось. Скажу честно: меня эта ситуация напрягала. Гена валялся в салоне машины, абсолютно невменяем, и даже не представлял, что сейчас происходит. Я еще несколько раз покрутил головой вокруг себя, осмотрев все и хотел уже возвращаться вовнутрь автомобиля, как... Меня позвал Лесков и попросил зайти в небольшую пристройку около самой моечной станции. Картина маслом: двое быков, которые были одними из тех, кто месил нас в тот вечер, а также те, кто посягали на честь Юлии, стояли на коленях, полностью окровавлены. Стояли молча. Судя по лицам - сожалели о совершивших грехах.
  - Эти? - громко и четко спросил меня Виталий.
  - Да. Это они! - мне ничего не оставалось, как подтвердить очевидное.
  - И что с ними делать?
  - Сам решай... - кинул я вскользь Виталию.
  - Ну и что с вами делать, а?
  - Мы ж не знали! - прохрипел один из стоявших на коленях.
  - 'Не знали'?! А вас предупреждали? Да или нет, козлы? Я не слышу? - закричал Виталий.
  - Мы думали, они на понт берут... - проворчал другой.
  - Я тебе сейчас коленную чашечку ради понта прострелю, - тонко ответил Виталий.
  - Да честно, Виталий Владимирович, не знали мы. Если бы мы знали, разве бы мы...Да чего ты? Ну, что такое? Ну помяли - не убили же... - направляет последнюю фразу тот ко мне.
  Не знаю, что на меня нашло, но я резко срываюсь с места и бью со всего маха ногой по печени последнего говорившего. Он сгибается, корчится от боли что-то еще шипя ели слышно. Я отхожу назад и разворачиваюсь к окну. Боже, какой же ужасный тут вид. Теперь я понимаю этих двоих: глядя на такое каждый день, сквозь грязные стекла этой холодной пещеры не долог час превратиться в такое же ничтожество, как они. Грязь на заднем дворе, запчасти, какое-то барахло - все свалено в кучу. Где-то в углу стоит большая деревянная будка с привязанной около нее собакой. Здоровенная овчарка бегает в зад-перед, постоянно скуля и лая, брюзжа своею цепью, которая тянется от ее ошейника к огромному металлическому столбу. Гетто какое-то, черт бы его побрал. Перед моими глазами вырисовывалась картина, как здесь решались серьезные дела: мучили и пытали должников, на которых сначала спускали этого разъяренного пса, а потом убивали. Здесь трахали каких-то шлюх в салоне и на капоте их огромного белого джипа, распивалась водка и был пьяный угар. Одним словом - мораль приземлялась в грязь, которой была окутана земля на заднем дворе.
  - Ладно, будем считать, что мы в расчете! - уже спокойно обратился к этим двоим Виталий. - Мойка ваша?
  - Наша... - в один голос промычали оба.
  - Так вот, будете теперь бабки платить с вашего дохода. О процентах потом договоримся. Согласны?
  - Да-да, само собой. У нас еще одна есть на другом конце города...
  - Я не крохобор, - гордо говорит Виталий, а несколько спустя добавляя. - Ну все: конфликт исчерпан!
  Все может так бы и закончилось мирно и по-братски, если бы не я и моя последняя фраза:
  - Я так не думаю.
  - Что еще? Лёш, они уже своё отхватили, хватит, - пытается успокоить меня Виталий.
  - Они домогались твоей племянницы!
  Молчание...
  - Что? Что ты сказал? - подлетает ко мне Виталий и с бешенными глазами, и трясет меня.
  - Они в клубе домогались Юлю. Мы с Геной ели увели её оттуда.
  - Я с тобой потом, сука, разберусь! - бросает он меня и подлетает мигом к ним.
  - Это правда? Это правда, вашу мать? Он чё, правду говорит? Ну...
  - Мы не знали, - говорит один.
  - Да мы просто хотели ее угостить, - подхватывает другой...
  Этими словами они подписали себе приговор. Смертный приговор. Как их убивали, я не видел. Я стоял около машины и просто услышал два выстрела. Два коротких отрывистых звука, два тела завернутые в полиэтилен, которые грузили не пойми куда. Рядом стоял Гена уже пришедший в сознание, затягивавшийся сигаретой и шатающийся во все стороны, как маятник. Стоял и молча дышал, так тяжело, как будто собирался умирать.
  - Это возмездие, мать его! - весьма гордо сказал он.
  - С тобой сложно не согласиться.
  - Правильно ты все сказал. Этим мудакам одна дорога...
  - В ад, - подхватил я.
  - Точняк, брат. Не мы их, так Виталий.
  - Как бы мы рядом с ними не легли.
  - Ты чего? Мы от этих уродов его племянницу отбили. Жизнью рисковали. А если бы нас грохнули?!
  - Тогда бы нам дали орден...Посмертно, - с небольшой улыбкой замечаю я.
  - Да ну тебя...- говорит Гена, бросает сигарету и садится в машину.
  Я еще какое-то время стоял на улице. Чувствуя в себе это отвратительное возмездие, которое бушевало в моей крови, в моем сознании. Еще десяток минут назад они были живы - теперь мертвы. Лежат в полиэтиленовых пакетах, а их души мечутся где-то между небом и землей. Знали бы они, чем для них закончится вся эта канитель с Юлей, с нами...Стали бы они во все это вписываться? Или наоборот - убегали бы, куда глаза глядят? Все это напоминает мне фатализм. Они фаталисты. Жили одним днем, даже этого не осознавая. Игра в себя для них закончилась печально - они перешагнули рубеж и оказались за гранью. Сложно поверить в то, что я оказался той самой гранью, за которой их ждала черная тьма.
  Я не был лучше их или хуже. Я просто стал катализатором их будущего, которое не предвещало им ничего хорошего. Я оказался праведной пулей, которая вырвала их с этой жизни. Беспощадным поворотом не туда. Слепым жребием - называйте, как хотите! Я стал их последней ошибкой на этой земле. Одним словом, произошло возмездие.
  
  
  
  
  
  
  
  Лохи и конвейер
  Спустя два месяца...
  Рука Гены, как угорелая, шарит по тюнеру в его автомобиле, пытаясь найти что-то, что соответствует его музыкальному вкусу. После долгих и усердных усилий тюнер замирает на одной из радиостанций, которая транслирует песню 'Океан Ельзи'. Успокоившись, Гена спокойно ведет машину и уже не отрывается от дороги.
  - Ты в издательстве был?
  - Да был, был! - на отцепись отвечает Гена.
  - И как все продвигается?
  - Да все ровно, правда, только с дизайном эти мудаки никак не определятся. Сегодня видел их примеры дизайна твоей книги - полный отстой. Главное, все подобрали: верстку, тип бумаги - ну все. А дизайн - лажа! Спрашиваю, мол, когда? А они: мы еще попытаемся подобрать...
  - Так, пусть их Виталий поторопит! - перебиваю я Гену.
  - Он сейчас другим занят - у него там все мысли только о раскрутке и ближайшей презентации. Главное, книги-то еще нет, но презентация готовится полным ходом, - улыбается он.
  - Может, мне с ним поговорить?
  - Зачем? Лесков все сделает, как надо. Свои деньги он точно терять не собирается, так что будь спокоен.
  Я, как на зло, не был спокоен. Время с книгой затягивалось все больше и больше. Словно петля, которая только растет в размерах и не собирается прекращаться. В принципе, мне было все равно, но коль я вписался в дело - нужно было его завершать.
  'Порш' скользил по улицам в поисках клуба, в котором нам назначили встречу те, кого Виталий и Гена выбрал критиками и рецензентами - мои бывшие враги и ненавистники. Они проклинали, когда книга вышла в первый раз, а теперь мне стоило только увидеть их лица, когда я скажу, что собираюсь переиздать ее, а они должны стать рецензентами. Но без этого было никак. Хорошая книга имеет хороших рецензентов - правило железное.
  Не знаю почему, но Гена был уверен, что все пройдет успешно и те, кто собрались обсудить мое прошлое творение, всецело поддержат идею написать повторный обзор на нее. Гена, вообще, мало в чем сомневается, что обычно приводит к печальным последствиям. Его самоуверенность исходит от понятия: пока ты жив - нужно действовать, даже, если необходимо сигануть вниз с вершины обрыва. Всегда есть шанс, что все закончится более-менее успешно. Сейчас, прыгать никуда не приходилось, но было нечто хуже....Потерять собственное достоинство.
  Пришлось оставить свое самолюбие дома, иначе бы эта идея, изначально, была провальной. Приготовиться к тому, что твое 'эго' красиво смешают с дерьмом и подадут под очень острым соусом сарказма. Скажут несколько шуток касательно твоего таланта и возможности его реализовать, ну и еще что-то там... Короче, я был живой мишенью для обстрела, которая не только не двигалась, но и не прикрывалась. И все это ради двух страниц в 'ворде' о том, как стоит смотреть, читать и понимать то, что я написал, бог знает когда.
   - Ты улыбайся побольше, - выходя с машины, замечает Гена.
  - Вот так, - корчу я дурацкую гримасу, растягивая свое лицо в виде улыбки парализованного.
  - Чуть-чуть помилее, и все будет зачет, - смеется Гена и идет ко входу в клуб.
  Я иду за ним, напоследок оглядываясь по сторонам, а потом погружаюсь в какую-то не естественную тьму, будучи уже за порогом клуба. Мы спускаемся вниз по крутым ступенькам и нас все больше и больше накрывает музыка, и сумасшедший смех. Стены покрытые фосфором, отбивающие свет ламп напоминают место радиоактивной атаки. Постеры на них - предупреждение о грядущей опасности. Зайдя в зал, замечаем, что вокруг много пространства и диванов, которые стоят на приличном расстоянии друг друга. Занято лишь несколько из них. На одном, из которых ютится тройка ребят всех мне прекрасно знакомых. Гена увидев их намного раньше, чем я, сразу рванул к ним. Я поплелся за Геной. Они начали здороваться друг с другом, говорить что-то особенно банальное, пытаясь максимально показать, насколько им приятно с нами увидеться. Я даже не сомневался, что ребята на диване испытывали особое отвращение к Гене и делали это с чувством собственной снисходительности к нему, но все же. Гена, как ему и полагается, ничего не понимал, принимая лицемерные поздравления и комплименты. Когда дошла очередь и до меня, кампания несколько напряглась и не знала, что делать в этот момент. Все, кто за этим столом меня искренне ненавидят и презирают. Они долго переглядывались между собой, и только, когда один из них, Ян, вскочил со мной поздороваться, каждый сделал ту же процедуру.
  Усевшись на мягких, велюровых диванах мы все дружно взялись за стаканы с виски, и после выпитого начался бурный диалог между мной и всеми присутствующими. Первым слово взял Ян:
  - Так это правда? Ты все-таки решил повторно переиздать свою книгу?!
  - Прикинь! - с не меньшим сарказмом ответил я в ответ.
  - Зачем? Это прошлый век, дорогуша, - подключился Винсент - завсегдатая литературная богема окружающая себя только casual и, только luxury. В простонародье - Василий. Но поскольку в паспорт к тому никто не заглядывал, то и Винсент все воспринимают на ура.
  - Тебе не понять! Для этого надо иметь мозг и талант. Короче то, чем природа тебя обделила!
  - Быдло - оно и в Африке быдло! - недовольно протараторил Винсент.
  - Скажи, Вини: когда тебя родители зачинали, они могли допустить, что родиться ошибка таких масштабов? Ты свои реплики оставь для 'голубых' ребят, которые тебя читают, а то фразочек к следующей книге не останется.
  - Ну все хватит, - вмешивается Гена. - Разговор не об этом. Нужно, чтобы вы написали хорошую и качественную рецензию.
  - Вот так просто?! - обиженно спрашивает Рудольф.
  - Руди, а что тебе это стоит? Если что, то мы все оплатим - не вопрос! - хлопая того по плечу отвечает Гена.
  - Так книга-то о чем? - повторно спрашивает Рудольф.
  - О вас невежды! - посмеиваясь кидаю я и запиваю все сказанное виски. - О вашем никчемном существовании.
  - Хрен ему, а не рецензию, - сразу выстреливает Винсент.
  - Вини, он шутит - пытается исправить ситуацию Гена. - Ты же шутишь, Лёш?! - с кривой гримасой спрашивает меня Гена.
  - Над ними природа неудачно подшутила, а я так...
  - Короче, с нас причитается! Ну кто, если не вы?! Вас же все уважают в литературных кругах. Скажите свое веское слово, а мы в долгу не останемся. Там в книге мы об этом скажем, что без вас никак...
  - Гена, а не много ты сейчас на себя взял? - резко обрываю я Гену.
  - Так, а что? Они нам - мы им!
  - Я эту книгу начинал писать, когда они заканчивали букварь учить. Да их дерьмо до сих пор пылится на книжных прилавках. А это ничтожество, - здесь я демонстративно указываю на Винсента. - Стоял в очереди на ее первой презентации!
  - Да я бы твою книгу и в сортире не читал бы, - выпаливает Винсент.
  - А я твою в сортире читал - очень стимулирует, - с насмешкой отвечаю.
  Короче, словесные тирады между нами продолжались еще долго. Ушла не одна бутылка виски и не одна пачка сигарет. Но к общему знаменателю прийти нам так и не удалось. Все это больше напоминало диалог двух натуралов, то есть нас с Геной, двух явных гомиков - Винсента и Яна, и одного бисексуала - Рудольфа. Все в чем я им проигрывал, по большому счету, так это в том, что я соскочил с конвейера. Литературного, большого, пропахшего нафталином конвейера. Скажем так, это условность, о которой читатель не знает. О великом мире лохов и конвейеров. Где нет гениальных и полных ничтожеств - есть только те, кто в системе и те, кто вне ее. Литературный мир, он именно таков. Короче, те, кто в силу разных обстоятельств не продается и не будет продаваться. И те, кто будут блистать на полках! Бездарность и андэрграунд! Культура и контркультура! Они и я!
  Когда-то давно я выскочил с конвейера. После двух книг, я не выдержал тряски и убрался прочь от этого омерзительного места. От этой литературной тусни и её богемы, которая диктовала правила моды и новые тенденции - одна хуже другой. Все это было похоже на анабиоз, в котором ты следуешь слепо чьим-то идеям и прихотям.
  В свое время, взамен на мой талант мне предложили бабки и работать без перебоев - отсюда конвейер. В придачу ко всему, ты выстраиваешь легенду, которая больше всего подходит, по мнению издательского крыла и пиарщиков, к твоему литературному стилю. Вы думаете, что Винсент с рождения гей? Хах...Смешно! Это все результат генно-литературной инженерии, которая поставила на конвейер нового Винсента Марковского и его литературный гений. Чувственный гей и романы в стиле трагедий и вечного разочарования. Тоже касается и Руди, и Яна, и многих других, которые в поисках литературной славы стали подпоркой в дурацкой системе. Все, что нас разъединяло - это моё зашкаливающее самолюбие и любовь к литературе, а не к ее суррогату, которым занимались эти трое. Такие, как я, по ту сторону остались 'лохами' и больше не допускались в их мир. Литература больше не принадлежала нам. Мы просто смотрели, как сквозь грязный конвейер популистских заказов пополнялись ряды дешевых книг и авторов, которые отучивали читателя от серьезной литературы. Отучивали от процесса мышления и самокопания. Они наполняли книжные ряды тем, о чем рядовой серый человек боялся сказать или подумать, зато с радостью стремился прочитать. Они скачивались к порнухе, невежеству и аморальности ради процветания 'морали', а где-то в стороне сияли сумасшедшие бабки, которые они обмывали в подобных клубах.
  Сожалел ли я, что остался вне этой мишуры? Да, сожалел! Но потом, когда наступило время жестких перемен и рамок. Когда, чтобы познакомиться с девушкой нужны были бабки, которых у тебя не было. И тебе было плохо. Когда тебе было плохо, ты не мог позволить себе напиться. Ты не мог напиться, и все становилось еще хуже. Ты скитался, как отшельник, по улицам в поисках самого себя, пока эти ребята проедали жизнь в ресторанах и трахались с элитными проститутками этого города...Прошло время. Ты себя переломил. Превратился в нечто новое, стал проще относиться ко всему. Появились деньги. Ты стал более циничным и нигилистическим во всем, что касалось людей. Пил столько, сколько хотел, спал с теми, кто раньше был недоступен и прожигал жизнь там, где раньше себе не мог этого позволить. Скажу, что тот момент, который прошел между этими двумя этапами сделал для меня многое. На свет вышел новый Галлер и, тем самым, предрек это общество на всеобщее разоблачение. Предрек этот конвейер на гибель. А этих 'недописателей' на существование в небытии...
  Так чем закончился наш разговор? Ох, я не помню. Помню последнюю фразу от Гены 'Всем кокоса' - дальше небольшой провал. И вот я опять с ними. На мне повис Рудольф, который рассказывает, что лучше моей книги ничего не читал, и что за такое произведение стоит давать литературную премию. Киваю ему в ответ, а сам пытаюсь поймать своим фокусом Гену, но не могу. Его нет. Он растворился в этой тусовке, которая судорожно изображала танцы. Вижу только Яна, который недоуменно вертит головой, похоже, не понимая, что происходит вокруг. Рудольф что-то говорит мне на ухо, но я не улавливаю ни единого слова, словно, все слова мигом вылетают обратно. Его рука тянется к полупустой бутылке с виски и наливает еще порцию нам.
  - За тебя, мой гений! - и при этом целует меня в лоб.
  Я обнимаю его, на полном автомате, и выпиваю до дна стакан с алкоголем. Туман напускается на глаза еще больше: теперь картинка начинает двоиться и реальность становится намного растянутей и парадоксальней. Меня окружает странное чувство тревоги, которое я не могу преодолеть, но и делать ничего с этим я не собираюсь. Я боюсь пошевелиться, боюсь что-то сказать, боюсь посмотреть по сторонам. Мой взгляд залип на одной точке и не меняется вообще. Мне сейчас, по-настоящему, страшно. Рядом Рудольф, который несет чушь. Убитый в хлам Ян. Непонятно куда подевавшиеся Гена и Винсент. Я уже, кажется, начал терять себя, когда в тот же момент меня начал кто-то тащить за собой. Я особо не сопротивлялся - просто не мог. И лишь оказавшись на улице понял, что это был Руди.
  - Какого ты делаешь? - завопил я.
  - А ты хочешь гнить там? Щас поедем ко мне и оторвемся! Только тачку вызову.
  Я прислонился к стене клуба и закурил, ожидая пока приедет машина. Дождавшись такси, мы сели в него и погнали к Рудольфу. Сначала был абсент, потом кальян, а вскоре я оказался напрочь отрезанный от реальности...
  Руди занимался сексом с какой-то девицей, которую я никак не мог припомнить. Я протягивал сквозь трубку сладкий дым кальяна, а в этот момент Руди и его партнерша извивались в экстазе. Думаю, что они даже не замечали меня или мое присутствие было настолько жалким, что не стоило того, чтобы стесняться меня. Их хаотичные движения со временем обрели некую последовательность и стали больше напоминать оточенный алгоритм действий. Впрочем, досматривать эту картину я не стал. Схватил бутылку абсента со стола и пошел на кухню, закрыв за собой дверь.
  Зеленая гремучая смесь разливалась по моему горлу и проникала глубоко в меня. Сначала было ужасно неприятно, потом было несколько легче, а потом был легкий дурман в голове, который превращал мою реальность в сюрреализм. Я был страждущим космонавтом, который в поисках лучшей планеты выбрал явно не ту, и желал скорее улететь отсюда, но не мог. Я был чем-то пригвожден к этой земле и чувствовал настоящую тяжесть в себе, которая не давала взлететь. На меня действовало что-то сильнее, нежели закон притяжения...что-то, что не поддавалось нормальному объяснению. Я делал глоток за глотком, пока не стало понятно, что мне не дают взлететь мои грехи, которых у меня в изобилии. Я начинаю вспоминать каждый из них, и от этого на моих глазах появляются слезы. Маленькие капли воды, которые просекают мою щеку и падают вниз. Я делаю еще глоток и начинаю чувствовать, как внутри меня разжигается пламя, от которого мне становится хуже в разы. Что-то идет неправильно, но я не могу понять, что? Зависаю над столом, вращаю пустую рюмку по сторонам и представляю, что она вся моя жизнь: пустая, холодная и хрупкая, словно стекло. Чувствую омерзение, которое зашкаливает и пытается вырваться наружу. Я мертвый космонавт, который больше не вернется в родную вселенную, который не знает, где его дом. Обречен страдать здесь и чувствовать омерзение.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Покайся мне
  На кухню вошел Руди. Из залы доносилась песня Rammstein 'Sonne', под которую он появился, словно пророк. Весь чистый и сияющий, будто прошел обряд омовения и теперь был другим, нежели десяток минут назад.
  Сел, молча закурил, отвернув голову к окну.
  - Откуда она взялась? - спросил я его.
  - У тебя, действительно, охренительная книга. Я сделаю рецензию.
  - Это не ответ на мой вопрос.
  - Женя?! Я позвонил, а она пришла. Ты просто был в тот момент в неадеквате. Я ощутил настоящий оргазм внутри, когда прочитал твою книгу. Настоящее наслаждение - это круто.
  - Ты же знаешь, что мне все равно, - небрежно ответил я и тоже поджог сигарету.
  - Знаю. Как у тебя дела на личном фронте? - быстро переключился Руди.
  - Я уже давно ни с кем не воюю - моя война окончена, - по-философски завел я.
  - А у нас с тобой, теперь, много общего, ты в курсе? - спросил он.
  - Ты о чем? - спросил я в ответ и тут же повернул свой взгляд на него.
  - Теперь мы спим с женщинами безрезультатно!
  - Ты чего, не можешь женщину удовлетворить или сам не получаешь удовольствие? - с насмешкой подстегнул я его.
  - У нас нет главного конечного результата...
  - Рудольф, когда ты говоришь вот так, у меня складывается впечатление, что мне пора уходить или ударить тебя - выбирай!
  - Прости меня, Галлер! - вдруг заскулил он.
  - Руди, перестань!
  - Нет, серьезно - прости меня, если можешь! Я полное дерьмо!
  - Я как бы не хочу тебя ни в чем переубеждать, но мне хотелось бы знать, так, из чистого любопытства, почему ты считаешь себя 'полным дерьмом'?!
  - Ты же теперь не можешь иметь детей...
  - Не теперь, а уже давно! - перебил я тут же его. - Этой истории уже столько лет, а ты опять вспомнил. Блин, ну сделал я эту чертову вазэктомию на спор, что теперь?! Ты знаешь, теперь, когда я смотрю на себя в зеркало по утрам, я понимаю, что я не ошибся.
  - Но ты ведь сделал это из-за меня, это я подбил тебя на спор...
  - Руди, тот ящик коньяка был действительно неплохим, - вновь перебиваю я его.
  - Лёха, ты идиот? Ты же теперь неполноценный! - кричит он на меня.
  - Это ты неполноценный! - кричу я в ответ.
  - Да, я неполноценный! У меня тоже не может быть детей! - на последнем дыхании сказа он и разрыдался, как ребенок.
  - Как не может быть детей?
  - Я у врача был, - всхлипывает он. - Он сказал, что я бесплоден! Ты наверное не знаешь, но я недавно расстался со своей девушкой Тамарой. Встречались, все дела и тут...Она захотела детей, я тоже был не против - мне уже не двадцать лет, между прочим, - проходит пауза. - Так вот, прошли месяцы, а оно не в какую. Начали проверятся и тут...Приходят анализы, а там - я бесплоден.
  - А Тамара?
  - Ничего. Сказала все нормально, что любит, но не прошло и недели, как она уже себе кого-то нашла - на кой ей неполноценный! Мы расстались!
  'Вот это поворот!', - прозвучало в моей голове.
  - Ну, подожди. Это же должно лечиться?! Сейчас же медицина, технологии...
  - У меня там какая-то особенная форма. Да на такое лечение мне денег никогда не собрать...
  - Ну так давай попросим, объявления дадим, ребят подключим. У меня в знакомых есть хороший олигарх - за его бабки выходит моя книга. Он может помочь.
  - Ты хочешь мою гордость похоронить, чтобы все знали, что я бесплоден - да пошло оно! - вытирая слезы, говорит Руди и опрокидывает еще рюмку абсента. - Это же меня господь наказал, за то, что я тебя тогда подбил на тот спор. Я теперь расплачиваюсь...
  - Не говори ерунды, - опять не даю я договорить ему. - Не нужно предо мной каяться. Каждый из нас сделал свой выбор - этого не изменить. Наши ошибки навсегда останутся нашими.
  - Не знаю. Я долго думал об этом - мне так противно. И сейчас ты стоишь здесь, а меня воротит, понимаешь?!
  - Меня тоже воротит, правда, от алкоголя.
  - Галлер, скажи, ты, что последние мозги прожег? Ты понимаешь, что у нас нет будущего? У нас нет будущего! - говорит он мне.
  - У кого как...У меня с будущим все в порядке, пока я его себе представляю. Вот как только я перестану в него верить - все рухнет. Будущее - это не шаблон. Это твой выбор. Сделал выбор, так и живи с ним. Получил такой приговор - преодолей его. Ты сам идеальное будущее - сам эталон своей жизни, а ни кто-то другой со своим мнением.
  - Нашел время философствовать, - недовольно пробормотал тот.
  - Руди, быть обреченным - это тоже будущее. Мы все обречены умереть, но никто, как только понимает это, не идет резать себе вены или вешаться. Это такая же безысходность, как не иметь крыльев или второй жизни. Просто прими это и живи дальше.
  - А как тебе живется теперь, когда ты забрал у себя возможность быть отцом? - нахально спрашивает Рудольф.
  - Во-первых, шанс стать отцом у меня есть всегда. Во-вторых, для меня быть отцом - это не такая большая ценность...
  - Ну ничего, жизнь тебя прикрутит: влюбишься, ты и дьяволу душу продашь, чтобы осчастливить её и детей захочется, - озлоблено говорит он мне.
  - Дорогой мой, Руди, мне 34! А ты говоришь 'влюбишься'. Я прошел все круги ада и последнее во что я верю, так это в сранную любовь и то, что с ней связанно, - парирую я.
  - Дурак ты. Что с дурака взять? Он же этого не понимает...
  - Не навязывай мне свое мировоззрение и проблемы, которые у тебя возникают в голове.
  - Конечно, быть крутым 'философом' проще, чем подарить бабе детей и их воспитать. Да кому ты, нахер, нужен со своими мировыми проблемами, коль не можешь создать полноценную семью?! - вопрошает он.
  - Никому! Как и ты! - смеюсь я.
  - Да пошел ты! - обидчиво ответил Руди.
  На этой, не совсем оптимистической, ноте мы замолчали. Из-за стенки доносились отдаленные звуки песен 'Rammstein', под которые мы тяжело вздыхали и думали о чем-то своём. Наверное, Руди до сих пор раскаивался за то, в чем я его не винил. Я мирно курил одну за одной сигареты и заливал в себя абсент.
  Порой, это лучшее средство избавить себя от лишних вопросов - молчать. В этом мирном молчании улегся конфликт двух 'неполноценных' мужчин, которые по-разному воспринимают одну и ту же ситуацию. Я - как данность, он - как катастрофу. И мы по-разному встретим следующий день, свое будущее, которое первым солнечным светом уже стучало в окно квартиры Руди на кухне. Хотя это я уже помнил с трудом: сквозь табачный дым, едкий запах алкоголя в бутылке и раскатывающийся по всей квартире вокал Линдеманна...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Это твои проблемы!
  Буду думать, что ничего не случилось. Буду успокаивать себя до последнего. Не хочу даже вращать в голове варианты того, как может повернуться ситуация дальше. Голос Виталия с утра, в котором главным лейтмотивом звучала фраза 'У нас проблемы!' пугает, как никогда.
  Я трясусь в вагоне метро и отсчитываю станции одну за другой, ожидая, когда уже будет мой выход. Хочется, как только пересеку дверь вагона, перескочить на противоположную сторону платформы и ехать, как можно дальше в обратном направлении. Но только двери расходятся в разные стороны, я не успеваю сделать ровным счетом, ничего: поток людей выходящих с метро несет меня вплоть до эскалатора, я лишь успеваю опомниться, стоя на двигающихся ступеньках. Таже толпа выталкивает меня, напоследок, на улицу и тут я уже остаюсь полностью без выбора: набрав последний воздух в грудь, начинаю шагать в сторону ресторана, в котором меня ждал Виталий...
  За пустующим столом, к которому никто не подходил я прождал Виталия ровно час. За это время официант дважды услужливо предложил, пока я ожидаю гостей, ознакомиться с меню их заведения, заказать закуски, аперитивы или просто пообедать. Мне также услужливо пришлось несколько раз сказать, что меня ничего не интересует, и официант получая новое фиаско, возвращался на исходную позицию около барной стойки и без особого интереса вертел головой по сторонам.
  Когда же мое терпение стало иссякать я уже потянулся к мобильному, чтобы набрать Лескова, но тот ловко меня опередил, как будто ждал, пока я потянусь за телефоном.
  - Долго ждешь? Привет! Прости, просто у меня тут форс-мажор и проблемы так и прут одна за одной, - взбудоражено обратился он ко мне.
  За его спиной маячила девушка высокая и ровная, как кипарис, с темными волосами и строгим взглядом, как у учительницы. Образ учительницы сполна дополнялся прямой темной юбкой до колен, прической собранной сзади в пучок и ярко-красной помадой, которая жгла мои глаза только при одном взгляде на нее. Виталий поймав мой взгляд на незнакомке с улыбкой представил мне девушку:
  - Так, знакомьтесь: Леш - это Диана, Диана - это Леша, мой друг, писатель и вообще просто зачетный парень.
  Все, что нам оставалось после этой фразы обменяться встречными 'очень приятно' и тактично пожать друг другу руку. Сквозь, ее резиновую улыбку и строгий взгляд виднелась явная недоброжелательность ко мне, что сразу заставило меня быть начеку. Я до конца не мог быть ни в чем уверен, поэтому приходилось занять выжидательную позицию, дабы понять, зачем он привел ее сюда и в чем заключается суть проблемы, о которых он говорил мне с утра.
  С первой минуты знакомства стало известно, что Диана практикующий юрист, закончившая Кэмбридж или что-то в этом роде, предпочитает вести серьезные дела, причем соблюдая каждую формальность, не пьет вина и вместо слов отсекает какие-то фразы вычитанные в учебниках. Она мне чем-то напоминала симпатичного киборга, который вместо человеческих эмоций демонстрировал все словами и движениями уже заготовленными на любой случай жизни. Все, что оставляло мне последний шанс верить в то, что она все-таки живое существо - это ее широкая улыбка, скрепленная из двух тонких полос губ.
  - Так, если с нами юрист - я тебе зачем? - пытаюсь разобраться я во всем.
  - Леша, ты же голова! А у нас тут большие неприятности. ОЧЕНЬ БОЛЬШИЕ!
  - Ну, так в чем дело?
  - В СМИ появилась очень скверная информация, а точнее фотографии, на которых Виталий Владимирович изображен не в лучшем свете, - подхватила Диана. - Он там не один и это может серьезно навредить...
  - Да с малолетней шлюхой я там! - сорвался Виталий, и вскоре добавил. - Гребанные фотографы, я бы им руки оторвал. Леша, это же мрази! Так меня подставить. Теперь ты понимаешь, зачем я грохнул того козла, который вертелся у меня в особняке?!
  В этот момент, перед моим лицом пронесся образ перепуганного папарацци и его умоляющие меня о пощаде глаза, но так же скоро этот образ исчез. Это был дурной знак по всем канонам гуманизма, который я терял в свете важных дел и желания заработать. Не так давно, я был готов пойти и покаяться перед каждым, чтобы избавиться от тяжести своего внутреннего греха и отвращения, которые я испытывал после этого случая. Теперь - это только абстрактный образ. Мое сознание изнутри передало мне пламенный привет и исчезло, лишь напомним о своем присутствии.
  - А что, юрист с Кэмбриджа в таких вопросах некомпетентен?
  Заметив как сморщилось лицо Дианы, при моей фразе, Виталий не обращая на это внимание, тут же ответил:
  - Диана предлагает идти в суд, а я сомневаюсь.
  - Херовая идея! Херовая, как для человека, который окончил такой вуз за бугром!
  - Вы сомневаетесь в моей профпригодности? - прошипела, как змея, Диана.
  - Погоди Диана. Ты тоже так считаешь?! - с надеждой переспросил у меня Виталий, от чего лицо Дианы несколько раз изменилось от полного недоумения.
  - Считаю! Это лишь будет означать, что фотки действительно правдивы. Фотограф вмешался в твою личную жизнь и раскрыл не самые приятные её страницы, твоя задача сказать, что все настолько преувеличено, что это не стоит твоего внимания. Фотки, я надеюсь, без пикантных подробностей?
  - Леша, твою мать, сплюнь! Мы там просто обнимаемся... ну я немного пьян, - через паузу добавил он.
  - Ну, я бы не была такой самоуверенной, - тут же вклинилась Диана. - Из тех фотографий журналюги уже сделали сочный материал, а там...
  - Тогда твоя позиция такова: не обращать на это никакого внимания. Чем больше ты будешь лаять в их сторону, тем больше эта история будет набирать оборот - эффект снежного кома. У них на тебя ничего нет - это просто знакомая Юли или ещё кого-то - придумаешь, - подытожил я. Когда последняя фраза прозвучала от меня, я тут уже успокоил себя, что никакой проблемы то и нет и всё это чистая истерика.
  - А если... - неуверенно спрашивает Виталий.
  - У них на тебя ничего нет, а это, - я еще раз взглянул на фотографии, где подвыпивший Виталий тискает малолетку. - Это развратный плод общества! Каждый здесь увидит то, что пожелает. Я здесь вижу вполне дружественные отношение двух людей!
  Когда я договорил, в моей голове всплыл только один вопрос: учитывая мой извращенный мозг, что у них было? Он ее изнасиловал, они просто переспали? Это отцовская любовь или он обычный педофил? А может, все вместе!
   Спустя минуты напряженного молчания:
  - Я же говорю 'голова'! Ну, голова же! Красава! - протягивает свою руку и хлопает по моей ладони.
  Диана, которая была не в восторге от такого ликования, лишь безразлично сделала глоток воды из своего стакана, и вскоре услышала в свою сторону 'а ты говоришь в суд...'. То ли от внутреннего неудобства, то ли от того, что Диана никак не могла найти идеального положения - она постоянно ерзала по дивану в разные стороны. Как только она успокаивалась и находила нужную точку, ее взгляд находил мои глаза, и все начиналось сначала. Казалось, что градус ненависти девушки скоро переступит черту и тогда она выскажет все, что обо мне думает. Напомню, что со времени нашего с ней знакомства прошло не больше 45 минут, а между нами уже кристаллизировалась чистая нетерпимость и отвращение, которое не замечал, похоже, только Виталий. Кстати, он и разрядил тишину своим идиотским:
  - Все-таки обошлось, я-то уже думал... - на этой фразе он попытался показать мимикой всю эпичность ситуации, но на него никто не обратил внимания.
  - Виталий Владимирович, может я уже пойду? У меня еще дела на сегодня есть - обратилась к Виталию Диана.
  - Погоди, ты мне еще нужна, а вот ты Лёша свободен. Когда нужно будет, я тебя вызвоню или твоего друга-кретина Гену, - улыбнулся в конце Виталий.
  Я попрощался с ними и пережил еще одну минуту открытой ненависти от Дианы, которая держа мою руку, своим беспощадным взглядом выжигала на мне адский огонь и, при этом, мило улыбалась. Пришлось улыбнуться в ответ и почувствовать насколько мое лицемерие растет в геометрической прогрессии, от чего я уже сам почувствовал себя неловко. Вот чего-чего, а умения держать такт у нее не отнять. Такое ощущение, что она испытывает тебя и ждет, когда ты уже сорвешься. Но я сдерживаю себя и просто ухожу прочь молча. Это было сложно, черт тебя побери!
  Смотрю на часы и понимаю, что никакими делами я не отягощён - могу позволить себе немного расслабиться. Останавливаюсь у барной стойки, заказываю пару рюмок водки и неспешно закуриваю. После второго стакана расслабление таки пришло в моё напряженное и скованное тело. Все стало как-то проще, как-то по-другому. Горизонт расчистился от сомнений и ненужных тревог, и я сам начал чувствовать себя уверенным. Вот и Гена позвонил и обрадовал, что уже решен вопрос с дизайном книги, а вот написала Кира и спросила 'Как я?'. А я, к слову, лучше всех. Пьяный и веселый. Уверенный и беззаботный. Я обрел свой островок счастья, на котором я остался единственный обитающий. До меня лишь доходят пустые послание со внешнего мира о том, что происходит вокруг, но это меня, как раз, не тревожит. Меня тревожит только одно: что случилось с той девушкой на снимке и жива ли она?! И в случае, если она мертва...Даже не хочу об этом думать.
  Как же хочется просто забыться и уехать куда-то. Забрать отсюда всех близких и построить с ними свое будущее, которое мы так боимся и, на которое так надеемся. Без книг, философии, правил, законов, гаджетов, денег, статусов, любви, чувств - начать заполнять пустоту собой. Своими мыслями, своим началом, превратить все вокруг в свое уютное место на Земле. Откинуть все предрассудки и начать жить так, как того хочется, а не так, как принуждают. Не ждать мегановостей в интернете, в соцсетях, в газетах. Думать своей головой, а потом мыслями других. Одеваться в удобную и простую одежду, есть обычные продукты, пить обычную воду, слушать любимую, а не модную музыку, смотреть свое кино, а не нашумевший блокбастер. И в конце концов, просто быть человеком, а потом тем, за кого тебя принимают. Говорить ей то, что ты чувствуешь, а не то, что она хочет услышать, для того, чтобы с ней переспать. Выбросить к черту свое сердце, пусть тонет на дне океана, чтобы оно не мешало думать....Начать бы все сначала! И чтобы эта девушка на фотографии была жива! Но это только мои проблемы!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Никаких правил
  Мелким и волнистым шагом выхожу с ресторана и иду, бог знает, в каком направлении. Плыву по улице не чувствуя ни берегов, ни причалов. Мрачный и окутан холодом снуюсь по улицам и думаю, о чем-то своем, далеком от прекрасного. Мысли идут в разнобой и не имеют между собой никакого логического продолжения. Все идет в разнобой.
  На одной из улиц меня подрезает машина, прямо посреди улицы. Серый седан останавливается в смертельной близости от меня и дальше не сдвигается с точки. Я не понимаю, что происходит, но точно осознаю, что мне сейчас повезло. Смотрю впритык на машину и жду дальнейшего развития событий. Переднее окно приоткрывается и тайное становится явным. ДИАНА!!! Смотрит так мило на меня, как тогда в ресторане и молчит.
  - Тебя подкинуть? - начинает она.
  Я молчу, и не потому, что не знаю, что сказать - я просто обалдел!
  - Садись, я тебя довезу, а то ты сам точно не дойдешь.
  Также молча я обхожу машину и сажусь на переднее сиденье. Смотрю с перепуганными глазами на нее, и до сих пор толком не могу понять, а что случилось-то?!
  - Да не бойся ты. Я не кусаюсь! Ты главное веди себя правильно и не пострадаешь.
  - Ты чуть меня не убила...
  - Наивный! Если бы я хотела тебя сбить, то обязательно это бы сделала. Ты, кстати, редкостный хам. Всегда такой? Как-то со слов Виталия Владимировича ты выглядел более представительным - видно он преувеличил.
  - Куда мы едем?
  - А ты, куда бы хотел? - спрашивает меня Диана.
  - Я что на 'веселой викторине'?
  - Да, манер у тебя совсем нет! - говорит она и в тоже время ехидно посмеивается надо мной.
  - Говорит мне человек, который чуть меня не снес на дороге...
  Я поднимаю голову с подушки и вижу, как она расхаживает полностью голая. Опускаю свой взгляд, тяжело вздыхаю. Как же так случилось, что эта ведьма дважды за день меня так обыграла? Как так получилось, что я не помню, что произошло? Не помню: переспали мы или нет? Скорее да, но... Она ложится рядом и улыбается, глядя на меня.
  - Как для девушки, которая закончила Кэмбридж, я хороша в постели?!
  - Это вопрос или утверждение? - спрашиваю я, не до конца поняв ее интонацию в голосе.
  - Вопрос.
  - Как для девушки, которая закончила Кэмбридж, ты ставишь слишком глупые вопросы, - отрезаю я.
  - Все, я обиделась, - и на этих словах она отвернула свое лицо в противоположную сторону.
  - Теперь, это не имеет смысла.
  - Скажи, вот ты хоть когда-то можешь быть без своих заносов? - с обидой в голосе спрашивает она.
  - А нужно?
  - Все, как хочешь. Поверь, не всем девушкам нравится такой пофигизм, как у тебя. Да, в какую-то минуту это заводит, но потом это превращается в дешевый цирк.
  - Как наша жизнь? - спрашиваю я.
  Немного подумав, она отвечает:
  - Да, как наша жизнь! Именно так!
  - Меня уже не перекроить.
  - Просто никто не пробовал.
  Она опять поворачивается ко мне лицом и обнимает, принимаясь целовать меня. И я на полном серьезе, не до конца понимаю, зачем это все происходит. Юрист, властная баба, самодостаточная, имеющая все - несет какую-то чушь и разводит меня на секс с ней. Это же чистой воды идиотизм. Та самая нелепость, о которой мечтают все мужчины, но являющаяся такой несбыточной. А тут... Все случилось, как нельзя лучше, а если можно, то и не представишь. На роскошной постели с роскошной женщиной, в самый непростой момент твоей жизни. Действительно, когда-то о таком я мог только мечтать...
  Мы снимали с другом квартиру в отдаленном спальном районе столицы, так сказать, на окраине города. Убитая двушка, в которой хотелось вечерами повеситься на одинокой лампе торчащей из-под потолка. Стены заклеены пожелтевшими обоями с дурацким рисунком, комнаты наполнены удручающим запахом, пол покрытый липкими пятнами, матрасы на кроватях чуть не касались того самого пола и стол на кухне залитый алкоголем. В нашей жизни, со времен общажной молодости, ничего не изменилось - разве что квадратура расширилась. Не было тараканов. После работы или пьянки, мы приходили в свое долбанное двухкомнатное гетто в надежде, что завтра не наступит, что завтра нас в последний раз вынесут из этой дыры вперед ногами и больше никогда не вернут сюда. Мы засыпали под крики на улицу пьяной толпы, которая нажиралась около круглосуточных ларьков и просыпались утром под вой сирены патрульной машины, которая либо приезжала за этим сбродом, либо уже на место преступления и оформляла трупов. На балконе каждую ночь скрипели перила, было чувство, что скоро этот кусок металла оборвется и грохнется вниз. Все, на что хватало надежды так это, что перила сорвутся, упадут вниз и никого не пришибут собой. В это темное время все и случилось.
  Она поселилась на нашей лестничной клетке - в квартире напротив. Красивая, сногсшибательная и элегантная девушка. Богатая и недоступная мечта, с которой мне, как назло, приходилось видеться по утрам, когда мы выходили каждый из своей квартиры. Когда она открывала входную дверь своего жилища, оттуда с сумасшедшей скоростью несся запах тонких и приятных ароматов, как из рая, и доносился в нашу затхлую преисподнюю. Она никогда не здоровалась со мной, никогда не улыбалась и ровным счетом ничего мне не сказала за все то время, которое провела там. Мы виделись с утра, смотрели друг на друга, закрывали двери квартиры и шли каждый в свою сторону. Она заводила машину во дворе и уезжала непонятно куда, а я брел на ближайшую остановку в ожидании своей маршрутки. Потом мы возвращались домой. Она приходила всегда позже. Уже внутри квартиры я слышал, как ее дверь тяжело открывалась и громко захлопывалась.
  Я мог о ней только мечтать. Причем, шепотом, чтобы никто об этом не узнал и не услышал. Она была такой недосягаемой.
   Однажды, я увидел, как к ней на выходные приехал молодой человек. У него была огромная спортивная машина, сам он весь был облачен в черную кожу, сверкая своим лицом на нашей лестничной клетке с букетом белых роз. Можно было и не сомневаться, зачем он к ней приезжал. Проходило несколько часов, он уходил, а она оставалась на нашем пролёте и тихо курила. Помню момент, я даже курил рядом, вместе с ней, но она так ничего и не сказала, лишь тихо под конец обронила окурок вниз и закрыла за собой дверь.
  Я мог о ней только мечтать... И однажды мои мечты стали реальностью. Так, будто она услышала мои мысли и снизошла к самому ничтожному из мужчин. Я и сам в это толком не смог поверить, но это свершилось. Она пригласила меня к себе. На дворе была тихая и холодная зима, мы залетели вместе в подъезд, возвращаясь домой и в момент, когда я уже хотел открыть дверь своей квартиры она тихо сказала 'может, зайдешь ко мне?'. Я сначала, вообще, представил это за свою больную фантазию и даже не обратил внимания, но она повторилась во второй раз. Я обернулся...
  Это было убежище рая на земле. Сказать, что я чувствовал себя там неловко, ничего не сказать. Впервые, за столько лет я побывал в месте, которое, напрочь, отличалось от того, что я мог видеть каждый день. Все было непринужденно и прекрасно, будто ты попал в дизайнерский салон, а не в обычную квартиру. Она все время улыбалась. Не говорила, а только кидала полу фразы и играла своим лицом. Предлагала то поужинать, то выпить чашку чая, но я все не мог согласиться - мне было так страшно и непривычно, что хотелось прямо тогда убежать прочь. Мы долго говорили непонятно о чем. Она все рассказывала и только интересовалась моим мнением. Показывала мне какие-то журналы, называла статьи и спрашивала, что я думаю об этом. Потом включила на своем музыкальном центре музыку и рассказывала, как впервые слушала пластинки еще в детстве своих любимых исполнителей. Этот разговор длился вечность. Она говорила и говорила не переставая. Потом все же замолчала...Вышла куда-то и вошла обратно в комнату уже с пакетиком в руках. Очистила журнальный столик от всего глянца и рассыпала содержимое. Лезвием разделила несколько белых полос на белоснежной бумаге. Скрутила в руках денежную купюру и сделала первый вдох, потом еще и еще...Предложила мне, но я не рискнул.
  Она лежала на диване совсем не живая, словно кукла. Тяжело дышала и улыбалась, а потом плакала и все проклинала. Проклинала свою жизнь, своего парня, работу, а под конец и меня заодно. Материлась и раскаивалась. А я смотрел на нее со стороны и любовался. Она все равно оставалась моей недоступной мечтой, которую я желал, даже сейчас, под наркотой. Такая желаемая.
  Поцеловала меня. На прощание. Нежно зажав в своих объятиях и расплакавшись во второй раз, закрыла за мной дверь. Больше я ее никогда не увижу. В следующий раз я узнаю, что она умерла от передоза в тот самый момент, когда я набравшись своего никчемного мужества захочу ей в чем-то признаться. В следующий раз она будет лежать абсолютно голая на носилках накрытая белой простыней...
  - Не все девушки легкодоступны, как ты считаешь, - говорит мне Диана.
  - Я знаю. Я это уже когда-то проходил.
  - Тогда, почему ты такой?
  - Однажды мечты становится реальностью, и исчезают все желания, - произношу я.
  - Что-что???
  - Когда желаний больше нет, твои мечты сбылись - все просто!
  Она замирает в какой-то момент, а потом вновь целует меня, и я вспоминаю, как это сделала напоследок она, соседка живущая напротив. Тогда, впервые, мечта, настигнувшая тебя, убила все желания.
  
  
  
  
  
  
  
  
  День энергетиков
  Отключаю телефон и бросаю его в самый дальний угол спальни. Достаю из холодильника первую банку - понеслась. Под 'Plastic Boy' открываю новую страницу своей жизни, которая давно покрылась плесенью и затхлостью застоя собственных мыслей. Я давно не отрывался, давно не чувствовал внутри себя чего-то стоящего, я превратился в банальность. Мне до такой степени это не нравится, что я решаюсь порвать с этим прямо сейчас. Дать волю своим чувствам - вот что нужно.
  Делаю звук громче, а заодно первый глоток. Вот оно! Превращаю каждую секунду в последнюю и понимаю, как давно я об этом мечтал. Кажется, я начинаю обретать себя, начинаю чувствовать из чего я все-таки состою. В этот дурацкий будничный день мне не хватало не так много: 12 банок наполненных этиловым спиртом, гуараной, домианой, кофеином, витамином С и В5, В6, РР. Не хватало Е129 и Е150, не хватало ароматизаторов и стабилизаторов. Как только я почувствовал этот коктейль у себя внутри - все стало совсем другим. Яркие цвета, хорошее настроение, тепло по всему телу, приятные мысли, музыка начала звучать сильнее и изящней. Ты стал существовать с ней на одной волне. В тот момент, мне показалось, что я ждал этого всю свою жизнь. Что я столько прошел ради того, чтобы превратиться в ту самую частицу, которая обрела свое место в целостной структуре Вселенной. Не хватало только наркотиков...
  Еще пару банок и я уже непобедим. Кажется, что я пил вовсе и не энергетики, а целебное зелье - дар богов отправленные мне за мои 34-года страданий. За мой созревший гений, на который всем плевать. Открываю твиттер и пишу: 'Я достиг своего блаженства! Я достиг своего счастья! Я стал всем в этом мире!'. Музыка в этот момент будоражит мой мозг и он наполняется массой звуков. Формируется новое сознание, которое говорит тебе: 'Ты вселенная! Они ничто'. Дублирую эту мысль в твиттере...
  Следующие несколько банок энергетиков. Наконец-то я понимаю, что все это время я был высшим существом. Идеальной сущностью. Материей без изъяна и недостатков. Теперь я понимаю, что это они недостойны меня, а не я их. Осознаю, что я не спасу этот мир, поэтому должен попытаться помочь тем, кто понимает, что это все равно конец. Пишу в твиттере: 'Я собираюсь спастись с этого гребанного мира... Кто со мной?'. В ответ, как градом посыпались 'куда собираешься?', 'я с тобой', 'возьми меня' и т.д... Ничего не отвечаю, потому что просто не могу попасть уже пальцами по клавишам. В одном слове делаю несколько ошибок, забываю предыдущую мысль, потом вспоминаю ее, но забываю следующую, поэтому вместо ответа всем, сопровождаю свой ответ несколькими смайлами.
  Через какое-то время становится грустно. Я начинаю хаотично переключать песню за песней и понимаю, что все они заканчиваются грустно. Меня это бесит. Ставлю на реверс 'First day' Timo Maas и зажигаю кальян...Правда, делаю это с третей попытки, так как увлекся самим процессом, забыл положить в чашку заправку к нему. Осознав ошибку, быстро ее исправляю и наслаждаюсь сладким дымом.
  Предпоследняя порция. Апатия. Emma Hewitt поет о том, что она меня не спасет и я рыдаю. Нервно я вдыхаю уже безвкусный дым и выпускаю злачное облако наружу. Делаю музыку громче...Меня всего трясет, как на лютом морозе. С трудом, но уверенно допиваю еще одну банку и чувствую, как голова начинает кружится: сначала за часовой, потом против часовой стрелки. Этот мир, который замкнулся в моей комнате, потерял все законы физики и живет по своему основному закону - хаос. Хаос и безнадега, что этот самый хаос обретет свое привычное движение. 'Давай наслаждайся собой, ублюдок', - орет мне мое сознание. - 'Ты ведь этого хотел, не так ли?!'.
  Мне очень плохо. Мои внутренности превращаются в застывший свинец и тело становится невыносимо тяжелым - я больше не смогу летать. Мне придется сдохнуть здесь. Коротко резюмирую плюсы и минусы такой ситуации. Больше пока минусов, но я не сдаюсь. Праздник никто не отменял, да и вообще прочь руки от кнопки 'стоп'.
  Последняя порция. Это уже все напоминает сюрреализм в переплет с фантасмагорией, которой облачено все вокруг. Я ни на чем не могу сфокусироваться, а как только фокусируюсь хоть на чем-то, наступает адская головная боль. Крах рядом. Вот он. Смотрит на тебя своими большими безнадежными глазами и навивает страх в последний миг твоего существования. Я решаюсь на последнюю ошибку в своей еще мерцающей жизни и открываю текстовый редактор. Нужно писать! Срочно писать! Пока есть мысли, пока я не потерял понимания того, что вокруг происходит. Это будет психологическая бомба, которую я заложу под фундамент этого кукольного театра. Они будут парализованы, они умрут в экспрессии задыхаясь от своей мегаидеальности, а я как воин-камикадзе буду созерцать их моральную смерть. Пора писать! Я бью по клавишам, как профессиональная стенографистка, не осматриваясь на предыдущие предложения. Иду вперед, лечу, понимая, что скоро мой конец. Нужно быстрее, еще быстрее. Нужно писать! Сейчас я дам этому миру хлесткую пощечину. Сейчас...
  Я не замечаю, как отключаюсь на какое-то время. Все, что меня возвращает к компьютеру и этой реальности музыка, которая на определенных звуках зовет меня обратно. Понимаю, что я еще не закончил творить свой 'шедевр' - продолжаю долбить по клавишам. Скоро это свершиться и я смогу спокойно вздохнуть напоследок перед отходом в лучший мир. Еще немного. Но силы меня покидают - уже ничего не помогает. Кальян погас, наполненных банок нет, наркотиков и тех нет. Меня охватывает бешенство, я срываюсь с кресла, но тут же падаю от бессилия в груду жестяных банок. Лежу неподвижно, ничего не могу поделать. Меня тошнит, музыка рубит так, будто меня подперли к саб-буферу и оставили парализованным, а в голове происходит такой переворот, что мне уже давно пора сойти с ума. Пытаюсь закричать, пытаюсь пошевелиться, пытаюсь понять, что делать, но сознание машет мне рукой и уходит в другую комнату...Последнее, что я успеваю подумать 'Вот так я зажег в этот День энергетиков! Нужно будет повторить... Если выживу'. Улыбаюсь и проваливаюсь в анабиоз, в которой как по спирали, звучит все та же песня, опять и опять, опять и опять. Пора уходить... 'Looking on the heaven, baby'.
  
  
  
  
  
  Порочные связи
  - Спасибо тебе, друг! Низкий поклон! Давайте все скажем Лёше 'СПА-СИ-БО'! - кричит по слогам последнее слово Гена. - Сранный мудак!
  - Не забывай, ты у меня дома... Оскорблять меня у в моем же дома - ты, Гена, охренел малость, - хрипя протягиваю я к нему.
  - Ты хоть понимаешь своей деревянной головой, что ты делаешь? Понимаешь, что ты срываешь нам презентацию книги? Да нихрена ты не понимаешь! - подытожил Гена.
  - Я не понимаю только одного: из-за чего весь этот гневный спич? Что произошло-то?
  - А то, что ты выхлестал больше десятка банок с этим дерьмом - это норма, да?! - при этом, Гена свой ногой разгребает внушительное количество жестянок на полу. - Так, мать твою, где ты держишь наркоту? Где? Говори, я все равно найду...
  - Это больше по твоей части! - с улыбкой отвечаю я.
  - Так, клоун недоделанный - я из тебя щас все вытрясу, если ты мне добровольно стафф не отдашь!
  - Это твои проблемы, детка! - закуриваю и отворачиваю свой взгляд в потолок.
  - Дебил - вот мое заключение! Такой проект лажаешь своей детской дуростью и инфантильностью! Ты о других хоть думаешь - спрашиваю я тебя?
  Резко разворачиваюсь к нему, привстаю с дивана и с максимально злобным взглядом заявляю:
  - А ты о чем сейчас печешься, друг любезный, о своих деньгах или о моей жизни, а?
  Гена молчит, потупив на меня свои глаза.
  - Нет, ты мне сейчас расскажи, а я послушаю: ты сюда примчался, чтобы свои бабки спасать или меня? Молчишь? Молчи, мудазвон! Не надо прикрывать свою боязнь за собственною жопу, как попечительство о моей жизни - меня есть кому опекать!
  - Да, я переживаю за бабки! - кричит он. - Но я переживаю из-за тебя - я пытаюсь держать ситуацию под контролем, - абсолютно выдохнувшись отвечает мне Гена.
  - Пошел ты, нахер! Ты не умеешь врать Гена. Никогда не умел, так что пошел ты, нахер! - и сквозь паузу. - Закончим этот проект, распилим гонорар и в разные стороны. В гробу я видал таких друзей с их заботой. Получаем деньги и прощаемся.
  - Пожалеешь же еще!
  - Не переживай, я в отличии от тебя, всегда говорю то, что думаю!
  - Как знаешь. Ты сильно все преувеличиваешь. Просто не видишь очевидного.
  - Если у тебя все, то я не задерживаю, - командным голосом отвечаю я.
  - Пока, друг!
  Несколько секунд спустя за ним захлопнулась дверь. Никому нельзя уже доверять. Весь мир погряз в этом дерьме. Все пропахло деньгами: дружба, любовь, секс. Пропахло деньгами и выгодой. Есть эти две вещи - есть все прилегающее.
  Тошно, конечно, потерять друга. В такой день, когда физически ты на половину мертв. Теперь ты мертв на половину еще и в душе. Хотя, что можно было ожидать от Гены? Что он изменится? Что он будет заботиться о тебе? Он лжив и корыстен по своей природе. Уехал в Штаты, приехал со Штатов - суть не поменялась. Там ведь все так и живут, в мире Уолл-стрит, в мире доллара и дохода. Нет времени чувствам, нет времени романтики. Есть контракты, партнерство, бизнес - сранный капитализм. Продал-купил, купил-продал - базар-жизнь. Накопил кэш и получил в дополнение: признание, уважение, знакомства, друзей, любовь, статус. Про***бал кэш и пошел обратный процесс. Так и живем. Обвив себя порочными связями, веришь в иллюзию, создаешь красивую картинку и потом живешь с ней, пока не образумившись, как я, начинаешь ненавидеть все вокруг. Так, стоп. Я стал говорить шаблонами. Шаблонами, которые мне не принадлежат. Это уже кто-то говорил до меня - зачем повторять?
  Я потягиваю сигарету, набираю смс и отправляю Алене с надеждой, что она ответит: 'Мне не хватает тебя!)))'. Так бывает в нашем мускулинном мире: ты теряешь друзей и идешь в утешительные объятия любовницы, а теряешь любовницу - зовешь друга на несколько стаканов-бутылок алкоголя. В моем случае, первый вариант. 'И что?', - читаю ответ на своем дисплее. 'Приезжай ко мне...'. Мгновенный ответ: 'Диктуй адрес!)) Только дождись меня)'. Конечно, я буду тебя ждать, куда мне теперь деваться?! Учитывая сложившуюся ситуацию, я просто обязан тебя ждать, иначе все прекратит свое существование в тот же миг. Я здесь, как бы, стараюсь балансировать 'между' и 'между'.
  Лишился друга, чуть не сдох от переизбытка энергетиков в крови и мог бы вполне реально лишиться возможности закончить проект с книгой. Здесь Гена был прав. Я мог бы их подвести, но это не оправдывает ни его, как друга, ни его лживую сущность - это уже постфактум. Единственный выход забыться в этой девушке. Скажу честно, я уже даже толком не помню, как она выглядит, но меня это мало заботит. Я не плохой, не скотина, не полная дрянь, которая пользуется ее добротой. Мне просто нужно в ком-то раствориться и сделать свою жизнь, хоть на секунду не такой, какой она была еще пару часов назад.
  Звонок прозвучал сначала в домофоне, вскоре в моей квартире. Алена стояла на пороге улыбалась во весь рот и только вкрадчиво смотрела то на меня, то на тот бардак в доме, который разворачивался за моей спиной. Я специально не стал ничего убирать - следы своей нормальной повседневной жизни не утаишь, да и не стоит. Она уверено зашла, поцеловала меня в щеку и спокойно бросила сумку около двери. Затем повисла у меня на шее и стала смотреть в мои темные глаза.
  - А перегар у тебя, дорогой! Сколько уже пьешь? Неделю? Месяц?
  - Всего лишь сутки, милая, - отвечаю я и цепляюсь своими губами за ее губы.
  - Погоди, - отталкивает она меня. - От тебя не прилично разит - так не пойдет.
  - Ок, тогда я быстро в душ и обратно? - спрашиваю я у нее, как провинившийся ученик у своей учительницы.
  - Ты еще здесь?!
  Я с улыбкой ухожу в ванную, пытаясь привести себя в порядок. Сколько я пробыл там, точно не помню, но когда уже вернулся в спальню, увидел ее практически раздетую.
  - Ей, ты сделала всю самую приятную работу за меня, - обидчиво говорю я.
  - Не переживай, малыш, здесь еще есть над чем поработать, - слово 'малыш' возвращает меня к старым воспоминаниям с Верой, но также быстро возвращает к Алене.
  - А я не люблю откладывать работу на потом, - отвечаю я и неспешно иду к ней.
  Это было нечто. Словно, давно забытый праздник, среди унылых будней. Пришло время праздновать и дарить себе радость. Мы сумасшествуем с каждой следующей минутой и превращаемся в диких животных, среди нетронутых прерий.
  - Главное не останавливайся, - шепчу я ей.
  Она только улыбается и набирает обороты своими движениями. Сложно сдерживать себя с такой девушкой, она знает в этом толк. От меня здесь уже ничего не зависит. Здесь командует и распоряжается только она. То, что делает она сейчас, наверное, не умеет делать никто в этом мире. Рано или поздно, это должно было закончиться. Это должно было стать настоящей феерией или полным фиаско. Я верил только в первое. И кто бы мог подумать?
  Звонок прозвучал в квартире, так, будто нас поймали с Аленой на горячем.
  - Мы кого-то ждем? У нас будет оргия? - с сарказмом спрашивает она. - Не открывай, не сейчас.
  'Лучше бы у нас была оргия', - первое, что я успел подумать в тот момент. За дверью, наверняка, меня ждут костоломы Виталия. Эта, сука Геннадий, накапала на меня и теперь меня пришли вразумлять. Да, наверное, сейчас будет больно. Заглядываю в дверной глазок и, честно, не сразу понимаю, что делать. Тут и радость, и полное недоумение - за дверью Кира. Одна. Стоит и выносит мне дверь, одновременно наяривая в звонок...
  - Леш, может ты уже откроешь дверь или ты забыл, как это делается? - звучит голос с моей комнаты.
  'Блять, ты еще здесь', - думаю про себя, и тут же пытаюсь придумать, что делать, когда открою дверь. Нужно что-то делать, приходится решаться и...
  - Я думала, ты в более печальном состоянии. А ты вон - жив-здоров, - заявляет Кира.
  - Не дождешься, - прямиком отвечаю я.
  - Мы так и будем беседовать на пороге или ты пустишь меня вовнутрь?
  - Понимаешь, сейчас...Э-э-э, ну, в общем...
  - Леш, кто там пришел? Все нормально? - доносится голос Алены, который перебивают мою неуверенную попытку не пустить Киру в дом.
  - О-о-о! Ты не один, Галлер! А Гена говорил, что ты тут погибаешь, ели живой... - и на этих словах спокойно проходит в квартиру, оттолкнув меня с порога. - Ну, давай посмотрим кто тут у тебя...
  - Гена несколько преувеличил мое состояние,- говорю я ей уже явно в спину.
  Я даже ничего не успел сделать - Кира ворвалась и уже была в спальне, где наступило гробовое молчание.
  - Леш, а кто это?
  - Знакомая! - уверенно заявляю я.
  - Ах, знакомая?! Слушай, а я вижу у тебя парад шлюх не заканчивается...
  - Ей, дорогая, ты за языком следи, - начинает сычать Алена.
  - Леш, закрой ей рот, - с наглым напором обращается ко мне Кира.
  - Слушай, Кира, какого тебе здесь надо? Я рад, что ты приехала, но ты сделала это явно не вовремя. Спасибо, но...
  - Сука ты, Галлер! - и тут же жесткая пощечина прозвенела на моем лице
  - Истеричка! - кричит Алена.
  Кира даже не обратила на нее внимание, спокойно сказав 'счастливо оставаться' и покинула квартиру.
  Я стоял, словно ошпаренный, посреди комнаты, молча смотрел то на Алену, то на дверь.
  - Жена? - с пониманием спросила она.
  - Вот это и есть самое обидное, что нет.
  - Бывшая, что ли?
  - Да, хрен его знает?! - с неким непониманием отвечаю я.
  Сел рядом с Аленой и оперся о ее плече. Тихо застонал от досады и закрыл лицо руками. Она сначала пыталась утешить меня: говорила о том, что ничего страшного не случилось, а я в этот момент чувствовал, как петля около моей шеи стягивалась. Это были порочные связи. Их было не так много, но они были роковыми. Превращали мое существование в кромешную тьму. Друзья, любовницы - к черту все! Никто в тебя не верит. Все тобой либо пользуются, либо играют, либо делают вид перед тобой. 'Хорошая мина при плохой игре', - завертелось внутри. Вокруг только порочные связи и ничего более. За 34 года своей жизни - это единственный вывод, на данный момент, который я могу сделать. И не понять, кто больший нигилист: ты или они? Ты - не верящий в них. Они - дающие тебе повод не верить в них. Кто в выигрышной позиции: ты знающей, что в тебя играют или они играющие в тебя? Чтобы это понять, нужно соприкоснуться с ними, почувствовать боль и пустоту, которые они умеют дарить. Обвязать себя с ног до головы порочными связями и сказать себе: что тобой попользовались. А потом превратится в социопата, вроде меня, и нервно заскулить на кровати от бессилия, чтобы еще раз сказать себе: 'Ты никому в этом, гребанном мире, не нужен'. Короче, порочные связи.
  
  
  
  Я знаю, что ты делал прошлой ночью
  В коридоре я сталкиваюсь с Дианой, которая бросает сухое 'Здравствуйте', проходит мимо, не подавая и малейшего вида. Отличный конспиратор. Я обернулся ей в след, чего она в ответ не сделала. Стало немного обидно, но вскоре я отбросил все мысли - лучше, чтобы о нашей, пусть и временной связи, в этом мире знали только трое: я, она и ее кровать.
  Приоткрыв двери в кабинет Лескова, я не сразу заметил его в огромном кабинете, но вскоре усмотрев его контуры на большом, кожаном кресле зашагал уверенно вперед.
  - Привет, Леш, - тихо сказал он. - Как оно? Готов уже представить свое творение на всеобщее обозрение?
  - Как пионер, - улыбаюсь я.
  - Это хорошо. А я вот думаю, может уволить своего юриста?
  - Диану? - переспрашиваю я его, как будто не понимаю, о ком идет речь.
  - Ага, ее красавицу, - с неким удовольствием заметил Виталий. - Нет, она, конечно, ничего, особенно в постели.
  В этот момент мне очень хотелось добавить, что я в курсе, но субординация в наших отношениях с Виталием этого не позволяла.
  - В постели она то, что надо, но дела лажает: вон с фотографиями ничего не смога решить, спит с кем попало, - и тут пауза. - Ты, кстати, не знаешь, с кем она спит? Может, видел кого?
  Я отвернул лицо к огромному окну и затаился в молчании, не понимая, что сейчас нужно сказать. Кажется, он все знает. Нет, он точно все знает. Так чего не говорит прямо? К чему это 'вокруг да около'?! И только немного подумав, я отвечаю:
  - Откуда мне знать?! Увольняй, раз считаешь нужным - мне все равно!
  - Бессердечный ты, Лешенька! А вдруг у нее дети, семья, а ты 'увольняй'... - ехидно говорит Виталий.
  - У нее же Кэмбридж - не пропадет. В конце концов, я так понимаю, что ты для себя все решил, так чего спрашивать об этом у меня?
  - Ну не знаю, посоветоваться, - неуверенно виляет Виталий. - Ты человек не глупый, вот решил поговорить о ней. Блин, но в постели она хороша! - взорвался от восторга Виталий.
  Я не стал ничего говорить, пока он обсуждал ее формы, изящество и прочие прелести. Я только с каким-то отвращением, молча, слушал Виталия, сравнивая его описание со своими впечатлениями от Дианы: с чем-то соглашался, с чем-то нет - но только про себя. Омерзительным было как раз то, что, по словам Виталия, Диана не стеснялась выполнять все его прихоти и даже получала неистовое удовольствие. У меня же, как праведный звон от колокола, гудела ее фраза: 'Не все девушки легкодоступны'. Наверное, не все, но это не касалось Дианы, которая была не только легкодоступной, но еще и безпринципиальной, дешевой и низменной, хотя за ее красивой и богатой картинкой, вряд ли это, можно было сразу разглядеть...Тут моей вины нет. Идеальная конспирация с ее стороны.
  Пока я еще был мыслями с Дианой и моим отвращением к ней, Виталий уже успел перескочить на другую тему:
  - К тебе курьер с книгами приезжал? Леша? Ей, ты с нами?
  - Да-да. Приезжал. Спасибо! - вернувшись к текущему разговору, отвечаю я.
  - Моя служба, - гордо отвечает Виталий.
  - Не понял?
  - Ну, это я держу курьерскую контору.
  - Неплохо, конечно. Только я не понимаю, зачем? - спрашиваю у него.
  - Это удобно.
  - Не вариант.
  - Вариант, - тонко подмечает Лесков. - Еще и какой вариант! Особенно, когда тебе нужно наркотики по городу гонять!
  - Через курьеров? - недоумеваю я.
  Лесков в ответ только аккуратно кивает головой и растягивает свой рот в дерзкой улыбке, словно, он властелин этого мира:
  - Ты пойми: нет лучше способа что-то спрятать, чем положить это на виду.
  - Трудно не согласиться. И как? Работает?
  - Сомневаешься?! Зря! Контора пишет.
  - А зачем ты мне об этом рассказываешь? Это очень скользкая информация.
  - Молодец! Знаешь, Леша, что мне нравится в тебе: ты, в отличии от Гены, всегда думаешь головой...
  - Перестань, - не даю договорить Виталию его хвалебную оду.
  - Леша, я знаю вас с Геной от 'а' до 'я'! Знаю все! Думаешь, я бы решился вкладывать в вас бабло, если бы сомневался? Я никогда не разбрасываюсь деньгами. Никогда - запомни это! Так что, если захочется мне 'насолить', ты уж лучше подумай несколько раз, - вновь улыбается Виталий.
  Ну, значит и про Диану он тоже все знает. Я даже немного расстроился, что вся эта шпионская игра в моем исполнении была не зачем. В этом случае, я не могу рассчитывать на победу - все против меня. Может, хотя бы сказать, чтобы он её не увольнял? Я все еще колеблюсь. Почему судьбы людей стали так часто зависеть от меня, словно тонкие нити, тянущиеся от моих рук к их телам. Нити фотографа и тех двух барыг уже оборвались, а теперь пришла очередь Дианы...
  Но чем я ей обязан? Мы просто раз переспали, она была инициатором и все. Даже сейчас, когда мы пересеклись в коридоре, она сказала только 'здравствуйте'. Она спит со своим господином, выполняет его грязные желания, он решает ее судьбу - точка. Это же не плохая платформа, чтобы выставить себя невиновным, не так ли? Кажется, я безгрешен в этом, Да, кажется, безгрешен...И только Виталий хитро смотрел на меня и подразумевал, что я у него под большим колпаком.
  - Да, а по поводу Дианы не переживай, ок? - обратился он ко мне.
  - С чего бы? Это ее проблемы, - уверено отрезал я.
  - Возможно, но никогда не успеваешь понять, когда чьи-то проблемы становятся твоими - ты помни это! Ты же джентльмен, а джентльмены так не поступают.
  'Какого, Виталий?! Зачем? Скажи прямо!', - рвется у меня изнутри. Скажи: 'Хочешь спать с ней - решай ее проблемы!'. Просто скажи и все! Но он продолжает тонко нарезать круги, около этой темы, ожидая пока я сломаюсь, но я заточил свой рот, поэтому сейчас только слушаю. Эта резина стала слишком долго тянуться и, чувствуя ее граничное напряжение, я предполагаю закончить этот разговор:
  - Ты просто найдешь себе нового юриста, и на этом будет поставлена жирная точка.
  - А ты холодный и опасный человека Галлер. Мне стоит быть на чеку, а то недобрый час, ты и мне вставишь такой кол в спину.
  - Перестань, я никого не подставляю! - пытаюсь держаться я из последних сил.
  - Так не поступают с людьми, с которыми проводят ночь!
  - Тогда тем более, не увольняй Диану! С людьми, с которыми спят, причем неоднократно, так не поступают!
  - Холодный ты человек, Галлер! Холодный и проницательный! И это мне нравится в тебе больше всего.
  - Мерси.
  Удивительно, конечно, что людей восхищают моральные уроды, а не наоборот. Удивительно, что Лескова восхищает моя лживая и лицемерная сущность, а не что-то иное. Совсем уж плохо, что в этой 'великой дружбе' двух мерзких людей страдают третьи стороны, словно пешки, в нашей шахматной войне двух великих гроссмейстеров. Здесь не хватало только Гены - такого же лживого мудака, который бы восхищался нами, как только мог.
  Мы предельно быстро раскрыли свои маски, показали на мгновенье свои лица и опять спрятали их под тонкую вуаль лицемерия. Я не знаю, как выглядело мое обличие в тот момент, но то, что я увидел перед собой на месте Виталия, оказалось неистовой, противной картиной. Мне сложно представить, что будет, когда эта бутафория от Лескова канет на дно. Хотя, мне уже приходилось видеть монстра на месте этого человека, но так близко к настоящему Виталию, я кажется, подобрался только сейчас. От этого наша 'дружба', отношения, только крепчают и привязывают нас друг другу, поскольку, если я сейчас скажу, что больше не хочу иметь ничего общего с ним, получу, как минимум отказ, максимум - пулю в голову. Эту связь больше не оборвать!
  Он знает, что я делал прошлой ночью. Я знаю, что он спит с Дианой. И все мы знаем, что она хороша - этого достаточно, порой, чтобы мужчины нехотя, порочно стали друзьями без ведомой на то причины. Мы сакрально разделили между собой одно и тоже женское тело. И если для меня - это просто данность, для него - это шок, удар по самолюбию. Он самовластен в этом, но не сейчас...
  Если бы большинство мужчин в этом мире знали всех партнеров своих девушек - многие бы успели стать друзьями, а многие еще и хорошими друзьями. Не что так не объединяет, как секс с одной женщиной, которая хороша и с тобой, и с ним.
  Я знаю, что почувствовали многие, когда услышали это. Теперь вы знаете, что ощутил я, когда на прощание пожал руку Виталию и мы распрощались. Сейчас мы были больше, чем друзья.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Все сучки пахнут Nina Rich
  'Господи, помоги мне пережить этот день и довести ее до постели', - восклицаю я к небесам. Терпения больше не осталось. Она уперлась в дисплей своего айфона, а я имитирую свою заинтересованность во всем, что происходит. Сначала я листал меню, но в какую сторону я не проворачивал страницы, я все равно возвращался к сету с алкоголем.
  - Опять будешь пить? - с недовольством спрашивает она.
  - Я не вижу других вариантов, - замечаю я.
  - Ты дальше стакана никогда не видишь.
  - Когда это ты стала такой проницательной?
  - А когда это ты стал таким алкашом? - парирует она.
  Над нами нависает официантка и мои нервы, и терпение сходят на нет:
  - Может, ты уже оторвешься от него и что-то закажешь, человек как бы, блядь, ждет?
  - Ты что себя вести не умеешь? Мы в приличном заведении Леша, а не в хлеву, как ты привык, - саркастично палит она по мне.
  - Просто сделай заказ, - обессилено говорю я и зажигаю сигарету.
  - Ты же говорил, что не будешь курить.
  - Прости, я соврал!
  - У нас не курят, - обращается официантка и я в ярости, но с улыбкой на лице, ломаю сигарету.
  Не обращая внимание на нас, Алена делает заказ. Не в мою пользу. Список остался без алкоголя. 'Все равно напьюсь', - клянусь себе и с презрением смотрю на нее. Главное, дотянуть ее до постели. Хотя, уже не факт, что она мне даст этим вечером. Секс с ней стал такой редкостью. Это последняя деталь, которая держит нас вместе. Если и этого не станет, то я даю заднюю. Тем более, у нее уже кто-то есть. Однажды эта дура пришла ко мне абсолютно пьяной, а ее телефон, тем временем, наяривал какой-то Андрей, утверждающий, что он уже извелся от ожидания...Сука, думает, может мной крутить. Я нанесу превентивный удар. Изменю ей первый и уйду первый. Хотя первый превентивный удар я не смог нанести: изменить смог, а вот уйти...
  От нее моя квартира наполнена характерным запахом ее духов. Nina Rich - визитная карточка Алены. Дурман, который неделями не покидает мою голову и, как только я слышу от кого-то этот запах, сразу глазами ищу в толпе именно ее. Так пахнут не ангелы, а сучки, которые сводят нас с ума и ранят наши сердца. Они тонут глазами в айфоне, говорят чушь, улыбаются и говорят, что жить без тебя не могут. Стандартный набор характеристик, фраз, элементов одежды, привычек и прочее. Тот, кто не познавал таких девушек, никогда не узнает, что такое раскаяние за секс с теми, кто ведут тебя ко дну. Если она тобой не воспользовалась, значит, ты не знаешь, как это быть тряпкой и самым беспомощным существом. Ты не знаешь в этой жизни ничего.
  - Ты меня любишь?
  - Что? - переспрашиваю я.
  - Ты меня любишь?
  - Алена, к чему это?
  - Ко всему! Сволочь, а я тебя - да! - улыбается она мне.
  - Это хорошо, - улыбаюсь я в ответ, и понимаю в этот момент, как я хочу убежать куда-либо, только бы не остаться здесь. - Слушай, может поедем ко мне? Я устал.
  - Скажи, когда ты не устаешь? Я хочу сегодня в клуб, - капризно замечает она.
  - Мы были в клубе только вчера.
  - Я еще хочу! Там весело!
  - Ты бы лучше в музей сходила или театр, хоть раз.
  - Ты хоть бы раз мне туда предложил сходить, - отсекает она.
  - Как будто ты пойдешь?
  - Нет, конечно, - заливаясь от смеха, отвечает она мне.
  Это пустой разговор: она не слышит меня, а я ее. Даю сотню гринов, что она сейчас переписывается с этим Андреем, который, наверняка, приглашает Алену в клуб. С этим дебилом все интереснее, чем со мной - он же головой явно никогда не думает. Идти с ней в клуб...На это я способен пойти, только приковав ее наручниками к себе, и даже в таком случае, есть возможность, что она найдет кого-то, кто успеет ее снять. Это слишком глубокое болото. Оно не имеет дна. Оно засасывает безысходно и бесповоротно, словно ее рот поглощающий куски курицы и салата, сейчас.
  Я смотрю по сторонам и не могу найти ничего достойного, чем бы можно было занять свой взгляд. Вокруг также уныло, как и у нас за столом. Это никого не смущает. Дамы чавкают, глядя в свои смартфоны, мужчины поглаживают их руки, намекая на секс. Со всех сторон доноситься идиосткий смех посетителей и звонки со столов, к которым мечутся один за другим официанты с фальшивыми улыбками. Звучит унылая музыка, которая растворяется по залу под звон бокалов.
  - Знаешь, Леша, я никогда не думала, что ты такой зануда.
  'Я тоже никогда не думал, что ты такая тупая, но я-то об этом молчу', - пронеслось в моей голове.
  - Серьезно! Ты вечно недоволен всем. Всем вокруг. Почему ты такой?
  'Конечно недоволен, женщина. Посмотри на себя: у тебя макияж не в тон твоему прикиду. Чему же тут, спрашивается, можно быть довольным?'.
  - Вокруг сотни мужиков готовы за меня глотки порвать друг другу. Просто так, за свидание со мной.
  'Надо им сказать, чтобы они этого не делали. Ты явно этого не достойна'.
  - А ты просто сидишь молча, смотришь на меня и думаешь о том, как бы побыстрее напиться.
  'У меня есть веская причина, чтобы напиться - у тебя рот не закрывается'.
  - Мы с тобой проводим так мало времени, а тебе все равно. Все равно на меня, на то, что я говорю, тебе все равно на...
  - Нет, дорогая! Это тебе все равно на то, что я тебе говорю. Потому что я устал повторять: У МЕНЯ ДЕЛА! Я переиздаю книгу! Это дело не одного дня, а ты вечно лепишь одно и тоже, - это я уже говорю в слух.
  Алена в ответ молчит, показывая тем самым, что ни черта она не понимает. У нее есть свои проблемы и свои планы, которые были в явных неладах со мной. Вообще, вся ее жизнь была полным антиподом моей жизни, и только стоило удивляться, как мы еще терпим друг друга в этом месте за одним столом?!
  А тем временем вечер переставал быть томным! Звонок на моем телефоне заставил меня жестко засуетиться и сделать мимолетную паузу между выбором: взять или не взять сейчас телефон. Алена смотрела на меня в упор, тем самым, давая понять, что она ждет развития событий. Я пытался оттянуть этот момент, но телефон, кажется, звонил все настойчивей и настойчивей. Понимаете, человек по ту сторону телефонного аппарата желает выяснить кое-какие моменты. Настроен он крайне агрессивно, а это означает, что скандала уже не избежать. Я набираю воздуха в грудь, делаю выдох и принимаю звонок...
  Среди груды мата и несколько раз подчеркнутого упоминания, что я 'козёл' и 'тварь', Диана неоднократно заявила, что я пожалею об этом, что мне конец и лучше мне нанять хорошего адвоката. Текст так и шел с нее сумасшедшим потоком, в котором ненависть превращалась в бешенство и безумие. Я еще никогда не слышал такого от нее - ее уже было не остановить, словно смертельное оружие, которое заряжено и снято с предохранителя. В конце концов, все, что мне оставалось сделать - это сказать 'прости' и 'я сейчас занят, перезвони мне позднее'. Я оборвал ее на каком-то очередном мате и отложил телефон. Подождав какое-то время и убедившись в том, что телефон больше не зазвонит, поднял глаза и взглянул на Алену.
  - Ненужно ничего объяснять. Я все понимаю: трудная сексуальная жизнь, нервные партнерши...
  - Ален, перестань. Это простое недоразумение, - перерываю я ее, пытаясь объяснить, что это все не столь важно.
  - Спать с девушками и называть их 'недоразумением' - это некрасиво Лешенька, ты бы извинился перед ней.
  - Мне не за что извинятся перед ней. Впрочем, как и оправдываться перед тобой. Не больше, не меньше.
  - Ты же святой! Все же тебе обязаны, - терроризирует меня Алена.
  - Я такого не говорил.
  - Не говорил, но твое поведение подразумевает именно это. И, пожалуйста, не оправдывайся.
  - Я же сказал, что не собираюсь, - гневно повторяю я.
  - Тогда ладно, мне пора, - с особой простотой говорит мне Алена, начиная собираться из-за стола.
  - Ты куда?
  - Развеюсь.
  - С кем?
  - С друзьями! Леша, а ты ревнуешь? - иронично спрашивает она.
  - Было бы к кому, - боже, я превращаюсь в обыденного самца, который теряя свою самку, начинает психическую рефлексию, роняет достоинство и несет что попало.
  - Пока...
  За ней потянулся шлейф ее пронзительных духов, который витал у меня за столом. Я молча провел Алену глазами к выходу и вновь закурил. Больше ничего не оставалось. На телефон пришла смс от Дианы: 'Все мы когда-то расплачиваемся за свои поступки, запомни это!'. Как по-философски! Нашла кого учить жизни. Человек, который спал со своим боссом ради должности, теперь мне говорит о расплате. Это крайняя дерзость. Она ведь тоже, кстати, пахнет, как и Алена, этим четким запахом греха и удовольствия. Только для этого ей ненужно было пользоваться Nina Rich - это в ее крови. Особый тип сучек, которые хотят за счет своей красоты командовать парадом. Командовать своими куклами мужского пола и захватывать новые территории.
  Наверное, теперь, когда я услышу этот запах от кого-то еще, буду убегать как ошпаренный, чтобы не попасть в их капкан. Ведь оттуда еще никто не спасался. Они первыми наносят превентивный удар, первые обвиняют тебя в предательстве и лживой сущности, давно пряча за своей спиной наточенный до блеска нож. Что это? Что это там сзади? Ах, простите, это торчит рукоятка ножа из моей спины - вот, опять! Сучка, пахнущая Nina Rich уже успела оставить его там...
  
  
  
  
  
  
  
  Пустое общество
  За дверью слышатся голоса гостей, шум, музыка - суета, одним словом. Костюм стянул все мое тело по контору и не дает свободно дышать. К вспотевшей руке, словно приклеена моя же книга, другая болтается словно маятник взад-вперед. Горло сдавило непонятным комом. Рубашка давно прилипла к спине и все вокруг меня бесит еще больше. Алена не отвечает на телефон - тварь! Гена молча крутится около меня, делая вид, что все в порядке. Но все далеко не в порядке и этот урод прекрасно это знает.
  Я наклоняюсь к дверной щели и смотрю сквозь нее в зал - блин, сколько народу! Я уже и забыл, что такое публичный спич, что такое светить фейсом на презентации. Толпа нервно смотрит на все еще, по-прежнему, закрытую дверь и нервно обсуждает что-то. В первом ряду стоит Виталий с какой-то неизвестной мне девушкой под руку и машинально улыбается гостям. Видно еще в толпе Диану, Инну-ресторатора, режиссера Славика, Рудольфа, Сёму, и тот пришел весь в гламурном костюме - никогда не признаешь в нем божьего наставника. Где-то совсем в стороне стоит Кирилл и с особой брезгливостью наблюдает за всем. Черт, какой широкий спектр просмотра, при желании, дает одна замочная скважина...
   - Ты готов? - тихо обронил Гена.
  - Может, еще пару минут?! - пытаюсь я затянуть время.
  - Может, тогда вообще не начинать? - уже нервно переспрашивает у меня Гена.
  - Да я просто волнуюсь...
  - Ничего, бывает, - перебивает меня и Гена, и спокойно шагает к двери.
  Его рука ложится на дверную ручку, и я вижу по кадрам, как он проворачивает ее и дверь начинает движения в сторону зала. По частицам в нашу комнату попадает свет из-за двери и врезается мне в лицо. Сначала я рукой прикрываю его, но вскоре быстро привыкаю к нему и автоматически несусь к двери.
  Аплодисменты. Крики. Смех. Овации. Меня, словно, обволакивает всего этими звуками. Они смешиваются в один поток и оглушают меня. Сзади выскакивает Гена с улыбкой и подходит к микрофону. Не смотря на то, что он обещал, что будет вещать минут 10, не меньше, вся его речь длится пару мгновений и тут же он меня приглашает к микрофону на фразе 'виновник торжества'...
  Самое неправильное в этой фразе...В прочем, в этой фразе все неправильно. Если ты виновник, то какое может быть торжество. Это может быть суд, общественно обсуждение твоей вины или, наоборот, не вины, показательные нравоучение, но не торжество. А если это торжество, то значит люди, которые собрались ради виновника какие-то садисты, для которых осуждение человека - это праздник. Абсурдная фраза. Тоже самое, что 'живой мертвец' или 'праведный грех'. Оксюморон, не более. Придумайте еще что-то, чтобы дополнить сей идиотизм.
  Когда я попытался пойти по второму кругу размышлений на этот счет, я понял, что вокруг место оваций и оживленных разговоров, в зале воцарилась гробовая тишина, а глаза гостей направлены всецело на меня. Пустые взгляды, но с небывалым огоньком, который подогревает тебя для красивых фраз. Не думаю, что им важно, что я сейчас скажу в этот момент. Не думаю, что они будут вникать в суть моих слов или искать там скрытый подтекст - они тут точно не для этого. Поэтому, с чего бы я сейчас не начал свою пламенную речь и, чем бы закончил, итог будет один - они будут рукоплескать, покорно кивать головой и улыбаться мне.
  Перед тем, как все-таки начать говорить хоть что-то, я в последний раз пытаюсь найти в толпе Алёну, но ни одно женское лицо не похоже на нее. Понятно только одно: она не пришла. Исход был очевиден. Я опускаю глаза на свою книгу, поднимаю их в толпу и понеслась.
  Первой моей фразой было: 'Никогда не знаешь, когда жизнь преподнесет тебе сюрприз и сведет тебя со своим прошлым...', чем это все закончилось, я не помню. Пришел в себя лишь тогда, когда меня вновь заглушил повальный поток аплодисментов... Я же говорил: они сделают это при любом раскладе. Пустое общество. Все, как один, улыбаются, пытаются показать, как я их впечатлил, не стесняясь, наперебой бегут поздравлять меня. Но все же первому подойти и поздравить меня дали Виталию. Он аккуратно прошагал то расстояние, которое разделяло меня и его, и когда мы практически смотрели друг на друга в упор, девушка, которая подошла с ним звонко обратилась ко мне:
  - Поздравляю! Это было непревзойденно! Я уже прочитала половину вашей книги, и готова сказать, что вы - это нечто...
  Хотел бы я ее сейчас поблагодарить за эти слова, но меня опередил Виталий:
  - Ты еще не знаком с Мартой. Вот, теперь самое время - моя спутница, Марта. Марта - это Алексей Галлер.
  - Я в курсе, - сказала Марта в ответ и звонко рассмеялась.
  Все, что оставалось сказать:
  - Очень приятно.
  Виталий, еще некоторое время поговорил со мной, а потом демонстративно посмотрел в толпу за своей спиной, очертил их своим взглядом, будто разрешил поздравлять меня, двинулся в сторону, там, где стоял Кирилл. Толпа тут же ринулась ко мне. Окружили меня со всех сторон, так что вырваться с этого кольца не было возможности. Кто просил автограф, кто фотографировал меня, кто трепал мою руку в рукопожатии, кто-то из девушек умудрялся меня поцеловать - все это было одновременно, и я даже на секунду подумал, что сойду с ума. Гена стоял рядом, позерски раскидывался фразами по поводу моей книги и прихлопывал меня по плечу. Казалось, что эта содомия надо мной никогда не закончится - я уже терял самообладание и начинал закипать от гнева. Толпа не заканчивалась: люди пробивались ко мне еще и еще. И кто знает, как бы я пережил это все, если бы в зал не принесли бокалы шампанского, и Виталий громко не озвучил:
  - Выпьем за наш успех и премьеру книги!
  Вновь начался небывалый гвалт и те, кто стоял около меня бросились в другой конец комнаты к официантам и подносам с шампанским. С другой стороны ко мне подошел Виталий и подал бокал с игристым вином, сопровождая это фразой:
  - Лед тронулся! Наконец-то дело начало набирать обороты! Поздравляю! - он упоительно посмотрел на Марту, после чего мы втроем соприкоснулись бокалами и сделали несколько глотков.
  - Кажется, это успех! - громко произнесла Марта.
  - Да, моя дорогая, - тут же подхватил Виталий.
  Я только растянул губы в улыбке и сделал еще глоток из своего бокала. Виталий со своей пассией уже собирался отойти, как вдруг остановил свой взгляд на мне.
  - Развлекайся! Оторвись по полной! Сегодня твой вечер, так что выжми из него максимум - дальше нас ждет много работы!
  Все, что мне оставалось покивать головой и приняться выжимать из этого праздника тот максимум, о котором говорил Лесков.
  Будучи в плену пустых разговоров, смеха, вечно неумолкающей музыки и алкоголя очень быстро праздник стал сменяться на обыденную рутину. Кажется, что весело было всем, кроме меня. Иногда я подходил на бар, улыбался близ стоявшим заседателям за этим самым баром, заказывал порцию, а затем вновь уходил в поисках хоть чего-то. В одной из таких перебежек между баром и залом, где располагалось большинство гостей, меня остановила Диана.
  - Поздравляю! - приветливо обратилась она ко мне. - Это действительно круто. Я про книгу. Ну ты понял?
  - Понял, - с мягкостью в голосе говорю я ей. - Ты...
  - Прости - я сорвалась на тебя, - перебила она меня. - Я, кстати, вновь работаю с Лесковым, так что, не переживай.
  - Замяли?
  - Я просто сказала, что он по сравнению с тобой не котируется! - ядовито заявила она.
  - Это как понять?
  - У Лескова все сравнения идут ниже пояса - вот так и понимай.
  - Не все, - быстро пальнул я.
  - Это что значит?
  - А вот, как хочешь, так и понимай...
  - С твоей стороны - это не красиво: ты меня подставил!
  - А с твоей? Красиво? Ты спишь с ним, даже толком не понимая зачем? Должность в наше время стоит именно столько?
  - Ты не моя совесть - это первое! И вообще это не твоя забота. А, в целом, проехали. Забыли!
  Не дожидаясь, что она скажет следующим, я пошел вперед, напоследок обернувшись к ней и увидел, как она застыла смотря на меня дикими глазами, словно хищник, который все еще не оставлял попытку напасть на свою жертву. Вскоре она резко дернула голову и удалилась прочь.
  Только я решил последовать вперед, как из толпы вынырнула Юля и без всякого предупреждения ослепила меня вспышкой своего телефона, затем поцеловал в щеку и еще раз сфотографировала меня, только уже с ней и на фронтальную камеру. Затем еще раз напоследок чмокнула и быстро добавила:
  - Ты просто няша! Книгу не читала - прости. Говорят, что хорошая - я верю, - на этой фразе она также неожиданно скрылась в толпе.
  Эх, я уже здесь не принадлежу себе. Кому угодно, только не себе. Осмотревшись по сторонам, заметив, что никого знакомого рядом нет, решил подняться наверх и отдохнуть - пусть сами веселятся. У них, кстати, это хорошо получается. Как-то, реально, среди них тошно и скучно, так, будто ты на чужом празднике, совсем посторонний. И надо же было мне сделать несколько шагов навстречу лестнице, как сзади меня крепко схватила чья-то рука и потянула назад. Гена!
  - Ну чего тебе? - не особо любезничая спросил я у него.
  - Выпьем? - полуживым голосом промямлил он.
  - Да тебе, по-моему, уже достаточно.
  - Ты че, святой? Говорю, пошли выпьем, блядь!
  - Гена, я устал: презентация, интервью, теперь банкет - сил нет.
  - А я что? Я что, по-твоему, дурака валял? Да я тут, как белка в колесе. Правда, уже без колеса, - с улыбкой произнес Гена. - Так сказать, мировую!
  - Ну хрен с тобой, - выдавил я с себя, и мы двинулись к барной стойке.
  Гена неспешно разливал по рюмкам водку и что-то проговаривал себе под нос. Что - я не слышал. Потом подсунул ко мне одну из рюмок и тарелку с лаймом махнул своей по воздуху, опрокинул содержимое в себя. Далее, последовала моя очередь. Немного сморщившись я взглянул на Гену, который с трудом понимал, что происходит и качая головой по сторонам кривился чему-то.
  - Гена, я пойду, давай!
  - Стой! Стой, я сказал! - заорал он и тут же рухнул со стула, как раненный.
  - Твою ж ты мать, Гена! - бросился я подымать совсем обмякшее тело своего друга, которое уже ничему не сопротивлялось.
  - Сам! - опять закричал тот и начал отпираться от меня. Встал, встряхнул себя, сколько было сил и вновь сел за стул. Кажется, его рука механически потянулась к бутылке и он вновь разлил по наших рюмках содержимое. - За мировую!
  На этой фразе мы оба выпили, а Гена, уже будучи невменяем, даже не стал закусывать. Когда я поднял свою голову, за спиной у него вырисовалась Инна, которая улыбалась мне, словно голливудская звезда, и нежно обняв его за плечи, обратилась к нам:
  - Выпиваете мальчики?!
  Все, на что хватило Гену - это поднять свой взгляд на нее, растянуть свой рот, чтобы сымитировать улыбку, которая была больше похожа на паралич лица и вновь опустить глаза к столу.
  - Да так, - неуверенно ответил я.
  - Кажется, я тебя еще сегодня не поздравляла? - спросила она.
  - Уже дважды, - не для того, чтобы обидеть, а больше, чтобы утвердить состоявшийся факт, сказал я ей.
  - Так, нужно и третий, - на этих словах она подошла ко мне, наклонилась и нежно коснулась губ своими губами. - Ты один здесь?
  Я только обернулся, посмотрел вокруг, чтобы убедиться в том действительно ли я один, хотя это было и так очевидно, после чего кивнул головой.
  - Ну, значит сегодня ты мой, - протянула она. - Я у тебя его изыму на некоторое время? - спросила Инна в уже дремлющего Гены, который своим молчанием дал на ее вопрос согласие.
  Поднявшись из-за барной стойки, мы под руку пошли вглубь огромного зала. Она что-то рассказывала, много говорила о том, что жалела за прошлый вечер, что он так закончился - я молчал. Мы ходили кругами, как заведенные, изредка кивая головой к встречным и улыбающимся нам лицам. Инна постоянно прислонялась к моей щеке из-за чего я чувствовал себя неловко, будто меня раздели и выставили напоказ перед всей честной публикой. Между ее разговорами и прикосновениями ко мне она делала глубокие глотки со своего бокала с шампанским, иногда предлагая его мне. Спустя какое-то время, когда мы делали очередной круг по залу, она наконец-то остановилась, поставила бокал на близстоящий стол и своими широко раскрытыми глазами взглянула на меня.
  - Ты хочешь меня сейчас?
  'Ты неправильно ставишь вопрос', - слышу я внутри. Нужно спросить, хочу ли я тебя вообще? Хочу, но между нами какой-то барьер, который я не в силах преодолеть, даже с учетом того, сколько я выпил - мне сложно это сделать. Я скорее хочу уснуть в полном одиночестве с мыслью, что Алене сейчас без меня плохо, потому что она не приехала сюда ко мне. Также плохо, как и мне сейчас.
  Мне хочется рассекать сейчас по темным улицам мегаполиса с душераздирающими трэками, которые будут доноситься из моей машины. Я буду чувствовать себя свободным и в тоже время одержимым, но не тобой Инна.
   Она соткана из другого мяса, другой породы. Не лучше, не хуже тебя - просто другая. А меж тем я выбираю сегодня именно тебя, потому что ее рядом со мной нет. Где же ты, Алена? Где?
  Я даю не то себе, не то ей последний шанс спасти нас обоих, смотрю на свой телефон в надежде на то, что туда пришла смс или там есть пропущенный вызов. Пустота - этого следовало ожидать. Больше не остается никаких вариантов.
  - Так на чем мы остановились? - спрашиваю я ее.
  - Ты хочешь меня? - с улыбкой повторяет она.
  - Думаю, что я не против.
  - Это не ответ, - обижается она.
  - Мне, кажется, что это вполне даже ответ - в моем случае, это именно так.
  - Скажи это нежно, - продолжает она.
  Я целую огромные губы Инны и чувствую, как ее руки смыкаются сзади, словно капкан. Эта ловушка, которая постепенно затягивает меня в бездну, в огромную яму нашей с ней страсти.
  Мы следуем вверх по лестнице и утопаем в одной из комнат. Здесь темно и я только могу чувствовать ее дыхание: теплое, нежное, прерывистое. Чувствую, как ее ладони ласкают мой торс, а губы путешествуют по моей шее. Я уже чувствую дно этой бездны, дно этой ямы, которая наполнена человеческими грехами. Вот оно, само ее яство, я чувствую все на ощупь и я неуверен, смогу ли я выбраться из этого капкана раньше, чем осознаю, что выхода нет.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Дежавю
   Она хаотично пытается снять с меня одежду, а я, словно ошалелый, впиваюсь ей в губы: сочные и сладкие. Это не с чем невозможно сравнить. Мы играем каждый в свою игру, двигаемся каждый в своем направлении, но к одной цели. Наша прелюдия не имеет последовательности: она то заходит слишком далеко, чтобы продолжаться, то возвращается на исходную. Все это мне напоминает юношеский секс, когда вы оба, еще ничего не смыслящих молодых тела, методом проб и ошибок пытаетесь доставить друг другу удовольствие, при этом, сами не до конца понимаете, что нужно делать дальше.
  Инна уже практически стянула с меня рубашку, а я все еще медлю с тем, чтобы снять с неё все. Но так, как понятно, что ждать больше нечего мои руки тянуться к цепочке на ее платье. Еще бы немного и мы бы свалились на кровать, а эта история закончилась бы, но...
  В какой-то момент я услышал шорох за моей спиной. Я его слышал и раньше, но сейчас он становился четче. Теперь я стал различать звуки, которые стали ясно трансформироваться в моей голове на стоны и возгласы. Кажется, у кого-то здесь тоже были амурные дела.
  - Стой! Подожди! - прошептал я. - Кажется, здесь кто-то есть.
  - Тебе показалось.
  - Говорю тебе, здесь кто-то есть, - не унимаюсь я.
  Инне, все же, пришлось сбавить свой напор и отпустить меня. Кое-как я нащупал на стене выключатель и нажал его...
  Не знаю, почувствовала ли Инна тоже, что и я в тот момент. Стоя у выключателя, меня накрыло с ног до головы единым чувством - ДЕ-ЖА-ВЮ! Кажется, нам нельзя быть вместе с ней. Наша энергетика, как только мы уединяемся, притягивает к себе килотонны проблем. И все это на наши грешные головы.
  Я застыл. Она тоже застыла. А тем временем в комнате разворачивался Армагеддон: просто за нами Сёма упорно сношался с какой-то девушкой - кто это, сказать было трудно. Не сразу заметив, что в комнате загорелся свет, тот сначала обернулся и все же увидев нас, привстал с кровати. То, кого я увидел на месте любовницы этого святоши - вогнало вовнутрь чувство краха и безысходности. И, черт, ладно бы они просто занимались сексом. Она лежала бездыханна, со рта у нее стекала пена, а ее цвет кожи был критически бледным. Сёма, который увидел ту же картину, что и я бросился ко мне с криками:
  - Она сама! Сама наглоталась чего-то! Это не я! Ты понимаешь, я не причем! - глаза Сёмена были, словно два темных кратера, не отбивающих, ровным счетом, ничего. Похоже, что он сам был обдолбан по полной программе. И все, что я смог промямлить тогда своими губами глядя на него:
  - Тебе конец!
  В эту же секунду встряла Инна:
  - Ты, что наделал, козел?! Ты, что, твою мать, натворил?! Боже, Лешенька, нужно скорую вызывать - она же не дышит, - Инна бросилась ощупывать пульс девушки и набирать номер скорой с дикими криками о том, что человек умирает. Потом она еще раз ощупала тело на кровати и подбежав ко мне опять закричала:
  - Леша, что ты стоишь? Нужно звать срочно Виталия. Этот, извращенец, за все ответит! - я бы и хотел остановить Инну, но было поздно - она уже вылетела из комнаты, а я все также смотрел то на перепуганного Сёму, то на бездыханную...Это была Юлия - племянница Виталия. То, что на кровати лежала именно она, сомнений не вызывало.
  Чувство дежавю было сильнее всего на свете: пронзая мою плоть, оно пульсировало в моей крови, проходя сквозь сердце не отпуская меня. Мой мозг уже в мельчайших деталях рисовал картину, что произойдет с Сёмой и, как тот отправиться на небеса по частям, в полиэтиленовых пакетах, а может и в ад... Чувство, что спустя мгновение мой друг будет мертв, было реальней самой страшной реальности на свете. Зачем ты это сделал? Зачем? Почему со всей своры баб, которые здесь были, ты выбрал именно ее? Ты же знал! Ты все знал! Чем ты думал?
  Я уже слышу кипешь людей, которые с криками наперевес несутся к нам. Шаги усиливаются. Сёма еще ничего не понимает - наркотики плотно держали его. Он не осознает, что сейчас самое время молить за прощение всех своих грехов, а главное молить за тот грех, который он совершил сейчас...
  В какой-то степени это и моя вина. Такой вот неудачный рок для него, что именно я и именно сейчас ворвался с Инной в комнату, где были эти двое. Похоже, его господь, устал от грехов своего непослушного сына и решил с этим покончить. Плохо, ой, как плохо ты ему молился. Построил ему мало храмов, навернул в его веру слишком мало душ, был недостаточно искренним в беседе с ним. Сейчас он свершит свой суд над тобой. 'Неисповедимы пути Господни', - это были твои слова! Ты помнишь их? Черт бы тебя побрал - твои слова! Во, что же ты верил, Сёмка, если сейчас должен вот так умереть. Твой всевышний не дал тебе ни мозгов, ни просветления, ни удачи - сдохнуть, как бешенная собака - это уготовленный сценарий от твоего господа с его сранными путями. Сквозь эти пути несутся души вот таких вот грешников, как ты, в рясе и без нее. Несутся на скорости смерти, к своему праотцу, сметая все на своем пути. Не видя человеческих жизней, не видя ничего перед собой. Не в того господа ты верил, Сёма! Не в того!
  Крик. Вопли. В комнате уже уйма народу. Меня с неимоверной силой отталкивает Виталий и бежит на автомате к кровати: долго трясет Юлю, пытаясь привести ее в чувства, но она не реагирует. Еще какое-то время он стоит над ней, пытаясь хоть что-то предпринять - безрезультатно. Потом он подбегает к нам и кричит поочередно на Сёму и на меня:
  - Кто??? Кто из вас мудаков это сделал??? - его глаза наполнены бешенством и ненавистью, со рта летят брызги слюны и все его тело готовиться к тому, чтобы порвать одного из нас.
  - Да я же тебе говорила: это сделал священник! Это Сёма! Мы с Лешей их здесь нашли! - кричит ему Инна.
  В комнате воцарился ужас и страх от того, что это дело рук Сёмы и все с недоумением на лицах застывают в ожидании того, что произойдет дальше. А дальше Виталий больше не сдерживает себя.
  - Марта! - орет он. - Марта, уходи отсюда и гостей с собой забери!
  'Все! Ему конец!', - понимаю я и точно также, когда убивали фотографа замер. Замер, потому что все, что мне пришлось бы увидеть - это очередную смерть: быструю, жестокую, беспощадную. Гости, быстро скрываются за дверью. В комнате остается Инна, Кирилл, Виталий, Сёма и я. Лесков резко подлетает к Кириллу хватает его пистолет, который торчал из-под пиджака, снимает его с предохранителя и бьет, что есть мочи, об голову Сёмы. Кровь хлещет, как из фонтана. Какая-то часть устремляется мне в лицо, но я стою, как каменный, не делая ни малейшего движения. Сёма рушится на пол с окровавленной головой. Я оборачиваюсь на мгновение, чтобы посмотреть на реакцию Инны и Кирилла, но они демонстративно ждут, пока тот его прикончит.
  - Молись господу своему, тварь! - рука Виталия медленно опускается в направлении лежащего Сёмы, который до сих пор не понимает, что происходит...
  Виталий уже и хотел свести курок, но между ним и Сёмой оказалась преграда. Я стоял и заглядывал прямо в пустоту черного дула пистолета, из которого в любую секунду была готова вырваться смерть. Он молчал, только Кирилл был готов сорваться и оттащить меня, но никак не решался.
  - Уйди! Иначе ляжешь вместе с ним!
  - Нет! - решительно, но с дрожью в голосе отсек я.
  - Хочешь умереть в день премьеры книги? Фаталист?
  - У меня уже была ее премьера - это не важно!
  - Тогда ты точно решился умереть! Твое право!
  - Да он же под кайфом. Он даже не боится - ничего не понимает! Он ведь даже не понимает, за что умрет! - ору я.
  - Так может мне ему сейчас это объяснить?! Рассказать, как он плохо поступил?! Ты так считаешь? Леша, твою мать, он изнасиловал мою племянницу! Ты это понимаешь? Да, нихрена, ты не понимаешь, потому что защищаешь эту мразь. Я не хочу убивать тебя, но если ты его защищаешь, значит ты с ним. Значит, отправишься вдогонку за ним!
  - Это что-то поменяет для тебя? Что-то изменит? Ты поможешь Юле?
  - Заткнись!!! Слышишь?! Заткнись!!! Иди ты к черту со своими нравоучениями...
  - Леша, да уйди ты наконец оттуда! Эта скотина заслужила! - перебивает его Инна.
  - Закрой свой поганый рот, дура! - ору я в ответ и вижу, как ее лицо плавно скатываются в какую-то противную гримасу.
  - Ненормальный! - закричала она.
  - Леша, она права! Бери ее и валите отсюда: бухайте, нюхайте кокс, трахайтесь - только свали, нахер, с моего пути.
  - Опусти ствол! Не будь идиотом! Что ты изменишь? Юлю надо спасать, а не убивать этого кретина! Да, он полная мразь, но от лужи крови и его трупа тут никому легче не станет! Да одумайся же ты!
  Виталий все еще держал передо мной заряженный пистолет и уже наверняка готовился сделать то, что задумал, но именно в этот момент, кажется, Сёмин господь решил все-таки смиловаться, причем над нами двумя: дверь в комнату открылась, и к нам ворвались несколько людей в белом. Они сразу же застыли у входа, увидев эту картину. Виталий обернулся к ним и только сказал:
  - Она там! На кровати! Сделайте что-нибудь! - на этой фразе он опустил пистолет и отдал его Кириллу. Медбригада быстро просочилась вовнутрь и начала реанимировать Юлю, и время опять запустилось с неимоверной скоростью вперед.
  - Покиньте комнату, - сказал один из фельдшеров.
  Виталий, который уже готов был уйти прочь, вдруг обернулся и спокойно сказал:
  - И этого на полу тоже осмотрите: похоже он наглотался чего-то, - затем он вышел.
  Меня же с комнаты забрала Инна, а Сёма продолжал придурковато смотреть на меня и сопеть носом. Чувство дежавю покинуло меня - в этот раз все пошло по иному сценарию. Один только Кирилл остался недоволен развитием событий, посмотревший на меня с некою неприязнью:
  - Лучше бы его пристрелили! Больше толку! - плюнул на пол и тоже вышел с комнаты.
  Что было дальше я помнил с трудом. Последний нормальный кадр, который сохранила моя память: было тело Юли на носилках скорой, накрытое простыней, но не с головой - хороший знак. За ней вывели полуживого Сёму, который беспомощно волок ноги к выходу с помощью врачей. Помню, что была гробовая тишина и Виталий нависал над барной стойкой со стаканом, который никак не мог опустошить. Рядом стояла Марта и только гладила его рукой по голове, пытаясь тем самым, успокоить Лескова. Помню, как Кирилл покручивая в руках пистолет, увидел идущего под руки Сёмена, протянул руку со стволом и сделал имитацию выстрела - мудозвон! Рядом со мной сидела Инна и предлагала поехать к ней домой, дескать, чтобы я успокоился. Но успокоиться я уже не мог. Я потерял двадцать лет жизни, стоя на пути выстрела и доказывая, что этот придурок должен жить. У него, кстати, сегодня второй День рождения. Да и у меня по, ходу, тоже - есть повод для радости. Инна обняла меня и сказала, что я герой, а потом поцеловала. Еще десяток минут назад она хотела, чтобы человек отправился на тот свет, а теперь - я герой. От нее так и веяло лицемерием и фальшью. У меня не было даже сил перечить ей или вырваться из объятий, который в оный раз сковали меня сегодня.
  Я просто поднялся со ступенек и двинулся на выход.
  - Ты куда? - с недоумением спросила Инна.
  - К чертовой матери! Куда угодно, только подальше от этого дерьма!
  - Пусть валит отсюда, праведник! - закричал Виталий.
  Не став ничего говорить, я молча переступил за порог и исчез в ночной мгле со страхом, что может вернуться чувство дежавю. Мерзкое и липкое, словно, кровь на моем костюме.
  На улице было холодно. Я успел продрогнуть до самых пят, но возвращаться не решился. На часах было только 3 утра, до метро еще так не близко. Денег на такси, как позже выяснилось, у меня не было. Ближайший банкомат был черт знает где. Все, что оставалось просто идти вперед. Просто вперед. Внутри царствовала свирепая боль и усталость, такая, что упасть хотелось просто на землю и уснуть в забытье. Где-то был слышен рев машин, сигналы, где-то виднелся свет фар, а где-то совсем далеко мелькали огни окон. Все раздражало, бесило, было противно, невыносимо. Я остановился, чтобы закурить, но пачки сигарет не оказалось, кажется, я оставил ее у Виталия. Рядом ни души. От злости хотелось заорать во всю глотку, но сил на то уже не было. И голос мой растворился внутри, так и не выйдя наружу.
  Дальше я помню все еще более смутно, нежели до того: огромная машина, фары слепят мне глаза, Инна, салон машины, светят фонари и светофоры, иногда в лицо бьет свет встречных тачек, все смешивается, мрак, пустота, отключение от реальности.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Верный друг
  Этим утром я проснулся довольно рано, но не настолько, чтобы застать Инну, которая, кажется, не ложилась спать. Она ушла, оставив на тумбочке, около кровати, свежий кофе и стакан сока, рядом записка: 'Доброе утро! Целую)))'. Мне ничего не пришлось по душе, даже записка. Встав с кровати, я посмотрел на полумрак за окном: город лежал в тумане и сквозь серую пелену с трудом пробивались улица и близ стоящие дома.
  Было дикое желание покурить, но обыскав практически всю квартиру Инны, сигарет я так и не нашел. В голове даже скользнула мысль, позвонить ей и попросить на обратном пути купить мне пачку, но тут я быстро одумался, понимая, что в таком случае мне нужно будет провести весь день в этой квартире. Идея отпала сама собой.
  Квартира у Инны оказалась огромной: два необжитых толком этажа - чувствовалась, что тут она бывает крайне редко. В холодильнике было пусто, в спальне было минимум косметики, в гардеробе, практически, не было одежды. Современный интерьер с веющим холодом стенами и декоративной мебелью - все по последнему слову моды. Странно, но я реально ничего не помнил из того, что видел сейчас. Будто, меня вчера тут и не было. Я не помню, как поднялся сюда с Инной, как зашел и как попал в спальню. Не помню ни этого белого кожаного дивана посреди комнаты, ни этих кресел, ни огромной плазмы на всю стену, по которой шел какой-то музыкальный канал. Все было мне чужым, незнакомым и каким-то диким, а главное противным. Будто меня привели сюда без моей воли и удерживали тут уже не первые сутки. Это напоминало мне тюремную камеру, только просторную, со всеми удобствами. Клетка, в которую меня насильно поместили. Чувство покинуть квартиру и как можно скорее одолевало меня все больше. Бежать отсюда, даже толком не понимая почему. Но чувство было сильное.
  Собравшись, я уже двинулся на выход, как вдруг зазвонил телефон в квартире. Остановившись у самой входной двери, я обернулся и посмотрел на столик, где стоял телефон. Я знал, кто звонил. Я знал, зачем звонят. Я даже знал, что мне сейчас скажут по ту сторону трубки, но меня это не волновало. Выскочив с квартиры, я захлопнул за собой дверь и побежал вниз по лестнице. Где-то между пятым и четвертым этажом зазвонил уже мой телефон... Инна. На секунду застыв, я взглянув на дисплей своего мобильного, выключил звук и побежал вновь вниз...
  На улице уже начал собираться дождь. Мелкими каплями он спускался с самого неба, рассекая туман над моей головой и падая-то на землю, то на меня. Под аккомпанемент дождя я исследовал весь спальный микрорайон, дабы найти заветный банкомат. Нашел. Снял немного налички и решил ехать домой, а по дороге заскочить в ближайший маркет. Взять коньяка или виски - там уже решу. Правда, планам моим было не суждено сбыться...
  Я ведь хороший друг. Ну, скажем так, не последний на этой земле. Своей личной жизни у меня может и не быть. Более того, у меня вообще может не быть нормальной жизни: проблем, радостей, разочарований и прочих дурацких человеческих атрибутов, а вот друзья, их дела, их бытовые проблемы у меня будут всегда. И я постоянно буду в курсе всей их замороченной жизни. А все, потому что я хороший друг. Мне недостаточно того, что вчера я был в шаге от смерти, прикрывая товарища - мне нужно продолжение этой истории. Мне нужно, да что там нужно, необходимо услышать Сёму: посочувствовать ему, пожалеть и сказать, что ничего страшного не случилось, хотя это далеко не так. Мне все это НЕОБХОДИМО! Иначе, я просто не взял бы сейчас телефон. Звонил Сёмен.
  - Алло! Алло! Ты слышишь? Леша, ты слышишь? Алло! Ты тут? Ну чего ты молчишь? Леша!
  - Да, я слышу... - с пустотой в голосе отвечаю я.
  - Леша, родной! Нужно увидеться! Пожалуйста! Прошу! Ты единственный, кто может помочь!
  - Уверен?
  - Леша, ты шутишь? Пожалуйста! Нам нужно увидеться! - кричит Сёма.
  - Тебе нужно. Тебе, Сёмен, не путай.
  - Да, да! Прости, мне нужно! Давай увидимся, - пытается разжалобить меня Сёма. - На нашем старом месте, в кафе на набережной. Пойдет? Через час, ок? - потом через паузу. - Как в старые, добрые времена! Ты же никогда не оставишь друга в беде! Леша, я тебя хорошо знаю. Все, я тебя жду! Приди, пожалуйста.
  Знаете, что я больше всего не люблю, когда мне говорят фразу 'как в старые, добрые времена', 'как когда-то' и прочее. Ведь это означает, что в прошлом у вас было больше мозгов и здравого рассудка, чтобы нормально жить, творить нормальные поступки и радоваться жизни, а сейчас вы плюнули на все и пустили все под откос. И теперь говорите своим близким и друзьям: 'Давай, как когда-то...'. Я не понимаю, чего и почему нам не хватает, чтобы не быть дебилами в реальном времени? Чтобы не говорить этой фразы и не вспоминать, что лет десять назад вы еще соображали, что творите. Создавать меньше проблем себе и окружающим, и с радостной физиономией вспоминать, что было энное время назад. Но, что самое удивительное: даже под гнетом всего этого дерьма, через каких-то пару лет, опять прозвучит эта фраза. И она будет только означать, что эти проблемы в разрезе всего, что произошло с вами потом - чудесное время. И вы опять задумаетесь в будущем, что в этот самый год, месяц, день и час было значительно лучше, чем в ваше реальное время. Так и получается, что жизнь человека состоит из ошибок, которые под тяжестью будущих траблов превращаются в прекрасные воспоминания и времена. Боже, как же мы отвратительно-то живем, по большему счету!
  Огромнейшие пробки на подъезде к набережной не дали мне попасть к Сёме через час, как мы договаривались. Салон маршрутки пришлось покинуть раньше и пройтись к кафе уже пешком. Дикий ветер гнал капли с неба прямо мне в лицо, так что закрыться от них не было никаких вариантов. Все, что мне оставалось, опустив голову, ускорить свой шаг. Спустя каких-то 15 минут, а может и больше, я уже был на месте. За столиком на улице сидел Сёма, словно караульный, вертел головою в разные стороны в надежде увидеть меня и тягостно курил сигарету. Скажем прямо, что караульный с Сёмы получился хреновый - заприметил он меня уже в непосредственной близости, когда я спускался вниз с тротуарной дорожки на набережную в кафе.
  Сначала он вскочил, потом присел, потом вновь вскочил и уже подбежал ко мне:
  - Привет! Леша, ты чего на легке-то? На улице же не май месяц, - обхватив меня всего, он начал руками сбивать с моих плечей капли воды, но помогло это так себе: по дороге к кафе я уже весь промок, так что попытки Сёмы были не больше, чем просто дружественный жест. - Боже, у тебя весь пиджак и рубашка в крови.
  - Сам знаю, - с недовольством ответил я Сёме, и в этот же момент взглянул в его большие серые глаза. То, что я в них увидел, а точнее на их месте, меня шокировало. Огромные темные круги, в которых самих глаз было не различить. На фоне бледного лица - это смотрелось, как грим к фильмам о зомби. Тот еще пытался улыбаться, что предавало особенного отвращения к его физиономии. Смотреть на Сёму в упор было невыносимо, поэтому я быстро двинулся вперед к столику, за которым он сидел.
  Мы оба схватили по сигарете и стали неспешно курить в ожидании, кто же заговорит первым. Я всячески старался не смотреть на Сёмена или делать это, глядя сквозь него - получалось так себе. Тот заметил, что я пытаюсь обойти его своим взглядом, несколько засуетился и начал соваться на стуле:
  - Плохо выгляжу? - сквозь выпущенное облако дыма, сказал Сёма.
  - Плохо? Да это ты сейчас себя похвалил еще. Ты, что с собой делал?
  - Врачи сказали, что печень плохо справляется - вот результат, - рукой держащей сигарету он очертил круг около своего лица. - Они меня на капельнице весь вечер держали.
  - И как?
  - Ощущение такое, будто вечность не спал, но это еще цветочки, по сравнению с тем, как я проснулся. Открываю глаза: голова болит, пошевелится не могу - я был привязан к больничной койке, тело ноет от боли - кошмар! Потом только освободили, дали какой-то препарат и отпустили, предварительно выписав мне направление в наркодиспансер. Идиоты, блин. Я только за порог больницы вышел, сразу это направление в урну выбросил. Вообще странно это все: давно у меня такого передоза не было - слишком все странно, - тут же он откинулся на спинку стула и затянулся дымом.
  Помолчав еще какое-то время, он опять затянул:
  - Если быть совсем откровенным, то мне страшно, понимаешь? Я боюсь очень сильно! Боюсь божьей кары, - тут он наклоняется ко мне и своим устремляет свой указательный палец к небу...
  Я резко подрываюсь с места, хватаю его двумя руками за рубашку, а потом бросаю на пол. Падая Сёма делает кувырок, переворачивая за собой несколько близ стоящих стульев и уже будучи на полу, смотрит на меня дикими глазами, примерно теми же, что и тогда в комнате, когда его чуть не пристрелил Лесков.
  - Сука! Божьей кары?! Да ты уже 15 часов, как должен быть мертвым и захороненным по частям. Ты хоть понимаешь, что мы оба могли быть сейчас мертвы?! Ты понимаешь?! - ору я на него. - Ты же чуть девочку не убил, баран! Божьей кары?! Да была бы моя воля, я бы тебя сам кончил там...
  - Так чего ты Лескову помешал?
  - Это мое дело!
  - Благородно! Весьма благородно! А ты в курсе, что эта малолетняя шалава накачала себя и меня какой-то дикой наркотой?
  - А голова тебе, нахрена, дебил? Чтобы поклоны господу отбивать? Ты же знал, кто она? Чего ты к ней полез?
  Сёмен начал вставать с пола и аккуратно обтряхивать себя, а потом, подняв голову на меня, ответил:
  - Я отомстить хотел!
  - Кому? Кому ты, мать твою, мстить задумал, торчок божий?
  - Виталию!
  - Кому? За что? - с недоумением спросил я его.
  - А ты думаешь, он, что святой? Думаешь, он ангел воплоти? А ты знаешь, Алешенька, что он сделал пару лет назад? Знаешь? Он мою младшую сестру изнасиловал со своими головорезами? Сестренку! Ей было всего 15, понимаешь?!
  - Лену, что ли?
  - Да, - ответил Сёма и начал рыдать. - Эту скотину потом на суде отмазали. Эта, сука, Диана отмазала. А сейчас здоровается, как будто ничего и не было, понимаешь? Ты, что думаешь, мне его гнилые бабки на храм нужны - да, нифига, они мне не нужны. Я отомстить этой твари хотел, - не переставая плакать, говорил Сёма.
  - Так, а как же вы с ним сошлись? Он, что не помнил тебя?
  - Не знаю! Я знал, что у него племянница есть, по возрасту, как моя Лена. Вот я сразу и решил после суда. В голове только одно было. Все само завязалось: мы с ним быстро стали близки. Да я такое знал про его бизнес - ты не представляешь! Все само завязалось, - повторил он.
  - А где сейчас Лена? Ты говорил, что она уехала заграницу учиться?
  - Леша, блядь, какая заграница?! Лена сейчас в дурке лежит - он же ее покалечил! Она же не соображает ничего. Все, нет человека! Он потом к родителям приезжал и денег предлагал. Я когда об этом узнал, решил: буду мстить, ублюдку!
  - Приплыли! - на выдохе ответил я.
  - Леша об этом знают из всего его окружения ты и я! Так что...
  - Ты уверен? Я хорошо знаю Виталия, а хотя... Если бы я хотел, чтобы тебя убили, не мешал бы вчера. Что ты собираешься делать?
  - А у меня есть варианты? Леша, знал бы ты, как я сейчас каюсь, господи прости меня. Слава богу, она жива! Я бы себе ни за что в жизни бы не простил, если она... Я бы с таким грехом на душе жить не смог, да мне и сейчас противно, знал бы ты как. Ухожу в монастырь! Решено! У меня там связи кое-какие есть - приютят. Все! Точка! Хватит! Я уже сполна поел мирской жизни и к чему это привело? Боже, тут же кругом грязь, мерзость, разврат, похоть и все это вокруг тебя. И ты в этом тонешь - никакой уже веры не хватает. Боже, куда мы катимся? Зачем живем? Ухожу в монастырь - решено! Буду за вас с Геной молиться, ты ему главное привет передай, скажи, что я его сильно люблю. Буду и за тебя, и Лескова, и за Юлю, и за Диану - за всех буду молить перед Господом!
   Честно, я не знал, что сказать. Мне он был и противен, в то же время, мне было его жаль. Все перемешалось и стало похоже на какую-то фантасмагорию: священник подружился с олигархом, чтобы отомстить тому за изнасилование своей младшей сестры, изнасилованием его племянницы. Ей, сценаристы крутых голливудских драм, реалити-шоу и прочего шлака, где же вы? Здесь, между прочем, не история, а бомба для современного зрителя. Ну же, записывайте - это будет хитом, уверяю вас! Вы не пожалеете! Черт, жаль нас никто не видит и не слышит, кроме, наверное, Сёмкиного бога, к которому он поднял глаза и что-то шептал... Странно, что меж этой запутанной драмы оказался каким-то боком еще и я со всеми своими проблемами и делами. Оказался на линии огня, в прямом смысле этого слова, и как-то уж больно ловко ушел от сумасшедших выстрелов, которые звучали по обе стороны. Порой, мне нереально везет.
  Сёмины глаза потускнели еще больше. Он уже не плакал, не улыбался и даже временами не дышал. Мы долго сидели вот так, молча, ни о чем не говоря, ни о чем не спрашивая - каждый, наверняка, думал сейчас о своем. Блаженное время помолчать. Затем Сёма подорвался и куда-то ушел, не сказав мне ни слова, да я и не просил его отчитываться. Вернулся он не один, а в компании с бутылкой коньяка. Опять ничего не спрашивая у меня, он разлил коньяк по рюмкам и перекинул в себя содержимое. Я повторил ту же процедуру. Так еще раз пять, не меньше. Наконец-то он потянулся к своему плащу, который лежал рядом, на соседнем стуле и достал оттуда что-то похожее на книгу, положив ее на стол, он хриплым голосом сказал:
   - Подпиши мне, пожалуйста.
  На столе действительно лежала книга. Моя книга. 'Философия нигилиста'. Совсем новая.
  Посмотрев сначала на нее, потом на Сёму я неуверенно произнес:
  - У меня ручки нет с собой!
  В ответ тот начал копаться у себя по карманам и все же нашел ее в одном из них. Он протянул мне ее со словами:
  - Вот держи! Да, и всегда держи ее под рукой - ты же у нас, вновь, знаменитость!
  - Лучше всегда иметь друзей под рукой, которые готовы тебе ее дать, - ответил я.
  Открыв первую страницу книги, я сделал несколько записей. Мое перо остановилось на том месте, где мне полагалось написать от кого эти пожелания, если их, конечно, можно было назвать 'пожеланиями'. Скажу честно, я старался выдавить из себя все, что мог. Было трудно. Порой для друзей не остается нужных слов. Наверное, если бы передо мной сидел кто-то другой - это бы не вызвало у меня и малейшего труда. Но видя подавленного, разбитого Сёмку, который запутался и в своей ненависти, и мести, и вере и во всем на свете - у меня, действительно, не было подходящих слов.
  Я все не решался написать последние строчки, оттягивал этот момент, глядя то на моего друга, то по сторонам. И в конце концов, невольно выдавил на бумаге 'От твоего верного друга!'. Не знаю, насколько это звучало правдиво, но мне показалось, что в свете этой встречи, судя по всему последней, это были неплохие слова. Ведь мы, скорее всего, больше не увидимся, по крайней мере, тон и слова, которые произносил он, говорили именно об этом.
  Закрыв книгу, я протянул ее по столу к Сёме, тот неспешно открыл, перечитал, улыбнулся и спрятал книгу опять в свой плащ. Вскоре он налил еще коньяку, мы выпили, после чего он приподнялся, показав всем своим видом, что пора прощаться.
  - Не забывай меня, ладно, - сказал он.
  - Даже, если бы я и попытался, то не смог, - с улыбкой произнес я.
  Мы обнялись и долго друг друга не отпускали. Вдруг, Сема опять начал рыдать. Он долго не мог успокоиться, а затем схватил свой плащ и быстро побежал на выход. Лишь через какое-то время он остановился, сказал что-то невнятное и перехрестил меня на расстоянии. А я так и остался стоять один, весь промокший и с его ручкой, которую он оставил впопыхах, а может и специально - этого я уже не узнаю. Я смотрел в ту сторону, куда побежал Сёма, но видеть его уже не мог. Он скрылся за целым рядом машин и людей.
  Пока, мой мятежный и верный друг!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  В погоне за рейтингом
  - Ну как? Как? Как я мог проспать все самое интересное? А что? Что было потом? - не унимался Гена.
  - Потом ворвалась бригада скорой и откачала Юлю, - продолжал я.
  - А Виталий?
  - Просто ушел, - отвечаю я Гене.
  В миллионный раз, по многочисленным просьбам, прокручиваю в своей голове ту сцену. В ней ничего не меняется. Все также: врывается Виталий, подбегает к Юле, потом хватает пистолет у Кирилла, целится в Сёмена сидящего на полу, затем сцена между нами двумя, скорая, развязка, финал. Ничего не поменялось.
  - Блин, это ж надо так напиться! Опять все пропустил. Не, ну ты хоть скажи, Виталий серьезно собирался его убить?
  - Гена, а мы можем ехать молча? Просто помолчать? - недовольно спрашиваю я его.
  - Как скажешь! - Гена, абсолютно неудовлетворенный в своем любопытстве, включает погромче проигрыватель в своей машине и я слышу 'Daron Malakian' - 'Funny' - все лучше, чем вести бессмысленный диалог с ним.
   Удивительно, но после той истории Виталий так ни разу мне не звонил. Прошла неделя. Ни звонков, ни сообщений, ничего. Только назойливые журналисты, письма от поклонников, если их можно всех назвать поклонниками, признания в любви, предложения поучаствовать в чем-то там, сказать что-то там и много бла-бла-бла. За последнее время, появилось так много людей вокруг меня, что всех и не упомнишь. И что удивительно: с каждым ты когда-то виделся, бухал, разговаривал, трахался и даже обещал помочь.
  Я специально выключил телефон, чтобы никого сейчас не слышать. Последним предложением, которое понравилось лично мне - стало участие в телевизионном шоу. Ну знаете, авторские программы много вопросов, причем, не глупых, и все такое. Я вообще уважаю ее. Наталья Миронюк - последний оплот на нашем с вами телевидении достойных вопросов и увлекательных диалогов. Все ее гости - это не дань рейтингу или моде. Это тонкий выбор, граничащий между полным успехом и провалом. Она всегда балансирует! И ей удается быть в тренде. До этого, я никогда не общался с ней, даже будучи весьма известным в своих кругах. Теперь представился случай, лучше не придумаешь... Или придумаешь, но моей фантазии может на это не хватить.
  Сказать честно, я волнуюсь. Обычно мне плевать на все это, но сейчас я крайне волнуюсь. Глядя на Гену, который спокойно ведет машину и уже в предвкушении подъема рейтинга, удвоения продаж книги - мне реально страшно. Хотя бы ничего не испортить. Просто не испортить. О подъеме рейтингов я молчу, чтобы никого сверху не разгневать. Там, на верху, существа очень ранимые и честолюбивые, так что лучше просто не строить головокружительных планов и не желать лишнего.
  У меня уже был неудачный опыт работы в кадре. Это случилось на заре раскрутки телевидения и прорыва зомбо-ящика. Все хотели делать профессиональные проекты, иметь большие рейтинги и доходы, всем нужна была свежая идея и свежие лица. Поскольку на всех профи-ведущих не хватало, а в кадре хотелось видеть именно последнего, да еще и за копейки, пришлось тащить всех, кого не попадья, а уже из него сделать звезду. С улицы, подворотни, со всех самых темных и прогнивших уголков столицы и провинций, лишь бы было кем-то затулить кадр, чтобы этот кадр не раздражал зрителя. Таким же бесхитростным способом и я попал на телевиденье. Это был кошмар! От начала и до самого конца.
  Мне предложили вести передачу о литературе, поскольку это единственное о чем я мог говорить просто и бесхитростно, но даже это не спасло меня. Все это напоминало пытку адом, причем, как для меня, так и, наверняка, для зрителей. Я не умел держаться перед камерой, запинался через слово, постоянно смотрел мимо объектива камеры. Как ни пытались спасти мое лицо гримеры - ничего не получалось. Вдобавок ко всему, у меня через микрофон-петлю получался загробный голос, что было последним гвоздем в окончательный провал этой программы. Мы с трудом наснимали десяток выпусков и потом решили забыть об этой идее, как о чем-то ужасном.
  Наш руководитель проекта был до конца уверен, что программа даст свои плоды, но с каждым эфиром было все хуже и хуже, пока все не стало настолько плохо, что режиссер программы позвал меня к себе в кабинет и предложил выпить. Набравшись храбрости, Яна, так ее звали, сказала, что мне лучше уйти с телевиденья. Не знаю, почему я не расстроился, но мне было все равно. Будто, это было обыденное дело - попасть с аспирантуры вуза на канал, а потом также просто оттуда уйти. Ветер в голове и ничего больше.
  Прошло лет десять, и вот я опять еду мельтешить лицом перед объективами. Не знаю, что из этого получится, но что-то получится должно. Мне кажется, что я вырос. Камерой, теперь, меня не запугать, ведь я, совсем недавно, смотрел в объектив смерти, сквозь металлическое дуло пистолета, а вы тут про камеры. Я, кажется, готов начать все сначала, тем более, в роли гостя студии. Тем более, с Натальей Миронюк - с ней я готов, вообще, кажется, на все...
  Мы с Геной ждем около пункта охраны, пока за нами кто-то спустится и заберет нас. Мой друг бегает взад-вперед по холлу, нервно набирает чьи-то номера, говоря о том, что мы тут стоим уже полчаса, а движения ноль, хотя находимся мы здесь не больше десяти минут. Угрожает всем, что мы просто сейчас развернемся и уедем, а конкурентам будем рассказывать, какая у Миронюк отстойная программа. Наконец-то за нами пришли. Светловолосая молодая девушка в очках с роговой оправой и обворожительной улыбкой. Не спустилась, она слетела по ступенькам вниз, и через мгновение оказалась рядом с нами.
  - Здравствуйте, меня зовут Маша. А кто из вас господин Галлер? - звучит ее тонкий голосок.
  - Здравствуйте, - взрывается Гена и бежит к ней, протягивая свою руку. - Меня зовут Геннадий, я - агент Алексея Галлера, а это Леша - наш гений, - он обворачивает свой взгляд на меня и глазами подзывает к себе.
  - Добрый день! Очень приятно, - затягиваю я и подаю свою руку Маше. Тут же я ощущаю ее нежное прикосновение холодной, дрожащей ладони. Оно настолько приятное, что руку отпускать никак не хочется, кажется, она тоже не хочет. Единственный, кому явно не иметься - Гене:
  - Ну что? Пойдемте! Как я понимаю, эфир уже скоро?!
  - Да-да, - звонко отвечает Маша, и в этот же момент отпуская меня, вздымается уже вверх по лестнице.
  Гена сразу подорвался за ней. Все, что мне оставалось - побежать за этими двумя. Проскочив несколько этажей, мы двинулись в глубокий коридор. Пройдя пару-тройку дверей, Маша остановилась и открыла одну из них. Гена вошел первый после девушки, я за ним. Оторопев в дверях, я, как и Гена, не сразу принялся пройти вперед. Маша, усевшаяся за стол, с непониманием посмотрела на нас двоих, лишь вопросительно обратилась к нам:
  - А вы чего стоите? Проходите, присаживайтесь. Может кофе или чаю?
  А мне так и хотелось спросить в ответ, 'вы, что не видите?'. В кабинете же сидят Кострова и Марковский. Вера и Винсент. Шлюха и гомик! Кто-то там и что-то еще! Они же, наверняка, здесь не просто так. Они, наверняка, тоже пришли на эту программу.
  - Привет! - обрывают они неловкое молчание в кабинете.
  - Да проходите уже! С коридора холодом таким несет, - возмутилась Маша.
  Я закрыл за собой дверь и невольно поручкался с Винни, а с Верой решил поздороваться взглядом, хотя, кажется, в тот момент, когда я решил это сделать, она свои глаза опустила.
  - Я так понимаю, с нашими двумя гостями вы знакомы?
  'Вот это самое печальное, что да', - сказал я про себя. Гена, в этот момент, тоже не растерялся и под громогласное 'конечно', бросился обниматься с Верой и Винсентом.
  - Гена, а можно тебя на пару слов?
  - Меня?
  - Нет, меня! - пригрозил я ему.
   Гена обернулся сначала ко мне, потом опять к Маше и тихо ответил:
  - Мы сейчас.
  В ответ от Маши мы услышали:
  - Только недолго, господину Галлеру еще на грим. Кстати, Миронюк уже там, так что можете с ней обсудить детали программы.
  Когда мы оказались за пределами кабинета, я схватил Гену и начал трясти, что было сил:
  - Ты чего не сказал, что эти двое тоже будут на передаче?
  - Ты сначала спроси у меня, 'а я знал?'. Я отвечу: не знал! - гордо заявил Гена.
  - Так на кой мне такой агент, который даже не может договориться за гостей в студию? За адекватных гостей. Ты понимаешь, зачем они сюда пришли? - спрашиваю я его.
  - Догадываюсь!
  - Догадываешься? Да они меня сейчас попытаются растоптать прямо в эфире, даже не стесняясь, а Миронюк им поможет.
  - Слушай, давай без паники! - начал успокаивать меня Гена. - Может и пронесет. Я в тебя верю, а эти двое - забей на них.
  - Легко сказать! - негодую я.
  - Все будет в шоколаде! Все, иди на грим и книгу Миронюк передай, - протягивает мне ее Гена и хлопает меня по плечу.
  С помощью человека, который тащил на себе огромнейший штатив и камеру, узнал, где на канале гримерная. Зайдя туда, увидел Миронюк. Увидел вживую. Около нее крутились несколько девушек, постоянно что-то поправляя и заглядывая в зеркало. Сначала, на меня никто не обращал внимания, но поскольку я стоял уже слишком долго, как для человека, который просто ошибся дверью, ко мне обратилась Наталья:
  -Мужчина, вам кого?
  - Мне, вас, - по-дурацки ответил я.
  В гримерной все рассмеялись. Миронюк тоже зашлась смехом.
  - Поклонник? - вопросила она. - Я удивляюсь, как вы сюда только пробираетесь?! Я уже столько лет воюю с начальством канала, чтобы усилили охрану, и что толку? Вот, полюбуйтесь? 'Мне, вас' - оригинально! - вновь рассмеялась она.
  - Меня зовут Алексей Галлер, - как-то неуверенно сказал я.
  Теперь уже наступила пауза. Миронюк полностью развернула кресло в мою сторону и переспросила:
  - Вы? Галлер? - я в ответ кивнул головой. - Вы знаете, я вас немного иначе представляла. Ладно. Ну, вы присаживайтесь, не стойте. Девушки вас сейчас прихорошат.
  - Это вам, - протянул ей книгу.
  - Ах, ваша книга! Вы знаете, я читала, так что не стоит.
  - И как вам? - имел не осторожность спросить я.
  - Как? Ну вы знаете, я многое читала, а это... Поговорим, об этом уже в студии, вы не против?
  - А те двое, тоже будут там?
  - Будут! Вы против? - спрашивает она.
  - Честно, мне все равно.
  - Вот и славно! Волнуетесь?
  - Немного.
  - Это нормально, - пытается она поддержать меня. Потом резко подрывается с кресла. - Жду вас уже в студии.
  Симпатичная гримерша не отрываясь, колдовала надо мной. Поглядывая то на меня, то в зеркало. Наверное, трудно работать с таким 'красавцем'. Но за все время, которое она трудилась, не сказала ни слова. Иногда она улыбалась, держа в своих руках мое лицо и направляя его в зеркало. И только под конец произнесла:
  - Вот и все! Не волнуйтесь. Вы справитесь.
  И мое:
  - Спасибо, вам, - слишком сухо, как для такого хлопотного труда.
  Мы стоим у входа к съемочному павильону. Миронюк, я, Винсент, Вера и Гена. Последний, скорее, для моей уверенности. Где-то еще маячит Маша, которая оказалась редактором программы. Она постоянно напоминала, сколько осталось до эфира и что кому предстоит делать. Как оказалось, ведущая и двое гостей, они же Кострова и Марковский, будут сидеть уже в студии, меня позовут - так будет эффектней. На этом настояли все, включая Гену. Спорить было бессмысленно. На меня, как и на всех гостей, нацепили микрофон, проверили звук и вновь напомнили время до эфира. Ощущение такое, будто каждый задействованный в программе, считал своей главной обязанностью сказать остальным, сколько все же оставалось до эфира - порой, это нереально раздражало.
  Там, в студии, последние приготовления: настраивают камеры, еще раз тест звука, Миронюк не отрывается от своего листка с текстом, Маша проверяет, залит ли текст на суфлер - все в работе. В этот момент, ко мне сзади подкрадывается Винсент:
  - Ну что, волнуешься?
  - С чего бы вдруг?
  - Да мало ли. Так, просто спросил. Хотел поддержать, - совсем уж лживо говорит мне Винни.
  - Кострову поддержи, пидор! - отвечаю я ему, даже не оборачиваясь в его сторону.
  - Я думал, между вами все в прошлом?!
  - Винни, скажи, чего тебе надо? - открыто спрашиваю я у него.
  - Да так... Ладно, удачи тебе.
  - Давай, - на отмах ответил я ему.
  Спустя какие-то минуты в студию прошли все участники, заняли свои места и стали глазеть по сторонам, а вскоре стали смотреть в камеру. Загорелся свет, герои и ведущая расселись около стола, что-то бурно обсуждая. '5 минут до эфира', - закадровый голос звучит в павильоне. Я в последний раз настраиваюсь, смотрю на Гену, тот утвердительно кивает головой и показывает мне кулаки. 'Телефоны все выключили?', - вновь закадровый голос режиссера. Гена бросается выключать свой телефон.
  - Тебе не надо! - говорю я ему.
  - Да?! - удивляется тот. - Ну ладно.
  'Минута до эфира', - интересно, чем это закончится. Провалом? Успехом? Славой? Позором? Я уже как-то от всего этого устал. Столько проблем. Начинаю подумывать о том, что после этой передачи возьму отпуск - дней на пятнадцать. Сниму свой гонорар с банковского счета и на все четыре стороны. Буду напиваться до полного безумия, закатываться наркотой и слушать музыку в своем плеере. На все звонки буду отвечать в стиле 'пошел нахер', девушкам буду предлагать пьяные непристойности, а потом сожалеть. Долго и горько плакать, и так по кругу. Буду писать бывшим смс-ки предлагать сойтись, потом трезветь и писать смс, что это все ошибка. Буду банальным и обыденным, а потом не таким как все и непревзойденным. Все по кругу.
  'Эфир! Поехали!'. Миронюк делает вступительное слово. Представляет гостей, говорит, что вскоре в студии появится кто-то особенный, делая отсыл в сторону моей персоны. По очереди представляет своих гостей.
  Они начинают обсуждать последние новости литературного мира. Сначала мирового, потом нашего. Все сходятся, что наш литературный мир - полный отстой, что ничего нового никто не пропагандирует, что все уже было и все всё уже слышали. Рефрен один: нашу литературу уже ничего не спасет и даже человек, который появится здесь такой же отстой, просто мы захотели узнать, почему он такой отстой думает, что его книга особенная. Особенно круто это получается у Веры, которая уверенно заявляет: без рекламы эта книга смотрелась бы мертвой. Винни с ней солидарен, а Миронюк требует, чтобы мы услышали третью сторону. Итак, автор книги 'Философия нигилиста', Алексей Галлер...
  На автомате срываюсь вперед, хватаю книгу с рук у Гены и захожу в студию - все улыбаются. Я поднимаю свое творение над головой, словно икону, чем добавляю себе пафоса, а гостям неимоверного смущения. Вера, вообще, схватилась за стакан с водой и начала заталкивать его в себя с особой жадностью. Первая вступает Наталья. Ее лицо перекошено улыбкой, а текст так и вылетает без остановки:
  - Привет! Спасибо, что пришел к нам! Как оно? Читали твой шедевр, и ты даже не поверишь - обсуждали!
  - И как?
  - Я бы сказал на 'троечку'! - перебил нас Винни.
  - Я ставлю твердое 'два', - подключается Вера.
  - На самом деле, мне понравилось. Особенно новые разделы, которых не было в предыдущей части, но не кажется ли тебе, что все это слишком 'попсово', - пытается смягчить обстановку Наталья.
  - На самом деле, мне все равно. 'Попса', так 'попса'. Каждый хочет увидеть, то что хочет - его право.
  - Смело!
  - Глупо! - опять встревает Винни.
  - Подождите! - начинает Наталья. - Я просто о том, что говорить о том, что ты 'нигилист' и 'мир не совершенен' проще, чем стараться его изменить.
  - Если вы хотите его поменять - меняйте! Я его вижу таким, каким он есть. Он меня не устраивает, но без всего этого, он мне не нужен - мне не будет о чем писать.
  - Это просто легкие деньги, - демонстративно бросает Вера. - Проще грязью мазать по белому - главное правило нашей литературы.
  - Или по людям, - подытоживаю я.
  - Вы не сострадаете в своей книге людям. Вы просто всех упрекаете и себя, в том числе. Вы не даете советов, вы просто обрекаете нас и все, - вновь нападает на меня Миронюк.
  Еще немного и все пойдет наперекосяк. Все рухнет. Что-то произойдет и это что-то заставит нас всех взвестись, словно детонатор, подведенный к взрывчатке. К чему это приведет, известно, только всевышнему, но просто так это уже не закончится.
  - Я веду к тому, что эта литература трагизма и депрессии осталась позади, в 90-х, но вы ее упорно продвигаете - может уже стоит двинуться дальше?
  - Я обязательно двинусь дальше, когда это сделают все остальные, - уверенно отвечаю я.
  - Кого вы имеет в виду конкретно? - назойливо спрашивает у меня Наталья.
  - Наш мир, наше общество! Когда оно станет хоть на йоту гуманней, не переживайте - я сделаю шаг вперед. Я в своей книге не выступаю в роли главного мерила человеческих ценностей - я его заложник, такой же, как и вы. Только я это понимаю, а вы - нет.
  - Это только твое мнение, - агрессивно бросается на меня Вера.
  - Возможно. Но то, что это понимаю только я, не снимает ответственности с вас. Вы хотите, чтобы я пропагандировал любовь - на здоровье! Только сами научитесь любить, а не трахайтесь с кем попало...
  - Алексей, я напоминаю, что у нас тут цензура, поэтому добирайте слова, - возмущается Миронюк.
  - Простите, - тихо оправдываюсь я.
  - Понимаете, уважаемый господин Галлер, литература - это такая вещь, которая должна нести что-то высокое, что-то ценное, а у вас она переполнена матом, развратом и подробным описанием грехов в детальном, я бы сказала, микроскопическом разрезе. Попахивает просто показухой, понимаете?! - продолжает Наталья.
  - Для вас все 'показуха', что огорчает ваш слух и ваш глаз. Это нормально! Так проще сидеть и говорить, что я моральный человек и при этом воровать степлер с офиса. Говорить, что я моральный человек и гадить в своем же подъезде. Я могу продолжать этот список до бесконечности, и каждый раз будет получаться, что 'моральный человек' вдруг будет оказываться еще той сволочью.
  - Таким же, как и вы? - спрашивает Винсент.
  - Нет. Таким же, как и ты Винни. Жалким гомосексуалистом, просящим 5 лет назад у меня автограф на презентации этой книги, а сейчас оскорбляя меня в этой студии!
  Шок! У всех на лицах шок! Кажется, я перегнул палку, на сей раз, но это еще не понятно до конца, потому что Миронюк молчит, как и Вера с Винсентом. Тот, вообще, побагровел и начал трусится, будто его запугали или пообещали расправиться с ним физически. Ведущая, не сводящая с меня глаз, потеряла все рычаги этого разговора и дискуссии. Миронюк пытается развернуть этот разговор в мирное русло, но уже слишком поздно: все на взводе и все готовы раскрывать карты до последней.
  - Если у человека есть моральная составляющая, то он прочтет все, что я написал и точка. А если нет, то он будет бесноваться, как эти двое, потому что эта книга - это разрез их души, внутреннего мира. Мира, в котором там копаются без спросу и находят самые грязные подробности их жизни. Для них - это катастрофа. Большинство людей - это статус, общественное мнение и постоянное 'что обо мне подумают или скажут'. Именно поэтому моя книга для них, как кость в их дряхлом горле, которое пытается что-то с себя выдавить, но не может...
  - Так, стоп! Что вы себе позволяете?! - орет уже на меня Миронюк.
  - А что?
  - Кто вам дал право судить людей?
  - А кто вам дал право судить современную литературу?
  - Это мое субъективное мнение! - с бешенством в глазах кричит ведущая.
  - А это мое субъективное право! Разве есть разница?
  - Есть! Вы оскорбляете людей!
  - Думаю, вы ошибаетесь - большинство так ничего и не поняли...
  - Мне, кажется, что вы ведете себя, как простой позер, не более, - такой Миронюк я еше не видел. Да что там - такой Миронюк никто не видел из съемочной группы. Маша, которая вертелась за кулисами, как белка в колесе, уже была сама не своя, с перепуганными глазами. На лицах всех ассистентов было изумление, а из уха ведущей доносился крик режиссера, который кричал 'Наташа! Да сделай ты уже с ним, что ни будь! Кто у тебя там ведущий?'
  - Я просто подстраиваюсь под вашу тусовку здесь! - тогда это были последние слова, которые я успел вот так четко сказать.
  Программа закончилась скомкано: Наталья Миронюк что-то еще попыталась сказать в конце, но ситуации это не выровняло. Она вылетела со студии, как угорелая, Винсент и Вера постоянно возмущались и угрожали мне судом. Режиссер смотрел на меня бешенным взглядом и, похоже, материл про себя, но в лицо так мне ничего и не сказал, а Гена спокойно курил на подоконнике.
  - Ну ты, блядь, выстрелил! Что это было? Ты че, с цепи сорвался?
  - А что такого? - переспрашиваю я Гену.
  - Да ты Миронюк с дерьмом смешал и этих голубков туда же! Зачем?
  - Они меня там чуть не разорвали! - оправдываюсь я.
  - Так, нафига, ты их опустил. Зачем ты на камеру сказал, что Винни - гомик?
  - А разве это не так?
  - Еще и 'мудаком' обозвал!
  - Вообще-то они меня назвали 'позером', и что-то блеяли про литературу...
  - Ну так и сказал бы, что ты 'позер'. Так задумывалось, понимаешь?
  - 'Задумывалось'? Нет, я, нихрена, не понимаю!
  - Леша, не тупи! Все сводилось к тому, что тебя там должны были назвать 'литературным мусором'!
  - То есть, ты все знал? Знал, что в студии будут эти двое? - нетерпеливо спрашиваю я у Гены.
  - Нет! Я повторяю еще раз: 'я не знал!'. Мне говорили, что будут провокационные гости, а кто - я понятия не имел. Редактор мне сказала, что ты будешь интересен только со стороны критики. Так должна было состояться промывания твоих костей до белизны. Хвалить тебя нет смысла. Таких, как ты, полно!
  - Это та очкастая блондинка сказала?
  - Че ты орешь? - успокаивает меня Гена. - Не дай бог, еще услышат.
  - Гена, тебе вообще все равно, что твоего друга только что при всем честном народе попытались оскорбить? А Миронюк - тварь! Думал, я ей всерьез интересен!
  - Это телевиденье парень! Ты чего ожидал, что тебе будут оду петь. Все бьются за рейтинг!
  - Надеюсь, наш рейтинг вскочил до небес? - с отвращением спрашиваю я.
  - Вообще-то, по большому счету, это фурор! Ты такое зарядил, что теперь все, кто никогда книгу в руки не брал, купят у тебя ее.
  - Вот и здорово! - ответил я и пошел прямо по коридору.
  - Ты куда? А отметить?
  - Так я и пошел отмечать!
  - Сам!
  - Нет, с тобой, блин!
  - Ну пока тогда! - обидчиво сказал Гена у меня за спиной.
  - До скорого, - отрезал я.
  
  
  
  
  
  Привет, свиньи
  Интернет пыхтел, как осатанелый. Пользователи и тролли сходили с ума и все говорили, кажется, только об одном: 'Что сказал, Галлер...'. Видео, ссылки на мои слова, реакция Миронюк на все происходящее. Видео на официальном канале программы в Ютюб набрало ровно триста тысяч просмотров - рекорд для этой программы. Вслед за этим видео и комментариями в стиле 'как он ее уделал', шли оправдания Натальи о том, что я полный мудак и что скоро будет судебное разбирательство и ,что-то там еще. Как вы понимаете, никакого разбирательства и быть не могло. Надо мной стояли такие люди, в частности и Виталий, что это выглядело смешно уже с самого начала ее интервью с журналистами. Последние, кстати, все никак не унимались - звонки, звонки, звонки. Письма на электронную почту, смс-ки и даже публичное приглашение на программу. Миронюк и та, в качестве реванша, предложила мне вновь появиться в ее студии - ага, щас! Самые проворные пытались словить меня около моего подъезда, так что мне пришлось несколько дней ночевать, бог знает у кого.
  Последним, кто мне позвонил, в связи со всем этим, был Руди. Его голос был крайне спокойным и даже несколько хмельным, но уверенным. Он очень кратко и лаконично предложил мне написать статью в его журнал, касательно всей той ситуации, которая развернулась в студии Натальи Миронюк и показать свою позицию. Гонорар обещал солидный, но главное минимум редакторских правок. Только мой текст и ничего более. На этом он положил трубку. С чего такая щедрость? 'Умеет заинтриговать', - подумалось мне. А ведь это, действительно, был шанс. Какой ни какой, а шанс. Сказать всем, что там произошло. Объяснить все! Что меня пытались слить, что я жертва обстоятельств и что мои слова стоят намного дороже, чем их панический визг. Это был шанс!
  '...Знаете, в былые годы я бы плюнул на все и спокойно послал бы вас всех, но сейчас не те времена. Приходится играть по вашим правилам. Правилам, которые меняются ежеминутно. Я осознаю, что пока я дописывал эту строку, все правила были вновь изменены, но ни это главное.
   Мне вас никогда не понять. Никогда не понять, как можно так безудержно верить всему и не поддавать ничего логической критике. Я с трудом понимаю, как же вы можете так жить, но главное ради чего?
  Когда я писал впервые 'Философия нигилиста' я сомневался больше в себе, чем в вас. Когда я переиздал эту книгу во второй раз, я понял - зря в себе сомневался. Это не я, а вы так ничего и не поняли. Это вы ищете дерьмо вокруг, а не пытаетесь что-то изменить. Вы идете по тому же пути, что и Миронюк, и гости того выпуска. Вы, нихрена, ни хотите знать - вас это не волнует. Это я - раковая опухоль, а не вы, потому что мое поведение сегодня явно не в вашем мейнстриме. Сколько же вы уже будете жить своим, гребанным, мейнстримом? Что у вас там, в голове, позвольте узнать? Вы настолько уверенны, что ваша форма жизни с точностью до сотой доли правильная? Я бы так не сказал.
  Вам, конечно же, нечего мне возразить, кроме как брызнуть в мою сторону желчью, как это сделали Миронюк и ее гости. Те самые гости, которые не давали моей книги право на жизнь. Каждый чисто из своих убеждений. Вы думаете, им нужна литература или культурные ценности, или может они заботятся о высоком в литературе? Да-да, конечно, как бы не так! Класть они на все это хотели. И на вас они хотели класть. У них нет ничего, кроме лицемерия и собственных амбиций, которые четко подведены под форму их поведения и стиль жизни. Под их полувековой уклад существования. И это все. У них есть свои амбиции, на которые я наступил своим твердым шагом. Наступил, так сильно, что по сегодняшний день они не могут отдышаться.
  Моральные ценности? Я вас умоляю...Они закончились ровно в тот момент, когда начался тот спектакль в студии Миронюк. Там был один кукловод и две марионетки. И я - в качестве 'козла отпущения'. Человек, который ворвался в ваш дом с экрана телевизора и начал рубить правду. Человек, который ворвался в ваш хлев и сказал 'привет, свиньи'...И что вы сделали? Вы просто мирно дальше продолжили качаться в грязи, недовольно продолжая визжать, что я ничего не понимаю. Возможно... Я предпочитаю ничего не понимать. В вашем мире вообще что-то сложно понять. Я не хочу и не желаю понимать, как устроена там ваша жизнь в хлеву. Мне плевать какие у вас первостепенные вопросы, а какие идут на втором плане. И самое главное - я могу жить от вас независимо, а вот вы вряд ли. Если вам настолько уперлась в бок моя книга, значит давно не было человека, на которого можно было обрушить весь ваш гнев неудовлетворения собственной жизнью.
  Но вам повезло, свиньи, вот он я! Любуйтесь! Ненавидьте меня! Можете даже сказать что-то оскорбительное и обязательно не забудьте выпачкать меня грязью, ведь иначе картина получится не столь яркой.
  Еще раз перечитайте мою книгу, чтобы знать, за что меня распинать. Перечитайте ее и повысьте мой рейтинг. Сделайте мне одолжение! Ей, свиньи вам этого достаточно, чтобы вновь продолжить ваши рутинные движенья в грязи..?'.
  Скажу прямо, что когда я дописывал последние строки я уже и по клавишам толком не попадал, так был обдолбан таблетками, а когда поставил знак вопроса, то полностью свалился на стол и стал тяжело дышать. За такую статью мне должны дать солидный гонорар, если я встречу следующий день. По поводу последнего есть сомнения...
  A little party never killed nobody*
  (*Небольшая вечеринка никого не убьет)
  Курьер стоял совсем уж неловко в дверях: посылку передал, но на лице читалось будто что-то забыл.
  - Чаевые? - тихо спросил я, стоя перед ним в одном нижнем белье.
  - Да нет, что вы. Какие там чаевые? Все оплачено сверх тарифа Виталием Владимировичем.
  - Тогда в чем дело? - как-то более сурово спрашиваю я.
  - Я когда узнал, что к вам поеду, то... - парень делает паузу и с внутреннего кармана достает книгу. - Вот! Подпишите, если можно!
  Взглянув сначала на книгу, потом на курьера, я броско спросил:
  - Как зовут?
  - Игорь, - совсем неуверенно ответил парень.
  - Давно работаешь на Лескова?
  - Да как сказать? Вообще-то уже год.
  - Значит, знаешь, что в пакете? - наводящее спрашиваю его.
  Он ничего не ответил и только начал улыбаться, стыдливо опустив глаза к полу, как будто я спросил его что-то слишком интимное.
  - Если знаешь, а я догадываюсь, что так оно и есть, то вот держи свою книгу. Приедешь сегодня вечером по этому адресу на вечеринку с книгой, тогда и подпишу тебе.
  - Но мне не положено! - перепугано вскрикнул тот.
  - А мне все равно! Приедешь и точка!
  Курьер лукаво улыбнулся, пожал мне руку и выбежал с квартиры, как ошпаренный. И только я хотел замкнуть за ним дверь, как он опять вернулся. Задыхающийся с красным лицом:
  - А когда вечеринка? То есть, во сколько?
  - Когда тебе больше подходит? - с улыбкой переспросил я.
  И тут этот Игорь полностью обомлел. Все, что он смог пробормотать 'может в десять?!'.
  - В десять значит? Ок, буду ждать! - я еще раз пожал ему руку и на этот раз уже закрыл дверь.
  Завалившись на диван, набираю номер Гены. Сначала долгие гудки, но трубку тот все же взял:
  - Чего тебе?
  - А чего это мы хамим?
  - Уже пьяный? - как-то злобно спрашивает он.
  -Ты оторваться вечером хочешь?
  - Я сейчас на нуле, - еще суровее говорит он.
  - Да ладно?! Не верю? 'Гена на нуле' - даже не звучит!
  - Галлер, чего ты хочешь?
  - Тут Лесков нам 'снежка' подкатил, прикинь! Одному все это добро выдувать не хочется - это уже жлобство! А вот с другом, да в хорошей компании, хоть сейчас.
  - Во сколько? - спрашивает он.
  - Что 'во сколько?'.
  - Во сколько приезжать?
  - К десяти! - гордо заявляю я.
  - А чего так рано?
  - Ну не знаю. Так Игорь захотел!
  - Что еще за Игорь? - возмущается Гена.
  - Потом узнаешь...
  План на вечер был намечен, а вот что делать до этого вечера? В голову как-то ничего не приходило. Час помаялся в квартире. Час посидел перед компьютером. Что делать дальше, понятия не имею? Но все было бы слишком просто, не будь эта история про меня. Ничего так просто быть не может!
  - Соскучился? Привет! - голос Алены звенит в трубке телефона.
  - А-а-а, наверное, не уверен...
  - Леш! Мы столько не виделись и ты сомневаешься? Как ты можешь? Ты меня любишь? - наперебой спрашивает она.
  - Я даже не знаю с чего начать. Слушай, может ты подъедешь вечером ко мне. У меня тут к десяти вечеринка наклевывается, поговорим, а то по телефону...
  - У-у-у! - гудит она в мобильный. - Так бы и сразу! Люблю вечеринки...И тебя люблю! - последнее сказала сквозь паузу, но лучше уже так, чем вообще никак. - Я тебя по телику видела - ты такой крутой!
  Понятно. Понятно, почему ты позвонила! Я слишком наивный, чтобы верить, что у нее ко мне чувства. Конечно! Я же ЗНАМЕНИТОСТЬ! А она - ДЕВУШКА ЗНАМЕНИТОСТИ! Дурак, не более! Наивный такой себе дурак, ожидающий чуда из пустоты.
  Прощаюсь с ней, а сам ощущаю, что я опять подкинул дров в огромное горнило ада! Зачем? На кой, спрашивается? Мало девушек вокруг? Видимо мало, потому что именно этой я лично предложил прийти ко мне. Больше я никому не звонил, всех привел Гена...
  Народу было полным полно. Половина приехала уже готовая, вторая с нервными глазами бегала по кухне в поисках кокаина.
  - Где? Где он? - спрашивали меня все.
  - Черт, в гостиной! На столике!
  Все, словно с цепи сорвавшись, бросились туда. Обратно они уже не выходили, а возносились, словно ангелы. Опоздав на час, в квартире появился Игорь. Весь нарядный, словно на выпускной. Кажется, его костюм последний раз одевался именно на этот праздник. Таких, даже в самом пьяном угаре, не шьют: синие полосы на черном полотне и галстук, как огромная, продолговатая салфетка фиолетового цвета. У гостей Игорь сразу вызвал неимоверный приступ смеха. Тот сначала мялся у двери, потом в коридоре - все не решался пройти и больше поглядывал на меня, не понимая, что ему делать.
  - Не дрейфь! Обычные торчки! Не обращай внимание. Кокс будешь?
  - Нет, я не по этой части, - скромно ответил курьер.
  - Может абсент или виски?
  - Мне бы книгу подписать...
  - Да заладил ты со своей книгой, - недовольно ответил я. - Где она? Давай уже, распишусь!
  Он дрожащими руками протянул мне книгу. Я взял ее, подержал, посмотрел, а потом швырнул со всей силой в сторону. Глаза у Игоря были на выкате - такого он не ожидал!
  - Все, пойдем отдыхать! Завтра сделаю тебе автограф и книгу, и все что хочешь. Ты мою последнюю статью читал?
  - 'Привет, свиньи'? Да, это было круто! Вообще, вы круто эту ведущую уделали в эфире.
  - Тсс! Хватит молоть языком! Итак, друзья знакомьтесь - это гвоздь нашего праздника, Игорь!
  Вся квартира взорвалась в аплодисментах и криках в его честь! Затем, все продолжили с него угорать. Через секунду ко мне подошел Гена:
  - Так это и есть тот Игорь? А кто он? Я его впервые вижу?
  - Гвоздь праздника! Что тебе не понятно?
  - Да уж больно простоватый у нас гвоздь! - ехидно подметил Гена.
  - Сейчас кто-то не получит кокса!
  - Не, ну 'гвоздь', так 'гвоздь' - я не против! - с улыбкой ответил Гена и промаршировал к столу с белым порошком.
  Алены все не было...Было все: веселье, музыка, алкоголь, наркота, девушки - две из них предлагали мне секс втроем. Такие доступные, такие красивые. Ах, а я все ждал ее!
  Когда уже было давно за полночь, в квартире раздался звонок - кто-то пришел. Я рвонул к двери, как мог. Даже не посмотрел в дверной глазок, просто открыл дверь в надежде увидеть ее...
  - Отдыхаешь?
  - Да, как бы да... Не стойте в дверях, проходите, - моего гостеприимства хватило только на это.
  Виталий и Марта под руку вошли в мою квартиру, а сзади них маячил Кирилл. Когда за последним закрылась входная дверь, Виталий сразу обратился ко мне:
  - Как мой подарок?
  - Супер! Гости просто в восторге!
  - А ты?
  - А что я? Я в этом вопросе не очень придирчив - сойдет! - неуверенно сказал я.
  - Ты главное не увлекайся, - как-то уж больно по-отцовски, обратился Виталий.
  - Леш, твоя последняя статья - это нечто! Крутая пощечина всем этим псевдоинтеллектуалам! - встряла меж нашего разговора Марта.
  - Хорошо, что вам понравилось!
  - Марта, вообще ничего не пропускает из твоего творчества, - подметил Виталий.
  - Любимый, прекрати, - улыбнулась она.
  - Приятно слышать, - с тоской внутри ответил я.
  - А ты чего грустный? Проблемы?
  - Нет, просто устал, - наотмашь ответил я.
  - Понимаю, слава она утомляет! Мы скоро собираемся с Мартой на острова полететь - может с нами?
  - Я подумаю.
  - А что думать? Давай, будет весело. Кирилла с собой возьмем, - рассмеявшись сказал Виталий. Кирилл, сзади, тоже начал кривить рот в улыбке, но лучше бы он этого не делал. - Ну, ты подумай, а потом скажешь.
  - Договорились! - твердо сказал я.
  - Может, присоединитесь к нам? - неуверенно спросил я, но Виталий, не переставая улыбаться, только махнул головой, тем самым отказавшись от моего предложения.
  - Как-нибудь, в следующий раз, - сказала Марта.
  Так и не пройдя вглубь квартиры, все трое направились на выход. Мы несколько раз попрощались, меня на последок в щеку поцеловала Марта и троица скрылась на лестничной клетке.
  Я сидел на кресле и молча наблюдал как все эти гости пляшут под дикую музыку с полностью отрешенными лицами. Отрешенными от любой реальности. Вся их реальность была здесь, в моей квартире. Пляшут они, к слову сказать, кто во что горазд. Наверное, если посмотреть на все их глазами, то может показаться, что они и не танцуют вовсе, а парят, словно ангелы. Такие нынче они, небожители - танцуют под кайфом в моей квартире.
  Пока у одних продолжались наркотические пляски, я глушил виски. Без интереса, смотрел по сторонам и просто потягивал алкоголь со своего стакана...
  Откуда она взялась, ума не приложу? Раз и она здесь! Вся в белом! А какая фигура! Сидит у меня на коленях и улыбается.
  - Скучаешь? - звучит ее голос среди оглушающей музыки и смеха.
  - Уже нет! - улыбаюсь я.
  В ответ она целует меня в лоб так нежно, как только можно.
  - Может, затянемся?
  Эх, я не смогу тебе отказать. Мы подходим к столу с остатками кокаина: она сворачивает купюру и подносит к своему маленькому носику. Раз! Два! Три! Она уже не улыбается, нет! Она сверкает, словно новогодняя гирлянда. Ее улыбка превращается в сладкую пастель, она уже хочет поцеловать меня. Тянется ко мне всем своим телом, но в самой финальной части промахивается и падает на пол абсолютно обессиленная. Я беру у нее с рук купюру и тоже затягиваюсь...Святые угодники! Что это было? Вспышка света? Озарение? Ей, ты, в белом! Ты где? Я хочу тебя!
  Она лежит на полу абсолютно невменяема. Жааааааааааль! Оглядываюсь, вижу, как на танцующем Игоре повисают несколько девушек, которые начинают его раздевать - повезло парню! На четвереньках пытаюсь найти свой телефон, чтобы набрать Алену, но вместо этого нахожу рассыпанный по полу порошок. Затягиваюсь повторно и заземляюсь лицом в пол. Что-то может быть еще прекрасней, чем это чувство? Вокруг меня все танцуют. Своим телом я образовал точку, возле которой все непринужденно дергаются и изгибаются, как змеи. Кто-то опускается ко мне и начинает обнимать, целовать, а я лишь в этот момент закатываю глаза и пытаюсь сказать, как мне хорошо, но мой язык и губы распухли так, что сделать это я уже не могу.
  Концовка вечера превратилась в содомию, в которой я принимал лишь пассивное участие. Под самый рассвет все успокоились и стали засыпать, а я так и продолжал извиваться на полу под звуки неутихающего транса! За несколько мгновений до того, как я отключусь, я умудрился поднять голову и увидел над собой ее - АЛЕНУ! Она смотрела на меня с каким-то призрением и улыбкой одновременно. Я попытался протянуть к ней руки, но она ушла.
  Я отключился и проваливался так далеко, как только мог. Сквозь тошноту и головную боль пробивался ее голос, но я не верил, что это она и попытался побыстрее заснуть. Чем закончился тот вечер известно только господу! А с чего начался следующий день, кажется, мне лично показал дьявол!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Думаешь, это смешно?
  Конечно, Алену в своей квартире я не застал. Зато застал кучу невменяемых тел и гору мусора. Удивительно, но среди этой горы не было Гены. Наверное, уехал еще вчера с какой-то бабой. На кухне кругом валялись продукты: на полу, на столе, на плите - продукты были повсюду, чаще всего надкусанные и брошенные. В ванной спало двое - видимо пытались заняться сексом - не получилось. К унитазу подойти было невозможно - весь заблеван, а вокруг него валялись таблетки. Недалеко от него лежала девица с бутылкой шампанского в руках и сигаретой, которая успела остыть за вечер. Я забрал у нее бутылку и одним махом опрокинул в себя все содержимое.
  В гостиной, на полу, лежала та самая девушка в белом - неадекватная и не подающая признаков жизни. Пнув несколько раз ее ногой, я убедился в том, что она жива и довольный присел на кресло. Пробегая взглядом по комнате, увидел на полу абсолютно голого Игоря, который обнял бутылку с виски, тихо храпел. 'Бедняга', - подумал я. Приезжал за автографом, а в результате чуть не убил себя за вечер. Я все-таки нашел его книгу и подписал ее. Размашистым почерком на всю первую страницу со словами 'Лучше один раз ярко сгореть, чем тлеть всю жизнь. С любовью А. Галлер'. Бросил ее около него и пошел на кухню чего-то перекусить.
  В самый разгар моего завтрака зазвенел телефон, на дисплее которого красовалось имя 'Алена'. Я ответил на звонок:
  - Алло, привет!
  - Сволочь! - заорала она и повесила трубку.
  Это, наверное, вместо 'я тебя люблю и соскучилась'. Телефон зазвонил повторно - опять она.
  - Думаешь, это смешно?
  - Я ничего не думаю, - прожевывая кусок бутерброда отвечаю я.
  - Боже! Ты видел, во что вчера превратилась твоя квартира?
  - Ну так, мельком, - засмеялся я.
  - Дурак! Больше мне сказать нечего.
  - Это все? - переспрашиваю я ее.
  - Нет не все! Когда встретимся, - и дальше уж совсем нежно. - Я соскучилась по тебе.
  - Думаю, можно и сегодня, если ты свободна.
  - А давай прямо сейчас?
  - Хм, дай мне минуту на раздумье. К черту минуту - я согласен! Где и во сколько? Можно у меня. Как только доберешься, позвони мне.
  - Договорились!
  И скажу честно - это утро мне начинает нравиться.
  
  
  У нас нет будущего!
  Буду откровенен с вами: такой короткой прелюдии перед сексом у меня не было никогда. Точнее, когда я приехал к Алене, прелюдии не было вообще! Просто секс! Ну, знаете, я не стал искать какие-то слова. Все было и так понятно. Не знаю, как ей, мне было, точно, все понятно.
  - Включи музыку.
  - Что ты хочешь послушать? - спрашивает она.
  - А что у тебя есть? - в ответ спрашиваю я.
  - 'Depeche Mode', David Bowie, LadyTron, Goldfarpp...
  - Давай первое. И да, у тебя неплохой музыкальный вкус.
  - Спасибо, - с улыбкой ответила она.
  Пока она ставила трэк на своем компьютере, у меня была уникальная возможность изучить ее сзади - как-то во время секса я не успел - было не до этого. Зад у нее просто прекрасный, если не сказать больше - божественный! Знаете, ее белоснежная спина - это нечто! Не то, чтобы я не видел лучше. Конечно, видел, но она была особенной. Все эти изгибы, тонкость линий, утонченность. Все это не передашь словами - лучше увидеть. Как она изгибается! А-а-а-а!!! Перестань, детка! В такие моменты мне кажется, что она слишком хороша для меня. Сначала я думал, что боюсь потерять ее, но теперь знаю точно - я не переживу, если ее потеряю. Как так получилось? Наверное, стоит отмотать эту ванильную пленку до того момента, когда мы были едва знакомы и просто спали друг с другом.
  ...На улице был собачий холод. Она опаздывала ровно на час и я стоял, как баран с цветами, около входа в метро, вглядываясь в лицо каждой выходящей оттуда девушке. Она? Нет, не она. А может эта? Нет, хотя очень на нее похожа. Сколько я увидел девушек! И каждая краше предыдущей, а я, как дебил, стою с цветами и ожидаю ее. Честно, хотелось бросить этот веник с розами в мусорный бак и сказать следующей выходящей красавице: 'Ей, не хотите со мной на свидание, а то моя девушка опаздывает и скорее всего не придет?!'.
  Когда мое терпение было на исходе, а ее номер в тысячный раз не отвечал, она появилась в дверях. Первое, что хотелось сделать - это зарядить ей букетом по лицу. Но я даже не успел сказать рядового 'привет', как она обняла и начала меня целовать. А потом тихо сказала мне на ухо:
  - Если ты мне простишь мое опоздание, я навсегда буду твоей.
  Черт! После этого, обижаться уже даже не было смысла. Она улыбалась и своей улыбкой стирала тот момент, когда я провел на холоде несколько часов. Глинтвейн, тихая музыка, она не перестает улыбаться и говорит, говорит, говорит без умолку. Тогда, она узнала, что я никакой не 'художник', а писатель. И с недоумением сказала: 'Так даже лучше!'. Почему, не объяснила. Смеялась и искрилась, как бенгальский огонек. В перерывах между этим она меня целовала и так на реверсе. Пока мы дошли до постели, я чуть не сошел с ума. Когда переспали, мне было ее мало. Я был в фрустрации от нее. Такого не могло быть со мной, но это происходило. Я не спал всю ночь: смотрел на нее, гладил ее пышные волосы, целовал руку. Незабываемое чувство. Такое не забывается. Вот тогда я понял, что она значит для меня. Только я еще не придал значение, да и зачем? А теперь...Так мы стали нечто большим, чем любовники. Теперь это слово было просто не уместно к нам. Любовники, так не убивают друг друга и так не страдают друг без друга. Или страдают? Ай, какая уже разница?!
  - О чем ты думаешь? - тихо шепчет она.
  - О нашем свидании, когда я прождал тебя несколько часов на улице...
  - Снова? Боже, Леш, сколько можно? Одно и тоже.
  - Не знаю, это было так незабываемо! Слушай, я тут подумал, может нам полететь куда-то отдохнуть? На острова, к примеру.
  - 'Нам'? Ты ничего не путаешь! - вдруг взорвалась она.
  - А что?
  - Ты торопишь события. Отдыхать вместе!
  - Все так делают, - все еще непонимающе говорю я ей.
  - Забудь! Я не знаю, что у тебя там в голове, но мы с тобой просто спим.
  А вот теперь пришло мое время удивляться:
  - Что значит 'просто спим'?
  - Это значит, Леша, что люди занимаются сексом без обязательств. А еще это значит, что я не хочу с тобой проводить все свое свободное время...Тем более на островах, - сквозь паузу. - Хотя звучит заманчиво, но не с тобой.
  - Так, стоп! Ты сейчас шутишь? Вот так просто неудачно шутишь, да?
  - Я уже тебе все сказала, - без особого желания говорит она.
  - Ты мне еще, кажется, говорила, что любишь...
  - Ну, понимаешь, - заводит она. - Все не так просто.
  Что она объясняла мне, я так и не понял. Более того, я не хотел уже ничего понимать. Быстро одевшись, спешу к выходу.
  - Ты куда? Не уходи.
  'Забей Леша, она просто тупая овца, которая спит со всеми. Вспомни Кострову. Она тоже заливала про любовь, закатывала ссоры, был секс и все по кругу'. Они, кстати, чем-то похожи. В последний раз я посмотрел на нее и шагнул через порог.
  Я был не прав, когда говорил, что не переживу, если потеряю ее. Я не только пережил этот момент, я просто ничего не понял... Нет ни чувств боли, разочарования, печали - ничего! Пустота! Вдогонку я еще получил от нее смс-ку. Поверите, но хотелось удалить ее, как только она пришла на телефон - не получилось. 'Не пойму чего ты рассердился. Все и так понятно, что у нас нет будущего! Мы просто разные люди. Зачем тебе эти отношения?)))'. А и, вправду, зачем? С человеком, который упорно не хочет быть с тобой, ничего не построишь, так что так будет лучше. Лучше сейчас все расставить на свои места. Но, боже, как же я не хочу остаться без нее. Как это засыпать, понимая, что она не принадлежит тебе? Как это просыпаться и понимать, что она не принадлежит тебе? Как это кончать в нелюбимого человека? Как я вообще когда-то мог кончать в нелюбимого человека? Что со мной было не так? Кажется, я постепенно, но уверенно старею. Когда-то мы наперебой орали друг другу 'свободная любовь', 'никаких отношений', 'только секс', а теперь, словно зомбированные, ищем девушку с арканом, которая согласится повесить тебе его на шею. Печально осознавать, что ты стареешь. Печально осознавать, что тебя не хочет тот, кого хочешь ты и наоборот.
  'У нас нет будущего' - у нас и, вправду, его нет, но почему-то этого не хочется понимать. Хотелось жить в розовом тумане и заблуждаться до мозга костей. Думать, представлять, мечтать, что вы друг у друга единственные и что только смерть разлучит вас. Но нет. У вас нет будущего! А у кого оно есть?
  
  И снова про любовь
  Честно, не знаю, чтобы я делал, если бы не Гена. Как-то больно уж он позвонил вовремя, когда мне просто невозможно было оставаться одному. Когда мне нужно было, чтобы кто-то говорил и отвлекал меня от всех этих мыслей про Алену. Слава богу, у меня есть Гена. Придурковатый, веселый разгильдяй с разговорами ни о чем. О грандиозных планах, больших мечтах и маленьких возможностях. Вот такой он, Гена.
  Сидел на скамейке в парке, как франт. Разодетый, веющим духами чуть ли не за километр, большими черными очками и сигаретой в зубах. Его блондинистую шевелюру трепал ветер, что добавляло ему ноты несерьезности во всем серьезном виде.
  - Привет, - протягивает мне он руку, даже не вставая.
  - Привет. Ты чего такой хмурый? - как только Гена снял очки, стало видно, что у него тоже что-то стряслось.
  - А ты чего хмурый? - переспрашивает он.
  - Бабы! Меня, Алена кинула, прикинь!
  - Хах, у меня тоже проблемы с бабами,- улыбаясь, отвечает он.
  - Значит это надолго, - тоже улыбаюсь я.
  - Да-да, точно! Чего бросила? Кого-то уже нашла?
  - С чего ты взял? - недоумеваю я.
  - Ну а чего ей тебя бросать? У нее же вид самки просто - она ежесекундно ищет партнера для случки.
  - Закрой рот! - сказал я, хотя сам прекрасно понимал, что Гена прав и от этого было очень досадно внутри. - Возможно...- добавляю совсем тихо.
  - Да ладно! Ты что ли первый? Главное, классно вчера погудели - там столько баб было!
  - Ты, как я понимаю, кого-то зацепил?
  - Сразу двоих, - с улыбкой отрапортовал Гена, а потом снова нахмурившись. - В этом и есть главная проблема.
  - Какая?
  - Ну, понимаешь, уже не то. Ну, совсем не то!
  Не смотря на то, что Гена это сказал 'лаконичней' уже некуда, я сразу все уловил. Больше на ментальном уровне, но это уже было не столь важно.
  - Понимаю! Я только что пережил тоже ощущение. Просто секс - это уже не то!
  - Во-во. Мне уже не интересен сам процесс. Точнее, интересен, но не так, - а потом через паузу. - Думаю, где-то так. Кончать на уровне ширинки не интересно, хочется получать оргазм внутри. В голове, что ли!?
  - Мы с тобой стареем, Геннадий, - сказал и молча, а затем закурил сигарету.
  - Да причем тут 'стареем'? - ответил Гена, который страх, как не любил разговоры про старость, потому что считал, что тогда он уже будет никому не интересен. - Не хватает острых ощущений.
  - Ну когда-то спать с обдолбанными шлюхами было для нас острыми ощущениями.
  - Да ну, не в этом же кайф! Хочется, реально, чего-то другого, настоящего, что ли?!
  - Короче любви!
  - И снова ты про любовь, у тебя, что пластинка заела. Как только мы начинаем за баб, ты заканчиваешь этим словом и добавляешь, что все равно в это не веришь! Надоело!
  - Алена тоже так говорила сегодня.
  - Твоя Алена - шлюха! - выпалил Гена, и понимая, что сказал глупость, быстро развернулся ко мне с глазами, которые извинялись, но поскольку мне уже было даже больше, чем плевать, я даже ничего не сказал - на правду не обижаются.
  - Ты уже о семье думал? - спрашиваю я его.
  - Нет, а ты?
  - Нет, а пора бы, наверное.
  - Да ну! Чушь! Это все от безделья. Книгу издали, бабки гребем, бухаем, вечеринки - энергии необузданной вагон! Вот они мысли и прут, - подытожил Гена.
  - Может ты и прав?! Скажи, ты боишься заводить семью?
  - Ты же знаешь: конечно БОЮСЬ!
  - Я тоже! Как представлю себе...
  - Да у тебя еще и с детьми там нелады.
  - Вот и приходиться играть эту роль, - говорю я.
  - А когда надоест, если уже не надоело?
  - Буду лезть на стену и орать от полной беспомощности. Попаду в какой-то наркодиспансер после передозировки и начну там писать новую книгу, - улыбаюсь я.
  - Да ну тебя! Это не весело.
  - Откуда ты знаешь?
  - Жить в палате с белыми стенами, или какого они там цвета, и писать психоделические рассказы - это не весело.
  - Может премию получу...
  - Нет, это не прикольно.
  - Все, что вокруг нас не 'прикольно', но мы с этим как-то живем, - уныло подмечаю я.
  - Да ладно! Что на бабах мир клином сошелся?
  - Ты свое лицо видел? - с издевкой спрашиваю я его в ответ.
  - Это временно...
  - Ну да! Мы опять нажремся коксу и будем придурковато залипать с какими-то девицами.
  - Тоже вариант, - подбодрился Гена. - Кстати, порошок у тебя дома остался?
  - Даже, если он и остался, то боюсь, что вся эта свора, которую ты ко мне вчера привел, уже его добила, - сказал я.
  - А ты их, что оставил у себя в квартире?
  - А у меня были варианты? Они же все с утра неживые были!
  - Да, и как в них столько помещается? - недовольно спросил Гена.
  - Кто бы говорил...
  - Проехали! Еще достанем!
  - Завязывай Гена! Ты уже далеко не пацан, чтобы так отрываться, а скорая, сам знаешь, как у нас быстро приезжает.
  - У меня все под контролем!
  'Под контролем у него', - возмущаюсь я про себя. Когда-то мне придется сказать, стоя у его могилы, что это я во всем виноват, потому что не остановил его, потому что не смог спасти и все в этом духе. Буду рассказывать, какой он был крутой друг и как он мечтал о семье и детях. Как мечтал катать коляску по парку с десятками других папаш, недосыпать ночи из-за своего ребенка. Мечтал говорить мне, что не может приехать ко мне на пиво, потому что его жена закатает ему скандал. Еще он мечтал, спать с ней раз в месяц и мастурбировать под порнуху, мечтал посидеть к 50 годам и выйти на пенсию с проблемами печени. Но он, к сожалению, умер в 40, еще молодым, с улыбкой на лице, во время секса с какой-то красоткой.
  Гена, если твоя жизнь так закончится, я тебе буду завидовать! Да что там я?! Вся гетеросексуальная мужская половина нашей планеты будет тебе завидовать и возведет тебя в культ личности, как Хэнка Муди с 'Блудливой Калифорнии', только ты будешь реальным и мертвым! И у тебя на могиле никто не будет говорить о любви и я, в том числе, обещаю!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Ох, и опять про любовь
  В отличии от моей личной жизни, моя карьера стремительно перла в верх, как пробка от шампанского, триумфально вылетающая во время праздника. О том, что пробке свойственно падать вниз после стремительного полета - я тогда не думал, да и речь не том. Чтобы не простаивать свой талант, я решил на постоянной основе писать в журнале Рудольфа. Тот так расщедрился, что даже выделил мне целую полосу в своем детище. На будущее мы даже успели оговорить тему, что моя книга сможет появляться по частям в его журнале за отдельный гонорар. Вообще, как оказалось, Рудольф был отличным мужиком. Еще со студенческой лавы он мне казался редким козлом, но я заблуждался. Не знаю, как так получилось, что все стало ясно только сейчас, но я рад, что вообще узнал его с другой стороны.
  Однажды, когда мы сидели после рабочего дня в одном баре, он признался мне:
  - Я ненавидел Винни и всю эту шайку, но у них были возможности, связи, вот я к ним и примкнул...Они тебе всегда завидовали, что ты не ссучился и не стал писать под заказ.
  Конечно, было приятно слышать, что вся эта свора кретинов мне завидовала, но теперь уже было все равно. После того, как книга вышла во второй раз и я растер Винни и Косторову в порошок, там, на программе - было уже все равно. Короче, мы с Руди стали друзьями и ни капли об этом не жалели. Обидно было, что так поздно, но лучше, как говорится, поздно, чем...
  Это был еще один обычный день проведенный в издании. В офисе было до такой степени душно, что я решил уйти пораньше, ведь сидеть на одном месте было реально невыносимо. Именно сегодня меня почему-то засыпала куча звонков. Масса предложений в чем-то поучаствовать, что-то обсудить, что-то для кого-то сказать. От такого напора я даже несколько не выдержал и на радость 20 тысячам фолловерам в твиттере написал 'Тяжелое бремя популярности. Ни секунды покоя!'. Закрыв свой ноутбук с вордовским документом и недописанной рецензией на чью-то, пока не прочитанною мной книгой, я схватил со стола пачку сигарет, очки и мобильный. В других кабинетах тоже никого не было. Кажется, это только ко мне идея уйти раньше, пришла так поздно - вот какая игра слов!
  Правда, времени ликовать у меня не осталось. Уже через минуту после того, как я вышел с офиса, мне позвонил Виталий и звенящим голосом пригласил в ресторан. Отказать ему я не мог, но идти на встречу не хотел - выбор был, увы, не велик. Точнее, его вообще не было. Пришлось идти.
  Взяв такси, я уже через полчаса был на другом конце города, около небольшого греческого ресторана. У входа стоял Кирилл и поблескивал своими очками на солнце. Увидев меня, ничего не сказал, он только кивком головы показал, что мне нужно пройти вовнутрь. В самом зале никого не было, кроме Марты и Виталия. Мило о чем-то беседуя, они не переставали улыбаться и целовать друг друга. Эта картина меня раздражала еще до того, как я подошел к ним вплотную, поэтому я даже не понимал, как стерплю эту пытку смотреть на них еще какое-то время.
  - А, Леша! Ну наконец-то! Долго ты что-то добирался. Сказал бы, я тебе выделил бы машину, водитель мигом сюда бы доставил.
  - Не стоит.
  - Привет, Леш. Хорошо выглядишь, - поздоровалась Марта.
  - Привет, ты тоже, спасибо, - ответил я.
  Мы поцеловались с ней, после чего я уселся за стол. Виталий смотрел на меня такими глазами, как будто секунду назад пережил что-то вроде эйфории. Глядя на него, я невольно вспоминал Гену, который под таблетками выглядел точно также. Он молчал, ничего не говорил, но светился и улыбался, как будто ему на голову с огромной высоты упало счастье и конкретно его огрело.
  - Собственно говоря, чего я тебя пригласил, - начал Виталий.
  - Чего мы тебя сюда пригласили, - вмешалась Марта и взяла его за руку.
  - Да, я об этом. В общем, тут такое дело. Даже не знаю, как сказать. Короче, мы с Мартой решили... - растянул последнее слово Лесков. Не хватало только барабанной дроби, таким волнующим был этот момент в его глазах.
  - Мы решили пожениться! - закричала Марта и быстро поцеловала Виталия.
  'Что? И все? - чуть не сказал я. - Вот ради этого они меня пригласили проехаться через весь город, чтобы сказать, что они женятся? Ребята - это не серьезно! Мне достаточно было бы и открытки, я бы за вас и так порадовался'. Раздосадованный такой новостью, мне не оставалось ничего, кроме как поздравить их и начать улыбаться, как можно шире...
  Зная паскудную натуру Виталия, мне сейчас стоит сказать что-то в стиле 'рано радуетесь'. Ведь и медовый месяц не пройдет, как Лесков начнет бегать за другими юбками. А потом бросит, а может и грохнет, чтобы Марта не сказала лишнего, подстроив все под несчастный случай. Блин, я к сожалению, слишком хорошо его знаю, чтобы радоваться за этих двоих.
  - Свадьбу решили сыграть на Мальте, там и распишемся. Кстати, ты в списке приглашенных с Геной, так что никаких отказов не принимается.
  Интересно, а за чей счет поездка? Если за счет Виталия, то я только 'за', а вот если за свои кровные, то мне придется хорошо сыграть внезапно напавшую на меня простуду, а еще лучше смерть. Хотя нет, последнее - это перебор.
  Нам принесли шампанского и мы тут же начали отмечать эту 'приятную' новость. Кстати, как оказалось позднее: я узнал об этом в числе первых, так что, вроде как, должен этим гордиться. Планы, у этих двоих были императорские. Семья, новая жизнь, все по-новому, все только правильно и только в согласии друг с другом. Лесков выглядел, как 15-летний влюбившийся пацан. Смешно, ей богу! Марта рядом с ним была, словно королева, и вообще эти двое выглядели несколько наивно и наиграно. Не потому что я им завидовал. Мне было так параллельно на их счастье и что там у них будет в дальнейшем - вы даже не можете себе это представить. Просто их женитьба заставила меня вспомнить, что в моей личной жизни не все так гладко и, что вообще, моя личная жизнь - это один сплошной повод рыдать большими слезами.
  Пока они тешились в объятиях, я невольно утопал в шампанском и размышлял, о наболевшем. О любви! Боже, снова о ней! Только все стало как-то налаживаться, как на тебе! Получай! На фоне этих двоих я был уж слишком жалок.
  Поскольку я был порядочно пьян: две бутылки шампанского на пустой желудок не проходят бесследно, позволил себе начать поразмышлять на амурную тему. Во-первых, я не несчастный, я быстро влюбляюсь, загораюсь. И точно также быстро остываю. Чем больше я сплю с девушками, тем больше понимаю, что они мне безразличны. Но как только в моей жизни продолжительное время отсутствует женская половина, я превращаюсь еще в ту тряпку. Головой я не думаю, следственно начинаю делать кучу ошибок, как это было с Аленой. Увы, но меня никто не научил различать разницу между обычным сексом и любовью. В моей жизни, я свободно ставлю между этими понятиями знак равно. И не потому что идиот, хотя нет, и поэтому тоже. Просто я реально верю, что человеку, который так далеко зашел со мной, я небезразличен. Практика уже не раз показывала, что это не так, но я упорно не хочу учиться на своих ошибках. Девушки, на меня плохо влияют: из-за них, Алексей Галлер, начинает пить, морально слабеть и разлагаться, а также употреблять всякую дрянь, которая его убивает. Именно поэтому я должен быть один или с человеком, которому я небезразличен, но поскольку мной всегда только пользуются, все происходит так, как я уже описал выше.
  Реальных проблем в жизни у меня раз два и все, а вот проблем в голове...У меня там запросто может развернуться Третья мировая. При желании, может произойти ядерный взрыв или катастрофа с необратимыми последствиями и все это ровно за один час. Я люблю накрутить себя и нафантазировать целую эпопею, как я буду счастливо жить с тем, с кем только недавно познакомился. Потом, обычно, мечты превращаются в хлам, я страдаю и напиваюсь до полной невменяемости. Очень хорошо, если в этот момент, мне под руку не попадется наивное существо женского пола, которое попытается излечить мои душевные раны. 'Девушки, если вы видите, что у Галлера депрессия, запой и все это на фоне неудавшихся отношений. Огромная к вам просьба - не подходите к нему на пушечный выстрел! У этого человека есть уникальная способность запудривать вам голову, говорить трагические слова, разводить вас на секс из жалости и исчезать в неизвестном направлении!'.
  Обязательно, перед тем, как мне попадется такая девушка в момент пика моего душевного расстройства, нужно ей озвучить это предупреждение. А потом еще добавить: 'в случае, если вы все-таки решили пойти на подобную авантюру, никакие претензии, оскорбления и обиды после не принимаются'. Боюсь, что только так их и можно спасти от меня. Так на чем я там закончил? Ах, да! Девушки на меня плохо влияют. Хотя есть и положительная сторона этого дерьма. После всех трагических событий, я сажусь за свой компьютер и начинаю работать, как ломовая лошадь. Вдохновение с меня так и прет - успевай только записывать. Я становлюсь суровым, недоступным, прагматичным, циничным, невыносимым, эгоистичным, правдивым, как фраза на пачке сигарет о том, что курение убивает. С меня прет нигилизм и ненависть к миру. Я беру скальпель в руки и, как псих-хирург, начинаю вскрывать все опухоли и нарывы. Любуюсь, как оттуда вытекает гной, показываю всем: вот, смотрите, к чему приводит ваша жизнь и ваша гребанная любовь! Вы, самовлюбленные позеры, видите, как глубоко сели в грязь своими пятыми точками и, похоже, проваливаетесь в нее с головой. У вас еще что-то припасено, кроме ваших дешевых проблем и потребительских забот - конечно нет. Нихрена у вас за душой нет. Работа, проекты, бабки, роскошь, бухло, любовники и любовницы. И так до бесконечности, пока меня самого от этого не будет рвать. Кажется, я уже здорово перебрал со всем этим, пора заканчивать.
  - Как думаешь, какую тематику на свадьбу выбрать? - обращается ко мне Виталий.
  - Чего? - вялым голосом спрашиваю я.
  - О, понятно, Леша уже поднабрался. Похоже, тебе пора отдохнуть, - сказал Виталий.
  - А шампанское? - продолжаю я.
  - На свадьбе выпьешь, - весело отвечает Марта.
  - На чьей? - и тут эти двое заходятся хохотом.
  - Знаешь, что мне нравится в тебе Леш? Ты даже, когда пьяный такое выдаешь, хоть под стол ложись, - смеясь, говорит мне Виталий.
  Поскольку я уже толком ничего не могу сказать, киваю головой, лбом чуть не касаясь стола. Двое охранников Виталия берут меня под руки и ведут в машину. Лесков что-то мне говорит в след, но я, ясное дело, не слышу или скорее не понимаю. Быстро оказавшись в салоне, чей-то противный голос спрашивает меня:
  - Домой? - голос принадлежит Кириллу.
  - Нееа!
  - А куда тебя, барин, везти!
  - К Диане! Давно сучку не видел!
  - А ты в таком состоянии сможешь? Может лучше домой?
  - Узко мыслите сударь. Я может светские беседы давно с дамой не вел.
  - Ой, все поехали Стас, а то он не закроется.
  - Только музыку включите, - прошу я Кирилла.
  - Шансон, сойдет?
  - Шутишь?! Ну шути, давай, - обидчиво говорю я ему.
  - Ладно, не обижайся. Стас, поставь что-то нейтральное, чтобы на мозг не давило, а то голова сегодня целый день раскалывается...
  После недолгих поисков, водитель таки нашел что-то более-менее подходящее. Как только я услышал первые звуки песни, отрубился в одночасье. Не знаю сколько ехали, но за время проведенное в спящем режиме, я успел немного прийти в себя и даже понять, что меня привезли к дому Дианы. Этот шикарный особняк трудно спутать вообще с каким-нибудь другим. Попрощавшись с водителем, по определению Стасом, и Кириллом я вышел с машины. Дождавшись пока они уедут, стал набирать номер Дианы. Трубку она сначала не брала, но вскоре послышался ее голос:
  - Галлер, тебе чего? Привет.
  - Вот сразу видно: человек рад меня слышать! И тебе, Диана, не хворать!
  - Леш, я кажется, спросила, чего тебе? - по-моему, она не настроена на приятный разговор.
  - Я стою у тебя под домом! Может, впустишь?
  - Шутишь?
  - Выйди и увидишь!
  - Галлер, ты с ума сошел? Ты хотя бы предупредил, - беснуется Диана.
  - Хотел сделать тебе сюрприз!
  - Пошел ты, знаешь куда, со своими сюрпризами! Езжай домой!
  - Гостеприимно, нечего сказать.
  - Я к гостям не готовилась, приезжай в другой раз, - негодует она.
  - Другого раза может и не быть, - не унимаюсь я. - Тебе трудно, что ли?
  На этом она положила телефон, так ничего и не сказав. Казалось, что придется звонить еще раз, но через какое-то время около входа загорелся свет, а потом и открылась дверь. Слава всевышнему, что у нее осталась хоть капля чего-то человеческого. Ворота распахнулись, а за ними стояла Диана в одном халате.
  - Ну чего ты стоишь? Проходи, на улице прохладно.
  Проскочив во двор, я также быстро оказался у нее в доме.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Он так жесток
  Мы сидим у нее на кухни, пока никто не решается сказать хотя бы слово. Она спокойно курит, выпуская дым со своих тоненьких губок, а я лишь за ней наблюдаю. Между нами царит спокойствие и умиротворение, не смотря на то, что за окном уже скоро рассвет.
  - Ты приехал просто посмотреть на меня? - не выдерживает она и тушит остаток сигареты в пепельницу.
  - Почему бы и нет?! - ухмыляюсь я.
  - А ты все же еще та свинья, Леша!
  - Лесков женится, - обрывисто говорю я.
  - Знаю...
  - Знаешь?! - удивляюсь я. - Значит, знаешь?!
  - А что тут такого? Все люди трахаются, женятся, разводятся - они, что какие-то не такие.
  - Я просто думал, что между вами...
  - Леша, ты дурак?
  - Это провокационный вопрос, Дианочка.
  - Спустись с небес на землю, я просто с ним спала.
  - За карьеру? За должность? По любви? По глупости? ЗАЧЕМ?
  - И за должность тоже. Знаешь, в наше время хрупкая и одинокая женщина абсолютно никому не нужна, ни одному мужчине. Пока, конечно, не раздвинет ноги.
  - Я думаю, что называть женщину, которая получила образование в Кэмбридже 'хрупкой и никому не нужной' - неправильно. Или ты не согласна? Здесь та бумажка, родом с Туманного Альбиона, дает возможность опустить момент с раздвиганием ног и спокойно работать на нормальной работе.
  - Значит по глупости! - взрывается она и начинает рыдать.
  - Ты же любишь его?
  - Леша, ты следователь, твою мать, что ли? Зачем ты меня мучаешь этими вопросами в такую рань? Что я сейчас должна сказать? Да! Да! И еще раз да! Я люблю его, больше своей жизни! Тебе, какая разница?! - захлебываясь от слез и собственного бессилия, отвечает Диана.
  Я тихо подхожу к ней и обнимаю. Потом целую и смотрю в ее карие глаза, которые тонут в соленной воде.
  - Почему ты ему ничего не сказала? Ты ведь знала, что он будет жениться.
  - Потому что люблю. Хочу, чтобы он был счастлив.
  - Ты сейчас не похожа на ту Диану, которую я знаю. Та Диана слишком жестока, чтобы позволить ему вот так просто уйти от тебя.
  - Галлер, зачем ты приехал? Чтобы сделать мне больно?
  - Это моя визитная карточка: я приезжаю пьяный к женщинам, к которым неравнодушен и делаю им больно. Прости.
  - Не равнодушен. Я нравлюсь тебе?
  - Это сложно объяснить, но ты не последний человек в моей жизни. А поскольку только пьяный я делаю самые правдивые поступки в своей жизни, можешь считать это положительным ответом на твой вопрос.
  - Не уходи только, ладно?! - говорит она и целует мою руку.
  - Куда я уже уйду? Конечно, - говорю я и целую ее в губы.
  - Ты хочешь меня, Леш?
  - Это второй провокационный вопрос.
  - Я же знаю, что хочешь.
  По правде говоря, я ничего не успел ответить: ее халат распахнулся и все закрутилось своим чередом. Спальня, кровать, прерывистое дыхание Дианы, стоны, путь в бесконечность и свет в глаза, будто кто-то залепил мне в них прожектором, но это было несравненно приятно.
  После она еще долго плакала. Старалась тихо, но сдерживать себя у нее получалось с трудом. Я попытался обнять ее, но она быстро убрала мою руку и отодвинулась к краю кровати. Больше попыток успокоить Диану я не предпринимал - это бессмысленно. У нее там внутри свои проблемы, своя жестокая правда, которую мне не понять. Иногда она успокаивалась и монотонно начинала бормотать одну и ту же фразу 'он так жесток'. Потом опять плач, слезы - эта пластинка мне определенно начинает надоедать.
  Я никогда не пойму Диану. Она любит человека, который ее унижал, множил и делил на ноль, последнее вопреки законам арифметики, у Виталия получается здорово, шантажировал должностью, а она его любит. Если это не клинический диагноз со всеми вытекающими, тогда что? Впрочем, мне все равно. Все, что я хотел - узнал.
  'Он так жесток' - вновь слышу я из ее уст.
  - Диана! Диана!
  - Чего тебе?
  - Слушай, я все понимаю, но пообещай мне только одно.
  - Что тебе пообещать? - тихо спрашивает она.
  - Обещай, что не будешь с ним спать, после того, как они поженятся.
  - Ты серьезно?
  - Диана, я серьезно! Я знаю, что он рано или поздно изменит Марте. И первой, с кем он захочет это сделать, будешь ты, - твердым голосом говорю я.
  - Не обещаю, - произносит Диана.
  - Это диагноз! - начинаю истерически смеяться я, - Ты больна, Дианочка! Тебе нужно лечиться! Ты - больна!
  - Мне все равно. Я сильно его...
  - Любишь, да я знаю, а он - жесток, - перебиваю Диану.
  - Тогда зачем меня просишь, если знаешь, что я не смогу выполнить этого?
  - Не знаю. Подумал, может тебя еще удастся спасти, - отвечаю ей.
  - Я не просила себя спасать.
  - Это диагноз. Диагноз и безнадега.
  - Возможно...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Пора сворачиваться
  В офис этим утром я не поехал. Рудольф, а потом Настя - его секретарша, набрали меня за день раз сорок - не отвечал. Смысл? Что скажу? Устал? Не могу работать? Не поймут. Молчание - лучший ответ. Как покажет этот день, то, что я не поехал на работу - правильный выбор.
  После обеда вновь раздался звонок. Сначала, брать трубку я не желал, но кто-то слишком настойчиво не хотел меня оставлять в покое.
  - Алло. Диана, тебе чего?
  - Привет. В офис к Лескову можешь подъехать?
  - У меня встречный вопрос: 'Это срочно?'.
  - Да, - и через паузу. - У нас тут проблемы.
  Не стоит удивляться, что у них проблемы. У них всегда какие-то проблемы, у всех, кроме тебя, конечно. В срочном порядке забываю обо всем и мчусь в офис к Лескову. В такое время добраться туда не составляет сложности - пробок практически нет, дорога свободна, максимум через полчаса буду у них.
  Почему-то хотелось, чтобы такси, в которое я сел ехало значительно медленнее, чтобы дорога не кончалась. Никого видеть не хочется. С проблемами и без - никого. Как только представлю, что Диана и Виталий будут в одном кабинете глазеть на меня, боюсь не выдержу, и вырву. Они мне, по-настоящему, противны. А тут еще проблемы. Вы же такие крутые ребята, вот и решайте свои проблемы сами. Зачем вы вечно тянете меня с собой на дно? Кто я вам такой и что я вам сделал, чтобы постоянно решать и знать о ваших гребанных проблемах?
  Офис Лескова. В кабинете гробовая тишина: все сидят за столом, молча, смотрят друг на друга или в свои телефоны с планшетами. Как только вошел в кабинет я, все сразу подняли взгляд и немного засуетились.
  - Где тебя, черт побери, носит? - спрашивает Виталий.
  - Пробки, - смело отвечаю я.
  - Задолбал уже.
  - Не, ну серьезно, побыстрее нельзя было, - вмешивается уже нетрезвый Гена. - Мы тут извелись уже все.
  - Особенно ты, я вижу!
  - Ну все, хватит! - повышает голос Виталий. - У нас тут реально большие проблемы. Ты прикинь, Леш, вчера нашли тело фотографа, помнишь?
  Хороший вопрос, вашу мать, помню ли я человека, чье лицо мне снилось по ночам в кошмарах. Даже не знаю, что и ответить?!
  - Припоминаю, - цинично отвечаю я.
  - Не знаю, как и откуда, но в прессе инфа появилась, будто к этому причастен я.
  'Я горд за нашу прессу', - вдруг пронеслось в моей голове.
  - Теперь под меня копают! Но это все только верхушка, сранного, айсберга. Все пласты дерьма заложены значительно глубже. Прокуратура вместе с отделом по борьбе с наркотикам вовсю начала шманать мои офисы по экспресс-доставке. Налоговая включилась по нескольким моим фирмам. Не с того, ни с сего появились какие-то конкуренты, которые наезжают на мои офисы. Вчера еще кто-то избил Афродиту около ее собственного подъезда. Она сейчас в больнице: там мои ребята караулят, но это и дураку понятно, что они пытаются меня запугать.
  - Судя по всему, у них это получается, - тонко подмечаю я.
  - Тебе чего, сейчас весело, мудак? - кричит Виталий. Он подлетает ко мне и пытается схватить меня, но путь ему вовремя перерезает Кирилл.
  - Шеф, не сейчас.
  - Сам знаю, что не сейчас. Просто этот мудило сильно много из себя возомнил. Я же за тебя, Лешенька, переживаю, как бы вам с Геной ничего не было.
  - С нами все будет ок! - триумфально вскрикивает Гена и достает из-под пиджака пистолет, передергивая затвор. - Мы этим козлам поможем, если что.
  Все, кто были в кабинете не слабо прибалдели от этой картины. Все, кроме Кирилла: тот бросился к Гене и отобрал у него ствол.
  - Как это у него оказалось? Кто ему дал? Он хоть не боевой? - нервно спрашивает Виталий.
  - К сожалению боевой, - отвечает Кирилл.
  - Вот поэтому и переживаю, Леша. Вы же, как дети малые: если не вас, то вы себя.
  - У тебя есть, какие-то предложения?
  И тут, молчащая до этого времени Диана, наконец-то, позволила себе вмешаться в этот деструктивный разговор:
  - Я предложила Виталию Владимировичу брать билеты и ехать вместе с Мартой заграницу, только не чартерным, а обычным рейсом. А я останусь здесь и буду прикрывать тылы, пока ситуация не уляжется.
  - Как благородно, 'прикрывать тылы'! - насмешливым тоном заявляю я, глядя на Диану.
  - Она все правильно делает, - вмешивается Виталий. - Я тут подумал, что тебе нужно ехать со мной - от греха подальше.
  - Мне? - недоуменно спрашиваю я.
  - Да, тебе. Они прекрасно знают, с кем я вел дела, поэтому рано или поздно придут и за тобой - оставаться здесь опасно.
  - Да кому я нужен? Это бред.
  - Гена, уезжает, - строго говорит Виталий.
  - Ты? Чего я не удивлен? - опять насмешливо говорю я.
  - Я вообще-то в Америку еду, по делам. Мне еще долг бывшей за лейбл отдавать.
  - Ну значит все нормально: вы с Мартой и Геной уезжаете, а мы с Дианой, типа, прикрываем ваши тылы.
  - Я серьезно - тут опасно.
  - Это не опасней, чем оставить меня с бутылкой виски в комнате наедине.
  - Как знаешь, - с грустью говорит Лесков. - Твой выбор. Но я бы подумал...
  - Я уже обо всем подумал.
  Диана посмотрела на меня и улыбнулась. Я посмотрел в ответ, но улыбаться не стал - для этого нет повода.
  - Ты хоть нас на рейс проведешь? - с обидой в голосе спрашивает Виталий.
  - Разумеется.
  - Вот и здорово, тогда жди звонка: завтра или послезавтра мы вылетаем ближайшими рейсами.
  Мы все быстро попрощались и без лишних слов вышли с кабинета Лескова. Осталась там только Диана.
  - Тебя подбросить? - спрашивает Гена.
  - В таком состоянии? Ты хоть за руль усядешься?
  - А это не твое дело, - дерзко отвечает тот.
  - Ну, тогда поехали.
  Напоследок, посмотрел на дверь офиса Виталия и представил примерно, что там сейчас происходит от чего непонятное вязкое чувство подошло к горлу и попросилось наружу. Я молча проглотил его.
  - Ты чего? - вмешался Гена. - Чего застыл? Пошли.
  - Да, пойдем. Здесь нам нечего делать.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Последнее слово
  Ехать ко мне не стали. Гена настоял на том, чтобы мы заехали в ближайший ТРЦ и пропустили там по пару бокалов горючего. Отказываться не стал, тем более, Гена платил.
  В это время здесь особенно спокойно. Мы поднялись на третий этаж и уселись за свободный столик из десятка других свободных и спокойно стали ожидать официанта. Тот, а точнее та, вынырнула у меня из-за спины, будто ждала нас в засаде и протянула нам два меню, но Гена брать их не стал и коротко отрезал:
  - Два пива.
  - Чего так? Пиво? Это, вроде, не твое.
  - Теперь без разницы, - грустно сказал Гена, а официантка махнув головой, пошла к барной стойке.
  - Слушай, ты такой печальный, будто это конец.
  - Время быстро пролетело - теперь опять с тобой прощаться.
  - Ну, так ты же вернешься со Штатов?
  Пауза. Гена опускает глаза и сам того не желая, ответил на все без слов.
  - Понятно. Откатал дело и опять за океан. Не, ну правильно, чего тут ловить?
  - Ты пойми, - неуверенно начинает Гена. - Пойми, там возможности, а тут...Если бы не Лесков, даже не знаю, чем эта история вообще закончилась. Ты даже не представляешь, как я не хочу уезжать - я устал. Устал так жить. Мне хочется завести дом, семью, детей, пса и спокойно продолжать жить. Мне надоело вот это все, - Гена поднимает голову и взглядом подчеркивает свое 'вот это все'.
  - А здесь, что? Невозможно никого найти? Невозможно завести жену и собаку?
  - Тут жить невозможно. Тут душат. Вон, посмотри на Лескова. Олигарх. Деньги. Возможности. Статус. И что? Прижали, задушили и теперь готовят ему пулю в лоб. Ты думаешь, он тюрьмы боится? Как бы не так. Понятное дело - угрожают... Ну чего ты молчишь? Ты думаешь, мне это нравится? Леша?
  - Чего ты пристал? Уезжаешь: чемодан-аэропорт-Америка. Я не держу.
  - Зачем ты так?
  - Как? - спрашиваю я.
  - Я думал, мы просто посидим, поговорим. Я хотел тебе предложить ко мне поехать...
  - И кому я там нужен у тебя? - перебиваю Гену. - Еще на одного эмигранта больше?
  - Ну чего 'эмигранта'? Ты же талантище, Галлер! Талант! Там такие, как ты, всегда нужны.
  - Не знаю...
  Я действительно не знаю. Америка, возможности - это все не мое. Это не моя стихия. Вот наше болото, мне всегда казалось роднее. А там...Кто тебя там ждет, кому ты нужен? Гена? Он может кинуть в любой момент и ты один на один со своими проблемами. Ехать с Лесковым и быть его верным слугой, я не собираюсь. Там в Европе полно лакеев, которые за деньги готовы на многое.
   Я - человек другого формата - все это не по мне и не для меня. Не смогу я так жить: размеренной, спокойной и умиротворённой жизнью с определённым будущим. Если у меня не будет проблем, я сам буду их создавать. Клянусь! Не будет печальных отношений - я их создам! Не будет повода напиться - я его найду! Я сам себя уничтожу, если этого не сделает общество, судьба, жизнь там. Я сам себя обреку на страдания, потому что по-другому не привык жить. Меня не перекроишь.
  Гену тоже не перекроишь. Его манеры, повадки и способ жизни. Семья? Даже, если его приковать к батареи наручниками с предупреждением, что попытка к бегству может увенчаться смертью, поверьте, он все равно рванет. Вместе с оторванной батареей, но он убежит. Я знал, что его здесь ничего не удержит, даже семья. Только дела. Теперь, когда все дела позади - он спокойно уезжает. И это только моя обида 'мол, он мне должен'. Ничего он мне не должен. Свободный человек со своей личной жизнью.
  У нас никогда не было сопливой дружбы, сопливых обещаний поддерживать друг друга в горе и радости. Не расставаться ни на секунду. Мы не были банальными, поэтому мы никогда не были в обиде, когда кто-то из нас лепил реальную подставу. Это на первый взгляд раздолбай именно он, а не я. Но вся подноготная скрывается значительно глубже, как это и бывает. Я тоже перед ним виноват...Знаю, так друзья не поступают и после этого друзьями не остаются, но...
  Лиза была милашкой. Гена ее безумно любил. Они не расставались с универа. Я тогда серьезно верил, что она поможет ему завязать со всей дрянью: он перестанет пить, как умалишенный, перестанет глотать колеса и будет паинькой. Помню, он даже клялся, что как-то завершит свое очередное дело, тут же жениться на ней. 'Как бы, не так', - говорили все вокруг. А я верил. Верил и все испортил.
  Толком не помню, почему она тогда пришла ко мне. Кажется, был дождь и она проходя мимо моей квартиры, решила переждать его у меня. История путанная. Я был пьян и что-то пошло не так. Они поссорились с Геной. Лиза сказала, что я намного умнее, серьезней и все такое. Гена ее не замечает, постоянно оскорбляет и, кажется, изменяет, но она не уверенна. Зато я был уверен, что да. Я мог ей тогда по именам назвать каждую, с кем он спал и даже расписать все плюсы и минусы каждой - я ведь тоже спал с ними. Хотя стоп! Почему мог? Я все и рассказал. Слезы, слезы, слезы. Их было в тот вечер так много!
  Дальше, балом правил не я, а дьявол в моей плоти. Сначала я споил ее вином, а потом... Когда я проснулся, она нервно курила на балконе и проклинала все на свете. Помню ее бешенный взгляд и фразу 'сука ты, а не друг'. Наверное, она была права, но к тому моменту уже поздно было кого-то в чем-то обвинять. Все случилось. Она собралась и ушла, оставив только свое кольцо в моей квартире, которое ей подарил, угадайте кто? Правильно, здесь и угадывать не надо...
  Однажды Гена сказал:
  - Она пьет по-черному! Каждый день и плачет. Я не понимаю, что с ней.
  Я сквозь терзание остатков своей совести выдерживал гроссмейстерскую паузу. С дня на день обещал, что признаюсь во всем, но смелости не хватало, а вскоре этого и не потребовалось.
  Первым ко мне заявился Гена, какой-то взбудораженный попросил, чтобы я помог ему с Лизой. Поговорил с ней, узнал что-то, но вся просьба сошла на нет, когда он увидел на тумбочке ее кольцо и тонко прочитал всю ситуацию 'от' и 'до'.
  Следующим у меня появилась Лиза с размазанной тушью и помадой по лицу. Юбка в блевотене, чулки разодраны. Она была, словно исчадие ада. Кричала, умоляла убить ее. Это был кошмар. Когда она успокоилась и кое-как привела себя в порядок, сказала, что либо я буду с ней теперь, либо она убьет себя. Вот так мы неожиданно зашли в тупик и стали смотреть в бетонную стену, которая вздымалась к небу.
  Что делать? Что говорить? Кого просить о помощи? В тот момент, мне казалось, что я сойду с ума. А Лиза не унималась: напивалась и шантажировала меня прямо в моей квартире. Однажды ко мне пришел Гена, не то поговорить, не то помириться. Дверь ему открыла, как всегда, невменяемая Лиза. Тот долго не задержался и тут же ушел прочь. Я не один раз пытался с ним встретиться, но по понятным причинам, меня посылали туда, где я находился уже больше недели.
  А ситуация разрешилась сама собой: Гена уехал в Польшу на заработки, Лиза - к родителям. Я остался совсем один и уже сам принялся пить, понимая, насколько низко опустился. О Лизе я больше ничего не слышал. Поговаривали, что она в своей провинции вышла за кого-то замуж и родила ребенка, а так ли это...
  С Геной ситуация оказалась более драматичной. В канун Нового года, в мою дверь кто-то позвонил. Открыв ее, на пороге передо мной предстал неизвестный мне человек, с куском картонки в руках.
  - Тут это...Вам это...
  - Тебе чего?
  - Да вот, открытка вам! С Новым годом! - начал объяснять незнакомец.
  - Мужик, ты чего? Раньше времени отмечать начал? Тебе на похмел дать?
  - Нет, вам открытка, - трясет тот в руках открытку.
  - Мне? - не понимаю я.
  - Вам, вам! - и протягивает ее мне.
  Я взял открытку и начал разглядывать ее, но поскольку свет ели-ели пробивался через окна моего подъезда, ничего рассмотреть не смог. Опомнившись, я начал искать в своих брюках хоть какую-то мелочь, чтобы дать мужику, но тот уже скрылся к тому времени. Мне даже было его немного жаль...
  Только зайдя обратно в квартиру, я узнал от кого открытка. 'Дорогому, Лёше Галлеру с искренними поздравлениями с Новым годом! С уважением, Гена!'. Адрес: Польша, Вроцлав. Куча каких-то непонятных слов на польском, дурацкая рождественская картинка и эти слова. Честно, хотелось расплакаться и застрелиться. С последним я решил повременить.
  Собравшись на скорую руку, я схватил открытку и побежал к ближайшему почтовому отделению. Купил первую попавшуюся мне новогоднюю листовку и начал заполнять: 'С Новым годом, Гена... прости меня! Твой, Лешка Галлер'. Записываю указанный адрес и кидаю открытку в ящик...
  Та открытка так и не дошла до Гены. Что-то случилось с почтовой доставкой и она зависла по дороге между Киевом и Вроцлавом. Но наша дружба, а точнее остатки ее, выдержали и это испытание. Гена вернулся в Украину и после долгого молчания дал о себе знать. Холодная встреча, водка, литры выпитого, потом дружеские объятия, которые сказали слишком многое. Я тысячу раз извинялся перед ним, а он тысячу один раз сказал, что все позади. Сказал, что Лиза не тот человек, с которым он хотел бы провести остаток жизни. Естественно врал. Но мне хотелось верить в эту ложь и наши отношения начали возвращаться на старую колею. Прошло время, эта история окончательно стала достоянием прошлого, и только где-то глубоко в моей душе она оставила отпечаток, который начинал болеть, как только я вспоминал о нем.
  - Не передумал по поводу Штатов? - вновь поинтересовался Гена.
  - Ты думаешь, несколько бокалов пива способны так кардинально поменять мою жизнь?! - смеясь, отвечаю ему. Он смеется в ответ.
  - Просто спросил. Так сказать, последнее слово.
  - Ну мы еще точно увидимся в аэропорту, - замечаю я.
  - Это будет уже не то...Ладно, мне пора. Нужно еще кое-какие дела утрясти. Думаю, еще увидимся. Давай, не плошай, - с грустью в голосе говорит мне Гена.
  - Ты тоже, - и мы принимаемся обнимать друг друга.
   Еще пару минут неудобного прощания и Гена уже спускается вниз по эскалатору, а я так и остаюсь сидеть за столиком.
  - Что-то еще желаете? - окликает меня официантка.
  - Каплю надежды на ближайшее будущее, - не понятно к чему говорю я.
  Слышу, как официантка хихикает, а вскоре отвечает:
  - Тогда, если вы не против, я вам принесу порцию текилы...
  - Так теперь выглядит надежда? - спрашиваю я.
  - Что простите?
  - Ничего, несите текилу.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Аэропорт
  Зал аэропорта. Марта и Виталий постоянно о чем-то болтают. Диана делает вид, что ничего не замечает. Рядом с ними стоит Юля, находящаяся в своём далеком мирке, закрытом от нас наушниками и плеером. Гена постоянно кому-то названивает по телефону и просит его встретить завтра в аэропорту Детройта. Кирилл, сквозь очки, смотрит на приходящие и уходящие самолеты на взлетно-посадочной полосе. До рейса Виталия осталось меньше часа.
  - Ты к нам приедешь? - слышу я звонкий голос Марты.
  - А надо? - недовольно спрашиваю в ответ.
  - Конечно надо, - тут же подключается Виталий. - Перелет мы тебе оплатим, все организуем по высшему разряду.
  - Возможно, - без особого интереса говорю я им.
  - Ну чего ты начала хандрить? - возмущается Виталий. - Ща ситуация немного уляжется и мы вернемся. Свадьбу, конечно, пока придется отложить, но обещаю, что она произойдет и вы с Геной будете самыми желанными гостями, - Гена услышав свое имя, радостно кивает головой и дальше продолжает что-то выяснять по телефону.
  - Дай-то, бог, - Диана услышав мою фразу только ели слышно хмыкнула и отвернулась к огромному окну, в которое также продолжал смотреть Кирилл. - А этот, - указываю на Кирилла. - Он куда?
  - К нам полетит, только другим рейсом. Куда же он без нас? Да, дружище?
  - Ага, - на отмах отвечает Кирилл.
  Ждать нам еще пришлось с десяток минут и такой же десяток неудобных диалогов, которые, кажется, только напрягали нас. В конце концов, в зале объявили о том, что начинается регистрация на рейс до Праги.
  - Милый, это наш самолет, - сказала Марта и еще раз взглянула на билеты.
  - Да, наш, - пауза. - Ну что, будем прощаться, только давайте без слез.
  Мы долго прощались, говорили что-то обнадеживающие нас всех, что будем обязательно перезваниваться. Последней с Виталием и Мартой попрощалась Диана, которая нежно обняла их обоих и долго не отпускала. Интересно о чем она думала в этот момент? Сожалела, что не она летит с Виталием? Проклинает Марту? Отпускает их и прощает? Почему-то именно этот вопрос сейчас мне больше всего не давал покоя. Юля, не снимая наушников, помахала всем рукой и послала Гене воздушный поцелуй, а мне частицу своего сердца - по крайней мере, все было похоже именно на это. Как трогательно, блин. Жаль, что с нами нет Сёмена...
  Далее, с нами распрощался Кирилл, объяснив, что у него дела. Остались только мы втроем. Гена потупив глаза в пол, молчал, будто это было лучшим выходом из ситуации. Потом поднял голову и сказал:
  - Ладно, езжайте.
  - Как? У тебя до рейса еще полтора часа! - возмутился я.
  - Сейчас будет проще всего попрощаться, ты же знаешь, какой я сентиментальный.
  - Ты бредишь? - возмутилась уже Диана.
  - Все! Ничего не хочу слышать. Давайте, двигайте, а то я серьезно разозлюсь.
  Нам только и оставалось с Дианой, что пожать в недоумении плечами и все-таки попрощаться. Гена оказался напоследок немногословным. Его только и хватило, что 'приеду, отзвонюсь по скайпу' и 'берегите себя'. В ответ, примерно, тоже самое. Диана поцеловала его на прощание и даже драматично пустила слезу, а Гена не менее драматично вытер ее с лица Дианы. 'Ей, ребята, я чего-то не знаю?! Что это за спектакль?'
  Гена еще раз обняв нас всех вместе, тихо сказал 'до скорого' и пошагал в глубину зала. Мы с Дианой не отрываясь смотрели ему в спину, будто ожидая, что он обернётся и вновь побежит к нам. Но Гена только отдалялся все дальше и дальше, пока совсем не исчез из виду.
  - Поедешь со мной? Я подброшу, - вопрошает Диана.
  - Как-нибудь в другой раз.
  - Чего так?
  - Лучше не надо, - пытаюсь отбиться от неё я.
  - Ты и в правду странный, Леша. Звони, не забывай.
  - Попробую, - сухо отвечаю я ей.
  Пока ехал в такси до ближайшего метро, хотелось не один раз набрать сначала Гену, потом Диану. Казалось, что как только я останусь в одиночестве, то тронусь рассудком - я не смогу быть в одиночестве. Я теперь больше никогда не смогу. Столько месяцев сумасшествия и желания покоя, ради того, чтобы закричать, как же я не хочу никого никуда отпускать. Мне плохо и я прислонился к холодному окну машины, глядя пустым взглядом на мир, сочувствуя себе. Я еду в мир пустого и безнадежного одиночества. Ей, одиночество! Ты слышишь меня? Я еду к тебе! Мчу на всех порах! Жди, скоро мы воссоединимся и отправимся во все тяжкие. Обещаю! Это будет незабываемо. Только ты, я, много алкоголя и мое нытье. Ну как? Одиночество, ты готово забрать меня к себе и поглотить целиком? Я лечу к тебе.
  Вижу, как в небо вздымается самолет и представляю, что на его борту находится Гена. Представляю, как он флиртует с какой-то, рядом сидящей красоткой, заказывая себе сок и рассказывая всякие небылицы ей. Как она улыбается и делает вид, что ей, действительно, интересно. Представляю, как он забывается в небе под музыки звучащие с наушников, обняв ее. Или это уже я забываюсь в музыке? А впрочем, разница-то? Мне кажется, что так невыносимо мне уже давно не было. Расставаться с друзьями - это всегда невыносимо. И никто больше этого в мире не поймет, не прочувствовав настоящую дружбу без купюр. Никто не поймет, что чувствует друг смотрящий в спину уходящему в неизвестность другу. Это даже не страшно. Это просто невыносимо. И если ты испытывал нечто подобное, простишь меня за этот поток чувств. Если ты пережил с человеком столько, сколько я и после называешь его 'друг', значит поймешь все без лишних слов. Мне не нужно оправдываться, чтобы сказать, как я опустел в эти минуты без него, понимая, что еще долго его не увижу. Зная, что он не позвонит мне в скайп, чтобы не наговорить лишнего и не расплакаться - он, ведь, и в правду, сентиментальный. Он напишет пару строк в твиттере и еще несколько смс-кой или просто напомнит о себе нахлынувшей грустью где-то в метро, по дороге домой в магазин, на работе, где угодно - просто придет воспоминанием из прошлого и не захочет уходить. Как же невыносимо...
  Я не мог продолжать себя долбить и ковырять без толку. Это как раз то состояние, когда стоит его выпрыснуть наружу. Словно, лимонный сок, который ты выдавливаешь в попытке получить нечто свежее. Я решился сесть за ноутбук. Решился начать писать, вновь, по серьезному. Толком еще не знаю, о чем будет эта книга, но мыслей много, так что придумаю что-то. Последнее время я много анализировал, наполнялся кучей размышлений и все самое необходимое, кажется, заложил вовнутрь себя. Что-то получится из этого...Хах, давно я этого не делал уже, вот так, спонтанно, без веской на то причины. Просто сел и писать.
  На моем рабочем столе много хлама: бумаги, обвертки, реклама, ручки, чистые листки и давно уже не открываемый мной ноутбук. Приподнимаю крышку, запускаю компьютер, создаю новый документ, включаю музыку, одеваю наушники, делаю первый глоток вина прямо с горла бутылки.
  Мои пальцы зависают над клавиатурой. Мгновение и...Я начинаю писать...В перерыве выхожу на балкон: на улице дождь, люди под зонтами, машины рассекающие лужи. Мой сигаретный дым клубится надо мной и летит высоко в небо, вдогонку, наверное, за Геной или за моей мечтой, которой у меня еще нет. Она обязательно будет, но в будущем, а пока...Дождь быстро прекращает мою идиллию наедине с сигаретой: капли дождя падают на оберток бумаги, которую я держу во рту - сигарета гаснет. С приторным от недовольства лицом смотрю вверх и по моему лицу начинает стекать дождевая вода. Делаю глоток вина и захожу обратно.
  Мои пальцы стучат, словно метроном, по клавишам клавиатуры и я даже не успеваю задуматься над тем, что пишу. Все происходит настолько быстро, что уже через полчаса на свет появляются первые десять страниц. Перечитываю, вроде неплохо. На первый взгляд, вообще шедевр, но я прекрасно знаю, что это не так, поэтому не особо обольщаюсь.
  Когда глаза от усталости и вина начали смыкаться, решил немного поостыть и продолжить завтра. 'Nephew', 'Police Bells And Church Sirens' - это последнее, что я слышу в своих наушниках... 'Why don't they make it police bells and church sirens?'. Действительно, почему эти суки в рясах, выступают так, будто они закон, а эти гниды в форме делают вид, как будто они праведны. Круто звучит...Выделяю этот кусок текста жирным. Теперь вообще ништяк!
  Сохраняюсь. Название я еще не придумал для будущей книги, поэтому сохраняю просто 'Все, что не успел еще сказать'. Может так и назову, хотя название, вообще - полный отстой.
  Беру трубку и звоню Диане, но та не отвечает. Кидаю телефон обратно и ложусь на диван под звуки стоящего на реверсе 'Police Bells And Church Sirens'. На глазах слезы, во рту уже устаревший слегка вкус красного вина и я только бормочу слова песни. Если заснять меня такого, то сложно будет поверить, что я автор нигилистических рассказов, что я - Алексей Галлер. Что я человек, которого миллион раз прокляли и хотели убить. Человек, чья жизнь ассоциируется с десятками шлюх, алкоголем и добротной музыкой, под которой я в такт потряхиваю моралью жизни. Сейчас я черно-белая картинка, которая рыдает и просит о помощи. Но все думают, что я - Алексей Галлер и не спешат ко мне, подразумевая под моими сигналами блеф.
  Какой тяжелый день. Не хочу его больше вспоминать, не хочу о нем помнить. Я успел тысячу раз загрустить и ни разу не улыбнуться. Это прямой путь к тому, чтобы рухнуть со своего пятого этажа босиком на улицу, стоя на перилах собственного балкона, а через час-другой быть обведенным мелком. Это прямой путь сдохнуть...Но только завтра. Все завтра. Так хочется, чтобы этот день закончился наконец-то. Отрубаюсь и засыпаю навстречу своему завтра!
  Пока, до завтра!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ЧАСТЬ ВТОРАЯ
   Полный психодел
  В моем офисе кромешная тьма. Толком не прошло и половины рабочего дня, но я уже, как и полагается, пьян. Не помню, сколько это уже длится: неделя, а может и две. Я уже не веду счет этим, гребанным, дням. После того, как моя новая книга не только не вызвала интерес, а у некоторых издателей произвела только рвотный рефлекс, я не долго думал, что делать дальше. Это было проще простого - ты просто скатываешься ко дну и кричишь 'Till I die'. На моем столе стоит ноутбук с открытым документом в виде моей книги, в пепельнице горит сигарета, а рядом наполовину пустая бутылка виски и стакан. Играет томная музыка David Bowie, как траурный марш по моему таланту, а за стеной гудят сотрудники в рабочем порыве.
  В кабинет врывается Руди. Весь багровый, запыхавшейся и нервный. Он подлетает ко мне и начинает вопить:
  - Леха, ты что, опять? Сколько уже можно? Да что с тобой не так?
  - Что-то не так.
  - Мне Настя сказала, что ты с самого утра пьешь, это правда?
  - Настя не умеет обманывать, - замечаю я.
  - Мужик, это уже перебор, и если ты не хочешь закончить свою жизнь под забором, тебе лучше остановиться, - занимается нравоучением Рудольф.
  Я поднимаю глаза к Руди и всем своим взглядом, насколько у меня хватает сил, пытаюсь показать, что мне настолько фиолетово под каким забором закончится моя жизнь, что его попытки не имеют смысла.
  Наконец-то он усаживается за стол и начинает мне объяснять, что конца света не произошло, что все еще впереди. Я молча слушаю и попиваю виски, через одну наполняя уже и стакан для Руди. Пока тот толкает свой диалог, в сотый раз пытаясь предостеречь меня от возможной гибели, как личности и моего таланта, мне стоит вспомнить о тех, с кем я попрощался несколько месяцев назад.
  Сладкая парочка Виталий и Марта живут сейчас в Берне и снабжают меня детальным фотоотчетом своей жизни. Фактически каждый день я получаю свежие снимки с разных мест и разных мгновений их бытия вместе. Живут они неплохо, где-то рядом около них скитается Кирилл, который по их словам совсем приуныл, видимо потому что теперь просто некого убивать и складывать в целлофан. Детей у них нет - Марта еще не готова. Виталий крутой супруг и если верить Марте, то она безумно счастлива.
  Гену Детройт встретил радушно. Сначала с аэропорта до гостиницы он добрался в багажнике авто той самой мафии, с которой работал. После чего просидел избитый и прикованный к стулу около суток, но все же обладая хорошими дипломатическими способностями смог объяснить ребятам, что на Украину он ездил не для того, чтобы кинуть их, а чтобы заработать денег. В общем, Гену отпустили и извинились, сломав ему до этого два ребра...С женой тот все-таки развелся.
  Мы с ним часто созваниваемся в скайпе. Выглядит он неплохо, подумывает о новом бизнесе и пытается затащить меня в сценарный бизнес, желая, чтобы я писал какие-то диалоги для второсортных сериалов. Однажды он меня даже уломал, но написав ему несколько пилотных серий, которые, по словам Гены, зашли на 'ура', денег я так и не получил, кстати, как и не видел ни одной серии этого шедевра. На все мои вопросы, когда тот приедет обратно, Гена пока тактично молчит и делает вид, что не понимает о чем я. Сейчас он крайне одинок и пытается найти себя в этом мире...
  Диана открыла свою юридическую контору и даже успела выйти замуж. Когда она трезвая рассказывает всем, и мне в том числе, что она счастлива. Пьяная - наоборот. Я с ней виделся несколько раз, но зрелище это убогое - ни о чем, кроме работы, говорить нельзя, любая попытка съехать на диаметрально противоположную тему заканчивается истерикой и дополнительным бокалом вина, так что к концу разговора она превращается в мокрую тряпку, которая пахнет слезами и алкоголем. Мне это не по нутру.
  Инна несколько раз напрямую, в склонной для нее манере, пыталась предложить мне отношения, но я отказался, точнее, ничего не смог сказать в свете своей невменяемости.
  Короче, кругом полный психодел и мы его вершители!!!
  Руди в сотый раз завел пластинку об ответственности и пообещал, что с книгой он что-то решит, а теперь отправляет меня домой, чтобы я проспался.
  - Это не конец, братец! Мы повоюем! - говорит мне Руди. На этой фразе я триумфально поднимаю стакан с виски и выпиваю залпом.
  Уходя с кабинета, Руди прихватывает бутылку и улыбается мне - кажется, его терпение безгранично. После него в кабинете появляется Настя и говорит мне, что уже вызвала такси и просит проветрить кабинет - мой угар, по ее словам, убивает все живое. Я покладисто махаю головой в ответ и закуриваю новую сигарету.
  Мельком смотрю на свой телефон и вижу, что там горит пропущенное напоминание. Открываю его и...Твою ж ты мать! Как я мог забыть? Как я мог вообще забыть о существовании этого человека? Как? День рождение! Кира, черт бы тебя побрал!!! Я набираю ее номер: мое ожидание сопровождает десяток гудков, наконец-то она снимает трубку:
  - С Днем рождения тебя! - пьяным голосом кричу я.
  - Галлер?! - слышится оттуда.
  - С Днем рождения тебя, Кира! - опять кричу я.
  - Не ожидала Леша. Спасибо тебе!
  - Ну даже не знаю чего тебе пожелать...
  - Так, если не знаешь, зачем стараться?! - грустно говорит Кира.
  - Ну ладно. А ты там тусу закатываешь или сегодня одна?
  - А что, хочешь приехать?
  - Да я тебя миллион лет не видел!
  - Ну обещали прийти несколько коллег по работе: девочки-медсестры и врач-невролог - знакомый в общем, - и через паузу. - Приходи, конечно.
  - Во сколько?
  - Если будешь хотя бы до двенадцати ночи - будет хорошо.
  - Шутишь?! Конечно, приеду - в восемь буду у тебя! - радостно говорю я и вешаю трубку.
  Вылетаю со здания редакции и тут же натыкаюсь на машину такси. Вскакиваю в салон и командую ехать в цветочный магазин, а потом диктую адрес Киры. Водитель, не разделяя моего энтузиазма, неспешно заводит машину и двигается вперед. Меня разрывает от счастья: от того, что увижу Киру, от выпитого виски и вообще от много еще чего.
  Полный психодел - по-другому и не скажешь!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  По-прежнему твой
  Мы стоим с Кирой на пороге ее квартиры и неловко смотрим друг другу в глаза. Ее глаза налиты грустью, а мои алкоголем, но на вид они очень похожи. Она опускает взгляд на букет цветов в моих руках и улыбается:
  - Прости, на серьезный подарок времени не было! - оправдываюсь я.
  - Да для тебя и букет цветов - это подвиг! Откуда ты знаешь, что я люблю именно такие розы?
  - Не знаю, вспомнилось.
  - Ты смотри, у тебя прямо с памятью какие-то чудеса начали твориться: то ты месяцами не вспоминал обо мне, а теперь и про мое День рождения и про цветы не забыл - меняешься Галлер!
  - Стараюсь изо всех сил, - добавляю я.
  - Опять пьешь?
  - Это временно!
  - В университетские годы ты мне тоже так говорил, - опять с грустью в голосе говорит Кира.
  - Мы так и будем стоять на пороге?
  - Это плохая идея - зря приехал, - тихо говорит она.
  - Ладно, - протягиваю я букет цветов Кире и собираюсь уходить. Алкоголь окончательно покинул меня, солнце скрылось за тучами, а лицо Киры было уже невыносимым.
  - Постой! - вдруг пронесся голос Киры за спиной. - Только обещай, что не будешь творить всей своей херни у меня дома, там все-таки гости.
  - Постараюсь, - отвечаю я, возвращаясь к Кире.
  Антураж праздника, если это слово уместно в данном контексте, в ее квартире больше напоминал стариковские посиделки, нежели отмечание торжества. Две молоденькие девчонки, на вид 21-25 лет, постоянно чирикали о чем-то своем, изредка потягивая вино. В перерывах улыбались - чаще в никуда, но иногда и мне. Врач-невролог, по диалогам Петя, был очень серьезным: тяжелый взгляд, нахмуренные брови, вино пьет через раз и постоянно осуждающе смотрит на меня, когда я позволяю вставить себе слово. Все его движения настолько громоздки, что даже когда он пытается рукой зачесать свои волосы назад, ощущение такое, будто в этом процессе задействована вся его груда мышц. Мы друг друга пилим взглядом и наперегонки пытаемся улыбнуться Кире.
  К слову, сама Кира мечется между нами по направлению: кухня-гостинная-кухня. Все пьют вино, вроде бы разговаривают, веселятся, но как-то это слишком натянуто и уныло. Так, будто всех принуждают здесь сидеть. И этот вечно маячащий силуэт Киры, который носится во все стороны.
  - Да ты сядешь уже наконец! - не выдерживаю я.
  Девочки заливаются смехом, а Петя еще больше нахмуривается.
  - Если что-то нужно, то я принесу или кто-то еще. Хватит уже бегать из комнаты в комнату. Да, и я бы хотел поставить что-то из музыки, можно? - Кира только в ответ махнула своей головой.
  Подхожу к ее компьютеру и начинаю искать что-то стоящее. Рядом со мной сразу вырисовывается одна из тех девочек.
  - Может 'Сербро' или Макса Коржа? - звонко спрашивает она.
  Я делаю вид, что не слышу ее реплику и ставлю Paul Newman, а следующими выбираю 'Placebo'.
  - Зря, Макс Корж лучше! - с обидой замечает девчушка.
  - На своем празднике поставишь хоть Сердючку, хоть 'блина' или этого, как его 'Коржа', - сычу я.
  Возвращаюсь за стол и вижу уже наполненные дикой радости глаза Киры - кажется, это первое, что я смог сделать удачно за этот вечер.
  - Ты еще помнишь? - радостно спрашивает она.
  - Ты сомневалась? - спрашиваю в ответ.
  - А вы знали, что Кира Леонидовна отменный профессионал-педиатр. У нас ее все в больнице хвалят.
  - А что же вы это молчали Кира Леонидовна, что вы такой знатный эскулап? - улыбчиво обращаюсь я к ней.
  - Леш, ну перестань! - застенчиво отнекивается Кира и мы все смеемся.
  Кажется, только один Петя недоволен тем, что я стал слишком много говорить, а все вокруг смеяться.
  На какой-то из песен 'Placebo' Петр пригласил Киру на танец, а я решил выйти на балкон покурить. Следом за мной вышла одна из медсестричек - та, которая рьяно советовала мне поставить 'Коржа' или 'Блина', черт их разберет!
  - А у вас сигареты не найдется?
  - Конечно, - отвечаю я и протягиваю ей пачку.
  - Меня Алина зовут! А то нас так и не познакомили.
  - Алексей! Можно просто Леша, - тяну руку к Алине.
  - Ой, да я про вас все знаю - Кира Леонидовна про вас весь вечер только и говорила. Очень ждала!
  - Правда?
  - Да, честно! Вы просто легенда какая-то, - с восторгом завопила Алина.
  - Приятно, конечно, - рассекаю я дымом черное небо.
  - А вы еще останетесь?
  - Если хорошо попросите! - без задней мысли отвечаю я.
  - Очень вас прошу! Вы такой забавный! Не каждый раз приходится вот так сидеть со знаменитостью...
  - А кто вам сказал, что я знаменитость?
  - Так, мне Кира...Кира Леонидовна о вас рассказывала - вы же известный писатель.
  - Заблуждаешься Алина, - строго отрезаю я.
  Какое-то время я еще продолжаю стоять на балконе, но вскоре выбрасываю сигарету вниз и делаю шаг к двери. Внезапно путь мне преграждает Алина. Оказываясь фактически напротив меня, она хватает обеими руками мое тело и тянется своими губами. Не сразу понимая, что происходит я, скорее на автомате, целую ее, но быстро придя в себя, отстраняюсь от нее.
  - Прости..Простите меня! Я...Я не хотела! Простите! - плаксиво оправдывается Алина.
  - Послушай, я все понимаю, и ты очень симпатичная, и в принципе я не против, но я приехал к Кире - это не совсем удачная идея.
  Получив отказ, она быстро срывается с места и забегает обратно в квартиру. Я еще пребывая в некотором отупении от произошедшего, продолжаю стоять не двигаясь, но все же решаюсь вернуться вовнутрь.
  В комнате, практически в полумраке, Петя обольщает Киру, неся поток несвязной и наивной речи, та в свою очередь, покорно слушает и только улыбается. Алина роется в компьютере - видимо, пытается поменять композицию. Другая медсестра просто и без энтузиазма щелкает свой телефон. По сути, на меня никто не обращает внимания и мне начинает казаться, что я действительно зря пришел к ней на этот день рождение.
  - Послушай Петь, давай не сейчас: ты выпил, нам весело, но все это не серьезно, - отнекивается Кира.
  - Кира, ты мне нравишься! Я люблю тебя! - заводится тот.
  Они стоят вдвоем напротив меня, пьющего вино и спокойно наблюдающего за этой картиной.
  - Петь, ты хороший человек, но ты мне не нравишься - я не хочу быть с тобой!
  - А с кем хочешь? Вот с этим, - и тут взгляд Пети отправляется в мою сторону. В нем гнев и призрение моего существования, а еще порядочное количество спиртного.
  - Я не хочу с тобой об этом говорить...
  - А я хочу! - орет он.
  Я спокойно сижу и наблюдаю за ними, понимая, что лучшей позицией в этой ситуации будет мой полный нейтралитет.
  Наконец-то в эту драму встревают две медсестры и начинают успокаивать этого павиана:
  - Петь, все давай домой! Ты устал! Завтра поговорите...
  - Зачем она так со мной? - начинает рыдать Петя. - Что я ей сделал? Чем этот мудак лучше, чем я? Кто он вообще такой?
  - Девочки, я вас прошу... - говорит Кира и отправляет всех гостей к выходу. - Посадите его на такси, пусть проспится.
  Она возвращается в комнату и включает свет.
  - Тебе тоже следовало бы уйти, - спокойно говорит она и начинает убирать со стола.
  - Я тебе помогу, - она молчит.
  В ответ я тоже молчу. И также молча начинаю таскать посуду туда-сюда и проводить взглядом Киру.
  Уже давно за полночь. Кира пытается управиться с остатками еды. Я допиваю вино.
  - А я не знал, что у тебя такие агрессивные поклонники? - подкалываю я ее.
  - Перестань! Я не хочу об этом говорить! Я так устала! Боже, как я устала! - кричит Кира и бросает тарелку на пол, а та в итоге разлетается вдребезги. - Как я от вас от всех устала!
  Я поднимаюсь и несмело, но все же обнимаю ее сзади.
  - Успокойся. У тебя же День рождения.
  - Зачем ты пришел? Зачем явился спустя все это время? Этот Paul Newman, цветы, шутки - зачем? Я больше не твоя...
  - А я по-прежнему твой! - говорю я и нежно обнимаю Киру.
  Она начинает всхлипывать и пытается зарыться лицом в мое плечо. Ее руки крепко сжимают меня и я отчетливо слышу ее дыхание.
  - Как же я от них устала! Вся больница! Эти идиоты кругом! Как я устала...
  - Успокойся, я рядом, - говорю я и целую ее влажную щеку.
  - Мне завтра на роботу, рано вставать. Уходи, прошу!
  - Возьмешь отгул, скажешь, что заболела, умерла - что угодно! Я просто не хочу уходить! - шепчу ей.
  - Будет только хуже!
  - Куда уж хуже? У меня запой, карьера катится ко всем чертям, я чувствую, как часть меня умирает и все, что я хочу это остаться с тобой, но ты этого не хочешь - что же может быть хуже?
  - Скажи, почему ты такой?
  - Какой? - переспрашиваю я.
  - Какое мне дело до твоих проблем?! Решай их сам.
  - Ты же знаешь, что не могу. Если бы мог, меня бы здесь не было. День рождение - только повод.
  - Я ненавижу тебя, - она целует меня. Мы таем в объятиях и нежности...
  Следующее, что я увидел - это утренний свет в ее спальни, волосы, которые раскинулись на подушке, милый силуэт и голос, который просил отгул на работе.
  
  
  
  
  
  Начать сначала
  - Мы теперь снова вместе? - тихо спрашивает она меня, гладя по голове.
  - Это принципиально?
  - А ты как думаешь? - резко подрывается она. - Я так и знала. Давай, начинай свою пластинку о том, как все слишком сложно.
  Она сорвалась и начала одевать свой халат.
  - Да, все слишком сложно...Настолько сложно, что я хочу быть с тобой всегда.
  - Шутишь?
  - А я сейчас похож на комика? - недовольно спрашиваю я.
  - Не очень, - улыбается она и бросается в мои объятия.
  - Боже, почему это так важно - вместе, не вместе?
  - Леша, я уже не девочка, мне 36! И с каждым годом я стаю только старше и менее привлекательной.
  - Для меня ты всегда была привлекательной!
  - Бла-бла-бла! Галлер, на тебе весь мир не зациклился! Помни об этом!
  - То есть тебе меня недостаточно?
  - Сегодня ночью тебя было через чур много, - смеется она.
  - Так и наслаждайся этим!
  - Пытаюсь изо всех сил! Ты ведь так говорил вчера?
  Мы собираемся, периодически смеемся, целуемся, шутим, подкалываем друг друга. Я смотрю и недоумеваю: почему я все это время скрывался от нее? Сколько раз я себе уже задавал этот вопрос? Сколько раз на него отвечал? Вот вновь. Теперь я больше не сделаю такой ошибки. Все, что угодно, но только не это.
  Я ловлю ее в своих объятиях и не хочу отпускать. Она обещает, что приготовит мне самый чудесный завтрак, а я, что брошу пить. Мы не идеальная пара, но очень хотим ею быть. Начиная с этого дня, с этой секунды - мы хотим быть самыми идеальными, в неидеальном мире. Возможно ли это? Думаю, да...
  - А что у тебя было вчера с Алиной? - внезапно спрашивает меня Кира.
  - С Алиной? - недоумеваю я.
  - Не прикидывайся! Я видела, как вы вчера выдвинулись на балкон...
  - Да, что у нас могло быть? Она совсем еще юная!
  - Именно с такими у тебя все и происходит, Галлер, - ревниво замечает она.
  - Брось, у нее розовые сопли и ветер в голове.
  - Главное, чтобы после всего, в ней не оказался твой член!
  - Ей, женщина, прекрати так шутить! Ведь это ни капли не смешно... - строго замечаю я.
  - Посмотрим.
  Позавтракали, попрощались, долго не могли друг друга отпустить. Так не хотелось уходить, но пришлось. Она сказала, что будет ждать меня этим вечером, а я пообещал, что постараюсь побыстрее освободиться сегодня.
  Неужели мы начали сначала? Неужели получилось? Только бы не просрать эту попытку. Мне почему-то кажется, что она последняя в моей жизни...Больше Кира шансов мне не даст и будет вполне права. Только бы не спустить наше счастье в унитаз. Только бы не упустить ее.
  Я выхожу с подъезда и смотрю в окно ее квартиры, вижу силуэт Киры - он прекрасен. Отсчитываю минуты до новой встречи со своим счастьем и не могу до сих пор поверить, что мы начали все сначала.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Нас не поменять
  Не успев подойти еще к нашему офису, я уже заприметил, что на входе меня караулил Рудольф. Почему меня, вопрос лишний. Вид взъерошенный, будто ему минуту назад угрожали расправой, глаза летают по всей улице, а в руках сигарета, которая уже давно сравнялась с фильтром. Так он выглядит либо 'до', либо 'после' встречи со мной.
  Поскольку с Руди мне было никак не разминуться - другого входа в здание не существовало - я сделал глубокий вдох и двинулся к нему на пролом. Как только Руди поймал свой фокус на мне, он начал злостно материться и махать кулаком. Не успел я к нему подойти, как тот начал орать:
  - Где тебя носит? Одиннадцать, гребанных, утра! Одиннадцать!
  - Успокойся! Работы сегодня практически нет! - пытаюсь я как-то понизить градус кипения Руди.
  - Ошибаешься! Работы, черт бы тебя побрал, валом! В моем офисе серьезные люди из издательства. Я не буду говорить чего мне стоило, а оно мне стоило не мало, чтобы затащить их сюда, но они там - это главное, - переведя дыхание он продолжил. - Короче, так: они хотят тебя напечатать в полном объеме и ты им должен понравиться!
  - Руди, я уже давно и никому не нравлюсь - даже себе.
  - Забудь об этой херне в твоей голове - ты должен! Они серьезно настроены!
  - Я им зачем?
  - Ты с ума сошел? А кто автор этой писанины? - Рудольф, что есть мочи трясет стопку бумаг напоминающих мою рукопись.
  - Писанины? - переспрашиваю я.
  - Извини, нет конечно! Но ты понимаешь...
  - Ну чего мы стоим? Пойдем, посмотрим на твоих издателей, - Руди открыл мне дверь, пропустив мою персону первой в здание.
  Пока мы подымались в лифте, он, откровенно говоря, уже успел мне надоесть: эти издатели, по словам Руди, были богами, которые снизошли к тому, чтобы напечатать меня - плебея без рода и племени! В какой-то момент я даже думал, что разобью голову Руди о панель лифта, но именно в тот момент, когда мы перешагнули точку невозврата в моей голове, над нами загорелась лампочка с номером нужного нам этажа.
  В кабинете была строгая обстановка. Не считая меня и Руди, в его кабинете сидело еще двое. Настроены они были недружелюбно. С чего взял? Первый тушил сигарету так, будто представлял на ее месте очередного писателишку, которого он смешивает с дерьмом; второй просто играл своими здоровенными скулами вправо-влево. Они были больше похожи на колекторскую контору, чем на издателей. Теперь было понятно, почему Рудольф был настолько напряжен у входа.
  - Надеемся, что Рудольф Константинович посвятил вас в курс дел.
  - В принципе да. Так вы готовы это печатать? - сразу спросил я.
  - Пока неуверенны, - ответил один из них.
  - А когда будете уверенны? - тут же задал я еще один вопрос.
  - Лешенька, ты на наших гостей так не наседай, им ведь действительно нужно еще подумать, - начать прислужливо говорить Руди.
  - Ну книгу вы же читали? - не унимаюсь я.
  - Да, что-то понравилось, что-то нет. Вы планируете ее еще дописывать, дорабатывать?
  - Нет! - тут же ответил я.
  - Почему? - недоуменно спрашивает человек с большими скулами.
  - Потому что до такого состояния я себя уже вряд ли доведу...А если доведу, то, скорее всего, умру.
  - Вы что под дозой писали ее? - интересуется уже второй.
  - Не совсем, хотя в перерывах...
  - Да он шутит, - перебил меня Руди.
  - Нам собственно плевать, как он это все писал. Получилось и в правду неплохо. Местами, даже гениально. Мы почему здесь: не хотим опять проиграть конкуренцию Костровой, чтобы она нас опередила.
  - Она бы вас точно не опередила, - тонко подмечаю я.
  - Это еще почему?
  - Ну как вам сказать, она все еще немного держит зла на меня.
  - Да мы уже слышали эту историю и все же...
  - Короче, - вставляет второй. - Мы готовы взяться за то, чтобы выпустить ее, но при одном условии - половина суммы ваша.
  - Половина от чего? - спрашиваю я.
  - Один из ребят в костюме, тот что сидел с сигаретой, пишет на бумажке цифры и протягивает ее по столу ко мне.
  Я поднимаю бумажку и смотрю на этот числовой ряд...50 000!
  - Чего? - не отрываюсь от бумажки спрашиваю их.
  - Валюта? Нет, наши. Отечественные.
  - Это хорошо и плохо одновременно.
  Тут уже влез Руди:
  - Чего плохо, а чего хорошо?
  - Хорошо, что не зеленных и не евро! Плохо, что у меня нет абсолютно никакой из этой суммы.
  - Ну вы получили предложение, теперь думайте над ним, - на этих словах они дружно поднялись из-за стола и шагнули к двери.
  Руди начал рассказывать им, что финансовый вопрос не самый страшный, что вскоре все решится. Они сначала потрясли мою руку, потом его, затем еще что-то сказали и скрылись окончательно. Рудольф вышел вместе с ними.
   Я опять бухнулся в кресло и стал крутить кусок бумаги с цифрами в руках в разные стороны. Сумма не уменьшалась, а в моем кармане денег не прибавлялось. Я не знал, что делать. В условиях своего положения найти 50 кусков не сложно, сложнее отдать. Если эти издатели меня кинут, то тогда можно смело лезть в петлю. У кого-то нужно просить. У кого-то кто не станет тут же требовать их обратно и перетерпит, если деньги не вернутся. Короче, нужен тот, кто готов прогореть без особых проблем. Виталий отпадал сразу - без гарантий он меня даже слушать не станет. Инна - не даст мне с принципа. Диана, Кира, спонсоры Виталия - нет эти точно не помогут... И тут меня осенило. Гена! Гена! Ну конечно. Кто же еще мне поможет?! Нужно только этого болвана вытащить со Штатов и все. Бабло у него есть, а нет, то он найдет. Решено. Гена - ты моя надежда!
  В кабинет вошел Рудольф, сначала сверкающий как первая лампочка Ильича, а вскоре затухая, словно вера в прекрасное будущее.
  - Ты деньги сможешь достать? - спрашивает он.
  - Постараюсь.
  - Постараюсь - это не ответ, а отговорка. Нужно так, чтобы наверняка.
  - Я же сказал 'постараюсь'! - вспылил я.
  - Ну все успокойся, - Руди полез в свой шкафчик и достал оттуда бутылку бурбона. - Нужно отметить.
  - Я сегодня не могу...
  - Что?! Это как?! Всю неделю ты бухал, как демон, а сейчас не можешь?! Скажи, ты специально? - недоумевает Руди.
  - Серьезно, меня...
  - Рот закрой! Я тебе и твоей книге издателей нашел крутых, - смеется он. - Я, кстати, буду ее рецензировать, если ты не против, - я только кивнул головой.
  - Наливай, - сказал я.
  - За нас, - скомандовал Руди и понеслась.
  Мы выпили очень много. Чертовски много. После того, как мы опустошили две бутылки с бурбоном, Руди пошел шуршать по шкафам и в конце с криком 'нашел', затряс пакетиком. В пакете была дурь - не сложно было и предугадать. Он быстро распаковал все и начал сворачивать содержимое в папиросную бумагу.
  - Первую, гык, тебе! Ты у нас, гык, гений-писатель!
  - Благодарствую, - еле выговорил я.
  Вторую он скрутил еще быстрее и мы начали затягиваться во все легкие. Это было нечто. Меня как будто разобрало на атомы и молекулы. Рудольф после второго затяга вообще не выдержал и рухнулся головой на стол.
  - Э-э-э! А кто мне еще косяк скрутит, мудак?! - возмущаюсь я. - Ну и хрен с тобой.
  Я продолжил курить. Ничего не понимая, я проваливался сквозь дым и уже обратно не вылезал. Ног, рук и головы не чувствовал, но правды ради, меня это не заботило. Заботило другое: телефон был просто усеян звонками, смс от Киры. 'Где ты?', 'Я соскучилась!', 'Ответь!', 'Перезвони!', 'Ну где же ты?', 'Это уже не смешно!'. Я бы и рад был написать что-то в ответ, но буквы на дисплее разбегались во все стороны, экран дико бликовал, а пальцы были каменными. 'Не мой день', - закрутилось в голове и я выбросил телефон в сторону.
  Нас не поменять, никого из нас. Каким я был таким и остался. Кира дала мне второй шанс! Да хоть миллион какой-то там! Все останется как прежде - я с собой ничего не могу поделать. Это самая страшная правда. Кажется, я начинаю чувствовать, как теряю ее. Чувствую, как ее рука ускользает из моей и на ее месте образуется холод. Блин, как же холодно. Сваливаюсь со стула и падаю на пол. Моя голова начинает вертеться, а тело скручивает в ужасных судорогах. Меня не поменять...Да и мне уже глубоко все равно.
  Все тот же мудак!
  - Мы мертвы?
  - А ты как думаешь?
  - Пойди, проверь.
  - Сам пойди и проверь, - отнекивается Руди.
  - Зачем ты меня так жестко вчера накачал?
  - Зачем ты так жестко пил? - парирует Руди.
  Он начинает подниматься из-за стола, но тут же падает на пол.
  - Добро пожаловать на борт! - смеюсь я, но боль в теле быстро прекращает мой смех.
  - Заткнись! У меня все тело сводит. Боже, да я встать не могу! Который час?
  - Думаю, если бы было начало рабочего дня, нас бы уже спалили.
  - Ты прав. Что будем делать?
  - Решать проблемы по мере их поступления! Для начала встанем, - и я начинаю пытаться оторваться лицом от холодного и мерзко пахнущего пола. Наконец-то у меня начинает получаться.
  - Черт, как ты это сделал?
  - Я просто бог! - кричу во всю глотку.
  - Слушай, боженька, а ты не мог бы меня поднять? - жалобным голосом тянет Руди.
  - Погодь, - беру я сигареты со стола, достаю одну и закуриваю.
  - Ты че, блядь? Скотина, подними меня! Нашел время курить! - орет Руди.
  - Не торопи меня, мне нужно набраться сил.
  Сделав еще два вдоха, я затушил сигарету и взялся подымать тело Рудольфа, которое было полностью обмякшим.
  - Да ты легче, чем сигарета!
  - Может я умираю? - заплакал Руди.
  - Может, но кто же тебе скажет сейчас, - я бросил его на диван и упал сам.
   Мы сидим молча, уставившись на стол. На нем куча смятых бумаг, перевернутые бутылки с бурбоном, горсть окурков, разбросанная дурь, стаканы - короче, сущий ад.
  Зачем? Зачем я вчера согласился на все это? Меня ждала Кира и я опять все похерил. Зачем? Она, кажется, мне писала весь вечер, но я не ответил, не позвонил - в общем, облажался. Рядом уже храпел Руди, раскрыв во всю свою пасть. Еще через мгновение начал звонить чей-то телефон - наверное, его. Затем уже начал звонить мой. Это было катастрофой. Я не могу встать, а голову так и резало этими тонкими пронзающими звуками.
  Наконец-то звук прекращается. Я встаю, точнее, делаю несколько неудачных попыток, ищу телефон. Нахожу его под одним из кресел и вижу двадцать пропущенных, и все от Киры. Сердце замирает, обрывается, летит вниз и разбивается на десятки мелких осколков. Я даже и думать не хочу, что будет дальше, ведь знаю, что ничего хорошего.
  Без малого, я должен перед ней все же извиниться или хотя бы попытаться это сделать. Причем сделать это прямо сейчас... Все-таки, я беспросветный мудак.
  Пока добирался окольными путями до больницы, где работает Кира я, наверное, уже представил миллион и одну сцену того, как все будет происходить. Только в одной из тысячи Кира не зарезала меня скальпелем или не попыталась меня изувечить. В перерывах между сценами я пытался успокоить себя, что хотя бы не изменил ей, но особо это не успокаивало. А в перерывах и между этими мыслями звонил Руди, который говорил, что больше никогда со мной пить не будет и что его желудок, который сейчас сводит, тоже меня ненавидит.
  Когда наконец мне удалось добраться до места прибытия, я понял, что совершенно не знаю, где и в каком здании она работает. Оставалось последнее - позвонить.
  - У меня сейчас прием, позвоните попозже, - а потом гудки.
  Попытка номер два:
  - Кира, я в больнице, точнее около больницы, выйди, пожалуйста.
  - С тобой что-то случилось? В каком ты отделении? Где ты лежишь? - кричит она.
  - Со мной все хорошо, я под стенами больницы...
  - Козёл! Я ненавижу тебя! Понятно?! Ненавижу! - бросает трубку.
  Попытка номер три:
  - Выйди, пожалуйста! Нам нужно поговорить, я все объясню!
  - Это тебе надо, а не мне! Проваливай!
  Что оставалось делать? Наверное, только проваливать?! Я сел напоследок в больничном парке и закурил, опустив свои глаза к серому асфальту.
  - У нас не курят! - окликнул меня строгий голос.
  - Простите, - ответил я и тут же погасил сигарету.
  - Что, не простила? - строгий голос прозвучал еще раз надо.
  - Что за черт?
  - Не узнаешь?
  - Алина! - возмутился я.
  - Узнал! Так что, не простила?
  - Откуда ты, то есть вы, то есть, вообще какое тебе дело?
  - Шикарно выглядишь! Хорошо, что Кира этого не видит! Ты хотя бы в порядок себя привел...
  - Какого тебе нужно?! - завожусь я.
  - А ты грубый! - издевается она.
  - Не понимаю, почему я должен тебе объяснятся?
  - Да ты ели на ногах стоишь...
  - Главное, что стою! - уверенно заявляю я.
  - А сейчас куда?
  - Не твое дело...Домой!
  - Тебя провести, а то мало ли...
  - Нет, спасибо я еще сам в состоянии.
  - Да я вижу, в каком ты состоянии. Подожди, я сейчас смену сдам и отведу тебя. Сиди здесь.
  - Лучше позови Киру сюда.
  - Забудь, она сейчас точно с тобой не захочет говорить, - и спустя несколько секунд. - Просто дай ей время - мой тебе совет. Жди здесь, я сейчас буду.
  Ждать пришлось не долго. Алина, как фурия, вылетела из больницы и понеслась ко мне:
  - Ну что, ты готов?
  - К чему? - переспрашиваю я.
  - Как к чему? Домой, естественно.
  - Наверное...
  - Пошли, - она взяла меня за руку и потащила домой. К кому, я так и не понял?!
  Прости меня, Кира, что я такой мудак...Прости.
  
  
  Медленно падаю вниз
  Алина всю дорогу, как оказалось ко мне домой, не умолкала. Разговоры, разговоры, разговоры. Стоит признать, что она достаточно милая - с виду так не скажешь. В ней многое скрыто. Не сразу видно. Она и улыбается красиво, и говорит глупости по особенному и смотрит на тебя так, словно на собаку, которую подарили ребенку на его седьмое или восьмое День рождения - такой же восторг. Слова с нее вылетают непринужденно. С Кирой по-другому: Кира никогда не начнет говорить первой, если это не дело срочной важности, никогда не скажет ничего нежного, не считая секса. В ней, порой, столько холода, что продрогнешь до самого основания костей.
  Алина не такая. Я почему-то сразу забыл о том, с чего у меня началось утро, как мне было хреново - сейчас, вроде не так. С Кирой я бы уже оный раз услышал, что я законченный алкаш и что она отведет меня к своему другу-наркологу. К черту! Кира меня все-таки любит...ну я надеюсь...ну, мне бы хотелось верить...ну, мне кажется...ну... Алина все не замолкала. Откуда в ней столько слов? Откуда?
  - И тут он мне говорит: 'Девушка - это конечная! Просыпайтесь'. Понимаешь? В другом городе, совсем одна. Понимаешь?
  - Понимаю, - тихо отвечаю я.
  - Ей, ты меня совсем не слушаешь! Я не интересно рассказываю? - обидчиво спрашивает она.
  - Интересно, очень, - оправдываюсь я, сам не понимая: интересно мне или наоборот?
  - Я вижу!
  - Честно...
  Мы проговорили так еще полчаса и вот оказались прямо у моего подъезда.
  - Спасибо, тебе! Это мило с твоей стороны, - поблагодарил я Алину.
  - Так чего стоишь? Открывай подъезд, я тебя доведу.
   - Не стоит! Алина, в правду, не стоит! Ты и так сделала больше, чем нужно.
  - Мне не трудно! Так ты откроешь подъезд или нет? - напирала она.
  - Это плохая идея, - с последних сил сопротивляюсь, понимая, что сейчас балансирую в очень скользкой ситуации.
  - Да я только проведу и все - не бойся! - не знаю почему, но ее голос звучит в стократ убедительней моего внутреннего.
  В моей голове бьет набат. Все внутри просто кричит, что эта история не может с ней закончится здорово. Но что делать, я не знаю, поэтому тупо следую случаю и року, который явно сейчас неизбежен.
  Мы поднялись верх на лифте. Она, молча, заглядывала в мои глаза и улыбалась. Этого было достаточно, чтобы сказать, что я теряю почву под ногами и перестаю думать трезвыми категориями. Я не могу сопротивляться. Во мне просыпается та страсть, тот порыв, который в быту я назову риском. У меня просыпается эрекция и это еще хуже!
  Мы доезжаем до моего этажа: сердце издает уже значительно больше ударов, чем требуется. Мою кожу покрывает пот, а тело наполняется жаром - это плохо! Очень плохо! Вытряхиваемся из лифта, и я тут же бросаюсь к двери, пытаясь как можно скорее ее открыть. Не с первого раза, но она мне все же поддается.
  - Ты чего так занервничал? - улыбаясь, спрашивает у меня Алина.
  - Тебе показалось, - проглатывая огромный ком в горле, отвечаю я.
  Она проходит вглубь квартиры.
  - Давно у тебя никто не убирался.
  - Да я поэтому и не хотел...
  - Я могу помочь прибраться, - тут же загоняет она меня в тупик.
  - Не стоит. Тебе уже наверно пора?
  - Я сама решу, когда мне пора, - она тихо подходит ко мне и притягивает мою голову к себе.
  Ее створки губ проглатывают меня, а ее рука уже давно внутри моих джинсов, которые вспотели.
  - Пора закончить, то что положено. Тем более, я чувствую, что ты тоже не против, - она достает руку из моих джинсов и облизывает ее.
  Медленно падаю вниз, словно моя одежда сейчас, которая рухнула на пол. И ее одежда тоже. Ошибка была неизбежна, как завтрашнее утро, в котором мне придется покаяться перед Кирой. Это конец! Мы все это понимаем! Кира, Алина и я! Я бы мог придумать что-то в свое оправдание, но что? Что не удержал Алину? Член в штанах? Кажется, Кира что-то знала на сей счет - недаром, она тогда шутила об этом. От этого еще омерзительней! Когда тебя предупреждали не делать этого, а ты сделал. Я теперь понимаю этих библейных героев - Адама и Еву - плод сладок, а запретный в разы.
  Алина знает, что делать. Она мастер. Профессионал. Она уже совсем не та невинная девочка на балконе. Она - хищница с острыми когтями и зубами, которые впиваются в мое тело. Она также грациозна, как хищница. А я всего лишь испуганная жертва в ее руках, которой она играется.
  Медленно падаю вниз. Я по кадру вижу этот момент, как и движение Алины. В мелких деталях, в мелких тонкостях, которые создают картину краха и удовольствия. Совсем медленно в режиме 'слоу-моушн'.
  Она просит, чтобы я оказался сзади. И я уже там. Ее задница! Черт! Лучшее, что происходило со мной за все это время. Черт! Прости меня, Кира! Я знаю, но...Черт! Она волшебна! Я виноват перед тобой, Кира! Черт! Про-с-ти ме-ня! Чееееерт! Я сваливаюсь на кровать и замираю. Алина начинает целовать меня, абсолютно перекрыв мне кислород.
  Медленно падаю вниз и разбиваюсь об дно своих грехов, которыми оно покрыто. А рядом она: целует меня и завораживает, забирает в свои сети и не дает с них вырваться. Ничего уже не вернуть назад и я точно знаю, что потерял Киру навсегда. Навсегда.
  - Кира была права, - нежно говорит она.
  - В смысле?
  - Ты знаешь, как обращаться с девушкой в постели, - смеется Алина.
  - Она это обсуждала с тобой? - спрашиваю я.
  - А ты думал...Она тебя описала в деталях и не соврала.
  - Даже не знаю, радоваться или печалиться?
  - От чего?
  - Что обсуждала меня или что не соврала.
  - Она любит тебя, - совсем серьезно говорит Алина.
  - Что с того? Это конец! - с печалью говорю я.
  - Почему 'конец'? Вы - отличная пара.
  - Особенно после того, как я поимел тебя сзади.
  - Думаешь, я ей расскажу? - опять смеется она.
  - А что нет? Не расскажешь сейчас, так потом. Да и я теперь не смогу быть вместе с ней, понимая, что накосячил настолько. Предательство - это самое страшное!
  - Ты только подтвердил свое реноме - не больше.
  - Тебе не понять.
  Она свернула на себе простыню, встала с кровати и зашагала из комнаты. Через какое-то мгновение вернулась, посмотрела на меня, улыбнулась и сказала:
  - А вообще-то ты прав! Я не хочу тебя с ней делить! Теперь ты мой карманный мальчик!
  Немая сцена. Только слышно как я кричу где-то там, на самом дне, взывая к Кире спасти меня и просить. Чьего-то карманного мальчика...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Все останется как прежде
  Отвечай же! Нуууу! Давай! Гена, где ты пропал? Давай, прошу! Ну наконец-то!
  - Привет, Америка! - кричу я через веб-камеру Гене, который все никак не может настроить свою камеру, постоянно вертя ее во все стороны.
  - Привет, Украина! - кричит он в ответ. - Чего не спишь?
  - А что с другом поговорить уже никак? - подкалываю я Гену. - Как оно у тебя?
  - Все по-старому: крутимся, дела делаем, пьем и с бабами водимся - как обычно. У тебя что?
  - Это главный разговор нашего вечера.
  - Погоди, погоди! Я правильно вижу или у меня глюки в камере?
  - Что?
  - У тебя, что на кровати баба какая-то спит?
  - Да не ори ты! Да, спит! Ты что девушку не видел?
  - И кто она? - раззадорился Гена.
  - Гена, я не об этом!
  - А я об этом! - не унимается он.
  - Знакомая!
  - Фигуристая у тебя знакомая! А со мной ее познакомишь?
  - А тебе оттуда все видно, да?
  - Камера просто хорошая, - заливается он хохотом.
  - Шутник, мне нужна твоя помощь!
  - Да ты что? Серьезно?
  - Да. Очень серьезно. Мне нужно 50 кусков...
  - Сколько? Так, все я выключаю скайп!
  - Да подожди ты! Не зеленных, а наших - гривен! - успокаиваю я Гену.
  - Это особо ничего не меняет - денег у меня нет.
  - Гена, я по твоим глазам вижу, что ты меня нагло обманываешь.
  - Послушай, зачем тебе деньги, чтобы окучивать баб? Это многовато для таких дел.
  - Да какие бабы?! Гена, не дури! У меня дело на мази.
  - У тебя? Не смеши! - недоверчиво ворчит Гена.
  - Я издаю книгу, - с гордостью отвечаю я.
  - Книгу? Ты написал книгу? Ты написал и мне ничего не сказал? Своему лучшему другу и агенту! Гнида ты, Галлер! Понятно?
  - Я уже нашел издателей и мне нужны деньги: часть они готовы положить, а часть я должен дать им сам. Там еще плюс реклама и промо-акция - ну все как положено!
  - Да пошел ты! После того, как ты втихую все провернул - хрен тебе, а не деньги!
  - Значит, они у тебя есть? Сука ты, а не друг!
  - У меня денег нет, Лешенька, но есть люди, у которых их можно найти.
  - Так сведи меня с этими людьми, - продолжаю настаивать я.
  - Обломится тебе, а как же!
  - Поговорили, блин! Ты понимаешь, что ты единственный, кто мне может помочь?!
  - И что? Ты мне про книгу хоть слово сказал? Про то, что она у тебя есть? Про то, что мы можем с тобой ее издать...
  - Все, заткнись! Ты в доли! Так устроит? - сдаюсь я.
  - Сколько?
  - Сколько получится, жид проклятый!
  - Так не пойдет. Сколько?
  - Твоя доля - сорок процентов и не копейкой больше.
  - Пополам! - надменно заявляет Гена.
  - Что? Пошел, знаешь куда... - я отключаю скайп.
  Все-таки, переговоры - это не мое. Я прекрасно понимаю, что мог сторговаться и на сорока пяти, но просто не выдержал. Тоже мне друг! Сука - одним словом!
  Тем временем на кровати ворочалась Алина. Мне не спалось. Рассвет был не за горами, а моя голова гудела и гудела издавая эхо моих проблем. Я решил выйти и прогуляться по городу. Пять утра - лучшее время. Город, на удивленнее, не спал вместе со мной. Кругом было полно народу: на лавочках, в скверах, около круглосуточных ларьков, повсюду. Одному побыть не удастся. Я шнырял среди этой толпы, которая меня не замечала, думал, что делать дальше, как быть? Дело ведь не только в деньгах, Кире и чем-то еще. Дело, в том, куда двигаться дальше, цель? Меня уже спрашивал об этом Руди 'что дальше?'. Отшучивался. В моем возрасте еще можно отшучиваться, но год-второй и я смогу только уныло смотреть назад и вспоминать, как было.
  По-сути: ни друзей, ни любви, даже врагов и тех нет. Такое дурное ощущение, что ты и не жил. Что тебя не было. Пустое место. Только пару книг, заметок в газете, несколько эфиров и интервью в ящике, аккаунты в соцсетях. Все! Это все, что осталось! 'Кризис среднего возраста', - подсказывает мне что-то внутри. 'Просранная жизнь', - говорит рассудок. Говорит страшно и безапелляционно.
  Завести детей я не смогу, полюбить тоже - это уже выше моих сил, начать с чистого листа - смеетесь?! Теперь я понимаю, как люди приходят к краю пропасти и совершают то, что совершают. Оказывается - это также просто, как прийти в магазин или еще куда. Это просто необходимо и ты идешь. Никогда не думал, что со мной это случится. Мне казалось, что откажись я от всей тяжести человеческих ценностей, я смогу обезопасить себя. Вырваться из этого болота. Видимо, ошибался.
  Черт, я же раньше был таким неуязвимым или мне казалось?! Может я был уязвим?! Может ран на моем теле стало настолько много, что это больше не совестимо с жизнью. Может хаос вокруг меня настолько вымотал, что все теперь кажется мне не по плечу?!
  Напротив меня сидит веселая компания парней и девушек: они кричат о чем-то в пьяном дыму, спорят, целуются, веселятся, жизнь, как миг, а миг - длится, словно всю жизнь. Конечно, это не так. Они еще ничего не знают и ничего не подозревают. Мы с Геной тоже вечно думали, что будем вот так рассекать по улицам до утра, нам никто и никогда этого не запретит. Мы тоже ошибались. Рано или поздно они придут к тому же, что и мы. Они будут одни или с кем-то, с семьей или порознь, счастливые и несчастные, в горе и радости, богатые и бедные, успешные и неудачники. Они подойдут к этой черте и спросят себя 'зачем я жил все это время?'. Интрига лишь в том, смогут ли они дать ответ на этот вопрос и двинуться дальше или застынут на месте, как и я, сидя на лавочке совсем одни в такое же прохладное утро, а в голове будет гудеть 'а жили ли мы?'.
  Вернувшись домой, я застал Алину, которая собиралась. На работу, наверное.
  - Где ты был? У Киры? - ненавязчиво спрашивает она.
  - Нет, гулял! - без особого энтузиазма отвечаю я.
  - Странный ты! Гулял?! Сам?
  - Сам!
  - Точно странный, - возмутилась Алина.
  - Ты уже уходишь?
  - А ты не хочешь, чтобы я уходила? - радостно переспрашивает она.
  - Просто спросил, - опять без эмоций ответил я.
  - Да, ухожу, - отрезала она.
   - Ладно, пока!
  - Дурак, - со злостью в голосе сказала она, схватила сумку и хлопнула дверью.
  С ее уходом и этим коротким резюме обо мне, смысла и ясности в жизни не прибавилось. Кажется, все осталось на своих местах. Все осталось как прежде. Я и разбитое судно с вдохновляющим названием 'Жизнь-печаль'.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Страдай, детка!
  - Налей еще, - кривой улыбкой подчеркиваю я свой заказ.
  Бармен без особого удовольствия наливает еще одно рюмку.
  - День тяжелый, - оправдываюсь я и отправляю содержимое в себя.
  Тот все также, не проявляя особого интереса, кивает головой и отходит от меня.
  Вокруг полумрак. Играет грандж, а смород сигарет заполонил уже всю залу и только отвращает. Отвращают и посетители. Все вокруг отвратительно. Но больше всего мне противен я сам. Завязать совсем не удалось. В частности, бросить пить и взять себя в руки. Остальное не так важно. Кира не звонила по понятным причинам. Кажется, что наши недолгие отношения подошли к своему концу. Алине я был не нужен, а все остальное вообще не играло никакой роли. О книге можно было забыть. Гена не звонил, не писал, что говорило только об одном - затаил обиду, а значит пойдет на все, чтобы обломать меня .А работа...Да, черт с ней, с работой. Пусть катится! Одним словом, все осталось как прежде.
  Я пропустил еще рюмку и выскочил из этой дыры. На улице смеркалось, видно было вокруг ужасно. Фонари работали через один, а до дома нужно было пройти пару кварталов. Далеко от дома я уже не рискую пить - могу просто не вернуться целым назад, а это страшит. Не хочется умереть на улице. Как оказалось опасения часто оправдываются.
  Я был совсем рядом: вот мой дом, скоро мой подъезд - ничего нового. Странным только выглядит эта фигура, которая уселась напротив моего парадного и явно кого-то ожидает. Я и внимания не обратил на него, но голос позади заставил меня обернуться.
  - Ей, постой!
  - Тебе чего мужик? - спрашиваю я.
  - Разговор есть! - строго отвечает тот.
  - У меня с тобой точно ничего нет!
  - Галлер, подожди!
  И тут я застыл. Знаете, я не суеверный, но тот, кто знает твою фамилию, где ты живешь и имеет к тебе разговор, обращается таким голосом - это плохая примета. Я не верю в приметы, но...
  - Поговорить надо, - не сбавляет обороты этот тип.
  Подхожу. Каждый шаг мне дается сложнее предыдущего. Наконец-то я сближаюсь с ним - мы поравнялись, мое тело находится на расстоянии размаха его рук и тут я понимаю - эта зона очень опасна для моего здоровья.
  - А ты как оказывается еще та сволочь! - заводит он.
  - Может, ты для начала представишься? - пытаюсь я хоть куда-то повернуть этот разговор, кроме как к конфликту.
  - Много для тебя чести!
  - Ну мое имя, как я понимаю, ты знаешь - так будет как-то правильно!
  - Оставь ее в покое, мудак! Оставь, иначе пожалеешь!
  - Кого оставить? Окстись? - уже я начинаю паниковать. Алкоголь улетучивается и тебе остается, что паниковать.
  - Киру, тварь!
  Тут он резко бросается на меня и начинает метелить. У меня нет шансов вырваться - у него сумасшедшая и сильная хватка. Он бьет меня без разбора куда и кричит только одну фразу 'Оставь ее в покое! Оставь ее в покое!'. Сквозь всю эту серию ударов я вижу и лицо нападающего - Петя-терапевт, ухажер Киры. Он наносит еще несколько ударов и наконец-то останавливается, чтобы перевести дух - это мой шанс. Его хватка ослабевает и я со всех сил пытаюсь его столкнуть с себя и...Да! Сталкиваю! 'Тебе конец, чертов ублюдок!', - крутится внутри. Он даже не успел встать, как я уже со всего маху нанес удар ему в голову ногой. Потом еще, еще и еще. Он уже лежит и не двигается, но я начинаю бить его в печень, почки, голову, которые он даже не старается прикрыть.
  - Тебе мало?! Мало?! Хочешь еще?! - он уже ничего не хочет.
  Я слышу только его стон и вижу, как он пытается отползти от меня - за ним тянется кровавая лужа. Подбегаю к нему, переворачиваю и смотрю в его уже распухшее лицо.
  - Это она тебя послала? Она? Отвечай, иначе я башку тебе снесу!!!
  - Сам. Сам. Я сам, - хрипит он.
  - Скажи спасибо, тварь, что у меня пистолет дома - я мозги бы тебе выпустил! - бросаю его, сажусь около него и закуриваю.
  Он продолжает хрипеть и стонать.
  - Что? Тяжело? Дебил ты, Петя. Причем неисправимый! Не мне морду нужно было бить, а Киру ублажать. Но ты все равно дебил - она тебя не любит! По женщинам это видно. Но ты же дебил и этого не понимаешь, правда?! Твое счастье, что я не мясник - иначе бы прикончил просто.
  - Спасибо, - тянет тот.
  - Заткнись, падаль. Главное, что она с тобой не переспит и ты ей даже даром не упал. Это радует. Нет, я, конечно, не отрицаю того факта, что к годам сорока, когда Кира уже будет в отчаянии, она может и клюнет на тебя, но только из полного отчаяния, - в этот момент Петя пытается потянуться ко мне, но я бью его под дых и тот успокаивается. Сам я, при этом, схаркиваю кровь и ней же утираюсь.
  Стоит признаться, он меня неплохо помял, но это ему мало чем помогло. Кира точно с ним никогда не будет. А вот и она, в смысле звонит:
  - Леша! Леша! Как ты? С тобой все хорошо? Там Петя, прости... Я сказала, прости пожалуйста...Сказала твой адрес, я не знаю чем думала...
  - Да ты нихрена не думала! - кричу я в телефон.
  - С тобой все в порядке? - тревожится она.
  - Да! Мы тут с Петей немного поговорили - славный парень. Он тебе привет, кстати, передает! - смеюсь я в трубку. - А ну передай Кире привет, тварь!
  Он хрипит что-то неразборчивое.
  - Вот, слышишь привет тебе передал!
  - Какой к черту 'привет'? Галлер, ты рехнулся?! - кричит она мне. - Что у вас там произошло?
  - А что может произойти у двух гиперактивных самцов на фоне самки? Причем, один из них пьяный, а другой не дружит с головой - приезжай и разберись: кто есть кто?!
  - Я сейчас приеду, прости меня, - плачет она.
  Я положил телефон и обратился к Пети:
  - Вот, сейчас к нам приедет - раны зализывать, - он улыбается в ответ своим лицом уже без контуров.
  - Чего ты, сука, пыришься?! - бью я его со всего маха в лицо.
  Он только отплевывает кровавое месиво со своего рта.
  - Ладно, я пошел, а ты подыхай здесь. Спасибо, кстати, за столь содержательный вечер.
  Я зашел в подъезд и зашел к себе. Прижался в сумраке к стене в комнате и тихо стонал. Очень болит, где-то глубоко, в районе моего разбитого сердца...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глубокие раны
  Под моим окном стоит визг скорой. Я в темноте уставился в потолок и не отпускаю от себя куски льда, которые приложил к лицу. Не знаю от чего больнее сейчас: то ли от того, что меня так бездарно слила Кира, то ли от того, что так хорошо отделал Петя? Я тоже неправ, но стоила ли та обида того, чтобы стравливать нас двоих? А если бы этот недоумок был с ножом или еще с чем? Что тогда? Визг скорой, которую я бы не услышал?! Женщины, чем вы, мать его, думаете? Чем? Это не латиноамериканский сериал, а у меня не девять жизней. Черт, как же лицо болит! Я все не могу успокоиться и только боль сковывает меня, поэтому я продолжаю сидеть и пялится на потолок.
  Скоро в квартире раздался звонок. Первым делом мне подумалось, что приехали менты и сейчас начнется длинная тягомотина под названием 'Дача показаний, угрозы, взятка'. Дверь открылась сама - кажется, я чисто машинально забыл ее запереть. Шаги были какие-то неуверенные, поэтому версия с ментами была маловероятной. Наконец-то прозвучало:
  - Леша, ты здесь?
  Это был голос Киры! Неуверенный, тонкий, испуганный, будто осознающий сейчас, что случилось что-то ужасное.
  - Ты тут, Леша?
  - Здесь, - тихо протянул я.
  В комнате зажегся свет. Меня не слабо резануло по глазам с непривычки, но вскоре я привык. Кира моментально подбежала ко мне и начала обнимать.
  - Боже, что с твоим лицом? Что вы наделали? - начала рыдать она.
  - Это немного неправильная постановка вопроса: не 'вы', а 'ты', - она перестала плакать и лицо ее начало меняться. - Да-да, ты - Кира. Ты что думала, мы в машинки поиграем, выпьем, поговорим? Это что, по-твоему, детский сад? Ты так думала? - Кира молчала.
  Я немного приподнялся и отодвинул ее от себя. Она все еще молчала и смотрела на меня с таким взглядом, будто не понимала, в чем собственно ее вина.
  - Ты ему, кажется, ребро сломал, - тихо пробормотала она.
  - Пусть скажет спасибо, что не жизнь, - оскалился я.
  - Откуда в тебе столько ненависти? Ты сам во всем виноват, а строишь из себя недотрогу. Откуда в тебе столько уверенности, что ты можешь вот так со всеми поступать? Поступать так со мной...
  - Кира, откуда в тебе столько уверенности, что стравливая двух обозленных мужиков, один из них не окажется трупом? Откуда - я тебя спрашиваю?!
  - Я случайно проговорилась, - и смолчав несколько секунд продолжила. - В отличии от тебя, он хотя бы меня пытался поддержать. Он был рядом, когда ты творил непонятно что! Как ты мог так со мной поступить? Переспать с ней! Пробухать и протрахать наше счастье! Я тебе верила! Верила, что ты изменился, что ты серьезно хотел начать сначала! Пробухать и протрахать, - она разрыдалась и скатилась лицом в диван.
  - Оправдываться я не буду! Если ты сказала все, что хотела, то тебе лучше уйти. Да, ты не виновата в том, что случилось. Да, я все просрал и это в моем стиле! Я сожалею, но ничего изменить не могу, так что просто прошу извинения - это все, что я могу.
  - Тебе было с ней хорошо?
  - Это был просто секс!
  - Хорошо или нет?
  - Я знаю, что ты хочешь услышать! Лучше, чем с тобой? Да, все было не так, как с тобой! Все было по-другому!
  - Сволочь!!! - орет она.
  - Я же не сказал 'лучше'. Я только сказал 'по-другому'.
  - Ты думаешь, это сейчас смешно? Я тебя ненавижу!
  - Я знаю, и поэтому любишь! Ненависть самое сильное чувство на земле - сильнее, чем любовь! Если бы ты сказала мне, что любишь, я бы огорчился. Если ты меня ненавидишь, значит я небезразличен тебе.
  - Ты сумасшедший! Ты просто сумасшедший идиот! - из последних силах кричит Кира и тут же замолкает.
  Я уселся около нее, обнял и неспешно начал пытаться что-то объяснить:
  - Ты думаешь, я в восторге от того, что произошло? Думаешь, я хотел с ней спать? Хотел скатываться ко всему этому?
  - А что ты хотел?
  - Хотел, чтобы все началось сначала - только ты и я. Я верил, но только сделал первый шаг навстречу нашему будущему, как со всех щелей начала переть эта грязь. Мне этого не хотелось и я просто... Знаешь, когда я думаю, мог ли поступить по-другому - понимаю, что нет! Но это не значит, что я к тебе ничего не чувствую...
  - А я чувствую боль. Словно в мою глубокую рану посыпают солью и она ноет. Понимаешь? Помнишь, тот вечер, когда ты пришел под кайфом, также избитый и просящий помощи, я же тогда поверила - дура! Жизнь меня ничему не учит...Она нас ничему не учит. Я люблю тебя, а ты говоришь про ненависть. И я стараюсь найти оправдания тебе. Понимаешь, тебе, а не себе! Ты это понимаешь?
  - Думаю да!
  - Ничего ты не понимаешь! Ты рефлексируешь, мимикрируешь, подстраиваешься по кого-то, но не понимаешь. Я не хочу винить тебя - ты всегда был именно таким. Ты никого и ничего не понимаешь, порой, даже себя. Но больно себе сделать я больше не позволю. Достаточно ран и боли.
  Она приподнялась, посмотрела на меня и пошла к двери.
  - Давай обезопасим нас друг от друга...Не звони мне, пожалуйста! Так будет лучше!
  - Лучше уже никому из нас не будет! - закричал я.
  - Прощай...
  Дверь захлопнулась, страница перевернулась, она ушла. Лицо разрывалось от боли, а внутри жжег огонь моего бессилия. В этом огне утопали мои воспоминания и всё, что было между нами, превращалось в прах.
  Кира красиво сказала: 'Достаточно ран и боли'. Я тоже так считаю - достаточно!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  За моей спиной
  Неделю спустя...
  Я подразумеваю, что фальшивая улыбка Руди, которая не сползает с его лица, словно моя недавняя гематома, внезапные деньги на издание книги, а также несколько пропущенных звонков от Гены как-то связанны между собой. Я подразумеваю, что за моей спиной что-то проворачивается, но пазл все еще не слаживается воедино.
  - Ты слишком много думаешь, - шутит Руди. - Как твоя новая статья? Закончил?
  - На подходе, - без интереса отвечаю я.
  - Это значит, что ты ее не начинал, не так ли?!
  - Черт, достал! - срываюсь и выхожу с его кабинета.
  - Ты куда?
  - Допишу эту статью, чтобы ты от меня отстал!
  - Ты хотел сказать 'начну писать', - смеется он.
  Я просто грохочу дверью и иду к себе в кабинет. Открываю пустой текстовый документ и замираю в преддверии того, что скоро начну писать. Текст, действительно, начал вылетать из-под моих пальцев невероятно быстро. Пишу что-то о жизни, о литературе и о женщинах - последнее слово мне противно и я с последних сил сдерживаюсь, чтобы не написать какую-то гадость. В перерывах затягиваю сигарету, делаю неглубокие вдохи, заглядываю в соцсети и продолжаю крапать текст. Осталось совсем немного. И вот в этом временном промежутке 'немного' звучит звонок моего телефона в кабинете.
  - Да.
  - Зайди к Рудольфу в кабинет, - рапортует Настя.
  - Да я же только оттуда!
  - Он просит, Леш.
  - Ай, ладно! Скажи, что я сейчас буду.
  Я неспешно выдвинулся к Руди. Не скажу, что войдя вовнутрь удивился, скорее пазл стал полноценным. Все части этой головоломки воссоединились и картина больше не вызывала сомнений.
  Гена улыбался так, будто это был приятный сюрприз, хотя все было далеко не так. Руди спокойно катался в кресле и размахивал какой-то бумажкой. Оба они выглядели хозяевами положения, некими властелинами, которые знали чуть больше, чем я. В их глазах сверкала сверхуверенность и самодовольствие.
  Руди спокойно передал мне бумажку через стол. Это был чек ровно на 50 тысяч гривен, выписанный неизвестным мне человеком. Они смотрели вдвоем на меня и улыбались - думаю, ждали, что я начну кричать, прыгать под потолок, но этого не произошло.
  - Ты хоть бы спасибо сказал, невежда, - наконец-то раскрыл рот Гена. - Я же говорил, что у него с благодарностью туго.
  - Ты хоть доволен? - с иронией спросил меня Рудольф.
  - А должен? - в ответ спрашиваю я.
  - Ну это уже совсем некрасиво...
  - А выжимать с друга деньги - это красиво?
  - Да ты мне даже договорить не дал - просто закрыл скайп и все, - обидчиво ответил Гена.
  - Давно здесь? - спрашиваю у Гены.
  - Пару дней. Связался с Руди, узнал, что к чему и сразу к вам.
  - И конечно мне ни слова.
  - А толку? Ты бы меня поехал встречать в аэропорт, красный ковер расстелил, заказал оркестр?
  - Слишком жирно для тебя.
  - Вот, 'слишком жирно' - ты слышишь? - обратился он к Руди, а тот покорно замахал головой.
  - Вы уже закончили заседание 'Клуба обиженных'? Если да, то может скажете, что дальше?
  - А что дальше? Даем деньги издателям, следим за деталями и пожинаем плоды славы.
  - Уверен, что именно 'славы'?
  - Уверен - я это читал! И это не самое ужасное, что я читал. Нет, ну могло быть лучше, но Фицджеральд и Хантер Томпсон уже мертвы, поэтому... - оба они заливаются смехом.
  - Ну посмейтесь, кретины, - от чего они начинают хохотать еще сильнее.
  В конце концов, эта сцена меня вывела полностью и я бросился на выход.
  - Да постой ты! Что за обиды? Мы же шутим! Леш, ты чего?!
  - Меня это уже все достало!
  - А меня не достало кататься туда-сюда. Знаешь, со Штатов лететь в Киев не очень близкий свет и все ради...
  - Ради бабла! - не дал я договорить Гене.
  - Что у тебя все к одному сводится? Чего ты не веришь просто в то, что я решил тебе помочь?
  - Потому что деньги твои лучшие друзья!
  - Все, пошло-поехало!
  - Хватит! Давайте перессорьтесь друг с другом, похерьте дело и все - разбегаемся! - строго перервал нас Руди.
  - Мне все равно, - сказал я.
  - От того, что тебе все равно другим лучше не становится, - продолжил Рудольф. - Я передаю деньги издателям и ждем результатов - точка.
  - Я вам еще нужен? Если нет, то я пошел. Статья, кстати, уже готова. Я сохранил на рабочем столе - пусть Настя скопирует, а я - домой.
  - Как знаешь, - не стал меня держать Рудольф.
  Гена просто молчал. И под это угнетающее молчание я вышел с кабинета и покинул наш офис.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Большие надежды
  Я остановился у входа в здание и закурил. Нервно, хаотично и бесрасудочно трепал сигарету, будто она причина моих проблем или шанс к спасению. В конечном итоге она распалась. Не знаю зачем, я начал просто топтать ее, как только она коснулась пола.
  - Правильно, так ей, - послышался голос Гены.
  - Тебе еще что надо? - ответил я, не поворачиваясь к нему лицом.
  Он сделал это вместо меня, заслонив мне обзор и сказал:
  - Ты чего? Что с тобой? Ты на себя в зеркало давно смотрел? Побитый, нервный, потрепанный, как эта сигарета. Что происходит?
  - А что-то происходит? - с удивлением спросил я.
  - Не валяй дурака. Что в жизни косяки?
  - В виде вас, придурков.
  - Что я тебе такого сделал?
  - Слушай, чего ты привязался? Ты что думаешь, если нашел спонсоров, то герой?
  - Я думал, ты хотел ее издать?
  - 'Думал он', - начал причитать я. - Мне было важно, чтобы ты сразу помог, а не через месяц после нашего разговора.
  - А почву прощупать, а все узнать. Это только ты можешь с ничего в омут прыгнуть, а потом думать, что делать дальше. Это большие деньги и они требуют ответственности.
  - Скажи просто, что тебя задавило чувство зависти и обиды, что дела без тебя начали крутить.
  Гена завис на минуту и вскоре выдавил:
  - И это тоже.
  - Что и следовало указать...
  - Ты не рад меня видеть? Только честно.
  Я посмотрел на него и тот улыбнулся, как бы понимая, что каким другом он бы не был, но рад я его буду видеть всегда - главное живым.
  Дальше за Геной проследовало банальное 'поехали, я угощаю' и мы поехали.
  Кафе. Вокруг нас сидят самовлюбленные павианы и снобы со своими пассиями. Я не обращаю на них внимание, точнее, стараюсь не обращать. Гена крутит в руках меню, после чего предлагает заказать просто по виски. Я соглашаюсь.
  - Ты бы знал, сколько у меня всего произошло. Тьма новостей. Бизнес был на грани, жена чуть не заела, про мафию вообще молчу... - Гена ни на секунду не останавливался в своем потоке речи. Говорил много, но мало по сути.
  С его километровых фраз было понятно примерно следующее: он несчастен, так как все бабы ним пользуются, потому что у него есть бизнес, а этот бизнес приносит денег. Если у него не будет денег, у него не будет баб. Помимо этого, деньги - это ключ к хорошим вечеринкам, наркоте и нужным знакомствам на этих вечеринках. Короче, он жил, как и до этого. А моя книга...Это была большая надежда...Дальше скомкано: надежда, любовь и что-то еще. Я ничего не понимал и только томно кивал головой, пытаясь создать вид, что меня это хоть сколько-то волнует.
  За весь наш разговор он ни разу не спросил как дела у меня, что у меня нового. Ему было глубоко плевать. Это было видно. Перед этим он говорил, что за океаном сложно найти человека, который согласиться просто сесть и выпить. Послушать тебя или твое нытье. Там таких не найдешь. Нет, так сказать, родственной души...А здесь и искать не надо. Вот он - я.
  К слову, бутылка вискаря даром не прошла, и Гена все чаще стал выходить на новую тему разговора - о любви. И тут...
  - Вот, смотри, - он протягивает свой айфон и тычет мне им в лицо. На дисплее во весь размер фотография молоденькой девушки. Лет ей 20-22 от силы, длинноволосая брюнетка, большие зеленные глаза, как у Киры, выпирающее из под рубашки декольте и улыбка от которой и сам начинаешь, как дебил, улыбаться. - Ну как?
  - Что 'как'?
  - Как тебе? - нетерпеливо спрашивает Гена.
  - Ну красивая, грудь что надо, глаза...
  - Женей зовут! Евгения, - затягивает он.
  - Красивое имя, - спокойно говорю я.
  - И мне безумно нравится, - аж воспламеняется Гена от восторга.
  - А кто она?
  - Я с ней в соцсети познакомился. Чисто случайно добавил в друзья и понеслось. Часами на пролет переписывались, разговаривали по скайпу - она просто супер! Вот теперь приехал к ней - хочу познакомиться, все дела. Я же как только узнал, что она в столице живет - сразу сюда. Долгое время мне не говорила, а тут не выдержала. Неделю назад проговорилась...
  - 'Большие надежды', говоришь?
  - Что? - переспрашивает тот.
  - Да ничего...Книгу издать хотел, помочь...Гнида, ты Гена! Самая натуральная!
  - Чего? Ты опять за свое, - даже не понимая, что случилось, продолжал Гена.
  Он даже не осознавал, что слил сейчас причину своего приезда сюда. Просто сам себя слил. Опять слил нашу дружбу... Сидел и хлопал своими глазами на экран, одновременно улыбаясь и попивая виски. Кажется, он серьезно влюбился, раз решился приехать, даже деньги нашел, чтобы его приезд натурально замаскировать под гуманитарную помощь несчастному писателю.
  И тут меня начала грызть обида. Еще какое-то время назад я готов был крикнуть, чтобы Гена не уезжал в США, как уже готов сам купить ему билет на ближайший рейс и отправить его попутным ветром туда, откуда он приехал. Дружба? Надежды? Своей алчностью он все похоронил. Похоронил раз и навсегда. Честно, я устал от всего этого. Устал терять и гоняться за всем этим в попытке догнать. Зачем тебе нужны люди, которым ты не нужен? Зачем? Гене, Кире, кому-то там ещё?
  Я устал коллекционировать черные полосы в попытке получить в обмен хотя бы одну белую. Просто устал. Чувствовать себя инструментом для достижения в их руках - устал. Чувствовать себя использованным материалом, пройденным этапом, бывшим чувством, бывшей любовью, воспоминанием. Чувствовать себя одиноким в толпе. У-С-Т-А-Л! Складывать из всего этого книги и утешать себя, что следующая книга что-то изменит - У-С-Т-А-Л!
  Вся моя салфетка была усеяна одним этим словом. Скоро на ней совсем не осталось места и я просто начал подводить контуры написанных слов.
  - Что ты там пишешь? - вдруг заинтересовался Гена.
  - Да так, ничего.
  - Давай, выпьем, - он быстро поднял стакан вверх и залпом опрокинул его. Я поступил аналогично.
  - Кстати, пока не забыл, - он начал копаться внутри пиджака. - Вот! Приглашение на завтра!
  - Куда?
  - В один крутецкий клуб. Там завтра будет весело. А еще я хотел бы познакомить тебя с Женей - она там будет.
  - Не знаю, - промямлил я.
  - Что ты не знаешь? Заодно отметим все наши с тобой успехи - может ты там кого-то зацепишь?! Хотя, почему 'может'? Точно зацепишь! - аж подпрыгивая, сказал он. - Может, я еще Руди возьму. Как думаешь, стоит?
  - А чего ты у меня спрашиваешь? Твоя вечеринка - ты и решай!
  - Ок, возьмем с собой!
  Мы посидели еще с час и решили разбегаться. Напоследок я забрал с собой ту самую салфетку, которая была исписана одним единственным словом 'устал'. На обратной стороне я раз или два черкнул 'слишком больно'.
  - Зачем она тебе?
  - Чтобы не забывал, - тут же ответил я.
  - Чего не забывал? - не переставал интересоваться Гена.
  - Тебе не понять...
  - Ну вот снова, - недовольно буркнул Гена и плюхнулся в первое попавшееся под выходом из ресторана такси. Я сел в ту же машину.
  Когда мы припарковались у моего дома, Гена протянул мне пригласительный флаер и попросил быть на вечеринке без любых отговорок. Я же сказал, что постараюсь - обещать не стал.
  Зайдя домой, только и успел, что скинуть из себя футболку, снять джинсы, выпить сок и умоститься на кровать. И лишь засыпая, вспомнил про ту самую салфетку, метнулся за ней, достал из карманов джинсов, приколол ее к стенн прямо над собой. Теперь я точно не забуду, как сильно устал и как мне бывает слишком больно порой. Я не буду тешить себя иллюзиями, и всегда возвращаясь домой, я буду помнить чего мне стоил еще один прожитый день и как порой бывает нелегко его пережить. Как вообще, порой, все бывает нелегко пережить...Разбитые чувства к другой, проданную дружбу и разочарования, которые дарят все они...все, кто вокруг тебя. А так ничего личного. Все, как у Гены - жизнь полна больших надежд.
  
  
  
  
  Американский принц
  На входе в клуб немного народу. Контингент совершено разный. Антураж такой себе. Все посреднически. Не знаю, за какими мерками Гена успел определить, что клуб 'крутецкий'. Судя по пропущенным, Гена уже внутри. Меня немного знобит и болит голова. Передо мной стоят несколько людей, но их уже долгое время не пускают в клуб и за моей спиной слышатся первые нотки недовольства. Атмосфера накаляется еще до начала праздника. Может я так бы и простоял целую вечность, если бы не мой 'заботливый' друг. Когда Гена вышел покурить, меня не заметить он не смог. Он тут же бросил сигарету и скрылся куда-то вовнутрь. Через минуту вновь вернулся на улицу, но уже с каким-то солидным парнем. Тот что-то сказал огромному амбалу на входе и он резво позвал меня к себе. Беснующееся люди впереди нехотя пропускали меня вперед.
  - Давно тут стоишь? - интересуется Гена.
  - Вроде нет, - отвечаю я.
  - Надо было мне позвонить и никаких проблем, - с гордостью заявляет Гена. - Кстати, познакомься - это Тимур - администратор! - Тимур протянул мне руку и я протянул свою в ответ. - Ну все пойдем вовнутрь, а то тут прохладно.
  Гена быстро протащил меня за уже заказанный столик, где было совсем пусто.
  - А где все?
  - Опаздывают! Не знаю, вроде никто не отказывался, но еще никого, - старается перекричать музыку Гена. - Слушай, давай выйдем в сортир.
  - Да я вроде не особо хочу.
  - Пойдем-пойдем.
  Зайдя в уборочную и закрыв за собой дверь, Гена начал крутить головой и заглядывать под кабинки, пытаясь убедиться в том, что кроме нас тут никого. Потом он развернул пакетик с порошком и рассыпал его по мраморному умывальнику, быстро скрутил купюру, разделил несколько долей и первую закатил сходу в себя.
  - А я вижу, привычкам ты не изменяешь, - недовольно замечаю я.
  - Давай, не строй из себя праведника - вперед! - утирая нос, командует Гена.
  - Да что-то я не очень готов...
  - Так, а ну быстро взял и сделал, - наседает на меня Гена.
  - Ладно-ладно, - говорю я, беру купюру и быстро поглощаю порошок.
  - Ну как?
  - Да пока особо ничего.
  - Сейчас, пару минут и ты будешь порхать - проверял, - радостно заявляет Гена и судя по его глазам, он уже готов 'порхать'.
  Мы возвращаемся в зал. Людей стало в разы больше, протолкнуться к столу сложнее, но мы быстро справляемся с этой задачей. Никого из приглашенных Геною гостей еще не было, что уж очень его взбесило и он даже хотел разбить свой телефон, но я отговорил его от этой идеи. В конце концов, непоседливый Гена стал что-то набирать в нем, куда-то звонить, а я принялся разглядывать местную публику. И вот тут-то мой взгляд и обалдел от увиденного. За барной стойкой сидела Алена! Одна! Мило пила коктейль и что-то рассматривала в своем телефоне. Желание подойти к ней было неимоверно большим, но я еще как-то сдерживался. Чем больше я всматривался в нее, в ее фигуру, лицо, тем сильнее одолевало желание поздороваться с ней
  - Слушай, я пойду опрокину чего-то на баре, ок? - спрашиваю Гену.
  - Да-да, только недолго, не теряйся, - одобряет он.
  - Я буду рядом.
  Тут же вылетаю по направлению к барной стойке и уже через мгновение я стоял около нее. Не сразу решаюсь поздороваться, пытаясь подобрать лучший момент и просто не выдерживая переполняющих меня эмоций смешанных с коксом, кричу ее сквозь музыку:
  - Привет, ты одна?! - ноль реакции. - ПРИВЕТ!!! - все еще не слышит меня.
  И вот я решаюсь прикоснуться к ее плечу - она оборачивается. Немая сцена. И у меня такое ощущение, что она просто меня не узнает.
  - Алена, привет! - опять кричу я.
  - Привет! Как дела? Ты тут сам?
  - Нет, я это...с другом...мы...ну...мы тут тусим! Как-то так!
  - А, ясно! А я тут тоже с другом - скоро должен прийти.
  С другом? Черт! Это меня сильно огорчает и я пытаюсь найти предлог для продолжения нашего разговора:
  - Хорошо выглядишь! Совсем не изменилась! Рад, что увиделся с тобой. Может, выпьем чего-нибудь?
  - Давай потом, ладно?! В другой раз, ок? - убивает она все мои попытки одной своей фразой.
  - Да, конечно, нет проблем!
  - Ну тогда давай! Хорошо повисеть! - она встает и уходит на этой фразе.
  Очень быстро она скрылась в толпе гостей. Я обернулся к бармену и заказал порцию текилы. Управившись с ней на скорую руку и подавив в себе грусть, которая образовалась от этой встречи, вернулся за наш стол.
  Гена уже был не один. За столом сидела та самая девушка, которую звали Женя. То, что это Женя, а не кто-то другой, говорила рука Гены, которая уже давно держала девушку за талию. Были еще Рудольф и пару девиц. Все уже курили кальян и распивали шампанское. Хотелось просочиться мимо стола, но Гена будто чуя мою преждевременную попытку уйти отсюда, увидел и позвал за стол.
  - Ну и где это мы ходим? - корчит недовольный вид Гена.
  - На баре висел, - говорю я ему.
  - Алкаш! - кричит Руди.
  - Точно-точно, - поддерживает его Гена и все умиленно смеются, как будто уже все под порошком.
  - Пришло время знакомиться. Женя, это тот человек, о котором я тебе так долго рассказывал - Алексей Галлер! Писатель, творец, мудазвон, выпивоха, хороший парень, ну и по совместительству - мой лучший друг!
  - Очень приятно. Евгения, но можно просто Женя, - тянется ко мне девушка
  - Взаимно, просто Леша, - говорю я в ответ.
  За то время, пока я пожимал ей руку, успел неплохо ее рассмотреть. Она была очаровательной - и это я еще приуменьшил Женину красоту. Она была обворожительна, утонченная и очень милой. Настолько, что первый раз я готов был сказать Гене, что ему, действительно, повезло с ней. Когда она смотрит на тебя вживую, когда она так улыбается, когда она говорит - либо что - это просто невероятно! Она пахла молодостью и хорошими духами - не слишком вызывающими, но в то же время, притягательно. И от этого было еще более неловко внутри, будто тебя поймали с поличным и уличили в том, что она, и вправду, тебе импонирует и от нее в восторге, будто ты хочешь чувствовать ее, все эти формы, запахи и прочее - красота и грех.
  С двумя другими девушками я познакомился вскользь. По возрасту они были чуть старше своей подруги, но ненамного. Не то Ира и Маша, не то Мира и Даша - я так, честно, и не понял. Просто поздоровался, не вникая в подробности, и спокойно продолжил вместе со всеми отдыхать.
  Смотреть на Гену, который ублажал Женю было невозможно. Что он ей только не говорил, какую чушь не лепил, что только не сочинял. Потом они быстро шли танцевать, курили, выпивали и так по кругу. Рудольф был более сдержан: кидал одну, максимум три фразы, от которых девушки то смеялись, то краснели, то шептались между собой. Он производил впечатление франта, сноба, который ошибся вечеринкой - высокомерен и слишком правильно воспитан для всего этого. Его весь вид, взгляд и жесты так и кричали окружающим о его презрительном мнении обо всем, что он видит.
  Ко мне интереса никто проявлять особо не желал. В перерывах между своими разговорами кто-то вспоминал про меня и тогда у меня могли поинтересоваться, что я думаю, как считаю и тому подобное - большее мне не светило. Но ведь вечеринка только начиналась, верно?!
  В какой-то из фрагментов вечера за нашим столиком остались только двое: я и девушка 'Ира-Маша'. Я обозначал ее, как светловолосая с большими губами. Губы у той были действительно огромны и стали определяющей меткой среди этих двух. Не выдержав долгого расставания со своей подругой и кампанией, ей ничего не оставалось, как подсесть ко мне поближе и начать говорить хоть о чем ни будь. И скажу я так - это был интересный разговор.
  - Как вам вечеринка?
  - Грех жаловаться: музыка орет знатно, выпивка на баре стоит заоблачно, девушки меня игнорируют - мне нравится, - в ответ она смеется.
  - Забавно! Мне тоже нравится, если серьезно. Давно хотела выйти оторваться. А вы чего не танцуете?
  - А стоит? Там и так не пропихнутся. Думаю, я уже буду лишним.
  - Да, народу сегодня тьма! А я так хотела потанцевать...Блин, так завидую Женьке, вы даже не представляете!
  - Вы правы: действительно, не представляю! А почему завидуете, если не секрет?
  - Ну этот ваш друг - Гена, так ублажает нашу Женечку. Повезло ей: продюсер, с Америки, деньги, роскошь, машины, хорошая жизнь. Вот говорит вас с нуля поднял - сделал из вас личность, - тараторила блондинка.
  - Да что вы говорите? - играю я показательное удивление.
  - А что? Неправда? Даже этот второй, Рудольф кажется, так сказал. Короче, что уж тут гадать - повезло и все!
  - Он ей нравится?
  - Кто? Гена ваш? Ой, да я вас умоляю 'нравится'! Мы что в прошлом веке, что ли? Так побалуются и разбегутся! Переспят пару раз, если он, конечно, вести себя будет хорошо.
  - А что это значит 'хорошо'? - любопытствую я.
  - Ну как что: в рестораны водить, заботиться, ухаживать, подарки дарить в конце концов.
  - И это в обмен на секс?
  - А что? Дорого? - с удивлением смотрит она на меня.
  - Причем здесь 'дорого'? А чувства, эмоции, я не знаю, тяга к друг другу...
  - Что у вас в голове за чушь? Какие чувства в наше время? Вон у нас пол общежития парней бегает с чувствами. Кроме своих чувств ничего дать не могут: не в ресторан, по-людски, девушку сводить, не подарок достойный подогнать, а как в постель так бегом! Чувства?! Уже и слова такого нет, а вы тут начинаете. Лучше бы они меньше в свой универ ходили, а бабки зарабатывали, как другие. С них же взять нечего - разве это 'мужики'? Вот ваш Гена...
   А вот и 'наш Гена' под руку со своей новой пассией - счастливый и неподозревающий о своем товарном преимуществе на рынке самцов. Рестораны, клубы, шмотки, тачки...Смешно, честно! Если бы эта блонда увидела Гену в его университетские годы, то она прибалдела бы. Геннадий был гол, как сокол! Ничего не было! Пуст! Зеро! Все, что он умел: опрокидывать людей на бабки и красиво говорить. Работать он не хотел. Вряд ли в те годы у него были деньги на ресторан или подарки. Все, что он мог позволить - это сходить с девушкой в кино или в студенческую столовую, ну или угостить девушку портвейном - правда, и то за мой счет. Продюсер, Америка... Он красиво себя преподнес, создал идеальную историю, в которой он сотворил из меня 'человека', добился всего сам, а не с помощью универа и вообще пошел вопреки системе и стал достойным человеком. Самое банальное то, что у Гены ничего нет и сейчас: продюсер он никчемный, пятьдесят кусков на книгу он у кого-то выкрутил, квартира его в Детройте - это так, скорее пристанище для бедных, в клубе он отдыхает за счет Руди, с которым обсуждает за столом все текущее траты на шампанское и прочие напитки, а себя я создал сам...Понял, сам, а не ты, козел! И никакая баба не стоит того, чтобы ты мои достоинства переносил на себя - у тебя слишком маленький мозг для этого. Впрочем, мне и это параллельно...
  Смотрим по другую сторону любовных баррикад. Девушка Женя. Студентка. Столичный вуз и все дела. Живет в общежитии - подруга, так сказать, подтвердила. Наверняка убежденна, как и ее подружки, что она заслуживает лучшего в этой жизни. Любовь и отношения - это для лохов. И не стоит сейчас это путать с нигилизмом! Она не верит в любовь не потому, что пыталась понять из чего она состоит и миллион раз погорела на ней - нет. Возможно, она и любила в школе или еще когда-то там. Суть не в этом. Она не может перевести любовь ни по одному валютному курсу. Любовью не расплатишься в ресторане, фешенебельных кафешках, которые она видит по дороге с общаги в универ и обратно. Нею не покроешь свои траты в бутиках и за ее счет не слетаешь на курорт. Точка! Чистые чувства и любовь не прибыльны и неликвидны! Каждый день она видит этих своих соседей по общежитию, которые питаются лапшой быстрого приготовления или замороженными пельменями с непонятной начинкой внутри - она уверена, что это низшая степень эволюции мужчины. У них нет тех средств, которыми можно было бы украсить жизнь, на которую 'заслуживает' Женя, поэтому они почивают за бортом. Но Женя даже представить себе не может, что Гена, встанет завтра с утра и не отправится завтракать в ресторан с видом на Днепр или за город. Он пойдет в магазин и купит чего полегче приготовить или, в лучшем случае, закажет себе пиццу. Этот ее перехваленный 'Дон Жуан' не пользуется всеми благами этого мира, так как просто, не имеет на это элементарно денег. Он точно также не покроет всех ее трат и потребительских желаний в полной мере. Жизнь, на которую она заслужила - Гене не по карману. Проблема в том, что он в нее, кажется, влюбился, а она...
   Все остальное - показуха. Восемь гребанных букв, которые все готовы принимать за чистую монету. Но винить этих девушек я не имею права, они ведь, как и их мускулинные идеалы не ходят в универы, а занимаются более продвинутыми делами. Продают себя подороже, а другие пытаются купить, но со скидкой или подешевле.
  Проблема в том, что Гена искренне верит, что чувства все-таки существуют, а иначе стал бы он сюда ехать. Потрахивал бы там себе дешевых шлюх и не парился - он уже этого не хочет. Он в том возрасте, когда думаешь о чем-то более серьезном, о чем-то долговечном. А вместе этого, рядом с ним обычная 'потреблядь' Женя, которая уверенна, что она заслужила на лучшую жизнь, а не на чувства и серьезные отношения. Эти отношения будут долговечны только если Гена решится грабануть банк, в чем я крайне сомневаюсь. Бедный Гена. Американский принц с пустым карманом и 'Боливаром' в виде своего серебристого 'Порше'.
  Гена вырывает меня из клуба, прямо, когда я курю кальян - я пытаюсь вырваться и вернуться за стол, но его хватка настолько сильная, что сопротивляться у меня не получается. Он уверенно и быстро продвигается к выходу, и вот мы уже оказываемся на улице. Он протягивает мне сигарету, закуривает сам. Спустя несколько секунд с понтовитым видом спрашивает у меня:
  - Как она тебе?
  - Гена - ты лох! И еще ты редкий козел! - это если вкратце.
  - Слушай, Лешенька, я вроде терплю это все, но могу заехать тебе и в табло, так для профилактики - ты уже стал берега путать, я вижу.
  - Это ты, паскуда, стал берега путать, - и тут Гена уже действительно стал готовиться к тому, чтобы заехать мне в табло. - Так это ты меня 'с нуля' поднял? Это ты с меня 'человека' сделал? Ты, что им там такое наплел? Это значит, что я тебе всем обязан?
  - Да, что ты слушаешь, этих баб! Они тебе расскажут. Я просто говорил, что помог немного тебе раскрутиться! - немного успокоился Гена, поняв суть моих претензий.
  - Да ладно. Вот спасибо!
  - Леха, ну ты что? Ты, что из-за баб на друга обидишься? У них же одно в голове...
  - А у тебя, что в голове? - спрашиваю я Гену.
  - В смысле?
  - Ну как ты повелся на нее?
  - На кого? Женю? - переспрашивает тот.
  - На Женю, на Женю!
  - Да ты чего? Она просто улет! У меня такого еще не было.
  - Чего? Отношений по расчету? - все ближе подхожу я к сути.
  - Леха, я надеюсь, что это кокос, а то как-то все плохо сейчас звучит, - перепугано говорит Гена.
  - Гена, ты для нее - лох! Мешок с деньгами и статусом! Ты ей не нужен, - тычу я его пальцем в грудь.
  - Это ты с чего, прости, взял?
  - Подруги у нее говорливые, - уверенно заявляю я.
  - А, ну ясно! Это ж все меняет! Бабы! Они ж лучшие подруги на все века! Леша, да они ей завидуют, понимаешь?! Завидуют! Они тебе и не такое скажут. Нашел кого слушать.
  - Делай, как знаешь! Она тобой пользуется - вот это я точно знаю. Ей недавно 20 стукнуло, а тебе к 40 подваливает. Конечно, это любовь с первого взгляда.
  - Леша, не мешай мне строить мое счастье.
  - Да не вопрос! Просьба друга - это закон! Ладно, я побежал - осточертело мне здесь. Давай, будут новости, звони, - потянул я руку к Гене.
  Гена в ответ брезгливо посмотрел на мою руку и все-таки протянул свою:
  - Ты, Леша, кретин! Испортил мне праздник и теперь отчаливаешь! Хотя чему я, собственно, удивляюсь - в твоем стиле.
  - Иди, ублажай Женю, - подначиваю я Гену и ухожу.
  - Конченный мудак ты, а не друг! - кричит он мне в спину.
  Я оборачиваюсь, тычу ему средний палец и кричу в ответ:
  - Стафф был полным отстоем! В следующий раз бери что-то получше!
  Уже около стоянки я вижу, как Алена зажимается с каким-то типом около машины. Он стоит спиной ко мне, а ее лицо выглядывает из-за его плеча. Я замечаю ее потускневшие глаза, смотрю в них пару секунд и шагаю дальше. Удивительно, почему они такие несчастные, ее глаза? Он же, наверняка, лучше, чем я...
  
  
  
  
  
  Тесный союз
  На мой вопрос, почему Руди и Гена так резко стали, чуть ли, не лучшими друзьями в этой вселенной, Руди отвечает быстро и коротко:
  - Связи! У него же за океаном просто жуть сколько связей!
  - И все?
  - Я должен продвигать журнал. Он не выдерживает конкуренции. Деньги и читатели оттуда - наш шанс.
  - Он тебя бросит!
  - Как тебя со второй книгой? - улыбается Руди.
  - Хуже. Не нравится мне все это, - подозрительно замечаю я.
  - 'Нравится - не нравится' - мы не в магазине. Это бизнес! Здесь бывают и похуже договора. Не мути воду!
  - Что у них там с этой Женей? Я уже пару дней с ним не связывался.
  - Крутят что-то.
  - Ты же знаешь, что она...
  - Ним пользуется? Он еще тогда мне, в клубе, все рассказал. Давай договоримся: больше с ним об этом не слова - пусть делает, что хочет.
  - Он, как-никак, мой друг - пусть и херовый!
  - Ни слова! - поднял голос Руди и тут же уселся в свое кресло в кабинете. - Не срывай себе и мне дело.
  - Руди, скажи, почему меня окружают только моральные уроды?
  - А сам ты кто? - спокойно спрашивает меня он. - Если ты сам еще тот урод, то чего следует ожидать от других? Леша, я не хочу сейчас копаться в твоих личных делах, но я прекрасно знаю, что это еще та клоака. Про тебя слухи ходят такие, что страшно представить. Меня до сих пор спрашивают, зачем я тебя взял к себе. Твои только связи с олигархом-уголовником чего стоят. Вы же с ним фотографа завалили. А как ты с коксом вляпался. А сколько ты уже девушек поимел без особых обязательств, а случай на передаче у Миронюк, а то, что ты Кострову подставил чуть ли не под нож. А то, что вы с Геной воротили до этого. За вами там такой шлейф тянется. Так что перестань!
  И через паузу он продолжил:
  - У нас тут тесный союз уродов - смирись. И ты ничем не лучше, а может даже и...Я не хочу об этом - честно. Если учесть, сколько мы знаем дерьма друг о друге, то я только хочу, чтобы мы поменьше об этом вспоминали.
  - Я просто боюсь, что один из уродов нас четко подставит, - тихо бормочу я.
  - Не беспокойся. У меня все под контролем. Он не посмеет.
  - Надеюсь.
  
  Преддверие апокалипсиса
  В том, что еще только 12 дня, а я уже пьян, как следует - нет ничего удивительного, даже напротив. Мир слетел с катушек. И я никак не могу этому помешать. Начнем с менее важного.
  Книга издается с неимоверным скрипом. Издатели сами толком ничего не говорят, точнее со мной не хотят говорить. Только с Руди и с Геной. Руди и Гена же не хотят говорить со мной. Пока все, что я видел - это примерный дизайн и обложку - полное дерьмо, но это волнует только меня. Я больше узнаю от журналистов, которые мне названивают и пишут на почту с вопросом типа: 'А правда, что книга не выйдет вообще?' или 'Правда, что вас пытаются слить с вашей книгой?'. Как я должен реагировать на все это, я не знаю?
  Наш офис разваливается на глазах. Сначала мы переехали на задворки столицы, а теперь просто можем работать, непосредственно, дома. Хотя и это зря: гонорары платить нам никто не будет. Последний спонсор вывел все бабки, и мы просто идем уверенно ко дну.
  Заработать сейчас хоть где-то нереально. Никто не хочет сотрудничать. Резюме Костровой и то, что мой личный агент Гена - делают свое дело. Я почти на мили. Руди говорит, что скоро запустит новый проект с Геной, но когда это случиться не знает никто.
  Дальше, еще круче. Кира выходит замуж за этого, мудака-терапевта, так как залетела. На свадьбу меня никто не приглашал. Все рассказала Алина. С ней встретился абсолютно случайно в одном из местных забегаловок. После недолгих 'Привет, как дела?!' вопрос о том к кому мы поедем домой - был чисто техническим. Там она и начала рассказывать про Киру. Говорит, что та сначала была в полном отчаянии, но потом, поняв, что аборт в ее возрасте - это приговор, а растить ребёнка кто-то должен - решилась выйти за него.
  Настя - наша секретарша тоже в положении. От Руди. Этот дебил, который до этого считал себя беспросветно бесплодным, оказался даже очень еще боевым парнем. На корпоративе Настя и Руди не нашли лучшего занятия, чем переспать друг с другом в подсобке и это привело к печальным последствием. Особенно для Насти.
  Зная, что я в офисе лучший друг Руди, Настя не нашла ничего лучше, чем рассказать об этом мне. С таким грузом внутри я тоже ходить не могу. Я знаю, что Рудольф сделает после того, как все узнает - пошлет Настю на аборт. Патовая ситуация.
  И последнее. Сочное. Гена и Женя собираются узаконить отношения. Не знаю, что у них там произошло, но, кажется, все зашло невероятно далеко. Гена мне, как я и говорил, не отвечает. Все, что я знаю - исходит из соцсети Жени.
  На фоне всего этого, попытка мною напиться - выглядит детской шуткой. Я полностью изолирован, со мной никто не общается и, в лучшем случае, я получаю спам-рассылку на почту. Релиз книги уже давно должен был состояться, но его нет. И лучше, если его вообще не будет, так как выглядеть лохом я не хочу.
  Виталий недавно писал мне, и знаете что? Марта его кинула. ОНА ЕГО КИНУЛА. Не он ее, а она. В мелкие подробности я не вдавался, но по словам Лескова, Марта просто сказала, что нашла другого. Конечно, просто так ничего не бывает, тем более в отношениях богатых людей, но сам факт... Сначала, опять-таки, со слов Виталия, они с Кириллом хотели завалить его нового ухажера, но потом как-то замялись, нажрались и успокоились. Стареет Виталий.
  На фотках, которые он мне прислал, он выглядит, как обычный деревенский мужик: поношенная одежда, дурацкая шляпа, удочка и улов в виде здоровенной рыбехи. Все чаще он зазывает меня к себе в Прагу, когда переехал после расставания с Мартой. Говорит, там за городом есть отличные деревни, можно здорово обустроиться, отдохнуть - звучит заманчиво. Ведь тут-то меня уже практически ничего не держит, разве что это дурацкая книга, а потом...Потом, может и уеду, черт его знает.
  Я чувствую, что апокалипсис близок и, что скоро произойдет нечто, но что это будет и когда произойдет неясно. Мне остается надеяться. Она, как известно, умирает последней . Вот, на фоне всех проблем, я даже стал банальным в своих фразах. Да простят меня небеса.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Апокалипсис
  - Господин, Галлер. Мы ждем вас через час в нашем центральном офисе?
  - А что случилось? - с неким опасением спрашиваю я.
  - Случилось! В этом вы можете не сомневаться, - строго заявляет голос по ту сторону.
  - Может, объясните.
  - В офисе. Мы вас ждем.
  Этого стоило ждать. Это должно было случиться. К этому всё шло. Так, я сказал все банальности? А, вот еще: этого было неизбежно! Теперь всё!
  То, что тебе звонят с издательства рано утром и говорят, что есть какие-то проблемы - нет ничего удивительного. Молчание Руди и Гены к этому подводило. Я собираюсь, мимолетом набираю и их, но телефоны обоих молчат - это тоже нестранно.
  Чтобы приехать в издательство вовремя, мне приходиться заказывать такси. Машина прибывает по заказу довольно быстро, я еще даже не успел толком привести себя в порядок. Хотя, по большому счету, это лишнее. Ну сами посудите: какая разница как выглядеть, когда тебе скажут, что книга сливается и никакого издания не будет - в этом, кстати, я мог не сомневаться. Буду я в костюме или в порванных джинсах - не играет роли. Я до последнего не верил, что книга выгорит - так и случилось. Я просто знал, чувствовал, предсказывал, что Гена подставит. Но с Геной все ясно. Руди. Что с ним? Узнал про ребенка? В одной упряжке с Геной, с ума сошел? На него это непохоже: потопить целое издание, мою книгу и скрыться - это было слишком для него. Все не складывалось, все было нелепо.
  Я придумал тысячу и, пожалуй, еще миллион фраз, что скажу издателям, прежде чем попаду в кабинет. Мне пришлось прождать в приемной достаточно долго, чтобы всё обдумать и прокрутить в голове. А там творилось, черт знает что. Еще и постоянно мне названивала Кира. Уровень сюрреализма зашкаливал в моей жизни, и если все прямо сейчас не прекратится, то вполне вероятно, что я попаду в психушку.
  Наконец-то дверь раскрылась и оттуда меня позвал рукой знакомый амбал, которого я видел еще в офисе Руди. Внутри, кроме меня, было только эти два 'шкафа'. Они смотрели на меня так, будто я нагадил им в обед, но вот найти способа, как мне отомстить не нашли. Я смотрю на них с дальнего конца кабинета, они на меня. Мы в похожей ситуации, не смотря на то, что знают они явно больше, чем я.
  Один 'шкаф' подсовывает другому свой ноутбук, а тот передвигает его ко мне. Отдаленно я вижу монитор с какими цифрами, буквами, но понять что это, не могу.
  - Знаете что это? - обращается один из них.
  - Понятия не имею, - искренне отвечаю я.
  - Кто бы сомневался, - тут же встревает второй.
  - Подожди, - перебивает его первый. - Это счет нашего издательства. Сегодня он должен был пополниться 100 тысячами, которые вы нам обещали. Но он пуст. Ни копейки от вас не пришло. Сегодняшнее утро - конечный срок! Часть книг уже в типографии, а вы нас, как я понимаю, кинули.
  - Стоп! Какие 100? Речь шла о 50! О 50, чертовых, кусках.
  - Хах, - засмеялся с какой-то горечью один из них. - Ну понятно. Понимаете, Галлер, ваш агент...
  - Он не мой агент! - заорал я.
  - Ладно. Наш общий знакомый Гена взял у нас сверху 50 тысяч, сказав, что нам полагается больший процент. Он помахал перед нами каким-то чеком и ушел. Контракт был подписан, да и Руди мы знаем не первый год - он бы нам такую свинью не подсунул. Но как оказалось...Кстати, а где ваши друзья?
  - Не знаю.
  - Да они и его кинули, что не понятно! - опять встревает второй.
  - Да это я и сам знаю, что кинули! - кричит первый. - Как вы видите, Галлер, нас с вами поимели! Причем, жестко и без предварительной ласки! Вы понимаете, что, если мы найдем этих ублюдков - они будут очень долго об этом жалеть.
  - Догадываюсь, - спокойно отвечаю я.
  - Ах, догадываетесь. Это хорошо! Плохо то, что ни о какой книге вы теперь и мечтать не можете. Контракт мы разрываем и подаём на ваших друзей в суд, если, конечно, не найдем их раньше, чем повестка от судебного пристава. Да и еще: впредь, мы позаботимся о том, чтобы ваша книга не вышла ни под каким предлогом, ни в одном издательстве - в нашей стране так точно.
  - Это не так страшно.
  - Для вас да! Это ведь с вами не впервые? - смеются оба амбала. - С Костровой у вас было и похлестче.
  Их кривые от улыбок рты заставляют меня почувствовать себя настолько ничтожно, что я чисто механически двигаюсь к двери на выход.
  - А разве мы вас отпускали? - злобно спрашивает второй амбал.
  - А разве у вас ко мне есть еще вопросы? Книги не будет, денег нет, моя карьера в...А впрочем, к черту ее! Так что еще?
  Они переглянулись между собой и их лица транслировали только одну фразу 'Действительно, а что еще?'.
  - Ну в таком случае, мы вас больше не задерживаем, - и через паузу. - Знаете, Галлер, у вас ведь талант, редкий талант писать что-то стоящее. Жаль, что вас угораздило связаться с дебилами.
  - Друзей не выбирают, - отвечаю я.
  - Скорее так: если ваши друзья дебилы, не втягивайте их в свой бизнес. Всего доброго, - сказал первый амбал.
  Только за дверью я понял, что не попрощался, а молча вышел с кабинета, но не расстроился. Все было так, словно обычная модель поведения теперь не действует. Ничего не имеет значения, ничего не имеет свой прежний вес. Рядовое 'привет-пока-пожалуйста' - оставь при себе, если тебе больше нечего сказать. Никаких рамок и правил - только хаотичное движение.
  - Поздравляю с очередным провалом, Леша, - с какой-то адской насмешкой пронесся голос сзади. - Уже не первый твой творческий 'успех'.
  Оборачиваюсь. Кострова.
  - Боже, Вера! Чего тебе надо?
  - Специально пришла сюда, что увидеть все воочию.
  - Увидела? Счастлива!
  - Несказанно, - чуть ли не пропела Кострова.
  Не знаю, что на меня тогда нашло - ее слова, скорее всего, были спусковым механизмом, но уже в следующий момент мои руки сошлись замком на ее шее.
  - Знаешь, что я тебя могу сейчас разнести череп, а потом мы все дружно полюбуемся, что ж у тебя там, тварь, внутри! Как тебе такой вариант?! - сумасшедшим голосом ору я.
  - Галлер, ты - псих! Ты - больной! Отпусти меня, немедленно! - я бросил ее и она тут же отскочила от меня, как от прокаженного. - Да я на тебя в суд подам, в милицию заявлю, я тебя посажу, поддонок!
  - На здоровье, - немного успокоившись говорю я. - Ты знаешь, что с Руди?
  - Как? А я думала вы вместе в запое? - удивленно и ехидно спрашивает меня в ответ Кострова.
  - Он в запое? - переспрашиваю я.
  - В чернушном! Да об этом все наши знают. Да, Галлер, крутые я смотрю у тебя друзья: один бросил на бабки, другой - пьет. Ты их по какому принципу отбираешь?
  - Не твое дело! - сычу я.
  - Ошибаешься! Теперь об этом знают все кому не лень. Ты сайты читаешь? Там уже давно гуляет информация, что тебя, как дебила слили. Ты вообще в курсе, что твоя книга отправилась по частям на Запад?
  - Это ты сейчас о чём? - недоумеваю я.
  - Твой лучший друг продал твою же книгу за бугор, как сценарий для сериала.
  - Какого еще к черту сериала?
  - Ты у меня спрашиваешь? Это ты у Гены спроси, кому он слил твою книгу?
  - А ты откуда знаешь?
  - Леша, Леша! Маленький, глупенький Леша. Малыш...
  - Прекрати меня так называть, твою мать, я не твой малыш! - кричу я.
  - Малыш, тебя и твой талант просто поимели. Ему сообщили, что ты написал стоящую вещь. Вот он и приехал тебя сюда разводить.
  - И кто ему позвонил? - на последнем дыхании спрашиваю я, понимая, что сейчас, наверняка, узнаю то, что мне знать не следовало.
  - Угадай, - хитро говорит Вера, и блеск ее глаз непременно говорит только об одном.
  - Ну ты и сука! Зачем?
  - Это моя маленькая месть, Галлер! Ну не может же тебе так фартить! Ну как? Ты опять налегке издашь еще одну книгу, будешь спокойно пить, курить, жить и наслаждаться тем, что живешь. Это несправедливо! Меня из-за тебя чуть не убили, я подставила серьезных людей, чуть не оказалась на обочине, а ты, сволочь, после этого бухал и наслаждался собой, как ни в чем не бывало! Где справедливость? И вот она - восторжествовала! - она вскинула на меня пламенный взгляд и продолжила. - Я любила тебя. Любила, как никого другого, и что я получила взамен? Измена, предательство и ложь.
  - Как будто это я тебе изменял? Это я что ли спал со всеми подряд?
  - Я не хочу тебя слышать Галлер! Наконец-то я увидела как ты стал жалким и ничтожным. У тебя не осталось друзей, работы, любимого дела, книги - я тебя умножила на ноль.
  - А сама-то ты кем стала?
  - У меня, в отличии от других, все прекрасно!
  - Надеюсь, что ненадолго, - тихо сказал я и развернулся на выход.
  Вот так, Кострова поставила все на свои места. Ни одного пробела. Гена нас с Руди бросил. Кинул, развел - продолжать логическую цепочку можно было до бесконечности. Я впопыхах набираю его номер, но никто не отвечает. Гудки. Но это не страшно - мне кажется, я знаю, где его искать.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Плати по счетам
  Я здесь уже бывал несколько раз. Около ее дома. Около дома Жени. Гена расщедрился до такой степени, что начал снимать своей пассии двушку в спальном микрорайоне - все как мечтала Женечка и даже немного больше. Мы бывали здесь с Геной. Я знал все: подъезд, код домофона, этаж, квартиру, так как неоднократно привозил неадекватного Геннадия к своей любимой. Это было его роковой ошибкой. Роковой ошибкой было и то, что недалеко от дома валялся кусок отломанной металлической трубы. Я не знаю, зачем прихватил ее - может, просто так?!
  Еще раз набираю его мобильный, но никто не отвечает. Зато мне на телефон вновь и вновь звонит Кира - пропускаю, а вскоре Настя:
  - Алло, Настя, в чем дело? - нетерпеливо спрашиваю я.
  Оттуда слышится плач и стоны, а потом отчаянный голос Насти:
  - Леша! Лешенька, у него алкогольная кома! Руди в больнице! Все плохо! Он в реанимации!
  - Я скоро приеду! - отвечаю я, при этом даже забыв спросить адрес больницы, куда его доставили.
  После этого точка ненависти стала раскаленной до предела. Вот она - дверь Жени. Я звоню туда. Сначала никто не отвечает, но вскоре я слышу шаги - кто-то подходит к двери. Еще я слышу как где-то в дали кто-то кричит: 'Не открывай! Это может быть он!'. Поздно. Замок в двери начал делать щелчки. Час расплаты близок! Дверь распахнулась! Передо мной стоит Женя в одном банном халате и перепугано смотрит на меня. Я врываюсь в квартиру, отталкивая ее с прохода и начинаю орать:
  - Где эта наволочь?! Где этот ублюдок?!
  Женя с испугу тоже начинает кричать и Гена таки выбегает с комнаты, наверняка думая, что я начинаю бить его невесту.
  - Ах, вот ты падла!
  Он понимает, что дела плохи. Что-то говорит мне, уговаривает, чтобы я ничего не делал.
  - Молись, сука, господу! - кричу я и подлетаю к нему.
  Я замахиваюсь трубой и попадаю по его руке. Затем попадаю по туловищу и так далее. Он падает на пол и я начинаю избивать его ногами. Женя пытается меня оттащить от него, но тщетно. Я метелю его так, будто передо мной не живой человек, а мешок с песком. Я вижу, как лицо Гены покрывается кровью. Он судорожно махает руками, пытаясь задержать мои удары, но это ему не помогает. А я все колочу его со словами 'это за нашу похеренную дружбу', 'мою книгу', 'за Руди', 'ненавижу'...
  Не знаю, сколько это все длилось, но когда закончилось, я был полностью обессилен. Я бросил трубу на пол в сторону. Она была липкая, вся в его крови. Он лежал на полу скуля, как побитый пес. Женя лежала на полу голая и плакала, проклиная меня. Я скатился к стенке, взял сигарету и закурил. Молча. Обида не проходила. Смотрел на Гену и не мог понять: как же так? Как же так получилось, что он меня спокойно предал?
  - Рудольф в коме!
  - Что с ним? - протягивает Гена.
  - Что с ним?! Что с ним?! - кричу я и уже хочу снова броситься его бить, но в конце сдерживаюсь и скрипя зубами отвечаю. - Он в запой ушел! Из-за тебя ушел! Из-за тебя!
  - Дурак, конечно!
  - Скажи, ты хоть немного сожалеешь о том, что сделал?
  - Может...Немного.
  - У тебя все так просто.
  - А что я должен сейчас делать? Может ползать у тебя в ногах и просить прощения? Плакать? Каяться? Дружба?! Как ты меня затрахал своей 'дружбой'! Вцепился в нее, как бульдог за кость. Руди - просто лох. Ты - немного другое! Я не хотел, чтобы все так закончилось. Просто, Леха, ты - романтик. Тебя интересует непонятно что. Вечно ты в каких-то своих проблемах. Меня это бесит! Мир создан, чтобы выкачивать с него бабки. Он создан для того, чтобы иметь нормальный статус, чтобы можно было командовать другими, опускать их и забирать уже их бабло и статус - вот, что главное. А у тебя как не повесится, так сойти с ума. Ты так и не вырос: остался в своем универе, на факультете философии. Вы все там остались. Все занятые проблемами Спинозы, Декарта, Шопенгауэра. Кому они все нужны? Кому? Если у тебя нет бабок, чтобы замутить с нормальной бабой, снять нормальный плэйс и позволить себе то, что другие не могут. А вы со своими детскими проблемами! Вечно что-то читаете, учите - это прошлый век! Все это прошлый век! Тут нужны реальные дела и деньги! Ты посмотри на Штаты! Посмотри! Люди делают деньги, бизнес, в что-то вкладывают, инвестируют, а вы...
  - Это не объясняет того, почему ты похерил людей, которые тебе доверяли?
  - А в бизнесе по-другому не бывает - запомни это, дружок, - спокойно ответил Гена.
  - Назови сейчас хотя бы одну причину, почему я не должен раскатать тебе голову этой трубой? - спрашиваю я.
  - Ты этого никогда бы не сделал - я знаю, - уверенно заявляет он.
  - Ну что ж.. - я поднимаюсь из пола хватаю трубу.
  В этот момент я похож на ката, который готов добить свою жертву. Гена в шоке: его глаза говорят об этом. Мне кажется, что мысленно он уже начал каяться и просить о пощаде, но вслух ничего не говорит. Он осознает, что от моего рокового удара его отделяет, ровным счетом, ничего! Ко мне бросается Женя: голая, в слезах с криками, начинает меня целовать и обнимать:
  - Лешенька, родной, милый, не делай этого! Прости его, прошу! Ну прости его! Я его люблю, прости его! Пожалуйста! Ты же не убийца! Пожалуйста! - рыдает она.
  - Знаешь, Гена, лучше бы на месте того фотографа был ты - проблем было бы меньше! - бросаю трубу и собираюсь уйти.
  - Я же говорил, ты этого не сделаешь! - самоуверенно, но с каким-то страхом в голое говорит Гена напоследок.
  - Закрой свой рот дурак! Он тебя убьет! Закройся! - орет Женя.
  - Совет да любовь, - говорю я и ухожу.
  На лестничной клетке, минуту спустя, я пересекаюсь с тем самым амбалом с издательства и еще двумя ребятами бойцовского вида:
  - Он там? - спрашивает меня амбал.
  Я понимаю, что они следили за мной. Крупно же им Гена насолил, если они следили за мной и пришли прикончить его. Не знаю, но в момент, когда я махнул головой в ответ на их вопрос, ничего не почувствовал. Я мог кинуться с криками 'не надо, не убивайте!', но я этого не сделал. Все было как-то слишком просто. Просто дружба, просто предательство, просто Гена и его подруга умрут. Так все просто!
  Мне противно. От всего вокруг: от себя, от этой дружбы, от жизни, от любви, которой нет - кажется, что хуже быть просто не может. От слов Гены, которые, как старая пластинка звучат скрипя где-то внутри меня. И так по кругу, по кругу, по кругу. Дружба, романтик, бизнес, деньги... Дружба, романтик, бизнес, деньги... Дружба, романтик, бизнес, деньги...
  Я не знаю, чем закончилась эта история, там, на верху, но я прекрасно понимал, что больше Гену не увижу. За несколько минут оттуда спустились те трое и со спокойным видом пошли к машине. Лишь, когда амбал хотел сесть в машину, заметив меня, он подошел ко мне:
  - Вот, - протянул он мне ту самую трубу. - Ты там немного наследил!
  Я взял кусок металла, посмотрел и только сумел спросить:
  - Что с ним?
  - Он не долго мучился ...И она тоже. Удачи, Галлер! И да: по поводу того, что мы наговорили тебе в офисе - ты забудь! Зачем ломать чужой талант из-за каких то мразей, правда? Пиши, твори, а будут спонсоры - обращайся.
  С моих глаз потекли слёзы! Я в последний раз посмотрел в то окно, как будто ожидая, что именно сейчас кто-то выглянет оттуда, но никого не было...Никого. И только слёзы текли по моему лицу.
  
  
  
  
  Немного правды
  - Он умер, - обессилено сказала Настя в трубку телефона. - Целый час они пытались его откачать, но организм уже не выдержал. Не знаю как дальше. Леш. Что там с Геной? Ты его видел?
  - Нет, я без понятия, где он, - говорю я Насте.
  - Ты приедешь?
  - Нет! Не знаю! Посмотрим! Настя, давай не сейчас, - и положил трубку.
  Смерть Руди была не то, чтобы логичной. Я не хочу так говорить. Она просто не выбивалась из общей канвы событий. Это как логическая цепочка звенья, которой идут одна за другой. Не знаю почему, но именно в этот момент я представил как Руди и Гена встретились где-то там наверху. Я не до конца понимал как случится их встреча, но мне казалось, что сейчас они вместе. Простили все обиды. Гена стоит и обнимает Женю, а Руди смеется и говорит, что они прекрасная пара. Никаких обид. Никакого бизнеса - только легкость и свобода. Я бы хотел, чтобы у них все было именно так. Счастливые, беззаботные и вечно смеющееся над всем. Я так хочу, чтобы они были счастливы - хотя бы там. Наверняка они говорят, что им не хватает меня. Что они меня ждут и скоро придет и мое время, а оно обязательно придет. Как только они обустроятся там - сразу позовут меня к себе. Как только со всем разберутся...
  И опять Кира. За этот, гребанный, день она звонила уже сотый раз. Честно, сначала я хотел просто разбить телефон в дребезги, словно свою жизнь, но несколько колеблясь, все-таки, решился ответить.
  - Где ты пропадаешь?
  - Кира, что тебе от меня нужно?
  - Просто поговорить.
  - Не думаю, что это лучшее время для разговоров, - отсекаю я.
  - Мне плохо.
  - Мне сейчас, тоже, очень плохо.
  - Так давай увидимся.
  - Кира, это так срочно?
  - Я просто хочу тебя видеть, Лешенька! - жалобно просит меня Кира.
  И опять Кира. Вид у нее ужасный. Мы сидим за столом и молчим уже около минут десяти, так и не проронив ни слова. Ее круги под глазами говорят только о том, что она не спала несколько суток или, по крайней мере, не высыпалась. Руки дрожали. Губы были искусаны толи от волнения, толи еще от чего. Пустой, ничего не говорящий взгляд. Растрепанные волосы, которые свисали на плечах. Такой Киру мне еще не приходилось видеть.
  - Я, наверное, ужасно выгляжу, да? - спрашивает она меня, как будто прочитала мои мысли.
  - Не то, чтобы ужасно...
  - Брось! Не надо ничего выдумывать - я знаю. Я уже двое суток не ночую дома. Скитаюсь по друзьям. Кстати, если что, можно у тебя сегодня переночевать? Я только на ночь.
  - Да, конечно! - тут же отвечаю и лишь потом спрашиваю. - А что случилось?
  - Не хочу жить с Петей! Вот и все!
  - С чего вдруг?
  - А с чего и нет? Я так не могу, пойми! Он...Я не могу так!
  - А ребенок?
  - Алина рассказала?! Ну конечно Алина - я же только с ней об этом говорила. Собираюсь идти на аборт!
  - Это окончательно?
  - А что тут думать? Он не мой человек! Я сглупила! Мне так мерзко сейчас.
  - Кира, послушай...
  - Леша, скажи мне: а могут ли люди начать с полного ноля? Ну так, чтобы совсем? У них много чего было 'до', но они хотят, чтобы...
  - Кира, зачем?
  - Не знаю!
  - Тогда, нет!
  - Леша, не оставляй меня! - она протягивает ко мне свою руку и обхватывает мою. - Пожалуйста.
  - Я уже никому и ничему не верю. Кира, я не хочу 'опять' и 'снова'! Не хочу!
  - Да, я понимаю! Ты прав: мы не сможем! - она заплакала, но тут же утерла слезы со своего бледного лица. - Кстати, а что там твоя книга? Я слышала, скоро должна выйти! Так. что там?
  - Ничего! Ничего не будет! Книги не будет!
  - Почему? А Гена, что говорит? А Рудольф?
  - Рудольф скончался сегодня в больнице от запоя. Гена пропал!
  - Боже мой! - закричала Кира и тут же прикрыла рот руками.
  - Да, вот так вот!
  - И что? Что собираешься...
  - Ничего, - перебиваю я Киру. - Уже ничего! Я на мели. Полностью!
  - Все уладиться!
  - Наверное...Сигарет бы только купить и бутылку чего-то погорячее - и все уладиться.
  Кира достает из сумочки кошелек и протягивает мне деньги.
  - Ты с ума сошла? Забери!
  - Я хочу помочь!
  - Да ты себе сначала помоги...Мать Тереза, блин!
  Опять между нами образовалось молчание. Я смотрел на нее, а она на меня. Одно я знал точно: я не хочу, чтобы она возвращалась к этому козлу Пете и я не хочу, чтобы она делала аборт. Она слишком хороша для того, чтобы скатиться в это дерьмо. Если я ее оставлю, то она погибнет. Если она оставит меня, погибну я. Значит, нам нужно быть вместе. Только так.
  - Пошли. Чего тут сидеть?
  - К тебе? - неуверенно спрашивает она.
  - Нет, блядь, к Пете! - и вот здесь мы смеемся так неподдельно, как только можем. - Нужно что-то пожрать купить, а то у меня в холодильнике пустота. И еще виски и сигарет.
  Она опять достает двухсотую купюру. Я смотрю на нее - она улыбается.
  - Типа семейный бюджет? - неуверенно спрашиваю я.
  - Может быть...
  - А кто там у тебя? Мальчик, девочка?
  - Какая разница? - удивленно спрашивает она.
  - С пацаном как-то проще будет.
  - Ты серьезно?! - вскрикивает она.
  - Стараюсь...
  - А как же аборт...
  - Забудь! Мы что-то придумаем. Все вместе! Втроем...Или сколько нас теперь будет?
  Она расплакалась и закрыла лицо своими руками. Я обнял ее и мы вышли на улицу. Солнце за тучами не пробивалось совсем, но теперь это было ненужным. Когда она рядом - солнце это только изотопы и протоны. Ничего не значащий ультрафиолет. Когда она рядом...
  Жаль, что об этом никто не узнает. Как и об этой истории, которая осталась несказанной!
  В своих книгах я рассказал о всех смертных грехах человечества, но забыл упомянуть в этой истории самое главное - себя! Я так и остался человеком, который исповедался перед самим собой, чтобы самому себя судить и вынести приговор. Кто знает, возможно, когда я буду лежать на смертном одре или быть в состоянии близкому к присмерти, я и покаюсь перед всеми. И Алексей Галлер предстанет совсем другим человеком: жалким, ничтожным и нелепым. Алкоголиком, наркоманом, психом и полным придурком, который только претворялся нормальным человеком.
  Наверняка, эта история станет бестселлером...Но к тому времени я уже буду либо мертв, либо сойду с ума, так что подобная слава мне не грозит!
  А пока...А пока я держу ее за руку и не отпускаю.
  С этого момента начинается новая история, о которой даже я пока ничего не подозреваю.
  
  После сказанного
  Я не верю в истории со счастливым концом. Их не существует. Там, где счастливый конец - недосказана история. Может, поэтому я каждую ночь просыпаюсь в холодном поту и смотрю по сторонам, что убедится, что рядом спит со мной именно она.
  Каждый день я миллион раз спрашиваю ее, как она чувствует себя и все такое? Поэтому я грущу каждый раз, когда ее нет рядом? Пытаюсь себя словить на том, что все происходящее вокруг не фантом, а реальность. Мой рассудок давно уже помутнел, ведь я не верю в счастье, и когда пытаюсь представить себя счастливым, прихожу в истерику. Я ревную ее и истязаю себя до тех пор, пока не теряю последнюю каплю сил. Мне часто кажется, что она меня просто не любит - даже, когда допоздна ждет меня с работы. Мне часто что-то кажется и от этого, порой, становится совсем невыносимо.
  Мне уже не помогает ни наркотики, ни никотин, ни алкоголь. Я часто плачу по ночам, боясь, что однажды проснусь один и все, что мне останется это умереть. Она рядом со мной тоже плачет. Ни я, ни она толком не чувствуем себя счастливыми. Десятки раз за день ее звонит Петя и умоляет вернуться, а потом мы скандалим... Каждый из нас виноват по-своему, но вина другого кажется нам омерзительней. Все, что нас останавливает - это жизнь внутри Киры. Ради нее мы готовы на многое. Прощать, любить и не сходить с ума.
  Так получилось, что мир ополчился против нас. Ее ненавидят на работе, называя шлюхой. Меня давно клеймят при каждом удобном случае где и кто попало. Для всех, я та самая помойная яма, которую они, не упуская случая, заливают дерьмом и отходами. Мне жаль Киру. Она не может этого терпеть. Мне абсолютно все равно, что они скажут. А она...
  Мы сидим по ночам и в полной пустоте рассказываем друг другу о своих страхах, а потом клянемся, что не оставим друг друга в беде, что всегда будем рядом. И от того становится спокойнее.
  До самого утра я сижу за своим ноутбуком и пишу тексты. О чем, пока непонятно. Порой, когда меня покидает вдохновение и желание, я поворачиваю голову и смотрю как она спит. И тогда я понимаю: она лучшее, что со мной могло случиться. Она мило спит. Она моя муза. И тогда текст появляется сам собой.
  В моих наушниках играет 'BlutEngel', и я тихо напеваю 'Умру ради тебя'. Я бы действительно десятки раз умер ради тебя, если бы мог. Но у меня есть только одна попытка и она должна быть стоящей. Настанет то время, когда я сделаю что-то ради тебя. Может и умру...
  И вот я опять проснулся в холодном поту и начал в панике искать ее рядом, а ее нет. Никого нет. Мне стало по-настоящему страшно. Может приснилось? Показалось? Придумалось? И вот она заходит в комнату, и как ни в чем не бывало, ложится рядом со мной. Обнимает меня, дышит на меня совсем нежно и ровно. Такая она цена за то, чтобы история закончилась хорошо, а она всегда была рядом - жить в страхе, что потеряешь и больше никогда не найти. Жить в страхе...Чтобы она была счастлива.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Анатолий Симачинский
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"