Сичкарева Евгения : другие произведения.

Любовь моей жизни

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    О мало известной стороне жизни выдающегося британского рок-музыканта Фредди Меркьюри - его любви к женщине, сопровождавшей его вплоть до смерти

Агнета

Любовь моей жизни

When I grow older,
I will be there at your side to remind you
How I still love you I still love you...

F. Merkury "Love of my life".

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Содержание

   Часть первая. Кенсингтонские дни..............................................3
   Часть вторая..........................................................................36
   Часть третья. Единственная........................................................45
   Часть четвертая. Кенсингтонский закат........................................63
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Часть первая.
   Кенсингтонские дни.
  
   В свое время эти двое из числа приезжих исходили весь Кенсингтон вдоль и поперек, успели наведаться в каждый магазин по самым разным нуждам с тех пор, как они обрели в этом месте работу. Некоторые подобные им завсегдатаи торговой площади Кенсингтона: покупатели, продавцы, владельцы, хорошо знали их в лицо, другая же часть была с этой "парочкой красоток" знакома гораздо лучше.
   В этот день друзья решили не возвращаться в свой павильон на Черч-стрит, окончив обычную, послеобеденную прогулку.
   Оба парня были невысоко роста, стильно в ногу со временем, хоть и не очень добротно одеты, локоны их, казалось, не знавших гребня, волос спускались ниже плеч. И это единственное, в чем оба друга были сходны между собой. Остальное же все в их наружности являло собой полный контраст. Один из них - светлокожий блондин с прелестной, смазливой мордашкой - типичный уроженец Норфолка, или какой-то иной северной провинции Британии. Другой - смуглолицый курчавый брюнет изумительно гибкого телосложения. Черты лица его были тонки и правильны, за исключением выступающих вперед зубов, однако, сокрытых за плотно сомкнутыми чувственными губами. Он походил на эмигранта с южно-азиатских островов. Он и был родом с Занзибара.
   Приятели направлялись к одному из центральных магазинов Кенсингтона, сияющему лоском витрин, великолепно переливающихся при свете уже заходящего солнца. "Биба" - огромная надпись над входом отбрасывала играющие блики на гладкие, словно поверхность стекла, ступени и площадку.
   Роджер помнил этот магазин одежды с тех пор, когда он был сам продавцом консультантом в одном из здешних ультрамодных салонов. В то время магазин еще мог конкурировать с "Бибой", пока в нем продавалась частично женская одежда, тогда как в "Бибе" - частично мужская, и пока "Биба" не разросся и не стал одним из престижнейших бутиков Лондона.
   Роджеру, теперь занимающемуся скупкой одежды с распродажи для собственного павильона, в жизни не пришло бы в голову сюда заглянуть, если бы Фредди не утянул его.
   - Что тебе, собственно говоря, здесь нужно? - зевая, спросил как всегда не выспавшийся за ночь Роджер.
   - Собственно говоря, новый ремень, дорогуша, - ответил Фредди. - Но это ерунда. Я слышал, что сюда с некоторых пор завозят коллекции антиквариата...
   - Ну и что? Хочешь преобрести? А ты уверен, что антиквариат настоящий? - Роджер взглянул на своего друга сквозь блеск переливающихся на солнце темных очков. - Неспециализированный магазин, и завозят так много, что, наверное, без разбора.
   - Вот это меня как раз интересует...
   Друзья уже, не торопясь, переступали по ковровой дорожке, устилающей полузеркальный пол бутика. От обильного курения благовоний Роджер то и дело раздраженно водил носом.
   - Ради Бога, Фред, поскорее решай свои дела, и уйдем отсюда...
   На площадке, лестничной галерее между вторым и третьим этажом, Фредди незаметно отделился от товарища и занял свое любимое место на обитой бархатом тахте, почти утонувшей в пальмовых ветвях.
   Роджер, едва хватившись друга, было, оглянулся назад, но его окликнул мягкий женский голос, спрашивающий, что сэру угодно.
   Роджер оглянулся. Перед ним стояла одна из обворожительных продавщиц бутика, удивительно красивая, с длинными точеными ножками, матовой кожей, томными, синими глазами. На ней был ярко-синий, элегантный костюм. Шею украшал платок. И то и другое в тон гармонировали с цветом ее чудных глаз.
   - Простите мисс, - завороженный туманным взором красавицы, проговорил Роджер. - Я хочу посмотреть антиквариат... Не для меня, для друга, к дню его рождения, - он покосился в сторону Фредди, но ему не удалось перевести на эту же сторону взгляд девушки. Она смотрела на симпатягу Роджера, упорно не сводя глаз. - Он говорит, что его как раз начали завозить сюда... Я хочу выбрать что-нибудь у вас, если только это настоящий, не поддельный...
   Девушка окинула непонимающим взором незадачливого клиента и, пробормотав растерянное "минуточку", соблазнительно перегнулась на периллах, окликая беседующую с кем-то этажом выше коллегу:
   - Энн, не могла бы ты позвать Мери?
   Но Энн не пришлось трудиться. Мери, находившаяся в это время поблизости, откликнулась на вызов.
   Мисс Остин, готовившаяся занять пост менеджера-управляющего бутиком, еще вращалась среди молодых продавщиц, в числе которых была и ее приятельница Грейсси Маклин.
   Мери была не высока ростом, значительно ниже Гресси, значительно скромнее и внешностью и нарядом. Однако любой признавал с первого же взгляда, что мисс Остин изящнее не только своей длинноногой подруги, но и любого манекена в бутике, и даже любой фарфоровой статуэтки, украшающей его витрины.
   - Возможно, ваш друг мог бы отличить настоящий антиквариат от подделки сам. Он ведь знаток, не так ли? - любезно пожала плечами Мери после того, как Роджер повторил ей свой бессвязный запрос. - Но, впрочем, взглянуть можете и вы. В крайнем случае, мы предоставим вам лицезнию на получение товара. Идет? - и, удовлетворившись растерянным кивком посетителя, обратилась к подруге. - Грейс, окажи любезность, покажи молодому человеку все, что у нас есть, - и напомнила. - Соседний отдел.
   Все трое приподнялись на четыре ступени выше, чтобы достигнуть третьего этажа.
   Мисс Остин с увлечением следила за тем, как демонстрация имеющегося на нынешний день в распоряжении "Бибы" товара перешла в свободную оживленную беседy между посетителем и очаровательной Гресси. Никому из посторонних и в голову не могло прийти, что это была давняя игра, которую обе девушки вели между собой с ранней юности. Одна из них воспроизводила на опыте навыки кокетства, а другая экзаменовала подругу.
   Сама Мери в тот момент и не подозревала, что пятнадцать минут пребывала в удобном расположении для вооруженного художественным блокнотом и грифелем Фредди.
   Когда Роджер, наконец, откланялся дамам, Фредди, уже предварительно обошедший все нужные ему отделы магазина, ожидал его на улице.
   - Так ты уже здесь, - обрушился на него Роджер. - Скажи, приятель, у кого из нас была нужда заходить в этот дурацкий магазин?
   - Мне показалось, и у тебя все обошлось неплохо, - спокойно произнес Фредди. Становясь в очередь за охлажденной водой. - Правда, славные девушки?
   - Еще бы! Им ведь должность не позволяет оставлять клиентов в затруднительном положении.
   И тут Роджер мгновенно оживился, принимаясь рассказывать о состоявшейся между ним и Грейс беседе.
   Мисс Маклин внезапно заявила, что лицо Роджера ей знакомо. Но, к ужасному разочарованию блондина, признала в нем не бывшего ударника "Смайл", а продавца павильона в южном районе Кенсингтонского рынка. Она видела его там мельком. А так, мол, в основном общалась с его другом Фредди.
   - Да, - произнес Фред, принимая ледяные бутылки "Колы" и протягивая одну приятелю. - Грейс я знаю. И, насколько мне известно, она работает в "Бибе" недавно.
   - Еще она решила, будто мы приходим в магазин за тем, чтобы скопировать их модели, - сказал Роджер, открывая бутылку.
   Фредди уже сделал глоток. Он неторопливо помог и другу откупорить крышку.
   - Что ж, годись мы им в конкунренты, я бы точно не позволил себе такого. А так... почему бы и нет, - проговoрил он.
   Друзья приземлились на одну из скамей, и Фредди, поудобнее расположившись, достал свой блокнот и предоставил приятелю возможность оценить работу.
   Взглянув на эскиз будущей картины, Роджер с удивлением признал, что портрет вовсе не принадлежит Грейс.
   - Да, это и не она, - ответил Фред. - Это Мери, та, которая подошла к тебе после. Но, - он хлопнул Роджера по плечу так, что тот чуть не поперхнулся. - Вы с Грейс мне здорово помогли. Пока она стояла и следила за вами, я мог спокойно рисовать ее в полупрофиль, причем она находилась в таком ракурсе ровно столько, cколько было необходимо мне, - Фредди довольно усмехнулся.
   - Ну, и что ты намерен делать с этим шедевром? - поинтересовался Родж.
   - Воспроизведу эскиз с помощью акварели, - проговорил Фредди, урывками глотая ледяную колючую воду, так, словно он был обезвожен высокими творческими порывами.
   - Чтобы он висел в кабинете "Бибы", прямо напротив ее рабочего стола?
   - Ну, предположим. Хотя, для меня было бы желательно, чтобы он висел в ее спальне, над самым изголовьем или, хотя бы, напротив него.
   Фредди, наконец, опустошил бутылку, в которой еще не полностью растаяли кубики льда и, с видом ценителя изящных искусств, оглядев ее с горла до донышка, отправил в контейнер. Он был в хорошем настроении.
   - Итак, чем же все закончилось? - спросил он Роджера..
   - Она спросила меня, когда я выступаю, - смущенно ответил Роджер. - А мне... не хотелось признаваться, что группы у нас пока что нет. Поэтому пригласил на ближайшее собрание. Пусть хотя бы посмотрит, какие у нас приятели, и тогда поверит... Только при ней в тот момент была эта самая... Мери. Ну, из вежливости пришлось звать их обоих.
   В эту минуту Фредди готов был задушить друга в объятиях.
   - Ты молодчина, Родж, - произнес он, радостно сверкнув глазами. - Слушай, я теперь расхотел даже идти домой. Пойдем-ка, выпьем пива.
   Мог ли он мечтать, о том, что вновь встретит ее уже не здесь, в бутике среди толпы продавщиц и клиентов, а в кругу своих друзей, на собрании собственной группы! Только бы она не раздумала, и только бы красавчик Родж не польстился и на нее.
  
   Для всех студентов, в том числе и для Брайна с Роджером, наступила страдная пора. Оба теперь корпели над учебниками, готовясь к экзаменам, Брайан к выпускным, Роджер - к переводным.
   Новость о том, что Роджер переводится со стоматологического отделения в Лондон- госпиталь на Биологическое в "Норд-Лондон Политекник" повергла Фредди в уныние.
   - Кто же бесплатно вправит мне зубы? - возмущенно вопрошал он.
   Но Роджер, смеясь, заверил, что заканчивать отделение остались еще двенадцать его однокурсников, с которыми он сумеет уладить этот вопрос.
   Сам юный стоматолог, по собственным словам, разочаровался с первых же дней своей практики. Ведь прежде он представлял себе, что ему придется обслуживать молодых прелестных девиц. Но в числе его первых посетителей оказывались парни, не очень опрятного вида с прогнившими насквозь зубами.
   Тогда Брайан, шутя, заверил, что, преследуя подобные цели, ему следовало бы выбрать иную врачебную специальность, благо, что в Лондон-Госпиталь их достаточно. Однако, с этим не согласился присутствующий тут же друг Роджера Бен. Он считал, что, избрав ту специальность, которую имел в виду Брайан, вряд ли можно надеяться на визиты только молодых и прелестных девушек.
   В судьбе Брайана тоже назревали перемены. Он, лежа на диване с книгой в руках, вспоминал те депрессивные времена, когда "Смайл" распалась. Тогда, на короткое время всерьез углубившись в учебу, он ощутил чувство некоего самоудовлетворения. Удовлетворения тем, что в его жизни, наконец, наступила "трезвая пора". А теперь, не сдав и половины экзаменов, он с книгой в руках размышляет об аспирантуре, не видя страниц в упор. Потому что в его голове вертятся новые мелодии, руки ноют, скучая по струнам.
   А в изголовье за старым купленном в подержанном состоянии роялем сидит счастливчик Фредди. Слава Богу, он не раздражает изголодавшегося слуха Брайана мелодичным бряканьем клавиш, выстраивая еще не совсем уверенный и разборчивый новый мотив, при этом, не переставая задавать вопросы, хорошо ли получается?
   На данный момент пюпитр служил для Фредди, давно не бравшегося за кисть, мольбертом. После каждого нанесенного мазка Фредди деловито оглядывал свою многократно переделанную работу.
   - Брайан, - вкрадчиво позвал Фредди своего приятеля.
   - Да, - равнодушно-устало отозвался Брайан.
   - Что мы решили с названием? - вопросил после недолгой паузы Фредди.
   - Хоть убей, Фред, не знаю, - зевая, отозвался Брайан. - У меня есть многое другое, о чем поразмыслить, помимо названия группы. Так что кроме "Built your boat" я ни до чего не додумался.
   - Уж лучше бы ты пошел мне навстречу, дружище, - вторя ему зевком, произнес Фредди. - Две недели назад ты то же самое говорил про "Grand Dance". Но у меня все равно получается короче и лаконичнее, правда...
   - Тем не менее, я против "Queen", - Брайан раздраженно отбросил учебник. - Прости, но это не название рок-группы... Единственное преимущество лишь в том, что стоял за него все эти две недели.
   А Фредди тем временем упоительно развозил желтой краской по "волосам Мери".
   - Дольше, Брайан. Полтора года. Но спорить я с тобой не буду. Пусть лучше решит собрание.
   - Больше, чем уверен, ребята тоже не согласятся, - вздохнул Брайан и запустил тонкие пальцы в свою густую кудрявую шевелюру. Его усталая голова была склонна находить отдых лишь в разговорах о делах новой группы, в будущее которой он не очень-то верил.
   - А ты уверен, что выиграешь именно ты?
   Брайан пожал плечами.
   - Кто знает, может быть и Родж...
   - Но почему, черт возьми, не я? Может, ты все-таки обоснуешь?
   Брайан усмехнулся.
   - Думаю, это бесполезно.
   - Так оно и есть, Брайан. Что бы мне ни говорил ты, или кто другой, я не смогу отказаться от этого названия, - снова откидываясь на стул, заверил Фредди. - Но к нему в придачу у меня есть такой аргумент, что, если я объявлю его, будь уверен, только завистник или недоброжелатель встанет мне наперекор.
   - Твой аргумент - дань уважения ее величеству?
   - Отчасти да. Но в основном у меня расчет практический. Ты представь, сколько англичан, ежедневно выпевая "God save Queen", будут бессознательно молиться за нас. Шутка! - Фредди усмехнулся. - Хотя, я уверен, что все скоро будет именно так.
   - Может быть, - улыбнулся Брайан, который, все же, не мог прелставить себе подобного.
   - Может быть? - удивленно спросил Фредди.
   - А с какой стати... Постой, - Брайан заглянул Фредди через плечо. Собственно об этом его с самого начала и хотел попросить приятель. - Это же тот самый портрет, который ты рисуешь раз уже, не помню то ли пятый, то ли шестой раз.
   - Четвертый, - ответил Фредди, благоговейно оглядывая работу. - И мне, признаться, по-прежнему не нравится. Все равно это - не она, - влюбленный художник вздохнул. - Ну, ничего, скоро ты увидишь ее сам.
   - Когда это? - полюбопытствовал Брайан.
   - Ну, как раз, когда мы решим с названием группы.
   - Ты пригласил ее на первый концерт? - соскользнув с дивана, Брайан отправился на кухню, чтобы поставить чайник. Было уже четыре часа.
   - Нет, Брайан, гораздо раньше, на первое собрание, - ответил Фред, едва приятель ступил на порог комнаты. - А ты, дружище, как наполовину хозяин дома, должен будешь мне ее представить.
   - То есть, вы не знакомы еще? - удивился Брайан.
   Нет, они, как ни странно знакомы пока что лишь визуально. Неизвестно даже, замечала ли она когда-нибудь Фреда. Сколько пытался он, будучи посетителем бутика, заговорить с изящной миниатюрной блондинкой, в этот момент обязательно его опережал какой-нибудь другой клиент. Однако Роджеру удалось завязать с ней общение, пусть даже посредством Грейс. И, повинуясь фатальным предубеждениям, Фредди во избежание очередной неудачи решил заручиться помощью другого своего верного приятеля.
   Когда Брайан вышел курить на балкон, Фредди вновь вернулся к созерцанию запечатленного на полотне белокурого облика возлюбленной.
   Картина уже подсохла. И работа вновь не пришлась Фредди по душе.
   "И все-таки, я нарисую ее", - подумал Фредди.
  
   У самых ворот дома, куда их пригласили шесть дней назад, Грейс и Мери приветливо встретил курчавый молодой человек высокого роста.
   Мери и Грейс не принимали участия в общей беседе, однако обе оставались при деле.
   Грейс с азартом ловила на себе каждый мимоходом брошенный на нее взгляд парней.
   Мери же не сводила глаз с того единственного из всех собравшихся, которого оживленно приветствовала ее подруга. Странного юношу, занявшего прямо таки цетральное место среди друзей и при этом, редко вставляющего слово в общий разговор.
   Где-то видела она этого человека. И, кажется, имя его слышала... Да, конечно, Фредди... Так его назвала Грейс.
   Молодой человек стоял у камина, галантно облокотившись рукой. Внешность его удивительно разнилась с обликом мужчин, которых когда-либо видела Мери. Благодаря тонким чертам своего смуглого лица, роскошной шевелюре, представляющей собой черную копну мягких и, в то же время упругих вьющихся волос, едва присущей мужскому телосложению гибкости фигуры и изящной форме удлиненной кисти руки он походил, скорее, на восточного принца из неведомой жаркой страны, нежели на обыденного лондонского рокера-стилягу.
   Когда Фредди повел головой в сторону Мери, та спохватилась. Ей пришла в голову мысль о том, не слишком ли и пристально смотрит в сторону красавца. Но молодому человеку понадобилось обернуться лишь для того, чтобы прикрыть окно, так как начинало сквозить.
   Друзья спорили о том, стоит ли начинать ли выступления без басиста.
   - "Doors" всегда обходились без этого...
   - Клавишник вместо баса? Что ж, это возможно... Фред, может быть ты временно займешь постоянное место у синтезатора? Ведь это тебе не помешает петь...
   Но Фредди ни в какую не соглашался принимать на себя роль неподвижно стоящего за своим инструментом клавишника.
   - Нет, пока не появится бас, выступать мы не будем. Да, к тому же мы, не "Doors"...
   Тут подошло время решать зависший в воздухе вопрос...
   За "Queen" проголосовало чуть более половины, в том числе Грейс, готовая поднять обе руки. За "Built your boot" поднялось на две руки меньше...
   - А вы предпочли воздержаться, мисс.
   Мери вздрогнула - вопрос был обращен к ней. Фредди уже расположися в кресле слева от нее, которое незадолго до этого освободил его приятель Гарри.
   - Я изначально предчувствовала, что мой голос обречен на неудачу, - пожала плечами Мери.
   - Так вы были за предложение Брайана? - спросил Фред, перебирая своими точеными пальцами с чрезмерно удлиненными для мужчины ногтями скаладки балдахина. Только теперь сквозь трепетную его улыбку, Мери заметила, что у парня мило выпирают передние зубы.
   Она только кивнула в ответ.
   - Ну, что же, мне остается поблагодарить вас.
   - За что? - в один голос воскликнули Мери и Грейс.
   - За воздержание, мисс. Иначе одним голосом больше в пользу Брайана, и тогда... не будь все по-моему.
   Фредди говорил совершенно серьезно, небрежно откупоривая флягу с виски, которые оказались водой. - Гарри, законный хозяин фляги, уже две недели назад покончил с пагубной привычкой, из-за которой лишился работы.
   Но сам Брайан не мог с ним согласиться. Он уже задолго до окончательного решения начал сдавать свои позиции в споре, отчасти потому что, в отличие от Фредди, спор ему начал изрядно надоедать, как впрочем, и собственное название.
  
   Нет, это был не сон...
   Вопреки жаркому дню накануне, ночь выдалась ветреной и прохладной. В открытое окно сильно сквозило. Мэри подхватила съехавшее с нее одеяло и натянула его до ушей. Но потом, все же, сочла нужным встать и закрыть окно. Она вышла из комнаты. Дверь на террасу, близ которой находилась комната Мэри также осталась незапертой.
   Вернувшись к себе, Мери зажгла свет и взглянула на часы в виде изображения святой Люччии на троне. Это была вещь из антикварного магазина, которую директор "Бибы" подарил ей на день рождения.
   Пять, какие-нибудь три минуты шестого утра... Мери не любила просыпаться в такое время, когда до подъема еще оставалось достаточно времени, а вновь навеять сон нелегко.
   Заснуть удавалось лишь за полчаса до обычного времени пробуждения. Оглушительный трезвон будильника тревожил в самый разгар фазы быстрого сна.
   Мери, вновь раскинувшись на подушках и укрывшись одеялом, задумалась.
   Ей приснилось, будто они с Грейс стоят на обрыве. Позади и по сторонам - сплошная равнина...
   Внезапно поднялся ветер. Грейс уже давно ушла. Мери осталась. Ветер был сначала услаждающе прохладным, затем стал порывисто-ледяным... Но Мэри, хоть и уже задыхаясь от его напора, стояла на месте. Наконец ветер начал срывать с нее плащ. И Мери почувствовала леденящее проникновение ветра во всем своем теле. Потом она оказалась совсем обнаженной... Очнувшись со сна, Мери выяснила, что с нее просто соскользнуло одеяло...
   Грейс... Мери впосмнилось поведение подруги минувшим вечером.
   Прежде она относилась со снисходительным добродушием и даже с интересом к изощренному заигрыванию Гресси с парнями. На сей раз ее самоуверенное кокетство заставило Мери почувствовать себя стесненной. Ей тоже хотелось побеседовать с этим необыкновенным южанином по имени Фредди. Однако, там, где относительно мужчин в свои права вступала Гресси, Мери всегда предпочитала отступать.
  
   - Чтоб тебя, Фред, да прекратишь ли ты ворочаться, - Роджер так и подпрыгнул на своей кровати. - Нет, я точно завтра съеду от вас, и буду ночевать в беседке!
   - В чем дело, Родж? - вздрогнув, осведомился Фредди. - Разве я слишком сильно шумел?
   Неустанная умственная работа за последние несколько дней до того натянула нервы бывшего стоматолога, что он напрочь утратил способность расслабляться. Его мучила бессонница, усугубляемая непрерывной возней Фреда.
   - Впрочем, нет. Наверное, я просто вчера перепил снотворного, - беспокойно зевнул Родж. - Эй, а ты куда? - спросил он, заметив, что Фредди уже поднялся с кровати и направляется к двери.
   - На кухню, пить охота, - коротко ответил Фредди.
   - Ну да, а после этого тебе чего захочется? - Роджера лихорадочно передернуло. - Опять начнешь ерзать?
   - Так я могу сделать это сразу, - и Фредди выскользнул за дверь.
   Путь его лежал мимо комнаты, которую занимал Мэй. Окнами она выходила на проезжую магистраль, что сразу не устроило притязательного к комфорту Роджера. Брайану, обладающему способностью непробудно засыпать при любых обстоятельствах, уличный шум не был помехой. Но вот Роджер теперь осознал, что соседство беспокойного Фреда является большим подспорьем для хорошего сна, нежели звуки без конца проезжающих туда и сюда машин.
  
   Войдя на кухню, Фредди только лениво отхлебнул воды прямо из графина и раскинулся на кухонном диване, прикорнув щекой к его ручке.
   Все это время, и возвращаясь вместе с друзьями домой, и метаясь в своей кровати, он думал об одной лишь Мери. С чего все началось? Да он, Фредди, сам толком не помнит. Лишь один момент, когда, он уловил этот взор светлых глаз, обращенный не к нему. Он не увидел в нем той глубины, в которую очарованный обладателем взора часто жаждет погрузиться, забывая обо всем на свете, кроме них. В этом взоре его осенили свет, тепло, нежность и тихая затаенная грусть, готовая в любой момент перейти в такую же тихую искрящуюся улыбку - все то, что в один миг представилось Фреду таким близким, знакомым и желанным, как солнце, вышедшее из-за туч после многодневной пасмурной погоды.
   А сегодня он благодарил судьбу за то, что она, наконец-то, смотрела на него и говорила с ним. Чувствовал себя так, будто уже обрел ее. И охотно верил, что это будет. Так верил, что даже не хотел давать волю навязчивым желаниям.
  
   Роджер неторопливой походкой, приблизился к родному павильону, по своим габаритам больше похожему на киоск.
   Перед тем, как войти, он заглянул в окно. Фредди не было в приемной. Он находился на отгороженном ширмой "мастерской". Фред был занят перекройкой пиджака из только что добытого комплекта по новой, впервые, с большим трудом разработанной им самим, модели.
   - Ты проиграл, Родж. Гони трехфунтовик, - заявил Фредди, едва изможденный силуэт Роджера мелькнул в просвете между кое-как соединенными перегородками. Лукаво улыбнувшись в ответ на вопросительный взгляд приятеля, Фредди велел ему взглянуть на верхнюю полку трехэтажной выставки у витрины.
   - Не думай, только, что я упрятал ее в комод. Можешь сам убедиться, что шляпы у нас больше нет, - довольно зевая, проговорил Фред. - А если, все-таки, не веришь, могу назвать имя покупателя, он подтвердит.
   Роджер, у которого все мысли были отягщены грузом неприятных событий, равнодушно пожал плечами.
   - Брайан Мэй, - торжественно объявил Фредди. - Прослышал краем уха, что к школьному концерту кому-то там нужен головной убор, наподобие того, что мы с тобой соорудили. Ну, явился он ко мне, предложил дать ему шляпку напрокат. А там, по-видимому, была чересчур оживленная сцена или драка за кулисами... В общем, сорвали пряжку, сломали перо, и пришлось им эту шляпу выкупать. Эх, - Фредди счастливо вздохнул. - А ты зря говорил, что такая ерунда не пойдет впрок. Ну, да ты не расстраивайся, - Фредди дотянулся и хлопнул присевшего напротив Роджера по плечу. - Пари ты мне прогирал, но я твои три фунта в банк не положу. На выручку и мой выигрыш мы с тобой хорошенько покутим на последок. Но со вторника надо будет завязать. Мы собираемся на репетицию. В Илинге, наконец-то освобождается зал...
   - Нет, Фредди, - покачал голoвой Роджер. - На репетицию я во вторник не пойду, - и он поделился своими заботами, на которые ему пришлось сменить радость об удачном поступлении в колледж сразу на второй курс. Ведь он упустил подготовку к практике, которая в "Норд-Лондон" начиналась в первые же месяцы второго курса. Со всем остальным Роджер кое-как справлялся, но сегодня на вводном занятии он сидел как вкопанный, не решаясь задать ни единого вопроса преподвавтелю, поскольку о таких очевидных вещах было просто стыдно спрашивать. Роджеру удалось добиться лишь одного - найти предприимчивого сокурсника, который согласился помочь ему в подготовке за три фунта - те самые, которые он проиграл Фреду.
   - Это еще пол беды, - устремляя сокрушенный взгляд осоловелых глаз куда-то далеко, впереди себя, проговорил Роджер. - Мы с ним сначала договорились на среду. Но сегодня Френсис занят, завтра уезжает домой на выходные и пробудет там до понедельника. В понедельник он работает допоздна, и только во вторник - накануне он освобождается пораньше...
   Выслушивая все это, Фредди сосредоточенно выводил на выкройке деталь, в которой страшно, и при этом легко было допустить отклонение траектории. Но траектория отклонилась, и лекало выскользнуло из рук Фреда.
   - Как же так, Родж, - жалобно проговорил он, отбрасывая от себя работу. - Ты понимаешь, что подводишь нас? Я с таким трудом пробил это место неделю назад. А мы там еще ни разу не были, потому что у вас с Брайаном - то у тебя, то у него идут вечерние занятия. Ты понимаешь, что нас просто выгонят оттуда...
   - Кто бы мог знать, что я попросту лоханусь, поступив сразу на второй курс, - вздохнул Роджер.
   - Не знаю, для чего ты вообще туда поступал, - пожал плечами Фредди, снова принимаясь за выкройку.
   Роджер прыснул.
   - Не забывай, братишка, что я так и не получил степени. А в Норд-Лондон к тому же платят приличную стипендию...
   - На кой же черт тебе надо было бросать Импириэл...
   - А если бы я не бросил в прошлом году, меня бы обязательно отчислили в этом. Слишком много времени у меня отнимала от занятий "Смайл"...
   - Так, значит ты думаешь, для "Куин" потребуется меньше? - Фредди пристально посмотрел на приятеля.
   Роджер впал в раздумья.
   Может быть, это было не самым лучшим его решением, правда, неизвестно, что: создание новой группы, то ли поступление в Норд-Лондон. Только тогда Роджер особо не размышлял. Тогда, когда его и Брайана предал Стаффел, ему было все равно.
   - Мне кажется, будет лучше, если я освобожу тебя от работы в магазине, - озабоченно наморщив лоб, проговорил Фредди. - Не придется таскаться за барахлом и позировать мне в новой одежде. А с павильоном я справлюсь как-нибудь сам, - сказал он. - Хотя, Ник - наш сосед, вроде бы, тоже ищет работу.
   Роджер, кисло улыбнувшись, пожал плечами. Что ж, все равно не так уж и много времени у него уходило на поиск старой одежды. Да и павильоном в основном всегда занимался один Фред. Так что, и времени особо много не освободится. Уж лучше бы он бросил учебу...
  
   В дверях стол довольный Гарри.
   Сумрачное лицо Брайана не сразу его смутило.
   - Ну, как дела? - улыбаясь, спросил он, переступая порог.
   - Дела ничего, - небрежно ответил Брайан, пропуская товарища.
   - Что, матч отменяется? - с проскользнувшей в голосе тревогой спросил Гарри.
   Вероятность такового для Гарри, Роджера и Брайана существовала, потому что в это же время на соседнем канале должен был выступать Хендрикс.
   На кресле подле дивана, на котором предполагалось разместиться троим болельщикам сборной Британии, восседал Фредди, чье выражение лица внушало товарищам необходимость отказа от всякой надежды на его уступки.
   - Ну, Фред, это не по-приятельски... - начал, было, Гарри, но Фредди решительно перебил его:
   - Я пользуюсь телевизором меньше всех, хотя имею на него точно такие же права, как Брайан и Родж. Так пусть на сей раз, они уступят, мне как приятели.
   - Да, в конце концов, - вспылил Роджер. - Смотри его ради Бога в любое время суток, когда захочешь, но сегодня решающий матч, понимаешь, Фред? Повтора уже не будет!
   - Концерт тоже, я уверен, если повторится, то не скоро, - невозмутимым голосом отвечал Фред. - Тем более, что Джимми уже давно не появлялся на экране.
   - Если ты давно его не видел, то достань свои старые работы и посмотри на них, - с досадой проговорил Роджер.
   Фредди молчал. Признаться, он предположить не мог, где бы следовало ему теперь искать старые альбомы с зарисовками своего кумира.
   - Во всяком случае, на твоих картинах Джимми еще не утратил человеческого лица, - заверил туда же Гарри. - А в жизни... просто укуренный разложившийся наркоман. Будь уверен, Хендрикс вновь упадет на сцене и трансляция сорвется...
   Фредди яростный взгляд в сторону давно начавшего ему надоедать Гарри.
   - Если бы на своей картине я хотел изобразить нечто подобное тому, что ты сейчас сказал, - он начал спокойным, приглушенным голосом, котрый тут же начал повышаться на неведомые интервалы. - Я в качестве образца выбрал бы именно тебя, Гарри. Хоть ты две недели уже и не куришь косяк и ведешь трезвый образ жизни в тех случаях, когда речь не идет о дармовой бутылке пива... Вот что, друзья мои, объявляю в последний раз, - можно было подумать, будто Фред провозглашает на весь дом, или даже на всю улицу. - Телек этим вечером будет работать на шестом канале!
   Ошарашенный таким неожиданным выпадом в свою сторону, Гарри беспомощным взором уставился на Роджера и Брайана. Один уже опустил глаза, другой лишь промолвил взглядом: "Лучше не продолжай спора".
   Фредди тем временем всецело сосредоточился на экране, где уже четыре минуты подряд вертелись рекламные ролики.
   Роджер и Брайан переглянулись. Оставался последний шанс обвести приятеля. Но что последует вслед за тем...
   - Фредди, - рискуя даже своим робким говором вновь сорвать приятеля на гнев, проговорил Брайан. - Ну, может быть, ты позволишь нам посмотреть хотя бы первый тайм. Все равно концерт начнется минут через двадцать...
   Фредди недоверчиво оглянулся.
   - Дай-ка мне программу...
   Да, матч должен был начаться раньше, чем концерт, но не сию же минуту.
   Уловка приятелей состояла в том, чтобы "закрепиться" на нужном канале. А там уже...
   Выпуск новостей, прокатывающий на экране, ни мало не заинтересовал Фредди. Он, в принципе, был готов последовать уговорам друзей и щелкнуть на соседний канал. Но случайный кадр и случайная реплика, в которой он уловил лишь одно слово "Занзибар" привлекли его пристальное внимание.
   В репортаже из родного города рассказывалось об окончательной победе африканской партии и о невыносимой жизни, которая наступила на Занзибаре для всех представителей арабской национальности и собственников (понятия эти, по большей части были тождественны между собой) острова, окончательно закрепленного за континентальной территорией Танзании. Изъятие собственности, лишение прав, политика, направленная исключительно в сторону интересов африканской верхушки и насаждение тоталитарного режима - все это сделало уроженцев Занзибара изгоями. Так с экрана комментировал обстановку британский репортер.
   - Мда-а, - сосредоточено произнес Гарри, пялясь в экран. - Вы оттуда вовремя смылись.
   - Вовремя, - мрачно проговорил Фредди. - Потому что было куда, к кому податься с двумя чемоданами. А здесь, - он махнул рукой в сторону телевизора. - Подумай, сколько людей на растерзание черным... Не у всех же есть родственники в Англии и в Индии... Этот остров, чтоб ты знал, братишка, до сих пор держался на англичанах. А с тех пор, как они порвали с Британией... Сомневаюсь даже, что там нормально работает аэропорт.
   - Ошибаешься, Фредди, - зевнул Роджер. - Если для арабов там была Англия, то черным, наверное, поможет Советский союз.
   - А причем тут эта страна? - Фредди вскинул на него глаза.
   - Ну, притом... Как мне тебе объяснить... Ты ведь газет не читаешь...
   Фредди поднялся с кресла и пробормотав неразборчивое: "Ладно, можете переключать", направился прочь из гостиной.
   Все мысли о концерте как-то разом отпали. Он не думал, никогда не думал, что телевизионный репортаж или газетная статья окажутся способны испортить ему настроение.
   Он увидел с экрана знакомые улицы, а, может быть даже лица знакомых людей... Да он никогда прежде не был склонен считать жаркий Занзибар своей родиной.
   Вслед за тем на Фредди нашло воспоминание о домашних.
   Он даже сделал нерешительный шаг по направлению к телефонной будке, но вспомнил, что в карманах у него нет ни монеты. Все свои деньги, вплоть до мелочи он носил в бумажнике, оставшемся в кармане выходного пиджака. Сейчас на нем была случайно мимоходом сорванная с вешалки куртка...
   Фредди устало опустился на край бордюра, следуя старой привычке - одной из первых, к которым он приобщился по приезду в Лондон.
   Воспоминание о доме, о родителях, сестре, осознание в своей душе более, чем когда-либо ощутимой связанности с ними, как и минуту назад с Занзибаром, вызвали в его груди волну кипящего прилива, тепло которого вслед за тем, подступило к горлу и перехватило дыхание.
   Обняв колени, Фредди вдруг заплакал, тихо, безудержно.
  
   За окном лил дождь, напоминающий тропический ливень в Бомбее, однако более холодный и противный. Фредди, заканчивающий свою работу, удивлялся, каким чудом ему в отличие от родных удалось столь быстро привыкнуть к омерзительной погоде, которая так часто выдается в Британии. Мама в такой дождь чуть ли не умирала, отца мучила мигрень... Кашимира переносила это легче, но тоже ходила по дому, психовала, капризничала.
   Звякнул дверной колокольчик. Фредди поднял голову, и его задумчивое лицо на миг озарила улыбка.
   - Здравствуй, Фред, - легко, почти развязно проговорила вошедшая девушка в кожанной дождевой курточке.
   - Привет, Хелен, - меланхолично произнес в ответ Фредди.
   Девушка нерешительно остановилась в дверях.
   - Я не вовремя, или, быть может, я отвлекаю тебя от работы? - произнесла она.
   - По правде, говоря, я ждал тебя вчера, сестренка, - с ноткой обиды в голосе отвечал Фред. - Но, так или иначе, я всегда тебе рад. Проходи, присаживайся.
   Хелен присела напротив Фредди.
   - Я вчера не смогла прийти, - голос ее звучал виновато. - Освободилась в половине восьмого, понимаешь? Я просто была уверена, что, пока я дойду до тебя, ваш киоск закроется.
   - Как же так, Хелен, - укоризнено проговорил, снова подняв голову, Фредди. - Роджер видел тебя на остановке в половине шестого.
   Один лишь миг Хелен пребывала в замешательстве. И, наконец, всплеснув руками, произнесла:
   - Ну, что же поделаешь, так оно и есть... Правда в том, что я чертовски устала. Да и потом я была налегке...
   Фредди глянул на окно.
   - Так, стало быть, сегодня ты прикатила сюда на этом великолепном "Мерседесе"?
   - Это "Фольксваген", глупыш!
   Фредди на сей раз, отложил шитье и, глядя на Хелен, рассмеялся.
   Он и прежде не мог глядеть без широкой, теплой внутренней улыбки на это милое создание с округло женственной фигурой и при этом с короткой мальчишеской стрижкой и такими же резкими ухватками.
   Бывшие друзья принялись обмениваться новостями. Вернее, говорила Хелен. Она недавно сдала на права. Отец подарил ей на день рождение подержанный "Фольксваген". Затем перешла на разговор о сокурсниках. Многих Хелен встретила на недавнем концерте, организатором которого стал Вуд вместе с его Роллинг Стоунз, хотя группа, вопреки всеобщим ожиданиям не выступала.
   - Стаффел тоже был, - поведала Хелен, покачиваясь на локте, подпирающем подернутую нежным румянцем щечку. - Какой-то он странный стал. Впрочем, уже давно говорили, что он немного чокнутый. А, вообще, у наших студентов появилась мода уходить в музыку. Тебе так не кажется? Кстати, мы уже думали, что и ты появишься со своей группой.
   - У нас еще нет группы, Хелен, - ответил Фредди, мягко вытягивая из под ее локтя трафарет.- Как видишь, пока что только лавка...
   - Да ты что? - удивилась девушка. - А Тим говорил...
   - Нас всего трое. Не хватает басиста, - Фредди устало потер лоб и впрямил спину. - Мы уже одного прослушивали. Если бы он был принят, мы начали бы выступать месяц назад, гораздо раньше, чем Стаффел и его "Humpy Bang". Но когда мы на первой репетиции поняли, чего он стоит... То, знаешь, решили, что не бывает настолько безвыходных положений, чтобы, подобно Стаффелу, хвататься за что попало. На этом ведь жизнь не кончается, верно, Хелен?
   - Что попало, - медленно повторила Хелен и вздохнула. - И все-таки, мы надеялись, что хотя бы просто встретим тебя... Ведь Розмари Клиффорд была. Но она говорит, что ничего о тебе не знает. Вы что, расстались?
   - Давно уже, Хелен, - ровным голосом ответил Фредди.
   Хелен только пожала плечами и вздохнула. Она едва решилась делать незаметную попытку, выбрать момент, чтобы получше рассмотреть Фредди, незаметно для него самого. Чтобы всего лишь сделать предположение, насколько могут соответствовать правде уже мало скрываемые домыслы других о том, что ее непохожий на других, и за то особо ценимый ею южно-азиатский приятель, и впрямь голубой. Но каждый раз Фредди улавливал на себе ее взгляд.
   - Все из-за ее приятеля Генри. Она меня к нему приревновала, - прозвучало словно ответ на молчаливый вопрос Хелен.
   - Тебя к нему или его к тебе? - не смущаясь, проговорила гостья.
   Фредди махнул рукой.
   - А, кто ее знает, дорогуша...
   И Хелен вновь урывками принялась анализировать событие, наведшее ее на размышления.
   Все началось с того, что Хелен, гордо облачившись в один из преобретенных ею у Фреда пиджаков, эксклюзивный образец его работы, явилась на вечеринку, где Фредди не присутствовал. Покрой этого пиджака был весьма изящен, в соответствии с очертаниями типично женской фигуры, под определение которой могла подойти фигура Хелен, как ничья другая. Но восторженная покупательница не заметила одной детали, причисляющей, все же, пиджак к мужской одежде: пуговицы застегивались слева направо...
   Этот инцидент стал предметом неотложного обсуждения прямо там, на вчере, в присутствии незадачливой Хелен. "Конечно, это мужская модель. Просто излюбленный голубой прикид нашего Булсары",- так прозвучала чья-то безличная реплика, после того как девушка ответила на вопрос, где она купила пиджак.
   В следующий раз, когда Хелен посетила приятеля в его Кенсингтонгской лавке, она застала его за весьма увлекательным занятием - подгонкой еще только наметанного костюма, не то женского, не то мужского, весьма экстравагантного покроя под фигуру Роджера, на котором этот костюм был надет. В светловолосом очаровашке девушка признала "подружку " Фреда, или "вторую красотку".
   Но, несмотря на смешанный и весьма сомнительный покрой товар, предложенный двумя хозяевами захудалой лавочки, оживленно раскупался.
   - Ну, а если кто-нибудь из постоянных клиентов, каким-то образом, например, подобно мне, убедится, что... в твоей оджеде не все в порядке, - вопросила Хелен, окидывая глазами уже развешенные по витринам и самодельным манекенам экземпляры.
   - Если подобно тебе, Хелен, то это одежда будет уже не моя, а того, кто ее купил, - спокойно ответил Фредди. - У нас чек не выдается.
   - А ты не думаешь о том, что в этом случае ты утратишь доверие, и у тебя станет одним-двумя покупателями меньше, - играя браслетом на крошечном запястье вопросила Хелен. - Может, стоит ввести чек?
   - Увы, это слишком сложно для такого лентяя, как я. Да и нет в этом необходимости. Наш товар всегда пользовался большим спросом. И все покупатели до сих пор оставались довольны покроем. Кроме того, эти костюмы в любом случае пойдут впрок, - блестяще обнажив свои торчащие зубы и тут же знакомым Хелен жестом прикрыв рот рукой, произнес Фредди. - Во-первых, я ведь не собираюсь торговать всю жизнь, так что мой бизнес не понесет ущерба. А во-вторых, следует учесть, что эти шмотки более к лицу мне, чем кому другому! Так что, пройдет еще много времени, прежде чем каждая из них успеет мне послужить.
   Хелен, недоверчиво фыркнув, проговорила:
   - И, все же, мне не верится, что, став звездой, ты появишься на публике в этом барахле, - девушка хихикнула.
   Хелен была одной из немногих, кто неизменно верил в звездное будущее Фредди.
   - Для начала, дорогуша, - произнес Фредди пристально глядя ей в глаза. - Я собираюсь стать не звездой... Это я, по-моему, уже говорил, хоть и не тебе. А, во-вторых, посмотри на Брайана: он уже успел побывать на большой сцене, но я точно знаю, что он никогда не расстанется со своей гитарой из мотоциклетной рамы, - Фред задумчиво помолчал. - Иное предствляется мне немыслимо глупым. Ведь равных этому инструменту пока что просто не существует в мире. Да и чем, собственно говоря, плохо мое барахло?
   - Я мало, что смыслю в инструментах, Фред, - проговорила Хелен, поглядывая то на свои ручные часы, то на окно. - Однако, что касается твоих моделей, то равные им вряд ли найдутся, во всяком случае, в Лондоне - это уж точно. Даже Грейс Макклин признала, что, якобы, одна твоя тряпка перещеголяет всю витрину "Биба", - Хелен загадочно улыбнулась. - Впрочем, она по-моему, влюблена в тебя, а не в твои шмотки.
   Фредди осенило.
   - Так вы что, знакомы, крошка? - смущенно пробормотал он.
   Хелен пристально уставилась на приятеля. На губах ее промелькнуло нечто, подобное улыбке.
   - Ну да, - ответила Хелен с таким видом, по которому можно было определить, что факт его знакомства с Грейс не остался для нее скрытым.
   - И как давно последний раз ты была в "Биба"?
   - Давно. Грейс еще там не работала, - опровергла его уловку Хелен, погружая пальцы в подстриженную копну своих роскошных волос. - Просто, мы живем с ней по соседству. В детстве были лучшими подругами.
   - Все ясно, - единой фразой прервал ее плавно текущую речь Фредди. Но по оттенку недовольства на ее лице Фредди понял, что у Хелен еще было о чем поведать приятелю. По-видимому, о том, какими подробностями об их якобы с Фредди взаимоотношениях еще шеголяет красотка Гресси.
   Хелен, тем времнем, меланхолично зевая, снова принялась поглядывать на окно.
   - Да, кстати, ты не забыла, что я жду тебя через две недели у себя? - спросил внезапно Фред, поднимаясь со стула. Вся работа, запланированная на этот день была закончена, а без помощника по примерке, Роджера, ему не было смыла дольше задерживаться в своем павильоне.
   - А разве ты мне об этом говорил? - протянула Хелен. - Ах, да, во вторник ты празднуешь свой день рождения...
   - Только не говори, что я тебя не приглашал, - произнес из-за ширмы Фредди. - Впрочем, я хотел добавить к тому вот еще что: пожалуйста, передай Грейс и... ее подруге Мери, что я жду и их обоих, ладно?
   - О' кей, малыш, - проговорила в ответ Хелен, вставая. - Ну, мне пора. Ты, я вижу, тоже собираешься. Может, подвезти тебя?
   - Ах, нет, благодарю, - выходя из-за ширмы, произнес Фредди. - Кажется, за окном уже прояснилось. Лучше я прогуляюсь до дома пешком.
   - Как хочешь, - пожала плечами Хелен.
  
   Но Фредди прогадал. Успокоившийся, было, дождь полил с новой силой. Не имея желания простаивать лишние пять минут на остановке, промокший до нитки, Фредди галопом добежал до своего родного дома на Барнсе.
   - Спорим, что ты не угадаешь, кто у нас в гостях, - провозгласил с порога Роджер.
   - Черт бы их всех побрал, - прорычал в ответ до крайности раздраженный Фредди.
   - Кого? - оторопело произнес Родж, с опаской оглядываясь на дверь гостинной.
   - Ваших местных метеорологов, - ответил Фредди, стуча зубами. - Вчера они обещали пасмурную погоду без осадков. Сегодня утром они это подтвердили, и я оставил дома дождевой плащ... - Фредди приблизился к порогу гостинной. - Майкл, старина! - радостно воскликнул Фредди. - Да ты и не один. Давно вас не видел. Ну, подождите, я сейчас переоденусь.
   Может четыре недели - это было не так уж давно, однако по сравнению с теми годами, когда счастливый квинтет "Айбекс" вместе с его бывшими музыкантами, в числе которых уже завтра мог оказаться любой из настоящих, были неразлучны, этот срок казался значительно растянутым.
   Когда обмен новостями и новыми впечатлениями закончился и, наконец-то, с работы вернулся Брайан, Крис и Майкл поведали о цели своего прихода. Им удалось найти одного кандидата в басисты для будущей "Куин". Парень техничный, сообразительный, опытный...
   - После нашего первого прослушивания мы пришли к выводу, - проговорил Брайан. - Что хорошие свободные музыканты встречаются редко. Он что, нигде больше не задействован?
   Крис вопросительно взглянул на Майкла.
   - Он недавно ушел из "Genesis", - неуверенно проговорил Майкл.
   - Как же, слыхал, - саркастически проговорил Фредди. - У этой группы вроде бы не давно сорвалось выступление, и по этой причине некто вылетел из группы.
   Тут Роджер наступил Фредди на ногу под столом. Ему не нравилась откровенная предвзятость приятеля и его деловитость, нередко доходящая до цинизма. Зачастую Роджер был даже склонен винить именно Фреда в неудачном опыте с первым басистом. Однако, тогда ударник сам даже и не думал противоречить своему приятелю.
   - Не знаю, в ком причина срыва, но это правда, - заключил Фред, допивая джин.
   - Так или иначе, мы его прослушаем, - заключил Брайан. - Передай, пусть приходит в зал Империэл двадцать шестого числа...
   - В таком случае, слушать его вы будете без меня, - проговорил согретый стаканом джина Фредди. - На неделе я уезжаю в Фэлтенхем, праздновать свадьбу сестры.
  
   Пять дней в Фэлтхеме пролетели незаметно. Фредди прибыл накануне свадьбы, и повидать сестру по приезду ему не удалось. Кто-то сказал, что по здешним обычаям невесте вообще не желательно за два дня до свадьбы являться на глаза мужчине. Но Фарук с хитростью пробрался в спальню к Кашимире "(какой я, к черту, ей мужчина?! Брат, и все на том...") и принялся метаться по комнате, разнузданно выпевая "Power to love". В детстве сестра больше всего боялась, когда сошедший с ума по приезду в Лондон Фарук начинал пародировать некоего чернокожего музыканта по имени Хендрикс, с гитарой, пышной шевелюрой и в штанах ярко малинового цвета. Однако теперь ей было забавно вспомнить старую игру. Кашимира принялась метаться по комнате, прячась за кресло, комод, чтобы увернуться от размахивающего руками и выпрыгивающего по комнате гигантскими шагами брата. И уже не на шутку испугалась, как бы Фарук и впрямь не лишился рассудка.
   Наконец, когда Кашимира затворилась за шторами, Фредди совершил невиданное: он обмотал сестру занавесками и принялся раскачивать ее из стороны в сторону, не прекращая напевать диким голосом. Все кончилось тем, что гардины не выдержали. Сорвались и рухнули под испуганный вопль Кашимиры. Но ее, слава Богу, не придавило. Прибежавшая на весь этот визг и грохот горничная разогнала брата и сестру по комнатам. Но потом они, тайком уединясь на веранде, проболтали вдвоем чуть ли не до самого утра.
   Фредди провел в Фулэме четыре дня.
   - И все-таки, сынок, - напутствовала его мать на прощание. - Тебе вот-вот исполнится двадцать четыре года. Подумай серьезно о своей профессии. А уж там мы с отцом как-нибудь тебе поможем.
  
   ...Дорогой Фредди задремал. Но на въезде в Лондон его случайно разбудил толчок. Поезд проезжал по мосту, с высоты которого Фредди мог разглядеть близлежащий район. Узнав его по названию улиц и местонахождению многих известных зданий, он определил, что это Фулэм - район, в котором живет Мери...
   Фреда на миг посетило желание не только определить, в каком доме живет девушка, но и встретиться с нею мимоходом глаза в глаза. Из окна поезда...
   "Если я увижу ее сейчас", - размышлял он. - "То дома все хорошо. Ребята приняли того парня, и в Лондоне меня ждет готовая группа".
   Но поезд промчался стрелой мимо Фулэма, и по пути, вдоль железной дороги пассажирам не встретилось не одного прохожего.
   Фредди взглянул на часы. Время приближалось к девяти. Был будний день. Следовательно, секретаря-стажера "Бибы" мисс Остин нельзя было встретить на улице. Она в своем офисе, на рабочем месте. Но Фредди непременно увидит ее сегодня, не дожидаясь заветного вторника. Он наконец-то отнесет Мери ее портрет. Медлить нельзя. Пока что Фредди еще доволен своей последней работой, и у него не возникло мысли о ее очередной переделке. И чтобы во вторник некто пунктуальный не напомнил, что в этот день именнику не пристало дарить. А только принимать подарки...
  
   Брайана уже не было дома. Рискуя вновь пополнить список кандидатов на отчисление, Роджер, тем не менее, игнорировал практические занятия в колледже, предпочитая два раза в неделю высыпаться всласть. А в отсутствии беспокойного соседа, наподобии Фредди, сон его был на зависть крепким.
   Войдя в дом, Фредди на цыпочках пробрался на кухню и поставил чайник. Вскоре, бодрый и уже умытый, к нему присоединился Роджер. Все еще сладко позевывая, он поведал о трехдневной карьере нового басиста Дени в команде. По успехам в усвоении заданных партий и по тому, что он без конца опаздывал, а на третью репетицию соизволил вообще не явиться без причины, Роджер был уже склонен верить, что если кто подвел группу "Genesis", то, вероятно, это и был Дени...
  
   В те дни, когда Фредди был поглощен весельем, сопровождавшимся постоянно всплывающими наповерхность, волнующими мыслями о ней, Мери все рабочие дни напролет проводила в офисе мисс О'Нил - менеджера по обслуживанию клиентов. Вот, уже около недели большая часть рабочего времени Мери Остин была сосредоточена здесь, так как мисс О"Нил собирался оставить работу в бутике. Она занимался подготовкой отчета и часто отлучалась.
   По данным характеристик, мисс Остин была наиболее подходящим претендентом на занятие почти освобожденного поста. Ее нужно было проэкзаменовать практикой в виде подручной работы. И Мери справлялась с ней. Ей все реже удавалось бывать в салоне. И новости о последних событиях она теперь лишь могла выведывать у подружки. Но в эти дождливые дни Грейс не на шутку простудилась и не выходила на работу. Менеджер миссис О'Нил снова совершала вынужденную деловую поездку, и день за днем мисс Остин неустанно возилась в офисе с бумагами. Продвижение вселяло в нее надежды. На следующей неделе последует возвращение миссис О'Нил, которая, наконец-то, сдаст отчет, и Мери более не придется довольствоваться понедельной пятифунтовой зарплатой. Тогда, возможно, она подыщет здесь место для своей беспечной сестры Дженнис...
   Внезапно Мери доложили о чьем-то визите.
   - Скажите ему, что миссис О'Нил не будет здесь до понедельника, - ответила мисс Остин, крайне недовольная тем, что ее то и дело отвлекают с вопросами к бывшему менеджеру.
   Однако выяснилось, что клиент желает видеть именно ее.
   Это было не наваждение, а правда. Смуглолицый молодой человек, которого она уже безоговорочно устпупила подруге, искал саму Мери. В руках у него был сверток.
   Фредди извинился за то, что мешает мисс Остин работать. Но он более часа прождал ее в салоне и, уже было, отчаявшись, спросил одну из продавщиц о том, где она может сейчас находится. И тогда ему пришлось узнать, что рабочее место Мери с недавнего времени изменилось.
   И Фредди решил, во что бы то ни стало, повидать мисс Остин, чтобы узнать, насколько она в состоянии принять его приглашение на пятое сентября.
   Девушка ответила внезапно похолодевшим голосом, что, мол, насколько ей известно, Фредди в первую очередь приглашал Грейс, а не ее саму.
   - Я приглашал вас обоих, - все тем же спокойным, но решительным голосом произнес Фред. - И я бы очень желал в этот день видеть именно вас, очень...
   Вторник пятого сентября был самый напряженный день за последние две недели, поскольку именно тогда миссис О'Нил передаст хозяину фирмы составленный отчет, а ей - свои полномочия. Мери была вынуждена отказаться от приглашения. Это она объяснила Фреду, опустив глаза. Потому что говорила неправду. Отчет был запланирован на день раньше.
   - Как вам угодно, мисс, - проговорил в ответ Фредди. В его голосе не было ни обиды, ни разочарования. Одна снисходительность. - Собственно, я пришел еще вот зачем, - Фредди протянул аккуратно и бережно упакованный сверток. - Возьмите, это вам.
   - Это одна из покупок у нас в салоне? - не внимая мыслями своей собственной речи, смущенно проговорила девушка, осматривая подарок снаружи.
   - Нет, это из моего собственного салона, - ответил Фредди. - Там автором всех работ являюсь я.
   То ли из любопытства, то ли из желания угодить молодому человеку, Мери тут же поторопилась развернуть подарок.
   Последний портрет Мери Остин Фредди решился писать с некоторым отступлением от своих традиционных приемов, используя метод Одри Флэка. Однако, это был первый эксперемент, и Фредди осознавал, что фотореалистические приемы ему не удается выполнить с соответствующей ловкостью. Да и не так часто он видел Мери, чтобы запомнить ее внешний облик до мельчайших черт.
   Но Фредди мог довольствоваться лишь тем, что портрет, как ему показалось, понравился девушке.
   На вопрос, узнает ли она в нем себя, Мери тихо и робко ответила:
   - Как в зеркале...
   Мери стало неудобно засвой ложный предлог. Однако возвращать свои слова назад она не решалась. Только изъявила желание, так или иначе, все равно поздравить молодого человека с днем рождения...
   - Вот что, мисс, - не медля с ответом, произнес Фредди. - Если у вас действительно есть возможность и желание встретиться после, то шестого числа, на следующий день в Лондон приезжает замечательная группа, - он нерешительно взглянул на Мери. - Все мои друзья уже побывали на ее выступлениях, причем многие не раз. Все, кроме меня, - он рассмеялся. - Ну, так как насчет того, чтобы сходить в клуб Марки вместе?
   Мери радостно кивнула. Предложение оказалось ей по душе. Они будут вдвоем. Фредди сам так захотел. Удасться лучше приоткрыть завесу таинственности, которая отделяла истинный облик этого человека от взгляда Мери. Что может быть удачнее!
   - Итак, в пять часов на Ковент-Гардене, - произнес Фредди на прощание. - Оттуда мы еще успеем прогуляться до начала концерта.
  
   Но в назначенное место Фредди прибыл в сорок пять минут пятого. И долго ждать ему не пришлось. Мери тут же внезапно появилась, как будто она сама уже давно его поджидала. Кому угодно трудно было бы опознать ее с первого взгляда в тот момент, но не Фредди. Вместо изящного кимоно, изысканнейшего цвета и узора колготок простые, зато новенькие джинсы, удобные туфли на невысоком каблуке. В этом наряде, подчеркивающем женственные формы, Мери не казалась такой хрупкой. Не менее, чем обыкновенно очаровывала и сияющая улыбка чистого молодого лица, мало преображенного косметикой. Легкие светлые волосы трепетали на ветру.
   В руках Мери держала очаровательного плюшевого медведя, которого вместе со словами поздравления протянула Фредди.
   Подарок она преобрела накануне. После того, как подписка договора о назначении Мери на новую должность состоялась, ее занимал единственный вопрос о том, что можно было бы подарить имениннику. Вряд ли его можно удивить одним из экспонатов с витрины собственного магазина. О вкусах и предпочтениях Фреда она путем редких контактов ничего узнать не могла, да и вообще, не очень просто сделать так, чтобы не преподнести нечто похожее на подарок кого-то из многочисленной компании его друзей. Внезапно от раздумий девушку отвлекло нечто, в упор глядящее на нее с высоты витрины. Мери невольно улыбнулась плюшевому чуду в ответ.
   Это был великолепный мишка, из светлой материи, покрытой позолотой, в изящном галстуке и добрыми, выразительными, переливающимися глазами. И Мери подумала, что если бы она и задумала преобрести эту игрушку, то верно, не для брата или сестер, а для себя...
   Обрадованный, Фредди подбросил вверх мишку над собой и, посадив его на плечи, прикрепив подарочной ленточкой к шее.
   Двухчасовую прогулку от прака близ Ковент-Гардена до клуба в Сохо занял разговор о группе, на концерт которой они шли. Внезапно беседа перешла на изобразительное искусство, на картинные выставки, на пластику и едва был затронут театр, как пара очутилась на пороге клуба.
   "Вот и окунулась в жизнь впервые за пять лет... И все таки, не зря я обманула его неделю назад", - думала Мери, то раскачиваясь в такт мелодии то танцуя в объятиях Фредди.
   По дороге домой разговор о театральном искусстве возобновился. Мери с восторгом воспринимала то, о чем вдохновенно рассказывал ей Фредди. Эта беседа казалась ей более впечатляющей, чем предыдущая. И причиной тому был не столько рассказ, сколько рассказчик. Молодой темпераментный южанин перед ней чуть ли не в образе самого артиста...
   Но проводить себя до самого дома Мери не позволила. Молодые люди распрощались на перекрестке. Шел второй час ночи. Дойдя до середины мостовой, Мери обернулась.
   Нет, Фредди и не думал провожать ее взглядом до самого поворота. Он мерным шагом непринужденно шел своей дорогой.
   Мери задумалась. Она прекрасно провела вечер, отдохнула, получила массу невиданных впечатлений, каких она не привыкла часто получать. Но...
   Чем ее спутник был увлечен больше по дороге в клуб и обратно? Ею или же собственными рассказами? Во время концерта-то, понятно дело, музыкой и исполнителями...
   Судя по подробностям о прежних увлечениях этого парня, выведанным Грейс неизвестно от кого, да и по очевидным рассказам подруги, страстный перс, как охарактеризовала его Макклин, в ухаживании за любой другой девушкой, включая ее саму, проявляет гораздо больше настойчивости и пыла.
   Но если Мери его интересуе меньше, к чему эти непременные встречи, которых он добивается? Уж не получается ли так, что сегодняшяя прогулка в клуб на концерт была навязана ею самой?
   Мери, содрогнувшись от этой мысли, пожала плечами, и губы как-то сами собой скривились.
   Или она, смущенная подобными соображениями, ведет себя с Фредом ощутимо холодновато?
   Мери вздохнула. Что делать? Менять тактику поведения? Наверное, уже поздно. Лучше вообще ничего не продолжать.
  
   "...Вот видишь, Селини, нам пока что не везет... На дворе отвратная погода. Правда, без дождей, но ужасный ветер. В магазин к нам никто не тянется. Ник затеял по этому поводу ремонт. Ах, да Роджер больше со мной не работает. Учеба отнимает все время. Даже от репетиции. У нас с ним из-за этого скандал за скандалом. У Ник грандиозные планы. Это я все насчет установления зеркала над кабинами. Да еще масса других замыслов. А, в общем, магазин несет нам только убыток. Но зато я уже твердо знаю, к кому он перейдет, когда я покончу с торговлей..."
   Фредди писал с перерывами. Письма к ливерпульской приятельнице, с которой он не столь живо общался при встрече, в какой-то мере заменяли ему дневник. Пока он был в "Айбекс" - деловой. Теперь, когда творческая жизнь замерла - личный.
   А, что толку, все равно истинную причину своей апатии он не выдаст никому... Даже бумаге.
   Давно минуло время, когда в еще свежих воспоминаниях его веяло чудным вечером начала сентября. Все было преисполнено прощальным благоуханием позднего лета: небо в густых сумерках, а на небе - расплывшийся горящий след солнца, закат которого они с Мери проглядели из-за концерта; безветренная вечерняя прохлада, мирный шелест деревьев, ныне безжалостно колыхаемых порывистым ветром.
   На следующий день после концерта в Сохо была пасмурная погода. Но Фредди не унывал. Он думал, что это пройдет. Однако, до сих пор как-будто не прошло. Даже, несмотря на то, что иногда еще выдавались ясные деньки.
   Но Мери вновь упорно его избегает. Отклонения от встреч происходили под предлогом вечной занятости, но Фредди понимал, что на самом деле все не так.
   Мери просто игнорирует его, специально уделяет ему внимания немногим больше, чем тогда, когда они еще не были знакомы. Единственное, теперь, хотя бы, называет его по имени.
   Фредди был готов разорваться на части от безнадежности отчания. Зачем она так с ним? К чему эта безмерная холодность, напускное равнодушие. Или она себя пробует в игре на мужских чувствах, чему ей впору было научиться у красотки Грейс, для которой очаровать парня и извести его страданием от неразделенного чувства составляет чуть ли не смысл жизни. А, может, она и впрямь к нему безучастна.
   Зазвонил телефон - опять приглашение на ту же самую дурацкую вечеринку на Клайб-стрит... Но на сей раз Фредди услышал голос самого Пола Стивена, хотя до этого был лишь вскользь осведомлен, что Пол, возможно, сегодня вечером явится туда. Стивену не понадобилось больших усилий, чтобы уломать озадаченного Фреда дать невнятный, но утвердительный ответ на приглашение...
   Два с половиной года назад на одном из подгулявших сборищ Пол принялся неприлично домогаться до Фреда. Со стороны всем казалось забавным замешательство, в которое впал черномазый паренек, ще не вникший в суть местных порядков. А между тем, однополое влечение не считалось здесь чем-то из рук вон выходящим. Но Фред был просто напуган. Поведение Пола, имевшего в том кругу авторитет напомнило ему о подобого рода приставания учителей в бомбейском интернате. Но здесь Фредди имел дело с равным себе, поэтому он невозмутимо отстаивал свою честь, подавляя в себе рефлективное проявление былого страха. А в дальнейшем он постоянно жалел об этом.
   Фредди казалось, что он упустил нечто такое, что, по сути, является запретным, поэтому никогда не станет привычным. А в этих случаях полученное впечатление остается незабываемым. Но, убедившись в том, что и в других компаниях гомосексуализм не является чем-то особо предосудительным, Фредди сам начал практиковать по отношению к новичкам то же, что попытался проделать с ним Пол. Только ради компенсации. Притом делал это с таким притягательным изощрением, что почти склонял молодняк на свою сторону. И поражал мастерством обольщения свидетелей. Но все эти игры так ничем и не заканчивались, а в "народе" уже активно провертывался утвердительный слух о сомнительной ориентации мистера Булсары из Занзибара.
   И при этом - никакого удовлетворения навязчивому любопытству к вкусу запретного плода. Терзающих его желаний Фредди не мог утаить даже от подруги Роуз. Он даже не предпринимал никаких попыток обуздать своих интересов к ее голубым приятелям, которые в некоторой степени компенсировали ей отсуствие подруг. И потому он вскоре потерял Розмари...
   Фредди давно хотел встретиться с Полом, чтобы похвалиться достигнутым успехом в преподанном ему лишь однажды искусстве и даже посоревноваться с первым учителем. Неизвестно, чем это закончится. Может быть, победой в состязании, полным удовлетворением любопытства, чего так жаждал Фредди.
   Раньше он этого желал из скуки. Потом встретил Мери. А теперь он предаст свое чувство к ней непростительно грязным образом?
   Фредди внезапно соскочил с места. В конце концов, если он не сдерживал своих извращенных побуждений ради Роуз, почему он должен сдерживать их ради беспощадно терзающей его Мери?
   Нет, он не станет сидеть здесь и давить себя безнадежными томлениями по мисс Остин. Он принял приглашение, значит, он пойдет сегодня на Клайб-стрит и, возможно, сделает то, что давно хотел. Может статься, Пол станет его единственным и последним мужчиной перед тем, как, удовлетворив любопытство, Фредди излечиться от апатии и, наверное, обретет уверенность в себе. Это поможет ему нормально обустроить жизнь с человеком противоположного пола, которому он никогда не уже не захочет изменить.
  
   Войдя в квартиру, Родж с опаской заглянул в спальню. Но Фредди неподвижно лежал, свесив ноги на тахте, в гостиной.
   Лицо, на которое, верно, было страшно смотреть закрыто отяжелевшим мокрым полотенцем. С шеи на распахнутую от удушья грудь стекали мутные капли воды, скрываясь в складках воротника.
   Временами из-под влажного прикрытия для воспаленного лица Фреда доносились не то стоны, не то бормотание, среди которых выделилось, наконец, еле внятное: "А... ты, Родж..."...
   - Фредди, дружище, - Роджер осторожно присел рядом. - Так ты... пьян или болен?
   - Трудно сказать, Роджер, - промолвил в ответ Фредди. - Насчет болен я сомневаюсь, температура у меня нормальная, но голова раскалывается. Насчет того, что пьян... я не пил ничего кроме чая.
   Не говоря ни слова в ответ, Роджер встал и вышел на кухню.
   - Все ясно теперь, - проговорил он, вернувшись. - Марихуана... Это первое, о чем я подумал. Если, тем более учесть, что чай, который ты заварил, подбросил нам Боб.
   - Каким таким образом, - не понял Фредди. Он даже откинул от своего бледного с отчетливо проступавшими на нем красными пятнами лица влажный компресс. - У нас что, нет поблизости магазина? Зачем покупать чай у какого-то Боба?
   - Ты неправильно понял, Фред, - заверил Роджер. - Все было так, Бобби Леминг позвонил вчера и обещал приехать, чтобы помочь разобраться с микробиологией. У меня опять проблемы... А чайник-то у нас оказался пустой, не с чем встретить гостя. Ну, попросил я его купить по дороге чаю. И... так вот оно все вышло.
   - А сами-то вы его пили? - поинтересовался изнемогающий от дурноты Фредди.
   - Я, признаться, нет. Мне все равно предстояло копаться в учебнике еще пол ночи, так что я решил обойтись чашкой кофе, - ответил Роджер.
   - Значит, выручку с марихуаны сэр Боб прикарманил себе? - хрипло усмехнулся Фредди, красные пятна на его щеках начали преобретать лиловый оттенок. - И давно он занимается этим бизнесом?
   - Давно, Фред, - вздохнул Роджер. - Только те, кто не учился в Империэл, не знает, чем помышляет наш Боб. Правда, ты не все верно понял. Раньше Боб торговал прямо в подворотне. Потом его начали поджимать копы. А теперь они устроили ему настоящую травлю. Нужно же было куда-то деть остатки с нынешнего торга на всякий случай, чтобы при выходе из нашего дома полицейские не поймали его с поличным. Вот он и подбросил нам тайком эту марихуану... бесплатно.
   - Понятно дело, таким дерьмом торговать в открытую - все одно - преступление, - усмехнулся Фред.
   - Для кого-то дерьмо, - заверил Роджер. - Но тем, кто уже подсел на траву так не покажется.
   - Не в этом дело, приятель, - пробормотал Фредди, едва ворочая языком. - Просто никто из подсевших не знал, и никогда не узнает, что такаое чистый, как у вас там это называется... галлюциноген? Да... Ведь там, где марихуана не произрастает, и, соответственно, запрещена законом, приходится довольствоваться всякой гадостью.
   - Ты думаешь, - насмешливо прервал рассуждения друга Роджер. - Что в странах, где выращивают кокаин и марихуану, наркота не запрещена?
   - Наркота, - Фредди с тяжелой насмешкой вновь повалился на кровать. - Вот из-за того, что еще некоторые умники рассуждают подобно тебе, торговля травой и ее потребление объявляют нелегальными. Только от этого ничего не изменятся в сознании потребителя, Родж. Дурь ввозили, и будут ввозить. Но с учетом риска, начнут взвинчивать цены. А поскольку чудо-травка пользуется спросом у самых несостоятельных граждан здешних краев, им придется, так или иначе, втягиваться в дело по ее сбыту, как и Бобу. И тем расплачиваться с поставщиками. Это, во-первых, - Фредди слабо зевнул, с удовлетворением ощущая, что его состояние меняется к лучшему. - Что касается самих поставщиков, то они, не рискуя перевозить травку слишком большими партиями, будут в погоне за прибылью смешивать свои скудные запасы с тем, что мы, Роджер, называем дерьмом. О`кей? Так вот, - протирая лоб, Фредди сделал паузу. - Получается тошнотворнейшая смесь, после которой мир в твоих глазах становится сплошь покрытым фиолетовыми пятнами. А многие действуют иначе: при переправке груза с наркотиком, его помещают туда, куда нос ни одного таможенника не сунется без риска задохнуться от непомерной вони. Понял, Родж? Эх, - Фредди махнул рукой. - Тебе бы это стало лучше понятно, отведай ты чайку.
   Роджер молчал. Он был ничуть не менее просвещен, чем Фредди. Правда, о связи между законом против травки и ее качеством он прежде никогда не задумывался.
   Ему хотелось порассуждать вместе с Фредди обо всем об этом. Но он решился лишь робко произнести:
   - Дружище, Фред. Мне тут сказали, что ты плохо себя здесь вел. Нагрубил какому-то джентельмену, когда он сделал тебе замечание...
   Фредди от души разразился слабым приглушенным смехом.
   - Да было дело, - ответил он, закинув руки назад. - Надо сказать, мой голос проявил себя по полной. Но, теперь, после этого шоу, я сомневаюсь в возможностях моей несчастной глотки. Как ты думаешь, смогу ли я петь сегодня на репетиции?
   Роджер нерешительно пожал плечами.
   - До репетиции осталось всего-то три часа, - сказал он, окинув рассеянным зглядом циферблат настенных часов. - А отсыпаться тебе после дури придется долго, - он махнул рукой. - Ладно, уж, отдыхай. Обойдемся с Брайаном как-нибудь, без тебя...
  
   И обошлись. Репетиции не состоялось. Вдвоем гитаристу и ударнику делать было нечего. И Роджер с Брайаном скуки ради отправились в бар. Случайная встреча со старым знакомым с последующей бессвязной болтовней, обернулась радостной неожиданностью. Внезапно Ник соскочил с места и взволнованно окликнул некоего неприметного вида парня, шествующего по бару в сопровождении двух приятелей и невысокого роста светловолосой, коротко подстриженной курдрявой девицей. Девушку этот неизвестный крепко держал за руку.
   Парень в упор не слышал голоса Ника или полагал, что зов обращен не в его адрес.
   Но Ник даже и не думал сдаваться.
   - Надо же, он здесь, в Лондоне... Ребята, это - Джонни, классный басист...- бросил он вскользь недоумевавшим приятелям, стремительно покидая занятую ими стойку.
   Вскоре Ник вернулся, приведя с собой застенчивого и то и дело впадавшего в растерянность Джона. Рядом с ним уже не было приятелей, осталась лишь девушка, его подруга, по имени Вероника, руки которой он так и не решился выпустить.
  
   - Ну что, Джонни, - бодро осведомился Фредди. - Как там наши партии?
   В ответ на это Джон лишь утвердительно кивнул.
   Роджер громко прыснул
   - Знаешь, Дикон, хоть убей, но лишь единственный раз, когда ты нам представился, я смог убедиться, что ты, вроде бы, не обделен даром речи...- но резкий толчок в локоть и произнесенное шепотом сквозь зубы: "Заткнись, Тейлор!" заставили его запнуться.
   Брайан, которому мимоходные издевки Тейлора встали поперек горла еще со времен "Смайла", с недавнего времени начал резко их присекать.
   - Так что, приятель, начнем сразу, - участливо спросил Дикона Фред. - Или еще повторишь один?
   - Давайте начнем, - произнес в ответ низким малозвучным голосом Джон.
   - А я думаю, не стоит торопиться... Тейлор, простучи ему "Keep yourself alive"...
   Дважды басист и ударник расходились, но Роджер признался, что в этом повинен был он сам. Бас-гитара отработала на редкость четко и слажено.
   Неутвердительная дата концерта, которую он и Брайан установили еще перед первым прослушиванием Джона, останется неизменной. Может, с того дня их уже будут называть "Куин", а не "двое из "Смайл" и некий черномазый паренек вместе с ними"!
   - Ну что, ребята, - произнес Фредди на прощание. - Мы ведь произведем такой триумф, что рядом с нами бывший "Smile" и "Hampy Bang" со Стаффелом во главе будет отдыхать.
  
   И триумф состоялся. Как Фредди и обещал, одна из завалявшихся углу павильона шмоток - пиджак из потертого бархата с парчовыми заплатками - сегодня блестяще облачал гибкую фигуру Фредди. Он добился того, чтобы среди сцены для него был установлен подмосток с лестничным переходом и тарзанкой. Он смог убедиться, что трюки времен бомбейской юности, не были позабыты.
   Внезапно, исполняя ряд стремительных сальто, Фредди увидел в одном из первых рядов Мери...
   Она испуганно вздрагивала в самые опасные моменты. Но при этом ей казалось, что за краткий миг трехчасового выступления группы небосвод озарила новая звезда, набравшая решительный разбег с Земли, прежде чем оттолкнуться от нее... Впрочем, в тот момент так думала не только она. Мало кто в этот вечер узнавал Фредди, даже из числа его старой публики.
   Как только по окончанию концерта Мери оказалась в вестибюле, туда из-за кулис вынырнул Фред. К нему ринулась толпа друзей, скрывшая девушку невысокого роста от его ищущего взора.
   Мери могла наблюдала за тем, как Фред по очереди заключал в объятия своих бывших илингских сокурсников, затем Селини, Хелен и других приятельниц, спешивших к нему с поздравлениями...
   Она не торпилась пополнить их ряды. Мери уверена, что нескончаемая череда многочисленных друзей просто не даст ей прохода.
   Но тут подоспела Грейс.
   - А ты что здесь делаешь? Идем...
   Мери пожала плечами.
  -- Куда?
  -- К нему...
  -- Стоит ли?
   Грейс в нерешительности остановилась.
   И как раз в этот миг девушек некто сзади решительно обнял за плечи.
   - А, вот вы где, красотки, наконец-то я нашел вас, - раздался знакомый голос. Мери и Грейс обернулись. Счастливый тем, что вовремя предстал перед ними, Фредди куда-то решительно направлял их. - В том, что вы присутствовали здесь на концерте, я не мог сомневаться, ведь ничто иное, как ваше присутствие наполняло меня сегодня такой уверенностью. Единственное, я начал опасаться, что вы покинули Илинг сразу же после концерта.
   - А разве это прямо так пугало тебя? - кокетливо дернула плечиком Грейс.
   - Ну, еще бы...
   - А куда мы, собственно идем? - задала очередной вопорос Гресси, когда они втроем поднялись на последний этаж Илингского колледжа.
   - В самом деле, куда мы идем? Ах, да вспомнил, в бар, - Фредди от чего-то расхохотался. - Меня чертовски мучает жажда, и я не прочь чего-нибудь выпить, хотя позволить себе этого не могу. Я где-то слышал, что настоящий певец после того, как его глотка усиленно поработала, может лишь прополоскать горло...
   - Тогда зачем же мы идем в бар? - спросила Мери.
   - Затем, что это удовольствие дозволено вам. Ну, вот, - произнес Фредди, усаживая дам за столик. - Сейчас я собираюсь сбегать ополоснуть свою натруженную глотку и что-нибудь вам заказать. Внимательно слушаю вас...
   Десять минут спустя после его ухода, Мери встала из-за стола, незаметно cхватив плащ и сумочку.
   - Ты куда? - подняла на нее изумленный взор Грейс.
   - Я ненадолго, сейчас вернусь, - коротко ответила Мери.
   Но возвращаться она не собиралась.
   Приблизившись к воротам колледжа, девушка оглянулась и напоследок окинула взором здание. Воздух, прогретый весенним теплом, был к тому же насщен ароматом цветущего шиповника. Но казалось, что это так пахнут розовые клубы сумеречной дымки.
   "Чудесный вечер!" - подумала про себя Мери и радостно рассмеялась.
  -- Мери! - услышала она позади себя, едва повернулась к выходу.
   Девушка вздрогнула всем телом, моментально узнав, кому пренадлежит окликнувший ее голос.
   Перескакивая через две ступени, к ней стремительно приближался Фредди.
   Увидев его, Мери не на шутку испугалась. Таким она еще не видела Фреда никогда: Глаза яростно сверкали, нежные коричневатого оттенка губы подрагивали.
   - Ты куда? - спросил молодой человек, хватая Мери за руку.
   - Извини Фредди, - робко проговорила она. - Но я пойду домой.
   - Я провожу тебя, - произнес Фредди решительно.
   - Не надо, не стоит, - запротестовала Мери.
   - Я провожу тебя, - настойчиво глядя ей в глаза, повторил Фредди. - Подожди, только, вот, оденусь...
   И с этими словами он взбежал на лестницу, ведя девушку за руку.
   Ждать Фреда Мери осталась в вестибюле.
   Она смущенно оглянулась вокруг. Но затем новое озарение снизошло на нее, еще более сильное, нежели то, которое она испытала во время концерта.
   Откинувшись на стену, Мери рассмеялась широким внутренним смехом, который снаружи отдался тихой лучезарной улыбкой.
   "Дурочка, - шептала она себе. - О, Мери, кто бы мог подумать, кто бы мог знать, сколь ты была глупа!"
  
   ...В скором времени Мери заметила, что они с Фредди идут совсем в ином направлении. Они действительно оказались в совершенно незнакомом ей районе.
   Но Фредди успокоил спутницу, объяснив, что, если идти окольным путем, вдоль трассы, то добираться отсюда до Фулэма не так уж и долго.
   Фредди водил Мери по району, с которым были связаны первые годы его пребывания в Лондоне, включая и время его проживания в Фелтхаме, работы на складе аэропорта, карьеры в группе "Айбекс", дружбы со "Смайл". Здесь жили большинство его друзей, многие из которых разъехались по родным краям, а некоторые женились и обзавелись домами в более комфортных районах Лондона. Брайан и Роджер раньше тоже жили здесь, в одном доме с Фредди.
   - Как же так получилось, что вы переехали в Барнс? - спросила Мери.
   - Мы решили, - отвечал Фред., - Что втроем занимать квартиру в Барнсе выгоднее, чем жить здесь. После кончины "Смайла" ребята немного обанкротились. А занимать квартиру втроем обошлось бы гораздо дешевле, чем жить по одному и каждому платить за свою. И потом, соседи по дому люто ненавидели нас каждого по отдельности, - Фредди расхохотался. - А уж нам вместе, троим, они просто не дали бы житья.
   - Вас, ненавидели? За что? - удивилась Мери.
   - Роджера за то, что трижды на день: утром и вечером вместо молитвы, а днем вместо обеда упражнялся на своей разбитой установке; меня за мои вечеринки, на которые я собирал компании чуть ли не со всего Лондона, - Фредди многозначительно замолчал.
   - Ну а Брайана?
   - Брайана? Наверное, просто за то, что он был с нами.
   Фредди и Мери приблизились к одной крытой скамье.
   - А это место нам некогда всем вместе пришлось уступить Роджеру.
   Мери с любопытством взглянула на Фредди, ожидая от него очередной истории.
   - Прежде мы здесь любили репетировать. Место удобное: и скамья может уместить всех сразу, и дом выходит на эту сторону задними окнами. Никому не мешаем, никто не ругается... Н вот, с некоторых пор кто-то начал ежедневно присылать нам с балкона этого дома великолепные розы, ветки жасмина... но стоило нам посмотреть в ту сторону, откуда падали цветы, все балконы и окна пустовали. Мы уже ожидали, что когда-нибудь на нашу голову свалится горшок с цветущей геранью. Но вместо этого в один прекрасный к нам снизошло некое прелестное создание, наподобие этих букетов, - Фредди многозначительно взглянул на спутницу. - Она поинтересовалась, для кого это мы каждый день здесь распеваем серенады. Хоть убей, но мы не находили, что и ответить. Не растерялся только Родж. Он сказал, что "отныне только для тебя, если пожелаешь".
   - И она пожелала?
   - Почему бы и нет? На тот момент, думаю, песенки Роджера ее еще интересовали, - Фредди неоднозначно усмехнулся.
   - И он для нее по-прежнему играет? - спросила Мери.
   - Не думаю, - лицо Фредди озаряла все та же улыбка. - Видишь ли, как ни была бы безгранична фантазия нашего Роджера, когда-нибудь весь запас серенад, предназначенных для одной возлюбленной, иссякает, не то, что розы в саду у Доминик. И тут выход один - найти другую воздыхательницу, которой можно было бы их же и напевать. Хотя Доминик и Родж, насколько мне известно, по-прежнему вместе.
   Тем временем пара приблизилась к беседке.
   Внезапно Фреда осенило. Усадив Мери внутри, он пообещал ей вернуться минут через пять и отправился к дому, где жила подружка Роджера.
   Доминик не оказалсь дома. Фредди вспомнил, что она тоже в этот вечер отправилась на их концерт и, возможно, сейчас прогуливается вместе с Роджером неподалеку. Тем не менее, хозяин дома согласился срезать для нежданного гостя цветок, который тот выберет, с добродушной насмешкой отвергнув, предлагаемый Фредом десятипенсовик. ( Мол, у нас здесь не цветочная лавка.) "В настоящей лавке, - подумал про себя Фредди. - Мне бы не расплатиться за такие цветы". Вместо розы он выбрал лилию. Стебли у ранних цветов были крепкие, а шипы острые. Фредди не хотелось, чтобы Мери поранила себе руку.
   С высокой, нежной, пряно благоухающей лилии сбегали прохладные капли росы, волнующе холодящие руку Фредди.
   Мери уже заволновалась. Фред обещал вернуться через пять минут, а прошло уже двадцать.
   Наконец, он появился в беседке. Спрятав руки за спину, он величественно приближался к ней.
   Едва перед глазами девушки предстал свежий упругий бутон белоснежного цветка, ее мгновенно одурманил его упоительный аромат, отдающий одновременно резкой пряностью и прохладной свежестью. За ароматом Мери не замечала ни красоты цветка, ни обращенного к ней очарованного взора Фредди. Он любовался ее хрупким профилем, светящимся сквозь легкую ниспадающую прядь тонких белокурых волос: низкий покатый лоб, нос, маленький, правильной формы, что не было свойственно типичным англичанкам; ясные, светло-зеленые, в этот момент полуприкрытые глаза, миниатюрный рот, столь часто, как и теперь, подернуый милой, хоть и нерешительной улыбкой... Это в сто крат затмевало безукоризненную красоту лилейного бутона.
   - Мери, - тихо проговорил Фред. - Мне кажется я понял, почему... у меня так долго не получалось тебя нарисовать... И не получилось. Это потому... Хотя, дело даже не в этом... Просто я скверный художник, недоучка, - подвинувшись совсем близко, он страстно припал губами к ее виску и прошептал. - Я люблю тебя, Мери...
  
   Фредди первым заметил, что на горизонте уже показалась полоска зари, когда они с Мери приблизились к ее дому.
   - Вроде бы, полгода назад ты жила не здесь. Вы что переехали? - с иронией поинтересовался Фредди, припомнив, как юная продавщица из "Бибы" рассталась с ним на расстоянии двух кварталов до собственного дома.
   Мери, шутя, лишь кивнула в ответ, скрывая смущенную улыбку.
   Прощальный поцелуй был сдержаннее и короче, нежели предшествующие, в промежутках, когда влюбленные преодолевали десятикилометровое расстояние до Фулэма.
  
   В Уэмбли ребята ехали вчетвером, однако, после студийной работы Фредди возвращался один. Брайан остался погостить у родственников, а Роджер направился домой в Норфолк. Джон тоже - к себе в Лестер.
   Фредди подумал, что ему было бы тоже неплохо навестить родителей в Фэлтехеме. Но за неделю он очень соскучился по Мери.
   При себе Фредди имел немало хороших новостей, которыми он мог поделиться с подругой. Сделаны записи нескольких песен. Другая, пусть запоздалая, но от этого не менее радостная нововсть, о том, что "Трайдент" предложила группе контракт. Сегодня Брайан сообщил это по телефону.
   - В тот день, когда мы уехали, - расказывал Фредди, восседая на скамье подле Мери у фонтана. - Брайан случайно забежал в студию. И представь, кого он встретил? Его, вернее, их с Роджером, бывшего продюссера Энтони! Едва наш Брайан ступил на порог, он, таки, провозгласил на всю студию: "Ну, да я не ошибся, это он и есть! Такого не может быть, чтобы здесь очутились сразу оба однофамильца! Брайан, где же Родж?" Потом они начали всячески осуждать беднягу Стаффела. Ну, да черт с ним, - Фредди рассмеялся. - Главное, чем все закончилось. Они все эти два дня хлопотали за то, чтобы Шеффилд - он в "Трайдент" главный - договорился с нами о контракте.
   - И что? - спросила Мери, прикрывая глаза от солнечных бликов, играющих в струях фонтана, отражение которых падало на стену.
   Фредди пожал плечами.
   - Им захотелось сначала нас послушать. Ну, ничего, думаю, все получится.
   Мери блаженно вздохнула. Сейчас ей пришла в голову мысль. Но застенчивая девушка не решилась напомнить о данном Фредди в один из первых дней знакомства обещании.
   - О чем ты думаешь, Мери? - участливо спросил Фред, улавливая в лице подруги малейший блик перемены.
   - Да я ничего... Просто... Помнишь, Фред, - решилась, наконец, Мери. - Ты обещал мне показать свою мастерскую...
   - В самом деле! - воскликнул Фредди. - Как хорошо, что ты мне об этом напомнила. Нам следовало бы поторопиться. Пойдем прямо сейчас! - он вскочил с места, увлекая за собой Мери.
   - Может, сейчас не самое подходящее время, - засомневалась девушка, глядя на свои наручные на часы, а затем на небо, с которого еще по полуденному ярко сияло солнце.
   - Нет, дорогуша, именно теперь, - голос у Фредди волнующе снизился. - Мы будем одни, и никому не станем мешать, и нам никто. Ребята могут вернуться завтра же утром. А потом... Потом, грустно об этом думать, но нам станут выплачивать приличный гонорар, и мы, наконец займемся ремонтом комнаты. Тогда в нее переедет Роджер, и... она кончится как мастерская. Так что... надо торопиться.
   С этими словами он даже решительно приподнял девушку с земли, прежде чем увести из парка.
   С необычайной быстротой они добрались до дома в Барнсе. И также стремительно взбежали на пятый этаж, где располагалась квартира Фредди и его друзей.
   Когда Мери вступила на порог комнаты, ей показалось, что все здесь ожидало ее - огромный букет из самых разных цветов, быть может, не самых дорогих, но искусно составленный. Покрытые яркими самодельными балдахинами кресла, и комод, на котром возвышался знакомый Мери плюшевый медведь, на стенах - картины. В этой обстановке ничто даже отдаленно не напоминало слабо обжитую комнату-времянку рядового лодонского студента среднего достатка. Фредди обустроил здесь все в соответствии со своим стилем и не хотел, чтобы его жилой уголок выглядел иначе...
   Из спальни Мери, наконец-то перешла в мастерскую, которую открыл для нее Фредди. Его самого там не было. Но все, что можно было рассмотреть в мастерской, уже мало интересовало девушку.
   Она уловила во внезапно переменившемся настроении Фредди то, что незаметно передалось ей самой. В этот момент Мери задалась странным вопросом: что, на самом деле, свело их теперь в этой пустующей квартире в Барнсе.
   Мери вновь ступила на порог комнаты. На столике у кресел уже возвышалась ледяная бутылка шампанского и рядом с ней - ваза с дорогими фруктами. Нет сомнения, Фредди действительно ожидал ее здесь рано или поздно...
   Внезапно он показался в дверях. Вид его был раздосадованным.
   - Наш простофиля Роджер по ошибке захватил с собой ключи от комода, - опечаленно произнес он. - Беда, я не могу достать бокалы.
   Мери легко и непринужденно рассмеялась.
   - И впрямь беда, - но тут она содрогнулась, когда Фредди, приблизившись к ней, опустился рядом на колени и коснулся ее ноги.
   Лицо Фреда было обращено к ней. Оно уже утратило выражение досады.
   - Так что придется нам пить из твоей туфельки, любовь моя.
   Мери охватила дрожь.
   - Но ведь мы не новобрачные, Фредди, - бессвязно проговорила она, не чувствую в себе силы хоть как-то воспротивиться.
   Но лицо друга лишь просияло в ответ. На этот раз Мери смогла отчетливо внем прочесть:
   "Но ведь сей же миг здесь состоится наше обручение, как ты не поймешь ..."
   Скованным неподвластным ей в тот момент телом, Мери ощущала, как тонкие жестковатые руки, которыми правили страсть и нежность, скользят вверх от ее ступни по ногам.
   Внезапно Мери, лишь на миг придя в себя, почувствовала резкий взлет своего странно полегчавшего тела, и она очутилась в объятиях Фредди, который, с упоением раскачивая ее. Будучи все еще на руках у Фреда, Мери протянула руку к окну задернула занавески...
  
   Два последних бокала (история с потерей ключа от комода оказалась просто выдумкой) оказались опорожненными лишь наполовину. Трех часов сна за эту ночь им обоим хватило сполна.
   Счастливое утро, увы, не оказалось вступлением в выходной день.
   Дойдя лишь до перекрестка, счастливой паре пришлось распрощаться. Мери то и дело с недовольством оглядывала свое слегка помятое платье (оно ведь в эту ночь не висело на своем месте в шкафу, а лежало беспорядочно брошенным в стороне). Наконец она приняла решение срочно поймать такси и забежать домой, чтобы переодеться.
  
   Этим мартовским вечером Фредди, Брайан, Джон и Роджер собрались в студии лишь на полчаса. И то для того, чтобы решить, кто пойдет к Шеффилду. Новость о том, что хозяин "Трайдент" согласился быть их продюсером, ребята восприняли неоднозначно. Уже слишком долго он тянул с предложением контракта. Вполне возможно, что этот тип будет искать нечто такое, зацепившись за что можно было бы обвести их вокруг пальца.
   То же самое пытался с ними соделать владелец "Криссалис", но слава Джону. Он, по случайности отправленный на переговоры, за всех, никого не спрашивая, отклонил предложение, когда группе отказали в авансе большем тридцати фунтов на каждого.
   Это повлекло за собой разногласия по поводу правильности самовольно принятого Джоном решения. Единственное предложение за пол года, в то время, как "Трайдент" молчит с самого сентября, и отвергнуть! Да и сумма неплохая для первого раза...
   Во время бурного обсуждения молчал только Дикон.
   Согласия в этом вопросе друзья не достигли до тех пор, пока за неделю до выступления в Форест-Хилл Брайану не позвонил коллега Энтони Бейкер и не сообщил, что в больничный комплекс, где они выступают на неделе, собирается прибыть один из Шеффилдов, посмотреть на концерт. И тогда все единодушно сошлись во мнении, что Джон был тысячу раз прав...
   - Тогда пусть он и сейчас едет в Уэмбли, - решил Фредди, который первым из всех, узнав о предложении, насторожился. Однако, по уверениям Роджера, он начисто утратил веру в свои дипломатические способности.
  
   Тихоня Дикон и на этот раз упорно не соглашался заключить договор. Его не устраивало условие о заключении отдельных контрактов на запись, издание авторского материала и менеджмент поотдельности. Потеряв надежду добиться утвердительного ответа от немногословного басиста, Шеффилд попытался связаться с тем, кого Джон назвал шефом. Однако изначально ребята уговорились следовать во всем Джону. И поэтому "шеф" Фредди подтвердил всеобщую волю группы - должен быть подписан единый контракт.
   Переговоры затянулись. Тем временем было закуплено необходимое оборудование и инструменты. Бейкеры ничего не знали!
   - Черт с ними, давайте сделаем, как они говорят. А подписывать пока не будем, - решил Роджер.
   Шеффилды, которым безвременно продлившиеся переговоры уже начали докучать, были рады и такому.
   Порядочный аванс, двадцатифунтовая понедельная зарплата, возможность производить записи в "мертвое время" - все казалось достаточно приемлемым условием соглашения.
   - Что, Фредди, - вопрошал друга Роджер по дороге из Уэмбли. - Скоро начнем ремонт в твоей мастерской?
   - А...- откликнулся задремавший, было, Фредди. - Это ты насчет нашей зарплаты? Господь с тобой, Родж! Лучше порадуй чем-нибудь на эти деньги подружку! А наша с тобой комната теперь вся твоя.
   - Ты хочешь сказать, что переезжаешь? - удивленный Роджер даже откинулся от спинки сидения.
   - Да, - гордо ответил Фредди. - Со следующей недели, а, возможно, и с этой я живу на Виктори-Роуд.
   - Знаешь, - только и сказал ему Роджер уже по возвращении. - Мне все-таки будет страшно не хватать твоей возни по ночам.
  
   Мери, исходя из совместных бюджетных возможностей, сразу поставила перед Фредди выбор. Или комната в Кенсингтоне или отдельная квартира за ее пределами. Фредди, не колеблясь, выбрал первое.
   Помогая обустраивать Мери свой новый уголок, Фредди выразил наджеду на то, что хотя бы первое время им удастся пожить без соседей.
   - Увы, - ответила Мери, развешивая свои платья в шкафу. - Я с ними уже познакомилась. Это молодожены. Живут здесь два месяца.
   - И кто же они такие?
   Мери пожала плечами.
   - Кажется, студенты.
   Тем временем, Фредди на глаз обмерял пространство между кроватью и дверью. Оно должно было бы остаться свободным. Тумбочка стоит возле кровати с другой стороны. Шкаф - напротив. Денег на новый письменный стол в ближайшее время не предвидится, да и нужды в нем особой нет.
   Но Мери была решительно против того, чтобы перевезти из квартиры в Барнсе в дом на Виктори-Роуд старый рояль.
   - Подумай сам, - воскликнула она. - Сколько места он займет, даже если поместится! Тогда тогда придется входить сюда, прижимаясь к стене. Это уже будет не комната, а просто угол.
   Но Фредди тут же направился к телефону, чтобы заказать услугу по перевозке груза с Барнса на Виктори-Роуд, обошедшуюся ему в восемь фунтов.
   И все же, Мери сомневалась, что музыкальному инструменту в квартире будут рады соседи...
   Она и Фред были счастливы началом совместной жизни на новом месте, однако спалось им в эту ночь очень неспокойно. Особенно Фредди, который понимал, что часа через три, а именно - в половине четвертого ему придется как-нибудь незаметно выскользнуть из квартиры, не разбудив ни Мери, ни соседей и, поймав первое ночное такси, мчаться во весь опор в Уэмбли...
   Вернулся он домой в двадцать минут девятого, когда Мери еще только проснулась. Она встретила его в дверях комнаты изумленным взглядом.
   Но Фредди, стараясь ни на что не смотреть, прошел в комнату и, в изнеможении опустившись на единственное кресло, закрыл лицо руками. Мери, участливо склонившись, разомкнула их. Лицо Фреда было просто жалким. Несчастный, удрученный взгляд потухших глаз, нервно дрожащие губы.
   - Мери, - проговорил он странно севшим голосом. - Я прибыл в студию с десятиминутным опозданием, надеясь получить выговор и предупреждение на будущее. И я получил их. Но к чему, если мы просидели там без дела около двух часов, а записи начались только без пяти шесть. В итоге, мы почти ничего не успели.
   Мери с остраданием смотрела на любимого.
   - Фредди, - сказала она. - Надо отдохнуть. Ложись-ка теперь, ты ведь не выспался.
   - Нет, родная, - нервно усмехнувшись, проговорил Фред. - Мне отдыхать не придется. В десять часов я опять еду в этот чертов "Трайдент". Собственно, мне не было и смысла приезжать сюда.
   - Нет, - произнесла Мери, торопливо, поднимая его с места. - Ты правильно сделал, что приехал. Пойдем пить кофе. И перестань мучить себя. Ты ведь ни в чем не виноват...
   - Мери, - последнее, что сказал ей Фред за это утро. - Верь мне, это не будет продолжаться всегда.
   Мери с пониманием кивнула. Однако, подавленное настроение Фредди тут же передалось и ей, хотя она старалась не подавать виду, чтобы не расстороить друга. Мери поспешно ускользнула в ванную комнату.
   Приводя себя в порядок перед зеркалом, она внезапно сжала губы и отложила помаду.
   "Хорошо у нас начинаетя жизнь на новом месте, нечего сказать, - подумала Мери. - Какая же я дура, что переживаю из-за этого... А вдруг он все понял... Что будет дальше..."
   Однако при выходе из дома, она радостно улыбнулась и произнесла на прощание:
   - Все будет хорошо... Улыбнись же, дорогой!
   Мери, одетая в легкий развевающийся осенний плащ, легко ступала по тротуару изящными ножками, облаченными в открытые модные туфли. Походка ее обретала уверенность, так что Мери более не казалась маленькой и едва заметной среди окружающих ее людей и уличных построений. Где бы она ни была, зачастую на нее заглядывались многие. Знакомые склонны были объяснять все тем, что Мери больше не ходила в паре с красавицей Грейс. И, действительно, лучшая подруга фактически исчезла из ее жизни.
  
   Фредди взглянул на часы. Ровно половина четвертого. Это был назначенный час. Колокольчик над дверью звякнул, и Фредди обернулся в сторону двери, не надеясь узнать в вошедшем посетителе того, кого ожидал. Но ошибся. Пит оказался на редкость пунктуален. Деловито оглядев помещение бара и, моментально найдя глазами Фреда, он дружески улыбнулся и направился к его столику.
   - Как дела, Фред? - начал он с обычного вопроса, обменявшись приветствием.
   Фредди, вместо ответа, усмехнувшись, развел руками. Разумеется, не по отсутствию нужды он назначил Таушенду неотложную встречу.
   Заказав себе кофе и виски со льдом, Таушенд не торопился затронуть деловую часть беседы. Фредди понравилось то, что Пит начал не с того, по какому делу его вызвал бывший знакомый по колледжу и кто дал ему телефоны, домашний и студийный.
   Когда Фредди только что зачислили в колледж, Пит Таушенд учился в нем последний год. Несмотря на это, они оставались приятелями. Кроме того, уже, будучи во главе популярной не только в Лондоне, но и, пожалуй, уже и во всей Британии команды "The Who", Питер не порывал связи с Илингом. И потому он начал разговор именно с колледжа.
   - Недавно мы планировали совершить там одну концертную вылазку,- рассказывал Пит, отхлебывая кофе. - Но у нас так ничего и не получилось. Всех смутило то, что вас не было в Британии. Вы тогда были на гастролях?
   - Тут еще другие обстоятельства, - опуская глаза на стакан, проговорил Фредди. - К тому времени мы уже вернулись. Но потеряли всякую охоту выходить на сцену. После триумфа в Австралии, а затем и в Хитроу. Да и потом, мы влезли в долги перед Шеффилдами, и теперь вынуждены идти у них на поводу...
   - Мне жаль, - вздохнул Пит. - Хотелось бы знать, кто ставит вам капканы... Впрочем, это неудивительно, приятель. Так было всегда задача прессы - затравить тех, кого любит публика. Позже ты сам это поймешь и начнешь относиться к этому спокойнее.
   - Что касается Австралии, - ответил Фред, поднимая глаза. - Тут сглупил я. Заказал хорошую рекламу, лимузины до самого концертного зала. И состряпал прессе лакомый кусок. Я только сейчас понял, что поступил, как не пристало группе, мало известной за пределами своей страны. Просто беда, только растратил последние деньги. Но насчет Хитроу, - Фредди нахмурился. - Знаешь, Пит, если бы после этой громоглассной сенсации по поводу прибытия, якобы, ее величества, Брайану стало хоть немного хуже, мы, не колеблясь, подали бы на прессу заявление в суд за моральный ущерб и за фальсифицированную информацию...
   - Ну, не горячись Фредди, - засмеялся Пит, хлопнув приятеля по плечу. - Во-первых, вы бы совершили ошибку, обвинив "Таймс". Ведь все дело в одной опечатке... Так что, нет здесь никакой фальсификации.
   - Да так ли это, Пит, - вздохнул Фредди, опорожняя бокал с джином. - Думаю, они специально не хотели обозначать нашу группу с заглавной буквы, чтобы нанести печатное оскорбление, а получилось так... Представь себе, я иду, тащу за собой еле стоящего на ногах Брайана, мы измучены, голодны, как волки, а тут - вспышки фотоаппаратов, хоровое пение гимна, а едва мы появились у входа - возгласы... Не знаю, неужели в Лондоне никто не знал, что королева никуда не уезжала, чтобы отправляться встречать ее в аэропорт... Тем более репортеры... Но все это ерунда, - Фредди безнадежно махнул рукой. - Вышло то, что вышло. Главное, все было подстроено.
   Друзья немного помолчали.
   - Что же у вас теперь? - спросил сочувственно Пит.
   Тут Фредди понял, что настало время приступать к делу.
   - Сейчас все вроде бы нормально, - поизнес он. - Бейкер продвинул нас на передачу. Но там требуется специальная запись звукового сопровождения, - Фредди сделал паузу. - Понимаешь, вышло так, что нам это заявили в последний момент, в то время, как в Уэмбли время было уже перераспределено не в нашу пользу. Нам негде делать запись на фонограмму. Передача находится под угрозой срыва. И, я не знаю, Пит, может быть, ты сможешь нам чем-нибудь помочь?
   - Тут все зависит не только от меня, - проговорил в ответ озадаченный Таушенд. - Временем мы распоряжаемся совместно с продюссером. А сейчас свободного у меня меньше, чем когда-либо. Но это не беда, - голос Пита зазвучал обнадеживающе. - Ты только скажи, когда вам будет удобнее прийти в студию: сегодня в половине седьмого или завтра в одиннадцать?
   - Знаешь, Пит, - не раздумывая, ответил Фредди. - Думаю, сегодня что-либо предпринимать нет смысла. Мы, признаться, не были готовы к такой возможности. Думаю, и у ребят есть другие планы на этот день. Давай я лучше сегодня оповещу их, а завтра мы придем.
   Пит пожал плечами. В любом случае, решение оставалось за Фредом.
   - Спасибо тебе большое, Пит, - сказал Фредди, с глубокой благодарностью в голосе, пожимая приятелю руку.
   "И все таки, замечательно, что мы с ним пошли одной дорогой, - размышлял он. - Конечно, он ушел по этому пути намного дальше. Но друзья всегда остаются друзьями. Кстати, неплохая тема для новой песни".
   И Фредди неспеша направился к автобусной остановке, но тут же свернул с нее в другом направлении.
   Признаться честно, перед тем, как ответить Питу, какое время для записи было бы для него удобнее, Фредди пережил кратчайший миг раздумья. Поначалу ему не хотелось возвращаться в этот день домой вообще. По причине размолвки с Мери, произошедшей ночью накануне.
   Когда Фредди вернулся из Австралии, мисс Джереми была уже на двадцать седьмой недели беременности, которую переносила очень тяжело. Все трое: супруг - мистер Джереми, Мери и Фред ухаживали за ней, как могли. Подыскать себе подходящее новое жилье супругам долго не удавалось. Когда же место было найдено, мистер Фрэнсис Джереми не решался на переезд из-за тяжелого состояния жены. Наконец, когда Кейли стало совсем невмоготу, ее положили в больницу, чему она до сих пор сопротивлялась. В скором времени, женщина разрешилась на тридцать первой неделе беременности вполне жизнеспособной, но, из-за короткого срока, достаточно слабой малышкой. За то время, что молодая мать провела в больнице, мистер Джереми сумел все подготовить к переезду.
   Но Мери предупредила радость друга по поводу возможности хоть на короткий срок оказаться в положении хозяина квартиры.
   - Теперь понедельную плату мы будем вносить целиком, пока не найдутся другие соседи, - сообщила Мери, когда они с Фредди уже лежали в кровати.
   Фредди бессильно застонал.
   - Откуда я возьму все это? Мы же возвращались из Австралии за свой счет. "Трайдент" не прислали нам ни пенса.
   - А разве Шеффилды не могут дать тебе сейчас взаймы? - спросила Мери.
   - С какой стати, если я уже и так должен им, - мрачно ответил Фредди, лежа на спине и глядя в потолок. - Наше последнее турне было убыточным по всем определениям...
   Мери молчала. Это тягостное молчание давило на Фредди, и он принялся ерзать в кровати.
   - Я не знаю, что бы придумать, Мери, клянусь. Я был бы рад уже давно съехать отсюда...
   - Я думаю, зря ты поторопился оставить свой магазин в Кенсингтоне, - произнесла, наконец, Мери.
   - Я перестал заниматься торговлей по той причине, что у меня уже просто не оставалось на это времени, - все тем же бессильно-монотонным голосом проговорил Фредди. - Оно у меня все уходило на музыку. Да и потом, прибыль от магазина не столь существенно помогла бы нам.
   - Во всяком случае, думаю, эта прибыль превысила бы то, что ты получаешь теперь...
   Фредди рывком подскочил на постели.
   - А я говорю тебе, что оборот наших дисков достигает миллионов. Музыка пользуется спросом. Не будь мы связаны с "Трайдент" тройным контрактом, мы бы уже давно не жили здесь, а имели бы собственную квартиру, которая не чета этой...
   - Я просто удивляюсь Фредди, тому, - тихо произнесла Мери. - Что Джереми, будучи простым человеком, а не рок-звездой, обладает большими возможностями обустроить себе жизнь, чем ты.
   - А потому что он в своей работе более свободен, чем я в своей, - выпрыгивая из кровати, яростно проговорил Фред. - Контракт, выпуск альбома, турне - все сопряжено с риском и с ответственностью перед тем, кто сам не очень-то стремится держать ответ перед нами. Понимаешь ли ты это? А, впрочем, - Фредди махнул рукой. - Ты не обязана понимать. Только знай, что скоро все переменится. Рано или поздно. А начинается все именно так. У всех. И это - закон.
   Фредди вышел на кухню. Открыв форточку и взявшись за сигарету, он помедлил. Так он простоял у окна пол ночи, не решившись закурить. И вновь удалился в спальню, когда Мери, как ему казалось, уже спала.
   На утро они не перемолвились ни словом. Отчасти это произошло по той причине, что Фредди проснулся, когда Мери уже собралась уходить на работу. И потому что оба чувствовали непроходимую вину друг перед другом.
   - Мери, - проговорил Фред, едва подруга вошла в квартиру. - Я неправильно себя повел, потому что тогда не мог найти ответа на твои слова. Но сейчас я хочу быть справедливым, так что... решение за тобой. Если ты не веришь...
   - О чем ты говоришь, Фред, - прервала его Мери. - Напротив, неправа была я. Но... ты уж прости меня, так выходит, что я не всегда говорю то, что думаю.
   - Нет, прошу тебя, будь искренней, - умоляюще проговорил Фредди. - Я сам, конечно, уверен, нет, я знаю, что наши усилия когда-нибудь будут вознаграждены, однако, если ты в этом сомневаешься...
   - Довольно, не заводи даже об этом разговора, - прервала его Мери. - Пойми, я верю в твой успех не меньше тебя самого, с тех пор как увидела тебя на сцене впервые, - она засмеялась. - А кто в тот момент, хотелось бы мне знать, мог еще сомневаться?
   Фредди припомнил сегодняшние слова Пита и, взглянув в сияющие прозрачной зеленью глаза своей подруги, тоже радостно улыбнулся и расцеловал ее лицо.
  
   На вырученные с заграничного турне деньги Мери и Фредди обзавелись отдельной квартирой. Новоселье они, однако, отметили в ресторане за роскошным обедом, чего они не могли позволить себе прежде. Вспомнили, как четыре года назад отметили двадцать четвертый день рождения Фредди в клубе Марки. Однако, про себя сам Фред отметил: то было более беззаботное время, когда он мог веселиться, тая в глубине душе лишь одну заботу - добиться благосклонности Мери. Теперь же за всем достигнутым благополучием оставалось много не разрешенных проблем. Прежде всего - бремя тройного контракта с "Трайдент".
   Друзья ожидали первоначального повышения зарплаты хотя бы до восьмидесяти фунтов. Но до середины февраля сумма недельного оклада составляла всего шестьдесят...
   Однажды выяснилось, что Шеффилды выдают своим музыкантам ложные сведения о денежных оборотах с продажи пластинок. Джонни, ознакомившись со сведениями, которые случайно нашел Тони Бейкер и предоставил ему, произвел некоторые расчеты. Выходило, что, даже если учитывать все правила, по которым производятся отчисления с продаж в соотвествии с условиями договора, то гонорары с последнего альбома должны возрасти до девяноста фунтов, как минимум.
   - Да, если, конечно, смотерть в эти документы, то зарплата наша может показаться маловатой, - зевнув, проговорил Брайан. - Однако, сомневаюсь я, что тут указаны точные суммы. Все приблизительно.
   - Но не настолько, Брайан, - проговорил Джон.
   - В принципе, я давно уже подозревал, что все четыре года надувают нас, как идиотов, - заключил Фредди, последовав примеру Брайана. И не удивительно - атмосфера пасмурного дня на каждого действовала усыпляюще.
   Никому нечего было возразить. С тех пор, как ребята вернулись из турне по Европе, перспектива будущего представлялась им омрачающей. Как только им объявили, что зарплата их повысится до каких-то шестидесяти фунтов. По-прежнему довольствоваться процентной зарплатой! После четырех лет упорного труда, выпуска трех успешных альбомов, добившись рекордной популярности! Нужно было во что бы то ни стало добиваться перемен. Или вовсе проститься с продюссером. Но как на это решиться?
   - Так или иначе, - наконец-то заявил Фредди. - Ситуация сама подсказывает, что пора действовать. Если мы пойдем разбираться с мистером Шеффилдом, с чего начнем разговор?
   - Я считаю, - проговорил Брайан. - Что нам следует сразу идти вместе с этой сводкой к юристу. А не продолжать церемониться с Шеффилдом.
   - Но тогда он будет вправе подать иск на нас за то, что мы залезли в сейф без разрешения и изъяли данные. И тогда суд, будь уверен, встанет на их сторону. Мы все равно проиграем, - заверил Джон.
   - Как так, черт побери, - возмутился Роджер. - Их вытянут, а про нас забудут?
   - Видишь ли, Родж, - молвил своим всегда ровным голосом, Джон, опуская голову. - Для того, чтобы доказать свою правоту, нам потребуются подтверждения о размерах зарплаты, указанной в договоре. И нам нечего предъявить. Контракт-то мы закляючили... только на словах. И зарплату получаем сдельную.
   - Тем не менее, процентные отчисления на наш оклад подписаны были. А если растет оборот с продаж, значит должна расти и зарплата.
   - Ну и что из того? Шеффилды могут отговориться тем, что решили вычислить из доходов дополнительно несколько процентов на общие или специальные нужды...- робко попытался вставить Брайан, но Фредди решительно его прервал резким нападом.
   - Какие такие нужды, сэр? - вскричал он не своим голосом. - Я хоть ни черта не смыслю в бизнесе, но я помню, прекрасно помню, что определенный процент отчсилений на все необходимое в договоре тоже был предусмотрен, и эти отчисления никогда не должны касаться нашей зарплаты! Ни при каких обстоятельствах! У нас должно быть сорок процентов. А мы сейчас имеем, самое большее, двадцать пять...
   - Не горячись так, Фредди, - перебил его Роджер. - У тебя же болит горло, ну так прибереги его, - он задумался. - В самом деле, хоть Шеффилд, сукин сын, ничего не сообщает нам об этом, нужды у нас есть. Обрати внимание, я за все четыре года ни разу не обновлял малолитражки, да и у всех у нас инструменты поизносились... Пора бы уже...
   - В таком случае я попрошу новый рояль, - проговорил недовольно утихомирившийся Фредди. Перевозкой старого, готового рухнуть от любой, более или менее сильной встряски, он, на сей раз, не хотел утруждать грузчиков.
   - А я - на взнос за новый дом, - столь же решительно проговорил Джон и опешил в тот момент, когда на него устремились недоуменные взгляды товарищей.
   - Сколько?
   - Четыре тысячи, - робко ответил Джон, вновь опуская голову.
   - Неплохое начало, - усмехнулся Фред. - Ты уверен, что они сочтут нужным выделять тебе сумму, которой ты еще не заработал...
   - Что мне тогда прикажешь делать, уходить на другую работу, где мне удасться заполучить ее, - повысил голос в свою очередь басист, но это больше походило на крик отчаяния, чем негодования. - Я не один, я ведь женат... И уж если Вероника переехала из-за меня сюда из Лестера...
   - Ну, Джонни, - усмехнулся Фредди. - То, что она из Лестера, не столь меняет суть дела. Мы с Мери только недавно поселились в отдельной квартире. Хотя уже года четыре живем как муж и жена...
   Джон вспыхнул и промолчал. У него все дело обстояло гораздо сложнее. Вероника уже была беременна.
   - Ну и отлично, скажи это завтра нашему шефу, - с усмешкой на губах поизнес Роджер, понимая, что тогда Джонни едва ли решится открыть рот. - Но мне признаться, тоже все это надоело. И если Шеффилд со мной не согласится, я прямо поставлю вопрос о моем творчестве в "Куин"...
   - Интересно, и куда же ты тогда пойдешь? - ухмыльнулся Фредди. - Соберешь новую команду?
   Роджер махнул рукой.
   - Там будет видно. Во всяком случае, я получил образование. А оставаться музыкантом на попечении продюссера, который не обеспечит тебя ни инструментами, ни зарплатой, не вижу смысла...
   Брайан молчал. Он никак не мог себе простить происшествия в Бродвее этим летом. Тогда его болезнь сорвала турне, за счет которого группа еще хоть как-то могла отбить реванш.
   Глядя на все это, Фредди сам хотел заявить: "А, мне и вовсе меньше всех надо. Сдаюсь, и бросаю все к черту!"
   Но Фредди понимал, что он единственный из всех не решится это сделать. "В противном случае, я ни за что не прощу себе, если позволю им сейчас уйти!"
   - Ребята, - робко начал он. - Если вы серьезно... вздумали расходиться, то четыре года - это и слишком рано, и слишком поздно тоже. Нам следовало бы пойти на это еще тогда когда, мы - Брайан, Роджер и я были втроем, ну, а теперь следует подождать до того времени, когда возможности наши будут исчерпаны. Сейчас же, когда слишком много сделано, и не сделано, мы... абсолютно никто без музыки и друг без друга. Вы припомните мои слова, через пару лет, когда мы все-таки разойдемся. Вы найдете себе работу, но то, что мы достигли здесь, пусть даже в этом "Трайдент", не будет давать вам покоя. Возможно, вы захотите начать все с начала... Каждый поодиночке. И вы думаете, что вас тогда минуют проблемы? Напрасно. Снова придется хвататься за каждого, кто захочет предложить вам контракт, соглашаться на любые условия, - Фредди остановился, чтобы перевести дух. - И все пойдет по новому кругу...
   - Ты думаешь, у нас теперь все иначе? - нетерпеливо прервал Фреда Роджер.
   - А ты подумай сам! - воскликнул Фредди. - Говорю тебе, Родж, поотдельности мы никто, а все вместе мы - "Queen", понимаешь, многого достигшая и многообещающая группа! Именно поэтому Шеффилды хотят выжать из нас последнее. Им хочется гордиться тем, что они из нас сделали! Думаешь, мало кто желал бы удостоиться подобной чести? И "Трайдент" - не единственная студия. Большинство продюссеров готовы заключить с нами контракт. Теперь на наших условиях...
   - Что-то мне не верится, - зевнув, проговорил Роджер.
   - Но надо поверить, Родж, - заверил Фредди. - Конечно, все пройдет не так просто и гладко, но надо попытаться, а вот так бросать все, на пол пути - последнее дело. Верно, ребята?
   Он мельком оглядел товарищей. Но ни тени энтузиазма не уловил в их лицах. Одна усталость.
   - Вот что, парни, - проговорил Фредди. - Давайте договоримся: сейчас мы уходим из студии, не дожидаясь Шеффилда. Завтра мы пойдем к юристу, и пусть он начнет дело по расторжению контракта. Об этих данных - ни слова. Джон вернет их на место. А мы найдем, что предъявить.
  
   То и дело вздрагивая от проникающего ветра, усиленно развевающего полы плаща, Фредди приближался к дому. Его зубы стучали не столько от холода, сколько от бессилия. Изредка поднося онемевшие пальцы ко рту и обдавая их дыханием, Фредди представлял себе то, каким образом он возьмет на себя. Джонни, конечно, хороший дипломат, он лучше смыслит в эжтих вопросах, но... даже Джонни уже не тот. Хотя, парень ни в чем не виноват.
   "Нужно наладить старые связи, - подумал Фред. - Не зря же я так старался их обрести. Кто-то говорил мне про мистера Ардена из Кентукки. Он будто бы хотел с нами познакомиться. И не получилось. Из-за Брайана. Черт, и где же я разыщу его теперь в Америке..."
   Внезапно Фредди почувствовал какие-то странные сдавливающие спазмы в горле. Он попытался задержать дыхание, чтобы согреть глотку. Но ощущение не были связаны с переохлаждением. Причина была в чем-то другом. Фредди с ужасом вспомнил, рассказ Криса о горловых полипах, которые находят, по большей части, в глотке профессиональных певцов. Обычно итогом обращается операция на голосовые связки, влекущая за собой необратимые последствия. Фредди даже со страхом остановился на месте. Однако быстро успокоил себя. Он решил, что, в любом случае полезнее было бы не думать об этом вообще.
   Мысли его обернулись к Мери. "Четыре года живем с ней как муж и жена, а квартиру преобрели недавно..." Нашел чем гордиться! И это самое большее, чего он смог добиться. Неизвестно, сколько еще придется потерять, и как дела пойдут дальше.
   Почему женщина, связавшая с ним свою судьбу, должна раделять все превратности? И почему Фредди воспринимает это все как должное и хлопочет о переменах меньше, чем Дикон, готовый вовевать с продюссером за дом в Патни для жены и неродившегося еще ребенка? А разве Мери залуживает меньшего?
   Фредди чуть было не прошел мимо нее в потемках, но Мери окликнула его.
   - Что ты делаешь на улице? - неловко произнес Фред, еще не отошедший мыслями от своей тяжелой думы.
   - Просто так, вышла погулять, - ответила Мери обычным, ровным голосом, так что у Фредди отлегло на душе.
   Пока он ужинал, рядом у стола пристроилась Мери, увлеченно листая журнал.
   - Фредди, - окликнула она друга.
   Фред внимательно посмотрел на нее.
   - Да...
   - А ты мог бы смастерить костюм по такой модели? - она придвинула к нему журнал, раскрытый на той странице, где красовалась замысловатая модель осеннего комплекта верхней одежды, состоящего из длинной драповой юбки, пиджака, шарфа и берета, все это ярко алой расцветки.
   В любой другой день Фредди заявил бы, что он запросто смог бы создать нечто пооригинальнее, но теперь он только произнес:
   - Возможно, только у меня это вышло бы иначе.
   - А мне нравится, - произнесла Мери, с интересом разглядывая модель. - Между прочим, выпуск-то довольно старый, - она взглянула на обложку. - Ты еще в то время работал в павильоне. Почему бы тебе было тогда не создать подобной модели?
   - Ну, я уже два года, как там не работаю, - произнес Фред, разводя руками. - Пусть теперь нынешние хозяева продают там свои модели, какие им придут в голову.
   Он поблагодарил подругу за ужин и принялся сам убрать за собой посуду.
   - Кстати, теперь уже продают не одежду, а бытовые товары, - зевая, произнесла наблюдавшая за ним Мери. Ей прежде было неловко за то, что, лишь со времени совместной жизни с мужчиной, она начала прикладывать какие-то старания к приготовлению еды, чего она второпях не делала раньше. Однако Фредди никогда не попрекал ее за это. - Только недавно узнала.
   - Вот это новости, - пораженный, Фредди даже забыл поставить на место тарелку. - Как же это они могли... Ведь лавка пренадлежала Илингу, и собственно предназначалась для продажи студенческих работ.
   - Вот как, - этого Мери не знала.
   - Ну да. Любой желающий из бывших, ну или из настоящих студентов мог взять этот магазинчик на себя и принимать на продажу работы, которые ему принесут студенты или же свои собственные. Тогда лавочник выплачивал в процентах часть выручки автору, часть - в фонд колледжа, а все остальное оставлял себе. Но эта торговля картинами была экспериментом. Я первый, кто за это взялся. Признаться, картины приносили настолько жалкий доход, что можно себе представить, какой жалкой была выплата процентами, - Фредди усмехнулся. - Хватало лишь на обед. Лавочку могли запросто закрыть, что они, вероятно, сделали сейчас по причине бездоходности. Тогда я нашел выход. В колледже я проходил курс дизайна одежды, но мастерить не пробовал. Решил взяться на свой страх и риск. Нанимать кого-то, чтобы делить с ним зарплату не хотелось. Ну, и не следовало бы. У меня самого все получилось с первого раза.
   - Ты просто молодец, - восхищенно проговорила Мери. - Скажи, было ли что-нибудь такое, что у тебя не получалось?
   - Да, дорогуша. В колледже. Футбол. Ну и в Лондоне. Я так и не овладел гитрой.
   С легким сердцем Фредди отходил ко сну.
  
   Вопреки надеждам, ребята не уладили дело до начала американского турне. Они даже и в мыслях не предполгагали, что обрести свободу им не удасться прежде, чем они вдоволь напутешествуются по Америке, спасут голос Фреда, отдохнуь на Гавайях, посетят Японию и запишут более половины партий для нового альбома, выпуск которого уже не суждено было продюссировать "Трайдент". И еще провести три неудачных переговора, после чего они обрели не только нового продюсера. - Элтон сам предложил Джону Риду заключить контракт с "Куин".
   - У нас три радостные новости, дорогая, - воскликнул Фредди, стремительно приближаясь к Мери, ожидающей его в назначенном месте, откуда они собирались в этот ясный осенний день отправиться на прогулку по Гайд-Парку, а после, вечером - в театр, смотреть новую постановку. - Во-первых, "Богемская рапсодия" заняла первое место, во-вторых, Брайан окончательно отказался от предложения "Sparks", и остается с нами! В-третьих, Рид сам выплатит "Трайдент" компенсацию за нас вперед, так что мы уже не будем ни в чем нуждаться. И еще, - спохватился он. - В-четвертых, сегодня Джонни с женой и сыном, которого, кстати, назвали Джорж, прямо как твоего брата, переезжают в новый дом.
   - И впрямь, все просто замечательно, - смеясь, ответила Мери. - Однако я беспокоюсь, не слишком ли много хороших новостей сразу!
   - Пустяки, Мэри, - Фредди расхохотался. - Думается мне, это попросту возмещение того, что прежде у нас все было плоховато. Ну, ладно, мы имеем полтора часа в запасе. Куда пойдем сейчас?
  
   Брайан встретил свою судьбу однажды холодным сентябрьским днем. Он возвращался с работы.
   Едва Брайан покинул здание школы, как она предстала перед ним, словно ива, выросшая внезапно перед тем, кто прежде не замечал ее.
   - Простите, сэр, - произнесла девушка мягким грудным голосом. - Если я не ошибаюсь вы учитель математики, мистер Мэй.
   - Так оно и есть, мисс, - Поспешно ответил Брайан. - Что вам угодно?
   - Я Крисси Маллен, сестра Эйрика Маллена, одного из ваших учеников. У меня есть к вам дело насчет брата.
   Брайан пригласил девушку присесть на скамью.
   - Мой брат имеет плохую оценку по вашему предмету, - произнесла Крисси, теребя ручку своей сумочки белыми точенными пальцами. - И она портит весь его аттестат. Меня этот факт очень удивляет, сэр. Мой Эйрик такой молодчина. У него нет проблем с другими дисциплинами. Неужели здесь все так безнадежно? Почему?
   - Я могу вам это объяснить, Крисси, - мягко проговорил Брайан в ответ. - Математика - это не то же самое, что другие предметы. Это наука особенная. И если человеку легко дается все остальное, то не факт, что здесь ему не придется прикладывать стараний.
   - В том то и дело, что Эйрик старается изо всех сил, - сказала Крисси, опустив глаза.
   Приглядевшись к девушке, молодой учитель наконец-то вспомнил Эйрика Маллена, того самого удивительно похожего на Крисси паренька, проявляющего чрезвычайно ранее и весьма непристойное влечение к школьницам разных возрастов. Несмотря на уверения сестрицы, Брайан сомневался в том, что Эйрик вообще к чему-то прикладывает старания помимо запудривания мозгов глупым девчонкам. Однако, он пообещеал Крисси уделить побольше внимания ее брату.
   - Должен вам сказать, - молвил он на прощание. - Многого сделать для Эйрика я все равно не успею. Мне осталось преподавать меньше двух недель.
   И это было правдой. В октябре школу пришлось оставить ради первого заграничного турне. После этого началась подготовка к совместному с "Moot the Hoople" туру по родной Британии. А Брайан все это время не переставал думать о стройной темноглазой девушке по-имени Крисси. Ему горестно было осознавать, что единственный связующий мост между ним и Крисси - безалаберный ученик Эйрик Маллен, канул в никуда.
   "Почему же она появилась так поздно?" - часто вопрошал судьбу Брайан.
   Но судьба оказалась к Брайану более благосклонной, чем он склонен был думать о ней. Он встретил Крисси внезапно, за пару дней до поездки. Идя вдоль магистрали, он мигом узнал знакомый силуэт, застывший на другой стороне перед плакатом с изображением знаменитой американской группы на первом и "Queen" на более отдаленном плане.
   Брайан метнулся на противоположную сторону через подземный переход, ни минуты не сомневаясь в том, что, даже если девушка и отойдет от плаката, он ее успеет настигнуть. Но Крисси даже и не подумала сдвинуться с места. Да, братишка не врал, убеждая всех, в том числе и ее, что учитель математики, мистер Брайан Мэй - музыкант известной рок-группы...
   Так в помежутках между поездками в турне между Крисси и Брайаном произошло несколько совершенно случайных встреч. Но ни застенчивый Брайан, ни прослышвшая среди своих знакомых преувеличенной скромностью Крисси при всем их совместном желании так и не смогли сделать решающего шага друг к другу. Обоим это начало досаждать.
   Однажды, следуя по шоссе, Брайан увидел Крисси стоящей у столба и оживленно беседующей с какой-то девушкой. Юноша приветливо кивнул головой, но Крисси не подала виду. Складывалось впечатление, что она или не узнает или в упор не видит Брайана. Однако, не узнать его было трудно. И Брайану хотелось верить, что Крисси просто не заметила его.
   Путь Брайана лежал как раз мимо зеркальной витрины, в окне которой можно было отчетливо разглядеть отражение лица Крисси. И он увидел... что она смотрит на него в упор. В ее взгляде была странная смесь равнодушия с презрением и попытка скрыть негодование...
   И больше Брайан и Крисси не виделись, по той же благосклонной случайности, что сводила их прежде самым неожиданным образом. Это было перед поездкой в Австралию.
   В тот день, когда Брайан находился в прививочном кабинете медцентра, ему казалось, что Крисси находится где-то там за углом здания. Неизвестно какими судьбами и по какой нужде, но путь ее в этот момент должен был проходить мимо центрального лондонского диспансера. Так представлялось. И он отчаянно торопил молоденькую и медлительную медсестру. Та в спешке уронила коробку со стерильными шприцами, при этом задев один только что использованный. Поскольку молодой пациент слишком торопился, медсестра поспешила прежде, чем собрать обороненные шприцы, сделать ему прививку. И подняла с полу вместо нового шприца использованный...
   Последствия обнаружились весьма скоро, точнее, в самолете. Брайан почувствовал, что у него что-то неладно с рукой.
   "Наверное, я слишком долго держал ее в одном положении, и она отекла," - подумал он. Однако, сдвинуть онемевшую до боли и странно распухшую руку с места оказалось не так то легко. Только теперь Брайана встревожило то, что у него уже несколько дней подряд держалась температура выше 37,5 С...
   За несколько часов до концерта Брайан поделился с товарищами своим страхом за последствия неправильно сделанной прививки.
   Более всего Фреда, Роджера и Джона больше всего занимало несчастье, приключившееся с другом. Они совершенно не обратили внимания на качество звуковой аппаратуры на сцене и на то, что их представили публике "заносчивыми англичашками" по распоряжению самих же организаторов концерта, чье место на стоянке занял белый лимузин только что прибывших из Британии малоизвестных музыкантов.
   - Вот что, Брайан, - мрачно проговорил Роджер уже в автомобиле. - Не хочу тебя пугать, но не исключено, что у тебя гангрена...
   - Мне отрежут руку? - хриплым от изнеможения голосом молвил Брайан, поднимая на приятеля свои затуманенные глаза.
   Роджер пожал плечами.
   - Возможно и другое: если ты промедлишь, начнется общее заражение крови. И тогда... все.
   - Ну, а третьего не дано? - с отчаянием в голосе воскликнул Фредди.
   Роджер задумался.
   - Быает и так, что организм благоплучно справляется с инфекцией. Встречались на практике и подобные случаи...
   Брайан находился в полном физическом и эмоциональном шоке, так что он даже не замечал, как болезнь пошла на спад.
   Мысль о возможной ампутации руки, не оставлявшая Брайана все это время, настолько измотала гитариста, что он, уже будучи в самолете, державшем обратный рейс на Лондон, не выдержал и горько заплакал. К счастью, все в салоне уже спали, и его услышал один лишь Фредди, сам проведший отчасти из-за своего собственного недуга, а отчасти из-за тревоги о Брайане уже несколько бессонных ночей.
   Фредди принялся утешать приятеля.
   - Этого не произойдет, Брайан, - твердил он, заботливо проводя рукой по кудрявой шевелюре приятеля. - Ты не можешь остаться без руки, потому что ты рожден быть гитаристом. Знаешь, я тоже поначалу боялся, что от воспаления уха оглохну совсем, - и он засмеялся. - Но я твердо знал одно, что, судьба, сделав из меня певца, просто не в праве лишить меня слуха и голоса, ну или того другого сразу. Верь мне, все будет хорошо.
   Брайан улыбнулся сквозь слезы.
   Он не потерял руки.
   Пролистывая страницы газет с компрометирующими отзывами о своей группе, Брайан задавался вопросом, читала ли это Крисси. Но встретить ее снова Брайану упорно не удавалсь вплоть до отъезда в США...
   Тоска по Крисси казалась Брайану настолько невыносимой, что именно с ней он связывал причину повторного ухудшения самочувствия. Однако, гитаристу пришлось разубедиться в этом сразу же после обследования, на которое он попал с Бродвея, умудрившись упасть в обморок прямо на сцене. С едва проясненным сознанием Брайан услышал, что сверху над ним врачи констатируют гепатит. Так первым концертом и завершилось долгожданное турне по Америке.
   Ребята после того, как им сделали противо-гепатитные прививки, отправились в Лондон. Рядом, поселившись в гостинице неподалеку от больничного комплекса, остался лишь Фредди. Он не решался бросать товарища в чужой стране в тяжелом состоянии, усугубляющемся гнетущим чувством собственной вины.
   Когда впервые друзьям было дозволено свидание в инфекционной больнице, Фредди сообщил, что вчера он передл ему привет и пожелание скорейшего выздоровления от Мери.
   Приняв доброе пожделание, Мэй сокрушенно вздохнул.
   - Тебе хорошо, - пробормотал он и решился поделиться с другом своей душевной тягостью, которая не давала ему покоя наряду с переживанием о сорванном турне.
   Но Фредди и здесь готов был поддержать приятеля.
   - Обещаю, - произнес он с полной серьезностью. - Что помогу тебе. Как только мы вернемся в Лондон, обязательно найдем девушку.
   Однако, последовавшая за возвращением в Лондон работа в студии, а за ней - более тяжелый, чем два предшествующих, недуг, начисто выветрили из его головы мысли о Крисси. Во время записей нового альбома, Брайан экстренно попал на операционный стол. Ему был поставлен новый диагноз: язва двенадцатиперстной кишки и сделана неотложная операция.
   Странно, но, едва придя в себя, Брайан осознал, что во все время его блуждания по космическому лабиринту, куда он попал под действием наркоза, его окружало отнюдь не беззвучное пространство. Вернее, звук здесь доминировал над образом. И теперь, когда он уже находился в сознании, Брайану казалось, что он вообще блуждал по лабиринту вслепую, ориентирусь по звукам. В данный момент он помнил их не столь отчетливо, но с напряжением пытался воспроизвести все услышанное в памяти.
   Эти попытки увенчались успехом, как только Брайан обратил свой взор на капельницу. Ему показалось, что мензурка, в которой, искрясь на проникающем сквозь щели оконных занавесок реанимации солнечном свете, является сущим материальным накопителем-источником глубинной памяти, сохранившейся от его блуждания в наркотическом лабиринте. А просвет в системной трубке, по которому стремительно пробиралось содержимое накопителя к проколотой вене Брайана, был словно отображением призрачного корридора. Таким образом, материализованная в глюкозный раствор глубинная звуковая память поступала сейчас Брайану кровь, давая возможность хотя бы мысленно воспроизвести себя уже в реальном образе. И призрачный корридор начал обращаться в музыкально-звуковую дорожку, проложенную звучанием его собственной гитары, голоса Фредди и ритмами Роджера и Джон; дорожку, вновь выведшую гитариста в реальный мир. Путь по ней давал новый толчок сердцу, которое в свою очередь ускорило ток крови в его венах.
   Обо всем пережитом при возвращении в сознание Брайан рассказал друзьям.
   - Если бы в это время у меня была в руках гитара, - сказал сказал он Роджеру во время посещения больницы. - Я бы все записал с точностью до последней ноты. Знаешь, было бы здорово, если бы ты привез ее мне сюда в следующий раз...
   - Ну, ну, ты лучше поправляйся скорее, Брайан, - ответил ему Роджер. - Запись идет вовсю, но в гитарных партиях - пробелы. Если хочешь, зафиксируй, все, что ты там услышал на листке бумаги, чтобы не забыть.
   - Мне бы очень хотелось, чтобы песня вошла в альбом, - робко проговорил Брайан. - Знаешь, а назову ее так "Я снова здесь".
   - Посмотрим, может быть и это пойдет. Так что, выздоравливай, - Роджер встал со скамьи, надевая темные очки. - Только, умоляю тебя, не торопись.
   Брайан вздохнул. Оставшись один, он мысленно представил себе, какой стихийной чредой промчалась мимо него во времени цепь произошедших за эти полтора года неприятных событий. Сначала путь от аэропорта в гостиницу, затем из гостиницы в зал, отттуда опять в гостиницу, а из гостиницы вновь в аэропорт... Все это время Брайан фактически не замечал перемены мест, поскольку страшная боль в руке и страх перед ее потерей насквозь пронзали его мозг. Но правильно они решили тогда все четверо, а заодно и Бейкер, которому они сообщили о приключившейся беде по телефону, не обращаться к врачу. Иначе бы медики тут же приступили к ампутации, не дожидаясь перемен. Правда, все последующие неполадки со здоровьем - ни что иное, как следствие того упущения. Ну и слава Богу! Что из того: у него теперь вспорот бок, зато самое главное для музыканта - его рука - на месте. И, главное, все равно он выжил!
   Потом последовала больница в Нью-Йорке, где он едва мог разобрать говор врачей с искажающим английскую речь американским акцентом. И здесь, в Кингз-коллдже, наконец-то должена завершиться череда недугов. Надежда вполне оправдывает себя, так как все результаты послеоперационных осмотров до сих пор были положительными...
   - Мистер Мэй, к вам на прием, - неожиданно окликнули Брайана.
   Брайан с неохотой поднялся со скамьи, чтобы идти в приемную.
   Но внезапно на пол пути знакомый голос позвал его по имени.
   Брайан вздрогнул и обернулся в ту сторону, откуда он исходил.
   Нет, слух не обманул его. С той стороны к нему приближалась сама Крисси в белой накидке для посетителей.
   Подойдя к Брайану, глядя с грустной и смущенной улыбкой на исхудалое пожелтевшее лицо Брайана, обрамленное вяло обвисшими кудрями, она робко сказала:
   - Мне велели ждать в приемной, сказали, что ты здесь, в больничном дворе. Но я... не знала, насколько ты будешь рад моему приходу. И я так волновалась, что не могла дольше ждать, - и она произнесла совсем тихо: Ты смотришь на меня так, будто ты до сих пор в обиде. Это... верно?
   - Верно, Крисси, - ответил Брайан. И когда девушка виновато опустила глаза, он промолвил: Но не за то что произошло между нами на улице в последний раз... А за то, что тогда ты бесследно исчезла. И я почти год даже не видел тебя... А ведь ты была так нужна мне все это время. Впрочем, я сам виноват, что ты не знала об этом.
   Крисси вспыхнула и лицо ее зарделось от этого признания...
   Совершенно случайно Крисси натолкнулась на газетную статью о срыве совместного тура "Queen" и "Moot the Hoople" в Америке. Ее охватило беспокойство, а вместе с тем твердое решение выведать все о самочувствии Брайана в настоящее время. Связаться с его близкими знакомыми девушке не составило труда. Ведь как-то Брайан, причем не раз говорил ей, где находится его студия. Однако в "Трайдент" девушке поведали о том, что ныне группа репетирует в Уэльсе и даже дали адрес новой студии. Столь же удачно Крисси встретилась с Бейкером, который сказал ей, где теперь находится постоянный гитарист группы. Это произошло на второй день после операции.
   Два года спустя Брайан преподнес Крисси обручальное кольцо. Три месяца спустя они обвенчались. Единственное, что смутило всех родных и близких, так это то, что венчание было назначено на май. Однако молодые, смеясь, отвергли недоброе предзнаменование. Да и кто бы мог поверить в древнюю примету, если они оба так и цвели от счастья. Особенно это отметила Мери, присутствующая на венчании, когда молодая пара предстала перед алтарем. Чувство радости за новобрачных отдало в ней чем-то странным, недобрым, хотя она боялась себе в этом признаться.
  
   Утром в середине июня Мери и Фредди, собираясь посетить пляж, несмотря на пасмурную погоду ( в этом-то, по сути и преимущество, так как пляж наполовину пустой, хотя было довольно тепло.) Случайно уловили сообщение по радио о том, что сингл с песней "You are my best friend" во главе занял первое место в недельном хит-параде
   Пляж не был свободен от отдыхающего народа. Там пристуствовала разреженная горстка людей. Тогда пара облюбовала себе отдаленное от пляжа местечко на морском берегу.
   Склон был настолько крутой, что Мери чуть было не подскользнулась в своих туфлях, спускаясь по нему, но Фредди, обогнав ее на спуске, ловко подхватил подругу на руки. И оба они внезапно рассмеялись громко, радостно и беззаботно, словно впервые, ощутили безоблачную реальность своего единого и бесконечного счастья.
  
   Вода, казалось Мери, была прохладной, и, несмотря на убеждения Фредди в том, что она тепла, как никогда в солнечный день, девушка отказалась купаться. Но, вновь, наловчившись, Фредди, все же, увлек подругу в воду. Но Мери оказалась не в восторге от подобной выходки. Ее удручал внезапный резкий холод, она переживала из-за промокшей одежды. Но когда Фредди невозмутимо сорвал последнюю с ее тела и отправил вместе с прибоем на берег, проникающий холод от мокрой ткани сменился прикосновением ощутимо теплых даже в воде пальцев Фредди, дрожь оставила Мери. Она с наслаждением окунулась в соленую свежесть морской воды и страстные поцелуи Фреда.
  
   В тот год праздник Рождества приходился как раз на конец концертного тура. Но когда выяснилось, что возможности вовремя вернуться домой, чтобы отпраздновать Рождество на родине, почти не было, ребята, порешив, отменили несколько последних концертов.
   Вечером 23 декабря Фредди уже мчался на позднем лондонском такси из аэропорта в родной Кесингтон.
   24 они с Мэри отправились на вечернюю службу в близлежащий приход.
   Зима была теплой, а в церковном помещении несмотря на то и дело открывающуюся входную дверь было таки жарко от большого скопления народа..
   Мери повела друга в небольшую Фелтенхемскую церковь, где крестили ее саму. Обрядовые действие в христианской службе перемежались с песнопениями. Когда замолкали молитвы и пение прихожан, слово брал священник. Благоговейная тишина была преисполнена треском свечей и трепетно осторожным дыханием людей.
   Фредди поочередно устремлял свой взгляд то к алтарю, близ которого красовался перевитый лентами хвойный венок с возвышающимися над ним восковыми столбами свечей - совсем как дома у комода...
   Иногда Фредди казалось, что он ощущает смолистый запах еловых веток...
   Порой его взгляд обращался к Мери. Ее взор, казалось, был обращен к священнику, но она пристально созерцал распятие. Сидя на четвертом ряду, не видела колыбели с куклой-младенцем Христом, но знала, что она заботливо помещена под елку. Каких-то восемь шагов отделяют колыбель от святого Распятия... И около четырех месяцев от Рождества до Воскресения... Как укорочен этот век Божественной жизни, ежегодно переживаемый ныне людьми, во времени во втором случае и в пространстве в первом. Этот период, занявший тридцать три года в истории человечества...
   Вслед за "Silent Night" последовала молитва над дарами. Наконец, настал торжественный миг святого причастия. Священник, причастившись, сам начал причащать прихожан.
   К алтарю следовала нескончаемая вереница людей, который всегда пропускали детей вперед.
   - Идем, - шепнула Мери, тронув Фредди за руках. Заколебавшись, было, он, все же, последовав за Мери, присоединился очереди причащающихся.
   Фредди не знал, как ему вести себя в том или ином случае. Накануне он сам изъявил желание вместе с Мери посетить христианский приход, не расспросив о правилах поведения в храме.
   Произнеся "Аминь" и преклонившись, Мери приняла "Тело и кровь Иисуса".
   - Я не христианин, отец, - почтительно глядя священнику в глаза, сказал Фредди, когда очередь дошла до него и уже была приготовлена облатка, смоченная в вине.
   Осенив молодого человека с южно-индийской внешностью глубоким и внимательным взглядом, еще довольно молодой пастырь благословил его.
   Фредди вернулся на свое место рядом с Мери.
   По завершению последнего песнопения во славу девы Марии, напоследок благословленные священником прихожане устремились к выходу.
   Мери и Фредди вышли на улицу, и их разогретые лица мигом овеяло мягкой прохладой зимнего воздуха. Аромат влажного ветра, приправленный солью с западного морского побережья, казался им каким-то особо явственным после душного запаха расплавленного воска и ладана.
   Они шли рука об руку пешком. В такую погоду заходить в автобус казалось ущербным. На улице было не менее светло, чем в жаркий летний полдень. Однако, такое освещение вернее было бы назвать иллюминацией, и не только света, а также музыки, элестрических нарядов соперничащих в щегольстве рождественских елок. Вскоре веселящиеся толпы людей, громко обменивающихся пожеланиями счастливого рождества должны рассеяться по домам, чтобы почтить в тишине домашнего уюта пришествие Спасителя на землю.
   Мери и Фред миновали одну праздничную тропу за другой, пока не приблизились к дому. И сюда доносились отзвуки радостного шума едва ли не со всех главных площадей Лондона. Но за дверью жилища, расположенного на пятом этаже большого Кенсингтонского дома можно было отгородиться от общего площадного веселья ради тихого и уединенного торжества.
   Фредди зажигал свечи над еловым венком, им самим соуруженным. Мери накрывала стол.
   Это было первое рождество, которое они отмечали уже в другой квартире.
   - Мне кажется, свет теперь можно было бы потушить, а Мери? - произнес Фред, когда от всех свечей равномерно вздымалось пламя.
   Мери успела пожать плечами, доставая фужеры из комода, как Фредди протянул руку к выключателю. И искусственное освещение кануло.
   Наполненные ледяным искрящимся шампанским бокалы магически поблескивали при сиянии пяти свечей в полусумраке.
   Взяв в руку фужер. Фредди, однако, помедлил и, вернув его на место, направился к шкафу. Они еще не успели обменяться подарками, приготовленными друг для друга.
   Он приблизился к Мери с бархатной шкатулкой. В ней оказалась еще одна, поменьше, и еще, и еще. И наконей, из последней, алого цвета, Мери извлекла золотой перстень с украшением жука -скарабея - зороастрийский символ удачи.
   - С Рождеством, любимая, - проговорил Фредди, целуя руку с надетым на безымяный палец кольцом.
   Наполнив по третьему бокалу, Мери и Фредди отошли к окну.
   - Посмотри, сколько звезд, - тихо произнес Фредди, перенимая бокал в левую руку. - Я первый раз вижу небо Лондона таким.
   Действительно, густые звездные россыпи казались истиным чудом тем более, весь день накануне был пасмурным. Казалось удивительным и то, что по другую сторону часового пояса в этот момент стоял ясный безоблачный день.
   Внезапно в ночное небо взмылся густой букет фейрверка, вслед за ним еще один, и еще.
   И комната наполнилась ослепительным переливающимся светом, озаряя лица стоящих у окна Фреда и Мери.
   - Мне кажется, сегодня ночь будет светлее, чем завтрашний день, - сказала Мери, приближая бокал к губам и тут же отведя его.
   - Тогда за то, чтобы этот свет сиял весь последующий год и... всю жизнь, - проговорил Фредди и его бокал с легким звоном тронул бокал Мери. - Счастливого Рождества, дорогая.
  
   Часть вторая.
   Разрыв.
  
   - Фред, - нерешительно Вилли толкнул друг в локоть. - Ты все еще не поставил?
   С этим вопросом он беспокоил Фреда ежеминутно.
   - Нет, - коротко ответил Фредди. Его взгляд явно скользил поверх арены.
   - Дело в том, что сейчас начнется второй заезд, и если ты собираешься, то пойдем вместе.
   - Нет, Вилли, я не пойду в кассу, - все тем же безразличным тоном проговорил Фредди. - Если хочешь, могу поставить за тебя.
   - Не плохо, - пробормотал Гард, оборачиваясь к Беркеру, закадычному приятелю управляющго ипподромом. - Как ты думаешь, я отыграюсь за прошлый раз?
   Беркер равнодушно пожал плечами.
   - Могу посоветовать тебе лишь одно, - медленно с расстановкой проговорил он. - Не ставить бесконечно на Порги...
   - Но, черт возьми, это же сильная лошадь! - воскликнул Вильямс, напряженно вглядываясь на арену ипподрома. - Она три раза приходила первой...
   - Если бы все зависело от способности каждого наездника или лошади, - ответил Беркер, зевая. - То все бы уже заведомо знали, кто на что способен. И тогда касса разорвалась бы на части, а тем лошадям и наездникам, которые послабее, ничего не оставалось бы делать. Ты пойми, Вили, это не состязание, а игра. Причем, игра двусторонняя - между болельщиками с одной стороны, и самим наездниками - с другой. Наездники устанавливаеют между собой особые правила, по которым победители сменяются в определенном порядке. Задача болельщиков - эти правила вычислить. И как только определенное число зрителей начинает выигрывать по нескольку раз подряд, наши наездники все условия обновляют.
   - Все равно, игра по каким бы то ни было правилам это не для меня, - проговорил Фредди. - В жизни-то мы обходимся без них. Делаем ставки без гарантий на их возмещение. Причем, ни одно условие не оказывается действенным даже для самого опытного игрока. Русская рулетка... Ну, ладно, Вили. Ты, кажется, хотел поставить на второй заезд, и опоздал. Успей хотя бы к тертьему, - Фредди вынул бумажник. - Сколько тебе надо, сто, восемьдесят?
   - Нет уж, давай тридцать, - произнес после недолгих раздумий Вильямс.
   Фред не глядя, выудил из бумажника пятидесятифунтовик.
   - Сдачу оставь себе на случай, если раззоришься.
   - Мне интересно, однако, - проговорил Беркер несколько минут спустя после того, как Вильямс ушел. - С какой целью вы все четверо оказались на ипподроме? Тем более, если ты не ценишь игры по правилам.
   Фредди пожал плечами.
   - Собственно, мы здесь не ради состязания, - произнес он. - Сегодня мы закончили запись нашего альбома. У меня возникла идея, и я хотел бы встретиться с вашим хозяином. Но раз его придется ждать, мы решили заглянуть сюда. И встретили Вильямса.
   Беркер тронул Фреда за плечо.
   - У меня к тебе вопрос.
   - Да...
   - В последнем номере "Таймс" вам была выделена целая страница...
   - Догадываюсь, чему она посвящена..
   - ...и знаешь, все, кто читал июльский выпуск, верят, что отключение света в Гайд-парке было одной из твоих "феерических шуток"...
   - Да, мне это известно, - Фредди вздохнул и вдруг внезапно соскочил с места. Он увидел, что трое его друзей куда-то направились. - Черт возьми, я должен на время отлучиться, Сид. Если ребята все-таки собрались делать ставки, то и я тоже...
   Фредди решил ставить именно на Порги.
   Несколько напряженных секунд, и гнедая лошадь, управляемая молодой крепкой наездницей вырвалась вперед. Она добралась до финише, оставив своих соперниц в десяти метрах позади себя...
   Пораженной своей неожиданной победой Фредди соскочил со своего места, но, оглянувшись в сторону, он с удивлением заметил, что его друзья тоже ликуют спрыгнув со скамьи...
   - Слушайте, ребята, я предлагаю назвать наш новый альбом "День скачек", - решил Фредди по дороге с ипподрома.
   - Очень даже ничего! Я согласен, - воскликнул Роджер.
   Сегодня никто, вопреки обычаю, не хотел спорить.
  
   - Фредди, - умоляюще произнесла Мери, едва они ступили на порог своей новой квартиры, в которую они переселились полтора месяца назад. - Скажи, что и это была шутка...
   - Отнюдь, - с безразличным видом сказал Фредди, небрежно сбрасывая с себя куртку и опускаясь на тахту. - Не смотри на меня так, Мери. Я ведь еще не выкупаю этот ипподром. А цену за его аренду задает хозяин Кемптона. Я с ним уже давно обо всем договорился.
   - А я до сих пор не знала об этом, - с обидой в голосе пролепетала Мери.
   - Если бы я сообщил тебе об этом раньше, ничто бы от этого не изменилось, - Фредди оставался непоколебмым. - Когда я что-то решаю, то не раздумываю ни при каких обстоятельствах. Ты должна была это понять давно. На своем высуплении я хочу быть сам хозяином прадника. Мне не нужно диктата копов, как в Гайд-парке, понимаешь? Все согласились со мной, что это удачный план. Грандиозная, фантастическая идея, которая уже сама по себе радует меня. И неужели ты думаешь, что сможешь воспрепятствовать мне?
   - Шесть тысяч фунтов. На одну презентацию, - пробормотала Мери. - Это уму непостижимо.
   - Шесть тысяч - третья доля от моих доходов с предыдущего альбома. - Фредди устало поднялся с тахты и направился в спальню. - Или шестая от следующего, - раздался его голос уже из коридора. - Так что пока нам не о чем беспокоиться, дорогуша...
   - Хотелось бы верить, чтобы это было так, - покачала головой Мери, показываясь в дверях спальни. - Но не могу. Если ты целых шесть тысяч готов израсходовать на один праздник и, вдобавок, раздаешь деньги в долг направо и налево, не оговаривая сроки...
   - А что я должен по-твоему делать? Открывать счет в банке и тем довольствоваться, что они у меня есть, эти деньги, - Фредди резким движением поднялся с кровати. - Куча бумаг! Какой мне от них прок, если я не распоряжаюсь ими? Я сам их заработал своим трудом, они мои, и я как хочу, так и использую их. Они мне нужны наличными. С какой стати, если у меня много денег, я должен отчуждать их от себя? Только потому, что так принято делать в вашей стране? Или, - в его темных глазах сверкнул какой-то странный зеленоватый огонек. - Или потому что так хочешь ты, и я живу с тобой?
   Мери издала подавленный вздох.
   - Ничего ты не должен, и ничего я не хочу, - и больше ни слова.
  
   Это была самая затяжная ссора между ними за последние четыре года. Мери и Фред не объявляли бойкота друг другу. Они разговаривали о делах и не более того. Между тем, возникшее разногласие, в котором никто из них двоих не думал идти на уступку, отделяло их друг от друга нерушимой стеной.
   Фредди чувствовал, как это отражается на общем состоянии его собственных же дел. Он быстро терял собранность, внимание; все, за что бы он ни брался, выпадало из рук. Он раздражался, затем с усилием заставлял взять себя собраться, но понимал, что все бесполезно.
   "Так дальше дело не пойдет, - думал Фред. - Я провалю все выступление да, вдобавок ко всему еще и презентацию".
   И Фредди первым пошел на перемирие. Однако дал понять, что его намерения относительно презентации альбома в Кемптоне неизменны.
   Мери, Ни слова не говоря в ответ, охотно протянула ему руку. В ее глазах были и прощение, и любовь, но не было согласия...
  
   Мери, облаченная в наряд, тщательно подобранный ею накануне, одиноко восседала на борту арены. По тому, как редко она не только общалась, но и глядела в сторону Фредди, не каждый мог признать в ней близкую подругу хозяина торжества. Но многие по достоинству оценивали у нее наличие редкого вкуса в подоборе элегантных туалетов, что впрочем, и должно быть свойственно работнице модного бутика.
   Внезапно к Мери подсел некто, назвавший себя Джо Бертом. Он знал, кем приходится Мери солисту "Куин". Однако, за все время, сколько он ни наблюдал за ней, Мери сидела одна...
   В это время Фредди, прогуливался возле шатров рядом с некоей театральной примой, выслушивал рассказ о том, как ее однажды не утвердили на эпизодическую роль по той причине, что она не смогла удержаться в седле.
   - Что ж, дорогуша, думаю, сейчас настало время это исправить, - заявил Фред, хватая за поводья ближайшую лошадь.
   - Что ты меешь ввиду... Брось, Фред. Я ни за что не взберусь на лошадь, - в ее голосе больше отдавало смехом, нежели испугом.
   - Так я тебе помогу, - Фредди на ходу подхватил легкое податливое тело актрисы и взвалил ее в седло. - Вот так, теперь ноги в стремена. Помни, что только в них, а не в седле должна быть опора. Тогда ты ни за что не свалишься... Ну, вперед, - и он хлопнул лошадь по крупу. Она поскакала трусцой под притворно-испуганные визги наездницы.
   Фредди, не сводя глаз, наблюдал, как забавно подпрыгивает в седле округлый зад актрисы.
   Тем временем к нему подошел приятель Дейв.
   - Я вижу, вы оба не теряете время даром, - произнес он, указывая Фреду кивком туда, где разгуливали, увлеченно беседуя Мери и ее кавалер.
   Но Фред едва удостоил взглядом парочку.
   - Ты прав, старина. Так оно и есть.
  
   Неохотно поднявшись с кресла, Мери выключила телевизор. Собственно, она и не следила за событиями, происходящими на экране. Взглянула на часы. Половина двенадцатого.
   В дорогом шелковом пеньюаре, стоимостью полтораста фунтов, подареном ей Фредди на день рождения, Мери вышла в столовую. С пагубной привычкой, которой, собтвенно, она никогда не злоупотребляла, двадцатишестилетняя женщина экстренно покончила неделю назад. Но неунимающееся беспокойство заставило ее вновь потянуться за сигаретой. Однако, едва чиркнув зажигалкой, отложила ее в сторону. Вздохнув, поставила на огонь чайник и, взяв с вазы бисквитное печенье, отломила половину, а затем еще половину от нее. Кусочек застрял у нее в горле.
   Фредди вновь задерживался допоздна. На работе, или еще неизвестно где...
   Такое с ним случалось и прежде. Но после того, как Мери однажды поинтересовалась причиной позднего возвращения домой, Фредди так и не дав вразумительтного ответа, все же, вновь стал приходить вовремя. И вот, теперь опять...
   Мери, присев у окна, задумалась. А что, если после очередного выговора с ее стороны Фред снова утратит привычку вовзращаться домой пополуночи. А потом все возобновится опять...
   Комок подступил к горлу. Женщине ничего не оставалось поделать, как мысленно принять горькую правду. Само собой разумеется, что там, где профессия становится смыслом жизни, проходит и граница личного фронта. И Мери, не будучи растворенной в богемной среде, в которую с головой погрузился ее милый друг, вынуждена находиться с ним по разные стороны линии этого фронта. А что, если потом на месте линии между ними вырастет стена? Им и так, с тех пор, как они сошлись, приходилось в будние дни видеться редко, надолго расставаться во время гастролей. Их совместное жилье, будь это отдельная комната, маленькая квартира, другая - просторная, многокомнатная, было единственным местом, всецело объединявшим обоих.
   Но сейчас Фредди не стремиться и сюда, к ней...
   Мери вновь взглянула на часы. Тоска сжала ее сердце мертвой хваткой. Нет, если до двенадцати Фред не явится домой, она просто сойдет с ума...
   Но было без восьми минут двенадцать, когда щелкнул засов двери.
   Мери почувствовала, что ей от волнения, право, не хватит сил подняться с места и выйти к нему навстречу.
   Фредди ступил на порог столовой.
   Он не выглядел ни подавленным, ни возбужденным. Обычным ровным голосом Фредди поинтересовался, почему Мери до сих пор не спит. Как правило, она ложилась довольно рано.
   - Я жду тебя, дорогой, - еще неровным от пережитого волнения голосом ответила Мери, которая не успела прийти в себя.
   От набранного для произнесения этих слов дыхания комок в горле расстаял и на глазах у Мери выступили слезы.
   Фредди мгновенно оказался рядом.
   - Господь с тобой, родная. У тебя что-нибудь случилось, а? Мери... - он судорожно схватил ее за руку.
   - Нет, нет, Фредди, милый мой. Просто... Я действительно беспокоилась за тебя, - Мери поднялась со стула. В ее блеснувших глазах засветилась не то вопрошение, не то мольба.
   - Вот дурочка... С чего бы тебе брать в голову. Ну, что могло со мной такого случиться? Не плач, крошка. Иди-ка лучше в кровать. Я скоро тоже приду к тебе.
   Едва Фредди улегся, успокоенная, Мери погрузилась в его объятия. Она в полудреме слушала новости о событиях на его работе. О том, как отчаянно не желает мириться "Трайдент" с тем, что срок выплаты компенсаций подешел к концу. Как неудобно перед Ридом за то, что они не собираются продлевать с ним контракт. Слава Богу, он добрый малый, понимает все. Ведь "Куин" теперь достаточно самостоятельны, чтобы продюссировать сами себя. Только теперь нет и не предвидится ни конца ни всяким официальным проблемам. Постоянные визиты, бланки, подписи... Даже на репетицию перед самым туром остается лишь самое позднее время.
   - Знаешь, и все же я думала, - пробормотала, наконец, Мери. - Рабочий день от рассвета до заката должен был остаться у тебя в прошлом вместе с "Трайдент" и "мертвым временем"...
   - Ну, это ты напрасно, - протянул Фред, отворачиваясь в сторону. - Продвижение всегда сопряжено с новыми обязанностями...
   - А я думала, что так только в моей работе, - зевнув, проговорила Мери, которая порой с блаженством вспоминала времена, когда ей всего лишь приходилось разделять обязанности с молодыми продавщицами своего магазина.
   - Во всякой, дорогая, в какой угодно, - произнес Фредди, зевая. - Ну что, давай спать. Спокойной ночи...
   - Спокойной ночи, Фред, - ответила Мери, по привычке склоняя голову на его распростертую вдоль подушки руку. Так они обычно и засыпали.
   Внезапно Мери обратила внимание на то, что ее уже не обдает теплым, чуть влажноватым дыханием друга, как бывало прежде. Оно пролетало мимо нее, хотя лицо Фреда было обращено к ней.
   Чувствуя, что Фредди сегодня слишком утомлен, Мери не поведала ему о своем беспокойстве, которое не покидало ее вот уже несколько дней.
  
   Но на следующий день Мери убедилась, что сообщение сомнительной новости было бы преждевременным. Она не ждала ребенка. Это погрузило ее в уныние. Уже развеялась так долго лелеемая, но до сих пор не сбывшаяся мечта о браке, предвещание которого для Мери витало во всех последних событиях: новоселье в отдельной квартире, свадьба Брайана и Крисси, Рождественский подарок - кольцо. Но за всем этим косвенным не последовало ничего прямого и утвердительного. И Мери уже смирилась. Хотя Фред до сих пор обещал жениться на ней.
   Теперь отовсюду приходили радостные новости о пополнении в семьях: сначала от Грейс, у которой родилось уже двое мальчиков, затем от сестры Дженнис, младшей Мери на четыре года, а раньше всего от сестры Фреда Кашимиры. Не говоря уж о том радости, которую они пережили втроем с отцом ребенка, узнав о благополучном разрешении родов у бывшей соседки миссис Джереми четыре года тому назад. Мери все еще надеялась, что счастливый миг не за горами и для нее. Но ее мечты о собственном ребенке надвигались на сомнения. И Мери ни разу не заговаривала с ним о подобных делах. Просто решила воплотить свою мечту непроизвольно. Ведь не станет же Фред из любви к ней отказываться от своего младенца, уже зародившегося во чреве...
   Но после того, как намерение не удалось, Мери решила, что зачатию ребенка суждено произойти с их обоюдного согласия.
   Но Фред велел ей вовсе не думать об этом.
   - А ведь когда у нас не было возможности, ты сам частенько изъявлял желание стать отцом, - с горечью проговорила Мери. - И что же, теперь, когда у нас есть все необходимое...
   - Нет, дорогуша не все, - резонно проговорил, было, Фредди.
   - Понятно, не все, - Мери опустила руки. - Точнее ничего... Ничего общего, как не было, так и нет. Ну, скажи, что мы за все время, что вместе, обрели, кроме квартиры в центре Кенсингтона, красного "Мерседеса" и четырех персидских кошек.
   - Ну, так я бы лучше предпочел завести еще одну, - усмехнувшись, отвернулся к окну Фредди. - Хочешь, выбери ее сама, и пусть она будет нашей общей...
   Мери словно поразило громом. Она и предположить себе не могла, что когда-нибудь Фредди способен на такой разговор с ней.
   - Так мне не нужна кошка, я же хочу ребенка... - с отчаянием в голосе проговорила Мери.
   - Хорошее дело, ты так уверенно научилась произносить "хочу", - голос Фредди прозвучал с сарказмом. - Впрочем, я понимаю, от чего это. Ты же знаешь, что я и теперь готов выполнить любой твой каприз, как и прежде, когда их у тебя столько не было. Но дети... Это дело обоюдной воли, Мери. А я не могу этого желать столь же, сколь и ты. Кстати, ты не дала мне досказать. Так вот, мы имеем все, кроме моего умения и навыков быть отцом. Я в отличие от тебя не растил братишек и сестер.
   - Глупыш, ведь это же обретается на опыте, - с улыбкой промолвила женщина.
   - Но у меня не будет ни времени, ни охоты, тратить добрую часть моих усилий на обретение опыта. Ты посмотри на жизнь, которую я веду при моей работе...
   - У Джона такая же жизнь и та же работа, что и у тебя. Однако, это не мешает ему воспитывать уже двоих детей.
   - Джонни - это одно дело. А я, это я, - промолвил Фредди, вспылив. - Прошу, тебя дорогая, впредь не сравнивать меня ни с кем. Я этого терпеть не могу...
   - Хорошо, Фредди, - все еще сдержанно отвечала Мери, чувствуя, как будоражит все ее тело. - Я не буду сравнивать тебя ни с кем. Но я имею право сопоставить себя с другими женщинами, которые хотят и могут иметь ребенка. И оттого, что, по твоей милости, у меня такой возможности нет, я не в меньшей мере желаю этого.
   - Что же поделать, если нет пределов вашим желаниям, - язвительно произнес, всплеснув руками, Фред. - Ты итак уже имеешь многое из того, чего нет у других женщин, которые, кстати, имеют детей. Сейчас, когда по всей стране кризис. Будет ребенок, ты вновь потребуешь чего-то еще от меня. А, возможно, даже... Ну нет, в этом случае я не пойду ради тебя не на какие жертвы так и знай...
   Мери чувствовала, что теряет дар речи. Фред стоял теперь перед ней совсем уже не тот. Он был ей в тот миг враждебен.
   Но Мери предпочла оставаться спокойной.
   - Я знаю, какие жертвы ты имеешь ввиду, - ровным голосом произнесла она. - Те десятки тысяч фунтов, которые ты выбрасываешь на очередные вечеринки и раздаешь в бессрочный долг кому попало... В банк ты принципиально не положишь ни единой тоны. Понятно, где уж тут может идти речь о наследнике...
   - О наследнике, говоришь? - лицо и голос Фреда изменились.
   - Ну да, ты же отчаянно противишься закону, согласно которому по рождению ребенка родители должны открывать ему счет в банке.
   Фредди безразлично пожал плечами.
   - Да, есть у вас такой дурацкий закон. Но, если ты подумала, что дело здесь в деньгах, ты ошибаешься. Хотя, с другой стороны... Знаешь, я в итоге тоже оказался без наследства. Хоть и родился с ним. Но... Оно осталось в Занзибаре на разграбление черным. А то, что у меня есть сейчас - это мне не от кого не доставалось. Я сам сколотил это своим трудом. Согласись, было бы весьма похвально, если бы мой наследник сумел сделать то же самое.
   Мери чуть не ударилась в саркастический смех. Это и впрямь что-то новое, если так умно и практично рассуждает о жизни Фредди. Вот уж что ему точно не свойственно.
   - Да, но, я боюсь, как бы, не получив состояния, твое дитя не унаследовало от тебя пагубную любовь к расточению самим собой же нажитых средств.
   Фредди вновь вспыхнул. Находя на подругу, словно водная глыба на суденышко, он возвысил голос до предела.
   - Вот оно как! Ты боишься. Ну, так не бойся, а лучше поищи себе такого, кто мог бы обеспечить воему чаду и счет в банке, и хорошие наклонности. А денег от меня ни фунта не получит никто, кроме родителей, и моих кошек.
   Тут Мери совсем растерялась. Нет, всякое между ними бывало, но то, что происходит сейчас - неслыханно. И все же, она нашла в себе силы произнести дрожащим голосом последние слова.
   - Поищи... Слава Богу, я, наконец, смогла все понять. Знаешь, мне давно уже казалось, что я тебе надоела... Вешу арканом у тебя на шее. Само собой, какие тут речи могут быть еще о ком-то, кого пока что нет...
   Она выметнулась из гостиной. Опешив, Фредди поспешил за ней следом.
   Мери уже лежала распростертой на кровати и бурно рыдала. Фредди редко доводилось видеть свою подругу в таком состоянии. Она была сильной и сдержанной в своих чувствах. Она не плакала вот так, навзрыд с тех пор, как два года назад умер от производственной травмы ее отец. Теперь же бедную женщину насквозь пронзила боль от очередной ненароком нанесенной ей другом обиды.
   Фредди осознал, что мешкать, как это было раньше, с перемирием теперь нельзя. Иначе произошедшая между ними буйная размолвка может повлечь за собой полное крушение всего, что было между ними уже несколько лет...
   Он крепко прижимал к себе Мери, гладил ее по волосам, просил прощения. Та, покорно склонившись головой к его груди, продолжала плакать, только уже тихо, горько и безутешно. В этих слезах не было обиды и негодования. Только покорность и прощение, на которые не могла в итоге любой ссоры поскупиться Мери.
   А вот сам Фред после всего, что произошло, вряд ли сумеет простить и понять себя самого. Почему получилось все так, что прежде, исполняя по возможности все желания любимой женщины, он оказался непоколебим на сей раз. Хотя, прежде и сама Мери была готова в чем то себе отказать, чем то ради него поступиться. Но здесь все не так, а иначе. Вряд ли желание иметь ребенка оставит ее. Жажда материнства - неотъемлимое устремление любой женщины. Любой? Пожалуй, не совсем. Фреду доводилось встречать много женщин, которые противились этому призванию. Они шли на один аборт за другим, лишь не появилось нечто, ради чего им пришлось бы поступиться карьерой, устоявшимися привычками.
   И он, Фредди, таков же. Конечно, здесь дело вовсе не в деньгах. Но Мери права в другом: он не сумеет уделить ребенку должного внимания, правильно воспитать его. Время, отнятое от работы, ради которой он жил, - вот что было действительно настоящей жертвой, на которую он ни за что не пойдет. Тогда, возможно, из-за длительного отсутствия дома, дитя даже не будет признавать отца. Вероятно, так было бы даже лучше. Не дай Бог иметь такого безучастного и непутевого родителя. Но тогда, что же объединит его с Мери в этом малыше?
   Теперь Фредди ощутимо осознал, как много недомолвок и разногласий проложили пропасть между ним и его любимой. Быть может, Мери ищет в будущих детях спасения. Но это ошибка, и, возможно, Мери тоже теперь осознала это. Несмышленный младенец не положит конца раздорам между его родителями. А, только, подрастая, невольно сам окажется вовлеченным в них.
   Значит, для того, чтобы проложить себе путь к утраченному согласию, которое надо бы обрести вновь ради будущей семьи, необходимо " засыпать" пропасть между теми, кто эту семью будет создавать. Но прежде стоит задаться вопросом , почему эта пропасть не только появилась, но и все более углубляется. Почему то короткое время, которое остается у них друг для друга, они не стремяться продлить; то в жизни Фреда, что было связано с Мери ушло для него на второй план перед тем, что связано с карьерой и светскими вылазками, хотя прежде все это для него существовало на равных; почему сейчас для них стало столь привычным говорить друг другу колкости, наносить обиды, раскаяние за которые порой, кажется неоправдаемым? Почему?...
  
   I was nothin' but a city boy
   My trumpet was my only toy
   I've been blowin' my horn
   Since I knew I was born
   But there ain't nobody wants to know...
   "Неплохо окрестили. "Наихудший буги десятилетия... Хм, а не рано ли подводить итоги десятилетию, когда оно еще не минуло..."
   Фредди зашвырнул газету в ближайшую урну. И все-таки, Брайан молодчина. Звание наихудшего - тоже большая честь. Не каждому удаеся и это ."
   Войдя в свой любимый кафетерий, Фредди обнаружил, что его постоянное место у окна напротив зеркала занято неким странным типом высокого роста в малиновом пиджаке и, кстати, такими же брюками. Это было модно десяток лет назад при жизни Хендрикса в зените его славы. Теперь... Возможно, эту моду мог бы возродить разве что сам Фредди, припомнив безукоризненный стиль чернокожего рокера, который он в молодые годы сам старался по возможностям заимствовать до мельчайших деталей. Благо, что теперь у него этих возможностей хоть отбавляй...
   Нет ничего удивительного в том, что в этой малолюдной в будние дни забегаловке лучшие места оказались заняты во второй половине воскресного дня. Не беда. Фредди уселся близ стойки и заказал себе кофе с ликером. Насчет закуски он не мог определиться. Фред не чувствовал голода. Да и не хотелось ему сегодня долго рассиживать в баре одному.
   Дожидаясь заказа, Фредди обратил внимание на то, что верзила за столиком у окна как-то странно, как-то в упор смотрит на него. Искоса глядя на этого чудака, Фредди обнаружил, что у него чувственные, как у женщины, хотя абсолютно некрасивые губы (должно быть, это его собственная манерная гримаса), голубые глаза с расползшимися по всему кристалику зрачками, элегантно прилизанные вьющиеся волосы. И он сидел с таким видом, как будто имел к Фредди, какие-то претензии.
   Кофе подали. Фредди начал медленно с опаской отпивать из чашки. Ощущение взгляда странного незнакомца было причиной возникновения странных спазм во всем теле и, особенно в глотке. Наконец, все стало просто нестерпимо. Но так просто уйти решимости не хватало. Опустив чашку на стол, Фредди откинулся на спинку кресла, давая созерцателю с соседнего столика условное приглашение.
   Недолго раздумывая, незнакомец поднялся со своего места и приблизился к столику Фредди.
   - Так это правда, - проговорил он. - Что мистера Меркюри не обошел звездный недуг. Между Илингскими выпускниками то и дело ходят слухи...
   - Не знаю, от кого ты это слышал, - размеренно отвечал Фредди. - Но что верно, то верно - времени прошло слишком много. И я не многих теперь узнаю в лицо, - Фредди запнулся и проговорил, чтобы вернее закончить свою речь. - Собственно, я даже не помню, чтобы ты у нас учился.
   - Сами собой, разумеется, ты прав, - произнес, покусывая свои расплывшиеся губ, незнакомец. - Даже если я скажу, что меня зовут Генри Джонс, тебе это ни о чем не напомнит. Увы, нашей дружбе не суждено было продлиться, потому что между нами была зазноба. Твоя, - пояснил он, вздыхая.
   Фредди потребовал пояснения словам. Манерная загадочность этого человека и его скрытная речь только раздражали его. И, вообще, он не мог припомнить в своей жизни таких моментов, чтобы ему приходилось соперничать с кем- либо из-за дам. Разве что, были какие-то детские перепалки в бомбейском колледже...
   Но оказалось, Генри имел ввиду совсем иное.
   С ним Фреда познакомила бывшая подруга, красавица Розмари Клиффорд, от которой Фредди был без ума три года подряд, даже после размолвки, до того момента, когда он встретил Мери. Помнится, они пришли в мастерскую к ее голубым приятелям. Наверное, Розмари, повинуясь нескончаемым просьбам друга, нарочно выбрала то время, когда там никого, кроме Генри не было.
   - Помнишь, я показал тебе один портрет. Ну, этот, "Королеву Мая". Ты так отчаянно утверждал, что это написано с Роуз, - тонко усмехаясь, произнес Джонс. - А я попытался убедить тебя в обратном. И убедил, но это была на самом деле она.
   Фредди усмехнулся в ответ и допил последний глоток своего кофе.
   - Я единственный раз выбрал ее для позирования, потому что Розмари была уникальной особью женского пола. Она такая непринужденная и непосредственная! Но внешность у нее, что ни на есть, самая заурядная, - Генри вздохнул и двумысленно покосился взглядом на Фредди. - Правда ли, она мало вдохновляет на творческие полет, несмотря на свои безупречные линии?
   Фредди ничего на это не ответил. Только поинтересовался, слышно ли что-нибудь о Розмари.
   - Да, насколько мне известно, Роуз недавно развелась. Хотя дочке не исполнилось еще трех месяцев. Кстати, второй. Получила место в Америке, то ли в Канзасе, то ли в Детройте. А ты ведь тоже недавно путешествовал по штатам. Случайно не видался с ней?
   - Увы, - ответил Фред. - У меня не было на то возможностей. Единственное, на что хватало времени, так это на встречу с некоей другой уважаемой особой.
   Генри знал, кого имеет в виду Фредди. В "Таймс" был опубликован его восторженный отзыв о знакомстве с Лайзой Минелли.
   Генри не переминул спросить о том, как обстоят теперь личные дела у самого Фреда. На что тот ответил, что он тоже почти женат.
   - Да ну, - откровенно изумился Джонс. - А, впрочем, оно и видно, что почти. Где же это видано, чтобы счастливый семьянин проводил выходные дни в одиночку, да еще и в холостятских забегаловках?
   Речь Джонса звучала небрежно. Складывалось такое впечатление, что и он в кафе на Беркли-стрит совершенно случайно.
   - Да. В этот выходной все получилось иначе, дорогуша, - со спокойным безразличием отвечал Фредди, обтирая об салфетку кончики вспотевших пальцев. - Моя жена решила сегодня навестить своих родственников. Что в этом такого?
   - В самом деле, в этом-то нет ничего удивительного, - молвил в ответ Генри. - Я просто вижу некое интересное отличие между тобой прежним и теперешним, Фред, - он с самодовольным видом откинулся на стуле, и при упавшем на его лицо блике искуственного освещение, Фредди обнаружил, что у этого джентельмена глаза сверкают странным маслянистым блеском. - Хотя в прошлом, как и теперь семейные разногласия мешали тебе последовать примеру твоей возлюбленной, это не давало тебе повода в томиться скукой, как сейчас, что напрямую можно прочесть по твоему виду...
   Фредди с отвращением отвернулся от собеседника. Какое право имеет этот придурковатый безвкусно щеголяющий тип вторгаться в его душу, и на каком основании он делает предположение о том, что твориться у него, внутри и на личном фронте. Тем более, что все его противоречия с семьей уже давно улажены. Их не стало после того, как Фредди материально утвердился.
   И, вообще, какое мистеру Джонсу дело до всего этого, что ему, собственно, надо? Его звали, его о чем-нибудь здесь просили?.. Почему бы не дать ему отворот поворот?
   Раздумывая молча с минуту, Фредди, подумал иное. Зачем прямолинейно отвергать этого странного идиота, который, польстившись на его статус, напрашивается к нему в шуты? Он самый, который лет десять назад, подобно Полу, счел бы неплохим просто поиздеваться над неопытным, чуждым традициям порочного Лондона занзибарским юношей...
   А, если уж быть честным с самим собой, то Фредди тут же признался себе, что, оборвав общение с этим нагловато-слащавого вида слюнтяем, он боялся упустить возможность позабавиться старой игрой, которая в былые годы поднимала ему настроение в любой ситуации и надолго оставляла в памяти веселые шкодливые воспоминания. Той игрой, которой он уже очень много лет брезговал. И возможно, вследствие этого все теперешние радости жизни стали для него обыденностью. Так зачем же упускать возможность провернуть этот сомнительный флирт? Тем более, флирт обещает быть равным, ведь партнер, как видно, не из профанов.
   Вслед за тем Фред подумал, пожалуй, очень удачно и то, что на сей раз к нему напрашивается именно Генри Джонс, этот малиновый кретин, а не хитроумный извращенец Пол...
   - Слушай, - внезапно проговорил Генри вкрадчиво, уловив некоторую перемену в лице Фреда. - Я могу тебя понять. Это кафе - место, где тебя привыкли постоянно видеть либо одного, либо с твоей... теперешней. Но это не беда. Мы можем сейчас же уйти отсюда. Если хочешь, даже не одновременно. Давай, сейчас простимся. Я выйду первым, ты - вторым. А там встретитмся на бульваре...
  
   Войдя в квартиру, Фредди, не раздеваясь, свалился на кровать. Однако, затем, опомнившись, стащил с себя ботинки и отбросил их к двери. Света он включать не стал.
   Слава Богу, Мери сегодня не вернется домой. Она позвонила и сообщила, что останется переночевать в Фулэме. А если бы она сейчас здесь появилась... тело Фреда содрогнулось при этой мысли. Это было бы подобно кошмарному вторжению в глубокий смутный сон. Как бы он посмотрел в ее глаза...
   С одной стороны, конечно, ничего еще не свершилось. Именно поэтому Фредди не хочет встречаться с ней только лишь взглядом. А если бы это произошло... Тогда бы он просто не подпустил ее к себе. Да, он будет ночевать на диване в гостиной; отныне он не позволит себе загрязнить своим присутствием постель, где будет покоиться ее тело.
   Вздохнув Фредди, впал в глубокий сон, в который может погрузить усталость от насыщенного событиями дня.
  
   Джонни не мог репетировать до тех пор, пока не зажила его рука. А повреждение, которое он получил на вечеринке в Америке, будучи навеселе, оказалось не шуточным пришлось наложить девятнадцать швов. Вернувшись на родину, басист углубился в бумажную работу. После прощания с Ридом был необходим тот, кто мог на время занять место в конторе бывшего менеджера.
   В один прекрасный день, ввалившись в контору, Брайан и Родж так и застыли на месте. Мистера Дикона теперь можно было узнать лишь по очертаниям силуэта, да и то после того, когда он обратил к ним знакомое лицо. Гривы темно-русых волос не было на месте. Джон улыбнулся.
   - Однако, Джонни, - пробормотал Брайан. - Я даже не понял, что это ты... Жить будешь богато. Но, скажи на милость, с чего это ты решился... перед самым турне.
   - Завтра мне снимают предпоследний шов, бодро ответил Джон. - И доктор сказал, что я даже после этого не смогу репетировать еще порядка месяца...
   - Так ты полагаешь, что тебе в этом мешают волосы? Или это скальпель за ночной разгул в Чикаго? - бездумно прервав его речь, покачал головой Роджер. - Знаешь, хотя я тоже, наверное, позволю себе это. Но после...
   Ворвавшийся в тот же момент в контору Фредди остановился, как вкопанный, на месте. Но вслед затем он разразился громким смехом, чем смутил не только Джонни, но и Брайана с Роджером. Он заявил, что с такой прической Джон смахивает на Порочного Сида, с которым им пришлось некогда столкнуться в студии на Бейсинг-стрит. Брайан пригляделся к приятелю. На его взгляд, ничего общего между скромным и аккуратным Джонни, с мягкими послушными, правда, теперь укороченными волосами и "Пистолетом" с вечно всклокоченной башкой, не было.
   - Но все же на панка ты чем-то похож, - заверил гитарист напоследок, чем окончательно смутил Дикона.
   Когда правая рука настолько зажила, что Джон почувствовал себя работоспособным, он тут же подыскал себе помощника - мистера Чанта, который согласился занять должность для начала временного бухгалтера группы. Основание продюссерской, музыкальной и кинокомпании - на все ушло не более полугода. И письма от налоговой полиции стали доставлять на имя "Куин -продакшенз" все чаще.
   - Выход один ребята, - сказал Чант. - Налоговая ссылка хотя бы на год несколько упростила бы ваше положение...
   - Ровно на год? - удивленно переспросил Роджер, выпуская сигаретный дым из ноздрей.
   - По статье об уплате налогов, для освобождения от нее достаточно провести за границей не менее 300 дней.
   - Если вычесть два месяца на турне, это не покажется таким долгим, старина, - обнадеживающе проговорил Фред. - Однако, чтобы налоговая полиция не настигла нас в Женеве, одному придется задержаться в Лондоне. Добровольцы есть? - М-да, - неудовлетворенно хмыкнул он, оглядев товарищей. - Ладно, останусь я. Проверну кое-какие делишки.
   Странное чувство наполнило друзей, когда они три недели спустя окончательно решились на отбытие в налоговую ссылку. Некому еще не приходилось покидать дом на более, чем несколько месяцев, длительный срок.
  
   Все эти томительные вечера, ожидая Фредди, Мери первое время подолгу болтала по телефону; но потом, не имея силы и на это, попросту бродила по квартире, останавливаясь только затем, чтобы зажечь два часа назад погасшую сигарету и, сделав пару нервных затяжек, вновь небрежно уронить ее в пепельницу. Едва заслышав стук шагов за дверью или щелканье звонка, она спешила в спальню и, отворотившись к стене, засыпала, быстро и крепко.
   Не единым словом, ни взглядом, ни жестом эта женщина не высказывала своих страданий. Они сдавливали все ее чувства, мысли, словно кандалы для тела, парализующие всякий его порыв.
   "Пожалуй, так вот скатываются до пьянства и наркотиков" - думала Мери про себя. Но знала, что ей это не грозит.
   Однако сносить все то, что происходит сейчас, не хватает терпения. Что-то должно измениться. Она, Мери еще молода, чтобы выбрать себе лучшую участь. Надо только решиться, оставить эту согретую теплом некогда любящих тел постель, эти стены, завешенные редкостными картинами, выбирать и преобретать на выставках и аукционах которые было их любимым совместным досугом... Конечно, без богатеющего с каждым годом гражданского супруга Мери не придется более жить в широком достатке, но и нуждаться она не будет. Хотя, покинув этот дом, не от денежного, а от какого-то другого убытка она почувствует себя раззоренной, оставшейся с непокрытой головой. Словно выброшенная из теплого, согретого очагом дома в холод, темноту и слякоть...
   Мери сжала руки. И, все же, она должна перейти через это, должна решиться, должна все претерпеть. Тоска будет одолевать ее лишь первое время. А, потом... Как знать, все уйдет в прошлое, которое со временем даже будет легче вспоминать...
   Пожалуй, верно. Порвать с тем, что составляло ее жизнь до сих пор труднее, но логичнее, чем пытаться восстановить былое...
   По звуку отдаленных шагов в коридоре Мери определила, что вернулся Фред. Но не подалась в спальню, как прежде. Она опустилась в кресло и зажгла светильник у ближайшего стола.
   Удивительно, как это Фредди мог не заметить света, исходящего из створки приоткрытой двери? Приблизившись на цыпочках к порогу спальни, он тихо позвал Мери. Но она довольно громко и внятно отзвалась из комнаты, в которой сидела.
   - Я понимаю, ты норовишь не встречаться со мною с глазу на глаз в этом доме, - произнесла Мери, едва Фред ступил на порог гостиной. - Но я не пойму для чего же мы тогда живем вместе?
   Опешив, Фредди прошел в комнату и опустился в кресло напротив своей подруги.
   - Как раз таки, Мери. Сегодня я хотел поговорить с тобой, - тихо произнес он, не глядя ей в глаза. Он судорожно сглотнул и продолжил. - Обманывать я тебя не хочу. Ты мне слишком дорога. И я думаю, что обязан дать тебе право выбора.
   "У него такой неоднозначный вид, - подумала Мери. - Собирается ли он сказать правду... Или что-нибудь додумывает?"
   - Я не знаю, согласишься ли ты делить меня еще с кем-то другим... Но мне кажется... Я, биссексуал...
   Мери от неожиданности чуть не подскочила в кресле. Впервые за долгое время на нее нашло неестественно легкое веселое чувство. Ей хотелось непринужденно громко засмеяться. Так же, как и в тот миг, когда она в Илингском колледже впервые осознала, что никакая другая девушка, кроме нее самой не интересует Фредди.
   Боже, она-то, конечно, ожидала, что сейчас примет горькую правду о том, что у нее есть некая светская высокопоставленная соперница... женского пола. А, оказывается, тот, кто столько времени разрывает вместе с ней Фреда на две части - мужчина?
   - Знаешь, - голос Мери звучал неестественно задорно. - А мне кажется, что ты просто голубой.
   Вторя ей улыбкой, Фредди пожал плечами.
  -- Может быть...
   Тут Мери бросилась к нему в объятия. Крепко, как некогда, давно обнимая его, женщина шепотом сквозь наворачивающиеся слезы, произнесла:
   - Спасибо тебе, Фред. Самое большее, что ты мог бы сейчас для меня сделать - это сказать всю правду.
   Теперь они оба были свободны.
  
  
  
   Часть третья.
   Единственная.
  
   Мери беспокойно смотрела на часы. Было уже около половины одиннадцатого. Возможно, друг не ведает о том, что она ожидает его здесь, в гостинной. Но нет, ей доложили, что сэр Меркьюри неотложно занят, но как можно скорее постарается освободиться. И, все же, будет досадно, если у них останется слишком мало времени для общения после долгой разлуки. Надо ведь еще дать отчет обо всем, произошедшем за эти месяцы его отсутствия, о той сделке насчет покупки нового дома, которую ей приходилось улаживать самой. Признаться честно, Мери даже не верилось, что у Фредди будут возможности выкупить и обжить это огромный старинный дом времен королей Георгов. Он уже утратил жилой вид, нуждался в ремонте, не говоря уже о немыслимой цене на его покупку.
   Но Мери сама купила его с аукциона, составила расчет на его выкуп, отделку, выдала чек. И теперь сомневалась, что Фредди по карману расплатиться наличными. Ведь его финансовое положение значительно пошатнулось. Разве что, выручат деньги, полученные с большого концертного тура. Но на что же тогда придется ему жить потом? Ведь весь следующий период он и ребята собираются сидеть в студии, записывать альбом...
   Монотонные, не покидающие день ото дня размышления Мери были внезапно перваны, когда она услышала приближающиеся к двери шаги. Она покинула гостиницу.
   У двери, собираясь уходить стоял знакомый Мери молодой человек. Это был престижный парикмахер стилист, которого Мери знала посредством своих знакомых, как, впрочем, и он ее. Они обменялись привествиями. Как раз в этот момент перед ней предстал Фредди. Увидев его в новом обличии, Мери остановилась в удивлении, и сердце ее сжалось. Нет, она не могла сказать, что новая прическа не была Фреду к лицу. Просто теперь он ей действительно казался чуждым, потому что с коротко подстриженными волосами и распрямленными кудрями, в которые она некогда с наслаждением погружала свое лицо или запускала пальцы. Огромные темные глаза под открытым лбом оказались неприкрытыми от дневного света, и, казалось, на невидимом фоне его теряли свой блеск, хотя красота их была еще более очевидной, нежели прежде. И, вообще, вся безупречная правильность черт его лица казалась более явной.
   - После того, как Родж постригся среди у\турне, я тоже не вытерпел, - весело проговорил Фред. - Как видишь, дорогая, одному Брайану осталось теперь последовать нашему примеру. Ну, здравствуй!
   С этими словами он заключил Мери в объятия после долгой разлуки. Мери почему-то хотелось плакать, слушая, как ровно бьется сердце ее бывшего любовника под пропахшей специфической парфюмерией майкой. Его руки все также крепки и изящны, шея стройна, дыхание такое же легкое и могучее, а ведь когда-то все это пренадлежало ей и было самым дорогим, от чего она едва ли согласилась легко отделить саму себя.
   Прежде, чем Мери предложила ему выслушать отчет о сделке насчет дома и текущем положении бюджетных дел, Фредди повел ее в гостиную. За чашкой утреннего кофе он хотел рассказать много интересного о приключившемся за время самыого масштабного за все время существования группы тура.
   - Ты разве не торопишься на работу? - удивленно спросила Мери.
   - Увы, - Фредди развел руками, когда они уже расселись по креслам. - У Джонни произошло событие, из-за которого мы вынуждены на день продлить выходные. Представь, дорогая, у него наконец-то родилась дочка. Прекрасная здоровая малышка. Говорят, такая большая и тяжелая.
   - Как назвали? - поинтересовалась Мери.
   - Лоуренсия, Лора.
   Они пробыли вместе с час. Потом, взглянув на часы, Мери поднялась с кресла. Ей самой нужно было идти на работу. Вслед за ней поднялся и Фредди.
   - Может быть, мы увидемся еще вечером, - предложил он.
   Но Мери пришлось отказать. Так как на сегодняшний вечер у нее уже были свои планы. А вот счет, предъявленный на покупку нового дома, она показать не успела. Тогда Фредди предложил ей задержаться еще на десять минут и распорядился о вызове такси.
   - Я думаю, мне следует преобрести для тебя машину, - сказал он, на что Мери испуганно замахала руками.
   - Брось Фред! Ты сначала взгляни на цену, которую тебе нужно внести за свой дом.
   Но Фредди только снисходительно закивал головой.
  -- Да, да, конечно же...
   Но так не сделал этого.
   Мери... Она все та же. Пора бы уже спокойно называть любую сумму, которую Фредди без раздумий готов в любой момент выложить за нужную и ненужную вещь.
   - Желаю приятного отдыха, дорогая, - пожелал Фредди на прощание.
   Но Мери понимала, что теперь, этой олгожданной встречи ч отдых с другим мужчиной отнюдь не будет для нее приятным.
   С мистером Джо Мери сошлась во время отбывания Фредом первой налоговой ссылки. Они встретились случайно. Мери и ее младшая сестра Дженнис, успевшая к двадцатидвум годам развестись, отправились на прогулку. Когда они обе зашли в бар, к Дженнис, воспользовавшись тем, что она на время осталась одна у стойки, пристал некто подвыпивший малый с нагловатыми ухватками.
   - Я что-то никогда здесь тебя не видел, красотка, - произнес он, вынимая сигарету, не забыв протянуть раскрытую пачку девушке. Та сморщилась.
   - Благодарю, мне не нужно, - и отвернулась.
   - Может, ты и важная птица, хотя по тебе едва ли скажешь, - незнакомец откровенным взором оглядел девушку с ног до головы. - Но, черт возьми, ты мне нравишься...
   - Меня это не волнует, - произнесла в ответ уже начавшая робеть Дженнис. И проговорила едва слышным голосом, видя, что парень вовсе и не собирается отставать от нее: Я замужем...
   - Вот это да, - протянул молодой человек, выпуская клуб дыма. - А почему же тебя сопровождает на прогулках престарелая подружка?
   Мери подоспела вовремя, хотя и не успела расслышать, как ее назвал странный наглец.
   - Сэр, оставьте ее в покое и уходите, - произнесла она, решительно становясь возле Дженнис.
   - Я просто поражен, миссис, - протянул ухажер, затягиваясь сигаретой. - Если бы вы были ее парнем, да при таком напоре, мне бы пришлось подчиниться. Но у нас с леди особое, личное дело. Поэтому прошу не мешать нам, - и он снова обернулся к Дженнис.
   - Томми, - раздался поблизости резкий голос. - Тебе лучше бы и впрямь убраться отсюда. Ты разве не видишь, что тебя до общения с девушками придется долго воспитывать...
   Но когда Мери обернулась в сторону человека, произносившего эти слова, лицо его радостно просияло.
   - Мисс Остин! Надо же, какая неожиданность. Мне жаль, что нам пришлось встретиться при таких обстоятельствах. Приношу вам свои извинения за поведение моего племянника...
   - В этом нет ничего страшного мистер Берт, - отвечала тоже обрадованная встречей Мери. - Только вот, не мешало бы объяснить молодому человеку, что он слишком молод для мисс Дженнис.
   Но та уже изменила свои позиции относительно бесцеремонного ухажера.
   Мери Томми явно не нравился. Однако она уже была не в силах претить своей взрослой сестре. Да и тот внезапно стал не в меру учтив и обходителен как с ней самой, так и с девушкой. Так две пары разошлись сами по себе - Дженнис вместе с Томми и Мери вместе с Джо.
  
   Мистеру Берту Мери понравилась с первого взгляда. Но теперь, по крайней мере, узнав об обстоятельствах ее личной жизни, Джо мог этого не скрывать. Тем не менее, во все время первой и последующих встреч он держал себя весьма сдержанно, был чуток и внимателен. И в скором времени он стал ее постоянным спутником.
   Мери не хотела говорить об этом Фредди. Но тот сам обо всем догадывался. Однако Джо новость о возвращении Фреда с гастролей воспринял неоднозначно. Он впервые узнал, что в период его отсутствия Мери посещала дом бывшего любовника и занималась его делами. Мало того, эту работу Мери оставлять и не думала.
   - Я полагал, у тебя с ним все кончено, - мрачно проговорил Джо.
   - Ну... да, - решительно заявила Мери. - Правда, думаю, в денежных делах он пока без меня не обойдется. За семь лет я хорошо изучила Фреда. У него растет бюджет, но управлять он им, конечно, не умеет. Этим всегда занималась я. Может быть, он и мог теперь кого-нибудь нанять, но я считаю, что нет смысла доверять такое серьезное дело кому-то заново... Поэтому он меня и попросил...
   - В таком случае, жалованье он тебе тоже платит? - снова усмехнулся Джо.
   Мери вплеснула руками.
   - Помилуй, Джо! Какое жалование? Квартира, в которой мы сейчас находимся, куплена целиком на его счет! Я не внесла в нее ни пенса...
   Тогда Джо высказал пожелание о том, чтобы, со временем, когда стоимость квартиры будет отработана, Мери оставила должность домашнего секретаря. Но Мери только поджала губы. Разумеется, об этом не могло идти и речи.
   Однако, высказывания Джо и его ревность становились с каждым днем все более невыносимыми. А у Мери начинало иссякать терпение.
   Однажды вечером, Фредди, назначивший своей бывшей подруге деловую встречу, обнаружил, что Мери запаздывает уже на сорок минут. Обеспокоенный, Фредди вышел на балкон своего уже полностью выкупленного и в короткий срок отремонтированного роскошного дома. Оттуда он отчетливо видел окно ее квартиры. Свет еще в нем горел. Возможно, Мери не одна, и не стоит ее пока что беспокоить? Но Фредди сам не мог снести какой-то странной необъяснимой тревоги, которая час от часу не ослабевала.
   Наконец, он вышел из дома и пешком отправился туда, где теперь жила Мери. Решил подождать внизу, у подъезда. Хотя зачем, он не мог ответить себе сам.
   Прошло десять минут. Надо же, она все еще не выходит. А ведь со времени назначенной встречи прошло уже более часа...
  
   Наконец, дверь подъезда с грохотом открылась. Из нее вышел высоко роста крепкого сложения малый с развязной походкой. Лица его Фредди разглядеть не смог. Но подумал, что это из ее квартиры...
   Стремглав он поднялся на третий этаж дома. Дверь в квартиру оставалась незапертой. Когда Фредди ступил на порог, навстречу ему из гостиной вышла Мери. Вид ее был настолько невозмутимым, что если бы не отсвет электрического освещения из дверей гостиницы, падающий на правую сторону ее лица, едва ли можно было обратить внимание на красное, не успевшее отойти, пятно на ее лице. Или же оно могло бы показаться случайностью, если бы Фредди не встретил некоего молодца на выходе из подъезда. Да еще и с такой неуверненной походкой...
   - Так это и был твой бойфренд? - едва обретя дар речи, спросил Фредди.
   - Да, - негромко ответила Мери и почти шепотом повторила. - Был...
   Фредди сам прекрасно понимал, что Мери едва ли в следующий раз подпустит к себе человека, осмелившегося поднять на нее руку. Она, как и многие женщины осознавала, что первый промах не может означать того, что он будет последним. Если мужчина сделал это один раз, то практика с рукоприкладством будет применяться снова, причем с увеличивающейся частотой.
   - Проходи. Садись, - спокойно проговорила Мери, приглашая Фреда в гостиную.
   Она весьма сдержанно и неохотно рассказала о том, как все произошло.
   Не спросясь разрешения на свидание, Джо приехал к ней сам.
   - Я не ждала тебя Джо, - произнесла Мери, едва он предстал перед ней со своим хмурым видом.
   - Я и вижу, - спокойно отвечал Джо, глядя на маленькую ростом женщину сверху вниз. - Куда это ты собралась столь поздний час?
   - Ну, во-первых, не в столь уж и поздний, - собравшись с решимостью, отвечала Мери. - Еще нет и семи...
   - Но все же, согласись, не слишком ранний для женщины, которая отклонила встречу под предлогом усталости.
   - Я отправляюсь ровно тогда, когда мне назначили, - отвечала Мери. - И тебе, мой дорогой, тоже следовало бы поучиться этому.
   - Во всяком случае, не тебе меня учить, - отрезал Джо.
   - Быть может, - спокойно ответила Мери. - А теперь, пожалуйста, дай мне выйти из дома.
   - Ну, уж, нет, - Джо схватил подругу за локоть и до боли сжал его. - Нам, наконец-то, надо все выяснить до конца.
   - Но что еще выяснять? Мне кажется, мы уже и так все высянили вдоль и поперек...- жалобно произнесла Мери, вздыхая.
   - Нет не все, - Берд продолжал наступать на женщину. - Мне надоело... Ты крутишь роман со мной, и продолжаешь использовать своего бывшего любовника. Или он тебя... А я чувствую себя круглым идиотом. И, верно, представляюсь таковым тебе...
   - Во всяком случае, - не теряя спокойствия, отвечала до предела разгневанная Мери. - Сейчас ты представляешься мне просто неотесанным грубияном и редким нахалом, под стать своему племяннику. Это что, ваша родовая наклонность...
   Но договорить ей не удалось. Джо сам оправдал ее последние слова, с размаху залепив женщине такую оплеуху, что она отшатнулась к стене.В тот же миг он понял, что разговор завершен окончательно. И немедленно вышел за дверь.
   Фредди казалось немыслимым осознание того, что Мери посмел ударить мужчина в то время, когда он находился неподалеку. И он решил во что бы то ни стало расквитаться с Джо.
   - Ради Бога, Фред, - взмолилась Мери. - Не вздумай с ним связываться из-за этого.
   - Почему? - коротко спросил Фредди.
   - Потому что ты в делах, связанных с Бертом такой же посторонний, как и он в наших с тобой.
   Фредди на сей раз согласился признать, что Мери, пожалуй, права.
   Но более трех лет спустя мистер Берт получил уже второе приглашение на его вечеринку. Там, приняв вид вконец накаченного наркотиком, Фредди, шатаясь, приблизился к бас-гиаристу "Сектор-ау" и наотмаш отвесил ему такую пощечину, от которой тот откатился в противоположный угол зала.
  
   Пунктуальный Роджер опаздывал на полтора часа. Друзья обзвонили все экстренные службы города, расспрашивая, не случилось ли каких-нибудь аварий на дорогах, где пострадавшим мог оказаться ударник группы "Куин". Их беспокойство по этому поводу не подтвердилось. С домашнего телефона трубку никто не брал. - Помимо Роджера дома никого не могло быть. Доминик из-за учащающихся недомоганий уехала на курорт.
   - Я считаю, нам следует съездить к нему, - наконец, принял решение Фредди.
   Сидящий рядом с ним в машине, Джон нерешительно тронул Фредди за руку.
   - Ты уверен, что Тейлор находится у себя дома? - спросил он.
   - На девяносто девять процентов да, - стараясь говорить твердым голосом, ответил Фредди. Его захватили воспоминания о тяжелых событиях минувшего месяца.
  
   ...Костлявая рука, судорожно перебиравшая складки покрывала, бессильно сжалась в кулак.
   - Фредди, - простонала Каролина. - Я больше не могу! Пощади меня...
   Фредди, оторвав глаза от книги, сумрачно взглянул на распластавшееся на кровати истощенное существо, уже мало напоминающее живого человека.
   - Еще только половина восьмого, дорогуша, - отрезал Фредди, вновь отворачиваясь от любовницы. - Мы же договорились, что дозу ты будешь получать перед сном...
   Для него это стоило немалых усилий, быть с Каролиной строгим и безжалостным. Но Фредди пришлось убедиться в словах доктора, что суровая беспощадность может стать единственным способом обуздать зависимость Кары.
   Неловко перевернувшись вокруг себя на кровати, Кара соскользнула на пол и скорчилась, с привычным мучением ожидая начало ломки.
   - Фред! - взвопила она, цепляясь за колени друга. - Я не могу, не могу так. Это невыносимо... Дай мне ампулу или убей прямо сейчас. Иначе... я покончу с собой, но больше не стану выносить. Это невозможно!
   - Черт возьми, - Фредди в ярости отбросил книгу. - Перестанешь ли ты ныть! Ты вчера все прекрасно выдержала и не просила дозы! И сейчас ты вполне способна потерпеть! Ты разве не понимаешь, что для того, чтобы вылечиться, необходимо усилие. Знаешь ли ты, вообще, что такое усилие? - он схватил за локоть и резко поднял на ноги легкую, потерявшую за четыре месяца более половины собственного веса Кару и ожесточенно поглядел ее выцветшие окантованные черными кругами глаза - Да иначе ты бы не села на героин. Посмотри на себя в зеркало, Каролина Бэст! На что ты сделалась похожа!
   С этими словами Фредди швырнул бессильную девушку на кровать и вышел из комнаты.
   Он внутренне ужасался самому себе. До чего же он дошел, заботясь о Каролайн! Ни разу в жизни, даже во время подростковых драк с Кашимирой, носящих весьма серьезный характер (сестра тогда в немалой степени действовала ему на нервы), Фредди не позволял себе подобного обращения с женщиной. Он помнил о том, как два дня назад наградил Кару тумаками.
   Со стиснутыми зубами Фредди прислушивался к тому, как в соседней комнате с неровным стуком открывается тумбочка (руки у Кары теперь всегда подергивались нервной дрожью). Он знал, что, несмотря на клятвенные обещания, его любовница продолжала хранить свой черный запас в потайном месте, рядом с личными предметами пользования - там, куда Фредди не заглянул бы из одного только чувства приличия. Следовательно, при каждом удобном случае Кара тайком вводит себе инъекцию.
   Порой он проникался к своей юной подруге жалостливым презрением, глядя, как на его коленях покоится голова с поредевшими золотистыми волосами, сквозь которые светилась уже вся макушка, как, собираясь в сухие складки, обвисает на хрупких костях желтая кожа. "Господи, ей ведь всего двадцать один год! И больше нет дороги назад!" Но именно с этими мыслями он приходил к твердому решению, оставаться с Каролиной до конца, во что бы то ни стало.
   Месяца два назад Кара еще приходила сниматься на фото, перед тем как фактически совсем перестала выходить из квартиры. Если она сейчас вылечится, что маловероятно, толку от этого будет незначительно. Она придет на фотостудию, обнаружит, что все ее места заняты новыми манекенщицами, что происходило прежде и послужило причиной депрессии и последовавшего вслед за этим перехода на наркотики. И что тогда? Она не найдет лучшего выхода, чем вновь сесть на иглу, эта юная слабохарактерная девочка, постаревшая за два года, которая привыкла благодаря одной стандартной внешности, данной ей от природы, иметь успех, не добиваясь его. И не научилась бороться с малейшими трудностям в жизни, не то что с наркотической зависимостью...
   - Ну вот, дальше ты, кажется, помнишь Роджер, - проговорил Фредди, глядя на зевающего друга с тайной надеждой, что Роджеру удастся сегодня спокойно заснуть. - Я уговорил ее лечь в больницу. Я ей сказал на прощание, что помогу вынести все, чтобы она вновь стала здорова, но не перенесу ее смерти. А вот ей, наверное, уже было все равно, - Фредди вздохнул. - Что произошло дальше, я и сам толком не знаю. При расследовании выдвинули версию, что она сбежала из больницы и приняла хорошую дозу. Уже после кодирования. Следовательно, она не подалась внушению, но какое-то действие на организм уже было оказано... Или же это просто передозировка...
   - Да, - произнес Роджер. - Я тоже представляю, какая ерунда все это лечение в клинике. Поэтому ни за что не лягу в больницу.
   Фредди улыбнулся.
   - Оно тебе уже и не понадобится, Родж. Ты-то здесь сам проявил себя молодчиной.
   - Да, - вздохнул Роджер. Синяк на левой скуле, который он три недели назад в припадке поставил другу, едва начал бледнеть. Тогда, придя в сознание, он вспомнил, что натворил во время приступа. Расшвырял по углам своих верных друзей, которые спасли ему жизнь. Да, не появись они вовремя, эта доза могла бы стать для Роджера последней. Он помнил заплаканное лицо Фреда над собой.
   Затем вспомнил его почерневшим от горя и почти безмолвным, когда полтора месяца назад он вернулся с похорон Каролины. Узнав о ее смерти, Роджер только спросил, ошарашено: "Сколько же ей было лет?" На что Брайан хмуро ответил, "Двадцать два или двадцать три. Радуйся, что тебе побольше..." Из-за этого мрачного намека друзья вновь чуть не подрались. Но правда была правдой. - Роджер уже тогда начал серьезно подналегать на героин.
   На следующий день, задолго до выступления, Роджер подошел к Фреду и робко поинтересовался, собирается ли он петь сегодня. Фредди, слабо улыбнувшись на это, взял листок бумаги и написал в ответ: "Собираюсь, просто я считаю, что после пережитого надо бы хорошенько поберечь голос".
   На днях изнуренный вконец борьбой, Родж решился спросить, исключат ли его из "Куин", если он не сможет больше встать на ноги, и кто станет ударником, если он умрет. На это Фредди только ответил, что в любом из двух случаев группы уже не будет. На следующий день Роджеру стало легче. И он осознал одно: отныне ничто не может стать сильнее, чем его собственная воля.
   Думая об этом, Роджер смутно улыбнулся про себя. Но внезапно нахмурился. По приходу Фредди сообщил ему, что послезавтра приезжает Доминик. Родж не хотел бы видеть ее сейчас. Тем более, как выяснилось, что подруга знает, что произошло.
   - Она ждет ребенка, - произнес Роджер. - Я потому и отправил ее в пансионат, что она тяжело переносила беременность. Что будет с ней, если она увидит меня в таком виде.
   - Следовало бы побеспокоиться, Роджер, о том, каково ей прежде было переносить твои загулы, - ответил Фредди, вставая со стула. - И что будет, если она, оставаясь в неведении, начнет переживать. Она для тебя близкий человек, Родж, и потому все поймет не хуже нас. Сделай и ты тоже самое - пойди ей навстречу.
   Роджер, вздохнув, кивнул головой и, поднявшись с кровати накинул халат, чтобы выйти на балкон.
  
   Так мир наблюдаем как бы с земли. Но можно отчетливо увидеть лишь то, что на самой земле: выступы нижних ступеней, основания стеблей, почву земли в проредях трав, по шевелению которых можно судить о том, насколько сильно дыхание ветра... А синее пространство неба над всем этим? Огромное и мучительно необозримое, словно открытый океан. И путник, затерявшийся в водных просторах, стремится найти место, с которого можно было бы хоть отдаленно разглядеть их предел. Так и здесь: нужно только поднять голову и увидеть мир не в перевернутом, а прямом положении.
   Но Фредди, не отрываясь от колен Мери, на которых покоилась, его голова, просто обратил взор наверх. Ровный округлый подбородок, не слишком высокая, но тонкая нежная шея, на которой уже прорезались первые полосы морщинок, выступы маленького рта, которым она привыкла улыбаться немного застенчиво, но при этом радостно и открыто. Мери, прекрасная, нежная, любимая...
   Фредди перевел взгляд на руку, лежащую у него на плече. Запястье и пальцы у этой руки было мелкими, однако кисть коротка и широка. На одном из пальцев Фредди увидел то самое кольцо, подаренное на Рождество в далеком семьдесят пятом - жук-скарабей. Фред схватил руку Мери и повернул ее к свету. Украшение на пальце - зороастрийский символ удачи ярко блеснуло на солнце. Фредди, почувствовав странную судорогу, пробежавшую от груди к руке и сильно сжал руку Мери.
   - Ох, ну зачем же так сильно? Больно ведь...
   Фредди виновато застонав, припал лицом к этой руке и проговорил:
   - Прости, дорогая... Но позволь мне только одно - заснуть у тебя на коленях и не просыпаться все эти двадцать дней, что мне отпущено на отдых здесь... в Лондоне.
   Мери тихо, ласково рассмеялась и закрыла ладонью его глаза.
   Фредди почувствовал, как его тело словно наполнилось невесомостью. Это вновь близкое соприкосновение с возлюбленной. Такое, что он мог близко соприкоснуться с его тонким душевным содержимым. И Фредди словно испытал некое давно забытое блаженство. И знал, почему так происходит. Это единственное, что было постоянным, и устойчивым в нем. Как сама жизнь, пока что теплящаяся в теле.
   Он до сих пор любил ту, в чьих объятиях он вкушает покой на безмятежных вершинах бытия. Он любил этот нежный вечно прекрасный для него наружный облик физического тела, обители бесконечно дорогой души. А свет этой души неустанно горит в окнах обители - ясных, но заметно подернутых грустью зеленых глазах. Эти глаза сияли ему, даже вдали от их обладательницы, словно маяк для блуждающего в открытом океане жизни судна. А в этих объятиях, в этом доме, где они так долго могли быть наедине, он неизменно находил пристань. Но пристани не суждено было стать домом. Он, Фредди, сам этого не пожелал бы. Ведь моряк тоже рожден для того, чтобы вечно ходить по палубе, а не по земле... А что бывает с моряками, которые однажды остаются на берегу?
   Мягкую сонливость словно рукой сняло. На миг Фред представил остаток неизвестно, на сколько отмеренного собственного бытия проведенным здесь, рядом с Мери, у нее на руках. Нет... Это может быть лишь сном. Глубоким, безмятежным, но... бессознательным. Сон не может продолжаться бесконечно. Для него уделено шесть часов в стуки. А для бодрстовавния - все восемнадцать.
   Боже, о чем он думает здесь, лежа у нее на руках...
   Фредди рывком поднялся на ноги.
   - Может быть, пойдем прогуляемся, - смущенно проговорил он, протягивая Мери руку.
  
   Дорогой Фредди решил забежать в бистро. Он как никогда нуждался в подкреплении по дороге в гей-бар. Машину вместе с шофером он отправил на Ройберн-штрассе, заявив, что в скором времени сам подоспеет туда пешком.
   Фредди знал, что бистро пренадлежит Винни, фамилии которого он так и не смог разобрать. Еще узнал, что Винни является завсегдатаем бара на Ройберн-штрассе. Этот малый завладел всеми мыслями Фреда в это нелегкое для него время. Все почти все самое необходимое об этом человеке он узнал из коротких бесед с Габриэлой Цильх - официанткой бистро, заправляющей делами заведения в периоды долговременных загулов Винни. Эту девушку - молодую типичную немочку с пухлыми щечками и тонкими губами - многие постоянные посетители, не ведающие об истинной ориентации Винни склонны были считать состоящей в более близкой связи с владельцем ресторанчика, чем помощницу своего хозяина.
   Первым, что привлекло в этом симпатяге Фреда, был отсутствие всякого сходства с кем-либо из его прежних однодневных приятелей из гей-клубов в Мюнхене и в Нью-Йорке. Восседая посреди этого бурного разношерстного сборища, Вини оставался несколько беспристрастным и отстраненным. Он ни разу не пополнил компанию тех, кто неизменно окружал Фредди, кто отчаянно хватался за возможность составить ему партию. И, очевидно, именно по той причине, что считал себя единственно достойным этого. Находясь в баре, он редко обзаводился и собственной компанией, предпочитая составаться сторонним наблюдателем всего происходящего. Причем наблюдал он весьма увлеченно, хоть и с хорошо скрытым азартом. Чаще же его широкоскулое, привлекательное лицо с голубыми глазами излучало скуку.
   Оставалось впечатление, что этот человек либо хотел, как можно больше взять от жизни, либо не хотел вообще ничего. Впрочем, таковым чувствовал себя в последнее время и Фред. По видимому, этого немногого было вполне достаточно, чтобы симпатяга Вини, тяготение к которому у Фреда начало проявляться не на шутку бурно, нашел в нем родственную душу. И они бы могли разрешить проблему сообща...
   И Фредди добился желаемого, но не в стенах гей-бара. Однажды вечером, не найдя Винни на Ройберн-штрассе, он явился в его бистро. Когда перед его столиком неизменно предстала Габриэла с салфеткой, он удивленно спросил, что она здесь делает, и неужели Вини сегодня не на месте?
   - Ну, разумеется, он здесь. Только с какой стати ему появляться в зале, если на это есть я?
   Это звучало странно. Габриэла не раз говорила Фредди о том, что после многодневных времяпровождений хозяина в гей клубах, Винни пунктуально заменяет ее за стойкой ровно столько времени, сколько он не показывался в своем бистро. Но Фредди не счел нужным задавать вопросы, а только ограничился тем, что поинтересовался, находится ли Винни на своем месте.
   - Ну да, он у себя, - то ли с досадой, то ли с нетерпением проговорила Габи. Она уже давно смекнула о том, какая игра ведется между постоянным посетителем бистро и ее шефом, подробности о нетрадиционной ориентации которого не оставались для нее в секрете. Все ухаживания порочно прославленной британской рок звезды за Вини она воспринимала с нескрываемым сарказмом (как-никак это каждый раз новый предмет остренькой сплетни с подружкой), что каждый раз давала понять постоянному посетителю плохо скрываемой усмешкой, многозначительной улыбкой.
   - Ну что ж, если с моим приятелем Вини все в порядке, - произнес тем временем Фредди. - Вели, дорогуша, подать шампанское и столовый прибор на двоих. Ну, и не забудь пригласить своего шефа к моему столику.
   - Позвольте, а как прикажете вы о себе доложить? - с ухмылкой поинтересовалась Габриэла. - Не думаю, что он сочтет для себя обязательным принимать неизвестно от кого подобные приглашения.
   - Ах, да, в самом деле, - спохватился Фредди, ничуть не обижаясь неопределенному эпитету, обращенному в свою сторону. Он протянул Габриэле свою визитку. - Вот, передай ему это и, прошу, поживее, крошка.
   Шампанское и столовый прибор были вовремя поданы, а вот, что касается Винни, то Габриэла, возвратившись, принесла ответ, что, мол, кто бы не приглашал его к столу, он предпочитает составлять компанию посетителю лишь в том случае, если он сам является таковым.
   Этот ответ ничуть не раздосадовал Фредди
   - В таком случае милашка, - Фредди было, протянул руку, чтобы ущипнуть девушку за локоть, но Габриэла оборвала его, заявив, что, мол, едва она будет в состоянии оказать господину Меркьюри очередную услугу, так как в скором времени ей, по уговору с хозяином, придется освободиться с работы.
   - Ах, так значит, у вас здесь порядки не изменились, - довольно протянул Фредди. Он воздел свой сверкающий взгляд к ее раскрасневшемуся от неимоверной духоты лицу. - Вини, все -таки, заменит тебя сегодня на рабочем месте.
   - Разумеется, но не раньше чем через два часа.
   Два часа должно пройти... И тогда уже будет закрываться бистро.
   - Вот как. А кто же будет обслуживать посетителей эти два часа до его выхода, если ты уйдешь? Впрочем, это не твоя забота, Габи, - произнес Фредди, видя замешательство девушки. Он дотянулся до руки Габиэлы, и, заботливо погладил ее, не обращая внимания на гримасу брезгливости, которую официантка пыталась отразить на своем лице. - Все будет нормально. Так что, можешь идти, детка. Только окажи мне, прошу, напоследок, еще некоторую услугу.
   С этими словами Фред наскоро вывел на листе бумаги записку о том, что по прошествии двух часов Вини у входа в бистро будет ожидать Мерседес-560.". Едва Габи отправилась выполнять поручение, Фредди заказал Прентеру по телефону покупку названного автомобиля и велел его срочно подкатить к бистро на Фолькен-штрассе.
   После того, как Габриэла удалилась из ресторанчика, Фредди принял на себя должность официанта.
   Упрямство Вини нисколько не вводило Фреда в досаду, поскольку оно давало стимул для проявления новых изощрений в ухаживании. Труднодоступность очередного избранника после долгих, одерживаемых без малейшего усилия побед здесь, в Мюнхене, напомнила ему былые времена, когда в течение шести с лишним месяцев предметом безответных чувств была Мери.
   Когда последний посетитель бистро уже собрался уходить, Фредди пришел ответ от Вини: "А мне как-то до лампочки. Если хочешь быть со мной, то так и скажи прямо".
   Внутренне просияв счастливейшей улыбкой, Фредди выхватидл из рук помощника карандаш и размашисто начиркал на обратной стороне листа: Ты прав, так оно и есть, дружище!"
   Через пятнадцать минут Винни вышел из своего офиса к Фреду и протянул ему руку со словами:
   - Да, приятель, к моему стыду, ты вновь одержал победу.
   Однако вид его был настолько горд, что едва можно было предположить, что Вини чего-то стыдился.
  
   Этот день так не похож на другие, как и окрестности альпийского поселения не похожи на Мюнхен. Дай Бог, чтобы это был день перемены.
   В церкви, относящейся к некоему горному поселку, где родился Рейнхольд, а поблизости - Вернер Херцог, - должны были состояться крестины пятимесячного сына Рейнхольда. Крестными отцами были Фредди и Джон.
   Истинные зачинщики многодневной ссоры, по причине которой, все четверо музыкантов плюс к тому еще и работники студии до сих пор находились между собой в натянутых отношениях, на церемонии не присутствовали. А завтра все явятся на работу, и все будет как и прежде.
   Неделю назад, прийдя на работу, Брайан молча приблизился к Роджеру и придвинул к его глазам раскрытую страницу мюнхенской газеты.
   - Твои слова?
   - Ну, мои, - спокойно ответил Родж, щелкая зажигалкой.
   Брайан сжал зубы.
   - А сможешь ли ты сейчас при всех подтвердить, что застал меня именно там и за этим делом?
   Раскрытый на нужной странице номер газеты загулял по студии из рук в руки. Последний его взял Рейнхольд.
   - Так я же про тебя ничего конкретного не сказал, - спокойно, выпуская сигаретный дым, ответил наглый ударник. - Ну, ляпнул несуразное. Думаю, это не заострит на себе внимания. В крайнем случае, эта милая журналисточка явится к тебе, дознаваться до подробностей.
   - И тогда ты сам сможешь ей что-нибудь поведать о нас, - привоскупил из-за своего угла Фредди.
   Окажись в этот момент газета в руках у Брайана, он бы просто швырнул ее в лицо красавчику Роджеру.
   Фредди пытался как-то помирить друзей.
   - Я не понимаю, из-за чего здесь такой шум, - проговорил он. - Подумаешь, произошло недоразумение, на которое тебе, Брайан, как человеку публичному, вообще не пристало обращать внимание. Я помню, - он усмехнулся. - Как семь лет назад Роджер выставил меня на обозрение... А, ну да, "в моей сущности". Ведь я, мол, голубой. Признаться, и мне было неловко. Но... что поделаешь? Согласись, в прессе мы ведем ту же самую, игру, что и на сцене.
   - Не знаю, о какой игре ты говоришь, Фред, - отвечал Брайан. - Но тебе не следовало ставить себя на одну планку со мной. Ты имеешь ту репутацию, которой стоишь. А я... у меня уже двое детей, я женатый человек...
   - А еще ты - редкий болван, - ничуть не обижаясь, проговорил Фредди. - Но от этого, - он потряс в воздухе возвращенной на место газетой. - Ты никуда не денешься, имей ввиду. Ты еще дашь повод журналистам нажиться на своей хваленой репутации.
   - Не дам, - твердо заявил Брайан.
   - Не зарейкайся, Мэй, - подал голос из-за угла Роджер.
   - А ты заткнись, - бросил ему в ответ Брайан. - Я не собираюсь с тобой разговаривать. И, вообще, как ты мне осточертел за все пятнадцать лет, сколько я тебя знаю. С первого дня.
   - Ну, ну, - Роджер взглянул на гитариста прищуренным взором. - Это я в первый день так осточертел тебе, что ты напрямую заявил Стафеллу, вот, мол, вижу его ударником "Смайл", и никого другого?
   - Да, нечего говорить, ударником ты был хорошим, - глухо ответил Брайан.
   - Был... Ты тоже был хорошим гитаристом. Только с тех пор, как ты обучился сведению музыки, ты не можешь сыграть ни единого такта, не сфальшивив....
   Для Брайана это был предел.
   - Ладно, - протянул он чуть слышно и, захватив куртку, громко произнес: Прощайте, парни!
   Гитарист вышел, хлопнув дверью, погрузив, вслед за этим всю студию в молчание.
   - Джон, - глухо проговорил Фредди, подходя к басисту. - Пойди, верни его!
   - Нет, не могу, - пробормотал несчастный Дикон. - Это бесполезно. Он только меня разнесет в щепки...
   - Да ладно, будет тебе, - произнес Роджер. - Ты-то с ним не спорил.
   И Джон решился.
   - Отойди от меня, Дикон. Ты ведь понимаешь, что я больше не вернусь в студию, - сказал Брайан, едва приятель приблизился к нему и робко взял его за плечо.
   - Совсем не вернешься? Да ты в своем уме? Сегодня же нам нужно доделать "Calling all girls"...
   - Знаю, но я, как гитарист, судя по всему, их не устраиваю, ну и... - Брайан почувствовал новый прилив бешенства. - Прошу тебя, отпусти меня, Джон.
   Басист вернулся в студию ни с чем.
   - Что поделаешь, - вздохнул Фредди. - Но ты, все таки... Позвони ему сегодня. Тебе ведь проще уломать его, Джон, нежели нам обоим.
   Возложенная на него таким образом миссия ввела Дикона в досаду на своих строптивых приятелей, и теперь уже все четверо оказались в ссоре между собой. Зато гитариста удалось вытащить на студию. Он понимал, что надо было заканчивать альбом. Чтобы не вышло так, будто они, и впрямь, переехали в Мюнхен чтобы от души поразвлечься, как оно и выглядело со стороны...
   На работе музыканты почти не разговаривали друг с другом.
   Это повергало каждого в отчаянные мысли о скором конце группы. И при этом каждый был склонен винить в этом себя.
   Ничего не поделаешь - кризис возраста, отношений. Об этом мог констатированть каждый сторонний наблюдатель. Ведь если каких-то пять лет назад подобную обиду любой мог воспринять в шутку, то теперь, это повод для серьезного скандала. Не всем еще импонирует игра в пижонов и голубых, как Фредди и Роджеру... Если мир удасться восстановить, то разумнее всего будет принять решение - отдохнуть друг от друга. Так предложил Рейнхольд...
   - Иоганн, во имя Отца, Сына и Святого Духа...
   С этими словами пастор окунул ребенка в купель. Фредди и Роджер переглянулись. Уж они знали, что маленького Иоганна отец все равно будет называть на свой манер - Джонни. Пусть думают, что в честь одного из крестных отцов. Впервые за долгое время лица друзей, обращенные друг к другу, озарила теплая улыбка.
   - Пой Фредди, не молчи, - услышал он возле своего уха голос двенадцатилетнего Джулиана. - Ты же певец...
   Фредди торопливо кивнул в ответ. Но знал, что петь на самом деле не будет. Ему припомнился эпизод во время Рождественского богослужения. Тогда во время песнопения Мери, вопросительно взглянув на друга, придвинула ему песенник. Мотив был простой, легкий для запоминания, текст незамысловат. Но Фредди даже и не думал вторить всеобщему хору прихожан. Он знал, что если запоет, то его услышат все. Петь вполголоса Фредди не имел привычки, но полным голосом он перепел бы всех. Нет, церковь - не такое место, где отдельному прихожанину следует обращать на себя внимание, поскольку это место, куда прихоят не ради него. Вот, на шоу и на концертах - другое дело... Но не здесь.
   Внезапно воспоминание перенесло его на семь лет назад. Они с Мери праздновали Рождество на исходе счастливого семьдесят пятого. Это воспоминание затмило в душе торжественное чувство, навеянное свершением таинства. Ни Фред, ни Мери, прежде не имели обыкновения отмечать все христианские события, посещая церковных богослужения. Воспитанная в бедной, измотанной борьбой за выживание семье, Мери не имела возможности с каждым годом своего взросления приобщаться к старым добрым семейным традициям. Но она знала об их существовании. Она хотела, чтобы в будущем это укоренилось в ее собственной жизни, которую она мечтала построить с первым мужчиной ее жизни. И этот мужчина сокрушил ее планы.
   Да, Фредди догадывался, что Мери по-прежнему одинока. После случая с Джо Бертом она потеряла всякое доверие к молодым людям. Она с недоверием относится ко всякому, кто предпринимает попытку завязать отношение с одинокой, умной и красивой женщиной. А их, в свою очередь наводит на раздумья тот факт, что, где бы ни был, когда бы ни вернулся с изнурительной работы или с очередной вылазки ее бывший любовник, не проходит ни единого дня без того, чтобы они не соединились по телефону.
   "Я съезжу в Лондон, - решил Фредди в тот день, отправляясь спать. - Я увижу ее. Я проведу с ней время. Я сделаю для нее все, что угодно. А, впрочем... Может быть, для Мери будет лучше, если я пока что вообще, не буду появляться в ее жизни?.."
  
   - Да, - широко зевая, Прогудел в телефонную трубку Фредди. Он уже давно не спал, да и вообще, вряд ли засыпал за всю эту ночь. Уж больно необычно для него прошел вечер накануне.
   - Я не разбудила вас, сэр, - проговорил задорно-хрипловатый голос. - Или, быть может, вы не узнали меня спросонья?
   - Господь с тобой, как можно, дорогуша! - воскликнул Фредди. - После того, как я вчера столь дол-го слышал твой голос... Как у тебя дела, Барбара?
   - Ничего, нормально. Правда, я не думала, что у тебя такая превосходная память на голоса. Впрочем, ты же музыкант. Может, ты помнишь лучше по голосу, чем по именам, всех завсегдатаев бара?
   Фредди засмеялся.
   - Когда-то помнил, Барбара. Но после того, как я вернулся с гастролей, здесь слишком много новых, которых я прежде не видел в лицо. Ты не знаешь, прелесть моя, куда девались некоторые из старичков?
   Барабара задумалась.
   - По-моему... По-крайней мере я слышала, один из них, кажется его звали Франц, умер от СПИДа.
   Фредди насторожился. С неким Францем ему довелсь провести четыре ночи в постели.
   - Алло, Фред. Что случилось? Ты чем-то обеспокоен?
   - В самом деле, нет, дорогая, - спохватился Фред. - Просто я размышляю о том, как и где было бы нам лучше встретиться сегодня. Знаешь, я сгораю от нетерпения. У тебя есть что-нибудь на примете, Барби?
   - Во всяком случае, не вчерашняя забегаловка. Я думаю, нам следует заглянуть на Райзенд-Гассе. Ты там бывал?
   - О да, конечно. Но, знаешь, мне там не нравится, - в том гей-баре Фредди незадолго до гастролей частенько бывал с Вини после того, как сошелся с ним. - Давай лучше направимся на Бруннен-штрассе?
   - О'кей, малыш. До встречи.
   - До встречи, моя любовь. А, впрочем, погоди, Барбара. Быть может, ты хотела. Чтобы мы провели время вдвоем.
   Как-то странно застенчиво прозвучал в ответ раскатистый смех Барбары.
   - О, нет, Фредди. Я люблю шумные вечера и большие компании. А уединиться-то мы всегда успеем, я думаю.
   Они распрощались.
   Фредди был солидарен с Барбарой. Действительно, того уединения, которое им посчастливилось испытать вчера в туалете гей-бара, было сверх, чем достаточно.
   Фредди чувствовал теперь, что был счастлив вчерашним своим знакомством с немецкой кинозвездой Барбарой Валентин больше, чем через край. Последнее время, проведенное в Мюнхене до гастролей, Фредди чувствовал, что его любовная связь с Вини мало удовлетворяет его в духовном плане. Мало чего можно было ожидать от этого привлекательного, страстного, однако не далекого и убийственно ревнивого любовника. Фредди не чаял в нем души и чувствовал себя неотрывно привязанным к Вини. Однако ожидал, что в скором времени в его судьбе хоть что-то изменится. Изменится в реальности, а не по мере ухода в мир кокаиновых галлюцинаций. Короткая встреча с Мери в Лондоне не внесла умиротвоения в его душу. Увидев ее совсем не той, какой он ее себе представлял - грустной, поблекшей в одиночестве, а вполне жизнерадостной, цветущей, удовлетворннй жизнью, он понял, что, несмотря на продолжение былой дружбы, их пути разошлись, вернее. Уходя от Мери, он оставил ее слишком далеко позади себя. Он, Фредди старел в душе, и эта навязчивая мысль все реже покидала его сознание. А Мери все еще юна... Она так далеко отстояла от него, что даже была не в силах поделиться с Фредди действием того космического элексира молодости, который свойственно черпать вне земной сферы только женщинам. Да и Фреди, лишив свою возлюбленную прежнего физического присутствия, не вправе требовать от нее подобного...
   Он нуждался именно в такой женщине, как Барбара. Не в мужчине, а именно в этой вот, старшей его лет на четырнадцать особи женского пола, жадно черпающей энергетику не из космоса, а из земной ментальной сферы. Из этой сферы, которую населяют столь многие человеческие существа, подобно паразитам, не испускающие в нее ничего, кроме отходов...
   В скором времени, самой Барбаре только и останется отсюда черпатьэти самые отходы - чужие и свои...
   И она, удовлетворенная тем воздухом, что ей придется поглощать, задохнется. А вслед за тем задохнется и сам Фред. Пусть будет так...
   Вслед за тем Фредди пришла в голову мысль о том, что не плохо было бы съездить сейчас в один из престижных спортивных комплексов Мюнхена - поплавать в бассейне, потренироваться в боксе. Расслабиться - это хорошо, однако за короткое время отдыха следовало бы немного прийти в форму.
   Еще месяц назад, планируя перерыв в работе с "Квин" Фредди решил после отдыха в Мюнхене отправиться в Лос-Анджелес.
  
   Это было в 81-ом году. Эмми прибыла в Манхэттен за несколько дней до празднования 35-летнего дня рождения рок-звезды. Покачиваясь в уютном автобусе, танцовщица недоумевала о том, что ей и всем участникам цирковой труппы предстоит делать здесь четыре дня.
   Молодая девушка еще не имела предположения о том, что представляют собой грандиозные вечеринки, устраиваемые лидером выдающейся группы.
   Однако, репетиции, на которых уходило по восемь часов в стуки, оказались более трудоемкими, нежели в ее собственной труппе.
   Мэлани Коллинз - ее танцевальная руководительница в далекие годы состояла в одном из лондонских кордебалетов. Она в память о романтичных днях на киностудии "Шеппертон" сама вызвалась помочь Фреду, когда он поделился с ней своими заботами во время им же самим устроенного свидания.
   Восемь лет назад они встретились, когда "Куин" явилась для съемок своего первого видеоролика. По времени рок группа и кордеобалет, в которой танцевала Мэл, следовали друг за другом. И так несколько танцовщиц и ребята познакомились друг с другом. Помимо Фреда, на Мэлани обратил внимание Роджер. Маленькая темноглазая, немного большеротая, экстравагантная танцовщица стала предметом непримиримого соперничества вокалиста и ударника, хотя у обоих уже были подруги. Непонятно каким образом, но победу одержал Фредди. Короткий роман с Мэлани был единственным положительным эпизодом в бурной, преисполненной каждодневными конфликтами с бригадой режиссера работой на киностудии.
   Роджер год спустя нашел способ отомстить приятелю за поражения в сердечных делах, к которым он не привык. Нет, ударник не стал разоблачать друга в "супружеской" измене со страниц газеты. Он заявил, что "Фредди является самим собой. Он ведь голубой."
   И вот, обо всем, об этом Мэл и Фредди со смехом вспоминали несколько дней назад при встрече в одном из дорогих ресторанов при пятивездочном отеле.
   Мэл не была в числе лучших танцовщиц своей труппы. Однако, она как нельзя лучше разбиралась в принципах танцевального искусства, могла легко преподать его, и вдобавок отличалась обаянием характера и предприимчивостью. Это способствовало тому, что мисс Коллинз удалось далеко пробиться. Теперь она руководила, пусть не самой лучшей, зато одной из профессиональных танцевальных школ Нью-Йорка. Некоторые выпускницы ее класса на протяжении долгих лет получали широкую известность и пробивали себе места в лучших труппах города.
   На следующее утро, придя на урок, мисс Коллинз оглядела всех своих учениц и решила, что для этой цели лучше всего подойдет Эмми Гарденс. В память о старой дружбе Мэл не хотела отправлять к мистеру Фредди среднеуровневую танцовщицу. Она знала, как хорошо смыслит в этой области Фред и какими высокоорганизованными представлениями являются его вечеринки.
   Эмми была почти самой лучшей. Ее непримиримой соперницей оставалась Джудит Спеллер, с которой Эмми едва ли выдержала бы конкуренцию. Но Джудит была племянницей мисс Коллинз. Отправляя ее в Нью-Йорк, родители убедительно просили тетю "как можно лучше уберечь девочку". Мэлани Коллинз, изучившая характер Фреда в течение непродолжительного времени знакомства, могла предположить, что из себя представляют его вечеринки.
   - Ты не знаешь, что там творится, Джудит, - затягиваясь сигаретой в дорогом мундштуке говорила Мэл. - Впрочем, если соблаговолит судьба, ты еще с этим столкнешься на своем пути, но только после того, как выйдешь из под моей опеки.
   - Но чем Эмми лучше меня? Почему ей это дозволено, а мне нет? - Все же не переставала допытывать свою тетю несчастная Джудит.
   - Не лучше, но, по крйаней, мере, постарше тебя.
   - Всего на полтора года?
   - Всего или не всего, но я не ручалась за Эмми перед ее родителями, - устало проговорила мисс Коллинз, закрывая двери в балетный класс.
  
   Итак, Эмми прибыла в Манхеттен. Для нее, как и для всех прибывших с подобной целью цирковых артистов был приготовлен номер в одном из близлежащих отелей. В дни репетиций странного карнавала Мистер Меркьюри даже не бросил лишнего взгляда в сторону мисс Гарденс.
   На торжество ей пришлось облачиться в кимоно с дополнительными разрезами по бокам. Молодая танцовщица весьма досадовала, глядя на полуобнаженных манекенщиц. Ведь в своем кимоно она не имела возможности подобно им продемонстрировать достоинства своего, ничуть не уступающего в красоте и сексапильности тела. А уж гибкости и изящества в нем было куда больше...
   Но Эмми просчиталась. Ей было поручено разносить шампанское для почетных гостей вечеринки. Это были персоны, которых она прежде могла видеть лишь со страниц журнала или с экранов телевизора. Последний, впрочем, она смотрела довольно редко. Внезапно ей дали поднос с русской водкой и велели нести самому хозяину торжества.
   Мистер Меркьюри бесцеремонно принял из рук девушки поднос и любезно пригласил присесть напротив. Он распивал жгучий напиток вместе с Эмми, которая быстро осознала, что может моментально опьянеть от единственной рюмки и соблюдала должную меру. Фредди - так он просил танцовщицу обращаться к нему впредь - вел с ней оживленную беседу, задавал вполне пристойные вопросы. Когда Эмми вежливо извинившись, заявила, что ей надо идти работать, рок музыкант принялся отговаривать танцовщицу.
   - Здесь и без тебя есть кому работать. А на моих вечерах все должны успеть отдохнуть. Как ты думаешь, наверное я для того нанимаю многочисленный персонал ...
   Тогда девушка начала смелее потягивать водочку. Когда Фредди потащил ее на танец, она едва не заплетающимся языком заявила, что не в состоянии принять приглашение.
   - Но ведь я знаю, что ты танцовщица, врунишка, - проговорил смуглый музыкант с азиатским акцентом, хватаясь за соблазнительно откинутый назад подбородок Эмми.
   - Однако, я все равно я вам не чета, мистер Меркьюри.
   - Во-первых, просто Фред. А во-вторых, дорогуша, ты не права. Без меня это было бы возможно, но рядом со мной кто угодно, в том числе и ты будешь блистать. Я бы конечно призвал многих очевидцев к доказательству, но не лучше ли будет, если в этом убедишься ты сама?
   И он бесцеремонно потащил на подмостки артистку с искусно нанесенным макияжем в японском стиле и с замысловатой прической из прямых рыжеватых волос. Во время танго мелькавшие сквозь высокий разоез платья во всю свою длину стройные точеные ножки приводили зрителей в восторг, особеннно Фреда, который имел удовольствие не только лицезреть, но и осязать во время танца упругие прелести гибкого тела Эмми.
   Фредди избрал мисс Гарденс королевой вечера. После очередного танца, он вновь, вопреки опасениям молодой танцовщицы, которая всякий раз ожидала, что совершенно внезапно хозяин, придя в себя, строго осведомится, почему она не на своем рабочем месте, тащил ее в беседку гостинного комплекса, в которую он периодически уединялся. Эмми совсем опьянела от выпитого ею шампанского и совершенно неожиданно свалившейся на ее голову удачи.
   Уже минули вторые стуки торжества. Эмми не осознавала, что провела все это время на ногах. Присоединяясь к отдельной компании, выскакивая на сцену для выкидывания очередного трюка, вновь спускаясь в беседку на отдых, Фред все время тянул ее за собой. Юная танцовщица с трудом осознавала то, что не наскучила галантнейшему из кавалеров, которых ей приходилсь встречать. Одно ей было непонятно: как это усталость не берет верх над буйным поведением мистера Меркьюри. Да, буйным. Что бы этот человек не делал, все он воспроизводил все это с таким рьяным темпераментом, что снедаемая сомнениями Эмми набралась решительности взглянуть в его глаза. Так и есть: они горели неестественным блеском. В них было выражение, если не безумия, то какого-то неосознанного порыва. Порыва человека, прорвавшегося через преграду реального бытия. Он был подобен тому, кто, поверхностно ощущая в нормальном состоянии воздух, отчетливо чувствует под ногами земную твердь, только наоборот. Уж не накачивался ли он тайком от нее каким-то стимулятором? А может быть он это делал с кем-нибудь из гостей? Эмми было немного обидно, что остался один из "аттракционов" торжества в котором ей не удалось еще принять участия.
   Однако, на третьи сутки, приняв из рук карлика из главной в Нью-Йорке цирковой труппы чашу с кокаином, Фред любезно протянул костяную ложечку Эмми, а сам принялся втягивать порошок обеими нозддрями сразу.
   Он всячекси подбадривал смущенную девушку, убеждая, что все, если употреблять в меру, приносит лишь пользу. Только вот, интересно, какие представления у самого мистера Меркьюри о мерах? Да и были ли они у него вообще...
   Фредди пришлось приложить усилия для того, чтобы обучить Эмми правильно вдыхать наркотический порошок. То она, чихнув, сдунет горку кокаина, наложенную ей в нос порционной ложечкой, то поперхнется. Но, в конце концов, Эмми удалось вдохнуть так как надо.
   - Ну, что - склонившись над ней, с затаенным дыханием осведомился Фредди. - Чувствуешь что-нибудь?
   Эмми, которая в тот момент едва слышала его голос, только плавно покачала головой. Усталость, ощущение которой полностью притупилось от переутомления, словно рукой сняло. Эмми почувствовала нечто большее, чем подъем сил. В висках сильно застучало, но тело наполнилось такой легкостью, что Эмми, кажется вновь могла бы исполнить самый зажигательный танец.
   Последующие три дня изрядно затянувшегося торжества Эмми уже не помнила. Прояснение наступило лишь с того момента, как ее не на шутку затошнило. Однако, рвотой это не разрешилось, что только усугубляло самочувствие.
   - А я тебя всюду ищу, Эмми, - внезапно появившийся в коридоре Фреди опустил руку на ее спину. Девушка стояла, бессильно перегнувшись через перилла. - Да ты совсем сдала, крошка. Ну, ничего. Сейчас уже пойдем на покой.
   - О` кей, Фредди, - слабым голосом произнесла в ответ изможленная Эмми. - Ты только дай мне пирамидон или... может ты лучше знаешь, что бы мне сейчас помогло. И я поеду в Манхеттен.
   Однако, Фредди даже и не думал отпускать танцовщицу из Беркшира в тяжелом состоянии...
   Изнемогая от головной боли, она уже растянулась на просторной двуспальной кровати в номере своего пятидневного бойфренда. Тот, вернувшись из душа, приподнес ей в постель блюдце с крошечной горкой все того же порошка, увидев который Эмми, застонав, отвернулась. Однако Фредди убеждал больную в том, что это лучшее средство против теперешнего ее недуга.
   Эмми словно передернуло, когда, расположившись рядом на кровати, Фредди придвинулся к ней. Да, она не оставалась в неведении витающих повсюду в мире новостей и сплетен. Ей доводилось слышать о нетрадиционной сексуальной ориентации и распущенном половом поведении Фредди Меркьюри. С какой стати тогда ей, девушке, посчастливилось обратиться в предмет неустанного ухаживания хоязина пятидневного праздника? И с какой стати юной неискушенной Эмми лежать с геем в одной постели?
   - Имей ввиду, - раздалось в темноте его невнятное бормотание. - Я тебя не трону, если ты не пожелашь этого...
   Вопреки обещанию подробно рассказать все подружкам по возвращению из Беркли, Эмми была немногословна. А о сутках проведенных странным образом в постели с Меркьюри не обмолвилась ни словом.
   Два с лишним года спустя лучшей ученице класса мисс Коллинз тоже, пришлось, повстречать Фредди Меркьюри на своем жизненном пути.
   По правде говоря, не получив возможности отработать на вечеринке в Беркли, Джудит Спеллер весьма досадовала на тетю. То ей казалось, что миссис Джейн ее не достаточно ценит, временами она делала вывод, что судьба вообще не сулит ей удачи. Но вот, пять лет спустя, став профессиональной танцовщицей, она по отбору попала на съемки клипа группы "Куин".
   Танцевальный номер снимали без перерыва по нескольку дублей. И случилось так, что судьба вновь "поставила бедной Джудит под ножку". На кульминационном моменте клипа девушка подскользнулась во время пируэта и упала так, что в одно мгновение не только лишилась движения, но и усомнилась в существовании своей правой ноги. - Боль ощутилась не сразу. Съемки пришлось остановить.
   Увы, бедняжка не знала, куда ей деваться. К ней вызвали санитаров, а вокруг только и говорили, что о сорванных съемках. За исключением Фредди. Ему первым делом хотелось знать, что сотряслось с той, по вине которой съемки пришлось остановить. Джудит к тому времени уже отнесли в гримерку.
   Пока хореограф вновь выстраивал танцовщиц так, чтобы уход одной из них не испортил танцевального рисунка, Фредди взбежал наверх - туда, где располагалась гримерная.
   - Что с ней, - поинтересовался Фред у одной из выходящих медсестер.
   Та пожала плечами и произнесла, что травмированную танцовщицу, скорее всего, отвезут в больницу.
   - Плохо дело, - сказал вышедший вслед за медсестрой главный санитар. - Похоже, полный вывих тазобедренных суставов. Видимо, придется накладывать гипс, - и, вздохнув, проговорил. - А как быть с ней, я не знаю, сэр. Мисс Спеллер абсолютно не держит себя в руках! Все порывается вернуться на площадку...
   Фредди понял, что бедная девушка вывела врача из терпения. И направился в гримерную.
   Тихонько переступив порог, Фредди с удивлением обнаружил, что мисс Спеллер вовсе не бьется в истерике. Она просто размазывала по лицу растворенную в слезах краску гримма. Джудит не заметила, как вошел Фредди. Или просто не подала виду.
   - Я подвела вас, не правда ли, сэр? - хмуро спросила девушка, едва Фредди осторожно подсел к ней.
   - Нет, не правда, - искренне проговорил Фред. - Во-первых, вы не виноваты ни в чем. А, во-вторых дело поправимо.
   Эти слова повергли Джудит в новое слезоизлияние. Да, конечно, все поправимо для других. А вот ей снова не повезло. Все снова состоится без несчастной Джудит Спеллер.
   Однако при виде женских слез Фредди нимало не растерялся. Он выудил из кармана белого сценического косюма платок и, смочив его под краном, принялся оттирать с лица девушки черные разводы. Он рассказал ей историю о том, как некогда из-за гитариста Брайана Мэя сорвался тур по Америке. И его тоже никто не винил. Хотя то было настоящее невезение и полный провал.
   - Вот так-то, и для тебя еще не все потеряно, Джудит. Хорошая танцовщица мне понадобится вновь и не раз, - закончил он.
   Весть о том, что ее отвезут в больницу, была встречена бурей протеста. Джудит совершенно некому было забрать оттуда. Молодая танцовщица приехала в Англию только ради съемок, и не имела в Лондоне ни единого родственника или знакомого.
   - Но мы ведь уже познакомились, верно? - проговорил Фредди, отирая с ее щеки очередной пересохший черный поток смеси слез с черной тушью. - И уж, конечно, довезу тебя, куда надо, потом свяжу с родными, в аэропорту тебя встретят. Ну, довольно, перестань же реветь, дорогуша.
   Джудит вздохнула. И, все - таки, жаль было покидать Лондон ни с чем, кроме загипсованной ноги.
   Тем временем Фредди, пользуясь погруженностью девушки в свои печальные раздумья внимательно, с видом художника-скульптура, оглядывал танцовщицу с ног до головы.
   Сценические чулки с нее не сняли во время осмотра, чтобы не повредить вывихнутую до предела ногу. Похоже, их придется распарывать в больнице. Поврежденная нога бессильно лежала вдоль тахты. Вид ее был таким безжизненным, что можно было прийти к выводу о том, что конечность напрочь отнялась от тела девушки. Не хотелось бы. Однако из этой ноги, точь в точь такой же, как и другая - здоровая, находящаяся в полусогнутом положении - вышел бы изящейший макет. Ни у кого в своей жизни Фредди не видел таких ног: тонких, но при этом фигурных, словно искусно вырезанных из слоновой кости. Он окинул взглядом Джудит. Девушка вся была такой - от изящных красивых с высоким подъемом ступней до высокой стройной шеи с выступающим над ней ровным красивым, выразительным подбородком, который сейчас тоже был перемазан потоком смешанных с тушью слез. А волосы! Густые, упругие кудри, убранные в конский хвост, спускающиеся вдоль прямой худенькой спины. Конечно, это ее собственные волосы, наподобие которых женщины заказывают себе дорогущие парики. Да, если Джудит вздумает постричься, эта чернокудрая масса принесет ей немалый доход.
   - Ты красивая, Джудит... правда, - произнес Фред тихо, приблизившись к девушке.
   Тем временем подъехала "Скорая помощь". Фредди передал просьбу о том, чтобы машина подъехала к черному ходу. Понятно дело, трамированной танцовщице не хотелось, чтобы из ее отъезда в больницу делали сенсации.
   Фред легко поднял девушку на руки и понес на улицу. Он также дал распоряжение своему шоферу, чтобы тот ехал следом за машиной. Он решился ехать вместе с Джудит в кабине "Скорой помощи". Фредди понял, что она, ко всему прочему еще и трусиха. Подняв танцовщицу на руки, Фредди ощутил, как она трясется, словно осиновый лист...
   Едва он занес ногу над ступенькой машины, во двор выбежал менеджер-организатор.
   Он потребовал или вернуться в павильон, чтобы продолжать съемки или оплатить издержки за простой.
   - Во сколько мне все это обойдется? - спокойно поинтересовался Фредди.
   После долгих и небрежных вычислений организатор назвал сумму.
   - Сдачу оставьте себе, - Фред протянул огромную пачку денег и скрылся в дверях машины.
   Джудит слышала обрывы разговора между Фреддом и менеджером.
   - Восемь тысяч фунтов! Не слишком ли много из-за меня одной? - возмутилась она.
   Фредди на миг бросило в досаду. "Черт возьми, а тебе-то какая разница!" Но вслух он спокойно промолвил:
   - Ты насчет чего, Джудит? А, вот оно что... Ну, так это вовсе не штраф, как ты подумала. Обычная плата за съемочный день, дорогуша. Просто, я не уверен, что сегодня вернусь на съемки, пока не дождусь тебя, и решил сейчас же рассчитаться.
   - Вы не вернетесь? Будете ждать в больнице? - оживившись, спросила Джудит. - Имейте ввиду, там вам не дадут ни минуты покоя.
   - Я об этом думал, крошка. И решил, что было бы неплохо сделать беднягам сюорприз, - ответил Фредди. - Уж уверен, среди больных найдутся мои поклонники. И тогда... Думаю, они даже порадуются тому, что попали в больницу. А, Джудит?
   Девушка засмеялась.
   Фредди сдержал свое обещание, и перед поклонниками, которых оказалось около половины, считая и больных, медперсонал, и перед Джудит. Фредди все устроил так, чтобы танцовщица из Америки уже на следующий день отправилась домой.
   Джудит потом казалось, что это было самой успешной ее командировкой. На новое, обещанное Фредом, приглашение на съемки в очередном клипе "Куин" она не больно-то рассчитывала. Ведь Фредди не спрашивал у нее ни адреса места проживания, ни о месте работы. Впрочем, такие данные о каждом артисте и танцовщике кордебалета, с которым работала группа содержались и не выкидывались из базы данных у секретарей "Куин-филм-продашнз".
   Ненароком Джудит вспомнила о коротких рассказах своей бывшей одноклассницы по балетной школе о вечеринке мистера Меркьюри в Нью-Йорке. Ох, как Джудит ей тогда завидовала, не замечая, что выражение лица Эмми окислялось, едва ей приходилось упомянуть об этом жутко утомительном для нее праздненстве.
   Но для Джудит эта встреча с рок-музыкантом оказалась иной. Не было того, о чем ее стращала тетя. Фредди не всыпал ей в ноздри кокаин, не крутил с ней полуразвратное танго на сцене, не укладывал рядом с собой в постель. Единственным знаком внимания, уделенным ей, как женщине, можно считать лишь произнесенное застенчивым полушепотом: "Ты красивая, Джудит..."
  
   Барбара вернулась из душа и, сочно чмокнув погруженного в полудрему Фреда, сбросила с себя халат. Она, нырнув под легкое одеяло. Со страстным томлением прильнул щекой к волосатой груди своего любовника и принялась покрывать ее ленивыми поцелуями. Фредди оставался равнодушным к ее ласкам на протяжении уже полугода. Казалось исполнение его пожеланий о том, чтобы Барбара вела себя в его присутствии менее бесстыдно, а так, как подобает женщине в годах, и в отношении гигиены стала более чистоплотной, не удовлетворяло его. Ничто не могло уже преобразить фрау Валентин. Потому что она уже давно созрела и состарилась, хоть это не сразу можно было заметить... И теперь, изменив, своим старым привычкам пятидесятитрехлетняя женщина не изменялась в положительном смысле слова, а просто переставала быть собой - той самой, кем Фредди встретил ее два с половиной года назад. А это его коробило.
   - Лео убрался отсюда в семь часов утра, - сообщила Барбара томно ленивым голосом.
   - Да уж вижу, - зевая, вторил ей Фред.
   - Что видишь? - усмехнулась Барабра, подняв голову от его груди.
   - Что его нет, - снова зевнув, проговорил Фредди. - Итак, дорогая, у тебя есть, что сказать на его счет?
   Барбара пожала плечами, и засмеялась.
   - А что толку, ведь ты все равно меня не слушаешь.
   - Вот оно что, прелесть моя, - дотянувшись до всклокоченной, много раз перекрашенной головы любовницы, произнес Фред. - Твои нелестные высказывания о моих однодневных друзьях я могу расценивать не иначе, как проявление заботы обо мне?
   - Ну, еще бы, - соблазнительно высвободив плечо из-под одеяла, проговорила Барбара. - А ты что думал?
   - Ну, вообще-то, я думал, что они теснят тебя в постели.
   - Нет, почему же. Эти гробокопатели е не посягают на меня и ладно. Зато это так забавно наблюдать за тобой со стороны. Да и потом, - я всегда уверена, что у тебя останется толики силы на меня.
   Одеяло соскользнуло с обнаженной Барбары, и впервые Фред решился обозреть ее тело критически. Пожалуй, это как раз то, на что он может соблазниться во время своих беспорядочных оргий там, где одну постель разделяют помимо них обоих еще двое парней из бара, или там где, лежа рядом с ней одной, Фредди получает возможность использовать ее ради вымещения своих бредовых фантазий. Она изрядно потрепана, эта фрау Валентин, и во многом по его вине. Видит Бог, Фредди готов одновременно и душить ее среди ночи, и прилюдно раздавать оплеухи, наподобие вчерашней. А после этого, холить и лелеять ее как драгоценное чадо. И видеть утром после бурной ночи... Да, опять же только ее или подобную ей. Фредди, конечно, мало разборчив в мужчинах, но в выборе женщин уж он щепетилен. Не видя в темноте очередного красавчика, он моментально бы пришел в смертельно удрученное состояние, увидя рядом с собой в обнаженном виде хрупкое, молодое, нежное и невинное тело, как у Джудит вместо тела Барбары - когда-то роскошного, но теперь поношенного, негибкого. Разве что, благодаря полноте, кстати, увеличившейся за последнее время, ей удается хоть немного сохранить упругость. И главная свойство, обеспечивающее ей, несмотря на годы, привлекательность - это порочность. В своих смелых костюмах Барбара, конечно, само искушение. В этом смысле ей могла бы позавидовать любая двадцатилетняя дурочка. Наподобии тех, что наполняют ежедневно мюнхенские гей-бары.
   - Ладно, дорогуша, - решительно произнес Фредди, поглаживая ширококостную с четко прорисованными венами лодыжку Барбары. Он порой проникался жалостью, глядя на выпирающие кости ее ног. Из-за артрита бедняжке пришлось отказаться от предложенных дизайнером оригинальных туфлей. А поскольку привереда-костюмерша Диана не мыслила на ней в этом клипе "It"s a hard life" никакой другой обуви, Барбара вынуждена была при роскошном наряде явиться абсолютно босой. Впочем, это смягчило несколько ощущения Фредди при "взаимном пожатии" ног в эпизоде на ступенях лестницы. - Однако, - спохватился он. - Чего же это я валяюсь в кровати. Может, тебе принести кофе, а?
   - Не стоит, милый, - внось зевнув, проговорила Барбара. - Я еще посплю. Ты лучше скажи мне, сколько нам с тобой осталось?
   - Недели две.
   - Но ведь, насколько я помню, что концерт в Уэмбли 16 числа. Ты запросто мог бы попасть туда прямо с самолета.
   - Ну уж нет. Я думаю, перед этим следует заглунуть домой.
   - Все ясно, - вздохнула Барбара и отвернулась.
   Фредди ей не так часто рассказывал о Мери. Но Барбара чувствовала, что, не упоминая о ней вслух, Фредди часто думает об этой женщине в ее присутствии. Ей было самой странно то, что к мисс Остин, с которой Фред не прибывал в близости, уже очень давно она ревнует больше, чем к парням, с которыми он изменял Барбаре то и дело.
   - Мне будет трудно тебя не видеть рядом, Фредди. - только тихо проговорила Барбара.
   Но Фред только нежно поцеловал ее в голое плечо.
   - Я чувствую, - она замолчала, словно не решалась упомянуть о том, чего боялась. - Что больше тебя не увижу в Мюнхене.
   Фредди придвинул ее лицо к своему. Взгляд его был до того тоскующим, что, казалось, слезы вот вот брызнут из его глаз. Тогда он знал, что больше не станет возвращаться в этот веселый город на юге Германии, который вписался в его жизнь столь же яркой главой, что и годы проведенные в Бомбейском интернате.
   - Возможно, да. Но я буду ждать, дорогая, того, что когда-нибудь увижу тебя в Лондоне. Или еще где-нибудь.
  
   Пройдя путь от крыльца до гостиной, Мери все более наполнялась гнетущим чувством, похожим на обиду. Чувством, в котором ей было трудно признаться самой себе.
   Весь дом содержался в порядке, не свойственном той жизни, которую проживал его хозяин. Идеально подстриженные деревья, чистые аллеи, клумбы с подобранными по вкусу цветами, с трудом привитые к условиям северного климата экзотические сакуры, бассейн с золотыми рыбками - все под ее, Мери, неустанным надзором содержится в должном уходе. Все, чем Фредди в редкие дни, проведенные в Лондоне, поверхностно любуется, она лелеет, как святыню. Многочисленная прислуга в его доме ближе знакома с ней, нежели с хозяином. А не она ли сама с любовью подбирала своему дорогому другу этот дом?
   Мери хотелось плакать. Получалось, все то, чем теперь наполнялась ее жизнь, что делала она для Фредди, было нужно не столько ему, сколько ей самой. Фред урывал каждый миг, привоскупляя его к череде событий в своей беспорядочной бурной жизни. Это было единственное, в чем он нуждался... Чего Мери не могла и не захотела ему дать.
   Ей сообщили, что мистер Меркьюри еще спит. Разрешили пройти в спальню.
   Мери склонилась над своим бывшим любовником. Ожидание того, что спящий Фредди предстанет перед ней одетым, развалившимся в обуви поверх одеяла, погруженным в мертвецкий сон, не оправдалось. Фредди был вымыт, раздет, укрыт свежим легким одеялом. Бледное лицо его хранило умиротворенное выражение. После кокаинового опьянения люди редко погружаются в глубокий здоровый сон. Но уж если Фредди это удалось, пусть отсыпается.
   Заботливо поправив одеяло, Мери приоткрыла форточку, чтобы проветрить комнату, в которой спал Фред, и вышла из спальни.
   - Принести вам кофе, мисс Остин? - предложила горничная, сочувственно глядя на женщину.
   Мери поблагодарила ее и изъявила желание посидеть за чашкой кофе на кухне. Идти в гостиную ей не хотелось. Ей было неприятно воспоминание о том, как она, ушедшая с вечеринки в "Гарденс" задолго до ее конца, явилась в дом Фредди, чтобы поговорить с ним, но, узнав, в каком его привезли состоянии, спряталась в гостиницу.
   Фредди все еще не просыпался.
   - Может, передать ему что-нибудь? - спосила миссис Бетан у Мери.
   - Нет, мэм, не стоит, - поспешно ответила Мери. - Знаете, я лучше выйду в сад, прогуляюсь, а там, быть может, он и проснется.
   Мери листала страницу за страницей книгу в беседке, не видя текста. Переосмыслив все, она сумела охладить в себе обиду. Нет, у нее нет оснований обижаться на Фреда за то, что он вчера не уделял ей персонально много внимания. В его задачи входило занять своих многочисленных гостей, в том числе и каждого поотдельности. И Фредди с этой задачей справился блестяще. Мери в этом не сомневалась. Еще в те далекие годы, когда они довольствовались тем, что разделяли квартиру на Викотри-Роуд с другими жильцами, Фред умел из скромного дружеского кутежа создать незабываемый вечер увеселений. Теперь же, когда у него появились гораздо более широкие возможности, ему оставалось лишь воспользоваться ими для того, чтобы пустить в ход свою фантазию и талант. И он это сумел. Никто из многочисленных приглашенных не испытывал недостатка в скандальных аттракционах, шампанском и кокаине... Да, именно об этом Мери и хотела поговорить с Фредди. Взглянув на часы, она поднялась со скамьи и направилась к дому.
   Когда она прошла мимо окон его спальни, Фредди стоял на балконе, глядя в даль перед собой, словно не замечая внизу Мери.
   Тогда женщина вновь поднялась на второй этаж и зашла в его спальню.
   Фредди не сразу обернулся навстречу. Когда же он сделал это, Мери облегченно вздохнула. Женщину угнетало чувство неловкости, когда она представляла себе, что Фредди будет смотреть на нее с чувством вины, будто нашаливший школьник. Но этого не было.
   - Мери, - поздоровавшись с подругой, начал Фред. - Сегодня я должен выдать всем, кто помогал организовать вечер, наличными. Ты не могла бы показать мне расчет, если он, конечно, при тебе?
   - Да, милый мой, - отвечала Мери, щелкая сумочкой. - Расчет я произвела давно. И он при мне. Но сегодня всю ночь я занималась другими вычислениями, Фред. Ты сам хоть знаешь, сколько за один вечер потребил кокаина...
   Лицо Фредди тотчас же приняло серьезное выражение.
   - Это не должно тебя волновать, дорогая, - проговорил он изменившимся голосом. - Расчеты с поставщиком производит Прентер...
   - Я имею в виду не деньги, Фредди, - ровным голосом молвила Мери. - Меня беспокоит другое. Господи, ты понимаешь, чем рискуешь? Ты или разложишь себе вконец мозги, или, упав, однажды более не встанешь...
   Фредди молча слушал ее выговоры с видом мужа провинившегося перед женой или пациента, не последовавшего указанию своего врача.
   - Дорогая, - перебил ее, наконец, Фред. - Этим я мог бы рисковать, если бы в студенческие годы затягивался за компанию дешевой дурью. Но я этого не делал, верно? У меня теперь есть средства на чистый колумбийский кокаин, я вполне могу себе позволить это удовольствие...
   - Это удовольствие! - воскликула Мери. - Да ведь это наркотик, яд! Дорогой ли, дешевый, чистый или разбавленный... Разве это может иметь значение? Это удовольствие - небезобидное, за которое рано или поздно последует расплата... Думаешь ли ты об этом? Или ты попросту спокоен тем, что у тебя от природы сильный здоровый организм, который терпеливо переносит все то, чем ты его травишь?
   - И чего ты от меня хочешь, Мери, - устало произнес Фредди, проходя в комнату. - Чтобы я, вращаясь среди богемы, не перенимал местных наклонностей? Ты понимаешь, что все, кто занимает положение, подобное моему, ничем не отличаются от меня. Роджер шесть лет регулярно кололся, Элтон четыре раза лечился, но так и не вылечился... Я мог бы тебе рассказать еще о многих... Ты слишком высокого мнения обо мне, если хочешь, чтобы я служил для них положительным образцом, во всем себе отказывая.
   Мери с сочувствием поглядела на Фредди. Ей захотелось обнять его, прижать голову к груди, как много времени назад.
   - Я хочу, что бы только бережнее относился к своему организму, - растерянно проговорила она.
   Мери опустилась на кресло рядом с Фредди, а тот, подняв ее кисть, бессильно сжал ее.
   - В твоих словах есть доля истины, - сдавленно проговорил он. - Погляди на Брайана? Он воздержан, но только лишь по причине слабого здоровья. Так что я ему не завидую...
   Брайан... Мери припомнились он и еще одна особа на этой вечеринке. Какая-то примелькавшаяся за последнее время на экранах кинозвезда. Мери отчетливо видела, что парочка больше искала общества друг друга, нежели развлечений. Когда она собралась покидать "Гарденс", то вновь случайно столкнулась с этими двумя.
   Заслышав чьи-то шаги, Брайан и его пассия сбежали по ступенькам лестницы, лишь однажды промелькнув в пролете.
   - Здесь нам с тобой точно не найдется места, - произнес, удаляясь, женский голос.
   - Да, очень странно, - вторил голос Брайана. - А ведь Фред всегда заботится о том, чтобы у него всем было просторно.
   И короткий смешок дуэтом.
   Они точно стремились к уединению. Интересно, надо расспросить обо всем Фредди. В подобнорго рода сплетнях ему легко развязать язык.
   Казалось абсолютно невероятным то, что Брайан, порядочный человек, отец уже двоих детей, имея умную, добропорядочную жену, которая была в сто раз привлекательнее некрасивой Аниты Добсон, позволит себе так оступиться...
   - Уж не знаю, было ли это случайным проступком, - усмехнулся Фредди, наполняя стакан водой из графина. - Наш Брайан в этих делах щепетилен... Да и потом, я согласен, что он и Анита - идеальная пара.
   Но, разумеется, Мери с этим согласиться не могла. Для нее до сих пор идеальной пару Брайану могла составить одна лишь Крисси, прожившая с ним десять лет. Впрочем, многим, если не любому со временем начинает казаться, что идеальный спутник лишь тот, кто всегда находится рядом. А если приходится быть все время в пути, то можно ли называть спутником жизни того, кто ассоциируется с родным домом, где человек бывает очень редко... И все же, не всегда в подобных случаях людям приходится делать такие выводы...
   От этих мыслей у Мери почему-то стало еще горше на душе. Оттого, что она, давно уже пережившая подобный разлад в совместной жизни с Фредом, вновь ощутила этот надлом, мысленно поставив себя на место Крисси.
   - Все дело в том, я думаю, - поднявшись с кресла, вздохнула Мери. - Что ваша светская жизнь - грязная сточная канава. Нырнув туда, никто не выберется наповерхность чистым...
   - Тоже верно, дорогая, - проговорил со слабой усмешкой Фред. - Поэтому я и считаю, что у нас с тобой все получилось удачнее, чем могло бы. И я не утянул тебя в этот омут. Хотя и такое могло быть...
  
   Неделю спустя после концерта в Уэмбли Фредди решил проездом посетить Мюнхен. Барбары в городе не было. Она отправилась в Бонн, где проходили пробы на очередную роль. Вини упорно отказался встречаться с ним. И в скором времени до Фредди дошла ошеломляющая новость: Вини продал некогда подаренный им "Мерседес-59" как только прослышал, что у него завелся новый любовник, Джимми Хаттон, который, ничего не смысля в стрижке деревьев, стал парикмахером в его доме. Фредди предпринимал неоднократные попытки связаться с Вини, но в ответ только однажды получил конверт с золотым кольцом, которым с ним обменялся два года назад.
   Возвращаясь в Лондон, Фредди рассуждал о том странном свойстве любовников непримиримо ревновать лишь в том случае, если соперник оказывался одного с ними пола. Наверняка Вини знал, что помимо него у Фредди все это время была Барбара. И спокойно воспринимал тот факт, что она претендует на большее с его стороны внимание, как и любая женщина, которую Фредди способен был полюбить больше, нежели любого мужчину. Зато он едва переносил на дух Прентера, хотя связь между Фредди и его компаньоном давно прекратилась. И измену с Хаттоном простить ни в какую не соглашался.
   А Барбара... Она спокойно переносила близкое присутствие других мужчин. И уступала его парням когда угодно и насколько угодно. Но единое воспоминание о Мери повергало ее в жуткое уныние, граничащее с досадой, так что Фредди иной раз остерегался думать о ней в присутствии Барбары.
   А вот Мери... Одну ее никогда не снедало всепоглощающее чувство ревности. Интересно, если бы Фредди променял ее не на мужчин, а на другую женщину, удалось бы им до сих пор сохранить дружбу, доверие, любовь...
   Последнее, вероятно, нет. Оно противоречит действительности. Ведь именно из нескончаемой любви к Мери у Фредди до сих пор ни с кем из женщин не смогло установиться прочного долговременного союза. Она так и оставалась единственной в жизни Фреда. Он надеялся скрепить себя дружбой с Барбарой. Но этого не могло получиться. С этой жещиной Фредди чувствовал себя комфортно, с ней он всецело был самим собой. С Мери же он готов был забыть самого себя...
  
   Фредди коротко вызвал Мери по телефону. Ему обычно было неловко тревожить ее в столь поздний час. Но сейчас Фредди не думал об этом.
   Когда Мери вошла, ее поразила пустота и кромешная тьма, погруженным в которую пребывал весь дом. Она едва нашла Фреда в гостинице, где, впрочем, тоже не горел свет.
   - Я уезжаю после завтра, - объяснил Фредди. - Решил дать всем отпуск чуть пораньше. Мне понадобятся только шофер и одна горничная...
   Мери решилась спросить, а что же с Джимми?
   - Он получил расчет, - отворачиваясь, проговорил Фредди. - Всю эту ночь и весь завтрашний день я хотел бы провести с тобой Мери, - проговорил Фредди. - А, может быть даже, и всю оставшуюся жизнь. Но я знаю, что это невозможно. Да и было бы несправедливо в лучшие свои времена оставлять тебя в стороне, а в худшие - в самом начале и в самом конце вновь сходиться.
   Мери опустилась на тахту.
   - Но почему худшие, и почему в конце? - неловко выговорила она.
   - Недавно я отпраздновал свой сороковой день рождения, - с тяжелой усмешкой проговорил Фредди. - Может, ты скажешь, это далеко не рубеж. Однако, я говорил, и не раз, что не хочу доживать до глубокой старости. Ну и, - Фредди уронил голову на руки. - Не смотри на меня так, Мери. Теперь, даже если я изменю свое желание, будет поздно. Мое предшетвующее уже почти сбылось, - Фредди вздохнул, чтобы набраться решимости и произнести: У меня в крови обнаружен ВИЧ...
   Несколько секунд Мери сидела в своем кресле как вкопанная. Но затем она встала и, отойдя к камину, обернулась к Фредди спиной. Фред в темноте не мог разобрать, подрагивают ли у нее плечи.
   - Мери, - наконец произнес он. - Ты... плачешь?
   - Нет, - глухо ответила бывшая любовница.
   - Я говорила тебе, - произнесла она после некоторой паузы. - Говорила, что все эти твои игры не приведут к добру. Но с чем ты играл, и на что ты ставил...
   - Я не ставил ни на что, - проговорил Фредди, вставая с места и приближаясь к Мери. - Просто, понимаешь ли, у меня, как и любого человека, были свои слабости: секс, кокаин и трата денег. А моим недостатком - неумение сдерживать их. И вот... так получилось. Ведь за любое удовольствие, особенно за удовлетворяемое сполна приходится платить. Когда-то ты сама мне об этом сказала.
   Тут Мери бессильно оперлась о крышу камина. И сквозь тишину прорвались ее безудержные всхлипывания.
   - Не надо, любовь моя, - тихо сказал Фред. - На самом деле расплата оказалась не столь уж и тяжелой. Я ни о чем не жалею, клянусь. Меня этот счет вполне устраивает. Я ведь, по сути, ничего не теряю, кроме жизни...
   - Удивительно, а что же для тебя существует такое, чем можно дорожить больше? - тихо произнесла Мери.
   - То ради чего живешь. Для меня, например, музыка, творчество, - проговорил Фредди, обнимая подругу за плечи. - Я лишусь двух десятков лет своей жизни, дорогая, но я смогу работать до конца, до последнего дыхания. И за то время, что я жил, я успел сделать все, что мог. Я отдаю себе в этом отчет. Согласись, у меня нет оснований сожалеть об утраченном. И потом, я сохранил тебя, единственное, ради чего я огласился бы отдать все, что обрел за эти годы...
   - Ты противоречишь себе, милый, - сказала Мери, смахивая слезы. - Сначала ты говорил, что ни о чем не жалеешь, а теперь - будто бы ты мог отказаться от всего, что принесло тебе такую беду, которой бы ни случилось, останься ты со мной... Боже, - Мери разрыдалась. - Что я говорю... Мне страшно, Фредди. Смерть... Я видела в своей жизни, как умирали другие, но я не могла бы этого представить с тобой...
   Она бросилась к другу в объятия.
   - Но ведь я еще жив, Мери, - проговорил Фредди, целуя ее белокурый затылок. - Я чувствую себя очень хорошо. И потом, скоро я буду сдавать повторный анализ.
   - И ты веришь, что тест окажется отрицательным? - тихо спросила, перестав плакать, Мери.
   - Нет.
   Мери вздохнула.
   - Фред, - проговорила вздрагивающим голосом Мери. - Вот, что я хочу тебе сказать... У тебя от природы было отменное здоровье. Ты его угробил. Прошу тебя, если есть пока шансы продлить свои годы, сделай все необходимое. Никому не нужно, чтобы ты умирал раньше времени. Откажись от кокаина, от развлечений, от работы на износ...
   - Хорошо, дорогая, - произнес Фредди. - Сделай мне тоже одолжение, пусть то, что я сказал тебе, останется пока что между мной, тобой и Аткинсоном, - он вздохнул - Черт возьми, когда я ждал тебя, я боялся даже, что нас могут услышать стены моего дома...
  
  
   Часть четвертая.
  
  
   Кенсингтонский закат.
  
   ...27) Видеосборник "Queen's Greatest Flix" оставался в тридцатке лучших видеокассет "Мьюзик Уик" в течение 115 недель, начиная с момента, когда стал первой музыкальной видеокассетой, занявшей 1-е место в Британии. 28) Видеокассета "Куин" "Live In Rio" находилась в тридцатке "Мьюзик Уик" в течение всего года, начиная со своего дебюта в нем 20 мая 1985 г., на 1-м месте. 29) 16 октября "Куин" получила премию "Лучшее британское видео" за концерт "Live In Rio". 30) Компания "Shell" выбрала песню группы "I Want to Break Free" в качестве основного мотива их общенациональной рекламной кампании на телевидении и радио. 31 ) Режиссеры Ханнс Россакер и Руди До-лецаль почти закончили работу над эпической видеокассетой "Queen -- Magic Years: A Visual Anthology") ("Куин" -- волшебные годы: визуальная антология"), которая будет выпущена в начале 1987 г. 32) И вновь "Куин" не досталась награда Британской индустрии грамзаписи.
   Спасибо, Брайан, Джон, Фредди и Роджер, мы, на И-Эм-Ай, высоко ценим вас". Ну, как вам, ребята?
  
  
   - Меня не устраивает расстановка наших имен, - первым проговорил Фредди. Выдержав вопросительное молчание, он пояснил. - Почему я не первый, черт возьми. Они, верно, именно этим хотели мне досадить. Знают же, что в подобных вопросах весьма щепетилен. Был случай, когда Стюарт, Элтон и я собирались создать группу и назвать ее "Волосы, Нос и Зубы" по нашим прозвищам. Но этого не произошло, потому что никто из нас не мог согласиться с порядком слов! Впрочем, все это чистая фигня, - Фредди небрежно усмехнулся и, окинул взглядом всехрасположившихся у жрунальныого столика за чтением итоговой публикации И-ЭМ-Ай. - Главное, весь план за прошлый год мы выполнили. Так, что наш нынешний отпсук можно считать заслуженным. Как вы думаете?
   Роджер не смог с этим не согласиться. Он уже вовсю готовился к "активному" отдыху от "Куин".
   - В июле я начинаю прослушивание для набора в "Кросс", - заявил он. - Если хотите, приходите и вы. Брайан, ты ведь пока что остаешься в Лондоне?
   Обратив взгляд в сторону приятеля, Роджер смутился. И он, и все остальные, кроме Фредди до сих пор не замечали, как сник и посуровел за последнее время Брайан.
   - Как чувствует себя Крисси, а малышка? - спросил Фредди гитариста, когда остался вместе с ним наедине.
   - Спасибо, приятель, нормально.
   Нельзя было сказать, что Брайан любил двухмесячную Эмили меньше, чем двоих старших детей. Но ему уже казалось, что девочка вырастет обделенной теплом родительской любви, потому что она уже не могла вновь сблизить Брайана с ее матерью. То, что уже не один год связывало его с другой женщиной, видно было сильнее, чем маленькая дочь - плоть от плоти. И тяжело было осознавать, что маленькая Эмили поймет это раньше, чем научится говорить и понимать человеческую речь...
  
   Мери и миссис Беттан пили кофе на кухне. Смирившись с затратой на Ливию Бетан размерами пятьсот фунтов в месяц, Мери участливо расспрашивала кухарку о дочери. Девушке вот-вот надлежало родить.
   Мисс Остин сочла нужным уведомить Джулию Бетан о том, что для ее дочери, когда она выйдет из декрета, есть вакантное место на работу в этом доме. Но предложение не только не обрадовало, но и слегка возмутило прислугу. С несколько сконфуженным видом она заявила, что свою способную, хоть и несколько безалаберную дочь она готовила к лучшей участи. Так что, Лив была настроена на восстановление в колледже, едва ребенок встанет ноги,
   Мери была солидарна с матерью. Но опасалась одного: как бы Фредди не прослышал о том, что дочь миссис Бетан собирается продолжать учебу. Иначе он, вдобавок к пятистам фунтам, начнет отпускать деньги и на учебу, и на просмотр за ребенком...
   А ей, Мери, по-видимости, придется дать объявление о поиске работника на должности кошачей няньки. Как бы его покорректнее составить?
   Молоденькая горничная Катарина постоянно возмущалась тем, что она без повышения зарплаты вынуждена выполнять лишнюю работу. Мери не соглашалась добавлять к ее зарплате ни пенса. Работая в доме у мистера Меркьюри Катарина получала больше, чем она могла бы заработать где бы то ни было, в другом месте. Когда Кэт поставила вопрос о своем уходе, Мери, не колеблясь, готова была дать расчет. Но Катарина мудро поступила, дотянув процесс до возвращения сэра Меркьюри с гастролей. Она понимала, что Фредди не отпустит просто так своего работника, не поинтересовавшись, по какой причине он оставляет место, и что его не устраивает. Когда горничная все поведала хозяину, последний, не колеблясь, решил вопрос о повышении зарплаты. Но Катарина, вопреки нелестному мнению о ней, оказалась честнее, чем это можно было представить. Она прямо отказалась от прибавки к своей зарплате, заявив, что с работой с кошками не справиться.
   На работу временно наняли ветеренара. Но когда Фредди уведомили о том, что его услуги, в принципе, ни к чему, что все питомцы абсолютно здоровы, он взял часть забот о животных на себя. И главным его распоряжением, данным Мери перед поездкой в очередное турне, было нанять того, кто, имея опыт работ с животными (будь это хоть работник зоопарка), который согласился бы присматривать за кошками и рыбками. Фредди особенно настаивал на этом после того, как в его отсутствии сдохла рыбка и совсем недавно удрал котенок, которого едва нашли сидящим под машиной.
   Видимо придется так и поступить. Мери забралась с ногами на тахту и вытянулась на ней во весь рост, рассчитывая на то, что хотя бы ближайшие десять минут сюда никто не нагрянет. А эти десять минут полного покоя ей были настолько необходимы. В последнее время, будучи на ногах, Мери быстро утомлялась, и ей то и дело необходимо было то присесть, то прилечь. Но теперь причина ей была ясна. После того, как временно перестала в течение всего дня подкатывать тошнота. Это был срок достаточный для подтверждения всех догадок, которые только могли возникнуть при подобных симптомах. Мери была в положении. Об этом не знал еще мистер Камерон Пирс.
  
   Кашимира, то и дело откидыалась на спинку стула, восторженно любуясь закатным небом, вдыхая влажноватый вечерний запах сада при этом, в пол уха слушала брата, который читал ей инструкцию по уходу за золотым карпом редкой породы, которого Фредди вознамерился подарить ей, едва заметил, что сестра бесконечно восхищается рыбкой.
   Еще более располневшая после рождения третьего ребенка, однако, не утратившая от этого красоты и живости, Кашимира поминутно хихикала, поминутно отказываясь воспользоваться щедростью Фарука.
   - В конце концов, брат, мне будет неудобно. Я останусь перед тобой в неоплаченном долгу, - проговорила своим звонким голоском Кашимира. Отблеск от играющего при свете фонаря потока и воды, бьющей из фонтанчика, осветил тонкий вьющийся локон, выбившийся из ее прически и кокетливо повисший вдоль ее гладкой шеи. "Персы они на самом деле, или нет, но раса красивая", - подумала про себя сидящая за одним столиком с братом и сестрой Мери.
   - Знаешь, Фарук, я, пожалуй, лучше попрошу у мужа, чтобы он на день рождения купил мне такую же, - проговорила своим ясным голоском Кашимира.
   Но Фредди убедил сестру в том, что это невозможно. Рыбка была куплена им с аукциона. Это уникальный гибрид, выведенный в лаборатории зоологического института в Мичигане, и получить потомства от него нельзя.
   Кашимира добилась от своего щедрого брата лишь одного - права на ее собственную оплату транспортировки к месту своего проживания рыбы вместе с ее аквариумом и его содержимым, которое взялся предоставить за свой счет сам Фредди.
   Все эти две недели, проведенные в гостях у брата вместе с двумя младшими детьми, Кашимира от всей души наслаждалась роскошью и диковинными причудами богатого дома Фредди. Мери только и удивляло, как эту женщину все это не повергало в ужасающее изумление. Ни один из лондонских миллионеров не позволял себе подобного.
   Одно только не удовлетворяло Кашимиру. Ее восьмилетний сын выбивался из колеи повседневного режима, установленного дома. Засидевшись в беседке допоздна, мамаша спохватывалась, обнаружив, что Альвера до сих пор никто не отправил спать.
   Но в тот вечер Кашимира вспомнила об этом вовремя и, когда подозвала к себе сына, натолкнулась на его отчаянное сопротивление. Тогда на помощь пришел дядя Фредди. Глядя мальчику в глаза, он строго заявил, что мама права, и надо во всем следовать ей, а не беспутному дяде, который, впрочем, в его годы, по крайней мере был послушен родителям. Альвер сдался.
   Увлекая мальчика, рассказом об одном происшествии во время первых каникул по приезду из Бомбея, Фред повел его в детскую - заботливо обустроенную по случаю визиты сестры и племянников спальню, находившуюся в помещении старого дома.
   Кашимира, окликнув брата, попросила снести к ней вниз маленькую Рому, если она не спит.
   Пока Альвер, не спеша, готовился ко сну, Фредди приблизился к кроватке, где лежала его полуторагодовалая племянница. Девочка не спала, однако, когда дядя протянул руки, чтобы взять Рому, ребенок беспокойно завозился в кроватке, так как не хотел покидать ее.
   Фреддли загляделся на племянницу. Нет, положительно, глядя на нее нельзя было подумать, будто девочка больна или отстает в развитии, о чем с беспокойством твердила ее мать. То, что она мала ростом и удивительно спокойна, вовсе не может служить подтверждением плохого здоровья. Скорее, наоборот, самые здоровые дети наименее крикливы...
   Рома была очень красива. Фредди не помнил, чтобы подобная безупречность черт намечалась у детей в столь раннем возрасте. И, глядя на девочку, Фредди с уверенностью мог сказать, что она вырастет красивее своей матери, и бабушки тоже. И, вообще, в наибольшей степени в ней обнаруживалось сходство с дядей.
   Уложив Альвера и пожелав ему спокойной ночи, Фредди вернулся в беседку к своей давней подруге и сестре. Когда Кашимира отправилась на покой, Мери облегченно вздохнула. Наконец-то она осталась с Фредом наедине. При всем своем желании установить дружелюбный контакт с родственниками Фредди, она не могла решиться на это. Ей казалось, что, не зная истиной причины их с Фредди разрыва, родные и близкие его склонны винить во всем именно ее, Мери.
   - Вот что я хотел сказать тебе, дорогая, - произнес Фредди, выходя по руку с Мери из беседки, чтобы проводить ее до дома. - Прежде чем стать новобрачной, тебе придется пристутствовать, как свидетельнице со стороны Доминик. Ты, думаю, слышала, что они с Роджером собрались расписываться?
   Мери изумленно пожала плечами. В последнее время единственными двумя местами ее пребывания были собственный новый дом, подаренный Фредди в честь скорой свадьбы и его Кенсингтонский особняк. Никаких новостей извне до Мери не доходило.
   - Доминик попросила передать тебе об этом. Она выбрала свидетельницей тебя потому, что одной тебе хорошо известно, по какому поводу затеяна эта свадьба.
   - Так значит, он не собирается потом жениться на той...
   - Дебби? - Фред пожал плечами и странно усмехнулся. - Не знаю, возможно, потом, когда найдет себе другую, после нее.
   Мери, вздохнув, покачала головой. Ей причуды Роджера были уже не смешны. Она представила себе, что такой характер могла бы носить их собственная долгожданная свадьба десять лет назад, когда они сами были на грани разрыва. Нет, в любом случае, до этого бы дела не дошло. Ведь у них, в отличие от Роджера и Доминик не было отпрысков, которых следовало узаконить в наследстве, прежде чем разойтись.
   - Фредди, - проговорила Мери, прикладывая в последнее время часто подрагивающую руку к животу. - Как ты думаешь, сын у меня бует или дочь?
   - Думаю, сейчас сын, - не задумываясь, ответил Фредди и помолчал. - Знаешь, сколько я ни наблюдал, у молодоженов сначала появлялись на свет наследники. Я у своих родителей был первым. Потом Кашимира. Она сама прежде Ромы родила двух мальчиков. И у тебя тоже потом будет куча дочек и сыновей, Мери, если ты, конечно, захочешь, - Фредди ласково засмеялся и прижал прохладную и сухую руку Мери к своим губам. - А мне не терпится посмотреть на того... которого ты ждешь...
  
   Еще, казалось, задолго до того, как Мери почувствовала приближение родов, муж уговорил ее ехать в один из главных перинтальных центров Лондона. И не просчитался. Уже на следующий день женщина почувствовала первые толчки. Ей было страшновато так, что она не решалась позвать медсестру. Она только ходила по коридору и, перенося боль со стиснутыми зубами, глухо стонала.
   "Нет, мне стыдно бояться", - думала Мери про себя. - "Пусть я неопытна, но лет мне уже достаточно много..."
   Для того, чтобы отвлечься от ощущения приближающихся схваток, она начала перебирать в голове воспоминания, которыми можно было бы сейчас забыться. Восстановить в памяти все события от самой первой встречи с Фредом. Далее, когда он впервые вошел в ее офис и передал картину собственной работы, когда, еще не сменив своего сценического костюма, выбежал на крыльцо илингского колледжа, чтобы не дать ей уйти; первая ночь в квартире в Барнсе; первые дни постоянной совместной жизни, первые подарки на рождество, первые перемирия после обыденных, со временем все более обостряющихся семейных ссор... Однако все это с каждым разом только подкрепляло и утверждало веру в нерушимость из любви. Они срастались в одно целое, так, что все это время, даже после разрыва Мери чувствовала себя неотделимой от Фредди. Она продолжала жить для него одного, хотя пыталась начать жить иначе. Но все переменится теперь, через несколько мгновений. С часу на час Мери ожидает появления на свет собственного ребенка от другого мужчины. Лишь для него, для этого нового в мире человека она будет жить отныне...
   "Все хорошо, малыш, - бормотала она, судорожно комкая руками край своей больничной одежды. - Скоро и ты увидишь этот мир. Тебе в нем понравится. Мама все сделает для этого... Только... я не знаю, как все пройдет. Нет, я боюсь представить, иначе... не могу..."
   И преисполненный боли, ужасающий вопль женщины огласил коридор больницы.
   Тот час же подоспела акушерка, а вслед за ней - две медсестры с каталкой.
   - Будьте спокойны, миссис Пирс. Главное - не сбиться с дыхания... И не волноваться. Все будет хорошо. Процесс не из приятных, но от этого еще никто не умирал...
   Мери, с боязливой осторожностью вздыхая, только кивала головой. Время от времени покрывающееся потом лицо ее озарялось снисходительной улыбкой. Ну, право, они увещевают, успокаивают ее, словно пятнадцатилетнюю девчонку, которая, еще не выйдя из-под родительской опеки, случайно решилась стать матерью...
  
   Донна Монсерат ушла полтора часа назад. За окном забрезжил рассвет. Фредди только сейчас обратил внимание, что здесь, на Ибице светает сравнительно рано. В преддверие нового дня ему не захотелось засыпать. А, не переставая радоваться тому, что оперная звезда согласилась на запись "Барселоны".
   Фредди отправился прогуляться вдоль пустующего пляжа.
   Солнце поднялось уже довольно высоко. Сидя на берегу, Фредди задумался над тем, какая же это все-таки скучня вещь мораль. И для чего ее только придумали люди? Чтобы продлить себе жизнь? А для чего? Разве долголетие сама по себе такая уж ценная вещь? Разве не проще и не полезнее для себя сделать, пусть даже за самое короткое время пребывания на этой земле, ценным каждый прожитый день? И тогда ведь хоть сорок, хоть двадцать лет своей жизни покажутся дороже, нежели сто бесполезных...
   И почему взгляды посторонних должны быть мерилом для того, кто на общественном пляже, чуждаясь уединения, наслаждается полуобнаженным телом своей подруги, как тот паренек вчера? Почему он должен делать выбор не в пользу души или тела, а в пользу морали? И что, собственно такое мораль? Наверное, свод законов, начавших стареть, едва они появились... А теперь и вовсе дали сбой...
   Внезапно к Фреду подкатился яркий надувной мячик. Подхватив его рукой, Фредди начал искать глазами того, кому он пренадлежал.
   Глянув налево, он увидел чуть поодаль нерешительно топчущуюся на месте девчушку лет четырех в ярко зеленом платьице. Пушистые кудрявые волосы ее, выбившиеся из-под панамки, развевались по ветру.
   Улыбнувшись девочке, Фредди подкатил к ней мяч. Ребенок взял его в руки, но не решился развернуться и уйти. Девочка застенчиво, но упорно смотрела в ласково смеющиеся глаза незнакомому дяде.
   Тут к ней стремительно приблизилась, верно, уже хватившаяся своего чада, белокурая стройная непохожая на свою черноволосую дочку, женщина. Журя дочь на своем испанском, она взяла ее за руку и направилась прочь вдоль песчаного берега. Скоро она скрылась за поворотом.
   Странно, но в этой женщине Фредди обнаружил некоторое сходство с Мери. Она, хотя и статна, сильна телом, все же, несколько напоминала ему ту Мери, которая в хмурый, сентябрьский день, когда небо казалось не свинцовым, а серебристым, предстала перед ним на баркосочетании в белом элегантном костюме из невесомой ткани. И ее впервые назвали миссис Пирс. Она казалась такой хрупкой, почти эфемерной рядом с пышным букетом белоснежных роз, подаренным ей Фредди. Тогда уже казалось, что вся сила и мощь тела тридцатипятилетней женщины перешла в одну только, едва начавшуюся выдаваться часть тела - ее чуть выступающий живот...
   Потом, во время крещения, перед Фредом предстало во весь рост то, что до сих пор находилось в этом животе. Он увидел жизнь воплощенную в Мери вместе с другим человеком. Он был прав, родился наследник, его крестный сын. И это было самое большое счастье в жизни самого любимого существа на свете. Сам-то Фред о мерах счастья, прежде как-будто и не имел представления, поэтому осознавая, сколь счастлива Мери, осознавал и то, что это и его радость. Мальчик, нареченный в крещении Ричардом, дал ему возможность пережить это подлинное чувство впервые за последние десять лет, с тех пор, как они с Мери расстались. Эта женщина будучи его подлинной любовью и счастьем, и теперь, породив новую жизнь, только удвоила эти скоровища...
   В скором времени, когда шаги маленького Рика станут уверенней, он пройдет, крепко держась за материнскую руку вдоль холодного атлантического побережья там, в Лондоне... Так же как сейчас эта неизвестная сеньора со своей чернокудрой дочкой.
   А дальше... этот парень будет расти на глазах, постигать жизнь, терпеть поражения, чтобы научиться побеждать... А потом, достигнув теперешнего возраста Фредди, он будет сидеть, подобно ему, где-нибудь, готовясь ступить на тропу новой умудренной жизни, которая ведет свое начало именно от сорокалетнего возраста. Но Рика переступающим этот порог Фредди, скорее всего, уже не застанет. А жаль...
   Впервые за долгое время Фредди пожалел о том, что лишил себя возможности прожить ради этого еще несколько десятков лет...
   Когда Фредди вернулся в дом, телефон разрывался от нетерпеливого звонка. У трубки была "старушка" Брин - та самая умная, сообразительная, находчивая, но при этом абсолютно бесшабашная бывшая пресс-секретарша "Куин". Она звонила из Нью-Йорка. На днях встретилась с Брайаном. Правда, ненадолго. Фредди и Брин говорили взахлеб. Фредди был рад, что все - и карьера, и личная жизнь - шло у бывшей секретарши в гору. На прощание Брин решилась задать Фреду вопрос, ради которого она, собственно, и позвонила.
   - Кто тебе это сказал детка? Брайан? - зевая, поинтересовался Фред.
   Брин помедлила с ответом.
   - Ну, не он, в прессе констатируют, будто ты... ведешь затворническую жизнь... Недавно перед самым выступлением пропал голос. И это интервью с Ридом... Твои недомогания...
   - И ты веришь всему, как малое дитя.. Ради Бога, Брин, не смеши меня! Такое ли еще про нас писали в прессе? Хотя... в том, что тебе довелось слышать, есть доля правды... - Фредди, чуть помолчав, рассмеялся. - Возраст, малыш, это серьезно. В мои годы тяжелее всего выглядеть молодцом. Но, что поделаешь... А насчет затворничества... Мне, по сути, так осточертела вся эта светская жизнь, крошка, что ты и представить себе не можешь. Ну, ничего, - Фредди, потянувшись в кресле, весело взглянул на окно, через уже вливался буйный поток яркого солнечного света. - Я сейчас отдыхаю в замечательном месте, наслаждаюсь морем, набираюсь сил...
   Они проговорили еще с полчаса.
   Затем распрощались. Фредди, положив трубку, начал задумчиво расхаживать по комнате.
   "Кто тебе сказал, Брайан?" Глупый вопрос! Брайан-то еще ничего не знает. Хотя, пора бы уже положить этому конец. Надо обо всем сообщить и ребятам.
   Но Фредди осознавал, что ему было бы проще пустить в ход все возможные средства, лишь бы удалось скрыть изменения во внешности, все более выходящие наружу... Например, отказаться от купания на вечно многолюдном ибицком пляже...
   Да и потом, можно предложить прямые основания для изменений со здоровьем. В самом деле, ничего удивительного в том, что сказались последствия вечной работы на износ. Кто станет отрицать... Но ведь... Для чего потребовалось "Сан" выпускать статью о смерти непримечательной личности - мистера Гришановича? Ради того, чтобы привоскупить строчку о том, что он был любовником Фредди Меркьюри. Тут уже не поможет даже анонимность лечения, которое полагается всем ВИЧ-инфицированным людям.
   - Да, - внезапно громко воскликнул Фред, с искривленной улыбкой взглянув на себя в зеркало. - Ничего не поделаешь, сэр. Вам придется быть здоровым, даже если вы больны. Потому что вы, - свернул он в угол, где на роскошной тумбочке красовалось другое, настольное зеркало. - Публичный человек, - и тут он спокойно вошел в спальню и остановился у третьего, самое роскошного зеркала, в котором он мог видеть себя во весь рост. - Но, поскольку для публики вы более интересны, чем многие другие вам подобные, - и он опустился на стул возле сверкающего начищенным стеклом трильяжа. - Вам следует смириться с мыслью о том, что за вами всюду будут следить.
   Тут он насторожился. Изнутри его что-то словно захватило цепкой рукой. Пристально вглядевшись в свои многочисленные отражения в трильяже, Фредди сорвался с места и бросился в обратном движении - от своего большого зеркала, до углового, и до самого первого - в коридоре.
   "Черт возьми, - подумал он. - Кажется, я схожу с ума... Не хватало, чтобы у меня, ко всему прочему еще и разыгралась шизофрения..."
   Так он несколько минут, показавшимися ему долгими жуткими часами, пытался отогнать от себя страшные мысли. И он осознал свою ошибку лишь тогда, когда снова обратился к своему отражению в зеркале.
   Нет, решительно, ему нечего бояться того, кто смотрит на него сейчас по ту сторону стекла. Того самого, вылитого Фреда, с непонятной гримасой, которая вот - вот готова перейти то ли в смех, то ли в плач.
   Этот не следит за ним, ему нечего выпытывать и некому передать то, что он может узнать о больном шоу-мэне по имени Фредди Меркьюри. Он и так все знает, он, подобно самому Фреду, и так озабочен тем, чтобы скрыть правду о его болезни. Потому что он сам страдает от болезни века под названием СПИД. Потому, что это и есть он, Фредди Меркьюри...
   Фред подался немного назад, а затем отвернулся от зеркала. Да, может быть это тоже своего рода душевная болезнь, вызванная одиночеством, которое коробило его изначально; душевная болезнь - его истинная сущность, скрытая наружним покровом, завидно нарядной упаковкой блеска и славы.
  
   - Нет, это уже предел.
   Все сгруппировались вокруг раскрытой газеты. На нем красовался фотографический снимок. Фредди, выходящего из кабинета доктора Аткинсона.
   Все выжидающе глядели на Фреда. Но тот, изможденный от недавних съемок в клипе I'm Going Slightly Mad, стоял, глядя в окно. Косые лучи солнца, казалось, пронизывали его насквозь.
   - Ну что ты молчишь, Фредди. Довольно угроз. Давай подадим в суд на того, кто сделал и опубликовал этот снимок.
   - Снимок не поддельный, - произнес до ужаса осевшим голосом Фредди. - Я действительно был там пятнадцатого июля...
   - Так она выследили тебя во время анонимного посещения! - воскликнул Роджер. - Ну, знаешь ли, дружище, Фред, это уже, в самом деле, уголовное преступление. Чего ты ждешь, в конце концов, когда они открыто начнут поливать тебя грязью после смерти?
   Фред вскинул на друга свои полузакрытые, еле видящие глаза.
   - После моей смерти пусть делают, что хотят. И вы тоже... Мне будет все равно. А сейчас... Подавать в суд, привлекать к себе внимание... Потом поднимется шум. Зачем? Зачем оно мне надо сейчас, когда я могу умереть хоть через месяц, хоть через неделю, а у нас - половина незаписанного материала. В конце концов, это их работа. И мы тоже не вправе лишать их заработка. Ты ведь сам так сказал, Брайан, по поводу Айса, верно? Все, хватит, - Фредди решительно направился к своей кабине. - Давайте работать. А то у меня скоро опять может начаться удушье.
   Роджер отвернулся, едва Фредди произнес эти слова.
   - Это не журналисты, это звери, - пробормотал он.
   Отбивая ритм "Don't try suicide " , Роджер глядел не на барабаны. А прямо перед собой. Напротив стояла кабина Фредди. Бледный, покрытый каплями холодной испарины, едва не сползающий по стенам кабины, он старательно, выразительно пропевал каждую фразу.
   Роджер в наушниках впервые не мог слышать ничего, кроме вокала. Он смог сохранить вокал лучше своего естественного голоса! "Завидую твоей выносливости, дружище", - подумал Роджер. "Черт возьми, так вкладывать в голос все последние силы своего истерзанного организма..." и он почувствовал себя так, будто внутри него что-то, не выдержав, разрывается на части... И больше сквозь слезы он не мог ничего ни видеть, ни слышать. Кроме голоса своего умирающего друга. Хотя продолжал методично отбивать ритм песни, которую усиленно репетировал около недели. Все были настолько сосредоточены, что не замечали покрасневших глаз ударника.
  
   Все! Наконец-то "Innuendo" записан! Только что прослушанный материал с готового альбома, не прекращаясь, вертелся у него на слуху. Нет, этот день никогда не будет забыт. Фредди был удостоверен в том, что не оставил за собой долгов в этом мире. И от внезапно накатившей боли у него перехватило дыхание так, что в глазах потемнело.
   Очнувшись, Фред почувствовал себя опирающимся о столб ограды с одной стороны. С другой его поддерживала Мери. Ее лицо было первым из того, что успел разглядеть Фредди, когда его сознание прояснилось.
   - Так оно и есть... Снова ты, - прохрипел своим больным горлом Фредди.
   - Ну, еще бы, - незаметно Мери довела друга до дверей дома. - Мы как раз в это время должны были встретиться. Не знаю только, зачем ты опять сел за руль.
   - Как зачем? Я последний раз выхожу за порог собственного дома, а значит, в последний раз сажусь в машину... которую ты так упорно не соглашалась покупать. Да подожди немного. Дай мне запомнить вид с моего крыльца. И время, пожалуйста, скажи тоже, - Фредди вздохнул. - Так, Семь на твоих часах или восемь минут восьмого на моих. Завтра, дорогая я, верно, не покину спальню, а послезавтра - свою кровать.
   - Ладно, идем, Фредди, иначе у меня не достанет сил держать тебя, - поторопила его Мери и покачала головой. - Хотя теперь ты, наверное, весишь поменьше, чем я.
   - Во мне два месяца назад был сто двадцать один фунт. Но с тех пор у меня улучшился аппетит. Вот что... Давай присядем здесь, - они приземлились на одну из банкеток в коридоре. Фредди откинулся спиной к стене, переводя дыхание. - Слушай, а ведь сегодня день, когда я ухожу на вечный отпуск. Надо бы его отметить. Я за авантюрное торжество. Такое, какого я давно уже не задавал...
   - Да, конечно, - засмеялась горьким смехом Мери. - Только давай отметим вдвоем. Вместе с нашими кошками...
   - Да, я именно это имел ввиду, - подхватил Фредди. - Мы это отпразднуем, как наше первое новоселье. Или Рождество на Виктории-Роуд. Помнишь, тогда еще было небо, какого я еще никогда не видел в Британии. Все в звездах. И я мечтал, что соберу все эти звезды для тебя. А вот так получалось, что я попросту складывал их все себе в карман...
   - Зачем ты говоришь это, Фредди. Ты прекрасно знаешь, что я в этих звездах никогда не нуждалась, - Мери поднялась с банкетки. И тут она показалась Фредди заметно похудевшей. - Вот что, пойдем-ка в спальню. Сейчас придет медсестра. Там уже стоит барокамера. Ты ведь, знаешь, это невыгодно, чтобы она работала впустую
   Еле видящие глаза Фреда сухо блеснули.
   - Последний день у меня в комнате работает барокамера, - заявил он. - И передай медсестре, что я ее отпускаю.
   - Нельзя, Фредди, доктор предписал, - запротестовала, было, Мери.
   - А мне что до того! Доктора преписывает что попало, не задумываясь о том, есть ли в этом хоть какой смысл. А я вот не вижу смысла продлевать себе жизнь еще на две-три недели, а уж тем более на месяц. Все!..
   Из его истерзанной пневмонией груди вырывалось то, что было остатком его великолепного голоса, усиленно, сквозь боль, напрягая который он две недели назад пропел "Show must go on" до конца. Увидев, что Мери, бессильно опустившись на банкетку вновь, прикрыла лицо руками, он резко освешим голосом проговорил:
   - Хотя напрасно я ругаю доктора. Благодаря ему я, все-таки, записался в альбоме...
   Мери была на грани того, чтобы разразться истерикой, но воздержалась, и секунду спустя, перешла на жалобный плач.
   - Я не могу... не могу постоянно нянчиться с тобой, Фред, - рыдала она. - Как с Риком... Но ему-то всего четыре года, и он поумнее тебя. А ты... неужели ты не понимаешь, что не я стальная, милый мой? Пожалуйста, хоть ты не изводи меня капризами...
   - Успокойся, дорогая, - Фредди коснулся дрожащей рукой ее головы. - Это не каприз. Просто я сам так решил. Подумай, это ведь не жизнь. Это мучения. Я не могу ни стоять, ни видеть, ни слышать, ни дышать. Я все терпел, поддерживал себя только для работы. А сейчас... зачем мне это? От процедур толку мало, спасти меня от смерти они не спасут, - опустившись на банкетку рядом, Фредди отнял руки от лица Мери. - Ну, хорошо, я приму процедуры. Для тебя. Хотя теперь мне больше хотелось побыть с тобой наедине дорогая. Ты останешься, после того как медсестра все сделает?
   - Хорошо. Останусь, но ненадолго, - поспешно вытирая слезы, проговорила Мери.
   На днях у нее произошла серьезная размолвка с мужем. По поводу того, что Мери слишком много времени проводила вне дома. Муж заявил, что она стала уделять ему внимания меньше должного с тех пор, как они поженились. Мери отрицала это, пытаясь объяснить, что для нее просто дорог каждый миг, когда она имеет возможность увидеть Фреда живым. Только теперь Камерон понял, что есть некто, значащий его жены больше, нежели он сам.
   Перемирию способствовал лишь вставший перед супругами вопрос о том, сохранять ли Мери вторую беременность. Женщина боялась, что слишком много потрясений, которые ей придется пережить, отрицательно подействуют на плод, если не исторгнуть его из внутриутробной жизни раньше времени.
   - Я не думаю так, Мери, - ответил на это мистер Пирс. - Пусть не покажутся тебе мои мысли кощунсвенными, но ты прекрасно знаешь, что тебе предстоит пережить, и, я думаю, устойчиво перенесешь все это.
  
   Из короткого разговора Бичем Фредди узнал, что дело движется. Решение о переиздании "Рапсодии" официально объявлено, и договор с фондом Мейджика Джонсона заключен. Интересно, а сколь долго еще суждено прожить баскетболисту?
   Другой заботой Фредди было издать объявление о болезни. Фредди уже давно принял решение публично объявить об этом. Но ему было сейчас просто лень связываться с Рокси Мид и улаживать этот вопрос.
   - Завтра ты будешь мне нужна в это время, - сказал Фред, когда Мери вновь прибыла к нему. - Явится нотариус. И тогда уладим дело с моим завещанием. Ты, думаю, знаешь, что тебе причитается половина всех моих денег и этот дом?
   - Нет, я об этом не знала, Фред, - проговорила Мери после недолгого молчания. - И мне кажется, что завещание следует пересмотреть. Я не потяну всего этого... Слишком большая сумма для меня.
   - Нет, для тебя половина моего состояния - это не слишком много, Мери. Поскольку ты до сих пор тянула все это на себе.
   - Может быть и так, однако... У тебя много наследников, Фред. И я не могу одна получить от тебя большую часть.
   - Все нормально, дорогуша, - проговорил Фредди, дотягиваясь до ее колена. - Наследников у меня вовсе не так уж много. И, кроме того, многим из них вполне достанет и пятиста тысяч. Не каждый ведь способен растратить такую сумму в одночасье, подобно мне, - он усмехнулся.
   Теперь, когда Фредди проводил все дни у себя в кровати и уже полностью потерял интерес к своему внешнему виду, никто не заботился о том, чтобы замаскировать следы поражающего недуга. Теперь было видно, что волосы, обрамляющие его посеревшее до землистого оттенка, осунувшееся до самых скул лицо; волосы, которые давно уже не приглаживал парикмахер, снова начали виться, однако не так живо и буйно, как прежде. Слипшиеся, обнажающие участки кожи головы, локоны Мери по старой привычке наматывала на палец, коротая время подле спящего друга. Ей нравилось вспоминать те времена, когда каждый локон имел более протяженную длину. Мери была солидарна с теми, кто утверждал, что новая прическа Фредди больше к лицу, чем шевелюра времен его бесшабашной молодости. Однако, то был именно ее родной Фред. А когда он подстригся , то сразу стал иным. Несмотря на то, что новая прическа не способствовала его отчуждению; несмотря на то, что все эти годы она, Мери оставалось единственной женщиной, сохраняющей право на его любовь, он пренадлежал уже не ей, а всему, чем неизменно окружал себя. А вот Мери всегда пренадлежала ему одному. А теперь, за последнеие годы все как-будто вернулось вновь. Это было осознанием, что они, все таки, созданы лишь друг для друга; двое как один.
   И тем более страшно подумать, что Фреда не станет в считанные дни...
   - Еще одно завещание лично для тебя, Мери, - сказал тихо Фред, приподнимааясь у на подушках. - Его мы должны скрепить наедине. Когда жрец передаст тебе мой пепел, я насчет этого тоже распоряжусь, похорони его там, где я скажу тебе позже. В сосуде. И пусть никто, кроме тебя не знает, где это находится...
   - Так тебя кремируют, - в ужасе воскликнула Мери. - Зачем? Уж не проще было бы договориться со священником...
   - Затем, что я парси, дорогая, - серьезно ответил Фредди. - Я проходил Навьете, в девять лет я был посвящен, значит я должен быть похоронен должным образом. Как же, - вздохнул он. - Вчера я достал кусти... Пусть я не всегда носил ее, как подобает истинному зороастрийцу, но она у меня сохранилась. Можешь взять.
   Мери взяла в руки шерстяную нить.
   - И все-таки, я не представляю, чтобы тело можно было бы так вот уничтожить, - почти шепотом проговорила она.
   - Зарывать мертвое тело - у нас значит осквернять землю, чистую стихию...
   - А разве огонь - не стихия, - тихо поинтересовалась Мери.
   - Нет, Мери. Это другое. Хотя в прежние времена у нас не принято было предавать тела даже огню. Их съедали грифы. И я не знаю, почему этот обычай отменили сейчас. Наверное, благодаря нашим стараниям, отовсюду повывелись ценные виды птиц-людоедов. А здесь, в Британии, их как будто бы и не было.
   - И слава Богу, - тихо проговорила Мери.
   Она уже слышала что-то о прибытии каких-то странных гостей.
   - Да, это будут жрецы. А один из них - сын нашего соседа Руси Далала. В детстве мы с ним играли, пока меня не определили в интернат. А он стал жрецом Огня. Я пять лет назад все обговорил с ним насчет похорон. И вот, на днях решил поторопить. Так что, завтра он вместе с помощником прибывает в Лондон. Ну вот, - Фредди слабо зевнул. - А теперь, пожалуйста, дорогая, обвяжи мне кусти вокруг пояса, как я тебе рассказывал. Они приедут завтра рано утром, до тебя и нотариуса.
  
   В скором времени, когда последние вопросы относительно похорон и наследования были улажены, Фредди связался с Рокси.
   - Здравствуй, крошка, как дела? - стараясь говорить бодро, произнес он в трубку.
   Голос Рокси Мид во время беседы звучал устало.
   - Готово ли заявление?
   - Да, сэр, - вслед за тем послышалось нечто, похожее на всхлип. За то короткое время, когда молодой секретарше приходилось быть в курсе трагедии знаменитого музыканта, заботиться о сохранении всего в тайне, и, в то же время, оставаться свидетелем его страданий и его самоотверженного упорства в работе, она очень глубоко привязалась к своему шефу. И теперь ей было настолько тяжело публиковать заявление мистера Меркьюри. Тем более, он поговаривал, что объявит о своей болезни только тогда, когда почувствует приближение смерти.
   - Ну, только не падай духом, малыш! Иначе огорчишь меня на всю оставшуюся жизнь
   И так он простился со своей секретаршй.
  
   "Учитывая интенсивные слухи, распространяемые прессой в течение последних нескольких недель, я заявляю, что мой медицинский тест выявил ВИЧ-заражение и я болен СПИДом.
Я не распространял данную информацию с тем, чтобы не нанести вред близким мне людям. Однако настало время донести правду до моих друзей и поклонников во всем мире, и я надеюсь, что все они поддержат меня, моих докторов и всех тех, кто в разных уголках мира борется с этой ужасной болезнью", - гласило со всех газетных страниц на следующий день.
  
   А Фредди попросил у мисс Джун - медсестры, обслуживающей его месяц подряд, сделать ему снотворную инъекцию.
   - Этим меня еще не кололи. Как долго я буду спать? - спросил он после того, как укол был сделан.
   Медсестра ответила, что это средство, которое прописал сам Аткинсон, имеет не снотворное, а успокаивающее действие. Она не решилась сказать больному, что это морфий.
   - А, ну, тогда я просплю около суток, - вздохнул Фредди. Только облегчения пока что как-будто бы не наступало. - Стало быть, ты можешь быть свободна, Джун. Спасибо тебе большое. Всего хорошего.
  
   Начало нового дня Фреди встретил с проясненным сознанием. В его комнату пробился мутно-золотистый свет осеннего солнца. И Фредди, взглянув на отражение в стеклянной рамке картины легкого, метущегося туда и сюда силуэта Мери. Он словно не находил в себе силы позвать ее. Наконец Мери сама заметила, что ее друг, наконец-то, пробудился.
   - С добрым утром, моя верная старушка, - просипел Фредди, улыбнувшись.
   Не слыша себя самого, Фредди тихим, но не надорванным уже голосом поинтересовался, что происходит вокруг.
   - Это письма, которые тебе прислали поклонники, - ответила Мери, указывая на разбросанные в беспорядке неровные кучи. - Вчера их приносили весь день. А сегодня я пытаюсь привести все в порядок. Только, вот, не знаю, зачем их сваливали куда попало...
   Но постепенно голос Мери растворился в гулкой тишине, дневной свет, льющийся из окна, померк. И перед глазами Фредди предстала череда, казалось бы, знакомых из реальной жизни, но вместе с тем тревожных видений. В них не было ни одного ясного образа, ни единого отчетливого звука: какие-то коридоры, прожекторы, взлеты над куполом сцены, голоса, отрывистые напевы... И наконец, он увидел небольшую сценку, совсем непохожую на те, которые Фредди покорял в течении последних восемнадцати лет своей жизни. Все зрители в ожидании смотрят на него... Ни приветственных криков, на разных языках мира, ни рукоплесканий. Словно здесь его еще никто не знает, но чего-то ожидают от него. Приглядевшись к публике, Фред увидел, что перед ним... Илингская сцена. Но более яркий свет озарил публику, и это оказалась... Нет, даже не какая-нибудь лондонской или ливерпульская, а самая первая в его жизни - бомбейская сцена. Сейчас бы всех своих товрищей по интернату, сидящих в зале, он узнал бы мгновенно. Только кто они для него теперь? Похожи на тех детишек, для которых он однажды устроил шоу во время дня рождения сына Рейнхольда. Или же это его ровесники, прошедшие за сорок с лишним лет жизни свой путь и волей судьбы оказавшиеся в разных уголках Земли... Но Фред очнулся.
   Мери все еще прибиралась в комнате. Работы здесь, видно, хоть отбавляй. Впервые Фреду было все равно, находится его подруга где-то неподалеку или же подле него.
   - Мери, где же миссис Страйв? - спросил он.
   - Миссис Страйв нашла работу в другом месте и вчера получила расчет.
   Снова Фреди потерял сознание. Следующего видения он уже не мог припомнить. Хотя, очнувшись, осознавал, что ему вновь являлись какие-то образы.
   А Мери все еще возилась с письмами. Сколько же можно их убирать... Фредди не осознавал, что промежуток между его прояснениями составляет не сутки, а всего несколько минут.
   - Может быть, ты присядешь, - попросил он.
   - Знаешь, - сказал Фредди после недолгого молчания. - То, что я ощущаю, похоже скорее не на бред, а на сон. То короткие, то глубокие фазы. И все сновидения такие неразборчивые... - на его потемневшем от худобы лицо появилось нечто, наподобие улыбки. - Но я разобрал одно: это так, как будто я прохожу через всю свою жизнь задом наперед.
   "Только тебя там нет, - отметил он про себя. - Ты здесь, наяву".
   - Это значит, тебе на этом свете осталось совсем мало, - глядя перед собою на окно, произнесла Мери.
   - Совсем, - прошептал Фредди. И ему снова захотелось выйти на балкон и увидеть то, что было недоступно его взору уже восемь дней.
   "Так оно и есть, он уже наполовину там, - подумала Мери. - Вчера, когда его известие подняло переполох, он спал. Сегодня он не видит ничего вокруг. Даже не спросил про открытки..."
   Двадцать пять лет назад, провалив вступительные экзамены в художественный колледж, он заявил: "Нет, я не стану звездой, я стану легендой"! И это обещание выполнил. Его вдохновлял чернокожий кумир своего времени Хендрикс, экстравагантный, но разнузданный американец Мориссон. Фредди верил, что будет походить на них. Верил даже тогда, когда в двадцать семь лет ютился с подругой в тесной кавртирке на Виктории-Роуд - в том возрасте, когда его кумиры оставили этот мир в зените собственной славы, полностью исчерпав себя.
   А Фредди...
   Нет, он сделал больше чем они. Но себя не исчерпал духовно. Сохранил все, кроме телесного существования, которого не ценил в грош.
  
   Об этом размышляла Мери, собираясь покинуть больного.
   Скоро должен был прибыть доктор Аткинсон.
   На крыльце Мери столкнулась с ним. Сдержанно поздоровалась.
   - Хорошая нынче погода, - сказал Аткинсон, глядя на безоблачное небо. - Но говорят, к вечеру начнется непроходимый ливень. Уж не знаю, как мне тогда добираться домой. Я-то сегодня налегке, а услышал про дождь недавно...
   Во все время осмотра Фредди не промолвил ни слова. Трудно было понять, заснул он или в очередной раз потерял сознание.
   Тогда ради порядка доктор сделал больному успокоительный укол.
   Около двух часов дня он вышел в гостиную, чтобы проститься с дожидающимся его приятелем больного.
   - Вы уходите... совсем? - поднимаясь с кресла, спросил Дэйв.
   Аткинсон заявил, что пациенту более его услуги не понадобятся.
   - Как все уже? - мгновенно побледнев, спросил Дэйв. - Его... нет?
   - К моему соболезнованию, он протянет, самое большее, до следующих суток, - сдержанно ответил доктор. - Жизненные функции постепенно отказывают. И это на лицо. Остается ожидать биологической смерти мозга.
   Аткинсон ушел.
   Дэйву стало не по себе. Ему все же казалось несколько странным, что врач, проследивший всю историю болезни Фредди, оставляет своего пациента на последнем издыхании, провозгласив приговор. Да и Мери как-то странно ушла в последний момент.
   Дэйв принялся оповещать о приближении смерти всех приятелей Фреда. К шести часам дом был полон. Впервые за два года погружения в малолюдный покой Кенсингтонский особняк оживился.
   ...Зайти в спальню никто не решался. Всем то и дело докладывали, что больной спит.
   Наконец собравшихся начало одолевать сомнение. Человек, находящийся на пороге смерти не мог так крепко и спокойно спать. Или у него предсмертная горячка, или... Пожалуй, многие умирают и во сне...
   Наконец в спальню пробрались пятеро.
   Фредди действительно лежал в своей кровати абсолютно спокойно. Только концы пальцев нервно подергивались. И... он не спал. Ни предсмертных, мук, ни отчаянной борьбы за жизнь на последнем издыхании. Только приоткрытый мутный взгляд, стремящийся запечатлеть земные образы, представшие перед ним в последние минуты.
   Внезапно этот взгляд начал проясняться.
   - Фред, - тихо склонился над ним Дэйв.
   По телу больного пробежала судорога. Внезапно приоткрывшиеся глаза излучали сухой лихорадочный блеск.Он еле внятно, пропуская свист сковзь отказывающие легкие простонал в бреду:
   - Мери... Где ты... подойди.
   Но Мери не было среди присутствующих.
   Дэйв только пожимал плечами. Он не известил о скорой смерти Фреда миссис Пирсон. Он просто был уверен, что она должна сама подойти в скором времени ...
  
   В пять часов дня, когда Мери с мужем сидели за ланчем, по радио зазвучала "Friends will be friends".
   - Вчера он заявил о болезни, - проговорил Камерон, допивая чай. - А сегодня его песни звучат каждый час эфира, да и притом на всех волнах...
   - Неправда, не только сегодня. "Куин" всегда включали очень часто, - ответила Мери, собирая посуду.
   Камерон долго наблюдал взглядом за женой. Ему казалось странным, что тот, чей голос звучит сейчас на волне центральной радиостанции, чье имя прогремело по всему континенту и даже за его приделами, когда-то владел его женой. Наконец, Камерон произнес:
   - Мне не нравится твой вид и твое состояние, дорогая. Когда ты носила Рика, ты была не такой...
   - А какой же? - заставив себя улыбнуться, спросила Мери.
   - Не знаю... Ты вела себя как все женщины в твоем положении: капризничала, ленилась... А теперь... в тебе нет ничего этого.
   - Разве это плохо? - стараясь казаться непринужденной, рассмеялась Мери.
   - Это странно. Я, конечно, знаю, причину... Ты не обессудь, но меня все это очень беспокоит.
   - Если ты тревожишься за ребенка, то напрасно, - сухо проговорила Мери. - Я постоянно посещаю врачей. Говорят, беременность проходит нормально...
   - Но ты, - начал, было, Камерон, однако Мери прервала его.
   - А за меня, пожалуйста, будь спокоен, - и она вышла из столовой.
   Камерон вздохнул. Уже давно смирившись с тем, что Фредди Меркьюри был главным человеком в жизни его спруги он, знал, что потеря будет для нее самым большим потрясением в жизни. Как любящий и заботливый муж, он представлял себе, что Мери, до сих пор стойко переносившая все удары судьбы, и на сей раз сумеет сохранить спокойствие. Но она при этом будет надломлена изнутри... А уж что это повлечет за собой, Камерон представить себе не мог.
   Мери задумчиво стояла перед зеркалом в коридоре.
   Недавно муж обмолвился, что она очень сдала за последнее время. И доктор Аткинсон ее сегодня едва узнал. Неужели постарела? За какие-то полгода?Н
   Недавно, отпраздновав свой сороковой день рождения, Мери не обнаружила еще в себе этих перемен - поблекшие белокурые волосы, не желающие более отрастать от частых стрижек и завивок. Осунувшееся лицо с бороздками морщин, которые раньше были заметны лишь при сильной мимической гримасе. Усталый, потухший взгляд...
   "Господи, помоги мне лишь выносить и родить это дитя. Больше я Тебя ни о чем не прошу", - мысленно проговорила женщина.
   В зеркале промелькнул Ричи. Задержавшись в проходе между дверями, он взглянул на мать.
   - Ричи, - усталым голосом проговорила Мери. - Иди спать...
   Сын посмотрел на нее с удивлением. Было еще только около шести часов.
   Он в последнее время все реже видел мать дома. Отец объяснял это тем, что мама скоро подарит ему братишку или сестренку. Но при этом тревога в материнской душе смущала маленького Ричи, еще не разучившегося улавливать малейшие колебания материнского сердца с периода внутриутробной жизни.
   - Мама, - произнес Ричи, робко приблизившись. - Ты ведь опять уйдешь, да? А ты мне тогда принесешь сестренку?
   Мери, ласково рассмеявшись, провела рукой по русым волосам сына.
   - Не знаю, маленький. Наверное, - она задумалась. - Пожалуй, я сегодня останусь дома. Ты иди-ка лучше в комнату. Я зайду попозже.
   Мама действительно через минуту оказалась в детской. Рик начал показывать ей свой новый проект здания из дорогого конструктора, подаренного ему на последние именины. Мери было не по себе. Даже здесь и сейчас каждая игрушка, каждая деталь конструктора напоминали ей о Фредди. Ведь все было подарено им своему крестному сыну... Да что уж говорить - дом, в котором она сейчас находится - и тот его подарок к свадьбе.
   Через полчаса раздавшийся в доме звонок заставил Мери стрелой вырваться из дома. Накинув пальто поверх своего домашнего платья, она, не заводя машины, пустилась бежать.
   Она неслась в дождь, порой чуть ли не обдаваемая волной грязной воды из луж, по которым стремительно прокатывали колеса проезжих автомобилей. Она перебегала через дороги, рискуя попасть под колесо. Ветки деревьев, яростно колыхаемые ветром, хлестали ее по плечам и лицу. Наконец, почти обесиленная, она приблизилась к воротам старинного, с недавних времен вновь перестроенного в староанглийском стиле дома.
   Двор был полон оживленной толпы репортеров.
   Мери было трудно протиснуться. Очевидно, ее здесь принимали за одну из обезумевших поклонниц.
   Внезапно Мери предоставилась возможность ухватиться за руку вышедшего во двор человека, в котором она узнала мистера Глиттера, которого она прежде видела пару раз на вечеринках у Фреда. Перед ним расступилась толпа. Гарри был первым, кто, наконец, вышел из дома...
   Мери ступила на порог. В передней она увидела прислонившегося к стене лицом Джона.
   "Неужели все? Неужели конец?"
   Страх придал силы ей, изможденной от стремительного бега против ветра.
   В комнату она почти ворвалась.
   Дэйв, все это время, включая самые последние минуты, проведший подле Фреда, поднялся ей навстречу.
   - Фреди, - дрожащим голосом произнесла Мери, не слыша самой себя.
   Ни одна жилка не дрогнула на его сером окаменевшем лице.
   - Фредди! - вся комната огласилась воплем, сквозь который прорывалась надежда на то, что умерший откликнется.
   - Боюсь, он больше не услышит тебя, - опустив голову, проговорил Дэйв. Он был виноват в том, что Мери не застала друга живым.
   - Как давно? - прошептала Мери.
   - Десять минут назад.
   Опустившись на колени перед смертным ложем, она коснулась холодного лба онемевшими губами. Открыв глаза, она увидела лишь опущенные веки, которыми был навсегда занавешен теплый, нежный, а порой задорно горящий взгляд.
   Но Фредди уже не мог чувствовать ее прикосновений, и рука, которую Мери сжимала в тот миг, не могла ответить взаимным пожатием.
   Внезапно лицо женщины словно обдало дыханием. Она отняла свое лицо от лица умершего. Ей показалось, что здесь, вблизи нее витает его душа, наконец-то высвободившаяся из больного тела, в котором ей не было сил продержаться десяти минут. Но эта душа дождалась ее, Мери, здесь в этой комнате. В какой-то миг она услышала прощальные звуки любимого голоса. Но прислушаться к втающим в воздухе словам Мэри не успела. Дыхание развеялось, и тут она осознала, что во всем пространстве этой комнаты нет более ни самого Фреда, ни его души. Одно только безжизненное тело, которое завтра обратится в пепел. Рыдание вырвалось из груди наружу, и Мери стремительно выбежала из спальни. Не было больше смысла ни минуты оставаться ей в этом доме, в котором отныне нет, и не будет ни тепла, ни света; который стал навеки пустым и неприютным для нее.
   В темноте, под бурными потоками холодного ливня, для Мери таковым после ухода Фредди предстал и весь мир, а сама она - абсолютно одинокой и неприкаянной в нем.
  
   Через три дня состоялись похороны Фредди Меркьюри в зороастрийской храмине, специально возведенной неподалеку.
   Вся отсыревшая от неустанных ливней дорога от дома до места погребения была устлана благоухающим ковром дорогих цветов.
   Храм мог вместить в себя не более сорока человек, поэтому присутствовать на похоронной церемонии могли только ближайшие друзья и родные.
   Главные места занимали родственники умершего - родители и обе сестры родная и двоюродная со своими семьями.
   Шестидесятичетырехлетняя Джер смотрела впереди себя выцветшими от слез глазами, погруженная в свои размышления. Материнская интуиция давно, может быть, даже с тех самых пор, когда они переехали в Лондон, предсказывала, что сын, возможно, не переживет ее саму.
   Джер Балсара не скрывала своей тревоги, все более обнаруживая редкие для человека ее среды способности сына, который, где бы он ни оказался, стремительным потоком вливался в бурное море неведомой ему самому жизни. Да, Фарук был рожден стать великим, вращаться в самом эпицентре разрушающей жизни, чтобы самому разрушиться там...
   Редкие блики тусклого света, скользящего по лицам присутствующих, играли в сиянии струящихся слез. Все, кто плакал здесь, потеряли дорогого человека, лучшего друга. Те, кто теперь проливал слезы в разных уголках мира, провожали эпоху "Queen". Брайан, Роджер, Джон... Конечно они завершат ее. Фредди был прав, когда много лет назад, во время тяжелого для группы периода сказал: вчетвером мы - "Куин", поотдельности - никто". Втроем, без четвертого - то же самое.
   Мери все это время размышляла над тем, куда отправится душа его близкого друга, как только не станет совсем ее мертвой телесной оболочки. Пять дней назад он говорил, что содомия - один из самых страшных грехов, от которого зооастриец теряет всякую надежду на рай. А Фреда хоронят по мадзянскому обычаю. Следовательно, те, кто совершает обряд, ничего не знают о его бурной жизни? Фредди солгал, воспользовавшись тем, что в его родной религии, наверное, не существует обычая предсмертной исповеди... Нет, ложь, где бы то ни было - это поистине грех, еще больший. Фредди всегда заботился о содержании своей совести в чистоте. Настолько, что едва ли решился бы на такую продажную сделку, как покупку за деньги незаслуженного права быть похороненным как праведник. Но возможно, в этой религии, как и у христиан, существует обычай искупления пусть даже самых страшных грехов? Да, конечно же. И Фредди искупил свою вину щедростью, с которой он распоряжался своим богатством; неустанной заботой о ближних; своим творчеством. Редкий талант, данный ему от природы, он сумел воплотить в музыку так, как может далеко не каждый. Музыке - делу своей жизни, он отдавал себя без остатка, на что едва способен никчемный и порочный человек. И творил он тоже для людей...
   - Stand up, - впервые провозгласил на английском языке зороастрийский жрец.
   Он и его служитель, вновь вернувшись к родному парсийскому языку, прочитали молитву и два зажженных факела, взмывшись над смертным ложем Фарука Булсары, отбросили на края савана свои огненные языки, которые, мгновенно вспыхнув, принялись разрастаться. Пламя, окружив ложе, приближалось к телу умершего. Мери, сидевшая на первом ряду, видела его лицо и истощенной тело, укрытые саваном. "Не буду смотреть на это. Надо отвернуться..." Однако, не шевельнув ни единым ченом своего тела, не дрогнув ни единой жилкой своего лица, Мери в продолжение всей кремации смотрела на захоронение тела ее любимого друга под покровом огня.
  
   Пять лет спустя, узаконив юридически свое право на владение двадцатипятимиллионным состоянием Фредди и его огромным домом, доставшимся ей в наследство, Мери посетила памятник своему знаменитому другу, стараниями троих верных приятелей и коллег установленный в одном из скверов Женевы.
   Она прибыла в тихий швейцарский город четыре дня спустя после официального открытия памятника, и никого из близких и друзей Фредди, присутствовавших на церемонии, не встретила.
   Она стояла против выполненной во весь рост скульптуры, сжимая в руках ладанку. В нее она насыпала частицу праха того, что некогда было телом звезды британского рока, вокалиста группы с королевским названием; красивейшего мужчины своего времени.
   "Вот, видишь Фредди, - думала она про себя. - Здесь твой памятник. Сюда приходят все те, кто любил и почитал тебя. Но никто не знает, что ты, на самом деле здесь, со мной, у меня в руках. Как будто бы и не уходил. Или ушел, но вернулся. Или не вернулся, но вернешься обязательно, или же дождешься меня. И, все-таки, мне тебя ужасно не хватает. Да. Особенно в твоем огромном доме. Там я совсем одинока. Я рассталась с мужем. Со мной теперь только двое моих сыновей. Ты и они остаетесь тем, что мне дороже всего на свете. Но ты был прав. Мы действительно можем жить и любить вечно".

Конец.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   30
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"