Март Наталья : другие произведения.

История двенадцатая, о возвращении домой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Он сидел на грязной сырой палубе и кожей ощущал эту пронзительно - звенящую, вязкую тишину. Нет, это уже не пугало его, за многие века одиночества он привык, и теперь просто сидел, уставившись на старый, ржавый, давно уже не указывающий направление компас. Да, когда-то настолько давно, что ему казалось, это было не с ним, был животный, панический страх, и казалось, стоит только на секунду отпустить штурвал, позволить кораблю побыть мгновение в свободном плаванье - и ты уже навсегда потеряешь курс, останешься в этом безмолвном пространстве. И тогда он довел себя до отчаяния, до потери сознания стоя перед штурвалом и глядя на мертвые отныне приборы. А когда очнулся, то четкая, оформленная мысль пробилась сквозь наступающее безумие: этому миру не нужны твои усилия, и кораблю все равно, стоишь ли ты за штурвалом, ведь им управляешь не ты. Потом, позже, он стал понимать, что так быстро приводило его к безумию. Тишина. Не было скрипа мачт и звуков перекатывающихся под килем воды, и паруса, трепыхаясь на ветру, бесшумно шевелились. И тогда он закричал. Но не услышал ни звука. За века этого немого, бесшумного плаванья по черно-синей ровной глади, на которой никогда не бывает шторма, за века, проведенные в безмолвии, он десятки раз сходил с ума, и десятки раз находил в себе силы сохранить рассудок. Он придумывал себе развлечения и обязанности: устанавливал вахты и праздники, иногда - пытался найти линию горизонта, распознать грань слияния моря и неба, но уловить хрупкую, мерцающее - хрустальную линию почти никогда не удавалось. Но иногда, как сегодня, надежда покидала его, и он опускался на залитую соленой водой палубу, и бездумно смотрел на компас. Сегодня он думал, что снова на грани безумия. Оттого, что стрелка компаса задрожала, а потом вполне уверено показала направление. И он услышал едва различимый шорох волны. єНеужели я возвращаюсь?" - подумал Хардвин и, боясь этой мысли, еще раз взглянул на компас. Сомнения не было - стрелка ожила и была готова вывести его домой. Все еще боясь поверить в реальность происходящего, он побежал в каюту, чтобы взять карты, и через какой-то час капитан уже знал, что до родного Города ему плыть всего лишь неделю, если не будет шторма.

  Все знают, как обидно отправляться в постель, когда по дому еще гуляют празднично одетые гости. Еще звучит музыка, в распахнутые окна стучатся гроздья сирени, окутывая гостиную волшебным весенним ароматом, а солнце только-только садится за горизонт, роняя в комнату последние апельсиново-теплые лучи. Мама с легкой улыбкой подзывает тебя к себе:
  -Ну, беги спать, - и ласково гладит по голове.
  -Мамочка, ну пожалуйста, ну еще немножко, - просишь ты, но мама непреклонна, и ты отправляешься в детскую, старая нянька укладывает тебя в кровать, заботливо укутывает одеялом, и долго еще ты лежишь с открытыми глазами, завистливо думая о тех, кто остался там, слушает звуки фортепьяно и смеется, прохаживаясь по парадному залу или сидя на веранде на маленьком диванчике с гнутыми ножками.
  Все это чувствовала Верена, дочка господина городского судьи, когда посредине праздничного вечера мама, увидев, что большие напольные часы показывают уже десять вечера, отправила ее наверх.
  -Мама, но почему, мне же уже тринадцать лет! - возмущенно сказала она и топнула ножкой в элегантной шелковой туфельке, я совершенно не хочу спать!
  Мать улыбнулась господину судье, проходящему мимо, и строго ответила:
  -Верена, не спорь. Вот будет тебе пятнадцать, сможешь оставаться с нами до конца праздника.
  Девочка поняла, что препираться с родительницей бесполезно. Тряхнув перевязанными лентой волосами, она подобрала полы пышной юбки и не спеша пошла к лестнице, ведущей в верхние комнаты дома.
  Наверху было тихо. По длинному коридору Верена прошла в свою комнату и остановилась у открытого окна.
  Весна в этом году была чудесная. Кусты сирени, доходящие почти до балкона ее комнаты, качали тяжелыми гроздьями цветов. Из-за жаркой погоды в саду, на который выходило окно, уже распустились розы, а ветер, прилетающий с моря, доносил соленый запах воды и чего-то еще, непонятного, но оттого не менее приятного и весеннего.
  -Скорее бы мне уже исполнилось пятнадцать, - пробормотала девочка себе под нос.
  Она не спеша сменила парадное платье на ночную рубашку, и уселась на кровати, обхватив руками колени.
  Спать не хотелось совершенно.
  Верена взяла с полки книгу и попробовала почитать, но смеркалось слишком быстро, а читать при свечах ей не позволяла мама, говоря, что от такого чтения у нее быстро испортится зрение.
  Тогда она отложила книгу, переплела волосы, выбившиеся из косы и щекотавшие шею, и снова подошла к окну.
  "Возможно, мне повезет и сегодня придет Эрнеста", - подумала девочка вслух.
  
  ***
  
  Родители, родители... Как же мало вы знаете о своих детях! Заботясь об их образовании, нарядах и развлечениях, устраивая их будущее, вы себе даже не представляете, о чем в вечерний час мечтает ваша юная принцесса и с кем она говорит на самые сокровенные темы, на те, которые не доверяет даже родной матери, у кого спрашивает совета и кого она ждет, стоя у окна, выходящего в старый сад.
  Никогда и никому не говорила Верена, что давно, еще когда она была пятилетней девочкой, произошло одно странное событие, положившее начало многолетней дружбе.
  Однажды ночью, семь с лишним лет тому назад, когда весь дом уже крепко спал, маленькая Верена проснулась от чьего-то прикосновения ко лбу. Она сначала подумала, что это мама, но когда глаза ее полностью привыкли к ночному мраку и обрели способность различать детали, стало ясно, что у детской кроватки стоит вовсе не леди Хенрика.
  У дамы, что легко касалась прохладными пальцами лба девочки были длинные каштановые волосы, красивыми локонами уложенные на старинный манер, необычное, бледно-зеленое платье с золотым поясом наподобие туники, очерчивало стройную фигуру; тонкие, будто полустертые черты ее лица были красивы, но слишком печальный, задумчивый взгляд создавал впечатление того, что у этой женщины случилась какая-то трагедия, будто что-то страшное стерло улыбку с этих ломких губ и навсегда поселило в глубине серых, серьезных глаз тень.
  Увидев, что девочка открыла глаза, странная дама печально улыбнулась.
  -Ты кто? - сонно спросила Верена.- Ты не моя мама.
  Дама вздрогнула.
  -Ты видишь меня? - спросила она тихо-тихо.
  -Да, вижу, - девочка дотронулась рукой до платья незнакомки. Пальцы ощутили прохладу вместо тепла материи, фигура дамы будто пошла рябью.
  -И слышишь... И не боишься? - уточнила странная гостья, присаживаясь на край постели.
  -Нет, не боюсь, ты очень красивая. Можно зажечь свет?
  Минуту дама молчала, а потом едва заметно кивнула головой.
  Верена потянулась к свече.
  В мерцающем желтом свете даму стало видно чуть лучше, и девочка разглядела затейливую вышивку на поясе, сложное плетение прически.
  -Кто ты? - повторила она свой вопрос.
  -Меня зовут Эрнеста, когда-то давным-давно я жила здесь, - все так же тихо ответила гостья. - Почему ты меня не боишься?
  -Ты же не сделала мне ничего плохого, поэтому и не боюсь, - сказала Верена с недетской серьезностью, - ой! Ты же совсем прозрачная!
  Сквозь даму действительно было видно комод, стоящий у противоположной стены.
  Эрнеста вздрогнула.
  Верена рассмеялась и захлопала в ладоши.
  Вот так и началась их дружба. Маленькую девочку забавляло то, что сквозь Эрнесту можно было спокойно смотреть на предметы, заинтересовало ее и старинное платье и необычная прическа. Ее мама и все знакомые ей женшины носили совершенно другие уборы, так что стоит ли удивляться, что она буквально засыпала свою новую подругу вопросами. Эрнеста отвечала охотно, рассказывая о вещах, модных в ее время, и они говорили, покуда утомленная Верена не заснула.
  -А ты еще придешь ко мне? - сквозь сон пробормотала она.
  -Конечно, - прошелестело в ответ, - конечно приду. Мне очень одиноко, меня мало кто видит, а если кто-то и видит, то почти всегда боится.
  Сейчас, когда Верена думала об их первой встрече, она приходила к выводу, что не испугалась просто потому, что в свои пять лет абсолютно ничего не знала о привидениях. Уже потом, гораздо позднее, когда нянюшка читала ей сказки о призраках, она с трудом сдерживала себя, чтобы не поправить ее и не возразить, что привидения злыми не бывают, и оттого никак не могут быть отрицательными героями, что это просто несчастные, заблудшие души, потерявшие что-то в этом мире, не закончившие дела и оттого не решающиеся уйти за грань.
  Но Верена была очень умная девочка, и понимала, что если она расскажет об этой дружбе кому-либо, ей все равно никогда поверят хотя бы потому, что кроме нее Эрнесту никто не видит. Сколько раз дама приходила, когда в комнате Верены еще сидели мама или няня, и никто из них не обращал на нее никакого внимания. Желая повеселить девочку, Эрнеста с удовольствием проходила сквозь них, и Верена еле сдерживала смех, видя, как дама с важным видом проплывает сквозь няню, деловито зашивающую старый носок.
  Девочка полюбила эти полночные визиты. Эрнеста никогда не ругала ее, лишь иногда, когда была не согласна с Вереной, хмурилась, и с ней можно было говорить обо всем - о том, как мама наказала ее за испорченное платье, об учителе, несправедливо, по ее мнению, поставившем плохую отметку, о том, как хочется поскорее вырасти...
  Время шло, Верена росла, а ночная гостья оставалась все такой же молодой, красивой и печальной, и лишь когда они оставались с Вереной вдвоем и девочка начинала рассказывать о своих радостях и печалях, лицо Эрнесты разглаживалось и на нем проступало нечто, похожее на умиротворение.
  Часто рассказывала и Эрнеста. Несколько раз девочка потом пересказывала сказки, услышанные от нее, своей маме, леди Хенрике, и та удивлялась, откуда только у ребенка такая фантазия, чтобы придумывать такие замысловатые истории!
  Конечно, Эрнеста приходила не каждый вечер, но обязательно заглядывала в каждое полнолуние, а также в каждую субботу. Но порой приходила она внезапно, и тогда Верена радовалась, будто неожиданно наступило Рождество и ей подарили миллион подарков, потому что неожиданные визиты Эрнесты всегда сулили какой-нибудь особенно интересный рассказ.
  
  ***
  
  В комнате стремительно темнело, а Верена все также стояла у окна и думала о том, появится сегодня Эрнеста или же нет?
  -Ты меня ждешь? - послышалось из глубины комнаты.
  Девочка обернулась и увидела Эрнесту, которая сидела в кресле-качалки у ее постели.
  -Как я рада, что ты пришла! - вскрикнула она и одним прыжком умудрилась заскочить на постель, - знаешь, сегодня такой грустный вечер...
  Эрнеста чуть склонила голову, улыбнулась девочке:
  -Почему?
  -Потому что я уже не ребенок, но еще недостаточно взрослая, чтобы остаться с родителями до конца праздника, - обиженно просопела Верена, - у моего папы сегодня юбилей, в гостиной сейчас половина Города, наверняка все еще танцуют, а я сижу тут, совсем одна. А под конец праздника будет фейерверк, который мне снова можно будет увидеть лишь из окна, а так хочется стоять внизу и наблюдать, как огни закрывают небо над тобой!
  -У тебя впереди еще много балов, - прошелестела Эрнеста, - ты еще успеешь натанцеваться вдоволь. Так что не грусти.
  -Не буду, если ты расскажешь мне мою самую любимую историю, - тут же пообещала хитрая Верена.
  Эрнеста на мгновение стала чуть более грустной, чем обычно.
  -Ты же знаешь, как я не люблю рассказывать ее, - с укором сказала она.
  -Ну пожалуйста, пожалуйста, ты не рассказывала ее с прошлого года! - жалобно проскулила Верена, хотя в глазах ее плясали веселые огоньки, - мне так она нравится.
  -Хорошо, если ты обещаешь лечь в постель сразу же, как я закончу рассказывать.
  -Обещаю! - энергично закивала девочка.
  -Давным-давно, когда Город состоял всего лишь из нескольких домов, а у ратуши только-только закладывали фундамент...
  
  ***
  
  Давным-давно, когда Город состоял всего лишь из нескольких улиц, а у ратуши только-только закладывали фундамент, в Городе жили отец и дочь. Старый Ламмерт уже давным-давно отслужил свое при дворе и вышел на пенсию, так что теперь он проводил почти все дни в своей библиотеке, сортируя старые, потертые временем тома и составляя каталоги, а красавица-дочь либо помогала ему, либо вышивала гобелены на заказ для знатных горожан.
  Во всем Городе, да что там, во всей стране не было девушки прекраснее, чем дочка старого Ламмерта, и почти каждый день в дом старика приходили женихи. Богатые и бедные, молодые и старые, они обивали порог, надеясь добиться ее руки.
  Те, что были побогаче, несли в дом старика корзины цветов и золотые украшения, надеясь с их помощью завоевать внимание красавицы; те, кто помоложе и победнее, шли другим путем, и почти каждый вечер раздавались под окнами дома звуки серенады, а почтальон приносил по утрам стопки писем со стихами и признаниями в любви.
  Но девушка даже не смотрела на женихов, потому что сердце ее уже давно было занято.
  Ее избранником был молодой капитан. И хотя многие из тех, кто желал взять ее в жены, были гораздо богаче, знатнее, а порой и красивее, старый Ламмерт не неволил дочь, понимая, что не в золоте и нарядах счастье, и даже не в красоте будущего супруга.
  -Тебе решать, доченька, - молвил он, когда дочь сказала ему о своем согласии стать женой капитана, - денег у нас с тобой и так достаточно, проживем, для меня главное, чтобы ты была счастлива.
  -Я буду счастлива с ним, - ответила девушка, - ведь он любит меня, а не только мою красоту.
  Свадьбу назначили через год, а пока капитан Хардвин стал собираться в море.
  -Я вернусь ровно через полгода, это мой последний дальний рейс, после него долгих разлук у нас с тобой больше не будет, - пообещал он своей невесте, ступая на палубу корабля. - Вернусь, достроим дом и сыграем свадьбу.
  Быстро исчезли в морской дали паруса, и потянулись дни ожидания. Каждый вечер приходила девушка на берег, вглядывалась в синюю морскую даль, надеясь увидеть там возвращающийся домой корабль.
  И надо же было такому случиться, чтобы в один из дней увидел ее, направляющуюся на побережье, дряхлый Агидиус.
  Агидиус был чернокнижником, и редко выходил из своей замшелой башни, стоявшей у самой кромки прибоя, посвящая все свободное время изучению древних колдовских книг и составлению зелий. Никто не знает, что понадобилось ему этим вечером, для чего он покинул свой дом, известно только, что он собрал в свою котомку какие-то корешки да колбы и побрел по узкой тропинке по направлению к Городу.
  И вдруг Агидиусу показалось, что он ослеп - навстречу ему шло самое удивительное и прекрасное создание на свете. Теплый вечерний вечер развевал ее темные волосы, перебирал их, роняя пряди на плечи, а заходящее солнце искрилось в огромных серых глазах. Казалось, что девушка нереальна, что еще миг - и она исчезнет, будто мираж в пустыне.
  - Кто ты такая? - проскрипел старик, когда поравнялся с девушкой.
  Девушка назвала себя, и колдун, уступая дорогу, прошамкал в ответ:
  -Завтра жди, свататься приду.
  Весь вечер красавица была сама не своя, и даже ожидание Хардвина на морском берегу не принесло ей обычной спокойной радости. Понурая, вернулась она домой, и при первой же возможности отправилась спать, надеясь, что старик-отец не заметит ее грусти.
  В ту ночь ей снились вязкие, словно паутина, сны. Вот Хардвин, среди черного моря, сливающегося с черным небом, он одет в лохмотья и смотрит на компас, но стрелка молчит, не шевелится, будто забыла, где какие стороны света. Образ растаял, и на его место пришел другой - это отец, он ищет кого-то, ему страшно, что в этой мгле он не может отыскать что-то важное; отец уходит за горизонт, тает, а она пытается догнать его, остановить - и не может сдвинуться с места, не может идти дальше, ведь она заперта в огромных часах, и с каждой секундой, отмеряемой коваными тяжелыми стрелками, ей все труднее дышать...
  На следующий день, не успели часы пробить полдень, в двери дома Ламмерта постучали. Старик-отец сильно удивился, увидев на пороге Агидиуса, да еще и с заплечным мешком за спиной.
  -День добрый, хозяин, - проскрежетал колдун, протискиваясь в дверь, - у тебя есть товар, а у меня купец. Отдай за меня свою дочь.
  Отец растерялся - он знал, что дочь никогда не нарушит слова, данного капитану, но он побаивался Агидиуса, ведь тот был колдуном и о нем ползла дурная слава.
  Но тут в комнату вошла девушка.
  Увидев в своей гостиной отца и Агидиуса , она сразу же поняла, о чем у них шел разговор. И, собравшись с духом, на одном дыхании выпалила:
  -Нет. Твоей женой я не стану.
  Агидиус сверкнул глазами из-под нависших седых бровей, по-стариковски пошамкал губами.
  -Знаю, знаю все, смотрел в книгу, видел. Хардвина ждешь, капитана своего? Так знай, что он не вернется, он там, откуда корабли не могут найти дорогу домой. Выходи за меня - я стар, но я колдун, и ты не будешь знать ни нужды, ни горя.
  -Нет! Уходи, - с мольбой проговорила она, - оставь нас в покое.
  Колдун порылся в своем мешке и вытащил оттуда странную книгу. Большая, черная кожаная ее обложка была покрыта мелкими тиснеными письменами, а в центре сиял огромный рубин со звездой, таящейся в самой сердцевине камня.
  -Смотри сюда! - он показал на камень.
  Как зачарованная, девушка приблизилась - и в глубине камня различила очертания корабля. Она наклонилась еще ближе, и увидела три луны в небе, и фигуру на палубе у руля, всматривающуюся в приборы.
  -Хардвин! - вскрикнула она, узнав.
  Рассмеялся Агидиус:
  -Не слышит он тебя и не услышит никогда. Не найти ему дороги домой, не надейся. И нет у тебя теперь жениха лучше, богаче и умнее, нежели я.
  И сердце девушки не выдержало этой новости. Она лишь широко открыла глаза и, не будучи в силах вдохнуть воздух, упала на руки отца.
  Ни с чем вернулся колдун домой, в башню; похоронил отец свою дочку, да и сам не долго после этого прожил. А Хардвин так не вернулся домой...
  
  ***
  -... Ни с чем вернулся колдун домой, в башню; похоронил отец свою дочку, да и сам не долго после этого прожил. А Хардвин так не вернулся домой.
  Последние лучи солнца уже давно сгорели, уступив место ночной мгле. Верена, убаюканная тихим рассказом Эрнесты, задремала, стихли внизу голоса, разъехались по домам гости.
  Эрнеста еще какое-то время постояла у постели девочки, а потом подошла к окну и посмотрела в сторону моря.
  -Хардвин, вернешься ли ты когда-нибудь? Я до сих пор тебя жду, ведь смерть - не помеха тому, кто любит.
  
  ***
  
  На следующий день, когда Верена спустилась к завтраку, то увидела, что ее отец, господин городской судья, весел и возбужден, как никогда. Забыв про свой утренний кофе, он с упоением гладил какой-то черный плоский пакет, размахивал руками:
  -И вот, представляешь себе, приносит он мне эту книгу и говорит, так и так, разбирал чердак и нашел! И тут достает! Тебе, говорит, в подарок к юбилею! Да это будет жемчужина моей коллекции!
  И с этими словами господин судья достал из пакета книгу.
  Девочка, поначалу не особо прислушивающаяся к словам отца, который становился совершенно одержимым всякий раз, когда речь заходила о его коллекции старинных книг и уже успевшая к этому времени сделать себе бутерброд и налить свежесваренный ароматный какао, едва не уронила кружку - в руках отце она увидела старый том с обтрепанными краями. Время не пощадило некогда благородную кожу, да и письмена на обложке были уже едва видны, но по-прежнему ярко сиял на обложке крупный рубин со звездой в серебряной оправе.
  -Старинная колдовская книга, - продолжал разглагольствовать судья, - на первой странице ее написано, что создатель - некто Агидиус, собравший все свои самые сильные заклинания, найденные им в течении жизни, в один том. Конечно, я не верю в магию, но я верю в то, что на ежегодном собрании коллекционеров в этом году я и эта книга станем гвоздем программы.
  Весь день Верена молилась, чтобы Эрнеста почувствовала, что нужна ей, и пришла, но призрак появился только через четыре дня, показавшихся девочке вечностью. Когда Верена увидела у окна возникающий силуэт, она не смогла сдержать восторга:
  -Наконец-то, наконец-то! У меня для тебя такие новости!
  -И какие же?, - прошелестело в ответ, - твой отец все-таки согласился отправить тебя на каникулы в столицу?
  Верена нетерпеливо заерзала в кресле.
  -Да какая столица! Слушай - один из знакомых отца подарил ему на юбилей ту самую книгу! Книгу из твоей истории, принадлежавшую колдуну.
  Эрнеста пошатнулась, и на мгновение Верене показалось, что призрак сейчас упадет в обморок, но она тут же себя одернула - какие могут быть обмороки у привидения?
  -Как ты думаешь, - прошептала она, - если мы прочтем книгу... Мы сможем вернуть домой твоего жениха?
  -Так ты догадалась?
  -Да, и причем очень давно. Ты всегда была так печальна, рассказывая мне эту историю, что мне не составило труда сообразить, как звали несчастную девушку, - с легким укором ответила Верена. - Я посмотрела - отец поставил книгу в кабинете на пятую полку, туда, где хранит самые ценные свои экземпляры, так что когда все уснут, ты можешь легко найти ее и прочесть.
  Эрнеста вздохнула.
  -Иногда ты бываешь такой сообразительной, а порой не догадываешься об элементарных вещах, - сказала она девочке, - я же бестелесная, я не могу взять в руки книгу, я не сумею даже открыть ее - моя рука пройдет через страницу, точно также, как я прохожу сквозь твою няню.
  Верена покраснела.
  -Значит, я пойду с тобой.
  Дождавшись, пока все уснут, девочка тихонько открыла дверь комнаты. Ей было страшно - что подумает отец, если увидит ее в своем кабинете, босую, в три часа ночи и с колдовской книгой в руках, но желание помочь несчастной Эрнесте брало верх. Призрак медленно плыла за ней.
  На кончиках пальцев, стараясь наступать только на те половицы, которые, по ее мнению, не скрипели, Верена дошла до кабинета и открыла дверь. Петли охнули, и этот звук показался ей таким громким, что она съежилась, ожидая, что сейчас сюда придет отец, но все было тихо.
  -Хорошо, что папа забыл унести свечи, - прошептала она и чиркнула огнивом.
  Огонек, рождаемый одним-единственным фитилем, едва-едва подсветил высокие потолки кабинета и массивный дубовый стол у окна, захламленный бумагами. Верена подошла к пятой полка у левой стены и сняла книгу.
  -Это она, - голос Эрнесты слегка дрожал.
  Тускло сверкнула рубиновая звезда, когда Верена открыла обложку.
  -"Как вырастить денежное дерево", "Как убрать из дома пыль", "Как сделать бездонный мешок"...
  Палец Верены замер на строчке, гласившей: "Как вырастить человеку хвост". Она хихикнула:
  -А это, интересно, кто-нибудь делал?
  Шуршали под пальцами пожеваные временем страницы, кое-где бумага была такой хрупкой, что ей казалось, что она сейчас рассыплется в прах под пальцами, и девочка старалась быть аккуратной настолько, насколько могла, и наконец нашла. "Как отправить человека в Безвременье и вернуть его обратно".
  -Вот, смотри, тут написано: "Если у вас есть враг, и вы хотите избавиться от него, но не хотите брать на себя его кровь, то вы должны..." Так, это не то. А, вот, дальше - "если враг перестал быть врагом или же вам просто понадобился этот человек, то в полнолуние вы должны три раза плюнуть через правое плечо и прочесть заклинание..." А ведь сегодня как раз полнолуние!
  Эрнеста молчала.
  Зажмурившись от страха, Верена поплевала через плечо и шепотом произнесла длинные, сложные слова.
  
  ***
  
  Он сидел на грязной сырой палубе и кожей ощущал эту пронзительно - звенящую, вязкую тишину. Нет, это уже не пугало его, за многие века одиночества он привык, и теперь просто сидел, уставившись на старый, ржавый, давно уже не указывающий направление компас.
  Да, когда-то настолько давно, что ему казалось, это было не с ним, был животный, панический страх, и казалось, стоит только на секунду отпустить штурвал, позволить кораблю побыть мгновение в свободном плаванье - и ты уже навсегда потеряешь курс, останешься в этом безмолвном пространстве.
  И тогда он довел себя до отчаяния, до потери сознания стоя перед штурвалом и глядя на мертвые отныне приборы. А когда очнулся, то четкая, оформленная мысль пробилась сквозь наступающее безумие: этому миру не нужны твои усилия, и кораблю все равно, стоишь ли ты за штурвалом, ведь им управляешь не ты.
  Потом, позже, он стал понимать, что так быстро приводило его к безумию.
  Тишина.
  Не было скрипа мачт и звуков перекатывающихся под килем воды, и паруса, трепыхаясь на ветру, бесшумно шевелились.
  И тогда он закричал.
  Но не услышал ни звука.
  За века этого немого, бесшумного плаванья по черно-синей ровной глади, на которой никогда не бывает шторма, за века, проведенные в безмолвии, он десятки раз сходил с ума, и десятки раз находил в себе силы сохранить рассудок. Он придумывал себе развлечения и обязанности: устанавливал вахты и праздники, иногда - пытался найти линию горизонта, распознать грань слияния моря и неба, но уловить хрупкую, мерцающее - хрустальную линию почти никогда не удавалось.
  Но иногда, как сегодня, надежда покидала его, и он опускался на залитую соленой водой палубу, и бездумно смотрел на компас.
  Сегодня он думал, что снова на грани безумия.
  Оттого, что стрелка компаса задрожала, а потом вполне уверено показала направление.
  И он услышал едва различимый шорох волны.
  "Неужели я возвращаюсь?" - подумал Хардвин и, боясь этой мысли, еще раз взглянул на компас. Сомнения не было - стрелка ожила и была готова вывести его домой.
  Все еще боясь поверить в реальность происходящего, он побежал в каюту, чтобы взять карты, и через какой-то час капитан уже знал, что до родного Города ему плыть всего лишь неделю, если не будет шторма.
  Хардвину было тяжело, но его гнала вперед надежда увидеть родные берега. Пусть, пусть он провел почти вечность в этом страшном месте, пусть ему предстоит в одиночку управляться с кораблем - команда исчезла в тот самый миг, когда приборы отказались работать, главное - домой.
  На следующий день капитан впервые за прошедшие века увидел восход солнца. Его глаза, отвыкшие от яркого света, слезились, но ни на минуту он не оставлял штурвал, и, сквозь слезы и резь в глазах видя синее небо, он наконец поверил, что не спит.
  Когда на закате шестого дня вдали показался берег, у него от счастья закружилась голова.
  
  ***
  
  Эрнеста приходила теперь каждый день, и они с Вереной ждали. Эрнеста надеялась, что вернувшийся Хардвин сможет найти дорогу к дому Верены, ведь давным - давно, в той, потерянной для них обоих жизни, он столько раз приходил сюда в гости к Эрнесте. Как давно это было! Но надежда умирает последней, как известно, и им ничего не оставалось, кроме как ждать.
  Ночами Верена дремала, крепкий сон не шел и она находилась на грани сна и яви, а Эрнеста стояла у окна и не сводила взгляда с ворот. Ждали они и днем, и Верене, занимавшейся своими делами или слушавшей урок, постоянно мерещился стук дверного молотка.
  Поначалу веселая, как никогда, Эрнеста с каждым днем становилась все мрачнее.
  -Наверное, все зря, - на пятый день она была уже сама не своя, - наверное, это призрак надежды, такой же нереальный и невесомый, как и я.
  Верена успокаивала свою подругу, как могла, но сама уже тоже не верила в то, что старое заклинание могло сработать в таких неопытных руках. И порой, оставаясь одна, она корила себя за то, что дала Эрнесте надежду.
  -Наверное, нужно обладать какой-то силой, чтобы пользоваться всем этим, - размышляла она, - иначе все были бы колдунами.
  
  ***
  Хардвин пришвартовался ночью, когда лунный свет уже прочертил серебряный путь на темных волнах. Потрепанный корабль во тьме ничем не выделялся среди новых, щегольских судов, и, никем незамеченный, бросил якорь у пристани.
  Ступив на берег, Хардвин упал - от вековой качки он почти разучился ходить по ровной земле.
  -Как все поменялось, - еле слышно прошептал он, глядя на величественные башни городской стены.
  Идя по Городу, он не узнавал улиц, домов и просто блуждал без всяких ориентиров. Да и немудрено - он помнил Город маленьким, состоящим из нескольких узких улиц, а сейчас перед ним раскинулся большой, красивый Город, водивший его парадными улицами, широкими площадями и извилистыми переулками.
  Но наконец удача улыбнулась капитану и он попал в старую часть Города. И пусть она сильно изменилась - он узнал и главную площадь, и ратушу, которую помнил еще только наполовину построенной.
  -Надеюсь, ее дом еще цел. Сколько же лет прошло? Она, конечно, давно умерла, может, уцелел хотя бы дом?
  И с этими словами он, уже более уверенно, отправился искать дом старого Ламмерта.
  Хардвин сразу узнал его - ведь в массивном древнем строении почти ничего не поменялось. И пусть крыша хвастается новой модной черепицей, самоуверенно сверкающей в лунном свете, пусть деревья, которые он помнил маленькими черенками, выросли и их тонкие стволы превратились в гигантские, вековые, а кроны касаются окон второго этажа! Все те же башенки на фоне темного неба пронзали небо флюгерами, а высокие стрельчатые окна все также горделиво выделялись на белых стенах.
  
  ***
  
  -Это он! - Эрнеста, стоявшая, по обыкновению последних дней, возле окна, разбудила своими словами Верену, - это точно он.
  Луна ярко освещала парадный вход, и подошедшая к окну девочка увидела на пороге человека, глядящего, как ей показалось, прямо на их окно.
  Эрнеста тут же оказалась возле него, но молодой человек не видел ее, и, как бы она не старалась привлечь его внимание, продолжал все также безмолвно смотреть на старый дом.
  -Не видит! - ахнула Верена, торопливо надевая платье, - он же ее не видит!
  Забыв об осторожности, девочка сбежала вниз и открыла дверь, опасаясь, что Хардвин уйдет и они уже никогда не смогут его найти.
  Увидев, что входная дверь открывается, капитан вздрогнул. Чужой человек в лохмотьях, стоящий ночью на пороге дома, никому не внушает доверия, а кто знает, какие люди живут здесь теперь и как они отнесутся к его появлению? В лучшем случае, просто прогонят, в худшем - он окажется в тюрьме за бродяжничество.
  Но на пороге стояла девочка в белом, наспех одетом платье. Ее растрепанные со сна волосы вились, словно змеи, а глаза сверкали, точно в лихорадке. Не говоря ни слова, она без страха подошла к мужчине и взяла его за руку.
  -Она здесь. Эрнеста - тут, она стоит возле тебя.
  -Эрнеста? - глухой голос капитана напоминал голос призрака, - ты что-то знаешь о ее судьбе?
  -Она тут, - Верена говорила торопливо, то и дело сбиваясь, боясь, что Хардвин не дослушает и уйдет, - она тебя ждала, ждала все эти годы, и даже после того, как умерла, продолжала ждать.
  Эрнеста, невидимая для Хардвина, стояла совсем рядом, касаясь призрачной тонкой рукой его плеча.
  -Скажи ему, что мы собирались пожениться на седьмой день весны, - попросила она, и девочка передала эти слова.
  Капитану не осталось ничего, кроме как поверить в то, что его невеста действительно стоит рядом, невидимая, бестелесная, грустная и счастливая одновременно - радостно, что Хардвин вернулся домой, но что толку - в Безвременье нет часов и дней, останавливается там ход человеческого времени, и капитан был жив, и также молод, здоров и красив, как сотни лет назад, а она - призрак, невидимый и неосязаемый.
  Не решившись вести ночного гостя в дом, Верена предложила пойти в сад и побыть до утра, покуда не проснутся родители, в беседке.
  Всю ночь проговорили Хардвин и Эрнеста, а Верена была при них переводчиком, повторяя за призраком ее слова. А когда рассвело, девочка вернулась в дом и рассказала родителям всю историю.
  Конечно, ей никто не поверил; но когда Верена привела в дом Хардвина, одетого в старомодные обноски, а тот, в свою очередь, отвел их на пристань и показал свой старинный корабль, уже собравший вокруг себя толпу портовых зевак, господин городской судья и его супруга поняли, что дочка не врет, и стали думать, как же быть дальше.
  Идея поискать ответ в колдовской книге пришла не сразу. Но, как оказалось, это было правильное решение - на одной из страниц книги было написано, как привидению можно снова стать человеком.
  Компоненты для зелья искали по всему Городу, господин судья даже съездил на мельницу к мельнику Йозефу, чтобы набрать речной воды из-под мельничного колеса. Но наконец все было готово.
  -Давай ты, дочка, - судья протянул Верене книгу, - у тебя получилось однажды, получится и еще раз, я уверен.
  Девочка взяла пузырек с зельем, срывающимся голосом прочитала заклинание и вылила содержимое склянки на Эрнесту. В тот же миг по комнате запрыгали, закружились золотые искорки, засверкали, создав шар размером с человеческий рост, а когда шар рассыпался, из него вышла прекрасная девушка в старомодном платье, и счастливый капитан сгреб ее в охапку.
  Старинный корабль Хардвина, по-прежнему стоявший в городском порту, увидел один коллекционер и потерял покой. В конце концов капитан продал свое верное судно за баснословные деньги , и у молодых людей оказалось достаточно средств для того, чтобы построить себе новый дом, сыграть пышную свадьбу и безбедно жить до конца своих дней. Но Эрнеста и Хардвин решили по-другому: девушка отправилась преподавать этикет в городской университет, а Хардвин купил себе новый корабль, и, так как он пообещал молодой жене никогда больше не оставлять ее надолго одну, ходил в небольшие рейсы между Городом и соседними с ним островами, перевозя грузы и пассажиров с одного берега на другой.
  Вы можете увидеть их, если в воскресный день отправитесь на прогулку. Счастливые и молодые, они любят гулять по бульвару, держась за руки. Часто бывают они в гостях и у господина городского судьи: Верена по-прежнему любит слушать истории Эрнесты, а капитан с удовольствием разговаривает с судьей о старых книгах. Кстати о книге. Верена настаивала, чтобы отец подарил колдовскую книгу Хардвину, но молодые люди отказались принять такой подарок - слишком много горестей принесла им эта вещь и ее создатель. Так что она по-прежнему у судьи, и он с гордостью показывает ее своим друзьям-коллекционерам.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"