Очнулся на пирсе. Сверху припекло, из-под споду не холодило. Берег пухнул зеленью - до горизонта в обе стороны ни домишка, ни дыма. Ни человечка. Только в конце пирса гипюровой задницей на бетоне расселась девка.
Сколько можно учить - не подставляйся, не дома! А если бы кто чужой со спины?.. Пнул, бултыхнулась, стукнуло, кажется, ее волной о плиту, поплыли в стороны розовые цветки непотребного размера. Это она его встречает букетиком. Плюнул в море, пошел.
В доме, добротном, низком, затаившемся в лощинке, оказался раньше этой дурищи. Ждал, палец о палец не ударив, а дождавшись, выдал по первое число как прирожденный лидер. Где шляется, когда начальник экспедиции прибыл с базы. Почему на стол не собрала. Неряха, мокрая курица, стыдоба.
*
...Очнулся на галечном пляже. До чего камни острые! Век минул после открытия, а на каждом скол вроде бы свежий, как на первых снимках.
Бедняга Костя, помнится, одним таким за минуту перепилил трос. Рассмеялся - аж на корабле слышали - и зашагал вглубь суши, и никто больше его не видел ни с яхты, ни с вертолета.
У Кости был стальной трос вокруг пояса, конец закреплен на яхте. Смельчак, не терял надежд пролить свет на загадку: почему те, кто высадился, не возвращаются, не реагируют на крики, на световые сигналы, в конце концов на выстрелы? А тела застреленных исчезают на другое утро... Как только в шлюпке или на берегу доброволец проявил бы малейшую неадекватность, его должны были втянуть обратно, а дальше вступают в дело психологи и врачи. Спасательный жилет, респиратор - все при Косте, на все случаи подстелено соломки. Только Остров не проведешь.
Стоп. Ты-то здесь и помнишь, что обязан вернуться. Тогда где яхта? Где надежный трос?
Не задаваться праздными вопросами! Дело надо делать.
Какое дело?
Из кустов выглянула девка, все с тем же свинячьим букетом. Вот и дело. По роже тебя твоим же веником, по раскрашенной плаксивой роже. Не позорься, не будь такой... как его? - неадекватной. Что ли, нет других забот - таскаться за ним по улице с охапкой вонючек. Дура необучаемая.
*
...Очнулся в постели. В окно било солнце, на полу зыбились сердцевидные тени листьев.
Берез тут не было, сам сажал. Сколько же лет он бьется о проклятый остров - вымахало дерево.
Глупая девка торчала в дверях. Не сразу и заметил за разлапистыми цветами в вазе посреди стола, покачивающимися на сквозняке.
- Эй, как там тебя! Помоги же...
Шагнула ближе, застыла по ту сторону стола. Хамка. Отделила толстый лепесток цветом как человечье тело и сует в рот.
- Голова раскалывается... Я уже прибыл или не отплывал отсюда?
Она, глотнув:
- Ты прибыл. Связанный, в лодке. Они жали кнопки на коробочке, лодка сама плыла. И больше не отплывал.
Боже, пусть, кто ни есть она, смилуется, выпустит его из замкнутого круга!
- Милый, я же не держу никого. Что мне делать, когда вы боитесь жить и злитесь друг на друга? Разве можно гнать вас? На, отведай лотоса. - Как она очутилась так близко? Тычет, тычет под нос розовое блюдце. - Отведай, клянусь, станет легче.