Аннотация: Чудо может изменить к лучшему даже зверя...
Пауль-вегетарианец
(сказка)
В лесу за спичфабрикой жил-был вечно голодный волк Пауль. Он все время за кем-нибудь гонялся чтобы съесть: то лосенок прибежит к родителям прихрамывая - Пауль за ногу укусил, то кабаний визг по Спичечному лесу разнесется - серый за хвост цапнул, то заячье семейство не досчитается кого-нибудь из родни - волк слопал. И ежам от него доставалось, и полевым мышам, а енотам так вообще эмигрировать пришлось... за реку, в другой лес.
Сороки рассказывали, что Пауль даже в реку нырял - то ли рыбами, то ли за бобрами, и на дерево взбирался - не то беличье дупло ограбить, не то птичье гнездо разорить.
Обычно черно-белым болтуньям мало кто верил, но когда речь заходила о Пауле, даже к сорочьему треску звери начинали прислушиваться.
Все, кого он еще не успел съесть, между собой так волка и звали: 'Вечноголодный Пауль'.
К слову, домашним животным от него тоже доставалось. То овечку утащит лесной разбойник с какого-нибудь подворья, то козочку. Мамы-курицы желторотых цыплят Паулем пугали. А телята в хлеву начинали тревожно мычать, когда в полнолуние над Спичечным лесом разносился тоскливый вой одинокого волка.
Да, Пауль был одиноким волком. Может - правда, а может, и накаркал кто, но поговаривают, что когда-то он жил в стае, как все нормальные волки, но потом одного за другим... съел всех сородичей. И с тех пор места себе не находит: сердит на всех, никого не любит, на всех бросается, всех кусает.
Лиса и Медведь предпочитали не связываться с ненасытным бандитом, и даже слон Тузик предпочитал избегать Пауля, несмотря на свои огромные рост, вес и авторитет.
Вы спросите: откуда в Спичечном лесу слон? Не знаю, сам не видел, но утконос Афтандил говорит, что слон там точно есть. А Афтандил врать не станет, он же утконос...
Так вот, однажды когда в животе у Пауля заурчало громче обычного, вышел он из леса в поисках кандидата на съедение и видит: пасется на лугу стадо овец.
'Вот так удача!' - подумал Пауль и облизнулся. 'Только не для овец', - подумаете вы, и будете абсолютно правы.
Подкрался волк к стаду с подветренной стороны, чтоб овцы его не учуяли, схватил крайнюю овечку (та пискнуть не успела) и в лес утащил.
Вы скажете: стоп! Овцы же не пищат... Вот и эта не успела.
Да так ловко он все сделал, что ни пастух, ни другие овцы ничего не заметили. Съел Пауль овцу - одна шкурка осталась - и думает: 'Что-то не наелся я'.
Накинул он овечью шкуру на серую спину и бочком-бочком прибился к стаду. Улучил минутку - хвать овцу и в лес. Съел Пауль вторую овцу, потом третью. Кажется, уже живот вот-вот лопнет, ан нет, все ему мало. Пыхтит, отдувается, но все ж таки лезет в стадо, распихивает овец, выбирает добычу пожирнее. Вот тут его и заметил пес Чухча-Махухча.
Вы скажете: какое-то неподходящее имя для пса - женское!
Вот и Чухча-Махухча тоже так считал и очень стеснялся своего прозвища. Вместо того, чтоб стеречь овец, он выдумывал себе клички в алфавитном порядке (а ваша собака знает алфавит?). Чухча-Махухча уже дошел до 'Тутанхамона', когда понял, что со вверенным ему стадом что-то не так.
Чухча-Махухча залаял! Овцы заблеяли! Пастух перевернулся на другой бок и... продолжил спать.
Бросился волк бежать.
Пес за ним.
'Зачем я столько ел', - думает Пауль.
'Вот догоню волка, и будут меня звать Стробоскоп' - думает Чухча-Махухча.
'Откуда вообще во мне столько жадности', - думает Пауль и отдувается.
'Вот поймаю волка и буду Лексус', - думает Чухча-Махухча.
'Неужели так и помру', - думает Пауль, обливаясь потом.
Бьется волчье брюхо о пни да кочки, бежит волк из сил выбивается, а пес за ним все быстрее мчится, все выше подпрыгивает.
Слетела с Пауля овечья шкура, обнажив правду.
'Ой, смотрите, звери добрые, волк-одиночка отбегался! С Пауля сейчас шкуру снимать будут!' - Вопят сороки с верхушек деревьев.
'Никому не нужный, всеми презираемый, сейчас лопну', - думает Пауль.
'Ату его, кудлатый, справа заходи!!' - Трещат пернатые.
'Но-но, без фамильярностей!' - думает Каллайдер, то есть Чухча-Махухча.
'Капут мохнатому!!!' - надрываются сороки.
'Господи! - неожиданно для самого себя взмолился Пауль - не дай мне сгинуть вот так: обожравшемуся, в грязном болоте, никем не любимому, ни одного доброго дела не сделавшему...'
'Сейчас цапну!' - Предвкушает пес.
'Я исправлюсь, Господи!!!' - Всеми фибрами волчьей души вопиет серый.
'Сейчас!' - решил пес и вдруг потерял след...
Только что был волк, и нет его - исчез в высокой траве.
Пес пробежал еще несколько метров по инерции - нет волка. Побегал, побегал кругами - не может след взять - как сквозь землю провалился серый плут.
'Быть мне теперь до конца жизни с женским именем', - с грустью подумал Чухча-Махухча и понурый пошел назад к стаду.
А Пауль еще долго бежал, не разбирая дороги: через лесную чащобу, - оставляя клочья шерсти на обломанных сучьях, по болоту - в воде по брюхо, по острой осоке и колючему кустарнику - бежал и нигде не видел убежища.
Даже деревья не хотели спрятать его под своими корнями, а трава спутывала лапы, мешая бежать. Эхо собственного дыхания казалось волку рычанием пса, а топот своих же лап - шумом погони. Мчался Пауль, что было сил, да только от себя не скроешься даже в сказке.
'Лишь бы за овраг перебраться, а там не найдут', - думал волк. И вот он - спасительный овраг. Из последних сил оттолкнулся Пауль от одного края оврага, хотел перепрыгнуть на другой, да подогнулись серые лапы, и кубарем покатился волк на самое дно, ударился головой и затих.
'Умер?' - Спросите вы.
Да нет, сознание потерял.
Собрались звери возле оврага: не знают, что делать. Бросить волка умирать - не хорошо, спуститься помочь - боязно: вдруг вскочит и укусит.
'Может он помер?' - спросил хомячонок Персик. Но мама так строго на него посмотрела, что Персик смутился и замолчал, и если бы не пушистая желтая шерсть, все увидели бы, как он покраснел.
А Пауль лежал в полузабытьи на дне оврага, и чудилось ему, будто он все еще убегает, а погоня все ближе...
Не отстают преследователи ни на шаг: вроде оторвался, а они тут как тут - хохочут с верхушек деревьев, обгоняют с боков, дышат в загривок, за лапы хватают...
'Не уйдешь, Пауль, не уйдешь! Ты - наш, а мы - твои! Навсегда!'
'Кто вы?! - в страхе закричал Пауль, - покажитесь!'
'Мы - твои грехи...Неужели ты нас не видишь... Неужели ты НАС НЕ ЧУВСТВУЕШЬ?!'
В ужасе вскочил волк с земли. Звери наверху охнули и отступили, а Персик, с перепугу, даже сделал лужу.
Пауль смотрел на лесных жителей снизу вверх, с самого дна, те смотрели на него сверху вниз и видели совсем другого волка. Вроде та же серая шерсть, те же лапы и пасть, но что-то неуловимо изменилось. Может предзакатное солнце подшутило над звериными глазами?
'Смотрите, Пауль плачет...', - сказал хомячонок Персик.
По щеке Пауля и в самом деле медленно скатилась тяжелая соленая капля. Волк поднялся по склону оврага. Звери расступились. Не побежали, не бросились в рассыпную, а просто дали ему пройти...
С тех пор по округе разнеслась молва о том, что в Спичечном лесу живет необычный волк - ни зверей, ни птиц он не ест, и вообще ни кого не обижает. Собирает грибы-ягоды, сеет пшеницу - хлеб печет, на зиму варенья-соленья готовит, а живет в заброшенном дупле, где раньше дикие пчелы жили. 'Пауль-вегетарианец' так - волка называют друзья.
Может слегка и преувеличивает звериная молва, но вот про дупло - точно правда! Я сам не видел, мне енот Фигаро рассказывал - он недавно с семейством по первому льду на реке из эмиграции вернулся. А если неправда, тогда зачем ему возвращаться?
P.S. А Чухча-Махухча, не догнав Пауля, вернулся к стаду, подошел к пастуху и виновато лизнул его руку. Тот, спросонья и не заметил, что стадо стало меньше. Чешет пса за ухом, приговаривает: 'Хороший пес, молодец!'
'Что такое? - встрепенулся Чухча-Махухча, - я не ослышался? Повтори: как ты меня назвал?!'
'Молодец! Хорошая собака', - повторил хозяин и ослабил псу ошейник.
Чухча-Махухча аж взвился в воздух: 'Вы слышали ?! Вы ЭТО слышали!!! Ушам своим не верю. Я - Молодец!!!'
Как обычно, ближе к вечеру стадо потянулось в деревню. Овцы знали дорогу и без всяких понуканий шли привычным маршрутом. Пастух семенил следом, как всегда, погруженный в собственные мысли. И только пес по кличке Молодец носился как угорелый, то забегая вперед, то исчезая далеко позади, высоко подпрыгивал и заливисто лаял, словно хотел поделиться со всем миром какой-то важной новостью.
Андрей и Славик Шустовы
Правдивая история Колобка
(рассказанная им самим по пути с хлебозавода на стол)
Вы, наверное, удивитесь, но вообще-то я - каравай... Да, молодые люди, ваши далекие предки называли наших далеких предков колобками, имея в виду круглый каравай. Это в последние лет сто колобок стал ассоциироваться с чем-то шарообразным. На самом деле мы круглые.
Вот попробуйте испечь шар из теста - не получится.
Так что я - каравай. И отец мой и дед были караваями. Сосед мой по лотку в хлебовозке (такая машина, которая нас, хлебобулочных, развозит из пекарни в магазины) - печатный пряник Медведь - говорит, что караваи, устарели. Дескать, не 'продвинутый' мы хлеб, не крутые, не современные. То ли дело пряники: и посмотреть приятно и попробовать, у них предки из Англии, родственники в Германии, родня в Туле... Багет французский и вафли венские, вообще, говорит - высший свет хлебобулочного общества, куда простым караваям путь заказан.
Рассердился я: - Уйду, - говорю, - от вас.
Выбрал момент, когда фургон резко затормозил, и кувыркнулся с лотка на дно фургона. Сушки ахнули, кексы вздрогнули, а одна пицца упала в обморок.
Кажется, приехали.
Я подкатился к двери и приготовился к побегу...
- Никуда он не денется, - сказал Медведь-пряник. - Его водитель поймает и в магазин вместе с нами.
- Еще посмотрим - подумал я, притаившись у двери.
- Он сможет! (это пицца пришла в себя) Он - настоящий герой...
Ох уж эти итальянки, такие романтичные. По-моему, она мне даже подмигнула маслиной.
Только щелкнул замок и дверь начала открываться, как я боком сиганул в щель и сразу вниз за колесо. Благо нас еще на хлебокомбинате в целлофан упаковывают.
- Эй, куда-а-а?! - Это водитель спохватился.
А продавщицы хохочут:
- Ну что Волков, убежал от тебя колобок?!
А я притаился за колесом, не дышу...А сам думаю:
- От Медведя ушел и от тебя, Волков, уйду...
Покряхтел водитель, посмотрел, полазил - нет меня. А график поджимает: сколько еще магазинов объехать надо. Сел человек в кабину и поехал дальше.
А меня раскрутило колесом и на повороте под уклон кинуло. Хлебовозка в одну сторону, я - в другую. Мои приятели в лотках - в гору, я - с горы. Качусь, аж подпрыгиваю.
По-бе-ре-гись!
Так разогнался, чувствую, еще немного и взлечу.
Видели когда-нибудь неопознанный летающий каравай? Если видели, то это был я.
А тем временем по проезжей части прямо мне наперерез выезжает автобус. Вижу, столкновения не избежать, ведь тормозов караваям еще не придумали. Зажмурился, сгруппировался, приготовился к удару. Вдруг автобус останавливается двери открываются и тетенька-кондуктор выводит из салона молодого человека:
- Либо платите за проезд, либо выходите. 'Зайцам' здесь не место!
И тут появляюсь я.
С разгону влетаю 'зайцу' в живот, (но не тем способом, которым обычно хлеб туда попадает, а снаружи) 'заяц' аж присел от неожиданности на ступеньку и машинально попытался схватить нечто агрессивно-круглое.
Но не так просто поймать колобка в целлофане.
Кондуктор взвизгнула и отпрыгнула в салон.
Я отскочил на улицу.
Автобус поехал.
По инерции, вихляя, я выкатился на встречную полосу,
чудом проскочил между колес какой-то иномарки,
перелетел через бордюр
и шлепнулся в траву разделительной полосы.
Мать моя, сдобная булка!
Еще бы немного и меня бы в лаваш расплющило!
Лежу в себя придти пытаюсь, ладно хоть и от 'зайца' ушел.
И тут прямо передо мной появляется огромный черный нос,
рыжая морда,
розовый язык
и два ряда острющих белых зубов...
Я вспомнил машину для замеса теста,
форму для выпечки,
жар печи,
лоток хлебовозки,
зеленые маслины пиццы.
Прощай жестокий мир...
- Лиса! Чего ты там опять нашла?
Рыжая морда втянула язык и обернулась. Тут я заметил поводок и все понял. Бабушка с дедушкой выгуливали рыжую собаку по кличке Лиса.
- Ты посмотри, кто-то хлеб выбросил, еще в упаковке даже, - сказал дед и поднял меня над землей (если бы у меня был язык, я б его в тот момент обязательно показал Лисе).
- Нехорошо, - сказала бабушка, - нельзя его так оставлять, грех это - хлебом кидаться.
Я чуть не покраснел: меня ж никто не кидал, я сам во всем виноват был.
- А помнишь, дед, полвека назад нас таким же караваем родители встречали после венчания - хлебом, солью благословляли...
- Как не помнить, вроде вчера только венчались, ан уже 'золотая свадьба'. Пойдем-ка, жена домой, скоро гости будут...
Так мы и пошли втроем: 'молодожены' и каравай...
А нет, вчетвером, собаку Лису забыл.
Это почти вся моя история, потому что не должен колобок от людей бегать, и я впервые за этот день почувствовал себя на своем месте.
От таких бабушки с дедушкой я - ни ногой, тем более что и ног у меня нет.
А за праздничным столом я встретил и пряника, и вафли, и кое-кого еще с зелеными маслинами... Но на самом видном месте праздничного стола был все-таки я (уже без упаковки).
Так что, как бы вкусняшки ни гордились, а хлеб, как говорится, всему голова. Голова - значит главный. Помните об этом, когда идете в магазин или садитесь за стол.
С уважением,
ваш Колобок, или Каравай (кому как больше нравится).
Адрес нашей электронной почты: ash-43@mail.ru