Шушаков Олег Александрович : другие произведения.

3 книга Шквал над фиордами 1 часть 9 глава

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В конце концов, терпение советского Правительства иссякло. И было принято решение о срочном хирургическом вмешательстве. С целью вскрытия маньчжурского абсцесса. И зачистке этого гнойника. От самураев и прочих болезнетворных микробов. Собственно говоря, необходимость проведения данной операции стала ясна ещё год назад. После Хасанских событий. Когда и началась переброска на Дальний Восток новых частей и соединений. К этому лету все подготовительные мероприятия (сосредоточение войск и накопление материальных запасов) были завершены. Так что можно было начинать.
  Глава 9
  
  ...Безответная любовь не может жить долго.
  Потому что никому не нужна. Ибо приносит одни мучения. Тем, кто любит. И одно безпокойство. Тем, кто не испытывает ответного чувства. Поэтому и те, и другие рады распрощаться с этой любовью. Чтобы она никого уже больше не безпокоила. И не мучила.
  По-настоящему долгой бывает только настоящая любовь. Которая живёт, пока дышат любящие. И даже после того, как их не станет. Но дело в том, что лишь взаимная любовь бывает настоящей...
  Безпрестанно вспоминая случайные встречи с Анастасией. Каждое её слово, каждое движение, каждый взгляд! Сергей уверил себя, что она к нему неравнодушна. И с тех пор смотрел на мир сквозь волшебную призму этого сладкого заблуждения. Толкуя всё происходящее в желанном ему смысле. Ибо. Как всякий влюблённый. По словам писателя А.С. Пушкина. Был сам обманываться рад.
  Так, нарочитую холодность Анастасии по отношению к нему Сергей объяснял присущей ей скрытностью. Что же касается её горячих объятий с интендантом на танцах, то это был не флирт, а обычное женское кокетство! Столь откровенно заигрывая с этим хлыщом, она просто дразнила Сергея. Тем самым лишь подтверждая, что он ей не безразличен! Во всяком случае, так Сергей полагал. Пока она не отвергла его предложение.
  Что же тут удивительного, что он опять напился? Получив такой ужасный удар.
  Сергей, конечно, не рассчитывал, что Анастасия тут же согласится. Стать его женой. Но, если честно, был совершенно не готов к её отказу.
  Просидев в знакомом ресторане до самого закрытия, он сунул бутылку "Юбилейного" в реглан. И до утра шатался по заснеженным проспектам, линиям и набережным Васьки.
  Вечерняя смена давно закончилась. А до окончания ночной ещё оставалась уйма времени. И улицы были пусты. Ни прохожих, ни трамваев, ни троллейбусов с автобусами.
  Тихо падал снег. Огромные белые хлопья кружились в воздухе. Укутывая деревья. И ложась пуховым одеялом на тротуары, подоконники и крыши.
  В полном отчаянии Сергей скитался по безлюдному городу. То трезвея. То снова пьянея. После нескольких глотков коньяка. И незаметно для себя. Совершенно случайно! Оказался во дворе дома, где жила Анастасия.
  Она сама показала ему своё окно. Белой июньской ночью. Когда он провожал её после работы. Однажды. Полтора с лишним года тому назад.
  Вот, и пригодилось!
  Целый час стоял Сергей под заледенелым клёном. Возле песочницы напротив её подъезда. В глупой надежде. А вдруг?! Она проснётся. И там. На пятом этаже. За шторами. Мелькнёт любимый силуэт.
  Но никто не просыпался. И за шторами не мелькал. Потому что было ещё очень поздно. А, может, уже очень рано.
  Сергей вздохнул. Отхлебнул из бутылки. И пошарился по карманам в поисках курева. Однако вместо папиросной пачки нашёл двухцветный командирский карандаш. И это было, как раз, то, что нужно!
  Решительно войдя в дом, он вынул карандаш. И написал на межэтажной лестничной площадке. Прямо на стене. Синим по белому: "Ты - лучше всех на свете!". Чтобы кое-кто увидел. Когда будет спускаться. А на следующей площадке написал: "Ты - самая красивая!". А между пятым и четвёртым этажами: "Я тебя люблю!". А возле её дверей: "Настя любимая".
  Оглядываясь назад, Сергей не мог не признать. Что это было настоящее хулиганство! Недостойное высокого звания красного командира. И всё такое. А, главное, ещё неизвестно было, как к его художеству отнесётся сама Анастасия! Когда ей придётся объясняться с соседями. И с управдомом. Хотя кое-какие догадки у него появились. Но позже. Когда он проспался. И вспомнил. Что учудил.
  По вышеупомянутой причине пришлось ему опять обходить ДК имени товарища Кирова десятой дорогой.
  А, ведь, он не видел Анастасию уже более трёх месяцев! Сначала оттого что перестал появляться в библиотеке. Из-за этой новогодней истории. Затем оттого что сделал ей предложение. По почте. И боялся показаться на глаза. До получения ответа. А теперь со стыда. Точнее, во избежание взбучки! Между прочим, вполне заслуженной!
  И, всё же, худа без добра не бывает. Оперативная пауза, возникшая на любовном фронте, оказалась весьма кстати.
  Приняв дела и должность, новый командир полка взялся за проверку боеготовности вверенной части. Начав, само собой, с шамшуринской эскадрильи. По старой дружбе, так сказать.
  Зная характер Бартновского, никаких поблажек для себя Сергей не ожидал. А даже наоборот! Но это его не пугало. И в людях, и в технике он был уверен. За зиму Сергею удалось облазить каждый "амбарчик". Сверху донизу! И личный состав он подтянул, как следует! Так что серьёзных замечаний к нему у Бартновского возникнуть не могло. И не возникло.
  Несмотря на значительную разницу в возрасте (шесть с половиной лет) у них с командиром имелось много общего.
  И тот, и другой до призыва были железнодорожниками. Правда, Сергей окончил деповскую школу ФЗУ, а Бартновский - железнодорожный техникум. Затем оба учились в одной и той же авиашколе. Правда, Бартновский поступил туда девятью годами раньше. После второго курса Морского инженерного училища. Потом оба служили на Чёрном море, окончили курсы усовершенствования (один - в Липецке, а второй - в Москве) и стали комэсками. Правда, у Бартновского, в отличие от Сергея, случился небольшой перерыв. В службе. С лета прошлого года до этой весны. В августе его сняли с эскадрильи "по служебному несоответствию". И уволили в запас.
  К счастью, ему хватило ума убраться из Севастополя сразу же после увольнения. Дабы не мозолить флотским особистам глаза! Убыл он по-английски. В смысле, ни с кем не прощаясь. Благодаря чему и уцелел, наверное. А весной приехал в Москву и добился приёма у нового начальника авиации ВМФ комдива Жаворонкова.
  До того, как пойти на повышение, Жаворонков командовал 106-й морской тяжёлой бомбардировочной авиабригадой ВВС Черноморского флота. И помнил Бартновского. Как надёжного товарища, отличного лётчика и крепкого комэска.
  Разобравшись в его деле. Которое и выеденного яйца не стоило (хотя, по тем временам, могло стоить ему головы!). Жаворонков дал указание восстановить Бартновского в кадрах. И рекомендовал на должность командира полка.
  Кадровый голод в морской авиации к этому времени уже достиг апогея. Во-первых, из-за её количественного роста, резко усилившегося в последние годы. А, во-вторых, в связи с постоянными чистками комначсостава. Кроме того, комдив, как и любой другой недавно назначенный начальник, стремился везде расставить своих, проверенных годами совместной службы, людей.
  С головой окунувшись в служебные дела, Сергей пытался забыть Анастасию. Но у него это плохо получалось. В смысле, совсем не получалось! Он изо всех сил старался не думать о ней. И, вероятно, поэтому думал о ней постоянно.
  Тем временем, незаметно прокравшись сквозь мартовские метели, в Ленинград пришла весна. Холодная, пасмурная и слякотная. С подтаявшими грязными сугробами, огромными лужами и мутными потоками воды вдоль обочин. Со шквальным ветром и косым дождём. Чередующимся со снежной крупой. Такой же ледяной и острой. С белёсым туманом над рекой и низкими тёмно-серыми тучами без единого просвета. Неделя за неделей. Ни лучика Солнца! С начала марта до конца апреля. Пока не вскроется Нева. И не унесёт. Сначала собственный зимний панцирь. А немного позднее - ладожский.
  Часами бродил Сергей по продуваемым насквозь улицам. Кочуя от рюмочной к рюмочной. И с тоской вглядываясь в маленькое, шесть на девять, фото. Добытое самым, что ни на есть, преступным путём! Проще говоря, краденое. Точнее, срезанное. При помощи перочинного ножа. Со стенгазеты, посвящённой очередной годовщине Великого Октября.
  Увидев фотографию Анастасии в разделе "Стахановцы библиотечного дела", он весь вечер отирался вокруг этой стенгазеты. Как кот вокруг крынки со сметаной! Пока не улучил момент, когда рядом никого не было. Стащил фото. И с тех пор носил его во внутреннем кармане вместе с партбилетом и удостоверением личности. Бережно завёрнутое в целлофан.
  Когда весна окончательно вступила в свои права, Сергею стало совершенно невмоготу.
  Он просто обязан был с ней встретиться! И объясниться.
  А вдруг он слишком поторопился? Со своим предложением. Да ещё и в письменном виде! Ведь, они почти не знают друг друга! Вот, она и растерялась. От неожиданности. И отказала. Сгоряча. А на самом деле не возражает. И уже, наверняка, пожалела, что ответила "нет".
  И вообще! Как сказал персонаж известной оперетты. Если женщина говорит "Нет", она подразумевает "Может быть". Если женщина говорит "Может быть", она подразумевает "Да". Если женщина говорит "Да", значит, она не женщина!
  Анастасия жила на набережной реки Смоленки. Напротив государственного завода ? 4 имени товарища Калинина (бывший трубочный). В десяти кварталах от своей библиотеки. Поэтому ходила на работу пешком. Предпочитая прогуляться по свежему воздуху. Вместо того чтобы трястись в тесном вагоне. И протискиваться от входа к выходу. Рискуя остаться не только без пуговиц, но и без кошелька.
  С работы она всегда возвращалась одной и той же дорогой. По тропинке, через пустырь, до трамвайного кольца. Затем вдоль проспекта имени композитора Мусоргского до Клуба табачной фабрики имени товарища Урицкого. А потом по 12-й линии до Смоленки.
  Мимо широких (по восемь выездов!) красных корпусов депо Василеостровского трампарка имени товарища Леонова и длинного (на целый квартал!) фасада Всесоюзного научно-исследовательского геологического института. С белыми колоннами и высокими зелёными шатрами на крыше. Мимо четырёх- и пятиэтажных многоквартирных домов. Когда-то приносивших нетрудовые доходы всяческим буржуям. А теперь принадлежавших народу. Мимо бывших приютов для бедных, меблированных комнат, домов призрения и прочих богаделен. И укрывшихся за чугунными оградами и тенистыми палисадами особняков бывших. В которых теперь располагались различные советские учреждения и конторы.
  При этом. Чем дальше от Галерной гавани стояли здания, тем выше они становились. Чем ближе к стрелке Васильевского острова они находились, тем богаче и вычурней выглядели. От обычных деревянных бараков на Малом Гаванском проспекте. До дворцов в стиле "барокко" на первых линиях в начале проспекта Пролетарской победы.
  К встрече с Анастасией Сергей готовился всерьёз. Как к боевому вылету! С детальной отработкой всех элементов. Начиная с командирского решения по выполнению боевого задания (маршрут и профиль полёта; скорость; основные и запасные цели; силы и средства противовоздушной обороны противника; манёвр у цели; бомбовая нагрузка; варианты маршрута и профиля на случай ухудшения метеорологической обстановки; условия прекращения полёта и возвращения на базу). Заканчивая навигационным планом. Включающим в себя расчёт полёта (время взлёта, исходный пункт маршрута, время прохода контрольных и поворотных пунктов, путевые углы, путевая скорость и путевое время), условия самолётовождения (перечень методов самолётовождения; зоны и способы маневрирования; указания на случай потери ориентировки) и справочную информацию (метеорологические данные, время наступления темноты и рассвета, восхода и захода Луны).
  Короче, не спал до утра. Соображая. Где будет ждать её. И когда. Придумывая. Как подойдёт. И что скажет. Прикидывая. Что она подумает. И что ответит.
  И, ведь, всё придумал! Всё прикинул. И сообразил. И как, и что. И где, и когда.
  Но всё вышло совсем не так, как ему представлялось...
  В качестве исходного пункта маршрута Сергей выбрал конечную остановку трамвая. Где можно было стоять сколько угодно. Не привлекая внимания. Потому что все приезжающие сразу же расходились. По своим делам. А все ожидающие тут же набивались в подошедшую "американку". Как сельди в бочку. И уезжали.
  На пронизывающем ветру было зябко даже в кожаном меховом реглане. И пробирала дрожь.
  Но трясло Сергея не поэтому. А оттого что. Вот-вот. В просвете между Домом культуры Всесоюзного Центрального Совета профсоюзов имени товарища Кирова, возвышавшимся посреди пустыря, как сверхдредноут на рейде, и аллеями Василеостровского сада, раскинувшегося у его форштевня, могла показаться Анастасия!
  По всем расчётам она уже должна была появиться. Но никак не появлялась. И он всматривался вдаль. До рези в глазах. Не решаясь отвести взгляд даже для того чтобы взглянуть на хронометр. И отсчитывая секунды про себя. Одну тысячу за другой.
  Смеркалось. Прохожие то и дело выныривали из-за угла. Направляясь к остановке. И каждый раз у Сергея всё словно вспыхивало внутри. Но это была не Анастасия. И Сергей остывал. Чтобы в следующее мгновение вспыхнуть снова.
  В какой-то момент он не выдержал. И вынул из кармана часы. А когда поднял глаза, увидел на тропинке тоненькую девичью фигурку. В коричневой мутоновой шубке и вязаной красной шапочке.
  Сердце у Сергея подпрыгнуло. До самого горла. А потом рухнуло вниз. До самых пяток.
  Ещё можно было сбежать. Но он всё же сумел удержаться от этого искушения. И остался.
  - Здравствуй, - сказал Сергей, когда она подошла.
  - Привет... - удивлённо замедлила шаг Анастасия.
  - Ничего, если я пройдусь вместе с тобой? - спросил он, пристраиваясь к ней в левый пеленг. - Мне тоже надо в эту сторону.
  - Пожалуйста, - пожала она плечами.
  Расценив это как хороший знак, Сергей немного осмелел. И даже поддержал её под локоть. Когда они переходили через рельсы у трампарка. Но Анастасия покосилась на него. Молча. И он убрал руку.
  - Как дела в библиотеке? - поинтересовался Сергей квартал спустя, почувствовав, что пауза слегка затянулась.
  - Как обычно, - ответила она. - Аврал.
  И это была чистая правда!
  Объём работы с книжным фондом рос как снежный ком. Неумолимо превращаясь в настоящую лавину. Тиражи книг, журналов и газет к началу третьей пятилетки достигли поистине заоблачных высот.
  Но дело было не в этом. Борьба с троцкистскими и иными двурушниками после их расстрела не заканчивалась. А просто переходила в другую плоскость. Потому что эти изверги были очень плодовиты и использовали любую возможность для публикации своих провокаторских материалов. Которые теперь предстояло вычистить из библиотек наркомпроса, военных, профсоюзных, учрежденческих и прочих библиотек.
  Постановления ЦК ВКП (б), ЦИК, СНК и ВЦСПС СССР по библиотечному делу, а также секретные циркуляры и приказы Управления уполномоченного Совнаркома СССР по охране военных и государственных тайн в печати (Главлит), Библиотечного управления Наркомата просвещения СССР и Книгоцентра при объединённом государственном издательстве (КОГИЗ) с перечнями идеологически вредной, устаревшей и не подходящей литературы спускались одно за другим.
  С полок требовалось убрать не только все книги Троцкого (он же Бронштейн) и штрейкбрехеров революции Зиновьева (он же Апфельбаум) и Каменева (он же Розенфельд). Но и брошюры по истории партии и "теоретические труды" по ленинизму остальных осуждённых троцкистов и зиновьевцев (таких, как Рейнгольд, Пикель, Лурье, Эльвов, Зайдель, Шацкин и так далее). Сборники, учебники и хрестоматии, выпущенные в качестве учебных пособий или массовой литературы под редакцией упомянутых лиц, или с их статьями, или выдержками из них. Листовки и плакаты с изображениями врагов народа и цитатами из их произведений, а равно их портреты.
  Только за этот год появилось до двухсот приказов Главлита и КОГИЗа на изъятие семнадцати тысяч (!) наименований печатных изданий, в соответствии с которыми было вычищено свыше двадцати четырёх миллионов экземпляров! Что-то легло в спецхран, но большая часть пошла в утильсырьё.
  При этом в соответствии с "Инструкцией о порядке изъятия произведений авторов, причастных к контрреволюционной троцкистско-зиновьевской террористической организации, из библиотек общественного пользования и книготорговой сети" Ф.И.О. авторов и названия изымаемых книг вычеркивались из всех библиотечных описей. А списки книг, которые подлежали изъятию, по окончании работ уничтожались по акту.
  Так что почётное звание "Стахановка библиотечного дела" Анастасия получила не за красивые глаза. Хотя они у неё и в самом деле были изумительные! А за ударный труд.
  С радостью ухватившись за предложенную Сергеем тему, она болтала о работе всю дорогу. Не давая ему и словечка вставить.
  Впрочем, он и не пытался это сделать. Просто шёл рядом. Позабыв обо всём на свете. Слушая её удивительный голос. И любуясь её красотой.
  Тонкой прядью цвета червонного золота, чуть выбившейся из-под шапочки. Раскрасневшимися на холодном ветру щеками. И нежными розовыми губами.
  Иногда она поворачивалась к нему. И её чудесные глаза проникали в него до глубины души. Наполняя её гулким искрящимся трепетом.
  Опомнился он только на углу 13-й линии. Когда Анастасия вдруг остановилась и сказала:
  - Ну, вот, и всё. А дальше меня провожать не надо. До свиданья.
  А потом перешла на другую сторону улицы. И ушла. Ни разу не обернувшись.
  Мимо проходили люди. Проезжали трамваи и автобусы. А он стоял и смотрел ей вслед. Долго-долго. До тех пор, пока её силуэт совершенно не растворился в сумерках...
  Сергей вздохнул.
  Ну, и ладно. Ну, и пусть. Ну, и что, что ему опять не удалось поговорить с Анастасией о любви! Зато он, наконец-то, сумел увидеться с ней. И даже проводил! Ну, и что, что не до дома. Это не важно! Может, в следующий раз удастся.
  Завтра, например.
  Ибо. С этого момента Сергей стал поджидать её после работы. Как только у него появлялась такая возможность.
  К сожалению, случалось это не так часто, как ему хотелось бы. Поскольку служба есть служба. Но, всё же, случалось.
  Сначала он делал вид, что столкнулся с Анастасией случайно. Дескать, шёл себе по своим делам, шёл. То бишь, уже возвращался. На гидроавиабазу. Мимо трампарка. А тут она! Но потом махнул рукой на эти условности и дожидался её у самого Дома культуры. Под высоким раскидистым клёном. На краю Василеостровского сада.
  Однако это мало что изменило. Она была приветлива. Но не более. И по-прежнему не позволяла провожать себя дальше перекрёстка. Прощаясь с Сергеем на переходе.
  Удивляться, завидев его, Анастасия перестала. И шаг не замедляла. Только смотрела искоса. Не зная, останется ли он стоять возле ограды. Или догонит её и пойдёт рядом. Хотя, скорее всего, нисколько в этом не сомневалась. Женщины просчитывают влюблённого в них мужчину безошибочно.
  Естественно, такая короткая, чуть более четверти часа, прогулка Сергея абсолютно не устраивала. И он не оставлял попыток прорваться в запретную зону. Но Анастасия неизменно пресекала эти поползновения. Легко раскусывая все его уловки и хитрости. Так что проводить её дальше проспекта имени Железнякова ему ни разу не удалось.
  А время шло. Весна заканчивалась! А они были так же далеки друг от друга, как и год назад.
  Сергей был уже на грани отчаяния. Неужели он ошибся?! Неужели всё напрасно?! Неужели Анастасия, действительно, его совсем не любит?!
  Настала майская теплынь. Невские волны унесли в залив последние льдины. Тучи над Ленинградом растаяли. И с небес хлынуло Солнце. Умытый весенними грозами, город расцвёл и зазеленел. Раскрылись почки на каштанах, тополях и клёнах. А на газонах появилась трава. И первые цветы - подснежники, нарциссы и тюльпаны.
  Но май промелькнул ещё быстрее, чем апрель. А Сергей всё ждал, всё надеялся. Что горячие солнечные лучи растопят ледяной айсберг. Который был у Анастасии вместо сердца.
  Однако сбыться его надеждам было не суждено.
  В Ленинграде стояли белые ночи. Самое прекрасное, самое удивительное, самое светлое время года! Словно нарочно созданное для любви. А в душе Сергея царила тьма.
  Он сам лишил себя единственной радости, что оставалась ещё в его никчёмной жизни - встреч с Анастасией!
  - Это ты написал? - спросила она как-то раз во время их ежевечерних прогулок, почти пробежек.
  - Где? - невинно моргая честными глазами, прикинулся дурачком он.
  - В моём подъезде, - прищурилась Анастасия.
  - Да, - потупился Сергей.
  - Никогда больше так не делай! - строго сказала она.
  И он больше никогда так не делал.
  Бродил вокруг да около целыми вечерами. Стоял, с тоской вглядываясь в любимое окно. Но в дом не заходил.
  Потому что ему было запрещено всё! Переходить через этот ненавистный перекрёсток. Провожать её до дверей. Обнимать, целовать, ласкать!
  И он сходил с ума. Когда она, по-быстрому простившись с ним на углу, уходила вдаль. Стройная. В лёгком ситцевом платье. И свежий ветер обнимал её. Лаская ноги, грудь и плечи. Трепал пушистые волосы. И целовал уста. Сколько хотел.
  А Сергей плёлся в рюмочную. Молча употреблял. Глядя в пыльное, засиженное мухами, окно. И думал, думал, думал.
  Пока однажды. Изрядно употребив для храбрости. Не придумал ничего лучше, чем притащиться к Анастасии. Очень поздним вечером. Но с цветами. Благо, росло их тут во дворе на клумбах в изобилии. Всяких разных. Даже розы.
  К счастью, она ещё не спала. И вышла к нему. В длинной тельняшке. И спортивных штанах. С убранными и затянутыми в пучок волосами. Вся такая домашняя. И тёплая. Что у него перехватило дыхание.
  Сергей вытащил из-за спины букет. И протянул ей.
  Анастасия сделала большие глаза. Но розы всё-таки взяла. А потом нахмурилась.
  - Никогда больше так не делай! - строго сказала она.
  И он больше никогда так не делал.
  Точнее, сделал. Но. Лишь раз. Когда, не послушавшись Анастасию, опять принёс ей цветы. На следующий же день. Только уже не с клумбы, а из магазина! А её не оказалось дома. Он ждал-ждал. Во дворе. А её всё не было и не было. Так что пришлось к соседям обратиться. Пока совсем не стемнело. И попросить ведро. С водичкой. Чтобы букет поставить. У неё под дверью. Что-то подсказывало Сергею, что сегодня вряд ли он её дождётся. Даже если до самого утра простоит. А он всё равно стоял. И ждал. Всю ночь. Но так и не дождался...
  В первых числах июня вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР "Об увековечивании памяти героев Хасана". В соответствии с которым Посьетский район Приморского края переименовывался в Хасанский. Для участников боёв учреждался нагрудный значок. А шестое августа объявлялось праздником 1-й Отдельной Краснознамённой армии, как день взятия высоты Заозёрной и очищения Советской земли от японских захватчиков.
  Гражданская война на Дальнем Востоке окончилась в октябре двадцать второго. После взятия Спасского укрепрайона частями Народно-революционной армии Дальневосточной республики. Однако раны, полученные в штурмовые ночи Спасска и Волочаевские дни, были далеко не последними.
  Сначала не давали покоя недобитые золотопогонники и китайские милитаристы. Затем полезли японские самураи.
  Захватив в тридцать первом году Северо-Восточный Китай, они расквартировали на территории созданного ими буферного государства Маньчжоу-Го огромную армию, нацеленную на советское Забайкалье, Приамурье и Приморье - более трёхсот пятидесяти тысяч человек, тысячу орудий, четыреста танков и триста пятьдесят самолётов!
  Провокации, которые японцы всё чаще и чаще устраивали на советской границе, становились всё наглее и наглее.
  Только за последние два года имело место пятьдесят четыре нарушения сухопутных границ Советского Союза (в том числе, двадцать шесть обстрелов погранпостов и шесть серьёзных боестолкновений с японо-маньчжурскими войсками, самым крупным из которых стал вооружённый конфликт у озера Хасан в июле-августе минувшего года), двадцать пять нарушений воздушного пространства и двадцать нарушений морских границ, двадцать шесть случаев заброски подрывной литературы и сорок четыре иных нарушения пограничного режима! В одном только тридцать восьмом году при переходе границы было задержано до тысячи восьмисот агентов японской разведки! А всего за эти десять лет советские пограничники задержали до ста тридцати тысяч (!) нарушителей и уничтожили свыше ста пятидесяти банд.
  В Хасанских боях с советской стороны участвовало пятнадцать тысяч бойцов и командиров, двести сорок орудий, двести восемьдесят пять танков и двести пятьдесят самолётов. С японской - двадцать тысяч солдат и офицеров, двести орудий и три бронепоезда. После десятидневных боёв самураи были отброшены. С большими потерями.
  К сожалению, прошлогодний урок ничему не научил агрессора. Который продолжал бросаться на соседние страны, как сорвавшаяся с привязи бешеная собака. И в начале мая вторгся на территорию дружественной Монголии в районе Тамцаг-Булакского выступа. В излучине реки Халхин-Гол.
  Выступая на сессии Верховного Совета, Член Политбюро ЦК ВКП (б) Председатель Совета Народных Комиссаров СССР товарищ Молотов заявил: "Кажется, уже пора понять, кому следует, что советское Правительство не будет терпеть никаких провокаций со стороны японо-маньчжурских воинских частей на своих границах. Сейчас надо об этом напомнить и в отношении границ МНР. Границу Монгольской Народной Республики, в силу заключённого между нами договора о взаимопомощи, мы будем защищать так же решительно, как и свою собственную границу! Соответствующее предупреждение нами сделано через японского посла в Москве. Мне нет необходимости говорить и о нашем отношении к Китаю. Вы хорошо знаете заявление товарища Сталина о поддержке народов, ставших жертвами агрессии и борющихся за независимость своей Родины. Это в полной мере относится к Китаю. Советский Союз уже не тот, каким он был десять лет тому назад. Силы СССР окрепли. Приходится об этом напомнить, так как до сих пор некоторые наши соседи не могут, видимо, этого понять".
  Однако упомянутые соседи закусили удила. Не внимали никаким предостережениям. И не желали ничего понимать.
  Используя все виды маскировки и дезинформации, советское командование сумело скрытно подтянуть в район нового конфликта свежие части и соединения. Что позволило добиться двукратного превосходства в артиллерии (пятьсот шестьдесят стволов против двухсот восьмидесяти) и семикратного в бронетанковых частях (восемьсот двадцать танков и бронемашин против ста двадцати). Господство в воздухе (пятьсот восемьдесят самолётов против четырёхсот пятидесяти) было достигнуто в ходе жестоких воздушных боёв. Однако общая численность советско-монгольских войск (пятьдесят семь тысяч человек) к началу Халхин-Гольской наступательной операции не превышала численность японо-маньчжурской группировки (до шестидесяти тысяч человек).
  Тридцатого июля войска Забайкальского фронта перешли в наступление, четвёртого августа завершили окружение и к шестому числу полностью очистили монгольскую землю от оккупантов. Потерявших свыше двадцати двух тысяч человек убитыми.
  И это были самые большие потери армии Великой Японской империи за все семьдесят лет её существования! В полтора раза больше, чем было потеряно в крупнейшем сражении русско-японской войны под Мукденом.
  Увы, но даже такое позорное поражение не смогло утихомирить зарвавшуюся японскую военщину.
  В течение всей следующей недели в советской печати ежедневно публиковались сообщения ТАСС о новых пограничных инцидентах. Шестого августа: "Японцы не успокаиваются". Седьмого: "О нападении японо-маньчжурской авиации на территорию Монгольской Народной Республики". Восьмого: "Японские провокаторы не успокаиваются". Девятого: "Новое нарушение границы японскими войсками". Десятого: "Японо-маньчжурская провокация продолжается". Одиннадцатого: "О столкновениях на советско-маньчжурской границе".
  В конце концов, терпение советского Правительства иссякло. И было принято решение о срочном хирургическом вмешательстве. С целью вскрытия маньчжурского абсцесса. И зачистке этого гнойника. От самураев и прочих болезнетворных микробов.
  Собственно говоря, необходимость проведения данной операции стала ясна ещё год назад. После Хасанских событий. Когда и началась переброска на Дальний Восток новых частей и соединений. К этому лету все подготовительные мероприятия (сосредоточение войск и накопление материальных запасов) были завершены. Так что можно было начинать.
  Двенадцатого августа решением Наркома обороны СССР товарища Сталина были приведены в повышенную боеготовность 1-я и 2-я отдельные Краснознамённые армии, войска Забайкальского фронта и всех военных округов, а также 1-я, 2-я и 3-я отдельные авиационные армии Резерва Главного Командования. Флоты и военные флотилии были приведены в оперативную готовность ? 1 решением Наркома ВМФ СССР флагмана флота 2-го ранга Кузнецова (боевое ядро флота в одночасовой готовности к выходу в море; весь состав флота в четырёхчасовой готовности; зенитная артиллерия изготовлена к бою; усилена воздушная разведка и дозорная служба; авиация рассредоточена по оперативным аэродромам и готова к действию; подводные лодки рассредоточены и готовы к немедленному выходу в море; форсированно заканчивается ремонт кораблей; тылы развёрнуты).
  В тот же день Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП (б) была создана Ставка Главного Командования Красной Армии на Дальнем Востоке во главе с командармом 1-го ранга Тимошенко. А тринадцатого августа на основании директивы Ставки на базе 1-й и 2-й ОКА были образованы Приморский и Дальневосточный фронты. Которые вместе с Забайкальским фронтом при поддержке 1-й, 2-й и 3-й отдельных авиационных армий РГК, Тихоокеанского флота и Краснознаменной Амурской военной флотилии нанесли мощный ответный удар по японо-маньчжурским поджигателям войны.
  Мировое сообщество отреагировало на действия СССР по защите своих дальневосточных границ весьма неоднозначно.
  Японские газеты бесновались. Чего и следовало ожидать. Тогда как III-й Рейх и Королевство Италия, несмотря на то, что были членами Тройственного Пакта, проявили, мягко говоря, большую сдержанность. Так же как и Северо-Американские Соединённые Штаты. Хотя и по другим причинам.
  Как это ни странно, больше всех по поводу жестокой агрессии против Великой Маньчжурской Империи возмущалась Антанта. А, ведь, ни Англия, ни Франция, Даманьчжоу-диго до сих пор так и не признали. Ни де-факто, ни де-юре.
  Сначала в Лондоне и Париже воцарилась мёртвая тишина. А потом поднялся невообразимый лай. Совет Лиги наций, полностью контролируемый англофранцузами, тут же принял резолюцию, резко осуждающую безчеловечные бомбардировки мирного населения. Но этим дело и ограничилось.
  Тучи на западных границах Советского Союза ходили хмуро. Но пока было тихо. Тревожно. Как всегда. Но не более того. Притом, что на Дальнем Востоке вовсю ревели танковые и авиационные моторы, гремели пушки и строчили пулемёты.
  Однако пули и осколки свистели не только там.
  В начале августа во время аэрофотосъёмки белофинских береговых батарей самолёт Сергея был обстрелян с земли, получил повреждения и совершил вынужденную посадку в территориальных водах Финляндской республики в десяти кабельтовых от южной оконечности острова Койвисто. И лишь благодаря умелым действиям экипажа сумел вернуться на свой гидроаэродром. Глиссируя по водной поверхности Сейскарского плёса около двадцати миль под шквальным огнём сторожевых катеров Береговой охраны Финляндии.
  За геройство, проявленное при выполнении специального задания командования, всех членов экипажа представили к наградам. Стрелок-радист отделком Петренко получил медаль "За отвагу", флаг-штурман эскадрильи старший лейтенант Николаев - орден Красной Звезды. А наградные документы на Сергея были отозваны назад. Но об этом чуть позже.
  Больше Анастасию он не провожал.
  И дело было не в том, что она не пришла ночевать домой. Тогда. В середине июня. Когда он всю ночь проторчал у неё под окном. И чуть не свихнулся от ревности.
  Нет! Дело было совсем не в этом. Ну, мало ли, отчего может не придти ночевать домой молодая симпатичная женщина! Особенно, если она ещё не замужем. В смысле, уже разведена.
  Во-первых, её могли задержать на работе. Для выполнения срочного производственного задания. Во-вторых, она могла задержаться в гостях. Допоздна. И остаться ночевать у подруги. Поскольку все мосты развели. И, наконец, в-третьих. Она могла попросту уехать из города! Чтобы навестить своих родителей, например. Которые после выхода отца Анастасии в отставку переехали в один из посёлков недалеко от Ленинграда.
  Впрочем, это было уже не важно! Потому что он всё понял! Мог бы и раньше догадаться, конечно. С его-то навыками морского разведчика, способностью замечать малейшие детали и по самым мелким признакам отыскивать противника! Но, как говорится, уж лучше поздно, чем вообще!
  На самом деле, всё оказалось куда проще! Незачем было и голову ломать.
  Анастасия не влюбилась в Сергея, невзирая на все его ухаживания, не оттого что не могла любить, как написала ему когда-то. А потому что была уже влюблена. Но в другого.
  И с этим ничего нельзя было поделать...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"