Шушаков Олег Александрович : другие произведения.

3 книга Шквал над фиордами 1 часть 4 глава

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Не зря в народе говорится: смелость города берёт! Противник, действительно, не ожидал налёта. Сигнальщики не сводили глаз с горизонта. Но так ничего и не увидели. Пока прямо над ними с оглушающим рёвом не пронеслась шестёрка краснозвёздных "морских чаек". С оперёнными каплями 50-кг фугасных авиабомб под центропланом (по восемь штук на каждом "амбарчике").
  Глава 4
  
  ...Рецепт счастья на самом деле очень прост.
  Женщине для того, чтобы быть счастливой, нужно любить. А мужчине - быть любимым.
  Однако чаще случается наоборот. И оба страдают. Он - оттого что не любим. А она - оттого что не любит.
  К сожалению, люди начинают это понимать только после свадьбы. И то не сразу. А лишь много лет спустя.
  При этом большинство супругов полагают, что ничего уже нельзя исправить. Ненавидят друг друга. Но продолжают терпеть. И мстят. По мере возможности. Мужья за то, что их чувство осталось безответным. И угасло. А жёны за то, что в их душе оно так и не родилось...
  Первое время у Сергея с Тамарой всё было путём. В бригаде он был на отличном счету. Получал неплохое денежное содержание и продуктовый паёк. А осенью был награждён часами - карманным морским хронометром "Lemania" швейцарского производства. В серебряном корпусе с двумя крышками. И дарственной надписью: "Ст. лётчику тов. Шамшурину С.И. за организацию борьбы за живучесть аварийного гидроплана в тяжёлых условиях штормового моря от Командования Р.К.К.ЧФ". Об этом даже писали в газетах. Во флотской "Краснофлотец" и городской "Маяк Коммуны".
  Жили они на Южной стороне. В большом красивом доме с окнами, выходящими на Артиллерийскую бухту. На третьем этаже. В семикомнатной квартире со всеми удобствами. Электрическим освещением, канализацией, водопроводом, репродуктором и телефоном.
  Правда, телефон был общий. И висел на стене в длинном широком коридоре, в который выходили двери ватерклозета, ванной и кухни. А также жилых комнат. Где, кроме Сергея с Тамарой, проживало ещё одиннадцать человек. Поскольку квартира была коммунальной.
  Плита на кухне была одна на всех. Как и рукомойник. Зато у каждого квартиросъёмщика имелся свой кухонный стол и настенный шкафчик с посудой. Нагревательная колонка, унитаз и ванна тоже были общими. Однако жильцы предпочитали мыться не в ванне, а в собственных тазиках. И сидеть на собственных стульчаках в уборной. В целях личной гигиены и прочей санитарии.
  Коллектив в квартире подобрался нескучный. Поэтому редкий вечер проходил без кухонной разборки. И перемывания костей всех присутствующих и отсутствующих.
  Квартироуполномоченный с супругой занимал самое большое помещение - бывшую гостиную. Уполномоченный трудился столоначальником в горкоммунхозе. И был солидным упитанным мужчиной. Но рядом с супругой, дамой просто монументальных размеров, выглядел почти задохликом. В комнате напротив жила секретарша с Электромортреста. Стриженая. Свободная и независимая. По мнению супруги уполномоченного даже чересчур. Свободная. В двух смежных комнатах, до уплотнения являвшихся одним целым, а теперь разделённых перегородкой, теснилась молодая многодетная семья. Клёпальщик с Севморзавода и его беременная жена с четырьмя отпрысками. Мал мала меньше. В комнате у входной двери иногда ночевал портовый амбал. Не дурак выпить. Любитель женщин. И подраться. А в самой маленькой комнатке, возле гальюна, обитала бывшая хозяйка квартиры - вдова морского офицера, погибшего ещё в русско-японскую. Тихая, забитая старушка. Обломок царского режима.
  Отношения с соседями Сергей наладил легко.
  Мадам уполномоченная млела от одного его вида. В лётной форме. Говорила с придыханием. И была готова на любые жертвы. Лишь бы угодить. Как и её супруг, сразу же оценивший высокое общественное положение нового жильца.
  Секретарша строила Сергею глазки. Откровенно заигрывая. И доводя мадам до белого каления.
  Старшие пацанята клёпальщика, погодки трёх, четырёх и пяти лет, атаковали Сергея каждый раз, как только он показывался из своей комнаты. Младшего он сажал на шею, а двоих брал под мышки. И таскал по коридору. Это называлось "полетать". Мальцы визжали. А их замотанная мать улыбалась, стоя в дверях с ползунком на руках.
  К вдове Сергей относился с подчёркнутым уважением. Называл по имени-отчеству. И остальных к этому приучил. С клёпальщиком иногда пропускал по кружке пива в выходной день. А амбала, когда тот очнулся после нокаута, предупредил. На первый раз. Что второго раза уже не будет.
  Впрочем, львиную долю суток, иногда от первого катера до последнего, он, как и положено молодому среднему командиру, проводил в части. Особенно после того, как ему дали другую машину - новейший морской ближний разведчик отечественной конструкции МБР-2-М-17.
  "Савойю" Сергея после четырёхдневного дрейфа в открытом море отремонтировали, перебрали двигатель и поменяли сгоревшее магнето. А потом списали. И передали в Гражданский Воздушный Флот. Как и все остальные "гитары", ещё числившиеся за 106-й авиабригадой.
  По своим лётно-техническим характеристикам "амбарчик" почти не уступал "Савойе". А кое в чём даже превосходил. Максимальный взлётный вес по сравнению с "гитарой" снизился на полтонны. Дальность полёта выросла в полтора раза, а потолок увеличился на пятьсот метров. Хотя мощность советского мотора М-17 была на треть ниже, чем у итальянского "Ассо". В связи с чем, скорость уменьшилась на пятнадцать километров в час. Что, в действительности, было не очень большой платой за целый ряд преимуществ.
  Поршневой V-образный 12-цилиндровый авиадвигатель с водяным охлаждением М-17 номинальной мощностью пятьсот лошадиных сил (лицензионный вариант германского двигателя BMW-VI) был надёжным и простым в эксплоатации. В радиатор можно было заливать обычную дождевую воду. В бензобаки - низкокачественный бензин. А в масляный бак - дешёвое минеральное масло. Вместо касторового, применявшегося для смазки привередливых иностранцев. И, наконец, самое главное. При всём при этом ресурс М-17 достигал четырёхсот часов! Что же касается мощности, то пятьсот лошадей он развивал на высоте пять тысяч метров. У земли этот табун возрастал до шести сотен!
  Внешне МБР-2-М-17 очень походил на "Савойю" С-62 бис. Поскольку имел такое же вооружение и ту же компоновку. С мотором на высокой раме и толкающим винтом. Но! В отличие от "гитары", выглядевшей довольно архаично со своими стойками и расчалками, был монопланом.
  Сергей с большим энтузиазмом изучал новую матчасть (особенно, двигатель!). Вникая во все мелочи и детали. Сдал зачёт на "отлично". И вскоре был допущен к полётам.
  А пока он летал, Тамара ждала его дома. Ходила в магазин. Готовила. Прибиралась. Иногда стирала. И очень много читала. Записалась в Центральную городскую библиотеку имени Льва Толстого. Каждую неделю брала книги. И целыми днями читала. Зимой - дома. Устроившись на кровати. Весной - на бульваре. Сидя на скамейке. А летом - на пляже.
  Устраиваться на работу она не спешила. А смысл? Даже за вычетом алиментов (четверть зарплаты!), того, что приносил Сергей, вполне хватало. И на еду, и на портвейн, и вообще.
  Зато, когда он приходил со службы, она всегда была рядом. Ухоженная. Завитая и накрашенная. В красивом платье. А на столе стояла бутылка "Массандры".
  По выходным, и даже в будни, когда Сергей был свободен от служебных обязанностей, Тамара обязательно вытаскивала его куда-нибудь. В драмтеатр. Или на звуковую фильму. Но чаще всего - в ресторан. Чтобы потанцевать. И посидеть с фужером красного вина. В культурной обстановке.
  И всё бы было хорошо. Если бы они не ссорились. Каждый раз, когда выпивали.
  Они и раньше могли сильно повздорить. Ещё до того, как расписались. Тамара несколько раз даже прогоняла Сергея. Насовсем! Но он приходил снова. И они мирились. А потом опять ссорились. И снова мирились.
  Хуже всего было то, что лишь после выпивки и пьяной ссоры у неё просыпалось желание. И когда Сергей уклонялся от исполнения супружеского долга (а он уклонялся! потому что у него после этой ругани желание пропадало начисто), скандал продолжался с ещё большей силой.
  Вот, и здесь, когда Тамара приехала, началось то же самое. Во время разборок она не стеснялась в выражениях (особенно, если ссора не заканчивалась постелью), материлась и орала, что бы Сергей убирался. И всякие прочие гадости. Могла даже швырнуть в него чем-нибудь. А на другой день извинялась и просила прощения. И он тоже. Извинялся и просил.
  У него была крепкая нервная система. Но вино делало своё чёрное дело, а Тамаре удавалось отыскать такие обидные слова, что в какой-то момент Сергей просто не выдерживал. Взрывался. И мог наговорить такого, чего никогда бы не сказал, если бы был трезвый.
  А иногда ему казалось, что она и в самом деле не любит его. И всё безполезно.
  Потому что Тамара, обидевшись на Сергея за что-нибудь, уезжала к сестре в станицу. На месяц. Или на два. А он писал ей длинные покаянные письма. Обещая, что больше так не будет. Она возвращалась. И жизнь опять шла своим чередом. До следующей ссоры.
  В начале мая тридцать шестого года за освоение новой техники и успехи в боевой, политической и технической подготовке Сергею досрочно присвоили звание старшего лейтенанта. А потом направили на курсы командиров звеньев при ВШМЛ имени товарища Сталина.
  За полгода будущие комзвена и комотряда должны были овладеть инструкторскими и методическими навыками, освоить технику пилотирования в сложных метеоусловиях и днём, и ночью, отработать приёмы воздушного боя и бомбометания по морским и наземным целям, углубить знания матчасти и научиться грамотной её эксплоатации.
  Само собой, в Ейск они с Тамарой поехали вместе.
  Все остальные слушатели были размещены в кубриках школы. А для Сергея, учитывая наличие у него собственной жилплощади (и жены!), было сделано исключение. Поэтому после окончания занятий он мог отлучаться из расположения. В "сквозное" (без возвращения на ночь) увольнение. С условием обязательной явки к утреннему разводу.
  Если бы Сергей знал, к чему приведут эти его "сквозняки", честное слово, отказался бы!
  Но вышло, как вышло...
  Поздней ночью он возвращался домой с полётов. Мог бы, конечно, и на аэродроме переночевать. В комнате отдыха. Но был свободен до завтрашнего утра. И побежал к жене.
  А лучше бы этого не делал!
  Полёт был дальним. И тяжёлым. Они ходили в Евпаторию. Но столкнулись с таким мощным грозовым фронтом над Арабатским заливом, что получили приказ вернуться.
  Сергей шёл под ледяным дождём и улыбался, представляя, как обрадуется Тамара его неожиданному приходу! Ведь, она думает, что он будет лишь через день. А он придёт сейчас. Обнимет её. Напьётся горячего чаю. И рухнет в койку.
  Все мышцы ныли. Требуя отдыха.
  Самолёт болтало, швыряло и подкидывало всю дорогу. И когда они пытались пробиться вперёд. Сквозь усложняющиеся с каждой минутой метеоусловия. И когда пробивались назад. Сквозь метеоусловия, усложнившиеся уже до предела.
  Штурвал рвался из рук. И Сергею стоило большого труда удерживать машину на курсе. Посадка тоже оказалась не из лёгких. И добавила ему седых волос.
  Но теперь всё уже было позади. А впереди ждала широкая панцирная кровать. Ласки жены. И целые сутки вдвоём.
  А ночь стояла - ни звёзд, ни Луны! И ни одного огонька вокруг. Хоть глаз выколи!
  Сергей шлёпал по лужам. Подсвечивая себе командирским фонариком. И вдруг увидел вдали свет в одном из окон.
  И узнал свой дом. В смысле, дом Тамары. Который он тогда ещё считал своим домом.
  На душе у него потеплело. Она почувствовала, что он идёт домой! Она любит его! И ждёт.
  Но он ошибался. Его не ждали. В прихожей было темно. А в зале светилась лампа. И звучал патефон.
  На столе стояла бутылка крепкого красного вина. И закусить. А за столом сидела Тамара. И какой-то мужичок средних лет. В галстуке. Пиджак на стуле.
  - Привет! - сказал Сергей жене. - А это кто?
  Тамара молчала. Затравленно глядя на него.
  Пластинка на патефоне доиграла. Но перевернуть её было некому. И она продолжала крутиться. И шуршать.
  Сергей подошёл. Снял иголку с пластинки. И в доме повисла такая оглушительная тишина, что стало слышно, как тикают ходики в спальне.
  Незнакомец смотрел на Сергея, как Дон Гуан из трагедии писателя А.С. Пушкина про Каменного командора.
  - Вы только не подумайте, пожалуйста, - пролепетал, мужичок, поднимаясь из-за стола. - Я только проводил вашу даму из ресторана, - он попытался надеть пиджак, но руки никак не попадали в рукава. - Было уже совсем поздно. Я только проводил...
  Сергей прищурился. Бедолага осёкся на полуслове и замер посреди комнаты.
  - Сейчас ты уйдёшь. И позабудешь сюда дорогу, - тихо сказал Сергей. - Понял?
  Мужичок закивал головой. Словно китайский болванчик, которого щёлкнули по затылку. А потом шмыгнул вдоль стены, стараясь обойти Сергея как можно дальше.
  Когда он испарился, Сергей подошёл к столу. И взял бутылку. Она была почти полная. Он приложился к горлышку. И выпил её до дна.
  В голове было пусто. Сердце сдавило. И уже не отпускало. Говорить с этой женщиной ему было не о чем. И незачем. Во избежание тяжких телесных повреждений. По неосторожности. То бишь, в состоянии аффекта.
  Ему хотелось уйти куда-нибудь. Но идти было некуда. Хотелось напиться. Но бутылка была пуста. А, впрочем, он ещё с курсантских времён помнил, где тут можно было раздобыть самогонки. В любое время дня и ночи. Сергей поставил бутылку на стол. Повернулся. И ушёл...
  Эти сутки стёрлись из его памяти начисто.
  Очнувшись, он явился на курсы. И сразу же отправился в лазарет. Сказавшись больным. И дело было вовсе не в похмелье. Хотя похмелье было, будь здоров!
  С Тамарой они не виделись две недели. Подлечившись и выйдя из лазарета, Сергей обосновался в школьном кубрике. Ссылаясь на предстоящие зачёты и экзамены.
  Тамара сама пришла к нему.
  Рано или поздно им всё равно надо было объясниться. И что-то уже решить. Они и объяснились. В смысле, Тамара всё ему объяснила. Что в ресторан она ходила со своей подругой. Незамужней. Которая познакомилась там с мужчиной, а когда ресторан закрылся, уговорила всех продолжить вечер. Дома у Тамары. А когда они продолжили, в какой-то момент вышла носик попудрить. И не вернулась. Зараз перед возвращением Сергея. А он устроил скандал! На пустом месте!
  Вот так он снова оказался виноватым. И опять должен был просить прощения. И извиняться.
  Оглядываясь назад, Сергей не мог не признать. Что вновь совершил ошибку. Что не надо было тогда просить прощения и извиняться. Что надо было тогда попрощаться. Кое с кем.
  Так или иначе, но свой шанс он тогда упустил. Уже в третий раз! А второй раз случился примерно за год до этого. Когда Тамара обнаружила, что уже на втором месяце. А потом за что-то обиделась на него. И сделала аборт. Чтобы не плодить безотцовщину. Потому что решила расстаться с Сергеем.
  Она потом простила его, конечно, но было уже поздно.
  Когда Тамара всё ему рассказала, Сергей плакал навзрыд. Как ребёнок. И до сих пор корил себя за гибель малыша.
  Именно тогда, скорее всего, и надломилась его душа. И любовь, поначалу такая яркая и сильная, стала незаметно угасать. Как костёр в лесу. Дождливой и холодной осенней ночью. Когда его, вместо того чтобы поддерживать и всячески оберегать, нарочно затаптывают...
  Звеном в 106-й бригаде он командовал недолго. Вскоре его назначили комотряда. И перевели на Балтику. В 19-ю морскую разведывательную эскадрилью 105-й морской тяжёлой бомбардировочной авиационной бригады ВВС КБФ.
  Балтийский флот был почти на восемьдесят лет старше Черноморского. И обладал столь же героической историей. Если благодаря победам черноморцев был повержен главный враг России на юге, то благодаря победам балтийцев - главный враг на севере.
  К сожалению, врагов у неё после этого меньше не стало. Ибо самым непримиримым врагом русского государства, как бы оно ни называлось, всегда являлся Туманный Альбион. Готовый на любую подлость, лишь бы навредить России.
  После гибели Российской Империи, Британия направила всю свою ненависть на СССР. И не жалея золота, стала натравливать на него лимитрофы - мелкие государственные образования, созданные на российских окраинах, отторгнутых интервентами во время Гражданской войны.
  К лету тридцать седьмого года в составе Балтфлота насчитывалось два линкора, лидер, пять эсминцев, пять сторожевиков, минзаг, шесть тральщиков, тридцать торпедных катеров и сорок одна подлодка (двадцать шесть средних, двенадцать малых и три подводных минных заградителя).
  Ему противостояли корабли Кригсмарине (три броненосца, шесть лёгких крейсеров, шесть эсминцев, сорок миноносцев и тридцать шесть подлодок), Шведский королевский военно-морской флот (тринадцать броненосцев береговой обороны, три лёгких крейсера, девятнадцать эсминцев и шестнадцать подлодок), Датский королевский ВМФ (два броненосца береговой обороны, десять миноносцев и восемь подлодок), ВМС Финляндии (два броненосца береговой обороны, четыре канонерских и пять подводных лодок), Польши (четыре эсминца и три подлодки) и ещё трёх опереточных республик - Эстонии (две подлодки), Латвии (две подлодки) и Литвы (тральщик).
  Хорошие отношения между Германией и страной Советов установились ещё в начале двадцатых. После завершения Империалистической бойни, когда Европа была поделена на побеждённых (Германия и Австро-Венгрия) и победителей (Англия и Франция), а преданная союзниками, ограбленная и обрезанная со всех сторон, Россия стала изгоем. И смогла прорвать международную изоляцию лишь в двадцать втором году, заключив Рапалльский договор с такой же обрезанной и ограбленной Германией. А с двадцать шестого действовал советско-германский договор "О дружбе и нейтралитете", активно развивались экономические и технические связи.
  Однако не зря в народе говорится: дружба - дружбой, а табачок врозь. Рассчитывая на пересмотр Версальских договорённостей, Германия начала заигрывать с Антантой. Подписала Локарнские соглашения и вступила в Лигу наций. А в тридцать шестом заключила "Антикоминтерновский пакт" с милитаристской Японией. И это не могло не вызвать и, ясное дело, вызывало законные опасения у Советского Союза.
  Шведский флот был достаточно силён. Но не высовывался из Ботнического залива. Ибо Швеция уже сто двадцать пять лет стойко придерживалась нейтралитета. После сокрушительного поражения в последней русско-шведской войне. Датский флот был не велик. И базировался довольно далеко. А белопольские, белофинские и прочие опереточные "флоты" были слишком малочисленны, чтобы принимать их в расчёт. Тогда как Кригсмарине значительно превосходили РККБФ и представляли серьёзную угрозу. В случае ухудшения советско-германских отношений. Поэтому за ними надо было смотреть в оба глаза. Чем и занималась 105-я авиабригада.
  Впрочем, в её составе помимо двух разведывательных эскадрилий - 19-й и 20-й, имевших на вооружении летающие лодки МБР-2 и двухмоторные гидросамолёты КР-6а - имелись две минно-торпедные - 121-я и 122-я, которые были вооружены поплавковыми торпедоносцами ТБ-1П.
  Двухмоторный тяжёлый бомбардировщик ТБ-1 во многом опередил своё время. Компоновка этого цельнометаллического моноплана с низким расположением крыла стала образцом для авиаконструкторов всего мира. Но к середине тридцатых, в связи с бурным развитием авиации, постоянным ростом грузоподъёмности, скорости, высоты и дальности полёта, он сильно устарел. Особенно поплавковый вариант.
  При взлётном весе восемь тонн (с учётом полезной нагрузки в тысячу тридцать килограмм) и экипажем из шести человек (два лётчика, бомбардир и три борт-стрелка) ТБ-1П с гофрированной кольчугалюминиевой обшивкой, открытой пилотской кабиной и тремя не экранированными пулемётными турелями, огромными поплавками десятиметровой длины и низковысотной торпедой ТАН-12А, миной МАВ-1 или четырьмя 250-кг фугасными авиабомбами на внешней подвеске, развивал скорость всего сто девяносто километров в час. При этом радиус его действия, даже с дополнительным запасом топлива, не превышал двухсот пятидесяти миль.
  Тем не менее, этого вполне хватало, чтобы дотянуться до Рижского залива или Хельсинки. И даже дальше. Восемь лет назад ТБ-1 "Страна Советов" впервые в мире совершил перелёт Москва - Нью-Йорк. Через Аляску и Калифорнию. Преодолев двадцать тысяч триста километров.
  Дальний разведчик КР-6а "крейсер" при той же компоновке, тех же поплавках и моторах, что и ТБ-1П, имел размах крыльев на пять с лишним метров меньше, был на четыре метра короче, нёс две стрелковых точки вместо трёх и лишь полтонны бомб. По каковой причине летал на пятьдесят километров в час быстрее и на четыреста двадцать миль дальше.
  "Крейсер", как и ТБ-1, тоже сумел вписать своё имя в историю авиации. Когда в мае этого года впервые в мире прошёл над Северным полюсом. Перед высадкой экспедиции Ивана Папанина.
  105-я морская тяжёлая бомбардировочная авиабригада дислоцировалась прямо в Ленинграде. На гидроаэродроме в Гребном порту.
  От Московского вокзала до Галерной гавани Сергей добирался на трамвае - новенькой сдвоенной "американке" с раздвижными деревянными дверями и длиннющими, во весь салон, лакированными скамьями вдоль бортов.
  И, как прилип к вагонному окну на площади Восстания, так и не смог от него оторваться до самого конца. В смысле, до конечной остановки на 25-й линии Васильевского острова.
  Сказать, что он был восхищён, значит не сказать ничего! Сергей был поражён, ошеломлён, потрясён. Потому что таких чудесных дворцов и соборов, улиц, площадей и набережных он не видел даже в Севастополе.
  Прогремев по трём мостам (Аничкову, имени товарища Плеханова и Народному) и останавливаясь, как экскурсовод, в самых красивых местах, трамвай прошёл по удивительно широкому (шестьдесят метров ширины!) и длинному (четыре с половиной километра длины!), прямому как стрела, проспекту имени 25-го октября. И, свернув возле Главморштаба, прозвенел мимо площади имени товарища Воровского и парящего над ней на стометровой высоте золотого купола Государственного антирелигиозного музея. Затем перебрался через Неву по разводному мосту имени лейтенанта Шмидта. Покрутился по василеостровским проспектам и линиям. И, проскочив мимо трампарка, высадил Сергея возле Дома культуры Всесоюзного Центрального Совета профсоюзов имени товарища Кирова. Который своими размерами произвёл на него не меньшее впечатление, чем гигантский полукруг колоннады Музея истории религии и атеизма рядом с каналом Грибоедова и сверкающие на Солнце купола Антирелигиозного музея.
  Величественный силуэт ДК ВЦСПС (самого большого здания в Ленинграде!) с характерным ступенчатым нарастанием объёмов и венчающей десятиэтажный корпус башней с закруглённым стеклянным фасадом в виде судовой рубки был похож на пришвартовавшийся посреди огромного пустыря океанский лайнер невероятных размеров.
  Сергей ещё не знал тогда, какую важную роль предстоит сыграть этому очагу культуры в его жизни.
  Улыбнувшись на прощание молоденькой вагоновожатой, он подхватил чемодан и вышел из трамвая. А потом прошёлся по Малому Гаванскому проспекту. До контрольно-пропускного пункта на Наличной улице. И оказался на гидроавиабазе.
  Выйдя к заливу, Сергей увидел тяжёлые бомбардировщики ТБ-1П и крейсеры КР-6а, распластавшие крылья над водой возле бетонного спуска.
  И это было очень непривычно. Глядеть на них снизу.
  В севастопольских бухтах берега везде крутые и высокие. Поэтому даже крупные поплавковые машины было видно сверху. А здесь, в Гребном порту, берег оказался низкий и пологий. И двухмоторные гидросамолёты поднимались над ним на своих поплавках почти на три метра.
  Солнце стояло уже высоко. Дул лёгкий ветерок. И яркие солнечные блики скакали тут и там. Отражаясь от тёмной поверхности воды, остекления кабин и гофрированных дюралюминиевых плоскостей самолётов.
  Между тем, аэродром жил своей обычной жизнью. Пилоты и летнабы уже ушли, оставив машины на попечение технарей. Для послеполётного осмотра и регламентных работ. Прибористы копошились в кабинах. Техники лазили по крыльям и поплавкам. Оружейники проверяли бомбодержатели и турели. А мотористы облепили движки.
  На Сергея никто не обращал внимания. Даже расчёты зенитных пулемётов, скучающие у своих спарок на крышах ангаров. Не говоря уже о погрузившемся в любимое дело техсоставе.
  Знакомая до боли картина.
  Сергей усмехнулся. И отправился в штаб. Представиться начальству. Комбригу. Военкомбригу. Помкомбригу. Начпобригу. Начштабригу. И так далее. Вдоль по коридору. А потом встать на довольствие и определиться на постой.
  Когда пришёл приказ о его переводе к новому месту службы, Тамара уехала к сестре. Повидаться с дочкой. И всё такое. А он сдал отряд. Отослал багаж малой скоростью. И сел в поезд. Налегке. В смысле, один. Само собой, так было разумнее. И вообще.
  Зачёт по технике пилотирования у него принимал комбриг. Полковник Вирак долгие годы работал лётчиком-инструктором. Был командиром отряда в Высшей школе морских лётчиков и летнабов ВВС РККА имени товарища Сталина. И Сергей на какое-то мгновение вновь ощутил себя курсантом. Который сдаёт госэкзамены. Но всё же сумел собраться. И показать товар лицом.
  А Вирак молча сидел в правом кресле. И в управление не вмешивался.
  Сергей иногда косился в сторону командира. Незаметно. Но так ничего и не разглядел на его непроницаемой и жёсткой, словно вырезанной из гранита, эстонской физиономии. Пока, подрулив к берегу, не доложил, как положено, о выполнении полётного задания, и спросил:
  - Какие будут замечания, товарищ комбриг?
  - Замечаний не будет, товарищ старший лейтенант, - ответил Вирак. - Допускаю вас к самостоятельным полётам, - его губы тронула лёгкая улыбка, и было видно, что он полностью удовлетворён увиденным. - Летайте и дальше также уверенно и аккуратно.
  И эта оценка стоила дороже любой награды!
  Арсений Вирак служил в морской авиации уже двадцать лет. Участвовал в Империалистической. Бил британских и прочих интервентов в Гражданскую. В восемнадцатом году окончил школу авиамехаников. В двадцать первом - Егорьевскую школу авиации Рабоче-Крестьянского Красного Воздушного флота. В двадцать третьем - Севастопольскую военно-морскую школу авиации (носившую имя тогдашнего наркомвоенмора Троцкого, подлого иуды и предателя, которого раскусил товарищ Сталин, повёл с ним решительную борьбу и раздавил как мерзкую гадину!). Потом почти восемь лет учил летать будущих военморлётов. С тридцать первого года - на командных должностях в 105-й авиабригаде. Начал с командира отряда (как и Сергей). И за пять лет вырос до комбрига (глядишь, и Сергей дорастёт однажды!).
  Высокий и широкоплечий, слегка флегматичный, как и все прибалты, Вирак, как и все прибалты, был очень упрям в достижении поставленных целей. И сумел пересадить сначала свою эскадрилью, а затем и остальную бригаду на новейшие гидросамолёты и летающие лодки отечественной конструкции. За что и был награждён орденом Красной Звезды.
  Однако мало пересесть на новые самолёты. И научиться на них летать. Надо ещё научиться на них побеждать!
  Высшей формой боевой подготовки в мирное время являются манёвры - двусторонние учения стратегического или оперативного масштаба. Которые проводятся с целью проверки боеготовности войск. Приучая командиров распоряжаться своими частями и соединениями в условиях современного боя. В реальном масштабе времени.
  В конце августа в ходе подготовки к осенним манёврам Краснознамённого Балтийского флота состоялось Большое отрядное учение Љ 2. На тему "Удар авиацией и подводными лодками по охраняемым транспортам противника в отдалённом районе Финского залива днём".
  Учебная оперативная задача, поставленная перед ВВС "красных", заключалась, во-первых, в обнаружении походного ордера "синих" и наведении своих подводных лодок для атаки, а во-вторых, в нанесении удара по конвою во взаимодействии с подлодками.
  Роль "транспортов" исполняли линкоры "Октябрьская революция" и "Марат", следовавшие в охранении эсминцев "Ленин", "Карл Маркс", "Энгельс", "Яков Свердлов" и "Артём". Два дивизиона подлодок - 15-й (Щ-305 "Линь", Щ-306 "Пикша", Щ-308 "Сёмга", Щ-309 "Дельфин") и 12-й (Л-1 "Ленинец", Л-2 "Сталинец", Л-3 "Фрунзевец") - наносили по ним удар из-под воды, а 105-я авиабригада с воздуха.
  Районом проведения БОУ Љ 2 был определён Финский залив. До меридиана Либавы. То есть почти на полный радиус "амбарчиков". Однако лететь так далеко им не пришлось. Поскольку все события развернулись в нейтральных водах юго-восточнее полуострова Ханко.
  На поиски "синих" отряд Сергея поднялся через час после восхода Солнца. Информацию о месте и элементах движения "конвоя", полученную в результате "радиоперехвата", им довели во время предполётного инструктажа. Осталось только выйти в заданный район. Отснять ордер на фотоплёнку. И сообщить в штаб его точные координаты, курс и скорость. А потом покрутиться рядом. И покараулить. Пока не подоспеют тяжёлые бомбардировщики...
  Два звена серебристых летающих лодок с красными звёздами на крыльях и фюзеляжах, ревя моторами, шли строем пеленга на высоте полутора тысяч метров.
  На исходе второго часа полёта, когда остров Найссаар остался позади, Сергей условным сигналом, не выходя в эфир, приказал усилить наблюдение.
  Летнабы, высунувшись из кабин, зашарили биноклями по горизонту, стремясь как можно раньше обнаружить "вражеские" корабли.
  Штурман у Сергея был опытный. Ходил над заливом уже третий год. Знал его, как свои пять пальцев, и вывел отряд в указанную точку. Точно по расчёту времени.
  - Вижу "конвой", - доложил Николаев. - Семь вымпелов. Курсовой - тридцать. Идут тремя колоннами. Линкоры в центре, эсминцы в охранении. Направление - норд-ост-тень-ост. Скорость - пятнадцать узлов.
  Сергей покачал крыльями, давая знать ведомым об обнаружении противника. И спросил:
  - Петренко, слышал штурмана?
  - Так точно, товарищ командир!
  - Отбей молнию в штаб!
  Отряд приближался к цели со скоростью пятьдесят с лишним метров в секунду. А Сергей из последних сил боролся с искушением отбомбиться по флагману Краснознамённого Балтийского флота.
  В задачу отряда входила только разведка. Но. Когда ещё выпадет такой случай! Это, во-первых. А во-вторых, "поплавки" подтянутся не раньше, чем через три часа. И "синие", зная, что обнаружены, будут их ждать. С расчехлёнными зенитками. В количестве сорока восьми стволов. Не считая счетверённых пулемётных установок. И при таком раскладе ещё неизвестно, кому посредники засчитают победу.
  В небе не было ни облачка. Видимость - миллион на миллион! Как и обещал метеоретик. И было просто грешно не воспользоваться таким удачным стечением обстоятельств. В смысле, ярким солнечным диском за спиной. В слепящих лучах которого можно укрыться. А потом свалиться на противника. Как снег на голову! Поскольку сейчас противник нападения не ждёт. Наивно полагая, что у него ещё целый вагон времени. Потому что бомбардировщики "красных" ещё только прогревают свои моторы. Чтобы подняться в воздух, когда разведчики обнаружат цель. И не раньше.
  - Петренко, - окликнул Сергей стрелка-радиста. - Почему молчишь? Отправил?
  - Уже заканчиваю, - отозвался тот. - Всё! Есть квитанция, товарищ командир!
  "Ладно! Бог не выдаст, свинья не съест!" - принял решение Сергей.
  - Экипаж, слушай боевой приказ! Атаковать и уничтожить конвой противника! - он перевёл дух. - Штурман, просигналь ведомым: "Делай, как я! Первому звену атаковать и уничтожить головной линкор, второму - концевой. Атака учебная. Бомбометание обозначить красной ракетой. Момент прохода над целью заснять".
  Не зря в народе говорится: смелость города берёт!
  Противник, действительно, не ожидал налёта. Сигнальщики не сводили глаз с горизонта. Но так ничего и не увидели. Пока прямо над ними с оглушающим рёвом не пронеслась шестёрка краснозвёздных "морских чаек". С оперёнными каплями 50-кг фугасных авиабомб под центропланом (по восемь штук на каждом "амбарчике"). Отсалютовала ракетами. И сделала дядям ручкой. В смысле, помахала крыльями.
  Расчёт оказался верным. Были ошеломлены не только сигнальщики. Начштафлота капитан 1-го ранга Левченко стоял на мостике. И тоже схватился за фуражку. Чтобы не унесло. Когда "амбарчики" прошли над "Октябриной". Что, по сути, и предрешило исход учений...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"