Шурочкина Лада : другие произведения.

Дело Элизы Брайт

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Когда несчастную сиротку преследуют сразу двое мужчин: богатый лорд и начальник сыскного управления - выбор не так прост, сдаться или биться до конца?
  
  ПРОЛОГ
  
  
  У этого человека не было ни лица, ни имени. И все бы было прекрасно, если бы он не был тем самым лордом Филисом.
  Что за невезенье?
  Сначала Элизу определили к старухе по имени Блайз, которая все время пыталась ударить ее клюкой. Потом был господин Феррис, который не смог потерпеть Элизу даже неделю оттого, что она спалила его сарай и распустила всех лошадей, которых он готовил на продажу. А вот теперь лорд Филис...
  Элиза мельком взглянула на него и тут же перевела взгляд на Доуэна Мейза, который возился с бумагами.
  Доуэн терпеть не мог Элизу, и почти с самого начала обещал отдать ее Филису, если она не станет слушаться. Это превратилось в своего рода страшилку, которой он запугивал сиротскую девчонку. Но без толку - Элиза все делала по-своему.
  И вот теперь помятый, небритый и весь какой-то недовольный лорд Филис сидел в кресле перед ней и, кажется, дремал. Глаза его были прикрыты, руки сложены на груди, дыхание было ровным и глубоким. Точно спит!
  Зря Доуэн так распинается.
  Элиза перемялась с ноги на ногу, поправляя кисейное платье, в которое ее нарядили.
  Доуэн зачитывал Филису решение совета, а маленькую Элизу разбирал смех.
  - ... Девочка пятнадцати лет по имени Элиза Брайт передается на воспитание лорду Филису... О, боже, - из кресла раздался храп. - Лорд Филис, ваше сиятельство! - зашипел Доуэн и зыркнул на трясущуюся от смеха Элизу. - Это непозволительно! - заявил он, захлопывая папку и решительно направляясь к крессу. - Вы определенно стоите друг друга, - склонившись над лордом, Доуэн потрогал того за плечо.
  Мужчина привстал, зафыркал, потер лицо ладонью.
  - Уже? - спросил он, оглядывая помещение: - Ааа, господин Мейз... вы уже закончили?
  - М-да, - тот любезно поднес лорду бумаги, - распишитесь здесь и здесь, - отчеканил он, поглядывая на Элизу, которая устала стоять без дела и принялась раскачивать настольный маятник на столе Доуэна. - Можете забирать ее... это просто катастрофа. Элиза, не трогай там ничего!
  Девочка пожала худенькими плечиками, мол, ей-то не особенно интересно.
  - Это вот она? - нахмурился Человек, оглядывая свою подопечную.
  - Именно.
  - М, - хмыкнул тот, вставая с кресла и медленно приближаясь к Элизе: - Ну... пошли?
  
  ГЛАВА ПЕРВАЯ
  
  Лорд Филис был абсолютно не рад новому приобретению.
  Ему досталась маленькая сумасшедшая девчонка, с которой будут проблемы. Светлое платье сидит на ее угловатой фигуре просто отвратительно. Девочка выглядит точно пугало: острые локти и коленки вызывают лишь одно желание - поскорее ее накормить.
  А взгляд волчий.
  Глаза темные и сердитые.
  Господи боже... она смотрит так, будто сейчас бросится на него.
  Филис достал флягу, открутил крышку и почувствовал на себе пристальный взгляд Элизы.
  - Может, ты не будешь так пялиться на меня, звереныш? - спросил он. - У меня от тебя мурашки по коже. Ты разговаривать, вообще, умеешь?
  Она лишь хищно сощурила глаза.
  Может, высадить ее из кареты и сказать, что это пугало сбежало?
  Филис глотнул из фляги и поджал губы. Крепкое пойло...
  - Слушай, я забыл, как тебя зовут, - сказал он, откидываясь на сидении.
  Карета катила плавным ходом к имению лорда Филиса. Занавески на окнах были задернуты. Как в сундуке с ведьмой...
  - Элиза, да? - Филис сделал очередной глоток. - Из меня не очень хороший опекун. Давай договоримся так: ты ведешь себя примерно, а я не особенно учу тебя жизни.
  Опять молчит.
  У девочки не лады с головой, определенно.
  Черт бы побрал эти обязательства.
  - Меня называй 'ваше сиятельство' или 'лорд Филис', хорошо? - сказал мужчина. - Слушай, ты, может, глухая? Я забыл спросить об этом у Доуэна... Ладно, черт с тобой... Скоро приедем в Флетт-холл, тебе покажут комнату. Уверен, тебе понравится, - и он снова приложился к фляге.
  Лучше бы он не играл так много в карты... Его сердобольная матушка обожала благотворительность и ненавидела сына - все сошлось! Теперь у него на руках звереныш по имени Элиза.
  Дарел Филис не был примерным сыном. О, он был отвратительным.
  В Эмелроге его знавали по прозвищу Игрок.
  Великий кутила, развратник и богач, лорд Филис вызывал раздражение у высшего света. Как могло такое порочное пятно на репутации аристократии Эмелрога соседствовать с приличными и уважаемыми людьми?
  У него было много любовниц, в том числе и тех, которые охотно продавались за деньги. Его родовое имение Флетт-холл превратилось в рассадник порока и похоти.
  Ни один приличный джентльмен не подаст ему руки, и ни одна дама не взглянет на него, если дорожит репутацией.
  Впрочем, деньги лорда Филиса решали много проблем. Ими он мог купить снисходительность девиц и сговорчивость джентльменов. Высший свет прощал ему много ошибок, покуда лорд Филис был богат.
  Но теперь он был связан по рукам и ногам. Потратив почти половину своего состояния, а именно, просадив в карты, ему пришлось столкнуться еще и с тем, что матушка, леди Реджина Филис, пошла на крайние меры: денежный поток, который лился с ее стороны, вдруг иссяк и обещал возобновиться, когда тридцатилетний горе-кутила возьмется за ум. В качестве доказательства он должен взять из городского приюта ребенка под опеку.
  Услышав об этом впервые, Дарел был в ярости. Плевать он хотел на все деньги мира, когда ему ставят чудовищные условия. Однако, по истечению полугода, он был вынужден согласиться.
  Рассудив, что маленького ребенка он взять попросту не в состоянии: с ним слишком много мороки - Дарел долго искал подходящую кандидатуру. Разумеется, добровольно Элизу он бы не выбрал, но вокруг его поисков было столько шумихи, что его приятели по карточной игре поставили на кон воспитание этой жуткой девчонки, и Дарел умудрился проиграть.
  Теперь он опекун Элизы Брайт, которая много раз сбегала из приюта, куда ее возвращали принудительно.
  Очередная головная боль для Филиса.
  Он опустошил флягу, хотел закурить, да вспомнил, что в карете с ним девчонка.
  Неужели теперь он будет стеснен из-за нее?
  Впрочем, нет. Поселит ее куда-нибудь подальше, в западное крыло Флетт-холла и будет держать там, пока не пройдет год.
  Мужчина вздохнул, потер глаза. Поспать бы хотя бы часок... Вечером он собирался на Горвен-мейн, где его ждал карточный стол и много хорошеньких куртизанок.
  Услышав хлопок сквозь затягивающий в омут сон, Филис сперва не придал ему значения. Но когда хлопок повторился... снова и снова, мужчина лениво разлепил веки, изумленно водя зрачками.
  - Вот черт, - прошептал он, наблюдая, как хлопает дверца кареты. - Выпрыгнула... черт бы ее побрал! Сумасшедшая девица.
  На самом-то деле Филис не особенно расстроился, но ведь нужно проверить, что девчонка не расшиблась.
  Тростью он стукнул в потолок и ждал, пока карета замедлит ход.
  - Маленькая гадина, - шептал он, спрыгивая с подножки в пыль и оглядывая дорогу.
  К северу широкой полосой простирался Снежный лес, а к югу лежал город. Дорога к имению Филиса была всего одна. Так уж получилось, что Флетт-холл стоял на отшибе. Огромный трехэтажный особняк и несколько тысяч гектар земли под парк и охоту - все это бесценные сокровища Филиса, которые он не променял бы на жизнь в городской резиденции. Впрочем, и такая у него имелась.
  Едва он выпрыгнул на землю, оглядывая поле, на котором паслись коровы, он заметил, как хитроумная девчонка, которая все это время оставалась рядом, на внешнем бортике кареты, тот час прыгнула вниз и дала деру в сторону леса.
  - Вот же... - спохватился Филис. - Не убежишь!
  А, между тем, он уже был порядком пьян. Да и в пробежках он был не силен. Особенно после травмы колена, когда он упал с лошади в пятнадцать, и с тех пор ему приходилось ходить с тростью.
  Впрочем, в тот момент он ни о чем не думал, кроме как о том, чтобы догнать эту маленькую дрянь.
  А ведь девчонка была бойкой и бегала хорошо.
  Она ведь не курит по несколько сигар на дню и не пьет, как лошадь, виски, чтобы задыхаться даже от подъема по лестнице.
  О, Филис был явно не в форме.
  Но догнать ее - это же дело чести.
  Ветки хлещут по лицу, ноги подворачиваются. А лес сгущается...
  - Стой! - Филис согнулся, упираясь руками в колени. - Чертова сука...
  Птички поют всюду, но лес это не самое безопасное место, здесь водятся дикие звери.
  - Элиза! - белое платьице мелькает где-то вдалеке. - Но ничего мерзавка, я тебя найду и... черт бы тебя побрал... - Филис оступился, неуклюже плюхнулся на прохладную траву.
  Костюм - дорогой черный пиджак с лацканами и узкие брюки - испорчен.
  - Это я вычту из твоего содержания, слышишь? - крикнул он в пустоту. - Вернись немедленно! Сейчас же!
  Тяжело поднявшись, мужчина долго стоял, вглядываясь в чащу леса.
  - Элиза! - крикнул он, приложив ладони ко рту: - Если ты сейчас же... а ну-ка... дьявол! - потерев переносицу, мужчина сощурил глаза, пытаясь разглядеть среди деревьев светлое платье беглянки. - Видит бог, я старался быть хорошим опекуном, - пробубнил он.
  И неважно, что пару минут назад он хотел запереть Элизу в какой-нибудь комнате Флетт-холла и оставить так на год, подкармливая, как зверушку.
  Неожиданно Филис отшатнулся.
  Элиза бежала обратно, да так, что оставалось дивиться ее бойкости. Босая и чумазая, она неслась со всех ног на Филиса, и он удовлетворенно хмыкнул.
  - Эй, Элиза, можешь так не спешить, твое наказание никуда от тебя не денется! - от самодовольства Филис выпятил вперед грудь, да так и застыл, заметив, что за девчонкой бежит кабан. - Это что еще за...
  Судорожно оглядевшись, мужчина понял, что обороняться нечем.
  Вепря голыми руками не возьмешь. Бежать бессмысленно. Молиться поздно.
  На лице девчонки застыло такое выражение, будто она сейчас вылезет из кожи вон. Она приближалась так стремительно, что Филис едва мог скрыть изумление. Впрочем, вепрь за спиной мог внушить и не такое усердие.
  Элиза с ходу врезалась в мужчину, схватилась за него руками. Темные глаза распахнуты от ужаса, а из груди вырывается хриплое дыхание.
  - На дерево! - девчонка так легка, а, может, страх придает лорду Дарелу сил, но он без труда поднимает ее за талию, а затем толкает под зад, помогая взобраться на ветку.
  А его самого спустя секунду сшибает с ног обезумевшее животное. Едва только звук глухого удара повисает в воздухе, Элиза выдает такой визг, что из крон близлежащих деревьев взлетают перепуганные птицы.
  Небо над Снежным лесом безмятежное. Филис долго лежит и глядит на него, чувствуя, что его нога превращается в пылающую головешку. Бедро горит, точно в огне и сложно поверить, что вокруг нет пожара.
  Наверно, в этот момент Дарел проклинает тот день, когда сел за карточный стол.
  Он слышал, как кабан ходит вокруг, шуршит листвой, надсадно дышит.
  Пожалуй, это пятый раз, когда мужчина стоит на пороге смерти. Первый случился, когда Дарел был ребенком. Выпал из лодки и едва не утонул.
  Слегка повернув голову, Филис увидел Элизу, которая оседлала толстую ветку, прилегла на нее животом и смотрела на мужчину глазами, полными ужаса.
  А ведь в произошедшем виновата именно она.
  Филис медленно подвигал рукой, коснулся разорванных брюк. Без сомнений, вепрь вспорол ему бедро. Кровь горячая и густая, к руке липнут листья и грязь.
  - Довольна? - прошипел он сквозь стиснутые зубы. - Вернемся, выпорю тебя на дворе, как девку...
  Девчонка приподнялась, огляделась, а затем медленно полезла вниз. Спрыгнув на землю, она отряхнула платье и осторожно выглянула из-за дерева, оглядывая лесную глушь.
  - Убежал? - спросил Филис, медленно поднимаясь на локтях.
  Нога выглядела отвратительно. Рванная рана, в которой стояла черная кровь, болезненно дергала.
  - Помоги подняться, - приказал мужчина. - Иди сюда, маленькая гадина, и помоги мне подняться!
  Девица лишь бросила на него равнодушный взгляд через плечо.
  Филис сжал бедро повыше раны, зарычал от боли.
  - Помоги мне подняться, Элиза!
  Она беспечно отряхнула платье, вытащила какую-то колючку, и несмело пошла к дороге.
  - Ты куда собралась? - изумленно вскинул голову Филис.
   Вены на шее вздулись, желваки на щеках ритмично задвигались.
  Покуда он не взбесился, точно дикий кабан, Элиза поспешила прочь.
  - Вернись! Я сказал - вернись! - закричал он в бешенстве.
  Он даже поднялся ей вдогонку, но едва оперся на ногу, вскрикнул от боли и снова рухнул. Вцепился пальцами в рыхлую землю и зарычал вслед удаляющейся девчонке:
  - Я найду тебя. Клянусь жизнью, найду, Элиза! - задыхаясь от гнева, он еще долго шипел: - Найду...
  
  ГЛАВА ВТОРАЯ
  
  Лорд Филис, несомненно, провел в лесу самые незабываемые часы в своей жизни. Истекающий кровью, он был обнаружен извозчиком, когда пребывал в состоянии, близком к обмороку.
  Выздоровление затянулось на месяц, а посему Флетт-холл превратился в истинное сосредоточие зла. Лорд Эван Дортман, друг и заядлый игрок, привез в имение Филиса распутных девок и несколько бочек вина, что затянуло выздоровление еще на несколько дней.
  А затем во Флетт-холл, пропахший алкоголем и дымом сигар, явилась леди Реджина. Она вплыла в холл, как приведение. Мать Филиса всегда была бледна и тонка, поседевшие волосы она укладывала изящной волной и собирала в пучок, платье украшала белоснежным кружевом, а руки драгоценностями из жемчуга. Она окинула гостиную, где полулежал в кресле Филис, тяжелым холодным взглядом - таким, каким она по обыкновению смотрела на сына - а затем велела своему провожатому, лакею по имени Свен, избавить дом от гостей.
  Отношения между матерью и сыном были напряженные, но Филис все-таки подобрался в кресле, запахнул пропахшую потом рубашку и сложил ногу на ногу.
  - О, маман, - усмехнулся он, когда леди Реджина села на край дивана, поставила перед собой трость, на набалдашник которой опустила ладони. - Ты без предупреждения...
  - Я написала тебе еще три дня назад, Дарел. Я не в восторге от того, что мне приходится видеть все это.
  - Здесь все уберут, - отмахнулся мужчина, подпирая подбородок и вспоминая, каким образом умудрился обойти вниманием столь важное письмо. - Так зачем ты приехала?
  - Ты позоришь фамилию своего отца, Дарел, - сказала леди Реджина, на что услышала:
  - Старая песня.
  - Господи, ты еще пьян и... здесь отвратительно, - она огляделась по сторонам. - Даже сиротская девчонка предпочла сбежать от тебя в первый же день! Я думала, что появление в твоей жизни ребенка сделает тебя ответственным!
  - Сиротская девчонка? - усмехнулся Филис. - Да это просто дьявол в юбке.
  - Это отдельный разговор, - заметила леди Реджина. - У тебя был выбор, но ты предпочел взять именно эту девочку. С тобой всегда одни проблемы, Дарел.
  - Я слышал, ее ищут... - бросил мужчина.
  - Надеюсь, ее найдут живой.
  - За кого ты меня принимаешь?
  - Я совершенно не знаю, кто ты. Игра, выпивка и удовольствия - это смысл твоей жизни. Ума не приложу, как я могла доверить тебе управление делами отца.
  - Да ну?
  Леди Реджина взглянула на сына уничижительно.
  - Я лишаю тебя всего, - сказала она, пристукнув тростью, словно творя этим заклинание. - В твоем владении останется лишь этот дом и управление делами Этлона, который ты совершенно запустил. Если через пару месяцев тебе нечем будет оплатить прислугу, придется справляться без нее.
  - Ты, наконец, претворила эту угрозу в жизнь, - мрачно рассмеялся Филис,
  - Я найму управляющего, толкового человека, который, наконец, приведет все в порядок.
  - Здравое решение.
  - Ты неисправим, - выдохнула леди Реджина, поднимаясь. - С этого дня ты не получишь от меня ни одного фаринга.
  - Что ж.
  Дарелу пришлось подняться, чтобы проводить мать.
  - Как поживает Амели? - спросил он, потягиваясь и лениво следуя за леди Реджиной в холл.
  - Она выходит замуж, - произнесла та.
  - Да? За кого?
  - За лорда Фолье. Она ведь не будет ждать годами, покуда ты возьмешься за ум?
  Вот теперь Филис почувствовал сожаление и даже злость. Ему отчего-то казалось, что Амели всегда будет ждать его. Пусть даже пройдет тысяча лет.
  - Она любит его?
  - Это не должно тебя волновать, - бросив взгляд в зеркало и поправив ворот платья, леди Реджина указала своему помощнику на дверь. - Лорд Фолье прекрасная партия для девушки, которая не имеет приданного.
  Облокотившись локтем о косяк двери, Фиплис наблюдал, как мать покидает его, оставляя после себя приятный аромат духов и флер бесконечного сожаления.
  Нужно бы прикинуть сколько он вчера проиграл и сколько у него осталось. Быть может, ему и пары месяцев не протянуть? Впрочем, у него есть Этлон, захудалый завод на западе Эмелрога. Правда, уже несколько месяцев Этлон работает в убыток...
  - Ваше сиятельство, - в холле появился Грегор, слуга Филиса еще с детских лет. - Для вас специальное письмо из городского управления.
  - Да? И что в нем?
  Грегор молча прошагал к столику для писем, взял ножичек и аккуратно вскрыл конверт. Прочитав, постановил:
  - Если вы имеете желание отказаться от опеки, вам нужно явиться в приют и подписать бумаги.
  - Поеду сегодня же, - порывшись в кармане, Филис извлек портсигар. - И... принеси мне выпить.
  Больше он не связан обязательствами и может прожигать жизнь. Пусть ему суждено сдохнуть нищим и никому не нужным, это ничуть его не коробит. Или...
  Есть ли у него то, что было бы ему бесконечно дорого?
  Зачем он, вообще, живет?..
  
  
  Приют оказался довольно внушительным.
  За черной кованной оградой, он высился над деревьями, окружавшими его, как гора. Храмовые шпили и башенки корпусов - Филис был удручен увиденным, когда сошел из кареты на землю.
  Он здесь ненадолго.
  Приподняв шляпу за тулью, он приветствовал местную учительницу, которая уже ждала у ворот.
  - Ваше сиятельство, мы очень рады, что вы приехали так быстро, - сказала она, когда привратник, гремя цепью, распахнул ворота. - Простите, что встречаем вас здесь, но запускать экипаж внутрь мы не имеем права. Некоторые девочки умудряются залезать под дно...
  Филис облокотился на трость, разглядывая фасад приюта. Будто не дети здесь живут, а заключенные... Он взглянул на учительницу, сухонькую, высокую женщину с узким морщинистым лицом.
  - У вас здесь строго, я посмотрю?
  - В воспитании детей, милорд, мы должны проявлять строгость...
  - Не сомневаюсь... Сколько у вас воспитанниц?
  - Больше трех сотен, - сказала она, совершенно не проникшись очарованием собеседника, и поторопила: - Пойдемте скорее, скоро у нас занятия...
  Серые ступени ввели к массивной створчатой двери, покрытой лаком.
  Поднявшись по этим ступеням и войдя внутрь - в безмолвное холодное чрево - Филис поежился. В чистых, как в лазарете, коридорах не доносилось ни звука.
  - Они у вас все немые, наверно, - хмыкнул он тихо.
  Учительница вела его в комнату директрисы, крупной и неприветливой женщины, которая имела привычку зачесывать волосы в гладкий блестящий пучок. Она поприветствовала лорда Филиса кратко и даже небрежно.
  В ее кабинете тоже стояла тишина. Лишь настенные часы неприятно тикали.
  - Вам нужно поставить две подписи, милорд, - произнесла госпожа-директор. - Мы весьма сожалеем, что все закончилось так печально, и желаем вам скорейшего выздоровления.
  - Благодарю.
  Филис пододвинул к себе документы.
  - Я слышал, что вашу воспитаницу ищут, - сказал он, разглядывая вензель на бумаге.
  - Элиза Брайт сложная девочка. Владелец приюта полагает, что таким, как она, будет непросто освоиться в жизни и не ступить на плохой путь, поэтому он не жалеет сил и средств, чтобы Элиза вернулась. Мы боремся за ее душу, лорд Филис. Это наш долг.
  - Хм, - мужчина взялся за перьевую ручку, - как эта девочка оказалась в приюте? - отчего-то он медлил... и отчего?
  - Она осиротела в семь лет, - сказала госпожа-директор, не находя повода для заминки и бросая удивленный взгляд на притихшую у стола учительницу.
  - Семь лет... - Филис повертел в пальцах ручку, коснулся ею сомкнутых губ. - Могу я увидеть комнату Элизы?
  - Комнату, милорд?
  - Да, - и он очаровательно улыбнулся. - Если можно.
  Деньги семьи Филис творили чудеса - открывали все двери.
  Спустя пару минут Дарел был в тесной комнатке, которая раньше принадлежала Элизе. Впрочем, ее комната не отличалась от тех трехсот комнат, которые занимали другие девочки: узкая койка туго заправлена, всюду чистота, старый шкаф, полка, табурет, таз для омовений и раковина в стене - как здесь можно жить?
  У кровати коврик для молитв, затертый и тонкий. На полке писание.
  Огарок свечи...
  Сырость...
  - Черт возьми, - прошептал Филис, стоя посредине этого безобразия.
  Сквозь узкое окошко ему были видны деревья и краешек неба.
  - Она здесь жила? - изумленно спросил он, повернувшись к учительнице, которая позвякивала ключами.
  - Да, милорд. В этой самой комнате. Здесь остались ее вещи.
  Старый чемодан был заполнен разной мелочью: мелками, разноцветными камешками, свертком из грубого платья и блузки, здесь же лежали черные башмаки и колкие шерстяные чулки, поверх тетрадь с рисунками, высохшая веточка флердоранжа, самодельная кукла.
  Филис захлопнул крышку чемодана тростью.
  - Пожалуй, я подпишу бумаги в другой раз, - сказал он. - Не сегодня.
  - Но, милорд, - растерялась директриса.
  - Позже... - и он поддел пальцами ворот рубашки, ослабил галстук. - Сначала девочку нужно найти.
  И постукивая тростью, мужчина направился к выходу. Однако замешкался и бросил взгляд через плечо:
  - Могу я забрать ее чемодан? - спросил он, вызывая у присутствующих женщин немое изумление.
  
  
  ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  
  В управе лорда Филиса хорошо знали. Особенно его знал господин Ластер, ибо они учились вместе в пансионе и дрались почти каждый день. И вот спустя много лет, когда богач-Филис показался на пороге кабинета Ластера, который богатым никогда не был, последний хладнокровно улыбался.
  О, этому хладнокровию позавидовали бы многие, ибо Ластер был человеком, которого прозвали Каменным Ластером за отсутствие даже малейших эмоций. Когда он женился, он ни разу не улыбнулся, а когда овдовел, не проронил ни слезинки.
  - Доброе утро, лорд Филис, - у Ластера была привычка прищуривать один глаз и ухмыляться уголком губ, выражая тем самым свое крайнее презрение. - Какими судьбами?
  - Старина, - Филис прохромал в кабинет, оглядел крошечное помещение, заваленное папками и стол Ластера, на котором стояла полная пепельница. - Ты почти не изменился. Предложишь сесть?
  - Прошу, - начальник сыскного управления широким жестом разрешил лорду сесть на один из казенных стульев.
  Пока Филис размещался и пренебрежительно оглядывал все вокруг, Ластер неподвижно сидел в своем хозяйском кресле, пристально наблюдая за гостем. Его холодные светло-серые глаза неприязненно щурились.
  - У меня к тебе дело, Эймон, - без обиняков начал Филис, укладывая трость на колени. - У меня пропала девочка...
  - Я слышал.
  - Так вот... - Филис поджал губы, рассматривая гладковыбритое загорелое лицо бывшего 'друга'. - Мне интересно, куда она могла деться.
  - Удивлен, что тебе может быть интересно что-то, помимо выпивки и игры в карты, - Ластер медленно приблизил сомкнутые ладони к губам, скрывая самодовольную мину.
  - О, ты так любезен, - усмехнулся Филис, - что ж... это даже заслуженно. Я действительно люблю выпить и проиграть несколько тысяч, что тебе, дружище, явно не по карману. Может, поэтому мы сидит по разные стороны этого стола.
  Эймон Ластер был в детстве довольно рассудительным ребенком, но очень хорошо дрался. Он сломал Дарелу нос и ребро, за что вылетел из приличного пансиона и доучивался в закрытой школе для мальчиков. Но, увы, это не сделало его покладистым. Холодным, сдержанным - да, но не спокойным. В его серых глазах горело ледяное пламя ярости.
  - Мы сделаем все, что возможно, Дарел, - произнес он. - Девочку ищут по просьбе мистера Эденберга. Далеко она не уйдет.
  - Мистер Эденберг, - протянул Филис. - Это владелец приюта... Слышал о нем. Он, вроде, хороший человек. В отличие от меня, верно, Эймон? - засмеялся Филис. - Я - совершенно не подходящая компания для этой Элизы Брайт и... между тем, мне бы хотелось первым найти ее.
  Ластер вдруг поддался вперед, касаясь ребра столешницы распахнутыми ладонями.
  - Отчего вдруг?
  - Я заплачу твоим псам.
  Эймон фыркнул.
  - Они на довольствии, лорд Филис, и в подачках не нуждаются. Раз ты привык сорить деньгами, сделай пожертвование в храм. Здесь не принимают милостыню.
  - Ммм, - Дарел сложил губы в свою фирменную улыбочку 'отъявленного подонка'. - Мне кажется, ты не видишь того, что происходит у тебя под носом, Эймон. Здесь не просто принимают подачки, здесь их выпрашивают. Но, если тебе удобнее заблуждаться, то это не мои проблемы, верно?
  Ластер не покраснел. Он отлично умел держать себя в руках, даже если находился на грани катастрофы.
  - У тебя что-то еще? - спросил он, намериваясь завершить разговор. - Я занят.
  - Брось, Эймон. Ты бы видел, где жила эта девчонка. Знаешь, что у нее за игрушки? Камешки и сухие цветочки. Ее комната похожа на семейный склеп семьи Филис, и то у нас уютней. Эймон... мне просто... - и Дарел вдруг увел взгляд в сторону, что было для Ластера настоящим откровением. - Мне просто стало жаль ее.
  - Даже после того, что она сделала? - спросил тот. - Бросила тебя в лесу, помнишь?
  - Да и... ей пятнадцать... в этом возрасте ни черта не соображаешь, что делаешь. По себе знаю.
  - Тебя заботит ее судьба? - явно сомневаясь, спросил Ластер.
  И Филис снова задумался, будто отвечая на этот вопрос сам себе. А затем вдруг огорошил Ластера:
  - Сколько сейчас твоей дочери? Должно быть около десяти. Они с Элизой почти ровесницы. Что, если бы у меня тоже была дочь?
  - Ты умом тронулся, - не выдержал Ластер, на что услышал заразительный смех. - Совсем чокнулся, Дарел. Это же... бог ты мой, Дарел... ты говоришь об Элизе Брайт. Эта девочка явно не годится тебе в дочери.
  - Почему нет? Именно она и годится. Что бы я делал со скромницей и послушницей, которая чуть что в обморок и слезы. У меня сложный характер, Эймон.... ты знаешь. Я не предназначен для семейной жизни и ответственности, но этой девочке помочь могу.
  - Помочь?
  - У меня есть деньги. Я найму ей учителя и куплю новых платьев - она будет в восторге.
  - Элиза Брайт? - переспросил Ластер. - Ты хоть что-нибудь знаешь о ней?
  - О, да, - хмыкнул Филис.
  - Самая отъявленная лгунья и грешница... воровка, эгоистка и...
  - Посмотри, как у нас много общего, - осклабился Филис, - может, она и вправду моя дочь. Как считаешь?
  - Ты болен, - безнадежно изрек Ластер. - Ты последний человек, которому я бы доверил воспитание ребенка.
  Филис вздохнул, а затем резко поднялся.
  - Значит, не поможешь? Я так и знал... ты все еще обижен на меня, верно, Эймон? Ведь это ты мне нос сломал, а не наоборот, м? - и пошел к двери. - Хотя в закрытой школе тебе, вероятно, было несладко... - схватившись за ручку, он обернулся и смерил недовольного Ластера ядовитым взглядом. - Кстати, не пропустить бы тот момент, когда твоей дочурке стукнет восемнадцать...
  - Катись к черту, Филис, - захрипел ему в спину Эймон.
  На самом деле, Дарел не получил ни капли удовольствия от этой пикировки, а лишь устало побрел по лестнице, ковыляя и чертыхаясь. Ластер был прав - какого дьявола Филис счел, что может помочь этой малявке Брайт? Он за всю жизнь никому не помог. Он был лишен сострадания и милосердия, и даже забыл, как звучат эти два слова.
  Выйдя во двор, он увидел свой вычурный экипаж с гербом на дверце, с кучером, который был одет в черную ливрею. Вороные лошади - горячие, лоснящиеся, длинноногие - нетерпеливо били копытами.
  Филис уже сто лет не ездил верхом. Один раз пьяный он упал с лошади и так и проспал на лужайке почти два часа, пока за ним не прибыл Грегор. Да уж... из Филиса вышел бы чудесный отец - не поспоришь!
  Может быть, ему собаку завести? Такую, чтоб спала в ногах и лизала руки? Такую, которая бы ждала и радостно бросалась при встрече?
  Или жениться?
  Впрочем, с женой слишком много хлопот. Ей точно не понравится его образ жизни. Кроме того, Филис никогда не был моногамен.
  И, тем не менее, ему было скучно.
  Он взглянул на часы, отметив вдруг, что уже почти вечер, а он еще трезв. Пора возвращаться домой, и, наверно, стоит пригласить Эвана и свору его веселых друзей и доступных девок.
  Однако веселья не состоялось.
  Вернувшись домой, Филис вдруг узнал, что его ждет посетитель.
  - Что? - спросил он у Грегора, скидывая пиджак. - Какой еще к черту посетитель?
  - Милорд, вас ожидает господин Эденберг.
  Филис приподнял бровь. Что вдруг понадобилось здесь владельцу приюта - загадка.
  - Черт... - прошептал он, прикуривая от пламени свечи. - И давно он здесь?
  - Около часа, ваше сиятельство.
  - Сейчас буду. Угости его бренди или... вином... или чаем.
  Филис заковылял по лестнице в свою комнату. Развязал на ходу шейный платок, сделал несколько затяжек сигары. Все-таки отдышка от подобного подъема - это скверный знак.
  Сменив рубашку и умывшись, он надел поверх домашний расписной халат из шелка. Само совершенство, разумеется.
  В гостиную Дарел спустился с тростью и стопкой отменного скотча.
  Увидев поджидающего его Эденберга, небрежно кивнул.
  - Надеюсь, вы ждете недолго? - безразлично осведомился он, садясь в кресло и бросая слуге: - Грегор, принеси сигар.
  Темные глаза нашли владельца приюта, худощавого светловолосого и болезненно бледного мужчину, с неприлично красными губами и веснушками на щеках. Неприятный тип. И улыбка у него отвратительная - такая приторно-сладкая. Пальцы длинные и тонике, как паучьи лапки, на запястьях проступают голубые вены.
  - Лорд Филис, я очень рад нашей встрече, - произнес он, протягивая руку, на которую Дарел предпочел не обратить внимание.
  Эденберга он знал уже много лет. Близкого знакомства между ними не было, но встречались они не единожды. Всегда тихий, замкнутый и набожный Флет Эденберг нагонял на Филиса уныние и дрему. Как, впрочем, и сейчас...
  - Ваше сиятельство, - сказал он, поерзав в кресле, - вы занятой человек, я понимаю, но позвольте несколько минут вашего времени... Я привез вам документы, - и он положил на колени портфель. - Вы утром забыли их подписать. Я думаю, вам не составит труда сделать это сейчас...
  - Документы? - Филис выпустил облако дыма и запил скотчем, не поморщившись.
  - Отказ от опеки.
  - Но я не отказывался.
  Застежка на портфеле скрипнула - пальцы Эденберга непроизвольно сжались.
  - Простите? - спросил он. - Вам разве хочется иметь дело с Элизой Брайт? Вам, как ее опекуну, придется отвечать за ее глупости...
  - Кто не делает глупости в пятнадцать?
  - Но... - щеки Эденберга залились краской. - Эта девочка... она попала к вам по ошибке. Видите ли, Доуэн Мейз из попечительского комитета слишком буквально воспринял мои слова по поводу этого ребенка. Я вовсе не собирался отдавать Элизу под опеку... это вышло случайно.
  Филис слушал эту тираду с равнодушным видом, который мог вывести кого угодно.
  - И? - спросил он в итоге. - Случайно или нет, теперь я отвечаю за нее.
  - Милорд, я полагал, что мы сумеем договориться, - произнес Эденберг. - Девочке не место в вашем доме.
  - Это еще почему? - притворно нахмурился Филис.
  - Ваш образ жизни...
  - А что с ним не так? К чему вы ведете, я не пойму? - развязно возмутился Филис, отхлебывая скотч. - Я что похож на плохого человека? Это оскорбление, господин Эденберг?
  - Нет, я...
  - Будьте любезны, потрудитесь объяснить, в чем я был не прав, м? Я забрал девочку, преисполненный святым долгом воспитать ее в любви и достатке... о, честное слово, я так расстроился, когда она сбежала. Места себе не находил.
  - Милорд, и все же, - процедил Эденберг, понимая, что над ним откровенно потешаются, - я настаиваю на том, чтобы вы подписали бумаги, иначе мне придется действовать по-другому.
  Филис подавился дымом.
  - О, боже, вы мне угрожаете? - театрально взмахнул он рукой. - В моем собственном доме? Господин Эденберг, я вынужден просить вас убраться вон.
  Тот напряженно засопел, застегнул портфель и поднялся.
  - До встречи, лорд Филис.
  - И вам не хворать, - отмахнулся тот.
  Осушив стопку и затушив сигару, Дарел некоторое время раздумывал. Как-то все подозрительно крутятся вокруг этой девчонки.
  Кто она - Элиза Брайт, и почему ее судьба вдруг стала ему небезразлична?
  - Грегор, - позвал мужчина, потирая переносицу. - Хочу прокатиться верхом.
  - С вашей ногой, милорд? - напомнил слуга. - Врач запретил вам...
  - Коня, Грегор! Немедленно!
  Давненько ему не было так любопытно. Азарт - вот что любил лорд Филис. Адреналин и высокие ставки! Почему бы нет, когда раскрыть тайну этой девчонки так заманчиво?
  
  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  
  Этот Человек точно найдет ее.
  Он сыпал такими проклятиями, что они до сих пор звучали в голове Элизы страшным эхом.
  'Найду!'
  Девочка с трудом вытащила ржавую тяжелую решетку, спрыгнула вниз. Башмаки шлепнули по воде. В темноте раздалось тревожное эхо, прокатилось по каменному туннелю.
  Человек будет бить ее.
  Наверно, у него есть кнут, которым он отхаживает своих слуг.
  У богатых свои заморочки.
  Взобравшись на каменный выступ, Элиза села, вытянув ноги, и нащупала в сумке огниво. Не промокло - и хорошо.
  Под Эмелрогом располагалась сеть каменных туннелей, построенная много лет назад. Далеко вглубь сырых катакомб Элиза забираться боялась, поэтому она устроила ночлег почти у самого входа.
  Долго орудуя кресалом, она выбила достаточно искр, чтобы трут вспыхнул. Желтый рванный свет выхватил из мрака ее лицо и часть испещренной трещинами стены. Огонек заплясал на полу, пожирая тонкие ивовые ветки - запахло дымом.
  Придется вернуться...
  Элиза вздрогнула и обернулась, будто эта мысль, раздавшаяся в ее голове, прозвучала вслух. В черноте туннеля густился мрак, клубился будто, наползал.
  - Нет... нет... - промычала Элиза, облокачиваясь спиной на стену, извлекая корку хлеба и медленно откусывая. - Нет, я не могу вернуться!
  Можешь...
  Девочка нахмурилась, вглядываясь в темноту. Наверно, ей лишь казалось, что там кто-то стоит. Примерно такого же роста, как она. И голос знакомый...
  - Мне там нечего делать, - сказала она, пережевывая хлеб.
  Ты там нужна...
  - О неет, - рассмеялась девочка, - я не вернусь и точка. Рона ты не можешь меня просить. Мы договорились, что ты больше не станешь мне приказывать. Никогда!
  Стану...
  - Это нечестно! - зашипела Элиза, убирая остатки хлеба обратно в сумку. - Я устала и ты... ты же знаешь, что меня ждет, если я попадусь! Они вернут меня в приют. Туда, где ты умерла! А я не хочу умирать, ясно?
  Элиза прошагала к лежанке, которую соорудила из соломы.
  Ты виновата...
  - Я знаю, - процедила девочка, укладываясь. - Я знаю! Знаю! Что ты теперь заладила?
  Ты виновата...
  - Я хочу спать, Рона, - Элиза отвернулась к стене, чувствуя спиной напряженный взгляд из темноты. - Ну что еще? - резко взбрыкнула она. - Я сделала все, что ты хотела! Оставь меня в покое!
  Никогда...
  - Я больше не хочу тебя слушать! - и она снова легла, сжалась, притянула колени к груди. - Я так устала...
  Вода в холодных стенах лабиринта скапливалась на потолке и стенах и падала вниз гулко, разбиваясь хрусталем.
  Элиза зажмурилась, стараясь уснуть, но не могла. Она чувствовала, что Рона рядом, склоняется к ней, тянет руку, чтобы коснуться плеча. Спрятав лицо в ладошках, девочка уговаривала себя успокоиться, ведь Рона давно мертва, а мертвые не беспокоят живых.
  ... а затем вдруг она почувствовала вполне реальное прикосновение и закричала, что было мочи.
  Кто-то грубо разворачивал ее, что вынудило Элизу сопротивляться. Крохотное свечение лампы затрепетало и погасло, что привело девочку в настоящий ужас.
  - Вот дьявол, - услышала она шипение, и тот час почувствовала облегчение.
  Разумеется, ее не порадовало, что голос был низким и хриплым, что руки, подхватившие ее вверх, совершенно точно принадлежали мужчине, но она, безусловно, была счастлива, что рядом не было Роны.
  Мужчина перекинул ее через плечо, спрыгнул в воду.
  Пока он шел к выходу, не проронил ни слова. Да, и Элиза притихла - не смирилась, всего лишь затаилась.
  Незнакомец вытащил ее на поверхность, ловко, будто тушу пойманной добычи. Подтянувшись на руках, он вылез и сам, и тут девочке удалось рассмотреть его.
  Он показался ей очень страшным: во-первых, он был слишком серьезен, во-вторых, стар. Быть может, ему было уже сорок... Внушительный возраст для Элизы.
  Она смотрела на него, раскрыв рот и пугливо округлив глаза, что можно было счесть трогательным. Однако незнакомец был столь хладнокровен, что это вряд ли растрогало бы его.
  Высокий, как скала, и крепкий, этот мужчина казался Элизе просто исполином.
  Наклонившись, он схватил девочку за шиворот, поднял ее на ноги и оглядел.
  - Ничего особенного, - донесся до нее равнодушный, низкий голос.
  С этим человеком было не до шуток. Это не Дарел Филис, пьяница и кутила, это невероятно злой и серьезный тип...
  Серый костюм-тройка - строгий выглаженный скучный костюм - сидел на нем превосходно. На серебряной цепочке поблескивают из кармашка часы. Былые манжеты и ворот рубашки, должно быть, скрипят от крахмала.
  И как такой чистюля полез туда, в воду и грязь, где пряталась Элиза?
  Он, вероятно, пахнет каким-нибудь лавандовым мылом... и табаком...
  Табаком непременно, ибо прямо сейчас он достает серебряный портсигар и, пристально наблюдая за Элизой, вынимает одну грубо свернутую крепкую сигару, зажимает в зубах.
  - Твое имя Элиза Брайт? - это он говорит скорее с уверенностью, нежели спрашивает. - Отвечай.
  Наверняка, девочка ответила бы ему, но вот незадача - она ни с кем, кроме Роны, не разговаривает. Будь это трижды ненормально, она и сейчас не может вымолвить ни слова.
  - Мне не составит труда тебя заставить, - спокойно говорит мужчина, перемещая сигару во рту, от одного уголка губ к другому. - И меня не обманет этот напуганный взгляд.
  Когда-то Элиза считала, что самый страшный человек в ее жизни - это господин Эденберг, затем его место занял лорд Филис, но теперь нет и не может быть никого опаснее этого незнакомца.
  Он, наконец, закурил. Сосредоточенно нахмурившись, выпустил вверх облако дыма, а затем свистнул, и Элиза услышала цоканье копыт.
  - Ваше превосходительство, - окликает кто-то, и Элиза сразу приходит в ужас и оцепенение. - Как и было сказано... - из-за поворота появилась бричка с кучером, круглолицым мужчиной с темными жидкими волосами. - Я ждал вашего сигнала.
  - Живее! - поторопил незнакомец, а Элизе сказал: - Даже не пытайся, ясно? Вздумаешь сбежать, догоню, не сомневайся.
  Уж она не станет.
  Без всяких предупреждений ясно - догонит. Даже дымя сигарой, он сделает это в два счета.
  - Полезай в повозку, - и он подхватил девочку под локоть.
  Едва бричка остановилась, круглолицый спрыгнул с козел, почесывая затылок, подошел к дверце, распахнул.
  - Куда, ваше превосходительство? В тюремное управление?
  - Погоди, - прежде чем запихнуть Элицу в повозку, незнакомец задержал на девочке хмурый взгляд. - Вези ко мне... глаз с нее не спускай. Пусть сидит рядом с тобой и не шелохнется, пока я не приеду, иначе сажай ее в камеру ко всякому сброду.
  - Да, ваше превосходительство, - хлопок дверцей стал последним аккордом в этой невеселой песне для Элизы Брайт, она припала к окошку и долго смотрела, как незнакомец ходит рядом со входом в ее подземелье, ковыряет носком сапога землю, курит.
  Отвратительный человек...
  И все же не такой уж он и незнакомец. Это определенно Эймон Ластер, которого презирает весь преступный мир Эмерлога. И Элиза, как часть этого мира, тоже знавала об Ластере.
  Разумеется, он вернется в подземелье, снова найдет ее убежище и мешок с ворованными вещами.
  Что будет с ней после?
  Учинят совестный суд и отправят в работный дом?
  Неужели никогда Элизе не вырваться из этого круговорота несчастий и не стать свободной?
  
  ГЛАВА ПЯТАЯ
  
  И снова этот Доуэн Мейз.
  Сейчас он выглядит вовсе не таким всемогущим, как раньше. Глава попечительского комитета производил впечатление крайне смущенного и виноватого человека, будто вся эта неразбериха возникла по его вине.
  Элизе позволили сидеть на стуле около стола начальника сыскного управления, покуда собравшиеся обсуждали, что делать с ней дальше.
  - О, не обращайте внимание, она совершенно не разговаривает, - вымолвил господин Мейз, одарив ее уставшим взглядом. - Только и делает, что пакостит, и я уже отчаялся верить, что что-либо можно изменить нашей доброй волей.
  Господин Элфи, тот самый круглолицый чиновник, который исполнял роль кучера, разместился на стуле рядом с Элизой, и возразил:
  - Его превосходительство со всем разберется, когда прибудет.
  - Я твержу вам, что Элизу Брайт нужно вернуть в приют и вверить господину Эденбергу, который всячески сотрудничает с комитетом и желает стать попечителем этой девочки, если нам удастся признать договор опеки лорда Филиса ничтожным.
  - Как вы это сделаете, если там стоит и ваша подпись? - спросил Элфи. - Кстати, девочка неужто немая?
  - Ничего такого, - отмахнулся Мейз. - Она не говорит из вредности. Чего только мы не делали, чтобы она перестала молчать, но девочка очень упряма.
  - И даже розги не развязали ей язык? - удивился Элфи.
  - Ни розги, ни ограничения в воде и лишение пищи. Она единственная из воспитанниц приюта, которая пропускала молитву.
  - Чудовищно, - вздохнул Элфи, бросая на девочку косой взгляд. - Его превосходительство быстро научит ее манерам, вот увидите.
  Все это было сказано не с целью застращать Элизу, но именно этого непреднамеренно и добился Элфи.
  - Считаете, что господин Ластер не вернет девочку Филису? - спросил Мейз.
  - Покуда он будет разбираться с ее делом - точно, - резюмировал круглолицый чиновник, - за те три недели, что она провела, скитаясь по улицам, она обокрала бакалейщика и ювелира, а еще, как я знаю, выменяла у тряпичника поношенное платье за золотые сережки.
  - Безобразие... - вздохнул Мейз.
  Элиза внимательно слушала господ, чувствуя, что грядет что-то страшное. Она потирала друг о друга ладони, разглядывая Элфи из-под нахмуренных бровей, а затем она взглянула на стол, рядом с которым сидела, и медленно потянулась к ножику для конвертов.
  Ударь этого Элфи и выпрыгни в окно...
  Всего второй этаж... Если повиснуть на карнизе, то Элиза вполне сможет спрыгнуть. Через сады она бросится к центру города, а там растворится в узких улочках Эмерлога. Рона права, нужно действовать.
  Ударь!
  Элиза быстро схватила нож и спрятала его под складками платья.
  - Что ей грозит в итоге? - между тем, спрашивал Мейз. - Неужто тюрьма или работный дом? Неужели господин Эденберг все-таки не смог уберечь душу этого ребенка, и в ней навсегда поселилось зло?
  - Увы, - пожал плечами Элфи.
  Это движение показалось Элизе до того безразличным и даже небрежным, что она брезгливо поджала губы.
  Ударь его... ударь и беги!
  И тут вдруг в коридоре послышались шаги, и хоровое: 'Добрый вечер, ваше превосходительство'.
  - А вот и господин Ластер, - сказал Мейз, а Элиза подумала: 'Сейчас или никогда!'
  Едва скрипнула дверь, и головы мужчин повернулись ко входу, Элиза схватилась за нож и с силой ударила Элфи так, что он успел только ойкнуть. Лезвие вошло под ключицу до самой середины.
  - О, боже! - заголосил господин Мейз, шарахаясь в сторону.
  А в следующую секунду Элиза вскочила на окно, повисла на руках на карнизе и сорвалась вниз. Упала глухо и едва поднялась, захромала спешно вдоль управы. Один лишь раз она обернулась, чтобы увидеть, что все спокойно, как заметила, что в окно высунулась голова господина Ластера, а затем и он весь показался на карнизе и прыгнул вниз, в заросли кустов.
  Беги! Беги, Элиза...
  Девочка миновала поворот и понеслась к воротам, у которых стоял постовой. Только бы успеть.
  Она юркнула в ворота и услышала: 'Держи ее! Держи девчонку!'
  Нужно в городские трущобы, где легко спрятаться, но нога болит зверски. Все-таки было высоко для прыжка!
  Элиза бежала, что было мочи, слыша за спиной свист и окрики.
  Беги, Элиза! Не останавливайся!
  Свернув на узкую улочку, девочка оказалась в тупике. Задыхаясь от бега и морщась, она пролезла в крошечную дыру в деревянном заборе, и, оказавшись по другую сторону, припустила в следующий закоулок. И тут же позади раздались удары, вынудившие ее обернуться - забор разлетался щепками.
  Элиза всегда боялась сумасшедших, вроде Эденберга, или развязных кутил, вроде Филиса, но, выходит, ей было нужно бояться только одного человека - Эймона Ластера, который гнался за ней, точно доведенный до бешенства зверь.
  Но ему не суждено поймать Элизу, потому что трущобы она знает, как свои пять пальцев, а Ластеру здесь не рады.
  Он нагнал ее у кованной ограды, которая превращала улицу в очередной тупик. Элица протиснулась между узких прутьев и успела отскочить, когда Эймон врезался в решетку и запустил руку, чтобы схватить девчонку.
  И вот они друг напротив друга. Охотник и сбежавшая добыча. Вершитель закона и преступница.
  Ластеру не пролезть, как ни старайся. Перескочить тоже не получится.
  Красный, запыхавшийся и злой, он воззрился на девочку самым свирепым своим взглядом.
  - От меня не убежишь, Элиза. Я тебя даже из-под земли достану!
  Она отшатнулась на несколько шагов, наблюдая, как Эймон трясет прутья ограды, будто силясь их вырвать. Пальцы его побелели, на лбу выступил пот.
  - Стой, - произнес он. - Я отправлю тебя в тюрьму, Элиза, где ты проведешь большую часть своей жизни... или в лечебницу!
  В ответ Элиза подняла камень с земли и бросила в Ластера, попав ему в плечо, а затем помчалась прочь, невзирая на призыв остановиться.
  Впрочем, Эймон знал, что девчонка не остановится. Вытерев платком пот со лба, он извлек часы. Скоро на Эмерлог опустятся сумерки, тогда в трущобах станет оживленней. Ему следует поскорее убраться отсюда.
  Элизу он найдет даже, если придется спуститься за ней в преисподнюю. Впрочем, именно там ее и следует искать. Это же просто порождение дьявола, а не ребенок!
  
  ГЛАВА ШЕСТАЯ
  
  Именно от Доуэна Мейза лорд Филис узнал, что Элиза нашлась было, но снова пропала.
  И он был огорчен тем фактом, что Ластер не поставил его в известность.
  - Он хочет потерять свое место, наверно, - вымолвил он, прохаживаясь мимо Доуэна. - Во-первых, преступление произошло прямо в его кабинете... кстати, как там этот Элфи?
  - Рану тут же перевязали, и его превосходительство отправил господина Элфи домой...
  - Во-вторых, - продолжил перечислять Филис, - он снова ее упустил... Прямо из управления. Это было бы смешно, Мейз... было бы... - и он крепко задумался. - А ведь, если бы тогда, когда я забирал ее от вас, я был бы... более лоялен и ласков, если бы я смог объяснить ей, что хочу помочь, ничего этого сейчас не произошло бы.
  - Это не ваша вина, лорд Филис.
  - Все это возлагает на меня некую ответственность, господин Мейз, - возразил тот. - Мне кажется, что жизнь этой девочки как-то связана с моей жизнью.
  - С вашей, милорд? - ленно спросил Мейз, расценивая слова этого богатея, как пьяные россказни.
  - Да. Вам никогда не приходилось чувствовать ничего подобного?
  - Бог миловал, ваше сиятельство.
  Филис расположился в кресле в кабинете Доуэна, откинулся на спинку и закурил. У Мейза, разумеется, было желание побыстрее избавиться от докуки, но, увы, он не мог себе позволить выпроводить уважаемого гостя.
  - Расскажите мне подробнее об Элизе Брайт, - попросил Филис, складывая ногу на ногу. - Она осиротела в семь, верно? Что еще вы мне о ней расскажете?
  Мейзу явно осточертела Элиза Брайт, но он был вынужден повиноваться:
  - Вы и сами были свидетелем ее поведения. Она оставила вас умирать, а беднягу Элфи чуть не лишила жизни...
  - О, - отмахнулся Филис, - она немного не рассчитала силу. Ножом для конвертов никого не убить. Кроме того, она была напугана. Говорю вам, господин Мейз, эта девочка очень восприимчива, а Ластер оставил ее в управе, как преступницу.
  - Боюсь, она и есть преступница...
  - Ей пятнадцать, - напомнил Филис, - сущий ребенок... одинокий и брошенный всеми. Ей нужно помочь, и я готов это сделать.
  - Святой человек, - произнес Мейз.
  О, Дарел не был свят, уж точно. И он совершенно не смыслил в воспитании детей, особенно трудных подростков, коим являлась Элиза Брайт. Да, и плевать он хотел на девочку, если особенную важность для него имел лишь сам порыв, который он счел достаточно благородным. Приютив Элизу, он будет хоть кому-то нужен. Это лучше, чем сдохнуть в одиночестве.
  
  
  
  
  Такие девочки становились воровками или продажными женщинами.
  Женщины по сути своей продажны и лживы, а такие, как Элиза Брайт, вообще не имеют право на существование.
  Маленькая гадина.
  Эймон никак не мог успокоиться, он бродил по кабинету, скуривая одну сигару за другой.
  Она умудрилась всадить нож в бедолагу Элфи прямиком в помещении управы, а затем выпрыгнула в окно и убежала!
  Ластер доведет ее дело до суда, а потом до виселицы. Вполне заслужено.
  Улицы Эмерлога станут хоть немного чище, если такие, как Элиза Брайт вымрут, словно ящеры. Наверно, стоит снова вешать преступников у ворот города, чтобы остальным было неповадно. И не жаль... Ластеру никогда никого не жаль. Сомкнул бы пальцы на маленькой белой шейке Элизы, придушил бы, глядя в ее глаза, с удовольствием наблюдал бы за ее конвульсиями.
  Накинув пиджак и надев шляпу, Ластер вышел за дверь, спустился по деревянной лестнице, на ходу прощаясь с подчиненными. Они все боялись его, как огня. Нечему удивляться, Ластер был непредсказуем. В одном лишь одинаков - суров и строг.
  - Отвезти вас домой, ваше превосходительство? - спросил подоспевший помощник. - Или нанять экипаж?
  - Пройдусь пешком...
  Торопиться Ластеру некуда. По дороге домой он заскочит к Адель, проведет с ней пару часов, оставит несколько купюр на побрякушки и уйдет. К Адель он равнодушен, лишь изредка презирает ее, впрочем, как и всех женщин.
  Если бы не вполне понятная мужская тяга, Эймон никогда бы не прикоснулся к Адель. Слишком она грязная... душевно. Порочная и глупая. Ничего в ней нет, лишь тело. После подобных визитов, Ластер иногда ненавидел сам себя, но искать другую женщину ему было лень, да и зачем? Все женщины одинаковы: лживые вертлявые шлюхи...
  Двухэтажный кирпичный дом с высоким крыльцом и железной трубой на крыше нравился Эймону своей вульгарной простотой. Окна в белоснежных рамах, а за ними темно-зеленые шторы - это некая защита от окружающих. В гостиной любимое кресло Эймона, в котором он читал газету или спал после чая. Как же он любил бывать в одиночестве, сидя напротив камина, вытянув ноги к огню.
  И сейчас бы непременно направился к этому креслу, лениво бросив пиджак на спинку, если бы не Тиль.
  - Папочка, посмотри, что мы сделали с Зораной, - кучерявая девчонка одиннадцати лет весело сбежала с лестницы, показывая Эймону вышивку, - это розовый куст. Нравиться? - и она подбежала к Ластеру, обвила руками его шею и поцеловала в щеку.
  Мужчина поморщился, слегка оттолкнул Тиль и бросил спешащей к ним гувернантке:
  - Я устал, прошу меня не беспокоить. Пусть мне принесут ужин в кабинет и... займите мою дочь чем-нибудь полезным, Зорана, - небрежно поцеловав Тиль в висок, он направился в кабинет. - И пригласите ко мне экономку, я хочу проверить за ней счета.
  - Да, ваше превосходительство, - сухо отозвалась Зорана, хватая помрачневшую Тиль под руку и уводя ее на второй этаж, в детскую.
  На самом деле Ластеру было тягостно присутствие Тиль. Он не выносил, когда она щебетала всякие глупости или выклянчивая у него новые платья или сладости. С матерью Тиль было бы лучше, но Норма умерла, когда малышке было два года. С тех пор Тиль предоставлена гувернанткам и нянькам, а Эймон самоустранился. Ему не быть примерным отцом, так же как и Филису. Слишком он хладнокровный для всяких нежностей.
  Тиль очень похожа на мать, а Ластер никогда не любил Норму. Женился, потому что на то был приказ отца, да и пора было. Жене он никогда не изменял, впрочем, то вовсе не заслуга, просто Ластеру было некогда таскаться по девкам. Норма же обожала его и вечно устраивала истерики и сцены ревности, чем лишь отдаляла от себя мужа. Она была глупа, впрочем. Ластер ненавидел глупых женщин.
  Кабинет был пропитан ароматом табака и запахом пыли и древесного лака.
  Первым делом Эймон закурил. Он курил много и часто, неосознанно. Сигара в зубах - привычка еще со времен закрытой школы. Раньше Ластер крутил самокрутки, теперь мог покупать хорошие сигары в лавках. Денег у него было предостаточно, хоть боготеем он не был.
  Сев за стол и положив ноги на столешницу, он смотрел в потолок. Признаться, Ластер считал себя плохим человеком. Знал, что жесток, бессердечен, злопамятен, да ничего не мог с этим сделать.
  А Элизу Брайт он отловит и посадит под замок, как зверушку. Она пойдет под суд и будет повешена. Главное, чтобы Филис в это не вмешивался. Впрочем, если вмешается, ему же хуже.
  - Ваше превосходительство? - на пороге возникла экономка.
  - А? - Ластер переместил сигару в уголок губ. - Входите, - поманил он рукой. - Хочу посмотреть, как вы ведете дела и куда тратите мои деньги.
  Опустив ноги на пол, он придвинулся к столу и жестом указал экономке на стул.
  - Поясните, куда уходят мои деньги, - и взглянул в глаза экономке, которая успела дважды измениться в лице.
  Давно пора ее рассчитать. Негоже доверять дела женщине, да еще и такой... мерзкой. Эта ее родинка над верхней губой и складка на шее...
  - Впрочем, оставьте, - отмахнулся он. - Вы уволены... о, не надо, - скривился он, видя, что полное лицо экономки исказилось в рыданиях. - Получите жалование и убирайтесь.
  И снова не жаль.
  Лишь безразличие и толика странного удовольствия, будто причинять боль другим, ему даже нравится.
  Оставшись один, Эймон склонился над столом, потирая переносицу. Кажется, когда-то очень давно он даже любил... влюблялся, уж точно. Так давно, что не припомнить.
  - Ваше превосходительство, - постучала Зорана и приоткрыла дверь. - Прибыл лорд Филис и требует, чтобы вы приняли его.
  - Зови, - бросил Ластер.
  К черту Дарела, он не отвяжется. Втемяшил в голову, что Элизу Брайт можно спасти, теперь упирается.
  - И подайте ужин! - крикнул он вдогонку.
  
  
  
  
  - Ну что ж, Эймон, - его сиятельство, лорд Филис, опустился на низкую софу у самой стены, погружаясь в полумрак. - У тебя довольно мило, - сказал он, озираясь по сторонам, - правда, я слышу здесь запах дешевых сигар и не менее дешевых женщин... Да и суконце на креслах поизносилось...
  - Что тебе здесь надо, Дарел?
  О, Ластер выглядел столь хладнокровно, что Филис поморщился.
  Заправив салфетку за ворот и взявшись за столовые приборы, Эймон склонился над тарелкой. Лишь его темный взгляд блестел в свете свечей.
  - Ты упустил мою девчонку, - произнес Филис, смыкая пальцы в замок и медленно покачиваясь, словно маятник. Поясничал, мерзавец.
  - Не переживай, я ее найду, - произнес Эймон, орудуя ножом. Мясо на тарелке сочилось кровью. - Будь уверен, довольно быстро.
  - Рад, что мне не пришлось давить на жалость, - хмыкнул Филис, поднимаясь.
  Он уже было распрямился, как Ластер бросил:
  - Ее осудят и накажут. Если подсуетишься, то ограничатся каторжными работами, нет - вздернут. Я, разумеется, за второй вариант, но в память о нашей дружбе...
  - Черт бы тебя... - Филис плюхнулся обратно на софу, сжал в кулаке трость. - Ты серьезно, Эймон? Ты хочешь... да ты с ума сошел! Девочке всего пятнадцать! Подумаешь, ударила ножом чиновника из управы. С кем не бывает, ей-богу!
  Пару секунд Ластер наслаждался телятиной и поглядывал на Филиса с плохо скрываемым торжеством. Всегда приятно видеть врагов поверженными.
  - Давай придем к компромиссу, Эймон, - пожал плечами лорд Филис, - сколько? Твоей дочурке ведь нужны новые платьица, да башмачки? Может украшения? Или... черт возьми, я не знаю, что там требуется маленьким девочкам для счастья.
  - Меня нельзя купить, Дарел, - пояснил Ластер, делая пару глотков сладкого темного вина из хрустального бокала. - Я - это закон. Закон требует наказывать тех, кто его преступает. Твоя девчонка будет наказана, хочешь ты того или нет. И я, - Ластер наклонился над столом, не спуская с Филиса тяжелого взгляда, - я сделаю все возможное, чтобы ее наказание было суровым.
  Филис не отличался сдержанностью, и был готов броситься на Ластера через стол. Уголки его губ хищно подрагивали.
  - Ты играешь с огнем, Эймон. Тебе не кажется, что в моем праве диктовать тебе условия, а не наоборот. Что, если я пойду к губернатору? Не боишься за свое место?
  - Иди хоть к самому дьяволу, Филис.
  - Ты всегда был чертовски принципиален... там, где не надо, - хмыкнул лорд, всеми силами сдерживая свою ярость. - Что ж, - он запустил руку в карман, вытащил потрепанную куклу и бросил на стол, за которым ужина Ластер, заставив последнего замереть от удивления. - Это Рона... я нашел ее в чемодане Элизы. Эту куклу она назвала в честь своей подруги, воспитанницы приюта, которая умерла пару месяцев назад от оспы. Представь, что в голове у этого несчастного ребенка? Покуда твоя дочь живет, как маленькая леди, засыпая и просыпаясь в чистенькой постели, питаясь, как настоящий гурман, Элиза Брайт прячется в проулках Эмерлога, не имея ни крошки во рту! Пока другие дети любимы и опекаемы, Элиза Брайт сирота! Пока ты и такие, как ты, будут мучить ее, она никогда не вырастет нормальной!
  Эймон заскрежетал зубами. Будь он не столь хладнокровен, убил бы Филиса здесь и сейчас, но почему-то слова прозвучавшие только-что, в этой темной, почти лишенной света комнате, грубо резанули слух и проникли глубже, затаились где-то за грудиной, затрепетали птицей.
  - Хочешь сказать, - медленно произнес Ластер, - окружение и судьба сделали Элизу такой, какая она есть?
  - Ну разумеется...
  - Полагаешь, что она изменится, если поместить ее в иную среду? - вкрадчиво осведомился Ластер, почувствовав, что тянет за нужную ниточку.
  - Я уверен.
  - Хочешь заключить пари, Филис?
  Дарел вскинул взгляд, едва ли не встав в стойку, как охотничий пес. Он любил спорить, но чтобы с Ластером...
  - Что за пари, Эймон? Что ты еще придумал?
  - Я верну девочку и дам тебе ровно один год, чтобы ты сделал из нее человека. Целый год, Дарел Филис... ты сможешь почувствовать себя настоящим отцом, если угодно. Если я увижу, что девчонка и впрямь переменилась, я забуду обо всем, что она сделала. Но, если нет... я заберу ее и подвергну наказанию.
  - Условились, - улыбнулся Филис, вполне довольный таким исходом.
  - Но одно но, - заметил Ластер. - Если проиграешь, то я заберу твое имение со всем, что находится внутри, включая слуг, твои счета в банке и твою городскую резиденцию.
  - Ну и аппетит у тебя, Эймон, - хмыкнул Филис, сжимая пальцы вокруг прохладного древка трости. - Тогда я бы тоже хотел добавить условие: если я выиграю, твоя сладкая дочурка пойдет ко мне в служанки и будет выполнять все, что я ей велю.
  Ластер вспыхнул было, но быстро взял себя в руки.
  - И еще, - произнес Филис, подняв вверх указательный палец, а затем направив на Эймона, - ты не должен мешать мне, эм... социализировать Элизу Брайт.
  - Тебе тридцать два, Филис, а ты все еще веришь в то, что люди могут меняться? Кем, по-твоему, должна стать Элиза Брайт? Леди? Она - воровка. Она не изменится, что бы ты ни делал.
  - Эймон... у каждого из нас есть выбор. Человек - не тупая скотина...
  - Зря ты так думаешь, - фыркнул Ластер. - Посмотри на себя, Филис. Ты - авантюрист. Думаешь, что-то может это исправить? Что должно произойти, чтобы ты бросил игру, выпивку, распутных девок и своих не менее распутных приятелей? Разве ты можешь что-то поменять в своей жизни?
  - О, Эймон, - усмехнулся лорд Филис. - Вот это и отличает нас с тобой. Я, может, и игрок, но я верю в людей. Я верю, что любой человек, преступивший нормы морали, нравственности или закона может вернуться на правильный путь и стать полноценным членом общества и, более того, уважаемым. Я научу Элизу Брайт быть леди. И, поверь мне, Эймон, она станет бриллиантом Эмелрога.
  - Филантроп, - бросил Ластер с презрением. - Ты не знаешь, каких чудовищ растит Эмелрог. Иногда я жалею, что их не вешают, как и раньше у ворот. Уверен, от подобных зрелищ была бы польза.
  - Отчего ты такой, Эймон? - искренне удивился Филис. - В детстве ты не был таким жестоким? Что сотворила с тобой служба, что ты ненавидишь всех и каждого?
  - Я знаю, какова жизнь, - отозвался тот. - Я видел ее изнанку: женщин, которые продают себя, вытравливают младенцев, воруют и кляузничают; мужчин, которые убивают, пьют, лупят своих жен и насилуют девушек; детей, которые похожи на зверье, и законы у них звериные. Я знаю, кто такая Элиза Брайт. Я смотрел в ее глаза, Филис, в них нет души. Эта девочка испорчена.
  - Ты делишь все, очевидно, на черное и белое. Неужели ты не даешь людям и право на ошибку?
  - Ошибку? - Ластер снова закурил, вальяжно откидываясь на спинку кресла. - Элиза Брайт не делала ошибок. Все, что происходит, это проявления ее скверны. Видит Бог, я желал бы ей только смерти, Филис. Но закон - холоден и беспристрастен. Я даю тебе один год не для того, чтобы ты убедил меня, что Брайт можно переделать. Я хочу, чтобы ты увидел, как ты далек в своей философии от реальной жизни.
  - Что ж, посмотрим, - произнес Филис.
  Он поднялся, чувствуя себя неуютно под мрачным взглядом Ластера. Как так вышло, что когда-то в детсве они даже дружили. Недолго, но все же. ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  
  Словно пес.
  Каменный Ластер.
  И походка у него тяжелая и неторопливая, размеренная. Он вышигивает по кабинету, заложив руки за спину и слегка запрокинув голову. В зубах сигара. Веки прикрыты. Он слушает доклад сыщика по имени Йен, который ищет мерзавку Брайт больше двух недель в бедняцких кварталах Эмерлога.
  Малышка Брайт.
  Немая.
  Хитрая девчонка.
  Она изловчилась втираться в доверие к бакалейщикам, и как только они участливо сажают ее в магазине и бросаются куда-угодно: принести воды, найти ее родителей, позвать напомощь - малышка ускользает с монетами, а то и со всей выручкой за день.
  Она притворилась служанкой леди Энтери и украла коробку с платьем, бельем и дорогим кружевом.
  Не говоря ни слова, она обводит всех вокруг пальца.
  Руки зудят свернуть ей шею.
  Попадись только!
  - Приведи ко мне эту девчонку, - произнес он Йену. - Найди ее. Брось на ее поиски все силы...
  И без нее дел не в проворот, но ведь именно Элиза Брайт, как грязное пятно на его репутации. Она убежала из управы, выскользнула прямиком из его рук. Она ночами не дает ему уснуть. Она где-то совсем рядом.
  - ... И выстави счет лорду Филису, он отвечает за свою подопечную. Пусть оплатит покупки леди Энтери и убытки бакалейщиков.
  Это пойдет Филису на пользу.
  Ластер надел шляпу и спустился по лестнице в помещение управы, которое занимали его помощники, чиновники и секретари. Они дружно поднимались со словами: 'Ваше превосходительство' и так же дружно опускались на стулья, когда он проходил мимо.
  Последние пару недель он постоянно думал о деле Элизы Брайт, поэтому редко обращал внимание на окружающих, за исключением тех случаев, когда ему нужно было что-то кому-то поручить или кого-то за что-то отчитать.
  Как-то утром, открыв газету и увидев, что за любую информацию о девочке по имени Элиза Брайт, управа обещает выплатить вознаграждение, Тиль спросила его: 'А что это за девочка, и что с ней произошло?' Этот вопрос пробудил в Ластере чудовище, и он ответил дочери, чтобы она не смела говорить ему про Элизу Брайт и забыла это имя.
  А уже через пару дней в управу явилась женщина и сообщила, что ее обокрали.
  - Вчера мой муж нанял мальчишку для прочистки дымохода, - сказала она, - так вот, этот малец влез по трубе, выскреб всю золу, за что я заплатила ему, как и положено, два медных пятака... Но когда мальчишка ушел, я заметила пропажу. Малец выкрал из шкатулки две купюры, которые я хотела отдать в приход.
  Ластер хотел было поручить это дело пошедшему на поправку Элфи, как женщина добавила:
  - Этот мальчик был немой, худой и испуганный. Когда я увидела его, я подумала, что он тонок, как девчонка.
  - Опишите его, - Эймон вмиг стал серьезен.
  - Бледный, худой, а глаза большие и серые. Волосы короткие, темные, совсем, как у юноши. Одежда на нем была изношенная и грязная. Но, видит Бог, я сразу подумала, что это вовсе не мальчик, а та самая воровка по имени Брайт, о которой пишут в газетах.
  - И она не говорила ни слова?
  - Ни слова, ваше превосходительство.
  Ластер закусил губу, а затем подозвал Элфи, приказал ему передать по 'гончим', что Элиза Брайт состригла волосы и выдает себя за мальчишку-трубочиста.
  - Искать! Искать! - рычал Эймон сыщикам. - Найдите мне эту девку живую или мертвую!
  Она могла быть то служанкой, то несчастным потерянным ребенком, то мальчишкой-трубочистом, то одной из горожанок... Элиза Брайт обладала столь удобной внешностью, что Ластер мог искать ее годами.
  Проклятье!
  День за днем он посылал кого-то из управы в грязный квартал и с нетерпением ждал новостей. Каждую неделю Элиза Брайт давала о себе знать какой-нибудь аферой или кражей, и уже скоро весь город наводнили сообщения о маленькой немой воровке.
  Настроение у Эймона было чудовищным, особенно после того, как он побывал в доме губернатора, куда был вхож. И там ему пришлось оправдываться перед семьем лорда Стилейна, оттого, что никто из управы не может поймать мерзавку Брайт уже больше двух месяцев.
  Ластера в грязном квартале знали превосходно. Едва ли он мог явиться сюда инкогнито. Завидев его, местные беспризорники разносили новости о его прибытии так же быстро, как и крысы чуму. Но он все равно выбирался в Грязный квартал, рыскал по нему с облавами, точно взбеленившийся демон.
  А сегодня он явился один. Пеший.
  Перекинув жакет через плечо, он прохаживался по улице, сдвинув шляпу на затылок и дымя сигарой.
  Подойдя к мальчишке-чистильщику обуви, он кинул тому в фуражку монету, и поставил сапог на сундучок. Мальчик принялся за дело бережно: смахнул пыль с сапог господина, взялся за гуталин и щетку.
  Эймон задумчиво курил. Будь Элиза Брайт где-то поблизости, он бы почувствовал. Он всегда чувствовал тех, кого жаждал найти. И найдет, черт возьми. Это вопрос времени.
  - Не запачкай меня, - бросил он чистильщику и переставил ноги.
  Грязный квартал никогда не перестанет поражать Ластера: сточные канавы с нечистотами, продажные женщины, разгуливающие днем, питейные, из недр которых раздается многоголосный мужской рев, беспризорники, снующие туда-сюда в своих жалких изодранных одеждах, попрошайки, бросающиеся за первым попавшимся экипажем.
  - Довольно, - Ластер бросил мальчишке еще одну монету. Это более, чем щедро.
  Будь Элиза поблизости, Эймон достал бы ее.
  Пройдя пару шагов, он спохватился, полез за часами, да так и замер. Похлопал себя по карманам, протряс жакет и обернулся, уставившись на чистильщика, который резво уходил прочь, подхватив чемодан.
  Воздух запузырился в легких Ластера, выдрал из его горла сдавленный стон. Будь он более впечатлителен, его сердце разорвалось бы от всплеска самых разнообразных чувств: от ощущения собственной ничтожности до оглушительной, почти звериной ярости.
  - Элиза! - закричал он так, что по улице пронеслось многоголосное эхо и умерло где-то под облаками.
  Девчонка бросила взгляд через плечо. Чемодан выскользнул из ее руки, и она дала деру в сторону узких улочек квартала. - Твою мать... - зашипел Ластер, теряя сигару.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"