В один из прекрасных летних дней гонялась Даша за кузнечиком и напоролась на чудо-юдо. Махонький такой Змей Горыныч изображал зажигалку, поджаривая мух, застрявших в паутине. Жареный хозяин мухоловки пал первой жертвой Дюймовыча. Ну откуда пауку знать, что трехглавая ящерица пыхает напалмом во всех, кто мельче ее. Только собрался пообедать и сам попал на обед.
Но и Дюймовычу не удалось съесть свежеприготовленное жаркое. Бесстрашная девочка схватила его за хвост, чтобы скормить бабушкиным курам. Летучий змееныш вспорхнул в небо резвым воробьем, оставив на память Даше свой хвост. Собрала она жареных насекомых и понесла домой вместе с оторванным хвостом чуды-юды. Барбекю склевали куры, а хвост, как ценный трофей и экспонат зоологического музея улегся в стеклянную банку.
Ночью пришел Дюймовыч со своей мамой. Да-а-а... попала Даша впросак, не подозревая, что природа отдохнула на обиженном ею летучем пресмыкающемся. Мама тянула по комплекции на летучую корову. Спалить хату ей было, что дедушке высморкаться.
Дед как раз возвращался из будочки на краю огорода, ощущая легкость в животе. Увидев Годзиллу, дедушка обнаружил позыв вернуться туда, откуда только что вышел, развернулся и бодрой рысью посеменил к укрытию, но был замечен.
- Погоди-ка, старик! - услышал он за своей спиной противный хриплый бас. Поняв, что придется защищать свой дом, старик схватил кол, на который было нанизано огородное пугало и встал в позу истребителя нечистой силы.
Годзилла только ехидно ощерилась на такую бравую выходку деда. Но, получив башкой чучела по центральной морде (при этом шляпа с пугала слетела и оделась на ушибленную голову зверюги), зауважала обороноспособность противника. Тем более, что досталось и крайним головам от растопыренных в стороны рук пугала. - Чих-пых! - взревела мамаша и плюнула огнем в ратника. Дед рыбкой плюхнулся в бассейн, откуда выскочил с ведром воды, которой окатил разгоряченные головы, а потом нахлобучил ведро на правую башку мамаши. По глазам змеи скатились два головастика и, упав в траву, поползли обратно в бассейн. У этих лягушачьих подростков уже появились лапки, поэтому они без проблем вернулись к себе домой. Униженная таким образом змея, проскрипев: - Я еще вернусь, - с достоинством удалилась вразвалку в сторону леса.
Сынок же ее, не подозревая о поражении мамы и думая, что тыл надежно защищен, подкрался к койке своей обидчицы и стал мстить за оторванный хвост, прожигая дыру в одеяле противной девчонки. Даше в это время снилось, что она лечит насморк, нюхая тлеющую вату.
За Дашу вступился кот Мурзик. Он схватил Дюймовыча за вновь отросший хвост и не удержал добычу. Хвост уже по привычке отстегнулся, Мурзик от неожиданности в изумлении раскрыл рот, выронив из него фрагмент необычной летучей мыши.
- Твари вы! - пропищала мышь и упорхнула в форточку.
Вторично обиженный Дюймовыч вернулся к не менее обиженной маме с новой жалобой. - Да ну их, сынок, - проворчала мать: - Безбашенные они какие-то! - и передернулась, вспомнив, как по ее глазам совсем недавно елозили скользкие головастики.
Сынок согласился с этим определением и вновь принялся за мух, теперь уже с оглядкой - не гуляет ли поблизости безбашенная Даша.
Глава 2. Контуженый Семен.
Безбашенная Даша как-то раз собирала грибы и ягоды вместе с бабушкой Прасковьей. И за этим увлекательным занятием забрели они в чащу, где ютилось семейство Горынычей. Уютную пещеру в основании холма вырыл глава семейства. Собственно, берлога эта получилась сама собой, когда змеиный папашка набрел на геологов, ищущих какой-то колчедан-малчедан. Геологи, увидев змея, передумали искать полезные камни и бросились врассыпную. А папашка по заведенной привычке пыхнул огнем на людишек, но попал в ящик с динамитом. Ка-а-а-ак шарахнуло Семену (так звали Горыныча) по мордасам!!! И получилось жилье для будущей змеиной семьи, которая тут же и образовалась, потому что контуженый Семен, не откладывая в долгий ящик, женился на Марфе, хотя до этого собирался гулять в холостяках, пока не иссякнет порох. Порох иссяк сразу после контузии. И, хотя и породил Семен наследника, но сынок вышел неказистый - отпрыск, а не сынок. Нарекли его за это Пашкой.
Пашка жарил кузнечика, когда на него упала тень. Тень принадлежала вражине Дашке и от нее (от тени) повеяло холодом. 'Да что ж за наказание такое! Только соберусь поесть, как эта гадина влезает!' - затосковал Пашка.
- Мама! - завопил он, бросив недожаренного кузнечика на съедение голодным муравьям. - Спаси меня от этой заразы!
На этот писк явилось затмение - Марфина тень погребла под собой мелкую Дашину. - Бабушка!!! - завизжала испуганным поросенком Даша.
Прасковья, призывая на помощь всех святых, грудью встала на защиту внучки и нахлобучила на левую голову Марфы корзину с грибами. Модная Горынычиха таким образом приобрела последний головной убор (слева - направо): корзина, соломенная шляпа с огородного пугала, ведро цинковое из-под головастиков.
Дашина бабушка часто путала грибы и собирала все подряд. На этот раз в корзинке теснились мухоморы, которые благополучно перекочевали из лукошка в раскрытую пасть Горынычихи. Марфа проглотила грибы и увидела мультик про Дашу, Пашку и Прасковью. Даша, зажав в ладошку Пашку, улепетывала в направлении деревни. У Пашки из-под хвостика брызгала желтая водичка и метила путь отступления девочки. Прасковья метила траву, не сходя с места, просто присев под кустик и бормоча: - Спаси меня, Господи!
Марфе вдруг стало весело от такого поведения Прасковьи, от мелькающих пяток Дашки, от, похожего на поросячий, хвостика Пашки, который вертелся, пытаясь вывинтить за собой Пашку из Дашкиной ладошки, и захотелось вдруг, ни с того, ни с сего полетать. Змеюка полезла на холм и сиганула с вершины оного на головы контуженого супруга, который вылез из пещеры погреть морды на солнышке. Крылья Марфы почему-то не раскрылись и она шмякнулась, как помидор, брошенный возмущенным зрителем в лицо плохого куплетиста. Морды Семена сплющились от этого гигантского помидора, так и не отведав солнечного тепла. В этот миг Марфа овдовела, а осиротевший Пашка был помещен в трехлитровую банку, где притих, ожидая дальнейшей участи, но, не смирившись с заточением.
Прасковья, наблюдая за поведением змеи, решила, что Бог отвел таки напасть от своей рабы. Ноги ее, хоть и не слушались, но доковыляли до дому. Зайдя в избу, бабушка упала на колени перед иконой Всевышнего и сердечно поблагодарила его за свое спасение.
Так закончилась прогулка в лес по грибы, по ягоды.
Глава 3. Змееныш Пашка.
Плененный подлой Дашкой змееныш тоскливо обозревал горницу сквозь залапанное немытыми руками стекло банки. Растерзанная Дашкой кровать с прожженным одеялом и мятой простыней еще хранила тепло своей хозяйки, умчавшейся на двор по нужде. Не менее мятая подушка с вылезшим пером демонстрировала Пашке отпечаток щеки и носа вражины. Над кроватью, на стене висел клеенчатый ковер с нарисованными русалками. На полу - связанная из лоскутов дорожка. На окне - ситцевые занавески в цветочек. С потолка свисала лампочка без абажура, на которой сидела и умывалась беспечная муха. С этого же потолка свисал на своей паутине голодный паук, стравливая помалу паутинку из своей попки и подбираясь к беспечной мухе. 'Наверное ему должно быть щекотно выпускать паутинку из попки, вон как лапками подрагивает', - подумал Пашка и захотел есть. На столе, где стояла банка с Пашкой, валялся фантик от карамельки, которой Дашка угостила вчера своего пленника. За фантиком явился кот Мурзик, чтоб погонять бумажку, воображая, что это мышь. Заботливая Дашка насыпала с вечера песок в стеклотару-тюрьму для гигиены пленника, вынужденного ходить под себя, и теперь Пашка, увидев рядом кота, окропил этот песок. Кот сразу же забыл про фантик и прилепил свой нос к стеклянному боку Пашкиной тюрьмы. В зеленых глазах, съехавшихся к любопытному носу, пылал алчный огонь. Мурзик алкал игры в кошки-мышки. Мышка вела себя беспокойно, пытаясь улететь из банки, но капроновая крышка плотно обнимала горловину стеклянного узилища.
В горницу вошел дед Матвей и прилип носом к банке с другой стороны. Окруженный Пашка, занял круговую оборону, пыхнув огнем из двух голов в оба любопытных носа и, пытаясь спалить крышку, пустил еще одну струйку огня вверх. Банка от такой атаки лопнула. Матвей, отпрянув от взорвавшегося сосуда, согнул скрипнувшие половицы своим тощим задом. Мурзик повис на шторе, оглашая горницу истеричным мявом. Дед поддержал кота истеричным матом. Свободный Пашка выпорхнул в форточку.
На огороде, сверкая белыми трусиками, вражина Дашка склонилась над грядкой с огурцами.
Пашка спикировал на белый лоскуток и забодал его. Дашка сшибла косичками пару огурцов и воткнулась в унавоженную грядку своим курносым лицом. Отомщенный за унижения змееныш взял курс на свое жилище, где Марфа горевала по бедолаге Семену. Змей загораживал выход из пещеры своим грузным телом. Сплющенные морды Семена вдруг начали потихоньку выправляться, будто накачиваемые баскетбольные мячи. Контузия динамитом породила у змея иммунитет к деформациям голов. 'Сплющить морду мужа, не означает стать вдовой', - расплылась в глупой улыбке Марфа.
- Что-то мне ударило в голову, - проскрипел Семен, обращаясь к обмухоморенной жене.
- Я тут не причем, - привычно соврала Марфа.
- А где Пашка шатается? - спросил воскресший чадолюбец.
- В гости к Дашке пошел, - хмыкнула беззаботная мамаша.
- Они же безбашенные! - озаботился судьбой сына змей.
- Ну, если к вечеру не вернется, пойдем с разборками, - ответила рассеянно Марфа, продолжая смотреть мультики.
Мультик показывали три вороны: две - крутили скакалку, одна - прыгала через нее. На самом деле прыгающая ворона запуталась лапой в высокой траве, а две других бестолково хлопали крыльями, переживая за попавшую в травяной силок подругу.
Пашка вернулся к вечеру с целым хвостом, что означало победу в борьбе с безбашенными. Даша, отмыв лицо от навоза, планировала козни Дюймовычу, размышляя, чем выманить его на опушку, подальше от Марфы. Семена Даша не опасалась, поскольку тот был контуженный.
Глава 4. Дашины козни.
Утром, выпив кружку молока, Даша вприпрыжку припустила на окраину деревни, прижимая к животу бумажного змея. Рожа у змея была глупая и рассчитанная на провокацию. Когда эта пародия взмыла над лесом, Пашка явился спалить ее и надавать Дашке затрещин на год вперед. Разыгрался воздушный бой с красочным фейерверком, потому что вражина привязала к бумажному змею петарду. Пашку постигла участь папани Семена - контузия трех голов.
Коварная Дашка упаковала Дюймовыча в жестяную коробку из-под леденцов, пробив в крышке несколько дырочек для воздуха и насыпав опилок для гигиены. Мурзик стер нос в кровь об заусенцы (дыры были пробиты гвоздем и топорщились заусенцами), пока обнюхивал новую темницу неуловимой летучей мыши. А противный дед Матвей нарочно курил злую вонючую махорку и выдувал дым сквозь густо поросшие волосами ноздри прямо в вытяжную вентиляцию Пашкиной камеры.
Когда кукушка в часах прокуковала двенадцать раз, к безбашенным пожаловала в гости змея Марфа. - Эй вы, ироды, верните сына по-хорошему! - протрубила в раскрытое на ночь окно Горынычиха. Из-за соседнего плетня храбро гавкнул какой-то тарзан. - Цыц, шавка! - огрызнулась Марфа. И Тарзан внезапно осознал, что он мелкая шавка и тоскливо завыл на луну. - Да угомонись ты, собака! - озверела змеюка: - Всю деревню перебудишь! - А-уууу! - не унимался безутешный Тарзан. И перебудил таки деревню.
Привычные к набегам Горынычей крестьяне сноровисто окружили дом старика Матвея, вооружившись топорами и вилами. Марфа вышла со двора с белым флагом - позаимствовала занавеску у безбашенных. В толпе мигом образовался коридор, по которому она прошествовала в сторону леса. Остановившись на опушке, Марфа обратилась к толпе людей: - Ежели не освободите Дюймовыча, я вернусь с Семеном и спалю вашу деревню до погребов, растудыть вас в головешку!
Толпа струхнула и потащила Дашку за ухо из постели. Растрепанная Дашка упиралась и не хотела отдавать банку из-под леденцов. - Не отдам расписную банку, - ныла вражина, размазывая сопли по щекам. - Дура! - увещевал народ: - Верни Пашку в семью, банка им нужна, как собаке пятая нога. - Ааааа-у! - сипло простонал сорвавший голос Тарзан, подтверждая ненужность лишней конечности.
Под давлением общественности, безутешная Даша рассталась с ручным Дюймовычем. Пашка стал ей какой-то родной, когда она улепетывала с поляны, зажав его в свою потную ладошку. Да и у змееныша сердце размякло от этой теплой ладошки, только он не хотел признаться в этом даже себе и держал фасон, угрожая Дашке расправой. - Вот только сунься в лес, вражина! Я тебе устрою аутодафе! Позавидуешь ведьмам в период инквизиции! - орал освобожденный из плена Пашка, проявляя невесть откуда взявшуюся эрудицию. Дашка тоже слышала, что ведьм сжигали на костре, поэтому догадалась, что атудафа вылетит из пасти Пашки язычком пламени. 'Посмотрим еще, кто кого!' - упрямо подумала она, отчаянно сверкнув глазенками в сторону верещащего змееныша. Сердце у Пашки екнуло от этого взгляда, и он внезапно заткнулся и насупился, пытаясь понять, что за фигня творится у него в груди и почему вместо аутодафе ему хочется воткнуть в растрепанные Дашкины волосенки ромашку. 'Чушь собачья!' - рассердился на себя Дюймовыч.
Утром он подкарауливал Дашку у околицы. Вражина опять тащила бумажного змея и приплясывала на ходу, напевая веселенький мотивчик. Пашка затаился в кустах, терзая в кулаке заранее припасенную ромашку. Когда Дашенька запустила в небо очередную карикатуру, змееныш подкрался к ней сзади и воткнул в волосы цветок. Ошарашенная вражина уселась в траву, выпустив из рук бечевку, удерживавшую бумажного змея. Дельтаплан с петардой на хвосте отправился в свободный полет. - Ты чего это?! - выпучила глазенки Дашенька. На ней были надеты шортики и короткая маечка, и Змееныш лизнул ее в голый пуп. Девочка расхохоталась от щекотки.
- Это была твоя тудафа? - спросила она Пашку, просмеявшись.
- Не хочу я тебя сжигать, сам не пойму почему, - улыбнулся змееныш.
- Тогда давай дружить, - предложила Даша.
- Давай, - согласился Пашка и покорно позволил привязать к своему хвосту обрывок бечевки.
- Производится запуск Змея! - торжественно провозгласила Дарья.
- От винта! - заорал Пашка и свечой взмыл в небо.
Под ним, на поляне радостно прыгала бывшая вражина, а теперь лапушка Дашенька.
В глубине леса раздался взрыв. - Петарда! - расплылся в улыбке Семен, стирая копоть с морды Прасковьиной занавеской. 'Пиротехник мой контуженный', - с нежностью поглядела на супруга Марфа.
Глава 5. Змеи улетели.
Осенью, с наступлением холодов, Горынычи улетали в теплые края, потому что не меховые они и мерзнут до гусиной кожи. А Даша уезжала к родителям в город, поступать в первый класс, без отрыва от детского сада. Расставанье было трогательным. Пашка за лето подрос и сровнялся с Дашей, так что обнимались они по-людски, как взрослые. А ревели, как маленькие.
Подсевшая на мухоморы Марфа умилялась этой картиной и по-братски тискала в объятьях Прасковью, которая пиналась и изворачивалась всячески из грубых лап годзиллы. Семен с Матвеем дружно курили самокрутки. Старик научил змея сворачивать трубу из рубероида и набивать ее сеном. Вот такая знатная козья ножка тлела в зубах Горыныча. Жители Клюевки осуждали стариков Куролесовых и их ненормальную внучку Дашку за дружбу с Горынычами и тайком плевали в их колодец. Хотя голопузая ребятня с удовольствием каталась на окрепшем Пашке, оседлав его центральную шею и игнорируя истерику мамаш по этому поводу. После катания мамаши воспитывали своих чад крапивой по голой попе, после чего садиться было больно и ребятишки некоторое время не катались.
Подъехавший с шиком на 'Запорожце' Егор - Дашин папа - выпал в раскрытую дверцу, схватился за сердце и стал хватать воздух ртом, как карась на берегу.
- Папка! - обрадовалась Даша и кинулась приводить родителя в чувство.
- Сынок, все путем! - щербато улыбнулся Матвей.
- Егорушка! - воскликнула Прасковья и выскользнула наконец из Марфиных объятий.
Горынычи, чтоб не доводить до греха, деликатно потопали в свой лес. Надо закрыть на зиму пещеру, чтоб там люди не лазили и не рисовали на стенах карикатуры, и не писали 'Здесь был Иннокентий', или 'Вася + Катя = любовь до гроба'. Семен задвигал вход в пещеру большим камнем, исписанным этими надписями.
- Ну вы, блин, даете! Совсем охренели! Обнимаются с монстрами, как с безобидными домашними животными, - поделился впечатлениями оклемавшийся от шока Егор.
- Папа, они добрые, - щебетала Дашка: - Семен контуженный, Марфа обмухоморенная, а Пашка влюблен в меня, как Ромео в Джульетту.
- Вот погоди, сожрет тебя твой Ромео, как подрастет!
- Не, они людей не трогают, мясо воруют с мясокомбината. Марфа придет ночью к проходной, сторож брык под стол и спит до утра. А Горынычиха прихватит в три хари продуктов и волокет домой. Наедятся на неделю и ползают вокруг своей пещеры: Марфа мухоморы трескает, Семен цветочки нюхает, а Пашка ко мне летит, катает меня да Борьку со Степкой.
- Ну хорошо, коли так, - успокоился Егор. - Соскучилась по дому? В садик хочешь?
- Не особо, - сморщила рожицу Дашка.
- Ну ничего! В этом году к вам учительница придет - будет интересно!
- Ага! - воодушевилась девочка. - Я ей про Горынычей расскажу!
- Не вздумай! - взвизгнул папа.
- Почему это?! - округлила глаза, отбившаяся за лето от рук, дочь.
- Она скажет, что ты - вруша-груша и дети тебя задразнят.
- А я им Пашку предъявлю! - не сдавалась Даша.
- Вон твой Пашка, на юг полетел, - облегченно вздохнул папа.
По небу клином летели Горынычи: впереди Семен, по бокам Марфа и Пашка. В будке сторожа мясокомбината истерично хихикал от облегчения дед Прохор. Он хоть и привык изображать обморок перед Марфой, но на самом деле обмирал всякий раз от страха, когда змея заглядывала в сторожку.
Глава 6. Змеиный остров.
На уроке рисования в первом классе Даша нарисовала друга Пашку парящим над летним лугом. Учительница Вера Петровна сказала, что хоть тема и свободная, но иллюстрации к сказкам в таком возрасте рисовать рановато. А Дашка сказала, что Вера Петровна дура набитая. За это дура попыталась открутить Дашке ухо, как гайку с колеса. Ухо оказалось крепко привинченным к колесу Дашиной головы. А зубы юной художницы впились в руку новоявленного автослесаря не по детски. - Ах ты, бандитка! - заверещала Вера Петровна. - Марш из класса!
Пришла нянечка и увела провинившуюся девочку в группу к малышам. Малыши оказались внимательными слушателями, а Даша замечательной рассказчицей. Время до конца уроков пролетело незаметно. Зато вечером папа наказал Дашу, запретив ей смотреть любимую передачу 'Дом-2'. - Извинись перед Верой Петровной и больше никогда не спорь с ней, - поднес папа к Дашкиному носу свой волосатый кулак. От такой несправедливости на глазах навернулись слезы. - Эх ты, Егор Матвеич! - горестно произнесла девочка и с таким укором взглянула на отца, что тот, подхватив ее на руки, стал целовать в щеки, лоб и макушку, приговаривая: - Прости меня, доченька! Любимая моя Дашенька!
А Дашка расплакалась и сквозь слезы, икая, говорила, что больше никогда не будет спорить с учительницей. Потом они смотрели 'Дом-2' и смеялись над Аленой Ваданаевой, которая смешно выпендривалась перед всеми.
На Змеином острове в это время шла своя размеренная жизнь. Пашка ловил рыбу, Марфа штопала сеть из лиан, Семен судил черепашьи бега. Морские черепахи пытались разбежаться в разные стороны, а змей своими мордами сгребал их в кучу, заставляя двигаться плотной толпой. Скоро ему наскучило это занятие и он, выбрав самую большую черепаху, полез с ней на песчаный холм. На вершине холма Семен перевернул черепаху вверх тормашками и, усевшись на этот импровизированный таз, с гиканьем покатился вниз. Когда таз-тортилла въехала в воду, она ощутила, что такое счастье! Родная стихия смыла дурной груз с панциря. - Сила есть, ума не надо, - проворчала черепаха, ныряя поглубже. Семен лег на спину, распластав крылья по воде и, виляя хвостом, поплыл за буйки. Эти буйки свалились с неба по очереди, сначала один, через несколько дней - другой. Из них вылезли космонавты и, увидев Семена, шустро поплыли кролем за горизонт.
Потом приплыл военный корабль и капитан заорал в рупор на английском языке: - Сдавайтесь аборигены!
- Русские не сдаются! - проревел в ответ Семен.
- Да ну их к черту! - сказал капитан своей команде и велел возвращаться домой. Больше визитеров не было, за исключением настырной летающей тарелки. Лишь только солнце садилось за горизонт, с востока прилетала тарелка. Семен хватал ее налету, делал пару оборотов вокруг своей оси и, как заправский дискобол, зашвыривал ее обратно на восток. На следующий вечер история повторялась с постоянством заезженной пластинки. Этот бумеранг настырно возвращался к острову в течение тридцати вечеров. На тридцать первый вечер Семен прозевал заход солнца, сцепившись с наглым китом, пытавшимся умыкнуть один буек.
Тарелка благополучно приземлилась, из нее выскочили зеленые человечки и скрылись в джунглях. Через пять минут они возвратились на свой НЛО, нагруженные какими-то ящиками. НЛО, приняв на борт этот груз, стартовало в ночное небо и больше его не видели.
Так беззаботно текли дни до осени. И вот однажды Семен объявил: - Пора и нам возвращаться домой, апрель на носу...
Глава 7. Типун.
Цветущий май принес радость встречи друзей - Даши и Пашки. Даша закончила первый класс и садик. Пашка подрос на целый метр и подружка теперь дышала ему в пуп. На огороде Семен таскал за собой плуг и Матвея прицепом. По свежей борозде деловито вышагивали грачи, воруя рыбацкую насадку. По лесу уныло бродила Марфа в поисках хоть какой-нибудь поганки. А сторож мясокомбината Прохор слезно просился в отпуск, но директор повысил ему оклад, хотя кражи с апреля возобновились, и сказал, что бравый дед незаменим на этом посту. И действительно - дураков, чтобы прятаться по средам под стол, не находилось.
Прасковья сжалилась наконец над Марфой и угостила ее настойкой из мухоморов. На бутыли был нарисован череп с костями и под ним крупные буквы 'ЯД!' - страшилка для деда. Матвей, правда, сунул свой нос в бутыль, не веря написанному, но ядовитые пары сожгли его носовую растительность (волосы в ноздрях), как лесной пожар - сухую траву, даже паленым запахло. С тех пор дед шарахался от этой зловещей посудины, как черт от ладана. Увидев, как бабка потащила бутыль в лес, дед не удержался от слежки. А когда Марфа собралась отхлебнуть зелья, ехидно удержал возглас, предупреждающий об опасности, предвкушая бесплатный цирк с клоунами. Марфа сделала добрый глоток, прислушалась к ощущениям и... юркой ящерицей полезла на холм. Семен предупредительно убрал головы в пещеру, спрятался, как черепаха в панцирь. В этот же панцирь втиснулись и старики - от греха подальше. Марфа камнем рухнула у входа в пещеру, и, как резиновый мячик, подлетела снова вверх. - Бывали дни веселые, гуляла я везде! - весело распевала Марфа-мячик. Вторая строка частушки содержала плохое слово. Дед с бабкой выпали в осадок. Бесплатный цирк удался!
Даша порхала на Пашкиной шее над весенним лугом, когда из лесу донеслось пьяное пение Марфы.
- О чем это она? - спросила девочка у своего друга, который чуть плашмя не шлепнулся в изумрудную травку.
- Я таких слов не знаю, - стыдливо соврал Пашка.
Вечером Даша подошла с тем же вопросом к бабушке. Бабушка вздрогнула и спросила, где внучка услышала такое.
- Сегодня тетя Марфа в лесу пела, вся деревня слышала, взрослые смеялись, некоторые даже катались со смеху по земле.
- Ну, это неприличные частушки, - стала объяснять бабушка: - Культурные, воспитанные люди таких слов не говорят, потому что на языке от этих слов вырастает типун.
- Ой! - испугалась внучка: - Теперь и у меня типун вырастет!
- Не вырастет, - успокоила бабушка: - Если не станешь повторять, как попугай, всякие неприличные слова.
- А у тети Марфы есть типун? - поинтересовалась Даша.
- Вот такенный! - развела руки бабушка.
- Ужас! - констатировала внучка.
На другой день Даша попросила Марфу показать ей язык.
- Тебе зачем? - озадачилась Горынычиха.
- Бабушка говорит, что у вас типун вот такенный.
- Сплетница и старая карга - твоя бабушка.
- Кто такие нехорошие слова говорит, у того типун на языке вырастает.
- Иди, детонька, поиграй с Пашкой. Не учи меня, что можно говорить, а что нет.
- Ну, все-таки, покажите язык, - пристала Дашка.
- Вот! - вывалила наружу язык с офигенным типуном Марфа.
- Обалдеть! - испугалась девочка и убежала играть с Пашкой.
Глава 8. Пьяный Пашка.
- Люблю грозу в начале мая! - продекламировал Горыныч и пошел на таран грозовой тучи. Туча нервно шарахнула в змея молнией. - Как бы резвяся и играя, - продолжил мысль Семен, наблюдая приближение земли и безуспешно пытаясь завести привод прилипших к мокрым бокам крыльев. - Грохочет, - сказала Марфа и разглядела сквозь пелену дождя источник грохота. Ободранный Источник по-пластунски заполз в пещеру и осветил ее черное брюхо дуговыми разрядами, проскакивающими между сильно наэлектризованными головами. - Ох, горюшко мое луковое, - пожалела Светильник Марфа. - Сегодня среда, пойдешь со мной, посветишь.
Мрак окутывал территорию мясокомбината - гроза убила подстанцию. Войдя в сторожевую будку, Семен осветил сидящее на посту чучело в форме охранника.
- Вот работнички! - возмутился змей.
- Проявил таки смекалку Прохор, - оскалилась в улыбке Марфа.
Дед сидел в приемной директора, на месте секретарши, в компании бутылки и свечи и смотрел на жизнь философски.
В разделочном цехе кипела работа - во мраке сновали какие-то темные личности. Семен подсветил им своими фарами. Личности установили рекорд Гиннеса по громкости звучания трио в промышленном помещении. Потом, подражая насекомым, они прикинулись продукцией мясокомбината, типа, отбросили копыта.
- Давай их повяжем. Прохору премию дадут, - предложила Марфа. Пучок несунов подвесили на крюк - пущай побудут в роли продукции до конца.
Набравшийся философии Прохор, пошел с обходом и обнаружил связку перепуганных бананов на крюке.
- Спаси нас, дед, - плакали фрукты как дети: - Мы больше не буууудем.
- Чичас ОМОН вызову и вам окажут помощь.
- Не погуби, Прохор Сергеич! - взмолился один из пострадавших, в котором сторож узнал начальника цеха.
- Пал Николаич, как вас угораздило?! - посочувствовал дед и вызвал ОМОН.
Приехали крепкие мужики, надавали ворам по шеям, прихватили пару туш и поехали отдыхать на природу - жарить мясо на вертеле и запивать водкой, проставленной задержанными.
Малышня, во главе с Дашкой, трясла жуков с берез Пашкиными мускулами. То есть тряс березы Пашка и сонные жуки падали в траву, где их подбирали пацаны, а Даша складывала их в банку. Позже вредителей с аппетитом поедали куры. Так, собирая насекомых, компания приблизилась к пикнику. У заметившего Пашку омоновца водка встала в горле комом! - Кха-ааааааааа! - кашлянул-заорал боец. Его товарищи обратили взоры в сторону кошмара и изобразили панику, то есть тоже завопили и бросились врассыпную. А у Пашки внезапно прорезался аппетит и он стал уничтожать жареное мясо и водку. И, естественно, опьянел, впервые в жизни.
- Бывали дни веселые, гулял я молодой! - запел правильный вариант песни молодой змей. Потом встал на головы и пошел на бровях, куда хвост повернется.
Испуганные таким поведением примерного змея малыши дали стрекача из лесу.
- Ты вчера был такой дурак! - выговаривала Даша другу на следующий день.
- Никогда больше не буду пить эту гадость, - стонал больной с похмелья Пашка.
Глава 9. Трохане.
Астрономы с планеты Трох с забавными именами Тибидох и Тибидах расшифровали послание с планеты Земля. Это послание летело по вселенной в виде пучка радиоволн и искало разумных создателей радаров, пока не достигло далекой планеты, где его сфотографировали и проявили. А колобок радиоволн покатился дальше по тропкам вселенной, ища новых фотографов.
- Надо навестить братьев по разуму, - сказал Тибидох.
- Согласен, - ответил Тибидах.
Они сели в Тарелку и полетели вначале на Луну, а то, кто их знает - этих землян, начнут кричать: 'Зеленые человечки!' - и изучать в лаборатории внутреннее строение братьев по разуму.
Разбив на Луне лагерь, пришельцы стали рассматривать Земные ландшафты в телескоп, выбирая для себя спокойное безлюдное место. Их устроил Змеиный остров в Индийском океане. Гуманоиды приземлились, замаскировали Тарелку и включили телевизор. Смотрели все подряд, в целях ознакомления с жизнью землян. Пугались боевиков и ужастиков, ржали над комедиями, плакали над мелодрамами.
- Отсталая раса, - сделал вывод Тибидох.
- Слишком много насилия, - согласился Тибидах.
- Музыка, однако, заводит! - выделывая рок-н-ролльные па, крикнул Тибидох.
- Согласен! - присоединился к танцу Тибидах.
Резвясь в ритме рок-н-ролла, гуманоиды зацепили рычаг, открывающий капот двигателя. Замигали лампочки, сигнализирующие об активизации топливных элементов. - Топливный элемент активизирован белковой массой неизвестного происхождения, - выдал информацию бортовой компьютер мелодичным голосом молодой троханки. Трохане вылезли из корабля и обнаружили, что он облеплен этой самой белковой массой и в открытый двигатель продолжает поступать столь необходимый для его работы реагент из кружащих над кораблем чаек. Любопытные птицы вначале уселись на блестящий круглый камень, а когда тот вздрогнул изнутри непонятной какофонией звуков, чайки испугались и обрызгали камень. И продолжали пугаться уже в воздухе, дожидаясь окончания какофонии.
- Это мы удачно приземлились! - обрадовался Тибидох.
- Халявное топливо! - поддержал Тибидах.
И обрадованные трохане стали запасаться халявным топливом впрок. Они соскребли его со стенок корабля, с близлежащих камней и скал. А птички неутомимо трудились, поставляя новые порции горючего. Места в кладовой не хватило и инопланетяне сложили несколько ящиков в джунглях. Завершив титанический труд, трохане услышали тревожный сигнал бортового компьютера: - На горизонте неопознанные летающие объекты!
- Посмотрим, что там у нас, - пробормотал Тибидох, включая наземный телескоп.
На экране появилось изображение летящих Горынычей.
- Ну ни фига себе - птички! Эти могут обеспечить топливом на сто лет, - прокомментировал Тибидах.
И в это время вожак стаи на лету проглотил пролетавшего мимо альбатроса.
- Видел зубки у этой птички?! - съежился Тибидох.
- Да уж! - вздрогнул Тибидах. - Не убраться ли нам по добру по здорову?
Тарелка с троханами стартовала на Луну, уступая место на острове семье Горынычей. Позже за оставленным в джунглях топливом прибыла экспедиция с Троха. С каким трудом им удалось заполучить заветные ящики, мы уже знаем.
Глава 10. Даша и инопланетяне.
Ранним утром Даша пошла с дедушкой на рыбалку. Птички уже проснулись, а кузнечики еще прятались в мокрой от росы траве и зябко прижимали лапки к брюшкам. Рыбы вообще не ложились спать, потому что у них глаза не закрываются. И они все время ищут: кого бы склевать или проглотить. Такие проглоты! Дедушка приготовил на завтрак рыбам живых червяков, надетых на крючок. Проглоты стали клевать червяков и попадаться на это кривое жало. Дедушка снимал их с крючка и бросал в ведерко с водой. Окуни и чебаки толкались в тесном ведерке и беззвучно ругали дедушку за то, что он их поймал. Попала в ведерко даже щука, но рыбы помельче ее не испугались, потому что на данный момент у них у всех был общий враг - рыбак. И щука тоже стала ругаться и бить хвостом.
- Ах вы, прохвосты! - крикнула Даша, заступаясь за деда, и пнула ведро. Ведро свалилось на бок и прохвосты поскакали к воде.
- Щуку лови! - завопил дед.
Но шустрая рыбина быстрее всех плюхнулась в воду.
В этот момент из реки показались сразу три змеиные морды и каждая держала в зубах по здоровенной щуке. Матвей от неожиданности сел в траву на проснувшегося кузнечика. А Даша обрадовалась: - Привет Пашка!
Пашка закивал головами, не разжимая челюстей. Потом вылез на берег, выплюнул щук и только тогда поздоровался.
- Так заикой можно стать, - сказал дедушка.
- А меня чуть не покалечили, - стрекотнул из примятой травы помятый кузнечик.
- А я гляжу - вы на рыбалку топаете. Тихонько забрался в реку чуть выше по течению и нырнул. В воде рыба мельтешит в поисках добычи, и во мне азарт охотничий проснулся. Я в океане еще и покрупнее ловил, насобачился! - оскалил пасти Пашка, обращаясь к Даше и игнорируя деда с кузнечиком. Матвей же сгреб щук в охапку и пошустрил домой. - Это плата за испуг, - бормотал он, таща змеиный улов.
- Поплыли на островок, там какая-то выпуклая железяка отсвечивает, - предложила Даша.
- Садись, - распластался по земле змей.
- Вот мой плот из трех змеиных голов, всем моим бедам назло, вовсе не так уж плох, - запела импровизацию на Юрия Лозу Дашка.
На островке отсвечивала летающая тарелка с планеты Трох.
- Не фига себе - конструкция! - восхитилась Даша.
- Я такую видел, - сказал Пашка: - Ее папаня швырял за горизонт.
- Есть кто живой?! - забарабанила подвернувшейся под руку палкой по обшивке Дарья.
На блестящем боку образовалась щель, и оттуда выглянул зеленый человечек, ростом с Дашу. Метр с кепкой.
- Приветствую тебя, брат по разуму! - сказал зеленый, опасливо поглядывая на палку.
- Здорова, гуманоид! - бодро ответила Даша, не выпуская орудия из рук: - Зови меня сестрой.
- А я - Пашка, - влез в разговор змей.
- Очень приятно! - соврал перепуганный человечек: - Я Тибидох с Троха.
- Трох-тибидох! - захохотала Дашка.
- Ха-ха-ха! - подхватил Пашка.
'Психи!' - подумал Тибидох: 'Надо было сидеть на Луне и не высовываться!'
- Я тебя буду звать Тиба, а то со смеху помру, - кое-как успокоилась Даша.
- Тиба, так Тиба, - покладисто согласился Тибидох.
- Ты один, или еще кто есть на твоей тарелке?
- Еще Тибидах есть, - опрометчиво ответил Тиба.
- Ой, держите меня - щас сдохну!!! - закатилась по новой Дарья. Когда прошел и этот приступ смеха, она произнесла: - Его я буду звать Дах. А я - Даха... ха-ха-ха!!!... Даша.
- Веселая ты, Даша, - наконец улыбнулся Тиба.
- Она такая! - подтвердил Пашка.
- Ну че, пацаны, - приглашаю вас на уху, - проявила гостеприимство Даша: - И, вот еще что, - тарелочку свою замаскируйте - отсвечивает. Как бы на металлолом не утащили.
- Я помогу, - откликнулся Пашка, и быстро забросал инопланетный корабль илом и ветками.
- Ты уж потом обратно помоги стащить эту маскировку, а то не взлетим, - робко попросил второй член экипажа - Дах.
- Не боись, троханин, всяко-разно взлетите, - ответил змей.
На уху к Куролесовым сбежалась вся деревня - познакомиться с троханами Тибой и Дахом.
Глава 11. Как трохане стали землянами.
Коварный старик Матвей Данилыч угостил гуманоидов самогоном, дабы проверить их на прочность. Оказалось, что самогон для них, что для нас квас - родной полезный напиток. То есть зеленые человечки абсолютно не пьянели и употребляли этот напиток, как прохладительный. Обрадованный дед выяснил, что в летающей тарелке есть автомат по производству троханского кваса, перегоняющий растущую в продуктовом отсеке троханскую свеклу.
Деревенские мужики тут же напросились на экскурсию к пришельцам. Агрегат работал исправно и вскоре счастливое мужское, с женскими вкраплениями, население Клюевки наклюкалось в зюзю. Матвей Данилыч загрузил в аппарат свеклу со своего огорода и получил родную самогонку.
Пьяные бабы - то самое женское вкрапление в клуб любителей горючих жидкостей - начали приставать к инопланетянам с вопросами о любви. Тиба смело полез на амбразуру женского интереса и так удовлетворил этот интерес, что в результате завязалась потасовка за такого завидного кавалера. Малый зеленый золотник обошелся в три выбитых зуба, несколько пучков волос, выдранных с разных участков тела, два расквашенных носа и три, по количеству участников драки, лиловых бланша.
Победительница турнира Люська удалилась с призом под мышкой. Тиба смотрел из-под этой могучей мышки обреченно и жалел о только что проявленном героизме на любовном фронте. Побежденные же обнялись и запели душевно: 'Шумел камыш, деревья гнулись'.
- Вот дуры то! И че дрались?! Есть ведь еще Дах, - пришли к утешительному выводу проигравшие в схватке.
Дах тоже не ударил в грязь лицом, соскучившись по женской ласке в этой экспедиции. Молодая жена осталась на родной планете изучать повадки троханского жука-свеклоеда, и теперь ее образ укоризненно взирал на земного гуляку-мужа.
- Какие вы хорошие мужички! - восхитилась, украшенная бланшем, Нюрка. - Это, видать, Бог вас послал в нашу деревню - дарить нам радость и удовольствие. Женишься на мне? - ласково погладила лысую голову Даха.
- Я женат, - грустно ответила лысая голова.
- Так жена твоя далеко, а я рядом, - стала настаивать Нюрка.
- Я подумаю, - начал сдаваться на уговоры Дах.
В тот же день деревенский слесарь Егор Кузьмич, по просьбе народа, выкорчевал свечу зажигания из двигателя летающей тарелки, которую мужики волоком доставили с островка на центральную площадь Клюевки. 'Упустить такой ценный спиртзавод - жизнь не любить!' - решили мужики, таская свеклу со своих огородов и складывая ее горкой рядом с заводом. Когда свекла кончилась, попробовали перегнать картошку. Тоже ничего себе квасок вытек из аппарата.
И через месяц-другой стали Тиба и Дах нормальными землянами, то есть обзавелись семьями, постепенно забывая своих оставшихся на Трохе жен и привыкая к новым земным Люське и Нюрке.
- Жизнь удивительна и разнообразна, наши девки пошли на генетический эксперимент и что из этого получится, только тебе ведомо, - делилась со святым ликом своими сомнениями Прасковья Гавриловна - Дашина бабушка.
Глава 12. Вера Петровна и троханский суслик.
В один прекрасный летний день решила Вера Петровна, Дашина учительница, посетить деревню Клюевку, дабы убедиться в наличии мифических Горынычей в окрестностях этого населенного пункта. Автобус довез ее до центральной площади, где красовалась летающая тарелка, снабженная вывеской: 'Троханский Квас'. 'Уже интересно', - подумала Вера. Из квасной, навстречу заинтересованной Петровне, вывалился настоящий гуманоид.
- Приветствую тебя, гость Клюевки! - сказал Тиба, протягивая зеленую ладошку для рукопожатия.
- Ээээ, - промычала Вера Петровна: - Здрассти!
- А! Вера Петровна! Давно мечтал познакомиться! Мне Даша о вас много хорошего рассказывала, - услышала басовитый голос за спиной, обернулась и осела к ногам Тибы ошарашенная женщина.
Ошарашил Веру Пашка, на котором верхом восседала правдивая, как оказалось, первоклашка Дарья Куролесова. В данный момент она не то чтобы глумилась, но обидно для Верпетровниного самолюбия хихикала в кулачок. 'Здесь какая-то аномальная зона', - стала искать здравый смысл учительница.
- Добро пожаловать в реальный мир! - поприветствовала наставницу Даша: - Хотите угоститься троханским квасом?
Вера Петровна захотела. И угостилась. И восприняла реальный мир как должное. 'Прав народ - без бутылки с этой аномальной зоной не разобраться. А, выпив, понимаешь, что все нормально, что Змеи Горынычи и инопланетяне существуют и что и те и другие очень милые - просто душки', - размышляла она, целуя в нос одну из Пашкиных голов.
- Да ну вас! - смущался Пашка, а Даша громко хохотала и кричала: 'Вот это по-нашему!'
- Однажды мы с Дахом попали в Черную Дыру, - правдиво вещал захмелевшей гостье Тиба: - Так вот, летим мы по своим исследовательским делам по каким-то задворкам вселенной. Тут - бац! - Черная Дыра!!! И начало нас плющить не па децки!!! То есть буквально до размеров электрона. Это меня. А Даха - до позитрона. Ну и притянулись мы - минус к плюсу и аннигилировали, взорвались к чертям собачьим. И осталась от нас нематериальная субстанция под названием 'Мы': мое 'Я' и его. А 'Я', доложу вам, - это целая вселенная, вмещающая весь опыт предыдущих поколений, вплоть до самого Создателя! Ощутив себя Творцами, мы наплевали в грязные недра Черной Дыры и спокойно покинули ее ненасытное чрево, поскольку не имели никакой массы, а значит и интереса со стороны этой Космической Обжоры.
Вернулись домой привидениями. Переселение душ для нас стало неоспоримым фактом, вот и вселились в новорожденных сусликов. То есть так стосковались по телесной оболочке, что влезли в первую попавшуюся. Вылезли из норки, поржали друг над другом и стали эволюционировать в нормальных гуманоидов, потому что знали, как это сделать за пару часов. Душа руководит процессом, превращая суслика в собаку, собаку - в обезьяну, обезьяну - в гуманоида. Когда превратились в собак, сусликов чуть кондрашка не хватила. Опять принялись ржать над своими метаморфозами. Поносились по поляне, полаяли и... полезли на деревья уже в обезьяньих телах. А с деревьев спустились уже нормальными троханскими парнями, готовыми к новым подвигам в покорении вселенной.
Вера Петровна слушала, кивала, а потом как заорет: - Сижу тут, слушаю байки пьяного суслика, уши развесила! Катитесь вы все, вместе с Трохом и Клюевкой!!!
Решительно вскочила на ноги, пошатнулась, ухватилась за Пашкину голову, пробормотав: 'Ну и образина', и побрела неверной походкой к остановке автобуса.
Глава 13. Васька.
Семен сидел на берегу реки и мечтал о дочери. 'Ползала бы по мне пигалица Васька, расспрашивала обо всем, теребила за уши - лепота!'
Хотя Марфа исправно несла яйца каждое лето, по три штуки враз, но делала это на вершине холма и яйца катились под гору и разбивались. Только одно оказалось квадратным, из которого и вылупился Пашка.
- Какого черта ты лезешь рожать в гору! - сетовал Змей.
- Инстинкт! - огрызалась Змея.
Семен строил ограждение из камней на макушке горы. Но Марфа, пока гнездилась на этом огороженном пятачке, успевала смахнуть хвостом все камни. Уследить же за бестолковой женой и застать ее в момент кладки - не было никакой возможности: она лазила в гору ежедневно - греть брюхо на солнышке. Но все же, в этот счастливый июньский день, бог сжалился над Семеном и послал еще одно квадратное яйцо.
За своей спиной, увлеченный рыбалкой Змей, вдруг услышал громкий топот. Ударив напоследок здоровенного сома хвостом по голове, Горыныч обернулся и увидел запыхавшуюся Марфу.
- Поздравляю! - приплясывала счастливая змея: - Будет у нас дочь! Такой шлакоблок снесла - залюбуешься!!!
- Вот радость-то! - подскочил Горыныч, вылавливая сомлевшего сома из теплой речной воды.
Семен приволок рыбину на гору и положил рядом с яйцом. Вылупится Васька и съест сома на завтрак. Но, пока Васька собиралась покинуть уютный шлакоблок, рыбу изрядно поклевали вороны. Когда же новорожденная соизволила наконец открыть форточку своей темницы, то увидела одну толстую, безобразно отъевшуюся ворону. Этот колобок в перьях лениво клевал измочаленный хвостовой плавник - все, что осталось съедобного от чисто обглоданного рыбьего скелета.
Васька схватила за хвост жирную ворону и выдрала несколько перьев, а бесхвостая птица, как и положено колобку, скатилась с горы и застряла в кустах у ее подножья. Возмущенно каркнув, ворона выбралась из кустов и по-утиному почапала под каменный навес - спрятать свою драгоценную тушку от голодного змееныша.
В этот миг Пашка шмякнулся рядом с новорожденной сестренкой, и сразу захотел приласкать Ваську, лизнув ее гладенькие изумрудные головки. Сестра вцепилась острыми зубками в Пашкин язык. - Отпушти, жаража! - весело зашипел старший брат, на помощь к которому поспешила подруга Даша. Спрыгнув со спины своего персонального дирижабля, девочка умело придушила Ваську, отчего та раскрыла свои ротики и выпучила глазки.
- Боевая! - одобрил сестру Пашка.
- Красивая, - оценила Даша.
- Ням-ням, - пискнула Васька.
Даша достала из кармана кусок колбасы и протянула голодной змеюшке. Змеюшка проглотила угощение и задремала под ласковыми лучами солнышка.
Васька ела рыбу в три горла. Пузо у ней стало, как туго накачанный мяч. Рядом, со слезой в голубом глазу, переминалась с ноги на ногу бесхвостая ворона, умоляя оставить ей кусочек рыбки. Наконец змеюшка насытилась и ей захотелось полетать. - Даже не думай, - предупредила ворона. Но Васька уже сиганула с кручи, расправив свои новенькие, необлетанные еще, крылышки. Ее полет напоминал падение перегруженного дельтаплана. Но приземление было удачным. Васька шмякнулась на мамину плантацию мухоморов и грибы самортизировали удар о землю. Плантация эта образовалась сама собой. Марфа сходила один раз в туалет на поляне и после этого там густо взошли мухоморы.
- Орлята учатся летать, - ехидно прокомментировала Васькино пике ворона.
Очутившийся поблизости Пашка, осторожно прихватив за бока зубами, подбросил сестренку вверх. Та затрепыхала крылышками и снова стала падать, но старший брат вновь отправил ее в безоблачное небо своей широкой, ухмыляющейся мордой. Сценка напоминала, скачущей среди мухоморов Даше, игру в бадминтон, где ракеткой служила морда друга, а воланчиком - новая подружка - Васька. Воланчик верещал от восторга. Ракетка гыгыкала. Семен утирал умильную слезу, любуясь на резвящихся детей. Только Марфа опять показала свой типун, ругая Дашку за растоптанные мухоморы.
- Не ругайся, тетя Марфа, - урезонила Змею Даша. - Бабушка тебе из них снова настойку сделает.
- Тогда ладно, - подобрела Марфа.
И тут идиллию нарушил африканский слон Голиаф, который сбежал из цирка от дрессировщика Давида, потому что тот заставлял его танцевать, а Голиаф хотел бороться. Бороться было не с кем. В цирке, кроме слона, имелись еще две лошади и верблюд. Но разве это борцы?! И вот, вечером, наевшись сена и напившись воды, слон тайком улизнул из своего загона. Слышал он, что в районе Клюевки водятся Змеи Горынычи. Вот и подался в эти края.
Увидев Семена, Голиаф так обрадовался, что даже 'здрасти' не сказал, а с ходу забодал широким лбом могучую грудь Змея. Змей коварно вцепился зубами в большие уши слона и попытался оторвать эти лопухи.
- Мама дорогая! - взревел слон и со всей дури топнул ногой по когтистой лапе соперника.
- А-а-а! - завыл змей и пыхнул огнем на реденький чубчик Голиафа. Запахло паленым.
- Борись по правилам! - протрубил слон и попытался проткнуть брюхо Горыныча своим бивнем. Но Горыныч разгадал маневр пришлого борца и, ухватившись за его кривые клыки, пригнул Голиафа к земле и уронил его на бок.
- Силен бродяга! - прохрипел слон. - Сдаюсь!
- Ты откуда, такой борзый, взялся?! - помог подняться побежденному Горыныч.
- Из цирка сбежал. Сил нет, как побороться захотелось. А бороться не с кем. Услыхал, что под Клюевкой Горыныч обитает и прямиком сюда.
- Так бы сразу и сказал, а то набросился ни с того, ни с сего... Я ж мог тебя порвать, как грелку.
- Извини, погорячился.
- Ладно. А цирк мы устроим. Здесь каждый день цирк. Мужики, как напьются, начинают летать на троханской тарелке. Кузьмич, слесарь деревенский, рулит, остальные облепят тарелку снаружи, как пехота - бронетранспортер и нарезают круги над деревней. Бабы голосят, собаки воют - Содом и Гоморра!
- Балаган, - согласился Голиаф.
'Слоняра позорный!' - всплакнула над киселем из мухоморов, образовавшемся на месте борцовской арены, несчастная Марфа.
Глава 15. Цирк.
На центральной площади Клюевки собралась большая толпа народу - поглазеть на борцов-тяжеловесов. Борцы задвинули Троханскую квасную в переулок, освободив место для себя и зрителей, в ряды которых затесалась пара бойких собачонок. Эти наглые звери хватали за ноги слона, рискуя своими буйными головушками и дурея от собственной храбрости.
Голиаф просунул бивни под мышки Семена и, помогая хоботом, приподнял Змея над землей. Горыныч крутил невидимые педали, сидя верхом на хоботе и напевая: 'Я буду долго гнать велосипед...' Народ ржал и хлопал в ладоши! В это время Жучка укусила 'велосипед' за 'заднее колесо'. Слон дрыгнул ногой, отгоняя назойливую тварь, и потерял равновесие. Велосипедист грохнулся оземь, чуть не раздавив свою храбрую союзницу - Жучку, которая, проявив невиданную прыть, за пару секунд оказалась за околицей, в зарослях лопуха. Слон же навалился на змея, празднуя победу.
- Наших бьют! - заволновалась толпа, и в Голиафа полетели тухлые яйца и гнилые помидоры.
Тарзан, мстя за Жучку, пару раз укусил отступающего к реке слона.
- Никогда не видел такой дикой публики, - ворчал Голиаф, отмываясь в реке.
- А я не ожидал такой поддержки земляков, - проникся уважением к Клюевцам Горыныч. - Кое-как убедил их, что мы боролись понарошку, разыгрывали представление.
К обиженному слону стали подходить люди с извинениями. Они несли ему, кто морковку, кто капусту, кто яблоко, а один дядька принес даже ведро бражки. Бражка слону понравилась, и он станцевал для всех слоновий вальс, подыгрывая себе на хоботе, как на пионерском горне.
Народ развеселился и устроил воздушное шоу, в котором приняли участие летающая тарелка, Семен, Марфа и Пашка. Летучих змеев люди облепили, как муравьи - бабочек. Даже Васька вспархивала над землей на своих еще не окрепших крылышках, подбадриваемая вороной-инструктором. - Ну ты - саранча! - восторженно кричала ворона. Васька в этот миг была счастлива! Голиаф же гордо вез на спине не способных к воздушной акробатике старушек. Под ногами слона, весело тявкая, путались Тарзан и Жучка. 'Замечательный балаган!' - радовался жизни слон, осторожно перешагивая через упавших с летающих змеев и тарелки гомо сапиенсов. Потерпевших крушение героев обильно украшали синяки.
- Митька! А ну, марш домой! На тебе уже живого места нет! - кричала сгорбленная сухонькая старушка со спины слона, грозя синему сыну клюкой.
- Ну, мам, - канючил пятидесятилетний Митька, - я еще немного погуляю.
И снова хватался рукой за хвост низколетящего Семена, изображая пустую консервную банку, привязанную хулиганами к хвосту котенка.
Представление продолжалось пару часов, пока змеи и старушки не утомились. Кряхтя, и те, и другие разбрелись по домам. Слон уснул, прислонившись к телеграфному столбу. Довольный цирковым аттракционом народ, тоже потихоньку угомонился, и деревня погрузилась в безмятежный сон.
Глава 16. Пашкина невеста.
- Батя, где ты познакомился с мамкой? - задал очень интересующий его в последнее время вопрос Пашка.
- На Змеином острове. Как-то летом стало мне вдруг тоскливо и одиноко, и потянула меня неведомая сила в небо. Взлетел я, а сила эта развернула мои морды на юг и потащила, как магнит - железяку. То есть расправил я крылья и попутный ветер унес меня на остров в океане. Приземлился в лесу, а сила тянет на песчаный пляж. Выбрался я из зарослей на песочек и увидел красивую молодую Змею, греющую брюшко на солнышке. И сразу пропали тоска и одиночество, потому что у ней тоже такие же проблемы случились и включили магнит внутри, а как я появился и прилип к ее магниту, так зажглась радость в нас обоих! Да, вот еще что, тоска на меня напала после контузии. До этого был я весел и беспечен, и, видать, не воспринимал женский магнетизм.
- А меня вот без контузии тянет к Дашке, но она же, зараза, - человеческий детеныш. Мне бы найти подругу Змею.
Семен взял сына за хвост и, без лишних слов, встряхнул его, как пыльный коврик. При этом Пашка треснулся башками о землю - аж искры из глаз посыпались.
- Ты это, батя, чего? - вдруг затосковал молодой Горыныч, и... ушел в себя. В себе Пашка нашел железяку, которая нехотя крутилась, как заржавевший флюгер под ленивым летним ветерком. И вдруг эта железяка превратилась в стрелку компаса, указывающую на юг. И понесла молодого Змея неведомая сила на берег реки, где грела брюшко на солнышке незнакомая Змейка ослепительной красоты.
- Ты откуда взялась - такая красивая?! - пустил слюни Пашка.
- С Луны свалилась, - улыбнулась незнакомка.
- Ух ты! Здорово! - сразу же поверил Пашка, и добавил, - а меня Пашка зовут.
- А меня - Светка.
Так Пашка познакомился со своей будущей женой Светкой, которую все тоже полюбили за ее доброту. Потому что Светкины родители торчали на Луне, а там такая тоска, что дочь сбежала от них и, очутившись на Земле, радовалась каждой букашке и травинке, не говоря уж о Дашке и прочих Клюевцах-Троханах.
- А как вы на Луну попали? - расспрашивала любознательная Даша.
- В полнолуние взлетели с высокой горы и через озоновую дыру выскочили в космос, там нацелились хвостами на Луну и пыхнули огнем, прям как ракеты. Прилунились, а там воздуха нет. Дышать нечем. Крылья не работают. Окаменели мы и торчим, как столбы. Потом подошел ко мне какой-то зеленый человечек, увидел в глазах моих застывшую тоску, пожалел мою молодость и прицепил на спину двигатель реактивный. Так я и улетела с Луны прямо к вам. Мой спаситель пообещал и маму с папой отправить домой. Впрочем, они уже дома. Мы можем общаться мысленно. У них все в порядке. На Луну больше не хотят. Захотелось им амулетов - лунных камней на шею, чуть сами в эти камни не превратились.
- Вы, что-ли, не знали, что на Луне воздуха нет?
- Знали, конечно, но думали по быстрому обернуться. Не вышло.
- А где твои родители живут?
- Возле села Матюхино.
- А, знаю, там еще гора здоровенная. Соседи, значит.
- Ага. Гора у нас - будь здоров! Не то что ваша - смех один.
- А мы ее так и зовем - 'Веселая горка'.
- Слетаем как-нибудь ночью к нам, - пригласила в гости новую подругу Светка, - посмотришь, где я живу. Днем летать - сама знаешь - люди нервничают, особенно вертолеты от нас шарахаются!
- С удовольствием смотаюсь в Матюхино и обратно, - согласилась Даша.
Глава 17. Лысая гора.
- А почему село так называется? - спросила Даша.
- Оно принадлежало помещику Тюхе-Матюхе, - начала рассказ Светка. - Он был такой тюха! Зачерпнет ложкой суп и до рта не донесет - все расплещет по дороге. Нянька ему треснет ложкой по лбу. Тогда он возьмет тарелку и пьет суп через край, как чай из блюдца.
Выйдет на крыльцо, крикнет: - Эй, крестьяне!
Народ сбежится: - Чего изволите, барин?
- Репа нынче уродилась? - спросит.
- Уродилась.
- Вот и славно.
Возьмет удочку, кота любимого, и - на пруд, карасей ловить. Незлобивый и неприхотливый был Матюха. Крестьян не обижал.
Когда приехал какой-то рабочий и объявил революцию, крестьяне пришли в усадьбу и вежливо попросили: - Поезжай в Париж, барин, от греха. Уж больно лютый этот рабочий. Не ровен час, выпорет тебя на площади. Барин сел на ероплан и улетел в Париж. И осталось от него на память только название села.
Так, за разговорами, прилетели Светка и Пашка, с Дашей на спине, к высоченной Лысой горе, у основания которой была устроена змеиная пещера-логово, в которой жили Светкины родители Тимофей и Матрена.
Ночь еще сияла крупными звездами и полной луной, на фоне которой мелькали загадочные тени. Приглядевшись к ним, Даша различила силуэты ведьм на метлах.
- Как здорово! - захлопала в ладоши девочка. - Ведьмы на шабаш слетаются. Айда к ним.
Пашка, повинуясь тычку голых пяток в шею, взмыл к вершине и уселся в кругу шабашниц. Круг порвался и сбился в кучу на краю горной лысины - этакий чубчик из ведьм. Когда же к Пашке присоединилась Светка, чубчик, как ветром сдуло. - Куда же вы! - огорчилась бегству ведьм с Лысой горы Даша. Но ответом ей было бойкое шуршание метел по лесу. Со страху ведьмы вдруг разучились летать и банально убегали, шурша метлами. На вершине осталась только самая древняя, почти слепая старуха.
- Што жа шухер? - прошамкала она беззубым ртом.
- Баушка, я тут на Змее верхом прилетела, а ваши подруги со страху разбежались.
- Офигеть! Как тебя жовут, повелительнитша жмей?
- Даша Куролесова из Клюевки.
- Хочешь стать ведьмой? - обрела нормальную дикцию старуха, вставив стальные челюсти.
- Да рановато мне еще. Взрослая мудрость скучная. Хочу подольше побыть ребенком.
- Че ж тогда на взрослый шабаш въехала верхом на змее?
- Любопытно было.
- Эх, молодость! - тряхнула седыми космами старуха, рассыпая вокруг себя перхоть. Потом она достала из кармашка на переднике флакончик, отхлебнула оттуда и мигом преобразилась. Кожа разгладилась, волосы приобрели цвет воронова крыла и засияли в лунном свете волшебными переливами. Даже чешуйки перхоти превратились вдруг в мелких лесных букашек и бросились врассыпную в поисках травы.
- Отпад..., - прокомментировала Даша.
- Ядреный корень, - довольно улыбнулась помолодевшая ведьма.
- А сколько Вам лет?
- Двести.
- Царя Гороха поди помните?
- Папашка мой, царствие ему небесное, - чуть не перекрестилась, но вовремя остановила занесенную ко лбу руку царевна Варвара. - Нельзя мне креститься, - пояснила ведьма, - я чертова кукла и достанется мне от Хозяина по первое число за крестное знамение.
Аж зубами железными клацнула в испуге. - Вот ведь, кожа, волосы молодеют, а зубы, коли выпали, уж не вырастут, хоть лягушку съешь.
В селе пропел первый петух.
- Пора мне! - заторопилась Варвара. Оседлала метлу и умчалась в клубящийся над землей предрассветный туман.
- Спускаемся, - позвала Светка.
Даша запрыгнула на Пашкину шею, и они плавно спланировали к основанию горы.
Глава 18. Лунный камень.
- Доченька! - обрадовалась встрече Матрена. - А кто это с тобой?
- Мой жених Пашка и его подружка Даша, - представила гостей Светка. - Вижу, ты все-таки прихватила лунный камень. Не зря, значит, слетали.
На шее Светкиной мамы висел здоровенный булыжник пепельного цвета, правильной овальной формы, с аккуратной дырой в верхней части, в которую была продета толстая капроновая веревка.
- Ага. Когда прибежала толпа трохан (у них на Луне разбит лагерь), я им сказала телепатически, что мне позарез нужен сувенир с Луны, они и повесили мне на шею этот кулон. Потом прицепили на спину мне и папке твоему реактивные рюкзаки и отправили домой на Землю. Мы, как прилетели, пошарили мысленно вокруг и уловили твое влюбленное настроение. И камень светился ярким голубым светом, а внутри твое изображение: лежишь на берегу реки и греешь животик, от которого лучи магнитные струятся знойным маревом. И в этом мареве плывет к тебе молодой Змей с такой глупой рожей, что сразу видно - влюблен по уши. Здорово, зятек!
- Здравствуйте, - кивнул Пашка, слегка обидевшись на 'глупую рожу'.
- Дружишь, значит, с пузатой мелочью? - указала кривым ногтем на Дашу грубая змеюка.
- Я те щас как заеду в глаз! - неожиданно заявила пузатая мелочь.
- Ха-ха-ха! - развеселилась Матрена. - Уважаю. Как вас звать-величать? - сразу перешла на вежливый тон Матюхинская Горынычиха.
- Дарья Егоровна Куролесова, - заважничала Дашка.
- Добро пожаловать, Дарья Егоровна.
- Это что за мелочь..., - вылез из пещеры Тимофей, но тычок Матрениного локтя в челюсть не дал выскочить слову 'пузатая'.
- Это - Дарья Егоровна Куролесова, - делая мужу круглые глаза, пропела Матрена. Тимофей собрался было дать непочтительный щелбан Дарье Егоровне, но вовремя взглянул на Лунный камень и звонко щелкнул по лбу себя. В голубом сиянии камня Даша предстала пред Змеем с Мечом Кладенцом, несущим верную гибель любому Горынычу.
- Добро пожаловать, - смутился Змей.
- Спасибо, - улыбнулась в ответ Опасная Пузатая Мелочь. - Только мне бы лучше в село. Не подскажете, здесь старушка двухсотлетняя не проживает?
- А, Варвара-краса. В крайней избе.
Даша быстро дошла до избушки старухи. Ведьма, изогнув стройный стан, трудилась на огороде - окучивала буйно разросшийся хрен.
- Здравствуйте, Варвара-краса! Это и есть ваш ядреный корень?
- Привет, Повелительница змей! Он самый.
- Обычный хрен?
- Вовсе не обычный, заколдованный. Где Горыныча-то своего оставила?
- Он с родителями невесты знакомится, а мне там скучно с ними. С вами интересней. Можно попросить у вас метлу - полетать?
- Не получится. Во-первых - день на дворе, во-вторых - метла только ведьму,
свою хозяйку, слушается.
- Ну, можно попробовать? - проявила настойчивость Даша.
- Пробуй, - легко сдалась ведьма.
Даша оседлала метлу и поскакала на ней, как на деревянной лошадке, состоящей из головы и палочки. При этом она задорно кричала: 'Иго-го, моя лошадка!' И, вдруг, при очередном подскоке, метла взлетела над землей и закружила юную наездницу над двором ведьмы.
- Ух, ты! - удивилась Варвара. - Есть в тебе Сила!
Лунный камень приобрел оранжевый цвет и потяжелел.
- Увез бы ты, Паша, эту Дарью Егоровну поскорее обратно в Клюевку, - взмолилась Матрена. - Не дай бог, отчебучит, что-нибудь - кулон взорвется и снесет мне башку!
Пашка застал подружку в момент высшего пилотажа: Даша летела вверх ногами, шурша косичками по траве. Змей на лету перевернул расшалившуюся девочку и усадил ее на свою шею. За что получил метлой между глаз.
- Ты чего дерешься?! - обиделся Пашка.
- Это не я. Метла сама тебя ударила, - растерялась Даша.
- Отпусти ее.
Свободная метла плавно опустилась на двор хозяйки, которая весело махала рукой вслед удаляющейся необыкновенной девочке.
Глава 19. Инспекторы ГИБДД.
Вернувшись домой, Даша взяла бабушкину метлу и стала ее объезжать. Во дворе куры подняли суматоху, убегая от страшной метлы, и мусоря перьями и пухом. Петух, защищая кур, вцепился когтями в Дашины волосы. Волшебная метла вступила в единоборство с петухом и загнала его в курятник. Потом унесла Дашу через забор на улицу, где в большой луже отдыхал поросенок Борька.
На берегу лужи сидела Жучка и сосредоточенно ловила зубами блох в своей густой шерсти. Увидев летящую на метле Дашу, Жучка забыла про кусачих блох и бросилась за маленькой ведьмой, чтобы укусить ее за пятку. Вообще Жучка не была злой, но ничего не могла с собой поделать, увидев крутящие педали ноги и бросаясь за всяким велосипедистом - азарт охотничий просыпался в ней в тот момент. Даша тоже смахивала на велосипедиста.
Итак, Жучка бросилась вдогонку за метлой, пробежав по Борьке от рыла до скрученного в спираль хвостика, как по мостку. Мосток завизжал по-поросячьи. Жучка лаяла по-собачьи. Даша визжала по-девчачьи. К какофонии присоединился слон Голиаф, трубя по-слоновьи. А слона ругала по-старушечьи баба Вера, потому что он забрался к ней в огород и погрыз урожай капусты.
На шум сбежалась вся деревня. Но застала только бабу Веру и Голиафа. Даша к тому времени умчалась уже в лес. Жучка молча продолжала войну с блохами. А Борька чесал бока об забор и довольно похрюкивал. Люди решили, что весь сыр-бор разгорелся из-за съеденной капусты и погнали слона хворостинами на луг - пастись на сочной траве, где его и изловил дрессировщик Давид.
Голиаф даже обрадовался своему цирковому другу. Деревенская публика не очень жаловала приблудного артиста, объедавшего местных коров и коз, и, поэтому, слон с удовольствием вернулся в цирк.
Даша взяла курс на Матюхино, в гости к новой знакомой - Варваре Гороховой. Летела она по лесу, вдоль дороги, чтоб не заблудиться.
На обочине притаились инспекторы ГИБДД и штрафовали водителей за превышение скорости. Радар засек очень шустрый велосипед, летящий параллельно дороге. Инспектор Иванов выскочил из кустов навстречу велосипедисту и... чуть не проглотил свисток. Мимо него на метле пролетело нечто в ситцевом платьице.
- Кто это был? - спросил напарник Сидоров.
- Совесть моя, - ответил побледневший Иванов.
- Да ладно тебе! - ухмыльнулся напарник.
- Ведьма малолетняя на метле промчалась со скоростью сто десять километров в час, - правдиво поведал сержант Иванов.
В стороне от дороги находился красивый пруд с лебедями и кувшинками. Лебеди сегодня вели себя странно. Они сидели на деревьях, обнимая стволы крыльями. Озадаченные милиционеры вставили свистки в зубы и пошли искать браконьеров, напугавших лебедей. Браконьер барахтался в кувшинках и весело шипел. Разглядев зеленого крокодила с тремя головами и перепончатыми крыльями, сержант и рядовой засвистели и полезли к лебедям, то есть на деревья. Они бы конечно огласили округу мощным ревом тренированных голосовых связок, но челюсти намертво прикусили милицейские свистки, и гонимый ужасом воздух из легких устремился в эти пугалки водителей.
Принятая за крокодила-мутанта Васька, недовольная свистом, вылезла из воды и не спеша подошла к дереву, на котором сидел сержант.
- Эй, мужик, кончай свистеть - уши заложило, - обратилась она к Иванову.
Инспектор рухнул с дуба.
- Нервный какой-то, - пробурчала Васька, и снова полезла купаться.
Трясущийся Сидоров сполз с соседней березы, подхватил старшего по званию под мышки и попятился к машине. Дежурство на этом участке дороги на сегодня закончилось.
- Не наш день, - стучал о край стакана зубами Иванов.
- Точно, - соглашался Сидоров и тоже стучал зубами по стакану с водкой.
- Слушай, эта тварь еще и говорящая, - изумлялся опьяневший Иванов.
- Жуткая амфибия, - кивал захмелевший Сидоров.
Глава 20. Колдовское зелье.
Даша влетела во двор Варвары и остановилась перед крыльцом ее дома. Прислонив метлу к перилам крыльца, девочка постучала в дверь.
- Заходи, не заперто, - крикнула хозяйка. - Я здесь, на кухне, зелье варю.
- Здравствуй Даша. Помоги, конечно. Мне как раз нужна лягушка. Сходи в огород, там есть болотце с пиявками и лягушками - принеси мне одну.
Даша побежала к болотцу и поймала маленькую зеленую лягушку. Потом поискала вокруг и нашла покрытый зеленым мхом камешек, похожий на лягушку.
- Принесла? - спросила ведьма. - А ну, покажи.
- Вот, - показала Даша лягушку, держа ее на вытянутой руке за заднюю лапку.
- Бросай в котел.
- Она же живьем сварится! - ужаснулась Даша.
- Ну и помощницу бог послал, - проворчала Варвара. - Иди домой и там жалей лягушек. Детский сад какой-то!
- Ладно, ладно, - закивала Даша, - и не сколечко не жалко.
И бросила замшелый камешек в котел, в котором кипел уже ядреный корень.
- Помешай пока, я за солью в кладовку схожу, - доверила ответственное задание ученице старая ведьма.
- Соль тоже особая? - спросила Даша.
- Конечно. Каменная, с Лысой горы. Отколю кусочек, размелю в порошочек. Добавлю сушеный чертополох.
Еще минут двадцать колдовала ведьма над зельем, размешивая его и бормоча магические заклинания. Наконец омолаживающий напиток сварился окончательно, и Варвара зачерпнула ложку отвара, чтобы попробовать.
Лишь только она проглотила зелье, началось волшебство: молодость возвращалась в старое тело, производя в нем евроремонт. Старые обои были содраны со стен и полетели в мусоропровод, покоробившийся скрипучий паркет был безжалостно выломан и полетел вслед за старыми обоями, кафельная плитка в ванной, на кухне и в туалете загремела по стенкам мусоропровода гимном 'Прощай, старость!' В общем, вылезла Варвара из сморщенной змеиной кожи восемнадцатилетней красавицей. И воскликнула: - Боже мой! Даже зубы новые прорезались!!! Колись, Дашка, что бросила в котел?
- Камешек замшелый вместо лягушки! - засмеялась довольная эффектом Даша.
- Ну ты фармацевт! Дай я тебя расцелую!
- Варька! Теперь тебе женихи проходу не дадут! - расцеловалась Даша с молодой задорной ведьмой.
- Есть у меня жених. Эй, Евсей, подь сюда!
С печи, кряхтя и постанывая, скрипя всеми суставами, сполз сухонький старичок.
- Здорово, девки! - произнес он, - а где Варвара?
- Я Варвара! - разулыбалась старшая из девок.
- Шутишь, внученька, над дедушкой, - покачал головой Евсей.
- Ну ладно, сейчас увидишь фокус. На-ка, выпей, - и протянула деду стакан с зельем.
Дед выпил, и штукатурка с него осыпалась.
- Это как же?! - изумился молодой Евсей, разглядывая свое, враз окрепшее, налившееся силой и энергией тело. - Варенька моя! - весело заорал он и, подхватив девушку на руки, закружился с ней по комнате. - Да ты у меня, оказывается, ведьма!
- Привет, Даша! - схватил девочку на руки обновленный старичок, радуясь молодецкой силе, и кружа по комнате очередную жертву своей кипучей энергии.
Потом он выскочил во двор, наколол там кучу дров, вскопал огород и починил плетень.
- Во как дед по работе соскучился, - прокомментировала Даша.
- Орел! - подтвердила Варвара.
Позже они все вместе ели окрошку на веранде и любовались дивными цветами, усыпавшими полянку перед домом Матюхинской ведьмы.
К вечеру Даша засобиралась домой. Выйдя на крыльцо, она ловко оседлала метлу, взмахнула рукой на прощанье и резвым метеором врезалась в гущу расступившегося перед ней леса.
- Бойкая девчушка! - похвалил ее Евсей.
- Подруга моя! - гордо ответила Варвара.
Глава 21. Галина Семеновна.
Галина Семеновна - Дашина мама - готовила обед. Она варила яйцо. Аппетит взял отпуск вместе с мужем и дочерью, отдыхающими сейчас в Клюевке. Много ли одной надо? 'Сейчас съем яйцо, выпью чашку чая и пойду продавать карандаши и пластилин', - мысленно планировала свои действия Дашина мама. Она работала продавцом в канцелярском отделе 'Детского мира'. Поэтому у Даши всегда были альбомы для рисования, краски, карандаши и фломастеры. Скучая по дочке, мама листала альбом с ее рисунками, одновременно готовя обед. Она достала из холодильника яйцо, уронила его на пол, стала нагибаться, чтобы собрать скорлупу и альбомом зацепила кастрюльку с водой. Кастрюлька накренилась и залила горящий газ. - Ну что за наказание! - расстроилась мама. Положила альбом на стол, выключила газ, подтерла пол. Снова зажгла газ, достала яйцо и бережно опустила его в воду. И тут заработали часы с кукушкой - раскрылась дверца, из нее выскочила кукушка и хрипло крикнула 'Ку-ку!'. Мама вздрогнула и столкнула кастрюльку с плиты на пол. - Ах ты, зараза! - разозлилась незадачливая кухарка.
Был полдень, и деревянная птичка собиралась куковать двенадцать раз. Но под рукой у мамы оказалась скалка и птичка спряталась в домике-часах после второго 'ку-ку'. Расстроенная мама, после второго подтирания пола, достала сковороду, поставила ее на конфорку, где только что стояла кастрюлька с водой, положила масла и, разбив ножом третье яйцо, вылила его на шипящее донышко с красным кружком.
В это время сработали часы. Раскрылась дверца, пружина вытолкнула кукушку из домика и та брякнулась на жарящееся яйцо.
Маме захотелось заплакать от досады, но она сосчитала до десяти, успокоилась и сказала: - Фиг тебе, крашенная деревяшка! Все равно съем яйцо.
Она вытащила кукушку из разлившегося желтка, отмыла ее и положила сушиться на полку. Поврежденная глазунья к тому времени дожарилась и мама выложила ее на тарелочку деревянной лопаткой. Взяла вилку, отделила кусочек и только поднесла ко рту, как взгляд в окно ошарашил сознание. За окном пятого этажа медленно, в направлении к балкону, проплыла ее дочь, верхом на метле. Следом за Дашей плыла летающая тарелка, на которой сидел муж Егор. Воздушный караван замыкал трехглавый крылатый крокодил.
- Галя, ты тут не соскучилась без нас?! - весело крикнул муж.
- А у меня яйца кончились, - невпопад пробормотала мама, горестно глядя на разбитую тарелочку, в осколках которой окончательно погибла растерзанная глазунья.
- Не беспокойся, Галочка, мы не голодные, - поцеловал ее в щеку Егор.
- Я уже тоже есть расхотела, - ответила Галочка.
- Я свой любимый спиннинг забыл, а Даша хочет взять альбом для рисования и фломастеры.
- Мне померещилось, что она прилетела на метле, а ты на тарелке... Хотя Василиса не глюк.
- Наша дочь - Коперфильд, тарелка с планеты Трох, Васька не глюк. А вот моя малая Родина - Клюевка - аномальная зона. Иначе ничего этого не было бы.
- Как же вы среди бела дня летаете по небу? У людей крыша поедет, на вас глядя!
- А мы уселись на тарелку и очень низко, над дорогой, но достаточно быстро полетели-поехали. Впечатление такое, что папа с дочкой и игрушечным динозавром едут на иномарке. Перед домом Даша решила похвастаться умением летать на метле, вот мы и поднялись на балкон всей компанией.
- А кто тарелкой управлял?
- Троханин Тиба.
- Зови его, чайку попьем.
В дверь позвонили, Даша побежала открывать и вернулась в кухню с зеленым человечком в вишневых шортах.
- Пожалуй, я сегодня на работу не пойду. А где вы тарелку оставили? Сейчас весь город сбежится.
- Я ее на крыше пристроил среди телевизионных тарелок. Как стемнеет - полетим.
Галина Семеновна позвонила на работу, сказала, что разболелась голова и, надев фартук, стала готовить ужин на семь персон, потому что у Васьки три головы и она ест в три горла.
Даша помогала маме и тайком добавляла в еду разные травки и соль с Лысой горы.
