Шульчева-Джарман Ольга : другие произведения.

Возложи на очи коллирий. Глава 19

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ГЛАВА 19. О КЕСАРИИ И ВАСИЛИИ.
    - Какая судьба, - проговорила она. - Все говорят, что мы похожи с тобой, но быть похожими до такой степени, чтобы полюбить братьев...
    - Салом очень похож на Кесария, - сказала сквозь слезы Феозва, - но только он... и похож, и непохож. Он совсем другой.
    - Христе милостивый! - воскликнула Макрина, словно вдруг поняв что-то. - Ты с ним...целовалась? И что? Вы...встречаетесь? Он тебе предлагал сбежать? Феосевия, если ты сбежишь с рабом, то с нашими сестрами разведутся их мужья.
  
  В просторной комнате, куда на руках внесли Василия его рабы и чтецы, привезшие заболевшего пресвитера, Кесарий велел освободить от занавесей все окна, чтобы не было душно. Больному положили подушки под спину - так, чтобы он полусидел.
  В комнату ворвался Григорий, опередив Эммелию и оттолкнув Риру.
  - Брат мой, Василий! - воскликнул он, падая к изножию постели. - Не умирай, брат мой!
  - Грига, - проговорил Василий с усилием. - Возьми себя в руки! Что это за девичьи слезы, охи и ахи? Отойди и не мешай Кесарию.
  Григорий, как побитый пес, отошел в угол и сел прямо на пол, закутавшись в плащ. Тем временем Кесарий, взяв инструменты, принесенные Рирой, приготовился произвести кровопускание. Рира, тем временем, выполняя приказания Кесария, руководил рабами, которые принесли в комнату большой ушат и наполняли его холодной водой.
  Струйки темной крови забились о стенки медного таза.
  - Ты очень переутомляешься, Василий, - сказал Кесарий.
  - Очень многое нужно успеть сделать, Кесарий, - отвечал пресвитер устало. - Очень много. А помощников нет. - Он закрыл глаза, помолчал, потом открыл их снова и добавил совсем тихо: -Неужели я не успею...
  - Успеешь, - сказал ему Кесарий. - Но тебе надо сделать перерыв в своих трудах по примирению епископов.
  - Василий Анкирский перешел на нашу сторону, ты знаешь, да? - слабо, но победно произнес больной.
  - Нет, не знал, - ответил тот.
  - Наконец-то начинает прекращаться эта бессмысленная вражда из-за йоты в слове "единосущный", "омоусиос"! - оживился Василий. На его лице появилась слабая улыбка.
  Каллист, вошедший незаметно, вздрогнул, увидев истощенного, бледного человека, разметавшегося на белых простынях - и при этом улыбающегося.
  Тут подал голос Грига из своего угла:
  - Ты согласился на "подобосущный", на "омиусиос", Василий? Вместо "единосущного"?
  - Помолчал бы ты, братец, - сдвинул брови Кесарий. - Сейчас не время спорам о Сыне.
  - Я никогда не соглашусь с тем, что Сын - не Бог! - ответил Василий, приподнимаясь на локте и властно простирая свободную руку, из которой не было проведено кровопускание. - Но я не желаю отказывать в имени христиан тем, кто ту же самую истину выражает иными словами! И то же касается споров о Святом Духе!
  Григорий обреченно вздохнул и умолк под суровым взглядом брата.
  Василия положили в прохладную ванну, а потом растерли полотенцами. После этого он выпил отвар, приготовленный по приказу Кесария, и задремал.
  - Я останусь рядом с ним, а вы уходите, - твердо сказал бывший архиатр Нового Рима. - Не надо устраивать из комнаты больного театр или диспут риторов. Каллист, друг мой, пойди и ты, отдохни немного - у нас скоро впереди дальний путь.
  - Каллист, дорогой мой, дай им остаться наедине, - прошептала Эммелия. Тот кивнул и вышел за ней. Примеру Эммелии должен был последовать Рира, плачущие рабы, и несчастный Грига, которого все-таки увели в конце концов Нонна и Мирьям.
  +++
  ...Кесарий сел на дифрос рядом с ложем Василия, и, раскрыв наугад кодекс, стал читать:
   "Пасха наша - Христос закланный, наша Пасха - Тот, Кто заклан ради нас. Всякий истинный праздник Господа, один из которых - Пасха, свершится не в этом веке и не на этой земле, но в будущем и на небесах, когда установится Царство Небесное"...
  -Кесарий врач! - раздался шепот Феозвы. - Вас зовет ваша матушка!
  Кесарий вышел из комнаты Василия, и огляделся, ища глазами Нонну. Но в саду, куда выходила спальня пресвитера и примирителя церкви, была только Урания, стремглав помчавшаяся к хозяину.
  - Я нарочно вас вызвала, Кесарий врач! - зашептала снова Феозва, гладя Уранию и делая жест, чтобы бывший архиатр наклонился к ней. - Я подслушала разговор госпожи Нонны с мамой... случайно...
  Она слегка зарделась и продолжала:
  - Ваш отец хочет продать Салома.
  - Продать?! Салома?! - вскричал Кесарий, а Урания зарычала.
  - Да! - со слезами в голосе проговорила Феозва, убирая спутанные пепельные локоны со лба. - Продать вашего брата! Патрицию Филиппу!
  - Святые мученики... - побледнел Кесарий. - Грига, что же ты молчал-то, а, брат... Или Салом тебе совсем чужой... - с горечью проговорил он.
  - Они все не хотят вас тревожить перед отъездом, - продолжала Феозва.
  - Хорошо, дитя мое, спасибо тебе. В любом случае, Салом еще не вернулся, и у меня есть еще время...
  Он повернулся и ушел в комнату Василия, случайно задев на пути большой медный светильник. Тот с грохотом упал. Василий проснулся и зашевелился на подушках.
  Он повернулся и ушел в комнату Василия, случайно задев на пути большой медный светильник. Тот с грохотом упал. Василий проснулся и зашевелился на подушках.
  - Мне легче, - промолвил он. - Кесарий, мне легче. Приступ, кажется, проходит.
  - Вот и хорошо, - ответил бывший архиатр.- Видишь, врач-методик Антоний Муса излечил императора Августа, а я - врач-методик попроще, и лечу тебя, знаменитого Василия Кесарийского, который в родстве с самим кесарем.
  - Это чудо, что ты оказался здесь, - прошептал Василий. - Нафан уехал восстанавливать Иерусалим, а все остальные местные врачи - просто неучи.
  - Да, все полно чудес, - ответил Кесарий. - Я все запишу для тебя, оставлю тебе прописи отваров и настоек из трав - как мочегонных, так и укрепляющих сердце и сон. Тебе следует спать достаточное время, а также гулять и ослабить пост. Непременно пей вино каждый день. А также продолжай принимать прохладные ванны и примочки, вот как мы сегодня делали. Не как роскошь, а как средство лечения.
  - Я согласен с тобой, - ответил Василий. -Признаться, я не очень доверял медицинской школе методиков, и учению Асклепиада Вифинского в частности. Противопоставлять себя Гиппократу - это слишком необдуманно, как мне кажется. Но твоя ванна меня спасла.
  - Великий Вифинец неспроста носил имя 'податель холодной воды'. Значит, ты согласен выполнять мои назначения? - быстро спросил Кесарий.
  - Да, - слабо, но твердо ответил Василий. - Антоний Муса был рабом, и Август отпустил его на свободу, а я что могу сделать для тебя?
  - Я, к счастью, свободен, - ответил Кесарий. - Но мой родной брат - раб.
  Василий задумался, нахмурил брови, потом продолжил:
  - И еще, Кесарий - хочу поблагодарить тебя за твою замечательную речь, которую ты произнес в церкви Назианза...
  - Мой отец меня уже отблагодарил, - заметил Кесарий. Не обратив внимание на сарказм в его голосе, Василий воодушевленно продолжал:
  - Мои диаконы уже принимают богатые пожертвования на ксенодохий... До того, как ты произнес свою пламенную речь, ни я, ни другие пресвитеры и риторы не могли достучаться до заплывших жиром каппадокийских сердец.
  - Да, наши местные жители прижимисты, - ответил Кесарий. - Ты собираешься строить ксенодохий?
  - А ты еще не основал ксенодохий в Новом Риме? - поинтересовался Василий. - У меня есть ряд вопросов по его устройству. Когда мы приступим к постройке, я напишу тебе.
  - Пиши, - отвечал Кесарий. - С радостью отвечу на твое письмо... если смогу.
  - Твой отец, наверное, жалел, что не мог услышать твою речь? - спросил Василий.
  - Ничего страшного, ему ее пересказали, - ответил Кесарий.
  - Неужели он не одобрил?! - изумился Василий, до которого мало-помалу начал доходить смысл саркастической интонации друга детства. - Я поговорю с ним. Я объясню ему, какие великие блага произошли от твоей речи.
  - Не надо! - отрезал Кесарий.
  - Ты прав, - ответил погрустневший Василий. - Он не во всем меня слушается.
  Кесарий удивленно посмотрел на тщедушного пресвитера, потом расхохотался:
  - Не во всем?! Да, Василий, теперь я вижу - если кому и суждено собрать церковь после арианской смуты, так это тебе. Подумать только, грозный епископ Арианза и Назианза Григорий-старший слушается его - правда, не во всем!
  Василий задорно улыбнулся, но снова посерьезнел:
  - Ты едешь в Александрию, Кесарий?
  - Да, завтра или послезавтра мы отправляемся туда вместе с Каллистом.
  - У меня есть для тебя поручение - но ты волен от него отказаться, - проговорил Василий, приподнимаясь на локте и допивая остатки отвара из простой глиняной чашки.
  - Конечно, волен, - суховато ответил Кесарий. - Что за поручение?
  - Передать письмо Афанасию, епископу Александрии.
  Кесарий молчал.
  - Я понимаю, что ты на службе у императора. Но я твердо знаю и то, что ты не писал того безумного письма про Гелиоса и Мать богов. Это дело рук моего брата-вомолоха!
  - Бог с ним, с этим письмом, - перебил его Кесарий. - Я - христианин. Christianus sum! - повторил он по-латински, словно держал ответ в суде. - Или у тебя есть какие-то сомнения?
  - Сомнений нет, - ответил Василий, откидываясь на подушки. - Но я понимаю, что везти такое письмо для тебя может оказаться смертельно опасным.
  - Да, - кратко ответил Кесарий.
  - Возьмешься? - стараясь казаться бесстрастным, но с тайной мольбой в голосе, проговорил Василий и добавил тихо: - Мне некого послать - надежных людей нет. Пожалуй, лишь на Макрину я могу положиться. Она разобрала мои написанные впопыхах черновики речей в защиту Троицы - без ее помощи я не смог бы сделать и десятой части того, что, милостью Христовой, мне удалось.
  - Жаль, что женские имена мужи почти никогда не вписывают в историю, - проронил Кесарий.
  - Но Макрину я не могу послать в Александрию! - произнес Василий.
  - Я не о том, - произнес бывший архиатр. - Я выполню твою просьбу, но только с одним условием. Услуга за услугу. Do ut des.
  - Чего ты хочешь? - деловито осведомился Василий. - Я собирался дать тебе денег на издержки, это само собой разумеется.
  - Я не собирался просить у тебя денег, Василий, - вскинул Кесарий голову. - Ты говорил о том, что Август отблагодарил врача Антония Мусу и отпустил его на свободу. Я желаю другого. Отговори отца продавать Салома патрицию Филиппу и убеди освободить его! И прогнать Феотима заодно, - твердо сказал Кесарий. - Принимаешь такой обмен?
  - Убедить твоего отца освободить Салома? - сдвинул Василий брови. - Это сложное дело. Я уже один раз потерпел в нем неудачу.
  - Это не сложнее, чем передать письмо епископу Афанасию и не быть замеченным соглядатаями императора.
  - Да, ты прав, - ответил, подумав, Василий, и кивнул. - По рукам!
  И он протянул врачу свою худую, но жилистую руку, на которой еще оставалась пропитанная кровью повязка.
  +++
  Феозва поднялась по крутой лестнице, ведущей в тайную комнату над самой церковью Сорока мучеников, и постучала в запертую дверь:
  - Макрина! Макрина, открой, это я, Феозва!
  Ответа не было. Сероглазая девочка потуже затянула синюю ленту в волосах, повернулась к двери спиной и стала колотить в нее ногами, приговаривая:
  - Макрина, открой! Макрина, мне надо с тобой поговорить! Макрина, не бойся, я никому не скажу, что ты с Кесарием целовалась и убежать хотела, а теперь от него и от всех здесь прячешься! Никому не скажу!
  Дверь слегка приоткрылась, и младшая сестра Макрины юркнула туда.
  - Феосевия, - вздохнула Макрина, глядя на нее с укором. Потом сестры обнялись и так, обнявшись, сели на кушетку рядом с окном.
  - У тебя тут уютно, - сказала Феозва, нарушив молчание. Макрина грустно улыбнулась. Маленькая кровать, сундук, столик, корзина с книгами - все, что принес ночью верный Агафон, когда она решила перебраться на новое место из спальни матери, ставшей уже небезопасным местом после того, как в доме появилось много новых людей.
  - Утром птицы прямо на окно прилетают и поют, - сказал Макрина. - Окно прямо на ветки дуба выходит. Он такой кряжистый, наверное, можно с легкостью по этим веткам до окна добраться...
  Она вдруг зажала себе рот ладонью и покраснела, как девочка.
  - Не бойся, я никому не скажу про то, что Кесарий к тебе по каштану в окно залез, - с мудростью пожилой матроны сказала Феозва примирительно. - Я же понимаю.
  - Что ты понимаешь, Феосевия! - вспыхнула Макрина.
  - Я не буду болтать на каждом углу и зубоскалить, я же не Рира, - продолжила девочка, наматывая на палец пепельную прядь. - Но я пришла вот из-за чего. Ты должна спасти Салома!
  - Салома? - удивленно проговорила Макрина.
  - Ну да, брата Кесария, который раб епископа Григория... - продолжила девочка.
  - Феосевия! Это... это сплетни... - нахмурилась Макрина.
  - Нет! Это не сплетни! - твердо сказала сероглазая девочка. - Сама Горгония называла его "брат" и ухаживала за ним, как за родным, так за рабами не ухаживают.
  - Ну, он ее молочный брат, наверное, - неуверенно произнесла Макрина.
  - Да вовсе он не ее молочный брат, он Кесарию молочный брат, и родной тоже! Просто Горгония и Кесарий его признают, а вот Григорию все равно, продадут Салома патрицию Филиппу или нет!
  - Как... Филиппу? - ужаснулась Макрина. - За какие грехи?
  - За то, что он сын Григория-старшего, рожденный в ту пору, когда отец его ипсистарием был, и это теперь епископу Григорию глаза колет! - выпалила Феозва. - Ведь сразу видно - Салом не такой как другие... Он благородный и прекрасный...
  Она покраснела и затихла.
  - Я приходила его навещать у Горгонии, помогать ей, когда он... болел, - проговорила Феозва. - У него такие страшные раны были... Григорий-епископ так жесток! А Салом... он такой красивый... и кроткий... он такой добрый... я на него смотрела, когда он спал, как Диана на Эндимиона... и один раз даже поцеловала... на спор с Аппианой...
  - Святые мученики, - проговорила шепотом Макрина, хватаясь за голову и зарывая в волосы тонкие пальцы. - Святые мученики! Наша семья, несомненно, прославится в Каппадокии на века - благодаря и мне, и тебе, дорогая моя сестрица!
  - Ты это тоже никому не скажешь, - заторопилась Феозва, словно просыпаясь от сна. - Я же не скажу про тебя и Кесария на каштане! Вот и не прославимся. Да, я понимаю, что я не смогу пойти за него замуж. Я вообще замуж не выйду, как и ты. У меня ведь тоже порок сердца.
  Макрина вдруг заплакала, прижимая к себе сестру.
  - Какая судьба, - проговорила она. - Все говорят, что мы похожи с тобой, но быть похожими до такой степени, чтобы полюбить братьев...
  - Салом очень похож на Кесария, - сказала сквозь слезы Феозва, - но только он... и похож, и непохож. Он совсем другой.
  - Христе милостивый! - воскликнула Макрина, словно вдруг поняв что-то. - Ты с ним...целовалась? И что? Вы...встречаетесь? Он тебе предлагал сбежать? Феосевия, если ты сбежишь с рабом, то с нашими сестрами разведутся их мужья.
  - Вот я назло бы Каллиопе и сбежала бы, - буркнула Феозва. - Она всегда над тобой издевалась. Ей Кесарий нравился, а он на нее внимание не обращал.
  - Зато ты на Салома обратила... Святые мученики! - Макрина почувствовала дурноту и попробовала лечь.
  - Сестреночка, милая, не пугайся, что ты! - завопила Феозва. - Вот, выпей нарда сирийского! Салом вообще ничего не знает! Что я, дурочка, что ли! Я его незаметно поцеловала, когда он больной был и спал. Он вообще подумал, наверное, что это Горгония! Салом даже имени моего, наверное, не знает - называл меня "юная госпожа". Я же понимаю - честь семьи, Василий - пресвитер, Рира в суде выступает...
  - Крат в лесу псалмы поет, - продолжила Макрина слабым голосом и отпила сирийского нарда. - Я слишком много уделяла внимания воспитанию Петра, а тебя воспитывали Рира с Кратом, как я вижу...
  - Макрина, милая, неужели ты оставишь Салома в беде?
  - Нет, конечно, - Макрина прикрыла глаза рукой. - Но это надо действовать через Василия. Только его уважает епископ Григорий. Если Василий и другие епископы попросят Григория отдать Салома на служение церкви, для рукоположение в чтецы, то есть надежда, что церковный голос превозможет, и Салома не продадут Филиппу... О святые мученики, Феозва... Надеюсь, мама не знает про тебя и Салома?
  - Нет, что ты, - уверенно сказала Феозва. - И про тебя и Кесария тоже не узнает.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"