- Га-а-аворят, мы бяки-буки... - мычал я, приближаясь к жилищу наркоторговца Мелкого, конечно, крохотного такого наркоторговца, но все равно нехорошего человека. По своей нехорошести он вряд ли захочет поделиться деньгами добровольно. Заставим.
Ну, это если надо будет. Пока что я вежливо позвонил, культурно дожидаясь, пока мне откроют. Ждать пришлось долго. Потому я изящно облокотился на кнопку звонка: терпение - одна из моих добродетелей!. За дверью послышался жизнерадостный мат, что было вполне закономерно: противно просыпаться посреди ночи, да еще под такой пронзительный звон. Ну, насчет последнего он сам виноват. Надо было поставить вовремя мелодичный звонок - продрал бы глаза под пение соловья.
Шарканье босых ног за дверью наконец стихло. Смотрит в глазок.
- Открывай уже, - я был настроен миролюбиво. - Чего за дверью держать-то?
Дверь, кстати, была новая. Неужто опять начнет выпендриваться? Эдак один ремонт в копеечку выльется.
Похоже, хлопца за дверью волновали схожие мысли: замок заскрипел и открылся. На пороге возник трясущийся хозяин квартиры.
- Чего тебе?
- Денег, - признался я. - У меня финансовый кризис.
- Денег нет, - глухо заявил наркоторговец. - Я на мели.
Я же говорил: добровольно не отдаст.
- Убью, - вежливо предупредил я. - Лучше сам достань.
Он побелел еще больше, но не сдался:
- Осталось триста рублей. Это все.
- Да ну? Продаешь наркотики - и без денег?
Он пожал плечами. Мол, делай, что хочешь, а мне добавить нечего. Может, и правда не врет? Или врет?
- Меня на счетчик поставили, - хмуро сказал он. - За то, что вовремя не рассчитался. Ты сам последние бабки унес. Понятно теперь?
Предо мной стоял смертельно уставший человек. Уставший до такой степени, когда страх отступает. Он и не боялся: смотрел на меня спокойно, даже с некоторым достоинством. Даже дрожать перестал.
Говорят, в средние века, когда в каждом доме жили поверья насчет нечистой силы, обычный крестьянин боялся ее не больше, чем своего господина. А чего ее сильно бояться? Она податями не обложит, плетями до смерти не запорет, на счет не поставит... Так, дверь выломает - и все!
Я заглянул в его мысли.
Правда, все правда! И то, что устал; и то, что убьют, если не расплатится. И то правда, что стал добавлять в порошок мела больше обычного. И верно, что один парень уже погиб от этой смеси, и теперь орда взвинченных друзей покойного так и норовит выловить где-нибудь в переулке.
Кто же тогда я сам? Чиста у меня совесть или - сам стал убийцей? Неужели насилие, пусть даже совершенное во имя Добра, к нему не ведет?
- Сколько ты еще должен отдать?
- Если принесу завтра - три штуки. Послезавтра будет - четыре.
Я залез в карман брюк, нащупал там пачку банкнот - и протянул деньги ему. Он не взял. Хотел взять, я видел, и не брал. Боится?
- Вот мои условия, - начал я, - завязываешь с наркотой и ищешь нормальную работу - хоть дворником. Будут уговаривать вернуться старые знакомые - тяни резину, сколько сможешь. Потом я приду в гости и со всеми... поговорю. Ты меня понял?
Он кивнул.
- Деньги возьми, - проговорил я. Неожиданно жалобно, кстати. Не люблю выглядеть скотиной.
Он медлил.
- Ладно, можешь не брать, - отрезал я, опуская руку. - Но тогда ты сдохнешь. Сам понимаешь. Я тебе хоть какой-то шанс предлагаю.
- Ты будешь мой крышей? - потеряно спросил он.
Я даже улыбнулся.
- Типа того. Да!
- И сколько я должен тебе платить?
Тьфу, балда!
- Ничего! Перестанешь травить людей - и мы в расчете!
- Хорошо... - он нерешительно уставился на зажатые в моей руке купюры.
Я протянул их снова. Он взял. Бог его знает, чего подумал при этом. Ну, погодим судить о людях плохо. В смысле, все имеют право на еще один шанс.
- Мы договорились? - я взыскующе ловил его взгляд. Смотрел строго, требовательно, как имеющий на то право. Хотя... кто может сказать, где заканчиваются наши права и властвует совесть другого?
- Договорились.
Глупо, конечно, но обошлось без заглядывания в его мысли. Всегда хочется сохранить хотя бы соломинку надежды.
Я развернулся и вышел.
Вот так неожиданно бойскауту и совершают хорошие поступки! Может, наставлю человека на путь правильный. Как говорится, сделать зло никогда не поздно. Но поздно бывает его исправить. Кем говорится? Ха, никем! Это я придумал! И еще успел исправить. Что интересно, сначала деньги хотел забрать. Тоже, умник великий! Приперся вершить суд без суда и следствия. Инквизитор хренов! Вот уж действительно: сила есть - ума не на...
Я рефлекторно шагнул в тень, пристально наблюдая за легко шагающим незнакомцем. Кого-то здорово напомнила эта походка. Кого-то очень нехорошего. Я бы сказал, неприятного.
Конечно, он почувствовал мой взгляд. Чуть сбившись с шага, повернул голову, встретился со мной глазами. Ё!!
Испуганный, я попытался отступить, но лишь уперся спиной в здание рядом. И почему я не вышел из подъезда на пять минут позже?!
Прятаться от такого существа не было смысла: наверняка он видит в темноте гораздо лучше меня. Изобразив гримасу, которая должна была напоминать улыбку, я пошел вперед.
Фаргел рассматривал меня спокойно, с явным любопытством:
- Кто ты?
- В-вампир, ты же сам видишь, - остроумно заявил я. Подумал и добавил. - Приветствую тебя, Сильнейший.
Судя по довольной ухмылке, лесть ему понравилась. Не каждый день, поди, Сильнейшим кличут.
- Я тебя раньше не видел. Откуда ты?
Чего пристал? Живу я тут!
- Я здешний. Из этого города.
- Из Омска? - недоверчивые глаза оглядели меня сверху донизу. - Последний раз я был в этом городе лет то назад. Тебя здесь не было.
- Я новичок, Сильнейший.
- Верю. Но для новичка ты очень силен.
- Мой родитель отдал мне много крови, - совершенно честно признался я. - Это она сделала меня таким.
- Вот как? - Фаргел благожелательно смотрел на меня. - И кто же твой учитель?
- Николай Иваныч. Он попросил, чтобы я так к нему обращался.
- Как? - Вампир выглядел озадаченным.
- Николай Иванович, - повторил я и по-детски захлопал ресницами.
- А как его фамилия?
Фаргел больше не улыбался. Я тоже перестал - на всякий случай.
- Не знаю, он хотел, чтобы я называл его по имени-отчеству.
- Опиши его мне.
Сказано - сделано. Я прилежно набросал словесный портрет своего "учителя", даже твидовый пиджак не забыл.
- Борис! - обрадовано воскликнул Фаргел. - Так он здесь?!
Я пожал плечами:
- Не знаю. Два месяца назад был здесь.
- Ладно, найду. А тебя как зовут?
- К... Костя, Сильнейший.
Фаргел поморщился:
- Заканчивай подхалимничать. Или Борис рассказал тебе про Бессмертных?
- Конечно, - с готовностью откликнулся я. - Все вампиры бессмертны.
- Не все. Новички вроде тебя не могут без еды, постоянно ищут жертву. Но есть те, кто настолько стар, что может голодать долго, очень долго. Это и есть Бессмертные. Старейшие.
Я знал о них. Знал уже давно, но выбросил это знание из головы. Зря. В дальнейшем буду доверять снам. Фаргел истолковал мое молчание по-своему:
- Меня приняли в это сообщество семьсот лет назад. Тогда мне было всего полторы тысячи лет - слишком молод для вершителя судеб мира - но меня приняли.
- Ты, наверное, совершил какой-то великий поступок, - подозревая ответ, спросил я.
- Да, - он вдруг добродушно улыбнулся. -Убил отступника - вампира, который перешел на сторону людей, истребляя нас.
- Отступника? - я потупился, чтобы он не заметил моего бегающего взгляда. - Фельве?
- Да. Откуда ты знаешь?
- Учитель рассказывал. Тебя зовут Фаргел?
- Я вижу, Борис рассказал тебе очень много.
Старейший открыто веселился. Меня от этого веселья била дрожь. Непредсказуемый тип. От таких нужно держаться подальше.
- Да, наверное. Но как же ты победил Фельве? Он был так силен...
Фаргел не стал спорить:
- Очень силен. Друд всегда очень силен. Я перехитрил его: заставил израсходовать энергию на новичков, потом - напал сам.
Я медленно кивнул, соглашаясь с мудростью такого решения.
- Ты настоящий гений, Сильнейший.
- Перестань, - отмахнулся тот. - Я ж сказал тебе: хватит подхалимничать. Хочешь спросить что-то еще?