Аннотация: О том, как король Вацлав сбежал из тюрьмы. рассказ Гуго Салуса (Hugo Salus), перевод с немецкого
Казалось бы непостижимым, почему автор исторических произведений так часто совсем грубо, жестоко, расточительно, жадно, как пьяница, пишет, и пребывающих в грустных размышлениях исторических личностей делает героями своих рассказов, тогда как и в их жизни можно найти периоды, в которые они вполне по-человечески удовлетворяют свои желания, где они благодаря своей жизненной силой забывают и заставляют забыть о своем опустошении , где они, как все люди, хотят чувствовать себя, одним из толпы. О небеса! Для истории же они получили у них есть знаки отличия, которые они заслужили, они проносят свои имена через столетия, чем старше они становятся, тем очевиднее связываются их имена и прозвища с вереницей образов насилия, жестокости, расточительства, пьянства, и тот, кто слышит имя короля Вацлава IV, тот бежит, особенно в Богемии, будто бы его преследует нечто страшное, он знает, что сей король Вацлав, чей сын был коронован как король Богемии в три года, в десять лет обручился с дочкой баварского герцога, в пятнадцать лет был избран римским королем, позже взошел на немецкий и богемский трон. Юноша должен был бы обладать грандиозной моральной и духовной чистотой, когда он, избранный правителем миллионов и миллионов, должен был быть мудрым и справедливым, когда он прибавил к своему имени такой звучный титул. Хотя он был неплохо образован и обладал большими способностями, ему не хватало выдержки и моральной чистоты, он жил в Богемии в своих замках, позволял своим приближенным управлять страной, и занимал себя вином и пивом, картами и женщинами, сражался с городами и местечками, с дворянством и духовенством, и сделал первое духовное лицо, архиепископа Праги, Яна Непомука, мучеником на все времена, позволив ему броситься с пражского каменного моста во Влтаву. И каждый год даже сейчас там проходит шествие огромного множества набожных людей, мимо королевской бани, которая сейчас находится на том же самом месте, как в этой истории, и зовутся тоже Королевской баней, по великолепному старому мосту с памятником прекрасному Яну Непомуку, дабы почтить его память, а он возвышается надо всеми, угрожая великим Градчанам и проклиная память злого Вацлава, который совершил столько недобрый дел, отчего и стал добрый Ян Непомук святым.
Между тем в это время богемская знать с братом короля, Зигмундом Венгерским, сплела заговор против тирана, они настигли его, атаковав в количестве шестнадцать человек и бросили в старую тюрьму Шбинка рядом с пражской ратушей, где он двадцать пять недель, вдали от солнечного света и мирской суеты мог поразмыслить о своих грехах, своих грехах, своих грехах и пороках и искуплении. И так он с большим нетерпением ждал того момента, когда для него наступит час избавления, он был так крепко закован в цепи, что кусочек неба, на который он сквозь отверстие в своей темнице смотрел с тоской, был серым, слегка нежно розовел, синел, чтобы снова стать ночным и темным. День за днем проводил он в темнице, утратив всякую надежду, и мрачно смотрел вокруг.
Даст ли избавление знак о себе?
И так сидел он все время, рядом же с ним пребывала красивая, с картинки, цветущая славянская девушка Сюзанна, в сторону которой король в последний день, когда он обходил вокруг замка, повернул голову, и она все время ни о чем ином, кроме короля, не могла думать, о том, что он ее, дочь бедного лесника, выберет своей королевой. Она также вспоминала, как король когда-то, объезжая лес, повстречался я с ней и склонился перед ней, ибо она была сильной, прекрасной и цветущей девушкой, которая могла понравиться мужчине. И тогда он слез с коня, обнял ее и поцеловал, радостно, от того, что она прекрасно сложена, спросил ее имя, и она должна была бы вечером придти на ужи в замок, ибо он ее выбрал. Потом он ускакал прочь и на целый день забыл о девушке, потому что его схватила богемская знать и заточила в темнице. Но Сюзанна осталась полностью сбитой с толку, она видела короля всегда только сидящим на троне, она смотрела на себя в зеркало и поражалась тому, что король выбрал ее, она закалывала свои светлые косы так, чтобы на них могла лечь корона, она указывала бравому пастуху Вацлаву на дверь, когда он приходил, как и прежде до того, молить ее о любви, и когда она при дворе услышала, что короля схватили и заключили в тюрьму в находящейся рядом Праге, тогда склонила она в печали главу, она знала, что осталась одна на сей земле, что то было Божьей карой за то, что он избрал крестьянскую девушку, что хотел ее возвысить до себя, возвести на трон, и только на трон перед всеми высокими господами, которым она руки целовала, которым он в своем безграничном высокомерии так к себе приблизил, в то время как он, величественный, возвышенный, гордый, и все же гордый не настолько, король, склоняется перед ней, и она ласкает его, как подобного себе.
И так она отправилась в Прагу, и как работница, уборщица, занималась в домах горожан самой черной работой, но только рядом с ратушей Праги, рядом с тюрьмой Шбинка, где держали захваченного короля, который, несомненно, тосковал без нее. О, с какой радостью она бы к нему примчалась, если бы только вокруг не стояли ненавистные солдаты и служки, которые его сторожили. И всегда, когда она стояла перед ратушей и благоговейно взирала на тюрьму Шбинка, она постепенно заводила дружбу со слугой, беседовала с ним, и она узнала, как печально сидит одиноко в своей темнице король, как грустно он смотрит вокруг. Она знала, о ком он думает. И также она узнала, что спустя двадцать пять недель по его настоятельным просьбам ему будет дозволено под строгим присмотром пойти в баню, расположенную рядом с каменным мостом через Влтаву. Тогда она нанялась банщицей, стояла она в темном подвале у корыта с раннего утра до самого позднего вечера и стирала она банные принадлежности, и с каждым новым полотенцем, которое она своими сильными руками выжимала и разглаживала, размышляла она о том, что может быть это полотно было тем самым, избранным, в которое завернул свое гордое тело король, которым он его осушил, и что потом король должен почувствовать, что она для него наделило полотно своей горячей любовью. И шел день за днем, но она так и не видела короля!
Наконец настал тот день, когда баня была закрыты для обычных людей, не дозволялось приходить никому, так как пришел с четырьмя слугами король. Один остался стоять у дверей, чтобы сторожить их, другой у платья короля, где король разделся, двое пошли вместе с ним в баню, чтобы ему прислуживать. Он помылся, там было очень жарко, дом же хорошо охранялся, и король попросил обоих своих стражей, чтобы они после купания разрешили ему выйти во двор, что был на берегу Влтавы, чтобы слегка освежиться. Посмотрели два стража друг на друга, тень сомнения пробежала по их лицу, они только склонили головы, им подумалось, что король хочет посмотреть взглянуть через Влтаву на королевский замок, высокие Градчаны, стремящийся ввысь купол, и град, в котором он так величаво восседал и в котором он мог править, когда он не утратил свою власть и королевское достоинство. Они распрямились и потянулись, так как в тот день власти у них было больше, чем у короля, они могли выполнить его просьбу, о которой он их, слуг, так покорно умолял, дом стерегли со стороны улицы, за ним текла бурная и широкая Влтава, а он также обещал им хорошо заплатить, если они ему дозволят то сделать. И кивнули они милостиво, пошли за третьим свои товарищем, который сторожил королевское одеяние, чтобы он пошел за дом, встал на узком дворе у Влтавы и, затаив дыхание, взирал на Градчаны.
И было видно, что на берегу в дворике была привязана лодка и стояла только одна служанка в рубашке, в которой она должна была работать, стоять в подвале у корыта, стирать, она вся задрожала и затрепетала, когда король на нее посмотрел, и она смотрела на короля, завернутого в полотенце, но король наблюдал только за лодкой, и он ступил на нее, не обратив на девушку внимания. "Едем!"- приказал он властным жестом, так, что она не осмелилась не сказать ни слова и также прыгнула на лодку, которую он тем временем отвязывал. Он стоял обнаженный на лодке, она желала бы на него накинуть рубашку, дабы не выглядел он так неподобающе, но он оттолкнул лодку от берега, и король стоял на борту с властно вытянутой рукой и указывал на противоположный берег, она не произносила ни слова, только села на весла, и скоро лодка под ее сильными взмахами полетела по Влтаве. На мосту вверху собрались люди, которые кричали, они смотрели на пресловутую лодку, где женщина в одной рубашке гребла, а обнаженный мужчина стоял с рукой, поднятой в повелительном жесте, люди толпились у перил, они с криками показывали на Влтаву и толкали друг друга. И пригрозили кулаком два стража во дворе бани третьему, он помчался о двор искать вторую лодку, чтобы преследовать короля, но не нашел ничего. И впервые посмотрел король на служанку, как она в одной рубашке, закатав рукава, легла на весла, что ее округлая и упругая грудь виднелась под мокрой тканью, в то время, как ее прекрасные глаза смущенно и умоляя о милости смотрели на него, словно упрашивая так ее не смотреть на нее, ему же показалось, что он где-то уже эти прекрасные глаза видел, но где, он вспомнить не мог, ему должно было показаться смешным то, что на этой лодке он хотел встретить знакомое лицо.
Она со стоном взмолилась, он должен, Христа ради, от нее отвернуться, она до смерти стыдится, тогда он пал к ее ногам прямо на пол лодки, сотню золотых гульденов обещал он ей, настоящих золотых гульденов, если она отплывет далеко за город. Она бы ему охотно сказала, как она ждала его все эти недели, насколько ей не нужны эти золотые гульдены, что ему стоит только взглянуть на нее, чтобы признать своей королевой, ее грудь колыхалась от страшного напряжения, от взмахов весел, она потупила взор и снова подняла весло, и уже город остался позади. Там, на берегу не было ни дома, издалека их приветствовали могучие Градчаны, кустарники прятали свои колыхающиеся ветви в воду, и махали им своими зелеными венчиками. Поднялся голый король с пола лодки и приказал своей перевозчице грести к отмели на берегу, чтобы пристать туда. Она налегла на весла и направила лодку на отмель, там она, цветущая, рослая и полная женственности стояла перед ним, истощенным, и сердце его начало бурно и страстно ликовать, ибо спасся он, его кровь снова забурлила, пылкая королевская кровь, он обнял задыхающуюся юную Сюзанну и притянул ее к себе, чтобы все небесные ангелы спустились к ним, она, торжествуя, знала, он все эти недели ждал ее, по ней, по ней одной он тосковал. Она, в своей рубашке, сжалась под его голыми руками. "Я явилась вовремя?-прошептала она, -Вы меня узнаете?"
"Узнаю ли я тебя? -солгал он, ликуя, -Я не знаю никого более, кто бы должен был пойти со мной, ты должна быть моей королевой сегодня, и завтра, и всегда". И он сильнее прижал ее к груди, он не подумал о сказанном, о том, что он имел привычку говорить подобное каждой девушке, он чувствовал себя счастливым, ибо он всегда был Вацлавом, королем Вацлавом, и все каждая женщина должна была быть гордой, когда он выбирал из прочих.
Он позволил ей взять весла, положить на плечи и сойти на берег. Он же сам последовал за ней и оттолкнул лодку далеко на середину реки, чтобы она, качаясь, туда поплыла.
"И, только приди ко мне,- сказал он после,- сотни раз должна ты мой лик на золотых гульденах увидеть, если со мной пойдешь, и тысячу раз должна ты меня поцеловать меня в губы, которые заалеют от твоих поцелуев и моего красного вина!"
Он обернул полотенце вокруг бедер, она потупила взор, он не знал, устыдилась ли она его наготы или же своей рубашки, в которой он дрожала и трепетала.
"Тебе холодно даже на солнце?"- спросил он с нежностью.
"Холодно? Нет,- ответила она,- мне стыдно, Ваша Светлость, мне до смерти стыдно, что я перед Вами неодетой стоять должна!"
"Ты меня стесняешься?- засмеялся он. Он ведь действительно не знал, не обладал ли он до того этой юной девушкой сотни раз, где таится она в его воспоминаниях, так что нежно прижимал он ее к себе, он назвал ее : "Моя королева, мой ангел!", и пошли они оба, без одежды, через заросли на берегу, через луга до деревни Чучил, и там на лугу начали на них глазеть парень с девушкой, под криками они убежали из деревни и на берегу нашли другую лодку, она снова забралась туда, а король и тут не растерялся, он в полумиле от Вышеграда повелел построить новый замок и о том рассказал Сюзане среди полей и лугов, она же боялась только, что в деревне ее увидит неодетой с неодетым королем кто-то из знакомых, так бежали они от куста к кусту, чтобы там прятаться и смотреть- о Боже! Не идет ли кто. Когда они вошли в лес, побежали они среди больших старых деревьев, она вела его таким образом, чтобы показать ему место, где он ее впервые увидел, она нетерпеливо смотрела ему в лицо, когда же она увидит, что он вспомнил их первую встречу, наконец, далее удерживаться она не могла: "Знаете, где мы находимся, Ваша Светлость?",- спросила она.
"Разумеется, знаю,- засмеялся он,- конечно, точно знаю, но когда ты рядом со мной, всюду вокруг рай, повсюду- счастье. И ты должна только представить себе, что я не в заточении, я снова король, а ты меня спасла!"
Он снова прижал ее к своей груди, он поцеловала ее, он ласкал ее, и вскоре снова солнце село и перед ними возвышался роскошный замок, к которому они бросились стремглав.
"Я снова король, я снова господин",- ликовал он, между тем, как разбивал молотком решетку из кованого железа,- я снова король, и ты моя королева, моя любимая, нагая, с белоснежным телом, королева".
К воротам подбежал стражник, он сразу же вытянул руки в угрожающем жесте, как только увидел полуголую пару дверей.
"Вы совсем с ума сошли?"- закричал он на них,- слыхано ли такое безумие, чтобы голыми бегать по стране и дойти прямо до королевского замка! Однако и такое возможно в этом..."
Он хотел сказать, королевском замке, но как только он узнал короля, замер он, онемев, только склонил голову. "Это похоже на правду!"- означало это покачивание головой, убежал он и пришел с господином капитаном Велиславом фон Дубаном обратно к воротам, а тот признал короля и его с его неодетой спутницей повел в замок.
"Это моя дама-рыцарь, капитан Дубан,- сказал король,- которую должен я одеть по-королевски, и ее также должны привести ко мне в обеденную залу, ибо голодна она должна быть, как и я, хвала ей, потому что она доставила меня она на лодке прямо из Праги. И проголодался я от свежего воздуха и от бани, из которой она меня и спасла, а о скромном тюремном кушанье и говорить не стоит".
И он обнял ее еще раз на глазах у капитана, а она сопротивлялась. "Ты должна сегодня быть моей королевой перед придворными!- повторил он,- и потом моей королевой на ложе, ты мой ангел-хранитель, моя любимая".
И позвал господин Дубан служанку, она укрыла голую Сюзанну дорогой одеждой, и нарядила ее к великолепному пиршеству, которое в ее честь и в честь короля готовилось в зале. И недолго все ждали, вскоре они увидели короля и бедную дочь лесничего и банщицу Сюзанну, великолепно и изысканно наряженных, в роскоши, и сидели они за столом и пировали, о том король тосковал многие недели, а Сюзанна о подобном и помыслить не могла, король посадил ее на колени и поднял пенный кубок в ее честь и выпил он, смеясь, за свою королеву, челядь же обступила ее и ей прислуживала, служанки же, которые ей завидовали, в спешке бегали перед ней и готовили ей роскошное ложе, потому что сегодня ночью согласно воле короля Вацлава Сюзанна должна быть королевой, в том она не могла была ему отказать.
И какова же дальнейшая история короля? О, возлюбленные небеса! Это может каждый прочитать в толстой книге, которая зовется строгой и суровой историей, она писалась кровью, каждый раз, когда король Вацлав обезглавливал по очереди всех членов пражского городского совета и множество богемских князей, разжигал гуситские войны, и было множество нужды и бедствий, с этим более ничего не поделаешь.
И история, изложенная здесь, также печально закончилась. Она завершилась перед домом у пражского Старого моста, который и по сей день служит баней и зовется Королевской баней, оттуда совсем быстро вышла смущенная юная девушка, которая всегда смотрела ввысь из своего окна и спросила привратника, до сих пор ли король сидит в темнице и может быть, он снова придет в баню, так как завистники ее из королевского замка прогнали, и он, несомненно, по ней тоскует, пылая страстью. Ничего неведомо было привратнику, и ничем он помочь не мог и прогнал ее от дверей, она побежала назад к ратуше, побежала через мост к Градчанам к королевскому замку и смотрела на сотню его окон, кто знает, как долго. Когда вся история состоит из великих событий, что движут народы, а не того, чем живет сердце бедной девушки, которую всего на одну ночь ложе высокомерного короля возвысило своим сиянием, более такого со служанкой Сюзанной не случалсоь, и ее смущенные грустны глаза растерянно смотрят сквозь столетия и на меня, а я часто задумываюсь и размышляю, когда стою перед Королевской баней, и еще не смог поставить точку в этой истории...