В его окне неизменно, всегда, в двадцать с хвостиком зажигался свет. Иногда ей казалось, что свет живет там сам по себе и зажигается даже тогда, когда дома никого нет. Но на самом деле все было проще. Он, по привычке заядлого холостяка, не позволял себе задерживаться у женщин после восьми вечера. По его мнению, это непременно его к чему-то обязывало. А обязанности, как известно, лучше обходить.
Она встретила его случайно. На лестничной площадке, когда он нетерпеливо копался в замочной скважине, и безуспешно пытался попасть внутрь, а она возвращалась от мисс Эйприл. Так как старушка была одинока и часто болела, это милое хрупкое дитя навещало ее по выходным.
- Скорее всего вам понадобится слесарь. Снова проблемы с замком? - непринужденно спросила она и тут же, смущенно опустила глаза. Что он подумает? Откуда у меня эти сведения по поводу частых неудач с замком?
-Постараюсь побороть этот чертов замок сам, -буркнул он, нетерпеливо дергая дверь. И тут же отдернулся.
-Я прошу прощения, я позволил непростительную грубость, в присутствии столь юной леди.
Эти доброжелательные слова, в которые, как ему казалось, он вложил всю свою учтивость и искреннее желание извиниться, укололи ее. Он считает ее слишком юной. Нет же! Нет! Просто она слишком бледна и худощава. Но ей уже есть восемнадцать. Она уже хочет любить и пропасть лет не должна мешать ее счастью.
Ей даже нравилось, что он менял женщин. По крайней мере, это было лучиком ее необъятной надежды, что сердце его еще свободно, и что оно ждет именно ее. Только как? Как ей проникнуть туда. Здесь, слесарь ей точно не поможет.
И вот созрел план. Она выследит его, она будет в его окружении. Она будет ослепительна и прекрасна. Она затмит всех его пассий. Эти жужжащие мысли не давали ей покоя, но смелости и решительности пойти на это ей не хватало. Она тщетно сверлила глазами занавешенные, таинственно горящие окна. Мысль о нем становилась все навязчивее. Как же, как ей украсть хотя бы тень его улыбки, его доброты, его красоты и небольшую пригоршню его бесценного внимания? Тут же, мысль обладания им не целиком, не полностью приводила ее в ужас. И уже следующим ее желанием было сделать его своим до последней капли. Господи! Да она бы отдала десять лет своей жизни, чтобы хоть на миг коснуться губами его уха, нашептывая глупости. В подобные моменты мечтаний, она краснела, и всегда удивлялась этой своей способности, смущаться перед самой собой. Да. Именно. В ней живет два человека. Один робкий и застенчивый - предостерегал, предупреждал, сковывал ноги, не позволял ей, девушке с идеальным воспитанием, которое ограничивало ее порывы, решиться на это безумство, и второй - необузданный, жаждущий жизни, спешащий навстречу неизвестному, который снимал все запреты и давал полную волю фантазиям и чувствам. Со временем, грани мечты и реальности настолько переплелись, что мысль или даже предположение о том, что он никогда не сможет принадлежать ей, могла бы убить ее. О, эти проклятые окна! Немые палачи ее девственной души.
Однажды, собрав волю в кулак, одержимая надеждой, ведомая своей первой безудержной страстью, скорее даже жаждой, которую утолит только его поцелуй, она притаилась этажом выше. Он не вышел по привычке. Но вместо его быстрых прыжков через ступеньки послышались незнакомые легкие шаги, шаги которые отбивали у нее в висках что-то вроде реквиема. Реквиема по ее надежде и мечте. Тогда она не осознавала откуда, но четко знала, что эти быстрые легкие грациозные шажки, другой женщины, ведут именно в его двери. Послышался знакомый звук поворачивающегося ключа. Женщина, девушка, чужестранка быстро вошла, и дверь за ней захлопнулась. Это был приговор ее детской чувствительной обнаженной душе. Все оборвалось, и ей показалось, что она слышит музыку, и ветер несет ее легкое тело, она потеряла сознание, которое не могло, просто не могло принять реальность и правду такой, какова она есть. Теперь - впервые в жизни - она своими глазами видела даму, которая вот так просто, получила право провести с ним эти драгоценные минуты, ее минуты. . .
Эта была ее первая, не то чтобы безответная, а так и не заявившая о себе, загнанная
в тиски морали, предвзятости и страха - но такая настоящая! - любовь.
Встав, по обыкновению, в 8. 00 утра и заварив крепкий, ароматный кофе, он подошел к окну. Большие люди в белой одежде, он не смог бы назвать их врачами, вели под руки соседскую девчонку. У нее был безразличный, отрешенный взгляд. Ее вид олицетворял собой равнодушие и покорность. Мать девочки сокрушенно гладила ее по голове, тихо что-то приговаривая. Девочку увезли.
Хм? Он попытался предположить, что могло случиться. Но так и не найдя, более менее вразумительного ответа, он оставил все свои предположения в покое, и быстро направился к двери. Перед выходом он задержался и внимательно посмотрел на замок.
- Все-таки придется обратиться к слесарю. . . - произнес он с неприсущей ему серьезностью.
Спустя несколько дней он узнал от мисс Эйприл, что девчонка, глупышка безнадежно влюбилась и под влиянием бури эмоций пыталась свести счеты с жизнью. Банальная история, -подумал он. Торопливо учтиво откланялся, желая Анне скорейшего выздоровления.