Аннотация: Глава из книги: "Марксизм - наука, или утопия?"
"ВЕЛИКОЛЕПНАЯ ТЕОРИЯ"
"Учение Маркса всесиль-
но, потому что оно верно".
В.И. Ленин
"Прежняя наша программа бы-
ла теоретически правильной, но
практически несостоятельной".
В.И. Ленин. Соч.,
изд. 4, т. 32, стр. 201.
""Литературная газета" настоятельно рекомендует мне хотя бы в общих
чертах ознакомиться с основными трудами основоположников учения. Вероятно, я и в самом деле ознакомился с ними кое-как, ибо в противном слу-
чае я сумел бы, пожалуй, полностью объяснить себе, почему такая великолепная теория уже столько лет приводит к совершенно противоположным результатам" /Ян Прохазка, Товарищам. "Литературная газета"* 1968, Љ 26; выд. Д.Ш./.
Действительно - почему?
Когда в науке ставится эксперимент, направленный на подтверждение ка- кой-нибудь теории и его результат не соответствует ожидаемому, учёные считают, что либо эксперимент был поставлен нечисто, либо теория не верна.
"Великолепная теория", о которой идёт речь, поставила ряд эксперимен- тов в разных условиях. То, что результаты не совпали с предполагавши-мися, ясно большинству людей, занятых этим вопросом. Но в оценке при-чин этого несовпадения согласия нет по сей день (2003).
Задача первой части настоящей работы - попытаться ответить на вопрос,
сформулированный Яном Прохазкой тридцать пять лет тому назад.
На наш взгляд, основные причины несовпадения марксистской теории с
марксистской практикой коренятся в ошибках самой теории. Мы попытаем-ся дать аргументацию своему суждению.
В своей лекции "О государстве" /В.И. Ленин, ПСС, т. 39, стр. 69, 82/ Ленин говорит:
*
В дальнейшем "ЛГ".
"Когда появляется такая особая группа, которая только тем и занята, что- бы управлять, и которая для управления нуждается в особом аппарате при- нуждения, подчинения чужой воли насилию - в тюрьмах, в особых от-рядах людей, войске и пр., - тогда появляется государство. ...Оно всегда было известным аппаратом, который выделялся из общества и состоял изгруппы людей, занимавшихся только тем или почти только тем, или глав-ным образом тем, чтобы управлять. Люди делятся на управляемых и на спе-циалистов по управлению, на тех, которые поднимаются над обществом и которых называют правителями, представителями государства"
Ленин многократно выступает против утверждения, что государство - это также и орудие примирения противоречивых интересов различных групп населения, и настаивает на том, что государство - ёсть только орудие угнетения одних классов общества другими. Он рассматривает различные типы государственной организации и не делает исключений ни для какого из них.
По Марксу, Энгельсу и Ленину, "чиновничество и постоянная армия, это - "паразит" на теле буржуазного общества, паразит, порождённый внут-ренними противоречиями, которые это общество раздирают, но именно па-разит, "затыкающий жизненные поры" /II, 2/*. Совершив социалистическую революцию и возглавив общество, пролетариат создаст тем самым государство особого типа, которое тоже является злом, но злом несравненно меньшим, чем любое из государств, существовавших прежде.
Государство диктатуры пролетариата - это, по Марксу, Энгельсу и Лени-
ну, последняя историческая форма государственного устройства общества. Его цель - уничтожение классов, а когда классы исчезнут - исчезнет и госу-дарство: некого будет подавлять! У Маркса и Энгельса, у дореволюционно-го Ленина имеются высказывания о том, что уничтожение классовых разли-чий не только возможное, но и сравнительно лёгкое и недолгое дело:
"Возможен общественный строй, - пишет Энгельс в 1891 году, - в котором исчезнут современные классовые различия и в котором - быть может, после короткого, связанного с некоторыми лишениями, но во всяком случае очень полезного в моральном отношении переходного времени средства к жизни, средства наслаждения, совершенствования и применения всех физических и духовных способностей во всё возрастающей полноте будут представлены во всеобщее распоряжение" /Ф. Энгельс, Введение к циклу статей К. Маркса "Наёмный труд и капитал". К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. I, стр. 52. ИМЭЛ. М., 1948; выд. Д.Ш./-
*
Цитируем по работе В.И. Ленина "Государство и революция" /ПСС, т. 33/. Цитаты из этого произведения снабжены в этой главе данной работы лишь указанием ЉЉ главы и раздела.
.
Если Энгельс всё же употребляет слова "быть может", то Ленин не со-мневается в этом и вовсе. Говоря о государстве того же "переходного вре-мени", государстве, которое должно послужить орудием построения бес-классового общества, Ленин с уверенностью сообщает читателям, что при переходе от капитализма к социализму, т.е. при построении бесклассового общества, подавление необходимо, а значит необходимо государство. Од-нако "это уже не государство в собственном смысле, ибо подавление мень-шинства эксплуататоров большинством вчерашних наёмных рабов дело на-столько, сравнительно, лёгкое, простое и естественное, что оно будет стоить гораздо меньше крови, чем подавление восстаний рабов, крепостных, наёмных рабочих, что оно обойдётся человечеству гораздо дешевле" /V, 2/. Говоря о государстве "диктатуры пролетариата", Ленин употребляет вы-ражения "почти не государство", "почти не машина", "очень простая маши- на", пишет слово "государство" в кавычках, наконец, называет его "простая организация вооруженных масс", подчёркивая этим, что государство диктатуры пролетариата будет существенно отличаться от всех своих предшественников, в первую очередь тем, что будет подавлять немногих и недолго: пока уничтожит классы...
Классики марксизма-ленинизма первоначально предполагади, что это необычайное государство в силу своих средств и целей не может появиться на свет как результат усовершенствования прежнего государственного устройства. Даже буржуазная демократия не может трансформироваться в диктатуру пролетариата. Для того, чтобы создать пролетарское государство, необходимо сломать прежнюю государственную машину. Позднее появятся различные отклонения от этой категоричности, но лишь как исключения из типического хода вещей
Говоря же о правиле, а не об исключениях из него, классики марксизма пользуются рядом красочных синонимов: "уничтожить", "отсечь", "разбить", "взорвать", "не оставить камня на камне" и т.д.
"Если ты взглянешь в последнюю главу моего "Восемнадцатого брюме-ра", ты увидишь, что следующей попыткой французской революции я объ-являю: не передать из одних рук в другие бюрократическую и военную ма- шину, как бывало до сих пор, а сломать ее, и именно таково предваритель-ное условие всякой действительно народной революции. ...рабочий класс не
может просто овладеть государственной машиной и пустить её в ход для своих собственных целей" /Карлл Маркс - Кугельману. 12.4.1871, цит. по III, 1/.
Эту мысль Ленин назвал основой учения Маркса о государстве:
"...вывод делается чрезвычайно точный, определённый, практически осязательный: все прежние режимы усовершенствовали государственную машину, а её надо разбить, сломать. Этот вывод и есть главное, основное в учении марксизма о государстве" /II, 2/.
Пролетариат, конечно, может сломать государственную машину самым буквальным образом: распустить или даже уничтожить всех чиновников, сжечь всю документацию и даже сровнять с землёй все здания, где размеща- лись аппараты этой машины. Но для того, чтобы эту машину не пришлось тотчас же восстанавливать, надо уничтожить её не физически, а функци-онально.
По определению Норберта Винера, строение машины или организма яв-ляется показателем их способности выполнять задачу. Следовательно, со-хранение прежних функций потребует и сохранения старой структуры (строения) машины. Машина представляет собой, подчёркивает Винер, не вещество, а форму строения, которая увековечивает себя.
Общественная машина отвечает этому определению в такой же мере, как техническая или биологическая. Классики марксизма не раз говорят о том, что управление людьми при социализме "упрощается", однако не исчезает совсем, тем более во время переходного периода. По словам Ленина, "революция должна состоять не в том, чтобы новый класс командовал при помо- щи старой государственной машины, а в том, чтобы он разбил эту машину и командовал при помощи новой машины" /VI, 3; выд. Д.Ш./.
Стало быть, без машины управления обойтись нельзя, и вопрос лишь в том, каковы будут её функции. Чем они будут отличаться от функции прежней машины и совместимо ли их выполнение с производственной дея-тельностью пролетариата.
Итак, что же такое "очень простая машина", "почти не машина", "простая организация вооруженных масс"?
Ближайшие продолжатели дела Ленина в первое шестилетие после его смерти неслучайно не на живот, а на смерть передрались, решая, кто же из них в вопросе об организации государства "диктатуры пролетариата" по-следовательней других представляет Ленина. Каждый из них, ссылаясь на соответствующие его высказывания, формально был прав, так как у Ленина имеются по этому поводу весьма разноречивые "руководящие указания".
В "Государстве и революции" Ленин пишет, что
"...переход от капитализма к социализму невозможен без известного возврата" к "примитивному" демократизму (ибо иначе как же перейти к выполнению государственных функций большинством населения и поголовно всем населением?)" /III, 2/.
И ниже /VI, 3/:
"При социализме многое из "примитивной" демократии неизбежно оживёт, ибо впервые в истории цивилизованного общества масса населения поднимается до самостоятельного участия не только в голосованиях и выборах, но и в повседневном управлении. При социализме все будут управлять по очереди и быстро привыкнут к тому, чтобы никто не управлял" (выд. нами).
Всё дело, следовательно, в привычке быть управляемыми, а не в каких-то фундаментальных причинах, не позволяющих обойтись без профес-сионального управления?
В той же главе мы читаем, что "социализм сократит рабочий день, под-нимет массы к новой жизни, поставит большинство населения в условия, позволяющие всем без изъятия выполнять "государственные функции". Иронические кавычки вокруг "государственных функций" выразительно пе-редают отношение Ленина к этому бюрократическому излишеству. Там же сказано, что необходимо бороться за то, чтобы "сам вооруженный проле-тариат был правительством".
Переиздавая в 1918 году свою книгу, Ленин не мог уже питать никаких иллюзий относительно того, насколько ему и его соратникам удаётся изба-виться от "государственных функций", передав их "самому вооруженному пролетариату". Тем не менее, создавая и укрепляя самое централизованное и самое диктаторское, по крайней мере, в новой истории правительство, Ленин на словах не изменяет классическим марксистским рецептам, чем и превращает всё то, что у Маркса и Энгельса (и у него самого до ноября 1917 года) могло быть заблуждением, в бесцеремонную ложь.
Даже в 1918 году, в статье "Очередные задачи советской власти" /ПСС, т. 36, стр. 204/, Ленин выделяет в качестве главного принципа социали-стического самоуправления следующее требование:
"бесплатное выполнение государственных обязанностей каждым трудящимся, по отбытию восьмичасового "урока" производительной работы; переход этот особенно труден, но только в этом залог окончательного упрочения социализма".
В известной статье 1917 года "О двоевластии" /ПСС, т. 31, стр. 145 - 148/ Ленин следующим образом характеризует пролетарскую власть:
"Это - революционная диктатура, т.е. власть, опирающаяся прямо на ре- волюционный захват, на непосредственный почин революционных масс снизу, а не на закон, изданный централизованной государственной властью" /стр. 145, выд. Лениным/.
* Это подчёркивание ненужности предварительного обсуждения и утверждения законов парламентом в России, готовящейся к созыву выстраданного двумя столе-тиями борьбы Учредительного собрания, было для Ленина очень важным: после начала регулярной работы Собрания большевикам гораздо труднее стало бы захва-тить власть.
Только её хроническое опьянение словами "революционный", "револю-ционных масс", "снизу" и т.п. - позволило российской радикально-демо-кратической интеллигенции не видеть, не понимать, чем чревата государ-ственная доктрина Ленина.
"Эта власть - власть того же типа, какого была Парижская коммуна 1871 года. Основные признаки этого типа: 1) источник власти - не закон, предварительно обсуждённый и утверждённый парламентом*, а прямой по-чин народных масс снизу и на местах, прямой "захват", употребляя ходячее выражение; 2) замена полиции и армии, как отдельных от народа и противопоставляемых народу учреждений, прямым вооружением всего народа; -
государственный порядок при такой власти охраняют сами вооруженные рабочие и крестьяне, сам вооруженный народ; 3) чиновничество, бю-рократия либо заменяются опять-таки непосредственно властью самого на- рода, либо по меньшей мере ставятся под особый контроль, превращаются не только в выборных, но и сменяемых по первому требованию народа, -сводятся на положение простых уполномоченных; из привилегированного слоя с высокой, буржуазной оплатой "местечек" превращаются в рабочих особого "рода оружия", оплачиваемых не выше обычной платы хорошего рабочего" /Там же, стр. 146; выд. Лениным/.
Интересно ещё одно высказывание Ленина о ликвидации разделения тру- да в области управления государством после социалистической революции. При социализме, по его словам, могут остаться соответствующие "мини-стерства", или "комиссии", или какие-то специальные учреждения, но это не означает сохранения парламентаризма, ибо при социализме "парламентарии должны сами работать, сами исполнять свои законы, сами проверять то, что получается в жизни, сами отвечать непосредственно перед своими избирателями. Представительные учреждения остаются, но парламентаризма, как особой системы, как разделения труда законодательного и исполнительного, как привилегированного положения для депутатов здесь нет" /III, 3/. И Ленин опять цитирует Маркса.
Ожидая в ближайшем будущем мировой, или по меньшей мере, между-народной революции, классики марксизма чаще всего полагали, что воен-ная функция "диктатуры пролетариата" ограничится "экспроприацией экс-проприаторов". Однако в их некоторых работах рассматривается и перспек-тива существования коммунистического общества в окружении некоммуни-стических государств (так что несправедливо обвинять Ленина или Сталина в искажении позиции классиков). Стилистика марксистских прогнозов, уверенно изображающая желаемое как неизбежное и предполагаемое как доказанное, хорошо представлена "Эльберфельдскими речами" Энгельса:
"В коммунистическом обществе никто не станет и думать о постоянном войске. Да и зачем? Для охраны внутреннего спокойствия? Но мы уже виде-ли /выд. Д.Ш./, что никому и в голову не придёт нарушать это внутреннее спокойствие. Для захватнической войны? Но как может коммунистическое общество дойти до того, чтобы предпринять захватническую войну? Для оборонительной войны? Для этого оно не нуждается в постоянной армии, так как легко будет выучить каждого годного для войны члена общества, наряду с его другими занятиями, владеть оружием настолько, насколько это нужно для защиты страны, а не для парадов. И примите ещё при этом во внимание, что член такого общества в случае войны, которая, конечно, может вестись только против некоммунистических наций, должен защищать действительное отечество, действительный очаг, что он, следовательно, будет бороться с воодушевлением, со стойкостью, с храбростью, перед которой должна разлететься, как солома, механическая выучка современной армии" /К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., изд. II, т. 2, стр. 532-554. М., ГПИ, 1955/.
И доказательно, и серьёзно, а главное - подтверждается опытом после-дующих почти двухсот лет... Не отсюда ли ведёт свою родословную "бумажный тигр" маоистской пропаганды?
Сохраняя в своих квазитеоретических (у Ленина, вопреки господствую-щему убеждению, теоретических работ, не приносящих честное развитие мысли в жертву политической цели, нет) послереволюционных работах часть прежних формулировок, Ленин сразу же начинает предъявлять социалистической государственности чёткие требования:
"Мы живём не только в государстве, но и в системе государств, и суще-
ствование советской республики рядом с империалистическими государ- ствами продолжительное время немыслимо. В конце концов, либо одно, либо другое победит. А пока этот конец наступит, ряд самых ужасных столкновений между Советской республикой и буржуазными государствами неизбежен" /В.И. Ленин, Выступление на VIII съезде РКП(б) 18 - 23 марта 1919 г. ПСС, т. 41, стр. 139/.
Этот тезис имеет прямое отношение к ленинской политике "мирного со-существования" и ничем от последующих советских трактовок её не отлича-ется. И далее:
"Это значит, что господствующий класс пролетариат, если только он хочет и будет господствовать, должен доказать это своей военной органи- зацией" /Там же/.
Речь идёт об укреплении армии, которую следовало, согласно ленинским требованиям февраля - октября 1917 года, превратить во всенародную ми-лицию ещё до победы пролетариата, при Временном революционном прави-тельстве. Ничто не указывает также на упрощение управления людьми вну-три государства, в гражданской жизни: к прежним обязанностям государ-ства прибавилось управление тотально централизованной экономикой, небывалый доселе контроль над идеологией, насильственное насаждение всеобъемлющего единообразия в духовной, политической, хозяйственной жизни.
В конспекте к брошюре "Диктатура пролетариата" Ленин писал:
"Государство - лишь орудие пролетариата в его классовой борьбе, особая дубинка и ничего больше" /ПСС, т. 39, стр. 262/
Допустим, что кто-то нуждается в таком государстве и жаждет жить под пролетарской дубинкой. Но для того, чтобы пользоваться дубинкой, надо иметь свободные руки, а руки рабочих заняты непосредственным деланием вещей на фабриках и заводах, на транспорте и в добывающей промышленности.
Поневоле (как это предусматривали и с блестящей убедительностью опи-
сали прозорливые оппоненты Маркса и Энгельса ещё в XIX веке) рабочие
будут вынуждены освободить от работы по их пролетарской специальности
какую-то часть своих коллег по классу, чтобы вручить им эту дубинку и
уполномочить ею орудовать. Как же иначе найти для дубинки руки?..
"Дубинка" - это, по-видимому, органы государственного насилия, при-
нуждения, охраны, контроля и безопасности. Но ведь современное государ- ство - это не только перечисленные инструменты последнего. Это ещё и огромное (в разбираемом случае - национализированное) хозяйство, это наука, это школа (от начальной до высшей), это пресса... Короче говоря, это колоссальнейшие объёмы информации разных родов и видов, которую кто-то должен вырабатывать, передавать исполнителям, корректировать и контролировать её воплощение в жизнь.
К. Каутский в своё время робко выражал сомнение в том, что рабочий класс способен руководить государством иначе, как через партию.
Ленин возмущённо ему возражал:
"Совершенно неверно, что не может управлять класс: такой вздор мог сказать только "парламентский кретин", ничего не видящий, кроме бур-жуазного парламента, ничего не замечающий, кроме "правящих партий". Любая европейская страна покажет Каутскому примеры управления её гос-подствующим классом, например, помещиками в средние века, несмотря на их недостаточную организованность /В.И. Ленин, "Пролетарская ре-волюция и ренегат Каутский", ПСС, т. 37, стр. 250/.
Неужели от Ленина ускользает различие между рабочим классом и "по-мещиками в средние века"? Аристократия, феодальная в том числе, - класс правящий, ничем, кроме военного дела и власти не занятый, - класс, в исполнении этих обязанностей возникший.
Рабочий класс - класс исполнительный, занятый не военным делом, не управлением, не контролем, а своей работой, поглощающей всё его время, все силы. Можно ли принимать всерьёз выполнение им "государственных" функций после восьмичасового ежедневного производственного труда?
Не проходит и трёх лет после категорической отповеди Ленина Каутско-му, и Ленин повторяет суждение последнего в гораздо более резкой форме, не попросив, разумеется, извинения за "парламентского кретина":
"Мы после двух с половиной лет советской власти перед всем миром вы-ступили и сказали в Коминтерне, что диктатура пролетариата невозможна иначе как через коммунистическую партию. Без этого диктатура пролетариата неосуществима" /В.И. Ленин, Заключительное слово по отчёту ЦК РКП(б), 9 марта 1921 г. Х съезд РКП(б). ПСС, т. 43, стр. 42; выд. Д.Ш./.
"...вся юридическая и фактическая конституция Советской республики строится на том, что партия всё направляет, всё назначает и строит по одному принципу, чтобы связанные с пролетариатом коммунистические элементы могли пропитать пролетариат своим духом, подчинить его себе, освободить его от того буржуазного обмана, который мы так долго стараемся изжить" /В.И. Ленин, Речь на Всесоюзном совещании политпросветов 2 ноября 1920 г. ПСС, т. 41, стр. 403; выд. Д.Ш./.
"При переходе к социализму неизбежна диктатура пролетариата, но поголовной организацией промышленных рабочих не осуществится эта диктатура. ...Получается такая вещь, что партия, так сказать, вбирает в себя авангард пролетариата, и этот авангард осуществляет диктатуру пролетариата. ...Но диктатуру пролетариата через его поголовную организацию осуществить нельзя... Диктатуру может осуществить только тот авангард, который впитал в себя революционную энергию класса" /В.И. Ленин, О профессиональных союзах, о текущем моменте и об ошибках т. Троцкого. ПСС, т. 42, стр. 203-204; выд. Д.Ш./.
Можно процитировать статистическую выборку социального происхождения той малочисленной активной верхушки "авангарда пролетариата", которая решала в ленинские времена судьбы России (и мира), но какое это
имеет значение? Правители - это уже не рабочие. Вот в чём суть.
Итак, может или не может, по Ленину, пролетариат управлять государ-ством? В последовательно демократических государствах можно говорить об активном участии профессиональных союзов в распределении и в улучшении условий труда, в конкурентной борьбе на выборах и т.п. Но в государстве "диктатуры пролетариата" профсоюзы были при Ленине превращены в один из многочисленных инструментов воздействия государства на массы и стали, по образному выражению Ленина, лишь "приводными ремнями" от партийно-государственной власти к массам. Мистическая связь посредством таинственной "революционной энергии" ничего не имеет общего с действительным распределением социальных обязанностей и социальной инициативы, с общественным разделением труда.
Авангардом (наиболее влиятельной и профессионально компетентной его
частью) рабочего класса могут быть рабочие высокой квалификации, веду-щие мастера своего дела, наиболее культурные, социально-активные, ува-жаемые люди этого класса, а не профессиональная военная, политическая и государственно-административная бюрократия, из какой среды она бы ни вышла.
Возникает вопрос и о том, почему диктатура пролетариата - благо для общества, а диктатура любого другого класса - зло.
Гипотетическую диктатуру пролетариата (по собственному признанию Ленина, - власть, "не связанную никакими законами и опирающуюся толь-ко на насилие") марксисты оправдывали тем, что в развитых капиталисти-ческих странах эта диктатура будет насилием "справедливым", "хоро-шим", - насилием праведного большинства народа над его неправедным эксплуататорским меньшинством.
Примем на некоторое время этот категорически неприемлемый тезис, утверждающий право большинства народа насиловать меньшинство населения. Но и после принятия этого тезиса диктатура пролетариата не была бы
для России торжеством справедливости (даже марксистской). По советским данным, состав населения России в 1916 году был примерно таков: крестьянство - 66,7%; буржуазия и помещики - 16,3%; рабочие, служащие и деятели умственного труда, вместе взятые, - 17%. На XI и других съездах РКП(б) начала 1920-х гг. приводится цифра, свидетельствующая, что промышленные рабочие составляли в этот период 2 - 3 процента населения России (со всеми её сохранёнными с царских времён колониями). Значит, даже в том случае, если бы российскому пролетариату чудом удалось, всему поголовно, не переставая быть при этом рабочим классом, сорганизоваться в класс правящий, его диктатура была бы насилием меньшинства народа над его подавленным большинством. Она являлась бы таким насилием в большей степени, чем власть помещиков и капиталистов. Большевики же в 1917 году сражались даже не против царизма, а против сверхмягкой демократии Временного правительства.
О несовпадении интересов большевиков с интересами колоссального большинства российского населения - крестьянства - Ленин говорил неоднократно и с достаточной определённостью. Обычно он говорил об этом несовпадении в работах, считающихся теоретическими и установочными, адресованных коллегам по партии. О тождестве же интересов крестьян и большевиков он говорил как правило в лозунговых, тактических выступле-ниях, параллельно опровергая эту свою пропагандистскую демагогию в до-кументах для посвящённых. Я не занимаюсь здесь текстологическим иссле-дованием наследия Ленина, но приведу несколько его высказываний о вза-имоотношениях между его партией ("пролетариатом") и крестьянским большинством дореволюционной России:
"Интересы пролетариата не совпадают с интересами крестьянства и мел-
кой буржуазии" /В.И. Ленин, Доклад об участии социал-демократии во временном революционном правительстве (III съезд РСДРП). ПСС, т. 10, стр. 128/.
"...наступит время - кончится борьба с русским самодержавием - минет для России эпоха демократической революции - тогда смешно будет го-ворить о "единстве воли пролетариата и крестьянства..." /В.И. Ленин, Две тактики социал-демократии в демократической революции. ПСС, т. 11,
стр. 76/.
"Вместе с крестьянами-хозяевами против помещиков и помещичьего го-сударства, вместе с городским пролетариатом против всей буржуазии и всех крестьян-хозяев" /В.И. Ленин, Социализм и крестьянство. ПСС, т. 11, стр. 291/.
Когда мы читаем эти и подобные высказывания Ленина, мы как-то за-бываем о действительности, вставшей позднее за осуществлёнными акциями обмана и предательства интересов крестьянства. Его умело и своевременно спровоцировали на борьбу против едва народившейся демократии, а затем победили и уничтожили в войне коммунистического государства "против всех крестьян-хозяев". И это не "перегибы", а продуманная и неизбежная для государственной диктатуры, узурпирующей всю социально-экономическую инициативу, стратегия! Восходит она к аграрным работам Маркса и Энгельса, а не изобретена Лениным. Начав с мечты о самоуправлении "ассоциированных производителей", уничтоживших в обществе всё, тяготеющее к частной собственности - этому, как думалось, истоку всех бед, Ленин так рисует в конце своей жизни схему однопартийной государственной диктатуры:
"Диктатуру осуществляет организованный в Советы пролетариат, кото-рым руководит Коммунистическая партия большевиков. ...Партией, соби-рающей ежегодные съезды, руководит выбранный на съезде центральный комитет из 19 человек, причём всю текущую работу в Москве приходится вести ещё более узким комиссиям, а именно так называемым "Оргбюро" и "Политбюро", которые избираются на пленарных заседаниях ЦК в составе 5-ти человек в каждом бюро. Выходит, следовательно, самая настоящая "олигархия". Ни один важный политический или организационный вопрос не решается ни одним государственным учреждением нашей республики без руководящих указаний ЦК партии" /В.И.Ленин, Детская болезнь "ле-визны" в коммунизме. ПСС, т. 41, стр. 30 - 32/.
Иронические кавычки вокруг слова "олигархия" вроде бы здесь ни к че-му. При Ленине это ещё была очень узкая, но олигархия*. Поставив перед собой задачу утопической архаизации (т.е. примитивной демократизации) управления современными производительными силами, марксисты прихо-дят, и неизбежно, к прямо противоположному результату - к предельной абсолютизации (централизации) этого управления. Вместо неосуществимой диктатуры пролетариата возникла вполне реальная диктатура руководящего меньшинства компартии, иногда доходящая до своего естественного предела - до диктатуры одного лица.
*
В работах Маркса и ряда других авторов есть понятие "староазиатская, или кастовая, деспотия". Оно же встречается и у досоветского Ленина. В кастовой деспотии между государством и подчинённым ему обществом нет никаких "промежуточных" эксплуататорских классов: таковым является само государство, произвольно экспроприирующее продукты общественного производства.
Частное рабовладение существует эпизодически и не является экономической основой строя.
Следует отметить, что во времена великих географических открытий (XV - XVII вв.) европейцы соприкоснулись с тогдашними кастовыми деспо-тиями Старого и Нового света. Фантастические государства, описанные в произведениях коммунистических утопистов тех времён (Т. Мор, Т. Кам-панелла, Д. Верас и др.), по своей структуре и функциям сходны именно с кастовой деспотией.
Реальный социализм ХХ века (диктатура компартии) удивительно напо-минает эту "староазиатскую" формацию.
Весьма характерно, что Сталин, в своих работах всегда следовавший Марксовой схеме социально-экономических формаций, в конце 1920-х -начале 1930-х гг. категорически запретил вводить в эту схему (в учебниках и исследовательских работах) "староазиатскую деспотию" и вообще вспоминать о ней. Очень даже понятно, что антипатия к ней Сталина и тайный, а после его смерти - всё более открытый интерес к ней в тогдашнем Советском Союзе вызваны упомянутым выше структурным и функциональным сходством. /См., к примеру, "Утопический роман XVI - XVIII веков". Б-ка Всемирной литературы. Изд. "Художественная литература". М., 1971 и ст. Д. Штурман "Человечества сон золотой". Ж-л "Новый мир". М., 1992, Љ 7, стр. 121-153/.
БЮРОКРАТИЧЕСКАЯ УТОПИЯ
"Главная ошибка всех нас была до сих пор, что мы рассчитывали на лучшее; и от этого впадали в бюрократические утопии. Реализовалась из наших планов ничтожная доля. Над планами смеялась жизнь. Смеялись все.
Надо это в корне переделать."
В.И. Ленин, "Просто, как всё великое"...
(Ленин об учении Маркса).
Итак, диктатура пролетариата оказалась утопией и в ходе коммунисти-
ческого эксперимента была заменена однопартийной государственной диктатурой (партократией - термин А. Авторханова).
В конце концов, это ли важно? Важно понять, насколько полно то, что было построено, способно удовлетворять материальные и духовные нужды общества. Важнее всего здесь не качества какой-то конкретной коммуни-стической однопартийной диктатуры, например, советской или китайской, а принципиальные возможности нового способа производства и общественной организации - его возможности в идеальном, наиболее благоприятном случае.
Поэтому важно рассмотреть идеализированный вариант нового строя, по-смотреть, как представляла себе его экономические основы теория, лежа-щая в основе эксперимента.
Нам важно понять, почему, согласно искреннему убеждению марксистов, капитализм следует заменить другим способом производства.
"Манифест Коммунистической партии" так характеризует паразити-ческий, нетрудовой, эксплуататорский класс буржуазии:
"Буржуазия сыграла в истории человечества чрезвычайно революционную роль".
"Буржуазия не может существовать, не вызывая постоянно переворотов ворудиях производства, не революционизируя, следовательно, производ- ственных отношений, а стало быть и всей совокупности общественных от-ношений".
"Буржуазия путём эксплуатации всемирного рынка сделала производство
и потребление всех стран космополитическим. К великому огорчению реак-ционеров она вырвала из-под ног промышленности национальную почву.
На смену местному и национальному самодовлению и замкнутости приходит всесторонняя связь и всесторонняя зависимость наций друг от друга. Это в равной мере относится как к материальному, так и к духовному производству. Плоды духовной деятельности отдельных наций становятся общим достоянием. Национальная односторонность и ограниченность становятся всё более невозможными и из множества национальных и местных литератур образуется одна всемирная литература".
"Дешевые цены её товаров - вот та тяжелая артиллерия, с помощью ко-которой она разрушает все китайские стены и принуждает к капитуляции са- мую упорную ненависть варваров к иностранцам". "Буржуазия подчинила деревню господству города... и вырвала таким образом значительную часть населения из идиотизма деревенской жизни*. Так же, как деревню она сделала зависимой от города, так варварские и полуварварские страны она поставила в зависимость от стран цивилизованных, крестьянские народы - от буржуазных народов, Восток - от Запада".
Всё это говорится в похвалу буржуазии, и перечисленные процессы здесь представлены как бесспорные феномены прогресса, как заслуга буржуазии.
"Буржуазия менее чем за сто лет своего классового господства создала более многочисленные и более грандиозные производительные силы, чем за все предшествовавшие поколения вместе взятые", - поколения, даже не способные подозревать, что такие производительные силы дремлют в недрах общественного труда".
*
Похвалам по адресу буржуазии противопоставлены в "Манифесте" разоб-
лачения, которые начинаются преимущественно союзом "но". Суммируя основные "но", мы получим примерно такую картину: но, создав столь могущественные производительные силы, буржуазия уже к середине XIX столетия оказалась не в состоянии ими руководить. С одной стороны, она перестала быть необходимой общественному производству в качестве его организатора (технически мыслимо обойтись без её услуг), а значит, превратилась в чистого паразита. С другой - она "неспособна обеспечить
-------------------------------
*
"Идиотизм деревенской жизни" - роковая ложная формула, которая выросла в аграрную программу партократии.
своему рабу даже рабского существования, потому вынуждена дать ему опуститься до такого уровня, когда она сама должна кормить его вместо того, чтобы кормиться за его счёт".
Кризисы перепроизводства, периодически сотрясающие общество, застав-ляют буржуазию то уничтожать колоссальные избытки товаров (тогда как неплатежеспособная часть общества остро нуждается в них), то завоёвывать новые рынки и снова расширять их с тем, чтобы следующий кризис был щё грандиознее. Теряя контроль над хаотически эксплуатируемыми силами, вызванными ею к жизни, буржуазия "производит прежде всего своих собственных могильщиков. Её гибель и победа пролетариата неизбежны".
По этим причинам буржуазию и следует уничтожить "как класс" , а ру-ководство общественными производительными силами передать другому распорядителю.
Кем же (или, может быть, чем) следует заменить буржуазию как организатора общественного производства?
Первоначальная идея классического марксизма в области экономического управления состояла в намерении заменить частнособственническое и корпо-ративное руководство и владение - владением и руководством коллективным, т.е. "безаппаратным" архаическим самоуправлением.
Процесс перехода от капиталистической конкуренции к полному обобще-ствлению производства рисовался аналогично процессу феодальной центра-лизации, но с заключительным актом, уничтожающим центральную управ-ляющую инстанцию и ставящим на её место "самоуправление ассоцииро-ванных производителей".
Вот схема этого первоначального представления и иллюстрирующее её высказывание Энгельса:
1) капиталисты, подобно суверенным феодалам, поглощают друг друга в конкурентной борьбе;
2) победившая монополия, подобно крупнейшему из феодалов - монарху, отождествляет себя с государственной властью;
3) это слияние монополии с государством является предельным обост-рением противоречий капитализма, а не выходом из них;
4) пролетариат овладевает политической властью и берёт в свои руки воз-никшую государственно-капиталистическую монополию;
5) затем победивший пролетариат "взрывает" государственно-капитали-стическую машину управления и передаёт общественное производство в руки "ассоциированванных производителей", предварительно уничтожив классы и "доэкспроприировав" "недоэкспроприированных" монополией капиталистов, если таковые имеются.
Вот что говорит по этому поводу Энгельс ("Развитие социализма от утопии к науке"; цифрами в скобках отмечены в рассуждении Энгельса пункты приведенной выше схемы):
"В трестах свободная конкуренция превращается в монополию, а беспла-
новое производство капиталистического общества капитулирует перед плановым производством грядущего социалистического общества. Правда, сначала только на пользу и к выгоде капиталистов. Но в этой своей форме экс-плуатация становится настолько осязательной, что должна рухнуть. Ни один народ не согласился бы долго мириться с производством, руководи-мым трестами с их неприкрытой эксплуатацией всего общества кучкой лиц, живущих стрижкой купонов (1).
Так или иначе, с трестами или без трестов, в конце концов государство как официальный представитель всего общества вынуждено будет взять на
себя руководство производством (2)".
Цитирую сноску Энгельса к слову "вынуждено":
"Я говорю "вынуждено", так как лишь в том случае, когда средства производства или сообщения действительно перерастут управление акцио-нерных обществ, когда их огосударствление станет экономически неизбеж-ным, только тогда - даже если его совершит современное государство - оно будет экономическим прогрессом, новым шагом на пути к тому, чтобы само общество взяло в свои руки все производительные силы". "Но ни переход в руки акционерных обществ и трестов, ни превращение в госу-дарственную собственность не уничтожают капиталистического характера производительных сил (3). Относительно акционерных об-ществ и трестов это совершенно очевидно. А современное государство, опять-таки, есть лишь организация, которую создаёт себе буржуазное об-щество для охраны внешних условий капиталистического способа производства от посягательств как рабочих, так и отдельных капиталистов. Современное государство, какова бы ни была его форма, есть по самой сути своей государство капиталистов, капиталистическая машина, идеальный совокупный капиталист. Чем больше производительных сил возьмёт оно в свою собственность, тем полнее будет его превращение в совокупного капиталиста и тем большее число граждан оно будет эксплуатировать /выд. Д.Ш./. Рабочие останутся наёмными рабочими, пролетариями. Капиталистические отношения не уничтожаются, а, наоборот, доводятся до крайности, до высшей точки (3). Но на высшей точке происходит переворот (4). Государственная собственность на производительные силы не разрешает конфликта, но она содержит в себе формальное средство его разрешения.
Это разрешение может состоять только в том, что общественная природа современных производительных сил будет признана на деле и что, следова-тельно, способ производства и обмена будет приведен в соответствие с об-щественным характером средств производства (4,5). А это может произо-йти только таким путём, что общество открыто и не прибегая ни к каким окольным путям возьмёт в своё владение производительные силы, перерос- шие всякий другой способ управления ими, кроме общественного (4)".
Нетрудно убедиться, прочитав этот отрывок из книги, от которой марк-сизм никогда словесно не отрекался, что ни одна из живых реализаций со-циализма под классическое определение этого строя не подпадает, ибо ни одна из них дальше создания "идеального совокупного капиталиста" в лице коммунистического однопартийного диктаторского государства пойти не смогла. Энгельс же создание этой "капиталистической машины" считал
апогеем капитализма, а не началом эры пролетарского самоуправления. Убедившись, что безгосударственного самоуправления "ассоциированных производителей" он построить не может, Ленин несколько раз повторяет определение, в корне противоречащее Энгельсу в оценке последним "госу-дарства-капиталиста", но совпадающее с ним в признании капиталистиче-ского характера возникшей государственной сверхмонополии:
"Социализм есть не что иное, как ближайший шаг вперёд от государ-ственно-капиталистической монополии, или иначе: социализм есть не что иное, как государственная монополия, обращённая на пользу всему народу и постольку переставшая быть капиталистической монополией" /В.И. Ленин, Грозящая катастрофа и как с ней бороться. ПСС,т. 34, стр. 192; выд. Д.Ш./.
Итак, государственная монополия, о которой говорят и Энгельс, и Ленин, по мнению обоих авторов, безусловно капиталистична. Но по Энгельсу на не может быть поставлена "на пользу всему народу" и должна быть народом экспроприирована. А по Ленину эту государственную монополию можно заставить служить не себе самой, а "всему народу". И лишь постольку, поскольку эта возможность осуществлена, монополия перестаёт быть капиталистической, превращаясь в социализм.
Рассуждение Энгельса о том, что с ростом централизации экономической власти растут возможности монополии действовать в своих интересах, не- сомненно, логично: чем шире монополия, тем ниже её зависимость от рынка сбыта и от рынка рабочей силы. Он только не знал ещё, что у рабо-тоспособности расширяющейся монополии есть предел.
Убеждение Ленина, что всеобъемлющую государственную экономическую монополию можно поставить на службу всему народу, противоречит более ранним ленинским размышлениям о монополизме как таковом, о социальной опасности сверхмонополизма*.
Люди, жаждущие поправить, улучшить, оздоровить коммунизм (марк-сизм-ленинизм) или отказаться от него сознательно, а не реактивно, пред-ложат ряд вопросов:
1) может быть, прав Энгельс, т.е. "идеальный совокупный капиталист" росто-напросто должен быть экспроприирован "ассоциированными произ-------------------------
*
См. хотя бы его работу "Империализм как высшая стадия капитализма".
водителями", и тогда всё придёт в соответствие с классическим марксистским прогнозом?
2) Может быть, прав Ленин, и всеобъемлющую государственную поли-тико-экономическую монополию можно и нужно поставить на службу всему народу, и тогда получится настоящий социализм, а не его партократический эрзац?
Будем добросовестны и обратимся к этой литературе.
Первоначально задача налаживания общественного экономического самоуправления кажется проектировщикам нового мира чрезвычайно простой:
"В коммунистическом обществе легко будет учитывать как производство, так и распределение. Так как известно, сколько необходимо в среднем каждому в отдельности, то очень просто выяснить, сколько потребуется определённому числу лиц, а так как производство не будет находиться тогда в руках отдельных частных лиц, а будет находиться в руках общины и её управления, то не трудно будет организовать производство соответствен-но потребности" /Ф. Энгельс, Эльберфельдские речи. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., изд. II, т. 2, стр. 532-554. М., ГПИ, 1955; выд.Д.Ш./.
"Когда с современными производительными силами станут обращаться
сообразно с их понятой, наконец, природой, общественная анархия в про-изводстве заменится общественно-планомерным регулированием производства сообразно потребности как общества в целом, так и каж-дого его члена в отдельности... с одной стороны, прямым общественным при-своением продуктов в качестве средств для поддержания и раскрепощения производства, а с другой - прямым индивидуальным присвоением их в каче-стве средств к жизни и наслаждению" /Ф. Энгельс, Развитие социализма от утопии к науке. К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. 2, стр. 140. ИМЭЛ. М., 1952; выд. Д.Ш./.
"При общественном присвоении денежный капитал отпадает: общество распределяет рабочую силу и средства производства между различными от-
раслями производства. Производители могут, пожалуй, получать бумажные
удостоверения, по которым они извлекают из общественных запасов пред-метов потребления то количество продуктов, которое соответствует вре- мени их труда. Но эти удостоверения - не деньги: они не совершают функ- ции обращения" /К. Маркс, Капитал, т. 2, гл. 18, стр. 356. ГПИ. М., 1951/.
"Если мы представим себе не капиталистическое общество, а коммуни-стическое, то прежде всего отпадает денежный капитал, а, следовательно, отпадает вся та маскировка сделок, которая благодаря ему возникает. Дело сводится просто к тому, что общество должно наперёд рассчитать, сколько труда, средств производства, и жизненных средств оно может без ущерба тратить на такие отрасли производства, которые, как например, постройка железных дорог, сравнительно долгое время не доставляют ни средств производства, ни жизненных средств, и вообще в течение этого времени не дают никакого эффекта, но, конечно, отнимают от всего годового продукта и труд, и средства производства, и жизненные средства. Напротив, в капиталистическом производстве разум всегда заявляет о себе "пост фестум"; в таких случаях могут и должны происходить крупные нарушения" /Там же./.
Итак, задача сводится "просто к тому", чтобы разум заявлял о себе не "пост фестум", а заблаговременно. Но беда в том, что всё приведенное вы-ше формулирует лишь задачу, а не её решение. Здесь не сказано, как технологически должна решаться задача; что значит в данном контексте "общество", "всё общество", общественное владение"...
Сами понятия "разум", "разумные потребности", "правильно" и т.п. не наполнены конкретным содержанием и предполагают априорную тожде-ственность этих определений для авторов и всех читателей.
Ленин пишет в 1916-1917 и публикует в 1918 гг.:
"Все граждане становятся служащими и рабочими одного всенародного"синдиката". Всё дело в том, чтобы они работали поровну. Учёт этого, контроль за этим упрощён капитализмом до чрезвычайности. до необык-новенно простых, всякому грамотному человеку доступных операций на-блюдения и записи", для которых, по словам Ленина, достаточно "знания четырёх действий арифметики и выдачи соответствующих расписок" /В.И. Ленин, "Государство и революция". ПСС, т. 33, стр. 101; выд. Лениным/.
Следует ли удивляться затруднениям в хозяйственной жизни структуры,
построенной на основании таких прогнозов и констатаций?
"Когда большинство народа начнёт производить самостоятельно и повсеместно такой учёт, такой контроль за капиталистами, превращёнными теперь в служащих, и за господами интеллигентами, сохранившими капи-талистические замашки, тогда этот контроль станет действительно универ-сальным, всеобщим, всенародным, тогда от него нельзя будет никак укло-ниться, "некуда будет деться".
Всё общество будет одной конторой, одной фабрикой с равенством труда
и равенством платы.
Но эта "фабричная" дисциплина, которую победивший капиталистов, свергнувший эксплуататоров пролетариат распространит на всё общество, никоим образом не является ни идеалом нашим, ни нашей конечной целью, а только ступенькой, необходимой для радикальной чистки общества от гнусности и мерзости капиталистической эксплуатации и для дальнейшего движения вперёд... Ибо, когда все научатся управлять и будут управлять на самом деле самостоятельно общественным производством, самостоятельно осуществлять учёт и контроль тунеядцев, баричей, и тому подобных "хранителей традиций капитализма", - тогда уклонение от этого всенародного учёта и контроля неизбежно сделается таким неимоверно трудным, таким редчайшим исключением, будет сопровождаться, вероятно, таким быстрым и серьёзным наказанием (ибо вооруженные рабочие - люди практической жизни, а не сентиментальные интеллигентики, и шутить они с собой вряд ли позволят), что необходимость соблюдать несложные, основные правила всякого человеческого общежития очень скоро станет привычкой.
И тогда будет открыта настежь дверь к переходу от первой фазы комму-нистического общества к высшей его фазе, а вместе с тем - к полному отми-ранию государства" /Там же, стр. 101-102; выд. Лениным/.
Нетрудно теперь, после стольких катастроф и нелепостей, увидеть и оценить роковое и безответственное "простодушие" этих соблазнительных прогнозов-рекомендаций. Легко превращаясь в броские лозунги, они раз-вязали руки жаждущим хлеба и власти толпам и отдали и эти толпы, и их жертвы, и даже их вдохновителей во власть тиранического произвола.
Тем не менее ничего, кроме такой декламации, в классических работах Маркса, Энгельса, Ленина не обнаруживается.
*
Чем же предопределяется принципиальная утопичность марксистско-ле-нинской схемы построения беспроблемного земного рая?
Человеческое общество представляет собой так называемую сложную, или "большую" систему. Специфическими проблемами "больших систем" заняты уже несколько десятилетий ученые едва ли не всех областей науки и техники. Так, авторы статьи "Взаимодействие в биологических системах" Ю.М. Васильев, И.М. Гельфанд, Ш.А. Губерман и М.Л. Шик / Ж-л "Природа". М., 1969, Љ 6, стр. 15/ отмечают, что элементы и подсистемы сложных многоуровневых систем могут управляться двояко: либо существует единый центр, который постоянно указывает каждому из элементов, что ему делать (так, например, работает вычислительная машина с введённой в неё программой), либо - и это более естественный способ - система управления имеет иерархическую структуру. Из отдельных элементов управляющей системы в зависимости от задач, стоящих перед организмом, формируются временные объединения - подсистемы. Каждая подсистема решает задачу гораздо меньшей сложности, чем вся система.
"Управление должно происходить так, чтобы деятельность элементов, решающих свои локальные задачи, приводила к достижению общей цели. При управлении состояние подсистемы должно изменяться таким образом, что её элементы дают "привычные" "запаянные" в них реакции, приспособленные для решения их "личных" задач. Иными словами, формирование сложного живого коллектива идёт таким образом, что реакции, которые должны быть индивидуально целесообразными для каждого элемента, складываются в систему реакций, выгодную для коллектива в целом. Такой подход к проблеме управления сложной живой системой можно охарактеризовать как замену глобального принципа (элементы системы су-ществуют лишь постольку, поскольку это необходимо для системы в целом)
локальным принципом: каждый живой элемент стремится к осуществлению
своих "личных" целей, но система сформирована таким образом, что при этом достигаются общие цели.
...При формировании коллектива его элементы не должны приобретать каких-то принципиально новых свойств, необходимых для управления ими, речь идёт о приспособлении и организации уже имеющихся "личных" реак-ций этих "элементов". Последние входят в определённые подсистемы "на время решения одной задачи, при решении других задач эти элементы мо-гут входить в другие подсистемы."
В обоих примерах (вычислительная машина и организм) управление иерархическое. Но в первом случае оно одноканальное, с жестко заданной "сверху" программой, не подлежащей коррективам "снизу", откуда поступают лишь сведения, необходимые Центру системы, но не команды. А во втором - двухканальное, с автоматической обратной связью от структур-ных элементов системы к регуляторам Целого.
"Самостоятельность" поведения отдельных узлов или недоучёт их особен-ностей приводят к сбоям в работе машины. Отсюда сложные системы про-верки программы. Система такого рода обессмысливается с точки зрения её управляющего устройства, если её узлы и элементы имеют какие-то не за-висящие от него цели и траектории поведения. Авторы статьи утверждают, что естественные живые системы не знают глобального принципа управле-ния и все организованы "иерархически" (я бы сказала - демократически*). Только подходя к вопросу очень поверхностно, можно, к примеру, думать, что организмом "командует" сознание, т.е. одна из способностей мозга.** Состояние мозга, в том числе и сознание, определяется параметрами всех элементов и подсистем организма в их взаимосвязях друг с другом и со сре-дой, а не санкциями сознания. Последнее бессильно прямо и непосред-ственно ("расчётно") определять в организме, которому принадлежит, состояние и поведение молекулы, органеллы, клетки, ткани и ряда органов.
Н. Винер приводит следующий пример:
"Допустим теперь, что я поднимаю карандаш. Чтобы это сделать, я должен привести в движение определённые мышцы. Однако никто, за исключением специалистов-анатомов, не знает, какие это мышцы. Даже среди анатомов немногие, да и то вряд ли, сумеют поднять карандаш посредством сознательного акта последовательного сокращения отдельных мышц. На----------------------------
* Этот вопрос будет рассмотрен дальше.
** Лежащих вне биологии человека аспектов поведения и целеполагания мы не касаемся.
ми осознаётся лишь конечная цель - поднять карандаш. Когда мы решили это сделать, наше движение совершается так, что, грубо говоря, степень, в которой карандаш ещё не взят, на каждом этапе уменьшается. Всё движение выполняется почти бессознательно" /Н. Винер, Кибернетика или управление и связь в животном и машине. Пер. с англ. Изд. "Советское радио". М., 1968, стр. 51/.
Ни один человеческий ум на сознательную расчётную акцию такой степе-