Штурман Дора Моисеевна
Борис Давыдович Бруцкус

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Уникальная работа Б.Бруцкуса "Социалистическое хозяйство. Теоретические мысли по поводу русского опыта" (1921 - 1923), анализом которой мы открываем свою статью о его экономических исследованиях, была надолго забыта и в СССР, что естественно, и на Западе. По-видимому, его работы изымались не только из советских, но и, по возможности и при случае, также из библиотек свободного мира. Возможно, они ску- пались и уничтожались почти целыми тиражами, ибо эмигрантские тиражи бывают обычно смехотворными. Через такую процедуру советская агентура провела в своё время и Дж.Орвелла, и А.Кестлера. Этот приём не нов и для его применителей естественен. Ку-да удивительней то, что несомненный единомышленник учёного, лауреат Нобелевской премии Ф.А.Хайек, в библиографии к своей знаменитой книге "Дорога к рабству" (пер-вое русское издание Nina Каrsov, London, 1983) работ Б.Бруцкуса не упоминает, а они сотрудничали годами. Ф.А.Хайек написал сочувственное предисловие к английскому изданию труда Бруцкуса "Планирование в советской России" (G.Routledge & Sons, Ltd. London, 1935). Между двумя учёными шла оживлённая переписка. В 1920-х - 30-х гг. имя, статьи и книги Бруцкуса были широко известны научной общественности Запада и русской эмиграции. Ничего принципиально нового Хайек в основные идеи своего (покойного уже) коллеги своей нобелевской работой не внёс. Итак, обратимся к первой фундаментальной работе Бруцкуса на занимающую нас тему. Как уже было сказано, в первом (берлинском) отдельном издании она называется "Социалистическое хозяйство. Теоретические мысли по поводу русского опыта" (1921 - 1923).
  
  
  
  
   БОРИС (БЭР) ДАВЫДОВИЧ БРУЦКУС -
  
   ИССЛЕДОВАТЕЛЬ ЭКОНОМИКИ СОЦИАЛИЗМА
  
  
   I
  
  
  
   * * *
  
  
   В начале своего исследования Бруцкус пишет о делении "истории развития социали-
   стических учений" на два периода: утопический и научный. Он видит в этом делении
  некую привычную дань фразеологии эпохи: марксизм - научный социализм, домарксистские
  социализмы утопичны. От Бруцкуса не скрыты, однако, элементы утопизма в учении
  Маркса. От себя добавим: марксизм утопичнее многих более ранних утопий. Его финал
  [всемирное безгосударственное, "безвластное" (Троцкий) "самоуправление
  ас-социированных производителей" (Маркс, Энгельс, Ленин)] утопичнее
  тоталитарного идеала множества ранних утопий, в которых управлять, и тотально,
  призваны разнообразные олигархии ("достойнейшие из граждан"). Тоталитарный
  принцип в определённых временнїх рамках (мы это подчёркиваем) осуществим, а
  "безвластное" самоуправление общества ни в государственных, ни в мировых масштабах -
   нет. Поэтому Маркс и Энгельс при всём их лексическом наукообразии более утопичны,
  чем иные из признанных уто-пистов.
   Отдавая всё ту же привычную дань словарю эпохи, Бруцкус называет марксизм "докт-
  риной революционного пролетариата". Учение это отнюдь не является,
  однако, соб-ственной идеологией рабочего класса. Оно привносится в рабочее движение
  извне и яв-ляется одним из вероучений радикальной интеллигенции. Собственный идеал
  пролетариата - устойчивая, хорошо оплачиваемая, в хороших условиях работа, умеренный рабочий
  день, обеспеченная жизнь, приятный досуг, а не хозяйственно-производственная и
  административно-политическая власть. Политико-идеологические свободы и права нужны
  пролетариату для достижения его прагматических целей. Всё прочее - от радикаль-
   ной интеллигенции, чего в ряде работ не отрицают и основоположники марксизма, и их
  толкователи. Не зная, как они задействуют свой скупо очерченный ими идеал, марксист-
  ские партии твёрдо знают, что им нужно сделать для разрушения существующего порядка
  вещей. Разрушение, а не созидание - их первоочередная задача. Поэтому тщательно раз-
  рабатывая методику разрушения, они мало думали об основах функционирования нового
  строя.
  
   2. 10
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Б.Бруцкус, "Социалистическое хозяйство. Теоретические мысли по поводу
  русского опыта"*, стр. 20; выд. Д.Ш./.
  
   Всё это рассуждение Бруцкуса чрезвычайно важно. В некоторых отношениях оно
  является ключом к современной ситуации в постсоциалистических странах.
   Следующие безукоризненно справедливые слова Бруцкус написал в 1922 году:
  
   4. 2
  
  
  
   " /Там же/.
  
   То же Бруцкусу пришлось повторять и в 1930-х гг. - вплоть до 1937-го, последнего
  года его полноценной работы. Рак сразил его на 65-м году жизни. Но эпитет "научный"
  к слову социализм мы бы взяли в кавычки. До уровня науки социализм так никогда и не
  дорос.
   Эти слова остаются справедливыми и в середине 1990-х гг.
  ---------------------------------------------
  -------
  *
   Изд. "Поиски", Париж, 1987. В дальнейшем все ссылки в настоящей главе на это издание. Исключения
  оговариваются.
  
  
  
  
  
   Горбачёв весьма расплывчато, но очень шумно пропагандировавший свою "перестрой-
  ку" и называвший её иногда "революцией", неустанно апеллировал к Ленину и утверждал,
  что учится у него. Между тем Ленин в одном из своих последних выступлений, в
  "Политическом отчёте ЦК РКП(б) XI съезду РКП(б)", сказал:
  
  
  
  
  
  
  
   6(1) 4
  
   /В.И.Ленин, Соч., изд. IV, т. 33, стр. 250/.
  
   Произнесено это было 27 марта того же 1922 года, когда прозвучали приведенные выше
  слова Бруцкуса. Повторим:
  
  
  
  
  
   /"Социалистическое хозяйство", стр. 20/.
  
  
   * * *
  
  
   Бруцкус пишет о переходе от капитализма к социализму:
  
   "Ищущий прибыли предприниматель, который до того приводил в
   движение весь экономический механизм общества исчезает. В хозяй-
   ственной жизни должны появиться новые стимулирующие двигатели"
  
   /Там же, стр. 21/.
  
   Уточним одно обстоятельство, которое Бруцкус в ряде своих работ констатирует и
  подчёркивает. До социалистического переворота "весь экономический
  механизм об-щества" приводили в движение не один, а многие конкурирующие
  предприниматели, наперебой друг с другом искавшие прибыли посредством завоевания
  потребителя. Это он, покупатель и избиратель, на всех конкурентных рынках:
  вещественно-товарном, инфор-мационном (в широчайшем значении последнего определе-
  ния), партийно-политическом -награждает прибылью (покупкой, избранием) или карает
  убытком и проигрышем каждого из множества конкурирующих поставщиков. После
  огосударствления экономики "ищущий прибыли предприниматель" не
  исчезает. Он становится единственным, внеконкурентным и совокупным, безличным,
  с иерархически распределённой инициативой. Общество лишается выбора: оно вынуждено
  брать то, что ему дают по монопольной, всегда мак-симальной, цене. Автоматизм, при
  котором избиратель и покупатель в конечном счёте управляют деятельностью
  конкурирующих поставщиков в своих целях и вкусах, рушится. Он уступает место
  ситуации, при которой, по очень меткому, основополагающему, заме-чанию Бруцкуса, все
  социально значимые процессы, протекающие в обществе, "должны быть...
  предварительно осознаны его руководящими кругами". Учёный
  приходит к выводу, что, по сравнению с частнохозяйственными условиями, в обстоятель-
  ствах социализма "деятельность государства и бесконечно более
  ответственна, и бесконечно более многообразна, и бесконечно
  более сложна" /Там же; выд. Д.Ш./. Выделенное мною трёхкратное "бесконечно" -
   не эмоциональный приём и не гипербола. Количество той информации, которую должны были бы переработать, превратить в планы и команды и довести до адресатов руководящие органы огосударствленной экономики для того, чтобы успешно решать народнохозяйственные задачи,
  действительно, теоретически и практически бесконечно. Последнее справедливо даже
  в том случае, если государство будет следовать только своим критериям и целям,
  игнорируя критерии и цели своих подданных. Так оно и вынуждено поступать. При
  этом, если его, государства, собственные критерии неизбежно приблизительны и
  произвольны, то с чужими запросами оно уж тем более не в состоянии ознакомиться.
  Причина - всё та же бесконечность необходимых для этого объёмов информации -
  времени. Это ограничение непреодолимо, и Бруцкус его, несомненно, учитывал, когда
  трёхкратно повторял своё "бесконечно". Никакие теории функционирования
  социалистической экономики не могут перешагнуть через это ограничение. Не может
  преодолеть его и практика социалистического хозяйствования, почему последнее и
  деградирует, раньше или позже, быстрее или медленнее.
   Б.Бруцкус справедливо замечает, что марксизм в своей пропаганде настойчиво ак-
  центирует "отрицательные стороны капитализма" и противопоставляет
  "ему со-циализм лишь в самых общих заманчивых контурах". Любое
  утопическое учение может осуществить только свои неутопические элементы, если
  они в нём присутствуют. В марксизме реален, хотя и поверхностен, его критический
  элемент, многократно (чем ближе к нашему времени, тем более) усиливаемый демагогией.
  Реален и захват власти марксистской партией в той или иной кризисной ситуации, с
  опорой в разных обстоятельствах на различные силы. Осуществимо и огосударствление
  экономики. В дальнейшем вопрос "о творчестве нового строя" упирается не
  в упущения марксистов, не в "то, что марксисты в этом отношении
  оказались неподготовленными". Парадокс в том, что "теория социалис-
  тического строя", свободная, последовательная и не-предвзятая, не может не
  квалифицировать этот строй как тупик. Работа Бруцкуса - одно из самых ранних, если
  не самое раннее доказательство этого факта на советском опыте.
   В начале своего исследования Бруцкус характеризует марксистский теоретический
  социализм. О реальном социализме он будет говорить позже. Но сразу же проступает
  общность между марксистским книжным и советским реальным социализмом. В обоих слу-
  чаях отрицается рынок и конкурирующая на нём частная собственность; упраздняются
  все управляющие капиталистическим производством рыночные процессы, связи и
  категории. Они подменяются "единым государственным планом на основах
  статистики".
   Б.Бруцкус и ставит (уже в 1921 году) вопрос о том, "удастся ли... решить
  задачу теоретического конструирования социалистического
  хозяйства" в направлении, предопределённом марксизмом. По мнению Б.Бруцкуса,
  рассмотрение этой проблемы "имеет большое значение и для более
  отчётливого исследования природы капиталистического хозяй-
  ства".
  
  
   * * *
  
  
   Нетрудно увидеть в начертанной Б.Бруцкусом картине классического капиталисти-
  ческо-го хозяйства некое "общество социального равновесия" /А.П.Федосеев/. В таком
  обще-стве предпринимателей много. Каждый из них, планируя и осуществляя свою
  деятель-ность, имеет дело с неизмеримо меньшими объёмами текущей и прогнозивной
  информа-ции, чем учётно-планирующий орган централизованной социалистической
  экономики. Успех частного предпринимателя, соответствующим образом организующего
  и вознаграж-дающего своих работников, предрешается его способностью предвидеть и
  лучше своих конкурентов удовлетворить Его Величество Спрос, т.е. потребителя. В
  отличие от 1922 года, сегодня множество государственных и частных институций готовы
  предоставить предпринимателю интересующую его, пусть и не полную, но существенную
  информацию. Но то же имеют и его конукренты. Задача раньше и лучше других предвосхи-
  тить спрос остаётся насущной. За неумение её решить расплачиваются конкретный
  производитель и его работники. Последних страхует, однако, в таких случаях система
  социального
  
  
  
  
  обеспечения (пособие по безработице, помощь в поисках другой работы, профессио-
  нальная переквалификация и т.п.).
   Здесь возникает очень важный вопрос: о невмонтированности в конкурентное рыночное
  предложение моральных критериев. Производится и продаётся всё, что имеет платежеспо-
  собный спрос. Хотите морально оздоровить предложение - ищите путей повлиять на ха-
  рактер спроса. Существуют, разумеется, или могут быть введены законодательные огра-
  ничения на аморальное предложение (наркотики, порнография, проституция и др.). Но при
  наличии спроса с повышенной платежеспособностью они ловко обходятся. Борьба за
  моральное оздоровление спроса и за исключение аморального предложения - сложнейшая
  задача свободного общества. Зато в условиях, где поставщик один и внеконкурентен, его
  мораль становится законом для общества. В дальнейшем, однако, мы этой стороной про-
  блемы заниматься не будем, так как Б.Бруцкус ею не занимается. Вернёмся к его труду.
   Б.Бруцкус неоднократно отмечает, что в условиях социализма отсутствует та кровная
  заинтересованность поставщика в успехе на рынке, которой движимо частнохозяйствен-
  ное производство. Этим он сразу, на заре "реального социализма", определяет один из
  его непоправимых коренных пороков. Он говорит:
  
   12. 5
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 25/.
  
   Три четверти века (1918 - 1991) высшие инстанции социалистического государства
  тщетно искали путей искусственного воссоздания этой стихийной заинтересованности
  "в успехе производства". Но так как они раз навсегда отказались от
  нефиктивного восста- новления свободного рынка и частнохозяйственной конкуренции,
  то, естественно, таких путей не нашли. Только та простая зависимость, о которой
  говорит Б.Бруцкус (конкурирующие на рынке собственники ї производящий отбор для
  себя потребитель) способна решить проблему. И то - если экология, экономика,
  демографический баланс и нрав- ственность поколений не будут к тому времени
  необратимо подорваны.
   Снова и снова Бруцкус подчёркивает фундаментальный и неустранимый порок соци-
  алистической экономики. Исключение из общественного обихода такого самоорганизую-
  щего начала, как свободный частнохозяйственный конкурентный рынок, скачкообразно
  и принципиально повышает роль хозяйственного учёта. Так как автоматическое
  воздействие конкуренции на рынок исключено, то лишь своевременный и полный учёт
  всего, что про-исходит в экономике, должен вооружить управляющие инстанции
  своевременным и доста-точно полным знанием ситуации. Бруцкус пишет (заметим, что это
  всего-навсего 1922 год):
  
   13. 9
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 25-26/.
  
   Но ведь "атрофия хозяйственного учёта" в социалистических обстоятель-
  ствах неизбежна, ибо никакой статистический учёт не может объять необъятное!
   Напомним читателю: Маркс, Энгельс, Ленин и другие марксисты и немарксистские
  социалисты много писали об отмене денег и натурализации обмена и распределения.
  Большевики вполне серьёзно обсуждали этот вопрос в первые послеоктябрьские годы.
  Именно поэтому, как пишет Б.Бруцкус,
  
  
   14-15 9
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 27/.
  
   В те же самые дни, когда Бруцкус констатировал невозможность "старых форм
  учёта" и фиктивность предлагаемых новых в огосударствленном хозяйстве, лишенном
  неподдельного рыночного регулятора, и когда фантазировал А.В.Чаянов, Ленин в своих
  требовани-ях к учётно-контрольным и плановым аппаратам созданного им государства
  намного пре-восходил фантазии Чаянова.
   Инстинктивно нащупав главный момент задачи (всегда знать всё о происходящем в
  системе), но не понимая, что этот момент и делает задачу невыполнимой, Ленин упря- мо
  требует от своих аппаратов сведений, сведений и сведений, которых ему никакие
  учреждения с нужной для успешной работы полнотой, оперативностью и достоверностью
  дать не могут.
  
  
   16 8
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  /Ленин В.И., Соч., изд. IV, т. 33, стр. 9-11. "Письма в Центральное Статистическое
  Управление"/.
  
   Кроме ежемесячного "числа-показателя", рассчитанного на основании нескольких
  главных (?) данных и призванного охарактеризовать хозяйственное и организационное
  состояние огромной, взбаламученной непрерывной семилетней войной страны, от ЦСУ
  требуются также:
  
   16 7
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  /Там же; стр. 12-14. "Письма в Центральное Статистическое Управление"/.
  
   То, что мной процитировано, далеко не исчерпывает ленинских ежемесячных тре-
  бований, предъявляемых ЦСУ.
   Разумеется, рассчитать чудодейственное "число-показатель" никаким инстанциям не
  удаётся. И никакой ежемесячный "балл поведения" (оценка состояния всего общества),
  выработанный ЦСУ или Госпланом и положенный на стол Ленина, не вооружил бы его от-
  чётливым представлением обо всей массе процессов, стоящих за этим баллом. А для то-
  го, чтобы регулировать эти процессы с той степенью верховного произвола, которого
  жаждал Ленин, надо было знать обо всём всё.
   Бруцкус не мог тогда знать содержания писем Ленина в ЦСУ и Госплан, но, уничтожи-
  тельно критикуя А.В.Чаянова ("Если же все единицы построек, продо-
  вольствия, земли, инвентаря свести к одной единице, то
  таковую следует, наконец, назвать"), он тем самым перечёркивает
  ленинскую мечту о чудодейственном "числе-показателе". Ведь Ленин хочет в свой "index-
  number" включить не только количество всех средств производства в системе, но и всю
  массу ежечасных взаимодействий между ними ("состояние всего нашего
  народного хозяйства" - 16 августа 1921 г.).
  
  
  
  
  
  В капиталистическом хозяйстве такая единица есть: это денежная единица, принятая в
  данном хозяйстве, и то, что можно за неё купить. Соотношение между денежной едини-цей
  и ценами товаров и услуг в конкурентнорыночном хозяйстве складывается стихийно. Для
  конкурирующих поставщиков цена должна включать в себя стоимость товара и при-быль:
  без последней производство для них бессмысленно. При этом конкуренция "прижи-мает"
  цену к себестоимости, не позволяя прибыли быть непосильно высокой для общества.
  Потребитель соотносит свою готовность заплатить за товары и услуги ту или иную цену
   со своей заинтересованностью в них, со своей платежеспособностью и с минимальной
  ценой, присутствующей на рынке. Все эти критерии потребителя должны учитывать кон-
  курирующие друг с другом поставщики, что отражается и на зарплате наёмных
  работников, ибо покупатель должен быть платежеспособен. Но учёт ведёт каждый, на
  своём, срав-нительно узком, а потому для него более или менее обозримом участке
  рынка. Огосударствление экономики и уничтожение свободного конкурентного рынка
  возлагает на пла-нирующую (она же ценообразующая) инстанцию совершенно непосильную
  и нереальную задачу определения того, какое количество "труда"(?) вложено обществом
  в каждый вещественный или духовный (информационный) товар, в каждую потребляемую
  (кем?) услугу. Иначе, как произвольно, определить эти количества труда (по Марксу -
  стои-мость товаров-услуг) невозможно.
   Свою вторую главу Бруцкус заканчивает переброской мостика к определению этой
  невозможности:
  
   18. 9
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /"Социалистическое хозяйство", стр. 28/.
  
   Посредством простых, общедоступных рассуждений Б.Бруцкус доказывает невозмож-
  ность централизованного и математически формализованного учёта того, сколько обще-
  ственно-необходимого труда (и труда какого качества!) вложено в каждую единицу про-
  дукции (вещественной, информационной, в сфере обслуживания), производимой в социа-
  листическом хозяйстве. И мы вместе с автором книги полностью убеждаемся: иначе, как
  произвольной, имитация трудового учёта в социалистическом хозяйстве быть не
  может.
   В одном месте своего рассуждения Бруцкус делает великодушное допущение:
  
   19. 3
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 30/.
  
  
  
   Но этого невозможно даже предположить! Советский экономист акад. Н.П.Федоренко
  через полвека после Бруцкуса замечает, что
  
   19. 1,5
  
  
   /Предисловие к книге Н.Я.Петракова "Кибернетические проблемы управления экономи-
  кой". Изд. "Наука", М., 1974/
  
   Один только вопрос Бруцкуса, остающийся без ответа, ибо ответа на него нет ("но
  спрашивается, как нам найти это общественно необходимое время
  для про-изводства продукта?"), предопределяет произвольность как
  социалистического це-нообразования, так и социалистической оплаты труда. Как тут не
  вспомнить Марксовы (упоминаемые и Лениным) "расписки" ("бумажные удостоверения") о
  том, какое коли-чество (?) труда (?) каждый из них за день отработал, чтобы потом, по
  этим бумажкам, кам, рабочие получали из близлежащих кладовых "соответствующее
  количество" (?) по-требительских благ (какую часть "Лебединого озера" за n операций
  на конвейере?)? Мы не шутим: перечитайте "Государство и революцию" Ленина.
  
  
   * * *
  
  
   Бруцкус пишет:
  
  
  
  
  
   20. 4
  
   /"Социалистическое хозяйство", стр. 33/.
  
   Мы уже говорили, что капиталисту-собственнику на свободном рынке себестоимость
  и жажда прибыли диктуют цену, но последняя корректируется конкуренцией, потреб-
  ностью покупателя в данном товаре и его платежеспособностью. Бруцкус, следуя ряду
  современ-ных ему экономистов, констатирует "приоритет спроса и фиксации
  цены" на сво-бодном рынке. В условиях свободного конкурентного рынка "приори-
  тет спроса" означает приоритет потребителя (покупателя, избирателя). В условиях
  социализма категория спроса изымается из компетенции общества и произвольно лепится
  той же планирующей инстанцией, которая конструирует предложение. "Приоритет
  спроса и фиксации цен" подменяется приоритетом единственного поставщика,
  грубо предусмат-ривающего отнюдь не спрос, а размер довольствия ("паёк" или "пайку")
  своих работ-ников. Критерий этого распределения - приблизительное обеспечение
  трудоспособности, удовлетворяющей государство. "На воле" приняты одни градации, "в
  зоне" - другие. И в "зоне", и на относительной "воле" таких уровней много. Они отражают
  потребность государства в данной категории трудящихся. Размах колебаний здесь очень
  велик: от гос-дач и персональных автомашин до братской могилы после трёх месяцев
  особо тяжелых "общих" работ на голодной пїйке. Государство-хозяин легко меняет своих
  рабов местами и переводит их с уровня на уровень, из жизни в небытие.
   Цены пайка, "пайки" и "трудодня" (в деньгах или в "натуроплате") конструируются тем
  же государством. Этот единственный поставщик всех средств к существованию для всех
  слоёв народонаселения, декретирующий цены на все товары, является и единственным
  работодателем, декретирующим цену труда, который он использует. Он не может (Бруц-кус
  это показал) реавлистически рассчитать, в каком размере (?) каждый труд создаёт
  
  
  
  
  
   ценности (?) для общества, даже если бы захотел это рассчитать.
  
  
   * * *
  
  
   Бруцкус говорит и о том, что не сумев наладить никаких форм учёта (ни по трудо-
  вым затратам, ни по полезности производимой продукции) снизу, его решили наладить
  "сверху созданием статистически обоснованного единого
  хозяйственного пла-на". Он говорит о вере в выполнимость этой задачи как
  власть имущих, так и части интеллигенции. Между тем ему самому ясно: там, где
  невозможен надёжный учёт и, следовательно, анализ ситуации, там невозможен и
  обоснованный (согласно каким бы то ни было исходным критериям) план.
   Своё рассуждение о едином народнохозяйственном плане Бруцкус начинает анализом
  ре-гулирующих механизмов конкурентного рыночного хозяйства. Позволю себе одно
  замечание о механизме формирования рыночных цен. Бруцкус пишет:
  
   23 1,5
  
  
   /Там же, стр. 39/.
  
   Я полагаю, что себестоимость товара для производителя-поставщика (включая
  стоимость трудовых затрат) тоже участвует в формировании цены. Поставщики товаров
  и услуг, се-бестоимость которых выше, чем у их более удачливых конкурентов, выпадают
  из игры. Но цены, не достигающие себестоимости, неприемлемы и для самых дешевых
  поставщиков. Иначе гибнет вся отрасль. Впрочем, если рынок даёт ей погибнуть, значит
  она ему не нужна (бесполезна). Но со стороны поставщика себестоимость, включая
  трудовые затраты, тоже участвует в формировании рыночной цены. В том-то и состоит
  организующий смысл рыночной цены, что она автоматически учитывает все компоненты
  производственно-сбытового и распределительно-потребительского циклов, интересы и
  возможности всех их участников.
   Затем Б.Бруцкус переходит к анализу плановой экономики, как гигантского
  натурально-го хозяйства. И здесь, при сравнении крестьянского натурального
  хозяйства с государ-ственным социалистическим, возникает важнейший момент:
  количественное различие пе-реходит в качественное:
  
  
   24(1) 4
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 42/.
  
   Так, в простой описательной терминологии, на языке обычного здравого смысла, по-
  казан факт, вскоре количественно обоснованный специалистами в областях разного рода
  "больших систем", в том числе кибернетиками. Посредством "плана" нельзя целенаправ-
  ленно запрограммировать процесс, объемлющий бесконечно большое количество непре-
  рывно изменяющихся компонентов и параметров. Или говоря языком современной науки:
  
  
  
  
  
   24(2) 10
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Сб. "Принципы самоорганизации". Предисло-вие
   редактора. Изд. "Мир", М., 1966. Выд. Д.Ш./.
  
   Иными словами, чтобы действовать наверняка, а не вслепую, Центр системы должен
  своевременно получить и превратить в команды всю ту относящуюся к его задачам
  ин-формацию, которая заключена в системе, а также - во всех вероятных вариантах её
  дальнейшего существования.
   Бруцкус говорит о централизованном, запланированном сверху распределении, по его
  убеждению, "логического конца" достичь неспособном:
  
  
  
   25(1) 1,5
  
   /"Социалистическое хозяйство", стр. 47/.
  
   На основании почти столетнего опыта можно с уверенностью свидетельствовать:
  "сы-той казармы" так и не получилось. Получилась казарма "на семи ветрах", с
  полуголодными "з/к з/к" и с накормленным по рангу надзорсоставом. С момента своей
  закладки "казарма" эта неотвратимо ветшала. И в конце концов начала валиться
  сама собой, в силу пороков своей конструкции.
   Вот в чём видится Бруцкусу "самая слабая сторона социалистического
  хозяйства":
   25(2) 1
  
  
   /Там же/.
  
  
  
  
  
  
  
   Поскольку распределительная инициатива, сосредоточенная в руках бюрократии,
  обеспечена силой оружия и огромной охранно-пенитенциарной системой, она из
  "самой слабой стороны социализма" (слабой - с точки зрения просвещённого
  либерала) становится самой сильной стороной коммунистической власти. Но - до поры
  до времени. В конце концов объективная (заложенная в её конструкции) хаотизация
  противоестествен-ной системы преодолевает все сдержки и все соблазны. И Вавилонская
  башня рушится.
  
  
   * * *
  
  
   Еще не существовало в экономической науке понятия обратных связей, регулирующих
  поведение производителя-поставщика в свободном конкурентно-рыночном хозяйстве и
  отсутствующих в огосударствленной экономике, когда Бруцкус блестяще описал и эти
  свободные рыночные связи, и их разрушительное отсутствие при социализме.
  
   26. 15
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 47-48/.
  
  ---------------------------------------------
  --------------
  *
   И обратной - тоже (прим. Д.Ш.).
  
  
  
  
  
   Далее Бруцкус убедительнейшим образом показывает, что хаос и произвол в обеспе-
  чении предприятия, сдавшего свою продукцию в "общий котёл", благами из того же
  "котла" неизбежны даже при неподдельном стремлении распорядителей "котла" их
  избе-жать. Вот один из примеров:
  
   27. 4
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 48/.
  
  
   * * *
  
  
   Эта исключённость автоматического (свободный рынок) и невозможность "сознатель-
  ного", то есть расчётного (социализм), экономического взаимодействия между пред-
  приятием и его регулятором (рынком) заставляет Бруцкуса предугадать неизбежное
  возрастание политического произвола в распределении общенародного достояния. Он
  замечает:
  
   27(2) 4
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же/.
  
   "Не являются целесообразными" - с чьей точки зрения? - вот в чём
  вопрос.
   Опыт последующего семидесятилетия докажет, что не "остатки средств", а их
  львиная доля в самых тяжких для народа условиях будет расходоваться соответственно
  произвольным соображениям власти. Сам Бруцкус в своих будущих статьях о коллективи-
  зации и вызванном ею голоде начала 1930-х гг. покажет, что голодная смерть миллионов
  не удерживала большевиков от экспорта хлеба. Раньше многих других своих современни-
  ков и коллег, на заре возникающей социальной системы, он обосновал произвол правящих
  сил в качестве её, этой системы, неизбежной органики.
  
  
   * * *
  
  
   Поразительна прозорливость, позволившая Бруцкусу в 1921-22 годах определить
  основное отличие социалистической конкуренции от капиталистической.
  
  
  
  
  
  
   28(1) 6
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 48-49; выд. Д.Ш./.
  
   Здесь важна не только уже не раз нами отмеченная бесконечность взаимосвязей и
  соотношений, которые своевременно должен осознавать и транслировать исполните-
  лям Центр, чтобы достигать своих целей. Здесь знаменательно и мимоходом обронённое
  замечание о конкуренции. В свободном рыночном хозяйстве поставщики (предприятия) с
  максимальным рвением конкурируют перед лицом непосредственного потребителя их
  товаров и услуг (общества). Потребитель самостоятельно отбирает всё, что ему нужно,
  руководствуясь своей потребностью, качеством товара и его ценой. В огосударствлен-
  ном и централизованно управляемом хозяйстве предприятия гораздо менее рьяно (не
  дадут - не сделаем: зарплата идёт, должность останется) "конкурируют
  бумагами и словами" не перед обществом, не перед потребителем, а перед
  верховными инстанциями, от ко-торых зависят. Изменилось направление конкуренции,
  её социальная ориентация. Она направлена снизу вверх, ибо у неё появился другой
  регулятор: не рубль, заплаченный потребителем, а штраф или поощрение вышестоящего
  главка (Центра). Подчеркнём ещё раз: в социалистической конкурентной борьбе (а она
  бывает весьма жестокой) господ-ствует интерес (критерий, произвол) Центра, а не
  решение потребителя ("беру - не беру"). Такая же ситуация возникает в силу однопартий-
  ности и на политическом поле. У избирателя, как и у потребителя, выбора фактически
  нет.
  
   * * *
  
  
   Не ушел от внимания Бруцкуса и ещё один судьбоносный для социализма момент. В
  социалистическом хозяйстве нет автоматического механизма, который в условиях
  рыночного хозяйства заставляет предприятия (людей) трудиться с мимнимумом затрат
  при максимально высоком качестве. Бруцкус выражает эту мысль так:
  
  
   28-29 3
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 49-50; выд. Д.Ш./.
  
  
  
  
  
  
  
   Собственно говоря, такой механизм числится существующим: это бумажный (или,
  допустим, даже компьютерный) учёт и контроль, осуществляемые чиновниками. И притом -
   с такими запаздываниями и неполнотой, что и учёт, и контроль, и верховное реагиро-ва-
  ние на них теряют всякое подобие смысла. Отсутствуют полнота, автоматизм и терпи-
  мая скорость учёта, контроля и реагирования. Последние реализуются только во
  взаимо-действиях спроса и предложения на свободных конкурентных рынках. В этом
  случае (ры-нок) и компьютер обретает огромное значение, ибо многократно увеличивает
  поле обзора, надёжность и быстроту прогноза и т.п.
  
  
   * * *
  
  
   Б.Бруцкус 1922-23 гг. надеется, что НЭП возродит капиталистическую систему про-
  изводства и распределения. Это принятие маневра за эволюцию было свойственно тогда
  многим. Оно для честного человека естественно, чем и пользуются люди нечестные. Важ-
  нее всего, по мнению Бруцкуса, чтобы все смягчающие рыночную конкуренцию приёмы
  (социальное страхование нетрудоспособных и безработных, неотъемлемое от политики
  современного либерально-демократического государства и т.п.) не посягали на частную
  собственность и хозяйственную свободу. Он пишет:
  
  
   32. 5
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 61-62/.
  
   Итак, Бруцкус говорит лишь об "известном участии" общества в "отбрасыва-
  емых" "землёй и капиталом" "доходах". Это "известное участие"
  (а отнюдь не "отъём и увод"всего капитала) вполне обеспечивается оптимальным
  налогообложением, в том числе и налогом на наследство, страховыми отчислениями и
  другими доходами государства Оно и должно реализоваться в сферах социального
  обеспечения и прочих общих расходов.
  
   * * *
  
  
   В очередной раз обращаясь к теории социализма, Бруцкус наглядно доказывает, что
  "управление вещами и процессами производства" (Маркс, Энгельс, Ленин), которым, при
  классическом Марксовом социализме, должна смениться власть над людьми, на самом деле
  есть управление людьми, куда более полное, чем при частнохозяйственной эконо-мике.
   Бруцкус говорит:
   34 1,5
  
  
   /Там же, стр. 64/.
  
  
  
  
  
   Здесь он заблуждается: формы принуждения при развитом, полном и последовательном
  социализме, охватившем все хозяйственные отрасли, должны быть твёрдыми. Ведь
  хозяйственные инстинкты людей, их интересы, их здравый смысл восстают против прин-
  ципов огосударствления и централизации экономики и должны быть перманентно подав-
  ляемы. Или же социализм должен отказаться от своих принципов. Для начала - хотя бы в
  сфере народного потребления и обслуживания. Тогда принуждение может быть несколь-ко
  мягче. Что же касается "современного демократического государства",
  то оно применяет принуждение значительно реже и мягче, чем должно было бы применять
  ради безопасности общества и стабильности его бытия.
   Снова и снова сопоставляя конкурентнорыночную самоорганизацию экономики с её
  директивной социалистической регуляцией сверху, по единому плану, Бруцкус приходит
  к прозорливому выводу:
  
  
   35. 3
  
  
  
   /Там же, стр. 65; выд. Д.Ш./.
  
   В СССР "социалистической организации хозяйства... удалось
  отлиться в устойчивые формы" после уничтожения единоличного крестьян-
  ства, нефиктивных кооперативов, артелей и нэпманов. Эти "устойчивые формы",
  действительно, отличались "громадным консерватизмом и инерцией".
  Одновременно с неодолимым нарастанием технологического консерватизма и закоснелос-
  ти своих структурных устоев, социализм старел и разрушался. Так разрушается
  организм, потерявший способность к развитию и самообновлению. Бруцкус этого уже не
  увидел. Но нечто подобное он предвидел в работах 1930-х годов.
  
  
   * * *
  
  
   Бруцкус не может не выйти за пределы чисто экономического рассмотрения вопроса,
  потому что для всякой развитой личности первостепенно важен момент политической
  (идеологической, духовной) свободы. Он говорит:
  
   36-37 11+5
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 68-69/.
  
   "Позиции экономически слабых" в некоторых демократических странах,
  например, в США или в Голландии, так усилились, что превратились в один из самых
  распространённых способов добывания хлеба насущного для целых слоёв населения. Это
  не только ложится тяжелым грузом на работающего налогоплательщика: пока ещё
  продуктивно ра-ботающие конкурентнорыночные структуры этот груз выдерживают. Но это
  сверхщедрое социальное обеспечение неработающих трудоспособных людей нравственно
  разлагает общество. По-видимому, способы усиления "позиции экономически
  слабых" должны быть исследованы и социально усовершенствованы в сторону усиления
  самих слабых, а не только их социальной позиции (т.е. их возможностей и способностей
  к вымогательству). Во всяком случае, Бруцкус хотел бы видеть гуманизацию капиталисти-
  ческого общества такой, чтобы в процессе этой гуманизации "ребёнок" (частнохозяй-
  ственная конкурентная инициатива, частная собственность с правом её наследования)
  не вылетел из корыта вме-сте с грязной водой.
   В главе, посвящённой проблемам свободы, Бруцкус формулирует проницательное
  предвидение того, что утопия "безвластной коммуны" (Троцкий), "царства свободы"
  (Маркс), безгосударственного "самоуправления ассоциированных производителей"
  (Энгельс) выльется в самое деспотическое государство в истории. Он пишет:
  
   38. 5
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 70/.
  
   Бруцкус умер в 1938 году, и он успел написать об оправданности самых худших своих
  опасений относительно коммунистического государства и построенной им социально-
  экономической системы.
  
  
   * * *
  
  
  
  
   Полемизируя с марксистским ожиданием колоссального роста производительности
  труда от одного уже факта уничтожения частной собственности на средства производ-
  ства, Бруцкус замечает, что это ожидание неоправданно, ибо
  
   40(1) 1,5
  
  
   /Там же, стр. 73/.
  
   Хотелось бы в очередной раз подчеркнуть уже высказанное уточнение: при
  социализме производство переходит не в руки общества, занятого исполнением
  повседневных своих обязанностей. Оно переходит в руки специального аппарата,
  захватившего, с помощью определённых социальных слоёв, власть над обществом.
  Производство принадлежит об-ществу в условиях системы конкурентных рынков, где
  спрос командует предпринимателями. Правда, влияние потребителей на функционирование
  общественного производства распределено между ними неравномерно: оно пропорциональ-
  но их платежеспособности. Но в условиях конкурентнодемократических (частнохозяй-
  ственных) у потребителей много способов бороться за повышение своей платежеспособ-
  ности. Наиболее опасный сегодня для демократического общества способ повышения
  платежеспособности работника - шантаж монополистических профсоюзов. Наиболее
  продуктивный - повышение дефицитности, производительности и качества своего труда.
  Но в условиях, когда конкуренция уничтожена и фактически предприниматель-поставщик-
  работодатель един во всех своих лицах, спрос утрачивает своё автоматически
  регулирующее значение. Потребителю (обществу) более ничего не принадлежит. Между тем,
  объявляя себя приказчиком общества, социалистическое (монокапиталистическое*)
  государство ("идеальный совокупный капиталист" Энгельса) превращает в фикции все
  самозащитные организации наёмных работников: зачем им защищаться от самих себя? Ведь
  всё "принадлежит обществу"! Поэтому смешение общества и государства в данном аспекте
  - очень опасная оговорка.
   Исследуемая работа Бруцкуса писалась на рубеже между военным коммунизмом и НЭПом.
  Ныне почти забыто, что большевики в 1918 - марте 1921 гг. пытались ввести коммунисти-
  ческое распределение. Они попытались распределять продукт не соответствен-но
  трудовому вкладу работника, а "по потребности". Но по потребности, определяемой не
  самим работником (потребителем), а коммунистической властью. Ленин в своём до-кладе
  на II Всероссийском съезде политпросветов сказал в 1921 году:
  
   41(1) 13
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ---------------------------------------------
  -------------------
  
  
  Прим. 40. 3
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Соч., изд. IV, т. 33, стр. 39/.
  
   Бруцкус со всей убедительностью показывает необходимость субъективной зависимо-
  сти между количеством и качеством трудового вклада работника и его вознаграждением
  (потреблением). Однако и здесь опыт истекшего семидесятилетия позволяет сделать
  некоторые оговорки.
   Б.Бруцкус пишет:
  
   41(2) 6
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /"Социалистическое хозяйство", стр. 75/.
  
   Между тем, по официальным советским данным 1960-х - 70-х годов, производительность
  труда советского рабочего, да и специалиста, была в эти годв в 2 - 2,5 раза ниже
  производительности труда его западного коллеги. А производительность труда
  западного фермера и советского колхозника или совхозника просто несопоставимы.
  Дело, конечно, не в их человеческих качествах: те же колхозники-совхозники на своих
  при-усадебных участках, занимавших 2 - 3% обрабатываемых сельскохозяйственных
  угодий СССР, производили примерно треть потреблявшихся страной продуктов питания.
   Следующие рассуждения Бруцкуса констатируют одну из центральных причин столь
  низкой продуктивности социалистического производства:
  
  
  
  
   42 - 43 28
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 75-77/.
  
   Но и сама эта психология (социалистического руководителя как наёмного работника
  у некоего совокупного иерархического распорядителя) вытекает из структуры
  единоплановой экономики. Стимулы, которыми бессеребренник мог бы и пренебречь, не
  играют здесь решающей роли. Непоправимо плохой план, плохое штатное расписание,
  плохая тарифная сетка заработной платы, обусловленные неустранимым дефицитом
  информации-времени, лишают социалистического руководителя (как и его подчинённых)
  свободы действий. По-этому в советской литературе так част героико-драматический,
  даже трагический образ администратора или специалиста, пытающегося работать
  рационально и целесообразно, вопреки навязанной ему конкретной микроситуации.
  Отдаться делу, "которому он служит" /Ю.Герман/ и добиться в этом успеха ему не
  позволяет порочная макроситуация, в ко-торую неотвратимо втянуты все процессы в
  системе.
   Остаётся лишь снова и снова поражаться тому, с какой точностью уловил Бруцкус
  пороки этой макроситуации в её несложившихся ещё, зыбких формах начала 1920-х гг.
  
  
   * * *
  
  
   Очень интересны ранние размышления Бруцкуса о судьбах сельскохозяйственного
  производства при социализме. Собственные, не привнесённые извне, устремления кре-
  стьянства представляются ему мечтой об уравнительном распылении крупных хозяйств
  до мельчайших. Однако он несколько раз подчёркивает, что в нормальных обстоятель-
  ствах либерального мира (те же тенденции всё ощутимей действовали и в российской
  экономике ХХ века до революций 1917 года), аграрные хозяйства движутся в массе своей
  к опти-мальным для их производительности размерам. К этому их вынуждает не личное
  предпо-чтение, а экономическая макроситуация. Хотят того отдельные производители
  или нет, в свободных экономических обстоятельствах сельское хозяйство страны
  поглощает опти-мальное для него число работников. Этот процесс чреват субъективными
  и объективными осложнениями и даже драмами. Но в конечном итоге освободившиеся
  рабочие руки пере-качиваются насосами рынков занятости в другие сферы труда. Так, в
  США в начале века сельское хозяйство занимало примерно 30% населения страны,
  сегодня - менее 3%. Одна-ко в ХХ веке этот процесс не обозначен ни массовыми
  голодоморами, ни другими формами правительственных репрессий и террора. Высвобожда-
  емая рабочая сила рассосалась в дру-гих областях занятости.
   Бруцкус не считает реальной самопроизвольную коллективизицию сельского
  хозяйства СССР:
  
   44-45 4
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 78-79/.
  
  
  
  
  
  
  
   Это рассуждение свидетельствует о том, что гуманист и либерал Бруцкус, несмотря
   на его, казалось бы, неплохое знакомство с советской властью, в 1922 - 23 гг. не
  представлял себе, на какую безмерную жестокость она в этом "подталкивании" спо-
  собна. Только в своих работах 1930-х гг. он смог оценить всю бесчеловечность того
  государственно-закрепостительского натиска, который обрушился через несколько лет
   на крестьянство Советского Союза.
  
  
   * * *
  
  
   Очень точно (универсально для социализма) замечание Бруцкуса о том, что социали-
  стическое государство не в состоянии эффективно организовать промышленность, "но
  овладеть ею оно может". Овладеть же крестьянской "мелкобуржу-
  азной стихи-ей", если удовлетворить её органическому требова-
  нию свободного обменя",
  нельзя: свободный обмен, требующий эквивалентного участия в нём промышленной про-
  дукции (крестьяне СССР в разгаре НЭПа требовали и отмены государственной монополии
  внешней торговли), взорвёт "систему планового распределения хозяй-
  ственных благ в государственном масштабе". Подчеркнём ещё раз:
  Бруцкус 1922 - 23 гг. воспринимает НЭП как признание большевиками этого факта и как
  их капитуляцию перед здравым смыслом и народной волей. В действительности, поняв и
  признав этот факт: не- несовместимость настоящего свободного обмена с огосуда-
  рствленной плановой экономи-кой, - большевики овладели сельским хозяйством точно
  так же, как они овладели промышленностью. Они поработили крестьянство, -
  перечеркнув его потребность в свободном обмене, подчинив его себе, экспроприируя всю
  его продукцию, вплоть до выживательного минимума, если крестьянство не сдавалось.
  Это произошло в ходе уничтожительной войны против здорового крестьянского
  хозяйственного инстинкта. Победа большевиков в этой войне стоила стране миллионов
  жертв и вечной сельскохозяйственной импотенции. Бруцкус не мог себе тогда
  представить, что большевики решатся сохранить свою трёхаспектную: политика,
  идеология, экономика - монополию такой ценой. Они и внутри своей партии выдержали
  жестокие бои по этому поводу, и победители сшибли немало голов, носители которых не
  принимали победы социализма ценой тотального антикрестьянского террора.
  
  
   * * *
  
  
   В статье "О значении воинствующего материализма" Ленин пишет:
  
  
  
  
  
  
   49(1) 4
  
  
   /ПСС, т. 45, стр. 310/.
  
   К этому следует примечание:
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   49(2) 4
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 506/.
  
   Очень характерно, что Љ 1 журнала был направлен Ленину его редактором (а не каким-
  то "молодым коммунистом", как пишет Ленин): издатели "Экономиста" и его авторы явно
  хотели, чтобы вершитель судеб их родины ознакомился с их соображениями об этих
  судьбах. Ещё резче отзыв Ленина об "Экономисте" в его секретном письме Дзержинскому
  от 19 мая 1922 г. Приводим этот текст полностью:
  
   49 - 50 17
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /ПСС, т. 54, стр. 265 - 266/.
  
  
  
  
  
   Здесь тоже присутствует соответствующее примечание:
  
   50 3
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 649/.
  
  
  
   В эпитетах Ленина, адресованных сотрудникам "Экономиста", явно позвякивает нож
  гильотины, и высылка их выглядит неожиданно безобидным, даже счастливым, решением
  вопроса. Но каков сам факт постановки литераторов и учёных под непосредственный
  контроль ГПУ по инициативе великого свободолюбца Ленина?..
   С докладом "Проблемы народного хозяйства при социалистическом строе" (под тем же
  названием работа вышла в "Экономисте", получив в отдельном берлинском издании 1923
  года расширяющий заголовок "Социалистическое хозяйство. Теоретические мысли по
  поводу русского опыта"). Б.Бруцкус выступил впервые в конце августа 1920 года. Он
  прочёл свою лекцию - не перед грезящейся Ленину бандой политических заговорщиков,
  а (как он пишет в своём предисловии к берлинскому изданию обсуждаемой книги) "в
  собрании измождённых и истомлённых петербургских учёных". Это
  было очень смелое выступление, потому что тогда ещё и не намечался поворот к НЭПу и
  политика "военного коммунизма" была в полном разгаре. Именно на этом собрании
  Бруцкус, по его словам
  
  
   51 4,5
  
  
  
  
  
  
   /"Социалистическое хозяйство", стр. 14/.
  
   К сожалению, НЭП не был ещё этим крушением. К несчастью, "русский социализм"
  (коммунизм) преодолевал свои кризисы и уничтожал жизненные силы и ресурсы страны ещё
  семьдесят лет (1921 - 1991).
   В тексте своей работы Бруцкус говорит, что задача овладения экономикой со стороны
  социалистического государства разрешима; не разрешима задача оптимальной, с точки
  зрения общества, организации такой порабощённой экономики. Здравый смысл и высокая
  нравственность подсказывают ему обманчивое предположение, что, убедившись в неэф-
  фективности огосударствленной экономики, большевики от социализма откажутся. Он не
  учитывает факторов обретённой власти и неизжитых (даже и в 1990-х годах) иллюзий
  большевиков относительно того, что оптимальное решение проблем экономической орга-
  низации всё же найдётся.
   Нисколько не утратили в своей злободневности и следующие замечания Бруцкуса, хотя
  сегодня у них не меньше противников, чем было тогда, когда они были произнесены:
  
  
  
  
  
  
  
   52. 6
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 16/.
  
   По сей день остаются актуальными заключительные слова предисловия Бруцкуса к его
  брошюре 1923 года:
  
   53. 3
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 17; выд. Д.Ш./.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   II
  
   Эта небольшая статья под названием "О природе русского аграрно-
  го кризиса" обнаружена нами в папке с копиями статей Б.Бруцкуса в
  биб-лиотеке Иерусалимского университета без указания на то, где
  и когда она была опубликована. Некоторые сделанные им ссылки
  позволяют счи-тать, что она была напечатана в каком-то из русских
  эмигрантских жур-налов не ранее 1925 года, но, по-видимому, и не
  намного позже, ибо она завершается ссылками на расцвет НЭПа в
  СССР, без соображений о свёр-тывании этой политики, которое чётко
  определилось уже в 1927 году.
   Эта статья Бруцкуса представляет собой антитезу как дореволюцион-
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   * * *
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   III
  
  
   Уже первая большая работа Б.Бруцкуса о социалистическом хозяйстве (1921 - 23 гг.),
  которую мы выше анализировали, доказывает неправомерность попыток выдать финал
  социалистического эксперимента (1917 - 1991) за его злокозненный срыв анти-
  коммунистами в 1985 - 1995 гг. Саморазрушение социализма было предопределено его
  мертворожденной хозяйственной структурой. Априорная экономическая (производствен-
  но-распределительная) недееспособность породила все его страшные нравственные,
  поли-тические, духовные параметры. Ибо, не отказавшись (как на это надеялся в 1922 -
  23 годах Бруцкус) от безраздельной власти Утопии, иными средствами, чем ими использо-
  ванные, удержать эту власть в своих руках большевики не могли. Объективная неработо-
  способность построенного окончательно пересилила их жестокую державную хватку в
  конце 1980-х годов. Мимоходом заметим: слишком многое и слишком многие были к тому
  вре-мени изувечены, чтобы нормальное существование общества можно было относительно
  просто восстановить. Хотя бы так, как это произошло бы в 1921 - 1923 гг., если бы
  большевики не были большевиками.
  
  
   * * *
  
  
   Иллюзии Бруцкуса относительно выздоровления России от большевизма рушились
  вместе с отменой НЭПа.* Их окончательно добили коллективизация, "пятилетка в четыре
  года",
  голод и террор, которые учёный успел (к счастью, извне) увидеть и оценить по заслугам.
   Самые последние работы его остались незаконченными и доныне не публиковались.
  Многие, более ранние, были опубликованы и затерялись в подшивках малотиражных газет
  и журналов первой эмиграции.
   Попробуем оценить некоторые из них. По сути дела, в этих статьях получили оконча-
  тельное развитие и обоснование положения его первой антисоциалистической работы.
  На этот раз - без всяких надежд, что большевики скоро одумаются. Как всегда, проблема
  обсуждается Бруцкусом на глубоко принципиальном теоретическом уровне, без
  политического ажиотажа.
   Так, в 1930 году, в статье "Пятилетка и её исполнение" /"Современные записки" Љ 1,
  Париж; стр. 503-520/ Бруцкус пишет:
  
   503(1) 5
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ї /стр. 503/.
  --------------------------------------------------
  *
   Бруцкус этой аббревиатуры не склоняет, и он прав. Мы же следуем традиции, одолевшей правильную
  грамматическую форму.
  
  
  
  
   Далее излагается большевистский подход к вопросу:
  
   503(2) 8
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ї /Там же/.
  
   Не думаю, чтобы рабочий класс был к 1930-му году надёжной опорой большевиков. К
  этому времени большевики понимали, что их единственная надёжная опора - комму-
  нистическая бюрократия, мощь которой обеспечена силой (органы "госбезопасности",
  менявшие своё название неоднократно, в общем - чекисты, внутренние войска всех
  модификаций, армия). А также - неукоснительной монополией на средства массовой
  информации и все виды образования, т.е. тотальной пропагандой официальных идей.
  Индустриализация же нужна была коммунистическому государству именно как индустриа-
  лизация: без неё нельзя было обрести промышленного, а значит, что самое главное, -
  военного приоритета над капиталистическим миром. Он-то и должен был быть достигнут
  скачком, рывком, беспощадным нажимом на весь народ. Не только крестьяне, но и ра-
  бочие, и специалисты, и рядовые партийцы рассматривались в качестве средств и ору-
   дий для этой цели. Ей же служили и быстро сменяемые (в силу "естественной убыли"),
  но непрерывно пополняемые контингенты ГУЛага. В 1930 году Бруцкуса дезориентиру- ет
  видимая оплачиваемость труда рабочих и наглядный грабёж безоплатно работающих
  крестьян. Однако эксцессы коллективизации пройдут и станет ясно, что приусадебные
  участки колхозников и совхозников, как они ни малы, компенсируют иллюзорные пре-
  имущества основной массы рабочих. "Прибавочная стоимость", которую изымает госу-
  дарство из произведенного рабочими продукта, беспрецедентна для ХХ века. И если
  колхозно-совхозный строй означал непоправимую деградацию (классовое вырождение)
  крестьянства, то и производительность труда рабочих неуклонно падала.
  Как, впрочем, и вся суммарная эффективность государственной промышленности, науки
  и сфер обслуживания. В конечном итоге - и администрирования, и военной промышлен-
  ности, и вооруженных сил, и служб госбезопасности. Но Бруцкус этого уже не увидел. Он
  успел отметить лишь начало процесса.
  
  
   * * *
  
  
   Большевистская концепция всепроникающего и всесильного "плана" победила не сра-
  зу. С ней некоторое время сражалась концепция вероятностно-рекомендательного пла-
  нирования. За этой борьбой ещё можно было, вплоть до начала 1930-х гг., проследить
  
  
  
  
  
  по газетам и другим открытым источникам. Бруцкус этим и занялся - со скрупулёзностью
  и, главное, проницательностью, недоступной западным его колегам. Он пишет:
  
   506(1) 8
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ї /Там же, стр. 506; выд. Д.Ш./.
  
  
  
  
   Победа этой концепции ("чудо проявленной воли" - Ю.Пятаков) несла в себе залог
  относительно отдалённого (ресурсы СССР были ещё велики), но неминуемого крушения.
  Восторжествовала апология "планового" произвола, пренебрегающего реальностью и её
  объективными законами. Она победила потому, что её сторонники были тогда политиче-
  ски всевластны. Никто не в силах был им помешать выбрать дорогу, в большом времен-нїм
  масштабе для хозяйства страны самоубийственную. Последнее тоже подчёркнуто Бруц-
  кусом:
  
  
   509(1) 4
  
  
  
  
  
  
  
   ї /Там же, стр. 509/.
  
   Отмечая статистически неутешительный итог первых лет "пятилетки", Бруцкус оста-
  навливается на ещё одной характерной для истории вопроса проблеме. Для нас, людей
  хронологически советских, секретность отечественной экономической статистики
  была
  привычной и, в силу привычки, естественной. Для Бруцкуса - это симптом крайнего
  деспотизма. На его памяти экономическая статистика Российской империи была открытой
  областью административной, научной и общественной деятельности. Особенно быстро и
  продуктивно она развивалась в 1900-х - 1910-х годах. Бруцкус свидетельствует:
  --------------------------------------------------------
  ----
  *
   Вскоре последовали репрессии, вплоть до расстрелов (Прим. Д.Ш.).
  
  
  
  
  
   510(1) 3
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 510/.
  
   О том и старались. Уж настолько проницательными, чтобы лишить как своих рядовых,
  и особенно зарубежных сторонников, так и своих оппонентов точной статистики, боль-
  шевики были изначально. Об их открытой, то есть пропагандной, "статистике" Бруцкус
  пишет:
  
   510(2) 2
  
  
  
   ї /Там же/.
  
   А лучшие из них и расстреляны. Но продолжим цитацию:
  
  
   510(3) 3
  
  
  
  
  
   ї /Там же/.
  
   Что вскоре станет равнозначно не только политической, но и физической гибели.
  Итак, уже к 1930-му году ї
  
   511(1) 2
  
  
   /Там же, стр. 511/.
  
   Отнюдь не "коммерческую" (какая у большевиков коммерция?), а государственную и
  политическую, приравненную к военным секретам. А потому - вполне естественно и всё
  нижеследующее:
  
   511(2) 3
  
  
  
  
  
  
   ї /Там же/.
  
   Так и оставалось вплоть до "перестройки и гласности" - с просветами в пору после-
   сталинских "оттепелей". Но тем не менее проницательный и профессионально вооружен-
  ный взгляд всегда мог многое усмотреть в казённой печати. Надо было только уметь
  читать, анализировать и сопоставлять.
  
  
  
   В отличие от большинства западных своих коллег, Бруцкус этими навыками владел в
  совершенстве.
   Всем, кто занимался когда-либо историей коллективизации, памятны сталинские ма-
  нёвры с "отступлениями" от "перегибов на местах". Бруцкус успел понять их цену и
   смысл достаточно рано, не в пример другим наблюдателям, внешним и внутренним:
  
  
   514(1) 4
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 514/.
  
   В своём экономическом прогнозе, сделанном (подчеркнём это) уже в 1929-30 гг.,
  Бруцкус ошибся лишь в сроках вероятного существования, а потому - и в предполагае-
   мой глубине падения социалистического хозяйства. Наблюдаемая нами с конца 1980-х
  годов мера его саморазрушения осталась для него не до конца очевидной. Упомянув,
  что "
   520(1)
  
  
   " /Там же, стр. 520/.
  Бруцкус заключает:
  
   520(2) 4
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же/.
  
   Не только "может", но и неизбежно должна, и сломает. Но далеко не так быстро, как
  надеялся тогда Бруцкус. Социалистический строй успеет нанести порабощённым им
  людям, экономике, культуре, природе такой ущерб, которого здравый и великодушный ум
  Бруц-куса просто не мог себе представить.
  
  
   * * *
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   IV
  
  
   їСудьбы "пятилетки"ї - так называется одна из не услышанных "широким читателем"
  (какой уж читатель в эмиграции? Меньшинство "обочинного", чтобы не сказать "мар-
  гинального", для данной страны меньшинства?) статей Бруцкуса в "Современных запис-
  ках" 1932 года.
   Бруцкус опять и опять называет текущую (первую) "пятилетку" неудачной. Но - как на
  чей взгляд. Коммунисты, признавшие главенство Сталина, как впрочем, и поверженные им
  "уклонисты" и "оппозиционеры", не ставили перед собой благодетельных для общества
  целей. Они намеревались полностью овладеть хозяйством страны. И шли к это-му успешно.
  Какой ценой? О дальней, итоговой, цене они и не размышляли. Идеалисты (таковые среди
  них были) - потому что "конечная цель" виделась им сияющей вершиной всеобщего
  счастья, ради которой ничего (и никого) не жаль. Карьеристам и циникам на "конечную
  цель" было наплевать: после нас - хоть потоп. Впрочем, мало кто, даже из последних,
  думал тогда, что потоп неизбежен. Они были уверены, что у них достанет жестокости
  подавить и уничтожить все препятствия к своему вечному всевластию. Мысли о
  неизбежности саморазрушения неработоспособной системы, которое будет тем полнее,
  чем больше они преуспеют в овладении ею, не приходила в их головы. Представьте себе
  всесоюзного Макара Нагульнова размышляющим о теории "больших систем", как бы она
  тогда ни называлась. В "руководящих" сидели не только нагульновы, давыдовы и раз-
  мётновы? Допустим, что даже мараты и эваристы гамлены. Не так далеко ушли они от
  нагульновых, давыдовых и размётновых в понимании дела собственных рук. Ведь даже и
  Бруцкус долго надеялся, что большевики не успеют или не решатся разрушить отечество
  непоправимо. Хотя они без всяких уловок пели (да и поют): "...разрушим до основа-нья..."
   Уже на втором году "пятилетки" Бруцкус пишет:
  
   "...
   438 (1) 2
  
  
  "
   /їСудьбы "пятилетки"ї. "Современные записки", 1932, Париж; cтр. 438/.
  
   И подчёркивает главное "достижение" "пятилетки".. Заметим: для большевиков -
  достижение без кавычек, ибо в "план" они ещё верят. Того, что он-то их под обломка-ми
  разрушенной экономики когда-то и похоронит, они решительно не понимают. Но вернёмся
  к Бруцкусу, который пишет:
  
   439(1), 440(1) 5
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ї /Там же, стр. 439-440/.
  
  
  
  
  
  
   Большевики же считали "ликвидацию рынка" своей основной победой (утопистам
  не удалось, а им - удалось). Их не слишком заботило обстоятельство, в котором Бруцкус
  увидел зародыш крушения всей Системы:
  
  
  
  
  
  
  
   440(2) 3
  
   " /Там же, стр. 440/.
  
   Зная, что нефиктивные, не фальсифицированные государством деньги являются все-
  общим товарным эквивалентом и самым надёжным регулятором жизнеспособной экономи-ки,
  Бруцкус встревоженно пишет о явлении, которое коммунистов несказанно радует (как
  уничтожение главного зла):
  
   440(3), 441(1) 7
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 440-441/.
  
   И элементы свободного хозяйства станут сначала нелегальным, несанкционированным
  товарообменом, потом вовлекут в себя всевозможные противо(советско)законные акции:
  взятка, кража казённого добра, которая даже не считается "в миру" воровством, а все-
  го лишь "выносом" (подобного рода добытчики и прозваны были позже "несунами").
  Возникнет спекуляция купленными по "твёрдым" ценам вещами, взаимообмен казённым
  имуществом в личных целях и т.д. и т.п. В конце концов, в силу войдёт коррупция, по-
  явится "чёрный", по-настоящему уголовный, "рынок", сращённый с представителями
  государственных структур. Почвой для роста всех этих тенденций, ныне - столь грозных,
  явилась именно диктаторская большевистская моноцентрализация экономики, о которой
  с такой тревогой говорит Бруцкус:
  
   441(2) 2
  
  
  
  
   " /Там же, стр. 441/.
  
  
  
  
  
   И далее:
  
   441(3), 448 (1) 9
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ї /Там же, стр. 441, 448/.
  
   Дадут: "застой", "перестройку", "перепалку"... Хорошо бы, чтоб кончилось не по
  анекдоту, ибо далее в нём следует: "перестрелку", "пересадку" и "перекличку оставших-
  ся в живых"...
  
  
   * * *
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   V
  
  
   В статье "Взлёт и распад советского планового хозяйства" /"Современные записки"
  1933, стр. 417 - 431/ прозорливый пессимизм Бруцкуса относительно перспектив со-
  циалистического хозяйства отчётливо вступает в противоречие с восторгами "левых"
  либералов и социалистов западного мира и эмиграции по поводу советских успехов.
  
   418(1) 9
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /"Взлёт и распад Советского планового хозяйства", стр. 418; выд. Д.Ш./.
  
   И учёный перечисляет достижения первой "пятилетки" в индустриализации СССР. Его
  не смущает, что итоги её намного отстают от плановых цифр.
  
  
  
  
   420(1) 3
  
  
  
  
  
   " /Там же, стр. 420/.
  
   Что же мешает Бруцкусу считать достижения "пятилетки" успехом СССР и его
  руководителей?
   Во-первых, по его мнению,
  
  
  
  
  
  
   421(1) 3
  
  
  
  
  
  
  
   ї /Там же, стр. 421/.
  
   Во-вторых, он не считает сильной стороной социализма свободу его властителей тра-
  тить и строить, не считаясь ни с уровнем жизни и волей населения, ни с расходами на
  возведение энергодобывающих и промышленных египетских пирамид, ни с их - в обозри-мом
  будущем - нерентабельностью, ни с мерой и формами принуждения, которых требует их
  строительство.
  
   421(2), 422(1, 2..3) 15
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 421-422; выд. Д.Ш./.
  
  
  
  
  
   Орджоникидзе этот "чох" обошелся то ли сталинской, то ли собственноручно пущенной
  пулей в лоб. Во что же это "чоховое" строительство обошлось всем народам СССР можно
  себе представить только сейчас (1990-е гг.). И хорошо, если потери на том и кончатся.
   Очень рано, когда на Западе (почти?) никто ещё не обратил внимания на уничтожи-
  тельно низкое качество советской "ничейной" продукции, порождённой произволом
  "при-близительных" псевдопланов ("волевых" директив), Бруцкус отметил и эту
  особеность социалистического производства. По его убеждению, низкое качество
  продукции в многоступенчатом и взаимосвязанном производстве
   "
   423(1) 5
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 423; выд. Д.Ш./.
  
   Итак, ужасающе низкое качество "чохового" псевдопланирования и его вещественных
  результатов на какой-то своей стадии должны сказаться, - вопреки деспотизму любой
  мощи. Впрочем, и деспотизм постепенно отойдёт в тень, ибо ослабнет способность к
  осмысленному сопротивлению. А против молчаливого, инертного саботажа, бессознатель-
  ного и всепроникающего, любой мощи деспотизм бессилен. Он и сам втягивается в
  расслабленность тотального "всем всё до лампочки".
   Очень рано обнаружив эту злокачественость социалистической (не)трудовой психоло-
  гии, Бруцкус произнёс ключевые слова: "в монополистическом советском
  хозяй-стве". В самом деле: до социализма экономика не знала предельного
  абсолютного монополизма (монокапитализма). При социализме единственный собствен-
  ник превратился в точку, в абстракцию (Центр, диктатор), а его исполнительная
  инициатива иерархически распределилась в безликих аппаратах приказчиков.
  Собственность вместо того, чтобы стать всеобщей, стала ничьей, ничейной.
   Приведя ряд примеров "победных" социалистических "строек века", нерентабельных,
  нецелесообразных, задействованных в не окупающей затраты мере, Бруцкус повторяет
  свой вывод:
  
   424 (1) 2,5
  
  
  
  
   /Там же, стр. 424; выд. Д.Ш./.
  
   И экономист Бруцкус, исходя из принципиальной хозяйственной неработоспособности
  социализма, предсказывает н неизбежность возникновения той его "подсистемы", кото-
  рой Солженицын даст бессмертное имя "Архипелаг ГУЛаг".
   В 1970-х - 80-х гг. западные левые либералы, дискутируя с Солженицыным во время его
  европейских поездок, возмущались и потрясались тем, что он считает ГУЛаг не
  извращением, а органикой социализма.* Бруцкус же пишет (в 1933 году):
  -------------------------------------------------------
  --
  *
   Большевики, впрочем, говорили об этом в 1920-х гг. весьма откровенно, но со временем отказались от
  такого лихачества.
  
  
  
  
   425(1...2) 8
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же, стр. 425; выд. Д.Ш./.
  
   Хотелось бы обратить внимание читателя на выделенные нами выше слова. В первую
  очередь на то, что план "сочинён". И завершающее "служит политике".
  Эта без-оговорочная служба политике в конечном итоге съедает всё сущее, а с ним и
  самих удачливых (незадачливых) политиков. Но ведь большевики не боятся ничьей гибели,
  кроме своей, а последняя ещё далека. Дальше, чем полагает даже ясно видящий ситуа-цию
  Бруцкус, который в 1932 году писал:
  
   432 (Г и К) 3
  
  
  
  
  
   /"Голод и коллективизация". "Современные записки", 1932; стр. 432/.
  
  От большевиков же они и вовсе скрыты за маревом их политического успеха. Они не
  знают, что всевластие разрушать не предполагает такого же всевластия создавать.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   VI
  
  
   Коротко хочу откликнуться на неопубликованную, по-видимому, при жизни Бруцкуса его статью "К
  теории кооперации" (Архив Центра по истории и документации восточноевропейского еврейства
  Иерусалимского университета).
   В начале статьи, говоря о важности изучения феномена кооперации как такового и о почти полном
  отсутствии работ на эту тему, Бруцкус замечает: "
  
  
  
  
  
  
   5.1 7
  
  
  
  
  
  
  
  
   /"К теории кооперации"/.
  
   Мнение Бруцкуса о не спонтанном и не стихийном, а сугубо сознательном возникновении коопера-
  ции связано, вероятно, с двумя обстоятельствами. Во-первых, он с полными к тому основаниями не
  хочет считать исторически сложившуюся русскую крестьянскую общину кооперацией (не буду
  повторять его доводов). Но, во-вторых, он не считает кооперацией и существовавшие с давних пор
  свободные (промысловые, строительные, кустарные) артели - самочинные свободные объединения
  досоветских времён. В советское время артели, не фиктивные и не скрыто-государственные,
  существовали после отмены НЭПа лишь нелегально. Между тем, свободная артель, постоянная,
  сезонная или разовая, по случаю, - стихийный прообраз кооперации, - в дооктябрьской России была
  широко распространена.
   Сохраняя по отношению к социализму уже оспоренный нами термин "коллективизм", Бруцкус пишет:
  
   5.3(1) 4
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  /Там же/.
  
   На наш взгляд, суть различия - в следующем: при "коллективизме" (то есть абсолютном госу-
  дарственном монополизме, моноцентрализме, монокапитализме - всё это синонимы) истинным "пред-
  принимателем" в любом случае, при любой внешней форме ведения хозяйства, остаётся
  государство. Иными словами - иерархически организованный, конусообразный госаппарат. Вершина
  конуса - тоже
  
  
  
  
  
  не собственник, а, так сказать, "верховный наёмник", самый доверенный "слуга общества". Но
  общество поневоле вручило ему полномочия собственника. Ибо выполнить намерение утопистов-
  коллективистов, вплоть до Маркса - Энгельса - Ленина, т.е. после "обязательного урока"
  производительной работы ещё 4 - 6 часов осуществлять государственную власть, само оно (общество)
  не могло и не может. Государство - как совокупный обезличенный собственник - распоряжается (так
  же плохо, как всем остальным) и сельским хозяйством, как бы ни именовались структуры последнего
  (коммуны, артели, колхозы, совхозы, госхозы). В истинном же кооперативе и в его эмбрионе-артели
  группа конкретных физических лиц образует совокупного производителя-собственника (иногда -
  арен-датора). Он выступает как совокупный частный собственник на внутреннем и международном
  конку-рентном рынке. Распределение прибыли внутри коллектива - его частное дело. Государствен-
  ная на-логовая система, в том числе и таможенная служба, и рассматривает его как частного
  собственника (целостный юридический субъект). Свободный демократический рынок видит в
  кооперативе равно-правного конкурента в ряду других конкурирующих производителей-поставщиков-
  потребителей.
   Бруцкус пишет:
   5. 4(1...2) 3,5
  
  
   /Там же/.
  
   И ниже, исходя из уже тогдашней реальности израильских кибуцев:
  
  
   5. 4(3)
   /Там же/.
  
   Сегодня, пожалуй, это "почти" можно убрать.
   Но, стоя на реальной израильской почве 1930-х гг., Бруцкус не может не отметить (убывающее,
  добавим мы в 1990-х гг.) своеобразие израильских кибуцев:
  
   5. 9(1) 8
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ---------------------------------------------------
  -------------
  *
  
   5.9(1*) 3
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   " /Там же/.
  
   Заметим, что поскольку первоначальные организующе-оборонительные функции кибуцев отпали (их
  взяли на себя возникшие в 1948 году государство и его армия), то число последних быстро сокра-
  щается. На смену приходит (если приходит) классическая кооперация, обычно - частичная (моша-вы),
  а не всеобъемлющая.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   VII
  
  
   Особый интерес в наследии Б.Д.Бруцкуса для современного исследователя и читателя, интересующе-
  гося вопросом, представляет собой оборванная на полуслове рукопись Введения к работе 1936 года
  "План и рынок в хозяйстве советской России" (неполные 20 м/п стр. Архив Центра по изучению исто-
  рии и документации восточноевропейского еврейства Иерусалимского университета).
   Колоссальная заслуга Бруцкуса в этой его работе - пребывание учёного над политикой, вне
  полити-ки, свобода от каких бы то ни было политических пристрастий. Несмотря на органическую
  причастность к современности и страдальческую озабоченность ею, Бруцкус рассматривает
  поставленные жизнью во-просы с предельно возможной исследовательской объективностью. Ум его
  по возможности абстрагирован от эмоциональных воздействий. С безупречной честностью он ищет
  все доводы в пользу социализма и отвергает аргументацию своих оппонентов только тогда, когда
  данные "этого грандиозного соци- ального эксперимента" (Бруцкус) не позволяют
  ему их разделить.
   Начиная свою работу, Бруцкус обозначает границы исследования так: "
  
   6. 1(1) 8
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  /"План и рынок..."; выд. Д.Ш./.
  
   В этой точке современный исследователь социализма немедленно задаётся вопросом: последует
  ли далее размышление о границах (как во времени, так и по существу операций) глобального народ-
  нохозяйственного плана социализма? А также о целесообразности для общества такой системы
  хозяй-ствования.
   И Бруцкус сразу же нам отвечает:
  
  
  
  
   6. 1(2) 7
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ї /Там же; выд. Д.Ш./.
  ---------------------------------------------------
  ---------
  *
  
   Прим. к 6. 1(2)
  
  
  
  
  
  
  
   Пока что Бруцкус не возвращается к вопросу о нереальности затратнотрудового ценообразования,
  о чём он не раз писал раньше, в лругих работах. Труд необъятно разнообразен по качеству и потому
  не может быть глобально-расчётно сопоставлен в каких-то универсальных единицах по всем своим
  видам.*
  
  
  ---------------------------------------------------
  -------------
  *
   Читателю следует обратить внимание на примечание Бруцкуса к стр. 2 его машинописного текста.
  
  
  
  
   Прим на стр. 2, 10
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   6. 2(1) 9
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Далее Бруцкус отмечает некий парадокс, обычно марксистами игнорируемый. Последние (мы говорим
  о марксистской интеллигенции, а не о взбаламученном её расхожими лозунгами народном море) изна-
  чально считали (считают) себя реалистами и материалистами, а не мечтателями и утопистами. Они
  полагают себя не столько разрушителями старого, сколько сознательными строителями нового мира.
  Те немногие, кто переставал так думать, оставаясь при этом честными исследователями, от
  марксистов по ходу их деятельности откалывались. Между тем Бруцкусом этот парадокс отмечен
  достаточно рано и чётко. В рассматриваемой работе он пишет:
  
   6. 2(2),3(1) 10
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же; выд. Д.Ш./.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Бруцкус, однако, не думает, что Ленин-политик наивен в такой же степени, как Ленин (Маркс,
  Энгельс, etc.)-экономист. Он замечает:
  
   6. 3(2) 18
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  /Там же; выд. Д.Ш./.
  
   Этот неустранимый и подчёркнутый Бруцкусом факт (то, что у капитализма можно конфисковать и
  перенять всё, кроме его движущих сил, суть которых - свобода рыночной конкуренции) приводил
  Ленина в бешенство. Он упрямо закрывал на него глаза, свои и чужие. Ибо иначе открывалась про-
  пасть, в которую первобольшевикам было страшно взглянуть: океан бесцельно пролитой крови. Ста-
  лину было уже не страшно - по безмерной его жестокости и безграничному властолюбию. Его пре-
  емникам, включая Горбачёва и нынешних претендентов на роль новых всемогущих генсеков, - не
  
  
  
  
  
  страшно восстанавливать социализм по их ограниченности и невежеству. Но Ленин ещё цеплялся за
  "конечную цель", на которую он надеялся как-то когда-то выйти. И отсутствие зримой, надёжной тропы
  к ней приводило его в ярость.
   Социалистическое хозяйство искони предполагалось гармонически-плановым. И никому из
  большевистских предтеч, равно как и самим большевикам, политическим победителям (узурпаторам-
  разрушителям) российского капитализма, не приходило в голову, что их задача не разрешима
  объективно.
   Бруцкус говорит о многообразных попытках большевиков организовать безденежное (а затем -
  "планово-денежное") производство - распределение - потребление:
  
   6. 4(1), 5(1) 38
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ---------------------------------------------------
  -------------
  *
   Перенесли на десяток лет (Прим. Д.Ш).
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   со вставками
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  /Там же; выд. Д.Ш./.
  
  
  
  
  
   Это "пока ещё не известны" мы можем с полным успехом датироваить не 1936-м, а 1996-м
  годом.
   И далее - вывод:
  
   6. 17(1) 11 /Там же; выд. Д.Ш./.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же; выд. Д.Ш./.
  
  
   Как уже было сказано, рукопись обрывается на полуслове.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  ^(роковым образом - прим. Д.Ш.)
  
  ^(количественно ничтожна и качественно - прим. Д.Ш.)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   VIII
  
  
   Б.Бруцкус оставил ещё одну работу на занимающую нас тему. Датированная в рукописи августом
  1937 года, она является, таким образом, почти завещанием. Как и многие другие работы Бруцкуса,
  света она не увидела и хранится в упомянутом выше архиве.
   "Советская Россия и социализм" - так называется эта статья. Чем-то это название перекликается
  с заголовком первой послеоктябрьской работы Бруцкуса на ту же тему ("Социалистическое
  хозяйство. Теоретические мысли по поводу русского опыта").
   Исследование состоит из четырёх глав: 1 - "Хозяйственный строй в Советской России", 2 - "Роко-вые
  вопросы социалистического хозяйства", 3 - "Социализм и свобода" и "Заключение". Своеобразным
  аккордом, место которому скорее в эпиграфе, чем в примечании к первой странице, зву-чит
  стихотворение Лермонтова "Предсказание":
  
   "Настанет год, России чёрный год,
   Когда царей корона упадёт..."
  
   С трепетом вчитываемся мы в то, что написала рука неуслышанного провидца в последние месяцы
  его работы и жизни.
  
  
   * * *
  
  
   7. 1(1) 4
  
  
  
  
  
  
  
   " /"Советская Россия и социализм"/.
  
  
   Нужна была достаточно твёрдая воля, чтобы в лицо просоциалистическому либерализму и междуна-
  родному социализму второй половины 1930-х годов бросить эту мысль. Но Бруцкус всегда отличался
  мужеством мысли и смелостью высказывать свои мысли вслух.
  Именно из-за твёрдости его несоциалистических убеждений, он был на долгие годы замолчан и забыт
  и на своей "исторической родине" - в полусоциалистическом Израиле. Понадобилось "второе прише-
  ствие" в Израиль русскоговорящих антикоммунистов (первыми были Бруцкус, Марголин, Бегин), что-бы
  в университетском, а потом и в семейных архивах были разысканы труды Бруцкуса. Импульс к этому
  поиску дал эмигрант "третьей волны" парижанин Виктор Сорокин.
   Вернёмся, однако, к приведенным нами выше словам Бруцкуса.
   В подтексте мысль Бруцкуса звучала так: иного (построенного, а не только описанного в книжке)
  социализма нет и не может быть.
   Предваряя дальнейшие размышления Бруцкуса, нам придётся, в очередной раз, возразить против
  употребления слова "коллективизм" в качестве синонима слова "социализм". "Коллективизм" и
  "социализм" - не синонимы. Их синонимизация - досадная дань лексической традиции, в данном случае
  - противоречащей сути обоих явлений. Строили коллективизм - построили социализм ("шел в комнату -
   попал в другую"). Синонимизация этих двух антонимов знаменует собой лишь некий "протокол о
  намерениях", не более того.
  
  
  
  
  
  
  
   Так же обстоит дело и со словом "обобществление". При построении социализма речь на самом деле
  идёт не о передаче средств производства в распоряжение общества, а об их огосударствлении.*
   С учётом сделанных выше оговорок, нельзя не согласиться с Бруцкусом, когда он пишет:
  
  
  
   7. 3(1) 14
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же; выд. Д.Ш./.
  
   В том-то и дело, что "в советской России всегда следует различать между
  словом и делом". Поэтому "коллективизм", "нетрудовые доходы" и "обобществление" в
  советском контексте должны быть чётко оговорены как слова-маски, слова - "сами себе антонимы",
  употребляемые в ключе орвелловского "новояза".
   Кооперация - это и есть коллективизм в чистом виде. Но колхоз - не кооператив. Колхозный строй -
  это модернизация одной из форм "кастовой деспотии" ("староазиатской", центральноамериканской,
  древнеегипетской и т.п.). Колхозники - не совсем рабы, илоты или крепостные, но обладают при-
  знаками всех этих классов + некоторое эпохальное своеобразие.
  ---------------------------------------------------------------
  *
   Бруцкусу, платящему дань языковой традиции, приходится поступать согласно известному советскому анекдоту:
   "Сын (зубрит):
  - Мы говорим - Ленин,
   Подразумеваем - Партия.
   Мы говорим - Партия,
   Полразумеваем - Ленин.
   Отец (вполголоса): - И так уже 20 (30, 40, 60, 70) лет: говорим одно - подразумеваем другое..."
  
  
  
  
  
   Что же сказано в этой статье о второй из двух главных особенностей "реального", как назовут его
  в будущем, социализма? Таковой Бруцкус полагает наличие плана, призванного заменить собой в
  качестве управляющего производством фактора конкурентный рынок. Бруцкус пишет:
  
   7. 4(1...2), 5(1) 5
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же/.
  
   Отмечая, что элементы планирования (прогнозивного, рекомендательного и частичного) наличе-
  ствуют в его время (1930-е гг.) во всех капиталистических странах, Бруцкус задаётся вопросом:
  
   7. 7(1) 12
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же; выд. Д.Ш./.
  
   Нам остаётся - в последний раз - подчеркнуть, что "коллективизм" в устах Бруцкуса и его коллег
  означает "всеобъемлющее (позже скажут - тотальное) присвоение государством права
  распоряжаться жизнью и смертью общества ("коллектива").
  
  
  
  
  
  Причём государство идеологически и лексически изображает себя слугой общества ("коллектива").
  Так оно исторически (генетически) и есть: государство всегда берёт на себя те обязанности,
  которых общество без его помощи осуществить не может. Но в данном случае (социализм, или, если
  угодно, "коллективизм") государство сняло с общества все обязанности, кроме обязанности
  работать (где, сколько и как ему укажут). В том числе - и обязанность думать, самовыражаться и
  выбирать, т.е. право и возможность быть свободным.
   Почему же Бруцкусу такой вариант служения государства обществу ("коллективу") не по душе?
  Причём не только в данном конкретном случае, а вообще, в принципе? Вот один из его ответов, почти
  исчерпывающий проблему:
  
   7. 7(2), 8(1) 11
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же; выд. Д.Ш./.
   Почему подчёркнуто выше слово "почти"?
   Потому что центральным и судьбоносным является всё тот же (и по сей день дебатируемый) вопрос:
  тотальное плановое хозяйство не дееспособно) в принципе? Или только в данном случае, в
  нечистом большевистском эксперименте?
   В приведенном выше рассуждении Бруцкуса ответ намечен. Он говорит о "необоснованных
  претензиях" "статистически обоснованного плана" "заменить регулирующие силы рынка". Что
  же делает эти претензии необоснованными и можно ли в принципе эту помеху устранить?
   Бруцкус пишет:
  
  
   7. 8(2....3) 18
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   /Там же; выд. Д.Ш./.
  
   Мы не будем снова и снова развивать уже подчёркнутую нами мысль Бруцкуса, что "пайковое"
  распределение благ в конце концов истощится, ибо произвольный квазиплан своими
  директивными диспропорциями разрушит народное хозяйство. Это произойдёт с беспощадной
  неотвратимостью при любых намерениях и усилиях даже самых самоотверженных политически
  всемогущих "плановиков". В конце концов их экономическая импотенция пересилит их политическую
  мощь. Чем полнее хозяй-ство страны будет подчинено неизбежно-произвольному квазиплану, тем
  сокрушительней и непоправимей будет обвал.
  
  
   * * *
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Заключение
  
  
   Мы подвергли анализу лишь немногое из огромного научного и публицистического наследия Бориса
  (Бэра) Давыдовича Бруцкуса.
   Высокий, нравственно безупречный облик этого человека сочетал в себе научную прозорливость,
  абсолютную интеллектуальную честность, духовное бесстрашие и неостывающую боль о человечестве.
  Ему навсегда осталась родной Россия. Он всегда был верен своему еврейству и не случайно уехал
   из обезумевшей Германии не в Англию и не в США, куда его приглашали, а в Палестину. До послед-
  них дней своей жизни он горестно переживал моральную невменяемость охваченной нацизмом части
  Европы.
   Ещё никто не отдал ему должного, хотя коммунизм в бывшем СССР и нацизм в Европе повержены, а
  государство Израиль возникло из пепла.
   Надеемся, что издание работ Б.Д.Бруцкуса, которое предваряют наши статьи, будет началом его
  возвращения в жизнь.
  
  
   /Д.Штурман/
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"