Штамм Лой : другие произведения.

Клуб Анонимных Некромантов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 5.87*11  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Многие думают, что быть колдуном и иметь таких же родственников - хорошо. А Вася так не думает, по Васе родственники проехались катком своего дара, а потом и его втянули в это. И все-таки, некромант Вася - звучит гордо!

  Глава 1. О бедном олене замолвите слово
  Первое сентябрьское утро молодого выпускника филологического университета, Захарченко Василия Ивановича, начиналось плохо. И прямо скажем, странно. Рядом с ним на кровати сидел какой-то дед и настойчиво орал в ухо:
  - Проснись, идиот! Про-снись! Да в кого ты такой уродился-то?
  Резко подскочив на кровати и больно стукнувшись головой о книжную полку, молодой филолог забился в угол кровати, зачем-то натянув себе одеяло до подбородка, и тихонько пискнул: - Я буду кричать...
  От неожиданности закрыв рот, странный гость озадаченно посмотрел на него и возмущенно гаркнул: - Живо вставай и собирайся, тебе срочно нужно в городскую Устин-Суходольскую больницу! Живо! Подъем! Бегом на электричку!
  - Да встаю я, встаю, - парень сомнамбулически вылез из под одеяла и натянул на себя джинсы, случайно пройдя деда насквозь, но не заметив этого спросонья. - А что там такое-то?
  - Там я, - вздохнул призрак, - Пра-пра-прадед твой, Захарченко Мафусаил Евгеньевич.
  - Пра-пра... Кто? - Вася озадаченно замер с носком в руке, глядя на мерцающего и быстро теряющего материальность родственника. - А ты что там делаешь-то?
  - Умираю, - лаконично булькнул дед. - Колдунствуем мы, внучок. Приезжай силу забирать.
  И исчез.
  
  В задумчивости сев мимо стула и даже не заметив этого, Вася потер ушибленную о полку голову. Затем - копчик. После - опять голову. "Ну, допустим, это мне все привиделось из-за удара" - сам с собой рассуждал парень, - "но подскочил-то я так из-за чего? Видимо, будильник. Или плохой сон? Да, однозначно что-то из этого". Успокоившись, он решил уже было прилечь на постель, чтобы унять головокружение, но вдруг услышал у себя над ухом вопль: - Да ты совсем идиот, что ли?! Вот уж наградили боги внуком. Вставай! Живо!
  От неожиданности соскользнув с кровати и ударившись уже коленом, Вася тяжело вздохнул и пошел искать расписание электричек. Что-то подсказывало, что стоит съездить хотя бы для того, чтобы расписаться в собственной невменяемости.
  
  ... А в это время в далеком Устин-Суходольске замученная медсестра уже второй раз прямо в палате делала сердечно-легочную реанимацию странному деду, документы которого гласили, что ему уже 119 лет. И устало бурчала себе под нос "старый валенок, определись уже, ты туда или сюда! На кладбище вовсю прогулы ставят, а он за грибами поперся".
  Дедулю привезли по "скорой" из леса, в который ходил он отнюдь не за грибами. Но, к счастью, об этом никто не знал...
  
  ***
  
  Кое-как собравшись и поняв, что успевает на ближайшую электричку, отбывающую в восемь часов, Вася потащился на кухню за кружкой кофе. В банке, как всегда, оказалось на донышке, хотя он покупал ее совсем недавно. Холодильник был пуст. Его соседка, у которой он снимал комнату в двухкомнатной квартире, Ефросинья Ивановна, имела собственные взгляды на разделение продуктов на "свои" и "чужие". Позиция ее была крайне проста: "сначала мы съедим твое, а потом каждый съест свое".
  
  Четыре месяца назад он дописывал свой диплом и еще семь чужих за отдельную плату, стараясь не задумываться о том, куда ему переезжать из общежития. С каждым днем вопрос поднимался все острее, и парень уж совсем было приуныл, но однажды к нему подошла малознакомая девочка с первого курса. Он мельком видел ее на разных собраниях за прошедший год, еще раньше - на подготовительных курсах. Невысокая, худенькая, с вьющимися короткими каштановыми волосами, она была вполне милой и, конечно, из серии "давай останемся друзьями". Вообще-то, несмотря на то, что он учился в гуманитарном вузе на филологическом факультете "невест", любая девушка для него была из этой серии. Поначалу, как только он поступил, первокурсницы с его потока и еще двух параллельных вились вокруг него стаями. Он был единственным мужчиной в группе и одним из трех - на весь курс филологов, так что это было, пусть и удивительного для неизбалованного женским вниманием юноши, но вполне логично. Высокий рост, густые вьющиеся волосы и красивое мужественное лицо моментально привлекли внимание многих студенток даже со второго и третьего курсов... Однако, уже к концу сентября у него не осталось ни одной, не то, чтобы девушки или подруги - даже приятельницы. Барышни спокойно переодевались при нем, совершенно без стеснения обсуждали предметы личной гигиены и парней, жаловались на отсутствие свиданий и вслух мечтали о том, чтобы "ну хоть кто-нибудь бы позвал, с любым бы уже пошла". Но стоило предложить одной девушке прогуляться, как она вдруг засмеялась на всю аудиторию, переглянулась с подругами и молча отвернулась. После третьего подобного отказа от разных сокурсниц, Вася отчаялся и целиком погрузился в учебу. Так продолжалось все пять лет обучения с перерывом на армию, о которой даже вспоминать не хотелось. И вот - к нему сама подошла девушка.
  
  - Привет. Ты ведь Вася, да? - остановившись от него на расстоянии полутора метров спросила девчонка. - Я Варвара. Слышала, тебя из общаги выписывать собираются, а снимать не потянешь?
  
  - Привет. Да, что-то вроде того. А от кого слышала? Я ни с кем об этом не говорил, вроде. - Изумился парень, ожидая продолжения и смутно надеясь на что-то... Что-то...
  
  - Ты думаешь, что вокруг тебя одни идиоты? - иронически подняла бровь Варвара, с каким-то даже презрением кривя губу. - Ты на пятом курсе, ты живешь в общежитии, у тебя нет ни друзей, ни девушки. Собираешься уезжать домой?
  
  - Какое тебе дело? - огрызнулся парень, надежды которого, не успевшие даже толком сформироваться, шумно обрушились от одного взгляда на брезгливое лицо собеседницы - такое, словно она увидела дохлую мышь у себя в сумке. - Чего тебе вообще?
  
  - Да ничего. Я волонтер, помогаю одиноким старикам. Есть на попечении одна бабушка, ищущая к себе в комнату девушку, которая бы за ней ухаживала и за продуктами ходила. На старушкины, кстати, деньги. Платить за комнату ничего не надо будет, просто помогай, не шуми и не устраивай пья... о чем это я. К тебе, наверное, и в гости не ходит никто, какие уж тут вечеринки. Бабуля милая, не лежачая, просто ей одиноко, родственников нет, пообщаться не с кем. Заинтересовался? - сказала студентка, красноречиво помахав в воздухе листочком с, видимо, адресом или телефоном.
  
  - А тебя не смущает, что я не девушка? - Василий удивленно посмотрел на Варю.
  
  - Ой, я тебя прошу! - Варвара фыркнула и сунула ему листок, стараясь не касаться руки. - Любая первокурсница даст тебе сто очков в перед. Чао!
  И ушла. Вроде, и помогла, а почему-то захотелось удавиться.
  
  Старушка, как и было обещано, оказалась тихой и милой. Когда он приехал к ней, чтобы осмотреть квартиру и познакомиться, она встретила его горячими пирогами, домашним вареньем и чаем из трав "сама тем летом собирала". При входя обняла и дала домашние тапочки, представившись Ефросиньей Ивановной, дамой исключительно древнего и аристократического рода.
  
  С каждой последующей минутой разговора улыбка бабули становилась все менее широкой, а выражение глаз с радостно-добродушного сменилось в начале на изумленно-непонимающее, затем на озадаченное, после - на брезгливо-непонимающее. К первой трети диалога со стола исчезло варенье, ко второй - пирожки, к концу - бабушка отняла у него чашку с недопитым чаем и сказала, что у нее поднялось давление и ей бы прилечь, она вся такая больная, что, наверное, и не стоит его так напрягать, он, мол, парень молодой, чего ему с бабкой возиться, пусть лучше найдет себе дешевую комнатенку без лишних проблем. Пожав плечами, Вася переобулся и ушел, но был остановлен старушкой - "возьми тапочки себе, у меня много гостевых, оставь себе на память". Студент все равно их оставил в коридоре, а выйдя на улицу и присев на лавочку, увидел, как только что болеющая старушка бодрым козликом выскочила из парадной и с выражением крайней брезгливости на лице выбросила в урну тапочки и... чашку, из которой Вася пил.
  
  Через два дня Ефросинья Ивановна позвонила сама и, извинившись, предложила все-таки переехать к ней. Со всеми своими вещами, сколько бы их не было - посудой, полотенцами, подушками, постельным бельем и тапочками. А то старая она, больная. Вдруг еще заразит его чем-нибудь через предметы общего пользования.
  
  Спустя две недели совместного проживания, Ефросинья, переставшая вообще появляться на кухне или в коридоре, когда парень был там, подошла к нему и сказала, что ей требуются деньги на дорогостоящее лекарство. Раз уж он живет бесплатно, мог бы и помочь. Вася вздохнул и помог. Через пару дней - еще. Потом - еще. В результате к началу второго месяца набежала вполне приличная сумма, на которую можно было бы снять комнату где-нибудь на окраине или в пригороде. Решив проявить хоть какую-то твердость, Василий сказал, что либо он будет платить фиксированную сумму в месяц и продолжать убирать всю квартиру и ходить для нее в магазин, либо съезжает. Поджав губы, аристократка из древнего рода согласилась, выставив встречное условие - она будет иногда есть его продукты. Вася согласился, и после этого она ни разу не послала его в магазин со списком и деньгами. Разве что со списком.
  К концу августа, исчерпав все финансовые запасы и отказавшись пару раз покупать что-то по ее просьбе, был поставлен перед фактом: десятого сентября он должен будет съехать со всеми своими вещами, если денег не найдет. Оставалось чуть больше недели...
  В коридоре хлопнула дверь, раздались шаркающие шаги. Дворянка встала и явно хотела кофе, покушать и поругаться. Можно одновременно, можно по порядку, главное - результат.
  
  - Василий, - прозвучал противный голос за спиной, и вышеназванный содрогнулся всем телом. - Почему вы так громко шумите? Зачем вы взяли мой кофе? Там всего на пару кружек осталось.
  
  - Это мой кофе, - сквозь зубы процедил Вася, пересыпая - из вредности - весь порошок в кружку разом. Соврала старушка, хватило бы кружки на четыре, но пересыпать обратно, теряя лицо, не хотелось. Пришлось заливать кипятком и пить так - стоически не кривя сведенное горечью лицо.
  - Это уже слишком. Это мой дом, моя кухня и мой кофе. И вообще все, что здесь есть - мое, - покраснела бабка, швыряя какой-то лист на стол. - Вчера пришел счет за квартиру, нужно оплатить. С вас две тысячи.
  
  - Мы с вами обговаривали сумму, которую я буду платить. Я ее сполна уже заплатил. Квартира ваша, счет ваш - сами и платите, - психанул парень, прекрасно понимая, что денег у него - кот наплакал, и эти несчастные две тысячи окончательно подкосят его и без того весьма шаткое финансовое положение. - До десятого числа у меня все оплачено. Отстаньте.
  
  - Отстать? Да что ты себе позволяешь, хамло трамвайное! - уже багровея, заорала дворянка, хватаясь за сердце. - Чтобы сегодня же. Сегодня же! Собрал вещи и убрался отсюда. Хоть на вокзал, хоть к бомжам на помойку. Ноги чтобы твоей тут не было больше!
  
  - Треть кварплаты верните, - разозлился Вася, прекрасно понимая, чем ему светит перспектива остаться на улице и прикидывая, хватит ли ему этих денег для того, чтобы доехать до деда в Великий Новгород. - В конце концов, в месяце тридцать дней, а не двадцать.
  - Ишь чего захотел - захохотала бабка, - денег ему. Нету у меня ничего. А и было бы - не отдала. Это с тебя еще нужно требовать, за моральный ущерб. В качестве компенсации за то, что рожу твою поганую терплю.
  
  Опустив кружку мимо стола, но не заметив этого, уже начинающий потихоньку опаздывать Вася прошелся прямо по кофейной луже и хрустящим осколкам стекла, игнорируя орущую что-то нечленораздельное бабку. Под ор неторопливо переобулся в коридоре в кроссовки и, взяв ключи и рюкзак с ветровкой внутри, вышел в парадную, основательно хлопнув дверью. Судя по смазанному к концу звуку - дверь хорошо приложила выскочившую было за ним Ефросинью Ивановну, но ему было абсолютно все равно. В нем кипела злость, раздражение и обида. И все это - замешанное на отчаянии и абсолютном незнании того, что же ему теперь делать.
  Пройдя мимо сквера Дружбы по направлению к Литейному мосту, он заметил нарядных детей с бантами и запоздало вспомнил, какой же сегодня день. Первое сентября. Первое его сентября, когда ему негде жить.
  
  Вокруг бродили собачники, их четверолапые друзья весело гавкали и носились по траве и кое-где осыпавшимся листьям, все дышало свободой, свежестью и чем-то невероятно прекрасным.
  
  Счастливый радостный беззаботный мир. Мир, которому наплевать как на массовку, так и на отдельно взятые личности.
  Большинство людей не представляют жизнь своих родных и близких без себя. Людям кажется, что если у них беда - у всех беда. Если они умрут - мир умрет вместе с ними.
  
  Вася хотел бы быть одним из них, но с самого детства сталкивался с тем, что его словно бы и не существовало. Он совершенно не заблуждался в том, что его смерть или исчезновение не изменит ровным счетом ничего ни в этом мире, ни в сознании людей, ни в настроении родных.
  Сейчас он идет, еле переставляя ноги от усталости, свалившейся внезапно на голову. А миру - все равно. Миру - плевать. Солнце светит так же ярко, как и вчера светило. Вчера все было плохо, но чуть лучше, чем сегодня. А солнцу все равно. Оно и завтра будет светить точно так же, вне зависимости от того, что случится с одним человеком. Проснется завтра филолог на улице - а солнце светит. Проснется в поезде на Великий Новгород - солнце светит. Не проснется вообще - все равно светит... Мир рушится только внутри людей. Снаружи их он нерушим и постоянен.
  
  
  ***
  
  
  На Финляндском вокзале было шумно, цветасто (день знаний, как-никак) и душно. Первый осенний день еще в восемь утра настойчиво намекал на то, что будет вполне по-летнему жарким. Вася, похожий на грустного ослика, потянулся было по привычке за студенческим билетом, но внезапно вспомнил, что детство вместе со льготным проездом закончилось, и загрустил еще сильнее. Внимательно изучив табло, он увидел, как его электричка подъезжает к полупустому перрону и стремительно рванулся к предположительной остановке дверей, напротив которых почему-то никто не стоял. И - был снесен толпой, выходящей из поезда. Маршрут оказался оборотным, толпы народу из пригорода приехали в северную столицу работать и учиться.
  
  Шарахнувшись в сторону и коря себя за невнимательность - через стекла дверей уж можно было бы увидеть выходящих, Василий сел у окна и задумчиво уставился на проносящийся мимо пейзаж. На душе было тоскливо. Вся жизнь, как деревни за окном, проносилась перед глазами.
  
  Он родился в последний год существования Советского Союза в самой обычной семье. Мама родом из Петрозаводска, отец - из Нижнего. Оба - учителя, познакомились в Педагогическом вузе тогда еще Ленинграда. Сыграли тихую свадьбу, аккурат к концу защиты диплома зачали желанного первенца, Антона, на котором и решили остановиться на ближайшие лет десять. Беременность протекала легко, до середины девятого месяца будущая молодая мама Екатерина работала и прекрасно себя чувствовала, так и не узнав, что такое токсикоз, отеки и плохое настроение. Однако, роды прошли совершенно не так, как беременность, запомнившись бесконечной болью вплоть до потери сознания. Множественные внутренние и внешние разрывы, обильная потеря крови, швы и долгий восстановительный период лишь утвердили молодых родителей во мнении, что со вторым ребенком нужно будет несколько лет подождать...
  
  А через три недели после рождения крепкого здорового мальчика женщина заболела. Постоянно скакало давление и настроение, стремительно рос вес - за четыре месяца она набрала больше, чем за беременность, и продолжала поправляться. Волосы секлись и выпадали, кожа стала сухой, ногти - ломкими, бока и живот покрылись узорами вен и растяжек, постоянно хотелось спать, но и проспав подряд двенадцать часов, она вставала разбитой и сонной. Поначалу все списывалось на период кормления, но когда начались обмороки, все серьезно встревожились и пошли ко врачу. И выяснилось, что она опять беременна, срок - около четырех месяцев. Аборт делать было поздно, нужно было рожать. Подобное случается, в этом не было бы какой-либо трагедии, если бы не первые тяжелые роды, после которых матери было противопоказано рожать естественным путем. Только кесарево сечение.
  
  А вот трагедия случилась на восьмом месяце. Начало октября выдалось дождливым, но первые выходные оказались внезапно настолько ясными и теплыми, что семья решила выбраться на денек куда-нибудь за город. Впервые за последние полгода женщина чувствовала себя хорошо, проснулась рано-рано утром абсолютно выспавшейся и, пока спали сын и муж, приготовила завтрак, прибралась, привела себя в порядок. Позавтракав, решили, что такое хорошее утро должно продолжиться таким же хорошим днем, собрали в корзину еду, покрывало, чай в термосе, и поехали на пикник за город.
  
  Жили они в большой коммунальной квартире практически в самом центре Ленинграда. Невероятными усилиями отец, каким-то образом "выбил" комнату во временное пользование для молодой семьи иногородних преподавателей. В самом конце длинного извилистого коридора жила в двух смежных комнатах такая же молодая семья с грудными близнецами. В одной комнате родители с детьми, в другой их родственники - бабушка и дедушка.
  
  Немного помявшись, чета Захарченко попросила посидеть соседей с ребенком до вечера, сославшись на очень серьезные дела. Понимая всю глубину своего эгоизма, они, все-таки, слишком хотели впервые за последние почти полтора года побыть вдвоем.
  
  Антон рос тихим, здоровым и улыбчивым крепышом. Он почти никогда не плакал, имел на редкость ясный и взрослый взгляд, спал по расписанию, а бодрствуя, издавал смешные звуки и играл сам с собой или погремушками. Как иногда смеялась Катя, "таких детей хоть десяток нарожать можно". Но потом ее улыбка неизменно гасла и она добавляла "лишь бы рожать не как первого, а вынашивать не как второго". В общем, ничего удивительного, что соседи практически с радостью взяли ребенка на день, получив в нагрузку к нему еще и десять рублей: очень уж Иван - отец Антона и Васи - хотел порадовать жену.
  
  Сев на первую попавшуюся электричку за город, счастливая пара проехала около часа, вышла рядом с туристической базой и несколько часов медленно гуляла по лесу, собирая грибы или просто держась за руки. С самого отправления электрички от перрона, у Екатерины начало тянуть низ живота, но она привычно не обратила на это внимание - болело не сильно, а случалось подобное чуть ли не каждую неделю за последние два месяца.
  
  К вечеру живот разболелся совсем сильно, на лбу проступила испарина, лицо побледнело. Сверившись с расписанием электричек, собрались и пошли к станции, и тут небо стремительно заволокло свинцовыми тучами. Полил дождь - сильный, тяжелый и затяжной. Оступаясь на мгновенно ставшей скользкой дорожке, женщина с каждым шагом все тяжелее дышала и все сильнее опиралась на руку мужа, придерживая другой рукой живот. Сквозь крепко сжатые зубы стали прорываться стоны, сомнений не оставалось - начались роды.
  
  Пройдя еще сто метров по вильнувшей дорожке, увидели станцию - рукой подать. И подъезжающую электричку. Их электричку. Было очевидно, что идя с такой скоростью, они не успеют. А ускориться Катя не могла. Стремительно набранный после родов вес, увеличивший тонкую и звонкую девочку, носившую сороковой размер одежды, вдвое, не позволял Ивану взять ее на руки. Приходилось медленно и сквозь боль идти.
  
  Электричка, мигнув светом в окнах, давно уже уехала, до следующей было не меньше часа. Не то что бы Екатерине очень хотелось на нее - больше хотелось в больницу, где будет сухо, тепло и обезболивающие, а затем - наркоз и операционный стол, но роды - вещь, занимающая не один час, и до города вполне можно было успеть. А там уже попасть в заранее обговоренную больницу к заранее обговоренному хирургу, проснуться в палате под капельницей с обезболивающим, и спать, спать, спать, отсыпаться за прошедшие восемь месяцев...
  
  Воды отошли на ступеньках к перрону. Еле поднявшись наверх, женщина повалилась на узкую неудобную скамейку, свернулась кое-как комочком и тихо заплакала.
  
  Иван сел рядом прямо на землю, неловко обнял жену и сам был готов расплакаться. Мобильных телефонов тогда еще не было, людей на перроне - уже не было, домов поблизости, из которых можно было бы вызвать скорую помощь, сейчас было не разглядеть, а утром они не обратили внимание на деревню... Да и не бросать же рожающую жену одну на скамейке!
  
  Дождь прекратился через десять минут, словно его выключили. Небо чуть посветлело, на противоположный перрон приехала электричка из города. Совсем уже было отчаявшийся Иван вскочил и замахал руками, закричал. Прибежали люди, кто-то предложил воды, кто-то оказался студентом-медиком и попытался помочь в меру своих сил, кто-то побежал вызывать бригаду, приехавшую на удивление быстро...
  
  Катя умерла в уже в приемном покое от кровопотери и шока. Множественные внутренние швы - напоминание о первых родах - разошлись еще на перроне, залив асфальт под лавкой и машину скорой помощи кровью.
  
  А мальчика спасли. Недоношенного, синеватого и вялого, но вполне жизнеспособного. Когда на следующий день убитый горем почерневший Иван пришел в детское отделение и ему дали в руки маленький громко орущий сверток, он посмотрел на красное сморщенное лицо, залитые слезами сощуренные в плаче глаза... Крепко прижал его к себе и тихо-тихо сказал ему в крошечное ухо: - Я тебя ненавижу. Будь ты проклят за то, что отнял ее у меня и своего брата.
  Так появился Вася.
  
  Катю похоронили на Киновеевском кладбище, выбив на могиле: "От скорбящих родителей, мужа и сына". Сына, не сыновей. Родственники не разделяли ненависти молодого отца к новорожденному, но и говорить что-то не хотели, боясь расстроить и разозлить его еще сильнее.
  
  На похоронах плакали все, даже маленький терпеливый Антон. Все, но не Вася - он впервые за всю свою короткую жизнь не орал, а заливисто смеялся, глядя на мертвое лицо своей матери и рыдающих родственников. Стоило уехать домой, и он сразу же вернулся к своему обычному поведению - стал громко и заливисто плакать, как мог делать только он - часами, не отвлекаясь на еду, сон или попытки поиграть с ним. Поминки свернулись за полчаса - слушать вопли было просто невозможно. Заснул он только к утру, за полчаса до выхода на поезд Ленинград-Великий Новгород. Оказавшись в вагоне, проснулся отдохнувший и...
  
  С момента рождения Васи изменилось все. Не просто настолько, насколько меняется жизнь после смерти жены и матери, а еще больше. Антон практически перестал спать, стоило пронести рядом Васю. Вася же, кажется, не спал вообще. Не выдержав груза воспоминаний, Иван перевез детей на свою родину к родителям в огромный частный дом, где жили его старшая сестра с мужем и годовалой дочкой, мама с папой, бабушка и дедушка по отцовской линии и бабушка по материнской, и всем хватало место, у всех пар были отдельные помещения, и его комната тоже оставалась свободной и нетронутой до сих пор, словно и не было этих шести лет в вузе и с Катюшей, словно не случилось ничего... Ольга, старшая сестра, испытывая глубочайшее сочувствие, предложила покормить малышей, пока у нее много молока - приходится сцеживать, малышка не справляется. Заменители стоят дорого, особенно сразу для двоих, а время было голодным, приходилось экономить на всем, хоть и жили они большой семьей, дружно и вскладчину.
  
  Недоношенного Васю первые полтора месяца пришлось кормить специальными смесями, прежде чем переводить на натуральное питание, а когда перевели... На следующий же день у Оли перегорело молоко. Совсем. И так и не появилось больше. Пришлось покупать заменители уже для троих детей...
  
  Бабушки с дедушками что-то неуверенно говорили, что это от нервов, потому что Вася постоянно кричит ночи напролет, а спать предпочитает ложиться с восьми утра, когда взрослые уже встают, но Иван был твердо уверен, что это не из-за Васиных криков, а из-за него самого. Кричит он уже месяц с лишним, а вот поел первый раз - и после этого Оля испытала такую тошноту и головокружение, что пришлось прервать кормление, а самой женщине несколько часов пролежать на кровати, не вставая.
  
  Первым не выдержал муж Ольги Андрей и мягко намекнул Ивану, что стоило бы подыскать ясли для младшего сына. С Антоном проблем не было совершенно никаких, но вот Вася... За четыре месяца с момента рождения, изменений в распорядке дня у ребенка не произошло ровным счетом никаких. Он все так же орал ночью и спал с семи утра до часу дня, а затем - с пяти вечера до девяти. Но аккуратно в то самое время, когда работающие Андрей, Иван и Оля просыпаются, собираются и уходят на работу, и поспать уже не могут, а затем - когда они возвращаются и занимаются текущими делами. То, что дети в его возрасте спят минимум четырнадцать часов, а из оставшихся десяти хотя бы час не орут, его совершенно не смущало. Он просыпался только для того, чтобы открыть рот и плакать - все четырнадцать-пятнадцать свободных ото сна часов.
  
  Старшее поколение постарело за эти месяцы разом лет на десять. От постоянного недосыпания и нервного истощения у всех стало подниматься давление, болеть голова и сердце. Прадедушка с инсультом попал в больницу и остался наполовину парализован, хотя еще полгода назад сам строил баню. Ему были прописаны покой и тишина, но ни первого, ни второго он не мог получить, живя в этом доме. Поплакав и повздыхав, прабабушка забрала его в старую их почти развалившуюся избу, оставив трех младенцев, скотину, огород, уборку и все хлопоты по дому на сына с невесткой, которые сами уже на пенсии были, и на совсем уже престарелую сватью - Иванову бабушку по материнской линии.
  
  Родителям Ивана, на которых свалились все хлопоты по дому, огороду и живности, стало тяжко. Но еще тяжелее стало бабуле, которая одна теперь следила за детьми. Вася "выключался" как по часам. Стоило прозвенеть будильнику, поставленному на семь часов, и он уже спал. А вот маленьких Антона и Марину, Ольгину дочку, приходилось еще долго укачивать и успокаивать, приводя в себя после воплей их брата. Дети стали дерганными, нервными, теряли в весе, плохо ели и спали даже меньше неугомонного Василия. Через три месяца старушка попала в больницу с инфарктом, а Ольга с нервным расстройством. Вопрос встал ребром.
  
  - Мужик, я понимаю, что у тебя горе, - обувал дочь Андрей перед поездкой к жене в больницу. - Но с этим реально нужно что-то делать. Твой парень сделал из двух крепких стариков лежачих больных почти без надежды на восстановление, а молодую здоровую жизнерадостную женщину довел чуть ли не до психушки. Найди ты ему уже ясли!
  
  - Не могу, ему только восемь месяцев. Все ясли, принимающие с младенческого возраста, возраста, заполнены. Есть места лишь в тех, где принимают с года и месяца, но до этого возраста он еще не дорос. Когда я объясняю ситуацию, мне говорят, что им проблемные и недоросшие дети тоже не нужны, но зато они с легкостью и радостью возьмут к себе Марину и Антона - оба отлично проходят по возрасту и по характеру, - тяжело вздохнул Иван.
  
  - Марина и Антон прекрасно подходят по характеру и дома, - огрызнулся Андрей, обуваясь сам. - У них есть бабушка с дедушкой, которые с радостью посидят с ними, и, дай Бог, две прабабушки с прадедушкой, который, кстати, идет на поправку и, может быть, снова сможет ходить. Вся проблема в мальце, и это его нужно изолировать от людей, а не людей от него.
  
  - Выбирай выражения, это все-таки мой сын, - довольно равнодушно ответил Иван, скорее, для проформы.
  
  - Вот и воспитывай его, - последовал ответ. - А нет - так попроси помощи у тех, кто учился для этого. Не мучай больше стариков, они долго не протянут с ним в одном доме. И мы, кстати, тоже. Оля хочет бросить все и переехать к моей родне, и я ее не виню. Но учти, что тогда помогать деньгами родителям и старикам тебе придется одному, как и следить за хозяйством. Решайся.
  
  Через три недели Васю по блату и за хорошую взятку устроили в ясли на пятидневку. Еще через месяц - в другие. Еще через полтора - в следующие. Родители остальных детей массово писали заявления и жалобы на то, что их дети приходят домой усталые и больные, боятся громких резких звуков, вздрагивают, услышав свое имя. О такой вещи, как синдром дефицита внимания тогда еще не слышали, называя это дурным характером и плохим воспитанием. За полгода Вася поменял пять яслей, вскоре его пришлось возить по утрам чуть ли не на другой конец города, потому что в районе все учреждения закончились. В конце концов, устав платить взятки и прогибаться, отец оставил его в первых попавшихся, которые дали уже по подошедшей очереди, так как возраст достиг почти двух лет. На все жалобы родителей и воспитателей отвечал коротко: "это уже ваша головная боль".
  
  В семью вернулся утерянный покой. Старики переехали обратно, прадед, пусть и с двумя палками, но встал с постели на радость жены. Прабабушка так и не оправилась, умерла в больнице. Похоронили, оплакали и стали жить дальше. Оля забеременела второй раз, долго плакала и боялась повторения истории, но все-таки оставила ребенка и через положенный срок родила спокойную здоровую малышку, растущую не по дням, а по часам. Иван познакомился с новой учительницей Ирочкой, пришедшей по распределению в школу, в которой он преподавал последние два года после переезда. Долго сомневался и мучился, но все-таки представил родственникам. Те с радостью его поддержали, сказав, что три с половиной года траура - достаточное время, чтобы перешагнуть потерю и жить дальше. Иван поставил условие - всячески скрывать Васю от невесты. Переглянувшись, все поддержали его и в этом, по очереди забирая ребенка на выходные в ту самую избушку, где восстанавливался прадедушка. Сыграли свадьбу, и только на следующий после нее день Ванин отец рассказал второй жене о том, как потерял первую. И попросил хотя бы лет пять подождать с ребенком. Был грандиозный скандал, девушка требовала забрать домой младшего пасынка, утверждая, что нельзя делать из ребенка сироту при живом отце, тете с дядей и бабушке с дедушкой. Родственники молчали, не желая обижать или спугнуть новую жену вдовца, которая словно влила в него новую жизнь, но и не поддерживали. В итоге Ирина уговорила взять с собой Антона с Васей в "свадебное путешествие" - на две недели в санаторий. Сняла им там соседнюю комнату, надеялась зажить дружной и крепкой семьей, стать для мальчишек-погодок новой мамой...
  
  Из санатория их выгнали через четыре дня. В детском саду Васю отказались принять обратно раньше срока, объясняя тем, что раз уж подали заявление на две недели, то и расчет продуктов на кухне тоже был на определенное количество детей. И вообще.
  После того, как Вася пробыл дома неделю подряд, Андрей с Ольгой и детьми психанули и уехали к родственникам "пока оно не вернется в ясли". Взяли с собой и Антона, который сам попросился - "не хочу быть с братиком". Вася в это время бегал по дому, поджигал занавески, пытался подвесить кошку за хвост, что-то бессвязно пел и орал, орал, орал.
  
  Когда его попытались усадить за телевизор - новенький, цветной, на который долго копили всей семьей и по невероятному блату достали, ребенок, не зная даже, что это такое, сел напротив него, раскрыв рот, и затих. С Мариной и Антоном это помогало, дети чуть ли не дрались за возможность выбрать канал из трех имеющихся, и с первого дня очень трепетно относились к возможности посмотреть какую-нибудь детскую передачу типа "Умницы и умники" по утрам или "Смехопанараму", "Поле чудес" по вечерам.
  
  Перекрестившись, родственники тихонько прикрыли дверь и приготовились к хотя бы десяти минутам спокойствия под бормотание с экрана, но уже через минуту раздался звон, грохот - и тишина. Обнаружив легонькую гантель, которой дедушка разминал пораженную инсультом руку, Вася решил проверить, что будет, если запустить ею в пляшущих на экране человечков. Техника ремонту не подлежала, Иван впервые увидел свою мать плачущей - телевизор стоил больше ее пенсии за год, просуществовал у них меньше месяца, а Васе хватило нескольких секунд, чтобы уничтожить одну из самых дорогих вещей в доме. Тогда он впервые поднял руку на сына. Сын в ответ выбежал из дома и камнями разбил в нескольких окнах стекла. Стояло холодное начало марта, уверенный минус. Две печи и обогреватели еле прогревали помещения, из которых стремительно исчезало тепло, просачиваясь сквозь наскоро заклеенные и заткнутые окна. Стекла вставили на следующий же день, но вся семья разом - кроме Васи, закаленного в яслях и детском саду - сразу же заболела. Три поколения лежали с температурой, надеясь забыться целебным сном и тщетно пытаясь согреться из-за лихорадки, а Вася поочередно подбегал к каждому и орал в ухо. Или носился кругами по комнате и просто орал. Или по коридору, или по кухне. Сил больных хватало только на то, чтобы топить печь и подкидывать дрова - по очереди.
  Однажды ближе к вечеру он на что-то отвлекся и притих, а затем уснул, забравшись между дедушкой и бабушкой. Это было первое спокойное утро до тех пор, пока Ирочка не пошла на кухню и не наступила в теплую лужу воды. Вася зачем-то открыл холодильник и оставил его в таком состоянии, судя по всему, часов на четырнадцать. Мотор сгорел.
  
  Ближе к вечеру приехали Андрей с Олей, выслушали все истории, переглянулись и отвезли ребенка в детский сад. Как они смогли уговорить воспитателей взять его раньше срока - неизвестно, но Ира больше никогда не заикалась про счастливую крепкую семью.
  
  Проучившись первый класс в школе, Вася показал себя исключительно бездарным, неусидчивым и драчливым ребенком. Понятное дело, что и Марина, и Антон, и Василий пошли в школу, где преподавали Ирочка с Иваном, но к концу года родителей попросили ребенка перевести. По невероятному стечению обстоятельств к ним в школу приехал доктор наук по детской психологии, который заинтересовался ребенком и предложил забрать его в государственный коррекционный интернат для детей с отклонениями в развитии, находящийся в Санкт-Петербурге. Не советуясь даже с родственниками и женой, Иван сразу же дал разрешение, не дослушав предложения психолога. Через год ему пришло извещение о том, что ребенка стоит забрать, потому что он не справляется даже с облегченной программой и не поддается воспитанию. Не дочитав до конца, Иван сжег бумагу и забыл о ней.
  
  Переломный момент в психике наступил у мальчика в сентябре третьего класса, почти в девять лет, словно кто-то тумблером щелкнул. Из туповатого драчливого задиры он внезапно превратился в тихого спокойного троечника. Через три месяца вдруг самостоятельно наверстал пройденный, но не усвоенный материал первого класса и попросил пересдать за него экзамены. Разрешили, сдал почти все предметы на пять - и это против троек из жалости и единственной четверки по физкультуре. К марту пересдал уже на одни пятерки экзамены за второй класс. В мае закончил год лучше всех. Летом состоялась комиссия, было вынесено решение перевести его из интерната с облегченной программой в школу-интернат с обычной, при условии, что он пройдет программу уже в третий раз, с учителями, и снова пересдаст экзамены. Мальчик согласился и к декабрю сдал экзамены за все три предыдущих года на одни пятерки. Четвертый класс он закончил в обычной школе лучшим из выпуска, а затем его перевели в другой интернат - для одаренных детей. С углубленным изучением русского языка и литературы, а также английского.
  
  Это было первое лето, которое он провел вместе с семьей в Великом Новгороде. У Иры и Ивана был уже совместный ребенок, девочка Люда. Оля с Андреем и двумя девочками переехали в свой собственный дом, Антон вырос, не вспоминая о брате. Поначалу к Васе все отнеслись настороженно, но со временем тихий, эрудированный и ненавязчивый мальчик всех покорил. Всех, кроме отца, который смотрел на сына, а видел умирающую на залитой водой и кровью платформе Катю. Видел смеющееся детское лицо на похоронах. Вспоминал, как этот маленький демон орал ему в ухо, когда тот чуть ли не подыхал от температуры. Видел мертвую бабушку, которую Вася довел своими криками.
  
  За годы в интернате Василий так и не научился заводить друзей. Поначалу его боялись из-за действий, потом - из-за репутации. Потом ему было не до сверстников, он целиком погрузился в книги. В итоге у него не было ни одного друга, не было семьи, он совершенно не умел общаться с окружающими, шутить, обниматься или понимать намеки. Словно резиновая кукла без чувств. Иван смотрел на него и твердил про себя: "Будь ты проклят, будь ты проклят, будь ты проклят".
  
  Под конец лета к нему подошел отец и отозвал на разговор, который Вася случайно подслушал. Дед втолковывал отцу что-то про "не бросайся словами и мыслями", "держи силы в узде", "помни, чьей ты крови", "не испорть ребенку жизнь", на что отец ответил только одно - "он мне ее уже испортил, пусть на себе прочувствует, каково это - потерять близкого человека. Ан нет, не так. Пусть у него вообще не будет близких и родных людей, которых он мог бы убить так же, как убил собственную мать".
  
  Вася попросил деда с бабушкой отвезти его в интернат. Они долго пытались уговорить его побыть оставшийся до конца лета месяц дома, и даже Ира с Антоном присоединились к этому, но мальчик был непреклонен, чувствуя за собой страшную вину, о которой отец напоминал ему каждый день. В итоге Ира согласилась его отвезти с условием, что он обязательно приедет к ним на новый год.
  
  Вася уехал, мечтая наконец-то обрести друзей, но с ним стало происходить что-то странное. Люди начали сторониться симпатичного вихрастого мальчугана, и с каждым днем это становилось все более заметно. На его двенадцатый день рождения его не поздравил никто, кроме учителей. Нет, его не обижали, не дразнили, не гнали - просто что-то словно мешало людям общаться с ним. Стоило ему открыть рот - и даже незнакомые люди, которые сами подходили знакомиться, тут же меняли свое мнение и ретировались. Мальчик нырнул с головой в учебу, стал призером олимпиад по русскому и английскому языкам.
  В конце декабря его отпустили домой, а когда он приехал - дед всплеснул руками и выругался. Зимой все было совершенно иначе, нежели летом. С ним уже никто не хотел так сильно общаться, как раньше. Он услышал разговор мачехи и старшего брата, Антон говорил Ире "вроде, смотрю на него, и это тот же самый человек, с которым было так весело и интересно летом. А любое слово, которое он говорит мне, бесит, даже если это "Доброе утро". Не знаю, почему так, но общаться мне с ним уже не хочется. Когда молчит - не раздражает, но и желания подходить не вызывает. Словно его вообще здесь нет".
  
  В следующий раз Вася вернулся домой только после девятого класса, в шестнадцать лет. Большой деревенский дом расселили, как и весь район, а на месте частного сектора построили квартал пятиэтажек, в одной из которых дали две двухкомнатных квартиры. Одну для Ивана с Ирой и тремя детьми: Антоном, Васей и Людой, другую для родителей Ивана и его бабушки - дедушка к тому моменту уже умер, так до конца и не придя в себя после инсульта. Приняли мальчика не отец с мачехой, а дедушка с бабушкой и прабабушкой. Они же и прописали его к себе, чтобы как-то сравнять количество прописанных в двух квартирах. Отец с мачехой, собирающиеся вставать на очередь для расширения жилищных условий, стали было протестовать и Вася чуть не попросил деда уступить, но дедушка твердо стоял на своем и вызвал мальчика на серьезный разговор, из которого тот почти ничего не понял, но кое-что запомнил. Например, слова "только я единственный вижу настоящего тебя, и я могу бороться с тем, что тебя накрывает. Мы тоже подадим документы на расширение и встанем на очередь, но когда мы получим квартиру или комнату - я туда пропишу тебя и ты всегда сможешь там жить, и никто тебя оттуда не выгонит. А вот отец с мачехой, где бы ты прописан не был, тебе там жить не дадут". Вася уступил. Так и вышло. Вася учился уже на третьем курсе, отслужив год в армии, когда им дали комнату в качестве расширения. Продав ее и доплатив из собственных запасов, дедушка сделал внуку по-настоящему царский подарок: свою однокомнатную квартиру, где был прописан только он. Жил там, правда, Антон со своей девушкой по настоянию отца "Вася все равно в общежитии". Правда, когда в начале июня Васю из общежития попросили выехать, отец, узнав о перспективе приезда сына на лето, сказал, что девушка Антона ждет ребенка, и жить молодая семья будет в его, Васиной, квартире, а затем просто положил трубку и больше на звонки не отвечал. Дедушка, к счастью, ответил, но ничего посоветовать не смог. Сказал только "приезжай, поживешь у нас пока, не выгонять же их на улицу". И вот теперь Вася ехал в больницу уже к пра-пра-дедушке, не очень-то веря в реальность происходящего, и прямо-таки не знал, что ему делать. Потому что хоть аспирантам и положено место в общежитии, но ровно одного не хватило. Ему, Васе. Аспирантуру бросать не хотелось. Спать на улице - тоже. Снимать было не на что.
  
  Получив свой красный диплом, парень вот уже неполных два месяца никак не мог найти работу. Даже в Макдональдсе, перекинувшись с парнем парой слов, менеджер изменился в лице и резко прервал собеседование со словами "мы вам перезвоним". И это не говоря про все остальные вакансии, которые он обошел уже чуть ли не по второму кругу, назначая по три собеседования в день.
  
  Золотая медаль в лицее, красный диплом с отличием, статьи в научных журналах, научные работы - все это невероятно заинтересовывало работодателя, читающего резюме в сети. "Прекрасно поставленная речь" заставляла этого самого работодателя говорить после телефонного собеседования "вы практически приняты". Но ни диплом, ни статьи, ни большой опыт работы в сфере переводов, копирайтинга, корректуры и редактуры совершенно, абсолютно ничего не значило с первой же минуты собеседования. Как и прекрасно поставленная речь на трех языках - русском, английском и испанском. Кажется, в семи или восьми местах после его ухода открывали окно и вызывали уборщицу протереть пол.
  
  Вася не особо хотел заглядывать в будущее, но оно само неумолимо начинало обращать на него свой взор. В будущем было холодно, темно, страшно. Пахло гнилой картошкой и, по праздникам, лапшой быстрого приготовления. Куриной.
  
  Под такие невеселые мысли-воспоминания Вася доехал до остановки с угрожающим названием "Мюллюпельто" и вышел к автобусной сианции. До "Устин-Суходольска" ехал только один маршрут, который, судя по расписанию, уехал пять минут назад. Следующий ожидался только через шесть часов. Выругавшись, Вася стал уже прикидывать, как можно добраться до этого несчастного города на попутках или с пересадками, но на сей раз ему повезло - водитель задержался и автобус только подъехал к пустой остановке. Водитель, посмотрев на одиноко стоящего парня, закатил глаза и решил не останавливаться. Представив все прелести шестичасового ожидания, Вася побежал за автобусом, колотя руками по дверям, но шофер явно развлекался, болтая с кондуктором. Разозлившись, парень остановился, поднял с земли булыжник, а затем запустил его в пазик, чудом не угодив в фару. Взвизгнули тормозные колодки, водитель выскочил с ломом в руке, громко матерясь и недвусмысленно размахивая железякой. Погрозив еще одним камнем, Василий послал водителя по матери и все-таки был допущен в салон.
  
  Протрясясь в автобусе почти час и заплатив, как потом выяснилось, тройную сумму, Вася оказался в центре города. Городских автобусов было не видно, стрелки подбирались к половине двенадцатого. Подойдя к единственному маршрутному такси, парень обратился к водителю с вопросом, доедет ли он до больницы. Водитель смерил его взглядом и, сплюнув в окно, сказал, что да. Проезд - 15 рублей. Вася пожал плечами и забрался поглубже в салон, медленно заполнявшийся людьми. Наконец, укомплектовались.
  
  - Эй, очкарик, ты дверь планируешь закрывать или как? - обратился почему-то к Васе водитель, игнорируя сидящих и стоящих у двери пассажиров.
  
  - Я швейцар вам, что ли? - возмутился парень и, встав и пройдя вперед, с треском захлопнул дверь. Обернувшись, увидел, что его место тут же заняли, и ехать придется стоя.
  
  - Ты ее сорвать хочешь? - разозлился шофер. - Холодильник дома тоже закрываешь с треском?
  
  - Я холодильник изнутри никогда не закрывал. - Буркнул парень, проклиная эту маршрутку, водителя, город, непонятного деда и вообще все на свете. Последовательно и с чувством. Еще сильнее его злость раскрылась, когда водитель, завернув за угол ближайшего дома, сказал "Больница, на выход".
  
  - Да тут же идти сто метров, - вскипел филолог. - За то время, пока мы ждали остальных пассажиров, я бы уже давно дойти мог.
  
  - Плати и вали, - меланхолично нагрубил ему шофер.
  
  - Я не буду за это платить, - отрезал Василий.
  
  - Ну и хрен с тобой, - к Васиному удивлению пожал плечами водитель. Впрочем, удивление быстро сменилось растерянностью, а затем негодованием, потому что стоило парню встать, как водитель тут же втопил газ и, дождавшись утвердительного ответа "Всем до конечной?" врубил радио погромче и поехал дальше, не обращая внимания на возмущения петербуржца.
  
  - Эй, ты что творишь? У меня там дед умирает! - взвился Вася, пробираясь вперед по ногам сидящих. Вслед ему неслась ругань и тычки.
  
  - Да мне пофиг, подождет. Козлов учить надо, - ответил шофер. А что произошло дальше - Вася и сам себе потом объяснить не мог. Он просто, добравшись до шофера, практически прижался лицом к его виску и что есть силы заорал ему на ухо. Дернув от неожиданности и испуга руль, водитель вместе с машиной врезался в столб, разбивая свой нос о руль, а лбы сидящих рядом пассажиров о приборную панель и торпеду. Вася еле удержался на ногах, кто-то упал с сидения на пол, влекомый инерцией, кто-то звучно и с каким-то зловещим хрустом приложился о вертикальный металлический поручень Салон наполнился криками, из под капота повалил дым. Воспользовавшись всеобщей паникой, Василий выскочил из газели и что есть мочи припустил в сторону больницы. Что бывает за такие шутки он прекрасно представлял. Будут бить.
  
  Что Василий отлично выучил с пятого класса, так это то, что у него очень, очень плохой характер, сам он - противный и отталкивающий человек, а общаться с ним так же приятно, как наступать в собачью какашку. Когда мир так приветливо к тебе относится, нужно либо хорошо драться, либо быстро бегать. С драками у Васи не сложилось, зато бегал он всегда - как в последний раз.
  
  
  ***
  
  
  Городская Устин-Суходольская больница была зданием ничем не выдающимся, мрачным, не очень высоким - четыре этажа и два корпуса. Справа от больницы живописно пестрело покосившимися крестами небольшое кладбище. Слева стояла школа, еще левее - здание роддома. "Компактно и весьма лаконично", - содрогнувшись, подумал Вася, и направился к центральному входу.
  
  Провожаемый подозрительным взглядом охранника, под жужжание сидящих в холле пациентов и родственников, парень проследовал к окошечку "Информация и справки". Немного потоптавшись в нерешительности, обратился к хмурой бабуле, бодро лопающей борщ из судочка и прихлебывающей чаем:
  
  - Простите, а Мафусаил Евгеньевич Захарченко не поступал к вам? Я его... эээ... внук.
  
  - Што?! Говори громче! - отвлеклась от бутерброда с колбасой бабушка. - Я слышу плохо.
  
  - Мафусаил! Евгеньевич! Захарченко! К вам! Не поступал! - радостно проорал ей в лицо аспирант. В холле воцарилась тишина, сзади кто-то булькнул, бабка подавилась чаем, забрызгав каплями столешницу перед собой.
  
  - Ты что, совсем дурак, что ли? - прошамкала она. - Зачем так орать, чай, не глухая. Щас посмотрю.
  
  Съежившийся под чужими взглядами, Вася с внутренней надеждой стал ожидать слов "Нет такого и не было". Ему было даже не жаль трех часов на дорогу в один конец, как и не было бы жаль еще трех обратно. Лишь бы все события сегодняшнего утра остались в памяти просто несуразным казусом, сном во сне, галлюцинацией. Его не покидало чувство, что хорошие истории со смерти одного из родственников не начинаются. Разве что, истории о наследстве, но что-то подсказывало, что здесь ничего подобного не светит. Наконец, бабушка подняла взгляд от тетради, в которую, несмотря на век компьютерных технологий, до сих пор заносились поступившие и выбывшие пациенты.
  
  - Мафусаила Захарченко нет, - к облегчению юноши последовал ответ. - Но есть Захарченко Геннадий. Будете брать?
  
  - Что? - подавился уже Вася, правда, не чаем, а всего лишь воздухом. - Что значит брать? Он что... того?
  
  - Сам ты того, - резко захлопнула пухлую тетрадь бабка. - В кардиологии он. Иди талон получай на посещение, ежели он твой родственник.
  
  Получив талон и поплутав по коридорам и этажам, парень нашел-таки нужное отделение и палату. На входе в нее он столкнулся с растрепанной медсестрой в криво застегнутом халате и с такими мешками под глазами, в которых можно было бы гречку складывать.
  
  - А я... я... - промямлил филолог, пытаясь собраться с мыслями и понять, к кому же он все-таки идет - к Мафусаилу или Геннадию?
  
  - Он там лежит один, - прервала его медсестра и, не дожидаясь ответа, пошла к себе на пост, оставив Васю в растерянности стоять у входа в палату и бросив через плечо, уже отойдя метров на двадцать: - Но если его опять придется реанимировать, то сделай это сам, третий день лежит, семь раз откачивали. В реанимации нет мест, все заняли его бывшие соседи по палате, а у меня больше нет сил.
  
  - Василий, ты, что ли? - раздался тихий, властный, хоть и дрожащий голос из палаты. - Иди сюда скорее.
  
  - Мы вообще знакомы? - начал было Вася, заходя в палату, и вдруг увидел того самого деда, который разбудил его сегодня утром. Правда, гораздо более материального, во всяком случае, пока. - Ой, блин...
  
  - Знакомы, не знакомы - какая разница? - отмахнулся лежащий на кровати больной. - Иди сюда и дай скорее руку уже, внучок.
  
  - А зачем? - засомневался новоиспеченный внук, пятясь к выходу. - А у меня руки грязные, я сейчас быстренько помою и...
  
  - Стоять! - рявкнул родственник и уставился ему в глаза. - Живо. Иди. Сюда.
  
  Будучи человеком не самым робким, пусть и несколько несуразным, Василий внезапно почувствовал, как под тяжелым взглядом стремительно теряет волю и всякую возможность к сопротивлению. Словно в полусне он подошел к больничной кровати, сел на сероватые простыни и положил обе свои руки на сморщенные и покрытые пигментными пятнами кисти умирающего. Кожа его оказалась на ощупь холодной и сухой, как пергаментный лист. А пальцы с желтоватыми крепкими ногтями - не по возрасту сильными и цепкими. Внезапно захватив обе Васины руки, Геннадий-Мафусаил впился в них ногтями так глубоко, что оставил следы, затем закатил глаза, захрипел и задрожал крупной дрожью.
  
  Больничные стены заходили ходуном, кровати затряслись. Треснули и осыпались градом осколков стекла. Порыв ветра смахнул все больничные запахи: хлорки, старых тел, разбавленного черного чая и мочи, застиранного постельного белья и чего-то такого, чем пахнет только в больницах. Запаха, который нигде больше не услышишь, а услышав - ни с чем не перепутаешь. Так пахнет старость, болезнь, одиночество, боль. Смерть...
  
  Облезшая масляная краска на стенах начала осыпаться хлопьями и, кружась, сворачиваясь и чернея на глазах, опускалась пеплом на заплесневевший и покрывшийся скверно пахнущей слизью пол. Яркий сентябрьский день, не добравшийся даже до полудня, внезапно потемнел, запахло сыростью, дождем и землей.
  Окинув гаснущим взглядом больничную палату, юноша отдаленно и словно сквозь толщу воды увидел, что она выглядит так, словно была заброшена уже лет сорок. А может, и не в этом веке... А может, и не в этом мире...
  
  Внезапно хватка старого колдуна ослабла, а затем его руки и вовсе разжались. Дурнота отступила, оставив вместо себя чувство какого-то опустошения, слабости и ощущения, словно он что-то потерял, что-то такое, что делало дыхание легким, а краски - яркими. Словно он постарел лет на... словно он смертельно устал, и ничто в мире больше его никогда уже не заинтересует и не взволнует.
  
  Перед ним лежал мертвый, но еще теплый старик с закатившимися глазами и сморщенными руками.
  
  - На помощь... - просипел Вася, соскальзывая с кровати. - Медсестра...
  
  - Так, а ну не вздумай хлопнуться в обморок, щенок! - внезапно сел на кровати мертвый дед. - И выпусти меня из тела, я и духом с тобой прекрасно пообщаюсь.
  
  - Э. Что? - Вася моментально перехотел падать в обморок, увидев ожившего родственника, а затем, осознав услышанные слова, захотел вновь, но уже с удвоенной силой.
  
  - Вот только сцен не надо уфстраифать, - прошамкал труп, мышцы которого, видимо, уже не очень хотели ему повиноваться. - Птьфу. Префстафь, фто профрачный я пофнимаюфь наф телом.
  
  Вася сел на соседнюю койку, крепко зажмурил глаза, сжал кулаки и усиленно стал представлять... Море, солнце, песок. Он сидит в плавках на полотенце и пьет холодное пиво. Ему все снится, он просто устал, он не проснулся, он заболел.
  Однако, какая-то надоедливая мысль крутилась в голове, словно жужжащая муха или комар. И кусать не кусает, и в покое оставить не хочет. Его руки сами собой начали выписывать какие-то странные движения, словно он за веревку пытался достать ведро из колодца. И веревка эта была очень холодной, склизкой и весьма противной на ощупь.
  
  - О, профофшай... Продолжай, молодец, еще немного. - Услышал молодой человек и открыл глаза. Моря рядом не было, солнца и пива тоже. Как, впрочем, и осклизлого пола, разбитых окон и запаха земли. Зато был странно подергивающийся труп и его точная, но очень прозрачная копия, которая до колена воспарила к потолку, а затем - застряла. И, видимо, шевелила нематериальными ногами, каким-то образом приводя в движение все тело. Учитывая, что оно было накрыто полусползшей простыней по грудь, выглядело это так, словно нижнюю часть туловища эта самая простыня переваривает. От увиденного зрелища Вася со смешком вспомнил свое удвоенное желание упасть в обморок и захотел этого уже с утроенной силой.
  
  - Ты что, совсем дурак, что ли? - заорал дед. - А ну вытаскивай до конца! Давай, ручками, ручками, пока эта курица не прибежала и опять не засунула меня обратно. У нее, конечно, ни шиша не получится, но мне надоело болтаться тут, словно... поплавок в проруби.
  
  - А вот не надо было умирать, - огрызнулся Вася, дергая воздух руками и внезапно вытаскивая-таки предка из тела. - Или позвал бы кого другого.
  
  - Уф. Ну наконец-то, - дух сел на кровати, свесив ноги и оглядывая свое прозрачное туловище. - Давай, что ли, знакомиться. Меня Мафусаилом зовут, а тебя, знаю, Васей? Ну, это ненадолго. Ох, и противный же ты... Ну да ладно. Есть вопросы?
  
  - А почему Мафусаил? - внезапно спросил парень, ощущая в голове легкомысленный ветерок вместо мыслей, идей и стремления к новым знаниям, и привычно пропуская мимо ушей оскорбление.
  
  - Это наше родовое имя. Некромант Гена? Некромант Вася? Птьху! То ли дело - Мафусаил! Это звучит гордо, звучно, жестко, властно! Это как медаль, как знак рода! Короче, ты отныне тоже Мафусаилом зваться будешь, раз перенял мой дар. Имя с ним вместе идет через поколения к таким вот молодым глупым Васям, в нем сила, мощь, величие. Еще вопросы? Может, о даре что спросишь? Или тебе рецепт щей рассказать? Ты не стесняйся, я могу.
  
  - Точно, о даре! - очнулся новоиспеченный Мафусаил-Второй. - Я - избранный, да? Ведь ты не просто так позвал меня... Я ведь чувствовал, всю жизнь чувствовал, что я достоин большего, что все не просто так, что меня готовят к чему-то великому... Что я еще раскрою свой потенциал, покажу всем, чего стою! Это - правда? Я - избранный? Потому ты меня выбрал?
  
  - Ты совсем дурак, что ли? - расхохотался колдун. - Да ты последний из нашего рода, к кому я пошел. Все остальные родственники просто послали меня с моим предложением куда подальше, а те, кто поумнее, слушать даже не стали. Я же смерть давно свою учуял, несколько лет уже преемника или преемницу ищу, чтобы умереть спокойно и дух мой не мотался тут, не горел в муках... Ну, и далее по тексту. Короче, нет. До тебя была еще необъятная куча претендентов, почитай, вся родня наша.
  
  - И много у меня родственников? - оскорбленно спросил Вася.
  
  - Ну... Достаточно... - уклончиво ответил дед.
  
  - Отлично. Просто прекрасно, - парень почувствовал сильнейшее разочарование и в самом себе, и в окружающих его людях, и вообще во всем. Жизнь, пошедшая через пень-колоду еще в детстве, решила, что проблемы должны не уменьшаться, а набирать обороты. - А знаешь, старый хрыч, и черт с тобой. Нет, правда. Мне двадцать четыре года, почти двадцать. У меня нет работы, нет девушки, есть никому не нужный диплом филолога, который, как выяснилось, совершенно не востребован в этом мире, а значит - диплома тоже нет. Я чертов аспирант без денег и даже места, где мог бы ночевать, но зато с научным руководителем, который постоянно прессует меня на тему научной работы - или отчисления. Всего успехов - в том, что отслужил в армии, и то не по своему желанию, а потому что военной кафедры не было в вузе, и меня забрали прямо перед летними экзаменами на первом курсе, и потом мне пришлось отучиваться на нем еще раз. Да к тому же и зимнюю сессию сдавать заново, потому что, видите ли, именно на мою фамилию ведомости потерялись, а ни один - ни один преподаватель почему-то не смог меня вспомнить ни в лицо, ни по фамилии! Хотя потом они постоянно говорили "о, вернулся". Значит помнили, все-таки.
  
  У меня совершенно нет друзей, одни знакомые, и те даже не заметят, если я куда-то пропаду. Через девять дней у меня заканчивается оплаченный период в съемной комнате, а у меня нет денег на его продление. А тут еще умираешь ты, передаешь мне какую-то силу и говоришь, что я не то что бы не совсем достоин этого барахла, от которого отказалась вся моя родня - нет, я совсем даже недостоин этого, и ты до последнего момента старался не отдать мне мусор, который никому не нужен! Мусор, от которого отказались все! И которого! Я! Недостоин! Отлично!
  
  - Хм. Вась, а о какой съемной комнате идет речь? Ты же живешь со своей троюродной бабушкой в моей бывшей квартире, и комната, которую ты снимаешь, тебе принадлежит. И вторая комната. И вообще вся квартира. Я же позаботился об этом еще четыре месяца назад, организовал, так сказать, тебе условия для жизни, оказал посильную помощь, - помотал головой дед. - Ты что, хочешь сказать, что снимаешь комнату в собственной квартире, в которой Фроська живет просто потому, что я ей позволил, и то лишь по ее просьбам, так как две ее квартиры сдаются, а ей хочется общения, готовить кому-то и ухаживать за кем-то?
  
  - Э. Что? - совершенно оглушенный филолог покачал головой. - Ухаживать? Готовить? Но ведь всю квартиру кроме ее комнаты мою я, да и готовлю тоже на двоих, из своих продуктов... Она на таких условиях только сдала, сказала, что я мало плачу, а больше я и не мог...
  Воцарилось молчание. Дух Мафусаила задумчиво витал под потолком, хмуря призрачные брови. Вася грыз ноготь на большом пальце и испытывал острейшее желание напиться.
  
  С одной стороны, самая существенная проблема - с жильем - решена. Вредную Ефросинью нужно выгнать на одну из ее сдаваемых квартир, любую, пусть сама решает. Вторую комнату, бабкину - сдавать, этих денег должно хватить на то, чтобы удержаться на плаву первое время. Денег за эти месяцы она, конечно, не вернет, скажет, что нечем платить, да и он их добровольно отдавал...
  
  С другой же стороны... Филологу по имени Вася с мягким плохим характером и тощим телом было привычно чувствовать себя дураком. По-разному, во всех смыслах, любых ситуациях, каждый раз - по-своему. Но в этот раз было явно что-то новенькое. Это было чувство абсолютной, сокрушающей личность до основания собственной ничтожности. Его ничтожности, родной, уютной, обволакивающей.
  
  - Эм. Вась... Я, конечно, о таком раньше не слышал, - прервал тишину мертвый некромант. - Но, может, попробуем? Ты это. Позови медсестру, пусть она меня реанимирует, а я попробую обратно дар забрать. Может, не поздно еще пока.
  
  - Хочешь хоть как-то облегчить мне жизнь? - удивленно поднял взгляд аспирант. - Это... это...
  
  - Нет, ты точно дебил, - гневно прервал его дед. - Что тебе облегчать, олень, прости Господи! Попробую еще чуток поскрипеть и найти кого-нибудь повменяемее. Ты ведь даже дух мой отпустить не сможешь, и тело правильно сжечь. Так и буду телепаться тут и наблюдать, как ты весь наш род позоришь.
  
  - А. Ну-ну, - Василий задумчиво посмотрел в окно и заорал: - Медсестра! Помогите, он не дышит!
  
  В коридоре послышался топот, вбежала медсестра и санитар, которого парень раньше не видел.
  
  - Давно не дышит? - спросил санитар, деловито вытаскивая подушку из-под деда и занося руки.
  
  - Минут пятнадцать, - пожал плечами Вася. Санитар замер, медсестра тоже. Оба повернулись к молодому некроманту со смесью недоумения, злости и облегчения на лицах.
  
  - Слушай, парень, - вкрадчиво спросил санитар, смотря на него как на маленького глупого ребенка. - А что же ты сразу-то нас не позвал? Думал, что оживет?
  
  - Нет, я думал, что он спит. Разбудить пытался, - соврал Василий. Хотел сделать вид наивного идиота, но потом вспомнил, что этого не потребуется - он и так наивный идиот. И выглядит соответствующе.
  
  - Пятнадцать минут? Ладно, все ясно. Деда - в морг, - сказала медсестра санитару, накрывая тело простыней. - Вы - свободны. Сегодня вряд ли успеют сделать вскрытие, так что за телом приходите завтра. Вы его ближайший родственник?
  
  - Не знаю, - равнодушно пожал плечами молодой человек. - Может, кто-то еще есть. Я скажу матери, за ним кто-нибудь приедет.
  
  - Оставьте свой номер на посту всякий случай, - отмахнулась девушка. - У нас хватает бомжей и одиноких стариков, чтобы хоронить их за государственный счет. Устройте дедушке нормальные похороны, не бросайте его.
  
  - Конечно. - Тихо сказал Вася, оставил на посту листочек с придуманным номером и пошел на вокзал. Больше его в этом городе ничего не держало...
  Проблемы его только-только начинались.
  
  
  
  
  
  Глава 2. Некромант Вася - звучит гордо!
  Глава 2
  Дорога до Санкт-Петербурга прошла совершенно мимо Васи. Погруженный в саморефлексию, он совершенно не заметил, как пролетели два с лишним часа, и он оказался на вокзале. А вот на выходе объявилась старая знакомая - Варвара. Она, было прошла мимо него, стрельнув глазами, но он внезапно схватил ее за руку:
  
  - Где ты взяла адрес той чокнутой бабки?
  
  - Какой? Фроси? - не поняла поначалу, а затем разозлилась девушка. - Сам ты чокнутый! Да она милейший человек!
  
  - Она - старая жадная эгоистичная дрянь, а ты ей помогаешь. Где ты взяла ее адрес? Ты в доле? - злился Вася.
  
  - Отпусти меня, придурок. Какая, к черту, доля? Меня дед твой попросил, он тебе сам не рассказал все, что ли? - попыталась вырваться Варя. - Он ко мне заходил сегодня тоже.
  
  - Э. Что? - от неожиданности руки Василия повисли плетьми вдоль тела. - Как заходил? Куда заходил? Он же у меня на глазах умер...
  
  - Ну да... Так. Погоди. Он не рассказал тебе ничего про... - девушка нахмурилась, вглядываясь в Васино лицо. - Что ты натворил?.. Что же ты?.. Как? Ты что, оставил его там, с телом? Не отвязал? Просто бросил? Воспользовался - и до свиданья?
  
  - У нас это семейное, похоже. Но вообще-то, я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь.
  
  - Хм. Что у вас произошло? - нахмурилась девушка, искоса поглядывая на часы.
  
  - Мы... Не сошлись характерами. Слушай, пока я еще не пришел в себя и ничему не удивляюсь, но скоро это состояние пройдет, так что изволь мне хотя бы в общих чертах рассказать, что за ерунда здесь происходит? Ты тоже покойников видишь? - почти кричал парень.
  
  - Тихо! - зашипела на него Варвара, нервно оглядываясь на потоки людей, обтекающие их с двух сторон. На странную парочку начинали коситься. Девушка достала из рюкзачка ручку и обертку из-под шоколадки, накарябала там что-то и сунула ему в руку. - Приходи сегодня в шесть, все расскажем, обещаю.
  
  - Так не пойдет, - покачал головой Василий. - В прошлый раз такой же листочек втравил меня в историю с этой старой козой. Нет, я рад, что не оказался на улице, но это все слишком странно, не находишь? Короче, в двух словах хотя бы поведай.
  
  - Это... Клуб. Клуб таких же, как ты, как твой дедушка, чтоб ему... спокойно отдыхалось, - замялась собеседница. - Слушай, я на электричку опаздываю. Но обещаю, что я тоже сегодня буду, подходи.
  
  - Куда? Это как клуб анонимных алкоголиков?
  
  - Ага, - криво ухмыльнулась Варя. - Только это Клуб Анонимных Некромантов.
  
  ***
  
  Спустя несколько часов Василий, сотню раз поменяв решение и вовремя остановившись на правильном, стоял на самой окраине города рядом со зданием бывшего детского сада. На задней двери сиротливо болталась табличка "Клуб анонимных некромантов". Вася потянул ручку вниз и с разочарованием понял, что она заперта. Поблуждав взглядом вокруг двери, он вдруг увидел еще одну табличку, которой, как он мог бы поклясться, раньше не было: "Для того, чтобы открыть дверь, прочтите заклинание, которое увидит лишь истинный некромант". И пустой лист.
  
  - Но, но как же так, тут же не написано ничего! - возмущенно-панически воскликнул молодой колдун. - Как же я сюда войду?
  
  "Ну ладно, ладно. Отправь смс-сообщение с текстом "Я_настоящий_некромант" на короткий номер 1313 и тебе придет сообщение с заклинанием" - мигнула надпись.
  
  - Издеваешься? - догадался Вася.
  
  "Издеваюсь", - прозвучал в голове чей-то голос. - "Ручку вверх потяни. Тоже мне, всесильное зло".
  
  - Серьезно? Дверь в клуб некромантов можно открыть, просто потянув ручку в другую сторону? - недоверчиво прищурился парень, смутно чувствуя себя идиотом, общающимся с воздухом.
  
  "Ага, эдакая защита от дурака" - вновь прошелестело в голове.
  
  - И что, помогает? - удивился филолог.
  
  "Ну, от тебя же помогло" - раздался смешок в ушах.
  
  Что-то обиженно бормоча себе под нос, юноша прошел по длинному коридору к тупиковому помещению.
  
  В центре круглого зала с высокими потолками, расставленные в аккуратный кружок, стояли самые разнообразные стулья. На спинке каждого было вырезано странное и пугающее название: "Бьёргульф", "Ингольф", "Альгусторп", "Лерхамн", "Норнэс" и даже "Кунгхсольмен". И пентаграмма в центре, внутри которой бродил странно пахнущий и, честно говоря, откровенно мертвый ведущий, играющий во что-то на смартфоне.
  
  - Зд... Здравствуйте, а я на собрание... - проблеял юноша.
  
  - Да-да, проходите, располагайтесь. Вы пока первый. Наверное, потому что приехали за полчаса до начала. Но ничего страшного, как видите, я тут вообще бессменно. А впрочем, если вы вот эдак ножкой по полу чиркните и нарушите круг... Нет, не чиркните? И не нарушите? Так и знал. Умные все стали. Ладно, выбирайте стул, осваивайтесь. Я Кьяарваль Олегович.
  
  - А их хозяева не будут против? - опасливо покосился неофит на спинки с буквами, повторяя про себя длинное и неудобное имя.
  
  - Ну что вы, тут нет хозяев. Это имена демонов, заключенных в предметы. Очень, очень древние шведские проклятия, - мечтательно прикрыл глаза мертвец. Вася робко забился в тень и полез в интернет набираться знаний о шведском колдовстве.
  
  - Стоп, какие духи, какие проклятия? - спустя пару минут возопил он. - Это же просто названия стульев из Икеи, еще и неправильные!
  
  - Сам ты название стула, - устало вздохнул Кьяарваль, - между прочим, мебель специально так называют, чтобы никто не забывал важные имена духов. Подпитывал их постоянным повторением. Учился произносить правильно. Это старый сговор древних колдунов и плотников.
  
  - Но зачем? - цепенея от осознания грандиозности событий, спросил Вася.
  
  - Как это, зачем? - ведущий посмотрел на него, как на дурака. - Во славу Сатане, конечно!
  
  Парень поежился и стал осматривать скромно обставленный зал. Черные бетонные, по всей видимости, стены, окрашенные масляной темно-бордовой краской настолько неумело, что всюду виднелись потеки, словно стена кровоточила. Единственное окно было давно не мыто, забрано паутиной таких размеров, что с пауком знакомиться не хотелось ну совершенно. В центре комнаты - пентаграмма, вокруг нее стулья, вход один, прямо напротив центра комнаты. Справа от него - столик, на котором стояло несколько графинов с водой, подсохшие крекеры и сморщенные неаппетитные яблоки.
  
  Обойдя все по кругу три раза, Вася заскучал и начал присматриваться к ведущему. Ну, вернее, откровенно пялиться.
  
  Черные некогда блестящие ботинки, облепленные небольшими комочками земли "ага, большие, видимо, отвалились от времени", старого кроя костюм с грязно-бурой рубашкой, распущенный галстук, удлиненные, торчащие в разные стороны ярко-рыжие волосы, в тон им брови и ресницы, мутные выцветшие глаза с пожелтевшими белками и неразличимым цветом радужки... Покрытая темной венозной сеткой белая кожа... И вполне современная перчатка на одной руке.
  
  - Къя... Къяа... - ведущий искоса посмотрел на юношу, но демонстративно продолжил копаться в телефоне. - Къяарввва... Тьфу ты. Извините!
  
  - Чего тебе, друг мой? - наконец-то отвлекся мертвец.
  
  - А зачем вам перчатка? - смущенно спросил Вася?
  
  - Хм. Молодой человек, какие нехорошие вопросы. Я же труп! Холодный, плохо проводящий ток. И мне скучно! Поэтому я играю и читаю на телефоне. Иногда экран на мое прикосновение реагирует, иногда - нет. По настроению. Со специальной перчаткой шансы расшевелить его гораздо выше. Очень, знаешь ли, скучно тут бывает по вечерам, когда никого больше нет. О, а вот и остальные!
  
  В зал тенью проскользнул высокий крепкий черноволосый парень васиного возраста с короткой стрижкой и ярко-синими глазами. Къяарваль демонстративно расплылся в улыбке от уха до уха, а Васе тихонько пробурчал "это Хольгерт, с ним ссориться нельзя. Человек был бы милейший, но он - не человек в полном смысле этого слова. Видит прошлое, настоящее, будущее, и то, что не случилось, но могло бы. Или не случится, но могло бы. Пока ты разницы не видишь, но в скором времени поймешь, как тебе повезло. Такие люди - по одному на три поколения".
  
  Тем временем устрашающий Хольгерт продефилировал к столику с засохшими крекерами, споткнулся о стул и, выругавшись, чуть не навернулся. У Васи немного отлегло от сердца: великое зло не спотыкается и крекерами так аппетитно не хрустит. В желудке заурчало, Василий запоздало вспомнил, что за день в желудке кроме ядерной порции кофе и вокзальной сосиски ничего толком не было. Да и сосиска как-то мыльно растворилась прямо во рту, похоже...
  
  Хольгерт обернулся на звук и, иронично подняв бровь, протянул Васе тарелку. Поколебавшись, тот взял пару печенек, пробормотал что-то благодарственное и спрятался за труп, предусмотрительно не пересекая линии пентаграммы.
  
  Ведущий и страшный некромант встретились глазами. На долю секунды в комнате воцарилась тишина, которая разорвалась краткой вспышкой хохота.
  
  - Что, этого тоже? - Профыркался темноволосый. - Кто на сей раз?
  
  - Ни слова лжи, мой друг, ни слова лжи, - лукаво подмигнул Къяарваль, садясь по-турецки на пол посреди пентаграммы.
  
  - Олег, - обратился к Васе сидящий на непокорном стуле парень, протянув руку для знакомства. - Слушай, кто тебя так вуалью приложил? Ты не подумай, я так, чисто из любопытства. И чего ты ее не снимешь?
  
  - Ээээ. Что? - Завис новичок, но быстро спохватился под недоумевающим взглядом Олега и протянул руку. - Я не совсем понял, о чем, ты, но я...
  
  Дверь с грохотом распахнулась. В нее одновременно вошло сразу трое - высокая худая инфернальная личность в черном, да еще и с вороном с вороном на плече, уже знакомая Васе Варвара, а возглавляла их... низенькая худенькая бабушка. Зефирного цвета свитерок, средней длины горчичного цвета юбка, седые пушистые волосы забраны в пучок, на носу какие-то детские очки в розовой оправе, из большой сумки на локте высовывается краешек какого-то вязания и торчат длинные-длинные спицы.
  
  Ведущий торопливо вскочил на ноги, а Олег со стула, и оба дружно выпалили: "Здравствуйте, Аделаида Михайловна!". Вася нервно покосился на старушку, смутно подозревая еще одну шутку. Старушка подозрительно покосилась на него, явно чего-то ожидая. Сглотнув, аспирант промямлил: "Здравствуйте?" всем троим и вяло пошевелил пальцами в знак приветствия. Олег прикрыл ладонью лицо, но ничего не сказал, помахав вошедшим и вновь обратил все внимание на печенье.
  
  - Опять дома не поел? - вздохнула старушка, доставая из сумки увесистый пакет с домашним печеньем и плюхая его на стол. - Лопай-лопай.
  
  - А это вы пекли или Ларочка? - подозрительно покосился на бабулю Хольг.
  
  - Я. У Ларочки рука отвалилась и она в бессрочном отпуске, так что ешь без опаски, больше ногтей в начинке не будет.
  
  - О, так что же вы сразу не сказали! - вдруг оживился за бабулиной спиной более утонченный и русифицированный вариант Оззи Озборна с вороном на плече. Я как раз пообедать не успел.
  
  - Любомир, ну как вам не стыдно, - покачал головой Къяарваль. - Имея такую возможность нагнать на неофита жути и заработать этим пару лишних ноток авторитета, вы сразу же признаетесь в плебейском голоде и ставите себя на один уровень с любым самым обычным человеком, имеющим желудок.
  
  Длинноволосый мрачный Любомир с характерной для подобного образа бородой-эспаньолкой отвлекся от печенья и обернулся на Васю, словно только что заметив парня. Выжидательно уставился на него. Вася молча и всем видом демонстрируя непонимание, уставился в ответ.
  
  - Ну и? - промычал с набитым ртом сорокалетний гот.
  
  - Ээээ. Здравствуйте? - предположил Вася.
  
  - Да не. Я сильно пал в глазах обычного человека с желудком, встав на один с ним уровень? - отмахнулся колдун.
  
  - Не знаю, - пожал плечами Вася. - А у вас крошки в бороде, вот тут. И это... Ворон покакал, по спине вот стекает.
  
  - Вергилий, твою же воронью мать! - заорал Любомир прямо в морду (клюв?) ворону. - Ну сколько раз учил проситься!
  
  Ворон громко каркнул ему в лицо в ответ и, облетев по широкой дуге пентаграмму, уселся на спинку стула.
  
  - Слушайте, у вас тут очень мило, но я совершенно не понимаю, что тут происходит, и мне, если честно, чуток не по себе. Черт возьми, да от одного вида живого мертвеца мне хочется убиться аминазином и больше не выходить на улицу, а вы тут еще и шутите, - не выдержал Вася. - Печенье с ногтями, перчатки для покойников, какающие не к месту вороны... Что это за место?
  
  - Я же говорила, - опередила всех Варвара. - Это Клуб Анонимных Некромантов. Ты можешь представиться как настоящим именем, так и придуманным, а можешь не представляться вообще. Сейчас мы все сядем в круг, возьмемся за ручки и...
  
  - И будете вызывать сатану, - мрачно буркнул Василий, покосившись на Къяарваля.
  
  - Именно! - внезапно хихикнула бабушка. - Так, ладно, все по местам. Живо.
  
  Все, кроме Васи, расселись на стулья. Тот в нерешительности встал между двумя, не понимая, на какой сесть, да и можно ли вообще. Пауза затягивалась. Наконец, ведущий не выдержал: - Да садись ты уже на любой, духи костями не питаются, ничего с тобой не случится.
  
  - Какие духи? - недоумевающе посмотрел Любомир на оживший труп и на аспиранта по очереди.
  
  - Стульев... - промямлил Вася.
  
  - А, ну если стульев... - понимающе покивал головой мужчина, украдкой показывая Къяарвалю кулак.
  
  - Мальчики, я так на сериал опоздаю, - укорила их бабушка. - Посмотрите на меня внимательно, молодой человек. Меня зовут Аделаида Зигмундовна, но я не люблю по отчеству, так что либо Аделаидой, либо "тетя Ада". Я много лет прожила в Одессе и очень-таки к этому привыкла. Я некромант приобретенный, дар приняла в возрасте тридцати двух лет, обучалась теории уже после замужества, но зато изучаю ее до сих пор. В нашем маленьком ведьминском круге я - воплощение теории.
  
  Посмотрите на этого господина с какающей птичкой. Это наш глава, Любомир. Боевой некромант высшей категории, тоже приобретенный. Дар принял с пятнадцати лет у собственного дедушки, рос в семье потомственных колдунов-охотников. Один из сильнейших и уважаемых некромантов Санкт-Петербурга... Любомир, да оставьте же вы в покое печенье, я же вас представляю! И угомоните вашего попугая!
  
  Отвлекшийся Любомир подавился сдобными крошками... И свернул голову птице. Вася в ужасе вскочил: - Что вы наделали, он же!.. Как вы могли убить собственную птицу?
  
  - Спокойнее, спокойнее, - поморщился от крика колдун. Ворон внезапно развернул голову на место и хрипло каркнул, окрасив кляксой аккуратно начищенный ботинок боевого мага.
  
  - Это - Вергилий, - со вздохом продолжила старушка, взглядом заставляя Васю сесть на место. - И он весьма давно и несомненно прочно мертв, причем невероятное количество раз. По-моему, у него вместо позвонков на шее шарнир уже, во всяком случае, иногда эта вредная курица завязывает голову чуть ли не морским узлом.
  
  - Но он же... какает, - уточнил Вася.
  
  - И что? У всех свои недостатки, - пожал плечами Любомир. - Как будто в этой комнате он такой один.
  
  - Этот несносный молодой человек, - кивнула Аделаида на Олега. - Хольгерт. Он же Хольг. Он же Олег. Он же олень...гкхм... В общем, исключительно талантливый и настолько же невероятно избалованный медиум. Наши глаза и уши. Врожденный некромант, что, согласитесь, невероятно редко встречается. Прошлое, настоящее, будущее, любые сны и видения - все это и еще чуть-чуть сверху - про него. И запомните: он видит не только свои сны, а еще и мои, ваши, Любомира, Вари, этой канарейки, этих стульев... Любит юноша поспать, ничего не скажешь.
  
  - А это Варвара, самая молодая и неопытная из нас. Дар приобрела три года назад, пока он толком не раскрылся, но уже сейчас она прекрасно ходит со свечой, зомбирует живых и мертвых, а так же феерически тащит все, что плохо приколочено. А теперь мы выслушаем вас и обсудим новости, произошедшие за последние пару дней. Обычно у нас все происходит несколько иначе, но Варя очень просила всех собраться, так что посмотрим, чем вы нас удивите.
  
  - Ну, э... Я не знаю, с чего начать... - замялся загруженный информацией Вася, оказавшийся в центре внимания.
  
  - Попробуйте начать с начала, молодой человек, расскажите, кто вас учил, из какого вы рода... Ну, не тушуйтесь, - подбодрила тетя Ада, набирая петли на незаметным образом вытащенное вязание.
  
  - Ну.... Меня зовут Мафусаил, и я, кажется, некромант, - набравшись духу выпалил Вася, вставая со стула. В зале на мгновение воцарилась тишина, разорвавшаяся на редкость слаженным тяжелым вздохом всех присутствующих: "Еще один Захарченко!". Разоблаченный "Мафусаил" медленно присел на стул и попытался сжаться максимально сильно, что было просто невозможно, учитывая его рост.
  
  - Ну и кто же ты, болезный? - спросила старушка, приостанавливая свое вязание. - Петя? Коля? Вова?
  
  - Вася, - обреченно пискнул юноша. На мгновение опять воцарилась тишина, затем колдунья тяжело вздохнула: - Некромант Вася? Ну, Мафусаил - так Мафусаил. Что у вас за привычка в роду называть мужчин такими идиотскими именами. Хотя, ваши родственники далеко не ушли. Теперь ясно, почему Варенька так просила за тебя. Ты, выходит, ее... Двою... Трою... Тьфу ты, пятию... Нет, четвероюродный брат, вот.
  
  Некромант Вася... Неудивительно, что никто не хочет зваться своим именем, принимая силу. Ладно. Мафусаил - долго. Будем звать Мусей.
  
  - Эй, я не согласен! - возмутился Вася, многообещающе косясь на Варю - Не хочу быть Мусей. Тогда, может, Вениамин?
  
  - Хорошо. Но тоже долго. Веником будешь.
  
  - Велимир? - с надеждой предложил неофит.
  
  - Велик.
  
  - Люцифер? - не сдавался парень.
  
  - Да какой из тебя Люцифер, - расхохотался Хольгерт. - На такую персону ты никак не тянешь. Максимум на Люсю.
  
  - Мгм. Асмодей? - с затаенной надеждой спросил некромант Вася.
  
  - Ты себя в зеркало-то видел, демон соблазнения и похоти? - не удержался боевой некромант, и даже дохлый ворон, вновь вскарабкавшийся на его плечо, казалось, поддержал смех окружающих громким карканьем. - Если хочешь взять себе звучное и обязательно демоническое имя, назовись Балбаном. Очень древний и могучий дух, к тому же, покровитель вашего рода. Отлично отражает твою сущность, между прочим.
  
  - Балбан. Бал-бан... - неуверенно пытался распробовать имя Василий. - А что символизирует этот демон?
  
  - Глупость. - Лаконично ответил Любомир.
  
  - Пожалуй, останусь Васей, - буркнул филолог.
  
  - Здравое решение, - подал голос мертвый ведущий. - Это имя тебе очень подходит. Все-таки, не зря ты Захарченко. Не случайно. Некромант Вася Захарченко - звучит гордо. И очень, очень говоряще. Создает правильное впечатление. Ладно, обвыкайся, заодно посмотришь, как у нас тут все устроено и что тут вообще происходит. Как ты уже догадался... Ну, или мог бы догадаться, не будь Захарченко... Наш клуб совершенно не анонимный. Для обычного человека табличка гласит "клуб анонимных трансвеститов". Собственно, он тут раньше и был, да и сейчас есть, просто в другие часы...
  
  - Чтооо?! - перебил его Вася. - А я-то... Я-то все думал, почему на меня так в автобусе косились и шушукались...
  
  - А ты что, на автобусе сюда приехал? - удивленно спросила моя, как недавно выяснилось, четвероюродная сестра. - От конечной сюда идти же полчаса! Не догадался пройти со свечой?
  
  - Со... С чем? - непонимающе переспросил новичок. - Опять шутите? Вы в курсе, что я впервые мертвеца увидел семь часов назад?
  
  - Варвара. - В воцарившейся тишине подал голос Любомир. - Не забывай, кто он, хорошо? Он же сейчас даже мертвого таджика баню построить не заставит.
  
  - Так. Пожалуй, я начну о новостях. За прошедшие пару дней я узнала о смерти всем нам известной личности - Ген... - старушка Ада покосилась на Василия. - Мафусаила Захарченко. Закопала троих неупокойников, воскресила двоих. Даю родственникам пару дней на общение и этих тоже упокою, по двойному тарифу, естественно. Вася, что ты хочешь спросить?
  
  - Вы - закопали? Сами? - с ужасом и уважением оглядел сухонькую субтильную старушку неофит, смутно начиная подозревать, что колдунья-то мысли читать умеет.
  
  - Ой, ну что ты, - отмахнулась тетя Ада. - Мне совершенно нечем заняться, по-твоему? Они сами себя закопали. У меня там огурцы не закручены, грибы не почищены, стану я кого-то закапывать.
  
  - Погодите, - помотал головой Вася, спохватываясь. - Вы сказали про трансвеститов. А как же этот мертвец посреди зала?
  
  - Дядюшка Кья, вы только послушайте, как мило он вас назвал, - фыркнул ранее молчавший Хольгерт. - Василий, мы маги, а не патологоанатомы. Как призвали - так и отзовем. А на пентаграмму ковер можно положить, вон, в углу стоит сверток. Кстати о магии...
  
  Новообращенный некромант почувствовал головокружение и приступ дурноты. Внезапно в голове все смешалось, а из середины груди словно потянули вначале сердце, а потом и зацепившиеся за него кишки.
  
  - От по рукам сейчас! - Услышал он голос Любомира и что-то подозрительно похожее по звуку на подзатыльник, который могла бы отвесить сухонькая старушка высокому крепкому балбесу. - Не умеешь - не берись, я сам сделаю.
  
  Теперь кишки тянулись словно не через центр груди, а через правый бок и не так больно, но зато рывками и раскачиваясь. Однако же одновременно становилось словно легче дышать.
  
  - И этот туда-же... - послышался старушкин вздох. - Подсекай по нижней дельте и тащи через верх. Воооот. Ну-ка.
  
  В глазах у аспиранта прояснилось, дышать стало гораздо легче. Чувство какой-то гадливости, сопровождавшее парня всю его сознательную жизнь куда-то пропало. Было ощущение, что его выстирали вместе с одеждой.
  
  - Ччччто это было? - проблеял Василий.
  
  - Вуаль, - коротко ответила колдунья. - Видишь, как Варька на тебя смотрит - словно увидела впервые. Кто тебя сглазил? Давненько было.
  
  - Эээ. Что? - переспросил парень.
  
  - Понятно, проехали, обсудим через месяцок, когда поизучаешь теорию, - отмахнулась Аделаида и зажурчала что-то о последних новостях, перекидываясь репликами с Любомиром и Хольгертом. Василий откинулся на стуле, запрокинув голову к потолку и прикрыв глаза. В голове звенело, ладони вспотели, а вот во рту было сухо. Некроманты тревожно переглянулись между собой, но не стали ничего ему говорить и продолжили диалог, дожидаясь, пока парень сам придет в себя.
  
  - ... так вот эта скотина сбежала ночью и к матери на подушку залезла греться. Визгу было... Я влетаю к ней в комнату, а она - прошу не забывать, мама у меня пышная - скачет чуть ли не до люстры и тапочком пытается прибить моего тарантула! Он так испугался, сразу побежал ко мне - и в штанину, а мама как давай меня пинать и бить руками, все ей мерещилось, что он по мне со скоростью света ползает вверх-вниз. Короче, теперь я в поисках нового дома либо для паука, либо для нас обоих. И даже не знаю, кого легче будет пристроить, - очнулся Вася от болтовни Олега. - Вот. Никто не хочет приютить? Вот ты, например? А, Вась?
  
  - Что? - помотал головой парень, недоуменно обводя взглядом собеседников.
  
  - Глубокоуважаемый Хольгерт в характерной для него экспрессивной манере рассказывал нам о своих приключениях с его новым питомцем - ручным пауком-птицеедом. - Поямнила Аделаида.
  
  - А я где-то читал, что пауки абсолютно не приручаемы, - хотел было ухмыльнуться Вася, но сдержался и сохранил каменное выражение лица, опасливо оглянувшись на Олега. - Но я вообще молчу...
  
  - Шумно молчите, молодой человек, - вдруг покосилась на него старушка, - Только дураки и эгоисты приручают животных. Умные люди их зомбируют. Олег, а ты можешь влезать в головы животных так же, как в головы людей? Я вот не могу читать их мысли.
  
  - Да я тоже не могу, у них нервная система слишком примитивная для каких осознанных в нашем понимании мыслей, - отмахнулся парень. - А после того, как я его спас, у него был всплеск эмоций, которые я смог кое-как уловить и примерно интерпретировать. Это было что-то в духе "ты меня спас, молодец. Кстати, ты такой большой... Я мог бы долго тебя есть". В общем, я предпочитаю к ним в голову не лезть.
  
  Внезапно Аделаида покосилась на Васю: - Что ты такое хочешь у меня спросить, но все мнешься? Говори уже.
  
  - А что это вы вяжете такое? - не удержался филолог.
  
  - Пятиметровый носок, - буркнула старушка. - И каждый метр - пятка. Я с тобой могу сейчас поделиться почти всеми тайнами некромантии, а ты про шарфик спрашиваешь?
  
  - А про что спросить? - покладисто поинтересовался парень. - У меня, к сожаленью, настолько объемные познания в тонких материях, что я даже не знаю, с чего начать.
  
  - Хорошо, начнем с начала, - кивнула бабушка, страдальчески косясь на часы. - Плакал мой сериал. Остальным тогда тоже сидеть и слушать, не одной же мне отдуваться. Итак, давай прокатимся по составляющим такого индивидуума, как человек.
  
  Человек - создание составное, как конструктор или суп. Кастрюля - это не суп. Кастрюля, в которой один холодный жирный бульон - это не суп. А вот если под ней огонь, от которого бульон кипит, а внутри еще овощи булькают - вот это уже совершенно другой разговор.
  
  Составляющих - четыре, но не элементальных, как ты мог бы подумать, а неких других. Совершенно отдельно друг от друга, пусть и слаженно работая, существуют четыре начала, которые и называются "человек". Первое начало - это тело, которое, продолжая кулинарные ассоциации, можно назвать кастрюлей. Второе, которое мы называли бульоном - душа. Овощи - это мозг. Огонь... Это внутренний огонь. Так как без тела жить нельзя, то оно обычно идет по умолчанию, а вот очень многие теряют свой внутренний огонь еще в детстве. Встречаются те, кто живет без души - отняли, потерял, променял, отмерла... Но гораздо больше тех, кто живет без мозга. Вернее, им не пользуется.
  
  - Что за внутренний огонь? - решил уточнить Вася о самом непонятном и ранее не слышанном.
  
  - То, что дает волю к жизни, стремление к новым знаниям, силу любить или дружить. Очень многие люди лишаются этого. Про таких говорят "умер в двадцать, а похоронили в семьдесят". Человек несчастен, что бы в его жизни не происходило. Вроде, и вторая половинка рядом. Работа есть, машина, дети, друзья. Быт какой-никакой, по выходным дача или еще что... А все равно чего-то не хватает. Какое-то бытовое отчаяние, словно нет результата от тебя, да и места ты себе не нашел - так, чужое занял, разве что.
  
  Обычно первый раз он начинает гаснуть в период взросления, когда человек сам не знает, чего же он хочет. Весь этот мир открывается для него заново, вступление во взрослую жизнь с новыми разрешениями и новыми запретами оглушает, хочется понять для чего ты нужен, каково твое место в жизни. Часто подростки, имеющие такую возможность, после окончания школы берут на год отпуск-острочку и путешествуют по планете. Правда, чаще всего такое происходит в Европе и США, потому что в России и странах бывшего СНГ мало у кого есть такая возможность... Но к услугам наших молодых мятущихся душ всегда есть армия! Говорят, отлично расставляет все по местам.
  
  - А кому-нибудь из ваших родственников армия помогла?
  
  - Ты дурак, что ли? У меня все косили. Не отвлекай. Так вот, подростковый возраст. Сладкие 15-20 лет, которые чаще всего высекают на надгробных камнях самоубийц завершающей датой. Ты уже не ребенок, ты вышел из этой зоны комфорта, твои родители, учителя - все относятся к тебе иначе. Если они умные люди - тебе дается новых прав равномерно с появлением новых обязанностей. Если не очень - требуют с тебя большего, а платят так же, как и раньше, если перевести это в товарно-денежную форму.
  
  Вот тогда-то человек и начинает затухать. Когда его огонь рвется к живописи, а его заставляют стать юристом. Он хочет быть инженером, а его родители видят его менеджером. Человек страстно хочет стать врачом, а уговорами, шантажом и угрозами его убеждают поступить на филолога.
  
  И полнится мир экономистами, менеджерами и парикмахерами с поварами, которые по ночам плачут в подушку и страстно ненавидят родителей, которые, как ни странно, хотели-то "как лучше". Вот так затухает от безнадежности огонь, а от ненависти начинает подгнивать душа. Просыпаясь каждый день на ненавистные занудные лекции, провожая глазами людей тех профессий или занятий, которые он бы сам хотел изучить, человек постигает скуку и безнадежность во всей красе.
  
  Бывает еще так, что и выбора-то никакого нет. Иногда родители болеют и их нужно содержать, поэтому об образовании речь не идет, нужно работать. Случается, что они умирают, или запойно пьют, или уходят в другие семьи - случиться может все, что угодно. И, казалось бы, это для души-то лучше, ненавидеть некого, с чего бы ей подгнивать? Да вот только появляется обида, чувство несправедливости и, да-да, та же самая ненависть, только не к конкретным людям, а на весь мир. На судьбу, на рок, на остальных людей, которым по этой жизни повезло больше, которые получили гораздо лучший результат, приложив гораздо меньше усилий. И вот это отравляет душу еще сильнее. Я не хочу сказать, что человек всегда сам виноват во всем, нет. Но мало у кого хватает мужества простить этот мир за то, что он не улыбнулся в нужный момент.
  
  И гораздо больше мужества нужно для того, чтобы простить кого-то конкретного. Практически непосильная задача для большинства.
  
  Но, допустим, пубертатный возраст перешагнули. И подошли к рубежу среднего возраста. Тут уже не важно, что у тебя было раньше, к этому моменту обычно вопросы устройства в жизни решаются и появляются новые. Те, кто сломался еще подростком, спокойно доживают свой век. Да-да, с двадцати лет уже доживают. Они могут как-то барахтаться, пытаться, но раздуть угли бывает весьма сложно. Но возможно, это иногда и называют кризисом среднего возраста. Человек, проживший последние годы словно в коме, внезапно просыпается и приходит в ужас от того, что его окружает. Он вертит головой в разные стороны, как турист в незнакомом месте, и не понимает, как же он оказался тут - в этой жизни. Что за женщина рядом с тобой? Как он вообще мог на ней жениться? Что за дети, которые, вроде, плоть от плоти, а на деле - словно чужие? Что это за нелюбимая работа по ненавистной специальности? Как, как, как он мог оказаться здесь, когда все пошло не так? Ведь были же планы?
  
  Или иначе. Вот она, женщина, за которую он был готов и в огонь, и в воду. Вот - работа, о которой он мечтал с детства, к которой так долго готовился, поступил одним из лучших, не прогулял ни одной лекции, не пропустил ни одного рабочего дня. Вот - машина, которую долго выбирал, присматривал, копил. Вот - увлечения, в которые вложено много времени, сил, денег, от которых получено столько удовольствия и восторга. Последние десять, двадцать, тридцать лет он думал, что абсолютно и полностью счастлив, да так оно и было...
  
  Ровно до того момента, когда однажды он заснет вечером одним человеком, а проснется уже другим. И ясно, что все эти его внутренние изменения зрели в нем уже давно, потаенно, исподволь, по капле... Но однажды скорлупа треснет и он поймет, что так, как было раньше - уже не будет.
  
  Это второй этап. Зачахший огонь разгорается, ровно и без подпитки горевший ранее - затухает. И тут уж либо человек бросается во все тяжкие, меняет семью, работу, город, самого себя - либо поддается страху и силе привычки, а может - лени. И решает оставить все как есть. И его костер покрывается тонким слоем серого пепла.
  
  Есть третий этап. С ним полегче. Происходит после пенсии. Получив долгожданную свободу, вырастив детей, отдав долги государству и всему миру, люди наконец-то начинают жить так, как им нравится. Уезжают на дачи, в путешествия, женятся, заводят животных, занимаются творчеством. Многим удается впервые за последние лет сорок наконец-то почувствовать себя живыми и свободными. Вот это и есть огонь.
  
  - Ну... Обычно это называют депрессией, - ляпнул Вася, но стушевался под непонимающими взглядами и сменил тему. - А душа?
  
  - Душа дает сострадание и мудрость, терпимость к другим людям, альтруизм и желание бескорыстно помогать. Душа - то, что вселяется в наше тело одновременно с моментом появления на свет и, умирая, ищет себе новое тело. Это все предположения, конечно, но считается, что в самом начале, до того, как были зачаты тела самых первых животных и людей, кем-то были зачаты их души. Вся трагедия порчи этой субстанции заключается в том, что после энного количества ошибок и смертельных для нее действий - предательства, убийства и подобного - душа словно растворяется и умирает. Тело вскоре тоже. Ты видел душу своего деда?
  
  - Видел, даже разговаривал. Из тела вытаскивал
  
  - Ну вот. Если умирает бездушный человек, как бы это громко и пафосно не звучало, то из тела вытаскивать нечего. Ты не сможешь поговорить с его духом,
  
  - Ум?
  
  - Нужен для того, чтобы есть суп ложкой, а не ботинком, и надевать трусы под одежду, а не на нее. Ты меня утомил. Кстати, у некромантов внутреннего огня нет. Мы лишаемся его в обмен на дар. Все, лекция окончена.
  
  - Стоп, что? - подавился крекером Вася, вспоминая то чувство страшной потери, которое накрыло его в больничной палате. - Безвозвратно?
  
  - Нет, с возвратом, но об этом чуть позднее. Скажи мне, до сегодняшнего дня ты когда-нибудь сталкивался со смертью в осознанном возрасте? - спросила ведьма.
  
  - Ну... - задумался Вася, отгоняя воспоминания о детстве, где все было пропитано его виной в смерти мамы. - Однажды в интернате у меня умер хомяк. Я очень расстроился.
  
  - Нда... Ну ладно, а как быстро ты утешился? - поджала губы Аделаида.
  
  - Да тем же вечером. Я быстро отвлекся, потому что пока я копал для него могилку под самым большим дубом в саду, я обнаружил в корнях чью-то похороненную там ранее кошку...
  
  - Чувак! - восторженно заржал Хольгерд в наступившей тишине. - Да ты прирожденный некромант!
  
  - Гммм, это будет сложнее, чем я думала, - прочистила горло тетя Ада. - Я к чему это все веду. Ты ведь утешился, верно? Со временем боль прошла и стало все равно, даже не печально. Просто воспринял как факт, так?
  
  - Да, - осторожно согласился Вася. - Но на самом деле, это... Не знаю. Я никогда не привязывался ни к кому, меня и не любил никто, в то числе и животные. Вообще-то, диалог с вами, кажется, самый длинный диалог за всю мою жизнь
  
  - Я тебе расскажу, почему. Сейчас я хочу, чтобы ты понял, что такое. Внутренний огонь, потому что без основ ты и в остальном не разберешься. Ты расстроился, пережил. А потом то, что заставляло тебя плакать, стало тебе безразличным. Событие одно, а реакции две. Так вот, вторая твоя реакция - это реакция человека без огня. Ты тогда горел, все с тобой было в порядке, просто та искра, отвечающая за боль потери, тьфу ты, хомяка, она отгорела и погасла. А те, кто живет без огня, на все реагируют так. Их ничто не способно удивить, обрадовать, сделать счастливым, огорчить, сломать или изуродовать, потому что им все равно.
  
  Людей можно условно поделить на кучу подкатегорий. На тех, кто носит часы на правой руке или на левой. На тех, кто любит бумажные книги, и тех, кто читает с экрана. Пьет кофе или чай. Людей технического склада ума и гуманитариев. Водителей и пассажиров. Тех, кто что-то в своей жизни делает ради достижения целей, не получая удовольствия от процесса, и тех, кто делает что-то ради самого процесса, будучи, может быть, равнодушным к результату.
  
  Помнишь, я говорила, что жила в Одессе? Я жила не в самом городе, а глубоко в области, в деревне, самой настоящей, а не на даче со спутниковым телевизором и горячем душем.
  
  Ты никогда не замечал разницы менталитета городских жителей и деревенских? У деревенских достижение целей как-то даже гипертрофированно, хоть и не настолько очевидно. Те, кто едет в город в поисках лучшей жизни: делать карьеру, покупать квартиру, самореализовываться - они на виду и кажутся строителями своей судьбы, получателями этих самых результатов. Но у более простых, не таких претенциозных жителей деревни все на самом деле гораздо глубже в этом вопросе.
  
  Люди, которые заводят собаку не для процесса проживания с собакой. Не для того, чтобы любить ее, гулять с ней, играть, дружить - на все это у них не так уж много свободного времени и, зачастую, желания. Они заводят собаку для достижения целей - чтобы она сторожила дом. Кошку - для того, чтобы ловила мышей. Они не считают нужным даже кормить ее. И собаку бы не кормили, если бы не сидела на цепи.
  
  Сколько городских жителей покупают машину только лишь для того, чтобы ездить на ней, говорить, что у них - статус, у них - машина? Хотя на метро или трамвае дешевле и зачастую быстрее.
  
  Мало кто в деревне женится по безумной любви к желанной, но неряшливой и бестолковой красавице. Гораздо чаще выбирают простую, но работящую девушку, которая будет хорошо готовить и прибираться, смотреть за скотиной и рожать крепких детей-помощников. Которые в старости поднесут стакан воды, окучат картошку и прополят морковь. Которые вырастут такими же простыми и надежными людьми, как и их родителей, и тоже заведут детей не потому что хотят с ними возиться, а потому что с каждым годом посвящать себя хозяйству все тяжелее.
  
  Ты удивишься, но для очень маленького количества людей деревня, скотина и трактор - это потолок. Просто их ломают уже в детстве. Тушат их огонь с пеленок. Если ты делаешь что-то по своей воле и для себя, но не получаешь от этого удовольствия - ты идиот. Я сейчас не говорю про лекарство или достижение целей. Я про то, что нельзя строить жизнь "как у всех" и делать что-то, потому что "так надо". Этим так легко затушить свой огонь, ты даже не представляешь.
  
  Впрочем, ты теперь некромант. Не понимаю, зачем ты на это согласился, но теперь дорога назад для тебя закрыта. Теперь ты все будешь делать с одинаковым удовольствием - никаким.
  
  - Я не понимаю, когда я успел потерять свой огонь, - покачал головой впечатленный Василий. - Еще вчера я вполне с удовольствием погладил уличную кошку. Правда, ей это не понравилось, но это уже частности.
  
  - Как давно твой пра-пра-пра готовил тебя к передаче и что он тебе за это пообещал? - нахмурился Любомир.
  
  - Да никак, он сегодня утром разбудил меня криком на ухо и сказал приезжать в больницу и забирать его дар. А я почему-то взял и поехал, вообще не понимая, что делаю... Как под гипнозом, - развел руками Вася.
  
  - Да, он умел так... Но он не должен был тебе лгать. Дар нужно передавать, рассказав о последствиях.
  
  - Он врет, - вдруг звонко сказала Варя. - Мафусаил не мог связаться с ним только сегодня, он уже несколько лет ищет преемника даже в соседних родах. А на этого Мусю-Младшего он зарегистрировал свою квартиру в нашем городе и договорился с родственницей, чтобы она за ним приглядывала. И было это еще три месяца назад. Не лги, Олег запросто увидит то, что видел ты, а тетя Ада прочитает мысли.
  
  - Да что ты говоришь, - взвился Вася. - А мне этот старый козел решил рассказать об этом только сейчас! Ты знаешь, что я за эту хренову квартиру платил, как за любую другую, которую снимал бы совершенно у чужих людей? А ты знала, что этот... Фигусаил... попросил потом его реанимировать, чтобы я вернул ему дар, типа я его недостоин?
  
  - Э, что, погоди? - перебил Васину тираду пунцовый Хольгерт, который, видимо, успел залезть к нему в воспоминания. - Ты недостоин чего, прости? Это же не дар, это проклятье. Это как... Ну, не знаю. Какашку в пакетике вручить, да еще и все свое счастье в жизни за нее отдать. Слушай, а ты правда снимал у кого-то свою собственную квартиру? Ой, и правда... И посуду ее мыл! Ну ты и Вася...
  
  - Отлично, спасибо, пообщались, принял к сведению, - шутовски раскланялся взбешенный Вася, которому хотелось от злости и беспомощности тупо по-детски заплакать или сломать что-нибудь. - Сидите и болтайте дальше, Вася пошел тупить дальше. Куда-нибудь подальше.
  
  - Погоди, я не знала, - донеслось до него сдавленное начало Вариного предложения, прервавшееся Олеговым жестким и твердым, как каменная стена: - Варвара, ты дура.
  
  И, следом, тихое старушкино: - Бедный мальчик... Хольг, взгляни, что сделал с ним его отец...
  
  ***
  
  На нашей планете двести пятьдесят одна страна, в каждой из них куча городов, поселков и деревень, но совершенно не обязательно изъездить их все, чтобы знать, что Санкт-Петербург такой один. Обводной канал, из которого безлунными ночами тянутся призрачные руки. Узкие аллеи, переговаривающиеся между собой шелестом ветра, порывы которого закручивают на асфальте воронки из палых листьев. Поребрики - одни такие на всю Россию. Парадные - тоже исключительные.
  
  По ночам - влажно блестящий в свете луны асфальт, тусклый свет фонарей, который разгоняет мрак только под собственным столбом, сгущая его еще сильнее вокруг. Узкие ветви деревьев, лавочки - по окраинам. Неоновые огни, брусчатка и лепнина на зданиях - в центре. Прохожие, спешащие домой, закутавшись в шарфы и плащи даже летом. Глухие шаги в гулких дворах-колодцах, залитых неестественным светом всех оттенков.
  
  Днем город совершенно другой. Затянутый сизыми облаками, через которые не может пробиться не один лучик света, влажный и хмурый, манящий теплом кофеен и кондитерских магазинов - а что еще делать в такую погоду? Только пить горячий кофе в кафе или виски в пабе. Город бесконечных мостов и памятников, атлантов и кариатид, грифонов и мантикор. Город самоубийц. Венеция-не-на-воде.
  
  Но все меняется в те редкие дни, когда солнце выглядывает сквозь плотную завесу облаков. Брусчатка блестит, словно начищенная монетка. По стенам пляшут солнечные зайчики и блики, воздух прозрачный и звенящий... И в этом воздухе словно растворена сама жизнь.
  
  Питерские крыши - отдельная плоскость мира. Покатые, плоские и причудливо изогнутые, шиферные и черепичные, а то и просто жестяные. Встречать на них закат - удел романтиков и прочих эмоционально нестабильных личностей. Ничего удивительного, что купив по дороге бутылку первого попавшегося вина, Вася пошел тосковать именно туда. Войдя в парадную, он прошел по лестнице мимо своего второго этажа и поднялся на четвертый, затем прошел на полпролета вверх и пролез под решеткой, царапая худые лопатки о ступени сквозь тонкую футболку. Вышел в мансарду, подергал дверь - закрыто. Две недели назад зарядили дожди, крыша протекла - вызывали ремонтную бригаду, которая культурно закрыла за собой дверь на навесной замок, приварив предварительно петли, которых не было здесь те несколько месяцев, которые Вася застал. Зарраза.
  
  Постояв секунд десять в раздумии, он обратил свой взор на слуховое окно с вынесенной кем-то ранее рамой. Выглянул - карниз широкий, до поворота с лесенкой на крышу - два метра. Так и вылез, поднявшись по железной лестнице, щедро оставляющей хлопья ржавчины на ладонях и мысках кед, которыми он иногда мазал по перекладинам.
  
  Вечерний город раскинулся во всем своем великолепии, но юному некроманту было совершенно все равно. Он сидел, тупо уставившись на бутылку вина с сорванной пломбой, и совершенно не понимал, как вытащить пробку без штопора, о котором он напрочь забыл. Вася был настолько погружен в себя, что даже не вздрогнул, когда кто-то сел рядом. В его понимании рядом - это хотя бы на одной крыше.
  
  - Ну и чего ты разнылся? - не смотря в его сторону, спросила Варвара, а это была именно она.
  
  - И снова привет, чертова ведьма. Я даже не буду спрашивать, как ты сюда попала, потому что мне впервые совершенно плевать на то, что происходит у находящихся рядом со мной людей. Говори, что тебе нужно, и уходи. Сейчас я еще отвратительнее, чем обычно, так что даже повод придумывать не придется, - не меняя положения тела, в пустоту сказал Василий.
  
  - Я молодая, но я не дура. И знаний побольше тебя имею. Если я сразу не догадалась, почему ты такой гадкий, это не значит, что поняв причину, я буду вести себя так же, как и раньше. Но в одном ты прав: ты гораздо отвратительнее, когда к твоим словам даже придираться не надо. Меня послал Любомир.
  
  - И что? - пожал плечами Вася. - Мне тебя тоже послать?
  
  - Это ты такой придурок или опять проклятие действует? - закатила глаза девушка. - Мне было сказано помочь тебе.
  
  - Сейчас это однозначно я, - зевнул парень, у которого эмоциональное потрясение плавно перерастало в эмоциональное опустошение. - Хочешь помочь - открой вино.
  
  - У меня просто нет слов, - покачала головой Варвара, но вдруг достала из рюкзачка здоровенный кривой гробовой гвоздь и, перевернув его шляпкой вниз, протолкнула пробку в бутылку. Отхлебнула. - Ну и дрянь ты пьешь.
  
  - Нет слов - молчи. Я не пью, я напиваюсь, это разные вещи. И денег у меня мало. И опыта. И в сортах гов... Вина я не разбираюсь, я вообще не пьющий, - Василий отнял бутылку и выдул разом чуть ли не треть, неаппетитно булькая. - Уходи. Я хочу побыть один. Я впервые в жизни наедине с девушкой на крыше. Сижу с бутылкой вина, встречаю закат - и больше всего я хочу, чтобы ты ушла. Мне нужно разобраться с самим собой.
  
  - Разобраться с собой - это же не значит навернуться в пьяном угаре с крыши и получить пару открытых переломов с торчащими наружу костями, пробившими одежду насквозь? - уточнила Варя. - Если соберешься прыгать, то постарайся извернуться в полете так, чтобы приземлиться на голову. Если ты не черепаха и втягивать шею в плечи не умеешь, то может выйти зрелищно.
  
  Вася молча смотрел вперед, не произнося ни слова. Мысль о самоубийстве раньше не приходила ему в голову, да и сейчас казалась идиотской. Дар ему свой передать некому, будет он, как выразился этот чертов дед, "телепаться как оно самое в проруби" призраком... Впрочем, у нематериального существования есть свои плюсы: есть и пить не нужно, спать тоже. Проблем не будет ни с деньгами, ни с жильем. За девушками в душе подглядывать можно будет, опять же.
  
  Минусы, правда, существеннее: подглядывать за девушками будет либо совершенно не интересно, либо из эстетического удовольствия, разве что. Да и главный минус существования духа в том, что это - существование, а не жизнь. Суррогат. Профанация. Впрочем, чем это будет отличаться от его нынешней жизни, если скоро из него, капля за каплей, утекут жизнелюбие, радость и способность улыбаться?..
  
  Интересно, а все ли призраки видят людей? Мало живых, способных заглянуть за грань мертвого мира. А много ли мертвых, способных заглянуть за грань живого? А видят ли призраки друг друга? Есть ли призрачные облики у животных?
  
  Внезапно Васе стало смешно. В средней школе он общался со странным мальчиком, повернутом на мистике, пришельцах и масонах. С этим мальчиком тоже никто не хотел дружить, поэтому два изгоя попытались стать приятелями, но у них ожидаемо ничего не вышло - один оказался слишком занудным, другой слишком противным. Так вот, этот зануда жутко боялся призраков. Просто безумно. Посыпал соль вокруг своей кровати, стащил где-то рваную серебряную цепочку и спал, крепко ее сжимая... Интересно, а когда он умрет и превратится в духа, он точно так же призраков бояться будет? А себя самого?
  
  - Мне не нравится твоя задумчивость, - нахмурилась студентка. - Ты помнишь, кто ты?
  
  - Ага. И возраст, и имя, и фамилию, и город этот чертов помню, и страну. И таблицу неправильных глаголов английских помню. И формулы сокращенного умножения. И то, что ты пришла без спросу. Как, кстати, ты это сделала? - все-таки заинтересовался парень.
  
  - Я некромантию имела ввиду, ну да ладно. Давай поступим следующим образом. Сейчас я так же незаметно исчезну и добуду нормальной выпивки и чего-нибудь поесть, а ты больше не будешь так задумчиво смотреть вниз, сидя на краю крыши, хорошо? А когда я приду, я тебе все расскажу о том, как правильно "ходить по свече". А ты мне расскажешь чуть-чуть о своей жизни, только не очень долго и занудно, договорились? - предложила Варя. - В алкоголе ты не разбираешься, окей, а что ты ешь?
  
  - У меня почти нет денег, - пожал плечами Вася. - Так что сейчас я ем сам себя. Вернее, мой желудок. Я не возьму в долг.
  
  - А тебе никто и не даст, - лукаво улыбнулась девчонка, вставая с нагретого покрытия и отправляясь куда-то Васе за спину. - Тем более, у меня самой нет денег. Возьму чего-нибудь на свое усмотрение. Чао!
  
  Пожав плечами, колдун уставился на небо. Исполосованное размазанными перистыми облаками, оно было густо-синим, если задрать голову вверх, и светлело к горизонту. На часах было начало девятого вечера, и солнечный диск уже закатился за дома на горизонте, подсвечивая облака пурпурным и оранжевым.
  
  Если хорошенько присмотреться и прибавить некую толику фантазии, то можно было увидеть слабое мерцание полярной звезды. Василий медленно и плавно растянулся на крыше, сунув под голову измазанный чердачной пылью рюкзак с так и не пригодившейся курткой. Думать не хотелось. Смотреть, а тем более что-то видеть - тоже. Внизу рокотали моторы проезжавших мимо машин, ветер доносил людские голоса и запахи свежескошенной (опять гастарбайтеры весь день триммерами жужжали) травы, а откуда-то сзади слышался запах пиццы и... Стоп, пицца?
  
  - Прости, я не знаю, что тебе нравится, поэтому взяла всего понемногу, - услышал он, в недоумении приоткрывая один глаз и поворачивая голову в сторону источника запаха. Источник присел рядом. Вернее, не источник, а Варвара, которая держала в одной руке маленькую коробочку, а в другой - солидно распухший рюкзачок.
  
  - Кажется, я начинаю понимать, что имела ввиду тетя Ада, говоря, что ты тащишь все, что плохо лежит, - усмехнулся Василий, готовый сейчас простить девушке все ее поспешные выводы за кусок теста с сыром. Но только за коробку целиком! - Откуда, думаю, не стоит спрашивать? Ну и ладно. А с чем пицца?
  
  - А шут ее знает, я не смотрела, - отмахнулась девушка, выгружая из рюкзака бутылку с чем-то янтарным внутри, пару шоколадок, два пакета чипсов, булочку и колбасную нарезку. - Я, вообще-то, такое не ем. Как-то у меня с ней не складывается. Ты меня простил?
  
  - Пока не знаю, если там много сыра - я подумаю, - фыркнул аспирант и откинул крышку. - О. Сырное ассорти, бинго. Прощена.
  
  - Ешь и рассказывай. Стоп, нет, сначала выпей, - девушка протянула бутылку собеседнику.
  
  - Это что, виски? Я такое не пью, - скривился Вася.
  
  - Ты с ума сошел? Это же вишневый ред стаг. Хольг тебе за эту бутылку шею бы свернул! - изумилась Варвара.
  
  - Хорошо, что его здесь нет, я не такой же гибкий и мертвый, как Вергилий. И никогда не пробовал ничего крепче настоек, если честно. А кола есть? - пожал плечами парень.
  
  - Нет, ты точно не разбираешься в алкоголе, - фыркнула Варя, вытаскивая из рюкзака полупустую бутылочку. - Держи, но она теплая и, кажется, не особенно уже пузырится. Раз уж ты решил осквернить этот прекрасный напиток таким пошлым смешением с плебейской газировкой, так хоть пострадай.
  
  - Не уверен, что получится, но я очень постараюсь, - пообещал Василий и хлебнул виски из бутылки. Горло обожгло, затем в пустой желудок ударился теплый тяжелый ком. Желудок обиженно заурчал и принялся мстительно и с преувеличенным энтузиазмом переваривать и усваивать. Большой глоток грозил обернуться не меньшей ошибкой. Никогда прежде не употреблявший ничего крепкого, мужчина просто не мог представить, что нельзя пить такие вещи, словно чай. - Прфхшттто это ббыло?
  
  - Ой. Запивай скорее! - захихикала Варя, спешно сворачивая крышу с горлышка газировки. - Прости, ты же предупредил, а я и не подумала... А ты голодный же еще, да? Ешь скорее!
  
  - Угу. Так ты, говоришь, хотела услышать историю? - Вспомнил Василий, зачем сюда пришла Варвара. - Ну, слушай. Но будет долго и занудно, тут уж страдать придется тебе. Итак, жил-был на свете один мальчик Вася. С самого глубокого детства он чувствовал, что с ним что-то не так. Он слабо помнил первые шесть лет жизни, когда был в яслях и детском саду, но тогда, хоть его и не любили, хоть и был он редкостным драчуном и маленьким неуправляемым засранцем, но ему было не так уж и плохо. Он никогда не тосковал по семье, которой у него и не было, по сути. С радостью уходил в ясли, а затем в детский сад - находиться по выходным рядом с отцом было просто невыносимо. Его глаза просачивались в душу, отравляли ее, прожигали нутро, а выжженное пепелище посыпали солью, чтобы там никогда наверняка ничего не проросло больше. Васю мучили кошмары во сне и наяву, везде он видел эти чертовы отцовские глаза с ранними морщинами и злобным прищуром. Ненавидящие, зомбирующие. Вася кричал во сне, пытаясь проснуться, и никогда проснуться не мог, пока его не будили подзатыльником воспитатели или не трясли за плечо разбуженные его плачем дети... Вася чувствовал что-то темное, что проникало из зрачка в зрачок, стоило поднять лицо отцу навстречу. Вася ненавидел отца.
  
  Когда он пошел в первый класс, все стало гораздо, гораздо хуже. Все чаще хотелось кричать, все чаще он позволял себе сесть посреди комнаты, зажать ладонями уши и вопить во весь голос, срывая его, до боли, до хрипоты. Было невыносимо возвращаться после уроков домой, невыносимо вечерами находиться в одной комнате с человеком, ненависть которого можно было практически тактильно ощутить. Было невыносимо спать с ним на одном этаже, просыпаться от его голоса, есть с ним за одним столом. Невыносимо. Запах его одеколона и пота, скрип его ботинок, шуршание его кожи, когда он тер одну руку об другую, тембр его голоса - все это хотелось выдавить из себя и окружающего пространства криком. Как же он радовался, когда летом перед вторым классом его увезли в большой далекий город! Он ехал с мачехой в поезде и все спрашивал, будет ли папа приезжать. "Будет", успокаивала его Ирочка, "будет. Все мы будем приезжать: и я, и мама, и Антошка, и дядя с тетей, и бабушка с дедушкой".
  
  Маленький Вася смотрел в окно и первый раз в жизни молился о том, чтобы папа никогда не приехал.
  
  Когда он попал в интернат, ему стало чуть полегче. Чернота отступала, как и прежде, перед криками. Он приложил в два раза больше усилий, чтобы прогнать ее из себя, выдавить, очистить каждую клеточку организма.
  
  Детям говорили: "учитесь хорошо, тогда родители будут навещать вас", и он старался учиться как можно хуже, чтобы его отец никогда-никогда не захотел приехать.
  
  В конце второго класса он услышал о том, что его хотят вернуть домой. А ведь он только-только почувствовал себя свободным! И тогда он устроил истерику, которая привела к письму домой. Каждый день он с ужасом просыпался, боясь услышать знакомый полузабытый голос, увидеть эти ледяные черные обволакивающие глаза, ощутить жесткую руку на своем плече... Но неделя шла за неделей, а ответа на письмо все не приходило, в дверь никто не звонил. Из очередного подслушанного разговора Вася понял, что с отцом не могут связаться, и он, по всей видимости, махнул рукой на сына.
  
  И тут Василия отпустило. Отступившая чернота не возвращалась, он мог дышать, мог улыбаться, мог смеяться. Это было самое прекрасное и веселое его лето: ему было девять лет, у него были друзья, была девочка, которая тайком его поцеловала в щеку ("дура!" - воскликнул он и отшатнулся, она расплакалась и убежала, а он долго еще прижимал к щеке ладонь, не веря, что это произошло с ним), у него были развлечения и игры, а самое главное, что у него не было семьи. Он с детства слышал, что его папа - вся его семья. Как же он был рад, что у него теперь нет семьи!
  
  В начале третьего класса он понял, что учиться и читать, когда у тебя в голове не звучат чьи-то страшные голоса, это интересно. Последние два года начальной школы он этим и занимался, пытаясь наверстать упущенное. Рядом были друзья, и не только книжные, но и настоящие. Девочка стала сидеть рядом с ним за одной партой. Учителя поражались, но пытались дать шанс - и он его не упустил. Перейдя на четвертом году обучения в параллельный класс, но оставшись в том же интернате, он потерял часть старых друзей, но обрел новых. А потом он начал участвовать в олимпиадах и занимать первые места. Школьная, городская, областная... Подслушав очередной разговор, понял, что его переводят в другой интернат, но уже для одаренных детей. А раз так, то с конца мая, когда завершается четвертый год обучения и до начала сентября, когда начинается пятый, его отправляют домой, как человека, этот самый дом имеющего. Бюрократическая машина была безжалостна к мольбам ребенка - живущие при интернатах на летний период могут в них остаться, но вот в каком? В том, в котором он больше учиться не будет? Или в том, в который он будет зачислен только через три месяца?
  
  Чернота навалилась снова, но он уже знал, как с ней бороться. Одиннадцатилетние умные мальчики не плачут, они медитируют. Но и они не способны бороться с проклятием.
  
  Короче, в августе я вернулся уже окончательным и бесповоротным аутсайдером, коим и остаюсь до сих пор. А теперь расскажи мне, чего это за ерунда такая творится со мной?
  
  - А ты сам как думаешь? - спросила притихшая Варя. Под монолог они незаметно съели всю пиццу, колбасу и булочку, колы оставалось на дне, виски - две трети бутылки.
  
  - Я думаю, что с самого детства он чувствовал, что с ним что-то не так, но лишь сейчас начал осознавать всю глубину происходящего. Что разбуженные воспоминания и новая информация, причудливо переплетаясь, начинают складываться в детали какого-то отвратительного паззла. Что мальчик, всю жизнь бывший агностиком, теперь просто не может не верить в то, что видел, но и втиснуть в свою жизнь ему это тоже не удается. Да к черту все. Я осознаю, что это не идиотский розыгрыш и не мистификация, но принять это, словно должное, не могу. Я с детства привык к тому, что никому не нравлюсь, что меня никто не любит, а лишь прикидываются друзьями для того, чтобы использовать меня.
  
  Никто никогда не приходил на мой день рождения и не дарил мне подарков. Мои подарки всегда выбрасывали, зачастую - демонстративно, прямо при мне. Никто не звал меня гулять по парку или вот так вот сидеть на крыше, никто не приглашал на свидание. Дай бутылку.
  
  У меня какой-то идиотский талант постоянно слышать то, что для моих ушей не предназначается. Или, наоборот, предназначается. Короче, я много раз слышал, как меня обсуждают. Внешность, поведение, действия, ум. Тембр голоса, цвет глаз. И никто не мог понять, что же их во мне отталкивает! Я всегда следил за собой, каждый день принимал душ, чистил зубы, стриг ногти, стирал и гладил одежду, полировал ботинки, причесывался и пользовался дезодорантом. Я не хамил, не пошлил, придерживал дверь перед девушками и пытался ухаживать даже за незнакомыми, просто так, из вежливости. Я слышал, что про меня говорят: высокий рост, блестящий ум, чистая кожа, красивое лицо. Правда, тощий, но таких полно. Но вот почему-то гулять со мной никто не хотел. Девушки в метро оборачиваются, глазами провожают, пару раз номер телефона давали, пытались знакомиться. Стоило сказать привет - и все, как отрезало. Я мог рассказать свежий анекдот - и все бы скривились или стояли с каменными лицами. Какой-нибудь придурок, кривляясь, повторил бы его - и все стали бы смеяться, но не над ужимками, а над только что рассказанным мною анекдотом. Ну вот как это называется, а? Скажи мне, всезнающая Варвара, как это называется?
  
  - Больше ты не пьешь, тебе явно хватит. А называется это проклятие, - Варя отняла бутылку и засунула в рюкзак, сунув Васе в руки пачку чипсов взамен. - Ты убежал сегодня, а мы потом обсуждали это. А мог бы остаться и послушать умных людей, Аделаида же обещала тебе рассказать, просто чуть позже.
  
  - Я помню. - Вася, пошатываясь, встал и сел на самый край, свесив ноги.
  
  - Прости, я не знала всю правду, с моей стороны все выглядело совершенно иначе. Я знаю, что ты слишком много несправедливости видел, да и лжи, причем от близких людей, но.... Розовые очки всегда бьются стеклами внутрь, - девушка сидела, перебирая пальцами бахрому на дырке в джинсах над коленом. - Но теперь все будет иначе. Люди больше не будут от тебя шарахаться, во всяком случае, пока отец снова тебя не увидит. Но на этот случай поначалу рядом будем мы, а затем ты и так справишься.
  
  - Скажи мне сейчас честно. Я виноват в смерти матери? - затаив дыхание, задал вопрос Василий, ум и логика которого были затуманены алкоголем. - Ну, с мистической точки зрения.
  
  - Нет. Точно нет. Твоим родителям не мешало бы предохраняться, да и мозгов, прости, иметь поболее. Это не говоря уже о вершине идиотизма с этой трагичной поездкой. - Покачала головой Варя.
  
  - Откуда ты такие подробности знаешь? - вдруг спохватился парень. - Я же не рассказывал этого никому из вас.
  
  - Что-то мне дед твой рассказал, что-то от родственников слышала.... - Варя оставила в покое джинсы принялась терзать лямку рюкзака. - И... Уж прости, но в нашем круге никакой интриги не получится. Ада беспардонно читает мысли, а Хольг - все остальное, в том числе и воспоминания. Он серьезно видит и прошлое, и будущее, даже то, чего ты сам не видел. А еще у этой парочки языки - как помело, правда, только в нашем кругу. Так что... Присоединяясь к нам, ты должен знать, на что идешь. Хотя бы в этот раз.
  
  - Круг, круг, круг... Что такое - круг? Как ты в нем оказалась? Откуда у тебя вообще сила, зачем ты ее взяла? - посыпал вопросами Вася.
  
  - Это все завтра. Или послезавтра. Короче, при встрече. Вообще-то, у меня лекции рано начинаются. Мы проторчали тут почти полтора часа, пора закругляться, - покачала головой Варвара. - Пойдем, я отведу тебя домой. В таком состоянии ты с лестницы навернешься.
  
  - Мне некуда идти, - вздохнул было Вася, а потом опомнился. - Стоп. Или есть. Пошли выгонять твою милую тетю Фросю из моей квартиры?
  
  - Пошли, - тяжело вздохнула Варя. - Только не выгонять, а укладывать тебя спать. Выгонять мы будем ее уже завтра, но мне кажется, что этого не потребуется. Бабка не колдунья, она вуаль не видела. Даже мне опыта не хватило. Так что сейчас ее отношение должно резко измениться.
  
  - Варь. Я тут кое-что вспомнил, - вдруг осекся Василий.
  
  - И что же? - подозрительно посмотрела девушка на аспиранта.
  
  - Первую пару у вашей группы завтра веду я...
  
  - Я не буду называть тебя Василием Ивановичем! - возмутилась Варя. - Максимум Мафусаилом Вторым.
  
  - Что же, - филосовски пожал плечами Вася. - Придется рассказать Хольгу о том, что мы пили без него виски.
  
  
  
  
  Глава 3. Похороны
  Глава 3
  Варвара хмуро смотрела в зыбкую заоконную хмарь, усилием воли пытаясь скинуть с себя одеяло и заставить собираться в институт. Усилий было достаточно, а вот воли явный недобор. С каждой минутой шансы на спокойные сборы стремительно таяли. Тик-так, и вот уже нет времени на то, чтобы спокойно позавтракать. Тик-так, и голову вымыть уже не получится. Тик-так, контрастный душ придется заменить спешным ополаскиванием. Тик-так, невыглаженный с вечера сарафан останется висеть в шкафу, уступая свою очередь джинсами и футболке. Тик-так...
  
  Вчерашний вечер девушка помнила смутно. Головомойка от Любомира, скандал от Олега и Аделаиды. Крыша, закат, виски, злой и обиженный мальчик-мужчина Вася, которого потом пришлось вести в дом со свечой - иначе пришлось бы ловить его на асфальте с сачком. А путь со свечой - вещь удобная, но весьма своеобразная. Заходили-то они с крыши, а вот вышли в двух кварталах от его дома...
  
  Дверь в подъезд открылась спокойно, а в квартиру - не поддалась. За ней что-то шуршало и громыхало, слышались шаркающие старушечьи шаги и ее неразборчивое бормотание. Вася, выпивший сто пятьдесят граммов виски, трезвел так же стремительно, как и пьянел, но все равно недостаточно быстро. Тяжело вздохнув, Варвара убрала аспиранта из зоны видимости дверного глазка и зажала звонок. Свет из глазка сменился тьмою, девушка ощутила, что ее разглядывают в тусклом свете парадной лампочки, и с трудом удержалась от того, чтобы показать язык старухе. Исключительно из юношеского ребячества и, чуть-чуть, в воспитательных целях.
  
  - Варечка, это ты? - Послышался бодрый голосок пенсионерки. - А не поздновато? Времени уже половина десятого. Заходи завтра. Или что-то случилось?
  
  - Случилось, Ефросинья Ивановна, случилось. - Варя на долю секунды задумалась, а потом взглянула на совершенно беспомощного на вид Васю, пусть и чрезвычайно злого, и с удовольствием соврала. - Вася выбросился с крыши, сюда едет полиция. Нужно придумать, что сказать его деду, чтобы он не выгнал вас из квартиры внука. И как-то объяснить властям, что вы вообще в его квартире делали, так как вы не его родственница.
  
  Массивная железная дверь отозвалась скрежетом на отодвигаемые задвижки и проворачивающеся замки. Дверь открыла испуганная старуха с вытянутым лицом, которое стремительно стало краснеть, как только она увидела вполне живого, но весьма нетрезвого Василия.
  
  - Идиот малолетний, так над старухой издеваться! Да у меня же сердце! Варвара, как ты посмела подыграть ему... Вы что, пьяны? А ну вон из моего дома оба! Вон, пока я милицию не вызвала! - затряслась Ефросинья Ивановна.
  
  - Помолчи, а, - внезапно оттолкнул старуху Вася и, пошатываясь, пошел в туалет, где его явно стошнило. Подобные звуки никогда не обманывали.
  
  - Ну что же вы так, - укоряюще посмотрела Варвара в лицо старухе, прикидывая, как бы ее так помягче "обработать", чтобы старческие мозги под гипнозом окончательно не размякли. - Это же не ваша квартира. Здесь ничего вашего нет, кроме того барахла, которое вы с дачи привезли. Зачем? Думали, что и эту потом сдавать будете, выгнав парня на помойку с его же жилплощади?
  
  - А ты его видела хоть? - Внезапно совершенно спокойно ответила дворянка. - Я когда в лицо ему в первый раз посмотрела, мне плюнуть туда захотелось. Живу с ним и понимаю, что меня от одного запаха шампуня его трясет. От одной мысли о том, что мы воздухом одним дышим. Таким, как он - не место среди нормальных людей. Не достоин он жить среди нас. Да еще и в квартире своей. Дед его звонить перестал через неделю после заселения, а ведь чуял что-то, старый ко... лдун. Позвонил на следующий же день, когда слизняк этот приехал, а я его выгнала. Позвонил и сказал: либо с Васей живешь, либо съезжай. А куда мне съезжать? Дачу сдала на лето, те квартиры сдала. Жить-то на что-то надо.
  
  - Поэтому вы и мою квартиру мне же решили сдать? - вернулся Василий, помахав в руке утренним счетом за электричество и начал вслух читать: - Ф.И.О. - Захарченко Василий Иванович. Адрес, период оплаты... О. Зарегистрировано - один. Проживает - один. Общая площадь, жилая площадь... Так. Вот. Собственность: приватизирована. Бабушка, вам на выход.
  
  - Что? - дружно опешили Варя с Ефросиньей Ивановной. - В смысле - на выход?
  
  - Да в прямом. Больше я не собираюсь делить квартиру с кем-то, - пожал плечами филолог. - Собрайте вещи и уходите.
  
  - Да тут все вещи мои! - Вскипела Ефросинья. - Не пойду никуда. Пинками выгонять будешь?
  
  - Нет, почему же. - Вася покопался в рюкзаке и достал телефон. - Полицию вызову, пускай выясняют, что за неизвестная сумасшедшая бабуля забрела ко мне в квартиру, которую я забыл закрыть.
  
  - Так нельзя. - Дернула его за плечо Варя, разворачивая спиной к старухе и понижая голос. - Дай ей хоть пару дней на то, чтобы делать уладить и съехать.
  
  - Я вас прекрасно слышу, можете не шептаться. - Внезапно горделиво выпрямилась Ефросинья, показывая свою аристократическую породу, которую ни одним замызганным халатом и растоптанными тапками, как выяснилось, не скроешь. - И никуда не поеду. Я сейчас же звоню Гене, уж он тебе покажет.
  
  - Покажет, покажет. Всем и все покажет, - нервно захихикал Вася. - Бабка, я серьезно говорю, завтра к вечеру тебя тут быть не должно.
  
  - Геннадий Федорович умер, - тихо пояснила Варя, глядя в бабушке глаза и беря ее за руки. - Завтра вы уедете весте со своими вещами и не будете возвращаться и подстраивать гадости Васе. Хорошо?
  
  - Внученька, вот я родителям пожалуюсь твоим, что они скажут, а? - Проникновенно сказала бабушка, почти не изменившись в лице от новости. - И нечего за руки меня брать, все вы ласковые, когда вам что-то надо. Я знаю, из каких вы семей, но и я не лыком шита. Мне Генка от таких вот поганых глаз и языков сделал защиту. С крестиком ладят, хоть и колдовство, тьфу.
  
  - Ага. Значит, внушению вы не поддаетесь, зато проклятых людей не видите? - Скисла Варя и посмотрела на Васю, красноречиво переводя взгляд на непонятную металлическую закорючку на шее старухи. - Криворукие Захарченко, все у вас через одно место. Это же надо было - создать амулет, который толком не работает. И что делать с ней теперь? Внушению моего уровня она не поддается, Ада или Любомир сейчас не поедут сюда, а кулон она сама не снимет.
  
  - Я хочу спать, - невпопад ответил Вася, а затем стремительно шагнул к старухе и резким движением сорвал с морщинистой шеи цепочку вместе с крестиком и колдовской загогулиной. Резко отбросил в угол коридора: - Жжется, зараза. Варь, я тебя прошу - внуши ей все, что нужно, ты умная девочка. Я правда сейчас свалюсь, дурацкий день выдался. Обещаю завтра на лекции не придираться. Дверь захлопни или пусть эта грымза закроет. Конец связи.
  
  И ушел, хлопнув межкомнатной дверью и громыхнув задвижкой. На стук и оклики так и не отозвался. Варе ничего не оставалось, кроме последовать его просьбе-приказу и поговорить с бабушкой начистоту. А потом пойти домой по ночному городу - до ближайшей открытой свечи.
  
  
  И вот сейчас Варвара сидела на кровати, пытаясь стряхнуть оковы сна, и думала о том, чем же все закончилось у Захарченко-младшего. Взглянув на время, девушка охнула и торопливо вскочила с кровати, не включая свет - чтобы не разбудить младшую сестру. О создаваемом шуме можно было не волноваться, так что девушка без аккуратности и церемоний копалась в ящиках и с грохотом задевала предметы мебели.
  
  Родилась Варя в большой семье, к моменту совершеннолетия девушки ставшей очень большой. Сейчас такие семьи практически не встречаются, разве что где-то в глубоких лесах, но никак не в центре Санкт-Петербурга. Помимо матери и отца, у нее было ровно одиннадцать братьев и сестер разного возраста. Три старших брата выросли и съехали, две сестры учились в закрытом лицее для одаренных детей, но и для девяти человек пятикомнатная квартира была маловата. Несколько лет назад было, конечно, гораздо хуже, но...
  
  Родители девушки были глубоко верующими людьми, пытавшимися отмолить своих "заблудших" родственников, "тревожащих покой мертвых". Некроманты этот самый покой, в общем-то, чаще всего дарили, но ни Варя, ни ее покойная бабушка, передавшая внучке свой дар, так и не смогли никого убедить в этом.
  
  Быстро собравшись (все-таки, джинсы!) молодая колдунья подхватила так и не разобранный с вечера рюкзачок и выскочила на улицу. На бегу к ближайшей свече сверившись с часами, поняла, что лекция началась ровно 10 минут назад. Понятное дело, что Вася не сказал бы ей ничего на опоздание, но вот как отреагируют на него однокурсницы... С одной стороны - молодой и красивый преподаватель-мужчина, пусть и аспирант. С другой стороны - многолетнее проклятье за один день не снимается. Стоит парню открыть рот, и последующие за этим события резко уронят вниз его хорошее настроение на длительное время. Как и чувство собственного достоинства, если там еще есть, что ронять.
  
  Спеша к первой ближайшей свече, Варя неожиданно задумалась, почему аспирант-филолог ведет у них хоть что-то. Первое сентября она благополучно прогуляла, поехав на первый учебный день к сестрам вместо родителей, и потому расписания предметов не знала. Родители-то люди верующие, но чрезвычайно легкомысленные и себе на уме. К тому же, мама опять в положении, кажется... Не до девочек им.
  
  Но это все - размышления сторонние. Центральные же - о том, что филолог может рассказать педагогам. Потому что именно на факультете коррекционной педагогики Варвара и училась. Конкретнее - на кафедре сурдопедагогики. А все это из-за младшей сестры.
  
  Варя родилась первой девочкой в семье. У нее было три старших брата-погодки, которые замечательно проводили время вместе, не обращая внимания на сестру. Казалось бы, в чем беда? Есть младшая сестренка, которая родилась меньше чем через год после появления Вари, но все оказалось не так просто... Аня была совсем маленькой, когда практически перестала слышать звуки. Кажется, ей не было еще года, когда комбинированная прививка против дифтерии, столбняка и коклюша резко посадила ее слух, поразив слуховой нерв. Варя не понимала, почему ее братья разговаривают, мама с папой, бабушка - тоже, а Аня - нет. Потом уже пошли слухи, что "АКДС" - опасная прививка, и делать ее надо очень осторожно, но тогда... У родителей слишком часто было ответ "на все божья воля". Было удивительно то, что они вообще прививали детей, а не отдавали их в церковно-приходскую школу, куда принимали даже без медкарты.
  
  Когда девочке исполнилось три года, слух стал улучшаться. То ли молитвы помогли, то ли сама природа решила исправить ошибку врачей. С близкого расстояния малышка слышала крик, с очень близкого - громкий голос. Очень, очень медленно она училась говорить. Слух понемногу улучшался, но свое самое первое сентября она встретила в школе для слабослышащих.
  
  К одиннадцати годам было принято решение покупать слуховой аппарат, который ранее был противопоказан девочке из-за маленького возраста. Купили. Аудиолог оказалась недостаточно компетентной, ребенку достался слишком мощный агрегат. Девочка окончательно потеряла возможность восстановить слух. Это значит - только жестовый язык. Только спец-школа. Мир без слов и музыки. Даже без звука собственного имени.
  
  После решающего приема у врача Аня плакала на плече у бабушки, но не слышала ни собственного плача, ни каких-то бессвязных успокающх слов. Варвара в тот день решила для себя, что сделает все возможное, чтобы как можно меньше девочек вот так вот безнадежно плакали. А вообще-то, она всех девочек мира была готова отдать за то, чтобы ее сестра засмеялась и услышала свой смех.
  
  Шли годы. Почему-то родители были против того, чтобы дочери учились общаться между собой жестовым языком. Аня знала его, потому что училась в среди таких же детей. Варе приходилось учить язык тайно, в закрытой комнате. Младшие дети сторонились Анну, старшие братья не обращали на нее внимания. Родители ее просто не понимали, да и не старались, что для людей с их особенностями было довольно странно. Старенькая бабушка, защищавшая сестер, с каждым годом становилась все слабее, пока не зачахла окончательно. Когда Ане, рожденной в январе, только-только исполнилось семнадцать, бабушка окончательно слегла и больше не поднялась. Варвара, готовившаяся тогда к поступлению, была старше на год, но Аня сама вызвалась сидеть с умирающей бабулей. Она же позвонила сестре, когда старушка умирала, и тихо заплакала в трубку, так, что Варя сразу поняла: случилась беда. Обычно сестра писала сообщения. По очевидным причинам.
  
  Как человек, который почти ничего не слышит с самого детства и практически не представляет, как это делать, Анна не могла принять дар полностью, поэтому сестры разделили его. Варя научилась воздействовать и слышать. Аня - видеть, чувствовать и говорить. Бабушка никогда не демонстрировала своих возможностей внучатам, но почему-то все знали, кто приносит в семью большую часть дохода. И почему-то ни у кого никогда не возникало вопроса, кто же унаследует дар старой ведьмы. Но... Аня с тех пор не научилась помогать людям. А Варвара - не хотела. Урезанный дар - то еще удовольствие. Сколько бы она не старалась, многие вещи были ей практически недоступны - ими владела сестра. Поэтому, например, Варя не распознала проклятия на Василии - видящая-то Аня. Тому, что многие имели по умолчанию, просто получив дар, ей приходилось тяжело учиться. После смерти бабушки их отношения с сестрой претерпели очень странные метаморфозы, и Варвара сама даже не могла сказать, чего в них больше - любви, чувства несправедливости или недопонимания. Обе девушки не могли понять, кому же дар предназначался. Обе имели свои мысли на этот счет. Аня до сих пор не могла простить родственникам того, что они практически бросили умирающую бабушку. Варя до сих пор не могла разобраться в самой себе и понять, как относится дальше и к сестре, и к покойной родственнице.
  Может, именно поэтому она больше никогда не видела бабушку, которая точно - Аня не солгала бы - осталась на земле.
  Варя не поступила в институт в год смерти бабушки, только на следующий. Аня не поступила вообще, пошла работать в сеть супермаркетов, принимающих на работу слабослышащих кассиров.
  Девушки по-прежнему жили в одной комнате, но вот уже несколько лет, как не общались так же близко, как раньше. Варя стала забывать жестовый язык... А ведь стоило им взяться за руки раньше - и они чувствовали себя чуть ли не единым целым. И разделенный дар должен был их сблизить - но разделил.
  Родители с каждым месяцем все явнее проявляли недовольство. Вопрос в скором времени угрожал встать ребром: пора было искать собственное жилье.
  
  Сейчас же Варвара неслась вперед, дробя на капли лужи, и старалась не думать о своей странной и не особо-то счастливой семье. Ночью прошел дождь, типичный для Санкт-Петербурга, и слабый солнечный свет, еле пробивавшийся через плотные тучи, освещал серый город.
  
  Добравшись до самой удобной свечи, девушка проскочила максимально близко к РГПУ, а зайдя в аудиторию, с удивлением обнаружила, что она, во-первых, едва ли ни единственная студентка из группы - помимо нее на задних рядах сидело лишь три девушки из достаточно обширной группы. Остальные, видимо, проспали.
  
  Во-вторых, преподавателя, то есть Васи, в аудитории тоже не было. Судя по всему, с самого начала.
  
  
  Заподозрив недоброе, да и не желая сидеть на пустой лекции, ведьма неторопливо и без какого-либо применения магической силы дошла практически до дома пропавшего аспиранта, но вовремя вспомнила, что не знает кода от парадной, как и не имеет ключей. Пришлось идти до свечи, ведущей на крышу, а там уже лезть на чердак через слуховое окно по скользкой после дождя лестнице, а затем через решетку на этаж.
  
  Дверь открыла Ефросинья Ивановна и, не поздоровавшись, ушла куда-то на кухню. Дверь в Васину комнату была заперта, и девушке пришлось минут пять громко стучать, чтобы разбудить филолога. Под конец стучала уже ногой. Высунувшаяся было с замечанием о порче мебели старуха вовремя вспомнила, что ее это уже не касается, и втянулась обратно за угол.
  
  Следующие несколько минут еле проснувшийся аспирант провел в ванной, засунув голову под струю холодной воды. Варя услышала, как старуха ушла в свою комнату, и решила тихонько поскрестись в дверь:
  
  - Тебе плохо? - Участливо спросила девушка. - Может, врача вызвать?
  
  - Сатану вызови, - огрызнулся Василий. - Похмелье у меня впервые в жизни. Как-то так вышло, что за свою четверть века я никогда не пил ничего крепче вермута. Похоже, что и начинать не стоило.
  
  - У вас есть рассол? - Деловито спросила более опытная в таких делах колдунья. - Анальгин, аспирин?
  
  - Ни первого, ни второго, ни третьего. - Парень с обреченным видом вытер голову полотенцем и повесил его мимо крючка. Выругался, наклонился, чтобы поднять - и начал заваливаться. Сел на пол, упершись спиной в стиральную машинку. - Вот черт. Все, что у меня есть сейчас в арсенале, это сильное головокружение и куча проблем. Неплохое начало для преподавательской деятельности, а? Свою самую первую в жизни пару я проспал! Причем не в качестве студента, а в качестве преподавателя. Лихо, а?
  Будучи студентом, я регулярно видел, как мои собратья прогуливают лекции. Но вот такого, чтобы лекцию прогулял преподаватель - нет, такого мне видеть не доводилось. Черт. Мне кто-то написал.
  
  - Сиди, я принесу телефон, грохнешься еще по дороге, - вздохнула Варвара и пошла на кошмарные звуки, раздающиеся из комнаты. Васю она нашла уже на кухне, услышав, как он с кем-то там разговаривает:
  
  - О, великое порождение черноты ночи, дай мне силу! - услышала изумленная девушка. На кухне никого кроме них не было, но она не могла знать наверняка - а вдруг новичок видит то, чего не видит она? Что, если уже напоролся на какого-то мелкого духа, который успел заморочить ему голову за... Хм, за десяток секунд? Да быть такого не может.
  
  - Это ты с кем разговариваешь? - Осторожно спросила Варя, демонстративно прикладывая ладошку к его лбу. - Температуры, вроде нет, откуда острый галлюцинаторный бред?
  
  - Отстань. С кофе разговариваю. Башка трещит - сил нет, - отмахнулся парень, протягивая руку за телефоном. Открыл сообщение. Прочитал. Сел мимо стула.
  
  - Да что, блин, с тобой такое? - одновременно разозлилась и перепугалась студентка.
  
  - Да ничего, - спокойно пожал плечами Вася. - Начрук написал. Меня выпирают из аспирантуры.
  
  - Из-за одного пропуска? - Не поверила девушка. - Быть не может. А вдруг тебя машина сбила?
  
  - Сплюнь. - Покосился на нее колдун и резко отшатнулся. - Да не на меня! Блин. Блин. Какой там пропуск. Я же Вася. Захарченко. Самый отвратительный тип педагогического. Меня и брать-то не хотели, сама знаешь. Я же... Фу. Просто фу. И закрыли тему. И аспирантуры, и меня.
  
  - Во-первых, не фу. Во-вторых, даже если и был, то теперь уже - нет. В-третьих, хватит себя жалеть, - отмахнулась девушка, с удивлением оглядывая кухню. - Я тебе забыла вчера сказать - надо будет вернуться в твой Устин-как-его-там. Вернее, не забыла, а не смогла вклиниться в твой саможалетельный монолог. Короче, собирайся. Слушай, а что у вас тут происходит? Откуда столько коробок с продуктами? Грабанули фуру с гуманитарной помощью детям Африки?
  
  - Бабка ночью сгоняла в круглосуточный супермаркет и отняла у них все свободные коробки из под товара, - вздохнул Вася, обводя взглядом пространство вокруг. - И теперь пытается упаковать всю квартиру. Учитывая, что супермаркет находится в соседнем доме, а бегала она туда-сюда никак не меньше десятка раз, кто-то вчера переборщил со внушением. Серьезный марафон для старческих костей, не находишь? По-моему, она так и не ложилась.
  
  - Ой... Я еще не очень хорошо контролирую себя, - смутилась девушка. - Думаешь, стоит ее успокоить немного?
  
  - Уверен, - кивнул Вася, отхлебнув сразу половину кружки. - Иначе упаковывать придется уже ее. Хотя, о чем это я? Мы же некроманты. Воскресим и пусть сама упаковывается, или как там тетя Ада делала? Короче, иди к дворянке и сделай так, чтобы ее отпустило, пожалуйста. А я пока приведу себя в порядок. На ближайшую электричку вполне успеваем, я вчера подробно изучил расписание. Я приготовлю что-нибудь пожевать, а ты расскажешь, что мы забыли в этом чертовом городке.
  
  - Эм. Ну, кроме трупа твоего деда - кажется, ничего, - возмущенно всплеснула руками Варвара в спину уходящего филолога.
  
  - А, - спина сразу поникла. - Да, нехорошо вышло вчера. Ладно. Разберемся.
  
  Пока ведьма пыталась исправить плоды своего усердия, Вася приготовил яичницу из унылых остатков, завалявшихся в холодильнике. Три взболтанных яйца, прожаренная чуть ли не до хруста синюшная колбаса, которой явно было очень и очень плохо... Несколько кусочков подсохшего хлеба туда же - завтрак холостяка. Наскоро принял душ - привычка, сформировавшаяся за последние несколько месяцев: Ефросинья очень беспокоилась за количество воды и приучила несчастного парня мыться за две минуты. Достал из шкафа свежие джинсы и рубашку - вчерашняя одежда неопрятным комом валялась в углу, перемазанная чердачной пылью и попахивающая потом.
  
  - О, да ты похож на человека, - удивилась вернувшаяся на кухню девушка. - Ух ты, еда! Отлично, после колдовства всегда хочется как следует поесть или... Хм, ну да ладно.
  
  - Ешь, меня мутит, если честно, - скривился аспирант, тактично пропуская мимо ушей всякие "или".
  
  - Удачненько, - обрадовалась девушка и перетянула к себе всю сковородку целиком, не утруждаясь перекладыванием еды на тарелку. - Короче, вчера наши великие умы в лице тети Ады, Любомира и дядюшки Къя посовещались и решили, что неупокойник - это плохо, а некромант-неупокойник - плохо в квадрате, даже отвратительно. Чтобы не допустить разброда и шатания неправильно похороненных трупов, их обычно сжигают. В случае с некромантом этого достаточно для тела, но не для духа. Поэтому мы засыпаем твоего деда солью, заливаем святой водой и сжигаем, а дух отпускаем. Вот. Сам ты это сделать без подсказок не сможешь, а старый колдун явно обиделся на твою вчерашнюю истерику и из вредности не скажет, что нужно делать. Духи - они такие, у них после смерти логику наглухо отбивает, и то, что при жизни он никогда бы не сделал, после смерти он сделает с удовольствием, да еще повторит пару раз на бис. Просто потому что может.
  Поэтому с тобой поедет Хольгерт, ему все равно нечем заняться - он у нас в свободном плавании, эдакий некро-фрилансер. Ну и я тоже, хотя от меня толку особого не жди - я... В общем, я демо-версия некроманта пока что.
  
  - Это как? - Не понял Олег. - Ты же отпустила того, кто передал тебе дар?
  
  - Отпустила, - насупилась девушка, откладывая вилку. - Но я была не одна, мне помогали... И, в общем, я так этому и не научилась. Ада с Любомиром меня учат... Вроде, успехи есть. Но пока что от меня толку - как от козла молока. То есть ровно столько же, сколько от тебя. Олег, конечно, тоже не полный ас в этом деле, но у него опыта гораздо больше, да и дядя его работает в ритуальном агентстве, а значит, и теорию парень неплохо знает. А сейчас самое приятное - кто позвонит Олегу и разбудит его?
  
  - А тут без вариантов, - мстительно ответил обидевшийся на сравнение с козлом Вася. - У меня нет его номера. А ты его девушка - вот и звони.
  
  - Я не его девушка, - поскучнела Варя, теряя желание препираться. - Он старше меня почти на восемь лет. И вообще. Ладно.
  
  - Так, если уж нам ждать Олега, то времени до электрички не так уж много. Это нам до вокзала идти 20 минут быстрым шагом, а ему откуда добираться? - Нахмурился Вася, отмывая сковородку, лопатку и вилку.
  
  - Я за ним сбегаю, у него свеча прямо в подъезде. - Варя подхватила с табуретки рюкзак и пошла обуваться. - Возьми документы с собой и что-нибудь поесть, Олег тоже будет голодным. Ты помнишь, где мы вчера вышли?
  
  - Эээ... Это когда мы были на крыше, а потом бах, сумерки, все серое и туманное - и мы в чужом дворе? - Смутился Василий, которому было мучительно стыдно за перебор с алкоголем.
  
  - Ага, - криво ухмыльнулась Варя, выскальзывая через незакрытую дверь. - Собирайся и жди нас там. Скоро будем. Олегу звякну по дороге, он умеет быстро просыпаться, если это нужно.
  
  ***
  
  Электричка отправилась с двухминутным опозданием - ровно в половину десятого. Пятница, являя яркий контраст предыдущему дню, выдалась хмурая и дождливая, тонко намекая, что хватит с петербуржцев хорошей погоды и по будням, чтобы до работы было приятнее добираться. А вот на выходных, когда хочется выбраться на природу и поймать ушедшее лето за обрывок хвоста, можно и вспомнить, в каком городе они живут. Оконное стекло запотело изнутри, покрывшись капельками воды снаружи. Олегу хотелось сейчас только одного - спать. Но "спать" взаимностью не отвечало, уступая место "надо". Надо было ехать к черту на рога и работать, причем работать для круга, а значит - бесплатно.
  
  - В общем, я подняла его практически из постели, в которую он только собирался ложиться, - Варя закончила пересказывать Василию историю о том, как тащила упирающегося Хольгерта на вокзал.
  
  - Угу, - хмуро покосился на девушку Хольг. - И сказала еще "в гробу отоспишься". А я - некромант. Я - не отосплюсь. Разве что при жизни.
  
  - М. Циничненько... - из вежливости отреагировал такой же сонный Вася.
  
  - Да что ты знаешь о цинизме? - хихикнула отвратительно бодрая Варя. - В детстве я каждый год на лето уезжала в деревню для того, чтобы подышать свежим воздухом, приобщиться к природе, жизни и прочим атрибутам бытия. Часто видела там, как моя бабушка кормит свежевылупившихся цыплят мелко порубленными вареными яйцами. Я смотрела, как пушистые пищащие желтые комочки с аппетитом клюют то, что могло бы клевать их, если бы судьба сложилась чуть иначе, и отчаянно пыталась постичь всю глубину бытия. Получалось не очень хорошо, но я старалась.
  
  - Действительно, цинично. Но вопрос о курином предназначении и ценности их жизни - слишком тонкая материя. К счастью или к сожалению, но у большинства кур выбор заключается лишь в том, где снести яйца: в сарае или под кустом, - задумался Вася. - Все-таки, еще ни одна курица не выросла в жестокого диктатора, талантливого хирурга или меткого киллера.
  
  - Ой, не скажи. Один достаточно известный в узких кругах некромант умер, выпив свежее деревенское яичко прямо из скорлупы, чуть ли не вытащив его из-под наседки. Курица, у которой он отнял нерожденного ребенка, вполне успешно болела сальмонеллезом. Некромант тоже заболел, правда, не столь успешно. Затянувшийся сальмонеллез вызвал у него в организме очень неприятные последствия и повелитель мертвых быстренько отправился к своим слугам, которые, готова поспорить, уже очень давно его ждали. Бестолковый дядька был, честно сказать...
  
  - Погоди, но эта болезнь успешно лечится, да и не так уж смертельна, - подозрительно покосился на девушку аспирант.
  
  - Жаль, что почившему этого никто не сообщил, - пожала плечами Варвара. - Может быть, он умер исключительно из-за незнания о том, что можно было бы и не умирать.
  
  - Какой глупый некромант, - улыбнулся Вася.
  
  - И не говори, - вернувшийся из тамбура Олег, прислушиваясь к разговору, плюхнулся между ребятами, ловко расчистив себе место крутым поворотом бедра. - Эй, осторожнее. О чем это я?.. Ах да. Этот недалекий некромант, кстати, был нашим с тобой родственником. Скорее даже твоим. Бенедикт Захарченко.
  
  - Бенедикт? - Удивился Вася, а потом вспомнил о странной семейной традиции. - Ах да. Достойно. А как его звали на самом деле?
  
  - Ой, да откуда я знаю? - отмахнулась ведьма. - Петя какой-нибудь.
  
  - Слушайте, неужели все Захарченко были такими идиотами? - вздохнул потомок этого славного рода. - Нет, я понимаю, что гонор, чувство собственной важности, все дела... Традиции эти о принятии вторых имен, приняв силу... Но почему все так странно реагируют на нас?
  
  - Чувак, ну ты подумай. Ни один из других родов не игнорирует обучение молодежи, во-первых. Не берет, как ты заметил, себе идиотских имен, во-вторых. В-третьих, Захарченко, это, как тебе сказать... - задумался Хольгерт, фривольно закидывая руку Варе на плечо и вальяжно откидываясь назад. - Это, ммм... Диагноз, что ли? Это образ мышления, это судьба, это... Ох. Ну что вообще можно сказать о людях, живущих и творящих под эгидой демона глупости? Каждого потомка этого широко известного всем некромантам рода можно узнать с первых двух минут общения. Вас, как бы это выразиться, окутывает эдакий легкий флер... Эм. Какое бы слово-то подобрать помягче... Рассеянности, несуразности и сумасшествия.
  
  - Что, и меня тоже? - уточнил Вася, настроение которого, еще пару минут назад подбиравшееся к отметке "хорошее", стремительно неслось вниз, приближаясь к "убить все живое".
  
  - Тебя в первую очередь! Ты только в комнату зашел, а я сразу понял - о, Захарченко! - Воскликнул Олег, шаря по карманам - увидел контролеров. - Ты билет покупал?
  
  - Угу. Где бы еще найти билет в счастливую страну, где меня оценят, полюбят и не будут издеваться? - тоскливо вздохнул Василий.
  
  - Таких билетов не существует, но есть достойная им замена, - подала голос Варя и, полюбовавшись пару секунд на вопрошающий Васин взгляд, уточнила. - Алкоголь. В твоем случае вместо счастливого билета можно купить дробовик, некоторым тоже помогает.
  
  - Кстати про алкоголь, - мстительно решил наябедничать Вася, все внутренности которого тоскливо сжались от одного только упоминания. - Олег, а она вчера без тебя твой любимый напиток пила.
  
  - Что? Молись, женщина, - скосил Хольг глаза на низенькую Варвару, внезапно затаившуюся у него под рукой. - А что за напиток?
  
  - Виски, - медленно произнес филолог и, отметив возмущенную реакцию на это слово, решил добить: - Вишневый. Ред что-то там.
  
  - А, тьфу, эту гадость я не пью, - расслабился Хольгерт. - Сладкая отрава, от которой слипаются зубы и кишки.
  
  - Ах так, - вывернулась у него из-под руки девушка. - Значит, оставшийся ящик я раздам бедным.
  
  - Сидеть, - сразу же поменял свое мнение медиум, накрыв ее плечо рукой. - Бесплатно я выпью что угодно, даже сидр или, прости господи, ламбик.
  
  - Ваши билеты, - прервал их контролер.
  
  - Эээ... Кажется, я потерял свой билет. - Убито произнес Вася, сам себе не веря.
  
  - А я свой так и не... Варь? - Олег заискивающе посмотрел на девушку, что с ее положения наверняка выглядело весьма странно - он был на голову ее выше и выглядел сейчас одновременно комично и угрожающе.
  
  - Одну секунду, - колдунья порылась в рюкзаке и достала горку фантиков от карамели. Покопалась, разгладила три, и совершенно спокойно протянула женщине в форме.
  
  - Ну и что это такое? - подняла бровь служащая. - Что за станция "Мальпальто", вы где вообще такие билеты взяли?
  
  - Что, простите? Мы покупали билеты в кассе! - громко обратилась Варя к кондуктору. - Что дали нам, то мы вам и даем... Но эти, наверное, за прошлую поездку, одну секунду.
  - Блин, блин, блин, - уже гораздо тише, еле слышно выругалась Варвара, отняв билеты, и так же шепотом продолжила: - Ненавижу финские названия. Вася, до какой станции мы едем? Я забыла...
  
  - Я тоже, - подавленно прошептал Василий, выворачивая все карманы в поисках билета.
  
  - Захарченко... - угрожающе прошипели некроманты.
  
  - О, нашел. Вот вам мой билет, а эта парочка сейчас получше поищет свои, - с нажимом на последнюю половину предложения произнес Вася. - Ребята, на сей раз мы едем до Мюллепельто, не перепутайте.
  
  - Угу, с вами все ясно, - Захарченко получил свой билет обратно и с замиранием посмотрел на проверку билетов у друзей. - С вами тоже.
  
  - Ну и что это было? - Олег проводил взглядом спину контролера.
  
  - Ну забыла я, забыла это чертово название, - огрызнулась Варвара. - В следующий раз дам ей один билет и выкручивайся сам. Или покупай билет, как самый последний завалящий... Ой, Вась, прости. Я забыла тебе сказать, что если ты умеешь подавлять чужую волю и внушать людям свои мысли, то платить не обязательно.
  
  - Я смотрю, у тебя прекрасно получается, - едко заметил Василий.
  
  - Чтобы кому-то внушить что-то конкретное, нужно это конкретное знать, - пожала плечами девушка. - Как я могла убедить контролера в том, что у нас есть билеты до нужной станции, если сама не помнила толком, что это за станция?
  
  - Ой, не парься, - отмахнулся Хольгерт, расслабившись. - Мы как-то с мамкой гоняли в Хельсинки на шопинг-тур на автобусе, я там вдоволь насмотрелся на их названия. Пока я пытался правильно прочитать и повторить название деревни с указателя, мы успели ее проехать и въехать в новую. Это Финляндия, детка!
  
  - Так, товарищи, вы как хотите, а я посплю часик. Бабка сегодня всю ночь собирала вещи, в полный голос обсуждая с космосом, что ей стоит брать, а что стоит выкинуть, - Вася широко зевнул до щелчка в челюсти и уткнулся лицом в руку, устроенную на оконной раме. - Я выходил на вокзал, а она все еще не закончила со своей комнатной, так и не добравшись толком до коридора и кухни.
  
  - Эм. И как? Что ей сказал космос? - заинтересовался Олег.
  
  - Я его ответов не слышал, - пробурчал засыпающий некромант. - Но мне кажется, если бы она у него не спрашивала про каждую отдельную вещь, а охватила квартиру махом, он бы ответил ей "Давай заберем всеееооо!". И хватит ржать, я боюсь, что она именно так и поступит. Она ночью за кофе бегала, в нагрузку к коробкам для упаковки. Мне страшно возвращаться домой.
  
  - Да ты не волнуйся, мы будем рядом: я, Варя и славный мохнатый птицеед. Ты же не против? - заискивающе спросил неугомонный медиум.
  
  - Что угодно, только дай поспать. - Неразборчиво пробурчал аспирант. Варя с Олегом недобро переглянулись...
  
  
  ***
  
  
  - Так, ну и что дальше? - поинтересовался Вася, приуныв от закрытого информационного окошка в холле Устин-Суходольской больницы.
  
  - Пожрать бы, - грубо ответил Олег. - Со вчерашнего вечера толком не ел.
  
  - С этим разберемся потом, сейчас-то что делать, куда идти? У меня кроме хомяка никто не умирал, но того я сам хоронил, - отмахнулся "безутешный" внук.
  
  - Слушай, ты только этого не закапывай сам, - попросила Варя. - Если ты, копая хомяку яму, кошку отрыл, то я боюсь представить, что ты найдешь на дне могилы для деда.
  
  - Спокойно, внучок. Во-первых, нам в регистратуру морга - оформлять свидетельство о смерти. Это на себя возьмет Варвара, лишь бы на сей раз имя не перепутала и внушила то, что нужно, - Олег хмуро посмотрел на девушку и та безропотно удалилась. Вася увидел сквозь широкие окна, как хрупкая фигурка направилась в сторону морга куда-то за угол больницы. - Нам, вообще-то, повезло. Морг прямо за больницей, а вот крематория не видать, похоже, он где-то в другом месте. Сейчас Варя получит бумажку, ты с ней скатаешься в загс и получишь там уже гербовую бумажку и справку о смерти. Я пока поесть чего-нибудь достану и заодно с ритуальным агентом переговорю, вон уже несется, других родственников ищет. Дежурят они там, стервятники.
  
  - Откуда ты все это знаешь, - удивился забывчивый Вася. - У тебя недавно кто-то умирал?
  
  - Я - некромант. И ты теперь, кстати, тоже. Нам это по профессии знать положено. А еще я половину детства на похоронах провел, семейное дело, так сказать. О, несется, гляди-ка. Дурные они, ритуальщики эти. Получают на лапу от ребят из больницы и морга, сразу звонят клиентам. Иногда именно от них родственники и узнают, что тетя или бабушка-то тю-тю. Мне как-то рассказала дамочка одна... Отец у нее преставился, так она об этом очень элегантно узнала: ей в половину седьмого утра мужик позвонил и грубо так: "Гроб купили уже?" она спросонок не понимает ничего, переспрашивает, а он ей "Батя-то ваш того. Ритуальное агентство "Косточки-веночки", покупайте у нас". Тут-то она с давлением и слегла, сама тетя тоже уже немолодая была...
  
  - Тьфу, баечник. Эээ... Здравствуйте? - отвлекся аспирант на небритого мужчину в мятом черном костюме. - Мне бы это... Дедушку... Того.
  
  - "Того" дедушка сам уже, судя по всему, - меланхолично ответил мужчина, враз теряя запал от зрелища дешево одетого парня. - Хоронить или кремировать?
  
  - К...кремировать, - промямлил Вася.
  
  - О, ну это только через неделю. Тут такие очереди, такие очереди, - зевнул ритуальный агент. - Проще похоронить будет и не мучиться, а то из морга сейчас выдадут, а запах, сами понимаете... Есть участочек, тут же, под боком, в очень, очень живописном месте! Птички, березки, белочки бегают. Всего двадцать тысяч. И гроб подходящий есть, красное дерево, отделка медью, шелковая обивка... Он, конечно, дороговат, но ведь в последний путь, чего только не пожалеешь, чтобы все как следует сделать... Да и нет сейчас других гробов, если делать - то под заказ, а это и дорого, и время. А из морга выпишут, погода жаркая, нехорошо так дедушку любимого мучить...
  
  - Мужик, успокойся, - прервал его Олег. - Нету гроба у вас - купим у кого-нибудь другого, расслабься. И в крематории договоримся - нам его через полчаса запалят. Отдыхай.
  
  Косо посмотрев на Олега, агент нахохлился и отошел недалеко, сразу же начав кому-то звонить и что-то эмоционально обсуждать.
  
  - Это что сейчас было? - удивился Вася.
  
  - Это тебя сейчас развести как "лоха" пытались, - фыркнул Хольг. - Смотри, ушел, цену набивает. Сейчас вернется и скажет, что гроб подешевле нашелся, да и место за пятнадцать тысяч уступят. Только из-за того, что вошли в положение, а то дедушку из морга выпишут, а жарко, запах. И опять начнет про птичек-белочек внушать. О, Варька идет. И с бумажкой! Быстро учится, я думал, что ей опыта не хватит без документов справку получить. Раньше она послабее была.
  
  - У нее сейчас подъем сил, похоже, - вспомнил Вася, какую бурную деятельность развила Ефросинья после Вариного внушения. - Я пойду к ней - и в ЗАГС, ладно?
  
  - Ага, на крестины позовите, - подмигнул Олег. - Шучу. У тебя деньги есть? Насчет крематория договорюсь, но нужно купить гроб, мешочек для праха да и сам процесс оплатить.
  
  - У меня четыре тысячи, это все, что есть, - тяжело вздохнул Вася. - Ну, то есть, вот вообще совсем, обратно по фантику поеду.
  
  - Эх, Вася-Вася, - покачал головой провидец. - Что бы ты без нас делал...
  
  
  Дальнейшие события слились в Васиной голове в одно сплошное размазанное пятно. Варя и Олег ходили и договаривались, договаривались и ходили. Сначала в ЗАГС за одной справкой, потом за другой, затем за третьей... Через несколько часов беготни по крошечному городку, Варвара была выжата как лимон - наколдовалась на неделю вперед. Олег ходил мрачный, словно туча, и с каждой минутой мрачнел все сильнее и сильнее. К тому моменту, как все формальности были улажены и зомбированные работники морга готовились к ритуалу, Хольг отвел Василия в сторону и доверительно сообщил о том, что у них назревают проблемы: деда что-то нигде не видать, а должен возле тела болтаться. Значит, прячется, причем прячется так, как умеют только трусы с огромным опытом. Короче, нужно вызывать тетю Аду с Любомиром, а это затянется на долго - путь неблизкий.
  
  - А разве они не могут пройти по свече? - Удивленно спросил Вася отзвонившегося Олега. Для аспиранта старшее поколение являлось чем-то всесильным и самым умелым.
  
  - Я тебе по секрету расскажу: это вообще мало, кто умеет. Варя у нас девушка исключительная, но талантами не делится, - покачал головой медиум. - А ты себе вообще представляешь, что это такое и как работает? Нет? Ну, вот тебе кусочек матчасти, пока ждем тяжелую артиллерию, а легкая отдыхает на лавочке. Не все из вчерашней лекции забыл, про огонь помнишь? Перед смертью он гаснет и больше напоминает свечу, отсюда пошло название. По сути, "свеча" - это последний путь человека, который вот-вот умрет. Он может знать об этом, а может и не знать, это одинаково для самоубийц и для тех, у кого органы шалят. А еще для тех, кто свою смерть предчувствует. Идет такой человек по улице и думает "завтра на этом месте меня собьет автомобиль". Приходит завтра - и сбивается. Но это, скорее, исключение.
  
  В общем, вход в свечу находится в той географической точке, в которой человек осознал то, что ему скоро хана. А выход - там, где эта самая "хана" наступила. Пересекаются некромантом одним шагом, какое бы расстояние они не покрывали. Я думаю, что если покопаться, то можно найти несколько подходящих заброшенных свечей и добраться сюда из Питера, но это сколько же пересадок делать надо! Да и приехали бы они выжатыми. Но - они не умеют этого. Варю бабушка с детства учила, но она сейчас и десятой части своего дара не осознает.
  
  - Почему так? Почему бы призраку не остаться тут, поучить немного еще? - удивился Вася, затаптывая мстительную мыслишку о том, что не только его покойные предки - те еще разгильдяи.
  
  - Есть там какая-то история непонятная, - замялся Олег. - Короче, бабушка осталась, хоть ее и отпустили, но Варя ее не видит. У нее там... в общем, спроси у Варьки сам, а? И пошли, наконец, поедим, а то я за себя не отвечаю!
  
  Пока некроманты ели криво сляпанные бутерброды на берегу реки и гуляли по берегу, тучи сгустились еще сильнее, надвигался дождь. Пришлось вернуться к моргу и дожидаться приезда старшего поколения под козырьком на скамеечке около входа. Неудивительно, что приезда Аделаиды и Любомира он ждали сильнее, чем Дня Рождения. Мокрые глава и теоретик круга хотели разобраться со всем еще сильнее, так как над ними козырька не было, и оба (если не считать ворона) промокли практически насквозь. В молчании двинулись к крематорию. Поймав знакомого работника, Варя отвела его в сторонку и что-то настолько эмоционально внушила, что у бедняги руки к зажигалке потянулись. Убедив его в том, что сжигать труп подручными средствами вот прямо сейчас не надо, некроманты подошли к гробу и пристально уставились на мертвеца. Мертвец, которого уложили в гроб в той же самой одежде, в которой нашли в лесу - ветровка, футболка, тренировочные штаны, под взглядами чуть ли не поежился. Духа нигде не было видно, но присутствие ощущалось.
  
  
  - Вася, скажи честно. - Негромко позвал Любомир. - Ты деда видишь?
  
  - Нет. - Покачал головой аспирант. - А ты, Олег, видишь?
  
  - И я нет, - пожал плечами медиум.
  
  - А он, как тот самый суслик, - Любомир как-то странно зашевелил пальцами. - Есть. Ага! Все ясно. Кто деда одевал? Варя?
  
  - Что Варя сразу? Агент ритуальный одевал. - Девушка стрельнула глазами в Любомира, но не стала продолжать тему. - А что? Не хватает чего-то? Он не смог бы пробиться сквозь внушение, не надо вот.
  
  - Часов не хватает. Не расстраивайся, один мертвец одно скажет, другой - другое. Люди даже и не знают, кого слушаться. - Успокоил ведьму Любомир. - Дедушку можно сжигать, а я пойду потолкую с агентом...
  
  - Вы сейчас о чем? - Не понял диалога про говорящих мертвых Вася. - Что за часы?
  
  - Не бери в голову, потом расскажу. - Отмахнулась Варя, к удивлению машиниста посыпая мертвеца крупной солью, вытащенной из пакета в рюкзаке.
  - Черт, воду забыли. Ну да ладно, и так сойдет. Потом пепел польем.
  
  - Халтурщица. - Поджала губы Аделаида, давая отмашку машинисту.
  
  
  Из неприметной двери вышли четыре молодых парня-оператора, переложили гроб со стола на каталку и подвезли к пульту загрузки. Непонятно откуда из стены вылезли пугающего вида захваты, подхватили гроб и начали потихоньку втягивать в печь. Шторки разъехались, гроб медленно поплыл внутрь. У Васи перехватило горло. "Все, что мы есть, чем не стали и были, останется взвесью танцующей пыли" - всплыли в голове строчки из стиха какого-то поэта-современника.
  
  - Эй. - Варя тихо подошла сзади и осторожно коснулась руки аспиранта. - Первый раз всегда так. Потом легче.
  
  - Много ты кремаций видела? - тихо спросил Василий.
  
  - Достаточно. Более чем. - Так же тихо ответила девушка. - Он будет гореть около часа. До костей. Они не горят, их измельчают в кремуляторе. Потом пересыпят прах в мешочек и мы сможем поехать домой.
  
  - А что с духом? - Напомнил молодой некромант.
  
  - А дух вот. В часах. - Ответил вместо Вари вернувшийся Любомир, помахивая в воздухе ремешком. - Вместо кукушки. Я пока не буду его прогонять. В воспитательных и познавательных целях. Я думаю, вам есть, о чем поговорить. Держи.
  
  - И что мне с ними делать? - С сомнением покосился Василий на главу клана. - Я его до сих пор не вижу.
  
  - Не волнуйся, этим займемся в ближайшие дни. Мы пока посидим тут, а ты бери Варю и дуйте в отдел соц.защиты, пока он не закрылся. Получишь компенсацию на погребение, долг Олегу отдашь. - Отмахнулся Любомир. - Не засыпайте на ходу только, Гена был тощим, быстро прогорит.
  
  
  Он оказался прав. К тому моменту, как ребята, не обменявшиеся за всю прогулку до Пенсионного Фонда ни словом, вернулись, еще теплый прах был у Олега в руках. Уставшие колдуны пошли на электричку
  .
  
  ***
  
  
  - Дорога дальняя, нас никто не услышит, весь основной круг в сборе - задавай свои вопросы, пока есть время, - вздохнула подмокшая Аделаида, доставая вязание. - Только давай без загадочек в духе "что было раньше: курица или яйцо", я не орнитолог.
  
  - Хорошо, начнем с того, что вы сейчас упомянули, - кивнул Василий. - Что такое круг? И почему вы взяли меня в свой?
  
  - Ты когда-нибудь слышал что-нибудь о ведьминских кругах? - начала ведьма. - Что-нибудь знаешь?
  
  - Ну... это грибочки, причудливо растущие в лесу на полянах? - предположил Вася.
  
  - Сам ты... грибочек, - закатила глаза тетя Ада. - Колдовской круг - условное название. Кто-то называет это общиной, кто-то ковеном, кто-то шабашем. Названий много, суть - одна. В него входят маги, которые по какой-то причине решили держаться вместе. Друзья, родственники, просто знакомые. Кто-то в обычной жизни, не связанной с ремеслом, друг с другом не видится. А кто-то наоборот - дружит, женится. Некоторые работают вместе - вариантов масса и каждый решает это сам для себя. Изначально, много лет и даже веков назад, круги подбирались по талантам. Чтобы у каждого был свой медиум, ремесленник, боевой маг, чтец мыслей, провидящий, ликвидатор, теоретик, специалист по насыланию и снятию проклятий. В общем-то, круг - это что-то вроде организации. Есть технологи, есть рабочие, есть бухгалтера и уборщицы... Аналогии ясны?
  
  - Ну... В общих чертах. Зачем вы устраиваете сборы?
  
  - Иногда попадается сложная или непрофильная работенка, с которой можно справиться лишь вдвоем-втроем или всем кругом сразу. Или просто передать ее специалисту. Например, Олег никогда не сможет поднять зомби так виртуозно, как Любомир. А я отвратительно хожу по свече, в отличие от нашей юной Варвары... Что касается того, почему мы тебя к себе взяли... А тебя больше не возьмет никто. Ты Захарченко. Необученный новичок с неизвестным неоткрытым талантом, эдакая бомба, которая стремится саму себя подорвать, да еще и зацепить как можно больше людей... Тьфу ты, опять сбилась, - Аделаида отложила вязание. - Еще вопросы?
  
  - Вот вы говорите, работа разная, специальности... А много вообще направлений у магии? - задумался Вася, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. Свою фамилию, род, деда, магию, да и самого себя он начинал тихо ненавидеть.
  
  - У магии - полно. Конкретно у некромантии - тоже хватает, - уточнила Ада. - Но про магию в целом я говорить не буду, она нас не касается. Привороты, лечение, бытовая магия - это совсем другое болото. Мы варимся в своем, соседнем, но поверь - оно тоже весьма обширное.
  
  - И какие направления у конкретно некромантии? - Поправился Василий. - Каждый некромант сам выбирает себе специализацию или она передается по наследству? Кем был мой дед и те, кто передал силу ему?
  
  - Я тебе сразу скажу: дед твой за почти сто лет практики так никем и не стал. Поотхватывал немного по верхам и стал дурить народ. И предки его такие же были. У вас в роду нет ни одного исключительного специалиста, нет никого толкового даже. Большим достижением было хотя бы выбрать себе специализацию, обычно силенок и ума даже на это не хватало, уж прости. А все потому что никакой культуры обучения молодежи - это же время еще тратить надо! Что касается направлений в целом... Дай-ка подумать. Ну, смотри. Начнем с легкого - теоретики. Теоретик в нашем кругу - это я. У меня хорошая память и талант к систематизации информации. Я веду записи, дневники, по которым впоследствии пишу книги для потомков. Теоретически - отсюда и название - я разбираюсь вообще во всех специальностях. Я знаю ритуалы для поднятия и упокоения мертвых, могу представить, как общаться с духами умерших, знаю, как работает предсказание и как снять проклятие... Но практически я ничего из этого толком не умею. По роду мой талант - чтение мыслей, занимаюсь я именно этим, и, как это ни забавно, но как раз этот процесс подвести под теорию я не могу. Теоретиком может стать каждый, но это невероятно занудное и унылое дело, если ты, конечно же, не фанатик книг и писанины.
  
  - Но вы же поднимали мертвых, а потом они сами закапывали сами себя, - напомнил Вася вчерашние слова колдуньи. - Так может любой теоретик?
  
  - Не любой. Только очень упрямый, - фыркнула бабушка. - А упрямства мне не занимать. Так. О, чтение мыслей. Как я уже говорила, объяснить этот процесс я не могу, но штука настолько же полезная, насколько и гадкая. Первые несколько лет тебе кажется, что ты сходишь с ума - в голове постоянное жужжание, иногда просыпаешься посреди ночи оттого, что кто-то за стеной решает: вешаться ему или не вешаться... Но потом начинаешь привыкать и извлекать выгоду из этого, помогать людям морально, а себе - финансово.
  
  - И чем же вы можете помочь тому, кто решает повеситься в соседней квартире? - заинтересовался аспирант.
  
  - Намылить веревку и табуретку одолжить, - скривилась старушка. - Я за свободу действий. Если надоело землю топтать - иди и самоубивайся на здоровье, только спать не мешай.
  
  - Мда... А кто еще есть?
  
  - Еще есть боевые некроманты. Те, кто может повелевать мертвыми, словно куклами. Небольшие отряды даже из них делают, полностью управляемые, послушные, покорные. Самое известное и одно из самых сложных направлений некромантии. У нас такой маг - Любомир. Человек, не смотря на некую легкомысленность и обилие слабостей... - Боевой маг, на которого все дружно посмотрели, отвлекся от пакета с печеньем и подмигнул, засовывая голову дохлого ворона под крыло - типа спит. - ...Весьма и весьма сильный, очень молодой и с большим потенциалом. Любомир может зомбировать мертвых, а это сложнее, чем живых, потому что сначала мертвеца нужно заставить думать вообще, а уже потом - думать по-своему. Очень сложно перебить привычную для тела волю. Например, заставить покойного священника пойти и кого-то живого убить. Да ты и сам видел, на что он способен.
  
  - Провидцы? - покосился Вася на улыбающегося Олега.
  
  - Провидцы - те, кто улавливает что-то из потусторонней материи. Считается, что мертвые вне времени, поэтому не делают разницы между прошлым, настоящим или будущим. Те, кто умеет слушать мертвецов - умеют слушать время. Но Олег у нас единственный в своем роде, я таких больше не встречала. Может, дело в том, что дар он принял в самом детстве, при рождении, когда еще не знаешь, что правильно, а что не очень, - ведьма с каким-то непонятным участием посмотрела на помрачневшего Хольга. - Ты слышал о том, что дети лет до пяти иногда видят то, что недоступно взрослым? Барабашек там всяких, призраков, полтергейстов... На самом деле, всей этой нечисти не существует. Вернее, существует, но не для всех. Абы кому она не показывается, только ведьмам, причем не таким, как мы. Некроманты их тоже не видят, тут уже другая школа колдовства, то самое соседнее болото, про которое я говорила. В общем, мертвые. Дети, которые их видят, со временем вырастают и крепко заучивают то, что им внушают взрослые: призраков и барабашек не существует, все, что невозможно подвести под крепкую доказательную базу - не имеет права на жизнь. Типа "я бы дружил с тобой, но мне сказали, что тебя не существует". Дети колдунов, к счастью, подобного насилия над разумом лишены, но они видят случайные образы или каких-то семейных призраков, и то - в силу возраста. Какого-то серьезного потустороннего зрения они лишены, как не получившие силу. А Олег - он получил. Его колыбель качала его мертвая...
  
  - Довольно. - Грубо прервал тетю Аду на полуслове Олег. - Кто там качал мою колыбель - дело уже исключительно лично мое, к делу не относящееся. Короче, я залезаю в чужие сны, потому что это умели некоторые мертвецы, которых я на этот талант ограбил. Я не умею читать мысли в полном значении этих слов, как эта многоуважаемая дама, которая иногда хочет чересчур подробно кому-то рассказать о том, что знает. Зато я вижу прошлое и будущее, потому что его видят мои драгоценные знакомые трупы. У нас с ними прекрасный взаимообмен - они жрут мое жизнелюбие, а я взамен их эксплуатирую. С некоторыми у меня настолько прекрасно налажен контакт, что я смотрю прямо сквозь них, буквально их глазами.
  
  Повисло неловкое молчание. Смущенная Аделаида смотрела в окно, теребя в руках ручку сумки. Олег смотрел себе под ноги, ковыряя один кроссовок другим, затем, наступая сидящим на ноги, неловко выбрался в проход и направился к тамбуру - явно пошел курить. Любомир невозмутимо доедал печенье, громко шурша пакетом и осыпая крошками собственную бороду, колени и ворона. Варя пыталась читать книгу, Вася - понять, что вдруг произошло. Наконец, он не выдержал и первым нарушил молчание: - А что насчет Вари? Если тут тоже какая-то история неприятная, то заранее извиняюсь.
  
  - Не, у меня история по-своему неприятная и странная, но колыбели там не фигурируют. Я - ремесленник. Если сказать грубее, но понятнее - занимаюсь бытовухой. Я могу пройти путем свечи, то есть, если где-то был ныне мертвый человек, то я могу поднять его следы и физически оказаться там. Ну, я тебе вчера показывала. Это умеет далеко не каждый, занятие это трудоемкое и занудное, потому что зона покрытия маленькая.
  Также, я зомбирую, вернее, внушаю свою волю. Это из-за того, что мертвые спокойно видят и наши эмоции, и наши мысли, и наши желания. Я позволяю мертвецам увидеть это все, а затем заставляю их нашептать увиденное тому, кому хочу что-то внушить. Занятие тоже довольно простое, но требует предельной концентрации: если ты не знаешь, до какой станции тебе ехать, то мертвый этого не прочитает и не расскажет, а контролер этого тоже не будет знать. Более продвинутые персонажи заставили бы ту дамочку отковырять из собственной памяти похожее на ту абракадабру название, но мне это пока недоступно - слишком мало опыта и сил. Пока мои таланты на этом заканчиваются, но я надеюсь, что научусь всему остальному. Или хотя бы научусь в совершенстве пользовать тем, что есть. Некоторые пути для меня закрыты, но есть еще направления, которые можно проработать.
  
  - Например, какие? - заинтересовался Вася, представляя перспективы, открывающиеся перед колдуном такого направления.
  
  - Ну, я смогу "выжимать" знания из мертвого. Допустим, мертвец говорил на французском. Отлично! Через какие-нибудь три месяца я тоже заговорю на французском. Или, к примеру, он преподавал физику. Я подтяну этот несчастный предмет если не до уровня лектора, то хотя бы на твердую четверку. Удобно.
  
  - Не спорю... А кто еще есть? - согласился Василий, прикидывая, какое же ему направление нравится больше всего.
  
  - Еще есть наложение и снятие порчи, приворот через мертвых, - очнулась Ада. - Некроманты заставляют мертвецов вспомнить ненавистных им при жизни людей и внушают мертвецам, что человек, которого нужно проклясть - и есть эта самая фигура. Или напоминают про такое чувство, как любовь, и тогда мертвец начинает таскаться за жертвой и внушать ей, что она кого-то любит.
  
  - Кого-то? - Уточнил новичок.
  
  - Того, кто заплатил деньги за приворот, - подмигнул Любомир, и сразу стало ясно, что такой работой он не гнушается. - Или отворот. Или сначала за приворот, а потом, вдвое больше, за отворот. Тут уж как получится.
  
  - А что делают ликвидаторы? - Вспомнил Вася последнюю профессию.
  
  - Как ясно из названия, ликвидируют. Такая себе работенка, грязноватая. Но зато всегда актуальная. По сути, ликвидаторы убирают хвосты, которые остались от всех остальных профессионалов, - ответила старая ведьма.
  
  - Что значит - ликвидируют? - не понял парень.
  
  - Ликвидируют - значит убивают душу. Она больше не перерождается, ей не дают время на то, чтобы она отпустила это тело, эту землю, этих людей. Если после удачного приворота мертвец все равно таскается за жертвой, доводя ее до помешательства - его убивают, уже насовсем. Если труп для армии, которого поднял боевой маг, не хочет ложиться обратно в землю, движимый мятежной душой, засунутой обратно в разлагающееся тело - душу уничтожают. Если я спрашиваю какого-то мертвеца о будущем клиентов на протяжении года, и он исправно предсказывает его ста людям, а на сто первом "залипает" и хочет знать только его прошлое или будущее - я обращаюсь к ликвидатору и этот труп не интересуется уже ничем, потому что его больше нет. - Ответил вернувшийся с перекура Олег. - Вот это и значит "ликвидировать".
  
  - Это как-то... Аморально и отвратительно, - скривился Вася. - Вы сейчас можете сказать что угодно про то, что я мягкотелый и вообще Захарченко, но убивать душу только потому что она надоела - это гадко и грязно.
  
  - Расслабься, парень, ты прав. - Любомир почесал ворона по шее и тяжело вздохнул. - Это самая редкая, самая грязная и самая неуважаемая профессия среди некромантов. У таких людей обычно нет ни друзей, ни семьи, ни детей. Убивать живых, теплых людей - ужасно. Но они все равно переродятся со временем, а кто-то и сразу. Обнулят свою память, отпустят ошибки и живых близких, выберут новое тело - и вуаля. А вот убивать душу... Это словно идти не против самой природы - против нее некроманты идут с самого начала своего пути, потому и считаются изгоями среди остальных колдунишек. Это... идти против самих себя, против своего рода, против не только жизни, но и смерти. Если некромант - изгой для всех остальных, то ликвидатор - изгой для некромантов.
  
  - У вас... У нас в круге есть такие? - спросил смущенный Василий.
  
  - Нет, - поджала губы Аделаида. - Не хватало нам еще... Такого... На весь Санкт-Петербург таких человек пять наберется. Зарабатывают, конечно, хорошо, но счастья им их работенка явно не приносит. И правильно.
  
  - Бррр... Ладно. А умеют ли обычные люди видеть и слышать мертвых, если некромант не направлял их к заказанному человеку? - решил сменить тему Вася.
  
  - Конечно. Мертвые всегда готовы чем-то поделиться, но видят и слышат их лишь медиумы, некроманты и спиритуалисты, - ответил Олег. - Для всех остальных слова мертвецов воспринимаются как свои собственные идеи, пусть и очень странные. Некоторые называют это музой.
  
  - Прости, чем? - Нахмурился Захарченко. - Я ослышался? Музой? Это той, которая приходит к поэтам и заставляет их писать и уходить в запой?
  
  - Ага, именно ею. - Хихикнул медиум. - Людьми, которые слышат голоса, полнятся психушки. Их лечат, убивают галоперидолом, проводят терапии, а человек всего-то слишком восприимчив к загробной болтовне. Мертвецы-то, они разной степени болтливости бывают. Есть такие, которые могут стихи или рассказы нашептать, а то и целую книгу. Или подселить мелодию, которая потом - если напишется, конечно - станет хитом и покорит все радиостанции. Или толкнуть под руку и заставить нарисовать картину, слепить скульптуру, изготовить куклу или макет корабля.
  
  Есть те, которые привязываются к одному человеку, и тот воспринимает их как "внутренний голос". Кто-то спорит с ними даже. Кто-то считает, что у него в голове несколько личностей живут, которые могут дружить или враждовать между собой, деля голову этого человека. А на самом деле там всего лишь пустила корни веселая компашка неупокойников, которые живут чужой жизнью, практически полностью подавляя волю человека.
  
  - Хочешь сказать, что никто сам по себе не творит? - Оскорбился за классиков филолог.
  
  - Нет, ну почему же. Творят. Толстой наверняка сам писал свой талмуд, вряд ли нашелся настолько занудный мертвяк, который захотел этим поделиться. Пушкин вот тоже писал сам, ты наверняка раздобыл где-нибудь его не издаваемые порнушные стихи, - покачал головой Хольгерт. - Есенин и Маяковский - те так точно сами писали! Думаю, очевидно, почему. А вот Афанасьев, этот неугомонный маэстро-собиратель сказок, явно действовал по чьему-то науськиванию. И слава Богу, или кто там сидит и игнорирует неуемные души. Кроули сто процентов плясал-писал под чью-то дудку, как и Папюс. У этих ребят наверняка были свои персональные особо злокозненные мертвецы, оттягивающиеся на полную катушку.
  
  - Выходит, все их слышат... - Задумался аспирант. - Значит, это не так уж и плохо?
  
  - Ну как тебе сказать... Вообще-то, плохо, - погрозила пальцем Аделаида. - Маньяками люди тоже не просто так становятся. Есть детки, которые в сызмальства кошек вешают и щенков камнями забивают. Откуда в молодой душе со стершимися воспоминаниями такие гадкие позывы? Тут явно кто-то за плечом стоит и питается страданием невинных животных. От такой погани людей избавлять надо, пока они не выросли, а загробная дрянь не пустила корни в их души и разумы. Иначе потом в петле будет болтаться соседская девчонка, а под грудой камней найдут немощного старика.
  
  - То есть, преступников тоже нету, это людей под руку толкают призраки, которые питаются страданием и смертью? - пытался вникнуть Вася. - А как насчет тех, кто умирает от рук одержимого маньяка? Каков шанс, что они останутся призраками и надерут задницу тем, кто заставил их убить?
  
  - Во-первых, нет - преступников, которые сами по себе жестоки - полно. Во-вторых, шансы на отмщение не стопроцентны. Многие свежевыпущенные из убитого тела души не понимают, кто был истинной причиной их смерти. Мстят тому, кто всадил нож или спустил курок. Те же, кто понимают и видят настоящего обидчика, не всегда могут ему что-то сделать, так как дух-убийца может уже сто лет зависать на земле, и душа новая - что ребенок рядом со взрослым, настолько же беззащитна и беспомощна. Либо не может причинить вреда и отомстить за себя, либо идет дальше и перерождается, прощая собственную смерть, - опять вмешался Хольгерт, которому Вася - и небезосновательно - больше доверял в вопросах культуры и образа мышления мертвецов. - Для многих людей, как бы странно это не звучало, смерть - способ начать все заново и не запороть следующую жизнь. Я никогда не встречал душу, которая понила бы свою предыдущую жизнь, так что об этом я могу догадываться, но... Как показывает жизнь, некоторые стирают свою память не полностью, и иногда, родившись на севере, видят сны о юге. Или, работая продавцами, хотят и могут учить чему-то, да еще и помнят, как это правильно делать. Вот такая вот штука - жизнь.
  
  - Каким образом стирается память?
  
  - Никто не знает. Ходят слухи, что это связано с церковью, как бы это ни было странно. Считается, что среди молитв, особенно католических, есть те, в которых определенный порядок слов складывается в заклинания, которыми пользуются и колдуны. Всем известно, что католический "Pater noster" отлично отгоняет на некоторое время всякую муть. Российский "Отче наш" тоже справляется с этой задачей, пусть и не так хорошо, - пожал плечами Олег. - Это я как католик говорю, если что. А вообще, по статистике, те, кого крестили при жизни и нормально отпевали после смерти, редко остаются тут висеть. А вот не отпетые, не похороненные, некрещеные... Этих ребят полно.
  
  - Слушайте, если обычные люди могут отпускать мертвых, священники те же самые... А могут обычные люди колдовать?
  
  - Могут, и ты сам уже в этом убедился, - затронула болезненную тему Аделаида. - Есть заклинания, зашифрованные в молитвах. Но молитвы - это слова. Точно такие же, как и все остальные, просто сказанные в определенном порядке и с определенным настроением. Проклятия действуют ровно по такому же принципу. Твой отец, не имея ровным счетом никакой силы, разве что предрасположенность к ней, как родственник из твоего рода, проклял тебя. Да. Обычные люди умеют колдовать. Особенно если их в колдовстве поддерживает какой-либо призрак.
  
  - То есть... Вы хотите сказать, что моя мама помогла ему? - холодея, спросил Василий. - Вот просто так, ни за что? Я же не виноват в ее смерти!
  
  - Погоди, не горячись. - Тетя Ада успокаивающе коснулась его колена. - Во-первых, чисто теоретически, ты причастен. Во-вторых, мертвые, как я уже говорила, имеют свою логику. В-третьих, никто не говорит, что твоему отцу помогла именно она. Возможно, там рядом просто болтался какой-то непонятный дух, которому хотелось посмотреть, что из этого выйдет. За гранью жизни не так уж много развлечений.
  
  - Отличное развлечение. Испортить чью-то жизнь, что может быть веселее? - фыркнул Вася. - Придурки.
  
  - Согласна, но я еще раз повторяю: у мертвых своя логика и свои развлечения. А мы, вообще-то, приехали.
  
  Небольшой ручеек пассажиров потянулся к выходам из вагона. Сидящие ровно в центре некроманты не торопились вставать, давая возможность толпе схлынуть. В воздухе повисло молчание, за окном было слышно жужжание толпы, ожидающей возможности зайти с перрона в вагон.
  
  - Я, пожалуй, пойду. - Нарушил молчание Вася. - Мне еще со старухой разбираться.
  
  - О, отличная идея. - Оживился Хольгерт. - Я с тобой!
  
  - А зачем? - Удивился новичок. - Я, наверное, и сам смогу... Разве нет?
  
  - Сможешь. - Согласился Олег. - Но вместе гораздо веселее. Прекрасная Варвара, вы составите нам компанию?
  
  - С удовольствием. - Лукаво улыбнулась девушка. - Не могу же я пропустить такое зрелище: Вася кого-то выгоняет, да к тому же сам. На такое билеты нужно продавать!
  
  
  
  
  Глава 4. Лечили душу - сажали печень
  4 глава
  
  Дорога от вокзала до дома пролетела как-то подозрительно быстро. Шли в неуютной тишине, и Вася иногда ежился под перекрестными взглядами двух некромантов, но стоически молчал, готовясь к худшему. Худшее - это встреча с квартирной хозяйкой, которая, кажется, после ухода Василия с Варварой просто улеглась спать. В голове у филолога была каша от обилия информации, и в то же время как-то пусто. Мозг был явно перегружен, настроение балансировало на нуле. Не давали покоя мысли о том, что собственная покойная мать помогла отцу проклясть его.
  
  Поднявшись на второй этаж, некроманты на пару секунд остановились, прислушиваясь к звукам за дверью. Замешкавшийся Вася вытащил ключи и открыл дверь. Коридор был заполнен коробками, из Васиной комнаты доносились шорохи и бормотание. Варя с Олегом пошли на кухню, Вася - на звуки, издаваемые Ефросиньей. Зашел в комнату и обомлел: бабка разобрала даже шкаф! Все вещи студента были свалены неаккуратной кучей посреди комнаты: ноутбук, тетради с лекциями, справочники и учебники венчали горку из двух курток, зимних ботинок и нескольких пар джинсов с рубашками. Тщательно выглаженный пару дней назад костюм скомканной тряпкой валялся рядом. Судя по следам, по нему прошлись пыльными тапочками, причем не один раз.
  
  - Ничего себе, - восхищенно присвистнул из-за Васиной спины Хольгерт. - Ты посмотри, она даже развинтила стол и... а на чем ты спал?
  
  - Диван я отдала соседям, - резко обернулась бабуля. - И чайник тоже. И посуду. Твою тоже забрали, если хочешь - иди и отними. Ты же любишь людей последнего лишать. Можешь их из дома на улицу тоже выгнать!
  
  - Эээ, - подумав, выдавил из себя Вася.
  
  - Она не врет, кстати. Ну, насчет посуды. Сковородки, кастрюли, чайник, стол и кухонный диван тоже куда-то испарились, - хмыкнула подошедшая Варвара. - Все полки пусты и эхо гуляет. Зато холодильник остался. В общем-то, кроме шкафов, плиты и мойки с холодильником на кухне вообще больше ничего нет...
  
  - Холодильник мой, Генка совсем пустую квартиру завещал тебе, - рыкнула старуха. - Вывезу его, когда все остальное дети заберут. У меня нету денег, чтобы такси всякие вызывать, так что пару недель еще поживу тут.
  
  - А вот теперь бабка врет, - прошептал на ухо Олег. - Холодильник и вся прочая мебель уже были в квартире, когда она сюда въехала. Кстати, тут еще много чего было, но она это раньше уперла, видимо. Так что не отдавай. Тем более, он новенький - у меня мамка меньше года назад такой же купила, дорогая штука.
  
  - Откуда ты знаешь? - Так же шепотом спросил Вася. - Ты же не умеешь мысли читать.
  
  - Я - нет. А мои друзья - да. А еще я вижу воспоминания людей, забыл? Кстати о друзьях. Пустишь меня пожить, если я эту мегеру помогу сплавить сегодня же, а не через две недели? - Вкрадчиво отозвался Хольгерт.
  
  - Без паука - пущу, - обреченно вздохнул Вася.
  
  - Вот-вот, вертеп уже устраиваешь, не успел бедную старушку на улицу выгнать! - Услышала Ефросинья Ивановна. - Содомиты!
  
  - Кто? - Не понял Олег. - Вась, кем она нас только что назвала?
  
  - Ну... - Покраснел аспирант. - Это как бы... Когда два парня... того...
  
  - Что?! - Покраснел Хольгерт. - Ах ты овца старая! Так, бабка, собирайся, сейчас придут грузчики и вынесут все твое барахло вместе с тобой. Грузовик сейчас тоже подгонят. Думай, куда везти все это, иначе - до ближайшей свалки. У тебя полчаса. Варя, сделай так, чтобы она замолчала, а то я за себя не отвечаю.
  
  Красная от еле сдерживаемого смеха Варвара выгнала Васю из его собственной комнаты и захлопнула дверь. Мигом ранее Хольгер хлопнул дверью входной. Оставшийся в одиночестве аспирант невозмутимо пожал плечами и пошел оценивать результаты бедствия.
  
  На квадратной кухне действительно почти ничего не осталось. Средних размеров помещение как-то даже пугало пустотой. С широкого окна исчезли занавески, с подоконников - горшки с цветами. Слева - там, где был угловой диван, осталась пыльная пустота и два дохлых таракана. На месте стола не было даже их. Справа от окна остался стоять холодильник с совершенно опустошенными полками, по стене висели два шкафчика для круп с дверями нараспашку, через вытяжку висел еще один, посудный. Все три были удручающе пусты. Не было посуды ни в раковине, ни в напольных шкафах. Зато под раковиной кое-что осталось, обманул Олег - переполненное мусорное ведро отчаянно пахло и требовало принятиях каких-либо действий. Причем немедленно. Прошлепав во двор (в старом доме не было мусоропровода) и вернувшись обратно, Вася с некоторым содроганием решил осмотреть комнату бабки, в которую никогда раньше не заходил. А теперь вошел - и присвистнул. У аспиранта и раньше не было никаких сомнений в том, что комната у Ефросиньи очень большая, но только теперь он понял, что она была огромной! Видимо, раньше квартира была трехкомнатной, но кто-то убрал межкомнатную стену у двух помещений, сделав из них одно. И все оно было наполнено коробками, коробками, коробками... Заметив в открытой ближайшей ко входу полупустую банку с кофе, Вася звучно накрыл ладонью лицо: сколько же порций старуха уговорила меньше чем за сутки? Теперь понятно, куда делись вещи: все в своей комнате и кухне она банально засунула в картонные ящики, а мебель - ту, что смогли разобрать - отдала соседям или знакомым. Огромное гулкое помещение имело совершенно необжитой вид: ни единого элемента интерьера, только упакованная одежда и всякие старческие безделушки. Интересно, как бабка собиралась ночевать еще две недели?
  
  - Олег звонил, - услышал Вася голос Варвары из коридора у себя за спиной. - Грузовик не может подъехать к парадной, так что нужно быстренько перетаскать все, пока не прогнали. Сказал, чтоб ты спустился и открыл грузчикам дверь в подъезд, а то они зайти не могут. Мы с тетей Фросей пока перенесем все в коридор из комнаты.
  
  Бодро спустившись вниз и зафиксировав открытую дверь обломками кирпича, Василий опешил: слегка покачиваясь, к нему направлялись четыре странных личности. Все, вроде, с ними в порядке было, но вот цвет лица, движения...
  
  - Вася, иди сюда, не разговаривай с ними, - позвал некроманта Хольгерт. - Они тебя не услышат. Они вообще не слышат никого, кроме меня.
  
  - Они что... мертвые? - В ужасе воскликнул Вася, чувствуя, как начинает кружиться голова и холодеют руки.
  
  - Все там будем, - флегматично пожал плечами Олег. - Зато платить не надо и не сопрут ничего.
  
  - Олег! Твою мать! Я все понимаю, ты великий некромант, маленькое зло и вообще всесильный ужас, но о чем ты думал, когда воскрешал мертвых таджиков для того, чтобы устроить переезд? Да бабка их увидит и сама с ними рядом ляжет! - Взвыл Василий.
  
  - Ну и шут с ней, я ее подниму и она тоже таскать будет, - хихикнул Хольгерт. - Расслабься, Варька ее не пустит. Они быстро все перенесут сами, мертвая рабочая сила хороша тем, что совершенно не устает и даже не потеет. А эти, к тому же, пока не были похоронены, они умерли-то всего ничего. Отравились денатуратом на стройке часа четыре назад, их еще не нашли.
  
  - А водитель? - Тупо спросил Вася. - Кто за рулем, ты?
  
  - Шутишь, что ли? - Снисходительно посмотрел на филолога Хольг. - Один из них прекрасно водит. Остальные, думаю, тоже водят, но не так прекрасно.
  
  - Но он же пьяный, - растерянно уточнил Вася. - Нельзя за руль...
  
  - Я умиляюсь тебе, друг мой, - заржал медиум. - Значит, мертвому за руль можно, а пьяному - нет?
  
  - Как ты вообще о них узнал? - Разозлился смущенный Василий. - Если бы ты весь день со мной рядом не проторчал, я был бы уверен в том, что ты сам им подливал.
  
  - Ну что ты, я предпочитаю пить только в высокоинтеллектуальных компаниях, то есть - в одиночку. Люблю умных собеседников, но разве что внутри головы, - помрачнел Олег. - Слушай, не в службу, а в дружбу - принеси поесть что-нибудь, а? Этих весельчаков нужно поддерживать, а это совершенно не мой профиль. Был бы здесь Любомир, эх... Короче, мне срочно нужно поднять уровень глюкозы, а то они прямо во дворе рухнут, и тогда ты окажешься прав: рядом с ними ляжет еще пара соседей. Просто так, за компанию.
  
  Пока Вася бегал в магазин за булочками и сладкой липкой газировкой, к мертвецам присоединились Варя и даже Ефросинья Ивановна самолично. Филолог с трепетом присмотрелся к старушке, но с каким-то смешанным чувством понял, что та пока жива, просто под внушением. Отдав бледно-серому Олегу еду, Вася поднялся было в квартиру, чтобы ускорить процесс транспортировки, но увидел, что все коробки почти закончились. На его глазах мертвецы унесли последние три штуки, вслед за ними из квартиры вышла Ефросинья Ивановна и, зыркнув на аспиранта, ушла вниз к машине. Васе ничего не оставалось, как закрыть дверь и последовать за ней.
  
  - Ну что, ребятки, - Олег подошел к приятелям. - Ехать тут недалеко, сейчас выгрузим бабкино барахло и я вернусь. Придумайте пока что-нибудь нормально поесть, а?
  
  - Есть особые предпочтения? - Проникся Вася.
  
  - Пойдем, я знаю, что ему нужно, - потащила его к подъезду Варя. Олег в это время запрыгнул в кабину к некро-водителю и старушке. Грузовик поехал в ночной город.
  
  - Как думаешь, надолго он? И как будет добираться? - Спросил Василий у девушки.
  
  - Сейчас без двадцати полночь... К половине первого, думаю, - посмотрела ведьма на часы. - Займешься уборкой? Я пока схожу в магазин. Раз уж с посудой беда, будем импровизировать. Вообще-то, Хольгу бы сейчас хороший такой говяжий стейк и красного вина, но... Ладно, что-нибудь придумаю.
  
  Пока Вася всюду подметал, протирал пыль и мыл полы, Варвара вернулась из магазина с большим пакетом продуктов. На миг застыв в задумчивости посреди кухни и предсказуемо не обнаружив на ней стола, девушка проследовала в Васину комнату и, разорвав пакет пополам, разложила еду прямо на нем. Вася критически оглядел выложенную пищу и спросил: - Ну и где ты все это берешь?
  
  - В магазине, - как на дурака посмотрела на него Варя.
  
  - Воруешь? - В лоб спросил аспирант. С детства наблюдая подобные взгляды и еще целую палитру не менее унизительных другого плана, он выработал ментальную аллергию на подобное и сразу же либо уходил в себя, либо начинал огрызаться. С Варей уходить в себя было не обязательно - она, вроде бы, друг. А вот огрызнуться - это святое дело.
  
  - Ворую, - пожала плечами девушка. - Зато честно. Мы, кажется, уже выясняли этот вопрос.
  
  - Но как ты это делаешь? - Продолжал недоумевать аспирант. - Я понимаю, украсть жвачку или шоколадку, но вынести целый пакет, да еще фирменный? И, тем более, какой-то домашней продукции?
  
  - Ты про отдел кулинарии не слышал никогда, что ли? - Хихикнула девушка. - Вся эта "домашняя" продукция готовится в супермаркете и там же реализуется. Что касается "как"... Ты хоть примерно представляешь себе, что значит "ходить по свече"?
  
  - Ну, мне Олег в общих чертах объяснил... - Вася неуверенно пожал плечами. - Я не совсем понял... Почти ничего не понял, если честно
  
  - Хорошо. Лекцию тебе зачитает тетя Ада, а я скажу кратко и тезисно, но на пальцах. Санкт-Петербург - старый город. Ты живешь практически в самом его центре. Если город старый, а в центре много людей, да еще была блокада, война и революции - люди умирали прямо посреди улиц. Или в домах, на месте которых теперь улицы. Короче, люди умирали, оставляя на месте смерти след своей свечи. Теперь представь себе: война, голод. Зима, мороз, снег все засыпал, очень холодно и хочется есть. По улике идет ребенок, еле переставляя ноги. Шатаясь, кутается в лохмотья, обрывки каких-то тряпок, которые просто не могут согреть его истощенное тело. Он не ел уже больше недели, мало спал и много мерз. В какой-то момент его внутренний огонь начинает гаснуть, предчувствуя скорую смерть. Наконец, остается один-единственный язычок пламени, не больше огонька на фитиле свечи. Он зажигается даже у тех, кто последние годы просто тлел. Этот огонек никогда больше не разгорится, это как последний проблеск сознания у умирающего - последний глоток воздуха, последний всплеск сил. Вот это и называется "свеча". Человек живет, пока горит свеча. Свеча горит, пока человек живет. Путь свечи начинается одинаково и у тех, кто почти погас давным-давно, и у тех, кто горел всю свою жизнь. Предчувствие смерти уравнивает всех. С того места, на котором стоял человек, когда зажегся лепесток, начинается "путь свечи". На том моменте, где человек умирает и его свеча гаснет навсегда, находится "выход". Поинтересуйся потом у Ады, она мне рассказывала о том, что раньше во многих народах верили, смерть задувает свечу. Смерть - это та, которая в балахоне.
  Так вот, о чем это я? Ах да, и вот идет этот ребенок из последних сил, а потом не выдерживает и оседает в сугроб, и больше уже не двигается, и снежинки не таят, падая на его лицо, а мимо него...
  
  - Все, все, все, я понял! - Закричал Вася, перебивая ведьму. - Ты ничего получше не смогла придумать? Зачем мне такое рассказывать? Как тебе вообще такое в голову пришло?
  
  - Ты - некромант. Смирись с этим, - жестко ответила Варвара. - К тому же, я ничего не придумывала. На том месте, где шел тот ребенок, теперь стоит супермаркет, а конкретно на месте его смерти - овощной отдел. Я просто прихожу в магазин, набираю в руки того, что мне нужно, а затем из точки смерти ухожу в начало пути того мальчика, за угол дома. А фирменные пакеты просто иногда покупаю и ношу в рюкзаке, чтобы не нести все в руках. Таких дорожек в городе множество.
  
  - Эм... Удобно... - Сраженный напором, Вася притих и опустился на пол напротив девушки.
  
  - Весьма, если ты готов каждый раз чувствовать все, что ощущают умирающие, - изогнула бровь девушка. - Ты же не думал, что все будет так просто? Проходя по свече, некромант сам умирает вместе с "проводником", погибшим много лет назад. И так - каждый раз.
  
  - Сколько же раз ты умирала? - Оцепенел аспирант.
  
  - Бесконечное количество раз. Разными способами, - Варя прервалась, услышав, как в замке входной двери звенит ключ. - Кажется, Олег вернулся. Отложим этот жизнеутверждающий диалог на потом.
  
  - Вы только посмотрите, уже в комнате закрылись! - Послышался въедливый голос Ефросиньи. - Не успела я уехать, и в моем доме тут же устроили бордель!
  
  - Зачем ты опять ее привел сюда? - Спросил Вася у вернувшегося Хольгерта, отметив его бледность и глубокие круги под глазами.
  
  - Это не я, она сама, - отмахнулся медиум. - Нас подвез ее внук, бабка говорит, что забыла что-то.
  
  - Забирайте и уходите, - произнес Вася вслед старухе, бодро направившейся в кухню по еще влажному полу, оставляя за собой грязные следы.
  
  - Что, серьезно? - Через пару мгновений опешил Хольг. - Вы приехали сюда, чтобы забрать... Мусорное ведро?
  
  - Зря я его выносил, - нервно хихикнул Вася. - А ведь еще помыть хотел... Ладно, все забрали? Тогда вам пора.
  
  - Чтоб тебе пусто было! - Выругалась Ефросинья с ведром под мышкой и запустила Васе в лоб связкой ключей. Вася, туповато наблюдая за летящим в голову снарядом, был приведен в чувство лобовым столкновением, но к тому моменту старуха уже шваркнула за собой дверь так, что в квартире этажом ниже залаяла собака.
  
  - Вот коза старая, - потер голову аспирант, наклоняясь за ключами. - А это что? Блин, жжется!
  
  - Ого, бабуля забыла свою цепочку с крестиком и кулоном, - Варя задумчиво посмотрела на юношу. - Дай-ка сюда. Хм. А вот я совершенно спокойно могу брать в руки. Олег?
  
  - Никаких проблем. Я-то уж подумал грешным делом, что бабка потеет кислотой. - Олег не менее задумчиво посмотрел на Васю, затем пересекся взглядом с Варей. Оба словно обменялись мысленно парой фраз и отвернулись друг от друга. - Так, вы как хотите, а мы с паучком давно мечтаем прилечь.
  
  - Я правильно понимаю, это захват территории? - Опешил Василий.
  
  - Абсолютно верно! - Кивнул Хольг, направляясь в комнату. Добавил через плечо: - Ты же не выгонишь десять пушистых лапок, набор хелицеров и комплект педипальп на улицу?
  
  - У птицеедов восемь лапок, - поправил Вася. - И я раньше никогда не оценивал пауков как набор конечностей. Они, мне кажется, как-то более целостны.
  
  - Правильно, восемь. А еще две - мои, - согласился Олег уже из комнаты, но решил не развивать тему членистоногих. - О, курица! Варь, а где виски, о котором наш самый грозный некромант сегодня в электричке говорил? Или вы вчера все выпили?
  
  - В рюкзаке посмотри, - крикнула из ванной ведьма, выуживая из под батареи половую тряпку и затирая бабкины следы. - Стаканы на пакете.
  
  - Вижу. Ребята, идите сюда, а то вам ничего не достанется - все смету, - Олег с шипением открыл бутылку колы и налил себе в пластиковый стаканчик. Виски, видимо, глотнул прямо из бутылки. Послышалось шуршание и звук разламываемой курицы-гриль. - Зачем ты сыр взяла? Ты же не любишь его, а я так вообще терпеть не могу.
  
  - Сыр люблю я, - Вася отобрал у Олега кусок и вгляделся. - Боже, что это? Я такого не ел никогда... Двенадцать месяцев выдержки в пещере? Сколько же он стоит?
  
  - Понятия не имею, - отмахнулась ведьма, открывая пакет чипсов и откусывая колбасу прямо от батона. - Но когда я хожу в этот супермаркет, я очень, очень голодная, даже если перед выходом поела. Так что обычно я беру все самое дорогое. А в первые пару минут это вообще не я.
  
  - Блокадный Ленинград? - понимающе спросил Олег.
  
  - Он самый, - Варя на миг помрачнела, а затем отняла у Хольга бутылку виски. - Как всегда, первый глоток - за Никиту.
  
  - Кто такой Никита? - Не понял Вася, делая подобие бутерброда из половины булочки, куска куриной грудки и сыра.
  
  - Свеча, - коротко ответил Олег. - Варь, спасибо. Я знаю, как тебе это неприятно...
  
  - Угу, - ведьма сделала еще несколько внушительных глотков алкоголя, а затем отпила из стакана газировки. - На самом деле, мне кажутся особенно циничными эти шутки судьбы - спустя годы супермаркет, в котором всегда есть еда, поставили на том месте, где от голода умер ребенок.
  
  - А вы что-нибудь кроме виски пьете? - Решил сменить тему Вася. - Спасибо за сыр, кстати. Очень мило, что ты запомнила. Заботливо.
  
  - У меня свойство такое: заботиться и запоминать, - хихикнула девушка, которую явно начал забирать алкоголь, упавший на усталость и пустой желудок. - Я же старшая дочь в бедной семье, а теперь еще и круг подкармливаю. Олег любит виски, ты любишь сыр, Любомир обожает сдобное печенье, а тетя Ада клубнику и копченую селедку. А Къяарваль... А Къяарваль не ест, но любит разные забавные колоды карт. Игрок.
  
  - А что любишь ты? - Полюбопытствовал Олег.
  
  - Оу, - Варвара отпила еще один большой глоток из бутылки, которую Олег тут же отобрал и спрятал за спину. - Хольг, а что люблю я?
  
  - Понятия не имею, я же не ты, - Олег отвел глаза и, на миг задумавшись, сам глотнул виски. Явно опьяневшая Варя осторожно подсела к Хольгу и прижалась к нему боком. Он покосился на аспиранта, затем перевел взгляд на девушку:
  - Прости, но ты не в моем вкусе.
  
  - А кто в твоем вкусе? - обиженно отпрянула ведьма.
  
  - Вискарь, - коротко ответил Олег.
  
  - Это все очень мило, но я жутко устала и мне пора, - Варвара решительно вскочила с пола и закинула рюкзак на плечо. Вася был готов поклясться, что у нее глаза на мокром месте. - Провожать не надо, как-нибудь найду выход. Олег, на пару слов?
  
  Олег красноречиво посмотрел на Васю и, тяжело вздохнув, отправился вслед за девушкой.
  
  - Может, погуляем завтра? - услышал Василий из коридора.
  
  - Ты издеваешься? Я ж сказал, что в моем вкусе не ты, а виски.
  
  - А ты выпей. И с собой захвати. И будет счастье нам обоим, - дрожащим то ли от гнева, то ли от слез голосом ответила ведьма.
  
  В коридоре хлопнула дверь, воцарилась тишина. Вернувшийся Олег с непроницаемым выражением лица смотрел в стену, прикладываясь к бутылке. Вася раскладывал по оставшимся коробкам кучу одежды, вываленную бабкой из шкафа прямо на пол.
  
  - Не томи. Что ты хочешь сказать? - Не выдержал, наконец, Хольг.
  
  - Ты - засранец, - пожал плечами Вася. - Но - это не мое дело.
  
  - Согласен как с первым, так и со вторым, - медиум отсалютовал аспиранту бутылкой. - Скоро ты меня поймешь. Это она все как-то барахтается, но скоро дойдет и до нее.
  
  - Может, ей легче будет понять, если ты все нормально объяснишь, а не будешь ее унижать? - Предположил филолог.
  
  - Да не унижаю я ее, она сама этим с упоением занимается, а такие как ты ее поддерживают еще, - огрызнулся Олег. - Ну куда уж яснее-то сказать? Не важно, что чувствует она или что чувствую я. Все равно фигня выйдет.
  
  - Значит, ты, все-таки, тоже что-то чувствуешь? - Изогнул бровь Захарченко.
  
  - Тебя Варька покусала? - Разозлился Олег. - Или ты тоже прямые слова принимаешь за намеки и игры? Долго и счастливо живут лишь по отдельности. В твоем возрасте пора это уже понимать.
  
  - Я потерял свой огонь пару дней назад и пока ничего особенного не заметил, - пожал плечами Вася. - Даже курица еще некоторое время бегает после того, как ей отрубят голову.
  
  - А если ей отрубят ноги - уже не бегает, - отвернулся Олег.
  
  - Ты мог бы просто порадовать ее, сходив с ней прогуляться, - покачал головой аспирант, закрывая одноразовый контейнер с салатом и заворачивая курицу обратно в фольгу. - Помогай давай.
  
  - Хочешь порадовать человека - съешь перед смертью пластиковую игрушку и удиви того, кто будет вскрывать твое тело. Все любят киндер-сюрприз, - фыркнул медиум, собирая в обрывки пакета пустую пачку от чипсов, куриные кости и пакетики от булочек. - Думаешь, все дело в моем эгоизме? Типа, использую влюбленную в меня девочку, мучаю ее?
  
  - Не знаю. Я вас пару дней всего наблюдаю, хоть и кажется, что уже год знакомы... Я никогда не любил, так что мне сложно разбираться в этой вашей каше. Но то, что ты на добро и заботу хамством отвечаешь - это очевидно. - Вася закинул в мусорный пакет стаканчики и понес остатки пищи в холодильник. - Виски в морозилку убрать?
  
  - Оставь, ему жить осталось - полчаса максимум. О чем это мы? Ах да. Многие думают, что никогда не любили, - пожал плечами Олег. - Мне проще, я в этом уверен.
  
  - Угу, а еще многие думают, что никогда в жизни не пробовали собачьего мяса, - вскипел аспирант, удаляясь на кухню. - Но ты в подобном тоже, наверное, уверен.
  
  В квартире воцарилась тишина. Вася убрал продукты в холодильник, затем, подумав, вынес мусор на улицу. Затянутое тучами небо не пропускало свет ни единой звезды, во дворе поднялся ветер, моросил мелкий дождь. Было неуютно. Пришлось вернуться в квартиру. Порозовевший после еды Олег сидел на полу, прислонившись спиной к стене и накачивался алкоголем. На упыря он был уже не похож, максимум на студента-двоечника в разгар сессии. Помолчав еще пару минут, Василий решил возобновить разговор:
  
  - Ты, в принципе, можешь не отвечать, но это было бы честно. Что там за история с рождением у тебя такая мрачная? Кто качал твою колыбель? - аспирант осторожно забрал из руки Хольга почти допитую бутылку и убрал за рюкзак, валявшийся в углу комнаты. - Меня сложно чем-то напугать, я свою мать убил...
  
  - Да что ты говоришь, - пьяно хохотнул Олег. - Думаешь, такой весь из себя бедный и несчастный, обделенный, не оцененный никем? У тебя было двадцать пять лет на то, чтобы почувствовать себя живым, хоть и несчастным. А у меня такого шанса не было. Что, думаешь, у тебя самая страшная история?
  
  А как тебе такой вариант: женщина рожает ребенка и умирает родами. Знакомо? Нет, погоди, слушай дальше, раз уж спросил. Так вот, она умирает родами, долго и мучительно, не теряя сознания до конца. Потому что ей некому передать свой дар, потому что никого из родственников рядом нету. Никого! Кроме ее сына, который еще даже свет не увидел, но уже обречен, заранее. Где были родственники в это время? Почему никто не захотел облегчить ее страдания? Почему они вообще оставили беременную женщину в чертовой глухой деревне, где самой молодой повитухе уже крепко за семьдесят?
  Она умирала трое суток, трое! И никак не могла умереть - дар не пускал. И под конец она сдалась. И передала его мне. Мой огонь угас, так и не затлев даже. Я никогда не чувствовал на лице прикосновения первых весенних солнечных лучей так, как его ощущают всякие романтики среднего пубертатного периода. Я никогда ни к кому не привязывался, никогда никого не любил. Я выкладываюсь на полную, пытаясь что-то ощутить, но я просто не знаю, что именно ощущать я должен.
  Ты еще не задумывался о том, почему маги каким-то образом, все же, создают семьи? Нет? Скоро задумаешься. Я читал однажды про фантомные боли в ампутированных конечностях. У людей уже нет рук и ног, но они их ощущают, помнят, как это - ощущать. Без внутреннего огня вся твоя любовь, которая якобы душой создается - полная сублимация. Душа это... Как флешка. Что на нее загрузишь, чему научишь, какие данные внесешь - то и хранится. А огонь... Вот огнем все и создается. И у меня его нет.
  Я могу записать чужую любовь. Дружбу, привязанность, заботу... Но это все не мое. Не то. Я ничего не успел создать для самого себя, у меня нет ничего своего. Только книги, фильмы, музыка... Я, как это сейчас банально не прозвучит, тупо не умею любить.
  А она страдает, она плачет, думает, что не догадается никто... А я не хочу ее обманывать. Двадцать один год, вся долгая жизнь впереди, есть нужная память, нужный опыт, нужные таланты - а у нее свет клином сошелся. Я не могу даже слов подобрать нужных, чтобы переубедить ее.
  Ай, ладно. Даже разговаривать с тобой не хочу. Кто сказал, что я жив - тот все видел, но врал. Я - бракованный материал. Пора ложиться спать, завтра будет совершенно безумный день, - взявший себя в руки Хольгерт, настроение которого менялось по семь раз за минуту, закурил прямо в комнате, игнорируя возмущенный Васин взгляд.
  
  - И что же завтра такого безумного будет? - с опасением поинтересовался юный Захарченко.
  
  - Как это, что? - Изумленно посмотрел на него Олег. - Начнем ремонт! Не можем же мы с паучком жить в комнате с розовыми обоями! Ты же не выгонишь на улицу своего лучшего друга?
  
  Собравшийся было вставать на ноги, юный некромант грузно осел на пол и отхлебнул глоток виски прямо из бутылки, игнорируя тоскливое бурчание не восстановившегося желудка. С такими друзьями никто не обещает счастливого конца, а вот алкоголизм - он гарантирован.
  
  - Так, погоди. Я не знаю, когда ты в следующий раз так же наберешься. Ты говоришь, что твоя мама... Ну, в общем, - смутился Вася. - А про кого ты рассказывал тогда? Ну, с кем ты раньше жил? К кому паук греться приходил, кто холодильник покупал?
  
  - А... Так это приемная. Мне годик был, когда отец повторно женился. Святая женщина, между прочим! Отец спился, когда я только в школу ходить начал, а она не бросила, растила как своего, хотя молодая тогда была... Я как-то считал, она на восемнадцать лет меня старше. Замуж, кстати, так и не вышла больше... Но зато сейчас, кажется, кто-то появился. Не могла же она в самом деле меня из-за паучка на кислород выгнать, - разулыбался Хольг.
  
  - Хм... А как давно вы знакомы с Варей? - продолжил допытываться Вася.
  
  - Не помню, если честно, - задумался Олег. - Ее нашла тетя Ада почти сразу после смерти Вариной бабушки... Ну, где-то два года назад, точнее надо у самой Варьки спросить.
  
  - И она сразу влюбилась?
  
  - Почти. Во всяком случае, заметно это стало года полтора назад. Я же поначалу опекал ее, как сестру. А она, видимо, неправильно все поняла, - Хольгерт смутился под пристальным взглядом филолога. - Ладно, ладно. Она симпатичная девушка, я же не железный.
  
  - У вас что-то было? - Осененный догадкой, Василий еле выдавил из себя вопрос, даже не зная, как реагировать на возможный ответ.
  
  - Может быть, - уклончиво ответил Олег.
  
  - Ну и зачем? - Василий потер глаза. Учась несколько лет в исключительно женском коллективе, он уже давно понял, как много для большинства девушек значат настолько близкие отношения.
  
  - К каждому моему косяку можно добавить причинно-следственную связь "потому что не надо было так много пить", - медиум смотрел себе под ноги, чувствуя Васин взгляд, но все равно не поднимая головы. - Но она сама всего этого хотела. И добивалась, честно тебе скажу. Не могу же я отказать, когда меня так добиваются?
  
  - Ты реально такой козел или притворяешься? - Вася перевел взгляд, чувствуя злость и обиду за девушку.
  
  - Притворяюсь. Но ты верь и никому не выдавай моих секретов, - внезапно подмигнул Хольгерт. - А вообще-то, представь себе такую абстрактную и немного сюрреалистическую картину: бескрайнее море, посреди которого обычные детские качели для двоих. Такие, где посередине уложенный набок пенек, а сверху на нем доска. И по принципу весов сами качели работают. Если дети весят примерно одинаково - все хорошо, но если один ребенок слишком худой, а другой слишком толстый - начинаются проблемы, - Олег глубоко затянулся и прикрыл глаза.
  
  - Представил. А море здесь при чем? Хочешь рассказать мне про то, что отношения - тяжкий труд, и над ними должны работать оба? Что ничего хорошего не выйдет, если кто-то один перевешивает? - разочарованно закатил глаза Василий. - Это как-то даже обидно от тебя слышать. Банально.
  
  - Никакой банальщины, дослушай. Так вот, бескрайнее море, качели, и на них сидят две птицы. Ну, какие угодно, оставим фантазии орнитологам. Баклан, чайка - не важно. Главное, что они примерно одинаковой комплекции, и сидят друг напротив друга, как дети на качельках. Одна птица - свободная. А вторая - в клетке, и никак ей из этой клетки не выбраться. Получается, вторая птица обречена в любом случае, но ее жизнь - или мучения - может продлить или укоротить первая птица. Скажи мне, будь ты этой самой свободной крылатой тварью, ты бы взлетел?
  
  - Ох. Хороший вопрос, это точно в твоем духе. Я не знаю. С одной стороны, птицы кислородом не питаются, и рано или поздно свободной придется улететь, чтобы найти себе пищи, - вздохнул Вася. - С другой стороны - улетать, слыша за спиной предсмертные крики дорогого тебе....ммм... чайки - это тоже страшно. Крики - а затем тишину...
  
  - Хорошо, облегчим задачу, вторая птица, которая в клетке, хочет умереть. Ну, если переводить наши птичьи сравнения на жизненные реалии, то не умереть, а просто как-то существовать дальше без этого крылатого баланса, в одиночку. Что бы ты сделал в таком случае?
  
  - Я начинаю путаться, - Вася помотал головой, словно собака, в ухо которой попала блоха. - Давай напрямую: Варя не хочет, чтобы ты улетал и оставлял ее в море, это же очевидно.
  
  - Угу. Но в клетке-то не она сидит. Я устал объяснять человеку, что не нуждаюсь в спасении. Я вообще не понимаю, почему я должен кому-то что-то объяснять. А теперь давай про тебя. Ты никогда себе искать никого не пробовал? - Олег перевел взгляд со стены на Захарченко. - Или ты по идейным соображением девственник в четверть века?
  
  - О, чудесная идея! И как ты себе это представляешь? "Ищу девушку, которая сегодня в метро на меня смотрела с отвращением. Ты мне тоже не сильно понравилась, кстати" - так? - разозлился Вася, для которого эта тема вообще была болезненной много лет.
  
  - Хоть бы и так. А ты вообще влюблялся когда-нибудь серьезно? - хмыкнул Олег.
  
  - Не, черт миловал, я иногда вполне везучий, - соврал Василий.
  
  - Ты? Везучий? Это кто на первом курсе на экзаменах вытянул военный билет? - откровенно заржал медиум.
  
  - Ложись спать, а то ты становишься слишком невыносимым, - покачал головой Вася, демонстративно убирая почти пустую бутылку в рюкзак.
  
  - Нет уж, погоди, сам начал тему, - встрепенулся медиум. - Ты вообще никогда не думал, что профессией ошибся? А хотя шут с ней, с профессией, да и с тобой тоже. Давай более глобально: многие люди ошибаются при выборе специальности, да и при выборе спутника жизни тоже, что весьма прискорбно. А кто-то ошибается гораздо более глобально: рождается не тем и не тогда. Не в ту эпоху, не в той стране, не в том теле... Что делать им? Как искать себе партнера? Выбирать такого же человека "не к месту", как и он сам, или пытаться мириться и работать с тем, что есть? Искать ту самую неуловимую "вторую половинку"? Кстати, мне всегда было жаль тех, кто не чувствует себя полноценным, находясь в одиночестве. Вторые половины - слишком узкая мысль. Никогда нельзя быть на сто процентов уверенным в том, что человек, который находится рядом с тобой - самый идеальный и единственно правильный вариант. Для абсолютной уверенности в правильности выбора пришлось бы перепробовать абсолютно каждого человека на планете, обоих полов, кстати.
  
  - Прости, я ослышался? - Опешил Вася. - Обоих полов? Так, ты спишь в бабкиной комнате, а я закрываю дверь на замок, понял?!
  
  - Дурак, - беззлобно отмахнулся Олег. - Ну чем ты меня слушаешь? Я же только что говорил про родившихся не в том теле. А вообще-то, да. Я тут как-то подумывал рассказ написать, но таланта не хватило. Вообрази себе такую прекрасную романтично-фантастическую картину: однажды утром человек просыпается, а от его запястья тянется эдакая сверкающая нить, конец которой присоединен руке его "судьбы", "второй половинки", "любви всей жизни" - и еще много глупых и пафосных слов. Как тебе идея?
  
  - Прекрасная идея, - заинтересовался Вася. - Романтично. Пиши.
  
  - Очень романтично, филолог ты наш Захарченко, - скривился Хольгерт. - Я вот удивляюсь: жизнь тебя била по-всякому, а ты все равно только хорошие стороны в ней видишь. Ты такой оптимист или просто наивный дурачок? Нет, погоди, не обижайся, дай поясню. Вот тебе первый вариант. Просыпается молодой человек типа тебя... Гм, или меня, или еще кого-нибудь - не важно. Короче, просыпается. Видит нить у себя на руке, радуется, идет к своей судьбе... А, допустим, условия такие: чем ярче и толще нить, тем ближе предназначенный ему человечек. И вот наш герой, путаясь в штанинах, рукавах и пуговицах, одевается, выскакивает во двор и бежит, бежит, словно по натянутой струне... И с каждым шагом нить все толще, все ярче, все ощутимее тянет - аж вибрирует. И прибегает наш герой прямиком на кладбище. Потому что единственно верный его человек пару недель назад был сбит машиной.
  И что дальше? А дальше - ничего. Дальше - жизнь в одиночестве, потому что если у тебя есть хоть какие-то зачатки ума и самолюбия, то ты не будешь размениваться на что-то меньшее, зная, что это все равно не твое. А уж если ты на могиле видишь знакомое имя... А если вы пытались уже построить отношения, а потом ты из-за какой-нибудь глупости типа "не нагулялся" решил их прервать? А если эта девчонка была в тебя влюблена с первого класса, а ты не обращал на нее внимания, потому что кто-то в школе ляпнул, что у нее ноги кривые?
  
  - Олег, ты... Ты... - Вася запутался в словах, пытаясь как-то представить себе описанную картину... А потом - выбросить ее из головы. - Ты - некромант, блин.
  
  - Погоди, вот тебе второй случай. Опытный, талантливый и эгоистичный хирург просыпается утром перед работой с этой штукой на руке. Нить ведет прямо к больнице. Он представляет себе медсестру из приемного отделения, или молоденькую девушку-ординатора, или прекрасную пациентку... А в итоге приходит к телу в морге. А там - какая-нибудь бабуля, которую он вчера неудачно прооперировал. И тут целый букет эмоций! Во-первых, убил "того самого" человека, собственными руками. Во-вторых, а что было бы, если бы она выжила? Пытаться построить свою судьбу с женщиной, которая старше раза в два и имеет дома деда, детей и внуков? Короче, каша в голове и запоротый рабочий день, а то и нервный срыв.
  
  Вот тебе третья история. Представь себе семейную пару преклонных лет, которая поженилась, едва достигнув совершеннолетия. Они вместе почти пятьдесят лет, у них есть дети и внуки, полная историй жизнь. Они держатся за руки, гуляя по парку вечером. Каждое утро, просыпаясь, говорят друг-другу "Я тебя люблю". А этим утром они просыпаются с нитями на руках... И эти нити ведут не друг к другу. Все эти годы, всю свою жизнь они прожили не с тем человеком! Как они будут жить дальше?
  
  Таких историй можно придумать тысячи. Это я сейчас только "правильные" пары затрагивал, а что насчет идей про внуков и бабушек? Или про гомофоба и гомосексуалиста? Что насчет стриптизерши и президента? Дог-хантера и главы приюта для бродячих собак? Мусульманина и православной монашки? Продавщицы в продуктовом ларьке и главы нефтедобывающей компании?
  
  - К чему ты клонишь? - устало посмотрел Вася на оживившегося Олега. - Хочешь - пиши. Не хочешь - не пиши. Я понял уже, что ты пессимист. К чему все эти гадкие варианты?
  
  - Я думаю, что у каждого человека есть своя роль, - задумался Олег. - Как и у каждой вещи. Самое известное сравнение - телескоп и молоток. Телескопом ты не забьешь гвоздь, а через молоток не увидишь звезды. С людьми то же самое, у каждого своя социальная роль. Одна и та же женщина может прекрасно выполнять свою работу и делать счастливым своего мужа, но никогда не станет хорошей матерью. Даже плохой не станет, максимум - очень плохой. Один и тот же мужчина может быть отвратительным любовником, под которым женщина лежит и думает, что пора потолок белить, но в то же время он сможет прекрасно воспитать детей и сделать их детство счастливым. Кто-то хорош в дружбе, кто-то в сексе, кто-то в работе или воспитании детей. А вот тех, кто в себе совмещает вообще все - таких я не встречал. Да и не могут люди все делать одновременно хорошо.
  
  - Я даже тему эту развивать не хочу, а то мы так до оправдания измен и многоженства доберемся, - поежился Вася. - Брысь во Фросину комнату. Я ложусь спать.
  
  - Окей, - кивнул Олег и, пошатываясь, подошел к двери, - но взгляни правде в глаза: мы выросшее поколение пепси-колы. Теперь мы не пьем колу без виски и не читаем книг без картинок. А еще не представляем семьи без измен и дружбы без предательств. Потому что со всех сторон нас убеждают в том, что это правильно. А теперь ложись спать, но перед этим подумай: ты точно родился в нужно веке? Не привела бы тебя твоя волшебная нить к надгробию трехсотлетней давности?
  
  - Все, иди уже, я понял, что моя вторая половина - это пятидесятилетний слесарь-японец-гомосексуалист без одной ноги, но с двумя лишними пальцами, - отмахнулся Вася и выключил свет. Разложил на полу зимнюю куртку и теплые штаны, накрылся осенним пальто и попытался уснуть. Следующие несколько часов он лежал, уставившись в потолок и пытаясь осмыслить все, что ему сказал Олег, приходя всякий раз к совершенно разным выводам. Не смотря на усталость, заснул мужчина уже под утро...
  
  
  ***
  Выспаться не удалось. В восемь утра мужчин разбудил звонок Васиного телефона. Аспиранта вызывал к себе научный руководитель на разбор полетов. Хмурый и не до конца проснувшийся Олег посоветовал Васе где-нибудь подольше погулять, а желательно вообще заночевать в каком-нибудь другом месте - скоро прибудут строители и начнут делать ремонт, Любомира уже уговорили.
  
  - А при чем здесь Любомир? - Удивился Вася, который по утрам всегда слишком долго просыпался, чтобы сразу составлять причинно-следственные связи. - И о чем речь вообще? У меня на ремонт нет ни денег, ни материалов.
  
  - Зато у тебя есть друзья с пауком, которым негде жить, - подмигнул Олег. - А если серьезно, то давай бартером, а? Мы тебе ремонт сделаем, а ты нас пустишь пожить хотя бы пару месяцев.
  
  - Что, и Любомира тоже? - Испугался Захарченко, представляя себе, как квартиру захватывают мертвые птицы и насекомые. Вергилий, теперь еще этот...
  
  - Нет, Любомира не надо, только меня и Лелео, - отмахнулся Олег. - Любомир просто зомби много поднять может, потому я его и позвал. Он мне кое-что должен, так что отдаст как раз. Работы много предстоит, не люблю затягивать. Сейчас снимем полки, вытащим холодильник, и трое зомби будут обдирать обои, перекрашивать потолок, шпаклевать и грунтовать стены. В это время в комнате другой зомби разберет ящики, отчистит их от многолетних слоев грязи и жира, оклеит какой-нибудь симпатичной яркой пленкой и скрутит все обратно. В других комнатах полок нет и стены ровные, так что там просто освежат потолок, перекрасят стены и отциклюют твой божественный довоенный паркет. Короче, все будет происходить одновременно в каждом помещении, так что я надеюсь за несколько дней закончить.
  
  - Вау, - сраженный напором, Вася на пару секунд потерял дар речи. - А где вы возьмете стройматериалы? Пленку, краску, грунт? Да те же самые шпатели, ведра? Так, стоп. Ты назвал паука Лелео?!
  
  - Варя сейчас придет. Поумираем с ней несколько раз, - ухмыльнулся Олег, игнорируя вопрос про паука. - Детки закрывали свои глаза не только в супермаркетах, но еще и в строительных магазинах. Вообще-то, люди на улицах постоянно умирают - просто жуть. Ну да ладно, какие предпочтения по цветам комнат?
  
  - Темно-зеленую хочу, - вдруг усмехнулся Вася, с удивлением и удовольствием понимая, что его уже не так сильно пугает загробный юмор Олега. - А кухня пусть будет синей. Ты извинишься перед девушкой?
  
  - Извинюсь. Но синей будет моя комната. Кухня пускай тогда бордовой, - подхватил Олег. - Я смотрю, ты любишь разнообразие?
  
  - Я хочу поменять свою жизнь. Девушки для этого волосы перекрашивают, а я - квартиру, - Вася взглянул на время и стал спешно обуваться. - Олег, но есть одно прямо-таки требование. Раздели бабкину комнату на две. У меня какое-то странное предчувствие, да и жирно вам с дохлым пауком будет столько квадратных метров. Даже на все десять волосатых лапок.
  
  - Ну, если предчувствие... - Олег с нескрываемым интересом оглядел Васю со всех сторон, а затем еще и пространство рядом с ним. - Нет, мертвецов нету, точно предчувствие. Ладно, разделим. Но учти, коридорная стена - несущая. Пробивать в ней дверь будет опасно и просто кощунственно, учитывая, что дом дореволюционный. Чур, моя комната - тупиковая, не хочу жить в проходной! О, Варька на подходе, да еще не одна...
  
  - Ты ее чувствуешь, что ли? - Удивился Вася. - Когда ты вообще со всеми договорился?
  
  - С Любомиром мы об этом разговаривали вчера на кремации, когда вы Пенсионный фонд шагали. А к нашей леди я послал мертвеца, чтобы разбудил. Вместо будильника. Очень удобно, между прочим, и бесплатно, к тому же... А теперь покойник вернулся, и очень злой. Первой проснулась Варина сестра, а она - девушка с очень крутым характером... А вот и они.
  
  Предусмотрительно незапертая дверь раскрылась. На пороге стояла растрепанная Варвара с еще припухшим ото сна лицом и девушка помладше. Какой-то родственной схожести между сестрами не было - Варя низенькая и худая до полупрозрачности, с вьющимися крупным локоном русыми волосами выше плеч, с треугольным лицом и серо-голубыми глазами. Вечный подросток в джинсах, майке и кедах, которыми полнится школа.
  Рядом с ней была девчонка другого типа. Высокая - почти вровень с Хольгертом и лишь на несколько сантиметров ниже Васи, рост которого далеко перевалил отметку сто восемьдесят сантиметров. Длинные каштаново-медные волосы опускались почти по локоть, обрамляя лицо с двух сторон. Статная, с чуть полной фигурой и ярко-карими, почти желтыми глазами. Варвару Вася никогда не видел накрашенной, у этой девушки были ярко подведены глаза. На белых руках множество браслетов, ногти выкрашены в черный, на ногах - армейского типа ботинки. А вот одета она была в свободную темно-синюю юбку до колена, клетчатую красно-серую рубашку и черную джинсовую жилетку с кучей каких-то нашивок, булавок, черепов и цепей.
  
  - Она что - панк? - Тихо прошипел Вася Олегу, стараясь не измениться в лице.
  
  - Черт ее знает, сам спроси. Я видел ее пару раз мельком, - Хольгерт шумно сглотнул. - Но я знаю точно: получить от нее пинка я бы не хотел. А, видимо, придется...
  
  - Д...доброе утро, леди. Извините, что мы так резко разбудили в... вас... В общем, это... Рад познакомиться. Я - Вася! А как зовут вас? - Обратился оробевший аспирант к Вариной сестре.
  
  Ничего не отвечая, девушка молча смотрела на молодого некроманта, а потом одновременно задорно и грустно улыбнулась и помахала рукой. Затем - указала на себя указательным пальцем, а потом прямой ладонью словно поделила свое лицо на пополам вертикально. Отвела прядь волос от лица - и Вася увидел слуховой аппарат. Наблюдавшая за этим Варя вздохнула и подалась вперед:
  - Вася, у нее проблемы со слухом с детства. Она сказала "привет, я плохо слышащая". Ее зовут Аня, и она тоже наверняка рада познакомиться с тобой. Она читает по губам, но не идеально. И нет, она не панк. Она может говорить, но не всегда хорошо контролирует четкость дикции и громкость, - Варвара повернулась к сестре и, кивнув на Васю, сжала левую руку в кулак, оттопырив большой палец, а указательным правой руки пару раз стукнула по нему. Затем ведьма что-то очень быстро показала пальцами правой руки, аспирант ни одного жеста не смог отделить от предыдущего.
  
  - Оу... А как сказать "извини"? - Заинтересовался Захарченко.
  
  - Посмотри ей в лицо и четко скажи это, - повторно вздохнула Варя. - Но она, вообще-то, сильный медиум, так что ей наверняка уже дали знать, что ты неловко себя чувствуешь. Я подозреваю, что вокруг нее есть пара глухих призраков.
  
  - Вот, кстати, нету, - задумчиво сказал Олег. - Я вообще замечаю, что Васю призраки что-то особо не жалуют. Все мои дружки разбегаются, когда он рядом. Знать бы еще, почему?
  
  - Может, они вуаль до сих пор чувствуют? - Предположил Василий. - Ох, я опаздываю! Мне пора! Олег, делай на свое усмотрение, короче. Менять все - так полностью.
  
  - Пока, - вдруг тихо произнесла Аня. - Я тоже была рада познакомиться.
  
  Не зная, как реагировать, Вася робко улыбнулся и протиснулся мимо девушек, случайно задев Анну. Смутился еще больше и, покраснев, убежал вниз по лестнице, не оборачиваясь. Вслед ему донеслось слаженное хихиканье и глухой звук удара - кажется, Олег все-таки получил свое наказание за потусторонний будильник.
  
  ***
  
  - Ну и что это такое? - Кипел Васин научный руководитель. - У меня и так нет времени на аспирантов, а уж на пренебрегающих своими прямыми обязанностями - тем более! Кстати, что в тебе изменилось? Ты постригся? Ты как-то иначе выглядишь.
  
  - Я, хм... Я болел долго, а сейчас вот вылечился, - смутился Вася, не зная, что сказать насчет вуали. - А насчет пары - так в аудитории было три человека. По правилам, если пришло меньше двадцати пяти процентов группы, я не могу проводить лекцию.
  
  - А почему пришло только три человека, знаешь? - Продолжал злиться преподаватель диалектологии у филологов и психолингвистики у педагогов. - А потому что ты не смог их заинтересовать. Правильно подать предмет.
  
  - И чем я должен был их заинтересовывать прямо с первой пары в семестре? - Удивился Вася. - Мы же не встречались с ними ранее. Давайте посмотрим правде в глаза: девушки просто проспали, здесь нет моей вины.
  
  - А сам ты где был? Впрочем, не важно. Расписание, вроде, менять не будут, так что через неделю у тебя опять лекция у них. Не забывай, что ты читаешь мои часы, а значит, своими неявками меня подставляешь, - начрук внезапно успокоился и откинулся на стуле. - Составь там что-нибудь поинтереснее, тебе нужно провести буквально три пары еще.
  
  - Хорошо. Коррекционные сурдопедагоги и мифология, что бы такого придумать поинтереснее? - Вслух задумался Вася.
  
  - Во-первых, все там будем. В мифологии, в смысле. Во-вторых, не мифология, а психолингвистика, - уточнил преподаватель. - Программу, к сожалению, не я составляю, но я могу распределить лекции между своими аспирантами. И поэтому про этнолингвистику и интеркультурные контакты читать будешь ты. Кстати, что там с работой? Время идет, есть наработки? Хотя бы четкое название темы?
  
  - В общих чертах, - уклончиво ответил Вася, мысли которого уже пару дней крутились только в одном направлении. - Например, мифология и верования северных народов России. Похоронные обряды, загробная жизнь. Противоречия постулатов и догматов, столкновения мифов соседних народов одной географической области. Что-то в этом духе...
  
  - Мрачновато... А что с твоим любимым Серебряным веком? Что с английской литературой Викторианской эпохи? Переболел? - удивленно покосился на Васю мужчина.
  
  - Вроде того. Обе темы уже много раз раскрыты подо всеми углами, не хочу толочь воду в ступе.
  
  - Ты филолог, а не историк, - напомнил Василию руководитель.
  
  - Со всем уважением, но любую науку можно подвести под определение истории, если так узко мыслить, - вздохнул Вася. - История нас окружает, от нее не убежать. Значит - придется работать с тем, что есть.
  
  - Ладно, пускай. Разрешаю. Начинай работать и не запугай бедных девочек, - улыбнулся преподаватель. - Приноси наработки, интересно будет почитать. Признаться честно, Ахматова и Толстой мне порядком надоели. И еще! Чем бы ты там не болел раньше - побереги себя. Сейчас ты выглядишь гораздо лучше.
  
  ***
  
  Следующие несколько дней смазались в Васином сознании в какое-то непонятное расплывчатое пятно. По квартире шатались, сбивая углы, трупы разной степени свежести. Окна приходилось оставлять открытыми круглые сутки, но это не помогало избавиться от тяжелого духа начавшегося разложения. Запахи краски и других строительных материалов тоже не помогали. Вася шатался по городу, делал наброски лекций и кандидатской диссертации. Пару дней он провел в гостях у тети Ады в домике за городом, прилежно изучая каждую некро-специализацию более подробно. Душа не лежала ни к одной, и с каждым днем молодой человек все сильнее падал духом: по всему выходило, что Василий Захарченко - это действительно диагноз.
  
  - Я вот чего не понимаю, - говорил Вася за кружкой чая. - Прошла почти неделя с того момента, как я, типа, стал колдуном. Но с тех пор ничего не изменилось ни в моем восприятии мира, ни в зрении, ни в слухе. Я проштудировал несколько ваших книг от корки до корки, и в каждой было написано, что принявший дар начинает моментально видеть или слышать всякое. Подчинять людей, сглаживать, привораживать, проваливаться в "свечу"... А у меня результата ноль целых и фиг десятых. Единственный призрак, которого я видел - мой дед, да и тот несколько раз назвал меня дураком в первый день, а больше и не появлялся. Они реально так и делают? Исчезают?
  
  - Вообще, не должны, - задумчиво смотрела на Васю старая ведьма. - Но твой дед - персонаж особенный, он зачем-то спрятался от тебя, хотя обычно все хотят, чтобы перенявший дар сразу же их отпустил. И мы с Любомиром и Олегом пока не знаем, зачем он это сделал. Думаем. Он не выходит на контакт, но пока и не должен этого делать. Он во второй фазе.
  Понимаешь ли, после смерти человека его душа, если он таковую не пропил или не потерял при жизни, совершает всякие-разные путешествия. Ты же наверняка слышал про традиции поминовения на третий, девятый и сороковой день - они не просто так появились. С первого по третий день смерти душа ходит по земле и прощается с близкими. Ее могут почувствовать даже обычные, ничем таким магически не примечательные люди. Душа ходит по самым важным для нее при жизни памятным местам. Вспоминает, пытается осознать и прочувствовать. Она учится быть мертвой. Отпустить жизнь, оплакивающих ее родных и близких, свой домик у моря или хрущевку на окраине. Любимую кошку, теплый плед, кофейную кружку из Италии, разношенные туфли - все те условия, которые человека при жизни делают счастливым или хотя бы составляют его зону комфорта. Давным-давно в древних культах у разных народов человека хоронили с тем, что он любил больше всего при жизни. Иногда даже с женой, конем и любимой собакой или служанкой.
  С третьего по девятый день душа учится быть мертвой. Работает со временем, анализирует свои прошлые ошибки и достижения, понимает, что сделала не так, и как ее судьба изменилась бы, пойди она при жизни другим путем. Большинство считает, что она путешествует с ангелом, который помогает ей со всем этим, но мы-то знаем, что ангелов не существует, за правым плечом у человека обычно стоит какой-нибудь скучающий мертвец, который залип в этом состоянии и не может пойти дальше. И только от его злокозненности, а зачастую и просто настроения, зависит, как человеку при жизни будет везти.
  С девятого по сороковой день свежеумершая душа, проанализировав все свои ошибки и достижения, решает, готова ли она пойти дальше и влезть в новое свежее тело с ярким огнем и будущим. Существует какая-то негласная очередь, но про это слишком мало известно. Суть ее примерно в том, что слишком плохо проживший предыдущую жизнь либо не слишком быстро получает следующую, либо ему в ней крепко достанется. Но это уже абстракции.
  
  - Я никогда не был верующим, - завис Вася над чаем. - Но ангелы-хранители - мертвецы?
  
  - Именно, - кивнула тетя Ада. - В деревнях до сих пор считают, что ангелом-хранителем внуков и правнуков становятся их мертвые бабушки-дедушки, особенно если они были крестными родителями. А мертвая бабушка, какой бы она при жизни заботливой не была, все равно остается мертвой. И я в очередной раз подчеркну, что после смерти характер души круто меняется, она начинает очень сильно скучать, ища развлечений. Так что один и тот же дедуля, перешагнувший порог смерти, при жизни мог ругать внука за попытку залезть на дерево их страха, что ребенок может свалиться. А после смерти он того же самого мальчонку будет из вредности и скуки подзуживать спрыгнуть с пятого этажа в сугроб, потому что это весело. Чаще всего мертвые не боятся за живых, потому что понимают - в смерти нет совершенно ничего страшного, а жить вечно не будет никто. Так зачем семьдесят лет чахнуть в скуке и умереть от занудства, если можно отвязно прожить тридцать и быстренько хлопнуться о землю из-за запасного парашюта, запутавшегося в толком не раскрывшемся основном? Кстати, слышал о том, что мужчины - это случайно выжившие мальчики? Это потому что мужской пол почему-то наиболее восприимчив к загробному шепоту. Может, потому что женщины чаще даруют жизнь, чем забирают, а у мужчин строго наоборот...
  
  - Я правильно понимаю, среди живых бродит огромное количество скучающих мертвых, которым лень заселяться в новые тела? - задумался Вася.
  
  - Да. Мертвые могут спокойно жить после похорон, уж прости за каламбур такой. Более того, многие по-настоящему живут именно после смерти, а не до нее. Нету никаких мирских забот, вредной жены или мужа-алкоголика, детей, просящих денег, ипотеки, ненужной работы, лишнего веса и больного желудка. Есть не нужно, спать не нужно, никто не будет ныть над ухом о том, что ты кому-то что-то должен... Можно всецело посвятить себя тому, чем мечтал заниматься при жизни. Есть даже какие-то потусторонние обучающие школы, где древние монстры-энтузиасты пятнадцатого века выпуска обучают молодежь искусству загробной жизни. Существует три более-менее четких направления, по которым призраки следуют.
  Первое направление - паразитируют на живых. Берут эмоции и чувства, ничего не давая взамен. Развлекаются за чужой счет. Не везет тем, кто поймает такого "глиста". Дух может банально смотреть телевизор, сидя рядом с человеком на диване, а может превратить жертву в серийного маньяка. Иногда люди, сами не зная, что на них находит, совершают какие-то совершенно безумные вещи - бросаются с ножом на окружающих или режут сами себя. Мучают животных, стариков или детей - тех, кто не сможет дать отпор. Особенно часто это случается под алкоголем, когда расслабившийся мозг уже не может так активно и качественно сопротивляться внушению со стороны. В самом тяжелом случае происходит состояние аффекта: на краткий миг мертвец берет контроль над телом человека и творит все, что ему заблагорассудится. Что из этого получается - сам понимаешь, ведь больше всего они любят потреблять страдания. Эти товарищи так и называются: паразиты.
  
  Второе направление мягче и полезнее - симбионты. Они не только питаются эмоциями человека, но и помогают ему их получить. От паразитов, признаться честно, они чем-то особенно сильно не отличаются за исключением одного: симбионты любят эмоции совершенно другого порядка. Зачастую они просто хотят самореализоваться, прославить кого-то другого тем, чем сами не смогли прославиться при жизни. Например, они нашептывают стихи, помогают начать рисовать, писать музыку, плести корзины или кукол из тряпочек.
  Случайно погибший талантливый хирург может взять себе под покровительство студента или даже школьника и повести его по своему пути, потому что даже после смерти чувствует желание помогать людям и спасать их. Не видя ничего плохого в смерти, а это у всех мертвых едино, он все-таки помнит цену жизни или данные при ней клятвы. Такие мертвые полезны для живых, но их мало - чаще всего они идут дальше. И еще: они никогда не будут ломать жизнь случайного человека ради собственного удовольствия. Они помогают тем, чей огонь уже почти зачах. Или тем, кто мечтает делать то, в чем ему может помочь мертвец, но таланта не хватает. Этих загробных ребят еще называют музами.
  
  А есть кукольники. Они совмещают первые два направления, но как-то более нейтральны с небольшим перекосом в темную сторону. Они просто заставляют делать человека то, что они хотят. Убеждают переехать в другую страну или вообще начать бродяжничать человека, который всю жизнь мечтал сидеть на одном месте и работать на одной работе, приходить по вечерам домой, целовать жену и читать книгу перед сном.
  Чаще всего их жертвами становятся подростки и отроки с низким порогом внушаемости. Талантливые математики бросают науку и организовывают какую-нибудь паршивую рок-группу. Девочка-биолог внезапно решает посвятить свою жизнь танцам, не имея для этого никакой предрасположенности. Автомеханик вдруг решает, что из него выйдет отличный фотограф, садовник начинает печь торты, а ветеринар бросает мяукающих пациентов и плетет сережки из проволоки.
  Эта группа мертвецов самая неопределенная. С одной стороны, они зомбируют людей, а с другой - многие живые от этого становятся невероятно счастливыми и даже знаменитыми. При определенной доле упорства они становятся настоящими мастерами своего дела, даже не имея к этому таланта... С другой стороны, мертвец может наиграться и бросить, и тогда человек смотрит на свою жизнь и искренне недоумевает: "ну и что это было? А что мне делать дальше?".
  
  - Да, я помню, вы рассказывали, - Василий, давно уже начавший делать записи в блокнот, отложил его и вернулся к остывшему чаю. - Но что заставляет их так поступать? В смысле, сначала что-то делать, а потом бросать и занятие, человека, чьими руками они действовали?
  
  - Они не чувствовали себя при жизни уникальной единицей. Были просто массовкой, которая ничем не выделяется. А все это - из-за страха. Страха потерять все то, что у них есть. Страха оказаться непонятыми, остаться без друзей и семьи, без квартиры, без работы - остаться без всего, погнавшись за мечтой. Но все это теряет свою остроту, когда под угрозу ставишь не свою жизнь, а чужую. Ты-то уже умер, уже понял, что все человеческое - полная ерунда, так почему бы не прославиться в чужом теле? А человечек, которому ты все с ног на голову переставил, так он же ничего не понимает. Он-то еще не осознал того, что держится за воздух, и его же боится потерять.
  Как только живой начинает поддаваться, дух становится сильнее, потому что входит во вкус. Это как солдат, который в ночь перед боем отчаянно боится смерти и молится богу, а утром, почувствовав себя винтиком из великого механизма, бесстрашно бросается под танк с гранатой.
  Когда рванула Чернобыльская АЭС, многие мальчишки-ликвидаторы, зная, то они проживут потом не больше недели, шли под огромные дозы радиации. Потому что почувствовали себя лицами первого плана, а не массовки. Раньше они был людьми без роди, без текста, без идеи - просто статистами... Но это было раньше, потому что они вдруг становились, пусть и на краткий миг, главными действующими лицами. Тоска по роли.
  Так вот, почувствовав себя не нулем, а единицей, мертвый вдруг ощущает тепло, которого не чувствовал при жизни. И готов в качестве дров для греющего его огня использовать что угодно из жизни своей "куклы".
  А почему бросают - да потому что разочаровываются. Или потому что кукла ломается. Как всегда.
  
  А есть еще такие, которые себя не осознали, но этих совсем жалко. Существует негласное правило среди всех некромантов - отпускать их. Бедные мятущиеся души шатаются по земле, не понимая, что происходит. Кружат вокруг одного места и не могут уйти. Они даже выглядят, словно живые, не отличают колдунов от обычных людей, не обращают внимания на других мертвых...
  
  - Оп-па, - подался вперед Вася. - Я, кажется, вчера видел такую. А я все думал, что же это за городская сумасшедшая!
  
  - Это где? - Нахмурилась Аделаида. - Нужно будет направить туда Любомира.
  
  - Рядом с морвокзалом, недалеко от Галерного Ковша, - задумался аспирант. - Но я ее освободил уже, вроде. Во всяком случае, она ушла, и на обратном пути я ее тоже не видел.
  
  - А вот с этого места поподробнее, - удивилась ведьма. - Я же тебя не учила еще ритуалу. Олег подсказал? Давай с самого начала, в общем! Она наверняка там, они не умеют прятаться и уходить далеко от места смерти.
  
  - Гуляю я вчера, воздухом дышу, чаек дразню, - издалека начал филолог. - И вдруг вижу на берегу, у самой кромки воды, странную девушку. Она мокрая вся была, словно купалась в одежде, а там ветер, холодно... У нее с волос течет, и заплаканная вся. Подхожу спрашиваю, что случилось, могу ли я чем-то помочь. Она говорит, что не может попасть домой, заблудилась. Куда бы не пошла - все время сюда выходит. Я удивился, там же бродить-то негде, иди по прямой к зданиям - и выйдешь. Предложил ей помочь, отвести к метро или такси вызвать. Спросил, где она живет, она сказала, что не помнит. Ну, думаю, надо вызывать врачей, походу человеку-то явно помощь нужна. Предложил ей подождать, а она говорит "просто прогони меня". Ну я плечами пожал, сказал ей в шутку "чтобы я тебя больше не видел". А потом давление вдруг скакнуло, в глаза потемнело. Проморгался - а ее уже нету, и не видно нигде. Ну, я дальше гулять пошел.
  
  - Ох, Вася... - Поджала губы Аделаида. - Не нравится мне это. Очень не нравится. Езжай-ка ты домой, готовься к лекции завтрашней. А я подумаю... Да, обо всем подумаю. Иди.
  
  Удивленный аспирант, пожав плечами, под строгим взором ведьмы обулся и выскочил на улицу. Против обыкновения, она даже не дала ему с собой печенья для Любомира и Олега, которые проводили дома у Васи времени несоизмеримо больше, чем непосредственно сам хозяин квартиры.
  
  ***
  Спал некромант плохо, постоянно просыпаясь от кошмаров: то он лекцию забыл, то на пару не пришел никто, то в него помидорами кидаются. И, почему-то, плесневелыми и пушистыми.
  Проснувшись в очередной раз и с воплем отогнав с руки пушистый "помидор" - любопытного птицееда, Вася посмотрел на время и стал неторопливо собираться. Времени было полно, но уснуть больше явно не удалось бы.
  Немного погуляв по сырому утреннему городу, горе-лектор неторопливо добрался до учебного заведения и поднялся в аудиторию - ждать Варю, обещавшую прийти пораньше и поддержать морально.
  Вот-вот должен был прозвенеть звонок на лекцию. Вари так и не было. Чувствуя, что начинает нервничать все сильнее и сильнее, Вася, не выдержав, решил позвонить девушке. После пятого гудка она наконец-то подняла трубку и запыхавшимся голосом ответила.
  
  - Ну и где же наша самая ответственная студентка? - Пытаясь скрыть нервозность за иронией, спросил Вася. - До пары три минуты, я заперся в аудитории, забился под стол и плачу от страха. Ладно, шучу, не плачу. Но аудиторию все равно закрыл. Варвара Батьковна, извольте поторопиться, имейте совесть.
  
  - На данный момент у нас совестью все наоборот, - буркнула Варя. - Сегодня просто бум какой-то на улицах, а я не могу просто так появляться посреди тротуара, выскакивая из небытия. Я уже у входа в корпус. А вообще-то, что за неравноправие? Ты на свою прошлую пару, если помнишь, вообще не пришел. А я всего лишь слегка опаздываю.
  
  - Ну так и я - преподаватель, а ты - всего лишь студентка, - хмыкнул в трубку Василий. - Ладно, раз уж ты придешь, то придется мне покинуть мою крепость. Но тебе придется защищать меня. Я маленький и слабый.
  
  В дверь робко поскреблись, прерывая разговор. Так и не услышав ответную реплику, аспирант со вздохом прервал связь и посмотрел на себя в отражение стекла. Зыбкая оконная хмарь за окном, более темная в сравнении с искусственным светом аудитории, с успехом заменяла собой подложку для зеркала, давая смутное отражение. Бледный, черноволосый, взлохмаченный. Тонкие черты лица, тонкая оправа очков, затравленный взгляд. Выглаженный костюм отвратительно сидит на худом теле, не придавая ни капли солидности. Все как всегда... "Может, бородку отпустить?" - тоскливо подумал мужчина, отводя взгляд.
  
  Глубоко вздохнув и резко, словно после удара под дых, выдохнув, Вася прошел к двери и повернул ключ. Дверь тут же дернули на себя. Не заметив преподавателя, в аудиторию попыталась войти высокая смешливая девушка, разговаривающая о чем-то с однокурсницей.
  
  - Мгм. Доброе утро? - Уходя от столкновения, поздоровался Вася, привлекая к себе внимание. Раз уж он отталкивающе действует на людей с первого слова, то зачем оттягивать печальный конец? Лучше уж рубануть сразу.
  
  - Ой, простите! - Девушка быстро осмотрела филолога с головы до ног, слегка покраснела и потупила глаза. - Я вас не заметила...
  
  - Барышня, я выше вас минимум на двадцать сантиметров, меня сложно не проглядеть, - улыбнулся Вася, с удивлением замечая, что входящие в аудиторию студентки смотрят на него совершенно без какого-либо отвращения, презрения и даже удивления.
  
  - Я больше так не буду, - жалобно посмотрела на него студентка, а потом, не выдержав, тихонько хихикнула и направилась к первому ряду скамеек.
  
  Аудитория потихоньку заполнялась и начинала тихо жужжать, словно спокойный непотревоженный улей. Вася вернулся за трибуну, дав будущим преподавателям пару минут на обсуждение... да чего угодно. А себе - на то, чтобы успокоиться и рассортировать листочки с заметками по порядку - в третий, кажется, раз. Ладони намокли, в горле стоял ком. Немного кружилась голова. Не привыкший к публичным выступлениям, молодой человек отчаянно надеялся на то, что его хотя бы не освистают. Наконец, медлить было уже нельзя. Со вздохом взяв в руки первую стопку листов, Вася решил начать, но стоило ему открыть рот, как резко хлопнула дверь - Варя все-таки нашлась.
  
  - Простите, Василийиваныч, яперепуталааудиторию, - протараторила запыхавшаяся девушка, застыв в дверях. Она тяжело дышала, щеки раскраснелись, кудрявая челка прилипла ко лбу. Кеды и низ джинсов были забрызганы водой - кто-то явно бежал по лужам, не разбирая дороги. Вася ощутил облегчение и еле заставил себя сохранить серьезное выражение лица и не улыбнуться. - Я вчера заболела и проспала, вот.
  
  - Варя, ты же некромант, - сквозь зубы выдавил из себя Вася так, чтобы это услышала только проходящая мимо ведьма и махнул рукой на ряды скамеек и парт. - В твоем случае даже смерть - не повод прогуливать. Иди уже.
  
  - Итак, доброе утро, барышни и молодые лю... Ан нет, только барышни. Ладно, - Вася прочистил горло и попытался собрать все мысли в кучу. - Для начала представлюсь: меня зовут Василий Иванович Захарченко, не путать с Чапаевым. Я не сильно старше, чем вы, но хотел бы соблюдать дистанцию, так что давайте держаться рамок приличия и избегать "тыканья".
  Я понимаю, что вы будущие педагоги, и такие предметы, подозрительно напоминающие "введение в фольклористику", вам совершенно не нужны, но. Программу составляю не я. Поэтому вопросы к относительно актуальности наших с вам встреч - не ко мне.
  Что касается непосредственно предмета. Посещение - обязательно, иначе ругать будут как вас, так и меня. Но вас сначала отругает деканат, а потом - я, то есть дважды. А мне прилетит лишь один раз. Вести или не вести лекции - на ваше усмотрение. Можете ставить диктофоны, можете записывать все дословно, можете тезисно - дело ваше, я не буду проверять лекции. В конце семестра у вас будет зачет по этому предмету - который принимать буду не я. Так что давайте уважать друг друга, тем более, что у нас всего одно занятие в неделю и очень маленький объем программы. Сегодня наша вторая, по идее, лекция, так что через два занятия мы с вами закончим и больше не увидимся, дальнейший материал вам будут читать другие люди.
  Вопросы есть? Вопросов нет, отлично. Итак, поехали. Перекличку проводить не буду, мы не в школе. Пустите лист по рядам и напишите свои фамилии, я отмечу потом.
  Меня попросили чем-то вас заинтересовать. Тем у меня на выбор не так уж и много, и их нужно как-то растянуть на три занятия, так что начну я с самого веселого: с мифов, легенд и верований, связанных с такой тонкой материей, как похороны и загробная жизнь.
  
  - Василий Иванович, а вы точно уверены, что это весело? - Недоумевающе посмотрела на него студентка, с которой он столкнулся в дверях.
  
  - Это, несомненно, зависит от вашего чувства юмора, но я постараюсь не особенно занудно комментировать самые интересные моменты, чего хотел бы и от всех остальных, кто будет слушать меня, а не музыку с плеера, - Вася задумчиво посмотрел на девушку, пытаясь вспомнить, не видел ли ее где-нибудь раньше, но так и не смог вспомнить ее имени. - Как вас зовут?
  
  - Марина, - девушка неправильно истолковав задумчивый взгляд преподавателя, попыталась незаметно убрать наушники в сумку.
  
  - Что же, Марина, начнем с самого начала: формирование погостов.
  В некоторых регионах полагали, что не следует хоронить на новом кладбище первого в семье покойника, потому что вся его семья умрет. Видимо, это было как-то связано с уверенностью в том, что усопшему станет скучно, и он позовет себе в компанию кого-нибудь из живых. Занятно, что подобные верования поддерживали и Сербы. Решалась эта проблема одинаково у всех: самым первым покойником всегда хоронили кого-нибудь чужого. Не могу их осуждать, мне кажется, что одному на целом кладбище как-то грустно может быть, но это только если верить в загробную жизнь.
  
  Верили, что пока покойника несут на кладбище, его встречают души всех тех, кого он провожал в последний путь. Они виснут на гробе, отчего гроб становится неимоверно тяжелым. Конечно, это может быть также связано с тем, что к тому моменту, как гроб внесут на территорию, носильщики отшагают добрую пару километров, но это все - наши с вами догадки, не основанные ни на чем, кроме логики.
  
  По пути к кладбищу и обратно люди не здороваются, потому что считалось, что иногда можно и нелюдь встретить, а с ней лучше не разговаривать.
  Входили на кладбище только через калитку, так как ворота считались проходом для умерших. Приравнивать себя к усопшему никто не торопился.
  У сербов никто из семьи умершего не должен был входить на кладбище самым первым из похоронной процессии. Считалось, что если человек так рвется на погост, то покойник может его там и оставить. Хорваты вообще не приходили на похороны ближайшего родственника, болгары не провожали в последний путь жену, надеясь снова вступить в брак после похорон. Точно так же не хоронили своих первенцев матери этих народов, боясь, что умерший ребенок может забрать к себе гипотетических братьев и сестер.
  При возвращении с кладбища нельзя оглядываться, следует идти в село иным путем, что логично - мало ли кого увидишь, обернувшись. А вот у восточных славян был обычай идти с кладбища, пятясь спиной вперед. Насколько это было удобно - не знаю, но они, видимо, не столько боялись посмотреть на неупокойников, сколько поймать от них камень затылком.
  И, наконец, чтобы не бояться мертвеца, во время похорон на кладбище многие сыпали себе за шиворот песок или натирали им грудь. Тоже, в общем-то, логично: если у тебя песок в самых интересных местах, то тебе как-то не до покойника, лишь бы домой добраться, да вытрясти это все.
  В Силезии полагают, что к человеку, понюхавшему или сорвавшему на кладбище цветок, придет ночью покойник. За цветком, видимо. Впрочем, даже в современном мире полно баек о том, как садоводы-любители выкапывают с могил понравившиеся цветы и сажают себе на участок или под окно, а по ночам к ним приходят обитатели тех самых могил с претензиями. По некоторым старым поверьям, у хозяйки, которая сломает на кладбище зеленую ветку и выметет ею золу из печи, всю ночь в доме и под окном будут бродить покойники. Своеобразная компания, конечно, но теперь вы знаете, как поступить, если вам скучно вечером, а все друзья заняты своими делами, - Вася сделал паузу, чтобы перевести дыхание и оглядеть аудиторию. Храпа, вроде, не раздавалось нигде, но вдруг кто-то уже заснул? - Есть вопросы или замечания?
  
  - Есть вопрос, - подняла руку девушка с заднего ряда. - Я читала о том, что если съесть плод с дерева, растущего на кладбище, могут выпасть зубы. Почему?
  
  - Хороший вопрос, - задумался аспирант. - Может, это происходило с теми, кто ел недозревшие плоды? Или сразу с косточками? Еще вопросы?
  
  - По верованиям многих стран считается, что мертвые по ночам выходят из гробов и гуляют по кладбищу, ходят друг другу в гости, в определенные часы можно даже увидеть эти самые души, не нашедшие упокоения, - подала голос Варвара. - Как вы думаете, Василий Иванович, это правда?
  
  Вася с сомнением посмотрел на ведьму, но, все-таки, ответил: - Варвара, это очень занятный вопрос, но я никогда не гулял по кладбищам в полночь. Зато знаю на этот счет прекрасный анекдот: заблудился подвыпивший мужчина по дороге домой и попал на кладбище. Побродил там, попугал сторожа, не обращающего на него внимания, и собрался выбираться домой. Перекидывает ногу через забор, и тут его догоняет удар по голове метлой. Падает, смотрит снизу вверх на сторожа, а тот ему "гулять - гуляй, а за ворота - ни-ни!".
  
  По аудитории пронесся вежливый смешок, которым участливые студенты всех поколений награждали неудачные шутки преподавателей. К своему разочарованию Вася понял, что вуаль-то, может, и пропала, а вот анекдоты рассказывать он так и не научился.
  
  - Хм, о чем это я... Ах да, продолжая тему ночных прогулок. Восточные славяне верили, что в некоторые праздники на могилах можно было увидеть души их обитателей, просящих о помощи. Есть еще достаточно сомнительные истории о некрещеных детях, плачущих на своих могилах с полуночи и до первого крика петухов, но это странно как минимум по одной причине: некрещеных на территориях кладбищ традиционно не хоронили, заранее выделяя места под могилы с наружной части забора.
  Впрочем, могил у них толком не было. Считалось, что некрещеные и мертворожденные младенцы, самоубийцы, пьяницы, убитые в драках, колдуны - "заложные" покойники. Слово "заложный" пошло от термина "закладывать" - их не закапывали в землю, а зарывали палками, ветками, листвой, оставляя тело на поверхности земли. Бытовало верование, что святая кладбищенская земля их не примет, а неосвященная - не удержит в себе. И труп вполне может подниматься и бродить среди живых, вредя им и скоту. Насылать моровые поветрия на животных, вызывать стихийные бедствия, сглаживать на болезни живых людей, уводить родственников за собой в могилу. Есть еще вариант, что их называли "ложными", потому что у многих после смерти росли волосы и ногти. Приставка "за" могла появиться от "загробной жизни", потому что считалось, что "за" гробом они будут жить в мертвом теле столько, сколько бы они прожили, не будь они убиты, или если бы они не знались с нечистой силой. И, соответственно, пока будут доживать, будут и бродить неприкаянными.
  Таких покойников было принято хоронить на пустырях, в оврагах и болотах, под гатями, в крайнем случае - вблизи кладбища, но за его оградой. Если, по мнению людей, трупы начинали "чудить", то на них по-всякому воздействовали. Например, при длительной засухе труп последнего умершего пьяницы переукладывали в болото, потому что он, якобы, выпивал всю воду с неба, но не мог напиться. Иногда им вбивали колы в грудь, переворачивали в гробу лицом вниз или надевали железный ошейник на шею.
  
  Так же, вопреки удручающей загробной тематике, с кладбищами были связаны свадебные и даже родильные ритуалы. Обычно в селе была одна церковь, рядом с которой и находилось кладбище. В церкви же не только отпевали, но еще и венчали, крестили. Так вот когда везли или несли крестить новорожденного, на могилах предков ребенка оставляли хлеб и соль.
  
  - Простите, а откуда вообще пошла традиция с хлебом и солью? - Подняла руку незнакомая студентка. - Ими приветствовали гостей, ими же и одаривали мертвецов. Почему?
  
  - Насчет того, почему такими вещами угощали мертвых - я не знаю, - честно признался Вася. - Но вот что касается угощения живых... Раньше мир делили на Явь, Навь, Правь и Славь. Правь - мир Богов, потому что они правят. Славь - мир предков и духов-покровителей, потому что их славят. Явь - мир людей, потому что он явный. И, наконец, Навь. Мир духов, светлых и темных. В более поздней мифологии исчезло такое понятие, как "Славь", потому что умерших предков переселили в Навь, к бесам. Возвращаясь к непосредственно вопросу - бесы и злые духи, принявшие человеческого обличия, не могли вкушать соль. Поэтому ею угощали всех, кого ни попадя. А так как просто соль даже живой человек не съест, ее подавали с хлебом.
  Так вот, крестины... Ах да, оставляли соль и хлеб. А перед свадьбой золовка жениха, то есть его младшая сестра относительно невесты, приходила на кладбище к недавно умершему члену семьи и приносила яблоко, приглашая на свадьбу.
  Девушка-сирота перед свадьбой также приходила на могилку к родителям и звала их.
  
  - А если придут? - подала голос Марина.
  
  - Откуда я знаю, - пожал плечами Василий. - Наверное, ни у кого из живых гостей не будет проблем с пищеварением. Но зато появятся проблемы с алкоголем и сном.
  
  - Почему умерших девушек было принято хоронить, как невест? - Вновь спросила студентка, интересовавшаяся хлебом и солью.
  
  - Вы путаете понятия, - поправил ее Вася. - Это не умерших хоронили, как невест. Это невест одевали в погребальный наряд на свадьбе. Выходя замуж, девушка умирала для своего рода, и потому ее словно бы упокаивали. Именно поэтому на свадьбах были плакальщицы, как и на похоронах, только не настолько усердные. Если же девушка умирала до замужества, ее выдавали за умершего неженатого парня, иначе она считалась бы "незаложным" мертвецом, обреченным бродить по земле и искать себе пару. Это были "похороны-свадьба". Фата, кстати, нужна была для того, чтобы во время свадьбы "мертвая" не смотрела на мир живых. Только после окончания венчания девушка "оживала" и могла вновь посмотреть на Явь.
  Родственники покойной раздавали участникам похорон подарки, как на свадьбе. Иногда ее выдавали за знакомого ей при жизни юношу, делая его "женихом", идущим за гробом в свадебном наряде. Западные славяне плели два венка, один из которых надевали на голову девушки, а второй укладывали на гроб ил вешали на крест - отсюда традиция вешать венки на кресты и надгробные камни. А сербы вообще венчали девушку умершего жениха с его одеждой.
  
  В славянских народах смерть молодого героя описывалась как свадьба с сырой землей или с могилой.
  Болгары пошли дальше, они иногда венчали умерших с камнями или деревьями. При похоронах "жениха" рядом с ним клали камень, повязанный женской косынкой. Если хоронили "невесту", на камень укладывали мужскую шляпу
  
  - А жених потом к хозяйке косынки не являлся по ночам, требуя первой брачной ночи? - Прервала аспиранта Варвара.
  
  - Девушка, вы такие вопросы задаете... А хотя шут их знает. Тогда многие начинали внезапно заикаться ни с того ни с сего. Но вообще-то, для того, чтобы похороненный не вернулся, его последнюю дорогу укрывают ветвями ели. Наверняка видели после похорон. Считалось, что на ветви елей умершие предки присаживаются, чтобы отдохнуть. Поэтому ели часто сажают на кладбищах и редко - возле жилых домов. Хм, у нас остается десять минут, - Вася с удивлением посмотрел на время и еле заглушил вздох облегчения. - Так что коротко об остальном, на следующей лекции разберем более подробно то, что не успели сегодня, а затем перейдем к новой теме.
  
  На кладбище помимо мертвых отправляют еще и болезни. И, кстати, насекомых. Привязывали к ноге человека, сопровождавшего похоронную процессию, тараканов или блох. Вот тут у меня самого возникло два вопроса: во-первых, как привязывали блоху? Во-вторых, человек тоже в комплекте шел, или его потом отпускали с кладбища? Ответов я, к сожалению, не нашел. Если кто-нибудь знает, поделитесь. Нет? Ну ладно.
  Иногда на кладбищах из села изгоняли русалок. Не тех, которых нам рисует Дисней, а славянских - которые сидят на деревьях и душат маленьких детей.
  
  В Беларуси, пытаясь изгнать болезнь из человека, больного лихорадкой отправляли спать на кладбище. Думаю, процент выздороветь был равен проценту увидеть дракона. То есть либо да, либо нет. Но я бы на месте болеющего, если бы не околел к утру, излечился бы моментально - лишь бы второй раз не послали так лечиться.
  Иногда людей отправляли перед заходом солнца на погост, чтобы отговорить какую-нибудь особо пакостную болезнь страшным заклинанием, повторенным трижды: "Само пришло - сам прошло". Стоит заметить, что этот обряд, пусть и видоизмененный годами, до сих пор применяется в современной жизни большинством взрослых умных людей. Сейчас человек высоко поднимает руку, затем резко ее опускает и говорит "а, само пройдет". Иногда проходит. Иногда - приходится вызывать врачей на констатацию смерти. Как видите, действует точно так же, как и столетия назад.
  
  Как-то так же лечат и скот. При переедании корову гоняют три раза вокруг села и ведут на кладбище, чтобы она оправилась от болезни. Кстати, толика разума в этом есть: я думаю, что уже на втором круге вокруг села корова, извиняюсь, радостно облегчится пару раз, лишь бы вернуться в стойло.
  Существует поверье, что человек, трижды обежавший голым кладбище на Рождество, узнает имена людей, которые должны умереть в наступающем году. Видит их в ветвях деревьев, растущих среди могил.
  Учитывая, что Рождество у нас зимой, а зимы в наших краях традиционно холодные, то я догадываюсь, кого он увидит первым - себя. Умершим либо от общего переохлаждения, либо от обмороженных конечностей.
  И, наконец, вот вам пара похоронных примет, которые были в ходу почти у всех народов: если при копании могилы обнаруживаются более ранние захоронения, то могильщики или родственники бросают туда деньги и другие ценные вещи, чтобы потревоженные мертвецы 'не прогнали' вновь пришедшего. Так и представляю, как они выпихивают посреди похорон "лишний" гроб. Это не говоря уже о том, что мертвым деньги не особо-то и нужны.
  Далее, если могила оказывалась мала для гроба и ее приходилось расширять, то это означало, что вслед за погребаемым туда же отправится новый покойник, обычно его родственник. Нелогично: одному тесно, куда уж тут второго класть?
  А вот если могила была слишком большой, то... Ан нет, это тоже было еще к одному покойнику. Потому что одного - мало.
  Если во время похорон кто-то из похоронной процессии проваливался в свежую могилу, то это было к... Да-да, еще одному трупу. Мне кажется, его прямо там и закапывали, накрыв гробом сверху, чтобы не выбрался. Никакого разнообразия: что бы не стряслось - все к мертвецу.
  По польским поверьям, возле кладбища появляются духи-демоны из Нави, предвещающие смерть увидевшему их. Обычно в комплекте идут русалки,издающие ночью на погосте пугающие звуки. От себя хочу заметить, что ночью на кладбище любой звук пугающий, но... Наше время вышло, лекция закончена. До встречи через неделю, надеюсь увидеть вас в таком же составе. Готовьте вопросы, разберем вместе.
  
  Прозвенел звонок, студенты ручейком потянулись к двери. Варя прямым курсом шла к Васе, и он хотел уже было спросить у нее о том, как все прошло, но она даже не дала ему открыть рта:
  
  - Срочный общий сбор. Тетя Ада и Любомир разговорили твоего деда. У Захарченко есть родовое направление магии. Ты не видишь мертвых не потому что ты слабый колдун, а потому что они от тебя прячутся. А теперь расскажи мне, что у тебя за талант такой, что тебя боятся создания с выключенным чувством самосохранения - абсолютно бесстрашные и безбашенные мертвецы?
  
  
  
  
  
  
  
  - Ты можешь толком объяснить, что происходит? - приставал Вася к Варваре, влекомый за руку по длинным коридорам. Лица студентов и преподавателей смазывались, оконные проемы слились в одну светлую черту на фоне пола и потолка. Чужие разговоры, обрывки фраз - все воспринималось как монотонный шум, словно вокруг были не люди, а тучи мух. Было ощущение надвигающейся беды, воздух электролизовался, кислорода не хватало. Васе было страшно.
  
  В детстве он боялся грозы, даже будучи уже достаточно взрослым для этого ребенком. Он чувствовал ее приближение задолго до начала. Сначала воздух становился плотным и душным, обволакивая, словно мокрое ватное одеяло. Он давил своей тяжестью, вколачивал в землю. Дышать было трудно, кислород проходил в легкие комками мокрой ваты.
  Затем мир начинал темнеть. Медленно, словно кто-то выкручивал огромный регулятор мощности для солнца. Налетали порывы ветра, под которыми живые листья на деревьях шуршали так, словно они давно уже опали. Словно всю влагу вобрал в себя воздух, оставив только сухие осыпающиеся обломки на ветках.
  Мелкий мусор и дорожная пыль под ногами закручивались в воронки. Мир вокруг звенел. К первым каплям дождя ужас становился паническим. Затем - отпускал.
  Вася не боялся молний, грома, проливного дождя - нет, только этого ощущения неотвратимо надвигающейся угрозы, опасности. Когда привычный мир терял свои очертания и краски, блек и бледнел, смазывался. Когда все, к чему ты привык, чем ты жил - все это отступало по велению чьей-то безмерной и неоспоримо злой силы.
  Мальчик вырос. Ощущение страха и тревоги перед какими-то выходящими из ряда вон событиями росли вместе с ним. Жизнь в постоянном страхе быть отвергнутым, подставленным. Жизнь в ожидании предательства. Словно в любой момент могут налететь тучи, а воздух - зазвенеть...
  Сейчас молодой мужчина чувствовал себя именно так. Словно и без того шаткая опора уходила из-под ног, а внизу - вода, бездонный резервуар черной как смоль воды, который затянет в себя и больше никогда-никогда не отпустит. Все, этот мир наигрался им, все хорошее, что когда-то с ним было, останется в прошлом. Дальше будет только тьма, пустота и одиночество. И никто, никто! Никто не заметит этого...
  
  - Ты себя нормально чувствуешь? - сбавила темп ведьма, как только они вышли на улицу. Еле заметное солнце тускло пробивалось сквозь плотную завесу облаков, затянувшую небо. Во дворе корпуса гулял ветер, поднимавший с асфальта обертки от чипсов и начавшие опадать листья. Такими унылыми осенними утрами хочется сварить себе кофе и сквозь залитое дождем оконное стекло смотреть, как кто-то спешит по своим делам. Судьба, как и всегда, распоряжалась иначе: по своим делам спешил Вася, а наблюдал ли за ним кто-нибудь из-за окна - сейчас это его совершенно не волновало. - Выглядишь так, словно тебя вот-вот стошнит. И если ты действительно надумал тошнить - не вздумай этого делать на меня!
  
  - Да не буду я... Женщина, не издевайся, что происходит? - Захарченко с удивлением посмотрел на зажатую в руке ветровку и только сейчас понял, что даже не закрыл аудиторию. Да что там говорить, он даже наброски лекций оставил за кафедрой!
  
  - Я сама толком ничего не знаю, извини, - девушка виновато покосилась на аспиранта. - Просто Любомир прислал смску, что твой дед вышел на контакт и чего-то очень важного наплел. Настолько важного, что послушать даже тетя Ада приехала.
  
  - Куда приехала? - не понял Вася. - Они что, все у меня дома? А Любомир зачем вообще пожаловал, со всем уважением?
  
  - Ну... Мы хотели сделать тебе сюрприз, - вздохнула ведьма. - Чтобы к твоему приходу мертвяки убрали весь мусор и выкрасили стены и потолки. Ну, порадовать тебя как-то после лекции. Ты же знаешь, как у Олега хорошо с поднятием и удерживанием в рабочем виде мертвецов, вот он и попросил Любомира помочь, они должны были нагнать туда кучу трупов, по два-три на комнату, чтобы все одновременно работали. Ну, полки на кухне наконец-то оклеили пленкой и повесили, поставили на место плиту, холодильник и мойку, вымыли полы. Хорошо хоть то, что паркет уже восстановили, этого бы они точно не успели.
  
  - А ты хотя бы примерно знаешь, какого цвета будут стены и полки? - отвлекся некромант. - А почему после лекции меня нужно было радовать? Нет, это невероятно мило с вашей стороны, я очень тронут, но неужели вы думали, что я все провалю?
  
  - Ну, ты же Вася... - вымученно улыбнулась Варя. - Не копайся в мотивах, мы просто хотели отблагодарить тебя за то, что ты помогаешь Олегу. И просто помочь. И вообще. Не отвлекай меня, мы подошли к свече. Возьми меня за руку и не дергайся, ладно? В прошлый раз тебе было легко идти, потому что ты был пьян в доску, а вел нас мертвец, который тронулся умом задолго до смерти и потому не страдал. Сейчас все будет немного иначе, ну, сам увидишь. Главное - не отпускай руку и не отходи от меня.
  
  "Обрадованный" подобным напутствием, Вася огляделся. Гулкий двор-колодец был пуст, уныл и совершенно типичен для северной столицы. Стены с облезающей штукатуркой несли на себе следы разных способов рисования: полосы от маркера, кляксы масляной краской и аэрозольные разводы. Как всегда, Цой был жив, Маша была дурой, а Зенит - победителем. На балконах то ли сохло, то ли намокало - с такой погодой и не поймешь - выстиранное белье. За окнами с занавесками из тюли и органзы росли в пластиковых горшках фиалки, фикусы, столетники и аглаонемы. Самый обычный двор. Разве что возле канализационного люка виднелась темно-бурая лужа непонятного состава, подернувшаяся отвратительной глянцевитой пленкой. Варя решительно направилась в ее сторону.
  
  - Осторожно, не наступи на люк, - машинально предупредил ее Вася. - Могли не закрепить крышку. Провалишься и будешь мяукать снизу, пока я придумаю, как тебя вытащить.
  
  - О, тоже начал видеть? - одновременно удивлено и довольно спросила девушка, пропуская вторую половину фразы мимо ушей. - И кровь видишь? Проморгайся и поймешь, что это прошлое. Сейчас здесь ровный асфальт. Ну, не все для тебя потеряно, выходит - зная, где искать, ты все-таки можешь найти. Было бы гораздо лучше, конечно, если бы ты и без подсказок видел, но это придет со временем. Наверное, у тебя такой же талант, как и у меня, просто ты более ленивый, потому не заметил свечу сразу. Ладно. Давай руку. И закрой, наверное, глаза - видеть, как девушка пальцем разрезает мир, а из раны лезет сплошной сизый туман... Не самое приятно зрелище. И не бойся. Помни, что это все происходило не с тобой.
  
  Пожав плечами и проглотив сорвавшиеся было с языка вопросы, Василий решительно подошел вплотную к луже крови и взял ведьму за руку, одновременно прикрывая глаза. Воздух резко похолодел, а затем...
  
  - Что происходит? - прохрипел парень, падая на колени на промерзшую землю. Девушка сжала его левую руку словно тисками, не давая ему вырваться, и он прижал огромную рану в животе правой рукой. Кровь толчками выливалась на ладонь, текла вниз на джинсы, на миг согревая те места, которые покрывала - а затем, остывая, охлаждала еще сильнее, стягивая по краям дорожки кожу подсыхающей корочкой.
  Снег вокруг лежал нетронутым слоем, как блестящая сладкая глазурь на праздничном пироге. С чернильного неба холодно сияли колючие далекие звезды. Поднятые ветром снежинки забивались в глаза и рот, за воротник кожаной куртки, в кроссовки, надетые без носка. Было очень холодно и очень больно, голова кружилась, во рту стоял металлический привкус. В глазах темнело. Где-то рядом послышался тихий Варин стон сквозь сжатые зубы и ее твердое: - Идем, нельзя оставаться на месте! Пошли же, пару шагов, ну!
  Время растягивалось в длинную ленту-реку. Каждый шаг - не больше сантиметра, и всякий раз проваливаешься под воду с головой. Кое-как поднявшись на ноги, пошатываясь, Вася сделал шаг вперед, влекомый за руку студенткой. Затем еще один. А затем мир внезапно резко посветлел, послышалось гудение машин и разговоры прохожих. Боль и холод мгновенно прошли, в голове прояснилось. В изумлении открыв глаза, Вася увидел дождливый осенний день, полное отсутствие снега, раны в печени и драных кроссовок на ногах. Все точно такое же, как было с утра: костюм, ветровка, ботинки. Целый живот. Отлично.
  
  - Что это, блин, было? - не стесняясь посторонних, Вася вырвал руку у бледной Вари и завопил во весь голос. - От института до меня двадцать минут со всеми пересадками, зачем нужно было тащить меня через это... Это... Что это было?!
  
  - Заткнись и пошли, - прошипела покрасневшая под чужими удивленным взглядами девушка и резво рванула вперед по улице, идущей в нескольких кварталах от Васиного дома. -
  Двадцать минут и три - разница есть? У меня, вообще-то, лекции сегодня еще, и я стипендию получаю, не хочу из-за тебя ее лишиться. Раз уж ты тоже ремесленник, то привыкай. Первый раз всегда больно и страшно, потом сможешь абстрагироваться и ходить гораздо легче. Это просто воспоминания, память места, след от души - называй как хочешь.
  
  - Как он прошел так далеко с таким кровотечением? - закатил глаза Василий, решив сменить тему. - Из него же лило, как из пробитого бочонка.
  
  - Я думаю, что за ним приехали друзья на машине. Или враги. Не знаю. Что ты вообще можешь сказать об умершем такой неприятной смертью человеке, в шкуре которого ты только что побывал? Узнал о нем что-нибудь? Запомнил?
  
  - Ельцина по телевизору запомнил, - огрызнулся было аспирант, но с удивлением понял, что это он действительно помнит Бориса Николаевича. - Хм... Выходит, это девяностые? Была зима, снег, ночь... Звезды светились. Он выскочил из дома очень быстро, еле успел обуть летние кроссовки и сорвать куртку с вешалки, надевал ее на голое тело уже на лестнице, кубарем спускаясь вниз. А там его уже ждали... Помню его ощущения в момент удара: то, как он ощущал свое тело. Такое привычное, теплое, мягкое и гибкое. И вдруг в это мягкое и теплое вонзается что-то острое, холодное и невероятно твердое. Он согнулся, смялся от удара, а нож в нем - нет. Так и остался таким же твердым и острым. Это такое странное и страшное ощущение было: твердое и острое в мягком и гибком... Как в ножнах...
  
  - Ого. Лихо ты, - присвистнула Варвара, слушая сбивчивую речь с длинными паузами. - Отдышись, хорошо? Сейчас придем и расскажешь все еще раз, разложив все в голове по полочкам. Ты молодец, сможешь быстро научиться. Я этого мужика прочувствовала только с третьего раза.
  
  - Делать мне больше нечего, как чувства мертвецов на себе разбирать, - сглотнул Вася, открывая дверь в подъезд. - Дамы вперед.
  
  По лестнице поднимались в молчании. Оглушенный событиями этого утра, Вася чувствовал себя подавленным и каким-то уставшим, хотя день еще только начался. Хотелось лечь и подремать хотя бы пару часов. Настроение было на прочном нуле с легким намеком на отрицательное число.
  Квартира встретила его запахами краски вперемешку с мертвечиной и грохотом, издаваемым строителями. Мрачный Олег, вышедший откуда-то с кухни, подтолкнул ребят в Васину комнату, не дав им даже разуться.
  В комнате собрался весь круг: тетя Ада, подложив под себя Васину зимнюю куртку, сидела на полу, довязывая шестую пятку на носке. Любомир в шутку осторожно дергал мертвого ворона за хвостовые перья. Осторожно - потому что они очень слабо держались, и даже без помощи некроманта ворон стремительно лысел.
  Смущенный Вася бочком протиснулся в дверь и под дружными взглядами остальных некромантов аккуратно забился в угол.
  
  - Что ты знаешь о духах-покровителях? - поджав губы, посмотрела на него тетя Ада, не тратя времени на приветствия. Удивленный таким приемом от традиционно радушной ведьмы, Вася внутренне сжался в ожидании какой-то глобальной гадости и пожал плечами:
  
  - Только то, что вы мне говорили о них. То есть - ничего. Не верить же сказкам про демона глупости Балбана, правда?
  
  - Это не сказки, - вздохнула Аделаида. - Это то, с чего некроманты вообще начались. Вообще-то, наша история - такие смутные полузабытые легенды, о которых стыдно разговаривать взрослым людям, но кое-что в них правдиво. Так что придется нам отбросить и взрослость, и стыд. В общем, слушай.
  
  Когда-то очень давно появились ведьмы. Когда я говорю 'очень давно', это означает 'с ума сойти, как давно это было'. Еще до появления христианства, еще до фараонов... В общем-то, ведьмы, я полагаю, был всегда. Общались с природой, колдовали... Я думаю, ты сам знаешь сферы их деятельности: сглазить, а потом вылечить; проклясть, а потом отшептать; приворожить, а потом отворожить. Нормальные люди, понятное дело, боялись их, уважали и слушались, но только пока были живы. А вот мертвецы как-то неохотно шли с ними на контакт, что изрядно подрывало авторитет тружениц метлы и ступы. И собрались как-то однажды на совет наши северные колдуньи, откопали несколько колдовских книг попыльнее, да и стали их штудировать. В одной особо пыльной нашли обряд взывания к демонам и прошения у них магических сил. Подумали-подумали, да и решили, что игра не стоит свеч. Убрали фолианты обратно по полкам и пошли дальше огород копать и скотину пасти - мертвые мертвыми, но кушать-то хочется. А одному колдуну ну просто никак не давала покоя эта мысль. Он такой был... не очень сильный и не очень умный, иначе бы понял, почему решили не вызывать чертей. Не очень удачливый парень, да еще и заикающийся - половина заговоров срабатывала неправильно. Его даже в деревне никто всерьез не воспринимал, не то что в собственном круге. Он подумал, что обратиться к демону - его единственный шанс чего-то добиться в этой жизни. И не ошибся, в принципе...
  В общем, утащил он книгу и провел ритуал. Но так как он был не очень умный, то он не заучил все заклинание целиком. А так как говорил он неразборчиво, то вместо Балама призвал Балбана.
  
  - Я правильно понимаю, это был мой родственник? - тоскливо спросил Вася, уже подозревая ответ.
  
  - Он самый, - подтвердила Ада. - На самом деле, ему повезло. Балам бы от него не оставил и кучки праха, а Балбан решил повеселиться, заодно погреться людским огнем и душ чужих позабирать. И дал ему силу. Обрадованный свежеиспеченный некромант побежал в деревню и стал всем хвастаться, но особо ему никто не поверил. Продемонстрировать силу он так и не смог - даже дохлая лягушка лапкой не шевельнула. Так прошло несколько лет, он что-то колдовал себе потихоньку, как и раньше, но как-то совсем перестал выходить за забор. Семья у него большая была, но терпеть особо долго не стали - выселили в полуразвалившуюся избушку на окраине деревни, да носили поесть изредка. Он толком не заметил даже изменений. Выходил иногда в лес за грибами, ягодами, травами и зайцами, в огороде за домом иногда копался, на погост ходил частенько... Бродил между могил и смеялся. Подвинулся умом, в общем. То ли от одиночества - ни жена с детьми, ни другая родня не ходили к нему особо, то ли дар так тяжело лег на душу.
  А потом к нему в дом как-то дети залезли, на спор, как это любят дети: страшный колдун, а слабо к нему вломиться? Одному было не слабо, влез и напугал некроманта, а тот с испугу что-то сделал с ребенком... Десятилетний здоровый мальчишка, свалившись в забытьи, через пару дней умер, так и не приходя в сознание. К нему на разговор пришла половина деревни с вилами, а он первый ряд толпы так же выкосил, все разбежались. По всему выходило, что какую-то силу-то он получил, а вот пользоваться ей не научился. Скрепя сердце, еще один колдун осуществил вызов, правда, как следует изучив бестиарий и выбрав не такого крутого демона, который значился в заклинании. Потом еще один, потом еще один... Все вызывали разных - я уж не знаю, почему. Может, демоны честно говорили, что больше не хотят ни с кем дружить - не знаю. Но так и вышло, что у каждого рода в изголовье стоит свой покровитель, и у каждого рода какое-то свое направление некромантии, о которых я тебе уже рассказывала.
  
  - Отлично. Мои предки и тут отличились, - закатил глаза Вася. - Ни рода занятий, ни мозгов. Прекрасно!
  
  - Насчет мозгов - спорить не буду, а вот насчет рода занятий... - внезапно подал голос доселе почтительно молчавший Олег. - Как думаешь, сколько один дурак может хранить секрет?
  
  - Понятия не имею, нисколько? - отмахнулся непонимающий Вася. - А что?
  
  - Да вот выяснилось, что очень долго, на самом деле. Причем, даже от некоторых своих потомков. Что там потом было с тем твоим предком, уже никто не знает, но перед смертью он явно передал свой дар кому-то из сыновей или дочерей, те передали своим потомкам, те своим... Пока другие кланы копили и приумножали свои знания, тщательно учили молодняк колдовству и общению с мертвыми, твои предки радовались жизни и кичились магией, толком ничего не умея. В общем-то, твой дед достаточно уникален в этом плане, он специально искал родственника потупее, который не смог бы осознать того, что получит. В общем, выбрал тебя.
  
  - А вот сейчас обидно было, - скрестил руки на груди филолог. - Ты не мог бы перестать так делать?
  
  - Я попробую. Но мы подобрались к сути. Итак, Василий, ваш родовой талант: убийство душ. Вы - ликвидаторы. Поздравляю, ты умудрился попасть в самый неуважаемый клан. Люди не любят колдунов. Колдуны - некромантов. Некроманты - ликвидаторов. Ты просто сорвал джек-пот! Короче, ты исключен из круга, дальше плаваешь один.
  
  - Чего?! - Возопил ошарашенный Вася, вскакивая на ноги. - Это как так?
  
  - Шучу, - заржал Олег, - Просто хотелось посмотреть на твое лицо. Никто не отпустит в свободное плавание необученного ликвидатора, ты так половину города случайно выкосишь. Просто придется как следует заняться твоим обучением, а это сложно, потому что теории по этой теме практически нету. Можно, конечно, подойти к твоим собратьям по цеху, их в городе несколько штук есть, но они вряд ли захотят делиться знаниями. Я так подозреваю, что с ними лучше вообще не общаться. Ребята так себе - их ведь усиленно учили убивать. Прямо скажем, сомнительная для тебя компания. Даже сомнительнее, чем наша.
  
  - Но ты же знаешь кого-то? - задумался Василий. - Они, выходит, тоже Захарченко? Может, к родственнику помягче отнесутся?
  
  - Это вряд ли. Во-первых, ты не их родственник, - покачала головой Аделаида. - Во-вторых, у каждого из них свой род. У вас один и тот же талант, но давали его, скорее всего, разные демоны. Потому что некромантам на род дается один талант, который, грубо говоря, переселяется от дающего к принимающему, чтобы не наплодить слишком много магов смерти. У нормальных ведьм это не так. Нормальные ведьмы не теряют своего огня, принимая силу или рождаясь с ней. Для них магия - это дар. Ты же знаешь разницу между тем, что безвозмездно дарят, и тем, что меняют на что-то другое? Сила над мертвыми дается взамен внутренней силы живой души. Сила над живыми дается в дар, но с условием, что она будет пущена во благо, иначе ведьме прилетит ата-та по карме. Видимо, если обращаться к демонам за гостинцами, плату требуют вперед...
  
  - Прекрасно. И что мне теперь делать? - уставился Вася на Аделаиду немигающим взглядом. Та, внезапно ощутив странный холодок на спине, поспешно ободряюще улыбнулась: - Для начала - успокоиться. Затем - учиться. И запомни: больше никаких разговоров с мертвыми. Если ты не можешь отличить мертвого от живого, то постарайся пока вообще ни с кем не общаться. На твое и их счастье, осознавшие себя мертвецы от тебя шарахаются как черт от ладана, чувствуя исходящую от тебя угрозу, пусть ты и сам не представляешь ее масштабов. Исходящая от тебя сила с каждым днем все заметнее, и первый ее всплеск я ощутила совершенно недавно, в тот день, когда ты мне рассказал о той несчастной девочке-утопленнице. Она не знала, что мертвая, и не чувствовала того, что ты, по сути, пришел по ее душу. Поэтому обратилась к тебе. А может, это было такое извращенное стремление к танатосу, эдакий загробный суицид - я не знаю. Суть в том, что в твоем присутствии мертвецы, обычно пристающие к некромантам с пустой болтовней, разлетаются в разные стороны. Пока вы с Варей шли из института, мы все обсудили и нашли много тому доказательств, которые не замечали раньше. Так что ты теперь учишься себя контролировать, а Варвара с Олегом - работать в команде со своим ликвидатором.
  
  - Эй-эй, я бы попросил! - возмутился Олег. - Можно его не называть моим ликвидатором? Это даже не двусмысленно, а тресмысленно звучит, и я даже не знаю, какой из всех возможных смыслов меня больше всего пугает. Хм. Вася, а почему ты молчишь?
  
  - А разве мои слова или мысли имеют какое-то значение? - отстраненно пожал плечами филолог, уставившись в стену. - Я просто все больше убеждаюсь в пользе прокрастинации и в минусах перенесения надежды из области фантазии в реальный суровый мир. В детстве я рос на книгах про маленького волшебника из Англии и думал о том, как же ему повезло. Вот так вот легким взмахом волшебной палочки он вырван из унылой повседневной жизни в мир, полный волшебства, опасностей, приключений, новых друзей и прыгающих шоколадных лягушек. Мальчик без родителей, которого не любили в школе и дома, вечно-лишний-никому-не-нужный. И вдруг выясняется, что он очень хороший, героический, все его любят и сочувствуют ему, все хотят дружить с ним.. Он обретает верных друзей, находит себя в полетах на метле, шкодит в школе, пьет чай у великана и видит родителей в зеркале...
  
  Миллионы детей и взрослых по всему свету с головой погрузились в захватывающий волшебный мир. Взрослые замещали приключениями маленького колдуна собственную жизнь, зная, что с ними таких чудес не случится. Более доверчивые дети, не до конца сдавшиеся этой жизни и не утратившие возможность мечтать, верили истово и яростно. Школьники каждый август ждали своего письма в лапах совы - и не дожидались. И я даже не упоминаю о сиротах, для которых это было вдвойне важно!
  
  Вы только подумайте, написано бесконечное количество книг о том, как люди из своей дурацкой нереализованной жизни попадают в какой-то волшебный мир, в котором все внезапно налаживается. Все у них хорошо, они победили дракона, спасли принцессу, кинули кольцо в жерло вулкана или стали сыщиком в малом тайном сыске. Они по какой-то ошибке родились не в то время и не в том месте, но все наладилось, судьба исправила ошибку! Они смогли, и теперь есть они Прошлые - унылая серость и квинтэссенция неудачливости и бесполезности, а есть они Настоящие - люди, принявшие и понявшие свою судьбу и предназначение. Люди, которые обрели смысл и волю к жизни, которые не влачат существование по инерции, а живут с большой буквы. Магия изменила всю их жизнь, дала второе дыхание, сделала их чем-то большим...
  
  А есть я. Я - воплощение всех этих героев до их чудесной трансформации. До письма от совы. До волшебного трамвая. До похода к вулкану. Я был одиноким нелюбимым мальчиком-сиротой, был никому не нужным отвратительным подростком, стал абсолютно обычным скучным идиотом-взрослым. И что дальше? Дальше я просыпаюсь от вопля призрака и попадаю в какой-то невероятный переплет. С меня снимают какое-то непонятное старое проклятье. У меня впервые в жизни появляются друзья, квартира, талант - все то, чего у меня никогда, никогда не было. Казалось бы, вот она, та самая трансформация, живи и радуйся, учись, колдуй, делай людей счастливыми, помогай друзьям, можешь даже девушку себе найти. И - привет. 'Извини, парень, ты расслабился? Тогда вот тебе еще один пинок под зад, наслаждайся. Твоя Судьба'. Утром первого сентября я думал, что я на самом дне. Потом все стало налаживаться. Сейчас я узнал, что на самом деле мне дали лопату. И я, в общем-то, готов быть серым абсолютным никем. Но только можно из меня в таком случае вырезать стремление к лучшему и надежду на более хорошую жизнь?
  
  Много лет назад я понял, что наши совы разбились по дороге. Моя - так уж точно. Когда в библиотеку нашего интерната поступили первые три книги про мальчика-волшебника, мне было десять лет. Я перечитывал раз за разом книги, представляя себя на месте главного героя и ожидая, что вот-вот придет мое письмо. На каникулы я поехал к родне с ощущением, что эта встреча - последняя перед чудесной новостью, и когда я вернусь, то сова уже будет ждать. Но я вернулся в город, а совы все не было. Я подумал, что она прилетела по адресу моего старого интерната и поехал туда - но мое письмо меня не ждало. Я позвонил дедушке с вопросом, но он сказал, что письма для меня не было. Понимаете, вообще не было, нигде. Ни по одному адресу.
  
  Мой интернат стоял в лесу. Однажды в середине осени я гулял за территорией поздно вечером, почти перед самым отбоем, и увидел, как по небу медленно движется огонек, а потом, словно уловив цель где-то на земле, резко пикирует вниз, дергаясь во время падения. Я со всех ног побежал в ту сторону, успев передумать такое количество мыслей, которое в жизни не думал. Там были и волшебные колдовские сказки, и полеты на метле, и высокие шпили замка, и кабинет зелий в подвале, и тыквенный сок по утрам...
  Через полчаса тщательных поисков я нашел мертвую сову, запутавшуюся в проволочном каркасе небесного фонарика и разбившуюся о землю. Ее когти были пусты.
  
  С тех пор я ненавижу небесные фонарики и не жду писем из Хогвартса. Вот такая вот циничная и полная разочарований история.
  
  - Самое циничное в твоей истории то, что люди, запускающие фонарик, загадывают желание. Те, кто запускали тот самый фонарик, загадали что-то в духе "получить письмо из Хогвартса", - подал голос ранее молчавший Любомир. - Когда ты научишься слушать и слышать мертвых, ты сможешь призывать к себе покойных свидетелей тех событий, участником которых стал ты или твой знакомый.
  Если тебя это успокоит, то те ребята, случайно поджарившие сову, своего письма тоже не увидели. Видимо, карма.
  И прекращай уже себя жалеть. Только дураки думают, что внезапное обретение магии или попадание в какой-то мифический параллельный мир сделает их счастливыми. На самом деле, если твоя жизнь и раньше представляла из себя одну большую задницу, то и после обретения дара она останется задницей. Просто во много раз больше. Но и разнообразнее, а разнообразие - это именно то, о чем ты всегда мечтал, верно? Значит, не о чем горевать. Наслаждайся.
  
  - Чем наслаждаться? Раз и навсегда упущенной возможностью быть обычным средне-счастливым человеком? От магии я отказаться не смогу, вернее, от этого мира - я же все равно буду его помнить. Да и не получится у меня ничего, так? Выходит, что все было предрешено вместо меня и, возможно, до моего рождения даже. И что бы я не делал - я все равно буду упускать возможности быть счастливым.
  
  - Весь наш мир состоит из упущенных и не упущенных возможностей, - Варя ободряюще прикоснулась к Васиному плечу. - Жизнь человека не похожа на прямую дорогу, скорее - на паутину или дерево. Куча переплетающихся веточек, ниточек, листочков и узелков, по которым люди скользят, принимая решения. Зачастую самый ничтожный выбор может перевернуть все с ног на голову, а что-то более существенное пройдет бесследно. Например, выбрав не ту баночку в магазине и выпив несвежего йогурта, ты можешь отравиться и опоздать на автобус, в котором должен был встретить любовь всей своей жизни... Или который бы врезался в КамАЗ и надежно упаковал бы твое тело в закрытый гроб. Казалось бы, баночка йогурта!
  
  В то же время, выбор профессии мог бы ни на что не повлиять. Отучился бы на одну специальность - жил бы одной жизнью. Отучился бы на другой - жил бы точно такой же жизнью. Поменялись бы только люди, но как часто это бывает, большинство проходит абсолютно мимо нас, не оставляя ни в душе, ни в памяти совершенно никакого следа.
  Все, что нас окружает - это лишь декорации, сменить которые гораздо легче, чем ты можешь себе представить. Твоя профессия, твои хобби, как выглядит твоя квартира и какого цвета твоя футболка - это все совершенно не важно, если ты интересен внутри. Стив Джобс в твоем возрасте ходил босиком и принимал наркотики, но все мы отлично знаем, чего он в итоге добился.
  
  - Я правильно понимаю, сейчас я имею полное право разуться и пойти искать ЛСД? - иронически изогнул бровь Вася. - Ты это мне хочешь сказать?
  
  - Нет, - закатила глаза Варя. - Я хочу тебе сказать, что не важно, чем ты занимаешься, главное - не терять головы и сердца.
  
  - То есть, то, что я гипотетически... ладно-ладно, опытным путем доказали, что не только гипотетически... В общем, то, что я могу раз и навсегда убить многовековую человеческую душу, лишив ее тем самым всего ее опыта, привилегий и возможности переродиться дальше, вот это вот все не пугает тебя?
  
  - Ты с ума сошел? - ответил вместо Вари Олег. - Пугает, конечно же! Я теперь дверь на ночь закрывать буду и паука посажу коридор сторожить. Парень, что с тобой не так, ты же, блин, чертов ликвидатор! Как это может быть не страшно? Ты как бомба, которая провалялась после войны половину века в какой-нибудь пещере или в овраге. Да к тебе подойти теперь страшно: а вдруг рванешь просто из-за того, что настроение с утра плохое? И ку-ку, пишите письма.
  
  - Олег, иди погуляй, - поморщился Любомир. - А то действительно разозлишь его, от нас всех одни шнурки останутся. Вася, ты должен понимать, что понятия добра и зла - это самые зыбкие понятия на свете. Они никогда не будут однозначными для всех. Ты когда-нибудь слышал про проблему вагонетки? Ты несешься по рельсам, на которых играют пять детей. Есть запасной путь и переключатель стрелок на этот самый путь, на котором играет один ребенок. Что ты выберешь?
  
  - Я когда-то интересовался когнитивистикой и много раз обдумывал, что же все-таки выбрать. Пять детей убить или одного? Существует ли в данном случае понятие меньшего зла? Что ценнее - жизнь одного ребенка или пятерых? Я не знаю. А вы знаете? - Захарченко пожал плечами, уставившись в пол, словно подчеркивая свои слова. На душе у парня было тяжело, с каждой минутой все сильнее чувствовалась неотвратимость расставания. Вот сейчас тетя Ада уберет свой вечный носок, с глухим щелчком защелкнет сумку и, не глядя на Васю, уйдет из его квартиры, чтобы больше никогда не вернуться. Любомир снимет ворона с карниза (каким, интересно, образом он отнимет стремянку у мертвых строителей?) и, похлопав Васю по плечу, отправится по своим делам, пообещав себе изредка приглядывать за "бомбой из оврага" - чтобы не убил никого. Олег сунет паука в карман и, поймав Варю под руку, растворится в свече у соседнего квартала. Вася останется наедине с кучей поднятых трупов, стремянкой и пятью мешками строительного мусора.
  
  - Моральные качели - слишком забавная и софистическая конструкция, - внезапно ответил Любомир. - Но объяснять ее на такой зыбкой ситуации с детьми - пустая трата времени, тем более, что у меня нет настроения поднимать еще и этический вопрос. Я приведу другой пример, и этику мы все-таки затронем, но подойдем к ней с другой стороны.
  
  Давай вернемся к самому началу: жизнь - это возможности, действия и последствия. И упущенная возможность - это тоже действие и последствие. Если представлять это в виде дерева, то возможность - это ствол. Действия, а их может быть пара вариантов - это основные толстые ветви. А вот последствия - это целая куча веточек потоньше, от которых идут веточки еще тоньше, листики, бутоны и так далее. Давай представим такие условия: твоя возможность - перевести бабушку через дорогу. Твои действия?
  
  - А я клюшкой по хребту не получу? - усомнился Вася. - Как-то не жалуют меня бабушки.
  
  - Ну чего ты сразу в последствия лезешь? Допустим, не получишь. Понравился ты ей. Даже пирожок тебе даст с повидлом. Малиновым... - явно проголодавшийся маг мечтательно прикрыл глаза. - Переведешь?
  
  - Почему бы и нет? - Согласился Захарченко. - А точно клюшкой не получу?
  
  - Захарченко... - закатил глаза Любомир, запрокидывая голову назад и заглядывая куда-то в глубины потолка. Ворон согласно каркнул и свалился с карниза хозяину на лицо, неправильно истолковав его жест. Едва увернувшись, удивленный боевой маг, успевший забыть о своем питомце, недоверчиво покосился на потолок, словно ожидая увидеть там еще одну птицу, поднял Вергилия с пола и привычно засунул в карман. - Вот холера! Мудрые птицы, тоже мне... О чем это я? А, точно, бабушка. Так вот, с одной стороны, перевести бабушку через дорогу - хорошо. Если, конечно, это не Аделаида - она сама кого угодно переведет, заведет и доведет.
  
  
  - Ты кого бабушкой назвал? - взвилась тетя Ада. - Я женщина в самом расцвете
  сил!
  
  - Угу, магических, - хрюкнул Олег, предусмотрительно спрятавшись за Варю.
  
  - Не перебивайте, я так с мысли собьюсь, - возмутился Любомир. - Итак, перевести бабушку - это хорошее действие, иначе бы ее сбила машина с поврежденной тормозной системой. Хороший ты поступок совершил? Однозначно хороший. Вот тебе полный шаблон: возможность в лице бабушки, твое решение в виде помощи и последствия: ты сохранил ей жизнь. Но последствия синкретичны с новыми возможностями, вытекающими из них. Машина, которая должна была прервать жизнь пенсионерки, успешно пролетела этот перекресток и затормозила на следующем, потому что возможность остановить ее на этом перекрестке ценой своего бездействия и жизни пенсионерки ты упустил. Машина затормозила, попав в аварию: насмерть сбита беременная женщина, нерожденный ребенок тоже погиб.
  Кармически ты поступил плохо, потому что могла бы умереть бабушка, а мать с ребенком в таком случае могли прожить еще много-много счастливых лет. А теперь по твоей вине они мертвы. Плохой поступок? Плохой. Все-таки, жизнь двух абстрактных молодых людей теоретически важнее, чем жизнь одного абстрактного старого человека. Абстрактных людей, одинаково влияющих на мир и энтропию, берем для того, чтобы уравнять шансы и подвести количество критериев выбора к минимуму. Таким образом ты все испортил и пустил вагонетку по пути с пятью жизнями вместо одной. Поздравляю, Вася, ты истинный некромант-ликвидатор, безжалостный к жалким людишкам и готовый пойти на все ради пирожка с вареньем!
  А теперь обратимся к когнитивистике и морально-этическим парадоксам, если ты, конечно же, не готов остановиться на этом и понять, что полностью безнадежен.
  
  
  Ребенок, которого ты так жестоко и хладнокровно убил вместе с матерью, должен был вырасти в жесточайшего маньяка, грозу и ужас своего поколения. Неуловимого двинутого гения, поражающего любую фантазию своими кровожадными действиями. Этот человек стал бы последним, кого увидели бы перед страшной мучительной смертью сотни и тысячи случайных людей.
  Правильно ты сделал, что не допустил подобного? Несомненно правильно, двумя жизнями ты спас гораздо больше!
  
  Если, конечно, не брать в расчет того, что половина его жертв в ранне-маьячный период - это отбросы общества: закоренелые убийцы и насильники, совратители, воры. Прервав жизнь этих маргиналов, парень спас жизни гораздо большего количества людей, чем прервал, потому что число предполагаемых жертв, которые должны были пасть от рук убитых им маньяков, даже гипотетически высчитать сложно...
  Может, стоило, все-таки, пожертвовать бабулей и оставить его в живых?
  
  А прочем, среди гипотетически спасенных людей есть те, кто потом породят великих диктаторов типа Гитлера, которые наведут шороху по всей планете.
  Видишь, сколько вариантов? И есть еще больше.
  А есть ты. И ты просто перевел бабушку через дорогу.
  
  - Вы хотите сказать, что на самом деле выбор - это фикция? Что бы я не делал, какие бы шаги не предпринимал, судьба все решит сама? - оживился филолог.
  
  - Мы хотим сказать, что ты все равно облажаешься, даже если захочешь сделать как лучше. Так что расслабься и прими неизбежное.
  - О, вы меня успокоили, а я-то уж подумал, что у меня все плохо и теперь вы будете настороже ко мне относиться и не позовете больше в тот клуб трансвеститов на печенье с ногтями, - сардонически усмехнулся Вася.
  
  - Я бы попросила! На этот раз печенье было без начинки! - возмутилась тетя Ада. - А в тот клуб мы больше и не пойдем, теперь есть гораздо более удобное помещение для сборов. Осталось Къяарваля только перевезти.
  
  - Вы же не хотите сказать, что... - опешил Василий.
  
  - Но комнаты-то три, - пожал плечами Любомир. - А тебе пригодится его опыт. Он, если хочешь знать, тоже при жизни был ликвидатором. Иначе зачем бы мы его держали? Былой силы у него, конечно, нет, но память отличная.
  
  - Чур - к Олегу, - внезапно сложила руки на груди Варвара. - Я девочка, я не хочу жить с мертвецами, я хочу их упокаивать.
  
  - Стоп, а ты тоже переезжаешь сюда? - несчастный ликвидатор с грохотом сел мимо единственного стула, на котором почему-то не захотела сидеть наиболее его достойная тетя Ада. - Ребята, а вам не кажется, что вы чего-то не учли? О чем-то кого-то забыли спросить?
  
  - Точно, спасибо что напомнил! - хлопнул себя по лбу Олег. - Варь, а что на ужин?
  
  - Я тебе мамочка, что ли? - фыркнула девушка. - У меня, между прочим, еще пары есть сегодня, я и так одну прогуляла из-за вас. Сегодня готовите вы. И проветрите нормально квартиру, трупами ужасно воняет!
  
  - Аааш? - некро-гастарбайтер засунул голову в дверной проем из коридора, в котором собирал мусор.
  
  - Ааш, ааш, - рассеяно отозвалась Аделаида, осматривая комнату. - Васенька, а зеленые стены - это так и задумано? Вам на обои денег не хватило или так у молодых сейчас модно?
  
  - Вообще-то, комната должна была быть темно-зеленой, - с нажимом на первое слово ответил Вася, уничижительно глядя на Олега, - но кто-то что-то перепутал, и в итоге теперь у меня взрыв незрелого банана на двадцать квадратных метров.
  
  - А что ты на меня-то смотришь? - Возмутился Олег. - Это Варька тона перепутала!
  
  - В следующий раз сам пойдешь банки таскать, - огрызнулась девушка. - Очень мне в темноте видно было, какой там оттенок. Радуйся, что в магазине вообще была уже смешанная краска такого цвета, обычно ее под заказ смешивают.
  
  - Стоп-стоп-стоп, а где вы взяли краску? - Вася впервые задался логичным, в общем-то, вопросом. - И почему ночью?
  
  - Ну сперла я ее, сперла, - закатила глаза Варвара. - Еще вопросы будут? Мне уже пора, вообще-то.
  
  - Так, ребята, вы как хотите, а нам пора, - Аделаида взяла под руку явно заинтригованного Любомира и потащила к выходу. - Кстати, Вась, твой дед... гкхм, многоуважаемый Мафусаил Геннадиевич изволит почивать в своих часах на кухонном подоконнике. Потряси его хорошенько и расспроси, может, чего-нибудь полезного скажет. Я бы особо на это не надеялась, но ты попытайся.
  
  - Идите, я пока мертвяков построю, - отмахнулся Олег, явно опасавшийся Вариного гнева.
  
  Проводив Аделаиду и Любомира, Вася мельком отметил про себя темно-лиловый цвет стен коридора и внутренне вздохнул о понятиях цвета у юной ведьмы. На бордовый это явно не тянуло.
  На кухне было пусто, чисто и гулко. Светло-серые стены навевали мрачно-похоронное настроение, которое только усугублялось издевательски нежно-голубым цветом пленки, покрывавшей совковый дспшный кухонный гарнитур грязно-горчичного некогда цвета. Впрочем, смотрелось вполне сносно, даже со вкусом. Отциклеванный и заново покрытый лаком паркет выглядел на удивление прилично, но слегка странно на фоне стеклопакетов и нежно-голубого (кто-то явно перестарался с добычей пленки) холодильника. Черную плиту, к счастью, оклеивать не стали - то ли побоялись запаха плавящейся пленки от раскаляющейся поверхности духовки, то ли наконец-то включился вкус.
  В остальном кухня была пуста: нужно было где-то найти стол, хотя бы три стула и все, что необходимо для проживания и приготовления пищи: посуду, вилки с ложками и ножами, кастрюли и сковородки. Непосредственно пищу... Как и обещала Аделаида, на подоконнике лежали часы.
  
  - Тебе не пора на лекцию? - напомнил Вася задумчивой Варваре.
  
  - Пора, в общем-то... Я хотела у тебя кое-что спросить, но между нами, - замялась девушка. - Просто по дружески. Ты в последнее время много общаешься с Хольгертом наедине, у вас не заходил разговор... Ну, обо мне?
  
  - А, понятно. Было такое, но не совсем о тебе, - усмехнулся Вася, судорожно думая, что же такого сказать из недавнего нетрезвого разговора, чтобы не обидеть девушку. Выдохнул и процитировал по памяти слова Олега: - Мы - выросшее поколение пепси-колы. Теперь мы не пьем колу без виски, не читаем книжки без картинок и не любим людей без взаимности. Стоп, нет, то, что после книжек - это я от себя уже добавил, Хольг такого не говорил.
  
  - Что, и ты тоже? - удивилась Варя. - Я-то думала, ты единственный из нас эдакий недобитый романтик, который может искренне и честно полюбить, не ожидая ничего взамен.
  
  - Это все потому что я Вася? - усмехнулся аспирант. - У жабы тоже есть чувства. Ты удивишься, наверное, но с момента обретения своего типа-дара и потери своего типа-душевного огня, я не ощутил в себе ровным счетом никаких перемен. Такое ощущение, что возможность любить кого-то не досталась мне по умолчанию. Я настолько привык быть одиноким и никому не понятым, ненужным, лишним, что только спустя неделю заметил, что вы вообще есть. Ну, то есть, рядом со мной, не из-за денег и, надеюсь, не из-за возможности съехать ко мне из каких-то менее приятных жилищных условий. До этого я воспринимал происходящее как какое-то приключение, временное непостоянно развлечение, как это всегда и было. Мной иногда кто-то интересовался из-за своих личных мутных мотивов и пытался узнать получше, а узнав - сразу же выкидывал, получив от меня то, что хотел. Так что я привык.
  Я очень давно, еще в глубоком детстве, научился ничего не просить от этого мира. Живя в интернате, я прошел неплохую школу восприятия чужих эмоций и страданий. Ты хоть представляешь, сколько рядом со мной было детей из благополучных семей, которые переехали в чужое место без родителей и братьев-сестер ради гипотетически хорошего будущего? Дети из семьи, которые просто хотели добиться чего-то большего с лучшими учителями.
   Ребят из неблагополучных семей было гораздо меньше, чем можно представить. На самом деле, в моем самом первом интернате, где имелось отделение для "сложных" детей, соотношение детей из благополучной семьей было в лучшем случае два к восьми. То есть проблемными и без семьи в большей своей массе являются брошенные или никому не нужные дети. А вот в гимназии для одаренных детей "брошенный" я был один на, в лучшем случае, десять детей. По факту, скорее всего, на пятнадцать. Зачем люди отсылают нормального любимого ребенка куда-то подальше от себя? Сейчас не восемнадцатый век, есть книги, интернет, репетиторы и пособия, кружки, секции. Зачем лишать ребенка детства? Дети алкоголиков не плакали о своих родителях, разве что волновались о младших братьях-сестрах, которые еще слишком малы для интерната - и то не всегда. А вот ребята из полных стабильных семей... По-моему, в них, пусть и не сознательно, убивали веру в семью, единство и родную кровь. Мы все вместе росли, я видел, как изменяются когда-то ласковые и любящие дети. Сколько было обид, слез, злости и непонимания через пару месяцев после переезда. В первые недели ребенок еще как-то верил и понимал, для чего все это нужно. Может, даже благодарность была.
   Умные дети часто не находят понимания ни в семье, ни в школе, ни во дворе. Ровесники их не интересует из-за своего низкого уровня морального и психологического развития, их интересы и трагедии кажутся детскими и смешными. Более старшие дети, возможно, принимают их в свою компанию, но через какое-то время умные дети понимают, что проблемы, быть может, и стали взрослее, а вот восприятие мира у их новых друзей практически на том же уровне, что и у старых. В общем, через некоторое время приходило понимание, что окружающие - это лишь декорация, как верно подметил Любомир, а вот настоящая жизнь - она внутри. И теперь в этой самой внутренней настоящей жизни огромная черная дыра с рваными краями на месте семьи и привязанностей. Даже самые-самые умные дети все равно остаются детьми. Если в них не культивировать моральные ценности, они со временем легко и непринужденно атрофируются, оставляя на месте себя не полигон для новых возможностей и исследований, а обгорелое пепелище. Вот и вырастают умные зрелые люди, которые в легкую могут уделать в своей профессии любого конкурента, но не знают, зачем нужно заводить собственных детей или в чем смысл брака, если секс и горячий ужин можно получить и простым сожительством.
  С другой стороны, те, кто с детства был воспитан на это направление, зачастую не понимает, чего же он хочет и зачем ему это нужно. Многим моим однокурсницам матери говорили, что лучшая для них профессия - это удачно выйти замуж. Зачем замуж? За кого? Куда? Смысл? Это не те вопросы, на которые отвечает институт брака. Любить мужа или жену - счастье. Иметь детей - счастье. Стоять по выходным на огороде кверху задом - счастье. Чье счастье-то? Ответов нет. И твердят девочкам в детстве "закончи школу и ищи мужа, а то что же люди подумают". И воспитывают родители мальчиков "будь умным и сильным, а то на тебя ни одна девочка не взглянет". И бредут такие девочки и мальчики в восемнадцать лет в ЗАГС, поддерживая стремительно растущий живот обеими руками, потому что семья - это счастье, а если в двадцать лет не женился, то в двадцать пять - уже рано. Ведь в этом возрасте включаются мозги и люди начинают понимать, что не обязательно для ощущения себя чем-то целым присоединять к себе еще кого-то.
  К тридцати годам люди достигают такого уровня развития и самоосознания, что могут жениться практически на ком угодно - они с любым человеком найдут общий язык и хотя бы малейшее пересечение интересов. И - не женятся. Потому что понимают, что в этом нет смысла. Если после штампа в паспорте что-то меняется в отношениях, то это приговор. Даже если меняется в лучшую сторону. Пока люди просто встречаются, простить партнера, наставляющего многокилометровые рога - непроходимый идиотизм. Если есть штамп в паспорте, то ровно такое же поведение прокомментируют "спасением семьи". Это ли не глупо? Люди так стремятся окольцеваться, что не замечают отсутствия в этом смысла. Многие мне говорили, кольцо на пальце делает их отношения более серьезными в глазах других людей. А не все ли вам равно, что о вас думают другие люди? Если вы не готовы смириться с мнением окружающих о вашей личной жизни, то ваша личная жизнь вам тоже пока великовата.
  Я честно признаю: сам мало что знаю о детях и вообще институте семьи в целом, но иногда такое слепое стремление к цели обескураживает. Люди говорят себе "погуляю, когда закончу институт", "буду путешествовать, когда заработаю побольше денег, куплю квартиру, обеспечу материальную базу", "отдохну на пенсии", "отосплюсь в гробу". Большинству удается осуществить лишь последнее. И лишь в том случае, если однажды на их могилу не явятся люди типа моего деда, Олега или Любомира, которые насильно засунут еще не отошедшую душу в законсервированное тело, и не заставят полоть грядки уже на его огороде. Куда ты гонишь коней, в общем?
  - И что ты предлагаешь? Живи быстро, умри молодым? Не добивайся ничего, работай лишь для того, чтобы в следующем месяце было, что поесть? - наклонила голову Варвара. - Олег чего-то плохого наплел тебе, да? Думает, что я хочу замуж, детей и на огород задом кверху?
  - Ничего не предлагаю, кроме как подумать, - пожал плечами Вася, - а про огород и детей ничего не было, он просто рассказал о своих мыслях, а я теперь передаю их тебе через призму своих. Представь на пару минут, что Олег перестал быть таким эгоистичным непроходимым бараном и ответил тебе настоящей реальной взаимностью. Что для тебя изменится? Побежишь на кухню варить борщ, по дороге срывая с себя одежду ради занятия страстным сексом на кухонном столе? Тогда лучше не получай взаимности, потому что ты будешь вести себя как идиотка. Знаешь, почему почти все ранние браки разваливаются через полгода-год после их заключения? Потому что люди устают притворяться. Многие настолько недолюблены в детстве и настолько недополучили взаимности, что готовы влюбиться в кого угодно и, поняв кто нужен избраннику, сразу же бросаются мимикрировать под этот недостижимый идеал. А потом устают. Месяц они варят борщи в кружевных трусах, два. Потом их начинает тошнить от свеклы, а трусы натирают попу. Потом вообще не хочется подходить к плите, а после ванной волосы не укладывать в тугие локоны, а скатать в пучок и утонуть в древнем растянутом халате. В итоге однажды их избранник приходит домой и видит на столе пару криво сляпанных бутербродов с колбасой вместо тарелки с отбивными, а в постели его ждет не обнаженная соблазнительная нимфа с тонной штукатурки на свежем лице, а обычная уставшая после работы девчонка в растянутой футболке и клетчатых пижамных штанах, у которой вех желаний - хорошенько выспаться и выпить какао, а не скакать на молодом муже через силу, стараясь удовлетворить все его желания.
  И вот тогда начинаются скандалы, обиды и недопонимания. Парень, который привык к тому, что его девушка - неугомонный заяц из рекламы батареек, в искреннем недоумении от созерцания уставшей девочки, которой хочется, чтобы ухаживали за ней и ублажали ее. Он говорит своей жене, что она себя запустила. Мама этой девочки, которая всю жизнь прожила на шатком балансе скандалов и угождения мужу, говорит девочке, что она не права. Что таких, как она - тысячи и тысячи, а вот такого хорошего мужа она не найдет больше. Девочка через силу пытается опять стать самой лучшей, выгорая изнутри с каждым днем все сильнее и сильнее. Убеждая себя в том, что вся проблема - в ней. Мальчик, который изначально сам умел варить борщи и пылесосить квартиру, окончательно разучился это делать, но по привычке говорит, что он во всем поможет, нужно только попросить. На деле - выносит мусор через пару дней после просьбы и восемнадцати напоминаний. Девочка думает "ну как же так, он же мужчина, почему я вообще прошу его помыть пол?" и чувствует себя полным ничтожеством.
  Что бывает дальше - это чистая рулетка. Кто-то ломается с каждым днем все сильнее и погружается в это болото все глубже и глубже. Кто-то рожает ребенка в тщетной попытке отвлечься и спасти брак. Кто-то идет налево, кто-то начинает спиваться, кто-то ударяется в скандалы... Вариантов масса, но почти все они ведут к краху.
  Или вот тебе другой вариант: мальчик, которому твердили, что он должен во всем угождать девочкам, ведь он же сильный умный мужчина, а девушки - слабые и ранимые, их нужно защищать и добиваться!
   В детстве он носит портфели и помогает с уроками. В шестнадцать лет впервые идет разгружать вагоны, чтобы отвести девочку в кино и подарить ей цветы на свидание. В восемнадцать он почти полностью под каблуком у женского рода, которому "все должны". Он встречается с разными девушками, цель которых - выкачать из него как можно больше денег, давая как можно меньше взамен. Если он дарит цветы на свою крохотную стипендию - а почему букет такой маленький? Если колечко на день рождения - а почему без бриллианта? Если телефон - а почему не последней модели?
  Потом они начинают жить вместе. Чаще всего девушки категорически против житья со свекровью, поэтому тут варианта три: своя квартира, доставшаяся по наследству, съемная квартира или комната на задворках мира, переезд к родителям девушки. Если это съемная квартира, то очень часто возникает такая ситуация, при которой бюджет, вроде, общий, но на деле парень платит за квартиру, дает деньги на еду и одежду, а зарплата девушки - это ее личное дело. Если это переезд к теще, то... Гм, я не буду продолжать, хорошо?
  
  - К чему вся эта тирада? - глубоко вздохнула Варя. - Я не собираюсь требовать от него денег или бриллиантов, я просто хочу нормального к себе отношения без издевательств и игр в духе "кис-брысь".
  
  - Конечно не хочешь, ты же из первого типа девушек, - фыркнул Вася. - Сколько у тебя братьев и сестер? Мама верующая, папа верующий... Ты если надумаешь, скажи, я помогу дотащить из магазина пуд свеклы, мне не сложно. Вот только надо ли тебе все это счастье? Ты в том возрасте, когда девушкам еще рано, но уже хочется семьи. Олег перешагнул тот возраст, когда семью уже рано. В ближайшие несколько лет, даже будь он обычным не загробным парнем, у вас бы ничего не вышло. А с его заморочками на тему каменного сердца тебе придется стенобитное орудие искать, чтобы добраться до настоящего "я" этого парня. Настоящего "я", не скрытого от окружающих каменной стеной эгоизма, цинизма и черного юмора.
  
  - Ну и что мне делать? - Девушка тоскливо уставилась в залитое дождем стекло. - Я не могу выбросить его из головы.
  
  - Тогда выброси его из окна, - пожал плечами Вася, следя за Вариным взглядом. - А вдруг поможет? Будешь апельсины ему в больницу носить, глядишь, он и смягчится. В книжках про воспитание кошек пишут, что даже самое дурное животное после травмы начинает привязываться к мелким недостойным людишкам, которые о нем заботились. Попробуй.
  
  - Люди делятся на два типа... - начала было Варя.
  
  - Да, бензопилой, - отмахнулся Василий. - Хочешь прочитать мне лекцию о тех, кто бросает дело на половине пути, и тех, кто идет до конца? Не надо, я подобного добра наслушался уже. Меня на факультете мебелью считали, а я жил в комнате с еще тремя парнями, не забывай.
  
  - Да ну тебя, все люди разные, - ради приличия отмахнулась ведьма, которая именно эту тему и хотела поднять.
  
  - А фарш получается одинаковый, - карикатурно сосредоточившись, скорчил рожу аспирант.
  
  - Ты слишком много общаешься с Олегом, он плохо на тебя влияет, - вздохнула студентка.
  
  - Ты, как я понимаю, теперь тоже с ним будешь много общаться, - помрачнел некромант, представивший множество слез и скандалов в обозримом будущем. - Может, на тебя он повлияет так же плохо, и ты тоже будешь иногда ставить его на место? Ему не помешает.
  
  - А если серьезно, скажи мне, ну, как мужчина, что делать, если он внезапно ко мне охладел?
  
  - Варя, ты некромант, что за идиотские вопросы? - изогнул бровь филолог. - Хоронить.
  
  
  - Про Джона Форбса Нэша, лауреата Нобелевской премии по экономике, говорили, что он родился с двойной порцией мозгов и половиной сердца, - потупилась девушка. - Боюсь, что про меня можно столь же уверенно сказать диаметрально противоположное: я родилась с двойной порцией сердца и одной половиной мозга. Правой. Я не могу просто так выбросить кого-то из сердца. А он начинает метаться от стенки к стенке и стучаться изнутри, и мне становится страшно.
  
  - Представь, как страшно ему. Засунули в огромную мышцу и теперь гоняют туда-сюда, - попытался отшутиться Василий. - Серьезно, выбрось его и из головы, и из сердца. Хватит форсировать события, ты просто атакуешь его флюидами заинтересованности, страданий и заботы. И если касаемо последнего он ничего не имеет против, то первые два орудия его явно смущают.
  
  - Мне кажется, что он меня недолюбливает...
  
  - Не говори глупостей, он всех недолюбливает, - решил подвести черту в разговоре Вася.
  
  - Раньше он ко мне относился иначе, а потом все резко изменилось, - вздохнула Варя. - Я прикладываю все усилия для того, чтобы стать счастливой, а вокруг только тернии, тернии и тернии. Когда будут звезды?
  
  - На небо посмотри, космонавт, - не выдержал Вася и вскинул голову вверх. Увидев нежно-сиреневый потолок, нервно сглотнул и поспешно отвел взгляд. - А лучше на время. Кто там ныл, что впереди лекции, а стипендия так необходима? Брысь в институт!
  
  - Ой, точно! - Девушка поспешно вскочила с подоконника и, чмокнув на бегу Васю в щеку, выпалила: - Спасибо, ты просто замечательный!
  
  - Варвара батьковна, не смейте, - с ужасом уставился на нее Вася, чувствуя, что краснеет.
  
  - Что не сметь? - Подняла бровь девушка.
  
  - Ничего, показалось. Иди уже, не мешайся под ногами, - смутился некромант.
  
  - Вася, часы, - напомнила девушка.
  
  - Нет-нет, продолжайте, я с удовольствием послушаю весь бред, который вы по очереди несете, - внезапно проскрипело вытянувшееся из часов облако. - Давненько я не участвовал в таком балагане.
  
  - Ты в старости таким же будешь, интересно? - задумалась Варя, обернувшись на звук, но уставившись на Васю. - Здрасьте, Мафусаил... Как вас там, не важно.
  
  - Нахалка малолетняя, - вспух призрак. - Я не потерплю такого к себе отношения!
  
  - Старый козел, - пожала плечами девушка, глядя куда-то в сторону холодильника. - Вы призрак, я - некромант. Хотите уважение - проявите его первым.
  
  - Некромант, тоже мне, - проскрипел Захарченко-старший. - Да ты меня даже не видишь! Вася, что это за пигалица в моей квартире? И что за ужас вы тут устроили со стенами? Где мои обои?
  
  - Стоп, погодите, - зависший с самого начала диалога Вася очнулся. - Что значит "не видит"? Варя? Ты не видишь призраков?
  
  - Мне точно пора, - вдруг смущенно пробормотала девушка и попыталась ускользнуть в коридор, но ткнулась носом в грудь внезапно выскочившему Олегу.
  
  - Эй, дедуля, осторожнее на поворотах, ага? - фыркнул Хольгерт, услышавший всю перебранку из коридора. Затем хмуро посмотрел на призрака, указательным пальцем правой руки обвел его в воздухе и потянул в сторону часов, одновременно накрывая их левой рукой. Вернее, так это видел он, стоя в дверях, а Вася увидел просто странные жесты, которые внезапно то ли дематериализовали разговорчивый сгусток пара, то ли сделали невидимым и неслышимым, то ли действительно засунули в часы.
  
  - Спасибо, - смущенно пробормотала девушка.
  
  - Ты и сама так можешь, не маленькая, - отмахнулся Олег и, открыв дверцу холодильника, окинул тоскливым взглядом пустые полки. - Тем более, от его голоса у меня разом все зубы заныли. Не из-за тебя же мне его прогонять.
  
  Оживившаяся было Варя опять скисла, Вася еле удержался от порыва накрыть лицо ладонью: - Друг мой, а поведай: каким образом бордовая кухня превратилась в серую?
  
  - А это краски не хватило, - отмахнулся Олег. - Зеленые рожи напутали с указаниями и не ту банку взяли, а я занят был и не сразу заметил. Но смотрится неплохо, да? Выкрасили ровненько, ни капли лишней. Опять же, пленка подошла лучше, чем к красному. Смотри-ка, ни одного пузырика! А всего-то нужно было пригрозить им окончательной и бесповоротной смертью. Они-то тебя знаешь, как боятся! Без ликвидатора за спиной они никогда так хорошо не сделали бы ремонт. У них халтура и лень в ДНК прописаны, по-моему. Я однажды поймал одного, он пытался банку с грунтом вынести. Продать хотел, зуб даю! Мозга толком уже нет, одни рефлексы - лишь бы что-то спереть.
  
  - Ты пугаешь мною зомби?! - завопил пораженный Вася. - Блин, а дальше что? Детей перед сном пугать? Сочиним сказочку про злобного Васю, который жрет детские души?
  
  - Уши, души, кому какая разница, - задумался о чем-то своем Хольг. - Живые дети тебя не испугаются, ты лопух лопухом. А мертвых детей я сам боюсь, они какие-то особенно жуткие. Шучу. Просто мертвые дети тебя сами испугаться, они же не дураки. О, кстати, смотри, я научил Лелео катать шарик!
  
  - Дай-ка угадаю, это твой дурацкий птицеед - спонсор серой кухни? - догадался Вася.
  
  - Сам ты дурацкий! - возмущенный Хольгерт убрал обратно в поясную сумку паука, поглаживая его по волосатому... Брюшку? Попе? - Не слушай его, Лелео, сам он дурацкий, а ты хороший. Я тебе еще шариков куплю сегодня.
  
  - Ему шариков, себе роликов... - вздохнула Варя. - Я пошла.
  
  - Может, все-таки взглянешь на ремонт? - Оживился Олег, непонятно к кому обращаясь и проталкивая Васю и Варю в коридор. - Не зря мы тут целой командой старались, правда?
  
  
  - Так уж и старались? - Усомнился аспирант. - Наверняка все делали некростроители, а ты ходил кругами и ругался на них. И паука учил. Шарики катать.
  
  
  - Ну, как-то так все и было, но... - Олег, увидев, что Вася собирается открыть дверь в его комнату, безуспешно попытался прикрыть ее своим телом. - Стоп-стоп, а тут мы не совсем зако...
  
  
  - Что за?! - Возопил Вася, пораженный новой обстановкой в его квартире. - Синие стены - черт с ними, обсуждали. Но свечи, потеки воска, кристаллы, камни, мел, бархат... Сушеные розы... Череп козла?! Что здесь вообще происходит?!
  
  
  - Ну... Я люблю романтичную обстановку, - смутился Олег, оглядывая залежи своего потустороннего барахла, живописно лежащего на полу и по углам - за неимением совершенно никакой мебели. - Она такое настроение навевает, ммм... Утненькое.
  
  
  - Отлично. Уютное настроение рядом с козлиным черепом и... фу, какая гадость, это что, мумифицировавшиеся голуби? - Застывший в центре комнаты филолог уставился на поднос с малым суповым набором некроманта: крылья, перья, лапы, сушеные головы и птицы целиком. - Ты где их нашел вообще?
  
  
  - На чердаке, - ответила за него тихо хихикающая из коридора Варя. - А я все думала, чего он туда лазит постоянно?
  
  
  - Ладно, шут с ними, с птицами. - Аспирант наконец-то увидел то, что безуспешно пытался прикрыть собой медиум. - А это что за страшная рожа в кругу сидит?!
  
  - Ну, это как бы... Демон... Ну, нечто вроде... - Олег слегка поежился под Васиным взглядом. - Он тут... Мы с Любомиром слегка просчитались, это ненадолго, к вечеру уберу. И... Ну, ты сам все видишь. Но он же в круге!
  
  - И на том спасибо, - закатил глаза Захарченко. - Но почему круг в углу?
  
  - Он напугал моего паука, - пожал плечами Олег, радуясь простому вопросу, не требующему мучительного выдумывания оправданий. - Он наказан.
  
  - Демон напугал ручного паука некроманта и теперь наказан. Чудесно. Я так с вами повешусь.
  
  - Во-первых, ты некромант, так просто не выйдет, - хмыкнула Варя. - Во-вторых, за такие недостойные настоящего колдуна душевные порывы мы тебя накажем.
  
  - Как вы меня накажете, если я повешусь?! - Возопил Вася, ощущая себя то ли врачом среди сумасшедших, то ли их соседом по палате. - В угол к демону перевесите?
  
  - А что в моей комнате? - заинтересовалась Варя, открывая отчищенную от старой краски и заново выкрашенную в светло-сиреневый, под цвет потолка, тон дверь.
  
  - Это моя комната, вообще-то, - очнулся Олег. - Тупиковая. Я первый у Васи попросил!
  
  - Ты попросил тупиковую, потому что тогда Варя не собиралась переезжать, - фыркнул Вася, решив отыграться за то, что им пугали некростроителей. - Девочкам проходная комната не положена. А вдруг ты войдешь, когда она переодеваться будет? Ты же стучаться не умеешь. Тем более, ты уже эту захламил всякой ересью, за которою тебя Торквемада лично бы поджарил. И ты хотел себе синюю комнату - вуаля, комната синяя.
  
  - Блин, а я и не заметил, что она тоже синяя, - растерянно почесал затылок Хольгерт, оглядывая помещение.
  
  - Я тебе больше скажу, эта комната - не синяя! - отозвалась Варя из следующего помещения. - Она сиреневая. И, к сожалению, без окон...
  
  - Да, с окном тут незадача, - согласился Вася. - Тут какая-то дурная планировка, из-за которой моя комната идет буквой гэ и забирает окно у твоей. Можно было бы, конечно, отпилить окно из комнаты Олега, но оно там всего одно. В общем, даю тебе право выбора.
  
  - Не, я лучше тут, - вздохнула девушка. - Обещаю исправно платить за электричество. У Олега уже открыт круг для Къяарваля, переносить его слишком муторно.
  
  - А, так это для него? - вздохнул Вася. - Вот почему в углу? Чтобы не мешался?
  
  - Типа того, - кивнула ведьма. - Ладно, вот теперь мне уже действительно очень-очень пора. А вы пока подумайте, где мы возьмем мебель. И разберитесь с ужином.
  
  - Где, где, - передразнил ее Олег. - На складе шведского царства порока и разврата. Еще не забыла, где у них там умер грузчик?
  
  - Что, ты предлагаешь вынести оттуда всю мебель в квартиру? - вытаращилась девушка.
  
  - Нет, что ты, только то, что понравится, - отмахнулся Олег. - А что-то я честно куплю. Например, свечи из раздела уценки. Или занавески. Они их так мрачно называют, ух!
  
  - Вы сейчас о чем, я что-то не понял... - аспирант удивленно переводил взгляд с одного мага на другого. - Что, неужели опять Икея?
  
  - Во славу Сатане! - дружно отозвались Варя с Олегом.
  
  - Чудненько. Я пойду с дедом поболтаю. Если смогу, конечно, отковырять его из ремешка, - махнул рукой филолог и побрел в сторону кухни.
  Взяв часы в руки, Василий крепко задумался. Как вытаскивать родственника - не известно. О чем его спрашивать - не известно. Печаль.
  
  - Просто представь как можно четче, что снимаешь с часов невидимую крышку, которая не выпускает призрака, - услышал аспирант у себя над ухом тихий шепот. В воздухе запахло сушеными розами и пылью. Повеяло холодом. В ужасе оцепенев, Вася нервно сглотнул, глубоко вдохнул и выдохнул. Медленно повернув голову, он увидел рядом с собой молодую девушку, почти девочку - не старше шестнадцати лет. На ней было некогда светлое платье, испачканное кровью из множественных огнестрельных ранений на груди и животе. Не было никаких сомнений в том, что она уже давно и прочно мертва.
  
  - Ты... - аспирант нервно облизнул губы. - Ты меня не боишься? Я же, типа, ликвидатор...
  
  - Как можно бояться того, кто боится меня? - Улыбнулась незнакомка. - Я не боюсь тебя. И не боюсь твоих сил. Может быть, даже хочу уйти насовсем. И - не могу.
  
  - И ты серьезно этого хочешь? - удивился парень. - Исчезнуть насовсем, без возможности на реабилитацию, без будущего, без новых впечатлений? Здесь совсем скучно?
  
  - Ну, я же нашла тебя. Значит - хочу, - девушка внезапно прервалась на середине предложения и растворилась.
  
  - Ну, что тут у тебя? - на кухню, зевая, зашел Олег. - Варька ушла-таки на свои пары, но скоро придет. Нужно действительно что-то придумать поесть. Пока толком нет посуды, запечем, наверное, курицу в духовке, но ее для начала нужно добыть. Ты деда так и не достал? Это легко, смотри. Представь, что снимаешь крышку с часов - и вуаля, он вылезает, не чувствуя преград.
  
  - Где-то я уже это слышал, - нахмурился Вася. - Слушай, а если призрак сам находит ликвидатора и просит его уничтожить, это нормально?
  
  - Абсолютно и категорически нет, - покачал головой Хольгерт. - До такого додумается только безумец, а безумцы и себя-то не осознают. А что, кто-то приходил?
  
  - Нет, я так, абстрактно, - отчего-то решил соврать Василий. - Иди в магазин, а я пока разожгу духовку и потолкую со стариком, ладно?
  
  - Договорились. Но если я иду в магазин, то готовишь ты, - хитро прищурился Хольг. - Идет?
  
  - Идет, идет, - отмахнулся Вася. - Все идет, ты тоже иди.
  
  За медиумом захлопнулась дверь. Оставшийся в гордом одиночестве филолог повертел головой, но девушка больше не возвращалась. Пожав плечами, Василий сосредоточился на часах, чувствуя себя ужасно нелепо. Вглядываясь в потрескавшийся кожаный ремешок, в стрелки на пожелтевшем циферблате, в поцарапанную заднюю крышку, он все больше убеждался в том, что с магией у него явно как-то не ахти. Уже было решившись отложить часы в сторону, он внезапно ощутил легкое жжение в глазах, словно рядом пронесли тарелку с нарезанным луком. Проморгавшись, снова сфокусировался на часах - и вдруг увидел бледно-фиолетовую полупрозрачную сеть с мелкими ячейками, которая словно покрывала циферблат. Осторожно потыкав в нее пальцем, он с удивлением увидел, что она сдвинулась вокруг невидимой оси, словно держалась на одном винтике. В этот же миг с циферблата, словно гонимое ветром, выползло влажное и не очень приятное на запах облако.
  
  - А, это опять ты, - взглянул на него дед. - Не думал, что скажу это, но я рад тебя видеть. Ты как-то поприятнее будешь этого парня с вороном. Никогда не любил боевых магов еще при жизни. После смерти любовью тоже не воспылал. Ну что, придется, видимо, побеседовать?
  
  - Да уж хотелось бы, - мрачно кивнул Вася, с лязгом и скрипом вытаскивая из духовки противни и включая ее на прогрев. - Тебе не кажется, что ты и так немного подзадержался с с объяснениями?
  
  - Лучше поздно, чем никогда, - нахально ответил дед. - В общем, слушай. Как тебе уже объяснила эта старая клюшка, много лет назад наш род стал первым, принявшим силу из рук могущественного демона. К сожалению, не все потомки достойны столь великого дара, но за неимением лучших кандидатов приходится работать с тем, что есть. Мы - ликвидаторы, и не слушай тех, кто говорит, что это позорно. Это величайшая власть и величайшая ответственность, и ты, никчемный сын великого рода, должен со всей серьезностью отнестись к редчайшему шансу, выпавшему на твою скорбную долю. Все эти клоуны с пауками и канарейками - не ровня тебе, ты всегда был выше их, и выше их всегда будешь - по праву крови, текущей в твоих венах. Ты - Захарченко, и ты обязан беречь и приумножать драгоценный источник своего дара, не размениваясь на мелочную недостойную работу, которая будет лишь отвлекать тебя от истинной твоей цели: служения своему роду.
  
  - Так, закругляйся, чего ты хочешь от меня? - невежливо перебил разошедшегося призрака аспирант.
  
  - Выкопай картошку у меня на огороде. Жалко же, пропадет, - поскучнел призрак.
  
  - Что, в этом и заключается мое служение великому роду Захарченко? - скептически изогнул бровь Вася, задумчиво ковыряя единственную уцелевшую после Фросиного съезда коробочку с разношерстными специями в шуршащих бумажных пакетиках, сверточках и даже спичечном коробке.
  
  - А ты способен на что-то еще? - удивился призрак.
  
  - Так, а ну полезай обратно, - разозлился Вася, хватая часы. - Делать мне больше нечего, как картошку копать на чьем-то огороде.
  
  - Ладно, ладно, успокойся, - примиряюще поднял руки Мафусаил. - Просто съезди в дом и забери вещи, которые скажу, хорошо? Деньги у меня там, кстати, тоже есть. Ты же не откажешься от денег, правда? И мебель. Много отличной мебели, я слышал ваши разговоры. Зачем что-то красть и, тем более, покупать, когда можно забрать то, что уже есть?
  
  - Далеко ехать? - тоскливо спросил Вася, скрывая интерес. Какое-нибудь наследство кроме таланта к убиениям невинных душ сейчас пришлось бы очень кстати. Нет, вполне достаточно было и квартиры, даже более чем, но раз уж ни одну из комнат сдать не удастся - нужно как-то выкручиваться. Да и чем черт не шутит, вдруг действительно найдется диван хотя бы для Вари, которую ее семья явно уже достала по самое не могу? Вот только опять тащиться в Устин-Суходольск ужасно не хотелось...
  
  - Нет, не больше полутора часов на электричке, - оживился дед. - Ты же наверняка знаешь про Верхние Осельки на Пери? Вот там-то я и жил последние годы.
  
  - Впервые слышу, - честно признался парень. - Но название мне уже не нравится. Как-то неуловимо веет Бендером и космическими кораблями, бороздящими просторы Большого Театра. Меня там точно не побьют за какие-нибудь твои грехи в духе великого комбинатора?
  
  - Ну... - уклончиво протянул Мафусаил. По бегающим глазкам призрака можно было легко прочитать, что бить будут, причем долго, усердно и, наверняка, очень больно. - Ты, главное, цыганам на глаза не попадайся.
  
  - И много там цыган? - подозревая недоброе спросил Василий, прикидывая, есть ли у него в организме лишние зубы и сожалением понимая, что ничего подобного не наблюдается.
  
  - Почти вся деревня, - сокрушенно покачал головой призрак. В общем, тебе на Ольховую улицу, а там увидишь. Дом по правую руку будет, не перепутаешь.
  
  - Хорошо, завтра съезжу, - закатил глаза аспирант. - А теперь рассказывай.
  
  - Что? - притворился лопухом дух. - Я много чего знаю. А теперь-то - еще больше.
  
  - Не юли. Начни с демонов-покровителей, а то я не люблю обрывочную информацию, - Вася демонстративно покачал в воздухе часами, безмолвно намекая на грубый шантаж с его стороны.
  
  - Демоны... Ты представляешь себе, сколько информации растворено в воздухе? И вся она - как на ладони для тех, кто может ее увидеть и понять. Стоит мне задуматься о чем-то, и я сразу же получаю все знания, которые когда-либо имело человечество, все верования, предположения, идеи... - призрак мечтательно парил в воздухе, наворачивая под потолком пятый круг.
  
  - Да, да, я себя так же почувствовал в лицее, добравшись до полного собрания большой Советской энциклопедии, - оборвал его Вася. - Ты специально тянешь время до прихода Олега? Он с тобой церемониться не будет, он на тебе будет меня учить. Так что если есть какие-то семейные тайны, то выдавай все авансом и в полном объеме, паясничать и нагонять жуть будешь потом. Мы с тобой уже не родственники, мы - некромант и его работа. Если я про это и могу забыть, то мне очень быстро об этом напомнят. Так что прекращай.
  
  - Демоны бывают нескольких видов, - сдался мертвец. - Условных классификаций много, но все они ошибочные и неточные. Если разделять их грубо, то есть демоны-духи, это сильные души древних колдунов, мощь которых была столь высока, что потомки не смогли впитать ее до конца. Такая душа переходит после смерти на новый уровень, закончив менять физические тела. Иногда их называют ангелами-хранителями. Обычно они уже в последних жизнях достигают такого уровня умственного развития, что еще в бренном теле отрешаются от мира людей, жестко дифференцируясь с ним. Уходят в монастыри, горы, замуровывают себя... Люди, при жизни видящие энергетическое и информационное поле, берущие из него любую информацию или силу. Их достаточно много, встречаются они часто, но очень уж не любят мертвецов, которые зависли в мире для живых.
  
  - Кстати, а как выглядит мир живых изнутри? - Вася забрался на подоконник с ногами и уставился во двор, теребя в руке ремешок часов. - Видят ли призраки людей? Видят ли люди призраков? А если человек при жизни боялся привидений, то после смерти, осознав себя в ином качестве, он будет продолжать их бояться? А если будет, то себя он тоже будет бояться? А бывает такое, что призраки не видят друг друга и скитаются в толпе живых? Или не могут отличить живых от мертвых?
  
  - Что, не знает Адка таких ответов, да? - осклабился дух. - Мир живых и мир мертвых - это как два газовых облака. Живой человек с определенными талантами может однажды случайно провалиться к мертвецам и хорошенько исполосовать волосы сединой. Обычно эти два мира ровным слоем друг на друге, как два куска стекла разных цветов с прослойкой в виде преграды. Или нет, это как масло и вода. Да, это самое верное определение. Они могут находиться в тесном контакте друг с другом, как всегда и происходит, но не смешиваться. Призраки - пузырьки масла в чашке с водой. Люди - капельки воды в миске с призраками. Если взболтать пузырек с двумя этими веществами, то на некоторое время они, как может показаться, смешаются, но затем природа все равно возьмет верх: мертвым мертвое, живым живое. Мир бесплотный не имеет красок и звуков, если ты шел по улице, а она внезапно обесцветилась и притихла - проверь, не сбил ли тебя автобус. Живой человек на мертвом слое - как красный воздушный шарик на черно-белой фотографии. Усопшие сразу поймут, какой гость пожаловал.
  В свою очередь, призраки чаще всего не видны здесь, потому что почти не попадают к людям случайно. Из ста тысяч человек только десять смогут увидеть мертвого в толпе живых, но только один из этих десяти поймет, кого же именно он видит. Это я говорю о тех, кто может нас видеть стабильно и постоянно. А что касается случайных встреч... В среднем за свою жизнь любой человек видит около двадцати-двадцати пяти мертвецов, но не догадывается даже об этом. И не догадается до тех пор, пока случайно не пройдет загробного гостя насквозь.
  Что касается страха неупокоенных душ... Боятся живые. Всего боятся: потерять работу, сломать ногу, опозориться в компании, не добиться успеха... И, конечно же, смерти и ее последствий. А вот нам гораздо спокойнее. Мы-то знаем, что все страшное позади. Так что нет, призраки не боятся призраков. Мы не можем причинить друг другу вреда, разве что морально. Но для совсем у ж больных идиотов тоже есть своя кара. Ты с этим еще столкнешься и как следует посмеешься: рано или поздно к тебе придет призрачная толпа, предложит какую-нибудь плату и закажет на вечное успокоение своего загробного товарища, который уже всех достал. Для многих перерождение закрыто еще долгие, долгие годы после смерти в качестве наказания. Кто-то сам уйти не может. Кто-то не хочет. Смерть - это весело, ведь всегда можно прицепиться к какому-нибудь дурачку и прожить его жизнь еще раз, а потом еще раз, а потом...
  
  - Стоп, это я уже слышал, тетя Ада тоже не лыком шита, - Василий прервал монолог на полуслове. - А у вас есть какой-то единый мертвый язык? Как вы все общаетесь?
  
  - Слова не нужны. Вернее, нужны, но... Мыслительный процесс проходит несколько иначе, не так, как у живых. Когда ты жив - ты один, и в любую секунду времени ты полагаться можешь только на себя. Но если ты мертв - с тобой вся сила и знания всех предыдущих поколений. Если мне понадобится, я так же легко заговорю на суахили или азбукой Морзе. Я же говорил: единая информационная сеть натянута в воздухе, все как на ладони, любой вопрос получит свой ответ, достаточно просто как следует подумать, что же ты хочешь знать.
  
  - О. Слушай, а Есенин сам повесился или ему кто-то помог? - оживился филолог. - Давно хотел узнать. А, да, и что же все-таки стряслось на перевале Дятлова? Существует ли на самом деле Александрийская библиотека? Куда делась Янтарная комната? Существовала ли Атлантида? Общество Анненербе добилось каких-нибудь результатов в своих изучениях? Почему у Сфинкса нет носа?
  
  - Про демонов больше не интересно? - удивился загробный лектор. - Сфинкса делали не от балды, а в качестве статуи фараону Хефрену. А тот в свое время заразился сифилисом, лекарство от которого изобрели через какие-то жалкие четыре с половиной тысячи лет. Так что носа ему и не полагалось.
  
  - Вот блин, - опешил Вася. - Но ведь у сфинкса-то нос изначально был!
  
  - Ну так изначально он был и у фараона, - пожал плечами Мафусаил. - На чем я остановился? Ах да. Демоны-духи. Даймонии... С ними, пожалуй, все, разве что... Они очень, очень не любят мертвых, пристающих к живым. Так что обычно их политика невмешательства заканчивается там, где начинаются попытки мертвеца повеселиться за счет живого человека. Помнишь, ты в одиннадцать лет по заброшенной стройке лазил и вдруг решил, что было бы очень здорово спуститься на тросе подъемного крана с седьмого этажа? Это тебя твоя прабабка подзуживала. А помнишь, как ты передумал, почти добравшись до кабины машиниста? Это ей пролетавший мимо демон пенделя отвесил. Вот так-то...
  В противовес даймониям - элементальные. Слышал такое умное слово как "каббала"? Так вот забудь все, что ты о ней знал. Это одно из самых страшных направлений для живых. Те существа и вещества, обитающие там - то, что действительно можно назвать демонами в классическом людском пониманий... Там живут демоны мест и вещей. Демон огня, воды, дерева, крови, поэзии... Они - не мертвые люди, и никогда им не были, это что-то иное... Но знания такого уровня доступны только демонам-духам, мертвым магам, не бравшим свои знания у кого-то в долг, как это сделали наши с тобой предки. Среди элементалей есть очень мощные и древние создания - архонты. "Велиар", "Белиал", "Бальтазар", "Вельзевул", "Ваал", "Асмодей", "Балбан" - все они олицетворяют собой какие-то человеческие пороки и слабости, являясь демонами этих изъянов. По воле судьбы и первого в нашем роде мага смерти, они и являются демонами-покровителями некромантов. Они питаются человеческим огнем, потому и дают взамен силу. По древнему уговору, этот огонь ни на минуту не должен гаснуть. Поэтому некромант не может умереть, не передав свой дар - костер умершего гаснет вместе с ним. Чтобы получить возможность задуть собственную свечу, некромант отдает взамен ее огонь своего сына, внука, правнучки... Огонь никогда не должен гаснуть.
  
  - О чем болтаем? - Хольгер открыл дверь в квартиру настолько тихо, что Вася от неожиданности чуть не навернулся с подоконника, в последний момент невероятным образом ухватившись за оконную ручку стеклопакета. - Я добыл мамонта!
  
  - И кто у нас сегодня мамонт? - заинтересовался Вася, внезапно поняв, что чертовски голоден: на часах почти два, а он так и не позавтракал. Утром слишком нервничал перед лекцией, а по приходу домой было ну как-то совершенно не до того. - Ого, какой пупырчатый. Курица, кило картошки, бутылка пива, шоколадка, майонез... А где сыр?
  
  - Какой такой сыр, слюшай? - Хольг выдернул из-под руки у филолога банку пива и засунул в морозилку. - На сладкое советую не покушаться: откусишь кусочек шоколадки - Варя откусит тебе голову. Извини, друг, денег в обрез было. Картошка и под майонезом отлично запечется, ей сыр не так уж важен.
  
  - Ей - нет, - страдальчески вздохнул Вася. - А вот мне - очень даже важен. Ладно, шут с тобой, у меня все равно денег - на метро только. Грех жаловаться, если есть хоть что-то, причем весьма недурственное.
  
  - Я отобью Варьке смску, она по дороге домой зайдет в магазин и сопрет там тебе три килограмма сыра каждого вида, не кисни, - подмигнул Олег, внезапно просияв. - Точно! И пива мне принесет, а значит - это я могу выпить прямо сейчас.
  
  - Может, не стоит? - усомнился Вася и, непонимающе посмотрев на вытянувшееся лицо Хольгерта, спешно поправился: - Я не про пиво, пей на здоровье. Я имею ввиду, может, не стоит Варе вот так вот без особой причины умирать голодной смертью вместе с тем несчастным ребенком? Я, конечно, по той свече еще не ходил, но что-то мне подсказывает, что это весьма сомнительное удовольствие.
  
  - Да ну, она привыкшая, - легкомысленно отмахнулся медиум, тыкая пальцем в телефон. - Она столько раз уже умирала, чего мелочиться? Разом больше, разом меньше. Ты картошку собираешься чистить или где? Наша инфернальная мадам только что написала, что прозвенел звонок на последнюю лекцию. Так что у тебя на все приготовления максимум два часа, это с учетом захода в магазин и дороги до дома.
  
  - Знаешь, а давай-ка помогай, - внезапно то ли разозлился, то ли обиделся на черствого Хольга Вася. - А то представляешь, приедет Варя, а еда еще не готова. Возьмет и выпьет твое пиво со злости.
  
  - Да ну, она пиво-то не особо, - неуверенно возразил Олег, вываливая картошку в мойку и освобождая овощечистку от упаковки. - А ты - вредный тощий лжец. Обещал, что если я схожу в магазин - ты приготовишь поесть. И что в итоге? Рабский труд с моей стороны, барские замашки с твоей, а на выходе полный пшик вместо королевского обеда.
  
  - Я обещал приготовить, но про картошку ничего не говорил, - слегка успокоился Вася, освобождая курицу от упаковки и задумчиво рассматривая ее хладный труп. - Слушай, у меня в комнате термос есть где-то под вещами - перелей в него пиво, а? Запечем птеродактиля на бутылке, хрустящей корочки в два раза больше будет.
  
  - Только при условии, что пятьдесят процентов шкуры - мои, - облизнулся медиум и с грохотом унесся вглубь квартиры.
  
  - Вась, а ты уверен, что у него все в порядке? - послышался голос деда откуда-то из-за холодильника. Успевший отвлечься Василий к его немалой гордости почти не вздрогнул от неожиданности, лишь слегка присел. Не так уж и часто с ним разговаривала мебель, как-никак!
  
  - С головой? - уточнил филолог. - Я абсолютно и полностью уверен, что у него все совершенно не в порядке. У него ручной зомбированный паук-птицеед и трупы голубей в комнате. И какая-то демоническая харя в углу. Как ты думаешь, насколько у него все может быть в порядке?
  
  - Да я не об этом, - отмахнулся вполне видимый дух. - Он какой-то... Такое чувство, что человек умер, слегка подтух, а потом его душу вселили в его же тело и сказали "живи". Он даже не горел.
  
  - А справки навести в своем загробном интернете не догадался? - Вася потянулся за специями, пройдя духа насквозь и отметив отменно гадкое ощущение, которое при этом испытал. - Он получал дар одновременно с рождением.
  
  - А, ну это многое объясняет, - хмыкнул призрак, наблюдая за натиранием куриного трупа специями. - Отстань от него со своей моралью, он действительно не понимает, почему нельзя заставлять ту идиотскую девочку раз за разом умирать... Что ты делаешь, ты что, совсем кретин?! Олееег!
  
  - Что за фигня здесь происходит? - шедший по длинному коридору медиум преодолел последние метры парой прыжков. - Вась, ты что, совсем дебил?! А ну положи на место!
  
  Филолог, высыпавший себе на ладонь специи из коробка, застыл от неожиданности. По отдельности оба эти индивидуума иногда намекали или прямо говорили о своих сомнениях относительно его ума и адекватности. Дед так вообще с этого начал их знакомство. Но чтобы великий Мафусаил Захарченко позвал незнакомого ему сопляка-медиума воплем через всю квартиру? И при этом Хольгерт, не введенный в курс дела взбалмошным предком, моментально оценил ситуацию и сразу же составил о Васе ровно то же самое мнение, чуть ли не слово в слово?
  
  - А что, собственно, происходит? - как можно спокойнее спросил Вася.
  
  - Ты часто коноплей курицу натираешь? - вкрадчиво поинтересовался Олег, аккуратно перехватив Васино запястье одной рукой, а опустевший спичечный коробок другой, и медленно пересыпая травку в место ее хранилища. - Смотри, тут даже целый листочек есть... Это не говоря уже о том, что ей на всю кухню разит.
  
  - Эээ... В сортах гов... Гкхм. Фигни не разбираюсь, - передернулся Вася, одним движением ссыпая всю горку в коробочку.
  
  - Ну и дурак, - хором резюмировали оба мага - живой и мертвый.
  
  - А бабка-то не промах, - оценивающе осмотрел количество и качество травы Олег. - Кажется, мне нужно отойти на балкон. У тебя зажигалки не найдется? У меня как раз пара сигарет осталось.
  
  - Увы, у меня нет ни зажигалки, ни балкона, - спокойно отнял у него коробок Вася. - Зато есть куча нечищенной картошки в мойке. Действуй.
  
  - А это не бабкино, это внука, - внезапно включился в диалог Мафусаил. - А за холодильником коробок спичек лежит. Вась, а давай бартер: я тебе сейчас подскажу, как делать из мертвых зомби, а ты нам коробок отдашь? Потренируешься пока на курице, а мы проведем, так сказать, дегустацию?
  
  - У тебя нет легких и тела в целом, - напомнил Вася, зная, что у него все равно ничего не сложится с несчастной птицей. - На что ты надеешься?
  
  - А вдруг получится? - с энтузиазмом воскликнул Олег, перебивая Мафусаила. - Я буду первым медиумом, накурившим духа!
  
  - Вы знаете, вот сейчас я вам на двоих дам двадцать шесть лет, а не на одного, - признался Вася. - Делайте что хотите, но сначала - и мне все равно, кто именно - вы почистите картошку. И я все расскажу Варе.
  
  - Ну мааам! - заныл Олег, орудуя, между тем, овощечисткой. - И тебе все равно никто не поверит. Мафу... Мофуса... Тьфу, дядьгеной будешь. Короче, расскажи ему, как сделать зомби, а то у меня с матчастью плохо, я всегда на лекциях тети Ады засыпал.
  
  - Ну, щенок, - великий Мафусаил Захарченко со смешанными чувствами посмотрел на наглого медиума, но все-таки перевел взгляд на Васю. - Ладно, так уж и быть. Смотри, вот перед тобой труп, безжизненное тело. Ты его видишь, можешь потрогать, почувствовать запах... Последнего, кстати, советую избегать по понятным причинам... Так вот. Теперь представь, как она отращивает голову, лапы, обрастает крыльями, хвостом, клювом - короче, представь себе обычную живую курицу. И на месте ее сердца и мозга представь две светящиеся точки.
  
  - Курицу представляю, крылья, перья, лапы - тоже, а вот на точках в фантазии что-то заедает, - спустя пару минут честно признался Вася, не отрывая взгляда от курицы. Недостойная птица, учитывая концентрацию его внимания и воли, должна была бы уже как минимум совершить трансатлантический перелет, но пока даже не пошевелила окорочком. - На этих местах словно черные дыры.
  
  - Хм... А, ну да, так и должно быть, - подтвердил дед. - А ты представь, что вокруг тебя воздух словно чуть-чуть сияет. Собери все это сияние в один комок, раздели на две части и воткни в тушку. Все, мы пошли.
  
  - А картошка? - возмутился Василий.
  
  - Почищена! - торжественно воскликнул Олег, торопливо пересыпая кожуру в пакет из под продуктов и шаря рукой за холодильником в поисках спичек. - Ага, нашел. Все, мы на чердак.
  
  - Не навернись, - вздохнул Вася в спины Хольгерта и хихикающего в предвкушении призрака, нанизывая курицу на бутылку и убирая в духовку. - Наркоманы, блин...
  Минуты неторопливо поползли вперед. Картошка была нарезана на кружочки и спустя какое-то время выложена на вытащенный из духовки противень с горделиво возвышающимся по центру бройлером. Щедро полив корнеплод майонезом и насыпав сверху паприки и укропа, Вася засунул все обратно в недра плиты, чуть убавив температуру. Прибрался на кухне, вытер стол, вымыл раковину, переселил упаковку от курицы и опустевшие пакетики от приправ в пакет к очисткам, туда же отправился мусор с пола, поднятый случайно забытый прежней хозяйкой квартиры веником. Критически посмотрев на плоды своих трудов, Вася прикинул шансы на помощь со стороны Олега и, не дожидаясь возвращения медиума, вынес пакет в мусорный ящик во дворе. Его спокойствие прервал Варин звонок:
  - Привет, пара закончилась раньше, препод отравился. Так что я скоро буду. Что там насчет еды?
  
  - Курица и картошка подвергаются инквизиторским пыткам, - попытался пошутить аспирант и, не удержавшись от соблазна, наябедничал. - Вар, Хольг Мафусаила пытается накурить случайно найденной травкой.
  
  - Да ну брось, не верю, - неуверенно ответила девушка.
  
  - Они предупреждали, что ты так скажешь, - тяжело вздохнул Вася. - В общем, ждем тебя. Только не заходи в тот магазин, ладно? Еда есть, шоколадку тебе Олег тоже купил, так что обойдемся сегодня без умираний.
  
  - Да прекрати, это не так уж и страшно, - возразила девушка. - Тем более, что Олег пригрозил, что ты меня не впустишь, если я не куплю пива и сыра. Что, и правда не пустишь?
  
  - Я, вообще-то, не пью! - возмутился было Василий, но вспомнил тот злополучный вечер на чердаке и решил не развивать тему. - Короче, ждем и... Блин, курица стучится в стекло!
  
  - Ты вместе с ними курил, что ли? - деловито осведомилась ведьма. - Мне, надеюсь, оставили? Через десять минут буду, принесу чипсов и конфет, не смейте все без меня добивать!
  
  - Нет, ты не понимаешь, она правда стучится! - завопил в отчаянии аспирант, с ужасом наблюдая, как практически готовая, истекающая соблазнительным жирком птица пытается распяленными в разные стороны крыльями открыть дверцу духовки. Изнутри. - Так, я перезвоню, мне сейчас явно понадобится обряд экстремального экзорцизма!
  
  - Наркоманы, блин, - повторила Варвара недавнюю Васину фразу. - Восемь минут, держи себя в руках и не подходи к окнам и лестницам, а то вдруг накроет еще сильнее. Скоро буду.
  
  В панике уставившись на оживший и соблазнительно пахнущий через дверцу труп, Вася на автомате сунул телефон в карман брюк и попытался придумать, как же поступить. Мысли путались, шаблон был прочно порван. Именно в этот момент спасительно хлопнула входная дверь и в квартиру ввалился слегка пошатывающийся Олег и подозрительно веселый дух Мафусаила: - И как тут мой внучок?
  
  - Вот. - Вася со зверским выражением лица ткнул пальцем в сторону некро-курицы. - Хорошо, что хотя бы картошка лежит спокойно. И что теперь?
  
  - Ого, ты определенно делаешь успехи! - заржал Олег, наблюдая за подпрыгивающей бутылкой. Мафусаил, полюбовавшись на то же самое зрелище, неторопливо втянулся в часы. - Ладно, упокаивай.
  
  - А как? - растерянно посмотрел на медиума Захарченко.
  
  - Эм... А ты не знаешь? - сник Хольг. - Ну ладно, давай я попробую.
  
  Хольгерт серьезно и как-то даже укоризненно посмотрел на птицу. Птица стыдливо повернулась к нему стеной и попыталась то ли выбить заляпанное собственным жиром стекло окорочком, то ли закопать картошку. Медиум уставился еще серьезнее, выпучив глаза и став похожим на страдающую запором жабу. Курица, которой было уже нечего терять, с удвоенной силой начала скрести гарнир. Олег скрючил пальцы и что-то неразборчиво забормотал себе под нос. Ужин, хлопая румяными крылышками, попытался взлететь. Вася, наблюдавший за всем этим из дальнего угла кухни, почувствовал, что близок к тому, чтобы закукарекать просто из солидарности. В самый критический момент в дверь громко постучали, судя по эпицентру звука - ногой.
  
  - О, ты не представляешь, как же я рад тебя видеть! - чуть ли не вытряхивая девушку из кроссовок возопил Вася, спешно утаскивая на кухню одной рукой ведьму, а другой - ее рюкзак и пакет с продуктами. - У нас ничего получается...
  
  - Офигеть, - резюмировала ведьма. - О-фи-геть. Либо вы курили прямо здесь, и я надышалась, не заметив... Либо... Кто вообще додумался делать куриного зомби?
  
  - Он! - предательски завопили в унисон сразу два голоса - Олега и наполовину вылезшего из часов Мафусаила.
  
  - Вот от тебя не ожидала, - укоризненно покачала головой Варя. - А такой хороший мальчик был...
  
  - Они меня заставили! - возмутился Вася. - Я же не думал, что получится!
  
  - То, что не думал - это видно, - грустно согласилась девушка. - Я смотрю, у присутствующих на этой кухне мужчин данное действие вообще не в чести... А ну-ка...
  
  Еще миг назад бьющаяся мухой в стекло, курица застыла и, размашисто покачиваясь, завалилась на спину, задрав кверху окорочка и крылья. Ничто не указывало на безумство, творившееся здесь последние несколько минут.
  
  - Я принесла разделочную доску, пластиковые тарелки и отличный нож. Сейчас я иду в душ, а вы кладете в мою тарелку самый жирный и большой окорочок, ту часть картошки, где побольше майонеза, и... нет, пожалуй, ограничимся соком, курить я точно не буду. Травку на стол, кстати. Отныне она хранится у меня. Все все поняли? - хрупкая девушка обвела грозным взглядом понурых мужчин и, отняв у Олега изрядно облегченный коробок, продефилировала в коридор.
  Курицу разделывали в полном молчании и с некой опаской. Вопреки всем предосторожностям, птица не подавал ни малейших признаков жизни, безропотно позволила ее расчленить и разложить по тарелкам прямо на картофель. Самое страшное явно осталось в прошлом, хоть ребята и нервно вздрагивали от малейшего кухонного шороха и даже движений друг друга. Кушали в неловком молчании.
  
  - Ну ладно вам, все же хорошо закончилось, - неуверенно сказал Олег, накладывая себе третью порцию - даже некроманту сложно спорить с собственными физиологическими потребностями, которые подстегнула травка.
  
  - А что было бы, если бы я не пришла? - иронически изогнула бровь Варя, обгрызая куриную лапу. - Так и прыгали бы вокруг духовки? Вот что бы вы без меня делали?
  
  - Варь... - тихо начал Вася.
  
  - Что "Варь"? - передразнила девушка, уставившись на аспирант. - Ну что? Никогда не слышал, что магия - это не игрушка?
  
  - Вааарь, - настойчиво повторил Вася, опустив глаза куда-то вниз.
  
  - Нет, не перебивай! - разозлилась ведьма. - А что в следующий раз будет? Шествие зомби по Невскому? Ночь живых мертвецов у Спаса? Некро-танцы у Софийского? Хорошо, что ты все это делал дома, а если кто-то увидел бы, что ты учудил?
  
  - Варя, блин! - рявкнул Вася.
  
  - Что?!
  
  - У тебя по тарелке косточки ползают, - пробормотал оробевший Захарченко. И, содрогнувшись, поднял взгляд на ведьмино лицо. - Как думаешь, она не станет прогрызать себе путь наружу?
  
  
Оценка: 5.87*11  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"