Штайн Анна : другие произведения.

Ди

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.14*10  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Огромное спасибо Амарге, которой принадлежит больше половины всего креатива. И великолепные картинки, конечно же! Также спасибо Ли за консультации по науке. А то я ни в зуб ногой.
WIP, однополые отношения

D

  
   "Запад есть запад, восток есть восток, не встретиться им никогда. Лишь у подножия престола Божия, в день Страшного Суда"
  

Первая часть.

  
   История первая.
  
  
   Doll.
  
  
  
  
  
   1.
  
  
  
  
   - Жива? Эй! - стриженый светловолосый парень стоял на коленях
  рядом с помятым автомобилем. - Ты меня слышишь? Ччерт...
  
   Он вскочил, пнул под ребра еще одного участника уличного спектакля, стремительно разыгранного в желтоватом свете фонарей. Еще несколько секунд назад под взглядом подслеповатых окон бегали, матерились и наносили удары несколько человек. Взревывал мощный мотор Ямахи. Сейчас настала относительная тишина.
   - Лежать! - рявкнул блондин, снова занося ногу. Для верности. Оборванный молодчик в темной куртке застонал и прикрыл голову руками. Прямое столкновение с мотоциклом вынесет не каждый.
   Блондин глянул на скорчившегося в темном салоне водителя - маленького, кудрявого, усатого.
   Тот согнулся в три погибели, припал к рулю и отвернулся, делая вид, что совершенно ни при чем.
   Парень еще раз выругался сквозь зубы, адреналиновый прилив отхлынул после драки, но в висках еще стучало.
   Взбесишься пожалуй, когда видишь, как двое подонков заталкивают в машину слабо сопротивляющуюся девушку. В таких ситуациях всякий нормальный человек действует, потом уже думает.
   Он решительно поднял легкое тело пострадавшей, попытался поудобнее устроить на плече откинувшуюся голову. Вымокшие в талой луже длинные пряди липли к рукаву, с них капало. Да что там - текло.
   Пригляделся к белевшему в сумерках лицу, учуял слабый сладковатый запах. Врачу несложно определить хлороформ.
   Девушка затрепыхалась и попыталась вывернуться. Потом застонала, жалобно, протяжно. Ей было худо, дыхание сбивалось, глаза закатывались.
   Черт, черт, черт!
   Поймать тонкое птичье запястье, нащупать пульс. Слабо толкнулось в пальцы, запульсировало - быстрее, медленнее, сумасшедший ритм, ни на что не похожий. На задворках сознания обрисовалась паника.
   "Встрял, называется, сейчас ведь помрет у меня на руках".
   Помощь вызывать категорически не стоило. Уличная драка, неизвестная пострадавшая с отравлением хлороформом.
   А две недели назад уже пришлось иметь дело с полицией. Вьетнамский вопрос, будь он неладен.
   Снова полузадушенный всхлип, судороги, быстрые прерывистые вздохи.
   Машина вдруг дернулась с места и поехала, незакрытая дверь с треснувшим стеклом болталась, как жучиное надкрылье.
   По хорошему, до дома оставалась всего пара кварталов. Там и аптечка, и горячая вода, если повезет. Мотоцикл придется бросить, ничего.
   Новый всхлип.
   Сначала он пошел быстрым шагом, стараясь не трясти. Ускорился. Потом кинулся бегом.
  
  
   - Ну и надо мне было так влететь!
   Неярко освещенная комната не из роскошных, крашеные стены, всюду хирургическая чистота - ни пылинки. От стены до окна - пять быстрых шагов, сделаешь, развернешься, снова обратно.
   Один - нечаянный спаситель - так и делает. Коричневая кожаная куртка брошена на спинку стула, торчащие ежиком волосы всклочены, на скуле - длинная подсыхающая царапина, и похоже будет синяк. Грубой вязки свитер с широким горлом, потрепанные джинсы, правая штанина распорота, попачкана темным, прилипла под коленом - но он не замечает.
   - Жалеешь?
   Другая... - другой! - сидит на кровати, закутавшись в дорогущий шотландский плед. Единственная домашняя вещь в съемной квартире сейчас бесславно погибает - ее содержимое только что вытащили из грязной лужи.
   - Стоило проехать мимо, мистер идеальный американец?
   Негромкий холодный голос без намека на акцент. А акцент надо бы.
   Длинные раскосые глаза, высокие скулы, прямые черные волосы, лентами прилипшие к худым плечам. Веселенькая тартановая расцветка скрывает остальное, но и так все ясно. Сейчас уже с девушкой не перепутаешь.
   Пестрые китайские шмотки свалены на полу, все равно пропали.
   - Я бы тебя не тащил, - мрачно ответил блондинистый парень, потом отошел к столу, завозился с развороченной аптечкой. - И вообще, это ваши разборки.
   - Прости?
   - Ди, ты вечно мутишь какие-то свои делишки. Про тебя никто ничего не знает. И я не хочу. На, выпей это.
   Угораздило! Половина девок на факультете зашлась бы розовыми слюнями.
   Ах, спас прекрасного графа! Повезло тебе, Веска Хоуэлл, он с тобой разговаривал.
   Сидит, прекрасный, кривит губы. Постукивает зубами о край стакана. На стеклянной поверхности - следы помады.
   Всю дорогу он красится, подпиливает ногти и поливается духами, как девка, да еще разряжается, как китайский божок. Немудрено обознаться в потемках .
   - Пей, тебе сказали. Ты крепко траванулся. Я медик, я знаю.
   - Не учите меня, мистер Хоуэлл, - манерно опущенные ресницы, презрительная улыбка, плавный поворот головы... очухалась язва китайская! - Я желаю одеться и уехать.
   Побелка на скуле смазана и под ней проступает такой же великолепный, как у самого Вески синяк. Идентичный. Одна и та же рука видать приложилась.
   - Ну как хочешь.
   Пожать плечами, отойти к окну. В стекле в принципе все отражается.
   Застывшая улыбка меняется, ускользает, под глазами залегают тени, губы крепко сжимаются.
   Рука с идеальной формы ногтями непроизвольно дергается к горлу.
   Что сказали бы девочки с факультета, узнав, как долго выворачивало прекрасного графа в аскетичной вескиной ванной.
   Ногти, которыми он цепляется за запястье Хоуэлла, чтобы не упасть от слабости, отлакированы и украшены золотыми иероглифами.
  
   - И все-таки мне неудобно.
   - Ди, неудобно спать на потолке. Я никому не скажу.
   Снова непонятная улыбка, совсем слабая.
   - Чтобы расставить точки над "и" - я не жертва. Просто Альберт... увлекся.
   Веска прикинул про себя, можно ли так увлечься. Выходило, что нет.
   - Они не рассчитали с хлороформом, - сказал он вслух. - В следующий раз посадят в пластиковый мешок и повезут в багажнике. Задохнешься.
   - Я не ожидал. Растерялся. Следующего раза не будет.
   А он может разговаривать нормально.
   Веска видел китайскую язву и раньше - каждый день мельком в коридорах универа, яркий, необычно одетый, всегда в шикарных национальных костюмах - он притягивал взгляд, как стрекоза среди муравьев. Идеально причесан, длинные волосы скреплены шпильками, воротник-стоечка застегнут наглухо, потом ряд нитяных пуговиц, гладкий скользкий шелк до полу - не подступиться.
   Иногда поверх китайского платья наброшен накрахмаленный лабораторный халат.
   Веска собирался стать медиком, хирургом. Молодой граф Ди приехал год назад вроде как из Гонконга, и слушал курс по биохимии.
   Восходящая звезда, так про него говорили.
  
   - Никогда бы не поверил, что Колонутос на такое способен. Чем ты ему насолил?
   - Ничем.
   - А если честно? Вряд ли ты ему денег задолжал.
   - Веска, извини, я хочу помыться.
   На третьем заходе к белому другу высокородный китаец как следует обматерил "мистера Хоуэлла" и они перешли на "ты".
   - Дойдешь? Или тебе помочь? - не хочет рассказывать, и не надо.
   Юноша прикрыл глаза, коротко вздохнул.
   - Дойду. С собой не приглашаю. Дай мне что-то переодеть.
   Хоуэлл смутился и полез в рассохшийся шкаф. Потасканные джинсы, несколько футболок. Носки.
   Граф поднялся с кровати, швырнул попачканный плед рядом с остальной грязной кучей, остался в одних штанах.
   Веска глянул украдкой: не по азиатски белокожий, тонкий, от подсохших длинных волос на плечах и спине остались грязные разводы. На этой фифе и они выглядели произведением искусства.
   "У меня есть пара мыслей".
   Но он не стал их озвучивать.
   Ди сгреб чистую футболку, равнодушно переступил через погибшую парчу и вышивки, пошатываясь побрел в ванную. Веска проводил его взглядом, дождался, пока зашумит вода и закурил.
   "Я уделал ребят Альберта Колонутоса".
   Охота была связываться.
   "Они ясдело меня запомнили"
   Стрелки дорогого хронометра - подарок отца - подошли к двенадцати. Минутная показывала без двух полночь.
   "Альберт псих, всем известно".
   В комнате пахло фабричным табаком, мускусом, амброй, водой из лужи.
   Ночной ветер с Гудзона сердито тряс стекла.
   "Даже если он псих и сын греческого барона, это еще не позволяет совершать любые поступки".
   Как раз в это время придурок тупо пялился бы на труп худенького длинноволосого китайца.
   Щелкнул замок, дверь приоткрылась.
   Веска вздрогнул.
   - Где у тебя шампунь? - спросил китаец, выпуская из ванной облако пара.- Я нашел только мыло и крем для бритья.
  
  
   2
  
  
   - Съезжает? - Майкл Кормак недоуменно моргнул. - Я сплю и вижу сон.
   Веска спокойно ждал, пока тот отопрет. Спортивная сумка висела через плечо.
   Капитан университетской бейсбольной команды похоже недолюбливал надменного соседа.
   - Не ужились?
   Майкл молча распахнул дверь. Комната делилась ровно пополам - бардак и музейный порядок.
   Веска покосился на половину графа. Аккуратно заправленная кровать, безупречная чистота. Как никто не жил. Зато на второй половине комнаты жили за троих. Даже за четверых, если пристально подсчитать пустые пивные банки.
   - Записка, - Майкл нервно взъерошил темную шевелюру.
   - Майклу запрещается, - вполголоса прочел Хоуэлл на двери, - курить в комнате, бросать на пол огрызки, напиваться так, чтобы его тошнило, расшвыривать носки...
   - Я вижу носок под кроватью, - проницательно заметил он.
   - И ты туда же! Вот вы точно уживетесь, два маньяка. Привет! Ключ под коврик сунешь.
   Веска вздохнул и дочитал список до конца.
   - Второй граф Ди обещает: не занимать ванную дольше двух часов. Не обсуждать политические темы. Не комментировать вкусы и воспитание Майкла.
   "Надо купить домой хороший шампунь"
   Из короткого разговора с Кормаком он уже понял, что Ди не так богат, как кажется.
  
   - Твои платья.
   - Чеонгсамы.
   - Да. Чайная доска.
   - Поставь сюда.
   - Ты не станешь делить комнату на половины? Как с Майклом?
   - Майкл - невоспитанный идиот.
   - Твои драгоценные чашки и коробка с... не знаю чем. Что-то вонючее.
   - Это ароматические композиции, Веска. Позволь...
   - Два чемодана и спиртовка. Я действовал точно по списку.
   - Я до сих пор не уверен, что это хорошая идея.
   Веска аккуратно застегнул пустую сумку.
   - А я не уверен, что Альберт от тебя так просто отстанет.
   - Теперь и я не уверен.
   - Прости?
   - Неважно, - молодой граф повертел в пальцах глянцевитую чашку: синие галочки чаек и рыбацкие сети на фарфоре с рисинками... осторожно поставил на стол. - Если ты не против, я переоденусь.
   Растянутая футболка с портретом улыбающегося Че Гевары смотрелась на нем...забавно.
   "Во что я вляпался", - в который раз подумал Веска.
   Его гость расстался с футболкой, накинул чеонгсам, привычно прошелся пальцами по застежкам - и маникюр не мешает - превращаясь в неприступную китайскую статуэтку.
   "Сейчас он изогнет бровь и скажет: всего доброго, мистер Хоуэлл. Как вы могли подумать, что я нуждаюсь в помощи?"
   - Я сделал гренки и заварил чай, - сказал граф.
  
  
   - Веска! Веска Хоуэлл! - подбежали раскрашенные, как две обезьянки девицы. - Ждут тебя! Долго собираешься.
   - Сюзан, Бесс!
   Повисли на локтях, потащили в комнату, где гудел проектор и переговаривалась разношерстная молодежь.
   Полосатые фуфайки, клешеные джинсы, на многих девушках дешевые китайские куртки - источник моды не вызывает сомнений.
   Собрания проходят не часто, кое-кто приходит сюда просто поболтать и пообжиматься.
   - Добрый вечер, - сказал Веска.
   Кто-то сунул ему открытую банку пива.
   - Тема доклада - "Использование напалма и боевых отравляющих веществ во вьетнамском конфликте".
   Аудитория притихла.
   Первый слайд высветился на белом полотне.
   "Отец меня убьет, если узнает, где добыты эти фотки".
   Джордж Хоуэлл работал военным врачом.
   - Я не буду давать эмоциональных оценок действиям наших войск, - начал он. - Но то, что происходит сейчас так далеко от нашей страны, не должно оставаться в тайне.
  
   - Черрртова дверь, - попробуй попади ключом в замок после такой попойки.
   Доклад прошел на ура.
   Царап. Царап... Ключ опять мимо скважины.
   И травку зря потом курили.
   Царап...
   - У вас проблемы, мистер Хоуэлл?
   Обернуться, недоуменно щурясь. Снежно белое лицо с нарисованными бровями плавает перед глазами. Платье до пола, пламенеет в электрическом свете, извиваются черно-золотые драконы, разевают усатые пасти.
   - А ты что здесь... - начал Веска, потом осекся - вспомнил.
   - Вы были так добры, - терпеливо произнесли напомаженные губы.
   Хоуэлл поморщился - голос вибрировал, звуки искажались, делаясь то непомерно далекими, как из-под воды, то обрушиваясь лавиной.
   - Вы были так добры, что пригласили меня пожить в своей комнате, - снежное лицо приблизилось, взмахнули темные ресницы.
   Неслышный драконий рев исторгали шитые золотом глотки. Лилась алая, как вишни, ткань.
   Щелкнул хвост.
   Холодные пальцы вытянули у Вески несговорчивый ключ и поколдовали с замком.
   - Добро пожаловать домой, мистер Хоуэлл. Всякое дело воздается - не будь меня здесь, вы бы спали на коврике.
   - А тты? Как вышел? - Веска ввалился в комнату, снеся графа с дороги.- Заперто было, эт я пмню...ух ты!
   Чайная доска в теплом мерцании бумажного фонаря. Две расписные чашки. Колокольчики духов с иероглифической надписью свешиваются с карниза. Желтые пятна света и струящийся аромат из бронзовой курильницы сливаются воедино.
   - Пахнет...нрмально, - Веска потер виски, шею, дернул молнию на куртке. - Этрматическая кмпзиция.
   Благожелательное молчание за спиной. Даже драконы притихли.
   - Так ты как выбрался? - словно волной вынесло на берег.
   - Вылетел в окно.
  
   Потом они пили чай, долго. Звякал фарфор. В отверстия чайной доски стекал кипяток. Веске полегчало. Китайская язва чинно сидела на складном стуле. Волосы убраны в замысловатую прическу. Нос как всегда вздернут.
   - Я так понимаю, после доклада состоялся диспут.
   - Даа, диспутировали.
   - Ясно.
   Хоуэлл мощным усилием воли подавил желание оправдаться. Энтузиазм Майкла становился понятен. Граф привык доминировать.
   - Я поговорил с Альбертом, - сказал Веска, пресекая дальнейшие упреки.
   Рука, методично накладывавшая сахар в зеленый чай - три, четыре, пять ложек! - на мгновение замерла. Потом в графскую чашку отправилась шестая с горкой. Размешать ровными круговыми движениями. Аккуратно положить ложечку на блюдце.
   - Могу заметить, что не просил об этом, - граф попробовал получившийся напиток и прикрыл глаза.
   Сахарница показывала дно.
   - Он подошел ко мне на занятиях, сам.
  
   Сам, да. Попытался зажать в углу аудитории, не замечая гомонящих студентов с папками и тетрадями. Веска зажиматься не пожелал, вышагнул в проход между скамьями. Некоторое время двое смотрели друг на друга - грек с плохо скрытой ненавистью, американец - спокойно.
   "Дурацкая рубашка", отстраненно подумал Веска.
   Колонутос любил яркие цвета. Сегодня изумрудно зеленая.
   - Твой мотоцикл опознали, - напряженный голос, еле заметный акцент.
   Веска не хотел разговаривать в толпе и потащил бывшего приятеля в "Хромую Молли".
   В "Молли" можно было орать друг на друга во всю глотку. Никто внимания не обратит. Дым, гам, липкие деревянные столы, потемневшие от времени, теснота и толчея.
   Ирландский паб, что еще скажешь.
   На густой пивной пене медленно расплывался нарисованный трилистник. Хоуэлл внимательно наблюдал за процессом и ждал, пока Альберт заговорит.
   Мог позволить себе ожидание. Обдумал ситуацию и принял решение. Исходя из того, что он знал про эту парочку - оба хороши. Хотя в голове не укладывалось, как можно довести себя до такого состояния и начать совершать необдуманные поступки.
   Альберт выглядел не просто скверно. Ужасно. Взмокший лоб, прилипшие к вискам темные завитки, в глазах...
   Так смотрят одержимые. Человеком или болезнью - не важно
   - Чтоб ты знал, это была не моя идея, - тяжело выговорил грек.
   - Отравить одного из студентов Олбани? Рад. Ты мне всегда казался более-менее нормальным.
   - Все произошло случайно.
   - Похоже, Ди не собирается предъявлять претензии. Между нами, Альберт. Не знаю, что вы не поделили, но твои подручные его чуть не убили.
   - Зачем ты вообще влез, - Альберт тоскливо посмотрел на стакан в своей руке, - Просили тебя.
   - Слушай, Колонутос, - Веска чуть подался вперед, положил ладони на стол. - Парня оглушили наркотиком и совали в машину. У него разбито лицо. Меня полоснули ножом по ноге, так что пришлось накладывать швы. У мотоцикла проколоты колеса. Подумай немного о том, что я чувствую.
   - Повторяю еще раз, ты влез не в свое дело, Хоуэлл, - поросшие темными волосками пальцы сжали стакан крепче. Рука мелко дрожала, пена плеснула через край, ляпнулась на нечистый стол. - Это частный вопрос. И меня не интересует, что ты чувствуешь. Ты тупой самодовольный янки. Воображаешь, что во всем разобрался?
   Веска тяжело вздохнул, вытряс из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой. Грека корежило от злости, говорить с ним было непросто.
   - Альберт, - спокойно сказал он. - Прошлым летом ты пригласил к себе полкурса. Мы купались, отдыхали - было очень приятно. Ди тоже поехал. Из-за него в сущности, все и затевалось. А он на тебя еще тогда плевать хотел. Полагаю, что разобрался.
   Пинтовый стакан глухо стукнул о картонную подставку с симпатичной пинап девицей. Вокруг натекла липкая лужа.
   - К чему ты клонишь!
   - К тому, что не стоит преследовать парня только из-за того, что у него симпатичная мордашка и за него некому вступиться. Если он китаец и...
   - Это за куколку то некому вступиться? - истерически выкрикнул Альберт. - Какой же ты идиот, Веска Хоуэлл!
   Веска поднял бровь.
   - Какой он китаец! Ты приглядывался? - Альберт заговорил быстро, проглатывая слова, словно торопясь вывалить наболевшее. - У него глаза сиреневые! Ты тогда летом не заметил? Вы же черт знает сколько времени шарахались вместе по пещерам.
   - У нас были тогда другие заботы, - хмыкнул Хоуэлл, припомнив, как Ди выволок его из-под воды с пустыми баллонами. За руку.
   Потом это все как-то забылось. Год не общались, будто и не знакомы. У Вески была своя компания, что за радость - хвостом таскаться за китайским красавчиком.
   Но и Альберт хорош... зрачки расширены, как у наркомана, скулы обтянуло, облизывает губы и частит, сбиваясь на греческий акцент все сильнее.
   - Я с ним только поговорить хотел... поговорить и все... Хоуэлл, он не китаец, не японец, не азиат вообще. Мозги клинит, когда начинаешь думать, кто он такой. Мы встречаемся... в лаборатории, по делам. Он со мной знаться не хочет...после одной истории.
   "Воображаю", подумал Веска, затягиваясь поглубже. Альберт полностью потерял над собой контроль и чуть не плакал. Смотреть на него было тяжело. Хотелось подняться и уйти, но до грека следовало донести некоторую информацию.
   - А с животными... с животными в виварии он беседует. Часами. Словно никого больше рядом нет. Мне хоть бы слово сказал.
   Неловко слышать по детски обиженные нотки в голосе взрослого парня.
   - Слушай, Ди странный, это всем известно, - надо как его успокоить. Бог весть, что натворит в таком состоянии. - И капризный. Жуткий стервец. Но он гений в генетике, ты это знаешь. Дружить с гениями нельзя. Как бы не хотелось.
   - Гений... - обреченно пробормотал Колонутос и уронил темноволосую голову на руки.
   - Бу-бу-бу, - из под спутанных волос.
   Веска решительно отодвинул стул, поднялся.
   - Мне очень жаль, что ты довел себя до такого состояния, Альберт, - внушительно сказал он. - Но дело зашло слишком далеко. Если ты продолжишь преследовать Ди, я буду вынужден обратиться в полицию.
   - Попробуй, - прошипел Альберт, поднимая покрасневшее лицо. - Куколка тебя не похвалит за такое рвение, мистер идеальный янки. Ей есть, что скрывать. Знаю про нее кое-что, поверь.
   - Возможно, - Веска воткнул сигарету в пепельницу. - А я теперь знаю кое-что про тебя. Пока, Альберт. Да, кстати...
   Непонимающий затуманенный взгляд.
   - Я как врач тебе советую, принимай успокоительное. Ты скверно выглядишь и можешь наделать глупостей. Ты их уже наделал.
   Нецензурное ругательство, выплюнутое вслед. Звон стекла. Пара греков, которые Просто Сидят за соседним столиком, вскидываются и впиваются взглядами в Веску.
   Черные, непонятные средиземноморские глаза. Черт знает, что от них ждать.
   Хоуэлл расправляет плечи и проходит мимо. Те слова, которые он сначала не расслышал...
   - Мне кажется, он даже не человек.
  
  
   - Я пригрозил нашему общему другу полицией, а тот в ответ сказал мне странную вещь, - Веска внимательно посмотрел на Ди.
   Китаец спокойно смаковал тягучий сироп, который именовал чаем. Повернул голову, четче очертилась линия гладкой щеки, округлый подбородок. Тонкие черные пряди стекали по спине, как змеи. Покачивались серебряные подвески на стягивающих прическу шпильках.
   "Куколка. Прав Альберт. Дорогая восточная кукла. Никогда я его не пойму."
   Хоуэлл не мог отделаться от ощущения, что пьет чай в компании эфы или тайпана.
   Но эта змеюка холодная вытащила его прошлым летом из моря.
   А вчера дрыхла в его кровати, высунув босую ногу из-под одеяла.
   Чеонгсам. Косметика на лице. Сложная прическа. В мочке уха горит фиолетовым крохотная аметистовая сережка - в тон глазам.
   Почему-то слова грека не давали покоя. Веска поймал себя на том, что исподтишка разглядывает графа. Не пялиться же на него в открытую - он бог знает что подумает. Натерпелся вчера.
   Тяжело поддерживать разговор, когда собеседник реагирует исключительно движением бровей и светской улыбкой.
   - Если тебе интересно, Альберт считает, что у него есть что-то против тебя, Ди.
   Испугается, дрогнет рука, или выдаст себя движением губ...
   В невероятных сиреневых глазах - высокомерное спокойствие.
   - Мне не интересно, Веска.
   Хоуэлл смутился, подумал вдруг, что растрепан, как пугало, а футболка смята. Зря он так набрался после доклада. Но последние два дня выдались не из легких - вчера как следует подрался, потом возился с полудохлым, но строптивым китайцем и таскался в ночи выручать свой мотоцикл. Сегодня пришлось идти на занятия с фингалом - он машинально потрогал скулу - беседовать с Альбертом, да еще этот доклад... Короче, мудрено не набраться после такого. И пусть фифа думает, что хочет.
   - Не интересно и ладно, - он отставил чашку, поднялся, подошел к окну.
   Алкоголь еще не до конца выветрился. Веска крепко потер ладонями лицо, потряс головой.
   - Я не стал бы тебя отягощать своим присутствием, если бы не временные разногласия с родственниками, - сообщили пространству за его спиной.
   "Ну это было понятно еще после того, как Майкл мне вчера сказал, что ты практически ничего не покупаешь. Все привез с собой. Временные... больше года точно. Должно быть, первый граф Ди или еще большая стервоза, чем ты, или банально не выдержал ангельского характера отпрыска."
   За окном лило как следует. Крупные капли залетали в открытую форточку и шмякались на подоконник.
   - Я сам с отцом не в ладах, - Хоуэлл задвинул жалюзи.
   Неуютно глядеть в квадрат темноты за стеклом.
   Хотя на столе теперь горит китайский фонарь. Наверное летом вокруг него будут виться мохнатые ночные бабочки и разная мошкара.
   - В чем причина?
   - Война, конечно же. Отец считает, что мы в своем праве. Можем безнаказанно заливать напалмом целые деревни. Калечить людей.
   - Людей и животных, - странным голосом сказал граф.
   Молчание. Веска бесцельно потрогал пластинки жалюзи, потом взял с подоконника одну из графских безделушек, повертел в руках.
   Вырезанная из темного дерева обезьянка смотрела на него бесстрастными, как у ее хозяина, глазами.
   Старинная игрушка, из тех, что хранят с детства и возят с собой из сентиментальных соображений.
   В передних лапах обезьяна сжимала брозовый гонг и колотушку, на затылок сдвинута пестрая китайская шапка - краска слегка облупилась.
   - Километры сожженных джунглей. Отравленная вода. Звери невинны, Веска. А вы травите их человеческими ядами.
   Хоуэлл поставил игрушку на стол и слегка покачал.
   - Тк-тк-тк, - механизм заработал и обезьяна двинулась по ровной поверхности, через равные промежутки ударяя в гонг и неминуемо направляясь к краю.
   "Дойдет и свалится", с детским любопытством подумал Хоуэлл. "Для нее край стола, как для меня - край света".
   В голове все еще шумело.
   - Тут я с тобой согласен... - начал он.
   - Тк-тк-тк, - словно сумасшедший хронометр.
   Мелькнула узкая белая рука, красный рукав - игрушку подхватили в полете, Веска и моргнуть не успел.
   - Я буду очень благодарен, - прошипел спасенный по дурости китаец, - если ты оставишь в покое мои вещи.
  
   3.
  
   - Ну что, подкинуть тебя до универа? - Веска собрал раскладушку и сунул в угол. - Коняшка снова бегает. Колеса я поменял.
   - Ехать на этой адской машине? Уволь.
   Граф поднялся засветло и уже стоял у дверей, свежий, как льдинка. На синем шелке ни складки, волосы убраны в узел, глаза подведены. Надо признать, ему шло.
   - Да брось, ничего в нем нет страшного. Домчимся мигом.
   - Не уверен, что спешу на тот свет...
   - Хотя тебе в твоем платье, наверное, неудобно будет.
   - В чеонгсаме.
   - Ну да, в твоем национальном платье-чеонгсаме. Слуш, Ди...
   - Да?
   - Тебе позавчера по морде въехали, я помню. А где синяк?
   Граф еле заметно поморщился.
   - Как врачу, тебе стоило бы знать, что существуют различные способы снять отек.
   - Как врач, я бы хотел знать такие способы! - с чувством ответил Веска, припомнив, что за физиономия глянула на него сегодня в ванной во время бритья. - Не поделишься?
   - Охотно. Медитация, компресс из особых китайских трав, серебряные иглы и...
   - Что?
   - Пудра, Веска.
   Пока осчастливленный новым знанием врач перебирал в голове варианты ответов, в дверь поскреблись.
   Сначала еле слышно, потом довольно громко, понастойчивее.
   - Няяяяя! Мяяяяяя! - пронзительные звуки, не сказать, чтобы приятные для слуха. Потом послышалось сдержанное девичье хихиканье.
   - Я открою. Веска, если ты хочешь, чтобы я ехал на твоем бензиновом чудовище, собирайся быстрее.
   "Неплохо повернул", начал закипать Хоуэлл, кидаясь из комнаты в кухню, за сумкой и документами. "Он типа делает мне одолжение. Бросить его, пускай пешком топает! Влетит в очередную историю - не мое дело. Да кого там черт принес..."
   Граф преспокойно стоял в коридоре и кокетничал с двумя расфуфыренными девицами.
   По виду - школьницы лет пятнадцати. Такие скачут в группе поддержки у Майкла, когда начинается бейсбольный матч. Бантики, хвостики, плиссированные юбки выше колена, белые гольфы и раскраска типа "последний из могикан" на детских еще мордочках.
   Все такое сладкое, что скулы сводит. Хотя, учитывая, какой чай пьет Ди, может ему нравится?
   Веска затормозил от удивления. Китайская язва улыбалась. Одну из карамельных девочек потрепали по голове. Та зажмурилась от счастья и вроде как замурлыкала.
   Две хвостатые красотки нарезали вокруг Ди сужающиеся круги. Первая, блондинка, искательно заглядывала графу в глаза. Вторая, рыжая, на ходу потерлась щекой о шелковый рукав и заодно кинула многообещающий взгляд на Веску.
   Тот мрачно отвернулся и посмотрел на дверь.
   Точно, все исцарапано - то ли шпилькой, то ли пилочками для ногтей. Сердца, пронзенные кривыми стрелами, невнятные надписи и куча восклицательных знаков.
   - А ну брысь отсюда! - рявкнул он, потеряв всякое терпение.
   Девицы мерзко захихикали и с топотом понеслись вверх по лестнице, оставив за собой отчетливый запах клубничных духов.
   Что-то загрохотало пролетом выше, то ли помойное ведро, то ли кадка с фикусом. Раздался пронзительный визг, потом женская ругань.
   - Вот шалавы! Весь подъезд изгадили, спасу нет!
   Веска пожал плечами и начал спускаться по ступенькам. Граф семенил рядом, натягивая перчатки. Его темно синее бархатное пальто было оторочено белым пухом по рукавам и воротнику.
   "Лебедь, блин" - настроение опустилось значительно ниже нуля.
   - Ди, может избавишь соседей и меня лично от своего фан-клуба? - просьба прозвучала довольно кисло. - Дверь заново красить придется.
   - Я их в первый раз вижу, - пожал плечами китаец. - Симпатичные, правда?
   Веска на всякий случай промолчал.
  
   В университете пришлось выдержать еще один натиск графских поклонниц. Веска вдруг понял, что сделался чуть ли не самым популярным студентом на факультете. Почему то его антивоенные выступления никогда не вызывали такого ажиотажа. А вот стоило приютить у себя звезду биофака, как внимание женской аудитории стало...хм-хм...чересчур пристальным. Интересно, как сам граф это выдерживает?
   Хотя он такого космического холоду способен напустить, захочешь - не подойдешь. Веска восточного воспитания не получил, и теперь отдувался за двоих.
   Красотка Сузи Лоренн изъявила настойчивое желание сидеть с ним в столовой за одним столиком. Синтия Маклахлин, гордая дщерь шотландских аристократов, удостоила американца пятиминутным разговором, во время которого успела вырвать обещание, что Веска попросит Ди появиться на ее дне рождения. А рыжеволосая оторва Норма, капитан женской баскетбольной команды, просто поймала беднягу в коридоре, притерла к стене пышным бюстом и, недвусмысленно подмигнув, осведомилась, не пора ли позвать девушку в гости.
   Благодарение богу, сумасшедшие девки не кинулись за ним в мужской туалет.
   Там Веска и укрылся.
   Некоторое время он молча курил, в прострации стряхивая пепел на пол, и думал о том, что через месяц защищать диплом, еще статья не дописана, а тут на голову свалилось такое счастье.
   "Как-нибудь все образуется", - нет, звучит неутешительно. Попробуем еще раз... "Наверняка Альберт возьмется за ум"... ага. Как же.
   "В любом случае это продлится не дольше месяца", - уже больше похоже на правду.
   Шаги, голоса, льется вода из крана.
   - Да нет, Хоуэлл нормальный парень. Я его сто лет знаю.
   Веска опомнился и поспешно затушил сигарету.
   - Я видел, они сегодня приехали вместе. Фифа на мотоцикле, можешь себе представить.
   - А что такого?
   - Да лучше бы он себе цыпочку завел. С сиськами. Охота с этой отмороженной лягушкой возиться.
   - Мда, выглядит, как девка, а толку с него...
   - Ну не скажи, не скажи... - хриплый смешок.
   - Черт, Крайтон, сплетничаешь хуже нашей старосты. Сам ты хрен когда так поступишь. Что, сцепился бы с сыночком важной греческой шишки за какого-то китайца?
   - Я на идиота похож? По части рыцарских поступков к Хоуэллу, пожалуйста. Насчет дружбы народов и либеральных ценностей. И китайцев, само собой.
   Веска хмыкнул, слез с подоконника и пошел к выходу. В комнате с раковинами смущенно замерли два парня с его курса.
   - Крайтон, если тебя так возбуждает чужая личная жизнь - подрочи тихонько в туалете. Разрешаю, - бросил он со злостью.
  
   - Как ушел?
   Охранник равнодушно пожал плечами.
   - Минут десять назад. Закрыл лабораторию и ушел.
   - Но мы... - Веска проглотил идиотское "договаривались на восемь". Этого еще не хватало.
   Закончил раньше, вот и ушел.
   "А второй ключ я так и не сделал..." - толкнулась виноватая мысль.
   Но и граф тоже хорош, не мог подождать немного. Мышей бы покормил, или что там у них... Дрозофилл пересчитал.
   - Он ушел один? - машинально спросил Веска.
   - Нет, с еще одним парнем. Темноволосый, смуглый такой. Итальянец или грек.
   "Это еще ничего не значит. Мало ли у Ди дел с греками. Или итальянцами. Вряд ли бы он пошел куда-то, если бы не захотел"
   Додумывал он уже на стоянке, под хлещущими струями дождя. Свет фонарей дрожал и расплывался.
   Чтобы Ди ушел куда-то пешком, в такую погоду... что же должно случиться?
   "Знаю...кое-что", - всплыл в памяти срывающийся голос Альберта. "...есть, что скрывать".
   Что?
   А хочешь ли ты это знать, Веска Хоуэлл?
   Он надел мотоциклетный шлем и включил зажигание.
  
   Коттедж, который снимал Колонутос, находился в пригороде. Двадцать минут езды, Веска добрался за пятнадцать. Мотоцикл заносило на мокром асфальте, из-под колес летели брызги.
   Добротная кожаная куртка похоже промокла насквозь.
   Какой дурак вылезет на улицу в такую погоду?
   Я, конечно.
   Затормозить у металлической ограды, приглядеться. В окнах темно, по идеально подстриженной лужайке гуляет ливень, тишина - ни звука. Темнеет позабытая садовником косилка.
   Живот подвело, по спине пробежали мурашки. Словно глубоко внутри проснулся осторожный хищник.
   - Гррр, - сказал он и дернул хвостом, принюхиваясь.
   Повинуясь безотчетному чувству опасности, Веска отогнал мотоцикл подальше и вернулся пешком.
   - Уйдем, - сказал хищник в его голове. - Нечего тут делать.
   Веска сжал зубы и осторожно толкнул калитку. Она была не заперта.
   Прошел по мокрой дорожке, ведущей к парадному входу, прижал палец к пуговке звонка. Послушал, как тот чирикает один в пустом доме. Хотелось вынести дверь плечом.
   Частная собственность неприкосновенна.
   Вдоль крашеной белым стены отчетливо несло паленым.
   Веска наступил на горло либеральным ценностям и отправился искать открытую форточку.
   В маленькой пристройке было отворено окно, видимо кухни: оттуда и тянуло - гарью, пришкварившейся органикой.
   Хоуэлл проклял себя самыми страшными словами, стащил ботинки и полез внутрь.
   Постоял, привыкая к темноте. С улицы попадало достаточно света, чтобы различить очертания предметов. Воняла плита, конфорка раскалилась докрасна и то, что на ней стояло, наверняка превратилось в обуглившуюся массу.
   Веска чуть не повернул рычажок выключателя, но вовремя себя остановил.
   "Почему я уверен, что не стоит снимать перчатки" - тоскливо подумал он.
   Пару раз в прошлом году он бывал у Альберта. Тот закатывал разудалые вечеринки с коктейлями и танцами - места хватало. Наверху две спальни, внизу гостиная, кухня и еще пара комнат.
   Первый этаж был пуст. Веска заглянул в темную гостиную, принюхался. Ди так поливался сладкими восточными духами, что его присутствие не осталось бы незамеченным. Даже если бы парня связали и сунули в рот кляп.
   "Что я тут себе воображаю, идиот. Мало ли почему сгорело."
   Все равно надо проверить дом.
   Он осматривал вторую комнату, когда со второго этажа послышался звук.
   Веска замер.
   Ни на что не похожий клокочущий то ли вздох, то ли стон. Заскрипели пружины - гипсолитовые стены обладают отвратной звукоизоляцией.
   "Убирайся отсюда и вызови полицию, придурок".
   Снова всхлип. Захлебывающийся кашель.
   Скрип пружин.
   Веска не выдержал и кинулся вверх по лестнице.
  
   Распахнуть дверь спальни - дело секунды. Полная темнота, резкий, перебивающий сильный аромат благовоний запах.
   Знакомый всякому врачу.
   Пальцы нашарили выключатель. Шторы плотно задернуты, окна выходят во двор - никто не заметит.
   "Я действую, как преступник".
   Свет - розовый, до омерзения интимный, затопил комнату.
   Первое, что бросилось в глаза - разгром. Отвратительный беспорядок. Журнальный столик опрокинут, на полу - осколки фарфорового блюда, давленые фрукты и сладости.
   Пирожное размазано по светлому покрытию, как кусок дерьма.
   Портьеры изодраны.
   На огромной кровати с полированой вишневой спинкой гостеприимно откинуто одеяло. Простыня...
   Промокла насквозь.
   С нее течет. Едкий запах выворачивает ноздри.
   Грек. Или итальянец. Лежит на матрасе лицом вниз, в одних штанах, раскинув татуированные руки.
   Такую татуировку - два морских змея - носили в семье Колонутосов.
   Под неподвижным телом расплылось огромное пятно, черное в этом приторном свете.
   Веска видел полостные операции. Ассистировал. Знал, как это выглядит. Кровь, кишки, вскрытая брюшина.
   Ноги все равно не хотели его держать.
   Неимоверным усилием он собрался, доковылял до Альберта, шатаясь, как пьяный.
   Стянул перчатку, пощупал пульс на шее, не нашел.
   Мертв. И еще не начал остывать.
   Хоуэлл облизал пересохшие губы, вернулся назад, стараясь не наступить в липкие остатки сластей. Поблагодарил бога, что снял ботинки и не оставит мокрых следов. Ткнулся спиной в косяк двери.
   Ди здесь нет. Но был кто-то еще. День неимоверного везения.
   Потом что-то привлекло его внимание.
   Наклонился, не веря своим глазам, протянул руку.
   Детская игрушка, из тех, что хранят из сентиментальных соображений. В передних лапках - брозовый гонг и колотушка, на затылок сдвинута пестрая китайская шапка - краска слегка облупилась.
   Уходя, Веска поднял ее с пола и сунул в карман.
  
  
   4.
  
   Ди сидел на ступеньках на их этаже. Мокрый - хоть выжимай. На коленях - белая кошка. Ее мелкая рыжая товарка увивается вокруг и время от времени скребет когтями отсыревший шелковый рукав.
   Мурлычут, аж в подъезде слышно.
   Бархатное пальто аккуратно сложено и лежит рядом - будто так и надо.
   Веска молча взял Ди за шиворот и поволок в квартиру.
   Кошка свалилась на синий сверток с торчащими белыми перышками и возмущенно взмякнула.
   На кухне, в жидком свете единственной лампочки граф казался еще более хрупким, чем был на самом деле. Веска заставил себя разжать пальцы и уронил его на стул. Развернулся, пошел запереть дверь.
   Ди смирно сидел, там, куда его посадили. Когда Хоуэлл вернулся, он некоторое время сохранял неподвижность, потом наконец поднял голову.
   Веска - с перекошенным лицом, бледный до зелени, в мокрой куртке - целиком отразился в аметистовых глазах. Густые ресницы опустились, словно стирая ненужное изображение.
   Улыбка, которую за два дня Хоуэлл успел возненавидеть до тошноты.
   - Судя по выражению твоего лица, случилось некая вещь, которая извиняет подобное поведение, - приятным голосом сказал граф.
   Веска почувствовал, что его затошнило сильнее.
   - Чаю...сделай, - выдавил он наконец и рухнул на табуретку.
   Ему хотелось помыться. Постоять под горячим душем. Отдраить руки так, чтобы начала слезать кожа.
   Пропахший бензином и кислотными выбросами дождь не очистил его. Стало только хуже.
   Граф послушно встал и начал возиться с чайником и горелкой. На ходу он аккуратно, по кошачьи, вынул ноги из размокших вышитых туфель, сделал пару шагов по вытертому ковролину.
   Поджал пальцы, потом приподнялся на цыпочки. Звяк-звяк, сказала чашка блюдцу. Запел кипяток.
   - К слову сказать, я довольно долго ждал тебя в лаборатории, - заметил Ди, скурпулезно отмеряя гранулы зеленого чая. - Ты не смог или не захотел появиться?
   - Я приезжал, - Хоуэлл молча смотрел на обтянутую сырым шелком узкую спину. На крылышки лопаток под тонкой сиреневой тканью.
   "Он не мог этого сделать. Он не сильный."
   - Вот как? - Ди обернулся, дошел до стола, держа в руках поднос. - Прошу. Зеленый чай нужно пить сразу, потом он делается вреден для здоровья. Я не говорил тебе, Веска?
   - Ди, ты весь вымок, - у Вески звенело в ушах, с каждым мигом все сильнее.
   - Как видишь, да, - юноша безразлично пожал плечами. - Я шел сюда пешком, это довольно далеко. Попал под дождь. Но в самом подъезде сухо.
   - Альберт погиб, - выскреблось наконец из горла.
   Ди помедлил, словно вспоминая, что требуется говорить в таких случаях.
   - Я сожалею? - в спокойном голосе почудилась вопросительная интонация.
   - Неужели? - Веску наконец прорвало. Звон в ушах нарастал, причиняя физическую боль. - Я нашел беднягу в собственном доме. Кто-то выпустил ему кишки. У тебя нет идей, кто это сделал, мой сладкий?
   Граф составил чашки на исцарапанную столешницу, подвинул свою поближе, потянулся к сахарнице.
   Пустая.
   - Я тебя не понимаю. Веска, сахар кончился.
   - Потерпишь.
   Ди дернул уголком рта, попытался отпить, скривился. Обнял фарфоровую скорлупу ладонями.
   Красный пластиковый абажур свисал на длинной ножке с потолка. Покачивался. Вместе с ним по крошечной кухне качались тени. По крашеным стенам тек желтый, словно безумие, свет. Лиловые глаза графа тонули в полумраке.
   Веска вынул из кармана свою находку, поставил на поднос.
   - Ты там был и видел убийцу. Не думаю, что ты сделал это сам, хотя ждал он тебя. Вы пришли вместе, правда?
   Молчание.
   Обезьянка настороженно замерла в тени заварочного чайника. Потемневшая поверхность куклы кое-где потрескалась.
   Новая попытка отпить несладкий чай. Косая гримаса.
   - Не понимаю о чем ты говоришь.
   Последняя капля.
   Хоуэл вскочил со стула, сгреб фигурку и размахнулся.
   Об стену ее! А потом вытрясти из мерзавца все до последнего. По заднице ему надавать...
   Потому что Ди знает, кто убил Альберта.
   Гладкое накрашеное личико, по детски вздернутые брови, широко распахнутые глаза.
   Веска натолкнулся на взгляд графа, как на стену. Похолодел. Животный, панический ужас застрял в желудке куском льда.
   Тот смотрел с жадным любопытством, чуть расширив зрачки. Так дети глядят на бабочку перед тем, как оборвать ей крылья, или на задохшуюся в банке ящерицу.
   Словно падая камнем на дно, он вспомнил, что напугало его в той комнате сильнее всего. Запах мокрой шерсти. Глянцевые страницы, выдранные из журналов и налипшие поверх кровавых пятен. Словно бы кто-то убил Альберта, а потом бесновался в комнате. Кто-то с руками.
   Веску запоздало затрясло. Потом заколотило. Он очень аккуратно поставил куклу на место и сел.
   - Я могу сказать, что не видел убийцу, - спокойно продолжило сидевшее перед ним существо, с сожалением отставляя бесполезный напиток. - Но я охотно посмотрел бы на него. Ты не поможешь мне в этом? А, Веска? Что скажешь?
   Что ты разбил мой мир вдребезги.
   - Уйди, пожалуйста, - Хоуэлл пошевелил губами. - Мне тошно на тебя смотреть.
   Граф молча поднялся и вышел.
   Остаток ночи Веска провел на кухне. Уснул за столом, когда кончились сигареты. Когда он разлепил наконец глаза на звон будильника, в квартире было пусто.
  
   Веска раньше не подозревал, каким тусклым выглядит его жилище. Теперь, когда исчезли пестрые фонари, таблички с благожелательными иероглифами, резные шкатулки и шкатулочки...чайная доска на бронзовых ножках.
   Исчезли сандаловые палочки для еды, расписные чашки, стройные ряды китайских платьев не занимали больше шкаф.
   Пространство словно лишилось одного измерения. Стало плоским.
   Он машинально открывал дверцы, заглядывал на полки и проверял.
   Уползла змеюка.
   Запах благовоний, устоявшийся в квартире за два дня, практически улетучился, перебитый смрадом горы сигаретных окурков.
   Веска с отвращением вытряс пепельницу в ведро, вымыл ее до блеска и вернул на стол.
   "Уехал, как только миновала опасность", сказал он сам себе. "Все правильно. Я и сам бы так поступил. Почему это меня беспокоит?"
   Побеспокоился бы лучше, что будешь говорить полиции.
   Как бы там ни было, поводов отлынивать от посещения занятий нет. Учеба есть учеба.
   Хоуэлл заставил себя одеться, позавтракать, соскреб щетину, в который раз полюбовался на фиолетовый синяк под правым глазом и отправился в университет.
   На лестничной клетке его перехватила квартирная хозяйка. Дамочка лет пятидесяти, с намертво залакированными кудрями и в розовом брючном костюме.
   - Мистер Хоуэлл, а что же это, уехала ваша китаяночка? - прощебетала она. - Я видела, такси утром у дома стояло.
   Веска мрачно ковырял ключом в замке. Краска на двери была содрана длинными полосами. Странно, а вчера казалось, что это рисунки.
   - Дверь я покрашу, вы уж извините, - ответил он наконец.
   В принципе можно разразиться долгими объяснениями, что это был китаец, просто он так выглядит... нет, мэм, я не голубой. Сложилась такая ситуация. Да мэм. Нет мэм.
   На хрен надо.
   Перед глазами стояло отчетливое видение тонких струек пара, поднимающихся над доской и двумя кобальтовыми чашками.
   - Я так за вас беспокоюсь, так беспокоюсь, - продолжала хозяйка, очевидно не вслушиваясь в ответы. - Вы же мне как сын родной.
   "Ну да, особый вид парня WAP, вызывающий у всех встреченных теток старше сорока желание усыновить немедленно".
   - Спасибо, мэм.
   - Девочка - прелесть, красавица! Сколько вкуса, такта, обаяния! Не упустите свой шанс.
   - Никак нет, не упущу.
   Один уже не упустил. Свой шанс. Только кишки на пол.
   - Я так и знала, что такой тонкий мальчик, как вы, обязательно отыщет себе что-нибудь экзотическое, необычное. Эта девушка...
   Веска не выдержал, вежливо попрощался и сбежал.
   Как бы вам объяснить, уважаемая миссис Тернер, истину, которую сам понял только вчера ночью, ближе к утру. Когда от курева уже в голове мутилось.
   Действительность бывает обманчива.
  
   В университете чувствовалась нервозность. Известие об убийстве распространилось повсеместно. Полиция действовала быстро и четко - а кому нужен международный скандал? Хоть сказать потом, что сделали все, что было в их силах.
   Студенты с наслаждением шушукались, делились друг с другом чудовищными подробностями и строили догадки.
   Хоуэлл сидел в аудитории, тупо уткнувшись в анатомический атлас, забытый кем-то из младшекурсников, и невольно ловил обрывки разговоров за спиной.
   - Мафия... месть...убит в собственном доме... жаль, хороший был парень, и не жадный... чего еще ожидать при таком папаше... он ведь из той самой семьи...жуткая история...хорошо, что никого больше там не оказалось...
   "Кое-кто все таки был. Веска Хоуэлл."
   Парня не оставляло ощущение, что вокруг начинает завиваться незримый торнадо. Вихрь, сминавший привычную реальность, как детская рука мнет бумажную салфетку.
   Центром торнадо, неподвижным и безмолвным оком бури был проклятый китаец.
   "Я уже не понимаю, что хорошо, а что плохо. Я вообще ничего не понимаю. Господи, я рад, что Альберт погиб".
   Он ухватил эту мысль за горло и постарался поскорее придушить.
  
   Ди попался ему навстречу в перерыве между занятиями. Стремительно шагал по коридору с таким выражением лица, будто весь Олбани и конкретно этот корпус принадлежит его семье. Как всегда, в окружении группки студенток. Наклонил голову и милостиво слушает многоголосое щебетание. Улыбается и делает вид, что интересно.
   Завидев знакомую фигуру со светлыми, стриженными ежиком волосами, граф замедлил шаги, а потом и вовсе остановился. Голоса вокруг него смолкли.
   Кинул на Веску быстрый взгляд, вздернул подбородок, выпрямился.
   Словно предполагал, что сейчас начнется бурное выяснение отношений.
   Хоуэлл стоял у стены, заложив за ремень большие пальцы рук и молча ждал.
   Еще один взгляд, теперь недоуменный. Пауза. Потом Ди не выдержал, отвел глаза. Подошел. Окружавшие его поклонницы недовольно перешептывались. Еще несколько студентов притормозили и беззастенчиво уставились.
   "Чертов гребаный цирк с конями"
   Ди держался превосходно. Ясно было, что публичное внимание его нисколько не волнует. Даже заводит.
   А вот Веску волновало.
   Ему гадко было думать о том, что с десяток пар глаз сейчас устремлены на них и мысли их владельцев занимает только одно: было? Не было? Съехались, а потом поругались?
   И наконец коронное: "Что Ди в нем нашел?"
   Если бы они видели своего завернутого в алые шелка идола вчера, с искривившимися от злости губами и белым лицом...
   "Что я в тебе нашел?"
   Шелковый чеонгсам шуршит, как змеиная чешуя. Не полосы, не надписи, не модная клетчатая расцветка. Цветущие ветви на рукавах, по вороту... Так же, как носили в их непонятном Китае тысячи лет назад.
   Веска бы помер от смущения в таком наряде. А Ди плевать.
   - Я делаю только то, что считаю нужным, - немедленный ответ на невысказанную мысль.
   - Я не в претензии. Как ты понимаешь.
   Минута молчания. Ди снова вздергивает подбородок, закусывает губу. Студентки беззастенчиво пялятся.
   Узкая белая рука поднимается, безупречный ноготь утыкается Хоуэллу в яремную ямку, там где воротник рубашки расходится в стороны.
   Со стороны выглядит почти, как ласка.
   Но Веска понимает, что еще немного и ноготь воткнется ему в артерию.
   А ведь ты можешь убить прикосновением.
   - Я не обязан перед тобой отчитываться, - чертов китаец не убирает руку и Хоуэлл борется с собой, чтобы не сделать шаг назад и не распластаться по стене.
   Стоит спокойно.
   - Однако я желаю закончить так неудачно прервавшуюся беседу. Расставить, как это вы говорите...точки над "и".
   Валяй. Но не думай, что я помогу тебе хоть словом.
   - Ты вроде бы обвинил меня вчера в причастности к убийству Альберта, - Ди говорит спокойно, но видно, что его потряхивает. От обиды?
   - Я уже беседовал с полицией и скажу тебе то же, что сказал им.
   Палец съезжает вниз и касается застегнутой пуговицы.
   - Вчера я действительно выходил из лаборатории, чтобы побеседовать с одним человеком. Незнакомым мне. Он передал просьбу Колонутоса о встрече. Я сказал ему, что подумаю и вернулся. Это может подтвердить охранник, и он уже подтвердил.
   - Не думаю, что ты сказал полицейским, что Альберт тебя шантажировал. Интересно чем.
   - Это очень частное дело. Я не счел возможном о нем упомянуть.
   Следующая пуговица. Легкое прикосновение. Возможно, он просто взялся их пересчитать.
   - Безделка, которую ты нашел в известном месте, пропала из лаборатории вчера днем. Думаю, что Альберт взял ее с моего стола, уходя. Попросту говоря, украл.
   А ты не лжешь. Просто не договариваешь.
   - Но знаешь что, Веска, - граф улыбнулся и наконец отвел палец. Веска выдохнул, но как оказалось, рано. - Я скажу тебе кое-что на ушко.
   Холодные руки обнимают его за шею с невыносимой интимностью. В коридоре воцаряется гробовая тишина. Ди заставляет его наклонить голову и шепчет в самое ухо, едва касаясь губами.
   - Ты совершенно прав, я виновен в этой смерти. Косвенно.
   Через пару мгновений он уже идет дальше по коридору, мановением руки заставив свою свиту отмереть и увлекая ее за собой.
   Веска смотрит ему вслед. Шея и скула горят, как от ожога сухим льдом. Одна из студенток оборачивается и с хихиканьем подмигивает.
  
   - И вы ничего не можете прибавить к своим словам?
   Полицейский офицер выглядит усталым. Сухой, лысоватый, уже в годах, он сидит в пустой аудитории, за столом, заваленным кучей бумаг.
   - Я рассказал, что знал. Мы мало общались с Альбертом, - Веска пожимает плечами.
   За последние десять минут он наврал столько, что хватило бы и на десять лет.
   Но он уже понял, что у полиции ничего на него нет. Они вообще не понимают, что произошло. Согласно заключению экспертизы, убитого растерзал зверь. Крупная человекообразная обезьяна. Которая потом исчезла бесследно.
   - Тогда последний вопрос, - блеклые голубые глаза смотрят внимательно, не отрываясь.
   - Я слушаю.
   - Что вы знаете о причастности графа Ди к этим событиям, мистер Хоуэлл,?
   Веска отвечает не задумываясь.
   - Ничего.
  
  
  
   Veska & D II []
  
  
  
  
  
  

***

   История вторая.
  
   Dear.
  
   1.
  
  
   Веска шел по самой кромке воды, изредка поддевая ботинком серую гальку. Прилив скрыл кучи гниющих водорослей и теперь океан приносил только запах соли и острой йодистой сырости.
   Солнце плавилось, стекало за горизонт, капли его света с шипением стыли в холодной еще воде, преображаясь в рябь и размывчатые полосы.
   Начало мая. Самое нервное время самого трудного курса.
   Правильной мыслью было вырваться с компанией отдохнуть на пару дней - потом уже не получится.
   Тусклая линия берега тянулась и тянулась, как линия жизни. На плотном сыром песке оставались четкие отпечатки подошв.
   Впереди же почва оставалась гладкой, несущей вполне предсказуемые вкрапления. Сплющенный пластиковый стаканчик. Пара побуревших листов ламинарии. Сигаретный окурок. Зеленое донышко пивной бутылки.
   Еще один след.
   Веска нахмурил брови.
   Кто-то прошел здесь раньше, а он совсем не хотел делить пустынный берег с попутчиком. Настроение было скверным, вот что.
   "Ну почему он не пошел в другую сторону" тоскливо подумал Хоуэлл, глядя на отпечаток маленькой ноги - слишком маленькой, чтобы принадлежать мужчине, но при этом никакого признака каблуков.
   Знает он эти китайские туфли. И владельца их тоже.
   Оказаться бы от него за сотню миль. В Атланте.
   Конечно же, Ди поехал вместе со всеми. И ему приспичило пойти той же дорогой, что и Веске.
   Когда Веска еще жил дома, к ним в гости иногда приезжала тетка. Она до одури боялась животных превышающих размерами бабочку. И Саманта, их кошка, вечно выбирала именно ее стул, чтобы на нем рассесться. И ее ногу, чтобы потереться, выгнув спину и издевательски задрав хвост. Визгу было!
   "Ну я то визжать не стану".
   Хотя жизнь его за последний месяц стала напоминать теткину с неприятным подобием. Веска даже начал верить, что это возмездие свыше - он-то в детстве смеялся над престарелой дамой больше всех. Как можно бояться кошек...
   "Они злющие!" - жаловалась несчастная. "Так и смотрят, словно хотят вцепиться в горло. У меня от одного ее взгляда начинается приступ астмы!"
   Чертов китаец вел себя, как кошка.
   После апрельской истории, взболтавшей волну слухов, как шумовка, они не перемолвились ни словом.
   Зато пересекались постоянно.
   Похоже к обоюдному неудовольствию.
   После того, как Ди заявился на нелегальное сборище антивоенной организации и сделал великолепный доклад, Веска было решил, что тот хочет помириться. Даже подошел и поблагодарил. Тема генетических изменений вьетнамской фауны действительно еще не поднималась. Не было материала.
   А у вездесущего графа он был. И подробный. Конечно, ему аплодировали стоя. Прирожденный оратор, холодный, уверенный голос, язвительные комментарии, великолепные слайды и тщательно составленные диаграммы.
   Поистине внушавшие ужас.
   Было за что сказать спасибо: Веска принимал дела "Миротворцев Олбани" близко к сердцу и обласкал бы даже скорпиона, если бы тот соблаговолил приползти и сообщить нечто сенсационное. Что немного окоротит военных и поможет Америке еще на шаг приблизиться в свободе.
   Однако граф только фыркнул, взметнул своими шикарными волосами и удалился, бросив что-то язвительное.
   "Проблемы Америки меня не волнуют, мистер Хоуэлл".
   А на следующий день уже сидел за соседним столиком, окружив себя разодетыми под китаянок девочками и восторженными патлатыми мальчиками.
   Веска тогда поставил стул так, чтобы сидеть к графу спиной. Иначе ему кусок в горло не лез.
   И вот теперь - пожалуйста. Один маленький следочек перечеркнул приятную прогулку в одиночестве. Хотя разворачивайся и возвращайся обратно - к шумной компании, решеткам для барбекю и жареному бекону.
   Ну уж нет.
   Веска решительно пошел вперед, потом притормозил немного, задумался. Мерный шум прибоя приглушил обиду, нывшую глубоко внутри.
   "Зачем я буду его обижать", подумал он, поворачиваясь, чтобы взобраться повыше, в дюны, поросшие редким черным кустарником. "Граф тоже одиночка, хотя и собирает вокруг себя толпы обожателей. Наверняка долго ждал, когда приедет сюда и сможет поглядеть на океан".
   Если идти по дюнам, то можно пробраться мимо, Ди и не заметит.
  
   Солнце отяжелело и завалилось в море, осталась только яркая полоса от самой его макушки.
   Китаец стоял у самой кромки воды, не обращая внимания на соленые языки волн, лижущие ноги.
   Его тень, тонкая, изломанная - росчерк смоченной тушью кисти, лежала на сером песке, как на бумаге.
   Веска замер.
   Сейчас обернется.
   Граф молча смотрел на угасающий край солнца, как смотрят на угли в очаге. Вокруг него разливалась и стыла тишина. Даже голос прибоя терялся в ней.
   Минуты падали, как капли.
   Яркая полоса истаяла, смешалась с соленой водой. Взошла луна - металлическое зеркало с острыми краями.
   Ночь обрушилась на дюны, как черная ткань. Волны посеребрило заемным светом.
   Ди отмер, шевельнулся, закинул руки за голову. Вытянул шпильку. Смоляные пряди потекли по светлому шелку чеонгсама.
   Веска вздохнул, собираясь окликнуть его - или уйти, неловко так подглядывать.
   Пение.
   Озеро тишины брызнуло осколками. Голоса спиралью поднимались из зеленоватого сияния волн, усиливаясь с каждым мгновением. Слаженный, многоголосый хор, мелькание прозрачных рук, зыбкие нити волос...
   Пение нарастало, становясь непереносимым для человеческого слуха.
   Гулкий голос шторма, шепот серебряных свирелей, рыдающий вздох океана, долгий, как агония... Переливчатый звон стеклянных колокольчиков.
   Словно бы тебя заперли в сердце органа.
   Земля ударила в спину тяжелой ладонью и он так и остался лежать, задыхаясь. Сияющий бубен грохотал в туго натянутом небе. Сердце сжималось, с натугой выбрасывая кровь и с болью расправляясь снова - в такт луне. Барабанные перепонки грозили лопнуть.
   Свирели смеялись. Скрежетало стекло. Всхлипывал, стонал, жалуясь, океан. Земля содрогалась, неся на себе распростертого человека, как покосившаяся карусель.
   Миллионы лет пронеслись над его головой и стало тихо.
   Веска слышал, как трава проталкивает себя сквозь шуршащий песок дюн. Как сочится алая кровь по капиллярам. Услышал собственный вздох, отстраненно, издалека - слабый, как шелест ветра.
   Еще через столетие он смог, пошатываясь, подняться. Ди на берегу не было.
   К кемпингу он вышел только к утру, измотанный и злой.
   Ночная получасовая прогулка обернулась двумя десятками километров обратного пути.
  
   Добравшись наконец до кровати, Хоуэлл рухнул на нее прямо в ботинках, поверх покрывала и заснул. На удивленный вопрос соседа по комнате смог буркнуть только: "черти носили". Потом его вырубило аж до обеда - и не мудрено. Обратный путь, похоже, длился целую вечность. Та же выглаженная морем линия серого песка, только вытянувшаяся в десятки раз. Равнодушная водяная пустыня по левую руку.
   Шурх... шурх... волны выплескивают на берег грязную пену.
   Даже во сне Веска продолжал видеть эту дорогу.
  
   - Что-то вы плохо выглядите, мистер Хоуэлл, - участливо заметил граф за обедом, когда честная компания собралась в столовой и дружно атаковала отбивные, зеленый горошек и жареные ломтики картофеля.
   Китайская язва, конечно же, сразу принялась за десерт.
   - Простыл, наверное, - буркнул Веска.
   - Что же вы так неаккуратно? И лекарств не взяли?
   - Мне уже гораздо лучше. При виде ваших прекрасных глаз.
   За столом дружно грохнули. Ди надулся. Постучал ложечкой по стеклянному краю креманки с парниковой клубникой. Задумчиво подцепил ягодку.
   - Даже не знаю, что вам на это сказать. Бредовые явления при простуде в принципе - плохой признак. Я бы на вашем месте забеспокоился.
   Зрители радостно внимали.
   Граф сидел на другом конце стола, как раз напротив. В принципе, если швырнуть чашкой, ни за что не промахнешься...
   "На моей стороне многовековые достижения западной цивилизации", твердо сказал себе Веска. "Я не должен убивать китайцев. Это плохо".
   Он молча придвинул к себе тарелку с омлетом и занялся едой.
  
   До вечера Хоуэлл провалялся с книжкой в номере. Ожидаемого наслаждения от поездки пока получить не удалось. Студенты селились в летних домиках по двое, желающие выползали оттуда поплавать в бассейне - погода позволяла.
   Его сосед уже наверное вовсю бултыхался в подсвеченной голубым воде. Веска мучался головной болью и молча страдал.
   В дверь постучали.
   - Кого там еще принесло? Ворвитесь.
   В комнате нарисовался Ди в алом кимоно. Рукава едва не мели пол.
   - Ух ты, - Веска сел в кровати и критически сощурился. - Вот это прикид! А бант на заднице есть?
   Китаец проигнорировал замечание и прошелся по комнате, разглядывая пронзительно-розовые стены. Мельком глянул в зеркало. Бант был.
   - У меня в комнате - оранжевые, можешь себе представить? - вполне мирным тоном заметил он. - Просто невероятно.
   - Вот уж не думал, что тебя смущают кричащие цвета, - не удержался Хоуэлл, глядя на водопад ярчайшего шелка.
   Интересно, это нормально, когда у парня - волосы до пояса? Даже ниже.
   - Чувство меры, вот что отличает цивилизованного человека.
   "И у некоторых оно отсутствует".
   Мало ему перепалки за обедом, так еще и сюда притащился. Лебедь хренов.
   - Соскучился? Смотрю, ни минуты без меня прожить не можешь?
   Даже не спросишь, что это было - сегодня ночью.
   Ди еще разок полюбовался на свое отражение, глянул через плечо.
   - Неубедительно.
   - Ладно. Скажем проще, - разъярился Веска, вскакивая с кровати. - Чего надо?
   - Я тебе аспирину принес.
   - Не нуждаюсь. В твоем аспирине. Черт знает, чего ты туда подсыпал.
   - Ну и пошел к чертовой матери!
   Бум! Пластиковая баночка метко ударила его в лоб. Ди бремя цивилизации не тяготило. Крышка отвалилась и таблетки разлетелись по всей комнате, как горох.
   Ди выскочил вон и хлопнул дверью так, что с потолка посыпалась труха.
   Веска моргнул, потер ушибленное место.
   Поди пойми его...
   - Ааа, сейчас же отпусти! - послышалось в коридоре. - Хоуэлл, что ты себе позволяешь!
   Дверь затряслась.
   Веска пригляделся и оглушительно заржал, наплевав на мигрень.
   Красотуля прищемила себе волосы и теперь бесновалась с той стороны, как орда китайских демонов.
   - Веска! Прекрати немедленно!
   Он ничего с собой не мог поделать и некоторое время давился смехом, глядя на темные прядки и клок алой ткани, намертво зажатых в щели между косяком и дверью.
   Вопли за стенкой поутихли. Латунная ручка задергалась. Замок открывался изнутри.
   С трудом вдохнув и утирая выступившие на глазах слезы, Веска доковылял до двери и выпустил графа.
   С размаху получил по уху, как и ожидалось.
   - Я тебе это припомню! - прошипел Ди и унесся, светя своим кимоно, как бабочка.
   Веска стоял столбом, держался за пострадавшую щеку и хихикал, как сумасшедший.
  
  
  
   2
  
  
   - Двенадцать!
   - Принимаю. Ты, Кормак?
   - Поддерживаю. Веска?
   - Открываю. Слуште, а где красота несравненная со своим маджонгом? Уж не захлебнулась ли ядом?
   - Ты что, у красоты иммунитет. Ей еще мир спасать. Сдаю.
   - Еще. А зачем его спасать?
   - Ну говорят же - красота спасет мир. Разве нет? Держи. Майк?
   - Ну да, а еще говорят "один с такою красотой залил всю землю кислотой". Две дай.
   - Кормак, ну ты поэт!
   - Так это не я сочинил, это Альберт.
   - Ныне покойный Альберт. Ставлю две.
   - Ребят, а где Ди все-таки?
   - Да где ему быть. Сидит в номере, дуется на весь белый свет. Удваиваю.
   - У него наверное критические дни. Поднимаю до шести.
   - Ха, точно! Хоуэлл?
   - Я пас. Ладно, пойду. Устал сегодня. Вы мои фишки поделите тогда. Всем привет.
   - Ну и куда он унесся?
   - Как куда, - Кормак перевернул вескины карты, задумчиво в них заглянул. - Не везет ему сегодня в игре. Одни тузы попадаются. Поневоле убежишь, все бросив.
  
   - Можно? - Веска неловко помялся у двери, потом поскреб ее ногтем. Почему-то стучать не решился.
   - Входи, Хоуэлл.
   Граф свернулся с книжкой на кровати, уютно поджав босые ноги. На скучном гостиничном покрывале лежал полураскрытый веер, на подоконнике дымилась курильница. В своем репертуаре.
   Веска отметил про себя, что вторая кровать не застелена. Ди ни с кем не захотел соседствовать, заплатил за весь номер наверное. Или к нему никто не осмелился приткнуться.
   - Чем обязан? - неинтересным голосом спросил китаец, не поднимая глаз от книги. - Хочешь поблагодарить за аспирин?
   Веска придвинул ногой стул и сел. Глянул на повернутую в профиль голову.
   Сладковатый дым плыл по комнате. На щеке графа лежала тень ресниц.
   - Оторвись на минутку, я хотел поговорить.
   Полуоборот. В лиловом взгляде мелькнуло недоумение. Ди аккуратно закрыл книгу, сел удобнее, обхватив руками колени.
   - Ну...говори. Я слушаю
   Веска молча сунул ему тяжелую коробку, обтянутую красным плюшем.
   По многим причинам дорогой швейцарский шоколад имел упаковку в форме сердца.
   - Когда свидание? - все так же безучастно поинтересовался китаец, но коробку принял. - Не припомню, чтобы давал тебе повод.
   - Настоящему мачо повод не нужен, - попробовал отшутиться Веска, но настроение не располагало.
   Плюшевое сердце осторожно вскрыли и занялись исследованием содержимого. Сластеной граф был все-таки умопомрачительным. Для взятки Хоуэлл выбрал лучшее, что было в местном баре.
   Он мудро подождал, пока Ди надкусит третью конфету. Граф ел шоколад, как иные медитировали - полностью погрузившись в себя. Того гляди, достигнет просветления, вот только пальцы оближет.
   - Чаю? - вздохнув, предложил китаец, вспомнив видимо о правилах приличия.
   - Не откажусь.
   Он и спиртовку с собой притащил. Чайный маньяк.
   С видимым сожалением коробку отложили, спустили ноги с кровати. Веска кинул беглый взгляд на обложку книги - "Вирусология". Всегда приятно почитать на отдыхе.
   - Меня посетила одна идея, - граф возился с заваркой. - Полгода работы - и я статью написал, она скоро выйдет в "Nature".
   "Nature", с ума сойти... Веска ощутил короткий укол зависти. Сам он научной работой заниматься не собирался, но опубликовать в двадцать два года статью в одном из самых уважаемых научных журналов... Офигеть, как круто.
   - О греховности рода человеческого? - не удержался Веска, который в последний месяц только и слышал, что нотации графа про катастрофическое состоянии экологии. Причем от других.
   - Нет, о способах транспортировки дополнительных генов в ДНК, - спокойно ответил Ди. - Прекрасная тема. Правда, первая фамилия все равно не моя. Профессор Фриц включил меня в работу только на этих условиях, а мне были нужны деньги.
   Веску передернуло.
   - Но материал и текст уж точно принадлежат мне, - ядовито заметил граф. - Вне всякого сомнения.
   - И ты ему позволил? Это же твои исследования, Ди. Отвратительно...
   - Зато я смог поехать на море. Впрочем, на шоколад уже не хватило, - запахло зеленым чаем. Запел кипяток.
   Ставший знакомым ритуал, который в одиночестве отчего-то не хотелось повторять.
   - Ты все еще не помирился с семьей.
   - Вряд ли это вообще возможно, - спокойный голос не изменился ни на йоту.
   В одиночестве, когда на него не смотрели десятки глаз, граф выглядел... опустошенным. Словно прилив отхлынул. Куда только девалось искрящееся красноречие, свет в глазах, ироническая улыбка.
   "Или это я так на него действую".
   - Ди, если тебе нужны деньги... - Веска неловко кашлянул.
   - Спасибо, нет надобности.
   - Но я...
   - Спасибо, Веска.
   В руках оказалась чашка с распускающейся в ней чайной розой, перевязанной шелковинкой. К поверхности поднимались жемчужные пузырьки.
   - Конфету? - явно пересилив себя, предложил Ди.
   - Не люблю сладкое, - Веска осторожно отпил.
   Граф еле слышно вздохнул. Видимо от облегчения.
   - А ты взял с собой две чашки.
   - Думал, вдруг зайдешь.
   Неловкая пауза.
   - Ди, - спросил наконец Веска. - Что это было... на берегу?
   Сейчас затопает ногами и выставит за дверь.
   Пальцы тянутся к картонному сердцу со снятой крышкой. Взять конфету, содрать смятую золотинку, откусить, помолчать, пробуя на вкус.
   Граф не удивился.
   - Это пел океан, - тихо сказал он, отводя взгляд. - Я ходил послушать. Весна, всюду пробуждается жизнь. И смерть. В городе этого не услышать, не понять. Океан говорит со всеми, но надо уметь различить его голос в шуме прибоя.
   - Я не понимаю, как это в тебе уживается, - честно сказал Хоуэлл.
   Сколько их еще будет, этих странных чаепитий, напоминающих сдержанный ритуал, понятный только двоим.
   - Что именно?
   - Ну... не знаю. Вирусология... И помада.
   "И волшебство", хотел сказать он, но постеснялся. "Чертова непонятная магия, которая скоро снесет мне крышу. Хотел бы я посмотреть на твою семью, Ди."
   Еще один терпеливый вздох. Шуршание золотой обертки.
   - В мире существует много странного, - сказал граф. - Меня удивляет только одно - почему ты способен это воспринять. Я всегда считал, что люди...американцы... слепы и глухи.
   - Ты про помаду? - удивился Веска.
   - Я про то, что ты подумал.
   Напиток в чашке насыщался, делался темнее. Зеленоватая роза медленно раскрыла лепестки, завалилась на бок. Хоуэлл уперся взглядом в дышащую паром поверхность воды, чтобы не смотреть на неподвижную фигуру на аккуратно прибранной кровати.
   "Он выглядит усталым. Что-то его мучает, корежит и высасывает силы, делая похожим на призрак из китайской оперы. Навязчивая идея из тех, что не отбросишь в сторону. Не хочу знать, какая."
   - Хочешь я тебя завтра подкину до Олбани? - спросил Веска вслух.
   - На твоем чудовище? А знаешь... - граф улыбнулся. - Не откажусь.
  
  
   3.
  
   - Так что там с этой статьей вышло? - Веска подал своей собеседнице коктейль в пластиковом стаканчике. Соломинка торчала, как миниатюрный фонарный столб.
   На день рождения Майка устроили гулянку будь здоров - с сэндвичами и выпивкой. Вот только с танцами ничего не вышло - уж очень тесная была комната. Туда набилось человек восемь, все сидели друг у друга на головах - шумная, разгоряченная компания. Окна открыли нараспашку и все равно воздуха не хватало.
   Девушек было всего три - Синтия, очередная майкова длинноногая блондинка из бейсбольной подтанцовки, и рыжая Норма со своей подружкой, тихой, как шелест, мышкой - Веска даже ее имени не расслышал.
   Норма звонко вляпала имениннику по заднице и объявила, что в качестве подарка даст ему два десятка очков форы в дружеском матче. Майк насупился было, но тут же утешился подаренной бутылкой виски.
   Звезда бейсбола подмигнула Веске и унеслась командовать дележкой спиртного. Тот разговорился с ее спутницей и выяснил, что тихая мышка работает в лаборатории техником и знает все местные сплетни.
   Хоуэлл не устоял.
   Пять минут - и он с головой погрузился в переплетение лабораторных интриг, выяснил, кто с кем спит и что с этого имеет, а так же про перерасход реактивов, преступную халатность и отсутствие всякой дисциплины.
   Бесцветная блондиночка оживилась, в глазах появился блеск, а в голосе - бодрые нотки. Веска послушал, подлил собеседнице выпивки, зажег сигарету и ловко свернул разговор на звезду факультета.
   - Со статьей? - она пьяновато хихикнула и невзначай положила Веске руку на колено. - О, это была истооория. Профессор Фриц и так графа недолюбливал, а теперь так просто ненавидит.
   Оригинальное чувство.
   - Эл, что ты там треплешься, иди сюда! - крикнула Норма из ванной, где под краном охлаждались бутылки. - Поможешь.
   - Ну еще минуточку, - отозвалась техничка, вцепляясь в вескино колено покрепче - ее, похоже, штормило. - У меня тут интересный разговор...
   - Набралась уже, - фыркнула Норма.
   - Граф такой обаятельный, но по научной части просто ледышка какая-то. Никого не подпускает к своим экспериментам даже на милю. Почти всегда работает один. И сбоев у него не бывает, - с обидой произнесла Элли. - Он никогда не проваливает опыты, ничего не переделывает. Машина какая-то.
   Просто он аккуратный, вот и все.
   - Статья, - напомнил Веска.
   - Ах, да. Я...нечаянно слышала, как он говорил с профессором. Изложил ему идею, сказал, что сделает всю основную работу и потом откорректирует статью. А руководителем пускай считается старик.
   - И тот согласился!?
   - Ну ты как с дуба рухнул. Еще бы не согласиться! Я так понимаю, что деньги предлагались графу, а старик получал всю славу. Да и потом - это же такая реклама всей лаборатории. Новая тема! "Экспрессия бактериального гена в клетках млекопитающих" - ты не поймешь, но это революционная статья, просто революционная!
   Тихая мышка любила свою работу.
   - Вроде бы понимаю, - задумчиво сказал Веска. - Хотя не думал, что такое возможно.
   - Я же говорю, граф не провалил еще ни одного опыта. Он бог! - серые глаза восторженно вспыхнули.
   - Что?
   - Настоящее божество генетики. Но извел он нашего несчастного дедулю по полной программе. Гонял всех, придирался. Потом что-то пошло наперекосяк, так Фриц ходил за ним и умолял исправить. Тот исправил, конечно, но с каким видом... Прочел старику нотацию, а тот только стоял и краснел...
   - Могу представить, - пробормотал Веска себе под нос.
   - А где кстати граф? Это же вроде бы его комната? - с наивным любопытством спросила девушка. - Я хотела посмотреть, как он живет. Ди такой таинственный!
   - Майк сказал, что граф в лаборатории задержится. Обещал, по крайней мере, - пояснил Веска.
   - Да, он постоянно засиживается по ночам, - подтвердила Элли. - У него даже специальный допуск есть. Хотела бы я знать, чем он там занимается. В журнале никаких записей нет...
   - А ты спросить не пробовала? Наверняка делает что-нибудь, достойное нобелевки.
   - Разве он скажет... - на ее личике проявился какой-то нехороший интерес. Видимо, любопытство искало выход.
   Веска понял, что завтра записи и вещи графа, пожалуй подвергнут досмотру... Зато потом можно будет узнать, что к чему. Девицы иногда умудряются раскопать такое, что никакой полицейский не найдет.
   Чем тогда Альберт собирался шантажировать Ди? Чем?
   Неслучайная смерть.
   Сердце его было не на месте.
   - Я тебе завтра позвоню... можно? - сказал он самым восхищенным голосом, на который был способен.
   Элли кивнула, просияв серыми глазами.
  
  
   Граф вернулся и впрямь поздно, шел уже четвертый час ночи. В синем чеонгсаме, гладко причесанный, свежий - как будто полночи проспал, а не возился с приборами. Покрутил носом, выразительно глянул на пустые банки из-под пива, разбросанные по столу, потом на Майка. Остальные гости разбрелись, включая длинноногую блондинку - она жила с родителями и была Не Такая. А у Кормака пожалуй были планы на вечер. Теперь он злился.
   Веска, удобно устроившийся в кресле с сигаретой, заметил, что у несгибаемого капитана бейсбольной команды заходили желваки на скулах.
   - Слушай, Хоуэлл, я того, утром приду, - быстро сказал Кормак. - У меня сегодня день рождения, какого черта!
   Он порядочно выпил и завелся с полоборота. Похоже, высокородный китаец серьезно отравлял ему жизнь.
   Ди смерил соседа холодным взглядом, вздернул подбородок. Веска в который раз подивился тому, что невысокий парень мог занимать так много места. Когда Ди вошел в комнату, ощущение его присутствия заполнило комнату до отказа. Майк нецензурно выругался и стремглав выскочил за дверь. А ведь он был на голову выше и раза в два тяжелее.
   Веска протянул руку и спокойно взял последнюю банку пива. Голова была на удивление ясной - выпил он мало. В распахнутое окно шел поток свежего воздуха, уже по-летнему теплого.
   Ди кинул на него косой взгляд, пронесся по комнате, швырнул пустые банки в дюралевую корзину. С отвращением выставил пепельницу в ванную, потом принялся разглаживать покрывало на своей некогда идеально убранной кровати.
   - Слушай, - осторожно начал Хоуэлл. - Майк вроде с тобой договорился? Что ты бесишься?
   - Он сказал, что приведет девушку, - прошипел граф, остервенением стряхивая мельчайшие пылинки. - Девушку. А не толпу варваров. И что в три часа тут уже никого не будет. Я не могу ночевать в лаборатории, но иногда приходится. Лучше спать на стуле, чем делить комнату с такой...с таким...
   Он посмотрел на смятую джинсовую куртку Майка, отчего-то засунутую под стол и передернул плечами от отвращения.
   - Ди, расслабься, - Веска отпил глоток тепловатого напитка, поморщился. - Сейчас проветрится и мы все месте уберем... я уберу.
   - Эта Карпентер, - звенящим голосом произнес Ди, - притащилась в лабораторию, тогда как всем известно, что я привык работать один. Нет, ей приспичило! Посмотреть старые записи! Мне пришлось закончить на полчаса раньше, чем я планировал! Прервать работу.
   - Но... - Веска пожал плечами и хотел сказать, что лаборатория - не частная собственность, но потом передумал. Граф был в бешенстве. Может у него день сегодня неудачно сложился.
   - Нормальные девицы не бродят ночью по лабораториям, - продолжал истекать ядом Ди. - Они...
   Тут он заметил предательски приоткрытую коробку со своими любимыми чашками, и в комнате воцарилась мертвенная тишина.
   "О, черт, щас тут будет" - обреченно подумал Веска.
   Дура Синтия, девушка Майка, все-таки полезла в коробку, потому что она "очень обожает антиквариат", а Майк хвастал, что у его соседа прекрасные старинные чашки. Когда только успела?
   Ди снял коробку со стеллажа, осторожно поднял крышку и изменился в лице.
   "Полезла и наверняка что-то испортила"
   Он еле успел вскочить и перехватить разъяренного китайца по дороге к двери. С того станется отыскать Майка и прикончить его на месте.
   Хоуэлл поймал графа за локоть и оттащил от дверной ручки. Не хватало еще смертоубийств этой ночью.
   - Ну ладно тебе, остынь, - успокаивающе пробормотал он. Китаец дернулся, но не сильно. Его потряхивало.
   - Ненавижу, - прошептал Ди, закрыв глаза. - Ненавижу, когда трогают мои вещи. Когда...
   Веска поймал себя на том, что притянул графа ближе и гладит по напряженным плечам, прикрытым скользким шелком.
   Что-то разжалось в нем, и вдруг стало легко.
   "А ведь я...я..."
   И давно.
   Ди стоял неподвижно, не делая попыток отстраниться, словно превратился в фарфоровую куклу. Руки безвольно повисли. Казалось, если отпустить - он упадет, как падают марионетки.
   Веска понял, что не отпустит.
   Он осторожно провел по плечам, опустился ниже и обнял пальцами тонкие, как у птицы, запястья.
   "Ты псих и скорее всего убийца. Истерик."
   Почему мне все равно.
   Медленно, как во сне, так и не открывая глаз, Ди запрокинул голову.
   Веска не знал, что делать, поэтому усилил хватку.
   Прохладная, гладкая кожа рук. Невесомый шелест. Крепко зажмуренные веки, сомкнутые губы.
   Горячая волна, заливающая грудь, горло, сбивающая дыхание.
   Словно прорвало плотину.
   Прихваченные рукава жгли ладони, сердце колотилось о ребра. Хоуэлл выдохнул и осторожно, боясь испугать, закинул руки Ди себе на шею. Холодные пальцы вцепились в загривок, заставив вздрогнуть.
   Порыв ветра втек в окно, грохнув створкой.
   Лиловые глаза раскрылись, пол шатнуло. Веска стиснул узкую талию, чувствуя, как скользит плотный шелк. Ди цеплялся за его шею - с отчаянием уносимого ветром листа. Око бури. Островок спокойствия в сердце циклона. Остальное - неважно.
  Давно уже - не важно.
  
  Потом Веска много раз вспоминал один единственный час на исходе ночи, двадцать третьего мая, штат Нью-Йорк, Олбани, тесную комнату в университетской общаге. Не его даже комнату.
  Разве такое забудешь.
  Сумасшедшее возбуждение и ужас. Страх, сводящий челюсти. Не перед хрупким юношей, облитым прохладной водой непривычной одежды, а перед тем, что сейчас в мире что-то сломается, беззвучный порыв снесет их с ненадежной поверхности, швырнет в мир, которому еще нет названия.
  Дай ему имя.
  Имя.
  Самым важным в тот момент отчего-то казалось вынуть из тяжелых волос все шпильки. Хоуэлл плотно охватил теплый затылок, прижал голову графа к своему плечу, не оставив возможности освободиться. Ди замер и стоял неподвижно.
  Реальность растрескалась, как сухой бисквит.
  Шелк. Металлический холод. Один-единственный вдох и снова тишина.
  Смоляная волна волос выплескивается на волю и водопадом летит к талии.
  Темнеет в глазах. Я вижу тебя кончиками пальцев.
  Единственная возможность увидеть верно.
  Поцелуи, признания, жадные ласки, просьба и согласие - обычный протокол близости...
  Потеряли значение.
  Ледяной ветер, вышибающий из глаз слезы и дыхание из груди.
  Тишина.
  Падение.
  Невозможно разжать руки.
  Когда ты наконец ударяешься о горизонтальную плоскость, то с секунду думаешь, что сломана грудная клетка.
  Веска исступленно благословил людей, придумавших ставить в общагах кровати, и ткнулся губами в теплую ямку меж ключицами.
  
  Все его эротические представления потерпели крах. Познания по части секса - тоже.
  Трещала под пальцами ткань, вздрагивали тонкие ребра, чужое колено уперлось в пах, вызывая ряд понятных опасений.
  Хоуэлл запустил руку в разрез чеонгсама, погладил разгорающуюся кожу, бесцеремонно раздернул завязки на штанах. Нащупал нежную поверхность бедра, сориентировался и сжал пальцы крепче.
  Ди выдохнул ему в ухо и изогнулся, то ли пытаясь сбросить, то ли прижаться ближе.
  Это похоже...
  Да ни на что не похоже. Какая к черту разница.
  В комнате воцарилась сосредоточенная тишина, скрипела узкая койка. В окно сеялся слабый сумеречный свет, смешиваясь с желтоватым электрическим. Назойливо чирикал воробей на карнизе.
  Чего только не запомнишь.
  Оба молчали, словно сговорившись. Рвались петли, пуговицы, звякнула пряжка ремня. Хоуэлл неловко придавил локтем растекшиеся волосы, граф скривился, дернулся, крепко схватил его за предплечье, надавив ногтями.
  Не имеет значения.
  При молчаливом, но активном соучастии Веска расправился с молнией на собственных брюках, приподнялся, саданувшись коленом о жесткий край. На талию немедленно закинули выпутавшуюся из одежек ногу. Он с энтузиазмом подался вперед, потом замер, опомнившись.
  Крошечная заминка. Обмен торопливыми взглядами. На всякий случай прижать к кровати, чтобы не передумал.
  Исчезнет еще.
  Чертыхнувшись, Хоуэлл вслепую зашарил в тумбочке. Подняться не представлялось возможным, Ди впился, как плющ.
  Сквозь яркое до болезненного возбуждение пробивалось непонятное. Безмолвный, все нарастающий крик за звуконепроницаемым стеклом.
  Веска решил, что это голосит плененный рассудок и пренебрег. Вывалил на пол какие-то мелочи, расческу, нащупал узкий тюбик.
  Не отводя взгляда от расширенных темных зрачков, зубами содрал колпачок, сдавил, перепачкав ладонь и пальцы.
  Чертыхнулся снова. Остро запахло ментолом.
  'Идиот' - сообщили прекрасные глаза. 'Это зубная паста'.
  'Тогда терпи.'
  Обтер мигом заледеневшую руку о покрывало, подхватил графа под ягодицы. Тот протестующе выгнулся, но снова смолчал, закусив губу.
  Несколько изматывающе долгих минут. Хриплое дыхание. Холод ментола в ноздрях, на губах, на языке.
  Веска выдохнул и уткнулся подбородком в хрупкое плечо, прижался виском к виску. Стиснул зубами прямую, как лента, прядь, каменные от напряжения пальцы взмокли.
  Ди чуть подался вперед, облегчая ему работу. Всхлипнул. Хоуэлл ощутил щекой влажную горячую дорожку, пробормотал что-то успокоительное, сам не понял, что, коснулся губами мочки с твердой каплей серьги.
  В ушах звенело. Кровать штормило, как корабельную палубу. Веска помедлил, потом задвигался быстрее, чувствуя, как сводит челюсти, внизу позвоночника поднимается жаркая тяжелая волна, а за стеклянной стеной орут все громче и неслышнее.
  Граф вдруг обнял его за шею и застонал, умоляюще и протяжно, как девушка.
  Стена разлетелась, брызнула осколками, в сознание прорвался грохот. Веска стиснул любовника до хруста в костях, накрывая собой, последним сознательным усилием сдерживаясь, чтобы не причинить слишком сильную боль.
  Звон в ушах исчез, навалилась подводная тишина. Перед глазами лился поток распадающихся и исчезающих образов - не запомнить, не ухватить.
  Он медленно разжал руки, сглотнул, возвращая способность слышать, бездумно провел ладонью по покрывалу. Гладкая пола чеонгсама, шершавое сукно, что-то острое, колющее... Рука инстинктивно отдернулась.
  Ди лежал под ним неподвижно. Широко раскрытые глаза невидяще уставились в потолок. Темное полотно волос засыпано стеклянным крошевом.
  Спустя полную гулкой пустоты вечность Хоуэлл наконец понял, что ему не мерещится. Оранжевые отблески на стене - это не свет восходящего солнца. Что-то полыхает на улице, а в их комнате только что взрывом вышибло окно.
  'Сохраняйте спокойствие! Ситуация под контролем. Всем оставаться на своих местах,' - загнусавил чей-то голос из громкоговорителя. 'Сохраняйте спокойствие... под контролем... всем оставаться...'
  Снова ухнуло и еще один взрыв, более сильный, сотряс стены.
  Надсадно выли полицейские сирены.
  
  
   Спящая красотуля [Amarga]
   4.
  
  Веска приподнялся на локтях, ошеломленно потряс головой. Битое стекло со звоном полетело на пол. По спине и шее стекали щекотные струйки.
  'Поверхностные порезы', - машинально определил он, осторожно отстранился и сполз с кровати, так, чтобы не засыпать стеклом Ди. Привел в порядок растерзанную одежду.
  Граф, не обращая никакого внимания на взрывы и вой за стеной, потянулся по кошачьи, прикрыл глаза и, кажется, заснул. Губы изогнулись в улыбке, под ресницами залегли лиловатые тени. Он пару раз глубоко вздохнул и задышал ровно, как ребенок.
  'Мое', сказал кто-то внутри. Кто-то довольный, распушившийся и полный ленивого спокойствия. Потоптался, рыкнул негромко и лег, свернувшись. Полицейские сирены вспыхивали и гасли в мозгу, как беззвучные фейерверки.
  Сойти с ума еще не хватало.
  Веска постоял с минуту, глядя на спящего любовника.
  Любовник. Охренеть.
  Протянул руку, поправил задранный чеонгсам, прикрыл Ди одеялом, позаимствовав его с майковой койки. Собрал осколки с растрепанных волос, аккуратно ссыпал на стол.
  Ди дрых беспробудно, словно его выключили кнопкой. Атласный воротник расстегнут, видна трепещущая жилка под кожей, выступающая веточка ключицы.
  Веска не удивился бы, если весь мир рухнул и лежит в руинах, а уцелела каким-то чудом только эта скудно обставленная комната.
  'Всем оставаться на своих местах...ситуация под контролем...всем оставаться...' назойливо доносилось с улицы, зацепляя сознание где-то по краю.
  Ди шевельнулся и перекатился на бок, подложив ладони под щеку. Одеяло свалилось на пол. За окном стрекотали вертолеты.
  В пустой, лишенный прозрачной преграды стекла, оконный проем, било яркое утреннее солнце. Хоуэлл моргнул и снова потряс головой. Глянул на часы.
  Десять утра.
  Он мог бы поклясться, что прошло полчаса, не больше. Каким-то образом успело рассвести, солнце поднялось высоко. Сирены не смолкали. Слышались выкрики. Тянуло гарью.
  Сон или бред. Мир раздвоился.
  Глаза горели, словно в них насыпали песку. Не хватало пуговиц на рубашке. Нет, не сон.
  Веска еще раз с беспокойством глянул на спящего графа, мысленно сам себе выкрутил руки, пнул под зад и наконец развернулся к выходу.
  Надо выбраться балкон и выяснить, что происходит.
  Дверь распахнулась и в комнату просунулся Майк, всклокоченный, с синяками под глазами, тоже не выспавшийся. На щеке алела нестертая помада. Футболка заправлена кое-как. На шее царапина.
  Веска криво ухмыльнулся. Майк застыл и вперился в него, как в кривое зеркало.
  Хоуэлл взглядом указал на безмятежно спящего китайца, поднес палец к губам, потом оттер приятеля плечом и вышел.
  
  
  Балкон тянулся по стенам и вдоль торца здания, вытягиваясь п-образной подковой. Веска осторожно высунулся, осмотрелся. Внизу сгрудились полицейские машины, две скорых помощи. Люди в прозрачных балахонах загружали в открытый багажник носилки. На носилках чернел полиэтиленовый мешок на молнии. В воздухе кружилась какая-то мелкая пыль, словно крупицы снега. Пылинки взблескивали белым в лучах утреннего солнца, придавая сцене абсурдно праздничный оттенок.
  Веска нахмурился. Костюмы биозащиты не предвещали ничего хорошего. Мешок... мешки, еще четыре ждали своей очереди.
  Какого черта тут творилось, пока он пережил самую сумасшедшую ночь в своей жизни?
  Он машинально облизал губы и подумал, что ни разу не поцеловал Ди. Не успел. Да и не был уверен, что стоило целоваться с парнем.
  'Ага. Знаешь что, Хоуэлл. Иногда лучше тебе вообще не думать. Лучше не позорься.'
  Внутренний голос был озабочен происходящим снаружи. Неудивительно.
  'Прекрати тупо лыбиться, придурок. Думай, что делать.'
  В глубине души Веска уже понял, что произошло. Загорелось и рвануло в лабораториях, больше негде. А там есть чему взорваться - гелий, кислород, азот - на выбор. Отсюда не было видно самого здания, но судя по тому, что повыбивало стекла...
  А костюмы и приказ всем сидеть по комнатам - оттого, что произошла какая-то утечка. Черт, да взрывом могло разнести любую дрянь!
  Ди. Он мог остаться там до утра. И сейчас лежал бы в черном пластике, скорчившийся, обгоревший... Неузнаваемый.
  Мертвый.
  Тут его наконец проняло. Сладкий туман рассеялся, картинка стала четкой и страшной.
  Веска стиснул зубы и до боли сжал кулаки, чтобы не поддаться панике.
  В горле запершило. На губах появился резкий химический привкус. Рождественская искрящаяся пыль похоже была ядовитой. Мерное стрекотание вертолетных двигателей не прекращалось. Веска кинул быстрый взгляд на небо - голубое, прекрасное. Глаза жгло и щипало, с каждой секундой все сильнее. Пыль сыпали с вертолетов.
  Час от часу...
  Он мучительно сощурился, подавил желание растереть воспалившиеся глаза, отступил к стене.
  Нужно немедленно убираться обратно в здание, найти комнату, где остались стекла. Мокрые фильтры - занавески или простыни. Разбудить Ди.
  Ди...
  Солнце ударило в лицо, заплясали яркие пятна. Потекли слезы.
  Веска вслепую нащупал дверь и вдруг застыл на месте. На балконе кто-то тихонько захныкал.
  Черт, черт, черт!
  Неужели какая-то дура выпустила наружу ребенка!
  Хныканье усиливалось, доносясь откуда-то этажом ниже, раздался недовольный вскрик, потом младенец зарыдал в голос.
  Веска проклял все на свете и кинулся искать пожарную лестницу, чтобы спуститься.
  Кожу жгло, дышать становилось все труднее.
  Чем они засыпают территорию, елки!
  Та еще радость - сползать по железным ступенькам, ничего толком не видя. Во дворе похоже заметили лезущую через балкон фигуру и предостерегающе заорали в громкоговоритель.
  Ребенок вопил, захлебываясь, так что звенело в ушах. Потом примолк и заскулил - жалобно, как щенок.
  Спокойно. Выбраться на нижнюю площадку. Обыскать.
  Хоэлл грохнул ботинками по железу, опустился на корточки, вгляделся, моргая.
  Слепящие круги. Жжение. Кто-то возится у самого края балкона, похныкивает. Рядом - смутные очертания неподвижно лежащего тела.
  Веска протянул руку и коснулся холодной кожи, покрытой чем-то липким. Дернуло, как током. Жестковатые от химической завивки волосы. Какие-то ломающиеся под пальцами стебли. Едкий порошок.
  Не дышит. Безнадежно.
  Он прижался спиной к ограждению балкона, переводя дыхание. Слезы текли уже ручьем, организм пытался вымыть отраву. Царапины, оставленные битым стеклом на спине и шее, горели.
  Он вслепую нашарил слабо шевелящееся тельце, прижал к себе и пошатываясь добрался наконец до балконной двери. Она оказалась открыта - видимо та, что лежала сейчас мертвой снаружи, тоже вышла посмотреть, что происходит.
  И зачем-то вынесла с собой голенького младенца?
  Бред.
  Коридор был пустым и гулким - видимо все закрылись по комнатам. Хоуэлл ощупью добрался до ближайшего туалета, отвернул краны на полную, прижимая найденыша к себе свободной рукой..
  Тот затих и только часто-часто дышал.
  Главное - смыть эту едкую дрянь.
  В голове быстро-быстро перелистывались страницы учебника: ... поражения отравляющими веществами... в случае попадания на кожу...в дыхательные пути... возможны... следует...
  Знать бы еще, какое это вещество!
  Веска сунул ребенка в раковину и от души полил водой. Тот почему-то молчал, только слабо шевелился.
  Пришлось стащить с себя рубашку, и завернуть находку. Положить на кафельный пол - а куда еще? Наконец сунуть горящее лицо под струю воды.
  Облегчение наступило почти сразу. Жжение поутихло.
  Хоуэлл тщательно промыл глаза, окатил плечи и шею, проморгался наконец.
  Видел он все еще плохо, но предметы сделались различимы. В висках стучало. Голова слабо кружилась и накатывала волнами тошнота.
  'Ну я и надышался ядовитой пакости. Молодец.'
  Он наклонился, поднял на руки молчащий сверток. Пригляделся.
  Из синего джинсового кулька с любопытством смотрели огромные темные глаза. Совершенно спокойные, словно не было только что яростных воплей. Спасенный малыш явно не был американцем или европейцем.
  Неровно торчащие перья волос, вроде бы тоже темных, гладкая смуглая кожа. На пухлой щечке - белесое пятно, похоже на ожог от порошка.
  - Ну-ну, - сказал Веска вслух, чувствуя себя полным идиотом, к тому же, вымокшим до нитки. - Утю-тю.
  В пустом помещении его голос прозвучал как-то странно.
  Ребенок молчал и пялился. Темно-зеленые радужки заливали глаза, почти не оставляя места белкам.
  - Ничего страшного.
  'Вру. Страшно.'
  - Сейчас мы доберемся до аптечки, у графа наверняка прекрасная аптечка, смажем твои ожоги... - Веске неудержимо хотелось произносить слова. Любые.
  Что же ты молчишь, мелкий...
  - Вот прямо сейчас я тебя отнесу наверх...
  Ребенок выпростал ручонку и вцепился в голое вескино плечо. Ранки снова защипало.
  Веска подхватился и поспешил в комнату графа, неловко держа тяжеленького малыша. Тот помогал по мере сил, цеплялся маленькими пальчиками, прижался щекой.
  Плечо болело все сильнее. Потом онемело. Острая боль пронзила локоть и ключицу, прихватило так, что чуть руки не разжались. Потом некоторое время он не думал, не чувствовал. В памяти остались только промельки ступенек, жжение под ребрами и нарастающий страх. Он нес младенца, стараясь не уронить, а тот прижимался все крепче и крепче, молча, ласково, неотвратимо.
   Как смерть.
  
  
   - Выпусти меня сейчас же! - сквозь боль и дурнотное оцепенение прорезался знакомый голос. Майк и Ди отчаянно скандалили за запертой дверью.
   - Куда ты ломишься, придурок, - басил Майкл. - Ты что не слышал, как рвануло? Нельзя выходить! От лабы все равно ничего не осталось.
   - Пусти! Я должен! Там моя работа... Ты, идиот, тупица! Отойди от двери!
   - Уййй... - за дверью взвыли, послышался треск ткани.- Сдурел совсем? Проваливай, черт с тобой! Что я тебе, нянька? То-то Хоуэлл обрадуется.
   Веска последним усилием рванул ручку и свалился прямо под ноги встрепанному и разъяренному китайцу. Кормак осекся на полуслове и замолк.
   Невозможно вдохнуть. Клещами разрывает плечо и грудную клетку, носоглотку словно патокой залило. Чудовищное дитя приросло накрепко, гладкая щека прижимается к ключице, пальцы найденыша раскаленными иглами ввинчиваются в обнаженную кожу, врастают в нее, по ощущениям смыкаясь вокруг сустава.
   Удушье. Подступающая темнота. Панический, животный ужас.
   Он с усилием протолкнул глоток кислорода в зажатое намертво горло, увидел у самого лица край вышитого платья, маленькие башмачки...
   Ди переступил с ноги на ногу, раз, другой... Корчащийся у ног парень, похоже, нисколько не удивил его. Башмачки выглядели... задумчиво.
   Веска, ничего не соображая уже, вцепился в ребенка и попытался отодрать его от себя. Тот пискнул и боль усилилась многократно.
   - Что это на нем? Господи Иисусе! - просипел Майк неузнаваемо чужим голосом. - Твою мать, Ди! Что это за пакость?
   - У меня никогда не было матери, - меланхолично ответствовал китаец.
   Голос его был спокоен и холоден.
   Веска хватанул воздух ртом.
   - Ди... возьми ребенка...
   Движение. Граф опустился на колени, заглянул в глаза.
   - Я... отравился...возьми его...Ди!
   Сделай что-нибудь.
   Мир поплыл, размылся. Боль. Тошнота.
   Ледяные пальцы крепко взяли его за руку.
   - Майкл, скальпель. Быстро.
   - Но...
   - Неси аптечку, ты...! - мелодичный голос произнес несколько отвратительных американских ругательств. - Бегом!
   Провал в сознании. Вспышка.
   - Держи его и держи крепко. Не дай ему дернуться, - снова знакомый голос, не дающий уплыть окончательно. А там, в ватной звенящей черноте, не так уж и плохо. Спокойно. Ничего не чувствуешь. - Отпустишь - убью.
   - Веска, терпи, - быстрый шепоток на ухо. - Потерпи. Ради меня.
   Ради тебя.
   Ди.
   Мгновенный холод спирта на пылающей коже, надрез, хруст раздающейся плоти. Ничего. То, что стремительно прорастает внутрь, оплетая корнями трахею и легкие, горадо, гораздо ужаснее.
   Нечем дышать. Темно.
   Алое марево, в которое падаешь, не видя дна.
   - Ну-ка, не упрямься. Иди сюда, - никогда не слышал, чтобы граф говорил так с кем-то. Так нежно. - Мой хороший. Оставь его. Это мой человек.
   Недовольный детский плач.
   Потом из Вески кто-то потащил наружу жилы и внутренности. Он выгнулся, выдираясь из рук, прижавших его к полу, попытался закричать и отключился.
  
  
  Очнулся он только к вечеру - от холода. Кто-то перетащил его на койку Ди. Майкл сидел рядом, на стуле, морщась, потирал виски. Глаза его были темными и бездумными, как спросонья. Клетчатая рубашка заляпана подсохшими темными пятнами.
  Тело ныло, как избитое, левая сторона ничего не чувствовала, будто отнялась. Горло жестоко саднило. Хоуэлл осторожно шевельнулся, нащупал плотно намотанные бинты и убрал пальцы.
  - Ты в порядке? - Майкл наконец сфокусировал взгляд, с широкого добродушного лица исчезло это непонятное выражение. Словно он забыл что-то важное и безнадежно пытался припомнить. - Угораздило тебя попасть под осколки, везунчик хренов.
  - Что?
  - Тебя стеклами порезало. Ди хоть и псих, но в медицине соображает. Он все вытащил и зашил, пока ты был в отключке. Кровищи из тебя вытекло...
  Веска медленно перевел взгляд на пол.
  Мда.
  - А... - тут он осекся и замолчал.
  На столе, в небольшом горшке, плотно прикрытый пластиковым колпаком, сделанным из пустой банки, зеленел крохотный росток. Два листа, стрелка третьего и кудрявые усики.
  - Тут просто светопреставление какое-то. Взрыв в лабораториях, есть жертвы. Приехали люди из ФБР, сейчас допрашивают всех биологов. Засыпали все пестицидами, дышать нечем. Я ума не приложу, что такого могло быть в обычной университетской лабе, чтобы яд сыпали? Грибы-мутанты, что ли... - продолжал мерно говорить Майк и глаза его снова стали дурными, пустыми, словно стеклянные. - Воду из-под крана пить запретили... выходить нельзя - оцепление... черт-те что творится...
  Веска, не вслушиваясь больше в бормотание приятеля, сбросил одеяло, сел. Его шатнуло, жаром облило забинтованное плечо.
  - Ты это, лежи, - забеспокоился Кормак. - Красотуля сказала, чтобы ты лежал.
  - Где он? - Веска с трудом поднялся, доковылял до стола. Пригляделся к растению. На секунду ему померещились бесстрастные зеленые глаза, смуглая кожа, встрепанные волосенки...
  Росток покачивался и тихонько напевал под герметичным колпаком, выпуская новые и новые усы. Гладкие длинные листья опушены, по краям - крохотные зубчики.
  - Дает показания. Излагает там с важным видом, а парни из фбр ушами хлопают. Он вообще ничего, этот Ди. Руку мне пожал. Сказал, что я здорово ему помог. С этими осколками... И еще он просил тебе передать...
  Из под свеженасыпанной земли торчало что-то белое. Веска наклонился ближе, стараясь не задеть банку.
  - Что именно?
  Попятнанная засохшей кровью марля. Тонкие корни, прорастающие ее насквозь. С треском выщелкнулся первый бутон. Трепетали листья, радуясь заходящему солнцу и весне, разлитой в воздухе, ощутимой даже под пластиковым колпаком.
  Пахло гарью, железом, химикатами. Поврежденные мышцы тянуло и жгло под присохшей повязкой.
  Кормак безучастно посмотрел в стену, пошевелил губами, словно припоминая выученный урок. Он ничего не заметил.
  - Он просил сказать тебе 'спасибо'. И еще... что позвонит, когда сможет.
  
  
  Когда на следующий день Ди увезли из Олбани спецрейсом, Веска не удивился. Он отлеживался дома, глотая виски вместо обезболивающего.
  Виски оказалось неплохим средством. И без рецепта.
  Невыносимо болело где-то слева - рука, ребра, сердце.
  Чертов китаец что-то выдрал из него - словно кусок души. А Майкл так ничего и не вспомнил - ни сладко спавшего графа с растрепанными волосами, ни оплетенного корнями и листьями Хоуэлла, которого сам же держал и помогал перевязывать, ни крохотного ростка в горшке.
  Он продолжал считать, что во всем виноваты осколки.
  Осколки.
  Возможно, он был прав.
  Погибших студентов, в том числе все, что осталось от маленькой любопытной девушки Элли, похоронили на городском кладбище. Несколько недель спустя - раньше не позволили. Гробы привезли с закрытыми крышками. В толпе провожающих присутствовали сосредоточенные люди в серых костюмах, с неуловимо одинаковыми лицами.
  Праздновали День Независимости. Моросил по летнему теплый дождь. Веска тоже пошел. Он-то знал, кто виноват в 'Олбанской катастрофе'.
  Но у него не оставалось сил на раскаяние.
  Среди ровных рядов одинаковых белых надгробий мерещилась тонкая фигурка в синем китайском платье. Граф улыбался, склонив голову, под ноги ему сыпались ломкие ветви вяза, медово пахнущие лепестки отцветающих лип, мелкая водяная пыль.
  На левом плече остался рваный шрам, словно начертанный небрежной рукой иероглиф. Метка.
  'Земля' - одно из значений иероглифа ди. Хоуэлл знал это - во время болезни было время посидеть в библиотеке. Другое - 'божество'.
  Влажная, сырая земля, сквозь которую прорастают травы и деревья. Земля, которая принимает в себя мертвецов и руины зданий. Слепая, страшная, несокрушимая сила природы.
  Ди.
  Маленький мой.
  Важный представительный пастор говорил что-то о 'жизни вечной'. Девушки всхлипывали. Погибло восемь человек.
  Веска стоял в заднем ряду, ему было плохо слышно. Приходилось напрягать слух, чтобы уловить обрывки проповеди.
  - Из глубин взываю к тебе, Господи! - ровным тенором выпевал священник. -Внемли гласу моления моего...
  Он подождал еще немного, развернулся и пошел к мотоциклу.
  
  
  
  
  
   История третья.
  
   Death.
  
   <
   1.
  
  
  В салоне самолета пахло озоном, маслом, горелым пластиком. В крохотный иллюминатор все равно ничего не разглядеть, ночь. Веска прикрыл его плексигласовой заслонкой и откинулся на спинку кресла. У ног стояла спортивная сумка цвета хаки - минимум личных вещей.
  Воротничок кителя натирал обгоревшую шею, затылок холодило - стрижка почти под ноль все еще казалась непривычной.
  Хоуэлл глянул на отцовский хронометр - три часа ночи. Еще полтора часа полета и он на месте.
  За плечами семь недель мучений в учебке - муштра, лекции, снова тренировки. Сон без просыпу и хриплые вопли отцов-командиров по утрам.
  Он все еще не мог поверить в то, что подписал военный контракт и принял присягу. Теперь у него лейтенантские лычки на воротнике и погонах, металлический жетон на шее и звание военврача.
  Хоуэлл В. 342-14-5475, первая, положительный, протестант. Вот что выбито на его собачьем жетончике.
  Если бы три месяца назад кто-нибудь сказал бы, что либерал и вольнодумец, возглавлявший в университете группу протеста против военных преступлений во Вьетнаме, пойдет служить в армию добровольно, Веска расхохотался бы в лицо
  Теперь ему было не до смеха.
  Два месяца назад ему позвонил Ди. Как и обещал.
  
  
  К тому времени Веска уже как-то перемогся, приглушил тоску. Сразу после выпуска пошел работать в госпиталь, сутками дежурил, планомерно изматывая себя. Не от отчаяния - просто, чтобы не думать. Хотел даже переехать, чтобы совсем ничто не напоминало, но решил, что так только слабаки поступают.
  Пристрастился к зеленому чаю, решил - ну и пусть. Бесконечные пациенты, обходы, сломанные руки-ноги, вывихи и прочие растяжения. Одинокие вечера.
  Потом он было завел себе девушку, но дело что-то не заладилось.
  Встретились пару раз в летнем кафе, выпили колы, угостились чизкейком.
   Ди любит взбитые сливки с горячим шоколадом, подносит ложечку к губам манерным плавным жестом, взмахивает длиннющими ресницами. Жасминовый чай золотится в фарфоровой чашке.
  Короче, не заладилось.
  Девушку пришлось отменить, а вот работа оказалась неплохим протезом нормальной жизни.
  Его постоянно царапало ощущение предательства.
  Нелогично.
  А потом стало вроде бы все равно.
   - Мистер Хоуэлл, вас к телефону.
  Сердце, довольно прочно пришпиленное к своему месту, сорвалось и глухо стукнуло о ребра. Взмокшими пальцами он взял трубку из рук бело-крахмальной сестрички и поднес к уху. Выдохнул.
  - Алло! Веска? - нетерпеливый, приглушенный расстоянием голос, шорохи и помехи в динамике. - Аллооо...
  - Да.
  На том конце провода болтали, не заботясь ни о времени, ни о расстояниях. Будто вчера расстались.
  - Урвал минутку, чтобы позвонить. Ты как, защитился? Забавное выбрал место работы! Я нашел тебе гораздо лучше.
  Он поймал на себе встревоженный взгляд медсестры, криво улыбнулся, попытался разжать пальцы, но не смог. Продолжал душить телефонную трубку, как ядовитую змею.
  - Ну что ты молчишь? Надо пойти на призывной пункт и подписать контракт. Я уже сделал запрос, чтобы тебя сразу же перевели ко мне в лабораторию. Тут нужен хороший медик.
  Вот как...
  - Нечего тратить время на пустяки. Веска! Ты меня слышишь?
  Он выдавил из себя еще одно 'да' и понял, что язык больше не повинуется.
  Медсестра, Анита, миниатюрная хорошенькая латиноамериканка, заинтересованно приподняла брови. Она уже сочинила себе целую историю, опираясь на каменное выражение лица и закушенную губу.
  Знала бы ты...
  Молчание.
  - Я соскучился, - неуверенно, словно сознаваясь в какой-то непристойности, сказал граф.
  Веска осторожно положил трубку на рычаг.
  Связаться с военными? Никогда.
  Утром он задержался только для того, чтобы отдать Майку свой мотоцикл.
  
  
  Судя по времени, летели уже над пустыней. Веска не знал точное место назначения, но хмурый невыспавшийся пилот обмолвился, что это в Наске.
  Раньше он никогда не выбирался за пределы страны. А теперь...просто следует приказу.
  Против воли рисовались всякие ужасы. Веска постарался утихомирить разыгравшееся воображение и сказал себе в стотысячный раз, что все равно, где лечить людей. Абсолютно все равно.
  Двигатели рокотали. Машина заходила на посадку, заложило уши. Сглотнуть, вдохнуть поглубже, выпрямиться.
  Не думать, не думать, не думать.
  Зачем я это сделал.
  'Вы идиот, мистер Хоуэлл', отчетливо произнесли в голове голосом графа.
  Крошечный аэродром скупо освещали белые полосы прожекторов. Гасли посадочные огни. Кроме нескольких техников, поспешивших к самолету, встречающих не было.
  Веска постоял на сером бетоне, зачем-то коснулся ледяной обшивки, закинул на плечо сумку с вещами. Пилот коротко козырнул ему и ушел к темной громаде ангара.
  Тихо. Пусто. Идеальный порядок. Пара грузовиков около взлетной полосы. Впереди высится скальный массив, на дорожном покрытии ,белой краской нанесены маркеры.
  Веска довольно уверенно направился по ним, уткнулся в здоровенную дверь, утопленную в диком камне, представился охране.
  Проверка документов.
  Потом еще одна.
  Пустой коридор с неровными стенами. Силовые кабели тянутся в глубоких нишах, ничем не прикрытые.
  Похоже, при постройке базы использовали естественный комплекс пещер или что-то в этом роде.
  Хоуэлл не мог отделаться от мысли, что все это не по правде, будто попал в фантастический фильм и сейчас топает по палубе звездолета.
  Проходная.
  Проверка документов.
  Алые глазки камер наблюдения, слабый запах дезинфекции и камня,
  У прозрачных дверей маялась одинокая фигурка в черном, наглухо застегнутом чеонгсаме. Знакомая осанка, спина в струнку, вздернутый подбородок. Ростом Веске по плечо, плюс фуражка.
  Фуражка, господи ты боже мой...
  Сладостные видения узорчатых шелков и алой помады померкли. Надвинулась реальность в виде огромной военной базы на территории чужого государства, жесткой дисциплины и пятилетнего контракта.
  Сдерживая шаги, он подошел ближе, с болью отмечая, как все изменилось - ни следа косметики, яркие глаза выделяются на побледневшем лице, губы сжаты.
  Порывисто шагнул, хотел обнять и словно наткнулся на стену. Встал по стойке смирно, щелкнул каблуками.
  Ди улыбнулся краешком рта и стащил фуражку, повертел ее в затянутых в перчатки руках.
  - Вольно, лейтенант. Сегодня мы без церемоний.
  Веска скрипнул зубами и остался стоять навытяжку. Два месяца в учебке вколотили некоторые вещи наглухо.
  На уголках воротника-стойки красовались полковничьи знаки различия.
  - Так и будешь стоять? - довольно ядовито спросил Ди, очевидно наслаждаясь эффектом. Умирать будет - и то наверняка сделает из этого целое представление. - Пойдем, я тебе покажу жилой блок и твою комнату.
  Он развернулся и с обычной стремительностью понесся по коридору. Волосы, схваченные в хвост блестящим зажимом, развевались за спиной.
  Веска шагал следом, постукивая каблуками военных ботинок. Где-то рядом мерно гудел воздухозаборник, холодный воздух лился, как река. Граф по дороге тыкал облитым черной кожей пальцем то в одну дверь, то в другую.
  - Оранжереи. Требуется спецдопуск. Тут медсектор... спецдопуск... информационный блок...
  - Спецдопуск, понимаю.
  Веска вертел головой, запоминая одинаковые двери с метками и электронными замками.
  - Завтра получишь все что нужно и приступишь к работе.
  - Ты что тут, типа главный? - не выдержал Хоуэлл.
  - По науке да, я главный, - просто ответил Ди. - Вот, смотри, твоя дверь. Тебя должен был проводить дежурный, но он... неважно себя чувствует.
  'Могу представить', обреченно подумал Веска. 'Наконец Ди получил то, что хотел. Такие мощности в свое личное распоряжение. Если он умудрился в условиях университета такого наворотить... недоумки фбровцы вложили в эти изящные пальчики атомную бомбу.'
  Он испытал мстительное удовлетворение, представив себе, как граф с присущей ему педантичностью выстроил весь научный персонал базы ровными рядами. Потом вспомнил, что сам отчасти принадлежит к этим беднягам, и загрустил.
  - Так что я счел возможным встретить тебя сам, - невозмутимо продолжал Ди, набирая шестизначный код на панели замка. Цифры - дата твоего рождения.
  - Читал мое досье?
  - Пролистал. Ничего интересного, - дверь открылась.
  - Они конечно были недовольны, что госпиталем будет заведовать вчерашний студент... 'Еще бы. Да это нонсенс, черт возьми!'
  - И к тому же неблагонадежный, - Ди по хозяйски зашел внутрь тесной комнатушки, лишенной окон, уселся на застеленную серым армейским одеялом кровать.
  Стол, стул, койка, тумбочка - да, чего еще желать в самом деле.
  - И стоило тогда так мучаться, - не выдержал Веска, не в силах взрастить в себе сочувствие к неведомым 'им'.
  - Впрочем, я сказал, что ты был в курсе всех моих проектов и оказал неоценимую поддержку, - с милой улыбкой закончил чертов китаец, положив фуражку на коленки, как послушная девочка - шляпку.
  Веска сглотнул ругательство. Потом захлопнул дверь, уронил тяжелую сумку на крытый пластиковыми панелями пол и скрестил руки на груди.
  Граф смотрел на него безмятежными лиловыми глазами, улыбался. Темная прядь выбилась из длиннющего хвоста и зацепилась за плечо.
  'Не думал, что ты приедешь'.
  'А я вот приехал'.
  'Дело того стоило?'
  'А ты как думаешь?'
  Ди приподнял бровь, потом потянулся и аккуратно повесил фуражку на слабо жужжавшую камеру наблюдения.
  - Может ты наконец скажешь, что рад меня видеть? - поинтересовался он.
  Веска привалился спиной к двери и промолчал.
  Ди пожал плечами, стащил перчатки, положил рядом. Медленно, словно нехотя, протянул руку к пуговице на воротнике.
  Веска следил за ним, как завороженный, не двигаясь с места.
  - Меня смущают офицерские нашивки, - наконец сказал он. - Мой полковник.
  Улыбка. Такая знакомая, что сердце заходится.
  - Ваше невероятное упрямство, мистер Хоуэлл, достойно всяческого порицания.
  Черный, отвратительно официальный чеонгсам, сполз с белоснежных плеч и лег рядом с перчатками.
  Такое приглашение только дурак не поймет. Веска закусил губу.
  - Я пролетел чертову уйму миль, Ди, - сказал он наконец. - Может сделаешь несколько шагов?
  Пустой сапог из мягчайшей кожи стукнул об пол. Второй упал сверху - как змеиная шкурка.
  - Не нравится мне вся эта униформа, - задумчиво посетовал граф. - Но сам понимаешь - положение обязывает.
  Он вздохнул, поднялся и прошел эти несколько шагов босиком.
  
   2.
  
  
  - Левее, полковник, левее.
  - Мррм?
  - Угу. Пряжка. Помочь?
  - Я тут тренировался... на сумке от энцефалографа.
  - Чееерт...Диии!
  - Я внимательно вас слушаю, мистер Хоуэлл.
  - Ди!
  - Изъясняйтесь членораздельнее, пожалуйста.
  - Я...
  - М?
  - Да хватит же! Маленький...вредный...
  - Неужееели?
  - Ваша светлость, вы можете секунду полежать спокойно?
  - Нет. Ты опять схватил зубную пасту.
  
  Камера бессмысленно стрекочет, выхватывая объективом черное пятно тканевой подкладки.
  
  ***
  
  - Ди?
  - Ммм?
  - Зачем ты на самом деле меня сюда вытащил?
  - Разве я не сказал? - удивленное молчание.
  Шум воздушных фильтров. Цоканье датчиков. Мерно гудит лампа дневного света.
  - Нет.
  - Я соскучился, Веска.
  
  ***
  
  - Но...
  - Тшшш. Меньше слов, мистер Хоуэлл. Больше дела.
  - Сэр! Да сэр!
  - Веска!
  - Ммм?
  - Ты лежишь на мне.
  - И?
  - И прекрати меня смешить. Секс - это важный процесс, который...
  - Простите, сэр!
  - Перестань!
  - Ваша милость...ваше... ммм... высочество... преосвященство! Господин Президент!
  - Вы неисправимы, мистер Хоуэлл. Могли бы и ускориться.
  - Тогда прекрати хихикать. А то я свалюсь.
  
  Шорохи. Звук вязнет в звукопоглощающем покрытии. Стон. Придушенный смех. Снова стон. Бессвязное бормотание. Звук поцелуя. Еще. Полувздох-полувскрик. Беззвучное эхо соития, наводящее помехи на точные приборы.
  Широко распахнутые глаза в полумраке.
  Запах пота, мужской секреции, хриплое дыхание. Еле уловимый аромат духов.
  Ди бесстыдно кричит, выгибаясь в сильных руках, и его волосы расплескиваются по кровати океанским приливом.
  Долгое, полное до краев молчание. Медовые соты. Чаша с хмельным виноградным соком.
  Тяжелая голова покоится на хрупком, как лилия, плече. Ленивые прикосновения пальцев к остриженной макушке заставляют вздрагивать и невольно улыбаться.
  Тихий возглас в ночи, ломкий, как стеклянная нить. Словно тронули пальцем струну.
  
  - Ди.
  - Да, Веска?
  - Ты раньше никогда не смеялся.
  - Не было... повода.
  
  
  Вся эта база, на взгляд Вески, была одной чудовищной неправильностью. Может быть, что-то в профильтрованной тысячу раз воде. Или в воздухе. Или в расписании дежурств.
  А может быть, неправильность была в нем самом. Трещина, червоточина, змеиный след через все плечо.
  Он не задавался вопросами.
  Присутствие Ди заполняло 'военный объект 27-MC', как капля сандалового масла в курильнице заполняет комнату. Еле уловимо. Всюду. Ни с чем не спутаешь.
  ...Встрепанные и злые лаборанты, в который раз переделывающие работу, 'потому что этот гад опять придрался, чтоб ему... тсс, вот он идет...'
  ...В столовой он сидит с командным составом, но выглядит так, что все эти люди пришли к нему в гости. С важными просьбами. В чашке - улун, как всегда. У остальных - растворимый кофе.
  ...Ряды сверкающих стеклянных стеллажей, недовольный голос, который оказывается, может резать, как струна. Задерживают поставки реактивов, Ди злится и отчитывает кого-то по телефону, постукивая ногтями по пластику стола.
  Веска, зашедший доложиться, с интересом смотрит - не поползет ли стружка.
  ...Белая, нежная, как сливки спина, две ямочки чуть ниже талии, округлая, как у девушки, попка...
  Ноги... таких ни у одной девушки нет.
  Веска не выдерживает и проходится языком.
  Приостанавливается, дышит на гладкую кожу.
  Ди довольно мурлычет, потягивается. Ему все равно, что лейтенант Хоуэлл сутки дежурил в госпитале, разбираясь в завалах бумаг, самое понятное слово в которых - сов.секретно.
  Лейтенанту Хоуэллу тоже все равно.
  Единственное, что его заботит - нарастающий жар в висках и паху, а так же то, что воротник кителя его сейчас удушит.
  Нет времени, нет времени, нет времени...
  От недостатка сна мир мягко покачивается. Крашеные серым стены колеблются, тают.
  Теплеющая под руками и губами кожа Ди пахнет сандалом. В сгибах локтей. Под лопатками. В ямке под коленом.
  Веска заставляет себя оторваться на секунду, дергает пуговицу на воротнике. Ди изгибается под ним, переворачивается на спину. Глаза туманятся, на повлажневших губах - улыбка. Тень улыбки. Алый мазок кисти.
  - Мистер Хоуээээллл...
  
  
  ...Утром Веска мельком смотрит на себя в зеркало, сбривая щетину.
  Скулы выпирают, на шее алое пятно, в серых радужках проступает желто-зеленая дымка, отблеск этой ночи. И еще одной. И еще.
  Как-то неправильно так выглядеть на военной базе. Неправильно все время думать о...
  - Мистер Хоуэлл, о чем вы грезите? - господин полковник бодр и прекрасно выглядит. - Соберитесь. Вы обещали показать нам статистику.
  Веска понимает, что грызет карандаш. Все совещание он рисовал на распечатках многообещающие изгибы. По мере возможностей.
  Покажу. Обязательно. Будет тебе статистика. Забудешь считать, - молча обещает он, глядя Ди прямо в глаза.
  Паршивец даже не краснеет.
  
  
  3.
  
  
  - За что, за что, моя любовь... - Веска бормотал себе под нос и звякал скальпелями. В голове шумело - пошумывало. Часы показывали пять утра, начало его дежурства. В разгороженном пластиковыми завесями госпитале пустынно, тихо, в крохотной пособке рядом с постом спит медсестра - нечего ей делать, кого лечить на базе, забитой мордастыми пехотинцами. Да и главврач не менее мордаст, только вот выспаться бы ему. - Я для тебя дышал и жил, тебе по капле отдал кровь, свою я душу заложил, чтоб заслужить твою любо-овь.
  Тихо-тихо. Чуть слышно гудят лампы дневного света, длинные, бело-сияющие.
  Потолок мягко качнулся, прокружился.
  Веска подумал и сел на стул.
  Я не высыпаюсь. Это раз. Не привык к ограниченным просторанствам. Это два.
  ...пещера...гулкая темная капель... искаженные звуки...силуэты то ли птиц, то ли людей...млечная луна лица, изогнутая улыбка...звон в ушах...
  Звон в ушах.
  А ведь человек, который работал здесь до меня, повредился умом, подумал он.
  Он крепко потер виски ладонями и твердо решил, что сейчас разбудит Анхелу - или Дороти, сам черт не разберет, кто их них кто, и ляжет поспать. Позор и безлепие, но раннее утро, пес его побери, имеет он право в собственном госпитале...
  Замигала лампочка над входом. Кто-то открыл воздушный шлюз.
  Веска поднялся.
  В дверь, раздвигая прозрачные полотнища, двое хмурых рядовых ввезли каталку, как которой метался и хрипел человек, схваченный ремнями под простыней. Рядом семенил Ди, мрачный, бледный, коса мотается по узким плечам - даже не глянул.
  - Хоуэлл, принимайте.
  В безропотно разошедшиеся завеси вкатили еще одного - пристегнут, хрипит. И еще - под белой простыней ни звука, ни движения.
  В госпитале сразу стало тесно, громко и суматошно.
  - Что с ними?
  Ди соизволил повернуть голову. Глаза его, обведенные темными тенями, мерцали лиловым.
  - Вам это знать не положено, - мистер Хоуэлл.
  - Но... я должен знать! Что назначать?
  Он подшагнул к ближайшей каталке, оттер плечом белобрысого хмурого солдатика, откинул простыню. Темные волосы, смуглая кожа. Латиноамериканец. Без сознания. Рот безвольно приоткрыт, губы белесо-розового цвета, левую сторону шеи и часть щеки покрывали вздутия, напоминавшие крапивницу, но слишком большие.
  - Что с ними? - поторил Веска, начиная звереть. - Ди!
  - Лечение симптоматическое, - невозмутимо ответил господин полковник. Он стоял очень прямо, доставая макушкой Веске до подбородка и тот ненавидел его, как гроб повапленный.
  - Симптоматическое! Ты сдурел? Этот парень при смерти и я не знаю, что с ним?
  - Когда...если жизненные процессы прекратятся, вскрытие проводить запрещаю, - алые губы едва шевельнулись. - За нарушение субординации - сутки ареста... лейтенант. Когда покончите с этим.
  Ди развернулся и вышел.
Оценка: 6.14*10  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"