Я посмотрел на карту с оптимизмом и ткнул пальцем: отсюда - вот сюда. Заодно прикинул длину автобусного маршрута до точки старта, наскоро собрался и вышел в еще прохладное серое утро. Двухчасовую тряску на "спринтере" по серпантину, оказалось, с успехом можно было назвать первой инъекцией рассудительности в бурлящую романтикой кровь, но расслабляться на "подумать" было уже поздно. За спиной, шипя, схлопнулась дверь, и автобус растворился в расплаве пришоссейного воздуха: солнце здесь восходило столь скоро лишь для того, чтобы потом остановиться, застыть, задуматься надолго, и медленно, дотошно осматривая владения, проникать в течение дня в любой, даже самый сокровенный уголок спасительной тени. Я сделал пару шагов прочь от шоссе, в пыль убегающей в сторону грунтовой дороги, и испытал укол следующей инъекции. Я отчетливо почувствовал, как человеческие "страсти" начали такой знакомый суетный спор в моей голове, поэтому я достал из рюкзака платок, промокнул лоб, прогнав мысли, и лёгкий ветерок захолодил кожу.
Полчаса дороги закончились возле самой кромки моря. Ленивые сонные волны гладят песок и тот искрится, а в метре от берега по песчаному дну, оставляя следы, шагает карликовый краб, да суетятся рядом мальки. Южная эйфория набегает порывом с моря, по лицу растекается довольная, чуть глупая улыбка. Эйфория счастья. Время замедляет ход; бриз за мгновение выветривает из головы это: твоё "самое важное" еще пару минут назад. Таково первое откровение = открытие, которое вдохнул всей грудью, и оно уже проникает в кровь, распространяя по телу дурманящую негу, или лень. Откровение времени. Отныне и еще некоторое непродолжительное по повседневной мерке время ты все менее мыслишь и все чаще ощущаешьжизнь: но не просто слышишь, пробуешь на вкус, видишь, а гораздо существеннее и глубже понимаешь ее, будто звенящая струна, окруженная и пропитанная возникшим звуком. Информативное состояние. Украдкой, не сбивась, нажимаешь кнопку таймера на часах, чтобы следом забыться и забыть все, что ты есть. Не существует слов, способных описать возникающее волной ощущение, составляющее откровение времени. Назовите его как угодно по-другому, и я пойму вас, а вы, наверняка, меня. Очень отчетливое, узнаваемое, способное быть запомненным и воспроизведённым в благоприятных условиях вновь. Кстати, теперь я знаю об этом, потому возвращаюсь к своим делам. Кнопка таймера отжата, и циферблат показывает двадцать секунд. Случается и многочасовое состояние, и это никак не противоречит откровению времени... но, уверяю, не следует легкомысленно предаваться ему под лучами южных солнц!..
А, тем временем, лишь только возвращается сознание, в голове начинают кружиться обрывки фраз и смыслов - плоды проснувшейся мысли. У меня ощущение, что я отсутствовал час-другой, а но за это время мой мимолётный знакомый, - карликовый краб - не преодолел и полуметра... Крайне неспешное создание, не правда ли? ))
II.
Сначала я отдалился от побережья Двуякорной бухты, откуда открывался чудесный вид. Выбери я маршрут вдоль берега, мог бы все время держать в поле зрения пункт назначения - небольшой поселок возле моря вдалеке. Грунтовка, пересекающая долину, пролегала некоторое время вдоль кромки воды, а затем, за час пути усыпив мою бдительность, обогнула первый холм наступающих гор, а за ним следующий, и запетляла немыслимыми узорами. Безусловно, дорога вывела бы меня куда-нибудь, но она предназначалась для автомобильного сообщения и не была самым выгодным маршрутом для пешехода-путешественника. Рассудив так еще пару часов назад, я свернул на боковую тропинку, которая, то скрываясь в низине, то стремительно уходя вверх по склону, запутывая самонадеянного путника, расходилась теперь передо мной новой парой серых лент, подпоясавших каменистые бока склонов справа и слева. Держась правой стороны, промахиваюсь на очередной развилке. Холмы все более напоминают горы, подъемы становятся круче, и, вновь оказавшись на дне оврага, я как никогда остро осознаю, насколько кругозорзависит от внешних обстоятельств. Еще через час я ощущаю, как стремительно уходит время, пока я блуждаю и путаюсь, и понимаю, что мне не добраться засветло до места. Инстинкт самосохранения заставляет искать оптимальный выход, я более не могу полагаться на удачу, иначе совсем запутаюсь среди многочисленных троп. Я сворачиваю с тропинки, опоясывающей склон, и начинаю подниматься вверх. Мои камни летят вниз, на склоне остаются отчетливые следы: случайный зритель улыбается при виде этой картины. Воистину, упорство, сопровождающее терпеливое вышагивание, достойно лучшего применения. Тропинка остаётся далеко внизу, а вершина склона приближается лишь самую малость. Какой неточный прибор, этот глазомер...
III.
Здесь так умиротворенно. Я бросил рюкзак на землю и сам сижу сверху, у самого края обрыва. Погода в этих краях изменчива, я наблюдаю, как с севера ползут тяжелые серые облака, как пронзает, цепляет их острыми вершинами великан Карадаг, сурово и немногословно давая понять, что дорога в Край голубых вершин под надёжной охраной.
Лёгкий бриз приносит с моря аромат свободы, я наблюдаю бесконечную синюю степь, сливающуюся там, где горизонт, с неспокойным небом.
Внизу, среди холмов долины, блуждает еле различимая глазом тень. Она двигается странным маршрутом: видимо-бесцельным, будто сбившаяся с пути, следующая наугад. Какая знакомаятень. Интересно наблюдать ее отсюда, с моей великолепной вершины. Кругозор позволяет отвлечься, мысленно оттолкнуться от земли и парить - среди прибрежных скал, над зеркальной гладью моря, спуститься, коснувшись воды рукой... Кругозор позволяет взять реванш у времени, сделать выбор, но не наспех, необдуманно, а тот самый точный, верный и своевременный, верный выбор следующего направления. Щекочущее чувство. На вершине, верхом на рюкзаке, я могу лениво думать эти мысли, и я не переживаю, что могу потерять из вида тень.
Тень не знает верного направления, она движется по интуиции. Иногда в ее движении отчетливо наблюдается человеческое, механистичное, будто она сосредоточена лишь на поиске пути и бежит прочь от страдания, в направлении счастья. Такое поведение тени заставляет меня улыбнуться. Секундная эйфория на вершине счастья это не награда, и не обмен на долгий путь и упорство. Это лишь очередное состояние, формирующее кругозор.
Как часто человек жертвует дорогой во имя цели пути. И даже, находясь в пути, он не думает путь, и не наслаждается его минутами, предпочитая искусственное чувство предвкушения обретения цели.
Однако, я счастлив за тень, ведь я успел заметить, что, размышляя, она движима более процессом, чем его результатом. Что может быть прекраснее мысли, неторопливо и необусловлено перетекающей в следующую мысль, охватывающей каждый раз все большее, чем просто сиюминутный кругозор, изменяющейся, хаотичной, не связанной узами с логикой и математикой существования. Образующийся мыслепоток, будто петляющий маршрут, способен одарить человека много большим, чем просто начало и конец. Он способен наполнить человека чувством, душой, жизнью...
Кстати, здесь стремительно темнеет. Расположившись на вершине, можно успеть выдумать новую жизнь, или же лишь невзначай вспомнить одно из мгновений прошлого... Но это не значит, что солнце решит изменить ради этого свое расписание! Я поднимаюсь с земли и начинаю спускаться по тропинке вниз. Мне отчетливо видно, как она, извиваясь вдоль каменистого склона, убегает в сторону симферопольского шоссе. Я окажусь там уже затемно, и, возможно, мне немного повезёт с транспортом. И тогда потекут новые километры моего пути.