Продолжение разговора о жизни в СССР. Многие неглупые люди высказывают различные очень правдоподобные версии, как был убит Советский Союз. Но это только версии. Настоящую правду знаю только я, потому что я видел убийцу своими глазами. Все, кто что-нибудь знает про партию большевиков, должны помнить, что важнейшим орудием этой партии была Агитации и Пропаганда. У нас в рязанском мединституте не было лишних 10 минут на обед, хотя мы учились с утра и до ночи. Ходили постоянно голодные с сосущими спазмами в желудке, наскоро жрали на улице пирожки с собачьим ливером, жареные в отработанном моторном масле и к 3-му курсу почти все обзавелись гастритами, а я особо отличился, заполучив язву 12-перстной кишки.
Обедов наше расписание не предусматривало, зато оно предусматривало ежедневную 45-минутную политинформацию. Нам даже выдавали какие-то дипломы по специальности "лектор-политинформатор". Была ещё и дополнительная зачётная книжка по общественно-политической работе. Накормить студентов обедом никто не удосуживался, но за их духовным окормлением надзирала партия и КГБ, и поэтому начальство лезло из кожи вон, превращая и без того нелегкую студенческую жизнь в маразматический кошмар.
Зато какая была наглядная агитация в те времена! Рабочий у мартеновской печи выплавлял рекордную плавку и пристально смотрел с плаката, как бы говоря: а ты записался в добровольцы? Космонавты бороздили околоземный простор и выходили в открытый космос с открытым забралом и открытой простодушной советской улыбкой. Учёные с умными и одухотворёнными лицами колдовали над пробирками и синхрофазотронами, а колхозники засыпали золотую пшеницу в закрома Родины широкой неиссякающей струёй.
Кафедра общественных наук принимала экзамен по научном атеизму, и Бог со снисходительной улыбкой взирал с небес, как нерадивые студенты роются в шпаргалках, где было наскоро написано научное доказательство, почему его нет.
А на сцене в лучах театральных софитов играли и пели не какие-нибудь там пидоры типа Моисеева или Ростроповича со Спиваковым, а доблестный ансамбль песни и пляски краснознамённой и легендарной отплясывал такого залихватского трепака, что любому дебилу сразу становилось понятно: "Искусство, блять, принадлежит народу!"
Короче, советские ракеты рвались в космос, советский народ - к трудовым свершением, трудовая пятилетка судорожно извивалась, пытаясь уложиться в четыре прокрустовы года, и мудрые лица членов Политбюро смотрели с бесчисленных портретов, как бы приветствуя всю эту фантасмагорию словами песни:
"В буднях великих строек, В веселом грохоте, в огнях и звонах,
Здравствуй, страна героев, Страна мечтателей, страна ученых!"
Соловьёв, сами понимаете, Седой... Лебедев, сами понимаете, Кумач... Вся страна катилась по накатанной колее в последних пароксизмах весёлого маразма, и все понимали, что эта колея идёт прямиком под откос. И мы катились вместе со всеми и в меру сил подпевали и подыгрывали устроителям этого шоу, с серьезным видом изображая энтузиазм.
А между тем институтская фарца уже не только трясла джинсами и прочими мелкими осколками западного королевства кривых зеркал, но уже вовсю зашпуривалась под святая святых и закладывала туда динамит из анекдотов про БАБЛО, и Александр Матросов уже бросался на абразуру не с криком "За Родину, за Сталина!" а с воплем: "Блять, как скользко!" Это было НАЧАЛО. Начало конца великой эры, истерявшей своё величие и превратившейся в маразм.
И вот однажды появился ОН. Убийца. Появился неожиданно и принёс с собой словно бы волшебное сияние Земли Обетованной. В него влюбились все. Влюбились с первого взгляда и до конца жизни. Его принесла на занятие Марина Лукьянова - студентка с довольно корявой морденью, но при деньгастых родителях и очень упакованная. Она принесла в Нём свой белый халат. ОН был пластиковый пакет. Но не такой как все. Не с надписью КАТЭК, и не с Чебурашкой. ОН нёс на своей поверхности все известные печати искусителя, все апокрифические письмена враждебной империи, все запретные плоды.
Oh my God! Это был всем пакетам пакет! На нём была надпись по-английски "YOU & ME". Но что такого на нём было убийственного?
Там было всё, мой друг, там было ВСЁ! Там мы, юные и красивые, сидели за рулём стремительных дорогих машин, мы катались под парусом по океанским волнам в пламенеющих бликах заката, мы весело махали рукой из окна самолёта, делавшего плавный вираж над заливом, мы качались в роскошном гамаке под пальмами, и тропическое небо низвергало на нас солнечный водопад, мы пили изумительные коктейли через соломинку в людном баре, мы танцевали до упаду под стробоскопические вспышки ночного клуба, и оливка из джеймс-бондовского мартини была такой восхитительно вкусной!
Вся наша жизнь с мучительными спазмами желудка, с ежедневными политинформациями, с ежеосенними колхозами, с общественно-политическими зачётами, с осточертемшим бредом про трудовые свершения и про закрома Родины, повторявшимся каждый день в угоду кремлёвским маразматикам, не стоила одной-единственной оливки из этой другой жизни, о которой мы никогда не думали, и в которую мы влюбились без памяти по одному пакету!
Преподаватель анатомии по фамилии кажется Бунич тоже это понял. Его лицо приняло бледно-зелёный оттенок, и он велел Маринке Лукьяновой немедленно убрать вражеский пакет и никогда - НИКОГДА! - не приносить его больше на занятия, чтобы не нажить себе крупных неприятностей.
Но было слишком поздно. Убийство уже произошло.
Да. Мне, одному из немногих довелось увидеть собственными глазами, как новая жизнь убила старую и заняла её место. Всё наше общество хотели, желало, рвалось к этой новой жизни. И вы, молодое поколение, теперь живёте этой жизнью, о которой мы только мечтали. Так почему же вы до сих пор не счастливы?