Шарль Андре́ Жозе́ф Мари́ де Голль (фр. Charles André Joseph Marie de Gaulle; 22 ноября 1890, Лилль - 9 ноября 1970, Коломбе-ле-Дёз-Эглиз, деп. Верхняя Марна) - французский военный и государственный деятель, генерал. Во время Второй мировой войны стал символом французского Сопротивления.
Основатель и первый президент Пятой республики (1959-1969).
Первая мировая война
С начала Первой мировой войны 12 августа 1914 года лейтенант де Голль принимает участие в военных действиях в составе 5-й армии Шарля Ланрезака, размещённой на северо-востоке. Уже 15 августа в Динане он получает первое ранение и возвращается в строй после лечения только в октябре. 10 марта 1916 года в битве при Мениль-ле-Юрлю он ранен второй раз. Возвращается в 33-й полк он в звании капитана и становится командиром роты. В Верденской битве при селе Дуомон в 1916 году он ранен в третий раз. Оставленный на поле боя, он - уже посмертно - получает почести от армии. Однако Шарль остаётся в живых, попадает в плен к немцам; его лечат в Майенском госпитале и удерживают в различных крепостях. Де Голль делает шесть попыток бежать.
В плену в крепости Ингольштадт он находился вместе с М. Н. Тухачевским, будущим Маршалом Советского Союза; между ними завязывается общение, в том числе и на военно-теоретические темы. В плену де Голль читает немецких авторов, узнаёт всё больше о Германии, это в дальнейшем очень помогло ему в военном командовании. Именно тогда он пишет свою первую книгу "Раздор в стане врага" (опубликована в 1916 году).
Польша, военно-учебные занятия, семья
Де Голль освобождается из плена лишь после перемирия 11 ноября 1918 года. С 1919 по 1921 год де Голль находится в Польше, где преподаёт теорию тактики в бывшем училище императорской гвардии в Рембертове возле Варшавы, а в июле - августе 1920 года непродолжительное время воюет на фронте Советско-польской войны 1919-1921 в чине майора (войсками РСФСР в этом конфликте командует, по иронии судьбы, как раз Тухачевский).
Отклонив предложение занять постоянную должность в Войске Польском и вернувшись на родину, он 6 апреля 1921 года женится на Ивонне Вандру. 28 декабря 1921 года рождается сын Филипп, названный в честь шефа - впоследствии печально известного коллаборациониста и антагониста де Голля маршала Филиппа Петена. Капитан де Голль преподаёт в школе Сен-Сир, затем в 1922 году допущен в Высшую Военную школу.
Вторая мировая война. Лидер Сопротивления
Начало войны. До отъезда в Лондон
К началу Второй мировой де Голль имел звание полковника. За день до начала войны (31 августа 1939 года) был назначен командующим танковыми войсками в Сааре, писал по этому поводу: "На мою долю выпало играть роль в ужасной мистификации... Несколько десятков лёгких танков, которыми я командую, - это всего лишь пылинка. Мы проиграем войну самым жалким образом, если не будем действовать".
В январе 1940 года де Голль написал статью "Явление механизированных войск", в которой подчеркнул значение взаимодействия разнородных сухопутных сил, в первую очередь танковых, и ВВС.
14 мая 1940 года ему поручили командование формирующейся 4-й танковой дивизией (первоначально 5000 солдат и 85 танков). С 1 июня он временно исполнял обязанности бригадного генерала (официально его так и не успели утвердить в этом звании, и после войны он получал от Четвёртой республики лишь пенсию полковника). 6 июня премьер-министр Поль Рейно назначил де Голля заместителем военного министра. Облечённый этой должностью генерал пытался противодействовать планам по перемирию, к которым склонялись руководители военного ведомства Франции и прежде всего министр Филипп Петен. 14 июня де Голль ездил в Лондон для переговоров о судах для эвакуации французского правительства в Африку; при этом он доказывал премьер-министру Великобритании Уинстону Черчиллю, "что требуется какой-то драматический шаг с целью обеспечить Рейно поддержку, необходимую ему для того, чтобы побудить правительство продолжать войну"[11]. Однако в тот же день Поль Рейно подал в отставку, после чего правительство возглавил Петен; немедленно же начались переговоры с Германией о перемирии. 17 июня 1940 года де Голль вылетел из Бордо, где базировалось эвакуированное правительство, не желая участвовать в этом процессе, и вновь прибыл в Лондон. По оценке Черчилля, "на этом самолёте де Голль увозил с собой честь Франции
4 июня 1944 года де Голль был вызван Черчиллем в Лондон. Британский премьер заявил о предстоящей высадке союзных войск в Нормандии и, вместе с тем, - о полной поддержке линии Рузвельта на полный диктат воли США. Де Голлю дали понять, что в его услугах не нуждаются. В проекте обращения, написанном генералом Дуайтом Эйзенхауэром, французскому народу предписывалось выполнять все предписания союзного командования "до выборов законных органов власти"; в Вашингтоне деголлевский Комитет не считали таковым. Резкий протест де Голля вынудил Черчилля предоставить ему право выступить перед французами по радио отдельно (а не присоединиться к эйзенхауэровскому тексту). В обращении генерал заявил о легитимности правительства, сформированного "Сражающейся Францией", и решительно выступил против планов подчинить его американскому командованию.
***
http://telegrafua.com/
( выписка ... )
Генерал-премьер-президент
Правительство СССР в своем письме заявило о признании де Голля руководителем всех свободных французов, о том, что он готов оказать всестороннюю помощь и содействие в общей борьбе с гитлеровской Германией и обеспечить после победы полное возобновление независимости и величия Франции. Огромное впечатление произвел на де Голля разгром немцев под Москвой. Он посвятил этому 20 января 1942 года специальное выступление по радио.
Феликс РУДИЧ, завотделом Института политических и этнонациональных исследований им. И.Ф.Кураса НАН Украины, доктор философских наук, профессор
***
Автор: Полина Яковлева
10 июня 2016
О чём молчал де Голль над могилой Сталина
Историческая публицистика
В 1966 году "самый великий француз XX века", президент Пятой республики и лидер "Сражающейся Франции" прибыл с визитом в Москву. Здесь он хотел посетить могилы двух своих знакомых русских деятелей, один из которых расстрелял другого. Но посетил только первую - за неимением второй. И возложил к ней цветы. Вскоре Франция вышла из НАТО.
Сегодня наш рассказ о том, как Шарль де Голль, беглый полковник из позорно сдавшейся державы, сумел войти в число победителей Второй мировой войны, почему он дружил и с бежавшими из России эмигрантами, и с самой Советской Россией, и чего в этой дружбе было больше - прагматизма или искренности...
Сидели два товарища
...Апрель 1942 года. В Лондоне Шарль де Голль в качестве главы "Сражающейся Франции" беседует с послом СССР Александром Богомоловым. Последний телеграфирует в Москву, что генерал назвал одного из французов меньшевиком: "Слово "меньшевик" он сказал по-русски. Я удивился и спросил, откуда он знает русское слово. Де Голль ответил, что во время первой империалистической войны он был в германском плену вместе с русскими офицерами и долго жил в одной комнате с Тухачевским.
В 1914 году с передовой Восточного фронта выдвинулся двадцатилетний младший офицер Михаил Тухачевский. "Навстречу" ему - с позиций Западного - лейтенант Шарль де Голль. Они встретились в 1917-ом в застенках Ингольштадта - германского лагеря военнопленных. (Тухачевскому, к слову, и до прибытия в баварский лагерь везло на интересную компанию - в Цорндорфе он коротал лагерные будни вместе с Роланом Гарросом. Летчик-ас, именем которого назовут теннисный стадион и турнир, погибнет в 1918 году).
К моменту встречи в Ингольштадте у мечтавших с детства о военной карьере потомков обедневших дворянских фамилий, любителей Достоевского и Толстого, были в активе армейская выправка, наполеоновское честолюбие, а также несколько лагерей для пленных, боевые ранения и... похоронка на каждого. Молодых офицеров военные чиновники поспешно "списали со счетов" - но им предстоит стать героями не одного произведения.
Первым отличится русский: "Командир Красной Армии Михаил Тухачевский" - такую книгу о нём напишет сосед по Ингольштадту, известный журналист Реми Рур в 1928 году.
Де Голля в этой книге нет - к моменту публикации он ещё не был популярной личностью. Воспоминаниям об этом своём товарище Рур предастся намного позже, когда звезда генерала утвердится на небосклоне большой политики.
Но в Ингольштадте они равны.
Принять ванну, выпить чашечку кофе и... сбежать
Форт девятого лагеря Ингольштадт был одним из самых суровых по условиям в этой крепости. Однако между немецкими лагерями Первой и Второй мировых войн - не просто разница в четверть века, а целая гуманитарная бездна.
Воскресное меню Ингольштадта на конец 1915 года: утро - кофе с молоком и сахаром; день - ореховый суп, жаркое из свинины с салатом и картофелем; вечер - какао с джемом. Согласно постановлению германского военного министерства от 1 апреля 1915 года, каждый военнопленный получал ежедневно 85 г белков, 40 г жиров, 475 г углеводов - в общей сложности 2 700 ккал. Столько же полагалось немецким солдатам на фронте. Обеспечение военнопленных едой стало проблемой из-за неожиданно большого числа заключенных и блокады со стороны антигерманской коалиции. Экономические проблемы военного времени приведут к удорожанию продуктов и оскудению рациона: пленным офицерам станут давать только снятое молоко и исключат из их рациона белый хлеб.
Бытовые условия считались весьма аскетическими. В каждом каземате - по 7 офицеров, т. е. по 10 кв. м на каждого, что трактовалось представителями дипломатических миссий Красного Креста как "страшная скученность".
В Ингольштадтском барачном лагере была организована библиотека, составленная за счёт военнопленных и благотворителей. Тухачевский и де Голль проводили за книгами много времени и обсуждали прочитанное. Именно там будущий красный маршал проникся идеями марксизма, кстати. А будущий президент Франции написал здесь "Раздор в стане врага". Распространено мнение, что Адольф Гитлер читал его произведения и почерпнул некоторые идеи.
Шарль де Голль в общей сложности предпринял шесть неудачных попыток побега и был освобождён только после перемирия - в ноябре 1918 года. А Тухачевскому всё-таки сбежать удалось - в 1917-м. При этом он оставил лагерному начальству записку с извинениями: мне, мол, неловко, что нарушил слово офицера, но и вы поймите меня правильно - сами видите, что в России творится.
По иронии судьбы, двум товарищам вскоре суждено столкнуться вновь. Если так можно назвать буквальное столкновение на фронтах советско-польской войны. Войсками Рабоче-крестьянской Красной армии командовал 27-летний командарм Михаил Тухачевский. Майор Шарль де Голль, которому в 1920 году исполнилось 30 лет, выступит по другую сторону баррикад как член французской миссии.
Но вживую они после Ингольштадта ни тогда, ни позже так и не увидятся.
Последний в поле воин
Звезда де Голля засияла к тому времени, когда звезда Тухачевского уже угасла - тогда, когда, казалось, закатилось солнце его родины. 22 июня 1940 года между нацистской Германией и Францией было подписано перемирие, разрезавшее страну на куски: оккупированную территорию и зависимую от Третьего Рейха "вишистскую" южную часть. Французы зачехлили и сдали оружие, взяли на себя обязательства содержать пришлый контингент, отпустили военнопленных, в то время как французские солдаты ещё оставались в застенках.
В это время один полковник (пусть формально, но ещё не генерал) вылетел в Лондон, откуда обратился по радио ко всем французам, которые могли его слышать, с призывом не сдаваться.
"...Я, намеривавшийся преодолеть все препятствия, вначале ничего собою не представлял, - писал Шарль де Голль в своих мемуарах. - Я не располагал никакой, даже самой минимальной силой, и меня не поддерживала ни одна организация. Во Франции - никого, кто бы мог за меня поручиться, и я не пользовался никакой известностью в стране. За границей - никакого доверия и оправдания моей деятельности".
Но всё пришло. Постепенно. Первоначально его призыв вдохновил 90 тысяч человек. К концу войны численность армии Французского комитета национального освобождения возросла почти до миллиона.
"Я считал, что навеки будут потеряны честь, единство и независимость Франции, если в этой мировой воине она одна капитулирует и примирится с таким исходом, - писал он позже в своих мемуарах. Ибо в этом случае чем бы ни кончилась война, независимо от того, будет ли побежденная нация освобождена от захватчика иностранными армиями или останется порабощённой, презрение, которое она испытала бы к самой себе, и отвращение, которое она внушила бы другим нациям, надолго отравят её душу и жизнь многих поколении французов..."
Спасение для Франции Шарль де Голль видел в возвращении армий на поля битв и признании иностранными державами самого факта сопротивления французов.
Удалось ли ему?
Лучший ответ - в саркастическом вопросе генерал-фельдмаршала Вильгельма Кейтеля, удивившегося присутствию французов при подписании Акта о капитуляции Германии: "Что, и они тоже нас победили?"
Де Голлю удалось больше чем заставить всех признать факт сопротивления Франции. Её - пусть и искусственно - включили в список держав-победительниц: всё-таки за спиной лично де Голля был главный победитель.
Друзья мои, прекрасен ваш Союз
Растущую мощь страны Советов генерал Де Голль почувствовал ещё в начале войны: "На политической арене уверенное выдвижение России на первый план в авангард завтрашних победителей приносит Европе и миру гарантию равновесия, и ни у одной державы нет больших оснований поздравить себя с этим событием, чем у Франции. К несчастью для всех, слишком часто на протяжении веков русско-французскому альянсу мешали и противодействовали интриги или непонимание. Но, как на любом переломном этапе истории, наш союз не становится от этого менее необходимым".
Генерал понимал значимость союза с СССР.
Уинстон Черчиль, немало сделавший для де Голля и движения сопротивления, за глаза называл его "вздорной личностью, возомнившей себя спасителем Франции".
По мнению британского премьера, "невыносимая грубость и нахальство в поведении этого человека дополняются активной англофобией... Он ненавидит Англию и повсюду сеет за собой эту ненависть..". Ещё больше де Голля не любил Президент США Франклин Рузвельт, пытаясь противопоставить ему генералов Вейгана и Жиро. Между собой лидеры англо-британского альянса называли генерала "трудным ребёнком".
Однако и Де Голль в чувствах своих союзников не обманывался. В мемуарах он пишет о "несправедливости, которую Англия допускала в ущерб истекающей кровью Франции" и о том, что что "в самые тяжёлые дни американский посол при французском правительстве отсутствовал".
То есть все пути вели Шарля де Голля в Третий Рим - ему был нужна была Москва. И Сталин поставил на него в противовес американо-английскому влиянию в Европе.
Советский Союз ответил генералу взаимностью. Конечно, не сразу - после периода ухаживаний - настойчивых писем к Иосифу Сталину. "Брак по расчёту" помог де Голлю официально стать главой "свободных и сражающихся французов", его стране - обрести прописку в Совете Безопасности ООН и впоследствии оккупировать часть немецких территорий.
В свою очередь, дружественная Советскому Союзу голлистская Франция в последующие годы была довольно независима от интересов американцев в пользу своих собственных. Впрочем, с тем же успехом потонут и попытки местных коммунистов закрепиться на политическом Олимпе.
Генеральская линия в партии и правительстве
Возглавив страну, генерал Де Голль будет строить независимое государство и защищать его от планов англо-американского блока, угрожающего месту Франции в числе великих держав. В этом генералу поможет договор о "союзе и военной помощи" с Советским Союзом.
"Когда заходит речь о том, чтобы направить в правильное русло развитие международных отношений, Париж обращается к Москве... Здесь же, в Москве... генерал де Голль вполне естественно сослался на нашу многовековую дружбу, на нашу солидарность с тем, чтобы Европа вновь обрела своё единство", - тридцать лет спустя охарактеризует политику предшественника президент Франции Жак Ширак.
В до- и послевоенный период де Голль много работал с русскими. Его советник и глава спецслужб - эмигранты из Советской России. Шефом "силовиков", советником по контрразведке в правительстве де Голля станет 32-летний Константин Мельник - внук врача Романовых, того самого Евгения Боткина, расстрелянного вместе с императором и его детьми. Сподвижник Де Голля - старший брат большевика Якова Свердлова и крестник Максима Горькова - Зиновий Пешков, дипломат, корпусный генерал, кавалер ордена Почетного легиона.
Но де Голль не был русофилом и сотрудничал с Москвой ровно до того предела, пока это не угрожало его собственной власти. Долгие годы в интересах Франции он балансировал между двумя политическими полюсами - СССР и США.
Например, период 1960-1963 годов характеризуется напряжённостью во французско-советских отношениях в связи с Карибским кризисом и расхождениями по статусу Берлина. Воевавший в двух войнах с Германией, Шарлль де Голль восстановит отношения с ФРГ. Зато в 1965 году Франция откажется от использования доллара в международных расчётах и перейдёт на единый золотой стандарт.
В июне 1966 года де Голль совершит почти двухнедельный вояж в Россию к Леониду Ильичу Брежневу. А 1 июля 1966 года Франция выйдет из военной организации НАТО - несколько десятков тысяч военнослужащих попросят "с вещами на выход", и тогда же альянс поменяет парижскую прописку на брюссельскую.
Ко всему прочему - солью на звездно-полосатые интересы посыплются переговоры о военно-политическом союзе СССР и Франции, начатые с визита де Голля в СССР.
***
Михаила Тухачевского, расстрелянного в ходе жёсткой внутривластной борьбы в 1937-м, реабилитировали в 1957 году.
Во время визита в Москву в 1966 году Шарль де Голль посетит могилу своего политического патрона и союзника Иосифа Сталина, который санкционировал расстрел его собрата по Первой мировой Михаила Тухачевского. Там генерал, возложив венок, пробудет в скорбном молчании около 20 минут.
***
Глава 9 Как Шарль де Голль почувствовал разницу между...
Как Шарль де Голль почувствовал разницу между Сталиным и Черчиллем
Искусство руководства есть серьезное дело. Нельзя отставать от движения, ибо отстать - значит оторваться от масс. Но нельзя и забегать вперед, ибо забежать вперед - значит потерять связь с массами. Кто хочет руководить движением и сохранить вместе с тем связи с миллионными массами, тот должен вести борьбу на два фронта - и против отстающих, и против забегающих вперед.
Чем сильнее смута, тем сильнее должна быть власть. Истинный вождь держит других на расстоянии, так как нет власти без престижа, и нет престижа без дистанции.
Как же плохо мы знаем свою историю! Верхушка этого колоссального айсберга еще более-менее видна всем, но все остальное - увы и ах. У гостиницы "Космос" в Москве, что рядом с ВВЦ, высится памятник. Будете проходить мимо - спросите своего спутника или спутницу, кто в характерном головном военном уборе вглядывается в московскую даль. Вряд ли вам ответят правильно. Обычно логика ищущего ответ направляется по проторенной дорожке - раз гостиница "Космос", раз вокруг все посвящено тематике покорения космоса, то и памятник должен быть из той же оперы. Ученый, космонавт, исследователь. Так и отвечают. А перед нами фигура великого сына Франции - генерала Шарля де Голля. Президента своей страны, который во Вторую мировую спас не только честь своей державы, но и ее целостность. Причем спас ее не только от немцев, но... и от англичан.
Но всё по порядку. Оставим в покое гостиницу "Космос" и памятник французскому президенту Шарлю де Голлю, почему-то размещенный именно там. И вернемся назад - во времена Второй мировой войны. Потому что будущий глава Франции оставил после себя не только голлистскую партию, но и великолепные мемуары, из которых мы можем многое узнать[513]. Сравнить. И понять.
Но сначала несколько слов о том, что случилось с Францией и де Голлем в самом начале мирового конфликта, в разгар которого он начал свой стремительный старт в историю. Шарль Андре Жозеф Мария де Голль родился 22 ноября 1890 года в аристократической семье. Получив среднее образование в иезуитском колледже, в 1909 году поступил в Сен-Сирское военное училище. Во время Первой мировой участвовал в боях, был трижды ранен. В 1916 году, будучи раненым, попал в плен и вернулся домой лишь по окончании войны. Начиная с 1924 года де Голль опубликовал целый ряд книг, в которых, в частности, предсказал ведущую роль танковых войск в грядущей войне[514]. Но накануне 1939 года он был известен лишь в узком кругу военных специалистов.
3 сентября 1939 года правительство Франции, послушно следуя в фарватере английской политики, объявило войну Германии. После разгрома Польши Гитлер, в своей официальной речи 6 октября 1939 года на трибуне рейхстага, предложил Западу мир[515]. Но получил отказ. Ведь, создав нацистскую Германию, Великобритания собиралась натравить ее на СССР. Поэтому условием мира в Европе политические деятели Англии почти прямым текстом называли нападение Гитлера на Россию[516]. Уверенность в том, что фюрер, оказавшийся в сложнейшей ситуации, вернется к прошлым договоренностям и ни в коем случае не решится нанести удар по союзникам в Европе, привела к тому, что Франция и Великобритания оказались не готовы к дальнейшему развитию событий[517].
За кулисами большой политики шел не менее крупный торг, зримым доказательством которого являлась "нерешительность" главы Германии. За период с октября 1939 года по май 1940-го Гитлер двадцать раз переносил сроки удара по Франции, якобы из-за погодных (!) условий[518]. На самом деле все это время шли контакты между немцами и союзниками. Вот именно в этот период, когда Париж и Лондон надеялись без войны с ним направить Гитлера на восток, весь этот период генерал де Голль пытался достучаться до руководства Франции. Чтобы призвать его реально готовиться к войне, перевести промышленность на военные рельсы. Но во Франции "почему-то" господствовала редкая беспечность.
Пока 10 мая 1939 года Адольф Гитлер не нанес удар по французам, поскольку не видел более возможности договориться со своими "партнерами" в текущей ситуации. В течение нескольких недель Франция была разгромлена, а английский экспедиционный корпус, не оказав помощи союзникам, побежал к побережью. После чего лично Адольф Гитлер обеспечил эвакуацию английской армии, запретив своим танкам входить в пустой город Дюнкерк - последний порт, откуда была возможна эвакуация англичан морем[519]. Британцы убрались на свои острова, не предоставив французам помощи авиации и фактически подарив Гитлеру возможность разгромить Францию без особых проблем. В итоге 16 июня 1940 года во Франции депутатами парламента (то есть законным образом) было избрано новое правительство, во главе которого встал герой Первой мировой - маршал Петен[520]. Понимая, что сопротивление бесполезно, Петен обратился к Германии с просьбой о перемирии, и через неделю - 22 июня 1940 года - подписал Компьенское перемирие, означавшее капитуляцию Франции. По его условиям вся Франция делилась на две зоны: свободную и оккупированную немцами[521]. Франция была обязана демобилизовать и разоружить армию и флот. Ну а поскольку Париж вошел в зону немецкой оккупации, то французское правительство переехало в город Виши. Эта власть вошла в историю под названиями "вишистская Франция", или "режим Виши".
Но с поражением смирились не все. Знамя борьбы за Францию как раз и поднял Шарль де Голль. В мае 1940 года в звании полковника он командовал 4-й бронетанковой дивизией. За успехи и личное мужество получил звание бригадного генерала. Де Голль был вызван в Париж и назначен заместителем премьера по министерству обороны. Стараясь избежать катастрофы, он активно спорил с главнокомандующим генералом Вейганом, предлагая собрать в кулак все танковые силы Франции для нанесения наступающим немцам решительного контрудара. В итоге 8 июня 1940 года де Голля от греха подальше отправили в Лондон с поручением поддерживать связь между французским и английским правительством. В последующие дни он неоднократно летал в Англию и обратно на родину. Однако после прихода к власти нового правительства и капитуляции де Голль отказался вернуться во Францию. Нужно понимать, что бригадный генерал не выполнил приказ и в нарушение его не только остался в Англии, но даже 18 июня 1940 года выступил по "Би-Би-Си", призывая всех французов продолжать борьбу с Германией. За такое самоуправство и дезертирство во Франции (согласно законам военного времени) состоялся суд, и де Голль был заочно приговорен к смертной казни.
Для англичан поступок де Голля был очень полезным - он давал возможность не признавать "вишистское правительство", с которым после капитуляции Лондон разорвал дипотношения. В Лондоне решают признать упрямого беглеца главой некого комитета "Свободная Франция". Вначале за де Голлем пошло очень небольшое количество французов (и практически никто из тогдашних известных французских политиков). "Я считал, что навеки будут потеряны честь, единство и независимость Франции, если в этой мировой войне одна лишь Франция капитулирует и примирится с таким исходом", - позже напишет де Голль[522]. Но уже к ноябрю 1940 года "Свободная Франция" располагала 35 тысячами человек, 20 военными кораблями, 60 торговыми судами и тысячей летчиков[523]. И вот тут Шарль де Голль начал сталкиваться со своеобразным отношением своих британских союзников. Ведь для Лондона наличие некоей "второй Франции" давало отличный повод под шумок войны прибрать к рукам французские колониальные владения. Немецкий, французский и итальянский флоты были практически заперты в своих портах, в "заморские колонии" плавать не могли. В итоге британский флот легко брал под контроль такие территории, не ставя никого в известность: ни де Голля, ни правительство Виши. Надо сказать, что отношение англичан было настолько безобразным, что на протяжении всех своих мемуаров де Голль больше времени уделяет своей ругани с Британией, нежели военным действиям против Германии. Ведь Лондон не признавал де Голля главой официального правительства Франции в изгнании. Просто есть некий комитет "Свободная Франция", и есть его глава - генерал де Голль. Очень удобно - никаких обязательств. Более того, союзники не один раз на протяжении войны пытались "кинуть" де Голля. Например, когда американские и английские войска заняли Алжир - колонию Франции, они таки сформировали там правительство Франции в изгнании... во главе с генералом Жиро. И только активность де Голля и его реальный авторитет в среде Сопротивления не дали возможности англосаксам отодвинуть его в сторону Причиной попыток убрать генерала были его крутой нрав и... порядочность. Англичанам нужна была марионетка - для деления колоний в свою пользу А де Голль был истинным патриотом своей страны и на компромисс не шел.
Даже во время высадки союзных армий во Франции летом 1944 года англичане попробовали еще раз задвинуть в сторону "друга Шарля", создав правительство Франции без его участия[524]. Для этого британцы решили элементарно задержать де Голля, чтобы он прилетел во Францию, когда правительство будет уже сформировано.
В Гибралтаре, пока мы обедали у губернатора, явились офицеры союзников и заявили, что "летающая крепость" не сможет вылететь, да и на моем самолете "Локхид" небезопасно появиться без эскорта в небе Нормандии, поскольку он никак не вооружен; словом, самое благоразумное - отложить мой отъезд... я, однако, почел за благо ему не следовать. В намеченный час я вылетел на борту моего самолета[525].
Все мемуары будущего президента Франции пестрят подобными документами и высказываниями, как эта телеграмма де Голля Черчиллю:
"С самого начала пребывания во французских подмандатных государствах Леванта, - писал я ему, - я с сожалением убедился, что соглашения, заключенные между английским правительством и Французским национальным комитетом относительно Сирии и Ливана, здесь нарушаются... Постоянное вмешательство представителей английского правительства несовместимо ни с отказом Англии от политических интересов в Сирии и Ливане, ни с должным уважением к позиции Франции, ни с мандатным режимом... Я вынужден просить вас возобновить действие заключенных нами соглашений..."[526]
Причины для возмущения де Голля имелись[527]. О действиях британцев по оккупации французских колоний он узнавал... из газет:
Но внезапно новое вмешательство англичан в другом конце нашей империи довело до крайности мое беспокойство и возмущение. 5 мая 1942 в три часа утра представители прессы сообщили мне по телефону, что английские войска высадились в Диего-Суаресе. Наши союзники силой захватили это французское владение, даже не посоветовавшись с нами![528]
Ситуация, в которой находился Шарль де Голль, была очень непростой. Между тем именно он оказался единственным лидером Запада, который отправил на Восточный фронт боевую часть своей армии. Это нужно помнить. Франция, у которой фактически не было армии, смогла отправить на помощь России своих солдат. Британия и США, обладавшие миллионными армиями, - не отправили ни одного! Именно этот поступок генерала де Голля дает нам возможность посмотреть на Сталина его глазами. Глазами гордого, упрямого и целеустремленного государственного деятеля Франции. Конечно, в решении де Голля было немало расчета и совсем мало романтики. Де Голлю было важно заявить о своих силах и показать англичанам, что в случае игнорирования ими нужд его движения он сможет найти поддержку в СССР[529]. Но тем не менее именно французские летчики плечом к плечу с русскими пилотами воевали в небе России. Это и была знаменитая эскадрилья "Нормандия-Неман".
Мы не будем подробнейшим образом описывать историю создания этой легендарной части, ограничимся лишь самыми важными эпизодами. 25 ноября 1941 года в частной беседе с Александром Богомоловым генерал де Голль сказал, что, поскольку в Советском Союзе сейчас решается судьба мира, он хотел бы, чтобы французы сражались в рядах Красной армии против Германии. Богомолов проинформировал Москву, и 7 декабря 1941 года телеграммой Молотова было выражено согласие принять представителей "Свободной Франции"[530]. Поначалу де Голль даже предложил направить на Восточный фронт одну из дивизий, которые он имеет в своем распоряжении в Сирии. 27 декабря 1941 года СССР выразил согласие принять эту французскую дивизию в состав Красной армии. Но встал вопрос транспортировки. А поскольку морской транспорт был в тот момент почти полной монополией англичан, к ним и обратились за помощью. Своих солдат Лондон на наш фронт не отправлял и не собирался, всегда имея тысячу причин, почему это в данный момент невозможно. В такой ситуации доставить на Восточный фронт французов и опять говорить, что англичан туда никак не довезти, было бы странно. Поэтому британцы отказались обеспечивать транспортировку французской части в СССР, и эта операция сорвалась.
Но де Голль пытался вновь и вновь. Его многочисленные усилия и не менее многочисленные усилия англичан по недопущению французских войск в Россию привели к тому, что процесс неопределенности растянулся почти на год. 24 мая 1942 года в посольстве СССР в Лондоне состоялась встреча наркома иностранных дел СССР Молотова с Шарлем де Голлем, в которой генерал заявил, что "хочет прислать в СССР небольшую группу летчиков, чтобы принять участие в той борьбе, которую ведет Красная армия против Германии"[531]. 28 сентября 1942 года Советский Союз признал движение "Сражающаяся Франция" и Национальный комитет освобождения под руководством Шарля де Голля как ЕДИНСТВЕННУЮ организацию, представляющую интересы Франции в Советском Союзе[532]. Эта формулировка коренным образом отличалась от формулировок признания движения де Голля Англией и США, которые не переставали заигрывать и с вишистской Францией.
Тем временем дело продвигалось: 28 ноября 1942 года первая группа французских пилотов на трех советских пассажирских самолетах вылетела из Тегерана в Баку а затем в город Иваново - место своего базирования. В "город невест" французы прибыли на следующий день - 29 ноября 1942 года. Их было 73 человека: 15 летчиков и 58 авиационных механиков[533]. Официально она называлась "истребительная группа Љ З"[534]. Много подвигов совершили французские пилоты в небе России. За время пребывания на фронте (с 22 марта 1943-го по 2 мая 1945-го) они совершили свыше 5 тысяч боевых вылетов, участвовали в 869 воздушных боях, уничтожили 268 и подбили свыше 70 немецких самолетов. В частности, они внесли свой вклад в успешные действия советской авиации во время штурма Кенигсберга. Конец войны застал "Нормандию-Неман" на немецком аэродроме Эльбинг. Грудь французских пилотов украшали советские ордена: 117 пилотов были награждены орденами, а четверо удостоены звания Героя Советского Союза[535]. Сам полк был награжден орденами Красного Знамени и Александра Невского. В русской земле остались лежать 42 французских добровольца[536]. Ирония судьбы: в нашей земле остались лежать и другие французы - добровольно вступившие в войска СС[537].
24 ноября 1944 года генерал де Голль отправился в Москву на встречу со Сталиным. У каждого из политиков в грядущих переговорах была своя цель. Де Голль хотел заручиться поддержкой Москвы, чтобы на будущих послевоенных переговорах Франция была полноправным участником, а не бедной падчерицей. Сверхдержавой, а не второстепенной страной[538]. Прекрасно зная своих англосаксонских "друзей", будущий глава Франции хотел получить поддержку СССР в этом вопросе. Сталин, в свою очередь, хотел получить признание де Голля, а значит - Франции для пророссийского правительства Польши. В тот момент между Москвой и Лондоном схватка за Польшу была в полном разгаре. У Черчилля на территории Польши была партизанская Армия крайова, польские дивизии в составе британской армии на Западном фронте и польское правительство в изгнании в Лондоне. У Сталина была партизанская Армия людова на территории Польши, польские дивизии на Восточном фронте и польское правительство - Люблинский комитет - в Москве. То есть силы были примерно равны. А вопрос стоял так: под чьим влиянием будет Польша - станет ли она дружественным СССР государством (как и получилось в реальности) или останется антироссийской, находясь под влиянием англосаксов (так это сейчас)? В ситуации борьбы за Польшу признание пророссийского правительства де Голлем было очень важно для Сталина[539].
Но для нас, для сегодняшних жителей России, которые хотят понять свою историю, наибольшую ценность представляет та часть мемуаров де Голля, в которой он рассказывает о своем визите в Москву и встречах со Сталиным. Потому что писал де Голль правду. Приукрашивать и привирать ему не было никакого смысла. Его мемуары вышли уже после смерти Сталина - в то время, когда это имя в самом СССР было оклеветано и оплевано. Именно поэтому они так интересны. Уже первые строки весьма характерны:
26 ноября мы приземлились в Баку. На аэродроме, выслушав приветствия встречавших нас представителей советской власти, я принял рапорт почетного караула и наблюдал, как красиво - винтовки наперевес, с прекрасной выправкой, чеканя шаг - маршировала рота почетного караула. Да, это была она - вечная русская армия[540].
2 декабря 1944 года де Голль и его сопровождающие прибыли в Москву. Они находились в столице СССР восемь дней. Было много встреч, но... "Но, естественно, все основные решения зависели от нашей встречи со Сталиным"[541]. Сначала де Голль пишет о Сталине жестко. Но когда он начнет описывать подробности встречи, портрет главы СССР в его же описании будет уже куда мягче и человечнее. Уберем стереотипы и рассуждения из сказанного, оставив лишь личные впечатления. И не потому, что хочется приукрасить портрет Сталина, - в этом нужды нет. Просто, говоря о Сталине словами очевидцев, невозможно включить в книгу все материалы - нужно выбирать самое личное, самое важное и интересное. Исключая стереотипы и общие слова.
Итак, вот первое, что рассказывает о Сталине генерал де Голль:
Беседуя с ним на различные темы, я вынес впечатление, что передо мной необычайно хитрый и беспощадный руководитель страны, обескровленной страданием и тиранией, но в то же время человек, готовый на все ради интересов своей родины...[542] В течение приблизительно пятнадцати часов, что длились в общей сложности мои переговоры со Сталиным, я понял суть его своеобразной политики, крупномасштабной и скрытной одновременно. Коммунист, одетый в маршальский мундир, диктатор, укрывшийся как щитом своим коварством, завоеватель с добродушным видом, он все время пытался ввести в заблуждение. Но сила обуревавших его чувств была так велика, что они часто прорывались наружу, не без особого мрачного очарования.
Наша первая беседа состоялась в Кремле, вечером 2 декабря. Лифт доставил французскую делегацию ко входу в длинный коридор, вдоль которого была выставлена многочисленная охрана. В конце коридора располагалась большая комната, в которой находились стол и несколько стульев. Молотов ввел нас в нее, и тут появился маршал. После обмена обычными любезностями все уселись вокруг стола. Сталин, говорил ли он или молчал, опустив глаза, все время чертил какие-то каракули. Мы сразу приступили к вопросу о будущем Германии. Никто из присутствующих в комнате не сомневался, что рейх скоро падет под ударами союзнических армий; Сталин подчеркнул, что самые тяжелые из этих ударов были нанесены русскими[543].
Первая встреча заканчивается предложением Сталина заключить франко-советский договор. Пока министры будут готовить соглашение, начинается неформальное общение. На следующий день Молотов устраивает завтрак в честь гостей.
Во время десерта он (Сталин. - Н. С.) поднял бокал и произнес тост в честь заключаемого нами договора. "Речь идет, - воскликнул он, - о настоящем альянсе, а не таком, как с Лавалем!"[544] Мы долго беседовали вдвоем. На мои поздравления по поводу успехов русской армии, войска которой под командованием Толбухина только что продвинулись в глубь территории Венгрии, он возразил: "Это всего лишь несколько городов! Нам нужны Берлин и Вена". Временами он, казалось, расслаблялся, даже шутил. "Должно быть, трудно, - говорил он, - управлять такой страной, как Франция, где весь народ такой беспокойный!" - "Да, - отвечал я. - И чтобы это делать, я не могу брать пример с вас, ведь вы неподражаемы"[545].
Во время этой встречи Сталин продемонстрировал и свое чувство юмора. Французское правительство разрешило вернуться в Париж главе компартии Франции Морису Торезу[546].
"Не обижайтесь на мою нескромность, - говорит де Голлю Сталин, - я только хочу позволить себе сказать вам, что я знаю Тореза и, по-моему, он хороший француз. На вашем месте я бы не стал сажать его в тюрьму". А затем добавляет с улыбкой: "По крайней мере, не сразу!"[547] Однако если два политика мило беседуют, это еще не означает, что они обо всем договорились. В польском вопросе де Голль не хочет однозначно вставать на сторону Москвы. И тем самым дает нам в своих мемуарах услышать прямую речь Сталина. Очень было бы полезно, чтобы современные польские политики ее услышали и вспомнили, благодаря кому Польша после Второй мировой войны обрела свои нынешние границы.
Взяв слово в свою очередь, маршал Сталин разгорячился. По его речи, громовой, жалящей, красноречивой, чувствовалось, что "польский вопрос" был центральным в его политике и что он принимал его близко к сердцу. Он заявил, что Россия "резко изменила свое отношение" к Польше, которая веками была ее врагом и в которой отныне она хотела видеть друга. Но для этого необходимо было выполнить некоторые условия. "Польша, - сказал он, - всегда служила немцам коридором для нападений на Россию. Этот коридор нужно перекрыть, и перекрыть его должна сама Польша". Для достижения этих целей перемещение границ на реки Одер и Найзе могло стать решающим, с этого момента польское государство становилось сильным и "демократическим". Поскольку, как заявил маршал, "государство не может быть сильным, не будучи демократическим[548].
Сталин не хочет уступать и ставит одним из обязательных условий заключения франко-советского договора предварительное признание французами пророссийского правительства Польши. Однако генерал де Голль все же отказывается признавать Люблинский комитет в качестве официального правительства и поддерживать с ним отношения. Атмосфера переговоров сгущается. И в этот момент... "В течение этого дня, посвященного дипломатическому фехтованию, был один волнующий час, когда я произвел смотр летчиков полка "Нормандия-Неман""[549]. Шарль де Голль был готов отправиться к месту дислокации полка, но этого не потребовалось. Сталин отдал приказ привезти в Москву на поезде весь личный состав полка. Это был красивый и благородный жест. И Шарль де Голль смог устроить смотр прямо на месте:
...Я смог поприветствовать этот прекрасный полк - единственные вооруженные силы Запада, сражавшиеся на русском фронте, - и познакомиться с каждым из них, столь доблестно служившим делу победы. Я воспользовался их личным присутствием, чтобы наградить многих из полка, а также русских генералов и офицеров, приехавших с фронта по этому случаю[550].
Заканчивается рассказ де Голля о посещении Москвы сценой банкета, который был дан в Кремле в честь французской делегации:
Сорок человек русских - народные комиссары, дипломаты, генералы, чиновники высокого ранга, - все в блестящей военной форме, собрались в зале Кремля, куда вошла и французская делегация. Присутствовали также посол Соединенных Штатов и британский поверенный в делах. Мы поднялись по монументальной лестнице, вдоль которой висели те же картины, что и при царе. На них были изображены ужасающие сюжеты: битва на Иртыше, Иван Грозный, убивающий своего сына, и т. д. Маршал пожал всем руки и провел гостей в обеденный зал. Стол ослеплял немыслимой роскошью, был подан потрясающий обед.
Сталин и я сидели рядом и урывками переговаривались... Наш разговор касался военных действий на настоящий момент, жизни, которую мы оба вели при исполнении наших обязанностей, нашей оценки врагов или союзников. О договоре речь не шла. Правда, маршал равнодушным тоном спросил, какое впечатление произвели на меня люди из Люблинского комитета, на что я ответил, что они показались мне действенной организацией, но никак не выразителем надежд и чаяний свободной Польши. Сталин вел прямые и простые разговоры. Он старался казаться простым человеком с зачатками культуры, произнося по поводу сложнейших проблем суждения, полные нарочито примитивного здравомыслия. Он ел все подряд и много и наливал себе по полному бокалу крымского вина, перед ним ставили все время новые бутылки. Сквозь маску добродушия в Сталине был виден беспощадный боец. Впрочем, русские, сидевшие вокруг стола, были напряжены и внимательно за ним наблюдали. С их стороны в отношении Сталина читались явные подчинение и страх, с его - молчаливая и бдительная властность, такими виделись со стороны отношения главного советского политического и военного штаба с этим руководителем, по-человечески одиноким[551].
А дальше Сталин начал говорить тосты. Сначала он произнес "теплые слова в честь Франции и любезные" в адрес де Голля. Затем глава СССР поприветствовал Соединенные Штаты и президента Рузвельта, потом Англию и господина Черчилля. После ответных тостов представителей США и Великобритании Сталин выказал уважение членам французской делегации, каждому из присутствующих французов, французской армии и полку "Нормандия-Неман"[552].
А дальше Сталин стал поднимать тосты за своих. Но как, с каким тактом и юмором он это делал! Большое спасибо генералу де Голлю, который красочно описал эту сцену в своих мемуарах:
Тридцать раз Сталин поднимался, чтобы выпить за здоровье присутствующих русских[553]. Каждый раз он поднимал тост за одного из них. Молотов, Берия, Булганин, Ворошилов, Микоян, Каганович и т. д., народные комиссары, были первыми, к кому обратился маршал, которого здесь называли Хозяин. Затем он перешел к генералам и чиновникам. Говоря о каждом из них, Сталин с пафосом указывал на его заслуги и его должность. При этом он постоянно превозносил величие России. Например, он восклицал в адрес командующего артиллерией: "Воронов! За твое здоровье! Ведь ты отвечаешь за развертывание на полях сражений наших артиллерийских установок. Благодаря этим установкам мы крушим врага вдоль и поперек по всей линии фронта. Давай! Смелей со своими пушками!" Обращаясь к начальнику штаба Военно-морского флота: "Адмирал Кузнецов! Не все знают, на что способен наш флот. Потерпи! Однажды мы покорим все моря!" Окликнув авиаконструктора Яковлева, разработавшего прекрасный истребитель "Як": "Приветствую тебя! Твои самолеты прочесывают небо. Но нам нужно еще больше самолетов и еще лучше! Тебе их делать!" Иногда Сталин смешивал похвалу с угрозой. Он взялся за Новикова, начальника штаба Военно-воздушных сил: "Ты применяешь в деле наши самолеты. Если ты их применяешь плохо, ты знаешь, что тебя ждет!" Указывая пальцем на одного из своих помощников, он сказал: "Вот он! Начальник тыла. Его задача доставлять на фронт технику и людей. Пусть постарается как надо! А то повесим, как это у нас в стране принято"[554].
И хотя де Голль отказался сделать то, что нужно было руководству СССР, на атмосфере банкета это не сказывается. Сталин любезен, он шутит и непринужденно общается с главой Франции: "Ах, эти дипломаты, - говорит он, - такие болтуны! Чтобы заставить их замолчать, есть только одно средство: расстрелять их из пулемета. Булганин! Принеси один!"[555]
После совместного просмотра фильма Шарль де Голль уже попрощался со Сталиным и уехал, когда советская делегация согласилась изменить свои условия. Сталин решил уступить. Франко-советский договор все же был подписан на следующий день в обмен на подписание французами нейтрального текста по Польше. Шарль де Голль не поддался на давление советской дипломатии и лично Сталина, и именно это вызвало у Иосифа Виссарионовича уважение.
Сталин показал прекрасную игру. Спокойным голосом он сделал мне комплимент: "Вы хорошо держались. В добрый час! Я люблю иметь дело с человеком, который знает, чего хочет, даже если его взгляды не совпадают с моими"[556].