|
|
||
КНИГА ПЯТАЯ СВЯЩЕННЫЙ ГОРКАЛИС IV СДЕЛКА С ДЕМОНОМ Следовало считать большой удачей, что в первый же день моего пребывания на планете судьба буквально подкинула мне "языка", как выразились бы космические разведчики, то есть пленника-аборигена, который мог поведать все об устройстве общества, в котором он жил. Поэтому сразу, как только флаер взял курс на лагерь, я принялся подбивать клинья к моему шальному попутчику. - Привет, - сказал я ему очень дружелюбно. - Меня зовут Мир. А тебя? Сообщить личное имя незнакомцу у примитивных народов обычно считается выражением крайнего доверия к собеседнику, потому что в их представлении человек и его имя связаны неразрывно магической связью и, манипулируя именем, можно сильно навредить его обладателю. Однако или общество, к которому принадлежал мой новый знакомый, далеко ушло от первобытных поверий, и тогда он попросту не сумел оценить всей широты сделанного мной жеста, или же он не склонен был доверять мне, что было вероятней всего, только в ответ я от него ничего не услышал. Вместо этого его глаза - глаза угодившего в ловушку зверька - затравлено метались из стороны в сторону, напрасно выискивая в кабине какую-нибудь лазейку, в которую он мог бы проскользнуть ужом, до конца вероятно не осознавая, что находится на борту летательного аппарата, парящего высоко над землей. При всем том, он старательно избегал встречаться со мной взглядом. Я вообще не уверен, что парень не видел каких-нибудь рожек у меня на голове или хвоста за моей спиной - или как там в его представлении должна выглядеть вся та нечисть, какой воображению его соплеменников угодно было заселить потусторонний мир собственной планеты. Люди нередко видят только то, что хотят увидеть, а не то, что в действительности находится у них перед глазами. Для моего гостя я явно был каким-то демоном из преисподней, однако разубеждать его не входило в мои планы. Напротив, верный привычке оборачивать любые обстоятельства себе на пользу, я раздумывал над тем, как, успокоив для начала, впоследствии заставить парня добровольно принять участие в той вылазке в город, идея о которой прочно засела у меня в голове. Провожатый, хорошо знакомый с местными обычаями, мне был необходим позарез, чтобы я ненароком не выкинул какую-нибудь глупость с точки зрения туземцев. "Ладно, - сказал я себе, - зайдем с другого боку". - Послушай, - обратился я к юноше, - я думаю, ты хорошо меня понимаешь, только очень боишься. Обещаю не убивать тебя, ну-у... и не подвергать всяким страшным мучениям, но только в том случае, если ты ответишь на все мои вопросы. Так ты согласен отвечать мне? Я заранее был уверен, что он меня поймет, так как еще кальтурец, доставивший меня на планету, предупреждал, что все ее население разговаривает на стандартном галактическом языке. Что говорило в пользу того, что колонизировать планету начали не так давно и диалекты, с неизбежностью возникающие в разных частях обширного мира при таком низком уровне развития общества и коммуникаций, не успели выделится в особые языки. В том, что мой пленник - именно пленник, я ведь даже руки ему не развязал! - не страдает немотой, я уже убедился, наблюдая, как он беседовал на равнине со своим впоследствии погибшим товарищем или как выкрикивал что-то набегу перед отчаянным прыжком в бездну. В ответ на вопрос парень часто закивал головой, косясь на меня исподлобья. - Что ж, уже лучше, хотя и не самое то, - поощрил я его ответ. - Язык-то тебе зачем? Поэтому давай попробуем сначала. Итак, меня зовут Мир. Мне придется как-то обращаться к тебе. Если ты не хочешь, чтобы я называл тебя дураком, балбесом или еще как-то так обидно, то ты сейчас скажешь мне свое имя. Итак, тебя зовут... ну? Я сделал паузу, подталкивая его самостоятельно закончить фразу. И правда: - Алмар! - зачем-то громко выкрикнул парень. - У-у, как все запущено! - поморщился я, делая вид, что прочищаю оглохшее ухо. - Зачем же так громко? Я ведь совсем не туг на ухо, знаешь ли. Да ты успокойся. Побеседуем тихо и мирно - как добрые друзья. И запомни, если ты не будешь меня злить, я тебя, в конце концов, отпущу. На все четыре стороны, обещаю. Итак, выясним для начала самое главное: как ты считаешь, кто я такой? Между прочим, вопрос был гораздо важнее, чем может показаться на первый взгляд: он позволил бы определить, кого мне следует в дальнейшем из себя разыгрывать, чтобы прочно удерживать парня на коротком поводке. - Ты демон Тартара, - насупившись и отвернув голову в сторону, глухо выговорил Алмар. - Я предан богами твоей власти за то, что осмелился отвергнуть их бесценный дар - жизнь. Ты спас ее и теперь потребуешь взамен совершить грех, за который моей бессмертной душе придется целую вечность расплачиваться, сгорая в аду. - Браво! Какая прозорливость! - не удержался, чтобы не воскликнуть с сарказмом я. Правда, мое восклицание в большей мере относилось ко мне самому, нежели к Алмару: стало быть, я прав в том, что кажусь ему демоном. Он даже сам подсказал, каким образом я смогу вынудить его сопровождать меня в город. Не нравилось мне только кране отрицательное отношение к демонам, которое сквозило в его словах. Лучше, если твой попутчик будет другом, а не врагом, подстерегающим удобный момент, чтобы всадить нож тебе в спину. И я задумался над тем, как бы это исправить. - А скажи-ка мне, где, по-твоему, помещается тот Тартар, из которого я прибыл? Он поднял на меня изумленные глаза. - Нет-нет, - поспешил успокоить его я. - Сам я это хорошо знаю. Я только хочу убедиться, что твои представления соответствуют действительности. Людям так свойственно заблуждаться. Ослепленные внешним блеском вещей, они часто не подозревают об их изнанке, повторяя чужие слова, не ухватывают сути, а выслушивая обещания, не видят подоплеки. Короче, люди - слепцы, и те, в ком они привыкли видеть своих врагов, на деле могут оказаться их друзьями и союзниками. Как я, например. Итак, что вдалбливают вам в головы ваши священники об устройстве мира? - Священники? - не понял парень. - Или вы называете их жрецами? Ладно, пусть это будут жрецы. Так что они говорят о богах? Например, где боги живут? - Ты разве не знаешь? - еще больше удивился Алмар. - Может, ты перестанешь отвечать вопросом на вопрос? Я ведь предупреждал, чтобы ты не злил меня? Просто ответь, где, по-твоему, живут боги? От моих резких слов парень весь сжался и сразу заговорил, как по заученному: - Боги живут на горе Аралипп. Днем Озилус на своей сияющей колеснице пересекает небо и заслоняет Бак-Кари от Тартара и в Бак-Кари царит день и процветание, а ночью, когда Озилус отправляется спать за горы Паленны в Нижних странах, Бак-Кари погружается в Тартар и по его просторам гуляет зло. Ангелы защищают жителей Бак-Кари от демонов ночи, которые прибывают из черноты Тартара. - Ангелы защищают от демонов, а демоны прилетают из Тартара, - повторил я вслед за Алмаром. - Ну что же, в основном все сходится. И, кажется, теперь я догадываюсь, кто такие владетели. Ты ведь о владетелях ничего не слышал, верно? Верно, - подтвердил я, когда парень отрицательно покачал головой. - Потому что это их название не для твоих ушей. Хотя ангелы и владетели суть одно и то же, - продолжал говорить я, как бы рассуждая сам с собой. - И о Лусе Третьем спрашивать бессмысленно, потому что и так все очевидно: Ози Лус - Озилус. Значит, он ко всему еще и бог. Только что означает тройка в его имени? А скажи-ка, Алмар, как зовут местного правителя? - Царь Тапеллак Четвертый, сын неба, вершитель судеб, покоритель... - Все, все, все, довольно, мне не нужно перечисление всех его славных титулов. А как называют царя того города, который расположен к западу? - В Тирте нет царя, там сидит наместник царя Тапеллака. - Что и поблизости нет других царств? - Есть два царства у самых гор Паленны и царство Лупарта на востоке. И еще, говорят, есть множество царств по берегам Срединного океана, но отсюда и до океана раскинулась страна Бак-Кари и у нее только один царь. Я вспомнил, как видел из космоса три континента, уже отделившихся, но еще не отошедших далеко друг от друга, и внутренний океан, образовавшийся между ними. Я задумался. К этому времени мы уже давно приземлились на том же месте у лагеря, где флаер стоял прежде, и где на траве образовался правильный круг аккуратно уложенной циклотроном травы. Снаружи сгустились сумерки, а в небе проступили первые звезды, однако покидать флаер я пока не спешил, тем более, что ночевать все равно придется в нем. Улетая, я безбоязненно оставил лагерь без присмотра, полагая, что никто кроме диких животных обнаружить его не мог, а они не способны нанести какой-либо вред оборудованию, упакованному в ящики и контейнеры. Тут я вспомнил о еде и подумал, что неплохо бы было перекусить самому и накормить должно быть сильно проголодавшегося парня. Сегодня на его долю выпала столько передряг, что пища обязательно благотворно подействует на его состояние и настроение. - Посиди-ка тут, не дергаясь, пока я принесу нам что-нибудь поесть, - сказал я Алмару, выбираясь из кабины. - Филя, присмотри за ним. На одном из мониторов немедленно возникло лицо аватара бортового компа: - Будет сделано, командир. "Бедняга Алмар, - усмехнулся я, удаляясь в сторону контейнера с припасами, - выпало же на его долю испытание - ночевать в саванне наедине с демоном. Ну, ничего, будет в следующий раз знать, как прыгать в пропасть не подумав!" Вернулся я быстро, неся в руках шесть пакетиков "Быстроеда", большую бутылку минералки и маленькую - рома. Все это я сначала сбросил на свое сиденье, потом пролез в люк сам и затем уже переложил на выдвигающийся между креслами столик - все, кроме четырех пакетиков "Быстроеда", которые пока закинул в пустой холодильник у себя за креслом. За всеми моими действиями Алмар следил с любопытством и настороженностью. Как только он увидел минералку, глаза его расширились, и я сразу догадался, как сильно, должно быть, его мучила жажда в продолжение нашего разговора, но он не смел ни о чем просить демона. Парень невольно отпрянул, когда я достал нож из ножен на поясе, но я его успокоил: - Руки протяни, я разрежу веревки. Только не вздумай потом бузить, потому что в моей власти убить тебя одним словом. Правду я говорю, Филя? - Истинную правду, командир, - весело улыбнулся Филя с экрана, подыгрывая мне. - Так-то вот. На, держи, - протянул я парню большую чашку, которую достал из шкафчика, плеснув туда изрядную порцию рома и потом дополнив ее до краев минералкой. - Пей! Парень ухватил обеими отекшими и оттого дрожащими руками чашку и принялся пить взахлеб огромными поспешными глотками. Когда он опустил чашку на столик, в его покрасневших, слезящихся из-за растворенного в воде газа глазах я прочел мольбу повторить процедуру и потому опять наполнил чашку минералкой. - На первый раз хватит, прежде надо поесть, - пояснил я, закручивая пробку бутылки. Парень вновь осушил чашку залпом и теперь его глаза, помимо слез, наполняло чувство искренней благодарности. Я так подозреваю, газированную воду ему в своей жизни не доводилось пить ни разу, и на изнывающего от жажды туземца она должна была произвести неизгладимое впечатление. Пакетик "Быстроеда" казался почти плоской лепешкой, пока он не открыт. Но стоило отделить верхнюю крышку, потянув за кольцо, как запрограммированная материя превращала его в глубокую тарелку, наполненную разогретой калорийной и, добавлю, ароматной пищей. Плеснув в наши чашки рома, я произнес тост: - Ну, что Алмар, выпьем за знакомство? Этот божественный нектар я привез издалека и поверь мне, не каждый бог на Горкалисе смог бы похвастать, что пробовал когда-либо такой же. Ну же, смелей, - подбадривал я его. Мы осушили чашки, я - с видимым удовольствием, Алмар - поперхнувшись и закашлявшись. Видимо алкоголь высоких градусов здесь гнать еще не научились, во всяком случае, политика богов не потворствовала распространению этой технологии в низших слоях общества. - На-ка, запей, - протянул я Алмару бутылку минералки, из которой он отхлебнул несколько глотков. - А теперь ешь, ешь. Впрочем, в отношении еды недавнего самоубийцу подгонять не было нужды: он и без того накинулся на нее так, что только ложка мелькала в пространстве между его ртом и дном тарелки. Скоро я понял, что нужно достать из холодильника новый пакетик "Быстроеда", за который Алмар принялся уже не столь ожесточенно, а, пожалуй, даже степенно, видно заметив и смутившись моего насмешливого взгляда. Мы снова выпили и когда парень расслабился и подобрел под воздействием алкоголя, на что я и рассчитывал, я вновь подступил с расспросами. - А расскажи мне, Алмар, что за трагедия разыгралась там, на границе с саванной? Что за девушка была твоей спутницей, и почему в результате ты решил прыгнуть в пропасть? - Кто ты? - неожиданно в лоб спросил захмелевший и оттого окончательно осмелевший парень. - Если ты демон, то почему не знаешь сам? Почему ты обо всем меня расспрашиваешь? Он думал, что поймал меня за руку, но на это у меня уже был готов ответ. - Видишь ли, твои боги слишком надменны, чтобы вступать в долгие разговоры и разъяснять, что бы то ни было демонам вроде меня. Они вызвали меня издалека - ведь Тартар огромен, ты даже представить себе не можешь, как он огромен! - так вот, они вызвали меня и сказали просто: "Видишь того парня? Он твой! Забери его и чтобы духу его не было в Бак... Бакак... в Бак-Кари, будь она неладна! Делай с ним, что пожелаешь, хоть унеси в самый Тартар". Но я так не могу. Я... Я хочу прежде разобраться. Может быть, ты хороший парень и тебя стоит отпустить? Я еще не решил. Так что дело за тобой. Разжалобишь меня и я, возможно, тебя пощажу. Даже в чем-то помогу, если нужно. Я же видел, как ты нежно целовался с той девчонкой. Любишь ее, наверное? И она тебя? Небось, хочешь ее вернуть? Глаза парня, уже затуманившиеся под воздействием выпитого спиртного, неожиданно вспыхнули огнем. - Ты, правда, мог бы вернуть мне Отисис? - воскликнул он с радостью, вскакивая и ударяясь о приборы над его головой, что сразу же заставило его опуститься обратно в кресло, потирая рукой ушибленное место. - М-м, так ее зовут Отисис? Красивое имя, - тянул я с ответом. - Говори, мог бы? - не отставал Алмар. - Все зависит от того, что ты мне расскажешь. Но, в общем и целом - да, я мог бы тебе ее вернуть! - Хорошо, - распалился парень. - Я расскажу тебе все, о чем ты только пожелаешь услышать. Я готов душу продать демону, только чтобы вернуть Отисис, мою бесценную любовь! "Чем собственно ты сейчас и занимаешься", - с усмешкой подумал я. - Давай, спрашивай! - подгонял меня юноша, сгорая от нетерпения поскорее получить назад возлюбленную. - Ты только не рассчитывай, что все случится немедленно и по мановению руки, - предупредил я его. - Даже если я и соглашусь вернуть девушку, нам придется для этого прогуляться в город, потому что силы, удерживающие ее, чересчур сильны, чтобы я мог освободить ее прямо отсюда. Мои слова слегка поубавили его оптимизм, но в то же время только укрепили его решимость. - Хорошо, я готов отправиться за тобой в любую минуту и стану помогать во всем, где потребуется моя помощь! - твердо пообещал он. - Ну ладно, - согласился я. - Тогда рассказывай о себе все и с самого начала. Мы выпили еще по пятьдесят капель и он повел речь. Вот что я из нее вынес. Родился Алмар старшим сыном и наследником вождя племени тусеков - Батура. Племя занималось разведением лошадей и кочевало по обширному ареалу саванны южнее Бак-Кари, страны, в которой правил в те годы могущественный царь Силлак I Великий. Племя Батура было воинственным, а сам Батур слыл самым отважным воином и лучшим наездником, какой только рождался под небом саванны. Ведомые таким вождем, воины тусеков совершали частые набеги на владения царя Силлака, грабили и сжигали деревни, угоняли скот и уводили людей, которых обращали в рабство, разоряли города, разрушали храмы. Однако богам не нравилось столь дерзкое поведение Батура. Они повелели царю Силлаку собрать огромное войско и выступить в саванну, чтобы разбить тусеков в битве и изловить их неуемного вождя. Конечно, царю Силлаку ни за что не удалось бы выполнить порученное, не действуй боги с ним заодно. Потому что отряды Батура, рассыпавшись по саванне, всегда с легкостью уходили от прямых столкновений с войском великого царя. Никогда они не собирались в единую армию, нападали всегда внезапно, наносили, какой могли, урон врагу и немедленно отступали вглубь саванны, едва натыкались на серьезное сопротивление и начинали нести потери. Однако боги заманили Батура в ловушку у подножий Паленнских гор. Запертый в одном из ущелий передовым отрядом царя Силлака, Батур призвал к себе на помощь всех своих воинов. И случилась великая битва, в которой боги воевали на стороне баккарийцев. Очевидцы утверждали, что по небу тогда носились неведомые птицы, молнии, сверкавшие без грома и туч, поражали всадников Батура, а земля вскипала под копытами их лошадей. Отважный Батур проиграл битву, и, отступив выше в горы, попросил мира у царя Силлака. Царь согласился, но потребовал в качестве гарантии заключенного мирного договора выдать ему заложниками первенцев всех знатных людей в племени тусеков, чтобы воспитываясь при дворе царя, они проникались с юных лет духом сотрудничества двух соседних народов. Естественно, что первым в списке заложников значился сын Батура, шестилетний Алмар. Мудрый царь Силлак пошел еще дальше, задумав женить Алмара на одной из своих дочерей, вместе с которой паренек воспитывался с юных лет. Тем самым он желал еще прочнее связать судьбу будущего вождя тусеков с царским двором. Когда мальчику исполнилось десять лет, Силлак, с согласия его отца, Батура, с которым теперь всегда поддерживал дружеские отношения, обручил Алмара с принцессой Отисис, которой к тому времени исполнилось семь лет. И все бы случилось, как задумал великий царь Силлак I, если бы сам он скоропостижно не скончался год назад, как поговаривали, не без помощи его ближайшего родственника - родного племянника, который и вступил на престол сразу по смерти дяди под именем царя Тапиллака IV. Чтобы еще больше укрепить свое право на трон перед лицом всех прочих претендентов, Тапиллак задумал сам жениться на принцессе Отисис. К этому времени Алмар и Отисис были уже давно и безнадежно влюблены друг в друга. Они настолько свыклись с мыслью, что вскоре станут мужем и женой, что посчитали решение Тапиллака кощунственным и решили сбежать в саванну к отцу Алмара. Незадолго до намеченной свадьбы нового царя и Отисис, друзья Алмара из числа юношей-заложников помогли ему выкрасть принцессу из ее строго охраняемых покоев, раздобыли для них лошадей, но при этом почти все поголовно погибли в схватке с воинами царя, прикрывая побег. Геройскую гибель последнего юноши, раздавленного колесницей у дороги, я наблюдал не так давно лично, когда отправленная царем вслед за беглецами погоня уже настигала их у подножия отвесных скал. Теперь мне было ясно, почему Алмар решил прыгнуть в пропасть: он не желал дожить до того момента, когда его ненавистный соперник назовет его ненаглядную Отисис своей женой и поведет ее в царскую опочивальню. Какой все-таки пылкий юноша, подумалось тогда мне! Какая горячая кровь у этих первобытных народов! Какие чистые помыслы и преданная любовь! Поди, попробуй сравнить возвышенную Отисис хоть бы с Машенькой Мандельбах с ее вечными ужимками и кривляньями... Бр-р... Даже вспоминать тошно. И тут передо мной отчего-то всплыло совсем другое личико - личико Эли, такое, каким я увидел его в первый раз по триду, когда мы связывались на Лукомисе с квартирой Луров. Девушка показалась мне тогда такой грустной и беззащитной, что сердце невольно исполнилось к ней любви и симпатии. Где она теперь, вздохнул я про себя? В каком из бесчисленных миров Галактики отныне скроется навеки, располагая достаточными средствами, чтобы устроить свою судьбу на любом из них? Но я сам виноват, что расстался с нею, даже не попрощавшись как следует. Чего теперь вспоминать. Девушки всегда - приходят и уходят... Я тряхнул головой, отгоняя видение. Потом разлил по чашкам остатки рома из бутылки и протянул одну Алмару: - Мы обязательно вернем тебе твою невесту, - сгоряча пообещал я ему. - А теперь давай выпьем... за любовь! - За любовь! - охотно подхватил Алмар, довольный, что ему так легко удалось получить с меня обещание.
|