За стеной, ребрами к которой прислонилась моя кровать, кто-то живет.
За стеной, где нет комнаты, только узкая полость, предназначенная для черного, тугого мотка труб.
За стеной, где никто не может жить.
Я ложусь спать, прислонясь щекой к шершавому бархату штукатурки, и слушаю его шаги.
Полтора метра вперед, полтора - назад. Даже руку не вытянешь, так там тесно.
Он ходит так всю ночь, а может быть и целый день, но мне некогда слушать.
Тогда он злится.
Он стучится ко мне, выбивает пальцами неведомые, фантастические ритмы - несдержанная азбука Морзе глухой обиды.
Он скребется и царапается, а я убеждаю себя, что это всего лишь вода бежит и плещется в трубах.
Тогда он прижимается губами к холодной поверхности, разделяющей нас бетонной плиты, и шепчет.
Чеканит слова, выделяет ударения, выбивает слоги.
Не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть я слушаю каждое слово, и, когда наконец тишина ватным одеялом падает на меня, я поворачиваюсь взглядом к стене и едва слышно пою колыбельную, пока дыхание его не становится ровным и спокойным.