Аннотация: К вопросу о македонской критике оптических явлений.
Евгений Германович Пеньков готовился к началу презентации бизнес-центра. Быстренько скинув надоевшую маску "своего парня", которой щеголял на внеочередном пленуме областного комиссариата Союза трудового народа, позволил облачить себя во фрак и навести легкий массаж пухлого личика. Неодобрительный взгляд хитрых свиных глазок, и вот, Андрус Вайлис, чародей имидж... как его... специалист по рожам и подштанникам, меняет черную бабочку на синюю, цвета павлиньего хвоста в крапинку.
А то! Художественный бомонд, гляди, явится. Жаклин Белохвостикова - маркиза фон Борнхольм, министр Чернобородко, и не дай бог, федеральный блогер Минитапочкин. А хозяин весь в чёрном, как на отпевании. Этим хорям только дай зацепится. И главное - сам Лисичкин будет! Не кто-то там, а Ли-сич-кин! Не какой -то Лисичкин из Томска, а сам Лисичкин! Герой любимого детского фильма, отважный планерист и выпускник Оксфорда, глава демократического государства, чей благочинный парадный лик осеняет чиновные кабинеты!
Так-что все должно быть сыграно, как в Голливуде! По минутам! Орхидеи расставлены, любопытные изгнаны, кабели убраны, ансамбль кобзарей протрезвлен, буклеты приуготовлены, официанты дезодорированы. Не барское дело кабели, но пару вещей окинуть взором не грех.
Путь к конференц-залу лежит через холл на втором этаже, а там, как бы невзначай, глазам Лисичкина предстает небольшая экспозиция народного творчества и предметов искусства, возвращенных на историческую родину. На трубе да на пиле играть мастаков много, а Женька Пенкофф - один! Знай наших!
Всё больше по мелочи предметцы - иконки, самовары серебряные, пистоли в жемчугах. Всего добра на семь миллионов евро. Да картин лимонов на десять - и Серов, и Айвазовский, и Шагал даже. Марк. И штучка покрупнее, из недавнего. Цена срам - сорок тысяч. Но на фото - хороша. И знатоки кивают - подфартило. Вновь открытая ценность славного прошлого. Пылилась черт-те где. Говорят, в Мадридском институте психопатологии. Распродают родину, скунсы драные! Не всё ж нам.
Вальяжным шагом, доставшимся от бойкой молодости, прошествовал Пеньков в парадный зал, оставив за дверью охрану. До начала - минут десять. Мягкий свет льется в тонированное стекло широченных окон, прохладный озонированный воздух благоухает орхидеями и народным напитком квас, бочонок которого приуготовлен для ублажения гостей. В уютных домиках витрин, в пятнах золотистого сияния ламп - ценности. Практически вечные и абсолютно законные.
У противоположной стены, на фоне розового мрамора с античным орнаментом, между шкафом с доспехами Давлет-Гирея и телескопом Якова Брюса высилось оно - зеркальце.
Женька даже присвистнул, сложив гузкой пухлые губы. Такие навороченные зеркала он видел лишь в дорогих отелях Эр-Рияда. Однако же, сей артефакт не пах легкомысленным новоделом. Тёмный, тёмный, как пруды Мариенбада, старинный хрусталь. Его свинцовую тяжесть возносят над залом вставшие на задние лапы резные драконы, а может быть, василиски, сжимая в демонических когтях края потускневшей глади. Кедр, можжевельник, самшит - так сказано в экспертизе. Чёрные змеи опутывают распростёртые крылья нечисти, рогатые кашалоты силятся вырваться на волю из-под придавившей их тяжести хрусталя, птица Феникс, вознесясь на верхушку зеркала, косит недобрым взглядом рубиновых стекляшек. Следы позолоты в коронах, увенчавших василисков, да отметины от палаша безвестного кирасира. На что жалкая позолота революционному рыцарю удачи? А стекло видать, крепкое попалось... Иль притомился парень? Карла, сын фрязина, крепостной графа Меньшикова, нехилые вещи делал. Всё, или раму одну - неясно, но институт химфизики подтвердил идентичность и возраст хрусталя. Сколь ни стирали с него пыль заботливые музейные мышки, а туман веков и холод разбойных ночей въелись в бездонную гладь и накатывали волной на смотрящего. Снизу, обветшалыми латинскими буквами, девиз - Memento quod es homo. Что-то пафосное такое, трындели, но Евгений забыл.
Вглядевшись в сумрачный овал отражения, Женька обомлел. Из фрака таращилась самодовольная козлиная рожа. Да что там рожа! Длинное, в складках и бородавках, рыло, желтые выступающие зубы, рога - монументальные, витые рога! Как у архара! Борода, какой отродясь не было! Да не серенькая, козья, а ражая, спутанная, как у берсерка. Широкие сопливые ноздри с прилипшим сеном! Облик закономерно дополняли мелкие похотливые глазки и копытца вместо рук. Отпрянув, Женька едва не вскрикнул. Козел в глубине тоже шарахнулся, прикрыв морду копытцами.
"Надули! - была первая мысль,- слышал он, слышал о таких компьютерных штучках,- стервы, выхухли, петухи Гавайские! Химики бакалейные! Как мальчика обвели! Убью насмерть, в Анадыре сгною!"
Козёл в зеркале побурел рожей, расширил ноздри, встряхнул рогом, злым огоньком налился глаз. "Что делать?! Увидят!" Чертова штука не имела ни проводов, ни следов чего-либо технического. Женька уперся плечом в дракона, пытаясь развернуть зеркало к стене, однако тяжесть его была велика. Скрипнув чуть, не сдвинулось оно с места, даже не покачнулось.
Евгений достал мобильник, тихо прислать обслугу, помельче, да попузатей, чтоб разговоров не было. "Да пусть на себя любуются, в сторонке постою" - думал он. Но уж поздно! Знать, шоком было видение козломордого чудища, и минуты истекли, не начавшись. Приехал Сам, и позабыв про Пенькова, меж стройных рядов полиции, вступил чиновный люд под сияющие своды бизнес-центра! Двери распахнулись, и окруженный толпой людей в черном, деловым спортивным шагом вошел в зал маленький рыжеватый мужичок интеллигентного вида. А за ним - суетящийся губернатор со свитой, репортеры, сверкающий и галдящий шлейф высшего общества, и конечно, легка на помине, наголо стриженая маркиза фон Борнхольм в линялых джинсах, и хорёк Мякинин, и прости господи, кутюрье Бонч-Одоевский в макияже, и ещё какие-то унылые рожи в бриллиантах и искусственном загаре. А презрительный, деловой Чернобород, не дожидаясь речей, налил полный ковш кваса, и похвалив, опростал.
Радушная улыбка мгновенно стерла растерянность с лица Евгения. Приосанившись, и подобострастно глядя на Лисичкина, Пеньков сделал в его сторону три шага и поклонился.
- Здравствуйте, господин президент! Мы очень рады, что вы нашли время ознакомиться с достижениями частного бизнеса в нашем регионе, прошу чувствовать себя как дома!
Защелкали вспышки. Незаметно двигаясь в сторону, Пеньков уводил от зеркала августейший взгляд.
- Как видите, это объявленная экспозиция возвращенных предметов искусства. Часть предметов планируется передать в региональные музеи области.
- Здравствуйте, господин Пенькофф! Я, к сожалению, не смогу принять участия в сегодняшней конференции, но надеюсь, что обсуждение наболевших вопросов региона будет конструктивным.
А затем неминуемо случилось ужасное. Взяв Евгения под локоток, Лисичкин двинулся к экспонатам. Толпились гости, консультанты наперебой вещали Самому о цене и происхождении полотен и сабель. Вот и зеркало. С ужасом наблюдал Евгений в его черной проруби отвратительного козла с развратно отвисшей слюнявой губой и глупой широченной улыбкой. Непринужденно обняв пышным белоснежным хвостом его тощие мослы и копыта, красовался рядом пушистый и толстый, грациозный в своей дивной шубе, зверь с непроницаемым гипнотическим взглядом ярко-голубых глаз, сверкающий хищно рядами мелких алмазно-острых зубов. Ни одна черточка не дрогнула на белой усатой морде, ни словом ни выдал он изумления.
- Любопытный экспонат! Лет пятьсот ему?
- Что вы, всего триста. Но наш, отечественный. Там надпись есть.
- Memento quod es homo... Помни, что ты человек, так вроде? Верно сказано, на века. Да вы настоящий меценат, пан Пенькофф!
- Как договорились, полпроцента от зерновых фьючерсов на культуру и образование.
- А не гонишь? - прочиталось в презрительном подергивании вибрисс собеседника.
- Ноль тридцать пять без учета контрактов будущего лета...- жалобно проблеял архар.
- То-то! Вас без вертикали на полчаса оставить нельзя. Идём к народу квас дегустировать.
Евгений содрогнулся. Конечно, президент был в курсе, и знал про его новоприобретенное вельможное панство, но так выразиться... Пан - козлоногий греческий бог! Ужас, ужас... Позор... Из уст Самого! Политическое харакири!
Сзади появилось отвратительное лысое кенгуру. Пеньков с содроганием узнал в нём маркизу фон Борнхольм.
- Лавка древностей в разгаре! Чем ещё порадуете творческую общественность, господин Пенькофф?
Проходя в чиновной толпе к пенящемуся липовому бочонку, услышал Евгений говорок со стороны втиснутых в уголок осветителей: "А этот козел сказал к трём..."
Сгрудились, толпились, мотали рогом, змеились метровыми языками, били хвостами позади Женьки бегемоты, яки, анаконды, покачивались страусы, шипели черепахи, встряхивали гривой уникорны, кривлялись макаки и скалились многочисленные гиены...
Нувориш привык относится к разговорам всякой челяди, электриков и прочих неудачников жизни, как к воробьиному чирканью или досадному дорожному шуму, не слыша и не вникая в то, что не может и не должно иметь последствий. Презрительно-безразличен он оставался и к нецензурным сравнениям и описанием казней властителей мира, коими кишели клоаки интернет-комментариев к новостям. Но эта, никем более не услышанная, фраза отчего-то вызвала панику и тошноту, сердце забилось в груди, как пойманная мышь; застучало в висках и кончики пальцев похолодели. "Видели? Что?" - Однако, толпа львиц и горилл безучастно скользила вдоль экспонатов за Лисичкиным, обращая на зеркало внимание не больше, чем на какой-то славянский шкаф, и лишь упрямец Чернобород допытывался у конференц-менеджера, как настраивать телескоп Брюса.
Едва президент, поздравив всех, отбыл, как министр подкатил к Евгению:
- И зеркало, и телескоп, все беру! У меня охотничий домик под Тверью, хочу, чтобы все подлинное было.
- Хоть завтра! Спроси у секретаря по вопросам культуры. - пробурчал помрачневший Евгений.
Когда гости разошлись, Пеньков велел гнать всех со второго этажа, затем подошел к шефу охраны и попросил пистолет. Тот было заупрямился, но взгляд покрасневших зрачков Евгения так живо обрисовал его дальнейшую карьеру, что тот, проверив патрон в патроннике и поставив ещё раз на предохранитель, расстался с табельным оружием, как младенец с конфеткой.
Молча, оставив в дверях охрану, решительно приблизился Пеньков к зеркалу. В полумраке от погасших софитов было оно недвижно-зловеще. Медленно-медленно он поднял к нему взгляд, и вдруг, вскрикнув, как дзюдоист на татами, направил с двух рук "макаров", снял предохранитель, и одна-за-одной, с оглушительным грохотом в пустом зале всадил в хрусталь несколько пуль. На пятой, зеркало треснуло и рассыпалось по полу радугой хрустальных брызг.
Пеньков выронил оружие, осел на пол и завалился на бок, хрипя, хватая губами воздух и царапая грудь. До клиники довезти его не успели. Был диагностирован острый гипертонический криз. Также вскрытие показало запущенную опухоль, поразившую известный специалистам участок зрительной коры головного мозга.
Проездом от важных дел и сам Лисичкин побывал на могиле. Возлагая венок, подумал он: "Ну и козёл ты был, Пеньков! Мошенник, не приведи господи! Но хозяин отрасли настоящий. Жаль всё же."
Примечания:
Образ главы современного демократического государства является собирательным и не относится к конкретному человеку.
Иллюстрация 1. Волк. "Абердинский бестиарий", XVI век.
Иллюстрация 2. Гоа.
Иллюстрация 3. Гиена.
В иллюстрациях использованы материалы отдела рукописей Абердинского университета.
