Я всегда скептически относилась к жалобам наших соотечественников по поводу ужасного отношения к больным в поликлинике. Я не так часто попадала к врачам, никогда серьёзней насморка и больного горла у меня ничего не было, проходила диспансеризации и лишь трижды попадала в травмпункт.
Травмпункты в нашей стране - такая же отдельная история, как и дома, дураки и дороги. Первый раз я попала туда по своей собственной инициативе. Как сейчас помню, сидела я на уроке математики, к доске вызвали Армана (одноклассника). Пример был элементарный, я знала его решение. Арман же стоял и тупил. Я не выдержала и подняла руку. Но Марина Николаевна не обращала на меня никакого внимания, тщетно пытаясь дождаться правильного решения от человека, который никогда не питал нежности к математике, а испытывал пламенную страсть к истории. Кто меня дёрнул за язык в абсолютной тишине класса (на математике у нас всегда царила идеальная тишина, несмотря на то, что Марина Николаевна была нашим классруком), я не знаю, но я на весь класс неимоверно громким шёпотом прошипела "Вот тупой!". Продолжая тянуть руку, я чуть было не вскочила со стула. И в один прекрасный миг что-то хрустнуло, боль в локте пронзила такая, что аж слёзы выступили. Хруст в руке был слышен даже моей лучшей подруге, сидящей за мной. Когда в травмпункте я сказала, что не могу разогнуть руку, меня спросили, где я так умудрилась? Мой ответ "В школе" их не совсем удовлетворил, и они решили уточнить, уж не на уроке ли физкультуры я так постаралсь? Попробуйте представить себе их лица, когда они услышали "Нет, на математике, руку тянула, ответить хотела..."
С тех пор я больше руку никогда не тянула.
Следующее моё посещение травмпункта состоялось через несколько лет, в начале учебного года, в 11 часов вечера. Физкультурой мы должны были заниматься на улице, но туда надо было дойти! То есть выйти из школы, спуститься по ступеням во двор и направиться на футбольное поле. А у меня болела коленка левой ноги. Я, держась за кого-то (уже не помню кого), почему-то решила пропрыгать по ступенькам на правой. Стоит ли говорить, что когда я неудачно приземлилась на одну из ступенек, всякая боль в левой коленке меня перестала волновать вовсе, так как правая лодыжка грозила оторваться. Такой боли я ещё никогда не испытывала. Казалось, что я сломала ногу и удалить боль можно единственным способом - отрубить её совсем. Кое-как я допрыгала на когда-то болевшей левой ноге до медсестры и получила сначала длинную нотацию о своей глупости и непредусмотрительности, а только потом лёд и бинт. Как назло, это был вторник, в музыкальной школе должна была быть репетиция с ансамблем и я постыдилась пропускать столь важное мероприятие в начале года из-за подвёрнутой ноги. А когда, доковыляв в 10 часов вечера домой, сняв кроссовок и показав результат своего трудового дня маме, в мою голову пришла мыслишка "А как я вообще умудрилась снять кроссовок с ЭТОГО?" Моя нога увеличилась в ширину размеров на 5. И когда в 11 часов мы с папой завалились в травмпункт, то врач даже не удосужился посмотреть меня, отправив к медбрату. Мальчик попался симпатичный, поэтому, в общем-то, я не возражала (хоть какое-то удовольствие). Это было единственное улыбающееся лицо на тот момент, тем более пацан был старше меня года на 4 максимум, а я, беззащитная раненая девушка, сидела перед ним и кривила носик от боли и стыда за свою глупость, рассказывая, как получила данное увечье. Меня отправили в соседний кабинет на рентген. Вот тут я поняла, что такое наша российская бесплатная медицина. Тётка явно спала, а я со своей травмой прервала её то ли пятый, то ли шестой сон. Она решила отомстить мне по полной и начала укладывать мою ногу для снимка с таким остервенением, что мне стоило огромных усилий не закричать и не наброситься на неё с кулаками. Наконец-то упрыгав от этой ведьмы, я вернулась на стул перед симпатичным медбратом и со скорбным видом выслушала свой приговор, оказавшийся не таким уж жестоким. Больничный мне никто и не подумывал выписывать. Назначили какую-то мазь. И всё. Освобождение от физкультуры хотя бы на неделю, вместо положенного месяца, тоже давать никто не торопился. А мы с папой как-то об этом не подумали, поэтому оказавшись дома, на аналогичный и вполне закономерный вопросительный взгляд мамы нам нечего было сказать. Школу без справки можно было пропустить в течение 3 дней, чем я и воспользовалась. Неделю я демонстративно хромала, всем своим видом показывая, что не способна ни к каким физическим нагрузкам, а потом мне повезло. Мы отправились на диспансеризацию, и я выклянчила у хирурга освобождение на две недели. И получился как раз тот законный месяц.
Третье моё посещение травмпункта было не менее красочным и не менее оправданным. К тому же, могу отметить, что оно случилось по той же причине, что и второе. Только на этот раз в ночь с 30 ноября на 1 декабря мы с Мариной (сестрой) решили пойти покататься на новых коньках на школьный двор. Не катались мы лет... десять. Пошли мы ночью, чтобы на катке перед домом никого не было. Немного раскатавшись и почувствовав твёрдый лёд под ногами, мы ускорили темпы осваивания новой стихии. В телефоне играла красивая музыка. Я правша. И всё, что делаю правой стороной, у меня получается намного лучше. Даже рука правая у меня сильнее, чем левая, хотя в силу 10-летней игры на аккордеоне левая обязана быть сильней, так как мех разжимаешь именно ей. Но факт остаётся фактом. На правую ногу я поворачиваю тоже лучше, чем на левую. Я решила исправить это досадное недоразумение. И в один воистину "прекрасный" момент я упала на левый бок, подвернув левую ногу так, что сначала чуть было не потеряла сознание. Марина каталась на противоположной стороне, дабы не столкнуться со мной. Когда я упала, она сначала и не подумала ко мне приближаться, так как посчитала, что я быстро встану. Но не тут-то было. Когда я пришла в себя настолько, что смогла полностью ощутить все краски боли в ноге, я начала с таким остервенением бить по льду, как будто это он подговаривал меня повернуть налево, а не направо. Когда Марина всё же смекнула, что что-то не так, и подъехала ко мне, я уже могла членораздельно выражаться. Когда зазвонил телефон, я захотела проклясть всё на свете. Мама, оказывается, всё это время наблюдала за нашим катанием в окно, а когда увидела моё очередное падение, тоже сначала не придала этому особого значения. Но увидев, что я подозрительно долго не встаю, решила позвонить и выяснить, почему я решила поваляться на льду. На вопрос "Таня, почему ты не встаёшь?" я ответила, по-моему, самое логичное и очевидное "Потому что не могу!". Охи и ахи мамы описывать не буду. Скажу только, что моя сестра - поистине герой, так как она дотащила меня через школьный и наш собственный двор до дома на 13 этаж, таща ещё и наши коньки в количестве четырёх штук. Сама я передвигалась весьма посредственно. Сапог на ногу не налезал, да к тому же причинял невыносимую боль при малейшей попытке надеть его на ногу, так что он висел на мне и как не потерялся по дороге, до сих пор не могу понять.
Осмотрев мою ногу, папа "оптимистично" заявил "Скорее всего, перелом". Льда не было, так что пришлось прикладывать замороженную пачку цветной капусты. А на следующее утро мы отправились в травмпункт. Да, зима для меня началась более чем многообещающе!
Хирург оказался другой. Маленький, ниже меня, даже учитывая, что я ростом совсем не высокого, меньше 1,60м. С длинными русыми волосами в конском хвосте. Он деловито сновал туда-сюда из своего кабинета в кабинет рентгена и давал указания своему помощнику, который был крупнее его раза в четыре. Пока мы сидели в очереди, после нас пришли ещё несколько человек с переломами и растяжениями. Первый день зимы удался на славу. Хирург осмотрел мою ногу, послал на рентген (в этот раз попалась очень даже милая бабушка, которая так умилённо глядела на мою косу, что аж прослезилась, когда увидела мою ногу). Мне сообщили, что очень сильное растяжение связок имеется, но из-за большой опухоли непонятно, есть ли вывих. Папа изъявил надежду, что вывих, но врач обрадовал тем, что если вывих в таком месте, то срочная госпитализация. Пока же всё равно ничего рассмотреть нельзя, нужно дождаться заведующую, которая либо точно определит, либо пошлёт на ещё один снимок, а пока надо наложить гипс.
За три последующие недели я оказывалась в поликлинике больше, чем за всю свою жизнь. Я научилась очень быстро перемещаться на костылях, чуть ли не бегать с ними по лестницам и готовить мне они абсолютно не мешали. Врач меня покорил, я в него влюбилась той подростковой любовью, которую испытывают многие к своим учителям, тренерам, врачам и репетиторам. Папа на все приёмы ходил со мной. Подозреваю, что сам врач тоже как-то мне симпатизировал, потому как уж слишком часто назначал мне дни, когда я должна была приходить, хотя что должно было измениться в моей ноге за два дня, было непонятно. Он со всеми был очень вежлив, удивительно добродушен! Все врачи, насколько я помнила, заканчивали приём строго по часам, а он принимал всех до последнего, сидя на работе до 2-3дня, в то время как его приём заканчивался в 12 часов. Помню, как раз была моя очередь, он писал что-то в моей карте, когда зашёл дедушка. Подслеповатый, глуховатый, с трясущимися руками. Ещё когда я сидела в очереди около кабинета заведующей, а он как раз к ней зашёл, вся приёмная слышала, как она ему объясняет, в какой кабинет он должен сейчас пойти, сдать что-то, а потом вернуться. Ему надо было в 312. Она повторила это раз десять. Он вышел и вслух у самого себя спросил "Так она сказала в 212?". И тогда вся приёмная, а было нас человек тридцать, хором ему сообщила, что ему нужно в 312! И когда подошла моя очередь, как раз этот дедушка вернулся, зашёл к хирургу и начал ему пихать какие-то листочки. Любого другого врача всё это давно бы вывело из себя, а этот лишь сидел и улыбался, выбрав из этой кучи-малы то, что было ему нужно, остальное собрал, сложил и отдал дедушке, напомнив ему в сто какой-то раз, когда он должен прийти и с каким анализом. И это при том, что приём у него с 8, а время было уже час дня! Окончательно же он меня покорил, когда случилось одно недоразумение по вине моей драгоценной сестры. В пятницу я должна была прийти к нему для заключительного осмотра, чтобы он меня выписал и выдал справку. В этот день наш ансамбль как раз выступал на концерте. Без меня. Марина, уехав на концерт, добросовестно захватила и свои ключи, и мои. Ну, я и решила, что понедельник ничуть не хуже пятницы. Не могла же я уйти из дома и оставить дверь открытой "заходи - кто хошь, и бери - что хошь!" А в 2 часа дня мне позвонил хирург и взволнованно поинтересовался, как я себя чувствую и почему я не пришла? Пришлось объяснять. В понедельник он меня выписал. А следующая наша мимолётная встреча состоялась аж через 4 года...
Мы прилетели из Израиля, где гостили у родных, которые умудрились нас заразить на ближайший месяц своей какой-то южной заразой.
Первую неделю у нас держалась высокая температура. Я заболела ещё в Израиле. По прибытии домой у меня к температуре, больному горлу и не дышащему носу добавились больное ухо, заложенность в ушах и простуженный глаз. Терапевт уверяла нас, что заложенность, сохранившаяся через неделю после посадки самолёта, это от простуды. Но всё-таки посоветовала наведаться к лору.
Мама позвонила в поликлинику. Регистратура сообщила, что к лору нужно брать талон. А что же такое "брать талон" в нашей поликлинике? Для этого общественно полезного занятия нужно встать в 5:30 утра, в 6 утра выйти из дома, в 6:30 утра подойти к крылечку поликлиники, занять очередь в регистратуру, оказавшись где-то уже пятнадцатой, подождать до 7:30 на морозе, попытаться пробиться через толпу и не потерять из вида человека, за которым занимала очередь, отвоевать себе место, доказав, что да именно за этим товарищем ты очередь и занимала и не являешься обманщицей и авантюристкой, наконец-то добраться до работника регистратуры и услышать, что на сегодня все талоны уже разобраны, приходите завтра. Время будет 8 часов утра. То есть если пойдут брать нам талоны родители, то точно опоздают на работу, а если мы, то это грозит нам очередной порцией температуры, так как февраль выдался на редкость холодный.
Поэтому, рассудив, что не стоит оно того, мы записались на приём в платную клинику. Там мы пролечились у врача неделю.
Болели мы оригинально. Вставали в 9, шли в клинику, там лечились около двух часов, шли домой, завтракали, шли в поликлинику, проходили физиотерапию и сразу шли занимать очередь к терапевту за полтора часа до приёма. И так чуть ли не каждый день. В один прекрасный момент терапевт известила нас о том, что температуры нет, горло нормальное, поэтому нужно нам отправляться к лору, так как уши и нос по её части. Ну, мы и направились.
В приёмной сидело 6 человек. Было где-то полчетвёртого вечера. Мы просидели 1час 45 минут, когда, наконец, подошла наша очередь. Лор следующего пациента к себе вызывает. Я села рядом с дверью, ожидая крика "Войдите". Так я просидела минут десять, слушая, как за дверью хихикают и обсуждают проблемы насущные. Лор работает с двух до шести. То есть четыре часа. За полтора часа она умудрилась принять шесть человек. И, видимо, решила, что лимит на сегодня исчерпан, всем спасибо, все способны. Если бы я не постучала, то, наверное, врач и медсестра так и просидели бы, обсуждая всё, что угодно, только не пациентов, дожидаясь шести часов, чтобы добросовестно объявить оставшимся людям, что приём окончен, приходите завтра. Но я постучалась. И (ура!) услышала недовольное "Войдите!". Вошла. Отдала врачу листок с печатью и диагнозом нашего платного врача из клиники, сама села на стул. Лор долго читала листик, потом повернулась ко мне. Далее разговор пошёл в следующем русле:
-И зачем вы ко мне пришли?
-Меня послал к вам терапевт.
-А зачем вы мне дали это? - указывая на лист с диагнозом.
-Как зачем? Я ходила к врачу, подумала, что вам надо это прочитать.
-А с чего вы решили, что мне это надо прочитать?
-Ну как? Там же диагноз написан.
-И что?
-В смысле, что?
-А вы понимаете, что если я вас сейчас посмотрю, то я поставлю совсем другой диагноз?
-Почему вы поставите другой диагноз?
-Ну, потому что я другой врач.
-И что?
-Ну, один врач вас посмотрел и поставил один диагноз, а я посмотрю и поставлю другой диагноз.
-А почему вы должны поставить мне другой диагноз?
-Скажите честно, что вы пришли ко мне за больничным.
-У меня есть больничный до четверга (сейчас вторник).
-Тогда зачем вы ко мне пришли?
-Меня послал терапевт. Она сказала, что продлевает больничный до четверга, а потом нами должен заниматься лор.
-Ну, вы же уже сходили к платному лору, который написал вам аж целых 18 пунктов дорогущих лекарств, так зачем вы пришли ко мне, когда больше доверяете платным врачам. Лечитесь у них
18 пунктами дорогущих лекарств в её понимании оказались 12 пунктов, в которых половина сообщала, что конкретно и при каких условиях у меня случилось, а остальные пункты действительно содержали в себе названия того, чем я должна лечиться, куда входило: сода на стакан воды для полоскания горла, раствор ромашки для полоскания горла, називин для носа и тому прочие средства. Их общая стоимость была меньше, чем одно лекарство, которое нам прописала терапевт нашей поликлиники.
Продолжение разговора:
-Мы пошли к платному врачу, так как когда позвонили в регистратуру, то нам сказали, что к лору только по талонам.
-Никогда такого не было, чтобы к лору было по талонам. У нас всегда живая очередь! Я принимаю по сорок человек в день.
Мне очень хотелось напомнить, что за последние два часа она приняла шесть человек, а если умножить это количество на часы её работы, то получается, что за весь свой рабочий день она могла принять не более 20 человек, но сдержалась и лишь сказала:
-Вы сначала разберитесь с регистратурой, а потом предъявляйте претензии мне.
-Так что вы от меня хотите?
-Я от вас ничего не хочу, - уже свирепея, сообщила я. - Меня к вам направил терапевт.
Она ещё раз заглянула в листок и увидела, что один из её 18 пунктов - это рекомендация процедуры, которую в поликлинике делает любому желающему медсестра в кабинете лора. Что-то типа проверки слуха, занимающая 10 минут. Она повернулась ко мне:
-Это он вам сказал сделать?
-Да, сказал, что здесь мне могут проверить слух, чтобы лучше понять, насколько сильно у меня заложены уши.
-То есть он через вас указывает нам, что делать?
Я проигнорировала этот вопрос. Стоит ли говорить о том, что процедуру эту мне так никто и не сделал.
-Вам назначено на рентген пазух носа. Он подозревает у вас гайморит?
-Сказал, что нужно на всякий случай сделать.
-Вот когда сделаете, тогда ко мне и приходите. Завтра.
И отдала мне листок. Я хотела забрать карты, но она сказала, что передаст их сама в регистратуру.
Выйдя, я не пустила к ней Марину, так как началось бы такое же выяснение отношений. Мы направились сразу на рентген. Время было полпятого, а работал он до 5. Когда мы пришли и заняли очередь (хотя нам полагалось без очереди), то вышла тётка, сообщила, что сегодня больше никого не принимает, так как ей ещё снимки делать, их описывать, а не ночевать же ей здесь (!), и захлопнула перед нашим носом дверь. Мы спустились в регистратуру. Среда оказалась праздником - 23 февраля то бишь, т.е. не рабочим днём. А в четверг нам предстояло сделать рентген, выписаться у терапевта и попасть к лору. Как можно было всё это проделать за один день, когда лор работала с 9 до 14, рентген с 15 до 20, а терапевт с 16 до 20, мы не представляли. В итоге в четверг мы сделали снимки (оказалось, что у Марины гайморит, а у меня всё нормально, хотя на самом деле наш врач потом ещё обнаружил у меня гной в правой решётке), отправились к терапевту. Она мне продлила больничный до вторника, а Марину отправила к лору, перед этим направив нас к заведующей, так как мы болели более 10 дней. Я рассказала терапевту, что нам выдала лор, она поохала, поахала, но всё же настояла на том, чтобы мы спустились к другому лору. Там оказался мужчина. Марине он тут же радостно сообщил, что у неё грозит всё перерасти в менингит и что ей срочно надо в больницу, чтобы сделать прокол. У меня же с улыбкой поинтересовался "Зачем вы ко мне пришли?". Мне уже начало казаться, что этот вопрос будет преследовать меня по всей поликлинике! В очередной раз сообщив, что меня послал терапевт, и я от него ничего не хочу, я описала свои яркие впечатления от заложенности ушей вот уже в течение двух недель. Он вскочил, и мы с ним направились как раз в кабинет той злыдни. Там он поделал те же процедуры, что и наш врач, проверил слух по старинке при помощи шёпота и закрывания ушей по очереди и сообщил, что я его обманываю и слух у меня хороший. А то я без него не знала этой простой истины, проучившись в музыкальной школе десять лет. По-моему, глухота и заложенность в ушах заметно отличаются друг от друга. Но это только по-моему, он же считал, что нет между этими двумя понятиями особой разницы.
-Можете приходить ко мне, если хотите, я вам буду делать массаж и продувание, - сообщил он мне, выпроваживая из кабинета и посоветовав очередное лекарство для применения внутрь. Я клятвенно пообещала его купить, но так как в тот список, который уже имелся, это лекарство уже не помещалось, то даже не запомнила названия. Мы и так пили таблетки по часам. Я даже составила табличку, когда какое и в каком количестве лекарство принимать, так как что-то нужно было пить до еды, что-то во время, что-то после, а что-то после чего-то.
На следующий день, когда мы с Мариной пришли к физиотерапевту, чтобы она назначила нам процедуры, то выяснилось, что карты наши пропали в неизвестном направлении, у терапевта их нет, а к лору (где они наблюдались последний раз) не могли попасть, так как смена закончилась, а запасного ключа ни у кого не оказалось.
Физиотерапевт наотрез отказалась назначать нам что-либо без карты, заявив, что если она это сделает, то её работу никто не оплатит. У меня была угроза потери слуха, поэтому я уже озверела в конец и сорвалась на крик с желанием идти к главврачу. Физиотерапевт позвонила в регистратуру и послала нас с Мариной вниз за дубликатами. Только когда мы смотались туда-обратно и принесли ей листики, заменившие на время наши карты, тогда она прям вся подобрела, с довольным видом занесла все записи и пошла показывать нам наши процедурные палаты.
Когда во вторник я пришла выписываться к терапевту одна, то просидев полтора часа в очереди и пропустив нескольких человек вне очереди, я умоляла и просила меня выписать. Наш врач пообещал написать нам справку, поэтому я мечтала больше никогда сюда не попадать! Но терапевт начала уговаривать меня ещё раз наведаться к лору. Я взмолилась, сказала, что я прекрасно себя чувствую, и всё-таки уговорила её выписать меня. Она подписала справку. Я отправилась на первый этаж ставить печать, уже готовая к очередной пакости со стороны сотрудников поликлиники, и мои надежды оправдались в лучших традициях жанра.
Дело в том, что мы с Мариной умудрились дома потерять паспорта. У нас все документы и свидетельства хранятся в моём столе, в нижнем ящике, в красной папке, но паспорта оттуда загадочным образом исчезли. В Израиле требовались наши загранпаспорта, поэтому мы пока спокойно обходились без российских. Я знала, что в поликлинике потребуется паспорт, поэтому взяла с собой копию, загранпаспорт, студенческий из колледжа, пропуск в университет, где везде были мои данные и фотография. Когда я отдала справку, у меня потребовали паспорт. Я начала объяснять, что так, мол, и так, ездили за границу, там оставили паспорта, дядя привезёт их только через месяц, но у меня есть копия, и вот ещё я принесла всё, чтобы подтвердить мою личность. И что вы думаете? Эта грымза послала меня к главврачу, сославшись на то, что она не имеет права закрывать больничный по копии! И это притом, что она меня знает! Поднявшись к главврачу и увидев очередь к нему, я решила, что справка - она и в Африке справка, а что без печати - так не страшно. Развернулась и ушла.
Больше всего меня взбесило, что когда мы ездили в городскую больницу в другом районе на консультацию по поводу Марины, там тоже потребовали паспорт, но удовлетворились копией. А тут, в родной поликлинике мне не поставили печать! Ну не бред???