Тара опустила палец в бадью с водой, тихо вскрикнула, и автоматически засунула его в рот. Жест получился очень детским, и девушка тут же мысленно отругала себя - для какой-нибудь кисейной барышни, которую она разыгрывала в салоне это вполне бы подошло, но для нее в реальной жизни нет. Что и говорить, за год она так привыкла держать себя в руках, надеяться только на себя, что сейчас, когда рядом снова оказался Максвелл, порядком расслабилась. А зря.
Вспомнив о Максвелле, Тара быстро оглянулась на полуприкрытую дверь - но там было тихо, только доносилось размеренное дыхание спящего - он отрубился, едва они добрались до комнат, а его голова коснулась подушки.
С тихим вздохом Тара опустила руку к воде ладонью вниз и на мгновение сосредоточенно сдвинула брови. От бадьи перестал валить пар, и девушка удовлетворенно опустила руки в воду, поводила ими, любуясь крохотными волнами, и обернулась к двери, стряхивая с пальцев капли.
- Максвелл, вода остыла! Иди!
Она прислушалась. Тишина. Закатив глаза, Тара прошла в его комнату, уже подыскивая, чем бы стукнуть названного брата, чтобы он наконец проснулся, но остановилась, сжимая в руке тяжелый том. Она так давно его не видела... С того момента, как Максвелл вытащил ее из клетки, прикинувшись государственным исполнителем, прошла неделя - недели постоянного бега, неделя страха погони и ощущения мишени между лопаток. Сосущий подтачивающий страх гнал их вперед, в чашу леса - сюда, в единственное место, где можно было укрыться и перевести дух.
Неделя редких разговоров. Взглядов исподтишка. Страха случайного прикосновения и постоянной неловкости. Самая тяжелая неделя в ее жизни. Она пыталась уйти от него тогда. Проснулась, выбралась из крепко сжимавших ее рук - и ушла, куда глаза глядели, стараясь не размазывать по щекам злые слезы. Злилась она, правда, больше всего на себя... Но не смогла. Вернулась. И вот теперь они снова вместе - совсем как раньше... Только будет ли как раньше?
Осторожно переложив талмуд в другую руку, Тара тихо обошла кровать, и присела на краешек, вглядываясь в черты лица человека, которого так давно не видела. Она видела как он взрослел с самого детства, с 12 лет - и вот теперь ему 24, и кажется за тот год, что они не виделись, он изменился больше, чем за предыдущие десять. Осунувшийся от долгой тяжелой дороги, но все равно сильный и выносливый, с отросшей черной щетиной, этот спящий мужчина уже не был тем мальчиком, с которым она воровала яблоки в соседском саду, и при потом спокойно могла стоять, не задумываясь, во что одета и одета ли вообще.
Тара отдернула готовую провести по его щеке руку. И глупости, и слишком грязный. Первую бадью с водой (как и вторую, и третью) он, конечно, уступил ей - все-таки она девушка. Обычно протестующая против какого-то признания ее слабостей, в этот раз Тара согласилась - сказалось долгое путешествие в клетке под дождем. Теперь, высушив волосы и найдя свежую одежду, она дожидалась, когда вода подостынет для Максвелла - этот неженка пил почти кипяток, но купался в парном молоке...
Задумчиво прикусив кончик большого пальца (еще один дурацкий жест, от которого надо отучаться!), Тара пыталась разобраться в себе. В себе было запутано, и она отложила это неблагодарное занятие на потом. Тихо встав, она обошла дверь, подобрав пышные юбки, и еще раз оглянулась на Максвелла. Медленно протянула руку... и разжала пальцы, роняя толстенный том прямо ему на голову.
- Подъем! Вода остыла!
"У Матушки" было самым странным заведением, какое когда-либо носило название гостиницы, постоялого двора или просто ночлежки - сами постояльцы предпочитали называть это место приютом. Спрятанный в самой чаще, он занимало огромную, по лесным меркам, площадь в несколько сот квадратных метров. Приют делился из нескольких двухэтажных корпусов, тесно лепившихся друг к другу - здесь были и жилые комнаты, и конюшни, и даже тренировочный зал со снарядами. Что самое удивительное, здесь была даже небольшая часовенка. Обитатели приюта часто обращались с мольбой к Богу. Правда, еще чаще к Дьяволу...
"У Матушки" было приютом для всех лихачей и сорвиголов, для всех Детей Удачи, которые знали к нему дорогу. Секрет его недоступности властям, которые бы дорого отдали, чтобы накрыть несколько самых известных проходимцев в королевстве, заключался в том, что не существовало никаких карт. Приют стоял уже не первое десятилетие, иногда его обновляли общими силами, но никогда здесь не появлялся никто посторонний, а всех новеньких, после тщательной проверки на верность, приводил кто-то из старых постояльцев. Говорили, самыми первыми жителями были семеро братьев-разбойников, которые поселили здесь свою мать, привозя ей запасы всего необходимого и возвращаясь после каждого дела. С тех пор прошло много лет, и жителей в приюте было намного больше семи - кто-нибудь всегда находился здесь, а за самыми "постоянными клиентами" даже закреплялись отдельные комнаты. По заведенной традиции, приютом всегда руководила не участвующая в делах женщина - чья-то мать, жена или просто состарившаяся для сольной карьеры "дитя удачи".
Тара неспешно спустилась по лестнице в общий зал, оборудованный как таверна, и внимательно оглядела присутствующих, замерев на одной из нижних ступенек. Девушка находилась в тени, и была почти незаметна, в то время как сама видела все помещение. Да, предателей в приюте никогда не водилось, но ее не было целый год - по меркам их мира это почти вечность - и у нее вполне могли появиться недоброжелатели...
Тара резко повернулась, схватив человека за спиной за запястье, и вывернула руку, заломив ее за спину.
- Тара, боже, это же я! Отпусти, ты мне руку сломаешь!
- О боже, Эрик! - Девушка мгновенно ослабила хватку и невольно прижала руки ко рту. - Прости пожалуйста, я не видела...
- Да ладно, - молодой невысокий мужчина с пшеничного цвета волосами и ярко-голубыми глаза уже улыбался, растирая запястья. Тара тоже невольно заулыбалась, и обняла его. Он деланно ойкнул от боли, и сжал девушку в объятьях.
- Я тебя совсем потерял из виду! - Эрик картинно насупился. - Максвелла, правда тоже, но его хоть видел пару раз, и жутко удивился, что вы не вместе! Где ты была, что там у вас вообще творится?
- Ооох, - Тара выразительно приподняла брови, задумчиво уставившись в сторону, - это непростой разговор, на ногах рассказывать отказываюсь!
Эрик засмеялся и, приобняв, ее за плечи, повел к дальнему угловому столику. Он был искусным вором, виртуозом своего дела, способным забрать у человека что угодно на глазах у сотни свидетелей так, что никто ничего не заметит - и одним из немногих, кого Тара и Максвелл действительно считали своим другом. Лет на пять старше Максвелла, худощавый, хоть и жилистый, Эрик легко сходил за его ровесника, а иногда, при небольшой доработки внешности, и за ровесника Тары, что не раз помогало ему уйти от погони. За десять лет своей "карьеры" Эрик ни разу не был пойман, чем безумно гордился, и чем порядком пугал всех остальных - бесконечной удачи не бывает. Когда-то именно он привел Максвелла и еще слабую после ранения Тару к "Матушке" и поручился за них. По законам приюта, если бы Эрик ошибся в выборе, то поплатился бы головой.
Так же вместе они подошли к подобию барной стойки, блестящему от многих лет постоянного употребления.
- Матушка, ты посмотри, кого я нашел на лестнице! - Эрик заразительно засмеялся, обращаясь к крупной женщине, сидящей за стойкой в удобном кресле с книжкой и трубкой. Кожа ее потемнела и покрылась морщинами, но черные волосы все еще не тронула седина, а удар был крепок. Когда-то она, по слухам, ходила с пиратами Черной Бороды по морям, но после того, как абордажный крюк впился ей в ногу, вынуждена была отойти от дел. В ту пору приюту как раз понадобилась новая хозяйка, и пиратка, скрепя сердце, согласилась. В начале она сильно тосковала по морю, но вскоре привыкла к суше и даже стала получать удовольствие от жизни среди среди таких же отчаянных людей, как и сама. Имя ее забылось, и все уже давно привыкли обращаться к ней "Матушка" - как и к каждой другой хозяйке приюта. Ее уважали и побаивались, ее слово было законом в стенах приюта, и часто даже за ними - слава о ее абсолютной честности и неподкупности быстро разошлась по округе.
Матушка отложила книгу в сторону и прикусила чубук длинной черной трубки, разглядывая девушку и улыбающегося Эрика через очки - тонкие стекла в золотой оправе, специально привезенные кем-то из постояльцев.
- Тара, - она улыбнулась, вставая, и над верхней губой стали видны легкие усики, - давно тебя не видно было девочка. Все хорошо?
Внимательные черные глаза смотрели на девушку с бесконечным понимаем и легкой тревогой. Тара улыбнулась, мысленно благодаря Удачу за такую понимающую хозяйку. Не сказав почти ничего, она все же смогла высказать намного больше.