На город упала тяжелая августовская жара. Вязкая и густая, как горячий кисель, она придавливала к земле, мешая двигаться, дышать и даже думать. Люди перестали спешить, работа делалась вдвое медленнее, но на это никто не ругался, будто замершая на отметке "+30" ртуть служила достаточным оправданием для всевозможных ошибок, неточностей и недочетов.
Люди, распаренные, рыхлые, собирались по магазинам с кондиционерами, остужая пунцовые лица и стараясь скрыть пятна пота на одежде. Блуждая среди полок с книгами или ароматических масел для ванн, они старались не встречаться друг с другом взглядами, словно это срывало с них маску мнимого покупателя и заставляло покинуть благословенный оазис искусственной прохлады.
Модные девушки модельной внешности, с чистой совестью и легким сердцем прошмыгнувшие в короткие джинсовые шортики с бахромой, даровали миру возможность во всех подробностях изучить свои тела, лишь чуть скованные одеждой. С повышением градуса Цельсия между ними словно начинались соревнования, на ком меньше одето и у кого больше в диаметре серьги-кольца. Идеальный загар хоть и отдавал немного душком ультрафиолетовых ламп, зато куда в большей мере благоухал ароматом глянца и Ибицы.
Бедные представители городских субкультур, обязанные по своему статусу ходить в черном и кожаном, стойко терпели муки во имя принципов, скрывая за слоем грима проступающий загар или - что случалось чаще - обморочную бледность.
На обезумевшем солнце сверкали хромом и напускной свободой огромные и тяжелые, как и их хозяева, мотоциклы. С грохотом и треском проносясь по центру города и ближайшим к нему улицам, они уже не порождали ни восторга, ни зависти, а только колыхали горячий воздух.
С жадностью и упорством охотника жители ловили слабейший порыв прохладного воздуха...