Шевченко Ирина : другие произведения.

Тот самый шаман (рабочее)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 6.88*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Шаман живет между двумя мирами, но не принадлежит ни одному из них. Только это не мешает миру живых и миру духов по очереди втягивать его в свои проблемы...
    Мир тот же, что и в романе "Алмазное сердце". Главный герой пришел оттуда же. Но история полностью самостоятельная.
    В иллюстрациях портрет Рика от Милодары. Спасибо!:)
    Обновлено (символически) 03.02.14г.
    Дорогие читатели! По объективным причинам вынуждена временно прекратить выкладку. Надеюсь, не забудете о нас с Риком.:)

    За обложку огромное спасибо Полине Сербжиновой

Глава 1

  
  
   - Хозяин, по чарке перцовки всем! Да поживее! Не видишь, окоченели вконец?
   С порога отдавший приказание человек швырнул на лавку мохнатую шапку, зубами стащил рукавицы и оглядел тускло освещенный зал трактира. Глаза мужчины слезились с мороза, мясистый, рыхлый от оспин нос над рыжей щеткой усов жадно втягивал теплый, пропитанный ароматами жарящегося мяса воздух, а лысина в полголовы тут же покрылась мелкими капельками пота.
   - Ну и где этот Густав? - прогудел он недовольно, растирая покрасневшие ладони.
   - Будет, раз обещал, - заверил его один из спутников, невысокий щупленький человечек с козлиной бородкой и маленькими бегающими глазками. - Зато погляди, какая тут краля скучает.
   - Ото ж, - усмехнулся третий, бритоголовый громила в овчинном тулупе, по швам трещавшем на мощных плечах. - Видно, дэйни заблудилась.
   Приправленные недоброй насмешкой слова относились к единственному, помимо только что прибывшей троицы, посетителю трактира. Расположившийся за столом у ярко горевшего очага молодой человек скучал в ожидании заказа и, казалось, не замечал направленных на него взглядов. Вьющиеся черные волосы и гладкая, словно тронутая легким загаром кожа выдавали в нем южанина, невесть как оказавшегося на самом севере королевства, гордая осанка и ухоженные руки с тонкими пальцами и отполированными ногтями - аристократа, которому явно не место в этом захудалом заведении, а дорогая добротная одежда, кожаные сапоги, лежавший на лавке теплый плащ и сумка, где наверняка отыщется пухлый кошелек, говорили, что кем бы этот красавчик ни был, и зачем бы сюда ни пришел, сделал он это зря.
   За дверью - вьюжная ночь, стражу в такую пору из караулки в патруль не выманишь, праздные гуляки вряд ли завернут, а трактирщику своя жизнь дорога. Да и Густав как специально задерживается.
   Опустошив принесенные толстой, но расторопной подавальщицей стаканы и занюхав просаленными рукавами жгучее пойло, мужчины переглянулись и без слов двинулись к намеченной жертве. Бритоголовый зашел справа, козлобородый - слева, а усач, по всему бывший у них за главного, без предисловий уселся за стол заплутавшего в глуши дворянчика.
   - Жить хочешь? - спросил он и, не размениваясь более на сотрясание воздуха, положил перед собой большой охотничий нож.
   - А ты? - вернул вопрос южанин, равнодушным взглядом скользнув по оружию. Танцующий в камине огонь отразился в черных глазах неприкрытой издевкой.
   - Чего? - Усатый вскочил, упершись ладонями в стол, подался вперед и тут же взвыл от боли: правая рука непостижимым образом оказалась пришпилена к доскам ножом. Его собственным ножом!
   Первым опомнился бритоголовый. Не задумываясь, привычно бросился на худосочного, по его собственным меркам, юнца - сшибить, забить кулаками, отпинать ногами... Но южанин и тут оказался проворнее: соскочил на пол, и подхваченная холеными ручками широкая лавка легко, словно какая-то хворостина, описала полукруг и с размаху врезалась верзиле в лоб. А когда после первого удара тот не упал, последовал второй, не просто сбивший его с ног, а отшвырнувший на несколько шагов в стене.
   - Волк, - запоздало понял третий из грабителей.
   Молодой - нет, не человек - метаморф подтвердил эту догадку, показав в усмешке клыки. Выскочившее из очага пламя клубком свернулось в его ладони, и метко пущенный в лицо бандита сгусток огня в секунду избавил того от нелепой бороденки и мыслей о том, чтобы достать из-под тулупа висевший на поясе топорик.
   А оборотень спокойно вернул на место лавку и сел напротив усача, безуспешно пытающегося вытащить пригвоздивший к столешнице руку нож.
   - Так хочешь жить? - повторил он.
   Бандит оглянулся на подельников. Один замер с закопченной физиономией, не в силах пошевелиться от страха, второй лежал без сознания.
   - А Густава я пока в кладовой запер, - сообщил оборотень, короткой фразой давая понять, что не он был для них добычей, а как раз наоборот. Они лишь упростили ему задачу.
   - Что тебе нужно? - спросил, нахмурившись, человек.
   - Поговорить. Для начала.
   - Может, я стражу все ж таки кликну? - несмело вмешался со стороны трактирщик.
   - Зови, - разрешил метаморф. - И о заказе моем не забудь, со вчерашнего дня и крошки во рту не было.
  
   Когда доблестные защитники порядка, стуча зубами от холода, полным десятком ввалились трактир, их глазам открылась удивительная картина. Четверо головорезов, чьи портреты не один месяц украшали вестовые столбы рядком сидели на лавке лицом к входу, не связанные, но словно прикованные к месту, а за соседним столом, как ни в чем не бывало, ужинал молодой дэй, судя по облику и по тому, как он непринужденно орудовал ножом и вилкой, - из благородных.
   - Какая встреча! - обрадовался старший из стражников, узрев бандитов, за поимку которых полагалась немалая награда, но тут же сник, вспомнив, что эти деньги ему не светят. - Это вы их, э-э... - Он замешкался, не зная, как обратиться к метаморфу.
   О том, что перед ним именно метаморф, знал от трактирщика, а иначе и не поверил бы: те немногочисленные волки, что жили в городе, носили зверя не только внутри себя - они и на вид были чистые звери. А этот...
   - Ричард Энсоре, - представился, отодвинув тарелку, оборотень. - Виконт Ричард Эмилио Энсоре.
   Звучало внушительно.
   - Вам тоже придется пойти с нами, дэй Энсоре, - объявил, поборов смущение, десятник.
   Метаморф встал из-за стола, набросил на плечи плащ и подхватил с пола легкую дорожную сумку.
   - С вами? Это вряд ли, - улыбнулся он.
   И просто исчез. Только ветерок прошелся по полутемному залу, вспыхнуло чуть ярче пламя в камине и почудилось на миг, что пахнет тут не мясом и жареным луком, а снежным сосновым бором...
   - Шаман, - выдохнул молодой стражник, зачарованно пялясь на оставшуюся после волка пустую тарелку.
   - Шаман, - хмуро подтвердил старший. И добавил, припомнив, что не сегодня впервые услышал имя Ричарда Энсоре. - Тот самый шаман.
  
   Рик не слышал последних слов стражника, но то, что определение "тот самый" прочно закрепилось за ним, не было для метаморфа секретом. Славу - так и хотелось добавить: печальную - молодой шаман получил чуть больше двух лет назад, когда взялся помочь давнему другу выпутаться из неприятной ситуации. И мало того, что история оказалась непростая, словно многослойный пирог, еще и с протухшей начинкой, так Ричард в довесок сумел угодить в неприятности, прямо с нею не связанные: пока занимался делами товарища, попался в руки убийц из Ордена Спасения. Нет, не фанатиков, радеющих за чистоту человеческой крови, а хищных тварей, получающих удовольствие от охоты на разумную дичь. За годы безнаказанности они собрали на защищенных темным обрядом угодьях немаленькое кладбище. Не только тела, но и души затравленных собаками, зверски убитых метаморфов гнили там, не в силах вырваться. И продолжаться это могло еще долго, если бы, подобно сегодняшним бандитам, "охотники" не совершили ошибку, выбрав на роли дичи виконта Энсоре.
   В финале той запутанной истории друга, успешно разобравшегося с проблемами, по всем правилам счастливых концовок ждала свадьба с прекрасной девушкой, а самого шамана - череда судебных заседаний, где он выступал главным свидетелем. А мог бы и обвиняемым, ведь освобожденные им души оборотней не пощадили своих убийц. В тот день два десятка охотников расстались с жизнью, и среди них было немало высокопоставленных дэев, чьи друзья и родственники мечтали увидеть Ричарда Энсоре на эшафоте. Возможно, кто-то из них до сих пор не забыл об этом...
   - Ты устал, - негромкий голос вернул его из воспоминаний на засыпанную снегом поляну, куда шаман добрался к рассвету.
   - Я долго искал тебя, - признался Рик.
   Миловидная девушка с глазами зелеными, как теплое море, и собранными в толстую косу русыми волосами укоризненно покачала головой.
   - Я ждала почти год, потерпела бы еще денек. А тебе стоило отдохнуть.
   Она странно смотрелась посреди заснеженного леса: простое платье селянки оставляло открытой тонкую шею и руки до локтя, на ногах - легкие башмачки из мягкой кожи. Но ей не было холодно. Уже не было.
   - Не забирай меня отсюда, - попросила она. - Здесь хорошее место. Посмотри, как красиво. А летом на моей могиле распустится шиповник.
   - Не буду, - согласился шаман. Нелегко было бы расчистить сугробы и разрыть промерзшую землю, да и поручений ему таких не давали. - Твоя мать лишь хотела знать, где ты похоронена и куда она могла бы приходить хоть изредка, а еще просила, чтобы твоя смерть не осталась неотмщенной. Место тут и правда красивое, а до следующего восхода у тебя есть время, чтобы поквитаться с теми, кто тебя убил.
   Он прикрыл мутные после бессонной ночи глаза, вновь вспомнив тени восставших волков и полные ужаса крики загонщиков. Тогда Рик был уверен, что все правильно - месть есть справедливость. Он и теперь не изменил своего мнения, но искренне желал, чтобы эта молодая волчица и в посмертии не запятнала себя кровью. Это был по-настоящему светлый дух, не озлобившийся за год ожидания, привязавшийся к лесу и его обитателям, и, возможно, она не уйдет теперь к великим предкам, а останется берегиней этого места. Будет жаль, если ее свет померкнет.
   - Они не хотели меня убивать. - Тонкие, полупрозрачные пальцы девушки смущенно теребили косу. - Они... хотели другого. Потом, может быть, отпустили бы...
   - Я знаю.
   Она сама бросилась на нож, посчитав смерть лучшим выходом. Не намеренное убийство, но и не самоубийство. Наверное, потому он так долго не мог отыскать ее могилу - бандитов, на которых несчастная наткнулась, возвращаясь короткой дорогой из города, найти было легче.
   - Их все равно ждет виселица.
   - Пусть так, - кивнула она.
   Шаман не смог сдержать вздох облегчения.
   Солнце поднималось все выше, тени деревьев становились короче, а он в самом деле очень устал. Пора было прощаться.
   - Хочешь, чтобы я что-нибудь передал твоей матери?
   - Нет. - Девушка покачала головой. - Пусть приходит сюда, лес все ей расскажет.
   Ричард поднялся на ноги, отряхнул снег с плаща и забросил на плечо сумку.
   - Увидимся, когда придет время, Хельга.
   Он отпускал ее, называя по имени. Великий Снежный Волк встретит свою дочь на вершине горы предков и проводит в мир, стократ лучший, чем этот...
   - Увидимся, Рик.
   Коснувшаяся его руки ладонь показалась живой и теплой. А когда он уходил едва заметной в снегу тропой, Хельга все еще глядела вслед, и не похоже было, что она собирается вот-вот растаять в морозном воздухе.
   Шаман улыбнулся: кажется, он не ошибся, и сегодня у него появился знакомый лесной дух.
  
   Дэйна Альберта, или просто Берта, как она сама представилась, выслушала его спокойно, а в конце рассказа даже улыбнулась, грустно, но без слез: дочь она оплакала уже давно. В тот самый миг, как сердце девушки перестало биться, ее мать узнала об этом, а все остальное время лишь искала могилу и убийц. Случай свел с заезжим шаманом...
   Или не случай?
   - Их повесят, - сказал Рик уверенно. - Может быть, уже повесили.
   Все четверо были приговорены заочно, а власти маленьких городков обычно не затягивают с исполнением подобных приговоров - хватает и других забот.
   - Пусть так.
   Мать один-в-один повторила слова дочери, но в ее устах они прозвучали с мстительной злобой, а глаза, зеленые, как и у Хельги, сверкнули недобрым огнем.
   Огонь полыхал и в открытом очаге, жадно вылизывал закопченное днище котелка, в котором булькала густая мясная похлебка. Запах варева щекотал ноздри, желудок урчал в предвкушении сытной трапезы, и только это мешало шаману закрыть глаза и провалиться в такой желанный и нужный ему сон, прямо здесь, за столом в маленькой теплой кухне, не обращая внимания на суетящуюся рядом хозяйку.
   - У Хельги были проблемы со сменой облика? - подавив зевок, спросил Ричард.
   - Иногда, - поняв, к чему он клонит, ответила женщина. - Жизнь - жестокая штука. Я надеялась, что волчья кровь защитит мою девочку. И защитила бы, кабы моя не помешала.
   Берта была магессой. Ведьмой, как называли ее в этом захолустье. Дар обеспечивал ей стабильный доход, помог сохранить молодость и красоту. Но дети, рожденные от союза магов и метаморфов, часто испытывали трудности из-за плохой совместимости родительской крови.
   Если бы не это, Хельга могла бы перекинуться и, если не подрать обидчиков, то хотя бы сбежать от них...
   - Ее отец тоже был не простым волком, - не сводя с женщины глаз, произнес Рик. - Так?
   - Так, - словно нехотя признала она. - Унери, как ты.
   У вестольских магов существовала сложная иерархия: они делились по областям использования чар, а внутри каждой специальности еще и по степени силы. У шаманов все было проще. Был виери-кама - голос духов, старший шаман стаи, а все остальные звались унери-кама - слышащие. И неважно, слышат ли они самого Снежного Волка или всего лишь живущего за печкой домового.
   - Что с ним стало?
   Лицо женщины на мгновение исказилось горечью. Отвернувшись к очагу, Берта насыпала полную миску похлебки и буквально швырнула ее на стол перед Риком.
   - Ушел, - бросила она через плечо, кочергой вороша угли. - Еще до того как дочка родилась. Но... Ты и так понимаешь, да, шаман? Сам бы, чай, тоже на колдунье не женился бы.
   - Только на колдунье и женился бы, - пробормотал метаморф.
   - Что? - обернулась не расслышавшая его слов хозяйка.
   - Мой друг женат на магессе, - без вранья нашелся шаман. - Она целительница, как и ты.
   - Я не целительница, - покачала головой Берта. - Я - травница. Лечу, как умею, сборами, отварами. Другие мои способности здесь никому не нужны.
   Тонкая рука легла на столешницу, и скобленое дерево задымилось вокруг выжженного ладонью отпечатка. Подумалось, что если бы ей, а не Хельге, он предложил возможность расквитаться с бандитами, не отказалась бы.
   - А где сейчас твой унери? - рискуя быть изжаренным за неуместное любопытство вернулся к прерванной теме Рик.
   - Нет его уже, - нахмурилась женщина. - Лет десять назад в копальнях погиб, когда стойки обвалились. - Она с вызовом вздернула подбородок и подбоченилась, взглянув на сидящего за столом волка. - Да, справлялась о нем. А что?
   - Ничего. - Оборотень пожал плечами и, уткнувшись в тарелку, заработал ложкой.
   Десять лет, копальни - не то.
   Значит, снова дорога.
  
  

Глава 2

   ...Лай собак. Крики загонщиков. Страх, от которого выворачивает нутро и шерсть вдоль хребта встает дыбом. Тревожный маячок, посылающий только один сигнал: сверни, сверни, только не сюда!
   Не сюда, в широкий овраг, провонявший болью и тленом, где под слоем влажной земли и сгнивших листьев лежат останки твоих сородичей. Не сюда, на проклятый жертвенник темных духов, для которых еще бьется мертвое сердце похороненного заживо унери...
   Но он никогда и никому не верил прежде собственного чутья, а чутье, вопреки инстинктам, вело его именно в это место. И тут уже невозможно не слышать стонов и воя неупокоившихся волков. И песни, чей ритм похож на сбившийся пульс, а мелодия клокочет, как кровь в разорванной глотке. Танцуй, шаман! Танцуй, брат, и мы станцуем с тобой!
   Танец, стоивший жизни двум десяткам убийц.
   Пляска на костях, орошенных живой кровью - его кровью, разбудившей ото сна измученные души, когда вся их боль в один миг прошла сквозь него и навсегда угнездилась в сердце...
   И хочется взвыть, а то и вовсе скулить побитым щенком...
   Но нет!
   Больно - сцепи зубы. Страшно - оскаль клыки.
   И вместо жалобного воя - грозный рык...
  
   - Г-р-р-р-ра!
   - Ай! Ой! С ума сошел?!
   - Что? Кто?
   Рик встряхнулся, прогоняя остатки кошмара, и перед мутным со сна взором всплыла растрепанная блондинка с испуганно расширенными глазами.
   Странно. Кажется, была рыженькая.
   - Э-э... - С ходу вспомнить имя не получилось. - Я тебя не укусил?
   - Нет. - Замотала головой девица. Потянулась, сбрасывая одеяло, и лукаво улыбнулась, забыв про недавний страх. - А хочешь?
   Метаморф оценил ее тонкую шейку, рельефные ребра и выпирающую ключицу, на секунду задержал взгляд на маленьких острых грудках и честно признался:
   - Не хочу.
   Блондинка обиженно сморщила носик.
   - Иди спать, - махнул на нее Рик. - К себе.
   - Ну ты и...
   - Знаю-знаю, - заверил волк, закапываясь под одеяло. Судя по заглядывающей в окно луне, до утра еще далеко, и есть время отоспаться.
   Грохот хлопнувшей двери его не потревожил.
   А вот скользнувшие по спине пальчики...
   - Я же сказал тебе... - проворчал он недовольно.
   - Мне ты ничего не говорил!
   Хм. А вот и рыженькая.
   - И ты тоже иди!
   Обычно виконт Энсоре был крайне обходителен с дамами, но хроническая усталость, лишний бокал вина и некстати приснившийся сон сделали свое дело.
   - Куда идти? - возмутилась девушка. - Это моя комната!
   - А, ну да, - припомнил Рик. - Ладно, оставайся. Хотя могла бы и у подруги переночевать.
   - Она мне не подруга, - заявила рыжая. - Первый раз в жизни видела.
   - О, нравы, - протянул волк, ныряя под подушку. - Куда катится этот мир?
   Впрочем, какая разница? Пусть себе катится, только медленно и тихо. А он пока поспит.
  
   Первые волки-оборотни жили в Андирских горах, на родине своего прародителя - великого Снежного Волка. Со временем наладили отношения с людьми и расселились по Вестрану. А после объединения королевств перебрались и на олийские земли. Уже почти пятьсот лет, как законами Вестолии их уравняли в правах с людьми и назвали метаморфами, потому что какой-то умник, из человеков, естественно, решил, что ученое словечко звучит "менее оскорбительно". Будто волки когда на "оборотней" обижались.
   Но не так все было гладко, как представляли официальные хроники. Волки - народ простой, даже разжившись при людских правителях поместьями и титулами, от корней не отрывались... Большинство из них. А люди... Тут всяко случалось. Кому-то без разницы, что его сосед на охоту не с ружьем идет, а в звериной шкуре. А у кого-то на шерсть аллергия: злоба глаза режет, и руки чешутся как в темное время за кол схватиться. Ну и швали всякой, что среди людей, что среди волков хватает: и воров, и убийц, и насильников. Только это отдельный разговор.
   А есть еще маги. И шаманы.
   Виери Ула, к которой маленького Ричарда привезли когда-то родители, так объясняла ученику разницу между людской магией и камланием:
   - У мага есть отара. У шамана есть отара. Это сила, которую дает им мир. Шаман состригает со своих овец шерсть, а маг - убивает и снимает шкуру. Понимаешь? С мертвой овцы не снимешь два руна, а живую можно стричь годами. Еще и молоко от нее брать да сыр делать.
   - А мясо? - спрашивал у наставницы Рик. - Если хочешь мясо, все равно придется овцу зарезать.
   Мясо он любил больше сыра, а практику - больше теории. И за это, и за то, что портил своими замечаниями притчи старой волчицы, нередко получал по ветреной голове старым гулким бубном.
   - Когда шаман хочет развести костер в лесу, он собирает хворост, - не сдавалась Ула. - Этого хватит, чтобы обогреться. А маг берет топор и рубит дерево.
   - Сухое?
   - Нет. Живое.
   - Ну и дурак, - выводил по-своему Ричард. - Свежие дрова плохо горят, от них чада больше, чем жара.
   И снова получал бубном.
   Но все же главная шаманка стаи, за долгий век видавшая немало одаренных волчат, лишь одного взяла к себе в ученичество - избалованного мальчишку, родившегося не под снежными пиками Ро-Андира, а под ласковым южным солнцем, не видавшего до восьми лет настоящей охоты и узнавшего вкус вина раньше вкуса свежего мяса. Взяла и ни разу не пожалела о своем решении. А несколько лет назад отдала ему верно отслуживший свое бубен, назвав подросшего шалопая своим преемником.
   Но пока у будущего виери, за годы многое узнавшего об овцах и хворосте, оставались дела вдали от горы предков.
  
   Из маленького шахтерского городка дорога привела не куда-нибудь, а в столицу.
   Винола встретила мокрым снегом и слякотью, грязью окраинных улочек и пышным убранством центральных площадей, унылостью официальных приемов и развязностью частных балов-маскарадов, на которые в этом сезоне была бешенная мода, ведь только там люди и оборотни могли сравняться в умениях менять личины.
   Отдохнуть, в полном смысле этого слова, не получалось, но смена обстановки пошла на пользу: через три дня Ричард понял, что сыт по горло танцами, выпивкой и легкодоступными девицами и готов вернуться к делам.
   К полудню четвертого дня виконт Энсоре, отоспавшийся, гладковыбритый, причесанный, в белоснежной рубашке с высоким воротничком, почти полностью скрытым повязанным бантом жемчужно-серым шелковым галстуком, в строгом черном сюртуке, прохаживался по коридорам здания парламента, дожидаясь перерыва в очередном заседании. О встрече он заранее не договаривался, только приехав сюда, передал записку через секретаря, но был уверен, что глава Палаты Метаморфов, приходившийся сыном виери Уле и отцом тому самому другу, чьи злоключения положили начало этой истории, не откажется его принять.
   Рик, как мог, избегал этого пути, хоть он и был самым легким, но, в конце концов, устал идти наобум. Сам же когда-то пытался втолковать товарищу, что стая - это сила, и о помощи, если действительно нуждаешься в ней, просить незазорно... Только бы помощники по доброте душевной палок в колеса не вставляли.
   - Ричард! - Двери зала заседаний отворились, и немолодой крупный мужчина в багровой мантии парламентария, отделившись от хлынувшей в коридор толпы, приблизился к унери. - Рад встрече.
   - Взаимно, ар-дэй Леймс.
   Крепкое рукопожатие, спокойный взгляд - матерый ничем не выдал, что удивлен или обеспокоен его появлением.
   - У меня немного времени. О чем ты хотел поговорить?
   - Можно не здесь? - попросил шаман.
   Пространство вокруг них заполнялось людьми и метаморфами. Некоторые, очевидно, присутствовали на разбирательстве по делу так называемого Ордена Спасения - узнали, судя по взглядам, останавливались, перешептывались. Поток их эмоций мешал сосредоточиться.
   - Пойдем.
   Равняясь на широкую спину Рэйка Леймса, волка, которого многие уважали и побаивались даже больше, чем его старшего брата, вожака Бертрана, Рик дошел до высокой деревянной двери. Подождал, пока пэр-председатель достанет из-под мантии ключ на цепочке и отопрет замок, и вошел вслед за ним в просторный кабинет.
   - Слушаю тебя. - Ар-дэй Леймс всем корпусом развернулся к посетителю, или просителю в данном случае. Резкий нетерпеливый тон не оставлял времени любоваться интерьерами. Присесть хозяин тоже не предложил.
   - В холле какой-то лакей взял у меня плащ и шляпу и даже имени не узнал, - выпалил унери первое, что пришло на ум. - Мне их теперь вернут?
   - Р-ричард. - От негромкого рыка по спине пошли мурашки, совсем как в детстве. - Не тяни.
   - Мне нужен доступ в сводные архивы общин.
   Серо-стальные глаза парламентария подозрительно сузились, верхняя губа дернулась, на мгновенье обнажая ряд ровных белых зубов с едва заметно выдающимися в людском обличии, но несомненно острыми клыками.
   - Зачем?
   - Как... - Рик запнулся: рядом с этим волком он всегда чувствовал себя несмышленым мальчишкой. - Как мне известно, общины метаморфов ведут перепись живущих вне стаи унери. По крайней мере, тех, кто, так сказать, работает. Занимается лечением, заклинанием духов, усмирением нежити...
   - А так же праздно шатающихся обалдуев вроде тебя, - закончил матерый. Подозрительность в его взгляде сменилась нескрываемой тревогой. - Это связано с тем делом?
   Обманывать было бесполезно и глупо.
   - Да.
   - Ричард. - Дэй Леймс с хрустом размял пальцы. - Ты помнишь слушанья. Помнишь, какая шумиха поднялась вокруг деятельности Ордена этих спасателей... спасителей. Наверняка знаешь, что известие о зверских убийствах волков всколыхнула вестольское общество, и догадываешься, сколько усилий пришлось приложить всем нам, чтобы сохранить мир в королевстве и избежать раскола. Метаморфы и люди слишком похожи - в отрицательных свойствах своих натур, к сожалению. Сдержать ответную агрессию со стороны волков было не проще, чем привлечь к суду зачинщиков травли...
   Мужчина умолк и внимательно посмотрел на ждущего окончания речи шамана.
   - Я хочу сказать, Рик, что у тебя должны быть веские причины вновь ворошить эту историю.
   - Они есть.
   - Но со мной ты ими делиться не хочешь?
   - Не хочу, - признался виконт Энсоре. - Но, видимо, придется.
   Глава Палаты Метаморфов одобрительно хмыкнул: приятно, когда тебя понимают без лишних слов.
   - Но у меня есть одно условие, - предупредил Рик. - То, что я вам скажу, должно остаться между нами. Этому тоже есть причины.
   - Хорошо.
   Матерый ждал объяснений, а его самого уже ожидали в зале заседаний, и Ричард не стал тянуть.
   - Около двадцати лет назад некто провел обряд, превративший обширные угодья в ловушку, из которой волк не мог вырваться ни живым, ни мертвым. Этот некто принес кровавую жертву темным духам: убил нескольких метаморфов и заживо закопал в землю слышащего. Унери.
   - Я читал отчеты, Рик. Но ведь ты уничтожил последствия того обряда?
   - Да. А через полгода после этого наткнулся на еще один жертвенник.
  
   Хранитель архивов был волком. Ну, это понятно. Но кроме того он был шаманом.
   Рик почувствовал это, едва переступив порог большого, плохо протопленного особняка на окраине Винолы. Старое, выглядящее заброшенным, двухэтажное здание за высокой кованой оградой с тугой скрипучей калиткой не привлекало внимания горожан, и вряд ли кто-то догадывался, что именно здесь скрыты от посторонних глаз главные тайны разбросанных по всему королевству общин метаморфов.
   В холодном пустынном холле Ричарда встретил пожилой слуга, тоже из оборотней. Молча взглянул на конверт, скрепленный гербовой печатью Леймсов, и махнул в сторону длинного, уходящего в темноту коридора.
   Тут было теплее и сильнее ощущалось присутствие сопровождавших здешнего унери духов. Не у каждого шамана есть подобные спутники: только тот, кто долгие годы живет на одном месте, в одном доме, охотится в одном и том же лесу или ежедневно приходит на один и тот же речной берег может наладить столь крепкую связь. Непоседливого виконта Энсоре даже лары родительского имения не сразу узнавали (или делали вид, что не узнают, требуя подарков и уговоров), а у архивариуса, если верить чутью, собралась немаленькая компания домовых, книжников и мелких элементалей.
   - ...Как известно, первым шаманом был Снежный Волк, - старческий голос, похожий на шелест книжных страниц доносился из-за приоткрытой двери.
   Остановившись, Рик прислушался, не столько к звукам, сколько к внутренним ощущениям, и принюхался, широко раздувая ноздри. Унери был в комнате не один, а в обществе еще нескольких волков. Волчат - судя по смеси витавших в воздухе почтения, любопытства и аромата горячего шоколада. Видимо, старик брал учеников из одаренных малышей столицы, и Ричард успел как раз к началу урока.
   - Каждый волк наделен от рождения силой общаться с духами и, покидая пределы смертного тела, посещать верхние миры. Но в одних эта способность спит всю жизнь, а в других, в таких, как вы, мои милые...
   Виконт Энсоре подобрал шуршащие по паркету полы плаща и осторожно заглянул в ярко освещенную комнату.
   Он угадал: пожилой унери, худой и морщинистый, в теплом стеганном халате и расшитой бисером феске, сидел на маленьком стульчике у горящего очага, а вокруг него, прямо на полу, устроились дети, два мальчика и три девочки, по виду - от пяти до восьми лет. Одаренных среди них было лишь двое - мальчишка с короткими, во все стороны торчащими темными волосами и девочка с тоненькими рыжими косичками, самая маленькая из всех. Остальные, должно быть, приходили просто послушать сказки, но старик тактично не делал отличий между малышами, каждый из которых держал в руках исходящую сладким паром кружку, но редко когда отвлекался на питье, восторженно внимая рассказам наставника.
   Виери Ула шоколада не варила...
   - А получили свой дар волки от самого Создателя, как награду за верность. За то, что долгие годы хранят они путь на великую гору Паруни, с вершины которой даже смертному открывается дорога в мир духов.
   - А от кого они ее хранят? - перебил рассказчика тоненький голосок, непонятно, мальчишечий или девчоночий.
   - От кого? От людей в первую очередь. А еще пуще - от людских магов.
   - Зачем? - Все тот же голосочек.
   - Затем, что вершина Паруни - средоточие Силы мира. А магам всегда этой самой силы не хватает.
   - Почему?
   Не вытерпев, Рик снова заглянул за приоткрытую дверь: кто там такой любознательный? Оказалось, девочка. Одаренная. С такой тягой к знаниям из малышки вырастет хорошая шаманка, если, конечно, не перегорит с годами.
   Старый унери тоже улыбнулся одобрительно.
   - Потому что маги используют силу, не так как мы. Мы просим. Они - заставляют. Шаманы обращаются к духам и с их помощью изгоняют болезни, усмиряют ураганы или тушат пожары. Духи позволяют нам быстро перемещаться из одного места в другое, открывая тайные пути. Их называют Волчьими Тропами - вы же помните? - потому что наш великий предок, Снежный Волк, первым из смертных прошел дорогами духов. А когда магам нужно что-нибудь сделать, они плетут заклинания... эм-м... приказания, как и что должно сделать. Стихии и сущности вынуждены этим приказаниям подчиниться, и это ломает структуру мироздания.
   Слишком мудреные слова для таких малышей, но архивариус быстро это осознал и поспешил исправиться:
   - Представьте, что сила - это отара овец...
   Согретая воспоминаниями улыбка расплылась по лицу виконта Энсоре.
   - У шамана есть отара, у мага есть отара. Но шаман стрижет с овец шерсть, а маг своих режет и снимает шкуру. Конечно, у мага скоро закончатся овцы, и он пойдет искать новых.
   - И найдет? - Похоже, из всех волчат вопросы задавала только эта малявка.
   - К сожалению, да, - вздохнул старик. - А уж на Паруни их пасется видимо-невидимо...
   Если бы все было так просто - приходи и бери - Андирские горы уже стали бы красными от крови как захватчиков, так и защитников. Людским магам не дано подняться на гору предков. Но запрет на их приход в земли стаи существовал веками, и отменять его никто не собирался.
   - Маги плохие! - сделала вывод девочка.
   - Не все. - Прежде чем учитель что-то ответил, Рик вошел в комнату. - Я знаю таких, которые уже научились доить овец и делать сыр. И приходя в лес, они стараются отыскать на дрова сухое дерево. А еще есть шаманы, которые стригут шерсть и сучат из нее петлю для соседа.
   Если уж объяснять, то правильно.
   - Кто вы? - нахмурился хранитель архивов.
   - Ричард Энсоре. - Заметил, как изменилось лицо старика, и поморщился. - Да, тот самый.
  
   Работа с бумагами требовала времени. Провозившись с архивами до позднего вечера, Рик пообещал старому унери прийти еще и на следующий день и отправился к себе.
   У семьи Энсоре не было своего дома в столице. Родители Ричарда, приезжая сюда крайне редко, останавливались у кого-нибудь из родни, благо недостатка в кузинах, кузенах, тетушках и дядюшках у них не было, а сам шаман обычно снимал номер в гостинице, всякий раз в новой. Но настойчивые поклонницы или, как в данном случае, поклонники каким-то образом умудрялись отыскать славного унери.
   Нервно пританцовывающий у конторки распорядителя молодой человек в новом, богатом плаще с тройной пелериной и в старомодной двуулогке, заметив вошедшего с улицы Рика, торопливо бросился к нему, по пути едва не сбив с ног степенную пожилую дэйну.
   - Виконт Энсоре?
   - Да.
   - Вы негодяй!
   В лицо полетела стянутая с худых узловатых пальцев перчатка.
   Волк не счел нужным уклониться. В мгновение соприкосновения с выделанной кожей нос оборотня привычно втянул запахи: недорогой одеколон и пот - юнец явно нервничал.
   - Вы негодяй! - продолжил он, распаляя сам себя. - Подлый растлитель невинных девиц!
   Рик не стал уточнять, о какой именно девице или девицах речь - невинных среди них он не помнил, сами кого угодно растлить могли.
   - Это вызов? - устало поинтересовался он, косясь на упавшую на пол перчатку.
   - Да.
   - Значит, выбор оружия за мной.
   - Э... - Пыла у зачинщика заметно уменьшилось. - Да, верно...
   - Сабли.
   - Но... У метаморфов, как известно, скорость реакции и сила удара значительно превышают... Не думаю, что это можно будет назвать честным поединком.
   - Хорошо, - согласился дэй виконт. - Пусть будут пистолеты.
   - Да, но...
   - Что?
   - Вы шаман. - Юнец зарделся. - Как я могу быть уверен, что вы не используете свои способности, чтобы не вызвать духов ветра, например, чтобы отклонить мою руку или отвести пулю?
   - Стреляемся вслепую, через плечо?
   - Это же не гарантирует...
   - Через платок?
   - Мне кажется, все-таки...
   - Выбор Судьбы? - почти прорычал Рик. - Вам ведь знаком этот способ?
   - К-когда заряжают всего один пистолет и стреляют в упор? - Молодой человек побледнел. Даже позеленел, кажется.
   - И никакой ветер не собьет вашу пулю, - жарко уверил мечтающий о мягкой постели шаман.
   - Но, но мне кажется, это несколько...
   - Великие предки, чего вы вообще хотите?! - взвыл оборотень.
   - Удовлетворения!
   - Так идите в бордель!
   Ричард резко развернулся на каблуках и пошел к ведущей на второй этаж лестнице. Никто его не окликнул, и уже открывая дверь своего номера, унери и думать забыл о странном юнце. Не в первый раз и, увы, не в последний жизнь сводит с подобными чудаками.
  
  
  

Глава 3

   По легенде великий Снежный Волк, последний шаман звериного мира и первый волк-оборотень, испросил у великих духов людской облик, чтобы быть рядом с любимой. Кто-то верил в эту легенду, кто-то недоумевал, как зверь мог влюбиться в человеческую девушку. Правда, в давние времена, говорят, звери были не те, что нынче. Но опять же, лишь говорят. Говорят вообще много чего. В последние годы выискались умники, которые утверждают, что метаморфы были некогда искусственно выведены магами. Причем сами маги от этой теории всеми правдами и неправдами отнекивались: мол, не знаем, не слышали, да и быть такого не может. А если может, так извольте повторить. Пока ни у кого не получалось.
   Еще говорили, что оборотни - пришельцы из другого мира. А когда-то самой расхожей версией их происхождения была та, по которой "тварей кровожадных" создала в своих подземных чертогах сама Мун и выпустила в срединный мир на погибель людскую. Видимо, не рассчитала чего-то семихвостая: уж сколько веков прошло, а все не изведут волки человеков.
   Ну и еще болтают всякое.
   Про любовь, как ни крути, интереснее и, в сравнении с другими историями, больше на правду похоже. Во-первых, потому что доподлинно известно, что произошли все метаморфы от одного праотца - Снежного Волка, в людском мире назвавшегося Винсентом Леймсом по названию долины Леймс, где когда-то обитала его стая, а сейчас живут оставшиеся в Ро-Андире оборотни. Этим вопросом долгое время занималось множество ученых мужей, и все они сошлись во мнении. А Рик не так давно сам, хоть и не по собственной воле, участвовал в "эксперименте", подтвердившем, что кровь первого течет в жилах всех нынешних волков. Тогда один не очень дружелюбно настроенный маг использовал чудом сохранившуюся кровь великого предка, чтобы обездвижить и почти подчинить себе около полусотни стайников - выходцев из разных семей.
   А во-вторых... Во-вторых, так уж повелось, что любовью оправдывают все, от героических свершений до вероломных убийств. Просто в отдельных случаях речь идет о любви к власти и деньгам. Но это уже нюансы.
   - Ну? - Рыжеволосая девчонка, и мастью, и любопытным остреньким носиком походившая больше на лисичку, чем на волчонка, уперла руки в боки и требовательно притопнула ножкой. - Так откуда ты взялся?
   Ричард еще раз прокрутил в голове все возможные теории своего происхождения и присел на корточки перед прокравшейся в книгохранилище малявкой.
   - Спустился с самой вершины Паруни, - напуская в голос загадочности, ответил он. - А ты как сюда попала?
   К тому времени, как она появилась, унери, пришедший в архив рано утром, возился с бумагами уже часа четыре, и незапланированный перерыв был даже кстати.
   - Пришла по Тропе! - заявила девчонка.
   - Врешь. - Шаман знал, что в этом здании невозможно открыть дорогу духов.
   - Ты первый начал, - усмехнулась мелкая, демонстрируя отсутствие верхних резцов. - Меня Мирайя зовут. А тебя? Только теперь честно.
   - Рик.
   - А зачем ты к нам ходишь?
   - Почитать. - Он обвел рукой заваленный бумагами стол.
   - У тебя своих книжек нет? - в голосе ребенка слышалось искреннее сочувствие.
   - Таких интересных - нет.
   Мирайя без приглашения влезла на лавку и заглянула в одну из толстых рукописных книг.
   - Без картинок. Плохо.
   - Плохо, - не шутя, согласился Ричард. Насколько удобнее было бы иметь портретные изображения перечисленных в записях шаманов.
   - Зато с цифрами, - по-деловому заметила девочка.
   Дата рождения. Или дата рождения и дата смерти. А случалось, дата рождения и знак вопроса - пропавший без вести. Этих Рик выписывал в первую очередь.
   - Тебя наставник не хватится? - поинтересовался он у малышки, поняв, что она не собирается уходить: знай, листает себе исписанные страницы без картинок.
   - Дедуля? Не-а. Он в это время всегда спит. А ты хочешь спать?
   - Нет.
   - А есть?
   - Тоже нет.
   - А поиграть?
   Шаман и на это предложение собирался ответить вежливым отказом, но вдруг запнулся.
   Мирайя встала на лавке в полный рост, подманила мужчину пальцем, а когда он приблизился, обхватила ладошками лицо и заглянула в глаза.
   - Волчик хочет поиграть. Да?
   Ребенка не обмануть, как и природу. Века существования рядом с людьми сделали свое дело: внутренний зверь присмирел, перестал при каждом случае скалить клыки и недовольно рычать, когда вместо свежей дичи ему подсовывают прожаренный кусок мяса, к которому к тому же прилагаются нож и вилка. Волк мирно дремал внутри человеческого тела. Нюх, чутье, скорость, острое зрение и отменное здоровье - все это можно было использовать, не обрастая шерстью. Только в минуты серьезной опасности зверь всецело перехватывал инициативу, без помощи людской логики, опираясь лишь на инстинкты, решал, бежать ли со всех лап, или кидаться на врага. Потому что знал: человеческая половинка слаба, выдрессирована и подчинена тысяче придуманных норм и законов, а волк не станет страдать от моральных дилемм, размышляя, правильно ли будет перегрызть глотку тому, кто целится в тебя из ружья. Он и размышлять не станет...
   Мысли вновь увели не туда.
   Порой волк просто просится наружу - нельзя же проспать вечно? А он слишком давно не давал зверю свободы.
   - Давай в другой раз?
   Рик поднял девочку на руки, чтобы спустить с лавки на пол, но малышка вцепилась ему в плечи.
   - Тут есть старый парк, - зашептала она тоном опытной искусительницы. - Туда никто не ходит. Можно покататься в снегу: если повезет, откопаем мышей.
   - Я не ем мышей, - с усмешкой покачал головой унери.
   - Я тоже, - серьезно ответила девочка. - Но они забавные, убегают так смешно.
   Ричарду никогда не доводилось откапывать из-под снега мышей, и он решил, что поверит малышке на слово... А уставший от безделья зверь звал лично убедиться в забавности грызунов.
   - Пойдем, а? - взмолилась Мирайя. - Мы же недолго. Дедуля все равно спит... А мне без взрослых в парк нельзя.
   - Хитр-р-рюга! - Рик клацнул зубами у носа девчонки. - Ладно, уговорила. Только деда все равно предупреди, что со мной пойдешь.
   Работа, говорят, не волк, не убежит. А волку побегать - самое время.
  
   Мирайе, внучке старого унери Гилберта, хранителя архивов, в конце осени исполнилось шесть лет. Ричарду Энсоре в начале весны должно было быть уже двадцать девять. Но если бы кто-то пробрался заснеженными тропками в заброшенный парк, начинавшийся за оградой старого особняка на окраине столицы, он увидел бы двух играющих волчат. И что с того, что один из них вымахал с теленка? Видать, ест хорошо.
   Снег искрился на солнце и хрустел под лапами. Уши чутко вздрагивали от каждого звука: шум ветра в ветвях, хлопанье крыльев вспугнутой в кустах птицы, мыши... Мыши однозначно копошились под снегом, но откопать их так и не удалось. А в глазах - тысячи тысяч цветов и оттенков. Говорят, звери иначе видят краски мира. Говорят даже, будто некоторых не различают вовсе... Откуда им знать? Но метаморф - не зверь. В волчьем облике он видел мир лучше: шире, ярче. Небо было синее и выше, снег белее, гроздья рябины висели на ветках налитыми кровью каплями... Красиво и тревожно...
   Еще до того, как земля вздрогнула, и уши заложило от раскатистого грохота, Рик понял, что что-то должно случиться. Еще до того, но, к сожалению, поздно...
   Синее небо застлал черный дым. Когда они с Мирайей выбежали на ведущую к зданию архива дорожку, особняк был уже весь в огне, а грохот взрывов и дрожь земли не умолкали.
   - Дедуля... - тихонько заскулила малышка и вдруг рванулась к горящему дому.
   Рик успел сцапать ее за шкирку и утащить в кусты. Как раз вовремя: из дыма появились черные силуэты - три тонких высоких, в полтора человеческих роста, фигуры выплыли на усыпанный обвалившейся черепицей и выбитыми стеклами двор. Остановились, словно осматриваясь и принюхиваясь, хоть на вытянутых головах нельзя было рассмотреть ни глаз, ни носов, а затем медленно растаяли в воздухе.
  
   - Как земля носит таких идиотов?! - разорялся виконт Энсоре, натягивая в спешке собранные для него вещи. Штаны были коротки, зато по полноте легко вместили бы еще одного Рика. Рубашка жала в плечах, но рукава пришлось закатывать. - Буквоеды-законники, Мун им в жены! Каждому!
   Отважные столичные стражи сначала задержали его за нарушение параграфа, запрещающего метаморфам появляться в городах в зверином облике, а уж потом удосужились выслушать. Но даже узнав о поджоге ни отпускать оборотня, ни озаботится поиском одежды для него и маленькой испуганной девочки не торопились.
   Хорошо, что слухи среди волков расходятся быстрее, чем кое-кто из людей соизволит оторвать зад от лавки.
   - Убил бы... - Под тяжелым взглядом ар-дэя Леймса Рик осекся и тут же исправился: - Засужу придурков, штрафами не отделаются!
   Злость искала выхода, но перепуганные приездом высоких чинов стражники где-то прятались, а то кто-нибудь точно схлопотал бы от шамана в морду: с ходу - и ошейник с замагиченным серебром, ур-роды! Как удавку накинули.
   - У меня поговорим, - хмуро обрубил глава Палаты Метаморфов.
   Мирайя уже ждала в экипаже. Увидев Ричарда, оттолкнула прижимавшую ее к себе пожилую волчицу (знать бы еще, кто такая и откуда взялась) и кинулась к шаману. Тот молча сгреб малышку в охапку и усадил к себе на колени.
   Так, ни слова ни говоря, доехали до столичного дома Леймсов.
   Здесь Рик сам, нарыв в запасах хозяина нужных трав, приготовил девочке успокаивающее питье и уложил в одной из пустующих спален. А после долго сидел у постели, пока Мирайя заснет: унери ничего не стоило бы убаюкать обычного ребенка, но горе разбудило в маленькой шаманке силу, которую нужно было либо выпустить, а это, в лучшем случае, битые стекла, либо усмирить. Виконт Энсоре выбрал последнее и сам едва не свалился от усталости рядом с кроватью в конце концов уснувшей малышки...
   - Нужно найти кого-нибудь из ее семьи, - первым делом сказал он ожидавшему его дэю Леймсу. - Девочке нужен дом и спокойная обстановка, иначе... Иначе это плохо на ней скажется.
   - Боюсь, это будет нелегко. Мирайя сирота. Отец погиб еще до ее рождения. Мать умерла при родах. Девочку воспитывала бабушка, но два месяца назад и ее не стало. Унери Гилберт был их дальним родственником, малышку и раньше привозили к нему... Ну, ты понимаешь. Когда она осталась одна, старик взял ее к себе. А теперь даже не знаю. Подыщем подходящую семью, возможно, найдем такую, в которой есть унери...
   Приюты забиты человеческими детишками, но в них не найдешь ни одного маленького оборотня. Волчата растут в семьях - и не важно, в родных или, раз уж так вышло, в приемных. Только вот унери семей не заводят. У многих шаманов есть жены или мужья, есть дети... Но не семьи. Все это видимость, фикция. Слышащий голоса духов рано или поздно забудет о живых, оставит тех, кого когда-то любил или думал, что любит, а если и не оставит, все равно не будет с ними - только тень его, половинка, а может и меньше... Так стоит ли?
   - ...А можешь отвести ее к матери, - закончил парламентарий.
   - Зачем? - удивился Рик. Мама, конечно, жаловалась на одинокую старость (словно для волчицы пятьдесят лет - это возраст), и отец, хоть и человек, но с поистине волчьим здоровьем, поддакивал, намекая на то, что пора бы уже порадовать их внуками. Но чужой волчонок в доме их вряд ли осчастливит.
   - К моей матери, - уточнил хозяин.
   - К виери?
   А что - это мысль. Ула лучше, чем кто-нибудь другой, сумеет помочь малышке.
   - И сам в Ро-Андире пересидел бы месяц-другой.
   На это предложение Ричард ничего не ответил.
   - Хорошо рвануло, - сказал он, возвращаясь к пожару. - И занялось быстро.
   - В подвале были заложены взрывные заряды на случай, если понадобится срочно уничтожить архивы, - пояснил дэй Леймс. - Но чтобы их активировать, нужно было о них знать. Никого там не заметил?
   Перед глазами встали вытянутые дымные силуэты.
   - Нет, - с уверенностью глядя в глаза матерому, заявил Рик.
   - Жаль.
   - Где-то ведь остались копии уничтоженных записей?
   - Конечно, - машинально ответил глава Палаты Метаморфов, но сразу же спохватился. - Тебя я к ним не подпущу, и не мечтай.
   - Я говорил вам о возможных последствиях, - напомнил унери.
   Хозяин нахмурился.
   - Хор-рошо, - прорычал он. - Отведешь девочку в Ро-Андир, а когда вернешься, поговорим.
  
  

Глава 4

   Андирские горы, или, как еще говорили на старовестском, Ро-Андир, тянулись вдоль северной границы Вестолии. Сотни миль сверкающих на солнце белизной вершин, на которых и в жаркое лето не таял снег, ветреных скалистых перевалов, ледников, озер, бурных рек и звенящих ручьев, широких долин и вечнозеленых лесов. Сотни миль первозданной, не испорченной двуногими красоты. Сотни миль свободы.
   Но сегодня ни свежий воздух, ни горные красоты Рика не радовали. И тому была одна, но очень веская причина: унери понятия не имел, куда привела его Волчья Тропа.
   - Мы на Паруни, да? - Мирайя прыгала рядом по колено в снегу, силясь заглянуть в лицо. - На Паруни?
   - А ты хотела на Паруни?
   Малышка быстро-быстро закивала, и рыжая прядка упала из-под пушистой шапочки на уже покрасневший нос.
   Ричард мысленно отругал себя за недальновидность. Не учел, что сегодня не только ему дано было выбрать дорогу. Выходя на Тропу он представлял себе Верхнее селение стайников, поросшие лесом склоны, озеро, теперь, должно быть, затянутое льдом и дом виери на пригорке, возвышающийся над прочими жилищами, включая "логово" вожака Бертрана. А маленькая шаманка Мирайя тем временем мечтала о горе предков, при этом не зная, ни где та находится, ни даже как она выглядит. И растерявшиеся духи путей просто выбросили их где-то посреди Ро-Андира.
   А что самое плохое: Рик чувствовал, что в ближайшее время Тропу открыть не удастся. Не было каких-то четких правил или норм, просто духи, сущности разумные и порой своевольные, случалось целыми днями могли водить шамана тайными дорогами, но иногда, по каким-то лишь им известным причинам, вдруг переставали откликаться.
   - Давай теперь ты поведешь? - рискнул предложить волк девочке, надеясь, что проводники будут более благосклонны к малышке.
   - Ты что? - воззрилась она на него с удивлением. - Я же не умею!
   - Тогда снимай шубу, - велел готовый к такому ответу унери.
   - Я же замерзну!
   - Замерзнешь, если не снимешь, - пояснил он. - Перекидывайся.
   - А! - Мирайя шустро выпрыгнула из шубейки, стащила шапочку и растерянно поглядела на взрослого: - Совсем-совсем раздеваться?
   - Не надо, рви уже.
   - Ты тоже перекинешься?
   - А приданое твое в зубах тащить?
   В Виноле девочке накупили одежды и игрушек, многое она выбирала сама - жалко такое бросать. Да и не тяжела ноша, только зверем и впрямь неудобно будет.
   Через минуту у ног завозился, выбираясь из остатков теплого платья, взъерошенный волченок.
   Рик собрал в мешок уцелевшие вещи Мирайи и огляделся, выбирая направление. Духи места не спешили прийти на помощь, а горы виконт Энсоре, родившийся далеко на юге, на берегу теплого моря, знал плохо.
   Сейчас они с девочкой находились на голом пологом склоне какой-то горы. Чуть дальше начинался редкий лесок, внизу, под снегом, возможно, уснуло на зиму небольшое озеро - по крайней мере дорожки ручьев, в теплое время года сбегающих с ледника у самой вершины, и теперь хорошо просматривались.
   Но никаких следов пребывания здесь или поблизости стайников. О людях и говорить нечего - не ходят они в эти места.
   - На Пар-руни? - смешно задрав вверх мордочку, спросила Мирайя. - Потом? Да?
   - На гору предков нельзя попасть ни Тропой, ни пешим ходом, - думая о другом, машинально ответил Ричард. - Только к подножию и, немного вверх, туда, где начинается лес Снежного Волка. Это уже заповедная земля, но еще наша, нашего мира. А на вершину, где обитают духи, пройдешь лишь сам став духом...
   - Когда умр-решь? - испугалась малышка.
   - Все волки приходят туда после смерти. - Рик потрепал ее за ухо. - Но шаману не обязательно ждать. Виери расскажет тебе лучше - из меня плохой учитель.
   Он скинул плащ и расстелил на снегу.
   Сел на него, подогнув под себя ноги.
   - Не мешай мне минутку. Хорошо?
   - На Пар-руни?
   Уголки плотно сомкнутых губ оборотня дрогнули в улыбке: вот настырная девчонка. Уле точно понравится.
   - Нет, - разочаровал он девочку. - Попробую осмотреться.
   Долгие камлания, приговоры, изнуряющие пляски под рокот бубна, отвары и курительные сборы, помогающие разорвать связь с окружающей реальностью и переступить порог мира духов - все это, несомненно, важная часть работы шамана, а никак не "представление", вопреки мнению некоторых невежд. Но вовсе не обязательно всякий раз прибегать к подобным методам. Сердце и разум сильного и опытного унери - а Рик, невзирая на молодость, по праву считался таковым - всегда открыты. Немного тишины и сосредоточения... Но для начала - хотя бы тишины. А Мирайя, устав бегать кругами, уселась в снег и шумно заскребла за ухом: терпение не входит в число детских добродетелей.
   Строго погрозив малышке пальцем, Ричард закрыл глаза, пологом темноты отгораживаясь от внешних образов, а спустя несколько секунд и звуки, обычно остро воспринимаемые чутким ухом метаморфа, потонули в мелодии лишь ему слышной песни. В тихие переливы свирели вплетается далекий вой давно ушедшей стаи, соперничая с плачем терзаемых смычком струн, металлом звенят браслеты на запястьях невидимой танцовщицы, и вибрирует, посылая в пространство смежных миров дрожащие волны, прижатая к растрескавшимся губам первого из шаманов дрымба (1). Отзвуки этой песни способен услышать даже человек, ступивший вслед за провожатым на Волчью Тропу, а для унери песня и есть тропа - дорога, способная увести его за грань бытия...
   Но сегодня Рику не нужно так далеко. Молоденький дух воздуха, родившийся не более двух веков назад, а потому любопытный и еще не пугливый, с радостью, свойственной всем детям, приветствовал чужака и, играючи, поднял к наползающему на одну из вершин облаку. Хвастался россыпью мелких сверкающих льдинок, в которые обратил капли воды. Лепил из облачной ваты причудливые фигуры: все видели такие, не только в горах, но и в городах, из окон своих домов - то плывущую в небе лошадку, то крылатое чудище, то вдруг различаются рваных белых клочьях почти забытые черты любимых когда-то - в срединном мире немало духов, развлекающихся таким манером или пытающихся что-то сказать. Унери поддерживал вежливую беседу. Вернее, как мог, нахваливал сильфа - юные элементали весьма падки на лесть, - а сам тем временем оглядывал окрестности, выискивая какой-нибудь ориентир, по которому можно будет найти путь к облюбованной потомками Снежного Волка долине. Но пока не замечал ничего знакомого.
   Сколько видно было, вокруг лишь горы да снег. Темнела обдутая ветрами скалистая гряда. Бриллиантами блестели струи замерзших ручьев, духи которых были слишком слабы, чтобы защитить свой дом от стужи, или же просто решили отдохнуть до весны. Не спала только берущая исток в черных скалах река, шумная и своенравная. Похожая на расплавленное серебро вода с грохотом падала с высоты в выщербленную за века впадину-чашу, выплескивалась за края и катилась дальше по гладким вылизанным камням, перепрыгивая валуны и ныряя в расщелины. Но куда вела проторенная бурным потоком дорога, шаман не знал.
   В стороне, противоположной той, куда стремилась река, виднелся на склоне похожей на нахохлившуюся толстуху горы буреломный лес, а вверху, в неприметной на первый взгляд тучке, дремал дед-шувгей. Дух урагана порядком утомился от недавних бесчинств и теперь набирался сил, но Ричард не рискнул бы пойти мимо, чтобы не разбудить ненароком злобного старика.
   Унери прислушался: откуда доносится песня? Может быть, так удастся отыскать верную дорогу. Может быть...
   Если бы у него было больше времени, Рик облетел бы весь Ро-Андир с новым приятелем. Но нельзя. Задержись еще немного и утратишь счет минутам, а там и часам. Волчонок внизу устанет теребить бесчувственное тело, а друзья дружелюбного сильфа не преминут укутать обоих, и девочку-оборотня, и вошедшего в транс шамана, морозным покрывалом. Нет, нужно возвращаться.
   А песня еще звучала.
   Он слышал ее когда, открыв глаза, вскочил на ноги, растирая успевшие закоченеть руки и плечи и спешно отряхивая прилипший к промерзшему плащу снег.
   - Ну? - прыгала перед ним Мирайя. - Куда? Знаешь?
   - Знаю.
   Обойти гору по склону, чтобы выйти к густому сосняку и шагать сначала в низину, вдоль спрятавшегося подо льдом ручья, а затем опять вверх и через перевал. Но главное - дойти до леса, в котором, если духи путей не явят милость, открыв проход, придется провести ночь.
   Рик не настраивался на долгий поход: собирался прийти в селение метаморфов по Тропе и так же уйти. Но в вещевом мешке вместе с нехитрыми целебными снадобьями, бритвой и мылом лежал моток прочной бечевы, нож и завернутые в промасленную ткань спички. Жизнь научила.
  
   На выходе им повезло: Тропа привела на наветренный склон горы. Снег тут лежал неглубокий - не задерживался, сносимый в низину. А вот дальше идти стало сложнее. Виконт Энсоре, закоренелый горожанин, лишь в последние годы волею судьбы изрядно помотавшийся по стране, по неопытности рассчитывал обойти гору за час, максимум - за два. Но когда, сделав очередной шаг, неожиданно провалился в снег по пояс, понял, что счастьем будет управиться до наступления темноты. Дойти до леса: там лежак из пушистых сосновых лап, там дрова для костра, чтобы обогреться, там, если повезет, какая-никакая дичь, ведь припасов с собой никаких, обед ждал их с Мирайей в доме виери, и они на него безнадежно опоздали...
   Спустя время в сугробах, выросших по грудь, приходилось уже плыть, разгребая снег руками. Маленькая волчица, продолжавшая воспринимать все, как забавное приключения, поначалу топала сзади, в оставляемой им широкой борозде, а после, когда шаман всерьез забеспокоился, что девочка увязнет, устроилась у него на плечах, и легче от этого, само собой, не стало. Покрасневшие в первый час пальцы побелели и занемели от холода, за голенища насыпался снег, промочив сапоги почти насквозь, а плотный, подбитый мехом плащ, хоть и спасал пока от мороза, но существенно ограничивал движения.
   - Посиди-ка здесь! - Сняв с плеч Мирайю и стащив мешок, Рик усадил девочку поверх вещей.
   Поворочался, потоптался на месте, расчищая достаточное пространство и вдруг, к удивлению малышки, подпрыгнул на месте. Подпрыгнул, притопнул. В этот раз не было никакой музыки, даже в его голове, но ноги сами по себе утаптывали снег в знакомом, пусть сейчас и сбивающемся, ритме танца.
   - Замер-р-рз? - сочувственно спросила Мирайя. Сама она пока не так резко ощущала холод зимних гор.
   Унери без слов, и не прекращая странной пляски, покачал головой. Только бы импровизированное выступление не осталось без зрителей.
   Но они откликнулись. Глубоко в недрах проснулись разбуженные чужаком духи, древние, как сам Ро-Андир, и такие же молчаливые. Зашевелились, заворочались, словно потревоженные комариным писком великаны недовольно перевернулись на другой бок и вновь уснули крепким сном. Он и не хотел будить их совсем: и сил не хватило бы, и глупости на то, чтобы двигать горы. Но вслушался в глухой подземный рокот - ворчание ленивых старцев, и на миг увидел сокрытые снежным покровом контуры горы.
   Голова закружилась. Неважно, сколько времени отнимают камлания - сил они всегда требуют немало. Но, хвала великим предкам, трата не была напрасной.
   - Туда, - сказал он сам себе и вновь умостившейся на плечах девочке, указывая вверх по склону.
   Там - взобраться бы только - начинался неширокий скальный выступ, поясом обегавший гору. Слой снега неглубокий, идти должно быть намного легче и быстрее, что важно, потому что солнце уже приготовилось нырнуть в облепившие дальние пики облака.
   С трудом пробивая себе дорогу в густой белой каше, которая теперь отчего-то казалась теплой, а не холодной, цепляясь непослушными пальцами за торчащие из-под снега кустики и, кое-где, острые камни, Ричард вскарабкался на неширокий карниз. Тут он снова ссадил Мирайю и, порывшись в мешке, нашел пару шерстяных носков. На девочку он были, очевидно, велики (покупалось многое "на глазок"), зато без проблем, помогая себе зубами, удалось натянуть их на окоченевшие руки. Жизнь сразу показалась намного краше. А через час-другой дотопают и до леса. Точнее, сперва, на ту сторону горы, а там - вниз, к теплым мохнатым лапам сосен, к жаркому костерку. И Мун с той дичью, голод не холод - перетерпят. Или на Тропу все-таки выйдут...
   Подбадривая себя подобными мыслями и попутно развлекая зевающую уже малышку рассказами о проведенном в Ро-Андире детстве (жаль, не выбирался далеко из селения и так и не научился ходить по горам, что летом, что зимой), Рик осторожно, чтобы не оступиться и не улететь вниз вместе с девочкой, продвигался вперед, когда вдруг почувствовал спиной чей-то взгляд. Обернулся и стиснул зубы, чтобы не выругаться при ребенке: шагах в десяти от них замерла на пройденной уже тропе девушка. Длинные белые волосы развевались по ветру, как и подол легкого платьица, голубые льдинки-глаза сверкали под инистыми ниточками бровей, а на бесцветных губах играла лукавая улыбка. Не к добру такая попутчица.
   - Что там? - завозилась у него на руках Мирайя.
   - Ничего. Вперед лучше смотри. Видишь, уже и лесок показался. Сейчас костер разожжем, просохнем, согреемся.
   Можно будет разложить у огня одежду и перекинуться до утра. И теплее, и простуда в волчьем облике не пристанет.
   Шаман еще раз обернулся через плечо, но вьюжницы за спиной уже не было.
   Сжалятся великие предки, и не покажется больше. К огню уж в любом случае не подойдет.
   Оставалось спуститься вниз, в сумрак соснового бора. Казалось бы, всего ничего, но спуск давался тяжелее подъема: того и глядишь, не удержишься на ногах и покатишься кубарем под откос - склон тут был намного круче, чем в месте, где они поднимались.
   Прижав к себе суетливого волчонка, Рик медленно и аккуратно делал шаг за шагом, предварительно ощупывая ногой место, куда собирался ступить. Если бы еще эти самые ноги в промокших сапогах не задубели, если бы...
   Следующий шаг пришелся на поверхность присыпанного снегом ледника. Гладкая, не предназначенная для горных переходов подошва, заскользила, а доверчиво прильнувший к груди теплый комочек не позволил даже раскинуть руки, чтобы попытаться сохранить равновесие. Все, что Рик мог - это упасть не вперед, придавливая испуганно взвизгнувшую Мирайю своим весом, а на спину. Шапка слетела, затылок гулко стукнулся то ли о лед, то ли о камень, и перед глазами вспыхнули тысячи звезд и тут же погасли.
   Бесчувственное тело шамана, набирая скорость, прокатилось по склону и влетело в высокий сугроб, напоминавший в сгустившихся сумерках могильный холм.
  
   ...Белый снег... Белый камень... Над головой...
   Он помнил это место. Белоснежный сводчатый потолок ангерского храма. Мрамор колон...
   Он стоял... стоит за одной из них, не замеченный ни многочисленными гостями, ни виновниками торжества. Пожилому священнику у алтаря тем паче нет до него дела: он занят - читает, щурясь, слова из древней книги, о любви, о верности, о продолжении рода. Так надо...
   - Согласен ли ты...
   - Да.
   Да - шепчет беззвучно ответ на не ему предназначенный вопрос.
   - Согласна ли ты...
   Нет. Скажи: нет.
   Тишина. Лишь несколько секунд, но этого хватает, чтобы по рядам собравшихся прокатился обеспокоенный шепоток...
   - Да.
   Так надо.
   - Можете поцеловать невесту.
   Он закрывает глаза, а открыв их вновь, видит себя уже рядом с нею. Смотрит, как откидывается снежная вуаль, как вспыхивают радостью узнавания глаза и губ касается счастливая улыбка.
   - Можете поцеловать...
   Смоляные волосы белеют, покрываясь колючим инеем, черные глаза превращаются в прозрачные льдинки, но бескровные губы по-прежнему тянутся за поцелуем...
  
   - Сгинь! - Унери тяжело махнул перед лицом непослушной от холода рукой.
   Вьюжница обиженно нахмурилась, но отодвинулась подальше. Надеется дождаться своего часа.
   - Р-рик. - Горячий язык лизнул щеку. - Р-рик, пр-роснись!
   - Уже...
   Мирайя, уперевшись лапами в плечо, заглянула ему в лицо. В глазенках - страх, на мордочке заледенели дорожки слез. Сколько он пробыл без сознания?
   Перед глазами до сих пор все плыло, но он попытался подняться. Бесполезно.
   - Р-рик... - всхлипнула малышка, а потом, решительно и резко потащила зубами за воротник.
   Как и ожидалось, не сдвинула ни на дюйм.
   - Сейчас, - пообещал он девочке, собираясь с силами.
   Великие предки, как же глупо будет, проделав такой путь, замерзнуть Мун знает где! И даже перекинуться не выходит в таком состоянии.
   Ледяная дева, приблизившись, провела пальцами по его лицу: с нежностью и почти не больно.
   - Сгинь! - сердито повторил шаман.
   И не переводятся ведь на свете белом дуры! Одна от несчастной любви в реку сиганет, станет потом русалкой и будет по весне парней в омут заманивать - не со злобы, просто от скуки: с утопленниками на первых порах и поиграть можно. Другая удавится в святой день, чтобы упырицей по погосту шастать. Эту вот, не пойми зачем, в горы по морозу понесло, бродит теперь, согреться не может. И что интересно: каждой мужика подавай! Потому что при жизни не сложилось. Додумался бы кто, в самом деле, указ какой сочинить, чтобы, значит, дур первее первых замуж отдавали, неважно за кого...
   А красивая же...
   Дыхание вьюжницы - Рик и не знал до этого, что подобные создания способны дышать - обдавало холодом, и ледяные губы опасно приблизились к его потрескавшимся от мороза губам, как вдруг совсем рядом послышался волчий вой.
   Дух стужи тревожно вздрогнул и исчез.
   Унери успокоено выдохнул: слава вам, великие предки.
   - Здравствуй, брат, - прошептал он приблизившемуся через минуту волку.
   И тут же понял свою ошибку: не брат. Может, какой-нибудь далекий-далекий кузен. Истинный зверь. И кажется, ему глубоко безразлично их гипотетическое родство...
   - Гр-р-ра! - Собрав всю волю и силы, Рик приподнялся и зарычал, оскалившись на пришельца. Обычные волки побаивались оборотней, сочетавших в себе преумноженную звериную мощь и изворотливый людской ум.
   Матерый зверюга презрительно показал клыки - и только. Он был не один: Ричард заметил надвигающиеся со всех сторон тени. Что им какой-то тряпичной куклой валяющийся метаморф, даром что шаман?
   - Рик! - вскрикнула Мирайя, когда неслышно подобравшийся волк схватил девочку за шкирку.
   - Пусти! - сурово, насколько это удавалось в его положении, потребовал унери, но зверь, не слушая его, уже бежал куда-то со своей добычей.
   А тот, что подошел первым, вцепился зубами в плащ оборотня и резко дернул, отчего Рик снова ударился головой обо что-то твердое, и темнота вернулась. Теперь уже безо всяких звезд и сполохов.
  
  

Глава 5

   Сознание возвращалось медленно. Словно нехотя вползало в замерзшее тело вместе с прокрадывающимся под кожу теплом. От этого тепла отмороженные стопы закололо тонкими горячими иголками и скрутило болью окоченевшие пальцы. Веки отяжелели от налипшего на ресницы снега, превратившегося теперь в талые слезы, жгучими ручейками побежавшие по лицу.
   Прогретый воздух, запах трав и тушеных с мясом бобов, негромкие, как будто издалека доносящиеся звуки. Хорошо...
   Давящее забытье спешило смениться исцеляющим сном, но Ричард, пересилив себя, открыл глаза и попытался припомнить, как оказался в этом доме, в небольшой, полутемной комнате, свет в которую проникал вместе с ароматом еды через приоткрытую дверь, и кто стянул с него плащ и сапоги и уложил на низкую лежанку в углу, укутав одеялами и звериными шкурами.
   - Рик! - Мирайя бросилась к нему из темноты, едва он зашевелился.
   Очнувшись, шаман не успел вспомнить о девочке и встревожиться, но увидев ее в человечьем обличье, в холщовой рубашонке до колен и в больших меховых чунях и даже с собранными в тонкие косички и подвязанные ленточками волосами, успокоено вздохнул: неизвестные хозяева позаботились о крохе, да и о нем тоже - значит, они попали к друзьям.
   Другой вопрос - как попали.
   - Ты долго спал, - зашептала, взобравшись прямо на него, малышка. - Разморозился уже? Если разморозился, сейчас есть пойдем. Я, правда, уже ела, но еще буду.
   - Где мы? - оглядевшись и не заметив никого больше рядом, спросил унери.
   - Тут, - ответила Мирайя просто. - Нас сюда волки принесли. Я испугалась сначала, но они меня аккуратненько несли, очень-очень... А тебя раза два уронили. Нечаянно.
   - Его, милая, видать, еще повитуха уронила, - раздался от двери насмешливый женский голос. - Это же надо было додуматься, человеком по такому холоду идти! А как совсем окоченел бы?
   - Виери? - ошарашено прошептал Ричард, но уже в следующий миг понял, что ошибся.
   Колкость прозвучала вполне в духе Улы, интонации знакомые, голос похожий, но больше ничего общего у остановившейся в дверном проеме женщины со старой шаманкой не было. Глаза уже привыкли к полумраку и перестали слезиться, и оборотень смог рассмотреть незнакомку. Невысокая, худощавая, на вид лет сорок-сорок пять. Густые медно-русые волосы собраны в толстую косу, венцом обернутую вокруг головы. Не сказать, что красавица или была ею когда-то, но лицо приятное, светлое, открытое: чуть вздернутый нос, россыпь веснушек и веселые ямочки на щеках, а в васильковых глазах - лукавые искорки. Обычный наряд горянки - платье до колен, с бахромой и узорной вышивкой по подолу, шаровары и цветастая вязаная безрукавка - отчего-то смотрелся на ней неуместно. Может, потому, что он привык видеть в подобной одежде андирских волчиц, а эта женщина была человеком.
   - Разморозился? - с улыбкой повторила она вопрос Мирайи. - Тогда вставай, расшевелись - быстрее отогреешься. Сапоги твои я сушиться поставила, но пол у меня теплый, можно и босиком ходить.
   Не представилась, ни о чем больше не спросила. Развернулась и ушла, снова оставив в двери широкую щель: то ли для света, то ли, чтобы слышать, о чем он будет говорить с девочкой.
   Шаман неспешно выбрался из-под одеял, с хрустом размял затекшие суставы. Можно было перекинуться, чтобы скорее прийти в себя, но пришлось бы раздеваться, а после одеваться снова - лишняя суета, в которой он не чувствовал острой необходимости. Поесть бы, да выпить чего-нибудь горячего. Или даже горячительного...
   Желания сбывались. Едва Рик переступил порог светлой уютной кухни, где горело сразу несколько ламп, с потолочных балок свисали пучки душистых трав, а стены украшали вязанки лука, чеснока и сухого жгучего перца, хозяйка сунула ему в руки теплую глиняную кружку. В нос ударил пряный аромат разогретого с медом и гвоздикой вина.
   - Не налегай только, - предупредила она. - Половину выпей, а остальное - как поешь.
   Женщина указала рукой на стол. Блеснуло на безымянном пальце странной формы кольцо, но метаморф не присматривался. Внимание всецело захватили расставленные на вышитой скатерти тарелки: бобы с мясом, которые он унюхал еще из комнаты, пористый кукурузный хлеб, миска квашеной капусты с красными ягодками барбариса, колечко жареной колбасы, зеленые перья лука и брусок белого овечьего сыра.
   - Спасибо, - от души поблагодарил оборотень, усаживаясь на широкую, застеленную овчиной, лавку.
   Рядом, поднырнув под руку, тут же устроилась Мирайа.
   Хозяйка присела с другой стороны накрытого стола. Поставила и себе тарелку, чтобы не смущать гостей. Надломила хлеб. И по-прежнему ничего не спрашивала - но не так, словно ей не интересно, а так, будто ей известно все и даже больше.
   Рика это, как ни странно, не насторожило. Напротив, шаман чувствовал необычайное спокойствие и умиротворенность. Даже возвращаясь в родительский дом, он давно уже не испытывал подобного.
   - Спасибо, - еще раз сказал Ричард, через стол поклонившись хозяйке. - Вы нам очень помогли. И ваши волки...
   - Они не мои, - пожала плечами женщина. - Живут здесь. К мужу заходят иногда. Бывает, приводят кого-нибудь. Или приносят.
   Она усмехнулась, и унери смущенно опустил глаза.
   - А ваш муж...
   - Он такой же, как и ты. Говорящий.
   - Слышащий, - поправил Рик.
   - И слышащий тоже, - согласилась она.
   - А где он сейчас?
   - Кто ж скажет? - Хозяйка развела руками. - Но скоро вернется. Такое оно, счастье шаманское - уходить и возвращаться. Но ты и сам ведь знаешь.
   Уходить и возвращаться... Он никогда об этом не думал.
   - А у вас дети есть? - спросила прильнувшая к Рику малышка.
   - Конечно, - тепло улыбнулась женщина.
   - А где они? - Мирайя завертелась, выискивая по углам притаившихся там мальчишек или девчонок.
   - Кто где, - не гася улыбки, ответила хозяйка. - Одни здесь, неподалеку, в андирских селениях остались. Другие в городах осели, в торговлю подались или ремеслом каким занялись, науки разные освоили. А есть такие, что в дальние края подались.
   - У вас их так много?! - девочка удивленно захлопала золотистыми ресничками.
   - Очень много, милая. Не успеваем за всеми присматривать.
   Женщина глядела на гостей, подперев щеку рукой, и в ее взгляде Рику почудилось и в самом деле что-то материнское, доброе, но строгое, что захотелось тут же выпрямить спину и убрать со стола локти.
   - Вы ешьте, ешьте. - Отмахнулась она от неловких попыток голодного оборотня вернуть себе вид воспитанного мальчика. - Набирайтесь сил.
   Стряхнув наваждение, унери с новой силой набросился на угощение - за ушами в самом прямом смысле затрещало. Но спустя минуту он отложил ложку и прислушался: откуда-то из-за печи доносились негромкие всхлипывания.
   - Не нужно, - покачала головой хозяйка, когда он непроизвольно вскочил с места.
   Только одно дело изображать послушного мальчика, а другое - быть им.
   Встав из-за стола, Рик заглянул в скрытый большой каменной печью закуток. Там, прямо на полу, между лавкой и большой кадкой с солениями, подтянув к подбородку коленки, сидела девушка. Укрытые теплой шалью плечи мелко вздрагивали, со светлых волос стекала вода и катилась, смешиваясь со слезами, по тонкому бледному лицу. Услыхав шаги, она быстро взглянула на шамана, и тот отшатнулся, увидев в заплаканных голубых глазах оплавившиеся льдинки.
   - Оттаивать всегда больно, - стала рядом с ним хозяйка. - Иногда так больно, что лучше, кажется, и не надо.
   Рик вспомнил, как свело от тепла задубевшие на морозе пальцы. Но когда оттаивает успевшая позабыть о горе душа, должно быть, во сто крат больнее.
   Девушка уткнулась лбом в колени и тихонько заскулила.
   - Увязалась за вами, - хмуро пояснила на невысказанный вопрос женщина. - Я и пустила. Ты не тронь ее пока. И зла не держи: она тебе помочь хотела. По-своему. - Рука с кольцом в виде обернувшей палец змейки коснулась его груди в том месте, где билось под рубашкой сердце. - Что остынет, уже не заболит.
   - Не всегда, как видно, - пробормотал он, глядя на ту, что недавно бродила по заснеженным склонам неприкаянным духом.
   - Не всегда. Но о ней не волнуйся. Муж воротится, отведет ее... на ту сторону... А ты иди к столу, нечего здесь смотреть.
   Она несильно подтолкнула шамана в плечо, но тот словно в пол врос. Глядел во все глаза то на женщину, то на оттаявшую вьюжницу, то отчего-то на свисающую с гвоздя плетенку чеснока, да на щель в полу - самую обычную щель, в которую забился меж досок сор. А после - опять на хозяйку, пытаясь рассмотреть под неброской внешностью то, что уже понял, но во что пока не поверил до конца.
   - Великая мать.
   - Такая уж великая? - усмехнулась она в ответ на благоговейный шепот. Подшагнула поближе: едва макушкой до плеча достает. - Ты доешь, пока не остыло. А там и поговорим. Только прежде малышку в кровать отнеси.
   Оказалось, Мирайя задремала на лавке, безмятежно улыбаясь и не выпуская из пальцев большую деревянную ложку. Ричард бережно поднял девочку и понес в комнату, боясь, как бы не уронить: весу в крохе всего ничего, но когда от волнения трясутся руки и подгибаются колени, и пушинка в тяжесть.
   Мало кому из шаманов удавалось докричаться до великих предков, их не тревожили без особой необходимости, а если и звали, откликались они далеко не всегда. Еще реже мать и отец являлись по собственной воле, не дожидаясь воззваний, и тоже лишь по очень весомому поводу. Но о том, что можно самому оказаться в жилище прародителей, Рик даже не слышал. Да и не похож был этот дом на обиталище могущественных духов, как и его хозяйка, источавшая тепло и ощутимый для метаморфа запах живого человека, не походила на этот самый дух.
   Но, видать, на то они и великие.
   Вернувшись в кухню, остановился у стола: руки в замок, чтобы не дрожали, глаза - в пол. Что говорить? Как говорить?
   - Ну вот, - сокрушенно покачала головой сидящая у стола женщина, - уже и аппетит пропал. Говорила же: поешь сперва, отдохни. А потом, слово за слово, и до главного дошли бы. Так нет же, все как всегда. Спрашивай уже.
   Унери нерешительно поднял на нее взгляд и, переминаясь с ноги на ногу, задал вертевшийся на языке вопрос:
   - Мы на Паруни?
   Спросил и мысленно усмехнулся: как, должно быть, он походил сейчас на маленького волчонка, совсем недавно интересовавшегося у него тем же.
   - Нет, не на Паруни, - последовал ответ. - Успеешь еще, если не бывал. А пока и здесь неплохо.
   Где, здесь, он уточнять не стал: и правда, неплохо ведь. Если, конечно, не сон.
   Рик незаметно ущипнул себя за запястье.
   - Ты присядь, - велела праматерь. - Этак и шею сверну снизу вверх смотреть - вон, какой вымахал. - Улыбнулась, когда он послушно опустился на лавку, и тут же вздохнула: - Жаль только, ума до сих пор не набрался. На Тропе не удержался, по снегу человеком пошел. В одиночку за серьезное дело взялся. Зачем взялся-то?
   Шаман пожал плечами:
   - А кому еще с этим разбираться?
   Уле нельзя надолго оставлять андирские селения, да и возраст уже. Остальные шаманы либо недостаточно сильны, либо слишком прочно осели на людских землях, связав себя обязательствами, либо...
   - Не доверяешь никому, - поняла хозяйка. - Может, и правильно делаешь. А может, и нет. Время покажет.
   Стало обидно: от великих предков, коль уж довелось встретиться, рассчитываешь получить помощь и совет, если не сразу ответ, а тут - разговор ни о чем. То ли так, то ли этак - бабушка надвое сказала.
   - Ты это кого бабушкой назвал? - оскорбилась прародительница. Стукнула сердито кулачком по столу и начала стремительно меняться: разгладились морщинки вокруг глаз, сами глаза стали ярче, губы - алее, кожа - нежнее. Обернутая вокруг головы коса сама по себе расплелась, и длинные блестящие волосы волнами укрыли плечи.
   Нет, по-прежнему не красавица, но ведь не за внешность великий Снежный волк полюбил когда-то пришедшую в Ро-Андир за редкими травами внучку деревенского знахаря.
   - Да уж, - она смущенно опустила глаза. - Набедокурили мы. А вам расхлебывать.
   - Набедокурили? - не понял шаман.
   - Не так все должно было быть, - сказала, словно повинилась, великая мать, выглядевшая теперь растерянной девчонкой. - Не должны были мы тогда встретиться. Или, встретившись, разошлись бы. А если не разошлись, то и нужно было себе в радость жить, да так, чтобы наша радость другим в горе не стала...
   - А? - в конец потерялся Рик.
   - Детей рожать не надо было! - рассердилась на его тугодумие хотевшая обойтись намеками прародительница. - Или думаешь, мы спали и видели, как бы на весь мир ославиться... прославиться, да в великие духи угодить? Наказание это наше, а не награда. Вечная повинность: следить, как вы там живете-маетесь. Видеть, как от волчьей стаи оторвались, как с людьми мира найти не могли - хоть и с теми, и с теми одной крови. Сейчас вроде поумнели, себя нашли. Среди людей живете, но и о корнях помните, знания наши храните...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   (1) Дрымба - одно из народных названий варгана.
  
  
Оценка: 6.88*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"