Шерман Елена Михайловна. Рецензии на повести конкурса

ЛЕТНЕЕ ЧТЕНИЕ

(Рецензия на повесть "Тайна скифской жрицы")

Есть книги, предназначенные для чтения в дороге - объемистые, обстоятельные, в меру увлекательные - наподобие Вальтера Скотта; есть книги, которые хорошо читать дождливым октябрьским вечером, сидя у камина - конан-дойлевские рассказы о Шерлоке Холмсе, например. И есть книги, просто созданные для пляжа, шезлонга и легкого бриза. Это книги легкие и солнечные, не оставляющие никаких послевкусий, не слишком глубокие, да и не претендующие на глубину, но способные занять на пару часов - или на пару дней, в зависимости от объема. Если бы какое-то издательство выпускало серию "Библиотечка пляжного романа", то "Тайна скифской жрицы" запросто могла бы стать там номером первым. И не только потому, что погода на страницах повести по большей части солнечная.

Автор создал милый, уютный мир, в котором разворачивается детективная история, содержащая все, что полагается: загадочное исчезновение, окровавленный труп, роковую красавицу, сообразительного главного героя, коварного злодея и "мистический артефакт". И хотя все элементы знакомы, собственно детективная составляющая сюжета не вызывает, скажем так, желания придраться.

В 1875 году два археолога, раскопавших могилу скифской жрицы вблизи Таганрога, пропадают без вести. Через 23 года в Таганрог приезжает племянник одного из них, так же ставший ученым - Аристарх Арсентьев, и немедленно оказывается втянутым в водоворот событий, связанных с очаровательной дочерью городского головы - Оленькой, ее женихом Николенькой, ее дядей Степаном Меркуловым, а также с роковой красавицей Голдой. Первая часть повести заканчивается превращением двух персонажей в трупы, так что молодому ученому приходится напрячь свои аналитические способности. Помимо естественного любопытства, им движет желание спасти обвиненную в убийстве роковую красавицу. Мистический флер истории придает легенда о мести скифской жрицы, в которую верят некоторые несознательные персонажи. Сюжет динамичен, действие развивается стремительно, заскучать читатель не успевает; раскрытие преступления, точнее, преступлений, происходит в результате напряженной умственной деятельности главного героя - с этой стороны у меня претензий нет. И если о том, что археологов убил Меркулов-старший, опытный читатель догадается сразу, то убийство Николеньки и экономки и впрямь представляет собой своеобразный ребус.

Несколько хуже обстоят дела с психологией героев. Первый прокол - внезапная страсть Николеньки. Утром юноша увидел девушку, а вечером решил на ней жениться - этого немного слишком даже для индийского кино, и, главное, совершенно ненужно для развития сюжета. Николай мог расторгнуть помолвку, не объясняя причины, а Голду пригласить домой под любым другим предлогом. Второй прокол - мотивация убийцы, Меркулова-младшего. Если в жадность папаши, готового за кусок золота загубить две души, веришь безоговорочно, то в латиноамериканские страсти его сына - не очень. Нет, жизнь в провинции, конечно, скучна - но не настолько же? Третий прокол: провинциальная барышня, фотографирующаяся в костюме Евы. Где-нибудь в столицах, в богемной среде - еще можно допустить, но в том месте и в то время... Как говаривал поручик Ржевский: "Провинция, не поймут-с".

К числу неудач автора можно отнести и образ Голды. Понятно, что это образ-функция, необходимый для развития мистической составляющей сюжета, но и ему можно было придать больше "живинки". Серьезный недочет повествования - и сцена суда, точнее, ее временные рамки. Согласно законам Российской империи, для признания лица безвестно отсутствующим с момента исчезновения должны были пройти 5 (пять) лет! А в Таганроге судебное заседание затеяли уже через месяц после исчезновения археологов. Ну и до кучи: не копали дореволюционные археологи сами землю, нанимали рабочих.

Таким образом, если детективный сюжет можно оценить на 5 с минусом, стиль - на крепкую четверку, то психология героев и достоверность тянут на тройку. Однако недостоверные и спорные моменты при первом прочтении не бросаются в глаза: так легко и непринужденно плетет автор свои солнечные кружева, в которые мистика вплетена естественно и гармонично. Посему окончательный вердикт будет краток: понравилось. Перечитаю летом.

НУ КАК БЫ ТАК СКАЗАТЬ, ЧТОБ НЕ ОБИДЕТЬ...

(Рецензия на повесть "Черный алмаз")

Несомненным преимуществом рецензии "по горячим следам", сразу после прочтения, является свежесть впечатлений и непосредственность эмоций. Зато когда впечатление "отстоится", как квас, и дозреет, как коньяк, оно способно породить более взвешенную оценку - по крайней мере мне, взявшейся за рецензию на повесть "Черный алмаз" через полторы недели после прочтения, хочется так думать. Что ж, дальше тянуть некуда: потихоньку начнем.

Название. Как известно, порой название книги вкупе с определением жанра могут с успехом заменить аннотацию, и это как раз тот случай. Видит читатель название " Черный алмаз", и живо смекает, что ежели это детектив, то искать будут драгоценный камень. А поскольку детективы завершаются раскрытием преступления, то его, разумеется, найдут. Конечно, можно пойти на грозу, то есть на разрыв шаблона, и тогда Черный Алмаз окажется кличкой арабского жеребца, по странной случайности заболевшего накануне скачек в Аскоте, но в таком случае у нас будет детектив из жизни английской, а не русской аристократии. Но это так, полет шаловливой фантазии.

Сюжет. А что, неплохо сработано. Канонам жанра соответствует полностью, достаточно динамичен, способен увлечь читателя и даже немножко подержать в напряжении (немножко потому, что кража камня все ж не обнаружение трупа, нет простора для волнений), и, что мне понравилось особо, ловко закольцован. Бывают сюжеты сложносочиненные, бывают запутанные сверх меры, а здесь мы имеем нечто изящное, хотя и чуток легковесное (изящество не вяжется с тяжестью, так что это не упрек). Все было бы совсем хорошо, если бы не отдельные проколы, о которых мы еще поговорим.

Стиль. К стилю можно придраться, конечно ("Наталья Андреевна приветливо улыбнулась следователю, и из круглых ямочек на слегка похудевших и обвисших щеках проглянула былая прелестница"), но совесть, неусыпная совесть критика подсказывает мне, что не стоит. Автор не выдает себя за Набокова, да и жанр особых стилистических изысков не предполагает. В общем и целом, стиль соответствует предназначению, повесть легко читается, и это все, что мы можем сказать о стиле.

Достоверность и воссоздание эпохи. А вот здесь - не очень. Ежу понятно, что жанр детектива допускает некие условности, но не все условности одинаково хороши. И условности имеют свой лимит. Когда условность накладывается на условность, возникает ощущение полной недостоверности происходящего, даже в той мере, в какой она необходима для детектива.

Судите сами. "Средь шумного бала, случайно" в дом князей Орловых приходит загадочный гость - племянник хозяина, заблудившийся на пыльных тропах Вселенной. Приходит, отдает бесценный алмаз и тут же умирает, унеся тайну камня с собой в могилу. Читатель замирает в недоумении: "что это было?".

Кое-как переварив внезапную кончину "индийского гостя", читатель тут же натыкается на новое чудо: бесценный камень хранится в детской. Конечно, у богатых свои причуды, да и для развития сюжета столь небрежное обращение с сокровищем жизненно необходимо, но достоверности повествованию это не прибавляет.

Про горничную, осыпаемую рубинами, промолчу и сразу перейду к воссозданию исторической эпохи.

Бесспорно, изображение достаточно отдаленной эпохи - непростая задача. Трудно передать не только психологию, но и сам быт. Вот как описывает автор прибытие следователя: "Но тут в дверь постучали, и в дом вошёл стройный поджарый мужчина средних лет с серыми пытливыми глазами и аккуратной бородкой - совсем как у князя".

Складывается впечатление, что речь идет об одноэтажном домике, чего быть не могло в принципе. Не мог князь в своих покоях слышать стук в парадную дверь... хотя почему, собственно, стук? Стук ли, звонок ли услышать мог только дежурный лакей: он впускал гостя в прихожую и сообщал о нем дворецкому, а вот дворецкий лично докладывал его сиятельству: "Господин следователь пришли". Хотя с таким простоватым субъектом, каким изображен у автора князь Орлов, лакеи могли и не церемониться. Очень уж он не похож на аристократа и манерами, и речью. "Персик-то со временем в урюк превращается: уж вкушай его-не вкушай, свежести нет и в помине" - кто это говорит, князь? Купец это говорит, да не столичный, а откуда-то с волжских просторов, как герои Островского. Ну да Бог с ним, с аристократом с Рублевки. Спишем на яркую индивидуальность персонажа. Но куда списать ляпы наподобие: "...остальным займётся следователь, назначенный приставом".

Кто такой пристав в 19 веке? Википедия сообщает о существовании трех родов приставов: земский пристав - полицейская должность, учреждённая Положением о земской полиции 1837 года, и назначавшаяся губернским начальством (иными словами, это полицейские, работавшие в сельской местности); участковый пристав - полицейская должность, учреждённая в ходе реформы городской полиции 1866-67 годов, т.е. прямой предтеча нынешних участковых; и судебный пристав - чиновник, приводящий в исполнение решения суда по гражданским делам. Был еще думский пристав, но он совсем не в тему. Важно то, что никакого отношения к назначению следователей приставы не имели и не могли иметь; следователя назначал прокурор.

Мелочи? Возможно. Но именно из таких мелочей складывается ощущение эпохи. Или не складывается. И тогда контора, продающая граммофоны, записывает имена и фамилии всех покупателей, а князья выписывают кухарок из деревни. И если с "Товариществом В. И. Ребиков и Ко" еще можно что-то придумать (гарантийный талон, например), то карьера Авдотьи Никитичны не в какие ворота не лезет. И дело даже не в том, что у аристократов были повара, кухарки водились у публики попроще: что могла приготовить крестьянка? Щи да кашу? Или ее предварительно послали на гастрономические курсы?

Самое досадное во всех этих ляпах, что их можно было бы легко избежать. Возможно, автору не хватило времени или опыта, не знаю. Но лично мне впечатление от прочтения они испортили.

Вывод: читабельно, не без достоинств, но нуждается в определенной доработке. Не обижайтесь, автор. То же самое можно сказать о всех наших творениях. Как говорится, никто не совершенен.

НЕМНОГО ЭКЗОТИКИ НЕ ПОВРЕДИТ

(Рецензия на повесть "Исчезнувший портфель")

Экзотика для детектива как приправа для супа - никогда не повредит, если правильно подобрать ингредиенты и соблюсти меру. Что получится, если смешать сопки Манчжурии, артефакты Японии, манускрипты Германии, редкие доллары США и жаргон Малой Арнаутской? Правильно, повесть "Исчезнувший портфель". Несмотря на некоторую пестроту составляющих, а может, и благодаря ей, сие блюдо с легким налетом экзотики поглощается с аппетитом и усваивается быстро. Автору удалось чуть ли не с первого абзаца заинтересовать читателя, и это отсутствие расхолаживающей раскачки сюжета, которой грешат иные - несомненный плюс повествования. Сюжет катится быстро, как состав по рельсам, останавливаясь исключительно для того, чтобы герои могли выпить и закусить. "Господин квартальный зашёл в трактир Хорева, выкушал для поправки здоровья рюмочку горькой, закусил кусочком тамбовского окорока и отправился по делам службы"; "- Ты погоди, Савка, не мельтеши, - остановил его друг, - по рюмочке закажи, не боле"; "- Всё, дружище, немедленно едем кутить! Нас ждёт Шустовский коньяк, омары и прочие радости, как в былые времена!".

С другой стороны - отчего же и не выпить, если есть деньги, повод и настроение? Загадка рокового портфеля, унесшего как минимум две человеческие жизни, явно относится к тем, в которых не так легко разобраться на трезвую голову. Однако отставной военный Николай и бойкий журналист Савелий расправляются с ней довольно быстро. Особенно ловок Савелий, "хитрая журнальная крыса", которому достаточно пошуршать два-три дня по закоулочкам, и вуаля - мы уже знаем все и про загадочную статуэтку, и про не менее загадочные немецкие бумаги. Конечно, одесситы - люди шустрые, но такая шустрость превосходит самое изощренное воображение, наводя на мысль: а не обнаружил ли Савелий случайно телепорт в будущее? Знаем мы таких попаданцев: шмыгнул в ХХI век, залез в Интернет, пошарил в Википедии - и готово. С другой стороны, Савелий мог, по заветам Вернадского, черпать информацию прямо из ноосферы. Но откуда бы он ее не черпал, предлагаемый автором метод готовых ответов , на мой взгляд, снижает уровень детективности повествования, ускоряя при этом его темп и повышая усваиваемость текста. Вот такой парадокс.

Другой парадокс - скудная "населенность" текста, в котором, кроме двух главных героев, трех эпизодических - квартального Евсеева, ординарца Слепченко да профессора Кринского, вообще никого нет (безымянную массовку на заднем плане можно не учитывать). Ах да, в финале появляется главный злодей, барон фон Штальке. Разноплановая экзотика сочетается с очень скромным "человеческим ассортиментом", если так можно выразиться. Целый ряд лиц упоминается, но читатель их не видит. Опять же не факт, что читателю так уж нужно их видеть: и тех персонажей, которые в наличии, особо живыми назвать нельзя. Единственное живое лицо повествования - репортер Савелий, и он отдувается за всех, вытягивая сюжет заодно практически в одиночку. За такой каторжный труд десять тысяч рублей, которые достаются ему в финале - не так уж много.

Кстати, о финале, разочаровавшем некоторых читателей. Финал детектива должен отвечать как минимум двум требованиям: не быть предсказуемым - и раскрывать преступление. Финал "Исчезнувшего портфеля" в этом плане на высоте. Боевой офицер, безропотно отдающий убийце фронтового товарища портфель с важнейшими бумагами, и ловкий одессит, не просто получивший с японца круглую сумму, но и до копейки принесший ее товарищу - это такой милый разрыв шаблона, что автору хочется аплодировать. Честно. А то, что зло осталось безнаказанным - печально, конечно - зато правдоподобно.

В общем и целом, повесть мне понравилась. Четко, грамотно, хорошим стилем, без неувязок и длиннот. Единственный вопрос: а где там мистика? Не то что бы "Исчезнувшему портфелю" ее не хватало, но правила есть правила. Если вся мистика сосредоточилась в статуе Будды, то, надо признать, с чем-чем, а с ней автор не переборщил. Среди экзотических приправ мистики - даже не на кончике ножа, а так, след один. Будем надеяться, что, оказавшись на родине, статуя Будды себя еще покажет. И тогда молодой японский офицер придет к своему другу-журналисту выпить сакэ и расскажет ему престранную историю...

МЕКСИКАНСКИЙ СЕРИАЛ

(Рецензия на повесть "Среди отродья")

В эпоху Постмодерна никуда не деться от диффузии жанров, текстов и смыслов: литература проникает в кино, кино проникает в литературу, смешное в высокое, высокое в смешное, и уже совершенно необязательно включать телевизор, чтобы насладиться головокружительным сюжетом с мистикой, эротикой и практически фантастикой. Начнешь читать детективную повесть "Среди отродья" - и внутренним взором встанут кадры призабытых сериалов, просмотренных на заре туманной юности. Тайные дети, умершие и воскресшие героини, ведьмы и чары, подмененные персонажи, бурные страсти, сеанс разоблачения, непременная свадьба в финале - ничего не пожалел автор, кроме разве что комы для кого-нибудь из второстепенных персонажей, и, в общем, добился эффекта, свойственного латиноамериканским "мыльным операм" - если втянешься, потом будешь смотреть ... то есть читать не без интереса. Правда, и не без иронии - но сначала поговорим о хорошем.

Прежде всего, "Среди отродья" полностью соответствует жанру мистического ретро-детектива. Возможно, не стоило бы акцентировать на этом внимание, если бы в ряде представленных на конкурс работ (да и в моей собственной, чего уж там) мистика не играла бы роль этакой вишенки на торте, декоративного дополнения, без которого можно было бы и обойтись, но правила требуют. В рецензируемой же повести мистика - не случайный гость, а полноправный участник; более того, она является полноправным сюжетообразующим компонентом. И если бы автору удалось сделать так, чтобы читатель не только заинтересовался, но и чуть-чуть проникся (чтобы хоть на миг сердце ёкнуло) - было бы совсем замечательно, потому что если автор и пугает, то читателю совсем не страшно. Впрочем, если я ошибаюсь и никто никого не планировал напугать, то охотно беру свои слова обратно.

Во-вторых, повесть занимательна, и неважно, что это занимательность носит немного поверхностный характер, если так можно выразиться. Сюжет закручен лихо и, как мне показалось, с любовью; в финале все роковые тайны раскрыты достаточно убедительно, и на читателя обрушивается ударная доза позитива.

В-третьих, мир повести ярок и густо населен, живописен и своеобразен. И вот именно в этом месте хвалебная песнь начнет переходить в песнь скептическую, ибо не всякое своеобразие заслуживает одобрения. Мир мексиканских сериалов тоже оригинален по самое не могу - и примерно также недостоверен.

Судите сами. "Отродье", сын "ведьмы" Федулихи - Андрей Индейцев - отравляет в поезде молодого графа Куркова, переодевается в его одежду и выдает себя за него, да так ловко, что никто, кроме несчастной Сони, не заподозрил подмены, да и та разоблачила злодея исключительно по родинке. Иными словами, выходцу с общественного дна, прожившему первые четырнадцать или пятнадцать лет в притоне, а потом потершемуся года два в барском доме, достаточно надеть "добротный светло-серый сюртук и серые лаковые туфли" - и его уже не отличишь от молодого аристократа? Этакая Золушка мужского пола? Но настоящая Золушка - в той, самой древней версии всем известной сказки - как раз и была юной аристократкой, которую злобная безродная мачеха пыталась загнать под лавку, да не вышло. И дело не в наличии каких-то особых внешних признаков, а в манере держать себя, знании множества нюансов поведения, свойственных именно этому классу, в той огранке личности, которую сразу видно и которую - по крайней мере в описываемую эпоху - ни с чем не спутаешь. Индейцев (откуда такая забавная фамилия, кстати? Почему не более привычный Иноземцев?) мог выучить за границей французский и научиться пользоваться ножом и вилкой, но светский лоск ему взять было неоткуда, и потому, уж извиняйте, его волшебное превращение всерьез воспринять решительно невозможно.

Зато на его фоне несколько более убедительными выглядят другие "мексиканские" повороты сюжета - неспособность молодой "ведьмы" отличить одного кузена от другого; секта "дьяволистов", существование которой в то время и в том месте власти не потерпели бы; сексуальные порывы госпожи Поляковой; внезапный брак столичного профессора с внебрачной дочерью господина Полякова - она же горничная Зина, она же Палашка. Хотя нет. В этот брак поверить совершенно невозможно хотя бы потому, что развода фактически не существовало, и к выбору жены (мужа) относились более чем серьезно. Ну зачем профессору Зина? Ради гипотетического приданого? И это на всю жизнь? И, самое главное - зачем нужен этот брак? Хотя, с другой стороны, какой сериал не заканчивается свадьбой? Благородный дон Энрике наконец нашел свою дочь Марию-Пепиту, и она выходит замуж за Хуана-Карлоса. Зрительницы плачут от умиления.

Можно было бы поговорить о стилистических изъянах произведения (один "лик покойной" в описании покойной "ведьмы" чего стоит), но не буду. Не в неряшливом стиле здесь дело. С другой стороны - и это вполне возможно - дело прежде всего в том, что я не ценительница жанра, и "Среди отродья" еще обретет свою обширную и благодарную аудиторию.

ЛЮДИ ГИБНУТ ЗА МЕТАЛЛ

(Рецензия на повесть "Компенсация")

Так получилось, что повесть "Компенсация" я прочла последней из конкурсных ретро-детективов, и это обстоятельство не могло не наложить отпечаток на ее оценку, потому что все время в процессе чтения шло невольное сравнение с другими текстами. Пользуясь случаем, я позволю себе превратить эту рецензию - точнее, ее завершающую часть - в некое подобие мини-обзора, потому как любое дело требует подведения черты. Но сначала препарируем "Компенсацию".

Итак, Сибирь. Дальний край вольницы, таежных нравов, золотых самородков, политических ссыльных и дикой природы. Бывать в Сибири как-то не довелось, потому не возьмусь судить, насколько точно изобразил ее автор; но с моими представлениями об этом регионе мир, изображенный в повести, вполне совпадает. Что до реалий избранной эпохи, то здесь все не так радужно, и автор маненько "путается в показаниях". Или не автор, а его любимый герой?

Студент Неманов - невинная жертва царского режима и своих товарищей-революционеров. Извиняйте за длинную цитату: "Он заново пережил, как, искушённый обещанием Кравчинского заплатить десять копеек за расклейку, оттарабанил условный стук в комнатку, где ему должны были дать стопку листков. А следом ворвались агенты. И жизнь студента Неманова рухнула. Ему не верили народовольцы, считая предателем, ему не верили жандармы, считая упрямым революционером, а единственный человек, который знал правду и мог спасти - начинающий писатель Степняк-Кравчинский - скрывался, не желая брать ответственность на себя".

Писатель С.М.Степняк-Кравчинский - реальное историческое лицо, активно занимавшееся революционной деятельностью в России с 1871-й по август 1878-го года (убийство Мезенцова). Потом он эмигрировал. Таким образом, если Степняк-Кравчинский и дал что-то студенту Неманову, то только в указанный период. И пострадать Неманов мог не позднее лета 1878 года, меж тем как действие разворачивается никак не ранее апреля 1902 года - ибо в апрельском номере "Strand Magazine" была напечатана последняя часть "Собаки Баскервилей", поминаемой чуть ли не в каждом абзаце "Компенсации".

Несложные подсчеты показывают, что "бывшему студенту" Неманову уже лет сорок пять, если не больше. Нет, конечно, бывают удивительные случаи, как с одним англичанином (помнится, Дориан Грей его звали) - ровесники уже седые, а он как во льду хранится, ни одной морщинки; но такие случаи в основном описывают дамы на страницах специальных дамских журналов ("Мне сорок восемь, но все меня принимают за двадцатилетнюю. Дорогая редакция, как отбиться от молодых поклонников?"). Это я не к тому, кстати, чтобы поиздеваться над автором, это я к тому, что Степняка-Кравчинского, прототипа Овода (да, да), из повести надо убрать. И тогда ничто не помешает въедливому читателю сосредоточиться на сюжете, который того заслуживает.

Автор добросовестно и старательно плетет интригу, не забывая чередовать напряженные и полные действия эпизоды с размышлениями главного героя. Довольно ловко вплетена в пестрый узор и неизбежная любовная линия - не то чтоб шибко нужная, но и не портящая общей картины. Немного юмора, немного ужасов, немного сибирского диалекта (я опять же не знаток, но поверю автору) - и действие неумолимо приближается к впечатляющей развязке. Правда, хотелось бы, чтобы главным злодеем оказался не тот персонаж, которого начинаешь подозревать с первых реплик - но, как говорится, хотеть не вредно.

Чувствуется, что автор усиленно пытался придать "живинки" главному герою, и это вполне удалось - Неманова периодически хочется огреть по голове чем-нибудь тяжелым (это не совсем шутка). Вообще отмечу, что персонажи "Компенсации" почти все получились живые и убедительные. Убедителен и мотив преступления, и сценарий, выбранный преступниками. К ним претензий нет; зато они есть к языку и стилю.

Нет такого автора, которому периодически не хотелось бы говорить красиво. Не избег такого соблазна и автор "Компенсации". Вот как описывает он наряд одной из героинь: "Летний макинтош тёмно-песочного цвета, перехваченный в талии таким же поясом, выразительно обрисовывал формы, которые ранее Аристарх назвал бы соблазнительными". Красиво, ничего не скажешь, и в то же время чувствуется аромат эпохи. Вот только макинтош - разновидность верхней мужской одежды, плащ или летнее пальто из прорезиненной и габардиновой ткани, названное в честь шотландского химика Чарльза Макинтоша. Более того, оно ничего не может обрисовывать, даже в глухой провинции, потому что макинтош ХIХ, да и начала ХХ века - это пальто-"мешок", прямого и свободного покроя. Справедливости ради следует признать, что таких проколов у автора немного, но редакторская правка еще никогда и никому не помешала. Избавившись от перлов наподобие "И салон, конечно, мы практиковали бы, чтобы весь Питер приходил, играл на рояле, читал стихи и волочился за тобой..." (глагол "практиковать" имеет два значения: 1) применять на деле: "Сущность этой теории заключалась в том, чтобы практиковать либерализм в самом капище антилиберализма"; 2) заниматься профессиональной практикой, особенно медицинской или юридической: "Кончилось тем, что она стала практиковать единственно только в самых богатых домах; деньги же любила до жадности"; ни то, ни другое с салоном делать невозможно), повесть, несомненно, только выиграла бы.

Что ж, осталось подвести символические итоги. Я ввязалась (здесь должен быть смайлик) в конкурс "Современный детектив" по двум причинам: я люблю детективы и люблю эпоху модерна. Насколько мне удалось своим слабым пером воспроизвести яд и мед последнего предвоенного года - последнего года уходящей эпохи - судить читателям; я же скажу, что почти с таким же удовольствием, с каким я писала свое, я читала чужое. Это как раз тот случай, когда главное - не количество, а качество. Какие-то повести понравились больше, какие-то - меньше, но общий уровень текстов достаточно высок, при том, что все тексты разные, и общую картину можно определить как цветущее многообразие. Независимо от результатов конкурса я не жалею о потраченном времени, и надеюсь, что остальные участники могут так же сказать с легким сердцем: "да-с, сие было недурно".

Комментарии: 2, последний от 08/12/2014. © Copyright Шерман Елена Михайловна Размещен: 02/12/2014, изменен: 02/12/2014. 27k. Статистика. Статья: Критика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Пять рецензий на пять повестей, участвовавших в конкурсе "Современный детектив-2014" в номинации "Реалистический детектив".

Шерман Елена Михайловна : другие произведения.

Рецензии на повести конкурса