Домой мы возвращались той же дорогой, но в обратной последовательности: впереди шли Олег с Риткой, сзади - мы с Ольгой. Ольга остановилась, чтобы поправить ремешок на босоножках, мы чуть отстали, и она со словами: "На, возьми, пожалуйста!" протянула мне в зажатой ладошке восемьдесят евро.
- Оль, перестань! - возмутилась я.
- Возь-ми! - твёрдо, по слогам сказала она и требовательно посмотрела мне в глаза. Её глаза сверкали праведным гневом.
- Оль, ну правда, не надо! - промямлила я, сдаваясь.
- Возьми, а то перестану с тобой водиться! - по-детски грозно пригрозила она и всунула мне бумажки в руку.
Некоторое время мы шли молча. Я пыталась побороть в себе неприятный осадок и, чтобы улучшить настроение, смотрела по сторонам. Стемнело. Дорога плавно поднималась вверх по склону горы и хорошо освещалась мягким, тёплым светом высоких фонарей, с которых пышными шапками свисали корзины разноцветных ампельных цветов и растений. Вдоль дороги располагались ухоженные частные дома, утопающие в зелени. Воздух был свежим и тёплым. Из домов изредка доносился лай собак. Не верилось, что всего в километре отсюда бурлит вечерняя жизнь города. Вечер был тихий и спокойный.
- Что это за розовые кустарники? - спросила я, нарушив молчание.
- Это олеандр. Знаешь, Катя, ты не обижайся на Олега, - сказала Ольга без перехода. - Это он с виду такой нелюдимый и ... , - Ольга замялась, подбирая правильное слово, - практичный. На самом деле он другой: глубокий, правильный, порядочный, добрый, ну и умный, конечно! Просто его надо знать. Он ведь деньги взял просто потому, что не хотел ставить тебя в неловкое положение и не начинать препирательство "Нет я заплачу! Нет-нет, что Вы, лучше я". Он терпеть не может тратить время на всю эту напускную вежливость. Для него всё просто: захотела заплатить - плати, а не захотела - не плати. Он не вникает в наши светские игры и прочие "цирлихи-манирлихи". Такой вот неотёсанный дурак!
- Оля, я поняла. Всё нормально. Давай забудем об этом. Ты же понимаешь, что мне не жалко и я могу заплатить за себя восемьдесят евро. И даже восемьдесят пять! - пошутила я, чтобы хоть как-то расслабить подругу, испытывавшую неловкость за поведение мужа.
- Нет, ты не поняла! - горячо возразила она и снова понизила голос. - Я знаю, вы все его не любите, но это потому, что вы не знаете его! Он просто мыслит и живёт на другом уровне! У нас в семье запрещено рассказывать об этом, но тебе я по большому секрету всё-таки скажу, чтобы ты поняла, что такое Олег! Он больше половины денег вкладывает в благотворительность. Он построил детский дом под Саратовом, и в нём уже два года живут сорок восемь детишек! Живут в хороших, современных условиях. А сейчас Олег достраивает дом для престарелых людей и занимается закупкой медицинского оборудования для него. Он всегда лично контролирует всё и многие вещи делает сам, потому что в самом начале имел печальный опыт крупного расхищения средств. Благотворительность, если ею честно и правильно заниматься - это такая головная боль в нашей стране! У него голова забита только работой! Да я даже не уверена, заметил ли он, что съел сегодня! Поэтому вступать в препирательство по поводу восьмидесяти евро ему и в голову не пришло, он просто взял их, думая о своём. Все бытовые дела он делает на автопилоте! Я всё это сказала тебе только для того, чтобы ты лучше поняла его. Мне неприятно, что ты могла сегодня плохо подумать о нём и уехать с этой мыслью. Давай только больше не будем говорить об этом.
"А сексом он тоже занимается на автопилоте?" - хотелось мне спросить. Неужели человек настолько отстранен от обыденной жизни? У меня возникло ещё много вопросов. Например, на чём можно зарабатывать деньги, чтобы заниматься строительством в таких крупных масштабах? Если он сказочно богат, то почему в Каннах они купили скромные трехкомнатные апартаменты, а в Москве у них всего лишь большая квартира на Юго-Западной? Почему в Москве Ольга ездит на скромном Мерседесе класса В, а здесь они купили ещё более скромный Ситроен? Возможно ли, чтобы человек с большими деньгами довольствовался только необходимым и был настолько не заинтересован в личных благах? Или ему просто мало надо? Но я не стала задавать их. Я смотрела в широкую спину идущего впереди меня высокого мужчины, держащего на поводке мелкого мопса, и думала о том, что чужая душа - потёмки. Может, потому они так скромно по меркам богатых людей и живут, что он почти все деньги вкладывает в детей и стариков. Тогда и Ольга - какая молодец! Не каждая сможет принять и разделить такую жизненную позицию мужа. Не каждая сможет отодвинуть от себя большой пирог и скромно довольствоваться небольшим кусочком. Она с такой гордостью говорила сейчас об Олеге! Как плохо я знаю Ольгу! Рядом со мной, оказывается, столько лет находится "декабристка"!
Мы пришли домой около десяти часов вечера. Олег вежливо поблагодарил меня за компанию, поцеловал Ольгу и со словами: "Ну, девочки, не буду вам мешать болтать о своём, о девичьем" удалился в другую комнату. Ольга прошла на кухню и вышла оттуда, весело держа в руках бутылку розового вина и два бокала. Она задорно посмотрела на меня и предложила:
- Ну что, гульнём напоследок?!
- Обязательно гульнём! Мы же с тобой так толком и не поболтали, а мне есть, что рассказать тебе!
Мы вышли на просторную лоджию и устроились в креслах. В большой кадке росла пальма, а в ее изножье цвёл и источал запах мёда и скорого лета алиссум. Тишину позднего вечера нарушали цикады, которые то внезапно разрезали тишину оглушительным треском, то, как по команде, также внезапно умолкали. Перед нами простиралось залитое огнями побережье, переходящее в бездонную темноту Средиземного моря. Ольга разлила вино по бокалам и я рассказала ей о встрече с Ритой во всех подробностях. Я поинтересовалась, не знает ли она такую девушку и попросила ее разузнать о ней своих знакомых. Ольга обещала поспрашивать.
Следующим утром я улетала. Ольга хотела проводить меня в аэропорт, но я решительно отказалась: сама не люблю эти нудные поездки. Пришло такси, и мы стали прощаться. Сначала я простилась с Ритой. Она как будто понимала, что я уезжаю, крутилась рядом и смотрела на меня маслянистыми, печальными глазами. За пролетевшие пять дней я успела привыкнуть к этой доброй, жизнерадостной псятине. Жаль, конечно, что я только вчера узнала о строгом запрете на сон в кровати с хозяевами. Ритка - хитрюга! - дождалась их отъезда и в первый же вечер вероломно нарушила его, воспользовавшись моим неведением: она нахально запрыгнула на кровать, прокопала носом лаз под одеяло, шумно и недолго покрутилась, выбирая удобное для себя положение, и, прижавшись горячей спинкой к моему животу, довольно засопела. По правде говоря, мне нравилось обнимать ее за жирненькие бочка и засыпать под уютные похрапывания.
Я обняла Ольгу и благодарно задержала подругу в объятиях. Вчера её короткий эмоциональный выплеск произвел на меня впечатление. Моя подруга и её муж открылись мне с другой стороны и заставили задуматься над своими приоритетами и ценностями в жизни. Ольга позвала Олега сказать мне "до свидания". Он вышел из комнаты, разговаривая по телефону, подошёл ко мне и, сказав кому-то в трубку: "Извините, я на минуту прервусь!", пожал мне руку, пожелал хорошего полёта, выразил надежду на следующую встречу и вопросительно посмотрел на жену, как бы вопрошая "Всё? Я свободен? Могу идти?". Ольга, корчившая во время его вежливых фраз смешные моськи, одобрительно похлопала мужа по плечу и сказала: "Молодец, хороший мальчик! Ставлю тебе "пятёрку". Иди, Олежек, работай дальше". Мы рассмеялись. Олег же только кивнул головой и вернулся в комнату продолжить разговор.
Нет, ну всё-таки так тоже нельзя! О чужих людях заботишься, а на близких времени не хватает!
Через четыре часа самолет набирал высоту, а я, уткнувшись лбом в узкое окошко иллюминатора, прощалась с Каннами: до свидания Лазурный берег, до свидания дорогие магазины, вкусные рестораны, красивые машины, богатые люди! До свидания Оля, Олег и Риты! До свидания, человек в железной маске! До свидания, беззаботная жизнь! Здравствуй, Москва и рабочие будни! Здравствуйте, мои дорогие и любимые люди, я лечу к вам!
Самолет плавно прорезал слой облаков и вышел в открытое синее небо. Командир экипажа прокашлялся в микрофон и монотонно пробубнил, что наш самолёт набрал высоту десять тысяч километров и температура воздуха за бортом составляет минус пятьдесят градусов по Цельсию. "Мама дорогая, и зачем мне только это сознать! Горилки мне в крынке! Я боюсь летать!"