Шерешевский Петр Юрьевич : другие произведения.

Железные двери

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Петр Шерешевский.
   Железные двери
   Пьеса в двух действиях.
  
   Посвящается памяти Васи Чернышова, который замечательно пел песню про миг между прошлым и будущим...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Действующие лица:
  
   Счастливый Аркадий Петрович.
   Наташа Счастливая, - его бывшая жена.
   Олеся Счастливая, - его жена.
   Рыбников Костя, - его друг.
   Вася, - брат Натальи.
   Стяжкин Сергей Игоревич.
   Анна Альбертовна Эйнштейн.
   Хряпов Анатолий Анатольевич.
   Лизавета.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
   Вещи и люди нас
   окружают. И те,
   и эти терзают глаз.
   Лучше жить в темноте.
  
   Я сижу на скамье
   в парке, глядя вослед
   проходящей семье.
   Мне опротивел свет.
  
   Это январь. Зима
   Согласно календарю.
   Когда опротивеет тьма.
   тогда я заговорю.
  
   2
   Пора. Я готов начать.
   Неважно, с чего. Открыть
   рот. Я могу молчать.
   Но лучше мне говорить.
  
   О чем? О днях. о ночах.
   Или же - ничего.
   Или же о вещах.
   О вещах, а не о
  
   людях. Они умрут.
   Все. Я тоже умру.
   Это бесплодный труд.
   Как писать на ветру.
  
   3
   Кровь моя холодна.
   Холод ее лютей
   реки, промерзшей до дна.
   Я не люблю людей.
  
   Внешность их не по мне.
   Лицами их привит
   к жизни какой-то не-
   покидаемый вид.
  
   Что-то в их лицах есть,
   что противно уму.
   Что выражает лесть
   неизвестно кому.
  
   4
   Вещи приятней. В них
   нет ни зла, ни добра
   внешне. А если вник
   в них - и внутри нутра.
   Иосиф Бродский. "Натюрморт".
  
   Действие первое.
   1. Квартира Счастливого.
  
   Счастливый, Наташа и Рыбников сидят за столом.
  
   НАТАША. (Проводит по поверхности стола ладонью). Хороший стол. Приятно за ним сидеть. И рукой гладить приятно!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Из Турина дерево везли. Из цельного ствола тесали.
   РЫБНИКОВ. Буржуй ты, Счастливый!
   СЧАСТЛИВЫЙ. А ты не завидуй.
   РЫБНИКОВ. Вот еще! Для меня это ничего не значит. Просто с ума все посходили. "Улучшение качества жизни". Вместо того, чтобы смысл жизни искать, они ее качество улучшают. "Ты для чего живешь?" "Как же, я качество своей жизни улучшаю!" Идиотизм!
   НАТАША. Где б тебе коньячок пить, если не у Аркашки. Учись, лучше, у одноклассника, как жить надо.
   РЫБНИКОВ. Чепуха! Вещи, которыми мы себя окружаем, делают нас рабами! А я ни от чего не завишу. И от коньячка твоего, Аркашка, тоже!
   НАТАША. Философ выискался.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Ты б к нему в гости зашла. Представь себе: сизый дым, аж глаза выедает. Окурки всюду набросаны... Количество грязной посуды в раковине определяется высотой крана.
   РЫБНИКОВ. Как духовный последователь стоиков я презираю земные блага!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Во-во! А наш Костик в этом сизом тумане на диване лежит, кверху пузом. И великие истины изрекает.
   НАТАША. Срам! Я всегда говорю: "Любовь к комфорту, умение обставить свой дом - это просто уважение к себе". (Гладит поверхность стола рукой). Зря я с тобой, Счастливый, развелась в свое время... Что, Аркашка, возьмешь обратно?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Я б со всей душой... Только место-то ужо занято.
   РЫБНИКОВ. Я возьму. (Пауза). Шучу... Я вообще шутник!
   НАТАША. (Трогает стол). Теплое такое дерево.
   РЫБНИКОВ. Я тебе всегда говорил, ты - типичный кинестетик!
   НАТАША. Надоел! Психоанализировать на работе будешь. Ужасающий человек, невыносимый. Ему говоришь: "Дождь", он отвечает: "Да! Люди делятся на тех, у кого есть зонтик и на тех, у кого нет!" И смотрит на тебя со значением, осознал ли ты всю глубину его мысли...
   РЫБНИКОВ. (Склоняется над террариумом с черепахой). А чем ее кормят? Можно я ей оливку дам?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Оставь Шошу в покое.
   РЫБНИКОВ. Ой, ой, вскинулся! Ничего с твоей возлюбленной не случится. Черепахи тысячу лет живут...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Отойди, говорю, от террариума!
   НАТАША. Рыба, ты его земноводное лучше не трогай. За нее он любому глотку готов перегрызть.
   РЫБНИКОВ. Отошел, отошел... (Смеется. Достает сигарету). Курить-то здесь можно?
   НАТАША. Я всегда говорю: "Кто курит, тот воняет!" Мог бы и бросить, психотерапевт великий!
   РЫБНИКОВ. У меня оральная фаза не пройдена... Видать, мама в детстве грудью мало кормила. Да и вообще... Много ли у меня радости в жизни...
   СЧАСТЛИВЫЙ. На балкон выйди.
   РЫБНИКОВ. И ты Брут?! Мы ж с тобой в школе еще... В туалете один бычок на двоих тянули...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Возраст не тот уже, брат... Пора о здоровье подумать.
   РЫБНИКОВ. О душе надо думать! О душе, а не о здоровье... Придумали себе фетиш: "Здоровый образ жизни, здоровый образ жизни". Черт его дери! Нынче куда ни зайдешь - всюду "Донт смок". Но я отмазку придумал. На: "Здесь курить нельзя", спокойненько так отвечаю: "А я не в затяг". (Прикуривает). С толку сбивает. Пока они глазами хлопают, полсигареты вытянуть успеваешь.
   НАТАША. Выйди вон, говорят! Здесь курить нельзя!
   РЫБНИКОВ. А я не в затяг! (Смеется, лениво идет к входной двери). Напугали, напугали!
  
   Рыбников выходит.
   Пауза.
  
   НАТАША. Ну?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Что, ну?
   НАТАША. Ничего. Давно тебя не видела... Как живешь?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Сама видишь... (Пауза. Счастливый широко улыбается). Хорошо.
   НАТАША. Ну-ну... Меня своими улыбочками фирменными не обманешь.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Неужели?
   НАТАША. Дом как гостиница. Супом не пахнет... Здесь не живут, а ночуют только. Где там твоя молодая женушка, ты говорил?
   СЧАСТЛИВЫЙ. В Амстердаме...
   НАТАША. Дама из Амстердама... Смешно! И с кем это она по кофешопам прохлаждается?
   СЧАСТЛИВЫЙ. С подругой.
   НАТАША. И ты, этому веришь? (пауза). Вляпался ты, Аркашка...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Есть немножко ... (Смеется). А как она одевается! Юбочки все коротенькие-коротенькие, кружавчики какие-то, розовенькое всё, как у куколки... Сюсюкает, будто из детско-садовского возраста не вышла. Ей льстит, видишь ли, когда ее все за школьницу принимают. А меня за папочку ее. И раньше пяти утра домой не возвращается. По клубам где-то прохлаждается... С подружками, якобы. Приходит, глазки хитренькие, вином пахнет и сразу в постель. И сопит себе, как младенец невинный. А скажешь ей что-нибудь поперек - в слезы. "Ты меня личной жизни лишаешь! Друзей лишаешь! Тиран, деспот!" Вот и поговори с ней.
   НАТАША. А ты терпишь? Не похоже на тебя, что-то. По моим воспоминаниям судя.
  
   Входит Рыбников, незамеченный останавливается у двери.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. Мы же венчались с ней. Теперь отец Алексей говорит: "Терпи. Воспитывай жену свою... Да прилепится..." И прочее, прочее...
   НАТАША. Черт тебя дернул... Венчаться еще...
   СЧАСТЛИВЫЙ. А куда деваться? Ты же меня знаешь. Теперь-то чего скрывать? Мы оттого и развелись с тобой, что я каждую юбку в постель затащить считал долгом своим. Чтоб себе доказать, что я живой еще... Стриптизерши, проститутки, романы какие-то. От венерологов не вылезал. И откуда это желание подлое - миру доказать, что существуешь. Подмять его под себя, верхом сесть. Как в детстве, всем на головы взобраться, и пока не скинули прокричать успеть: "Я царь горы". Я тогда подсчитал, сколько я заработал за последние пару лет. Чертова куча денег. И что? И ничего... Раньше-то бывало... Щекочущее чувство такое... Самоуважения, самодостаточности. А тут вдруг - ничего. Наоборот, будто на краю бездны стоишь. А там - пустота...
   Вот тогда я креститься и надумал. А чего еще, куда деваться? А как покрестился, отец Алексей давай шпынять: "Во грехе живешь, да во грехе живешь". И правильно - сказал "А", говори "Бе". Я на Олесю поглядел-поглядел, у нас с ней роман тогда только закрутился. Девка она молодая, видная. Показаться с ней где-нибудь не стыдно. Чего еще искать? Ну и повенчались...
   РЫБНИКОВ. Идиллия, ну просто идиллия! Вы же созданы друг для друга!
   НАТАША. Накурился?
   РЫБНИКОВ. (Бросает Наталье кухонное полотенце). На, утрись. А то тебе дружок мой всю грудь слезами залил.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Подслушивать нехорошо!
   РЫБНИКОВ. И в мыслях не было. Просто залюбовался вами. Не плачь, Счастливый. У меня для тебя хорошие новости!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Какие?
   РЫБНИКОВ. Сам я не читал... Но недавно сидел я в очереди к зубному. Разговорился от нечего делать с мужичком одним. Забавный такой мужичок, то ли художник неудавшийся, то ли музыкант... Сейчас механиком в автосервисе работает. Короче говоря, малый с идеями и тараканами. Так вот, он книжку прочел. Гениальный какой-то физик написал, новомодный. Парализованный, но жуткий гений. Популярным языком излагает: как мир возник, и куда движется. Про черные дыры, искривление времени и прочую заумь... Мне-то эти премудрости не по зубам, на третьей странице сломался. Но выходит у этого гения, что никакого Бога нет... Так что смело можешь разводиться!
   НАТАША. Болтун.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Что?
   РЫБНИКОВ. Бога нет, говорю. Научно доказанный факт. Это мне механик из автосервиса рассказал.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Это ты мне говоришь? Мне?!!!
   РЫБНИКОВ. (Смеется). Я шучу. Я вообще шутник.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Я, между прочим, физик! У меня, между прочим, кандидатская написана была! А он мне какого-то гения для автомехаников в нос сует!
   РЫБНИКОВ. Какой ты, Аркашка, физик? Вспомнила бабушка, как девушкой была... Ты железными дверями торгуешь!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Да. Торгую. А ты не завидуй! За железными дверями спится крепче.
  
   Звонок в дверь.
  
   НАТАША. Ты ждешь кого-нибудь?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Нет.
   РЫБНИКОВ. Я открою...
  
   Рыбников открывает.
  
   СТЯЖКИН. Вот обложился, законопатился. Будто президент какой. Во двор и то не пускают. Консьержи, охранники. Развелось бездельников! Работать никто не хочет, все чего-то охраняют, дармоеды! Таких же бездельников! Ну, здравствуй, Аркаша!
   РЫБНИКОВ. Здравствуйте. Я, собственно, не...
   СТЯЖКИН. Здоровый ты мужик вымахал! Молодец! Моя кровь! (Обнимает Рыбникова, целует, прослезился). Здравствуй, сынок! Ты, может быть, удивишься... Но я, видишь ли, твой кровный отец. Папа, так сказать. Так что встречай родителя.
   РЫБНИКОВ. Извините. Вы перепутали.
   СТЯЖКИН. Я-то ничего не перепутал. Ты - Аркашка Счастливый, а я твой папа родный.
   РЫБНИКОВ. Я, собственно, не Аркашка Счастливый, а всего-навсего Константин Рыбников.
   СТЯЖКИН. Да? А Аркаша где?
   РЫБНИКОВ. Там...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Кто там?
   РЫБНИКОВ. К тебе, Аркаша, папа пришел...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Кто?
   РЫБНИКОВ. Папа родный! (Стяжкину). Правильно излагаю?
   СТЯЖКИН. Правильно...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Рыба, что за шутки дурацкие! Ты же знаешь, что мой отец умер тридцать лет назад. (Выходит в прихожую). Здравствуйте, вы ко мне?
   СТЯЖКИН. Ну, здравствуй, Аркаша! (Обнимает Счастливого, целует, прослезился). Здравствуй, сынок! Ты только не удивляйся, не удивляйся. Я же понимаю, это все неожиданно так для тебя. Но настало время тебе, сынок, правду узнать. Я, извиняюсь, разденусь. Не в дверях же нам... (Снимает плащ, проходит в комнаты). О, да тут у тебя коньячок. Это я удачно зашел. (Наташе). Здравствуйте вам. Я - Стяжкин, Сергей Игоревич, кинематографист. Отец вот его. А вас как звать-величать, интересная дамочка?
   НАТАША. Наташа.
   СТЯЖКИН. (целует руку). Очень, очень приятно, так сказать. Вы, стало быть, супруга Аркашкина?
   НАТАША. Бывшая.
   СТЯЖКИН. Понимаю. Но вы, так сказать, продолжаете... Поддерживаете отношения. Одобряю, от души одобряю. Я всегда говорил, бывших жен не бывает. Бывшая жена - считай, родственница, родной человечек.
   НАТАША. Вы считаете?
   СТЯЖКИН. Да! Женщин обижать нельзя! Их любить надо! Я с бывшими женщинами никогда связь не терял! Душевную, так сказать. И они меня за это тоже очень любили! Меня вообще женщины любили! Это потому что я их любил! А они это чуют, как собаки. Хорошее к себе отношение.
   СЧАСТЛИВЫЙ. При всем уважении к вашим сединам... Я не располагаю бездною свободного времени, чтобы выслушивать. У меня, как вы видите, гости... Изложите ясно и коротко цель вашего визита, раз уж вы так стремились меня увидеть.
   СТЯЖКИН. Эк заворачивает! Как неродной! (Наливает себе рюмочку, выпивает).
   СЧАСТЛИВЫЙ. Да вы, никак, пьяны?
   СТЯЖКИН. Пять капель, не более... Принял перед визитом, так сказать, для храбрости. Не каждый день сына родного встретишь! Правда, Наташенька? Вы-то меня понимаете? Выпьем с вами за знакомство. А еще лучше, за историческую встречу отца и сына.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Еще раз повторяю, мой отец умер тридцать лет назад...
   СТЯЖКИН. Петька-то? Петька-то точно, скопытился. Хилый был мужичонка, дохляк. Да ты на себя погляди, Аркашка, будь в тебе его кровь, неужто ты бы такой вымахал? Да на самый верх взобрался: дело свое отгрохал? Не-ет! Тут мой ген! Я в тебя силу вложил! И теперь ты мне должен, получается!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Может быть вам это непонятно, но вы оскорбляете мою мать! Ни единому вашему слову не верю. И вообще! Уходите! Допивайте вот вашу рюмочку и уходите! Не желаю! Выслушивать всякие гадости!
   СТЯЖКИН. Ух ты, расхорохорился. Говорят тебе: ты - плоть и кровь моя, так что имей уважение. Кабы не я, тебя бы и на свете не было! А мать твою никто и не думал оскорблять. Симпатичная была женщина... Крепенькая такая, маленькая, аппетитная. Соски торчком, как у козочки! Ты глазами не зыркай. Что ей было делать, если Петька ее бесплодный оказался? Считай, что я просто сдал информацию в базу данных...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Какую информацию?
   СТЯЖКИН. Генетическую.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Вы что, донор спермы? Искусственное оплодотворение? Разве тогда уже такое существовало?
   СТЯЖКИН. Почти... Она меня сама попросила...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Как попросила?
   СТЯЖКИН. Я мужчина видный был, как ты сейчас. Вот она и обратилась. А какой же нормальный мужик откажется, если женщина сама тащит его в постель? Это все в поезде произошло. Повезло ей - я в попутчики попался. И в купе кроме нас двоих никого не оказалось. Так она сначала то, сё, накормила меня, будто жена... А как смеркаться стало, так она дверь вдруг сама заперла. "Окажите услугу", - говорит, и кофточку с себя стягивает.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Слюни подберите.
   СТЯЖКИН. Мал еще, на отца... (Проводит по поверхности стола ладонью). Правильный стол. Приятно за ним сидеть. И рукой гладить приятно.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Что?
   СТЯЖКИН. Правильный стол, говорю... Красивый! Дерево какое-то такое... эдакое!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Да... На заказ сделан. Из Турина везли дерево.
   СТЯЖКИН. Молодец, сынок! Я же говорю, мои гены! Я комфорт всегда очень уважал... Ботинки всегда доставал немецкие, рубашки - чешские. Я себя умел всегда подать, не смотри, что теперь обтрепался. И "волга" у меня была. Все говорят - зачем, она бензину одного сколько сжирает. Дураки! А кресла кожаные, чтоб скрипели, а комфорт... Едешь - будто на облаке плывешь. И все перед тобой расступаются! Уважение, за него никаких денег не жалко...
   СЧАСТЛИВЫЙ. (скверно улыбается). И чего вам от меня нужно? Разумеется денег?
   СТЯЖКИН. (расцвел в ответной улыбке). Вот оно, современное поколение! Все деньгами меряет! Я тебя, сынок, пришел на день рожденья пригласить.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Зачем?
   СТЯЖКИН. Как же, родная кровь... Мне, видать, помирать скоро. Надо ж перед смертью с сыночком познакомиться.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Хорошо. Я приду. Когда?
   СТЯЖКИН. Завтра. Я сейчас пойду, я мешать не буду! Общайся с друзьями... Но только ты уж будь любезен, уважь родителя! Мы к семи тебя ждать будем! (Идет к дверям, одевается). И адресочек вот, я записал. Да я и сам за тобой зайду, чтобы уж наверняка. Моя Анна Альбертовна винегрету настругает. Иди, говорит, и без сына не возвращайся. Меня, кстати, Сергеем Игоревичем зовут. Но ты можешь звать меня просто "папа".
  
   Стяжкин выходит.
  
   РЫБНИКОВ. Очень трогательно! Я прямо себя в твоей шкуре, Аркашка, ощутил. Когда меня твой родитель к груди прижимал, как сына вновь обретенного. Он же, представь себе, прослезился даже от умиления. Потому как родную кровь почувствовал.
   НАТАША. У человека шок, а он зубоскалит! Замечательно! Выпей, Аркашенька, выпей... (Счастливый выпивает почти полный стакан коньяку, Наташа подходит к нему, обнимает). Это ничего страшного! Чепуха! Врет он, этот Сергей Игоревич.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Да нет, не врет... Это-то и страшно. Я же помню... Папа все глядел на меня бывало, когда думал, что я не вижу. И улыбался. Странно как-то улыбался. Отчужденно. Холодно от этого взгляда. Спросишь его: "Чего, папа". А он будто пугался... Глаза тут же спрячет, и заговорит невпопад.
   НАТАША. (Гладит Счастливыйа по голове). Ерунда! Ерунда все это! Забудь! Из головы выкинь!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Я этого старикашку противного как увидал, у меня прямо екнуло что-то. Будто картинка в голове сложилась из пазлов...
   РЫБНИКОВ. Развели сантименты!
   НАТАША. Помолчи, Рыбников. Надо же хоть каплей такта обладать, если ты психолог, знаток душ человеческих.
   РЫБНИКОВ. Мне соплей на работе хватает! Мужику, если он мужик, одному побыть надо в такой ситуации. Пойдем, время позднее.
   НАТАША. Вот и иди, Рыбников!
   РЫБНИКОВ. А ты, надо понимать, останешься?
   НАТАША. Ты что же, всерьез думаешь, что его одного можно бросить сейчас?
   РЫБНИКОВ. Воркуйте, воркуйте... Я всю эту чувствительность не выношу органически. У меня от жалких слов тик начинается и зубы сводит. (Одевается, проверяет содержимое кошелька). Аркашка, одолжи денег на такси.
   СЧАСТЛИВЫЙ. (протягивает купюру). Держи.
   РЫБНИКОВ. Я отдам.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Не бери в голову.
   РЫБНИКОВ. Нет, у меня все записано, что я должен.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Какие счеты между друзьями.
   НАТАША. Босяк.
   РЫБНИКОВ. Я, между прочим, заночевать собирался, как обычно. А сейчас вижу, вам утешить друг-друга хочется... Чего ж я буду мешаться.
  
   Рыбников выходит.
   Пауза
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. И ты уходи...
   НАТАША. Да?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Да. Мне, наверное, действительно одному побыть нужно...
   НАТАША. Хорошо...
  
   Наташа целует Счастливого, тот отвечает на поцелуй.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. Не надо нам этого делать...
   НАТАША. Успокойся, Аркашенька. (Наташа начинает расстегивать ему рубашку). Тебе сейчас необходимо... тепло. И близкий человек рядом.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Не надо, Наташа...
   НАТАША. Родной мой... Как же я соскучилась.
  
   2. Квартира Счастливого.
  
   Утро следующего дня.
   Наташа сидит голая на постели. И щелкает ножницами. Щелк-щелк.
   За ее спиной, поперек постели лежит Счастливый. Лежит раскинувшись абсолютно, беззастенчиво. Он голый тоже. Щелк-щелк.
   Счастливый просыпается. Его разбудил звук. Щелк-щелк.
   Он не двигается, он только открывает глаза. Он смотрит на спину женщины. Колесо, острые позвонки. Щелк-щелк.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. Щелк-щелк.
  
   Наташа вздрагивает. Щелканье прекращается.
  
   НАТАША. Черт возьми, напугал.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Ты о чем сейчас думала?
   НАТАША. Я?! Ни о чем...
   СЧАСТЛИВЫЙ. А ножницы тебе зачем?
   НАТАША. Что?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Ножницы!
   НАТАША. А-а-а... Ножницы.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Да.
   НАТАША. Ни за чем. Сами как-то в руки попались.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Дай-ка.
   НАТАША. Что?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Ножницы.
   НАТАША. Зачем?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Дай, дай, не бойся.
  
   Наташа протягивает ножницы Счастливому. Он резко хватает ее за руку. Так, что ей не вырвать. Он заносит ножницы над ее пальцем. Пальцем с обручальным кольцом.
  
   НАТАША. Пусти.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Ты зачем кольцо до сих пор носишь? Почему секретарше до сих пор моей женой представляешься?
   НАТАША. Не было этого.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Не было? Не далее, чем вчера. "Ваша жена звонила, просила передать..." Я Олесе названиваю, что случилось, что за пожар... А она ни сном ни духом. И только тут я понимаю, что жена-то звонила, да не та! Бывшая! У меня уже два года, как совершенно другая жена! Ясно? Уже два года! Вот отрежу сейчас палец.
   НАТАША. Пусти. Сумасшедший.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Это я - сумасшедший?
   НАТАША. Да. Ты!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Не ты? Признавайся, член мне сейчас хотела отрезать? Щелк-щелк?
   НАТАША. (улыбается). Откуда ты знаешь?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Да у вас, у баб, у всех одна сокровенная мечта: убить своего мужчину и съесть. А если не съесть, так хотя бы кастрировать.
   НАТАША. (смеется). Ну, было искушение.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Я же говорю - сумасшедшая. (смеется и выпускает руку Наташи).
   НАТАША. Я сама испугалась. Эти ножницы у меня в руках... Они действительно, как-то сами собой оказались. Во всяком случае я не помню, чтобы сознательно их брала. И вдруг сижу, щелкаю. Щелк-щелк. Щелк-щелк. И в голове с каждым щелчком: Отрежь! Отрежь! Отрежь!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Думаешь, без хозяйства я сразу бы к тебе вернулся
   НАТАША. Не знаю... Наверное. Кому бы ты еще сгодился? Уж явно не малолетке своей...
   Я бы его засушила. И носила бы в сумочке. И если бы вдруг случалась какая-нибудь неприятность, я бы запускала туда руку, в сумочку, где он. Я бы трогала его, и мне было бы хорошо. И я сразу бы успокаивалась.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Наташенька... Мы взрослые люди... Мы развелись! Два года назад! То, что ты вчера вечером оказалась в этой постели - это только твоя инициатива. Твой выбор!
   НАТАША. Да! Да! Мой выбор! А ты - так... Кукла неодушевленная. Резиновая. Резиновый надувной мужик!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Я - мужчина! Я - нормальный мужчина! Какой нормальный мужчина откажется, когда женщина сама тянет его в постель?!
   НАТАША. (Хохочет). Кажется, я уже слышала эту фразу. Слово в слово. От папочки твоего.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Прекрати!
   НАТАША. Ты знаешь, Счастливый, ты - больной! Каждую ночь ему нужно новую девку! Иначе ему страшно! Иначе мы боимся, как маленькие, в темноте! Боимся, что когда-то умрем! А если вдруг никого нового не подвернулось, что ж, сойдет и бывшая жена!
  
   Пауза.
  
   Ладно, извини... Что-то на меня нашло. Не бери в голову...
  
   Наташа выходит из спальни завернутая в простыню, ходит по квартире, трогает предметы, касается поверхности стола ладонью.
  
   НАТАША. Хороший стол. Приятно за ним сидеть. И рукой гладить приятно!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Что?
   НАТАША. Хороший стол, говорю. Теплое такое дерево.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Это все было уже. Ты так же сидела, и так же гладила поверхность стола рукой... И говорила эти же слова...
   НАТАША. Ну, говорила, наверное... И что с того?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Завтракать будешь?
   НАТАША. Нет. Я по утрам не ем, если ты помнишь. Вот кофе свари.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Н-да... Сейчас... (Бросает корм черепахе). Доброе утро, Шоша...
   НАТАША. Что ты с ней возишься? Она же безмозглая.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Ничего подобного. Она меня узнает.
   НАТАША. И как ты это понимаешь?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Просто. Чувствую.
   НАТАША. Что-то я ничего не чувствовала. А ведь три года я с ней возилась... И сейчас. Как ты думаешь, она меня узнала?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Не знаю. Это ты должна почувствовать. (Варит кофе). Не надо было нам этого делать...
   НАТАША. Что ты, Счастливый, причитаешь, как бабка старая? Не бери в голову... Мы взрослые люди. Мы развелись. Два года назад. То, что я вчера вечером оказалась в этой постели - это мой выбор! Я отлично понимала, на что шла. Без далеко идущих, так сказать, планов.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Угу...
   НАТАША. Ничего серьезного между нами не произошло. Немного удовольствия друг дружке доставили. По старой памяти. Всего-навсего. Физиологические потребности и эмоциональная подпитка. Кому от этого плохо?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Угу...
   НАТАША. Да улыбнись ты, а то смотреть противно! Ничего не узнает женушка твоя молодая. Если ты об этом горюешь.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Тебе удовольствие доставляет меня изводить?
   НАТАША. Что ты, миленький. И в мыслях не было!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Вот кофе. Пей.
   НАТАША. То есть: "Пей и выматывайся"? (Делает глоток). Вкусный кофе.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Мне на исповедь завтра, между прочим.
   НАТАША. (смеется). Ох уж эти мне неофиты!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Ничего смешного я в этом не вижу!
   НАТАША. А по мне, так очень забавно.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Исповедь она ведь означает, что раскаиваешься искренне. То есть, если ты что-то совершил, и в этом покаялся, это значит, что ты больше такого не сделаешь. Если ты человек разумный. А я - разумный, даже больше того, рассудочный. Головастик! Так как же я могу каяться, если знаю, что завтра же грех свой повторю? Если случай подвернется.
   НАТАША. На какой щеке ресница?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Что?
   НАТАША. На какой щеке ресница, говорю?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Ну, здесь.
   НАТАША. Угадал. (Снимает ресницу, кладет Счастливому на ладонь). Загадывай желание.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Нету! Нету у меня никаких желаний! Надоело! (Сдувает ресницу). Машину новую купишь, - и раздуваешься. Едешь, гордый такой... И вдруг анекдот про чукчу вспомнишь. "Чукча, чукча, почему у тебя дворники не снаружи, а внутри?" "Потому что когда чукча едет, очень сильно стекло забрызгивается: - Тр-р-р..." (Крутит воображаемый руль и, выпятив губы, тарахтит, разбрызгивая слюну). Это же я и есть, тот чукча...
   НАТАША. Выпьем в таком случае...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Не рано?
   НАТАША. В самый раз. (Смотрит на часы). Десять часов восемнадцать минут? Время пить водку. (Залезает в бар, наливает две рюмки). Меня в муниципальном собрании приучили. Депутаты - мужики крепкие, а я, единственная дама среди них, должна в ногу шагать.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Не обходится без этого партийная работа?
   НАТАША. Что ты, на этом все держится... Базис, так сказать, основа. А я, как заботливая мамочка, долгом своим считаю потом еще бесчувственных соратников по домам растаскивать. (Выпивают). Не горюй, Счастливый.
  
   Звонок в дверь.
  
   НАТАША. Неужто благоверная наша пожаловала? Мне куда? В шкаф или с балкона прыгать?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Не смешно... Она только к концу недели вернуться должна. Оденься хотя бы...
  
   Открывает дверь, входит Вася.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. Здравствуй, Василий...
   ВАСЯ. Мое почтение, зятек.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Бывший, бывший зятек!
   ВАСЯ. Сестрица у тебя?
  
   Наташа выходит в прихожую.
  
   НАТАША. Я здесь. (Васе). А позвонить нельзя было?
   ВАСЯ. Я его выкинул.
   НАТАША. Кого?
   ВАСЯ. Телефон.
   НАТАША. Зачем?
   ВАСЯ. Потому что там уже наверняка прослушка.
   НАТАША. Какая прослушка? Что ты натворил?
   ВАСЯ. После, после... Мне спрятаться где-нибудь нужно!
   НАТАША. Беда с этим кретином!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Наташа, вот просто интересно... С чего это Василию вздумалось искать у меня мою бывшую супругу в столь ранний час?
   НАТАША. Потому что я его предупредила.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Предупредила? О чем?
   НАТАША. Что дома ночевать не буду. Чтобы он не волновался. Он же мне брат, как никак!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Интересное кино! То есть ты заранее знала, что у меня останешься?!
   НАТАША. Не начинай...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Если мне память не изменяет, вчера вы будто совершенно случайно столкнулись на улице с Рыбниковым...
   НАТАША. Аркаша...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Костик шел ко мне, и будто совершенно случайно решил захватить тебя с собой, посмотреть, как я устроился после ремонта...
   НАТАША. Аркаша...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Тем более ты совершенно случайно вспомнила, что у меня остались какие-то твои особо ценные вещи... Какая-то необыкновенно ценная поварешка, какие-то крайне необходимые тапочки...
   НАТАША. Аркаша...
   СЧАСТЛИВЫЙ. И теперь, с утра пораньше, твой братец заходит поискать тебя у меня в постели.
   НАТАША. Аркаша...
   СЧАСТЛИВЫЙ. То есть все спланировано заранее? То есть особо ценная поварешка понадобилась не случайно? Неужели я настолько предсказуем?
   НАТАША. Аркашенька, я тебя умоляю... После! (Пытается погладить Счастливого по щеке, но тот отстраняется. Тогда Наташа набрасывается на брата). Быстро говори, что произошло?
   ВАСЯ. Ничего... Коня арестовали сегодня. На рассвете пришли.
   НАТАША. Какого коня?
   ВАСЯ. Серегу Овсянникова.
   НАТАША. Это патлатый такой? Что за люди. Кто седой, кто лысый, а клички как у шпаны дворовой!
   ВАСЯ. Меня предупредить успели. А то уже загорал бы на нарах с ним на пару...
   НАТАША. Придурки! В революцию им вздумалось поиграть!
   ВАСЯ. Мне спрятаться где-то надо, пересидеть. Домой теперь возвращаться нельзя.
   НАТАША. И решать твои проблемы, разумеется, мне?
   ВАСЯ. Сам разберусь!
   НАТАША. Конечно! Мы же только пока не прижмет самостоятельные-взрослые-независимые! А как что стрясется - "Наташа спасай-выручай!".
   ВАСЯ. Не надо мне никакой помощи от тебя! Мне просто пересидеть надо!
   НАТАША. Убила бы идиота! (Отвешивает брату подзатыльник. Тот вжимает голову в плечи, трет ушибленное место). Счастливый, будь другом, приюти моего недоумка на пару дней.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Этого мне еще не хватало...
   НАТАША. Ну, ради меня...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Что ты с ним носишься? Он что, все так же на иждивении у тебя?
   НАТАША. А куда деваться... Крест мой пожизненный. Кормлю его, одеваю. А у него каждый день - праздник. Коньячок, друзья какие-то патлатые, бабы каждый день новые...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Конечно, на всем готовом-то... Я тебе всегда говорил - гнала бы ты его, глядишь, за ум взялся бы.
   НАТАША. Легко тебе советовать-то. А ты представь, Аркаша, что у тебя брат инвалид с детства? Ты бы его на улицу прогнал?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Но он-то не инвалид.
   НАТАША. Считай инвалид. Умственный. Актер погорелого театра. Я ему говорю - если ты артист, то в театр иди работать! Нет, он на диване артист. Зла не хватает! Его послушать, так в театрах нынешних рутина, искусству настоящему места нет! Талант зажимают! И, что удивительно, верит же сам в то, что говорит! Голосок трясется от гнева праведного. А выгнали-то его за пьянку обыкновенную.
   ВАСЯ. Ничего подобного! Ты извращаешь факты!
   НАТАША. Помалкивай, слабоумный! Пять лет прошло уже, как выгнали его под зад коленкой! За пьян-ку о-бык-но-вен-ну-ю! Так он с тех пор палец о палец не ударил. Четвертый десяток парню, лоб взрослый, а ни профессии человеческой, ни семьи... Сознание подростковое, семнадцатилетнее. Все как кузнечик скачет, себя ищет. Не найдет никак. Теперь новые новости у нас. В политику мы ударились, в оппозиционеры. Друзья новые завелись, но опять же - коньячок, куда без него. Я у него теперь и коррупционер, и рутинер, и душитель свободы, и тварь продажная. Я говорю: "Что же ты на мои грязные деньги коньячок-то трескаешь, не брезгуешь?" Помалкивает... (пауза). Кстати, деловое предложение. У нас в муниципальном округе сейчас двери на парадных меняют. Из городского бюджета деньги выделили. Так я подумала - это же твой профиль.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Угу...
   НАТАША. Отчего же и не порадеть родному человечку. Слышал, что папенька твой говорит? Бывший муж - считай родственник.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Угу...
   НАТАША. С Толь Толичем я уже переговорила. Только ты и меня не забудь.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Угу... Не маленький... Как не порадеть родному человечку. Бывшая жена - считай родственник.
   НАТАША. Вот и хорошо. Вот и договорились. Василий у тебя поживет. Пару дней... (Брату). Скажи спасибо дяде Аркадию.
   ВАСЯ. (повеселел). Благодарствую, зятек.
   НАТАША. Я сейчас уйду, у меня совет через час. И тебя, балбеса, выручать надо... По кабинетам бегать, в ножки кланяться... Так что вести себя пристойно!
   ВАСЯ. Разумеется.
  
   3.Квартира Анны Альбертовны.
  
   Анна Альбертовна сидит в напряженной позе, склонив ухо к шуршащему радиоприемнику.
   Открывается входная дверь. Входят Стяжкин и Счастливый.
  
   СТЯЖКИН. Проходи, разувайся... А то Анна Альбертовна полы мыла. Анечка, это мы...
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Явился, поганец?
   СТЯЖКИН. Она у меня строгая. Не обращай внимания... (Входят в гостиную.) Анечка...
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. (Перебивает). Вот сволочи! Слыхал, у писателей в Переделкино липовую аллею отобрали. Зла не хватает. Всю страну разворовали, сволочи!
   СТЯЖКИН. Ага, да... Мы с Анной Альбертовной очень политикой интересуемся... Анечка, это сын мой, Аркаша...
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Какой такой сын?
   СТЯЖКИН. Ну как же... Сыночек мой... Помнишь, я тебе рассказывал. Ты же сама хотела познакомиться...
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Вот поганец! Постыдился бы грешки свои в дом водить! Еще бы любовницу притащил! Ни стыда не совести!
   СТЯЖКИН. Ты же сама говорила - приведи!
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Держу его, пакостника, из милости! Приютила, кров над головой дала... У него же ничего своего нет, ни кола ни двора... А он все пакостничает. Всю жизнь по бабам протаскался, потаскун. Теперь детей своих водить начал! Вы садитесь, садитесь... Вы-то не виноваты ни в чем. (выходит на кухню).
   СТЯЖКИН. Ты не обращай внимания. У нее просто манера такая. Привыкнуть надо. А так она добрейшая женщина. Я сначала к ней тоже ходил просто. Очень она меня любила! А потом, как квартиру у меня отобрали, - длинная история, потом расскажу, - так вижу деваться мне некуда. А она приютила!
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. (вошла, шваркнула на стол бадью винегрета). Что уселся барином, накрывай, давай! А-то привык, что бабы его вокруг него скачут.
   СТЯЖКИН. (сорвался с места, полез в буфет за посудою). Анечка, тут бутылочка коньячку у нас стояла... Я думаю, может выпить по такому случаю...
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Как же, размечтался, алкоголик! Всю жизнь мне испоганил, а теперь я ему буду дни рожденья устраивать! Сынков его, черт знает где прижитых, моим коньяком поить.
  
   Звонок в дверь. Анна Альбертовна выходит, впускает Лизавету.
  
   СТЯЖКИН. Это, наверное, внучка ее...
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Нет, нет, не целуй меня... Я простужена.
   ЛИЗАВЕТА. Зараза к заразе не липнет!
  
   Целует Анну Альбертовну, не смотря на сопротивление. Та, отстранившись, придирчиво разглядывает гостью.
  
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Вот гляжу я на тебя... Ужас, это же просто ужас! Еще осунулась! Лицо серое какое-то, синяки под глазами! Краше в гроб кладут!
   ЛИЗАВЕТА. Вот спасибо!
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Небось, кофе да сигареты - вот и вся твоя еда! Не бросила курить-то?
   ЛИЗАВЕТА. Не бросила...
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Ты же молодая женщина, тебе еще детей рожать.
   ЛИЗАВЕТА. Было бы от кого...
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Что ты за человек... Говорила тебе: "Не ходи в актерки", - не послушала. Теперь маешься. Говорила - замуж выходи, детей рожай, - опять мы самостоятельные, умнее всех на свете. Никто нас не достоин.
   ЛИЗАВЕТА. Не берет никто.
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Чепуха! Тебя, такую-то красавицу да умницу - и не берет! Разборчива ты просто очень!
   ЛИЗАВЕТА. Бросьте вы, Анна Альбертовна. Вы-то вот - и замужем не были, и не рожали. И ничего, живете.
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Нашла на кого равняться! Полюбуйся на сожителя моего. Сына своего мне притащил! День рождения у него, если не брешет. Пойдем, поможешь мне.
   ЛИЗАВЕТА. Я руки помою.
  
   Лизавета уходит в ванную комнату, слышно, как течет вода. Анна альбертовна топчется под дверью.
  
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Полотенце там твое, полосатое...
   ЛИЗАВЕТА. Я помню... Я ж у вас каждое воскресенье вот с такого вот возраста!
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Ну да, ну да...
  
   Тем временем в гостиной.
  
   СТЯЖКИН. Очень меня женщины любили! Это Анечка правду говорит! Вот и в том доме у меня любовница жила. Симпатичная женщина. Переводчик с испанского.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Да вы Казанова, как я погляжу... Были.
   СТЯЖКИН. А что? И горжусь! Тебе до меня расти и расти! Вот даже если по этой улице посмотреть. Вон в том, с эркером - переводчица, интеллигентная очень женщина, имени не помню. Шпиц у нее еще был егозливый. Так что осторожно нужно было - соберешься уходить, а брюки все в шерсти, обслюнявленные. А у меня тогда жена была, чеченка наполовину. Ревни-и-ивая... Ты, кстати, как Анечка вернется, про все про это помалкивай... Это наши с тобой разговоры, мужицкие.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Поколачивает тебя, папаня, благоверная?
   СТЯЖКИН. А вот туда, если за угол свернуть, во дворе, - туда я к Шулеповой ходил. Объемистая была женщина. Секретарь райкома, между прочим, не хухры-мухры! И такая страстная - кто другой и за жизнь свою испугался бы... А я - молодцом! Я и сейчас любому двадцатилетнему фору дам! И сейчас готов детей делать!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Только желающих что-то поубавилось? (Расхохотался. Дал себе волю - долго, всхлипывая, утирая глаза). Да?
   СТЯЖКИН. (обиженно глядит на Аркадия Петровича, вертит головой, и бормочет). Нечего... Вот еще... Наглый... Мал еще! На отца...
  
   Анна Альбертовна и Лизавета вносят горячее. Лизавета раскладывает его по тарелкам. Анна Альбертовна с остервенением грохнула бутылкой коньяку, водрузив ее в центре стола.
  
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Всю жизнь мне испоганил, а теперь я ему буду дни рожденья устраивать! Сынков его, черт знает где прижитых, моим коньяком поить. Лизанька, ты садись. Это Лизанька, почти внучка моя. Я ее вырастила.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Очень приятно. Аркадий.
   ЛИЗАВЕТА. Лизавета.
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Посмотрите, красавица какая! Актерка! И в спектаклях играет, и поет, и танцует. А с мужчинами ей не везет...
   ЛИЗАВЕТА. Анна Альбертовна, что вы будто сватаете меня.
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. И сватаю! И сватаю! А вы, Аркаша, приглядитесь! И ты Лизавета, приглядись... Вон какой! Жених! Прямо мой сожитель в молодости!
   СТЯЖКИН. Да, я видный мужчина был!
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Вы бы знали, каким он красавцем был в молодости... Вы на него и вправду смахиваете, но он статнее был, и как-то эдак, впечатлительнее, впечатляющее... В общем, не обижайтесь только, - то, да не то.
   СЧАСТЛИВЫЙ. (смотрит на Лизавету). А я вас нигде раньше видеть не мог?
   ЛИЗАВЕТА. Могли. Я теперь в кабаке одном пою по вечерам. Меня там многие видят.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Нет... Это не то. Кого-то вы мне напоминаете, а не могу вспомнить.
   ЛИЗАВЕТА. (смеется). Значит в прошлой жизни встречались.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Да. Точно. Вспомнил.
   ЛИЗАВЕТА. Что? Прошлую жизнь?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Можно и так сказать. Вспомнил, кого вы мне напоминаете. Она умерла уже. Давно дело было. Именно что в прошлой жизни.
  
   Лизавета молча внимательно разглядывает Счастливого.
  
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. (Треплет Стяжкина по волосам). Тридцать лет он ко мне таскался. Всю жизнь испоганил. Придет, веник гвоздик притащит... Я рассироплюсь, всех ухажеров своих разгоню. А он раз - и на месяц пропадет. А потом опять, как ни в чем ни бывало. И так двадцать лет меня на поводке водил. Только я кого-нибудь заведу, инженера какого-нибудь - он тут как тут со своим веником.
   СТЯЖКИН. Да, очень она меня любила...
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. (передразнивает). "Любила"! А теперь черта-с-два за тебя пойду! Вон, на тебе, накося-выкуси! (сует Сергею Игоревичу под нос маленький сморщенный кукиш). Теперь-то он конечно: "Анечка да Анечка, да выходи за меня, да жить без тебя не могу..." А на кой он мне сдался: ни кола, ни двора. И обтаскался весь... Кому он теперь нужен? А я терплю его, поганца.
  
   Анна Альбертовна треплет Сергея Игоревича за щечку. Тот, расплывшись в сахарной улыбочке, подскакивает к радио, крутит ручку. Найдя что-то лирическое, подскакивает к ручке же своей сожительницы. Они затанцевали.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. Меня-то вы зачем сюда притащили?
   СТЯЖКИН. (не выпуская из объятий свою партнершу). Как же... Родная кровь...
   СЧАСТЛИВЫЙ. И сколько их у вас, таких как я, по стране раскидано?
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Во-во.
   СТЯЖКИН. Ты-то, ты-то помалкивай!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Отчего же именно ко мне потянуло? Зов крови! Ха! Не поздновато ли взыграл?
   СТЯЖКИН. Ты не думай! Я тебя из виду никогда не терял. Мама твоя боялась очень, что Петька узнает, что ты не его сын. А я всегда хотел с тобой познакомиться. Я на первое сентября к тебе приходил! Она меня пригласила. И на машине вас подвозил потом, и газировкой поил! Помнишь?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Что я должен помнить?
   СТЯЖКИН. Как же, как же! На мне еще галстук такой был, в полосочку!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Что?
   СТЯЖКИН. Неужели не помнишь? Как же ты мог не почувствовать, что отец твой кровный с тобой рядом сидит? Интуиция же должна была подсказать!
   СЧАСТЛИВЫЙ. (встает, идет к выходу). Все, хватит! Приятно было познакомиться.
   СТЯЖКИН. (бросается за ним). Как же, как же? Без чаю-то?
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. (семенит следом, насильно усаживает Счастливого обратно за стол). И правда, он конечно пакостник, но у меня же и тортик приготовлен! Лизавета, что уселась! Чаю неси!
  
   Лизавета принялась собирать чайную перемену на стол. Папочка же, тем временем, подсел к сыночку с каким-то журнальчиком.
  
   СТЯЖКИН. Вот, погляди, Аркаша... Гляди, статейка какая занятная...
   Аркадий Петрович берет в руки журнальчик, вертит. Журнал самолетный, какие каждая авиакомпания издает и раскладывает для пассажиров в кресла впередистоящего кресла.
   СТЯЖКИН. Вот, сел неделю назад на скамеечку, я люблю иногда так посидеть... Солнышко светит, девушки ходят в юбочках коротких... Идет фря эдакая, цок-цок, цок-цок, а на тебя даже и не взглянет. Посидишь, молодость вспомнишь. И даже слеза навернется невзначай... Грешен, сентиментален стал на старости лет. Радости ушедшей жалко, а не вернешь. (Прослезился). Жизнь-то, сынок, уходит... Это ты верно подметил, давеча...
   И тут гляжу, рядом со мной журнальчик этот. Вот на этой самой странице открыт. Я так, от скуки, глянул. А тут видишь, заглавие какое: "Скидки на бессмертие". Что за хреновина, думаю. И так, одним глазом, от нечего делать... Ты пробеги, пробеги...
   СЧАСТЛИВЫЙ. (читает) "Никто не гарантирует вам бессмертия. Кроме нас"
   СТЯЖКИН. Ну, можешь и не читать, я сам изложу. Так сказать в общих чертах. Тут, значит, написано, что есть у нас лаборатория, которая бессмертием занимается. Потому что, дескать, этот вопрос уже скоро разрешится. Скоро не проблема будет любой орган вырастить, любую клетку заменить на молодую. Вопрос десятилетий...
  
   Анна Альбертовна тем временем накрыла на стол, тихонько уселась рядом с своим непутевым возлюбленным. И, внимательно слушая, любовно поигрывает его жидкими сединами. Тот нетерпеливо отмахнулся. Но, выждав секунду-другую, Анна Альбертовна продолжает наматывать на пальцы редкие прядки.
  
   СТЯЖКИН. Вот, с виду - хреновина какая-то... Но я почему-то поверил. Вот и журнальчик этот мне прямо в руки попал, на нужной страничке открытый. Может это судьба, думаю. Бог мне посылает.
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Он у меня помешался просто с этим журнальчиком...
   СТЯЖКИН. Анечка, не мешай, я дело говорю! Но что же тем делать, которые бессмертия не дождутся? А? Помирать-то очень не хочется.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Да! Что делать?!
   СТЯЖКИН. А есть уже способ! Про это и статейка. Во-первых, они умеют уже мозги оцифровывать! Так что вся личность сохраняется!
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Умный он у меня! Вот я ничегошеньки не понимаю, из того, что он говорит! За это, наверное, и люблю его, за умственность!
   СТЯЖКИН. Анечка! Помолчи, не сейчас!
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. И заводной! Как чем-то увлечется - из пушки стреляй, не остановишь!
   СТЯЖКИН. Так вот, так вот! Это с одной стороны! А с другой стороны анабиоз-то давно придумали! Так эти, в статье, предлагают тела заморозить! Тело пятьдесят тысяч евро стоит - на тридцать лет хранения, а если одну голову - то дешевле, всего двадцать. Потому что одна голова места меньше занимает. А за эти тридцать лет обязательно должны уже придумать, как воскрешать и омолаживать. И потом всю информацию из компьютера можно обратно в мозг будет загрузить, так что память даже сохранится! И главное, главное, - у них, до конца года если заплатить, - тридцать процентов скидка!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Ну, деньги не сумасшедшие.
   СТЯЖКИН. Да, да! Что это для тебя? Пшик! Я думаю, что разумно все тело целиком заморозить. Потом дешевле выйдет. Учитывая, что скидка, и на тридцать лет все-таки.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Вы что же, папенька, готовы ради этого заживо заморозиться?
   СТЯЖКИН. Нет, что ты... После смерти, конечно. Мало ли чего...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Вот только зачем?
   СТЯЖКИН. Что зачем?.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Нет, серьезно, что в тебе такого ценного? Назови хоть что-нибудь, ради чего тебя стоит сохранить, взамен следующих поколений! Почему ты не хочешь быть черноземом?
   СТЯЖКИН. Как? Я же знаешь какой талантливый! Я с красным дипломом закончил. Я бы мог художественные фильмы снимать, у меня знаешь, сколько идей было! Почище Тарковского. Просто его папаша всюду за уши тащил, а у меня блата такого не было! Это из-за моего характера бескомпромиссного меня в научпоп загнали. Снимать, как созревают помидоры. Я просто директору киностудии по роже дал! Потому что он вор был! А в новые времена я бы это все осуществил! Знаешь, кто лучший режиссер современности? В потенциале?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Неужели ты?
   СТЯЖКИН. Я!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Это просто великолепно! Какой забавный старикашка мой папочка!
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. А в шахматы он один раз даже с Корчным ничью сделал! У нас и фотография есть!
  
   И бросилась искать, перерывать пыльные альбомы.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. А оживлять тебя, папочка, конечно, тоже я должен?
   СТЯЖКИН. Да... В принципе...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Потому что ты в меня свой ген бесценный вложил?! И я теперь тебе за это по гроб жизни обязан?!
   СТЯЖКИН. Да... Если бы не я, тебя бы на свете не было... И ты должен благодарен быть...
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. (Тычет в серенькую фотографию в альбоме). Вот! Вот Сереженька, а вот Корчной. И подпись: "От равного - равному!"
   СЧАСТЛИВЫЙ. Как ты мне не нравишься! Волосенки жиденькие, потеешь, лобик свой узенький все трешь! Хрен тебе в обе руки, а не бессмертие!
   СТЯЖКИН. Что?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Я гляжу на вас, как на собственные вывернутые кишки. Страшно, гадливо, а глаз не отвести... Да, я узнаю в вас - себя. Но вы лишь карикатура. Вы - мой дурной сон, кошмар, сбывающийся наяву! Все до того опошлено, изгажено... Что знаете, чего мне сейчас хочется больше всего на свете? Пробить вам висок, чтобы оттуда тонкой струйкой потекла кровь. Старческая, липкая, склеротическая.
  
   Аркадий Петрович резко встал. Чтобы уйти. Но Сергей Игоревич воспринял это иначе. Он согнулся, прикрывая голову руками. Анна Альбертовна стоит замерев. Нижняя челюсть у нее отвисла от страха.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. (идет к выходу). Что ты, папочка, это я так, шучу. Я вообще шутник.
   ЛИЗАВЕТА. И вы считаете, что имеете право?! Вот так кричать на стариков? Которых видите первый раз в своей жизни? Да?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Всего доброго.
   ЛИЗАВЕТА. Нормальный человек посочувствовал бы отцу своему... Какому угодно, плохому, эгоистичному, нелепому. Это как надо смерти бояться, чтобы такую статейку дурацкую всерьез принять. Уверовать в нее... И от такой чуши спасения ждать... Это какая пустота внутренняя должна быть у человека. Страшная... До какого отчаяния нужно дойти...
   СЧАСТЛИВЫЙ. (Остановился, внимательно смотрит на Лизавету). Извините.
   ЛИЗАВЕТА. С чего вы взяли, что вы центр мира? Что люди вокруг вас - лишь фантомы вашего больного сознания? Чем вы сами-то лучше? Что самому дает вам право жить, вкусно есть, сладко спать? Да еще и судить? Откуда эта самоуверенность? Или вы сами себя Богом с Олимпа ощущаете?? Бессмертным?
   СЧАСТЛИВЫЙ. (У него кружится голова, трет глаза, перед которыми плывут темные пятна, покачнулся, схватился за стену). Это все было уже... Я уже слышал эти слова...
   ЛИЗАВЕТА. Что?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Еще раз прошу у всех прощения.
  
   4. Квартира Счастливого.
  
   Вася удобно устроился на диване, попивает вино, разглядывает свадебный альбом. Поворот ключа, открывается дверь. Олеся втаскивает дорожную сумку. Бормочет проклятия, адресованные неизвестно кому, кому-то, кого здесь нет. Скидывает на ходу туфли, проходит в комнаты и вдруг обнаруживает Василия.
  
   ВАСЯ. Здравствуйте, прекрасная хозяюшка Олеся.
   ОЛЕСЯ. О как! Неделю дома не было, новый какой-то мужичонка завелся. Ты кто такой будешь?
   ВАСЯ. Вася.
   ОЛЕСЯ. Вася? Это многое объясняет! Что же ты делаешь, Вася, в моей квартире?
   ВАСЯ. Винишко попиваю.
   ОЛЕСЯ. Какие исчерпывающие ответы! Халатик, гляжу, знакомый. Никак, Аркашки моего? Он что же, усыновил тебя в мое отсутствие?
   ВАСЯ. Почти... Считайте мое присутствие здесь вкладом вашего муженька в дело революции.
   ОЛЕСЯ. О как! Ты, значит, революционер, Василий? Подпольщик?
   ВАСЯ. Именно. Борец за народное счастье.
   ОЛЕСЯ. (Подходит, разглядывает этикетку на бутылке вина). Хорошее винишко, коллекционная бутылочка. Не дура губа у тебя, товарищ подпольщик!
   ВАСЯ. Эту бутылочку я тоже склонен рассматривать, как вклад вашего муженька в дело революции. Не все вам, прекрасная хозяюшка, пользоваться.
   ОЛЕСЯ. Интересно. Чем же это я пользуюсь?
   ВАСЯ. Я тут альбомчиком вашим свадебным любуюсь... Это вы где, в Лондоне?
   ОЛЕСЯ. А сам не видишь? Биг-Бен.
   ВАСЯ. Платье-то какое! А номер в отеле! Но сама невеста! Все эти платья-отели - это же всего лишь достойная огранка для этакого брильянта! Красота - страшная сила! Главное правильно ею распорядиться! Выгодно продать.
   ОЛЕСЯ. С вами, Вася, решительно любопытно беседовать!
   ВАСЯ. Или вы будете утверждать, красавица, что выходили замуж по пламенной любви? Вспыхнувшей, невзирая на внушительную разницу в возрасте? Не так ли?
   ОЛЕСЯ. А если и так?
   ВАСЯ. Разумеется! Любви, ведь, как известно, все возрасты покорны. И порывы ее благотворны настолько, что позволяют путешествовать по всяким Гоа-Тайландам и прочим Амстердамам в гордом одиночестве. А вернее в сопровождении молодых любовников.
   ОЛЕСЯ. Да кто ты такой? Какое тебе дело, вообще?
   ВАСЯ. Схема. Простенькая такая, самая распространенная. Муниципалитет объявляет конкурс на замену дверей в парадных. На железные, прочные. Чтобы бабушкам не страшно было ходить по ночам. Чтобы мой дом - моя крепость! Деньги, естественно, из городского бюджета поступают. Дело-то благое! И, о чудо, некоему Аркадию Петровичу Счастливому удается обойти всех конкурентов. Наверняка потому, что компания у него самая хорошая, и цены он предлагает самые низкие, а сроки, наоборот, - самые быстрые. Именно поэтому! А вовсе не потому, что бывшая жена его, а по совместительству моя сестрица, в этом самом муниципалитете работает, не щадя живота своего. И вовсе не потому, что с начальником ее, главой этого самого муниципалитета Анатолием Анатольевичем Хряповым, этот некий Аркадий Петрович нынче на охоту отправился лосей пострелять. Это-то тут при чем?
   ОЛЕСЯ. Сутки не спала! Думала, приеду - высплюсь наконец! Так нет, на кухне какой-то Вася окапался. Народный трибун, обличитель коррупции. Изволь теперь его выслушивать!
   ВАСЯ. Да вы ложитесь, красавица. Считайте, что я вам сказку на ночь рассказываю.
   ОЛЕСЯ. Расхотелось чего-то...
   ВАСЯ. Выиграл, значит, наш Аркадий Петрович конкурс. И тут неожиданно выясняется, что двери эти всего год назад уже меняли. Запамятовали все просто... Вроде бы тот же муниципалитет и та же компания, а запамятовали. Дел-то много, все разве упомнишь... А двери-то тоже добротные, железные. Зачем же их из стен выковыривать? Не разумно, вроде... Что же делать прикажете?
   ОЛЕСЯ. И не скучно тебе во всей этой грязи копаться?
   ВАСЯ. Что вы, очень увлекательно! Это как фокусы Коперфилдовские. Глядишь и думаешь: в чем же секрет. Но если хорошенько разобраться, то какой-нибудь потайной ящичек всегда отыщется! Вот как в нашем случае. Двери-то старые они совсем новые, не отличишь! Зачем их менять. Старушкам и так не страшно - двери-то добротные, еще на век внуков хватит! Зато хряповская жена шею свою морщинистую брильянтами украсит, - уж больно блеск их ей по сердцу, а красавица Олеся сможет в Амстердам сгонять, покурить чего-нибудь экзотического. И всем хорошо, и все довольны!
   ОЛЕСЯ. И революционер Василий тоже не в накладе. Лежит себе, коллекционное винишко потягивает. И вкусно, и для праведного гнева повод есть. Покурим, Вася.
   ВАСЯ. Чего?
   ОЛЕСЯ. Чего "чего"? Чего-нибудь экзотического. Из Амстердама-то я ж не с пустыми руками...
   ВАСЯ. Ого! Красавица Олеся, твой голос чудо как чудесен!
  
   Олеся сворачивает косяк.
  
   ОЛЕСЯ. Забавный ты парниша, Василий. Не старый еще, прикольный. А такую чушь несешь, аж слушать тошно. Тебя что, вся эта политика действительно волнует?
   ВАСЯ. Действительно.
   ОЛЕСЯ. Ну и дурак же ты, Вася. (Прикуривает, протягивает Васе, тот затягивается). Затянись, революционер, поглубже. Глядишь у тебя мозг-то и проветрится.
   ВАСЯ. Нечего! У меня и так мозг на месте!
  
   Курят, после каждой затяжки передавая косяк друг дружке.
  
   ОЛЕСЯ. Слыхал: в мире нет двух?
   ВАСЯ. Чего?
   ОЛЕСЯ. Все - одно. Адвайта.
   ВАСЯ. Кто?
   ОЛЕСЯ. О-ой, да ты со своей политикой вообще ничего не знаешь. Адвайта, это учение такое.
   ВАСЯ. Религия?
   ОЛЕСЯ. Ага, вроде того. В мире нет двух! Все - одно! Я, и ты, и Аркашка со своими дверями железными - все одно. Какая же тебе разница, старые они там или новые. Если все мы часть одного целого.
   ВАСЯ. Ловко это у тебя выходит.
   ОЛЕСЯ. Вот ты говоришь, я продалась. Хрен его знает, может и продалась, а мне по фигу... Какая разница, если все - одно?
   ВАСЯ. Нет разницы?
   ОЛЕСЯ. Никакой. А Аркашка ... Жалко его просто.
   ВАСЯ. Жалко?
   ОЛЕСЯ. У него, видишь ли, жена первая умерла.
   ВАСЯ. Первая жена у него - это сестра моя. Жива себе живешенька.
   ОЛЕСЯ. Ни хрена. Не знаешь ничего, а туда же, подпольщик. Сестра твоя - это госпожа Счастливая намбер ту. А первая умерла. Но перед тем измучила бедного Аркашеньку. Изменяла ему, потом и вовсе бросила. И только он ей отомстить задумал: дескать, стану таким богатым да могущественным, чтобы локти кусала. А она возьми и умри... Вот с тех пор он всего и боится. Чувств своих боится. Боли боится. Потому и не любит никого.
   Извини, я переоденусь. А то в этой одежде уже вторые сутки... Как в полиэтиленовом мешке себя чувствую. (Стягивает с себя джинсы, остается в одних трусах и футболке). Нет, нам хорошо вместе живется. Он отдельно, я отдельно. И никаких, знаешь ли, сантиментов. Он же холодный, как земноводное. Как черепаха его. И чуть тронь его - сразу под панцирь свой сворачивается. А мне только того и надо. Чтоб не трогал меня никто. Ну, в смысле в душу не лез. К телесной-то близости я очень спокойно отношусь. Это не значит ничего.
   ВАСЯ. Ничего?
   ОЛЕСЯ. Абсолютно. Вот если бы мы с тобой сейчас замутили, это бы что значило?
   ВАСЯ. В смысле?
   ОЛЕСЯ. Ой, не надо из себя невинного Иосифа строить. Если бы мы с тобой сейчас в койку прыгнули животное о двух спинах изображать? Ничего бы это не значило. Просто мы бы с тобой баланс Инь Янь себе подправили. И все. Иногда же требуется.
   ВАСЯ. Это что - приглашение?
   ОЛЕСЯ. Нет. Исключительно теоретические рассуждения. У меня сейчас никакого желания на все эти глупости. Баланс подправлен.
   ВАСЯ. В путешествии?
   ОЛЕСЯ. Угу. Более чем. Из ушей уже чуть не течет. А что? Я и не скрываю особенно. Аркашка сам глаза на все закрывает, будто слепой. Ему удобней так просто.
  
   Слышно, как отпирают входную дверь.
  
   ОЛЕСЯ. Ты же говорил он на охоте. Черт! Сейчас начнет: "Накурили! Нечего себя травить этой дрянью!"
  
   Олеся натягивает домашнюю одежду, машет альбомом, пытаясь разогнать дым. Входят Счастливый, Хряпов, Рыбников и Наташа. Все четверо пьяны и веселы.
  
   НАТАША. Рыба, на кухню мясо тащи. Я сейчас приготовлю.
   РЫБНИКОВ. Погоди, дай умыться.
   ОЛЕСЯ. Привет, милый.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Олеся, вернулась уже? Ты же до конца недели собиралась?
   ОЛЕСЯ. Да осточертело все в этой Басурмандии. Дебилы все!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Чего же не предупредила? Я бы встретил.
   ОЛЕСЯ. Чего я тебя дергать буду. У тебя же вот, охота... Развлекайся.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Я бы водителя прислал.
   ОЛЕСЯ. Сама не маленькая. Добралась, как видишь.
   ХРЯПОВ. Здравствуйте, хозяюшка.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Познакомься, милая. Это Хряпов, Анатолий Анатольевич. Глава муниципального совета.
   ХРЯПОВ. Зачем же так официально. Просто Толик для вас.
   ОЛЕСЯ. Олеся.
   ХРЯПОВ. Очень приятно. Извините, что мы так врываемся.
   ОЛЕСЯ. Милости просим.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Проходите, Анатолий Анатольевич, чувствуйте себя как дома.
   ХРЯПОВ. Спасибо! Хоромы, просто хоромы!
   РЫБНИКОВ. Я говорю - буржуй недорезанный!
   ХРЯПОВ. Понастроил себе, Аркадий Петрович, на народные средства. (Смеется).
   СЧАСТЛИВЫЙ. (Смеется). Вашими молитвами.
   ХРЯПОВ. Молодец! Умение жить с комфортом отличает человека цивилизованного!
   НАТАША. Вот и я так же считаю!
   ВАСЯ. Привет, сестренка.
   НАТАША. (брату вполголоса). Тихо там сиди. (Громко). Аркашка, меня-то с молодухой своей познакомь.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Вот, Олеся. Это Наташа.
   ОЛЕСЯ. Очень приятно. Вы, значит, тоже Счастливая?
   НАТАША. В каком смысле?
   ОЛЕСЯ. Фамилии, говорю, у нас с Вами одинаковые. Это вы ведь и есть Аркашкина предыдущая жена?
  
   Вася начинает хихикать.
  
   НАТАША. Я "ведь" и есть. Вы из Амстердама? Как Амстердам?
   ОЛЕСЯ. Прекрасно. А вы ничего... Не такая старая, как я думала.
   НАТАША. А вы не такая уж юная.
   ОЛЕСЯ. Что, простите?
   НАТАША. Да Аркашка жаловался, будто вас все за дочку его принимают.
   ОЛЕСЯ. Аркаш, ты жаловался?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Ничего я не говорил.
   НАТАША. Вы не возражаете - я у вас на кухне похозяйничаю?
   ОЛЕСЯ. Пожалуйста-пожалуйста. Хозяйничайте. (Наташа уходит на кухню).
   СЧАСТЛИВЫЙ. (Вынимает черепаху из террариума). Привет, Шоша. Как ты тут без меня.
   ОЛЕСЯ. Уже целуетесь?
   СЧАСТЛИВЫЙ. А что, я соскучился.
   ОЛЕСЯ. Он по жене не скучает. Он по своей черепахе скучает!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Ну что ты! (Целует Олесю). Я по тебе тоже очень соскучился.
   ОЛЕСЯ. Как охота?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Прекрасно! До седых волос дожил, а такого никогда не испытывал! Спасибо Анатолию Анатольевичу!
   ХРЯПОВ. Это жизнь настоящая! Только на охоте мужчина способен почувствовать себя мужчиной.
   НАТАША. (Кричит из кухни). Счастливый, у тебя колотушка для мяса есть?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Сейчас. (Идет на кухню).
  
   На кухне. Счастливый и Наташа готовят мясо.
  
   НАТАША. Что-то я хотела тебе сказать...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Что?
  
   Рыбников входит на кухню.
  
   НАТАША. Забыла. После.
  
   В гостиной.
  
   ОЛЕСЯ. У вас, значит, только так получается себя мужчиной почувствовать? Только через убийство?
   ХРЯПОВ. (Смеется). Какая у тебя, Аркадий Петрович, жена интересная.
   РЫБНИКОВ. Я им говорил, вы бы побольше сексом занимались, чем зверушек убивать. Это все комплексы!
   ХРЯПОВ. Чепуха. Так мир устроен. Мужчина добывает пропитание. И только на охоте он способен это ощутить в полной мере. Сейчас мяса отведаете. Не смотрите, что жесткое. В нем энергия настоящая! Это вам не анемичная корова на убой выращенная. Это дичь!
   ОЛЕСЯ. А я мяса не ем.
   ХРЯПОВ. Как это? Почему?
   ОЛЕСЯ. Потому что мы все - одно.
   ХРЯПОВ. То есть?
   ОЛЕСЯ. Потому что я и этот лось вами убитый - мы одно. Одно целое, существо одно.
  
   Вася пытается сдержаться, но смеется уже в голос.
  
   ХРЯПОВ. Выдумают себе всяких глупостей...
   НАТАША. (брату). Василий, веди себя пристойно!
   СЧАСТЛИВЫЙ. (из кухни). Олеся - вегетарианка.
   ХРЯПОВ. Не знаю... В нашем климате это нездорово, по-моему. Я понимаю, папуасы какие-нибудь. Они делать ничего не хотят, под пальмой лежат, одними бананами и питаются. А здесь? Я вот сибиряк. У нас в там морозы такие, без мяса быстро ноги протянешь.
   ОЛЕСЯ. Вы меня извините, я вас покину. Сутки не спала, с ног валюсь!
   ХРЯПОВ. Пожалуйста. Если вы... Мы вам не помешаем?
   ОЛЕСЯ. Нет-нет. Развлекайтесь.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Олеся, у нас же гости!
   ОЛЕСЯ. У меня сил нет! Больше всего на свете я люблю спать, это доставляет мне ни с чем не сравнимое наслаждение. Но почему-то никак не могу заставить себя лечь вовремя, чтобы выспаться.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Олеся...
  
   Олеся уходит в спальню. Счастливый следует за нею. Вася уже не хихикает, и даже не смеется. Он ржет.
  
   НАТАША. (Из кухни). Уймись, идиот!
   ХРЯПОВ. Молодой человек, а вы кто?
   ВАСЯ. Я кто? Я - Вася.
   НАТАША. (Из кухни). Это брат мой. Анатолий Анатольевич, помните я вам рассказывала. (Рыбникову). Рыба, мясом займись!
   РЫБНИКОВ. Слушаюсь и повинуюсь... (На протяжении последующей сцены режет и отбивает мясо).
   ХРЯПОВ. Как же, как же. Это вы за него просили, Наталья Евгеньевна?
   НАТАША. (Входит в гостиную, вытирая руки об передник). Да.
   ХРЯПОВ. Дело-то, Наталья Евгеньевна, очень серьезное...
   НАТАША. Не судите строго, Анатолий Анатольевич. В революцию им поиграть захотелось. Кто в молодости не совершал глупостей, не геройствовал...
   ВАСЯ. (хихикая). Это точно! Я - герой!
   ХРЯПОВ. Да уж, наслышан про ваши подвиги! Уважаемого человека связали, голым на балкон вывесили и табличку еще на шею повесили: "Казнокрад". Молодцы! Отца семейства! Среди бела дня! И еще не постыдились бесчинства свои на камеру снять и в этот, как его...
   ВАСЯ. Ютьюб.
   ХРЯПОВ. Во-во! В Тьюб этот выложить, на всеобщее обозрение! А каково детям его, спрашивается! Это что же получается? Получается, теперь ни один уважаемый человек за честь свою спокоен не может быть?
   ВАСЯ. Ну почему же "ни один"? Не воруй и спи спокойно!
   НАТАША. Извините, Анатолий Анатольевич, я сейчас поговорю с ним... (Пытается увести Васю на кухню).
   ХРЯПОВ. Нет, Наталья Евгеньевна, пусть он останется. Как-никак судьба его сейчас решается. Василий? Правильно?
   ВАСЯ. Да.
   ХРЯПОВ. Так вот, Василий. Ради вашей сестры я обратился к очень и очень серьезным людям. Чтобы решить вашу, молодой человек, проблему.
   ВАСЯ. Никто вас не просил! Я сам разберусь!
   ХРЯПОВ. Именно что просили! Сестра ваша просила! Если бы не ваша сестра, я бы ради вас пальцем о палец не ударил. Я хочу, чтобы вы об этом знали.
  
   Из спальни выходит Счастливый.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. Олеся правда устала сильно... Не обижайтесь на нее, Анатолий Анатольевич. А так она очень гостеприимная.
   ХРЯПОВ. Ничего, ничего, пусть отдыхает. У тебя, Аркадий Петрович выпить что есть?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Конечно, я сейчас. (Уходит на кухню).
   ХРЯПОВ. А вы молодой человек, сядьте тут. Побеседуем с вами. Вы еще очень молоды, глупы, и только это может извинить вас в ваших заблуждениях.
   ВАСЯ. Валяйте, поучите-ка меня уму-разуму!
  
   Василий садится, шутовски складывает руки на столе, как примерный ученик за партой.
  
   НАТАША. Не юродствуй!
  
   Пауза. Хряпов разглядывает Васю.
  
   ХРЯПОВ. Скажите мне, молодой человек, из чего состоит человеческий организм?
   ВАСЯ. Это - смотря чей. У некоторых - из мозга и совести! А у некоторых - изо рта и жопы.
  
   Наташа отвешивает Василию подзатыльник.
  
   ХРЯПОВ. Не нервничайте, Наташа Евгеньевна. У нас с Василием идеологическая дискуссия. Мы же с вами идейные противники, не так ли?
   ВАСЯ. Если у вас есть какие-нибудь идеи. Кроме как нахапать побольше. И жену свою престарелую всякими цацками увешать.
   ХРЯПОВ. Я очень вам советую не переходить некоторых границ, не касаться моей семьи, молодой человек. В ваших же интересах. Ибо терпение мое не безгранично.
   Так вот, если бы вы хоть чуть-чуть были образованы, вы бы знали, что организм человеческий состоит из клеток. А клетки уже складываются в органы. И все их омывает кровь! Кровообращение!
  
   Счастливый вносит выпивку и закуски на подносе.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. Коньяк! Для кровообращения! (Разливает алкоголь по рюмкам.)
   ХРЯПОВ. Спасибо. Все мы - лишь клеточки организма по имени Россия! Великого и живого! За это и выпьем!
  
   Мужчины выпивают, Наташа же лишь "мочит губы".
  
   ХРЯПОВ. За мясом там присмотри, Аркадий Петрович, чтоб не подгорело. Я с кровью люблю. (Счастливый возвращается на кухню). А что такое кровь? Помогите нам, уважаемая Наташа Евгеньевна.
   НАТАША. Эритроциты, еще что-то... Я не помню. Я, вообще-то историк по образованию.
   ХРЯПОВ. Кровь - это деньги. Денежные потоки омывают любое государство, делают его сильным, здоровым! А что такое сердце? Сердце любого государства - это власть! Мы с вами, Наташенька, - клеточки сердца! Мы толкаем кровь по сосудам! Благодаря нам существуют остальные печенки-селезенки! Мы должны быть здоровы и сильны! Нам самим для этого нужно вдоволь крови! А что такое вы, молодой человек?
   НАТАША. Он по глупости...
   ХРЯПОВ. Вы, молодой человек, и вам подобные - это зараженные клетки организма, это опухоль! Вы себе представляете клетки, которые возмущены несправедливым распределением крови? Дескать, почему это вся кровь - в сердце? Или, еще того хлеще, клетки, которые пожелают на основе демократического голосования сместить это самое сердце со своего места? И избрать на его место мочевой пузырь? Мочевому пузырю место там, где ему прописано природой!
   НАТАША. Анатолий Анатольевич...
   ХРЯПОВ. Организм вынужден защищаться! Кого-то можно, конечно, вылечить. Доброкачественные, так сказать, опухоли. Но ведь бывают и раковые клетки. И их надо удалять безжалостно!
   НАТАША. Они же мальчишки, Анатолий Анатольевич...
   ХРЯПОВ. Нет, Наташа Евгеньевна, несмотря на мое громадное к вам уважение... Вашему брату пора научиться отвечать за свои поступки! Настала пора ему самому решать кто он - раковая опухоль на теле России или здоровая клетка!
   ВАСЯ. Слыхал я эту песенку...
   ХРЯПОВ. Или вы являетесь с повинной и рассказываете обо всех ваших друзьях, учинивших эту замечательную шуточку. И тогда проходите по делу свидетелем. Или все "очень серьезные люди", к которым я обратился с вашей, молодой человек, проблемой, ничем вам помочь не смогут, увы...
  
   Пауза.
  
   НАТАША. Как же так, Анатолий Анатольевич. Вы же обещали...
   ХРЯПОВ. А я от своих слов и не отказываюсь. Выбор за Василием. И если он поведет себя, как разумный человек, как гражданин, то все у него будет хорошо.
   ВАСЯ. Чтобы я сделался предателем? Стукачом?
   ХРЯПОВ. Чтобы вы признали свои ошибки и помогли своей Родине.
   ВАСЯ. Спасибо, сестренка! (Торопливо одевается). Где? Где моя рубашка? За заботу твою спасибо и за помощь сестринскую! Черт!
   НАТАША. Куда ты? Ночь на дворе!
   ВАСЯ. Как же, буду я сидеть-дожидаться! Пока твой благодетель меня... Джинсы где мои? Уроды! Главное, что удивительно, вы же искренне полагаете себя правыми! Полагаете, что имеете право воровать, барствовать, обжираться.
  
   На шум из спальни выходит заспанная Олеся.
  
   ВАСЯ. Ведь это все во имя великих идей и высоких целей! И при этом еще и учить жизни. И презирать всех, кто не такой, как вы! Кого вы обворовываете, за чей счет жируете... Как мозг ваш устроен? Что за механизмы в нем такие, что вы всегда и во всем правы? Вы же благодетелями себя полагаете, спасителями нации, мессиями... А сами... Счастливо оставаться.
  
   Выходит.
   Пауза.
  
   ОЛЕСЯ. Что здесь происходит?
   ХРЯПОВ. Ничего. Извините нас, хозяюшка. Воспитательная работа с подрастающим поколением...
   ОЛЕСЯ. Забавный мальчишечка. С идеалами...
   ХРЯПОВ. (Смеется). Молодо-зелено.
   РЫБНИКОВ. Да. Жизнь-то она еще пообломает. Это точно...
   ХРЯПОВ. Как там мясо?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Готово.
   ХРЯПОВ. Так давайте его сюда! Сохатого! А то аппетит от этих нервностей не на шутку разыгрался.
  
   Счастливый с Рыбниковым накрывают на стол. В тягостном молчании все рассаживаются за стол. Начинают есть. Олеся сидит отдельно, глядит в окно.
  
   ХРЯПОВ. Удалось! Удалось мясцо! Вот она - настоящая энергия жизни! Чуете?
   НАТАША. Да...
   ХРЯПОВ. Да вы не переживайте так, Наташенька. Образумится, прибежит, как миленький. Еще спасибо скажете. Если сейчас не поучить уму-разуму, что ж из него такое вырастет?
   НАТАША. Да, конечно...
   ХРЯПОВ. Что же мы, однако, как на похоронах?
   ОЛЕСЯ. Вот именно! (Подходит к музыкальному центру, включает музыку). Потанцуем? (Отплясывает). Идите ко мне, "просто Толик"...
   ХРЯПОВ. Боевая у тебя жена, Счастливый.
   ОЛЕСЯ. Идите-идите! Вы же хотели праздника!
   ХРЯПОВ. А что? И то! Тряхнем стариной!
  
   Хряпов выпивает для храбрости и идет плясать. Рыбников, Счастливый и Наташа наблюдают за ними со стороны.
  
   НАТАША. Что-то я хотела тебе сказать...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Что?
   НАТАША. (Косится на Рыбникова). Забыла... После...
   РЫБНИКОВ. Как это все устроено. Странно, непостижимо...
   НАТАША. Ты о чем?
   РЫБНИКОВ. Я по телеку передачу смотрел про рыб, про лосось. Сидят они, сидят, а потом вдруг начинают плыть. На нерест. Долго плывут, сотни километров. Почему, отчего? Гибнут по дороге, а все равно плывут. А там в обмелевшей реке их медведи ждут. Они после спячки проснулись, и если лосось этот не приплывет, они с голоду подохнут. Но лосось плывет. Неужели для того всего лишь, чтобы собой медведей накормить? И почему они нереститься не могут там, где до этого сидели? Чудеса... Ладно, покурю пойду...
  
   Рыбников идет в прихожую, достает из кармана куртки сигареты с зажигалкой, но не выходит, а остается тихонько, наблюдает за Счастливым и Натальей, незамеченный ими.
  
   НАТАША. Ах, да, вспомнила. У нас в округе двери будут менять на парадных. Это ж твой профиль?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Да ты говорила уже...
   НАТАША. Точно. Все забываю... Хорошо у тебя жена двигается. Пластичная.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Да.
   НАТАША. Что-то я еще хотела тебе сказать... Ах, да... Я беременна.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Что?
   НАТАША. Что слышал.
  
   Наташа встает, увеличивает звук музыки до оглушительного. И присоединяется к танцующим. Всю последующую сцену всем приходится перекрикивать этот грохот.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. (Кричит). Что?
   НАТАША. (Кричит). Да не переживай так! Считай, что просто сдал информацию в банк данных.
   СЧАСТЛИВЫЙ. (Кричит). Что?! Что ты сейчас сказала?!
   ОЛЕСЯ. (Кричит). Какую информацию? В какой банк?
   НАТАША. (Кричит). Секретную! Секретную информацию, мадам Счастливая!
  
   Занавес.
  
  
  
  
  
  
   Действие второе.
  
   5. Кабак.
  
   Лизавета поет на эстраде. Поет что-нибудь кабацкое, но в ее исполнении это кабацкое становится и нежным и пронзительным.
  
   ***
   Допев, она скрывается в подсобке-гримерке. Начинает переодеваться, не замечая приютившегося в уголочке Васю.
   ВАСЯ. Привет, певунья...
   Пауза. Лизавета, остолбенев, смотрит на гостя, тот, довольный произведенным эффектом, смеется.
   ВАСЯ. Поцелуемся?
   ЛИЗАВЕТА. Ты откуда взялся, красавец? Тебя три года не было.
   ВАСЯ. Вот-вот, я на это самое и намекаю. Соскучиться должна была, за три года-то...
   ЛИЗАВЕТА. Ага... Так и сидела, пригорюнившись у окошка. Тебя поджидала.
   ВАСЯ. Ладно... Не хочешь - не надо. Оставайся, дура, без лобзанья сладостного.
   ЛИЗАВЕТА. Где шлялся-то? Небось, опять хвост прищемило, раз явился? Постарел, истрепался...
   ВАСЯ. А ты все хорошеешь. Замуж не вышла?
   ЛИЗАВЕТА. Как будто тебя это волнует... Я бы лучше кота завела. Предпочитаю домашних животных менее обременительных в быту. Выйди, переоденусь.
   ЛИЗАВЕТА. Чего я там не видел.
   ЛИЗАВЕТА. Ладно, валяй, любуйся.
  
   Пожав плечами, Лизавета стягивает концертное платье через голову.
  
   ВАСЯ. Красивая у тебя, все-таки, задница, Лизавета.
   ЛИЗАВЕТА. Не подлизывайся.
   ВАСЯ. Нет, серьезно! Я краше в жизни не видал! Тебе бы на конкурс! Была бы "Мисс задница мира"!
  
   Хлопает Лизавету по ляжке и тут же, получив по рукам, шутовски вскидывает ладони вверх.
  
   ЛИЗАВЕТА. Руки!
   ВАСЯ. Гитлер капут.
  
   Стук в дверь гримерной.
  
   ЛИЗАВЕТА. Я переодеваюсь.
  
   Несмотря на это, дверь распахивается. На пороге Хряпов в костюме с искрой и букетом роз, обернутых блестящим целлофаном. При виде Васи торжественная улыбка истаяла на его лице. Василий же, наоборот, в улыбке расцвел.
  
   ВАСЯ. Здравствуйте, Анатолий Анатольевич! Давно не виделись...
   ХРЯПОВ. (Взвизгнул). Ты... Ты... Что вы здесь делали?!
   ЛИЗАВЕТА. Пусик, ревностные истерики благоверной устраивать будешь, а меня избавь.
   ВАСЯ. (Хихикает). Пусик?
   ХРЯПОВ. Но, Дуся, ты пойми меня, пойми...
   ВАСЯ. Дуся?
   ХРЯПОВ. Что я должен подумать? Ты перед этим... И практически голая. Я же нервный. Мне же неприятно, мне же невыносимо...
  
   Лизавета гневно зыркнув, продолжает одеваться.
  
   Нет, я все понимаю, вы с Василием, наверное, просто друзья, давно не виделись. Я не ревную, не ревную, и смешно бы было... Только нас же ждут. У Пал Сергеича юбилей, там же все... Нужные люди, в смысле уважаемые.
   ЛИЗАВЕТА. И ехал бы без меня.
   ХРЯПОВ. Как можно?! Я же специально дожидался! Я же обещал, что привезу тебя! Они же ждут! Чтобы спела, и все такое...
   ЛИЗАВЕТА. И все такое... (Васе) Ему, понимаешь ли, почетно, что у него, козлика старого, в любовницах этакий фрукт. Он так висты перед своей братией добирает. Терпеть не могу эту компанию. Пошляки... Как напьются, давай друг перед дружкой раздуваться, достоинствами трясти... А на меня как глянут, глазки у всех сразу масляные, слюни каплют. (Хряпову). Знал бы ты, что мне твой генерал-благодетель в прошлый раз нашептывал... Брр... Не поеду никуда...
   ХРЯПОВ. Но ты же обещала...
   ЛИЗАВЕТА. Ой, сейчас он ножками топать начнет, конфетку отобрали.
   ХРЯПОВ. Но ты же обещала...
   ЛИЗАВЕТА. Ладно, в машине жди. Я сейчас выйду...
   ХРЯПОВ. Хорошо, Дуся, хорошо... Только ты недолго, да?
   ЛИЗАВЕТА. Недолго, недолго... Дай выдохнуть, в себя прийти.
  
   Хряпов, пятясь, удаляется.
  
   ВАСЯ. Пока, Пусик. (Хряпов выходит, пытаясь сохранить достоинство. Вася хихикает). Пусик? Дуся?
   ЛИЗАВЕТА. (берется за расческу, терзает рыжие кудри) Пусик - он смешной... И заботливый. В моем возрасте уже хочется, знаешь ли, чтобы кто-то с тебя пылинки сдувал. А не только пользовался, как некоторые...
   ВАСЯ. Все понимаю, все понимаю... Мало того, безмерно рад за тебя! Кстати, ты с этим пылесосом совместную жизнь ведешь уже?
   ЛИЗАВЕТА. Нет, девственность берегла.
   ВАСЯ. Я не про интимности, не про интимности... Как у вас насчет совместного просмотра телепередач и мытья посуды? Я потому так живо интересуюсь, что мне ночевать негде...
   ЛИЗАВЕТА. Кто бы сомневался. С чего бы иначе милый друг посещением удостоил...
   ВАСЯ. Ты же, Лизавета, вроде боевой подруги мне. И пулеметным огнем прикроешь, и с поля боя вынесешь... На кого же еще сиротинушке рассчитывать в этом жестоком мире, как не на тебя?
   ЛИЗАВЕТА. Адрес мой помнишь?
   ВАСЯ. Как я мог забыть, любимая!
   ЛИЗАВЕТА. (бросает связку ключей Васе). Только свинарник не устраивать и баб не водить.
   ВАСЯ. Что ты! Ни-ни-ни! На коврике калачиком свернусь и хвостом вилять буду. Тише воды, ниже травы... Дай Бог тебе, Лизавета, мужа неревнивого, и нефтяную вышку в придачу...
   ЛИЗАВЕТА. Убила бы идиота!
  
   6. Квартира Натальи.
  
   Наташа и Рыбников лежат в постели.
  
   РЫБНИКОВ. Просто я слишком долго этого ждал... Вот и не вышло ничего.
   НАТАША. Не переживай так. Со всяким может случиться.
   РЫБНИКОВ. Да... Закон. Я всем пациентам говорю: "Нельзя слишком сильно чего-то хотеть". Вот она жизнь наша. Стресс на стрессе сидит и фрустрацией погоняет. Скоро все импотентами станем. Кстати, ты знаешь, что грядет новая ступень эволюции?
   НАТАША. Какая еще ступень?
   РЫБНИКОВ. Научный факт. За последние двадцать лет ученым десять раз пришлось изменять нормы тестостерона в крови мужчины. Чтобы всех не записать в бесплодные. То, что считалось нормой двадцать лет назад современному мужчине и не снилось. Вырождается наш брат.
   НАТАША. Все у нас еще получится. Успокоишься, привыкнешь...
   РЫБНИКОВ. И при этом самки белых медведей научились оплодотворять друг друга. Серьезно, я в одном журнале читал.
   НАТАША. Чтобы кого-то оплодотворить, нужно что-то во что-то вставить, и что-то из себя изрыгнуть, чтобы сперматозоид встретился с яйцеклеткой.
   РЫБНИКОВ. Неправда. Нужна целая цепочка ДНК. До этого природа решала эту проблему оплодотворением, чтобы гены чередовались. Но почему мы не можем размножаться делением? У инфузорий же получается...
   НАТАША. Болтун.
   РЫБНИКОВ. Шучу... Я вообще шутник.
  
   Счастливый звонит в дверь. В руках у него бутылка шампанского. Открывать ему не торопятся. Время уже позднее, но это его не останавливает. Наташа выбирается из постели, идет к двери.
  
   НАТАША. Кто?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе.
   НАТАША. Так я и знала! Легок на помине...
  
   Лязгают замки, дверь распахивается. Перед Счастливым стоит его бывшая жена. Злая, в халате поверх ночной сорочки.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. (смеется). Просто дежа вю какое-то. Я пьяный посреди ночи являюсь домой. А на пороге меня встречает жена, злая как мегера. Как хорошо я помню злость в этих глазах! Точь-в-точь, как сейчас.
   НАТАША. Слава Богу, я уже не твоя жена. И это уже не твой дом, слава Богу!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Что за манера трубку не брать?
   НАТАША. А о чем мне с тобой говорить? Что есть такого, чего мы не успели сказать друг другу за три года?
  
   Наташа захлопывает дверь перед его носом.
   Она возвращается в спальню. Рыбников смотрит на нее вопросительно. И молчит.
  
   НАТАША. Пьяница какой-то. (Забирается под одеяло рядом с Рыбниковым). Дверью ошибся и не верит. Какую-то Нинку требует. Сколько раз я соседям говорила, что нужно завести консьержа. А они все копейки считают, жмоты...
  
   Рыбников ничего не отвечает. Он слушает молча. Он не верит в то, что ему говорят. Наташа сворачивается клубочком и кладет голову ему на плечо. Рыбников вздыхает и гладит ее макушку.
   В это время на лестнице Счастливый не спеша, обстоятельно ощупывает карманы, достает оттуда связку ключей и отпирает дверь. Проходит в гостиную, достает из буфета хрустальные бокалы. Открывает бутылку шампанского, разливает по бокалам. Наташа выходит из спальни.
  
   НАТАША. Прекрасно. Расселся, как у себя дома.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Это и есть мой дом. Имею право. Я его покупал, я его ремонтировал. Здесь все за мои деньги!
   НАТАША. Осмелюсь напомнить, что ты его оставил мне при разводе. И бессовестно иметь ключи от дома чужой тебе женщины. Уже не говоря о том, чтобы врываться в этот дом посреди ночи.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Успокойся, милая. Выпьем шампанского. За здоровье нашего ребеночка неизвестного полу. Не мышонка, не лягушки, а неведомой зверушки...
   НАТАША. Это не твое дело. Зря я тебе сказала...
  
   Наташа присаживается на кончик дивана и косится на дверь спальни.
   Там, в спальне, отделенный одной дверью, невидимый Счастливому, на расстеленной кровати сидит мужчина в трусах. Спина его согнута колесом, локти уперты в колени. Он смотрит куда-то вниз, в пол, между расставленных босых ног. Он бы рад не слушать того, что происходит за стенкой, но стены неумолимо пропускают звук. Глаза можно было бы закрыть, но сидеть, заткнув уши пальцами... Как-то глупо, взрослому мужчине в спальне любимой женщины...
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. Ошибаешься. Очень даже мое!
   НАТАША. Считай, что ты просто сдал информацию в банк данных.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Что?!
   НАТАША. Что ты кричишь?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Что ты сейчас сказала?!
   НАТАША. Нечего делать вид, будто тебя это волнует!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Да, представь себе! Меня ЭТО волнует!!! Да, меня волнует, что где-то без меня будет расти мой ребенок! Я нормальный человек! Слышишь? Нормальный!!!
   НАТАША. Уходи! Уходи из моей жизни!
   СЧАСТЛИВЫЙ. Это не я ловлю тебя повсюду и смотрю собачьими глазами! Не я звоню на работу и представляюсь твоей женой!
   НАТАША. Замолчи.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Это не я вешаюсь тебе на шею и тащу тебя в постель!
   НАТАША. (Плачет). Тише... Замолчи... Ты все, все разрушаешь...
  
   Счастливый обнимает бывшую жену, гладит ее по голове. Он чувствует себя добрым папочкой. И полон умиления... к себе. Как он великодушен, как он готов помогать и прощать!
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. Наташа, милая, ну подумай... Что во мне такого особенного? Посмотри вокруг, мир огромен и нельзя замыкаться на одном человеке. Нельзя жить прошлым. Что поделать, если я оказался негодным мужем? Ты не должна зацикливаться. Ты должна жить. Ты прекрасная женщина, ты достойна любви, семьи, детей...
  
   Наташа всхлипывает, ткнувшись носом в рукав Счастливого. Она конечно помнит об мужчине в спальне, но когда Счастливый вот так гладит ее по голове и говорит нежным голосом, это перестает быть важным. Она почти не слушает, что он говорит, только голос, только интонацию. И ей снова кажется, что ее любят.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. То, как ты живешь, как думаешь, - это ненормально. Тебе просто нужно сходить к психологу.
   НАТАША. Ерунда. Я сама справлюсь.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Вечно ты отказываешься, а нужно просто попробовать. Увидишь! Рыба - замечательный, он наш друг. Не упрямься.
   НАТАША. (отстраняется). Я не сумасшедшая.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Подумай... К тому же, сдается мне, он сам до сих пор тебя любит. Он же все эти пять лет тебя только ждал. Хочешь, я ему позвоню, поговорю с ним.
   НАТАША. Не надо.
  
   Рыба в соседней комнате и все слышит. И это ему надоело - всё слышать. Он одевается, натягивает на себя штаны и не может попасть в нужную штанину. Как маленький. И от этого ему почему-то смешно.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. Почему? Если ты сама боишься. Это же тебя ни к чему не обязывает. Встретитесь, кофе выпьете... Друг дружке в глаза поглядите. Черт знает, может, что и склеится.
   НАТАША. Я сама. (Проходит по комнате и глядит в окошко). Смотри, светает уже. Ты иди...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Только ты ему про ребенка пока не говори.
   НАТАША. (смеется зло). Думаешь, рассосется? Сам собой как-нибудь?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Ни к чему тебе этот ребенок сейчас. Мы же уже не дети, практично нужно на жизнь смотреть. Будут у вас свои дети. Ты еще молодая. А с ребенком женщине жизнь устроить куда как сложнее. Подумай... Рыба же, хоть и не от мира сего... Но гордость у него какая-никакая имеется.
  
   В этот момент этот самый Рыба, Костя Рыбников выходит из спальни.
  
   РЫБНИКОВ. Привет, ребята... Ах, да... (Наташе). С тобой уже виделись. Сегодня.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Привет, Костя.
  
   Рыба молча проходит в прихожую. И долго пытается влезть в ботинки. Шнурок завязался на узел и никак не хочет развязываться. Наконец Рыба рвет его.
  
   РЫБНИКОВ. Ну, пока.
  
   Но уйти не получается. Теперь его не хочет отпускать замок. Заклинил и не желает отпираться.
   Наташа подходит и щелкает собачкой.
  
   НАТАША. Не в ту сторону.
   РЫБНИКОВ. (смеется). Это я вечно... Не в ту сторону.
  
   И уходит.
   Наташа возвращается в комнату и наливает себе шампанского.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. Почему ты мне не сказала?
   НАТАША. Выпьем? За не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Успокойся. Он вернется. Хочешь, я с ним поговорю?
   НАТАША. Спасибо, поговорил уже...
  
   Звонок в дверь. Наташа идет открывать. На пороге Рыбников.
  
   НАТАША. Недалеко ушел...
   РЫБНИКОВ. Да я дурак просто. Я ведь чего пошел: вдруг смертельно захотелось рыбных консервов. Лежу и просто перед глазами скумбрия или сардина какая-нибудь в масле. И как я консервной крышки краешек зазубренный приподнимаю, а она там лежит, посверкивает сквозь соус. И как я ее раскусываю, а там, в сердцевине, хрящик такой, и как он на зубах похрустывает. Если прямо сейчас не съем - умру, думаю.
   И вот спускаюсь я по лестнице и вдруг соображаю: куда я иду? Зачем? У Наташеньки же дом - полная чаша, не то, что у меня убогого. У нее же наверняка что-нибудь такое припасено, надо только по сусекам поскрести...
   НАТАША. Не юродствуй.
   РЫБНИКОВ. Так что, нет сардин в масле? В магазин тащиться-таки?
  
   Наташа молча удаляется на кухню, гремит посудой, возвращается и выставляет перед Рыбниковым консервы и консервный нож.
  
   РЫБНИКОВ. Благодетельница! Спасительница! (Открывает банку и начинает есть прямо из нее). Ой, извини, я накапал тут...
   НАТАША. Ты зачем вернулся?
   РЫБНИКОВ. А зачем мне уходить? От любимой женщины? Это вот он (указывает на Счастливого) тут лишний, по моему скромному разумению.
   НАТАША. Я беременна от него, ты слышал?
   РЫБНИКОВ. Нет, туговат на ухо...
   НАТАША. А сейчас слышал?
   РЫБНИКОВ. Нет, говорю же, туговат. Это мой ребенок, по моему скромному разумению. И растить и воспитывать я его собираюсь опять же согласно своему скромному разумению.
   НАТАША. Ты уверен?
   РЫБНИКОВ. Абсолютно. И главное, ты тоже в этом уверена. Иначе как бы я оказался в твоей постели сегодня? После почти двух десятилетий безответной любви. Значит, ты тоже уверена, что на роль отца твоего ребенка я подхожу вполне. А я не возражаю.
   СЧАСТЛИВЫЙ. А меня вы ни о чем решили не спрашивать?
   РЫБНИКОВ. А что ты можешь сказать? Тебе-то какое дело?
   НАТАША. Да, Аркашенька, скажи уж что-нибудь.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Что?
   НАТАША. Тебе виднее. Какие слова мужчина может произнести в этой ситуации.
  
   Пауза.
  
   РЫБНИКОВ. Аркаша, ты иди. А то нам вставать завтра рано, на работу... (Берет плащ Счастливого). Разреши, поухаживаю за тобой. (Счастливый идет в прихожую, Рыбников подает ему плащ, провожает до дверей). И это... Ты не приходи больше к нам. Сам понимаешь... Неудобно как-то...
  
   Счастливый выходит.
  
   НАТАША. Рыба, я стерва?
   РЫБНИКОВ. Ухо чешется. Это что за примета?
   НАТАША. Скажи мне, я стерва, да?
   РЫБНИКОВ. Нос когда - это к выпивке. Ладонь правая - к деньгам. А ухо - это к чему?
   НАТАША. Я же действительно тебя именно поэтому и приголубила сегодня. Чтобы ребеночек без отца не рос...
   РЫБНИКОВ. Очень удачное стечение обстоятельств...
   НАТАША. Я обманула тебя, я тебя использовать хотела.
   РЫБНИКОВ. А я не возражаю. Чтобы ты меня использовала. (Звонок в дверь). Что ему неймется? (Наташа идет к двери). Погоди, я сам!
  
   Рыбников отпирает железную дверь, на пороге - Хряпов, расхристан и пьян.
  
   ХРЯПОВ. Где он?
   РЫБНИКОВ. Кто?
   ХРЯПОВ. Где он, я вас спрашиваю?
   НАТАША. Кто?
   ХРЯПОВ. (Идет по квартире, хлопая дверями). Куда вы его спрятали?
   НАТАША. Кого?
   ХРЯПОВ. Братца своего!
   НАТАЛЬЯ. Я его сама неделю не видела.
   ХРЯПОВ. Что ты мне врешь?! Что вы мне все врете?!
   НАТАША. Как сбежал тогда - ни слуху ни духу. Честное слово.
   ХРЯПОВ. Убью! Из-за него все!
   НАТАША. Что случилось?
   ХРЯПОВ. Она ушла! Она сбежала!
   НАТАША. Кто?
   ХРЯПОВ. Это из-за него все! Он появился, и она сбежала! Мне глупостей этих не надо. Я с серьезными намерениями. Я жену свою брошу! Так ему и передайте!
   НАТАША. Анатолий Анатольевич, вы ж в одном ботинке... Господи, сядьте, успокойтесь! Никогда его таким не видела.
   ХРЯПОВ. У меня жена, у-у-у... Ненавижу! У нее любимое развлечение по ювелирным лавкам обход делать. Приходит, вечно: здесь у нее блестит, здесь сверкает, здесь переливается. А толку? Как была селедкой, так и осталась.
   НАТАША. (Усаживает Хряпова). Успокойтесь, миленький. (Рыбникову). Чаю крепкого завари! (Хряпову). Ну, рассказывайте, кого мы потеряли?
   ХРЯПОВ. (Плачет). Лизавету, Лизаньку, певунью мою... Я ее всю жизнь искал!
   НАТАША. Господи, разве ж так можно убиваться. Из-за женщины-то?
   ХРЯПОВ. Она не отвечает на звонки! Она на работу не ходит... А я даже не знаю, где она живет!
   НАТАША. Мы ее найдем, негодницу. Обязательно!
   ХРЯПОВ. Она душу мою понимала. Она бы мне ребеночка родила! Мне заботиться о ком-то хочется. Баловать... Чтобы чувствовать, для кого живешь, кому все оставишь... Для кого коплю? Для кого из кожи вон лезу? Я же не для себя! Мне же ничего не надо! Я же для детей все!
   НАТАША. У вас разве детей нет? У вас же сын...
   ХРЯПОВ. Тоже мне сын! Никудышник! Неужели ради него все? Матери хамит, меня вообще знать не хочет! Мерзавец! Глаза б мои его не видели... Мне пеленок хочется, запаха этого молочного в доме... Чтобы дитятко ползало, лепетало глупости какие-нибудь милые. Я же еще молодой совсем в душе мужчина.
   РЫБНИКОВ. Взрослых-то не получается любить?
   ХРЯПОВ. Что?
   НАТАЛЬЯ. Костя, не надо. Зачем ты?
   РЫБНИКОВ. То ли дело младенчик. Да? Он же такой трогательный, его любым смыслом наполнить можно. И возмечтать. Что вот вырастет такой, идеальный. Копия Анатолия Анатольевича. И назовете его тоже Толиком, правда?
   ХРЯПОВ. Бейте, бейте лежачего! Пользуйтесь, что он ответить не может. Только вы ему передайте. Пусть он мне ее вернет, Лизаньку мою. Я ему все... Все, что обещал. Договорюсь с кем надо! Никакого суда не будет! Только пусть вернет мне ее! Она меня любила... Шутила со мной! Она меня Пусиком звала! Я ее - Дуся, а она меня - Пуся. Пуся - Дуся, Пуся - Дуся, пуся-дуся-пуся-дусяпусядусяпусяду... (Засыпает).
   РЫБНИКОВ. Спит...
   НАТАША. Кто тебя за язык тянул?
   РЫБНИКОВ. Да он не вспомнит ничего, как проспится. (Пауза). Я шутил... Я вообще шутник.
  
  
   7. Комната Лизаветы.
   Вася играет сам с собой в нарды. Входит Лизавета.
  
   ЛИЗАВЕТА. А я сбежала... Чем занимаешься?
   ВАСЯ. Я как крокодил Гена, который от одиночества играл сам с собой в крестики нолики. Почему-то белые выигрывают.
   ЛИЗАВЕТА. А ты за кого играешь?
   ВАСЯ. За тех и за других.
   ЛИЗАВЕТА. Так и радуйся!
   ВАСЯ. Не выходит... Всегда почему-то, вместо того, чтобы радоваться победе, переживаю за проигравшего. Так, видать, устроен... Сострадателен излишне.
   ЛИЗАВЕТА. И я такая же ненормальная. Помню, бабушка завела меня в детский мир и говорит: выбирай, что хочешь. А там куча игрушек, красивые все такие. А сбоку где-то мишка сидит бракованный. Морда такая уродливая-уродливая. Я думаю: "Бедный, его же никто не купит..." "Вот этого", - говорю. Бабушка мне: "Лизанька, ну что ты... Он же смотри какой..." А я ни в какую. Как меня ни отговаривала, не отговорила. Вернулись домой с этим уродцем под мышкой.
   ВАСЯ. Как трогательно. И он, конечно же, стал твоей любимой игрушкой?
   ЛИЗАВЕТА. Ну, не знаю. Но какие-то чувства я к нему точно испытывала. Кроме первоначальной жалости.
   А потом я так же кота завела. Я тогда в подсобке при клубе жила. А в подвале крысы завелись. Я даже спать не могла. Все время лапки топочут, скребется кто-то. Пошла в магазин продуктовый, соседний, кошку просить. Дали, только, говорят, верните. А она беременная оказалась. Родила. Вылизывала их. Крысы бегать перестали, котята всюду ползают, наступить на них боишься.
   Пришлось мне матерью Терезой работать, котят этих пристраивать. Они все - красавцы, а один - не уродился... Голову волочит и уши у него параллельно полу. Жалкий такой... Всех пристроила, а его не берет никто. Так и остался со мной. Идиотка! Самой жить негде, есть нечего, не хватало мне еще котенка...
   И такой красавец из него вырос. Три года за собой всюду его таскала. Потом вовсе жить стало негде. По друзьям скиталась, с зубной щеткой в кармане. А работала там же, при доме культуры. Из подсобки-то меня прогнали, а кот там пока у меня хранился. Я к нему каждый день приезжала, кормила, разговаривала. Там одна, Щипицына из фотокружка, всю маковку мне проклевала: "Его на волю отпустить надо! Это же дикий камышовый кот, у него даже кисточки на ушах!" Я ей говорю: "Это ты, говорю, дикая камышовая Щипицына!" Но чувствую, отвернись я, она его точно куда-нибудь отпустит.
   И тут люди ко мне пришли, пара. Прямо умоляли меня - отдайте нам этого кота. Они его в окошко увидали, он все на подоконнике сидел, меня ждал. Просто человеческий какой-то кот. И очень он этой паре понравился. Я смотрю - люди нормальные вроде, хорошие. "На что он вам?" - говорю.
   "Да, - говорят, - у нас бабушка живет в деревне. И все у нее есть - и избушка теплая с печкой, и корова. Нет у нее только такого замечательного кота".
   Я говорю коту: "Езжай, милый... Я тебе, к сожалению, ничего подобного предложить не могу..." Два раза за ним приезжали. Первый раз не поехал, как дикий носился, шипел. Второй раз я с ним еще раз поговорила...
   ВАСЯ. Как поговорила?
   ЛИЗАВЕТА. Словами. Он все понимал. Я не шучу, абсолютно человеческий кот был. Он послушал, послушал. И поехал. Грустный такой, голову свесив. Уши вдруг опять параллельно полу у него стали, как в детстве.
   ВАСЯ. Все. Проиграл. И так всегда...
  
   Вася собирает нарды, захлопывает доску, и так же буднично подходит к Лизавете, начинает целовать и раздевать ее.
  
   ЛИЗАВЕТА. Не надо.
   ВАСЯ. Да брось ты...
   ЛИЗАВЕТА. Ты не думай, тут за эти годы очень многое изменилось.
   ВАСЯ. Неужели?
   ЛИЗАВЕТА. Представляешь - я влюбилась. Серьезно!
   ВАСЯ. А я думал, закон всемирного тяготения отменили. В этого своего Анатолия Анатольевича?
   ЛИЗАВЕТА. Смеешься? Я от него ушла сегодня.
   ВАСЯ. Как ушла?
   ЛИЗАВЕТА. Совсем. Твоими глазами на все это глянула... Ну, будто со стороны увидела. И так мне противно сделалось от себя самой.
   ВАСЯ. В кого же тогда? В таинственного незнакомца?
   ЛИЗАВЕТА. Почти. Один раз его всего и видела. Классическая любовь с первого взгляда. Сама от себя такого не ожидала. В первый раз со мной такое.
  
   Василий продолжает целовать ее и снимать одежду. Лизавета слабо сопротивляется и рассказывает.
  
   ЛИЗАВЕТА. Смотрю на него: вот мужчина, я бы от него детей хотела рожать, дома ждать его с борщом и чем там еще полагается. А он не то, что на меня внимания не обращает, а боится будто... Я даже письмо ему собралась писать, как Татьяна Онегину. "Никто меня не понимает, рассудок мой изнемогает"...
   ВАСЯ. Написала?
   ЛИЗАВЕТА. Написала, но не отправила. Отпусти меня. Пожалуйста.
  
   Лизавета уже полураздета, и Вася, продолжи он свои домогательства, несомненно добился бы своего. Но он вдруг отходит от Лизаветы.
  
   ВАСЯ. Пожалуйста. Не очень-то и хотелось. (Прошелся по комнате). Хочешь, секрет один открою? Военная тайна.
   ЛИЗАВЕТА. Какой?
   ВАСЯ. Я - бездарь! Классический! У меня ни одного таланта! Бабы меня любят вот только. А толку от этого? Вы же все одинаковые. Дышите, стонете, смотрите зрачками расширенными. У вас же абсолютно одинаковые лица и голоса, и движения. Я вас путаю уже... Я всю жизнь искусство любил. А стихов писать не умею, рисовать пытался в детстве - тоже ниже среднего. "А вы друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь"... Актер я никудышный. Все время на себя будто со стороны смотришь, и таким неестественным, глупым себе в этот момент кажешься. Голос какой-то деревянный делается, наги - как ходули. Противно! Почему это так устроено? Почему то, чего больше всего хочешь, - именно это-то тебе и не дано?
   ЛИЗАВЕТА. Потому что... Когда была создана первая матрица - все желания исполнялись. Но она была признана неудачной. Началась эпидемия самоубийств. Людям не к чему было стремиться.
   ВАСЯ. Чего?
   ЛИЗАВЕТА. Фильм братьев Вачовски. Матрица.
   ВАСЯ. Чушь! Я смысла ищу. А он ускользает! Борцом за социальную справедливость заделался. И опять нет таланта. Другие верят, что это важно все. Что у них миссия: разврату этому, который вокруг, предел положить. А я так же, и руками размахиваю, и праведным гневом исхожу. А внутри холодно все. Вот сейчас чуть прижали меня. И я уже знаю, что на попятный пойду. И друзей своих предам, и убеждения все. Потому что нет их, ни друзей, ни убеждений. Потому что таланта нет. Сколько вид ни делай. Потому что душа ленивая, и комфорт больше всего ей дорог... Смотри, снег выпал! За полчаса какие-нибудь!
  
   Рывком распахивает окно, встает на подоконник. Лизавета бросается к нему, обнимает. Останавливая от прыжка вниз, от самоубийства, как ей чудится.
  
   ЛИЗАВЕТА. Вася, что ты!
   ВАСЯ. (смеется) Ты что подумала? Я с собой покончить собираюсь? Кишка у меня тонка, и жизнь я люблю, мерзавец.
   Нет, все так и будет, как я сказал. Я с собой не покончу, я идеи свои предам, друзей предам, в берлогу свою вернусь и продолжу жить в комфорте! Жуткое слово - комфорт.
   ЛИЗАВЕТА. И правда красиво: снег. Белое все...
   ВАСЯ. (кричит на улицу). Лю-ю-ди! Вы посмотрите, какая красота!
   ЛИЗАВЕТА. Ты что, ночь на дворе! Перебудишь всех!
   ВАСЯ. И правильно! И перебужу! (кричит на улицу). Лю-ю-юди! Проснитесь! Всю жизнь проспите! Лю-ю-ди! Лю-ю-ди! Лю-ю-ди! Не спите! Вы посмотрите, какая красота!!!
  
  
   8. Квартира Анны Альбертовны.
  
   Стяжкин и Олеся.
  
   СТЯЖКИН. Последнее время я
   сплю среди бела дня.
   Видимо, смерть моя
   испытывает меня,
  
   поднося, хоть дышу,
   зеркало мне ко рту, --
   как я переношу
   небытие на свету.
  
   Я неподвижен. Два
   бедра холодны, как лед.
   Венозная синева
   мрамором отдает.
   ОЛЕСЯ. Что это? Сами сочинили?
   СТЯЖКИН. Нет, где мне... Это Бродский. Гениальный парень был. Я его знал в юности.
   ОЛЕСЯ. Серьезно?
   СТЯЖКИН. Ну, не то, чтобы знал, а пили раз в одной компании. Все глядел я на него, думаю - рыжий, пьяный, смеется... Неужели это он... Обыкновенным таким мне он тогда показался. Хотя и веселым. (Берет со стола стакан). Он, помню, говорил, что если вот такой граненый стакан уронить, он нипочем не разобьется. Форма какая-то особенная. А кто-то хвать стакан со стола и в окно вышвырнул. А этаж пятый, небось.
   ОЛЕСЯ. И что?
   СТЯЖКИН. Правда, не разбился. Нам так тогда это понравилось. Стали мы в окно стаканы бросать. Они от асфальта отскакивают, как горох. Так что пить уже не из чего стало. Собрались мы в экспедицию за ними, глядим, а там уже бабка какая-то их собирает. Еле отвоевали...
  
   Олеся берет стакан, открывает окно. Из окна раздаются крики: "Лю-ю-юди! Проснитесь! Всю жизнь проспите! Лю-ю-ди! Лю-ю-ди! Лю-ю-ди! Не спите! Вы посмотрите, какая красота!!!"
  
   ОЛЕСЯ. Напились какие-то и чудят! Ну-ка, проверим байку твою.
   СТЯЖКИН. Погоди...
   ОЛЕСЯ. (Бросает стакан). Врешь, старичашечка... Вдребезги.
   СТЯЖКИН. Значит, стаканы тогда другие были. Послевоенные... (Подходит к окну, осторожно выглядывает). Интересно, заметила она или нет, из какого окна вылетел?
   ОЛЕСЯ. Кто?
   СТЯЖКИН. Да соседка... Вон, головой крутит. Отойдите от окна.
   ОЛЕСЯ. Тебе-то какое дело? Заметила - не заметила...
   СТЯЖКИН. Всюду ей свой нос нужно сунуть! Когда пришел, кого привел... Если заметила, все моей сожительнице доложит! Она у меня в санатории сейчас.
   ОЛЕСЯ. А ты испугался, старикашечка?
   СТЯЖКИН. (смеется). Нет, мы смелые, не правда ли, красавица? Тем более, чего нам бояться-то? Мы же ничего дурного не делаем.
   ОЛЕСЯ. (смеется). Да вы уж староваты, дурное-то делать.
   СТЯЖКИН. Я еще ого-го! Еще любому молодому сто очков форы дам.
   ОЛЕСЯ. (смеется). Ах, вот ты для чего меня привел? Греховодник старый.
   СТЯЖКИН. (смеется). Я нет... Мы вот коньячку с вами выпьем.
   ОЛЕСЯ. А говорил, кино покажу. Сам, говорил, снимал. Гениальное, говорил... Шалунишка ты, старикашечка.
   СТЯЖКИН. Я смотрю, такая красавица на скамеечке сидит, дремлет, пьяненькая. А темно же уже. Я думаю, ее же кто угодно обидеть может...
   ОЛЕСЯ. "Дай, думаю, сам обижу...", - да?
   СТЯЖКИН. Вы не думайте, у меня деньги есть.
   ОЛЕСЯ. Ты что, старикашечка, деньги мне предлагаешь?
   СТЯЖКИН. Ну... Да.
   ОЛЕСЯ. А за что?
   СТЯЖКИН. Ну, сами понимаете, небось. Небось не маленькая.
   ОЛЕСЯ. За секс?
   СТЯЖКИН. Ну, да... То есть я же понимаю. У меня тело уже старое, непривлекательное. Раньше-то я никогда. Раньше меня женщины так любили.
   ОЛЕСЯ. Даром?
   СТЯЖКИН. А что... Я красавцем был.
   ОЛЕСЯ. Прикольно. А меня ты за проститутку держишь?
   СТЯЖКИН. Нет, ну я...
   ОЛЕСЯ. Ты не тушуйся. Это точно, я проститутка и есть. Деньги-то покажи.
   СТЯЖКИН. (Отковыривает паркетную дощечку и достает оттуда ворох бумажек). Вот, вот, у меня накоплено.
   ОЛЕСЯ. Мятенькие какие. Небось, три года на конфетках к чаю экономил? И ради чего?
   СТЯЖКИН. Специально для такого случая.
   ОЛЕСЯ. Знаешь, Кант был девственником.
   СТЯЖКИН. При чем здесь Кант? Какой Кант?
   ОЛЕСЯ. Тот самый, который чистый разум критиковал. Так вот, ему ученики на старости лет проститутку привели. И правда, непорядок! Выискался, философ! Космогонические теории сочиняет, пределы познания человеческие определяет, а сам что такое обыкновенная баба, любовь плотская, вокруг которой весь мир вертится, познать не удосужился. Так знаешь, что он ученикам своим сказал, после того как от проститутки вернулся? Знаешь?
   СТЯЖКИН. Что?
   ОЛЕСЯ. "Столько шуму из-за нескольких мгновений суетливых движений!" И правда, забавные эти людишки. Сколько бумаги извели, стихи сочиняют, романы, вдохновение у них, страсти... Убивать друг дружку готовы, себе вены резать. А все ради чего? Из-за чего весь шум-то? Из-за нескольких мгновений суетливых движений...
   СТЯЖКИН. Молоды вы еще. А любовь?
   ОЛЕСЯ. Олдскул!
   СТЯЖКИН. Чего?
   ОЛЕСЯ. Старая школа, говорю. Мне нравится. Научился лапшу вешать за свои сто лет!
   СТЯЖКИН. Вы, просто, еще не познали ее.
   ОЛЕСЯ. И где она, эта любовь-то? У тебя, например, старикашечка?
   СТЯЖКИН. Я своих женщин всегда любил. И за это они меня тоже очень любили!
   ОЛЕСЯ. И сожительницу свою? Тоже? Ту, от которой рублишки мятые под паркетину прятал. В надежде тело молодое оплатить, если подвернется последний раз в жизни?
   СТЯЖКИН. Я художник! Художник не может не влюбляться!
   ОЛЕСЯ. Много нарисовал, художник?
   СТЯЖКИН. Я кинематографист! Я через пленку только себя выразить могу!
   ОЛЕСЯ. Много наснимал, кинематографист?
   СТЯЖКИН. Мне денег всякие сволочи всю жизнь не давали на кино! А так бы я бы...
   ОЛЕСЯ. Ладно, не нервничай. Влюбляйся на здоровье. В меня, надо понимать, ты тоже уже тоже влюблен?
   СТЯЖКИН. Ну да... Немножко.
   ОЛЕСЯ. Быстренько это у тебя.
   СТЯЖКИН. Симпатию я несомненно уже чувствую! Нам надо просто поближе узнать друг друга.
   ОЛЕСЯ. Не переживай, узнаем, узнаем. Ближе некуда. (Забивает косяк). На, затянись вот.
   СТЯЖКИН. Не надо бы здесь курить...
   ОЛЕСЯ. Don't worry, старикашечка, к приезду сожительницы твоей форточку откроешь. А пока лучше вот... (затягивается, передает косяк Стяжкину). Мозг свой проветри ...
   Я недавно домой съездила. Мужу наврала, будто в Амстердам поехала. А сама в родную помойку свою. И как-то все там так убого. Раньше зелено было, в детстве. А тут кругом - бетон и мусор валяется. Я спрашиваю: "А где же деревья-то?" А они и не помнят, что были деревья...
   СТЯЖКИН. Голова от этой дряни не закружится?
   ОЛЕСЯ. Все хорошо будет с твоей головой. Просветлишься на старости лет.
   СТЯЖКИН. Я, вообще-то, против наркотиков...
   ОЛЕСЯ. Ага. И за мир во всем мире. Молодец.
   СТЯЖКИН. Ладно, попробую... (Затягивается).
   ОЛЕСЯ. Сестра с мужем развелась. К родителям вернулась... И говорить-то с ней тоже не о чем. Все о мелочах каких-то скучных. Как суп приготовить, как ребенка в садик записать, а главное - где денег достать. И как на мужа бывшего повлиять, чтобы он за ум взялся. И опять же денег дал.
   СТЯЖКИН. У меня деньги есть. Я накопил.
   ОЛЕСЯ. Молодец. Купи себе на них бонсай.
   СТЯЖКИН. Зачем?
   ОЛЕСЯ. Поливать будешь. Он тебя еще переживет. Ты затянись вот так, а воздух не выпускай сразу. До десяти считай.
   СТЯЖКИН. (Считает). Один, два, три...
   ОЛЕСЯ. Про себя, дурачок, про себя... А там, у меня дома-то. Сестра, родители. Книжек не читают, фильмов не смотрят. Так, передачки какие-то, сериальчики, романишки любовные... Зачем они живут? Потому что родились, и деваться некуда? Что делать, живи... Так они и этих вопросов себе не задают. Живут просто. Вообще не думают. Как растения. Но растения-то хоть красивые. Цветы вот, например, и разноцветные, и пахнут... А мои все - тусклые-тусклые... Будто репей у дороги.
   СТЯЖКИН. (хихикает). И правда... Будто ветер в голове шумит. А мысли как ветки качаются. Вернее извилины мозга.
  
   У Олеси звонит телефон.
  
   ОЛЕСЯ. Алло. Да, Аркашенька... Да, я у подруги... "У какой, у какой"... Мы с ней бонсай поливаем. Все-то ему нужно знать, какой бонсай, какая подружка. Много будешь знать, скоро состаришься. И вообще, счастливые часов не наблюдают! Ты же у меня Счастливый? Вот и нечего! Шучу. Скоро приду... Ты спать ложись. Как - как? Глазки закрывай, баю-бай! (Выключает телефон). Надоел.
  
   Курят, передавая друг другу косяк.
  
   СТЯЖКИН. Это кто?
   ОЛЕСЯ. Муж. Аркашка-букашка.
   СТЯЖКИН. Аркашка. У меня сына тоже Аркашка зовут. Он, знаешь, ого-го! Целую компанию отгрохал! Железными дверями торгует.
   ОЛЕСЯ. (хихикает). И мой Аркашка! И тоже железными дверями.
   СТЯЖКИН. (хихикает). Вот так совпадение!
   ОЛЕСЯ. Сидят все за железными дверями, законопатились, и на улицу нос высунуть боятся. И всем все по фигу. И все - Аркашки!
   СТЯЖКИН. А мой-то. Уж как любит меня! Как заботится! Потому что я его вырастил и воспитал по образу и подобию своему!
   ОЛЕСЯ. Чего, спрашивается, звонить, если я ему по фигу? Я ему, а он мне. Ради чего изображать то, чего нет? Чего кривляться-то?
   СТЯЖКИН. Поцелуй меня.
   ОЛЕСЯ. Я тебя лучше по головке поглажу седенькой... (Гладит). Ай-люли-люли-люли... Я все поняла. Ни фига не рояль... Каждый человек - это такой железный ящик с железной дверью. А ключ потерян. Любовь какую-то сочинили, которую не видал никто. Люли-люли-люли-любовь...
   Там, дома-то у меня, в родной помойке... Тоже был один. Я его вроде как любила. А он меня. Он теперь сидит, целыми днями в компьютерные игры играет. Он там, в виртуальном мире, то ли князь какой, то ли герцог. У него там и замок, и конь крылатый, и волшебная рукавица. А здесь - раскладушка и портки драные. Я приехала, потрахались недельку. Он говорит: "И что дальше?" А я говорю: "Ничего, говорю. Нормально, говорю, потрахались, спасибо". И опять домой укатила, к Аркашке моему. За железные двери. А ты говоришь - любовь. Где она, любовь-то? Какой с нее толк-то?
   СТЯЖКИН. Я тебя люблю!
   ОЛЕСЯ. Молодец, старикашечка.
   СТЯЖКИН. А ты меня любишь?
   ОЛЕСЯ. Обязательно.
   СТЯЖКИН. Только мне что-то... Стучит вот здесь. (Трогает голову).
   ОЛЕСЯ. Ничего. Затянись еще и пройдет. (Стяжкин затягивается). Хорошо тебе, старикашечка? А?
   СТЯЖКИН. Хорошо.
   ОЛЕСЯ. Лучше любого секса.
   СТЯЖКИН. Не-е-ет! Я тебя люблю.
  
   Пытается поцеловать Олесю, та отталкивает его.
  
   ОЛЕСЯ. И люби себе тихонько.
   СТЯЖКИН. Но ты же обещала...
   ОЛЕСЯ. Ничего я тебе не обещала.
   СТЯЖКИН. У меня деньги есть.
   ОЛЕСЯ. Видала я твои деньги.
   СТЯЖКИН. Вон куча какая!
   ОЛЕСЯ. Карамелек себе на них купи. Купить меня решил! Меня уже купили! Я за такие деньжищи продалась - сама кого хочешь куплю теперь, понял!
   СТЯЖКИН. Нет, ты обещала!
  
   Стяжкин наваливается на Олесю, та пытается оттолкнуть его. Но он вдруг отяжелел и хрипит.
  
   ОЛЕСЯ. Отстань от меня.
   СТЯЖКИН. Голова, голова... Ветер и ветки.
  
   Она оттолкнула его. Он хватает воздух, как рыба на суше. Открывает и закрывает рот. Лицо его пунцовеет, жилы на старческой шее вздуваются.
  
   ОЛЕСЯ. Эй, ты... Старикашечка... Хватит придуриваться! Это ж трава всего-навсего...
  
   Но он затих и не отвечает. Рот его распахнут. Но... Но его уже нет здесь. Только оболочка, только тело.
   Олеся брезгливо касается этой оболочки, вскрикивает. Начинает носиться по квартире, приговаривая: "Черт, черт, черт". У нее звонит телефон. Она снимает трубку.
  
   ОЛЕСЯ. Что? Нормально у меня все!!! Нормально!!!! Уже еду! Кто не дышит? Кто не шевелится? Кто умер? Какая Шоша? А, черепаха твоя... Не давала я ей ничего! Не прикасалась я к ней! Умер-шмумер, лишь бы был здоров! Ну, не плачь, миленький, я тебе новую куплю.
  
   Заметает следы, и выскальзывает наружу. И захлопывает за собой железную дверь. Но тихо. Чтобы не слышала соседка, которой до всего есть дело.
  
   9. Квартира Анны Альбертовны.
  
   На столе инопланетным объектом громоздится офисный уничтожитель бумаг. Вокруг стола - несколько коробок фотографий и большой мусорный пакет, наполовину заполненный резаной бумагой. Анна Альбертовна достает из альбома очередную фотографию, несколько секунд разглядывает ее, затем отправляет в шредер. Раздается характерное жужжание. За ней та же участь постигает следующую фотографию. Шумит шредер. Церемония повторяется.
   Звонок в дверь.
   Анна Альбертовна идет в прихожую открывать. Входит Лизавета.
  
   ЛИЗАВЕТА. Здравствуйте, Анна Альбертовна. По телефону такой был замогильный голос, я даже испугалась. А вы ничего себе... Молодцом!
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Нет, нет, не целуй меня... Я простужена.
   ЛИЗАВЕТА. Зараза к заразе не липнет! (Целует Анну Альбертовну, не смотря на сопротивление). На улице мороз, аж ресницы слипаются... А у вас хорошо, тепло. Как я все-таки люблю эту вашу квартиру...
   АННААЛЬБЕРТОВНА. Конечно! Ты ж у меня каждое воскресенье с такого вот возраста!
  
   Идут в комнаты.
  
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. У меня там разгром, не пугайся.
   ЛИЗАВЕТА. (смеется). Ха! Ваш разгром даст сто очков форы моему порядку!
  
   Женщины входят в гостиную. Лизавета на мгновение застывает на пороге. С удивлением разглядывает открывшуюся ей картину.
  
   ЛИЗАВЕТА. Господи... И правда стихийное бедствие. Что это?
   АННААЛЬБЕРТОВНА. Это, Лизанька, гигиена...
   ЛИЗАВЕТА. Гигиена?
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Нравственная гигиена. За свою жизнь мы накапливаем огромное количество культурного мусора.
   ЛИЗАВЕТА. Что вы такое говорите, Анна Альбертовна?
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. (берет из коробки с фотографиями одну карточку, рассматривает ее). Вот, например... Я, Анечка Береговая, Костя Шмаков, Катя Лобова, Иннокентий Полупалец и Олег Пурпутиди. На выпускном. Ну что ж, слушай. Меня ты, хочется думать, знаешь. Полупалец умел двигать ушами, Шмаков увлекся сыроядением, ел одну морковку и пожелтел. Береговой мама шила цветастые платья по выкройкам из польского журнала "Кобета". У нее была толстая коса и дурной характер. Смотрела она на жизнь с негативом, и часто предугадывала развитие событий. Потому что мрачный взгляд на вещи, как ни крути, имеет больше шансов сбыться. Про Лобову она, например, говорила: "Она проститутка и фамилия у нее соответствующая". И та действительно пошла по рукам. Но хуже пришлось самой Береговой. От ее гнойного характера ее толщенная коса русской красавицы в какие-нибудь пару лет превратилась в крысиный хвостик, испортились зубы. И саму ее разнесло. Ах, да, забыла про Пурпутиди. Пурпутиди банально спился. Интересно?
   ЛИЗАВЕТА. Конечно.
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Сомневаюсь...
  
   Отправляет фотографию в шредер. Характерное жужжание.
  
   ЛИЗАВЕТА. Что вы делаете?!
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Какое тебе дело до всех этих Лобовых-Пурпутиди? Какие-то чужие люди на мутных картинках... Это побочные продукты моей жизни. Вроде обрезков ногтей или состриженных локонов. Мусор. Культурный мусор. Надо иметь мужество вовремя убрать за собой. (Берет следующую фотографию и отправляет ее в шредер. Жужжание). Чтобы этим не пришлось заниматься чужим людям.
   ЛИЗАВЕТА. Да как вам не стыдно! Вы меня вырастили!
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Ладно, ладно...
   ЛИЗАВЕТА. Нет, не ладно! Я у вас каждое воскресенье вот с такого вот возраста! Я бабушкой зову! И вдруг выясняется! Чужие люди! Слушать противно!
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Успокойся! Развоевалась! У меня сейчас опять давление подскочит. Щеки горят, я чувствую... На, смерь мне...
  
   Лизавета берет тонометр, надевает манжету на руку Марине Альбертовне.
  
   ЛИЗАВЕТА. И откуда такие мысли похоронные?
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Тебе не понятно? Я же одна, одна совсем. Месяц уже, как Сережи не стало.
   Пауза. Лизавета вставляет в уши стетоскоп, накачивает воздух.
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Недавно у нас на лестнице старушка умерла. Старушка... Моя, между прочим, ровесница. У той свои - и дети, и внуки... Родные. И что же? Иду через неделю, а у мусорных баков альбомы стопочкой сложены. Аккуратненько так, плюшевые. Я внутрь заглянула - а там вся ее биография... Я на это дело посмотрела, пошла в магазин и купила эту адскую машину. (Указывает на шредер).
   ЛИЗАВЕТА. (Слушает давление). Тихо, я не слышу, когда вы разговариваете...
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. (не слушает) Вручную тяжело бумагу резать, от ножниц - мозоли.
   ЛИЗАВЕТА. (вынимает из ушей стетоскоп). И правда... Сто сорок на сто.
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Ну, вот. Я же чувствую. Сядь, не егози. У меня серьезный разговор к тебе.
  
   Лизавета покорно усаживается напротив, приготовляется внимать.
  
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Ты будешь меня хоронить?
   ЛИЗАВЕТА. Что?
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Ты будешь меня хоронить?
   ЛИЗАВЕТА. Что опять за причуды?
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Тыр-дыр-дыр! Ты не тараторь, тараторка! Я тебя серьезно спрашиваю! Ты можешь подумать и отказаться. Это серьезное дело. Я тебе чужой человек.
   ЛИЗАВЕТА. Опять "чужой человек"! Прекратите немедленно, а то я всерьез обижусь! Конечно, я для вас все сделаю. И все, и хватит этих похоронных разговоров!
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Нет, не хватит! У порядочного человека все дела должны быть в порядке. Итак. Ты согласилась меня хоронить. И ты должна знать. Ты это будешь делать не просто так! Я завещаю тебе эту квартиру.
   ЛИЗАВЕТА. Господи, это-то тут при чем? Я и так...
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Не перебивай! Ты должна знать, что я завещаю тебе эту квартиру. Хватит уже мыкаться по съемным углам! Может быть, квартира появится, и семью заведешь, наконец.
  
   Звонок в дверь. Лизавета идет открывать.
   На пороге - Счастливый с букетом роз.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. Здравствуйте.
   ЛИЗАВЕТА. Здравствуйте.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Вот, проходил мимо и решил зайти. (Пауза). Что вы так на меня смотрите?
   ЛИЗАВЕТА. Как?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Будто я инопланетянин... Или привидение.
   ЛИЗАВЕТА. Обыкновенно смотрю.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Вы меня помните?
   ЛИЗАВЕТА. Да.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Не предложите пройти?
   ЛИЗАВЕТА. Проходите.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Я подумал, что в прошлый раз действительно... Нехорошо как-то... С Сергеем Олеговичем...
   ЛИЗАВЕТА. Игоревичем.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Да, извините, Игоревичем. Пришел прощения попросить.
   ЛИЗАВЕТА. Ваш отец умер месяц назад.
   СЧАСТЛИВЫЙ. (Садится). Я не знал... Мне никто не сказал... Но я же не...
   ЛИЗАВЕТА. Пройдите, там Анна Альбертовна. Ей будет приятно вас увидеть.
  
   Счастливый входит в комнаты. Лизавета ставит цветы в вазу.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. Примите мои соболезнования.
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Спасибо.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Я не знал...
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. (Выходит ему навстречу). Разумеется. Я сама вам не позвонила.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Почему?
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. А зачем?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Да, я понимаю.
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Хотите чаю?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Не откажусь.
   ЛИЗАВЕТА. Я сделаю.
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Сиди, я сама. Лучше займи гостя.
   Выходит.
  
   Пауза.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. Смешно.
   ЛИЗАВЕТА. Что?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Да секретарша у меня сегодня. Докладную приносит. "Это, говорит, на меня от маркетинга. Что я матом ругалась". Я ее спрашиваю: "Зачем же вы, Маша, ругались?" "А потому, - говорит, - что они форточку открыли, а у меня почки. Я им говорила, а им хоть бы хны!" Они с маркетингом в одной комнате сидят. "А, вообще, - говорит, - я интеллигентная женщина, у меня прабабушка заместителем наркома образования была". (смеется).
   ЛИЗАВЕТА. С вами все в порядке?
   СЧАСТЛИВЫЙ. Да, просто смешной случай... Тут она мне еще одну докладную подсовывает. "Это, говорит, от меня на них докладная! Это из-за них пожар случился! Они на нашем этаже одни курят". "Какой еще пожар?", - спрашиваю. Оказывается, на прошлой неделе урна загорелась. Сигнализация сработала. Все перепугались, в чем были, на улицу выбежали. "Так это из-за них все!" - Машенька моя говорит. И добавляет убежденно так: "Все-таки есть Бог на свете!" Меня это прямо поразило. Именно эта убежденность ее. "Бог-то тут при чем, Машенька? - спрашиваю, - Бог, что ли, по-вашему, окурки в урне поджег?" "Как же, - отвечает, - Это их Бог наказал, за то, что форточку не закрывали и на меня же еще и докладную накатали!" Эдак мы и порешили, что есть Бог на свете.
   ЛИЗАВЕТА. Успокойтесь.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Я в порядке.
   ЛИЗАВЕТА. Ваш отец был пожилым человеком. Это случается... Вы не должны себя винить.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Отчего он умер?
   ЛИЗАВЕТА. Инсульт.
   СЧАСТЛИВЫЙ. А у меня черепаха умерла. Я знаю, что это чепуха все, будто черепахи тысячу лет живут. Хотя в Индии, я читал, одна черепаха двести пятьдесят лет прожила! Ее Адвайта звали.
   Меня какое-то странное чувство преследует. Будто все это было уже. Я знаю, "дежавю", это у всех бывает... Но у меня последнее время это как-то не мгновеньями, а почти постоянно. Отец мой не слишком симпатичным человеком был, как мне показалось. Но я точно такой же. И его судьбу повторяю. И ошибки те же, и гадости. Как круги на воде. Камень брошен, они и пошли. Кольца судьбы.
  
   Лизавета молчит, внимательно разглядывает Счастливого.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. Вообще это удивительный вопрос, почему вся накопленная мудрость поколений, все эти книги, стихи, музыка не делают нас ни счастливее, ни человечней. Живем-то все так же, как неразумные животные... Грызем друг дружку, и чем ближе человек, тем сильнее грызем...
   У меня ощущение, что когда-то, давным-давно наша цивилизация пошла каким-то неверным, тупиковым путем. Вместо того, чтобы развивать внутренние ресурсы, мы стали ковыряться во внешнем мире. И чего бы мы не открывали в нем, все лишь упрощает нашу жизнь. И тем самым растлевает душу.
   То есть существуют какие-то мудрецы, маги, ясновидящие, дзен буддисты всякие... Которые другим путем идут... А мы ко всему этому относимся, как к чудачествам каким-то. У нас все просто. Щелк - и горит лампочка. А почему горит - нам и дела нет. А главное зачем.
  
   Внезапно гаснет свет.
  
   ГОЛОС АННЫ АЛЬБЕРТОВНЫ. Лизанька, пробки пощелкай...
   ЛИЗАВЕТА. Сейчас...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Помочь?
   ЛИЗАВЕТА. Сидите.
   СЧАСТЛИВЫЙ. У меня фонарик есть...
   ЛИЗАВЕТА. Ладно, идемте...
  
   В прихожей Счастливый и Лизавета колдуют над электросчетчиком, но безуспешно. Анна Альбертовна вкатывает сервировочный столик с чаем и зажженными свечами.
  
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Что там?
   ЛИЗАВЕТА. Во всем доме отключили...
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Это постоянно у нас. Зла не хватает. Платишь за электричество, платишь. А сидишь, как при царе Горохе.
   ЛИЗАВЕТА. Даже романтично. При свечах...
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Да уж, романтично - не то слово! Выключат, бывает... Сидишь так, в темноте, одна. И понимаешь, что это "одна", это всерьез. И навсегда.
   ЛИЗАВЕТА. Не говорите ерунды! Вы не одна! У вас я есть!
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Рождаемся мы одни, и умирать будем одни. Даже если кто-то будет сидеть рядом и держать за руку. Я это поняла, мне семь лет было. Я балетом занималась, на просмотр поехала в училище. И вдруг выясняется - ревматизм. Колени, сердце, всё. Какой там балет. Больничка, потом еще санаторий. Я глядела на родителей: "Почему же вы ничего не можете сделать?" Я же Улановой была уже, в мечтах-то...
   ЛИЗАВЕТА. А что они могли сделать?
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Ну, да, ну, да... Но я-то... Мне-то семь лет. Они же для меня всегда всё делали. А теперь выясняется, что они ничего не могут. Предатели! Вот тогда я и поняла. Я - одна.
  
   Пауза.
  
   АННА АЛЬБЕРТОВНА. Я устала, полежу. Вы сидите. (Выходит).
  
   Пауза.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. Может, уйти мне.
   ЛИЗАВЕТА. Не уходите.
  
   Пауза.
  
   ЛИЗАВЕТА. (Смеется). Теперь у меня такое чувство, будто я вас тысячу лет знаю. Это заразно, наверное... А, может быть, темнота так воздействует.
   СЧАСТЛИВЫЙ. Я любил женщину, которая была очень похожа на вас... Правда. Как увидал вас тогда, в первый раз, у меня даже в глазах потемнело. Наверное, единственная женщина, которую я любил. Она меня бросила. Но это полбеды. Потом еще и умерла. Вот этого я ей вовсе простить не могу.
   Две женщины меня так предали. Сначала мать - она умерла, мне еще четырнадцати не было...
  
   Лизавета молчит, смотрит на Счастливого.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ. Вы не бойтесь меня...
   ЛИЗАВЕТА. Я вас и не боюсь...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Что с того, что есть сходство? Оно же всего лишь внешнее ... А любить-то, я и не способен уже, наверное. Любовь, она как-то не вписывается... Ни во что. У меня же работа, проблемы, совещания... Это же стихийное бедствие: любовь. Если вдруг с тобой приключится. Расхлебывай потом.
   ЛИЗАВЕТА. (Трогает цветы). Удивительно. Как они получаются? Разноцветные и пахнут. Из земли вылезают.
   СЧАСТЛИВЫЙ. А те, которые из живота? А потом ходят, разговаривают? Вас не удивляют?
   ЛИЗАВЕТА. Как-то не так... Не в такой степени...
   СЧАСТЛИВЫЙ. Извините... Я устал очень. Я подремлю, минут десять, не больше. Если вы не возражаете.
  
   Счастливый засыпает. Сидя.
   Горит свеча.
   Лизавета внимательно смотрит на лицо спящего. Изучает. Впитывает.
   Потом задувает свечу.
   Чтобы свет не мешал гостю отдыхать.
   Темнота.
  
   Конец.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   25
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"