Аннотация: начало моего нового фэнтезийного романа...
"Сын Назгула"
(Фэнтези-роман)
Глава 1
"Руины Дол-Гулдура"
Когда-то над этими землями, над юго-западной окраиной Лихолесья возносился мрачный замок Дол-Гулдур, когда-то обосновался в нём тёмный владыка Саурон. Именно от Дол-Гулдура расползлось по Лихолесью зло: всяческие твари, начиная от орков и гигантских пауков, до созданий никогда прежде невиданных, но всегда ужасных и желающих полакомиться случайным путником...
Но после того, как в конце Третьей эпохи Средиземья перебравшийся в Мордор Саурон потерпел поражение, Дол-Гулдур был разрушен эльфами Лориена. От замка остались только мрачные руины, вокруг которых росли кривые, ссохшиеся, похожие на корчившихся в агонии чудищ деревья.
А примерно в десяти километрах от развалин Дол-Гулдура, на берегу лесной речки Темнодонки стояла деревня лесных охотников, которые поселились здесь ещё очень давно, и как-то обжились, привыкли к страшному соседству. Свою деревню они звали, также как и речку - Темнодонкой.
Старые охотники рассказывали, что в самые тёмные годы, когда всё вокруг кишело злобными тварями, они выжили только благодаря Лориенским эльфам, переселившись с насиженных мест, поближе к их чудесному краю...
Но когда война Кольца закончилась, лесные охотники вернулись в родную деревню и... нашли её совершенно нетронутой. Так и осталась для них загадкой, почему слуги Саурона, для которых страсть к разрушению была одной из основополагающих, оставили их очаги в целости.
Лесные охотники - люди мрачные, привыкшие к тенистым сумеркам, решили, что дебри Лихолесья всё же ближе, всё же желаннее для них, нежели солнечный эльфийский край, и поэтому, даже когда эльфы отплыли на Окраинный Запад, охотники старались держаться подальше от той благодатной земли, которая дала им приют в лихолетье, и жили в своей Темнодонке.
* * *
Главного героя этого повествования зовут Бродомиром. Он родился в деревне лесных охотников через год, после окончания войны Кольца. Его мать Хельга умерла во время родов, а отец - Финголин, отправившись на очередную охоту, не вернулся, и что с ним сталось, жителем Темнодонки было неизвестно.
Бродомир рос непохожим ни на отца, ни на мать, ни на кого-либо из жителей этой деревни. У тех, кто окружал его, волосы были русыми, кожа - загорелой, обветренной и грубой. Лесные охотники были невысоки ростом, коренасты, а некоторые - бородатые и старые, даже напоминали гномов. Бродомир же рос высоким, стройным юношей, с необычайно бледной, словно бы восковой кожей. Густые его волосы были черны, как крылья ворона, и как вороньи глаза были черны зрачки его больших очей. Взгляд этих очей пугал жителей Темнодонки - в нём чувствовалось что-то недоброе, какой-то отголосок ночных кошмаров. Даже и не сговариваясь, жители Темнодонки пришли к выводу, что Бродомир колдун, и что в дальнейшем он принесёт их деревне одни беды. Бродомира не любили, но и не высказывали ему никаких претензий, потому что боялись, что, осердившись, он нашлёт на них проклятье. В детстве его воспитывали - бабка и дед - родители покойной Хельги; но когда Бродомиру исполнилось 13 лет, они в один день умерли, хотя и казались до этого вполне крепкими, здоровыми людьми. Причину их смерти так и не удалось определить. Их, по старой деревенской традиции, замотали в ткани, уложили в лодку, и отправили в последнее плавание по реке Темнодонке.
Двадцатилетний Бродомир остался единственным владельцем богатого, по деревенским понятиям, дома. И отныне охотники обходили этот дом стороной. Друзей у Бродомира вовсе не было. И, если жители деревни отличались тяжёлым, мрачным, неразговорчивым характером, то Бродомир был самым мрачным, самым неразговорчивым из всех них.
Часто уходил он на охоту в дебри Лихолесья, и, бывало, пропадал там целыми неделями. Жители Темнодонки втайне надеялись, что он вообще сгинет, но он всякий раз возвращался с богатой добычей, которой и питался...
Когда Бродомиру исполнилось двадцать три года, тем единственным человеком, который пытался с ним общаться, была Андра. На три года она была младше Бродомира. Андра любила вечерние сумерки, любила созерцать первые звёзды, она пела светлые песни, иногда даже на эльфийском языке. Она казалась и была жизнерадостной, доброй, открытой. К тому же все видели - Андра первая деревенская красавица и едва ли не все деревенские юноши грезили о счастливом сватовстве к ней.
Но к удивлению и огорчению этих женихов, а также и родителей Андры - девушка стремилась к Бродомиру, всеми силами пыталась наладить с ним общение, хотя он, единственный из всей деревни, и не хотел с ней обращаться, и даже бежал её общества.
Всё же Андре удалось приблизиться к нему. И теперь часто их можно было видеть вместе - мрачного Бродомира, от которого веяло чем-то неживым; и Андру, которая сияла внутренним светом.
В один из летних дней они сидели на стволе поваленного дерева и общались. Андра описывала свои мечты: как она поедет в могучий город Минас Тирит, какие чудеса там увидит, звала Бродомира с собой. Тот сидел недвижимый, и смотрел своими страшными, чёрными очами в тени между древесных стволов.
И говорил Бродомир негромким голосом, в котором чудилась мощь далёкого грома, тем голосом, который и пугал и манил Андру:
- Что же ты сидишь здесь со мной? Что нашла во мне?.. Или не видишь, какие мы разные? Ведь вовсе неглупа ты, а неужели надеешься какое-то счастье со мной обрести? Посмотри на меня - не похож ли я на призрака?..
Встряхнула своими лёгкими светлыми волосами Андра, и ответила нежным голосом:
- Не наговаривай на себя понапрасну. Вовсе ты на призрака не похож. А для меня ты - самый лучший на всём свете. Вот поверь: если бы сам правитель Минас-Тирита предложил мне руку и сердце, я бы и не подумала променять тебя на него.
Бродомир даже и не взглянул на Андру, а устремлённый к деревьям взгляд его оставался всё таким же мрачным. Он молвил только:
- И всё же что ты во мне находишь? Объясни?
- Не знаю, - покачала головой Андра и задумалась.
На какое-то мгновенье мрачная тень набежала на её нежный лик, и она молвила:
- ...Возможно, это идёт из снов. Там я видела тебя, и во снах какой-то голос шептал мне, что мы должны быть вместе, что я должна помочь тебе. Большего я не помню...
После минутного молчания Бродомир заговорил. И слова его были такими же тяжёлыми, как падающие камни:
- И всё же не видать нам с тобой счастье. И на своё горе ты стремишься ко мне. Пока не поздно - лучше забудь меня...
Андра провела ладонями по лицу, и когда убрала их, то в глазах её блистали слёзы. Но высоко в кронах деревьях блистали отблески солнечного света, и девушка улыбнулась златистым лучикам, и молвила неожиданно звонким, словно трель пролетевшей пташки голосом:
- Нет, нет, Бродомир, это невозможно. Лучше послушай весеннюю песню, которую я сейчас тебе спою, и пойми, что всё не так уж и плохо!.. Да и вообще - о чём нам печалиться?
* * *
Наступила осень, и Бродомир был разбужен пронзительным, заунывным гулом. Он поднялся с кровати, оглядел неспокойным, страдающим взглядом своё одинокое жилище, и понял, что это холодный ветер завывает где-то у крыши его дома.
Но как же гул этого ветра был похож на чей-то голос! Бродомир уже одевался, и всё слушал этот гул, всё пытался разобрать вкраплённые в него слова... Нет - слова всё были незнакомыми, звенящими где-то на грани восприятия, и всё же отчасти понятными - кто-то звал его, и Бродомир не хотел сопротивляться этому зову.
Не прошло и минуты, как он уже собрался. Одет был в простую, грубую охотничью одежду тёмных тонов, на плечи накинул плащ. Из оружия он взял с собой длинный, зазубрившийся на многих охотах нож.
И только когда распахнул дверь и шагнул во двор, понял Бродомир, что ошибся в своём предчувствии о времени суток. Не наступило ещё утро, и кругом царила ночь. Небо было завешено плотными, низкими тучами, отчего видимость сужалась практически до нуля, и самым ярким источником света представлялся факел, который был установлен на столбе в центре их деревни, и мог послужить своеобразным маяком для тех, кому бы не посчастливилось заблудиться в этой ночи...
Но не к факелу, а прочь от него, и прочь из деревни пошёл Бродомир. Он шёл, немного согнувшись, а лицо прикрыл плащом. Его тёмная фигура казалась частью этой непроглядной ночи, он шёл навстречу ветру, который гудел в кронах деревьях, и всё зазывал его.
Мрачными были мысли Бродомира:
"...Кто зовёт меня? Какая сила? Ясно, что не добрая... Почти ничего не видно, и всё же я узнаю эту заросшую сорной травой, перекрытую корнями тропу. Она ведёт туда, куда редко решаются ходить деревенские охотники - к останкам Дол-Гулдура. Быть может, там, среди руин, меня поджидает тёмный колдун - случайно уцелевший слуга Саурона. Быть может, он попытается использовать меня в кровавом ритуале. Что ж - я, кажется, готов ко всему. И я иду туда, потому что надеюсь получить ответ на вопрос: "КТО Я?". Да - "КТО Я ТАКОЙ?". Почему я чувствую в себе эту тёмную силу, словно я ларец, в котором - вихри разрушения. Откуда во мне эта тьма? Почему я не похож на деревенских охотников, почему мы чужды друг другу? И кто родня мне?.."
Он вышел к берегу Темнодонки и теперь продвигался вдоль её непроглядных, тягучих вод. Ветер дул неустанно, нёс клочья сырого тумана - казалось, целые армии призраков проносились возле Бродомира, прикасались к нему своими холодными дланями, заглядывали своими пустыми, безутешными глазницами, в глубинах которых грезилась смерть. Из тьмы выступали кривые деревья, которые ещё помнили могущество Дол-Гулдура, и которые так и не излечились от ран Тьмы. Они выступали из ночи, едва ли отличимые от настоящих чудовищ, тянулись к Бродомиру ветвями, и несколько раз даже оцарапали его лицо.
Но не выступила кровь из царапин Бродомира, словно бы он был холодным призраком. По-прежнему он, двадцатитрёхлетний юноша не испытывал страха. Только отмахивался от настырных ветвей охотничьим ножом - рубил их.
Ему хотелось, чтобы всё это поскорее закончилось, чтобы всё открылось, и поэтому он от нетерпения уже не шёл, а бежал.
И неожиданно из сумерек выступила стена. Наполовину разрушенная, здесь, во мраке, она казалась колоссальной, несокрушимой, столь же всеобъемлющей, как и ночь. Где-то в высоте, в трещинах этой стены надсадно завывал ветер, со всех сторон слышался шорох, потрескивание. Казалось Бродомиру, словно окружают его призраки.
Он остановился, огляделся. Никого не увидел, но чувство того, что за ним наблюдают, не оставило Бродомира. Тогда он выхватил свой охотничий нож и выкрикнул грозно:
- Ну, кто здесь?! Давай - выходи!
Осенний ветер завыл, словно бы усмехнулся над Бродомиром. Юноша пошёл дальше, намериваясь найти какой-нибудь пролом, чтобы войти во внутренний двор разрушенного замка и, быть может, там узнать тайну своего существования.
Но ему так и не суждено было дойти до стены. Неожиданно каменная плита, на которую он наступил, выгнулась вниз. Бродомир попытался ухватиться за что-нибудь, да не успел - холодная поверхность плиты оказалась влажной и рука Бродомира соскользнула.
Падение не было долгим - он почти тут же повалился на твёрдую поверхность, и закашлялся от едкого, затхлого воздуха. Но вот почудились ему негромкие шаги. Бродомир ещё не успел понять, что происходит, когда сверху промелькнула какая-то тень, навалилась на него.
Юноша вывернулся, и, выставив перед собой нож, бросился на противника. Знакомый голос заставил его остановиться:
- Постой, Бродомир. Не делай этого. Ведь это я, Андра.
- Андра? - недоверчиво переспросил Бродомир, и не убирая нож, склонился ниже.
Действительно, во мраке увидел знакомые черты - казалось, лёгкое сияние исходило прямо из глубин этой девушки. Глаза её были широко раскрыты, от пережитого шока она тяжело и глубоко дышала.
- Ты что - следила за мной? - спросил Бродомир.
- Нет, то есть... да, - вздохнула, неотрывно глядя на него Андра. - Ты только не сердись. Ведь всё это получилось случайно. Я спала, и сон у меня был такой тревожный, казалось мне, что тебе беда грозит.
- Какая ещё беда? - уточнил Бродомир.
- Я помню: будто Дол-Гулдур ожил, превратился в дракона. Этот дракон посмотрел на тебя, и очаровал своим колдовским оком. Ты потерял свою волю и отправился прямо в его глотку...
- И ты поверила этому сну? - мрачно хмыкнул Бродомир.
- Я проснулась, и когда услышала, как ветер завывает, то задрожала вся. Ведь я очень хорошо чувствую тебя, и я поняла, что тебе действительно грозит беда. И вот я поспешила к тебе...
- И зачем? Зачем? - горестно спросил Бродомир. - Пускай даже предчувствия тебя не обманули, но зачем ты здесь? Что ты, простая девушка, не воительница, сможешь сделать? Только погибнуть со мной за компанию, да?..
Андра покачала головой и ответила:
- Зря ты так считаешь. Ведь я уже ходила на охоту.
- Наверное, поймала зайца?
- Нет. Свирепого кабана. Но не в этом дело. Я просто хочу быть рядом с тобой. Понимаешь? Я хочу разделить с тобой все тяготы, которые выпадут на твою долю.
- Ладно, сама напросилась, - проговорил Бродомир, - Пойдём...
И они пошли по подземному туннелю, который вёл их в сторону Дол-Гулдура. Судя по всему, они спускались в подземелья замка, о посещении которых даже и самые смелые из лесных охотников не смели и думать. И Бродомиру вовсе не казалось странным, что Андра идёт вместе с ним неведомо куда, доверившись только предчувствия, только вою осеннего ветра...
Всё же, отметил Бродомир, ему нравится, что Андра идёт рядом с ним. В этом тревожном, настроенном враждебно мраке, ему вдруг захотелось слышать её светлый голос, и он даже испугался, что вот она исчезнет куда-либо.
Бродомир спросил:
- Что же ты, Андра, бежала, что ли за мной?
Она, осторожно обхватив свободную его ладонь, молвила:
- Вначале - не видела тебя, но только чувствовала, что ты пошёл туда, где наибольшая опасность, к Дол-Гулдуру. Я очень боялась, что опоздаю, что ты уже слишком далеко ушёл. Тогда я бросилась за тобой, увидела впереди тень, не знала, ты это или нет - хотела окрикнуть, но ветер ударил мне прямо в горло, и вместо крика я только закашлялась. А потом...
- Тише, - шикнул Бродомир, и резко остановился.
- Что такое? - спросила, вцепившись ему в плечо Андра.
- Здесь какая-то преграда... Дверь... Нет... Скорее ворота... Да - это створки, и на них что-то выгравировано. Я слышу голоса.
- Голоса? - переспросила, и ещё сильнее вцепилась в его плечи Андра, она пожаловалась. - Здесь так холодно. Будто бы уже наступила зима, и укрывает саваном смерти землю...
А Бродомир шипел:
- Нет, ты не слышишь этих голосов, Андра. Они - во мне. Они, могучие и страшные, они рвутся из меня.
Тогда Андра зашептала ему на ухо:
- Ну я прошу тебя - давай уйдём отсюда. Ведь ты же понимаешь, что ничего хорошего здесь быть не может...
- Нет..., - упрямо произнёс Бродомир и неожиданно властным, жестоким голосом выкрикнул. - Откройтесь!
Он толкнул ледяные створки, и они, ещё недавно казавшиеся непреступными и для тарана, распахнулись легко, будто только и ожидали этого выкрика. Новая волна затхлого, душного, и вместе с тем очень холодного воздуха ударила в них. Но закашлялась только Андра - Бродомир же решительно пошёл вперёд.
Тогда и девушка бросилась за ним, вновь схватила его за руку, взмолилась:
- Ты подожди. Ведь мы можем потеряться. Здесь практически ничего не видно. Нам бы факел...
И всё же кое-что было видно. Какое-то призрачное, тоску нагоняющее свечение было разлито в воздухе. Этот свет имел какой-то неопределённый оттенок, и он казался противоположностью солнечного света. Он заставлял забыть о том, что бывают яркие, радостные краски весны, цвета жизни. И можно было разглядеть, что возле каменных, покрытых трещинами стен валялись изглоданные временем ветхие скелеты. Там были скелеты людей, орков, гоблинов, скелеты эльфов, гномов, а также - неведомых чудищ.
Бродомир, не останавливаясь, шёл вперёд, и, когда требовалось - перепрыгивал через трещины в полу. Он чувствовал, что цель этого недолгого путешествия уже близка.
--
Вот он остановился перед вздыбливающимся из пола надгробием, произнёс:
- Вот здесь...
И, вцепившись руками, попытался сдвинуть в сторону крышку, испещренную зловещими, кривыми, похожими на орудия пытки рунами.
- Я прошу тебя - остановись пока не поздно, - испуганным голосом шептала Андра.
Но Бродомир не слушал её, а скрипел зубами, и, прилагая все свои немалые силы, сдвигал выкованную из чёрного металла крышку надгробия.
Он чувствовал - зов исходит именно отсюда, и он готов был к тому, что в его запястье вцепиться изглоданная временем длань обитателя захоронения.
Но ничего такого не произошло. И когда крышка была отодвинута уже наполовину, Бродомир мог видеть на месте могилы только прямоугольник непроглядной черноты.
- Осторожней, я прошу тебя... осторожней... - приговаривала Андра.
Бродомир медленно погрузил в руки в черноту, и извлёк доспехи - кольчугу, шлем, окованные железом штаны, а также меч в ножнах, щит и плащ. Всё это было черным, от всего исходила злобная, но в тоже время и манящая энергия.
Забрало шлема было закрытым, и Бродомир, ведя по нему рукой, подумал, что там, внутри, должно быть, сокрыт череп. Но вот забрало само собой распахнулась, и всё та же страшная, непроглядная чернота взглянула на него изнутри шлема.
Подрагивающая рука Андры лежала на плече Бродомира, и девушка молвила:
- Я чувствую - мы здесь не одни. Так что лучше нам убежать отсюда. Поближе к солнечному свету.
- Солнце не скоро взойдёт, и оно не поможет мне, - хриплым, мрачным голосом отозвался Бродомир.
Андра шептала:
- Мне так страшно. Мне даже никогда не было страшно! И не за себя, а за тебя я боюсь. Ты становишься таким холодным, словно бы ты уже не живой...
Ничего не ответил Бродомир, но вдруг дёрнулся так сильно, что Андра не устояла на ногах, упала на испещрённый трещинами пол, сильно ударилась затылком и на какое-то время потеряла, а когда очнулась и приподнялась, то увидела, что Бродомир уже преобразился.
Он надел на себя и шлем и доспехи и лицо его было закрыто забралом. Высокий, тёмный, волнами источающий из себя ужас - это был уже не знакомый ей Бродомир. Это был...
В голове Андры промелькнули страшные истории о назгулах - наиболее верных, могущественных, страшных и безжалостных слугах Саурона. Только из сказаний было известно, что назгулов было всего девять, и передвигались они вместе - неразлучной, жуткой компанией. Здесь же был только один. Девушка оглядывалась, ожидая, что вслед за первым из мрака выступит и восемь остальных призраков, схватят её, совершат какой-либо кровавый ритуал. Но нет - другие назгулы не появлялись. Впрочем, и одного было более чем достаточно. Невозможно было оторвать взгляда от его фигуры, которая терзала душу какой-то диспропорциональностью, дисгармоничностью.
Андра знала, что голоса назгулов вгоняли даже наиболее сильных воинов в состояние транса, и всё же она первой задала вопрос, ответ на которой значил для неё тогда больше, чем что-либо иное:
- Куда ты дел Бродомира?
Страшный призрак завыл, завизжал, загудел, загромыхал. У него был совершенно нечеловеческий голос. Это был голос разъярённой, неуправляемой стихии. И всё же Андра понимала его слова:
- Бродомира больше нет! Я вышел из него!! А ты станешь моей второй жертвой, мне нужна горячая человеческая кровь!!
Андра тихонько вскрикнула и почувствовала, что на её лбу выступает холодная испарина. Она не в силах была даже подняться, а просто отползала по полу назад, руками отталкивалась. Назгул неспешно ступал следом за ним - похоже, он был уверен в том, что она уже никуда от него не денется.
Теперь Андра пыталась только выгадать немного времени, чтобы придумать что-нибудь для своего спасения.
И она спросила:
- Ты сказал, что вышел из Бродомира? Но как ты в нём появился?
На что незамедлительно последовал ответ:
-Я всегда был в нём...
- Ты ведь - Назгул?
Послышался зловещий звук, который должен был отображать усмешку, и прозвучал ответ:
- Да - меня звали и так, Назгулом.
- Ты сказал, что всегда был в Бродомире.
- Да, с самого его рождения.
- Но... его отец... Финголин...
- Финголин никогда не был отцом Бродомира, - ответил Назгул.
- Но...
- Всё. Хватит задавать вопросы. Я слишком изголодался, и жажду полакомиться твоей кровью...
С этими словами он вытянул к Андре свою, облачённую в кожаную перчатку руку. А Андра как раз доползла до стены, своим телом проломила несколько ветхих скелетов. Она повела дрожащей рукой и нащупала клинок. Девушка была почти уверена, что это оружие ей не поможет. Но что ей было терять? Неминуемая гибель тянулась к ней.
Тогда Андра поняла, что она всё время готова была погибнуть. И всё же сильно хотелось жить. И она не собиралась уходить без борьбы. Пусть этот страшный призрак прошлого хотя бы поймёт, что своим жутким видом и голосом он не может полностью парализовать волю своих жертв.
И Андра, что было сил, ударила клинком в грудь Назгулу. Она ожидала, что он останется недвижимый, словно гора. Но он был отброшен этим ударом, даже перевернулся в воздухе.
Клинок в руках Андры затрещал, начал рассыпаться, девушка поспешила отбросить его в сторону, и уже готова была к тому, что вот и ей придётся также рассыпаться. Но нет - этого не происходило.
Тогда она поднялась, выбрала длинное, тяжёлое копьё, и направилась к Назгулу, который недвижимо лежал на полу. Девушка готовила себя к тому, что Назгул вскочит, и выхватит из её рук копьё, словно игрушку. Не верила Андра, что ей так легко удалось справиться с могучим колдуном-призраком, против которого в былые годы безуспешно бились целые эльфийские рати.
И тут она услышала хриплый, искажённый страданием, но всё же такой знакомый, такой желанный голос Бродомира:
- Я ничего не вижу. Где я?.. Почему я ослеп?..
И Андра сразу определила, что голос исходит от этой лежащей на полу, слабо вздрагивающей фигуры. Девушка сразу отбросила копьё, склонилась над ним, помогла открыть забрало.
Увидела лик Бродомира, который казался сейчас ещё более бледным, чем обычно. Очень похоже было на то, что это уже не живой человек, а призрак. И всё же это был Бродомир - желанный Андрой, и даже такого - она бы его ни на кого не променяла.
Бродомир спросил:
- Что со мной было?
- Ты ничего не помнишь? - спросила Андра. - Ну, впрочем, и понятно. Злой дух завладел тобой, но теперь ты свободен... Впрочем, не совсем. Сними поскорее эти жуткие доспехи.
Бродомир пробормотал:
- Да. Пожалуй ты права. Надо избавиться от этого. А то я чувствую такой холод. Он иглами в моё сердце метит...
Бродомир попытался снять шлем, кольчуги или перчатки, но ничего не получалось - они словно бы приросли к его телу. И снять, например, шлем, было такой же невыполнимой задачей, как попытка снять собственную голову. Ему пыталась помочь Андра, и чувствовала, что её руки замерзают. Она всхлипывала, приговаривала:
- Да как же ты такой холод терпишь?
- Да вот терплю... И кое что вспоминаю... Помню, как отбросил тебя, как начал одевать эти доспехи. И это был уже не я. Точнее - не совсем я. Эта злая воля, она не из доспехов пришла. Доспехи только помогли ей высвободиться. Этот страшный призрак Назгул...
- Да - ты тоже почувствовал, что это был Назгул? - быстро спросила Андра.
- Теперь я уверен в этом, - ответил Бродомир. - Так вот - он всё время находился во мне. Я не знаю, как это возможно - но ведь я чувствовал его присутствие всё время моей жизни. Но, Андра, я не хотел превращаться в него. Понимаешь, помимо его воли существует ещё и моя, человеческая воля. Он пытался тебя убить, но я всё время ему сопротивлялся, но, наверное, был слишком слаб. Ты ударила копьём, и он ушёл...
- Вот и замечательно. А теперь, хотя бы и в этих доспехах бежим отсюда. Надеюсь, что днём ты сможешь их снять. Лучи Солнца помогут тебе.
- Но он может в любое мгновенье вернуться. Он ушёл не во мне, а внутрь меня, - продолжал Бродомир, - Оставь меня, Андра. Ведь я проклят.
- Не оставлю. Чувствую, что должна быть рядом с тобой. Один ты совсем пропадёшь, а вместе мы обязательно что-нибудь придумаем.
И тогда Бродомир пошёл, опираясь на плечо Андры. Он чувствовал слабость, всё тело его болело, и дрожь пробирала его от невыносимого, могильного холода.
Бродомир говорил хриплым голосом, в котором иногда чувствовалось что-то уже нечеловеческое, замогильное:
- Ведь я воспринимал то, что он говорил. Не Финголин мой отец. Так кто же?.. Тьму, только тьму я вижу. Тьма воет волками. Тьма зовёт меня.
Тогда Андра взмолилась:
- Бродомир, я прошу тебя - думай о чём-то хорошем. О весне, о свете солнечном. О том, как поют птицы...
- Не могу. Всю заглушает вой ветра и вой голодных волков. Голоса из тьмы зовут меня. Я проклят, и нет мне спасенья...
* * *
И не помнила Андра, как они выбрались из тех мрачных подземелий. Но, судя по царапинам на руках, судя по грязной одежде; судя потому, что на некоторое время она даже потеряла сознание - это было мучительно, почти невыполнимо. И всё же они выбрались...
Лёгкое прикосновение робкого, с трудом пробившегося сквозь туман лучика привело её в чувство. Она приподняла голову, и поняла, что лежала на холодной, покрытой ковром из потемневших листьев земле. Поблизости торчали кривые, страшные деревья. Повсюду валялись увитые тёмным мхом массивные валуны - развалины Дол-Гулдура. Но всё же они были уже за пределами колдовской крепости. И чувствовалось, что за этим мрачным туманом сокрыт огромный мир.
Тут Андра вздрогнула. Увидела, что на одном из валунов, спиной к ней сидит некто облачённый в угольно-чёрные доспехи. От этого существа волнами исходил какой-то беспросветный ужас. В голове девушки, забилась мысль: "Это Назгул. Надо бежать! Скорее! Предупредить деревенских!.."
Но она никуда не побежала, а медленно подошла к нему. Понимала Андра, что в этом страшном толи Назгуле, толи человеке заключён её избранник - несчастный, бледный Бродомир. И она уже чувствовала холод, который он источал. Андра хотела согреть его.
Она хотела окликнуть его; но он первый, не оборачиваясь к ней, заговорил:
- Вот я сижу здесь, и чувствую - тьма во мне. И я в любое мгновенье могу вновь стать Назгулом. Удивляюсь, почему ещё не стал. Ты ещё жива. Твоё счастье. Но ведь, окажись здесь Назгул...
- Подожди, Бродомир, - остановила его Андра. - Только не говори, чтобы я ушла...
- Я сам должен был уйти, - мрачно вздохнул Бродомир. - Но, видишь, остался. Значит, надеюсь, на твою помощь. Хотя это и не правильно.
- Мы связаны с тобой, Бродомир. Без тебя бы я всё равно была бы самой несчастной девушкой во всём Средиземье, - заявила Андра. - Пора бы тебе уже это понять...
- Хорошо. Но, возможно, с наступлением новой ночи я вновь стану...
- Нет-нет, с наступлением этой ночи мы будем уже далеко отсюда, - проговорила Андра. - Мы будем мчаться на быстрых роханских скакунах в сторону Минас-Тирита.
- В сторону Минас Тирита? - удивлённо переспросил Бродомир. - Но что же мы забыли в этом огромном городе, столице королевства людей?
- Я знаю, там живут мудрые люди, колдуны, но не тёмные, а светлые. И хотя великий Гэндальф ушёл за море, у него есть достойные последователи. Считают даже, что они не люди, а души Майя пришедшие к нам с Запада. Они помогают королю Минас Тирита Арагорну, и его несравненной супруге, эльфийке Арвен. Вспомни, ради любви к нему, она приняла удел смертных, и осталась здесь. Так же и я останусь с тобой до самого конца... Так вот, я думаю именно в Минас Тирите могут помочь тебе. Возможно, старцы-колдуны произведут заклятья и изгонят из тебя злых духов.
- А, возможно, просто прирежут меня как создание чрезвычайно опасное, угрожающее миру в Средиземью.
- Не говори так! Мудрые старцы никогда не пойдут на убийство...
- А это я так. Не обращай на мои слова внимания. Они навеяны той тьмой, которая внутри меня. Впрочем, я ко всему готов. Смерть кажется мне избавлением. В этой жизни единственный лучик света для меня - это ты. Но ведь я ломаю твою жизни... Впрочем, давай говори, что ты там задумала: откуда достанешь роханских скакунов?
- Ну как же. Ведь у нас в конюшне есть два роханских скакуна, которые члены моей семьи закупили для выездов...
- Украсть их собираешься?
- Да - украду..., - молвила Андра, и, немного помолчав, добавила. - Освобожу. Ведь они всё равно - в стойле чахнут без дела, на свободу рвутся. Купили их, только чтобы покрасоваться - какие мы, мол, богатые; и не подумали, что за пределы леса раз в полгода выезжаем. Ну а на лесных тропах особо не поскачешь. Это ведь степные кони, к раздолью они привыкли...
- Ладно, пойдём, - кивнул Бродомир, и поднялся с валуна, на котором сидел.
Тёмный, жуткий призрак, от которого веяло могильным холодом - шёл он рядом с Андрой...
Когда они услышали крик деревенского петуха, Бродомир остановился и молвил:
- Ну вот. Дальше я не пойду. Там меня и раньше то не особо жаловали. А сейчас, увидев в таком обличии, попытаются заколоть вилами или зарубить топорами. Да и тебе не поздоровиться. Так что иди одна и возвращайся со скакунами.
- Только ты уж дождись меня, - взмолилась Андра.
- Если бы хотел, то уже давно ушёл, - произнёс Бродомир. - Так что дождусь.
Андра сделала шаг в сторону деревни, но остановилась, повернулась к Бродомиру, попросила:
- Надо поцеловаться. Ведь ты ещё человек. И этот поцелуй закрепит наш союз. Я должна увидеть твоё лицо... Пожалуйста...
Она ведь действительно с прошедшей ночи не видела лица Бродомира. Мало того, что лицо было закрыто чёрным забралом, так ещё сверху ещё и плащ нависал.
Бродомир дёрнул с силой забрало - думал, что оно не сразу раскроется, но раскрылось оно неожиданно легко.
Ужасающе бледный, истощённый лик, который казался почти прозрачным, увидела Андра. И всё же девушка подошла и, приподнявшись на мысках, поцеловала его в губы. Она ожидала, что почувствует холод, и действительно - холод ударил её, заставил закашляться. Стараясь скрыть страх свой, она потупилась, отступила на шаг. Затем вскрикнула:
- Я скоро вернусь! - и бросилась в сторону деревни.
* * *
Бродомир сидел на берегу речки Темнодонки, и казалось ему, что не на воду, но на тёмную, вязкую кровь смотрит он. И Бродомир обратил в свои тёмные глубины гневный голос: "По какому праву ты захватил меня? Почему я, не совершивший никаких преступлений, обречён на такие страдания?". И тут же из этих тёмных глубин пришёл насмешливый, похожий на плевок ответ: "Ты ещё не знаешь, что такое страдание! Всё самое худшее ещё только поджидает тебя впереди!".
Бродомир ответил гневной тирадой, которая прогремела только в мыслях его: "А вот и нет! Я ещё поборюсь с тобой! И ты, может быть, проиграешь! Ведь ты вынужден был отступить этой ночью! Значит и власть твоя надо мной не такая уж полная. И вскоре ты будешь изгнан!"
Ответом ему был вал ледяной, бьющей тьмы, которая поднялась изнутри, заставила его закашляться. Борясь с удушьем, Бродомир повалился на землю, начал крутиться из стороны в сторону. При этом он старался содрать с себя доспехи, но это, как и ночью, ни к чему не приводило - они словно бы приросли к нему.
И вот увидел Бродомир, что тот припозднившийся осенний цветок, на который он случайно дунул, мгновенно увял, сжался, потемнел. Это только прибавило юноше бешенства. Он приподнялся, и крикнул гневно:
- Так значит?! Ну, я тебя сейчас!
И он выбежал на светлую полянку, вытянул руки к восходящему солнцу и взмолился:
- Помоги мне в этой борьбе. Я...
Он не договорил, потому что почувствовал, как чьи-то костистая длань сжимает его горло, тянет вверх. Ноги Бродомира уже оторвались от земли, он чувствовал, что задыхается, хрипел, дёргался, но уже ничего не мог поделать с овладевшей им злой силой.
Вот он опустился на землю, но движениями его тела управляла уже чужая воля. Когда Бродомир попытался освободиться от этой чужой воли - у него уже ничего не получилось. Он видел мир как бы сквозь тёмную пелену, и мог только ужасаться тому, что происходит.
Тот, в кого он превратился - Назгул, завопил. От этого жуткого вопля задрожали деревья, и те уже пожелтевшие, осенние листья полетели с них, закружились в бешеном вихре, сокрыли солнце. Сразу стало сумрачно, словно бы он снова сошёл в мрачные подземелья.
И вновь завопил Назгул. Страшная сила была в этом вопле - по земле расползлись трещины. А сверху, из побледневшего, выцветшего неба пришёл ответ - такой же пронизывающий, злобный, демонический вопль.
Бродомир ожидал, что оттуда слетит ещё один Назгул, но вместо этого, появилась, размахивая крыльями, тёмная, чешуйчатая тварь. Бродомир, у которого осталось только сознание и способность воспринимать, вспомнил, что деревенские старожилы рассказывали, что на таких вот крылатых гадах летали Назгулы в последние месяцы войны Кольца.
Бродомир не мог говорить, но в чувствах своих он вопил яростно: "Ну, давай - попытайся забраться на этого монстра! Давай - лети! Я всё равно найду возможность, чтобы сбросить тело, чтобы разбиться об землю! Так что - рискни!"
Но, похоже, его страстные мысли вызывали в Назгуле только раздражение или лёгкую насмешку.
Крылатый монстр спускался и Бродомир уже чувствовал его смрадное дыхание. Уже вытянул Назгул руки, уже схватился за свисавшую с чешуйчатой шеи цепь-ошейник.
И тут раздался крик Андры:
- Нет! Уйди прочь! Я сказала тебе - прочь!
И Бродомир почувствовал толчок - это Андра, схватив какое-то бревно, ударила им по спине Назгула. Бродомир почувствовал, что сейчас Назгул уничтожит Андру, и воспротивился этому.
Бродомир почувствовал, как его тело закаменело - оно уже не принадлежало Назгулу, но и человек уже не мог управлять им. Чешуйчатая тварь гневно заголосила и, размахивая крыльями, взмыла, стремительно растворилась в бледном небе.
Дрожащий, источающий вокруг себя волны холода Бродомир стоял, покачиваясь, и смотрел на Андру. Она же держала за уздечки двух Роханских скакунов, окрас которых был таким же русым, как и волосы девушки. Кони испуганно храпели, фыркали, били копытами по земле, смотрели выпученными, почти безумными глазами на Бродомира.
А Андра говорила:
- Твои глаза. Они сейчас такие... они черны...
- Они всегда были чёрными, - усталым голосом ответил Бродомир.
- Но сейчас они полностью чёрные. То есть, кажется, нет белков, только зрачки. Бродомир, Бродомир - ты ли это? Я не узнаю тебя...
- Да - это я. Но вот так будет лучше - ответил он, и поспешно закрыл забрало. - Ведь ты его вспугнула, Андра. Он снова ускользнул внутрь меня и, конечно же, вернётся. Ну а меня бояться скакуны, впрочем, этого и стоило ожидать.
Бродомир сделал несколько шагов к роханским коням. Те захрипели сильнее. Попытались вырваться.
- Тише, тише, - обратилась к ним Андра. - Ведь Бродомир только кажется страшным, в душе же он остался прежним.
Но скакуны не разделяли пожеланий Андры, и когда Бродомир протянул к одному из них руку, тот бешено захрипел и одним мощным рывком вырвался от Андры. Бросился прочь. Подступавшие близко к этому месту суровые, старые деревья быстро скрыли его.
Второй конь дёргался, хрипел, брызгал слюной, но пока что Андра ещё удерживала его.
А со стороны деревни слышались испуганные крики лесных охотников.
Андра произнесла:
- Твой вопль... то есть вопль Назгула переполошил их. Я видела - женщины прятались в домах, а мужчины собирались дать отпор. Нам надо скорее уходить отсюда, но...
- Конь меня не повезёт, - сказал Бродомир. - Так что садись на него, пока он не вырвался.
- А как же ты?
- А я побегу рядом.
- Но надолго ли тебя хватит?
- В себе я чувствую столько тёмной силы, что, думаю, надолго.
И вновь послышались крики деревенских обитателей - помимо страха, звучали в них и воинственные ноты. Они думали, что поблизости объявился чудовищный зверь, и общими силами при свете дня собирались уничтожить его.
Вот Андра вскочила в село. И скакун безошибочно выбрал направление - к своей родине, к роханским степям. Конь чувствовал, что нечто тёмное, потустороннее бежит следом, и это подгоняло коня лучше любой плети...