Сказка
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Это будет полноценный роман. Когда-нибудь будет. Как бы детское(или не детское) городское фэнтези.
|
Когда тебе семь и у тебя под кроватью живет чудовище это нормально. Когда тебе десять -- уже не совсем нормально, но еще приемлемо. А вот взрослому, двенадцатилетнему мальчику верить в чудовищ не полагается вовсе. Веня, как разумный мальчик, учащийся в школе почти без троек, это отлично понимал. И потому через неделю после двенадцатого дня рождения (неделя ушла на то, чтобы набраться сил и смелости) он вооружился шваброй, с боевым настроем распахнул дверь своей комнаты, откинул покрывало с кровати и пустил свое оружие в дело. Один раз он махнул шваброй в темном пространстве подкроватного мира, другой... Ничего не происходило. Вениамин вздохнул как-то удивленно-спокойно, как вздыхает солдат, посланный на смерть, но не обнаруживший вовсе никакого противника, лишь пасторальный пейзаж с коровами и лугами.
Уже практически разуверившись в успехе операции, мальчик в сомнении махнул орудием последний раз. И тут швабра во что-то уперлась. И задергалась. Как будто кто-то там -- на другом конце пытался перетянуть ее на себя. Мальчик дернул сильнее. С той стороны дернули в ответ. Веня от удивления сел на попу, выпустил инструмент из рук и захлопал глазами. Швабра исчезла под кроватью. Нет, он, конечно, знал, что у него под кроватью живет чудовище. Но чтобы вот так нагло таскать чужие швабры?! Это явно совсем, совсем не нормально. Тут к его ногам вывалилась из темноты подкроватья половина орудия монстроубийства. На культяпке ручки явно были видны следы нехилых зубов.
-- Ой! -- вскрикнул разумный мальчик Вениамин и, зачем-то схватив останки швабры, резко отпрыгнул к двери.
Но Веня был не просто разумным и почти не троечником, он был еще очень смелым и решительным. Потому, вернув остаток швабры на ее исконное место, он залез в кладовку и вытащил из самых ее потаенных глубин старую-старую трость с набалдашником в виде головы львицы. Откуда вообще взялась в их кладовке эта трость, теперь уже сложно было сказать. Исходя из ответов родителей на этот вопрос, Веня в свое время сделал вывод, что она была там с первых лет сотворения мира.
Ворвавшись в комнату, как солдат врывается из окопа на простреливаемое пулеметами врага поле, мальчик подскочил к кровати и со всей своей детской силой махнул утяжеленным набалдашником концом трости в темноту. С громким чвирком, будто кто-то наступил на хвост белке, из под кровати вылетело чудовище.
-- Фью-ю-ю! Вью-фью-ю ю-ю-ю-ю! -- закричал на мальчика комок шерсти, яростно потрясая маленькими-маленькими ручонками. -- Вью-фью-ю-ю-ю?! Фью-ю? -- продолжая недовольно верещать, страшный монстр стал приближаться к мальчику, перебирая едва заметными из под шерсти лапками-ножками.
Мальчик, взяв трость наизготовку так, как в фильмах воины берут меч -- двумя руками перед собой, стал смело пятиться в угол.
-- Вью-фью-ю-ю-ю? -- спросил монстр, подойдя еще чуть ближе.
Мальчик направил конец трости на чудовище.
И тут произошло страшное. Подкроватный ужас вдруг резко кинулся на почти беззащитного ребенка и еще до того, как тот осознал происходящее, взобрался по одежде и вцепился в держащую трость конечность. Мальчик закричал, замахал руками, трость стукнулась об пол, следом шмякнулся монстр. Ребенок в ужасе забился в угол, прижимая к груди укушенную руку. Чудовище стояло напротив и трясло ушибленной при падении головой.
-- Фью-ю? -- придя в себя спокойно и как-то так уравновешенно-уверенно спросил монстр. "-- Успокоился?" -- понял вопрос мальчик. И сполз по стене, глупо хлопая глазами.
-- Чего?
-- Успокоился, говорю? Буянить больше не будешь? -- вполне понятно прочвиркал монстр.
-- А... Э... Кто, я?!
-- Нет, Дева Мария! У тебя, что совсем мозги набекрень поехали?! Ты что тут устроил?! Хорошо, что там живу я -- я детьми почти не питаюсь, -- самодовольно прочирикало чудовище. -- Мяса в них мало, кости одни... А если бы под твоей кроватью жил бгут? Эти знаешь до детей большие охотники. Покажешь один раз, что видишь его, и все, нет дитятки.
-- Чего? -- совсем неуверенно и как-то размякнув, повторил мальчик.
-- Хэ-хэй! -- крикнул монстр, подойдя к сидящему ребенку и махая перед ним ручонками. -- Сколько пальцев показываю?
-- Не вижу я, -- всхлипнул Веня.
-- Ты что, не только дурак, но еще и слепой?
-- Нет, просто... Просто...
-- Что?! Ты хочешь сказать, что это я слишком маленький, -- возмутился явным неуважением монстр. -- Да я!.. Да я!.. Я.. Во!
И маленькое подкроватное чудовище стало увеличиваться в размерах. Давалось ему это как-то тяжело и натужно. Но где-то через минуту говорящий комок шерсти достиг ростом сидящего мальчика, на чем его преображение и остановилось.
-- Во какой я большой! -- похвалился монстр.
-- Ух ты! -- впечатлялся мальчик. -- А больше можешь?
-- Да ты!.. Да я!.. Не могу... -- пробухтел монстр и отвернулся, явно обидевшись.
-- Ладно, ладно, ты очень большой, -- решил не обострять ситуацию мальчик. -- А кто ты все-таки такой? И почему жил под моей кроватью?
-- Я не жил. Я и сейчас там живу. Я полтергейст! Страшный и ужасный.
-- Что-то ты не очень похож на полтергейста, -- заявил великий специалист по полтергейстам. -- И вообще сейчас вот мама придет, расскажу ей, она тебя выгонит. Уж теперь-то не спрячешься.
-- А вот и не расскажешь!
-- Почему это не расскажу?
-- Ты встать сначала попробуй, -- ехидно ухмыльнулось пушистое чудовище.
Веня попробовал. И тут оказалось, что он не то, что встать, пошевелиться-то толком не может. Все движения давались так тяжело, будто в комнате вместо воздуха оказалась нечто прозрачное, но жутко густое и вязкое. Напрягшись изо всех сил и как-то нехорошо посматривая на монстра, мальчик стал подниматься во весь свой невеликий рост. В круглых глазах монстра читалось напряжение и даже некоторое удивление.
-- Чего, крутой, да? Встал, да? -- воскликнул монстр. -- Ну, раз такой крутой, дойди до окна, посмотри.
Мальчик подумал, что наверное так ощущают себя старики лет восьмидесяти, которые уже практически не могут ходить, но не имеют иной возможности. И вот они идут в магазин за хлебом, маленькими-маленькими шажочками по одному в минуту с периодическими остановками на отдых. Сколько он так шел эти три метра до окна -- пять минут, десять или все полчаса, сказать бы не решился. Но показалось, что времени прошло очень много, когда мальчик наконец-то остановился, положив руки на подоконник, и посмотрел вниз на проезжую часть. Машины стояли. На светофоре горел зеленый свет. А потом взгляд упал на людей. Они тоже стояли.
Вене вспомнилось, как давным-давно еще в детском садике играли в такую игру, где все должны были что-то делать, а на счет три замереть в той позе, в которой были. Так вот, почему-то первая непонятно откуда взявшаяся мысль Вени была: может быть там проводится мировой чемпионат по этой игре? Он даже стал высматривать людей с телекамерами. Потом, правда, подумал, что было бы в принципе странно проводить мировой чемпионат по детской игре. К тому же простая улочка спального района Петербурга не лучшее место для проведения чемпионатов.
Присмотревшись еще получше Веня вовсе открыл рот от удивления. Многие люди застыли в таких положениях, в которых стоять было невозможно совершенно. Например, практически сделав шаг, но, так и не поставив вторую ногу на землю. Больше всего мальчика впечатлил бегун в спортивной форме с полосочками. Этот вовсе застыл в воздухе, не касаясь земли ни одной ногой.
Мальчик медленно, насколько позволял сгустившийся воздух, повернулся к ехидно поглядывающему на него монстру.
-- Что это?
-- Время.
-- Чего время?
-- Его здесь нет.
-- Что? Где здесь? Что вообще происходит?! Кто.. Чего... Расскажи... -- на глаза ребенка наворачивались слезы.
Даже подкроватные монстры не любят детских истерик. Пушистое чудовище своим смешным семенящим шагом подошло к мальчику, по-кошачьи ткнулось головой в его живот и прочвиркало:
-- Успокойся, ты же почти совсем взрослый мальчик. Чего разревелся? Лучше почеши меня за ушком.
Мальчик почесал. Шерсть монстра была мягкая и воздушная, как будто существо только вымылось шампунем из рекламы.
-- В общем, мы чуть-чуть переместились в пятом измерении. Здесь свое время. Поэтому тебе так тяжело двигаться, ведь одной ногой ты еще там, а другой уже здесь, и для внешнего мира ты двигаешься с огромной скоростью.
-- Но почему мы здесь?
-- Лично я здесь живу. А ты зачем-то приперся за мной.
-- Я никуда не препирался! -- вскричал мальчик. -- Это ты меня сюда затащил.
-- Ничего я не затаскивал. От моего укуса ты просто должен был умереть в страшных мучениях.
-- А!.. Э... -- опешил Вениамин.
-- Ну ладно, ладно, ты не должен был. Да, затащил. А что мне было делать? Ты же сам меня чуть не убил своей кочергой!
-- А как мне теперь назад?
-- Никак ты здесь медленно умрешь от голода и жажды.
Мальчик было дернулся в сторону монстра, но завяз в сгустившемся воздухе. У монстра при этом проблем с движениями явно не возникало.
-- Что ж ты такой, нервный-то? Можешь ты вернуться. Только для этого надо стать одним из нас.
-- Чего, таким же волосатым?
-- Сам ты волосатый! Шимпанзе недоразвитое... Для того, чтобы вернуться в мир людей, ты сначала должен стать полноценной частью нашего мира. И причем побыстрее. Заметил, что с каждым мгновением становиться тяжелее двигаться? Это тебя затягивает все дальше от мира людей. Потом станет легче. А затем ты умрешь, если не успеешь найти свою силу.
-- Какую еще силу? Где я должен ее искать?
-- Ну, где можно искать свою силу? В себе конечно. Вообще-то ничего сложного в этом нет: ты должен уснуть, а там все само получится. Или не получится. Тогда ты, конечно, умрешь, но ты же и так скоро умрешь, так что какая разница?
-- Я не смогу сейчас заснуть...
-- А ты попробуй.
Вениамин попытался было двинуться к кровати, но необходимые два шага оказались непреодолимыми. Тогда он просто сел на пол скрестив ноги по-турецки, склонил голову, закрыл глаза и попытался выбросить из головы весь окружающий его бред.
***
Маленькие дети не знают страха смерти. Это понятие для них совершенно абстрактно и уж точно не имеет никакого отношения к ним и их близким. Ребенок, если за ним не присмотрит разумный взрослый, может полезть на крышу разваливающегося здания, поджечь ради интереса канистру с бензином или учудить еще что-нибудь в высшей мере глупое и опасное. Не потому, что не знает, что это опасно. Просто до первой серьезной травмы это знание остается для него пустыми ничего не значащими словами. Самого ребенка никакие опасности уж точно никаким боком не касаются.
Вениамин в этом плане ничем от своих сверстников не отличался. Он вовсе не боялся какой-то мифической смерти. Просто ребенку надоела эта дурацкая игра в чудовищ, он хотел к маме, хотел кушать, хотел... Хотел чтобы снова все было как обычно, чтобы он сейчас открыл глаза, спокойно вышел из комнаты, пошел бы на кухню, съел чего-нибудь вкусненькое. Потом пришла бы мама, стала еще чего-нибудь готовить, а Веня пошел бы смотреть телевизор...
От мыслей Вениамина отвлек звук. Красивый, мелодичный. Это... Пели птицы.
Мальчик открыл глаза. Он сидел посреди леса на мягкой подстилке из прошлогодних листьев. Над головой раскинулись зеленые кроны, шелестели листья на легком ветерке, то тут, то там раздавалось птичье пение. Мальчик не удивился. Разумом он понимал, что все происходящее странно и неправильно, но удивление почему-то не приходило. Окружающий мир воспринимался вполне естественно и абсолютно спокойно.
Из-за деревьев показался олень. Рога его были не очень большие, явно еще совсем молодой олешек. Он посмотрел на мальчика своими круглыми глазами, развернулся и пошел дальше куда-то по своим делам.
Внезапно мальчик обнаружил, что вокруг что-то меняется. Сначала он не понял в чем дело, просто почувствовал: "что-то происходит", заоглядывался, прислушался... "Шум листьев, -- понял мальчик. -- Он нарастает". Но он не просто нарастал, через несколько минут приятный шум превратился в гул. Деревья начали сгибаться, потемнело. Солнечный свет перестал пробиваться из-за крон, сменившись сумерками. В лицо полетел мелкий лесной мусор... И тут по глазам ударила вспышка, практически сразу над лесом разнесся жуткий грохот и с неба обрушился сплошной поток воды. Как будто где-то наверху прорвало водохранилище с десятилетним запасом дождевой влаги. А потом от куда-то послышался нарастающий треск, как будто кто-то медленно разрывал на тряпки огромную старую простыню. Треск шел уже со всех сторон. Тут мальчик почувствовал, как земля под ним начала подниматься. Он резко вскочил и отпрыгнул в сторону. На его глазах огромная ель толщиной в несколько вениных охватов медленно наклонилась, и упала на землю, подняв при этом целый пласт земли вместе со своими корнями. Шум от падения слился со сплошным треском, раздающимся отовсюду, и с грохотом молний.
Теперь уже мальчика действительно проняло. Лес начал складываться как кости домино. Мальчик побежал. Он не думал куда бежать, не размышлял станет ли в ином месте безопаснее, чем там, где он был на тот момент. Мыслей вообще не было в голове Вениамина. Он просто бежал. А лес вокруг складывался.
Иногда путь преграждали огромные завалы или единичные поваленные деревья, иногда, услышав треск, он менял направление движения, и в последний момент успевал разминуться с очередным погибшим лесным великаном. Сколько продолжался этот безумный забег Веня никогда не смог бы рассказать, слишком плотно сжалось для него время. Но в какой-то момент бежать стало некуда.
Мальчик стоял на небольшом пригорке, где росла лишь пара сосен, и от того было почти безопасно. Спереди сквозь струи воды доносился запах гари, и во вспышках молний можно было разглядеть поднимающийся от земли то ли дым, то ли пар -- горело болото. Неожиданно одна из сосен рухнула, едва не пришибив собой отпрыгнувшего в последний момент мальчика. И тут затряслась земля.
На глазах ребенка прямо посреди болота почва расползалась, открывая огненную бездну. Будто стрела Аида трещина в земле огромными рывками приближалась к холмику, на котором стоял и смотрел на нее округлившимися от ужаса глазами мальчик. Когда трещина, казалось, уже уперлась в его ноги, Веня, наконец, сбросил оцепенение и побежал. Но не сумел преодолеть и десяти метров, когда на краю поляны повалилось еще одно огромное дерево с раскидистыми ветками, полностью преградив ему путь.
Веня вжался спиной в мокрые листья. Перед его лицом из-под земли вырывались клубы раскаленного пара, грозя обжечь. Что в общем уже неважно, ведь еще мгновение... Земля под ногами с треском начала расползаться... И тут время остановилось.
Не так остановилось, как там, в настоящем мире, когда его укусило чудовище. Время шло, но мальчик как будто бы погрузился в мгновение, ощутил его всей своей сущностью. Он чувствовал огонь, лес, ветер, дождь, все, что буйствовало вокруг, частью себя. Огонь был сердит и напряжен, сковавшие его оковы земли раздражали стихию, он рвался наверх из толщи болота; лес кричал от боли раздираемый со всех сторон, где-то среди погибающих деревьев в ужасе разбегались животные; вода не отличалась особым интеллектом и эмоциональностью, она топила все вокруг как маленький ребенок, отрывающий ножки жуку не потому, что злой, а потому, что не знает, что это плохо. А ветер веселился. У ветра было светлое, радостное настроение, а лес... Лес он не видел. Ветер был везде, для него не было леса, как нет человека для пчелы или нет горы для муравья. Слишком разнятся масштабы. Ветер играл облаками. Облака терлись друг об друга и стреляли молниями, облака сжимались под тисканьем ветра и проливались водяными потоками... Ветер не был глуп, жесток или высокомерен. Ветер был -- Ветер.
И мальчик стал Ветром. Не было больше тела зажатого между бушующими стихиями. Он стал частью этого буйства, но при этом сохранил свой разум, хоть тот и пытался раствориться в потоках беззаботного веселья. Бывший человеком стал ветром, и был он везде. Человек-Ветер обнимал сразу всю Землю, ласково гладил и порой теребил ее как маленькую собачку, играл сам с собой облаками, шумел в лесных кронах.
"Лес", -- вспомнил мальчик. И Человек-Ветер ушел из леса ближе к небу. И лес затих. Человек-Ветер собрал с округи все тучи и обрушил их на болото -- навстречу ветру вознесся столб пара, Человек-Ветер закрутил его и унес к горизонту. Лишь Земля продолжала трястись неподвластная ветру. Но и ее запал уже угасал. Буйство стихий прекращалось, мир возвращался к своему спокойному, мирному существованию. Снова пели птицы в листве сохранившихся деревьев. А мальчик все еще был ветром. И в нем было все меньше мальчика. Сознание растворялось в бесконечно огромной сущности ветра. И было море, и ветер плескал волны, и были горы, и ветер взлетал бураном, и было поле, и он шелестел колосьями, и был город и ветер смотрел в окна. А за окном был мальчик, и напротив него стояло маленькое пушистое чудовище. И ветер вошел к ним через форточку и стал мальчиком...
***
Вениамин открыл глаза. Первое, что он увидел, были огромные круглые гляделки чудовища. Существо откровенно уставилось в лицо мальчика, явно пытаясь что-то высмотреть в его взгляде.
-- Эй, ты чего? -- поинтересовался мальчик.
-- А, так, ничего, -- встрепенулось чудовище и отодвинулось. Но все еще продолжало подозрительно коситься. -- Ты как?
Однако Веня пока что сам не очень понимал как он. Зато он наконец-то заметил, как поживает его комната. Комната поживала плохо. "Кажется, родители будут недовольны", -- в кои-то веки всплыла в голове мальчика разумная мысль. Еще бы, ведь в комнате был бардак, такой, что наводил на мысли о первозданном хаосе, имевшем место быть до сотворения вселенной. Все, что хотя бы чисто теоретически могло быть раскидано, было раскидано. Даже кровать оказалась сдвинута с места. Одеяло валялось в углу вперемешку с фотографиями в рамочках. Среди творящегося бедлама значительное место занимали осколки стекол повылетавших из окна и книжного шкафа.
-- Что здесь произошло?
-- Как чего? Ветер! Ты не помнишь, что ли? Ничего, потом вспомнишь. Попробуй подняться.
"Какой еще такой ветер", -- подумал, но подняться попробовал. И даже вполне себе успешно. Воздух больше не сопротивлялся его движениям и не совершал попыток превратиться в вязкий кисель. Вениамин подошел к тому, что раньше было окном. Под ногами хрустели осколки.
Мир все еще пребывал в застывшем мгновении. Все так же стояли в неестественных позах застывшие на полушаге люди, все также стояли посреди перекрестка машины... Все также неподвижно висела в воздухе стая голубей, на которую раньше мальчик не обратил внимания.
-- Ты говорил, что теперь я смогу вернуться.
-- Нет, я говорил, что теперь ты не умрешь...
Стоило монстру сказать это, как вся окружающая обстановка вдруг подернулась легкой дымкой, окружающие предметы включая весь бардак комнаты, стали полупрозрачными и засветились разноцветными всполохами. Впрочем, еще через мгновение, комнату затопил такой яркий свет, что начало резать глаза, и смотреть приходилось уже через узкую щелочку между прищуренных век. Свет шел откуда-то из-за спины мальчика. Вениамин обернулся, чтобы узнать, что же там такое, но ничего не обнаружил. И сверху тоже. Тогда мальчик опустил взгляд, и вынужден был тут же зажмуриться -- светилось его собственное тело. Чистым, ярким белым светом.
-- Что это! -- в панике воскликнул мальчик и закрутился отыскивая вокруг чудовище. Монстр быстро нашелся. Он стоял там же где и раньше и был единственным элементом обстановки, который не претерпел никаких изменений. Если он и светился, то совсем незаметно на фоне источаемого мальчиком сияния.
-- Чего-чего? Говорил же: тебя засасывает в наш мир. А теперь вот, это самое -- засосало, -- монстр ухмыльнулся. -- Если тебе интересно, могу теперь сказать, почему живу тут у тебя и не собираюсь никуда деваться. Вишь, как ты сияешь? А меня рядом и не видно. Рядом с тобой можно спрятаться от кого угодно. Никакая сила не найдет, слишком большая засветка.
-- А почему я свечусь? Я великий маг, да?
-- Ага, а я великий балерин. Просто ножки очень короткие и танцевать не умею. Но если одеть на меня балетную пачку, то я о! Всем балерунам фору дам. Таких великих магов вокруг огромное множество... Ну пусть не очень огромное, но множество. Только без инициации и обучения вы остаетесь обычными смертными. Всего и толку то, что светитесь. И дела нет никому до вас. Нет ни магических школ, ни великих учителей. Все, кто когда-то сумел обрести силу, обучиться и стать кем-то сурьезным при первой возможности тебя к праотцам отправят. Если, конечно, узнают, что ты прошел инициацию и, значит, на что-то претендуешь. Конкуренция и все такое.
-- Но я все-таки могу стать магом, да? Кидаться фаерболами, молниями и... э... чем там еще маги кидаются?
-- Ты совсем глухой? Я тебе говорю -- ты можешь стать трупом. Холодным и, кстати говоря, совершенно невкусным.
-- Ты меня научишь?
-- Я похож на мага? Где тут у тебя зеркало? Пойду посмотрю, может у меня молния на лбу нарисовалась или колпак со звездочками внезапно вырос. Я понятия вообще не имею чему и как тебе нужно учиться! Хотя нет, стой. Кое-чему все-таки могу. Но тут такое дело... Понадобится время.
-- А долго? Час? Два? Я хочу быть магом! Научи меня! -- мальчик радостно подпрыгнул.
-- Ну... Час, а потом еще два... Тут если ты заметил со временем вообще-то туго, часы не ходят. Ну что-то вроде месяца хватит для самых основ...
-- Месяц?! Это долго... Мы же можем заниматься с тобой после школы?
-- Можем. Но, во-первых, с неделю уйдет только на то, чтобы ты сумел вернуться в мир людей. А во-вторых, пока ты не научишься хоть чему-нибудь, первая же встреча с кем-то из наших, и тебе, это самое, кабздец. Так что, пока не освоишься хоть как-то, в человеческий мир соваться не советую. Тем более, если ты помрешь, и мне придется туго.
-- То-есть... А чему ты будешь меня учить? Все-таки мы будем кидаться фаерболами?
-- Пиромант недоделанный... Огня хочешь, возьми зажигалку, подожги занавеску. В тебе пламени ни крошки. А учиться ты будешь бегать.
И они стали учиться бегать.
***
Теоретическая составляющая уроков от чудовища была проста. Если видишь нехорошего дяденьку или тетеньку нужно как можно быстрее от них унести ноги. Но бегать в человеческом мире не имеет смысла, потому, что догонят. Или еще хуже -- отследят, а потом придумают что-нибудь оригинальное. Поэтому убегать нужно через верхний мир. В этом есть одно большое преимущество -- время там течет по-иному, а с точки зрения мира людей не течет вовсе, так что попасть туда вдвоем возможно, только если один проведет другого. В ином же случае, если несколько людей переместятся туда пусть даже по их мнению одновременно, они окажутся в разных пластах того мира и не увидят друг друга. Но есть несколько сложностей.
Во-первых, нужно научиться переходить туда-сюда по своему желанию, а во-вторых необходимо уметь быстро проходить грань между двумя мирами, ведь не ней практически невозможно двигаться. Ну и в третьих в верхнем мире тоже есть все шансы наткнуться на кого-нибудь опасного -- то есть на кого угодно. И что в таком случае делать? Конечно же, убегать в мир людей.
Время тянулось неспешно.
-- Направь свою волю к цели. Презрей обыденность, силу ощути в себе и устреми ее...
-- Ты что, "Звездные войны" смотрел?
-- Ну да, а чего? Попробуй тут не посмотри, мне ж никуда из твоей комнаты не деться. Я и не такого насмотреться успел...
-- Не очень-то ты на Йоду похож. Скорее на этих, которые пушистые и по лесам бегали.
-- Вот обидюсь я, сам учиться будешь, -- обиделся монстр. Аж секунд пятнадцать обижался, а потом продолжил: -- Ощути путь под своими ногами, почувствуй жгут, который тянет тебя к цели сквозь все преграды...
Под своими ногами Веня ощущал только пол. Вполне себе надежный, паркетный и особенно твердый в моменты его -- пола, соударения с вениным носом. Кои периодически случались, когда тот особо старательно тянулся этим самым носом непонятно куда, по всей видимости, к цели.
Как бы то ни было, но по прошествии некоторого времени (вечности, или даже двух, по мнению мальчика) у него начало что-то получаться. И так как к тому моменту действие начало переходить все больше в мир обыденный, человеческий, и время вновь взяло свой разбег, то в конечном итоге произошло событие вполне предсказуемое, однако двумя увлеченными героями неожидаемое. Пришли домой родители мальчика.
Точнее говоря, сначала пришла мама.
Татьяна Тимофеевна женщина была по натуре добродушная и спокойная. Работала бухгалтером в небольшой фирме, любила своих мужчин: мужа и сына, и планировала этот вечер провести за просмотром увлекательного сериала "Любовный додекаэдр", однако планам было не суждено сбыться. Немного удивленная тем, что сынишка не встречает ее с криком: "Ты принесла чего-нибудь вкусненькое?" и даже без оного, она заглянула в комнату Вениамина. Перед мысленным взором Татьяны Тимофеевны быстро пронесся анонс следующей серии додекаэдра и, не прощаясь, улетел в бесконечность, тонко намекая, что эта часть истории так и останется не просмотренной до следующего повтора сериала. Взор же не мысленный, а вполне себе реальный не бегал по разгромленной комнате, но запечатлел ее единомоментно одним общим целым: оскаленный зев разбитого окна, разметанный по всем 12 квадратным метрам вещи вперемешку со стеклами и книгами, мальчик, увлеченно заталкивающий что-то под кровать.
Минуты две понадобилось Татьяне Тимофеевне чтобы выйти из ступора.
-- Веня?.. Ты в порядке?
***
День пятого октября две тысячи пятнадцатого года должен был стать для Вениамина обыкновенным учебным днем. Примерно таким же понедельником, как и предыдущие четыре понедельника этого учебного года, и он бы таким, несомненно, стал, если бы не некий пушистый подкроватный монстр. Теперь же это был день, когда мальчик Вениамин вступил в мир в новом статусе -- великого мага. По крайней мере, таковым он себя теперь представлял.
Вениамин шел в школу с гордо поднятой головой, предвкушая, как теперь-то он всем покажет. Только никак не удавалось придумать, кому и что покажет. В арсенале великого мага Вениамина пока значилось совсем немного приемов -- собственно, всего один -- сбежать в верхний мир и вернуться. И как мальчик не пытался повторять увиденные в фильмах движения супергероев, как он не напрягал свой кортофелеподобный нос силясь изобразить душевное усилие, кое по словам голливудских монахов должно было приводить в действие всякие спецэффекты, так ничего у юного падавана и не получалось. Единственно, что прохожие косились как-то странно. То ли чувствовали в нем силу, то ли принимали за умственно отсталого, посмотрев на все его кривляния.
На математике показать всем не получилось. Даже скорее наоборот, ведь про домашнее задание он совершенно забыл, потратив выходные сначала на обучение у монстра, а потом на уборку под чутким маминым надзором. Таким образом, дневник ребенка украсила жирная красная двойка, которую на словах дополнила угроза в следующий раз вызвать родителей. Казалось бы, к тому, чтобы всем показать идеально располагала перемена, когда они с другими мальчишками из класса устроили игру в футбол крышкой от кока-колы в коридоре школы. Он мог бы мгновенно переместиться и эффектно выхватить импровизированный мяч из самых ворот. Но совсем уж светиться, перемещаясь на большие расстояния, мальчик все-таки опасался. А коротенькие незаметные со стороны скачки для того чтобы успеть перехватить пролетающую мимо крышку всего лишь делали его чуть более хорошим игроком чем обычно. Что совсем не удовлетворяло внезапно разросшееся эго.
Положение спас верный друг и товарищ ученик того же шестого "а" класса Саня.
-- Гони, Веник, -- громогласно провозгласил верный друг Александр, с разбегу запрыгивая Вениамину на спину на перемене перед последним уроком. Вениамин бы и погнал, но от внезапности запнулся одной ногой о другую, и оба товарища кубарем покатились по обшарпанному паркетному полу школьной рекреации. И все бы ничего, синяки, как известно, настоящих мужчин исключительно украшают, но друзьям-товарищам посчастливилось по ходу падения сбить с ног Геннадия.
Геннадий был очень милый мальчик. По крайней мере, так считала его бабушка. Другие считали несколько иначе. Сам он не считал никак, потому, что к шестому классу так и не научился. Зато у Гены были очень широкие плечи, рост метр семьдесят пять и взгляд даосского монаха отрешившегося от реальности. А еще у Гены порой случались резкие перепады настроения, причем все время в худшую сторону, хотя едва ли кто-то был способен понять как такое вообще возможно.
Так вот любимый внучок своей бабушки Гена, будучи сбитым с ног Вениамином и Александром, недолго думая, прямо из положения лежа дал им кулаком в нос. Сначала одному, а потом второму. А потом еще раз. Дал бы и третий, но тут из соседнего класса вышла учительница великого и могучего Мария Павловна. Друзья-одноклассники заслонили кучу малу своими спинами и кинулись разнимать бойцов.
-- Пусти, гад! -- кричал покрасневший от натуги Саша, пытаясь вырваться из цепкого хвата противника.
-- Отвянь уже! -- голосил Веня, пытаясь как-то отбиваться от разошедшегося Гены, и заодно от Сани, который в ходе своей борьбы уже несколько раз попал по нему локтями.
-- Ыыы! -- отвечал им только начавший распаляться Гена.
Однако тут усилия одноклассников увенчались успехом. Близнецы Саня и Серега, бывшие от роду не робкого десятка, подцепили Гену за плечи и стали оттаскивать в сторону. На том бы и закончился сей маленький эпизод школьной жизни, но в последний момент битвы Вениамин, отмахиваясь от Гениных кулаков, совершенно случайно сам съездил тому по лицу. Не больно, но обидно. Геннадий вновь было рванул из крепкого хвата братьев, однако тут прозвенел звонок, и друзья поспешили смыться в класс.
Урок английского затянулся. Аж на три минуты после звонка. Класс был крайне возмущен таким поведением учительницы, особенно печальны были два товарищи Веня и Саня намеревавшиеся сбежать из класса с первыми звуками соответствующего сигнала, чтобы ненароком не встретить в коридоре все еще обиженного Гену.
Гена встретил их сам. Прямо у выхода из класса. К этому моменту у него настало редкое просветление, и вместо того, чтобы сразу кинуться в драку он обратился к парням с речью.
-- Э... Слышьте вы, козлы, эта, за школой во дворе, эта, сейчас. Не придете, козявки, я вас потом урою!
***
Вениамин был печален. Смыться не получилось. Он бы и сбежал, все равно Гоша на завтра все забудет, но почему-то оба класса не желали тихо и мирно расходиться по домам. Все предвкушали развлечение и явно не намерены были отпускать куда бы то ни было действующих лиц. Веня тоже предвкушал. Предвкушал, что наполучает сейчас так, что как бы до больницы не дошло. Единственные, кого не было заметно в окружающей толпе школьников, это друзья, приятели и сочувствующие Вениамина. У них отчего-то внезапно именно в этот день нашлись срочные дела после школы. Наличие рядом Сани не утешало. Тот просто не мог смыться будучи в столь же неловком положении как и сам Веня, а на его бойцовские качества полагаться не приходилось.
Весело и шумно двигалась толпа школьников к уютному и тихому закутку меж гаражами позади школьного двора. Мимо шли по своим делам прохожие, пенсионерки выгуливали собачек, серьезные дяденьки на ходу говорили по телефонам, и совершенно никому не было дела до того, что шестиклассник Вениамин сейчас наполучает по мозгам. Мозги лихорадочно шевелились, но никаких решений на выдавали. Зато решение нашел Саня. Он совершенно случайно споткнулся и до того, как все сумели среагировать рванул под ногами рослого Гоши к свободе. Вполне удачно рванул.
Сверкание пяток товарища еще больше погрузило Вениамина в уныние.
Сколь бы ни была благодатна и всячески замечательна Питерская земля (хотя и в этом Веня был не уверен), но вот на вкус она точно не мороженка. В общем совершенно невкусная земля. Впрочем будь на ее месте та самая мороженка, едва ли это облегчило бы жизнь Вениамина. Хотя Земля из мороженки это было бы интересно...
Внезапно отвлеченные мысли Вениамина были прерваны рывком к небесам. Это Гоше надоело возить вяло сопротивляющегося противника лицом по грязи, и он решил немного поиграть в мортал комбат. Пока что Веню спасало только то, что Гоша отродясь не занимался ни то что единоборствами, но даже бадминтоном, а вся его техника основывалась на голливудских фильмах, а также том самом морталкомбате с тейкеном. Вот и в этот раз прием увенчался сомнительным успехом. Практически подняв Вениамина над головой Гоша поскользнулся в луже и сам грохнулся на спину. А Веня грохнулся сверху, да еще и по стечению обстоятельств приложил противника локтем в солнышко.
Зрители загудели. Сейчас бы Вене и сбежать куда подальше, но окружающий народ был в таком запале, что гладиатору из колизея сбежать было бы проще. Даже Катька из Гошиного класса (на редкость стервозная девочка, надо сказать) кричала:
-- Давай, Веник, так его! Мочи гада!
А у Веника было всего боевого настроя только обмочиться. Не то, что бить там кого-то.
Но вот и настал долгожданный миг страхов надежд и скорбей. Гоша встал, и глаза его были красны как у наркомана, а взгляд светился безумием. "Ну все...", -- понял Веня. А потом вдруг что-то ударило в затылок, а перед глазами оказалось небо. Следующим кадром мальчик был уже на ногах, но удерживался в таком положении не столько оными ногами, сколько рукой противника за шкирку. Перед глазами имел место быть кулак. И он приближался. Но приближался на удивление медленно. Очень-очень медленно.
-- Ой... -- тихо промямлил Веня. И попытался было вырваться из бульдожьей хватки. Вот только тело мальчика совершенно не желало двигаться со сколь-нибудь серьезной скоростью. Не только вырваться, но даже отклонить голову от кулака не получалось. И мальчик тут наконец-то мальчик понял, что происходит, и в голове всплыли уроки монстрика. Он напряг свою сомнительную детскую волю и практически закинул себя из мира людей в мир монстрика и ему подобных.
Вокруг все сразу расцвёло красками. Совершенно неестественно яркими и какими-то хаотичными. Так Гоша например светился цветом детской оплошности, а окружающие школьники переливались от лазурно-голубого до бордово-красного. Теперь Веня мог пройти сквозь своего противника и вообще беспрепятственно двинуться куда угодно. Не то, чтобы это было просто -- двигаться сквозь реальные предметы. Неприятно. Но возможно. Правда, с людьми такую штуку проделывать ему еще не доводилось.
Вспомнился один из уроков монстрика, где тот советовал без особой нужды так не делать. А монстрик-то хоть и дурной, но ведь не дурак же ж.
Мальчик сделал шаг навстречу застывшему во времени противнику, так что рука, до того державшая его за ворот, прошла насквозь. Коричневое сияние Гоши на какое-то время слилось с чистым белым светом излучаемым телом Вениамина, и сознание юного мага вместе с тем как будто окунулось в переполненный ночной горшок. К великому своему счастью дар к чтению мыслей он не обрел. Но хватило и эмоций, они у Гоши оказались столь мерзостно неприятными, что у мальчика подкосились ноги. Что, впрочем, пошло Вене на пользу, потому, что Гоша-то все также продолжал стоять.
***
Болела голова. Во рту чувствовался вкус крови, которая равномерно вытекала из носа и разбитой губы. Мальчик пытался проползти между ногами зрителей к свободе по возможности никого не задев.
Мир был прекрасен. И болезнен. Хотя болезненным, конечно, был не столько мир, сколько нос. Здание школы казалось огромным аквариумом заполненным разноцветными несмешивающимися фосфоресцирующими жидкостями. Они плавно перетекали, создавая завихрения и странные узоры. Периодически было видно, как где-то внутри двигаются отдельные огоньки. Но стоило присмотреться к любому из них, как зрение расплывалось, кружилась голова, и мысли вдруг теряли четкость. Деревья светились лазурно-синим, а дорога под ногами, казалось, была сделана не из асфальта, а из дымчатого кварца. И небо. Небо было черным. С тусклым фиолетовым солнцем.
И здесь была своя жизнь. Вокруг застрявших по времени людей непрестанно вились какие-то тусклые черные кляксы. Что-то непонятное мелькало на периферии зрения не давая сосредоточить на себе взгляд. Сгустки света проносились мимо деревьев. Этот мир жил. Но жил по своим непонятным законам. Впрочем, Вениамина пока никто не трогал. Даже черные кляксы не рисковали слишком приближаться к его сиянию.
Мальчик шел в сторону дома, засматриваясь по сторонам, и совершенно не вспоминая, предупреждений подкроватного монстрика. И дошел бы до дома совершенно спокойно, если бы не наступил на хвост маленькому асфальтовому дракону. В общем-то, его можно было понять -- дракон улегся на обочине одной из небольших улочек, и на дорогу торчал лишь самый край хвоста такого же цвета дымчатого кварца что и асфальт. В задумчивости и будучи переполнен эмоциями и новыми впечатлениями ребенок не обратил внимания на новый дом на месте пустыря, а хвост принял за лежачего полицейского. Дракон от неожиданности дернулся. Не от боли, конечно. Скорее от удивления -- местные существа обычно старались держаться от него подальше.
Когда асфальт резко ушел из под ног Вениамина, тот успел только подставить руки, чтобы не добить об землю свою и без того многострадальную голову. А потом пришлось резко откатываться в сторону, когда огромное нечто только что бывшее частью дороги вознамерилось грохнуться обратно. Соседний дом зашевелился и оказался огромной чешуйчатой тушей. Дракон начал лениво разворачиваться, маленькая (не больше камаза) голова на длинной шее посмотрела на мальчика с высоты шестого этажа. А потом склонилась к ребенку. Изо рта на миг выскользнул длинный раздвоенный язык полуметровой ширины. Попробовал на вкус воздух. Дракон подслеповато поморгал. И зарычал.
Однако за этот день запас эмоций мальчика успел изрядно поистощиться, и потому Вениамин не сразу рванул куда глядели его глаза. И даже почти не описался. Первой мыслью в его голове было: "-- А дракон-то беззубый, как старая бабка!". Второй мыслью: "Ну и воняет же у него изо рта...". Третьей мысли не было, потому, что к этому времени даже до заторможенного мозга Вениамина дошла вся серьезность ситуация. И вместо дальнейших размышлений он наконец-то сделал-то, что и следовало сделать уже давно -- вскочил и рванул со всех ног.
Вокруг было спокойно -- сверкали огни сливаясь в цветные полосы, проплывали какие-то странные облачка тумана. Вот только если бы рядом был такой родной и знакомый Вениамину подкроватный монстр, он бы сказал, тот делает большую глупость. Не хорошо это бешено носиться по враждебному миру -- а этот мир был однозначно враждебен всем людям, разливая во все стороны волны паники и страха. Самое смешное, что сидеть на хвосте дракона было бы значительно безопаснее. Ведь все местные существа знают, что асфальтовые драконы в сущности совершенно безобидны. Не имея никаких врагов, по причине своей абсолютной несъедобности и бесполезности, они могли годами сидеть на одном месте питаясь источаемыми землей толиками энергии. Но Вениамин на тот момент этого еще не знал. Он вообще по жизни мало чего знал.
Зато теперь со всех сторон к ребенку начали стекаться не такие крупные, но значительно более опасные существа. Первым было зеленое нечто внезапно отделившееся от дерева. Оно было похоже на жука палочника, с той разницей, что нельзя было точно определить что в нем есть тело, а что многосуставчатые лапы. С некоторой вероятностью можно было предположить, что тел было три или четыре. В общем существо представляло собой кучу зеленых палок в руку толщиной, постоянно перемещающихся относительно друг друга и при этом держащихся условно вертикально.
Оно кинулось мальчику в ноги оглашая окрестности скрипом веками не смазываемых дверных петель, и тот отшатнулся в сторону скорее от звука, чем от самого монстра. Зрение вообще в этом мире не казалось слишком надежным инструментом. Мальчик уже оставил тварь за спиной, когда почувствовал резкую боль в ноге. Существо успело царапнуть его вдогонку.
Дальше последовала атака целой кучи красных огоньков, размером с голову человека. Они внезапно налетели на ребенка с обочин улицы по которой тот несся сломя голову. У огоньков казалось вовсе не было тела, они хаотично носились в воздухе, подобно рыбкам в коралловом рифе. Хищным рыбкам. А на место жертвы был явно назначен новоявленный маг. Затормозить мальчик не успел. Но, на удивление, в последний момент перед столкновением каждое существо внезапно меняло свой настрой, цвет его перетекал в болотно зеленый, и оно моментально отскакивало подальше. Недостаточно моментально. Несколько всетаки не успели отлететь достаточно далеко и растворились с легкой вспышкой в белоснежном сиянии источаемом телом Вениамина. Мальчик почувствовал легкий прилив бодрости, но не успел это осмыслить, только порадовался, что угрожающие твари разбежались, и рванул дальше.
Силы начинали заканчиваться. Все-таки спортсменом юный Вениамин никогда не был, и за свои двенадцать лет дольше всего прозанимался настольным теннисом. Аж год почти, но и то было во втором классе, а потом маме надоело его водить.
Мальчик замедлил бег, даже почти перешел на шаг. Пока никто не нападал. Но по обочинам, а также спереди и сзади, толпились существа всех возможных форм, расцветок, размеров и степени пушистости. Был даже кто-то похожий на подкроватного монстрика, только размеров с лошадь и с полуметровыми когтями на верхних лапах. В нескольких местах кучковались различные змеи. Там где из человеческого мира просвечивалась вывеска круглосуточного продуктового магазина стояли два единорога. Тела у них правда были не лошадиными, а львиными, да и жала на хвостах, не очень соответствовали образу добрых духов из сказок. На спине у маленького желтого бегемота с человеческим лицом сидело нечто смахивающее на цаплю с красными крыльями, волчьей пастью с торчащим клыками и зеленым хохолком попугая.
Существа не спешили нападать, видимо проследив за судьбой своих бестелесных товарищей. Они все нерешительно мялись и перемещались по кругу, периодически кто-то совался вперед, но его одергивали рыком гулом или клыками. Существо убиралось за спины товарищей.
Мальчик шел вперед постоянно оглядываясь, все его тело тряслось мелкой дрожью, и совсем не от холода -- он уже несколько раз пытался сбежать от этого кошмара к людям, но все было бесполезно. Вместо того, чтобы вывалиться в родной и привычный мир, он лишь спотыкался и чуть не падал от резко вспыхивающей в ноге боли, там, где до него дотянулся монстр-палочник.
В какой-то момент мальчик вдруг заметил, что в отходящем от улицы по которой он двигался переулке нет ни одной твари. И вообще с этой стороны не виделось никакой опасности. Все существа переместились на другую обочину дороги. Будь на его месте кто-нибудь постарше он бы заподозрил неладное, но Вениамин постарше не был, и в переулок он свернул не раздумывая.
***
Этот район и в более привычном для ребенка виде был плохо знаком ему. Сквозь коричнево желтое свечение просматривалась вывеска какого-то банка, напротив сквозь фиолетовое сияние заполнявшее лестницу в подвальчик просматривалась дверь бара "Армянская лоза". В том же здании как ни странно располагался полицейский участок. От него веяло знакомыми эмоциями, запомнившимися по столкновению с Гошей. Мальчик поспешил пройти мимо по другой стороне. Справа оказался зарешеченный вход во двор, и Вениамин походя толкнул калитку в чугунных воротах. Не потому, что хотел туда войти, а просто потому, что отчего бы не толкнуть. Калитка не оказала сопротивление -- оставаясь основной своей сущностью в человеческом мире она ощутилась рукой Вениамина как струя прохладной воды текущей из под крана.
Не видя никакой разницы куда идти, раз выйти к людям все равно не получается, мальчик вошел внутрь. Тем более там маняще звала скамейка, тогда как ноги ребенка давно уже подкашивались от усталости. И что главное -- вокруг не было видно никого и ничего живого. Если не считать, конечно, нескольких застывших случайных прохожих, которые оставались по ту сторону ставшей вдруг непреодолимой для Вениамина границы.
Мальчик прошел сквозь решетку ворот и оказался в глухом дворе колодце. В реальности наверное стены радовали бы обшарпанной желтой краской и грязными разводами, дыры в асфальте радостно звали бы сломать ногу, а окружающая атмосфера навевала бы на мысли то ли о поэзии серебряного века, которую, впрочем, в школе они все равно еще не проходили, то ли на гопников девяностых, которые в общем-то с годами хоть и поредели, но никуда не исчезли.
Впрочем, все гопники, как и поэты остались по другую сторону остановившегося времени. А вот скамейка оказалась более или менее материальна. А может просто, мальчик так хотел на нее присесть, что окружающая странная реальность подчинилась его желанию. Мальчик чувствовал, как медленно проваливается сквозь сиденье, но происходило это со столь мизерной скоростью, что он мог бы лечь спать на этой скамейке и проснуться застряв где-то посередине. Впрочем спать он не собирался. Не потому, что не хотел, а потому, что как бы ни казался безопасен этот двор, а все-равно не было никакой уверенности, что сейчас не появится кто-нибудь хищный и голодный.
Веня просто сидел с закрытыми глазами, и пытался осмыслить все события случившегося с ним суматошного, безумного дня. Почему-то будущее уже не казалось ему таким радостным, как виделось утром. Он уже не чувствовал себя ни великим, ни низким ни вообще никаким магом. Скорее он ощущал себя маленьким запуганным ребенком, каким в сущности и был, оказавшимся там, где быть ему совершенно не положено. Этот мир явно не был предназначен для существования человеческих детенышей. Впрочем, он вообще не предназначался, для существования здесь людей. Это не был параллельный мир, как пишут о нем в книжках. Скорее -- изнанка, оборотная сторона огромного полотна мироздания. Где нет глянца, шика и лоска, отовсюду торчат нитки, а то, что на лице видится узором, превращается в бессмысленный, безумный хаос нитей.
Поток мыслей прервал донесшийся шелест. Даже не шелест -- шепот. Мальчик стал оглядываться по сторонам. Но ничего не увидел. Слов разобрать также не удавалось. Звук шел то справа, то слева, то вдруг перемещался куда-то вверх под самые крыши. Мальчик вскочил со скамейки. Ему уже не казалось, что здесь так безопасно. Только сейчас он осознал, чем отличалась вся эта улочка, куда не стали соваться существа от всех остальных, что он увидел за этот день. Здесь не было такого яркого света. То есть стены домов, земля под ногами, машины, конечно, источали сияние как и все в этом мире. Но далеко не такое яркое как было на предыдущих улицах.
Более того, в этом дворе были тени.
Прямо поверх тускло переливающихся разными цветами стен. И тени перемещались. Хотя казалось бы вокруг не было никого, кто мог бы их отбрасывать.
Мальчик попятился к выходу со двора, сделал несколько шагов спиной вперед, развернулся и, хотел было рвануть со всех ног, но на стенах вокруг арки теней было аж с десяток штук. Он даже разобрал, что они имели человеческие очертания.
-- Стой! -- громкий шепот раздался как будто прямо в голове. -- Не тронем... Не бойся. Неопасные! Хорошие... Поможем... Кровь! Вылечим... Поможем... Не бойся...
Целый хор шепчущих голосов одновременно бился у Вениамина в голове, рассеивая остальные мысли и не довая сосредоточится ни на чем, включая план побега.
-- Тихо! -- это шепот был более властным. Остальные голоса сразу ослабли.
На стене перед Вениамином проявилась одна довольно-таки четкая тень, остальные разбежались куда-то по сторонам.
-- Не бойся, мальчик, мы не тронем тебя. Наш хозяин Антуан Безликий, хочет пригласить тебя к себе в резиденцию. Ты как раз стоишь возле входа. Мы видим, что ты только начал знакомиться с нашим миром и сейчас тебе нужен настоящий достойный учитель. Безликий ждет тебя. Он давно ищет себе способного ученика... Никто больше не тронет тебя. Никто не рискнет связаться с нашим хозяином. Он самый сильный, он позаботится о тебе.
Вениамин к этому времени уже так устал от безысходности и страха, что готов был на что угодно, лишь бы не шарахаться больше одному против огромного незнакомого мира.
-- Да... Я... Я согласен...
***
На одном из зданий двора сквозь границу миров просвечивал рисунок граффити. Если, конечно, слово "просвечивал" уместно, для единственного не светящегося объекта в округе. Этот рисунок как будто сшивал собой разные слои мироздания и при этом казался неуместным ни здесь ни, наверное, там.
-- Ссмотри на узорр, -- просвистела тень. -- Почувствуй его.
Мальчик смотрел. И даже что-то чувствовал. Находиться рядом было неприятно, ныла царапина на ноге, а на душе стояло такое чувство как будто в ней ковыряются острым ножом.
-- Коснись его силой...
-- А? Какой силой?
-- Своей силой! Коснись рисунка...
Мальчик вытянул руку. Чем ближе он подносил ее к антрацитово черным линиям, тем больше она погружалась в холод. Как будто стена в этом месте была сделана не из обычного кирпича, а из больших кубиков сухого льда.
Когда до узора осталось расстояние в ладонь, мальчик увидел, как его сияние до того равномерно изливавшееся во все стороны, стало обращаться белым светящимся потоком, истекающим из пальцев и втягивающимся в линии. Мальчик хотел отдернуть руку, но поток силы как будто связал его со стеной прочными нитями. А потом мир вокруг начал меркнуть.
***
За спиной возвышался двухметровый хрустальный обелиск заполненный клубящимся серым туманом. На его поверхности глубокими бороздами был выскоблен знакомый рисунок. С этой стороны он оставался таким же бесконечно черным.
Очертания человеческого мира здесь едва просвечивались, вместо него была пустошь заполненная местами чем-то напоминающим водоросли или заросли гигантского хвоща. И впереди возвышался замок. Как раз на месте того-самого полицейского участка. Мальчик не очень-то хотел туда идти, но тени вились вокруг, шептали, звали. Никаких сил противится течению событий у него уже неоставалось. И Вениамин пошел за тенями.
Они шли прямо сквозь контуры зданий, сквозь всполохи людей сидящих в своих квартирах, даже чуть не прошли сквозь парочку черных клякс вившихся вокруг тех людей уровнем ниже. Кляксы шевелились заторможено, но при приближении Вениамина заранее начали расходится в стороны.
И вот мальчик уже стоял перед высоким крыльцом с гранатово красными статуями горгулий по бокам. А может быть и не статуями, судя по тому, как они провожали Вениамина своими антрацитово черными бусинками глаз.
Здание казалось было вырублено из монолитной скалы. Не было видно ни одного стыка между блоками. И материальность его не вызывала сомнений. Тяжеленная дверь с барельефами знакомых львов-единорогов стала медленно открываться от толчка плечом. За дверью встречал огромный холл со свисающей с потолка театральной люстрой и отдающей музеем мебелью. И здесь все выглядело сделанным из того же самого коричневого камня, как будто здание не строили, а выращивали причем сразу со всей обстановкой.
Напротив двери уже стоял хозяин -- низенький пухленький дядечка в вязаной жилетке, красных бриджах и лакированных туфлях лодочках. На лице его сияла нарисована добродушная улыбка и сам он просто лучился счастьем при виде гостя. Тело его излучало зеленый свет сквозь который, правда, порой проскальзывали всполохи синего и коричневого.
-- Гости, гости, гости дорогие! -- он радостно засмеялся, захлопал пухлыми ладошками и чуть переваливаясь подбежал к мальчику. Вениамин от растерянности не успел даже увернуться от его сомнительных объятий.
-- Как добрался! -- забалаболил он, опустив ребенка на землю. -- Ох и давно же у меня не было гостей. Тем более таких талантливых юных гостей. Я вижу тебе уже изрядно досталось. Пойдем, пойдем обработаю твои раны! Меня зовут Антуан. Некоторые называют еще Безликим, но для друзей я просто Антуан. А ты, тебя как звать?
-- Веня я, -- смущенно промямлил Вениамин смотря себе под ноги, и старательно пытаясь разорвать дистанцию с хозяином хотя бы на метр.
Но вот Антуан двинулся куда-то вглубь помещения к виднеющейся там лестнице, и мальчику не осталось ничего, как поплестись за ним.
-- А почему вас зовут безликим? -- мальчик попробовал вставить вопрос в непрекращающийся монолог хозяина замка.
-- Безликим? Это долгая история, я тебе ее обязательно расскажу. Но позже, позже. А пока вот проходи в свои апартаменты. Сейчас осмотрим твои раны.
Комната куда они вошли была явно больше, чем вся венина квартира. И обстановка в ней была бы вполне уместна во дворце какой-нибудь императрицы. Мальчик скромно присел на краю ажурной кровати. Антуан тут же начал щупать его расквашенный нос и посиневшие фингалы на лице.
-- Чудно, чудно, -- приговаривал он при этом. Хотя что именно чудно не уточнял.
Пальцы Антуана были сухими, холодными и какими-то неживыми. Как будто на них были надеты кожаные перчатки, хотя никаких перчаток не было. Вначале мальчик отдернулся, но потом ощутил, что боль действительно проходит и решил пока ничего не делать.
Следом за лицом хозяин ощупал руки и принялся за ноги, когда наткнулся на царапину оставленную зеленым палочником.
-- О! -- радостно воскликнул он, как будто увидел чудесную бабочку, а не пусть и небольшую, но кровоточащую рану. -- Интересно, интересно.
Он вскочил, на миг остановился в задумчивости, потом закрутился вокруг оси как будто высматривая что-то на несуществующих полках вдоль стен. Вытянул руку и выхватил ею из воздуха маленький флакончик с лазоревой жидкостью. Всмотрелся в нее, при этом мальчику на миг почудилась на месте лица его неестественная нарисованная маска. Но потом Антуан подлетел к ребенку на ходу открывая флакончик, и капнул светящейся жидкости на ранку. Боль сразу утихла, а через мгновение остался лишь след запекшейся крови на здоровой коже. И Веня решил, что мгновенье назад ему всего-лишь показалось, что сыграла шутку усталость и перегруженное новыми впечатлениями сознание.
-- Ну что, Веня, теперь ты у нас совершенно здоровый. Пойду я прикажу слугам приготовить ужин и прослежу, чтобы они все сделали в лучшем виде. Все таки не часто здесь бывают такие дорогие гости. А ты пока располагайся, поспи, вижу день был длинный.
И хозяин замка было вышел из комнаты, но на миг остановился в дверях.
-- Да, у меня же есть одно замечательное средство для восстановления твоих растраченных сил. Вот, -- он выхватил из воздуха еще один флакончик и поставил его на массивный столик рядом с кроватью. -- Выпей прежде чем ложиться и к тому времени, как будет готова еда, уже не будешь валиться с ног от усталости. А ведь нам еще многое предстоит обсудить.
И он ушел.
А мальчик остался один. И был он настолько уставшим, что никаких иных желаний и измышлений кроме как завалиться спать не оставалось. Он уже опустил голову на подушку, когда меркнущий взгляд зацепился за флакончик. Пить неизвестную жидкость не хотелось. Хоть и показал уже хозяин силу своих зелий, но и окончательно избавиться от образа нарисованной маски на месте человеческого лица не получалось. С трудом понимая, что делает, мальчик взял флакон, подошел к окну и вылил содержимое вниз пролив часть на подоконник. Потом вернулся на кровать и, только бросив пустой флакон на край столика, моментально уснул.
***
/*Сон про ветер*/
***
Проснулся мальчик от холода. Холод шел снизу из под спины. Он начал было переворачиваться на бок, но тут осознал, что под ним совсем не мягкая перина с кучей подушек на которой засыпал. Скорее лежал Вениамин на твердой и леденящей каменной плите. Помещение было погружено в глубокий мрак, лишь слабо тянуло от стен бордовым светом. Взгляд выхватывал из пространства контуры окружающей обстановки и с каждым новым предметом сердце все сильнее сжималось.
Странные слабо фосфоресцирующие узоры на стенах, полу и сводчатом потолке, столик засыпанный инструментами отдающими фильмами про средневековую инквизицию. Поверх щипцов и пилок лежал кривой нож в две ладони длинной и с непонятным рисунком на лезвии. Вдоль стен стояли стеллажи с какими-то бутылочками и книжные полки. Где-то там сейчас и крутился хозяин замка. И добродушным толстячком он уже совсем не казался.
-- Так-так-так... -- неслось тихое бормотание со стороны темной фигуры Антуана. -- Вот это нам пригодиться. И, пожалуй...
Хозяин замка был так увлечен, что не заметил, как мальчик медленно сполз с постамента. Вениамин стал аккуратно на четвереньках пробираться к просматривающемуся на одной из стен светящемуся контуру двери. Он едва мог различить, что находится под его руками и коленями. Иногда бормотание мага затихало, а его фигура останавливалась что-то разглядывая или обдумывая. Тогда мальчик тоже замирал, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания. Было холодно, его легкая осенняя курточка осталась лежать в комнате на стуле.
Вдруг, в очередной раз поставив руку на десяток другой сантиметров впереди себя, мальчик ощутил под ней не холодный камень пола, а что-то мягкое, пушистое и теплое. А следом с громким писком из под руки выстрелила тень, метнулась куда-то в сторону по пути задев какие-то стоящие у стены палаческие железки и исчезла во тьме. Мальчик с перепугу вжался в пол, почему-то решив, что станет так менее заметным посреди пусть и темного, но почти пустого пространства.
-- А? -- маг обернулся и в недоумении уставился на пустой постамент. -- Это что еще за шутки. Ты играть со мной вздумал? А ну лезь назад на алтарь, -- и маг направился к дрожащему мальчику. -- Разлегся он тут...
Когда между ними осталось лишь полшага и Антуан уже начал было наклоняться чтобы схватить его за плечо, Вениамин переборов свой страх резко откатился и перевернулся на спину. Их глаза встретились. И мальчик понял, почему хозяина звали безликим. Сейчас у него действительно не было лица. Вообще складывалось впечатление, что перед ребенком стоял не человек, а огромный воздушный шарик. А все черты лица, глаза, морщинки, даже ногти на пальцах, все было нарисовано грубыми мазками масляной краски.
Антуан прыгнул к мальчику. Однако вместо резкого скачка получилось у него нечто неуклюжее и как быд-то снятое в замедленной съемке. Путь к двери был отрезан и мальчик рванул назад к алтарю. Но, конечно, не стал на него залезать, а спрятался с противоположной стороны.
-- Ах ты маленький негодник! -- раздраженно вскричал Антуан. И торчащий из-за алтаря локоть Вениамина обожгло особенно сильным холодом. Мальчик успел заметить, как часть источаемого его телом света потоком пролилась в сторону хозяина замка. Вообще только сейчас он удивился окружающей тьме. Ведь в верхнем мире ему вообще до того ни разу не приходилось оказываться в темноте -- само тело Вениамина всегда являлось мощнейшим источником света. Здесь же весь его излучение не разливалось в стороны но стекало водопадом в пол и в глыбу алтаря растворяясь там бесследно.
Послышались шлепки приближающихся шагов. Мальчик высунул голову посмотреть, в этот момент маг взмахнул рукой. Мальчик успел снова спрятаться, но все равно почувствовал, как на миг холод усилился. Судя по шагам хозяин начал обходить вокруг алтаря. Веня пополз в противоположную сторону.