Я - студент, малолетка и недоросль. Учусь на любимую профессию и считаю себя вполне счастливым. В том возрасте, когда еще не кончилось детство, а уже пушок под носом растишь и лелеешь, чтобы перед зеркалом казалось: "Какие у меня шикарные усы!". Стремишься жить по-взрослому, вдали от мамы, и, как губка, впитываешь впечатления от жизни. Детская острая наблюдательность и, как только что отформатированный компьютерный винчестер, - мозг. Пиши информацию - места на диске навалом. Это потом, с возрастом, когда мозг заполнен всякой дрянью и незначительностью, приходится стирать и приводить в порядок, систематизировать то, чего "нахватался" в тот период. Как жить с таким винегретом в голове?
Интересный вывод напрашивается после такой ассоциации мозга и винчестера. Тем, что человек в детстве и отрочестве попадает в ту или иную информационную среду, и тем, с какой скоростью записывалась информация, определяется его багаж знаний, который он и использует всю свою жизнь впоследствии, оттачивая и совершенствуя свои знания, но никогда не пополняя его в значительно большей мере.
Я оторвался от дома, приобрел еще несколько степеней свободы. Одна из степеней, собственно, - это право выбора, что ты будешь делать сегодня вечером или на перемене между уроками. Удивительное состояние. Свобода! Просто не знаешь, как распорядиться ей.
- Брат, пивца попьем? - приглашает сокурсник в пивнушку.
- Конечно, попьем, какие вопросы!
- Только у меня денег нету, ты угощаешь.
- Есть у меня деньги, - говорю с гордостью.
Конечно, есть у меня деньги сегодня. Получку получил вчера аж 70 рублей. Подрабатываю "директором публичного дома", то есть ночным сторожем. Сегодня мы выпьем на мою получку, а завтра я буду занимать деньги на булочку с кефиром, чтобы дотянуть до стипендии или до маминого перевода. Глупость - одна из составляющих молодости: надо работать целый месяц, чтобы в один день вся пивнушка угощалась пивом за твой счет и все говорили, какой ты замечательный человек и друг.
Каких людей в пивной только нет! Народ колоритный и своеобразный. От опустившихся оборванцев до солидных дядек - заведующих гаражом. В основном пьянчужки. Мне льстит их внимание ко мне. Я взрослый!
- Брат, угости кружечкой. Трубы горят после вчерашнего, - заискивает здоровенный мужик, косая сажень в плечах. И в благодарность за пиво поведает мне историю своей жизни, такой паскудной и неприглядной: "Живем мы, как кролики в клетках, в ожидании своего последнего часа в супе, и не боремся за свою лужайку где-нибудь за лесом. Нас устраивает такая жизнь - потому что не видели и не знаем другой".
Говорю ему, что поразила меня его бурная история, и надо бы написать про него. Даже романа мало будет - тут на трилогию тянет.
"Да! Вот куда нужно ходить писателям за материалом для своих романов - в народ, - кивает он. - А то ведь пишут свои оторванные от жизни истории. Противно читать".
Я пьяно соглашаюсь с ним.
Таких историй наслушаться можно за один день сотни. Накапливаю информацию - может, и правда на старости лет напишу мемуары? Все копейка на прожить старику.
***
Двое других ребят любезно приглашают меня к себе:
- А пойдем к нам домой, посидим, как люди, за столом и за разговорами?
- Пойдем, - говорю с готовностью, потому что мне друзья нужны, неважно, какие - лишь бы меня понимали в этой компании. Здесь люди чуть ли не вполовину меня старше, а относятся, как к равному.
Откуда мне знать было, молокососу, что не я имею вес, а мои деньги!
Побывал я у них в гостях. Бабка Юля хлопочет и порхает над своими внуками-лоботрясами. Я про себя их назвал "бабушкиными внучками", по аналогии с маменькиными сынками.
Взахлеб рассказывают они мне о себе, а я взахлеб слушаю их, таких опытных во всем. Поимели они женщин на своем пути, посидели в тюрьмах и морд набили за свою жизнь столько, сколько мне предстоит еще. А как же - предстоит!
Дружба крепла с каждым днем. Как завсегдатай, я приходил к ним с единственным намерением послушать бывалых. Они с радостью меня встречали и жадно заглядывали в авоську с трехлитровой банкой пива, которое я всегда приносил. Мы садились за стол, а бабушка Юля со вздохом начинала жарить яичницу с картошкой. Начинались душевные разговоры, почему они сидели в тюрьме и как они там заправляли. Разумеется, они были "исполняющими обязанности пахана" там, на зоне, и жестоко избивали зеков за малейшую провинность. Рай, а не тюрьма! Аж захотелось самому побывать там. Я с уважением рассматривал и трогал наколки на их теле, обозначающие на тюремном языке их статус и тяжесть преступлений на свободе.
- Хочешь попробовать? - говорит младшенький внучок Женя, тщательно вытряхнув табак из папиросы и набив пустую гильзу высушенной ядовито-зеленой травой.
Этот ритуал я наблюдал каждый раз, когда приходил к ним, и успел выучить последовательность наизусть. Они с Сашей выкапывали из палисадника трехлитровую банку с перетертой травой коноплей. Отсыпав немного в спичечный коробок -"кораблик", закапывали банку обратно. "Не найдут менты", - шутит Саша. Забивают неплотно и ловко траву в папиросу и начинают по очереди ее курить, делая глубокие затяжки с задержкой дыхания.
- Хочешь попробовать? - спрашивает, и уже улыбается глупо-преглупо.
Я осторожно беру папиросу в руку и делаю точно так же, как и они. Закрываю глаза и делаю сильную затяжку. Ужас! Как будто бы я вдохнул пары цианида. Теперь понятно, почему надо закрывать глаза - да чтобы они не лопнули от натуги, когда вылезают из орбит! Я страшно закашлялся, выворачивая наизнанку легкие.
- Держи в себе! Что бы ни случилось! - криком-приказом Женя заставляет меня повиноваться и задержать дыхание, во что бы то ни стало. Да, трудна жизнь наркомана.
Трудно вначале, зато потом... Как передать словами ощущения? Попробую пересказать мои видения - может, так хоть приблизительно будет понятно? Я приобретаю легкость и душевный покой, мое тело нисколько не весит, и я иду вперед и вверх. Там, где-то в вышине, белый свет. Нет, не свет! Резко очерченные яркие лучи от неизвестного источника, примерно похожие на лучи солнца, если смотреть на него через опущенные ресницы. Свет зовет меня, и я не боюсь его. "Я иду к тебе, совершенство!" Иду к призывному источнику света. Нет, не иду - парю. Порхаю с облака на облако, и сердце радостно екает. Во мне проснулись детские ощущения, и детская нереальная мечта стать летчиком наяву реализовалась. Я БЫВАЛ ЗДЕСЬ В СВОИХ ДЕТСКИХ СНАХ! Когда-то летал и падал в воздушные ямы. Фантастика. Вот уже близок источник света, от него не пышет жаром, он пушист, как облако, и слегка веет теплом. "Я скоро приду, прими и обними меня!" Оказывается, это не светящаяся точка, а вращающаяся воронка. Стою на краю - и не страшно совсем, хочется отчаянно прыгнуть в пропасть "световорота". Прыгаю в открытый зев, как парашютист, не опасаясь за свою жизнь, и лечу вниз, отдавшись на волю света. Искристый калейдоскоп меняющихся и пульсирующих лучей внутри воронки никогда не повторяется в своем многообразии. Я лечу в вечность астрала. Как не хочется выходить из этого состояния, НИКОГДА!
Вот. Попытался, но это не то. Нет слов передать это. Знаю, почему люди попадают в зависимость от наркотиков - они хотят повторить свой прыжок еще и еще. Высушивают свой мозг и интеллект, увеличивают и увеличивают дозу, потому что попасть туда становится все труднее и труднее. Не может мозг вечно возбуждать и генерировать картинки счастья, и его приходится подстегивать новой удвоенной дозой. Несчастны люди, попавшие в заколдованный адский круг искусственных фантазий. А ведь я сам туда чуть не попал!
***
- Почему без пива? - укоризненно спросил Женя, привыкший уже к ежедневным приношениям.
- Деньги кончились... - мне стыдно оттого, что я не угодил большим друзьям. И зачем только приперся?
- Ну, брат, - разочарованно протянул Женя, - нужно больше зарабатывать.
- Как? - наивно спрашиваю. - И так целыми днями занят.
- Я не говорю "много работать", нужно много зарабатывать.
- А как зарабатывать и при этом не работать?
- Научить? - он достал из кармана спичечный коробок. - Продай этот кораблик за 25 рублей, из них пятерка твоя.
- Идет! - с надеждой сказал я. Меня привлекла идея зарабатывать, не работая. В том, что продам ЭТО, даже не сомневался - работаю ведь ночным сторожем, и ко мне повадились ребята со своими девчонками, кому некуда отвести девушку, а я предоставлял в бесплатный прокат свой "шикарный матрас".
На следующий день я пришел с деньгами и пивом.
- Молодец! - сказал Саша и дружески похлопал по плечу. - Растешь в моих глазах!
Я был горд собой и в подробностях рассказывал про свою первую в жизни торговую сделку. К следующему дежурству мне поручено было реализовать уже несколько корабликов, аж 5 штук!
В мою сторожку набилось битком таких же юнцов, как и я, в ожидании и предвкушении посмотреть "мультяшек". Я был банкующим, потому что обладал бесценным богатством. Кораблик стоил, почти как месячная стипендия прилежного студента. Один кораблик уже растаял, завернутый в папироски, и двадцать пять рублей осели у меня в кармане. Все стали смеяться без всякой тому причины, на наркоманском языке это значит - "поймали Ха-ха". И смеялись, смеялись. Нас забавляло такое состояние души, когда показываешь палец - и взрывы хохота обеспечены, хорошая тренировка для клоуна в такой компании. Я надорвал свой живот от бессмысленного, долгого хохота, а потом перед шапочным разбором на меня напал приступ щедрости, и я отсЫпал каждому прихожанину по маленькой горстке травы на посошок. Как меня благодарили! Примерно так же, как кинщика, впервые привезшего в глухую деревушку один из первых немых фильмов. После ухода всех ни одного коробка не было, а в кармане лежали всего 25 рублей - за первый проданный. "Баран! Что я наделал?" Как теперь рассчитаться с бабушкиными внучками? Я попал на большие деньги. Целую неделю я не смел к ним появиться и все думал, где взять недостающую сумму - 75 рублей. Нет такого источника. Зарплата по сторожевой части будет только через месяц. Ничего не остается... Иду с повинной к внучкам.
У бабушкиных внучков сегодня гость, пахан несколько дней как "откинулся из зоны", то есть освободился из тюрьмы. Быковатого вида мужик с низко посаженными глазами и прической под горшок. Наколок у него не было разве что на носу, поэтому он смахивал на инопланетянина - с синей кожей и в грязной майке на голое тело. Волосы под мышками смешно топорщились наподобие чертовых рожек.
- О, братан пришел наконец! Ты нам денежки принес? - весело встретил меня Женя.
- Нет, - я был в безутешном горе. - Меня раскурили.
- Вы посмотрите на этого г...нюка! - в сердцах воскликнул старший брат. - Мы тут, понимаешь, тянемся из последних сил, отдали ему свои последние запасы. Самим не осталось. А он нас еще без денег оставил.
- Погоди-ка, - говорит пропитым басом пахан-инопланетянин, - я поговорю сейчас с ним...
- Ну, ты уж не так сильно круто, - слабо защищает меня Женя, - все-таки не зона.
- Отвали, щас и тебе достанется!
Женя тут же подчинился и замолчал.
- А ну-ка, как тут у тебя кликуха, Брат, пойдем побазарим в укромном местечке.
Я, как собачонка, поплелся за ним в глинобитную кухню. Что он хочет от меня? Он же меня совсем не знает. С тихим скрипом закрылась за мной дверь. И я получил страшный удар в грудную клетку локтем. Отлетел, как колобок, и прилип к двери. "Б-хольно..." - с резким выдохом вырвалось у меня. Я чуть не лишился чувств.
-Больно, говоришь, засранец? - у пахана была улыбка получившего неземное удовлетворение. Сейчас он был богом, верша судьбу мальчишки.
-За что? - задыхаясь и хватая воздух ртом, выдавил я из себя.
- Было бы за что - убил бы. Да ты знаешь, что с такими, как ты, на зоне делают?
Я знаю, что делают на зоне, наслышан. Но ведь я не из тех лохов, которых обижают? Меня бабушкины внучки убеждали в этом.
- Садись, козленыш, базарить будем, - он ногой небрежно подпнул табурет, который был предназначен для моего сидения, на другой уселся сам.
Медленно достал папироску и сформовал мундштук по-блатному - гармошкой.
- Зажги мне! - приказал.
Я дрожащей рукой чиркнул спичкой и поднес пламя к кончику. Вот так бы ткнуть ему горящей спичкой в глаз и сделать из него Циклопа! Не решился. Он внимательно рассматривает меня сквозь клубы табачного дыма. Готовится к "трудному разговору", не спеша вытаскивает из кармана изумительной тюремной работы финку с выкидным лезвием на кнопочке. Лезвие звонко щелкнуло, вставая в боевое положение. При других обстоятельствах такое действие вызвало бы во мне бурю восторга. А сейчас...
Он положил финку на стол, чуть ближе ко мне, как бы провоцируя, мол, давай сыграем в рулетку - кто быстрее схватит нож, видишь, я даже фору тебе дал. Психолог! Знает, что неопытный юнец даже не сделает попытки, но также знает, что я подумаю об этом. Во всех его действиях чувствовалась спокойная уверенность: видимо, обладает гигантским опытом по части таких разборок с "кроликами".
- Ты знаешь, сколько ты должен моим ребятам, а, следовательно, мне?
- Да, 75 рублей.
- Нет, мальчик, нет, значительно больше! Курил анашу с Женькой и Сашкой? А ведь знаешь, сколько она стоит. Правильно, дорого. Неужели ты думаешь, это подарок? Ошибаешься. Это плюс 100 рублей с хвостиком, ну, не будем мелочными по поводу хвостиков. Дальше, ты взялся продавать то, что просто раздарил, а это не по нашенским законам, поэтому за это наказывают. Ты попал, парень, на штуку рябчиков. (Примечание автора: 1000 рублей 1961 года хождения)
-Но...
- Никаких "но"! - выкрикнул пахан и протянул к моему носу свой синий от наколок кулак.
И я, скосив глаза, увидел на его руке выше запястья одно тюремное произведение искусства, которое поразило меня даже больше, чем его грозный кулак: там была изображена сцена совокупления мужчины с мужчиной! Тьфу!
- Но... - попытался я снова возразить.
- Ты, полная задница г...на! - снова заорал он. - Ты знаешь, что твоя ж...а не стоит таких денег? Ну в крайнем случае, если не жадничать, червонец потянет.
Он окинул меня оценивающим взглядом, от кончика моего носа и до колен, я даже съежился под его циничным осмотром. И понял все! Куда он клонит. Эта наколка, подготовительные побои, нож, и разговор-развод на огромнейшие для меня деньги. Я понял все и побледнел.
- Да не в деньгах даже дело... - глубокомысленно заявил он. - Ты проигран мне в карты! А посему, отныне ты мой раб.
- Кто? - чуть не закричал я. - Кто проиграл меня в карты, бабушкины внучки?
Вскочил со своей табуретки в негодовании. Как они могли, ублюдки! Друга нельзя проигрывать в карты даже по тюремному закону! Значит, они не считали меня своим другом? Сволочи. Ах вы, козлы!
Создалось секундное замешательство, которое дало мне шанс вырваться из-под контроля бандита. Я забыл, как открывается дверь в этой проклятой кухне. От себя, на себя? С размаху всем корпусом и головой ударился о ветхую на резиновых петлях дверь, вышиб ее со второй не менее отчаянной попытки. "Бам! Бам!" - с грохотом вылетела она вместе с косяком. Внучки попытались задержать меня, но я посмотрел уничтожающим взглядом на Женьку и плюнул ему в лицо, а дальше не стал медлить - рванул со всех, что были, ног. Собака, очень большая собака, которую я боялся раньше, прикованная медвежьей цепью к своей будке, издав пронзительный визг и оставив большую лужу на месте, где стояла, пулей влетела в свое убежище - будку. "Гр-р-р-р-р-р", - прогремела цепь о край будки. Я, как прыгун-рекордсмен, взял высоту забора, даже не воспользовавшись шестом для прыжков. Вы видели когда-нибудь бегуна, который спасается от волны цунами? Я тоже не видел. Но что-то в моем беге напоминало такую возможность. Рыдая во весь голос и пугая вечерние любовные парочки, я бежал - не от погони. Никто за мной даже не погнался. Я бежал от того, что могло бы произойти, от жгучей обиды за бывших друзей, которые оказались ублюдками. Разочарование глубоко ранило и убило во мне навсегда желание заводить друзей. ОТОМЩУ. Я отомщу. Знаю, как.
Добежал до первой попавшейся телефонной будки. Сел прямо на тротуар и в течение получаса приходил в себя - подавлял острую одышку и приводил в порядок мечущиеся мысли. Успокоился настолько, что мог говорить спокойно и уравновешенно. Набрал бесплатный номер - 02.
- Алло, милиция? Я знаю, где живут наркоторговцы. Наркотики они прячут в палисаднике, один метр от забора и два с половиной метра от собаки. Один из них два дня назад вышел из тюрьмы. Сейчас вся банда на месте. Они живут... - и я подробно рассказал их адрес.
- Немедленно выезжаем. Кто говорит? Кто оставил сообщение?
- Неважно. Доброжелатель.
Повесил трубку и успокоился совсем. С чувством глубокого удовлетворения отправился в общежитие, где жил. Еще успею до закрытия.
P.S. Долгие годы спустя я случайно натолкнулся на один альбомчик, подробно рассказывающий о тюремной культуре. Интересненько. Вспомнил наколку на руке инопланетянина. Посмотрим, что она означает. Ага, вот похожее изображение... Опущенный. Пассивный мужеложец. Забавно. И поучительно. Не будем дальше философствовать по поводу, да?