***
Ночь. Сегодня она пришла тихо, незаметно, прокравшись по высоким верхушкам деревьев и окутав их шлейфом тишины. Молочный туман пролился из ее рук, опускаясь волнами к земле, и растекся по высокой траве, заплескался у крыльца темного одинокого дома. Ссохшийся, съежившийся от старости он глядел в наступающую ночь темными окнами, ожидая, по своему величественный в завитках плюща, пустой...а пустой ли? По холодному стеклу окна провели тонкие бледные пальцы и девушка словно соткалась из темноты, смотря в гущу леса. По губам ее скользила мечтательная улыбка, будто она спала наяву и сны эти были лучшими снами на свете. Вдох и выдох, и вот, на запотевшем от дыхания окне стали рисовать легкими движениями высокие шпили, из черточек и кривых линий складывая мосты, узенькие улочки, флаги. Девушка намурлыкивала себе под нос, нежно проведя новую черту и снова подышав на свой необычный холст, город на нем то таял, то возрождался, снова появляясь из стеклянного небытия, а тихое мурлыканье плавно перетекло в незатейливую песенку из всего пары нот, протяжную и длинную. А затем неожиданно, словно вторя ей, далеко в лесу раздался волчий вой. Пальцы на миг замерли и темноволосая художница приподняла голову, снова улыбнувшись, будто вой был приветствием, а потом продолжила рисовать. Впрочем, недолго, буквально минутой позже вой раздался ближе и сзади прошлепали босые ноги. Девушка вздохнула резко оборачиваясь и стирая ладонью только рожденный город.
-Не спится, Иница? -девчушка на несколько лет кажется младше первой только зябко поежилась отрицательно покачав головой. Золотистые кудри взметнулись и опали от резкого движения и девочка рукой заслонила перепуганный огонек свечи, единственное теплое пятнышко во всем доме*
-Сестрица... - младшая переступает ногами по холодному полу и вздрагивает от близкого воя -
-Страшно тебе? -черноволосая оборачивается приобняв прохладной рукой за худые плечи младшую, перебирает пальцами золотистые завитки и тихо смеется на торопливый кивок. А после и подталкивает к уютному старенькому дивану, прикрытому парой лоскутных одеял -
-Без света страшно, а солнце уже ушло - девчушка вздыхает и ойкает горестно, не уследив за шальным огоньком, который гаснет от порывистого вздоха -
-Хочешь здесь затеплим свечку?
-Одну?
-Одну, она будет нашим солнцем. - девчушка кивает и кутается в одно из одеял поджимая замерзшие ноги и чуть настороженно глядя в тёмный провал коридора, в нем кажется тени сгущаются еще больше, перешептываясь и подползая все ближе. Так что малышка торопливо переводит взгляд дальше, прикипев им к огоньку на тонкой ножке фитиля, что разгорается в ладонях сестры.
-И дверь закроем?
-И ставни, даже шкатулки и шкафы закроем, чтобы никто не мешал. - черноволосая снова мечтательно улыбается легко проведя по локонам младшей, и сдувает огонек с пальцев. Подсвечник из тяжелого литого серебра ставят поближе к зеркалу и комната наполняется теплым живым светом, в котором словно оживает девчушка, высунув любопытный нос из под одеяла -
-Чему мешал?
-Сказке конечно.
-Страшной? -глаза распахиваются, выдавая восторг и немножко страха на донышке -
-А какие еще рассказывают ночью? Ну, немножко. - смягчаются улыбкой бледные губы черноволосой и девушка щурится на испуганный писк - только смотри, бояться слишком много - спугнуть сказку.
-Я не буду, честно честно. А про что сказка? - тут же высовывается обратно любопытная мордашка и младшая становится самим воплощенным вниманием, помноженным на предвкушение. И сказка не заставляет себя ждать, выплывая из зеркал ворохом цветных осколков, плавясь в свете свечи и шурша песком в поставленных на стол песочных часах. А черноволосая усаживается на диван протянув руку снова к холодному стеклу и рисуя первый шпиль башенки. -
-Эта сказка из тех, что не терпят спешки и приходят только ночью, из тех, что рассказываются только шепотом.
-А почему только шепотом? -младшая и сама понижает голос до шепота, только глаза ярко сверкают, отражая свет от свечи, а черноволосая деланно фыркает озвучивая простую истину -
-Потому, что шепотом страшней. - пальцы ловко рисуют силуэты на стене и медленно, с срывающимися шелестящими словами на окне появляются картинки и образы - эта сказка о солнце и луне, о вечном споре тьмы света и хаоса, о Городе и о Лесе, об отважных охотниках и людях, что умели оборачиваться волками. Эта сказка о девах в алых одеждах и о Волчьей голове, которая, даже отделенная от тела, может укусить. О том что важнее при выборе и к чему может привести даже один малодушный шаг назад, о том...впрочем, давай начнем с самого начала.
Ты знаешь, изначально был Хаос и был Порядок. Ах нет, не так, сначала не было ничего...
(Сказки шепотом)
***
Сначала не было ничего. Обманчивое и необъятное ничто с бесформенным телом, которое было везде. Поскольку не было еще ни сторон, ни времен, лишь ничто. И сколько так было неизвестно, но однажды в сердце ничто возник Хаос, первый шаг, первая ступенька и она же последняя. Поскольку из Хаоса было создано все остальное. И следующей ступенькой стал Порядок, обратная сторона Хаоса, его возлюбленный брат, его извечный враг. И в их слиянии, которое было и противодействием...родился новый юный мир. И появились Свет и Тьма. Великие силы которые стали направлять новый мир к росту и развитию. Черное и белое, добро и зло, как только не называются они и все имена неточны и лживы, поскольку нет света без темноты и нет развития без угасания. И Тьма и Свет рождены были из обеих сил, и из Хаоса и из Порядка и каждый раз многолики они приходя в этот мир. И доподлинно знать их значение не дано даже богам, которые были ими сотворены. Две стороны одной монетки и нет в мире такой монеты, что имеет лишь одну сторону. Но хоть говорят у монетки их только две, это не является правдой, каждый раз когда выпадает одна сторона или вторая, мы забываем про третий, такой редкий и невозможный вариант - ребро. Ни то ни другое, отсутствие решения и отсутствие как жизни так и смерти. Эту силу, о которой принято забывать, нельзя назвать. Она не является ни тенью и ни сумраком, поскольку даже в сумеречных тенях есть равные тьма и свет. Эта сила пожалуй и есть изначальное Ничто, которое когда то было всеобъемлющим, а теперь стало лишь наблюдателем, но наблюдателем опасным, поскольку что может быть опаснее любого решения, чем равнодушие, серый налет бездействия? Свет и Тьма занимают в жизни людей отрезок между началом и концом и потому куда лучше значимы для них. Однако иногда бывает и так, что загадывают они ребро, а ведь монетка так редко встает на ребро.
Тьма и Свет приняли в свои ладони мир, одарив его счастьем и горем, из их плоти и крови было создано множество богов. Так, на самой границе Мира появилось двое - Солнце и Луна. Солнце, почиталось людьми за свет и тепло дня, а Луна ловящая его блики - за то, что освещала ночную тьму. Однако лишь Солнце было ребенком света, Луна же была обречена вечно завидовать и дарить свой бледный свет в ночи, когда лишь ночные совы и хищники обходили свои владения. Поскольку нежная луна могла лишь желать, но никак не могла научиться испускать собственный свет, отражая лишь бледную тень того, что дарило земле Солнце. Бог Солнца со своим пламенным щитом и богиня Луны с зеркалом. Так их изображали люди, поклоняясь обоим божествам. Но что Луна стоила без Солнца? Свет дня ярче и теплее, в нем зреют посевы, он дарит радость, и потому люди часто забывали что именно Луна помогает заблудившимся во тьме. Куда меньше люди обращались к белой прекрасной богине, и та завидовала Солнцу с его дарами и почитанием, и с течением времени все чаще пыталась превзойти бога, но тщетно. А люди же жили своей жизнью, империи создавались, распадались, век мира был окончен и меж двумя великими королевствами началась война. Богатые города разрушались один за другим и множество молитв тогда было послано на небеса. Наконец наступило время и решающей битвы. Самый богатый и прекрасный город, столица стонущей империи был осажден войсками. Правитель ведомый отчаяньем и страхом заперся во дворце, зная что уже утром отдохнувшие воины, чужаки и завоеватели - ступят в его дом. А глава храма Светлых богов неистово молился провожая закат. Он искал спасения, но так и не нашел его. Бог Солнца не ответил и с последним лучом, а с закатом запылал огромный костер, дворец правителя полыхал в огне, подожженный дрогнувшей рукой. В отчаяньи, глава храма тогда взмолился всходящей над Городом Луне. Простираясь ниц он умолял безмолвную статую богини даровать им спасение любой ценой и богиня ответила. Свет лунный пролился на Город и на лагерь врага рядом с ним, а статуя ожила спросив готов ли храмовник будет уплатить цену. И глава храма с радостью ответил что уплатит любую, приняв помощь богини. И пообещал что на месте сгоревшего дворца построит самое удивительное и большое святилище, и люди со всех уголков страны будут приходить в новый храм Луны, чтобы поклониться богине. И Луна благосклонно приняла это обещание. Но желания, загаданные богам опасны и уже вскоре горько пожалел о данном обещании храмовник. За единую ночь войско под стенами Города исчезло, но и не только оно. За самой крепостной стеной Город обступил огромный темный лес, покрыв все пространства до самых гор и сотни тоскливых волчьих голосов раздавались из темного его нутра, то были воины, что еще вчера завоевателями стояли лагерем, а ныне оплакивали свою судьбу в серой шкуре. Так выполнила свое обещание богиня.
Однако уже скоро понял храмовник что Город заперт выросшим Лесом со всех сторон, такова оказалась настоящая цена его молитве. Не в силах признаться в этом отчаявшимся жителям он солгал, что в волков войско превратил бог Солнца, а Луна, мучимая завистью к этому деянию, вырастила Лес. И разъяренная толпа в тот же день разрушила все Лунные храмы предавая богиню проклятиям. Храмовник же стал новой надеждой людей и вскоре с его руки был избран первый градоправитель. Однако те смельчаки, что решались вступить в Лес ни разу не вернулись и ни один факел не мог поджечь темные злые ветви. Заклятье было крепко. Оскорбленная же богиня явилась к волчьему племени с предложением. Им дарован был назад человеческий облик и оставлен звериный, если взамен они будут чтить Луну, вознося ей хвалы и молитвы и все полнолуние они обязаны будут служить ей. И множество волков согласилось. Так появилась новая раса - оборотни. Однако ни люди, запертые в Городе, ни волки, запертые границами Леса не могли снять оковы заклятья. И снова взмолились и люди и волки богам и на этот раз те откликнулись. И на алтарях Солнца в Городе и Луны в глубине Леса оставлены были два пророчества. И пророчество людей гласило что заклятие снимет лишь дева в священных одеяниях, которая решится пойти в Лес в полную луну и вернется обратно невредимой. А пророчество Луны...впрочем это вы узнаете, ибо все это лишь легенда, а сама история, сама история уже начинается...
(Легенда о Солнце и Луне)
***
Все начинается с Солнца. Его животворные лучи с утра всегда согревают землю и Город, постаревший за сотни лет, но такой же прекрасный, просыпается в этих лучах, откликается на приветствие, начинает говорить сотнями голосов. За эти годы Город изменился, оброс полями, что узкими полосками отгородили его от леса, обзавелся грозными смотровыми башенками, что выступали на крепостной стене и...стал меньше. Брошенные кварталы смотрели пустыми глазницами окон, остовы домов стояли словно причудливые скелеты, разобранные на дрова. Вырубать лес было слишком опасно, он огрызался словно задетый за живое зверь и порой каждое дерево обходилось очень дорого тому, кто решался его срубить. Но лишь неживое дерево брал светлый огонь и после благодарственных молитв храмовников оно согревало теплом дома в холодное время. Но Город жил, упрямый, гордый, он возвышался своими шпилями над темный одеялом леса, звенел музыкой и голосами, сердце его громко стучало, отзываясь на работу кузнецов по утрам. И светлое Солнце было его символом, озаряя его каждое утро, даря людям свет и тепло. Город просыпался. На улицах его появлялись бойкие торговки, в храме начиналась месса, в честь утренних солнечных лучей, охотники сдавали ночную смену дневной, отправляясь по своим домам, а кто и задерживался приводя в восторг юных девиц своей формой и выправкой, и как всегда начинался новый день. Но это день, в отличие от всех остальных был особенным. Ибо в храме после утренней мессы вновь зазвонили колокола, наполняя воздух медвяным тягучим звоном. Сегодня рожден был новый глава Храма, сегодня он принимал свой венец и свой обет оберегать паству, хранить мир и порядок в сердцах людей и вести их к свету.
(Просыпайся мой Город)
Юная рыжеволосая девушка преклонила колени перед алтарем смиренно сложив руки на груди и опустила голову, слушая слова молитвы. Песнопения сплетались торжественными завитками голосов и текли по храму словно полноводная река. В час рассвета все окна были озарены светом и на второй стене храма отражались чудесные цветные блики витражей. Давным давно храм был построен разделенным на две части, для чего это было сделано неизвестно, однако и поныне церемонии и обряды делились на новые и старые. И если церемонии посвящения и рождения проводились в комнате рассвета, окна которой выходили на запад, то все церемонии окончания или похорон проводились в закатной комнате. Сколько раз она таком мечтала о том, чтобы преклонить колени здесь, в лучах рассвета, и почувствовать прохладную тяжесть золотистого обруча и сколько раз одергивала себя за пустые мечты и тщеславие. Ведь глава храма был бодр и к тому же имел преемника, но...она здесь, и сердце, не веря, трепещет от счастья и стыда. Не ее вина, что и глава и его преемник погибли, все это нелепый несчастный случай, но печаль всегда оплачивается радостью и наоборот. И ныне именно ее храм избрал достойнейшей. Девушка медленно подняла голову и в карих глазах отразились золотистые блики.
-Обещаешь ли ты, Эзиль, дочь храма, соблюдать заветы его, хранить в своем сердце свет Солнца и нести его слово, его тепло другим? Веришь ли ты в непогрешимость его и обещаешь ли ты быть достойной его имени, верой и правдой оберегать свою паству, детей своих и соратников своих? Клянешься ли ты денно и нощно хранить чистоту своих помыслов и доказывать их делами своими, быть достойной своего звания, ведя других к свету?
-Обещаю. Верю. Клянусь. - В ушах снова зашумело, и возвратились звуки. Ворвались в сознание сумасшедшим фейерверком, хлопками сотен рук, пением хора и холодной тяжестью обруча, прижавшего волосы к вискам. Алые и золотые цвета всколыхнулись единым морем. Священные цвета Солнца и его воплощения на земле - огня. Тепло и свет дня и алые блики пламени, оберегающего в ночи верующих. А юная девушка в алых одеждах сияла словно само солнце и лучи светила путались в рыжей уложенной вкруг косе, струились по завиткам, озаряли лицо украшенное россыпью веснушек. Золотой обруч испускал ореол на эти следы от поцелуев солнца и наполняя надеждой многие сердца. Толпа всколыхнулась единым прибоем. И молодая глава храма медленно развернулась теряясь взглядом в этом море рук и лиц, утопая в солнечных лучах и не смея ничего больше сказать, просто протянув вперед руки, приветствуя новую жизнь. И небо отозвалось восторженным звоном колоколов.
-Да начнется праздник!
Однако...не все в этой благой день приветствовали утро и не все веселились беспечно на празднике, на площади, увитой алыми и золотыми лентами.
(Обещаю. Верю. Клянусь)
Градоправитель был раздражен. Его раздражение клубилось словно незримые одежды, расползалось по кабинету липким холодным ощущением власти, той власти, что имел этот человек над людьми. Бумаги шелестели сминаемыми сильными пальцами. Некогда этот мужчина был воином, да и сейчас, даже под мехом и богатыми одеждами носил оружие, которым неплохо пользовались при надобности. Однако сейчас пальцы теребили рукоять клинка не затем, чтобы его вынуть и пустить в дело, а лишь успокаивая тщетно раздражение. Ладонь хлопнули о стол и бумаги единой стопкой были собраны властным жестом. Мужчина смял некоторые и бросил угощением жадному огню камина и не поднял головы на вкрадчивый скрип двери. Голос, что раздался следом был столь же вкрадчив и чуть присвистывал на некоторых буквах, что придавало ему странное змеиное шипение.
-Как однако неудачно подох этот пень, эти мысли столь Вас раздражают? -выделили слово и молодой темноволосый парень нахально уселся на край стола, словно аура власти вокруг градоправителя вовсе его не трогала.
-слезь, здесь тебе не место. - мужчина даже не поднял головы больше не показывая свое раздражение, лишь разбирая наконец бумаги в несколько аккуратных стопок.
-Но ведь это правда, глаза колет? -черноволосый соскользнул с края стола, но взамен с удивительным нахальством склонился над бумагами щурясь, и украдкой просматривая, в глазах ненадолго мелькнула алчность, выдавая. Однако через пару секунд взгляд подняли столкнувшись с другим, насмешливо презрительным. Как и всегда. И черноволосый не в силах поступить иначе опять отвел глаза. Тоже как и всегда, сокрушающая сила этого взгляда раз за разом почему то приводила в замешательство. Но продолжил так же смешливо проговаривая.
(Обаяние власти)
-ведь старик Ольфар так неудачно помер, да притом вместе с преемником.
-это тебя вряд ли касается, выполняй свою работу как следует, вот все что тебя должно волновать. Ты принес?
-было просто. Храм весь собрался чтобы поприветствовать новую дочь солнца. - парень не скрывал довольной усмешки картинным ленивым жестом вытаскивая увесистую книгу и связку писем в пожелтевших конвертах. - мужчина пробежался взглядом по всем, прищурившись и отмечая нужные. Этот человек не просто так занимал своё место, он казалось помнил и знал все, проникая даже в мысли своих собеседников, возможно потому почти никто не выдерживал этого пронзительного взгляда. В каждом найдется пара нехороших черт или мыслишек из тех, о которых другим лучше не знать. А этот человек как никто другой знал о темных сторонах примерных горожан.
Градоправитель взял в руки бумаги и сухой пергамент жалобно зашелестел под пальцами, однако вскоре шелест стих. Бумаги быстро рассортировали в две стопки отправив по ящикам и мужчина встал. Взгляд его упал на герб, что висел над камином. Этой вещи было не менее пары сотен лет, края его погнулись, и несколько вмятин говорило о том, что щит и вправду использовался в бою, и о том же говорили царапины сбоку, длинные царапины, оставленные зверем. Не менее интересен был и герб, изображенный на щите, оскаленная в посмертии голова волка. По легенде истории основания рода волчью голову некогда нанизал на пику, как знамя первый из рода Расторов, возглавивший оборону города. В час, когда Проклятый Лес простер свои ветви над стенами и люди были в смятении именно он первым отправился на вылазку и вернулся обратно, возвестив о волчьем проклятии. Однако, когда упавшие духом люди уже готовы были поддаться панике именно он вытащил из мешка волчью голову и этим доказал что зверей, пусть и колдовских - можно убить. Он же создал отряд охотников, что стали патрулировать кромку леса, а после гибели государя именно его избрали первым градоправителем. И мало кто знал что за шрамы остались тогда на его руке, а фразу о них он сделал своим девизом. И теперь надпись, полустертая за годы все еще змеилась по кромке. 'Даже отрубленная волчья голова может укусить'. Мужчина прищурился и развернулся вновь к столу, избавляясь от мыслей о прошлом. И даже в этом коротком движении была заметна странная сила и властность Всякий кто хоть раз видел градоправителя Города под Солнцем, господина Вергара ощущал эту властность сразу, стоило подойти ближе на несколько шагов, некоторые так и сгорали беспечными глупыми мотыльками, перемолотые этой властью, некоторые вились рядом, не смея дотронуться. Градоправитель всегда притягивал внимание и люди так или иначе, рано или поздно, но всегда...всегда попадали в сети этого ощущения. Этот странный мужчина с проседью в вороново черных волосах и тяжелой поступью, а также взглядом, что мог пригвоздить любого или наполнить обещанием силы, этот мужчина словно обладал неодолимой магнетической силой. И сейчас он был раздражен, как тот, чьи планы нарушились. Теперь предстояло много лишней работы. Храмовник, этот старый лис, был опасным, но верным и понятным союзником. Да и его преемник был им воспитан словно послушная собачка, клыкастая, но из тех, что беспрекословно повинуется хозяину. В случае гибели одного лишь главы он бы быстро надел на эту собаку ошейник с шипами вовнутрь, но теперь планы разваливались как карточный домик. Храм был отличной поддержкой, однако немногие знали об истиной связи градоправителя и храма, ведь официально мирская и святая власть были разделены. Да и он и глава храма вполне так придерживались этой черты, иногда затевая громкий спор и таким образом держа при себе что недовольных, что довольных. Однако теперь, пришлось быстро искать замену. Достаточно праведную чтобы служить примером божьей воли и достаточно глупую и наивную, чтобы легко можно было прижать и заставить выполнять что необходимо. И вот совет храма теперь выбрал новую главу. Сопливую девчонку, которая хороша лишь тем, что праведно исполняет все заветы и прославлена милосердием и добротой. Что стоит доброта, когда от твоих решений зависят судьбы? Люди довольно наивны, но и им нужен символ. Надежда на лучшее и светлое. И всего пара нужных разговоров, правильное нажатие на престарелую матрону Сэрфу, третью в иерархии Храма и...она согласилась что милое дитя именно то, что нужно, отойдя в тень. Наверняка эта змеица еще опробует воздействовать на новую Главу, но пока не посмеет и пикнуть. А тем временем парень нахально продолжил, словно вторя мыслям.
-а теперь будет так трудно удержать равновесие и всем заправлять, всем абсолютно. Возможно стоит слегка прочесать частой гребенкой этих святош? Я бы мог...
-не мог. -отрезали так и не законченную фразу - ты глуп, Арсел. Есть кое что куда более надежное чем удар ножом. Уже сегодня эта молодая наивная дурочка будет есть с моих рук, если я прикажу. И не только она.
Взгляд парня полыхнул на миг яростью, однако и еще кое чем. Страх, словно яд на донышке бокала, таился в этих глазах, в движениях, таких нахальных с виду, но дерганых. Потому что каждое слово, сказанное мужчине, было словно заигрывание с тигром, сытым, но все еще очень опасным. И больше всего ненавистно было то, что градоправитель прекрасно знал его страх, и надменно делал вид, что и не замечает его. Кукла, пытающаяся стать независимой, а кукловод так и смеется над ее пустыми попытками. Вот что напоминал их разговор.
-и как же это произойдет? - в голосе как не таи, все таки мелькнул скрытый интерес и раздражение. И градоправитель улыбнулся, со снисходительной небрежностью, от которой сразу захотелось всадить ему этот самый нож в спину.
-к чему тебе знать мои планы? Ты не способен учиться даже малому.
-но я способен кое к чему. К примеру прикрывать твои грязные делишки, выполнять поручения, верно? Это знать и делать я способен, но я могу больше. - парень подался вперед и черты лица исказились на какое то время делая его удивительно похожим на самого градоправителя.
-я куда лучше знаю на что ты способен.
-не веришь? Но я знаю все ваши секреты, или скоро узнаю, уж не этого ли вы боитесь? Или того, что ваш драгоценный сынок, мой младший братишка, будет моей жалкой тенью, и в моем праве...-парень торжествующе протянул руку к плечу мужчины, намереваясь на этот раз встретить его взгляд без страха, считая что нащупал наконец слабость и...тут же вскрикнул от боли в вывернутой руке, а тонкое лезвие кинжала замерло в миллиметрах от горла, так что даже не сглотнуть не поранившись. Голос же градоправителя был холоден и сковывал даже лучше боли.
-знаешь? Единственное что ты должен знать, так это свое место и свои границы. И хорошо знать, как положено бастарду. Поскольку я определяю твои права. - клинок убрался, однако чуть расслабился парень, то лезвие со стоном вонзилось в дерево стены, прямо рядом с рукой. А мужчина невозмутимо выпрямился забрав бумаги и выходя. И только перед самым выходом насмешливо добавив, словно зная что рука парня потянулась к рукояти кинжала.
-Не стоит, моя смерть, благодаря некоторым приготовлениям, причинит тебе весьма много вреда, так что не нужно дразнить меня, щенок.
Черноволосый же, только хлопнула дверь скорчился на столе, снедаемый бешенством страхом и ненавистью.
(Где же место мое)
-только вот где мои границы, если у меня нет даже прав? А если нет прав...то зачем мне границы? Когда-нибудь я смогу доказать... - зло прошипели пустоте и парень прищурился, неожиданно наклонившись и ловко выудив из завесы огня тлеющую скомканную бумагу, а расправив и вовсе злорадно усмехнулся, 'когда-нибудь' принимало вполне таки близкие очертания, стоит только правильно распорядиться этим небольшим документам, а значит надо сделать несколько приготовлений. И вскоре парень вынырнул с черного хода, направляясь в сторону главной площади, где разносился шум празднества и все громче звучали песни.
На площади было людно как никогда. Узорчатые плитки мозаики были почти не видны под лепестками, частью живыми, частью вырезанных из прозрачных высушенных листьев. Листья всегда в большом количестве приносил ветер и местные умельцы использовали их как могли, иногда делая подобие бумаги, иногда невесомые букетики и украшения, или вот как сейчас - лепестки. В честь праздника их разбрасывали на площади и перед храмом и они теперь шуршали под юбками горожанок, взметывались вместе со звуками музыки и веселых голосов. Город радовался и гулял, празднуя назначение новой главы храма. В шумной разноцветной толпе одеяния храмовников, алые с золотом, выделялись больше всех, к этому живому яркому цвету тянулись люди, и то и дело звучали здравницы. Однако и с другой стороны площади алый цвет, дерзкий, густой словно кровь, притягивал молодых юношей не меньше чем благословения храмовников всех остальных. Винно красный подол платья кровавыми потоками стлался по мостовой, волнами ниспадал, придерживаемый тонкими изящными пальцами. А вместо золота храмовников вилось светлое золото волос, роскошными завитками падавшими на шею и грудь. А сама их обладательница только горделиво вскидывала голову, прекрасно зная какое впечатление производит. О, дочь градоправителя, первая красавица города - Алессана, прекрасно знала себе цену. Красавица слыла самой завидной невестой города, ведь женитьба на ней обещали богатство и влияние, однако, избалованная отцом и вниманием к себе, отклоняла все предложения. Некоторые злые языки говорили что гордыня ее родилась прежде нее самой, а влюбиться она способна лишь в собственное отражение, а кто то утверждал, что девица уже выбрала себе жениха, да только отец против. Сплетни и слухи были вторым шлейфом капризной красавицы, что насмешничала над толпой своих поклонников и то и дело позволяла себе вольные выходки. Некогда один их поклонников, чье имя уже затерялось среди других и исчезло, поговаривали сделал ей комплимент, увидев на балу ее в дерзком алом наряде. Он сравнил златоволосую девушку с богиней, сошедшей на землю, и те слова так понравились ей, что юноше даже позволили поцеловать нежную кожу руки, а алый с тех пор стал ее любимым цветом. Вот и сейчас дерзкая красавица насмешливо слушала комплименты поклонников, которые просили танца. И пожалуй только один стоял в стороне молча, угрюмо наблюдая как остальные изворачиваются в составлении изысканных фраз. Зеленая куртка с нашивками легко опознавала парня как одного из отряда охотников, тех, что занимались опасным делом - патрулированием границ леса. Охотник был довольно молод, однако в темных волосах уже змеились серебряные нити седины, а шрам на брови делал взгляд еще более угрюмым. Рядом же, словно в контраст стоял еще один охотник, однако в отличие от своего спутника он живо осматривался и то и дело перекидывался словами с людьми, то приветствуя знакомых, то похабно помигивая смущенно хихикающим девицам. Два этих охотника разнились и видом, до чего угрюм был и темен второй, до того улыбчив был второй, то сверкая улыбкой, то встряхивая светлыми волосами. Однако стоило светловолосому посмотреть в сторону, где устроилась красавица в алом, как на губах появилась заговорщическая усмешка и локтем несильно толкнули под ребра товарищу*
-Ну чего стоишь то как пень? Тут столько очаровательных дам, а ты вперился в одну и смотришь. Ей же боги, Олк, ну чего тебе сдалась моя глупая сестрица, мог бы кого поинтереснее выбрать. Вон вон, гляди какая рыжая чаровница прошла. -молодой охотник аж причмокнул наблюдая за покачивающимися бедрами девицы, что прошла мимо.
-я не советую тебе как жить, и ты не лезь не в свое дело, Влар. - огрызнулся угрюмый парень щурясь и смотря как очередной поклонник склоняется что то шепча на ушко гордой красавице. А вот блондин только плечами пожал отмахнувшись и кажется вовсе не разозлившись на друга. Видимо подобные разговоры были не впервой.
-Ты же все равно знаешь чем дело кончится. Ты ее очередная игрушка, позабавится и бросит, да и отец...
-я уже сказал не лезь куда не просили. Я никогда не буду ничьей игрушкой - чуть не рявкнул черноволосый мгновенно ощерившись, словно дикий зверь, однако на светловолосого улыбчивого сына градоправителя трудно было злиться долго. В отличие от отца его обаяние вкрадывалось в сердца людей исподволь, незаметно. И в какой то момент человек осознавал что почему то доверяет этому странному, в чем то легкомысленному, но такому обаятельному молодому человеку. Сам же светловолосый синеглазый охотник не стеснялся пользоваться этим своим даром, впрочем в основном очаровывая девиц. И не одно девичье сердце пожалуй сохло от тоски по бравому сыну градоправителя, а те, что разбились от той же тоски, все множились и множились.
-да ладно, но тогда хоть пригласил бы ее, чего стоять тут попусту. За погляд денег не берут конечно, но смысл только глядеть, надо ведь и пощупать.- ухмыльнулись товарищу тут же показывая наглядно как это делается. Взвизгнувшая девица ударила по руке, но смущенно зарделась, стоило поймать взгляд молодого охотника. А парень бросив многозначительный взгляд на друга, дескать 'учись, пока я жив' тут же исчез в цветастом водовороте праздника, закрутив свою хихикающую добычу. А черноволосый парень только качнул головой снова наблюдая за красавицей и...решительно двинулся вперед, оттеснив в сторону одним движением очередного воздыхателя.
-Не скучно тут сидеть? Они только говорить и горазды. - девушка прищурилась смотря на протянутую руку и надменно вздернула подбородок
-они хоть складно это делают в отличие от некоторых.
-зато я затыкать умею, слушать не надоело? -охотник казалось не растерялся хмыкнув и одарив было открывшего рот поклонника таким волчьим оскалом, что тот подавился приготовленной колкостью. Позади раздавались шепотки, но к ним он впрочем тоже привык. На молодого охотника всегда люди косились с опаской, он был приемышем и что самое главное родился он вовсе не в городе. Когда то давно, в день, когда началось полнолуние обряд решилась исполнить одна отчаянная девушка. Что было тому причиной так и не узнали, но стражи, по закону невозбранно пропустили ту, что желала избавить город от проклятого Леса. И прикрывшись алым плащом та исчезла под деревьями, словно за ней уже гнались. И так и не вернулась назад. А примерно через год на окраине леса охотники неожиданно спугнули огромного волка и нашли корзинку, в которой лежал малыш, мальчик. И укутан он был в ярко алый плащ, изрядно потрепанный и растерзанный когтями. Храмовники несколько месяцев проверяли ребенка, но ничего в нем не указывало на проклятую сущность и охотник, что его нашел, усыновил малыша. Однако парнишка так и остался нелюдимым и мрачным, словно волчонок, воспитанный человеком. Вот и приклеилась к нему кличка, от которой остальные морщились, а сам её владелец усмехался с мрачным удовлетворением - 'Волк'. Так что к шепоту у себя за спиной молодому охотнику было не привыкать, да и затыкать одним взглядом людей у него получалось отменно. Но теперь рука, протянутая к гордой златовласой девушке еле заметно дрожала, и даже не смотря на резкие ответы, сердце колотилось молотом обезумевшего кузнеца.
-а ты то можешь только танец предложить, в котором отдавишь мне ноги? -красавица фыркнула, однако парень только прищурился в ответ
-а может ты больше боишься запнуться о свой подол чем об мои ноги? Или твои красивые туфли тебе так жмут, что танцевать разучилась? -девушка оскорбленно вскинула голову и замерев на секунду решительно протянула руку и тонкие пальцы аккуратно, но крепко сжали в мозолистой ладони. Сзади послышалось несколько разочарованных вздохов и снова перешептывания, однако оба уже были слишком заняты танцем, чтобы их замечать. Звенящая порывистая музыка закружила и охотника и красавицу в вихре, заставляя одно тело прижиматься к другому. Кто то завистливо ругнулся, а кто и переговаривался между собой, обсуждая недавнюю сплетню. Ведь, вот ужас то, поговаривали что гордая красавица почему то все же благоволила этому волчьему выкормышу и в последнее время их часто стали видеть вместе. Так что как бы не пришлось градоправителю выдать свою любимую и драгоценную дочурку за безродного приемыша. А двое все кружились и кружились негромко иногда бросая слово другое.
-сегодня я попрошу у твоего отца.
-что попросишь? -девушка поднимает глаза, и снова встречается взглядом с другим. Карие с прожелтью глаза охотника горят решимостью. И кривая ухмылка разрезает губы.
-твоей руки.
-он откажется.
-тогда я тебя украду.
-а если я против? -в глазах девушки все же мелькает смешливая искорка, а молодой охотник усмехается
- все равно украду. - и странно сводит дыхание от этих порывистых тихих слов.
Златовласая неожиданно разворачивается и кружась оказывается в нескольких шагах от замершего напряженного парня. Секунда, следующая, проходят в неподвижности, лишь танцующие пары шумят, кружатся вокруг, то и дело заслоняя собой остальной мир. Однако взгляды все так же скрещиваются, как у двух давних дуэлянтов, которые так хорошо изучили выпады друг друга, что занимаются очередным сражением по приятной привычке, создавая из дуэли танец. И оставшиеся без внимания поклонники ликуют, увидев как златовласая насмешливо встряхивает головой и уходит оставляя парня в одиночестве средь мечущейся толпы. Наконец то нахала поставили на место. Однако через несколько секунд никто и не может уже разглядеть одинокую фигуру в зеленом, и только с площади среди толпы усмехается довольно молодой охотник, прислоняясь к стене. Значит сегодня.
Вечер медленно завоевывал пространство опускаясь на город, наполняя ее теплым светом фонарей и уютными огоньками из каждого окна. Празднество на площади было окончено, не след после ухода солнца продолжать священные обряды. Ночь не их время. Начало не зарождается в то время, когда всходит проклятая луна. Однако город все так же шумел, и из окон каждого кабака и трактира раздавались нестройные песни и шум гуляющих горожан, и даже из окон слышались тосты, какой может быть страх или сон когда рядом есть осколок солнца - животворный огонь. Алый, словно одежды храмовников ибо более всего люди почитают то, что отгоняет зверя из глубин Леса, каждый день освещает ночь и согревает в холодные зимы. Кстати и сами храмовники в этот благостный вечер устроились у огня поднимая деревянные кубки полные доброго алого вина, однако никто в тот день не заметил что той, в чью честь более всего поднималось кубков в этот день, нет меж них.
Юная храмовница оправила тёмную ткань плаща, что отлично скрывал алый цвет ее одежд, а обруч аккуратно уложили в сумку, чтобы тот не выдал свою владелицу. И подняла зеркало, которое послушно отразило вполне обычную девушку, чистая кожа, темные пряди волос, что волнами спускались вниз. Храмовница аккуратно поправила рыжую прядку, выбившуюся из-под фальшивых кос, и добавила еще одну заколку, стараясь не задеть белила на щеке, и лишь после нового осмотра осталась удовлетворенной результатом. Никто не должен был увидеть, всего лишь раз, но этот раз был таким важным. Долгие годы лишь стены храма были ее миром, высокие прекрасные, однако...каждый раз поднимаясь на эти стены она долго стояла на продуваемой ветрами площадке жадно вглядываясь в город, в его площади и шумные базары, в вереницы домов и огни окон. Именно город всегда был загадкой, вожделенной и чудесной. Люди, населявшие его приходили в храм, их лица были просветленными и чистыми, однако лишь они невозбранно заходили и уходили из храма, оставляя частичку своих надежд и чаяний. Сегодня один из немногих ее шансов посмотреть на них здесь, пройтись по этим улицам и мостовым, дыша томительным и прекрасным как никогда воздухом. Глава храма ведь редко покидает свою обитель, пожилой глава храма к примеру и вовсе не выходил несколько лет до того трагического дня, когда надо было освятить новую постройку. Кто же знает когда выдастся следующий случай увидеть этот город, услышать его...девушка вздрогнула от громкого звука, когда что то разбилось в освещенном огнями здании, а следом раздался вопль, возможно что то случилось? Храмовница подобрала подол и побежала, однако не успев добежать до открытой настежь двери как в удивлении остановилась. Тело, что из нее только что вывалилось, пошевелилось издав стон, девушка озадаченно замерла, запах был похож на винный, но кажется сильнее и противнее, да и ран никаких не виделось, кажется человек просто мертвецки пьян. Храмовница осторожно (ибо запах никуда не делся) вздохнула, принимая решение и опускаясь рядом с мужчиной, осторожно пытаясь его развернуть. Однако тот неожиданно приподнялся и...схватил ее за завязки плаща, обдав перегаром. Лицо было перекошено и заплыло, в основном от синяка в пол лица, видно оставшегося от крепкого кулака.
-этот сволочной гаденыш Терс! Этот...ик...-бормотание превратилось в грязные ругательства в адрес неизвестного-этот...демонов...будет знать как меня вышвыривать. Я ему сам...сам...-что именно он сделает сам, мужчина так и не договорил шлепнувшись обратно и неожиданно захрапев так что девушка испуганно отшатнулась. А потом тяжело вздохнула, каким бы ни был этот человек, но оставлять его на холодных камнях было недостойно. А сама она вряд ли сможет его донести, да и куда? Так что девушка решительно вздохнула и шагнула вперед, в залитый светом проем, заходя в кабак, где слышалась музыка и вопли. Поначалу пришлось проморгаться от яркого света, однако как только глаза ее начали различать что то более четкое чем цветные пятна - щеки разом заалели даже под слоем белил,под стать наряду, скрытому под старым плащом. Праздник, что продолжался в кабаках ничуть не походил на танцы на площади перед храмом. Глаза переводили с одного лица на другое, удивляясь странной перемене. Храмовница так и застыла на пороге, чувствуя себя словно в ином странном мире. Здесь пахло пивом, вином(его запах она знала, некоторые из храмовников тайком бывало прикладывались к освященным бутылям с подношениями) и еще чуть чуть чем то тошнотворным. Взгляд ее заметил и двух почти раздетых, а не одетых, девиц, которые липли к огромному кузнецу. Бравая компания подобных ему с грохотом ревела похабные песенки, гремя кружками и заливая в себя пиво. Взгляд остановился на знакомой зеленой форме и девушка ошарашенно заморгала, те, кто должен был быть примером для горожан - пили словно впервые увидев вино и у главного зачинщика аккурат сидела такая же разнузданная девица, прижимаясь всеми частями тела и бесстыдно что то ему шепча в перерывах между поцелуями. Священница побелела, на сей раз от гнева, наконец то придя в себя и широким уверенным шагом переступая порог кабака и направляясь к столу охотников.
-так то себя ведут защитники нашего города! - девушка вздернула голову обозревая отвлекшихся на новое лицо парней.
-пьете не зная меры, вместо того чтобы выполнять свои обязанности!- однако в ответ неожиданно раздался общий гогот, громкий даже по меркам этого заведения, и девушка застыла снова в изумлении, они смеются, почему?
-хей, хей, ну ладно вам, ребята. Она ведь всего лишь сказала верную вещь. -светловолосый ссадил с колен девицу что то ей нашептав на ушко, отчего та поджала губки и обиженно вихляя бедрами пересела к другому охотнику. На лице храмовницы появилось облегчение, ну наконец то, пускай понял хоть один, но это означает что она сможет убедить и остальных, девушка прикрыла глаза по привычке, собираясь продолжить речь и слова, исчезнувшие в момент возмущения, снова вернулись, выстраиваясь в фразы. К сожалению девушка не заметила и того как хитро подмигнул остальным белобрысый охотник, вставая с места и подходя. И только было вздохнула набирая воздуха для слов, как ими же и подавилась чуть не взвизгнув как самая вульгарная девица. Шлепок по пятой точке был выдающийся, а белобрысый только склонился, продолжив громким шепотом - я совсем не против заняться обязанностями с тобой, крошка. -парень самым пошлым образом подмигнул, наблюдая как девушка заливается краской и хватает ртом воздух.
-ух ты какая молчаливая, согласна видать, а рыбка? -столы грянули счастливым гоготом и этот смех привел немного в себя, и не успел охотник довольно усмехнуться как узкая ладошка впечалась в ненавистную рожу пощечиной. А девушка отпрянула, стараясь как можно дальше оказаться от этого негодяя. Однако последнее решение пожалуй было слишком опрометчивым, поскольку кабак был не слишком то большим и храмовницу тут же впечатало в широкую грудь одного из кузнецов. А тот, довольно обхватил свою добычу гоготнув - смотри ка Терс, кажется тебя отвергли. Крошка предпочитает меня а не тебя. Ну давай, не ломайся.
-девушка в панике забилась в чужих руках, на глаза непроизвольно навернулись злые слезы, когда руки стали обшаривать все до чего дотягивались - пусти! Да обрушится небо на твою голову! Я служительница храма и не позволю! -плащ распахнулся показывая алый подол священного наряда, однако похоже пьяному мужчине было уже все равно.
-ооо, какая недотрога, ну иди к папочке. - события смазались острой пружиной врезаясь в грудь, осознанием беспомощности и ужаса, никогда в жизни она не ощущала себя настолько...униженной, слабой. Но неожиданно чужие руки разжались и ее словно рыбку из пруда, выдернули, поставив на ноги.
-вот дурень, тебе ж дама сказала, она против. Ты уж прости его, дочь храма, он пьян. -и девушка застыла снова, неожиданным спасителем оказался тот же белобрысый. Мужчины за соседним столом глухо пророкотали, поднимаясь. А вот их собутыльник кузнец уже мирно почивал с глупой улыбкой и фингалом. Охотники так же повскакивали с мест сжимая кружки.
-не был бы ты сынком градоправителя...-сплюнул один из кузнецов- а чего, кишка тонка, папашу моего расстроить боишься. - белобрысый только дерзко ухмыльнулся и...как раз это послужило началом для драки. И как и в большинстве кабаков здесь начался сущий кавардак, стулья разбивались один за другим, слышны были вопли, звон разбитой посуды и тихие причитания кабатчика. Как она уцелела без единой царапины девушка не знала, просто в какой то момент ее опять дернули и свежий воздух опалил лицо, стало тише и наконец она рискнула открыть глаза.
-ух, нет ничего лучше хорошей драки, а? Хотя кому я это говорю. Ты и пощечину то залепить как следует не способна. - белобрысый ослабил ворот форменной куртки вправляя челюсть, по ней хорошенько заехал кулак того кузнеца, однако ответный удар все же был посерьезнее. Девушка ошарашенно огляделась. Они оба стояли в каком то переулке, досюда еще доносился шум стихающей драки, но света от таверны почти не было видно. Слова сами собой прыгнули на язык.
-тогда почему ты здесь а не там, не наслаждаешься той дракой что начал?
-ууу, какая ледышка, я же спасал даму, это вроде как важнее. *ее руку приподняли и прежде чем она успела ее выдернуть из чужой, чужие губы легонько коснулись запястья, снова заставив покраснеть.
-я...я благодарю, однако твой поступок -наконец процедили пытаясь сохранить остатки достоинства. Но собеседник снова перебил нарушая все правила этикета.
-благодаришь? Ну, это не слишком правильная благодарность. Смотри ка, я научу. -горячие губы прижались к чужим запечатывая и девушка охнула от неожиданности, а через долгую долгую секунду уже вторая щека парня горела от пощечины а храмовница развернувшись заставила себя идти как подобает сану и положению, хотя так и хотелось сбежать, а еще лучше провалиться сквозь мостовую от стыда и унижения. Вслед раздался тихий смех и шаг непроизвольно ускорили, а потом и вовсе сорвались на бег, сразу после поворота. А белобрысый только оперся плечо о стену усмехаясь вслед гордячке, какая недотрога, и правда, хотя...очень даже ничего. Он бы ее научил как правильно целоваться и правильно кусаться, и пощечина во второй раз куда лучше вышла. Делает успехи. Парень хмыкнул потерев щеку и недоуменно перетер между пальцев белые пятна, и когда он успел испачкаться? А главное в чем? Губы изогнулись в веселой усмешке узнав белила, значит...дочь Храма, да?
А вот сама храмовница только мяла край плаща трясущимися пальцами. Да как он смеет! И это, вот это вот сын градоправителя? Девушка остановилась только через пару кварталов рядом с фонарем, скрывшись в тени развесистого дуба и вздрагивая, нет не от слез, а от бессильной ярости. Куда же смотрит его отец? Волосы чуть нервно оправили и выпрямились. А потом и вовсе опостылевший парик сдернули, приглаживая собственные рыжие локоны и поморщившись. Поспешным жестом смахнули и несколько заколок с рыжими волосками. Нет, она этого так не оставит, этот притон, эти...эти люди. Они нарушают заветы Солнца. Это просто нельзя так оставить! Девушка медленно вздохнула и выдохнула, успокаивая дыхание и возвращая себе пошатнувшееся самообладание, обруч, помедлив, вынули из сумки прижимая им волосы и успокаиваясь от его прохладного касания. Пусть она дочь Храма, но она не беспомощна, и как Глава она многое сможет изменить, а этот...еще посмотрит она как запоют все эти нечестивцы. Уже через несколько секунд девушка выровняла дыхание успокоившись и наметив несколько дел. И когда услышала шаги, то развернулась вскинув голову и уже мысленно проговаривая слова, которые впрочем пропали зря. Тот кто шел за ней был вовсе не тем охотником. Это был неприметный человек, который кашлянул, предупреждая о своем присутствии и низко склонился.
-прошу не пугайтесь, светлая. Я лишь посланник. Мне велено вам передать письмо от весьма важной особы, прошу. *небольшой конверт из ломкой желтой бумаги девушка приняла чуть хмурясь, а потом без колебаний сломала сургуч, пробегая строки глазами.
-послание от градоправителя? Сегодня? -однако...улочка была пуста, неприметный человек исчез, но перечитав строки еще раз девушка улыбнулась прикрывая глаза и вознося благодарность животворному свету Солнца. Она лишь подумала о встрече с градоправителем и вот...судьба уже предоставила ей этот шанс. Осталось только найти дом, но улица ей известна еще по картам города и всего в паре кварталов отсюда. Не стоит откладывать, она встретится с ним...сегодня. Сейчас. Девушка чуть поджала упрямо губы и положила письмо в сумку уверенно идя по улицам вечернего города. Сегодня она откроет градоправителю глаза на его сына и то, что творится в заведении этого города.