Щекина Галина : другие произведения.

Банкет

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Галина Щекина
  
  
  
   Введение в предмет
  
   Это вам не гульба, не развлечение, между прочим. Питие - это работа, тяжелая мужская работа, так сказал новый классик Швецов. Непростая, но обязательная. Часто думаешь - ну а где же награда, в конце концов? Работаешь как вол, а волк все в лес смотрит. Нет, не бросишь, не уйдешь.
   Сидеть на банкете надо уметь. Казалось бы, что тут мудреного: тебе наливают до полосочки, ты пытаешься регулировать процесс, но он идет как-то сам собой, да так бурно и стремительно, что тут уже не то что процесс, тут и себя-то регулировать невозможно. Хочется послать к черту всю эту жизнь, которая тебя согнула в бараний рог, а ведь ты был создан не для этого. А для чего? Это риторический вопрос. Чему тебя учили в институте, спрашивается? Чистоте эксперимента. И пока учили, хотелось то и дело построить если не машину времени, то хотя бы особую сетку, меняющую свойства жидкого металла. Причем сделать так, чтобы личная жизнь удавалась благодаря науке и ее престижу. И чтобы эта личная жизнь иногда подвигала бы на качественные рывки по научно-исследовательской и опытно-конструкторской работе.
   Но экспериментально выходит наоборот: пока один занимается самоедством, другой падает грудью на амбразуру... Вот и у нас всегда находились те, что падали первыми. Они всегда были первыми и все оставляли людям.
   И Митюля Попутчик всегда падал первый. Ибо жажда его велика, а слабое физическое тело не успевает соответствовать высоким внутренним запросам.
   Лицо отпавшего Митюли, балагура озорника, бледно и возвышенно, рубаха переехала застежкой так, что оказалась без оной. По нему сразу видно. Круглолицый и простодушный, на вид миляга, йэх! - рубаха-парень... Не рубаха, а рубака... Рубака-парень. Хотя на самом деле зловещий сердцеед. Это следует из того, что все его дипломники были дипломницы. Только Рэм утром возьмет себе дипломниц, не успеешь оглянуться, как к вечеру они уже в экстазе от Попутчика. А также из того, что он был женат пять раз. Значит ли это, что он был коварным обольстителем? Нет, он был честным обольстителем и всегда отвечал за последствия. И его дипломницы, не в пример другим, всегда защищались хорошо... Правда, иногда он был не в силах выстоять перед следующей дипломницей, и предыдущая дипломница, как бы это сказать... Происходило замещение.
   Правда, были тут и исключения, у нас оказались две дипломницы, которые подобно рифам в штормы, выдержали шквалы Митюли Попутчика и никогда, никогда на них не упало подозрение... Но руководитель диплома у них был не Митюля, поэтому они как бы от него не зависели... Хотя они не могли не видеть технологию, они ее видели, и она не то чтобы отталкивала. Просто они знали жизнь.
   Особенно тягостно, когда банкет становится трудовой вахтой. И начали его не предтечи, а современники, те, кто рядом с нами. Их надо поддержать, чтобы они не думали...
   Кто виноват, что выключили свет, когда еще столько оставалось? Кто виноват и что делать? Это два основных вопроса русской интеллигенции. Интеллигенция задает вопросы, а Тедиумм отвечает. Доказывает правоту делом.
   - Пошли третьи сутки трудовой ударной вахты, - сказал Комбрат и кашлянул. - Не стихает накал социалистического соревнования.
   Несмотря на глубокую степень, он всегда говорил четко, доступно. Если бы он говорил нечетко, то успех его коммерции зависел бы от степени. А у него успех был, несмотря на степень. И кудри тоже были. А потом появилась и степень. Ученая или нет, неважно.
   - Было бы соцсоревнование, счастье придет само собой.
   - Без соцсоревнования каши не сваришь, - пояснил Борода Эпикуреец. - Но от него редеют ряды.
   - Мы все редеем за общее дело.
   - Не то. Мы радеем, они радеют. В разных точках мироздания.
   - Мы теряем лучших людей, - прозрел Рэм. - Где находится Кондор?
   - В то время как у нас пошел разлив последней бутылки, вы все говорите не о том... Если бы Кондор был здесь, разлив был бы уже завершен. Он хороший организатор... еtс.
   - Если бы Кондор был здесь, бутылок было бы больше. Но он тоже должен устраивать свою личную жизнь, - пожалел отсутствующего Е. Бучкиц.
   - Он паритcя в Слюнькове. - Комбрат загрустил.- Там, где не ступала нога лаборанта на преддипломной практике.
   - Братья и сестры, мы потеряли Кассия и Кондора. Готовимся к захоронению. - Рэм всегда высок и в радости, и в скорби. Легко быть высоким, когда высок, когда два метра. Но дело не в этом. Он был, есть и будет - однолюб. Так считали влюбленные в него женщины
   . Само собой, думали на жену. Чуть что плохо - все жена. А жена всегда узнает последней.
   - Кондор... - Тею-большую томил внутренний смех.- Он парит, он там, где не ступала наша с Тейкой нога. - Она мелодично постучала вилкой о стакан.
   - Она одна знает все, - сказал Борода. - Женщине стоит верить. Если к тебе приходит женщина и говорит, что идет в декрет, ей надо верить.
   - Ты веришь всем студенткам, идущим в декрет,- покачал головой Змей Горыныч,- и всем ставишь удовлетворительно. Это благородно.
   - Да, - сказала Тея-маленькая, - моя подруга тоже... Ой.
   - "Пропустите меня, пропустите, моя подруга без сознания..."
   - Я не буду ловить твою подругу, Тея.- сказал Борода.- Я бы половил комаров. Комаров много.
   - Чукча не боится комаров. Пора отмечать вхождение Эпикура в национальность.
   - Комаров ни к чему, а вот словить Кондора...
   - А Кондор на конференции уже которые сутки,- салютовала Тея-большая.
   - Он на конференции с докладом, который готовили все.
   - Он сделал правильно, - твердо произнес Змей.
   - Он лег на амбразуру за всех, - пробормотал Е. Бучкиц.
   - А мы все выпьем за него одного. Мы мушкетеры ректората. Один за всех, все за одного.- Змей Горыныч, сам того не зная, попал в точку.
   - Мы делаем все правильно. На поминках все должны быть пьяные. Комар должен быть пьяный.- Борода поставил стакан с водкой на торшер, где клубилась туча комарья. И ничего не пролил. О, жест Эпикурейца!
   - Да там вовсе не водка,- скептически уронил Комбрат.
   - Недоверие - свойство низких натур, - изрек умный Старший Дипломник. - Борода все делает правильно.
   - Борода - руководитель не твоего диплома.
   - И Попутчик - руководитель не моего диплома. Тут я смело могу сказать, что он делает все неправильно.
   Митюля Попутчик покоился в объятиях Морфея и не нашел больше место поникшей голове, кроме как на коленях у Теи-большой. Исходя из своих интересов, он покоился правильно, но это шло вразрез с интересами Дипломника. Тея-большая была светловолосая худенькая, напоминала средневековую пани полячку. Тея-маленькая, по возрасту на полгода младшая, имела наоборот, темную стрижечку и синие глаза и напоминала болгарку. Но это же все с-славянские народы, они очень родственные...
   Глядя на них, можно было спорить, больше ли у Теи-большой ума, чем у Теи-маленькой красоты. Но для выяснения пришлось бы применять плавающий индекс - или идентификатор? - ибо они обе были красавицы и умницы. И вообще, они были неразделимы и даже голову Митюли несли по очереди. Не срывая графиков сдачи чертежей и расчетов, умели внести гармонию даже в такую рутину, как затянувшийся банкет.
   Но если они что-то и вносили, Дипломник, напротив, много чего не выносил, его иной раз выносили самого. Например, ему было трудно вынести безразличие Митюли к тому предмету, на котором он лежал. Дипломник как поэт слишком остро воспринимал действительность. И это порождало напряженку.
   Патетический рывок Старшего Дипломника в сторону торшера повлек за собой грохот бутылок и всеобщий крик. Задетый за живое календарь повис в банкет оторванным конем. Стакан Бороды на торшере даже не шелохнулся.
   - А как мы тихо умеем веселиться! - Борода извлек стакан и эффектно оприходовал. - В сущности, мы делаем одно дело. И умеем его делать хорошо.
   - Митюля вовсе нам не Попутчик! А собака на сене...- упорствовал Дипломник.
   Тея-большая уловила определенный магнетизм и устала. Она продела руки под голову Митюли, чтобы передать эстафету Тее-маленькой, а в это время у нее в руке был стакан, получилось, что голова Митюли плавно перекатилась со стакана на колени Теи-маленькой и совершенно этого не заметила. Теля-маленькая подвинулась поудобнее и что-то воткнулось ей в бок.
   - Здесь неубрано,- заметила она,- чья это квартира?
   - С утра была твоя, а теперь наша. Прошло столько лет, как победила революция, категории мышления пора бы сменить...
   - Ах, ваша... Вы теперь и убирайтесь ... убирайте...
   - Я пропускаю тур, - молвила Тея-большая.
   - Никто не хотел убирать! - процитировал Борода, любивший кино.
   - А что там? На диване может быть что-то, что долго убирать?
   - Ладно, я уберу! Набросились на девушку, - Е. Бучкиц встал с места и выбрал ориентир.
   - Ну что там, что там?
   - Бутылка,- скромно сказал Е. Бучкиц.- Непочатая...
   - Оооо... Аааа...- взревело благородное собрание.
   - В то самое время, как у нас час назад произошел последний разлив...
   - Тихо,- отчеканил Борода.- Я настаиваю, чтобы профессура удалилась.
   - Мы удаляемся, - сказал Рэм.
   Остальные хранили вежливый нейтралитет.
   - Зачем? - вызывающе подал голос Старший Дипломник. - Зачем так игнорировать мнение коллектива? Времена уравниловки прошли. Каждый теперь личность...
   - Надо сходить домой,- молвил Борода.- Узнать...
   - Что нового можно узнать дома? Это не банкет. Там ничего не происходит.
   - Там, где нас нет, ничего не происходит.
   Рэм и Борода покинули банкет по семейным обстоятельствам.
   Змей, Е. Бучкиц, Комбрат, Дипломник и Тейки осуществили генеральный разлив. Проснулся Митюля и поспел к финалу.
   - Я пропускаю тур, - молвила Тея-большая.
   - Как вы тут без меня? - встревожился Митюля.
   - А мы тебе оставили штрафную,- улыбнулась Тея-маленькая.
   - Сюсюканье, - сухо отметил Дипломник.
   - Вот это жизнь, - прижмурился Митюля, - вот это счастье.
   Он знал, что в любой компании он на особом положении потерпевшего... И только один человек за всю вахту не сказал ни слова: Та, Которая Зашла Покурить. Она могла бы многое сказать о том, какую роль играет в жизни трех присутствующих тут мужчин, о том, какие глаза у товарищ Зеленой, когда та просекает эту роль, и о том, насколько далеко все это от стажировки в немецком городе Дрездене. Но она же загадка - Та, Которая зашла покурить. И когда она зашла, и когда ушла, а тем более с кем - не мог просечь никто.
   Было как-то не до этого.
  
  
  
   Родопи и работа
  
   Как ни удивительно, но на другой же день все пришли на работу. Около девяти почти все были на местах. Многолетняя привычка к порядку. Необходимо чередовать. Без чередования не будет периодичности. Будет просто перманентность.
   Борода Эпикуреец пришел на работу, чтобы работать. Он прямо так и сказал: "Придется поработать". Но народ был и без того подавлен. Придраться было не к кому: на месте не было Попутчика, а как придерешься к тому, чего нет? Не было и того, кто мог придраться. Не было Кондора.
   Появился скучный подтянутый Рэм, как всегда в костюме, в белом плаще. Он прошел к себе, задевая плафоны баскетбольной вершиной. Очень деловой, с большой сумкой. С сумкой пришел, с сумкой ушел... Все смотрели на сумку, полная или пустая. Все смотрели, все слушали: не брякает ли? Но никто ничего не сказал. Все были деловые.
   Выдали новые перья. Их долго ждали для диссеров, курсовых, для договоров и наглядной агитации в лаборатории.
   - Хорошие перья, - сказал Борода,- такими перьями даже алкоголик проведет прямую линию. Я выдам всем желающим провести линию.
   Желающих не было. Зазвонил телефон и кое-кто невольно вжал голову в плечи. Это обычное явление на другой день.
   - Да,- гордо сказал Эпикуреец.- Не можете дозвониться? А я вам вот что посоветую. Вы перезвоните мне по такому-то телефону, это будет патентный отдел... Все выясним.
   Все были поражены.
   - Ты, Борода, сидишь здесь и хочешь, чтоб тебе звонили на патентный? - Змей попытался внести ясность.
   - Да, - подтвердил Борода.
   - Так еще ж труднее будет дозвониться!
   - Именно. - И вышел.
   Облегченно вздохнули: значит, он пошел к патентоведам. А то они, чего доброго, начнут бегать сюда и звать к телефону... Но Борода пошел не туда, а вернувшись, положил на вид.
   И была это пачка "Родопи". Все поняли, что Борода в режиме. Потому что надо работать. Чтобы хорошо работать, надо перекурить. А так - ни "Родопи", ни работы. Невозможно сосредоточиться. Перекурили, сосредоточились, вошли в режим. Только пошел процесс, как опять телефон. Кто первый сказал, что нужен телефон в лаборатории?
   Секретарша Шефа вызывала к телефону начальника лаборатории. А если начальник, то есть Кондор, где-то парил - там, где не ступала нога? А если главного нет, так идите сами. Шеф явно в режиме.
   "Раз в столетие с визитом прилетала птица-боинг.
   Хорошо следить за нею в слюдяные перископы.
   Но боятся богдыхана! Повелит - и Як летает,
   Красны буркалы распялит, бурно мочится из шланга", - процитировал Дипломник.
   - Неужели она воображает, что мы можем всем стадом ввалиться в приемную? - Е. Бучкиц был воспитан. - Это неприлично.
   - Я занят установкой, - высокомерно сказал Старший Дипломник. - Мне надо набирать статистику.
   - Мы боимся, - честно сказали Тея-большая и Тея-маленькая. - Хотя мы ничего не сделали.
   - Этого боимся мы все. А если бы сделали хоть что-то, то не так бы боялись, - веско сказал Комбрат.
   - Ладно, - сказал Борода, - я пошел.
   - Борода понимает, - пояснил всем Змей Горыныч, - когда я защищусь, то начну брать пример. Гуд бай, мой лав, гуд бай...
   Так отбыл наверх Эпикуреец. Все молчали, проникаясь важностью момента. Пришел алчущий Эпикура дипломник. Они умеют выбрать время. Ему сказали, что руководитель наверху, зайдите завтра. Тот пошел, но очень нехотя.
   - Ну что, что, юноша? Вам неясно? - Старший Дипломник, который сам будучи юношей, умел-таки подчеркнуть.
   - Назначено на сегодня,- упорствовал простой дипломник.
   - Есть вещи поважнее,- намекнул Старший Дипломник.
   Простой Дипломник стал меньше ростом, но не исчез. После долгого отсутствия пришел Борода Эпикур. Рядом с ним печатал шаг товарищ Кондор. Это был проход патриархов с папками, сигаретами и в затянутых галстуках. Это был умный прищур глаз и в них плескалась вековая усталость всей теплофизики. Снимать снизу и рапид, рапид... Крупный план Бороды!
   - Товарищ Кондор отчитался за коллектив и за конференцию, - сказал он.- Когда я пришел в приемную, он уже был у Шефа. Шеф подавлен результативностью нашей работы. И обещал всяческие репрессии. Возможна и поддержка...
   - С одним условием, - тихо проронил товарищ Кондор.
   Воцарилось молчание и еще что-то. Булькала установка Дипломника. Щелкали счетчики. Но все остальное замерло.
   - Чтобы на следующей конференции лаборатория была в полном составе.
   Авторитет Кондора никто не оспаривал. Авторитет Бороды тоже никто не оспаривал. Но когда такие вещи говорят, вспоминаешь о том, в какое время все мы живем.
   - Вряд ли я покажусь хотя бы на пленарном заседании,- резко сказал Старший Дипломник, - я не привык шестерить перед начальством. Кроме того, у меня еще не набрана статистика.
   - Мы должны быть там, где трудно,- пожали плечиками Тея-большая и Тея-маленькая.
   - А где будет конференция? - спросил точный Е. Бучкиц. - Тоже важно.
   - На республиканской турбазе. На озере. Автобусы администрация дает...
   - Оооо... Аааа...
   Начался стихийный выброс мнений. Все загалдели как в кулуарах.
   - Посмотрим, - тихо сказал Эпикур.- Еще ничего не закуплено.
   - Ну да, сфокусируйтесь, - командовал Кондор, расхаживая у доски.- Какая у кого тема и вообще.
   - Все там купим.
   - Список и ответственных надо составить немедленно. А открывашки обязать взять всех! А то никогда ни у кого нет.
   Входить в режим не имело смысла. Стоило переварить информацию. Перспективные ЦУ так даром для нас не проходят. Осознаешь, насколько ты быдло и насколько ты творец. И насколько уступаешь рутине. Все склонились над бумагами.
   Вошел в тихо пропевшую дверь помятый Митюля. Он опаздывал настолько, что говорить об этом просто не имело смысла.
   И товарищ Кондор ласково заметил:
   - Движется космическое тело.
   Осуждать не любили. Помнили, как вахтерша "товарищ Зеленая", годами ходившая в зеленом платье, однажды вошла на пьянку: "Сколько можно отмечать Новый год?" Ей никто не ответил. "Можно веселиться, но не до такой же степени?"
   Эта лаборатория для товарищ Зеленой - красная тряпка. Но Зеленая ни для кого не парадигма. Вахтеров в институте трое, но как только пиво пить - так дежурит Зеленая. Поэтому когда она на вахте, хочешь - не хочешь, а бадейку настраивай. Закономерность. В этом смысле Зеленая - парадигма.
   Митюля Попутчик внимательно оглядел суровую обстановку трудовых будней. Затем продолжительно вздохнул.
   - Вы вообще,- тускло сказал он.
   Все молчали, никто вслух не поддерживал. Хотя про себя сопереживали. Еще как!
   Митюля попытался открыть свой стол и не смог. Он еще плохо ориентировался в этом мире.
   - Я у кого ночевал? - спросил он как можно тактичнее.
   - Об этом не говорят вслух,- заметил Борода. И указал глазами на румяного Змей Горыныча, который сильно гримасничал.
   Тот сказал несколько фраз с этими ужимками, но на ультразвуке, за порогом слышимости.
   - ...А потом ты пришел ко мне, - втолковывал, жестикулируя, Змей.- Вернее, тебя привезли. Потому что - туда! где ты был! - вернулись родители. И произошла очистка территории. Понял?
   - Почти.
   - А ключ мой у тебя?
   - Какой ключ? Нету. Мне чужого не надо.
   - Я тебе на шею вешал, ну?
   - Ага, вот он. Следовательно, спасибо.
   И опять воцарилось. Многим хотелось узнать, куда кто девался после того, как... Но было еще не время.
   - Вы опять, опять...- покачал головой Кондор.
   - А тебя почему не было? - бесцеремонно спросил Горыныч, желая опередить нападки Кондора, но отчасти превышая...
   - Я бы мог спросить, почему ты не был на конференции, - зловеще улыбнулся Кондор, - ну да ладно. Не считайте меня полным штрейкбрехером. Ко мне просто приехали предки из Мелитополя.
   - Да нет, Кондор у нас мужик неплохой,- догадался Комбрат.
   - Не какой-нибудь зануда. Душа парень...
   Все затихло. Кто зашелестел, кто-то распахнул, но минимально.
   - Жизнь дала трещину,- намекнул Митюля Попутчик.
   Это была правда. Но кому она нужна, такая горькая правда? Лучше сладкая ложь. Лучше сладкая правда, чем горькая ложь.
   - Я поражен... Мы только вчера пили водку! Как жить дальше?
   "Удивлялась птица-боинг, заедая гоби яком...
   Как вы можете, ребята, столько лет без капли влаги?" - процитировал Е. Бучкиц.
   Попутчик искал попутчиков, но еще было не время. Он не ориентировался. И сломленный людским равнодушием, тихо вышел из лаборатории. Зато вошел давешний дипломник и лихо пришвартовался прямо к Бороде.
   - Здрасте, вы заняты?
   - Да,- отчеканил Борода Эпикур, мрачно куря "Родопи".
   После этого самые недогадливые обычно покидали помещение. А этот даже и не подумал. Хрупкое веснушчатое существо в негнущемся джинсовом костюмчике. Никогда не подумаешь, что такой злодей.
   - Хорошо, что я застал вас наконец, - радостно отрапортовал этот глухой, - мне надо получить рецензию. Помните, вы обещали...
   Борода глубоко задумался. Думал он всегда красиво и долго. Его серые очи излучали неземной свет. Сигаретная дымка реяла вокруг лба подобием нимба. Это был мыслитель, которого отвлекали на суету. Наконец он спустился на грешную землю.
   - Сделаем так, - сказал он, - сейчас я дам вам записку к товарищу Кондору. Он сидит на кафедре на третьем этаже. Вы его найдете и он среагирует молниеносно. Даст указание - и вы получите рецензию товарища Рэма, а ведь он ваш декан, не так ли? Что до меня, я загружен на ближайшее время. До отказа.
   После этого вытаращенный дипломник вышел, держа в зубах записку к Кондору. Тот сидел тут же, через два стола и плакал от смеха.
   Эта маленькая акция поддержала силы Бороды. Зазвонил телефон.
   - Да, - сказал богатым баритоном Борода, - да! Я передам Кондору с еще большей убедительностью.
   - Ну что там, что там?
   - Перестановка с вечерниками. Ты это слышал уже много раз.
   - А я не слышал.- Вошел Биг Кассий, Сын Самого и тем самым тоже нашелся.
   Пришел он, чтобы работать - это было так очевидно. Он включил установку разогреваться, потом разложил везде журналы со статистикой опытов и пошел включать телевизор. Не каждый бы решился включать телевизор в рабочее время, да еще на другой день. Но Кассий мог это сделать. У него статистика опытов была солидная. И он писал диссер быстро. И отец у него был - Шеф. Но Кассиум не только биг, но и ум. Поэтому позубоскалить никто не прочь, а что касается работы, тут с ним не потягаться... Пионер - всем ребятам парадигма. Кассиум - для мэнээсов парадигма.
   По телевизору шел матч наших с французами. Все подглядывали, но демонстрировать не рисковали.
   - Делайте ставки, - улыбался Кассий, - я предскажу, чем кончится матч. Кто кого обыграет.
   - Может, ты смотрел по ЭмТиВи?
   - Там такого не увидишь. Нет, я просто провидец.
   - Вы смотрите, как уверен!
   - Ставки сделаны. Чего ждем?
   - Митюлю. Он не сделал ставку.
   - Да мы ждем конца матча!
   Кассий все сидел, улыбался. Матч кончился в пользу тех, на кого поставил этот умник и огреб солидную сумму. Улыбка распространилась на всех. Все знали, что любое пари - только повод, чтобы выигравшего пари послать в магазин. Однако тут ожидаемой развязки не последовало. Касс заглубил выигрыш в пиджаке и переместился к своей установке... Несмотря на отличные показатели по диссеру, он, к сожалению, еще не был частью Тедиумма. Атмосфера муфельной печи его еще не обожгла...
  
   "Работать, чтобы жить,
   или жить, чтобы работать?"
  
  
   "Для определенной части страны, обремененной собраниями, забастовками, выборами, детскими воплями, а также выписанными на свои кровные, но так и непрочитанными газетами, этот вопрос уже не стоит. Или стоит не так остро. Или потерял знак вопроса, превратившись в изящный каламбур либо пищу для невеселых размышлений. Или оттеснен с горизонта повседневщиной и финансовыми бурями. Или просто заменен философской сентенцией "пропади все пропадом".
   Наверно, больше задумывается об этом едва народившееся поколение, успешно переходя из детского сада в члены партии или в предпринимательство, из школы в панки, из хулиганов в новаторы производства и мэнээсы. Первобытный неандерталец или кроманьонец тоже, вероятно, полагали, что должны убить мамонта, чтобы выжить, а не затем, чтобы полностью истребить зверье в округе.
   Нынешнее поколение в отличие от древних людей, успешно совмещает и то, и другое. Кроме того, прожить на то, что отпущено студентам и мэнээсам, никак невозможно, а всякую чертовщину и метафизику мы отметаем.
   Поздний начальник высокого ранга является домой только на ночь. Как раз он не страдает от недостатка средств, а его день складывается по формуле "работа плюс сон". Он может не производить полезной работы, его работа может быть и отрицательная. Для него справедливо "жить, чтобы работать".
   Рантье живут под лозунгом "жить и не работать", тунеядцы и безработные, что суть одно и то же, выбрали для себя "не работать и жить". Неистребимая бюрократия пошла еще дальше, убрав слово "жить", выдвинув два варианта: "работать, чтобы работать", то есть строить, чтобы ломать, например, и "работать, чтобы не работать", ведь вряд ли просиживание штанов является работой.
   Одни говорят, что светлое будущее впереди - в виде коммунистическом или феодальном. Другие - что "золотой век" миновал, точно так же, как и "серебряный". А в каком веке живем - веке атома, космоса, СПИДа, тотального футбола? Живем или работаем? Или не живем и не работаем? И не много ли вопросов на достаточной и без того извилистой дороге познания?
   Не стоит ломать голову, подвергая сомнению устройство мира. Если сосредоточиться, то почти каждый из нас может сказать: "А что - дерево я посадил, дом построил, женщину любил, детей на ноги ставил. Что же - не жил? Или не работал?" И правда.
   Обе половинки вопроса оказываются на одном ложе, принося тот же плод - мечту о счастливой гармоничной жизни, которую человечество честно передает от поколения к поколению, откладывая свершение до лучших времен."
   Дальше стояла подпись - С. Дипломник лаборатории 07. Газета "Монотехник" лежала на видном месте, свернутая этой статьей наверх. Значит, приходила Та, Которая Покурить, она и принесла. К кому она ходит вообще, непонятно. Тейка-старшая прочитала статью вслух и все сказали:
   - Оооо...
   - Аааа...
   Повод появился сам собой, ниоткуда, как бы даже в нарушение закона сохранения энергии. Его решили как следует отметить, и Старшего Дипломника на этот раз от должности Смотрителя Бадейки освободили.
  
  
  
  
   Муфельные курочки
   и нольседьмовка
  
   В один из тех дней, про которые нельзя было сказать, что это лучшие дни, сотрудники Тедиумма в очередной раз задумались, как жить дальше. Разгар антиалкогольной пропаганды и засилье пивомафии вокруг всех пивных точек отчизны стало невыносимым. Тогда решили купить четыре трехлитровых банки яблочного сока, засыпали сахарный песок и загрузили все это дело в термостат, поставив температуру сорок градусов. Градусы были привычные. И как часто бывает, сначала припомнил кто-то один, потом подхватили другие.
   "Средний лодочник, красотка, председатель профсоюза,
   Приоткрыла косметичку и приказом по пустыне
   Повелела гнать из тыквы сок армянского разлива,
   И немедля изготовить три надежных апельсина
   Из отходов бумбы-ямбы, труб и радиодеталей."
   Это цитировалось само собой во время загруза сырья в термостат для получения фирменной "нольседьмовки".
   Когда термостат заработал, в лаборатории стало тихо, все поняли, что спирт образуется в растворе слишком медленно. Ушли домой, решив подождать там. Через двое суток сотрудники Тедиумма услышали запах, который пропитал все и вся. Чувства обострились до предела. Решили рискнуть и попробовать. Митюля Попутчик пошел открывать и видимо, тронул не ту трубочку, началась течь, запах чего-то прокисшего стал просто одуряющим.
   Выпили по глотку. Это было нечто.
   Нечто оказалось горячим, мутным напитком.
   Никому не понравилось.
   Но жажда обнаружить градус в помоях была еще сильней.
   Поэтому содержимое термостата не стали губить окончательно, слили в бадейку и оставили дображиваться.
   В еще более тусклый день антиалкогольной пропаганды эту бадейку обнаружили и решили прикончить. Главное достоинство неизвестного в природе вина, как вспоминали очевидцы - его сильная охлажденность. Его все равно выпили и сделали вывод, что технология, видимо, не та. К тому же запах кислятины так долго обнаруживал сущность научных экспериментов лаборатории, что Тедиумму надоело краснеть.
   Риск, конечно, был. Но поскольку никто не умер, решили опыт не повторять. Однако после этого каждый у себя дома решил сделать "нольседьмовку" по личной технологии. Что характерно: никто никогда не мог дождаться конца брожения, так как неясны были вкусовые параметры готового напитка. А что, собственно, требуется? Тем более, что это не решало никаких проблем.
   Однажды, когда пива или водки не хватило, тедиуммовцы целеустремленно пошли домой к Тее-большой, где им была обещана прилично выстоянная "нольседьмовка". Пока Тея-большая хлопотала на кухне, Митюля жадно обрыскал все тайные углы. Он нашел огромную темную бутыль, быстро расфасовал ее в пластмассовые стакашки. Выпили. Опять никакое! Хотя Митюля уверял, что зашаяло...
   Тут прибежала Тея-большая с кухни и закричала:
   - Вы выпили жидкость для кактуса!
   "Кактусовку" пришлось заедать грибами и запивать настоящей нольседьмовкой, которая в народе зовется просто брусничной бражкой. Сестра и брат Тейки на другой день ужасались:
   - Ну и пьянь! А мы думали - интеллигентные люди.
  
   Муфельная печь - это гордость ноль-седьмой лаборатории. Борода повторял это довольно часто, подчеркивая, что печь нужна ему для научных исследований. Но на самом деле она его интересовала сама по себе как техническое чудо, потому что ему хотелось проверить эффект плавления металла при 1200 градусах. Он бросил клич по сбору серебра, после которого студенты, слишком медленно сдающие курсовые работы, принесли ему серебряную ложку, старую китайскую монету и разные мелкие обломочки. Вскоре у них проблемы с курсовыми отпали.
   А в это время Митюля Попутчик сварил из нержавейки аккуратный гробик по внутренним размерам муфельной печи. Такой строгий параллелепипед.
   - Пора готовиться к захоронению, - сказал пристальный С. Дипломник, наблюдая со стороны.
   - Вы учтите, она жрет энергии как два с половиной утюга, - предостерег русобородый Комбрат.
   - Я все учитываю, - заявил Борода и загрузил драгметалл в гробик.
   Соответственно на другое утро получил прямоугольный плоский слиточек с заусенцами.
   Е. Бучкиц, как самый прилежный менеэс, взялся придать ему хорошую форму и принялся строгать серебро. Тут пришли Теянки и стали его ругать за мусор. Потом они самоуверенно взяли форму из нержавейки и стали кидать туда куриц и всякие пахучие специи из кулечков. Мэнээсы смотрели на развитие эксперимента, как завороженные. Эпикур даже подошел и заглянул в емкость, наполненную продолговатыми кусками плоти.
   - На что это похоже? - указал он.
   Он даже не сказал, но Тея-большая так сильно засмеялась, что до слез. Никто ничего не понял...
   Агрегат включили всего лишь на 200 градусов, но пошел запах, способный свалить кого угодно. Муфельная печь не закрывалась герметично. Это было старое, растресканное сооружение с многочисленными щелями. Раскаляясь в работе, оно попутно обогревало весь подвальный отсек института, где и находился Тедиумм...
   - Ну, что смотрите? - сказала Тея большая. - Кто у нас мужчины? Ничего не закуплено.
   Сигнал был дан и деятельность закипела. Все покатилось по известным рельсам. Прямоугольная утятница или курятница была признана самым необходимым инструментом по защите диссера. Ее использовали как самое нужное оборудование сначала в пределах лаборатории. Но аромат разносился по все всем этажам огромного института и наконец дошел до приемной Шефа. Так к апробациям кур привлекли самого Шефа, то есть ректора института. Он имел возможность убедиться, что институтские деньги не брошены на ветер. И что характерно: в процессе эксплуатации случаев порчи куриц не было никогда.
  
   День рождения Бороды: "Кто я?"
   (Нобелевский черновик)
  
   Человеку трудно отказаться от такой мысли, что он является центром, этаким сосредоточием всех человеческих достоинств. Мы все хотим быть добрыми, хорошими, умными. И мне кажется, никто не стремится к этому с такой силой и настойчивостью, с таким желанием, как я. Я не остановлюсь ни перед какими преградами. И настанет день, когда вы убедитесь в том, что я правда самый хороший. А часто бывает, что такой человек еще и гений.
   Вот я поклонник рок-н-ролла и многие меня за это осуждают. Найдется ли хоть один человек, который бы понял меня? Я оптимист. Я привык выбирать оптимальные варианты. Значит, я жду. Каждое утро я просыпаюсь с мыслью, что найду этого понимающего, душевного человека. Я с радостью иду на работу, прохожу мимо киоска, здороваюсь. В купленной газете читаю Указ Президиума Верховного Совета о награждении медалью "За отвагу": за заслуги перед русским народом и русским государством, за отвагу, проявленную в боях против половцев наградить товарища Князя Игоря, полководца русского войска, медалью "За отвагу". Председатель Президиума... Секретарь Президиума...
   "Вот так на!" - восклицаю я, не удержавшись. Проходящая старушка в солдатской шинели образца четырнадцатого года, услыхав меня, останавливается, заглядывает в газету, долго читает по складам Указ. Потом сильным хрипловатым голосом кричит: "Ни фи-ига себе!" Потом делает жест руками, означающий прощание с поездом. Прощание адресовано мне. До слез трогает такая внимательность. Становится хорошо как никогда, но ничего не поделаешь, надо идти на работу.
   Лавируя между прохожими, я мелкой рысью двигаюсь по улице. В окне кондитерского сидит кот. "Кс-кс". Он дико взвизгивая, вскакивает, до смерти перепугав покупателя в соломенной шляпе. Я вижу через витрину, что покупатель резко дергается, выскакивает из дверей прямо мне наперерез и выбегает на дорогу. Свист тормозов. Я хватаю за пиджак эту Шляпу, останавливаю. Старая дребезжащая жестянка не замедляя хода, проносится мимо. Лишь слегка подпрыгнув, проезжает по кончикам крепкокожаных ботинок Шляпы. Краем глаза я успеваю заметить нечто ухмыляющееся за рулем. Соломенная Шляпа наконец поворачивается ко мне лицом.
   - Видите ли, по итогам соцсоревнования четвертого квартала позапрошлого года мне была выдана премия, с вычетом подоходного налога. На эту премию я купил бутылку. И до сих пор не могу ее выпить. Но вот наконец я в вашем несколько зачумленном лице вижу хорошего понимающего человека...
   - Да, но я иду на работу.
   - Вы участник соцсоревнования?
   - Да,- говорю я.
   - К счастью, я тоже. Думаю, что мы можем стать хорошими друзьями. Так пойдемте же, разопьем эту бутылочку. Только куплю вот эту розу.
   Купленная красная роза сразу идет в ход и оказывается на шляпе. Дело в шляпе? Красиво, мне нравится.
   - Когда-то,- продолжает Шляпа,- у меня была домра. Домбра или домра? Неважно. Я на ней пытался играть старинные непальские песни. Что-то непальское получалось, а вот песни не было. Было бы это все не страшно, но у меня же договоренность с Госконцертом, могли сорваться гастроли по Белоруссии. Пришлось мне что сделать? Старинные непальские песни представить в современной интерпретации, то есть в форме рок-н-ролла. Ведь я когда-то в группе играл, в фиговенькой, но играл. И теперь от этих непальских песен ничего не осталось - ни Непала, ни песни, ни старины. Но я об этом никому не говорил... А знаешь ли ты, дорогой товарищ, что для меня значит рок-н-ролл! Это компонент душевного состояния! Обладает таким же свойством, как формула математическая, химическая...
   То есть выражает внутреннее состояние какой-либо системы. Тривиальное объяснение. Я слушаю музыку. Гармония музыки находит отклик в моей душе, и не просто отклик, а величайшее волнение под властью музыки. Происходит нечто аналогичное рассматриванию формулы. Когда мы смотрим на формулу и понимаем ее, мы совершаем познание. Не буду уточнять, какое именно. Когда слушаем рок, понимаем, что это тоже познание. Какое именно, не знаю. Определенность познания, кажется, заключена в подсознании, минуя разум. В этом бесценность, в данном случае - рок-н-ролла. Дорогой товарищ, после первого же концерта меня почему-то уволили. И что оставалось делать поклоннику рок-н-ролла? Я поступил начальником склада в районную заготконтору. Работа попсовая...
   - Признаюсь вам,- опомнившись, начал я,- что согласен. Рок-н-ролл- величайшее достижение человечества в области музыки. Я знаю наизусть двести тридцать четыре рок-н-ролла. Могу сыграть, просвистеть, пробарабанить любой из них.
   - О, это хорошо. Вы мне определенно нравитесь. А не помните из глубин семидесятых старину Гарри Глитера? Его рок: "Хелло, хелло, бэк эгейн лав..."
   Я поддержал его.
   Затем он упомянул про обратную сторону любви и затянул песню Кибирова "Дитя карнавала" на мотив "Ой, рябина кудрявая": "Где-то в знойном Непале - / Он ведь рядом, Непал - / Мы с тобой не бывали, / Лишь Сенкевич бывал... / Где-то в синей Тоскане,/ В Аттике золотой, / Спой мне, меццо-сопрано, / Птичка божия, спой! / Чтобы было мне пусто,/ Повылазило чтоб! / Чтоб от счастья и грусти /Треснул медный мой лоб! / Чтобы Родину нашу / Сделал я, зарыдав,/ И милее и краше / Всех соседних держав! / Что ж ты, божия птица /Мучишь нас и зовешь? / Улетай в свою Ниццу, / А не то пропадешь."
   Борода задумался. Думы его клубились и вспыхивали как Люси в небесах с бриллиантами... Затем он переждал бурные, хотя и нестройные аплодисменты.
   - С сегодняшнего дня у меня начинается день рождения. Он продлится до конца этого месяца...
   - И все же: как долго? Все хорошее быстро кончается...
   - Это мы установим эмпирическим путем...
   - Все исчезает. Кроме тебя, Борода, кроме тебя...
  
  
   Шведский стол
  
   В это время жена Бороды стремительно делала термообработку разных продуктов. Потом нагромоздила их горой на стол в кастрюлях и салатниках, втиснула тарелки и стаканы, а стулья по комнате распределила в свободном режиме. Борода устал готовиться к дню рождения, происходившему постоянно и не просекал дислокацию.
   - Стулья - пустая формальность, - говорил он. - Кто будет сидеть на стульях?
   - Гости, - упрямилась жена Бороды.
   - Как сидеть без стола? Стол в другом конце комнаты.
   - Стол будет шведский. Подошел, положил еду и ушел.
   - Куда идти? - не понимал устало Борода. - Где пить и есть?
   - На коленях, - не унималась жена. - Как в кино.
   - Жизнь на коленях, день рождения на коленях... А в том баке что, не пиво?
   - С ума сошел. Курочка в соусе.
   - Ты мне своей курочкой все испортишь.- Борода был полон мрачных предчувствий. - Почему у людей не получаются пьянки? Потому что салаты. Потому что стоит сказать - ешьте салат "парижский", "Оливье", "сельдь под шубой", "оранжевое лето"... как сразу все напрягаются... На одной тарелке неохота мешать сладкое и соленое, рыбу и яблоки... Голова переключается на стол, кровь от нее отливает и приливает к брюху и все пропало. Пропала водка без следа. Пропало общение.
   - Ну, а что бы ты хотел на день рождения?
   Борода расцвел.
   - Надо бадейку пива и леща.
   - Нет, это очень бедно, - отрезала враждебно жена.
   Поэтому богатый день рождения начался сразу же, как только делегация лаборатории вошла в дом Бороды, полный еды, стульев и накормленных детей, сидящих на горшочках. Тедиумм находился в среднем температурном уровне. Изо всех подмышек торчали боеприпасы и большие рулоны ватмана.
   - Мы виноваты, - промолвила Тея-большая как самая бодрая. - Мы думали над поздравлением. И чтобы лучше думать, поднимали уровень. А вот самая большая в мире открытка: кроссворд в твою честь.
   - А почему столько кусков?
   - Да он составной.
   Это была правда. Его составляли буквально весь вечер. Куски не сходились больше чем на одну букву и все удивлялись, как так все сходилось в лаборатории, а дома у Бороды вышел такой бардак. Некоторые слова закручивались улиткой и уходили в бесконечность. Борода уставился на ватман, как дед Щукарь в газету.
   - Мне кажется, я знаю автора идеи. Только почему-то я не вижу его здесь.
   - Ну да, мы все пыхтели, думали, а ему автора идеи...
   - Нам нечего скрывать. Это "Та, Которая Зашла Покурить", - открыл тайну Митюля.
   - Она сказала, что оплатить другу кабак, конечно, красиво, но поскольку друг интеллектуал, поздравление должно быть интеллектуальным, - добавил Е. Бучкиц
   - Зато мы запечатлели вехи! - сказал Горыныч. - Так или не так, Митюля?
   - Вехи это да, - сказал Митюля Попутчик и резко заснул.
   - Да вы проходите, проходите, - щебетала жена Бороды, растаскивая плотную стену сотрудников Тедиумма. - Не стесняйтесь. Вон там шведский стол. Можно прямо так все брать и накладывать.
   Все замолчали.
   - Материал оказывает сопротивление, - рассудил Рэм. - Мы привыкли разливать быстро и под столом. Но у нас эта дисциплина пройдет аллюром. Шведы будут разбиты.
   - Редкий случай, - промолвил Горыныч. - Просто не знаю.
   - Когда я была в Суоми, у нас все время был шведский стол, - вспомнила Тея-большая.
   - Может, ты была в Швеции?
   - Нет, ребята. Это признак хорошего тона. Смотрите!
   Тея-большая как самая пьяная, не раздеваясь, молниеносно налила себе рюмку, наложила в тарелку закуски, отпила и стала прохаживаться с тарелкой туда-сюда.
   - Эге, вы уже по второй? Можно мне на диван? - тут же проснулся Митюля.
   - Шведский стол можно везде, - горячо откликнулась жена Бороды и подала ему тарелку на диван.
   Тут же образовалась давка у шведского стола. Великое дело личный пример.
   - Есть повод, - гремел Рэм, - кто скажет тост?
   Борода устал ждать.
   - Каждое слово будем считать за тост, - сказал он.- Возрадуемся! А что там наша маленькая Тея пишет? Не тост?
   - Она стенографирует. Она отлично записывала у меня лекции, ее лекции были легендой факультета и шли по высокой цене. Я предложил ей запечатлеть вехи Тедиумма. Что ты записала, Тея?
   - "Возрадуемся", - застенчиво призналась Тея-маленькая. Ее синие очи при этом полыхнули электричеством.
   - Поздравляем Бороду Эпикуреича.
   - Отлично. Что там у нас в кроссворде?
   Жена Бороды вертела кроссворд так и сяк, ничего не понимала.
   - Читай на обратной стороне...
   - Если б я у вас там работала, то я бы лучше понимала.
   - Ну нет, - твердо сказал Борода. - У нас на тебя работы не хватит. Нам самим мало.
   Раздался сильный смех. Жена Бороды и Борода имели в виду разное.
   - Ага! Нашла. "Непременный атрибут личности патриарха. Что любит жена и не любит Шеф". Это неприличный вопрос...
   - Почему? Это же видно с первого взгляда...
   - Борода, что-ли?
   - Ура, ну вот и тост.
   - Мы его уже выпили, пока она искала. Давай другой.
   - Тут еще есть "любимая игра Бороды и с Бородой".
   - Неужели "введение в предмет"? - удивился Борода.
   - Да ну! Ты неприлично трезвый, думаешь много. А ты не думай.
   - Это совесть... Нечистая совесть...
   - А что такое "введение в предмет"? А, ребята? - жена Бороды и так терпела долго.
   - Это тайна... Митюля, во что мы с тобой играли последнюю неделю?
   - В подкидного... Слушьте, подкиньте мне вон тот футляр от машинки, а то я все время лежу обкиданный салатом.
   - Ой, мы к тебе сбоку, - возрадовались Комбрат и Горыныч.
   - Как вам шведский стол? - некстати спросила жена Бороды.
   - Мы за любым как за шведским, - дружелюбно ответили все.
   - "Любимая игра!" - повышала голос Тея-большая.
   - Любимая игра у меня шахматы. Это для прессы. А на самом деле карты...
   - Молодец Борода! Наливай!
   - "Тут же вынесла красотка, председатель профсоюза, / Полведра аэрозоли по приказу богдыхана..."
   - Ребята! - вопила свое жена Бороды. - Вы зачем взяли пылесос? Его нельзя сотрясать! Сидите как на автовокзале, все на чемоданах и табуретках. А как же шведский стол, фланировать как?
   Ее никто не слушал. Тедиумм создал три группы на подножных коробках. Поэтому возникла общность и как следствие - общая отрядная песня.
   "По-осреди пустыни Гоби есть завод по-одводных лодок./ Ста-арший лодочник-очкарик никогда не видел моря, / Средний лодочник-красотка, председатель профсоюза. / Младший лодочник, романтик, и должно быть из двуполых..." - нестройно цитировали все. - ...Раз отлил, они решили, будто реки повернули, /В тот же час взорвали лодки, изнутри песком забили./ Что не спрятали-взорвали, остальное растащили, /Саксаулы порубили и решили партизанить... Тут пришел верблюд с посыльным, с ним письмо от богдыхана:/ Дескать, что за матерь вашу! Все отрыть и жить как жили..."
   - Что за песня? Не знаю такую, - волновалась жена Бороды. - Она блатная или как?
   - Это народный автор. Даже международный.
   - А между какими он народами?
   - Он понятен всем народам. А сам он сын востока.
   - Перестаньте хорошую женщину акклиматизировать...
   - Да, вообще-то он у нас на дипломе был. Он и еще этот композитор.
   - Теянки, у вас как записано?
   - Мы тогда еще не работали.
   - У кого они были на дипломе, встаньте.
   Тут встал Рэм и громко сказал:
   - Антон Руб... Руб-бинштейн и Махмуд Ис... Исполкомов были на дипломе у меня. Один из них и сочинил эту гадость... Ик... И к... которую мы почему-то поем...
   - Не "почему-то". А потому что у нас тоже богдыхан, и тоже птица-боинг...
   - Ну кто, кто? Ты Дипломник, не Рэма ли скандируешь?
   - Вот еще. Кондор-боинг. А Шеф - богдыхан.
   - Борода, дети не спят! Я больше не могу!
   - А что им надо?
   - Пить просят.
   - Выбирай одно из двух: или я дам пить, или ты. - Борода заливался смехом.
   Дети тоже продолжали заливаться.
   - Как ты хочешь, милый, - заученно ответила жена и исчезла в детской.
   Теянки решили солидаризироваться по признаку пола.
   - Не собрать ли нам лишние тарелки?
   - Время собирать камни, время собирать рюмки...
   - Бросьте это дело, девушки, у вас впереди вся жизнь...
   - Не уноси! Стол не дали, тарелку забрали... Ну и условия.
   - Тогда пойду укачивать детей, - твердо сказала качающаяся Тея-большая.
   - Стойте! В кроссворде есть "условия, в которых любит питаться Борода".
   - Я знаю место, где Борода один раз питался. Это где моя дача. Помните, не хватило?
   - А где у Митюли дача? На берегу.
   - Пишем: "берег"...
   - Ну чем ты пишешь?
   - Свеклой, видимо.
   - Там еще были две старушки. Они до смерти перепугались и упали замертво, когда трое небритых захотели купить местное здание...
   - Какое еще здание?
   - Там одно здание - церковь. Мы не успевали построить дачу за то время, которое нам полагалось пробыть в колхозе со студентами. Начинался дождь и Комбрат решил временно найти крышу над головой. А старушкам стало плохо. А, Митюля? Спит опять.
   - Зато он хороший попутчик. С ним всегда можно.
   - Наливай, Борода, желаем тебе питаться до старости. Если ты твердо что-нибудь решил, то не сворачивай...
   - Я привык питаться на природе. Там нет тарелок, рюмок, шведских столов, но есть легкий воздух и здоровый сон.
   - Оставайся тоже легким попутчиком...
   - "Попутчиком..." - записывала на салфетке Тея-маленькая...
   Дверь детской открылась, оттуда резво вышла на четвереньках Тея-большая, везя на спине ребенка Бороды маленького. А ребенок большой говорил ласково в детской:
   - Мама, не плачь. Ты ехай к бабе Оле, а мы тут с папой и тетей Теей будем весело себе жить...
   "Кэнт бай май ла-ав!" Рэм добрался-таки до магнитофона и грянула любимая музыка Тедиумма. Это были, конечно, Битлы. Таким образом, последняя строчка в хвостатом день-рожденском кроссворде разгадалась сама собой.
  
   Акклиматизация
  
   Расцветало утро. Кассий, Сын Самого опять был в работе, в бутербродах и в деньгах. Причем бутерброды он ел такие: батон по диагонали и на нем, как на блюде в Доме офицеров, ассорти из буженины и ветчины со слезой. Создавалось впечатление, что ветчина плакала, поскольку Касс ее не ел. Все смотрели только на него, но он еще не прошел акклиматизацию. Потому что он не чувствовал, что на него смотрят. Те, кто прошел акклиматизацию, чувствовали все и всегда.
   - Мы обречены, - сказал утонченный Борода.
   - Мы подпадаем под Указ, - добавил демонический Рэм. - Указ специально написан для тех, кто хочет с утра, но лишен всякой возможности.
   - Пути отрезаны, - вздохнул румяный Змей Горыныч, - надо искать новые.
   - Они пролегают за сквером, но там поздно открывают и в свою посуду, - вставил точный Комбрат.
   - У нас Тея-большая заведующая спиртом. Тея, ты получала в этом месяце? Дай для эксперимента.
   - Пропускаем тур. Кончилось. Какое, интересно, нынче давление? - тихо осведомилась томная пани Тея-большая.- Голову прямо ломит. Давление скачет как конь...
   - Давление как всегда.
   - Надо помочь девушке, - громко сказал Горыныч. - Девушка буквально страдает. - "Как вы можете, ребята, столько лет без капли влаги... Ведь у нас гагары стонут без ведра аэрозоли..." - цитировал вечно актуальную поэму Е. Бучкиц.
   - Романтические герои всегда помогали девушкам, - Рэм стремительно встал и накинул белый плащ.
   - А если будет пролетать Кондор?- предостерег его Борода.
   - В этой жизни надо рисковать.- И вышел, развевая полами...
   - Если говорить прямо, то мы вплотную подошли к вопросу о бадейке...- размышлял вслух Борода Эпикуреец.
   - Да что там бадейка! Это нерационально. Тут нужна цистерна. Завинтил люк и готово, сотни литров в кармане.- Митюля, как всегда, натура широкая.
   - А все-таки вспомните: кто последний видел бадейку?
   - Сейчас... В шкафу у Сэра.
   - Пора пробить прямой ход в камеру Сэра.
   - Не надо тревожить Сэра, - донесся голос Кассия, Сына Самого. - Вы хоть в курсе, чем занимается Сэр?
   - Нет, а чем? Кажется, поиск оптимального чего-то... Ээ...
   - Система оптимального лучисто-теплового управления слябом!
   - Ооо...
   - Ааа...
   - Это встречаются два чукчи, бедный и богатый, бедный веселый, а богатый грустный. Богатый и говорит: что радуешься? А бедный: мне твоя денег не нада, я теперь лучистым слябом управляю.
   - Га-га, Эпикур. Ты опять к чукчам!
   - Нет, я не так знаю. Идут два чукчи..
   - Тихо. Бадейка моя. Я сам схожу и деликатно посмотрю в его шкафу, не прерывая лучистых поисков.- Решимость Бороды решила все.
   - Вот-вот! - подхватился Митюля Попутчик. - А я сбегаю очередь забью. А то пивомафия сотрет в порошок. Их массой надо брать, массой.
   Хлопанье дверей! Остальные замерли в почтительных поклонах. Через долгое время вернулся наконец Эпикур.
   - Бадейки нет, я в шоке. Сэр правда ее видел, но ее нет в запасниках.
   - Ты смутил Сэра.
   - Я сам смутился. Он подумал, что я на него подумал. А я и не думал.
   - Да не слишком ли мы цацкаемся с этим Сэром? Он вообще не проходил акклиматизацию, это безобразие. Как пришел, так и сидит, работает.
   - Четыре дня неподвижно сидел. Не смущается.
   - Да уж, смутишь его, - осудила страдающая мигренью Тея-большая. - Только и думает о своей аспирантуре. О людях никак не думает.
   - Как же не думает. Он моет три пустых баллона.
   - Ооо...
   - Ааа..
   - Это неплохо для акклиматизации.
   - Да здравствует советская власть плюс акклиматизация Сэра.
   Тут вошел бледный и хорошо одетый Сэр в тройке и поставил истекающие каплями чистые баллоны.
   - Моя дорогая, - обернулся он к Тее-большой, - нет только крышек.
   А женщина, к которой так обраащаются, сразу становится другим человеком! И крышки находит моментально.
   И видно, что у Сэра с Кассием была внутренняя связь! Потому что Сын Самого вдруг встал, выключил свою драгоценную установку, поставил баллоны в сумку, нашел крышки и вышел с Сэром!
   Старший Дипломник, обязанный в первую очередь ходить в очередь за сквером, даже шевельнуться не успел.
   - Пришло новое поколение! - сказал Борода. - Среди таких людей почетно быть патриархом. - И склонился над своей пухлой папкой с очередным дипломом.
   - А мы тоже тебя любим! - возразили Теянки.- Но где наш почтенный Рэм?
   Рэм отсутствовал. А в это время то и дело заходили простые дипломники и спрашивали Рэма.
   - Его долго нет, - нервничала Тея-маленькая.
   - Стоит ли обращать внимание на дипломников! - сказал вкрадчиво Змей. - Дипломницы - другое дело.
   - Да я сама недавно...
   - Вот и забудь свое позорное прошлое. Теперь ты на особом положении! - с этими торжественными словами вошел царственный Рэм и поставил на стол свою большую сумку. А потом ее открыл. А оттуда - бадейку, ту самую, искомую. Полную!..
   - Ооо...
   - Ааа...
   - Ни глазам, ни ушам не верю, - поразился Змей.
   - Моя Бадейка, - нежно сказал Борода.
   - А вот так вот, - скромно снимая белый плащ, заметил Рэм.
   Тедиумм воспрял, будто политый цветок. Теянки скользили со стаканами наготове, как английские стюардессы. Первые же шумные глотки оросили эту пустыню Сахару и превратили ее в оазис. И настоящая заря пролилась в окна подвала, когда распахнулась дверь и в нее с запотевшей посудой шагнули Кассий, Сэр и Митюля.
   - Я знал, что Рэм любит баллотироваться в качестве народного избранника, но чтобы стоять среди того же народа в очереди...
   - Борода, ты все знаешь. Ты будешь за меня голосовать?
   - Мы будем первые голосовать! Мигрень кончилась. Голосуем за тех, кто с бадьей.
   - А ты будешь?
   - А ты правда будешь баллотироваться? Я тебя не видел в очереди!
   - А я не дурак, чтоб стоять.
   - Как?!
   - Я организовал для этого пивомафию.
   - Ооо...
   - Ааа...
   - Баллотироваться от слова баллон... Баллонироваться -вот как надо говорить.
   - Ребята, отвлекитесь от выборов. Я как советчик Сэра предлагаю шарахнуть приказ об ускоренной акклиматизации Касса и Сэра. А, Борода?
   - Я шарахну приказ о награждении Сэра.
   - Борода, давай скорее, слюни текут!
   - Осторожно, мебель не забрызгай.
   Все осмотрелись. Сэра не было. Что-то быстро он исчез. Сделал свое дело и ушел. Не мог же он так быстро войти. Здесь так не принято. Принято долго входить и долго выходить.
   Тея-большая встала и твердо сказала, что надо выйти, проведать Сэра. Процесс акклиматизации еще не закончен, надо отследить по каждой фазе. И ушла. Потом ее пошла искать Тея-маленькая. Дипломнику это не понравилось и он пошел проверять. Пришел и сказал, что проведать Сэра минутное дело, просто на первом и втором этаже закрыто, открыто только на третьем, и там как бы очередь. Сэр давно ушел, его кабинетик заперт, просто если кому надо, то идите на третий. Все засмеялись.
   - Выходит, Сэр не совпал по фазе.
   - Это потому, что его курируют.
   - Лучше курить, чем курировать.
   - Все равно должна быть своя точка зрения.
   - Тебе зачем? У тебя две точки зрения, а сошлись в одну.
   - А у Митюли три точки зрения. На них он и стоит, видишь?
   - У него так комфорт больше.
   - А у тебя?
   - У меня дискомфорт. Телефон все время звонит. Кому надо в такой поздний час...
   - Кому, кому. Это жена Е. Бучкица. Как мы разливать, так она звонить.
   - Бедный... Это у нее чутье профессионала.
   - Женился человек! Лично я за беспроволочный телеграф.
   - А Горыныч хочет тоже жениться... Га-га... тебе мало примеров, Змей? Борода, Е. Бучкиц, Рэм... такие люди. Может, ты шутишь?
   - Какое "шутишь". Мальчишник через неделю. Кабак заказан.
   - Ой, мальчики, свадьба на носу, а мы еще на подарки не собирали.
   - Успеем. Мы невесту не видали. Он нее зависит, по сколько будем сдавать.
   - Так подержите, наконец, Митюлю. Смотрите, чтоб ему было хорошо. Мы узнаем, кто там стучит целый час.
   - Это за мной, - качнулся Е. Бучкиц.
   - Сиди, телефонист... Это товарищ Зеленая опять. Ей надо закрывать институт.
   - Где у нас Та, Что Заходит Покурить? Товарищ Зеленая ее любит и отступится.
   - С тех пор, как Та, Что Зашла, связалась сам знаешь с кем, товарищ Зеленая ее возненавидела.
   - Девчата разберутся. Лучшие дипломницы потока, а фигуры... Стюардессы международного класса.
   Со смехом вошли Теянки.
   - Она пошла вызывать милицию... Мы можем выломать решетку в окне.
   - В окна мы еще не лазали...
   - Надо уходить отсюда к чертовой матери, строить ероплан, что угодно.
   - Вы не можете. Это Кассий сможет, потому что он вчера станок руками к Сэру перенес. Вот носится с этим Сэром.
   - У них темы сходные.
   - Неправда, у Кассия тема сходная со Змеем.
   - Никогда нельзя понять тему Змей Горыныча. Вот здесь он сам, давай мы его спросим...
   - Да что вы ребята, я сам не могу понять... У меня вообще скользкое положение. А вы лучше скажите, у вас как с ориентацией? Можете через вахту прямо идти?
   Все стали переглядываться. Потеря ориентации была полная.
   - Рэм, как с ориентацией? Ты лучше ориентируешься, лучше баллотируешься...
   - Я думаю, у нас социализм, на дворе весна. Или вы про что? Какие будут предложения?
   - Может, все-таки в окно?
   Рэм думал недолго, в трудные минуты он так собирался...
   - Я сейчас вызову всех вахтеров в западное крыло, а вы с места в карьер, поняли?
   - Кто говорил, что Рэм не душка? Попробуйте не голосовать за такого...
   - А как ты вызовешь? Ты сам на ногах не стоишь...
   - Не твое собачье дело, не ты декан.
   - Быстрей, быстрей..
   - Не заносись. Хоть ты и работал в горкоме, а все же...
   Решетку гнуть не пришлось. Через полчаса весь Тедиумм растворился в темноте. Это, конечно, не означало, что вот все так и пошли по домам, нет, просто передислоцировались, сменили позиции. Зачем сменили? Чтобы продолжать, ведь до утра еще было далеко.
   В пустой лаборатории только ветер хлопал форточкой. Телефон звонил в никуда.
  
  
   Крымские татары
  
   Собирался Тедиумм на работе. Это естественно, он там и родился. В чем и суть. Но бывало, что родные стены лаборатории оказывались тесными, происходило переосмысление, и тогда явление разрасталось до пределов города. Совершенно особый случай - когда даже начинали не на работе. Традиция взяла свое начало еще во времена крымских татар.
   Привыкший удивлять и удивляться Тедиумм кристальным весенним днем был поставлен перед фактом: ни бегать, ни суетиться сегодня не надо. Надо просто спокойно работать, соблюдая элементарные правила человеческого достоинства. Тедиумм удивился и зашелестел, застукал, забулькал установками, заприбивал и заширкал чуть быстрее. Условия для работы созданы, чего еще надо. А все-таки кровь по жилам побежала чуть побыстрее.
   Потому что обычно технология была вся на виду, а здесь произошла тайна. И покров этой тайны никто не мог сорвать. После обеда, когда Старший Дипломник обозлился на свою установку чуть раньше, а Борода раскидал своих дипломников по всем закоулкам многокилометрового института, они засели за партейку. Все это было неявно, в лаборатории по-прежнему царил деловой режим, но там, за перегородкой, за двойным дном бытия, у двойной батареи сражение шло тихо и накаленно. Вещдок: промокшая на спине рубаха Дипломника и голая спина Бороды. Вещдок: сломанные после многочасовой партейки шахматные часы. На одной половине полностью вылетела кнопка, играть стало невозможно. Эмоции еще кипели, а выхода им не было. В деловой режим тоже было трудно входить.
   - Вот что мы сделаем, - молвил, затягивая галстук, Борода. - Мы сейчас все идем
   к Сэру.
   - Сэр? - все повернулись к Сэру. - Так или не так?
   - Все так, - мягко сказал Сэр, - товарищ Борода Эпикуреец вряд ли может
   сказать что-то не так.
   И спокойно запер свою кондейку. И все пошли к Сэру. Тея-большая ничего не говорила про давление, это усиливало неловкость момента. Не было отмазки.
   - Как давление? - участливо спрашивал Е. Бучкиц.
   - Нормальное.
   - А голова как?
   - В порядке голова, - улыбалась одними губами Тея - большая.
   Войдя в квартиру Сэра, Тедиумм немо воззрился на край гостиного стола, который выглядывал в открытые двери. Этот край был плотно уставлен бутылками с пивом. Как если бы это был товарный склад!
   Кто? Что? Почем? Где? В связи с чем? Эти и другие вопросы взрывались в мозгу подобно выстрелам. Но вслух никто ничего не сказал, это не принято. Все обрели деловой вид, поздоровались с женой Сэра, которая давно уже накрыла стол с лениво распластанной копченой рыбой, золотисто-солеными гренками и прочими креветками. Банкет стремительно набирал обороты, контингент живо впитывал холодное пиво, поглощал закусь и выбегал проведать Сэра. Музыка становилась громче, громче. Смех крепчал, затихая на время глотков... Когда на кухне среди солидно курящих Е.Бучкица, Комбрата и Старшего Дипломника возникла Та, Которая Тоже Зашла Покурить, никто не удивился. Кстати, откуда же она знала, где живет Сэр? Это вопрос тоже повис в дымном воздухе.
   Но Та, Которая, стоя с огромным чешским пивным стаканом из горки Сэра, уже больше терпеть не могла. Ее томил либо излишний комфорт, либо частичный дискомфорт.
   - Кто организатор этого безобразия?
   Ответа, как следовало ожидать, не последовало. Тедиумм сам ничего не знал, и спрашивать такое - означало показать свою непричастность, а это было самое горькое. Засмеялись. Та, Которая не хотела никак уняться, пошла в гостиную и родственно раздвинув плечи танцующих Теи-большой и Бороды, задала-таки свой сакраментальный вопрос.
   - Я спрашиваю, кто организовал?
   - Крымские татары! - был ответ Бороды.
   Фрр! Та, Которая Зашла Покурить, буквально не смогла говорить от смеха. Она долго изгибалась то ли в немом танце, то ли в болевых конвульсиях, а потом потребовала разъяснений.
   Оказалось, Старший Дипломник и Борода давно следили за обсуждением в Верховном Совете вопроса крымских татар. Документ, принятый Верховным Советом, получился столь неясный и напряженный, что советские люди не поняли судьбу крымских татар, а может, и сами татары мало что поняли. Одни кричали, что им конец, другие облегченно вздыхали, что наконец-то начнется нормальная жизнь. Так, Борода объявил, что крымские татары теперь сразу вернутся. На что Старший Дипломник возмущенно ответил - "они не вернутся никогда". Борода был пацифистом и поспорил на три ящика пива, что вернутся.
   Прошло какое-то время, и советские люди догадывались, что татарам не лучше, а хуже. Борода тоже понял, что это самый благоприятный момент, чтобы проспорить. Праздников не будет до мая, вот и надо как-то выступить в поддержку мира...
   Борода гикнул-звякнул Митюле Попутчику, они смотались на пивзавод и вот! Три ящика. А жена Сэра почему-то быстро все сготовила и не ушла никуда. И Сэр почему-то подхватил трудовую вахту, хотя раньше держался в стороне. То есть не надо было никого уговаривать, объяснять, долдонить. Все все понимали и инициатива крымских татар была всесторонне поддержана. А если учесть, что через какие-то десять лет бутылка пива стала стоить вдесятеро дороже, ничего не остается более, как поразиться безусловной прозорливости и мудрости Тедиумма.
  
  
  
   Мальчишник
  
   Мальчишник Змей Горыныча осложнился внеочередными выборами и бесконечными встречами с избирателями. В это дело втянули даже аполитичного Эпикурейца, так как он не умел врать в подсчете голосов. Рэма и Кондора прощали за политику, Комбрата за коммерцию, Теянок за то, что они женщины, и у них бывает личная жизнь, а вот Бороде не прощали ничего и сказали: "Если ты не придешь, то все". Потому что он был слишком хороший.
   Контингент оказался сильно усеченным. Змей Горыныч был уязвлен плохой явкой. Но он не стал ни на кого кричать, потому что его невеста тоже сильно опаздывала.
   Особенно сиротливо было без Теи-большой, вследствие чего было не так светло. Единственной дамой оказалась жена Сэра, но она держалась гордо, как неродная. Никто не смеялся, и тут Горыныч испугался.
   - Нас ничем не возьмешь, - сказал он. - Нас мало, но мы мушкетеры королевы.
   - Нам ничто не помешает окунуться в море удовольствий, - подтвердил Борода, форсируя процесс, то есть заменяя качество количеством. Он опрокидывал одну за другой, не очень попадая в тосты.
   - Важно не захлебнуться, - заметил Сэр. - Как смотрит капитан?
   - Кто у нас капитан? Мы все игрушки в руках судьбы. Кстати, почему нет невесты Змея?
   - "Гуд бай, твой лав, гуд бай", - запел румяный Змей, адресуясь к себе, но Борода понял по-своему:
   - Герой вечера - бестактный Змей... Все, что я говорил до этого - ерунда. В удовольствиях нельзя не захлебнуться, не утонуть. В них можно только нежиться. Возрадуемся!
   Мальчишник проходил в деловой обстановке. Контингент же, несмотря на трудности, все преодолевал.
   - По части неги меня переплюнуть нельзя! - хвастал кудрявый Змей.
   - Влюблен, что-ли? - осторожно выпытывал Е. Бучкиц.
   - Обоюдно! - заливался Змей. - Видели бы вы ее!
   - Только ее и видели!
   А Сэр смотрел не на Змея, а на панно.
   - Это панно - вообще панно, а надо было на нем изобразить жизнь конкретного современника.
   - Типа Змея Горыныча, - догадался Е. Бучкиц.
   - Именно. Ведь он абсолютный аспирант и абсолютный мужчина. - В голосе Сэра шла ирония, но о причине никто не догадывался.
   - Это может знать только женщина, - сказал Митюля, глядя в упор на жену Сэра. Она не менее упорно смотрела на него. Но это была подводная линия.
   - Ты говоришь так, будто строил это здание, - сказал Е. Бучкиц, - но тебе и не снилось ползать по подвалам... Мечтаешь о чистой стезе мэнээса.
   - Ох, погоди Змей, - патриарше вещал Эпикур, - ты обретешь еще твои змеиные крылья...
   - А лучше изобразить на панно про Горыныча не то, что можно, - звонко сказала жена Сэра, - а то, что нельзя.
   И на нее все посмотрели. И увидели, что она живет под водой, русалка. И только иногда всплывает. И как это Сэр живет с такой? Это для жизни опасно...
   - Ты моя дорогая, - сказал беззвучно Сэр.
   - Нельзя изобразить того, что нельзя, - смеялся Змей, - я хороший, на мне это написано. А криминала во мне нет.
   - Есть, - сказала жена Сэра.- Наверно, ты и женишься только для того, чтобы развестись.
   - Дорогая, - сказал беззвучно Сэр.
   Но все опять посмотрели и увидели, что жена Сэра не просто русалка, нет, она сногсшибательная королева. Причем итальянского типа.
   - Красивая женщина всегда права, - сказал Борода. - Пить надо только за таких.
   Все выпили опять, забывая, что сидят на мальчишнике бедного бесхитростного Змея и должны бы пить за его отсутствующую невесту. Все вели себя раскованно, то и дело выходя "проведать Сэра", не понимая, что он сам тут сидит. Но Сэр был тонкий, он оставался тонким, напившись допьяна, что изобличало породу. Он увидел лишь речевой штамп и не привязывался.
   - Красивая женщина - ключ к радости, - сказал без всякого выражения Митюля.
   А ведь он никогда ничего не изрекал, всегда спал. А тут полная боевая готовность! К чему бы?
   Выпили за женщину как ключ и увидели, что скоро закрывать, а бутылки еще есть.
   - Время на исходе, а у нас еще две настойки. Как это вообще?
   - Нужны тосты...
   Но мыслей не было. Было сплошное электричество и подводное царство.
   - Я знаю, - сказала жена Сэра.- Предлагаю выпить. За то, чтобы выпить ее всю.
   - Сальто-мортале! - сказал Митюля. - Если я еще на ногах, то теперь ложусь.
   Его пинали под столом, но он радостно улыбался и ставил ногу рядом с ее туфлей. Он явно нарывался.
   Потом началось что-то невообразимое. Откуда-то из-под земли появился Старший Дипломник и стал танцевать с женой Сэра, так как он любил, чтобы самое лучшее было его. Из ресторана все молча пошли к Сэру. У Сэра трехкомнатная, есть где разгуляться. Кому мало мироздания полезной площади, есть крытая лоджия. И когда ни приди к Сэру в неурочный час, всегда у жены Сэра нечаянно оказывается в холодильнике запеченное мясо, шпигованное чесноком, жульен под грибным соусом или торт "графские развалины". Что же за жены такие, кто их взращивал, для кого? Для кого сюрприз, для кого скучная обыденность.
   Е. Бучкиц получил от вечеринки самый множественный шок. Дело в том, что когда Зашедшая Покурить решила сделать это впервые, в лаборатории никого, тем более Бороды, не оказалось. Она беззвучно примостилась за его столом и распечатала новую пачку. Ей хорошо думалось вдали от редакции, где ее не шпыняли и не отслеживали творческие замыслы. Борода не пришел, а пришел Е Бучкиц и увидел перед собой загадочную блоковскую незнакомку в мареве курева. Он не знал, можно ли при ней точить новые ключи, или надо заниматься только научными исследованиями. А вдруг это комиссия из второго отдела? Негласный шпионаж ректората? Он стал мяться, краснеть и тыкать в табличку "Не курить", висящую на видном месте. Та, Что Зашла, оказалась в немыслимом положении: ей не позволяли того, что здесь делали все, невзирая на табличку! Она вышла, чтоб исчезнуть обидно и надолго.
   А Е. Бучкиц узнал об этом только в ночь после мальчишника Змея. Еще он узнал, как мелодична может быть немецкая речь в стихах, как прекрасны предместья Дрездена в утреннем тумане, как похож руководитель ее стажировки на Дюрера, и как некстати случилась в стране перестройка системы образования, нарушившая плавный обмен студентами. Оказывается, оборвалась как песня диссертация по немецкой филологии, для которой в местном институте недостаточная база... Но потом Е. Бучкиц, потрясенный необычностью темы, долго курил в лоджии и не заметил, как Та, Что Зашла покурить, ушла в темень одна. И его мучило, что он второй раз оказался не рыцарем...
   Потом Эпикур пошел растаскивать сцепившихся Дипломника и Сэра, а жена пластично стояла рядом в комбинации и смотрела, как они борются. Робкий Е. Бучкиц, боясь своей жены, якобы вышел раньше всех и пошел пешком, ибо троллейбусы уже не ходили. Он потом говорил, что видел стоящих на набережной Митюлю Попутчика и жену Сэра, и вроде бы Попутчик громко говорил, что все будет хорошо, все равно они поженятся. Ему никто не поверил, а Старший Дипломник пришел с неузнаваемым фиолетовым лицом.
   Борода грустно сказал, что вот такой непорядок случился из-за того, что не было Теянок. Те умеют вовремя всех жалеть и не доводить до драк. Наверное, не такая жена у Сэра. Как раз наоборот
   .
   Конференция
  
   На каждой конференции был девиз, который выражал. На этой конференции тоже был девиз и звучал он так: "Полнота ощущений - норма жизни." А какая была тема? Никто точно не помнил. В зале было мало народу, и каждый, побывав там однажды, второй раз туда не стремился. Был проректор по науке местного филиала головного института Харбинов, но никому не пришло в голову спрашивать тему у него.
   Воспоминания участников делегации обрывочны. Чем ближе к эпицентру был участник, тем обрывочней воспоминания. Рэм проявил-таки недюжинную злопамятность. Если бы не он, вся конференция канула бы в Лету или в Рыбинское вэдэхэрэ. Он утверждал, что в эпицентре был Эпикур. А генеральная тема была та же: "ТЕплофизика Деталей И Узлов Металлургических Машин".
   Но тема была как бы завуалирована, а на поверхности лежал теплый май, перманентно переходящий в холодный июнь. Контингент обмундировался в куртки, возмущаясь плохой организацией конференции и отсутствием купания. Пленарные заседания осложнялись тем, что контингент превышал количество койко-мест ровно в два раза. Поэтому ночевать приходилось по очереди. Особенно тупые доценты хотели спать каждую ночь, что вызывало укоризну остального контингента.
   Обстановка приближалась к экстремальной.
   Надо было чуть-чуть перед обедом. Но Харбинов возгласил: "Это база строителей, нельзя падать перед ними в грязь. Бутылки приказываю закапывать или растирать в порошок".
   "Чуть-чуть перед обедом" означало сложнейшую технологическую задачу разделить, разлить, выслать представителей в пищеблок занимать очередь и отоваривать талоны, остальным войти в заросли и растереть в порошок. Растирать без оборудования было сложно, поэтому решили просто бросать подальше. Первая же брошенная бутылка родила продолжительный треск зарослей и тайное бегство живых существ, не вставших во весь человеческий рост.
   - Что это было? - встревожился Е. Бучкиц.
   - Не бум мешать,- смущенно сказал Попутчик. - Не что, а кто. "Что" так быстро не побежало бы.
   - Товарищи, мы рискуем нарушить,- сказал четко мыслящий Рэм,- но в то же время мы должны уничтожить вещественные доказательства. Получили четыре, уничтожили одну. Так не пойдет.
   - Мы должны разделять: вот дерево, вот человек,- рассудил Сэр.
   - Откуда тут люди,- весело заулыбался Попутчик. - Они ж все на заседании. А наши все тут?
   - Не все! - заметил точный Е. Бучкиц.- С нами нет Бороды. Кстати, в автобусе он был.
   - И ночевал не по графику,- вспомнил Сэр. - То одну ночь в десятой, то вообще нигде.
   - Он пошел спрашивать тему в пятую. А там Харбинов. И пропал человек.
   - Борода не может пропасть, потому что он вечен.
   Трава была по пояс. Оглушительно свистели неизвестные пронзительные птицы.
   - Я первооткрыватель,- сообщил поэтичный Е. Бучкиц,- и у меня все кеды мокрые.
   Хрясь!- полетел очередной вещдок.
   - А-а!-заверещала обычно сдержанная Тея-большая.- Голый мужик.
   - Этой везде голые мужики мерещатся. Где?
   - Вон.
   Действительно, сквозь траву было видно голо тяло. В перманентном мае-июне это казалось несколько нелогично и даже жутко. Поэтому все молча повернули по перпендикуляру прочь.
   - Пойдемте лучше к воде,- сказал Попутчик,- недаром предки селились у воды.
   - Я здесь третьи сутки и до сих пор никакой воды не видел. А говорили, конференция в районе Рыбинского вэдэхэрэ.
   Контингент говорил излишне громко по причине неизвестной местности.
   - А что это вы не здороваетесь?
   Контингент лаборатории остановился и замер, не поворачивая голов.
   - Он ожил,-пробормотал Е. Бучкиц,- такое бывает в сильном электрическом поле.
   Тея-большая зашуршала по траве новыми джинсами. А еще говорят, женщины трусихи. И тут же засмеялась заразительно.
   - Он успел ее укусить и она тоже стала вампиром.
   - Я не оставлю женщину с вампиром,- процедил Рэм. И через минуту сам заржал с переливами.
   Тут все подошли поближе и увидели, что в траве сидит голый ниже бороды Борода Эпикуреец. Все в куртках, а он в плавках. Все онемели.
   - Не далее как на дне рождения вы говорили, что я хороший. И тут же, через месяц, проходите мимо.
   - Ой, Борода.
   - Ого-го аборигенам!
   - А ты что тут делаешь?
   - А как ты сюда попал? Или у тебя шуры-муры? Она аборигенка?
   - Я изучаю... Сколько здесь утопили наших.. Называется конференция, а на самом деле кто-то все время падает в воду...
   - Борода, раньше разливали с тобой и без тебя, а теперь уж и не знаем...
   - Ничего, я не сержусь, я найду, что и как разлить.
   - И ты целые сутки тут живешь? В бурьяне? Е-мое.
   - Ты можешь сказать? Сколько, чего, с кем, когда?
   - У меня был спецфонд. И чистота эксперимента заранее была обеспечена.
   Стало тихо. Никто не знал про спецфонд, один Борода знал и усугубил.
   - Вы все суетитесь на вашей конференции,- произнес Борода, еле ворочая языком.- А у меня полнота ощущений. Поняли?
  
   Здесь требуется отступ, показывающий немую сцену.
  
   - А ты не задубел? До воспаления легких?
   - Я сгорел... Помните анекдот: лежит чукча - снег, пурга. - Ты что тут делаешь, замерзнешь, однако. - Загораю, отпуск, однако.
   - Га-га-га! - обрадованно заржали все. - Про чукчу начал. Значит, Борода в режиме...
   - Я очень обижен, что вы прошли мимо. Но для меня главное полнота ощущений.
   - Закуску-то где брал?
   - Кислица. Подножный корм. Я собирал кислицу.
   - Это что - ягода такая?
   - Нет, это травка, вон она, как щавель...
   - Пойдем к людям, Борода, - попросила Тея-большая.
   - Я мужчина,- напомнил Борода.
   - А я тебя прошу как женщина: пойдем, ты нужен людям.
   - Каким людям? На заседание? Я готов.
   - Сначала в столовую, Эпикур. У нас там Кондор регулирует вопрос с талонами. Представь, работники столовой пожаловались Харбинову, что третья группа - это мы - имеет ужасную численность. Никак не могут сосчитать. Дадут меньше - остается, дадут больше - не хватает. Завпроизводством угрожала, что пойдет считать третью группу вместе с Харбиновым.
   - Пошли. Я легкий попутчик или нет? А, Попутчик?
   - Ага. Мы чуть-чуть перед обедом и все. Идем в столовую.
   К тому времени в столовой все остыло. В углу сидел мрачный Кондор и ел третий шницель.
   - Уничтожили? - резко спросил он.
   - Почти. Из четырех две.
   - Почему так мало?
   - Не могу убивать! Нельзя убить пересмешника.- сказал нежный Е. Бучкиц.- А как талоны?
   - Что за фигня с талонами?- осведомился Попутчик.- Надо все талоны поменять на водку.
   - Борода, где ты был? Почему такой красный?
   - Он окислился. Он собирал кислицу.
   - У него полнота ощущений.
   - Ах, так! - прищурился ревниво Кондор.- Пора и мне подумать о личном. Сегодня же иду на зорьку.
   И не обманул. Хоть и старший группы, но человек. С тех пор, как кто выбегал до ветру на зорьке, или выражаясь культурно, "проведывал Сэра" - так и видел Кондора с удилищем. А куда он там ходил, никто не знает. Рыбы-то никто не видел.
   Борода сказал, что Кондор звал его на зорьку, но Борода не любил суеты по утрам. Он гордо говорил, что не был в трех местах - на зорьке, на вечорке и на конференции. Поэтому была у него полнота ощущений и эпикурейство высокого уровня.
   Он любил все человечество и обращаясь к Теянкам, не сдерживал этой любви.
   - Когда я буду в докторантуре, вы все будете жить со мной в мое удовольствие, - и хитро улыбался. И добавлял:
   - Полнота ощущений как норма жизни.
   Борода плавно вошел в общий режим. Он делово обсуждал с Попутчиком проблему обратимости столовских талонов и именно благодаря ему удалось заменить просроченный ужин всей третьей группы на несколько буханок хлеба. Одно только обстоятельство мешало Бороде и Попутчику продолжить продуктивное общение: они ночевали в разных номерах. В последнюю ночь их ждало потрясение -они, оказывается, жили в одном номере, просто ночевали по очереди. Люди могли жить на одной кровати в течение потока и не встречаться! А тут сменщики взяли да уехали.
   В силу этого факта энергию Попутчика никто не направлял на научные цели. Попутчик что-то долго обдумывал, потом сказал, что примет решительные меры в смысле водки. И в три часа ночи ушел в столовую с талонами. Вернувшись через полчаса, он удрученно сказал, что все закрыто.
   Харбинов потом позвонил Шефу, ректору головного института, чтобы доложить о ходе конференции. Каково же было его изумление, когда жена ректора ответила ему, будто Шеф и сам уехал на эту конференцию. Харбинов нервно стал искать Шефа, заглядывал во все номера и в хольчик, отмыкал запертые номера и нигде не мог найти Шефа. Ему честно отвечали: "Шеф здесь, он пьет там-то (с тем-то)." - "Это дело."- соглашался Харбинов и уходил, кусая губы.
   Забавный случай произошел с Сэром, который случайно опоздал на расселение и попал в соседний корпус, маленький и без хольчика. Сэр вел себя очень по-человечески. Когда ихней гоп-компании стал мешать занудливый сосед - "нельзя ли потише, нельзя ли потише" - Сэр вызвал огонь на себя: сказал сакраментальное "мой дорогой" и увел противного соседа. И так сильно он его увел, что и сам пропал на целые сутки. Сэр всем занимался истово...
   А когда он пришел обратно в родную лабораторскую среду, то стал действовать в том же режиме. Сидели они, сидели, стали готовиться к захоронению, тут входит тот самый давешний сосед и начинает повышать голос. Сэр тут же встал и интеллигентно его повел вон. После чего вернувшись, услышал, что это тот самый Харбинов и есть. Компания смеялась два часа непрерывно, а Харбинов сказал, что он эту конференцию запомнил на всю жизнь.
  
   Переправа
  
   Летом на конференции случилась поездка всей лаборатории по ягоды. Но поскольку о самой поездке мало что известно, есть смысл все же упомянуть о ней в интересах хронологии. Сама дорога на рафике все в том же составе могла и в самом деле оказаться обратной дорогой с конференции. Задача была проста - брать бруснику-землянику, либо искать родник. И если получится, достичь-таки черты города.
   Рэм сказал, что измеряет дорогу литрами. Полтора литра всего и ехали. Поскольку розлив шел неравномерно и в условиях сильной качки, то получилось - пока одна первая партия вошла, вторая еще только догоняла, а когда дошла, то первая уже вышла.
   Кондор очень скакал по рафику, исполняя роль старшего по званию. Это продолжалось долго и так всех взвинтило, что вынесли постановление: кто вскакивает, того удаляем на потолок рафика.
   Для поездки взяли казенные стулья. Чтобы отвезти их на место, поставили в салон. В дороге они очень раскачались и стали некрепкими ножками скользить по салону рафика. Кто-нибудь ослабевший садился и спал, а стул ехал через весь салон и норовил прострелить лобовое стекло. Сильный Кассий Биг взял этот стул и выбросил на обочину. Кассий обижался на Рэма и не хотел пить. Поэтому он быстро находил родник, ягоды и успевал соскучиться, пока подходили пьяные друзья, придерживающие друг друга за туловища. И для них успехи Кассия были гром среди ясного неба и дьявольское наущение.
   Мост оказался перекрыт и пришлось объезжать к переправе. Рэм начал первый и блюдя равноправие, первый же протрезвел. Он сказал: "Я перенесу всех!" Но согласились только дамы -Тея-большая и Тея-маленькая,- а также Попутчик, плохо понимавший обстановку. Но когда Рэм стал мерять шестом и перебрасывать тело, Попутчик разбежался, запорхал над речкой и прыгнул в самую середину.
   У других успехи были примерно такие же. Только вот Кондор не хотел переходить в одежде. Он хотел снять все, только трусы оставить. Так и сделал, потом повесил трусы на палку и нес: сушил. Но палку он все-таки где-то забыл и все отбегал назад искать. Когда же сделали петлю и непостижимым образом пошли обратно, Кондор не мог сдержать радостного крика по поводу найденных трусов. Они сиротливо качались на шесте посредине реки.
   После переправы выжимались, шли в трусах и шапках. Кроме Кондора.
   Те, что протрезвели, шли очень быстро, отдыхали - собирали около часа, и - сразу назад, к рафику. А те, кто был пьяный, не торопились, собирали-отдыхали два часа и обогнали трезвых. Обидно, но самых серьезных типа Кассия на обратной дороге все равно - в трусах или в шапке - но втянули в купание. А литров было уже совсем ничего.
   Никто не помнит, какая была тогда погода, тепло или холодно, сколько кто чего набрал и кто чего сказал. Смеялись беспрерывно три часа. Здорово было, по-настоящему весело. И Кассий, он был отличный парень, он потом стал истиной частью и несколько лет заведовал розливом на пятерых в полной темноте. Свет то гас, то вспыхивал, а процесс так и не прекращался. И даже когда все распалось, и все стали редко видеть друг друга, Кассий был как индекс переходного режима.
   Именно Кассий первый изрек, что Тедиумм на конференции вместо научных дискуссий пьет, а судьбу науки решает во время карт или пива. Но поскольку так делают все, это не феномен, а парадигма.
  
   Феномен
  
   Самое убийственное для научного сотрудника - смена темы. Нежный Е. Бучкиц вел пропарочные камеры для бетона, Горыныч занимался окалиной и у него была вакуумная установка.
   Попутчик - у того аморфная сталь, так называемое металлическое стекло или сталь с особыми качествами. У них у всех не пошло объективно или субъективно или же тематика выпирала из общего профиля лаборатории. Все примерно занимались одной кашей, а когда выпирало - все трудно становилось. Не в смысле просьб и материалов и в командировки пускали куда хочешь Но вот не в струю - это было совсем ужасно
   После смены профиля человек работал и жил болезненно. И как правило, у него жизнь давала трещину - по словам Митюли. Смена темы и смена подруги сопровождалась одинаковой фразой!
   Товарищ Кондор счастливо избегнул этих передряг, с первого дня занимаясь "Исследованием интенсивности пузырькового кипения в зернистых структурах". Шеф пояснял актуальность проблемы варением каши, чем и являлась идея диссера Кондора в переводе на человеческий язык. Шеф обычно пугал непосвященных отвлеченными фразами, а потом с улыбкой восклицал:
   - Жена моя каждый день варит кашу, но не пишет об этом диссер!
   Причина успеха Кондора: сумел повернуть проблему варения (не варенья) в прочность кастрюли, где это происходило. Так как прочность кастрюли никогда не вызывает сомнений у хозяйки, так и диссер Кондора не вызвал сомнения на Большом Совете ученых в престижном московском институте. На компьютере производились рулоны! обои! километры распечаток! где ЭВМ пыталось рассчитать прочность кастрюли - при том, что никто в ней и не сомневался.
   Шеф выбрал Кондора в начальники Тедиумма, потому что Кондор умел сесть на шею и свесить ноги. Особо совестливый на эту должность попасть не смог бы.
   А загранка всегда выбирала Кондора в качестве своего. Языка он поначалу не знал. Но загранка не связана со знанием языка. Объяснение может быть только в личном и очень сильном стремлении. А оно у Кондора было в избытке. Начальство это сразу замечало. Кроме того, безукоризненные белые рубахи, галстуки, отутюженные костюмы резко выделяли Кондора из толпы джинсни и свитерни. А если джинсы одевал Кондор, для этого были оч-чень веские основания! О которых не знал никто...
   И еще. Кондор никогда не был сачком. Более того! Любого сачка он спокойно мог назвать "чмо болотное". Спасало его то, что в Тедиумме никогда никто не обижался на это и на все другое тоже.
   Горыныч, относящийся к "работягам", имел много ящиков, сейфов и коробок, и у него всегда все было. Запасами Змей Горыныча жила вся лаборатория.
   У Горыныча была окалина, уменьшение потерь от угара и окалины, там жуткие потери в тысячах тонн. Вакуумная установка была, вакуумная муфельная печь (куру пекли в простой).
   Потом резкий поворот к исследованию насоса... Замещение! Хитрая установка - горячая вода сама себя качает. Вот было сооружение века - змеевики Змея Горыныча. Большого поворота в теме не было, вот и сошло гладко. Несмотря на детектив с Югославией...
   У Змей Горыныча жена внедрилась в престижную турфирму. Как не воспользоваться? Пренебрегать благами жизни - это совсем не духе жизнелюбивого Горыныча. Он втихомолку смотался, предупредив всех, что поставит на уши весь пивзавод после приезда. Несмотря на то, что с диссером такое скользкое положение - смотался! Шеф вызывает Кондора, требует отчета. По Горынычу опять прочерк. А Кондор не хочет колоться, штрейкбрехом работать.
   - Понимаете... - И яростно гримасничает. И руку на сердце, глаза в потолок!
   Шеф заинтересован:
   - Неужели? Ведь только женился! И - уже?
   Кондор, ненавидя Горыныча, делает похоронное лицо, боясь сказать лишнее слово.
   - Не выпускает?.. - догадывается Шеф.
   - ...Из кровати, - упавшим голосом заканчивает Кондор, которому ну некуда деваться.
   - Кто она? -- разогревается Шеф.
   Кондор опять глаза в потолок. Не знает, что говорить вообще.
   - А, из верхов... Ну ладно тогда.
   Потом Горыныч приезжает из Югославии загорелый как Гойко Митич, всех поит до откида, а больше всех начальника турфирмы, который с ним ездил. А в это время начальник турфирмы пьет с Шефом и показывает слайды из Югославии, где он рядом с Горынычем и все становится пронзительно ясно. Но они же мужики, закладывать никто никого не должен. Поэтому начальник турфирмы молчит, Шеф молчит, Горыныч молчит, Кондор молчит, диссер стоит...
   Почему не получилось у Е. Бучкица и М. Попутчика? Причина чисто человеческая. Причина - излишняя честность. В научной работе часто подмывает обмануть, сделать выводы надуманные и необъективные. А Е. Бучкиц не мог желаемое выдать за действительное. Пока он сам не убеждался, что результаты дадут пользу, он не мог убеждать в этом других.
   А у Комбрата - продолжение темы Бороды, охлаждение листа. Другая причина: резкая нелюбовь к словам, бумаги писать не мог. Это был работник ой-ей-ей, сила, природная сметка и личное авто с фургоном. У него потом раскрутилась такая транспортная фирма по перевозке леса и срубов, такие связи наладились, такой офис открылся на бойком месте... Но писать бумаги...
   У Бороды не было смены темы, но поворот был. Сначала задача вышла слишком широкая, касалась температурного режима стали и вообще металлов по всей технологической линии производства листа, и даже по всей таблице Менделеева. А потом сузилась до участка межклетевого охлаждения.
   Кассий в особых условиях как Сын Самого и аспирант ЛВВИМУ - и тема одинаковая с Горынычем. Они ночевали со Змеем в лаборатории, когда требовался длинный эксперимент, ели булку с молоком.
   Кондор делал кипение в зернистой засыпке. Особенность никто не мог понять - сводилась к каше в чугунке.
   Рэму же достался единичный элемент этой проблемы и он исследовал одно ядрышко из этой каши. Старший Дипломник кипятил кашу из шарикоподшипников. На стеллажах много лет потом стояли ряды банок с этими шариками. До сих пор стоят.
   А Рэм так: когда пришел, начал с перемещения шкафов и стеллажей, полки новые и старые переставил. ОН стал темнить с темой, поэтому начал именно с этого. ОН предложил прекратить курить во всех лабораториях и сам первый не последовал призыву. ОН предложил в летнее время всем ехать на халтуру рубить кустики в придорожной зоне трассы - за это платили. ОН поднимал уйму всяких предложений.
   И никто не мог понять его тему, тем более что у него было два руководителя. Встречаясь с каждым, он отчитывался об успехах, опуская подробности и ссылаясь на шефа в другом городе. В конце концов он сделал диссер и привез в Питер, заручившись поддержкой у членов совета, что ее пропустят. Как аспирант ЛИТМО, он старался делать самостоятельно. Но дойдя до сути диссера, он открыл - результаты диссера о кипении на пористой поверхности никому не нужны и ничему не противоречат. Для ЛИТМО это хорошо, а для технологии ноль. Это феномен, скорее парадокс. Но это не помешало умному Рэму быстро защититься.
   Рэм брал студентов-дипломников, которые делали ему эксперименты. У него было море дипломников, в том числе Старший Дипломник, чтобы все они ходили за пивом.
   Теянки как дипломницы тоже были оставлены в институте с расчетом на научные разработки. И они действительно помогали технически, калькировали, делали сложные расчеты и летали по делам в соседний регион и в Москву. Но что бы они ни делали, было ясно, что никогда не защитятся. Это были скромные трудолюбивые комсомолки, а главное - женщины.
   Е. Бучкиц, Горыныч, Попутчик - были страшные работяги. А Рэм был сачок. Но это с виду. Он ничего не делал, только организовывал массы. Чтобы они за него сделали дело, такое нужное для всех нас.
   Сам Борода был сложное сочетание сачка и работяги. Когда тихо, а когда по горло и невпроворот. Борода, помимо всего прочего, то и дело отправлял в ВНИИГПЭ заявки на изобретения. Всего около 70 отправил, около 50 авторских свидетельств получил. Все стены дома можно завесить. То есть каждую неделю при ежедневной трудовой вахте, при постоянстве пива и водки, при бесконечных международных матчах, занятиях по графику, и длинных шахматных партейках Шеф каждую минуту мог нагрянуть, поставить вопрос торчком! Приходилось быть наготове. Застав в Тедиумме жуткий бардак, дым столбом и гору бутылок, Шеф, подобно Борману, зловеще говорил:
   - Я поражен.
   Никто не мог преодолеть столбняк. Но это сделал только такой человек, как Борода. Он повернул фотогеничное лицо в три четверти и с пафосом ответил:
   - Я тоже.
   Про Тедиумм сочиняли зловещие слухи, гвардейцы кардинала плели сложные интриги, а из Тедиумма уходили заявки на изобретения и научные рефераты. Это был Феномен Лаборатории.
   Дело дошло до того, что Бороде с Кондором дали престижную премию НТО и ВОИР за совершенствование охлаждения в листопрокате на основе теплообмена при кипении. А премию получали в обкоме комсомола, после чего и сделали маленький яркий банкет, который не отличался от всех остальных трудовых будней. Было точно так же весело. Это значительно укрепило смычку идеологии и науки, которая возникла после прихода оттуда Рэма. Но идеологическая среда всосала в себя, вырвав из научных рядов, изумительного мэнээса Аркашу. Аркаша, отличник института и комсомольский вожак, неосторожно променял научную стезю на политическую, не ожидая никакого исторического подвоха. А обком сразу взял на заметку загадочный Тедиумм как оплот диссидентства. Зоркие товарищи не учли, что нигде больше, как в Тедиумме, не смог бы родиться готовый инструктор, и через двадцать дней - первый секретарь обкома. Опасались вообще перевербовки номенклатуры.
   На очередном банкете в лаборатории Аркаша появился с противогазом, и с тех пор всем дарил противогазы, намекая, что он боец невидимого фронта. Это было смешно и радостно, хотя пить в противогазах неловко. Аркаша, став чужим, остался своим, так что про него смело можно сказать -"Свой среди своих и чужих". Если кто и сливался болезненно, то только не Аркаша. Для него не было такой проблемы, как акклиматизация, и он всегда во всеми сливался безболезненно. Поэтому когда Аркашино лицо появилось в газетах в связи с горячей точкой планеты, никто не удивился. Подумаешь, наш человек в команде президента. Лаборатория ковала кадры, которые решают. Против феномена не попрешь.
   Тея маленькая была самым примерным и тихим существом в лаборатории. Е. Бучкиц про нее говорил, что и она тоже боец невидимого фронта. Так Е. Бучкица называл Рэм, но Е. Бучкицу же не хотелось торчать на этих фронтах одному.
   Заведующий лабораторией Кондор улетел в командировку, а тут принесли путевку горящую. Кому ехать? Денег нет ни у кого. Конечно, Тее-маленькой. Нашла деньги. Уехала. Прибыл Кондор и жестко спросил, где Тея-маленькая. С дисциплиной сразу стало строго.
   - На Домбае, - простодушно ответили добрые Рэм и Змей Горыныч, отпустившие надежного человека без ведома зава. - Приедет дней через десять.
   - Что вы себе позволяете? - вспылил зав и настоял идти к Шефу.
   Пошли в пять вечера. Ясно, что это было глухо как в танке. Активно ждали пол-дня в приемной ректора на следующий день. Картина маслом: мушкетеры короля в приемной перед сражением в Ларошели.
   А дело решилось так. Кондор протянул Шефу свои бумаги и черновик третьей главы. Борода - приглашение на слет рационализаторов. Рэм тоже протянул пустяковые бумаги типа заявок на подпись. Среди них - туманное объяснение Теи-маленькой, почему она вдруг уехала вне графика в отпуск. Что-то вроде невроза или аритмии. Шеф готовился к важному совещанию, он у всех был руководителем диссера. А перед ним были сразу такие крутые, как Кондор, Борода, Рэм и Горыныч. И он поспешил подписать бумаги, и заодно подмахнул Тейкин рассказ про Домбай, чтобы перейти к делу и наконец спросить:
   - Что еще?
   - Все, больше ничего.
   Шеф очень удивился.
   - А что у тебя?-обратился он прямо к Горынычу. Потому что тема у Горыныча стояла на месте. А лицо страшно загорелое после Югославии. У него вообще было такое скользкое положение... Все буквально застыли.
   - Ничего, я за компанию,- скромно ответил Змей Горыныч.
   - Целый день в приемной - за компанию? В то время, как... - Тут Шеф запнулся, чтоб не оказаться штрейкбрехером и никого не подвести, ни Кондора, ни турфирму, ни даму из верхов... - Феномен лаборатории!
   Между тем, после "случая с Югославией" он зауважал Змея Горыныча. Однажды пьющий только шампань, самый трезвый в компании Горыныч провожал Шефа после длительной пьянки домой. Горыныч устал от шестичасового банкета, а тут еще надо контролировать вышестоящего Шефа... Тот еле шел, потом окинул оком окрестность и пробормотал, не дойдя до родного дома:
   -Ну, ты иди. Ты-то крутой... А мне еще надо опылить тут одну...
  
   Введение в предмет - 2
  
   Борода время от времени уезжал в командировки по поводу защиты диссера - в Днепропетровск, Питер, Москву, Донецк... Лаборатория от его поездок болезненно вздрагивала, так как во время очередного пития пива на кого-нибудь падал тяжкий жребий идти и заменять на лекциях Бороду. Ведь стыдно же ходить в подпитии на лекции, это всем понятно. И так как никто не готовился и не знал, о чем читать, и многие были с разных кафедр, каждый своим долгом считал выдать "введение в предмет". Потому что тема достаточно неконкретная. Можно два часа говорить и при этом трудно обнаружить уровень компетентности... Лаборатория при этом очень гордилась умением выкручиваться.
   Студенты Бороды на каждой лекции видели нового человека, выходившего к доске, бравшего в руки мел и говорившего одну и ту же фразу: "Введение в предмет".
   На четвертой лекции студенты почувствовали неладное. Они испугались, что им тяжело будет сдавать, тем более что по плану у них лекции чередовались с семинарами, а в реальности семинаров не наблюдалось. Некоторые проницательные уже начали наведываться на кафедру, потому что многоразовое прочтение клеточки в расписании ничего не давало. Кроме номера аудитории, а этот номер, разумеется, совпадал.
   Прийдя в следующий раз на пятую!.. лекцию!.. они впервые увидели опять нового!.. бородатого!.. преподавателя, который повел себя необычно: впервые начал с того, что сказал им свое имя. Ни один человек до этого не выдавал тайны. Это и понятно, в общем-то.
   Так вот странный бородатый мужчина, заговоривший тихо и задушевно, в то время как предыдущие неоправданно повышали голос - впервые начал пояснять совершенно непонятный, незнакомый и терминологически недосягаемый материал. Ему и только ему они должны были, оказывается, сдавать экзамен!
   Аудитория была деморализована, причем молча. Никто из студентов не знал фирменного вздоха Тедиумма: оооо... аааааа... Молчание было гробовым, даже писать перестали. Как говорится - не скрипнет ни ручка, ни ножка. Тут годились многие аналогии русской литературы: Иван Грозный убивает сына, Не ждали, Приплыли, Ревизор - финальная сцена...
   Она, эта сцена, завершилась объяснением из уст Бороды второго закона термодинамики и тепловой смертью вселенной.. Имелось в виду, что разность температур - здоровое явление, порождающее всяческие вихри. А ежели бы температуры во всем мире сравнялись, вихри враждебные не веяли бы над нами, все бы остановилось, в том числе и жизнь. Когда же он произнес слово "энтропия", присутствующие пожалели, что поступили в институт. Большинство студентов отказалось понимать хитрую усмешку Бороды, который иезуитски шутил. Это ему было не впервой. Будучи простым добродушным сорокалетним мальчишкой, любящим пивко, он всегда казался всем двойственным интриганом, эдаким Яго с дипломатом и тубой...
   Помните постскриптум Бороды: повысить энтропию можно и в психологическом смысле - если просто покурить. И сбросить таким образом многие стрессы. Борода любил порассуждать, что лучше снимает стресс - "родопи" или "стюардесса". Но после звонка аудитория моментально опустела.
  
   Мушкетеры
  
   Однажды в Тедиумме, конторе чисто технической, произошел бросок к искусству. В годовщину великого писателя Дюма материализовалась идея внутренней и обратной связи с его героями. То есть связь была всегда, но не осознавалась. А тут пришлось.
   И вот приходит Тедиумм на работу. Борода как всегда идет за сигаретами, вежливый Е. Бучкиц спрашивает:
   - Ты куда? У тебя же в столе "Морэ" лежит.
   - Это не мое, - ответствует терпеливо и не впервые Борода.- Это для Той, Которая Зайдет Покурить.
   И уходит, чтобы приобрести свои "Родопи". Все смотрят ему вслед и пытаются в который раз понять, к кому же ходит Та, Которая Покурить. То есть ясно, что она приходит как бы к Бороде, но ясно и то, что это просто ритуал. Ну да, он держит для нее сигареты, ну да, она может ждать его по часу, если он на заседании кафедры, она может отсидеть с Тедиуммом полную вахту, но она при этом не проявляет истинной цели прихода. Думайте что хотите. И мушкетерская история тут мало что прояснила...
   Итак, очередной серенький полдень, обычные страдания подпадающих под Указ, он писан для тех, кто хотел бы с утра, но не имеет такой возможности. И Митюля, лишенный возможности выйти из релакса по причине позднего открытия пивнушки, углубляется в институтскую газету, швырнутую на его стол как на крайний стол к двери. Газету приносят из канцелярии, это знак уважения, мало кому носят лично, простые смертные ходят за ней сами. Но Тедиумм имеет преимущества как наполовину состоящий из ставленников Шефа. Не смысле, что он на них ставит, а в смысле, что они на него... Как бы...
   Короче, многотиражка "Монотехник-ньюс" с ее предписаниями деканатов, угрозами ректората, зазывами спорткомплекса, мольбами профкома и приколами студенческой странички "Джем".
   - "Откуда взяты средства на издательскую систему кафедры?.." Гм... - бубнит бескорыстно Митюля и к нему невольно прислушиваются, ибо телевизор включать слишком рано, - "В этом году наши дети снова будут отдыхать на помойках..." Так. "Рубрика изобретателя..." "Официальный отдел..." Тарифные сетки преподавателей на первое, ноль первое, восемь ноль-ноль и за угол... Так, последняя полоса. "Досуг: Физики и лирики живы... "Ага!.. Криминал! - закричал вдруг Митюля.
   Прежде всего, как утверждают очевидцы, раздалось молчание. Потом Митюля, ускоряя процесс и нагреваясь, проговорил материал про загадочный театр Тедиумм, который любит и ставит "Трех мушкетеров" - интервью собкора многотиражки с Режиссером-постановщиком Тедиумма. Оно, к счастью, сохранилось для истории! Приводился даже эскиз театральной программки в виде разорвавшейся бомбы на фоне двери лаборатории или муфельной печи, где были действующие лица и исполнители:
   " Атос - Э. Борода
   Портос - Кассий, Сын Самого
   Арамис - Змей Горыныч
   Д, Артаньян - С. Дипломник
   Планше - т. Шеф
   Де Тревиль - Е. Бучкиц
   Людовик 014 - т. Сэр
   Анна Австрийская - Тея Б.
   Герцог Бэкингэм - т. Рэм
   Констанция Б. - Тея М.
   Кардинал Р. - т. Кондор
   Миледи - жена Сэра
   Рошфор, человек из Мэнга - М. Попутчик" Эскиз включал фантастические детали в виде струек пара и пузырьков кипения. В качестве вензеля красовался термостат, о который опирался лихой мушкетер.
   Корреспондент - У вас прошла трудовая вахта по случаю годовщины Дюма. Дело не одного дня. Скажите, что навело вас на странную мысль ставить "Трех мушкетеров"? Сюжет затрепан, создано много версий, неужели не скучно ходить проторенными путями?
   Режиссер - Скучно для ленивых, инерционных. Наш коллектив не из таких. У нас в Тедиумме работают остроумные, инициативные люди. И кроме того, боевой мушкетерский дух давно витает между нами. Взять девиз "Один за всех, все за одного"...
   Корреспондент - В чем это выражается?
   Режиссер - Да в стиле работы! Когда надо готовиться на конференцию, мы объявляем полную мобилизацию. Одного сотрудника нет - все работают за одного. Летом, когда все в отпуске - наоборот, один работает за всех. Когда один идет за пивом, все
   пьют.
   Корреспондент - Вы научные работники, у вас весь день занят...
   Режиссер - Да-да, верно!
   Корреспондент - Как же вы находите время для репетиций? Не приходится ли силой загонять мэнээсов в театр?
   Режиссер - Приходится, наоборот, силой выгонять мэнээсов домой. Иногда репетиции затягиваются далеко за полночь. И товарищ Зеленая опять включает сирену.
   Корреспондент - С идеологией покончено. Актеры и роли - какая здесь связь. Самая опасная. Вернее, никаких связей между тем и другим.
   Корреспондент - Но если связи никакой, что ж тогда помогает актеру войти в образ?
   Режиссер - Эрудиция. Акклиматизация. Работа с первичным документом и вообще работа в Ноль Седьмой по профилю ТЕплофизики Деталей И Узлов Металлургических Машин.
   Корреспондент - Надеюсь, это не то, что Ноль второй отдел в каждой организации?
   Режиссер - Надейтесь, надейтесь.
   Корреспондент - Д.Артаньян - один из главных героев у Дюма. Его играет С. Дипломник - это не тот, что публикует у нас в "Монотехнике" стихи?
   Режиссер - Ну да, стихи тоже.
   Корреспондент - Вы поручили такую важную роль дебютанту?
   Режиссер - Мы любим давать дорогу молодым. Мы свое отстояли в очереди за пивом. Кроме того, он трактует все по-своему: доказал, что черное это белое, и наоборот. Дерется не только с гвардейцами кардинала, но и с мушкетерами, да и с самим собой тоже. Без разрушения строгих штампов не построишь новой науки. То же в искусстве...
   Корреспондент - Как вам удавалось привлекать его в театр после ухода в СА?
   Режиссер - Шли письменные консультации, и на премьеру его отпустили. Кроме того, отслужив, он не стал нервно рыскать по стране, а сразу поехал туда, где он нужен... Где его ждали. Сыграл в пьесе - пришлось на работу брать...
   Корреспондент - Неадекватно решен образ Планше. По роману он толстый глупый и нерешительный субъект. Слугу у вас играет сам Шеф.
   Режиссер - Подобная трактовка персонажа из народа наc не устраивала. Действительно, у нас в адаптированном варианте романа Планше ничего не говорит, но делает.
   Он то и дело маячит на заднем плане, на втором этаже, но чуть только конфликт - он вмешивается и круто поворачивает течение событий как положительный герой...
   Корреспондент - Но почему?
   Режиссер - Потому что входит в состав ректората...
   Корреспондент - Раз уж мы заговорили о положительных и отрицательных героях... Какова политическая расстановка сил в вашей пьесе?
   Режиссер - Послушайте, вы ставите вопрос неправильно. Деление на положительных и отрицательных устарело. Каждый мэнээс выбирает свою тему, каждый зритель выбирает своего героя. Абсолютно отрицательных героев у нас нет, зато в каждом положительном, слава богу есть свое отрицательное.
   Корреспондент - Но что отрицательного может быть в де Тревиле в исполнении Е. Бучкица?
   Режиссер - Тревиль добр, но безволен - так у Дюма. Он распустил мушкетеров, которые вышли из-под его контроля. Он не заботится о чести мундира, так работает, что забывает, как лучше себя подать. Именно в исполнении Е. Бучкица Тревиль не умеет ни на кого надавить - это вам пример плохого в хорошем, обратная сторона медали. Индифферентность Людовика 014 в исполнении Сэра тоже опасна: в наше время не прожить без твердой позиции. Эта индифферентность играет свою печальную роль и в его отношениях с Анной Австрийской. Он безвреден как человек и как политический деятель. Не умея повернуть колесо истории, он все же привлекателен своим гуманизмом. Это лучше, чем быть тираном...
   Корреспондент - "Тиран!" У вас формулировки... Имеете в виду Кардинала?
   Режиссер - О, нет, это слишком фигурально, таких жестких формулировок мы избегаем. Лучше сказать так: Кондор не просто формальный лидер, обладающий властью. Это сильная личность реформаторского типа. Может, он лишен романтики. Это не Кампанелла.Но и не Савонарола.
   Корреспондент - В таком случае как вы решали образ Миледи? Типичная посланница зла! А ваша Миледи в исполнении Ж. Сэра - это очаровательная жертва, игрушка в руках высших сил. Правомерна ли такая трактовка?
   Режиссер - Следуя вашей логике, мы должны были задействовать в роли Миледи товарищ Зеленую. Творческий коллектив Тедиумма на это никогда бы не пошел. Но не такая уж она жертва. Будучи в лаборатории общей любимицей, молодая актриса натолкнула нас на другое понимание финала: мушкетеры не убивают Миледи, а перевербовывают. Она начинает играть двойную роль и работать на Короля. Во многом она играет себя - любит то Рошфора, то Короля, любит, но губит, наделена красотой, но лишена счастья... В ее сценическом портрете преобладают не уголь, а пастель.
   Корреспондент - Постель? Но Констанция - настоящая жертва, не так ли?
   Режиссер - В какой-то мере. Работа в 07 отняла у не столько сил, что их не осталось на личную жизнь. Ее смерть на сцене символична: женщина-мэнээс не может защитить диссертацию. Прелестный типаж, внешние данные дали ей возможность испытать себя на другом жизненном поприще... Это одна из тех творческих удач, что не совпадают с удачами материального плана.
   Корреспондент - А другие творческие удачи?
   Режиссер - Конечно, это Атос в исполнении Э. Бороды. Хотя классический образ - мрачная байроническая личность, наш Атос несет груз жизненных драм просто и без нажима. Его ум - не предлог для высокомерия, а способ общения. Его жизнелюбие, доброта, полнота ощущений как норма жизни - особенно идут в духе времени.
   Корреспондент - Как уживается с этим эпикурейством Портос?
   Режиссер - Вы знаете, прекрасно, мы ведь тоже его перевербовали. Хотя технически сложно, куда как прав Жванецкий, приятель нашего Шефа - говоря, что на сцене "не идет" еда. Реквизит институтской столовой уступает французскому столу тех времен. Но актер засел за кулинарные книги и за репродукции великих голландцев и вот результат: еда идет так хорошо, что зритель не догадывается о подмене куропаток простым бифштексом с асбоцементным наполнителем. Кроме того, над приготовлением реквизита мы и сами работали, используя муфельные печи и термостаты...
   Корреспондент - Да, это хорошо, что Атос и Портос так жизнелюбивы. А вот Арамис - не слишком ли много работает, не ударится ли в аскетизм?
   Режиссер - Да, это было бы возможно, если бы не одна таинственная белошвейка из ТУРагенства. Она одна оказалась сильнее целого монашеского ордена, целой 07 лаборатории.
   Корреспондент - Полная неожиданность - выбор т. Рэма на роль Бэкингэма. Почему же не д,Артаньяна?
   Режиссер - Возрастной ценз не позволил, хотя дух, дух тот же. К тому же только истинный доцент-депутат умеет так красноречиво молчать - возьмите прощание с Анной, тайная встреча с д,Артаньяном в Лондоне. Это назыввается держать паузу. Таков он и с начальством.
   Корреспондент - Констанция Бонасье - Тея М. порадовала своими появлениями, а Рошфор, человек из Мэнга - М.Попутчик - своими исчезновениями...
   Режиссер - Требования сюжета, мы их уважаем... Бонасье - открытая книга, а Рошфор - закрытая железная дверь. Которую можно открыть, только взорвав замок... Что однажды и произошло по милости Попутчика...
   Корреспондент - Судя по всему, вы в прекрасных отношениях с коллективом Тедиумма и в курсе всех его дел, неужели вам не хотелось, будучи режиссером, тоже сыграть в пьесе?
   Режиссер - Ну что вы. Я и так постоянно в эпицентре... бездействую, чтобы не прерывалось действие. А вот на массовку пришлось приглашать 113 лабораторию...
   Корреспондент - А как сочетается музыка Битлз и музыка той эпохи?
   Режиссер - Веселья дух сближает все эпохи. Как и дух любви.
   Корреспондент - Проблема костюмов в наше время...
   Режиссер - Каждый заказал себе костюм в ателье высшего разряда, а институтская бухгалтерия любезно все оплатила...
   Корреспондент - Ну что ж, дальнейших вам творческих взлетов... Когда следующая репетиция?
   Режиссер - После получки, если не задержат... Приглашаю.
  
   * * *
   Коллектив Тедиумма долго обсуждал событие. Как все выплыло наружу, все тайные и явные шутки, движущие силы, каков механизм... Режиссера высчитали быстро. Им была, видимо, Та, Что Зашла Покурить. Именно она, зная внутренние хитросплетения нольседмовцев, связала их аналогиями Дюма. Интервью, правда, не происходило в жизни, просто жена Бороды как-то всердцах обозвала пьяных друзей мушкетерами в силу их неразлучности. Шутку повторил Горыныч, которому понравилось, что он квалифицирован как друг Бороды, а Кондор как враг... Посмеялись и забыли бы, если бы не Та, Что Покурить Заходила... К кому, кстати, она ходит? Курит демонстративно с Бородой, значит, не к нему. Может, к Рэму? Ведь ноль-седьмая - единственное место, где он бывает кроме дома...
   А может, дело проще. Та, Что Заходила Покурить два года стажировалась в Дрездене и после института работала в редакции "Монотехника". Где может существовать творческая личность, кроме как не в вольнолюбивой среде Тедиумма? Да нигде. Так, пожав плечиками, решила Тея-большая, метко назначенная на роль Анны Австрийской, коей она, впрочем, и была в жизни.
   И никаких там приглашений! Доступ в лабораторию всегда был строго ограничен.
  
   Подарок жене или конец котомании
  
   Однажды Борода Эпикуреец пришел к Рэму попросить дрель. То есть он знал, что самая хорошая дрель находится у Змея. И он долго выгадывал, когда зайти к Змею, чтобы с помощью его дрели вкрутить дюбеля для штор в своем новом кабинете. Кабинет, правда, был в подвале, через стенку с лабораторией, но стоило с улицы наклониться, глянуть в решетку и - все видно. Он вспомнил, когда последний раз видел дрель у Рэма, и высчитал, что в данный момент она снова у него. Приходит к Рэму, а там простой реальный ужас: дочь Наташа кормит на кухне двух котов, которые при этом протяжно мяучат. Впечатление такое, что девочка с косками и бантами общается с хищниками.
   - Зачем это? - недоуменно спросил Борода у сидящего перед телевизором Рэма. Рэм был по-домашнему расслаблен, это было видно не по отутюженным как обычно брюкам, а по отсутствию галстука.
   - Любовь к животным, - кратко ответил тот, - психолог прописал. Затем Бороде сухо была выдана дрель, и не было выдано ничего сверху. Борода кротко ушел, но день этот запомнил. Он потом неоднократно рассказывал в Тедиумме об этом факте, рисующем такой положительный образ Рэма как хорошего отца. Факте, зафиксированном позже, как начало котомании. Да, дочка Наташа категорически начала любить животных. И жертвовала им не только кусочек колбаски или пакет молочка, но и полбатона фарша. Кровавые следы котиного обжорства обнаруживались на кухне, в ванной, передней, в парадной столовой. Последствия котомании расхлебывали родители, так что вскоре такая активная любовь им стала надоедать, и они постарались перевести ее в более спокойное русло. Стены квартиры стали заполняться самодельными портретами меньших братьев Наташи по дворовому общению - рыжие лохматые ощеренные и прижмуренные хвостастые и усастые особи - были всем хороши, а особенно тем, что не употребляли фарш. Каждый гость считал теперь своим долгом принести Рэму что-нибудь котиное. Этот стиль отношений сохранялся несколько лет.
   Однажды летом пили пиво и допились до дня рождения Рэма. Так часто бывало, когда последний разлив был уже завершен, а времени оставалось вагон.
   - Нам придется поздравить нашего друга, иначе я не знаю.
   - И если наш друг - это Рэм, то в честь дня рождения мы отзовем его из отпуска.
   - Да, релаксация имеет тенденцию завязнуть...
   - Релаксация инерционна.
   По дороге купили одну не помнят чего. Пришли к Рэму, расселись кто где. Стали делить по честному. Все суетились, потому что не знали, как отнесется оторвавшийся в релаксе Рэм. Но он бесстрастно улыбался. Он опятьи опять подтверждал общее мнение о себе как о положительном и лояльном отце. Если бы здесь была боевая подруга Анастасия, поулыбался бы он. Но боевая подруга находилась в байдарочном рывке. А дочка Наташа вела себя очень активно и спрашивала про котов, надо ли их купать и расчесывать. Теянки смущенно порылись порылись и нашли у себя расчески. Мялись, не зная как начать. Тейки начинали и выигрывали.
   - Рэмчик Завкафедрович, мы тебя поздравляем с днем рождения и дарим тебе самое дорогое... Мы помним, что у тебя в семье котомания и вот решили преподнести.
   - Любовь к животным имеет самые разнообразные оттенки.
   - Этот красавец тоже не просит выпить и закусить.
   И стали на скорую руку вбивать гвоздь. Гвоздь нужен был для картины с изображением жирного яркого кота. Полосы его раскраски хорошо гармонировали с полосами саблевидного цветка, кинжалы которого высились рядом на окне.
   - Не надо, - жеманился Рэм, - это слишком заботливо с вашей стороны.
   - Нет, надо. Ты заслужил.
   И продолжали дырявить новую с иголочки стену огромным новым гвоздем, прихваченным с работы.
   - Женские руки не должны касаться таких грубых предметов.
   - Женские руки должны касаться знаем чего.
   - Женские руки умеют все.
   - Нет, я не могу позволять дамам... Я не дам им... Я дам им...- Змей полез на батарею и стал балансировать.
   - Ты дай, они возьмут...
   Картина остановилась где-то под потолком.
   - Вы знаете, что вы сделали? - туманился Рэм, который не мог выразиться прямо, поскольку был дипломатом.
   - Знаем, мы тебя осчастливили.
   - Это мой кот! - крикнула дочка Наташа.
   - Вот видишь, когда устами младенца глаголет истина...
   Вечер прошел в нормальном режиме. Когда стена была исковыряна донельзя и картина угрожающе закачалась над диваном, Рэм разгласил тайну. Оказалось, эта картина из запасников Ноль Седьмой, которую Рэм потихоньку снес на работу, тяготясь подарком родственницы, апологетки котомании, но поскольку он об этом ничего не сказал, все решили сделать ему сюрприз. Боевой подруге Анастасии тоже сделали сюрприз - ей подарили тяжелый, почти новый, дубовый ящик для рыбной ловли, поскольку решили, что Рэм будет удить рыбу зимой и не простудится на льду. А при чем тут котомания? Так рыбу же можно поймать только для кота, мелкую. Большая давно не ловится.
   Приехав, Анастасия чуть не упала от кота на картине. Ведь это она велела сбыть его с рук и расценила его новое появление как злобные происки темных сил... Долго она допытывалась, откуда тяжелый ящик и не с двойным ли дном. Спрашивала ночью, под гипнозом. Но Рэм ничего не помнил. Его пугала мелкая деталь - расчески. Дочка хвасталась огромным набором расчесок, их было штук десять. Тейки на другой день на работе не могли причесаться, как ни старались. Котомания осталась в истории как величайшее заблуждение умов и тупиковый вариант человеческих страстей.
  
   Банкет настоящий
  
   Банкет - это не то, что происходит с Тедиуммом каждый божий день. Это просто работа, нормальные будни. Банкет настоящий - это то, что после защиты диссера. Это основной закон научного сотрудника.
   Случилось так, что Борода защитился одновременно с Кузей, а тот был гвардейцем кардинала. Но несмотря на разные ведомственные крыши, они совпали в главном - один и тот же кабак в Питере. Это означало, что можно скинуться и поделить кабак пополам. Тем более что жена Кузи, администратор крупной гостиницы, вызвалась приехать в Питер, сама пойти и заказать стол. Это вообще многое меняло. Стоило подумать о перемирии с гвардейцами кардинала и вообще как-то пересмотреть тактику многолетней вражды.
   Кузина жена еще дома пошла кое-что закупить не в магазинах. Идя через площадь, она наткнулась на унылую картину - женщина, коляска, в ней в одеяле один, а на руках у нее - второй ребенок. Приглядевшись, жена Кузи узнала жену Бороды.
   - Ты откуда? Ты разве не в Питере? - изумленно вскричала она.
   - Откуда я могу быть в Питере? Я, конечно, тут... - жена Бороды еле ворочала языком.
   - Твой ведь защитился! Банкет будет!
   - А ты откуда знаешь?
   - Мой позвонил! А твой? Ты хоть успеешь доехать?
   - Я не поеду.
   "Вареная какая,- не одобрила жену Бороды Кузина жена, - наплевать ей на мужа. Спит на ходу".
   - Сплю на ходу, - пробормотала жена Бороды, - у меня у ребенка двусторонний гнойный отит. Всю ночь кувыркалась. Температура под сорок. Ухо прокололи - сразу спать начал. Тяжело тащить. Так что спасибо за новость. А то бы я и не знала.
   И поехала дальше, абсолютно равнодушная к успехам великого Бороды. Как он только на ней женился? А энергичная жена Кузи стремительно поехала на вокзал.
   Когда она предупредила Кузю и Бороду, что будет столовая, то Борода как бы приуныл, представив себе советский вариант с пластиковыми столами, проваленным линолеумом и железными стульями. Но он плохо знал жену Кузи, впрочем, как и самого Кузю. Каково же был эффект, когда прийдя на банкет, все узрели глубокую мягкую мебель, низкие югославские столы, уголки и цветочные вазоны, а вместо стен огромные аквариумы. На столе оказалось обилие рыбы во всех видах от красной соленой кеты до осетрины в горшочках, даже были особые завитушки из семги, таявшие во рту... Но мяса и салатов было тоже много. Откинувшись от стола и обернувшись, гости совсем рядом со столом могли лицезреть рыбу живую, печально пучеглазую. Все ощущали себя в подводной лодке. Вспомнили песню: "Нас извлекли с подводной лодки..."
   Во главе стола сидели не виновники, то есть не Кузя с Бородой, а сидел пучеглазый свадебный генерал, а по-настоящему членкор. Это был обязательный атрибут каждого банкета. Его роль начиналась тогда, когда остальные роли были уже сыграны, все были пьяные и несвязные. Вот и здесь вдруг настало молчание в щелканье вилок и рюмок.
   Шел четвертый час банкета. Пучеглазый ученый, профессор и член-корреспондент, забытый всеми, вдруг кашлянул и громко сказал:
   - А кто у нас защитился-то?
   Потому что человек он тут был случайный, никого не знал, сопротивляться приводу на банкет не умел, и терпение его лопнуло. Он был лысый, сморщенный, со слуховым аппаратом в ухе, лет под девяносто, абсолютно неуязвимый для алкоголя.
   Ему никто не ответил. Все были пьяные, включая виновников. Половина гостей ушли "проведать Сэра" и потерялись. Членкор опять кашлянул и сказал дружелюбно, ни на кого не обижаясь:
   - Все свои диссертации я сделал на унитазе.
   К нему стали прислушиваться.
   - Особенно первую. Долго не мог защититься, часами сидел за закрытой дверью. Жену доводил чрезвычайно. Она стучала мне в дверь и убедительно просила ускорить процесс.
   - Думанья за дверью или защиты?
   - Почему же именно на унитазе, профессор?
   - Преодолевал инерционность мышления. Растормаживалось воображение, знаете...
   Жена Кузи потом говорила, что специально спрашивала, сколько лет профессору: восемьдесят шесть. А на возглас "как держитесь, как выглядите!" - только пожал плечами:
   - Мне прописан коньяк для расширения сосудов, у меня за долгие годы установился иммунитет, знаете.
   А вот у Змея Горыныча не было такого иммунитета. Он приехал на банкет утром и снял номер с гостинице. После банкета он твердил, что надо снять номер на ночь и поехал снимать его вместе с другими учеными коллегами. Приехав, он был с досаде, снятый им номер занят и ему пришлось снимать другой номер, он не учел, что это совсем другая гостиница. Он утром не мог найти дипломат и плащ, и в страшных сомнениях дергался все следующее утро. Опохмелившись с Бородой шампанским, он тут же вспомнил первую гостиницу и порвал туда за вещами. Он проклинал все на свете, уверяя, что нельзя ему пить водки и коньяка, так как химический состав крови у него меняется и это его погубит. Он уже неоднократно ловился на это дело, когда мешал пиво с водкой и коньяком, а всю последующую неделю искал то свою ключи, то паспорт, найденный у Бороды под детской кроваткой, то первую главу диссера... А когда Горыныч пил шампанское, он был дамский угодник, бард и мушкетер королевы. Вообще супермен.
   С Кузиной стороны приехал гвардеец кардинала Платон. Он тоже не имел иммунитета. Он поэтому дошел до немыслимой дерзости и стал спорить с пучеглазым членкором, ругая якобы оппонента Кузи, которым и был этот членкор... Он таким образом захотел самоутвердиться и завязать на будущее дружеские отношения с ученым светилом. Он ужасно удивился, когда светило стало от него отшатываться спиною на аквариумных рыб, а потом слишком быстро для своих лет побежало по лестнице. Но Платон его догнал и насильно повез в гостиницу "допить и договорить". Когда туда приехала остальная компания, она увидала в номере сидящего в майке невменяемого Платона, который тяжело дышал и сказал, что пучеглазый подло сбежал от него. Дальнейшая жизнь членкора была никому не известна, а Платон решил таких на свой банкет не звать. Он был совсем еще неопытный. Ведь именно от таких и зависит, как правило, судьба любого диссера.
   На банкетах часто случалось, что вышедший "проведать Сэра" курил, забредал в другие гости , либо вообще автопилотом попадал домой. Но Сэр обычно не терялся, потому что его отсутствие было привычнее присутствия. Это никого не пугало, потому что был автопилот. А если ты в чужом городе, то надо искать своих.
   Борода вышел с Сэром "проведать Сэра" и они покурили на улице. Дул ночной ветер, они казались себе жертвами науки.
   - Мы жертвы науки, - вспомнил вдруг Борода, любивший кино. - Про нас можно снять "Девять дней одного года."
   - Отнюдь, - ответил тонкий Сэр. - Это она наша жертва.
   - Ты не пил "северное сияние"! - догадался Борода.
   - А ты пил, - догадался Сэр. - Но тебе можно, ты защитился. А я еще нет. Но если хочешь, выпью с тобой.
   Они уважали друг друга.
   Однако совместное "северное сияние" не состоялось. Борода замерз и пошел к рыбам. А Сэр не мерз и пошел посмотреть витрины, из которых выглядывали хорошенькие женщины. Потом он оказался в черном поле и наконец, сильно замерз. В темноте ни пса не видно. Он стоял в тройке и в галстуке и морщился от порывов ветра. Потом он устал так стоять и решил посидеть. Нашарил вроде дверцу откуда-то взявшейся чужой машины, открыл, сел на сиденье, почувствовал удивительный покой. Советские люди могут спать в стогу, а Сэр был советским только в юности, до службы на границе. Все последующее время он уже им не был, не спал в стогу, в канаве, в лаборатории. Поэтому, в сущности, он и остался порядочным человеком, не сломался, несмотря на сильную любовь, быстрый развод и оставленную тестем в наследство обкомовскую "победу"...
   Так он долго сидел и думал о жизни, о науке, о жене, пока не ворвался хамоватый человек из народа и не заорал. Тому показалось, что тут вор. А Сэр, будучи очень пьяным, пояснил, что для угона люди садятся за руль, а у него за рулем всегда сидит жена, отсюда привычка. Что там было дальше, никто не знает, но человек из народа уважил Сэра и правильно отвез его к людям, то бишь к рыбам. Когда Борода запаренно бежал вокруг морского ресторана, он с трудом узнал в свете чужих фонарей нарядного человека в тройке, прогуливавшегося на том месте, на котором они расстались пару часов назад. Когда они вернулись в зал, Сэр, как ни в чем ни бывало, подошел к жене Кузи и молвив "ты моя дорогая", пошел с ней танцевать.
   Что касается Бороды, то он помнил этот день только до банкета. Обычно он сдвигал брови и напевал в ответ:
   "Нас извлекли с подводной лодки..." - И так далее, до конца:
   "И никогда невеста не узнает,
   Какой матроса был конец..."
   Чаще всего он напевал родное:
   Посреди пустыни Гоби есть завод подводных лодок.
   Старший лодочник, очкарик, никогда не видел моря.
   Он лежит в гострудсберкассе под портретом богдыхана..."
   Когда жена перебивала заунывные напевы и пыталась у него выведать, что же все-таки было на банкете, он невнятно говорил:
   - Спроси у Кузиной жены. Она все помнит. Она была в бархатном платье до полу. И посмотри там, в преподавательской книжке, есть наш гимн... Он же все объясняет...
   А в книжке с расписанием лекций и правда лежал листочек со словами заветными. Такими:
   "Баллада Махмуда Исполкомова"
   "Посреди пустыни Гоби есть завод подводных лодок:
   старший лодочник, очкарик, никогда не видел моря,
   средний лодочник - красотка, председатель профсоюза,
   младший лодочник - романтик, и должно быть, из
   двуполых.
   Посреди пустыни Гоби есть у них гострудсберкасса.
   Там лежат они годами, сберегают нажитое.
   То-то им легко и ладно в глубине подводных лодок
   посреди пустыни Гоби, за стеной гострудсберкассы!
   Раз в столетие с визитом к ним летает птица-боинг.
   Хорошо следить за нею в слюдяные перископы.
   Но боятся богдыхана - повелит - и ЯК летает,
   красны буркалы распялит, бурно мочится из шланга.
   Раз отлил - они решили, будто реки повернули.
   В тот же час зарыли лодки, изнутри песком забили.
   Что не спрятали - взорвали, остальное растащили.
   Саксаулы порубили и решили партизанить!
   Тут пришел верблюд с посыльным, с ним письмо от
   богдыхана:
   Дескать, что за матерь вашу? Все отрыть и жить как
   жили!
   Старший лодочник, очкарик, никогда не видел моря,
   средний лодочник, красотка, председатель профсоюза
   заседалт молча, тройкой. Посидели, переспали.
   Утром как врага народа расстреляли двуменьшого...
   Как всегда, в конце столетья прилетала птица-боинг.
   Говорили о погоде, принимали прямо в лодке.
   Угощали гоби с яком по приказу богдыхана.
   Удивлялась птица-бонг, заедая гоби яком:
   "Как вы можете, ребята, столько лет без капли
   влаги?
   Тут же вынесла красотка, председатель профсоюза
   пол-ведра аэрозоля по приказу богдыхана!
   Засадила птица-боинг, гоби с яком отрыгнула!
   Старший лодочник, очкарик, от конфуза обезумел.
   Средний лодочник, красотка, председатель профсоюза,
   приоткрыла косметичку и приказом по пустыне
   повелела гнать из тыквы сок армянского разлива
   и немедля изготовить три надежных апельсина
   из отходов бумбы-ямбы, труб и радиодеталей.
   Дура, дура птица-боинг! Где ей ведать, мокроступой,
   что у нас гагары тонут без ведра аэрозоли!
   Потому что гоби с яком им, гагарам, недоступно...
   Средний лодочник, красотка, председатель профсоюза,
   постояла на закате, почесала, где не надо,
   и пошла своей дорогой! Хороша дорога к дому...
   Посреди пустыни Гоби есть завод подводных лодок.
   Старший лодочник, очкарик, никогдане видел мора.
   Он лежит в гострудсберкассе под портретом
   богдыхана".
  
   И жена Бороды понимала, что она далека. И привычно вздыхала.
  
   Время R
  
   Как бы ни любили в Тедиумме работать, и какие бы изощренные формы для того ни применяли, раз в году у каждого наступало время R. То есть релакс. То есть очередной отпуск. Предстоящий стресс приходилось снимать. Покупали пиво, в крайнем случае покрепче. Кандидату мягко объясняли, что без него все будет хорошо и волноваться ему не о чем. Его участок работы будет заморожен на месяц, - а то, что он и до этого часто бывал заморожен, как-то не учитывалось. Ну, а если случится что срочное, позвонят, найдут через родителей. При этом особых различий между громким блестящим Кондором и тихой калькирующей Тейкой-маленькой не подчеркивалось. Срочного обычно не возникало. Иногда кончалось пиво, но по новой не начинали. То была не самоцель, просто преддверие, а само дверие - последний день работы. Надо было закупить, приготовить, сбегать, отпроситься, присобачить, оформить, занять очередь, проверить пробки, избежать ДНД и товарищ Зеленой... Наступала запарка, при наличии которой сбиваться на психологию было неуместно и не до того. Человек уходил успокоенный, хотя и робкий.
   Главное начиналось потом, когда человек оставлся один. Его как воспитывали? Чтоб ходил. Наказывали, если не ходил. И вдруг ходить не надо. Психика отказывалась воспринимать сбой режима. Однажды Е. Бучкиц, проснувшись в деревне под окрик петуха, встал и бодро пошел в сарай "подключать установку". И он был крайне удивлен, что крюки для веревок и ржавая борона не шелкают подобно рубильникам. Подергав их так и сяк, Е.Бучкиц недоуменно выбежал из сарайки. Вокруг расстилалась природа. Ласковое солнце заливало все подряд и птицы нежными голосами Теянок щебетали о чем-то, пытаясь утешить городского затурканного человека.
   Митюля Попутчик, безнадежно строя дачу на берегу забытой реки, каждый раз возмущался, что сельмаг торгует исключительно не тем, что надо и не в то время, поэтому работать невозможно. К нему на подмогу Тедиумм ехал попеременно то малым, то большим составом. Малым составом - на выездные консультации для заочников, а большим - на пленарные заседания. И научная работа пожирала столько времени, что дача продвигалась медленно. Родители, поглощенные заботами о прежних семьях Митюли, были поражены никудышними темпами строительства. Поэтому в сильный дождь на место срочно выслали в командировку Рэма и еще одного сотрудника, был такой загадочный товарищ, то ли армянский еврей, то ли еврейский армян (армянин) - Давид Рубинштейн.
   Он работал в Тедиумме параллельно учебе, а учился несколько дольше обычных пяти лет, после чего успешно защитил диплом при наличии финансирования своей заботливой семьи.
   Так вот, на месте возникла необходимость перевезти пару бревен для стройки. Нашли грузовик на соседнем дворе, пока шофер мирно в избе спал. Вскочили в кабину и дружно втроем порулили на место. Обстановка была приближена в боевой, войдя в раж, не сразу заметили, что Митюля исчез. Он то и дело высовывался в дверь и кричал, куда сворачивать - и вдруг его нет! Когда затрещал очередной забор, в кабину на лету вскочил человек в расстегнутых джинсах и, придерживая их, второй рукой мощно вырулил из крутого виража. Это был шофер, проснувшийся в кошмаре. Проехав метров десять, увидели мирно спящего под дождем Митюлю. Его разбудили, чтобы спросить дорогу к даче, но оказалось, что уже приехали. Оказалось - рукой подать, через три дома, в селе всего десять дворов. Шумные крики огласили окрестности, и старушки, накинув старые плащи, смотрели из-под ладошек на городских приезжих, которые вели себя так непонятно.
   Тея-маленькая и подавно опростоволосилась: купила вместо одного цыпленка целых пять и машинально стала их метать в духовку, подразумевая нольседьмовские масштабы. Каково же было удивление родственников, когда они обнаружили все это великолепие. Пришлось Тее-маленькой сильно выкручиваться, что не пришли в гости девочки из класса...
   Что касается Рэма, человека больших горизонтов и постоянной занятости на фронтах родины, он в отпуск уйти просто не мог. Занятия студентов как таковые летом не происходили, но зато в институт приезжали иностранные гости, а также коллеги по хоздоговорам со всей страны. Поэтому Рэм даже в лютую жару ездил в аэропорт на торжественную встречу, дежурил на брифингах и пресс-конференциях, а после делился опытом, как незаметно заинтересовать собеседника и выпить весь поднос коктейлей, не моргнув глазом. Тедиумм уважал такое потрясающее умение Рэмы быть нужным людям. Рэм гордо жил без отпуска, брал деньгами, а позже за это он ходил в мелкие официальные отгулы и крупные неофициальные. Тут никакая жена не могла ничего вообще сказать.
   А Борода при наступлении времени R неизбежно впадал в депрессию. Он не ехал на дачу, не стремился облачиться в костюм для подводного плавания, который был аккуратно упакован в черный портфель и стоял на антресолях. Чтоб если что - взять и поехать. Но портфель обрастал бархатной пылью и никак не востребовался.
   Борода лежал на дачном старом диване и слушал радио "Свобода". Ведь ясно, что дома то же самое слушать невозможно из-за лопнутых шариков, рассыпанной крупы и телефонного общения жены, все это сопровождалось криками, плачем и недолгим затишьем во время еды перед телевизором. А это было из рук вон громко. "Есть обжигающую пшенку, чтобы отвлечься от плохой советской эстрады, и таращиться в нее же, чтобы не помнить, что ты ешь" . Так Борода комментировал распределение еды по поверхности стола во время кормежки. Борода если и смотрел телевизор - то всю ночь. И не ел. А если ел черный хлеб с луком и с солью, так с постным маслом, а не с телевизором... Как известно, Борода хоть и был Эпикуреец, но в естве совсем непривередливый.
   Он так и лежал бы, как однажды сказала жена - лежал на сохранении... А потом прибежала на эту дачу жена Бороды с детьми и сумками и сказала, что Бороду ищет сам Кондор. Борода ничего не ответил, быстро прополол морковку, полил теплицу, сделал хищное лицо стахановца и целеустремленно уехал в город.
   Теперь походы Бороды к Кондору приобрели устойчивые, нехаотические очертания. Он, видимо, много работал и прибывал к ночи с замедленной реакцией. Он рассказывал, какие стеллажи строили они на квартире у Кондора.
   Речь шла об отдельных полках, которые при соединении составляли сотовую стенку, а если их скрепить через одну, площадь возрастала вдвое. Надо было сверлить и заколачивать пробки, причем делать изящное смещение отверстий. Таким образом и происходили углубленные инсталляции стеллажей, по словам Бороды, подхватившего их у Дипломника. И Борода знал, какие книги на какие полки помещать, какие папки для диссера и какие кассеты... Отсюда незаменимость Бороды в этих делах.
   Кроме того, чемоданы - Кондор переезжал четыре раза в одном подъезде одного и того же дома. В конце концов в этом подъезде он получил трехкомнатную квартиру и переселил туда престарелых родителей из Бердянска. После переселения участие Тедиумма в благоустройстве комнат, стеллажей и подвалов многократно усилилось. Появились хозпристройки в виде балконов, лоджий, сараек, что одно и то же, только с разной высотой над уровнем моря.
   По окончании инсталляций располагались за столом отдыхать с водкой, хлебом и свиной солониной. Ведь это были те еще времена, когда никакое сало и мясо не было проблемой, особенно при родителях, которые любят все заготовить, а сами сидят на диете.
   Все приходило в норму. При такой напряженке начинало казаться, что никакого времени R, слава богу, и нет. И это был единственный способ не выпасть из времени в самом широком смысле.
   Одно неясно - почему при слове "стеллажи" все, кроме Бороды, начинали хмуриться, или, того хуже - восклицать, что не было никаких стеллажей. Жене Бороды это вообще не нравилось. Но, видимо, у каждого тедиуммовца было свое представление о том, зачем он идет к Кондору, и это не совпадало с представлением коллеги. Ясно другое - много лет спустя пожилые и седые тедиуммовцы при слове солонина опрометью бегут в магазин, глотая слюнки. И тут их представления, навеянные временем R, совпадают вполне.
  
  
   Ностальжи
  
   Который год Борода Эпикуреец сидел все праздники перед телевизором, обвешанный ребятишками. Жена не могла на него нарадоваться. Так было и в этот Новый год. Он лишь раз и сказал:
   - Прошло столько лет. Мы умерли друг для друга.
   Жена подумала, что это про нее и приготовилась поплакать, но Бороду никогда нельзя сбить с мысли. Если он что решил, так будет питаться... пытаться до смерти. Потому что броня его крепка, а танки его быстры. Устав от собственной благопристойности, он позвонил защитившемуся с блеском Горынычу.
   - Помнишь, как у нас прошел Новый год, когда Рэм защищался?
   Из трубки, откликающейся обычно мерзким бульканьем факса, раздался хохот. Затрещало.
   - У меня все дети сидели на горшках, когда ты пришел. А зачем с тобой были все жены Тедиумма? Проштрафился, что-ли? Ах, жена в турфирме. Да-да... Но кто же вытерпит, чтоб на коленях сидел чужой человек, а на кухне вообще лежали две пары ног.
   Видимо, дальше следовала игра слов и непереводимый сленг.
   - Это я первый сказал, что не люблю космонавтов. Нет, я не уводил Касса. Касса уводила моя жена, она действовала по наводке подруги с пятого этажа. Я пошел ее искать, а она там бушует у подруги. Говорит , что третий час ночи, а вы все еще в трусах. Хорошо, что она космонавта не видела.
   После продолжительного тихого хохота и расправления смеяльных мышц Борода сказал:
   - А Новый год после замужества старшей Теянки? Кстати, кто тогда выложил из колбасы годовщину Тедиумма? Здорово. Я не знал, что это Аркаша Спонсор, он не признался... Народу меньше стало, да... И вообще пропало единство. А в прошлом году? Вот именно. Чем дальше, тем глубже. Что будем делать?
   И отставил трубку с горячей тирадой Змея.
   - Огнедышащий дракон. Ты еще не поставил нам после защиты. А как? Ну излагай. Да не надо Шефа, он сейчас ушел на производство, где ему наукой заниматься.
   Хитрый Змей, видимо, уводил разговор в сторону.
   - Ты у нас самый живой организатор. И на колесах, а?
   Горыныч весело сказал "да" и пропал.
   Тогда Борода, достаточно мягкий человек, позвонил Рэму и сказал более жестко:
   - А что, если тридцатого?
   А Рэм, будучи деканом и депутатом, опять находился между небом и землей, меж любовью и семьей. Он стал жутко отнекиваться. Он так и сказал:
   - Послушай, опереточный соблазнитель. Тебе своих забот мало?
   Эпикур не мог отступиться. Ему нужна была полнота ощущений. Он так и не достиг докторантуры, но воспоминания великая вещь. Он стал звонить Митюле Попутчику, который полностью ушел от Тедиумма в бизнес по бревнам и срубам.
   - Ты все еще легкий на подъем?
   Митюля захмыкал и сказал, что спросит у Змея. Якобы Змей добрый, и хату дает, и ему уже звонил!
   На другой день Попутчик позвонил в одиннадцать ночи:
   - А чего там тянуть до тридцатого? В этот выходной у Горыныча.
   Борода не мог не позвонить Теянкам. Тея-большая оказалась замужем, ее не пустил муж. Тея-маленькая болела. Грустно, конечно, без них не так светло. Ну что ж!
   Раз Митюля позвонил Змею и Рэму, они знают. За Комбрата нечего бояться, они с Митюлей в одной фирме. Плохо, что товарищ Кондор уехал в Бельгию, но это для лаборатории плохо, а для него хорошо... Кассий тоже защитился и уехал заколачивать бабки в кругосветку. Его решили не ждать.
   Эпикур с легким сердцем взял лещей, сетку с пивом и пошел к Горынычу.
   Пришел и видит: чик-пок, на замок.
   В страшном замешательстве он пошел вниз по лестнице, гремя пивной батареей.
   Навстречу ему Митюля, чуть не сбил:
   - Я за тобой, все переиграли.
   - Откуда знаешь?
   - Рэм позвонил! Идем к нему.
   Пошли по двору - Рэм недалеко от Змея, тоже в дворянском гнезде. На переходе загорланили на них Кассий и Комбрат!
   Все ввалились к Рэму! Там жена, боевая подруга Анастасия с печалью во взоре. Стояла перед трельяжем одетая, красила губы, хотела уходить.
   - Можно, Анастасия, мы позвоним?
   - А мы ведь у вас собираемся!
   - А разве он тебе ничего?..
   Все схватились за головы - как бы рвать на себе волосы. Один звонить. Другой бутылку с пивом в горе пить.
   Борода самый дипломатичный, он сказал мягко:
   - Анастасия, пока то да се, дай стаканы и хлеба. Есть?
   Боевая подруга с мудрой улыбкой на них посмотрела и дала стаканы. Ей тоже налили. Она села одетая на плетеный табурет, и качая ножкой, стала пить и говорить.
   - Я давно привыкла к Рэмову вранью. А вы еще не поняли, что он всегда врет?.. Он говорит...
   - Врет! - перебил вежливый Борода. - Но не для того, чтоб обмануть! - Его поддержал сочувственный гул Тедиумма.
   - ...Он всегда говорит, что пошел за дрелью к Горынычу. Одевается, берет большую сумку и уходит, а приходит в двенадцать ночи. С дрелью! Так эта сумка с дрелью и лежит несколько дней, а потом он снова берет ее и уходит. Говорит, что пошел относить дрель Горынычу и опять пропадает до ночи и более. А так, чтоб наконец просверлить дырку в стене, забить дюбеля и повесить, наконец, полку - это нет. Вон и полка стоит который месяц.
   Все так чудно стали сидеть и обсуждать, скоро ли может вернуться Рэм с этой дрелью, Анастасия постепенно сняла пальто, достала твердый сыр и острую капусту по-вьетнамски, а потом и запылившееся, но совсем непочатое брэнди.
   - Ты же собиралась уйти в гости, - острожно пошел в разведку Эпикур. - Тем более мы уйдем, если тебе от нас плохо. Мы только Рэма подождем.
   - А хочешь, Анастасия, мы тебе полку приделаем? Мы же техническая мысль! - И Митюля начал было деятельность.
   - Не надо, - мудро остановила его Анастасия, - дрели нет, обои испортишь. Сядь, отдохни.
   - Полку я положу, а соцобязятельство возьму. Товарищи, мы берем?
   - А как же. Наряду с хозяином.
   - Вряд ли вы его дождетесь,- сказала весело боевая подруга.- С дрелью он приходит ночью, а если дежурит как декан - вообще через сутки.
   Все были потрясены логикой Анастасии, молчали минут десять.
   Молчание нарушили звонки и пинки в дверь! Это были Теянки! Те, которые болеют, угнетаются мужем и вообще не могут - приходят в первых рядах! Им тоже налили брэнди прямо в прихожей, и Тея-большая взахлеб рассказала, как она после разговора с Бородой сразу обиделась и пошла, пригрозив мужу пожаловаться его родителям. И пошла сразу к Тейке-маленькой, а ту как раз выпустили из больницы на выходной. И вот! Побежали, конечно, к Горынычу, но поскольку у него чик-пок, сразу сюда.
   Теянки вели жаркий рассказ, понравились всем как героини дня, и после второй боевая подруга Анастасия велела снять с них пальто.
   Смеялись целый час. Теянки пальцами держали, распрямляя, смеяльные мускулы лица, не в силах остановиться... Но раздался опять звонок в дверь! Это Рэм!
   Нет, это был Старший Дипломник. Он только что ходил к Бороде домой, но жена Бороды его отправила к Горынычу. Борода с интересом слушал...
   - Я, естественно, идти к Горынычу не хотел. Потому что Борода хоть и звонил моим родителям про Горыныча, но я-то решил подстраховаться и перезвонил Горынычу. У меня на работе радиотелефон. И тот сам сказал, что все переносит к Бороде! Вот я и пошел...
   - Ты все врешь, - сказал Борода, - тебя вечно тянет на чужих жен.
   Однако гоп-компания закричала, что это чушь. Главное не это, а то, что Старший Дипломник, давно защитивший диплом и теперь торчащий на местном ТВ, единственный не имел телефона, но дозвонился до самого Горыныча! Это заговор какой-то! Дипломнику
   лихо наливали, любовно хлопая по плечам и по спине. Тея-большая совершенно по матерински гладила его затылок.
   А Митюля возмущался больше всех, потому что видел во всем случившемся предательство по отношению к Тедиумму.
   - Бросить значит предать, - твердил он, - ты ком-паньон, Ком-брат. Ну-ка, звони Горынычу.
   - Да его же нет дома! Тем более это хата не его, а родителей.
   - Все равно звони. У него там автоответчик, давай скажем ему, кто он такой... - бормотал Митюля, привычно падая на диваны и на руки Теянок, как в прежние времена.
   Комбрат, конечно, так и сделал. Что было после этого с бедным Змеем, одному небу известно. Разведка донесла, что чуть ли не сердечный приступ ... А Теянки ужасно развеселились. Они делали над Митюлей пассы и вкрадчиво спрашивали:
   - А почему это ты, милый, не захватил с собой свою жену?
   На что Митюля бормотал:
   - Как же я мог. Мы все без жен... И потом... Ведь ее муж мог прийти...
   - Какой же у нее муж? -прикидывались Теянки.
   - Такой... - И никак не признавался. Только Борода наклонился к нему поближе и услышал, что третья жена Митюли - это первая жена Сэра. Всех точно гром поразил.
   И тут пришел Сэр. Он тонко улыбнулся и поставил на стол знаменитую бадейку, полную бадейку, молча! И отказался сообщить, откуда что узнал.
   - Ооо...
   - Ааа...
   - Ты удачно прошел акклиматизацию, - заметил с улыбкой Эпикур.
   Контингент тут же рассказал Сэру про предательство Змея. Сэр стал звонить жене Бороды. Он никогда не был таким инициативным. Он всегда говорил, что он тут лишний, а вот... Сэр когда положил трубку, его лицо было с выражением. Помолчав, он сказал, что там на кухне у Бороды сидит Рэм и кажется, разливает. И от этого жена Бороды якобы в сильной панике.
   Казалось бы, что стоило Рэму звякнуть оттуда домой? Ничего не стоило. Но он сидел там и разливал, и разгадка тому была только одна. Только две. Либо он все подстроил, и такой он крутой, что все должны шпарить по его сценарию. Либо он не один - и тогда он не виноват. То есть кроме жены Бороды и его самого там есть кто-то еще. Была ли это Та, Которая Зашла Покурить или нет? Трудно сказать. На сколько процентов тогда Рэм был предатель, на сколько жертва? Тем более трудно сказать. Рэм был всеобщим любимцем и судить его не хотелось. Жалко было только, что Змей куда-то слинял. А может, у него были неприятности. Такой рубаха-парень, душка...
   - Мы все понимаем редкостность момента, - говорил Борода Эпикур. - Моя жена, будучи врагом бутылки, сама чувствует, что ее тянет. И разливает некто втихомолку. Хотя мы договаривались без жен и все такое... Сэр, извини.
   - Ничего. Это ведь Она мне позвонила и сказала, где и что. Она сама хотела прийти и выпить все.
   - Ооо...
   - Ааа...
   - Красивая женщина всегда права.
   - "Ты женщина и этим ты права..."
   - Кто, я - женщина? Ты дальтоник.
   - Вы поймите, - сказал вечно молчаливый Комбрат. - Дело не в Змее. Он бесхитростный у нас. Тут дьявол знает что. Все шансы против. А мы сидим...
   - Надо было Ее пригласить в первую очередь, - твердо сказал Дипломник. - Это очевидно.
   И усмехнулся. И все поняли - о ком он.
   - Эту интригу сочинил герцог Рэм в соавторстве с Агатой Кристи, - сказал Борода. - Главный герой - испорченный телефон.
   - Е. Бучкица точно, небось, жена не пустила, - бормотал на диване Митюля. - У него жена тихая, тихая. От таких можно ожидать...
   - А я свою приведу следующий раз, - неожиданно пророкотал Кассий. - Из бывших дипломниц, вы удивитесь. С сыном сидит в Питере...
   - Кто, кто? - закричали Теянки. - Мы ее знаем?
   - Знаете вы всех... Даже слишком...
   Степенный Борода почему-то пошел потом домой к Дипломнику. Он хотел понять, насколько долго выяснял Дипломник местоположение очередного схода Тедиумма и был ли там уже Рэм. Но там очень быстро выяснилось, что пиво еще не кончилось, а Борода очень плохой человек. Они громко выясняли все это, а беременная жена Дипломника очень так смотрела. Однако Борода ушел буквально на автопилоте от взбешенного Дипломника и его беременной оторопевшей жены. Он был не просто хороший, а возможно, даже гениальный. И знал, что истина в спорах не рождается. А если что и рождается, то не истина, а многое, многое другое.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"