Аннотация: Вы хотите быть счастливыми и здоровыми? Не спешите отвечать. Сначала прочтите этот рассказ.
Эдемна трассе 61
И спрашивается, как это я додумался так влипнуть? Какой черт меня потянул за этим миражом? Ну, понятно, что когда она промчалась мимо в своем белом льняном комбизоне, с царственной осанкой и божественным достоинством я не мог оставить этот факт без внимания. Ее иссини черные волосы, развиваются гривой перед моими глазами и сейчас. Господи, неужто я до сих пор влюбляюсь в ухоженные женские волосы?! Все значительно хуже дружище, теперь ты за ними еще и гоняешься.
Уже смеркалось и я не спеша катил по дороге, необозначенной ни на одной из имеющихся у меня карт. После того, как красавица растворилась в тумане, одна часть моего разума проводила идейно-воспитательную работу над второй. Последняя же, успешно отбивалась козырями всемирно-признанных эгоистов. Общий смысл сводился к тому, что суть жизни в принятии радости существования, а она, эта радость, дамочка капризная, она не подвластна разуму, зато ее пробуждают внезапные нелепые порывы. А порывы инстинктивные, более того - проделки подсознания, куда лучше знающего, чего, когда и как я на самом деле желаю. В конце концов, если верить Скилефу, то благодаря им мы цепляемся за жизнь. Как только бесцеремонно утерянное настроение вернулось полностью, в зоне видимости возник знак, обозначающий въезд в город. Знак гласил "Эдем. Земля обетованная. Объездная дорога справа 5 км".
Как это мило с вашей стороны. Я устал, хочу принять горячий душ, выпить чашечку чая с круасаном и зарыться в мягкую свежую кровать и в тот самый момент я готов буду воскликнуть "Райское наслаждение!". Но не секундой раньше. И разумеется не на объездной дороге. Я направился в город, и миновав буквально пару километров обнаружил местного жителя. Эдемский "ангел" был одет в спортивные штаны с оборванными лампасами и побитую молью фуфайку. Когда он пытался идти, его водило от одного края дороги к другому. В иных обстоятельствах я бы проскочил мимо такого яркого образца национальной культуры как можно скорее, но в том момент мне жизненно необходимо было выяснить расположение ближайшего отеля. Придется подвозить готовчика. Я с тоской взглянул на пока еще девственно чистую обшивку сидений, проверил запасы ароматизаторов и притормозил около моего потенциального гида. Стоило сказать "добрый вечер", как мужик отскочил метра на два. Призывая себя к лаконичности я спросил где тут гостиница. Мужик уже издалека мне указал на холм, расположенный чуть поодаль городских огней и рванул с неожиданной прытью восвояси. Я поморгал ему вслед, придирчиво рассмотрел себя в зеркале заднего вида и так и не понимая, чем я умудрился напугать этого загулявшегося спринтера, поехал в гостиницу.
В темноте было плохо видно, но даже то что я увидел, больше смахивало на школу Тараса Шевченко, чем на отель или же кемпинг. Я мысленно попрощался с горячим душем и послал последний прощальный поцелуй большой мягкой постели. За регистрационным столом я обнаружил даму средних лет, которая, не проронив ни слова отвела меня в мои апартаменты. Она ловкими движениями разожгла керосинку, и я попрощался с туалетом и даже умывальником. Денег с меня, кстати говоря, не взяли. Это была последняя мысль, с которой я окунулся в сон.
Такое впечатление, что этой ночью в мой чудесный персональный мир сна, заботливо собранный мои воображением наведались все мои ангелы хранители разом. Будь там старина Кардек, у него был бы шанс на грандиозный соцопрос, но лично мне эта импровизированная тайная вечера не очень импонировала. Просыпаясь мы редко, что помним о своих сновидениях, потому я лишь извлек, что мне похоже во всю вдалбливали, что не стоит особенно задерживаться на этом месте. Ха! Можно подумать я здесь мечтал обосноваться.
Утреннее солнце самым бесстыдным образом метало мне в глаза одного за другим своих зайчиков. Пришлось разлепить веки, переварить то, что я вижу, и постараться залепить их обратно и как можно прочнее. Надо же, я действительно посреди какой-то глуши, в каком-то бараке и мне придется выходить на улицу из-за своих первоочередных естественных потребностей. Впрочем, еще можно наполнить красками мир, необходимо лишь совсем немного магии - чашечка кофе и сигарета.
Когда я, не в меру свежий от непривычных утренних водных процедур вошел в "холл" гостиницы, предвкушая слова моих благодарностей, вчерашняя служащая растворилась в бесчисленных коридорах здания. Я озадачено оглянулся. Здесь, похоже, имелась крохотная столовая, где остервенело трудился вилкой над борщем некий подозрительный тип. Кроме него в помещении была лишь опрятная седовласая старушка, мирно вязавшая носок на отдельной скамеечке.
--
Простите леди, позволите ли вы задать мне вам два жизненоважных для меня вопроса?
--
Отчего ж голубок, поспрашай бабку. Коли смогу, отвечу.
--
Можно ли здесь заказать ма-а-а-ленькую такую чашечку кофе?
--
Кофе ты здесь не сыщешь, кофе у нас не растет.
В мою душу змеей скользнул страх того, что я рискую остаться этим утром без кофе. Я изобразил самое скорбное выражение лица, на которое был способен. Мне пришлось вспомнить как старшеклассник отобрал у меня как-то все мое состояние - 20 копеек. Я вспомнил как меня выпороли по ложному обвинению в поджоге капюшона соседского мальчишки. Я вновь проникся той безысходностью, когда меня дворовые хулиганы не взяли в футбольную команду. Для пущей убедительности я даже припомнил как до меня "не добежала" первая девушка, и как от меня сбежала последняя. Эффект даже превзошел мои ожидания. Потому как старушка хитро прищурилась и заявила, что все же можно попробовать мне помочь. Она порылась в старом комоде и выловила оттуда проржавевшую от времени банку Nescafe. "Это от одного проезжего постояльца осталось" - объяснила она. Я предпочитаю утром молотый кофе, но в данных обстоятельствах моей радости не было предела.
--
Я, похоже, догадываюсь кто в этом Эдеме богоматерь Мария, - доверительным тоном прошептал я старушке.
Она забавно захихикала, словно маленькая девочка, чем еще больше заслужила мое благорасположение.
--
И какой же второй вопрос у тебя милок?
--
Где я?!
--
На той же грешной земле, что и вчера был
--
Не, я об этом, - я обвел рукой вокруг себя.
--
Об этих? Что не ждал, что не ждал, что молодки, будут прятаться от тебя, аки от прокаженного?
--
Ага. А там еще мужик на дороге...
--
Да, ты милок, не убивайся попусту. Много земель есть, а эта - обетованная.
--
Не понял, сударыня.
--
В Эдеме живут только счастливые и здоровые люди.
--
Ого! А больных и несчастных нет?
--
Нет таких.
--
А куда же их? Их, что с обрыва сбрасывают как в Спарте слабых младенцев?
--
Господь с тобой! Как же можно с обрыва? Сюда их и селят. У нас в "Пристанище" таких дюжина с малолетства живут. Другие сами ушли... В другие города ушли. Да еще вот, вы приезжие, иной раз у нас останавливаетесь.
--
Круто! А как определяют, кто здоров и счастлив, а кто нет?
--
Так ведь, что определять-то? Коли болен человек, то все не так ему. Будет ходить, да морочить здоровым людям голову. То ему машины в городе нужны, то ця, как ее, канализация, теляфоны всякия, теляграфы, телявизар.
--
А "здоровым" канализация не нужна?
--
Здоровому человеку некогда о той канализации думать. Солнце взойдет - он за плуг возьмется, солнце сядет - плуг свой оставит. Когда ж о той канализации думать-то?!
--
Ага... А "здоровые" отдыхают когда-нибудь?
--
А как жеш! Отдыхают. В святой день субботу садятся горелку пить, а воскресенье опохмеляются.
--
Теперь верю - счастливые. По крайней мене два дня в неделе глаза "счастьем залиты" под крышечку. И всем нравиться такая жизнь?
--
А то, как же? Всем нравиться. Ну когда кому не нравиться... Так ведь у нас много здесь в Пристанище свободных покоев.
--
Понятно. А как эти ваши счастливые люди разводятся?
--
Кхе-кхе. Деток что ли как "стругают"?
--
Не! Ну, скажем, мужик домой, как не припрется пьяный, так жену свою дубасит, да на детей кричит. А как трезвый так, к чужим женам под одеяло шастает. Так как ей бедняжке, от мерзавца, от такого избавиться? Как же она будет счастливой и здоровой с ним? Или мужики у вас примерные все, женам ручки целуют, цветочки дарят.
--
Ах, вот ты о чем? Так я ж тебе милок уже давно говорю счастливые у нас все. А счастье - это же когда все хорошо. А то, что мужик бьет, да гуляет. Так тож -жизнь такая, то так надо, значит. Что с ней с бабой-то станется? Пару синяков да и все. Разве ж эта мелочь настоящего счастья попортит?
--
А если жена чья загуляет?
--
Так побьет ее мужик
--
А если кому чужая жена приглянется?
--
Так к старосте пойдут, он их и рассудит. Тому у кого коров больше, тому и она достанется.
--
Ох, и счастливые же у вас люди! А что же они с нами чужаками говорить то боятся?
--
Так вы же их, чего доброго, какой чертовщине научите. Поселится в их домах беспокойство, а счастье того - тю тю.
--
А ты то, добрая женщина, что же не боишься со мной разговаривать?
--
Так мне то что? Мне можно, я же умалишенная.
--
Как?
--
Еще девчонкой малой грамоте обучилась, разве же такая блажь стукнет в голову здоровому человеку? Был тогда у нас миссионер один. Хороший такой дядька, умный... вот с тех пор никого в город из чужих и не пускают боле.
Мы сидели молча. Старушка вязала свой носок, а я переваривал все услышанное.
--
Бабуль, а почему с меня денег не взяли за постой?
--
Так не берут у нас денег
--
А как же мне расплатиться то за кров, за кофе?
--
Так вот солнце то встанет, придут мужики, на поле тебя отведут...
Я совершил акробатический этюд, достойный книги Гинесса. Одним прыжком я достиг двери, а в полете метнул на регистрационный стол помятую купюру. Перед тем как за мной хлопнула дверь, я протараторил старушке "Дай Бог вам радости в вашем счастье". Я пулей вылетел на машине из этого райского города, но мне еще долго слышался по детски задорный смех этой единственной здоровой души тотально больного города.