Нет
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Погруженный в свои мысли, он не сразу услышал стон, точнее осознал, что слышимые им звуки это стоны. В полночном темном переулке звуки получались гулкими, сочными. Подобно пистолетным выстрелам, разрывали тишину, но при этом, дробясь и отражаясь от стен домов, беззастенчиво искажали на правление на источник звука. Но Роман, прекрасно знавший этот переулок со всеми его рытвинами и колдобинами, лужами и канавами, с большой долей вероятности предположил, что кто-то провалился в канализационный люк, не закрытый, да к тому же еще месяц, три назад, изрядно просевший во время весенней оттепели.
Осторожно, почти интуитивно, припоминая рельеф местности, он двинулся к злополучному люку. Благо, полная луна местами, пятнами высвечивала мокрый асфальт. Наклонившись над извечной российской бедой коммуникационных путей сообщения, Роман ни чего не увидел и не услышал. Стоны внезапно смолкли, а в черном провале люка не было видно низги.
Крепко, в полголоса, выматерившись, он присел и, склонившись, попытался хоть, что-нибудь разглядеть. Безрезультатно. Вдруг в переулке раздались шаги. Кто-то шел в его сторону. Шел, уверено, спокойно, явно свой. Шагах в десяти, человек остановился и прикурил. В отблесках пламени зажигалки, Роман узнал своего соседа по площадке - Сергея. В недавнем прошлом неплохой хирург в одной частной клинике. Но кого-то он там весьма неудачно и некстати "зарезал". Дело удалось замять. Впрочем комиссия в его действиях не нашла ни злого умысла, ни врачебной ошибки, но из клиники турнули, не забыв отобрать лицензию. И в данное время он подвизался на различных халтурах, как правило, слабо связанных с медициной. Частенько заходил к Роману, поболтать за жизнь, иногда они, на пару, приговаривали бутылек из "академических запасов".
- Серый! - позвал соседа Роман.
- А?! Ромка, ты? - огонек сигареты вопросительно дернулся из стороны в сторону.
- Да! Я! Иди сюда, к люку.
- Ага! А, что случилось?
- Да, кажись, кто-то сверзился в него. Дождались.
Подтверждая его слова, из бездонной тьмы провала раздался тихий стон.
- Твою мать! - Сергей поспешно присоединился к приятелю.
- Во-во! Мать моя Исида, отец мой Амон-Ра!
- Че делать-то будем? Ментов или скорую?- говоря это, Сергей сосредоточенно рылся в своей сумке. - Или этих, как их, службу спасения?
Неожиданно вспыхнул луч фонарика, высветив до сего момента таинственную и не изведанную тьму колодца.
- Мн-да! - в унисон протянули мужчины.
В мертвенном свете галогенового фонаря им предстала невеселая картина. Где-то по середине колодца, в метрах двух от поверхности, на, бог весть, как оказавшихся там бетонной балке и ветках деревьев, лежала девушка в очень удручающей позе. То, что она девушка, мужчины решили ввиду хрупкости фигуры и нежности профиля, чуть видимого лица. Но это мог быть и чересчур смазливый пацан. Поди, разбери, с этим их унисексом. Хотя спасать девушку, согласитесь, приятнее и рыцарственнее. Вероятно у нее, что-то было сломано, да и были видны пятна, подозрительно напоминающие кровь.
- Эдак ее угораздило - Сергей щелчком отправил в темноту кустов окурок, положил на край ямы фонарик, так чтобы он ее освещал и принялся вновь рыться в своей сумке.
Роман, покряхтывая, поднялся, пошарил в карманах куртки, достал сигареты, закурил, обдумывая сложившуюся ситуацию. Если бы кто-то обозвал их вселенскими альтруистами, они бы, пожалуй, даже обиделись. В любом другом случае - подошли, посмотрели, плюнули и пошли дальше. И ни какая клятва Гиппократа не остановила бы. Максимум позвонили бы ментам или в скорую. А сейчас... Что-то странное заставило их действовать самим, обходя официальные инстанции. Хотя бы до выяснения.
Рядом с ногами Романа на асфальт шлепнулся моток веревки. Небольшой такой моток, альпинисткой "основухи". От куда она завелась в сумке Серого? Кто знает? Там много чего водилось.
- Ну и как будем доставать? - хирург заинтересованно посмотрел на Романа снизу вверх.
- Кого достанем, кого зае...м, кого просто-напросто прибьем, - мрачно пошутил Роман, присел и стал перебирать веревку. - Ты меня выдержишь?
- Постараюсь. Я бы сам, но у меня сегодня, видишь ли, не хирургическая координация.
- Угу - Роман сосредоточенно, что-то вспоминал-размышлял, теребя веревку. - Ладно, давай я спущусь, как ни будь, там закреплюсь, вытащим ее, а потом меня.
- Согласен. Слушай, а у тебя дома выпить есть. Ну, там от стресса и для общей дезинфекции.
- Там видно будет. На крайняк сгоняем.
- Тогда работаем.
Роман по старой памяти связал беседочный узел, влез в него, кинул свободный конец Сергею и, наклонившись, свесился над проемом. Сергей подобрал конец веревки, перекинул его через плечо, взяв в руки фонарик, поводил им, высвечивая и выискивая пути спуска.
- Интересно, она двоих выдержит? - Роман свесил ноги в колодец.
- Ты про веревку или балку?
- Про обоих, - нога нащупала ржавую скобу и Роман начал спуск.
Они провозились около часа. Достали девушку, затем Романа. Девушка уже не стонала, а тяжело, хрипло со всхлипами дышала. Помочь ей чем-то прямо сейчас было не возможно, к тому же, Сергей авторитетно заявил, что позвоночник и шея целы, так что шебуршать ее было можно. По молчаливому согласию решили тащить ее к Роману.
Измотанные и измазанные мужчины пофигистически уселись на краю ямы, с наслаждением курили и, свесив вниз ноги, сплевывали в такую теперь неинтересную темноту. Роман смял и кинул вниз пустую сигаретную пачку. Она звонко, по картонному обо, что-то ударилась, потом раздалось шуршание, скрежет и треск, глухой тяжелый всплеск с легким подрагиванием почвы. Совершенно равнодушно вслед за гримасой фортуны и упавшей балкой, на темное дно колодца полетели два красных искрящихся огонька, не потушенных окурков.
Дома у Романа оказалось не только водка, но целый литр спирта. Кроме того, бинты, вата, шприцы, какие-то антибиотики и прочая фармакопея. "Вечный темнила" - подумал Сергей, - "Всегда с ним так. Если не хочет отвечать, то хрен ты из него выбьешь ответ. А потом начинает, как фокусник доставать кроликов из всех углов".
- Слушай, у тебя, что-нибудь есть?- Роман возился в коридорной кладовке.
- Что именно? - Сергей с любопытством рассматривал на одежде следы геройского поступка.
- Ну, по специальности.
- Которой?
- Блин! Не дури! По эскулапской! - Роман вошел в комнату, держа сверток полиэтиленовой пленки.
- А! Как же, как же. Сейчас принесу саквояжик. За спирт и морфий не ручаюсь, но остальное должно быть.
- Давай, давай. Шагай.
Когда Сергей вышел, Роман расстелил пленку на диване так, чтобы часть ее покрывала и пол. Подошел к девушке, положенной ими до этого просто на пол. Она не стонала, не дышала, не хрипела и не всхлипывала. Роман даже засомневался в предварительном диагнозе Сергея. Но когда он стал поднимать ее, чтобы переложить на диван, она тихо застонала.
- Жива, коза! Ни чего девочка потерпи. Этот хренов Асклепий и не таких вытаскивал. Вышьет тебя крестиком, будешь лучше прежней.
Когда переодевшийся Сергей, с медицинским чемоданчиком в руке, вошел в комнату, Роман пытался снять с девушки куртку. Кроссовки и носки он уже снял. К их великому облегчению, девушка не носила колготок. Процесс сопровождался тихими стонами-всхлипами и чертыхающимся шипением. С трудом стянув с поврежденной руки куртку, Роман воззрился на Сергея и спросил:
- Ну и чего дальше?
- Дальше?! Дальше будем резать, резать и еще раз резать! Попробуем, каково нынче на вкус младое тело - Сергей говорил, каким-то неестественно бодрым голосом. Таким, что у Романа зародилось подозрение. Если и обитали в "саквояжике", морфий со спиртом, то минут пять назад вымерли начисто. Как вид.
- Не мандражируй и не дрефь - сказал Сергей уже нормальным голосом, - Это я так, в порядке аутотренинга.
Роман понимающе кивнул. В бытность хирургом, Сергей часто приглашал его с собой, в качестве фельдшера, на всякие "левые" вызовы. К тем, кто по каким либо причинам не хотел обращаться в официальные медучреждения. Насмотрелись и наделались они там всякого. От простых вывихов, порезов и переломов, до, как выражался Сергей, "ежиков в особо интимных органах". Но сейчас все было, как-то не так. От того их слегка и колбасило.
-Ну, что? Он сказал, поехали, и воткнул скальпель?
- Угу. Полакомимся молодыми косточками.
Около часа они сосредоточенно возились с девушкой, отпуская при этом злые, черные и пошлые шутки. В своей обычной манере. Некоторые их клиенты, слыша эти околонаучные сентенции, впадали в дикую истерику. А, что делать? Издержки производства.
Они раздели ее до нага, располосовав футболку и джинсы до состояния жеваной бахромы, при этом присохшие к ранам куски ткани, Сергей аккуратно вырезал. "Я конечно хирург и вроде как профессионал. Но плазмы нет. У меня две руки. И вообще я вышиваю крестиком. Мне все не успеть" - прокомментировал он свое решение. По возможности, тщательно отмыли тело от грязи и крови. И приступили к осмотру повреждений. Наиболее серьезными оказались, переломанная в двух местах левая рука, пара ребер с левой же стороны, распоротый поперек ребер правый бок и большая рваная рана на левом бедре. Что-то более определенное сказать, конкретно об этой ране, было нельзя. Ее закрывал налипший и местами присохший кусок штанины. Они еще не были готовы заниматься ей вплотную, а трогать ее сейчас из праздного любопытства, было просто опасно. К менее сложным, относились с десяток разнокалиберных ран и царапин, довольно бессистемно разбросанных по всему телу. На голове, груди, спине, руках и ногах. Завершив осмотр, Сергей, почти с головой залез в свой чемоданчик.
- Ладно, я пошел за гипсом - Роман поднялся и направился в коридор, где у него была кладовка.
- Ага. А я пока тут мелочевкой займусь.
- Давай, Зингер, строчи.
Ковыряясь в кладовке, Роман слышал комментарии своего приятеля.
- Гадость! У! Мерзость! Ну и дрянь все-таки! Ой-ля-ля! Какая у нас тут прелесть!
Роман вошел в комнату, неся пакет с гипсом, две длинные буковые дощечки и кусок брезента. Сергей оглянулся:
- Глянь-ка.
Роман приблизился и рассмотрел, что показывал Сергей. Чуть выше правого уха была маленькая, круглая и довольно глубокая ранка. В обрамлении темных, слипшихся волос, ее сложно было сразу разглядеть.
- И что из этого следует?
- Попытка трепанации. Патологоанатом делает заключение, что в люк она сиганула полудобровольно.
- Это как?
- А хрен ее знает. Но падала она уже с этой дыркой на борту.
- Точно?
- Фифти-фифти.
- И что бы это могло быть?
- Это ты меня спрашиваешь?
- Нет. Это я риторически. В порядке следственного эксперимента. У тебя, кстати, от столбняка чего-нибудь есть?
- От столбняка? Не-а. Будем надеяться на чудо. А, впрочем, если даже и было, ей уже поздновато.
- Тогда продолжим.
К часам шести утра, усталые и измученные мужчины сидели на кухне и завтракали. Они заштопали, залепили и загипсовали на девушке все, что было можно или сочли нужным. Уложили ее на диван, на чистое белье, укрыли одеялом. Сами успели наскоро принять душ, настрогать бутербродов, поставить чайник. И теперь сидели и расслаблялись. Роман достал бутылку приличного коньяка.
- Ты сегодня как? - спросил он.
- Да, наверное, уже ни как - Сергей устало протер красные воспаленные глаза. - А ты?
- Аналогично.
- Ну, что тогда допьем и спать?
Роман задумчиво посмотрел на бутылку. Янтарной жидкости в ней осталось на половину:
- А стоит ли?
- Я про кофе.
Роман еще более задумчиво поскреб щетину:
- А ну тогда конечно. Странно все это. Ты, не находишь? Сергей отхлебнул горячий кофе и тоже задумчиво уставился на бутылку:
- Более чем. Помозгуем?
- Это на прокисшие мозги? Нет. Давай спать. Ты у себя?
- Да. Если, что, стучи. Реанимация все равно раньше меня не приедет. Ты документы у нее посмотрел?
- Нет у нее документов. Вообще ничего нет.
- То есть?
- Абсолютно пустые карманы. Ни мелочи, ни бумажек, ни мусора, ни сигарет, ни спичек. Ничего. Пустота!
- Ни фига, себе! Может, обчистили?
Роман с сомнением покрутил носом:
- Не похоже. Хоть, что-то должно было остаться. Либо девочка большая аккуратистка.
- Золото? Бриллианты?
- Ага. Форт-Нокс в одном месте. Ты же сам видел. Серьги-гвоздики, да цепочка на левой щиколотке. Да, ладно. Очнется, сама все расскажет. Если вспомнит.
- Понахватался! Знал же, что ни чего показывать нельзя. Посмотрит раз, и в другой все сделает сам, да еще и лучше!
- Завидно?
- Нет! Просто констатация факта. А ретроградная амнезия в ее случае очень даже возможна. Ну ладно, утро вечера мудренее. Хотя, в нашем случае, как раз наоборот. Я пошел. Спокойной ночи. Хм...Или...Впрочем, ты понял.
После ухода Сергея, Роман раздвинул кресло-кровать, застелил и, скинув одежду, лег. На кресле, не потому, что диван занимала девушка, просто он всегда на нем спал. А диван... На диване он спал в тех, теперь уже редких случаях, когда ночевал не один. Прикрыв утомленные глаза, он минут пять, погонял по экрану закрытых век калейдоскоп разноцветных всполохов, искорок и неясных образов, а потом заснул.
В болотную дремоту муторного сна, вплелись внешние звуки. Кто-то, где-то стонал, всхлипывал и неразборчиво бормотал. Роман тяжело возвращался в реальность. Слипшиеся веки, с почти различимым скрежетом поднялись, и проникший в хрусталик дневной свет, стал активно очищать сознание от мутной хмари непонятного сна. Когда физика и астрал окончательно соединились, он приподнялся на локте, осматривая комнату.
Девушка металась, стонала, всхлипывала и неясно бормотала. Глаза закрыты, запеченные пересохшие губы, что-то артикулируют на неведомом языке, пальцы правой руки танцуют в пределах своей забинтованной свободы.
Роман поднялся и подошел к ней. Наклонился. Губы продолжали свой беззвучный разговор. Голова слегка качалась из стороны в сторону. Организм девушки жил, но был очень недоволен тем, как ему это приходилось делать. Роман сходил на кухню, принес графин с водой и стакан. Налил воды, намочив ватку, повел ею по губам, орошая пересохшую пустыню, чуть сжимая, чтобы влага просочилась в полуоткрытый рот.
Вдруг девушка резко дернулась, раз, другой. Судорога выгнула ее тело немыслимой дугой. Она зависла в апогее на несколько секунд, тяжело рухнула обратно на диван и забилась в конвульсиях. Изо рта пошла зеленая пена. В этот момент вошел Сергей.
- Это что? - ошарашено, спросил он.
- Эпилепсия, по-видимому.
- Эпилепсия?! Где ты видел эпилепсию с зеленой пеной?! Что ты ей давал?
- Да, ни чего. Только воду.
- Какую?
- Да, вон из графина - Роман пытался стереть пену с лица девушки, но ее мотающаяся голова не давала этого сделать.
- Из этого? - Сергей взял графин, налил себе в стакан и сделал несколько больших глотков.
- Ага, из этого.
Сергей вдруг дернулся, конвульсивно схватился рукой за горло и закатил глаза. Роман с интересом за ним наблюдал. Так же внезапно выпрямившись, Сергей спокойно допил воду и заключил:
- Это не вода. И не эпилепсия.
- Тебя цвет смущает?
- Не только. Тремор у нее замечательный, но не классический.
- И чего? - Роман одевал брюки.
- И ни чего - Сергей с задумчивым видом склонился над бьющейся в судорогах девушкой. Макнул палец в пену, обильно плескающуюся из ее рта, понюхал, - Откуда ты знаешь, чем она питается? Может она ест исключительно ртутные отходы и запивает их серной кислотой?
- Значит, ты решил, что она чужая?
- Ничего я не решил. Но как старый и порезавший патологоанатом, заявляю, что вскрытие покажет. Не знаю! Не такая она. Странная. Не могу сказать точно почему. Чисто интуитивно. Это знаешь? Как? Ну, например. Есть у тебя вещь, ты ее знаешь вдоль и поперек, а потом тебе приносят точно такую же, но другую. То ли сделанную по другому, то ли из другого.
- Понял. У меня то же самое. Что ж могу поздравить. Да здравствует Контакт!
- Серьезно?!
- Вероятно. Или ты, настаиваешь, что она эпилептичка и перед тем, как нырнуть в люк, наелась зеленой краски?
- За кого ты меня держишь?! Я за братьев по разуму, а придурков, по месту обитания, мне и так хватает!
- И как же мы будем ее лечить? Ты случайно курсы повышения квалификации на Тау Кита, не проходил?
- Это где? А.... Понятно. Нет. К сожалению диплома ксеномедика у меня нет. А может сдать ее? И вся не долга?
- Ты, этого хочешь? Там ей займутся настоящие патологоанатомы.
- А я значит не настоящий?! Впрочем, ты прав. Пусть уж лучше умрет у нас, чем в лабораторных застенках. Но предупреждаю, если она сделает это у меня на руках, я заплачу и пойду учиться пить азотную кислоту.
- А если у меня?
- А какая разница? Вопрос все равно остается открытым. Как ее лечить? Мысли есть?
- Просветленные шаманы говорят, что подобное лечится подобным. С ее огромной долей антропоморфности, это должно сработать. В ее бессознательном состоянии, личина должна была сползти. А я, что-то чешуи, рогов и щупалец не наблюдаю.
- Ага, чешуя и щупальца, а вода?
- А, что вода?
- Так ведь, пена? Почем ты знаешь, какой у нее метаболизм? Может, вода для нее яд? Такой вот взбрык ксенобиологии. Абсолютный антропоморф, но не способный жить в наших условиях?
- Думаю вода здесь ни при чем.
- Это по чему же? Объясни. Я с утра тяжело соображаю. Давно у меня не было ночных операций, да еще в таких полевых-половых условиях.
- Все просто. И логично. Если бы вода для нее была ядом, она давно бы скопытилась. Мало того, что у нас влажность процентов семьдесят-восемьдесят и легкий дождик, так она еще и в луже валялась. Одежда то мокрая была.
- Хочешь сказать, что это внутренняя секреция?
- Угу.
- Ты меня вдохновляешь. Блин! Классика! Два русских раздолбая спасают резидента инопланетной разведки, и тем предотвращают галактическую войну! Блеск! Так и вижу заголовки! А у меня будет личная ксеноклиника, где я буду резать, как захочу и кого захочу.
- Мечтатель. Если это всплывет, будем всю оставшуюся жизнь общаться с гуманоидами, где-нибудь в Сибири.
- Пессимист!
- Тем и живем. А теперь к нашим баранам. Что делать то будем?
- А ни чего.
- ?!
- Понимаешь, вводить ей, что-либо внутримышечно, тем более, внутривенно, мне боязно. А с внешней симптоматикой мы и так по мере сил и возможностей справились. Будем ждать развития событий. И естественно молчать. Так. Дальняя родственница приехала. Тяжелая акклиматизация.
- Да уж! Тяжелее не куда! Три перелома!
- Четыре. Два ребра.... Фигня. Кому, какое дело, как она акклиматизируется. С такой патологией она еще минимум две недели самостоятельно передвигаться не сможет.
- А? - вдруг мужчины замолчали и многозначительно посмотрели друг на друга.
- Мн-да - протянул Роман.
- А что я? Я ничего. Она на твоей территории, тебе и флаг в руки - Сергей деланно стал, пятится к двери, - К тому же у тебя дети были. И дочка. Так, что ты в курсе, что делать.
- Когда это было?
- Ладно, не дрефь. Хочешь медицинскую истину? Тяжело больной, по определению, существо бесполое.
- Сам ты - бесполое! Существо! Каптенармус недорезанный!
- Попрошу без лингвистических экзерсисов! Хм. Шоу, похоже, кончилось.
Девушку перестали содрогать конвульсии, она лишь изредка чуть вздрагивала, пена прекратилась. Роман принес чистую, еще в целлофане, губку и тазик с водой. Аккуратно обтер лицо, шею и грудь девушки. Стер хлопья пены с простыни и пола. Смочил ваткой, вновь пересохшие губы. Взрывной реакции не последовало.
- Что и требовалось доказать - констатировал он.
Приятели сидели на кухне и цедили коньяк, размышляя над сложившейся ситуацией.
- Ты плохой ученик! - вещал, захмелевший на старые дрожжи, Сергей, - Чему нас учит Голливуд? Чужак может сохранять личину в любом состоянии энцефало-электрических связей. Разве, что какой-нибудь дезодорант может вывести его из ступора.
- Иди, сбрызни - Роман против обыкновения был молчалив и задумчив.
Сергей в ответ на его реплику долго и серьезно смотрел в комнату. Потом сказал:
- Слушай, а ты уверен, что она в отключке? Может у нее в голове сидит магнитофон и записывает всю ту ахинею, что мы несем? Записывает и анализирует. Знаешь, анализ складывается не в нашу пользу.
- Не уверен. Кто из нас врач. А анализ. Не люблю дрес-код. По поводу и без повода. Какие есть, таки есть.
- Философ! - бывший хирург презрительно скривил губы и гордо отвернулся.
Но это была игра, давно заведенная, скрашивающая одиночество двух холостых мужчин. Не сложилось у них, что-то в личной жизни. От того, вероятно, их и тянуло друг к другу. У обоих в прошлом остались жены. У Романа, даже дети. Два умных, талантливых, уже не молодых человека, чьи интересы и вкусы были весьма схожи. Обоих потрепала и побила жизнь, не на отмаш, но так чтобы показать свою мерзостную изнанку. И что делать двум мужчинам на кухне, под живую огненную воду, как не трепаться о том и о сем, зачастую откровенно валяя дурака. В этих беседах и спорах, Роман обычно играл скептика и пессимиста. Ну, нравилась ему роль адвоката дьявола. А Сергей, как повезет. Но его неистребимый специфический оптимизм добавлял перца в их словесные баталии. Роман как-то обозвал их докторами пофигистических наук и вручил соседу, собственноручно изготовленный диплом с золотым обрезом. Сергей с гордостью заключил его в рамку и повесил на самое видное место. А на глупые вопросы, туманно отвечал, мол, да, есть такая академия пофигистических наук, но попасть туда очень сложно, а уж степень получить...
- Ромка, мне тут одна мысль пришла. А что если она не ксеничка, а обыкновенная лабораторная крыса? В смысле мутант из господполья. Смылась, а ее ищут.
- Ее в любом случае ищут.
- Не понял. Кто?
- И те и эти.
- Поясни.
- Если взять, как аксиому, что она чужая и в люк плюхнулась не случайно, то из всего этого вытекает наличие на планете Земля, как минимум, еще одного вида инопланетян.
- Круто! Но не вижу цепочки.
- Я то же. Это так, гипотеза. Как версия.
- Все равно, круто! Вроде, как в "Людях в черном". Гринпиплов, видимо невидимо, а мы в дрес-коде на страже.
- Ты свой дрес-код в зеркало видел, страж человечества? Меня другое удивляет. Почему нет шока?
- Какого?
- Культурного! Блин! Посуди сам! Мы на раз плюнуть, вычисляем гуманоида, трепимся и ерничаем по этому поводу, а реакции то нет.
- А может это, как раз и есть шок? Больно у нас фантазия резвится. У меня так, перед глазами, на пример, офигительные голограммы проплывают.
- Не ты один мультики глючишь.
- А тебе, что показывают?
- Меня подключили к галактическому порно-каналу, чтобы тебе было завидно.
- У! Так и знал, что и тут обделят. Впрочем, понятно почему. У тебя фантазия богаче. Не даром графоманствуешь.
- Я тебе предлагал соавторство.
- Ну, ленив я, для этого дела. Но если у нас нет шока, что из этого получается. Либо мы такие особенные, либо это один большой и очень качественный глюк. Может она нас проецирует.
- Чего-чего?
- В том смысле, что внушает нам благоприятный для себя эмоциональный фон.
- Хм. Сомнительно, но возможно. Есть еще третий вариант.
- Какой?
- Тот, в котором мы действительно конченные пофигисты. Настоящие.
- А диплом, значит, был не настоящий? Кстати, помнится, кто-то обещал мне именной скальпель?
- Обещал, сделаю! Точнее доделаю. Там осталось, заполировать и заточить.
- Правда? Покажи!
- Ты лицо заинтересованное. Тебе нельзя. Вот она очнется, ей покажу.
- Представляю. Открывает она глаза, а перед носом холодное оружие, специфического назначения. Вот у кого будет шок! Ты абстрагируй картинку. Посмотри со стороны. На меня и в зеркало! Правда, забавно получается. Картина писаная маслом! Подсолнечным. Расскажи кому-нибудь, ведь посадят, как педофилов, развращенно-извращенных!
- Не рассказывай - равнодушно сказал Роман, закурив. Затем он разлил остатки коньяка, спустил, пустую бутылку под стол, пошарил, не глядя, в шкафчике за спиной и достал еще одну бутылку такого же коньяка.
Сергей заинтересованно приподнял бровь. Он давно привык к подобным фокусам. Если хозяин хочет, то хоть из воздуха материализует. А если нет, то хоть пусть полная бутылка стоит на столе, нет у него выпить, и точка.
- Естественно. Это так, к слову пришлось - он хлебнул коньяка, с наслаждением почмокал, закусил сыром, - Разгадай загадку. Что общего, у Вселенной и печени алкоголика?
- Забавные у тебя проекции. И что общего?
- Расширяются они до бесконечности, а потом взрываются или колапсируют. Точно не помню.
В комнате опять завозилась и застонала девушка. Мужчины заинтересованно выглянули из кухни. Представление полностью повторялось, даже пена была такой же, зеленой. Сергей удрученно покачал головой, но получилось всем телом:
- Надоест, скажешь!
И они вернулись за стол. Пробежал остаток дня, прошагала ночь, приползло хмурое утро. Беседа не прекращалась. А почему бы и нет. Под хороший коньяк, приличную закуску, горячий кофе. Тем более если тема интересная.
Припадки у девушки случались с периодичностью в два-три часа. Все то же самое, только пена перебрала все цвета радуги. Зеленый, желтый, оранжевый, голубой...Это окончательно сняло вопрос о расовой принадлежности девушки. При всех грандиозных достижениях современной химико-наркотической промышленности, не мог нормальный, да и не нормальный, человек выжрать столько разноцветной краски. Да еще так, чтобы цвета не смешались. А так. Ну, пена. Ну, цветная. С каким инопланетянином не бывает.
Лишь однажды их проняло. Когда после особо дикой "пляски святого Вита", из девушки зафонтанировала красная пена. Обалдевшие и перепуганные мужчины, бухнулись на колени перед диваном, и остервенело, принялись, молится в меру своих атеистических воззрений. Сергей истово крестился левой рукой, в правой была мокрая губка. Роман же, до побелевших пальцев, вцепившихся в обивку дивана, чуть шевелил плотно сжатыми губами. Зубы скрипели, по заострившимся скулам ходуном ходили желваки, в левом ухе зловеще посверкивала витая серьга.
Они решили, что это конец. Ну не может нормальный человек, с налетом медицинского образования, адекватно воспринимать красный цвет, исторгаемый из живого организма. Напряжение достигло высшей точки, когда пена приобрела зловещий темно-багровый оттенок и принялась вдохновенно пузыриться.
Хирург явственно расслышал, как змей, кусавший свой хвост в ухе Романа, злобно клацнул маленькими серебряными зубками. Багровое извержение иссякло. Как вдруг, после небольшого затишья, вновь ударил гейзер.... Фиолетовый....
Сергей отпрянул, и минуты две бился в хихикающей истерике. Роман ткнулся лбом в диван, и замер. Но по неестественно дергающимся плечам, можно было понять, что и его нервы, отрываются по полной.
- Хм-хи-хи-гхм. Мне бы, такое, вместилище разума! Хи-хи - Сергей с трудом сдерживал нервные смешки, - Как удобно! Столбняк - зеленая, стафилококк - желтенькая, холера - голубенькая. Еще какая зараза - красная и фиолетовая. Хи-хи. Хочу! Господи! Ну почему мы такие уроды! Почему у них, как у людей, а у нас, все через одно место?! Особенно в России?! Воистину, если нас творили по твоему образу и подобию, то ты, на редкость мерзкое создание!
- Не богохульствуй - голос у Романа был хриплый, севший. - Вдруг услышит.
- Кто?! Она?!
- Он.
- Да, наплевать! Он! Она! У меня истерика! И лютая зависть. Я тоже, так, хочу!
- Пузыри цветные пускать и сплевывать на всех особо красочно? Тоже мне, Пикассо, нашелся!
- Уф! Ладно. Проехали. Я так полагаю, наша миссия сводится теперь к созерцанию. Ну еще менять бинты и пеленки.
Роман как-то слишком задумчиво посмотрел на Сергея.
- Да ладно тебе! Хочешь, я буду это делать?
- А ты умеешь? Или тобой движут скрытые сексуальные комплексы?
- Молчи! Фрейд! Может, и движут, а может, и нет. Почем мне знать. Подсознание вещь темная, классификации и регламентированию не поддается. Смотришь ты больно люто. Как будто скальп снять хочешь.
- Хочу! Но не буду.
- Это почему? Рожей не вышел?!
- Мотивация не та.
- Ах, мотивация...! Ладно-ладно.... Пьем дальше?
- Пьем.
Ближе к вечеру припадки сошли на нет. А когда мужчины зашли в комнату проверить долгое затишье, мало ли чего, девушка открыла глаза. В первый момент, Роману показалось, что они, как на затасканных реконструкциях гринпиплов. Без белков, без радужки и зрачков, сплошная темнота. Но, несколько взмахов ресниц и глаза стали человеческими, пусть очень редкого темно-фиалкового цвета, но человеческие. Глаза в сильном замешательстве обежали комнату, скользнули по склонившимся мужчинам. Еще раз обежали и скользнули, обежали и скользнули. И, медленно испуганно округлились.
Сергей ее прекрасно понимал. Он-то привык, а на неофитов, квартира Романа производила шоковое впечатление. Помимо обычного холостяцкого бардака - сваленной кучами одежды, барханов книг, журналов и бумаг, прочих предметов, когда-то с какой-то целью принесенных, но уже прочно забытых с какой, там было много чего еще.
На противоположной от окна стене висели: короткое копье, томагавк, кремневый карабин, несколько ножей и других весьма специфических штуковин. На полке у окна, был подвешен за глазницу череп. Его, недоинкрустированную нефритом и бирюзой, выбеленную кость слегка покачивал легкий сквознячок. Повсюду висели кожаные мешочки, пучки засушенных трав и прочие амулеты непонятного назначения. Рабочий стол заставлен и завален различными инструментами, не аппетитными склянками и всяческими заготовками. Над диваном висел бубен. Все как положено. Расписанный, с серебряными конусами и волчьими хвостами. И рядом с ним, по мнению Сергея, звезда этой кунц-камеры - расшитый бисером скальп. На вопрос: - "Настоящий ли?", - Роман туманно отмалчивался.
По-видимому, из-за этого, у Романа ни кто не задерживался дольше, чем на одну ночь. Вечером, в сумрачном свете ночника, все выглядело вполне пристойно. Но утром.... Старая хрущевка одинокого холостяка преображалась, превращаясь в берлогу современного нео-шамана. Одна девчонка, у которой нервы оказались покрепче, а затем она плавно перекочевала к Сергею, делилась своими незабываемыми впечатлениями. Говорила, что вопреки расхожим представлениям, Романово жилище производило наиболее гнетущее и пугающее впечатление именно днем. Засыпаешь вечером в относительно привычном холостяцком бардаке, а, утром проснувшись, в тебе просыпается стойкое убеждение, что если ты ночью чем-то не угодила хозяину, то тебя препарируют во славу лженауки и темных богов. Ночь как верная служанка, хорошо скрывала и прятала параноидально-мистические наклонности хозяина этой берлоги. К общему впечатлению можно еще приплюсовать две изрядно небритые, подвыпившие физиономии с красными и горящими, от недосыпа и возбуждения, глазами.
- Показывай - громким горячим шепотом сказал Сергей.
- Что?
- Ну, скальпель. Ты обещал.
- Да пошел ты!
Девушка попыталась привстать, но пронзившая ее боль, исказив гримасой лицо, вновь отбросила в забытье.
- Твою мать! - не сдержался Сергей.
- Угу. Мать моя Исида, отец мой Амон-Ра и дядюшка Птах.
- Птах то, здесь причем?
- До кучи.
Сергей уселся на пол, и устало протер глаза:
- Слушай, у тебя с финансами как?
Роман пожал плечами:
- Терпимо.
- Я к тому, тебе на работу надо?
Роман в тяжелой задумчивости уставился на скальп. Сергей забеспокоился:
- Ладно-ладно. Ты тут изображай сиделку, а я пойду, капусты настригу. А то ведь надо фрукты-овощи, пенициллин-морфин.
- Коноплю не забудь. Сопьемся же.
- Непременно. - Сергей медленно, с преувеличенным трудом, поднялся, - Ну, я пошел.
- Да, конечно - отрешенно сказал Роман, даже не сделав попытки проводить друга.
Оставшись наедине с девушкой, он довольно продолжительное время стоял и тупо пялился на нее. В черепной коробке вяло копошились коньячные пары, две бессонные ночи и просто физическая и нервная усталость. "Вот, он, шок" - подумал Роман и отправился на кухню прибираться.
Потекли тяжелые больничные будни. Роман ухаживал за девушкой как мог. Перестилал постельное белье, обтирал мокрой губкой все тело, смазывал камфарой спину от пролежней. Поскольку пострадавшая сама есть не могла, поил ее разведенной глюкозой и куриным бульоном. Менял повязки. Он вынужден был признать, что в сентенции Сергея, по поводу тяжелобольных, есть большая доля истины. Не то, чтобы Роман на девушку не реагировал. Где-то глубоко, в подсознании, из-за угла, выглядывала крамольная мысль: - "Вот ведь оно, молодое, нагое, красивое тело. Беззащитное и доступное. И никто не узнает". Но при всем сволочизме характера, не мог он этого сделать. Не мог. Не хотел. По скотски бы это получилось.
Иногда девушка открывала глаза. Роман старался не смотреть в эти, наполненные болью и слезами, аметисты. Особенно тяжело было, когда она приходила в себя во время водных процедур. Внутренняя боль выгибала двойной дугой брови и заставляла прикусывать нижнею губу. Глаза темнели, то прикрывались веками, то широко распахивались, источая искрящиеся ручейки слез. Лицо заливала густая краска стыда.
"По крайней мере, в морально-этическом плане, мы более чем похожи" - думал Роман, исподволь, но внимательно изучавший реакцию девушки. Прав оказался хирург, говоря, что она почти такая же, но другая. И если Сергей ощущал это интуитивно и на основе своего медицинского опыта, то Роман чувствовал все глубже и шире. Вероятно, сказывалась его шаманская практика. Он видел, что ее реакция в основном совпадает с человеческой, но были и различия. На что-то она реагировала резче, на что-то вообще не обращала внимание. Роман с трудом считывал ее эмоциональный фон. Он представлялся в виде клубящегося тумана, изредка прорезаемый всполохами сильных чувств и эмоций. С пятого на десятое, Роман мог определить боль, стыд, тоску, но раскрашено все это было на столько не однозначно, что приводило в замешательство.
Сергей появился после недельного отсутствия, волоча за собой огромную сумку, в которой, что-то позвякивало, шуршало и источало соблазнительные ароматы. Бросив сумку на кухню, он проверил состояние подопечной, осмотрел повязки, заживающие ссадины и остался доволен общим состоянием дел. Роман наблюдал за его действиями хмурым мутным взглядом.
- Смотри, что я принес - говорил Сергей, разгружая сумку, - Вот, коньячок, сырок, колбаска, икра. Яблоки, апельсины. Еще какая-то хрень, говорят вкусная. А у тебя как дела? Выглядишь ты вроде как не важно.
- Нормально - Роман отрешенно наблюдал за явлением гастрономических яств.