Шегге Катти : другие произведения.

Глава 2. Кара Богини

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    За действие или бездействие чаще следует оплата, чем награда. Награда всего лишь удачное стечение платежей других людей...

  Восемь племен насчитывал униатский союз, и хотя не было различий между ними ни в говоре, ни в виде, ни в общих предках, ибо за сотни лет перемешались по крови между собой их потомки, но за каждым из народов сохранялись свои прозвища. Велесов звали самыми раздорными, кривличей угрюмыми, полоров подлыми, сиригов верными, воличей хитрыми, улов и низов несговорчивыми, а дризов смекалистыми. Никогда не существовало четких и постоянных границ между владениями великих униатских князей, отродясь спорили и воевали между собой: велесы с дризами за обширные леса, что покрывали огромные территории в землях союзников, улы с низами за судоходство на реках, побережье которых заселяли, полоры не пускали прочих купцов на свои земли, желая самостоятельно торговать с южными краями, на сиригов роптали все униаты, кляня их за прорицания и веру в бога, силу которого ведали лишь Вещуны, служители Ледяного Света. Но настали в северных уделах времена, о которых предупреждали провидцы морозного зеркала, и вспомнились клятвы предков о вечном союзе против вражеских полчищ.
  В стольном граде велесов уже более двадцати лет сидел на престоле великий князь Ведимир. Не было видно седины в его светлых длинных волосах и бороде, но немало лишений он пережил, потерял верных сподвижников, да и сам отнял жизни у изменников, противников великой княжеской воли. Самыми обширными стали земли велесов: уступили им дризы пограничные леса, отвоевали велесы южные степи у полоров, лишь на западе нечего было захватывать у мертвых болот, уходивших за горизонт, а на север к кривличам отправилось немало работников для истощения глубоких шахт в Синих Вершинах, сокровища которых по соглашению между князьями делились пополам. Славили велесы своего вождя, давно не смели соседи тягаться с дружинниками князя, приезжали в Деряву обозы, груженые дарами, а также звали князя на великие собрания к улам и низам, чтобы вершить среди униатов справедливость и правосудие.
  Но более всего разошлась молва по землям союзников о красоте единственной дочери князя Ведимира юной Миларе, а также о храбрости старшего сына Ведимира, ни в чем не уступавшего своему отцу. Лишь среди велесов правили в столице один князь и две княгини, его верные жены. Первую супругу Седру хвалили за сдержанность и смирение, вторую за мудрость и красоту. Обе женщины были любимы народом, но говорили велесы, что первую княгиню уважают лишь за то, что она из кривличей, а не дризов, а княгиню Изу поминали всегда по делам, справедливым речам и прекрасным детям, которых она подарила мужу - княжича Ведимира и княжну Милару. Даже младший сын великого князя Сигирь, рожденный от союза с Седрой, был более похож лицом и нравом на свою мачеху, с которой не расставался от рождения.
  Всего лишь несколько лет был мир и покой в униатских землях, окруженных на западе лесами и топями, с севера омываемых водами холодного моря, на юге ограниченных горными пиками и высокими холмами, а на востоке разделенных с богатыми соседями фезами многоводной рекой Пенной. Оттуда и пришли лихие вести. Могучим был Хафез: распростер свои владения от Белого моря до Золотого. Горы Солнца защищали его восточные границы, на их склонах разводили фезы тысячные стада овец, из каменных недр доставали изумруды и металлы, на обширных землях богатые дичью леса сменялись плодородными равнинами, орошаемыми водными источниками и согреваемыми солнечными лучами, которым фезы возносили ежедневные молитвы. Древним и процветающим был восточный сосед униатов, издавна жили союзные племена в дружбе с великим Хафезом, их отношения были прочно скреплены торговыми делами. Последние правители страны фезов все более устремляли взгляды на юг к богатым золотом, камнем и невиданными животными, ценными за кость и шкуры, землям виндов. Принимая постоянную дань от улов, воличей и полоров, фезские наместники ограничивались небольшими войсками для поддержания порядка в собственных уделах, а полки наемников, к которым порой примыкали униатские дружины, отряжались в набеги на разрозненные племена виндов, отступавших по жарким пустыням вглубь заросших непроходимым лесом просторов. Но многочисленны были темнокожие винды, и страшны были их воины с длинными копьями в руках, верхом на исполинских верблюдах и слонах.
  Однако будто песчаная буря пронеслась по тем землям в начале летнего зноя. Перейдя невиданные никогда прежде униатами далекие горы, хлынули через поселения виндов стада быстроходных скакунов. Всадники, вооруженные кривыми саблями и тугими луками, с крепкими кожаными щитами возле седла, как саранча налетели на крайние деревни, сжигая их дотла, забирая с собой воду и продовольствие. Нескончаемый поток захватчиков устремился на север, ибо не проехать было сквозь густой дикий лес конникам, и столкнулись иноземные орды с отрядами фезов, что также быстро побежали от них прочь, как прежде мирные винды спасались в своих убежищах от фезских грабителей.
  Всего за несколько месяцев тинголы, как именовали себя кровожадные пришельцы, промчались по всему Хафезу, ввергнув страну в резню и пожарища. Их войскам не было видно пределов, а когда дорогу им преградили воды Гаи, одного из притоков реки Пенной, всадники помчались обратно на юг, оставляя после себя гарь, дым и пепел опустошенных поселений. Атан Хаам вел вперед двенадцать отрядов из сотен тысяч воинов-всадников, оставшихся в восточных степях тинголов. Имя Хааматана восклицали воины как боевой клич, врываясь в чужие жилища и разрубая редкие армии фезской знати, не успевшей объединиться для отпора гибельного нашествия врага. К середине осени затих плач, и унялась кровь на отрогах гор Солнца, ибо некому было более защищать родные дома и семьи. Уцелевших мужчин заковали в кандалы, женщин и детей обратили в рабов, а на прежде раздольных территориях стали возводиться высокие шатры, в которых оседали тинголы, новые хозяева земель. Среди их солдат были даже двенадцатилетние подростки, а рядом с оружием в руках скакали на битву их матери и отцы.
  Тинголы заняли самый большой и красивый город в восточных землях - Шафри, древнюю столицу Хафеза, полностью выложенную из белоснежного камня. Именно по традиции зодчих фезов была много столетий спустя выстроена Дерява, главный город велесов. Шафри был окружен несколькими поясами крепких стен, но каждый раз город вырастал из прежних размеров, и новые еще более высокие и прекрасные здания возводились на его окраинах, где проживали богачи Хафеза. Вдоль берега реки распологались мастеровые и купеческие ансамбли, роскошные дворцы, обнесенные парками с фонтанами и лабиринтами дорожек между ними. Хааматан разместил своих полководцев в самых величественных строениях, которые уцелели в отполыхавших пожарищах, а остальные улицы и районы города были отданы во владения рядовым воинам, которые до этого не привыкли спать под высокой надежной крышей над головой, ибо в непрестанной скачке не было иного укрытия от гнева неба, чем кожаный шатер.
  С приходом холодов около половины войск атана ушло под предводительством одного из его сыновей на юг, покорять виндов, а оставшиеся конники выжидали новых походов, задуманных вождем, который обживал богатые покои в каменном становище у слияния рек Гая и Белу, главных притоков Пенной. Захватчики наслаждались сокровищами чужого народа, как не заставили себя ждать и новые поступления даров от обеспокоенных соседей по ту сторону реки.
  Сплочение и объединение униатских племен, с ужасом и смятением встретивших известия с востока о поражении фезов, легло на плечи велеского князя Ведимира и молодого князя дризов Торика. Войска союзников стекались в центральные леса, но к этому времени столица Хафеза уже была захвачена, и тинголы опустошали северные земли. Покуда князья спорили о том, где дать решающее сражение захватчикам, тинголы замерли, и наступила зима. А воличи, низы и полоры поспешили предложить тинголам откупные дары, осознавая, что их территории первыми попадут под копыта коней кочевников. По широкому каменному мосту через Пенную, который соединял прежде основные торговые тракты в землях униатов и фезов и был быстро разрушен при нападении тинголов, а ныне возводился вновь, потекли богатые караваны в Шафри с подарками от князей-отступников, как прозвали их прочие племена. Впереди обозов ехал князь полоров Шусть, желавший не только задобрить новых соседей расшитыми одеяниями, мехами и драгоценными украшениями, но и заручиться поддержкой в борьбе с северными "союзниками".
  Беспокойно прошла зима. В затишье. Хотя в кузницах не покладали молотов, выковывая булатные мечи и сабли для дружинников князей униатов, готовившихся к неминуемой битве за родные земли. Когда растаяли снега, воздух огласился щебетом птиц и наполнился ароматом весенних цветов, с востока в столицу велесов пришли взбудораживающие известия. Шусть выехал в Деряву с посольством от Хааматана к великому князю Ведимиру.
  Лес начинался сразу же за восточными крепостными стенами города. Белые березы гибкими ветвями приветствовали пожаловавших в их просторы людей. Под вой ветра молодые девушки запевали мелодии, то грустные и жалобные, то веселые и задорные. Князь ступал меж тонких стволов с зелеными кронами, держа под узды статного коня, верхом на котором восседал его младший сын Сигирь. По другую сторону от лошади медленной грациозной походкой шла княгиня Иза. Чета намного отстала от молодежи, отправившейся с самого утра в лес по грибы и ягоды.
  - Что за думы выгнали Великого Князя в светлый лес? - дружелюбно спросила Лисса супруга. Она похлопывала коня по гриве, в то же время с волнением наблюдая за мальчиком, который ехал на крупе животного без седла, поводьев, с восторгом хватаясь за боковые ветви берез. Сигирь уже совсем вырос, ему шел десятый год, но Лисса переживала за здоровье сына князя, так как непоседливый мальчуган за прошедший год не раз падал с лошади, крыши терема и вершин деревьев, куда забирался, едва оставался без присмотра многочисленных нянек.
  - Вы как всегда прозорливы, мой друг, - улыбнулся в ответ жене Ведимир. - Предстоящий прием гостей не может не заставить задуматься. Тем более речь с ними зайдет об очень важном вопросе для нашей семьи и всего народа велесов, разве не так?
  - Не помешало бы пригласить в город менестреля князя Торика для приветствия послов тинголов, ведь именно их появлением вы огорчены, князь, - Лисса догадалась, что супруг желал с ней поговорить начистоту о делах правления народом, как только он выразил волю сопровождать её в прогулке по лесу. Разговор мог остаться в тайне только среди уединения природы, ибо комнаты бедных хижин или роскошных дворцов всегда имели много невидимых ушей. - Доходят вести, что Шусть спешит в Деряву с полными обозами, лишь бы в них не оказались острые клинки да кольчуги, которые его люди обратят в сторону северных соседей.
  - Его человек прибыл поздно ночью ко мне с посланием. Как говорят бродяги, побывавшие на пепелищах Хафеза, не только предстоящие войны и битвы занесли в наши края полоров, подлизавшихся к Хааматану, но и возможный союз между нашими родами. Шусть приезжает к велесам, чтобы просить в жены тинголу нашу дочь Милару, княгиня.
  - И каков же будет ваш ответ? - признание Ведимира не было для неё неожиданным. Лисса уже разговаривала с торговцами, ходившими с караванами в южные страны, ныне однако разоренные тинголами. Они рассказывали, что атан Хаам покорен красотой и много наслышан о чистом голосе, ясном взгляде и сверкающей улыбке княжны Милары. Все жемчужины должны быть собраны в ожерелье, как поговаривали фезы, поэтому немудрено, что вождь тинголов вознамерился купить у велесов дочь князя.
  - Дризы и кривличи могут обвинить меня в сговоре с врагами и заклеймить подобно низам и воличам, принесшим еще зимой дань тингольским наездникам, но ведь по сути у меня нет нынче иного выбора, - Ведимир вопросительно поглядел на княгиню, ожидая её совета. - Если свадьба Милары и Хааматана поможет удержать мир на землях униатов, то пусть гралы берегут нашу дочь в чужих краях.
  - Неужели вы допускаете мысли, что тинголам хватит лишь одной униатской девушки?! Они уже показали, что их жажда крови и богатства неутолима! Глупо надеяться, что брачный союз Милары и Хааматана что-то изменит, - возмутилась Лисса. - Спустя несколько лет тинголы лишь еще с большими претензиями посмотрят в нашу сторону, а потом дети Милары будут обнажать оружие против наследников Ведимира - вот к чему приведет эта дорога! Хааматан никогда не станет считаться с родичами жены, он, рассказывают, имеет вдобавок более десяти женщин в своем доме и уже два десятка детей. Милара окажется лишь очередной игрушкой, одним из украшений, богатой добычей, но не более. Я не желаю такой судьбы для своей дочери!
  - Но если мы откажемся от его предложения, то полчища верховых чудищ вломятся на наши территории. К тому же Милара станет женой одного из самых сильных и могущественных правителей этих земель...
  - Прежде вы должны спросить согласия у неё самой, - продолжала строгим тоном Лисса. Она даже не желала выслушивать доводы супруга о выгоде подобного союза для велесов. Княгиня давно обдумала все варианты и нынче не сомневалась, что счастье дочери для неё важнее спокойствия униатов, которым в любом случае придется сравнить свои силы с противником на поле брани, пусть они желали отсрочить это испытание. Но в противостоянии Лисса желала быть со своими детьми и мужем на одной стороне, а не в разных лагерях. - Милара была обещана вами в жены князю дризов. Вы должны исполнить данные клятвы, это скрепит отношения между униатами, и, объединившись, возможно будет дать отпор войскам тинголов, которые никогда прежде не знавали наших лесов. Если заманить захватчиков в ульские топи...
  - Зачем искать войну, если можно заключить мир, - перебил жену князь. - А с дочерью я уже переговорил, и она стремится к этому браку всей душой, так что мы примем послов с открытыми дружескими объятиями и передадим им радостные вести. Я знаю, что вы, княгиня Иза, не страшитесь сечи, в которой возможна гибель вашего супруга или сына, но бояре и я желаем чистого неба и земли в союзных краях. Тинголы захватили огромные просторы. Чтобы их удержать, они также ищут мира и союза с соседями. Брачные узы лишь укрепят эти взаимные стремления.
  - Если вы полагаете, что тинголы ослабли и истощили свои войска, отчего ж так быстро отдаете за шелка и ткани свою дочь в руки чужеземцев?! - вскричала Лисса. - А если вы осознаете их настоящую мощь, то поймите, что их мечтания не утолит одна лишь красивая велеска. Они пойдут на нас с мечами, и все полученные ныне дары вы отдадите обратно, а в придачу все земли и богатства. Да и где былая гордость велесов?
  - Я хотел услышать от вас слова поддержки, ибо предполагал, что подобные речи выльются на меня из уст других князей, - грустно произнес Ведимир, недовольно поглядывая на жену. - Но вы как обычно имеете свое суждение. Только теперь я вижу, что причина его не забота о народе, а вызвано оно одним тщеславием и честолюбием. Я же не могу впадать в пустые грезы. Униаты еще слишком разобщены, чтобы воевать с тинголами.
  - Вы не грезите, уважаемый супруг, - резко ответила Лисса, пожав при этом небольшую ладонь Сигиря, который во время разговора переводил непонимающие взгляды от одного родителя к другому, - вы всего лишь ослепли от страха за грядущее. Униаты слабы, но именно неприятель на пороге должен, наконец, предать забвению все былые споры. Если ныне и велесы станут в сторону, то они удержат свои земли - но надолго ли? Тинголы заставят склониться дризов, после кривличей, сиригов, а потом и мы падем к их ногам.
  - Но не можете же вы противиться решению самой Милары стать женой великого атана Хаама?
  - Я приму этот выбор, если она действительно сделала его сама, - скупо ответила Лисса. Путники вышли на светлую поляну и вынуждены были прервать беседу, так как молодые девушки заставили прогалину плетенными корзинами, которые наполняли спелой ягодой. Лисса помогла спрыгнуть с высокого коня Сигирю, помчавшемуся в самую глубь красных зарослей, и задумалась над тем, что разговор с дочерью будет не менее горячим, чем с князем. В семьях униатов дочь не смела ослушаться отца и перечить его воле, но в то же время родитель не должен был насаждать силой свои решения. Ведимир любил Милару, пожалуй, даже больше чем сыновей, и она не чаяла души в сильном прославленном отце, всегда разделяя его убеждения. Так и нынче, Лисса не сомневалась, что, подобно отцу, в предстоящем браке Милара уже разглядела все притягательные стороны, но это не значило, что за их краем стерлась неприглядная плата и настоящая реальность.
  По возвращении в город княгиня незамедлительно отправилась в светлые горницы под куполообразной крышей терема, где молодые девушки обычно проводили обеденное время за рукоделием и веселыми беседами. Поднимаясь по лестнице, она расслышала звонкий смех, но едва переступила порог просторной комнаты, занятой лишь длинными скамьями около свежевыбеленных стен, хохотушки умолкли и, вскочив с мест, низко склонились перед своей хозяйкой. Среди них Лисса с одобрением отметила свою дочь, княжну Милару, с колен которой на пол упало полотно с портретом брата.
  - Милые красавицы, солнце сегодня светит столь ярко, что вам лучше не пропустить его лучей и немного освежить бледные лица. А я пока переговорю с княжной, - Лисса слегка склонила голову в бок, что было достаточно для того, чтобы подружки Милары вмиг выбежали прочь из палат.
  - Матушка, как ваша прогулка по лесу? - вежливо поинтересовалась княжна, застыв в неподвижной стойке.
  Милара почти не отличалась от прочих велесок, должных в скором будущем стать женами и матерями. Она носила длинный сарафан василькового окраса под цвет своих серо-голубых глаз, а в прямые золотистые волосы обычно вплетала шелковую ленту. Гибкий тонкий стан и белое правильное лицо придавали юной княжне очаровательный вид, но от прочих молодиц её отличали разве что алые губы и длинные ресницы, а также чистый звенящий голос, который всегда задавал тон в праздничных хороводных посиделках.
  - Я поговорила с твоим отцом, Великим Князем, о предстоящем визите полоров в Деряву, - Лисса улыбнулась девушке. Её наивный взгляд и голос сразу же влюблял в себя любого собеседника. Но мать знала дочь лучше её многочисленных ухажеров и воздыхателей, которые жаждали заполучить Милару в жены, но которым Ведимир без колебаний отказывал только из-за капризов собственного дитя. - Князь уже говорил с тобой по поводу предстоящего сватания тинголов? Хааматан желает сделать тебя своей женой, точнее одной из своих многочисленных наложниц. - Княгиня перешла на строгие интонации, призывая слушательницу к серьезному разговору.
  - Я не смею противиться доли, что выберет для меня отец, - покорно ответила Милара, склонив голову в почтительном кивке.
  - Но он утверждает, что твое желание совершенно не противоречит его воле. Неужели ты стремишься покинуть отчие земли и перейти в стан врагов своему народу, Милара?
  - Отчего ж. Если я стану княгиней тинголов, то никогда не допущу, чтобы велесы и тинголы обнажили друг против друга мечи! - наконец, в её голосе проявилась твердость и вызов, а глаза загорелись, как и прежде, когда еще девочкой Милара нередко противостояла в играх старшему брату, занимаясь с ним на равных во дворе возле кольев с оружием. - Хааматан признаёт, что не видал создания, прекраснее меня, во всех землях, что проскакали его воины, он одарит меня золотом и камнями, ожерельями и перстнями. Он исполнит любое мое желание. А женщины у тинголов также как и мужчины нередко скачут в бой в первых рядах, дабы доказать свою доблесть в ратных подвигах! Их слово будет значить немалое.
  - Кто поведал тебе такие глупые вещи! - воскликнула Лисса. - Ты не будешь княгиней, ты будешь одной из многих жен, что захватывает вождь тинголов в покоренных землях. Ты нужна ему лишь как доказательство его величия, но не более. Хааматан стар и противен как жирный боров, вот что рассказывают мне о тингольском атане. А ты должна будешь делить с ним постель и преклоняться перед его детьми, женами и обычными солдатами! Ты будешь чужеземкой, диковинным зверем, на которого все будут глазеть, но трогать тебя будет возможно лишь правителю! Женщины не покидают седло в постоянных набегах кочевников, но разве ты стремишься к такой жизни?
  - Я смогу покорить атана тинголов, и тогда я стану его правой рукой и смогу защитить родные края от его гнева, - стояла на своем княжна. - А ежели я откажу, разве не погибнут наши бравые дружинники? Но даже их смерти не смогут остановить бесчисленные табуны тинголов, что хлынут на наши луга и поля!
  - Дочь, я всегда желала тебе лучшей участи. Ты должна выбрать любимого мужчину, которому родишь детей. Власть не украшает женщину. Тинголы темны и страшны, они кровожадны и свирепы, разве ты хочешь стать им равней? Да к тому же ты дала уже слово князю Торику, что станешь его женой.
  - На этом союзе настаивали вы, матушка, и Великий Князь. Но Торик не более красив и молод, чем Хааматан. К тому же я не могу противиться воле батюшки и интересам велесов, а дризы до сих пор не договорились с нами об общем выступлении к реке. Их князь мог бы быть в этом деле более сговорчивым с отцом, раз собирается стать его родичем!
  - Последние годы ты восхищалась одним из самых прославленных на поле битвы воинов в униатах - князем Ториком, но после того как увидела его воочию, твой пыл угас, - назидательно проговорила Лисса. - Неужели ты думаешь, что Хааматан не вызовет у тебя отвращение, и так уверенно ради сокровищ готова отдать старику свою молодость и красоту?... У тебя ничего не останется взамен, поверь, Милара. Я убежала прочь от неугодной судьбы, и пусть она все равно меня настигнет, но свой выбор по жизни я делала всегда сама по зову сердца и чести, а долг каждого человека разный, поэтому даже в этом деле тебе предстоит выбирать. Если ты воспротивишься решению отца, то не будет союза с тинголами, после которого навеки будут разорваны союзные клятвы наших предков друг с другом.
  - Великому Князю виднее будущее нашего народа, матушка, - Милара опустила глаза в пол, чтобы не показывать, что её мнение ничуть не изменилось даже после слов княгини. - Гралы не одобряют противостояние родителю. Я исполню его волю. Быть женой тинголов не более противно, чем уехать в дризские леса и целовать ужасное лицо князя Торика, изрубленное поперек.
  Она совершенно не понимала дочь, хотя скорее Милара еще совсем не понимала, что её ждало в будущем, но Лисса не собиралась так легко отпускать к чужеземцам юную девушку, пусть даже по её собственному желанию. Через несколько дней послы должны были добраться до Дерявы, и княгиня заготавливала им ответные речи и дары. Она заперла дверь в комнату, и в тишине ночи распахнула окно навстречу прохладному ветру и лунному свету. На груди княгини всегда висел старинный медальон. Лисса прикоснулась рукой к заветной цепочке и солонке, металл которой отливал тусклым золотом, но по составу был прочен подобно стали. Княгиня раскрыла крошечную крышку и высыпала на ладонь серый порошок. Прикасаться к нему было совсем небезопасно - прах волка, а точнее черноморца. До униатов уже давно дошли вести, что страна за Черными горами избавилась от древнего проклятия и вновь обрела чистоту крови. Теперь достать прах усопшего человека-волка было невозможно, да и раньше тела умерших запрещалось сжигать, лишь закапывать в глубинах земли. Только маги ведали свойства порошка, который Лисса аккуратно удерживала на ладони.
  - Напоить его лунным светом для смерти и солнечным для жизни, - чуть слышно бормотала женщина, припоминая далекие уроки Двины, черноморского мага. - Смешать с маслом и указать человека.
  Княгиня неподвижно стояла в отблесках луны, а когда она почувствовала жжение на ладони, быстро отошла в тень. На низком столе лежал раскрытый ларец из кости. Внутри было припрятано серебряное ожерелье в виде широких лепестков, в каждом из которых был выгранен драгоценный камень. Это дорогое украшение княгиня Иза приобрела несколько лет назад у фезского купца и собиралась преподнести сыну в день брачного союза, ибо уже давно Ведимиру надлежало связать себя клятвами с кривлической княжной, своей двоюродной сестрой. Но с нападением тинголов княжич находился вдали от дома, в ульских землях на берегу реки Пенной, сзывая под стяги велесов добровольцев, готовых обнажить оружие против безжалостных завоевателей. Нынче же она решила подарить ожерелье другому жениху. Будущий зять велеских правителей должен был получить достойный ответ на свое предложение: Лисса посыпала порошок поверх серебряных ячеек украшения, а после сбрызнула его прозрачным ароматным маслом, повторяя шепотом имя человека, чью грудь вскоре надлежало увесить тяжким даром.
  Несколько лет назад Лисса уже испробовала силу серого порошка. Она сумела исцелить малыша Сигиря, когда он почти умирал в постели от падучей болезни. Тогда она молила о жизни и спасении, теперь призывала смерть. Ибо лишь окончательное уничтожение ознаменовало бы окончательный результат, к которому стремилась княгиня - счастье дочери и всех велесов. Она прикрыла крышку ларца и отложила его в темное место. На дне солонки еще перекатывались остатки серого праха. Память о верной подруге и помощнице... Двина, по-прежнему, находилась возле её сердца. Там же она берегла память о старшем сыне Лансе, которому принадлежал позолоченный амулет.
  Великий князь Ведимир приказал расставить за стенами стольного города широкие шатры и навесы из богатых разноцветных материй, под которыми в раздольном поле готовились к приему полоров. Как и было предвещено, послы прибыли верхом на бравых тингольских конях, а вслед за их строем тянулись груженные телеги свадебных даров. Хааматан не поскупился на богатства, ибо слава о красоте дочери велеского вождя лишь приумножалась год от года. Восседая между обеими княгинями, Седрой и Изой, Ведимир с дружелюбием выслушал слова статного темноволосого полора. Шусть устелил около ног велесов изысканные ткани, на которые высыпал из полных сундуков золотые браслеты, кольца, серьги, брошки, на другой фезский ковер было выложено прекрасное оружие, а также в шатер привели боевого коня, украшенного золотой попоной, который Хааматан слал князю в знак дружбы и уважения.
  - Могущественный атан Хаам желает узреть дочь князя велесов, - молвил Шусть. - Говорят, что даже молодая луна не столь услаждает взор, как княжна Милара. Лишь самому сильному и мудрейшему из мужчин придется ровней такая жена. Хааматан возведет твою дочь на вершины власти и славы. Он приглашает её в сады Шафри для принесения брачных клятв.
  - Велесы польщены столь щедрым вниманием Хааматана, - величаво ответил Ведимир. - Но моя дочь уже перешла порог отеческой заботы, нынче она сама примет решение и любовь тингольского правителя. Или откажется от неё. Милара даст ответ на третий день нашего веселья, а пока что, гости дорогие, пейте, пляшите и наслаждайтесь весенним теплом и цветением!
  Ночи напролет на зеленых лугах не смолкали звуки гуслей, гармони и звонкие девичьи напевы. Ясное небо не засорили пасмурные тучи, поэтому празднества удались на славу. Князь не поскупился на угощения, хотя весной земледельцы берегли зерно и скот для посевов и благодатных всходов, поэтому велеские торгаши завозили к столице разнообразные товары со всех частей униатов. Утром последнего дня гуляний княжеский шатер вновь наполнился дружинниками, боярами и обычными горожанами, которых оттеснили под открытое небо. Шусть в окружении приближенных воинов и советников явился за ответом к князю Ведимиру. Он низко склонился перед князем, его женами, а также дочерью, которая нынче также восседала по центру палат в высоком кресле, устланном переливавшимися золотом и серебром полотнами. Милара первая от велесов ответила послу таким же низким поклоном, а после поведала свое решение.
  - Для меня большая честь принять приглашение атана Хаама, - скромно и величаво произнесла девушка, глядя прямо в глаза князю полоров. - Если он не забудет о своей чести после заключения брачных уз, то я согласна стать его женой.
  - Лгунья, обманщица, бесстыдная стерва! - внезапно донеслось из народной толпы, но очень быстро осмелившемуся на такой поступок закрыли рот. Несомненно, возгласы принадлежали дризам, которые также пожаловали в Деряву, с негодованием обратившись к князю Ведимиру за дни празднеств по поводу того, что княжна Милара уже не первый год обещана в жены великому князю Торику.
  - Да будет эта воля угодна гралам! - громовым голосом промолвил Ведимир, стремясь заглушить поднимавшийся ропот толпы. - Велеская княжна станет женой тингольскому атану.
  После супруга со своего места поднялась княгиня Иза, мать невесты. Она сурово глядела на высокого полора, а также его людей. Среди них было несколько тинголов - рослых широкоплечих темноволосых мужчин с раскосыми темными глазами и удлиненными лицами. Чужеземцы бросали по сторонам хищные взоры и жестокие ухмылки, и Лисса лишь утвердилась в своем выборе.
  - Я прошу лишь об одном у великого атана Хаама, - заговорила княгиня. - Пусть он позволит Миларе сохранить заветы предков среди чужого неведомого прежде нам народа тинголов. Пусть не загубит её прелестный дар радовать своими песнями и улыбкой окружающих людей.
  Полор послушно склонил голову в знак одобрения слов княгини, а у дочери, как заметила Лисса, лишь слегка запылали щеки на белоснежном лице.
  - Княжне надлежит отправиться к морю, дабы по обычаям униатов узреть свою судьбу в зеркальной глади пещер. Так что покамест утешением Хааматану будут наши обещания и заверения, а также лично от меня примите и передайте для великого атана это серебрянное ожерелье. Во благо предстоящего союза, князь Шусть, попросите его не снимать этот дар княгини Изы с груди до приезда моей дочери в столицу Шафри. Свадьба случится в разгар лета, когда велесы снарядят не менее богатые караваны к берегам Пенной реки.
  Лисса передала в руки Шустя заветный ларец с ожерельем. Она заметила, как благодарно кивнул на её жест Ведимир, как удивилась Седра милостивому тону соперницы, но сама княгиня Иза лишь посмеялась неверным ожиданиям своей семьи. Она сумела убедить Ведимира и Милару, что приняла и одобрила их решение, но она не могла согласиться с глупыми надеждами бояр и князя на мир. Захватчики вновь собирали войска, возвратившиеся из похода в земли виндов, около пограничной реки, чтобы двинуть их на исконные владения униатов. Жить под кем-то ничем не лучше смерти. Лисса осмелилась посягнуть на жизнь, первой нанеся удар. Если он не достигнет цели, она была готова отправиться вместе с дочерью в Шафри, чтобы лично расцеловать будущего зятя, обмазав при этом его кожу ядовитым порошком.
  Спустя несколько дней после отбытия в южные края послов велесы проводили в земли сиригов княжну Милару. Княжеские дети нередко бывали на северном побережье, ибо там уже многие годы проживала их родная бабка Сафагья, мать князя Ведимира. Княгиня Сафагья отреклась от мирской суеты и коротала закатные годы бытия в тишине и покое общины Вещунов, которые ежедневно посещали ледяные пещеры, дабы прозреть будущее и предугадать, что оно принесет народам униатов. Не каждому дозволено было заглянуть в ледяные отражения, только тем, кого призывал сам Ледяной Свет или же особо нуждавшимся, кои нередко все-таки так и не обретали даже надежды на спасение у прорицателей сиригов.
  Побывала однажды на берегу Белого моря и княгиня Иза, но белоснежная кристальная стена осталась безмолвна, сколько не вопрошала женщина о своей участи в землях супруга. Тогда Сафагья убедила невестку, что не всем открывались тайны грядущих лет. Позже Лисса узнала, что если зеркала молчали пред лицом тех, кого сами призвали - то незавидной была судьба вопрошающих, отчего и меркнули светящиеся стены. Но в семье князя в тот год случилось наоборот неожиданное счастье, и на свет появилась крошечная Милара, первый ребенок, рожденный под присмотром гралов после заключения священных брачных уз.
  Лисса очень скоро получила известия от дочери из пустынных суровых краев сиригов, где дороги проходили по буграм и холмам холодной степи, а города возводились в несколько кольцевых строений с широким внутренним двором. Княжна писала матери, что в ледяных пещерах увидела свою предстоящую свадьбу, но, к сожалению, девушка не разглядела лица суженного супруга, в зеркале прорицателей отобразился лишь постриг её золотых кос, что совершалось среди велесов перед обрядом по заключению союза между мужчиной и женщиной. Также Милара обеспокоенно передавала княгине известия о скором нападении вражеских полчищ на земли велесов, которое принесет стенания, слезы и гибель многих из её народа. Она печалилась, что вместо ожидаемого мира и веселья по поводу её сватания, негодные Вещуны твердили о неотвратимой гибели воинов, их жен и детей. О том же грохоте от бесчисленных лошадиных копыт поведала в своем сообщении княгиня Сафагья: не было ни дня, ни ночи, чтобы из пророческих склепов и пещер не доносился леденящий душу скорбный крик, а также стук и топот приближавшихся орд. Предостережения с севера вновь навеяли тревожные думы на велесов и князя Ведимира. Каждому мужчине, купцу или землепашцу, меняле или ремесленнику, надлежало запастись верным оружием, а женщины в окружных лесах устраивали землянки и наполняли скрытые убежища запасами из хозяйских погребов.
  Однако княгиня Иза с невозмутимым спокойствием наблюдала за вновь нараставшим убеждением в противостоянии бесчестным противникам, что двинут свои войска в родные земли велесов. Люди готовились к войне, а Лисса с надеждой ожидала вестей из Шафри. Слова дочери, что она так и не увидела лица будущего мужа, вселили в княгиню уверенность, что им окажется все-таки не тингольский атан, которого она обрекла на смерть, а иной человек. Лисса послала к Белому морю вестника с наказанием княжне Миларе оставаться в кругах, как называли города сиригов, и предупредила, что сама явится за ней в северные края, чтобы сопроводить в земли фезов, ныне опустошаемые тингольской сворой. Надолго и подальше удалив от родного города дочь, княгиня с нетерпением ожидала случая, чтобы защитить в неотвратимой сече жизнь своего сына. Невозможно было уговорить его не рваться впереди дружинников в самое сердце сражений, Ведимир не знал страха и не чуял опасности, стоило ему занести над головой отчий меч или умчаться навстречу врагу, на скаку размахивая тяжелой булавой. Но некоторым просьбам матерей не смел отказать ни один из сынов. И Лисса без сомнений и опасений, что прежде охватывали её душу от тревожных дум, решилась отправить Веди в далекие земли, ибо только ему могла поручить исполнить заветную миссию, как ни болело сердце, лишь представляя тяготы долгого неизведанного пути.
  Князь велесов послал старшего сына в земли дризов для возобновления испорченных сватанием тинголов союзнических отношений. Юный Ведимир и князь Торик уже ходили в поход против полоров, и между воинами, хотя и была разница в целый десяток лет, установились крепкие дружеские связи. Домой в Деряву Веди возвратился лишь к середине лета, условившись с соседями за проведенное в лесах время о совместном выступлении против полоров или тинголов, ежели конники нарушат южные границы. В день прибытия сына Лисса явилась в его комнаты в отдельных казармах для дружинников. Известия о неизвестном недуге, что охватил Хааматана, уже достигли столицы велесов. Во дворце в Шафри собирались лучшие лекари среди фезов. Купец, что перевозил товары в Оларские Холмы через земли полоров, по старой дружбе с кривличем Серпачом, передал ей личные наблюдения о том, что атан несмотря на сыпь, охватившую его тело и боль в голове, на которую он непрестанно жаловался своим целителям, в последнее время выходил к воинам и держал речь во славу будущих ратных походов. Но Лисса не сомневалась в конечном действии своего погибельного дара, поэтому не собиралась медлить и откладывать уход Ведимира к западному Великому морю.
  Едва княжич Ведимир встал во главе дружины, порученной ему великим князем, Лисса поведала повзрослевшему сыну истинную историю её рода и племени, тогда как лишь его отцу до этого было известно прошлое жены. Долгие годы, наблюдая за сыном, она ждала, когда он станет достаточно сильным и ловким, чтобы отправиться за кровным братом в земли, куда так и не возвратилась более тайя Лисса. Узнав, что у него есть старший брат, его мать не униатских кровей, а родилась в почтении к богине крови и смерти, Тайре, и всемогущему богу морской стихии, Ведимир вознамерился немедленно выйти в далекие края, чтобы узнать судьбу младенца, забранного девами рек, гралами, что показывались в прекрасных телах наполовину женщин, наполовину рыб. Но Лисса не решилась опустить от себя второго сына, который мог сгинуть в бескрайних лесах, лежавших за Синими Вершинами, и велела оставить эту затею. Нынче же она не колебалась, гоня прочь все страхи и опасения за возмужавшего княжича. Ведь ежели Ланс остался жив, то он также превратился в статного мужчину, а может быть даже обрел чародейские способности, о которых столь часто мечтал, будучи связанным с солонкой-амулетом. Его воля и сила колдуна не допустила бы гибели Ведимира, ибо сам Ланс стремился бы отыскать мать, которую не должен был позабыть за прошедшие годы.
  - Я рада вновь видеть тебя, сын мой, - нежно произнесла Лисса, оставшись наедине с воином в небольшой затемненной комнате, которую княжич делил с другими дружинниками. - Ты, кажется, совсем не выходил в последнее время на солнечный свет, так бледно твое лицо, - она обеспокоенно провела рукой по его длинным светло-русым волосам.
  - Не часто мне доводилось выбираться в эти дни на теплую землю из её темных недр. Мы помогали дризам рыть подземные шахты и проходы от лесных чащ к столице. А теперь я по велению отца, великого князя, готовлюсь выезжать в земли сиригов за княжной Миларой. Вы будто бы собирались также следовать в эти края, матушка, - устало спросил он. Они сидели на длинной скамье вдоль голой стены из обтесанных досок. Лисса не отводила от осунувшегося лица сына недовольного взора, но её голос почти не дрогнул, когда она вновь заговорила:
  - И я несомненно туда отправлюсь, как только подойдет назначенное время празднества твоей сестры. Только повидаться с княжной тебе, Веди, предстоит не скоро. Я двинусь с надежным отрядом на север одна. Для тебя же, мой сын, пришло время исполнить обещание, данное мне в пору твоей юности. Ты поклялся, что по первому же моему слову будешь готов начать поиски старшего брата Ланса. Нынче я прошу тебя исполнить эту волю. - Она обняла жесткие ладони княжича, не давая ему возможности на возражения против её затеи. - Знаю, что в данную минуту тебя обуревают другие помыслы и заботы, но летний зной лучший из сезонов для путешествия по глухому лесу, а к новой весне ты уже воротишься обратно домой с братом, который столь же отважен и воинственен, как и ты, Ведимир. Его меч послужит униатам, ибо я не сомневаюсь в его чести и преданности.
  - Но я должен быть подле отца, мой меч ему понадобится в каждый из дней в темноте, что спадает на земли велесов, - нерешительно ответил Ведимир. - Битва свершится, как только прежние договора и союзы будут нарушены.
  - Хааматан не выйдет против униатов, пока не насладится сполна ласками твоей сестры. Бедствия не придут раньше будущего года, сынок. А к этому сроку я желаю, чтобы ты привел ко мне своего брата Ланса, графа де Терро, ибо не думаю, что он взял иное имя, чем от рода своего отца. Собери верных товарищей и уходи на запад. Лес будет долог, но за его просторами лежит Великое море, чьи волны омывают огромный остров Алмааг. Там велю тебе искать моего сына. К этим священным местам доставили Ланса русалки, дочери Моря.
  - Если вы настаиваете на моей клятве, то у меня нет иного пути, матушка, - Ведимир смиренно склонил голову, которую прижав к своему лицу, поцеловала княгиня. - Я найду вашего сына и вернусь обратно вместе с ним или с известиями от него.
  Принеся богатые дары гралам, духам удачного пути, окропив широкую тропу пшеном и брызгами вина, Ведимир выехал к кривличам, откуда должен был выйти в неизведанные западные просторы. Великий князь простился с сыном, призывая на его голову милость гралов, но истинную цель свершаемого путешествия Лисса так и не открыла супругу: она убедила князя, что Ведимир едет к юной княжне кривличей, которая должна была вскоре стать его невестой. Княгиня Иза наказала сыну не откладывать эту встречу, что пошла бы на укрепление старых и до сих пор надежных дружеских связей с кривличами.
  Истекли восемь дней после отъезда княжича вместе с верными спутниками, друзьями детства и юности, отправившимися вместе с ним в далекие морийские земли, и в Деряву примчался вестник от берегов Пенной. Атан тинголов Хаам скончался в своих палатах от неведомого удушья, что сжало его горло, запечатлев на старческом лице гримасу отвращения и страха.
  ***
  Вождя тинголов, приведшего племена с бескрайних восточных степей на плодородные зеленые равнины и луга, не стало. Хвалебные песни разнеслись по униатским землям, в которых народ радовался смерти поработителя. Более двадцати детей оставил после себя Хааматан, и все они претендовали на его власть, владения и войска. Сыновья и дочери атана съезжались к стенам Шафри, чтобы воздать последние почести великому старцу, а через оборот одной луны забальзамированное, ничуть не истлевшее тело владыки усадили в седло его любимого жеребца и пустили того в чистое поле. Там, где нашел мертвец себе пристанище, упав на землю, тинголы вырыли ровную могилу, которая вскоре заросла травой.
  Споры между братьями и сестрами завершились намного быстрее, чем ожидали союзные племена. Уже к середине осени из полорских краев пришли известия, что новым атаном стал сильный и опытный второй сын Хаама, Атуб, крепкий воин, который водил не один отряд в походы и завоевал отцу немало новых земель. Никто не ведал, как произошел выбор нового вождя, но бродячие сказители повествовали князю Ведимиру, что в семьях тинголов издавна был единый закон избрания наследника: на быстрых конях пересекали степь, тот, кто первый возвращался к дому, получал права родителя, а другие зачастую более так и не видали белого света.
  С трепетом смотрели униаты в сторону Атубатана. Был он могуч и коварен, как его отец, мстителен и беспощаден к врагам, хитер и подозрителен с друзьями. Княжна Милара по-прежнему оставалась у берегов Белого моря, ибо брачный союз потерпел неудачу из-за кончины жениха, а велесы, дризы и кривличи стягивали дружины к границам у реки, чтобы быть готовыми к отражению возможного наступления нового атана. Трехсоюзническими дружинами, вышедшими на восток, руководил князь Торик, Ведимир же занялся укреплением собственных рубежей с полорами, которые после смерти Хаама тут же присягнули на верность новому ставленнику тинголов Атубу. Ненапрасно велесы оставили часть воинов в родных краях: не прошло месяца после возвеличивания Атубатана, как его неукротимые бешеные отряды вторглись на голые поля северян из полорских степей. Разведчики принесли скорые сообщения в Деряву о приближении всадников, спешивших к стольному граду, даже не задерживаясь у мелких поселений, чтобы захватить скот и еду. Без остановок и передышек двигались тинголы в самое сердце униатских земель.
  Князь Ведимир отправил послания о приближавшейся беде во все города велесов, управляемые советами бояр. Он велел вооружать мужчин, способных удерживать в руках прочный меч и щит, и выступать к столице, ибо не было сомнений в цели тингольского похода. К седьмому дню возле Дерявы собралось достаточно великое войско из велесов и кривличей. Соседи подошли из приграничных северных городов. Лишь князь Торик задерживал силы, которые князь велесов просил немедленно отрядить от его войск на востоке. Стройные ряды Ведимир выстроил в ожидании столкновения с тинголами, за минувшие дни разворошившими селения на подступах к Деряве, сжегшими дотла две деревни, не пожалевшими жизни ни одного велеса.
  По правую сторону от основного ядра войска, состоявшего из дружинников, вооруженных длинными копьями и щитами, а также тяжелыми мечами, на вершине холма были выставлены ряды лучников, за ними стояли малочисленные верховые отряды кривличей. С занятых униатами позиций открывался вид на широкую долину, устремлявшуюся к горизонту, а по левую руку от воинов князя простирался густой лес. Именно стрелы должны были в первую очередь встретить незванных на чужие земли тинголов, после чего Ведимир задумал выдвинуть вперед копейщиков и всадников. Открытый левый фланг, куда до последнего дня князь надеялся поместить дризов, так и оставался защищенным лишь высокими древесными стволами, ибо соседи завязли в пути на размытых осенними ливнями дорогах. Но лес всегда служил надежным укрытием для велесов, в нем легко было заблудиться бывалому путнику, не говоря уже о наездниках, никогда прежде не бывавших в этих местах. Лес разрастался далеко на восток и юг и почти облысел после листопада.
  Воины ждали битвы уже второй день. Вместе с верными дружинниками Ведимир на коне объезжал занятые войсками места. Непогода и пасмурное небо сменились блеклыми солнечными лучами, дарившими земле последние крохи тепла. Утро занялось прозрачной дымкой и теплым воздухом, лишь резкие порывы ветра трепали гривы лошадей, стяги над лагерем униатов и готовились помешать стрелкам в меткости, ибо дуло с востока поперек убегавшей на юг долине. Поле было чистым и спокойным, редкие крики и взволнованные возгласы доносились иногда из рядов солдат. Подступал полдень, когда ветер еще более усилился, принося со стороны леса подозрительные запахи дыма и гари.
  - Великий князь, огонь! - воскликнул молодой дружинник, имевший право зваться старшим среди собратьев по оружию. Гайар приходился князю племянником и уже три года ходил вместе с ним и двоюродным братом Ведимиром в походы. Он стремительно указал рукой на белые клубы, поднимавшиеся с окраин леса.
  - Что за пожар поздней осенью?! - недоуменно произнес князь, вглядываясь в сторону очагов дыма, все явственнее проступавшего в воздухе.
  - Это тинголы! - вновь раздался голос Гайара. - Они идут лесом!
  Ведимир недоверчиво всматривался в далекие деревья. Костры были зажжены на расстоянии сотни шагов дргу от друга, оттуда исходило более десяти дымовых столбов. Завеса быстро распространялась над открытой равниной, а ветер еще более подыгрывал коварным замыслам врага. Следовало отрядить в лес людей, чтобы захватить лазутчиков тинголов и потушить пламень, но внезапные крики из рядов воинов переманили взоры князя.
  - Они приближаются! Конники на горизонте!
  Сквозь дым, развеваемый ветром, издалека показались отряды неприятелей, мчавшиеся галопом по ровной земле навстречу велесам. Быстро приближаясь, тинголы на ходу обнажили короткие луки, спрятанные за спинами, и одновременно выпустили уйму стрел в стройные неподвижные ряды копейщиков. Но расстояние было слишком велико, чтобы их удары могли нанести урон. Всадники приближались сплоченной массой, однако их количество было слишком мало, чтобы противостоять тысячам униатских дружинников. Ведимир вновь подозрительно поглядел в сторону леса, где сильнее и ярче разгорался огонь.
  - Они намешали фезских порошков для густого дыма, - высказал вслух свои мрачные раздумья Ведимир. - Гайар, отправляйся с тремя десятками верховых в лес. Только подходите туда скрытыми тропами через гущу. А лучники пусть готовятся к выстрелам, - отдал повеление он другому соратнику, когда племянник ускакал к конным отрядам.
  Минуты безвозвратно утекали прочь, а князю казалось, что время застыло на месте. Наконец стрелы велесов взмыли в воздух в сторону чужаков-захватчиков, но сквозь густую пелену можно было разглядеть лишь, что тинголы внезапно раздвинули свои ряды и вразнобой поскакали в противоположные стороны: одни к лесу, другие к холмам, удаляясь все далее на запад от позиций защитников Дерявы. Враг пытался разрушить строй воинов, четко мыслил князь, наблюдая за движениями кочевников, но любые их попытки были бесполезны, ежели они явились к городу в столь ничтожном количестве.
  - Развернуться спиной к спине, - скомандовал Ведимир дружинникам, половина которых направила копья в сторону лесных зарослей, а другая ожидала нападения тех, кто вознамерился объехать холмы. Но за ними князь отправил кривличей, не менее скорых в управлении с лошадьми.
  - Братцы, вон они! - послышался бравый клич из задних рядов.
  Из леса показались меховые шапки, украшавшие головы тинголов. С обнаженными кривыми саблями наездники обрушились на солдат князя, и в то же время один за другим чужие кони и люди вырвались на открытое поле, атакуя ряды велесов из клубов белого дыма. Сомкнутые ряды униатов дрогнули в окутавшем их тумане среди воинственных криков нападавших, явившихся со всех сторон. Тинголы рубили одиноких копейщиков саблями, а там, где строй униатов держался, отступали назад, дожидаясь соплеменников, вытекавших из лесных чащоб, обстреливая при этом острыми стрелами дальние ряды. Кривличи заметались между небольшим отрядом тинголов, нанесшим удар с правого фланга, и основными силами, выходившими из-за деревьев.
  - В атаку! - скомандовал Ведимир. В сложившейся кутерьме оставался лишь единственный шанс на победу: заставить тинголов вновь зайти в лес, где на лошадях они потеряют скорость и движение, ибо теперь уже не будут действовать втайне и неведении велесов. Но конники уже высыпали в открытое поле, все еще погруженное в белый дым. Они теснили дружины, вторгшись в их середину, топча копытами людей, размахивая орудиями и оглушая просторы яростными звериными кличами.
  Князь Ведимир сражался в гуще, бок о бок со своими воинами, поражая верным мечом тела тинголов, облаченных в кожаные куртки, обшитые меховыми вкладками. Все гуще становилась белая пелена над столкнувшимися в сече армиями, все яснее видились князю над головами своих солдат белые облака, что символизировали гралов смерти. Несмотря на духов, призывавших к себе униатских воинов, с еще большим отчаянием и отвагой бросались дружинники на врага. Не опускал руки Ведимир, разя тинголов, истекая при этом кровью из полученных ран. Но князь не знал помыслов об отступлении за стены столицы. Уйти с поля брани он мог лишь вослед своих воинов, но никак не перед одерживавшим вверх противником. Гралы являлись людям, но ведь за человеком всегда оставалось последнее слово и свободная воля...
  Из длинных высоких окон в девичьи покои падали яркие солнечные лучи. День был столь пригожим, что княгиню Изу потянуло к рисованию. Она установила на возвышавшейся деревянной тумбе жесткий лист бумаги и легкими движениями руки, в которой удерживала черный уголек, начертила контуры зимнего леса. Но темные отливы красок в последнее время лишь угнетали раздумья княгини, поэтому она оставила прочь свое занятие. Она прошлась по просторной комнате, наблюдая за работой служанок и помощниц, молчаливо вышивавших на скамьях вдоль стены. Здесь были жены и взрослые дочери бояр, дружинников, мужья и родичи которых покинули дома, чтобы защитить родной город. Вместе горожанки с тревогой ожидали вестей из-за стен Дерявы, шепотом прося у гралов победы и скорого возвращения всех воинов живыми домой.
  Холодно и угрюмо на высоком деревянном кресле восседала княгиня Седра. Она держала руки на широких подлокотниках, устремив отрешенный взгляд впереди себя. Около её ног примостился Сигирь. Мальчик усердно протирал короткий ржавый кинжал, который отыскал около входа в казематы и уже несколько дней не выпускал из рук. К тому же нынче он прикрепил к поясу меч, два года назад полученный от отца, великого князя Ведимира. После холодной одинокой ночи в лесу Сигирь удостоился данного оружия, символа власти и признания, и теперь длинный клинок лишь мешал мальчику при каждом его резком движении, притягивая своей тяжестью к земле.
  Лисса приблизилась неспешным шагом к пасынку и улыбнулась в ответ на его открытый уверенный взгляд. Сигирь был еще маловат для битв и сражений, но он уже умел принимать кровь, смерть и слезы как неизменных спутников удалой скачки навстречу сопернику, ставшему на пути. Княгиня опустилась на ступень возле мальчика, чтобы приласкать и поглядеть на него в солнечных лучах, которые так красиво обрамляли светлое лицо, ей вновь захотелось взять в руки уголек и запечатлеть черты сына, но за стенами раздался быстрый топот спешивших ног. Женщины замерли в напряженном ожидании.
  Тяжелая дубовая дверь в светлую горницу распахнулась, пропуская высокого крепко сложенного солдата, чьи одежды покрылись пылью, кровью и источали запах гари. Лисса узнала Иснара, одного из самых верных дружинников, приближенных к супругу. На него одновременно обратились десятки взволнованных глаз, с трепетом готовых внимать любому донесению, известию.
  - Князь Ведимир славно погиб, положив вокруг себя тела тинголов и их коней. Перед смертью он велел отходить к городу тем, кто еще остался в живых, и просил передать вам, княгини, свою последнюю волю - защищать Деряву до конца и не впускать за её стены кровожадных захватчиков.
  Одна из мастериц слезно заверещала, прикрывая руками голову, другие женщины скорбно опустили лица, не каждой из них нынче выпало встретить дорогого мужчину, вернувшегося домой. Княгиня Седра, казалось, даже не услышала обращенных к ней слов. Она совсем не изменила своей строгой позы и каменного выражения лица.
  - Значит ли, что наши дружины полностью уничтожены, Иснар? - переведя дух, выговорила Лисса.
  - Мой отряд прорвался к воротам города, мы забрали с собой тело великого князя. Большая часть пеших воинов полегла на поле в крови, кривличи разбиты, лишь княжич Гайар успел увлечь десяток дружинников в лес, но их судьба мне неизвестна. Тинголы прошли тайными тропами, ведомыми немногим. Они взяли языков в соседских деревнях, а теперь они вломятся и в наши дома...
  - Я приказываю немедленно перекрыть все ворота, - громко скомандовала Лисса. Выслушивать дальнейшие подробности не было времени. Её волевой глас обращался к воинам, появившимся за спиной Иснара. Один из караульных тут же выбежал прочь из комнаты, выкрикивая приказ княгини. - Никто не покинет более стольный град, и ни один тингол не посмеет войти в него с обнаженным оружием. Я назначаю вас главой городских войск. Воевода Иснар, немедленно исполняйте решения, что принял бы сам князь Ведимир, будь он живым.
  Она не знала, какие еще распоряжения следовало отдать по защите города, но дружинник лишь послушно склонился перед княгиней почти до пола и быстро вышел вон. Он был совершенно измучен и истощен, но время на отдых и спокойный сон не обрести, покуда враг стоит у самого порога. Взглядом проводив из горницы мужчин, Лисса обратилась к женщинам, взиравшим на свою госпожу с надеждой на защиту.
  - Подруги, я велю вам вернуться в свои дома. Если вы желаете покинуть Деряву, то собирайте детей и имущество и выходите к лесным землянкам по подземным проходам, вырытым около княжеских казематов. Но ни одного мужчину, сына или старика я не выпущу из города. У нас достаточно оружия и припасов, чтобы дождаться подмоги и отбить атаки конников. К вечеру, если кто-то не успеет покинуть город, знайте, я прикажу засыпать скрытые туннели, чтобы не допустить измены. - Лисса говорила решительно и твердо. Она уже знала, что выйдет к народу и объявит о понесенном поражении всем горожанам, а также призовет их стойко принять трагические известия, ибо предстояли новые испытания, не терпевшие бездействия и отчаяния. Столица должна была устоять. Лютые тинголы в случае своей победы не пожалеют ни одного жителя, настигнут его в доме, на дворе или в широком поле.
  Светлый зал быстро опустел. Лисса выглянула из окна верхнего этажа, где располагались девичьи мастерские, и посмотрела на собиравшихся во дворе перед княжеским теремом горожан.
  - Я выйду к внешним стенам, - обратилась она к Седре. Княгини остались наедине, их сын Сигирь также подбежал к окнам, всматриваясь за городские укрепления. - А тебе, княгиня Седра, следует встретить нашего супруга и привести в порядок его тело и одежды, чтобы мы успели проститься с ним в последние часы, прежде чем гралы окончательно не заберут его в свой незримый мир.
  Седра, наконец, пошевелилась, а после грациозно поднялась с места. Княгиня была моложе Лиссы, её холодная красота все еще не слетела с лица женщины, но высокомерный вид кривлянки и очень сдержанные манеры всегда противоречиво действовали на Лиссу. Она знала, что её соперница испытывала к ней ненависть и злобу, но в силу своего высокого положения, а может из-за страха перед Ведимиром, за прошедшие годы Седра ни разу не выказала своих чувств в открытую женщине, что заняла её законное место как в сердце любимого мужчины, так и в душе сына, перед глазами народа. Даже теперь Седра очень долго молчала, прежде чем ответить на приказной тон второй княгини.
  - Я должна поторопиться, ежели вы распорядились вскоре закрыть выходы из столицы, - сухо произнесла она. - Мой долг велит спасти жизнь княжичу Сигирю. Я немедленно отправлюсь на север в земли отца, который направит свежие силы против войск разрушителей и отомстит за гибель нашего любимого мужа.
  - Нет! - закричал Сигирь. Он подскочил к Лиссе и обнял её за талию, не желая расставаться с приемной матерью. - Я никуда не пойду! - продолжал капризным тоном мальчуган, еще крепче сцепляя свои объятия. - Вы ведь повелели всем мужчинам оставаться в городе, и поэтому я тоже буду здесь, с вами, - он закинул голову вверх, желая увидеть глаза Лиссы. В последних словах княжича была твердость и непреклонность, а отнюдь не детская прихоть.
  - Конечно, княжич Сигирь должен оставаться в Деряве, - невозмутимо ответила Лисса, хотя при этом её сердце сжалось от боли: ведь она предугадывала самый неприглядный для велесов исход противостояния тинголам, и именно поэтому поспешила отослать подальше от себя родных детей. - В отсутствие княжича Ведимира после гибели великого князя, нашего супруга, Сигирь становится главой велесов и обязан быть со своим народом до конца. - Она взяла в ладони зардевшиеся щеки сына и улыбнулась. Его взор сверкал от гордости и благодарности за полученное разрешение остаться. - А вы, княгиня Седра, ежели желаете, можете уезжать к кривличам, их помощь нынче будет очень кстати. Я прикажу отрядить в ваше сопровождение нескольких воинов.
  До заката в городе царила суматоха. К стенам подвозились повозки с оружием, заготовленными заранее метательными снарядами, бочки с водой, стрелы, высокие лестницы. В то же время женщины и плачущие дети уходили в скрытые убежища за пределами столицы. Если город все-таки не сумеет удержаться, это была единственная надежда выжить. Через потайные ходы и лазы в Деряву проникали остатки тех, кто сумел спастись в кровавой обеденной сечи, а также разведчики с сообщениями о тингольских всадниках. Иснар к наступлению ночи передал княгине Изе вести, что все защитные стены вокруг столицы были укреплены и освещены факелами. Неприятелю не удалось бы атаковать в ночной мгле. По донесениям с окружных полей тинголы потеряли более половину своих воинов в кровожадной битве, и теперь они погребали мертвецов в обширный котлован на окраине леса.
  На следующее утро Лиссу разбудил беспокойный ранний стук в дверь её опочивальни. Княгиня впустила к себе испуганную девушку, что прислуживала и помогала ей в княжеских палатах, а за её спиной возвышалась фигура посланника воеводы: к стенам Дерявы подъехали гонцы от тинголов, которые желали обратиться к княгиням или владыке города со своими требованиями и заявлениями. Лисса облачилась в нарядные княжеские одежды, набросила на плечи теплую накидку и поспешила на статном коне к городским стенам, чтобы лично присутствовать при объявлении условий тинголов, уже почти вплотную подошедших к воротам столицы.
  Она встала на широких выступах каменных вершин, лишь толстые бортики, облицованные острыми железными пиками, отделяли княгиню от падения в черную грязь у основания городских стен высотой в три воинских роста. Под местом наблюдения, куда привел её Иснар, как раз располагались тяжелые деревянные ворота, которые были обшиты с внутренней стороны прочными металлическими листами. Перед ними в ряд выстроились пятеро всадников. Посредине гарцевал могучий конь, чей круп украшала бархатная богатая бахрома, а его наездник, издали выглядевший как зрелый мужчина с короткой черной бородой, носил на голове меховую тингольскую шапку, с которой спадала на спину толстая длинная копна из жестких конных волос. Его окружали два тингола, а также два бойца, в которых можно было опознать полоров, ибо ростом и одеждой они походили на униатов.
  - Кто это? - обратилась Лисса к Иснару, вставшему рядом с княгиней.
  - Они прискакали некоторое время назад от стоянки тинголов. Похоже, что их главарь есть сам атан Атуб. Во всяком случае ночью мы выловили одного из полоров, что сражался вместе с тинголами в битве, - воевода вполголоса докладывал женщине последние сообщения об обстановке в войсках. - Беднягу даже не нужно было допытывать - он сам выложил, что отряды конников в этом походе возглавляет новоизбранный вождь, а также к ним должны вскоре присоединиться большие силы полоров, несколько тысяч солдат. Если это правда, то надежды на сохранение велеских домов нет.
  - Если это взаправду Атуб, - злобно хмыкнула Лисса, услышанные новости вмиг испортили её настрой и навеяли скверные ожидания, - то вам следовало давно пустить в его грудь пару стрел, чтобы он подох, как и его отец.
  Воин кинул на неё изумленный взор, и Лисса тут же очнулась, осознав, что следовало вести себя подобно княгине, а не своенравной мстительнице, ибо она уже успела уразуметь, что убийство одного человека может привести к не менее губительным последствиям, чем ежели бы его негодная жизнь продолжилась. Но она попыталась отринуть прочь мысли о смерти Хааматана, которая к сожалению в действительности ничего не изменила. Хотя возможный брак Милары с тингольским атаном несомненно оборотился бы вскоре тем же итогом...
  - Что вы делаете в чужих владениях? - громким голосом, разнесшимся на всю округу, обратилась княгиня Иза к посланникам. - Как осмеливаетесь приближаться безоружными к стенам города, отцов и сыновей которого изрубили на родной земле?
  Главный тингол вывел чуть вперед своего коня и заговорил в ответ властным громовым голосом на непонятном рычащем языке. Но едва он замолк, воздух огласили слова одного из полоров, служившего для перевода иноземной речи жителям города.
  - Атубатан, вождь тинголов, пришел к вашему городу по долгу чести и справедливости. Он должен наказать князя Ведимира и княгиню Изу за нарушение договоренностей между племенами велесов и тинголов. Атубатан пощадит жителей, если они отдадут ему в руки княгиню, ибо первая часть его намерений уже исполнена. Вождь своей рукой в прошедший день нанес последний удар в сердце князя Ведимира. Не за войной тинголы прискакали в леса, а с заслуженной карой за убийство Хааматана.
  - Что за белиберду несет этот ублюдок, - тихо выругалась Лисса, а когда говоривший закончил передавать слова атана, она вновь во весь голос спросила со стены: - Мы не верим ни единому вашему предложению и обвинению! Велесы исполнили все свои обязательства! Князь послал щедрые дары на могилу отца Атубатана. С его смертью исчезли клятвы моей дочери Милары стать женой атана. Дерява не откроет врата тем, кто пришел в её земли с обнаженным оружием и убил её славных воинов! Убирайтесь прочь из униатов, иначе гралы нашлют на вас еще большие мучения, нежели испытал Хааматан!
  Спустя долгие минуты, пока полор переводил вождю слова княгини, тот вновь закричал в сторону города. Теперь его голос был наполнен гневом и разрушительной силой, которой трудно было сопротивляться.
  - Мудрецы Хафеза и искатели трав определили причину удушья великого Хааматана, - пересказывал ответные возгласы тингола солдат. - Его шею скрутило ожерелье, что княгиня Иза передала ему в дар. За это она будет предана смерти! И свершится это на площади Дерявы, города клятвопреступников! Но Атубатан не хочет разрушать город. Если жители сами отдадут то, что просит Атубатан, они сохранят свои жизни и богатства. Он дает вам на раздумье три дня.
  - Для чего же сюда вышли полчища полоров?! - чуть слышно произнесла Лисса, предаваясь собственным размышлениям. - Уж они точно не будут довольствоваться одной лишь княгиней.
  Не дожидаясь ответа со стороны велесов, Атубатан взмахнул в воздухе рукой, быстро вытаскивая что-то из-за пазухи, и на земле перед лошадьми вспыхнула линия огня, которая однако быстро угасала.
   - Фезский огонь, - ужаснулся Иснар. - Они заполучили секрет фезского огня, что воспламеняется в мгновенье ока.
  - Мы не изменим своего решения, - бросила всадникам у ворот княгиня на прощание. Кони помчалась прочь от стен на юг, где возле леса тинголы обустроили временную стоянку.
  К обеду на зов княгини в зал для совета вступили бояре, еще при князе Ведимире заведовавшие в городе продовольствием, конюшнями, кузнечным и прочими делами. Лисса расспрашивала каждого из них. Опасаясь измены, она приказала зарыть все выходы из города, а также засадить в подвалы всех тех, кто подозревался в предательстве и мог соблазниться на тингольские посулы. Всем своим видом княгиня показывала, что озвученное ею решение являлось единственно правильным и угодным велесам. Едва беседа с советниками завершилась, Лисса покинула покои, распорядившись готовить столовые комнаты для обеда, хотя отныне княгиня, бояре и обычные горожане должны были довольствоваться очень скромными угощениями.
  За передним столом княгиня Иза впервые восседала в одиночестве. Рядом не было ни мужа, ни его первой супруги, ни их детей. Но она не стала отменять традиционные застолья в княжеском тереме, которые и так были позабыты в день битвы, из-за охватившей весь город скорби и печали по погибшим храбрым мужам. Опустели и боковые столы. Поредели ряды бояр, воинов из дружины, а также их жен, которые нередко приглашались на обеденные и вечерние трапезы.
  - Это могут быть последние дни княжеского застолья, - громко произнес один из бояр, с аккуратно постриженной темно-русой бородой и усами. - Даже вино не лезет в горло от подобных мыслей, а ведь можно всё разрешить миром...
  - Дризы уже давно должны были подойти на помощь, но видимо Торик не торопит своих воинов, - тут же отозвался его сосед. - Мы останемся без подмоги, запертыми среди этих стен, а тинголы и полоры в это время разграбят все окраинные селения, мучая и уничтожая наш народ.
  - Несомненно они не пожалеют даже невинной души младенца, ибо их сердца обуревает жажда мести, и лишь кровь способна её утолить, - несдержанно заметил молодой боярин, который при Ведимире занимался грамоте и получил свой удел за верные годы службы.
  - От всех вашей речей несет не иначе как крамолой! - не сдерживая пыла, выкрикнула Лисса. - Говорите о мести, о смертях, как будто всего этого не принесли несколько дней назад поганые кочевники в наши земли! Они убили нашего князя, которому вы клялись в верности, которому вы обязаны своими жизнями за то, что не сумели уберечь его от вражеских ударов. Его прах еще не предан покою, а вы уже собираетесь договариваться с теми, кто поднял на него руку! Неужели вы верите тем лживым обвинениям и обещаниям, что сегодня произнес Атубатан?! Разве так требуют возмездия за свершенные преступления, при этом скрываясь за желанием уничтожить лишь правителей велеского народа? Тинголы заберут после сдачи города всё, что захотят!
  - Сам Атубатан говорил нынче с жителями столицы, он дал слово, что сохранит им жизни и имущество, - возразил еще один из бояр.
  Лисса с негодованием обвела горящим взором людей, что многие годы кормились за счет милости её супруга. Теперь они готовы были бежать на поклон к другому повелителю, едва тот поманил их сладкими словами.
  - Тинголы хитры и коварны! Битва показала, насколько скрытны они в бою, настолько же изворотливы в своих обещаниях! Если бы только возможно было сохранить мир на родной земле, неужели вы сомневаетесь, что я сама не отдала бы свою главу под топор палача?! После смерти князя Ведимира мне не мил солнечный свет. Но ведь это не спасет вас от разорения! Город простоит всю зиму, а за это время дризы и кривличи подведут к вратам достаточную армию для противостояния врагу. Или же конники сами отступят, разграбив окружные края, но ведь многие жители спасутся в лесных убежищах...
  - Но если тинголам нужна ваша голова, княгиня, они не уйдут пока не заполучат её, - горестно вздыхая, произнес Иснар. - Я велю увеличить охрану княжеского терема.
  Она с удивлением посмотрела на дружинника, понимая, что следовало поблагодарить его за заботу, хотя предложенный вариант не мог быть принят княгиней. Но в глазах окружавших воина бояр Лисса заметила немое согласие с произнесенными словами - казалось, что они уже точно изведали, почему на их земли обрушились все несчастья.
  Подходил к окончанию срок, отведенный Атубатаном для принятий его условий. Дни прошли в тишине и безмолвии, лишь низкие серые облака вновь омрачили небо над столицей. Лисса в одиночестве поднималась по лестницам княжеского дома, совсем опустевшего после прощания с князем Ведимиром, чей прах после сожжения погребли в золотой урне под стенами терема. Княгиня наведалась в глубокие погреба, где вместе с распорядителем складов проверила сохранность и изобилие припасов, на которые можно было рассчитывать в период осады. В горнице, куда возвратилась княгиня, еще было светло от лучей заходившего солнца, и женщина устало присела возле теплого очага: запасов дров в Деряве, также как иных закромов, должно было хватить на всю зиму.
  - Мама, мама! - раздался звонкий голос Сигиря. Мальчик бежал со всех ног по лестнице, а через минуту он уже распахнул двери её покоев. - Они открыли ворота, и тинголы въехали в город на высоких лошадях! Вам нужно срочно уходить, княгиня, - его глаза были наполнены ужасом и беспокойством.
  - Откуда ты узнал это, сын мой? - Лисса растерянно встала с места и приблизилась к княжичу. Он был одет в теплый камзол для уличных игр, за поясом висел короткий кинжал, меч отца после прощания с князем Ведимиром Сигирь спрятал в укромном месте, признавшись мачехе, что возьмет его отныне в руки, только когда станет таким же достойным воином как его отец и старший брат.
  - Я услышал... я услышал это от Черноперого, ворона, и тут же помчался предупредить вас. Они ведь хотят убить вас.
  - Если сами велесы открыли ворота врагам, то они погубили не только мою жизнь, но и свои... - Лисса склонилась над мальчиком, взяв в руки его холодные маленькие ладони. Она знала, что слова и опасения сына были верны. Каждый вечер и каждое утро она ожидала услышать от бояр, собиравшихся в тереме, решение пойти против её воли и сдать город. Но советники молчали, они свершили задуманное, даже не поставив её в известность - а разве могла одна женщина противиться желанию жителей Дерявы принести её в жертву ради хрупкой надежды на собственную безопасность. - Я не боюсь их, Сигирь, - княгиня твердо ответила мальчику, со слезами на глазах всматривавшегося в её лицо. - Я останусь верной городу князя Ведимира, твоего отца, и ты должен послушать меня, чтобы также исполнить его заветы. Ты немедленно отправишься к тетушке Сорень. Она укроет тебя от чужих глаз, а после выведет из города. Ты уже большой и сможешь выдержать долгую дорогу в земли твоей матери Седры. Там ты дождешься возвращения своего брата Ведимира, ты понял меня?
  - Я не хочу оставлять вас, - он почти готов был разрыдаться, но боролся со слезами, чтобы выглядеть как настоящий воин.
  - Ты должен поспешить, мой мальчик, - Лисса продолжила ласковым тоном напутствовать пасынка. - Ты навсегда останешься со мной, как и я не покину тебя. Я передаю тебе этот амулет, - она сняла с шеи позолоченную цепочку, одетую под одежду. На ней по-прежнему висела темно-желтая солонка, ничуть не потускневшая за долгие годы. - Он будет оберегать тебя от нехорошего взгляда, слова или поступка. Только прошу тебя никому не говорить об этом украшении. Береги его от чужих рук, и наказываю отдать его Ведимиру или Миларе, как только увидишь брата или сестру. Они позаботятся о тебе и будут любить также, как люблю я, - она нежно поцеловала его в растрепанные светлые волосы, а после подтолкнула к выходу. - Будь осторожен и не попадайся никому на глаза.
  Оставшись в одиночестве, Лисса сбросила с плеч простой плащ из темной шерсти и достала из сундука богатый праздничный наряд. Она распустила длинные золотистые волосы, прилежно расчесав их в ровные локоны, спадавшие на спину, и, гордо выпрямив голову, подошла к окну, чтобы оглядеть двор перед теремом. Улица была пустынна. Захлопнув тяжелые ставни, княгиня молчаливо вышла из комнат, направляясь к передним ступеням княжеского жилища. Она подготовилась к любым встречам.
  Снаружи она не встретила ни живой души и одиноко остановилась на высоком белокаменном пороге. Издалека до слуха доносился протяжный рог, а также крики и звон мечей, но всё явственнее раздавался топот лошадиных копыт. Широкая утоптанная улица задребезжала под мощью сотен конских ног, вдалеке показались клубы пыли. Отряд, предела которому было не видать за спинами передних всадников, приближался к месту ожидания великой княгини. Во главе скакал сам Атубатан в своей черной шапке, украшенной конским волосом, рядом с ним следовали другие тинголы и полоры, а в ближних рядах Лисса увидела фигуры велеских бояр, отчего гнев и возмущение всколыхнулись в её душе. Но еще большее потрясение испытала княгиня, когда в седле одного из тингольских солдат, она заметила Сигиря. Мальчик был перевязан поперек груди толстым канатом, а его рот удерживал широкой ладонью воин, усадивший своего пленника перед собой в седле. Лисса переводила отчаянные взоры с одного всадника на другого, озиралась по сторонам, придумывая, откуда ожидать поддержки для того, чтобы освободить мальчика, но горожане из опасений укрылись в своих домах, а Иснара и его людей скорее всего уже упрятал в подземелья боярский совет, которому безоговорочно подчинялись многие дружинники из велесов, ибо происходили из их вотчинных уделов. Удар кнута, пронесшегося прямо перед её лицом и оглушительно полоснувшего по камням княжеского терема, заставил вздрогнуть. Она стояла прямо перед тинголами и их вождем, остановившихся около ступеней в высокий терем.
  - На колени перед великим Атубатаном! - надменно обратился к ней один из полоров, боярин из людей Шустя, приезжавших в Деряву в качестве сватов.
  Княгиня обратила жесткий взгляд на лицо атана тинголов, в руках которого вновь взвился длинный кнут. Его темные глаза полыхали ликованием и яростью. Трудно было выдержать этого взора, но Лисса не думала сопротивляться. Кнут ударил по её ногам, и, сдержав крик от пронзительной боли, она лишь отступила назад по ступеням.
  - Вы получили то, что просили, и не думайте, что вам достанется большее. Вы вошли в город и сможете насладиться моей смертью, но вам не принадлежит моя жизнь, - вызывающе ответила она в толпу мужчин.
  Атубатан хладнокровно выслушал её слова, а после громко объявил всем, кто его окружал:
  - Княгиня Иза приняла наши условия, ей отпущен еще один день, а на утро на этом месте будет сооружен костер, на котором она познает все муки, что навлекла на голову атана Хаама! - полор столь же величественно озвучил чуть позже слова вождя, обращаясь в главную очередь к Лиссе, которая старалась с мужеством встретить грядущую участь, как и положено княгине, с гордо поднятой головой, со смирением, но отнюдь не страхом.
  По молчаливому указанию Атубатана двое всадников спешились и окружили Лиссу, но они не вымолвили ни слова и даже не дотронулись до неё рукой. Атубатан обратился к своему войску с непонятными для княгини возгласами, которые были приняты хвалебными приветствиями и радостным ором, а Лисса, в это время замеревшая на ступенях, решила возвратиться в дом, коли её до сих пор не лишили свободы. Она была уверена, что незамедлительно окажется в темных подземельях или клетках тинголов, в которых по слухам дикари закалывали своих преступников множественными ударами копий и мечей. Приставленные к ней тинголы не стали задерживать быстрый шаг Лиссы, они лишь молча последовали за ней. Она спросила их о возможном уединении в верхних горницах, где присела за вышивание, стараясь унять дрожь в руках и гнев внутри груди, но воины скорее всего ничего не поняли из её речи, продолжив безмолвно и неподвижно наблюдать с расстояния одного шага за её действиями.
  С наступлением ночи двор осветился десятками ярких костров, возле которых разместились победители, заполучившие город. Жарилось мясо, разливалось вино, которое извлекли из своих погребов услужливые бояре. В ночной тишине звучал одинокий бубен, звон которого перекрывали сотни горланивших во всю глотку мужских ртов. За Лиссой пришли полоры, ей велели присоединиться к веселью. Серьезные лица посланников выражали решительность: ежели бы она вздумала не подчиниться, то была бы тут же вынесена из комнат для поддержания компании тингольских воинов, поэтому Лисса все с той же бесстрастностью послушно последовала во двор. Её усадили в невысокое кресло на мягких коврах, расстеленных на холодной земле. Рядом расположился сам Атубатан, его советники, а также бояре, которые осмелели, вернули себе уверенность в светлых днях и с хвалебными словами на устах выпивали полные кубки, призывая при этом гралов сохранить здоровье и жизнь милосердному атану. Лисса не притронулась к угощениям и ни разу не заговорила, хотя больше всего ныне её волновала судьба Сигиря, которого схватили тинголы, а может быть сами предатели-бояре или их люди, заприметив одинокого княжича на улицах города. Но вряд ли Атуб проявил бы милость к мальчику, узнав, насколько он дорог той, которая загубила жизнь отца атана.
  Попытки подняться из-за стола и покинуть гуляние, на котором никто не обращал внимания на княгиню, были прекращены. Главный тингол положил тяжелую ладонь на её плечо и без лишних слов усадил обратно на место подле себя. Он не обращался к ней с приказами или просьбами, лишь нередко за долгую ночь не спускал с неё своих темных глаз. Гам, музыка, песни завершились с проблесками солнца на предрассветном небе. Охранники из чужеземцев, которые простояли всю ночь за спиной княгини, провели её обратно в верхние горницы, где Лисса забылась в кратком сне.
   Проснулась она от пронзительного гудения рога. Тинголы по-прежнему стояли около дверей её комнаты. Она так и не снимала с себя княжеских одежд. Протерев лицо прохладной водой из ковша, Лисса выглянула во двор. На месте завершившегося празднества, среди золы костров, грязи, луж, разбросанной посуды, деревянных помостов, оставшихся после поедания и упивания чужими яствами, был возведен высокий столб, обложенный сухим хворостом.
  Её позвали, когда площадь Дерявы заполнили не только вошедшие в город воины, но и горожане, вытащенные из своих домов угрозами расправы. Выйдя из каменного терема и подходя к подъему на место своей казни, Лисса с сожалением глядела на людей, предавших её. Велесы молчаливо опускали головы, едва встречая взор своей княгини, женщины утирали с лиц слезы, их дети, которые так и не ушли из столицы, от испуга прятались в материнских подолах. Княгиня взошла наверх по ломавшимся под ногами веткам. Там уже находился один из людей Атубатана, который жестами велел ей развернуться спиной к столбу. Он оплел её талию и толстый шест крепкими путами, а затем поднял руки, скрепив их у основания кистей и привязав к вершине столба. Лицом княгиня предстала прямо напротив своего высокого терема, ступени которого в это время уставляли резными креслами. В них уселся атан Атуб вместе со своими приближенными.
  Над городом повисла мертвая тишина. Лисса чувствовала, что глаза людей, которыми она управляла двадцать лет, с ожиданием поглядывали на неё. Они хотели услышать её речь, слова надежды или проклятия, что кинула бы княгиня в лицо предавшего её народа и обрекших на смерть захватчиков, но в голову не приходили подходящие перед уходом напутствия. Она смотрела на хмурого вождя тинголов. Атуб взмахнул рукой, и тишину прорезало гудение рога. К костру подскочили солдаты с зажженными факелами в руках, которые побросали в кучу валежника. Огонь заполыхал в одно мгновение, пробежав по окружности, поднялся на высоту человеческого роста, быстро приближаясь к центральному столбу. Лиссу отделила от прочего мира обжигающая красная стена.
  - Велесы, что еще готовы взять в руки оружие для защиты земли, издавна принадлежавшей вашим предкам и должной остаться вашим детям, - несмотря на охвативший женщину страх перед обволакивавшими языками пламени, голос княгини звучал громко и призывно, - не забывайте о былой свободе. Княжич Ведимир возвратится на отчие просторы и поведет вас вновь против заклятого врага! Вспомните, какое величие предрекала княгиня Сафагья своему внуку! Ведимир объединит униатов, и тогда эти проклятые наездники, не знающие иного труда и забавы, чем пасти лошадей, будут изгнаны обратно за горы! Старые союзы всегда надежнее новых... - Она замолкла, так и не договорив последних слов. Огонь уже добежал до её пят, но Лисса сдерживала крик от нестерпимого жжения и жара. Её глаза еще различали сквозь уходившую ввысь дымовую пелену очертания людей, внимавших её возгласам. Но из глубины темных клубов вылетело толстое острое древко, пронзившее грудь княгини, и её широко распахнутые глаза, а также приоткрытые губы более не пошевелись.
  На глазах у тысяч защитников и захватчиков Дерявы, стольного града велесов, огонь пожирал тело княгини, которое поразила копьем меткая рука тингола. Свидетели того кострища говорили, что, несмотря на высокое пламя, воздух над городом в тот пасмурный осенний день не наполнился запахами гари и человеческого тлена, а столбы дыма, вовзвышавшиеся до самого неба, обращались из серого в белоснежный цвет. Когда к вечеру от пожара остался лишь пепел, горожане украдкой забирали в свои дома горсточки темной пыли, чтобы предать достойному захоронению прах любимой правительницы. А поднявшийся в те дни восточный ветер унес остатки отполыхавшего возле княжеского терема костра в ту сторону, куда так неимоверно стремилась умчаться княгиня Иза, но так и не повидавшая более родных пределов, что лежали на западе от униатских земель.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"