Труд - суть последовательный акт. Он есть то, что необходимо человеку как воздух. За труды сулят барыши, а порой и приятное удовлетворение, иногда и до изнеможения, до ломоты в сочленениях скелета, трудового оргазма. Являясь тружеником, ты вкладываешь в производимый продукт душу, ежели она существует на самом деле, е если ее нет, то свой жир и разнообразные нервные клетки. Ну, а если ничего не производишь, но активно работаешь, наоборот, собираешь души, а никуда ее саму не вкладываешь, но получаешь низкие плотские удовлетворения. Если же и в этом случае души не существует, это значит, что и тебя самого нет на белом свете. Являясь сном, ты кому-нибудь другому приснился. Также ты сможешь производить эфемерный продукт путем действия человеческой мысли, и тогда тебе обеспечены слава и почет. Если, являясь барыгой, ты получаешь прибыль от купли-продажи и скрываниии налогов (а это ли не работа?), значит, барыга ты и есть. Что касается философии состояния души твоей и природных склонностей, то эта начинка вряд ли поможет на этой разбитой планете. Поэты и философы никому здесь не нужны, место им в научно-исследовательском институте или в дурдоме.
1
Юноша Петя на самом деле был уже мужиком. И не в возрасте дело - к тридцатнику шло; не в прыщах и не в угрях, которые прочно укоренились на лоснящейся от жира харе, просто юношей Петя был душой, хотя и маленько зачумленной сердечными невзгодами и неудачами на сердечном поприще. В чем-то удачи у Пети и приключались, как, например, вчера: он много узнал о понятии "капля камень точит". Видите ли, живет он с престарелыми бабушками, их у Пети - три; и все три крайне удовлетворяются только тогда, когда исколют израненую петину душу и растопчут ее словесно, а то и до рукоприкадства дойдет.
- Трутень ты, - говорила одна бабушка, - только и дел у тебя, что в кресле сидеть, глупые книжки разные читать, да в носу ковыряться. Зачем нам такого только подкинули?
Кивает Петя головой, мол, со всем соглашается, и плечами пожимает, мол, не знает, почему так.
А тут и другая бабушка:
- Трутень ты и все тут. Нигде не работаешь. Жрешь только да спишь. Смотри, какое уже брюхо себе наел большое.
Смотрит Петя на свой круглый живот, и видит, что это так.
Возни с таким внуком много: глядишь обкакается весь, тогда стирка намечается и новая ругань. Не получается в такие моменты у Пети смысл жизненный. Бывает, сидишь, читаешь книгу, к примеру, о силикозе (болезнь легких, связанная с кварцем), только начинаешь понимать, что мир - это не только радость и свет, но и опасность болезни, - а тут тебя осаждают бабки, и ну сквернословить. Тогда весь возвышенный настрой пропадает, и больше не хочется писать стихотворение в местную газету. Весь день, получается, насмарку.
Хмурится Петя, когда бабушки сердятся.
Одна кличет есть суп, другая попрекает сыром, который Петя скушал, задумавшись, а третья нашла на паласе чернильное пятно - вот-вот закричит, но, узрев на стене обойной пятно от варенья, она вобще зарыдала и упала в сердцах на софу плакать.
- Вот видишь, до чего ты свою родную бабушку довел! - говорит другая бабушка, а третья - та вобще матерится на чем свет стоит и даже суп в унитаз вылила - пусть Петя в наказание голодным остается!
Заплакал Петя, покраснел, книжонку с пухлых рук выпустил, обулся в тапочки, и пошел во двор сидеть на лавочке, смотреть на ворон и ловить впечатления для поэтических строк, тут же записываемых в миниатюрный блокнот.
А бабушки дома за чаем сидят.
- На работу надо идти трутню! Хватит дома сидеть!
Ведь юноша Петя уже мужик!
2
А тут засолки дома на зиму начались. Капусту на поле драть посылали. Однако изловили Петю сторожа на лесополосе, отобрали куль и избили палками.
Лежал он в луже крови и думал: "Надо настоющую работу искать". Да тут талант еще этот зудится: "Стану великим философом!" Образование есть, гувернантское, языки знает: шумерский древний и все глаголы индоевропейских языков, спрягать умеет и строить графики зависимости одной причины от другой. В общем, с причудами человек, человечеству нужный, а не для каких-то там засолок.
3
Выздоровел Петя, потолстел на харчах бабуль заботливых, покраснел, но то от витаминоза - съел в три дня меду литров пять. Совсем объел семейство, по ветру состояние, нажитое долгими годами, пустил. Бабули теперь весь домашний скарб продавать на рынок постепенно сносят, одежду всю Петину в секонд-хэнд по дешевке сдали. Один лишь халат у него прошерканный домашний остался, полосатый, да пара зачуханых тапочек.
Пошел в таком виде Петя на биржу труда. А на него все люди косятся: чудо какое в распахнутом халате идет, брюхо жирное колышется!
Подошел к стеклянному окошечку, а за ним строгая тетя сидит за компьютером, восковидная вся, смотрит:
- Вам, собственно, чего надо?
Стал тогда Петя объяснять. Мол, вырос таки. Все! Хватит на пенсии старушек своих жить! Ум обозначился и сила есть! Работать, мол, хочет, и иметь деньги небывалые, да и пользу человечеству принести, сделать вклад в развитие хотя бы лингвистики, а еще лучше - влиться в артель философов и двигать проблематику смысла жизни.
Тут Петя стал признаваться, что у него есть большая практика толкования сновидений, в кружок любителей крылатых латинских выражений в школе ходил шесть лет, умеет играть на треугольнике, поскольку на нем играть проще всего, но это только видимость, а также владеет познаниями по поводу знамений, к примеру, затмений.
Добрый час говорил Петя без умолку, стихотворение Блока "Скифы" рассказал, сочинил экспромт, нарисовал карикатуру на восковидную тетю за стекляным окошечком, на пресловутом треугольнике сыграл собственно придуманную мелодию под названием "Воскрешение забытой идеи".
Народ весь на бирже труда скопился вокруг человека в халате. Кто смеялся, кто и плакал. И к каждому подходил Петя и хлопал по спине с пониманием. Только тетя в застекленном окошке не смеялась и не плакала, обиделась за паскудную карикатуру, или, может мелодия треугольная не понравилась. Она нажала красную кнопочку и пришел огромный верзила, который отобрал у Пети треугольник, схватил его за халат и вытолкнул постепено наружу:
- Иди, - говорит, по добру по здорову. Место тебе в цирке.
Вот туда и побрел Петя.
4
У порога цирка Петю встретил изрядно выпивший клоун с красным носом и в рыжем покосившемся парике.
- Идем, - говорит, - будешь у нас клоуном работать.
Обрадовался Петя, побрел вслед за шатающимся работником цирка. “Работа, - думал он, продвигаясь вдоль клеток со зверьем, - творческая. Публику уметь нужно смешить”.
На ходу он даже пародию на школу софистов придумал, крайне смешную, нужно только раздобыть целую кучу гипсовых бюстов, чтобы украсить арену.
Скоро Петя и клоун оказались в запыленом помещении, еле освещеном тусклой лампой. Кругом валялись различные пестрые шары и кубы из папье-маше, на стенках болтались искусственые волосы и разные шапочки. В дальнем углу сидел старый макак с сигаретой в лапе. А в центре был круглый столик, заставленый водкой и заваленный обкусаными огурцами разных размеров. За столом сидели еще три работника культуры: эквилибрист, жонглер и афронегроидный шпагоглотатель. Все они - карлики.
- Я к вам клоуна привел, - сказал клоун, не-карлик, пошатываясь над карликами.
Эквилибрист вдруг упал головой в тарелку с огурцами и утробно захрапел, выделяя слизь из отвисших губешек. Жонглер подмигнул, а шпагоглотатель вынул из своего горла непочатую водочную бутылку:
- Присаживайся, - сказал тонким голосом, - к трудовому коллективу, будущий светило арены. Как величать?
И Петя принялся живо рассказывать про себя, про дом, в котором рос, про увлечения. Про девку одну рассказал, с которой дружил долго, но после того, как Петя укоротил ей платье, желая сделать модные шортики, сбежала девка к уличным хулиганам в компанию, где и пропала.
Много чего еще говорил Петя, но никому до этого не было никакого такого дела. Клоун выпил стакан водки и уснул, прильнув к сидевшей в углу обезьяне. Шпагоглотатель сидел и смотрел мутным глазом в точку перед собой, желая сфокусироваться и явно ничего не понимая.
Скромно подсев к столику, Петя быстро прикончил пузырь водки, съел все огурцы и изрядно захмелел.
5
"Весь мир такой стройный, красивый, построен на основе геометрии линий, вплоть до клеток, ячеек, в одной из которых - я", - думал Петя, а сам сидел в стеклянном кубе посреди ярко освещенной арены. Было полно зрителей, в основном дети. Им было не интересно.
Рядом с таким стеклянным посмешищем кривлялись пьяные циркачи: жонглер, разбивающий об голову водочные бутылки, эквилибрист, уснувший на шаре, шпагоглотатель, вызвавший рвоту длинной шпагой, клоун, сморкающийся на опилки. Оробевшие дети не смелись. По-видимому, им было противно. Хохотали только извращенцы, маньяки и моральные уроды, но их под куполом цирка было мало - какая-то там чертова дюжина.
Но тут ворвался разъяренный директор:
--
Вон!!!
Кричит.
И понеслось все кубарем. Петя, еле помня себя, нагишом вылетел на улицу. Царит паника. Тут и циркачи подоспели, принесли петину пижаму и сто рублей:
- Это ты честно заработал, - пробормотал клоун, вытирая заблеваный рот.
Приехала милиция и отобрала у Пети деньги.
- Если рыкнешь чего, поедешь с нами! - рыкнули сами.
Но Петя молчал. Он захотел кушать.
Так поработал немного в цирке.
6
Хорошо, что неподалеку была чебуречная "Чебурашка".
- Мне - сто чебуреков, - сказал трудоголик Петя, на что ему ответили:
--
Заработаешь, будет тебе сто чебуреков и одна поза.
Всучили Пете метлу и показали замусоренную площадь.
--
Как уберешь весь сор от угла до угла, приходи за позами!
Ободраная метла только скребла грязный асфальт, но все же молодой дворник смог добиться некоторых результатов. Вот только все испортила цистерна с жиром, перевернувшаяся на его объекте. Тем не менее, жир создавал видимость блестящей чистоты. Но то длилось не долго, поналетели мухи, целые полчища мерзких лохматых тварей. Они облепили весь асфальт своей плотной масой, а от яркого солнца их металлически блестящие спинки горели синим, зеленым и красным цветом. Хозяева "Чебурашки" пришли в восторг от такого красивого зрелища. Все просто блестело и мигало огоньками!
- Теперь ты будешь у нас дизайнером, - сказал чурка, выдавая сто чебуреков в огромном тазу.
А толстая продавщица показала просто прелестную позу, нагнувшись торсом.
Это была первая настоящая зарплата Пети. Поедая чебуреки, он рассуждал о превратностях судьбы и о том, как все было бы прекрасно, если б все люди на свете делились друг с другом хорошим настроением. От нахлынувших чувств он обнял президента страны, проходившего с делегацией мимо. Заляпал дорогой костюм жиром. Тут же подскочили военные в касках и скрутили Петю по рукам и ногам, оглушили прикладом автомата, погрузили в машину и повезли в сырую тюрьму к зекам.
7
В тюрьме Пете быстро и професссионально сформировали его личное общественое мнение, после чего через неделю выпустили за отсутствием веских улик. Сказали, что ему надо идти лечиться в психбольницу. Но Петя не любит лечиться, он хочет работать.
Дома его не ждали. Старушки взяли к себе нового ребенка, посвежее. Они вились возле него и варили кашки. На Петю даже и не взглянули. Только одна бабушка сказала:
- А-а-а, пришел, бес окаянный. А мы тебя и не ждали. Да ты и не нужен тут. Иди и живи, как хочешь, а сюда и носа не показывай.
Сказала так и за дверь Петю вытолкала торсом, а после за порог выставила связочку петиных книг.
В "Чебурашке" Петю тоже прогнали. Мухи все на асфальте высохли, а жир весь бомжи хлебом собрали. Зачем липовый дизайнер, спрашивается, тут нужен?
Совсем бухом упал Петя, даже картинку грустную нарисовал на асфальте, что-то прозаическое. А за спиной его уже художник стоит, любуется.
- Хорошо, - говорит, - работу ищешь? Иди к нам в честную артель тружеников искусства работать!
8
У тружеников искусства было очень много заказов. Одни толстосумы хотели себе на могилы памятники в полный рост, другие просто желали повесить на стене яркую картину в дорогой раме, третьи просили мелодию для заводного гробика.
Всем работы хватало.
Жили художники в кирпичной башне в три этажа. Петю же повели в подвал, к начинающим.
Бородатый Карл Маркс дал Пете большую растрепанную кисть и огромный таз с известкой.
--
Меси, - говорит.
Расуждая про себя о величии искусcтв человеческих, Петя принялся месить известь. В полутьме вместе с ним трудилось еще несколько человек, однако, их было плохо видно. Петя хорошо различал лишь волосатую спину мужика, который мял мускулистыми руками глину в тазу.
Иногда приходил Карл Маркс, приводил новых тружеников искусства, безработных энтузиастов, найденых в подворотне, в колодцах и на отшибах. Одного старичка даже силком приволокли. А дело было так. Дед вышел во двор погулять с ручной дойной козой, так его, за поворотом - за шиворот и в машину. Козу тоже забрали. Ее повели на третий этаж, к начальству, позировать.
- Какой мне прок от этих искусств, - один лишь порок, - жаловался дед, суча веревки для кисточек, - мне в детстве еще дед говорил, что все художества должны ограничиваться написанием весьма простых холстов. Его "Черный квадрат" был моей идеей. А секрет весь в том, что эту картину надо облить бензином и поджечь, чтобы была видна цена настоящего шедевра.
Желая всем коллегам по работе помочь, Петя сделал все работы сразу: замесил в известке веревки, гипс смешал с красками, а готовые холсты завернул теплым куском сургуча.
Но все вышло из рук вон плохо. Пришли жлобы, скрутили всех веревкой, погрузили в самосвал и вывезли за город, где и оставили связаных прозябать под дождем.
Пете досталось от Волосатой спины и Малевича. Сделали ему под глазами фонари, расквасили губу и выбили несколько зубов, а передние зубы просто откололи. Однако это было на руку Пете. Получились очень острые края у резцов, удалось перегрызть веревку и улизнуть от разъяренных тружеников искусcтва через овраги и помойки на дачные участки.
Здесь Петю встретил толстый огородник, выращивающий бахчовые культуры.
9
- У меня ты будешь жить не тужить. Как у Христа за пазухой, - говорил толстый огородник, провожая Петю на свой дачный участок.
- Как видишь - работы невпроворот - мне одному не справиться.
И действительно. Участок знатный, поросший бахчой, картошками, помидорами всякими. Да улья с пчелами повсюду понатыканы.
Толстяк дал Пете пышный крендель и напоил медовухой, а сам собрался в город к любовнице. Оставил бедолаге все хозяйство. Наказал каждый битый час поливать грядки физраствором, навоз таскать и доить пчел. Сел на трехколесный мотоцикл и уехал. Только пыль столбом.
Жара пошла. От медовухи разморило Петю и он уснул в компании с кудахтающими рябушками.
И приснился Пете страшный сон, словно он в большом и неизвестном городе с прессом баксов в кармане. Ходит вальяжно по магазинам, хочет купить себе то сапоги, то хлеба булку, но никто на него даже и не взглянет. Все к чуркам отправляют - иди, мол, доллары меняй. Не будем тебе продавать ничего. А у банка чурки стоят. Петю ждут. "Давай, - говорят, - доллар". Петя то все и отдал. А тут как назло самолет на город упал пассажирский. Вопли повсюду, пожарные да милиция понаехали. И толпы человеческие закопошились массой, опрокинули Петю на мостовую в кучу прошлогодних листьев. А чурок и след простыл. Цыган только мимо прошел, простуженный, кашляет, в рубахе красной, с гитарой, а сзади медведь на поводке идет. Упал медведь на Петю всей своей массой и ну его мять!
"Блядь!" - закричал Петя, проснулся. Тяжко ему. То хряк на него лег, дышит смрадом прямо в лицо, повизгивает флегматично. Еле освободился из-под такой груды щетинистого сала.
Вышел Петя с длинным черным шлангом в огород. А бахча то жирная за пару часов пожухла вся, поникла, и козлов винторогих с десяток ходит, - капусту дожирают. Включил Петя воду краником и струю направил на грядки, но напор то сильный видать, вымывает все с корнем. Так ручьем вся морква да репа за околицу потекла. Козлы еще эти противные улья все перевернули лохматыми телесами. Пчелы тучами летают, изжалили всю петину морду, превратив ее в комок одутловатый. А когда Петя на матку наступил, кишки ее выпустив, совсем озверели пчелы. Лежит Петя на земле, орет, руками-ногами в воздухе сучит. А окрестные с осоловелыми глазными щелками наркоманы, увидев отсутствие на огороде чучела милиционера, на участок перелезли шумной толпой, и давай чугуные котелки воровать, в хозяйстве полезные.
Один котелок даже Пете всучили, и он, не помня себя от боли, побежал вместе со всеми куда чужие глаза глядят. Свои то очи ничего не видят - опухла морда, отверстия все закрыв. Только рот раскрыл во всю ширь - дышать можно.
10
- Знаешь, какой чугун нынче дорогой, - объяснял наркоман Пете.
Вся толпа запущенных тунеядцев забралась в сырой и вонючий подвал панельного дома. Тут, среди желтых драных матрацев и кошачьих мумий, сидели отморозки-парубки, отдыхали.
- Еле ушли, - сказал кто-то.
- Уши ели? - спросил вдруг чей-то голос из самого темного угла.
Постепенно обозначился силуэт бомжа, известного в этих краях каннибала. Его лик постоянно показывают по телевизору. Прозвал его народ Ухожором, поскольку он только уши людские и ел, сшивая их вместе наподобие пельменей и рисом фаршируя.
Испугались наркоманы, на измену подсели. Побросали котелки да шприцы - из щелей на улицу полезли как черти.
А Петя толстый был, не пролез в лазейку, застрял задницей, да так и повис наружной частью снаружи, а заднюю половину в сыром подвале повесил. Чувствует, что Ухожор рядом стоит, на лишеную глаз жопу смотрит. Жутко Пете стало, хоть кричи, да тут еще понос разыгрался. Успел таки Петя на огороде свеклой немытой нажраться. Ухожор от смрада такого сознание потерял. А когда приехала милиция, то помогла Пете наружу выбраться. Чугун милиционеры себе забрали, Пете немного мелочи дали. А за Ухожора большое спасибо сказали:
- Спасибо большое, - говорит старшина, - за поимку опасного элемента. Кем будешь?
А подслеповатая бабка с первого этажа сказала:
--
Да-к цеж же наш повар из общепита. Жирные щи варит!
Ухожора посадили в бобон и увезли в тюрьму. А Петю, напоив портвейном, отвезли в общепит.
- Забирайте, - говорят, - своего повара. Завтра мы в вашей столовой пировать будем. В убытках не окажетесь.
11
Обступили работники общепита Петю, смотрят. Одним кажется, что похож. Другие - не признают. А директор сказал:
- Ты явно из запоя вышел. Чтоб шел сейчас на кухню и занялся отбивными.
А Петя то даже и не знает, что это за штуки такие - отбивные. Подумал, что это просто тест на вкус алкогольный - отпивные называются. За кухней как раз винный погреб нашел.
Выделили к нему двух поварят негритят в белых колпаках.
- Иди, - говорит Петя одному, - неси стопарики.
- А ты, - говорит второму негритенку, - за закуской иди. Сейчас отпивными займемся.
В полутемном погребке было очень приятно быть: сыро и вкусно пахнет. Много разных соблазнов. Продегустировав все бутылки со спиртным, Петя себя благоприятно почувствовал. И боли все от укусов пчелинных прошли, и на душе стало привольно. Поварята все время напоминали, что необходимо готовить пищу в огромном чану. Но где в таком состоянии нестояния работать?
Тем более, вскоре пришел настоящий повар, удивительно похожий на Петю. Встал напротив него, причесался, - думал, видно, что напротив зеркала стоит. Он то и принялся готовить пищу, предварительно побив негритят для воспитания.
А трутень Петя, не помня себя, у стойки бара оказался. Как он сюда пришел и через какие двери - сказать сложно, так же как и понять самочувствие человека, смешавшего в своем луженом чреве вина двадцати пяти сортов, водку и конъяк.
12
За стойкой пальмой торчал худой бармен-плешивец со впалыми щеками. Узрев в отражении петиных глаз пиво, налил ему кружку, да на закуску дал красного рака, приползшего на прилавок.
В полутьме бара пахло пивом и мочой, а пол был устлан опилками для лучшей впитки внутренней человеческой влаги. Было плохо видно, но хорошо слышалась работа людских жвал, - стоял треск размалываемых лошадинными зубами куринных костей. Из одного угла раздается сюрбанье и довольная отрыжка раздирает чье-то, может даже женское, бочковидное нутро. Всепоглощающие утробы иногда смеялись и хихикали от удовольствия, щекотавшего их прекрасные ноздри веселыми пузырьками шампанского. Иногда проносились официантки, толстые, с массивными грудями и с торчащими сосками, проносили подносы с грудой каловидных яств, либо же обратно несли объедки и продукты жизнедеятельности. Изредка был слышен шелест отсчитываемых купюр - бар недешевый. Иногда раздавались крики - то охранники запинывали ногами безденежных посетителей. И никакой жалости никто не чувствовал, разве кто скупился на слезу в бокал благородной водки.
Стены бара были оформленны в виде внутренних стенок желудка, гофрированный пищевод являлся входом, кишечник - выход, здесь же - туалет. Клоачное место.
Хоть и пьян был изрядно Петя, а все же где-то под печенью понимал, что расплатиться будет нечем. А допивал он шестую кружку пива, да и раков уж с дюжину проглотил неразжевывая.
Но удача как всегда преследовала беднягу по пятам. Бармен был худ, да и к тому же слаб сердцем. Через какой-то миг он вдруг заохал, схватился за грудь волосатыми руками, сердце искусственное остановилось, перестав нагнетать кровь в жилы. Смекалка Петина не знала границ, и он поменялся с трупом плешивца одеждой, чтоб все думали, что бармен - это он. Одежонка была мала, расползлась вся по швам, а жакетик то вобще лопнул. Забросал бармена Петя чипсами, стоит за стойкой, пошатывается. А к нему как раз клиент подбирается. Тоже шатается, по одежде видно - врач, в халате белом идет, на шее капельница болтается.
- А-а, вот ты где, гомеопат хренов! Я тебя везде ищу! - сказал вдруг врач Пете.
А Петя между зеркал кривых стоял, физиономия его была крайне искаженная, изображение двоилось, а неадекватная лицевая мимика придавала весьма безумные черты. Вот врач то его и спутал.
"Да что же это такое, - думал Петя, пьяные все что ли?"
Многие были пьяны. Вся планета Земля не в себе, и Мирозданье повсюду хаос учиняет, вредит себе, разбрасывает в пространстве созвездия и кометы огромные гоняет туда-сюда турбуленциями разными, завихрениями - дивятся ученые, пытаясь протрезветь путем выстраивания цепочек логичных теорий, систематизируя все и раскладывая по коробочкам. В одной из таких призматических коробочек оказался и Петя в тот момент, когда его врач спутал, хирург, опаздывающий на сложнейшую операцию по удалению мочекаменного солевого тела из раздутой почки несчастного.
- Пойдем, - говорит, - гомеопат чертов. Ассистентом моим будешь. Хватит прохлаждаться тут. На кого похож стал!
И Пете вдруг почудилось, что это не человек тут перед ним незнакомый, а все три его бабки, укоряют в многоголосье, покачивая головами:
- Трутень ты. Иди давай на работу медиком в амбулаторию. Ведь мы не зря тебе книгу о здоровье в детстве брали. Ума то нажил, да весь растерял. Собирай иди теперь его по крупицам, создай себе новую картину мирозданья, а не такой калейдоскоп, какой в сознании своем зачумленном имеешь.
И Петя пошел вслед за врачом в белые покои, освещенные круглыми лампочками.
Позади него бар остался, "В желудке", заминированный террористами. Взрыв же петины уши не услышали, поскольку он был на следующей странице своих мытарств.
13
Петя как профан вообще весьма плохо разбирался в медицине. Он путал термины, а органы полостные знал на зубок. Еще в школе часами рассказывая про эпифиз, имел в виду гипофиз, а сам же указкой показывал шишковидное тело, на самом деле являющимся седалищем. А потому Петя думал: "Хороший ли я помощник?".
В операционной было еще несколько таких же идиотов как он.
- Практиканты, - с гордостью заметил врач, а сам пощупал живот пациента.
- Будет жить? - робко поинтересовался самый толстый практикант.
Но врач ничего не ответил. Мелочи его не интересовали. В руке блеснул скальпель. Где-то вскрикнула практикантка, а Петя, решив помочь, взял пациента за ноги. Врач сделал легкий надрез на животе больного, но потом, поглядев на часы, сказал:
- Ну, мне пора! Этот пациент мало заплатил, а потому мне необходимо сейчас идти к более выгодному клиенту. Думаю, вы без меня справитесь, книжки разные читали, умные небось.
Бросил скальпель и ушел. Только марля одна заколыхалась да комки ватных томпонов покатились по полу как перекати-поле.
Тунеядцы-медики слыли за недоучек, а потому некоторые из них пошли курить в корридор, а другие принялись валять дурака - громко свистеть и стукать друг друга ладошками в спину. Ну, нету у них никакого интеллекта!
Один Петя был ответственным юношей, в сердце которого есть чувство сострадания к беде ближнего. И минус у него был - не медик Петя, не медик. Но для доброго человека эта капля не есть нелостаток, к тому же ведь и голова на плечах есть да в руках немеренно силы молодецкой!
Узрев в разрезанной брюшине пациента округлое тело, Петя взял его аккуратно двумя пальчиками, и с успехом отстриг ножницами. Кровотечение удалось предотвратить комком ваты наподобие пробки. Зашил быстро брюхо нитками - и готово. Таким образом мочекаменная болезнь прекратила быть, как и сама почка, теплая еще, дымящаяся, лежащая в уточке.
В операционой стало тихо. Где-то упала в обморок девушка. Какого-то толстого дебила стошнило. А прыткий долговязый юноша схватил удаленую почку и с жадностью сожрал с хрустом - то соль мочекаменная так звучит.
- Нет, - сказал Петя, - я никогда не смогу быть врачом, поскольку большая ответственность получается, да и как я буду в глаза смотреть больным людям, скажем, больному глаукомой, если мне к примеру прийдется удалить его глаза?
Сказал так. Сдал дежурному перчатки и иголку с нитками, вышел.
14
Вышел на крыльцо, и тут-то его беднягу и схватили. Военные. Решили Петю в армию сдать на два года.
- Нашелся, беглец. По всему городу тебя ищем. Чего бабушек то своих позоришь?
В бобончике действительно сидели бабушки.
- Трутень какой, - сказала одна из них, - мы тебя ищем, а ты по санаториям ходишь, последние деньги проедаешь. Ну-ка, в армию ступай, там тебя научат уважительно относиться к старшим!
Петя был безвольным малым, мышца воли у него развита не была, а потому он смирился с судьбой и позволил привести себя на военую комиссию.
На комиссии тоже было полно трутней и бабушек. Многие юнцы ревели, а другие, кто поглупее, смеялись, радовались, что в армии можно будет бить друг другу морды да стрелять по мишеням из настоящего автомата. А то, глядишь, и повезет стать танкистом.
Всех трутней все же раздели догола и заставили бегать по корридору с холодным полом по кабинетам, где заседали врачи.
После врачей голого Петю привели к начальникам, которые с важным видом сказали:
- Нет, такого в армию мы не берем. Во-первых, совсем слеп, да и жир тела - тоже помеха, много ест, небось. Такой точно не похудеет. А вот психиатр сказал, что у этого толстяка к тому же похмельный синдром. Видно, что любитель закуски и крепкой выпивки, а такие в армию не годятся тоже. Что еще?
- Ничего, - сказал Петя.
- Вот и иди отсюда ко всем чертям, а то, ишь, в армию, сука такая, захотел, на казеные харчи!
Петя и пошел.
15
Только двери спутал. Зашел в турагенство "Ваш шанс". За длинным столом, обложеном телефонами и красивыми журналами с изображениями культуристов, сидел тощий тип в черных очках. Явно слепой. Почуяв клиента, он весь приосанился, сухая улыбка растянула жилы щек, прогнулся весь как стебель укропа.
- Вы хотите приятно отдохнуть? - ласково спросил слепец.
Пете понравился приятный баритончик, да и костюм у него тоже хороший, не грязный, чистый.
- Да, отдохнуть мне бы не помешало.
Слепой коммерсант заулыбался ярче. Ему нравится мягкость клиента.
- Что ж, вы можете хорошо отдохнуть полгода на Анадыре. Открыт зимний курорт. Укрепите здоровье, своими собственными руками загарпуните кита.
- Звучит заманчиво, - улыбнулся Петя, представляя, как он гарпунит кита.
- Вот вам билеты и красивые журналы, - сказал слепой, протягивая вышеуказаное, - недорого, за годовой оклад, вы приятно отдохнете. Если у вас нет денег, ничего страшного, это даже и лучше, мы дадим вам возможность заработать.
Далее слепец позвонил по телефону, сказал пару слов, и пришли два охранника, которые схватили Петю за руки, а красивые девушки с надписью на грудях "Кутюр", сняли с петиного тела мерку. Потом его отвели в роскошную комнату, где стоял стол с едой и выпивкой, да в углу возвышалась кровать с двумя проститутками, а в другом углу стоял лакей, которому что угодно скажешь, - выполнит.
В соседней комнате копошились китайцы, - они кроили, резали ткани, пришивали пуговицы.
Через время, сытый и пьяный Петя был роскошно одет во фрак, на голове - цилиндр, на руке - золотые часы тикают. В общем, франт, а не человек. Проститутки его всего исцеловали, на спине и шее засосов понаставили. Очень приятно было.
Слуга записочку принес на золотом подносике: "Оплатите отдых своим потом, когда изловите кита. Мясо китовое дорогое, жирное, очень полезное. Ус китовый ценится всеми знатоками китовых усов в мире".
"А почему бы и не отдохнуть? - подумал Петя, - хватит трудиться на всяких прохвостов и хапуг. Я, может, тоже хочу по-царски немного пожить?"
С такими мыслями Петя оказался в туалете. Ни разу он не видел такого чистого и кафельного сортира, с джакузями разными и писсуарами.
- А это что за хрень? - заинтересовался Петя сеткой в полу, открыл ее, подскользнулся и упал, да прямо в черное отверстие. Он несся по скользким и холодным трубам навстречу неизвестности.
16
А что такое неизвестность? Через какое-то мгновение Петя уже осознал, где оказался, в месте известном, в канализации. Упал прямо в воду, и его едва выловили подземные труженики, ассенизаторы, обедавшие на куче зловонного шлака неподалеку.
- Ишь, какого буржуя выловили, - удивлялись они друг другу, щупая грязными пальцами дорогую ткань петиного бархатного костюма, уже грязного.
- Небось, белоручка еще, - спрашивали сами себя, трогая петины ладошки, похолодевшие со страху.
Страшно было подумать, что испытал Петя после всех удобств люкса, ведь он так хотел посетить прекрасную страну Анадырь. А тут, может еще, и децл изнасилуют. Вымазавшись в сточных водах, его одежда преобрела неприятные оттенки кала и мочи, а набившиесся в карманы дохлые крысы и вонючие белые хлопья, придали всей его внешности незаманчивый образ дворника или еще какого мусорного деятеля.
- Да ты наш брат! - сказали хором асенизаторы. Подумали, видать, что пришел Петя на подмогу из другой трубы.
Вооружив юношу лопатой для сгребания нечистот, ассенизаторы продолжили свою скромную трапезу, а Петя по долгу совестливой души принялся отдирать накипные наросты на стенах канализационного тонеля.
Увлекшись, и даже немного задумавшись о суетности жизни, Петя забрался в непролазные колодезные дали, где было уже не так свободно, а даже тесновато. К тому же душили миазмы, пышащие жаром в почерневшее петино лицо. Пришлось выпустить из рук лопату и продвигаться по полости ползком. В кромешной тьме ему было неуютно, а, узрев вдали кружок света, Петя от радости заплакал. И, весь ободранный, уже выбираясь наружу, он воскликнул:
- Фу, как же тут воняет!
Рядом со смрадным отверстием, из которого вылез тюфяк, стоял невысокий старичок с длинным подвижным носиком. Услышав возглас молодецкий, он воскликнул:
--
Парень, да у тебя есть нюх!
17
Оказывается, Петя забрался прямо в здание пищепрома, в отделение, где искуссные в обонянии толстые женщины и нехудые мужчины дегустируют на запах продукт питания, а также вкушают его понемногу, а потом обсуждают вкус и цвет при помощи слов восторга, или, если продукт отвратителен на вкус, плюются и отталкивают от себя противные тарелки, наполненные невкусной снедью.
Старичок проводил Петю в душевую кабину, выдал рабочую робу, и сказал:
- Вижу, что у тебя есть ценный дар. Смой с себя инородные запахи и поменяй одежду. Сегодня тебе предстоит пройти тест на привкус гороха, который выращивают овощеводы всей нашей необъятной Родины!
После неприятной ассенизации Пете понравилась чрезвычайно полезная дегустация. Яств было не особенно много - то был горох консервированный из разных заводов. Размалывая на почерневших молах зубов эти зеленые катыши, у Пети из глаз текли слезы умиления от счастья - так хорошо быть рядом с людьми и делать то же, что и они - нюхать, щупать, поглощать. Десяток людей в униформе дружно чавкали и помечали в особом журнале свойства продукта: вкус, цвет, запах, наличие осадка в баночке. Один горох был плох и не вкусен, другой - был так себе, типа фасоли, третий - прямо как бананы вкусный. Но Пете все понравилось особо хорошо, везде он поставил жирные галочки и плюсики - уж больно питательный овощ - горох!
После длительной часовой дегустации, Пете стало невмоготу. Живот вспучило, глаза вылезли из орбит, а лоб покрылся испариной. Кишечник выработал газы, и сидящие рядышком люди принялись извергать из своих ртов содержимое желудков, преимущественно горох. Неприятно всем было нюхать петино зловоние. Многие слабые на кишечник женщины тоже принялись пукать. Никто не смеялся, не довеселья было. Смеялся лишь только Петя:
--
Я вспомнил! - говорил он, а что вспомнил тут же и забыл.
Через некоторое время приехали сектанты секты поклонников Кришны, побрили Петю наголо и увели с собой.
- Брат, - говорили они, - тебе тут не место. А харчевать ты и у нас сможешь.
18
У кришнаитов Петя жил хорошо и даже припеваючи - пели часто хвалебные песни Кришне хором, что слышно было на всю округу. Жили сектанты в подвале, в том самом, где Петя с чугуном сидел в компании с Ухожором. Каждое утро Пете выдавали большую сумку с хозяйственным мылом и посылали в город торговать.
--
Брат, купи мыло! - приставал Петя к прохожим.
--
Что за мыло? - интересовалась доверчивая старушка.
- Натуральное, из жира кобеля. Я его сам поймал вчера за хвост на помойке. Жирный был кобель, упитанный, хоть и драный.
И доверчивая старушка покупала зловонную упаковку.
Хорошо было жить в то время, с удовольствием. Вот только кришнаитам не нравилось, что Петя деньги не отдавал за проданное мыло, а тратил их на пиво да пирожки с капустой.
--
Да ты, брат, самая натуральная Мамона! Уходи-ка отсюда!
- Сами вы мамоны! - обиделся Петя и пошел домой к старушкам.
Давно он у них не был. Даже немножко забыл подъезд по счету и номер квартиры. Впустила его на порог какая-то толстая баба в рыжем парике:
- Малыш, - сказала она, - а ты меня будешь возбужденно целовать? Ведь я еще целка.
"Что ж", - подумал Петя, пройдя в спальню. Завалил бабу на софу и принялся ее лобызать. Через некоторое время Петя понял, что это не баба с титьками, а трансвестит с мужской писькой. Он где-то в газете читал про проказы этих наглых извращенцев.
Вырвало его на трансвестита пивом да пирожками с капустой. Побил поганца тяжелыми кулаками в кровь, и вышел в подъезд.
А тут уже бабушки стоят. Оказывается, недавно в новый подъезд переехали, похуже. Вышли из квартиры на душераздирающий крик извращенца.
- Мы его ищем, а он, это надо же, гомосексуализмом занимается! - говорила одна бабушка.
- Мы тебя не для того растили, чтобы ты онанировал да занимался педофилией! - говорила вторая бабушка.
А третья та вобще разрыдалась и по морде петиной тапком дала.
19
Так Петя стал снова у бабушек жить, только теперь его меньше любили, потому что был еще один маленький внук, поновее, да и не такой проказливый и более скромный. К тому же моложе. Лежал себе в пеленках и даже кушать не просил. Так и умер от голода. Бабушки спохватились только через месяц. Пеленки принялись разворачивать, а трупик уж к материи прилип, мумифицировался без доступа бактерий. Плакали потом бабушки три дня, а Петю побили. Сами в небольшой запойчик ушли, в кабак для пенсионеров.
А Петя один дома остался.
Тут как раз письмо пришло от общества любителей классической философии. Пишут, что берут Петю в свой нестройный, но трудовой отряд, в ряд почетных философов, шапочку даже с кисточкой прислали. Пишут еще, что вот-вот приедут к Пете домой человек эдак двадцать философов, дадут мешок с деньгами за петину публикацию, которая наделала много шума в прессе.
Теперь - он герой. Даже на некоторое время мнительность Петя обрел, сперва робко, как простой человек, но потом он почувствовал себя на много смелее. Даже когда села на нос ему муха, он только гордо задрал голову и губы оттопырил, муха и улетела восвояси, ни с чем.
Вот и звонок в дверь. Действительно, философы приехали. Все люди явно умные, не здороваются даже, а просто кивают важно. Заняли все стулья в квартире, кровать и софу. Одни даже на пол сели, мест не хватило. Деньги принесли в холщовом мешочке, килограммов десять, и журналиста одного, который Петю всячески сфотографировал для истории и небольшое интервью взял:
- Запестрит, - говорит, - теперь ваша физиономия во многих желтых газетах нашей страны, а на дом табличку повесят: "В этом доме жил философ Петя".
--
А почему "жил"? - спросил Петя.
- А потому, что теперь у вас есть средства для жизни в самом роскошном отеле, - на полгода точно хватит. К тому времени, вы, надеюсь, напишите новую книжку, потолще, а после будете купаться в лаврах как сыр в масле!
А тут самый умный философ, в шапочке с кисточкой, седой весь, исхудавший, вышел на палас и слово замолвил:
- Позвольте обращаться к Вам не Петя, а Питэр, что достойно величию Вашего нынешнего положения почетного членства столь изысканого философического общества.
И вручили Пете шапочку.
20
А тут, как назло, бабушки пришли пьяные. Все никак кончину меньшого внука забыть не могут. Сошлись на том, что виноват во всем Петя, - пусть на себя вину берет! Милицию с собой привели. Всех философов милиционеры побили дубинками, а камеру журналиста ему об голову вдрызг разбили.
Скандал великий получился, стыдно даже и писать об этом.
Из кутузки то, конечно, всех выпустили за отсутствием состава преступления, а деньги все себе бабушки забрали. Их и след простыл. Говорят, что на Гавайях теперь живут в почете, в Пампасах вроде их даже видели. Все труды петины на свое имя переписали. Обидно до слез. Да еще философы все перемерли как назло, старенькие уже были, а, может, даже им в чай мышьяк подкинули таинственным образом.
Петя потом долго по инстанциям ходил, а все безрезультатно. Дело даже уголовное по началу было завели на бабушек, но, увы. Бродил Петя, возомнивший себя Питэром, по корридорам внутри больших серых зданий, в двери заходил чиновьи. Многие выслушивали жалобы бедолаги, даже бумажки с печатями потом давали, но все на том и заканчивалось.
Все пути вели к одному крысоподобному начальнику, плюгавому, с холодными и бездушными черными глазками. А на нем-то все препоны как раз и строились. Многие чиновники даже признавали в нем большого прощелыгу. Долго не пускали к нему Петю. Секретарше все же зря овсянные печенюшки подарил, - лучше бы сам съел. Ночевал Петя три ночи под окном дома важного чина, но только лишь собаки его покусали, да обрыгали сверху. Плюнул на все эти безобразия Петя, и ушел ни с чем.
По загородному полю пошел по направлению к березовой рощице, туда, куда глаза глядят. Ведь идти то некуда, квартиру петину опечатали. Бабушек тепрь даже интерпол ищет за убийство младенца. Оказывается, это они сына какого-то рокфеллера из лимузина выкрали.
Эпилог
А что дальше стало с трутнем Петей, мы пока не знаем. Одни говорят, что одичал он совсем, оброс весь густыми волосами, и бродит по пригородным лесам, питаясь грибками да животинками разными, людей пугает видом своим неприглядным, и гоняется за ними с воем диким. Видно, поговорить по-философски или о себе хоть и таким странным образом заявить хочет. Другие говорят, что Петя сделал сам себе пластическую операцию, и занимает важный пост в отдаленной деревне в три человека числом где-то на Анадыре. А третьи говорят, что Петю просто-напросто съели волки. Упитанный ведь. А волков в этом году ой как много расплодилось.
Мы же с вами не будем присоединяться ни к чьему мнению, ведь, по сути, это все домыслы, и думаем, что внимательный читатель поймет, что настоящий трутень Петя сейчас наверняка продолжает заниматься своим безпринципным тунеядством в другом городе, получше. Видов работ всяких много, и еще далеко не во все сферы человеческой жизнедеятельности не ступала привольная стопа нашего слегка гнусноватого человека.