И.И. Шишкин 'Первый снег'

   Эпиграфом к первой главе «Евгения Онегина», является строка из стихотворения Петра Андреевича Вяземского «Первый снег».

По жизни так скользит горячность молодая,
И жить торопится, и чувствовать спешит!

   Вначале это был эпиграф ко всему роману. Позже, Пушкин заменил его на отрывок из частного письма о «проникнутом тщеславием». Вяземский пишет:

Но что я говорю? Единый беглый день,
Как сон обманчивый, как привиденья тень,
Мелькнув, уносишь ты обман бесчеловечный!
И самая любовь, нам изменив, как ты,
Приводит к опыту безжалостным уроком
И, чувства истощив, на сердце одиноком
Нам оставляет след угаснувшей мечты.

   «Первый снег» — очень характерное природное явление. Серая и кислая осенняя природа вдруг в один миг преобразуется в прекрасные и фантастические краски зимы. Каждое дерево одевается в белоснежное подвенечное платье. Кажется что зима пришла навсегда и можно катать свою избранницу «в тесноте саней». Но проходит всего один день и вся эта красота превращается в грязную хлябь, хуже «томного уныния осени». Разве можно серьёзно полагаться на то, что так зыбко и быстротечно, если этот единый день первого снега, истощив чувства, оставляет лишь след угаснувшей мечты? Что может получиться из таких прогулок по первому снегу?

   Причиной неудач многих великих замыслов бывает поверхностность подхода и недостаточное развитие общества и человеческой души. Но как бы не был инфантилен и несовершенен «первый снег», Пётр Вяземский в конце своего стихотворения замечает:

Клянусь платить тебе признательную дань;
Всегда приветствовать тебя сердечной думой,
О первенец зимы, блестящей и угрюмой!
Снег первый, наших нив о девственная ткань!

   В стихотворении «Не спрашивай зачем унылой думой», Пушкин вслед за Вяземским тоже отдаёт признательную дань первому снегу ранних чувств:

Не спрашивай, зачем душой остылой
Я разлюбил веселую любовь
И никого не называю милой —
Кто раз любил, уж не полюбит вновь;
Кто счастье знал, уж не узнает счастья.
На краткой миг блаженство нам дано:
От юности, от нег и сладострастья
Останется уныние одно...

   Недостаточность основания для «катаний в санях» встречается в евангельской притче о сеятеле:

   ... иное семя упало на места каменистые, где было немного земли и скоро взошло, потому что земля была неглубока. Когда же взошло солнце, и, как не имело корня засохло...

   Преждевременное «сеяние свободы» встречается в стихотворении Пушкина «Свободы сеятель пустынный»:

Свободы сеятель пустынный,
Я вышел рано, до звезды;
...
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.

   Несовершенство первого опыта по первому снегу должно быть хорошим материалом для анализа ошибок, пересмотра мировоззрения и, наконец, создания глубоко «зимнего» знания, основанного на твёрдой и надёжной основе, где оно не засохнет, не будет размыто наводнением и где его не склюют птицы.

   Главный герой книги Горького «Жизнь Клима Самгина», Клим Самгин, хорошо понимая внутреннюю природу различных течений и теорий, мучился оттого, что сам при этом никакой своей теорией не обладал. Все попытки привести в порядок идеологический мусор энциклопедических знаний ни к чему не приводили. Клим имел хорошую память и мог запоминать мнения самых разных людей и встать на любую точку зрения, однако от себя самого ничего обсудить не мог. Один из вариантов названия книги Горького был «История пустой души». «Сорок лет» Клима Самгина, описываемые Максимом Горьким, были периодом накопления жизненного опыта и личного отношения к окружающему миру. В четвёртой, незаконченной части книги, Клим Самгин пытался перейти от наблюдения к синтезу, но ничего конкретного не достиг. Книга осталась незаконченной, оборвавшись на полуслове со смертью Максима Горького. Отрицание чего-то хоть и не носит позитивных функций, тоже является весьма полезным действием. «А мы всё ставим каверзный ответ и не находим нужного вопроса»^[1].

   В главе «О воспитании детей»^[2], Мишель Монтень анализирует каким образом нужно воспитывать детей, чтобы добиться наилучших результатов. Цитируя Цицерона, он пишет:

   Желающим научиться чему-либо чаще всего препятствует авторитет тех, кто учит... Пусть наставник заставляет ученика как бы просеивать через сито всё, что он ему преподносит, и пусть ничего не вдалбливает ему в голову, опираясь на свой авторитет и влияние. Цицерон «О природе богов».

   Онегин обучался вполне свободно, «по Монтеню»:

Monsieur l`Abbè француз убогой,
Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой,
Слегка за шалости бранил
И в Летний сад гулять водил.

   Воспитание Онегина давала ему максимальную свободу для личного развития, но отсутствие реальных жизненных проблем не всегда является самым оптимальным условием. Если жизнь не научит и не накажет, то на что способны сухие книги или убогий француз? Одним из возможных отрицательных следствий «свободного образования» является «педантизм». Пушкин употребляет это слово в том смысле в котором его употреблял Монтень. Сегодня слово «педант» имеет иное значение. Монтень обсуждает этот эффект в главе «О педантизме».

   Педант может сказать с важным видом «Так говорит Цицерон» или таково учение Платона о нравственности, или «вот подлинные слова Аристотеля». Ну а мыто сами, что мы скажем от своего имени? Каковы наши собственные суждения? Каковы наши поступки. А то ведь это мог бы сказать и попугай.

   У Пушкина, Онегин был «учёный малый, но педант»:

Он знал довольно по-латыне,
Чтоб эпиграфы разбирать,
Потолковать об Ювенале,
В конце письма поставить vale,
Да помнил, хоть не без греха,
Из Энеиды два стиха.

   Мишеля Монтеня совершенно ставило в тупик, что самые тонкие умы больше всего и презирают педантов:

   Например, добрейший наш Дю Белле, сказавший: Но ненавистен мне ученый вид педанта. Чтобы вместить в себя столько чужих мозгов, и, к тому же, таких великих и мощных, необходимо (как выразилась о ком-то одна девица, первая среди наших принцесс), чтобы собственный мозг потеснился, съежился и сократился в объеме.

   По мнению Монтеня, педанты заносчивы и надменны, не понимают простых общеизвестных вещей и в этом заключается причина презрения, которое к ним питает толпа. Одним из самых известных «педантов» в истории России, возможно, был Борис Годунов. Монтень пишет:

   Кто присмотрится внимательнее к этой породе людей, надо сказать, довольно распространенной, тот найдет, подобно мне, что чаще всего они не способны понять ни самих себя, ни других, и что, хотя память их забита всякой всячиной, в голове у них совершенная пустота.

   Своеобразное «воскресение» Онегина из мёртвых возникает в восьмой главе романа, когда впервые за всю свою жизнь он столкнулся с проблемой, которую не способен решить. «Буря чувств», поднятая Татьяной, привела к необходимости перечитать и пересмотреть всю свою жизнь. Он «пробудился к жизни» только тогда, когда жизнь задела его за живое: разбудившим Евгения волшебным кольцом, стали его чувства к Татьяне, ставшей к тому времени генеральшей и «законодательницей зал». Среди цитат «от Брюса Ли» есть несколько, имеющих отношение к педантизму и как с ним бороться.

   Не думай, чувствуй! Это как указывать пальцем на Луну. Не концентрируйся на пальце, или пропустишь эту божественную красоту.
   Опустоши свой разум. Стань аморфным, бесформенным как вода. Когда воду наливают в чашку, она становится чашкой. Когда воду наливают в чайник, она становится чайником. Когда воду наливают в бутылку, она становится бутылкой. Вода может течь, а может крушить. Будь водой, друг мой.
   Обычный человек — совокупность рутин, идей и традиций. Если идти по этому пути — ты познаешь рутины, идеи, и традиции, — свою тень. Ты не познаешь себя.

   Стихотворение Пушкина «Чадаеву», написанное в Молдавии, заканчивается так:

Поспорим, перечтем, посудим, побраним,
Вольнолюбивые надежды оживим,
И счастлив буду я; но только, ради бога,
Гони ты Шепинга от нашего порога.

   В послании Горчакову также встречается таинственный «Шепинг»:

И где мы все - прекрасного друзья,
Чем вялые, бездушные собранья,
Где ум хранит невольное молчанье,
Где холодом сердца поражены,
Где Бутурлин - невежд законодатель,
Где Шепинг - царь, а скука - председатель,
Где глупостью единой все равны.

   В комментариях к сочинениям Пушкина полагается, что это какой-то петербургский офицер из рода баронов Шепингов. Однако, по смыслу здесь Пушкин должен иметь в виду транслитерацию английского слова «shaping», означающего «придание внешней формы». Евгений Онегин «как dendy лондонский одет»:

Второй Чадаев, мой Евгений,
Боясь ревнивых осуждений,
В своей одежде был педант
И то, что мы назвали франт.

   Судя по всему, Чаадаев любил хорошо одеться, то есть придать себе «хорошую форму», а следовательно, Пушкин советует гнать привычку, снижающую ценность содержания. Поэтому послание Горчакову следует понимать так:

Где форма — царь, а скука председатель.

   Форма и содержание часто не имеют друг к другу никакого отношения. Если немного преобразовать стихи Пушкина, можно получить:

Надев широкий боливар
Есенин едет на бульвар
И там гуляет на просторе

   История со шляпой Есенина весьма показательна. В его жизни она имела особое значение. После возвращения из США, Есенин носил широкополую шляпу типа «Боливар» в духе североамериканского типажа, как дань заграничной моде. На современном памятнике Есенину, стоящим прямо напротив памятника Пушкину на Тверском бульваре, никакой эпатажной шляпы нет... хотя он так хотел быть похожим на американского dandy. Пушкина часто рисуют в том самом котелке, который он держит в руке на памятнике, хотя рассказывают, что сам он его носить не очень любил. Трагедия Есенина, приведшая к его гибели, возможно и заключалась в том, что он «потерял себя» среди выдуманного «шепинга». Онегин у Пушкина, однако

... застрелиться, слава богу,
Попробовать не захотел,
Но к жизни вовсе охладел.

   Преображение Евгения из франта, прожигающего жизнь, в разочарованного циника происходит в 37 строфе. Это зловещее число всегда ассоциируется с преждевременной и драматической смертью и прежде всего со смертью Пушкина. С цифрой 37 связан пик сталинских репрессий 37 года. Высоцкий в песне о «фатальных датах и цифрах» писал:

С меня при цифре 37 в момент слетает хмель,
— Вот и сейчас — как холодом подуло:
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль
И Маяковский лег виском на дуло.
Задержимся на цифре 37!
Коварен бог — Ребром вопрос поставил: или — или!
На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо, —
А нынешние — как-то проскочили.

   Балет является видом представления, в котором форма является определяющей и абсолютно доминирует над содержанием. Россия традиционно в области балета «впереди планеты всей» даже несмотря на то, что она «избяная, лубяная и толстозадая»^[3].

Люблю их ножки; только вряд
Найдете вы в России целой
Три пары стройных женских ног.

   Простой и неискушенный взгляд не всегда поймёт, а что это вообще за искусство?

Был в балете мужики девок лапают
Девки все как на подбор ё в белых тапочках
Вот пишу, а слёзы душат и капают
Не давай себя хватать, моя лапочка^[4]

   В балете по мотивам поэмы Пушкина «Кавказский пленник» черкешенку изображала любимая балерина поэта Истомина. Но разве такой шейпинг способен передать смысл и внутреннюю напряжённость драмы? Хотя... если можно создать оперу или балет по книге Достоевского «Преступление и наказание», то наверное возможно всё.

   Противоположной альтернативой является такой театр, в котором форме уделяется минимальное значение и где спектакли проходят без обычных декораций, а художественное оформление максимально подчёркивает содержание и полностью абстрагируется от формы. Вариантом такого театра был эпический или интеллектуальный театр Бертольда Брехта. В совейское время билеты на балет в Большой Театр можно было свободно поменять на спектакль без декораций Театра на Таганке. Сегодня содержание и идея мало кого интересует, а вот форма, лишённая часто всякого смысла, вызывает неизменный кассовый сбор. Танцы на сцене требуют высокой техники, а что в наше время стоит чистая идея?

   Многие современные спектакли не носят и, наверное, не могут носить строгого характера, а проникнуты настроением, которое называют «петросянщина». Финансово-определяющей целью театрального представления стало «развлечение» и «гоготание». На концерте органной музыки вряд ли можно услышать громкий смех или что-то подобное... но можно ли сегодня создать спектакль в театре уровня органного концерта? Обряды и песнопения в религиозных заведениях — это мероприятия, где определяющей является форма, но как можно обсуждать нравственные законы или этические принципы в стиле духовного хора или гипнотической молитвы? Было бы очень забавно провести семинар по квантовой механике или космологии скажем в стиле бардовского концерта или музыки в стиле кантри. И опять же, только настоящий гений способен обсуждать философские проблемы, используя для этого «роман в стихах».

   Одним из главных забав Онегина была «наука страсти нежной», то есть грубо говоря техника затащить женщину в постель, чтобы она при этом не сопротивлялась и даже получила некоторое удовольствие. Чтобы заниматься «наукой страсти нежной», один мой приятель, когда мы с ним вместе учились в институте, снял квартиру, которую переделал в небольшой кабак. Каждый раз, когда я приходил к нему в гости, у него всегда были какие-то девушки... и всегда разные. Не сомневаюсь, что рано или поздно такая жизнь может смертельно надоесть. Ни о каких возвышенных чувствах не может быть и речи, если реальной причиной отношений является лишь небольшое развлечение. Гибель Есенина во многом была вызвана тем, что в отношениях со слабым полом он пошёл в разнос. Попытка создать на этом фронте «стабильность» с внучкой Толстого, привела к тому, что отсутствие любви к женщине и атмосфера вечного присутствия авторитета гениального деда, превратила жизнь в пытку и только приблизило трагический конец. А ещё алкоголизм...

   Природа возникновения скуки у Онегина похожа на последствия употребления наркотических веществ. Основной мишенью морфинов является опиоидная система организма и опиоидные рецепторы в частности. При повышенной концентрации морфинов чувствительность рецепторов снижается. В результате для получения «ощущения счастья» требуются всё большее количество морфинов. То же самое можно сказать и о свежести восприятия мира. Отличие «взрослого» от «ребёнка» часто состоит в том, что первый уже не способен воспринимать мир из-за частичной деградации рецепторов. В частности об этом писал Антуан Сент-Экзюпери в книге «Маленький принц». С возрастом всё меньше событий способны доставить человеку ощущение счастья: частотная характеристика микрофона восприятия становится сильно урезанной.

   То, что пробудило бы в прежние годы живое движенье в лице, смех и немолчные речи, то скользит теперь мимо, и безучастное молчание хранят мои недвижные уста. О моя юность! о моя свежесть.^[5]

   Свой «Первый снег» литературных опытов, Пушкин начинал в Петербурге, когда создал «Руслана и Людмилу», за что в частности и был сослан в Молдавию: «Но вреден север для меня». Поэт напоминает о том, что Назон, то есть Овидий, был тоже сослан из Рима в западное Причерноморье за несоответствие пропагандируемых им идеалов любви официальной политике императора Августа. «Первый снег» авраамических религий начался после того как, согласно книгам Ветхого завета, Моисей решил покататься в санях по аравийским пустыням с изгнанниками Древнего Египта.

   Чтобы «издатель замысловатой клеветы» не повторял, что в Онегине нарисован портрет автора, Пушкин подчёркивает, что между ним и Онегиным большая разница. Хотя, очевидно, что изучая пушкинский портрет Онегина, можно судить и об авторе рисунка. В первой главе «Евгения Онегина», Пушкин описывает свою встречу с Онегиным. Пушкин сам сделал набросок иллюстрации к первой главе, нарисовав Евгения, стоящего облокотившись на гранит вместе с собой на берегу канала в Петербурге. Пушкин встретился с Онегиным после того, как тот, подобно Фаусту, потерял интерес к жизни, возможно желая сравнить себя с Мефистофелем. Непонятно, как именно «средь ночных забав» Петербурга их мог пленять напев торкватовых октав. Октавы Тассо из «Освобождённого Иерусалима», можно было услышать среди венецианских гондольеров, но Италия расположена достаточно далеко от Петербургских каналов.

   Первая глава начинается с того, что Онегин едет в деревню к дяде. В нескольких строфах даются образно-ассоциативные ключи, требующие сделать детальный анализ нескольких литературных произведений, важных в контексте всего романа. Что за дядя имеется в виду? С первых строк непонятно о ком идёт речь: о дяде Онегина или о дяде самого Пушкина. У читателя середины 20-х годов XIX века, дядя Пушкина, Василий Львович должен был ассоциироваться с написанной им обсцентной поэмой «Опасный сосед». Один из соискателей руки Татьяны Лариной будет Буянов, как пишет Пушкин «мой двоюродный брат», то есть сын его дяди, а значит главный герой «Опасного соседа». В поэме В. Л. Пушкина, Буянов затевает драку в борделе, а в романе А.С. Пушкина оказывается первопричиной трагедии: это он подвёл Татьяну с Ольгой к Онегину: Онегин выбрал для танца Ольгу и вызвал тем самым ревность Ленского. Буянов наделён некоторыми качествами гоголевского Ноздрёва. Строки:

Так думал молодой повеса,
Летя в пыли на почтовых,
Всевышней волею Зевеса
Наследник всех своих родных.

   отсылают к поэме В. Майкова «Елисей, или Раздражённый Вакх», в которой боги-олимпийцы запросто общаются с откупщиками и непотребными девками, а царица Дидона превращается в старую начальницу исправительного дома, покончившую с собой из-за того, что её бросил молодой любовник-ямщик. Аналогичным образом и в «Опасном соседе» Варюшка, принимающая в борделе Буянова, купца и дьячка и ещё рассказчика-стихотворца, представлена женой Перикла Аспазией, в доме которой собирались философы, художники и поэты. Буянов по характеру очень напоминает Елисея. Далее, в романе, Пушкин упоминает свою первую сказочную поэму «Руслан и Людмила».

   Сюжет первых строф Евгения Онегина отсылает к роману Метьюрина «Мельмот Скиталец», названного Пушкиным гениальным. Студент колледжа в Дублине, Джон Мельмот отправляется к умирающему дяде, сосредоточению его надежд на независимое положение в свете. Он едет «одиноким пассажиром в почтовой карете (Онегин едет на на почтовых). Сюжет книги «Мельмот Скиталец», имеет много смысловых и идейных параллелей с романом «Евгений Онегин», но это отдельная история.

   Когда Пушкин, помимо всяких прочих, вспоминает женские ножки, «воспитанные в восточной неге», не оставившие следов на северном снегу, неясно о ком идёт речь. На вопрос о ком теперь вздыхает его лира и кому он посвятил свой напев, автор отвечает «Никому!». Действительно, блажен тот, кто сочетает с любовью горячку рифм, однако любя он «был глуп и нем».

Прошла любовь, явилась муза,
И прояснился темный ум.
Свободен, вновь ищу союза
Волшебных звуков, чувств и дум;

   Фраза «свободен, вновь ищу союза» употребляется обычно после развода или смерти супруги, когда мужчина находится в активном поиске своей половины, однако поэт ищет здесь не «половину», а «союз волшебных звуков, чувств и дум», его «половина» виртуальна: это его творчество или муза. В восьмой главе музой творчества Пушкина названа Татьяна. Если бы «иной разум» решил написать что-нибудь в добавок к существующим текстам, то для ножек какой из ревнивых дев он бы это сделал?