Символ дзен-буддизма

   Для эпиграфов ко второй главе «Евгения Онегина» Пушкин выбрал два восклицания. Одно из произведения древнеримского поэта Горация «Сатиры», «O, Rus!», а второе просто «О, Русь!». Владимир Набоков в комментариях называет это не более, чем «каламбур». Похожий каламбур он нашёл в эпиграфе к одной из глав книги Стендаля «Красное и чёрное». В шестой главе второй книги «Сатиры», Гораций рассуждает о природе поэтического творчества и его зависимости от «меценатов» и конкретно от своего покровителя Гая Цильния Мецената. Поэт начинает главу так:

Вот в чем желания были мои: необширное поле,
Садик, от дома вблизи непрерывно текущий источник,
К этому лес небольшой! — И лучше, и больше послали
Боги бессмертные мне; не тревожу их просьбою боле,

   Свободное творчество, да и вообще произвольные размышления на общие темы, тем чище и объективнее, чем меньше человек связан необходимостью выражать чьи либо интересы и от кого-то зависеть. Гораций переживает, что уже много лет он стал приближен к Меценату и тот почитает его «в числе своих». В результате многие завистники восклицают в голос «Любимец Фортуны!». И поскольку он близок к сильным мира сего, то уж наверняка знает, где находится «обещанная земля для воинов» и все дивятся тому, что он действительно не знает где находится «обещанная земля». В результате Гораций мечтает увидеть поля и деревню, чтобы наслаждаться забвением.

О, когда ж я увижу поля? И дозволит ли жребий
(оригинал О rus, quando ego te aspiciam})
Мне то в писаниях древних, то в сладкой дремоте и в лени
Вновь наслаждаться забвением жизни пустой и тревожной!

   В одном из первых вариантов, повторяя Горация, Пушкин начинал вторую главу так:

Деревня, где скучал Евгений,
Была пустая сторона.

   Вряд ли Пушкин знал о том, что понятие о «пустоте» является центральным в дзен-буддизме, но идея Горация близко напоминает главный смысл идеи «чистого созерцания». В буддизме полагают, что для понимания истинного содержания мира, нужно держать себя «в пустоте». Если человек чем-то наполнен, то как он может вместить в себя идею природы? Для оригинального творчества там уже не будет места. Прежде чем что-то делать, нужно вначале освободиться от предрассудков и стереотипов окружающего мира. Желания разных людей и обществ часто противоречат между собой. Существует ли истина, которая не зависит от человеческих желаний или отражает желание сразу всех вместе? Какую позицию должен занять свободный поэт? Чистое созерцание позволяет полностью освободиться от влияния толпы на творчество, но, как показано в книге Горького «История пустой души», то есть «Жизнь Клима Самгина», чтобы понять мир, одной «душевной пустоты» оказывается мало. Для синтеза идеологии требуется личное отношение. В рассказе «Египетские ночи», Чарский просит поэта импровизатора придумать стихи на тему «поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет права управлять его вдохновением».

Поэт идет: открыты вежды,
Но он не видит никого;
А между тем за край одежды
Прохожий дергает его...

   А кто будет дёргать поэта за край одежды в деревне? В тишине уединения, поэт может летать подобно орлу. В «Сатирах» Горация, дальше по тексту, приводится небольшая притча о двух мышах — деревенской и городской. Одна живёт относительно свободно и питается тем, что даёт ей природа, «кучкой сухого гороха», «овсом» или даже «куколью с мякиной». Городская мышь питается объедками со «вчерашних великолепных пиров» среди «пышных палат» и «блестящего пурпура». Городская мышь приглашает деревенскую в гости и угощает, «как прилично хозяйке». Но, не смотря на то, что деревенская мышь была «так весела на пиру», пир всё же оказался чужим. Когда хлопнула дверь и послышалось лаяние псов, полумёртвые от страха крысы — и хозяйка, и гостья начали бегать кругами по затворённой зале. В результате деревенская мышь сделала вывод:

Жизнь такая ничуть не по мне! — тут сказала
Деревенская мышь: — наслаждайся одна, а я снова
На гору, в лес мой уйду — преспокойно глодать чечевицу!

   Свободная и независимая жизнь в деревне противопоставляется пиру на чужом празднике. У разных людей и даже народов свои представления о чужих пирах. Так, например, недавняя российская телевизионная мода на программы типа «точь в точь» или «голос» акцентирует внимание на качестве повторения старых хитов и шлягеров, а независимое и оригинальное творчество девальвировано. Даже такая известная премия, как «Своя колея», название которой восходит к известной песне Владимира Высоцкого «Чужая колея» полностью игнорирует оригинальный смысл его песни. Нет сомнения, что это очень хорошо вручать премии тем, кто занимается нужными и полезными делами, которые можно повторять кому угодно, но ведь Высоцкий пел совсем о другом. Его колея — это колея личной оригинальности, подражать которой совсем не стоит. Повторение и подражание гению всегда останется только подражанием, подделкой. В мире свободного творчества, индивидуальное, пусть и не гениальное, но своё собственное, имеет значительно больший вес.

Я грязью из-под шин плюю
В чужую эту колею.
Эй вы, задние, делай как я!
Это значит — не надо за мной.
Колея эта — только моя,
Выбирайтесь своей колеёй!

   В мире существует много религий, традиций, писаний и проч., использующих понятие о «боге». Предположим, что «бог» действительно существует и решил добавить несколько слов к тому, что (предположительно) он ранее сам создал. Должен ли он ориентироваться на ту или иную традицию или религию? Должен ли он подражать самому себе? Как он будет относится к прохожему дёргающему его при этом за край одежды? Успех той или иной религии или идеологии обыкновенно вызван тем, что её содержание отражает желание того народа или социальной группы, к которой обращено. Новый завет отражал интересы желавших объединиться вокруг «религии чуда». Идеи умирающего и воскресающего бога были близки многим народам в Средиземноморье. Египетские евреи хорошо принимали «мессианскую идею», а митраистские таинства типа евхаристии не вызывали у них никакого внутреннего протеста. С другой стороны, вавилонские евреи, оставшиеся не у дел, получили Талмуд — высоконационалистическое учение, ставящее изучение и анализ старых иудейских книг во главу угла. Коран, созданный посреди аравийских пустынь, был адекватен воинственному духу арабских народов. Если предположить, что в каждом случае автором «святого текста» был один и тот же «бог», то он создавал продукты своего творчества в согласии с желанием конкретной аудитории: иначе — кто бы стал его слушать? Если же речь идёт не о том, чтобы удовлетворять очередное желание толпы, но спокойно рассмотреть реальные принципы по которым построен наш мир, заниматься медитацией или песнопениями не требуется. И «чистое созерцание» в деревне, в пустоте, где никто не дёргает за край одежды, должно быть вполне адекватно поставленной задаче.

   На принципе «созерцания пустоты» основаны такие виды искусства, как экибана и каллиграфия. Если соединить цветы в определённой комбинации, то получившийся натюрморт передаёт определённое настроение, не имея никакой прямой связи с реальной природой. Каллиграфический текст создаёт настроение независимо от того, что именно содержится в самом тексте. Образно-ассоциативный подход раскрывает абстрактные идеи независимо от использованных технических приёмов, но никакая живопись без красок невозможна: не может быть экибаны без цветов, а каллиграфии без алфавита.

   В стихотворении «Деревня», Пушкин рисует и реальную жизнь «приюта спокойствия трудов и вдохновения» первой половины XIX века. После долгого перечисления без красок «мирного шума дубров», «тишины полей» и других достоинств русской деревни, он отмечает царящий здесь «убийственный позор невежества». Социальные условия в которых жили крепостные крестьяне были катастрофическими. Даже отмена крепостного права по манию царя Александра II не привела к заметному улучшению положения русского народа, а только усугубила все противоречия до такой степени, что фатальное саморазрушение всей общественной инфраструктуры в конце концов оказалось неизбежным. Сегодня многие пытаются найти виновных в революции 1917 года... Если бы что-то пошло иначе, если бы «немцы не финансировали Ленина», если бы среди революционеров не было столько евреев и проч., то жизнь по прежнему была бы «прекрасной» и мы бы не потеряли ту Россию, которую мы «потеряли». Но как при наличии такого «дикого Барства» и «тощего Рабства» можно было избежать фатального краха всей государственной и социальной системы? Это рано или поздно, но обязательно должно было случиться, хотя восхождение «прекрасной Зари» над «отечеством, просвещённым Свободой» о котором пророчествовал Пушкин, было отнюдь не таким прекрасным, как о том можно было бы мечтать.

   Имя главного героя, Евгений, по которому назван весь роман, встречается в книге Стерна о Тристраме Шенди. Воюя со стереотипами в искусстве, Стерн рисует степенного и рассудительного Евгения общающегося с шутливым и беспечным Йориком. Стерн под Евгением имел в виду своего приятеля Холла-Стивенсона, с которым подружился будучи студентом Кембриджского университета. Холл был человеком весьма эксцентричным, любил бросать вызов английскому лицемерию и чопорности. Круг его друзей, в который входил и Стерн, называли «бесноватым», но в своём романе, Стерн иронически наделяет Евгения «благоразумием». Йорик же представлен философом, отважно бросающемся на амбразуру общественного безразличия и невежества и героически гибнущим за правду. Этот неоправданный героизм в борьбе с равнодушным обществом, Стерн подробно обсуждает, вспоминая известную фразу из Гамлета «Увы, бедный Йорик». Во второй главе «Евгения Онегина» фразу «Poor Yorick» произносит Ленский у могилы «смиренного грешника, раба и бригадира» Дмитрия Ларина.

   Разумный Евгений поучает Йорика о том, как нужно жить. В первоначальных замыслах Пушкина, текст второй главы должен был содержать суть споров и диалогов между Онегиным и Ленским. Поучения Евгения в «Тристраме Шенди» могут дать представление о примерной сути этих пропущенных диалогов.

   Месть пустит из отравленного угла позорящий тебя слух, которого не опровергнут ни чистота сердца, ни самое безупречное поведение. — Благополучие дома твоего пошатнется, — твое доброе имя, на котором оно основано, истечет кровью от тысячи ран, — твоя вера будет подвергнута сомнению, — твои дела обречены на поругание, — твое остроумие будет забыто, — твоя ученость втоптана в грязь. А для финала этой твоей трагедии Жестокость и Трусость, два разбойника-близнеца, нанятых Злобой и подосланных к тебе в темноте, сообща накинутся на все твои слабости и промахи.

   Лучшие из нас, милый мой, против этого беззащитны, — и поверь мне, — поверь мне, Йорик, когда в угоду личной мести приносится в жертву невинное и беспомощное существо, то в любой чаще, где оно заблудилось, нетрудно набрать хворосту, чтобы развести костер и сжечь его на нем.

   Йорик гибнет.

   Десять раз в день дух Йорика получает утешение, слыша, как читают эту надгробную надпись на множество различных жалобных ладов, свидетельствующих о всеобщем сострадании и уважении к нему: — — тропинка пересекает погост у самого края его могилы, — и каждый, кто проходит мимо, невольно останавливается, бросает на нее взгляд — — и вздыхает, продолжая свой путь: Увы, бедный Йорик!

   «Владимир Ленский» несколько созвучно с «Владимир Ленин». И Ленин и Ленский это фамилии произошедшие от названия большой сибирской реки Лены. Ленин, подобно Ленскому, привёз из Германии в Россию «геттингенскую учёность» и вольнолюбивые мечты. В одном из вариантов романа, Пушкин называет Ленского «крикун, мятежник и поэт» и что «часто гневною сатирой одушевлялся стих его», Ленский мог стать похожим на стерновского Йорика. Имя «Евгений» может иметь забавное толкование Ев-Гений... то есть «гений у Ев», имея в виду его пристрастие к женскому полу, и большого специалиста в «науке страсти нежной». Современное значение слова «гений», как особенно талантливого человека, раньше имело несколько иной смысл. В греко-римской мифологии гении — это личные духи человека, заботящиеся о нём при жизни, помогающие покинуть мир живых и спуститься в Аид. Фактически гений это синоним демона. Сократ описывал своего личного даймона-демона, как внутренний голос, всегда предупреждавший философа, когда тот хотел совершить неправильный поступок. Гений Сократа напоминает ангела Азраила, того самого, которого в стихотворении «Пророк», Пушкин встретил на перепутье. Холодного аналитика Онегина можно сравнить со «злобным (ев-)гением», нарисованном в стихотворении «Демон»:

Он звал прекрасное мечтою;
Он вдохновенье презирал;
Не верил он любви, свободе;
На жизнь насмешливо глядел —
И ничего во всей природе
Благословить он не хотел.

   У Пушкина «гений» не только скептик или ангел-хранитель, но и «друг парадоксов». Наличие парадокса не предупреждает или защищает, а только указывает на принципиальную неоднозначность ситуации и требует более глубокого её рассмотрения и изучения. Демон может быть двойником натуры или вторым я. Тайное посещение «злобного гения», язвительные речи, вливающие в душу хладный яд могут быть описанием ситуации, когда человек начинает спорить с самим собой. Психологически вполне допустимо сосуществование в одном человеке двух и более противоположностей. Онегин и Ленский, несмотря на то, что «лёд и пламень не так различны меж собой» вполне могут быть рассмотрены как два альтер-эго одного и того же человека. Характерным примером является стихотворение Есенина «Чёрный человек». К поэту на кровать садится некий злобный (Ев-)гений, называющий поэта «прохвостом», «забулдыгой», «авантюристом самой высокой марки», «кого-то бесстыдно обокравшим жуликом и вором», а его творчество «рассказом длинноволосого урода прыщавой курсистке о мирах». Когда поэт кидает в морду Чёрного человека трость, то оказывается, что при этом он разбивает своё собственное отражение в зеркале. Неизвестно, истекал ли Ленский половой истомой когда читал стихи своей Ольге и были ли у неё прыщи, но ситуация довольно похожая.

   Созерцательное погружение в себя и свои проблемы уводит от реальностей окружающего мира. Не вдаваясь глубоко в подробности социальных противоречий на Руси, Онегин заменил барщину на оброк, сидя при этом в «замке». Слово «замок» в применении к дому Евгения опять относит к роману Чарльза Метьюрина «Мельмот Скиталец», когда ничего не подозревающий Джон Мельмот приехал в имение своего дяди для получения наследства и стал участником странной истории со своим тёзкой — монстром. Первоначально в тексте «Евгения Онегина» использовалась строка «Свободы сеятель пустынный», замененная позже на «В своей глуши мудрец пустынный». К церемониям и обрядам местных жителей Евгений отнёсся с полным пренебрежением. Аналогичное описание встречается у Монтеня в «Опытах»:

   Было бы большой неучтивостью даже по отношению к равному, а тем более к тому, кто занимает высокое положение в обществе, не быть дома, если он предуведомил нас о своем прибытии. я частенько забываю как о той, так и о другой из этих пустых обязанностей, поскольку стараюсь изгнать из моего дома всякие церемонии. Есть люди, которые иногда на это обижаются. Но что поделаешь!

   В результате Онегин прослыл «фармазоном, пьющим стаканом красное вино». Традиция на Руси — это очень важное дело... Белинский назвал «Евгения Онегина» энциклопедией русской жизни. Действительно, описание семьи Лариных это энциклопедия парадоксов русского национального характера. Первоначальный замысел Пушкина, как отмечает Набоков, включал всего одну дочь, причём её имя могло быть Наташа. Комбинация «вдова и дочь» встречается у Пушкина несколько раз. В «Медном Всаднике» и «Домике в Коломне» дочь вдовы звали Параша. В Евгении Онегине, Парашей зовут вдову, хотя её имя появляется только вскользь и во французской интерпретации — «Pachette», то есть «Пашенька». В поэме «Граф Нулин», Наташей звали главную героиню, а Параша была её работница.

   Pachette с детства любила романтические романы, однако не потому, что прочла, а потому что её московская кузина ей часто об этом твердила... то есть как «одна влиятельная бабка сказала». Алина то же самое что и Акулина. Имя «Акулина» ассоциировалось с несколькими Акулинами Ивановнами, хлыстовскими богородицами. Такое же имя придумала себе Лиза из повести Белкина «Барышня-крестьянка». Принятие православия на Руси произошло под сильным влиянием «византийской кузины». Реформа Никона заменила двуперстие на щепоть благодаря тому, что об этом много говорила «греческая кузина». Мнение «княгини Марьи Алексевны» среди русской аристократии всегда имело определяющее значение, однако это не всегда нравилось в широких народных кругах и привело в XVII веке к расколу.

   Pachette очень нравился «игрок и гвардии сержант». Звание гвардии сержанта в большей степени обладало блестящим ореолом, нежели практической значимостью: для Pachette главное значение имели внешние формы перед содержанием. В реальной жизни всё оказалось значительно сложнее. После того, как муж увёз её в деревню, Паша показала свою истинную сущность, а именно стала властной, самодержавной хозяйкой, твёрдо стоящей на ногах. Знатоки учения Фрейда могут здесь порассуждать о дефиците мужской функции. Если муж ни рыба ни мясо, то жена должна взять его функции на себя, оставшись при этом женщиной. Это аналогично полному подчинению исполнительной власти парламента и суда: когда есть управляющий без хозяина или религия где функция определяет идею. Интересно, что Pachette или Параша — это женский вариант имени Павел. Христианская организация была создана св. Павлом на основании культа личности Иисуса по тому же принципу как Сталин создал социалистическую систему на основании культа личности «вождя мирового пролетариата». В обоих случаях революционная, законодательная, активная мужская функция «основателя учения» стала второстепенной по отношению к культово-обрядному механизму пассивной женской функции. Ещё одна интересная «русская» черта, высказанна в следующих стихах:

Зовут соседа к самовару,
А Дуня разливает чай,
Ей шепчут: "Дуня, примечай!"
Потом приносят и гитару:
И запищит она (бог мой!):
Приди в чертог ко мне златой!..

   Россию до революции 1917 года иногда называли «Тюрьмой народов». После возникновения СССР, она превратилась в «нерушимый союз свободных республик». Когда в результате «перестройки» и «ускорения», идеология коммунизма приказала долго жить, то нерушимый союз распался на множество независимых стран, некоторые из которых стали относиться к России с большой враждой, а время проведённое в составе Российской империи, считать своеобразным «российским игом». Интересно, что памятник «Дружбы народов» на ВДНХ выполнен в «золотом стиле». Покровительство сильного государства часто происходит в «золотом чертоге» и государство покровитель немногим отличается от Золотой Орды. Если независимость народа или государства продаётся за крышу «большого брата», это конечно полезно, но рано или поздно неизбежно приведёт к Куликовской битве, когда золото и материальные интересы уже не играют никакого значения.

   Посещение могилы смиренного Дмитрия Ларина Ленским, возвращает к рассуждениям о целях в жизни и при этом пути обоих фальшивы: они оба «прогнулись под изменчивый мир». Один держался русла, «ловил течение подальше от крутых берегов» и приплыл.... Но ведь «грустно мир оставить без приметного следа». Противоположная стратегия так же печальна. Ленский попробовал мир и его традиции на прочность и от него также остался только неприметный и простой памятник у которого любит лишь отдыхать пахарь и где у молодой горожанки «слеза туманит нежные глаза». Пушкин пародирует Шекспира. В Гамлете, фраза «Увы, бедный Йорик» адресована шуту, а в «Евгении Онегине» «господнему рабу и бригадиру», что отсылает к комедии Фонвизина «Бригадир». В черновиках Пушкин называл Pachette «бригадиршей». В России с бòльшей теплотой принимают «раба и бригадира» чем «бунтаря и поэта», поэтому при первой возможности «русский Осиан» может превратиться в «игумена земли русской» без особого зазрения совести. Для православной идеологии, значительно важнее обеспечить Сергею Есенину «святость» доказав, что его убили, чем детально проанализировать внутренние противоречия которые привели его к самоубийству: это слишком сложно. А кому важны реальные чувства?

Мы все глядим в Наполеоны;
Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно;
Нам чувство дико и смешно.

   Имя «Татьяна» может быть интерпретировано многими способами. Одна версия, что это имя греческое и означает «повелительница», «учредительница». Имя эмоциональное и твёрдое. В нём звучит решительность, самоуверенность и даже некоторая мужественность. Другая интересная версия — это происхождение имени Таня от финикийской богини Танит или Таннита. По характеру эта богиня вполне подходит к образу Татьяны Лариной. Таннита — аналог богини Луны Астарты, римской богини Юноны или богини Иштар шумеро-аккадского пантеона. Арамейские тексты из Верхнего Египта показывают, что Астарта была женой бога Яхве и её культ существовал до VI века до н. э. На арамейском языке, слово «Танья», означает «Учение». Ликутэй Амарим или «Танья» — это основополагающая книга хасидизма и течения Хабад.

   Забавна также интерпретация Тани, как Тать-Яна. Древнерусское слово «тать» означает «похититель», а «татиный» значит «воровской». Получается, что Татьяна — это «похититель Яна». Ян — это мужское имя произошедшее от еврейского имени Йоханан означающее на иврите «Яхве помиловал». Не исключено также, что имя Ян произошло от имени греческого бога Янус. Это двуликий бог дверей и переходов. Он изображался с двумя лицами обращёнными в противоположные стороны. Первое — это лицо молодого человека, смотрящего в будущее, а другое — лицо бородатого старца, смотрящего в прошлое. Слово «Янус» родственно латинскому слову «дверь». От этого же слова произошло название зимнего месяца «январь». Интересно, что в качестве своего атрибута Янус имел ключ которым отпирал и запирал небесные врата, чему у него впоследствии научился Святой Пётр. Таня очень любила зиму и вставала со свечами «при отуманенной луне» встретить зарю. Взгляд на восход — это одна сторона двуликого бога, а на какое прошлое смотрит вторая сторона Татьяны?

   Сам Пушкин относился к своей Татьяне достаточно свободно. В одном из вариантов к Евгению Онегину, обращаясь к Гомеру, он сравнивает Татьяну с греческой Еленой. В «Гавр-иллиаде» Елена сравнивается с девой Марией.

Твоя Киприда, твой Зевес
Большой имеют перевес
Перед Онегиным холодным
Пред сонной скукою полей
Перед Истоминой моей
Но Таня, присягну, милей
Елены пакостной твоей

   Другой раз, пародируя статью с безобразными иллюстрациями в «Невском альманахе» про «Евгения Онегина», он пишет о Татьяне:

Пупок чернеет сквозь рубашку
Наружу сиськи — милый вид!
Татьяна мнёт в руке бумажку,
Зане живот у ней болит:
Она затем поутру встала
При бледных месяца лучах
И на подтирки изорвала
Конечно «Невский альманах».

   Характер Татьяны, описанный Пушкиным всего в нескольких строфах, даёт вполне ясное представление об этой девушке. Если Ольгу и Татьяну считать разными сторонами русского психологического портрета, то в одном и том же народе должны сосуществовать практически ортогональные черты и свойства. Идеал Татьяны неизменен: даже выйдя замуж она остаётся верной своей любви. Для Ольги не имеет большого значения — улан или поэт, хотя по характеру поэт и военный ортогональны друг другу. О том, что русский народ неоднороден рассказывает история раскола. В отличие от староверов, никонианам было достаточно безразлично как креститься — двуперстием или щепотью.

   Историки рассказывают, что первым на Руси стал дружить с татарами приёмный сын хана Батыя, Александр Невский. Не смотря на это, он был прославлен в лике святых и недавно занял первое место в конкурсе «Имя России», что очень показательно. В XIV веке открытая оппозиция татарскому игу была жестоко подавлена Иваном Калитой, заключившим с татарами союз, превративший русичей в вассалов у Золотой Орды. Это характер Ольги. Правда, «огонь в потупленых глазах» и «лёгкая улыбка на устах» отражают, что же в действительности ожидает её избранника. Союз с Ордой имел большое политическое значение и обеспечил в XIV веке время «великой тишины», но что можно сказать про национальное самосознание народа, обеспечившего себе мир ценою потери независимости? Куликовская битва произошла только благодаря совсем другим качествам, а именно — характеру Татьяны. Даже если она сдаст Москву и будет в союзе с Ордой, то рано или поздно, обязательно устроит бой на смерть.

   После революции 1917 года, в России очень легко и быстро забыли свою «веру русскую», то есть православие и приняли «веру немецкую», то есть марксизм. После буржуазно-демократической «перестройки», так же просто и легко вернулись к своей старой вере. Это характер Ольги. Как-то я прогуливался около храма Христа Спасителя в ночь на Рождество Христово. Площадь была пустынна, хотя я насчитал около десяти автобусов с военными, приехавшими для создания оцепления. Я спросил одного военного — а что здесь происходит? Он мне ответил «Нам не доводили». Другой военный сказал мне, что «у них там праздник какой-то». А это чей характер? Татьяна понимает, только истинные чувства, никакой синтетики, даже если эти чувства позаимствованы из французских книг. В романе

Она любила на балконе
Предупреждать зари восход,
Когда на бледном небосклоне
Звезд исчезает хоровод,
И тихо край земли светлеет,
И, вестник утра, ветер веет,
И всходит постепенно день.

   И эта Татьянина заря далее сравнивается с формальными традициями, которые соблюдала семья Лариных:

В день Троицын, когда народ
Зевая слушает молебен,
Умильно на пучок зари
Они роняли слёзки три

   В первом случае имеется в виду реальный восход Солнца, а во втором, пучок ритуальной травы, используемый в языческом обряде. Не сразу можно понять, что «Троицын день» не имеет никакого отношения к христианской «Троице». Принятие христианства на Руси отнюдь не было решением свыше, как это считается в рассказе про князя Владимира. На Руси никогда бы не приняли душой «государева решения». Но, если об этом так много говорила «византийская кузина», тогда другое дело. Поскольку греко-римская религия была принята сердцем, а не умом, возникло явление, названное «двоеверием». Старые родные славянские языческие обряды срослись с христианскими в нечто совершенно уникальное и отражающее русский национальный колорит: «масленица», «подблюдные песни», «троицын день», а по небу, подобно Перуну, летает Илья Пророк.