- Мембы! - зазывно выкрикивал высокий мрачноватый мужчина с нечесаной двуцветной шевелюрой. - Высококлассные мембы! Вторая перезапись! Практически оригиналы! Семидневная Лунная война! Прыжок с суборбитального термоплана! Охота на акулу! Отдых в Хрустальной Долине! Двенадцать единиц за час почти эксклюзивных воспоминаний, сто девяносто - за сутки! Торопитесь! Фирма гарантирует.
На маленьком крытом рынке, где легальные и полулегальные дилеры за сходную цену толкали офисной шелухе подержанные воспоминания, было многолюдно. Где-то впереди и слева покрикивали другие продавцы-носители. Элен обогнула стайку молодых клерков с бритыми макушками и остановилась перед двуцветным мужчиной. Мужчина перестал кричать. Сильное лицо быстро сложилось в заученную маску внимания и готовности.
- Воспоминания, мадам? Улучшенное качество записи... детали, эмоции. Совсем недорого.
Женщина снизу вверх со странным выражением смотрела ему в глаза. Красивая женщина. Сколько ей лет? Сорок? Сорок пять? Лицо без следов пластики, но отмеченное какой-то особой неброской привлекательностью.
Мужчина чуть смешался:
- Ищете что-то особенное? У меня есть прайс с каталогом доступных эпизодов... - Его рука полезла во внутренний карман куртки за терминалом демонстратора.
- Вы ведь Артур? - вдруг произнесла женщина.
Красивые глаза цвета малахита, чувственный рисунок губ.
Мужчина качнул головой. В груди его вдруг возникло тёплое и вместе с тем щемяще-болезненное чувство.
- Нет, мадам... Антуан. Антуан Леваль.
- Элен Деми.
Женщина по-прежнему смотрела почти испытующе, и он смешался ещё больше:
- Так вы хотите купить воспоминание? Что-нибудь особенное? Страсть? Глубокое чувство? Любовь?
- Да, - сказала Элен. - Любовь. Пожалуй, любовь.
- У меня есть любовь, - с готовностью подтвердил продавец, в его руке засветился демонстратор. - Четыре часа с Симоном Габо, но стоит дороже. Это ведь настоящая любовь, мадам - большая редкость для нашего времени, к тому же вторая перезапись, почти эксклюзив.
- Габо умер семь лет назад. - Мягкая улыбка тронула губы Элен. - Ему было сто пять.
Мужчина, извиняясь, развёл руками:
- Остальные эпизоды у меня только в мужской локации... любовь к женщине...
- Это неважно.
- Да? - торговец воспоминаниями радостно заулыбался. - Но все мембы самой высшей пробы, практически не отличить от оригинала. (Он прекрасно знал по своему опыту: ни одна перезапись не сравнится с эксклюзивом. Приходилось лгать, но, куда деваться, это бизнес). Я дам вам скидку, - добавил он поспешно, - по две единицы с часа.
Антуан сам не понимал, почему согласился переписывать мембу дома у Элен. Остановившись посреди комнатки, он огляделся. Маленькая небогатая и явно съёмная квартирка на пятидесятом этаже, пара слепых окон, выходящих на необъятную стену соседнего высотника. Правда, психграф действительно дорогой и почти новый.
- Хороший прибор, - сказал Антуан, указывая на стойку.
- Хороший... - эхом отозвалась Элен.
Она подошла совсем вплотную и опять в упор смотрела на своего гостя. Странная смесь печали и надежды.
- Ты действительно меня не помнишь?
- Нет, - сказал Антуан. - Извините.
- Сядь,- тихо попросила Элен.
Недоумевая всё больше, он ткнулся задом в неудобное пластиковое кресло, а она неожиданно опустилась на пол прямо перед сиденьем. Длинные нервные пальцы стиснули его запястья.
- Совсем не помнишь?
Антуан вновь покачал головой.
- Арчи, - Элен, протянув руку, коснулась его щеки. - Я искала тебя двенадцать лет, целых двенадцать лет. Ты уехал, сменил имя, а я всё равно тебя нашла. Почему ты меня не узнаёшь? Ты продал память?
У Антуана вдруг вспотели ладони. Он силился вспомнить и не мог. Так всегда бывает, когда продаёшь большой объём своей личной, эксклюзивной мембы: воспоминания стираются, как следы на морском пляже, и даже память о воспоминаниях затирается, становится пустой и размытой, ускользающей как сон. Выходит, когда-то он продал кусок своей жизни, продал за хорошие деньги. Он смутно помнил, что погасил все долги и все набежавшие проценты. Значит, деньги и вправду были хорошими. О, Господи...
- Так вам нужны мои мембы? - спросил он севшим голосом.
Элен грустно улыбнулась:
- Если там нет ничего о нас, то не нужны.
Эта женщина, знавшая его старое, почти стёртое из памяти, имя, была похожа на пропасть, где в пугающей глубине ущелья сверкает далёкая излучина реки.
- Но я вас даже не знаю...
- Зато я тебя знаю, - прошептала Элен, её подбородок ткнулся ему в колено. - Я помню, и этого хватит, чтоб разделить на двоих. День за днём.
- Это эксклюзив, - пробормотал Антуан. - У меня нет таких денег.
- А мне не нужны твои деньги, мне нужен ты. Что скажешь?
Ощущая, как опять разливается в груди щемящее тёплое чувство, Антуан поднял лицо к потолку и, не в силах проглотить застрявший в горле ком, сладко и беззвучно заплакал.