Аннотация: Святой - совершенный человек, обладающий сверхспособностями. Спасает человечество от конца света. Действие происходит в 2106 году.
Апокалипсис. Последний год.
Святой спал стоя. Спал он не так, как другие. Впрочем, он всё делал не так - пил, ел, дышал... Говорил не так, не то и не столько, думал не о том и вообще жил не так, а главное - не столько. Ему шёл сто пятьдесят седьмой год - последний. Главной составляющей этой жизни с незапамятных времён стало стремление не выделяться из общей серой массы. Это и определяло значительную часть её суетности.
Серая масса ничего не замечала в своей слепоте и ни о чём не догадывалась. Для неё он был тихим неприметным старичком, от которого ни вреда, ни пользы. Живёт себе и живёт, сам себя кормит и содержит, ни у кого ничего не просит, да и у него, наверное, что-то просить бесполезно, что у него может быть? Были, конечно, и более совершенные челы, которые не только смотрели, но и видели. Самые прозорливые и умные догадывались о его "паранормальных" способностях. Но при необходимости он пользовался этими способностями, чтобы всё скрыть - прятался за "серой пеленой", отматывал время назад, или просто стирал файл в чьей-то памяти.
Что же ему снилось? Был период в его жизни, когда ему снилось то, что он хотел. Началось с того, что на каком-то этапе самосовершенствования его сны стали осознанными. Постепенно он научился управлять ими, менять, а потом и задавать сюжет. Это была очень увлекательная игра, настолько увлекательная, что он иногда даже среди бела дня, бывало, садился в удобное кресло в чистом от чёрных и серых энергий месте и улетал в свои фантазии.
Но был он тогда уже не молод, материальных потребностей у него почти не осталось, и он, следуя генеральному принципу минимизации проявлений в физическом (а потом и во всех нижних) мире, свёл эти "улёты" к необходимому минимуму. Только в случае крайней нужды он менял в каком-нибудь обычном сне траекторию движения, перемещался в нужное место или ситуацию, выяснял там требуемую информацию или оставлял её в чьей-то памяти, и возвращался. Бывало, оставлял какой-то неприметный материальный след для надёжности.
Всё это было лет сто назад, сейчас всё представлялось по-другому. Другие уровни, другие задачи, другой мир.
Приближался последний момент. Остался год, максимум - два. Он знал, чувствовал это.
Его всё больше охватывало беспокойство - может быть он слишком затаился, может быть, он перестарался с уровнем непроявления и его давно вычеркнули в небесной канцелярии? Хотя всё говорило о другом. В последнее время у него сложилось ощущение, что остался только он один из тех, кто может исправить что-то в этом мире. Казалось, все последние мировые кризисы, стремительно и неизбежно ведущие к глобальному концу, приходилось разрешать именно ему. Он даже как-то сумел специализироваться в этом деле. После нескольких серьёзных катастроф, которые он по недостатку опыта не смог предотвратить вовремя, без жертв, ему пришлось напрячься, сконцентрироваться, ещё глубже развить некоторые свои способности. Зато всё это научило его обнаруживать назревающие бедствия уже не в ментальном, а в кармическом мире, а иногда и ещё выше.
Союз Девяти, тысячи лет спасавший человечество, уже не доставал. Но где Махатмы? Что и говорить, сейчас совсем другой уровень науки и технологий, другие горизонты, неизмеримо больше точек соприкосновения несовершенного человеческого ума с непознанным. Бурный расцвет нанотехнологий, смена кремниевого интеллекта биотехнологическим, психоэнергетика, раскрытие чёрных дыр, проникновение во фридмон и разрушение его замкнутости, едва не приведшее к новому Большому взрыву - всё это пришлось направлять в безопасное русло и корректировать в критические моменты уже ему.
Он с улыбкой думал, как это делали Знающие до него. Они предотвратили когда-то генетическую катастрофу, за ней - ядерную и термоядерную, ещё позже - информационную, технократическую и экологическую. Генетическую угрозу предотвратили тем, что просто отправили в тюрьму учёного, вплотную подошедшего к её практическому применению. При том режиме это стало бы планетарной катастрофой. Пришлось пожертвовать жизнью талантливого и, в общем-то, хорошего человека. Режим очень скоро уничтожил его, как и многих других талантливых и хороших своих современников. Зато рождение генной инженерии сдвинулось во времени и пространстве в другие, более приемлемые условия и вопрос быть или не быть человечеству, сменился другим - морально это или аморально?
А ядерный конец чуть было не упустили. Он вырвался в мир, были огромные жертвы и только животный страх перед личной неизбежной расплатой сдерживал тех, у кого была кнопка. Похоже, Знающие долго не знали, как к нему подступиться, и мир всё это время висел на волоске. Зато потом, когда, наконец, нашлись силы и способности, кризис тихо и быстро угас, будто и не держал в страхе всю планету десятки лет.
Но какой сумбур творился тогда у Знающих! Так легко справившись в конце концов с ядерным кризисом они всей своей мощью и со всем своим приобретённым опытом взялись за термояд - намертво заблокировали все работы по управляемой термоядерной реакции. Результат был почти в руках, учёные ежегодно совершенствовали "Токамаки", вплотную подойдя к решению проблемы, считали месяцы и дни до начала практического использования нового вида энергии, и так и не поняли, что за непреодолимая стена встала перед ними. А ведь первые атомные электростанции получились так быстро и легко, где-то даже быстрее бомбы...
Во сне Святой искал Сигнал. Он чувствовал, что пришло время очень важной команды. С незапамятных времён он жил по сигналам, приходившим из Универсума. Сигналы указывали, как действовать в той или иной ситуации. Они подсвечивали как дорожные знаки хайвэй к Совершенству. Нужна была незаурядная тренировка для их распознавания и правильной интерпретации. Далеко не всем дано их восприятие, для этого должен быть достигнут некоторый уровень совершенства. Хотя, в сущности, всё вокруг состоит из них: птичка чирикнула из-за дерева, какая-то микроскопическая мушка, неизвестно откуда взявшаяся, вьётся перед носом, встречный прохожий многозначительно оглядел вас...
Попробуй разберись во всём этом. Святой разбирался прекрасно даже на уровне подсознания, как опытный оператор в матрице. Знал, что к чему относится, что последует далее, и многие знаки и события предвидел. В житейских вопросах он сам строил свою жизнь, как когда-то сны...
Снились ему ряды кресел, как в древнем кинотеатре его детства. Большинство его снов было из детства. Старикам, чем они старше, тем более ранние периоды их жизни вспоминаются и снятся. Старики впадают в детство, это закон человеческой природы. Он не сопротивлялся этому закону, как и всему, что не мешало жить человечеству. И сейчас он знал своё детство, северный город, в котором родился, речку, на которой бегал босиком по льдинам, помнил почти каждый день начала своей сознательной жизни, все мало-мальски значительные события.
Горькая правда жизни в том, что чаще всего ничего из того, что помнят старики, уже давным-давно не существует. Он убедился в этом, когда, будучи ещё довольно молодым стариком, побывал в черноморском городке, в котором ему довелось прожить год в школьное время. Этот год стал событием в его жизни, он навсегда запомнил его и всю жизнь мечтал навестить тот маленький, уютный курортный городок. Когда эта мечта осуществилась, он ничего там не узнал. Школа, её территория, жилые и сопутствующие корпуса почти не перестраивались, но в его памяти всё это сохранилось в преобразованном его детским восприятием виде. Не трогайте ностальгию, не разрушайте её грубой реальностью! Пусть живёт в своём хрупком ментальном мире и скрашивает вашу старость.
Итак, во сне он сидел в большом зале где-то во втором-третьем ряду. За ним наискосок сидела пара дедулек, ещё какая-то разношёрстная публика свободно распределилась по залу. Перед рядами кресел квадратное пространство, спереди на нём нечто, похожее на квадратный стол, хотя он свою роль не сыграл. На этом пространстве вначале несколько человек, что-то вроде обслуживающего персонала. Их начальные действии осознались нечётко. Они что-то обсуждали, клубились вокруг центра, совершенно не обращая внимания на публику или не замечая её, вскоре разошлись. Остался один, парень или мужчина, в длинной, кажется, шинели, и вообще вроде бы охранник. Худенький, среднего роста. Что-то он то ли ел, то ли готовился есть. При этом все его манипуляции были какие-то замысловатые, он что-то как-то складывал, заворачивал, при этом весь изгибался и всё это делал очень увлечённо. На его лице и во всех его действиях было предвкушение огромного удовольствия. Публики он не замечал, а она его видела как на ладони. При его извилистых манипуляциях шинель иногда распахивалась снизу и был виден висящий огромный чёрный пистолет с длинным стволом. Похоже очень старинный. Один из дедулек его узнал, то ли это было его оружие в гражданскую войну, то ли он как-то ещё сталкивался с ним в незапамятные времена. Они с другим дедом переговаривались об этом и посмеивались.
Зрители это слышали, и этот факт всех заинтересовал. Постепенно все стали негромко смеяться. Молодой человек, до этого абсолютно не замечавший публики, понял, точней, увидел, что он не один и что за ним наблюдают. Это его страшно смутило, почти до потери сознания, он стал закрываться, прятать лицо. Святому стало его очень жаль. Настолько, что он решил вмешаться в сон. Обдумав своим бодрствующим сознанием, какими простыми словами мог бы его успокоить, громко сказал:
- Парень, да ты не смущайся, тут все свои. Тут нет чужих.
И продолжал думать, какие слова успокоили бы парня ещё лучше.
Тот продолжал закрывать лицо руками, но сквозь пальцы смотрел в зал. Смех плавно утих. Нависло общее сочувствие, все зрители как бы мысленно присоединялись к словам утешения, одобряли их. Некоторые в знак поддержки поворачивались в его сторону, желая выразить согласие взглядом. Но по их блуждающим глазам он понял, что его не видят, хотя сидел он в хорошо освещённом месте.
- Не тушуйся, - добавил он, уже для того, чтобы проверить, действительно ли его не видят.
Парень на сцене, кажется, что-то говорил, но его не было слышно. Зрители уже все вертели головами, искали на потолке, на несуществующих балконах, явно не видя его.
- Откройся, - прозвучал тихий голос.
Зазвучал "Вальс цветов" Чайковского. Это был его мобильник, как он по старинке называл коммуникатор. Непрошенной реальностью из 22 века врывался он в сон. Ни в 22, ни в 21, ни даже в 20-ом веке музыку писать уже не умели. Чайковский, Бетховен, Бах, местами Моцарт, Григ, кое-что из Боккерини, Равеля, Шуберта согласен был он только зарядить в свой коммуникатор. Медленно таял сон, ненавязчиво проникали звуки материального мира. Он вошёл в себя.
- Я, - сказал он, допуская мобильник в своё сознание. Тот молчал. Он прислушался, но в ушах звучало только "Откройся", то ли из сна, то ли эхом из мобильника. Это был Сигнал.
# # #
...Откройся - это ясно, кому - не ясно...
# # #
Спать стоя не было никакой необходимости, делал он это просто так, для разнообразия. Расслабиться он мог в любой позе, даже в позе лотоса. В своё время он очень долго недолюбливал её, считал, что это поза не человеческая, а пришедшая от предыдущей цивилизации атлантов. Им, значительную часть жизни проводившим в воде и соответственно устроенным, было в ней удобно и комфортно. К ней как-то приспособились на востоке благодаря своей близости к природе, а для западного человека, привыкшего к комфорту и мебели, расслабиться в лотосе было трудно. Вначале для расслабления он пользовался шавасаной, потом, по мере совершенствования, ему стало всё равно.
Отныне все его действия подчинялись полученному сигналу. Строго говоря, это была не команда, не руководство к действию, а всего лишь смутное направление, вектор поведения. Обычно сигналы такими и были, и обычно он их хорошо понимал. В моменты высшего просветления он сам предвидел их и ждал только для того, чтобы удостовериться в безошибочности своего предчувствия.
Сейчас предчувствия не было. "Откройся" - это было ясно, с этим он был согласен полностью. Если бы хорошо подумал, мог бы сам догадаться. Но всё, что за этим следовало - кому, когда, насколько - сказано не было, да и не могло быть сказано. Только по поводу "кому" опыт подсказывал, что не всем.
Ну что ж. Продолжаем жить. Время всё расставит, покажет и разъяснит.
Он занялся обычными утренними процедурами. Несколькими манипуляциями перестроил энергетику с ночного режима не дневной, расшевелил кинематические узлы физического тела, очистил его и придал обычный облик, к которому привыкли окружающие. Неприметный сухонький старичок ниже среднего роста, выглядит здоровеньким, всё на месте, не хромает, не горбится чрезмерно, в меру седенький. Таких много. Правда, если бы вздумали подвергнуть это тело медицинскому осмотру, то обнаружили бы ритмы сердечно-сосудистой и дыхательной систем абсолютно здорового организма в период его развития, может быть где-то на уровне двенадцатилетнего мальчика. Бывало, издалека его и принимали за мальчика - двигался он обычно быстро и молодо - пока не разглядывали седину.
Он вышел из своего домика, встроенного ракушкой в горный склон на окраине посёлка, и пошёл в люди.
# # #
Окружающих было немного. В основном шли мимо по делам, некоторые стояли на месте. Дамочка с коляской была занята мороженым, лоточник у своего лотка высматривал потенциальных покупателей. Солидный джентльмен на скамеечке продолжал смотреть в его сторону. Святой набросил на всякий случай "серую пелену" на всех, кроме джентльмена, и плавно всплыл над кадкой с пальмой. Ничего не изменилось. Настроился на него и провалился в ватную бездну. Присмотревшись, разглядел на носу джентльмена массивные очки с толстыми линзами и за ними полуприкрытые глаза.
"Что же ты? - думал он, удаляясь от торгового центра. - Суетишься, старичок, форму теряешь. Не расслабляйся, не время".
Но неудача не отпускала его, полностью завладев мыслями. Психика пошла вразнос, эмоции разбушевались.
"Да как же так? Что случилось? Совсем нюх потерял? Не лучше этого полуслепого, полуживого дедульки! Это всё из-за того, что уже давно сам спишь! Что, со всеми земными бедами справился? Победитель! Лавровый почиватель! Придумал - левитацию, да против дедульки! Это тебе не карточные фокусы! Это же даже не тактическое средство, а тяжёлое стратегическое. Из пушки да по мушке. Стратегической ракетой "Земля - Космос"...
Ферзём с двумя ладьями против фланговой пешки...
Всё! Хватит! Все эти стенания-самобичевания - продолжение того же маразма. Прочь последние годы, вычеркнуть, стереть! Глубокая медитация, и переходим на новый уровень.
Да хоть бы к старому вернуться. Хорошо, в данной ситуации это и будет переход на новый."
Успокоившись, на трезвую голову он понимал, что причиной случившегося была всё-таки его чрезмерная осторожность, не зря он беспокоился. А поводом была его затянувшаяся невостребованность. Он уже и не помнил, когда в последний раз спасал человечество. Кажется, это был Большой взрыв.
А почему так - это же ясно! Это затишье перед Бурей. Последней. Тактический маневр чёрных сил. Усыпляют, и не безуспешно.
Но всё предопределено, куда им против Б. Он и их предопределил. А не он ли это был - там, за пальмой?
Святой улыбнулся этой мысли. А может быть это и хорошо, что иногда в нём на передний план выходит обычный земной человек, с чувствами и эмоциями.
Конечно, хорошо, только ошибаться не надо. И бдительность не терять. Что там у нас готовится на ментальном плане?..
# # #
...А там - новая катастрофа...
# # #
Он был периферийным техником-смотрителем Системы Планетарного Экологического Контроля. В его обязанности входило обеспечение бесперебойного, надёжного функционирования конечного крохотного щупальца системы, собирающего информацию с небольшой территории, охватившей несколько альпийских долин. Младшее звено в грандиозной иерархии Системы. Но весь замысел был в том, что младшее звено при необходимости имело неограниченный доступ всех уровней к любой информации, циркулирующей в системе. Благодаря этому он имел полную осведомлённость обо всём, происходящем в самых дифференцированных звеньях человечества, и не только на Земле, но и во всех уголках вселенского пространства, куда смог достать человеческий разум.
Официально, в "реальном" земном мире он был младшим звеном, но это была иллюзия, как и всё в этом "реальном" материальном мире. Человечество в своей слепоте и суете, в заботах о хлебе насущном, в погоне за беззаботным и комфортным существованием, где главной задачей одних было продать, всучить, а других - купить и притащить в дом ещё какое-нибудь материальное барахло, пока так и не признало существования высших миров. И всё дальше уходило от этого признания, а вместе с тем и от Истины.
А часть истины была ещё и в том, что создателем и главным потребителем Системы планетарного экологического контроля был он. Это было его детище, одно из многих, обеспечивающих относительную безопасность человеческого существования в его последние времена. (Хотя эта безопасность тоже была иллюзией.) Первоначально задуманная как сеть сбора экологической информации, система развилась до сбора сведений обо всех сторонах человеческой деятельности. Впрочем, в таком качестве использовал её только он, для других она так и оставалась технической сетью датчиков, каналов передачи и обработчиков скучной, рутинной информации. Масштаб её до конца был известен только ему, масштаб был колоссальным, космическим, охватывал всю планету с её океанами, недрами и атмосферой, и, кроме того, все освоенные человеком пространства в ближайшем космосе - посёлки на Каллисто, Ио и Ганимеде, научные и жилые зоны на Европе, исследовательские лаборатории на Венере и даже приватные участки на Марсе. Это была его Матрица.
А понадобилась Система ему как материальное воплощение его ясновидческих способностей - физический третий глаз. Случались периоды снижения этих способностей, с этими провалами он ничего не мог поделать, он ведь пока жил в человеческом облике, всё ещё, пусть в малой степени, но обременённом чувствами, эмоциями и прочими первородными грехами. До полного совершенства и ему было далеко. В эти периоды Система помогала ему не выпускать из рук контроля, поддерживать осведомлённость и бдительность. Он довольно долго совершенствовал её и добился того, что любую информацию мог получить в любое время в любом месте несколькими простыми манипуляциями, несмотря на космические масштабы сети. Аварийные ситуации доставали его сами, как в классических системах телемеханики.
Пока Система верой и правдой служила ему. Но сейчас она была бессильна. Требовалось что-то более тонкое.
Значит, так. Надо отключиться от окружающей суетной реальности, выйти за пределы пространственной ячейки под названием Земля, чтобы не нарушать чистоту исследования. Посмотреть со стороны. Со стороны видней.
А куда выйти? Ответ напрашивался сам собой - конечно же, на Каллисто.
# # #
Исследования ближнего космического пространства пошли по неожиданному пути. К Луне интерес был потерян сразу, вся цель проекта свелась к банальному закреплению приоритета в "освоении Космоса". Её даже в военных целях не смогли применить, это и решило судьбу дальнейших исследований. Марс тоже недолго держал умы первопроходцев. Удовлетворив научное и человеческое любопытство, убедившись, что для получения с него какой-то прибыли необходимы затраты и технический уровень на порядок выше доступных, от него отступились.
Но не совсем. Подход ведь был чисто человеческий. Во время бума не обошлось без особо беззастенчивых мошенников, направо и налево распродававших участки марсианской территории. Как всегда сработал железный закон земной экономики - есть предложение, будет и спрос. Почти вся территория была раскуплена. После завершения научных исследований и закрытия проекта самые упорные и богатые владельцы участков не успокоились. Добившись во всех возможных судах (земных) закрепления своего "земельного" права на них (и создав при этом ряд курьёзных прецедентов), они порознь или сообща, кто как смог, стали финансировать частные экспедиции на Марс. Самые упорные из упорных ещё и сейчас сидели там на своих участках в нечеловеческих условиях, платя за это космические суммы.
Впрочем, чужая душа - потёмки. Наверно там были разные люди. Может быть кто-то искал одиночества, кто-то ещё чего-то. Далеко не все ещё знали, что всё, что только можно пожелать, и намного больше, можно найти в ней самой - своей душе.
Венера. Она оказалась слишком крепким орешком. Если на Марсе были нечеловеческие условия, то на Венере - адские. Ад, придуманный людьми, был Раем по сравнению с венерианской действительностью. Вся планета - вулкан, всё трясётся, кипит, бурлит, атмосфера - растворитель всего, что только может придумать человек, температура - за 500 градусов по Цельсию. Да ещё и крутится в другую сторону. Согреться на Марсе было несоизмеримо легче, чем охладиться на Венере. Можно, конечно, повисеть над ней в космосе, полюбоваться на непроницаемый облачный покров, рассекаемый электрическими разрядами. Можно даже сбросить вниз какие-то зонды, замолкающие через несколько часов после соприкосновения с атмосферой. Но и над Землёй можно повисеть, если очень хочется. Впрочем, несколько простеньких исследовательских лабораторий из абсолютно инертного полимерного силикона всё-таки оставили.
Однако не всё оказалось так плохо.
Данные, полученные от дальних автоматических зондов, показывали, что есть смысл приглядеться к спутникам планет-гигантов. По крайней мере, на крупнейших из них была вода. Конечно, изрядно заледеневшая и скрытая под внешней оболочкой, но зато в неограниченном количестве - целые океаны. Пригляделись, попытались приспособиться, и результаты превзошли все ожидания. Не сразу, конечно. Пришлось поломать голову над источниками энергии.
Но подоспевшие к тому времени успехи нанотехнологии позволили без особых усилий создать компактные и эффективные генераторы тепловой и электрической энергии, топливом для которых приспособили аммиак и его производные, уж его-то хватало. Такие же генераторы синтезировали воздух. Имея под ногами океаны воды, это было нетрудно. На этой базе смогли обогреть и обеспечить высококачественной воздушной смесью огромные территории, создали комфортный автономный микроклимат и замкнутую экосистему.
Поначалу некоторые неудобства доставляли очень маленькая сила притяжения и мощная радиация от гигантов. Но с этим тоже быстро справились. В жилищах и местах постоянного обитания простыми техническими средствами создали искусственную силу тяжести, используя богатый опыт космических станций - энергии для этого было предостаточно. При этом в других местах притяжение осталось прежним, и это неповторимое сочетание доставляло огромное удовольствие, внося дополнительное разнообразие в и без того интересную жизнь. На Земле тоже никто бы не отказался иметь участки, где всё было бы в десять раз легче. Тот же опыт космических станций подсказал эффективные методы борьбы с радиацией. Освоение начали с самого дальнего Юпитерианского спутника - Каллисто, радиация на нём была поменьше.
В результате получились райские уголки с комфортным климатом, чистейшим горным воздухом - можно было сгенерировать любой состав, ограничивала только фантазия. Экология была сравнима только с Эдемом.
Но и это было ещё не всё. Так уж получилось, что первопроходцев, помимо профессионального и медицинского контроля подвергли ещё и психологическому. В этом не было ничего необычного, наоборот, это было естественно и закономерно, но вполне могло оказаться и так, что в суете об этом могли позабыть. Не забыли, и оказалось, что это было очень мудрое решение, как, впрочем, и многие другие, касающиеся освоения Каллисто. И в дальнейшем такой подбор кадров вошёл в систему, и привёл к тому, что туда была закрыта дорога людям склочным, неуживчивым, лживым. Образовалась общность людей, здоровых телом и духом. Если ещё учесть, что им было нечего делить, по их разумным запросам они всё имели в изобилии, вполне естественной воспринималась тёплая, душевная атмосфера, царившая в этом раю. В нём ещё не дошло до первородного греха.
По этой же схеме были созданы поселения на других подобных спутниках - Ганимеде, Европе, Ио и на спутнике Сатурна - Титане. Посматривали даже на Тритон - спутник Нептуна. Возникала новая цивилизация с большим будущим.
Флагманом по масштабам и научно-техническому уровню оставался Каллисто.
Святой был там в пору расцвета и всё видел. По старинке он называл свой визит служебной командировкой.
# # #
"Вальс цветов" Чайковского.
- Я.
- Дед, привет! - это был коллега - соседнее "щупальце" - Ты в курсе? Тебе опять повезло.
- Пока нет - сказал он, хотя знал, о чём пойдёт речь.
- Я тут совсем случайно слушок подслушал, - и хихикнул своей случайной тройной анафоре. - Собирай чемодан. В Рай полетишь.
- Так слух или точно?
- Точно, точно. Я думаю, что точно. От шефа слух. Рад за тебя. Ты там был хоть?
- Да довелось уже.
- Я же говорю, счастливый. Везде побывал.
- Поживи с моё, и не там будешь.
- Ха, ха. Да я бы не против. Только сам не смогу, а на геронтологию денег не хватит, - он имел в виду операцию по продлению жизни.
- Да нет, ты уж сам постарайся. С герантанами, - имелись в виду геронтологи-шарлатаны, - не связывайся. - Он был очень неглупый и добрый парень и вполне смог бы. - Спасибо за добрую весть. Буду собираться.
- Да, будь готов. Жди звонка от шефа.
- Уже жду.
- Ну, будь. Привет Юпитеру.
- Передам.
Так было уже с незапамятных времён - если он что-то задумывал и, отбросив сомнения, определённо на это решался, оно в ближайшее время реализовывалось на физическом плане. Когда он только открыл для себя этот закон, что всё материальное, окружающее нас в этом мире - это воплощение чьих-то прошлых мыслей, то долго сомневался в нём. Слишком невероятным казалось такое: задумал - и получил. Но сейчас уже много лет он ежедневно убеждался в действенности этого закона.
Конечно, не так просто и быстро - задумал и получил. И задумать надо было по-особому - без всяких сомнений, чётко, ясно и уверенно, не просто задумать, а до конца поверить в задуманное, в его реальность и своевременную осуществимость. Главной движущей силой была вера. И достаточной энергией надо обладать. И ещё один секрет - надо было знать, что можно задумывать, а что не следует. Если захотеть чего-то абсолютно несбыточного, то ничего не получится, потому что глубоко в душе останется неверие, и с ним не справится никакими силами. Оно всё испортит.
Всё это он знал, всегда соблюдал необходимые условия, и у него всегда всё срасталось.
"Вальс цветов" Чайковского. Шеф.
- Я.
- Добрый день, коллега,- уже давно при связи со знакомыми не представлялись даже в официальном разговоре, потому что при подключении к каналу в пространстве над коммуникатором возникало голографическое изображение собеседника. - Как ваши дела?
- Всё в порядке, шеф.
- Как вы себя чувствуете?
- Да как обычно, лучше всех.
- Завидую вашему оптимизму. Да и здоровью. У нас к вам задание. Вы ведь были на Каллисто? Говорят, кто там был, того туда всегда тянет. Не могли бы вы наведаться туда?
- Разумеется, я готов, шеф. С большим удовольствием. Кто же откажется лишний раз побывать в раю?
- Ну и прекрасно. Формальности уже соблюдены, в основном всё обеспечено, конкретную информацию вам готовят, скоро пришлют. Благодарю вас.
- Вам спасибо, шеф.
Следуя принципу минимального проявления в материальном мире, он уже очень давно избегал ненужных контактов с окружающими. Физические контакты свелись к редким рукопожатиям, когда без этого уже никак нельзя было обойтись, не вызывая непонимания, подозрения или обиды. Вербальные, в основном через коммуникатор, сводились к коротким обменам конкретной информацией, обычно он знал, о чём будет речь и чем всё закончится.
Окружающие, с которыми ему приходилось общаться, в основном привыкли к этому и при разговорах с ним не переливали из пустого в порожнее, непроизвольно перенимая его манеру общения. Его не считали угрюмым и нелюдимым, потому что когда к нему обращались, он охотно и подробно отвечал, но всегда по существу, не отходя в сторону от темы. Сам он редко обращался к другим. Все ответы на все вопросы он знал лучше, а если у него и возникал какой-то вопрос, то никто из окружающих, да и вообще из людей, не смог бы ему ответить.
Его считали просто молчаливым.
# # #
"Вальс цветов".
Голографию он всегда отключал, это была его извечная привычка к экономии материальных ресурсов, даже заряда аккумулятора в коммуникаторе. Кроме того, в глубине души он надеялся, что и его не разглядывают на голографическом индикаторе. Ну а кто ему звонит, он и так всегда знал.
- Я.
- Здравствуйте. Ваш заказ принят. Такси на одну персону прибудет через пятнадцать минут по указанному Вами адресу. Спасибо, - сладкоголосая оцифрованная автодиспетчер в бюро заказов.
- Пожалуйста. Спасибо.
Транспорты на Каллисто отправляли не часто, это была довольно дорогая процедура. К тому же надо было подгадывать под благоприятное взаимное расположение планет. Грузовые транспорты летели в пассивном режиме тяговых двигателей, полёт длился несколько месяцев. Пассажирские были легче и летели в активном режиме, поэтому перелёт стоил намного дороже. При расположении планет средней благоприятности полёт длился около двух недель. Это его устраивало. Система оплатила ему скоростной полёт.
Времени у него не было, неумолимо приближался конец света. Но, как обычно, всё срасталось, и по расположению планет, и по графику перелётов, и по оплате.
Задание было рутинным - проследить за заменой устаревшего оборудования аппаратурой нового поколения и проинструктировать персонал. Выбор пал на него по многим причинам - его земной участок был в полном порядке, и за время его отсутствия никаких сбоев не предполагалось, в установке прежнего оборудования он принимал активное участие, и вообще он был специалистом высокого класса, и на него можно было положиться. Что касается возраста, то многим молодым он давал сто очков вперёд.
В сущности, причина была одна - ему туда было надо.
Сборы были недолгими. Никогда он не связывался с багажом, а сейчас он был ему не нужен по определению. Можно пока присесть, отключиться. Когда-то это было его любимым занятием. Там, куда он улетал, расслабившись в удобном кресле, было несравненно интересней, чем здесь. Пятнадцать минут - вечность для такого путешествия.
Снаружи ненавязчиво, но громко и внятно подал голос таксоид. Секунда в секунду. Можно было добраться до космопорта и своим транспортом, его можно было оставить на стоянке до возвращения, но он не любил им пользоваться. Предпочитал ходить пешком. Пусть молодые катаются, у них биоресурс ещё не исчерпан, а старикам надо больше двигаться. Оттого и болеют и помирают, что перестают двигаться.
Святой прекрасно помнил транспорт своей молодости. Сейчас казалось невероятным и диким, что управление транспортом в те времена доверяли человеку. Простому человеку с улицы. Да всем подряд. С шестнадцати - восемнадцати лет, когда ещё не было ни жизненного опыта, ни ответственности, ни понимания ценности человеческой жизни. Вот и получилось, что транспорт стал оружием самого массового поражения, которое создало человечество за всю свою историю. Ни одна война не смогла принести столько жертв.
Ещё бы - загоняют в вонючую, трясучую железную коробку кучу народа и доверяют их жизни постороннему с никакой реакцией, полуживотной психикой, ограниченным зрением, слухом и другими чувствами. Как тут не быть жертвам!? Странно, что их не больше! А ведь то общество тоже считало себя цивилизованным и гуманным. Варварская цивилизация!
Современный транспорт был преимущественно воздушным, управлялся узкоспециализированным искусственным интеллектом, представляющим собой несложную иерархическую структуру инстинктов, главным из которых был - обеспечение полной безопасности человека. Воздушного пространства хватало всем с избытком, пользование предельно чётко регламентировалось, каждый кубометр его строго контролировался, и сбои были просто немыслимы. Бесшумным магнитным двигателям с замкнутым сверхпроводящим витком нечем было загрязнять атмосферу. Земную поверхность освободили от транспорта, по крайней мере, от габаритного. Её и так изрядно подтопило, вода от тающих ледников Антарктиды неуклонно прибывала.
В космопорт требовалось прибыть задолго до отлёта, предстоял ещё тотальный медицинский контроль и введение в анабиоз. Отбывающие к Юпитеру проходили, кроме того, ещё и психологическое тестирование. Собственно в океане информации, циркулирующей по бесчисленным базам данных, было всё обо всех известно, предварительный просмотр сведений проводился при подаче заявок на перелёт и подтверждался при приобретении билета. Предстоящий осмотр был уже третьим, контрольным и уточняющим.
Он всегда избегал любого медицинского вмешательства в свой организм. Раньше оно ему просто не требовалось, а сейчас ещё и вызывало изумление перед сверхъестественным расхождением между очевидным возрастом и безупречной работой всех функциональных систем. Приходилось прибегать к паранормальным способностям, чтобы скрыться, а этого он тоже избегал.
Хотя то, что предстояло, было не опасно. Осмотр проводился без участия персонала медицинскими роботами перед погружением в анабиоз и результат его был однобитный - "годен"/"негоден".
Анабиоз был необходим в целях экономии места во внутреннем пространстве космолёта, горючего и в конечном итоге стоимости рейсов. Представить себе слоняющихся по кораблю в безделье в течение нескольких недель пассажиров было немыслимо. Их надо было бы кормить, развлекать, обеспечивать хотя бы минимальный комфорт. Это же не океанский лайнер, господа, а космический корабль! Он не на волнах плещется, а в бездне несётся, уворачиваясь от метеорных потоков и прячась от космической радиации.
А в анабиозе дёшево и сердито - каждый посапывает в своей капсуле, сложенной в штабель с другими, и ничего ему не надо. Роботы за всем присмотрят и довезут в целости и сохранности. Гарантия полная. Исключая обстоятельства непреодолимой силы, например, конец света.
Кстати, может быть они-то его и переживут. Только узнают ли об этом?
Он знал, как пережить конец света и смог бы. Ему было знакомо состояние самадхи (сомати), он даже для эксперимента входил в него, чтобы убедиться в своих способностях. В нём наступает значительно более глубокое засыпание организма, чем при медитации с остановкой сердца и дыхания. В этом состоянии вся вода в организме, включая внутриклеточную, приобретает структуру кристалла, полностью прекращается обмен веществ, тело каменеет и становится невосприимчивым к внешним влияниям. Оно сохраняется бесконечно долго, как гранитный булыжник где-нибудь в почве, и по команде возвращается к активной жизни.
Только какой смысл сохранять тело после конца света? Зачем оно нужно и чем оно будет там заниматься?
# # #
На Каллисто его ждали. Там всегда всех ждали. Так ждут близких, возвращающихся домой. Каллистяне жили большой дружной семьёй, как в старинных русских деревнях и провинциальных городках. Это напоминало ему песню из его молодости с щемящими словами: "...на нашу улицу в три дома, где всё просто и знакомо...", и ещё: "...где без спроса ходят в гости, где нет зависти и злости...".
Его встречала миловидная женщина с копной каштановых волос. После всех восстанавливающих и тонизирующих процедур он чувствовал себя превосходно. К тому же общая располагающая атмосфера поднимала настроение.
- С прибытием, Мастер. Как вы себя чувствуете? - это было вполне уместное обращение в данном контексте.
- Лучше всех, дитя моё, - они открыто и весело рассмеялись его ответному обращению. Первыми словами устанавливался тёплый, искренний контакт. Здесь это было вполне обычным явлением. Как и должно быть в раю.
- Можете звать меня Аней, если хотите. Как вам удобней.
Неожиданное имя. Сейчас уже очень редкое. Прямо из его прошлой жизни.
- Мне удобней Аннушкой.
- Если не возражаете, я покажу вам, где вы будете жить. Можно проехать, а можно и дойти. Получите незабываемые впечатления.
Она имела в виду пешую прогулку по наружному ландшафту с естественной силой притяжения.
- Я - за впечатления.
- Замечательно. Если что-то не будет получаться, я подстрахую. Обычно у всех всё сразу получается. Нам - туда, - она махнула рукой в направлении выхода.
Они шли в огромном вращающемся эллипсоиде и, по мере приближения к оси вращения, искусственная сила тяжести сменялась естественной. Естественной была как раз искусственная, а своя, родная, могла сравниться только с невесомостью. Через просторный круглый выход они вышли в эдемский парк. Выплыли.
Вот в этом месте у новичков отпадывали челюсти.
Картина открывалась изумительная. На чёрном бархате неба сиял неправдоподобно огромный диск Юпитера, полосатый, клубящийся атмосферными циклонами. Он сразу притягивал взгляд и невозможно было оторваться от апельсино-лимонно-оранжевых узоров на его поверхности. Казалось, они шевелятся, плывут. Этот никем непридуманный, естественный, созданный природой эффект с успехом заменял отсутствующую здесь облачность. Тут и там в небе блестели пятнышки его спутников. Одно из них величаво проплывало на фоне Юпитера, оживляя всю картину.
Нашлось место и Солнышку над горизонтом, маленькому, но очень яркому. Напротив него, на другой стороне неба вокруг Юпитера можно было разглядеть и звёздочки, не очень яркие при солнечном свете.
Но ещё волшебней было внизу. Сколько хватало глаз, раскинулся зелёный ландшафт, как на картинах Боба Росса. Передний план с деревьями, в основном пространстве зелёные луга, речушки, перелески, на заднем плане дремучий лес, холмы, за ними скалистые горы. Высокие, роскошные, трудноузнаваемые деревья тянулись в небо. Вдоль дорожек радовали глаз переливами нежных оттенков нескончаемые грядки цветов. Изумрудная трава густо укрывала поверхность до самого горизонта. Величавые лесистые холмы и ещё более величавые живописные горы за ними ограничивали сказочный пейзаж. Всё это великолепие отражалось в зеркальной глади водоёмов, разбросанных тут и там.
Восторг от всей этой сказки многократно усиливался ощущением удивительной лёгкости во всём теле. Дорожки были прямые, ровные, и ходить он приспособился с первых шагов. Он и на Земле ходил осторожно всю жизнь, едва ступая упругой стопой. Близкие никак не могли привыкнуть к его бесшумному появлению где-нибудь за плечом и часто вздрагивали. Он и дышал бесшумно, даже взлетев по лестнице на шестой этаж, едва заметно учащал дыхание, а через десять секунд оно уже было в норме. К тому же он и свет не включал, если мог без него обойтись.
При его упругой походке каждый шаг здесь превращался в маленький полёт.
Трудно слабой человеческой фантазии придумать что-либо, более похожее на рай. Наверно именно таким представлялся он тем, кто что-то в этом понимал.
Со времени его прошлого посещения здесь многое изменилось, только небо и ощущение лёгкости остались прежними. Намного расширилась освоенная территория, добавились горы, деревья стали гигантскими. Это только явные, очевидные изменения.
- А вы почему ничего не спрашиваете? - Ане уже давно не терпелось услышать о его впечатлениях.
- Аннушка, милая, я бы рад спросить, да, понимаешь ли, я и так всё знаю. За свою долгую жизнь я всё перевидал, даже и здесь успел побывать.
- Да? И правда, жаль. Я так люблю рассказывать приезжим о нашем мире. Я его так люблю! В него невозможно не влюбиться! Ведь, правда? - слово "люблю", наверно, здесь было самым употребительным.
- А ты не слушай старика, ты рассказывай. Мне тоже будет интересно.
Аннушка с явным удовольствием начала рассказ, нет, не рассказ, а поэтическую элегию, симфонию. Он слушал и отмечал неизвестные ему новости.
Всё, что мог охватить глаз на этой территории, было результатом человеческой деятельности. Только горы были естественными, но и к ним изрядно была приложена человеческая рука. Весь огромный участок был защищён прозрачным эластичным самовосстанавливающимся куполом с экранирующим слоем. Поддерживало купол давление воздуха. При нарушении его целостности каким-нибудь случайным метеоритом - оставалась небольшая вероятность этого, повреждение в короткое время затягивалось само.
Экосистема включала в себя тщательно подобранные компоненты - ландшафт, растительность, водоёмы, животных и птиц. Экологический баланс строго контролировался автоматикой с искусственным интеллектом, который тоже контролировался группой специалистов. Всё было рассчитано и предусмотрено. Ресурсы - энергетическое топливо, вода и прочее были неограниченны. Уже разведанные на спутнике месторождения могли обеспечить беззаботную жизнь местного населения на тысячи лет, да ещё и на половину земного населения хватило бы. Но разведано было ещё далеко не всё.
Таких зон здесь было несколько. Кроме того, не меньшими темпами развивались экосистемы на Ганимеде и Европе и в последнее время на Ио. Аннушка уже успела побывать на двух первых, но не смогла пока попасть на Ио. Там многое не так, как на других спутниках. И по природным условиям, и по общественному устройству.
Когда она думала и говорила о Ио, глубоко в мозгу в районе эпифиза Святой почувствовал холодок, вибрирующий и раздражающий. Какие-то её личные невысказываемые переживания были связаны с тем местом, то ли страх, то ли потеря.
- А какие здесь люди! - продолжала она.
Управляет всем Совет Патриархов, выслушивает все предложения. Высказаться может любой, попусту никто не выступает. Уважается мнение каждого, прежде всего потому, что каждый высказывает только такое мнение, которое уважает сам. Если кто-то в чём-то оказывается не прав, то всегда в открытом обсуждении он сам для себя это выясняет. Упрямство в заблуждениях очень непопулярно, считается дурным тоном, хотя тоже принималось бы окружающими как особенность характера, одна из граней личности.
Он, казалось, внимательно слушал, одобрительно кивая, но его правое полушарие вело свою параллельную активную работу, анализируя невысказанную информацию, скрытую в мыслях, чувствах и эмоциях, скрывающихся за словами Аннушки. Он уже считал все её мысли, знал всё, что знает она. И даже больше. Но ещё не всё.
По крайней мере он знал, что делать дальше.
# # #
Служебные дела много времени не отняли. Местный ответственный за сбор экологической информации оказался смышлёным парнем, понимающим всё с полуслова. Чем-то он напоминал земного соседа по экологическому району. Это было легко объяснимо. Все специалисты Системы обучались в её учебной сети, охватившей всю Землю, по одной чётко отработанной программе, осваивали одни и те же науки по одинаковой методике. Обучение было качественным, и к его окончанию они думали и действовали примерно одинаково, по крайней мере в профессиональных вопросах.
Местный спец практически всё уже сделал сам. Вместе они протестировали всю сеть, ввели константы, расставили приоритеты под местные условия. Он очень редко работал с кем-то в паре, но в данном случае это было необходимо. Ему нужен был тесный информационный контакт. В общении с коллегой он прояснил ситуацию и укрепился в решении - надо лететь на Ио, там - разгадка, или ключ к ней. В процессе отладки он по служебному каналу связался с руководством и согласовал вопрос по полёту на Ио. Общий канал связи был очень узким из-за космических расстояний, труднодоступным и дорогим и к тому же оф-лайновым. Слетать на Ио было просто, это был почти обычный дальний авиарейс. Не требовалось никакого противостояния планет и анабиоза. Только терпения на несколько часов. Ио крутилась вокруг Юпитера по очень короткой по космическим масштабам орбите и всегда была легко доступна.
Заказав билет на ближайший рейс, он отправился на прогулку, отдавшись своему вечному увлечению с молодых лет - пешему передвижению. На Земле вне помещений пешком ходили единицы, слишком уж удобным и доступным был транспорт. Тонус поддерживали в основном медицинскими средствами, а стрессы снимали у психотерапевтов или мирились с ними.
Пешие прогулки в условиях, близких к невесомости, вызывали совершенно непередаваемые ощущения, он мог их сравнить только со своими полётами во сне. Но это было другое. Гулять он предпочитал в горах. Так же, как на Земле он взлетал по лестнице на шестой этаж - он никогда не любил шагать со ступеньки на ступеньку, это было невыносимо медленно и скучно, а увидеть его никто не мог, по лестницам никто не ходил, их продолжали строить на случай пожара или для страховки - так и здесь он гигантскими прыжками преодолевал крутые склоны, взбираясь на вершины.
В детстве он почему-то очень любил лазить по горам, намного больше, чем это свойственно всем мальчишкам. Наверно это было из прошлой жизни, потому что в этой он родился в ровной, как поле для гольфа, тундре, с редкими и пологими холмами. В летних поездках на юг он разыскивал в окрестностях крутые склоны повыше и самозабвенно полз по ним вверх. Бывал и в горах. Пещеры были пределом его детских горноисследовательских мечтаний.
С вершин гор открывались широкие пространства, неся ощущение безграничной свободы - самое желанное для него переживание в этой жизни. Близкий горизонт усиливал сказочность широкой панорамы. Казалось, если получше разбежаться гигантскими шагами, со всей силы оттолкнуться на краю обрыва, то можно пролететь над всем пространством внизу и долететь до горизонта.
Он вглядывался в мельчайшие подробности раскинувшегося под ним живописного ландшафта, сопоставлял реальную картину со схемой на экране своего коммуникатора, ориентировался и искал сооружения и природные объекты, находил и радовался этому, как в далёкие мальчишеские годы. Ему было хорошо в своём детстве. Он был счастлив, как в раю.
Здесь как-то не думалось о конце света. А он был намного ближе, чем казалось.
# # #
Мир Ио на первый взгляд был похож на каллистянский, но что-то было не так. Юпитер был огромен. Он подавлял размерами, нависал над головой, над мыслями, над чувствами. Как на Земле в полнолуние у людей с неустойчивой психикой возникали проблемы, так и здесь творилось нечто подобное, но многократно умноженное. Какая-то мистика исходила от непрерывно меняющейся, живой картины на поверхности гиганта. Она притягивала взгляды, завораживала, казалось, если пристально всмотреться, то можно разглядеть нечто такое, что повлияет на всю жизнь. И всматривались, и высматривали. То какие-то явно разумные, осмысленные контуры проступали сквозь слои атмосферы, то Большое Красное Пятно подавало упорядоченные, кодированные сигналы. А вот и в самом деле что-то то круглое, то бесформенное выползало с края и ползло, ползло по поверхности неумолимо, через весь диск.
Зоркие и упрямые видели ещё больше - самые крупные фрагменты юпитерианского кольца и ближние малые спутники. Они вообще появлялись и двигались непредсказуемо.
Это была мистика, непрерывно, днём и ночью, давящая на психику. К тому же день и ночь были невообразимо перепутаны двумя светилами - Солнце тоже принимало посильное участие в жизни спутников.
Посёлок ещё больше усугублял тревожное ожидание неизвестности. Размером он был поменьше - на маленькой планетке, сплошь утыканной вулканами, было опасно занимать большую площадь. Вулканы были огромные, Земле такие и не снились за всю её историю. И они были живые. Постоянно происходила смена их поколений, одни умирали, гасли, другие рождались. В отдалении сквозь прозрачный купол тоже виднелось несколько курящихся вершин.
Даже если совсем закрыть глаза, невозможно было отделаться от ощущения чего-то неясного, надвигающегося, оно висело в воздухе. Это было не просто субъективное ощущение, а вполне осязаемый, тонкий, всепроникающий запах. Он вроде бы что-то напоминал, но что - вспомнить было невозможно. Кажущаяся лёгкость вспоминания - при каждом вдохе казалось - вот сейчас вспомню, в конце концов выматывала, сводила с ума, как и вид небосвода. Было вообще непонятно, откуда этот запах, ведь воздух был искусственным, его состав тщательно рассчитывали и скрупулёзно поддерживали.
Но и это было не всё. Если бы удалось изолироваться от небосвода и запаха в закрытом абсолютно герметичном пространстве, оставался ещё один фактор беспокойства. Планетка была маленькая, в десятки раз легче Земли, а вулканы - огромные, в десятки раз больше земных. Планетка подрагивала.
# # #
На Ио не встречали. Другой коллектив, другие традиции, проблемы, обстоятельства. Другой мир и другая цивилизация. А скорей всего народу намного меньше и некогда тратить на это время, есть дела поважней. Своих забот и своей работы полно.
Он без особого труда сориентировался сам. Дошёл до корпуса обеспечения среды, эскалатор довёз его до лабораторного комплекса, а там уже нетрудно было найти сектор Системы. Ещё издалека увидел хорошо знакомый фирменный логотип, Разглядел у входа глазок опознавательной камеры и продемонстрировал ей радужку. Замок пискнул, разрешая войти
Внутри был полумрак. Слабо светились контрольные индикаторы, мелодичным колокольчиком тенькал какой-то отсчёт. Никого не видно.
Глаза понемногу привыкли к темноте и разглядели в дальнем углу слабое свечение голографического экрана и неясный силуэт напротив. Направился туда.
- А-а, а вот и старец явился. Святой старец Зосима. Добро пожаловать в нашу преисподнюю. Уже заждались. Сквозь стенку прошёл, али как? - всклокоченный, заросший тип в мягком вращающемся кресле крутанулся навстречу. В руке его была сигара, от неё шёл сизый дымок. Судя по всему, он был занят тем, что наслаждался ею. - А то уже сомневаться стали, не пролетите ли мимо. К нам не любят заезжать, больше одного раза не бывают. Это только мы, прСклятые, здесь поджариваемся. Снизу камни расплавленные, сверху Юпитер-батюшка излучениями жарит. Как в микроволновке с грилем. А лучше сказать, в пекле. В микроволновке серы нет, а тут - кругом она, и жидкая, и газовая. Всё провоняло тухлятиной. Поганый элемент. Не зря философский камень начинали получать с того, что серу изгоняли. Отсюда её бесполезно изгонять, во всех щелях, во всех порах она. А на обратной стороне - твёрдая. Там попрохладней будет. А тут везде - за сотню градусов. Всё не как у людей. У всех - подогревать нужно, а мы - охлаждаемся. А не то - поджаримся в два счёта. Да ты, старик, поди и сам её почувствовал, серу-то. Наши атмосферщики с первых дней бьются, ничего не могут сделать с этим ароматом серным. Да и не смогут, они ж не понимают ничего, - он посмотрел долго и пристально - Они ж не понимают того, что мы с тобой понимаем... - пауза. - Хотя тебе-то что. Тебе всё нипочём. Ты как уйдёшь в свою отключку, так хоть в Прометей прыгай. Не забыл, что это? Али не знал? Это наш самый горячий прыщик. Фурункул. 1500 градусов в жерле - вон датчики показывают, - он кивнул на экран. - Ваши датчики. Твои датчики. Это же твоя Система... Я уже давно понял, что за всем этим кто-то стоит. Не может такая махина сама зародиться. И так развиться. Тут Дух нужен, - он опять посмотрел долго и внимательно. - А теперь вот удосужился, Хозяина увидел. Когда-то думал, что ты - гигант. Как вон тот батюшка наш, - он показал вверх. - Юпитер который. А ты вон какой. Совсем маленький. Хотя всё правильно. Кто тАм большой, - неопределённо покрутил кистью - тот здесь маленький. Униженные да возвысятся...
Тип замолчал. Ушёл в себя. Сигара тоненько тлела.
- Молчишь? - продолжил он после долгой паузы. - Молчи, молчи. Со мной можешь молчать. Я знаю, ты - молчун... Я всё знаю. Знать-то знаю, да сделать не могу. Не все такие, как... - он смерил взглядом. - как некоторые. Если б смог, может быть таким же, как ты стал бы. Тебе бы помогал. Ан нет, не дано. Я слабак, даже вот с этим сладить не могу, - он поднёс к глазам сигару. - С отравой этой... Мало знать Закон, его ещё исполнять надо. А для этого воля нужна. Железная. Не всем дано. Я сколько себя мучил, пока понял - не дорос ещё духом. Умом дорос, духом - нет. Оттого и мучаюсь... Может быть в другой жизни? Хотя всё уже, не будет другой. Я ж тоже чувствую... Да если б не знал, не чувствовал, легче бы было. Как другим вон, сколько их на Земле... Открой только глаза, и всё увидишь. Все уже поделены, праведники - в одну сторону, грешники - в другую. Пора точку ставить. Пора судить. Сто сорок четыре тысячи - в рай, остальных - сюда. Я вот заранее перебрался, пообвыкнуть чтобы,- он нервно засмеялся. - Здесь им самое место. Жирные, тупые, самодовольные, а хуже всего - наглые. Есть, пить, спать, жрать, больше им ничего не надо. Как только ты живёшь среди них? В жерле у Прометея, и то легче, признайся, - ответа он не ждал.
Всё было ясно и так. Сколько же мук перенёс он в этих размышлениях!? Его ад был у него внутри, всегда с ним. Его горе было от его ума. В великих знаниях великие печали.
- Считается, что всему виной пирилит, - продолжил он уже с другого конца. -. Если б не пирилит, давно бы прикрыли всю эту лавочку. Сначала любопытство разбирало, хотели посмотреть, что же это за ерундовина такая. Почему не знаем, почему у нас нету? А теперь вошли во вкус. Такое чудо, да само в руки пришло! Отсюда возить пока дешевле. Нет на Земле таких технологий. Может быть нанотехнологи что-нибудь когда-нибудь придумают, да только не скоро. Сейчас ещё слабС им. Сделай то, не знаю что. Тут пикотехнологии нужны. Они молекулы собирают-разбирают, а здесь на уровне атомов, даже ядер сборка нужна. А они как доберутся до ядер, так тут же опять Большой взрыв устроят. Вот он откуда конец света-то и придёт, - он заглянул "старцу Зосиме" в глаза. - Тебя наверно это интересовало? Ведь не за тем же ты сюда явился, чтобы показать мне, как твои железячки настраивать? Я, кстати, всё уже сделал, можешь не тратить время, галочку поставить и перед шефом отчитаться, - он помолчал, вспоминая, о чём говорил. - Да, а без пирилита, космического железа, уже не можем. Прогресс встанет, - снова помолчал. - А кому он нужен, этот прогресс? Больше прогресса - ближе конец. Ведь так, старик?.. Да и вообще, я бы на их месте на малых планетах поближе поискал. Здесь он в вулканах рождается, в естественных условиях. Похоже, такое сочетание малых гравитаций, высоких температур и давлений для этого нужно. На Меркурии, наверняка есть. На Марсе, пожалуй, тоже. А начал бы я с Луны, вот был бы сюрприз, если бы там под боком его нашли... А юмор-то в том, что дело вовсе и не в пирилите. Его людям подложили, чтобы они себе ещё несколько булыжников на дорогу в ад положили. Как там? - благими намерениями дорога в ад выложена? И заодно сам ад себе здесь построили. А мы и рады стараться. Всё время, особенно последнюю пару сотен лет все силы и весь разум прикладывали, чтобы как можно быстрее до пропасти добежать и в неё сигануть. Научно выражаясь, дойти до точки сингулярности на эволюционной асимптоте... Всё быстрее и быстрее. И так уже фундаментальная наука только что-нибудь откроет, тут же спешит рассказать, осчастливить человечество, прикладная наука уже тут как тут, технологию разработала, а на другой день корпорации уже придумали, как применить, какую новую кофемолку или чудо-кастрюлю наштамповать да всучить, и ещё больше нажиться. И всё - чтобы больше жрать и меньше руками да мозгами шевелить. Вот и получили десять миллиардов грешников на сто сорок четыре тысячи праведников... - он надолго замолчал, ушёл в себя, похоже, иссяк, выговорился. Наконец, поднял глаза, пристально посмотрел. - А вообще-то я тебе благодарен, старик. Я никогда никому так не открывался. Никто же ничего не понимает. Всё выговорил, и легче стало. Сейчас я верю, не всё потеряно. Тебя увидел, и поверил. Ничего, что ты молчал, это даже лучше. Если б говорил, я бы или сомневаться стал, или не понял бы. Кто вас знает, святых да пророков, как вы свои мудрые мысли убогими словами выражаете? А сейчас можешь исчезать, растворяться. Я всё сказал.
Вот он - момент, когда можно открыться. Он медленно всплыл и исчез в потолок.
- Спаси и сохрани людей, Святой, - донеслось снизу.
# # #
Возвращался он тем же планетобусом, обратным рейсом. Времени было достаточно для того, чтобы всё обдумать, проанализировать новую информацию и принять решение.
Итак, сингулярная точка. Сингулярная точка на эволюционной асимптоте. Когда он в школьные годы уяснил для себя физический смысл асимптотической зависимости массы, времени, длины тела и его энергии от скорости, она произвела на него впечатление. Это было из общей теории относительности Эйнштейна. Там был график, показывающий, как меняется масса, энергия, длина движущегося тела и время на нём с изменением скорости. Они медленно росли и при скорости, очень близкой к световой, резко взмывали вверх. Масса и энергия тела стремились к бесконечности, время на нём замедлялось, длина сокращалась так, что оно становилось плоским. Точка перегиба асимптоты и была сингулярной точкой. Асимптота, очевидно, была основополагающей мировой зависимостью.
Сингулярная точка ассоциировалась у него с математической сингулярностью - бесконечно малой величиной, из которой, согласно официальной теории, в результате Большого взрыва произошла Вселенная. У него была своя теория, по которой в начале всех начал было первичное возмущение вакуума. Но это уже личное дело каждого. Кто во что верит, то для него и является реальностью. Каждый сам создаёт свой мир для себя. Его реальность, в которой он живёт, это его материализованные мысли.
Выходит, что земной разум в своей эволюции вплотную подошёл к сингулярной точке, за которой развитие науки, уже и так достигшее бешеных скоростей, ещё многократно ускорится и к чему это приведёт, знает только Бог. Святой не строил никаких иллюзий на свой счёт. Даже его совершенный разум, связанный с Мировым, воспринимающий информацию из космического банка данных, был бессилен.
Собственно речь шла о конкретных узких путях развития. Он не мог знать, на каком из этих бесчисленных направлений человечество быстрее всего похоронит себя, он только знал, что при нынешнем духовном несовершенстве это произойдёт непременно. Да, пожалуй, и не важно, каким способом. В условиях, при которых каждому будут доступны средства преобразования мира невероятной мощности, это может произойти в любом гараже или на любой кухне, не говоря уже об исследовательской лаборатории. И для этого даже не нужен злой умысел. Достаточно простого детского любопытства.
Или, как это тоже часто бывает, кто-то захочет помочь человечеству, ещё больше облегчить его судьбу, и ему покажется по недостатку знаний, что он придумал что-то такое, что никто ещё не смог придумать до него. В цепочке всех благих намерений рано или поздно придёт последнее, за которым - ад.
Но ведь вроде бы ещё рановато. Ещё минимум год, пусть даже немного меньше. Однако что-то где-то происходит, есть важная причина, по которой ему пришлось выйти из спячки и мотаться по космическому пространству.
Вставали вопросы. Почему ничего не показывает Система? Все опасные точки были под жёстким надёжным контролем. Этих точек было, конечно, много, но число их было далеко не бесконечным и технически вполне поддавалось контролю, несмотря на десятимиллиардное население и повсеместное проникновение человека во все среды. Всё земное население уже перемешалось, прежних рас не осталось, стала проявляться чёткая тенденция разделения на две расы - ширококостную, неандертальскую и более гармоничную, кроманьонскую. Здесь различия шли даже не из генетического уровня, а из высших тонкоматериальных миров.
Ещё более глубокое различие проявлялось в уровне интеллекта, воли, духовности. Человечество делилось на совершенных и несовершенных, на тех, кто всё придумывал и воплощал, и на тех, кто этим пользовался. На создателей и потребителей. На программистов и юзеров.
Создателей было несоизмеримо меньше, чем потребителей, на несколько порядков. Вот за ними и их деятельностью только и надо было наблюдать, что Система успешно делала.
И вообще в обществе, перенасыщенном информацией, невозможно было скрыться. Всё было на виду. В какой-то период это привело к полной бессмысленности войн. Даже самые драчливые и агрессивные в конце концов это поняли. Традиционные войны сменились экономическими, и это привело к расцвету промышленного шпионажа, а закончилось тем, что стало невозможно скрыть что-либо вообще. По крайней мере на Земле.
А можно ли где-то ещё? Например, на Марсе? Если хорошо подумать, то для этих целей из всех мест обитания лучше всего подходит Марс. Туда тоже распространились щупальца Системы, но там нет промышленного шпионажа с его изощрёнными всепроникающими средствами сбора информации. А Система, это всего лишь техническая сеть датчиков, коммутаторов, управляющих и обрабатывающих устройств. Если очень постараться, то в ней можно найти лазейки и вмешаться в её функционирование.
Надо тщательно, милю за милей просканировать Марс. Осваивали его стихийно, без всяких генеральных планов и проектов, так что руководствоваться нечем. Дополнительные сложности будет вносить то, что каждый "марсовладелец" осваивал свой участок, руководствуясь только своими личными целями и возможностями. Многие зарывались в недра, уходили под верхний слой, поближе к воде. Придётся применить сверхспособности.
Расслабиться, отключиться, выйти из тела и представить нужный образ. Что представить? Сначала сам Марс. Красный шарик в безграничном космосе. Он вовсе не красный, это стереотип. Только местами красноватый. Это от железа, точней, от его окислов, то есть ржавчины, её в марсианской почве действительно много. Надо подумать о Марсе вообще. Четвёртая планетка от Солнца. В два раза меньше и в десять раз легче Земли. Кратеры, вулканы. Да, самый большой в Солнечной системе вулкан почему-то оказался на Марсе. Это не то. Сезонные пыльные бури, сдувающие всё со средней полосы к экватору. Тоже не то. Пирамиды, сфинксы, лики Цидонии. И это не то. Всё это из области марсианских курьёзов, как марсианские каналы, о которых бредили двести лет, а потом мгновенно забыли. Всё не то, не то.
Надо что-то более конкретное, людей, к примеру. Надо настроиться на человеческие мысли, войти в ментальный план, попытаться пересечься с кем-нибудь. Чем мощнее вибрации, тем лучше, тем больше вероятность, что это тот, кто мне нужен.
Полностью отключить свои мысли. Расслабиться абсолютно. Я весь - локатор. Космический орбитальный сверхчувствительный зонд, направленный на Марс и улавливающий тончайшие возмущения его ментального пространства...
Вот оно. Всплывает образ. Большой голографический экран, на нём пространственное изображение чего-то очень знакомого. Сконцентрироваться, всмотреться. Это сложная молекулярная конструкция. Не полимер, сложнее. Не белковая, более упорядоченная. Похоже на вирус, но посложней. Это может быть только наноробот, нанобот, сто процентов! вот ходовые жгутики-реснички, вот манипуляторы, вот входные идентифицирующие камеры, цепочка синтезаторов, деструкторов-конструкторов, нанопроцессор. В области процессора происходят какие-то манипуляции, молекулы-транспортёры снуют туда-сюда, выхватывают блоки, подстыковывают другие.
Кто же это такой умный ворочает тут молекулы? В поле зрения попадают руки, пальцы танцуют по сенсорной панели. Переместиться, посмотреть в лицо умельцу. Ага, вот он! Знакомый профиль. Очень знакомый профиль. Где же я его видел? Кто же это?
Ба!!! Да никак это профессор Гражнецки!?
Ну, тогда всё ясно.
# # #
Нанотехнологии могут всё. Любой вид человеческой деятельности можно усовершенствовать до работы с отдельными молекулами. Пионеры нанотехнологий рисовали радужные, захватывающие перспективы её возможностей, но они в своей буйной фантазии не могли предвидеть и малой доли могущества того джина, которого они выпускали на службу человечеству.
Джины послушные, они беспрекословно выполняют то, что им прикажут, такова их работа. И чтобы не попасть впросак, ими надо уметь управлять. Надо думать и любить. Любить человечество и окружающих. А то прикажешь такому джину вырыть яму соседу, он тут же выроет хорошую, глубокую пропасть, и по закону кармы ты же в неё и попадёшь.
Но люди пока несовершенны. То есть они совершенны для того, чтобы есть, пить, спать, дышать, худо-бедно растить детей, ходить на работу и делать там то, что скажут, но для нанотехнологий они не доросли, не доразвились.
Медицина, пищевая промышленность, разборка промышленных отходов и восстановление окружающей среды. Это далеко не весь список отраслей, куда проникли нанотехнологии, но именно этими ему пришлось заняться. И в последней из них он столкнулся с профессором Гражнецки. Талантливый, почти гениальный исследователь. Главным его недостатком была одержимость. Собственно не сама одержимость, а неспособность обуздать её или направить в нужное русло. Всеобщий недостаток - духовная недоразвитость.
Он не сомневался в закономерности того, что сразу вышел на Гражнецкого. Это подтверждало, что он идёт по правильному пути. Когда он действовал правильно, у него всё срасталось, получалось легко и быстро. Найдя профессора уже нетрудно было проникнуть в его память и получить недостающие ответы на оставшиеся вопросы.
Главное стало ясно сразу. Даже совсем не зная Гражнецкого, но, обладая минимальными знаниями в физиогномике уже по мефистофельскому блеску в глазах, по заворожённому выражению лица и взъерошенной растительности можно было понять, что здесь готовится что-то грандиозное, имеющее общечеловеческое значение и, скорей всего, негативное.
Святой его знал, и потому ему сразу всё стало ясно, кроме нескольких конкретных подробностей. Ситуация вырисовывалась следующая.
Гражнецки был страстно влюблён в науку, в исследование и познание нового, в поиски ответов на вопросы. Его становление как учёного совпало с бурным развитием нанотехнологий и это определило предмет его страсти на всю жизнь. Его можно было понять. Любой нормальный человек, имеющим естественное человеческое любопытство, не смог бы остаться равнодушным, если бы ему представилась возможность наблюдать тонкую работу молекулярных машин.
Большую роль в научной специализации Гражнецкого сыграло изучение им рибосомы - клеточной органеллы, синтезирующей белки. Часами он заворожённо наблюдал безукоризненно точные механические операции микроскопической фабрики, подробно изучил ход всех сложнейших процессов, их последовательность и взаимосвязь. Уже вначале исследований он полностью забыл о биологическом значении наблюдаемого им явления и рассматривал всё как чисто механическое устройство, как предприятие, состоящее из нескольких цехов, энергетической станции, транспортной службы, отдела считывания генетической информации и передачи её в цех сборки на главный конвейер, на котором подвозимые узлы (комплементарные аминокислотные остатки) пристыковывались к изготавливаемому изделию - молекуле РНК.
Вирусы при ближайшем рассмотрении тоже представляли из себя механические молекулярные машины, впрочем, более примитивные.
В своих первых наномеханизмах он очень широко использовал подсмотренные в рибосоме технические решения. На стадии экспериментов и по предварительным результатам успехи были несомненны. Наигравшись, после первых опытов, он стал думать о практическом применении.
Направление дальнейшей работы выбрало его само. Молодого учёного с его успехами заприметили и пригласили в солидную корпорацию. Его попросили заняться утилизацией отходов производства. Экологическая ситуация становилась всё хуже и хуже, несмотря на растущие расходы на сохранение окружающей среды. Законы были жёсткие, обойти их было невозможно, и корпорация теряла на этом огромные средства. Перенос борьбы за чистоту среды на молекулярный уровень требовал первоначальных вложений, но зато потом пошёл бы самотёком, не требуя практически никаких затрат.
Однако не всё было так гладко, как хотелось бы. У нанотехнологий были противники, как оно всегда бывает на переднем фронте. Теоретической базой их были опрометчиво рассказанные широкой публике отцами-создателями этой технологии страшные сказки про "серую слизь", в которую якобы превратится всё живое на Земле, если наноботы-утилизаторы выйдут из под контроля, про ужасы неправильного применения этих технологий в медицине и про возможности нано-оружия, если оно будет создано.
Основание для этих страхов, конечно, было, как и для страхов вообще. Это основание - несовершенство человеческого общества и духовное несовершенство человека. Движение было довольно мощным, полностью игнорировать его было нельзя. Во главе стояли закалённые в борьбе активисты - защитники народов, те самые, которые посвятили жизнь борьбе, воюя то с угнетателями, то за защиту окружающей среды, то против глобализма, неважно против чего или за кого, лишь бы пошуметь, поскандалить, поругаться да побить витрины.
Но применение нанотехнологий сулило огромные барыши, и этому уже никто не мог противостоять. Гражнецки, обеспеченный всем необходимым, самозабвенно взялся за дело. Чем заниматься - утилизацией, медициной, синтезом пищевых белков или чего-то ещё, ему было совершенно безразлично. Он взялся за всё сразу, он начал конструировать универсального нанобота, который мог бы выполнять любые задания, введённые в его мозг - нанопроцессор. Это была его ошибка.
До универсального нанобота человечество ещё не доросло. Становилась явью угроза "серой слизи", и не только. Пришлось вмешаться.
Гражнецки дошёл уже до стадии завершения, готов был демонстрировать первые результаты, оставалось только устранить влияние каких-то посторонних молекулярных сил и связей. В чистых лабораторных условиях это влияние было едва ощутимым, но в условиях реальной среды оно серьёзно нарушало течение процесса.
Он очень долго бился за своё детище, пытаясь поставить его на ноги. Перекопал горы информации, но нигде, ни в какой теории не находил ни описания, ни малейших ссылок на эти силы и связи. Тогда он начал догадываться. Объяснить конкретно, что происходит, он, конечно, не мог. Но для себя сделал вывод, что его работу блокируют какие-то могущественные посторонние силы.
Ума он был недюжинного и интуитивно связал эти силы с вездесущей Системой. Он понял, что надо спрятаться от Системы. На Земле это было невозможно. Логическая цепь размышлений привела к Марсу, как к единственному месту, где можно скрыться не только от Системы, но и от промышленного шпионажа и от всех других мешающих факторов. Дело было в том, что на частных участках Марса за состояние периферийного оборудования отвечал владелец участка. Своих людей Система там не держала. Получив управление в свои руки можно было выйти из под колпака Системы, каким-нибудь образом подменить снимаемую там информацию. Это был уже вопрос техники.
Свои соображения он изложил Совету директоров корпорации, особо упирая на промышленный шпионаж. Это была слабая струнка всех крупных бизнесменов, их в бизнес-университетах традиционно учили тому, что если бы кому-то удалось скрыться от промышленного шпионажа, то это само по себе давало большое преимущество.
Директора решились на дополнительные немалые расходы, предчувствуя сверхприбыли.
Вот так Гражнецки оказался на Марсе.
# # #
Святой размышлял: Ведь это явно не последняя угроза, которая приведёт к Концу и с которой невозможно сладить. Я ведь могу и на этот раз предотвратить катастрофу. Явно не тот масштаб. Мелко плавает. Такое уже проходили. Как предотвратить - вопрос даже не техники, а этики. Жаль профессора, столько сил, ума времени и нервов положил он на это дело. Он не переживёт ещё одну неудачу, это будет для него личной катастрофой. В конце концов, может ли он один отвечать за несовершенство человечества?
Ну ладно, пусть потешится, пусть получит моральное удовлетворение, пусть даже получит положительные результаты. Но на Марсе. На Землю они не распространятся, на Земле свои законы, и опять начнутся те же проблемы. Но, скорей всего, до этого уже не дойдёт.
В райском посёлке в ожидании рейса на Землю он с удовольствием предавался активному отдыху - прыгал по горам, плавал в чистейших водоёмах с морской водой. Местная вода тоже была солёной, только добывать её приходилось из многокилометровых скважин. Плавать было непривычно легко, вода выталкивала невесомое тело, можно было даже немного пробежать по её поверхности. Брызги собирались в крупные капли, взлетали высоко и медленно падали.
Ждать долго не пришлось. В период благоприятного противостояния планет рейсы были частыми, и скоро он, тепло попрощавшись со всем персоналом, улетел домой.