Я выйду к земным просторам,
как к нежной мечте своей, -
и рядом не щёлкнут затвором,
не взмоют птицы с ветвей.

Не будут мочить в сортире
ни в Грозном и ни в Кремле.
Пушинками станут гири,
покатятся по земле.

Уйдут все тёмные власти.
Но с ночи останется след:
повадятся к нам напасти
из прошлых прожитых лет.

Я вспомню... моргну стакану.
(А мне помахает жена.)
Жена тараканья прильнёт к таракану:
- Любимый, нам квартирка нужна!

Берите,
пока я добрый,
берите, пока чумной...
А бабы... не все они кобры,
вернутся они домой.

А я заночую у Бога
(богат раскладушками Бог).
Лежит и не спит Серёга,
уставился в потолок.

Джордано истину ищет,
опять на костёр восходя. 
Колотит дождь по кострищу,
но мало только дождя.

Допытываю Валентина:
- Куда ты?
- На новый срок.
Просить ещё десятину...
Да услышит меня Бог!

Володе несут гитару,
ведь горло, как лаз, не забьёшь. 
И Кедрин не ждёт удара,
но прошлая жизнь, как нож...

И, вновь открывая рану
в божественном доме без сна, -
толкаю звёздную раму -
выпрыгиваю из окна -

на землю, где плавать учился,
но бросил и уже не пойду,
но в плаванье смело пустился,
настроив свою частоту.

Я выйду к земным просторам.
Я выйду к родной стране. 
И зверь, проходя вдоль забора...
пути не отыщет ко мне.