Он думал о ней все время. Не было ни минуты, которую он провел бы без мысли о ней, без того, что бы представить ее лицо, без слезинки в сердце. Он не умел плакать: он не знал как это делать, никогда не видел он слез на глазах своего отца и знал, что никто и никогда не увидит слез на его лице. А слезы помогли бы. И мне он говорил об этом, а я тогда даже не знала что можно ему сказать, что бы он уронил эту чертову слезинку, что бы ему стало легче. Я не могла видеть как мой братик страдает. Я тогда больше всего хотела взять на себя часть его страданий, ведь я просто умею плакать, я могу все свое горе выразить слезами, а он не может, он это все в себе держал, а наружу все только в словах. Впервые в жизни я не скрывала жалость к мужчине - не было необходимости в этом - братик принимал то, что я могла ему дать.
Они познакомились уже давно. Он тогда работал в Турции, а она приехала туда отдыхать. Она никого к себе не подпускала, а кто подходил знакомиться - тех словами разворачивала на 360 градусов. Братик тогда тоже решил подойти к ней. Рискнул. Думал, что его она тоже пошлет гулять куда-нибудь. А его она не послала. Я не знаю как там было дальше. Но возникла это ужасное для мужчины чувство - любовь. Ужасное потому, что братик мой однолюб, и все остальные кроме нее перестал быть ему нужны. Она жила тогда еще в Москве, и он искренне считал, что все у них будет, что он пойдет на работу, и заберет ее к себе в Анкару жить. Но судьба захотела иначе.
У ее отца был тогда бизнес, но срочно были нужны деньги. И эти деньги он получил, но какой ценой - выдав дочь замуж. Она не хотела, не любила мужа, а любила моего братика, но отцу ее тогда, впрочем как и всегда, было все равно на то, что чувствуют другие. Ей пришлось смириться с положением. Но она уехала от мужа из Москвы в Индию работать. А он, мой братик, так и остался в Анкаре. Они поддерживали связь, общались через Интернет, она ему звонила. Они любили друг друга. Через год о ехал домой, в Россию. В Москве он провел тогда 4 часа. Когда она узнала, что он будет в Москве, она взяла билеты на самолет, прилетела в Москву и была эти четыре часа с ним. Никто из ее родных не знал, что она летала в Москву тогда. Я не могу даже представить себе, каких мук стоило ему сесть тогда в поезд Москва-Волгоград, чего стоило ему оторваться от любимой девушки. Но ему пришлось. Он сел в поезд, а она осталась там. Он провел какое то время на Кавказе, в Дербенте, а потом поехал в Питер, к маме и младшим братьям. И ко мне. Я была счастлива, что мой братик тут, рядом со мной. В одну из ночей, которые мы провели рядом, он рассказал мне про нее. Рассказал все, что было, что есть. Рассказал все, о чем мечтал. Я еще тогда плакала, хотя он этого и не видел. Я не знала, что мужчина может так любить. А потом был его звонок. Я думала он просто хочет со мной поговорить, а оказалось... Он сказал, что звонила она. "Я не знаю как мне тебе это сказать. У меня нет слов. Она беременна". Мне тогда показалось, что я потеряю сознание. Я испугалась тогда так, как за себя бы не испугалась. У меня тогда еще мелькнуло - от кого? Я его спросила - сказал что от мужа. Он тогда был как маленький ребенок, которого просто выставили на улицу и сказали "Живи как хочешь". Он не знал ради чего жить, ведь она была смыслом его жизни. И не стало смысла. Ничего не вернуть, все ее родные знают о том, что она беременна, все очень рады. Кроме двоих людей. Кроме ее и его. Она не хочет этого ребенка, она ненавидит мужа. И он, мой братик. Он не может ничего сделать, он бессилен теперь. Все будет решать она. Я очень хочу быть рядом с ним сейчас, потому что ему нужна моя поддержка. Ему нужен хоть кто-то рядом, кто выслушает его, кто просто посидит рядом с ним. Я люблю его, он для меня очень дорогой человек. И я хочу что бы он был счастлив.