У одного пастуха была слишком умная сестра. Она пряла, шила, разбиралась в травах и повадках горных призраков, и умела рисовать, и играть в облавные шашки, и знала грамоту, и это все еще ладно, но ее язык был таким же острым, как ум, и когда другая бы уже плакала, сестре пастуха все было смех.
Их родители давно отправились в небесную долину, и брат с сестрой были предоставлены сами себе. А единственное, что умел пастух, - превращаться в камень, какой от этого толк? Долгое время он пас стада на горе, но там, в безмолвии, окруженный белыми и серыми валунами овец, жующих и спящих, он стал все чаще и чаще обращаться в камень, и наконец испугался, что останется камнем на всю жизнь.
Он спустился с горы, направил стадо в загон, пошел к сестре и сказал ей:
- Я не хочу больше пасти овец. Чем же мне заняться?
- О забор моего огорода, - отвечала сестра. - Нет приятнее звука, чем треск огня в очаге, бульканье воды в котелке и шелест ветра в листьях! Стань пастухом чая!
Пастух продал стадо и вскоре уже отдирал доски от заколоченной двери в чайный домик недалеко от горы. Дни побежали один за одним, но низкие столики и сиденья, обитые цветной тканью, оставались пустыми. Дурной чай? Нет. Сестра никогда не ошибалась при выборе чая. Дурная посуда? Нет. Пастух вырезал славный табань, а сестра слепила ровные глиняные чашки и украсила их рисунками. Но трудно было посетителям найти чайный домик в сплетении одинаково говорливых и холодных горных речек с одинаковыми крутобокими мостиками через них.
Пастух снова обратился за советом к сестре:
- Как сделать так, чтобы у нас стало больше гостей?
И она отвечала:
- Подожги сеновал, брат мой, и на огонь слетятся все окрестные мотыльки!
А потом добавила:
- Но проще повесить на каждой развилке колокольчик, на язычке которого будет написано "Чай".
- Ну разве не добрая у меня сестра! - сказал пастух и последовал совету. И вскоре дела в чайном домике пошли на лад.
Однако девушки редко посещали это место, и пастух все оставался не женат, что сильно его огорчало и даже причиняло вред репутации чайного домика. Как-то раз гости приняли умную сестру за жену пастуха, и вышла неловкость. А другой раз гадалка посулила ему бед, если дело не исправится. И в довершение всего как-то утром он не расслышал стук своего сердца и заподозрил, что оно само по себе обратилось в камень, а значит, перемены не помогли. Чтобы не пугать сестру, он ушел в лес у подножия горы и там дал волю своему горю. Он упал навзничь, ничего не замечая вокруг, по его щекам текли слезы, а из груди время от времени вырывались глухие стоны.
Но тут он ощутил робкое касание - как будто ветерок взъерошил ему волосы, только ветра-то никакого не было. И от неожиданности пастух чая тут же обратился в камень. А когда дыхание вернулось к нему, над ним сидела невозможно красивая женщина и с любопытством смотрела в его лицо. Она как раз протянула руку, чтобы коснуться его носа, когда пастух моргнул.
И тотчас женщина исчезла, он едва успел увидеть, как мелькнул ее силуэт в кустах. Но трава осталась не примятой ее ступнями, а ее тень задержалась на поляне и прежде, чем исчезнуть, рассыпалась на многие тени.
Увидев все это, он встал и пошел домой, а его сердце стучало так, что едва не выпрыгивало наружу. И умная сестра едва не уронила беличью кисть, услышав вместо приветствия:
- Как мне жениться на женщине из племени горных призраков?
Луна светила ярче яркого, когда пастух снова шел в лес у подножия горы. Три сорта чая он взял из дома, по совету сестры, - белый, как туманы, обнимающие гору, зеленый, как трава на ее склонах, и бирюзовый, как весеннее небо над нею. И во фляге у него тоже был чай, но об этом позже. И конечно, взял он угли и небольшой котелок.
Собрав хворост, пастух развел костер и вскипятил воды из ближайшего ручья. Потом он расстелил белый шелковый платок и выставил на него двенадцать чашечек, каждая размером с наперсток. Потом уселся перед платком, скрестив ноги, и стал по всем правилам проводить ритуал чаепития, как если бы напротив сидели двенадцать гостей.
И тогда из леса появилась женщина - легкая, как перышко, и красивая, как цветок, и в ярком свете луны от нее расходились полупрозрачные тени, словно лепестки.
- Кому ты налил чаю? - спросила она, и в голосе ее в равной мере звучали любопытство и равнодушие.
- Твоим теням, госпожа моя, - ответил пастух с достоинством.
Она уселась напротив, скрестив ноги, а он не столько дивился ее грации, сколько старался скрыть, как кипит в нем охотничий азарт.
И трижды он наполнял чашечки, и трижды чашечки пустели, хотя нежные губы гостьи не касались их краев. Сам же пастух каждый круг пил только из фляги - да и то не пил, а лишь делал вид, что отхлебывает.
- Хороший чай, - сказала красавица. - Но сам ты его не пьешь. Неужели вкуснее то, что у тебя во фляге?
- Намного вкуснее, - солгал пастух.
- Тогда и я хочу попробовать! - заявила женщина.
Она отпила. И все ее тени задрожали и слились в одну - обычную, человеческую.
Во фляге был чай цвета черного, как земля, чай первого урожая, собранного умной сестрой на новом месте, чай, в который пастух уронил одну каплю своей крови.
- Как все изменилось, - после недолгого молчания произнесла красавица.
- Так надо, - объяснил пастух. - Чтобы ты могла пойти со мной и стала моей женой, а иначе я умру.
Женщина засмеялась, и смех ее был резким, как кромка листа.
- Значит, ты поймал меня? Посадишь в клетку, ведь теперь ты сильнее? И долго ли мне быть тебе пищей, водой и дыханием - ведь только без них люди умирают?
- Еще без тепла, - пробормотал пастух, кляня свое косноязычие. - Я просто хотел, чтобы мы...
- Так сколько мне ждать, пока ты умрешь от старости? - перебила его неласковая невеста.
И пастух понял, что в планах своих он лишь ловил блики, строил на песке и измерял облака.
- Не пройдет и нескольких лун, как действие чая иссякнет, - прошептал он, - и все вернется, как было. Я и не думал сажать тебя в клетку. Уходи.
И выговорив это, пастух закрыл глаза, чтобы не видеть, как призрак исчезает в чаще леса. Он ждал быстрых, удаляющихся шагов. Но вместо этого в холодном и душистом воздухе раздался голос, в котором звучали и насмешка, и нежность, когда женщина произнесла:
- Так и быть, пойду с тобой - но не потому, что ты так ловко меня обманул, а вопреки этому: просто потому, что ты давно мне понравился. И кстати, куда ты дел своих овец?
И пастух с молодой женой зажили счастливо. Но через какое-то время чайханщик понял, что его тревожит иная забота. Он пришел к сестре и сказал:
- Сестра, одно омрачает мои дни - незамужняя женщина в этом доме. Она много смеется, но глаза у нее грустные. Что же делать, как помочь такой беде?
- Э-э, о ручей неслыханного красноречия, - отвечала сестра, - разве ты не знаешь, что женатым следует обращаться за советами к своим женам? Проваливай отсюда, брат мой, и не отвлекай меня от чистки котла!
Чайханщик почесал в затылке и пошел к жене. Она безмятежно объяснила:
- У твоей сестры стащил разум рыжий лис, который иногда наведывается в ваш сарай за свежими яйцами, - нахальный мальчишка из племени горных призраков, который нескоро научится принимать человеческий облик дольше, чем на минуту-другую, но сладкие, прельстительные речи ведет вовсю. Он и в ус не дует, а вот она уже не сумеет полюбить никого другого, даже если захочет.
- Вот негодяй! - возмутился чайханщик. - Как же с ним справиться?! Если я подниму его на вилы...
- ...то твоя сестра останется вековать одна.
- На что он ей, если не может выглядеть, как человек?
- Ну... Хочешь, я украду у него десяток-другой лет в обмен на это умение, - усмехнулась жена, - если он вслух того пожелает и не пожалеет!
- Ты можешь это и пойдешь против своих собратьев? - поразился пастух.
И жена еще раз удивила его:
- Коротая дни вместе, мы все так же не знаем друг друга, потому что это хорошо отгоняет скуку. Я не горный призрак, бестолковый муж мой; моих собратьев называют детьми времени. Но какая разница? Ведь главное, что я хочу помогать тебе.
- Сложно, - пробормотал чайханщик, поцеловал жену и пошел думать.
Он мог поставить силки или подвесить сетку с глиняными шарами на углах, но довольно лису было на минуту стать человеком - и все ухищрения оказались бы напрасны. А ловушку, поставленную на человека, легко обойдет зверь.
Вертел да крутил пастух, и наконец вот на что положился: любопытство сильнее осторожности у всякого горного духа - будь тот хоть зверем, хоть человеком.
Чайханщик запасся терпением; поздно вечером он постелил в саду цветной ковер, положил на него доску для игры в шашки, сделал ход и ушел, не оглядываясь, а сестре строго запретил что-либо менять и вообще вмешиваться, что бы ни произошло в саду в последующие дни.
Утром положение шашек на доске было другим, а на ковре остались несколько красных шерстинок.
Первую партию чайханщик сумел выиграть в две недели: не час и не два они с сестрой скоротали когда-то за шашками. Вторая партия шла быстрее: стоило отлучиться, как шашки сдвигались будто сами собой. Ее пастух проиграл. А в середине третьей, сделав ход, он не ушел, а уселся неподалеку от доски - камнем, чтобы соперник не побоялся подойти.
И наконец он увидел тощего рыжего лиса: тот мелкими шагами приблизился, сдвинул носом белую пуговку-шашку и сразу отскочил, настороженно глядя на пастуха.
Мало-помалу, ход за ходом, пастух все меньше отодвигался от игровой доски, и вот настал момент, когда они с лисом сидели лицом к... эээ... к морде.
- А ведь я мог бы тебя убить, - сказал пастух, нарушив тишину.
- Пффф, - ответил лис. - За пару-другую яиц?
- За пару-другую десятков яиц, - уточнил чайханщик с нажимом.
- Это было угощение, - возразил лис. - Их давала мне женщина с жесткими руками.
- Ах вот кто во всем виноват, - протянул чайханщик. - Мало того, что сестра всегда обыгрывает меня в шашки, она еще и еду раздает не пойми кому. Выгоню ее из дому, отправлю в деревню, да поскорее! Там много строгих людей и злых собак, там-то ее научат уму-разуму.
Лис промолчал, но с тайной радостью пастух увидел, как кончик рыжего хвоста заметался по земле. Все-таки этот горный призрак был еще очень молод.
- А вот жена у тебя хорошая, почти как настоящая, - ядовито заметил лис, делая ход.
Чайханщик с ответом не задержался:
- А у тебя и такой нет.
- Пффф, - фыркнул лис. - Не больно-то и хотелось.
- И правда. Ты ведь всего лишь говорящий зверь, - вроде как поддакнул пастух. И предусмотрительно добавил: - но превосходно играющий в шашки и обладающий шерстью, что сияет, будто золото, в закатном свете!
Лис дернул ухом.
- Я могу принять и человечий облик, - высокомерно сказал он.
- Небось, на минуту-другую? Много толку! - махнул рукой пастух.
- С годами все изменится, - пробурчал лис. - Зато я пока изучу ваши повадки.
- Чтобы узнать людей, надо жить с людьми, - хмыкнул чайханщик, - шныряя по амбарам, узнаешь только повадки кур да сторожевых псов!
- А вот и нет, - возмущенно сказал лис. - Твоя сестра немало мне порассказала! Кстати. Не мог бы ты пока не отсылать ее со двора? Совсем недолго, не больше дюжины лет.
- Но за дюжину лет она окончательно испортится, - развел руками пастух. - Не знаю никого, кто мог бы отдать ей столько запасного времени. Не ты же!
- Ха, напугал! - воскликнул лис. - Да я буду жить вечно! Отдал бы, глазом не моргнув! Вот только не знаю, как.
Чайханщик постарался не выдать своего изумления.
- Неужели? - сказал он. - Хм. Тогда слушай. Есть у меня одна идея...
Солнце уже скрылось за верхушками деревьев, а куры спрятались в сарай, когда партия была завершена. Чьей победой? Так ли это важно?
Игроки не торопились вставать из-за доски. Цикады звенели неумолчно, пряно пахли ночные травы, а из окон дома лился уютный желтый свет.
- Она действительно тебя обыгрывает? - равнодушным тоном спросил лис.
- А ты проверь, - ухмыльнулся пастух и позвал сестру.
О чем те двое говорили всю ночь и говорили ли вообще, чайханщик так и не узнал. Он дал знать своей жене, что лис согласен на сделку, а когда спустился поутру к завтраку, там уже был парень с длинными рыжими волосами, связанными шнурком в хвост. На столе была гора оладьев, и кувшин с молоком, и миска с медом, парень уплетал за обе щеки, сестра от него не отставала, а на ее руке переливалось рыжим и золотым новое кольцо.
- Садись, - сказала дочь времени, ставя еще тарелку. - Оладьи нынче удались.
Счастливый дом привлекает гостей, и вскоре от посетителей не стало отбоя. И дела пошли в гору, да так, что на чайную обратил внимание местный господарь. Посчитав, что не могут цены быть столь низкими, как ему говорят, а значит, чайханщик укрывает часть прибыли, господарь направил к нему мытаря, да не простого, а имеющего чин.
Семейство, живущее в чайном домике, оказало чиновнику все возможное гостеприимство. Не скрыл пастух от него ни бумаг, ни вещей, и женщины подали на обед вкусную еду и пьяное вино. Увы, напившись этого вина до глупости, но не до упаду, чиновник обратил свой жадный взор на жену чайханщика. Ведь лишь слепой не увидел бы ее прелести и грации, лишь глухой не услышал бы птичьи трели в ее голосе.
Хорошо, что деверь чайханщика, будучи по-лисьи смышленым, вовремя заметил это. Он быстренько подогнал к передней двери телегу, которая - по тайному волшебству горных призраков - показалась в тот час самым наилучшим возком из дорогого дерева с резьбой, с сафьяновыми подушками, запряженным двумя отличными лошадками, и, рассыпаясь в бесконечных поклонах, рукавами подмел чиновнику путь к приступке.
- Уж как хороши наши реки да мосты, - разливался он соловьем, - а какие луга открываются с наших холмов! Каждый знатный гость этого дома стремился увидеть их своими глазами! Господин не простит себе, если не совершит этой прогулки!
Такими речами можно было заморочить и более искушенного человека, а чиновник привык, что ему спешат поднести все лучшее, и услужливостью остался доволен - он сел в возок и сказал вознице:
- Еду!
И тут добрые лошадки понесли так, что ни слова пьяному вымолвить было нельзя, а то бы откусил он себе язык напрочь, а без языка как быть? И с горки в овражек, с круглого мостика (речек-то в округе и впрямь было множество) на бережок, приговаривая себе под нос "чтоб тебя приподняло да пришлепнуло", - так укатал возница жадного мытаря, что тот отшиб и зад, и все, что находилось подле, и об утехах с женщиной не смог бы помыслить без жалобного стона!
А пастух предоставил страдальцу немедля по возвращении бадью с горячей и благоуханной водой, налил еще вина и уложил на пуховую перину, а поутру поднес сундучок с положенной господарю долей и кошелек с приятным звоном, и таким образом все устроилось благополучно.
И стали они жить-поживать, чай попивать и в шашки играть, а люди чайную стали считать украшением этой долины.