Я шла вдоль дороги, не обращая внимания на пыль и жару. На душе было противно, тоскливо и казалось, весь мир перевернулся. Иногда так бывает - незначительная вроде бы новость, до которой тебе нет никакого дела, вдруг отзывается где-то, царапает кошачьими когтями... Знаете, тебе говорят, что нет смысла волноваться, ты соглашаешься, но почему-то все равно волнуешься. Вот такое чувство было разлито в мареве июньского дня, когда все вокруг радовались, просто жили, как живется, и даже мое платье в горошек выглядело весело, вот только на душе было плохо.
Я спрашивала себя, почему я переживаю, ведь это не мой стиль, но я не могла избавиться от слез, только никому их не показывала. Я принесла на работу коробку рахат-лукума, с виду порадовать девчонок, а в душе думая, что на помин. Вчера я много плакала, а на предложения о помощи только отвечала "справлюсь сама". Ну да, конечно.
Вот с такими мыслями я шла по улице, почти не замечая, что воздух неестественно сгустился и подрагивал. А потом я услышала:
- Скажи мне, вот зачем вы переживаете, скорбите, думаете, это правильно?
Я вздрогнула и обернулась, но увидев моего знакомца в плаще, расслабилась.
- Знаешь, это очень эгоистично - плакать и переживать. Ты хотела знать, кто я?
- Я думала об этом... - неловко призналась я.
- А ты уверена, что хочешь это знать?
- Да.
- Ну что ж... - мой собеседник снял капюшон, - смотри мне в глаза. Внимательно смотри в глаза.
Я подчинилась. Взгляд моего собеседника был пронзительным и ледяным, но мне не было страшно. И вдруг мы оказались в странной темной пещере.
- Ты уже помнишь, что делать?
Я сделала шаг в сторону, попав в другую пещеру с кровавыми стенами. Я потрогала их. Стены пульсировали и были влажными.
- Ты права, - услышала я голос своего собеседника, - это сердца. Стены этой пещеры сделаны из сердец. Ты сможешь сказать, которое из них - твое?
- Кто ты? - мне стало по-настоящему страшно.
- Все-таки ты спрашиваешь об этом.
- Да, кто ты, что так спокойно говоришь обо всем этом? Кто ты, что спокойно путешествуешь по мирам, знающий мою душу? Кто ты, так легко играющий чувствами? - эмоции переполняли меня.
- Смерть.
- Что? - из меня как будто выпустили воздух, и это слово я еле прошептала.
- Смерть, - повторил мой собеседник, - а это сердца, отданные другим людям в скорби. Скажи мне, зачем кому-то чужое сердце? Это так глупо - вырвать из себя чувства и отдать их тому, кто не знает, что с этим делать. Они складывают их сюда. Сердца болят, но они никому не нужны. Тот, кто его отдал, не сможет вернуть сердце себе, а тот, кому его дали... а зачем ему еще? - Смерть усмехнулся и сделал неопределенный жест.
- И что же дальше? Что происходит с этими сердцами?
- А что может произойти? Ты отдала сердце. Стала бессердечной. Ты эгоистично плачешь, чтобы тебя утешили, ты говоришь о себе, а кто вспомнит о них? - Нет, это как-то неправильно, это все неправильно... - я хотела сделать шаг в сторону, но Смерть задержал меня:
- Погоди. Хочешь ко мне?
- Да ладно? Можно ли живым входить в жилище Смерти? - засмеялась я.
- А ты уверена в том, что жива?
- Ой...
- Пошли лучше, - Смерть протянул мне руку, и мы шагнули в неизвестность.
В комнате было прохладно. Сквозь большое окно проникал призрачный свет. Вдалеке виднелся лес, голые безжизненные деревья составляли мрачную картину. Я огляделась. Что я ожидала увидеть? Огромную книгу с датами и именами? Множество часов? Книжный шкаф? Не знаю. Впрочем, ничего из перечисленного тут не было. Сложно было даже описать увиденное. Я никак не могла собраться с мыслями, клочья тумана носились вокруг меня.
- Люблю полумрак, - как бы откликаясь на мои мысли, сказал Смерть, - но хочешь, сделаю любую погоду за окном.
- Нет, не надо, - я поежилась, - у тебя холодно.
- А вот с этим ничего не смогу поделать, разве что... - и я почувствовала, как моих плечей коснулось что-то шелковистое. Я потрогала ткань и завернулась в нее плотнее.
- Как вы все-таки любите стереотипы! Книги с горящими письменами, часы, в которых утекающие песчинки равны сроку жизни и все такое. Так неинтересно!
- А как на самом деле?
- Как хочешь. Я мог, конечно, представить книжный шкаф и все такое, - Смерть взмахнул рукой, - но зачем? Мне лично он не нужен.
- Слушай, а если нельзя скорбеть, давай устроим бал?
- Эй, девочка, я не сказал, что нельзя скорбеть!
Я сжалась от страха. С кем я говорю? С кем я только что позволила себе вольность?
- Я не сказал, что нельзя скорбеть, - опасно-ласковым тоном повторил Смерть, - я сказал, что нельзя вырывать свое сердце. А бал - это хорошая идея!
По незаметному жесту Смерти под потолком вспыхнули тысячи светильников, и оказалось, что мы находимся в роскошном дворцовом зале.
- Позвольте вас пригласить?
Танцуя со Смертью, я думала о том, как странно все бывает устроено, о том, что мы и знать не знаем, что есть что на самом деле. Всегда ли черное - это черное, а белое - это белое? Мы ведь видим только одну сторону, верно? И соглашалась сама с собой - верно. Однако я была шокирована этим приглашением и балом, несмотря на то, что это была моя идея. Нет, не так - я не ожидала, что мой собеседник не кто иной, как Смерть, и что он окажется таким непохожим на то, что мы представляли о нем.
А Смерть тем временем совершенно сбросил маску торжественности и строгости, выглядел счастливым и неожиданно живым. Без своего черного плаща он казался совсем не опасным, и я чувствовала, что могу спросить его о чем угодно, сделать что угодно... это было так странно.
- Знаешь, у меня такое чувство, что я могла бы остаться здесь навсегда. Здесь, с тобой. Это странно, да?
- Ну почему же? - ласково улыбнулся Смерть, и в его голубых глазах вспыхнули искорки, - это действительно можно устроить! Мне все равно нужен помощник в делах... вы бы сказали - житейских, - Смерть засмеялся над этим каламбуром, я тоже улыбнулась.
- А знаешь, - с кошачьей улыбкой продолжил Смерть, - приходи, когда придет твое время. Для меня это все равно одна минута, а ты, может, и поумнеешь. А теперь иди отсюда, пока не сотворила непоправимого!
Я хотела было возразить, сказать, что не будет ничего такого, но почувствовала толчок в спину и шепот:
- Иди! А моя мантия станет теперь твоими крыльями!
И я снова оказалась на дороге. Плавился июньский день, было неестественно жарко, как будто солнце жгло кожу. Я вспомнила о мантии, подаренной Смертью, посмотрела на свою руку - нет, не было никакой мантии, я была одета в мое платье в горошек, только кожа еще помнила прикосновение легкого шелка. "Приснилось, что ли?" - подумала я, не веря сама себе, замирая, однако, при воспоминании о произошедшем. Я купила букет бордовых пионов, чувствуя, что мне нужно что-то такое же шелковистое, масляное... Аромат цветов кружил голову и произошедшее уже казалось не непонятным маревом-наваждением, а просто воспоминанием. Приятным, надо признать.
Из раздумий меня вывел визг тормозов.
- Куда прешь? Ты башкой своей думаешь? - какой-то парень дернул меня в сторону из-под машины. Сердце заколотилось, напомнив о своем существовании. Мне захотелось расплакаться и улыбнуться одновременно. Парень это, видно, почувствовал и спросил:
- Да что с тобой, умер у тебя кто-то, что ли?
- Нет, - осторожно улыбнулась я, - уже нет.
- Ну тогда я рад за вас, - по-кошачьи улыбнулся парень, а в его голубых глазах мелькнули знакомые искорки, - удачи!