Облака проплывали настолько низко, что касались вершухек многолетних дубов. Липкий чернозём напоминал болото, в нём увязали телеги, а пушки пришлось оставить на въезде в лес, настолько ужасной была тропа, пробегающая неровным зигзагом между деревьями и нередко теряющаяся между ними. Уставшие солдаты еле волочили ноги, с огромным трудом поочерёдно отрывая их от земли. Отряду из сорока человек приходилось останавливаться, чтобы очистить обувь от налипшей и тянувшей вниз грязи. А ведь впереди ещё поединок с хитрым противником, который знает себе цену и просто так не сдастся в любом случае.
Командир, молодой лейтенант, устало смотрел на идущих рядом людей, которые почему-то не ворчали, а покорно топтали грязь и с остервенелым упорством шли вперёд. Они даже назад не оглядывались. Это удивляло и одновременно пугало. Пружина, коей был этот отряд, натягивалась, и теперь лишь вопрос времени, когда она лопнет или разожмётся, выплюнув накопившуюся ненависть на врага. А ведь когда-то ему говорили, что это авантюра, ведь даже если они пройдут сквозь лес, впереди будут немецкие траншеи, которые сходу взять почти невозможно. Но нет, он вызвался, упросил капитана и тот, хоть и скрипя зубами, отпустил смышлёного мальца, успевшего нюхнуть пороху и увидеть множество смертей. Сейчас он уверенно вёл отряд, как сказали бы многие, на верную погибель. Однако лейтенант был уверен, стоит пройти лес, подойти как можно ближе незамеченными к траншеям врага, как его люди возьмут своё, сумеют прогнать немцев с этого рубежа.
А если нет? Без пушек им придётся туго, особенно, если враг не будет застигнут врасплох. Фрицы, прошедшие пол Европы не потерпят такой наглости, а их пулемётчик в несколько очередей скосит и отправит на тот свет уставших советских солдат, которые-то и на бойцов не были похожи. Грязные, выцветшие гимнастёрки, на которых терялись знаки различия, ноги, обутые не только в сапоги, но и в простые ботинки и перетянутые портянками - такими же грязными и серыми.
Хотя... В этом районе раньше были несколько партизанских отрядов и немцы их боялись, уничтожали целые деревни в надежде, что и эти жители леса уйдут. Но всё было тщетно, а смерти простых мирных жителей лишь больше злили. И партизаны более ожесточённо оказывали сопротивление, цеплялись за каждый клочок земли. Поэтому теперь зачастую несколько пулемётов всегда были нацелены на лесную опушку.
Пулемёты... Лейтенант тихо, но протяжно вздохнул. Это оружие смерти выкашивало за несколько секунд несколько десятков бойцов. И стреляло далеко и пулемётчики у фашистов были мастеровитые... Черти, а не люди. А ещё говорили бывалые, что очередь способна была человека на две части перерубить. Вот бежал человек, в строю, рядом ещё с десяток солдат и бац, уже лежит, ноги отдельно, тело - тоже. И эти смертоносные махины нейтрализовать нужно в первую очередь.
Отряд шёл, а командир присматривал трёх-четырёх бойцов, которые и полезут в самое пекло, поскольку если залягут все, то поднять их потом в атаку будет попросту невозможно. А если четырём бойцам удастся подползти и забросать пулемётчиков гранатами, то остальных можно будет выкурить малой кровью. Впрочем, для начала надо дойти.
Хлюпанье грязи под ногами и матёрые окрики солдат, увязших в чёрной густой жиже, вывели лейтенанта из раздумий. Если они и дальше будут идти с таким шумом, о внезапности придётся забыть. Парень прикрикнул на бойцов и они, посмотрев в сторону командира, а затем вперёд на редеющий лес, притихли. Все прекрасно понимали, что их козырь - внезапность, а помощником являются, медленно опускающиеся на кроны высоких деревьев, сумерки.
Подходя к кромке леса, солдаты начали искать более сухие островки земли, дабы не шуметь своими шагами. Если в чаще это ещё и было допустимо, то сейчас - нет. Группа разбилась на четыре ниточки и пошла около деревьев, порой держась за многовековые стволы. Впереди каждого подотряда шёл человек с гранатами в руках. Лейтенант шёл в центре в крайней правой цепочке и поочерёдно рассматривал лица бойцов. Все были собраны, сконцентрированы на поставленной задаче. Они точно попытаются взять немецкий окоп, не побегут назад. В худшем случае останутся навсегда тут, на этой опушке. Парень помотал головой, отгоняя невесёлые мысли. Не имеет он права так думать. Как человек, сколь угодно, но как командир - нет. От него сейчас зависит слишком многое и многие человеческие жизни, ведь эта пружина начнёт разжиматься по его команде.
Впереди начинал заметно редеть лес, а ещё метров через семьсот будут немецкие траншеи. Видимо, фашисты считали, что лес это вовсе не лес, а сплошное болото, пройти через которое невозможно, раз они оставили всего пару траншей и незначительное количество солдат. Что ж, тем проще. А может, это западня? Не должно быть, ведь разведчики ночью облазили на животах окопы, а затем уже в тёплой землянке, нанесли все позиции на карту. Деревня охранялась хорошо, но с этим леском враг просчитался. Вот и будут атаковать его сорок советских бойцов, а вслед за ними начнётся атака по всем флангам. Эту деревню надо отбить.
Люди начали пробираться через редеющий лес всё тише и тише, пригибаясь почти до земли. В опускающихся сумерках, казалось, что это какие-то тени, а не бойцы. Лейтенант посмотрел на часы, стрелка которых медленно отсчитывала последние минуты затишья. Ещё пару мгновений и всё. Пронеслись по опушке шёпотом команды, хрустнуло пару веток и вновь затишье. Немцы даже не постреливали осветительными ракетами, полагая, что тут они, как у Бога за пазухой, хотя над деревней ракеты взлетали с поразительной точностью в соблюдении пауз, позволяя атакующей горстке бойцов рассмотреть окопы. Четверо солдат заприметил пулемётные точки, аккуратно прилегли на бок, стараясь не шуметь, пару раз сделали замахи, как бы прицеливаясь, и замерли в ожидании.
Лейтенант оглядел своих бойцов: уставшие, полные решительности и с горящими ненавистью глазами. Им нужна лишь команда, и они ринутся вперёд. Вот эта человеческая живая пружина войны, сейчас перед глазами парня достигла своего апогея. Он резко машет рукой и в сторону немецкой траншеи летят четыре тёмные точки, плюхаются в сырую землю. Пару секунд, раздаются негромкие во время боя, но оглушительные в тишине хлопки-взрывы и вслед за ними в атаку поднимаются бойцы. Первые пару секунд бегут тихо, а затем, когда до траншеи остаётся пара метров, со всех сторон раздаётся громогласное "ура" и солдаты, полные решимости всё разнести в пух и прах, врываются в немецкие окопы. Пружина разжалась, а короткий бой достиг своей середины.